Грайсток - 1. Душа Воина

Грайсток. Душа Воина.

По земле броди где хочешь...

Хочешь, к звездам улетай...

Лишь прошу — ни днем, ни ночью

Ты меня не покидай...

Лишь прошу — ни днем! Ни ночью!

Ты меня НЕ ПОКИДАЙ!

ТО, что ТЫ — МОЕ ДЫХАНЬЕ

НИКОГДА НЕ ЗАБЫВАЙ!!

Песня из кинофильма "Не покидай"

Здравствуйте, я Маша. Да — да. Вот так просто и незамысловато, как почти в каждой второй русской сказке. Маша. Машенька... Мария Александровна Одинцова...

Ну, что вам сказать... Нет у меня никаких супер способностей, и красоты особой, тоже как-то не заметно. Знаю — знаю, что вы сейчас скажите, мол, все так говорят, а потом все в них влюбляются, стоит только в книжку попасть.... Как там в фильме "Девчата" мечтали: "Вот иду я, вся такая красивая... А парни направо и налево падают... И сами в штабеля укладываются...". Да?

Ну, вообще-то волосы у меня почти до колен, так что порой, при короткой юбке, когда они кажутся еще длиннее, машины, бывает, останавливаются, чего уж там скрывать.... Все оно конечно так.... Но ведь большую-то часть времени я эту красоту в шишке ношу, чтобы не цеплялась за все подряд и не норовила оторвать мне голову в самый неподходящий момент. Волосы, в общем-то, обычного, русого цвета, но я их в рыжий крашу. Не из-за глупостей про блондинок, просто мне так больше нравится.

Лет мне ни много не мало — а ровно 25! Образование имею высшее и сейчас мирно тружусь по специальности, являясь в данный момент неплохим, пожалуй, даже перспективным, молодым специалистом. И вовсе я не одинока! Есть у меня парень. Пусть и не красавец, так, ничего особенного: худенький, обыкновенный и чуток младше меня.... Ну, так не всем же принцы на белых конях достаются! Как в песенке поется: "Принцев мало и на всех их не хватает!". Опять же на коня жилплощадь не у каждой Золушки рассчитана. Вот! А счастья хочется! Да я и вовсе даже не жалуюсь. Вы вот скажите, а чего ж тогда разговор завела? Ну, начать с того, что вся эта красота (это я про свадьбу в перспективе) у меня была...

Была...

А сейчас нету...

Почему? Сейчас расскажу.

Глупый, в общем-то, случай...

ГЛАВА 1

Обычный день. Не понедельник, не суббота. Увы! Среда. Ни то, ни се! Устать уже успел, а отдых еще и не светит! На работе очередной завал, отпуск на горизонте. Кажется, вот уже, рукой подать, но как, же муторно, трудно, просто невыносимо работать в этот самый последний месяц перед отпуском! А впереди ОТДЫХ!

Мечты, мечты! На улице холодрыга, не смотря на конец мая. Природа, видимо не в курсе, что весна уже давно наступила и выдает холод по полной программе, как из холодильника — от всего сердца! То дождь, то просто слякоть. Отопление уже давно отключили, как раз, когда последний раз тепло было.

Знаете, те, кто его нам включает, они всегда поворачивают рубильник на "выключено" за день до заморозков, и ты думаешь, ничего страшного, а природа ба-ах! И по голове тебе (ну, и по всем другим частям тоже) холодом, и снегом с дождем! А ведь еще и град бывает! И ураганы всякие....

На работе я замерзла, как цуцик! По дороге домой, заскочила в магазин: хлеб, чай, пельмени, шоколадка. Добежала до дома, отстукивая ритм не столько каблучками, сколько зубами.

— Ну и зачем было, я вас спрашиваю, так выпендриваться? — ехидно поинтересовался у меня мозг. Многие, я знаю, называют его внутренним голосом, но я — то, (благодаря специальности) считаю, что лучше называть вещи своими именами. Да и мысль о том, что внутри меня еще голоса... Прямо скажем, мне, как специалисту по психологическим отклонениям — неприятна!

Так вот, мозг возмущенно поинтересовался "для кого выряжалась?", противно перечисляя все мои недочеты (с учетом погоды): туфельки на шпильках, кофточка с открытым животиком, юбка прилично так выше колена...

В общем-то, он прав. Толку-то? Все равно шеф орал, как резаный и ни моих аргументов, ни скромной неземной красоты (видать красный от холода нос подвел!) замечать не желал! Правда, надо отдать должное, что и не наказал.... Ну, не считать же наказанием, в самом-то деле, простой (двухчасовой!) крик... Он же был даже без применения любимой ненормативной лексики (может, все-таки красота сработала?)

Так чего же жаловаться?

И вообще...

Лучше бы штаны и кроссовки надела! Нос был бы нормального цвета и не привлекал бы так нездоровое внимание шефа, заставляя его буквально зависать возле моего стула, тупо пялясь на мой нос, каждый раз, когда он проходил мимо меня, в течение всего совещания! Вот за то и огребла! Ноги-то с туфельками и мини-юбкой были надежно скрыты мощным (почти министерским) директорским столом, а нос — вот он, туточки, на виду...

Горбатого могила исправит! Ну, да и Господь с ним! В наш, вечно дурно пахнущий, облезлый подъезд я влетела, как шопоголик в супермаркет в дни распродаж! Пролетела все пять лестничных пролетов и трясущимися руками открыла дверь. Звонить было бесполезно — дома никого!

Вы подумали, что я живу одна? Увы, мне! У меня забронирована комнатка 3Х3 в трехкомнатной родительской квартире. И все! Но дома еще две незамужних сестрицы подрастают. Причем сейчас они именно в том возрасте, когда от них просто никакого житья нет! Косметику таскают, на телефоне висят сутками, помогать по дому не хотят, но зато мусорят — как будто у них целый штат слуг, только и ждущих, чтобы все за ними прибрать! В общем — караул, спасайся, кто может! И что делать?

А эти однокомнатные хоромы, одно из самых ярких достоинств моего Лёнечки. Ну, не считая его покладистости и готовности работать, как вол, лишь бы его солнышко (это я!) осуществило свою заветную мечту! Какую мечту, спросите вы? Самую, скажу вам по секрету, банальную и простую донельзя: хочу в тепло! Хотя бы семь дней на море в Турции (уж об Испании мы даже не мечтаем).

Вот предел моих мечтаний! Семь дней в раю, где не бывает плохой погоды и дождя (в отличие от так рекламируемых, родных и близких, всем нам, курортов КК!) Приедешь, вырвешься, оплатишь баснословную (для себя, я имею ввиду) сумму, а море — холодное, не залезешь; По ночам дождь идет. В общем — черте что! А стоит не меньше Турции! И гонору-то, гонору!

Чего это я завелась? Разошлась, как холодный самовар. О чем это я говорила? Ах, да! Вот и не было дома моего солнышка, он поехал в командировку, так как на счастье нам все еще не хватало некоторой суммы денег и занять ну просто не у кого! Вот и батрачил он в поте лица, аки вол!

Ой, чего это я? С холоду, наверное. Мозг смерзся, извилины прилипли друг к другу, как язык зимой к металлу, и любые подрагивания вызывают головную боль. Яркая иллюстрация к умной мысли: "Думать вредно! От этого в мозгу заводятся мысли и выгрызают в нем извилины!"

С наслаждением скинула туфли. У, орудия пытки! Инквизиция среди нас! Только раньше она сжигала женщин на костре (типа ведьмы), а теперь внедрилась в наши ряды и даже возглавила их, нагло скрываясь от мести и расплаты под образами уставших от жизни, экзальтированных, супермодных мужчинок, что в качестве новинок моды все чаще выдают нам в глянцевых журналах свой годовой план по истязанию и истреблению несчастных женщин! Уф! Еле выговорила!

Или они просто так над нами издеваются? Сами бы попробовали на супермодных шпильках с длиннющими носками, что цепляются и запинаются даже за воздух, да по старому асфальту пройтись, а подошва-то тонюсенькая, и чувствуется каждый камешек! Ох...

А эти мини-юбки! Нет внешне — блеск! Ножки в них — отпад! Реакция у мужчин — 95%! Но, в общем.... В маршрутке не сядешь — все видно; в автобус не залезешь — или ноги не поднимаются, или она та-а-ак задирается... Идешь, так под нее еще и поддувает! Черте что! Я что в ней должна путем телепортации на работу перемещаться?

Закрыла дверь, скинула весь этот кошмар и с наслаждением влезла в теплую пижаму, что мама подарила мне на Новый год (Дай ей Бог здоровья!), сверху халат. Ногами залезла в тапочки, включила обогреватель и пошлепала на кухню варить пельмени. Пельмени! О чем я думаю? Они же просто "изобретение диавола"! Съесть можно много (очень много!), но уже через час (максимум полтора!) — опять голодная, при этом они еще и норовят постоянно в двойном размере отложиться на бедрах, и отомстить за свою смерть в кастрюльке нехилым целлюлитом....

Пока горячие комочки застарелого монастырского обмана булькали в кастрюльке, включила телик. Плохонький, с небольшим экраном, зато на кухне! По телевизору ничего не было. Самое терпимое, что шло — шоу экстрасенсов. М-да! Кто так снимает? Кто так вообще программу составляет? А? Ну, вот объясните мне, кто? Днем — ничего! Вечером всякая — ерунда, а часа в два ночи начинаются интересности всякие, типа: фильма, который давно хотел посмотреть или уже видел, но так давно, и найти все не удавалось, а тут он; передачи с действительно интересной темой; или просто концерт твоей любимой группы!

За окном медленно, но верно, стал накрапывать дождь, плавно переходящий в грозу, с порывами ветра и прочей непогодностью. Что такое "не везет", и как с этим бороться?

Подумала, и одела шерстяные носки! И горло укутала веселенькой расцветки шарфиком (чего-то першит! Так не дадим же ему ни единого шанса!), а халат переодела. На Лёнькин, махровый, а главное — с капюшоном! Стало заметно теплее. Напевая что-то об "Антигейшах", с любопытством, достойным лучшего применения, я рассматривала полненького мужчину в фиолетовом балахоне, делающего сложные пассы руками, автоматически повторяя его движения своей (находящейся в полной боевой готовности) поварешкой.

— Крибли — крабле — бумс!— пошутила я.

Грохнул гром, что-то сверкнуло, разбрасывая брызнувшие во все стороны кусочки телевизора...

— Мои пельмени!— мелькнула у меня горестная мысль и все погасло...

+ + +

Холодно-то как!

И темно...

И голова так болит, что даже от движения мысли, искры из глаз. За что же такие мучения — то? Или прогневила тебя, чем, Господи? Так, детям положено сначала объяснять, а уж потом палкой по башке (в смысле громом и молнией). Или это был взрыв?

Интересно, а что так холодно-то? У меня еще и окно взрывом выбило что ли? Вот только этого не хватало! Мы ведь ремонт только год назад сделали... Я окончательно расстроилась. Еще подумала впасть в кому, чтобы не видеть того бардака, что наверняка царит сейчас вокруг: пожар там, пельмени на потолке...

Но холод не тетка, и даже не дядька! Пришлось пошевелиться. Глаза открывались с трудом, упорно пытаясь намекнуть ушедшему на бюллетень мозгу, что это — ужасная наглость с его стороны — заставлять кого-то работать, когда сам отдыхаешь! Но, ко всему прочему, мне было еще и чертовки холодно, так что глазные проблемы меня волновали намного меньше, чем проблемы, так сказать, всего тела. Вокруг не было совсем уж темно... то есть темно-то было, так как ночь на дворе, но светила луна и окружающее не тонуло во мраке полностью. Так, лишь отдельные компоненты пейзажа, ну там подлесок: кустики да елочки...

Елочки???

В ужасе распахнув глаза, я обнаружила, что стою в халате и тапочках (обвешенная застывающими недоваренными пельменями — как новогодняя елка игрушками — беспорядочно и с претензией на красоту и оригинальность) прямо посреди сугроба...

Сугроб...

Ну, это такая гадкая куча из снега — мокрого и холодного, в которую зимой каждый уважающий себя мужчина, стремится запихнуть свою подружку — типа прикол! Это они так дурачатся... Ага!

— Стоп! — остановила я разбег обалдевших мыслей, так и ломонувшихся в самоволку к таким не далеким: истерике и временному помешательству. (Нет, ну лишь бы не работать!)

Это — СУГРОБ!

И я в нем стою! По колено в тапочках! В лесу...

АУ!

А-АА-А-У-У!

Увы, без паники не получилось. Мало того, что мозг и так в режиме "синего экрана", так еще и из леса на мой (между прочим тихий и весьма непрофессиональный!) вой, кто-то радостно откликнулся...

Мама дорогая!

Help me! Help me! Help me...

В смысле — ПОМОГИТЕ!

Как я очутилась почти на середине дерева, я объяснить не могу. Скажу только, что неисповедимы пути Господни и человеку не дано познать всех способностей своего организма. Лично я с такой своей особенностью сталкиваюсь впервые. Впрочем, нет худа, без добра! Во-первых, ни каких опасных зверюг я не увидела и, судя по звуку, выли они очень даже далеко. А во-вторых, к моему восторгу (это от царящей вокруг красоты) и удивлению (бывают же такие психи!) я узрела неподалеку на полянке избу...

Свет не горел, но это еще, ни о чем не говорит. Может быть, хозяева просто рано ложатся спать! М-да! Аккуратно спускаемся вниз и вперед! (Пока я еще чувствую хоть что-то этим телом...)

— Я сказала, аккуратно спускаемся! — повторила я уже вслух, команду для тела, но оно по-прежнему, с маниакальным самозабвением, оставалось недвижимым. Глаза слипались, и просто нестерпимо тянуло чуток вздремнуть. Где-то я читала, что именно так и умирают при сильном переохлаждении. Человек просто засыпает...

Мамочки! Я умираю!

Эта мысль так меня взбодрила, что я сумела (почти активно) оттолкнуться от ствола...

А не надо бы!

Помните Вини Пуха из мультика, как он летел, ударяясь об ветки и пел: "Мишка очень любит мед (бум), почему — кто поймет (бум!), в самом деле, почему? (бум!!), мед так нравится ему? Ой! (бум!) Мама!"... Так вот, я запомнила свой спуск (или правильнее говорить — падение?) — именно так. Быть может, веток было больше, но спеть эту песенку я все же успела, и переворачивало меня, как раз по сценарию. В общем, дерево мне подыграло.... Да уж... Взбодрилась!

С трудом выковыряв себя, любимую, из сугроба, не давая наглому телу выйти из повиновения и мирно задрыхнуть навек (благо у него опыт имеется — на утренних совещаниях "не заснуть" — это просто подвиг! А заснуть, как и здесь — верная смерть!), я двинулась в сторону луны, она была моим единственным ориентиром, так как в остальном, я и лес — полностью несовместимые понятия!

Правая... Левая... Правая... Левая...

Шаг... Еще шаг... Не спать! Не спать! Не спать...

В конечном итоге, не уснуть мне помогли гнев и банальная обида. Нет, ну это что еще за выходки, а? Где весь положенный, так сказать, стандартный набор путешественницы? Книжки я читаю тоннами, а уж про тех, кого закидывает в другой мир, сейчас не написал — только ленивый! Энто ж самая любимая тема у народа!

Так вот, где? Где, я вас спрашиваю, шикарный мужик (эльф или демон), что будет мною покорен и бросит к ногам и сердце, и (как по правилам) корону, и все имущество? Где восторги и интерес окружающих? Где вообще эти самые окружающие? А? О сопутствующих верных друзьях я и вовсе молчу! Один — два принца высших эльфийских домов — это обязательный набор для сопровождения путешественников между мирами! Это вам всякий скажет! Они и развлекут, и объяснят что к чему, и золотишком обеспечат, не на улице же герою ночевать...

А помощники, собаки, и прочая живность, крайне редкостная и жутко полезная для охраны и защиты драгоценного тела и вовсе вещь обязательная, как прививка манту в первом классе! Из леса донесся тоскливый вой, автоматически подстегнувший мое тело намного эффективнее нудных упрашиваний мозга.

— Убегаешь? — Съехидничал мозг. — а вдруг это обещанные помощники, собачки и просто редкостные зверюги? Разве не останешься посмотреть — то ли это, что полагается тебе по сценарию?

— Ну, уж нет! — Фыркнула я, — как-нибудь в другой раз! — Последние сто шагов я бодренько прошлепала, изредка переходя на неуклюжий (за счет онемевших от холода нижних конечностей) бег...

Что сказать? Ворота были... ОГРОМНЫМИ.

Они сразу же внушили мне просто тонну уважения — и к тем, кто их строил, и к тем, кто за ними жил. На миг попробовала зародиться жуткая мысль, что здесь могут водиться великаны... Или даже орки... Вернее огры...

Людоеды...

И была перебита воспоминаниями о Коте в сапогах и первым истерическим смешком.

— Вот только истерики мне счас и не хватало! — возмутилась я, и мозг развел руками, мол "а я что? Я — ничего! Просто в стороночке стою...". Впрочем, от этой бесспорно необходимой для меня процедуры (это я сейчас об истерике) разрядки, меня отвлек тот самый кот...

Ну, в смысле, не в сапогах... Нет? Нет... Слава Богу!

Он вышел с легким шорохом из-под небольшой калиточки, и уставился на меня зелеными глазищами. Бр-р-р-р-р! Я, честно говоря, зверей не очень... Нет, не то что бы боюсь... Но, побаиваюсь! Тут не знаешь что представителю своего вида взбредет в голову, а уж другой вид... И вот, опять же — хищник...

Интересно, это кот или кошка? И может ли быть кошка в сапогах? Тот еще вопрос! Повело себя оно (то бишь животное) смирно. В смысле, село и уставилось на меня, так внимательно, что я даже решила : "Ну, все! Счас заговорит!". Но оно молчало. Я могла бы так долго стоять и пялиться на кота, медленно застывая, как Статуя Свободы, с протянутой вверх рукой (думала постучать), и размышлять над еще более идиотским вопросом — какого же цвета у него глаза? И какого цвета он сам? И что у него на уме? Но, как я уже говорила, в этом лесу имелось некоторое количество животных, управляющих моим замерзшим телом намного эффективнее моего собственного мозга.

Вой раздался так близко, что прежде, чем возникла хоть одна разумная мысль, я уже стояла с той стороны, запирая калиточку на деревянный засов. И даже мысль: "А не безопаснее ли мне будет снаружи?" — у меня не возникла! Прежде, чем я осознала, что же натворила, волки этак эффективно простимулировали меня еще разок — так, что...

— Простите, люди добрые, мы сами не местные... Так есть хотим, что аж переночевать негде! — выпалила я одним духом дурацкую присказку, влетая в дом, и запирая дверь изнутри на мощный железный крюк. И только после этого оглянулась, а не закрыла ли я себя с кем-нибудь очень опасным? Нет, не чудищем. Ну, разбойниками, например. Самое-то, для них, местечко!

Внутри было очень тихо. И темно. Ну, почти темно. Одно из окошек ставней закрыто было не плотно и какой-то свет внутрь все же попадал. Но его было чертовски мало, чтобы разглядеть хоть что-нибудь.

— Ау... — тихонько позвала я, внезапно наполняясь до краев тем самым необъяснимым ужасом, что бывает даже в знакомом месте, едва выключишь свет. За мгновение до того, как ты заскочишь в избу, захлопывая дверь, он окутывает тебя, пугая до чертиков. И знаешь, что никого за спиной, в темноте нет, и страшно! А вдруг есть...

Так вот...

Здесь я не знала — есть ли кто?

И если есть — то, кто?

И это было очень страшно...

+ + +

Уф! Каким-то чудом мне все же удалось его разжечь! И сейчас я с восторгом смотрела, как крохотная искорка, едва теплившаяся в печи и случайно привлекшая мое внимание, (пока глаза привыкали к темноте), едва заметным свечением, пожирала мой носовой платок. Этого огонька оказалось достаточно, чтобы заметить сложенные сбоку от печи дрова. Недолго думая, я осторожно сунула внутрь еще пару полешек.

В печках я была не сильна, но все же кое-что о них знала, так как моя любимая тетушка жила в деревне, да и бабуля, (Царствие ей Небесное), всю свою жизнь прожила там же. Так вот, сейчас моих знаний хватило на то, чтобы активно заняться поисками заслонки на трубе, дабы не наглотаться угарного газа, или как там у них это называется. Данная железяка была быстро найдена и моих сил (стояла я при этом на цыпочках, почти как балерина, так как роста для сей операции мне явно не доставало) даже хватило на то, чтобы ее выдвинуть, не сильно, но на мой дилетантский взгляд достаточно, чтобы не пострадать. Дверцу я оставила открытой, несколько минут позволив себе просто посидеть и посмотреть на огонь, пытаясь согреться и перестать стучать зубами.

На мои крики никто не откликнулся, и, когда я в полной панике, уже дернулась обратно к двери, чтобы выскочить наружу из этого ужаса, я и умудрилась почувствовать тепло печи.

— Интересно чем? Каким — таким местом, хотелось бы мне знать? Никак опять "суперспособности" открылись? — съехидничал мозг. Я в ответ благоразумно промолчала, упорно продолжая думать о своем, о женском...

Не могу передать вам всю степень моего счастья. И дело не только в тепле и свете, что дарил мне огонь. Его наличие, само по себе тепло очага, означало близость разумного существа. А это, уж поверьте мне, многое значит, когда за окном воют волки! Печь была нечищеной. С одной стороны — это было замечательно, так как только благодаря этому я и смогла ее снова затопить без спичек. А с другой — не очень, пока ее не почистишь — подложить новых дров, по-видимому, не получится...

Ну, что ж, пока эти не прогорели, можно попробовать осмотреться. Я наощупь нашла на дровах какую-то длинную полоску, то ли дерева, то ли коры, и подпалила ее с одного края. Теперь у меня был хоть какой-то свет...

+ + +

Что сказать? Это была средних размеров комната. Слева от двери — печь и умывальник. Справа — стояла, видимо, кровать или лежак (мне пришлось коснуться его рукой, так как на взгляд я не смогла определить назначение этой горы), застеленный огромной шкурой. В стене передо мной были два окна, одно совсем темное, а из другого пробивалась полоска света от луны. Между ними был придвинут к стене большой и крепкий стол, возле которого я нашла (попутно разбив одно колено и пару пальцев на ноге) две табуретки.

Блеск! Ну, просто "Три медведя" какие-то! Черте что! Нет, я вообще-то люблю сказки. Но вот фэнтази в сказочном стиле — органически не переношу. На полках в магазине я такие, обычно, просто проскакиваю, так как считаю их слишком... детскими что ли...

Эта мысль так обидела меня. Ну, прям до слез! Нет, кому-то и эльфы, все из себя супер-пупер, и демоны — любвеобильные, так что аж дух захватывает, а мне, понимаешь, глупая детская сказка, про семейку зверушек? Где справедливость, я вас спрашиваю? Я так считаю, если судьба (или автор?) подкладывает тебе свинью, в виде перемещения, забирая у тебя родных и близких (а в моем случае еще и работу, квартиру, мужчину, а главное, уже практически реальный отпуск на море!), то он просто обязан это все компенсировать. Плюс моральный ущерб!

Да! Определенно! Я просто настаиваю на компенсации за моральный ущерб (и физический! — встрял мозг), что нанесло мне такое бездарное, непрофессиональное, я бы даже сказала, неподготовленное перемещение! Вот! Я воинственно вздохнула, кровожадно скрючив ручечку, готовая в любой момент выковырять эту самую компенсацию...

И увидела... черную резную арку...

Там было темно. Свет от лучины не проникал туда. Сделав пару шагов, я без сил опустилась на грубый табурет, почти с суеверным ужасом глядя в арку прохода. Я-то себя уже уверила, что дом пуст и безопасен, а здесь еще не обследованная комната...

И что же находится там? Почему-то мне даже не пришло в голову, что такой большой снаружи, вряд ли этот дом мог иметь лишь одну комнату внутри. Эту вот — безопасную — комнату... А главное, если здесь нет никого, то это вовсе не значит, что и там тоже...

— ХВАТИТ! — Тихо прохрипела я сама себе, — не пугай меня!

Собственно, это было распоряжение мозгу, который уже со скоростью автомата на корте, радостно выплевывал одну за другой картинки ужасов, что (НАВЕРНЯКА!) затаились там... с самыми кровожадными намерениями! Сразу же вспомнился вычитанный в детстве стишок пятилетней девочки, что напечатали в журнале "Мурзилка", очень он тогда нас с мамой впечатлил. Мы его даже наизусть выучили...

"Там страшный КТО сидит в углу,

И прячет за спиной ПИЛУ!

Поджидает КОЙ-КОГО

Чтоб съесть их

ВСЕХ ДО ОДНОГО!"

От этого лучше мне, ясно — понятно, не стало.

Что такое "невезет" и как с этим бороться? С трудом я заставила себя оторвать глаза от этого возможного кошмара и сразу же уперлась взглядом в предмет, наполнивший меня просто сказочной верой в то, что все будет хорошо! Я нашла на столе свечку! Самую обыкновенную, толстую, длинную, белую свечу, почти не оплавившуюся и надежно закрепленную в старинном тройном подсвечнике...

Сейчас меня, наверное, не поймет никто, кроме русских. Если у вас никогда внезапно зимним вечером не отключали электричество на два — три часа, то вам не понять всей моей радости от этой находки. Но, я уверена, что многие сейчас мне кивнули — да, мы знаем, сколько счастье может принести простая свеча в момент полного отсутствие других источников освещения!

Блеск!

Я покрепче ухватилась за мерцающее восковое чудо в моей руке и двинулась вперед. Вот теперь, я, пожалуй, обрела надежду на привычное развитие событий. Скажу вам больше, я так обнаглела, что уверовала в наличие в неизведанном мной "там..." приличного такого (а лучше — шикарного, умного, доброго, верного, смелого, понимающего, терпеливого, заботливого, красивого, спортивного, богатого, знатного, образованного, сильного, удивительного, влюбленного... извините, увлеклась!) мужчину, что и составит навек мое счастье, так как предназначен мне самой судьбой, и души наши — две половинки единого целого, и тела наши... (опять занесло!).

Что ж... Все наше (в смысле мое) будущее в наших руках. Я подняла свечу повыше и решительно шагнула в темноту...

+ + +

Огромные и безобразные, тени метались по стенам и потолку, словно жуткие кровожадные монстры в погоне за бабочкой. Свет свечи не смог осветить все (немалых размеров, между прочим!) помещение, даже, когда я подняла ее высоко над головой. Если возле стен и были предметы, они нагло скрывались в наплывающей из углов, густой темноте.

— Что ж... Начнем исследование! — сказала я сама себе вслух, чтобы ободрить. Робкая мысль, что раз на свет никто не выскочил, значит — никого и нет, позволила почти расправить сведенные судорогой страха, плечи. Но звук, отразившись глухим эхом от стен, напугал меня не хуже самого яростного рева.

Тудыть налево...

Растудыть....

Страшно же!

Волна гнева, вскипевшая откуда-то изнутри, весьма эффективно смыла весь мой страх, и я рванула по кругу, попутно оглядывая — что тут есть и кипя яростным желанием найти хоть кого-нибудь и показать ему, КАК я его не боюсь!

Но высокий комод со стоящими на нем разными безделушками, парочкой небрежно брошенных массивных колец и ножом, ярко вспыхнувшим и заигравшим кровавыми гранями рубина в рукояти, почти сразу же заставили меня замереть в полном шоке. Не осознавая, что делаю, на полном автомате, я сунула указательный палец в ближайшее кольцо, что казалось настолько огромным, что мне с трудом удавалось представить каков же должен быть палец (ну, и весь человек, естественно), если вокруг моего до ободка еще расстояние чуть ли не в пару сантиметров с каждой стороны....

Великан!

Ну, точно! Я ведь так и подумала, глядя на ворота! Только вот...

Я отвлеклась от кольца, максимально поднимая свечу и задирая голову. Ага! А потолки-то у них совершенно нормальные! Ну, может, чуть выше, чем наши, стандартные, но вряд ли больше трех метров! Не может высокому человеку быть комфортно в доме с такими потолками! Нет, ну я просто на сто процентов уверена в этом! Значит, можно расслабиться... все не так уж и плохо...

Мой взгляд переместился дальше, к проему арки, что привела меня сюда, и я облегченно вздохнула — нет, тут великану никак не пройти! И, Слава Тебе, Господи!

От облегчения, даже руки опустились. Я оперлась на комод, для устойчивости. И, естественно, сразу же произошло два пренеприятнейших события: во-первых, расплавленный воск со свечи, самым наглым образом излился на мои беззащитные пальцы, заставив меня не только дернуться от боли, но неприлично громко взвизгнуть. Во-вторых, на левой руке, палец которой, до сих пор безнаказанно болтался во внутреннем пространстве кольца, что-то плотно обхватило и так сильно сжало, что мой повторный крик, содержал в себе уже не только испуг, но и негодование по поводу наглого и бессовестного нападения со стороны совершенно неприспособленной к этому вещи!

— Ай!... Мама!...

— М-дя! — Включился мозг, — а разве тебе мамочка не говорила не совать любопытные носики (и уж тем более пальчики!), куда не надо? А? Вот! То-то же!

Я не смогла подобрать достойного ответа на это коварное заявление, на этот, не побоюсь этого слова, подлый удар в спину, лишь потому, что это ужасное, глупое, наглое кольцо так плотно обхватило мой палец, что даже слегка врезалось в кожу, вызвав некоторую болезненность. После чего, самым невероятным образом, оно слегка повозилось (вот честное слово! Я даже глаза протерла от удивления!), как будто устраиваясь поудобнее и подлаживаясь под мой размер, и замерло на руке, став удобной, почти невесомой вещицей!...

Убиться можно!..

С таким огромным кровавым рубином в центре, что это просто невероятно. И неправильно как-то, носить (кому бы то ни было!) на руке такой вульгарно большой рубин! Не эстетично, что ли... Да. Пожалуй...

— Ух, ты, моя прелесть... — прошипела я знаменитую фразочку. Оно сверкнуло и засияло в ответ ровным кровавым светом. Это еще что за выходки?

Открыв рот и два разочка моргнув от обалдения, я быстренько пришла к логичному выводу, что всемирная слава хоббита Фродо мне явно не по размеру, и вцепилась в кольцо двумя пальцами, с твердым намерением избавиться от этой древности от греха подальше! Не тут-то было!

Во-первых, оно ни капельки не поддалось моим усилиям. Ну, просто ни на граммулечку! А во-вторых, свеча по-прежнему не была согласна просто так мотыляться в воздухе, и в результате, я умудрилась обжечь не только руку, но и ногу! С горьким вздохом, передающим все мое негодование на ее отвратительное (это я о свече) поведение, я поставила нахалку на комод, и взялась за кольцо (не менее наглая вещица! Если тут вещи такие, то каковы же их хозяева?) уже всей рукой.

— Тянем — потянем, а стянуть — не можем! — Ехидно пошутил мозг.

Вот черт!

И впрямь, как в сказке! Кольцо свободно двигалось вокруг своей оси (то бишь моего пальца!), чуть смещалось вверх — вниз, и все! ВСЕ! Его ничто не удерживало на пальце! Оно просто не снималось! Сияло, понимаешь ли! Ах, чтоб тебя! Как я объясню ЭТО его хозяевам, когда они появятся?

Я, мол, не крала, оно само на меня напало? (Не виноватая я, — фыркнул мозг, — ну, дальше текст даже дети знают!...) Ага! АГА! Подумала сесть и пореветь (очень уж захотелось), да как-то не получилось.

Снаружи вновь грянул хор волков, я дернулась от неожиданности. Справа от меня что-то метнулось, и я, заметив краем глаза это движение, завизжала так, что у самой уши заложило, а из кольца чем-то красным сверкнуло. Ярко так...

Этот свет осветил моего "противника". Большое, чуть мерцающее зеркало, в деревянной раме, искусно украшенной резьбой. В нем отражался кто-то удивительно знакомый и невероятно жуткий...

Глазищи у монстра были выпучены. Рот оскален. Лохмы торчат во все стороны... Вид жуткий и придурковатый, и весь он облит красноватым свечением, как второй кожей. Так и знала, что без монстров не обойдется дело!

— КАРАУЛ! — Я уже хотела бежать, куда глаза глядят, подальше от этого кошмара, и даже развернулась, когда оно точно повторило мое действие. Я остановилась и присмотрелась повнимательней. Ужасная догадка подтверждалась — у монстра был повязан весьма симпатичный и жутко знакомый шарфик. Мой любимый шарфик!

Розовый!

С помпонами!

С зайчиками на концах...

Ох, мамочки... Да это же я! Жуть! Я шагнула к зеркалу, яростно пытаясь пригладить волосы. Рот закрылся сам. И глазки осторожно заняли вполне привычное им место, а главное — размер. Мне бы еще расческу....

— И что ты расстраиваешься? — Уговаривала я себя, — любой бы так выглядел на твоем месте: сначала совещание с шефом, потом дождь, потом взрыв с пельменями! И занесло ведь неизвестно куда! А лес! А волки! — Существа за окном дружно прокомментировали воспоминание о них, — вот! Слышала? Как тут вообще можно нормальной остаться? Опять же, падение, да еще и с дерева, никогда никому на пользу не шло! И красоты это тоже не придает! Даже Мерлин Монро выглядела бы после этого, как огородное пугало! Не говорю уже о том ужасе и стрессе, что я испытываю тут ежесекундно!

Я тарахтела без умолку. Звук живого голоса, пусть и собственного, как-то успокаивал меня...

Кольцо ехидно мерцало в полутьме...

У, моя прелесть....

Из личного дневника наследного князя Брестларта, лорда северных земель, десятого правителя княжества Бресткаст, записываемого для Объединенной Библиотеки семи княжеств. Книга 17. Записано рукой князя Вэрдиастера, страница 52.

Ну... вот все и случилось. Я смог! Даже самому не вериться, что я смог. Хватило силенок... хватило крови... И я не сбился ни разу... и ничего не перепутал... Даже сам не ожидал от себя подобного... До конца не верил, честно говоря, что все пройдет как надо...

Наконец-то у меня появился реальный шанс что-то изменить... Добиться того, что я хочу, что мне действительно нужно... Вернуть все... Исправить... Теперь только бы ничего не сорвалось.

Только бы удалось...

Впрочем, я не хочу прописывать это здесь. Не стоит испытывать ТАК свою удачу и терпение богини...

Пусть это будет для всех сюрпризом...

ГЛАВА 2

Кольцо мне снять так и не удалось. А ведь я ухитрилась даже мыло найти и попробовать снять с его помощью (нашла кусочек на умывальнике). Печка прогорела, пришлось еще подбросить дров. Нашлись и еще свечи, аж целый подсвечник.

— Хочу, чтобы было светло! — Взгрустнула я и зажмурилась. Загорелся свет. Довольно большая и грубовато сделанная конструкция, висящая прямо под потолком, (это что у них, люстра что ли?) осветилась целым рядом свечей, как по заказу, и заодно осветила и все вокруг. Здорово! А кто, хотелось бы мне знать, эту красоту сотворил? В голове возникла одна нехорошая догадка, и в обычной жизни я, скорее всего, потрогала бы у себя лоб на наличие высокой температуры.... Но я не была в обычной жизни и могла делать все, что угодно! И я решилась (читай — нагло поэкспериментировала, пока хозяин кольца не прискакал и по голове не настучал, да игрушку свою на фиг не отобрал!). Подойдя к печке, я потребовала:

— Пусть будет тепло! — А сама глаза скосила на кольцо. Ну, точно! Подмигнуло! Внутри что-то задвигалось и стало намного теплее...

— Ух, ты! — Обрадовалась я, — это что же я теперь ведьма?

— Ага! Баба Яга! — Съехидничал мозг. Баба Яга мне не нравилась, и я решила именовать себя волшебницей. И красиво, и без претензий, и с выбором стороны не нужно сразу же определяться. А то вот, поинтересуются какого я цвета, а я все еще в раздумьях! А с Бабой Ягой и так все ясно. Зло она — и все дела. Зло по определению...

Таким макаром мне удалось не только с удобствами осмотреть соседнюю комнату (ничего особенного: кровать, шкаф, и что-то вроде секретера, но все ящички заперты. Уж совсем наглеть я не рискнула, так что запертыми они и остались), а главное — поесть! Я просто потребовала покормить меня, повкуснее, и махнула ручкой в сторону стола. Перстень сверкнул — мигнул, и из шкафов, сеней и погреба поплыли разные вкусности — копченое мясо, вареная картошечка, соленые грибы и капуста, квас, мед...

Да много чего! Все было замечательно и вполне меня устраивало. Но было одно но — при каждом моем эксперименте с улицы злобным воем отзывался волк. От задушевности звука аж дрожь пробирала! Ну и чего он привязался? Шел бы себе... в лес!

— Пусть этот волк замолчит! — Попросила я кольцо и активно махнула рукой. За окном взвыла, похоже, вся стая. Но, судя по удаляющемуся протяжному звуку, концерт было решено перенести куда-то вглубь леса.

— Вот и, Слава Богу!— Порадовалась я и основательно подкрепилась. После чего, как и положено, в сказке, встала и сказала "спасибо!". Никакой реакции. Пришлось просить, чтобы убрали со стола. Подействовало. Только теперь со двора чем-то громыхнуло.

Честно говоря, даже имея при себе столь грамотный и удобный аналог волшебной палочки, проверять, что же там брякнуло, я бы все равно ни в жизнь не стала. Если бы не одно но! Весьма весомое НО! В общем, нравится — не нравится, а мне на улицу надо!

Там было темно и холодно. Ветер, наверное стих. Двор был крыт крышей, но освещения я не нашла. Ходи, как хочешь! Я пару раз попросила свет, но, наверное, делала что-то не так, кольцо на меня совершенно не отреагировало. Облом!

Пришлось брать свечу и с ней, аккуратненько, по стеночке, чтобы случайно не налететь на что-нибудь опасное, идти искать нужную мне избушку. Что сказать? Замерзла я сразу же, и еще сильнее, чем до этого, так что поспешать пришлось в срочном порядке. Сначала наткнулась на дверь обмазанной глиной избушки. Открыла, глянула внутрь — баня! Даже по запаху чуется! Да и так видно — венички, тазики...

М-м-м-м... Ясненько! Банька — это здорово! Это я люблю! Это значит, что жизнь помаленьку налаживается! Дальше была еще дверь, и пахло оттуда — не очень приятно. И еще там двигалось что-то большое. Может корова? Или еще кто? Выяснять мне совсем не хотелось. Любопытство даже и не пыталось проснуться (по-моему, оно наоборот, залегло поглубже, чтобы силком не вытащили!). Да, хорошенько обдумав все варианты, я решила не рисковать здоровьем. Была еще парочка таких же сомнительных дверей и натолкнули они меня на те же умные мысли — то есть мне со свечкой там явно нечего делать!

Плюнув на все и не в силах больше терпеть, я решилась на мелкую, но вынужденную пакость. Пристроила свечку и сама присела возле заборчика. Только, понимаешь, расслабилась, зажмурилась, зажурчала...

— Ну, ты, девка, совсем обнаглела! — Голос был хриплым, словно сорванным и шел откуда-то из темноты за моей спиной.

— О, черт! — Я отскочила, как была, в низком старте, с поспешностью натягивая штаны и слепо щурясь в темноту ночи. Там ничего не было видно.

— Эй... Эй! — позвала я, — есть кто живой? — В ответ мне — тишина. Неужели с перепугу показалось? — Эй, выходи! — Позвала я испуганно и подняла свечу повыше. Помогло мне это мало. Ничегошеньки я не увидела и никто мне не отозвался.

— Если слышишь странный звук, не пугайся, это — ГЛЮК! — Продекламировала я в темноту сама для себя. Ничего удивительного. Если на тебя с самого утра, то шеф, то пельмени, то волки, то вот перстни разные, так сказать, набрасываются, норовя если не загрызть насмерть, то хотя бы покусать, то в голосах уже не видишь ничего удивительного. Нет, ну право слово, чего такого странного — то?

— А я сошла с ума! — Прокомментировала я, вспомнив Рину Зеленую, — а я сошла с ума... — Пропела я, подражая ее голосу, и с тоской вздохнула, — какая досада!

