Агенты Прометея

Агенты Прометея

Глава 1. У края земли

Два океана боролись между собой каждый день миллионы лет. И почти каждый день в этом широченном проливе резвились шторма и ураганы.

В разгар лета во время бури, а тут они почти всегда были, с запада пришёл парусник, который был бы уместнее где-нибудь в северной Атлантике среди колёсных пароходов, да везде, когда такие были. Корабль качало как какую-нибудь лодку гигантскими волнами.

— Бедные саженцы, каково им? Такая качка... — говорил Профессор, сидя в тёмной оранжерее.

— Не только они. Лёха помирает от морской болезни, — ответил Волк.

— Они то могут и не пережить. Мой Коля на палубе страдает, но после вахты очухается. А растения? И зачем столько с собой саженцев? — спросил Мстислав.

— Генетическое разнообразие, — ответил Виктор Сорокин. — За этими сортами десятки, да что там, сотни лет труда селекционеров. Вот скажи, ты хоть раз видел виноград под Питером?

— Конечно. В оранжереях выращивают для богачей на стол, ещё со времён Петра Великого, — не полез кавалерист за словом в карман.

— А в открытом грунте видел? — Саня не удержался.

— Нет, конечно. Это же для тёплых стран культура, хотя бы для Германии, — хмыкнул кавалерист. — Впрочем, был бы рад, если бы были такие сорта.

— Откуда на хуторе они, ты же не спросил, — упрекнул Виктор. — Это же сорта-новоделы, ни ты, ни я не знаем. А выведены для холодных краёв. Амурские сорта и Хасанский до сорока мороза выдерживают, Маршал Фош не сильно хуже.

— Замечательно. Но в Греции и Италии не нужны, — не сдавался Голицын. — Там своих много даже в древности.

— Но ведь есть же у тебя знакомые гурманы, что любят пробовать разные интересные вина? Вот! И новые купажи будут. А ещё с этими сортами можно колонизировать земли с холодными зимами, — заявил Сорокин.

— Да, верно, — вступил в разговор Сайрес Смит. — У нас в Америке часто зимой европейский виноград вымерзает. Ещё Томас Джефферсон пытался распространить французские сорта. Греческие же хуже подходят.

— И генетическое разнообразие. У Саши маленькая коллекция, всего восемь, да то, восьмой, Альфа, недавно вырос на месте срубленного куста. Но зато это гибриды трёх биологических видов: средиземноморского, амурского и лабруски. С первым тысячелетия работают. А вот второй и третий не так давно пошли в дело. Амурский даёт морозостойкость, а лабруска стойкость к американским болезням, и с живучестью помогает.

— Я не понимаю, — сказал Наб. — Почему это важно? Зачем столько сортов?

— Для разнообразия вин. И для греков и итальянцев это самая важная ягода наравне с оливками.

Тут послышалось:

— Аврал! Земля прямо по курсу!

Все выскочили на палубу и увидели через завесу дождя и брызг скалы прямо по курсу. Корабль то вставал на дыбы на волнах выше пятиэтажки, то клевал носом так, что надо было задирать голову, чтобы увидеть то, что по курсу. А ещё паруса надо было подрегулировать...

Чудом увернувшись от острова Эрмита, уклонились к северу, а там влетели в пролив между островами Байли и Вольястон, прошли его, повернули на восток и попали в ловушку. Да, сначала стало потише, как повернули на восток. Эхолот показал, что можно стать на якорь, и волнение уже позволяло.

— Поздравляю, мы тут надолго, — заявил зенитчик.

— Вы о чём? — спросил Сайрес Смит.

— Радар показывает, что мы в заливе, и ветер дует снаружи в устье. Вмордувинд, когда выбираться будем, — сказал Виктор.

— Чего ж твой хитроумный прибор не показал вовремя, когда на остров едва не налетели? — спросил Пенкроф.

— Волны дали радиолокационные тени, и сбили с толку. Вы же сами видели, какие огромные.

— А может быть. Выберемся, только шторм переждать, — поддержал Белов нового друга.

— Мы на Таити никогда такого урагана не видели, даже когда на пляж буря обрушилась и утопила несколько человек, — сказал Профессор.

— И век бы не видать, — выполз на палубу Алексей, зелёный как огурчик. — Думал, сдохну от морской болезни. Отдохнуть надо бы на суше.

— И набрать дров и свежей воды, — добавил бывший подводник. — Запас карман не тянет.

Однако, что ж это за корабль, и кто на нём?

Четверо русских перенеслись с хутором на остров Линкольна из лета 2015-го. Троим около 30 лет на момент попадания, Пётр несколько младше.

Александр Волк. Возраст 33 года к моменту отправления с острова. Рост 180 см, среднего телосложения, шатен. Инженер по металлообработке после политеха. Работал мастером на машиностроительном заводе, потом токарем на станке с компьютерным управлением. Увлекался химией, геологией и астрономией, что на острове здорово выручило. Иногда рисует. Разведён, дети с бывшей женой остались. Ей оставил квартиру, себе дачу на хуторе и автомобиль.

Сергей Белов. Тоже 33 года. Рост 178 см, весьма плотный и лысый. Капитан-лейтенант ВМС РФ в запасе, служил на атомарине "Дмитрий Донской" в электромеханической боевой части, после выхода в запас работал электромонтёром шестого разряда на том же заводе, что и Александр Волк. Увлекается вкусной едой и кулинарным делом, также географией, мореплаванием, знает хорошо физику и электротехнику, хуже химию. Холост, жил гражданским браком с разведённой дамой. На острове ещё выручило то, что во время учёбы был на длительной практике на паруснике "Мир", отчего и умел работать с парусами.

Алексей Лосев. Возраст 38 лет. Рост 197 см, темноволосый и кучерявый, но не смуглый. Отличный плотник и столяр, знает на практике работу в лесной промышленности. Образование среднее специальное. Обладает ясным прямым мышлением, несколько прямолинеен. Хуже среднего переносит качку. К моменту переноса были большие проблемы в семье, даже ушёл на время.

Пётр Чиж. Возраст 29 лет. Светловолосый среднего телосложения, рост 165 см. Сын алкоголика, не слишком умён. После школы работал, где придётся, отслужил в армии, помыкался на подсобных работах и стал наёмником, снайпером. Получил тяжёлое ранение и был вынужден, чтобы спасти себе жизнь, согласиться на подселение души Немо и выполнение его указаний. Холост.

На остров Линкольна попало и пятеро американцев из Ричмонда марта 1865 года.

Сайрес Смит. На момент отплытия 49 лет. Рано поседел. Рост 170, худощавый. Будучи младшим сыном одного из британских мелких аристократов, переехавших в США, получил хорошее образование и попытал счастья, не опираясь на родственников. Отличный инженер своей эпохи, обладает обширными знаниями в различных областях науки и техники. С юности трудился на разных работах, и в Войне Севера и Юга был одним из руководителей железных дорог САСШ, занимая должность, которой в России соответствует звание генерала железнодорожных войск. О семье история умалчивает, но вроде бы старый холостяк. Если в русской группе нет явного главного, то Сайрес Смит бесспорный лидер своей группы янки.

Гедеон Спилет. Возраст 43 года, рост 190 см, рыжий, худощавого телосложения. Сын бондаря и рабыни ирландского происхождения. Начинал работать на бумажной фабрике, потом трудился в типографии, и затем стал журналистом. Первой серьёзной командировкой была на Крымскую войну. Позже ещё путешествовал по работе, был корреспондентом на Второй Опиумной войне, и в 1860-х годах военный корреспондент в армии Севера. Увлекается охотой, неплохой художник. Трудился на разных работах. Разумеется, холост, хотя сомнительно, что нет внебрачных детей.

Бонадвентур Пенкроф. Возраст 40 лет, жгучий брюнет, рост 185 см и среднего телосложения. Американец итальянского происхождения. С юности плавал по различным морям, начиная с матроса, и дослужился до боцмана. В перерывах работал на верфи. Знает различные ремёсла. Холост и официально детей не имеет, но официально опекун Герберта Брауна.

Герберт Браун. Возраст 18 лет. Рост 175 см, пока худощавый. Официально сын капитана, у которого Пенкроф в юности был матросом и позже стал доверенным лицом. Реально скорее всего Пенкроф его настоящий отец. Получил неплохое образование для подростка, очень хорошо знает биологию и особенно ботанику, чем и увлекается.

Навуходоносор. Обычно его называют Наб. Возраст 33 года, рост 177 см, несколько плотный. Бывший личный раб Сайреса Смита, позже вольнонаёмный слуга. Негр. Очень трудолюбивый, увлекается готовкой и разными поделками.

Из домашних животных у робинзонов есть кот и собака. У Александра сибирский кот Гера весом 6 килограмм, коричневый полосатый длинношёрстный, немного похож на медвежонка, страстный охотник. А также у Сайреса Смита нормандская гончая Топ. Короткошёрстная пятнистая длинноногая собака с висячими ушами. Рост в холке до колена. Охотничья скорее, чем сторожевая. Кот и собака между собой поладили довольно быстро, чему немало поспособствовала угроза от дымчатых леопардов на острове. Эти кошачьи меньше рыси, но при своём весе 12-20 килограмм и клыками по четыре сантиметра длиной довольно опасные звери. Но людей не трогают.

Эти 9 человек на острове Линкольна обжились с невероятным успехом, воссоздав многие технологии, в том числе хорошие сталь и стекло, корундовые огнеупоры, бездымный порох с артиллерией и даже электрические лампочки. И даже построили марсельную шхуну водоизмещением 250 тонн, название "Старгейт". Причём по мнению Пенкрофа по комфорту и техническим новинкам намного лучше кораблей такого класса 19 века. Корпус по прочности не уступал русским парусникам, плававшим по Белому морю, по жёсткости даже превосходил тот же шлюп "Мирный". Жёсткость корпуса, как потом выяснилось, спасла шхуну от расшатывания чуть менее чем полностью, а мельхиоровую обшивку, защищающую от морских червей, от разрывов.

После постройки герои получили доступ к субмарине "Наутилус", с которой забрали много ценного, заодно нещадно эксплуатировали молекулярный синтезатор для производства ряда вещей, которые были очень нужны, а самим не сделать. Например, установили на парусник эхолот и радар, предназначенные для малых кораблей.

После тренировки на шхуне совершили плавание на остров Таити, пройдя почти пять тысяч километров. Так вышло, что оказались в прошлом на две с лишним тысячи лет, и большая часть островов, в том числе и Таити, не заселены полинезийцами. Зато на Таити обнаружили группу робинзонов численностью в десятки человек, выживших после крушения "Боинга" и робинзонады. Забрали оттуда часть груза и небольшую часть обломков самолёта, в основном элементы автоматики и титановые и дюралевые запчасти на металл.

Забрали с острова Таити ещё пять человек, попавших туда в начале 2015-го.

Юрий Снегов. Возраст 50 лет, рост 175 см, худощавый шатен. Вдовец, потерял дочь, есть сын. Доцент инженерно-строительного института. Преподавал историю архитектуры в молодости и работал главным инженером одной из строительных фирм. В конце 90-х уехал в США, где преподавал в старшей школе естествознание и готовил школьников к университетам. Знает и любит своё дело, ещё в детстве зачитывался приключенческой литературой.

Николай Снегов. Возраст 27 лет, рост 180 см, тоже худощавый шатен. Сын Юрия. Холост. Выпускник Калифорнийского технологического университета. Специалист по нефтедобыче и нефтехимии, но увлекался и увлекается всей органической химией. Поклонник фильмов про супергероев.

Фидель Санчес. Возраст 37 лет, жгучий брюнет среднего телосложения, рост 170 см. Кубинский врач общей практики, много работавший за границей преимущественно в самых бедных странах. Увлекается чтением и футболом, когда есть возможность. На Кубе остались жена и двое детей.

Андрей Шилов. Возраст 34 года, худощавый блондин неприметной внешности, рост 175 см. Майор Службы Внешней Разведки РФ. На острове был под псевдонимом Эндрю Блейд. Ещё является хорошим геодезистом, это не только маска. На острове Линкольна с помощью координат звёзд, теодолита и знаний математики определил, что все находятся в четвёртом веке до Рождества Христова.

Карл Бернулли. Возраст 37 лет, рост 158, брюнет плотного телосложения. Швейцарец. Разведён. Главный инженер и технолог часового завода, есть багаж элитных швейцарских часов. Специалист по точному машиностроению, увлекается сырами и технологиями их производства. Весьма уважаем за мастерство изготовления полезных и красивых мелких вещей.

По пути с Таити на остров Линкольна заглянули на островок Мангаиа ради кокосовых орехов и чистой воды, а там нашёлся Ричард Коллинз.

Ричард Коллинз. Возраст 30 лет, рост 170, блондин среднего телосложения, уроженец Новой Зеландии. Инженер завода по переработке шерсти и текстилю, сам же вырос в семье овцеводов. Невеста погибла при крушении самолёта. Увлекается мореплаванием и парусным спортом, имел небольшую яхту.

На самом острове Линкольна при помощи изношенной аппаратуры переноса ещё двоих человек удалось выдернуть.

Виктор Сорокин. Возраст 29 лет, рост 175, лысый, некогда шатен, среднего телосложения. Майор ПРО, служил на системе С-225 на севере Французской Социалистической Республики, АИ с суперСССР, 1975-й год. Замечательно знает электронику, автоматизацию, системы управления, радиодело. Уроженец Крыма Судакский район. Увлекается виноградарством и виноделием, позже увлёкся под влиянием невесты историей культуры и философией, и на острове запоем читал всё по теме, вытягивая всю доступную литературу. Готовился к свадьбе перед переносом.

Мстислав Голицын. Возраст 31 год, рост 192 см, среднего телосложения. Перенёсся из 1941-го года из АИ, где уцелела Российская империя, но почти проиграла Вторую Мировую войну, потеряв Москву в конце сентября 1941-го. Ротмистр и кавалергард, 1-я кавалерийская дивизия лейб-гвардии. По своему положению и образованию очень хорошо знает кавалерию, коневодство, холодное оружие, военную историю, музыку и танцы. Активно участвовал в боях и был выдернут перед смертью.

И вся эта дружная компания направлялась с подачи Немо изменять историю, чтобы человечество на сотни лет раньше вышло в космос.

Во время урагана, хоть в бухте и тише было, никто не рискнул спускать шлюпку. Зато утром было хоть и облачно, но зато волны меньше метра высотой.

Двадцать дней шли по бурному морю в ревущих сороковых с попутными сильными западными ветрами, и одолели путь в семь тысяч километров. И всем качка надоела, хотелось твёрдой земли. Поэтому тянули жребий, кто первый на сушу поплывёт.

На корабле остались Пенкроф, Пётр, Фидель, Андрей, Ричард и Виктор.

Сайрес, Наб, Гедеон, Герберт, Алексей, Александр, Сергей, Юрий и Николай Снеговы, Карл и Мстислав на двух шлюпках направились на берег.

Разбились на три группы: Гедеон, Герберт и Мстислав отправились на охоту, причём Герберт больше как ботаник; Сайрес, Наб, Карл и Алексей занялись заготовкой дров для пополнения припасов корабля; Юрий и Николай Снеговы, а также Сергей и Александр нашли ручей с чистой водой и таскали её вёдрами в буксируемый бак с поплавками.

Целый день пополняли, чередуясь, запасы воды и дров. Герберт нашёл съедобные травы, а Мстислав к явному неудовольствию журналиста первым подстрелил гуанако. Запасы были немалые, в частности, из двадцати тонн пресной воды израсходовали пару тонн, но пополнить стоило. Да и дрова в ревущих сороковых шли не только для нужд кухни и бани. Отдыхали на берегу по сменам с охраной. Второй день был банно-прачечный: поставили палатку в низине, защищённой от ветров, и в ней согрели воду и попарились вволю, потом постирали всю одежду, не жалея воды.

Несколько раз бывшие робинзоны замечали вдалеке какие-то фигуры, а потом и вовсе с помощью подзорной трубы рассмотрели группу обнажённых охотников с копьями, выкрашенных глиной. И в самом заливе вдалеке мелькали лодки, с которых шёл дым.

На третий день отдыха решили с утра поохотиться вволю и заготовить свежего мяса. Отошли от берега и залпом убили трёх гуанако, начали свежевать. И тут из наклоненных постоянными ветрами деревьев вышел уже немолодой смуглый индеец, раскрашенный в белые полосы. Посмотрел гневно своими узкими азиатскими глазами и стал что-то недовольно говорить. Показал пальцами, что один убитый зверь это хорошо, а три нехорошо. Журналист показал на туши, потом на корабль, достал нож, показал, как обращаться и как точить, и отдал индейцу.

В зарослях началось шевеление, и вышла группа молодых охотников с деревянными копьями, и все дружно стали разглядывать нож, гостей острова и о чём-то галдеть. Вождь попросил ещё, но ничего сверх ножа не получил, да и так аборигены, все счастливые, тут же ушли.

Утром после бессонной ночи у коптильни явилась целая делегация.

— Герберт, плотской любви с девушкой не желаешь? — спросил Мстислав с ухмылкой.

— Конечно да.

— И я! — загорелся Николай.

— Да кто ж не хочет? Но где взять? — хмыкнул Алексей.

— Туда поглядите. Увы, но других нету.

С указанной стороны вместе с вождём и охотниками стояла кучка весьма симпатичных плотных индейских девушек, в чём мать родила. А вождь недвусмысленно показывал, что им очень нужны железные инструменты. Герои переглянулись и согласились. Договорились на два ножа и топор.

— Похожи на сибирячек вроде буряток или якуток. Узкоглазые, светлые, невысокие и коротконогие, — отметил Сергей.

— Тебе ли не всё равно. Других нету, — не полез за словом в карман Лёха.

Так вышло, что Герберт, Сайрес Смит, Ричард и Александр попали во вторую очередь. К Сане пришла идея, и быстренько сплавали на корабль. А на суше высадили два саженца винограда Альфа, коих десятка полтора ещё было на судне, и посеяли семена топинамбура и новозеландского льна и ещё нескольких культур, не требующих ухода. Затем включил ноутбук и показал, что и зачем это было, и как обращаться с этими культурами. Ещё угостил девушек и вождя виноградом сорта Альфа и недоспелым топинамбуром. А напоследок показал на деле, как чистить листы новозеландского льна и угостил зелёной массой. Самая красивая завела Волка в кусты, а Пенкроф научил плести нитки из волокон новозеландского льна. Сайрес Смит на видео показал, как шьётся одежда, потом процесс изготовления керамики, технологии древесного угля и кричного железа.

Вечером на корабле Гедеон с ухмылкой спросил:

— Неужели вы думаете, что смогли их научить всему, что показали? Это же дикари.

— Меня тоже терзают сильные сомнения, — отметил Юрий Снегов, да и не только.

— Хрен их знает, они же индейцы, а не бушмены, — пожал плечами Сергей.

— Гедеон правильно говорит, но попробовать стоило, — заявил Чиж.

— Маори же стали цивилизованными людьми, — сказал Ричард Коллинз.

— Я тоже не знаю, научились чему, или нет, но если б мы не попробовали, то точно не смогли бы научиться, — заявил Сайрес Смит.

Утром отчалили и, лавируя, вышли на север из залива, потом повернули на восток. Их издалека провожало несколько лодок с навесами и очагами на борту. Внезапно одна из девушек бросилась в воду и нырнула, вынырнула с несколькими ракушками.

— И не холодно ей? — спросил Коля.

— Они ж жиром обмазаны. Сначала было немного противно, а потом мне понравилось с голодухи, — ответил Лосев. — Думаю, они так и зимой ныряют.

— Не понимаю, как терпят, — покачал головой Пенкроф.

— Этот народ, яганы, очень интересный. Плавать у них не знаю как сейчас, а в будущем умели все женщины и только немногие из мужчин, — рассказал Андрей. — Есть книга писателя Янки Мавра "Сын воды". Ошибок там много, но советую прочитать.

— Обязательно, — ответил Снегов.

Через два часа корабль был уже в широком проливе между островами Вольястон и юго-восточной частью острова Наварино. Ночью прошли пролив между островами Огненная Земля и остров Эстадос. Красивые края, все в зелени, но надо было на север плыть. Остров Эстадос пришлось пропустить, а вот на Фолкленды решили взглянуть, на этом больше всего настаивал Герберт Браун.

Через три дня шхуна "Старгейт" была в проливе между двумя главными островами Фолклендов.

— Вот у меня такое чувство, что кругом тундра летом, — оценил Сергей пейзаж. — Погода как в тундре летом.

— По-моему, тут степи, как в Крыму, только холодные, — заявил Гедеон.

— Действительно, на острове Линкольна ненамного холоднее зимой, — оценил Сайрес Смит.

— Сейчас должно быть лето, но я его что-то не заметил, — сказал Фидель.

— Да, на Таити круглый год тепло, но наша компания мне больше нравится, — отметил швейцарец.

— Давайте высадимся на берег и изучим хотя бы немного природу островов, — предложил ботаник.

Пенкроф поглядел на берега, почесал голову и спросил:

— И что тут интересного?

Вопрос был абсолютно верный. Юг Огненной земли был куда лучше. То высокие скалы, то леса в местах хоть немного защищённых от ветра, то ледники. Даже степи и то там были зеленее. Но таки решились на высадку. Кругом простирались травы с торчащими валунами и скалами. Повсеместно виднелись лежбища тюленей, морских львов, пингвинов...

— Шашлычка бы, — мечтательно сказал кавалерист.

— Пробовали есть мясо тюленей. Оно съедобное и очень сытное. Но вкусным может назвать только голодающий человек. С пингвинами то же самое, — рассказал Александр.

— Ничего тут интересного я не вижу, — отметил журналист.

— Читал, что тут водится фолклендская лисица, — сказал Герберт.

— Ты про того зверя?

Недалеко стоял непонятный хищник, по поводу которого развернулся спор, это лиса или волк. Но он скоро ушёл.

Погуляв пару часов, бывшие робинзоны разожгли костёр с намерением покушать шашлыков из старых запасов мяса, а заодно и выловленного тунца. Мясо с утра замариновали в кислом вине, что сделано из винограда Альфа.

Шашлык уже поспевал, как сначала Топ залаял, и тут же сами герои насторожились и приготовили винтовки. Через несколько секунд из высокой травы налетела стая местных лисиц. Первые полегли под выстрелами винтовок, а с прочими завязалась упорная схватка, во время которой почти все нападавшие погибли, и только пара лисиц сбежала. Топ лежал израненный, да и Герберт с Карлом были сильно покусаны, прочие меньше пострадали. Мясо на земле валялось.

— Надо же, какие смелые, — удивился Голицын.

— Не знали опасности, а мясо вкусное было.

Обед отменился, а ужин устроили не на острове Восточный, а на островке Сандбар. Там же и переночевали в палатках. За ужином был важный разговор.

— Товарищи, предлагаю по своему называть все земли, — предложил Петя.

— Легко! Вместо Огненной Земли архипелаг Край Земли, — заявил Сергей.

— Эти земли архипелаг Волколисов, — предложил Герберт.

— А пролив Дрейка называть пролив Бурь, — под дружный смех предложил Лосев.

— Я всё же люблю Америку, но полагаю, что обе части так звать перебор. Давайте Южную Америку всю называть Бразилия, — предложил Сайрес Смит.

— А Амазонку Королева рек, можно Королева болот, — заявил Андрей Шилов. — В противовес Отцу рек.

— Всё это офигенно, но просьба дальше так плыть, чтобы побольше женщин было, — попросил Николай Снегов.

— А, молодая кровь играет. Но увы, не прокатит, — сказал Белов.

— Э, разве не будем заходить ни в Бразилию, ни в Африку? Я бы не отказался от какой-нибудь негритянки, — спросил парень.

— Не ты один, — добавил подводник. — Нам нужно скорее добраться до Средиземноморья, а направления ветров таковы, что в Африку вообще не попадём, разве что в районе Гибралтара. Да и в Бразилию совсем нескоро.

— Тем более что в южной Африке сейчас одни гогентоты, банту ещё нету, — сказал Гедеон.

— И что это меняет? Темнота друг молодёжи, в темноте не видно рожи, — заявил Лёха.

— Я тоже не в курсе, поясните, — спросил чекист.

— У этих дикарок и зад сильно висит мешком, и спереди складка, понятно где, сильно висит. Я столько не выпью, — объяснил Пенкроф.

— Но что мешает плыть вдоль берега Бразилии, — спросил Карл.

— Потому что если в умеренных широтах есть постоянные ветра и течения с запада на восток, то в тропиках наоборот направлены с востока на запад. А у западных берегов океанов ветра северные, у восточных южные, то есть во всех трёх круговорот в южном полушарии против часовой стрелки, и очень широкой полосой. Мы постараемся срезать, чтобы не делать крюк к южной Африке, и выйти напрямик или хотя бы по дуге в район юга западной Африки. А там встречный ветер от Гибралтара дует на юг. Потому на подходе к экватору пойдём в сторону Бразилии, а оттуда по огромной дуге к Гибралтару, может даже с заходом во Флориду или даже севернее, — рассказал бывший подводник.

— Не переживайте, корабль очень удобный, дойдём куда надо, — подбодрил Пенкроф.

Глава 2. Островки южной Атлантики.

Это место было Изнанкой реальности. Так его называли сведущие. Когда были таковые.

Раньше там ничего не было во все времена. Но полгода назад там стало нечто. Это было почти незаметное, вроде ауры или кладбища, или монастыря. А недавно появились и призраки. Тени людей, разных коридоров и комнат здания, много чего. Что-то появлялось из небытия, но было совсем зыбким, только начало пересекать границу небытия с бытиём. Их нельзя было увидеть, пощупать, но если б кто туда попал, почувствовал бы нечто, услышал бы слабые звуки.

Через две недели после Фолклендов вечером на горизонте показалась сначала одна зелёная гора с жёлто-коричневой вершиной, из которой шёл дым, а потом, намного ближе, ещё одна гора, точнее, плоскогорье.

Ночью, пользуясь радаром, подошли поближе к первому острову.

— Это остров Неприступный, — сказал Пенкроф, показывая на торчащее из моря плоскогорье.

— Да ну нафиг! Мы ж из залива Акулы ещё по худшей скале поднимались наверх, — усомнился Волк.

— Господа, оно нам надо? Бесполезный остров, даже и высаживаться, наверное, не стоит, — заметил кавалерист.

— Почему? Наверху овец можно разводить, картошка должна расти, — возразил Ричард Коллинз.

— Предлагаю воды набрать вон из того водопада, — предложил Белов.

Так и сделали: запаслись водой из ручья, падающего с горы. Это было вызвано ещё и тем, что на пути к этому архипелагу попали на четыре дня в штиль.

На большом острове вулкан занимал почти всю территорию, только на северо-западе была равнина площадью несколько квадратных километров. Пенкроф заметил, что неплохо бы сюда выпустить овец или свиней, чтобы было на кого охотиться. Саша попросил стать на якорь у равнины, где в будущем город Эдинбург семи морей, их огороды и пастбища. На лодке высадились, прогулялись и полежали часик, потом высадили немного картофеля, пшеницы, амурского винограда. Взамен последнего прорастили черенки, лежащие в холодильнике.

Увы, но ни у Неприступного, ни у Тристана, ни у острова Соловей, не было ни одной хорошей бухты. Потому вечером отчалили.

Плавание к следующему острову тоже прошло не совсем гладко. Восточный ветер отбил малейшее желание идти к южной Африке. Шли по правому галфилду полтора суток. А потом и вовсе попали под северный ветер. Дрейфовать в левентик, разумеется, не стали, и развернули судно уже в левый галфилд, и один чёрт шли под 90 градусов к ветру.

Уже не только первый колонисты умело с парусами обращались, а и робинзоны с Таити, и даже Сорокин и Голицын. Ротмистр на удивление ловко лазил на фок-мачту и обращался с марселем и брамселем. У офицера ПРО выходило несколько хуже, сказалась же специфика службы за пультами и с обслуживанием оборудования. Но тоже освоился хорошо. Юрий Снегов тоже сумел научиться азам матроса парусного флота.

Погода становилась всё теплее. Если на Огненной Земле и Фолклендах была вечная осень, то уже на Тристан-да-Кунья было нежаркое лето, градусов двадцать тепла и сырой сильный ветер.

И первый штиль сильно обрадовал героев, плывших на шхуне "Старгейт". Шутка ли, пройти по бурному океану со штормовыми ветрами десять тысяч километров, ни разу не увидев тихой погоды. Первый день штиля больше отдыхали, а потом выдраили очень старательно весь корабль, а не так как обычно. Всё блестело как перед адмиральским смотром. Занятия проводили по рукопашному бою Голицын, Шилов, Чиж.

Но была и плохая сторона: пришлось отключить морозильники, а солнечные батареи и аккумуляторы пустить на работу обычных холодильных камер. Потом их и не включали, пустив на камбуз всё замороженное мясо. Шашлык жарили, с удовольствием откушали.

— Представьте себе, что экипаж корабля будет из малограмотных или неграмотных людей, потому что нам придётся на берегу работать. И что со скукой делать будем? — спросил Снегов Юрий.

— Работа дураков любит. На субмарине у нас была такая житуха, что спали не больше четырёх часов в сутки, — ответил Белов.

— Это я легко могу сделать для матросов, — заметил Пенкроф. — Но что делать с пассажирами, я про морскую пехоту и переселенцев.

— Со слов Станюковича, учили всех грамоте и читали лекции офицеры. Да и есть же шашки и шахматы, хоть карты. Саня рисует иногда. Продумать надо, но я бы занял людей учёбой, настольными играми и искусством, — рассказал подводник. — И это действительно надо, а то вон у Колумба, и не только, с этим проблемы были.

— Не только. Меня вон бесило и бесит, когда надо ткать тот же лён. А на корабле пожалуйста, — предложил Лёха.

— Главное, чтобы мужчины не отказались от женской работы, — заметил Гедеон.

— Придумаем, — завершил беседу Пенкроф.

А северный ветер ослаб совсем и незаметно сменился на юго-восточный, и тут же шхуна бодро пошла фордервинд, иногда крутой бакштаг. И так через две недели подошли к острову Святой Елены.

— Какой замечательный остров для ботаника! — воскликнул Герберт Браун.

— Весь покрытый зеленью, абсолютно весь... — вспомнил песню чекист.

— Тут нет неудачников, — заявил Лёха.

— А Наполеон? Это же остров Святой Елены, — поддел Андрей.

— Я не узнаю остров. Знаю, где мы. Вижу, что по величине и форме похож на остров Святой Елены, но не тот, — заявил Пенкроф.

— Простите, вы о чём? — не понял Карл Бернулли.

— Я был раньше, но остров Святой Елены это паршивые пастбища с козами и кусочки леса, — рассказал капитан.

— С козами? Ах, с козами. Это всё объясняет, — раздражительно заявил Ричард.

— Не понял, объясните, — попросил Николай.

— Мне профессор ботаники рассказал, что козы съели все леса этого кусочка рая, — сказал ботаник. — И Пенкроф, и профессор, оба рассказали, что тут выжженные на солнце сплошные тощие луга, где бурая земля с частыми клочками травы. Но мы сейчас видим целиком заросший лесами остров, похожий на Таити.

— Вешать надо тех, кто сюда попытается коз привезти, — предложил Коллинз.

— Можно и под килем протащить раза три. Однако, на северо-западе, где в наше время Джеймстаун, неплохо бы бросить якорь, — Пенкроф закончил разговор.

Там и разместились у берега, и тут же на палубе пообедали. Первая партия с Гербертом отправилась исследовать остров, и гуляли до вечера. Ужинали свежепойманной рыбой и пойманными нелетающими птичками. Ели кашу, сваренную на костре, и с удовольствием продегустировали листья капустных деревьев, родственным маргариткам.

Сама же флора была представлена огромными папоротниками, знакомыми по острову Линкольна, капустными деревьями с пригодными в пищу молодыми листьями, и красным и чёрным железным деревом. Рука сразу не поднялась уничтожать живые деревья, обошлись сухостоем для камбуза. Но всё же срубили несколько экземпляров чёрного дерева. Запаслись местной зеленью и, разумеется, свежей водой.

Стоянка длилась двое суток, больше не решились из-за отсутствия надёжной бухты.

— А здесь что за хрень? — спросил Юрий Снегов. — Что, сюда козы добрались?

Действительно, если на острове Святой Елены растительности было полно, то остров Вознесения был оной очень беден. Редкие травы, миниатюрные папоротник и лишайники, птицы местами, и всё. Как будто Бог щедро одарил зеленью остров Елены, а на остров Вознесения остались жалкие крохи.

— Думаю, он с самого начала такой бедный, — сказал ботаник, глядя на серо-рыжую гору, торчащую из океана.

— Высаживаемся, — скомандовал Александр. — Я на прошлой стоянке ничего сажать не решился кроме кокосов, но тут надо порезвиться.

По серо-рыжей глине и камням поднялись в горы и там, где было больше растительности, посеяли семена деревьев с самых засушливых частей острова Линкольна, а заодно и горного новозеландского льна. А на берегу посадили пару десятков кокосовых орехов. Пробыли несколько часов и отправились к югу западной Африки.

Глава 3. Тропики северной Атлантики.

— Так что, побываем в Африке?! Замечательно! — восторгался Николай.

— Главное, не заболеть, — не больно радостно сказал Фидель.

— Я уже был там. Ничего страшного не случилось, главное, чтобы хина была, — усмехнулся Гедеон Спилет.

— Зато я начинаю скучать по ревущим сороковым, местный климат меня напрягает, — заявил подводник.

И то верно. Ближе к острову Елены настал тропический морской климат. Стояла жара и влажность с духотой. Изредка налетали недолгие шторма, а большую часть времени спокойно шли по ветру на север. Русские рискнули загорать, но облезли, сгорев на солнце. Рыбу ловили иногда, но больше попросту подбирали на палубе летучую, в первую очередь старались кот и собака. Гера страдал, конечно, от жары, но своего не упускал.

Ещё плавание разнообразили праздником Нептуна при пересечении экватора. Так уж вышло, что экватор пересекали только Пенкроф, Сергей, Петя и Гедеон.

Поздним утром, когда были на экваторе, вышли Белов в костюме Нептуна, Петя, наряжённый Амфитридой, и журналист в костюме чёрта.

— Откуда вы идёте и куда? — нарочито грозно спросил ряженый морской бог.

— Идём мы с острова Линкольна в Средиземное море, да не сами, а по велению Прометея, — ответил капитан с усмешкой. — И натерпелись мы немало от многих бурь. Прошу нас дальше пропустить и дозволить путь хороший.

— Дайте список всех, кто на борту.

Нептун, нахмурив брови, изучил свиток и сказал:

— Так почти все тут в первый раз через экватор идут. Каждый должен тут принять крещение в морской воде и откупиться от худшего.

— А если нет? — спросил Андрей.

— Каждый, кто не откупится, проползёт через весь трюм, не обойдя самые грязные уголки.

Все поднесли по бутылке Нептуну, а Гедеон и Петя окунали с головой в бак с морской водой. Только Карл куда-то подевался, но его нашли, затащили в трюм, и через минут десять, всего чумазого, окунули.

А после церемонии устроили банкет, причём Сергей вылил за борт стакан самогонки и бросил хороший кусок шашлыка.

— Нахрена?! — удивился Лёха. — У нас и так мало замороженного мяса, да и самогон пока не можем пополнять.

— Мужики, привыкайте, в эту эпоху принято устраивать жертвы богам, — заявил Белов.

Ветра были так себе, и всё ослабевали. Но доползли до Фритауна. Самого города, естественно, ещё не было, а вот залив Тагрин с полуостровом на месте. Залив, окаймлённый зеленью, был прекрасен. На юго-западе зелёные горы, на востоке и севере равнины, заросшие джунглями. Стремительный закат был прекрасен, его наблюдали с палубы, а высадка на следующий день.

Гедеон в десант взял с собой АСВК. Ричард как увидел, с чем пошёл на охоту, удивлённо спросил:

— Это ж на кого такое ружьё?! Вы же пару антилоп решили подстрелить.

— На всякий случай. Вдруг слон бешеный встретится.

Партия в составе Гедеона, Наба, Герберта, Алексея, Петра, Снеговых и Мстислава отправилась на берег на двух шлюпках. Шли на берег осторожно, поглядывая на воду. Вдруг Герберт, осматривая берег в бинокль, закричал и потребовал править в выбранное им место.

Шлюпки пристали, и все направились к дереву, усеянному крупными жёлтыми плодами с зелёными и красными пятнами. И тут послышался топот, выбежал бегемот из кустов прямо на бывших робинзонов. Все успели отскочить, только старшего Снегова задело животное, отбросив в сторону. Огромный разъярённый зверь затормозил, развернулся, оглянулся и только хотел рвануться на Юрия, как грянул выстрел.

— Это песец! Предупреждать же надо! — Лёха аж присел. Ударило всем по ушам знатно, аж у всех зазвенело.

— Громкий выстрел, очень, — оценил Голицын, ковыряясь в ухе.

Послышалось два стона с разных сторон. С одной стороны журналист стонал, держась за плечо, а с другой стороны Профессор стонал.

— Папа, ты как?! — бросился Коля к отцу.

— До свадьбы заживёт, — пошутил архитектор. — Я думал, всё, смерть моя пришла.

— Точно пришла. Но не за вами. Молодец, мистер Спилет, метко стреляете, — похвалил Петя.

— Я уж заметил. Но это ружьё бьёт отдачей как конским копытом, — морщился Гедеон.

— Зато наповал убил бегемота. Одним выстрелом, — отметил князь.

У этого свирепого травоядного зверя голова была разворочена попаданием пули калибра 12,7 миллиметра. Сие было неудивительно, поскольку удар пули весом 59 грамм со скоростью девятьсот метров в секунду пробивал стальную плиту толщиной два сантиметра или десять сантиметров бетона. Энергии пули было предостаточно для всяких броневиков, для лба всяких там носорогов, бегемотов и слонов было тем более достаточно. Брызги мозгов бегемота подтверждали.

— Я до сих пор не понимаю, чем вам винтовка Барретт М82 не понравилась, но большой калибр рулит! — заявил Николай.

— Мне нравится русское оружие, — отметил журналист.

— Мюллер раскинул мозгами. Всё кругом было в брызгах, — пошутил Юрий.

— Собаку надо было с собой взять, — заявил Лёха.

— Не разобрался б, если их несколько, — пояснил журналист. — И Топ всегда с хозяином.

Разговоры закончили и стали разделывать бегемота, всё ж таки проблему пополнения запасов мяса решили. Юрий и Гедеон присматривали за окрестностями из лодок.

— Герберт, что в этом дереве? — спросил Алексей.

— Это плоды манго, — ответил Петя. — Попробуй.

Ароматные плоды размером с кулак оказались похожи по вкусу на сладкую грушу с привкусом сосновой смолы. Неудивительно, что бегемот попробовал защитить дерево. Их тоже собирали, сколько могли.

— К нам гости, — крикнул Спилет.

Из кустов вышло несколько почти негров с копьями. Старший из них знаками показал, что кругом их земля, и неплохо бы поделиться мясом. Мстислав оглянулся, увидел крокодила, который подкрадывался к туше бегемота, и пристрелил из трёхлинейки. Показал пальцем на рептилию, потом на вождя, и махнул рукой от крокодила к вождю. Дикари заметно повеселели, хоть с опаской смотрели на винтовку.

— Скажите, мы можем с ними мясом бегемота поделиться? — спросил ботаник.

— Его две тонны, нам многовато. Я бы не стал, нехрен потому что баловать, — заявил кавалерист, остальные поддержали.

— Я ж не бесплатно.

— Сомневаюсь, что у них есть золото, — хмыкнул Петя.

— А на фрукты? Мешка манго нам маловато.

— Я бы махнулся, — сказал Лосев.

— Да, нам слишком мало этих плодов, — молвил Наб.

Герберт вытащил из-за пазухи несколько листиков, показал вождю, а потом на него и на своих, а потом от пары кусков мяса на негров махнул рукой. Пожилой чернокожий воин пригляделся к картинкам и отдал приказ.

Первым рейсом отправили груз мяса и манго на одной лодке на корабль. Вторым ещё мяса. А на "Старгейт" немедленно развернули на палубе коптильню, низ на орудийной палубе бака корабля.

И тут пришла толпа негров с корзинами. Кроме манго там были ещё разные фрукты.

Манго все знают: крупный твёрдый плод с огромной косточкой и вкусом сладкой груши с привкусом сосновой смолы и малины. Кушали с огромным удовольствием.

А ещё там были и другие фрукты.

Кивано, фрукт с лианы, оранжевый размером с апельсин и рогатый, как каштаны в кожуре. Внутри же мякоть изумрудного цвета с большими мягкими белыми семечками как у огурцов. Можно замариновать или запечь, но обычно этот деликатес кушают в сыром виде. А по вкусу киви с дыней.

Магический фрукт был, ярко-красные ягоды, отключающие вкус кислого. С ним кислое вино из винограда Альфа, весьма уважаемое на маринад для шашлыка, стало сладким.

Аннона Сенегальская, неказистый на вид чешуйчатый фрукт, при полном созревании жёлтый. Ещё называют сметанное яблоко. Под кожурой мягкая мякоть, напоминающая банан, сладкую грушу и дыню, в которой чёрные семечки вроде кедровых. Безусловно один из вкуснейших плодов тропиков. Лучший фрукт Африки.

Сафу, фрукт фиолетового цвета размером со сливу и имеющий форму жёлудя без шляпки. Ещё называют африканской грушей, хотя по правде сказать, заслуживает названия масличной груши из-за огромного содержания жиров. Да и по вкусу близок к сливочному маслу, но сочный.

Марула, жёлтые плоды размером со сливу с белой мякотью на удивление сладкие и сочные, но низкокалорийные в отличие, скажем, от сафу. Едва ли не любимый фрукт народов банту. Очень легко начинает бродить, из-за чего обожают животные, те же слоны пьянеют от переспелых плодов. Один из главных плодов, используемый жителями Африки для изготовления алкоголя. Способствует общему укреплению организма, включая иммунитет. Кора дерева идёт на чай.

Ещё дикари принесли спелые плоды аки, но Герберт брать не рискнул, и без того хватало. Беда этих фруктов в том, что недозрелые ядовитые, и семена тоже ядовитые. Он чётко усвоил урок Александра "Нельзя брать условно съедобные грибы, если есть нормальные съедобные". На острове, когда нашли не настоящую саговую пальму, а австралийский саговник, то не рискнули дегустировать. Кроме того, маленькие плоды аки, имеющие форму сладкого перца, внутри несут большие ядовитые семена, и немного остаётся мякоти.

Однако, хорошенько подумав, рискнул взять плоды кустарника Босции Сенегальской, называемые айзен. Эти небольшие сладкие ароматные круглые фрукты жёлтого цвета медово-сладкие и отлично хранятся в сушеном виде. Но их семена ядовиты. Их, правда, можно обжаривать и использовать в качестве кофе. Что и было сделано, потому как ячменный кофе особого восторга не вызывал. По поводу последнего Юрий сказал, что в нищие 90-е годы оный был очень популярен в России, но по вкусу на уровне паршивых сортов настоящего кофе, употребляемого американцами. Хотя робинзоны постоянно пили самодельный ячменный кофе за неимением чая и нормального кофе. Особенно зимой оный употребляли, летом больше компоты.

Однако, пополнили запасы не только мяса и зелени, но и дров. Как раз подходил к концу сухой сезон, и сухостоя было множество. Нарубили много жердей и брёвнышек, а потом связали плот для переправки на корабль.

При этом Герберт не поленился слазить на пару деревьев и набрать каких-то стручков с лиан. Показал неграм, и те несколько корзин притащили.

Уже думали отправляться, как вождь притащил ещё две большие корзины со странными чищеными орехами и показал на топор и нож.

— Ничего себе! — удивился прибывший Фидель. — Это орехи кола. И их очень много.

Кубинец на радостях отдал за корзины с орехами топор и аж два ножа.

— Э, зачем они? — спросил Лёха.

— Не пил напиток Кока-Кола?

— Из них?! — удивился Сергей. — Я думал, они из южной Америки.

— И тут есть, — ответил Санчес. — Немного не такие, но тоже подходят. Расход мизерный этого ценного продукта, так что я, может, и не доплатил.

— Думаю, отдали нам если не весь, то большую часть запасов кола племени, — заметил журналист.

Весь вечер и до утра обрабатывали ту добычу, что в холодильники не влезла. Целый день и ночь отдыхали. Можно было ещё воды пресной запасы пополнить, но Фидель Санчес на правах корабельного врача строго запретил.

Стручки Герберт высушил, и потом организовал лущение.

— И что это? — спросил Сергей.

