Флот Акрамины, все шесть вымпелов, отдали швартовы и потянулись в кильватер вдоль тесного фиорда. Только "Чирок" шел под парусом. Остальные двигались под парами. Ветка просто не отважилась пользоваться тем, о чем не имеет ни малейшего представления. Да и не позаботилась она своевременно распорядиться о разведении паров. Не сообразила. Так что приказала поставить грот, и теперь тщательно следила за ветром. Обычно в таких местах пробираются на веслах, но это она оставила на крайний случай. Соромно, да и ветер благоприятный.
Флагман вывел эскадру северным проходом. Его на обычных, доступных гостям, картах не отметили, сохраняя в секрете. Так уж он расположен, что не получается его надежно перекрыть стрельбой из катапульт. Но интанцы как-то разнюхали. Или случайно наткнулись. И застали врасплох корабли прикрытия. Сейчас проход этот выбрали потому, что, идущий таким путем, флот не виден из торгового порта.
Отошли на несколько километров вдоль берега к северу, повернули в открытое море, и, держась на пределе видимости берега, поворотили к югу. Ветка за это время успела несколько раз провести постановку и уборку парусов, испытала и ход под паром. Видно было, что остальные тоже проводят учения прямо на ходу. Во всех командах нехватка опытных матросов.
С флагмана сбросили буй, и все по очереди начали стрелять по нему, отрабатывая прицеливание в реальных условиях. Волнение, даже небольшое, сильно затрудняло стрельбу. Попробуй, попади в цель, если пушка раскачивается вместе с кораблем.
Без парусов, на машинном ходу, конечно полегче, но очень много зависит от искусства бомбардира. Как-то он уловит момент, когда ствол направлен точно в цель. А ведь с момента, когда раскаленным штырем поджигают порох, и до вылета снаряда тоже время проходит, и это надо принимать в расчет. К вечеру стало понятно, что стреляют все корабли одинаково плохо. Флагман вывел эскадру на неглубокое место в видимости берега, где и встали на якоря до утра.
Ужинали в кают-компании. Ветка, боцман, старшина рулевых и бомбардир. Механик долго отнекивался, показывая неотмываемо грязные руки, и не поддавался даже самой низкой лести. Пришлось прибегнуть к командному тону. Он был ей нужен вместе со всеми. Совершенно неожиданно на столе появилось вино, которое все неоднократно пригубили. Оказывается, мнение о трезвости акраминцев поддерживается только для приезжих, а в своем кругу — обычные люди.
Так или иначе, разговор пошел о стрельбе. Боцман утверждал, что для такого волнения результаты вполне приличные. Старшина рулевых с ним соглашался, а бомбардир жаловался на сложность в выборе времени для выстрела из-за того, что в момент, когда корпус корабля приближается к горизонтальному положению, скорость движения носа вверх или вниз максимальна. Когда нос задран или опущен, корабль замирает на несколько мгновений. В такой момент было бы удобно выстрелить, но ствол при этом или направлен слишком высоко, или наоборот, нацелен в воду.
Бортовая качка, конечно, тоже мешает, но не так сильно, поскольку ось ствола почти параллельна оси корабля. При спокойном море, он бы этот буек расколошматил не позднее третьего выстрела.
Потом Ветка расспрашивала механика, как регулируется скорость вала паровой машины. Три варианта скорости хода: малый, средний и полный — ее не вполне устраивали. В общем, ночь она почти не спала, а утром попросила у флагмана разрешения не участвовать в артиллерийских учениях, а заняться устранением выявленных накануне недочетов.
Когда она объяснила свой замысел команде, оказалось, что все намного проще, чем она предполагала. Указатели крена и дифферента соорудили быстро из подручных средств. Причем, их снабдили масляными демпферами, чтобы не раскачивались. Она бы и не подумала о таком, пока не столкнулась с проблемой. Смекалистый здесь народ, мастеровой. А привод от рычага регулятора из машинного отделения на мостик провели не тросами, как она предложила, а просто просунули длинный шест через окошки, которые прорубили в двух переборках. Грубовато, но очень удобно. Так что еще до полудня Ветка принялась за тренировки.
Ее замысел заключался в том, чтобы застабилизировать положение корпуса корабля относительно волны. При этом сам корабль держать горизонтально, и носом в нужную сторону. Задача очень сложная, но теоретически возможная при пологой длинной зыби, накатывающей с юго-запада. Конечно, если характер волнения изменится, станет нерегулярным — ничего доброго не получится. Но сегодня, после полудюжины попыток, она, наконец, начала справляться с кораблем.
К буйку подошли за час до начала сумерек. Спросили разрешения, дождались подъема на флагмане разрешающего вымпела, начали маневр. Вал Ветка догнала курсом, почти перпендикулярным направлению на буек. Плавно сбросила обороты и начала поворот на цель. В нужный момент попросила механика перевести реверс и, на самом малом заднем ходу удержала корабль в горизонтальном положении. Сигнальщики непрерывно выкрикивали крен, дифферент, угол и дистанцию. Один из палубных от заднего среза сообщал, насколько покрыты водой руль и винт, грозящие оказаться в воздухе, если зазеваешься. Штурвал Ветка держала сама, и сама следила за направлением на буек. Наконец осталось пять градусов — бомбардир уже видит цель.