Помявшись, и еще раз все тщательно осмотрев, я смогла убедить себя, что здесь никого нет. (Мозг в приказном порядке рявкнул и я сама себе поверил. Ну... Почти...) Правда сесть на прежнем месте у меня духу не хватило и я совершила великолепный стратегический маневр и заняв очень даже умную (на мой скромный взгляд) позицию, повернувшись к испугавшей меня тьме лицом, чтоб, так сказать, видеть, если что...

- Повернись, деточка ко мне передом, к лесу задом... — Ехидно фыркнул мозг. Мне оставалось лишь горько вздохнуть. Избавиться от этого внутреннего врага не представлялось никакой возможности. Обдумывать возможности нашего разделения я не стала. Мозг вновь попробовал высказаться нелицеприятно о моих умственных и стратегических способностях....(там из приличного, только Гай Юлий Цезарь было...)

В общем, мне надо было кое-что закончить, пока все нужное и ценное совсем не замерзло! И я все же набралась смелости и присела, вцепившись замерзшими руками в штаны так сильно, что пальцы свело и твердя себя, что никакие глюки не сдвинут меня с места, пока я не закончу то, ради чего сюда пришла! Если бы не мороз, то ничего бы у меня не получилось! А так... С трудом, но я закончила процесс, и с облегчением одевшись, склонилась за свечой....

— Незабываемое зрелище... — Прокомментировал все тот же голос, — я был прав, что в этот раз насладился им до конца...

— Ай, — взвизгнула я и отпрыгнула в сторону, как нашкодивший котенок, — ты где? — рискнула пискнуть я, вцепившись в свечу уже намертво.

— Здесь...

— Где здесь? — Не поверила я.

— Иди на голос. Я сейчас прямо на тебя смотрю... — я пару раз тупо моргнула, соображая что это значит — идти мне надо вперед. Я уже даже шагнула, но тут меня осенила мысль!

— Сам иди сюда!

— Не могу! — Усмехнулась тьма.

— С чего бы это? — Заинтересовалась я.

— Подойди и сама узнаешь, — тьма нагло искушала меня.

— Ну, уж нет! — Уперлась я и встала со всей демонстративностью, на которую только была способна. Не самый умный поступок с моей стороны, учитывая, что я уже замерзла так, что зубы стучали не переставая.

— Иди сюда, замерзнем же оба! — Вразумил он меня. Я плюнула и пошла. Там, под навесом было укреплено что-то вроде дыбы...

Не знаю, как такая конструкция называется, в общем, он был там. Прикованный за руки и ноги, он висел на этой мерзости, немного не доставая до земли. Неприятный вид, скажите вы. И будете абсолютно, просто невероятно правы! Почему? Да потому что он был полностью, совершенно, невозможно обнажен!

В такой-то холод! Мама дорогая, роди меня обратно! От одного взгляда на него я покрылась броней мурашек и закоченела до состояния полутрупа.

— О, Господи! — Только и смогла вымолвить я.

— Не совсем, — хмыкнул он хрипло, — пока что, это только я! — Его голова бессильно висела, и ему приходилось смотреть на меня исподлобья, но он задорно сверкал на меня глазами из под нависающих волос. — Ну, и? — усмехнулся он, — чего теперь делать станешь? — И он обнажил в оскале зубы с немного неадекватными по размеру клыками.

— Ты вампир?

— Нет. А надо? — И он окинул меня взглядом, словно примериваясь.

— Ну... Я не знаю...

— А если вампир, ты меня отпустишь?

— Нет. Что ж я, по-твоему, с головой не дружу? — Возмутилась я.

— По-моему, не очень! — Расхохотался он.

— Гад! — Задохнулась я, срочно меняя половину имеющейся к нему жалости на злость.

— Есть немного, — согласился он. — Ну, так вот он я — гад и сволочь к тому же, что делать-то будешь? — и он вновь сверкнул клыками. Пока он говорил я отвела взгляд от греха подальше, говорят ведь, что нельзя нечисти смотреть в глаза.... — Эй! Ау! Не спи — замерзнешь!

— А? Что? — Я невольно подняла глаза и просто зависла, рассматривая демонстрируемый образец иномирянина, представленный на обозрение во всей, так сказать, красе. Да какое там — рассматривая, будем уж честны сами с собой — откровенно уставилась на это крепкое, отлично сложенное мужское тело.

— Ура! — Завопил мозг, — вот и обещанный стандартный набор путешественницы! Мужик — супер! А то, что темный, так в том же еще больший шик! Можно сказать — последний писк моды! Они сейчас на распродаже книжных новинок, выше светлых раз в десять котируются! И, кажется, он уже полностью готов к употреблению! — Слушая его краем уха, я еще было засомневалась насчет клыков красавчика, но тело уже само приняло решение и пошло к нему, как зачарованное.

Я прикоснулась к его оковам, вызвав стон боли. Коснулась кожи — он был очень холодным.

— Ты не мерзнешь? — Спросила я шепотом, очарованная лицом, в которое заглядывала снизу вверх. Я ему и так-то была, наверное, максимум до плеча, а тут он еще и висел.

— А сама как думаешь? — Прошептал он, очаровывая еще и звуком.

— Мне холодно — Тихо сказала я.

— А я уже почти мертв! Может, отпустишь меня? — Он слегка приподнял и изогнул бровь. Спокойно так спросил. С легкой, едва заметной ехидностью в голосе. Как будто мы на какой-то глупой вечеринке и он интересуется какой-нибудь ерундой, типа — какое вино я предпочитаю. С легкой ленцой и минимумом интереса! Убиться можно...

— А как? — Спросила я. На мой взгляд, эти железяки с его рук, я бы не сняла даже будь у меня при себе болгарка! (для тех, кто не в курсе, это такая фиготень, которой мужики металл режут. Я один раз такую штуку любимому в подарок покупала. Машина — ЗВЕРЬ!)

— У тебя же кольцо! — Вернул он к себе мое внимание, — коснись им оков и пожелай меня освободить... И все путем... будет...

Я уже протянула руку, когда вопли мозга о бездарно упущенном моменте, навели меня на еще одну, но очень современную, на тот момент, мысль.

— А ты вообще кто? За что тебя так? — И я подозрительно посмотрела на него. Парень, выглядевший до этого невинным ангелом и полной лапочкой, вдруг психанул и вызверился на меня, зарычав:

— Я умираю, а тебе биографическую справку подавай! — Я отпрыгнула от него, от греха подальше. От активного действия, кандалы глухо звякнули и по натянутым рукам заструилась кровь. Он невольно застонал. — Прости... — выдохнул он, закусывая губу и сбавляя обороты, — прости... я не могу.... Сил почти нет... Я все расскажу тебе потом... Если захочешь...

В голове у меня щелкнуло и зазвучал голос Калягина : "Я тебя поцелую... Потом... Если захочешь..." и я заподозрила, что есть что-то, о чем мне лучше узнать сейчас, пока он полностью для меня безопасен. Но с другой стороны, губы у него посинели, зубы не стучали — а клацали такую звучную дробь, что хоть фламенко танцуй. На улице было конкретно холодно. И не только ему! ХОЛОДНО!

— Поклянись, что не причинишь мне вреда и не обидишь меня!

— Клянусь родом и кровью Девларт... — Выдохнул он, порываясь закатить глаза.

— Погоди, — шагнула я к нему. Осознание того, что он сейчас отключится, прилично меня подстегнуло. — Просто коснуться и все...

— Нет, — прохрипел он, — попроси освободить...

— Свободен! — Коснулась я его правой руки, встав на стоящий рядышком чурбачок. Щелчок и рука соскользнула, ощутимо шлепнув меня по плечу и вызвав у нас у обоих стон.

— Подожди, — остановил он меня, тяжело дыша и пытаясь сфокусировать на мне взгляд, — сначала ноги, а то я рухну на тебя, но останусь прикованным... Думаю, нам обоим не понравиться... — такая длинная фраза далась ему с большим трудом. Половина ее была толком не понятна, а скорее угадываема мной. Я опустилась на корточки, пытаясь не краснеть и особо не пялиться на его тело. Ноги освободились легко и он неловко повис всем телом на левой руке, громко вскрикнув от боли, почти выдирая запястье...

— Держись! — Взвизгнула я, испугавшись, что он что-нибудь себе повредил. Его тело мертвым грузом легло мне на плечи, вызывая своим холодом уже не сдерживаемый озноб. — Эй! — Тряхнула его я за подбородок, в полном отчаянии, — очнись! Мне тебя не удержать!

— Используй кольцо, — прохрипел он и отключился. Я застонала от бессилия. Использовать, а как? Плюнув на все, я в порыве безнадежности и отчаяния, почти раздавленная его весом, коснулась его тела кольцом и потребовала "висеть!". С ужасом ожидая, что же будет...

Из личного дневника наследного князя Девларта, лорда подлунных земель, шестнадцатого правителя княжества Ланкаст, записываемого для Объединенной Библиотеки семи княжеств. Книга 14. Записано рукой князя Стефана, страница 234.

Как же я так.... И разве кольцо можно снять? Я считал, что оно покидает владельца только в случае смерти последнего. Значит я умирал?

Не знаю, что написать в свое оправдание. Я подвел всех. Похоже, стране грозит смена династии. Эта девчонка, что нашла меня .... Первое, что я сделал, попытался перекинуться, едва она отцепила мне руку и тут же потерял сознание от непередаваемых ощущений, схожих только с плохой работой неловкого палача.... Проморгался, когда она как раз мучилась с ногами. Даже не попытка, одна только мысль — дотянуться до ее шеи и свернуть к чяртовой матери, тут же вырубила меня надежнее, чем самая увесистая дубина...

Не буду ругаться.... Я оказался в рабстве у кольца, раньше, чем успел это осознать. И она просто черпала из меня силу каждый раз, когда колдовала. Я думал, я умру от боли...

Из дневника Вэрдиастера:

Как же он оказался глуп! Как уверен в себе! Вот эта-то уверенность в собственной неуязвимости, что давало ему кольцо и подвела его! Я оказался сильнее, хитрее, быстрее, а главное — УМНЕЕ!

Интересно было бы теперь взглянуть на него...

Раб Кольца! Вот кем он стал! Если я правильно понял, Лунастеф уже так глубоко проник в его структуру, что при любом раскладе, пока он жив — он с ним связан...

Ох, как же смешно...

Интересно, кто теперь будет править его землями?

Кого из братцев он выберет своим приемником? И как объяснит это народу? Ха-ха-ха... Кого-то ожидают весьма крупные неприятности! Что ж, тем лучше. Занятый собственными проблемами, он не будет мешать мне решать мои...

+ + +

Ничего страшного не произошло. Просто его тело зависло в полуметре от земли, неловко задрав прикованную руку. Я быстренько переставила чурбанчик и закончила с кандалами. А потом просто вцепилась в холодное тело одной рукой и толкнула, рявкнув "Вперед! Домой!" и оно послушно двинулось, мне даже не пришлось его направлять. Будучи женщиной умной (а также ужасно замерзшей), я по дороге заглянула в баню и рыкнула — "воды натаскать, баню истопить!". С удовлетворением отметив, как задвигалось, медленно загрохотало что-то во тьме, поковыляла к двери в дом, возле которой послушно висело бледное тело.

В избе было тепло и вкусно пахло. Я дотолкала его до укрытой шкурами лежанки и велела лежать. Укутала сверху чем-то похожим на одеяло, а сама прошла к огню, клацая зубами и пришептывая:

— Чай! Хочу горячего чаю.... И водки... водки мне... Хотя бы бутылку...

Справа что-то звякнуло. Я безразлично проследила, как здоровый зеленый чайник завис под краном, наполнился почти до краев и поплыл к печке. Заслонка сама открылась и туда влетела парочка поленьев. Господи, как же мне холодно! Я обошла печку и прижалась в горячей стенке. Глаза блаженно закрылись, пока тело впитывало тепло. Хорошо...

Не блаженство, но уже намного лучше...

Чайник поспел. На столе стояла водка. А парень по-прежнему пребывал в отключке и никакие мои усилия не давали результатов. Сев на краешек табуретки, я тихонько всплакнула...

Налила себе в чашку водки, резко выдохнула, и проглотила....

Горло обожгло огнем, слезы брызнули из глаз, я задохнулась. Потом стало полегче. Не люблю водку. Но это самый эффективный способ согреться, лучше него только тело рядом. Увы, для меня этот способ, учитывая замороженность тела (мужского я имею ввиду) не доступен. Будем обходиться тем, что есть. Я выпила еще. Для храбрости. В желудке стало тепло, а в голове полегчало. Я глянула на парня. Да чего это я расстраиваюсь? Сейчас банька поспеет, и мы его враз в чувства приведем!

— И не только в чувства! — Обрадовался мозг...

+ + +

Не знаю, что бы я делала без кольца! Хотя, кого-нибудь живого тоже сильно не хватало. Этот красавчик совсем посинел, не желал оттаивать. Снегурочка, мать его! Что ж делать-то? Я в панике металась вокруг него. В себя он не приходил, лежал неподвижно, даже не трясся от холода. Ну, ровно труп! Если бы не зеркальце у носа, что по-прежнему покрывалось легким облачком запотевания, давая мне хоть какую-то надежду, я бы уже активно начала паниковать вслух!

Сбегав в баню (уже в третий раз за полчаса!) я, наконец-то, обнаружила, что заслонка закрыта! Значит, еще полчасика и можно будет идти, не боясь угореть. Ура!

Желая отвлечь себя, любимую, от этого синего изваяния, так и подталкивающего своим внешним видом меня к состоянию крайнего помешательства ( в легком-то я, пожалуй, уже несколько часов нахожусь!), я рванула в соседнюю комнату и самозабвенно углубилась в поиски полотенец и чистой одежды (для себя и того парня). Еще бы надо где-нибудь раздобыть веники. Или их уже запарили? Я натужно заработала мыслью, пытаясь вспомнить, видела ли я в бане только старые веники, или там были и новые...

И если да, то в каком виде? Увы! Такую информацию мой бедный контуженный мозг или не заметил, или просто не зафиксировал, как нужную, так что мне оставалось лишь теряться в догадках.

+ + +

Вот чем я люблю фэнтази, так это скоростью исполнения желаний. Захотелось главной героине и оп-ля! — вот оно, чего желалось! Практически без усилий я, весьма довольная собой, оглядела приличных размеров кучу одежды: брюки, рубахи, смешные штуки, больше всего похожие на носки. Что-то типа курток, кофты...

Красота!

Правда я в своем комплекте одежды, наверняка затону, как Титаник в океане, и буду при этом смотреться, как... Я зависла, пытаясь подыскать сравнение достаточно емкое, чтобы описать всю непрезентабельность моего будущего вида... Но, увы! Мой мозг не желал отвлекаться на такую ерунду. Чем же таким важным он был сейчас занят, спросите вы? О, все его мысли бились в истерике вокруг одной весьма яркой и впечатляющей картинки — я, с этим заснеженным красавцем, в бане! Голая! Что делать?

— Не паниковать! — Велела я себе и вытянула еще одну нательную рубаху, так сказать древний вариант купальников. Подняв при помощи кольца объект эксперимента, я находчиво разрешила проблему транспортировки груды одежды в баню, сложив ее прямо сверху на "спящего красавца".

— Извини, — приговаривала я, на случай, если он вдруг придет в себя, — но унести все это в руках, я не в силах! А бегать туда— сюда по двадцать раз я уже устала. Да-да! И нечего так злобно молчать! В конце концов, ты, как-никак — мужчина! — и я старательно прикрыла соответствующую деталь организма носками и рубахой, — а это значит, ты просто обязан помочь бедной девушке, то есть мне! — Многозначительно закончила я, — Вот! И вовсе в этом нет ничего страшного! Тебе же теплее...

Его тело медленно поплыло к бане, благо идти было не далеко. Свечка в моих руках чуть не потухла, так резво я ломанулась через двор к баньке. Тому были аж три причин. Во-первых, конечно же, смущение всем предстоящим (я, наедине с незнакомым мужиком, и сразу в бане! Ничего не напоминает?). Во-вторых, то, что в тепле весь мой "костюм" оттаял (а был он, если вы еще помните, смачно украшен пельменями, луком и бульончиком к ним) и в нем стало на редкость неприятно находиться. Хотелось побыстрее избавиться, снять с себя эту гадость. Вот и пришлось мне спешно обнажиться. Нет, ну вот где справедливость, я вас спрашиваю? Где? Другие девчонки попадают сюда в классных шмотках, супер удобных джинсах там, к примеру, таких эротичных, что от них даже эльфийские принцы всех цветов и размеров торчат! Или, на крайний вариант, переносятся в уже измененной местной одежде. И только я, как... Не хочу себя обзывать такими словами! В общем, вы поняли — вся в пельменях, в пижаме и в тапочках... Красотка, блин!

Настойчивый звук отвлек меня от переживаний. Ах, ну, да! И в-третьих, доехав до бани, мой объект тихо, но настойчиво таранил головой дверь, что не могло меня не подстегнуть. Жаль его, вдруг повредит чего-нибудь...

А ему и так сегодня досталось по самое "не могу"...

Из дневника Вэрдиастера:

Нам не удалось найти ее...

Сначала все шло просто замечательно, но вот потом...

Чярт бы все это побрал! Я вижу в том руку самой богини. Но как она смогла узнать? Откуда? Стая поднялась по тревоге слишком быстро. Я рассчитывал застать Стефана одного. Он ведь всегда один проводит здесь время...

Откуда же тогда взялась почти вся стая?

У него слишком хорошо отлажена служба дозоров. Эх, если бы братцы работали на меня, а не на него... Каких дел мы смогли бы наворотить... Но...

Увы! Все, как всегда, достается ему. Что ж... я это переживу.

Нам пришлось убираться оттуда слишком поспешно. Мы нашли место, где девчонку выкинуло в наш мир, но самой ее уже и след простыл... Быть может это и неплохо. Хуже было бы, если бы она тупо замерзла под кустом. Тогда все мои тщательно лелеемые планы рухнули бы в одночасье...

Даже не смотря на быстрый отход, мне удалось взять слепок ее ауры. Найти ее теперь — не проблема. А уж мои ребятки ее выкрадут, уведут из-под носа князя на раз, два, три...

Да...

Пожалуй, больше не стоит рисковать самому...

Уходя, набросил на нее заклятие искажение. Меньше всего мне нужно, чтобы Стефан понял, кто попался ему в руки...

Меньше всего...

ГЛАВА 3

В бане было жарко. Да. Именно так. Не тепло, а жарко. Я бы даже сказала — очень жарко, просто зайдя с холода, не сразу это почувствовала. Я стояла посреди бани в красивом черном неглиже (мысленно я бурно радовалась, что не сняла ни верх, ни низ дома, прежде, чем одеть пижаму, как изначально собиралась. Здорово, что мне на тот момент было сильно некогда — есть хотелось. Зато теперь у меня хоть белье есть нормальное!). Завязав волосы в пучок, я повернулась к пострадавшему. Тело послушно висело у дверей достаточно просторной мойки, скрытое ворохом одежды. Секунды три — четыре— пять я смотрела на него, собираясь с духом и мысленно говоря себе, как мантру: это Лёня! Это — ЛЁНЯ! ЭТО ЛЕНЯ!! Помогло, но не очень. Аккуратно сняв одежду, я сложила ее на лавку. Стали видны тугие мышцы и загорелая кожа. Мозг сладострастно застонал:

- Боже! Какой Лёня? Ему до этого, как тебе пешком до Сатурна!

— Да, — согласилась я вслух и поймала (буквально второй рукой!), собственную руку — нахалку, что уже начала скользить по пластинам груди. Таким гладким. Таким твердым. Таким холодным. Таким...

- Стоп! — Заорал мозг, мгновенно настораживаясь, — холодным! Внимание! Внимание! Очнись! Он УМИРАЕТ! — пришлось немного придти в себя и определиться с пациентом.

Горячая вода стояла в огромном железном чане, сбоку от печи. На крышке лежал ковш, в который я смело могла бы сесть и при этом — поместиться! И речи быть не могло о том, чтобы я ворочала эту "дуру". Вздохнув, я огляделась (вообще-то, я девушка небольшая. Нет, сильная, я же не спорю... Но, средний рост, средний вес...) В общем, я нашла большую кружку.

Самое-то!

Кипятком окатила пару раз полок и уложила пострадавшего. Слегка развела воду до терпимого состояния и полила его, не глядя. Ага. Теперь пусть чуток полежит. Займемся собой, любимой. От активности действий я согрелась и стала осознавать, что в бане действительно жарко! Оглядевшись, я умудрилась заметить возле печи дверь. Любопытствуя, я потянула ее на себя. С грохотом (еле открыла!) и скрипом она распахнулась. За ней оказалась небольшая парилка. Высокий полок еще пах свежим спилом. Здесь было еще жарче. Меня почти сразу разморило.

Глаза с удовольствием отыскали груду камней, призывно лежащих возле печи с этой стороны. Проворнее козы, я проскакала в мойку и, вернувшись с полной кружкой, присела и пару раз облила камешки, восторженно глядя на взметнувшийся к потолку пар. Отличненько! Сейчас немножко постоит и можно заносить болезного!

Я вернулась в мойку, полностью довольная собой и закрыла дверь поплотнее. Так, мне нужно разобраться с вениками. Они оказались уже запарены в двух больших тазах на полу, один березовый, второй, кажись, из липы. Я бы предпочла дубовый... Но... Чем богаты, тем и рады!

С удовлетворением проинспектировав орудия пыток, я занялась главным — помывкой. Не знаю, кто как, а я сначала моюсь, а уж затем иду в парилку, что бы если мне станет плохо (организм у котенка слабый!) , то можно было бы не беспокоясь, уйти в дом. Никогда не понимала тех, кто с удовольствием попариться, а потом, на последнем издыхании, моется! Сердце в горле стучит, в голове дурман, желудок к горлу...

Бр — р — р— р!

Черте что! Я сначала, так сказать, обязательную программу выполняю, а уж затем — произвольную... (извините, анекдот вспомнила). О чем это я? Ах, да! С головой у меня трудностей не возникло, хоть и пришлось волосы простирнуть каким-то хвойным мылом, лежавшим на полочке не прилично большим куском. Холодная вода стояла справа от входной двери в бочке, ничем не отличающейся от той, что пристроена к печке. Ополоснув их и завязав в тяжелый узел, я перешла к следующей проблеме. Мыться в трусах и лифчике дело глупое и неудобное.

Мыться одетой — кошмар!

А мыть этого парня голой я отказывалась категорически!

— Значит, сначала моем этого парня, потом его — в парилку, а сами (быстренько и целомудренно) раздеваемся и споласкиваемся. О, кей? — предложил мозг, и я согласно закивала, как китайский болванчик.

Парень стал потеплее, но признаков жизни не подавал. Дышал очень тихо, практически незаметно, и на прикосновения не реагировал. Глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, я окатила его водой, заранее разведенной с этой целью в тазу. Потом, запретив себе следить за тем, как струйки воды обрисовывают его мышцы ( мамочка моя, родная! Я сейчас его съем!), мужественно намылила вихотку и, полуприкрыв бесстыдные глазки, взялась за дело.

Терла я его от души, хотя руки так и жаждали вцепиться в упругую кожу без каких либо мешающих деталей. Если оттирание груди было сущим мучением, то намыливание ног стало для меня просто пыткой. Я целомудренно накрыла это, смущающее меня, место одной из вихоток, но помогло это мало (на мой скромный взгляд. Или не скромный?). И, сколь неохотно я спускалась вниз по правой ноге, столь же быстро и неосознанно я поднялась по левой до бедра. При этом, гадкий и нехороший мозг, вместо того, чтобы блюсти наши честь и достоинство, грязно намекал на все, что можно было бы сделать с этим чертовски привлекательным мужским телом, причем абсолютно безнаказанно!

Он буквально умолял меня убрать вихотку, и, если не помыть, то хотя бы осмотреть — не пострадала ли эта часть организма, и годна ли она к дальнейшему употреблению? Пришлось перевернуть беднягу на живот, от греха подальше...

Увидев его задницу, я, без слов (до этого я шипела сквозь зубы все известные мне ругательства, поражая знанием вопроса даже саму себя!), спустилась и подошла к двери. Одну за другой, я вылила себе на голову три кружки холодной воды. А!... Нет. Не так...

А — а — а — а — а — а...

Вода была просто студеной!

Это немного привело меня в чувство. Мама дорогая! Я почти вцепилась ему в зад зубами! Причем, даже не потрудившись его предварительно помыть! Взгляд невольно переместился назад, на обмозговываемый объект и, приняв решение, я мужественно окатилась еще пару раз! Да. Теперь я стучала зубами от холода. Ручки скрючились. Тельце дрожало. С носа капало....

Можно продолжать...

Идиллия длилась недолго. Я начала с ног (чтобы побыстрее проскочить опасный участок). А знаете ли вы, что если чуток раздвинуть ноги (чтобы было легче мыть!), то становится видно... То, что спереди... Ну, вы поняли...

И ягодицы обрисовываются совсем по-другому...

Кошмар и Жуть! Вожделение буквально затопило меня с головой!

Последним усилием воли, я оторвала вихотку от крепкой мужской задницы и перенесла на широкую спину. Стало полегче. Я усердно терла и терла. Терла и терла. Так, что он аж покраснел! Голова кружилась и между ног приятно ныло. Чертова водка!

Я опустила голову и обнаружила, что так увлеклась, что не заметила когда (исключительно для удобства мытья!) залезла на полок, и теперь сидела на этом самом теле и терлась о него всем самым драгоценным, что только есть у девушки. И даже при наличии на мне трусиков, эту сцену никто не смог бы назвать приличной!

Прежде, чем найти в себе силу воли, чтобы слезть, я решилась чуть-чуть себя побаловать. Уткнувшись носом в спину этого парня (— Ага! Прижалась всем телом! — хихикнул мозг, — но маловато! Я бы еще и потерся... до логического конца! А лучше...). Я позволила себе скользить по его плечам руками, разводя мыльную пену пальцами. Кожа его была такой горячей, что не верилось, что это он еще недавно был таким холодным.

Вздохнув, я соскользнула с него, неосознанно погладив напоследок его ягодицы... Глаза с возмущением уставились на наглую ручонку. Но это было тактической ошибкой с моей стороны, так как руке хотелось его трогать .Еще бы! В моей жизни никогда не было (и будем честны, скорее всего — никогда не будет!) парня с такой задницей... (Я хотела сказать фигурой). А глазам хотелось смотреть на него и смотреть...

Пусть это длится вечно... Он... Я... и никого и ничего больше... И пусть даже он не знает обо мне... Не узнает никогда... Лишь бы я смогла на мгновение поверить что в моей жизни может быть вот такой мужчина... И он бы не открывал своего рта... Скорее всего он все испортит... А так...

Совсем замечталась...

Мне хотелось погрузить пальцы обеих рук в эту кожу, мять и поглаживать.... Поцарапывать, чуть раздвигая...

— Ага! — Заорал мозг, — а теперь зубами!

— О, Боже! — Я с трудом оторвала руки от его тела и вновь перевернула его. Закрыв глаза, я наугад прикрыла его вихоткой, пару раз попав (нечаянно, я же ничего не видела!) в прикрываемое место и, успев окончательно восхититься им...

И, открыв глаза, принялась дрожащими руками мыть ему волосы. Вынуждена признать — его лицо, почти заставило забыть о его теле...

— Как и положено по жанру, — ворчала я, — ты чертовски хорош собой! Помилуй, Господи, мою душу грешную! Разве можно мужику быть таким привлекательным? — Я пристально уставилась ему в лицо. Высокий скулы, прямой нос, мужественный подбородок. Его густые брови были того же сочного черного цвета, что и кудри на голове. И эти самые кудри чуть спускались на шею, ложились завитками на щеки. Красавчик!

— Какие же у тебя глаза? — Шептала я, массируя ему голову, — я совсем не рассмотрела их с перепугу, а теперь и неизвестно, увижу ли? Хорошо бы, они были, к примеру карими, густого медового цвета... Или лучше зеленые? Да, зеленые, тоже должны быть шикарными... Только бы не голубые! Терпеть не могу голубых глаз! Но, я ведь могу их и вовсе не увидеть, да, красавчик? — Эта мысль наполнила меня страхом и он липким потом скользнул по спине, охладив лучше всякой воды. Он ведь может и не очнуться. Он может просто и тихо умереть. Такое бывает... И я останусь здесь совершенно одна...

Крутой поворот нестандартной сказки? Одна в лесу, наедине с трупом! И любуйся, сколько сможешь... Господи, пусть он выживет! Умоляю тебя, Господи, пусть он не достанется мне, лишь бы выжил!

Эти мысли сбили с меня все эротические мечтания. Уже споро и деловито я ополоснула его (Увы, так и не помыв одно место... Не рискнула. Полила туда пару кружек теплой воды и все!). И при помощи кольца (даже с горячей водой и мылом оно не пожелало оставить в покое мой палец. Вот ведь вредная зараза!) перевезла парня в парилку. Пара кружек на камни, и я выскочила оттуда, плотно прикрыв за собой дверь. Страх — страхом, а пока не помоюсь, я в парилку ни ногой! Вряд ли ему станет легче, если я окочурюсь рядышком!

Снимали ли вы когда-нибудь с мокрого тела мокрое белье? Не купальник! Труднее только на мокрое тело сухое белье одевать. Пробовали? Ну, тогда вы меня понимаете. Стащив белье, я яростно оттерла себя от грязи обоих миров. При этом старалась не обращать внимание на стоны мозга, вроде: "Эта вихотка касалась его там...". Ополоснулась. Простирнула вещички и осознала, что никакая сила, даже верность Лёнечке, не заставит меня одеть их сейчас обратно. Тяжело вздохнув, я повесила их сушиться над самой плитой, на растянутой там веревке. Авось побыстрее высохнут. Ну-с. Что мы имеем?

Два таза с почти холодной водой были готовы. Я мужественно натянула на себя чистую рубаху. Потом нырнула в один из тазов с головой и подождала, пока она хорошенько остудиться, чтобы было легче в парилке. Жарко в этой дурацкой рубахе было просто неимоверно. Я всерьез начала сомневаться — а стоит ли оно того? Да этот парень даже в себя, скорее всего не придет! А если и придет — то вряд ли обратит на меня внимание. Я, конечно, очень даже ничего, но для таких, как он — нужно, как правило, только самое лучшее...

Два веника, готовы к употреблению. Наполнив кружку кипятком и вооружившись "березой" я шагнула в парилку....

Мне сразу же стало очень нехорошо. Казалось вся кровь прилила к голове. Я еще мужественно поддала парку... По моим ощущениям, рубашка просто стала меня душить. Мама дорогая, да я просто сдохну здесь от глупой скромности! Не вытерпев, я выскочила не только из парилки, но и из бани. Пришлось простоять несколько минут, прежде, чем я достаточно остыла и продышалась, чтобы не только вернуться в баню, но и рискнуть вернуться в парилку. Войдя, первым делом сорвала с себя рубаху. Больше никаких экспериментов! Никогда не была в парилке в одежде и не собираюсь сейчас начинать эти нововведения! Окатившись студеной водой, я собрала все свое мужество, чтобы повторить попытку...

+ + +

Первые три шага дались мне очень тяжело. Я так боялась, что он в тепле очнулся и, увидев меня голой... Ну, не знаю... Просто посмотрит — и я умру от стыда! А уж если заговорит, то, наверное, удеру в лес прямо так, в чем есть... В смысле без всего...

Напрасные опасения. Он все так же лежал на полке. И его черные и длинные, как у большинства парней, ресницы были плотно сомкнуты, а рука безвольно свешивалась вниз. Секунду я смотрела на него, борясь со своим чувством стыда. После Лёнечки, это был второй мужчина, с которым я вообще находилась вблизи обнаженной (знаю, по жанру мне положено быть девственницей, но мы с ним вместе уже пять лет. В одной квартире. Так что остаться в такой ситуации девственницей было бы с моей стороны не только затруднительно, но и просто странно!).

Впрочем, определенное целомудрие, наверное, не смотря на все мои смелые действия и высказывания, все же было (Кстати, поясню. Девственность — это чистота тела. В моем понимании. А целомудрие — это чистота души. Как зовется чистота ума — не знаю, так как мой мозг, на мой скромный взгляд, одна из самых развратных субстанций этого организма!).

Так вот, глядя на этого мужчину, я осознала, что хочу! Действительно хочу, чтобы он выжил! А значит, ничто меня не остановит и я сделаю для него все, что смогу. И, может быть чуть-чуть больше. Помните, как в мультике советском, русалочка поет: "Не должны умирать молодые. Не должны умирать красивые. Не должны умирать! Не должны умирать....".

Вот с этими словами я и активизировалась. Кружка выплеснулась до половины. От камней вверх рванула волна горячего воздуха. Заклубилась, закружилась вокруг и мне пришлось присесть на корточки. Ну, не любитель я такого вот экстрима. Жар хлынул вниз. Я вскочила, перевернула парня на живот, постаравшись повернуть его голову так, чтобы он у меня не задохнулся.

Потрясла над ним веничком, распространяя жар и готовя кожу к первому удару. Подумала и, приподняв ему чуток голову, окатила его остатком холодной воды. Так ему должно стать полегче. Голове — холод, телу — жар!

После чего, подняла веник и принялась за дело. Мне пришлось быть очень осторожной вначале. Когда человек в сознании, он может сказать вам, если для него становится слишком горячо. Но в нашей ситуации, сказать он мне ничего не мог, и уберечь его от ожога — стало исключительно моей задачей. У меня был случай, когда мы решили попробовать можжевельник в первый раз. Не рассчитав, меня так обожгли, что я рыдала минут десять! Так ведь я тогда вполне контролировала процесс. Он же мне ответить не сможет...

Я аккуратно похлопывала его от плеч к ногам.... Обратно.... От плеч к ногам.... Обратно... Сходила за водой. Еще поддала. Сама умылась, остальное вылила ему на голову. Перевернула. Вихоткой прикрыла самое главное (не столько от глаз, сколько от жара и веника) и вновь, от плеч к ногам... Обратно....

Он застонал!

Вот честное слово! И что-то промычал. Я наклонилась, дрожа от радости, к самым губам...

— Сильнее... — выдохнул он, ресницы слабо трепетали, — еще холодно...

— Сейчас, — радостно завопила я и начала усиливать удар и ускорять темп. Верх — вниз. Верх — вниз. От плеч к ногам. Обратно. Рука стала уставать. Он вновь застонал. Отлично! Я снова выскочила за водой. Умылась сама (да что там окатила себя из бочки студеной водичкой и почувствовала себя коньком— горбунком!) полила ему. Парень открыл рот, жадно глотая воду....

— Еще?

-Спину давай?... — Он с трудом ворочал языком. Я перевернула его. Помогла закинуть безвольные руки под голову и устроиться поудобнее. Потом поддала пару. Мой внутренний термометр взвыл!

— Ох, девонька! — Простонал мозг, — еще пять минут, и меня можно на стол подавать! С укропом и сметанкой!

В голове стали, пока еще слабо, постукивать молоточки. Мои силенки заканчивались, и я замахала веником быстрее. Верх — вниз. Вверх — вниз. От плеч к ногам. Обратно....

Со всей силы. Уже не жалея ни его, ни себя. Он громко застонал, заставив меня подпрыгнуть от испуга.

— Больно? — Склонилась я к россыпи кудрявых волос, что скрывали лицо.

— Еще... — Простонал он, — выгони холод....

— АГА! — Ухмыльнулась я И вновь прошлась по нему веником. Сердце стучало все сильнее. Я знала, о чем говорит этот парень. У меня тоже так бывало. Ему нужно совсем немножко времени. Когда очень замерз, вы садитесь в ванну. А там так горячо, что сначала чувствуется лишь еще больший холод и лишь потом тепло обрушивается на вас со всей силой. Выскочив из парилки я окунула голову в тазик с водой, подозревая, что мне пора нырять в бочку целиком, а не плескаться в тазике.

Холодная вода немного помогла, прояснила зрение и приглушила молотки в висках. На столько, что я рискнула вернуться в парилку, чтобы забрать парня. Рукой с перстнем я поманила безвольное тело к себе.

— Сюда лети. — Приказала я, и оно послушно переместилось в мойку. Плотно закрыв дверь, я подумала вдруг, что даже если он станет просить очень сильно и речь будет идти о жизни и смерти, я вряд ли смогу осилить еще один заход. Отгоняя эти мысли, я окатилась приготовленной водой, невольно повизгивая от удовольствия и перепада температур.

Потом, когда прошло головокружение, повернулась к "пациенту". Крупные капли пота блестели у него на коже, на спине и попке прилипли листочки от веника...

Очень миленько!

ГЛАВА 4

Ресницы затрепетали, но видел ли он что-нибудь, сказать было трудно. Я неуверенно оглянулась на бельевую веревку. Не надо быть гением, чтобы понять, что белье еще мокрое. Я замялась. В конце концов, до этого он не слишком-то обращал внимание на мою наготу, с чего бы ему сейчас меняться? Я сморщилась, пытаясь уговорить себя натянуть на тело мокрые тряпки... И не смогла...

— Кстати, а почему он опять не подает признаков жизни? — Забеспокоился мозг. Я заморгала, пытаясь сообразить что опять не так сделала. Потом вспомнила, как самой было плохо после парилки, выругала себя и обрушила на него остатки воды из своего тазика. Он вздрогнул, дернулся, но глаза не открыл. Хмыкнув, я добавила холодной воды в его тазик и, поднатужившись, облила его еще разок. Он вздрогнул и открыл глаза....

Синие...

Как море...

Как ночное небо...

Безумно синие...

Нереально...

Я смотрела в них, как в бездну.... Нет. Я не тонула. Не чему было тонуть... Я просто исчезла... Растворилась в его глазах... Осталась только эта бархатная синева, обрамленная черными пушистыми ресницами, в глубине которой таинственно мерцала тайна вселенной: что первее — мужчина или женщина?

Я застыла возле него, не в силах вырваться из плена этих глаз. И не желая вырываться. И лишь хриплое дыхание нарушало тишину...

Мое дыхание...

Я не видела, как он потянулся и обхватил мой затылок рукой. Просто его глаза оказались вдруг близко — близко. Очень близко. А его рот накрыл мои губы. Но глаза я не закрыла. Впервые в жизни. И он не закрыл. Я смотрела ему в глаза, пока его губы скользили по моим губам, очерчивая их контуры. Я смотрела, пока его язык, мягко и настойчиво, пробивался внутрь, погружался в меня, изучая новые территории. Я смотрела ему в глаза, пока он двигал им, лаская мой язык сильными, уверенными движениями...

Я не могла отвести от него глаз...

Уникально синие, чуть задумчивые, удивительно красивые, немного насмешливые, они манили, они держали меня в плену. Я почувствовала, как вторая его рука скользнула по шее и запуталась в распустившихся после обливания волосах, помогая сделать поцелуй еще глубже, притягивая и удерживая. Властвуя. Не грубо, но сильно и уверенно. Как будто он имел на это право. Я чувствовала, как его правая рука, соскользнув по плечу и моей руке, коснулась бедра и сдвинулась на ягодицу, обхватив ее и с удовольствием лаская...

Я смотрела....

Я чувствовала...

Я не могла отодвинуться. Я хотела всего, что он мог бы мне дать. Что он был готов дать... Желание заполнило каждую клеточку моего тела, пульсируя в кончиках пальцев, стуча в висках, трепыхаясь внизу живота, дрожью удовольствия скользя вниз по спине. Я выдыхала его, и мужчина пил, пил мое желание, мою покорность его жажде...

В тишине раздался тихий стон удовольствия...

Его?

Мой?

Не знаю. Не важно. Он родился меж наших, широко открытых, вжавшихся другу в друга, ртов и там же и исчез... Не знаю как, но я почувствовала, как его рука уперлась мне в бедро, вторая обхватила за спину и я оказалась лежащей на нем. И лишь шире распахнула глаза, чувствуя его под собой. Каждый мускул. Каждый сантиметр упругой кожи. Каждое движение...

Всю его твердость....

И всю его нежность.... Он почти смежил веки, прищурившись, и отпустив мой рот, позволяя мне дышать, но глаз не закрыл. Не прервал наш контакт...