— Это гвинейский перец. Считается, что немного индийского чёрного перца. Его разумно использовать, когда настоящий чёрный перец во много раз дороже, — объяснил Герберт Браун. — Но тоже высоко ценится.

На третий день утром, пользуясь утренним бризом, вышли из бухты на северо-запад.

Стабильные северные ветра не позволяли идти вдоль африканского берега на север. Ещё повезло, что ветра в районе Сенегала отклонялись на запад. Кое-как доползли, в лучшем случае в галфвинд, до Островов Зелёного мыса.

— Это точно не Сахара? — спросил Николай Снегов.

— Это филиал Сахары в океане, — ответил Фидель.

— Да, похоже. Я видел, точно знаю, — подтвердил Пенкроф. — К счастью, не везде такой архипелаг.

— И жара тут страшная. Как на острове Вознесения, — отметил Ричард.

— Нехрен тут делать, — заявил Лёха. — Пустыня же.

— Ничё, что в наше время тут живёт полмиллиона народа? — спросил Петя.

— Есть много стран, где пустыня, и люди живут, — рассказал кубинец, а журналист подтвердил.

Не стали высаживаться на жёлтых пустынных землях, где только редкая трава. А вот за сутки пути через архипелаг подошли к последнему острову, Санту-Антуани. На юге та же пустыня, но зато на северном берегу увидели засушливые леса подобно тем, что в Крыму. Прошлись, поглядели. Леса довольно густые в долинах у ручьёв, но земля сухая, и ручьи едва сочились. Только пару крупных ручьёв нашли. Набрали несколько десятков литров воды, и всё. Пенкроф отсоветовал.

Герберт всё искал Драцену драконовую, имеющую смолу красного цвета и весьма уважаемую за многие полезные свойства, но увы, не нашёл. Ещё на архипелаге посеяли кокосы, по дороге на Санту-Антуани побросали в воду так, чтобы на берег выбросило.

— И всё-таки, почему так назвали острова Зелёного мыса? — спросил Наб, вышедший на палубу.

— Напротив зелёной части западной Африки, — объяснил Сергей.

— Зря назвали. Но что поделаешь, — заметил Карл.

— Пусть будут Жёлтые острова, — предложил Александр.

После Жёлтых островов шли некоторое время на северо-запад в галфвинд, ветер стал меняться и стих. Два дня в штиле почти бездельничали, а потом усилили учёбу. Особенно налегали на древнегреческий и финикийский языки. Их и до этого учили, сильно помогли материалы с Наутилуса с записями, как правильно говорить. Но сейчас начали общаться на этих языках. И получалось. Латынь было решено не трогать.

Дождались южного ветра, и продолжили путь.

Герберт, Сергей и Пенкроф, посоветовавшись, решили не делать крюк на Азорские острова, а отправиться сразу на Мадейру. С хорошими ветрами добрались за десять дней.

Туча, показавшаяся на горизонте, оказалась островом.

— Что-то мне эта земля напоминает, — сказал Сайрес Смит.

— Таити, конечно. Такой же гористый остров, весь заросший зеленью, — подтвердил Юрий.

— Хуже. Тут почти нет пляжей и проходов в горы, а они сами круче, — оценил геодезист.

— Мы много воды потратили. Осталось ещё немало, но неплохо пополнить, — предложил негр.

— Непременно пополним. Здесь пополним. Но не сейчас, — жёстко заявил Пенкроф. — Мы тут выполним кренгование. Сухих доков мы можем и найти, а без больших отливов и приливов мы не сможет его сделать. В Средиземном море нет больших приливов и отливов.

На самом острове Мадейра не нашлось подходящего места, потому пришлось плыть на Порту-Санту, соседний остров. Не такой гористый и более засушливый. Зато юго-восточный берег чуть менее чем полностью это песчаный пляж с отмелью.

Сутки стояли на якоре, наблюдая за отливами и приливами, промеряя глубины. И в прилив очень осторожно завели парусник на мель, а там перегрузили груз на правый борт. И по мере обнажения левого борта занялись его чисткой. На удивление обшивка обросла очень слабо, и держалась везде хорошо. Только краску пришлось обновить. Мельхиор выдержал плавание с честью.

— Великолепно, это просто великолепно, — восхищался Пенкроф.

— Что ж тут великолепного? — ворчал кавалерист. — Мне надоели водоросли счищать.

— Могло быть и хуже. На шлюпе "Алабама", и не только на нём, медная обшивка быстро изнашивалась. Не только листы морская вода съедала, как железо ржавчина, но и при маневрах медь отрывало от обшивки, — пояснил Бонадвентур.

— Потому что корпус изгибался туда-сюда при маневрах. Вот и гвозди вырывало, и складки с разрывами появлялись, — объяснил Белов. — Про Первую Антарктическую экспедицию я уже рассказывал и заставил прочитать. Так напомню. Шлюп "Восток" проблем с обшивкой отгрёб по горло, три капитальный ремонта вытерпел за экспедицию. Зато шлюп "Мирный", построенный как парусник ледового класса, с честью выдержал поход. Медленнее был, но вот корпус и обшивка не подвели. Вы даже не представляете, как мы себе облегчили жизнь, сделав корпус намного крепче, чем принято. Ни разу воду из трюма не откачивали, обшивку немного почистили, подкрасили, и всё.

Действительно, за пару дней всего лишь подшаманили обшивку. Были мелкие дефекты, но ничего серьёзного. Больше времени потратили на перемещение грузов и осмотр, чем на ремонт и покраску.

Обследовали остров Порту-Санту и запаслись дровами. Больше всего впечатлили базальтовые столбы, этакие скалы из базальта в виде прижатых друг к другу шестигранных столбов. Сухие степи и леса не впечатлили. Но по настоянию Герберта набрали красной смолы.

Потом навестили Мадейру. Воды из водопадов, падающих с гранитных стен, набрали вволю. Но самой ценной добычей стала смола "кровь дракона". Её и на Порту-Санту набрали, но на Мадейре много было. Сам остров оставил противоречивые чувства. Весь заросший лесом как Таити, такой же гористый, но какой-то немного мрачный.

Леса впечатляли, особенно Герберта. Полно древовидных папоротников, лавров, а у вершин гор были и сосны. Чем-то леса походили на леса Новой Зеландии и острова Линкольна. В низинах и долинах ручьёв царила сырость, питавшая подушки мхов, а на скалах было сухо, что и помогло страшным пожарам. Из фауны было множество ящериц и птиц. Как оказалось, в 1420-м году Жуан Зарку банально соврал, что на острове полно ядовитых змей и диких зверей, чтобы оправдать устроенный по неосторожности пожар.

Кроме того, на острове нашли множество ручьёв, речек и, разумеется, водопадов.

Но зато не очень понравились берега. Они почти все были высоченными каменными обрывами, только несколько пологих небольших склонов нашли, где можно подняться.

— Зато тут оборону держать хорошо, — отметил князь.

— Оно, конечно, так. Но с полями и огородами тут беда, мало ровных кусков земли, — заметил Лёха.

— Живут же тут люди. Извиняюсь, будут жить, — заявил Пенкроф.

— И тут эту красную смолу добывать хорошо, очень дорогая и очень полезная, — заявил врач.

А с Мадейры поплыли на Гибралтар, уже близко было, километров семьсот.

Глава 4. Гадес.

Ветра не больно благоприятствовали, и вскоре показался испанский берег, но только рано утром на четвёртый день. Все соскучились по цивилизации, даже Виктор и Мстислав. Поэтому зашли в первый попавшийся порт, а это был древний Кадис, тогда звавшийся Гадес.

Город и порт целиком помещались на острове, и ещё место оставалось.

Вопросы, где там и что, помог разрешить морской патруль.

Вскоре после рассвета, когда готовились к завтраку, показалась впереди галера. Незадолго до встречи, видя скорость шхуны, кораблик развернулся и начал разгон. Ветер был северно-западный, и галере он скорее мешал, а "Старгейт" неплохо шёл под косыми парусами. Пенкроф скомандовал убавить парусов, и потихоньку сблизились. Неплохо и однообразно одетая команда выдавала в себе патрульных. Волнение изрядно мешало, особенно местным, потому только шли рядом.

— Кто вы такие, и куда плывёте? — крикнул капитан морской стражи, давно справившись с удивлением.

— Идём в Афины. Нам нужны отдых, еда и женщины. Близко, — с трудом смог понять вопрос и ответить Пенкроф. — Мы издалека. Тут мало торговать. Ваших денег нет.

— Как корабль называется?

— Этот вид кораблей называется шхуна. Паруса хитрые, чтобы плавать даже когда ветер спереди и сбоку. Наш корабль называется "Звёздные врата".

— Странно, — удивился финикиец. — Что продавать будете? Стекло?

— Не только. У нас много железа, хорошее дерево, белая бронза, целебное масло, серебро, специи, есть дорогие камни.

— Я первый раз слышу, что бывает белая бронза. Железом, деревом, серебром и красивыми камнями мы сами торгуем, тут дёшево.

— Ты её видишь. Посмотри туда, — Пенкроф показал пальцем вниз с борта корабля. Капитан галеры сильно удивился ещё раньше, и гадал, чем обшит парусник. Теперь понял.

— Мой знакомый оружейник купит много таких листов. Даст хорошую цену.

Саша сбегал в трюм и притащил стальной лист и моток проволоки. И крикнул:

— А в таком виде у вас железо разве тоже дешёвое?

Главный морской стражник поперхнулся и крикнул:

— Мы вас проводим в порт. Вы не боитесь плавать без оружия? Вас же любой пиратский корабль может захватить. И мы тоже...

Что-то грохнуло, и что-то пробило борт корабля. Магон посмотрел и увидел кусочек металла в другом борту. Выковырял и услышал:

— Мы можем и чем-нибудь посильнее выстрелить.

Финикиец переглянулся с товарищами, и его помощник сказал:

— Теперь понятно, отчего они на нас глядят, как сытые львы на стаю волков.

— Ведите себя спокойно, в Гадесе мы будем мирно торговать. Можем предложить олово, рабов, — сказал капитан биремы. — И какая у вас осадка? Должно быть, большая, локтей пять?

— Локоть разный у всех. Не меньше семи. Почти два моих роста осадка, — крикнул капитан парусника.

Гребцы переглянулись и загудели. Хотя чего уж там, и так было много удивительного. Богатый корабль, решил Магон и вдруг понял, что в этом что-то не так. Подумал, прикинул, как должен выглядеть богатый корабль, и понял, что не хватает украшений, разной роскоши. Ни одной статуи, никакой позолоты или резных украшений. Ничего лишнего, только хорошо сделанный парусник. Но много материалов, редких и дорогих, если не более того. Огромные паруса, окна с большими стёклами и белая бронза. Никто из экипажа патрульного корабля не слышал про такую, но, должно быть, у этих нет олова, а в Гадесе полно.

Бирема шла вперед благодаря размеренным взмахам вёсел, а парусник, наклонившись, шёл под парусами. У патрульного корабля были и мачта, и парус, но сейчас бесполезны. Неплохо бы поставить так, как у чужаков паруса, но, подумав, Магон сообразил, что только большая осадка не даёт им опрокинуться. И рулевых вёсел у них нету, но как-то же рулят.

В порту Гадеса собрались на причалах, наверное, все, кто там был, и из города набежали. Парусник ловко вырулил и причалил к причалу для больших кораблей. Таможенник на глазах патруля подошёл за платой, о чём-то переговорил, и тут бирема причалила.

— Ты что, не высаживал людей для досмотра? — спросил Гискон, начальник порта.

— Как? При таком волнении? Мы сами воды едва не нахлебались, — ответил Магон.

Взошли на борт и первым делом в надстройку. А там саженцы винограда и деревьев.

— Это зачем?! — удивился начальник порта.

— Мы из холодных краев, взяли свой виноград, должен хорошо расти в горах, где холодные зимы. У нас даже на юге холоднее, чем тут. На севере вообще живут кочевники-скотоводы с оленями, — пояснил один из пришельцев.

Гискон внезапно увидел мохнатого кота и всё понял. Знал, что это за зверь, но до сих пор видел только короткошёрстных. Лодки на борту и припасы впечатлили. Уровнем ниже к своему огромному удивлению увидели переборки и комнаты, и жилые с хорошими кроватями, и кладовки. Там даже было несколько печек, отличная кухня и странное помещение с большими толстостенными железными трубами, закрытыми с одной стороны. Поняли, что многого не понимают.

Снизу был ещё один этаж, разделённый на части. Больше всего поразили угловатые железные бочки, вмещающие огромное количество воды, пару сотен арбат. Капитан только усмехнулся и сказал, что так надо для долгого пути по морям. А с грузом так и не разобрались. Был металл, была незнакомая древесина, были ещё какие-то непонятные вещи. И всё очень надёжно и очень хорошо закреплено, долго перебирать. А Пенкроф сразил наповал:

— Вы как думали? Всё должно лежать на месте в любую бурю.

Помощник добавил:

— Раз мы попали в такой шторм, что я уж думал, смерть пришла. По вашему, высота волн была сорок локтей. Для того всё и закреплено, чтобы в такую бурю ничего не оторвалось.

— Не бывает таких волн, — не поверил капитан галеры.

— Я видел тут корабли, никто из ваших не может выжить в таких волнах, — сказал капитан парусника с нотами сочувствия и превосходства. — Давайте не будем тратить время, а я вам подарки дам.

— Какие подарки? — заинтересовался Гискон.

Получили по хорошему ножу, как сказали, из нержавеющего железа. Металл замечательный, блестящий, крепкий и нехрупкий. Ещё дали образец железа попроще.

— Думаю, нам пока не надо цену обговаривать. Вы покажите наше железо кузнецу, а мы на рынок сходим, поглядим. Тогда и поторгуемся, — предложил Пенкроф. — Так будет честно.

Группа из шести человек с корабля пошла на рынок, что был сразу за портом. Магон с ними увязался. Было жарко, но все с парусника были в штанах, сапогах и плотных куртках. Варвары, хотя байка про скотоводов с оленями поразила хаанеев. И все шли так, как будто ждали нападения. Что под куртками, непонятно, но у каждого на боку висел лёгкий изогнутый меч, который называли странным словом "шашка". Капитан морского патруля сомневался, что хорошие фехтовальщики, но был уверен, что умеют пользоваться. Правильно думал: Мстислав научил товарищей тому, что был обязан уметь солдат срочной службы межвоенной эпохи, но времени не было на хорошую подготовку. Один из приколов это вытаскивание шашки с одновременным ударом по противнику.

Сам базар состоял из разных частей, начиная с добротных лавок и заканчивая кучками товаров на тряпке, постеленной на земле.

Первым делом зашли к оружейникам и спросили цены. Самые дорогие были мечи и ножи из лидийского железа. Рослый чужак, обладатель усов пшеничного цвета, поглядел лучшие, спросил цену и достал из заплечного мешка полдесятка клинков. Мастер поглядел, попробовал поцарапать, погнуть, удивлённо поцокал языком и назвал цену. Поторговались, и кузнец куда-то ушёл, но вскорости вернулся и отсыпал за клинки приличный мешочек не только шекелей и серебряных тетрадрахм, но и золотых статеров с ликом богини Танет, и золота было много больше, чем серебра. Тетрадрахмы гости города специально выпросили, их интересовали больше шекелей и статеров. Чуть позже рассказал Магону, что первый раз в жизни увидел железо столь прекрасного качества. Потом продавались там эти мечи за совсем уж большие деньги.

Первым делом после оружейников зашли на продовольственный рынок, на котором закупили много мяса, зерна, овощей и фруктов, сыров, творога, молока. Всё кроме рыбы, дорогих специй и сушеных фруктов из Керны. Вина купили много, лучшего местного из Серета. Продавцы, узнав объемы, сами бесплатно вызвались доставить на парусник покупки, да и очень уж им хотелось поглядеть на диковинный корабль.

Экипаж с палубы сам заносил и укладывал продукты внутри корабля. Гискон, наблюдая, предложил купить рабов.

— Зачем? Сами же справляемся, — удивился коренастый старший помощник капитана.

— Тут рабы дешёвые, а в Карфагене и Сиракузах дорогие. И там умирают намного чаще, всё время покупают. Выгодная торговля, — посоветовал начальник порта.

— Мы не будем деньги зарабатывать на такой торговле, — отказался Сергей.

— Почему? Тут дёшево купили, там дорого продали, и ваш корабль под парусами ходит лучше всех. Чем больше там рабов будет умирать у глупых рабовладельцев, тем больше у вас денег будет, — объяснял Гискон.

— Есть такие способы зарабатывать деньги, которыми нам боги велят не пользоваться. У нас рабство как ваше запрещено. Долг люди могут отрабатывать, могут быть наказаны временным рабством за страшные преступления. Захватить же и использовать как рабочий скот, если сильно не провинился, нельзя. А на смерть продавать тоже. И их боги оскорблены будут, — чужак отказался. Да и рабынь для перепродажи брать не стали.

Зато тремя группами сходили в храм Астарты, и к не рабыням, а хорошим жрицам. Дорого им обошлось, дешевле было бы пару рабынь на всех с собой купить. Да и в одной из лучших таверн покушали. Неплохо так, только никто к гаруму и не прикоснулся. Предлагали разные украшения и предметы роскоши, привозные, дорогие, из Коринфа. Взяли только несколько плащей.

Кузнец Ганнон после полудня пришёл к Гискону вместе с купцом Гасдрубалом, что продавал доспехи. И предложили один к одному менять листовое железо на олово. А проволоки один вес на два веса олова. Это простое железо с налётом ржавчины! Оно того стоило только потому что кузнецам стоило долгого и тяжёлого труда железные пластины выковывать, а с проволокой того хуже.

Александр усмехнулся, сказал, что мало предлагают, и принялся торговаться, и неплохо набил цену. Но как сговорились, отказался обсуждать количество и предложил ещё посмотреть товар. А были у него полосы железа вроде лаконийского и лидийского, ценимых один к одному весом серебром. Но всех удивляло очень хорошее железо, что не ржавеет, крепкое и не хрупкое. И цену заломил втрое дороже, рассчитывая на торг.

Сколько у Гаструбала осталось после такого золота и серебра, только он, да боги знают. Но с людьми с парусника рассчитывались в основном оловом. Оно и верно, в Гадесе намного дешевле, чем в Карфагене и на Сицилии. И погрузили Баал знает сколько сотен талантов.

К вечеру Гискон утвердился в мысли, что такую добычу выпускать нельзя.

На причале ждало жестокое разочарование. Мало того, что один из соглядаев донёс, что обшивка пахнет медью, так ещё и позвали его и Сайруса к суффетам Мазею и Карталону, там же сидело несколько купцов.

— Приветствую тебя, достопочтенный Сайрес, — поздоровался Мазей, Карталон тоже поприветствовал. — Как вам наш город, как торговля?

— Неплохой. Мы запаслись свежей пищей, олова купили. Через вас, я так вижу, Карфаген с Испанией торгует, и всё?

— Да, и цены нам свои навязывает. На кусок хлеба с вином хватает, и всё. Неплохо бы ещё наладить торговлю между вашей страной и нашей... — и Мазей стал рассказывать, как видит сотрудничество.

— Не буду лгать, я сюда пришёл, чтобы вас отказом не оскорбить. Договариваться только с вами о торговле нет смысла, даже если не вспоминать, что вы Карфагену подчиняетесь. Мы идём к великим греческим городам, чтобы помочь против Карфагена. Нам нужно все большие царства Внутреннего моря заинтересовать в торговле и плаваниях через Море Мрака. Обучить искусству кораблестроения и плавания к западу от столбов Мелькарта. После этого привести флот в Карфаген и объяснить, что они не должны мешать всем плавать через этот пролив. Никуда денутся, разрешат. А если нет, то Мегары превратятся в погребальный костёр. Горе побеждённым, — рассказал Сайрес. — И вот тогда все проходящие корабли будут ремонтироваться, а команды и пассажиры отдыхать и развлекаться у вас, в Тингисе и Картее. Всем хватит дохода, но вам будет лучше всего благодаря реке.

— Интересное будущее. Но ты прав, не с нами будет главное решаться. Будем готовиться, — заключил Карталон. — Вы так и не рассказали про вашу страну.

— Оно пока вам не надо. А главное, если вас люди из Карфагена выкрадут и пытками заставят всё рассказать, вы не сможете им выдать все секреты, которые не знаете.

— Выйдете завтра на рассвете, а наши биремы вас проводят через Мелькартовы столбы и помогут пройти через заслон карфагенских триер. Скажете, что идёте в Карфаген, а мы подтвердим, — заявил Мазей.

— Мы вечером выйдем и пройдём ночью. Сумеем попасть, — заявил Сайрес Смит.

— Ещё хотим мы знать про обшивку, говорят, из серебра сделана, — спросил Карталон.

— Ну что вы, это белая бронза. Вы, должно быть, слышали, что для выплавки бронзы годится не только олово, но оно лучше всего. И у нас этот металл очень редкий и дорогой. Потому мы использовали никель, вы его не знаете. Раскрывать, как найти и добыть не буду, чтобы серебро не подделывали. Но получается бронза белого цвета, очень похожая на серебро. Я взял с собой ложку, поглядите. На вкус, если лизнуть, и на запах медь, и в солёной воде и уксусе покрывается зелёным налётом как медь. Легче серебра и крепкая как настоящая бронза. Плавится немного хуже серебра. Главный смысл покрытия бортов корабля, что в отличие от Внутреннего моря, на западе моря Мрака, и не только, есть морские черви, грызущие дерево так, что через пару лет, а то и через год, корабль может развалиться и даже утонуть. Потому надо защищать ядовитой для них медью корабль. Годится вместо меди бронза, она даже крепче и потому лучше, — рассказал американский инженер.

— Я так понимаю, ты не хочешь нам свои секреты раскрывать, — протянул Мазей.

— Вы подчиняетесь Карфагену, хотя это вам не по нраву. Извините, мне пора идти, — сказал Смит.

В порту Гискон демонстративно оглядел биремы и спросил:

— Нехорошо будет, если вас пираты захватят.

— Сейчас увидите, что мы можем с ними сделать, — ухмыльнулся Пенкроф. — У вас есть корабль, которого не жалко?

По приказу Гискона оттащили на тысячу шагов подальше от города самый старый и плохой торговый корабль. Думал, выйдут в море и потопят. Но открылось окошко в передней части корабля, ударил оттуда гром с дымом, а гаулу разорвало на две части, причём середина превратилась в щепки с дровами, а нос и корму в стороны отбросило.

Пользуясь всеобщим охренением, суматохой и вечерним бризом, дующим с моря на Большую землю, парусник вышел в пролив, а дальше с некоторым трудом в открытое море и на юго-восток.

Глава 5. Спасённые

Вечером шли неплохо, а ночью ветер утих, и едва позли через пролив. Утро встретили на траверсе Сеуты.

Командир карфагенского патруля, ночью отдыхавшего севернее, в городке Картея, на рассвете поднялся на наблюдательную вышку. Осмотрел горизонт и увидел ближе к южному берегу парус.

— Опять кто-то пытается проскочить. Глупец, — буркнул под нос воин и поспешил к триерам. Внезапно споткнулся, и тут же перед носом чайка нагадила сверху, едва на голову не попав.

Корабли вышли и стремительно помчались, было, наперерез. И тут командир с ужасом осознал, что парусник идёт с запада. Тут же развернулись и стали догонять, даже паруса поставили. Однако, преследуемый корабль шёл бойко, и триеры нагоняли с трудом.

Пенкрофа тоже обеспокоили преследователи. Потому приказал поставить и брифок. Однако, длинные и узкие военные корабли постепенно догоняли, и экипаж шхуны "Старгейт" начал готовиться к бою.

Когда подошли на полкилометра, подул свежий ветер, и триеры стали отставать. Там, правда, уже до этого гребли, закинул языки на плечи, а под конец и вовсе приуныли.

Ближе к вечеру кормчий гаулы из Гадеса рассказал, как с тысячи шагов этот парусник потопил корабль на пробу. И командир патруля внезапно понял, что им всем повезло. Зря не обратил внимание на примету, а чайка ведь предупредила.

Через неделю, когда парусник был уже между Сардинией и Сицилией, разразился страшный шторм. В самый разгар волны достигали высоты четыре метра, если не все пять. Болтанка была приличная, но "Старгейт" уверенно шёл на юго-восток. Шторм уже заканчивался, как Николай закричал:

— Слева на одиннадцать часов человек за бортом.

В подзорную трубу заметили обломки судна, на которых держалось трое человек.

Акамант, кормчий погибшего корабля, оправдывая своё имя, упорно держался за обломок корабля, хотя пояс с драгоценными камнями тянул вниз. Рядом ещё плавали Кастор и Сизиф. Но утихающий шторм давал мало шансов на спасение усталым эллинам. Да если б кто и оказался рядом, то не рискнул бы отбирать добычу у Посейдона в такую погоду. Но Кастор вдруг вытянул руку и показал на запад. Его товарищи посмотрели туда и увидели парусный корабль, борта которого сверкали серебром с зелёным отливом, и с высокими мачтами, о чудо, с парусами. Он шёл прямо на незадачливых моряков, сбавляя ход.

"Старгейт" остановился рядом, и с него, к удивлению погибающих, спустили лодку. Подошла к ним, и всех вытащили из воды. Все трое эллинов мешками свалились на дно, и так лежали до возвращения лодки. Их, обессиленных, талью подняли на борт и завели внутрь. Дали попить пресной воды, помогли раздеться, завели в странные крохотные комнаты, где облили пресной водой, вытерли мягкими кусками ткани, помогли одеться в странную одежду и привели в другую комнату, с большим столом. По случаю шторма из горячей еды супа не было, только каша из коричневых зёрен в форме пирамидок с горячей жареной бараниной.

Спасённые с удовольствием поели, а им поднесли и по маленькому стакану с прозрачной жидкостью, и горячей жидкости со вкусом сушеного винограда. Акамант одним махом выпил это совсем бесцветное вино, слабо пахнущее хлебом, и едва за горло не схватился, огнём полыхнувшее. Запил отваром сушеного винограда. Очень скоро по телу пошло приятное тепло. Принял с удовольствием кружку хорошего испанского вина, и на сон потянуло. Члены экипажа корабля увидели и отвели спать.

Акамант проснулся с трудом, весь уставший. Все мышцы болели так, будто с утра до ночи грузил железо. Застонал и открыл глаза. Обнаружил себя на узком ложе, накрытый тонким войлоком. Почувствовал, что оно едва заметно качается. Оглядел комнату, но кровать стояла неподвижно.

— Как вы, почтенный Акамант? — спросил с соседнего ложа Кастор.

— Едва живой. Но где мы? — спросил бывший кормчий.

— Посмотри в окно, — посоветовал Сизиф.

В небольшой комнате с четырьмя двухъярусными кроватями было два шкафа, а по центру длинной стенки, напротив двери, круглое окно, закрытое стеклом. Ого! Большое.

Кряхтя, эллин поднялся и посмотрел в него. На малой высоте за ним было море.

— Вы хорошо? — спросил на паршивом эллинском языке незнакомый худощавый пожилой мужчина с четвёртого ложа нижнего яруса. — Я Юрий.

Акамант застонал и обратно лёг. Всё тело было разбитое.

— Фидель! — крикнул за дверь пожилой сосед по комнате.

Прибежал смуглый бородач и стал спрашивать, как себя чувствуют эллины. Тоже плохо разговаривал на греческом, но немного лучше. Узнал, что просто сильно устали, успокоился и спросил, надо ли что. Проводил в отхожее место, что на корабле закрытое от непогоды, и сильно удивил кормчего, показав, что вместо камушков использовать. И как смывать за собой морской водой, затем умывальник.

— Что это за одежда? Из ваших запасов? — спросил Акамант, показывая на футболку и штаны на себе. — И где наша?

— Ваша сохнет. Одели вас из запасов. И пояс ваш мы не открывали, — с усмешкой добавил целитель к облегчению кормчего.

— И тебе понадобился фальшивый папирус? — с насмешкой спросил Сизиф. Акамант только кивнул в ответ. — Я выглядывал наверх на рассвете. Представляешь, мы уже прошли Священный остров.

— Что? — удивился кормчий.

— Кастор ещё юнец, а я ненамного больше тебя в море, и узнал остров. Мы до рассвета проплыли больше пятисот стадий.

— Осторожнее, я помогу, — сказал Юрий. По лестнице поднялись на палубу и увидели слева по курсу землю.

Эллины сразу опознали берега Сицилии у города Лилибей. Вдалеке виднелось несколько судов. Тут Акамант кое-что вспомнил и посмотрел за борт. Оный очень смахивал на серебро.

— Это белая бронза, а не серебро, — пояснил один из матросов, ровесник Акаманта.

— Наверх погляди, почтенный, — посоветовал Сизиф.

Хозяин погибшего судна глянул вверх и обалдел. Сложная система из двух или трёх мачт, третья из которых торчала вперед из носа почти горизонтально, десятки верёвок и больше десятка разных парусов. Только два паруса были прямые, как на привычных эллинам и финикийцам судах. Остальные были косыми.

— Зачем такие паруса, и столько? — спросил бывший кормчий.

— Так надо. Косыми парусами снизу хорошо управлять. И с ними поперёк ветра хорошо плавать. Увидите.

Да, эллины пока не понимали, зачем так, но парусник удивлял. Шире триеры, но столь же быстрый. Надстройка ещё была зачем-то с многочисленными окнами. Туда заглянули и поразились обилию саженцев. Часть груза, однако.

А на корме не увидели ни одного рулевого весла. Зато сидел один член экипажа на возвышении в будке у колеса на стойке с многочисленными ручками. Акамант подошёл и спросил, что это. Оказалось, что вместо рулевых вёсел. Окна там были сняты, но, как сказали, могут быть очень быстро поставлены на место с толстыми стёклами. Как рядом в комнате с названием "штурманская рубка", куда иногда заходит вахтенный начальник.

— Это простой корабль для перевозки людей и грузов. С ним спокойно справляются восемь человек, — заявил смуглый рослый бородач, часто мигающий. — Есть и лучше и больше, сложнее парусные корабли. Я капитан, меня зовут Пенкроф. А вот вахтенный начальник, Ричард.

— Простой корабль? — удивились эллины. — Во всём Внутреннем море нет ничего похожего.

— Средний, я бы сказал. Не простая большая лодка с одним парусом и вёслами, а настоящий корабль. Но и не плавучий дворец или особенно быстрый корабль далёкого плавания, — объяснял Бонадвентур.

Акамант хотел ещё что-то сказать, но тут позвали внутрь корабля на завтрак. Оный был очень плотный. Состоял из средиземноморского тунца, пожаренного с луком на чугунных сковородах, а также хлеба. Оный был белый и чёрный. Оба на дрожжах! Стояли ещё пара блюд со свежими и маринованными огурцами и оливками из Гадеса и амфоры, как оказалось, с отваром изюма и вином. И стеклянный кувшин с бесцветной жидкостью. Ещё каждому дали четырёхзубый инструмент для еды, оказавшийся очень удобным для общей посуды.

— Что тут? — растерянно спросил Сизиф.

— Тунца мы на рассвете поймали. Оливки из Гадеса, оттуда же лук и масло оливковое. Хлеб белый из пшеницы, купленной в Гадесе, а чёрный из ржи с добавлением пшеницы, закваски и тмина. Вино у нас и своё есть, но на столе испанское. Если пить неохота, есть горячий отвар изюма с яблоками. Можно заварить ячменный кофе. Вода разбавить вино есть, но мы обычно пьём не разбавляя, только запивать можем. А это водка. Её пить принято понемногу, если нет желания сильно напиться, — рассказал Сайрес, старший из присутствующих. — Будете?

Не все пожелали перед началом завтрака принять водку, но эллины рискнули. Да, пьянит сильно, и приятно потом. Но вино вкуснее. Правда, никто много не выпил водки, а вот потом добавили, кто хотел, по чашке лёгкого испанского вина. Сизиф обратил внимание, что никто не был склонен много пить, хотя вино любили неразбавленное, между тем как многие греки и разбавленным вином напивались до уподобления свиньям.

А чёрный хлеб оказался вкусным, жареная рыба к нему была просто замечательной. Потом белый хлеб кушали с сыром, коровьим маслом и вареньем. Запивали отваром изюма или свежезаваренным молотым ячменем, который почему-то назвали ячменный кофе.

— Я хоть и кормчий, но даже дома скромнее питаюсь, — отметил Акамант.

— Ничего тут слишком уж дорогого нет. Самая большая роскошь это тунец, которого сами поймали, — заметил рослый рыжий варвар.

— А хлеб откуда?

— Сами испекли. Вот видите чернокожего? Его Наб зовут. Он судовой повар, ему по очереди помогаем на кухне. Что ж тут удивительного? — спросил Пенкроф.

— Я не слышал, чтобы даже богачи так в плавании питались. Мы так едим только в портах, и то это дорого. Чаще в харчевнях подешевле в прибрежных городках или деревнях, или на берегу вечером готовим ужин, или в море кушаем то, что не надо на огне готовить, — рассказал кормчий.

— И сколько дней в море без горячей пищи проводите?

— Когда как. Самое большее было дней десять.

— Для Внутреннего моря долго. За Геракловыми столбами и полсотни дней бывает. А живот если испортил, то потом до конца даже лучшие целители вроде нашего Фиделя не вылечат, — отметил рыжий. — И если возможно, то нужно кушать хорошо приготовленную еду.

Тут Кастор по неопытности задал вопрос, за который ему в укромном уголке собратья по несчастью помяли рёбра кулаками:

— Мы у вас теперь рабы?

— Мы этого не говорили, — заявил неприметный светловолосый мужчина, прежде молчавший. — И продавать вас в рабство на каменоломни или рудники точно не будем. Разумеется, если будете хорошо себя вести. Но вот услужением отплатить за спасение вам придётся. Сегодня работать не будете. А потом придётся помогать. И многое рассказывать. Для начала поможете нам хорошо научиться греческому языку. И подсказывать во многих вещах, что и как принято делать. Вы откуда?

— Из Сиракуз.

— Очень хорошо. Нас там интересуют люди, которые лишней славы не любят, но их знают все, кто должен знать для важных дел. Кто для всех редко что говорит, но когда говорит, то их слушают и выполняют, — Андрей как мог, так и пояснил интерес.

— Через моего дядю с ними надо разговаривать, но он тоже немаленький человек. Мне деньги на корабль одолжил, который утонул. И заинтересовать надо. Вы же не сказали, кто такие и откуда, я даже названия этого корабля не знаю, — ответил Акамант.

— Почему утонул? — спросил Пенкроф. — Какой ваш корабль был?

— Длина тридцать пять локтей, ширина двенадцать. Одна мачта с одним парусом. Без палубы. Четыре пары вёсел, но нас всего было восемь человек. В бурю волны были до десяти локтей. Бычьи шкуры, которые на время шторма поставили на борта, не выдерживали. И сами борта тоже затрещали. Деревяшки, соединявшие доски выскакивали или ломались, корабль разболтался и стал тонуть, разваливаться. И когда доски для гребцов, соединявшие борта, от удара волны треснули, я приказал выбрасываться за борт с теми кусками дерева, что хорошо плавают.

— Глупцы!!! — рявнул Пенкроф. — Разве нельзя было крепче сделать корабль? Палубу поставить, скелет крепче смастерить?

— Так как мой корабль построен, принято их мастерить. И денег на укрепление не было, — развёл руками кормчий. — Больше груза можно взять. И такие большие волны редкость.

— Смотрите сюда!!! — и Пенкроф показал на бимсы, карлингсы и пиллерсы. — Это для того, чтобы наш корабль выдерживал бури за Геракловыми столбами. И он выдерживал, не развалился, и даже вода внутрь не текла. Самые большие волны, которые мы видели, были высотой по сорок локтей, даже немного больше.

Тут в кают-компанию, она же столовая, забежал вахтенный матрос и сказал:

— Прямо по курсу корабль, расстояние меньше трёх миль.

Все встали, но Сизиф внезапно пальцем показал на материал сковороды: она была отлита из свиного железа. Никто и никогда во Внутреннем море не видел ничего отлитого из этого материала. Потом увидели, что и якоря тоже.

Ричард, бывший в данное время вахтенным начальником, подал Пенкрофу бинокль со словами:

— Вы сами приказали докладывать о судах по курсу ближе трёх миль или совершающих опасные маневры в стороне от курса. Оно на том же курсе, что и мы, но медленнее идёт.

Капитан посмотрел и подал бинокль Акаманту. Тот посмотрел недоверчиво на прибор, приложил к глазам и дёрнулся. Но тут же осознал, для чего бинокль, и увлечённо стал разглядывать корабль. Как будто с расстояния двух стадий увидел знакомое судно.

— Это же "Любимец Протея". На нём кормчий мой двоюродный брат Дорос, — воскликнул эллин. — Если мне дядя деньги в долг дал, то ему подарил судно.

— А твой отец что?

— Погиб на войне с Карфагеном при Дионисии Младшем. Семью я потерял, когда Сиракузы были разделены между Тимолеоном, Дионисием и Гикетом. У Кастора родители тогда же погибли. Сизиф тоже одинок. Мы воевали под командованием Тимолеона в битве при Кримиссе год назад. А дядя Тихон вместо сыновей отправил наёмников.

— Паршиво, — отметил Пенкроф.

— Не совсем. Большая часть денег на мой корабль была из трофеев, — усмехнулся Акамант.

— Год назад, говорите? — внезапно заинтересовались люди из экипажа. Один из них посмотрел что-то и сказал другим. Все обрадовались.

— Вы не сказали, откуда, и кто такие, кто вас послал, — напомнил кормчий.

— Большинство тут из страны, которую можно назвать Новая Гиперборея, — заявил Александр Волк. — Старой давно нет, но на севере жить можно. По уму даже хорошо жить. Почему про нас никто не слышал, пока вам знать рано. А отправил помочь Элладе стать ещё более великой тот, кого вы знаете под именем Прометей. Но у него, хотя прямо не сказал, есть поддержка и других богов. Многих, сильнейшие из которых это Кронос, Зевс, Посейдон, Гефест, Урания. Вашими именами называю, потому что у разных народов одни и те же боги имеют разные имена. Может тот, кто нас отправил, и соврал, но он сильнее Мойр. А точно сильнее только бог пространства и времени, вы его знаете под именем Кронос. Мы агенты Прометея, а он не одинок.

— Это мёртвые боги, — сказал растерянно Сизиф.

— Это вы так думаете. Но Прометей покровитель людей этой планеты. Как Посейдон бог морей, воды и всего живого в ней, так Прометей покровитель людей Геи. А есть и другие живые планеты, у некоторых звёзд. По одной из наших сказок, все планеты, где могут жить люди, связаны Звёздными вратами. И по слухам, их создал и спрятал бог, способный повелевать великой пустотой и временем. Он способен лепить пустоту и время как гончар глину, и проносить всё через них. Вы его знаете как Кроноса. Каждая звезда это огненный шар, пылающий почти вечно. И у многих есть мёртвые планеты, каменные шары с парами вокруг. Но не все мёртвые, есть и живые. Наша Гея одна из живых.

— Что такое Звёздные врата? — ошеломлённо спросил Акамант.

— Механизм, при помощи которого как из комнаты в комнату можно переходить в другие миры с другим солнцем. Потому в честь них назван наш корабль, что быстро везде пройдёт и куда угодно приведёт.

— Я не понимаю вас.

— Мы сами не всё понимаем. Но Гея это шар, который вращается вокруг своей оси и летает вокруг Солнца по кругу. И без понимания этого и без умения пользоваться этим знанием нельзя хорошо плавать намного дальше Внутреннего моря. Если на этом или похожем корабле будешь долго плавать и захочешь стать капитаном дальнего плавания, тебе придётся принять это знание, — вмешался в беседу Сергей.

Когда корабли сблизились, то было заметно, что "Любимец Протея" к бою приготовился.

— Хайре Дорос! — крикнул Акамант.

— Хайре. Акамант?! — удивлённо воскликнул кормчий встреченного судна. — Но почему ты в варварской одежде? И где твой корабль?

— Вчера был страшный шторм, застал между Сардинией и Сицилией. Мой "Морской ишак" разбили волны в десять локтей высотой. Этот красавец легко выдержал, и нас подобрали, в своё переодели. А вы как?

— Успели укрыться на берегу. Далеко твой корабль был от Сицилии?

— Не знаю, стадий пятьсот, наверное.

— Быстро сюда приплыли, — удивился Дорос. — Признайся, про волны в десять локтей ты соврал?

— Мы тоже видели волны десять локтей высотой, но наш корабль крепкий. Выдержит в этом Внутреннем море любую бурю, если об скалы не ударится, — вмешался в беседу Пенкроф.

— А в восточном Внутреннем море? В Эгейском? В Эвксинском Понте?

— Это же части этого Внутреннего моря, — сказал бывший американский моряк, оглядывая греческий парусник.

"Любимец Протея" со слов Акаманта в полтора раза был длиннее его "Морского ишака". Имел полноценную палубу и две невысокие мачты с прямыми парусами. Но сделан намного проще, чем "Старгейт". Парусная система примитив, по одному прямому на каждой мачте. Вёсла могут ставиться. Управление двумя рулевыми вёслами.

— У тебя был похожий? — спросил Пенкроф у Акаманта.

— Меньше. Без палубы и одномачтовый.

— Не умеете строить хорошие суда.

— Почему не умеем? Это достойный корабль, — обиделся Дорос. И другие его матросы нехорошо посмотрели. Акамант тихонько засмеялся.

— Извини, брат, но даже если ты захочешь нас выкупить и к себе взять, я вынужден признать, что твой корабль хуже чем у них, — заявил бывший кормчий. — У меня же похожий был, и волны его разломали. И с твоим было бы то же самое.

— Вы трое уже рабы? Не удивлён, — Дорос перевёл тему разговора, его отношение к брату разительно ухудшилось.

— Они только отработают своё спасение, и будут свободными людьми. Прошу вас считать, что спасённые только денег задолжали.

— Странные вы люди.

— Скажи, пожалуйста, твой отец с друзьями на какие деньги может закупить товаров, которые не планировали? — спросил Сайрес Смит.

— Вам зачем? Разве сможете продать хотя бы на пару талантов товара?

— Можем и больше.

— Что у вас есть?

— Очень хорошее железо, и не только.

— Мой отец может многое купить, если заинтересуете. Скоро там будете?

— Мы через два дня, наверное, будем в Сиракузах. При хорошем ветре завтра к вечеру, — ответил Пенкроф.

— Надеюсь, подождёте. Откуда вы?

— Новая Гиперборея.

Расстались довольные, и "Старгейт" вырвался вперёд.

— На что нам рассчитывать? — спросил Акамант перед обедом.

— Большинство скорее всего на берегу будут работать, придётся новых матросов нанимать. Можно и вас, — заявил Смит.

Глава 6. Сиракузы

Сиракузы со слов спасённых был лучшим эллинским городов, там даже были водопровод и канализация, и самый большой театр. И вид на этот полис открывался шикарный. Город был огромен. На подходе встретила патрульная триера. Командир оказался знакомым Акаманта, и по случаю очень слабого ветра отбуксировал шхуну в порт за мзду малую.

— Ну что, будешь рассчитываться с бывшими подчинёнными? — спросил Сайрес Смит.

— Чем?

— У тебя же янтарь есть.

Смит подал пояс бывшему кормчему. Тот осмотрел и с удивлением понял, что его не вскрывали.

— Но откуда...

— Догадались. Попробовали нагреть, и всё поняли. Ваша одежда сухая.

— Э, но мне же надо заплатить неустойку за то, что товар не доставил, долги закрыть. Дом отберут, если не заплачу, — объяснил Акамант.

— Советую продать. Мы идём в восточную Элладу, постараемся поселиться в Геракле Понтийской.

— Но вы же спрашивали про важнейших людей города, хотели обсудить что-то важное.

— Мы помним. Но после твоих рассказов решили, что не стоит их дёргать по серьёзным делам кроме торговли. Можешь сказать, что было такое намерение, но усомнились, что следует беспокоить. Скажешь серьёзным людям, что продаём камушки и железо лучше лаконийского и сирийского. Большие зеркала тоже есть.

После швартовки у причала для судов с большой осадкой явились таможенники. Корабль с удивлением осмотрели, но весьма поверхностно. Небрежность досмотра Пенкроф оплатил золотыми карфагенскими статерами. На вопрос, откуда такие монеты, отговорился дефицитом эллинских денег в Гадесе. Кроме того, по наводке таможенника пришёл начальник порта и за тяжеленный мешочек сиракузских золотых монет купил большое зеркало. Вместе с мечом из очень хорошей нержавеющей стали герои заработали на этой сделке целых полталанта золотых монет.

