Игры олигархов

А то, что не могла ее Инна бросить в таком состоянии!

Марина могла, Света могла, а Люба и Инна — нет. Но даже если — она бы взяла трубку и просто сказала "извини, так получилось". Если б обиделась, не успела — тоже бы вернулась, но не высказала бы сейчас, потом бы уколола, но не кинула, когда ей так паршиво. Инна не обидчивая, но сострадательная. Она не бросает человека, когда ему плохо.

Девушка почувствовала холодок тревоги, подняла воротник, оглядываясь и выискивая признаки подруги, а может кого-то или чего-то еще. В груди стало щемить от предчувствия плохого, а паника подбираться к горлу.

Суздалева двинулась к мостику, сама не зная зачем. Сначала медленно, затем ускоряя шаг и вот уже бежала, набирая на ходу номер телефона Инны.

— Ответь, ну, пожалуйста, Инночка!

Та молчала.

Ярослава пролетела мостик и оказалась на безлюдной дороге между сквером и домами. Огляделась — что слева, что справа — никого. Где же Замятина? Что за чертовщина? Неужели опять, как с Ларисой?...

Нет!!

Ярославу заколотило, она начала лихорадочно тыкать в кнопки и звонить Свете, потом Любе, Марине и кричать в трубку, чтобы они звонили Инне домой и на сотовый, потому что ее нет, она пропала, испарилась, исчезла. Начала звонить ей сама и замерла — где-то в стороне еле слышалась трель знакомой мелодии. Суздалеву паника обуяла, ужас до мурашек на коже, когда она поняла, что звук идет из-под мостика ближе к дороге. Она не знала, что делать, боялась шаг шагнуть. Ей казалось, что сделай она его, загляни под мост и скончается на месте, потому что увидит мертвую Инну, а после этого лучше не жить.

Второго раза, второго круга ада, как после Ларисы, ей не пережить.

Так и стояла, смотрела на край мостика, не решаясь спуститься. Трель телефона в руке заставила ее подпрыгнуть.

— Да? — то ли шепнула, то ли икнула.

— Славка, Инны дома нет, сотовый не отвечает, — буркнула Света.

— Я... я слышала ее телефон, — всхлипнула.

— Где? — снизился голос до шепота.

— Под мостиком в сквере.

— Ёееелкиии....

— Свеет, что делать?

— ...

— Свеет?

— Загляни.

Ярослава на негнущихся ногах пошла вниз по насыпи под мостик над овражком. Не удержалась, скатилась и остановилась как раз, где валялся мобильник Инны. Он лежал на листве один, без хозяйки.

— Ее нет, телефон здесь.

— То есть?

— Инны нет! А телефон тут! Под ногой у меня! Хочешь, я тебе с него позвоню?!!

— Так, сиди там! — рыкнула Гнездевич.

— Где? — спросила Ярослава уже тишину в трубке.

Выбралась с трудом на мост и встала посередине, крепко сжимая сотовый подруги. Голова нещадно разболелась от мыслей и переживаний. Девушка боялась, что окажется в той же истории, что вроде бы закончилась, но еще больше она боялась, что в истории окажется Инна и предстанет перед ней через несколько дней в том же виде, что и Лариса.

От ужаса у девушки голова закружилась. Суздалева сползла по ограде мостика на доски и осталась сидеть, понимая одно — она больше не может, не хочет ничего.

Там ее и нашли подруги, прибежав с разных сторон.

Первой появилась Марина. Встала над Славой, сверля подозрительным взглядом, так что та захотела под мост заползти и там остаться, и молчала. Второй Света, цокая каблучками прибежала, врезалась в Васнецову, выводя из ступора.

— Ну, чего? Славка, чего сидишь?! Где мобильник?!

Ярослава молча протянула Иннин телефон, и удостоилась еще более сурового взгляда Васнецовой.

— Тебе сдохнуть не хочется? — процедила.

— Хочется, — призналась, с трудом поднимаясь. В голове шумело, будто мозг превратился в океан и устроил шторм.

— Ну, чего ты опять, Марина?! — прикрикнула на девушку Света.