— Скажи мне нет... — Выдохнул он.

Я хлопала глазами, окутанная его хриплым голосом, не в силах понять — о чем это он? Его ладони помогли мне устроиться на нем удобнее, подвигая ближе к зовущим глазам.

— Останови меня, если хочешь, чтобы я прекратил это... — Прошептал он, осознав, что я не поняла его в первый раз... В ответ, я смогла лишь простонать. Голова была пустой. Ни одной мысли. Ни одного разумного высказывания со стороны, пребывающего в эйфории, мозга. Я просто плавилась на его горячем теле, растекаясь, как патока, по этому бронзовому великолепию, почти ненормальному для реальной жизни...

— Пожалуйста... — Простонал он, — останови меня... Я не могу остановиться сам...

Я пыталась вслушиваться в его слова, чтобы уловить их смысл, но слышала лишь хриплый, полный желания, голос, что гладил мою кожу. Я еще краем сознания, безумно далеким и, как будто не моим, пыталась ужаснуться тому, что происходит, но мужские руки, скользящие по моей спине и ягодицам, напрочь изгнали все страхи, кроме боязни того, что он прекратит, прервет это сладостное безумие, не дав познать его до конца, испить его и утолить свою, глубоко запрятанную, жажду по нереальной страсти... Он подтянул меня еще выше, одной рукой удерживая за подбородок. Глаза в глаза.

— Ты уверена, что хочешь этого?

— А? — Я терлась, раздвинув ноги, о его накаченный пресс, почти ничего не соображая, вся переключившись на ощущения, что он во мне вызывал. Он застонал, чуть сжимая пальцы на моем подбородке, чтобы отвлечься от моих действий и заострить внимание на лице. Не помогло. Правая его рука скользнула меж наших тел, и он прикрыл меня ладонью, пытаясь не дать мне отвлекаться от его слов....

— Мне надо знать, — выдохнул он, и я преодолела сопротивление его пальцев на своем лице, дотянулась и лизнула его, от подбородка до глаз, обводя мужественную линию скул. Он задохнулся, дернулся подо мной, сильнее сжимая пальцы между моих ног, пытаясь остановить движение, не дать потереться о них....

— Мне надо знать, хочешь ли ты...

— Да... — Выдохнула я ему в рот, накрывая его губы, вталкивая свое согласие внутрь вместе с языком. Он задрожал, сдаваясь и закрыл глаза. Но очарование осталось. Он ответил на мой поцелуй. Нежно. Почти аккуратно. А потом застонал, впился в мой рот яростно толкая языком, также, как двигались пальцы внизу, внутри меня...

Ему было не очень удобно.... Мне так показалось... Но я не остановилась. Лишь ускорила темп поцелуя, все быстрее скользя языком по зубам, по небу, по губам.... Внутрь... Наружу... Не догонишь...

Его язык ворвался в мой рот, пальцы на всю длину погрузились внутрь, вызвав мой стон. Не поймаешь... Я обвела его язык и сама вонзилась в глубины его рта, не менее яростно и страстно, вытолкав захватчика, и сама став завоевателем. Смелее. Яростнее. Откровеннее...

Застонав, он перевернулся вместе со мной, накрыв своим тело и навис сверху. Дыхание было хриплым и прерывистым. Опираясь на локоть левой, он правой творил что-то невероятное, творил какое-то безумное волшебство, вонзаясь в меня, имитируя и обещая, сводя с ума, соблазняя... Он тер, погружался и выходил, и снова тер...

— Скажи, — попросил он мне в губы. Вместо этого, я повернула голову и лизнула его предплечье, языком щедро пройдясь по мышцам. Чуть приподнялась и лизнула его грудь, скользнула руками вниз, по соскам к пупку, погрузила язык во впадину на горле, целуя кадык... Прошлась, обнимая, по спине ногтями... До ягодиц дотянуться не смогла — не тот рост. Он пытался отдышаться, уткнувшись мне в шею, обжигая губами ушную раковину...Даря мурашки... До одури...

До дрожи самих основ мироздания...

— Скажи мне... — На одном дыхании, прямо в ухо. Я даже возмутилась слегка — надо же, какой настойчивый! Вот что значит отсутствие опыта! Это я так неумела или у него такая сила воли?

— Вот если бы у тебя было много мужчин, то это бы мы его сейчас в бараний рог скручивали, а не он нас! — В который раз возмутился мозг, но он всегда был намного развратнее меня, — а теперь вот мучайся на одном энтузиазме и фантазии!

Что ж, добавим энтузиазма! Уперевшись в полок, я приподняла бедра и задвигала ими так, чтобы максимально испытать удовольствие, он всхлипнул, приник к моей шее, вылизывая ее, почти заставляя меня кричать. Его губы прошлись вниз, вверх, а потом он пустил в ход зубы, и я все же закричала от удовольствия...

Господи, как хорошо!

Разве такое бывает?

Голова сдвинулась, горячий рот обжег, накрыв мою грудь, покусывая и посасывая...

— Безумие! Это просто сказочное безумие! — Стонал в восторге, мозг.

— Скажи мне, — прорычал он, — чего же ты хочешь?

— Как тебя звать? — Я еле слышно всхлипнула, почти погрузившись в нирвану....

— Стефан... — Выдохнул он.

— Стефан? — Позвала я, фокусируясь на его глазах... пытаясь хоть немного еще продержаться в "этом мире".

— Да...

— Я хочу тебя, Стефан... — мой голос наполнился хриплым обещанием, — Иди ко мне... — Я обхватила его шею рукой, притягивая, впиваясь в его горячие губы, простонала — Люби меня...

— Да, — прошептал он, накрывая меня, устраивая в кольце своих рук. Он был очень нежен. Вернее очень старался. Но он был несколько круче того, что я имела последние пять лет. Да что я говорю? Круче всего, что я имела в жизни! И это при том, что внешне был вполне аккуратен...

На мгновение резкие, не самые приятные ощущения, почти вернули меня на землю. Я замерла, понимая, что он даже еще не весь внутри...

— А как же сказка? — Завопил в шоке мозг. И мужчина тут же замер, внимательно вглядываясь в меня, руками нежно касаясь моего лица.

— Больно? — Я лишь кивнула, боясь пошевелиться. Его губы накрыли мои. Нежно и бережно. Он целовал мое лицо, глаза, снова губы. Не двигая больше ничем! Возвращая мою жажду. Зубы прошлись по горлу, чуть царапая клыками.

— А он точно не вампир? Как-то он сильно клыкаст! — Запаниковал мозг еще сильнее, — еще не поздно выползти из-под него? А ну, как сейчас возьмет и всерьез цапнет?

— Поздно, — простонала я...

— Нет, — выдохнул Стефан, — подожди.... — синие глаза были полны тревоги и решимости, — Дай мне пару минут и я все исправлю...

Его руки сжали мои плечи, выгибая, подставляя грудь его губам... Жаркий и страстный порыв его пронзил меня наслаждением. Он сосал, кусал ... сильно, но аккуратно... едва не доходя до той грани, за которой может стать больно... Этот мужчина точно знал насколько нужно сжать зубы, чтобы это вызвало лишь волну сладкой дрожи... и при этом был достаточно внимателен, чтобы оставаться на этой грани, больше думая обо мне, чем о своем наслаждении... Что еще нужно женщине для счастья? Ну, наверное, лишь вот это... — чувствовать, как его самого буквально трясет от желания и жажды, которые он сдерживает, заботясь о тебе...

Я испытала новый прилив жажды, но и нежности. Я хотела обнять его. Прижать к себе поближе. Такой нежный. Такой внимательный. Такой красивый. Мои руки скользнули по его спине, почти дотянувшись до ягодиц. Он выгнулся, погружаясь. Глубоко. Полностью. Весь во мне...

Я даже не успела возмутиться... Это было хорошо... Его глаза впились в мое лицо, ища признаки боли.

— Как ты? — Он лежал, не пытаясь двигаться сам и не давая мне.

— Отлично...

— Я буду очень стараться, — шепнул он мне, чуть застенчиво улыбаясь, и я кивнула. Медленно. Осторожно... Все глубже и глубже... Быстрее и быстрее... Он обхватил меня руками, прижимая к себе. Мир качался вокруг нас в бешеном ритме. Страсть! О, Боже! Это была она в самом истинном ее виде! Удовольствие плескалось во всем теле, вырывалось через горло...

Я не могла...

Я не могла это терпеть! Слишком много! Так не бывает! Он был так сказочно хорош внутри. И тер, сразу же попав почти идеально, тер там, где нужно. Тер так, как нужно... Я озвучивала каждое его движение внутрь, просто чтобы сбросить часть переполняющего меня напряжения, иначе не вытерпеть всего этого моря острого удовольствия, что захлестывало меня, как волны. Слишком хорошо... Я вцепилась в него, пальцы обхватили широкие плечи, чувствуя, как мышцы бугрятся и ходят ходуном, зубы покусывали его грудь, до которой я доставала лишь урывками. Он заглянул в мои глаза.

— Я хочу... — Выдохнул он, погружаясь, — что бы ты... — Он застонал, — сейчас... со мной... вместе...

И он ускорился...

Весь мир завертелся. Я ничего не видела. Ничего не слышала. Кажется, я кричала во все горло, не в силах сдержать ЭТО в себе. Не знаю. Все исчезло, кроме моего естества и того, как он любил меня.

Вселенная брызнула осколками, разлетаясь, растворяясь в хаосе оргазма. Наслаждение взорвалось во мне ослепительным фейерверком и замерцало, буквально сводя с ума. И отхлынуло, оставляя беспомощно содрогаться в крепких руках, всхлипывая и цепляясь за него, как за единственную реальность...

Стефан уткнулся лбом в мое плечо, пытаясь не рухнуть на меня сверху. Его крик еще стоял в моих ушах. Я чувствовала, как он дрожит... И его тяжелое дыхание согревало мне шею... Я расслабилась, уютно устроившись, чувствуя, как он, смещаясь, ложится радом, устраивая мою голову у себя на плече, укрывая руками, словно защищая от всего мира...

Я была сказочно счастлива...

Внезапно накатил стыд, и я замерла, осознав, кто я, где я и, самое ужасное, что я даже толком не знаю — с кем я! От неловкости свело все тело. Хотелось выскользнуть и спрятаться. Хотя бы в парилке. Мне кажется, он как-то умудрился почувствовать произошедшую во мне перемену. Стефан открыл глаза, внимательно вглядываясь в мое лицо. Они были все такие же синие.... Я кусала губы, краснея, чувствуя себя полной дурой и не зная, что сказать.

— Ну, вот тебе и здрасте! — Растерялся мозг, — То есть любовь, так сказать, это еще полдела! А вот очнуться потом возле этого самого "внезапного" любовника, вот в чем проблема-то... — Мужчина чуть улыбнулся, сдвигаясь, чтобы лучше видеть мое лицо, и прошептал мне в губы:

— Ну, здравствуй...

А улыбка, не смотря на слова, была чертовски довольная...

И добрая....

И я улыбнулась в ответ...

Из дневника Стефана:

Самый обычный день это был. По крайней мере с утра ничего не предвещало такой... Не буду браниться. Только ради потомков! В общем, этот день вызывает у меня лишь серию длинных нехороших слов, обозначающих все самое ужасное и некрасивое, что только может сделать человек. И даже хуже...

Они ударили из-за угла. Я даже не смог понять, чем меня приложило. Еще минуту назад я контролировал ситуацию, был на сто процентов уверен в своей победе, и вдруг... Но, все по порядку...

Утром мы получили известие о вторжении. Отряд из десяти человек пересек нашу границу. Вооруженный отряд. Они далеко обошли наших людей, не желая иметь с официальными властями ничего общего. Прошли лесом. Ни минуты не сомневаясь, я призвал два дозора. Десять — на десять. Плюс я. Нормальный расклад. Ребята не споря, перекинулись. Первую пятерку повел Тарис, вторую — я. Вышли на тропу в том месте, где они вошли и рассеялись по лесу в поисках следов этих нахалов.

Страха не было. Даже когда я опознал уловленный мною запах. Вэрд! Что этому мерзавцу надо на моих землях? От нехороших предчувствий внутри все заныло. Нет, за себя я не боялся. Кольцо защитит. Но вот мои люди... Нет, конечно, никто не погибнет, и пострадавшим я потом помогу, но на их пути, как минимум два села и с десяток хуторов. Ловить гадов поскорее, пока не напакостили...

Перекидываясь в волчью ипостась я не сомневался, что мы сомнем врага, порвем его в клочья, чтобы другим неповадно было... А вот теперь закралось подозрение, что грифоны были бы эффективнее... Идиот! Надо было доверять своей интуиции!

Мы выследили их ближе к вечеру. Чужаки долго кружили, почему-то обходя наши селения. Раз за разом ускользая от погони. Плюнув, я отдал приказ остальным перекинуться. И охоту продолжила почти вся стая. Численный перевес стал настолько велик, что загнать их стало лишь делом времени.

Теперь, думал я, все должно получиться и уже мысленно беседовал со старшим братцем. Мы лишили их последнего сомнительного преимущества — скорости! По лесу, да на лошадях слишком-то не разгонишься. А для нас лес — дом родной! Как вспомню, каким самоуверенным ослом я был, так все внутри аж переворачивается!

Вой перекликался с эхом. Хорошо звучит вой в зимнем лесу. Протяжно. Глубоко. Мы гнали их по березняку. Неутомимо. Без передышки. Они петляли, как зайцы. Неслись во весь опор, прикрываясь разной ерундой, типа "тумана" и "вязкого времени" (когда пространство и время чуть смещаются и приходится буквально продираться сквозь них, двигаясь замедленно и рывками). Но меня не беспокоила их магия, я чуял запах их лошадей. Они пахли пеной... Кровавой пеной...

К моему удивлению, они вышли прямиком к моему охотничьему домику. Видимо, братец сразу же планировал меня навестить... А может быть он только для этого и прибыл? Мог бы и сам догадаться, но я так чяртовски был уверен в собственной, не раз проверенной, защите и неуязвимости. Болван! Кретин!...

И я решил — им же хуже! Братец сам себя перехитрил! Сразу и опробуем новую дыбу... Идиот! Я дал знак и стая стала смыкать кольцо, окружая поместье, а сам я метнулся через забор в сад, с намерением все же перекинуться в грифона. Гордость — гордостью, а братишка - то старший и в детстве всегда меня побеждал...

Помню, я еще горделиво думал — это мое подворье! Здесь играют по моим правилам... Доигрался! Едва я завернул за конюшню, как меня и накрыло. Не знаю, что это за заклинание и где он его откопал, но боль была жуткой. Такой острой и резкой, что померк свет. Следом во тьму кануло и сознание...

+ + +

Мы сидели, чинно одетые во все чистое, и пили чай.

- С казинаками? — вздохнул мозг, но я его резко прикрыла, чтобы не бухтел. И без него тошно!

Как мы, смущенные, споласкивались, вытирались и натягивали сухое белье на мокрые тушки рассказ пропущу: стыда много, смеху мало. Я пыталась себя костерить, подбирая слова: от гневных (развратница!) до ехидных (медсестра!).

Если бы Стефан не вышел и буквально не затащил меня в дом (из бани он, как истинный джентльмен, ушел первым, предоставив мне возможность не торопясь привести себя в порядок, наскоро сполоснувшись и обернув бедра полотенцем, дабы не смущать дамы... Ну-ну...), я бы, наверное, так и замерзла на крыльце насмерть, так как из бани я вышла почти сразу же после него (жарко! Да и воспоминания, чтоб их, куда ни кинь взгляд...).

Мое очнувшееся от шока (и удовольствия!) тело, вспомнило вдруг, что пробыло в жаре бани слишком долго, а дурно-то ему было еще после парилки! Короче, оно все же ударило по мне, глупой и несчастной, дурнотой и сердцебиением. Пришлось спешно хватать вещи и выскакивать на мороз. Мир кружиться и качаться перестал. Я даже смогла вытереться и одеться. Но вот зайти внутрь — я уже не смогла себя заставить.

Мне было мучительно стыдно и неловко. Я, конечно, понимала, что глупо сидеть здесь на холоде, да и для здоровья вовсе даже небезопасно.... Но ноги отказывались идти в избу...

Мозг ругался со мной на чем свет стоит и кричал, что если бы мне с час назад хоть процентов тридцать вот этого стыда поиметь, то я бы мыла этого парня не только в трусах, но и в пижаме, и пожалуй, даже халата ни за что бы не сняла! Почему об этих вот ощущениях стыда нигде ничего не сказано? Девчонки в книжках за здорово живешь, вытворяют такое через раз! Я недавно читала немецкий роман про вампиров, так там главная героиня переимела все, что движется и что? Лишь легкое смущение — как она это своему парню объяснит! А тут! Даже ведь не Лёньке в глаза смотреть придется... Всего лишь этому... Этому...

— Ну, — подбодрил мозг, — договаривай... Хочешь его в чем-нибудь обвинить? Да он тебя почти упрашивал слезть с него, болезного, и дать ему спокойно помереть! Так что лучше помолчи! А то еще хуже себя чувствовать будешь! Уж кто именно виноват в этой интрижке, всем все ясно — и тебе в первую очередь! Так что нечего тут из себя изображать не пойми кого! Даже и сравнение не хочу для тебя подбирать!

Я устыдилась окончательно, хотя, казалось бы, дальше уже и некуда.

Но человек существо наглое и приспосабливающееся, а главное, так и стремящееся выгородить себя и свалить вину на других. Ага! — обрадовалась я, как раз в том месте, где мысли мои коснулись животрепещущей темы — да что же у меня все наперекосяк? В смысле, не как у людей? И я тут же нашла виновного — это тот, кто меня сюда притащил! Жила— жила себе, никого не трогала! Да я бы в своем уютном мирке в жизни не встретила такую шикарную головную боль, как Стефан! И прожила бы я всю жизнь верной супругой! И была бы счастлива!

Наверное...

Из дневника Стефана:

Я не видел его в ту ночь. Очнулся уже на дыбе. Ощущения ужасные. Мало того, что холодно, я прикован голым на улице и, похоже, перекинулся прямо в этих оковах, все конечности просто ободраны и больно.

Чяртовски больно. Кроме того, из меня резко, рывками, выдергивали силу. Кольца на месте не было... Как вспомню, так вздрогну. Такого ужаса, как в тот момент мне переживать еще не приходилось.

Ха-ха! Я , весь из себя, умный, грозный и могучий, мало того, что попался, как последний глупец, так еще и трусил теперь, как девчонка на смотринах!

ГЛАВА 5

Да что ж это у меня за сказка-то такая дурацкая? Вместо того, чтобы с гордым видом пройти в тепло, да и продолжить начатое в полное свое удовольствие, я тут психоанализом и самокопанием занимаюсь! Точно! Это сказка с дефектами!

— Ага! — Ответил мозг, с нехорошей ухмылкой наблюдавший за моими метаниям по двору, — или кто-то более реальный. Не будем показывать пальцем! — Но я лишь отмахнулась от него. Так просто с такой отличной версии виновного меня теперь не сдвинуть! Мысль о компенсации стала очень навязчивой, настойчиво намекая, что счет к организатору моего переноса стал уже достаточно большим, чтобы обогатиться и безбедно прожить следующие десять лет. Где только найти этого умника?

Вообще-то, раньше я всегда считала, что в девяносто процентов случаев — виноват сам человек и лишь в десяти — обстоятельства или кто-то другой. В данном случае, я тоже абсолютно точно знала, кого именно требуется наказать за случившееся безобразие. Но гнев уже поостыл (никогда не умела долго злиться на себя. Жалко меня, бедненькую! Люблю я себя! Как — никак я у себя единственная...И другой не будет...). Стыд еще бродил по организму, но был уже не так убедителен, как холод.

И, когда Стефан вышел на крыльцо и, склонившись, потянул меня к себе, такому теплому и привлекательному, я послушно встала. Ни слова не говоря, он завел меня в избу, крепко держа за руку, как будто боялся, что я буду вырываться. Вот еще, глупости! Мне и самой в тепло хочется! Стянул мокрое полотенце с головы, успевшее порядком остыть, но еще не покрывшееся инеем, растрепал волосы по плечам и подтолкнул к накрытому столу, где по кружкам уже был разлит горячий, ароматно паривший, чай.

Стояли какие-то сладости, пироги, ватрушки и варенье. Кажется малиновое, но с чем-то... Не знаю. Крупными кусками. На вкус, как яблоки. Я замешкалась, глядя, как он вешает полотенце возле печки, на просушку. Стефан оглянулся, внимательно окинув меня взглядом с ног до головы. Хмыкнул, качая головой, думая о чем-то своем...

— Что? — Вскинулась я.

— Пей чай, давай! — Фыркнул он, — скромница!

Я почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо, слезами заполнив глаза. Стало трудно дышать. Он резко обернулся, словно услышав мою боль, выругавшись, одним шагом преодолел разделявшее нас пространство, сгреб меня в объятия и крепко прижал к себе.

— Извини... — Шептал он куда-то в мои влажные волосы, — я не прав... Извини... — Поднял мое лицо и прошептал, — простишь меня?

Кивнув, я сморгнула влагу, и она побежала слезами по щекам, наперегонки друг с другом. Наклонившись, чтобы заглянуть в мое опущенное в смущении лицо, мужчина стер слезинки одновременно большими пальцами рук.

— Мир? — Его голос все еще был глух...

— Мир... — Мой дрожал от неуверенности....

Из дневника Стефана:

Ничего не понимаю...

Я словно бы утонул в ней. Увидел ее так близко и внутри все просто забилось... не знаю даже, как описать... Не от восторга, нет... она же — враг! Какой к чярту восторг? Но от.... Ох, Мара Всеблагая... что же это было? Одурение какое-то...

Они чем-то меня опоили? Околдовали? Первым порывом было вскрыть себе вены — если уж я не могу теперь причинить ей вред, так хоть самоустранится, чтобы у нее не было источника силы для кольца... Не тут-то было. Рука просто уходила, словно не я ею управлял...

Кольцо позаботилось и об этом! Чяртова стекляшка...

Эта девчонка... Даже не знаю что и думать... Все было так... идеально... Разве такое возможно? Я даже испугался. Наверное поэтому и сорвался на нее...

Как же легко оказалось её смутить, или расстроить. Чуть резкое слово скажешь — и у нее глаза уже на мокром месте... Тоже мне захватчица... Или это просто такая тактика? Разжалобить, задобрить меня...И я сам предоставлю все, что им нужно, да еще и помогу? Ну, уж нет, Вэрдиастер! Перебьешься! Моими руками ты жар загребать не будешь!

+ + +

И вот теперь мы сидели и молча пили чай. Я не знала, что говорить. Хотелось спросить о чем-нибудь постороннем, никак не касающемся того, что случилось в бане... Он мрачно сверкал на меня глазищами. Вспомнив, как я его нашла ( и попутно покраснев по этому поводу), я задала полушепотом — полухрипом первый "нейтральный вопрос":

— Кто это тебя? — Он вскинул брови, и я пояснила, — ну, на морозе оставил...

— А! Это... — Он искривил губы и презрительно цыкнул, — да есть у меня... дружок детства...

— Ничего себе дружок! — Удилась я, — что ж тогда он с тобой так круто?

— Не готов обсуждать эту тему! — Отрицательно мотнул головой Стефан

Я напряглась. Замолчала, снова чувствуя себя полной дурой и... много, кем еще... Стоило бы как-то отвлечь его. Может быть начать задавать вопросы? Но едва я открыла рот, как он перевел на меня злой взгляд, заставив невольно поежиться. Да что не так-то? Что он на меня волком смотрит? У него что, проблемы? Ну, переспали, ну, бывает, но это же не повод набрасываться на женщину!

— Откуда у тебя кольцо? — Хрипло спросил он, едва удержавшись, чтобы не коснуться его подушечкой пальца.

— Кольцо? — А я — то, глупая, про него совсем позабыла. Два и два сложилось у меня в голове с легким щелчком, — о, Господи! — простонала я, — так ты — хозяин кольца?

— Ну, да... — ухмыльнулся мужчина и все же погладил камень. Нежно и аккуратно. — И кольца, и дома, и этого поместья, и всех земель вокруг....

Ну, тогда понятно чего он злобиться. Его дом, он хозяин, и колечко тоже его, а оно, пакость такая, сниматься не хочет! Я бы тоже сильно расстроилась, если бы у меня кто волшебную палочку спер! Выходит, никакая я не волшебница. Так, погулять вышла... Еще и он тут. Ишь глазюками так и зыркает! Что же делать-то? Я потянула ему руку, с надеждой глядя в глаза:

— Сними, пожалуйста...

— Увы! — мужчина снова усмехнулся и с сомнением убрал руку. Взялся за чашку, спасаясь от искушения. Перевел взгляд на мою растерянную физиономию, и снова пожал плечами, — увы, крошка! Никак не смогу! Я вообще до сегодняшней ночи считал, что сняться это колечко может только лишь с мертвеца... Хотя... — он на мгновение задумался и я ощутила, как мороз лихо ломанулся по моей спине, сопровождая уносящееся к пяткам сердце. — Скорее всего, так его и сняли....

— О чем это ты? — не поняла я, с недоумением глядя в его живое, подвижное лицо. На мертвеца этот красавчик походил — как я на рождественскую елку ! Нет, возможно, конечно, но замучаешься делать!

Он в ответ только покачал головой:

— Хитро, Вэрд, хитро...

— Вэрд? — переспросила я заинтересованно. Имя, конечно, не русское, и вообще...Но, как говорила моя бабушка, с паршивой овцы, хоть шерсти клок! — так звать твоего дружка детства? — его взгляд стал колючим.

— А ты не так проста, как кажешься, да? — я вновь почувствовала его враждебность. Почти ярость...

— Тебя раздражаю конкретно я или то, что на мне твое кольцо?

— Кольцо... — он стал почти спокоен внешне, но глаза чуть ли искрами не сыпали! Еще бы! Если бы у меня сперли такое кольцо, а потом еще и... (Я вспомнила дыбу, а потом баню...), я бы тоже взбесилась неимоверно и походила бы сейчас, на стандартного психа из любимых американских ужастиков — этакого красноглазого и с пилой!

— Ладушки. Как мне его снять? — оправдываться не имело смысла, и вправду ведь, я кругом виновата. Кроме того, кольцо мне было почти без надобности (куча проблем от него!), а вот помощь красавчика очень даже пригодилась бы... начиная от поставки сведений об окружающем мире и положения дел в нем и заканчивая вполне реальные физические блага... деньги, к примеру...

-И не только помощь! — влез с комментариями мозг. Стефан промолчал, сверкая глазами. И я повторила:

— А как его снять? Что молчишь-то? Говори!

— Снять кольцо самому невозможно. Оно покидает носителя только после его смерти и появляется возле того, кто достоин стать следующим правителем вверенной земли, носителем всех чар и титулов. Как правило — это сын предыдущего князя. Так было до сегодняшней ночи. Как будет дальше? Мне неизвестно. Я знаю лишь то, что в тебе нет силы для чар....

— О, как! — его голос, почти безжизненный, в отличие от глаз, еще не затих, а меня уже накрыло с головой волной панического ужаса. Так это не просто волшебное колечко? Правитель земель! Мама дорогая! Да зачем мне такие заморочки— то? Я же ответственность не признаю ни в каком виде! Я ее просто терпеть не могу! Как, впрочем, и власть... — И снять никак? — испуганный писк просто не мог быть моим голосом!

— Только со смертью! — был мне ехидный ответ.

— А колдовством? — мой голос был жалок даже для моих ушей, но я пыталась с надеждой смотреть в будущее... Будущее смотреть на меня откровенно не желало...

— Невозможно! — я глубоко вздохнула и ляпнула, еле сдерживая животный ужас, — а отрезать? — его глаза сверкнули чем-то неясным. Как будто он уже основательно обдумал эту мысль и был вынужден с сожалением от нее отказаться, хотя и надеется, что обстоятельства переменятся...

— Оно просто материализуется на другом пальце.

— А если... — я боялась сказать это вслух. Он усмехнулся, глядя на мои откровенные мучения. Я уже открыла рот и вдруг четко поняла, что сейчас он именно об этом и думает, — ты хочешь убить меня? — мой голос стал еле слышен, больше похожий на звон треснутого хрусталя... Стефан покачал головой.

— Я не могу... Я.. — слова давались ему с трудом. Он с огромным усилием проталкивал их через свое горло. Я почти слышала, как они скрежетали, обдирая его горло. — Я твой раб...

— Что? — мой голос ушел ввысь, ударился об потолок и лопнул в ушах, заставив обоих поморщиться.

— Я твой раб... — он зло выдохнул, почти выплюнул эти слова. — Я не могу даже сопротивляться твоим приказам! Ты велела мне говорить — и я все выболтал! А я, между прочим, вовсе даже не собирался с тобой откровенничать, малышка! Уж можешь мне поверить на слово — чяртовски не хотел так подставляться перед тобой... — его голос дрожал от еле сдерживаемого гнева. В течение этой фразы он успел вскочить и сейчас нависал надо мной, давя на психику в прямом и переносном смысле. Воздух вокруг нас вибрировал. Да что там воздух, меня саму всю подтрясывало....

— Я, потомок древних героев, один из правнуков первого короля этого мира, когда-то правившего всем этим континентом, правнук богини, последний представитель своего рода, я — РАБ! Раб, какой-то девчонки! Как ты вообще здесь оказалась? Как ты проникла в мой дом? Как посмела коснуться чужой вещи? Тебя разве не учили, не трогать того, что тебе не принадлежит? Между прочим, пойманным ворам у нас отрубают обе руки, чтобы сразу уж пресечь, так сказать, и выкидывают за городские ворота. Воров в поселениях нет — они подыхают в лесу!

— Руки ... — выдохнула я.

— Да! — грозно рявкнул он, — но можешь не пугаться! Тебе ничего не будет за это преступление. Тебе ничего не грозит. Никто в этих землях не сможет причинить тебе вред. Разве что — мой дорогой и любимый братец! Лишь он смог преодолеть защиту кольца. Лишь он смог его снять с живого правителя.... Заковать меня в собственные кандалы.... — взгляд его затуманился. Я дрожала рядом, вовсе не чувствуя себя в безопасности.

— В следующий раз, — подал голосок мозг, — когда решишь кого-нибудь... соблазнить, сначала СПРОСИ СПРАВКУ ОТ ПСИХИАТРА! — И я с ним сразу же согласилась. Да, Стефан утверждал, что кольцо меня от него защитит, но что-то не слишком сильно мне в это верилось, глядя в его полные ярости глаза. К тому же, князь был абсолютно прав, его-то самого оно не слишком хорошо защитило! А еще эти его слова про раба... Что за бред?

— Погоди злиться — то! — я пыталась сохранять хотя бы внешнее спокойствие. — для начала, как я понимаю, проблема не в том, что я взяла кольцо. А в том, что с тебя его сняли. И я к этому процессу не имею никакого отношения. — он молча, зло щурясь. — Это во-первых, а во-вторых, как ни крути, а кто-то должен был одеть эту штуку на палец, раз уж ты ее потерял. Я тебе не нравлюсь, я уже поняла. — я жестом остановила его возмущение. — Однако я — не самый худший вариант, если вдуматься. А теперь скажи-ка мне вот что... — я замолчала не зная как подступиться к возникшей проблеме.

— Что? — он вроде бы слегка остыл.

— Что значит — мой раб? — Решилась уточнить я. Он перевел на меня взгляд. Почти в шоке покачал головой, словно не мог поверить:

— Ты не знаешь слова раб? Странно....

— Я не знаю, что именно ты имел в виду. В моем мире рабов номинально давным-давно ни у кого нет. По закону все равны и свободны. Так что расслабься, от меня тебе уж точно ничего не грозит.

— Нет рабов? — откровенно не поверил он, наводя меня на нехорошие мысли.

— А у вас есть?

— Да...

— Как это?

— Ну, есть рабы у храма, и есть рабы, захваченные на островах. Как правило все они не владеют речью, так как слишком дикие, но после дрессировки они способны выполнять некоторые виды работ.

— Глупость какая. У нас этого и вовсе нет.

— Нет?

— Нет!

— Ты уверена? Может быть, ты просто не в курсе дел?

— Нет! Я уверена! — топнула я ногой. Потом кое-что вспомнила и закончила, — разве что сексуальные... Ну, — я откровенно смутилась, — всякие садо-мазо....

— Сексуальные? — его лицо дернулась, как от удара. И я поняла, что он опять думает о бане. Вот черт! ( и все слова, что считаются сильными, но, как правило, не цензурными!).

— Я... — я просто не знала, что ему сказать. Как объяснить...

— И что же значит садо-мазо?

— Ну... — я смутилась окончательно, зато мозг начал оживляться.

— Ну! — требовательно рыкнул князь.

— Ну... это когда... как бы сказать... — Мялась я.

— Это про секс?

— Да, — кивнула я, будучи уже даже не красной , а малиново-бордовой.

— Ты очень стеснительна для твоего возраста.

— А какой — такой у меня возраст? — обалдела я, невольно отвлекаясь от всепоглощающего чувства стыдливости, так не вовремя вспомнившего обо мне.

— Тебе явно больше 25!

— Вовсе нет! — мой гнев вызвал его усмешку.

— Больше — больше...

— И что? — подумаешь, всего-то три месяца прошло со дня рождения, а он уже — явно больше!

— В этом возрасте у нас выдают девочек замуж. Что, разве все позабыла? Или тебя не взяли?

— Я же сказала, что не отсюда!

— Не из моих земель? — усмехаясь, уточнил Стефан. — Ну, так я в курсе! — я кивнула, — я же тебя вижу в первый раз!

— Ты знаешь всех своих подданных в лицо? — поразилась я.

— Да! — кивнул он.

— Но ... как же...

— Кольцо дает этот дар. Видишь человека и все о нем знаешь. Память о его предках, его семье. Каждый из правителей хотя бы раз в жизни объезжает все владения, знакомится с каждым жителем, давая кольцу возможность собирать о них сведения. Кольцо собирает и хранит эту информацию. У нас не так уж сложно быть правителем. И страна сейчас лишь немногим больше, чем была раньше. Наше королевство сохранило свои границы, но остальное государство начало деление около полутора тысячелетий назад и сейчас это, кроме нашего, еще шесть государств — держав и одно — магическое. Маги нейтральны. Ни себе, ни нам. Раньше было восемь, но через свадьбу моих прадедов к нам присоединилось одно из королевств. Так мы стали крупнее.

— Вы что, не слышали о единовластии?

— Слышали. Но так нам было удобнее... И давай, ты не будешь критиковать нас! Как хотим, так и живем! Пять минут как в стране, а уже и королевой стала, и правителя поиме...— я закрыла ему рот ладонью.

— Не надо, — прошептала я, — не опошляй того, что между нами было. — Он подавился готовыми вырваться словами и я увидела в его глазах, где-то там, за гневом и злостью, того самого мужчину, в котором утонула без остатка. Стефан тряхнул головой, отгоняя наваждение, и отвел глаза. Я смущенно убрала руку.

— Извини, — голос был сух. Видать, ему не часто приходилось извиняться, только вот со мной... Я кивнула, принимая извинения. Он внимательно осмотрел всю меня, почти добрыми глазами, наткнулся на кольцо и опять завелся.

— Ты не ответила про садо-мазо!

— Ну, как тебе сказать...

— Говори, как есть! Я хочу знать!

— В общем, — разозлилась я, — это когда партнера привязывают и наказывают — бьют, кусают, всячески унижают, а он только удовольствие от всего этого получает...

На лице Стефана такая гамма чувств отразилась, что и не передать. От удивления до шока...

— Ты любишь, чтобы тебя привязывали и били??? — он так посмотрел на мою фигуру, что я осознала, что там приковывать-то нечего, не то, что бить...

— Нет, — покачала я головой, — я скорее сверху...

— Сверху? — переспросил он, и я опять увидела то, о чем он думает. Вот гад, а!

— Нет, — рявкнула я, — я в том смысле, что я лучше хозяйкой с рабом, чем...

— То есть меня привязывать и бить! — возмутился он, — а мне еще и стонать от удовольствия? Да ты с ума сошла, женщина!

— Ну... нет, конечно... Я и не думала, — пролепетала я и, как назло, именно эту секунду гадкий мой мозг и выбрал, чтобы представить себе абсолютно неприличную картинку: Стефан — обнаженный и в кандалах, я — в латексе и на шпильках, с кнутом в руках...

И его ягодицы, такие упругие, что так и хочется....

— Нет! — Рявкнул он, чуть не снеся меня силой своего гнева в дальний угол, резко прерывая полет моих фантазий, — этого ты делать не станешь! — рыкнул он, закрепляя информацию злобным взглядом.

— Хорошо — хорошо, — вздохнула я, — если ты не хочешь, чтобы девушка, в кожаном белье, обтягивающем так плотно, что.... Ну, в общем ты понял... и чтобы она ласкала тебя, привязанного и беспомощного, пока ты не сойдешь с ума от удовольствия, то конечно.... Если не захочешь, то и не будем... — Он пару раз моргнул, невольно представляя, видать, нарисованную мной картинку и, (о боже!) отчетливо покраснел!

— Вот и славно... Что? Ты считаешь, что я могу этого захотеть? Быть выпоротым? Какой-то... — он пытался вновь скрыть свое смущение за грубостью.

— Ну — ну, дорогой мой! По-моему, идея не так сильно тебе не понравилась, как ты показываешь! — констатировал очевидное, мозг.

— Нет! Нет! Нет! — зацокала я, — никаких гадостей в мой адрес, пожалуйста! Я существо нежное и обидчивое. Не начинай... — он зло отвернулся, схватил чашку и залпом допил остывший чай. Я хотела еще спросить, что же теперь будет, но он не пожелал более со мной разговаривать и грубо проигнорировал мои вопросы. Я уже было решилась напомнить ему, что он все-таки — раб. Причем мой.

— По его словам! — напомнил мозг, — так что еще не факт. А вдруг это просто проверка на вшивость. И потом, ты ведь не такая.... Не стоит пинать того, кому и так плохо. Тем более, что сама-то ты его рабом не воспринимаешь!

Злобно зыркнув из-под бровей, он отнес свою и мою чашки в раковину и сполоснул их. Я аж замерла. Ничего себе! Многие мужчины искренне считают, что женщина должна их обслуживать, а тут князь...

— Я и сама могу, — промямлила я, чувствуя себя глупо и неуютно. Все-таки это был его дом, а я, вроде как, вторглась... Опять же, ночь на дворе! По моим воспоминаниям, в соседней комнате была хорошая такая, большущая кровать, но... Это было бы уже наглостью с моей стороны.

— Нет... — не согласился мозг, — так.... вольностью....

Князь, похоже и так был не в восторге от того, что мы были близки. На мгновение мелькнула гадкая мысль — а вдруг... Но мозг тут же вспомнил, что днем, на работе, я пила таблеточку, и опасность заиметь последствия бурной ночи, мне не грозит.

— Но в будущем — полное воздержание! — порадовал мозг меня.

Пока я размышляла, Стефан ушел в другую комнату и активно там чем-то шебуршал. Испытывая любопытство, я встала и, дойдя до высокого порога, через резную арку — проем заглянула внутрь. Парень расстелил свою, явно королевскую, постель и теперь доставал еще белье из шкафа. "Ага! — обрадовалась я, — значит он все же не планирует выгонять меня из дома. Опять же, на шкурах спать не придется!" Это было просто отлично! Я аккуратно вернулась на свой стул, делая вид, что так и сидела, туточки....

Он появился с бельем и жутко хмурой физиономией. Глядя, как он расстилает простыню поверх шкур, я встала и взялась за ближайший конец, помогая. Он замер, завис над постелью, глядя на меня сквозь рассыпавшиеся волосы...

— Не надо... — тихо сказал он.

— Но .... Я же... — растерялась я. — только помочь...

— Я сам! — припечатал он, — иди спать!

— Куда? — не поняла я. Он выпрямился, взял меня за руку и отвел в соседнюю комнату. Ткнул пальцем в кровать с огромными подушками и стеганым одеялом, от простыней которой чудесно пахло летними травами. Она просто манила залезть в нее, свернуться калачиком и заснуть. Тело даже почувствовало эти негу и томление засыпания, но я упрямо тряхнула головой.