Как закончили с первыми делами, так и посыльный прибежал, сказал что от достопочтенного Тихона. Акамант, едва успев продать часть янтаря, выдал по горсти серебряных монет бывшим подчинённым, вызвался проводить в гости к дяде.

— Что-то мне кажется, что я не зря на том острове прожил столько, — заметил Ричард.

— Неудивительно. Такое начало торговли мне любо. Саша голова, с ним озолотимся, уже начали, — заметил Лёха. Он пока на слух очень плохо понимал греческий и финикийский, но суть происходящего видел.

Акамант, посыльный раб, Сайрес, Юрий, Гедеон и Андрей отправились в гости. С собой прихватили лучшего белого и красного вина из винограда, выращенного на своём острове. Заодно изюма из кишмиша. Все попаданцы были одеты по моде советских чиновников, отдыхающих в Сочи: белые рубашки с короткими рукавами, светлые штаны и сандалии. Но Андрей почему-то одел ещё и жилетку, на вопрос, зачем, буркнул "Для сюрпризов", и журналисту посоветовал.

Тихон жил недалеко, меньше километра. Его усадьба располагалась в Эпиполах. Потому пошли пешком. Двор был обнесён крепкой стеной, и был немалый. А внутри трёхэтажный особняк. Всех пропустили внутрь, Сайреса, Юрия, Гедеона и Андрея попросили подождать в саду у фонтана, а Акаманта пригласили внутрь. Но потом и остальных тоже.

— Здравствуйте, присаживайтесь, — пригласил на беседу пожилой плотный грек, чем-то похожий на Акаманта, бедного родственника. Некоторое время обменивались любезностями, и Тихон поблагодарил за спасение племянника, потом перешёл к делу:

— Поторговать хотите, похвально. Я слышал, у вас есть очень хорошее железо? Куплю с удовольствием. И на большое зеркало денег не пожалею. Что-нибудь ещё? Я слышал, вы в Гадесе были. Олово продадите?

— Олово нам самим нужно, — сказал Смит. — Ещё можем продать драгоценные камни и немного целебного масла. Красную смолу "Кровь дракона" из-за Геракловых столбов. Перец.

— Какие камни?

Тихон при рассмотрении гостей про себя двух старших прозвал Управляющий и Философ, ещё двое весьма неглупых охранников, Рыжий и Светлый. Внезапно светловолосый достал чёрную жемчужину идеального облика и формы в окружности толщиной с большой палец. Тихон аж поперхнулся. Никогда не видел такого жемчуга. А Рыжий достал пригоршню разных самоцветов подешевле.

Местный олигарх купил за большие деньги все драгоценные камни, и флакон с эвкалиптовым маслом, и мешочек с красной смолой с Мадейры, и мешочек с чёрным африканским перцем. Под личным присмотром вынесли сундук с деньгами и отсчитали оговоренную сумму.

— О железе потом поторгуемся, когда я сам с доверенным кузнецом посмотрю, какое оно. Сейчас поужинаем и обсудим дела поважнее, — с этими словами владелец особняка хлопнул в ладони, и рабы вынесли вина, чистую воду и разные деликатесы. В их числе оказался и чёрствый белый хлеб.

Всем налили понемногу вина на пробу, оное оказалось очень густым и сладким даже против портвейнов Массандры. Затем стали разбавлять и кушать жареных и тушеных птиц и тунца, закусывая хлебом. Были фрукты и овощи. Как перекусили, Тихон спросил:

— Меня интересуют регулярные поставки всех этих товаров, что скажете на это?

— С железом и маслом полегче будет, а ради всего остального вам надо как-то организовать большую войну против Карфагена, чтобы заставить его убрать свой флот из Геракловых столбов, чтобы эллинские корабли могли там свободно плавать в обе стороны. Не знаю как договоритесь, но тут нужны силы всей Сицилии, южной Италии и Массилии. Я бы ещё и старую Элладу пригласил бы, — объяснил Сайрес Смит.

— Это невозможно. Мои слова имеют большой вес, но не настолько же, — грустно покачал головой Тихон. — А с железом?

— Одно из двух. Нам нужна власть хотя бы на правах одних из главных людей в городах Заканф, восточная Испания. Или Гераклея Понтийская, в которую направляемся. Побольше людей в помощь, и работников, и охрана. Даже надо подготовиться к большой войне на случай великого набега местных или нападения флота Карфагена. Я про Заканф, — обрисовал картину американский инженер.

— Придётся договариваться с большими людьми Массалии, не говоря уж про местных. Тоже очень тяжело, — оценил местный олигарх. — Сомневаюсь. А с маслом?

— С маслом полегче потому что вам вообще ни о чём не надо беспокоиться. Его добывают из листьев высоких деревьев на большой земле очень далеко к юго-востоку от Индии. И добираться туда слишком далеко, — вмешался Юрий Снегов, вспомнив уроки бизнеса 90-х годов. — А с Заканфом решать вопрос не следует торопиться. Нужный нам камень для дешёвого железа там далековато от берега, стадий пятьсот. Потому мы сначала решили, что попробуем устроить выплавку в Гераклее Понтийской или рядом. А для продажи металла в Сиракузах найти на месте подходящего человека.

— Я справлюсь с работой посредника, — расцвёл Тихон. — Ещё есть такое дело. Финикийцы откуда-то через Гадес олово возят, и не только из Испании. А в Массилию янтарь. И мы хотим узнать, откуда. Я дорого заплачу за сведения.

— Не имеют ценности эти сведения, пока вы не пробьёте проход через Геракловы столбы, — заявил Смит.

— Вы же как-то прошли.

— Ночью проскочили. Можем и потопить патруль, но сами не сможем победить Карфаген, — пояснил Сайрес.

— Я заплачу, а дальше видно будет. По двадцать мин за карту с описание путей к олову и янтарю, — решился олигарх. Рискованно было, но эти торговцы были людьми серьёзными и честными. А самое главное, организация экспедиции была дороже.

— Мой помощник нарисует, — Юрий на Андрея кивнул. — Но неплохо бы вам показать нам карту Геродота. И аванс.

Тихон и его доверенный капитан, которого позвали, дёрнулись, увидев точные контуры Пиренейского полуострова и западного берега Франции. Ещё сильнее удивились, когда Андрей рассказал про приливы и отливы Бискайского залива. Потом у берегов Франции нарисовал южную часть Британии и указал, что на юго-западном полуострове месторождения олова.

— Очень интересно. Вот ещё деньги. А янтарь?

— С ним сложнее. К северу от Европы есть ещё одно внутреннее море, к северу от которого есть ещё один огромный полуостров. Западная часть его это Скандинавия, восточная Суоми. Смотрите сюда. Юг Скандинавии с запада прикрыт огромным низменным полуостровом, вот, рисую. И на западном берегу надо искать янтарь. Но местные варвары сами после каждой бури собирают на песке, так что у них самих надо спрашивать и покупать. Но это не главное месторождение на севере, — и Шилов сделал демонстративную паузу. Получил обещанную награду до конца и продолжил. — Вот карта Янтарного моря. Главные залежи янтаря вот тут, на юго-востоке. Как доберётесь, я не знаю. Но это будет очень трудно, если не решите проблему карфагенских кораблей на Геракловых столбах.

— Карту рек к северу и западу от Массилии можешь показать? — спросил Тихон, выложив ещё неплохую кучку золотых монет. Правильно угадал, Шилов, будучи геодезистом и разведчиком, прекрасно запомнил карты.

— Почему вы, хоть и большие люди, сами матросами работаете? — внезапно спросил олигарх. — Мне всё рассказали.

— После того, как один из наших величайших царей, чтобы научить народ новому, не гнушался сам участвовать в строительстве кораблей и создании механизмов, руками работая, никому не стыдно самому что-то мастерить, — заявил Юрий. — Да и один мелкий эллинский царь, Одиссей, кажется, сам землю пахал.

Расстались весьма довольные, и все вышли из особняка. Тут Сайрес Смит спросил:

— Акамант, почему твой дядя такой богатый, а тебе пришлось искать деньги для своего корабля? У себя не смог хорошо пристроить?

— Мой отец сын наложницы моего деда, а дядя сын от законной жены, — объяснил бывший кормчий. — Хорошо хоть как-то помогает, с взаимной выгодой.

— Твой дом далеко? — спросил вдруг Андрей.

— Вы ко мне в гости хотите зайти?! — удивился эллин.

— Да, посмотреть, как народ победнее живёт. И есть ещё одно дело, не для чужих глаз, — заявил Шилов.

Квартал, в котором жил Акамант, был не самым бедным, но и не для богатых людей. Если у Тихона был особняк, украшенный мрамором и даже слоновьей костью, то дом кормчего был хоть и не слишком маленьким, но из самана.

Двухэтажный скромный дом, слепленный из глины с соломой, а перекрытия деревянные с глиной, крыша соломой крытая. Второй этаж был скорее мансардой, чем нормальным этажом. Стены побелены известью. В квадрате, образованного зданием и стенами, была пара сараев из самана и одна олива.

Во дворе какая-то женщина средних лет суетилась, наводя порядок, а печь в форме купола или половинки яйца, разжигал какой-то молодой парень.

— Кастор? — удивился Смит.

— Вы к нам в гости? Рад вас видеть, — обрадовался юный матрос.

— Клеопатра вдова, потеряла дом и мужа, а у меня, когда свергали Дионисия Младшего, семью вырезали. Вот мы и стали жить вместе. Кастора к себе на корабль взял, её старшего сына, — пояснил Акамант. — С нами ужин разделите?

Получив согласие, обрадовался. Тут вдова спросила:

— Мой мальчик рассказал, что вы умеете готовить очень вкусную ячменную кашу. Научи, пожалуйста.

Профессор посмотрел на неё, закашлялся, а Клеопатра покраснела и отвернулась.

— Кастор, вот монета, сбегай и купи кусок жирной свинины, половину мины, больше не надо. Морковь, лук, чеснок, перец, лавровый лист и оливковое масло у вас есть? Очень хорошо, и без перца можно, — сказал Юрий, пытаясь сдержать внезапную страсть к вдове.

— Вам показать, где ближайший хороший бордель? — с усмешкой спросил кормчий.

— Да, но после ужина, ближе к кораблю, — сказал зачарованный Снегов.

Кастор вернулся очень скоро со шматом свинины. Юрий мелко порезал мясо и стал жарить. Клеопатра мелко порезала морковь с луком, и профессор вместе всё пожарил. Всё поместили в большой котел, затем немного обжарили перловую крупу, тоже в котел, туда же чеснок и лавровый лист, не забыли про воду. Тушили на огне в печи.

Готовый, слегка пригоревший перловый плов ели с восторгом, запив разбавленным красным вином. Хватило всем, и наутро много осталось. Дом осмотрели. Удивило, что вместо шкафов были сундуки, пару лож было. Сайрес обратил внимание, что вообще нет стекла в доме, только ставни, и металла мало. Пол глинобитный на первом этаже. Перекрытие из досок.

— Как вы еду готовите в плохую погоду? — спросил Юрий.

— Тоже во дворе, если совсем уж плохая, то, как бедняки, разжигаем костёр на полу, потом угли отгребаем и жарим блины.

— ?!

— У нас не принято внутри домов готовить еду, разве что у богачей. Меня потому и удивило, что у вас внутри корабля это делается.

— Зато у нас в доме принято. Жили в холодных краях, зимой так как вы одеваетесь и строите дома, у нас выжить невозможно. Стёкла и черепица у нас не роскошь, а необходимость.

— Нет денег на черепицу. Когда разбогатею, сделаю всё лучше, — смущённо сказал Акамант.

— Мы обещали, что за помощь в торговле вы трое будете свободными. А про то, что Тихон за карты заплатит, речи не было. Но я на этом заработал, уверен, что с тобой надо поделиться, — заявил геодезист и отсчитал пятьдесят золотых декадрахм, столбиками по десять монет. — Пять мин тебе за посредничество. Надеюсь, хватит десятой части от платы.

— Не ожидал, удивили. Мой дядя попросил с вами поплавать и научиться с вашими парусами работать, подсмотреть конструкцию корабля. В награду пообещал мне бесплатно первый парусник построить, — разоткровенничался хозяин дома. Оценил честность гостей и тем же расплатился. — Но что дальше с нами будет?

— Будете матросами пока работать. Пока не научитесь хорошенько, три обола в день. Потом четыре во Внутреннем море. Когда будете плавать по океанам, драхма в день опытным матросам, малообученным четыре обола.

— По океанам? — удивился Акамант.

— Величайшие моря. Их пять. Атлантический океан, к западу от Геракловых столбов, Европы и Либии, Индийский к востоку от Либии и югу от Индии и восточной Персии, Белый океан к северу от Европы и Азии. Есть ещё два, но про них потом расскажем, — пояснил Юрий. — Там тяжелее плавать, особенно строгие требования к кормчим. Ты хоть умеешь читать и писать, и таблицу Пифагора знаешь?

— Да, конечно. Остальному научусь, чего не хватает, — кормчий сообразил, что ещё многое надо знать для плаваний по океанам. В первую очередь непонятно, как там не заблудиться.

При возвращении на корабль никаких происшествий не случилось. Какие-то мутные личности наблюдали, но напасть не решились, особенно при виде длинных кинжалов, что извлекли из-за жилетов Гедеон и Андрей, а также лёгких коротких железных копий, очень быстро собранных из четырёх частей.

Вечером, кто оставался, не скучали. По очереди сходили к ближайшим лучшим продажным девчатам, и закупили еды. Хотя сложно было, большая толпа ротозеев была. Заметили даже с десяток паланкинов.

Ночь прошла спокойно в общем-то. Немалую роль сыграл в этом Сизиф, который показал ювелиру мельхиоровую ложку, а ювелир всем у пристани заявил, что обшивка не из серебра, а белой бронзы. Топ лаял часто, но нападений не было. Сергей обратил внимание на несколько весьма наблюдательных типов с бандитскими мордами, которые, как услышали о намерении идти в Афины, так умотали в сторону и уплыли на восток на парочке полувоенных кораблей. Сие встревожило Акаманта, когда узнал, но Пенкроф и Белов кровожадно захихикали.

С раннего утра договорились с носильщиками, и те в амфорах натаскали воды из ближайшего ответвления городского водопровода. Эти гаврики были рады стараться за халк за каждый ведёрный кувшин.

Потом заявился Тихон с охраной и купил несколько клинков из легированной стали, стального литья, ещё рискнул взять мельхиоровых отливок, масла эвкалипта, сахара, древесины, перца, красной смолы. А чуть позже ещё подтянулись богачи.

К обеду уж думали сворачивать торговлю, чтобы плыть на восток, но тут явилась целая делегация во главе с каким-то пожилым мужчином, лет семидесяти. Акамант удивился и тихонько сказал:

— Это сам Тимолеон, величайший из ныне живущих эллинов.

— Величайший из эллинов Сиракуз? — спросил Смит.

— Нет, всей Ойкумены.

— Думаю, в восточной Элладе найдётся ещё несколько человек, не менее великих, но раз такое дело, найдётся, что обсудить, — заключил Юрий.

— Хайре, — поздоровался старик. Ему ответили, и получили вопрос. — Можно к вам в гости на корабль? Я плохо вижу, но таких судов никогда в жизни не встречал. Откуда вы?

— Новая Гиперборея. Заходите, посмотрите, — пригласил Снегов.

— Странно вы торгуете, мало что купили. Еду, и всё.

— У нас своего зерна с собой немало, а вот оливы у нас не растут, зимы слишком холодные.

— И пшеница растёт, и виноград?

— Часто у нас неурожаи пшеницы. Виноград наш особый, быстро зреет, и хорошо переносит холодные зимы, — объяснял Юрий.

— Холодные это какие, когда снег идёт?

— Когда коровьим маслом можно гвозди забивать, — влез Сергей в беседу. — Акамант спрашивал, как наш корабль легко выдержал шторм. Потому и выдержал, что он родом от наших старых кораблей, называемых коч. Знаете, что с водой бывает на сильном холоде?

— Видел в горах зимой, было такое. Сверху корка затвердевшей воды. И говорят, такое к северу от Эвксийского Понта бывает, — рассказал один из спутников Тимолеона.

— Чтобы плавать к северу от Европы и северной Азии, которую мы Сибирь называем, и нужны очень крепкие суда. Даже летом можно встретить поля застывшей воды в Белом океане. И она способна поломать корабли. Потом мы поняли, что и от больших волн крепкие борта хорошая защита. Ещё на кораблях принято ставить печи, и тут есть. Вон трубы, — объяснил и показал Белов.

— Что ж там ценного?

— Охота на зверей с ценным мехом, много морской рыбы, и в земле есть бивни мёртвых мохнатых слонов.

— Это очень интересно, — заключил Тимолеон. — Но говорят, что у вас есть большие зеркала, я вижу окна из стекла. И железо у вас очень хорошее. Если вы можете у нас всё это делать, я попрошу Собрание граждан, и вас по моей просьбе сделают гражданами Сиракуз и выделят земли, сколько вам нужно.

— Простите, что вмешиваюсь, но предложение очень щедрое, соглашайтесь. Я сам метек, хотя рождённый в Сиракузах, — сказал Акамант.

— Не спорю, — сказал Сайрес Смит. — Но у вас нет того, что нам нужно для изготовления дешёвого хорошего железа. Ни руды, ни угля. Земляного. Но вам всегда рады помочь.

— Я не знаю, что за земляной уголь, — развёл руками Тимолеон. — Но нам хорошее железо очень надо для победы над Карфагеном.

— Не здесь его делать. Великий Тимолеон, запомните навсегда. Полисы сицилийских эллинов должны быть вместе как пальцы в кулаке. Всегда. Или вас победит Карфаген или Рим.

— Рим?

— Он старается всю Италию объединить. А потом будет спорить с Карфагеном, чьей вы станете добычей, Рима или Карфагена. Или Сицилия будет единым царством под властью хороших тиранов Сиракуз. Выбирать вам. Но власть олигархов погубит вас, — заявил Юрий Снегов.

— Мне семьдесят лет, и я почти слепой, мало осталось.

— У нас есть дары от Прометея. Это ещё двадцать лет жизни, и от нас замечательные мечи, — тихонько сказал Юрий. — Вы это заслужили. Но и нам, и больше жителям Сиракуз и Сицилии, лучше, чтобы вы как можно дольше правили Сиракузами и Россией.

— Я против тирании, её вообще быть не должно, — покачал головой Тимолеон. — Это зло.

— Это способ управления полисом, городом, страной. Когда тиран хорошо управляет, то намного лучше демократии. А когда дурно управляет или только живёт в роскоши, то хуже.

— Потому я против тирании. Дионисий старший хоть чего-то стоил, но его сын и Дион...

— Ты сам можешь замену подготовить, — заявил Снегов. — У нас считается лучшим, когда тирану помогают народные избранники, а преемника сам назначает с утверждением советом. Решать тебе, как лучше, и время будет. Фидель!

Врач подошёл с драгоценным препаратом с "Наутилуса", стимулирующим способности человека к регенерации.

— Почему мы должны считать, что это не яд? — возмутился один из спутников стратега.

Фидель ввёл четверть или пятую часть шприца Юрию, а потом остальное Тимолеону. А Александр принёс и с поклоном подарил Тимолеону меч из хромоникелевой стали. Сам меч был вроде романского узкого, и с гардой в форме чаши. Без украшений, но отлично сбалансирован.

Старый эллин взял подарок, осторожно махнул, пощупал и остался доволен.

Один воин шёпотом спросил:

— А я могу купить похожий?

— Дороже выйдет, чем из сирийского железа, но можно, — заявил Александр.

Дальше тиран Сиракуз осмотрел корабль, не расставаясь с подарком. Его помощники тоже. Все удивлялись. И ещё, до того никто саженцами не интересовался особенно, и сейчас поначалу. Но один из олигархов посмеялся:

— Зачем только виноград привезли, у нас своих сортов много. Выводили для холодных зим, и уверен, что хуже нашего.

— Я бы попробовал, но негде садить в солнечном месте, — ответил второй. — А под северной стенкой никто не выращивает виноград.

— Вы правильно говорите, но что-то забыли, — заявил Виктор Сорокин. — Это северные сорта. Им солнца надо много меньше. И тут света даже много. Под северной стеной потому надо сажать.

— Есть ещё что-то интересное?

— Я знаю три вида диких винограда, и эти сорта получены при комбинации сортов трёх видов. Ну как смешивать разные породы лошадей и ослов. И у каждого свой вкус. Эти два сорта без семян...

— ?!

— Да, и холода не боятся.

Заядлый виноградарь купил по саженцу каждого из семи сортов. И после первого урожая понял, что правильно сделал.

После визита Тимолеона окончательно закупили припасы и сходили к лучшим продажным красавицам. Гетеры запросили недорого, когда поняли, что гости города много интересного знают.

Глава 7. Бой в Ионическом море.

Утром, когда на рассвете с бризом отчалили, их проводил сам Тимолеон, выглядевший бойким пятидесятилетним мужиком. Ему ещё дали напечатанную на древнегреческом историю Сиракуз, Карфагена и Рима до Третьей Пунической войны, и легко читал.

Через пару часов Кастор с мачты крикнул:

— Паруса на горизонте спереди справа по борту. Много.

Спустились, поглядели, а там большой флот.

— Посмотри, кто это, — Белов вручил Сизифу подзорную трубу.

— Это карфагенский флот. Не могу сосчитать, их десятки.

— Я знаю. Семьдесят кораблей. Морской десант плывёт в Мессену, — сказал на греческом Андрей Шилов. — Вот только я не думал, что наткнёмся на них. Что делать будем?

— Откуда? — удивился Акамант.

— Неважно. Но нам лучше с ними не встречаться. Пенкрофа позовите.

Объявили парусный аврал, и даже брифок поставили. Шхуна шла уже на северо-восток, а флот наперерез, но отставал. Думали, что уже разминулись, оказавшись в паре километров по курсу армады, но заметили, что отделилось несколько судов.

Гискон, полководец, лично возглавил перехват неизвестного парусника, пересекшего курс флота. Вырвался вперёд на флагманской пентере "Кулак Баала", а четыре триеры шли попарно по обе стороны пентеры на случай всяческих маневров. Все паруса были подняты, и им помогали гребцы.

Когда парусник пересёк курс, расстояние было около пятнадцати стадий. Было плохо видно, но какой-то странный торговец. Понемногу догоняли, хвала богам, ветер был слабоват. Когда сблизились на пять стадий, до основных сил флота было больше семидесяти стадий. Всё ближе и ближе. Четыре стадии, три... И тут парусник развернулся, и раздался гром. У крайней правой триеры рядом вода поднялась столбом, и тут же вспышка у левого борта. Гискон увидел огромную дыру в борту, а триера сильно качнулась вправо, потом влево, и стала хлебать воду, скоро затонула.

Парусник довернул, и снова гром. У левой крайней триеры рядом всплеск, и тут же вспышка на мачте. Лёгкий корабль сразу потерял ход. А вот правая ближняя триера погибла быстро: что-то громыхнуло сзади внутри, встала на дыбы и ушла под воду.

Полководец обомлел: он ждал, что бой будет безнадёжный, но для парусника, а не его флотилии. Торгаш непонятно как, но потопил две триеры, и третья небоеспособна. И тут бахнуло так, что на секунду потерял сознание, и, очнувшись, понял, что планирует с неба, лёжа на обломке боевого помоста, а снизу ещё громыхнуло.

Тем временем через развороченный нос пентеры влетел ещё один снаряд, и уже внутри взорвался. Триерам за глаза хватило трёхдюймовок, а по пентере ударило два 120-миллиметровых фугаса. Последняя триера стремительно стала разворачиваться, осознав перспективы, да так, что черпала воду, и попробовала уйти, маневрируя. Да только попадание фугаса в корму, мягко говоря, осложнило эту затею.

— Почтенный, они за нами гонятся! — воскликнул Акамант, наблюдая за флотом.

Неплохой ветер помог пересечь курс оного в пятнадцати стадиях. Хотя пришлось потрудиться с парусами. Трое эллинов пока мало что понимали в парусном вооружении, но честно тянули те верёвки такелажа, на которые им указывали. Сейчас напряжённо ждали результата.

Внезапно от карфагенских кораблей отделилось целых пять, один намного больше остальных. Все посмотрели на них, эллины идентифицировали четыре триеры и одну пентеру, довольно распространённую в карфагенском флоте.

— Если ветер не ослабнет, то уйдём, — заявил капитан.

Но, как оказалось, боевые корабли строем фронта догоняли шхуну. И замысел ясно проглядывался: пентера строго сзади подходит, а по две триеры с каждой стороны идут, чтобы перехватить при попытке поворота.

Когда расстояние сократилось до двух километров, экипаж засуетился, большинство пошло внутрь. Эллинам приказали на палубе ждать. Открыли люк спереди, и какие-то окна, прежде закрытые, открыли. Прежде, при спасённых, гиперборейцы, не показывали, что там. Притащили вверх какие-то трубы с подставками, одинаковые болванки, пакеты. В носовой отсек аналогично.

— Если ветер не усилится, будем драться, — сказал толстый старший помощник капитана. — Пенкроф командует кораблём, а я стрельбой.

— Нам дадите копья, мечи или ещё чем драться? — спросил Кастор.

— Они вам пока не нужны.

Боевые корабли Карфагена приближались, а ветер не менялся. Гиперборейцы были напряжены, но почти не боялись, а шансов, казалось, не было. При сближении на пять стадий в четыре трубы зарядили попарно пакеты и болванки, и приготовили ставить.

Когда расстояние уменьшилось до трёх стадий, Пенкроф скомандовал поворот направо. Приказ и рулевой, и матросы выполнили быстро.

Если с шхуны считать корабли слева направо, то первым, вторым, четвёртым и пятым были триеры, а третьим пентера.

Разворот привёл к тому, что до первой триеры осталось только полторы стадии. Парусник приостановил разворот, и что-то громыхнуло два раза под палубой, и потянуло дымом со странным запахом. В сторону первой триеры что-то мелькнуло, и поднялся столб воды с громом у неё. И тут же с грохотом и дымом разорвало её левый борт посредине, корабль наклонился вправо, хлебнул воды через отверстия для вёсел первого ряда, и качнулся влево. Вода хлынула в пролом, и триера очень быстро ушла под воду.

Бойцы на палубе похватали трубы, и из первой вылетела болванка, поднявшая столб воды слева от второй триеры, со второй трубы снаряд ушёл в воду без разрыва. Третья справа упала, а четвёртая приземлилась в триеру между мачтой и кормой. Взрыв снаряда разворотил дно, но корму не оторвал. И боевой корабль сходу воды так хлебнул кормой, что на дыбы встал и так под воду ушёл. Мало кто смог выскочить и на воде удержаться.

Эллины как стояли, так и сели от удивления. Но Пенкроф поднял и погнал трудиться.

А шхуна развернулась так, что трёхдюймовки правого борта оказались направлены на пятый вражеский корабль. Рявкнули, только что перезаряженные, и фугасы улетели к цели. Один промахнулся, второй почти промахнулся. Встретил на пути мачту и взорвался, накрыв экипаж осколками и взрывной волной.

Но пентера шла в атаку, как ни в чём не бывало, и получила своё. Курсовые 120-миллиметровые орудия, самые мощные на шхуне, по очереди рявкнули. Первый снаряд жутко разворотил нос мощного гребного судна почти до уровня воды. Второй внутри ближе к корме взорвался, так, что всю палубу вспучило необычайно яркой вспышкой, и из пентеры полетели градом красные клочья.

— Смит, что это было? — спросил Сергей.

— Первый снаряд был с пироксилином, а второй, на всякий случай, специальный, с взрывчаткой Ледина, — пояснил Сайрес. — Чтобы наверняка потопить.

Результат боя был такой: пентера изуродованная, но пока на плаву, две триеры утонули, одна без движения, а четвёртая в линии развернулась и бросилась в бегство. Греки из Сиракуз только сидели на палубе, хлопая глазами и с раскрытыми ртами. Однако, команда стрелков обстреляла из безоткатных орудий убегающую триеру, влепив и ей в корму фугас. Сложно было, но ухитрились не поджечь ничего. Специально за этим следили.

Эллинов облили водой, чтобы в чувство привести, и спустили на воду аж три лодки.

— Брать в первую очередь золото, серебро и ювелирные украшения, во вторую бронзу, железные изделия подороже и хорошую одежду, — приказал Белов.

— А это побитое корыто не утонет? — спросил Лёха.

— Будьте начеку.

Десантная партия была вооружена копьями, кинжалами и автоматами ППС-43. Хотя ротмистр заявил, что боеспособных членов экипажа быть не должно.

— Вы почему так думаете? — спросил Герберт.

— Всех приложило взрывной волной, можешь не сомневаться. Кто не убит, и осколком не ранет, тот контужен.

— Неплохо бы триеру захватить, — предложил Кастор.

— Или она нас подождёт, или не стоит жалеть, когда утонет, — заявил Александр.

Народа на пентере было много, несколько сотен. Но и снаряды мощные. Десанту даже поплохело, как увидели щедро украшенные кишками, кровью и прочими человеческими останками внутренности мощного гребного корабля. Откуда-то слышались стоны и крики на финикийском и греческом языках.

Перегородки, каркас и балки были сильно побиты и изуродованы. Снизу медленно прибывала вода, а корма горела. Начали оглядываться, и Шилов присвистнул:

— Это мы удачно зашли.

Увиденное потрясло: побитые сундуки были полны монет, коих были сотни килограмм. И множество папирусов, украшений. В первый рейс сумели забрать всё золото и серебро, больше ничего не смогли взять кроме нескольких очень дорогих кинжалов. Второй рейс сделать не смогли, потому что пентера бойко тонула, объятая огнём. И триера тоже готовилась к встрече с Посейдоном.

— Может, спасём триеру? — предложил Сизиф.

— Там весь корпус поломан, не получится. Лучше отправляйтесь и с лодки копьями добивайте, кто на воде держится, — приказал Пенкроф.

Простых воинов не пожалели, но одного пленника привезли. Выяснилось, что это командир. Причём всей армии вторжения! Гискон, сын Ганнона Великого. Поддался азарту, возглавил "группу захвата" и всё.

— Выкупать некому. Позвольте покончить жизнь самоубийством или убейте меня, — попросил полководец. — Только расскажите, как разгромили.

— Не-а, тогда и тебе придётся нам многое рассказать про Карфаген, про ваши планы и прочее, — нехорошо улыбаясь, заявил Андрей Шилов. Его допросам тоже учили, и сейчас предстояло выдоить пленника досуха.

— Мне вот интересно, мы взяли всю армейскую казну на пентере. Как дальше эти, что идут на Мессену, воевать будут? Без зарплаты. Если наёмники, что делать будут? — спрашивал Снегов. — И не устроят ли на нас охоту за сегодняшний бой? Понятно, что нельзя тратить больше заработанного в Гадесе и Сиракузах, но если вдруг придётся? И как прятать такую гору монет?

— Думаю, разберутся. Но бардак себе устроят, — ответил Петя.

— Я всё понимаю, на нас напали, защищаться надо, но нехорошо как-то столько убивать, — с позеленевшим лицом говорил младший Снегов. — И убивали даже тех, кто выжил. Зачем? Бандитом себя чувствую.

Тут ротмистр подошёл к нефтянику и спросил:

— А ты хорошо подумал? Если они ведут себя как пираты, то так оно и есть. Думаешь, нас бы пожалели? Ни в коем разе. Я повоевал против врага, который правила войны не соблюдает. Убил многих, и этому только рад. Я негодовал и возмущался зверствами фашистов, но тут часто бывает, что целые города сжигают и вырезают. Запомни: чем раньше убит пират, тем меньше людей им убито. А то, что мы собрали трофеи, то нормально. Или на нас будут бояться нападать, или нас сожрут.

— И в наше время право сильного никто не отменял, — сказал Шилов. — Я уж насмотрелся.

— Я служил на атомарине "Дмитрий Донской". И у нас было на вооружении двадцать ракет Р-39, и на каждой по десять ядерных боеголовок по сто килотонн. Мы могли превратить в пепелище Восточное побережье США, и там это знали. И знали, что мы не одни. И потому сибирские месторождения у нас не осмелились попробовать отобрать, — рассказал Белов.

— О чём вы? — спросил Акамант, слушая разговоры на русском.

— Обсуждали право военных кораблей на захват мирных кораблей, — отмахнулся Шилов. — Лучше расскажи, почему так много греческих наёмников и у Карфагена, и у Персии. Что неладно в Элладе? Почему они не ремесленники, не крестьяне, не торговцы, не моряки, а за врагов воюют? Что им мешает жениться, детей растить, а не умирать за деньги?

— А из вашего народа разве нет наёмников?

— Мало, но я тебе вопрос задал.

— Женщин маловато. Многие от бедности идут в проститутки. Многие в рабыни. Умирает при родах много. Не хватает женщин в жёны. И ещё не хватает работы. Земли нету, слишком эллины расплодились.

— А чужие земли? Сицилия же не вся эллинская. А вы против греческих наёмников воюете. Если б они не предавали Элладу, то финикийцы с оружием даже не пробовали бы ступить на землю Сицилии. Да что там Сицилия, и Боспор и Италия тоже, западной Элладой были бы полисы в Испании. А финикийцев мало, вас нанимают, сами же основывают поселения за Геракловыми столбами.

— Жители разных полисов часто воюют между собой. Не можем договориться.

— А надо! Мы Тимолеону об этом говорили.

— Где землю брать?

— Земли много! Их взять можно. Но надо для этого всем эллинам объединиться, заставить Карфаген пропускать ваши корабли через Геракловы столбы и заселять далёкие земли, — влез Белов.

— А разве может кто-нибудь? Тимолеон хорошо если объединит всех, как Дионисий.

— Есть. Узнаешь.

— Товарищи. Я и Андрей обсуждали, и не только. Все слышали, что сказал Акамант. Надо в Афины зайти, кое с кем поговорить в рамках информационной войны, — заявил Александр Волк.

— Если получится, — буркнул Юрий.

— Знаю я одного человека, смогу уломать, — усмехнулся сталевар. — Фиг угадаете.

— Можно проще. Нас сами найдут деловые люди, владеющие верфями, — заявил Сайрес Смит. — Но о ком ты?

Услышав ответ и объяснение, качали головой.

— Думаете, через этого чудика прокатит? — усомнился Сайрес Смит.

— А вполне, — заявил чекист. — Только сложный характер у этого посредника. А теперь предлагаю всем, кто может, выпить водки. Чем больше, тем лучше.

— Забыли, где мы? — не согласился Пенкроф. — Тут напиваться нельзя, мы же на стоянке.

— Даже мне не по себе стало, когда увидел внутри пентеры мясорубку. Остальным тем более. Пока горячка до конца не отошла, держатся. Но уже пора снять напряжение, беленькой, конечно, а не вином. Внутри кой кого стошнило, — объяснил князь Голицын.

Самые хлипкие в этот же день налакались водки, а как протрезвели, остальные с утра, кто из десантной партии, нажрались. Даже эллины водки напились.

Вечером же вошли в пролив Китира между островами Китира и Андикитира, отделяющий Ионическое море и Критское море. Последнее выделяют не всегда, чаще всего так называют южную часть Эгейского моря. Тут наперерез рванула унирема. Сизиф сказал, что это пираты.

— Эй, вы, на паруснике, пошлину платите.

— Кто вы такие? — в ответ крикнул Пенкроф.

— Мы те, кому платят все моряки, кто не хочет стать добычей пиратов. Сейчас поднимемся на борт и посмотрим, сколько вы нам должны, — заявил командир небольшого боевого корабля.

— Морские разбойники, значит, — громко сказал капитан Старгейта, а те только заржали уверенно. — Не слишком храбры?

— Думаете, это наш корабль единственный? За нами наблюдают. И ещё пять, а если надо, то и больше, вас окружат и захватят.

— Выпускайте Гискона.

Финикиец вышел в своей одежде, ему объяснили ситуацию, и Гискон заявил:

— Хотите меня освободить и передать Карфагену за выкуп? Буду рад, если сможете это сделать. Но, клянусь Баалом, лучше не пробуйте. Я, Гискон, сын Ганнона Великого, попробовал захватить этот корабль, имея пентеру и четыре триеры. Потерял всё, и сам в плен попал. Всё ныне мной сказанное, это правда, клянусь Баалом.

— Сын Ганнона? Я видел твоего отца, признаю и тебя. Верю тебе. Но надеюсь, что на ночь тут пристанете, вас не тронем, — сказал один из гребцов униремы, и этот кораблик шустро уплыл.

— Пусть дураков в другом месте ищет. На ночь остановки не будет, — решил Пенкроф.

За парусником наблюдали, но нападения не произошло.

За ночь прошли пролив и были между Пелопонессом и островом Милос, рядом с каменным островком Велополуа.

Глава 8. Афины.

Юго-восточнее острова Эгина, в сотне стадий, на волнах слегка покачивалась триера "Пегас". Афид, командир патрульного корабля, скучал, оглядывая горизонт. Всё было хорошо, только что осмотрел своё судно. Бойцы и гребцы наслаждались отдыхом под тёплыми лучами солнца, ещё не набравшими летнюю силу. Тесновато было, но давно привыкли.

— Почтенный, на юго-востоке интересные паруса, — показал Нестор, уже немолодой помощник, обладавший на зависть и молодым зорким зрением. — Таких никогда не видел. На нас идёт.

Афид присмотрелся, но пока не разобрался. Решил и вправду подождать.

Вскоре незнакомый корабль был близко. Необычайно сложная система парусов быстро несла его вперёд, а обшивка блестела серебром с медной зеленью. Командир скомандовал разворот и подождал подхода. А потом лёг на параллельный курс со сближением.

— Кто вы? — крикнули с акцентом.

— Патруль Афин, триера "Пегас". Остановитесь для досмотра, — ответил Афид.

— Шхуна "Звёздные врата". Досмотр нам и в Пирее сделают. Мы пару раз с морскими разбойниками встречались. Мы к вам лодку вышлем, в гости к нам заедёте.

Афид подумал и согласился. Взял с собой сына Неокла и второго помощника Фрикса, заодно двух воинов, Агатона и Оксинта. Лодка была интересная, её гребцы называли дори. Высадились на парусник, и спросил, откуда. Ответ поразил "Новая Гиперборея".

— Почему Новая?

— Старой давно нет, про которую легенды. Долго и сложно объяснять, — сказал рулевой с лодки.

— Странная у вас обшивка, — заметил Фрикс, сын ювелира. — Похожа на серебро, но не оно.

— Белая бронза.

Неокл показал куда-то, там была труба.

— Это печь, чтобы греть корабль, когда холодно.

Осмотр корабля поразил афинян. Правда, на нижнем ярусе груз перебирать поленились.

И Афида, когда с сыном зашёл в кают-компанию, привлёк внимание накрытый какой-то накидкой шар. Командир триеры сдёрнул и увидел нечто вроде шара на подставке, удивился и пригляделся. Это была странная карта. Помощник капитана стал показывать:

— Вот Крит, Пеллопонес, это Аттика, Сицилия, Испания, вот Нил, Эвксийский Понт, а вот Индия.

— ?!

— Земля круглая. Про это ваш Пифагор писал, и, рассказали, что Аристотель это подтвердил. А у нас даже карта есть, — с надеждой сказал бывший подводник. — Только для афинских мореплавателей она бесполезна.

— Это ещё почему? — удивился Афид.

— Ваши корабли из Внутреннего моря выйти не могут. Карфаген никого не пропускает через Геракловы столбы. Сиракузы с трудом защищаются, а эта Эллада разобщена. И раз так, то не может собрать все силы вместе и выбить карфагенские корабли из Геракловых столбов.

— Мы же объединялись, когда Персидское царство на нас напало.

— Сейчас сможете? Нужен сильный стратег, чтобы объединить всю Элладу, — сказал Сергей. — Кто там у вас, Фокион?

— Никто не может быть тираном Афин и всей Эллады. Любого архонта или стратега, который это попробует сделать, неминуемо казнят, — с некоторой грустью пояснил командир триеры.

— Эллины могут взять себе земель в десять раз, возможно, в пятнадцать раз больше, чем занимает Персидское царство. И увеличить численность своего народа, включая полукровок, в сто раз. Но для этого вы должны стать единым царством. Как Персия или Египет. Потом увеличивать численность, строить корабли, заселять новые земли, — с этими словами Белов показал Америку с Бразилией, Европу и Сибирь, Африку, Австралию... — Но если не сможете, значит хуже тех же персов, и недостойны в отличие от них владеть... Очень большим количеством земли.

У эллина задёргалась щека, и разве что глаза кровью не налились. Но сдержался, понимая правоту собеседника. И спросил:

— Почему вы уверены, что без тирании никак?

— Много ваших женщин умирает при родах, много идёт в порны. Много ваших мужчин умирает наёмниками за Персию и Карфаген. Слишком много детей умирает. Это требует решений, многие из которых людям не понравятся, как горькое лекарство. Вы думаете, что не хватает земли? В Элладе не хватает. Но есть и другие земли. Как эллинов объединить в одно целое, когда ваши полисы между собой грызутся?

— Сами разберёмся, и демос, и плебос, — надменно заявил Афид.

— Мы знаниями вам помочь можем, но если считаете себя умнее и более знающими, при своём останетесь. Если повезёт. Удачи, — завершил беседу подводник.

Тут командир триеры заинтересовался бимсами, карлингсами, пиллерсами. Огляделся и заявил:

— Хороший у вас парусник, но немного неправильно сделан. Вёсел нету, слишком прочно сделан, и много лишнего. Я бы построил для своего младшего сына, его, парусно-гребной корабль попроще и поменьше. Сколько у вас осадка? Локтей шесть?

— Да, где-то так. Для плаваний по океану построен, и для ваших зимних бурь пойдёт. А для ваших морей у нас и готовые проекты есть. Вы что, можете для сына корабль построить? — ответил Сергей.

— Этот слишком сложный, наверное не получится.

— Получится, уже проверено. При случае расскажу, как.

— Я сейчас отрабатываю триерархию, а сам владелец верфи, — заявил Афид. — Старший сын унаследует моё дело, этот же шалопай получит корабль, если образумится, остепенится и научится ремеслу моряка. Эх, куда мир катится, раньше молодёжь была лучше, а теперь распущенная.

— Такие разговоры были в Элладе, Египте и Вавилоне ещё тогда, когда железа не знали, — усмехнулся старпом. — Мы можем научить и строить, и управлять парусниками, но надо ещё договориться. Это важный разговор, предлагаю пообедать.

Командир триеры отпустил сына и помощника, оставив двух бойцов.

Кроме засветки глобуса и обед был очень продуманным. Суп из перловки, картошки, жареного сала и маринованных грибов, к которому был чёрный хлеб. А на второе гуляш с картофельным пюре. На тарелках были ещё маринованные помидоры. На третье компот из брусники, ещё с острова которая, как и грибы. Угостили и самогонкой, не забыв упомянуть, что очень полезная жидкость в медицине.

— Эта ваша бульба очень вкусная. Я б и дальше кушал, — довольно сказал командир триеры.

— У вас тоже можно выращивать. Как будет у нас земельный участок в Аттике, так и сами будем растить, и на семена продавать, и вас учить растить и готовить, — заявил Александр.

— Для метэков и иностранцев покупка земли и зданий запрещена, может быть дана такая честь только тем, кто давно живёт у нас и имеет большие заслуги перед Афинами, — пояснил Афид, и по просьбе рассказал, что можно и что нельзя метэкам и иностранцам.

— Это плохо. Мы планируем зайти в Афины, посмотреть город, кой чего купить, слухи узнать и уйти дальше, в Гераклею Понтийскую, — вздохнул Сайрес Смит.

— Не думаю, что там законы сильно отличаются, — заявил командир триеры.

— Разберёмся, может там хорошо договоримся. С вами или другими гражданами Афин нет смысла затевать что-то серьёзное кроме пары сделок. Меч, например, может продать, вы их видели.

— Это хорошо, но я лучше потрачу деньги на проекты кораблей и обучение экипажей. С другими владельцами верфей скинемся, — не сдавался Афид.

— Только за деньги нам с вами по этому вопросу неинтересно договариваться, их у нас много, сами можем купить многое, что разрешено, — заявил Смит. — А по другому ваши законы запрещают.

— Что вы хотите? — вздохнул владелец верфи. — Только учтите, чтобы вам продали землю и здания, нужно пообещать и доказать, что это очень полезно для Афин.

— Участок земли для выращивания разных полезных растений на семена, неизвестных эллинам, и обучения разным новинкам в сельском хозяйстве. Это первое. Второе. Смотри, — Сайрес Смит дал пару листов бумаги Афиду. — Это понял, для чего? Бумага, дешёвый заменитель папируса. Мы можем делать её из отходов верфей, стружек и опилок, и не только.

