Голицын был неприятно удивлён выбором лошадей в Античности. В своё время, поскольку для службы в лейб-гвардии требовалось иметь двух лошадей, обзавёлся весьма неплохим гунтером ростом 175 сантиметров и далеко не лучшим ахалтекинцем. Весьма распространённые до Первой Мировой дончаки были дефицитом. Впрочем, оба коня на войне сгинули.

Сейчас же, имея солидную сумму денег, захотел купить нисейскую лошадь, которая оказалась жутким дефицитом за сумасшедшие деньги. Тот же Буцефал, будучи неидеальным представителем этой породы, обошёлся царю в 13 талантов. Не мог же Мстислав потратить на коня больше пары талантов серебра, большие деньги на борту шхуны на другое предназначены.

Другие породы ввели в уныние. Дело в том, что рекомендуется покупать лошадь ростом в холке на десять сантиметров ниже всадника. Одинакового роста тоже годится, особенно если всадник плотного телосложения, а лошадь узкая. На двадцать сантиметров ниже тоже можно. Но у кавалергарда рост 192 сантиметра, в ряды этих кавалеристов было строжайше запрещено набирать мужчин с ростом меньше 190 сантиметров, так что князь Голицын был одним из самых низкорослых в полку. И с огорчением выяснил, что рост рядовых лошадей в Античности 140 сантиметров это нормально, у фессалийских лошадей 130-140 сантиметров в холке. Ниже Мстислава на 50-60 сантиметров. И как ездить рослому кавалеристу? Ноги на конскую спину класть, чтобы за землю не цеплялись? Потому и отмёл сходу коней ростом меньше 150 сантиметров. Берберийский жеребец был самым крупным из увиденных, хотя в России 160 сантиметров это немного для боевого коня. Кавалергард едва не купил берберийца, но что-то смутило, и, увидев здоровенного для своей породы жеребца из украинских степей, выбрал последнего.

Установив и настроив всю упряжь, кавалергард осторожно проехался на жеребце, осваиваясь, а потом принялся скакать зигзагами. Повороты и рывки невозможные для езды охлюпкой впечатлили всех. Для полного счастья только подков не хватало, но тут уж Сайрес Смит помог.

Заинтересовались все гетайры из царской охраны. Даже царь, спросив разрешения, посидел на Лучике.

— Так намного лучше. Будет время, поможешь с изготовлением упряжи для всей кавалерии, — отдал приказ.

— Конечно помогу. И стрелять из лука проще, и копьём если бить, намного легче удержаться, — пояснил ротмистр. — И это ещё не всё. Лошадьми и землю пахать можно.

Дружный хохот был ответом.

Глава 12. Нежданный конец авантюры

После того, как делегация во главе с Аристархом принесла нерадостную весть о сдаче, далеко не все смирились. Однако, было понимание, что новое оружие не даёт шансов отбиться от македонцев. Их в город пустили, и пообещали за сутки собрать налог.

Телемах, опытный воин двадцати двух лет от роду, предложил захватить или сжечь парусник и вырезать македонский гарнизон, и потом держать осаду. Пожилые воины после долгого спора согласились.

Парень подошёл к подготовке со всей старательностью. Связали плоты, подготовили одну лодку, вёсла тряпками обвязали, и поплыли ночью, сразу, как стемнело, к кораблю. Его подсвечивали костры из лагеря македонцев, из которого слышались галдёж, смех, музыка. На корабле было тихо, спят там что ли?

Темна греческая ночь, а почти везде и тиха. Звёзды ярко светят. Лучше б был шторм, но и так можно. Не видно даже соседних плотов и отставшей лодки с маслом и другими заготовками для поджигания. Только тихонько сопят бойцы, и плещется вода. Зря, видно, архонты боялись.

И тут собачий лай на паруснике, далеко слышимый.

— Надеюсь, нас не заметят, — прошептал кто-то рядом.

И тут появился яркий свет на паруснике, луч обвёл море и осветил десантный отряд из семидесяти добровольцев. Потом ударил гром и раздался крик "Сдавайтесь! По одному плоту подходите к берегу. Вас там встретят."

