Кружева, вышивка и покрой нового маминого платья вызвали в нем неподдельный интерес, и породили кучу вопросов. Но, покопавшись в груде перстеньков, бляшек и звонких монист, он надолго задумался. Потом предложил детям вступить с ним в "кумпанство". На равных долях. Он продает, а выручку делят поровну. На четверых. Вообще-то с началом учебы детишки раздували горн только по выходным. Однако у них появились денежки, и, похоже, немаленькие.
Ветка случайно слышала разговор хозяев. "Мы их должны содержать, а не они нас" — то немногое, что она разобрала.
Вещицы, что сделали для мамочки, на продажу не шли. Только остатки. И еще, их чудаковатый друг всегда уходил, до прихода хозяев.
Следующий визит Бертрана предстоял завтра. И Ветка сегодня должна замочить в разведенном лимонном соке мясо акулы-лисицы. На гарнир будет горячая овощная смесь — батат, авокадо и топинамбур. Их слащавость создает с терпкостью мяса селахий довольно необычное сочетание. Она уже умеет готовить не только еду, но и некоторые блюда у нее стали получаться.
А две статные женщины, пришедшие на "Анастасе" — это матушка с сестрицей Витулей. И братишка Герберт наверняка с ними. Просто его еще не видно из-за фальшборта. В апреле к Бертрану приезжает невеста. Издалека. Из хорошей семьи.
И еще. О том, что принцесса Виктория и герцог Лучиано с детства заочно помолвлены, она, конечно, знала. Но совершенно выпустила из виду в кутерьме событий последних лет. А Рик не забыл. И учел это в планах. Коварный. Нет, напрасно она тогда про мужской разум так выразилась, ну, на счет тестостерона. Надо будет сегодня извиниться перед любимым.
— Привет, Нитка!
— Здравствуй Берт!
Тяжелая корзина с покупками привычно перекочевала в руку Бертрана.
— Ты сегодня без дочки?
— Она уже тяжелая. И что-то квасится нынче. Может, зубки режутся. Рановато, правда, но всякое бывает. — Ветка внимательно рассматривает спутницу своего собеседника.
Сестрица Витуля превратилась в настоящую красавицу. Прекрасный рост, восхитительная фигура, королевская осанка. Тяжелая волна волос, убранная под скромную косынку, приподнимает ее края и вырывается на свободу темно каштановыми прядями. Легкая смуглость кожи не сдерживает сияние румянца, проглядывающего через ее мраморно гладкую поверхность. Овал лица, очертания губ, форма носа, разрез глаз и дерзкие брови — поистине природа сполна наделила Викторию всем, чем обделила ее старшую сестру. Даже одежда простой горожанки сидела на ней лучше, чем на Ветке самое изысканное бальное платье.
— Это Виола. Она гостит здесь. Я показывал ей достопримечательности Лоринбурга. Думаю, нам по-пути.
Витуля учтиво кивнула. Не узнала. Давненько не встречались. Ветка тоже не узнала бы, если бы не знала заранее. Но, если и были сомнения, сходство с мамой их не оставляло. И шрамик чуть выше локтя. Почти незаметен, но, если знать, что он там был....
По дороге сестрица с удовольствием крутила головой по сторонам, слушая объяснения попутчика. И как-то естественно ухватилась за ручку корзинки, приняв на себя часть ее веса. Ветка плелась сзади, и могла следить за выражением лиц собеседников, когда те поворачивались друг к другу. Оба были не в восторге. Однако держали себя в руках.
Что-то будет, когда она узнает Рика! Уж он-то совершенно не изменился.
Рик не был предупрежден о том, что гость может быть не один. Иначе сделал бы что нибудь, чтобы не попадаться гостье на глаза. Однако это не пришло им в голову. Едва взглянув на него, Витуля выпучила глаза и уставилась на Ветку. На прыгающего в загончике Теда. На Амелию, обхватившую мамину шею и нетерпеливо дрыгающую ногами. Немая сцена затягивалась.
— Господин Даву, так значит Анита и Роберт служат в этом доме лакеем и служанкой. И они ваши друзья.
