Его волосы выскользнули из моих пальцев. Со вздохом я оторвалась от его губ. Признавая, что не имею никаких прав на этого мужчину. Его прикосновение горело на моих губах, как клеймо. Я с трудом отвела от него взгляд. Кажется, я все окончательно испортила. Подумав, я приготовилась зареветь (если и не поможет, так хоть напряжение немного сброшу.... Хотя, лично я еще не встречала мужчины, что был бы способен долго гневаться на плачущую женщину). И тут он впился в меня губами...
Стефан судорожно обхватил меня за плечи, с силой вжимая в себя, словно стремился спрятать меня в своем теле или самому спрятаться в моем. Он пил мое дыхание с отчаянием изголодавшегося человека....
Я не могла не ответить на эту жажду... Я целовала его в ответ... Целовала, чувствуя, как кружится мир, и стираются грани. Целовала, чувствуя, как кончается дыхание и все исчезает....
Остается лишь он...
Он и его жажда...
+ + +
— Сейчас будет секс! — Обрадовался мозг, когда сильные пальцы скользнули под мою рубашку, терзая наслаждением...
— Нет! — Всхлипнула я.
Он не обратил на мои слова, поглощенные его ртом, безжалостно ласкавшем мои губы, ни малейшего внимания, словно звуки, что я издавала, носили лишь строго возбуждающий характер. И мне пришлось попытаться его оттолкнуть, хотя мозг просто вопил от боли только от мысли, что это можно прекратить, что его губы оторвутся от моих...
— Нет... Стефан... пожалуйста.... НЕТ!
Он услышал. Огромные глаза с расширенными почти во всю радужку зрачками, уставились на меня, норовя утопить в своих глубинах, задурить, увлечь в бездну наслаждения, которое, я знала, он мог мне доставить, но...
У меня было НО! И не одно. И я не могла... Просто не могла! Не тогда, когда все так плохо, что он пытается покончить с собой, лишь бы не быть со мной...
— Ты — пьянишь меня сильнее вина... — Выдохнул он хрипло, тяжело дыша, — я не могу ни есть, ни пить, ни спать... Кто ты? Что ты? За какие грехи послана ты мне в наказание? Что я сделал? Чем прогневил Прекрасноокую, что послала она тебя терзать мою душу и мою плоть? Манишь, потом отталкиваешь... Так близка и так далека! Как можно быть столь желанной? Что в тебе? Что в тебе такого, что терзает и мучит меня, притягивая к тебе как магнитом? Чем ты меня держишь? — Его голос опустился до такого низкого, хриплого шепота, что, казалось, что он скребет мою кожу, как ногти...
С легким, сводящим с ума, нажимом...
— Я не ...— У меня не было слов, чтобы ответить. Как завороженная, я смотрела в его искаженное желанием лицо, кривившееся, как от боли...
— Конечно... Не знаешь. Ты — пьешь мою душу, как другие пьют воду! Ты разрушаешь меня! Никогда я не вел себя более глупо и злобно! Почему ты вызываешь во мне все это? Порой мне так хочется коснуться тебя, что мне становится все равно, как сделать это! Я готов даже ударить, лишь бы почувствовать тебя.... Коснуться твоей кожи... Ощутить под пальцами твою плоть... Мысли о тебе... Они сводят меня с ума... Ты — как бездна, притягиваешь и манишь, а едва остановишь на секундочку на тебе взгляд, как ты тут же опутываешь сетями жажды и тянешь, тянешь... Выматывая и пугая... Манишь в свои сладкие глубины... Ты — ад? — Он на полном серьезе заглядывал в мои глаза, пугая и возбуждая, своим страстно-горьким шепотом....
— Нет... — Тихо шепнула я, — нет.... я просто человек...
— Да... Да, я тоже говорю так себе... Но тогда почему я болен тобой? Почему мне плохо просто от того, что ты лежишь здесь одна? Здесь, а не в моих объятиях? Я что, пятнадцатилетний юнец, только узнавший, что девчонки отличаются от парней? Да, даже и в том возрасте меня так не терзала жажда! Эти дни стали для меня кошмаром! Просто кошмаром!... Но это просто ерунда по сравнению с тем, что я испытываю по ночам!