— О боги! — воскликнул Халкей. — Так Каллистрат был прав, что нас ждут.

Никто не спорил. Злые парни подплывали к берегу, там снимали с себя всё, кроме хитона, под прицелом копий и луков македонцев, и садились где указано. Всех связывали попарно спинами, и так на земле ждали утра.

На рассвете перинфийцев напоили водой, и всё. Снова ожидание, а солнце всё выше. Телемах старался держаться стойко, но мысль о рабской судьбе беспокоила. А больше того что подвёл товарищей. И любимая Клеопатра, уже беременная первым ребёнком, ждёт дома у отца.

Ожидание затянулось, но поздним утром пришёл богато одетый одноглазый пожилой воин со свитой и гиперборейцы.

— Что это было? — спросил худощавый светловолосый мужчина.

— Мы удрать хотели из захваченного города, — ответил Телемах.

— Вам всем пытки устроить, или так расскажете правду, — спросил Филипп, злой из-за похмелья.

— Вы никакого вреда нам не успели нанести, так что дёшево отделаетесь, если будете честны. И ваших сообщников сдайте, — заявил помощник царя из гиперборейцев. — Только каждый свой список приведёт. А мы их сравним.

— Мне никто не может помешать вас под пытками допросить, — предупредил царь.

— Я всё придумал, и всех уговорил. Задумали мы вот что... — признался перинфиец.

— Какой честный, умный, благоразумный и храбрый воин. Жалко будет продавать на рудники, — сказал один из гиперборейцев по имени Виктор, когда всех допросили.

— Опасно их отпускать, и неразумно, — отметил один из македонцев.

— Заманчиво продать в рабство, деньги нам нужны, — заметил другой.

— У нас что, есть выбор? — огрызнулся Телемах.

— У тебя есть незамужняя сестра? Я бы взял в жёны, заплатив тобой в качестве выкупа, — предложил Виктор.

— Они опасны, такие инициативные и храбрые, — сказал один из приближённых царя.

— Я могу вас освободить, но после определённых клятв, — предложил Филипп. — Вы с семьями и те, кто вас ждал в городе, отправитесь в изгнание и оснуете свой город, колонию.

— Неплохо, я даже наверное соглашусь, — ответил Телемах. — Но где?

— Северный берег Меотидского озера.

— Лучше, чем рабство, но там холодно.

— У вас разве есть выбор? Там жить можно, а холодно только зимой. Мы вас научим, как зимой там жить, — сказал Сорокин.

Под такое дело тормознули караван кораблей с пшеницей для Афин, и часть по жребию зафрахтовали за счёт Перинфа для переселенцев.

Пока этим занимались, мрачный Телемах привёл Сорокина домой в сопровождении македонских воинов и Сергея Белова, и объяснил ситуацию. Отец, худой мужик средних лет, заявил:

— Я ж предупреждал.

— Хайре. Ты учитель арифметики? — спросил офицер ПРО.

— Да. Меня зовут Софокл, а мою дочь, которая не замужем, Рода. Был у неё жених, но умер от болезни.

— Учил чему-нибудь кроме женских дел?

— Читать, писать и арифметике. Это много для женщины, я б и не учил, но сама попросила, — рассказал Софокл. — А ты чем похвалиться можешь?

— Денег много, дома пока нет, но царь Филипп нам пообещал разрушенный город Стагир. И я тоже знаю арифметику и геометрию. Софокл, ты знаешь, что будет, если двадцать два разделить на семь?

— Три и одна седьмая.

— И что тут особенного?

— Э-э-э. Не знаю, не уверен. Окружность круга в три с небольшим раза больше поперечника, но насколько больше трёх, неизвестно.

— На одну седьмую, но даже это не очень точно. Мы отвлеклись. Софокл, прежде чем договариваться, я должен увидеть твою дочь, — заявил Сорокин.

— У нас не принято, чтобы невеста и жених до свадьбы знакомились. И принято, чтобы граждане полиса женились только на гражданках своего полиса, — заметил Филоктет из Пеллы.