— Да, Виола. И у них замечательные малыши.
Витуля выпрямилась, окаменев лицом, поперхнулась и затряслась. Ноги ее подкосились, тело сломалось, она рухнула на пол, дергаясь, как в припадке. В горле хрипело, из глаз ручьями струились слезы.
Бертран замер на секунду и бросился на помощь.
— Стой. Только хуже сделаешь. Дай ей несколько минут. Она просто хохочет.
— А в чем дело?
— Дай ей отдышаться. Возможно, она сумеет дать объяснение своему поведению.
Через пару минут Витуля смогла встать. Но еще долго при каждом взгляде на Берта начинала фыркать.
— Понимаете, господин Даву, у одной моей подружки есть братец, смешной до невозможности. На Робина очень похож. Я смотрю на него и вспоминаю проделки этого негодника.
— А мне показалось, что это я вызываю Ваш смех. — Берт явно чувствует себя неуютно. Не понимает он происходящего. — Может быть, расскажете что нибудь об этом удальце?
— Как-то не приходит в голову ничего конкретного. Впрочем, уже одного того, что он вскружил голову наследной принцессе, даме в высшей степени разумной и во всех отношениях положительной. При имени которой флот любого агрессора возвращается в свои гавани. Той, чьи успехи на поприще медицины известны десяткам спасенных раненых. Чьи старания в области государственного устроительства оценены не только моим несносным батюшкой, но и старейшим из ныне здравствующих монархов — Кнутом I Бронхеймером.
Так вот! Это негодник не просто женился на принцессе крови, но еще и похитил ее, упрятав от всех неведомо где. При полном ее благоволении.
— А эта Ваша подружка. Как ее зовут. — Рик, красный как морковка, но ни один мускул на его лице не выдает смущения.
— Майя Хромая. Кстати, в братца пошла. Вы бы видели, что эта чертовка вытворяла, чтобы обратить на себя внимание одного юного принца, который случайно с ней познакомился. И добилась своего.
— Вышла за него?
— Это дело времени. Принцу еще подрасти надо. Вообще-то он славный парень. Им будет хорошо вместе. — Виктория будто споткнулась. Только что в речи ее слышались ехидные нотки, а тут вдруг — спокойный повествовательный тон.
Приход из школы хозяйских детишек рассеивает напряженность. Пока они умываются и рассаживаются, Амелия утверждается на коленях у Рика, Тадеуш попадает в лапы Берта, Ветка мечет на стол настоящее фрикасе из акулы-лисицы с горячим тронто. А ест Витуля по человечески. Не чванится.
В этот день беседа коснулась дальних плаваний. Хозяйский сынишка завел речь о кораблях. Им сегодня на уроке очень интересно рассказывали о морской торговле, о навигации, штормах и лоцманах. Берт, как обычно, увлекся темой, начал расспрашивать, Витуля и старшие девочки наперебой рассказывали легенды о пиратах и кораблекрушениях. Ветка прикусила язык и молча страдала.
Амелия, проглотив кашу, толкала ложку себе в рот и пыталась терзать ее беззубыми деснами. Тадеуш, деловито набарабанил полный животик бататового пюре с рыбным фаршем, и отвалился, заснув прямо на руках. Витуля быстренько забрала его и устроила спать прямо у себя на плече.
Когда детвора отправилась делать уроки, обстановка снова несколько напряглась. Бертран молча наблюдал, как его спутница тетешкается с Веткиной дочуркой, не обращая на него никакого внимания, и не решался задавать вопросы. На его глазах происходило нечто странное, и он принялся за мытье посуды. Женщины тихонько шептались у малышового загончика. Рик заваривал в глиняном чайнике травяной чай. Беседа не завязывалась.
Когда звякнул ковшик водяных часов, Витуля тревожно взглянула на Берта. — Что, уже пора?
— Пора.
— А мы сюда еще придем?
— Если захочешь.
— Завтра?
— Нет, через неделю.
Огорченно надутые губки, пронзительно тоскливый взгляд, брошенный в сторону Рика и Ветки. Сдержанное прощание.