Выстрел. Хлопок, шелест, резкий звук удара — и обломки буйка летят во все стороны. Жаль, никто не видит. Остальные корабли эскадры в трех километрах к востоку. Они уже возвращаются к месту якорной стоянки. А на гафеле флагмана полощутся флажки — приказание "Чирку" выловить буек. Исполнение — долг подчиненного. Иначе не будет дисциплины. Ветка отдает распоряжения и понимает, что повторять ничего не надо. Корабль превратился в организм, послушный не слову — мысли. Главное — чтобы мысли появлялись вовремя.
Глава 16. Первая битва
Ее разбудили затемно. Вахтенный потряс за плечо и сконфуженно признес.
— Госпожа капитан, сообщение с флагмана.
Ветка вскинулась, придерживая одеяло у горла.
— Посвети.
Текст был прост: "Эрвийская империя объявила нам войну. Утром контакт с неприятелем"
Все понятно. Разведка доложила о выходе Эрвийской эскадры из портов северных княжеств. Вероятно — вчера утром. Значит, а погода этому благоприятствует, на траверсе мыса Тонимет завтра задолго до полудня покажется то, что посылает им Эрвийская империя.
— Сколько времени?
— Половина четвертого, госпожа капитан.
— Передайте следующей вахте, что до половины шестого команда продолжает отдыхать. И, сначала — меня разбудить.
Вахтенный ушел, а сон не вернулся. Наверное — это проклятие всех, кто полагает себя ответственными за что-либо. Ворочалась недолго. Нет сна — ну что тут поделаешь? Села за карты. Место вероятного соприкосновения с неприятелем в изложении гидрографических описаний, рекомендациях лоции, да еще и наложенное на весьма подробные карты — это требует вдохновенного восприятия. Окрестности Мыса Тонимет Ветка могла не только сдать на "отлично" даже самому придирчивому преподавателю, она чувствовала, что способна подсказать ответ на любой, даже самый заковыристый вопрос. Жаль, что завтрашний экзамен сдается не в аудиториях корпуса. Оценку ей поставят красными чернилами. Или солеными.
В пять тридцать она была на мостике.
— Завтрак готовить. Команду будить. Пары разводить.
Далеко на востоке небо стало капельку светлее. Силуэты кораблей эскадры слегка прояснились. Подошла посыльная шлюпка, передали пакет. Диспозиция на сегодня. "Чирку" предписывается напасть со стороны моря, отвлечь корабли эскорта, а остальные нападут из-за мыса, когда охранение будет связано боем.
Все начиналось по плану. Сигнальщики насчитали около сорока вымпелов. Половина из них — вместительные барки, полные пехоты. Остальные — быстроходные ладьи с длинными рядами весел по бортам. Первый выстрел произвели с расстояния около километра. Сигнальщик доложил, что всплеска не видел. Значит, возможно, попали. И действительно, корабль, в который метили, стал отставать от общего строя. Ветка, тем временем, опять подловила устойчивое положение и изо всех сил старалась удержать его, пока идет доворот.
Хлопок, и нос покатился в провал межу волн. И опять всплеска не отмечено. Зато четыре корабля охранения катятся влево. Собираются отогнать. Дала задний ход, принимая волну кормой. Снова начиналась эквилибристика на пляшущей воде. И третий выстрел оказался точным, хотя расстояние по-прежнему оставалось большим.
Чувство слитности с кораблем, восприятие всего экипажа как единого целого, она, похоже, ощущала не одна. Палубная команда бросалась с борта на борт, помогая балансировать. Сигнальщики сообщали вводные, а пушка неизменно выпускала снаряд каждый раз, когда Ветке удавалось навести нос на цель и, хотя бы пару мгновений задержать его движение.
Через час все корабли охранения испытывали серьезные затруднения. Заводили пластыри, откачивали воду. С двух имперских ладей команды уже сняли, убедившись в бесплодности попыток заделать пробоину. На других, где снаряд попал значительно выше ватерлинии, дела шли лучше. Они пытались сблизиться с "Чирком" хотя бы на дистанцию арбалетного выстрела, но получали новую пробоину и отставали.
Ветка продолжала, двигаясь задним ходом, расстреливать имперцев с расстояния, на котором те не могли ей ничего сделать. Она так построила маневр, что оказалась для них против ветра. В этом положении даже небыстрый задний ход, который позволяла развивать паровая машина, давал ей полное господство над преследователями. Когда попытки сближения прекратились, сама стала сокращать расстояние. А потом просто выходила на цель, как на учениях, и добивала беспомощные имперские корабли по очереди. Три, иногда четыре попадания, и команда спасается на шлюпках. А при таком ветре в этих местах высадиться можно только в бухте Акрамины. Так что никуда они не денутся.
Неумолимость, с которой она чинила расправу, привела к тому, что четыре корабля подняли белые флаги. Не стала тратить на них время, приказала следовать на рейд Акраминского порта и отправилась догонять транспорты.