— А то! Как Славка с кем-то остается, так считай можно прощаться, больше не увидимся! С Ларисой в кафе пошла — где Ларка теперь знаете, с Инной пересдать решили — вот вам, пожалуйста, от Инки мобила только и осталась! Прямо иллюзионистка, блин! Я понять не могу, как так получается?! — завелась с пол-оборота. — За тобой смерть, что ли, ходит?! Так сиди дома или застрелись, а людей не подставляй!!

— Заткнись, ты!! — рыкнула на нее Света. — Видишь, на Славке лица нет — совесть где?!

— Найдем Инну, найдем ее совесть!!

У обочины дороги тормознуло такси. Из него вылезла Люба и бегом ринулась к девушкам.

— Ну, чего? Нашлась?

— Щазз!!

Ярославу затошнило. Она отошла в сторону и успокоила желудок.

Видя, что ей плохо притихла даже Марина.

— Здорово, — протянула Света. — Одну в больницу надо, другую... взять бы где-нибудь.

— Не то слово, — прошептала Васнецова и вдруг заплакала.

— Ты чего? — растерялись подруги.

— Что не понятного? — шатаясь и утирая рот, подошла Ярослава. — Страшно ей, до коликов страшно, до сумасшествия. И мне, — призналась, оглядев девочек огромными, больными глазами.

Все притихли. Марина отвернулась от них, слезы вытерла, сигареты достала:

— В Славке дело. Говорю вам — из-за нее девчонки пропадают.

— Опять ты за свое! — рассердилась Света.

— Скажи — не права? — покосилась.

Люба в раздумьях терла лоб и изучала телефон Инны.

— В милицию надо, — выдала. — К тому следователю, который нас по Ларисиному делу спрашивал. Молоденький такой, как его?

Света наморщила носик, вспоминая фамилию — нет, вылетело из головы.

— Ну, ну? Животное что-то?

— Козлов? — предположила.

— Зябликов? — выдала свою версию Марина.

— Зверушкин, — вспомнила Ярослава.

— Точно!

— Ну и что? Пошлет он нас и все.

— Ага. Или Инна объявится.

— А если нет?

— Родителям сказать надо.

— Раньше времени баламутить?

— А если ее правда, как Ларису?... Это же... Это что твориться, девочки? — ужаснулась Люба. — Как жить-то?

— Ходить и оглядываться, — буркнула Марина, глянула зло на Ярославу. — И от нее подальше держаться. Лариска с ней ушла — нет ее. Инка — тоже нет. Кто следующий?

Тимофеева пугливо покосилась на Суздалеву и та поняла — басни Васнецовой перерастают во всеобщую манию, дают свои всходы. Даже Гнездевич зыркнула насторожено, хотя Света по жизни пофигистка, ни в Бога, ни в черта не верит, мыслит четко, зрит ясно, судит разумно. И убедить ее в чем-то очень трудно.

Все, конец, ничего у Славы теперь нет — ни подруг, ни друга, ни парня.

— Простите...

И уйти хотела, но Света рявкнула:

— Стоять!... Маринка от страха с ума сходит, так ты хоть не дури!

— Сейчас вообще не о нас речь, — поддакнула Люба.

— План такой: Марина, займись делом, звони матери Ларисы, бери координаты Зверюгина этого. Мы складываем финансы и ловим такси...

— Я только на такси потратила! — возмутилась Тимофеева.

— А я по-твоему на дельтоплане прилетела?!

— У меня есть деньги, — вяло сказала Ярослава и пошла к дороге. В это время Марина уже диктовала Свете номер телефона следователя.

Через полчаса троица пробив заслоны и кордоны доблестных служителей закона, вломилась в кабинет следователя. Света грохнула на стол перед его обалдевшей физиономией сотовый пропавшей подруги и хлопнулась на стул:

— Вот!

— Что вот? — насторожился мужчина. Девушки дружно вздохнули, а сослуживец Зверушкина, пожилой лейтенант — мужчина с усами, что сидел за соседним столом, подпер рукой щеку, сонно поглядывая на явившийся к ним "цветник" и видно ждал продолжения "банкета".