— Поставщики папируса будут очень недовольны.

— Ну и что? У вас же есть похожие товары для бедняков и богачей. Можно законом закрепить, что все важные решения записывать только на папирусе, остальное на бумаге. И рассказывать, что престижно использовать папирус, а бумагу непрестижно и неподобающе для богачей, но можно. Мы с самой паршивой бумагой в отхожее место ходим, а не с камушками, — предложил американский инженер. — Но мы её будем делать, если нам рядом с верфями и какой-нибудь речкой продадут землю под мастерские под изготовление бумаги. Воды надо много, чтобы бумагу делать. В качестве платы за помощь в строительстве кораблей нового поколения. Ещё и от денег не откажемся, но это главное. Ах да, чуть не забыл, вот листы бумаги, запиши сейчас всё важное, что сказано. Если есть вопросы, задавай.

— Вы просите то, что мало кому из метэков и чужеземцев дозволяется. Но и предлагаете то, что ныне никто кроме вас не может продать Афинам, — заключил Афид. — Мне надо поговорить со многими большими людьми. И вас с ними свести. Пока больше ничего обещать не могу.

В это время Неокл сидел на триере и изнемогал от желания плавать на паруснике, уже видел себя в мечтах с седой бородой командиром большого красивого корабля с множеством парусов.

По приходу в порт Афид убежал по делам, а герои сходили на местный рынок прямо в Пирее. Свежих продуктов закупили, цены посмотрели, пару мечей из нержавейки продали, немного стального литья. Издалека полюбовались Парфеноном и статуей Афины через телескоп. Но осторожно, чтобы не будоражить толпу, которая разглядывала "Старгейт".

Когда с таможней разобрались, так по очереди сходили в лучший портовый бордель. Вина у специализированного торговца дегустировали и закупили оного разных сортов. Причём Виктор Сорокин, отлив из каждой амфоры четверть вина, догнал до верха чачей и объявил, что надо год выдержать. Эллины, это наблюдавшие, офигели, но офицер ПРО, выходец из крымского города Судак, знал, что делал.

Поздно вечером командир триеры пришёл и рассказал, что пока есть сомнения, что даже в аренду выйдет найти помещения. А о продаже мастерских и земли и думать нечего, но пообещал с утра привести одного человека, которому из афинских политиков можно доверять больше всего. Ночевали все на корабле, на берегу не рискнули, и вахты стояли. Первая ночь была тихой, да и вторая тоже.

Поздним утром, когда уже готовились сходить в сами Афины, явился Афид и какой-то пожилой крепкий мужчина, небогато одетый.

— Знакомьтесь, это сам Фокион, наш лучший стратег и политик. И самый честный и порядочный из всей нашей знати.

— Мы кое-что о тебе слышали. Когда в Сиракузах одни говорят, что лучших из ныне живущих эллинов это Тимолеон, другие, говоря, что это не так, на тебя указывают, — сказал Юрий Снегов. Затем представил всех.

За столом собрались Сайрес Смит, Гедеон Спилет, Александр Волк, Сергей Белов, Юрий Снегов, Андрей Шилов, Фидель Санчес, Виктор Сорокин и Мстислав Голицын, и, разумеется, Фокион и Афид.

— Скажите, кто вы такие, и откуда? — внезапно спросил стратег.

— Из Новой Гипербореи.

— Я не слышал о больших царства к северу от земель скифов. Почему так? — Фокион оказался ушлым.

— Афид, мы тут хотим поговорить кой о чём, что тебе лучше не слышать, — попросил Андрей Шилов. — Поверь, есть секреты, про которые никто от тебя не должен узнать даже под пытками.

Когда командир триеры покинул кают-компанию, Юрий сказал:

— Мы сказали не всю правду. Мы из далёкого будущего, больше двадцати трёх столетий нас разделяет. А через двадцать пять столетий на небе загорится звезда смерти. Мало кто из зверей, птиц и змей с ящерицами уцелеет, с людьми ещё хуже. Нас собрал тот, кого вы знаете под именем Прометей, так он сказал, и после испытаний отправил вам помочь.

— Извините, не верю.

— Посмотрите, узнаёте? — Снегов протянул путеводитель по Афинам начала 21 века с многочисленными фотографиями.

Фокион взял книжонку и был потрясён. Город узнал с трудом. Сильно побитый Парфенон выглядел паршиво, как и руины Акрополя, но не узнать было нельзя. Храм Гефеста уцелел намного лучше, практически ничего не обвалилось. Чего нельзя было сказать про ныне строящийся храм Зевса Олимпийского. Театр Диониса явно был перестроен с улучшением, и тоже пострадал от времени и войн. Одеон Герода Аттика был незнаком Фокиону.

Афины сильно выросли в величину, почти весь город застроен многоэтажными домами, проложены широкие дороги, по которым ездили повозки без лошадей. Город сильно похорошел и расцвёл, народа добавилось в несколько раз. Люди совсем по другому одеваются, даже на лица немного другие.

— Сколько же людей живёт в городе?

— В Афинах шестьсот шестьдесят тысяч, в Аттике больше трёх миллионов. Миллион это тысяча раз по тысяче.

Пока Фокион приходил в себя, запустили ноутбук и показали видеозапись Афин сверху. Невысокие красивые многоэтажные дома поражали, но тоже стояли тесно, хоть и не настолько, как саманные дома в Афинах времён Фокиона. А потом Юрий включил другое видео, городок Ангарск с высоты. Старый полководец ахнул, увидев, насколько гармонично расположены друг относительно друга многоэтажные дома, дороги, парки. Здания не такие красочные, как в Афинах, но за счёт пропорций город намного красивее.

— У нас так принято строить для небогатых людей новые города и новые районы старых городов. А я архитектор и учил на моей родине новых архитекторов, и этот город привожу в пример, как правильно и гармонично располагать дома друг относительно друга, — сказал Снегов.

— Э, в ваше время Эллада великая страна?

— Она давно единая, но маленькая, и мало что решает. Вы слышали, что Аристотель доказал, что Земля круглая? Вот модель, круглая карта, — и Юрий показал физический глобус, который ранее засветили перед командиром триеры. Потом достал карту мира времён позднего СССР. — Вот Эллада наших времён, единая. Большинство из нас из вот этой страны, меньшая отсюда. Но не только. Вот этот остров знаменит тем, что их хорошие врачи зарабатывают деньги, работая в самых диких местах Ойкумены, и один такой целитель среди нас. Прометей на своих тайных островах устроил испытания избранным людям, и мы те, кто прошёл испытания. Важнейшее это на пустынном острове, где много лесов и руд металлов, построить хороший корабль, причём инструменты самим сделать, и всё необходимое на месте добыть. Потом, конечно, помог полезными дарами.

— Это что ж выходит, если вы сами на пустынном острове построили этот корабль, то и тут в Пирее такое возможно. Замечательно, — совершенно офигевший Фокион оценил сказанное и увиденное.

— Теперь смотри, вот карта, кто какие земли захватывал. Мы отсюда взяли всё к северу от Эвксийского Понта, а потом на восток. Выходцы с этих островов захватили вот эти, испанцы вот эти, французы, на юго-востоке чьей страны Массилия, вот эти земли. И их северные соседи кое-что урвали из варварских земель. Выходцы с восточного берега моря, что к востоку от Египта, создали вот это великое царство, заставив более культурных персов, египтян и не только, на них работать. А Эллада очень долго была под властью этих варваров из Аравии. Согласны, что такое не должно случиться?

— Всё в руках богов, волю Мойр не изменить, — пробормотал полководец.

— Можно. Гискон, сын Ганнона должен был сейчас начать разорять северо-восточную Сицилию, но мы взяли в плен и позволили покончить с собой после допроса, — влез в беседу Белов.

— Как?

— Это пусть пока будет нашей тайной, потом поймёшь, почему. Другое важно. Снизим смертность от болезней среди эллинов медициной, прекратим войны между греками и заставим Карфаген открыть свободный проход через Геракловы столбы. И вперёд на новые земли. Мы поможем знаниями и умениями, остальное сами, — продолжал Снегов.

— Ха, эллинов объединить разве возможно?

— Теперь смотри ещё одну карту... Произойти скоро должно следующее...

— Вот оно как. Что ж, я напишу вам рекомендательное письмо. Только объясните, что у вас за торг был с Афидом.

— Мы не собирались сразу тут серьёзные вопросы решать. Но он прицепился, чтобы продали чертежи кораблей, а мы кроме денег потребовали то, что не надеялись легко получить, но очень надо, — вёл дальше Юрий разговор. — У нас есть саженцы, которые надо как можно быстрее в этом году высадить в землю. Хотели в другом месте, но и у Афин сгодится.

— С арендой земли помогу быстро, с продажей нет. Что у вас?

— Виноград и не только.

— Продать саженцы согласны?

— Хорошо бы нам самим, но можно и так. Ещё вот вам подарок, — и архитектор вручил полководцу книгу на древнегреческом с поэмами "Иллиада" и "Одиссея".

— Никогда не брал и не беру дорогие подарки.

— Посмотри внимательно, из чего сделана, и как буквы нанесены.

Пожилой стратег оглядел:

— Не пойму, из чего, и как написан текст так ровно и мелко.

— В том то и дело. Это бумага, дешёвая замена папирусу. А текст не написан, а машиной нанесён. И если делать книги многими тысячами штук, даже десятками тысяч, то мы сможет продавать их по пять драхм за штуку, и нам это будет очень выгодно, — объяснил Сайрес Смит. — Но для бумаги нам нужна молотая древесина, много воды и кой чего ещё по мелочи. Воды очень много, в сто раз больше дерева.

— Мы на пресную воду бедные, вам не дадут, сколько надо.

— Но ведь эти мастерские очень нужны, чтобы законы, философские труды, комедии и трагедии печатать.

— Сомневаюсь, что получится. Но книгу возьму, чтобы показать, — решился Фокион.

— Ещё кое-что. Я тяжело воевал, и знаю, что вам, полководцу, это очень полезный предмет, — Мстислав Голицын протянул мощный бинокль. — Пойдём на палубу, покажу.

Фокион заинтересовался. И на палубе был поражён тем, как всё хорошо вдали видно. Вишенкой на торте стал совет посмотреть в бинокль на Луну.

— Это лишь малая часть правды про небесные тела, — с усмешкой сказал кавалерист.

— Мне нужно поговорить со своими знакомыми. Вечером станет ясно, вам разумнее с утра уплыть, или получится решить хоть что-то. Парфенон посмотрите, — и знаменитый стратег ушёл.

Ещё недавно был апрель, а ныне май месяц, но уже припекало как летом в России. Но героев не остановило от прогулок по Пирею, и даже в Афины не поленились съездить на наёмных колесницах. Можно было и пешком, но в две смены не успели бы все. Парфенон, да и весь Акрополь, видели только снизу, туда и из полноценных граждан всех подряд далеко не всегда пускали. Но что можно было, рассмотрели.

Саня Волк зашёл в храм Гефеста на краю Агоры, подошёл к огню жертвенника и громко сказал "Дай знак, что помогаешь мне. Прими в дар кусок металла и огнём ответь мне". Жрец подошёл и с любопытством смотрел. Гость показал кусочек металла, обмазанный маслом, и бросил в огонь. Пару мгновений ничего не было, и тут как полыхнуло с грохотом. Гость довольный поклонился и ушёл со своими спутниками, которые были счастливы. Жрец же, как стоял, так и сел на пол, только молча открывал и закрывал рот от удивления.

На Агоре посмотрели цены на разные товары, вина хорошего выпили с медовой выпечкой. Эллины сначала посмеяться хотели над тем, что вино не разбавляют водой, но у гиперборейцев была манера пить вино понемногу, и водой запивать. Не напились совсем. Смеялись с того, что в штанах ходят.

Варваров привлекла речь Демосфена, в которой тот яростно ругал царя Филиппа, мол, обманывает и готов лишить свободы афинян и всех эллинов. Смотрели с ухмылкой, демонстративно так. Переговаривались.

— Вы хоть поняли, о чём речь? — спросил один из эллинов, презрительно глядя.

— Я не только понял, но и могу со сказанным поспорить, и доказать его неправоту, — заявил один из гостей. — Если, конечно, разрешат.

— Да что вы, варвары, о свободе понимаете?

— Много. Она разная бывает. Свобода и права заканчиваются там, где начинаются свои обязанности и свобода и права других людей. Демосфен говорит об угрозе свободы от Филиппа? Но если он захватит всю Элладу, то будет свобода от опасности войн с другими полисами, кто там у вас, Фивы, Спарта? — ответил Александр Волк.

— Кое-что можешь. Может, ещё и Диогена Синопского сможешь переспорить?

— Попробую. Если найду, и согласится на дебаты. Но зачем?

— Если сможешь, то дадим с Демосфеном поспорить. Вон он. Удачи, — посмеялся эллин.

Невдалеке бомжеватого вида пожилой мужчина в набедренной повязке, сидя у пифоса, спорил с каким-то богачом, а окружающие посмеивались.

Группа с корабля подошла, и Диоген Синопский, а это он был, не полез за словом в карман, да и не было их у него.

— О, какие варвары пришли. Чего ж так сложно одеваетесь? Одного хитона хватило бы. Я тоже люблю не как все, но чтобы попроще. Зачем вам штаны в такую погоду?

— У нас так всё время принято. Летом в хитоне может и можно, но не везде, — степенно сказал Юрий.

— Ха-ха-ха, чтобы у тебя всё твоё хозяйство запеклось? У тебя вон и по лысине пот течёт.

— Ткань продувается, не переживай, — влез в разговор Сергей. — А я бы посмотрел, сколько б ты выдержал без штанов на берегу белого моря. Что зимой, что летом.

— Разве бывают белые моря? Голову тебе напекло. И удели нам, нищим, немного своего брюха, и нам, нищим, станет легче, и тебе, — смеялся Диоген, и вся толпа вокруг.

— Слышь, остряк, ты ещё ни разу отбивал палкой струю от своего отростка? — едко спросил подводник. — Это нормально далеко на севере. А ещё я видел водопад шириной четыре стадии, затвердевший от холода.

— Зачем отбивать? Само стечёт.

— Так и я видел Меотидское озеро зимой. Оно белое, зимой бывает покрыто толстым слоем затвердевшей воды. Если ещё дальше на север, то ещё хуже, — сказал скиф-вольноотпущенник. — Струю не отбивал палкой, но холода бывают страшные к северу от Меотидского озера.

— А я о чём? Ты зачем в пифосе живёшь? — Сергей обрадовался поддержке.

— Мне хватает. А что, надо корячиться, строить дом, за ним ухаживать? — стебался Диоген, уже слегка деморализованный.

— Так приятнее, и от непогоды спасает. А на севере без тёплого дома с хорошей печью никак.

— Тут вытерпеть можно, не надо быть неженками.

Гиперборейцы и скиф рассмеялись.

— Насмерть замёрзнуть так можно.

— Я смерти не боюсь.

— А дети?

— Зачем семьёй себя обременять, — не сдавался Диоген.

— Дожил до седых волос, а так и не понял, что всё хорошо в меру, — посмеялся Юрий. — Излишества не нужны, но ты в другую крайность влез. Вот с едой как?

— Тоже зачем что-то делать. Природе надо подражать. Кто-нибудь подаст, я и поем. Или фрукты найду, тоже сыт буду, — не растерялся аскет. — И всем надо быть скромнее. Чем меньше себя обременяешь, тем свободнее. Я говорил, говорю и всегда буду говорить: боги даровали всем лёгкую и счастливую жизнь без забот, а люди её жадностью испортили.

— И всех учишь. Ну-ну...

— Конечно. Надо быть ближе к природе, питаться её дарами, меньше одеваться, чтобы жёны были общими...

— Тебе никто не мешает так жить. Но народу эллинов не надо предлагать унижаться, — и тут Снегов развёл руками. — Ты что, эллинам ставишь в пример варваров каменного века?

— Юрий, вы неправы. Диоген предлагает эллинам подражать обезьянам, считает, что эти звери намного лучше людей. Вспомните, кто и зачем нас сюда послал, — оттеснённый вначале, влез в беседу Александр. — На заре времён Прометей даровал людям огонь и умения мастерить вещи из камня, костей, дерева и глины. Так начался Каменный век. Потом достойным даровал ещё умения, и знания металлов меди, серебра и золота. И, посмотрел на них, даровал искусство бронзы. Так Медный век сменился Бронзовым веком. Это случилось три тысячи лет назад. Тогда же появились первые царства. А менее тысячи лет назад, наверное когда была Троянская война, Прометей даровал людям первые тайны железа. Но и сейчас большая часть Ойкумены во власти людей Каменного века, многие из которых не знают земледелия, а то и скотоводства. Три четверти самое малое. Учение Диогена не знает меры, он вас зовёт обратно стать самыми убогими варварами, людьми Каменного века, не знающими земледелия, скотоводства, гончарного ремесла строительства домов, письменности, обработки металлов и многого другого.

Тут афиняне зааплодировали, а Диоген прикинулся ветошью.

— Хорошая речь. Но где ж столько варваров Каменного века? Я видел карту Геродота, там или цивилизованные народы, или варвары, во многом не отстающие от эллинов, те же персы, или отсталые варвары, которые сами владеют кузнечным ремеслом. Там где мы знаем, прочие ж покупают железо у соседей. Это расскажи, — спросил незаметно подошедший Демосфен.

— Ещё Пифагор и Платон говорили, что Гея это шар с неровностями, я про горы и моря. И недавно Аристотель это говорил...

— Мало ли что им мерещилось, философы они такие. Я пять дней назад выпил конгий неразбавленного вина, так земля стала на дыбы и ударила меня в лицо, — пошутил один алкаш из толпы. Саша вспомнил, что конгий это три с половиной литра вина, бьёт по мозгам как литр водки.

— Это правда! — тут уж подводник воскликнул. — По вашему Гея в окружности двести двадцать тысячи стадий. До Геракловых столбов восемь тысяч. До Индии тридцать тысяч. Гея, конечно, покрыта водой то ли на две трети, то ли на семь десятых, но и суши много. Вот и считайте.

— Если ты такой знающий, то может скажешь, что раньше было, курица или яйцо? — спросил кто-то из толпы.

— Яйцо было раньше. Потому что его снесла ящерица, а по воле богов из него появилась курица, — объяснил Белов.

— Ящерицы в задаче не было.

— Эта задача без чего-либо третьего не решается, — вступился Виктор Сорокин. — А я задачи на логику хорошо умею решать.

— Слова "я лгу" истинные или ложные?

— Если человек думает, что лжёт и говорит "я лгу", про это что скажешь?

— Состояние неопределённости. Когда выражение и ложь, и правда одновременно. Или когда одно на второе и обратно меняется неуловимо быстро. Если ты одной ногой стоишь на суше, а второй в воде, почти то же самое, ни в воде, ни на земле. Такое тоже бывает, но это требует глубокого знания сути вещей, — объяснил офицер ПРО. Все зависли, а Александр перевёл стрелки:

— Я другое хочу узнать, считаете ли вы достойным для эллином делом забирать земли у варваров каменного века, жить на них и обрабатывать?

— Все согласны, — послышалось из толпы.

— Погоди, ты же красиво говоришь, но как пройти через Египет, Персию, Геракловы столбы? Скифов тоже просто так не взять, — один из эллинов сказал.

— Вы смогли от Персии отбиться, потому что силу Эллады в единый кулак собрали. Ещё раз тоже можете. И надолго. Чтобы людей в войнах эллинов против эллинов не терять, а захватывать новые земли. Вы один из лучших народов Ойкумены, если не самый лучший, — говорил Волк.

— Это невозможно. Фиванцы не подчинятся афинянам, и спартанцы тоже. Мы всё время ссоримся. Никто не сможет это остановить, — заявил Демосфен.

— Ты знаешь этого человека, и ты ему сильно мешаешь.

— Филипп? Нет!!! Он нас всех рабами сделает.

— Спроси у тех, кто под его властью, сильно ли ущемляет, — с ухмылкой посоветовал токарь. Демосфен замялся, он всё же был силён только по заранее подготовленным речам. — Понятно. Не будет сильно обижать. Если без войны пойдёте под его власть. Простым ремесленникам большой разницы не будет. Купцам проще без внутренних границ, а крестьянам безопаснее.

— Не все согласятся. И без войн в Элладе рабов будет слишком мало, — из толпы богач возразил.

— Работать надо самим. И мы поможем с механизмами, упрощающим труд. А кому неймётся, те первыми новые земли будут заселять и жить, как хочется. И сил пробить путь будет больше, если против Филиппа воинов и деньги тратить не будете, — рассказывал Волк.

— Разве там лучше земли?

— Разные есть. Каждая земля богата по своему. Живите, размножайтесь, прекратите междоусобные войны, расселяйтесь. Если думаете, что владеть Ойкуменой эллины достойны более, чем персы, финикийцы, индусы или кто-то ещё. И Персии, объединившись, можно отомстить за разрушение Афин. Но вы с Демосфеном можете простить персам пепелище вашего города и осквернение храмов, и забыть про будущую власть над далёкими землями, если уверены, что того стоит, чтобы царь северной Эллады не захватил всю. Вам решать, — закончил Александр Волк.

— Не слишком храбры? Так и до конца дня можете не дожить, — заявил Демосфен.

— Успокойся, демагог. За умные речи угрожать не дело. Я не увидел в словах гиперборейцев вреда или оскорблений. Подумать надо, — заявил один из эллинов.

— Мужики, пойдём отсюда, — предложил Снегов, и все послушали.

У причала стояла, вся закутанная в плотную одежду, какая-то женщина и рассматривала шхуну. Недалеко стояла дорогая колесница, рядом пару воинов. Поскольку было свободное пространство, подошли поближе. На лицо оказалась необычайно красивой, вот только к таким красавицам молодые парни обращаются с просьбой с дочкой познакомить.

Кого уж точно не смутило это, так Юрия Снегова, который стал флиртовать с дамой. Сергей тут же спросил, кто это.

— Это сама Фрина. Знаменитая гетера.

А архитектор заливал:

— То, что у нас круглый год веселье и танцы, это враньё. Весной, летом и осенью много работы. Зато зимой много веселья, танцев, и в театры ходим. У нас не как у вас, хорошенько гримируются актёры, но масок обычно не носят. И женские роли женщины исполняют. Ты бы отлично справилась, прекрасная Фрина.

— Нельзя же так у нас. Но ты интересные вещи рассказываешь.

— А если частный театр? Из рабов и рабынь?

— Даже так могут не дать. Не знаю, не знаю...

— Ещё можно сделать школу и для девочек из знатных семей. А то у вас, говорят, только гетеры хорошо образованы...

Тут подошёл чекист, переговоривший с портовой стражей, и показал на один из кораблей:

— Видите?

— Видел похожий, — ответил Виктор. — Много таких.

— И я видел. Когда с нас деньги хотели стрясти у острова Китира. Одно из тех корыт, — подтвердил подводник.

— Извините, что вмешиваюсь, пожалуйста, расскажите нам про морских разбойников с острова Китира, и вообще, — подошёл к воркующей парочке Волк.

— Что случилось? — спросила немолодая красавица. Юрий всё объяснил.

— Это пираты, уважаемые члены общества. Они защищают интересы Афин на море, но и сами за это налоги собирают, а кто не платит, тех грабят и в рабство продают, — рассказала Фрина, глядя на новых знакомых с сочувствием.

— Если сил хватит, — хмыкнул презрительно Сергей.

— Если придёт человек сто или двести, то хватит. Извините, я пойду.

— Подожди. Вот маленький подарок. У нас и большие есть, но очень дорого, — Снегов сунул в руки пожилой гетере карманное стеклянное зеркальце.

Однако, на борт ранним вечером всё же пришёл Фокион со своим знакомым богачом по имени Калликл.

— Я уговорил в счёт долга купить у вас часть саженцев. Мало ли что случится, — объяснил стратег.

Только Александр и Виктор стали рассказывать про виноград, как вызвали наверх.

— Эй на паруснике, — позвал какой-то пожилой эллин бандитского вида с парой головорезов.

— Я капитан. Чего пришёл? — спросил Пенкроф.

— Зря вы у острова Китира дань не заплатили. Сейчас придётся. Тридцать мин серебром, — заявил незваный гость.

— Это ты сюда зря пришёл. Иди отсюда, пока цел.

— За наглость уже сорок мин должен заплатить. Сейчас. Или к полуночи талант, — потребовал наглец. — На стражу не надейся. Подойдёшь к тому кораблю, спросишь Льва.

— Лев против медведя, — усмехнулся Пенкроф.

— Против белого медведя, — захихикал Сергей.

— Цвет так важен? — спросил один из охранников атамана.

— Белый медведь живёт очень далеко на севере. Величиной с быка, а его голова на высоте моей головы, когда стоит на четырёх лапах. Самые большие весят сорок талантов.

Пираты только переглянулись и ушли. Фокион и Калликл тоже переглянулись.

— Я хотел вас к себе в гости позвать, да теперь не знаю, что и делать. Если не хотите сбежать по морю, лучше ко мне переселиться, — предложил богач. — Или подробно напишете, как с вашей бульбой и саженцами обращаться.

— Они должны хорошо в тени расти, — заявил Саша. — Это все северные сорта, очень стойкие к морозам. Вином угостить?

Гости остались довольны. Какое-то лучше, какое-то хуже оценили. Например, из французского Маршал Фош больше понравилось, но оценили большую урожайность амурских сортов и Альфы. Калликл довольно скоро уехал на колеснице с посевным материалом, а Фокион задержался обсудить другую проблему.

— Вы как, срочно уплыть планируете? Вечерний бриз, знаю, мешает. Триера вас может в море вывести, но и пираты за вами увяжутся. Тут хорошо бы к вам воинов подвести. Не знаю, как незаметно сделать, и не все плохо к морским разбойникам относятся, — спросил стратег.

— Скажите, можно ли наш корабль переставить вон к тому причалу. Слева и носом к берегу. Да, я вижу, что занят.

— Неплохо. Хорошая видимость оттуда, никто близко незаметно не подойдёт. Но поможет ли вам?

— Поможем. А ещё вот что сделаем...

Отряды токсотов в порту ждали сигнала, им было сказано ловить бегущих после ударов грома. Дремали по очереди, не зная, когда начнётся. Аристоник тоже подремал, и только проснулся от толчка заместителя, как сначала что-то в небе загорелось, потом что-то загремело. Все, кто дремал, подскочили от такого.

— Это не гром, но похоже, — сказал Филандр.

Молний не было, но что-то сверкало в стороне пришвартованного парусника гиперборейцев. На который успел посмотреть весь Пирей и многие из Афин и соседних деревень. Один из стражников даже амфору с разбавленным вином выронил. Удары, непохожие на звук удара молнии или молота, должно быть, весь Пирей разбудили. Сначала одна серия, которая сменилась частыми перестукиваниями, потом ещё. И всё стало сопровождаться дикими воплями раненых людей.

Аристоник приказал перекрыть отведённые улицы, и тут же прямо на них выбежали насмерть перепуганные мужчины, одетые кто во что горазд, некоторые с оружием. Воины бодро повязали всех, при этом выяснилось, что часть беглецов ранено.

Задержанных связали, и в некоторых узнали местных пиратов.

До утра усиленно патрулировали кругом улицы, не рискуя слишком близко подходить к паруснику, а с раннего утра набежали демагоги с политиками и стратегами посмотреть на поле боя и в очередной раз заняться решением трёх вопросов: "Что это было?", "Кто виноват?" и "Что делать?"

Весь экипаж парусника после того, как Афид помог переставить Старгейт на выбранный причал, разделился на две смены по десять человек. Одна смена дежурила, а вторая спала в одежде. Но не всё так просто было, потому что пришлось в гости на верфь к командиру триеры сходить в рамках вежливости, он же часть воинов рядом оставил. И намекнул, что желательны консультации. Отправились Пенкроф, Белов, Алексей, Сайрес и Акамант.

Специальные полозья для спуска на воду гости одобрили. Как и то, что в крытых помещениях строят корабли. А дальше презрительно смотрели на то, что внутри творилось.

— Вы что, без гвоздей строите, на этих деревянных палочках? — спросил Лёха.

— Конечно. Гвозди дорогие. Это вы такие богатые...

— Сами сделали, недорого, — заявил Смит. — Ещё вот что объясните, почему сначала обшивку делаете, и только потом скелет корабля внутри мастерите.

— Так принято веками.

— Верно. Но вот такой корабль волны высотой десять локтей разломали, и я чуть не утонул, — упрекнул Акамант. — Их корабль легко выдержал такой шторм.

— Такие бури редкость, — пожал плечами Афид. — И на берегу или в бухте можно отсидеться.

— Афид... Ты же видел карту. И бури за Геракловыми столбами бывают страшные.

Хозяин верфи промолчал. Лёха же оглянулся и подошёл к практически готовому торговому кораблю.

— Эй, идите сюда.

— У меня такой был, — сказал Акамант. — Без палубы.

— Так делать слишком опасно. Волны могут затопить, — заявил Пенкроф. — В вашем море не очень, но не за Геракловыми столбами.

Народу на крытой верфи много работало и суетилось, но тут ещё больше стали прислушиваться. Лёха огляделся и сказал, что чего-то не хватает.

— Откуда у вас доски? Сами делаете? — внезапно спросил Сергей.

Афид провёл в другое здание. Там одни работники носили брёвна, другие их раскалывали клиньями, третьи обтёсывали топорами.

— Так я и думал, — кивнул головой толстяк. — Печально у вас.

— Что не так?

— Когда нам Прометей устроил испытание, достойны ли мы учить эллинов, мы для постройки своего корабля построили верфь и все нужные мастерские, — тут Белов достал планшет и включил. — Вот наша крытая верфь. Вот грузоподъёмный механизм внутри.

У Афида челюсть рухнула при виде самодельной кран-балки. А подводник на добивание показал работу водяного колеса и пилорамы. И как всё строилось. Не всё показали, но главное уяснил.

— Ещё есть сложность. Так как мы сделали пилораму, точно скопировать не получится. Лучше прямо от водяного колеса, или иным способом вращаемым, — заговорил Сайрес Смит. — Сергей у нас имеет много знаний, как обращаться с силой, богом которой является Зевс. Придумал и сделал, чтобы с её помощью сила вращения водяного колеса передавалась на механизм для распиловки брёвен.

Внезапно в цеху, где делали заготовки, стало тихо. А потом Афид спросил:

— Так ты жрец Зевса?

— Не совсем. Я только умею обращаться с его силой и механизмами и приспособлениями для неё, — ответил подводник. — Не люблю про это рассказывать.

Тут хозяин верфи замялся и повёл обратно в сборочный цех. Показал на корабли и спросил:

— Что думаете про ваши косые паруса на них?

— Опасная затея. Когда корабль идёт поперёк ветра с ними, то наклоняется по ветру. У нас большая осадка, и внизу тяжёлый груз. Ваши с маленькой осадкой могут опрокинуться при сильном боковом ветре, — объяснил Сайрес Смит. — Ещё нужен острый киль, чтобы меньше сносило ветром.

— Понятно, — сказал хозяин верфи.

Тут на верфь вошло несколько мужчин во главе с Леоном.

— Вы думали, я не знаю, что делаете? Время идёт, — заявил атаман.

— Я не разрешал сюда входить, — разозлился Афид.

— Думаешь, только с ними сюда пришёл? У меня снаружи ещё люди, — рассмеялся Леон. — Твои гости ко мне пойдут. А твои воины в другом месте.

— Афид, тут много у тебя рабов? — получив утвердительный кивок, Сергей продолжил громким голосом. — Многие рабы попадают в рабство, потому что их захватывают в плен и продают морские разбойники. И отомстить не могут.

— И что? Это их проблемы. Кто силён, тот и прав, — засмеялся атаман. — Я захватывал в рабство и буду так делать.

— Все, кто хочет отомстить морским разбойникам, хватайте палки и топоры, и в атаку! — призвал бывший офицер ВМФ РФ.

— Стоять! Леон, забирай всех своих людей, и с улицы тоже, и уходите, — приказал Афид. — Или вас мои рабы всех перебьют.

Пиратский атаман, не долго думая, сбежал

— Ты быстро и хорошо придумал, как защититься. Не ожидал, — удивился хозяин верфи.

— Я не по призыву, а постоянно служил в своей стране на военном флоте. Командовать умею, — гордо заявил бывший подводник.

А на шхуне подготовили заряды картечи для всех орудий, нацелили курсовые пушки вдоль улицы, идущей к набережной, и вытащили безоткатные орудия. Их расположили так, чтобы и набережную накрыть картечью, и выхлопом чтобы на судне ничего не поджечь. Подготовили пулемёт, пару корпусов прожекторов с держателями для термита, и гранаты с автоматами ППС-43. Эллины удивлялись, но никто не понял, что к чему.

Ближе к полуночи в прибор ночного видения заметили три отряда, идущих на пристань. Основной, больше сотни бойцов, шёл по улице, что упиралась в набережную, и два поменьше, десятка по три, по набережной с двух сторон. На море, что любопытно, никого не было, но экипаж шхуны и за водой наблюдал через приборы ночного видения.

— Эй, вы куда идёте? — крикнул Пенкроф, помня, что стали всё записывать.

— Сдавайтесь, и тогда все живы останетесь. Рабами станете, но никто не попадёт на Лаврийские рудники, — кто-то из банды крикнул.

— Идите отсюда, если жить хотите, — потребовал капитан Старгейта.

— Ты сам выбрал свою судьбу. Вперёд, парни!

Тут Андрей запустил осветительную ракету, а эллины зажгли осветительные заряды в прожекторах. Разбойники ошалели, но раздался из-за спин командирский рык Леона:

— Вперёд на варваров, ловцы удачи!

И тут ударил залп орудий, заряженных картечью. Большую часть нападавших скосило на месте. Но самые отчаянные бросились в атаку.

Александр, будучи пулемётчиком, дал очередь по кучке отдельно стоящих людей, и потом встретил берсерков местного разлива пулемётной очередью. Тут пираты не выдержали и побежали. А им вслед прилетел ещё залп, но далеко не все ловцы удачи полегли. Часть зарядов картечи была выпущена по кучам трупов.

И всё, бой окончен. До рассвета не трогали жмуриков по совету Шилова и Голицына, а там уж местные разобрали. Взяли и главарей, по чьим ногам пришлась пулемётная очередь.

Местная стража офигела при виде побоища, и все любопытные тоже.

Прибежавший Фокион только хмыкал, глядя на результат скоротечного боя. Вместе с архонтом расспросили экипаж шхуны, потом в их присутствии пленных главарей. Но не всё так просто. Один из местных начал требовать:

— Варваров надо обратить в рабы за убийства граждан!

— Вор должен сидеть в тюрьме, пират должен висеть в петле! — заявил Белов.

— И что? Вы варвары, а это граждане Афин. Их жизни выше ваших. За это вы должны быть наказаны.

— А вы за нападение на посланцев богов. Нас сам Прометей послал, — подводник за словом в карман не полез. — Успокойся, если не хочешь составить этим трупам компанию.

— Я глава совета Морского сообщества ловцов удачи, и вы пожалеете о том, что убили наших, — заявил борзый.

— Кефал, я понимаю, что тебе своих жалко, но лучше не трогай. Они же закон нарушили, в порту нападение устроили, а варвары в своём праве на самооборону, — посоветовал Афид. — И они действительно посланцы богов. Твой собеседник владеет тайными знаниями Зевса.

— Они его не спасут, если я попробую голову отрубить, — усмехнулся старый пиратский атаман.

— Но ты попробуй, если так уверен, — заявил Белов.

Кефал достал меч и пошёл на шхуну. И получил страшный удар током, потом ещё... Умер на месте. Толпа в ужасе глядела, как дёргался главарь пиратов, и искры сыпались.

— Вот так. Заберите эту падаль, — заявил Белов. — Да смело, не умрёте. Хотя я думаю, что союзники ловцов удачи их самих не лучше, недостойны помощи от богов.

Афид мялся, мялся, и попросил:

— Прошу в знак дружбы взять к себе на корабль моего сына Неокла. И научить по вашему морскому ремеслу.

Все эллины удивились, а гиперборейцы согласились. А пока парень бегал домой за вещами, провели быстрый суд над пиратами. Главарей повесили, а рядовых пиратов отправили на Лаврийские рудники.

Ещё гиперборейцев проводила Фрина, ей ещё на зависть всем афинянкам продали за огромные деньги большое стеклянное зеркало.

Глава 9. Эгейское море

Из-за суда упустили почти до конца утренний бриз, ещё и ветра были слабые, и потому за день прошли чуть больше сотни километров. Ночевали в порту Киоса, острова около Аттики. Долго был под властью Афин, но в 355-м году до Рождества Христова стал самостоятельным. Горный остров, как почти все в Греции. Рощи ещё не были вырублены, и текли ручьи в море. Крестьяне пасли коров и овец по склонам, заросшим редкими деревьями и пока ещё зелёной травой.

Пользуясь случаем, Пенкроф объявил водяной аврал. Спустили на воду буксируемую цистерну, и в неё наливали питьевую воду, а потом буксировали к кораблю, где насосом закачивали в корабельные цистерны в трюме. Неокл сильно удивился тому, в чём перевозят питьевую воду, из какого металла, троица из Сиракуз уже знала. Впрочем, запасы были большие и так.

Зато дров заготовили побольше. Обогревать корабль нужды не было, а вот для камбуза, получения горячей воды и работы дровяных холодильников древесина постоянно расходовалась. Кастор рассказал, что зимой подрабатывали доставкой льда с Этны в Сиракузы для мясников и других продавцов скоропортящихся продуктов, а те в подвалах, выложенных пемзой, хранили мясо во льду.

И совсем уж по смешной цене купили кабанчика на мясо и молочные продукты, ну там свежие молоко, сливки, сметану, творог, масло сливочное. Вечером прогулялись не столько по городку, сколько за городом, где и изучили наскоро жизнь крестьян. Много не увидели, времени было мало, но разглядели, что простые эллины живут в глинобитных сараях, соломой крытых, да и железного инструмента мало. Голицын заявил, что русские крестьяне живут ничуть не беднее, только винограда и оливок нету.

Александр Волк и Сайрес Смит занялись тем временем опросом местных рыбаков и пастухов. Ещё с острова по опыту плавания на Таити сделали хорошую коллекцию ценных минералов, как собрали, так и синтезом на "Наутилусе". Но без особенного успеха. На Киосе люди знают только мелкие месторождения железной руды, но один пожилой эллин вспомнил, что на острове Андрос видел минералы никеля и марганца. И даже показал на карте, где именно. Чем и заслужил тетрадрахму.

Отплыв на рассвете, буквально за два часа добрались до острова Андрос, где до вечера занимались обследованием территории вместе с нанятыми проводниками. Нашли и осмотрели основные речки, а скорее, большие ручьи, в засуху вовсе исчезавшие. И, самое главное, обнаружили руды железа, никеля и марганца. Мизер, тысячи тонн, но хоть что-то.

— Руда железа, я ещё понимаю, но эти камни зачем? — спросил Неокл. — Вот это же пробовали на Эвбее использовать как медную руду, но не получилось.

— О, отлично! Знаешь, где точно? — заинтересовался Волк.

— Да, но для чего?

— Это руда металла, который расплавить почти так же тяжело, как и железо. И добыть тяжело. Но его сплав с медью даёт белую бронзу, которой обшит наш корабль, — рассказал главный металлург попаданцев.

— А мы искали, где б найти дешёвое олово, оно и не надо, — сильно удивился Акамант.

— Тяжелее добыть, к сожалению. Жаль, что с той пентеры не получилось бронзу собрать, — сказал с сожалением Александр.

— Хорошо что вообще её победили, — заявил бывший кормчий.

— Вы про какую пентеру? — заинтересовался Неокл.

— Неважно.

В общем, осмотрев Андрос и сделав зарубку на память, утром ушли на северо-восток. В районе обеда посетили остров Хиос. Там закупили большую партию местного элитного вина, что в Афинах стоило 100 драхм за двадцать литров. Зарплата простого матроса тех времён за полгода. Большую часть Виктор слегка разбавил виноградной самогонкой, чтобы получить портвейн.

Ночевали у небольшого островка у берегов острова Лесбос, северо-западной окраины. Там же устроили посиделки с шашлыками, и с разговорами, куда уж без них.

Сам остров Лесбос был хорош, горы, покрытые сосновыми и дубовыми лесами были прекрасны. На равнинах располагались засеянные поля, на пологих склонах виноградники и пастбища. Лес, увы, по большей части был вырублен. Хотя до экологической катастрофы Римской империи было ещё далеко.

— Хоть теперь спокойно посидим, никто трогать не будет, — проворчал Снегов.

— Мне после того побоища напиться хочется, — заявил Белов.

— Не тебе одному, — заметил Ричард. — Мы уже кучу людей убили. Кошмары по ночам.

— По сменам же напиваемся для снятия стресса, — сказал Петя.

— Вовремя надо делать, — заметил врач. — Жаль, что не получается.

— Конечно не выйдет. Тут настороже надо быть. Эллада пока как Ливия разделена, и города грызутся между собой, — заявил Петя.

— Привыкать надо. А то мы привыкли, что жили в большой стране, и внутри безопасно, — сказал князь. — Я то привык к войне. К страшной. А вам ещё придётся.

— Осмелюсь напомнить, мы для того и прибыли, чтобы эллины тратили силы не на войну между собой, а на науки, ремёсла, искусства. И чтобы воевали только против варваров, — сказал Гедеон.

— Не получится, — сказал Акамант.

— Получится. Мы знаем того, кто сможет объединить эллинов. Но что с вами? — спросил Сергей.

— Вы о чём? Вроде бы взяли нас на корабль матросами. Мы что-то не так сделали? — забеспокоился Неокл.

— Парень, я лучший в этих краях знаток металлов и руд, и по механизмам. Сайрес знает про них ненамного меньше меня, но зато у него много таких знаний, которых у меня нет, — Саша Волк стал объяснять. — Юрий архитектор, про Сергея ты знаешь, Ричард знаток машин для ткачества, Андрей землемер, Карл по мелким точным механизмам, Мстислав очень хороший всадник, командир, знаток военной истории и музыки, и так с большинством. Мы можем работать матросами, но нас лучше заменить. Для начала матросов. Но потом надо и командиров парусников готовить, и их помощников, которые путь прокладывают.

— Это же кормчий, он и командует, и путь прокладывает, — воскликнул афинянин.

— Не совсем. Акамант, расскажи, как ты в море ориентируешься, путь прокладываешь, — вмешался Пенкроф.

— Периплы учил наизусть, которые мог достать. Запоминал сам и по подсказке старших кормчих, где какие берега, приметы, где и когда какой ветер обычно дует. Так и плаваю.

— А направление как определяешь?

— По берегам, когда это можно, как сейчас в Эгейском море. Бывает, что по солнцу и звёздам путь выбираю. И на глазок, сколько проплыли, определяю. Да, плохо так, но другого выхода нет, если плыть, например, из Сиракуз в Афины, — поведал бывший кормчий.

— Конечно плохо, — заявил Белов. — Но есть точные карты, есть особые инструменты, чтобы точно определять, где корабль. Я уже говорил, что Гея это шар, который крутится вокруг Солнца. И есть другие такие. И имея инструменты, карты и таблицы, зная точно день, можно в полдень измерять, где плывёт корабль.

— Мне отец ни о чём таком не рассказывал, — сказал Неокл. — И в школе ничему подобному не учили.

— Чему тебя учили? — спросил Снегов.

— Как всех. Грамматика, арифметика, музыка, пение, рисование. Потом ещё риторика, право, философия. Отец для меня специально нанимал учителей по геометрии и астрономии, — похвалился афинянин.

— Богато. Я в палесте и гимнасии не учился. Сизиф вообще неграмотный, — отметил Кастор.

— Я учился в палесте, но в гимнасий не попал, — сказал Акамант.

— Выходит, я самый образованный, — обрадовался Неокл. — Но то, что вы говорите про астрономию, это меньше похоже на правду, чем то, о чём писал Пифагор. Хотя о чём-то похожем писали и Демокрит, и Анаксагор.

— Пока осваивай ремесло матроса и не отвлекайся, — заявил Пенкроф.

— Но кое-что стоит увидеть, — Саня не сдержался. Акамант, Сизиф и Кастор переглянулись, вспоминая, как в подзорную трубу разглядывали Луну.

Так и вышло, Неокл был изумлён, увидев Луну в мощную подзорную трубу. Но потом Андрей посоветовал посмотреть на Венеру и Юпитер.

— Добро пожаловать в реальный мир из мира сказок, Неокл, — заявил Юрий Снегов. — Сказки помнить и уважать надо, но всё и проще, и сложнее, чем кажется.