— Я не могу. — и для надежности, сделала шаг назад. — Это твоя кровать.

— Теперь у меня нет ничего своего... — горько бросил он, и ушел обратно. Чувствуя себя последней гадиной, я смирилась с его решением, быстренько скинула всю одежду, кроме рубахи, доходившей мне до колен (не удивительно, я ему тоже, чуть выше груди) и скользнула внутрь.

М — м — м — м — м — м! Райское наслаждение!

Волосы до конца еще не высохли и я раскидала их по подушкам, завернулась и укрылась почти с головой. Кайф! В комнате было тепло, так как сюда выходила вся задняя сторона печи, но не жарко. Самое-то для крепкого, сладкого сна!

Я уже засыпала, скользя в легкой полудреме все дальше и дальше в мир снов и фантазий, когда услышала скрип половиц. Ну, что еще? С трудом разлепила глаза, высунула нос из вороха белья. Он стоял в ногах кровати в одних штанах, уже развязанных и чуть спущенных, но еще держащихся на самых бедрах. Просто полет эротической фантазии...

Мама дорогая! Этот парень просто садист! Да ему под страхом смерти нельзя разрешать ходить в таком виде и вводить бедных женщин в состояние неконтролируемого вожделения.

Сердце екнуло и зашлось от восторга, бешено стуча. В одной руке он держал подсвечник, другую упер в бедро. И тени играли на его теле, как будто пламя свечей знало где и как я хочу его касаться и показывало, как это надо делать правильно, со вкусом скользя по каждой мышце. Весь его вид был, прямо скажем, вызывающим.

— Неужто выгонять будет? — заинтересовался мозг, — сам же сказал — тут спать! Или пришел поиздеваться на ночь: мол близок локоток, да не укусишь? Посмотри мол, девица — красавица, что в соседней комнатке мирно дрыхнуть будет, и даже не почешется от того, что ты тут с ума от страсти сходишь!

От гнева я почти проснулась и даже приподнялась на локте. Уходить из этой кровати я была не согласная ни за какие коврижки. Мучиться тоже не желала. Он же просто стоял и смотрел на меня, гневно и пристально сверкая синющими, в ночи кажущимися почти черными, глазищами. И чем дольше он так стоял, тем сильнее росло напряжение в комнате. Вот сволочь! Я что, по его мнению, железная что ли? Взаимное раздражение нарастало. Первой не выдержала я.

— Ну, что еще? — Я почти ожидала слов — "твоя постель готова, выметайся!". Он поиграл желваками, но, тряхнув гривой, произнес почти спокойно:

— Пользоваться будешь? — я, заморгала, уже в который раз за эту ночь, почувствовав себя полной дурой. Это он о подсвечнике что ли?

— Чем? — уточнила я, на всякий пожарный, невольно признаваясь в своей тупости. Он дернулся, мышцы на груди и руках заходили ходуном, вызвав у меня непроизвольное сердцебиение и шумодышание.

— Мной...

— Что? — обалдела я, теряя последние остатки сна.

— Ура! Хоть один здравомыслящий, адекватный человек в доме! — завопил мозг, - немедленно тащи его в постель!

— Ты сказала, — ответил он ровным, ничего не выражающим голосом, — у вас все рабы сексуальные. — Видно было, что все это бесит его до крайности и охотнее всего он сейчас бы, не любил меня, а свернул мне шею по-тихому, и отправился на боковую. Отчетливо скрипнули зубы.

— Я не напрашиваюсь в кровать, — он тяжело сглотнул, словно слова продирались через его горло доставляя боль. — после уйду к себе...

Князь ждал, а я хлопала глазами. Отказаться от него было нереально, невозможно, почти физически больно. Перед глазами, да просто во всем теле возникло томное воспоминание о том, как он хорош... Как прекрасно может быть ЭТО с НИМ... И согласиться, зная, что он не желает меня (судя по его несчастным, злым глазам, это еще мягко сказано!), никак было нельзя. Я против насилия. По-крайней мере, изнасилования кого бы то ни было!

— Последняя таблетка! — горестно взвыл мозг, — кто знает, когда ЭТО будет в следующий раз! И такой мужик! А ты? Дура! Идиотка! Пацифистка, что б тебя... Да потерпит! Не умрет! В конце концов, он ведь тоже получит свою долю удовольствия...

Сама не веря в то, что я это делаю, я покачала головой. Глаза с сожалением оббежали великолепную мужскую фигуру, прекрасную в своей доступности и соблазнительности, и я разочарованно прошептала, чуть не плача, от обиды и злясь на саму себя, а заодно и на него:

— Нет, спасибо. — Кивнув, он с облегчением выдохнул, и ушел к себе. Стукнул подсвечник, свет погас. Скрипнул лежак и все стихло. Стефан замер, затаился. Дом затих, постоял так минут пять, словно раздумывая о нашей, вернее моей, несусветной глупости, а потом начал тихонько шуршать.

— Черте что! — возмутилась я мысленно, — а ведь почти заснула! Так нет же, приперся! Разбудил! Возбудил! Придурок! Да еще и заставил саму от него отказаться! В следующий раз из принципа соглашусь, пусть знает, как дразниться! Так и скажу — предложил — получи! И как его....

— Да! — застонал мозг, — Да! Да! Да! Иди и сделай это прямо сейчас! Отомсти ему! Накажи его! Он плохой, очень плохой мальчик!

Мне вспомнил анекдот, вернее его окончание — гад, гад, гад, а на рубль — сволочь! Вот точно! Нет слов, одни эмоции! И с этими самыми эмоциями вряд ли можно заснуть!

Тьма была абсолютная. И был даже немного страшно. Так всегда бывает с городскими жителями в деревнях. Дело в том, что дом — он словно бы живой, дышит, поскрипывает, пощелкивает, шуршит, словно переминаясь с ноги на ногу. В общем, ни на секунду не дает забыть вам о том, что вы ночуете не в городской панельке, а в настоящем срубе!

К тому же, к кровати, какой бы она не выглядела изначально чудесной и удобной, мне, чтобы выспаться, надо пару дней привыкать. Вот и ворочалась я, недовольно вздыхая, и прислушиваясь к звукам из соседней комнаты, которых, увы, вовсе не было. Он спал тихо, как мышонок! А если и не спал, то делал это очень тихо. Не ворочался, не крутился, не вздыхал и не возился. Я недовольно вздохнула.

Устала...

Спать хотелось неимоверно! Но, особенность моей нервной системы такова, что, чем более она утомляется, тем меньше может расслабиться. Это называется нервное перенапряжение! От него помогают длинные пешие прогулки на свежем воздухе и водные процедуры...

— Все это у тебя сегодня уже было! — возмутился мозг, вспомнив мой марафон и дальнейшую помывку, — не вредничай — спи!

Закрыв глаза и помолившись, я соскользнула в сон. Последней мыслью было: "Как там Лёнечка? Теперь ему придется искать себе новую невесту..."

Из дневника Стефана:

Мерзко! Никогда не предлагал себя...

Так...

Не знаю! Я чувствовал себя, как жеребец на рынке. Гадкое ощущение. Но она была такой сонной... Такой очаровательной. И мне хотелось, чтобы она согласилась. Чтобы взяла на себя ответственность за мое желание сжимать ее тело в руках. Чтобы только она была виновата в том, что бы затем между нами произошло...

Мне хотелось ее. Вновь и вновь. Пока ее стоны и крики не заполнят мои уши. Пока ее тело не станет горячим, как огонь, в моих руках. Пока я не наполню ее своей жаждой и своим наслаждением...

Но она отказала... Она была такой обиженной. Чуть не плакала.... Словно я отнял игрушку у ребенка. Я лежал и слушал, как она ворочается и вздыхает. И злился на нее. Она ведь тоже хотела. Я знаю. Видел это в ее жадном взгляде. Как вспомню, так и сейчас чувствую, как она скользит глазами по моему телу... Словно жадными пальцами... Или языком... Как она там сказала — беспомощный, в кандалах, во власти женщины? Никогда не хотел. Но, если это будет она... Даже от одной мысли об этом я проворочался полночи, страдая и злясь на самого себя, на нее, на обстоятельства...

А потом пришла стая...

И женский крик, полный ужаса, отразился от стен, заставив меня выметнуться из постели...

Из дневника Вэрдиастера:

Я отправил за ней пятерых....

Самых лучших...

Самых матерых...

Не сегодня, так завтра, я заполучу в руки одну из самых величайших драгоценностей этого мира и смогу, наконец-таки, понять, как же все должно быть... как все было задумано изначально. Я так долго этого ждал... Долгие годы исследований, экспериментов, все это близится к концу. Можно сказать, мне уже почти виден финал моих усилий...

Руки дрожат в нетерпении...

Совсем скоро она станет моей...

Единственная...

ГЛАВА 6

Я бежала. Было холодно. Очень холодно. И страшно. И ветки хлестали по лицу и рукам, оставляя кровавые следы. Словно когти, вспарывая кожу... Дыхания почти не осталось. Воздух сухими толчками вырывался из ободранного криками горла, с хрипами. Устала... Боже, как же я устала! Не могу больше! Сердце билось в ушах, заглушая все остальные звуки, кроме этого ужаса. Я еле переставляла ноги. Они почти отказали, трясясь от усталости и страха. А за моей спиной летел волчий вой.

Стая гнала свою добычу...

Я знала, очень отчетливо и четко осознавала — мне не уйти, не обогнать серую смерть, что рассредоточилась по лесу, окружая, беря меня в кольцо. Они вокруг. Повсюду. Они уже сомкнули ряды и до прыжка вожака остались считанные секунды...

Несколько секунд жизни... А она совсем не торопится проносится перед глазами. Мозг продолжает надеяться, что все это — просто мой бред...

Считанные секунды жизни...

Обидно умирать такой молодой — подумала я, глядя, как справа и слева мелькают серые тени. Зря я не переспала с этим красавчиком. А теперь уже и не успею... Жаль. Самый красивый мужчина из тех, что я видела когда-нибудь. Кому нужна эта глупая гордость? Лучше всего умирать ни о чем не сожалея...

Он выскочил из-за чахлой сосенки. Огромный, уже в зимней шкуре, пушистый и какой-то совсем не страшный. Совсем не похожий на персонажа сказки или на тех, что сидят в зоопарке...

Волк...

Вожак...

Сверкнули синие, бездонные глаза.... Совсем не волчьи. Разве у волков бывают такие глаза? А как же желтые, что обычно показывают в кино? Я размышляла, не в силах пошевелиться. Заворожено следя, как он, не останавливаясь, метнулся ко мне. Бросился. Ударил всем телом, сбивая с ног. Я знала, что он ищет зубами горло...

Ужас перестал умещаться во мне, выходя наружу безумным криком:

— А— а — а — а — а — а...

— Спокойно! Не бойся! Я с тобой! Тихо... Тихо... Все хорошо...

— Волки! Волки! — визжала я, вырываясь.

— Я знаю. Знаю. Они на улице. Не бойся. Они не войдут! — сильные, крепкие, горячие руки обнимали меня, успокаивая. Гладили по голове. Прижимали к груди. Я цеплялась за них, как за единственную преграду между мной и тем ночным кошмаром, что выл на улице, ярко иллюстрируя, что мне очень даже есть чего бояться!

Голос доносился откуда-то сверху, словно человек уткнулся мне в макушку лицом. Он шептал и шептал, что все хорошо, просил, успокаивал, умолял, обещал... Мне хотелось слушать и слушать. И лежать в кольце этих крепких рук, пусть и без малейшего намека на сексуальность. Здесь было так спокойно и уютно. Так надежно. Я потихоньку затихала, чувствуя, как проходит паника. Я просыпалась. Осознавала кто я и где я.

Слезы навернулись мне на глаза. Кажется, я нашла место, где мне хотелось бы провести всю мою жизнь. Но для меня это невозможно... Хотя...Это же сказка? Да?

— Свет... — Попросила я.

— Сейчас... — Шепнула тьма и руки исчезли, вызвав у меня обиженный, хныкающий звук. Ну, как маленькая, честное слово! Раздалось шуршание. Справа от меня звякнул металл. Потом звук, странный... Звук удара... И зажглась свеча...

— Хватит, — прошептала я, видя, как он тянется к следующей, — хватит одной...

Свет разогнал мрак. А вместе с ним стал ускользать и мой кошмар, унося страх. Стефан поставил свечу на комод, подошел и сел на кровать, подогнув одну ногу.

— Ты в порядке? — он внимательно всматривался в меня. Пришлось кивнуть.

— Теперь, кажется, да...

— Ты кричала... Очень страшно... Как будто умирала...

— Да... Наверное... — я снова кивнула, — волки гнали меня через лес. И... Вожак порвал мне горло... — всхлипнула я, отпуская свой ужас. Он кивнул, коснулся моей руки, пожимая, даря успокоение и поддержку. Хотя я бы предпочла вернуться в его объятия, но попросить об этом было не удобно, и от того стало еще более горько и обидно...

Синие глаза...

Чудесные глубокие, абсолютно бездонные колодцы. Такие необычные. Я вглядывалась в них. Совсем не волчьи... Как у того вожака... Эта мысль заставила меня отдернуться от него в панике.

— Не бойся... — попросил он, сверкнув клыками, и вызвав у меня озноб.

— Вожак... Он ... — я хотела сказать, что во сне у волка были его глаза, но голос мне отказал. Он улыбнулся и кивнул, как будто и так все знал.

— Я знаю, — подтвердил князь мою догадку. — Я — вожак стаи...

— Значит... Ты убьешь меня... — горло перехватило.

— Нет. Я не хочу, — покачал головой Стефан, — да и кольцо, не смотря на то, что ты не веришь в него, не даст тебя в обиду...

— А стая.... — За окном, отвратительно близко, тоскливо завыли волки, словно отвечая на мой вопрос. Он вздрогнул, как от боли. Закрыл глаза, выдыхая сквозь зубы. Вдох — выдох. Его лицо исказилось в муке. За окном снова взвыла стая. Он дернулся, зашипев. Потом, по-видимому, на что-то решился и соскользнул на холодный пол.

Он стоял передо мной на коленях. Я замерла, обалдело гладя на него. Умеет удивить, ничего не скажешь. И как же я должна реагировать на столь открытое проявления смирения и унижения столь гордого существа?

— Позволь попросить тебя о милости... — князь собрался с силами, и выдохнул, — госпожа...

Не в силах справиться с потрясением, я изобразила что-то долженствующее означать согласие, но больше похожее на поклон. Одновременно я пыталась показать руками, чтобы он немедленно поднялся. В общем, со стороны, результаты моих одновременных усилий должны были выглядеть впечатляющее, потому что его губы чуть дрогнули, и складка перестала быть такой скорбной. Но с колен он не встал. Тряхнул головой и продолжил:

— Я знаю, что вы боитесь, и все же осмеливаюсь просить... Умоляю вас, пресветлая панна, пожалейте их...

— Их? — не поняла я.

— Волки... — тихо прошептал он.

— Волки? — вновь не поняла я.

— Это моя личная охрана. Пятьдесят человек. Мои побратимы. Прошу вас... — Князь задохнулся, но взял себя в руки, — им срочно нужно перекинуться. Сегодня последняя ночь. Следующей ждать месяц или проводить сложный обряд. Сейчас ты на него не способна. А пребывать так долго в шкуре — очень вредно для психики и здоровья. К тому же у многих из них дома — семья, дети... Пожалей.... Пожалуйста... — я так и уставилась на него.

— Так вы — оборотни?

— В некотором роде, да...

— И почему же они не перекинутся сами?

— Они не могут. Наша сила идет от богини нашей, Мары Прекрасноликой. Власть сменилась. Для смены облика им нужно пройти обряд. Если ты согласна исполнить мою просьбу — одевайся, до восхода у нас и так слишком мало времени...

— Зачем? — я вновь отползла, кутаясь в одеяло, от края кровати.

— Их нужно впустить и провести ритуал.

— Ритуал? — мой голос был весьма насторожен.

— Да. Теперь это твоя охрана. Ты должна их признать. — Он встал с колен — ты идешь?

— Да. Хорошо... — Кивнула я, глядя, как настороженное лицо и сведенные, закаменевшие плечи немного отпускает. Аккуратно откинув одеяло, я полезла к краю, стараясь не сверкнуть ничем ценным. Он вышел. Я услышала тот же странный стук и вторая комната озарилась неярким светом.

Пока я натягивала штаны и носки (занятие трудное — подсохшие и спутанные волосы длинными прядями висели почти до пола, лезли в глаза и нос, путались в руках и за все цеплялись. А заколка осталась в бане! ), он продолжал шуметь в другой комнате.

— А нечего спать с мокрой головой! — съехидничал мозг, — то ли еще утром будет! Как пела Пугачева — то ли еще будет, ой -ёй — ёй! — Стефан чем-то громыхал на кухне. Когда же, запарившаяся и красная от злости, пыхтя и пытаясь заплестись, я вышла к нему, князь держал в руках роскошную (и, к слову сказать, огромную!) волчью шубу. Явно с мужского плеча. Оглядев его, я даже поняла, с чьего именно плеча мне досталась шуба... Правильно! С княжеского...

— А поменьше ничего нет? — я откровенно засомневалась в собственной способности передвигаться в этой роскоши из-за ее полного несоответствия мои габаритам.

— Увы! Короткое я не ношу — не та погода и статус. К тому же сейчас очень холодно, и выскочить просто в кофте — не получится.

Я согласилась и молча полезла в шубу. ЖУТЬ! Рукава он еще подвернул, но капюшон накрыл меня почти до груди, словно цунами — прибрежный городок, надежно и полностью, и шуба тащилась по полу, мне ее даже жалко стало! Разведя руки, я повернулась к Стефану, пытаясь показать, что напрочь затерялась в его одежке.

Он как раз натягивал что-то такое же теплое (видать, здорово замерз, и больше не горел желанием мерзнуть ни минутки!). Секунду стояла оглушительная тишина, а потом он расхохотался. Громко и от души. Во все горло. И какой же чудесный, густой смех у него оказался! Замечательный, как и его глаза, и голос! Просто чудо! Я поняла, что смеюсь вместе с ним, сбрасывая груз переживаний и страхов со своих с плеч. А еще я поняла, что за этот смех могу простить ему очень многое. А уж такую мелочь, как большая шуба — так просто на раз, два, три...

Смеясь, он натянул мне на ноги еще одни носки, и только потом свои сапоги. Они прикрыли мне колени! Я почувствовала себя ребенком, примеряющим отцовские обновки. Еле ворочая ногами, я поплелась во двор, пытаясь не цепляться за окружающие предметы, а главное — не споткнуться. Убиться-то — не убьюсь, но хохоту будет еще больше. Следом за мной шел Стефан и тихо хихикал, не в силах успокоиться. И этот тихий смех смывал все разумные мысли из моей головы...

+ + +

Князь откинул засов не с калитки, а с огромных ворот, и распахнул их, как говорится, настежь. Спокойно и без усилий. Словно они ничегошеньки не весили! "Я так дверцу у холодильника открываю!" — возмутилась я.

А потом глаза привыкли к темноте, и я увидела их. Я почти взвизгнула. За воротами стояли волки. Вы видели когда-нибудь волков рядом? Совсем рядом? Близко — близко? Не тех, бедных облезлых зверьков из зоопарка, что кажутся жалкими, и больше всего напоминают шакала из мультика "Маугли", а настоящих здоровенных лесных монстров! Нет? Вот и я — НЕТ!

Я считала, что они, наверное, как собаки... Увы! Они скорее напоминали телят, и были, на мой скромный взгляд, просто огромными!

— У страха — глаза велики! — порадовал народной мудростью мозг. И их было очень много! Пятьдесят? Мне показалось, что их тут не меньше сотни! Всюду были видны желтые глаза (— Нормальный волчий цвет! — прокомментировал мозг, — не то, что некоторые... оригиналы!), словно горящие во тьме.

ЖУТЬ!

Я стояла за спиной Стефана, чуть выглядывая из-под капюшона и боролась с желанием броситься с криками обратно в дом и там запереться хорошенько, да еще и стулом дверь подпереть. Это был просто оживший кошмар! А после просмотра недавнего сна, так и вовсе — жуть жуткая! Передние ряды, заметив меня, оскалились, недоуменно замерев. Задние напирали. Князь поднял руки вверх, и стая замерла неподвижно, лишь глаза сверкали. Обернувшись ко мне, он попросил:

— Зажги во дворе свет.

— Не могу. Я уже пробовала, а он не захотел! — От страха голос чуть хрипел.

— Наверное, это было как раз в тот момент, когда я пытался блокировать силу. Попробуй сейчас.

Послушная его воле, я подняла руку и призвала свет. И посреди столбов, удерживающих крышу, над двором, вспыхнул с десяток укрепленных факелов. Стало очень даже светло. И даже, пожалуй, уютно...

Если бы не холод...

— Класс! — возмутился мозг, — уютно ей, видите ли. Это ты, милочка, о волках, видать, позабыла с перепугу! Теперь-то, конечно, мохнатым тварям куда как удобнее ужинать будет. Хоть видят — кого едят...

Они стояли сплошной серой стеной, будя во мне не только страхи и опасения, но какое-то, почти животное, инстинктивное чувство опасности. Стефан потянул меня за руку и поставил перед собой, откидывая с головы капюшон и позволяя свету озарить мое лицо.

— Вот ваша новая госпожа.... — Голос его эхом разнесся в морозной ночи. Секунду было совсем тихо, а потом стая оглушительно взвыла и звук мне показался на редкость неприятным. Видимо, не одной мне, так как мужчина шагнул вперед, заслоняя меня собой.

— Спокойно! Спокойно! — Хищники метались и выли, заставляя мои ноги холодеть, а тельце испуганно дрожать, уже почти ощущая их зубки то тут, то там. Правда во двор они не входили, и только это еще и удерживало меня на улице. Это и рука Стефана. Так как за воротами был почти ад...

— Молчать! — Рявкнул вожак, перекрывая шум. И все разом успокоились. Заткнулись, оборвав звук на одной протяжной, тоскливой высокой ноте. Замерли, глядя на него большими желтыми глазами. Десятками глаз...

Море...

Море желтых глаз...

Оно колыхалось, пугая и завораживая. Оно притягивало и манило, как манит к себе огонь или глубина. Им хотелось, чтобы я вышла из-под защиты князя.... Они хотели моей смерти, и эта жажда ощущалась в воздухе, как аромат столетнего коньяка...

Она била в нос сильнее, чем их запах...

— Я больше не ваш правитель! — Голос князя был строг и суров. — А будете меня позорить таким поведением, то и вожака вам назначат другого! Склоните головы перед своей госпожой, как должно. Она, в великой милости своей, согласилась заботиться о вас. И не тяните время, скоро рассвет!

Волки дрогнули. Серое море заволновалось, подаваясь вперед. Послышался голос, больше всего похожий на тоскливый лай.... Если можно Это так назвать. Один, другой, третий... Стефан пожал плечами и ответил:

— Нет, Касмир, она не враг мне. Прекрати, Алехандро, к Вэрду она не имеет никакого отношения. Еще вопросы? Нет, Патрик, она не моя жена и это не твоего ума дело! Время идет! Не пора ли вам заняться делом? Ксандр? — вперед шагнул волк, взрыкивая, словно выплевывал ругательства. — Я и сам пока не знаю. Как разберусь — расскажу. Пока что вы — наша главная забота. Это — подождет...

Матерый, почти седой волчище, склонил лобастую голову и беззвучно сделал еще пару шагов. Поднырнул головой под большую ладонь князя. Тот погладил подставленный лоб и оглянулся на меня, протягивая руку. Откровенно паникуя, я с большим трудом заставила себя подать ему руку в ответ. Он сжал ее с благодарностью, а потом накрыл моей ладонью широкий волчий лоб.

И мир наполнился образами...

Из дневника Стефана:

Такая хрупкая и маленькая. Наверное, ей требовалась немало мужества, чтобы после столь страшного сна выйти сюда, на встречу к своему кошмару... Мне было не стыдно. Я не люблю и не умею просить...

Но ... Все мои чувства были не важны, по сравнению с их проблемами. Я обязан заботиться о них. Они — мои братья. Мой народ и моя семья... Я знаю каждого не просто в лицо. С ними столько съедено соли, что хватило бы посолить приличных размеров озеро. Как можно оставить их?

И ее сон... Странный сон. Я ведь не спал и не мог быть в ее сне. Но она описала меня... Значит ли это что-то? Что происходит? Камень изменился? Я могу причинить ей вред? Или кто-то еще? Может ли случиться так, что она погибнет, а меня не будет рядом? И кому тогда достанется власть? Кому достанутся мои люди? Я не готов рисковать. Только не своими людьми. Значит, я стану ее тенью не только по принуждению...

Она видела смерть от моих клыков.... Неужели я действительно смогу ее убить? Да.... Наверное, смогу... если она станет угрозой.... Но сердце противится, и от того мне страшно. Значит ли это, что я все-таки околдован ею? Ее, кажется, обидело, что я не дал ей никакого статуса в глазах стаи, только титул. Но она ведь и вправду мне никто...

Пусть радуется, что я не считаю ее врагом! Она еще не доказала мне, что не повязана с Вэрдом...

А уж про домыслы стаи я вообще молчу! С чего это они взяли, что я могу принять чужачку в обережный круг?

+ + +

Это было как вспышка. Даже не знаю, как описать. Нет, я не потеряла сознания и свет для меня не померк, мне просто пришло знание об этом человеке. Я знала, что зовут его Ксандр. Что он раньше был кузнецом в ближайшем селе. Знала как он выглядит, и мне понравились его рост и сила. Знала, что он был самый старый и мудрый в отряде, частенько его слушается даже вожак. Знала, что он пришлый, и пока лишь его семья — жена и дети живут на этой земле. Дети — два мальчишки, и маленькая девочка — Лоэри. Знала его жену. И его дом. Я знала о нем все — всего лишь коснувшись его!

— Сердцем своим я тебя принимаю, — шепнула я, родившиеся где-то во мне слова. Волк дрогнул под моей рукой, лишь обозначив поклон, а потом выскользнул и потрусил куда-то во тьму двора. Интересно, что там?

— Куда это он? — удивилась я.

— Там у нас пень. Он сможет перекинуться. — Пояснил князь, — ты — молодец! — Он улыбнулся, заглядывая мне в глаза, как до этого я — волку, — все сделала правильно.

Я видела, что он хочет сказать что-то еще, но не решается.

— Что?

— Постарайся принять всех. Что бы ты о них не узнала. Они — мои братья, что бы ты ни увидела про них. Их жизнь была не так легка.... Месяц в обличье животного может повредить рассудок. Причем навсегда. Мне не хотелось бы их терять... — Я коснулась его утешающим жестом.

— Могут быть проблемы?

— Увидим... — Пожал он плечами, поглаживая меж ушами уже следующего. И волки пошли цепочкой. Под его руку, под мою, и дальше, через двор, в сад. Рука чесалась неимоверно. Став чувствительной сверх всякой меры, уже на третьей или четвертой голове. В глазах мельтешило от желтых глаз, в носу першило от запаха мокрой псины. Запах вызывал приступы сильного кашля. Я еле сдерживала тошноту. И ноги стали порядком подмерзать.

А еще передо мной мелькали знания. Я видела всю их жизнь. Жизни их предков. Я видела, как они охотились. Как воевали. Как жили, любили, и как убивали... Я видела свой сон глазами стаи...

Словно почувствовав мое состояние, Стефан встал рядом, одной рукой гладя волков, настраивая их энергию на принятие клятвы, второй — обнимая и поддерживая меня, вливая все новые и новые силы. Теперь мы стояли к воротам боком, и движение волков стало сильно напоминать мне конвейер машин на бензозаправке....

— Дурак дурацкое скажет! — Фыркнул мозг.

Голос охрип. Очень хотелось спать. Зубы стали неконтролируемо выбивать чечетку. Теперь мои слова можно было разобрать с трудом. Я дрожала уже все телом. Отпустив меня, князь прикрыл одну из створок, отсекая задувавший с поля ветер. Стало немного легче.

Мимо нас прошло уже около пятнадцати зверюг, когда вернулся Ксандр. Я не заметила его, полностью сосредоточенная на очередном волке, его звали Касмир и он был левой рукой князя, отвечая за все шалости, сплетни и дворцовые интриги. Так что вой за моей спиной так взбодрил меня, что я подпрыгнула на неплохую, наверное, высоту. Даже не знала за собой такой прыгучести. Князь оставил меня, сел и принялся с ним шептаться. Тот в ответ взрыкивал, чем нервировал меня неимоверно, ведь я — то ни черта не понимала, и реагировала только на сам рык. Стефан повернулся ко мне, ругаясь сквозь зубы.

— Спроси его. Я не могу толком понять, в чем проблема... — Он требовательно взглянул на меня. Пришлось покорно переместить руку на лоб Ксандра. Умные глаза мигнули. Рука Стефана сжала мое плечо...

Ну, что тут сказать. Било ли вас когда-нибудь электричеством? Вас так сильно дергает и мелькает ощущение, что через вас что-то прошло. Вот, приблизительно так это и было. Раз — и у меня полная голова образов, в которых я ничего не понимаю, но, судя по ругательствам, Стефану они сильно не нравятся.

— Что ты видела?

— Ночь, — принялась перечислять я, — пень какой-то, кровь, волков, прекрасное женское лицо... О чем речь?

— Ты видела женщину?

— Скорее туман, выглядящий как картина....

— Мара Прекрасноликая! Так вот в чем проблема.... Не работает!

Ухватив меня за руку, он попытался бежать по пути волков, через двор. Не тут-то было! Мало того, что я уже достаточно подмерзла, и ноги не желали так активно двигаться, стремясь поплотнее прижаться друг к другу и затаиться, так еще и шуба! И сапоги! Я не могла бежать в принципе! Через секунду я висела на нем, вереща, как резаная коза.

Он остановился, ругаясь сквозь зубы на время, сапоги, луну и Вэрда, которому приспичило заниматься всякими глупостями и создавать людям столько проблем, и, без малейшего усилия, подхватил меня на руки. Я, конечно, не слон, но и пушинкой вряд ли могу считаться! Он же ломанулся дальше, как будто бы я весила не больше пары килограммов.

Мы пронеслись через двор, потом свет исчез, и я перестала понимать, что вокруг нас, кажется, это были какие-то пристройки. Я, вроде бы, видела волков, что прыснули с нашей дороги в разные стороны, как цыплята от кошки. Замелькали деревья, появился лунный свет.

Сад...

В самой его глубине, под навесом, находился большой, размером с хорошее колесо, пень (видимо живой, судя по срезанный вокруг него прутикам). Он остался от какого-то дерева. Очень большого и мощного дерева.

— Вот изверги! — Возмутился мозг, — эльфов на вас нету! А лучше — Гринпис! Они бы вас быстро научили природу любить!

Его гладкую, отшлифованную поверхность покрывали символы, плотно записанные по кругу, и уложенные в спираль, по все поверхности пня. А в центре торчал большой охотничий нож. Его рукоять была обмотана кожей, а навершие вырезано из кости. Это была голова распахнувшего пасть волка, вырезанная великолепно от клыков, до последнего волоска, вздыбленного в гневе.

Рухнув на колени перед ним, так и не выпустив меня из рук, Стефан зашептал мне в ухо:

— Это мужской ритуал. Будет больно. Очень больно. Чтобы им обратиться, нужно перепрыгнуть, перекувыркнувшись через голову, через священный кинжал, что воткнут в середину пня. Он принадлежит самой богине, Маре Прекрасноликой, ее сила и дает возможность людям менять ипостась. Но, чтобы все работало, кинжал должен быть инициирован кровью правителя — оборотня, принявшего клятву. Я надеялся, что это лишнее, ведь ты берешь мою силу. Но — увы....

— Чего ты хочешь?

— Мне нужна твоя кровь... — Я, сама не веря, что делаю это, протянула ему ладонь, трясущуюся от холода и страха.

— Много? — Мой голос ужасно дрожал, и слова с трудом проталкивались наружу, сквозь сжавшееся горло. Он покачал головой.

— Возьмись рукой за рукоять и выдерни нож. Будет очень больно. Держись... — Не давая мне времени на размышление и панику ( может, чтобы не успела передумать? Или просто дело в том, что скоро поздний, зимний рассвет и времени у нас на раздумья просто уже не было?), князь схватил мою руку и поднес к рукояти. Я автоматически схватила ее, сомкнула пальцы, сверху надежно прикрытые его теплой ладонью, и выдернула нож почти без усилий.

Никакой боли...

Ну, разве что, он слишком сильно сжимал мои пальцы вокруг рукояти... Но это было терпимо. Зато тепло! Вокруг меня качнулся мир. И воздух дернулся и завьюжило, закружило, образуя воронку из снега. И луна стала просто огромной, словно спустилась ближе ко мне, желая рассмотреть получше, — впору завыть...

Я почти ощутила горлом выходящий звук. Приятный и звонкий...

И запах леса такой, близкий и родной, ударил в ноздри, наполнив мою грудь удивительными ароматами. А тело стало гибким и легким, выносливым и сильным, способным бежать многие мили без передышки, гнать зверя...

Гнать добычу...

Я глубоко вздохнула. Голова кружилась, как снежинки, что танцевали вокруг нас хоровод. И взгляд князя — в самую душу. И его горячие губы — на моих губах. И пить, пить его дыхание, до полного опьянения. До самозабвенного восторга, до стона с его губ...

И лишь его руки, обхватывающие мои плечи, не дают взлететь в ночное небо... И прекрасный женский лик во всё небо. Чуть улыбающийся, удивленный... И нежный, неожиданно сильный голос где-то внутри меня:

— Воткни нож прямо в центр!

— А как же кровь? — удивилась я. Рядом раздался голос князя:

— Воткни нож прямо в центр...

— Но, как же... — его руки чуть крепче сжались на моих плечах.

— Время! — Голос дрогнул.

Я замахнулась. Волчья пасть сверкнула в лунном свете и ожила. Глаза зажглись злыми красными огоньками. Голова извернулась и вцепилась мне в руку, между большим и указательным пальцами. Боль ударила по нервным окончаниям. Мой крик эхом разнесся по заснеженному лесу, окружающему поместье. Кровь хлынула на пень, впитываясь в него, как в губку, а стая за нашими спинами громко взвыла, приветствуя новую повелительницу.

Стефан перехватил мою руку в замахе, не давая отпустить, бросить кинжал, от сильной боли, и вогнал клинок, сжимая свои пальцы поверх моих, удерживая меня, не давая отдернуться, ровно в самый центр. Так как надо. Это и не удивительно. Он ведь это уже делал...

Вой стих. И пень вновь просветлел, как будто и не было на нем только что кровавой россыпи брызг. Горячие мужские пальцы аккуратно расцепили мои бедные, скрюченные от боли и холода пальчики, притянули руку к себе. Рана была осмотрена. Поднеся мою руку к своему лицу, князь вызвал у меня дрожь ужаса, тщательно слизнув кровь с ранки. Оторвав кусок от рубахи, он перевязал меня. Я же, в шоке, смотрела на нагло облизывающуюся костяную морду.

Сверкнули глаза в темноте, и Стефан еле успел дернуть меня вниз, над нами в прыжке распластался первый волк. Плавный прыжок, кувырок, и на землю приземлился воин в полном вооружении. Стопа и колено гулко ударили в утоптанную землю, руки зафиксировали стойку приземления. Миг, и он ушел вбок, освобождая место следующему побратиму...

Над головой вновь пронеслось тело. Женский лик истаял, лишь в тишине, на самой грани слуха разнесся хрустальный серебристый смех...

Жуть...

ГЛАВА 7

Луна светлела. Стая торопилась, пытаясь успеть до зари. Без слов, князь вскинул меня на руки и сорвался с места, спеша к воротам. Основная масса еще не принесла присяги.

Рука болела невероятно, и мне приходилось касаться их теперь уже левой рукой, что было жутко неудобно и еще больше стопорило общее движение. Уставший измотанный организм отказывался стоять самостоятельно и Стефану приходилось практически держать еще и мой вес. Я опиралась на него уже всем телом, все настойчивее думая о табуретке, а лучше — стуле...

— Нет, лучше всего была бы кровать! — Устало прошипел мозг.

Где-то сбоку звенели сбруей, ржали кони. Я воспринимала все как в полусне, почти отключаясь от боли и усталости. Люди готовились разъехаться по домам. Их враги покинули пределы государства, совершив захват князя и сделав свои делишки. Но что именно они, собственно говоря, сделали, еще предстояло узнать. Здесь были не все, пятерка волков во главе с правой рукой князя — Тарисом Лакардом ушла дальше, через границу, преследуя мерзавцев. И Стефан психовал и волновался за каждого из парней, что сейчас рисковали жизнью где-то в ночи. Тем более психовал, что их повел его брат, его правая рука, лучший друг и советник.

Я хотела спросить, почему же пришлось перекинуться всей охране, а не одному дозору? Что такого было в этом нападении? И сама же себе ответила — покушение на жизнь князя! Удачное покушение! Стало страшно. Еще я думала, что все это для меня очень — СЛИШКОМ! Мне хватило бы и легкой "мыльной оперы". Ну, всякая там любовь — морковь, без намека на глобализацию проблем и всемирность заговоров. Знаете, как в сериалах: "Звезда моя, я люблю тебя!" и "И я тебя, солнце мое!" и тридцать серий они целуются под луной, а потом еще сто двадцать все обсуждают это значительное событие! А так...

Волки...

И кровь....

И эта женщина в небесах...

Все это не для моей нежной и ранимой психики. Мне такие перегрузки вредны. А уж о кровопускании и вовсе говорить не хочется. Рука вновь стрельнула болью до самого плеча, как будто кто-то изобретательный и изощренный, вогнал туда раскаленную иглу. Стефан почувствовал, как я дернулась, и, уже в который раз, беспокойно окинул меня взглядом. Ему явно было неудобно, но выбор был для него "меж огнем и прорубью"!

Их оставалось пятеро, когда горизонта коснулся первый луч солнца, залив все нежно розовым светом и неся в мир ослепительное счастье нового дня.... Я потянула к ним руки, принимая их клятвы, но все мы уже знали — не успели! Стефан встал перед ними на колени, что-то шепча. Обещания, наверное...

Взвыв, серые тени метнулись к лесу и растворились в утренней дымке.

— Куда они?

— В дозор. Об их семьях позаботятся...

— Прости...

— Не переживай. Все в норме. Они не были в дозоре уже около месяца, так что так и так их очередь. Неделей раньше, неделей позже — не так страшно. Пятерых вывести вполне в моих силах. Что будет с остальными? С теми, что ушли в погоню? Вот вопрос. Но это — пока что, мои проблемы.

— Это все? — Я с отупением смотрела на него. От дергающей боли все мысли покинули меня. Не давая сосредоточиться на том, что он говорил. Она мучила и терзала меня.

— Все! — Он подхватил меня на руки, унося в избу. Я бессильно прислонилась головой к его плечу, чувствуя, как устало все тело, и позволила себе расслабиться. В поле зрения попали ворота, широко распахнутые, и факелы, по-прежнему ярко горящие.

— А как же...

— Ребята разберутся. Ты только свет погаси...

Я послушно махнул рукой. Он вздрогнул, внес меня внутрь, усадил на лежак, стащил сапоги. Раздевая, он растирал и массировал окоченевшие конечности. Назвать это руками или ногами просто язык не поворачивался. На мой взгляд, они были практически не опознаваемы!

Развязав повязку, Стефан промыл мою рану. На вид она была совсем даже не страшной — четыре дырки кружком. Небольших. Две сверху — две снизу. Только от клыков. Из них выступило немного крови и, наклонившись, он ее вновь слизнул, вызвав у меня дрожь испуга.

— Что ты делаешь? — Осторожно уточнила я, отлично помня о его собственных клыках. Мозг показал красочную картинку отгрызания этими самыми клыками этой самой руки...

— Так станет легче...

— Да ну? — Не поверила я.

— Да.... — Он улыбнулся, отошел, доставая бинты и какую-то банку. Наверное, мазь. Руку и впрямь потихоньку отпускало. Мне стало настолько легче, что я даже смогла пошутить:

— Вот уж не знала, что бывают целебные мужчины!