— У нас пропала еще одна подруга, — сев рядом с мужчиной, поведала Люба. Марина села прямо перед следователем, гордо вскинув голову и, добавила:

— Все кто с Суздалевой наедине остаются — пропадают и попадают в беду.

— Суздалева у нас?...

Подруги дружно посмотрели на застывшую у стены Ярославу.

Следователь крякнул, не оценив опасность "маньячки", потер висок кончиком ручки:

— По -порядку можно?

— Нужно! — взялась разъяснять Васнецова. — Лариса Лысова пошла с ней в кафе...

Ярослава села у шкафа на стул и закрыла глаза, понимая, что хоть смотри, хоть не смотри, вмешивайся — не вмешивайся — итог один — подруга разукрасит ее — не отмоешься, не докажешь ничего. Ну, и смысл волноваться? Лучше поспать пять минут, дать отдых глазам, голове и нервам, а заодно немного мысли в порядок привести.

И как в бездну провалилась. Очнулась от скрипа над ухом — "усатый" папки из шкафа достал, на стол свой бухнул.

Встряхнулась и включилась в то, что происходит. Марина уже молчала и судя по виду получила словесную плюху — насупленная сидела. Света ораторию заканчивала:

— ... вы должны. Скорей всего это банда маньяков. Вы понимаете последствия? Мы ведь весь институт поднимем, прессу подключим.

— К чему? — устало глядя на нее, вздохнул Зверушкин.

— К делу о маньяках!

— Все?

— Все!

— А теперь послушайте меня, дорогие мои гражданочки студентки. Первое: найденный под мостом сотовый не является уликой какого-либо преступления, как не является фактором для утверждений о "а" — похищении гражданки Замятиной, "б" — убийстве оной же, "в" — изнасиловании и других тяжких повреждениях. Потому что: "А" — он не имеет следов повреждения, "б" — крови или других фракций на своем корпусе, "в" — если на нем и были следы пальцев посторонних, вы их давно стерли, обнимаясь с ним, как с родным. Второе! Гражданка Замятина могла его элементарно потерять, забыть на перилах означенного моста, откуда он был скинут любым прохожим, выкинуть в порыве чувств. Третье: ваша подруга в данный момент может оказаться где угодно — от дачи академика, до родной кухни, но это не значит, что она попала в беду. Четвертое, — нудно и монотонно вещал Зверушкин. — Заявление с формулировкой пропажа тире исчезновение, которая на данный момент, учитывая, что последний раз девушку видели эээ, — глянул на часы. — Четыре часа назад максимум, является абсурдной, принимается только от близких родственников, коими являются: "а" — мать пропавшей, "б" — отец, "в" — муж, "г" — дети. И пятое: заявление принимается в установленном законом порядке по истечению установленного срока после пропажи и! И! По месту жительства пропавшей. Вам все ясно? До свидания.

Девушки молчали, не зная, что сказать.

— Скажите, вы нашли насильников Ларисы? — тихо спросила Ярослава.

— Ищем! — заверил, опустив взгляд.

— Ясно, — протянула Люба, поднимаясь. Пошла на выход — за ней потянулись остальные.

Вышли на улицу, встали на крыльце.

— Что, так и уйдем?

— Что прикажешь?

— Родителям позвонить.

— Пока ты этому зверьку мистику в жизнь толкла, я им позвонила. Инны дома нет, с института еще не пришла. И родители ее в наличии имеются только в одном экземпляре, — Света вытащила сигареты, предложила подругам. Ярослава взяла одну:

— Мама у нее.

— Да. Мама, которая имеет ненормированный рабочий день. И сестренка, которая в принципе ровно дышит на сестренку — в файлах девочки только фенички и мальчики.

— С кем ты тогда говорила?

— С домработницей — теткой ее.

— Девочки, поехали домой? У меня сил уже нет. Такой стресс — я просто с ног валюсь, — жалобно взмолилась Люба. — Ну, что мы сейчас сделаем? До завтра дожить надо, а там посмотрим. Может Инна как ни в чем не бывало придет, а мы сейчас милицию поднимаем, мать пугаем. Ну, зачем?

