— Но какая польза от этого Аннуру? Все гномье золото уходит в Ганнар, Дейл и Мордор. Да, ты ослабляешь Морию, но за счет укрепления третьих стран, а не своей собственной державы. Гномы перестали покупать аннурский хлеб, ты знаешь, какие убытки терпят твои подданные?
— Мне наплевать на смердов! Пусть терпят любые убытки. А насчет того, куда уходит гномье золото, ты ошибаешься, Хэмфаст. Гномы закупают магическое оружие в Ганнаре, но кто продает им это оружие? Все знают, что лучшие боевые артефакты делают аннурские мастера.
Леверлин хмыкнул, но король не обратил на это никакого внимания. Он продолжал говорить:
— Гномы считают, что те артефакты, которые они закупают, сделаны в Ганнаре, гномы радуются, что южная империя наконец-то стала делать оружие, хоть как-то сопоставимое с вооружением своего северного соседа. Но на самом деле все эти артефакты изготовлены в мастерских Утренней Звезды! Леверлин организовал тайные поставки боевых артефактов в Ганнар, это самые новейшие образцы, но они все до единого снабжены специальными охранными заклинаниями. В нужный момент все вооружение морийской армии будет заблокировано и окажется бесполезным. А кто будет виноват? Ганнарский император!
— Ты знал об этом? — спросил я Леверлина.
— Конечно, — ответил тот, — я же сам все это организовал.
— А Мезония? Она знала суть операции?
— Она знала только то, что ей нужно было знать для выполнения своего задания. Думаю, она считала, что ее миссия заключается не в организации поставок, а, наоборот, в их прекращении.
— Понятно... И что, прибыль от торговли негодным оружием на самом деле компенсирует убытки сельского хозяйства?
— Более чем. Понимаешь, Хэмфаст, сельское хозяйство Аннура на самом деле не несет никаких убытков. Гномы думают, что покупают хлеб в Ганнаре, но это Аннурский хлеб. Он идет в Морию кружным путем, но более высокая продажная цена с лихвой компенсирует повышенные затраты на перевозку. А то, что официально хлеб в Морию не продается, позволило нам вдвое снизить закупочные цены. За последние четыре месяца мы удвоили золотой запас королевства и, думаю, удвоить его еще раз нам вполне по силам.
— Мы? Разве торговля хлебом не является королевской монополией?
Леверлин ехидно усмехнулся.
— Нынче все является королевской монополией, после гражданской войны ковены лишены реальной власти. Но если король ничего не может сделать без помощи магов, о каком лишении власти может идти речь?
— Значит, вся эта операция — твоя идея, Леверлин?
— Нет, не вся. Вначале Гней на самом деле хотел вторгнуться в Морию, даже направил эмиссаров в Хоббитанию, — Леверлин хихикнул. — Вначале я пытался его разубедить, а потом мне пришла в голову мысль... ну, ты ее слышал.
— Эта мысль пришла не в твою голову! — возмутился король. — Это я предложил продавать гномам хлеб по завышенной цене!
Леверлин покровительственно улыбнулся. Я сразу понял, чему он улыбается. Для мастера психологии совсем нетрудно вложить свою мысль в душу другого разумного, а потом заставить того поверить, что эта мысль его собственная. Да, кажется, в Аннуре за прошедшие месяцы все вернулось в исходное состояние.
— А что за дела с наркотиками? — спросил я. — В этой операции какой глубокий смысл?
Леверлин промолчал, а Гней пустился в пространные рассуждения.
— Как ты не понимаешь, Хэмфаст, — начал говорить он, — наркотики — это абсолютное зло, они превращают нормального человека в безумца, одержимые ими готовы на все ради своего поганого зелья. В правильном государстве их не должно быть, и для того, чтобы добиться этой великой цели, годятся любые средства.
— И что, Гней, — спросил я, — в Аннуре больше нет наркотиков?