За мысом обнаружила следы нешуточного сражения. Много обломков, разбитый барк на камнях у берега. И дальше, чем ближе к порту, тем больше всякой всячины качается на волнах. У внешней части прохода в порт идет бой. Не долго думая начала пальбу по ближайшей крупной цели. Волна здесь небольшая, но короткая. Поймать устойчивое положение непросто. Но когда приладилась, корму барка продырявила в аккурат по самой ватерлинии. С таким повреждением он быстро затонет.
Второго обстреляла в борт. Только после пятого выстрела пробоина оказалась в нужном месте. Этот тоже отплавался. Увидела, как камень из катапульты по высокой траектории обрушивается на палубу транспорта. Жуткая картина. Двух минут не прошло, а из воды только фок мачта торчит.
Но четыре транспорта как-то прорвались к причалам. На набережной идет сеча. Пятый барк, проникший во внутреннюю гавань, подходит к пирсу, когда его таранит акраминский корабль. В момент удара полыхнула яркая вспышка, вероятно бомбардир воспламенил запас пороха.
Еще один транспорт прорывается через скальную гряду, обдирая днище о камни. Его обстреливает флагман, которого настигает еще один барк и таранит в борт. И снова бомбардир успевает воспламенить порох — все исчезает в пламени. Тем временем "Чирок" готов к выстрелу. Первый снаряд пробивает борт транспорта слишком высоко, чтобы угрожать его плавучести. Но второй и третий вываливают целую доску из обшивки. Корпус атакованного барка кренится, наполняясь водой. С палубы сыплются в воду пехотинцы.
Всё, кроме Веткиного корабля на плаву больше ничего нет. Пора к набережной, на которой тесно от имперских солдат. В проходах между пакгаузами, похоже, баррикады. И сотни воинов пытаются пробиться сквозь прочные ворота портовых складов, чтобы проникнуть в здания, а уж по ним и дальше — в обход наскоро возведенных укреплений. Ее два десятка бойцов здесь — капля в море. Но бомбардир докладывает, что орудие заряжено картечью для стрельбы по пехоте. Ветка не знает, что такое картечь. И благодарна, что ей дали понять, для чего она предназначена.
Во внутренней гавани совсем не качает, так что не надо ловить ритм волны. Подводит корабль наискосок к концу набережной. Огонь! Да это же просто избиение. После пятого выстрела на берегу паника. Солдаты бегут обратно на корабли. Из самого широкого прохода, ведущего к ратуше, стена сверкающих сталью солдат с черными лентами на шлемах вытесняет толпу имперцев, которых легко отличить по присутствию оранжевого цвета в амуниции. Ветка прекращает пальбу по набережной и отводит корабль чуть от берега, чтобы лучше контролировать ситуацию. Удирающий транспорт расстреливает, как на показательном выступлении. Десант теперь не только не атакует, даже не сопротивляется. Мечущуюся толпу хладнокровно уничтожают арбалетчики с крыш пакгаузов.
Ветка с неудовольствием отмечает, что ее команда с арбалетами в руках расстреливает имперцев, плывущих к берегу с перевернутого барка. Это ужасно. Жестоко. Но акраминцы иначе не могут. Милосердие к врагам уже приводило эту маленькую страну на грань катастрофы.
Четыре боевых имперских корабля под белыми флагами появились за границей скалистой гряды. Их экипажи латают пробоины и выливают воду. Эти останутся живы. Успели сдаться. Приказала им стать на якорь.
Море в этом году долго не замерзало. Устойчивые юго-западные ветры отгоняли плавучие льды к северу. Видимо они же отклонили в сторону берега воды теплого течения, которое обычно проходило сотней километров западнее. Снега выпало много, и он продолжал идти каждый день.
Посольство Бесплодных Островов переехало в Зеленый Эрвин. Дом, где оно раньше располагалось, стоял теперь пустой и холодный. Ветка жила на корабле. Он оставался единственной боеспособной единицей акраминского флота. И местом его стоянки теперь стал один из пустующих причалов торгового порта. Почти каждый день выходили в море. Частенько приходилось вступать в стычки с небольшими группами имперских кораблей, пытающихся держать порт в блокаде. Но "Чирок" неизменно при каждой встрече топил одно, а то и два неприятельских судна, и через пару недель они перестали появляться в этих водах.
Ветка не просто приспособилась к кораблю. Она срослась с ним. И срослась с этим неласковым морем. Ход его свинцово-серых валов стал естественным и привычным. Когда надо было на пару секунд заставить корпус судна замереть в горизонтальном положении носом к неприятельскому кораблю, это получалось легко и естественно.
Ходили, в основном, под парами. Рангоут и снасти непрерывно обмерзали, и, также непрерывно, лед приходилось скалывать. Чтобы уменьшить риск опрокидывания Ветка распорядилась снять с мачт реи и уменьшить до самого минимума количество такелажа.
Портовый городок заметно опустел. Торговцы, снующие из Черного Эрвина в Зеленый, останавливались на постоялых дворах у пересечения сухопутных дорог, а морские сообщения прервались до весны. В это время года море здесь обычно покрыто льдом.