— Кстати, Роб, мы ведь ни разу не брали выходных.
— Нет, Ниточка, не брали.
— Так возьмем субботу и воскресенье. Хозяйка будет дома, правда ведь, Берт?
— Думаю, будет.
— А мы приглашаем вас обоих с собой на рыбалку. Лодка у нас есть. На рассвете послезавтра будьте на причале торгового порта у оконечности западного пирса.
— Можно я маму с собой возьму?
— Не в этот раз, Виолулечка! Мамуле ни слова.
— О чем вы, сударыни? — Берт заинтригован. Но Рик покачивает головой. Вопрос заминается.
Крестовый залив еще не прогрелся. Но за его горлом южное течение приносит в Барсницкое море теплую воду из мелководной Заванской лагуны. Добежали под парусом за пару часов. Еще до полудня девчата нанырялись, заполнив мелкие кадушки донными деликатесами. Ребятня плескалась в парной водичке под ласковыми, но еще не жгучими лучами солнца и под надзором отца и его изумленного собеседника.
Низменные островки не обещали ни воды, ни дров, но анкерки шлюпки были полны, а в железном корытце жарко тлели угли. Щупальца осьминогов, вареные крабы, что-то непонятное из морских ежей, гарнир из водорослей — все это с аппетитом поглощаемое тремя загорелыми, веселыми молодыми людьми — несколько смущали их бледнотелого спутника.
Девчата собрали посуду и отправились к воде. Короткие штанишки и шарфики, перехватывающие грудь, завязаны на шее. Костюмы весьма откровенные не скрывают особенностей строения красивых тел. И их сходства.
— Берт! Чтобы больше тебя не мучить. Твоя невеста и моя жена — родные сестры.
— Так вы не под своими именами?
— Как и ты.
— Ннн-да. Крыть-то нечем. Так вы знаете, кто я.
— Догадались, Ваше Высочество. Ты герцог Лучиано.
— И эта голопузая хохотушка уже однажды выиграла войну?
— Трижды, но она не хотела. Просто так сложились обстоятельства. Не помирать же ей было!
— А ты разработал ударную экструзию предкристаллизирующегося расплава.
— Да уж. Пришлось попотеть. У нас были материальные затруднения, надо было как-то выкручиваться.
— А ты можешь серьезно разговаривать?
— Не сегодня. Мы год прячемся ото всех. Если про нас кто узнает, даже похоронить ничего не удастся. Позволь уж нам нынче выпустить пар. Насмеяться, набегаться, нашутиться.
Ты — принц Годрик — лакей начальника моей разведки. Служанка четвертой фрейлины моей матушки — наследная принцесса Елизавета. Ее сестрица — моя невеста — начинает фыркать каждый раз, когда видит меня. У вас на островах что — все такие весельчаки?
— Согласись, ситуация была, комичней не придумаешь. Ты, светлейший герцог, притворяешься горожанином. Водишь дружбу с прислугой. И эта прислуга — такие же, как ты притворы, которые, к тому же, ввели тебя в заблуждение. И это обнаруживает принцесса крови, которая, по твоему совету тоже притворяется обычной горожанкой. Как она не лопнула от смеха?
Берт посидел минутку, ворочая мозгами, и загоготал, повалившись на спину. Амелия, ухватившись за жабо его белоснежной сорочки, влезла на живот и уселась.
— Эта чумазая мелочь — тоже принцесса! — Берта начало корчить так, что Амелиия сползла с колышущегося живота, встала на четвереньки и двинулась к кромке воды к матери и тетке. По дороге остановилась. Тадеуш знакомился с рогатой многоножкой, которую загнал под камень. Камень был ему не под силу.
— Эти мужики так противно ржут. Наверное, над какой нибудь пошлостью.
— Думаю, просто Рик объяснил твоему герцогу, в чем дело. А у него нормальное чувство юмора.
— И вовсе этот герцог не мой. Я еще не решила, чей он.
— Верно, сестренка. Только не мучай его сильно. Он в тебя по уши втрескался. Если хочешь отшить — сделай это быстро и небольно. Он не заслужил антигуманного отношения. Нормальный дядька.
— Так ведь девушка должна попереживать. Посомневаться. Проверить свои чувства. Получив предложение, полагается упасть в обморок, выждать время, чтобы убедиться, что избранник не передумает. Нужны романтические свидания, цветы, вздохи, ухаживания и комплименты...
— ...Жеманные отказы, переписка через пажей, туманные намеки.... Лучше сразу отшей.
— Думаешь, он может неверно понять?
— Наверняка не знаю. Вообще то он несколько занят. Эти два выходных продержат его за письменным столом примерно неделю.
— Ты с ума сошла. Он герцог, суверенный монарх. Кто заставит его работать. Поручит все министрам — и может спокойно заняться тем, чем хочет.
— Бертран Лучиано — реальный правитель. Это работенка — покаторжней, чем в каменоломне. Он всего три часа в неделю выкраивал на то, что ему просто по-человечески интересно. Ходил к нам в гости поболтать. И тут еще ты начнешь его изводить стандартными ритуалами! Лучше сразу отшей.
— Да что ты заладила: "Отшей", да "отшей". Не буду я его отшивать. С ним интересно.
— Мэрия на полдороге от пристани до дворца.
— Свежая мысль. А как на счет предложения руки и сердца?
— Ночуете в палатке на берегу. А утром, как честный мужчина, он будет должен сделать из тебя честную женщину.
— А если не захочет?
— Тогда пошел он куда подальше!
— Ужас! Мамочка родная, если бы ты это слышала! Ну, а если он мне не понравится?
— Так ведь ты говоришь, с ним интересно.
— Интересно. Почему он рубашку не снимает? Чванится?
— Иначе воспитан. Он рос не в рыбацкой деревушке Южного Верна, а во дворце, как и пристало его положению.
— И убегал в город, поиграть с детьми. Он мне рассказывал. У него куча знакомых по всему Лоринбургу. Герцога Лучиано видели немногие. А со славным парнем Бертом Даву знакомство водят повсюду.
— Ступай к нему. Присмотрите за твоими племяшами, пока мы с Риком окунемся. С детства мечтаю обогнать его вплавь. Проверить надо, кто теперь быстрее.
День промелькнул быстро. Герцог снял-таки свою рубашку, когда вылез из воды. Ее рюши, фестоны и буфы в мокром виде напоминали обвисшие ласты моржа и затрудняли движения. Шрамов на торсе хватило бы и на троих.
— У Ордена Секиры много серьезных бойцов, — смутился он под взглядами. — Однако за эти годы мы подготовили хороших арбалетчиков.
Витуля виновато посмотрела на Ветку. Готова.
За ужином, когда детвора угомонилась и не отвлекала взрослых проявлениями своей неуемной энергии, за кувшинчиком флюрского, разговор зашел о всякой всячине. Виктория строила планы, как бы показать матушке ее замечательных внуков. Ветка заклинала ее не делать этого.
— Как только проговоришься — нам придется бесследно исчезнуть.
— Да кого вы так опасаетесь. Сам герцог будет вам защитой.
— Нет на планете силы, способной уберечь нас. Только спрятавшись, мы имеем надежду уцелеть. По этой причине батюшке надо готовить себе замену — учить Герберта. Надеюсь, этому ничто не помешает. Ты-то явно на трон Островов не стремишься. Кстати, Берт, какие у Вас отношения с Вальдинией?
— Лорин — вассал Вальдийской короны. Исправно вносим положенную сумму. Однако без сильной руки Вальдиния слабеет. Когда бы не верность графов, давно бы развалилась на уделы.
— Интересно. Эрвийская империя рассыпалась, управляясь сильной рукой. А здесь третье десятилетие чехарда на троне, и ни один вассал не откололся. Почему так?
— Про других не скажу, а мне батюшка настрого приказал сюзерена оберегать, клятву вассальную блюсти и других склонять к верности королевскому трону.
— Объяснил, почему?
— Объяснил. Только меня не спрашивайте. Правды не скажу.
