— Сам заткнись и даже не думай геройствовать! — я с большим трудом пыталась сохранить нейтральную интонацию. Но, наверное, мой голос все же где-то дрогнул, так как взгляд кошки метнулся ко мне, и жало зависло над самым лбом, сводя мои глазки в кучку. Вот только этого счастья мне и не хватало!
— Не двигайся! Даже не моргай.... — Петрас еле заметно перенес весь вес на левую ногу.
— А лучше — и не дыши пока... — Карах завис неподалеку, как журавль, в той же позе, но с другой стороны от меня.
Я же непроизвольно вздрогнула, и, неосознанно, положила руки на лапы мантикоры. Перед глазами что-то мелькнуло. Свет померк, и я как в омут, с головой вдруг погрузилась в ее воспоминания...
Сначала увидела девушку. Губы что-то шепчут. Не услышать, не разобрать... Ра-аз! И на ее месте шикарное создание — большая, красивая кошка, удивительной рыжевато-серой расцветки, больше всего похожая на нашу рысь, но намного крупнее. Потом все замелькало. От рук пошла волнами боль. Я застонала, а картинка вновь стала ясной — бледная кожистая тварь с огромными крыльями садится на тело спящей. Улыбаясь, тварь вгрызается в нее и та просыпается, и кричит, кричит от боли и ужаса. А тварь пьет кровь, пьет и смеется....
Но вдруг девушка, совсем еще молоденькая, дергается, шипит несколько слов, вцепившись в руки Гонца Смерти, и перекидывается в более опасную ипостась. И все бы ничего, да руки твари, погруженные глубоко в ее грудь, оказались замешаны в трансформации...
Несколько секунд они оба бились, пытаясь разделиться. Каждый тянул плоть в свою сторону. И плоть трещала и рвалась, причиняя им обоим мучительную боль. От их криков у меня заложило уши. Потом все кончилось. Когда она очнулась — твари рядом уже не было. А ее тело стало вот таким. И сколько не произносила она древнюю словоформулу, сколько не стремилась вернуть себе человеческий облик, так ничего и не получилось...
Перед глазами замелькали даже не годы — века! Она видела, как умерли все, кого она знала. Как ушел за грань любимый человек, состарившись, но, так и не дождавшись даже весточки о том, куда же пропала его возлюбленная. Умерли родные и близкие. Она не пыталась вернуться к ним. Зачем? Она перестала на что-либо надеяться и просто плыла по течению....
Ей встречались и другие мантикоры, огромные монстры произошедшие от древних львов, но большинство из них были просто животными. Чувствуя её чуждость, они не принимали её в свой прайд. И она так и была одна... Годы... Века... Все время одна...
Даже она сама стала забывать, что была когда-то человеком....
Она одичала...
Я напомнила ей ту девушку, какой она когда-то была. Даже не внешностью — запахом! И она внюхивалась, пьянея, и чувствуя, как в ней рождается что-то...
Странное...
Нет, я не услышала её речь. Но, глядя в эти глаза, я поняла — она больше не хочет быть одна. Ей нужен друг. Хоть кто-то, кто будет говорить с ней. Хотя бы иногда. Пусть раз в год. Недолго. Не больше получаса. Но ей нужна эта речь. И ей нужен этот запах....
Она предлагала мне свою дружбу...
И я ее приняла.
Из личного дневника наследной княжны Стефкаста — Стефании Стефларт, дочери князя Заратерии Стефларта, седьмого правителя княжества Стефкаст, записываемого для Объединенной Библиотеки семи княжеств. Книга 8. Записано рукой княжны Стефании, страница 53.
Он почти ударил меня!
Это просто невероятно! Неправильно. Невыносимо. Почему он на ее стороне? Раньше он таким не был...
Я помню, каким внимательным и мягким он может быть...
Хотя...
Иногда мне кажется, что все это мне просто приснилось. Если бы я в тот год не болела и сразу же, едва делегация приехала, была бы официально представлена Тарису, как княжна Стефкаста...
Если бы не позволила ему какое-то время думать, что я — всего лишь обыкновенная, не обремененная титулами, воспитанница правителя... Быть может, мы и сейчас были бы друзьями? И быть может...
Он помогал бы мне, а не этой...
Впрочем, сейчас это уже не важно.
Я не собираюсь сидеть сложа руки и смотреть, как гибнет все, что так долго было мне дорого! Я буду решительна и сильна!
Я буду действовать...
ГЛАВА 29
Но мир вокруг нас отнюдь не замер. Почти позабывшая человеческую речь, Зара (так её звали когда-то), довольно легко общалась мыслеобразами, но с трудом реагировала на интонацию. Речь для нее вообще практически не имела никакого значения.
Петрас и Карах прыгнули одновременно, но Зара среагировала за секунду до них. Распахнулись большие кожистые крылья, и она взмыла в небо, унося меня в когтях, пробивших шубу, но немного не доставших до кожи, хотя и чувствительно царапнувших.
Летать с весом ей было не привыкать, она уже давно охотилась на животных, правда, все же памятуя о своей изначальной природе, только на диких. Мы быстро набрали высоту, и мне пришлось попросить её снизиться. Здесь было очень холодно и нечем дышать. Кроме того, я не могла понять, зачем же она забрала меня с собой?
Она передала мне картинку — парни бросаются на наше место, а потом что-то кидают вслед. Стреляют что ли? Я похлопала глазами. А потом поняла: Зара решила, что они — угроза для нас обоих! Она меня просто спасала! Коснувшись её лап, я постаралась передать ей свою благодарность и чувство дружбы, что связывало меня с этими людьми.
Мантикора снизилась, опускаясь на верхушку ближайшего дерева. Издалека доносились крики. Охрана, взлетев в седло, неслась к нам. Сначала мои ноги коснулись веток, из которых состояло большое гнездо, потом она втянула когти и отпустила меня. И лишь после этого села сама, причем на ветку рядом.
Я, улыбаясь, постаралась ей объяснить, что она немного ошиблась. При этом я использовала и слова, и руки, и мыслеобразы. Зара склоняла голову то направо, то налево, понимая меня с пятого на десятое.
— Ну, как же тебе объяснить, — я пыхтела от усилий. — Вот, смотри. Это Петрас. Он — друг! — я вспомнила, как он смеется. Смех и улыбки вызвали внутри Зары отклик. Это она помнила. И она понимала, что это хорошо. Ребята как раз добрались до нас и остановились под деревом.
— Мари, ты в порядке? — Петрас задыхался от быстрой езды.
— Да! — ответила я, — все отлично.
— Не бойся, — Петрас уже осматривал дерево, — сейчас мы её грохнем и снимем тебя! Ты, главное, не паникуй!
Зара коснулась меня лапой. Перед глазами мелькнул, натягивающий лук Карах. Кошка издала угрожающее ворчание, сообщая свое отношение к происходящему. И она была совершенно права!
— Карах! Прекрати это! — крикнула я, — уберите лук! Я сама скоро спущусь!
— Ты сошла с ума? — поинтересовался Петрас голосом "доброго доктора". Карах попытался одернуть его, но парень всерьез воспринимал меня как младшенькую сестренку, и не стеснялся вести себя соответственно! — Как ты себе представляешь этот процесс? Даже если я на секундочку смогу поверить, что кольцо убережет тебя от ее яда и зубов, дерево тебе самой не одолеть! Не дури, мы сейчас будем! Лучше подвинься немного вправо, ты Караху прицел закрываешь.
— Карах, болван ты этакий, не смей стрелять в Зару! — зарычала я, не хуже, чем сама кошка. — Она живая. В смысле, думающая! Тоже оборотень, как и вы!
— Вот... — произнесенная им фраза носила столь неприличный характер, что даже хищница напротив меня сделала большие глаза, а потом прикрыла нос лапой. И я не могла с ней не согласиться. ТАК выражаться в обществе двух дам, одна из которых, в некотором роде, твоя государыня — это уже слишком. До нас долетел странный звук. Очень гулкий. Я не поняла, что это было, но Зара перекинула мне картинку — Карах сделал большой шаг и дал звучный подзатыльник напарнику, выразительно покрутив у виска.
— Пошли вниз, — попросила я ее словами и жестами. Кошка лишь жмурилась. Пришлось прикоснуться к ней.
— Это были слова? — ее вопросы начинали потихоньку оформляться во что-то более — менее внятное. Мне стало легче. Все-таки ее первый порыв там, на поле, был спонтанным. Ощутила запах и не стала убивать. Сейчас же, она, кажется, стала определяться, чего именно хочет и как это будет. Я же и вовсе была не против такой подружки. А уж в том, что при таком плотном общении, мы с ней подружимся, я не сомневалась ни минуточки.
Ей пришлось снова уцепить меня за одежду, потому что на нее я бы не влезла — недостаточно тут было места для подобных экспериментов. Да и она сама была размером приблизительно с нашу рысь — крупная, конечно, но все, же не тигр! Мы быстро и осторожно спустились. Я даже испугаться не успела. Ребята с опаской взирали на Зару, пока она складывала крылья, и прятала хвост. Им она, может и не доверяла, но вот мне поверила безоговорочно, так как во время мыслеречи невозможно лгать — собеседники друг перед другом, как на ладони.
Я села в седло, пустив лошадь шагом. Животные, кстати, с детства выученные не реагировать на оборотней, на Зару даже не фыркнули, что окончательно убедило моих телохранителей в правоте моих слов. При охоте на мантикор лошади не использовались, так как было просто невозможно успокоить взбесившихся от страха животных.
Ну, и конечно то, что красавица спокойно следовала возле моей правой ноги, не порываясь никого скушать, тоже явилось немаловажным успокоительным фактором. Я предложила ей отправиться вместе с нами в замок и там немного пожить. И она согласилась. Конечно же, будет масса проблем, но эта девчонка стоит того, чтобы хотя бы попробовать!
Добравшись до холмика, что так притягивал меня, я вновь почувствовала тягу и спешилась. Зара зафыркала рядом. Присев на корточки, я разгребла снег руками. Так вот в чем разгадка симпатии мантикоры. Драйты! Она спала именно на том месте, где сквозь снег прорастали эти цветы, и своим теплом слегка обогревала их, а они дарили ей свой запах. Наверняка она учуяла аромат мыла, что приказала сделать для меня Лиза, чтобы доставить удовольствие Стефану....
— Да, Мари. Именно поэтому опасно собирать драйты. Поверх них частенько находишь и мантикору. — парни разглядывали ходящую кругами, хищницу. Я рвала цветы, но Зара мне не мешала. Перед тем, как коснуться первого цветка, я передала ей образ Стефана. И объяснила, что он очень любит этот запах. А сейчас он болен, но ему, наверняка, будет очень приятно. Кошка не возражала, но просила не срывать все, тогда цветы будут продолжать тут расти, пока не сойдет снег...
Что ж, загадка драйтов была мной успешно разрешена. Цветы собраны. Весьма опасная для врагов телохранительница приобретена. Да и решение, ради которого я выехала на прогулку, мной было принято. Я была готова идти к Стефану. Раз уж я — его официальная душа, следовало позаботиться о своем "официальном теле"...
Наш отряд галопом направился в замок. В моих руках синел букет драйтов. А над нами парила, расправив крылья, хищная мантикора, зорко осматривая окрестности...
В сердце трепетала надежда...