— Знаешь ли ты, каких усилий мне стоит просто спокойно лежать на кровати? Лежать, зная, как беззащитна ты? Зная, что стоит мне сделать пару шагов, и я смогу прижаться к тебе! Ощутить твою теплую, сонную плоть под пальцами... Скользнуть губами по твоей коже, запутаться в твоих волосах, просто нереально длинных, даже для нашего мира... Почувствовать твое тело под собой... В своих руках... Увидеть, как твои глаза распахиваются от восторга, наполняются желанием...
И такой же жаждой...
Той, что я помню...
Почувствовать снова то, одуряющее удовольствие, что способно мне дать твое тело... — Он облизнул пересохшие губы, намертво приковав к ним мой взор. — Я, словно одержимый тобой, думаю лишь об одном... Я готовлю еду, а представляю, как твои губы откроются и кусочки попадут внутрь... И ты будешь скользить по ним языком, перекатывая, пробуя на вкус... И это заводит меня! Я рублю дрова, но думаю лишь о том, что возможно, ты пойдешь мимо и увидишь мое тело... И я грежу о том, как твой взгляд будет скользить по мне...
Как в тебе зародится желание коснуться меня...
Обнять ...
Почувствовать мой жар...
Мою готовность... — Он застонал, — на все... Понимаешь? Ты понимаешь, что делаешь со мной? Ты меня даже не мучаешь, нет... — Меня всю трясло, не было сил отвести глаза от его искаженного страстью лица. — Ты меня убиваешь желанием... Я так не могу! Не могу... — Шепнул он, отворачиваясь, разрывая контакт глазами, и я почувствовала, как затекло мое тело. Все это время я сидела, как кролик, загипнотизированный удавом. Ничего себе! Да у меня все тело свело судорогой!
И то, что он говорит... Безумие какое-то... Разве так бывает? Ну, я хочу сказать, я конечно, совсем от него голову потеряла....
— Да ну! — Возмутился мозг, — оно и видно! Такой момент испоганила!
— Да это и неудивительно, — продолжала я мысленно, - все-таки парень просто невероятно привлекателен, почти идеален, но вот я-то... Будем откровенны, не "Мисс Вселенная"! А с ним, похоже, черте что творится, и даже хуже... Намного хуже...
Он обернулся. Взгляд растерянный, руки сжаты в кулаки....
— Прости... Прости, не знаю, что нашло на меня... я ... Я не должен был так с тобой говорить... — Он был бледен.
— Стефан... — Голос мне изменил, и звук получился откровенно жалким.
— Нет! — Его палец коснулся моих губ, — пожалуйста, не говори ничего. Этого больше не повторится. Я обещаю, что буду следить за своим языком... Буду следить за собой. Тебе нечего боятся... — Прошептал он, — тебе ничего не грозит... Ты же знаешь... Кольцо защитит тебя от всего, что может тебе угрожать... Даже от меня...
— Я... — я была в полной растерянности, не зная, что сказать. Нырять в его страсть, как в омут, с головой — не лучшая идея. Да и неизвестно, что будет с нами дальше. Может быть у нас с ним никаких перспектив... Да и не знаем мы друг друга так...
Он поймал мой испуганный взгляд, лицо его закаменело. Потом зажмурился. Кадык нервно дернулся...
— Стефан, я...
— Да... — Тихо выдохнул он.
— Да? — Не поняла я.
— Ты правильно меня поняла. — Он выдохнул. Лицо разгладилось. Он взял себя в руки. — Просто забудь...
— Забыть? — Не поверила я.
— Да...
— Но... я, наверное, не смогу...
— Пожалуйста... — Он открыл глаза. И я в который почувствовала, что готова согласиться на что угодно, когда вот так смотрю в его синие омуты. Как там в песне у Жасмин? "Только глаза твои, как море... Синее море теплых снов..." Вот-вот. И нет сил противиться этим глазам...
— Хорошо. — Я согласилась с этим "правильным решением". Никому из нас не нужны проблемы.