— Не все, — усмехнулся князь, — обычно мы скрываем это. Вообще-то, — он стал ловко накладывать мазь, потом бинтовать, — целебными свойствами обладают только большие кошки в королевском роду. Я могу перекидываться в тигра. Это дает мне некоторые возможности. Но это не основная форма, моя основа — грифон, так что эти возможности — смехотворны. Максимум, что я могу сделать — это зализать ранку. Бесполезное умение. Даже от глубокого пореза не поможет, не говоря уже о серьезных ранах. Но моя слюна снимает болевые ощущения и дезинфицирует. Хотя... — он усмехнулся, — в мире не наберется и трех человек, раны которых я бы согласился лизнуть... — и он завязал маленький симпатичный бантик, заканчивая бинтовать. Лихо он!

— Ну, вот... Хочешь чаю? Ты замерзла...

Я кивнула. Лениво выпила полчашки, неуклюже держа ее двумя руками. Хотелось спать, но, такой замерзшей мне не заснуть. Так и будет подтрясывать от холода.

Чай почти не помог. С трудом добравшись с помощью Стефана до постели, я провалилась в сон, не замечая, что цепляюсь за него обеими руками. Он пару раз пошевелился, пытаясь выпутаться, вывернуться из моих скрюченных пальчиков, но побоялся потревожить рану. Вздохнул, смиряясь, и скользнул под одеяло, улегшись рядом.

Сквозь дрему, я ощутила, как его горячие руки притянули меня к себе, прижали к телу покрепче. От него так и шел жар. Обняв эту замечательную грелку, я погрузилась в блаженный сон, чувствуя, как его губы тихонько целуют мою макушку...

Мне снилось лето...

И море...

Мне снилась Турция...

И Стефан, выходящий из воды...

И я была абсолютно счастлива...

Из дневника Стефана:

Она заснула в моих руках, свернувшись, как котенок. Странно, я испытал нежность к этой девочке. Кажется, я стал ее уважать. И благодарность за ребят... И надежда на то, что, может быть, я еще могу на что-то повлиять в этой жизни... И все не так уж страшно? Нет, я все еще считаю, что она пришла с Вэрдом... Но она стояла со мной перед ликом богини, и та не наказала и не забрала ее. Значит лжи и зла в ней нет. Это дало мне надежду. Это....

И улыбка Мары Прекрасноликой...

Ну, и еще тот поцелуй...

+ + +

Я проснулась от удивительного аромата. Пахло чем-то очень — очень вкусным. Мясом. И яйцами. И еще чем-то...

Просто сказочно...

С удовольствием я потянулась, ощущая звон в отдохнувшем теле. Руку дернуло ощутимо, но не очень больно, и я все вспомнила. Ох ты, Господи! Я ведь не дома! И это вовсе не Лёнька, милый и безопасный, гремит в соседней комнате посудой!

— Да — да! И вчерашний сон про баню — вовсе НЕ СОН! Скромница ты, наша! — съехидничал, как всегда, отдохнувший мозг.

— Да, — вздохнула я, — и тебе — с добрым утром!

Как Стефан двигался я не слышала, но ставить посуду в печь или набирать в чайник воды бесшумно — нереально! Так что какие-то звуки с кухни все же долетали. Я поворочалась, прислушиваясь. И к нему, и к себе. Он — тихонько гремел посудой. У меня же было только одно ощущение — во рту было на редкость гадко. Обычно на ночь я полощу свои любимые зубки специальным раствором, сразу же после чистки. А вчера, по вполне понятным причинам, я была лишена всего этого удовольствия. И вот результат!

Ну, и плюс рука. Она почти не болела, но забыть о себе не давала. Этакий вариант зубной боли, только в другом месте. Настроение стало стремительно падать. Пришлось открыть глаза...

Ох...

Солнце...

Оно было очень ярким и заполнило всю горницу золотым светом. Обожаю просыпаться в такие дни! Солнце способно поднять любое настроение! Солнце...

Ну, это почти, как небо! Только видно не всегда. Вы удивлены? Ах, я еще не рассказывала вам, как люблю небо? Ничего. Еще наслушаетесь. Все-таки небо — это моя первая и, так сказать, основная, любовь. Но и солнце вызывает сто процентов положительных эмоций. Я просто не в силах грустить и переживать, когда оно ярко освещает все вокруг и радует глаз. Я летничек.... Ну, в смысле, родилась летом! И солнце мне просто необходимо!

Как воздух!

С другой стороны, даже самые прекрасные и яркие эмоции меркнут, года всю неделю пасмурно и идет дождь. Да даже без дождя! Просто сумерки. Изо дня в день. У нас прошлое лето было именно таким. Просто кошмар! Я чуть с ума не сошла!

Знаю, все сейчас увлечены "Сумерками", впрочем, я — не исключение (читала запоем, еще в интернете, чуть не умерла перед экраном, так всю перекорячило от неподвижного сидения по нескольку часов!). Но, одно дело, про это читать. И совсем другое так жить! Тем более, что большинству несчастных приходиться терпеть все "прелести" мерзкой погоды, просто так, без поддержки шикарного вампира, готового окружить вас накопленными за сто лет, роскошью и любовью... Так что для остальных, у кого нет под боком даже имитации Эдварда, жизнь в таких условиях малиной отнюдь не кажется!

Настроение вновь стало отличным и даже захотелось жить. Что-то делать! Захотелось новых впечатлений (особенно вкусовых, ведь запахи соблазняли непрестанно!). Да. Мне захотелось есть! Желудок недовольно заурчал, не понимая, почему внутрь организма поступают лишь запахи и о чем же думает хозяйка, когда он совсем и полностью "готов к труду и обороне"! Пришлось вставать...

— Иди, иди! — фыркнул мозг, — там тебя как раз, неотредактированная автором, имитация Эдварда дожидается! Чуть отвернешься — и схарчит за милую душу! У него и клыки есть! И вчера он тебя уже на вкус попробовал!

— Ну, не съел же! — возмутилась я, — и вообще, это он так лечит...

— Ну, да... Ну, да.... Лечит... Теперь это так называется, да? Не съел говоришь? Да просто не успел! За то, кое-что другое успел, к слову сказать! Ему бы, да Эдвардовской стеснительности и сдержанности! — Он начинал меня откровенно доводить своими высказываниями.

- Ну, не все же такие... холодные! — Возразила я, выпутываясь из одеяла.

— Не все, — согласился мозг, — этот вот — уж чересчур горяч, ты не находишь?

Я уже хотела было, согласиться, но... На шум моих попыток покинуть кровать, в комнату вошел Стефан. Он был аккуратно причесан, и лишь непокорная прядка спадала на лоб, норовя залезть в глаза. Он был чисто выбрит. Белая рубаха распахнута на груди, черные кожаные штаны плотно обтягивают бедра. На лице — внимание и легкое, чуть насмешливое, недоумение: видок у меня еще тот!

— Нет! — решила я, отвечая мозгу, — по-моему, он — просто великолепен! — и не стесняясь, улыбнулась объекту своего вожделения. И, надо отдать ему должное, он смутился.

— Встаешь? — Я кивнула, сползая, наконец, на пол. Нога коснулась крашеных досок и от неожиданности я даже ойкнула. Пол был холодным. Не ледяным, конечно, но и босиком по нему не пробежишься. По крайней мере, я этим заниматься, однозначно не буду!

— Так и будешь сидеть на кровати? — Заинтересовался мозг, — Нет, как именно тут можно поесть, я еще догадываюсь... ( и он показал мне картинку: я умоляю на коленях Стефана принести мне завтрак в постель, а он злодейски хохочет и показывает мне фигу!), но вот как ты будешь здесь умываться и... что ты там еще хотела бы сделать...

Ну, как можно здесь осуществлять остальной утренний туалет, я лично, даже представить затрудняюсь (в голове вновь возникла картинка: на этот раз Стефан, с выражением крайнего шока на лице, и детским горшком в руках... Немая сцена!). Бр — р — р — р — р! По-моему — перебор!

Ну, уж нет!

Пока я мучилась, князь вернулся из соседней комнаты и постелил на пол у кровати шкуру.

— Сейчас носки дам, пока не простудилась... — И он углубился в поиски в один из ящиков огромного резного комода. Свесив ноги, я с нескрываемым удовольствием, не торопясь, рассмотрела широкую спину и все то, что обтягивали штаны. Пожалуй, худосочность семнадцатилетних юнцов мне не так по вкусу, как крепость и упругость.... А сколько ему лет? Тридцать?

— Стефан? — Я робко подала голос.

— М — м — м — м — м? — Он не отвлекся, только чуть дернул головой.

— А сколько тебе лет? — Решилась я озвучить мучающий меня вопрос.

— Не очень много, а что?

— И все же? — Я решила проявить настойчивость.

— Восемьдесят шесть.

— Сколько — сколько? — не поверила я. Ничего себе не очень много!

— Восемьдесят шесть, а что?

— Ты — такой старый..... — что-то в интонациях моего голоса, заставило его обернуться.

— Разве? Всего-то на тридцать лет старше тебя, — фыркнул он. Я мысленно подсчитала в уме.... Ничего не поняла, это же, сколько мне-то, по его мнению? Пятьдесят шесть, что ли? Да он с ума сошел!

— И сколько мне лет, по-твоему? — полюбопытствовала я, настраиваясь на скандальчик. Все таки возраст женщины — это святое и не должно, всяким там, отсталым народностям , вернее отдельным его представителям, поганить все чистое, доброе, светлое.... В смысле добавлять лишнее... Принципиально!

— Лет пятьдесят... Может пятьдесят пять.... А что? — Он нашел, что искал и, подойдя к кровати, опустился на шкуру на одно колено, стал ловко натягивать носок мне на ногу, как если бы я была ребенком. Хорошо, что они были постираны. От стирки носки всегда становятся меньше. Да любые шерстяные вещи, к слову сказать.... В общем, они почти подошли мне.

— Прекрати! Я не ребенок! Могу и сама одеться!

— Интересно, — тут же оживился мозг, — это ты из принципа? Или просто не желаешь упускать ни одной возможности устроить скандальчик? Или все же дело в том, что от его близости тебе почти плохо, так сильно хочется вцепиться в волосы, притянуть к себе и целовать, целовать, целовать, пока у обоих не закончится дыхание, а потом глубоко вздохнуть, и, как в омут, с головой в яростный, страстный секс занырнуть так часика на два — три?

— Да, ну! — Он сверкнул белозубой улыбкой, украшенной отличными острыми клыками. Не большими. Скорее очаровательными. Так и хочется потрогать их пальчиком. — И сколько же леди лет? Обычно я ошибаюсь не больше, чем на два— три года...

— Мне двадцать пять! — Гордо заявила я. Он так странно улыбнулся. Вроде бы и улыбка, а верхний клык торчит с намеком. Забавно...

— Чего смеешься? — Возмутилась я.

— Тебе не может быть двадцать пять! — Усмехнулся князь, — Ты меня дуришь!

— Почему? — Я так изумилась, что даже забыла возмутиться.

— Ты слишком... Слишком... — он замялся, — взросло выглядишь! — Выпалил он одним духом. Натянул носок на пятку, и дальше... И его горячие пальцы на моей лодыжке почти выбили все мысли из моей головы. Умные имеется ввиду. А то, что осталось — озвучивать не следовало! Потому что там было такое... Все сплошь неприличное! Вот!

Почти...

Все же возраст для женщины — это святое!

— И вовсе не взросло! Нормально я выгляжу! Ни одной морщинки! Как раз на двадцать пять!

— Ну, да... А мне, ты думала сколько лет?

— Лет тридцать.... — Он растягивал второй носок, о чем-то задумавшись.

— И в чем разница? По — твоему летоисчислению между нами разница в пять лет, и по-моему не много...

— Ну, да! Тридцать лет! Да я еще на свете столько и не прожила!

— Значит, — пальцы ноги скрылись в тепле его ладони, невольно, я пошевелила ими от удовольствия. Подушечки его пальцев скользнули, поглаживая изгиб стопы, — ты еще совсем маленькая...

Носок укрыл пятку и медленно полез вверх по лодыжке. Как он умудрился из простых носков сделать эротическую игрушку? И никаких сексшопов не надо!

— И вовсе нет! — Рыкнула я, оттолкнула его пальцы, нахально скользящие в нежнейшем прикосновении под моей коленкой, и соскочила с кровати.

— Штаны натяни! — Хмыкнул Стефан, глядя на меня чуть снизу, не вставая с колен.

— Сама знаю! — Я была очень недовольна. Собой. Им. Носками. Желанием немедленно уйти. Желанием остаться здесь навсегда, чувствуя, как его руки скользят по мне.

Р-р-р-р-р!

Он склонил голову набок, приготовившись внимательнейшим образом наблюдать за процессом. Я влезла в штаны (почти не запутавшись в рубашке, и лишь раз махнув косой!), подтянула их до колен и осознала в чем причина его любопытства. Трусики все еще мирно сохли в бане! Сложив два и два, я даже вычислила, когда он это обнаружил. Когда встал передо мной на колени и приподнял ногу, чтобы удобнее было одевать носок!

— Гад! — Пропыхтела я. Он лишь согласно кивнул.

— Помочь? — Он услужливо протянул руки к моему заду.

— Нет, я сама! — Отдернулась я. Пыхтя и извиваясь, я умудрилась натянуть эти дурацкие штаны ни разу не приподняв рубаху и ни чем не сверкнув! Он поднялся, легко и заботливо отводя мою челку чуть в сторону и усмехнулся.

— Не сердись. И вовсе ты не маленькая. Я сейчас видел твою грудь... Так вот, вынужден признать, ты — права! Совсем даже взрослая! Я бы даже сказал... Очень взрослая... Везде, где надо...

От шока я даже замерла на месте. А, черт! Ведь и правда! При наклоне рубашка повисла передо мной, открывая не только бедра, а все тело! Сверху донизу, для обзора любопытных глаз! А я-то, дурочка, еще порадовалась, что так ловко все прикрыла! А он просто смотрел в вырез горловины... И все!

— Ах, ты... — Я задохнулась от гнева.

Увы! Этот наглый развратный тип увернулся от моего кулачка и со смехом покинул комнату.

— У меня все готово! Умывайся и давай за стол!

Пришлось оставить месть до лучших времен...

Ничего, итальянцы говорят, что это блюдо лучше всего есть холодным...

Из дневника Стефана:

Это просто издевательство какое-то! Теперь еще и выясняется, что она маленькая! Почти подросток по нашим меркам! С таким-то телом! И я теперь должен взять на себя функции опекуна. Обидят ведь... Кто? Да я сам и обижу! От меня ее защищать надо лучше всего! Пока одевал носки, чуть с ума не сошел! Приподнял ногу, только для удобства, а она... в общем, меня аж в жар бросило! Руки так дрожали, что видно было невооруженным глазом! Мара Прекрасноликая, да что ж я так хочу — то ее, как будто и не было у меня до нее женщин. Как будто она заслонила весь мир, и лишь в ней одной вся сладость и наслаждения сосредоточены. Одно лишь прикосновение к ее коже заставляет меня испытывать почти болезненное удовольствие! Так бы и ласкал ее, часами.... Сутками... Неделями... Гладил нежную кожу, скользил по ней губами...

Сумасшествие какое-то! Голова кружится! Увидел ее тело и все заслонила жажда. Еле удержался, чтобы не порвать рубаху сверху до низу и смотреть, смотреть на нее....

А она еще, оказывается, маленькая...

Как же я жить-то с этим буду?

ГЛАВА 8

Знаете, у Лёнечки был один существенный недостаток — он терпеть не мог готовить. Не умел и не любил! Хотя ради меня время от времени пытался изобразить яичницу. После особенно удачных (на его взгляд) ночей. Получалось так себе. Разве что кофе можно было пить. Но, мне и это очень даже нравилось. Тем не менее, я всегда мечтала, чтобы мой мужчина здорово готовил. Не из-за еды, нет...

— Да, ну! — не согласился мозг, и возмущенный желудок его поддержал!

Просто ради самого процесса. Мужчина, который готовит.... Это как танцующая женщина.... Завораживает...

Глядя, как Стефан ровными пластами режет, споро и уверенно, кусок обжаренного со специями мяса, моя душа ликовала, а глаза наслаждались. Я поняла, что почти люблю этого мужчину. Он воплощал все мои мечты и фантазии! Да... Кажется, я влюбилась. Всего за одну ночь...

Его руки работали с хлебом, а я смотрела, попутно проводя "разбор полетов", и ревизию имеющихся данных... Тело, и вообще вся внешность — бесспорно великолепны! В меру большой (если так можно сказать), в меру подкаченный. Волосы, глаза, нос — супер! Зубы — немного подвели, хотя, кто сказал, что клыки недостаток? Вон у нас, полмира балдеет от вампиров именно с таким оскалом! К тому же — обороноспособность повышается!

— Да! А еще за слюноцелебность накинь-ка пару баллов! - подсказал мозг.

Голос — выше всяких похвал! (Интересно, он поет?) От его смеха у меня мурашки по всему телу! Что еще? Рост отличный, но это скорее ко внешности относится. Сила — то, что нужно! Таскает меня, в полном облачении без малейшего напряжения! Что еще нужно девушке для счастья?

В любви так хорош, что дух захватывает...

Горд, заботлив, смел, ответственен, нежен, дерзок, активен, с чувством юмора все в порядке... Пока — это все , что я могу о нем сказать. И это уже не мало! Опять же, умеет готовить! Интересно, он только это блюдо умеет готовить, или вообще, способен блеснуть профессионализмом в этой области?

— Что это ты так меня рассматриваешь? — Ставя передо мной тарелку, Стефан подозрительно сощурился.

— Как так? — Ушла в полную несознанку я.

— Ну... пристально. Как будто решаешь, что со мной дальше делать. Учти, из дома я не уйду, не смогу, сразу же предупреждаю. И продать меня ты тоже не сможешь! Может быть я и раб, но ... как бы это сказать... Персональный.

— То есть?

-Я не могу далеко отходить от кольца. Да и силу ты из меня можешь качать только до определенного расстояния.

— Или?

— Не знаю. Но, скорее всего, за такой эксперимент мы оба заплатим болью. Хорошо, если только головной...

— Не беспокойся. Я и не думала от тебя избавляться! — заверила я его. Он отвернулся, наполняя свою тарелку, хотя мне показалось, что это просто удобный предлог, чтобы скрыть выражение своего лица от меня.

— А чего бы ты хотела от меня? — Тон был почти нейтральным, как будто мы обсуждаем цены в магазине.

— Я... — даже растерялась как-то. Чего бы я хотела от него? — мне надо подумать. — выкрутилась я. Он кивнул.

— Хорошо, я подожду... Приятного аппетита...

Мясо было божественным. Отлично промаринованным, замечательно приготовленным. Оно просто таяло во рту, вызывая обильное слюновыделение! Его хотелось есть и есть. Прожаренное, с румяной корочкой... (У вас уже потекли слюнки? Еще нет? Значит, я не достаточно точно описала его, иначе вы бы уже сорвались с места и побежали на кухню в поисках чего-нибудь вкусненького! Потому что, можете мне поверить, это мясо было просто мечтой любого гурмана!)

Сочное... Нежное....

Надеюсь, вы не вегетарианцы?

— М — м — м — м — м! — Простонала я, — вкус специфический... (Помните, как у Аркадия Райкина...) — но он, конечно же, мою шутку не понял, ведь в их мире нет и не было Райкина... Увы!

— Не нравится? — Удивился Стефан, — странно. Мясо, конечно, немного перестояло, я делал его еще перед нападением, и приготовить его планировал вчера вечером, да не получилось. Но ему это совершенно не повредило. Оно же было на холоде, да и вино для маринада я брал отличное... — он откусил кусок и принялся вдумчиво жевать, стараясь оценить все разнообразие вкуса, смутившего его мяса. Я почти видела, как он языком ищет то послевкусие, что могло бы мне не понравится. (Повара такие ранимые...) Ищет, и не находит...

— Извини. Это была такая "бородатая шутка". Мясо действительно обалденно вкусное!

Он растаял, как почти любой повар от по-настоящему восторженной похвалы. И некоторое время за столом были слышны лишь звуки уничтожения шедевра кулинарного искусства. Есть приходилось с ножа. Так как вилок на столе не наблюдалось. Я к этому совсем не привыкла, как вы понимаете. Плюс забинтованная рука, хоть практически и переставшая болеть, но еще не выздоровевшая, не добавляла мне ловкости.

В конце концов, устав смотреть, как я мучаюсь, князь предложил мне есть руками. Я отказалась. Во-первых, это не культурно и не эстетично. Во-вторых, мясо горячее! Еще около минуты он продолжал наблюдать за мной. Потом его терпение закончилось...

— Не понимаю. — Его голос был полон недоумения и задумчивости. — Тебе как будто чего-то не хватает...

— Да! — Рыкнула я. — Вилки! Это называется вилка и ей едят все цивилизованные люди во всех нормальных мирах! (по-крайней мере, ни в одной книжке, лично я не читала, чтобы у кого-либо возникали подобные проблемы! И почему же именно мне достался мир без вилок? Нет, я понимаю, там, туалеты на улице — средневековье и вообще... Но вилки? О, Господи, за что? За что ты меня так мучаешь?)

— Вилки? — Вернул к себе мое внимание Стефан. Он покатал незнакомое слово на языке, повторив его несколько раз на разный манер. — А что такое вилки? Я знаю вилки капусты. Это что-то из овощей? — Говоря это, он ловко отрезал и наколол на кончик ножа кусочек мяса, и не напрягаясь, отправил его в рот.

Ам! И готово...

Увы, мне! Мне бы сюда вилку, уж я бы показала этому варвару, как надо правильно есть в изысканном, цивилизованном, королевском обществе! Не даром же моя матушка, дай Бог ей здоровья, в свое время, каждые выходные устраивала "правильные" обеды, и учила нас пользоваться столовыми приборами так, чтобы этот процесс не напрягал, доводя его до автоматизма. Теперь я без проблем владела обеими своими руками. Это, да еще занятия в музыкальной школе, где были почему-то резко против того, чтобы я играла одной правой рукой на фортепиано, и развило мою мелкую моторику до нормального состояния.

Но без вилки, да еще с раненой рукой, все это выглядело почти безнадежным делом. Придется умирать, захлебнувшись собственной слюной!

— Это моя вина. — Его голос и вправду был виноватым.

— Ты о чем? — Не поняла я.

— О твоей руке. Это моя вина, а значит — мне и исправлять.

— Залижешь мне рану? — Пошутила я. Он поморщился, но ничего не сказал. Отрезав очередной кусочек, князь поднес его на кончике ножа к моим губам. Руку он держал спокойно — она не дрожала, и просто ждал, когда я съем. Чувствуя себя полной дурой ( уже в который раз! — хихикнул мозг, — у этого парня просто талант ставить тебя в дурацкое положение!), я покачала головой.

— Не бойся. Я держу очень ровно, ты не порежешься. А когда закончим, объяснишь мне, что такое вилки. Быть может, я смогу что-то такое найти? Или заказать ремесленникам? Или о них кто-нибудь слышал, может быть...

Решившись, я осторожно подцепила предложенный кусочек зубами, подальше от острого лезвия, и съела. Он ободряюще улыбнулся. Протянул еще. Чувствовала себя галчонком из мультика, но есть было, на удивление, удобно. Пока я пережевывала, он успевал и сам перехватить, и мне отрезать. Но вот с яичницей возникли проблемы....

— Быть может, ложкой? — Неуверенно спросила я, с сомнение глядя, как ловко он управляется с ножом. — Так я есть не буду!

Секунду или две, мужчина внимательно смотрел на меня. Потом кивнул и встал. С удивлением, я следила за рождением первого в этом мире гамбургера. И создавала его — не я! Вот что значит — ПОВАР! На кусок хлеба, он положил прожаренное с двух сторон яйцо, сверху пластину мяса.

— Теперь помидоры кружочками, — подсказала я. Он согласился. Добавил помидор и пласт сыра.

— А сверху — хлеб!

— Опять?

— Да!

— И что это будет?

— У нас это называется гамбургер! Правда вместо кусков хлеба режется пополам булочка. Не до конца, а так, что бы в нее, как в книжку, можно было бы вложить начинку. Но и так, по-моему, просто замечательно!

Он протянул мне свое творение, с любопытством глядя, как я с ним справлюсь. Кого там сгубила жадность? Вот — вот! Помните, как в песенка из мультика "Остров сокровищ" :

Раз, два, три, четыре, пять — знаете, наверно!

Раз, два, три, четыре, пять — жадность — это скверно!

Я вздохнуло, мысленно напевая песенку, обхватила "творение мастера" обеими руками и откусила. С трудом, но мне это удалось. Правда, верхний кусок хлеба я не ела, а просто с его помощью удерживала всю конструкцию.

Раз, два, три, четыре, пять — скажем, без подвоха!

Раз, два, три, четыре, пять — жадность — это плохо!

Это ОЧЕНЬ — ОЧЕНЬ ПЛОХО!

Глядя, как я, пыхтя, доедаю бутерброд, Стефан захлопал в ладоши.

— Браво, крошка! Если бы я сам не видел, ни за что бы не поверил! Сильна...

— Да ладно тебе! — Я, смущенная, пила чай, помогая кусочкам улечься внутри. Пах этот чай просто удивительно, и по-хорошему, был скорее, травяным отваром, чем чаем. Чабрец, мята, смородина... Вкусы и ароматы всплывали и терялись...

Очень вкусно....

И немного сонно...

Как будто еда не только насытила меня, но и расслабила, умиротворила. Почти усыпила....

— Спасибо! — Искренне поблагодарила я. И ответная улыбка Стефана была искренней и довольной...

После того, как мы убрали со стола (мне разрешили подержать полотенце, и даже вытереть чашки!), Стефан попросил меня объяснить что такое вилка и для чего она нужна, а после, и вовсе потребовал детальный набросок, чуть ли не в цвете... Я же попыталась максимально выжать из него краткий курс знакомства с окружающим меня миром. Все, что только могло прийти мне в голову. Вопросы следовали один за другим. Все мне было интересно и все было для меня значимо.

Я словно попала в чужую страну, о которой не слышала и даже не читала раньше и при этом не имела никакого языкового барьера. Оказалось, что у них тут всего один материк и тысячи островов — все что осталось от приличного размера континентов, после разразившейся катастрофы, в простонародье именуемой — Войной Богов. Население составляло несколько рас. Для начала имелись люди, они были изначальными жителями этого мира. Кроме того — оборотни, это пришельцы из параллельной реальности, приглашенные местным божеством для помощи в очистке и наведении порядка в постапокалептическом мире. Ну и так по мелочи разные ... мутанты видимо....

Собственно говоря, сведений было очень много и просто так их пожалуй все и не перечислишь. В конце концов я так измотала князя, что он даже охрип. В качестве компенсации я приготовила ужин — это было мое коронное блюдо — свинина с картофельными дранниками в горшочках. Сказочно вкусная вещь(на мой вкус). Самое сложное было объяснить какие мне нужны ингредиенты. Все же многие, казалось бы обычные вещи имели тут совершенно иное название. С другой стороны я заметила одну странную особенность.

Если, к примеру, нужное мне слово имелось в их языке, то я его просто произносила. Вернее, произносила я, по моим ощущениям, то самое слово на русском языке, что имела ввиду, а уж он слышал свой, так сказать местный вариант. А вот если такого обозначения на местном не было, то и слово я произнести не могла. Либо получался набор звуков весьма отдаленно напоминающий необходимое сочетание. Я так смогла определять, что у них есть и чего нет и знала теперь — надо или нет объяснять что имела ввиду.

Мой ужин был встречен с должным восторгом и высоко оценен — то есть съеден подчистую, хотя я готовила в большом глиняном горшке (у них не было порционных вариантов, как в нашем мире) и рассчитывала, что и на утро кое-что останется. За мытьем посуды я попыталась выяснить кое-что о местных браках и процессе развода, но Стефан так выразительно захрипел, что пришлось оставить его наконец-то в покое. Хотя вопросов было еще очень и очень много...

Так и прошел мой второй день — как говорят гадалки, в "разговорах и пустых хлопотах"... Ложась вечером спать я вдруг, неожиданно для самой себя, загрустила по маме и сестрам... Увижу ли я их когда-нибудь? Обычно все путешественницы (ну или по-крайней мере большая их часть) сразу же знают, насколько реально вернуться обратно и в случае наличии возможности как таковой, начинают упорно трудиться для достижения данной цели...

Но... дело было в том, что лично я пока не очень-то испытывала тягу вернуться в хрущевку к Ленечке... Этот мужчина и все, что его окружает, в данный момент привлекали меня в тысячу раз больше, чем все, что я оставила в том, другом мире...

И можно ли было меня за то осуждать? Разве оказавшись в моей ситуации, кто-то стал бы пытаться променять этот рай и божество в нем, на серость унылых будней? Вот так вот запросто, не узнав всего, что есть в этом раю и не попробовав ... ну, даже не знаю... короче, не насладившись всеми теми чувствами, что пусть и невольно, но внушает мне этот мужчина...

Я пока была не готова...

Да и тоска по родным была пока что, больше данью здравому смыслу, чем действительной ностальгией... Все же, с момента нашей последней встречи прошло едва ли пара дней....

Но осознавая необходимость хотя бы прояснить реалии возвращения, я решила все же попробовать завтра вызнать у князя все, что только возможно, если представится таковая возможность...

С этими мыслями и заснула...

Из дневника Стефана:

Я пытаюсь подстроиться под свой новый статус. Забавно. Пытался вскрыть вену — рука ушла в сторону. Что это? Кольцо все еще защищает меня или оно просто защищает источник силы для этой девочки? Не могу ее понять. Говорит вроде нашими словами, а выходит непонятно.

Засыпала меня вопросами. Все-то ей интересно. Чувствую себя странно. Весь день отчитывался, словно школьник на экзамене. Причем вопросы скакали с пятого на десятое, без всякой системы. То ли она не определилась, что именно хочет знать, то ли... что более вероятно, пытается что-то вызнать, и заставить меня ответить на интересующие ее вопросы окончательно запутав. Так устал контролировать себя, следя за тем, чтобы не сказать ничего сверх общеизвестных фактов, что вечером, после ужина, просто отказался отвечать.

Пытаюсь выяснить, что будет с королевством. Неужели это спланированная акция захвата? Но кто? Вэрд? Ему не соединить земли, между нами еще земли Марастайфа. Вряд ли маги уступят хоть пядь своей земли. Тогда как? Через земли Стефкаста?. Значит ли это, что он планирует жениться на моей невесте? Тогда у него будет самое большое государство за последние пятьсот лет, хотя и расположенное ужасно неудобно...

Но как же все-таки он снял кольцо?

И почему девочка так мягка в обращении? Разве она не должна сломать меня? Что ей надо? Когда появиться Вэрд?

Еще и это ужасное, всепоглощающее желание. Я лежал всю ночь вслушиваясь в ее дыхание. Вечером, я почти молился, что бы она захотела... Чтобы позвала меня... Я все ждал и ждал, как дурак пялясь в темноту ночи, не в силах поверить, что она просто заснула.... Что она не позовет меня...

Не может это быть нормально...

Или может?

Не могу больше писать, она просыпается...

ГЛАВА 9

Утро третьего дня....

Даже странно, думала я, лежа в постели и слушая, как он тихонько звякает посудой. Этак я могу и привыкнуть! Конечно, такая-то красота: спишь — сколько хочешь! Шикарный мужик вокруг тебя вьется, завтрак готовит, на руках носит и вообще... Удовлетворяет...

Только вот... Уже вторую ночь толком не сплю. Полночи вслушивалась в его дыхание, мучаясь от того, что он так близко, и так недоступен. А вторую половину, когда я все же, наконец-то, заснула — участвовала в самом страстном и неприличном сне, из тех что мне когда-либо снились... И была бы не прочь претворить его в жизнь... но...

Впрочем, даже без ЭТОГО, у меня здесь — рай!

Не жизнь, а малина! Ничего удивительного, что большинству самых обыкновенных, как я — серых мелких людишек, в других мирах медом намазано! Ведь там, у себя мы кто? Да никто! И звать — никак! А здесь — оп -ля! — и все супер — пупер герои, принцессы, колдуньи и еще бог знает кто!

Вот и мне подфартило нереально. И не за что мне такой подарок, по хорошему-то, вручать... НЕ ЗА ЧТО... Не заслужила я его ничем. И парня этого не заслужила...Такие мысли не могли меня не расстроить. Я грустно вздохнула.

— Да ты и завтрак-то еще не заслужила, — возмутился мозг, — на месте этого красавчика, я бы тебя не кормил — пока не заработаешь! Добрый он... слишком! На мою голову! Еще один целомудренный и скромный... Ну, вылитый "Эдвард"! Прям, имя нарицательное... Вставай, давай, горе луковое! Ничего сама не можешь! Пойдем, сверкнем перед парнем чем-нибудь светлым... В смысле, эротичным...

- Это мысль, что ли? — Повредничала я, но встала, умылась и честно "проглотила язык" в процессе поглощения чего-то невероятного, больше всего похожего на запеканку: картошка, мясо, яйца, сыр.... Обалденно!

Спасибо, Господи! Ты меня балуешь!

— Да Стефана надо благодарить! — Возмутился мозг, — и лучше всего натурой... Натурально, так сказать...

— Замолчи... - отмахнулась я.

Глаза князя внимательно следили за мной, вызывая стойкую дрожь в коленях...

+ + +

Стефан исчез. Думаю, что я его все же добыла своими вопросами. Он еще вчера начал намекать, что я перегибаю палку и не стоит так активно познавать новое. Дескать, узнаешь все в свое время. Я, конечно же не прислушалась к его мудрому мнению, и сегодня занялась выяснением возможностей моего возвращения. Оказалось, что у них тут водятся не только оборотни, что по сути своей магией не владели, они были скорее ее носителями. Я читала о чем-то подобном в одной из книжек. Только там носителями магии были драконы...

Или смотрела? Не важно. Так вот, если оборотень соединял свою жизнь с человеком, то от такого союза, как правило, рождались оборотни. Сами они могли пользоваться своей магией лишь для превращения в кого-нибудь. Поначалу превращение происходило инстинктивно, и организм сам выбирал подходящую на данный момент ипостась. Однако, как только у оборотня появлялось две и больше ипостасей, он шел к магу и составлял нехитрую словоформулу, что помогала так сказать осознанно принимать тот облик, что был нужен в данный момент. По-моему, очень удобно.

Теперь о самом главном — о магах! Их имелось два варианта. Первые — из оборотней. С этими все было сложно. Специальным ритуалом жрецы перенастраивали их внутренние магические каналы. Бедняги навсегда теряли способность менять свой облик, зато приобретали возможность действовать с помощью магии, направляя ее не внутрь, а наружу... если можно так сказать. Сам по себе процесс был мне не совсем понятен, и хотя Стефан отлично объяснял, я столкнулась с тем, что есть слова, что мне не знакомы и непонятны. Как в его языке не было некоторых слов, имевшихся у нас, так и в нашем отсутствовали слова для обозначения вещей, что нам были незнакомы. Так что о некоторых вещах пришлось только догадываться.

Вторыми были маги из людей. Вернее, правильно будет сказать из полукровок, так как рождались они только от смешанных союзов. И при этом никогда нельзя было угадать до рождения, что же получиться из ребенка — маг или оборотень. Местные маги активно изучали этот вопрос, но пока так и не изобрели возможность увеличить рождаемость столь редких, так сказать, натуральных магов. Они отличались тем, что обладали большими силами, имели больше возможностей к разным направлениям магии, не зацикливаясь на одном -двух. А главное — действовали вдвое быстрее.

Маги здесь, не смотря на свою немногочисленность, имели много преимуществ и привилегий. В частности, у них имелось свое, собственное государство, совсем как у нас — Ватикан. Только их государство было довольно обширным. Город на его территории был лишь один — столица Сонастайф, остальные были Школами Магии. Раньше это была столица всего материка. Сейчас — столица Марастайфа, княжество было названо так в честь их единственного божества — Мары Прекрасноокой или, как ее еще называли, Всеблагой.

Думаю, как только решу, что пора возвращаться, отправлюсь туда. Уж поди целый город самых крутых магов и волшебников этого мира разберется с этой проблемой. Хотя... как показывают некоторые книги, с этим делом стоит быть поаккуратнее, а то нарвешься на какого-нибудь любопытного ученого... и все! Поминай как звали! Замучает изучением твоих свойств и особенностей до смерти...

Но не будем сейчас о грустном. Я отвлеклась. Итак, о чем это я? Ах, да! Стефан пропал!

Вот только что вот крутился туточки, споласкивал посуду (меня к ней не подпустили из-за вновь закровоточившей ладони), что-то прибирал, шутил и смеялся.... Я отвернулась всего на пару минуточек — заплестись в спальню, к зеркалу, отошла. Выхожу — а его нет!

Прошло полчаса...

Час...

Я стала волноваться. Да куда ж он подевался-то? Кое — как укутавшись в его шубу и натянув сапоги, я побрела на улицу. Медленно и осторожно. Любая складочка на плетеных дорожках бросалась под ноги, как партизаны под немецких тигров, каждый порожек стал моим притаившемся в засаде врагом, так и норовившем застукать меня врасплох и уложить носом в пол. Ходить во всей этой одежке, конечно же, было невозможно, но и без этого — никак! По моим ощущениям, на улице — не меньше "— 20". А это означает — голышом не побегаешь! — рассуждала я про себя, отвечая на ворчливое недовольство моим внешним видом, моего любимого мозга.

Во дворе его не было. По крайней мере, лично мною он там не был замечен, а кричать мне показалось неправильным. Решила позаниматься исследовательской деятельностью — и князя найду, и с местностью ознакомлюсь. В бане — пусто. На внутреннем дворе — никого. Мне вспомнилась ночь нашего знакомства, и Стефан в кандалах. Из любопытства подошла и потрогала кандалы. Ледяные. Быть прикованным к ним — просто жутко! Вот явно лишние впечатления!

— Кстати, — оживился мозг, — а ведь мы так и не выяснили, для чего дружок вообще его сюда приковал? С какой — такой целью? Следов пыток на нем не было. Так какой смысл? Проехать полстраны, чтобы поймать ее правителя, приковать голышом на морозе и смыться? И все? И больше ничего? Сомнительно...

Надо бы разобраться. Нет, я вовсе даже никуда не сую свой любопытный нос. Честно — честно! Постольку — поскольку, в отличие от большинства героев, лично у меня из известных мне, выдающихся, достоинств личности, имеется лишь непомерное любопытство, то я уверена твердо и на сто процентов лишь в одном — надо это чудесное качество держать в "ежовых рукавицах"! А то — влезть смогу, а вот выпутаться — нужного качества-то и нету!

Но пообщаться со своим загадочным "хозяином" захотелось вновь со страшной силой, подстегиваемой накрученным любопытством. В саду его тоже не было. Деревья стояли совсем голые и меж многочисленных изветвленных стволов, гуляла легкая поземка. Весь снег был истоптан волчьими следами. Снег был неглубоким, идти по нему было достаточно несложной задачей. К тому же, он так искрился на солнце, что сердце радовалось и хотелось петь! Помните, как у классиков:

"Снег искрится, летает... летает...

И поземкою клубя...

Заметает зима, заметает...

Все, что было до тебя..."

— То есть, я так понимаю, Лёнечка - уже побоку? — Вроде как, поинтересовался мозг, с чем-то, больше всего похожим на крайнюю степень самодовольства и удовлетворения. Не зная, что ответить ему на столь коварный и несвоевременный вопрос, я, как незабвенная Скарлетт О,Хара, решила подумать об этом завтра!

Прогулялась до памятного навеса. Днем и пень, и кинжал в нем, выглядели не так уж и зловеще. И в небе не было видать никаких шикарных дамочек. Но я все, же не рискнула приближаться к ним близко. Кто ж его знает, как оно себя поведет? А ну, как возьмет да и вызверится? Может, оно для того и затаилось, чтобы я поближе подошла. Туточки оно пастью-то опять и вопьется во что-нибудь мягкое! Поскольку, лично у меня мягких мест имелось достаточно, то рисковать понапрасну (без защиты Стефана) я не стала. Все-таки в моем техногенном мире ничего подобного уже давно нет...