— Нет, — гордо ответил Гней, но Леверлин с ним не согласился. Он сказал:
— Когда прошел месяц, а эта безумная кампания все еще набирала обороты, я приказал ребятам не докладывать королю реальную обстановку. Гней успокоился, а вскоре и вообще забыл про то, как боролся с наркотиками.
Король открыл рот, закрыл и снова открыл.
— Как... — выдохнул он. — Как ты смел?! Не говорить правды мне? Королю? Да я... да я тебя... сгною в темнице, ты у меня... стража!
Массивная дубовая дверь распахнулась и в кабинет ворвались двое стражников с мечами наголо. На их лицах отразилось изумление, они никак не ожидали увидеть здесь Леверлина, и, тем более, незнакомого хоббита. Я обратил внимание, что оба стражника в первую очередь заглянули в глаза председателя Утренней Звезды, и только потом обратили взор на Великого короля Аннура.
А Великий Король бесновался. Его речь утратила связность и превратилась в бессмысленный набор слов, по большей части ругательных. Как ни странно, он вызывал не отвращение и даже не неприязнь, а только жалость.
Я взял Леверлина за руку и мы переместились в Вечный Лес. Неприятно смотреть на правителя великой державы в таком состоянии, да и разговаривать трудно, когда совсем рядом здоровый мужчина орет в полный голос.
— Часто с ним так? — спросил я Леверлина.
— Нет, не часто, раз в месяц, иногда два раза. Чаще он напивается и начинает веселиться, тоже зрелище еще то.
— Реально страной управляешь ты?
— А кто же еще?
— Король сильно мешает?
— А сам как думаешь? Или ты полагаешь, такие истерики терпеть легко?
— Нелегко. Но ты — мастер психологии, тебе проще.
— Проще. Но в таких объемах тяжело и мне.
— Что ты хочешь с ним сделать?
— Ничего. Не я посадил Гнея, не мне его и снимать.
— А если я разрешу делать с ним все, что захочешь?
— Тогда все вернется к исходному состоянию. Только торговлю хлебом я у короля отберу, она, оказывается, тоже бывает прибыльной.
— Сам не хочешь стать королем?
— Это того не стоит. Слишком многим не понравится, что во главе королевства встал мало кому известный маг. Сразу появится оппозиция, начнутся восстания... нет, придется платить слишком большую цену. Кроме того, я не уверен, что мой сын окажется достойным преемником, а если я изменю порядок престолонаследия, все мои дети пойдут на меня войной. Нет, лучше, когда на престоле сидит марионетка, а реальная власть скрыта за кулисами.
— Хорошо. Можешь считать, что этот план получил всевышнее одобрение.
Леверлин впал в легкое замешательство. Странно, я был уверен, что он продумал весь разговор до мелочей. В чем дело?
— Слушай, Хэмфаст, — сказал Леверлин, — а ты не мог бы сам лично сказать все это королю? Я понимаю, то, как именно он это узнает, не играет большого значения, но...
Я рассмеялся. Вот оно в чем дело — мудрый Леверлин боится королевской истерики.
— Ладно, — сказал я, — поговорю с королем лично, избавлю тебя от королевского гнева.
И я переместился во дворец, оставив Леверлина в Вечном Лесу.
10.
Разговор с королем оставил тяжелый осадок. Тяжело признаваться самому себе, что сделал глупость, а еще тяжелее объяснять истинное положение вещей разумному, в котором разочаровался. Гней так ничего и не понял.
— Но как же, — говорил он, — ты же сам говорил, что во всем должен быть порядок! Что законы превыше всего, что ковены преступны и противны человеческой природе, что власть должна принадлежать законному правителю. А что сейчас? Разве что-то изменилось?
Я пытался объяснить Гнею, что кое-что изменилось, что изменился я, что все разумные со временем меняются, что таков естественный порядок вещей, но, сколько я ни пытался, Гней ничего не понимал. Неужели раньше я тоже был таким?
— Зачем ты лишаешь меня власти? — спрашивал король. — Неужели все было зря? Революция, война, разве все это было напрасно? Ты что, жалеешь о том, что сделал?