Ни ему...
Ни мне...
Но разве я смогу забыть его хриплый, одуряющий шепот? И все, что он сказал? И его глаза, полные страсти и ярости, и какого-то обреченного желания? И то, что он-то обо всем помнит? Что он обо всем этом думает....
Не знаю...
Мне кажется, я не хочу этого забывать...
ГЛАВА 11
Мы вернулись к прерванному разговору только вечером, когда достаточно успокоились оба. Он возился с какой-то деревяшкой, я же перешивала себе штаны из его одежды, подгоняя их по размеру. Ходить в сарафане я отказалась наотрез. Рубашка была уже готова и сейчас я сидела в ней. Но все равно, придется сделать еще одну пару, на смену. А уж в городе закупим нормальное количество "нормальной " одежды. Комментарии моего мозга по поводу моего внешнего вида в этой перешитой одежде, лучше и не знать! Сплошное расстройство! Хотя князь и сказал что-то типа: "Очень миленько...". Я сразу же поняла, что голой мне лучше, просто воспитание ему не позволяет сказать такую гадость даме вслух!
— Значит, — он не смотрел в мою сторону, что — то строгая ножом, — ты предлагаешь делать вид, что я, по-прежнему, правитель Ланкаста?
— Да...
— А как же секс? — Он произнес это спокойным, равнодушным тоном, словно это слово ничего не означало и не несло в себе никакой смысловой нагрузки. Словно не было недавно сказано так много...
— Прости? — Я почувствовала, что краснею, невольно вспоминая наш последний, всепоглощающий поцелуй, и, его безумный шепот, чувствуя, как жар обжигает все тело, и перед глазами все плывет, и, конечно же, воткнула иголку в палец! Отрезвляет...
Больно же!
— Ты сказала, что у вас есть рабы для секса, — он был все так же спокоен и равнодушен, в то время как во мне бушевала буря неопределенности. — Я полностью послушен воле кольца, а значит и твоей. Это мы уже обсуждали. Но если тебе захочется, я могу попасть в очень глупое положение, и все поймут, что я вовсе не хозяин себе... — Он помолчал, и добавил, — Теперь...
— Что ты имеешь ввиду, — я заикалась, пытаясь быть такой же спокойной, как и он, но мне, естественно, было до него, как до луны! — говоря о моем желании?
— Ну, не знаю... Например, ты можешь захотеть поцеловать меня...
— Поцеловать? — Голос так и норовил изменить мне.
— Ну, да... Тебе ведь иногда хочется меня поцеловать? — Он бросил быстрый взгляд на меня из-под бровей. Я сделала вид, что не заметила этого.
— Иногда... — Заметила я, почти нейтральным тоном. Его напряженные плечи заметно расслабились, — но ты можешь не беспокоиться. Я не буду делать ничего, что могло бы угрожать твоему авторитету в глазах народа. А возможные конфликты, — я кивнула ему, заметив, что он оторвался от своей деревяшки и смотрит на меня. Я даже настолько обнаглела, что облизнулась Медленно и со вкусом. Он вздрогнул и задышал чаще. Это была моя маленькая месть за разговор о сексе! — Мы можем уладить и наедине.
— Наедине... — С трудом выдавил он из себя, шумно сглотнув.
— Наедине... Ну, я имею ввиду, что, если вдруг случится что-то, столь невероятное, и мне захочется тебя поцеловать... Мы ведь можем и уединиться...
— Уединиться... — Ему пришлось опустить руки, кажется не у одной меня они трясутся, мешая работать...
— Ну, да. Разве ты не можешь уединиться с понравившейся тебе девушкой? — Нейтральным голосом "невинной Красной Шапочки" поинтересовалась я. — Это вызовет у твоих людей вопросы?
— Нет.... — Он почти совладал со своим голосом, — нет, конечно!
— Вот и отлично!
— Да. Конечно. — Князь кивнул, закрепляя это решений. — Это выход. Хотя... Я считаю, что буду выглядеть идиотом...
— Это все, что тебя волнует?
— Нет. Еще я боюсь потерять кольцо... — Он с видимым усилием ушел от волнительной темы, возвращаясь к работе.