Сад был старым. Яблони и, кажется, вишни, были высокими, мощные стволы завораживали. Интересно, это у них такой сорт, или просто так хорошо деревья растут, что совсем не похожими на тот кустарник, к которому привыкло большинство у нас на дачах. Мне вдруг нестерпимо захотелось увидеть этот сад в цвету....

Должно быть, весной, здесь просто пьянеешь от ароматов...

Так и не найдя свою пропажу, я, вконец расстроенная (больше невозможностью срочно понюхать цветочек, чем отсутствием некоей пугающей личности с клыками), и даже немного соскучившаяся, вернулась во двор. На просторе было теплее за счет солнца, но во двор солнце почти не попадало. И все же, здесь тоже было не так уж и холодно, за счет того, что ворота отсекали ветер. Я открыла калитку и с минуту стояла, глядя вдаль.

Выходить было страшно. В голову лезли всякие нехорошие мысли, например: а вдруг, все исчезнет, едва я переступлю порог? И останусь я в чистом заснеженном поле одна — одинешенька! Или еще хуже — сделаешь шаг, и окажешься в разгромленной взрывом, кухне? Как старуха у своего корыта...

— Точно! — Обрадовался мозг, — если сейчас ты вернешься по своей глупости домой, то именно эта сказка тебе и будет подходить отныне и вовеки веков!

— С чего это? — Возмутилась я, невольно вступая с ним в мысленный диалог, как сотни раз до этого, хотя и каждый раз клянусь самой себе, что и не подумаю больше болтать с этим придурком, уж больно шизофренией отдает...

— Ну, как же... — Дразнила меня меж тем, эта язва, — вместо "старого корыта", у тебя сейчас "новое, крутое, красивое"! А вернешься и оп-ля! Или думаешь, парня тебе с собой в мешочек завернут и бантиком перевяжут? Ага! Держи карман шире!

— Ах, ты, гадость! — Возмутилась я, — и вовсе он — не корыто!

— А с общим принципом, ты, значит, согласна?

Я еще много чего могла бы сказать сама себе, но тут из-за ворот до меня долетел какой-то странный звук. Скажу честно, моим первым порывом было: спрятаться внутри и дверь на засовчик закрыть. От греха подальше! А то я туточки одна, защитника и след простыл....

Живи, называется, как хочешь! Опасность "дружка" Стефана, конкретно и персонально для моей славной и неповторимой личности не установлена, и на кольцо я не в силах безоглядно уповать. Все-таки я его еще в "боевых действиях" не проверяла, так что... Кто ж его знает? А ну, как подведет под монастырь? И что я делать тогда буду? Высококвалифицированных поликлиник тут нет, а на их "дохторов" надежды маловато будет...

Звук повторился, нервируя меня до состояние "почти психованности". Как будто чем-то железным позвякивают.... Да что ж это за такое? Ходят, понимаешь ли, всякие, бедных иномировых девушек запугивают!

— Любопытство сгубило кошку... — Выдал мой мозг очередную "умную" мысль. Но я уже кралась вдоль ворот, предусмотрительно не закрыв калитку. Если что — в два прыжка смогу вернуться на безопасную территорию...

— А не переоцениваешь ли ты, деточка, свои способности? То, что ты один раз в состоянии аффекта смогла забраться на дерево, еще не делает тебя ни суперменом, ни человеком — пауком, ни даже женщиной — кошкой! Ну, или кем ты там себя вообразила...

Упорно не реагируя, я прокралась до столба, которым оканчивались ворота. Дальше начинался абсолютно глухой, высоченный забор. Намного выше моего роста! Что-то нагло звякало, терзая мое бедное любопытство, где-то там....

Я задумчиво поглядела вдаль. Забор тянулся насколько хватало взгляда, наводя на мысль о бесполезности дальнейшего продвижения в эту сторону. По моим прикидкам, за забором был сад. А это значит, что мне энтот забор не обойти! Да и не рискну я, в этой дикой местности, да по холоду лютому, строить из себя крутого исследователя....

Не так я для этого одета...

— Да уж, одевал тебя явно не Ив Сен Лоран... — фыркнул мозг, — Пожалуй, немного похоже на Юдашкина... Немного... Если глаза закрыть... И отвернуться...

Вздохнув, я побрела к калиточке. Вспоминая, что в первую ночь видела здесь кота. Странного такого. И где он теперь? И кстати, какого он все-таки цвета? К слову, со стороны дома не было никакого палисадника (к которому я привыкла у тетушки, он выходит на улицу и окаймляет окна, а в нем растет всякая красота — от лилий до вовсе неизвестных мне цветов.), и окошек тоже не наблюдалось! Глухая стена...

— Не дом, а крепость какая-то! — Удивилась я вслух, просто чтобы услышать человеческую речь, а то у меня просто страх какой-то возникает, когда за спиной морозная даль и странные неопознанные позвякивания.

— Малыш? — Из калитки выглянул бледный Стефан, — как ты меня напугала! Где же ты бродишь-то? Я уже все подворье оббежал, думал уже коня седлать! — Его искреннее возмущение нашло во мне на редкость живейший отклик.

— Я где брожу? Где ТЫ бродишь? Бросил девушку одну-одинешеньку на полдня, и гуселек для развлеченья не оставил! — Искренне возмутилась я, уперев руки в бока, всерьез настраиваясь на "развлечение". Надо было видеть его лицо! Нет, судя по всему, что такое гусли — он знал. Но я и они, явно никак не могли слиться в его воображении в одну общую картинку...

— Гусли? Ты уверена? Может, лучше пяльца....?

Теперь уже я открыла рот в изумлении. Впервые в жизни встречаю мужчину, который знает это слово! Причем, как мне показалось, он даже догадывается, об их применении! Просто чудо! Впрочем, ради этого не стоит прекращать чудесно начатую ссору...

— Ты мне еще прялку предложи!

— А ты и это умеешь? — Изумился он. Вообще-то, бабушка (царствие ей небесное) меня учила этой хитрой науке в свое время. Но... В одно ухо влетело, в другое — вылетело! Я ничего не запомнила. Разве что, как нить скручивать... Но вот уже сам процесс ее наматывания на веретено...

У бабулечки оно так и танцевало в руках — вверх, вниз, вверх, вниз...

Я же просто наматывала потом готовую пряжу на веретено, как многие ее в клубок сматывают. Слушаться меня, вредная деревяшка, не желала ни в какую! Так, честно говоря, не очень-то и хотелось...

— Умею! Что из того? Я не считаю рукоделие... развлечением!

— Ну, да... Ну, да... Тяжелая работа! А чего бы тебе хотелось? Меч и коня?

— Ну... — я немного сбавила обороты, — зачем же так кардинально?

— Мужика в постель требуй! — влез мозг, томно хихикая, — и ты развлечешься! И ему замудряться не надо! Быстро развлечет....

— Просто, чтобы не скучно было... — Протянула я.

— Не скучно? В смысле, работать хочешь? — Еще больше удивился Стефан.

Я опять зажмурилась и задумалась. Вообще-то, ни в одной в книжке, никто из "путешественников" не работает. Даже и не думает об этом. Как-то все у них само собой получается. И любовь, и деньги, и приключения — все само плывет в руки. Всегда рядом оказывается тот, кто обо всем позаботиться. Причем обычно — с радостной на все готовностью. По наивности, я, обнаружив Стефана, свято уверовала, что нашла именно того персонажа, которому положено обо всем заботиться. А завтрак утвердил меня в правильности моих предположений. И вот...

Здрасте, Настя!

Приплыли! Мысль о работе, меня, как и любого нормального человека (я имею ввиду, не трудоголика! Почему-то, никто не верит мне, что это болезнь, как ... ну, я не знаю, как наркомания!) — откровенно напрягала. Нет, я люблю свою работу, но... Отдыхаю я с большим, намного большим, удовольствием и энтузиазмом!

В этот момент что-то отвлекло меня от тяжких дум. Не дождавшись ответа, князь перешел к решительным действиям. Для начала — затащил меня во двор, закрыл калитку, и потащил дальше, в дом. В голове, некстати, зазвучала детская присказка.

— Несет меня лиса, за темные леса, — дразнился мозг, — за высокие горы, за глубокие реки.... Кот, дрозд, спасите меня!

— Эй! Ау! Есть кто дома? — Стефан махал перед глазами рукой. Я вновь почувствовала себя полной идиоткой.

— Ну, туточки мы. Чего вам?

— Если ты хочешь потрудиться, то у меня есть для тебя тяжелое занятие. Почти подвиг! — Говоря это, он стащил с меня шубу и сапоги.

— Ну? — Недовольно вопросила я, впрочем, без особого успеха. На лице его не отразилось ни следа испуга или раскаяния....

— Я тут подумал, тебе же ходить в чем-то нужно?

— Нужно... — Поощрила я его голосом.

— Вот сейчас и перешьешь себе вещи — рубаху, штаны, шубу там...

Возмущение взбурлило во мне. А говорил, что я теперь королева! И надо же, заставляет сидеть с иголкой, как какую-то Золушку!

— Да, ладно тебе, Золушка-то — клёвый персонаж, — успокоил меня мозг, — опять же, в конце она очень удачно вышла замуж!

Сменив гнев на милость (все же в его словах был смысл и резон, да и сделать это было совсем даже не трудно! Что ж я сама-то до этого не додумалась?), я с сожалением посмотрела на шубу. С шитьем я была знакома (по моим понятиям) по минимуму. Шьет у меня матушка (дай, Господи, ей здоровья и жизнь на долгие годы... еще лет так на 70-80!) и тем самым, всякая надобность связываться с этим ремеслом лично, отпадает напрочь. Нет, как всякая уважающая себя девочка, я знаю, как именно обращаться с иглой. И, к слову сказать, мои куклы были самыми шикарно одетыми в нашем дворе! Но... кукла не человек! Тряпки не шуба!

— Ну... не знаю... Не уверена я, как-то... Вещь испорчу. А толку — ноль! — высказала я свои, вполне обоснованные, опасения.

— Малыш... — начал он, но я перебила.

— Почему ты так меня зовешь?

— Как?

— Всякими крошками и малышами? Малыш! Гадость какая! Хочешь парня — заведи и называй! Я — особа женского пола!

— Ага, — уловил он суть проблемы, — значит, малышка...

— Не очень, но уже лучше...

— А крошка чем тебе не угодила? Вроде, вполне женское слово? — Не понял он, на всякий случай, впрочем, делая шаг за табуретку.

— Просто терпеть не могу это слово! У нас шеф всех женщин так называет. И каждый раз с самой пошлейшей интонацией! — Пояснила я причину своего недовольства.

— Понятненько. А как называть? — И он серьезно посмотрел мне в глаза, будто о чем-то размышляя. Ожидая чего-то... Ну, резкости с моей стороны, что ли...

— Зови по имени! — Пояснила я, очевидную, на мой взгляд, истину.

— Ну, да! Вот мы и подошли к основе проблемы! — Кивнул Стефан.

— В смысле?

— Ты забыла сказать мне как тебя зовут! — Пояснил он. — Вообще-то, я обычно знакомлюсь с девушкой до того, как займусь с ней любовью. Теперь же, я просто уверен, что именно так и необходимо делать впредь! Чяртовски неудобно в процессе получения удовольствия, придумывать, как бы обратиться к партнерше...

— Ах, так! — Взъярилась я, от одной мысли о следующей девушке, с которой он познакомиться чтобы... Чтобы... — сам виноват! Я — то твое имя сразу узнала! — Он замер, вспоминая. Почти покраснел. Вот, честное слово!

— Был не прав. Считаю свое поведение — безобразной ошибкой! Раскаиваюсь. Хочу исправиться...

— Что ты из себя шута горохового строишь? — Вконец рассвирепела я, — можешь вообще не обращаться ко мне! А гадости говорить... Я тебе уже один раз сказала — не смей! Может, я и не самая целомудренная и правильная из тех женщин, что побывали в твоей постели, но это еще не повод меня постоянно оскорблять! И вообще! Каждый раз, когда мы заговариваем, ты стремишься показать, как тебе неприятен этот эпизод в твоей правильной царственной жизни! Но, что-то я не припомню, чтобы ты сильно сопротивлялся или отказывался в ТОТ САМЫЙ — НЕПРИЯТНЫЙ МОМЕНТ! Можно подумать, я тебя, бедного и несчастного, изнасиловала! А ты — вырывался! Кричал: "Помогите! Помогите!". Что-то не припомню! — Я перевела дух.

— Насколько мне помнится, — продолжила я, пылая праведным гневом. — тебе было так же хорошо, как и мне. И мне очень жаль, что ты не ценишь того, что произошло между нами, потому что это было прекрасно! Мне жаль, что в твоем видении — вся эта сказка, все это наслаждение — всего лишь грязь и пошлость! Если бы ты сразу же себя так повел, меж нами никогда и ничего бы не произошло! — Я глубоко вздохнула, он открыл рот, порываясь что-то сказать, но я не позволила себя перебивать, — А теперь, — осознавая, что совершаю непоправимую глупость, я тем не менее продолжила совершать величайшую ошибку в своей жизни, — властью кольца! — Я задыхалась от слез и искренне надеялась, что то, что я задумала, у меня все же получится, — я запрещаю тебе говорить гадости и вообще вслух вспоминать о той ночи!

Свечение полыхнуло, озарив всю комнату. Расстроенный Стефан снова попытался что-то сказать. Но голос изменил ему. А я и не пожелала больше ничего слушать. Развернувшись, я выскочила в спальню, поставила посреди арки табурет, показывая, что не хочу, чтобы он заходил туда, и рухнула на кровать. Меня трясло, и из глаз лились слезы. Всю жизнь я мечтала, быть такой свободной, как другие! Делать то, что мне хочется. Не боятся совершать свои ошибки...

И не сожалеть...

И сейчас мне было очень горько от того, что этот жалкий князек заставил меня сожалеть о единственном идеальном приключении, что у меня было и, наверное, когда-нибудь будет в жизни. Теперь я точно знала, что он не может "составить мое счастие"...

И это тоже заставляло меня всхлипывать и тихо шмыгать носом в подушку...

Из дневника Стефана:

Что сказать? Она во всем права... Я долго злился и негодовал, а правда проста и неприглядна — если она сейчас захочет меня, я не откажусь.

Не откажусь вовсе не потому, что надо мной властно кольцо! Мне просто хочется еще раз вонзиться в нее, почувствовать под собой ее мягкое тело. Проверить, действительно ли это так здорово, как мне помниться? Или это просто действие момента? Ведь ничего особенного не произошло! А как вспомню, аж в жар бросает. Я уже думал, может она меня приворожила? Или Вэрд мне что-то повредил, когда снимал кольцо? Надо прогуляться до села. А вдруг я теперь так на всех женщин реагирую? О, Мара Прекрасноликая, защити и спаси, как же я жить — то буду? Эта девчонка и так вертит мной, как... как...

Даже думать об этом не хочу!

ГЛАВА 10

Сама не знаю, что меня разбудило. Может быть солнце, заглядывающее в окно. А может быть пристальный взгляд Стефана. Он сидел на кровати, опираясь спиной на стенку печки, и задумчиво смотрел на меня. Невольно, сама того не желая, я в который раз поразилась, как же красив этот высокородный мерзавец! Как прекрасно полное внутренней гордости лицо... Как идеально лежат черные завитки на скулах и лбу... Как изящны сильные кисти рук, что сейчас спокойно свисали, чуть опираясь локтями на колени....

— Картина "Демон"... Этого... Как его? Автора забыл! — Огорчился мозг, — вот! Из-за этих постоянных стрессов и переживаний, я стал портиться! Этак к сорока годам ты впадешь в старческий маразм! Или еще какая гадость случится! А все от того, что не бережешь меня!

М-да... А поза и впрямь — один в один! Но, взгляд, пожалуй, другой. У того какая-то усталость, что ли. А у этого... Даже не знаю...

Не желая больше смотреть на это клыкастое чудовище (это я про характер, а не про натуру), я отвернулась, намереваясь встать и чувствуя, что опять расстроена, словно и не успокаивалась, и подозревая, что претензии и опасения моего мозга вполне обоснованы и достойны более пристального внимания с моей стороны. Все-таки угрозы-то нешуточные! Ведь и впрямь автора не помню! И спросить не у кого...

Да. Я опять расстроена. И это просто взглянув на него! Это он еще молчит! А сейчас вот как раздвинет свои чудесные, четко очерченные губы, да как ляпнет что-нибудь этакое, от чего мне сразу же поплохеет окончательно.... У-у-у-у, злыдень!

Я недовольно отвернулась и... Заметила цветы. Они были повсюду. Просто везде, куда только попадал взгляд... Лежали на кровати. Стояли в ведрах и каких-то еще емкостях на холодном полу... Они занимали все пространство вокруг меня...

Разные...

Красные, розовые, белые, желтые, синие... Одного цвета и с переливами, и вкраплениями. Большинство из них были мне совсем не знакомы, а некоторые, как к примеру, розы или лилии, я знала....

И пахли...

Все они одуряющее, сказочно, невероятно пахли! От их запаха кружилась голова и сбивалось дыхание. И я не знала как мне реагировать и что делать. Мне хотелось выскочить вон. И хотелось все их рассмотреть и перенюхать... Или зацеловать одного глупого, упрямого, невыносимого изверга...

Я обалдело смотрела на все это в полной прострации и шоке. Никогда, за всю свою жизнь, я не видела столько цветов сразу. Даже в цветочных магазинах не было столько цветущего разнообразия и великолепия! А уж чтобы все это подарили мне...

— Что это?— Я не смогла придумать название всему этому пестрому чуду и просто обвела их рукой, поясняя, что именно имею ввиду.

— Прости меня... — Его хриплый голос скользнул по моей коже.

Я опустила глаза. Он не сдвинулся с места, но мне показалось, что он коснулся меня. И мне самой хотелось прикоснуться к нему. Ощутить тепло его кожи. Его губы. Его руки. Очень хотелось...

Но я не могла.

И так все, на мой скромный взгляд, плохо, сложно и запутанно. И будущее не сулит никаких положительных моментов, а жить в постоянных ссорах — удовольствие ниже среднего! Так что, если ЭТО случится снова, это сломает все окончательно! Сейчас он, может быть, так и не думает, но потом, наверняка найдет повод все опошлить...

Или обидится сам или обидит меня...

Нет! Никаких касаний!

— Прости, пожалуйста.... — Он не пытался протянуть ко мне руку. Он просто смотрел на меня своими дико синющими глазищами, и я была готова на все ради него. Почти на все.

— Согласимся! — Решил мозг, — а в качестве перемирия, для закрепления мирного договора, так сказать, займемся любовью! Покажем, что не держим на него зла!

— Ну, уж, фигушки! — Возразила я мысленно, пресекая всяческие измышления этого умственного маньяка на эту тему — никаких занятий любовью! Действие противозачаточных давно закончилось! И других у меня при себе нет! А на улице зима и никакого укропа не наблюдается! Да и лимонов я за столом что-то не заметила, так что как они туточки предохраняются, одному Богу известно! Не желаю я рожать в таких условиях да еще и "от не поймешь кого"!

— Крошка? — Он чуть сдвинулся, заглядывая мне в лицо.

— Не называй меня так!

— Извини. Я и, правда, был не прав. Скажи мне, как тебя зовут? Давай официально познакомимся. — И он одним плавным движением соскользнул с кровати на пол. — Госпожа, позвольте представиться — Стефаниаст Девларт, последний из рода подлунных лордов, прямой потомок Стефанилуны, единственной дочери короля Стефаникаста Первого, основавшего Стефларт и бывшего, по нашим легендам, первым королем этого мира, после возрождения. — И он протянул мне руку, — госпожа...

— Я... — Я так растерялась, что даже забыла свое имя! — Я — Мария Александровна Одинцова... Психолог из России....

Вот. Явно не котируется рядом с ним. Впрочем, об этом я догадывалась сразу же. Но Стефан улыбнулся и прильнул губами к моей руке...

— Благодарю, леди Марьыйя Алесисандовна Одинова. Вы оказали мне честь этим знакомством. — Мужчина склонился в одном из самых изысканных поклонов, что я видела (как фанатка Жана Маре — отвечаю! Очень изящно!).

— Мария Александровна. — Поправила его я.

— Мареыя Алекесандовна...

— О, Господи! Можно просто Маша.

— Машья?

— Маша!

— Машя?

— Мари!

— Мари?

— Да! Да! Мари — нормально. Немного непривычно, но вполне сойдет. Так меня девчонки на работе зовут. — Я была почти счастлива, что нашлась хоть одна вариация моего имени, которую он произнес правильно.

— У нас есть похожее имя. Только оно звучит Стемари. Но сокращенное — Мари. Это те, у кого в покровителях и первый король и богиня Мара Прекрасноокая. — он был слегка смущен. Я улыбалась. Почти. Обида осталась. Немного. Самую малость...

Я попыталась от нее отвлечься:

— Почему ты не назвал свой титул, а только титулы предков? — Спросила я, чтобы отвлечься от мыслей о его глазах и своей обиде.

— Ты меня простила, Мари? — Вместо ответа, поинтересовался Стефан. Я задумалась...

— Наверное, да... Скорее, да, чем нет...

— Хорошо. Так вот. В недавнем прошлом я носил титул князя и правителя королевства Ланкаст. Восемь тысяч лет назад в эти земли пришел великий воин и маг, грифон Стефаникаст...

— Грифон? — Невежливо перебила я, и уставилась на него в изумлении.

— Да. Он не был человеком. Он был грифон — оборотень, что умел принимать разные облики. Человеческая ипостась — была лишь одной из его сущностей. Почти все, в ком так или иначе течет королевская кровь, унаследовали одну из его ипостасей. Хотя... Чаще всего их две...

— И ты? — Замерла я.

— Ну, ты же видела мои зубки! — И он широко и открыто улыбнулся.

— Ты — оборотень?

— Да. Королевский!

— В смысле — рода?

— И это тоже. Но, вообще-то, королевский означает, что я имею больше двух ипостасей. И главное — могу обращаться в грифона — королевскую ипостась наших правителей.

— В грифона? — Не поверила я, — с клювом и крыльями?

— Да... — Он был на редкость спокоен, учитывая желчность моего голоса и некорректность вопроса.

— А при чем тут зубки? — Я с демонстративным недоумением уставилась ему в рот.

— А ты бы предпочла клюв? — Расхохотался он, и я смутилась.

— Ну... Нет, конечно. А еще в кого можешь?

— Тигр, змей, конь, волк, грифон, лев, орел — это те, о которых известно мне.

— То есть?

— Возможно есть и еще что-то, но я не перекидывался в них, так как не было подходящего случая и тело не выбрало более эффективной в ситуации какую-то другую ипостась — тогда она просто, как бы дремлет внутри, и может за всю жизнь так и не обнаружится. Но, в основном, как правило, это — хищные формы, так как предок все, же был воином...

— Ясненько. А что там про дочь?

— У Стефаникаста было двое детей — сын Стефларт, его именем и было названо все королевство, и дочь Стефанилуна. Королевство досталось, естественно сыну, и стал он лорд полуденных земель, так как его земли тянутся на полдень. На полночь были выделены земли для приданного дочери. И стали ее потомки — подлунными лордами, так как земли тянутся на полночь. Дочь вышла замуж за боевого друга короля, его молочного брата Девларта.

— Значит, — уточнила я, — ты — лорд подлунных земель? — Я дождалась кивка, — Король Ланкаста? — Он пожал плечами, отрицая, но я не обратила на это внимание, лично мне его титул, как и его должность были без надобности, — а почему Ланкаст?

— Ну, во-первых, не король, а правитель. Титул "король" был в ходу до тех пор, пока существовало единое королевство. Но десятый король Бренсток, разделил королевство пополам, на Стефкаст и Брасткаст, по именам сыновей — близнецов. До этого, в династии рождалось лишь по одному наследнику и проблем не было. Королю предлагали убить одного сына или, хотя бы просто лишить его наследства, но государь так и не смог выбрать в младенчестве, а потом, они так активно меж собой менялись, с подачи королевы, не желавшей лишиться никого из своих мальчиков. Что их так и не смогли опознать толком.

Когда перестало существовать единое королевство, то братья договорились оставить титул "короля" за отцом. Они стали князьями. Иногда, некоторых называют правителями или государями, но королей с тех пор не было.

— Ну-ну, — фыркнула я, — не все спокойно в Датском королевстве!

— В каком? — Опешил Стефан.

— Ты не отвлекайся! Это просто поговорка такая. Что там дальше?

— Ну, так вот. Каждый зовет себя, как ему в голову взбредет, но единой системы нет. Да никто и не стремится. Правда некоторые правители лелеют мысль об объединении и возвращении "былой славы".... — Он задумался.

— Ланкаст! — Напомнила я.

— Ах, да! Шли годы, государства менялись, границы, территории, названия... И лишь Ланкаст оставался почти неизменным.

— Да, но ты — князь?

— Видишь ли, это титул мужа Стефанилуны, он передается по наследству.

— Понятно. А что там с самим названием?

— Сначала земли носили имя Девкаст, как бы соединяя имена мужа и жены, но потом, один из правителей женился на единственной дочери соседа и объединил, как это водится, под своей рукой два княжества. На свадебном пиру и было решено — раз оба супруга равны в браке, надо сказать, что оба они были грифоны, так что шутки с ними были плохи! Так вот, раз они равны, то чтобы никому не было обидно, пусть новое государство и называется по-новому! Так появился Ланкаст и существует уже полторы тысячи лет.

— Глупость какая! — Возмутилась я.

— Почему глупость? — Напрягся князь, почти приготовившись разгневаться.

— Ну, объясни, зачем страны-то туда — сюда менять? Не понимаю. Дали одно имя и живите! У нас в разных странах сменилось множество правящих династий, страны воевали, изменяли границы и территории, но каждый раз придумывать себе новое имя? Нонсенс! Страны названы по именам населявших их народов и потому их названия неизменны! Во Франции живут французы и они не стали валлуайцами только от того, что ими правили Валуа! Или бурбонцами, когда династия сменилась! В Англии живут англичане, а правили ими и Тюдоры, и еще Бог знает кто! В России живут русские, а правили Романовы, а сейчас и вовсе — президент!

— Призинт?

— Президент!

— У вас очень сложный язык. — Вздохнул он, — иногда я даже не понимаю толком — о чем ты говоришь. И много непонятных, незнакомых слов. Их смысл ускользает от меня.

— Ну, так спрашивай, я буду стараться объяснить. Заодно и расширим твой кругозор и все такое... — Рассмеялась я его растерянности.

— Так что это — призиент?

— Президент! Так зовется должность нашего правителя, как у вас — король. Только у нас кроля, вообще-то, никогда не было. У нас раньше был царь!

— Царь?

— Царь! Круто да? Он тоже был наследуемым титулом, но президента выбирают, это не династия, а должность. Кажись, раз в пять лет... Или в шесть? Не помню точно.

— Как это — выбирают? — Обалдел Стефан, — из правящих родов?

— Да нет, зачем же. Просто из людей. В идеале, любой может выдвинуть свою кандидатуру и, если удастся уговорить всю страну его принять, то он и будет править... Как-то так...

— То есть, из кого попало?

— Ну, почему же из кого попало? Сначала они долго доказывают народу, что достойны этого!

— Вот это-то как раз и глупость! И ты еще осуждаешь нас! У меня просто нет слов! Нашего правителя с детства готовят к его нелегкой доле, учат, воспитывают. Все это слишком сложно и тяжело!

— Да, ну! — Не поверила я, — На троне сиди, да пиры устраивай! Чего сложного-то?

— Вот скоро и узнаешь! — Психанул он, — Ведь теперь ты у нас правитель Ланкаста! Можно считать президент! Тебя ведь тоже не понятно как выбрали! — Рявкнул он.

— А ... как же... — Замялась я.

— Что? — Его аж подтряхивало!

— Ну, я хочу сказать, мы ведь можем ничего не менять... В смысле, ты — правитель, никто ведь не знает, а значит и не усомнится...

— Нет! — Резко перебил он меня.

— Но почему?

— Кольцо! — Он ткнул в меня пальцем, выразительно сверкая глазами.

— Ну и что? Кто знает-то? Закажи себе такое же у ювелиров! А мы пока поищем способ его с меня снять, не делая при этом мне больно! Ведь как-то же его с тебя сняли!

— Да. Ты права. Его сняли. Но мы не будем никого обманывать. Основа нашей мощи и безопасности королевства — сила, заключенная в Лунастеф — кольце полуночи, изготовленном самим Стефаникастом для правителя княжества. Был еще и Сонастеф — кольцо полудня, что защищало и помогало править землями единого королевства, изготовленное для сына. Но разборки и раздел имущества меж братьями, разрушили кольцо. Мы не будем рисковать им! Кроме того, оно позволяет нам выбирать истинного правителя, наиболее эффективного в данный период жизни. И мы будем послушны его воле!

— Ну, я же не спорю, не кипятись ты так! — Попробовала успокоить его я, — Мы просто вслух не будем об этом говорить всем! Я, к примеру, буду постоянно рядом с тобой, и никто ничего не заметит и не узнает...

— Но моя стая знает! — Напомнил он.

— Попросим их помолчать!

— Но...

— Не скрывать! — Перебила я его возражения, — просто не афишировать!

— Будет море проблем! — Недовольно фыркнул князь.

— Ты так считаешь? Если ты немножко подумаешь, — мой голос зазвучал вкрадчиво, — то поймешь, что проблем будет гораздо больше, если сейчас взять и объявить народу, что их правитель умер, у них новая, неизвестно откуда взявшаяся правительница, а старый правитель опять жив, но является ее рабом! Ага! Очень мудро и дальновидно! — его лицо исказилось в гримасе упрямства, но я видела, что он уже и сам обдумывает последствия открытия народу ТАКОЙ правды. — А сколько будет шуму! И переживаний....

— Ты предлагаешь, — его голос был неуверен, он внимательно вглядывался в меня, — на людях делать вид, что я... — он замялся, и я догадалась, о чем пойдет речь. Князь не выносил само это слово. Я открыла рот, чтобы облегчить его задачу и избавить от лишнего унижения, но он опередил меня, выдохнув, — что я не твой раб?

— Я прошу тебя, всегда быть тем, кем ты являешься — правителем этого княжества, и просто относится ко мне нормально. Я не считаю тебя рабом....

— Это не меняет сути. Ты скажешь — и я не смогу ослушаться... Так уже было... — У меня хватило совести покраснеть, хотя, по-хорошему, я считала, что поступила тогда абсолютно правильно!

— Я, конечно, не всегда слежу за словами, но ты ведь можешь мне сказать об этом? Я думаю, что вместе мы можем найти способ выкручиваться из этой магической ... проблемы...

— Я даже покончить с собой не могу... — Горько произнес он, махнув рукой, и отвернулся. А у меня замерло сердце. Жуть какая! Так он что же, уже пытался...

Лишь на мгновение перед глазами мелькнуло его холодное скрюченное тело, не реагирующее ни на что, мозг добавил на него разводы крови, и мой организм дал серьезный сбой в работе. Всхлипнув, я осела на кровать. Как, оказывается, сильно, я прикипела к этому красавчику всего за несколько дней! От одной мысли, что он навсегда исчезнет из этого мира, я почти потеряла сознание. Голова кружилась, и дурнота подступила к горлу. Услышав, издаваемые мной звуки, князь резко обернулся.

— Что с тобой? — Он подхватил меня, устраивая поудобнее, принес воды. — И часто тебе становиться просто так дурно?— Я отрицательно помотала головой. — Как ты себя чувствуешь? Ты больна?

— Нет, — прохрипела я, — просто...

— Что?

— Я испугалась... — Стыдливо, но честно призналась я.

— Чего? — Недоуменно оглянулся он, шаря глазами по комнате в поисках угрозы.

— За тебя...— Тихонько выдохнула я, — дай мне, пожалуйста, слово...

— Слово? — Не понял он.

— Да...

— Какое?

— Дай мне слово, что доживешь до того момента, когда мы найдем способ все исправить и не бросишь меня одну разбираться с этими проблемами...

— Ты...— Он опустил глаза, — тебе нужна сила, я понимаю...

— Нет! — Мой крик, полный отчаяния, отразился от стен, — ты ни черта не понимаешь! — Я притянула его к себе, запутав пальцы в густых локонах, и коснулась его губ губами, пытаясь не столько объяснить ему что-то, сколько почувствовать, что он здесь, рядом, живой и теплый, в полной безопасности...

Он вздрогнул, замер на секунду и я поняла, что мне лучше его отпустить, потому что получается, что я говорю одно, а делаю — другое, и он, вроде как, даже сопротивляться мне не имеет права. Я сейчас делаю именно то, чего он и пытался избежать при помощи ножа...

Его волосы выскользнули из моих пальцев. Со вздохом я оторвалась от его губ. Признавая, что не имею никаких прав на этого мужчину. Его прикосновение горело на моих губах, как клеймо. Я с трудом отвела от него взгляд. Кажется, я все окончательно испортила. Подумав, я приготовилась зареветь (если и не поможет, так хоть напряжение немного сброшу.... Хотя, лично я еще не встречала мужчины, что был бы способен долго гневаться на плачущую женщину). И тут он впился в меня губами...

Стефан судорожно обхватил меня за плечи, с силой вжимая в себя, словно стремился спрятать меня в своем теле или самому спрятаться в моем. Он пил мое дыхание с отчаянием изголодавшегося человека....

Я не могла не ответить на эту жажду... Я целовала его в ответ... Целовала, чувствуя, как кружится мир, и стираются грани. Целовала, чувствуя, как кончается дыхание и все исчезает....

Остается лишь он...

Он и его жажда...

+ + +

— Сейчас будет секс! — Обрадовался мозг, когда сильные пальцы скользнули под мою рубашку, терзая наслаждением...

— Нет! — Всхлипнула я.

Он не обратил на мои слова, поглощенные его ртом, безжалостно ласкавшем мои губы, ни малейшего внимания, словно звуки, что я издавала, носили лишь строго возбуждающий характер. И мне пришлось попытаться его оттолкнуть, хотя мозг просто вопил от боли только от мысли, что это можно прекратить, что его губы оторвутся от моих...

— Нет... Стефан... пожалуйста.... НЕТ!

Он услышал. Огромные глаза с расширенными почти во всю радужку зрачками, уставились на меня, норовя утопить в своих глубинах, задурить, увлечь в бездну наслаждения, которое, я знала, он мог мне доставить, но...

У меня было НО! И не одно. И я не могла... Просто не могла! Не тогда, когда все так плохо, что он пытается покончить с собой, лишь бы не быть со мной...

— Ты — пьянишь меня сильнее вина... — Выдохнул он хрипло, тяжело дыша, — я не могу ни есть, ни пить, ни спать... Кто ты? Что ты? За какие грехи послана ты мне в наказание? Что я сделал? Чем прогневил Прекрасноокую, что послала она тебя терзать мою душу и мою плоть? Манишь, потом отталкиваешь... Так близка и так далека! Как можно быть столь желанной? Что в тебе? Что в тебе такого, что терзает и мучит меня, притягивая к тебе как магнитом? Чем ты меня держишь? — Его голос опустился до такого низкого, хриплого шепота, что, казалось, что он скребет мою кожу, как ногти...

С легким, сводящим с ума, нажимом...

— Я не ...— У меня не было слов, чтобы ответить. Как завороженная, я смотрела в его искаженное желанием лицо, кривившееся, как от боли...

— Конечно... Не знаешь. Ты — пьешь мою душу, как другие пьют воду! Ты разрушаешь меня! Никогда я не вел себя более глупо и злобно! Почему ты вызываешь во мне все это? Порой мне так хочется коснуться тебя, что мне становится все равно, как сделать это! Я готов даже ударить, лишь бы почувствовать тебя.... Коснуться твоей кожи... Ощутить под пальцами твою плоть... Мысли о тебе... Они сводят меня с ума... Ты — как бездна, притягиваешь и манишь, а едва остановишь на секундочку на тебе взгляд, как ты тут же опутываешь сетями жажды и тянешь, тянешь... Выматывая и пугая... Манишь в свои сладкие глубины... Ты — ад? — Он на полном серьезе заглядывал в мои глаза, пугая и возбуждая, своим страстно-горьким шепотом....

— Нет... — Тихо шепнула я, — нет.... я просто человек...

— Да... Да, я тоже говорю так себе... Но тогда почему я болен тобой? Почему мне плохо просто от того, что ты лежишь здесь одна? Здесь, а не в моих объятиях? Я что, пятнадцатилетний юнец, только узнавший, что девчонки отличаются от парней? Да, даже и в том возрасте меня так не терзала жажда! Эти дни стали для меня кошмаром! Просто кошмаром!... Но это просто ерунда по сравнению с тем, что я испытываю по ночам!

— Знаешь ли ты, каких усилий мне стоит просто спокойно лежать на кровати? Лежать, зная, как беззащитна ты? Зная, что стоит мне сделать пару шагов, и я смогу прижаться к тебе! Ощутить твою теплую, сонную плоть под пальцами... Скользнуть губами по твоей коже, запутаться в твоих волосах, просто нереально длинных, даже для нашего мира... Почувствовать твое тело под собой... В своих руках... Увидеть, как твои глаза распахиваются от восторга, наполняются желанием...

И такой же жаждой...

Той, что я помню...

Почувствовать снова то, одуряющее удовольствие, что способно мне дать твое тело... — Он облизнул пересохшие губы, намертво приковав к ним мой взор. — Я, словно одержимый тобой, думаю лишь об одном... Я готовлю еду, а представляю, как твои губы откроются и кусочки попадут внутрь... И ты будешь скользить по ним языком, перекатывая, пробуя на вкус... И это заводит меня! Я рублю дрова, но думаю лишь о том, что возможно, ты пойдешь мимо и увидишь мое тело... И я грежу о том, как твой взгляд будет скользить по мне...

Как в тебе зародится желание коснуться меня...

Обнять ...

Почувствовать мой жар...

Мою готовность... — Он застонал, — на все... Понимаешь? Ты понимаешь, что делаешь со мной? Ты меня даже не мучаешь, нет... — Меня всю трясло, не было сил отвести глаза от его искаженного страстью лица. — Ты меня убиваешь желанием... Я так не могу! Не могу... — Шепнул он, отворачиваясь, разрывая контакт глазами, и я почувствовала, как затекло мое тело. Все это время я сидела, как кролик, загипнотизированный удавом. Ничего себе! Да у меня все тело свело судорогой!

И то, что он говорит... Безумие какое-то... Разве так бывает? Ну, я хочу сказать, я конечно, совсем от него голову потеряла....

— Да ну! — Возмутился мозг, — оно и видно! Такой момент испоганила!

— Да это и неудивительно, — продолжала я мысленно, - все-таки парень просто невероятно привлекателен, почти идеален, но вот я-то... Будем откровенны, не "Мисс Вселенная"! А с ним, похоже, черте что творится, и даже хуже... Намного хуже...

Он обернулся. Взгляд растерянный, руки сжаты в кулаки....

— Прости... Прости, не знаю, что нашло на меня... я ... Я не должен был так с тобой говорить... — Он был бледен.

— Стефан... — Голос мне изменил, и звук получился откровенно жалким.

— Нет! — Его палец коснулся моих губ, — пожалуйста, не говори ничего. Этого больше не повторится. Я обещаю, что буду следить за своим языком... Буду следить за собой. Тебе нечего боятся... — Прошептал он, — тебе ничего не грозит... Ты же знаешь... Кольцо защитит тебя от всего, что может тебе угрожать... Даже от меня...

— Я... — я была в полной растерянности, не зная, что сказать. Нырять в его страсть, как в омут, с головой — не лучшая идея. Да и неизвестно, что будет с нами дальше. Может быть у нас с ним никаких перспектив... Да и не знаем мы друг друга так...

Он поймал мой испуганный взгляд, лицо его закаменело. Потом зажмурился. Кадык нервно дернулся...

— Стефан, я...

— Да... — Тихо выдохнул он.

— Да? — Не поняла я.

— Ты правильно меня поняла. — Он выдохнул. Лицо разгладилось. Он взял себя в руки. — Просто забудь...

— Забыть? — Не поверила я.

— Да...

— Но... я, наверное, не смогу...