А потом король впал в новую истерику. Почему-то он решил, что теперь ему настал конец, что Леверлин не оставит его в живых. Гней ползал передо мной на коленях и умолял не оставлять его на растерзание боевым магам. Он говорил, что его ненавидят абсолютно все, что это ничем не оправданная жестокость — позволить человеку вкусить неограниченной власти, а потом отобрать ее, что это то же самое, как если бы я дал ребенку конфету и тут же отобрал. Что я мог сказать на это? Только одно.
— Мне жаль, — сказал я, — что ты оказался неразумным ребенком, и что власть для тебя не тяжкое бремя, а вкусная конфета. Ты оказался недостойным правителем, Гней, и сейчас я не нарушаю справедливость, а восстанавливаю ее. Раньше я думал, что власть должна принадлежать законному правителю, но я ошибался. Власть должна принадлежать достойному правителю, и отныне будет так. У тебя был шанс, но ты не смог им воспользоваться или не захотел, а второго шанса уже не будет.
— Но Леверлин никогда не избавит мир от оружия массового поражения! — завопил Гней. — Ты ведь хотел именно этого! Почему ты так легко отказываешься от великой цели?
— Потому что я понял, что моя цель совсем не такая великая, как я полагал. Мне многое открылось, и, когда ты сравниваешь себя с ребенком, ты намного более прав, чем можешь себе представить. Да, яйца феникса — зло, но в мире существует и другое зло, намного большее. И, кстати, почему ты не избавил Аннур от оружия массового поражения? Сделать это было в твоих силах, а что сделал ты? Ты приказал бомбить орков, поселившихся в Могильниках! Ты когда-нибудь слышал, как пищит младенец, умирающий от ожогов? Конечно, нет! Откуда тебе это слышать!
— Но я не приказывал бомбить орков, — удивился Гней. — Я приказал провести в Могильниках показательные бомбардировки, я особо требовал, чтобы от них не пострадали ганнарские переселенцы. Зачем мне было их убивать? Они принесли бы мне гораздо больше пользы, если бы вернулись в Ганнар испуганными и озлобленными, и рассказывали бы всем о том, как ужасна мощь аннурских драконов. Я никого не приказывал жечь живьем, и тем более младенцев. И, кстати, откуда там взялись орки?
— Церн пытался поселить в Могильниках мордорских ренегатов. Твои драконы истребили их до последнего существа, притом с поистине зверской жестокостью. Может быть, ты и прав, может, это не ты приказывал, может, летчики сами проявили инициативу, какая разница? Ты не справился с управлением страной, и отныне ты будешь марионеткой на троне. С этой ролью ты неплохо справлялся.
11.
— Ну что, Уриэль, как дела? Хаммер не появлялся?
— Нет, не появлялся. Не могу понять, что он сейчас делает. Я был уверен, что он сделает все, что угодно, чтобы только попасть в нормальный мир. Ясно, что я где-то ошибся, но где?
— Не переживай, Уриэль. Мне никогда не нравилась идея превратить человека в бота, а потом еще отобрать у него деньги.
— Но ты сам ее предложил!
— Я был неправ. Так делать не стоило, нельзя строить свои планы на несчастьях других.
Уриэль скептически хмыкнул и я поспешил уточнить:
— Без крайней нужды. В данном случае, думаю, крайняя нужда еще не настала. Твои артефакты не зафиксировали нарушений в защите серверов?
— Пока нет. Но у меня появилась еще одна мысль. Зачем проникать в пространство атакуемого сервера в качестве нового субъекта? Если прицепиться к каналу, который обслуживает легального банковского клиента, можно получить тот же самый результат.
— Но там же всякие шифрования...
— Если установить контроль над компьютером клиента, можно зашифровать от имени клиента все, что угодно.
— Но если ты установишь контроль над компьютером клиента, ты получишь совершенно законный доступ к банковскому счету этого клиента. Зачем тебе тогда подцепляться к каналу?