— Не вслепую же выбирать, — наконец сказал подводник. — И у нас был разговор с царём, такие запреты, что нельзя брать в жёны гражданок других полисов, будут отменены после объединения Эллады. Есть такой закон, что или родственные племена, малые народы и малые государства объединяются в большое царство, или погибают.

Учитель слегка поморщился и позвал своих. Довольно симпатичная женщина средних лет вывела за руку в меру худенькую и довольно высокую по меркам Античности, на полголовы ниже Виктора, чернявую девушку с глазами лани, лет 16-18 на вид. Обе смотрели настороженно и испуганно.

— Ты красивая, Рода. Будем вместе жить, — сказал Виктор. Девушка сильно покраснела, заулыбалась и довольно кивнула головой.

— Теперь детали обсудим, — заявил Софокл.

— Но нас что ждёт? — его сын спросил.

— Земледельцами станете в краю с плодородной землей и холодными зимами. Будет тяжело, но ваш опыт пригодится. Эллинам земли мало, — сказал Виктор.

А на агоре перед будущими переселенцами выступал Сайрес Смит:

— Эллины. Вам тесно в Элладе. Пока эллинские мужчины гибнут в междоусобных войнах, а женщины умирают в родах или становятся порнами, ещё вы можете жить. Но когда Филипп Элладу сделает единой, как глубокой древности Египет, а потом и Персия, будет ещё хуже. Особенно когда с помощью нашего лекаря дети и женщины станут реже умирать, а войны между эллинами прекратятся, будет совсем плохо. Вам земли нужны.

— Но все заняты, у скифов отобрать разве? — кто-то крикнул из толпы.

— Наш покровитель Прометей подарил знание, как выплавлять металлы, письменность и многое другое, не всем народам, а самым достойным. Большинство народов до сих пор не знают железа, бронзы и меди. Или варвары, едва овладевшие земледелием и работой по железу. Идите и возьмите у них землю. На север от Истра, Эвксийского Понта и Кавказа плодородные земли, там по два-три локтя чёрной плодородной земли, на которой хорошо растёт пшеница и другие дары земли. Самые смелые и находчивые из вас будут первыми, они доказали неудачным нападением, что справятся.

— Там виноград и оливки не растут! — заявил один из пожилых эллинов.

— Виноград там расти может. Но не всякий. И у нас есть такой, что там выдержит, — заявил Александр Волк. — Но немного не такой, как ваш.

— Оливковое масло из Эллады будете покупать. А потом будете растить священный цветок бога Солнца, очень почитаемый краснокожими варварами земель, что за морем к западу от Испании. У нас есть семена, — добавил Смит. — Его семена тоже годятся на масло.

— Но разве делают из гиацинта масло? — засмеялись жители Перинфа.

— Не про него речь, а про этот, — Саша развернул большой лист со своей фотографией у подсолнухов. Все так и ахнули.

— Но с холодом как быть?

— Спросите у жителей Пантикапея и скифов, если что сейчас не поймёте. В стены глиняных хижин надо закладывать побольше камыша и соломы, толще делать. Окна закрывать листами стекла, если нету их, то бычьи пузыри, — посоветовал Смит. — Печи в каждом доме нужны, и готовить еду внутри, а не на улице. Как говорят в Сибири, не мёрзнет не тот, кто хорошо холод выдерживает, а тот, кто тепло одевается. А там, в Сибири, это северная Азия, действительно холодно зимой. Траву на зиму надо сушить, и зимой скот ей кормить. Много чего.

Долгий шёл разговор, объясняли тонкости жизни в краях с холодными зимами. Но наконец разошлись, и до утра собирались в путь. А утром вышел караван кораблей на северо-восток, и через десять дней достигли Херсонеса.

Путешествие по морю в античных кораблях после шхуны Лёхе показалось таким же неудобным, как после поезда дальнего следования переполненный жёсткий пригородный автобус, да по разбитым дорогам. Да и всем по вкусу не пришлось. Моряки это знали, и выбрали путь сначала до юго-западного Крыма, а потом вдоль берега. Попали в район Симеиза, где и остановились на отдых. Тавров не боялись, поскольку среди переселенцев было несколько сотен мужчин.

Внимание Лосева привлекла навзрыд плачущая женщина.