— Пожалуйста... — Он открыл глаза. И я в который почувствовала, что готова согласиться на что угодно, когда вот так смотрю в его синие омуты. Как там в песне у Жасмин? "Только глаза твои, как море... Синее море теплых снов..." Вот-вот. И нет сил противиться этим глазам...

— Хорошо. — Я согласилась с этим "правильным решением". Никому из нас не нужны проблемы.

Ни ему...

Ни мне...

Но разве я смогу забыть его хриплый, одуряющий шепот? И все, что он сказал? И его глаза, полные страсти и ярости, и какого-то обреченного желания? И то, что он-то обо всем помнит? Что он обо всем этом думает....

Не знаю...

Мне кажется, я не хочу этого забывать...

ГЛАВА 11

Мы вернулись к прерванному разговору только вечером, когда достаточно успокоились оба. Он возился с какой-то деревяшкой, я же перешивала себе штаны из его одежды, подгоняя их по размеру. Ходить в сарафане я отказалась наотрез. Рубашка была уже готова и сейчас я сидела в ней. Но все равно, придется сделать еще одну пару, на смену. А уж в городе закупим нормальное количество "нормальной " одежды. Комментарии моего мозга по поводу моего внешнего вида в этой перешитой одежде, лучше и не знать! Сплошное расстройство! Хотя князь и сказал что-то типа: "Очень миленько...". Я сразу же поняла, что голой мне лучше, просто воспитание ему не позволяет сказать такую гадость даме вслух!

— Значит, — он не смотрел в мою сторону, что — то строгая ножом, — ты предлагаешь делать вид, что я, по-прежнему, правитель Ланкаста?

— Да...

— А как же секс? — Он произнес это спокойным, равнодушным тоном, словно это слово ничего не означало и не несло в себе никакой смысловой нагрузки. Словно не было недавно сказано так много...

— Прости? — Я почувствовала, что краснею, невольно вспоминая наш последний, всепоглощающий поцелуй, и, его безумный шепот, чувствуя, как жар обжигает все тело, и перед глазами все плывет, и, конечно же, воткнула иголку в палец! Отрезвляет...

Больно же!

— Ты сказала, что у вас есть рабы для секса, — он был все так же спокоен и равнодушен, в то время как во мне бушевала буря неопределенности. — Я полностью послушен воле кольца, а значит и твоей. Это мы уже обсуждали. Но если тебе захочется, я могу попасть в очень глупое положение, и все поймут, что я вовсе не хозяин себе... — Он помолчал, и добавил, — Теперь...

— Что ты имеешь ввиду, — я заикалась, пытаясь быть такой же спокойной, как и он, но мне, естественно, было до него, как до луны! — говоря о моем желании?

— Ну, не знаю... Например, ты можешь захотеть поцеловать меня...

— Поцеловать? — Голос так и норовил изменить мне.

— Ну, да... Тебе ведь иногда хочется меня поцеловать? — Он бросил быстрый взгляд на меня из-под бровей. Я сделала вид, что не заметила этого.

— Иногда... — Заметила я, почти нейтральным тоном. Его напряженные плечи заметно расслабились, — но ты можешь не беспокоиться. Я не буду делать ничего, что могло бы угрожать твоему авторитету в глазах народа. А возможные конфликты, — я кивнула ему, заметив, что он оторвался от своей деревяшки и смотрит на меня. Я даже настолько обнаглела, что облизнулась Медленно и со вкусом. Он вздрогнул и задышал чаще. Это была моя маленькая месть за разговор о сексе! — Мы можем уладить и наедине.

— Наедине... — С трудом выдавил он из себя, шумно сглотнув.

— Наедине... Ну, я имею ввиду, что, если вдруг случится что-то, столь невероятное, и мне захочется тебя поцеловать... Мы ведь можем и уединиться...

— Уединиться... — Ему пришлось опустить руки, кажется не у одной меня они трясутся, мешая работать...

— Ну, да. Разве ты не можешь уединиться с понравившейся тебе девушкой? — Нейтральным голосом "невинной Красной Шапочки" поинтересовалась я. — Это вызовет у твоих людей вопросы?

— Нет.... — Он почти совладал со своим голосом, — нет, конечно!

— Вот и отлично!

— Да. Конечно. — Князь кивнул, закрепляя это решений. — Это выход. Хотя... Я считаю, что буду выглядеть идиотом...

— Это все, что тебя волнует?

— Нет. Еще я боюсь потерять кольцо... — Он с видимым усилием ушел от волнительной темы, возвращаясь к работе.

— В смысле? — Не поняла я, пытаясь сосредоточиться на шитье.

— Ты должна короноваться, чтобы подтвердить его выбор и не... — Он замялся, словно был не уверен в моей реакции на его дальнейшие слова.

— Не?...

— Не оскорбить его... что ли...

— Хорошо. — Легко согласилась я внешне, мысленно простонав. — Ты можешь сделать это сам?

— Нет. Придется ставить в известность первосвященника. — Он нахмурился.

— Это проблема? — Заинтересовалась я.

— Вообще-то, да. Я с ним... скажем так, в некотором смысле в состоянии полувойны...

— Давно? — Я приподняла брови.

— Уже лет десять... — Пожал он плечами.

— Что так? Или это не скромно с моей стороны, спрашивать о подобном? — Я независимо отвернулась. (Вроде как, меня это не шибко и интересует.) За разговором время летело быстро. В задумчивости, мой взгляд скользил по охапкам цветов. Они стояли везде. Ну, просто повсюду! Мы потратили полдня, чтобы разместить их все. На мой скромный вопрос — "Откуда цветочки, в такую-то погоду?", он лишь фыркнул "Князь я или не князь?". Ну, да! Исчерпывающе!

Невольно я начала улыбаться....

Цветы...

Романтика...

— Да ладно, чего уж там! — Стефан продолжал рассказывать, увлекшись своей деревяшкой, — в общем, он пытался меня женить по молодости на своей дочке — Стемари. Я отказался. А лет десять назад, я официально сделал предложение Стефе, вот он с тех пор и бесится...

Он прикусил губу и усердно выводил что-то ножом, пытаясь, по-видимому, не пораниться, а я застыла, как будто меня под дых ударили. Иголка вошла в ладонь, но боли я даже не заметила, равнодушно смотря на нее, словно это не моя кровь проступает на полотне.

Но...

Как же...

Вот тебе и сказочка!

— Ты — женат? — Мой голос дрожал, как лист на ветру, не смотря на все мои усилия, а к глазам подступили слезы. ИДИОТКА! Нужно было спрашивать до того, как переспать с ним! Князь продолжал, как ни в чем не бывало, изощряться в дизайнерстве по дереву, не замечая моего состояния.

— Я не сказал, что женат, — пропыхтел он, от усердия чуть высунув язык.

— Нет? — Облегчение окатило меня волной, оставив обессиленной на берегу.

— Нет. Я лишь сделал предложение и получил согласие....

— Вы — помолвлены? — Слова со скрежетом продирались сквозь пересохшее горло. Он кивнул, отстругивая красивую завитушку. Я тупо проследила весь ее путь до пола. Потом с трудом перевела взгляд обратно на своего мучителя.

— Проголодалась? — Он отвлекся от своего занятия и хитро посмотрел на меня. — Я приготовил рыбу. Как смотришь на то, чтобы перекусить? — Князь смотрел на меня, а у меня все плыло перед глазами, и из-за слез все было словно в тумане....

— Рыбу? — Я была вся в расстроенных, растрепанных чувствах, не зная рыдать или хохотать. Истерика настойчиво стучалась в мою дверь...

— Да. Мне нужно было хорошенько все обдумать, а лучше всего мне думается, когда я готовлю... Я разделал ее, очистил от костей и обжарил с луком и морковью и специями... Это очень вкусно... сейчас убедишься!

— Князь — повар! Да ты просто кладезь талантов! — Мне не удавалось сдержать ревность и обиду внутри, и она выплескивалась наружу. Я поспешно опустила глаза к шитью. Он удивленно обернулся.

— Что-то не так?

— Ты не говорил, что не свободен! — Обвинение в голосе выдало меня с головой. Но сдержать его я не смогла бы сейчас, даже если бы заткнула себе рот эти куском полотна.

— Нет... Извини, а надо было? — Удивился он, — я ведь еще не женат!

— Ну, и что! — Взорвалась я, не выдержав напряжения, — а вопрос о верности при помолвке у венценосных особ что, в принципе не стоит? Ты хоть любишь ее?

— Нет, конечно. И верность я начну соблюдать лишь после заключения брака! Хотя... — Он опустил глаза, явно чем-то раздраженный.

— Что?

— Какая верность, когда я — твой раб... Да и сам брак теперь под вопросом!

— Извини, — прошептала я, теряя весь свой пыл, и сдуваясь, как воздушный шарик. Он пожал плечами, доставая противень с ароматной вкуснятиной и ставя на стол.

— Ерунда. Мы заключили мир, помнишь? — Я кивнула, — иди за стол.

Я прошла, села, чувствуя себя неловко от того что, это он за мной "ухаживает", а не наоборот. Я к такому не привыкла, я за эти дни только пару раз мыла посуда, а к приготовлению пищи меня и вовсе не допускали. Я смотрела, как он накладывает куски на тарелку, и думала о том, что тоже хотела бы его чем-нибудь угостить. Это ведь очень приятно — побаловать любимого человека...

— Любимого? — Удивился мозг, но я лишь отмахнулась, не желая сейчас заморачиваться на этом. Стефан отошел, что-то долго и тщательно мыл, потом вернулся и, с загадочным видом, сел напротив меня.

— Что? — Я ковырялась ложкой в тарелке, обдумывая, как же мне так съесть эту одуряющее пахнущую штуку, чтобы не обжечь пальцы и не порезаться... Та еще задачка!

— Да вот, — ухмыльнулся он, — я тут думал, думал, и подумал, что ЭТО должно решить все твои проблемы! — И он, с видом фокусника, извлек из полотенца то, над чем колдовал и пыхтел весь вечер....

ВИЛКУ!

Немного неуклюжую. Немного большеватую. Немного неровную. ДЕРЕВЯННУЮ! Но это была она! Вилка! Как раз такая, как я ему объясняла. А я-то гадала, зачем он заставил меня, ее нарисовать в полный размер...

Знаете, я, наверное, единственный человек в мире, что плакал от счастья при виде вилки! И, хотя к ней пришлось некоторое время привыкать, предоставляемый ей комфорт в питании стоил всех потраченных усилий. Я вам скажу даже больше — понаблюдав за тем, как я ловко и аккуратно расправляюсь с рыбой, князь оценил этот прибор по достоинству, грозясь ввести его в обиход! И даже сотворил, впоследствии, еще один "шедевр", чтобы так сказать, приобщиться к цивилизации. Так что следующий ужин мы уже ели "как белые люди"!

Ну... почти...

Все-таки его пришлось какое-то время учить "владению оружием". Но, благодаря природной ловкости и тренировкам, у него получалось все лучше и лучше...

Освоив вилку, и больше не отвлекаясь на проблемы еды, я решилась задать мучивший меня вопрос:

— А она красивая? — Я следила, как он ловко работает ножом и хлебом. Пахло божественно, но было немного горячо. Это было и к лучшему, я умудрялась "дуть на пищу" так, чтобы внимательно следить за его лицом.

— Кто? — Я проследила, как он кладет пищу в рот. Сердце пропустило удар. Чертовски хорош! Он прав, теперь я буду постоянно думать о том, как его язык скользит по... СТОП! Не о том речь!

— Ну, эта твоя... — Я замялась, — невеста...

— Стефания? — Он встретился со мной глазами. Я почувствовала, как его взгляд задерживается на моих губах. Скулы бледнеют. Челюсти сжимаются, и он с усилием отводит глаза. — Кажется, да....

— Ты что, даже не видел ее? — Ужаснулась я.

— Почему же, видел пару раз. Но она тогда еще была маленькой. А так... недавно портрет присылали. Вроде бы ничего. — от изумления я глупо хлопала ресницами, а он продолжалФ, как ни в чем не бывало. — Видишь ли, она — единственная наследница Стефкаста и первая, за последние пятьсот лет, женщина — грифон! Ее отец один из тех мечтателей, что надеются восстановить изначальное королевство. А поскольку мы живем достаточно долго, то в его силах попытаться устроить и свадьбу внука, и правнука. И таким нехитрым способом, если на то будет воля Светлоокой, почти половина изначального королевства объединиться под рукой его потомков! Для некоторых это многое значит....

— Для некоторых? А для тебя? Тебе что, все равно? — Он задумался.

— Не знаю даже... Я ни в кого не влюблен, так в чем проблема? И потом, жениться-то все равно придется! А у нас детородный возраст, знаешь ли, несколько ограничен!

— В смысле? — Поразилась я. А сама подумала — не влюблен? И как же, интересно мне знать, он называет то, что испытывает ко мне? Ну, то, что так красочно недавно описывал...

— Детей рождается немного в силу нашего долголетия. Как правило, не больше двух — трех в семье. — Я положила очередной кусочек в рот и невольно застонала от удовольствия, привлекая его внимание к своим райским ощущениям. Нет, это просто божественно! Я не любитель рыбы, но это...

Запаха нет, какие-то травы, на вкус — сама нежность, чуть с кислинкой, но вкус узнаваем.... В общем — "непередаваемые очучения!".

— Ну, так вот! — Стефан прожевал и продолжил, с удовольствием глядя, как я с наслаждение поглощаю его творение, — женщины способны рожать приблизительно с 25-30 лет и до 100, максимум — 120, но это уже исключения.

— А мужчины?

— У нас границы чуть шире — с 20 до 150 лет.

— Кто бы сомневался!

— Так что, — продолжил он, не обращая внимания на мое ехидство, — у меня осталось около 60 лет. Это не так уж и много...

— Да? Наверное... — Я смотрела, как сильные пальцы аккуратно собирают хлебом соус и мечтала...

Вернее, я собиралась мечтать. Тело сделало ЭТО инстинктивно! Я ЭТО — не планировала! Клянусь! Просто моя рука, обхватила его ладонь, и я, его пальцами, положила этот кусочек хлеба себе в рот, прежде, чем успела сообразить, ЧТО именно я делаю. Пока мозг пребывал в шоке, наглое тело слизнуло капельки соуса с мужских пальцев, породив в их хозяине глухой стон. Я была настолько неконтролируема и своевольна, что даже немного пососала их, глядя в его расширившиеся глаза.

— Это — наша месть, за предыдущий разговор о сексе! — Нашелся мозг, — ну, или за невесту, о которой он "забыл" нам рассказать! — В соответствие с "оправдательным вердиктом", что только что был мною получен, я позволила себе еще и прикусить самый кончик указательного пальца напоследок... После чего отпустила его, и невинно продолжила, как будто ничего не произошло:

— Наверное... но для нас — 80 лет — это целая жизнь!

— Да? — Удивился он. Глаза он сразу же отвел, а вот справиться с дыханием пока не мог. — Сколько же вы живете? — Любопытства в голосе почти не было. Скорее там была...

Страсть?...

— Около семидесяти лет, — пожала я плечами, размышляя о том, стоит ли мне рискнуть со своей тарелкой и хлебом, и не будет ли мести с его стороны? — Но это уже почти старость. Дольше 70 проживает приблизительно 60% женщин и 40% мужчин... А вы?

— В среднем, мы живем 200-250 лет. — Он внимательно следил, как я отламываю кусочек хлеба и опускаю его в тарелку. Бровь чуть приподнялась, придавая ему высокомерный вид. Глаза обещали, как минимум, вылизать меня с ног до головы... И еще кое-что.... Но, тут я спокойно наколола хлеб на вилку и дальше орудовала уже ей. Разочарованно фыркнув, Стефан отвлекся от моей тарелки.

— Старость наступает лишь в последние 20 лет. Где-то до 200, человек здоров и бодр, и стареет очень медленно, почти не заметно. А после начинается активный спад. Но даже в 230, как правило, воин еще способен держать меч и защищать свою жизнь не меньше часа. Лишь последние 6-7 лет — это слабость, где-то даже немощность...

— Круто! А болезни у вас есть?

— По минимуму. Но все со смертельным исходом! Если что-то подхватишь — сгоришь за три дня!

— А куда врачи смотрят? — Я заинтересовалась не на шутку.

— В основном на травмы.

— А магия? — Это был еще один животрепещущий вопрос.

— Очень редка. Целительский дар почти не встречается.

— Ясненько. — Я тяжело вздохнула, продолжая допрос. — Алкоголизм? Табакокурение? Наркотики?

— Это что? — Его бровь вновь приподнялась. Я сделала себе зарубку на память: последить часто ли он ей пользуется для подчеркивания своих эмоций...

— Ну, алкоголизм, это болезнь много пьющих людей — пояснила я.

— Разве можно много выпить? — Удивился князь, наливая мне чаю. — Ну, одну, ну две чашки! Но, я уверен, что третью ты уже не осилишь даже в самую сильную жару!

— Да нет же, пьющих вино и водку! — Рассмеялась я.

— Водку? — Не понял он.

— Белое. Крепкое.... Не знаю... Как вино, но... как бы объяснить... — Я замялась. Ну, как тут объяснишь? Водка она и есть водка! Стефан наклонился и достался из шкафа весьма памятную мне бутылку.

— Да! — Обрадовалась я тому, что не придется мучиться.

— Это капел. — Пояснил Стефан.

— Капел?

— Ну, да. Она ведь капает. Отсюда и название.

— Капель? — не поверила я.

— Жесткое окончание. Капел! — С удовольствием поправил он меня. Я расхохоталась, чуть не обварившись кипятком, и парень возмутился, решив, что я смеюсь над ним, — что смешного?

— Просто у нас капелью называется период, когда тает снег и с крыш капает. Только окончание мягкое.

— У кого что! — Философски заметил он, пытаясь казаться невозмутимым. Но руки чуть отодвинул, не желая быть обваренным кипятком.

— Помочь тебе убрать со стола? — Предложила я. Еще в первый вечер я обратила внимание на то, что убирать посуду, их сиятельство вовсе не любит. Что ж, нужно же что-то оставлять и придворным! Как благодарный едок, я старалась отблагодарить его по мере своих скромных сил.

— Ну... — Он задумчиво посмотрел на тазик с горячей водой и груду тарелок, что составил на стол, пока мы болтали. — Если ты уже закончила с чаем...

— Да.

— Спасибо. — Облегченно вздохнул он, — Я лучше справляюсь с полотенцем.

— И это говорит князь! — Захихикала я, погружая первую тарелку в воду.

— У нас маленькое княжество...

— Даже лорды моют посуду? — Мое ехидство прорывалось наружу.

— Ну, когда никто не видит, я развлекаюсь — как могу!— Пафосно воскликнул он, закидывая полотенце на плечо, словно полу плаща, — не у всех же в домах есть гусельки!

Смех еще долго звенел, перекрывая звон посуды. Кажется, мы установили перемирие...

Как там у Киплинга?

Водяное перемирие?

Из дневника Стефана:

Говорит, что будет править лишь номинально. Ну - да, ну — да...

А еще я до сих пор верю в сказки! Значит все-таки это охота именно за кольцом. Видимо оно для чего-то нужно Вэрду. Для чего? Одеть он его не может. Использует? Но как? Через девчонку? Она не так уж и умна. Обыкновенная девочка. Даже смешно, откуда она, такая наивная, свалилась? Говорит, что из другого мира... Даже не знаю, верить или нет. Но, похоже, душа у нее добрая... Еще об одном хотел написать.

Наверное все же, не обошлось без приворота. У меня руки дрожат, когда я ее вижу. Мне ее так хочется, что голова кружится, когда чувствую ее аромат. Она пахнет луговыми травами и полем... И солнцем... А еще, не знаю, возможно ли такое, но она для меня — как небо! Притягивает и манит, а взяв раз в плен — уже не отпускает....

Как я сорвался сегодня по-глупому. Даже не знаю, что на меня нашло... Но я не сказал ей ни слова неправды.... И это можно использовать против меня. О чем я думал, когда так ей открылся? Теперь все будет намного сложнее. Кажется, она меня боится. Ну, или вернее сказать, опасается. Так и не понял, испытывает ли она ко мне что-нибудь или это односторонний приворот.... Хотя... На поцелуи она отвечает так, словно от этого зависит ее жизнь...

Но в остальном... Холодна. Почти равнодушна. Даже странно, если вспомнить, что было... И как легко она вспыхивает, едва коснешься ее. Но, это, я думаю, просто реакция, ведь недаром же, ей удается спокойно останавливаться там, где я уже давно отключился, готовый на все и вся...

Да. Почти наверняка, основный эффект направлен на меня. Но, наверное, она воспламеняется тоже, когда находится слишком близко ко мне...

Ходил в деревню. За ночь перебрал пятерых. Даже на девственнице пробовал — ничего! Не только нет желания, просто, как будто физическую работу делаешь. Удовольствие минимально. Вот тебе бабушка, и Юрьев день.... Значит, настроено только на нее. Это уже легче.

Очень устал. По ночам толком не отдыхаю. Лежу, как дурак, и думаю о ней. Слушаю, как она ворочается...

С каждым днем жажда все сильнее. Если сперва она просто беспокоила меня, то теперь она пульсирует во всем теле. Думаю, дальше придет боль. Да. Почти наверняка. Страшно думать, что я теряю себя. Теряю контроль над собой. Сегодня я сорвался, признавшись ей в своих желаниях. В своем безумии. Любая женщина тут же затащила бы меня в койку! Но нет. Эта — расчетливо идет до конца. Не могу понять, чего они хотят. Кольцо уже у них есть. Мое полное подчинение — есть. Княжество — у их ног. Что еще? Унижение? Хочет, чтобы я ползал у нее в ногах, вымаливая разрешение просто коснуться? От одной мысли об этом, мне становится плохо...

Не знаю, что делать....

Сбежать не могу. Умереть не могу....

Убить ее...

Рука не поднимается...

И я не знаю, виновато ли в этом кольцо?

Или мое желание обладать ею?

ГЛАВА 12

Из личного дневника наследной княжны Стефкаста — Стефании Стефларт, дочери князя Заратерии Стефларта, седьмого правителя княжества Стефкаст, записываемого для Объединенной Библиотеки семи княжеств. Книга 7. Записано рукой княжны Стефании, страница 556.

Дата назначена и все готово к свадьбе...

Наконец-то! У меня нет сил больше ждать! Не могу, не хочу! Снова и снова думаю о том, что все мои мечты, все мои грезы так близки к осуществлению... что даже не вериться, что я дождалась... что это все же происходит на самом деле...

Я так боюсь...

Боюсь, что все окажется лишь сказкой... Сном, от которого добрая нянюшка разбудит меня... хотя... тогда она уже не будет доброй, не так ли?

Мара Всеблагая, молю тебя, сделай так, чтобы он любил меня хотя бы вполовину того, что я испытываю к нему и я вечно буду у тебя в неоплатном долгу! Ты, которая видит людей насквозь и может читать в сердце моем, как в открытой книге...Тебе известно, что долгие годы мое сердце бьется лишь для него... С той самой минуты, как я увидела его на приеме у батюшки... не было для меня человека более удивительного, сильного, смелого, прекрасного... Более желанного на всем Грайстоке...

Люблю его...

Помоги мне, Всеблагая... Умоляю тебя, не отринь мои мольбы, не разрушь надежды на счастие... Он сам решил стать моим, так пусть же так и будет... он будет моим... а я — его...

Зажги в его душе пламя...

Если не страсти, то хотя бы...

Нежности...

+ + +

Остаток вечера пролетел незаметно, и ночь прошелестела над миром, не принося никаких сюрпризов. Утром, сразу же после завтрака, Стефан собрался показать мне "новые владения". Ну— ну! Если честно, то никакой правительницей я себя не чувствовала вовсе. И уж точно не считала себя рабовладелицей. Тем более, что вести себя как раб, этот гордый и независимый тип и вовсе даже не пытался!

Вот и сейчас, он заявил, что желает мне все показать, и мои намеки на неуместность обследования местности при отсутствии нормальной одежды его абсолютно не тронули. Для начала меня нагло сгребли и одели все в ту же громадную шубу. Я честно пыталась сопротивляться, особенно эффективно мне удалось это провернуть в момент одевания обуви. Покричав: "Не буду! Не буду!" и, помахав руками и ногами в воздухе, я, почти ловко, вывернулась из его рук, умудрившись в процессе, угодить князю сапогом в грудь. А так как сапог уже был на мне, да и отталкивалась и сопротивлялась я ( по словам князя) "как бешеный кролик!", то отлетел он, не ожидавший от меня такой прыти, далековато, и грохнулся на спину....

Я зависла на четвереньках на лежаке, на котором он спал уже которую ночь, и настороженно следила за ним, гадая, какую же месть он мне устроит, а он приподнялся и просто смотрел на меня...

— Знаешь, ты очень красивая женщина... — От его проникновенного голоса у меня перехватило дыхание. И его взгляд заставил меня затрепетать от чего-то... Больше всего похожего на предчувствие удовольствия...

— Это шутка? — Мой голос неуверенно дрожал.

— Нет... — Казалось, он сам не уверен в том, что говорит. — Я просто, только сейчас осознал, как ты привлекательна...

— А раньше, не была? — Попробовала я свести все к юмору.

— Может, не до того было...

Я встала, отряхиваясь, пытаясь заодно, стряхнуть с себя и аромат его слов. Нечего мне заслушиваться такими комплиментами. Не для меня это. У него невеста есть, вот перед ней пусть и рассыпает свой "бисер". Он одним плавным движением поднялся на ноги.

— Я тебя обидел?

— Нет...— Я старалась не встречаться с ним взглядом.

— Тогда в чем дело? Мои слова тебе чем-то неприятны?

— Комплименты приятны любой женщине, но в нашем случае — они не уместны! — Я постаралась добавить холод в свой голос, чтобы он лучше понял меня. Князь вздрогнул, как от удара, замер, напряженный, как перед прыжком. Лицо заледенело, бровь высокомерно взлетела вверх:

— Это потому, что я — раб? — В голосе — ледяное презрение.

— Нет! — резко отмела я его глупые подозрения. — Это потому, что у тебя есть невеста! — Пояснила я для "особо понятливых венценосных особ". Лицо расслабилось. Бровь опустилась.

— Тебя это смущает? — Стефан сделал один осторожный шаг в мою сторону. Я внимательно проследила за его передвижением, не совсем улавливая, куда он в данный момент, собственно говоря, клонит...

— Нет. Это просто решает все! — я покачала головой, наглядно подтверждая свои слова. Впрочем, на него ни то, ни другое, похоже, не произвело ни малейшего впечатления.

— В каком смысле? — Снова шаг. Он что, издевается?

— В том смысле, что можешь больше не опасаться за сохранность своей гордости и целомудрия. Никто не планирует тебя принуждать к чему-либо....

— Это мы сейчас о чем? — Он как-то вдруг навис надо мной, заставляя желать чего-то большего. Чего-то, от чего я сейчас сама же и откажусь. Без всяких пыток и принуждения с его стороны.

— Ну, не дура ли, а? — возмутился мозг.

— Это мы сейчас о сексе! — окончательно расстроившись, грубо пояснила я. — С моей стороны тебе больше ничего не грозит!

— Я тебе неприятен? — Вкрадчиво уточнил он, вызывая во мне просто бездну подозрений.

— Нет, конечно... — мой ответ был слишком... поспешным?

— Тогда в чем дело? — Его руки взяли меня за плечи, поворачивая к себе.

— Ни в чем! — резкость в моем голосе его, конечно же, не остановила.

— Но ты больше ЭТОГО не хочешь? — Намеренное выделение интонацией, и то, КАК он это сказал, все это заставило меня покраснеть.

— Я больше не могу себе этого позволить... — Честно призналась я.

— Вот как... — Он вглядывался в мое лицо, словно искал ответа на незаданный вопрос. — Почему, позволь узнать?

— У тебя есть невеста! — Его откровенная непонятливость все больше злила меня. Ему же, похоже, было ни холодно, ни жарко...

— И что? — он приподнял недоуменно брови. Нет, ну эти мужики меня просто достали! Относятся к нам, как к мебели! Дескать не жена, так можно и внимание на девчонку не обращать, так что ли? А ее чувства? Да, Бог с ней, а мои-то чувства, как же?

— Извини, но я к этому отношусь по-другому!

— Правда? — Его взгляд стал испытывающим, — хочешь сказать, что дома тебя никто не ждет? — Я вновь покраснела, подтверждая его слова. Да. У меня не было права его осуждать. Здесь был не один изменник и предатель. Нас было двое. И если он, пока что, свою невесту даже в глаза не видел, и смело может сказать, что все это — не считается! То, я — то, такого оправдательного бонуса не имею. Да и, в отличие от него, я была в полном сознании той ночью (полбутылки водки — не в счет! — мерзко хихикнули внутри).

— Ты прав. — Я закрыла глаза, признавая свою вину. Горькая истина. Я сама всегда ненавидела и осуждала подобное в людях... — Ждет. И это — тоже причина.

— Так значит, ты не винишь меня? — Удивился он.

— В чем?

— В наглом обольщении почти невинной девы?

— Нет, конечно. Девой, да еще и невинной, я давно не являюсь, да и кто кого обольстил и соблазнил, тот еще вопрос. Я-то припоминаю сейчас, что ты был почти против...

— Понятно... Вообще, по моим воспоминаниям... — Его палец коснулся моей щеки и медленно заскользил вниз, — и ощущениям, ты была, почти невинной девой. Думаю, что не ошибусь, если предположу, что до меня, у тебя был, лишь один мужчина...

— Почему ты так решил? — Я попыталась отодвинуться. Безрезультатно...

— По многим причинам. Но, смею тебя заверить, со всей искренностью, на какую только способен, дело вовсе не в твоей неопытности.... Скорее в некоторой неискушенности твоего поведения, что полностью компенсируется сводящей с ума страстностью... Но это не объясняет, почему Вэрд выбрал тебя на эту роль...

— Страстностью? — Переспросила я, услышав лишь то, что меня интересовало.

— Да... Ты удивительно страстная женщина. Для меня было истинное наслаждение... — Он окинул меня долгим, мучительно соблазняющим, взглядом, — обладать тобой....

— Не надо... не будем об этом... — Я уже не только покраснела, но и тряслась, как в лихорадке. Да что я, по его мнению, железная, что ли?

— Значит, ты винишь в случившемся себя? — тихо спросил князь.

— Ну, да...

— Почему?

— Ну, по всем перечисленным причинам....

— Разве это было не прекрасно? Вспомни...— Он склонился еще ниже, обжигая мои губы своим дыханием и гипнотизируя меня своими невозможными, колдовскими глазами.

— Перестань, — выдохнула я, — пожалуйста, перестань...

— Перестать что?... — Его губы коснулись моей щеки. Я буквально застонала от желания.

— Прошу тебя... — Выдохнула я.

— Просишь.... — Его губы скользнули по моей щеке вниз и замерли в уголке губ,— о чем...

— Не надо... — Я сама не верила, что нашла в себе силы просто подумать "нет" в отношении этого мужчины, а уж сказать это вслух — это и вовсе подвиг! Кто бы еще оценил! Уж точно не я...

— Нет?... — Дуновение, и я почувствовала, как он лизнул самый уголок моего рта. Нежно и чувственно.

— Боже! Боже! Боже! — Орал в экстазе мозг, — молчи! Молчи, несчастная! Пусть он продолжит! Умоляю!

— Нет... — Это был скорее всхлип. Я стремительно теряла контроль над своим телом, своим разумом и вообще над всей ситуацией в целом.

— Я не верю тому, что ты говоришь... — Он чуть сдвинулся, лаская кончиком языка другой уголок рта. И когда я говорила, да что там, просто дышала, я невольно участвовала в этих ласках...

— Прошу тебя... — Еще раз попробовала я воззвать к разуму.

— Просишь...— Его голос соблазнял, — я помню, как ты умеешь просить... — Губы скользили и терлись о мои, он говорил почти мне в рот. — У меня была целая ночь, чтобы вспомнить, как звучит твой голос, когда ты умоляешь войти в тебя....

Я всхлипнула, пораженная воспоминанием в самое сердце. Все внутри меня вздрогнуло и запело: он думал обо мне всю ночь! Ура! И все это потонуло в водовороте ощущений, когда он продолжил движение. Поцелуй, что называется, смел все преграды. Я ничего не осознавала, чувствуя лишь его руки, крепко державшие меня; его тело, прижатое ко мне так сильно, что даже сквозь шубу я чувствовала его желание; его губы, терзавшие мои, его язык, хозяйничавший во мне, ласкавший и сводящий с ума...

Кажется, я пропала....

Я падала...

Падала... падала в бездну наслаждения, и его руки не удерживали, нет, они толкали, тянули меня все глубже и глубже в этот бездонный омут...

Из последних сил, я оттолкнула его от себя, стремясь удержать нас на грани.... Спасти от этого безумия. Но он не поддержал меня. Он просто хотел туда упасть! Мечтал об этом! Его руки дернули меня за собой. И мы оба рухнули на лежак. Он на шкуры, я на него.... Безумие продолжалось, и мне не было спасения...

Господи, прости мою душу грешную...

Я хочу его...

Я уже не могу без него...

+ + +

— Да что же ты вытворяешь-то, тварь! — Меня буквально вырвали из рук Стефана, чувствительно тряхнув.

— Алехандро! Остановись!

Все происходило слишком быстро. Кто-то очень сильный, встряхнув меня, как грушу, под крик князя: "Не-е-ет!", отправил меня в быстрый и неприятный полет через всю комнату. Окончилось все еще неудачнее и плачевнее — я, со звучным визгом, врезалась спиной в угол шкафа....

Раздался характерный треск, и боль залила мое тело...

Господи...

У меня сломана спина....

Боль смыла все...

Свет померк...

+ + +

Боль...

Она вернулась первой.

Она вцепилась в мое тело и принялась корежить, и подстраивать его под себя. Она разрывала меня, заставляя кричать. Кричать во все горло. Почти выть, на одной, безобразно высокой ноте...

Господи, за что?...

Никаких сил выносить это, у меня не было и в помине. Сознание стремилось смыться, как до этого поступил, впавший в ужас от происходящего, мозг. Но ему что-то упорно мешало...

Кто-то тряс меня. Хлопал по лицу. Что-то говорил.... Я не понимала ни слова... Абсолютно ничего...

НЕ МОГУ!!

ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ!

— ДАЙТЕ МНЕ УМЕРЕТЬ!

— Нет! — Рявкнули рядом. — Ты не умрешь! Слышишь меня? Хватит тянуть время! Открой глаза! — Я невнятно промычала, отрицая саму возможность такого невероятного усилия со своей стороны. — Открой глаза, мать твою! Ты меня слышишь? Мари!

— Не-е-е-т.... — Промычала я, пытаясь чем-то, что мне самой казалось невероятно большой и лишней конечностью (жутко тяжелой, неподъемной и неуклюжей!) отмахнуться от той сволочи, что издевалась над бедной, умирающей мной...

— Быстро открой глаза! Или я не представляю, что сделаю с тобой! Но обещаю, что мало тебе не покажется!

— Больно... — Проныла я между всхлипами. Я их почти не контролировала, просто плакала. Даже не столько я, сколько само тело. Словно оно не могло не рыдать.

— Я знаю! Открой глаза и клянусь небом, я помогу тебе! Открой глаза, мне нужно, что бы ты смотрела на меня! Давай, чярт тебя подери! Я не дам тебе умереть! Слышишь меня? Немедленно открой глаза! — Голос был вокруг меня. Он повелевал. Его просто нельзя было не послушаться...

Я с трудом шевельнула тем, что могло бы быть глазами. В ответ раздался звук. Кажется, заругались. Потом меня снова встряхнули, но было уже не так больно.

— Открой эти чяртовы глаза, я сказал!

Я даже рыдать перестала. Просто всхлипывала... По инерции....

— Да что б тебя! — Вконец разгневался голос, — Гадкая, упрямая, невыносимая дура! Немедленно посмотри на меня, или я сам разожму тебе веки и заставлю ребят держать их открытыми!

Я шевельнула еще чем-то. Появилось освещение...

— Похоже, это именно они, — тихо попытался пошутить мозг, — попробуй что-нибудь увидеть...

— Смотри на меня! — Обрадовался голос, источник которого так и не был виден мне, — Да! Вот так! Хорошо! Тебе нужно увидеть меня! Ну! Пожалуйста! Ты можешь! Я знаю! Смотри на меня! — И я, наконец-то, увидела его. Очень близко. Его глаза были огромными. На пол лица...

Они были так близко, что меня затошнило...

Я попыталась замахать на него руками, оттолкнуть хоть чуть — чуть, но Стефан обхватил мою голову руками...

— Иди за мной....

Он что? Совсем офонарел? Да я лежу с трудом! Того и гляди сдохну! А он — иди! Счас! Все брошу, буду шарик надувать! От гнева, вернее от просто сильной эмоции, внутри опять возник ком дурноты, и голова запульсировала болью...

— Иди за мной... Не упрямься... Я помогу... — Приказывал князь.

— Нет... — Я не пыталась двигаться. Глаза закрывались сами собой. Слишком больно было держать их открытыми. Мне было больно даже от его вида. А уж от звука гневного голоса... И вовсе...

— Да! Смотри мне в глаза...

— Не могу... Ты слишком близко...

— Вот и отлично... Попытайся утонуть во мне...

— Что? — Глаза закрывались. Все силы уходили на то, чтобы просто держать их открытыми.

— Я говорю...

— Я не могу! — Перебила я его, — мне больно!

— Я знаю! Поэтому постарайся!

Его глаза заполняли собой весь мир. Такие синие. Такие огромные. Сейчас почти почерневшие от испуга. Забавно. Меня словно затягивало в них. Все начинало кружиться. Кружиться.....

КРУЖИТЬСЯ....

— НЕТ!— Грозно и резко, как взмах меча.

Голос раздался отовсюду и не откуда. От него заныло в ушах, и звякнула посуда в шкафу, и стекло в окнах. Где-то я уже его слышала... Но где? Мозг совсем отказывался работать. Ну, просто ни в какую!

— Мара... — Имя прозвучало единым выдохом. Мне показалось, что все дрогнули от благоговения.

Мара? А ну, да! Точно! Ее голос! А кто у нас Мара? Мысли медленно текли, словно им уже некуда больше спешить и они, ну вот просто покурить вышли, перед отправлением в последний путь, и не знают чем же заняться, так как сигарет-то у них и нет...

Чушь какая...

— Ты не будешь сливаться с ней, Стефан! — В голосе божества был непререкаемый лед.

— Но... они умрут...

— Ну, она, положим, выживет...

— Да... но несколько часов боли... — Голос князя не отличался особым благоговением, но сил обдумывать это, у меня попросту не было.

— Переживет! — Фыркнуло божество.

— Но, Алехандро...

— И что?

— Позволь мне спасти их...

— Нет! Не так! Я тебе запрещаю! — Резко и непримиримо. Отбивая охоту спорить.

— Но...

— Не послушаешь — отправлю за грань! — Холодно пояснил голос.

— Но, Ясноликая, позволь хоть попытаться... — Князь продолжал упорствовать.

— Не заговаривай мне зубы, Стефан! То, что ты мой правнук, не так важно, смею тебя заверить, как то, что ты сейчас пытаешься вытворять!

— Но почему?

— Вам нельзя сливаться! — Жестко, без надежды на понимание.

— Но с другими это работало! — Уже безнадежно, лишь попытка...

— Да! Но они были чужими, а она твоя...

— Кто? — Любопытства почти нет, все мысли об умирающем друге...

— Не важно! Нет, я сказала, и точка!

— Кто она мне? — Просто, чтобы задержать ее, не дать уйти, пока мозг мучительно ищет способ переубедить...

Ищет...

И не находит...

— Я не собираюсь отвечать на дурацкие вопросы! Я тебе ничего не должна!

— А я ни о чем и не прошу! Просто не мешай! — Почти гневно...

— Не наглей! Или я накажу тебя! — На хрипящего от боли парня, не обращается даже крупицы внимания....

— Отправишь за грань? — Ехидство и горечь сплелись в одно.

— Нет... — Выдохнула она, — заберу девчонку....

В голове Стефана мелькнула череда жутких, наполненных желанием, дней и ночей, без малейшей надежды на облегчение когда-либо. От ужаса спина покрылась холодным потом....