— И то верно. Но тогда... нет, это совсем не так просто, как кажется. Нужно точно так же искать брешь в защите, но не компьютера банка, а компьютера клиента. В целом это немного проще, но здесь есть и свои проблемы. Связь может прерваться, компьютер может выключиться, нет, здесь все совсем не просто.
— Но ты же говорил, что можешь контролировать любой мир, который хотя бы раз посетил администратор!
— Не любой. И администратор должен посетить мир после того, как его посетил я. И не каждый компьютер содержит внутри себя виртуальный мир. И не каждый мир принимает посетителей.
— Но эти хакеры, они же как-то грабят банки!
— Они используют различные слабости в защите, так называемые дыры, но каждую дыру можно использовать только один раз, после этого она становится известной хозяину атакованного сервера и ее закрывают. Более того, существуют списки известных дыр, которые лежат на специальных серверах, и рядом с описанием каждой дыры лежит специальная заплатка, которая ее закрывает.
— Кто делает эти заплатки?
— Те же компании, которые делают системы, в которых находят дыры. Я думал над тем, чтобы сделать свою заплатку к какой-нибудь дыре, и чтобы эта заплатка создавала еще одну дыру, не такую заметную, но еще более опасную. Но оказалось, что раньше так уже делали, и теперь все знают, что такое бывает, и никто не будет ставить на свою систему заплатку неизвестного производителя.
— А если всем говорить, что нашу заплатку делали не мы, а производитель системы?
— Говорить-то можно, но никто не поверит. Поверь мне, Хэмфаст, существуют специальные средства защиты от таких действий. Они весьма непросты, описывать их придется долго, но они существуют и работают весьма эффективно.
— Понятно... Значит, как только кто-то находит дыру в защите, он сразу сообщает о ней другим?
— Обычно да.
— А как он сообщает? Просто помещает информацию на специальный сервер?
— Ну да.
— А если какой-нибудь администратор не читает содержимое этого сервера?
— Серверы, публикующие новости по защите информации, постоянно обмениваются новостями. Достаточно регулярно читать один сервер, и ты будешь знать обо всех дырах.
— А если администратор вообще не читает новости по защите информации?
— Тогда его сервер быстро взломают и он поневоле начнет читать новости.
— Мда... Так что, нам остается только ждать?
— Боюсь, что да. Рано или поздно мы получим сигнал либо от одного из артефактов, либо от Хаммера. Запасись терпением, Хэмфаст, мы с тобой сделали все, что могли. Теперь надо ждать.
— Неужели больше ничего нельзя сделать?
— Я не знаю. Если хочешь, полазь по Междусетью, почитай хакерские сервера, может, тебе придет в голову какая-нибудь свежая идея.
12.
Февраль 3009 года выдался скучным. Ни один из артефактов не сообщил Уриэлю о том, что можно начинать атаку. Хаммер бесследно исчез, боюсь, мы его сильно недооценили. Большинство людей, подобных Хаммеру, всегда считают себя самыми сильными, они пользуются любой возможностью подавить и унизить своего ближнего, но, столкнувшись с превосходящей силой, впадают в ужас и готовы на все, лишь бы избавиться от опасности и вернуться к привычному высокомерному состоянию. Но, похоже, Хаммер не из таких людей, в нем есть какая-то внутренняя сила, будь он таким слизняком, каким казался, он бы давно уже приполз к Уриэлю с деньгами в зубах. Но он не такой, и теперь приходится признать, что опыт не удался.
Никто из ушедших в Междусетье не объявился: ни Олорин, ни Сссра, ни Мезония. Лора не выходила из Средиземья, думаю, с ней все нормально, иначе она обратилась бы за помощью. Несколько раз я порывался отправиться в Аннуин или Минатор, посмотреть, что там сейчас происходит, но каждый раз отказывался от путешествия. Не уверен, что мне понравится то, что я увижу, а если мне это не понравится, вполне возможно, что мне захочется снова вмешаться в большую политику. Кто знает, к чему это приведет на этот раз? Лучше не рисковать.