— В смысле? — Не поняла я, пытаясь сосредоточиться на шитье.
— Ты должна короноваться, чтобы подтвердить его выбор и не... — Он замялся, словно был не уверен в моей реакции на его дальнейшие слова.
— Не?...
— Не оскорбить его... что ли...
— Хорошо. — Легко согласилась я внешне, мысленно простонав. — Ты можешь сделать это сам?
— Нет. Придется ставить в известность первосвященника. — Он нахмурился.
— Это проблема? — Заинтересовалась я.
— Вообще-то, да. Я с ним... скажем так, в некотором смысле в состоянии полувойны...
— Давно? — Я приподняла брови.
— Уже лет десять... — Пожал он плечами.
— Что так? Или это не скромно с моей стороны, спрашивать о подобном? — Я независимо отвернулась. (Вроде как, меня это не шибко и интересует.) За разговором время летело быстро. В задумчивости, мой взгляд скользил по охапкам цветов. Они стояли везде. Ну, просто повсюду! Мы потратили полдня, чтобы разместить их все. На мой скромный вопрос — "Откуда цветочки, в такую-то погоду?", он лишь фыркнул "Князь я или не князь?". Ну, да! Исчерпывающе!
Невольно я начала улыбаться....
Цветы...
Романтика...
— Да ладно, чего уж там! — Стефан продолжал рассказывать, увлекшись своей деревяшкой, — в общем, он пытался меня женить по молодости на своей дочке — Стемари. Я отказался. А лет десять назад, я официально сделал предложение Стефе, вот он с тех пор и бесится...
Он прикусил губу и усердно выводил что-то ножом, пытаясь, по-видимому, не пораниться, а я застыла, как будто меня под дых ударили. Иголка вошла в ладонь, но боли я даже не заметила, равнодушно смотря на нее, словно это не моя кровь проступает на полотне.
Но...
Как же...
Вот тебе и сказочка!
— Ты — женат? — Мой голос дрожал, как лист на ветру, не смотря на все мои усилия, а к глазам подступили слезы. ИДИОТКА! Нужно было спрашивать до того, как переспать с ним! Князь продолжал, как ни в чем не бывало, изощряться в дизайнерстве по дереву, не замечая моего состояния.
— Я не сказал, что женат, — пропыхтел он, от усердия чуть высунув язык.
— Нет? — Облегчение окатило меня волной, оставив обессиленной на берегу.
— Нет. Я лишь сделал предложение и получил согласие....
— Вы — помолвлены? — Слова со скрежетом продирались сквозь пересохшее горло. Он кивнул, отстругивая красивую завитушку. Я тупо проследила весь ее путь до пола. Потом с трудом перевела взгляд обратно на своего мучителя.
— Проголодалась? — Он отвлекся от своего занятия и хитро посмотрел на меня. — Я приготовил рыбу. Как смотришь на то, чтобы перекусить? — Князь смотрел на меня, а у меня все плыло перед глазами, и из-за слез все было словно в тумане....
— Рыбу? — Я была вся в расстроенных, растрепанных чувствах, не зная рыдать или хохотать. Истерика настойчиво стучалась в мою дверь...
— Да. Мне нужно было хорошенько все обдумать, а лучше всего мне думается, когда я готовлю... Я разделал ее, очистил от костей и обжарил с луком и морковью и специями... Это очень вкусно... сейчас убедишься!
— Князь — повар! Да ты просто кладезь талантов! — Мне не удавалось сдержать ревность и обиду внутри, и она выплескивалась наружу. Я поспешно опустила глаза к шитью. Он удивленно обернулся.
— Что-то не так?
— Ты не говорил, что не свободен! — Обвинение в голосе выдало меня с головой. Но сдержать его я не смогла бы сейчас, даже если бы заткнула себе рот эти куском полотна.
— Нет... Извини, а надо было? — Удивился он, — я ведь еще не женат!
— Ну, и что! — Взорвалась я, не выдержав напряжения, — а вопрос о верности при помолвке у венценосных особ что, в принципе не стоит? Ты хоть любишь ее?