— Что случилось?

— А-а-а-а... Что ж мне делать, что ж делать... — рыдала. — Как мне дальше жить?

— Тихо, спокойно, ты в безопасности, успокойся и расскажи, — столяр подошёл и спросил.

— Муж умер. Я говорила, не надо плыть. У него живот больной, каждый день кашу ел. Пока плыли, думали, потерпит. Ели всухомятку. Но умер утром. Кому я теперь нужна с детьми?

— Не бойся, не бросим. Как тебя зовут? — утешая, Леха гладил по голове вдову.

— Эвника. Мой муж, Дриоп, наёмником был. Купил меня, освободил, и вместе жили, но бедно. А теперь что? Пятерых родила, двое выжили. Теперь и мне с ними помирать в диком краю? Что делать?

— Лет тебе сколько?

— Двадцать восемь уже. Я же скоро старухой буду. Кто замуж возьмёт?

— Лицо умой, слезами горю не поможешь. Воды дайте!

Приведя внешний вид в порядок, Эвника здорово похорошела. Немного не доставала Алексею до плеча, но понравилась, и фигура вроде неплохая. Даже кой-какую дрожь в себе ощутил.

— Я Алексей. Старше тебя на десять лет, и холостой. Согласен, чтобы ты была моей женой. А ты? — Лосев, стесняясь, предложил.

— Я не знаю, так быстро... Согласен или хочешь? — вдруг игриво спросила вдова.

— Давай на одном корабле поплывём до Пантикапея. О, хорошо что вспомнил. Эй, все капитаны сюда!

Капитаны собрались вместе, и Лосев заговорил.

— Почтенные, тут один мужчина, бывший наёмник умер...

— Не он один, — отозвались моряки. — Пару человек за борт упали, от больного живота тоже есть умершие.

— А я об этом и хотел поговорить. Тут расстояние от Перинфа небольшое, и то умирают от болезней живота, плыть тяжело на таких кораблях.

— Почему небольшое, вон сколько плыли через Эвксийский Понт, — возразил Макар, кормчий судна, на котором плыл Лосев. — Целых три тысячи стадий, и ни одного острова. Вот боги и забрали слабых животом.

— От Сицилии до Крита разве меньше?

— Меньше плыть без берегов, если отклониться к северу. Всегда же можно потерпеть. Так уж боги сделали, что невозможно каждую ночь на берегу ночевать, — развёл руками другой кормчий.

— Надо на каждом корабле иметь небольшую печку, чтобы варить еду при небольшом волнении, — предложил русский. — И корабли хоть как-то надо приспособить, чтобы плавать было удобнее. Это по Внутреннему морю, хоть тут, хоть к северу от Египта, хоть между Сицилией и Испанией, близко плыть.

— Не очень-то.

— Подождите. Эллины не знают, что такое плавать дальше Внутреннего моря. Я видел. Видел, что такое проплыть как от Сирии или Египта, или Византия до Испании, и не увидеть ни одного острова. Надо будет строить корабли для расселения лишних людей Эллады. Пока на север, дальше не знаю. И вообще, очень уж много земель, где нельзя жить как в Элладе. Я знаю, как надо жить, где холодные зимы. Простите, не всё знаю и не всё умею объяснить, но знаю, что такое когда три, а то и пять месяцев реки и озёра закованы, а ветер носит снег как песок. И север Меотидского озера ещё теплый край, в Сибири хуже, — Лосев объяснил, как смог. — Для меня даже Таврида это очень тёплый край. Только не надо втирать, что только варвары могут жить на севере. Если эллины умные, то смогут везде приспособиться жить силой разума и много работая.

— Не знаю, не знаю. Но мы назло всем выживем на севере, и на тебя надеемся, — заявил Телемах.

Отдых на юго-западе Крыма продолжился плаванием на восток. Две сотни километров любовались Крымскими горами, покрытыми яркой зеленью, через которую проглядывали серые с жёлтым скалы. Алексею было без разницы, что Алупка, что Алушта. Важнее то, что края дикие, в удобных местах чаще всего шевелились дикие подозрительные личности. Дожди не раз беспокоили, но и воды зато хватало.