Подруги повздыхали, по перепирались и согласились с Тимофеевой — поплелись на остановку.

Ярослава не сообразила, как добралась до дома. Зашла в квартиру, хлопнула дверью и рухнула на диван. Так и заснула не раздевшись.

Глава 10

Она лежала и смотрела, как по стене ползет солнечный зайчик. Это все что ее занимало. Апатия придавила — не хотелось не то, что идти в институт — вставать, не то что вставать — дышать.

Но Ярослава прекрасно знала, что стоит дать волю депрессии и безразличию, оно утопит, поглотит тебя. Все в тартарары полетит. Светлая полоса отступит, темная — затянется.

"Надо собраться", — приказала себе и села. Скинула одежду и прошлепала в ванную, встал под душ. В

Потом высушила волосы, сварила кофе, оделась, выпила кофе, сунула турку в раковину, а в рот кусочек шоколада; посмотрела на часы, причесалась, сложила в сумку учебники и тетради, сунула ноги в ботинки, руки в куртку и пошла в институт — на автомате.

В коридорах гудели сплетни. На Славку косились, кто знал ее и кто не знал. В аудитории — та же история. Марина сидела с Любой, Света — отдельно и все трое угрюмые и осунувшиеся. Гнездевич кивнула Суздалевой на место рядом с собой и вздохнула, оглядев ее:

— В гроб краше кладут.

— Туда и хочется, — призналась честно.

— Самое простое.

— Поэтому — мимо. Что о Инне слышно?

— Нет ее. Провалилась. Я тебе ночью звонила, мать ее всем звонила — ты трубку не брала. Где была?

— Спала. Ничего не слышала.

— Может не хотела?

— Может и не хотела. Паршииивоо.

— Верю. Маринка совсем свихнулась, такую пургу на тебя гонит — уши вянут. Чокнулась — одно слово.

— Боится.

— А ты нет? А я? Нормальные люди в таком состоянии вместе держаться должны, а мы в разбег. Вот оно как, дружба-то проверяется. Ты не кисни, выцарапаемся.

— Мы — да... А Инна?

Девушки посмотрели друг на друга и отвернулись — нечего ответить, только страх душу холодит и до слез жалко, что ничего они не знают и не могут.

— Знаешь, Марина наверное права, — тихо сказала Ярослава, клоня голову к конспектам на столе. — Во мне дело. Эти недели, что смерчем по всему прошли и везде я в эпицентре. Ты бы... тоже держалась от меня подальше.

— Ну, мать моя, природа, еще одна крезанулась, — выдохнула. Притихла, пока препод здоровался и, зашептала подруге:

— Пропадем по одиночке. Запомни, Славка — пропадем. Нельзя сдаваться, никогда и ни за что. Дерись, даже когда, кажется, сил нет — все равно дерись, не сдавайся. Сдашься — умрешь, не будет личности, значит, тебя не будет. Бред ты городишь... А может и нет, — притихла опять, помолчала.

Девушка на нее покосилась: все, отсидела рядом? Уйдешь? Но та видимо не собиралась — сосредоточенно пялилась на преподавателя, будто слушала и вдруг будто очнулась, на Славу уставилась:

— Ну-ка рассказывай все по порядку.

— Зачем?

— Затем, что одна голова хорошо, а две лучше. Боевики смотришь? Там бойцы спинами друг к другу встают и дерутся. Так они товарища защищают и свою спину, и обзор будто бы на триста шестьдесят градусов получают. Поняла? Выкладывай. Только тихо, чтобы не засекли.

Суздалева долго молчала, обдумывая, что рассказывать, с чего начинать и трудно, путано, сначала равнодушно, потом эмоционально, с покаяниями и уверениями, начала выговариваться. Гнездевич слушала не глядя, только то и дело нос морщила и косилась то ли с подозрением, то ли с недоверием.

Ярослава рассказала и смолкла. До перемены слова подруги больше не сказали, но только грянул звонок на большую перемену между парами, Света почти силой выгнал ее и двух отколовшихся "фантазерок", как она их назвала — на улицу, потащила в кафе. И там, в тепле и за пищей да чаем, выдала: