Я не обольщался на свой счет...То, что я чувствую — это одно, то что чувствует она — быть может, совсем другое. О любви ни один из нас не сказал ни слова. Я просто знал, что для меня все уже решено.
Жизнь без этой женщины превратиться для меня в пытку. Нельзя найти свою душу, а потом просто отпустить ее. Тело умрет, не вынеся разлуки. Весь остаток ночи я смотрел на нее. Вдыхал ее аромат. Просто наслаждался от прикосновений к ее коже, от того, что она, наконец-то, в моих объятиях и никуда не торопится... Не уходит... Так близко... Такая доступная... Такая родная ...И так легко представить, что она — моя...
Я так и целовал ее, пока не задремал на рассвете. Утомленный мозг даже во сне строил планы, как бы покрепче привязать ее к себе: все же душа нуждается в теле намного меньше. Она легка и свободна. Абсолютно свободна...
Я заснул в сладком предвкушении — мне был обещан еще целый день! И я был намерен так поразить ее за этот день, чтобы она, если и не влюбилась, то уж жаждала меня, практически до безумия! Я решил использовать весь свой (не самый маленький!) опыт, но победить в этой битве!
И что же происходит с утра? Я открываю глаза и вижу в своей спальне Стефу, мою невесту, о которой я совершенно позабыл. Правда, я очень точно помню, что до ее приезда, еще как минимум меся! И ладно бы княжна просто приехала, нет, она еще и заперлась ко мне в спальню без приглашения — экая невоспитанность! И начала качать права! Чярте что!
Да еще и вцепилась Мари в волосы! Какая дикость! Я с трудом сдержался, чтобы не сломать тонкие руки, так я был зол! Как она посмела прикоснуться к ней? Как смела причинить ей боль? Даже мысль о войне не смогла бы удержать меня! Меня отвлекла моя дайни (душа на нашем языке), она была уже во что-то одета и собиралась покинуть меня!
Я растерялся, не в силах решить, что будет более правильным — сперва разобраться с княжной и проблемами государства, а потом молить о пощаде мою женщину, или все же, сделать как велит сердце и тело, и броситься вслед за той, что носит на крыльях мою жизнь?
Увы, сомнения еще никому не шли на пользу. Ее полный горькой укоризны взгляд, резанул меня по сердцу, сильнее, чем любой из когтей, что когда-либо рвали мое тело на части...
Она просто ушла...
Мой день закончился не начавшись...
+ + +
Я стремительно ворвалась в спальню, и одним движением задвинула установленный недавно засов. Даже если он бросится за мной вслед, в чем лично я сильно сомневалась (но безумно надеялась!), ему не достать меня! Я не желала сейчас ничего! Ну, то есть желала конечно, но сначала, мне нужно все осознать и попереживать маленько.... А вот потом... Быть может я и буду готова выслушать все, что он хотел бы сказать...
— Ты правда надеешься, что ЭТО еще не конец? — прошептал мозг. — Ты очень оптимистична сегодня... Я не строил бы на твоем месте столь радужных иллюзий. Все же ты здесь. Одна. А он там, с ней. И что-то не торопится стучать в твою дверь...
Упав на кровать, я укрылась покрывалом и проплакала часа полтора. Приходила служанка. Не знаю кто. Голос совсем не знаком. Я, кстати, совсем, забыла о Лиз. Надо бы узнать, как она там? Но, это потом. Когда появятся силы встретиться с этой дамочкой. Встретиться лицом к лицу, и не разрыдаться, словно я экзальтированная истеричка.
Как мало времени у меня было! Как много я упустила! Зачем я была так горда и беспечна? Кого интересуют сейчас проблемы беременности? Наоборот, сейчас я вдруг осознала, что была бы счастлива украсть у этой гордячки хотя бы кусочек Стефана, частичку, что будет лишь моей...
Увы! В этом мире, женщины были лишены даже такого права — решать самой, когда и от кого рожать, здесь мужчины имели такое же право голоса! Что за дурацкие порядки? Я представила себе, что внутри меня пульсирует крохотный росток жизни...
И вновь разрыдалась. Жизнь так несправедлива! Почему у нас отнимают всегда все самое ценное? Голова болела невыносимо. От переутомления (все же ночью спала от силы пару часов!), подташнивало. Очень хотелось есть, но при мысли о еде, рот наполнялся противной слюной, и начинались приступы тошноты. Кажется, у меня поднялась температура, потому что меня бросало то в жар, то в холод.
Камин погас. Стало так холодно, что казалось, что по комнате гуляет ветер. Я с трудом выпуталась из плаща, и скользнула под одеяла, не расправляя кровати. Может, хоть так согреюсь. Вновь приходила служанка. Кажется, я слышала голос Тариса, просившего меня, не сходить с ума и впустить их. Приходил ли Стефан, я не знала. С головой было все хуже и хуже. Едва я приподнимала ее с кровати, как все отвратительно кружилось и металось вокруг меня.
Кровать подтрясывало, как мне казалось, а может это просто я так сильно дрожала в ознобе. Сквозь полусон — полуобморок, я слышала, как эта жуткая невеста на кого-то орала. Но недолго. Так, вякнула пару раз. Неужели приходила разбираться? Мысль о том, что Стефан позволит ей отдать меня стражникам на потеху или сунуть в тюрьму даже не возникала, все же кольцо все еще было у меня на пальце!
Но я почти видела, как она просачивается через дверь. Видела, как мерцали гневом ее раскосые глазки. А из этих глазок в меня били молнии, да так быстро, что я еле успевала уворачиваться. А она все стреляла и стреляла, и ее хохот оглушал меня, давил, гулко звенел в ушах. Это было так громко. Очень громко. И я сразу же поняла, что даже если позову на помощь Стефана, он не услышит меня из-за этого грохота.
Нет, я вовсе не боялась эту раскрашенную старушку. Интересно, сколько ей лет? Кажется, она старше меня. Точно старше... Князь говорил, но я была сейчас не в том состоянии, что бы что-нибудь вспомнить. Мысли текли вяло. Я смотрела, как она склоняется надо мной, не понимая, чего же ей нужно-то...
И вдруг увидела клыки...
Самые настоящие, вампирские, как у нас в кино показывают! Они торчали у нее изо рта, и она схватила меня, прижав к кровати с нечеловеческой силой. Я вырывалась изо всех сил, умоляя кольцо помочь мне: ну, пусть не убить, но хотя бы отгородить эту гадину, что бы не покусала. Но оно только молчаливо мерцало, равнодушное к моим мольбам.
А потом я увидела Стефана. Он зашел ко мне в комнату и встал позади нависшей надо мной кровопийцы. Я видела, как он улыбается, ехидно и зло, глядя, как я пытаюсь вырваться из ее хватки.
— Пожалуйста, Стефан, — взмолилась я, протягивая к нему руку, — не надо...
— Надо, деточка! Надо! — расхохотался он мне в лицо. Потом погладил спинку невесты и попросил, — откуси кольцо, оно мне нужно, а эта дрянь не отдает! — пожаловался он, на редкость капризным, противным голосом.
Я почувствовала, как острые зубы впиваются в меня. Боль разлилась по всему телу. Мне казалось, что за одну секунду она нанесла мне десятки укусов. Ее зубы рвали и терзали мою плоть, я изворачивалась, пытаясь вырваться из ее захвата. В какой-то момент мне почти это удалось, и тогда Стефан ударил меня по лицу со всего размаха, а потом прижал к кровати, удерживая за плечи, и открывая шею для укуса. Я не верила в то, что это происходило.
Этого просто не могло быть...
— Как ты можешь? — шептала я, глядя в его чудесные синие очи, чувствуя, как Стефа вспарывает мой живот. Боль выгнула меня, но я не отвела от него глаз. Я хотела унести за край его образ — единственного, кого я так любила, и кто сейчас так жестоко меня предавал. — Какая же ты тварь... — тихо прошептала я, не веря, когда он выгнул мою руку, с силой выкручивая пальцы, и принялся отгрызать кольцо...
Кровь капала с его подбородка. Я даже не кричала. Больно было повсюду. Боль сводила с ума. Отбивала желание жить... Даже просто дышать было слишком больно... Опьянев от крови и вседозволенности, княжна схватила неизвестно откуда взявшийся ритуальный нож и вонзала, вонзала, вонзала его в мое растерзанное тело, куда попадет...
И ее пронзительный смех эхом метался по комнате...
В распахнутое настежь окно, залетали снежинки, и кружились надо мной. Но я не смотрела на них. Угасающим взором, я следила, как любимый отшвырнул мою изуродованную руку, и надел окровавленное кольцо себе на палец, что-то шепча. Взгляд мутнел. Я чувствовала, как кровь останавливается в жилах, леденея. Стало еще холоднее. Руки и ноги почти ничего не чувствовали... Значит, осталось совсем чуть-чуть...
Скоро этот кошмар закончится...
— Господи, прости мою душу, грешную...
Прости, спаси и сохрани...
Он склонился надо мной, приподнимая, целуя мои губы своим окровавленным ртом, и я следила, как моя кровь текла по его подбородку...
— Кровью своей заклинаю тебя, жизнью своей охраняю тебя, где б ни была ты, но с этого дня, жизнью делюсь я с тобою, любя. В круг заключаю, беру тебя в плен, только любовь заберу я взамен. Ночью осенней, весенним днем, только с тобою я буду вдвоем. Дам тебе все, что попросишь взамен. Ныне и сам я, сдаюсь тебе в плен. Не разлучат нас, ни Свет и ни Мрак. Пусть же навеки скрепится наш брак. Ты — мое сердце, моя кровь и плоть. Пусть же хранит мою Душу, Господь...
Свет и Тьма сплетались вокруг него, пока он шептал, и с последним его словом, ударили меня в самое сердце. Мой крик резанул по ушам. А Стефан обхватил меня руками, прижимая к себе. И нас крутило в этой бешеной круговерти, буквально вдавливая друг в друга. Я видела, как он притянул к себе мою руку, вскрыл вену и пил, пил истекающую из моих жил кровь...
— Еще немного. — уговаривала я себя, — Еще совсем немного... Я скоро умру... Надо лишь чуть-чуть потерпеть... Скоро эта страшная сказка закончится...
— Нет, — прохрипел он, отрываясь от моей руки, — я не позволю тебе уйти! Не дам! Ты принадлежишь мне, и ты будешь со мной! — В немом изумлении, я смотрела, как он клыками вскрывает себе вену. — Пей!
Я шарахнулась от протянутой окровавленной конечности изо всех оставшихся сил. Ну, уж нетушки! Плавали — знаем! Именно так и становятся вампирами! Не желаю! Хочу просто тихо помереть и обрести положенный мне, за страдания и мученическую смерть, рай! А тут какой-то, жалкий подлый предатель, пытается отобрать у меня "последнее утешение"! Я оттолкнула руку, откуда только силы взялись. Он вцепился в меня, гладя по волосам:
— Солнышко мое, милая, славная, единственная, пожалуйста... — к великому моему удивлению, по его лицу (почему чистому?) потекли слезы, — пожалуйста, дорогая.... Я не могу потерять тебя... Родная моя.... Ты нужна мне... Я люблю тебя... я люблю тебя, единственная моя.... пожалуйста, не бросай меня...
Его рука вновь оказалась у моего рта...
— Всего один глоток, я знаю, что ты терпеть не можешь эту гадость, обещаю, что залижу все твои раны, только не бросай меня, пожалуйста....
Не уходи...
Его синие глазищи, полные слез, прошибли в моей броне дыру размером с кулак. Я вдруг подумала, что, будучи сильным бессмертным вампом, скорее смогу научить его "хорошим манерам"! Да и стерву его, раскрашенную, можно будет проучить как следует (причем самой!), а то вот помру, а им тут просто не жизнь, а малина! Еще поди, и на моей могилке что-нибудь радостное спляшут! Вот, мол, как мы здорово эту дурочку грохнули! От возмущения, я глотнула, потом еще, почти присосавшись к его руке и вызвав у него стон боли...
Она была солоноватой и густой...
Одновременно вкусная и нет...
Даже не знаю...
Кажется, мне не понравилось...
А потом все закрутилось вокруг меня, и исчезло....
Свет померк...
Из дневника Стефана:
Это был просто кошмар! Ее воспитания не хватило даже на то, чтобы покинуть комнату, и дать мне одеться! Да что за женщина такая... Такая... только из уважения к хранителям, я не употребляю всей тяжести бродящих во мне слов! Но эта женщина! Мара Прекрасноокая, вразуми и наставь на путь истинный! Мари абсолютно права, я сошел с ума, когда согласился жениться на этой мегере!
Ну и что, что она — грифон? Кстати, тем юным нахалом, что вырывал у меня вампов, оказалась именно она. Княжна летала на разведку. Не выдержала атаки собственного любопытства, бросила охрану и сопровождение, потихоньку перекинулась в лесу и понеслась "посмотреть"!
У меня просто нет слов! Одни эмоции...
Это какой же надо быть глупой, легкомысленной, безответственной...
Еще раз прошу прощение у хранителей.
И, пока я одевался, умывался и приводил себя в порядок, она так и ходила за мной по пятам, пытаясь утомить меня непрерывающейся ни на минуту болтовней! Если эта девица планирует все же когда-нибудь выйти замуж, не за меня, а вообще — пусть держит рот на замке, пока жених не скажет "да!" в храме! Иначе она на всю жизнь останется старой девой! Ни один мужчина в здравом уме, даже с таким приданным, не возьмет эту тарахтелку в жены!
Она даже пошла за мной в туалетную комнату. Я еле смог вывести ее оттуда, дабы совершить все свои нужды! Да знакомо ли ей вообще чувство стыда? Моя Мари засмущалась от одной мысли, что мне придется сполоснуться при ней. Это было не ее неловкостью. Это она осознала мою!
А эта... Эта... У меня просто нет для нее названия!
Я дошел до спальни Мари. Дверь была крепко заперта! Ну кто меня просил слушаться ее? Надо было соврать что-нибудь! Смог бы тогда сейчас поговорить с ней. Хотя бы посмотреть, и понять — все ли с ней в порядке...
А так, потоптался, позвал, покричал. Каюсь, немного порычал. Но только, когда понял, что она не откроет и испугался, что она всерьез на меня обиделась. Потом сообразил, что пока рядом бубнит эта девица, Мари меня все равно не простит, трижды проклял свою глупость и ушел встречать делегацию.
По дороге в приемный зал, выловил служанку и отправил ее к Мари, с завтраком и охапкой драйтов. Именно ими она пахла сегодня ночью. Интересно, как она узнала, что это — мои любимые цветы? Их синие, ароматные бутоны, особенно потрясающе смотрятся в каплях воды. Растут они в снегу, и их крайне сложно найти, а добыча их очень опасна...
Ничего, найдут! Добудут! Раззявы! Не охрана, а просто сборище придурков, что впускает в спальню повелителя кого попало!
Встреча прошла бы замечательно, в конце концов, со многими из этих людей, мы не раз сиживали за столом переговоров, если бы не их княжна! Она вела себя, как спесивая, избалованная, невоспитанная принцесска! Не раз, за церемонию, я замечал, что послы морщатся и раздражаются от ее выходок не меньше, чем я. А уж когда она при всех принялась расписывать, как застала меня в постели с моей дайни, то покраснели, по-моему, все, кроме меня и ее!