+ + +
В покоях, отведенных под лабораторию мага, было тепло и светло, но совсем не уютно. Лаборатория. И этим все сказано. Меня пошел провожать только Карах, так как Петрас вызвался обустроить Зару. Как ни странно, но они быстро нашли общий язык. Он тоже мог давать ей некоторую информацию через прикосновения. Как он объяснил мне, это связано с его истинно кошачьей сущностью. Правда, он не рысь, а лев, но ведь это не так уж и важно, да? Так что за кошку я не волновалась.
Я волновалась за себя...
И за Стефана...
Он лежал на высоком каменном столе, а встроенные в стол зеленоватые кристаллы создавали вокруг него какое-то хитрое поле. Фариар объяснил мне, но я ничего не поняла. Да и что толку-то? Реально помочь это поле ему не могло. Оно лишь сдерживало распространение тьмы в его теле. Пока узоры наиболее плотно покрывали ноги. Тело было слегка разрисовано, а вот плечи, лицо и руки оставались еще чистыми. Как мне объяснили, это потому, что до самого верха тьма не успела добраться....
На мой закономерный вопрос насчет рук, мне горько ответили, что меня поднимали так высоко и так старательно, что руки, скорее всего, последними покроются разводами тьмы. Я подошла ближе. Он был очень бледен. Его загар придавал теперь коже какой-то землистый оттенок. Глаза были закрыты и словно залиты синевой, да и сама кожа светилась какой-то странной, нереальной прозрачностью....
Мне стало очень страшно...
Только сейчас, глядя на этого сильного человека, даже волосы которого потускнели, я поняла, как близко князь подошел к краю, наверное, так близко к нему он еще никогда не приближался. Что бы вокруг не говорили, он — уже почти умер...
— Что мы можем сделать? — я пыталась не выдать голосом своего испуга, но, как мне кажется, у меня не слишком-то хорошо получалось. Маг бросил на меня крайне недовольный взгляд. По дороге сюда, Карах рассказал мне, что когда я очнулась, маг вовсе не хотел выпускать меня из лаборатории пока не поймет, почему именно я пришла в себя, или пока и князь не очнется. На том, чтобы мне дали возможность привести себя в порядок настоял Тарис. Еще бы, уж он-то не понаслышке знал, каково это — не мыться и не есть нормально почти неделю!
— Даже не знаю, леди! — похоже ни своей госпожой, ни государыней — не смотря на кольцо, магистр меня не признавал. Впрочем, меня это нисколько не удивило. По словам Касмира, Фариар начал служить при княжеском дворе еще во времена дедушки Стефана, а выглядел и сейчас лет на пятьдесят! При повсеместном долголетии, ему, даже по самым скромным подсчетам — не меньше тысячи лет! Что ему двадцатилетняя девчонка! — Я не смог пока что, понять даже механизма вашего прихода в себя.
— Вот старый... тормоз! — фыркнул мозг. — Думал, думал, ничего не надумал! Прям, "колдуй баба, колдуй дед" — какое-то! Они чем вообще тут занимались? Пляску шамана исполняли?
— А что вы сделали перед тем, как я очнулась? — Я постаралась не обращать на своего внутреннего нахала никакого внимания. Взгляд Фариара сказал мне, чтобы я не слишком-то умничала, но от комментариев вслух он воздержался. Все же, пока я здесь, и готова к сотрудничеству, у всех остается хоть какая-то надежда. Собственную неспособность самостоятельно решить данную проблему, магистр не только уже осознал, но и успел принять. Времени для этого, у него имелось более, чем достаточно!
— Мы положили вас вместе, — он сверкнул на меня очами. — Обнаженными! На этот стол! — Я поперхнулась воздухом и в некотором шоке обвела глазами помещение: старших учеников — четверо! Да плюс пять младших...
— И младшие тоже... — я шумно сглотнула, смачивая пересохшее горло, — были здесь?
— Нет, конечно! За кого вы меня принимаете? Здесь и из старших был только Сузрар! — я посмотрела на поклонившегося парня. Того самого, что отнес меня в комнату. Его лицо было не красным — свекольно-бордовым! Интересно, а мое какого сейчас цвета?