— Что это? Про Луну Анаксагор говорил. Фосфорос почему серп?!

— Потому что ближе к Солнцу, чем Гея, и им освещён.

— Но Солнце же село, — возразил уж Сизиф.

— Солнце светит всегда. Будете очень далеко на севере летом, увидите, — ответил подводник.

— Но Блистающий, почему на нём полосы?

— Это облака.

Афинянин потерял дар речи, а Андрей сунул в руки кружку с вином.

Глава 10. Первая ВЕЛИКАЯ победа над Мойрами.

С ветрами не повезло, и потому целых два дня потратили на путь к острову Проконнес, он же Мармара, западная часть Мраморного моря. Привычное лазурное море, окаймлённое серыми скалами с зелёными лесами и желтеющей травой, сменилось густо-синими водами Дарданелл, а потом и Мраморного моря, чтобы потом перейти в тёмные воды Чёрного моря. Леса были изрядно прорежены, но ещё сохранились.

Движение торговых кораблей в Дарданеллах было активное, и многие подходили поближе, чтобы разглядеть диковинный парусник, но на контакт не больно шли, остерегались. Пираты пробовали подойти внаглую, но, потеряв один кораблик, повреждённый близким взрывом снаряда, дальше игнорировали роскошный парусник.

Все устали лавировать в узком длинном проливе, так что ночь отдыха весьма пригодилась. Андрей сказал:

— Мы за последний месяц спутали нити Мойр для отдельных людей. Пришло время большего.

— Боги нас не накажут? — спросил Неокл.

— А мне плевать. Я должен был уже быть мёртвым героем, — ответил кавалергард.

Махаон зевал, наблюдая за морем со своей патрульной триеры, следя, чтобы никто внезапно не подошёл к лагерю осаждавших. Было ведь раннее утро, только что солнце встало. Но не зря старался, в свете восходящего солнца увидел парусник, идущий к берегу.

Македонский боевой корабль пошёл навстречу лавирующей шхуне и сблизился так, что можно было переговариваться.

— Спустите паруса и остановитесь для досмотра, — приказал командир.

— Зачем? Мы же к вам идём, поторговать, и не только, — ответил капитан торгаша.

— Мне достаточно приказать, и вы станете нашей добычей, — заявил Махаон.

— Лучше не пробуйте. Нашим оружием можно даже стены Перинфа разбить, ваш корабль совсем легко.

Весь экипаж триеры лёг со смеху. Отсмеявшись, Махаон заявил:

— Мы вас проводим к берегу, и вы попробуете. Если солгали, то станете все рабами, а ваш корабль нашей добычей.

— Но что если это правда? — усмехнулся один из варваров.

— Царь решит, как вас наградить.

Парусник к берегу не причаливал, а остановился рядом на глубине, развернувшись носом к крепостной стене, видневшейся на расстоянии двух с лишним стадий. Открылись под палубой окна, и что-то бахнуло с дымом. Мелькнул вылетевший предмет и, к огромному удивлению македонцев, не только долетел до города, но и упал с грохотом за крепостной стеной, едва не задев оную. Оттуда взлетели камни и какие-то клочья.

На шхуне завозились, и снова грохнуло. Снаряд мелькнул почти так же, но слегка ниже. И разорвался с грохотом, разметав кирпичи и камни в поперечнике на десяток локтей, и куда на большее расстояние расшаталась кладка, сделанная насухо.

Все, кто видел в македонской армии, офигели. Многие где стояли, там и сели.

Филипп рода Аргеадов, царь Македонии, завтракал в своём шатре. Тут как громыхнуло, даже кубок с хиосским вином выронил, обрызгавшись. И почти сразу ещё раз. Выскочил из шатра, а небо ясное. Тут ещё сдвоенный гром, один со стороны корабля невиданной конструкции, а второй от Перинфа, в крепостной стене которого появилась брешь.

Царь вскочил на коня и поскакал к берегу. Свита следом.

— Хайре. Величайший, сейчас самое время предложить Перинфу переговоры о сдаче, — посоветовал один из варваров с корабля.

Филипп кивнул Пармениону, и тот отправил одного из пленных в город. Сам же забрался на триеру с помощниками и подошёл к паруснику.

— Вы ко мне наниматься приплыли? — спросил Циклоп. — Дорого просите?

— Если сейчас Перинф вам покориться, то дёшево. Но это не всё, — говорил Сайрес Смит. — Нас тот, кого с его слов вы знаете под именем Прометей, отправил помочь стать эллинам величайшим народом. А ты царь, который объединит всю Элладу, твой сын Александр ещё достойнее, мы это точно знаем. Мы с тобой будем знаниями делиться, в ответ поможешь приказами в твоём царстве и у союзников заниматься изготовлением полезных вещей...

— Это надо обсудить... Но откуда мне знать, что вы не врёте, и ваши знания мне очень нужны? — усмехнулся македонский лис.

— Прочти, величайший, и лучше всего сейчас. Никому не показывай, пока не прочтёшь, а потом только самым доверенным помощникам, — с этими словами Сайрес Смит протянул царю бумаги с его биографией, включая подробности убийства и версий причин, биографию и деяния Александра Великого, и краткие описания войн диадохов, и как повели в будущем соратники Филиппа и Александра. — Не спеши, подумай, а потом у нас будет долгий и подробный разговор. И не бойся Мойр, они не всесильны.

— Сам разберусь, — буркнул Филипп, заглянул в бумаги и понял, насколько важные тайны ему приоткрыли.

Свою биографию прочитал с большим интересом, понял, что Перинф не взять, и тут прибежал гонец из города.

Делегация из пятерых богато одетых эллинов была несколько шокирована, но общаться сходу начали.

— Я Аристарх, архонт. Прежде чем обсуждать условия сдачи, хотелось бы поговорить с вашими новыми союзниками. Теми, что нам брешь в стене пробили, — обратился к царю в меру толстый пожилой седовласый мужчина с ухоженной бородой и шрамом на правой руке.

— Зачем? — спросил Филипп.

— Чтобы проще было торговаться.

— Только в моём присутствии.

— Скажите, почтенные, почему вы стали помогать царю Филиппу? — спросил Аристарх. — И нас, и Филиппа даже не спросили об условиях, вы приплыли, и сразу стрелять?

— А зачем вы не только афинян пригласили, но и персов? Это же ваши старые враги, — Филипп вмешался. Аристарх дёрнулся, он то думал, что втайне прибудет помощь из Персидского арства.

— Я всё же отвечу. Нас Прометей прислал помочь эллинам стать ещё более великими, прирасти и землями, и числом во много раз, — пояснял Сайрес Смит. — И Афины пробовали, и Спарта, всех объединить. Не смогли. Но по пророчеству сможет этот царь Филипп. Потому мы ему помогаем. Я не знаю, как с величайшим договоритесь, но нам важно, чтобы при объединении Эллады умерло как можно меньше эллинов. Хотя есть у нас и денежный интерес. Забыл сказать, мы из Новой Гипербореи.

— Не знаю, где это, но мы рабами не будем, как у Афин, — сказал архонт.

— Это ещё не рабство, когда верховная власть позволяет самоуправление и жизнь по местным обычаям, — сказал американский инженер. — Да, есть обязательства перед царём или избираемой верховной властью, но по другому и не бывает в большом хорошем царстве. Рабство, когда город берут штурмом, а всех жителей отправляют на невольничий рынок.

— Многие и так не хотят.

— Значит, дружно уплывут и построят новый город, — развёл руками Сайрес Смит. — Чтобы не было горя побеждённым.

— Куда? На северный берег Эвксийского Понта? И что там хорошего? Как там жить? — проворчал Аристарх. — Говорят, зимой там так холодно, что реки покрываются слоем твёрдой воды, и можно пешком перейти. Зимой наша одежда и наши дома не спасут.

Тут подводник заржал. Все оглянулись, а Сергей пояснил:

— Там же богатые края, а вы жить не умеете при холодных зимах. На реках зимой по своему хорошо рыбу ловить. Дома надо уметь правильно строить, тепло одеваться. И мы вас научить можем.

— Но что там вырасти может? Виноград и в Боспоре, бывает, что вымерзает.

— Чёрной плодородной земли сверху два локтя. Всё вырастет, и не хуже, чем в Египте, только один урожай, а не два. У нас с собой сорта морозостойкие и зерна, и саженцы винограда. С одной земли можно разбогатеть, а там полно и руд разных металлов, — объяснял Белов.

— И когда там будет больше людей жить, у Перинфа и Византия будет намного больше доходов с торгового пути, всё ж через вас, — добавил Сайрес Смит.

— Если мы откажемся, надолго ли хватит зарядов стрелять по городу? — архонт не сдавался.

— И вам, и Византию хватит, и Афинам много останется. Сколько и каких секрет, разные есть. Один заряд побольше весит немного меньше таланта, а грузоподъёмность нашего парусника шесть тысяч талантов. Заряды занимают меньше половины грузоподъёмности. Ну а сколько, две тысячи, или только пятьсот штук, гадайте сами, — с улыбкой объяснил Сергей.

Послы Перинфа тревожно переглянулись, а царь заявил:

— Для умных сказано достаточно, почему вы должны сдаться. Теперь обсудим условия...

— Умеете заниматься психологической подготовкой, молодцы, — отметил Шилов. — Так держать. На вопрос о силах наш офицер подводного флота ответил совершенно так, как надо.

После завершения переговоров и раздачи распоряжений подчинённым Филипп Второй решил продолжить общение. И царя пригласили на корабль, поскольку в военном лагере было не очень приятно. Кой какой порядок поддерживали, но и от лошадей, и людей, и навоза, и отхожих мест, и мусорок запахи были ещё те, и дым костров не спасал. Пресной воды на умывание тысяч солдат не хватало, к сожалению.

— Дорогой корабль. Не жалко было серебром обшивать? — спросил Филипп. — И стёкла, и паруса такие.

— Белая бронза. Я её сам сделал, — похвалился Александр. — И стекло сами тоже.

— Неплохо. Неужели сами построили? И что вы умеете?

— Много чего. Прометей нас специально подобрал, — сказал Смит.

— Расскажите, отчего я должен поверить, что вас Прометей послал?

— Кто нас послал, мы точно не знаем, но силы у него божественные. Из богов Эллады нас точно мог отправить Кронос, бог пространства и времени, насчёт остальных не уверены. Но то, как нас испытывал, можем показать, — заявил Сайрес Смит. — Только ещё раз прошу подумать, есть ли болтливые среди тех, кто с тобой.

— Павсаний станет героем вдалеке от меня, — с намёком сказал Филипп.

— Для начала вот это посмотри, — и правитель Македонии получил в руки фотографии руин Пеллы и путеводитель по Афинам. Филипп с трудом узнал руины своего дворца, а фотографию с Парфеноном показал одному из сопровождающих.

— Двадцать три столетия нас разделяют, — заявил Снегов. — Многое изменилось. И у нас есть движущиеся картинки.

— Ещё можем вам дать список, кто что умеет, — сказал Сайрес Смит и протянул царю.

Филипп долго читал, переспрашивал, и не всё понял.

Александр Волк. Механик, мастер по выплавке железа и его сплавов, резчик по железу и рудознатец, знает философию и астрономию. Какая ещё выплавка железа, сплавы, резка железа?! Уточнение шокировало. Оказывается, можно улучшать свойства железа добавками, как олово превращает медь в бронзу. На корабле показали баки для воды из мягкого нержавеющего железа и выточенные железные детали. Меч подарили из прочного нержавеющего железного сплава. Царь одному Александру обрадовался. Так то начало было.

Сергей Белов. Военный механик, знаток механизмов, использующих силу, покровителем которой является Зевс. Его выходка в Пире впечатлили. И морской командир, знаток географии и зависимостей погоды от местоположения.

Пётр наёмник из будущего, но и подсобный рабочий. Царь несколько разочаровался, но выяснилось, что хорошо знает войну как раз огнестрельным оружием и тактикой малых групп.

Алексей. Плотник и по мебели, и по кораблестроению, и по жилью, и лесозаготовщик. Воевать пушками умеет. Полезный тоже.

Сайрес Смит. Механик со многими знаниями и управляющий путей сообщения. Филипп чуть со стула не упал, когда уяснил, что такое железная дорога по возможностям: знал ведь хорошо и экономику, и военное снабжение. Но и железа требовалось невероятное количество. Царь, подумав, решил, что это хороший признак, и тут Александр поможет. Хотя они с Сайресом вместе работали и соперничали. Ещё выяснилось, что военное дело знает как снабженец. Пушки тоже, но на корабле друг друга многому научили.

Гедеон Спилет. Родился в семье бондаря, потом работал в больших мастерских по изготовлению заменителя папируса из бумаги и по изготовлению книг. Филипп сначала не понял, о чём речь, но журналист показал книги и листы бумаги. Ещё царь с удивлением узнал, что отец Гедеона не гончар, а плотник, делает бочки из дерева, а не из глины. А что, так можно было? Нынешняя же профессия была чем-то незнакомым. Записывал разные интересные события, делал описания войн, куда ездил, а потом все записи размножали и продавали на листах бумаги. Это ж во сколько раз дешевле записей на папирусе?!

— Величайший, ты не понял всего. Сайрес Смит уже показал тебе, что когда в сто раз больше железа, то это не в сто раз больше привычных инструментов, а ещё то, что раньше немыслимо, например, железная дорога. Вы, эллины, сделали всё, что возможно, для обучения молодёжи и для распространения знаний, при большой бедности на материал для записей. Пришло время для новых средств. Сами удивитесь, к чему приведёт, когда даже у бедных детей будут книги для обучения и чтения, когда у жён бедняков будут книги, как готовить разнообразную еду, и как шить самим новую красивую одежду. Долго рассказывать...

Филипп вдруг осознал, что на пороге новая эпоха, и она не сможет настать без этих людей.

Пенкроф оказался многоопытным моряком мирного парусного флота, лучший знаток плаваний под парусом. Были и другие, но он лучший. И на верфи работал много.

Герберт Браун, несмотря на свои восемнадцать лет, оказался весьма хорошим знатоком трав, деревьев, зверей, птиц и рыб. Что особенно важно, для краёв, далёких от Эллады. Хотя и другим вещам обучен. Телохранители Филиппа, кстати, очень высоко оценили сушеные фрукты юга западной Либии.

Наб, судовой повар, раньше был слугой Сайреса, и вольноотпущенник. Знал много полезного, но уже второй не слишком ценный с корабля. Но такие тоже нужны.

Юрий Снегов, как и Сайрес Смит, уже в возрасте пятьдесят лет, архитектор и учитель архитекторов, бывший управляющий у строителей. Филипп был очень рад, и довольно легко оценил специалиста.

Сын архитектора, Николай, оказался знатоком, как обращаться с земляным маслом. Которое, на удивление царя, оказалось невероятно полезным. Это и пища для машин, и много смазок, и даже одежда, и твёрдые смолы, и многое другое. Парень так и заявил: "Персы, владея богатствами в сто пятьдесят тысяч талантов, подобны бедняку, который радуется пригоршне драхм, не зная, что под его домом закопан мешок с золотом". И со слов Николая, у Персидского моря под землёй есть ещё одно море, земляного масла. Персы знают, что оно есть, но не умеют хорошо использовать.

Фидель Санчес, смуглый красивый бородач, среди эллинов за своего можно принять. Целитель, учился десять лет, пока самому не разрешили работать. До того ученик, а потом работа под надзором опытных целителей. С его слов следовало, что родная страна очень знаменита хорошими лекарями, и оные за границей деньги для родины зарабатывают. Фидель имеет большой опыт работы в беднейших и самых диких краях, лечил варваров там, где нет цивилизации, зато полно плохих болезней. Что ж, лекари всегда в цене, а этот похоже что хороший. Причём заявил, что знает, как снижать число заболевших, мешая заболеть. И привёл в пример, как можно было не допустить Афинскую чуму. Потребовал для войска тех же мер. Царь твёрдо решил при первой возможности проверить на своих солдатах.

Карл был механиком и знатоком мелких точных механизмов для измерения времени, и способы изготовления. И умел делать хорошие сыры, угостил пробной продукцией из испанского сырья.

Ричард Коллинз оказался родом с каких-то двух больших как Крит островов, но очень далеко на юге, рассказал, что там лето когда на севере зима, и наоборот. Хвалился, что это лучшее место на Гее для овцеводства, включая все неизвестные эллинам земли. Сказал, что вырос в семье овцеводов, и что механик по механизмам для переработки шерсти. Пообещал, что может сильно удешевить производство тканей, и показал колесную прялку, объяснив, что это самое простое приспособление. Царь вспомнил слова своих моряков, что такая система парусов, как на этом корабле, очень дорогая и трудоёмкая из-за большого количества тканей.

— Вот ты говоришь, что сможешь сильно уменьшить необходимое число рабов для изготовления тканей. Но куда их потом девать?

— Войны между эллинами тебе суждено прекратить, но и тканей больше понадобится для кораблей.

— А шесть, хлопок и лён где брать? Земли мало.

— У кочевников её много. Отберёшь, засеем землю и люди там будут жить.

— Непростое дело, но мне не привыкать.

Виктор Сорокин оказался уроженцем Крыма, он же Таврида. Хвалился, что отлично знает виноградарство и виноделие, и многому может научить местных. Филипп довольно кивнул, но то начало было. В разговоре выяснилось, что отлично знает механику и простую, и с силой Зевса. Это позволяло привлечь Сергея на военный флот. А потом пообещал мгновенную связь на большие расстояния, сказал, быстро не получится, но попробует наладить изготовление таких механизмов. И есть несколько таких устройств на борту, речь была про радиостанции Р-159, Р-112 и Тензор. Не очень мощные, но достаточно для переговоров между Перинфом и Византием. Вопрос, кем работал, спровоцировал ответ "Мою военную профессию можно назвать Стражи Неба, защищаем при помощи специальных механизмов города от страшных очень быстрых ударов с неба". Царь толком не понял, о чём речь.

Мстислав Голицын оказался одним из двух аристократов на борту. Если Сайрес Смит младший сын из малозначимого рода, то Мстислав происходит от правителей большого государства. Командир среднего звена в тяжёлой латной кавалерии, причём в той, что охраняет правителей. Отлично знает всё причастное к кавалерии, коневодство, холодное оружие, тактику, историю войн, и музыку. Имеет опыт рейдов на территории врага. Что ж, кроме консультаций, необходимо испытать его в гетайрах, конной агеме, что может и умеет. Так и сказал.

Андрей Шилов специально попросил, чтобы с ним разговор был в последнюю очередь, и оказался очень интересным человеком. Говорил, что землемер, и это чистая правда, но не вся. Сказал, что разведчик. А когда Филипп поинтересовался знаниями и умениями, то обалдел. Наблюдатель в мирное время за вражьей территорией, аналитик, специалист по противодействию вражеской разведке, умеет разные пакости делать, вести хитрые расспросы, заниматься распусканием нужных слухов, учил, кому что когда и кому говорить, как поведением обманывать, и тому подобное. Такие люди если и были где, то разве что у персов, да и то, царь не был уверен. Сам баловался такими вещами, но помощник намного ценнее Эвмена может получиться.

Этот деятель рассказал, как с друзьями настраивал Гадес против Карфагена, как пропагандировали Сиракузы собирать все земли, и какой агитацией занимался в Афинах.

— Тогда объясни, почему тех разбойников у острова Китира не убили на месте?

— Зачем? Они же не напали. И сообщить остальным не успевали, мы спокойно ушли.

— Вас же нашли в Афинах, так что сглупили, — спросил Филипп с подколкой.

— И к счастью, не зная чего ожидать, тупо навалились толпой. Как мы и рассчитывали. Ещё афиняне узнают, что мы тебе помогаем, и вспомнят ту бойню, когда будут думать, воевать ли против тебя, — объяснил Андрей.

— Очень неглупо. Почему корабль назвали "Звёздные врата"?

— Без меня так сделали. Но умно, само значение это сеть механизмов, созданных богами, для прыжков с планеты на планету разных звёзд. Можно об этом подробнее при всех рассказать?

— Годится. Ещё расскажи, зачем вы рассказали про богатства северного берега Эвксийского понта? Это ложь, чтобы избавиться от опасных людей.

— Нет, это правда, и я предлагаю вместе медленно, осторожно и без большого ущерба прочему осваивать те края.

— Нам Персию ещё завоёвывать, зачем и туда отвлекаться, — спросил Филипп. — Или предлагаешь не трогать державу Ахеменидов, а завоёвывать и заселять земли к северу?

— Напоминаю, надо ещё всю Элладу привести к покорности без излишнего ущемления прав и интересов эллинов, и навести там порядок, общие законы и правила. Поэтому мы пока не сможем и не будем на север бросать большие силы. Всё честно, чистая правда. И это должны знать все, и эллины, и персы.

— Но в чём хитрость?

— Я разве предлагал совсем не нападать на Персию? — усмехнулся чекист. — Умные люди смотрят не на слова, а на дела. Я и про умных персидских придворных и командиров. Дела же таковы будут, что мы будем и Элладу осваивать, и стремиться на север, разведывать земли там, понемногу людей отправлять, готовить войско для покорения тех земель. И найдём, ради чего покорять, я обещаю. А войско может по пути на север свернуть на восток. В реале персы сами запутались и расслабились, потому что твой сын отозвал в помощь в подготовке войска Пармениона. Но мы же не будем полагаться на такое везение?

— Замечательно, но что потом с севером? — обрадовался царь.

— Пригодится. Надо же Элладу самим кормить зерном, чтобы люди не голодали, и помнили, откуда и по чьей милости хлеб. Ты ж для этого хочешь владеть Перинфом и Византием?

— А потом до Индии, и саму Индию покорять. Сумел же мой сын, — довольно заявил Филипп.

— Предлагаю сделать по другому, — и Шилов изложил свой план.

— Остроумно и обоснованно, — оценил царь. — Но не все согласятся на меньшее, когда можно взять всё. Парменион мудрый, а сын не согласится.

— Кому неймётся, отправится в ссылку себе царство завоёвывать.

— Снова на север?

— Величайший, вам надо кое-что увидеть, и остальные тоже пусть поглядят, подскажут чего. Помнишь, как Аристотель доказал, что Гея круглая?

— Сомневаюсь, — хмыкнул македонец.

— Мы нет. Смотри, — и Филипп увидел физический глобус. — Вот Эллада, вот Сицилия, Истр, Борисфен, Нил, Индия... Вот границы Персии. А вот карта государственных границ наших времён.

Ещё царю показали на ноутбуке, как изменялись границы цивилизованных территорий, особенно в его времена. Кроме берегов Средиземного моря и Персии были Индия и Сабское царство, про которые Филипп знал очень мало, и совсем неизвестные государства на востоке чудовищно огромной Азии, вопреки словам географов. Гея оказалась необычайно большой, менее десятой доли занимали цивилизованные земли, если таковыми считать даже Рим.

— У нас учёные говорят, что есть пять эпох: Каменный век, Медный век, Бронзовый век, Железный век, Алюминиевый век. И большинство людей до сих пор живёт в каменном веке, — сказал Юрий Снегов. — Даже земледелия и скотоводства не знают многие.

— И потому лёгкая добыча, — оценил царь. — Да только деньги нужны, чтобы у них города и дороги строить. Но что такое алюминий?

— Единственный металл, которого в земле намного больше, чем железа. Добыть его из глины очень тяжело, но заменяет медь почти всегда, а при добавлении в медь получается бронза, — сказал Александр и дал Филиппу алюминиевую ложку и кусок алюминия с Боинга.

— Вам нужно место, где будете делать всё, что умеете. Где хотите?

— Лучше всего подходит Гераклея Понтийская, но и в Македонии надо для нас хорошее место, — попросил Сайрес Смит.

— Город Стагир себе возьмёте, я письмо напишу, и восстановите. Покажите ещё карту Греции, — приказал Филипп и кое-что вспомнил. — Вот этот город, его у меня нет.

— Фессалоники, или Салоники, будет основан через пятнадцать лет. Одна из причин, это что Пелла больше не годится как морской порт из-за речных наносов. В наше время второй по величине город Эллады, иногда называют северной столицей. Самый важный перекрёсток дорог и второй по величине порт, — рассказал Сергей.

— Юрий, вы спроектируете обновлённый город Стагир, и построите. Я посмотрю, что получится, и если понравится, доверю то же самое сделать с Салониками. Возможно, не только с ними, — объявил царь решение.

— Нам очень нужна Гераклея Понтийская, — не сдавался Александр. — С некоторым преувеличением это незаменимый для нас город.

— Хороший город, но ничего особенно ценного там нету. Ещё и люди там много болеют болотной лихорадкой. Она и в Македонии есть, но там хуже. И что с этим делать?

— Я знаю эту болезнь, и знаю, как лечить, и как сделать, чтобы люди заболевали во много раз меньше, — заявил кубинский врач.

— Если сумеешь так сделать, будешь главным над всеми целителями в моём царстве, — пообещал Филипп. — Но я хочу услышать, чем незаменима Гераклея Понтийская.

— Древесный уголь очень нужен и на обжиг мрамора для извести, и на выплавку металла. Его делать дорого и долго, да и леса вырубаются быстрее, чем вырастают. Даже если сажать более быстрорастущие деревья. Но есть выход, надо использовать земляной уголь, — предложил Александр. — Его много к востоку от Гераклеи Понтийской. Первые годы только долби и грузи на корабли.

— Где ещё есть у берегов Внутреннего моря?

— Испания, причём хорошего там нету в восточной Испании, и к северу от Меотидского озера, там начинается где-то в тысяче стадий от берега, ответил македонцу металлург.

— Будете обходиться древесным углём или возить земляной из Гераклеи Понтийской. Жить там и иметь мастерские я вам там запрещаю до тех пор, пока Малая Азия не окажется под моей властью. Получите право сразу после завоевания, — приказал Филипп. — Но я вот чего боюсь, не в Павсании дело, я про свою смерть. Боги если захотят, сделают так, что я не уйду от судьбы.

— Понимаю, бывает. Я хотел уклониться по незнанию. Уплыл с острова, чтобы на помощь позвать. Но боги меня остановили и наказали, — Ричард влез в беседу. — И мне пришлось, с трудом выплыв, одному жить на острове. Четыре года ел только морские орехи, крабов и рыбу, пока меня оттуда не забрали.

— Какие ещё морские орехи? — удивился царь. И его угостили кокосовым орехом.

— Египет будет очень рад, если поможем их выращивать. Они по морю плавают с острова на остров, но и самим сажать можно, — с намёком объяснил Пенкроф.

— А судьбу мою как обмануть предлагаете? Убрать Павсания мало.

— Я точно не знаю, хотя слишком близких отношений с телохранителями быть не должно. Но если это заговор Олимпиады, её брата и вашего сына Александра, то по причине последней жены и желания её родственников отодвинуть Александра от трона, — сказал Андрей. — Это причина вам не жениться на той Клеопатре, а не выдавать замуж дочь. Второе. Есть подозрение, что ваша смерть это кара богов. Всем людям запрещено заводить детей с близкими кровными родственниками, ни один народ и ни один человек не избавлен от этого запрета. Вас боги могли прямо наказать за то, что два раза отдавали дочерей в жёны близким родственникам по крови. Приёмную дочь женить на родном сыне можно, если матери и отцы разные. Хотите доказательств? Поинтересуйтесь фараонами Египта. У них было целых тридцать династий, и все быстро вымирали, потому что фараоны на родных сёстрах женились.

— Есть такой закон, что если детей женщины рожают от кровных родственников, то дети болеют чаще родителей, более уродливые и слабее. Внуки ещё хуже. Никто из целителей с этим справиться не может. Никто не может уйти от этой кары, кроме богов. Я знаю, как это работает, но защита от кары подвластна только богам, — рассказал Фидель. — Вот, смотрите на портрет.

— Это что за урод? — ахнул царь.

— Сын царя и его племянницы, а те тоже дети от близких родственников. Научился говорить в четыре года, ходить научился только в восемь лет, читать в десять лет. Много болезней, с трудом всегда ходил. К моменту смерти в тридцать восемь лет его тело так и не достигло способности стать отцом, хотя у мальчишек это происходит лет в четырнадцать, — кубинский врач рассказал про испанского короля Карла Второго и перечислил все болезни.

— Ещё, кого в мужья дочерям выберете, ваше дело, но Гераклея Понтийская важный город, — напомнил Александр Волк.

— Намёк понял, — засмеялся Филипп.

Тут царя позвали на праздничное застолье по поводу сдачи Перинфа.

Филипп пригласил с собой Александра, Сергея, Сайреса Смита, Гедеона, Герберта, Юрия, Фиделя, Андрея и Мстислава. Те с собой взяли замаринованные шашлыки, чёрный хлеб, маринованные помидоры и не только.

Сергей вручил повару заготовленное мясо для шашлыков вместе с одноразовыми деревянными шампурами, поостерёгшись давать стальные, и приказал лук откладывать в отдельную тару, и на стол. Эллины жарили мясо на вертеле, и к нему были пшеничные лепёшки, но для командирского стола испекли и пышный пшеничный хлеб, очень вкусный. Были и маслины, и каперсы, и сыр. Также были угорь и тунец. Из овощей только огурцы и лук.

Попаданцы переглянулись, и на стол выложили ржаной хлеб, маринованные помидоры и сушеные африканские фрукты. Лук от шашлыков туда же. И Сайрес Смит на стол торжественно поставил две бутылки вин "Массандры", "Кагор Южнобережный" и "Седьмое небо князя Голицына". Открыл обе бутылки, и попробовал из каждой, потом налил Филиппу. Царь оценил. Остальным военачальникам тоже перепало на пробу. Таре поудивлялись.

— Это всё? — спросил Парменион.

— Есть самодельное, тоже хорошее, — сказал Александр. — И кое-что для тех, кто любит покрепче.

Этим самым покрепче оказалась бесцветная жидкость с хлебным запахом.

— Сфенел, попробуй, — позвал царь одного из телохранителя, ростом как Кличко, только пошире, и не за счёт жира.

— Сколько наливать? — спросил Волк, держа в руке амфору на пару литров. Здоровяк выхватил и стал пить. Но, одолев около половины литра, оторвался и, шумно дыша, замотал головой как конь.

— Закуси, — подводник протянул кусок хлеба с жареным мясом и луком. — И налейте ему разбавленного вина, воды не жалеть.

— Я такого крепкого вина никогда в жизни не пил, — заявил Сфенел, как в себя пришёл. — Пьётся как вода, но по голове бьёт сильно. Выпил секстарий, а по голове ударило, как будто в три раза больше неразбавленного вина.

— Кто же столько одним махом пьёт? — засмеялся подводник.

— Все пьют, — сказал один из участников застолья. — Но разбавленное вино. Всем попробовать надо.

Хлебной самогонки Саша налил понемногу, и никто не обиделся, наблюдая, как проняло здоровенного охранника.

— Зачем нужно такое? — спросил Лаомедон, адмирал македонского флота.

— Там, где нет своего вина, делают это, — объяснил Фидель. — И для целителей очень полезная жидкость. Можно снизить и смертность при родах.

— Было бы где жить, когда люди расплодятся, — буркнул один из полководцев.

Герберт достал маленькую ступку с тёркой, пригоршню перца горошка, растёр, насыпал в пару чашек и поставил на стол.

— Щедро, очень щедро, дорогая приправа, тут на золотой статер, — кто-то сказал.

— Кому как. Мне талант веса перца обошлась в один железный нож, — объяснил юноша.

— Перец из Индии не такой, — заключил Филипп, попробовав с мясом. — Откуда? У варваров выменял?

— Конечно. За владениями западных финикийцев.

— Мне нравится такая торговля. Больше чем в тысячу раз дешевле купил, чем в Афинах, — заметил Парменион.

— Зато туда тяжело плавать, карфагенский флот сторожит Геракловы столбы, — буркнул Сергей. — Понимаете, что надо ради освоения тех земель?

— За победу! — поднял тост Сайрес.

— Да здравствует великий Филипп! — поддержал Антигон.

Выпили вина, закусили. Причём северяне пили умеренно.

— Чего так мало пьёте? Царя не уважаете? — взревел пока ещё двухглазый Антигон.

— Мы уважаем, но и уподобляться свиньям не хотим, — сказал Сергей.

— За такую победу надо упиться!

— Ещё много будет тостов. Не обижайся, но у нас считается хорошим тоном вовремя остановиться в пьянке, — сказал подводник.

— Что? Наш Филипп величайший царь!

— Собиратель эллинских земель. Потому мы к нему и пришли.

— Смотрите, какая закуска!

Тут на стол положили палочки с шашлыками. Ох как хорошо пошли под красное вино, с лучком и чёрным хлебом... С пшеничным не то. И помидоры маринованные оценили. Ещё гиперборейцы поставили своё вино разных сортов.

— Откуда у вас такие вина? — спросил Парменион. — Вы же северяне. Но даже в Тавриде часто вымерзают виноградники.

— Особые сорта, выдерживающие сильные морозы, — объяснил Александр. — Очень пригодятся и на северном берегу Эвксийского Понта, и на южном берегу Янтарного моря, и в Америке.

— Где это? — заинтересовался полководец.

— Узнаете, когда вся Эллада будет под властью Филиппа. За царя! — ответил Шилов.

Все дружно опрокинули кубки. Шашлык шёл на ура, и спросили, конечно, почему такой вкусный. Чёрный хлеб с тмином тоже порадовал.

— Откуда эти круглые, солёные... — спросил Эвмен.

— Сами вырастили. И в Македонии будут эти томаты. Когда царь нам даст большой кусок хорошей земли, будем разводить разные растения и продавать семена, — объяснил Сайрес Смит.

— Не слишком жирно вам ещё и землю? — пробурчал один из придворных, Терсит. — Мы бы и так взяли город, вы только немного облегчили.

— Это средство усиления пехоты, но намного лучше катапульты, — сказал Смит. — И без нас были бы большие потери, даже если б взяли город.

— Конечно взяли бы, — рассмеялся Антигон. — А людей можно ещё набрать.

— И мужчин из знатных родов, которые будут убиты, я сам чуть не погиб, — Филипп показал на пустую глазницу. — Ты жить хочешь?

— За македонцев! — поднял кубок Антигон.

— И союзников! — добавил Филипп.

— Народ не поймёт, — уже пьяный заявил полководец.

— Пойдёмте, покажу кое-что, — предложил Белов. — Только пусть Лаомедон скажет, почему у вас редкость корабли длиннее нашего?

— Все ж знают, что чем длиннее корабль, тем длиннее на киль дерево надо. Брёвна длиной семьдесят-сто локтей очень дорогие, больше не бывает, надо составной киль мастерить, — объяснил адмирал. — Длиннее брёвен не бывает.

— Бывают. Пойдём.

Вся пьяная компания пошла к кораблю. Оттуда вытащили деревянный брус длиной шесть метров. Его Лёха долго вырезал бензопилой.

— Шесть шагов длиной. И что? — спросил Терсит.

— Сюда глядите, — Сергей показал на кружок по центру. — Брус вырезан поперёк ствола.

Эвмен и Лаомедон принялись считать годовые кольца, а Филиппа позвали в сторонку и показали фотографии и видео того самого огромного эвкалипта, с которого на острове Линкольна снимали воздушный шар, и кадры леса из эвкалипта царственного.

Остальные македонцы, ножами проверили прочность древесины.

— Чем это пахнет? — спросил Парменион. — Какие-то благовония интересные.

— Само дерево даёт целебное масло. И пахнет приятно, и для лечения многих болезней годится. Их одних маловато, но там где растут, меньше болеют болотной лихорадкой. Но и другие деревья расти рядом не любят, — рассказал врач.

— Пить пошли за наших друзей, утром поговорим, — приказал царь.

Дальше пиршествовали уже без умных разговоров. Македонцы напились в хлам, но Филипп и его гости вовремя остановились.

Правда, ночевавших на кораблей героев не разбудила попытка атаки диверсантов. Эти парни из Перинфа, пользуясь темнотой, решили захватить шхуну, вырезать гарнизон македонцев и возобновить борьбу. Но картечь и подоспевшие македонцы разделили атаковавших на мертвецов и рабов. Жителям Перинфа крупно повезло, что решили дождаться гонца с сообщением, прежде чем воевать с гарнизоном.

Глава 11. Вопрос лошадиный

Три дня ушло на то, чтобы армия добралась до Византия со всеми обозами, кавалерия за день управилась. Но многим пришлось задержаться в Перинфе из-за горячих парней.

Мстислава Голицына назначили-то в гетайры, но, разумеется, в резерве держали не лучших лошадей. Выделили, было, фессалийского чёрного жеребца, и стали наблюдать. Кавалерийский офицер оглядел лошадь и сказал:

— Это был неплохой конь двадцать лет назад. А старый конь борозды не испортит, но и глубоко не вспашет.

— А чего ты хотел бесплатно? — заржали македонские всадники.

— У меня деньги есть на хороших. На севере Персии, к югу и востоку от моря, что за Колхидой, говорят, что лучшие в Ойкумене лошади, — мечтательно князь сказал.

— Кто ж в Персии продаст нисейского коня чужаку? Персам самих мало. Можешь рискнуть через Колхиду пробраться. Если по дороге не убьют. А, вокруг Европы в Гирканское море попробуйте приплыть, Геродот писал, что с севера пролив есть, — посоветовал Терсит.

— Нету там пролива, зато есть большая река шириной от пяти до пятнадцати стадий, — буркнул Мстислав и спросил. — Так где, господа аристократы, боевого коня можно купить? Хорошего.

— В городе есть пара человек, сейчас можно, но не одному. Меня Геродот зовут, — пожилой воин пожал руку Голицыну.

Группа гетайров отправилась в Перинф. В городе по приказу Филиппа македоняне вели себя не то, чтобы образцово, но получше, чем афиняне под командованием Хареса. Да, многие в войске были не в восторге от запрета на грабежи и изнасилования, но царь заявил "Отныне и на долгие времена Перинф будет платить дань. Кто ж обижает дойную корову?".

Торговец лошадьми по имени Филипп провёл к конюшне:

— Есть фессалийские, есть скифские кони. Вот, смотрите.

— Другие есть? — князь поинтересовался. — Нисейца хочу.

— Нет, это большая редкость. Но за задаток пять талантов, пожалуй, сумею достать, — покачал головой торговец.

— Наглец! Если б вывел прямо сейчас нисейца и сказал бы, что продаёшь за пять талантов, и можно поторговаться, был бы разговор...

— Подожди, нисейца ни одного нету, это редкость, — Филипп за руку схватил. — Но есть кое-что другое. Один жеребец из Ливии и три из Крита.

Чёрный берберийский жеребец, рослый по нынешним временам, 160 сантиметров в холке, был неплох на первый взгляд. Мстислав осмотрел и попросил разрешения прогуляться, присмотрелся, поморщился, глядя на основание хвоста, и попросил показать остальных.

Из критских коней князю по душе пришёлся гнедой жеребец, довольно крупный, 150 сантиметров в холке, другие критские лошади были мельче. Присмотрелся, прошёлся с ним.

— Бери, отличный конь, — посоветовал один из гетайров.

— Можно проехаться? — спросил Голицын. Получив разрешение, сделал небольшой круг.

— Иноходец. Очень достойное предложение. Но мне нужен боевой конь, а иноходец при резких поворотах намного хуже на ногах держится, чем обычные лошади. Сколько стоит?

Услышав цену, Мстислав покачал головой и ушёл.

— Подожди, можно поторговаться, — предложил торговец.

— Верное дело, — отметил Терсит. — При резком повороте и самому упасть недолго, тут уж всё равно, удержится конь на ногах или нет.

— Для прогулок и долгих переходов купил бы как запасную, но не знаю, что с деньгами будет, если найду боевого, — сказал кавалергард.

— На лошади, значит, плохо держишься, — спросил другой гетайр. Князь загадочно улыбнулся в ответ.

У второго продавца вообще ничего не заинтересовало.

Третий, как спросили, что надо, сказал:

— Если не нравятся фессалийцы и критские лошади, могу показать скифских, есть у меня один замечательный, привезли из Ольвии, — предложил Антилох.

— Мы уже видели.

— Из Фракии или Малой Скифии? Неважно, вы только гляньте.

Да, по меркам скифских лошадей был крупный жеребец, ростом 155 сантиметров игреневой масти, то есть гнедой со светлыми гривой и хвостом. Мощный конь шестилетнего возраста. Голицын очень хорошо оглядел, рядом прошёлся. Конь дёргался, но кавалергард сразу нашёл общий язык. Проехался и спросил цену. Антилох заломил два таланта, но сбили до пятидесяти мин угрозой купить иноходца.

— Я бы критского коня купил, но и этот очень хорош, — оценит Терсит. — Не Буцефал, но ничего лучше из скифских не видел. Может, только никейские.

Расчёт делали у ворот города, ибо князю пришлось сбегать на шхуну за мешком с деньгами, да и без спора о переводе трофейных монет в эллинские не обошлось.

Дальше сюрприз вышел. Персидскую хакамору вместо уздечки с удилами (стальной стержень во рту коня) эллины знали и ценили, но и понимали, что это для хороших всадников на долгую езду. Но вот седло со стременами видели впервые.

— Спокойно, Лучик, спокойно, — поглаживал и ласково говорил с питомцем князь. — Сейчас мы всем покажем.

Голицын был неприятно удивлён выбором лошадей в Античности. В своё время, поскольку для службы в лейб-гвардии требовалось иметь двух лошадей, обзавёлся весьма неплохим гунтером ростом 175 сантиметров и далеко не лучшим ахалтекинцем. Весьма распространённые до Первой Мировой дончаки были дефицитом. Впрочем, оба коня на войне сгинули.

Сейчас же, имея солидную сумму денег, захотел купить нисейскую лошадь, которая оказалась жутким дефицитом за сумасшедшие деньги. Тот же Буцефал, будучи неидеальным представителем этой породы, обошёлся царю в 13 талантов. Не мог же Мстислав потратить на коня больше пары талантов серебра, большие деньги на борту шхуны на другое предназначены.

Другие породы ввели в уныние. Дело в том, что рекомендуется покупать лошадь ростом в холке на десять сантиметров ниже всадника. Одинакового роста тоже годится, особенно если всадник плотного телосложения, а лошадь узкая. На двадцать сантиметров ниже тоже можно. Но у кавалергарда рост 192 сантиметра, в ряды этих кавалеристов было строжайше запрещено набирать мужчин с ростом меньше 190 сантиметров, так что князь Голицын был одним из самых низкорослых в полку. И с огорчением выяснил, что рост рядовых лошадей в Античности 140 сантиметров это нормально, у фессалийских лошадей 130-140 сантиметров в холке. Ниже Мстислава на 50-60 сантиметров. И как ездить рослому кавалеристу? Ноги на конскую спину класть, чтобы за землю не цеплялись? Потому и отмёл сходу коней ростом меньше 150 сантиметров. Берберийский жеребец был самым крупным из увиденных, хотя в России 160 сантиметров это немного для боевого коня. Кавалергард едва не купил берберийца, но что-то смутило, и, увидев здоровенного для своей породы жеребца из украинских степей, выбрал последнего.

Установив и настроив всю упряжь, кавалергард осторожно проехался на жеребце, осваиваясь, а потом принялся скакать зигзагами. Повороты и рывки невозможные для езды охлюпкой впечатлили всех. Для полного счастья только подков не хватало, но тут уж Сайрес Смит помог.

Заинтересовались все гетайры из царской охраны. Даже царь, спросив разрешения, посидел на Лучике.

— Так намного лучше. Будет время, поможешь с изготовлением упряжи для всей кавалерии, — отдал приказ.

— Конечно помогу. И стрелять из лука проще, и копьём если бить, намного легче удержаться, — пояснил ротмистр. — И это ещё не всё. Лошадьми и землю пахать можно.

Дружный хохот был ответом.

Глава 12. Нежданный конец авантюры

После того, как делегация во главе с Аристархом принесла нерадостную весть о сдаче, далеко не все смирились. Однако, было понимание, что новое оружие не даёт шансов отбиться от македонцев. Их в город пустили, и пообещали за сутки собрать налог.

Телемах, опытный воин двадцати двух лет от роду, предложил захватить или сжечь парусник и вырезать македонский гарнизон, и потом держать осаду. Пожилые воины после долгого спора согласились.

Парень подошёл к подготовке со всей старательностью. Связали плоты, подготовили одну лодку, вёсла тряпками обвязали, и поплыли ночью, сразу, как стемнело, к кораблю. Его подсвечивали костры из лагеря македонцев, из которого слышались галдёж, смех, музыка. На корабле было тихо, спят там что ли?

Темна греческая ночь, а почти везде и тиха. Звёзды ярко светят. Лучше б был шторм, но и так можно. Не видно даже соседних плотов и отставшей лодки с маслом и другими заготовками для поджигания. Только тихонько сопят бойцы, и плещется вода. Зря, видно, архонты боялись.

И тут собачий лай на паруснике, далеко слышимый.

— Надеюсь, нас не заметят, — прошептал кто-то рядом.

И тут появился яркий свет на паруснике, луч обвёл море и осветил десантный отряд из семидесяти добровольцев. Потом ударил гром и раздался крик "Сдавайтесь! По одному плоту подходите к берегу. Вас там встретят."

— О боги! — воскликнул Халкей. — Так Каллистрат был прав, что нас ждут.

Никто не спорил. Злые парни подплывали к берегу, там снимали с себя всё, кроме хитона, под прицелом копий и луков македонцев, и садились где указано. Всех связывали попарно спинами, и так на земле ждали утра.

На рассвете перинфийцев напоили водой, и всё. Снова ожидание, а солнце всё выше. Телемах старался держаться стойко, но мысль о рабской судьбе беспокоила. А больше того что подвёл товарищей. И любимая Клеопатра, уже беременная первым ребёнком, ждёт дома у отца.

Ожидание затянулось, но поздним утром пришёл богато одетый одноглазый пожилой воин со свитой и гиперборейцы.

— Что это было? — спросил худощавый светловолосый мужчина.

— Мы удрать хотели из захваченного города, — ответил Телемах.

— Вам всем пытки устроить, или так расскажете правду, — спросил Филипп, злой из-за похмелья.

— Вы никакого вреда нам не успели нанести, так что дёшево отделаетесь, если будете честны. И ваших сообщников сдайте, — заявил помощник царя из гиперборейцев. — Только каждый свой список приведёт. А мы их сравним.

— Мне никто не может помешать вас под пытками допросить, — предупредил царь.

— Я всё придумал, и всех уговорил. Задумали мы вот что... — признался перинфиец.

— Какой честный, умный, благоразумный и храбрый воин. Жалко будет продавать на рудники, — сказал один из гиперборейцев по имени Виктор, когда всех допросили.

— Опасно их отпускать, и неразумно, — отметил один из македонцев.

— Заманчиво продать в рабство, деньги нам нужны, — заметил другой.

— У нас что, есть выбор? — огрызнулся Телемах.

— У тебя есть незамужняя сестра? Я бы взял в жёны, заплатив тобой в качестве выкупа, — предложил Виктор.

— Они опасны, такие инициативные и храбрые, — сказал один из приближённых царя.

— Я могу вас освободить, но после определённых клятв, — предложил Филипп. — Вы с семьями и те, кто вас ждал в городе, отправитесь в изгнание и оснуете свой город, колонию.

— Неплохо, я даже наверное соглашусь, — ответил Телемах. — Но где?

— Северный берег Меотидского озера.

— Лучше, чем рабство, но там холодно.

— У вас разве есть выбор? Там жить можно, а холодно только зимой. Мы вас научим, как зимой там жить, — сказал Сорокин.

Под такое дело тормознули караван кораблей с пшеницей для Афин, и часть по жребию зафрахтовали за счёт Перинфа для переселенцев.

Пока этим занимались, мрачный Телемах привёл Сорокина домой в сопровождении македонских воинов и Сергея Белова, и объяснил ситуацию. Отец, худой мужик средних лет, заявил:

— Я ж предупреждал.

— Хайре. Ты учитель арифметики? — спросил офицер ПРО.

— Да. Меня зовут Софокл, а мою дочь, которая не замужем, Рода. Был у неё жених, но умер от болезни.

— Учил чему-нибудь кроме женских дел?

— Читать, писать и арифметике. Это много для женщины, я б и не учил, но сама попросила, — рассказал Софокл. — А ты чем похвалиться можешь?

— Денег много, дома пока нет, но царь Филипп нам пообещал разрушенный город Стагир. И я тоже знаю арифметику и геометрию. Софокл, ты знаешь, что будет, если двадцать два разделить на семь?

— Три и одна седьмая.

— И что тут особенного?

— Э-э-э. Не знаю, не уверен. Окружность круга в три с небольшим раза больше поперечника, но насколько больше трёх, неизвестно.

— На одну седьмую, но даже это не очень точно. Мы отвлеклись. Софокл, прежде чем договариваться, я должен увидеть твою дочь, — заявил Сорокин.

— У нас не принято, чтобы невеста и жених до свадьбы знакомились. И принято, чтобы граждане полиса женились только на гражданках своего полиса, — заметил Филоктет из Пеллы.

— Не вслепую же выбирать, — наконец сказал подводник. — И у нас был разговор с царём, такие запреты, что нельзя брать в жёны гражданок других полисов, будут отменены после объединения Эллады. Есть такой закон, что или родственные племена, малые народы и малые государства объединяются в большое царство, или погибают.

Учитель слегка поморщился и позвал своих. Довольно симпатичная женщина средних лет вывела за руку в меру худенькую и довольно высокую по меркам Античности, на полголовы ниже Виктора, чернявую девушку с глазами лани, лет 16-18 на вид. Обе смотрели настороженно и испуганно.

— Ты красивая, Рода. Будем вместе жить, — сказал Виктор. Девушка сильно покраснела, заулыбалась и довольно кивнула головой.

— Теперь детали обсудим, — заявил Софокл.

— Но нас что ждёт? — его сын спросил.

— Земледельцами станете в краю с плодородной землей и холодными зимами. Будет тяжело, но ваш опыт пригодится. Эллинам земли мало, — сказал Виктор.

А на агоре перед будущими переселенцами выступал Сайрес Смит:

— Эллины. Вам тесно в Элладе. Пока эллинские мужчины гибнут в междоусобных войнах, а женщины умирают в родах или становятся порнами, ещё вы можете жить. Но когда Филипп Элладу сделает единой, как глубокой древности Египет, а потом и Персия, будет ещё хуже. Особенно когда с помощью нашего лекаря дети и женщины станут реже умирать, а войны между эллинами прекратятся, будет совсем плохо. Вам земли нужны.

— Но все заняты, у скифов отобрать разве? — кто-то крикнул из толпы.

— Наш покровитель Прометей подарил знание, как выплавлять металлы, письменность и многое другое, не всем народам, а самым достойным. Большинство народов до сих пор не знают железа, бронзы и меди. Или варвары, едва овладевшие земледелием и работой по железу. Идите и возьмите у них землю. На север от Истра, Эвксийского Понта и Кавказа плодородные земли, там по два-три локтя чёрной плодородной земли, на которой хорошо растёт пшеница и другие дары земли. Самые смелые и находчивые из вас будут первыми, они доказали неудачным нападением, что справятся.

— Там виноград и оливки не растут! — заявил один из пожилых эллинов.

— Виноград там расти может. Но не всякий. И у нас есть такой, что там выдержит, — заявил Александр Волк. — Но немного не такой, как ваш.

— Оливковое масло из Эллады будете покупать. А потом будете растить священный цветок бога Солнца, очень почитаемый краснокожими варварами земель, что за морем к западу от Испании. У нас есть семена, — добавил Смит. — Его семена тоже годятся на масло.

— Но разве делают из гиацинта масло? — засмеялись жители Перинфа.

— Не про него речь, а про этот, — Саша развернул большой лист со своей фотографией у подсолнухов. Все так и ахнули.

— Но с холодом как быть?

— Спросите у жителей Пантикапея и скифов, если что сейчас не поймёте. В стены глиняных хижин надо закладывать побольше камыша и соломы, толще делать. Окна закрывать листами стекла, если нету их, то бычьи пузыри, — посоветовал Смит. — Печи в каждом доме нужны, и готовить еду внутри, а не на улице. Как говорят в Сибири, не мёрзнет не тот, кто хорошо холод выдерживает, а тот, кто тепло одевается. А там, в Сибири, это северная Азия, действительно холодно зимой. Траву на зиму надо сушить, и зимой скот ей кормить. Много чего.

Долгий шёл разговор, объясняли тонкости жизни в краях с холодными зимами. Но наконец разошлись, и до утра собирались в путь. А утром вышел караван кораблей на северо-восток, и через десять дней достигли Херсонеса.

Путешествие по морю в античных кораблях после шхуны Лёхе показалось таким же неудобным, как после поезда дальнего следования переполненный жёсткий пригородный автобус, да по разбитым дорогам. Да и всем по вкусу не пришлось. Моряки это знали, и выбрали путь сначала до юго-западного Крыма, а потом вдоль берега. Попали в район Симеиза, где и остановились на отдых. Тавров не боялись, поскольку среди переселенцев было несколько сотен мужчин.

Внимание Лосева привлекла навзрыд плачущая женщина.

— Что случилось?

— А-а-а-а... Что ж мне делать, что ж делать... — рыдала. — Как мне дальше жить?

— Тихо, спокойно, ты в безопасности, успокойся и расскажи, — столяр подошёл и спросил.

— Муж умер. Я говорила, не надо плыть. У него живот больной, каждый день кашу ел. Пока плыли, думали, потерпит. Ели всухомятку. Но умер утром. Кому я теперь нужна с детьми?

— Не бойся, не бросим. Как тебя зовут? — утешая, Леха гладил по голове вдову.

— Эвника. Мой муж, Дриоп, наёмником был. Купил меня, освободил, и вместе жили, но бедно. А теперь что? Пятерых родила, двое выжили. Теперь и мне с ними помирать в диком краю? Что делать?

— Лет тебе сколько?

— Двадцать восемь уже. Я же скоро старухой буду. Кто замуж возьмёт?

— Лицо умой, слезами горю не поможешь. Воды дайте!

Приведя внешний вид в порядок, Эвника здорово похорошела. Немного не доставала Алексею до плеча, но понравилась, и фигура вроде неплохая. Даже кой-какую дрожь в себе ощутил.

— Я Алексей. Старше тебя на десять лет, и холостой. Согласен, чтобы ты была моей женой. А ты? — Лосев, стесняясь, предложил.

— Я не знаю, так быстро... Согласен или хочешь? — вдруг игриво спросила вдова.

— Давай на одном корабле поплывём до Пантикапея. О, хорошо что вспомнил. Эй, все капитаны сюда!

Капитаны собрались вместе, и Лосев заговорил.

— Почтенные, тут один мужчина, бывший наёмник умер...

— Не он один, — отозвались моряки. — Пару человек за борт упали, от больного живота тоже есть умершие.

— А я об этом и хотел поговорить. Тут расстояние от Перинфа небольшое, и то умирают от болезней живота, плыть тяжело на таких кораблях.

— Почему небольшое, вон сколько плыли через Эвксийский Понт, — возразил Макар, кормчий судна, на котором плыл Лосев. — Целых три тысячи стадий, и ни одного острова. Вот боги и забрали слабых животом.

— От Сицилии до Крита разве меньше?

— Меньше плыть без берегов, если отклониться к северу. Всегда же можно потерпеть. Так уж боги сделали, что невозможно каждую ночь на берегу ночевать, — развёл руками другой кормчий.

— Надо на каждом корабле иметь небольшую печку, чтобы варить еду при небольшом волнении, — предложил русский. — И корабли хоть как-то надо приспособить, чтобы плавать было удобнее. Это по Внутреннему морю, хоть тут, хоть к северу от Египта, хоть между Сицилией и Испанией, близко плыть.

— Не очень-то.

— Подождите. Эллины не знают, что такое плавать дальше Внутреннего моря. Я видел. Видел, что такое проплыть как от Сирии или Египта, или Византия до Испании, и не увидеть ни одного острова. Надо будет строить корабли для расселения лишних людей Эллады. Пока на север, дальше не знаю. И вообще, очень уж много земель, где нельзя жить как в Элладе. Я знаю, как надо жить, где холодные зимы. Простите, не всё знаю и не всё умею объяснить, но знаю, что такое когда три, а то и пять месяцев реки и озёра закованы, а ветер носит снег как песок. И север Меотидского озера ещё теплый край, в Сибири хуже, — Лосев объяснил, как смог. — Для меня даже Таврида это очень тёплый край. Только не надо втирать, что только варвары могут жить на севере. Если эллины умные, то смогут везде приспособиться жить силой разума и много работая.

— Не знаю, не знаю. Но мы назло всем выживем на севере, и на тебя надеемся, — заявил Телемах.

Отдых на юго-западе Крыма продолжился плаванием на восток. Две сотни километров любовались Крымскими горами, покрытыми яркой зеленью, через которую проглядывали серые с жёлтым скалы. Алексею было без разницы, что Алупка, что Алушта. Важнее то, что края дикие, в удобных местах чаще всего шевелились дикие подозрительные личности. Дожди не раз беспокоили, но и воды зато хватало.

— Смотрите и запоминайте. Думаю, мы больше никогда горы не увидим, — внезапно заявил Лосев.

— Чего это? Они же везде есть, — отозвался один из эллинов.

— Я впервые увидел скалы, когда был уже старше тебя, — ответил русский молодому парню. — Родился и вырос на равнине среди лесов вдалеке от моря.

— Надеюсь, нам будет там хорошо.

И такие разговоры велись всё время. А слева проплывали горы Крыма, прекрасные и ещё дикие, без пляжей, курортных зон и виноградников.

Миновали и горы, из которых особенно запомнилась скала Золотые ворота у мрачной громады Карадага. У подножия горы несколько человек что-то искали. Алексей вспомнил рассказы Саши про самоцветы Карадага, которые натолкнули на поиски таковых на острове Линкольна.

В городе Феодосия не останавливались, только с рыбаками и торговцами поговорили. Население тогда было тысяч шесть, потомки выходцев из Милета.

А дальше был Керченский полуостров, равнина со скалами.

— Смотрите туда! Причаливаем, — недалеко от пролива приказал Лосев. — Запомнить всем. Это железная руда. Тут её много.

Да, полно было на самом берегу красноватых и светло-коричневых грунтов.

Миновали Киммерик, Нимфей, и, наконец, пришёл караван в Пантикапей, в ту эпоху занимавший немногим меньше одного квадратного километра. Там засуетились, видя такое пришествие.

Суда встретил сам царь Перисад, и ему рассказали, что случилось.

Пригласил к себе во дворец и спросил, чем заниматься планируют переселенцы.

— К северу от Меотидского озера очень плодородные земли, хотим там пшеницу растить. Ещё наверное будут люди.

— Будете мне подчиняться. Но что если пшеницы станет слишком много, и цена упадёт? — поинтересовался Перисад.

— Не будет. Мы прикидывали, в Египте можно много такого выращивать, что и спрос, и хорошая цена будет. Но тогда они только для себя начнут сажать пшеницу, — объяснил Лёха. — Есть варианты.

— Вы кто такие? — показал пальцем царь на Алексея. — Ты и люди с твоего корабля.

— Некоторые эллины, большинство из Новой Гипербореи.

— Нехорошо врать, особенно царю, — угрожающе сказал глава меотов. — Эллины почти ничего не знают, что находится к северу и востоку от моего царства, им сошло. Но я то знаю.

— К востоку есть большое внутреннее море, которое называют или Гирканское, или Каспийское...

— Не перебивай. Я знаю совершенно точно, что в верховьях Борисфена и Танаиса, и поблизости, нет никакого царства. И то, что есть Гиперборея, это сказки Эллады. Откуда же вы?

— Я не договорил. То море знаешь? — получив утвердительный кивок, Лосев продолжил. — На северо-западе в это море впадает широкая река, которую эллины почему-то считают длинным проливом, соединяющимся с северным морем. И ровно на севере есть длинная река, поменьше. А ещё там к северу от моря есть длинная полоса гор, которая заканчивается на берегу Белого океана, омывающего с севера Европу и Азию.

— Белый океан?

— Мы океанами называем величайшие из морей. Эллины слышали про океан за Геракловыми столбами, и про Индийский океан. Но на севере есть Белый океан. Как Меотидское озеро в холодные зимы, — при этих словах царь Боспорского царства понимающе кивнул. — Эта горная цепь нам известна под названием Урал. А ещё восточнее полно земель, северная Азия, то есть Сибирь. Пусть эллины выйдут, я кое-что расскажу.

Лёха достал советскую карту юга европейской части СССР.

— Мы из далёкого будущего. Это юго-запад нашей страны.

Перисад был так потрясён увиденным, что даже не обратил внимание на качество карты. Весь север и восток от Эвксийского понта был всего лишь юго-западом одного царства. Сотни городов. Множество дорог. И цепь огромных озёр на реке Борисфен.

— Почему тут так много городов? — Перисад показал пальцем на скопление оных к северу от Таганрогского залива.

— Добыча земляного угля, очень много людей занято в выплавке железа и изделий из него. С этого живёт примерно пять миллионов человек, это пять тысяч раз по тысяче человек. Главное месторождение железа западнее, но есть и другие.

— У меня население в десятки раз меньше. Где людей брать? — спросил Перисад.

— Первая партия переселенцев прибыла. Будут ещё. И важно избегать большой детской смертности. У меня есть список, как это проще всего делать.

— Тут есть железная руда, её много. Но она плохая, железо хрупкое. Вы нам можете помочь?

— Если так, как вы делаете кричное железо, то никак. Но есть другие способы, тебе надо разговаривать с царём Филиппом и Александром Волк.

— Я помогу переселенцам, но хотелось бы ещё источники дохода, — попросил царь.

— Будем покупать каучук.

Лёха показал каучук, добытый из кок-сагыза, образцы резиновых изделий, рассказал про возможное использование, и весь цикл добычи из кок-сагыза и крым-сагыза. Одно из важнейших направлений это модернизация технологии виноделия.

Гримаса истории: в реале про каучук европейцы узнали от индейцев Южной Америки, и очень долго деревья гевея считались основным источником этого ценного материала. А между тем на северных берегах Чёрного моря ещё в Античности могло начаться производство резиновых изделий. Что и помог сделать Алексей Лосев.

— Очень хорошо, будем пробовать, — заключил Перисад. — Покажите точно, где жить собираетесь.

Лосев показал район Мариуполя и заявил:

— Думаю, тут в устье речки лучше всего. Были бы рады в устье Танаиса обосноваться, но там же место настолько хорошее, что будет слишком много беспокойства не только от соседей, но и проплывающих варваров.

— У меня людей не хватает поставить там торговое поселение, и тут вы. Придётся принести мне клятву верности, тогда помогу.

— Меня могут отозвать в Элладу, и остальных надо предупредить, — ответил плотник. — Но мысль хорошая. И насчёт плаваний по правому притоку договориться хорошо бы.

После небольшого отдыха флот направился на север-восток по самому мелкому морю. За четыре дня потихоньку прошли путь к устью Дона. Высадились в устье речушки Мокрый Чалтырь.

Первым делом всё выгрузили и поставили палатки и шалаши, а затем пошли чистить землю под посевы. Как отсеялись, чему способствовала сырая погода, занялись строительством. Работали от утренней зари до первых звёзд. Всех сильно подгоняли насмешки соседей-скифов, уверенных, что эллинам придётся так туго зимой, что сами попросятся в рабство.

Лёха был неприятно удивлён ещё раньше, что грекам неведомо строительство нормальных деревянных хат и домовых печей. Пришлось всё показывать толпе помощников. Но люди схватывали на лету. Первый деревянный дом с русской печью построил для себя, обучая эллинов, потом ещё несколько, и люди научились. Была привычная грекам глина, но огромные пойменные леса навели на мысль перевести народ с саманных домов на деревянные. Хотя из той же глины с деревянным каркасом слепили ограду посёлка. Обмазывали женщины и дети. Позже воздвигли каменную стену с рвом.

Посевы разместили больше за защитным периметром, но опытный участок внутри посёлка, и маленькие огородики тоже. А там кабачки, помидоры, подсолнухи, гречиха и ряд других культур, неведомых в Античности. Или же известные, но новые сорта, например, капуста, морковь, арбузы.

Всех поразили большие зелёные полосатые ягоды с красной вкуснющей мякостью внутри. Кушали осенью с огромным аппетитом, успевшие вырасти и вызреть, хоть и поздно высаженные. Семечки собирали очень старательно, намереваясь вырастить все. Сорта было два: американский Кримсон Свит и русский Астраханский, оба очень ранние.

Лёха в глубине души потешался над эллинами, офигевавшими от арбузов по восемь-десять килограмм, выросших на украинском чернозёме. Оный поразил всех толщиной в два локтя на высоких местах, в низине намного больше.

Вскоре после высадки произошла знаковая встреча.

Как-то в обед прискакала группа скифов, богато одетых. Главный из них представился:

— Я Скил, царь местных скифов. Вы что тут делаете?

— Поселились. Жить тут будем. Нам Боспорский царь тут сказал поселиться, — объяснил Лёха.

— Понимаю, — усмехнулся воин с бородой с проседью. — Но мне какая выгода?

— Помогать будем по соседски, — предложил Лосев. — С нами трапезу разделишь?

Предложили копчёную рыбу, блины и ячменное пиво. Последнее, хоть и было полностью натуральным, по вкусу было так себе.

Гости распробовали, и Скил спросил:

— Вы, эллины, обычно вино пьёте. Но это что?

— Из ячменя сварили взамен. Вы тоже можете. У нас нет денег, чтобы покупать вино, — объяснил Телемах.

Тут один из спутников царя показал рукой на виноградную лозу.

— Мы недавно высадили. Пусть вырастет, и будет свой виноград. У себя ещё вырастим, с вами поделимся саженцами, научим всему, — опередил Алексей.

— Зимой они все умрут, — заявил Идантис. Увидев отрицательное движение головой, добавил. — И амфоры дорого покупать. Но вы же будете для нас дёшево делать?

— Будем, конечно. Надо же чем-то торговать. В следующем году купим у вас скот, пока же еды для него нет, — ответил Андрокид.

— Обождите, есть от меня условие, — встрял Лосев. — Вверх по течении реки, тысяч семьдесят шагов, если не сто, встречается чёрный камень, который руки мажет, и его много. Скажи своим, чтобы нам не мешали добывать.

— Скажу, конечно. Он для нас бесполезен, — рассмеялся Скил.

— Вы что, ни железо не делаете, ни горшки? — удивился русский.

— Наши мастера по железу знамениты своим мастерством. Но посуду из глины у нас так делать не умеют.

— И чем же печи топите, в которых железо делаете?

— Углём, конечно. А его в ямах делают обжигом дуба, — объяснил Идантис, главный помощник царя скифов. — Как же ещё?

— Понятно, — слегка презрительно усмехнулся Алексей. Скифы переглянулись, но ничего не поняли.

Вскоре построенная большая плоскодонка привезла груз отличного каменного угля, накопанного в районе устья реки Северный Донец. Андрокид попробовал использовать для обжига амфор, и был приятно удивлён. Обнаружил, что по весу примерно одинаковое количество надо, что древесного, что каменного угля. Но зато плотность каменного угля раз в десять больше, и места занимает немного. И намного дешевле выходит.

А вот с кричным железом были проблемы. Выяснилось, что из одних мест всё хорошо, а из других каменный уголь даёт хрупкое железо, что с ним ни делай. Но Лёха не спешил заниматься созданием сталеваренной печи с горячим дутьём. Потому что надо было найти не только чистый каолин, но и марганцевую руду для удаления серы. Которая очень вредная примесь в каменном угле для выплавки стали, и в некоторых марках донецкого угля её до шести процентов, в некоторых мизер.

Каолин нашли сразу, Таганрогское месторождение, но времени на поиски марганца не было.

Скифы, кстати, углядели, где предпочитали эллины брать каменный уголь, и что различали разные марки. Понятно, что для керамики сера в угле не помеха, как и для обжига известняка. Но дома топить, и на кричное железо сернистый уголь не годится. Скифы про серу в каменном угле не знали, зато попробовали получать кричное железо с каменным углём. И дело у них наладилось, но далеко не из всякого каменного угля. Эллины то объяснили, что есть разные виды по пригодности для кузнечного дела. Нашлись умельцы, которые догадались по запаху горящего угля определять сернистость.

Особенно следует отметить, что сернистый уголь тоже добывали, ох как пригодился для удешевления керамики и извести. Последняя шла на каменные дома и укрепления.

И для обогрева в морозные зимы тоже стали охотно добавлять каменный уголь к дровам. Не обошлось без печальных инцидентов с угара из-за плохой вентиляции, и бывало, что из-за сильного жара печи из красной глины разваливались. Но научились и вентиляции, и печи внутри выкладывали каолиновыми кирпичами.

Говорят, что добыча и использование каменного угля вредно для экологии. Но лесам Скифии как-то полегчало от замены древесного угля на каменный.

Глава 13. Византий

Глядя на богатый защищённый город, Мстислав невольно вспомнил его историю. Византий, Константинополь, Стамбул. Россию обманули с итогами Первой Мировой войны, не достался этот великий город. А вот в мире Виктора Сорокина всё Средиземное море стало русским, и Стамбулу вернули название Константинополь. Ротмистр, когда узнал об этом на застолье, на пьянке сдержался, только стакан самогонки выпил как воду. И сейчас собирался взять реванш.

В числе командиров кавалерии подъехал к стенам Византия.

Антигон, которому Филипп поручил командовать передовым кавалерийским отрядом, закричал:

— Скоро тут будет вся македонская армия. Сдавайтесь!

— Зачем? — со стены крикнули. — Нам и так хорошо, осаду выдержим. Вы же не могли быстро взять Перинф.

— Я ещё и коня там успел купить, — ответил Голицын. — Перинф теперь македонский город, и дань платит царю Филиппу.

— Эй, вы! Времени у вас на раздумье пока армия не подойдёт. Если сами сдадитесь, то будете нам подчиняться и платить налоги, как Афинам, но сохраните самоуправление. Если возьмём вас штурмом, то будет македонский наместник, а перед этим грабёж. Если попробуете нас обмануть и перебить гарнизон, то все жители потеряют всё, и станут рабами, кто выживет, — крикнул Антигон. Он знал о планах Филиппа на Византий, и что уничтожение исключено. Но этого осаждённым было знать не нужно. Как и то, что город вырастет в пятнадцатимиллионный мегаполис.

На стене показался богато одетый воин и с насмешкой ответил:

— Я Аполлодор. Пришёл по приказу персидского царя Артаксеркса вместе с войском. Кто вы такие против могучей Персии?

— Наёмники из Эллады на службе Персии?

— Ты кто такой? — заинтересовался командир наёмников.

— Мстислав из Гипербореи. Аполлодор, почему же ты назвал Персидское царство могучим? Какое ж оно могучее, если не может обойтись без греческих наёмников?

— Это тебя волновать не должно. Зато лучше бы поостерёгся моих могучих воинов и военных машин, — усмехнулся Аполлодор. Махнул рукой, и вдруг из-за стены прямо в ротмистра вылетела огромная стрела. Русский был настороже, и, вонзив шпоры, увернулся от подарка. Чем всех удивил. Но на стене ещё и засмеялись презрительно.

— Я клянусь, вам будет не так смешно, когда познакомитесь со стенобитными машинами из Гипербореи, — крикнул разъярённый Антигон.

— Смерть хиви! — добавил князь. Позже объяснил эллинам, кто это такие.

Несколько дней подтягивалось македонское войско, в это же время укреплялись стены Византия. Аполлодора сильно удивило, что маловато у Филиппа осадных орудий, и надеялся отстоять город. Жаль только, что кавалерия перехватила множество крестьян, бежавших в Византий.

Македонские корабли сопроводил странный двухмачтовый парусник, вроде как торговое судно. Причём на каждой мачте было несколько парусов. Никто из эллинских моряков не опознал, что это. Корабль же разгрузился. Издалека было видно, что какие-то трубы на колёсах притащили в лагерь. Разложились ближе к вечеру, и расставили трубы. Наёмники из Персии с местными зубоскалили, мол, напугать хотят. Аполлодор же что-то неладное подозревал.

Перед закатом выставили эти трубы ближе к воротам, но охрану слабую поставили. От лазутчиков защитили, но командиры наёмников с командирами ополчения посоветовались и решили, что можно захватить осадное оружие, если ударить большим отрядом.

После полуночи отряд из сотни добровольцев тихонько стал подбираться к вражескому лагерю. Кадм, кравшийся впереди, обнаружил какую-то верёвочку, и осторожно прижал к земле. Внезапно она ослабла, и тут что-то грохнуло, в небо полетели огоньки.

— Сдавайтесь! — послышался крик. Незадачливые диверсанты поднялись, их окружили и повели.

Аполлодор, наблюдая это, приказал немедленно атаковать македонцев. Тихо, но уверенно шёдший отряд рассчитывал на то, что враги отвлеклись на первый отряд. Расчёт был верный, но тут загрохотало что-то, и эллины словили тучу картечи. А потом в ворота влетели осколки. Охрану ворот покалечило, но подоспевшие воины успели закрыть проход.

Командование ополчения всерьёз задумалось о переговорах, но предводитель отряда, присланного из Персии, пообещал защитить Византий. И тут начался штурм.

Македонское войско разделилось на четыре штурмовых колонны, между которыми стояли громовые трубы. Эллины боялись, что будут удары, как от новомодных баллист, но всё оказалось намного хуже. Мелькавшие с огромной скоростью заряды оставляли в стенах огромные дыры, и разрывы зарядов убивали и калечили всех, кто был рядом, да и камнями кладки доставалось сильно. Весь верхний ряд снесло, разворотило трое ворот.

Сначала было показалось, что македонцы ворвутся в крайние ворота, и только потом в центральные. Оказалось, что главный удар был по центру. И в последний момент чем-то очень вредным пращники дали залп. Прямо через стены на улицы забросили разрывные шары.

Оборона у стены рухнула почти сразу, вражеские отряды ворвались в город. А там по приказу Аполлодора за ночь подготовили баррикады, и так, чтобы издалека не было видно, завалы устроили, через дыры из луков стреляли. И тут гиперборейцы преподнесли пренеприятнейший сюрприз. Притащили трубы на треногах и расстреляли баррикады, которые было можно издалека. А отдельные вовсе гадко взяли. Их заряды, взрываясь при ударе об стену у укрепления, оглушали защитников, при этом защитники баррикад даже и не видели, откуда прилетало.

Из акрополя вышел архонт с зелёной веткой и запросил пощады. Но сильно поредевший отряд греческих наёмников пробился в порт, захватив много рабов.

— Эй вы, если хотите больше добычи, отпустите нас, — потребовал помощник Аполлодора. — Мы захватили много хороших рабов и рабынь. Если дадите нам спокойно уплыть, мы их тут оставим. Если нет, то всех убьём, и всех женщин в лучших борделях. Они же могут стать вашей добычей.

— Это наша добыча! — крикнул один из македонцев.

— Была ваша, будут трупы, — наёмник с этими словами перерезал одному из детей-рабов горло.

— Сам смерти вместо рабства не боишься? — рявкнул другой македонец.

— Отпусти рабов, если хочешь жить, — добавил Александр, снимая с плеч винтовку, до того командовал расчётом безоткатного орудия.

— Твоё копьё тебе не поможет, — рассмеялся сам Аполлодор, убивая мальчика у подвернувшейся под руку рослой девушки. И тут же получил пулю в лоб, вторая прилетела его помощнику.

Волк предложил:

— Неплохо бы всех продать в рабство в их родные города.

Наёмники помялись и согласились. Царь Филипп спросил, зачем.

— Чтобы неповадно было идти в наёмники.

Тут один из них заявил:

— А что делать? Земли не хватает, мастерских тоже нельзя больше, чем есть. С голода умирать?

— Сам то ты чей сын?

— Из Коринфа я, литейщик, статуи делаю. Мой отец обещал оставить мастерскую старшему сыну, а мне куда?

— Я кузнец, в наёмниках не только воюю, но и чиню оружие, — заявил второй из эллинов. — Да нас много таких.

— Если войны в Элладе прекратятся, ещё хуже будет, — сказал Эвмен, помощник Филиппа.

— Нет, не будет. Потому что эллины пойдут и возьмут себе новые земли. У скифов их много, далеко на западе ещё больше, — заявил македонский царь. Наёмники и жители Византия восприняли такое заявление неоднозначно.

Тут пошла сортировка рабов. И в самом начале бывшего токаря позвали, едва успел попросить об этих двух наёмниках.

— Рабыню выкупить не желаете? — спросил один из македонских командиров, Агенор. — Кричит, что хочет быть у того, кто убил Аполлодора. И я её понимаю.

Эта рабыня стояла рядышком. Саня поглядел, и сердце ёкнуло.

— Смотри, — македонец решил подтолкнуть гиперборейца и сорвал хитон.

Крепкая крестьянская женщина, сильная, длинноногая. Но не худая, есть и талия, и груди немаленькие. Ростом Александру почти не уступает. Глянул в лицо и обалдел, яркая прекрасная смуглянка. Чем-то напомнила Ким Кардашьян, но совсем другая, попроще.

— Имя? Из какой семьи? — спросил русский, с трудом удерживая каменное лицо.

— Я деревенская, старшая дочь кузнеца. Астеропа, дочь Сфенела.

Саша повернулся к Агенору:

— Сколько?

— Для тебя всего лишь двадцать мин.

— На Родосе нормально, тут дорого. Перекупщик тоже не согласился бы.

— Пятнадцать.

— Пошли на корабль. Или постой, ещё что есть?

К сожалению, прибежал гонец и известил, что на подходе афинский флот.

Уже у берега услышали, как Шилов спросил:

— Кто командир у афинян?

— Харес.

— Очень хорошо. Ищем добровольцев.

— Объясни! — потребовал Филипп.

— Не слышал, какой из Хареса союзник для Византия? — усмехнулся чекист.

— Слышал, молодец, — похвалил царь.

Афинский флот, усиленный горсткой персидских кораблей, подходил к Византию. Харес издалека видел, что македонских судов меньше, но помнил о предостережении от Фокиона. И хотя до врагов было стадий двенадцать, заметил тот самый парусник.

Внезапно что-то прилетело и упало в воду перед флагманской триерой, и одновременно послышался гром.

— Не соврали, выходит, Фокиону, — заметил Адраст, командир корабля.

— При Эмбате у меня было меньше кораблей, чем у врага, — хмуро заговорил Харес. — Сейчас наоборот, но не нравится, что у македонцев сзади парусник.

— Вы же при Саламине нас не испугались, — поддел Фархад, представитель персов.

— Зато сейчас не мы, а македонцы зажаты в угол. Будем говорить, — решил афинский стратег. Он помнил слова, что парусник, если дать ему время, может много триер потопить. Македонские военные корабли дадут немало, судя по построению. Филипп усвоил жестокий урок, полученный от Ономарха, и решил на море применить. Харес слышал о том, как камнемётные машины Ономарха из-за спин гоплитов помогли разбить македонцев, и увидел, что тут будет то же самое. Если битва случится.

Триера полководца вырвалась вперёд, остальной флот на месте остался. Две триеры встретились между флотами. Хареса встретил Лаомедон, с ним какой-то варвар и Неокл, сын Афида из Афин.

— Вы напали на нашего союзника, и мы это вам не простим, — заявил Харес.

— Вы не сможете нас на море победить, потому что с нами гиперборейцы и их оружие, — заявил главнокомандующий македонским флотом. — Если и сможете, то на суше не справитесь. Неужели про победы Филиппа не слышали?

— Захват кораблей с зерном совсем уж нехорошо. Афины не простят Македонии голода, — несколько сбитый с настроения, сказал афинский полководец.

— Ты жадный человек, про тебя много нехорошего рассказывают. Уверен, поймёшь нас. Филипп хочет сам богатеть на продаже пшеницы с берегов Эвксийского Понта в Афины. Голода не будет.

— А потом под стены Афин придёте? Нас свободы лишить?

— На себя посмотрите, — заговорил гипербореец, худой и седой. — Нам рассказали, как вы принуждаете другие полисы вам подчиняться и платить дань. Ничего хуже этого от Филиппа для вас не будет. У вас был шанс править Элладой, у Спарты был, у Фив. Не справились. Сейчас Циклоп пробует, и боги на его стороне.

— Тебе то, варвар, откуда это знать?

— Я, Сайрус, слышал про то, как мужчины обращаются с женщинами в Македонии, видел, как это в Афинах и Сиракузах. Это оскорбление для женщин-богинь. И для вашей Афины. Думаете, деве-воительнице нравится, что ваши женщины в своих правах почти как рабыни?

— Мы так столетиями живём, — от такой демагогии Харес даже растерялся, но переключился на малознакомого парня. — Неокл, и ты с ними? Как так?

— Меня отец отдал в наём, почтенный. Очень многому приходится учиться у гиперборейцев, чего не знают лучшие афинские учителя. Уже изучил индийские цифры, счёт ими намного легче. С парусами учусь обращаться, географию учу, Харес.

— И что по географии узнал?

— Эллинов слишком мало для колоний на новых землях за границами известной нам Ойкумены. Всё внутреннее море от Испании до Тира и Пантикапея это только залив по настоящему большого моря. А те земли, которых нет на картах Геродота, во много раз больше нам известных. И там дикари живут. Царь Филипп на те земли и их богатства облизывается, но у него нет людей, чтобы там города строить.

— Потому и не хотим кровь эллинов проливать, но горе непокорным, — заявил Лаомедон. — Ты не спеши, почтенный Харес, а отправляйся к своим, подумай. И вот тебе подарок, этих наёмников афинского происхождения мы взяли в плен и сделали рабами.

Плывя на триере обратно, афинский стратег поговорил с земляками. Рассказ о штурме Византия вогнал смелого полководца в уныние. Получалось, что надо отступать. Македонская армия взяла Византий с маленькими потерями, а Перинф и договорился о сдаче на хороших условиях.

Была у полководца мысль пустить в первых рядах союзников, но те потребовали перед этим разговора с бывшими военнопленными. На чём дело и затухло.

Ещё из допросов узнали, что все припасы для стрельбы привезены на одном корабле, и запас их не так уж и велик. Харес понял, что на одно или два сражения есть у Филиппа, а дальше что? Но на Афины не хватает.

Теперь с чистой совестью можно и возвращаться обратно, пощипав союзников.

А большая часть флота, и шхуна, вернулись в Византий. Дел там было полно, в первую очередь покупка рабов, и отобрать себе в счёт доли. Люди с шхуны отказались от доли в деньгах ради людей, что обрадовало македонцев, но не перекупщиков.

Отбирали в первую очередь кузнецов, литейщиков, брали и других специалистов. Рабы приятно удивились и обрадовались, когда Андрей Шилов громко заявил:

— Если есть у кого-нибудь здесь жена и дети в рабстве, говорите. Мы выкупим.

— Что, и детей маленьких? — кто-то удивился.

— Не так уж глупо, — заметил другой македонец. — Раб точно не убежит, если у его хозяина его дети останутся. Ещё и новые рабы так вырастут.

— А если раб ведёт себя достойно всяческого подражания, то будет вольноотпущенником. И другие рабы, если они до конца не стали двуногим скотом, будут лучше себя вести и лучше работать, — добавил Юрий. — Я архитектор, знаю, как управлять людьми не только криком и палкой.

Сам он себе сумел купить аж двух местных архитекторов кроме строителей. Механика местного только одного нашли, Карл себе взял.

Саша купил себе двух литейщиков по бронзе, семерых кузнецов и двух специалистов-кирпичников. Всех удивило, что эллины пока не научились делать обожженный кирпич, а только необожжённый саманный. Хотя в Египте изобрели ещё до фараона Хеопса. Пришлось побегать поискать, и с большим трудом нашли специалиста, которые умел делать обожженные кирпичи. Один такой раб оказался на весь Византий.

Сергей не стал никого подбирать, ему Филипп приказал помочь с военным флотом. И обещал женить.

У Пети и Сайреса было отдельное задание, ради которого пришлось повременить с наложницами. Лёха плыл на север.

Профессор в отличие от сына тоже приобрёл красивую рабыню. А Коля, глядя на Астеропу, загорелся найти себе наложницу ещё красивее, и более стройную.

Правда, выкупили всех молодых рабынь покрасивее и поздоровее. В целом решили подумать, выбрать попозже персонально каждый для себя. Не все. Пенкроф заявил примерно "Я себе дырку в любом порту найду, и пока нельзя мне якорь бросать", Ричард ещё не забыл невесту... Кроме Саши и Юрия выбрали себе чётко Карл, Фидель и, как ни странно, Мстислав Голицын.

Занятная вышла история. Предложили, было дело, когда Николай перебирал женщин, одну светленькую красавицу за полталанта.

— Ты что? Нашему Александру в два раза дешевле продали.

— Это же гетера Сиринга Херсонесская. Гетера высшей категории. Отличная и любовница, и танцовщица, и музыке обучена. Умеет вести умные беседы, хорошо образована.

— Не знаю, поговорить надо с друзьями, — почесал затылок нефтяник.

Мнения разделились. Юрий не определился, Карл буркнул, что дорого, как и Ричард. Саня заявил:

— Надо брать. Моя Астеропа не умеет ни писать, ни читать. Да почти все наши рабыни такие. Кому их учить?

— Пожалуй, соглашусь, — заявил Виктор.

— Я возьму, — высказался князь. — Приглядеться, конечно, стоит, но думаю, что своих денег стоит.

— Ты уже разорился на коня, — поддел подводник.

— Господа, я боюсь, что у меня не будет в достатке времени заниматься ни музыкой, ни театром, ни прочей культурой. А вот рабыня из гетеры тут мне поможет, — предложил Мстислав. — Да и остальных женщин читать и писать недурно научить.

— Верно. И мне не по вкусу, что в театрах женщин мужчины играют, — заявил Сайрес Смит.

— Аманду бы сюда, но у неё своя дурь, и она киноактриса, — задумчиво отметил Снегов старший.

— Пойдём, посмотрим, — подорвался Голицын.

Кавалеристу Сиринга понравилась, купил для себя.

Как закончили, организовали погрузку. Самых ценных рабов и рабынь на шхуну, прочих на сопровождающие корабли.

Но планы слегка изменились: Филипп передумал и приказал основать город на месте Салоник, его назвали Филиппика. Посмеялись ещё с Демосфена, писавшего речи филиппики.

С чего не стоило смеяться, так с того, что афинский флот не должен был далеко уйти. Да и потом нарваться можно было, например, при плавании в Египет или на Родос. На рабский рынок оного Коля рвался за наложницей, сверх специалистов оттуда.

Глава 14. Первый уголь.

Петя Чиж и Сайрес Смит на караване торговых судов в сопровождении македонских триер пошли на восток вдоль южного берега Чёрного моря. На судах тех времён путешествие удовольствие ниже среднего, особенно с ночлегом в море. Потому спасённые моряки из Сиракуз были в диком восторге от условий обитания на шхуне. Хотя и делили одну четырёхместную каюту с небольшими шкафчиками на четверых, включая афинянина, и кроватями, как в вагонном купе.

Петя и Сайрес прихватили с собой специальные циновки вместо матрасов, но это не то. Хорошо хоть после сидения в триере конвоя там спать не приходилось. Каждую ночь проводили на берегу у костров, выставив стражу. И каждый вечер проводили душевные посиделки.

— Я слышал, у вас очень много воды с собой. Зачем так? — спросил Одиссей Пеллийский. — Лучше ж каждый раз свежую набирать.

— Вы не сравнивайте, как тут плаваете, и как по океанам. Много дней, и кругом нет земли. Тут и ночевать надо удобно на корабле, и воды побольше, и зелени много. Месяц среди водяной пустыни, и вам капуста вкуснее тунца покажется, и лук, — рассказывал Смит. — Запомните великую триаду еды: зерно, мясо, зелень. Зерно это и хлеб, и лепёшки, и разные каши, и сухари. Мясо не только зверей, но птица и рыба. Зелень это все овощи и фрукты, лучше сырые, сушеные или квашеные. Ягоды тоже, сушеный виноград. Дыни, финики. И, если можно, каждый день кушать супы или каши.

— Без мяса и сала силы нету. Рыба тоже. Хлеб большое дело, грех не кушать. А зелень, как ты говоришь, зачем? Неужели потерпеть нельзя десяток дней? — спросил капитан корабля "Весёлый дельфин", крупнейшего в караване.

— Если бы. А тридцать или даже пятьдесят дней? — сказал янки. — Десяток дней не страшно, но если тридцать и больше без зелени, тогда плохо. Сначала рот около зубов начинает кровоточить. Потом слабость, усталость, зубы расшатываются и выпадают, жжение во рту, болячки по всему телу, синяки появляются. И наконец, смерть. Но спасает даже отвар сосновых иголок. Без мяса вообще жить можно. И совсем без хлеба и каши. Один из тех, кто попал на испытания, с двумя друзьями попробовал сбежать по морю. Друзья утонули, а он жил в одиночку на острове, ел только большие морские орехи, рыбу и крабов. Выжил. Ричард его имя.

— Видел его, когда вместе обедали, отказался от рыбы, — вспомнил командир триеры. — Но что за орехи?

Рассказали про них, все оценили. И так постоянно что-то полезное рассказывали эллинам. Не всему верили, например, что когда на севере лето, то на далёком юге зима, и наоборот, но запоминали.

Недолгим было это плавание, четыре дня. Шхуна бывало что и больше за сутки проходила.

В порту Гераклеи Понтийской, как всегда, караван судов встречали двое молодых парней. Старший, Тимофей, был командующим ополчением и главным судьёй, в свои 27 лет. Плотный мужик, не чуждый физических упражнений, и довольно подвижный. Этакий медведь. А вот младший, Дионисий, в свои двадцать лет напоминал малоподвижного домашнего кабанчика с многочисленными складками жира и на животе, и по бокам, и под нижней челюстью.

— Помнишь ту триеру? Думаю, это с ними была, — отметил Дионисий.

— Я давно это понял. Что-то вынюхивают, — кивнул Тимофей головой.

Речь шла о флагманской триере конвоя, охранявшей корабли от колхидских пиратов. Она сильно вырвалась вперёд и ушла куда-то на северо-восток за мыс, не заходя в порт. Это после встречи с патрульным кораблём из Гераклеи. Командир патруля доложил, что македонцы, навязавшиеся в охрану, хотят что-то посмотреть. Тимофей сходу приказал конному патрулю понаблюдать.

С триеры большинство гребцов, оставив только на один ярус, высыпали на берег вместе с гиперборейцами. Каждый повидал образцы, и знали, что искать. Буквально за час поисков нашли несколько жил каменного угля, и накопали на каждом этого добра. Командир триеры и каждый из бойцов, нашедших залежи, получили по двадцать драхм, остальные по тетрадрахме за усердие. Сайрес Смит знал, что делал, раскошелившись.

После этого рейда планировали поужинать в хорошей портовой таверне, и местных лучших продажных женщин опробовать, но планы оказались малость нарушены. Простых бойцов не трогали, а вот Сайреса Смита и Одиссея Пеллийского пригласили во дворец.

— Хайре. Что вы там делали? — строго спросил Тимофей, сидя на троне.

— Я решил, что с вами и купцами негоже вести серьёзный разговор, кое-что не проверив. Нам нужен чёрный горючий камень, — Сайрес Смит показал мешочек с образцами каменного угля.

— Видели много раз, их много к востоку от города. И вам они действительно нужны?

— Да. Позвольте оставить это в секрете.

— Так не пойдёт. Если не раскроете секрет, то не получите. Если расскажете, то первая партия без пошлины, — потребовал старший из братьев.

— Я же сказал, что горючий камень, земляной уголь. Можно использовать вместо древесного, но есть тонкости. И вот что, но персы этого знать не должны. Мы хотим к востоку от города делать разные вещи из железа, но не будет этого, пока Персидское царство рядом. Пока... — предложил Смит.

— Интересно. Но с нами что? Как с Перинфом? — спросил Дионисий.

— Как договоритесь с царём Филиппом. Воевать точно не надо. Ему суждено объединить всю Элладу, и может этим не ограничиться.

— Скоро ужин, давайте там неспешно поговорим, а не здесь, — решил царь, его старший брат кивнул в знак согласия.

— Примите в дар, — Сайрес преподнёс мешочек западноафриканского перца. — И нам должны были мясо к ужину подготовить для жарки, позвольте принести.

Капитаны были не очень довольны тем, что Сайрес и Одиссей забрали половину замаринованной свиной шеи, что Петя подготовил, но прониклись важностью. Вечер во дворце прошёл отлично, остались очень довольно угощениями, тем более что братья по такому случаю пригласили лучшую местную гетеру с помощницами.

А на следующий день все корабли под завязку загрузили каменным углём, выходы которого были у самого берега. Ничего больше не покупали кроме запаса еды в дорогу. Только Сайрес и Петя выбрали по рабыне, и выкупили всех кузнецов на рабском рынке.

Ликомед Коринфский, капитан одного из кораблей, и не только он, был не слишком рад грузу чёрного камня, пачкающего всё вокруг, но македонцы были очень убедительны. По приходу в указанный залив недалеко от Пеллы, все увидели спешно засеянные поля и начинающуюся стройку. Им показали причалы для разгрузки. Ликомед спросил:

— Вам этого груза хватит, или ещё надо?

Пожилой гипербореец, встретивший на берегу и представившийся Юрием, ответил:

— Этого очень мало, надо во много раз больше. Давайте обсудим условия постоянных поставок.

Не все моряки согласились, но большинство было радо постоянным заказам. Особенно взбодрила фраза "Этой работы и вашим внукам хватит". Так и вышло, каменный уголь на стройке уходил как пища на триере, только давай.

Глава 15. Первые уроки наследника.

Царь Филипп не просто так решил построить город, известный в будущем под названием Салоники, том будущем, что осталось за плечами попаданцев.

В те времена порт Пеллы, столицы Македонии, был пригоден только для кораблей с малой осадкой, и не столь уж далёким было будущее, когда придёт и этому конец. Как-то царь об этом не особенно задумывался, но ему, когда показали точные географические карты, то предупредили, что составлены через двадцать три с половиной столетия, а потому местами неточные. Причиной тому разные геологические процессы, изменяющие облик Геи. И в Греции самым большим отличием стало существование в будущем Салоникской равнины на месте залива, в ранней Античности сильно вытянутого на запад. Кроме того, когда Филипп познакомился с парусно-гребными и парусными кораблями, то понял, что нужен новый порт с верфью, непременно глубоководный и поближе к центру Македонии.

Бои в Византии навели на мысль, что в огромном количестве найдутся желающие захватить гиперборейцев с их городком, так что тем более надо держать поближе.

Не мудрствуя лукаво, решил построить новый город в проверенном месте. Причём часть силами новых союзников, и желающих рядом жить. Разумеется, отправил приглашения и архитекторам, оговорив, чтобы прислушивались к мнению Юрия Снегова.

Флотилия из Византия, никуда не заходя, прибыла к предполагаемому месту строительства. Объявили до конца дня выгрузку и отдых, но то не для всех.

Юрий Снегов, Александр Волк, Андрей Шилов и Терсит, их куратор от македонцев, пошли на рекогносцировку по суше. По воде уже была сделана, прошлись на триере и оглядели берег. Нашли речку, которая в будущем протекала через Салоники и впадала в море между нефтеперерабатывающим заводом и грузовым причалом с площадкой разгрузки контейнеров. Район северного пригорода Салоник Элефтерио-Корделио, автобусного вокзала.

Решено было хотя бы вчерне сделать рекогносцировку и съёмку местности, чтобы составить план застройки. До заката лазили по местности, причём начали с речки. Она была основой не только для водоснабжения, но и Сане хотелось использовать по максимуму для водяных колёс и прочих нужд промышленности. Тот же Гедеон говорил, что надо много воды для производства бумаги.

А потом, всю ночь, до самого рассвета, чертили план города. Черновик, если быть точным. Самое главное, это разбивка по зонам застройки, трассы водопроводов и канализации, основные улицы с мостами. Предполагалось совместить радиально-кольцевую и шахматную схемы. В процессе предполагаемый план уточняли и исправляли, но примерно разбили на сельскохозяйственную часть, точнее, земли Ботанического сада и сельскохозяйственного учебного заведения, экспериментальные сады и поля, то ближе к реке Галикос. Промышленная зона. Порт со складами. Спальные районы. Торгово-развлекательный центр с агорой. Парковая зона с будущей больницей и домами лекарей. Поблизости было зарезервировано место для административного центра с дворцом и министерствами, и место для учебных заведений.

Черновой план позволил определиться с этапом, где и что чистить в первую очередь земли. Начали с постройки шалашей, и потом сразу подготовка земли под посевы, и сама посевная. Непременно надо было все семена и саженцы посеять в этом году. Что и было сделано, но ушла масса усилий на орошение, чтобы всё взошло и стало расти. Без орошения никак: время посадки упущено давно, а Эллада засушливая страна.

Тут ещё счастье подвалило. Знали, что через несколько дней царь Филипп прибудет с частью войска. Так ещё и куратор, увидев проект, отправил гонца на лёгком кораблике, монера, в Пеллу. Со словами "Я в этом не понимаю, но у нас так не принято строить. Пусть архитектор оценит".

Через сутки явилась целая делегация из Пеллы.

Мало было единственного архитектора столицы, по имени Мнесикл Пирейский, мало того, что явился Аристотель Стагирский, так ещё и царская семья явилась посмотреть на гиперборейцев. С охраной.

Сначала прошлись по выделенной земле, и затем по кораблю была экскурсия. И снова пришлось объяснять, что такое мельхиор, зачем каюты сделаны, душевые кабинки с "Наутилуса" отдельная тема, в корме сортир. И морально добили камбуз и оранжерея.

Аристотель удивлялся и стёклам, и некоторым изделиям из металла, а книги сразили наповал. Читать не мог, но Сергей начал бояться, что без домкрата философа от библиотеки оторвать не получится.

Царица с царевнами на другое смотрели. Им нужда использовать лодки пришлась не по вкусу, но Олимпиада озвучила желание обзавестись царской яхтой.

И пришлось подарить каждой даме по карманному зеркалу, а царице и большое.

О том, что много людей явится, догадывались, так что зарезали ближе к вечеру кабанчиков и замариновали шашлыки едва ли не из всего мяса. Рассчитывая, что и рабам перепадёт немного из окороков. Ага, как же. Всем понравилось. Впрочем, посидели неплохо. Хотя были и острые моменты. Олимпиада и Александр стали хвалить, гордиться своим предком Ахиллесом. И тут Сергей ляпнул:

— Мне царь Леонид больше нравится. Он достойный звания героя.

— Я не знаю, правда или нет, но есть байка, что Ахилл в женском платье прятался от призыва на войну. Если б кто из моих друзей так сделал, я презирал бы до конца жизни, — заявил Александр Волк. Тут стало тихо. Секунд на пять. А потом его тёзка рявкнул:

— Это ложь! Враги придумали это, чтобы опорочить честь героя. Нет такого в "Иллиаде".

— Может быть. Давно было. Только доспехи зачем носил, если неуязвимый? — Волк не успокаивался.

— Хитрость такая, — не сдавался царевич. — Чтобы больше врагов убить.

— Война является в некотором отношении естественным средством приобретения, так как она заключает в себе понятие охоты; ее необходимо вести против диких животных и людей, которые, будучи рождены для повиновения, отказываются подчиняться, — вдруг заявил Аристотель.

— А теперь меня послушайте! — вдруг тяжёлым тоном заговорил подводник. — Очень часто те, кто идёт с войной, ошибается, считая, что их враги рождены для повиновения. Про нас многие так думали. А потом их дети, женщины, старики плакали в руинах своих городов, глядя на наши армии. Волки сколько угодно могут думать, что дикие кабаны это их добыча. Но вы понимаете, что будет, если голодный волк нападёт на голодного дикого кабана, и убежать не сможет? Или лев на белого медведя?

— По моему, лев и медведь равны по силе, — малость сбитый с настроения, сказал Александр Македонский.

— Ты про бурого медведя. Медведи разные бывают. Запомни, парень. Самый могучий плотоядный зверь это белый медведь. Житель северных берегов Европы и Азии. Ни лев, ни тигр не могут справиться с медведем весом сорок талантов, ростом на четырех лапах с быка.

— Тигр это рыжий полосатый зверь, на Кавказе водится. Величиной как лев, — подсказал Аристотель.

— Не только, — заметил бывший токарь. — Кавказ это крайний запад тех земель, где живёт этот большой кот. Есть он и к северу от Персии, но больше всего тигров в Индии и в землях к востоку и северо-востоку от Индии.

Аристотель вёл себя довольно сдержанно, да и царевич тоже с его подачи избегал некоторых тем. Было ещё пару споров, но многие серьёзные темы при царице старались не трогать. Недолюбливали Олимпиаду. Раздражала понтами.

После обеда, проводив царственных дам, начали серьёзный разговор.

Для себя спланировали наши герои участок прямоугольной формы, вытянутый вдоль речки. Невысокие стены за рвом с валом и две башни с пушками должны служить защитой. А в будущем железобетонная стена. Внутри шесть зон: пороховая мастерская, огород, бумажная мануфактура и типография, жилой квартал, сад и пруд, механические мастерские, и в конце горячие цеха. В будущем по мере расширения предполагалось переделать жилой квартал в административную зону с бытовками, оставить сад, и всё остальное занять производством.

Рядом порт с верфями и складами, выше по склону рядом с речкой горячие мастерские. Потом здания от трёх до пяти этажей, первый магазины, второй мастерские, третий и выше это жилые этажи. Затем на юго-восток главная площадь с храмами и рынок, административные здания, увеселительные заведения, и ещё дальше жилые кварталы. Снегов старший предложил концепцию квартал-крепость, заранее ожидая идею "на узких улицах легче обороняться".

С Мнесиклом Юрий сцепился не на шутку в споре по генплану. Македонский архитектор был приятно удивлён, что варвар знает гипподамову систему. Но в тонкостях не сошлись. Предполагал заносчивый эллин, что люди должны сами строить дома на выделенных участках. Но гипербореец настаивал на том, что надо брать пример с Карфагена. В котором индивидуальное строительство только для богачей в отдельном районе, а для среднего класса и бедных многоэтажки.

Но то не всё. Юрий предложил, раз уж земля сильно экономиться, не жаться, а строить так, чтобы дом от другого дома не мог загореться. Не собирался лепить здания друг к другу, как в историческом центре Питера или Салониках начала 21 века, хуже того, как в Нью-Йорке. Каждый жилой квартал предполагал делать из четырёх пятиэтажек, четырёх двухэтажных зданий с общественными заведениями общего доступа, все квадратом, и промежутки закрывать мощными стенами, и несколько ворот. И по центру многопрофильное общественное здание. Много деревьев и кустарников внутри квартала, преимущественно плодовые. Подобная застройка смотрелась вполне прилично, даже если вырастет мегаполис. И улицы были все широкие.

В конце концов, общими усилиями, уточнили черновой план застройки и решили, что должен утвердить сам царь Филипп. Работы было много, но намечался своеобразный красивый город, в котором совместили античные лучшие традиции градостроения, внедрённые Гипподамом, и принципы строительства районов хрущёвок. С поправкой на большой риск нападения на город.

С Аристотелем разговор выдался тяжёлым. Он же просто обалдел при виде библиотеки на борту шхуны. И попросил, если есть возможность, изготовить такие же книги его авторства, когда узнал тиражи.

Для работ был дорог каждый день, потому для бесед со знаменитым философом выделили Виктора Сорокина. Виноград не в этот день планировали сажать, в прочих делах был не очень полезен. Знал, конечно, как делать саманные здания, и мог покомандовать людьми, но можно было обойтись без него, если недолго.

— Мудрейший, не так уж и скоро, но сможем сделать ваши книги, как эти. Когда мастерские построим, — объяснял майор ПРО. — Но есть сложность. Про естествознание и его законы вы много постарались, но очень много ошибок. Сами же написали, что в длинной цепочке рассуждений даже одна маленькая ошибка может завести совсем не туда. Или попросту кое-что можете упустить.

— Я всё хорошенько проверяю логикой.

— Этого мало. Простой пример. Раз солнце греет землю, то при приближении к нему должно быть всё жарче. Вывод: чем выше в горах, тем должно быть жарче.

— А на самом деле наоборот, — вмешался в разговор царевич. — Я сам был в горах, это ощущал. Почему так?

— Для начала вам надо многое объяснить, что противоречит учению Аристотеля и многих других философов, — заявил Виктор. — Например, учение о первоэлементах во многом неверное.

— Я его хорошенько продумал, и лучше меня никто это не сделал, — заявил философ.

— Не злись, у нас другое учение. Ты считаешь первоэлементами землю, воду, воздух и огонь? Мы по другому мыслим. Учение об атомах верное, но их на самом деле десятки видов, притом каждый вид можно разделить на несколько очень похожих. Эти атомы образуют стойкие маленькие группы, мы называем молекулы, редко когда нет. И они, когда в большом количестве, нами называемое вещество, могут образовывать твёрдые тела, жидкость или пары. Почти каждое вещество при нагреве переходит из твёрдого в жидкое, а потом в пары. При охлаждении наоборот. Но не всегда.

— Дерево. Железо, — назвал Александр.

— Дерево при нагревании разлагается на другие вещества, или с воздухом горит, и получаются пары. Некоторые вещества из твёрдого сразу превращаются в пары, и наоборот. Воздух, которым мы дышим, состоит из таких молекул, которые только на страшном холоде становятся жидкостью, и потом твёрдым телом. Железо и камни наоборот, только при сильнейшем жаре становятся жидкими, и потом парами. Ещё то, что вы называете истинным огнём, это свет, его частицы. Они переносят тепло, и не только. Наши глаза способны их принимать, но не испускать, — объяснял Сорокин. — Что до гор, то их высота ничтожна против расстояния до солнца. Потому другое там важно. Вот беру лист дерева, и держу так, что строго поперёк лучам солнца. А потом поворачиваю вот так. И поток частиц света, попадающий на лист, становится намного меньше. И горы так солнце греет. Ещё ветра тепло сдувают.

— Просто и понятно, — восхитился царевич.

— Даже слишком, не верится, — проворчал уязвлённый Аристотель. — Скажи, гипербореец, что такое естественное движение?

— Лучше б, раз сам придумал, то сам и объяснил бы. У нас такого нету. Или тело движется вечно по прямой с неизменной скоростью, в пустоте. Или изменяет направление и скорость движения под воздействием различных сил, или скорость и направление неизменны, потому что силы взаимно полностью уравновешены, — ответил офицер.

— Я логически доказал, что круговое движение для небесных тел является естественным, — философ стал раздражаться. — Могу повторить, как и доказать вашу правоту рассуждениями.

— Ты молодец, доказал, что Земля круглая. Но кое-что не додумал, — тут Виктор взял камень и бросил вверх и в сторону так, что тот описал дугу. А потом на земле нарисовал круг, и ещё стал рисовать. — Теперь гляди. Земля большая, потому если бросить камень, или что-то ещё, полетит вот так. Упадёт, описав дугу. Если бросать всё сильнее, то будет улетать всё дальше. И настанет момент, что будет непрерывно падать. А если ещё сильнее, то улетит, и станет небесным телом.

— Мало того, что про атомы глупости наговорили, я в них не верю, так ещё и это, — раздражённо заявил Аристотель. — Всё идеально в небесах.

— Предлагаю поздним вечером и ночью понаблюдать за небом, у нас есть особый инструмент, — предложил Сорокин. — А хотя... Расскажи, что думаешь, про Луну, звёзды, планеты.

Выслушали. Тут Виктор предложил:

— Вот ты говоришь, мудрейший, что чем больше тяжести в теле, тем быстрее падает. Давай пойдём в горы, найдём обрыв с разными высотами и проверим. Будут нам помощники бросать с разной высоты камни и куски деревьев, а мы будем изменять время падения, и высоту измерим. Проверим твои слова.

— У нас с собой нет песочных часов.

— Ничего страшного, у нас есть кое-что лучше.

Виктор достал секундомер, и пошли в горы, взяв охранников царевича. Пока пара из них забиралась наверх, объяснил индийские цифры. Запомнили систему довольно быстро. Нашли четыре обрыва, и верёвкой с грузом и рулеткой их высоту измерили. Охранники, что наверху, сбрасывали камни и куски дерева, а Аристотель и Александр замеряли время падения. С каждого обрыва сбросили по пять кусков дерева и по пять камней.

Вернулись перед ужином, а подсчитали скорость для камней и дерева уже после него. Майор калькулятором осторожно всё проверил.

— Да, я был неправ, дерево и камень падают с одинаковой скоростью. Но почему чем выше падает, тем быстрее? — задумался философ.

— Мне показалось, что разгоняется, — отметил царевич.

— Сами как думаете, могут ли предметы при падении разгоняться неравномерно? — намекнул Виктор.

— Нет, конечно. Тогда в каждую секунду скорость увеличивается на одинаковую величину, — пришёл к верному выводу Аристотель. Подумал, что-то подаренным свинцовым карандашом порисовал, написал и пришёл к формуле S=a*t*t/2. — Выходит, что и дерево, и камень при падении в каждую секунду разгоняются на двадцать два локтя или ваших десять метров.

— И железо, и золото, и вода, и спрессованная шерсть. Только на самом деле трение воздуха немного мешает. Запишите себе это открытие. Дарю. Нам ещё много дел предстоит, будем друг другу помогать, — отметил офицер ПРО. — А после заката будем небо наблюдать.

Вытащил из недр шхуны мощный небольшой телескоп, лучший, что был на борту того Боинга, и отладил. Разрешил всем желающим рассматривать окружающую местность. Рабы не дождались очереди в этот вечер, впрочем, в следующие наверстали. Зато свободные эллины и македоняне насладились видами.

А после восхода Луны начались астрономические наблюдения. Неокл и сиракузцы стали посмеиваться, так царевич рявкнул:

— Что здесь смешного?

— Мы это уже проходили, и видели небывалое, о чём даже не догадывались, — сказал Неокл из Афин. — Теперь твоя очередь удивляться.

— Даю подсказку: видов небесных тел несколько, но вам стоит запомнить для начала вот что. Гея, Луна и то, что вы называете подвижными звёздами, это одно. И тут Анаксагор прав. Но настоящие звёзды это шары из того, что вы считаете соединением истинных воздуха и огня. Которые удерживают форму своим весом, — проговорил Виктор.

— Я так не думаю, — заявил Аристотель. — И пока вы меня до конца не убедили, что одних логических рассуждений мало.

— Конечно мало. Их проверять надо. Вот простой пример. Ты доказал, что Гея это шар.

— Я, как землемер, знаю, что немного не так, — подошёл Андрей Шилов.

— Не придирайся. Я прекрасно знаю, что немного отличается от шара по форме, — отмахнулся офицер противоракетной обороны. — Александр. Он не только землемер, это для всех оно так. На самом деле не совсем. У него многому стоит поучиться, даже если не станешь царем. Если станешь, то ещё важнее. Потом поговоришь. Аристотель! Чем дальше на север, тем солнце ниже, и слабее греет. Ты это знаешь. А чем дальше на юг, тем сильнее. И наступает момент, когда оно строго над головой во время равноденствия. И потом, ещё дальше на юг, оно всё ниже, но уже на севере. Где сильнее всего греет землю солнце?

— Там, где оно точно над головой, — усмехнулся Аристотель. — Из этого следует простой логический вывод: там, на срединной линии, жарче всего. Намного жарче, чем в Египте во время засухи. Может быть, там даже вода кипит.

— Ты же там не был, откуда знать? Логика подсказала? Она тебе не подсказала, что могут быть причины, из-за которых там может быть холоднее, чем в Египте во время засухи, — парировал Сорокин. — Вода смягчает жару. Я сам это видел.

— И как? Что там? Расскажи! — загорелся царственный паренёк.

— На суше леса, в которых много рек и болот. Там часто дожди идут, много зверей и змей. Но мы далеко на суше не бывали.

— Здорово. Хочу там побывать.

— Может так оно и будет. На Луну давайте смотреть. Александр, ты после меня, — Виктор навёл телескоп, и сразу подозвал царевича.

— Вау!!! На Луне горы, целые горные хребты. Но почему так много кольцевых гор?

— Потому что там и между планетами нет воздуха. Любая скала, любая гора, которая падает на Луну, оставляет такие следы на очень многие сотни тысяч лет, и даже больше. На Гее они разрушаются за сотни и тысячи лет. Нет на Луне ни ветра, ни дождей, ни лесов, ни травы, ни рек, ничего живого, — рассказывал русский.

— Но что за тёмные пятна? Похожи на моря.

— Низины с тёмной пылью. Нет там ничего кроме пыли, камней и скал.

— Разрешите мне поглядеть, — не удержался философ. Увидел, обалдел, долго Луну рассматривал. Покачал головой. — Как Гея, только там нет ничего живого.

— Это была разминка, сейчас интереснее будет. Хотя... Для начала посмотрите на Геспер.

Удивлялись, увидев серп.

— Угу, вокруг Солнца летает, ближе Геи.

— Это как?

— Стилбон ближе всего к Солнцу, потом Геспер, потом Гея, а уж дальше идут Пироис, Фаэтон и Фенон. Почему так, потом поговорим. А теперь всё внимание на Фаэтон, — сказал Сорокин. Он пользовался старыми эллинским названиями, бывшими в ходу до завоевания Персии, согласно которым Меркурий это Стилбон, Венера это Геспер вечером и Фосфор утром, Марс это Пироис, Юпитер это Фаэтон, а Сатурн это Фенон.

Меркурия и Марса на небе не было, и не должно было быть, а вот Венера, Юпитер и Сатурн были. И с планетами-гигантами было интереснее всего.

Но перед этим и ученик, и учитель поглядели на звёзды.

Плеяды, без телескопа похожие на крохотный ковш, в телескоп оказались звёздным скоплением в сотни звёзд, пять из которых выделялись своей яркостью. Виктор нашёл скопление М13, и эллины были поражены, увидев россыпь тысяч звёзд, подобных кучке белых песчинок на чёрной ткани.

— Это что ж звёзд на самом деле в тысячи раз больше, чем видно простым глазом? — удивился Аристотель. — Сколько же их на небе?

— Видно столько, сколько можешь увидеть. Но на самом деле я не знаю, чего больше, капель воды в море, или всего звёзд, — ответил Виктор. — Настоящие звёзды как наше солнце. О чём ещё Демокрит говорил и писал.

— Он много чего писал. И его рассуждения о том, что земля не шар, неверные, — заявил философ.

На небе, к сожаленью, не было Сириуса, но звездой Арктур полюбовались. В телескоп это была яркая голубоватая точка. Бетельгейзе, к сожалению, как диск не выглядела, но вот яркая оранжевая звезда впечатлила тоже. В будущем была красной.

Аристотель направил телескоп на Юпитер-Фаэтон, и у него челюсть отвалилась. Долго смотрел, пока царевич не потребовал допуска.

— Это необычайно. На Фаэтоне оранжевые и серо-жёлтые полосы. Я могу ошибаться, но это облака. И рядом четыре маленькие планеты. Что это было? — растерялся философ.

— Облака и есть. И ты первый из эллинов увидел четыре великих спутника планеты Фаэтон. У Геи тоже есть великий спутник, но только один. Селена.

— Я тоже их вижу, — пробормотал паренёк. — Интересно, а есть ли они у Фенона.

Александр Македонский направил телескоп на Сатурн и воскликнул:

— Вот это да!!! Никак не ожидал.

— Что, что там?

— Подожди, учитель, я ещё мало глядел, — македонский кронпринц был по уши захвачен открывшимся зрелищем. — На Феноне тоже есть облака. И я уверенно разглядел у него один великий спутник, ещё четыре звёздочки тоже могут быть ими, но я не уверен, спутники или нет. И самое необычайное у Фенона это два кольца, разделённые щелью. Оба кольца как диски без сердцевины. Внутреннее и внешнее, если повернуть к нам ребром, совпадут.

— Это называется, в одной плоскости. Они очень тонкие по сравнению с их шириной. Поздравляю, Александр, сын Филиппа. Ты сделал открытие, одного которого достаточно для славы на века. Даже если станешь величайшим полководцем всех времён и народов, из-за этого будут помнить тебя и как великого астронома, — торжественно заявил майор ПРО.

Аристотель Стагирский поглядел на Сатурн, сел и схватился руками за голову:

— О боги, о Урания, как же я ошибался. Так старался с трактатом "О небе", но очень многое по другому. Дайте мне вина, да покрепче.

Пришлось Сорокину дать хлебной самогонки для снятия стресса. С хлебушком да луком и жареным мясом. Когда успокоительное подействовало, сказал:

— Нам нет времени заниматься астрономией, распространять новые знания. Ты возьмёшь на себя это?

Красивый был рассвет над восточным берегом залива, хотя сами деревья и горы уже стали не столь яркими из-за летней жары. Впрочем, Аристотеля красивые виды не радовали с похмелья. Даже после завтрака из жирной каши и компота. С опозданием покушали, но ничего страшного.

Внезапно царевича позвали на какой-то спор о лошадях, и Терсита тоже. Подошли, а там внезапно одна лошадь потащила за собой двух других. Те две пытались тащить за собой первую, да сил не хватало. Остановили состязание, и первую лошадь запрягли вместо одной из двух других, а ту на место первой. Случилось чудо: вторая оказалась сильнее первой и третьей. А потом так же вышло, что третья сильнее первой и второй.

— Не понял. Как это?! — сильно удивился македонский аристократ. Собственно, все офигели, кроме гиперборейцев. Философу было нехорошо после необычайно крепкого белого вина, но и он заинтересовался.

— А вы посмотрите, подумайте, — высокий рыжий гипербореец спросил с усмешкой. Через некоторое время вышел пожилой крестьянин, оглядел упряжь и сказал:

— Я коновал, тридцать лет лечу лошадей и другой скот. Но до такого не додумался. Смотрите, привычная нам упряжь душит коней, потому они слабы. У пришельцев упряжь сделана так, что совсем не душит лошадей, потому одна сильнее, чем две вместе взятые по старому. Вот и вся разгадка. Переделывайте упряжь.

— Это что ж выходит, волы не так нужны, как раньше? — кто-то спросил.

— Можно и дальше на них пахать. А можно и на лошадях, — гипербореец запряг двух лошадёнок в незнакомый инструмент, и те стали пахать землю с нетронутым дёрном, выворачивая и пни срубленных кустов.

Когда пахарь с упряжкой развернулся обратно и пришёл, пригляделись к инструменту. В описываемую эпоху не было не только стального плуга Джон Дира, который видели ныне в усовершенствованном виде, но даже римского плуга с железной насадкой.

— Это же очень дорогой инструмент, — воскликнул Терсит. — И не жалко вам столько железа? Оно же дорогое.

— Зато очень хороший инструмент. Будет во много раз дешевле. Но я с помощниками только в начале пути, чтобы подешевело, — заявил Александр Волк. — И будут инструменты и механизмы на конной тяге намного сложнее и лучше. Будем делать, обязательно будем. Но потом. Извините, мне пора идти, работы много, а пока даже хорошую кузницу не построили.

— Он разве кузнец? — спросил Аристотель Виктора, к которому с вечера испытывал неприязнь.

— И кузнец. Но скорее механик и литейщик. Многому из того, что умеет, больше некому учить купленных рабов-кузнецов. Я тоже многое могу рассказать про металлы, но не то, что сейчас надо. Но не в коня корм будет, если ты не веришь в атомы.

— Не хочешь больше с великим умом беседовать? — спросил бывший токарь.

— Рабы подготовили места, пойду наши саженцы винограда сажать. И Аристотель не поймёт мои знания.

— Какие знания? — удивился философ. — Что в них такого?

— Виктор же Страж неба, у нас управлял и отлаживал машины, которые защищают города от разных очень опасных ударов с небес. Они недавно появились, и ненадёжные. Ты же видел то, что называют падающие звёзды. На месте их падения находят камни или куски железа. И очень большую яму по сравнению с таким камнем. Но может упасть целая гора. И на большой город, — объяснял Волк.

— Откуда они берутся?

— Летают в пустоте между планетами, которые мешают им своим весом летать по прямой. Бывает, что и падают на планеты. Вон сколько на Луне следов. Там откуда, то у богов спрашивать надо.

— А кометы?

— Огромные скалы из льда, пыли и песка, которые подлетают к Солнцу и обратно улетают. Когда нагреваются, вода в пар превращается, а пыль и песок летят хвостом сзади.

Аристотель хотел возразить, что в надлунном мире всё идеально, но вспомнил горы и кратеры Селены. Спросил другое:

— Откуда у вас такая уверенность, что всё основано на атомах и частицах света?

— Есть ещё и силы. Но мы на знаниях об атомах далеко ушли. Знаем свойства всех видов атомов, и как они соединяются и разъединяются, свойства их соединений, молекул, нам дало очень многое. Это и сплавы металлов, и состав благодаря которому мы разбили стены Византия, и многое другое. У Терсита спроси, как оно было.

— Хорошо, только ответь, какая форма атомов, и как сцепляются между собой? — поинтересовался философ.

— Это необычайно маленькие магниты в форме шариков. И сцепляются между собой именно потому. Бывает, что притягиваются, бывает, что ничего, а при определённых положениях и отталкиваются. В твёрдых телах и жидкости есть определённые самые маленькие и самые большие расстояния между ними, в парах же самое большое расстояние не ограничено ничем. И атомы всегда двигаются, колеблются, — объяснил Александр Волк. — Но это я тебе совсем по простому объяснил, на самом деле всё намного сложнее. Сотни законов, много разных хитрых вещей и материалов можно делать, зная это. Извини, я тут старший над рабами, мне пора.

Аристотель вынужден был удалиться, и пошёл устроил Терситу расспросы. Тут ещё Александр Македонский узнал про пушки, и попросил пострелять. Дали аж три раза. Ядром, картечью и фугасным снарядом. Из трёхдюймовки, правда. Пожадничали главного калибра.

Паренёк аж прыгал от восторга. Терсит посоветовал:

— Приглядись к оружию.

Осмотрели пушки, ничего сложного не увидели. Македонский военачальник выпросил бумажный картуз с порохом, осторожно вскрыл и показал.

— Мы не знаем, как сделать эту смесь, и как сделать заряды, которые разрываются при ударе. Остальное понятно. Спрашиваем, а они смеются. Говорят "у вас вообще нет верного понимания о материи, и у вас не существует такой науки, чтобы понять, как работает наше оружие". Посмотри очень внимательно, что это, и как горит.

Терсит насыпал в ямку немного пороха, и поджёг длинной лучиной.

— Оно без воздуха горит, очень быстро. Разгадать можешь?

— Э, подсказки, может, какие есть? — философ никогда ничем подобным не занимался, предпочитая рассуждения и логические цепочки опытам.

— Попросили сделать карту всех пещер, где много дерьма летучих мышей, и русла пересыхающих ручьёв, если есть оттуда. Больше ничего.

— А напрямую потребовать секрет не пробовали? — спросил Аристотель.

— Филипп запретил силой добывать. Я не понимаю этого старого лиса.

Разгадка же была проста. Попаданцы попросили царя решить проблему селитры, и вместе решили как можно дольше отложить начало производства пороха. Шилов долго уламывал Филиппа не торопиться, объясняя, что если не делать порох, то ни персы, ни финикийцы не украдут тайну. И что для защиты тайны надо накопить все необходимые материалы, и непосредственно перед великим походом изготовить запас пороха.

Кроме того, царь Филипп, как и любой монарх, был вынужден учитывать интересы всех придворных группировок. И тут гиперборейцы со своими желаниями были очень к месту. Интерес у них был простой. Прекратить междоусобные войны эллинов, тем самым создав дефицит рабов, и зарабатывать на продаже инструментов и машин, позволяющих в любой работе обходиться меньшим числом людей. Для них это и деньги, и влияние. А захват новых земель вместо грызни им больше сбыт товаров.

Ну а превратить в рабов? Неизвестно, насколько опасно. Хуже того, даже неизвестно, кому можно больше доверять, тому из аристократов, кто будет за ними приглядывать, или им самим.

Кронпринц же расстроился, заявил вечером Виктору Сорокину, как освободился:

— Мой отец столько побеждает, что захватит всю Ойкумену, и мне ничего не останется. А значит, мне не суждено стать ни великим полководцем, ни прославиться, ни стать великим царём. Это вы так помогли.

— И твой внук не сможет. Гея слишком велика для этого. Вы, эллины, считаете, что Персидское царство занимает половину суши Геи, а на самом деле не так. Одну двадцатую всех земель. Правда, от одной трети до половины не годятся для сельского хозяйства, ну как поглядеть, но тоже много. Это займёт столетия.

Второе. Мало захватить, надо ещё удержать земли. То есть вести такую политику, чтобы народ не бунтовал, чтобы царство процветало, надо самому хорошо править, и помощников достойных. Тут долго можно рассуждать, и лучше вместе с твоим отцом.

Третье. Народ-захватчик не должен быть слишком маленьким по сравнению с теми, кого захватывает. Если малочисленные варвары захватывают и правят большим царством, то они сами становятся частью главного народа. И так происходит освобождение без всякого восстания, но медленно, в течение нескольких поколений. А если цивилизованный маленький народ захватывает большое царство варваров, то по всякому может быть. И тут важно, чтобы своих людей было как можно больше, своих переселенцев, и чтобы были лучше образованы, и искусства свои были как можно лучше, чем у варваров.

Четвёртое, царь может прославиться вообще без всякой войны, очень хорошо правя в мирное время. Да и, по правде говоря, даже на войне бывает, что полководец без битвы и без славы победителя добивается уважения. Просто стоя с войском так, чтобы враг не прошёл, или в тяжёлой битве с малыми силами задерживает чужое войско, или вовремя подвозит припасы войску любой ценой. Всякое бывает. Главное это не слава, а добиться нужной цели. Для царя это сохранить и приумножить.

Пятое. И тебе, и отцу, нельзя забывать, что вы не вожди племён варваров, а цари, только ты будущий. И полководцам надо помнить. Да любому стратегу и царю нельзя забывать, что их дело в сражении не проявлять личную доблесть в драке, а командовать разными отрядами. Если сами не убьёте несколько вражеских воинов, это нормально. А вот если войско придёт в разлад из-за смерти стратега или его тяжёлого ранения, это будет очень плохо. Я даже больше скажу, если несколько армий воюет в разных местах, то царю лучше всего сидеть в столице или уговоренном месте, переписываться со стратегами и выбирать, кому сколько подкреплений и припасов отправлять, командовать теми, кто их из дома снабжает.

— Пятое не подобает воину, Ахилл не оценил бы, — неодобрительно ответил царевич.

— Он там в осаде был командиром отряда, так? Не с него пример брать, советую изучить Фемистокла, — посоветовал офицер ПРО.

— Ты из знатного рода?

— Какая разница? У нас на это не глядят. Один из лучших наших полководцев, которому доверили армию больше, чем во всём Персидском царстве, родом из крестьян. Я же сын виноградаря, а мать командовала рабочими, делавшими вино. А попал в обучение в Стражи неба, потому что очень хорошо получалось у меня обучение математике, физике и астрономии, историю тоже хорошо знаю. Тебя научу, чему знаю. И мне ещё надо нашим хитростям с виноградом и вином людей учить.

— Эллинов учить? — один из охранников в сторонке засмеялся. Но, увидев кулак царевича, виновато замолчал.

— Моему учителю не верится то, какими планеты увидел.

Виктор хотел показать фотографии, сделанные космическими телескопами и автоматическими станциями, но решил погодить.

Глава 16. Основание Филиппики. Рабы.

Ликург Коринфский в восемнадцать лет покинул свой родной город и стал наёмником. Отец выучил на скульптора по бронзовым статуям, но из-за денежных затруднений не смог помочь младшему сыну обзавестись своей мастерской, и Ликург стал наёмным гоплитом. Пять лет провёл на службе персидского царя, по большей части охраняя, что приказано, и неся гарнизонную службу. Только раз был ранен.

Внезапно поступил приказ. Большой отряд под командованием Аполлодора выступил на помощь Перинфу против Филиппа, но не успели всего на один день. И повернули к Византию. И чуть успели. В день высадки к стенам подоспел македонский авангард. Основное войско подтянулось позже. Опытного стратега обеспокоили слова о новом оружии, и отправил добровольцев, но что-то пошло не так. Счастье, что ворота успели закрыть, потеряв людей. Один из боевых товарищей Ликурга погиб сразу, ещё двое получили ранения кусочками железа.

Но самое страшное случилось утром. Громобойные трубы разнесли ворота на кусочки, и стены поломали, а перед самым ударом ещё и пращники забросили разрывные заряды. Ликург один уцелел из своей десятки, в суматохе прорвавшись в центр города. А македонцы пробили все баррикады, и остатки наёмников прорвались в порт.

— Может сдадимся? — кто-то предложил.

— Рабами прикроемся. Не захотят же портить имущество, — рявкнул командир.

Вот только как-то странно убили и стратега, и его помощника. Бах, и всё.

Греческих наёмников это окончательно сломило. Дальше что-то отвечали, подчинялись, но всё было как в тумане после шока.

Ликург по инерции заявил:

— А что делать? Земли не хватает, мастерских тоже нельзя больше, чем есть. С голода умирать?

— Сам то ты чей сын?

— Из Коринфа я, литейщик, статуи делаю. Мой отец обещал оставить мастерскую старшему сыну, а мне куда?

— Я кузнец, в наёмниках не только воюю, но и чиню оружие, — заявил второй из эллинов. — Да нас много таких.

Пока флот отходил прогнать подкрепление из Афин, сидевшие под охраной познакомились, кто до этого не знаком.

— Как ты думаешь, куда нас дальше? — спросил Пелопс из Аркадии.

— Нас выкупят эти гиперборейцы, — ответил Автолик, его земляк. — Денег у них много, вон сколько всяких вещей.

— Не сомневаюсь. Они странные, но с ними жить можно. И видали, какую женщину один из них купил? — спросил Ликург.

— Завидно?

— Ещё бы. Пятнадцать мин за крестьянку. И красивая, и сильная, что надо. У нас ценят немного других.

— Конечно... — вмешался перс в разговор. — У нас пониже и кругленьких. А эта рослая и длинная, но есть за что взяться.

— На другое погляди, — заметил Ликург. — Эти союзники македонцев почти все высокие и крепкие. Если так себе женщин у них принято выбирать, то неглупо.

Так проводили время. Но ближе к вечеру узнали, что битвы не случилось.

Отчего-то приспичило гиперборейцам, не дожидаясь следующего дня, выбирать себе рабов. И они явно не были перекупщиками. Ликурга выкупили, заинтересовавшись им как литейщиком, покупателя не очень-то заинтересовало то, какой воин. Покупка рабов и заготовка всего необходимого и на следующий день продолжалась.

Мужчины с парусника набрали себе разных специалистов, и молодых женщин, и рабов попроще закупили, зафрахтовав ещё корабли. К себе посадили лучших специалистов и женщин. На людей не скупились, когда было за что платить.

Работы было много по подготовке в рейс, и сами рабы были в роли подсобных рабочих, вкалывали много. Но и удивляться было чему.

Подходит группа кузнецов с Александром Гиперборейским к паруснику, и тут настало время удивляться.

В те времена основным типом якоря был свинцово-деревянный. А на пришвартованном паруснике был поднят железный якорь. Причём на цепи. Кузнецы, да и литейщики знали цепи, но это был редкий предмет по причине дороговизны металла. И в ходу были тонкие цепи для украшений. А тут массивная цепь. Но больше всего поразил здоровенный железный якорь.

— Менандр, помнишь, что мне сказал при покупке? — внезапно спросил господин.

— Что я знаю всё по кузнечному ремеслу, что знают в наших краях, — ответил пожилой здоровяк, по виду опытный кузнец.

— А второе ты не сразу сказал. Смотрите туда, все. Менандр, сделаешь такой якорь? — ещё спросил гипербореец.

— Не знаю. Может и не смогу выковать, слишком большой и тяжёлый. Много людей надо, чтобы его ворочать, большая печь, чтобы греть для ковки. Слишком много железа и работы. Очень дорогой. Да и, мне кажется, под краской бронза, сам якорь литой. Очень дорого, но так намного проще сделать, — оценил Менандр.

— Я смогу отлить, но тяжело и очень дорого, — высказался Ликург Коринфский.

— Умеешь делать большие отливки? — заинтересовался гипербореец.

— Да, умею работать с медью, оловом, свинцом, бронзой и серебром. Золото не пробовал, оно слишком дорогое. Статуи делал под надзором отца. Они во много раз сложнее якоря.

— Очень хорошо. Вот только якорь хоть и литой из нескольких частей, но железный. Я сам и печь построил, с друзьями, и уголь сделали, и руду нашёл, сами выплавили железо, сами отлили и сковали вместе части, — рассказал хозяин.

— Как?! — несказанно удивился уже бывший наёмник. Его выручили только привычка все спокойно переносить, и быстрая реакция. У остальных челюсти отвисли, и дар речи пропал. Менандр вовсе на ногах не устоял.

Пошли глядеть, действительно, литой железный.

Вещей у рабов практически не было, и их заселили быстро. Оказалось, на паруснике кроме надстройки, ещё два этажа. Разместил своих людей Александр в одной каюте, переделанной из восьмиместной в восемнадцатиместную. Нары, накрытые грубой тканью, под которой сухая трава, не больно походили на ложа богачей, но после условий на античных судах и тем более триерах, рабам понравились. Располагались в три яруса, по три места на каждом уровне, по обе стороны узкого прохода к окну. Каждый ярус был полкой от стенки до стенки, на три ячейки.

— Что-то не так? — спросил хозяин.

— Э, мы такого никогда не видели. На наших кораблях достойные люди спят на хорошей подстилке на дне судна или на грузе, рабы вповалку на досках, или сидя. Воины тоже. И всегда, когда возможно, ночёвка на берегу, — рассказал Ликург. — Тут тесно, но сделано удобно. И людей много влезет.

— Это временно так переделано, столько быть не должно. Смотрите, вот вентиляция, и вот так окно открывается. Надо, чтобы не задохнулись. Корабль так построен, чтобы подолгу плавать вдалеке от берегов, за Геракловыми столбами или к югу от Индии. Теперь слушайте правила поведения, если кто нарушит, будет строго наказан...

Так расселили всех. Спать было душновато, но удобно. Ликургу понравилось. Неделю плыли во главе каравана. Чтобы не скучали, капитан организовал установку креплений вёсел на обоих бортах, и их изготовление. Правда, были и наказания.

Скиф-скорняк подрался с поваром, попробовав влезть в кладовую, ещё и обозвал чернокожей свиньёй. По приказу капитана скифа протащили под килем. Повезло, что днище было довольно чистое, и только один раз протащили. Скорняк выжил, но впечатлило всех такое наказание. Нескольким досталось плетью, но попусту не зверствовали хозяева. И кормили хорошо. Сдобный хлеб с кашей и жареной рыбой, зелень разная.

Но в конце концов прибыли в Македонию на побережье неподалёку от Пеллы. Где и развернули большое строительство.

Для начала, к удивлению местных, посадили свои семена. Все ахнули, увидев колосья пшеницы длиной с ладонь и с шестью рядами зёрен. Была и какая-то рожь, ячмень, овёс, никем невиданная бактрийская треугольная крупа. И какие-то ещё культуры, и саженцы из надстройки корабля. Удивлялись, что для этого использовали дорогое стекло, но гиперборейцы только смеялись.

Работы было полно. Когда ещё только делали съёмку местности, рабы причал построили. После посевной стали строителями. Кузнецы и другие специалисты напомнили, было, кто они такие, но их спросили "пока работать вам негде, сидеть собрались без дела?!".

Спасло ещё то, что к удивлению кузнецов, хотя железного инструмента было и полно, но забот доставил мало. Качество металла было невиданно высоким, без включений шлака, и сам прочный. Лопаты были из пружинного железа, например. А Александр пообещал, что тоже так научит. На вопрос, не слишком ли дорого, дал ответ:

— Зачем делать металл хуже, если получше выходит?

Менандр только головой покачал.

К концу посевной была готова и первая партия древесного угля, и белой глины подвезли.

Александр Гиперборейский показал всем глину, а Тесей Фракийский, мастер по обжигу кирпичей, и ляпнул:

— Это плохая глина. Очень плохо обжигается. Для такой нужен очень сильный жар.

— Потому она и нужна. Слушайте внимательно. Металлы делятся на пять групп по тугоплавкости. Особо легкоплавкие, легкоплавкие, средней тугоплавкости, тугоплавкие и высшей тугоплавкости. Из особенно легкоплавких вы наверное слышали про жидкое серебро. Ликург, назови легкоплавкие и средней тугоплавкости металлы.

— Легкоплавкие это, я думаю, олово и свинец. Средней тугоплавкости наверное медь, серебро и золото. Может, ещё бронза.

— Бронза это сплав. Про металлы высшей тугоплавкости я вам несколько расскажу, как-нибудь. Из тугоплавких вы знаете железо. Ещё металл никель есть, он с медью образует белую бронзу. О нём позже. Беда в том, что железо очень тяжело расплавить, потому плавильные печи должны быть из особой глины, тугоплавкой. Простая расплавится. Менандр, ты хотел что-то сказать? — гипербореец заметил реакцию старого кузнеца.

— Да, при пережоге иногда получается свиное железо, но я видел у вас литьё из него.

— Правильно. Дедал Абидосский, бронзу делают только с оловом из меди, или ещё с чем-то?

— Можно со свинцом, но это плохая бронза.

— В Азии есть какой-то камень, который вместо олова иногда с медью сплавляют, — вспомнил Ликург. — Но так мало кто делает.

— Делают сплав металла с неметаллом. Свиное железо это сплав железа с углём.

— Первый раз такое слышу, — удивился Менандр.

— Я меньше тебя молотом махал, но знаю много, чего тебе неведомо. Лишний уголь можно выжечь из железа, если расплавить, как медь.

В общем, занялись печью для обжига кирпичей из огнеупорной глины. И не забыли про кузницу. Всех поразили железные наковальни и остальной инструмент, но каждый кузнец показал своё мастерство.

И Ликург, и Менандр, да все удивились заготовкам, на которых хозяин приказал показать мастерство. Железо было очень хорошее, очень чистое. Господин только усмехался, когда кузнецы разглядывали отливки. Да, железо было литое, как ни странно.

Древесного угля нажгли, но на будущее было мало. И гиперборейцы не рвались заготавливать. Кстати, владельцы парусника уголь упорно называли древесным, и поначалу эллины не понимали, зачем уточнять. Всё прояснилось после прихода каравана.

В обед, в самую жару, подняли рабов и погнали для разгрузки кораблей. А на них главный груз чёрный камень. Довольно лёгкий. Но зато полно. Разгружали до темноты, и ещё на следующий день. Хозяева ещё заказали.

Разгадка, что и зачем, появилась очень скоро.

Первым делом наладили обжиг паршивого мрамора на известь, потом озаботились добычей вулканического туфа. Сначала было опасение, что придётся с Санторина возить, но оказалось, что после того извержения много вулканического туфа с поверхности моря было выброшено на берег. Его и собирали. Рабы, да и македонцы, не понимали сути происходящего, но потом поняли, что гиперборейцы любят здания, требующие повышенной прочности, делать из смеси природных камней, скреплённых искусственным камнем. Который делается из извести, вулканического туфа, песка, морской воды и наполнителей.

Разумеется, донесли царевичу, который прискакал и оглядел процесс стройки из камней и бетона.

Отдельное внимание было пилораме. Установили водяное колесо, раму, вал и остальные части механизма. Рабы поздоровее приносили брёвна и устанавливали на направляющие, а другие принимали готовые доски. Скорость распила впечатляла, Терсит, смотрящий от македонского царя, попросил ещё изготовить такие механизмы. Но всё упиралось в нехватку металла.

Вся кузнечная бригада ходила смотреть на лесопилку, особенно на пилы.

— Вам, должно быть, боги это подсказали, — молвил фракийский кузнец.

Александр Гиперборейский рассмеялся и после ужина позвал всех к себе. Взял странный плоский аккуратный ящик и разложил. Оказалось, что показывает движущиеся картинки.

Получилось, что Прометей сквозь время и пространство перебросил дом и кусок земли с людьми, и такое делал не раз. Подобное из богов мог делать только Кронос, старый верховный бог. Ровно вырезал и переправил.

Большой безлюдный остров, величиной как Родос. Большая часть покрыта лесами, часть занята большим озером и скалами с горой. Нет настоящей зимы, но нет и сильной жары, часто дожди. Рыбы и зверей для охоты полно, разных руд. Отличный остров, только Фидий, уроженец Крита, спросил:

— Почему такие большие волны, ветер же несильный.

— Остров в океане, это очень большое море. До ближайшей большой земли больше, чем отсюда до Испании или устья Ефрата. Из такого места невозможно на плохом корабле выбраться. Хороший остров, женщин бы, и можно долго жить. Но нельзя нам, надо было корабль строить, а перед этим всё запасти, — рассказывал гипербореец.

— Столько железа, и стекло, и белую бронзу? — переспросил Менандр.

— Да. Вот, посмотрите, зачем нам белая глина.

Хозяин показал покосившуюся оплавленную печь, а потом кадры обвала стекловаренной печи. Потом стеклянную посуду, что на видео выдули, и самодельное листовое стекло. Тут же спросил:

— Почему у вас ещё не научились делать дёшево проволоку и листовой металл?

— Я умею ковать листы железа и бронзы. Дайте только молот и металл, и я покажу, как умею в кузнице, — скрывая раздражение, ответил старейший из кузнецов.

— Смотрите, как надо, — и Александр показал самодельную установку по прокату металла, как они работали. — Её сами сумели сделать.

— Ты великий колдун, — вдруг сзади воскликнула Астеропа. Обошла, стала перед русским на колени и обняла, с огромным восхищением и любовью глядя в глаза.

— Колдун?

— Мы, кузнецы, все такие, но ты лучший, — сказал Менандр. — Рад буду у тебя научиться.

На следующий день в кузнице испытали каменный уголь в деле. Сначала разожгли дрова в кузнечном горне, а потом их накрыли каменным углём при поддуве. Разгорелся уголь, и по очереди попробовали греть металл и ковать.

Понравилось всем. Но внезапно Ликург что-то заметил, поднял большой кусок каменного угля и спросил:

— Смотрите, отпечаток папоротника на камне. Откуда?!

— На заре времён земляной уголь был деревом, и когда гнили деревья в болотах, то и появлялось иногда такое.

— Здорово, не надо обжигать для кузнецов, дерево само таким стало, — кто-то воскликнул.

— Намного лучше обжигать. Я этим займусь. Без обжига то как? — спросил младший Снегов.

— Нормально. Когда кокс будет?

— Как получится, так сразу. Ты уж извини, но для обжига своими же коксовыми газами время надо, чтобы печь сделать, — ответил бывший нефтяник, ответственный за всю органическую химию. — Так лучше, чем загаживать всё кругом парами, и экономия топлива. Но даже так хреново.

— Коля, нам некогда пока что делать нормальную переработку продуктов перегонки угля. Да, я хочу тротиловый заводик, и из бензола много интересного сделать можно... — бывший токарь помечтал.

— С такими кадрами мы нескоро тротил из угля начнём делать. Дай бог нормальное отопление своими же газами отладить, — вздохнул парень.

— Ты же не Тони Старк, работай. С тебя начинается. Времени на всё про всё лет пятьдесят найдётся, — подбодрил Саня.

— Угу, ещё нефтянку поднимать. Удачи.

— Хорошо бы ещё стекло научиться делать, — в обед сказал Юрий. — Его так не хватает, а надо много.

— Будет обязательно, — Волк пообещал.

— Нам много ещё надо чего сделать, — буркнул Коля. — Тебе ж ещё сталеваренную печь строить, а мне для обжига кокса. И нагрузил идеей сделать обжиг коксовым газом. Я эту мысль обдумал, стрёмное дело. Будем пробовать. Самая засада с газовыми трубами, пока не решил как.

— Из меди попробуем, — предложил Сайрес Смит. — Ещё керамические можно, но тут опасно, и треснуть могут, и чем-то обмазать надо.

— Мужики, опасная затея, технике безопасности местных учить и учить, даже самому простому. Аккуратнее, — высказал мнение Сергей, в этот день бывший на суше. — И оно разве сильно надо?

— Нам надо построить рядом с коксовой печью ванную стекловаренную печь. Коля, место под стекольный завод забронируй.

— Планы немного другие, и переделать генплан надо. Зачем рядом?

— Потому что ванную стекловаренную печь можно отапливать электричеством, газом, жидким топливом из форсунок, но не углём. А стекла тонны, десятки тонн в сутки будет. Можно и сотни. И под это дело надо стабильное снабжение газом, — тут Саша остановился и снова заговорил. — Когда руки дойдут, я не знаю. Но пока что я вижу, что рядом непрерывно будут работать коксовая и ванная стекловаренная печь. Можно и далеко, но газопровод надо надёжный.

— Надёжный сто пудов надо, хоть десять метров, хоть километр. Ещё и над добычей толуола и бензола думать надо. Умеешь ты озадачить, — почесал голову нефтяник.

— Учись, пригодится. Не пугайся, министром станешь. Или олигархом, — подбодрил отец.

Наконец были изготовлены кирпичи как из обычной глины, так и огнеупорной. Сырые, конечно. Обожгли в специально для того построенной печи. Тоже из огнеупорного кирпича. Который менять пришлось после первого обжига, и потом добавляли систему горячего дутья. Потому что предварительно обожжённый на воздухе оказался не слишком хорош.

А затем построили сталеваренную печь, покрупнее, чем была на острове.

Когда сооружали основную часть, то всё было нормально. Но вот когда дошло дело до системы горячего дутья, то рабы стали спрашивать, зачем так, и почему дымовая труба немного в стороне.

— Делайте, как я сказал. Подумать можете, зачем так, но делать, как приказано. Учитесь, — приказал хозяин.

Действительно, сооружался какой-то странный воздуховод. И воздух мехами, приводимыми в движение водяным колесом, а дымовые газы рядом же шли, и в трубу.

— Хм, интересно. Неожиданно, — размышлял Дедал Абидосский, литейщик по бронзе. — Так выходит экономия топлива, воздух же сильно греется. А в наших печах много тепла в трубу улетает.

— Менандр, как ты думаешь, если нагревать печь как можно сильнее, и воздух тоже от дыма греть, будет ли железо жидким? — внезапно спросил Ликург.

И тут все посмотрели на бывшего наёмника.

— Может быть, — задумался самый старый из кузнецов.

Переспросили у Александра Гиперборейского, указав на Ликурга Коринфского, как автора идеи, и тот внезапно получил кружку с хиосским вином.

Наконец закончили строительство, но запуск печи отложили на несколько дней. Потому что Александр с караваном судов отправился на остров Тасос за железной рудой.

Глава 16. Основание Филиппики. Рабыни.

Астеропа, потеряв во время налёта пиратов не только мужа, но и новорождённую дочь, стала рабыней. К счастью, с ней взяли старшего ребёнка, сыночка. Привезли почему-то в Византий, а не на юг, в Родос или Афины. И тут штурм города македонцами.

Рабынь держали у порта взаперти, и они только слышали звуки боёв, причём часто что-то громыхало. Потом их внезапно вывели наёмники и попробовали прикрыться, чтобы сбежать из города, но не вышло.

Один из вражеских солдат, необычно одетый, и показавшийся Астеропе очень симпатичным, потребовал отпустить всех. И тут командир наёмников выхватил у неё сына и убил кинжалом. Фракийка не успела закричать, как что-то бахнуло, и убийца сына рухнул.

Тут и сдались наёмники, но Астеропа сидела и плакала, поражённая горем. Долго не дали так сидеть, схватили македонцы и стали обсуждать достоинства, и сколько дадут на Родосе. Тут женщина и крикнула:

— Продайте меня тому, кто за моего сына отомстил.

— Молчать, рабыня! Ты никаких прав не имеешь, — рявкнул один из воинов.

— Не, ты не совсем прав. У неё сына убили, так что хорошая просьба. Попробуем, — заявил старший.

Договорились быстро, и новый хозяин Астеропе сразу сильно понравился, и как за руку взял, её на дрожь пробило.

— Спокойно, спокойно, всё будет хорошо.

У корабля рассчитались, и девушка взошла на борт. Уже была раз на корабле, рабыней. Не до того было, чтобы разглядывать, но растерялась.

— Мы сейчас отчаливаем, срочно. Идём со мной, будешь пока повару помогать, — приказал новый господин. Завёл, как оказалось, на корабельную кухню, показал на чернокожего мужчину и приказал помогать.

Причина спешки была простая: подошёл афинский флот. Что там было, рабыня узнала только потом, но разошлись мирно. Зато на кухне Набу, как выяснилось, вольноотпущеннику, пришлось многому объяснять. Посуда сильно озадачила. Астеропу удивили сковороды из свиного железа, которое отец показывал. Много разной незнакомой кухонной утвари. Не говоря уж о том, что кухня, почему-то называемая камбуз, на корабле.

Девушка знала стеклянную посуду, видела как-то, но тут окна были из стекла. Ещё печки странные. Чернокожий рассказал между делом, пока занимались готовкой, что во время испытаний на острове этот Александр и бывший хозяин Наба сделали и железа много, и стекла, и печи. Причём, хотя Александр был намного младше Сайреса, знает может и больше. Фракийка засомневалась, но работой отвлекалась от потрясений.

После встречи с афинским флотом Пенкроф сказал с усмешкой Волку "Пока ты мне не нужен, а там прекрасная дама". Показал Саня ей внутри корабль, всё объяснил, и ещё душ приняли в кабинках, снятых с Наутилуса. Не только душ, разумеется, принимали. Астеропа привыкла, что мужчины ей попадались ниже ростом, но с Александром была наравне, даже немного ниже. И повторили плотскую любовь уже в трюме. Фракийка была очень довольна, даже подпрыгивала.

Планы и надежды отдельно жить, однако, были нарушены. Потому что закупили хозяева корабля множество рабов и рабынь, самых ценных посадили на этот парусник. И Астеропе вместе со всеми пришлось работать, готовя корабль к перевозке людей и дополнительных грузов. И саму её поселили вместе с другими рабынями.

На фракийку повесили обязанность следить за порядком и правилами проживания среди девушек, Сиринга Херсонесская ей была назначена в помощь. Светловолосая уроженка Тавриды была гетерой, и лучше остальных обучена правилам приличия. Намучиться пришлось, следя за всеми. На судне была пара отхожих мест, но многие не понимали этого, одну скифскую красавицу пришлось побить, и её же волосами вытереть пол. И отгонять рабов, пытающихся к ним влезть.

На первый раз нарушителей избивали, пообещав на второй под килем протащить. И один скиф нарвался, напав на повара.

Да, не все оценили удобные условия для плавания, хотя те, кто с опытом, объясняли. Та же Сиринга поделилась опытом плавания из Херсонеса в Визаний. Хозяева, на удивление, редко оскорбляли рабов, но многие напрашивались. Гетера пригляделась, прислушалась к тому, как и что говорят, и заявила:

— Они не эллины, не персы, не египтяне, не финикийцы, но и не варвары.

— Но кто же? — удивилась рабыня из числа афинянок.

— Гиперборейцы, — заявила гетера.

— Но по сказкам другие гиперборейцы. Их жизнь блаженна, но эти другие.

— Я видела много кошек и котов у богачей. Тут тоже есть. Но все известные мне кошки с короткой шерстью, они из Египта. Их кот мохнатый с длинной тёмной шерстью. С севера, — рассказала Сиринга.

— Смотрите сюда, — воскликнула Астеропа и показала на цилиндр с трубой. — Это печка. Вот тут дрова кладут.

— Кто ж зимой плавает?

— Они могут, мне тут один эллин рассказал, что этот корабль бурь не боится, — рассказала финикийка, единственная на борту.

— Ещё, мне даже непривычно. Вшей и блох у нас больше нет. Правду сказал тот целитель, что нас оглядывал, что тем снадобьем от их избавить, — заявила афинянка. — И рабов коротко постригли и от вшей избавили. Тот Фидель сказал, что они считают варварами все народы, которые не борются со вшами и блохами. И сами они потому коротко стригутся. Одежду стирают и чем-то мажут, чтобы не было ничего такого.

— Интересные у нас хозяева, — воскликнула финикийка.

— Только сейчас заметила? — поддела гетера. — Они нас ещё не раз удивят, я уж разбираюсь в мужчинах.

— У них ещё есть странность. Мужчины у них между собой не целуются, но с женщинами любят, — рассказала Астеропа. — У них это знак любви мужчины и женщины, а в качестве знака уважения мужчин между собой редко используют. И считают постыдной плотскую любовь между мужчинами, даже между учителем и учеником, под строгим запретом между взрослыми мужчинами и мальчиками. Считают штаны скорее мужской одеждой, чем женской.

— Любопытно, будем знать, — хмыкнула Сиринга Херсонесская.

На новом месте, недалеко от Пеллы, пришлось с нуля заниматься и стройкой, и распашкой новых полей, и закладкой садов. Почти все саженцы были тут же высажены, только несколько штук виноградных было отправлено в македонскую столицу.

Сильно удивили семена. Простые пшеница и ячмень имели крупнее зёрна, а колосья пшеницы и какой-то ржи шестирядные длиной с ладонь. Рожь имела зёрна, родственные ячменю и пшенице.

Но вот кукуруза и бактрийская крупа были другими.

У кукурузы были крупные зёрна, немногим меньше гороха. Ещё спрашивали рабы, сильно ли от гороха отличается, на посеве которого настояли, и на фасоли с бобами. Гиперборейцы долго смеялись, потом сказали, что сильно.

Бактрийская крупа была вообще треугольная. Но говорили, что вкусная.

Неведомый картофель потребовал глубокой вспашки. Кроме того, из-за засушливого климата пришлось всем поливать посевы. Сильно повезло, что на корабле оказалось несколько очень гибких труб, так бы и таскали вёдрами воду из речки.

И больше всего поразило то, что потребовали построить специальное здание с большими стеклянными окнами, чтобы выращивать какие-то растения, не переносящие даже зимы Македонии.

Почти сразу после разгрузки собрали хозяева всех рабов и спросили, кто умеет читать и писать. Перепроверили свои записи. Эллины многие знали грамоту, с выходцами из других народов дела были хуже. Из рабынь же почти никто не умел читать и писать.

— Я умею, но у нас не принято учить женщин читать и писать. Если прикажете, буду учить, — вызвалась бывшая гетера.

— Девушки, смотрите, — широкий как медведь, гипербореец показал книгу с картинками еды, а потом по кройке и шитью. — Разве не женское дело читать такое?

Женщины столпились вокруг, а Серёга балдел просто, когда об него грудями тёрлись.

— Мы не знаем вашего языка, — сказала одна из рабынь.

— Сначала по вашему писать научитесь, и разговаривать по нашему.

Девчата только переглянулись, и, Сиринга, помявшись, попросила книгу по шитью. Весь вечер разглядывали картинки с платьями.

Правда, скучать особенно и некогда было. Рабы на тяжёлых работах трудились, а хозяева ими командовали и многому учили.

Женщины больше с посевами возились, и, разумеется, еду готовили. Тут им хозяева тоже многое подсказали, и дали посуды. Астеропа остальным рассказала, что часть сделана из свиного железа. Которое, как известно было, ни для чего непригодно. И из нержавеющего железа, и из меди, и бронзы, и дерева была посуда.

Работы, однако, было много по готовке еды, многие удивлялись, что и на свободе так не ели. Дело в том, что хозяева сказали, чтобы еда была из мяса, хлеба или каши и зелени, фруктов или овощей. Но вино пить считали необязательным. И хлеб пекли только дрожжевой, как для богачей. Вместо мяса больше рыбу готовили, но всегда было или мясо, или рыба. И каши и супы всё время. Возни было много, ворчали те, чья очередь была готовить. Но и хвалили еду. Хозяева кормили дёшево и вкусно. Особенно парочка рабов, знакомых с хозяевами похуже, хватили питание.

Вечером, когда уставшая лежала в объятиях Александра, похвалилась, что всех впечатлило.

— Мы ещё многим вас удивим, — услышала ответ.

Да, оно так и было. Сажали, как объяснили, даже какой-то лён, похожий на обычный камыш. И быстрорастущие деревья, дающие целебное масло и многое другое.

По вечерам учились читать, писать и арифметике.

Работали все, старались успеть быстрее. Но и дни отдыха были.

Сильно удивило празднование дня летнего солнцестояния, многие даже забеспокоились тем, что гиперборейцы сожгли в знак жертвы чучело Гетары ночью на большом костре.

После обрядов, неведомых прежде, сели за стол у костра. Некоторые македонцы, работавшие на строительстве верфи, тоже присоединились. Бурчали, что с рабынями негоже, но не все отказались. И много интересного рассказывали северяне. Им тоже.

— Зачем вы чествуете Аполлона, так радуетесь? — спросила финикийка. — Он же жарой мучает.

— Не были вы на далёком севере, — ответил Сергей. — Там солнечному теплу рады, всегда не хватает. Вы знаете, что зимой ночи длиннее, а дни короче, чем летом. Некоторые, кто много плавает, замечали, что летом на севере дни длиннее, а ночи короче, чем на юге. И наоборот.

— Как так выходит? Нам же говорили, что Гелиос каждый день по небу на колеснице возит солнце? — кто-то спросил.

— Летом на северных берегах Европы и Сибири, северная Азия, солнце вообще не заходит, — рассказал Белов. — Но и не греет так, как тут. Летом приходится окна хорошо завешивать, чтобы солнце спать ночью не мешало. Зато зимой вместо дня в полдень сумерки.

— Но что там есть такого, чем поживиться можно?

— Много рыбы, зверей, диких ягод. Руды разных металлов, бивни слонов в земле, — рассказывал подводник. — Мохнатых слонов там тысячи лет нету, но из-за холода хорошо хранятся.

— Рыбы и тут полно, — усмехнулся Терсит.

— А там свиней рыбой кормят. Красная рыба, она, из-за красного мяса так называется. Очень вкусная и дорогая, в вашем море только тунец не хуже.

— Глупо иногда праздники выглядят, но мы от них не отказываемся, нельзя же так, — стал Александр рассказывать. — Мы знаем, что солнце светит всегда, но празднуем же. На юге не могли понять, когда праздновать дни зимнего и летнего солнцестояния, но решили не менять.

— ?!

— Земля круглая. В верхней и нижней половине солнце по разному. В верхней половине солнце на юге, а в нижней солнце на севере. И когда лето на севере, на юге зима. И наоборот, — просвещал македонцев Белов. — Мы вот и думали, как же быть, когда день праздника летнего солнцестояния на севере попадает на зимнее солнцестояние на юге.

— Много там земли, которую можно легко завоевать?

— Много даже такой, что без войны можно взять и заселить, — сказал Юрий Снегов.

— Всё это хорошо, но вы зря женщин грамоте учите. Лучше б пряжу пряли по вечерам, на паруса надо больше ткани, — упрекнул Терсит.

— Это тоже будет. Про ткачество хорошо напомнили. Писать, читать и считать рабам тоже надо, если им собрались доверять сложную работу, — объяснил архитектор.

Посидели и погуляли хорошо, до рассвета.

Днём после обеда, завтрак же был ранний, до сна, повёл Александр Астеропу на склад. Взял какой-то механизм с деревянным колесом и сказал:

— Это тебе, пряжу прясть.

— У нас для этого особую палочку, веретено, используют, — растерянно сказала наложница.

— Слишком медленно. Это намного лучше. Пряжи у нас мало, но для учёбы хватит. Не хотел раньше тебе дарить, потому что принято жёнам и невестам в дар, — Волк сказал и научил обращению. Потом Астеропа перед другими рабынями похвалилась.

Но пока что было не до прядения и ткачества, хотя и ткацкий станок собрали.

Юрий Снегов потолковал со старостами ближайших деревень насчёт плотников, и те по образцу стали делать колёсные самопрялки. Чем с соседями отношения здорово улучшил. Ричард Коллинз сие оценил так:

— Пусть мастерят эти прялки, для деревень хватит. Когда время будет, у нас будут и прялка Дженни, и ткацкий станок Картрайта, и многое другое. Сейчас бессмысленно что-то лучше колёсной прялки и горизонтального ткацкого станка с челноком Клея вводить.

Глава 17. Марганцевая руда.

Александр спрашивал многих, показывая коллекцию минералов, где что лежит, но толка было маловато. Или не помнили, или же не были уверены, что видели такой же минерал. Знал, что на Эвбее и рядом есть никель, но надо было самому смотреть. Хорошо что подсказали насчёт железной руды, что есть на острове Тасос, не надо с Серифоса возить, из-под носа Афин. Пока недружественных.

Но нужны были и другие легирующие металлы.

Хром, как выяснилось, есть в Фессалии, совсем недалеко.

Зато марганец всё же придётся таскать с острова Андрос. Никто из македонцев или рабов не вспомнил, есть ли руда марганца в южной Фракии.

Астеропа, когда пришла её очередь готовить еду, специально для Александра отложила кусок мяса получше, вместе с остальной едой. И подала, прочим рабам несколько иную еду. Рабам жареная зеленуха с кашей и хлебом, господину жареную рыбу горбыль. И вино разное.

— Ты из южной Фракии, моя красавица? — внезапно спросил.

— Да, мой господин.

— Пойдём, спросить надо.

На корабле, стоявшем у причала, зашли в одну из кают, и Волк достал какие-то камни. Отобрал несколько и спросил:

— Ты видела такие?

— Вот такие у меня были камушки, сама нашла в речке, даже в ожерелье были вставлены, или такие, — показала Астеропа на родохрозит, карбонат марганца, и пироксмангит, силикат марганца. Потом задумалась и показала на пиролюзит, тефроит, вадит и гаусманит. — Про эти точно не помню, но, кажется, около нашей деревни тоже есть.

— Очень хорошо. Расскажи про своих родственников.

— Рабынь обычно не спрашивают про родню, — растерялась красавица. — Но как прикажешь.

При рассказе выяснилось, что фракийцы после завоевания хоть и покорились Филиппу, но любви у них не прибавилось. Ничего удивительного. Как и в том, что каждый народец желает быть отдельным царством. Саша достал свои фотографии из университета и показал:

— Смотри, с кем я учился. Люди из совсем разных народов, и в одном государстве. А отличаются сильнее, чем фракийцы от испанцев.

Действительно, на групповых фотографиях были и якут, и дагестанец, и ещё пара узкоглазых сибиряков.

Затем Александр дал Астеропе советские журналы с выкройкой и рисунками платьем и показал, как обращаться со швейной машинкой. Которая на хуторе была совсем древняя, ещё довоенная немецкая.

Девушка долго выбирала модель, а потом ещё дольше возилась с раскройкой и шитьём на машинке. Но перед этим к ней пришёл единственный среди рабов обувных дел мастер, чтобы снять мерку на сандалии. И Саша уговорил сделать обувь на высоком широком каблуке, а не как принято, на плоской подошве или платформе.

После прибытия кораблей с каменным углём, разгрузки и отдыха, их отправили на остров Тасос за железной рудой. Но пару кораблей Александр взял для плавания за марганцевой рудой.

Амфиполис не так давно стал владением Македонии, но значение имел едва ли не наравне с Пеллой. Там чеканились македонские деньги, рядом, к востоку, были золотые и серебряные рудники. С Александром и Астеропой была охрана не только из тех македонцев, что строили Салоники, но и из гарнизона Амфиполиса увязались люди.

Охрана рудников была слегка удивлена тем, что гипербореец заинтересовался поселениями севернее, к которым добирались по притоку реки Стримон, текущему среди скал. Но откликнулись охотно на просьбу о сопровождении.

Добрались к вечеру. Там, у реки, узнали Астеропу, и один мальчишка сразу убежал, и привёл здоровенного мужика средних лет, чуть позже подтянулись ещё люди, во главе с каким-то стариком.

Здоровенный мужик Александру напомнил киноактёра Джейсона Момоа и габаритами, и внешностью, и выражением лица. Средних лет, с бородой и длинными волосами, ростом под два метра плечистый богатырь с ехидной и настороженной улыбкой.

— Приветствую вас. Не ожидал, что приплывёте с моей старшей дочкой, — поздоровался он. — Моё имя Пирес, сын Диманта. Я замуж за другого выдал Астеропу. Почему она у тебя?

— Купил её в Византии за пятнадцать мин. Пока моя рабыня и наложница. Думаю, что неплохо бы освободить и жениться, но мне говорят, что неприлично брать в жёны рабыню и даже вольноотпущенницу, — сказал Волк.

— Но вы же не по этой причине сюда прибыли, — сказал старый вождь. — Для такого не было нужды сюда приходить.

— Нам нужны вот такие камни, — протянул бывший токарь образцы из коллекции. Уж в который раз его выручила обширная коллекция с острова Линкольна. Осознал необходимость, когда на Таити под руками не оказалось образца железной болотной руды, чтобы показать тамошним горемыкам.

— У нас их много, любой мальчишка покажет, — засмеялся старый Ройгос. — Только что нам от этого будет?

— Это ещё будем обсуждать. Но я думаю, что с налогами вам будет проще, зачтётся. И деньги тоже будут, — ответил Александр. — Пока вот вам дары. И с вами, Пирес, отдельно пообщаться неплохо бы, познакомиться.

После переговоров, которые прошли успешно, стали готовить застолье. Причём русский посоветовал тут же зарезать если не кабанчика, то барана, и сразу замочить мясо в кислом вине. Местном, хотя было с собой и получше разных сортов, как то самодельное с острова Линкольна, испанское, хиосское, афинское, сицилийское... Местные и македонцы из Амфиполиса не поняли, но те, кто уже пробовал настоящий шашлык, радостно оживились. Запомнили, какое вкусное жареное мясо, маринованное в кислом вине с луком и солью. Особенно если добавить перца или кориандра. Перец, к сожаленью, дорогой, но и без него обходились македонцы, впрочем, с собой взял Александр западноафриканского перца.

Во время вечерних дел он с наложницей зашёл в гости к Пиресу, сопровождаемый носильщиками. Дом оказался хоть и саманным, но неплохим, немного в стороне от деревни, у ручья стояла кузница.

— Я хотел сегодня ещё поковать, но уже не выйдет, надо кузнечный горн потушить, — извиняющимся тоном пояснил богатырь. — Я деревенский кузнец.

— Знаю это ремесло, я ведь мастер по железу, — гость ответил.

— То-то на купца не слишком похож. Тоже кузнец, значит. Покажешь, что умеешь выковать?

— Могу, но я не только кую. Лучше тебе самому увидеть, да и жене твоей подарки есть, и угощения, — Саня ответил и стал доставать разное. Для самого кузнеца был молот из марганцевой стали, стальной инструмент, слитки стали, из неё же листы и проволока. Для его жены посуда из мельхиора и чугуна, колёсная самопрялка и стеклянное зеркало на подставке, не была забыта и стеклянная посуда, и баночка с маслом эвкалипта. Для детей были сушеные тропические фрукты западной Африки. — Сам всё сделал.

Фракийский кузнец по мере разглядывания всё больше офигевал. И поразительно чистое от шлака железо, и посуда из свиного железа, и аккуратные листы и проволока из железа. А жена сильно удивилась от колёсной самопрялки.

— Сам?! Но как? Невозможно ничего сделать из свиного железа. А эти куски железа очень чистые, совсем без шлака. И на них нет следы ковки. А эти листы и проволока? Как они сделаны? — удивлялся огромный кузнец.

— Я же мастер по железу, владею мастерством и литья из простого железа и свиного железа. Проволока вытянута, а листы специальным приспособлением раскатаны из железных слитков, — уж в который раз рассказывал русский инженер. — Стекло и прялку тоже я.

— Колдовство, настоящее колдовство. Научить меня можешь?

— Дело долгое. И кто-то же должен эти камни для нас добывать, — вздохнул Александр.

— Мы рады, что деньги будут, но зачем?

— Пирес, раскрою одну из тайн. Очень чистое железо, как и очень чистая медь, это мягкий металл. И тоже плавится. И тоже при добавках других металлов становится лучше и крепче. Чёрный камень руда одного из этих металлов. Но надо не так как у вас принято делать железо, а плавить.

— Пойдём поглядим, каков металл, — и оба мужика пошли к кузнице. А Астеропа передала самопрялку матери, и стала объяснять, как ткать. Потом ещё что-то рассказывать, на удивление.

Пирес опробовал и слитки металла, и инструмент в кузнице, на пару с двумя здоровенными подростками, старшими сыновьями. И очень одобрительно покачал головой.

Зашли в дом, а там Астеропа что-то рассказывала матери и младшим детям. Саша обратил внимание на глиняную печь, она, к немалому удивлению, оказалась с трубой. На вид гибрид тандыра и русской печи.

— Хм, неплохо. Мы умеем и лучше, но по местным меркам хорошо придумано, — русский оценил печь. — Я же из краёв с очень холодными зимами.

— Отец, у них на корабле печки стоят, чтобы зимой было тепло. Я сама видела, внутри кирпич, а снаружи железный лист. На том, на котором в Македонию приплыли, — сказала девушка.

— Тебя не спрашивали. Хотя... Расскажи, что видела, — кузнец сказал. А рассказать было чего. Впрочем, разговор был прерван тем, что позвали на застолье в центре деревни.

А там и вино рекой лилось, и закусывали усердно, жареным мясом, хлебом и овощами. В процессе один из македонцев возьми да ляпни:

— Наш Александр посланец богов, и царь Филипп с ним виделся.

Тут замолчали, а кузнец спросил:

— Это правда?!

— Да. Но мы должны не передать слова богов, а помогать знаниями и ремёслами. Та же прялка, которую жене кузнеца подарили, входит в те знания, которыми нам положено делиться. Сложные откровения вам не нужны.

— Да? У нас земли маловато. Мы по очереди на каждом поле то пшеницу выращиваем и скот пасём. Но говорят, что есть способ трёх полей. Расскажи, — попросил вождь.

— Есть ещё хитрее. По нашим понятиям, самое простое из хороших это четырёхполье. Первый год это бобы. Второй пшеница. Третий репа. Четвёртый ячмень. Обязательно все листья и стебли бобов, можно сажать горох и фасоль, запахивать в землю. Репу на корм скоту в стойле, лишнее в землю. Кроме навоза своё дерьмо тоже в землю, но вы это знаете, думаю, собирать надо. И муку из костей и золу от дров тоже запахивать надо, — объяснил Саня и отхлебнул кислого фракийского вина, закусив шашлыком.

Народ постарше загомонил, стал совещаться, и тут один парень спросил:

— Ты правда видел царя Филиппа?!

— Видел и разговаривал с ним.

Тут все уши навострили, и стало тихо.

— Какой он? Могучий воин?

— Мудрый и хитрый царь и военачальник. В меру смелый и в меру осторожный. Не кровожадный, но когда надо, безжалостный. Справедливый. Очень много знает и многому учится, — ответил инженер

— Ты не сказал, что наш царь великий воин, — упрекнул немолодой македонец.

— Верно, но для царя это не главное. Не царское дело мечом или копьём махать. Царская работа это думать, помощников выбирать и приказы отдавать. Проблемы царства решать, — объяснил Александр.

— Дело говоришь. За Филиппа! — воскликнул Ройгос, и после перерыва спросил. — Почему так решили с четырьмя полями? И без посевов почему земля не будет стоять под паром?

— Вместо пара для прокорма скота репа. Для улучшения плодородия горох, фасоль, бобы, чечевица, и всё кроме зёрен в землю закапывать. Ещё для плодородия костную муку сыпать или рыбные кости, и древесную золу. Вы видели, что разные жучки и червячки вредят. Но они на следующий год, если сажать что другое, с голоду будут умирать.

А дальше ещё, только с перерывом, во время которого Волк рассказывал про дальние страны. Про кочевников с оленями, чёрных людей дождевых лесов, полинезийцев и морские орехи, жителей Края земли. Примерно так.

— Правда ли, что Испания это край земли?

— Нет. Я даже больше скажу, испанцы похожи на вас и македонцев и внешне, и тем, как живут. Мы видели острова, которые больше достойны названия Край земли. Мужчины там охотятся, а женщины собирают плоды земли. Ещё женщины ныряют и летом, и зимой, если охота неудачная, за раковинами...

Утром на удивление быстро пришли в себя и загрузили речные кораблики.

Тут подошёл к русскому фракийский кузнец и спросил:

— Моего сына возьмёшь в ученики?

— Да, могу. Сейчас начал учить группу рабов, обученных кузнечному делу и работе по бронзе и меди, ремеслу железного литья и другим работам. Посмотрю, кто что может, ещё рабов закуплю. И достойные, кто и нужное ремесло знает, и может командовать, будут сами управлять в моих мастерских. Если я возьму твоего сына в ученики, то он может и будет к тебе в гости приезжать, но жить будет рядом со мной.

— Можно и так. Но здесь нельзя делать железо так, как ты умеешь?

— Можно, но сложно. И много чего надо, — сказал Волк. — Пирес, тебе литьём заниматься не стоит, времени не будет. Вам хватит рудника и кузнечной работы с привозным железом. И парня позови.

Пришёл младший из помощников. Жилистый высокий парень возраста шестнадцать лет. Красавчик, похожий на сестру. Котис имя. Ему объяснили, что к чему.

— А я смогу на той жениться? Отец, ну ты же знаешь...

— Посмотрим, может и договоримся, — ответил кузнец. — Ты же знаешь, её жених погиб, но отец хочет получше кого.

— Котиса ещё ни на ком женить не собирались? — спросил Волк.

— Умерла недавно.

— Для рабов я сделаю две самых больших награды. Освобождение и хорошая молодая рабыня в подарок. Первое тебе не нужно, но второе можешь заслужить.

— Э, я буду наравне с рабами работать?

— Я же работаю старшим. И про сестру вспомни.

Тут стала видна толпа молодых фракийцев, и навстречу вышел один и спросил:

— Мы услышали, что Астеропа рабыня. Это неправильно. И македонцы немного в стороне. А тут у нас есть те, кто её в жёны хочет.

— А я не хочу, — заявил Пирес. — Идите отсюда по хорошему. Если кто хочет поспорить, пусть выйдет и сразится со мной голыми руками.

— Нет дурных один на один, а против толпы не устоишь.

— Так Пирес не один же будет. А бить я буду насмерть, кому-то не повезёт, — сказал Саня и вытащил из рюкзака наконечник алебарды и насадил на посох, пока парни думали. Дал будущему свёкру, сам достал автомат ППС-43.

— Нет, прошу их не убивать, — с ужасом воскликнула Астеропа, поняв, что будет. Толпа на неё поглядела и, заподозрила что-то неладное. А тут и староста подоспел, весьма неприглядно парням рассказав про их умственные способности и то, какой вред едва не нанесли деревне.

Впрочем, всё хорошо закончилось.

ПРОДА ПРОДА ПРОДА

Глава 18. Жидкое железо.

По прибытию, не успели разгрузить руду, тут же бывшему токарю передали письмо.

"Приветствую. Трибаллов завоевали. С царём Атеем те же проблемы. Нужна чугунная статуя. Если не сможешь, ответить надо быстрее. Князь Голицын".

— Где автор письма и царь Филипп? — спросил русский.

— В Пелле.

Саня почесал затылок и взял с собой в столицу Ликурга Коринфского.

Двуколка, в которую был запряжён один конь, но зато в продвинутую сбрую, с хомутом, быстро домчала до столицы Македонии. Город был так себе, после Сиракуз, Афин и Византия даже скромный. Дворец увидели сразу, да и не слишком большой был.

Охране представились, и те позвали Мстислава Голицына, очень уважительно отозвавшись:

— Приветствую вас. Кто с тобой, Александр?

— Ликург Коринфский, сейчас мой раб, был наёмником, а до того скульптор по бронзе.

Князь ответил:

— Сможет сделать сейчас нормальную статую?

Волк толкнул спутника, и тот ответил:

— Я давно не работал, тяжело будет. Самое сложное это сделать восковую модель и доделать статую. Последнее это чеканка, ковка и добавление разных частей, например, камни в глаза, и полировка.

— Отойдём в сторонку, — ротмистр отозвал и продолжил шёпотом на русском. — Атей обманул македонцев. Не заплатил. Сказки рассказывает, что нет богатств, земля неплодородная, а главное богатство это могучие воины.

— Про землю царь скифов соврал, что неплодородная.

— Послушайте сударь, Филипп заявил, что хочет статую Гераклу поставить в устье Истра, Дуная то есть. А Атей ответил, что если без его разрешения пройдут, то всю медь из статуи пустят на наконечники стрел. И предложил ему передать статую, он установит и даже прикажет охранять.

— Я понимаю, что для вас, кавалеристов и дворян, понты это всё, но я б не связывался со скифами, — заявил инженер. — И статую давать нечего, обойдутся.

— Не всё так просто. Скифы не так давно к югу от Дуная, и точат зуб на Фракию, и греческими городами на западе Чёрного моря рулить хотят. И репутация царя тоже кое что значит.

— Так и дорожит репутацией, раз обмануть пытается.

— Для наказания. Это доблесть такая, обмануть и победить. Обман нужен для того, чтобы перевалы южной Болгарии спокойно пройти, — объяснял князь. — Скифов важно окоротить. Я сказал, что надо им чугунную статую с сюрпризом подарить. Но нужно посоветоваться, подумать, как так сделать, чтобы бомба, или ещё что, сработало только если разломают. Эти уроды так и сделают, раз обещания не держат. И я уже придумал, как сделать, чтобы при царе и его наследниках поломали. А дальше драка за престол.

— Интересно...

Эллину объяснили, что требуется обязательно пустотелая чугунная статуя. В общем решили, что возможно. С этим и пошли к царю.

— Ну что, сможете? — спросил Филипп.

— Да, думаю что сможем, — сказал Александр. — Кое-что мы ещё обдумаем, но должно получиться.

— Величайший, было бы неплохо, если бы дали в долг статую Геракла из дворца. Мне так будет намного проще и быстрее сделать копию, — с позволения хозяина попросил Ликург Коринфский.

— И вот что, я слышал, много рабынь захватили, — добавил Александр.

— Будет конечно, хотя у вас много их, — рассмеялся Филипп.

— У хорошего раба должны быть жена и дети. А меня устроит хороший конь для спокойной езды.