— Хорошо... — Он склонил голову, признавая поражение. Не от божества, от простой девчонки, что сейчас вцепилась в него обеими руками и стонала от боли. Оказывается, он и сам не заметил, когда переступил последнюю осознанную грань... — Ты победила.... Я могу что-то сделать, кроме того, чтобы сидеть и тупо ждать, глядя, как кольцо восстанавливает пытающееся умереть тело, и как от боли умирает мой друг?

— Ты требуешь помощи? — В ее голосе не было и намека на отстраненность. Она позволила себе сарказм. Откровенный и неприкрытый.

— Прошу...— Он склонил голову, собираясь, пасть на колени...

— Не надо.... Ни ты, ни я не любим унижения... Лишнего...

— Да... — Тихое, как выдох... и полная готовность. На все....

— Так ты просишь? — Уточнила она.

— Умоляю.... Смиренно... — Чуть-чуть ехидства в голосе... — И в трепете...

— Отлично! Тогда я, пожалуй, одарю тебя, за смирение и умение вовремя остановиться, новым талантом. Хотя.... Не совсем для тебя новым! — Его окатило чем-то, больше всего похожим на судорогу. Мышцы свело и затрясло. Боли не было, но в тело словно впились тысячи невидимых игл. Не глубоко, но весьма чувствительно. — Ты сможешь лечить.... Не все и не всегда... И ты не сможешь контролировать этот дар...

— Но... — Князь все же покраснел, чувствуя, как иглы стали проворачиваться в теле, словно буравя, — я буду должен... — Полный шок от одной мысли о предстоящим, и почти готовность отказаться...

— Что?

— Ну, сейчас я лечу только когда... — Он не смог закончить, под взглядами четверых здоровых парней.

— Ну? — Божество замолчало. Потом, совсем по-девчоночьи, молодо, хихикнула. — Нет! Теперь будешь делать это, как все нормальные люди — руками! Хотя.... Если ты настаиваешь...

— Благодарю, Звездоокая, умение руками исцелять повреждения, удивительно уже само по себе.... А в дар, от столь прекрасной богини, оно ценно вдвойне...

— Льстец! И все же.... Все же, я оставлю твое прежнее умение тоже.... И в том же состоянии.... Вдруг она порежется или.... — Она снова хихикнула, — Да мало ли...

И звук затих, растворяясь в лучах яркого солнечного дня. Обессиленный, он все же рухнул на колени...

Тяжело говорить с той, что так сильно превосходит тебя во всем...

Это подавляет...

Почти убивает...

+ + +

Он глазами попросил воды. Один из ребят дернулся за ковшом. Им не нужно было говорить, чтобы понимать друг друга. В звериной ипостаси не сильно-то разболтаешься, а действовать приходиться частенько — быстро и слаженно. Вот и учишься, читать по глазам...

Ее перенесли на диван. Стефан попытался дойти сам... Не смог. Они почти поднесли его к ней... И лишь один из них посмел возмутиться вслух, когда раскаленные ладони Стефана легли на тело девушки.

— Что ты делаешь, князь?

— Разве не видишь? — На раздражение не было сил, но саму по себе эмоцию это ничуть не волновало.

— Но Алехандро умрет!

— Сам виноват! — Раздраженно рыкнул он.

— Как ты можешь? Он — один из нас, а она... — Голос молодого Фанара, лишь месяц как принятого в пятерку Алехандро, дрожал от гнева, — она — никто!

— Не заговаривайся, — перебил юнца Калас, самый опытный боец Алехандро, и самый старый, — она — наша правительница! Или уже позабыл принесенную клятву? И командир получил вполне по заслугам! Он всегда так: сначала бьет, потом смотрит кого!

— Как ты можешь? Как смеешь? Он же умирает! А вы... Вы... — Голос юнца перешел на высокие тона, особенно не приятные в данный момент. — Вы ничего не делаете!

— Ну, почему же... — Князь аккуратно перевернул девушку, чтобы коснуться ее спины. Пальцы пробежали по позвоночнику, вправляя выбитое и сращивая сломанное. Судя по звукам, дышать ей стало сразу же легче.

— Ты слышишь меня, господин? — Фанар все никак не желал успокаиваться, отвлекая его и раздражая невероятно! "Ну, вот, из-за нее я уже и на своих кидаться начал..." — Зло подумал Стефан.

— Да! — Раздражение все сильнее стучало в висках. Теперь оно уже просто билось внутри черепа в тон хриплым, задыхающимся крикам Алехандро. Он явно умирал. А Стефан не успевал, просто не успевал помочь...

— Но тогда почему?

— Да, чярт тебя подери, что ты мне мешаешь? Если не исцелить девчонку, кольцо так и будет убивать ее обидчика! Еще вопросы? НЕТ? Тогда пошел вон и не отвлекай меня больше! — Он перевернул Мари. — Малышка? Мари! Открой глаза! Мне нужна твоя помощь...

Она не отреагировала.

— Чярт! Чярт! Чярт! Кто-нибудь, плесните ей в лицо холодной водички. Нет, не ты Фанар, пусть это сделает Калас. Аккуратно, старый медведь, не утопи ее! На тебя-то у меня уже точно не хватит сил!

Всхлипывая и кашляя, девушка вновь приходила в себя...

+ + +

— Мари? Солнышко, открой глазки?

— Нет, — прохрипела я, — иди ты в.....

— Ну— ну, котенок, не надо быть такой грубой.... Давай, будь умничкой и открой глазки...

— Не хочу я быть умничкой! — Простонала я, чувствуя, как у меня все болит.

— Все болит! — Вспомнил рекламу мозг, — ничего не помогает!

— Топор, — прохрипела я, заканчивая шутку. Но получилось почему-то вслух...

— Что топор? — Завис Стефан, не в силах осмыслить эту информацию. Мысли разбегались, разъезжались как ноги новичка, ступившего первый раз в облике волка на лед.— Ты о чем?

— Не важно, — простонала я, — просто оставь меня в покое и дай умереть!

— Глупости-то не болтай! Кольцо тебе не даст...

— Даже не начинай эти басни про свое дурацкое кольцо! — Перебила я его, от мгновенно вскипевшего гнева, распахивая глаза. — Ты мне вообще полную безопасность и неприкосновенность обещал! Забыл? — У него хватило совести покраснеть и отвести глаза. — А в результате? Я, между прочим, почти оглохла от хруста собственного позвоночника! А уж об ощущениях, что испытывала при этом, даже и вспоминать не хочу!

— Да. Да, я понимаю. Прости. Артефакт не совершенен. Но он не дал тебе мгновенно умереть и сейчас исцеляет тебя...

— Исцеляет? — Взбеленилась я. Внутри действительно ощущалось принеприятнейшее шевеление. Казалось, что я — кастрюлька, кипящая на огне, а кто-то вдобавок еще и энергично помешивает поварешкой внутри меня.... Жуть! — Что-то не заметно! И кстати, кто это так ужасно хрипит? — Я недовольно сморщилась.

— Вот о том и речь. Кольцо убивает твоего обидчика. Это один из моих телохранителей. Прежде, чем начать разбираться с ним, нужно полностью исцелить тебя, иначе кольцо просто не даст снять с него болевую блокаду.

— Чего? — Я не понимала даже половины слов, мозг просто отказывался работать в таком скоростном режиме, не успевая обрабатывать информацию.

— Я прошу тебя, — спокойно и ровно, как с маленькой, заговорил Стефан.

— Как с маленькой? — Возмутился мозг, - скажи лучше, как с чокнутой!

— Я прошу тебя, — повторил спокойно князь, — поднапрячься и представить, что сквозь тебя проходит столб сияющего, исцеляющего света, при этом нужно пальцами правой руки потирать камень кольца.

— И что будет? — Мозг отказывался функционировать в нормальном режиме, и я ничего толком не понимала. Даже слова разбирала с трудом. Боль все еще терзала меня, хотя теперь она стала почти терпимой. Она просто дергала и простреливала мои конечности, заставляя вздрагивать. Как будто кто-то большой дергал меня, как марионетку за ниточки.

Ужасть!

— Тебе сразу же станет легче. Намного легче. Ну, прошу тебя.... — Стефан уже заметил, что простым словом "пожалуйста", от меня можно добиться чего угодно и вовсю пользовался этим.

— Просто столб света?

— Исцеляющего! Кольцо ускорит излечение, а я помогу.

— Как-то не очень я могу стоять в столбе света, когда лежу...

— Вообще-то, я не просил вставать, но ты права, если ты будешь на ногах, мне будет легче работать...

— Ну, уж нет! Я сейчас даже губами шевелю с трудом! О том, чтобы я встала, даже ради тебя, речь вообще не идет! — Осадила я полет его фантазии.

— Я в курсе! — Кивнул он.

— Ты ломал позвоночник? — Разозлилась я.

— Было дело... Пару раз... Так что с ощущениями — знаком. — Он деловито подхватил меня подмышки и стал приподнимать, раздавая указания своим людям, — Ребята, поднимите ее. Так. Отлично. И так держите. Осторожно...

— Ай!...

— Бережнее! Калас, замени Фанара, пока этот идиот не оказался в одной упряжке со своим капитаном! Отлично. — Стефан переключился на меня. Вытер со лба пот, пытаясь улыбнуться, — Мари? Дыши глубоко и ровно...

— Я не могу... — Я почти хрипела. Двое мужчин держали меня, как большую куклу, я же упорно стремилась к чему-нибудь прислониться....

Опереться...

Короче, сползти на пол!

— Все отлично.... — Его руки касались моего тело, почти обжигая. Это здорово отвлекало, мешая сосредоточиться на "исцеляющем свете". Потом, я поняла, что от его рук, боль уходит и меня уже не так трясет и дергает. От радости, я даже вообразила себе яркий солнечный луч. Его тепло и то, как он изливает на меня свой свет....

Комната озарилась. Я купалась в тепле, тихонько всхлипывая от удовольствия, чувствуя, как боль покидает мое тело. Чувствуя, как руки Стефана гладят мою спину, руки, скользят по коленям...

— Несите его ближе. Да вот так, — Стефан командовал парнями. Хрипы были где-то совсем рядом. — Да и кладите у ее ног, чтобы он попал в луч света...

"В луч? В мой луч? — попробовала было возмутиться я, но гнев не пожелал проявляться в полностью умиротворенном теле. — Хотя... Пусть пользуются... Мне не жалко. Мне сейчас так хорошо.... Так спокойно... Ничего не болит..."

Я сейчас добрая...

Состояние эйфории охватило меня. Чувство радости и покоя....

И, конечно же, мужчины не дали мне насладится этим счастьем. Почти сразу же, князь стал трясти меня, как яблоню, в поисках особо спелых фруктов:

— Маша? Мари! — Он заглядывал мне в глаза. — Ты как?

— Славно... Просто замечательно... — Мой голос стал немного сонным.

— Нет — нет! Не засыпай! Вообще — не отключайся! Ты мне нужна...

— Опять?

— Да. Посмотри вниз... — Я послушно опустила вниз глаза.

— О! А я его знаю! — Обрадовалась я, немного чувствуя себя...дурочкой.

— Да. Знаешь. Это Алехандро.

— Ему плохо? Он так... хрипит...

— Да, верно. Плохо. И ты можешь ему помочь... — Я пыталась сосредоточиться на его словах. Но мне было так хорошо.... Очень хорошо. Тело было легким. Почти невесомым. Оно пело и желало куда-то лететь! Так что понимала я все с трудом. Единственный якорь на земле — глаза Стефана. Он сообразил, что информацию я воспринимаю, только при прямом контакте глазами, иначе — ухожу в нирвану....

— Смотри на меня! Смотри на меня! Там парень умирает...

— А я причем?

— Прости его...

— Прощаю... — Я готова была согласиться с чем угодно, лишь бы меня оставили в покое.

— Нет, не так. Прости его по-настоящему! — Князь все никак не желал оставить меня в покое.

— В смысле?

— Он ударил тебя... — Напомнили мне.

— Ах, так это он? Сволочь! Так ему и надо! — Я чуть вздрогнула от далекого отголоска гнева. Рядом раздался крик полный боли, заставивший меня не только вздрогнуть и вернуться на грешную землю, но и просто испугавший. И он не замолкал. Я перевела глаза вниз. Стефан склонился над бьющимся парнем. Такой хорошенький...

Блондинчик...

Волосы рассыпались по плечам. Молоденький еще.... Младше Стефана... Ишь, как мучается.... Мысли медленно текли внутри черепа...

Бедняга... Что ж его так корежит-то? Пожалуй, ему даже хуже, чем мне...

— Не могу! — Голос князя был полон боли. — Мне его не удержать! Он уходит!... — Синие глаза впились в меня, безмолвно умоляя. О чем? Мне стало его очень жаль. И захотелось сделать для него что-нибудь... Что-нибудь теплое... — Мари!

— Какой хорошенький... — Я наклонилась, вглядываясь в искаженные болью черты лица. — Иди ко мне, — шепнула я, протягивая руки, — здесь хорошо...

И я обняла его. Приняла в свой свет. Окутала, облила его светом с ног до головы. Солнечное сияние заиграло, переливаясь в его волосах...

— Как красиво! — Ахнула я, почти выходя из состояния временного помешательства и начиная осознавать и себя, и окружающее.

— Да... — Стефан кивнул мне, продолжая водить ладонями вокруг запрокинутой головы парня. — Отлично, Мари! Ты все сделала даже лучше, чем я просил...

— Правда? — Обрадовалась я.

— Значит, — встрял мозг, возвращаясь "на базу", — нам полагается награда! Проси... Нет! Требуй...

— Честное слово! — Его глаза улыбались. Отключившегося парня вынули из моих рук и отнесли на лежак. Таким образом, я лишилась поддержки и опоры сразу двух крепких мужских тел, но оказалась почти наедине со Стефаном. В его лице обретая и поддержку, и опору, и якорь для своего легкого тельца....

— Значит, мне полагается награда? За проявленное усердие и изобретательность... — Поинтересовалась я тихо, шепча прямо ему в ухо, и попутно щекоча своим дыханием. Князь устало рассмеялся.

— Хорошо... Ты права... — Он обнял меня обеими руками, притягивая к своей груди, — И что же ты хочешь в награду, моя добрая госпожа?

— Ну... — Я оглядела его, словно он был йогуртовый тортик со взбитыми сливками, — даже не знаю... А что ты можешь мне предложить? — Мой голос был полон томной задумчивости.

— Не знаю, как вы, моя прекрасная леди, но если вы планируете использовать это тело, — усмехнулся он, — то лично мне стоит на пару часиков прилечь... Иначе я просто упаду!

— Прилечь? — Я вновь окинула его взглядом, соображая, как именно стоит использовать его горизонтальное положение обещанных пару часиков, и милостиво кивнула, — не плохая мысль!

Он даже донес меня до кровати на руках. Уж и не знаю, как у него хватило сил даже просто на то, чтобы подхватить меня этими самыми руками. Они у него дрожали так, словно он нес как минимум лошадь...

И несколько шагов до кровати он сделал с большим трудом. И с радостью упал. А на вопросы "Все ли в порядке?" и "Что дальше делать?" , заданные, заглянувшим в комнату Каласом, мы лишь отмахнулись, крепко прижавшись друг к другу...

— Зайди через часик... — Пробормотал Стефан, проваливаясь в сон.

— Ну, вот... а я-то думала... — Фыркнула я, уютно устраиваясь в кольце его рук и прикрывая глаза...

— Не наяву, так хоть во сне...— мелькнуло в мозгу, и я заснула.

Из дневника Стефана:

Этот идиот чуть не погиб! Да что же твориться-то? И кольцо! Почему оно не сработало? Разве оно не должно было парализовать этого придурка в тот самый момент, когда он просто подумал о том, чтобы причинить ей вред? Я чуть с ума не сошел, когда увидел, как она ударяется об шкаф. Треск ее позвоночника будет теперь преследовать меня в кошмарах до конца моих дней. И сама мысль, что она умрет...

Это было страшно. Очень страшно. В какой-то момент, я вдруг осознал, что радуюсь боли друга. Пока я осматривал ее и лечил, ее рыдания, словно кинжалы, впивались в мой мозг. Если бы Алехандро не бился в болевой агонии, я бы сам переломал ему все лишние конечности, чтобы в следующий раз он хотя бы пытался думать, руководствуясь в своих действиях чем-то еще, кроме инстинктов!

Я должен еще раз обдумать, не испытываю ли к ней нечто другое... в смысле, не только жажду... Или это просто мои домыслы? Так я забреду в такие дебри...

+ + +

Очень встревожило кольцо. Что происходит? Сбой в работе? Или все же с артефактом что-то не так? И если это сбой, то почему? Из-за того, что его прежний владелец все еще жив? Возможно... Даже, вполне вероятно... И насколько это опасно для существования артефакта? И спросить-то не у кого...

Девчонка опять меня поразила. Она, оказывается, винит себя за случай в бане... Да где он ее такую нашел? Не понимаю! И ведь не девственница же! Тогда почему? Ну, я понимаю, что она не с улицы дешевка, но ведь, если согласилась на эту работу, значит и не ангел во плоти! Скорее всего даже не из благородных. Хотя... То, как она держится, говорит... Опять же, вилки эти... Ничего не понимаю...

Тогда почему?

Так много всего непонятного. И визит Мары...

И ее дар...

Это так необычно. В последний раз, насколько мне известно, богиня удостаивала своим разговором (если не считать ее визитов во время обряда) некоего жреца, являющегося ее первосвященником. И было это пять лет назад. Так с чего такая милость — дважды за одну неделю?

Или дело в девчонке? Что она там говорила? Мне нельзя с ней сливаться, потому что Маша моя... Кто? Это надо выяснить! Кто мне эта девочка? И не поэтому ли ее выбрали на эту работу? Да. С Вэрда станется...

Но кто она мне? Детей у меня нет. В этом я уверен на сто процентов. Тогда кто? Сестра? Возможно, конечно. Все-таки, отец был на редкость не воздержан в производстве отпрысков. А в Бресткасте он был еще очень молодым, ведь маму Вэрда и отца поженили, едва они вошли в детородный возраст. Но, вряд ли бы брат стал подкладывать под меня сестру...

Или стал бы?

Только этого мне не хватало! Что, если она — моя сестра? Что мне делать? От одной мысли тошнота к горлу подкатывает и возникает желание кого-нибудь убить... Впрочем, почему кого-то. Очень даже определенную личность. Вполне конкретную и реальную!

Но даже если допустить самое ужасное, это не могло бы помешать лечению через слияние. Тем более с вмешательством самой богини. Нет. Тут должно быть что-то другое. Но что?

Что может быть такого значимого меж нами, что мне запрещено пропускать силу кольца одновременно через оба тела — ее и мое? Почему это так напугало и разгневало нашу Прекраснейшую богиню? Что с этой девочкой не так? И, может быть, она права, что не дает мне повторить наше слияние?

Но тогда как объяснить мою неконтролируемую жажду? Или это побочный эффект? Тогда зачем она вообще затеяла все это... ну, тогда... в бане...

Не понимаю...

Значит — главное сейчас: узнать, чем и кем является эта девчонка. Пожалуй, стоит отправить еще группу на поиски данных о ней. И того получается уже пятнадцать человек...

А может, целью и было — разобщить, раскидать нас по княжеству? Сейчас я не смогу по тревоге поднять и тридцать воинов! Хотя...

Нет. Не понимаю...

ГЛАВА 13

Ох, как же приятно просыпаться в крепких мужских руках...

А когда они тебя так нежно обнимают, так и вовсе красота! Я мурлыкнула, прижалась покрепче (чисто инстинктивно!), но появилось ощущение дискомфорта. Как будто что-то не так. Что-то явно мешало мне наслаждаться жизнью...

Даже не пойму...

Хоть и очень не хотелось, а пришлось открывать глаза. Причина моего явно ощущаемого дискомфорта обнаружилась сразу же. Она (в смысле причина), стояла возле самой кровати и с любопытством взирала на нас с князем пятью парами глаз. Особенно неприятен, оказался оценивающий взгляд блондинчика: такой молоденький — и такой цинизм в глазах!

Жуть!

— Что стоим? Кого ждем? — Поинтересовалась я, хриплым со сна голосом. Любопытные лица дрогнули. Чуть отодвинулись. Стало видно, что это мои недавние знакомцы. Пятый был самым бледным и являлся Алехандро.

— Да вот... — Замялся он, — мы тут одежку кое-какую принесли, как князь заказывал...

Это не могло меня не заинтересовать. Осторожно выбравшись из-под теплой, тяжелой руки, я (надо признать, с некоторым сожалением) выскользнула из кровати. На кухне меня ждала шуба! Нормальная, женская шуба. И сапоги! И теплые штаны! И кофта! И даже длинная, теплая юбка!

Блеск!

Вид у всего этого разнообразия теплоты был тот еще, но это для меня, ходящей последние дни в мужских вещах, были просто мелочи. Кофта и юбка пришлись впору. Штаны я примерить не смогла — слишком много было вокруг любопытных глаз, и, помятуя о том, как изобретательны мужчины, когда хотят увидеть что-то этакое, я не стала рисковать. Шапка была сшита из роскошной чернобурки. Или как там у них называется этот зверь? Любопытствовать я не стала, вместо этого, сгребла шубу в охапку, подхватила шапку и рванула к зеркалу...

Ну, что сказать? А мех, оказывается, особенно черный, очень даже идет рыжим девчонкам! Хотя... Волосы у меня растут на редкость быстро и светлые корни уже видать. А ведь я красилась... Сейчас соображу... Всего три недели назад!

Ну, что ты будешь делать! И ведь здесь явно нет краски для волос! Ведь нет же, да? У мужиков и спрашивать бесполезно. Придется ходить, пока не отрастут свои...

— Кошмар! Подстричься, что ли... — Я разглядывала себя в зеркало, соображая, стоит ли натягивать брюки под юбку.

— Не надо... — Выдохнули сзади. Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть чудесную сонную улыбку на губах Стефана.

— Но у меня видно корни! — Попыталась вознегодовать я.

— В каком смысле? — Не понял он, потягиваясь. Я подошла и показала, что именно имела ввиду.

— Вообще-то, я натуральная блондинка, — поясняла я при этом, пока мужские руки скользили по моим волосам, вызывая мурашки, — но мне больше нравится рыжий! Да и сколько же можно быть блондинкой? Сначала хотела вообще в черный перекраситься, да в парикмахерской отговорили, говорят, будет ужасный эффект, когда корни своего цвета отрастать станут — буду выглядеть, как лысая! Можно подумать сейчас лучше! И краситься здесь, как я понимаю, нечем, да? — Я вопросительно посмотрела на него, вольготно развалившегося на кровати.

— Понятия не имею, но, насколько мне известно, наши дамы не умеют менять цвет волос. Я, по крайней мере, ничего подобного ни разу не видел.

— Ну, вот я и говорю, придется стричься!

— Нет. Не надо, — покачал головой Стефан. Задумчиво окинул меня взглядом. — Распусти их, пожалуйста...

— Зачем?

— Хочу кое-что попробовать. — Я расстегнула заколку. Мягкая теплая волна окутала плечи, укрыла спину и скользнула дальше, накрывая, заодно, и его тело. Он закрыл глаза, перебирая пряди пальцами, и что-то шепча....

Кольцо на моем пальце засветилось. Свет становился все сильнее и сильнее, пока не полыхнул так ярко, что пришлось зажмуриться. Когда же, сквозь благоразумно сомкнутые веки, я увидела, что свет погас, и рискнула открыть глаза, нас укрывало золотое покрывало.

— Как красиво... — Выдохнули откуда-то сбоку. Мы со Стефаном обернулись одновременно. В проеме стояла вся пятерка. Впереди планеты всей — Алехандро и Фанар. У обоих в глазах — полный восторг! И не подумаешь, что еще недавно были почти моими врагами. Фыркнув, я поднялась. Золотое облако соскользнуло вслед за мной, окутывая меня ореолом света. А я уже и забыла, что в натуральном варианте выгляжу — как ангелочек с картинки....

— Ты прекрасна... — Стефан приподнялся, ухватив одну прядь ловкими пальцами. Я даже засмущалась под их взглядами.

— Эй! Нечего смущать девушку! — Прикрикнула я на этих подлиз. — Вы, друзья — товарищи! Что, заняться нечем? — Они кивнули. Я перевела взгляд на князя, — ну, так займи чем-нибудь свою банду! Мне переодеться надо! А вы тут... — Я беспомощно замерла, пытаясь подобрать приличную альтернативу слову "пялитесь", которое так и крутилась у меня на языке.

Как всегда, одним плавным движением (учат их этому, что ли?), князь соскользнул с кровати, напомнив мне большого кота. Так же ловок и грациозен. Так же уверен в себе, и в собственной неотразимости! Я посмотрела, как он вытолкал любопытных "товарищей" буквально взашей, встав в проеме, ко мне спиной, и таким нехитрым образом контролируя мою полную неприкосновенность (или нужно сказать неприглядность? Нет. Слово некрасивое получилось... Как там в одном бессмертном фильме говориться: "это слово ругательное и попрошу его ко мне не применять!").

Быстренько скинуть юбку и натянуть штаны оказалось делом одной минуты. Подошли, ну просто на удивление! Как на меня шили! Первые были легкими, чем-то похожи на наши детские колготки, связанные на тоненьких спицах. Приятные к телу, и при этом теплые. Чудесно! Сверху надевались более плотные, так сказать верхние штаны. Сидят отлично! Обтягивают как раз все, что надо! У кофты были чуть длинноваты рукава, но, это, как раз, не проблема. Шапка же, украсила меня неимоверно...

Ну, а шуба...

Ох...

Кажется, я влюбилась в этот чудесный мех...

Заплетенная ловкими пальцами, коса перелетела через плечо. Ну, вот я и готова для прогулки! Как раз аппетит нагуляю... — решила я, и подошла к Стефану, собираясь выйти. Чего уж проще, скажите вы, попроси, чтобы тебя пропустили — и все! И будете правы...

Но, как, же просить, когда он так близко? И руки сами скользят снизу вверх, впитывая размах плеч. А пальцы наслаждаются всем многообразием рельефа, когда эти самые плечи напрягаются от нежного прикосновения. Он оглянулся через плечо, окидывая меня взглядом.

— Готова?

— Почти. Осталось сапоги проверить. — Улыбнулась я.

— Все в пору? — Он повернулся ко мне, открывая проход.

— Да. Не знаю, кого из вас благодарить, но, положительно — огромное спасибо! Вещи просто чудесные, а уж про шубу и шапку... — Я задохнулась.

— Понравилось?

— У меня просто нет слов! — Я осветила комнату своей улыбкой. В ответ получила шесть таких разных, и таких похожих мужских гримас. Одну из них мне тут же захотелось если не съесть, то, хотя бы, облизать...

Стефан усмехнулся, натягивая свитер.

— А чего верхние штаны не стала надевать? — поинтересовался князь.

— Какие? — не поняла я.

— Верхние... — Он подошел к кровати, на которой лежала брошенная после примерки юбка (— не плохо было бы ее свернуть! — влез мозг. — Ишь, раскидалась вещичками...). Рядом лежало что-то... не знаю, как назвать. Вот это нечто он и держал сейчас в руках.

— Что это? — Я с подозрением воззрилась на загадочную деталь одежды, сшитой из чего-то похожего на кожу...

-Чего-то? — Снова влез мозг. — По-твоему, у них есть технологии, позволяющие изготавливать кожзам? Ну, да... Ну, да...

— Штаны. — Пояснил Стефан, с улыбкой приседая передо мной. На мой скромный взгляд, эти флаги, сшитые меж собой, к штанам имели такое же отношение, как я — к летательным аппаратам! — Одеваются вот так... — Он ловко развернул их и, пропустив между моих ног, выпрямился. Я с интересом следила за процессом, активно пытаясь не обращать внимание на то, что его прикосновения обжигают даже сквозь двойную защиту.

Мужчина выпрямился, придерживая конструкцию спереди.

— Подержи-ка вот так... — попросил он. И, когда я послушалась, затянул ремешки по бокам. Любопытство буквально сожрало меня, пока он поправлял и подтягивал на мне эту занимательную конструкцию. Не вытерпев, я вырвалась из его уверенных рук и подошла к зеркалу...

Ковбои отдыхают!

Это... кожаное нечто было штанами, разрезанными (или не сшитыми?) по бокам. Смотрелось прикольно. Крепилось забавно. Но вот его смысл?

— Зачем это? — Полюбопытствовала я, разглядывая обновку.

— Чтоб не испачкаться в конском поту. Большинство дам его запах терпеть не может! — улыбнулся он и, обернувшись к нашим "наблюдателям", делающим вид, что "вовсе даже они не нагло подсматривали, а так... заглянули просто", попросил: — Ребята, помогите государыне сапоги натянуть...

Передо мной тут же образовалась куча мала. Не участвовали в борьбе за обувку, лишь князь и мужчина, несколько старше остальных по возрасту. Оба они, с легкой улыбкой, наблюдали за учиненным кавардаком. Я же, даже не пытаясь вклиниться в этот реслинг, спокойненько села на кровать. Проследила полет одного из сапог, порадовалась ловкости князя, что мимоходом умудрился, изогнувшись, энтот самый сапог поймать...

Что сказать? Не знаю, что бы я испытала увидев кого-нибудь из этих ребят перед собой на коленях, но он... Он вызывал во мне неизменный трепет. Как он там говорил — "И это желание нарастает с каждой минутой..."! Да! Именно так!

Его руки, скользящие по ногам, совсем как тогда, когда он помогал мне одеть носки... От воспоминания — аж волна озноба по плечам. Его мягкая, понимающая улыбка... Мне, кажется, очень хорошо рядом с этим мужчиной...

Может, это любовь?...

— Хлопцы! Марш к коням! — Рявкнул Калас.

Они отвлеклись. Наконец-то заметили меня, уже обутую и князя — уже одетого и дружно метнулись из избы, чуть не снеся нас на выходе. Ну, как дети, ей богу! Следом, опираясь на любезно предложенную Стефаном руку, проследовала и я.

— Куда едем? — Любопытство было несколько настороженным. Честно говоря, отношения с лошадьми у меня были до этого весьма призрачные. Где-то с пяти лет до тринадцати, я страстно мечтала о лошади и упорно доставала маму идеей купить мне это самое животное. И даже, вроде бы, уговорила ее, если не на само приобретение живности, то хотя бы на определение меня в конную школу.

Но тут мне стукнуло четырнадцать, и, прежде, чем мама смогла исполнить свое обещание, ваша покорная слуга влюбилась снова. МОТОЦИКЛЫ! Так звалась моя новая страсть, не менее упорно выпрашиваемая и не менее напрягающая моих предков, чем предыдущая. Теперь мне предстояло осуществить, наконец-то, свою давнюю мечту и все-таки увидеть лошадь не только по телевизору, но и в жизни. И даже проехаться на ней. Хотя мозг, честно говоря, грыз маленький червячок сомнения — разве зимой не положено ездить на санях? Зачем вообще на лошадь садиться?

К тому момент, как мы вышли за ограду, заперев все засовы и запоры в доме, и надежненько все закрыв, перед воротами уже стояли чудесные, запряженные и оседланные, лошадки. Числом семь штук!

— Алехандро! — Голос князя был весел, — давай-ка сюда кобылку...

— Прошу, ваше сиятельство... — Нам подвели тонконогую красавицу, прядающую ушами.

— Ты надо мной издеваешься? — Голос был на редкость вкрадчив.

— Никак нет!

— Тогда почему единственная кобыла, которую вы сегодня оседлали, оказалось той самой, что слывет самым нервным животным в нашем табуне?

— Ну, даже не знаю... Что попалось... — Невинно пожал плечами блондин. Я шагнула вперед, трогая его за рукав, чтобы привлечь к себе внимание.

— У тебя какие-то проблемы?

— Никак нет, государыня.

— Я тебе просто не нравлюсь? — Он окинул меня неприязненным взглядом.

— Вы — чужая здесь. А он, — кивок в сторону князя, — наш друг и брат. Он — наш КНЯЗЬ!

— Понятно. — Кивнула я, полностью согласная с ним, ведь он сказал чистую правду. — А ты не подумал, что мне все происходящее может нравиться не больше, чем тебе или Стефану?

— Нет! — Ответ был очень категоричен.

— Ну, и зря! — Холодно подытожил Стефан. — Поедешь на моем Йорике.

— Как, как его зовут? — Поразилась я.

— Йорик... А что?

— Да, нет. Ничего... — Усмехнулась я, — просто у нас тоже есть такое имя. И оно не лошадиное. Так звали, если я не ошибаюсь, одного шута. А еще есть крылатая фраза, сказанная его господином и другом у него на могиле: "Бедный Йорик..." — Пошутила я, объясняясь. За моей спиной раздалось громкое возмущение всхрапывание. Я испуганно обернулась...

Он был огромен....

Просто невероятно!

Я, конечно, догадывалась, что лошади — не маленькие животные, но что они настолько... велики! Как-то никто меня никогда не предупреждал. Знала бы, давно бы на их счет успокоилась! А так, созерцая это, бесспорно прекрасное, мощное, но невероятно большое животное, я почти впала в транс. Вот это да...

Из слов в голове одни междометия. Да как же на этого монстра забираются-то? Я смотрела на черного жеребца, открыв рот. В мозгу бродила мысль, абсолютно не своевременная, но, увы, единственная, о том, что его масть идеально подходит к моей новой шубке... Глупая мысль. Чисто женская...

— Залезай! — Кивнул Стефан, и я почувствовала себя, как всегда, полной идиоткой.

— Как ты себе это представляешь? — На всякий случай, поинтересовалась я и увидела его недоуменный взгляд.

— Действительно, — психанул мозг, — а что? Раз! И взлетела! Почему люди не летают? Я говорю, почему люди не летают, как птицы? Вот так бы сейчас раскинула руки, взмахнула ими и полетела... Я чайка... Я — чайка... — Я фыркнула, прослушав мысленный монолог и все же пояснила молчавшему Стефану:

— Где я, а где седло!

— И в чем проблема?

— Ты, кажется, забыл, что я не отсюда! — Сделав шаг, я за рукав притянула его к себе и зашептала, почти на ухо, — да я лошадь только на картинках видала!

— Честно? — Я кивнула, — И все? — Удивился он.

— И все!

— И как же вы передвигаетесь на большие расстояния, без лошади-то?

— На авто!

— На чем? — Не понял он, проверяя подпругу... кажется... Ну, такие тонкие ремешки внизу седла, что крепят его к транспортному средству. Потом завозился с боков. Что там? Ах да... Кажется эти подставки для ног называются стремена... Интересно, что он с ними делал?

— На автомобилях! — пояснила я, следя, как он ходит вокруг еще раз все перепроверяя.

— А это что? — Он даже не пытался повторить за мной незнакомое слово, как делал это раньше.

— Давай я тебе потом объясню. Сейчас твоя очередь! — Я выразительно посмотрела на громадного зверя перед собой. — Не хочешь мне пояснить, как с ним обращаться?

— Да очень просто! — Князь подтолкнул меня к этому монстру. Так. Только без паники! Главное — без паники!! Говорят, животные умеют чувствовать страх и начинают вредничать, и вообще вести себя неадекватно...

— Без паники? — Возмутился мозг, — ты что, не рассмотрела эту животину? Да у нее желудок больше, чем мы с тобой вместе с шубой! Впору кричать — помогите!

— Я...

— Держись за седло обеими руками...

— Я до него не достаю!

— Хорошо. — Он обхватил мою талию и приподнял, — а теперь? — Седло было перед носом, и я послушно ухватилась за него обеими руками.

— Взялась...

— Отлично. Вставь левую ногу в стремя. — Я послушно выполнила инструкцию. — Стоишь? — Пришлось кивнуть, потому что голос мне отказал. Его руки сместились на мой зад и легонько подтолкнули, — а теперь перекидывай правую через седло и садись.

Ну, да! Как же у него все просто! Он там стоит и мой зад щупает, получая удовольствие, а я тут мучаюсь! Нога, упорно не понимавшая, как можно через ЭТО перекинуться, наконец-то совершила нужный замах, и, вместо того, чтобы в очередной раз врезаться коленом в седло, я со всего размаху приземлилась в него, не рассчитав сил. Оп-ля! Ой — е-е-е!

Почему же мне никто не сказал, как сильно здесь можно треснуться самым важным местом организма? А мужчины как же? Они ж вообще должны все время от боли корчиться! Я обернулась, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Стефан взлетает в седло, даже не касаясь стремян! Легко и красиво. Одним уверенным движением. Раз! И все! Красота! Вот уж у кого нет проблем с посадкой...

И даже не поморщился! Я с удовольствием оглядела его, сдерживающего нервную кобылку уверенной, твердой рукой. Красив! Сразу же понимаешь, почему в детстве так любила лошадей — это все мечты о прекрасных принцах! И он, положительно, способен идеально подойти на эту роль! Вот и титул подходящий имеется... И животное...

Конь подо мной перетупил с ноги на ногу, привлекая мое внимание к своей персоне. Мир качнулся, и я вдруг осознала, как высоко я нахожусь! Даже если бы я села на плечи Стефана, я не смогла бы подняться на такую высоту...

Ма-а-а-амочка моя родная! Снимите меня отсюдова...

— Мари? — Князь подъехал ко мне, — с тобой все в порядке?

— Нет! — Простучала я зубами, намертво вцепившись в выступ впереди седла. Уж простите, люди добрые, не знаю, как эта штуковина называется.

— Мари! — Он опять привлек мое внимание, ловко перегнувшись и поймав повод моего коня, — возьми уздечку в руки. Держаться нужно, в общем-то, за нее. Делаешь повод короче справа и тянешь, левой ногой даешь шенкель — повернет направо, делаешь короче слева, тянешь и шенкель правой ногой — повернет налево... Как бы загоняешь лошадь в нужную сторону... — Йорик поднял голову и возмущенно всхрапнул. — Извини, коня.... Коня конечно же. Кто бы сомневался. Что еще? На себя обе стороны — остановиться. Хочешь тронуться тряхни поводьями, или тронь пятками бока. Вообще-то, он у меня отлично выдрессирован. Тебе нечего опасаться...

— Ага! Ты так и про кольцо говорил, и что? — Я заранее напряглась, вцепившись обеими руками в поводья, в полном испуге, невольно натягивая их, грубо и неловко. Ноги свело в стременах...

— Нет! Нет, Мари! — Крикнул князь, но это мало помогло. По-видимому, я слишком сильно и резко натянула поводья, и, якобы послушная и спокойная скотина, встала на дыбы...

— А-а-а-а-а...

— Мари! Ослабь повод! Ослабь повод! Спокойно! Спокойно, Йорик! Йорик!

В полной панике я бросила поводья, пытаясь обхватить обеими руками слишком мощную для меня, шею коня, стремясь слиться с ним, дабы не выпасть. Правда дотягивалась в основном до гривы, основательно запутавшись в этой роскоши скрюченными ручечками, и уповая лишь на то, что в таком вот возбужденном состоянии, княжеский любимец не обратит внимания на такую мелочь как парочка выдранных с корнем волосиков. Или обратит?

Сейчас, когда этот элитный монстр стоял на одних задних ногах, я и вовсе была на нереальной высоте. От ужаса мне поплохело. Голова закружилась. Остановите землю, я сойду! Перед глазами мелькали ужасные картинки из вестернов — лошадь сначала встает на дыбы, а потом склоняется вперед и начинает скакать одними задними ногами, отчего всадник, красивой ласточкой вылетает из седла через голову мерзкой твари и падает в пыль, чтобы уже никогда не встать!

Определить, начало ли уже кошмарное создание лягаться, в попытке меня сбросить, я не смогла, по причине почти полного отказа перепуганного зрения. Более того, я ясно представила себя в главной роли этакого вот фильма и во рту мгновенно пересохло. Ладони вспотели от страха, и ноги ослабли так, что перестали чувствовать стремена. Перед глазами мелькнуло лицо Стефана. С трудом, но я осознала, что его боевой красавец прекратил свои показательные выкрутасы и стоит вполне спокойно. Ну, еще бы, ведь князь сам держит его под уздцы!

— Ты как? — Он пытался всматриваться в мое бледное от испуга лицо.

— Даже не знаю...— Честно ответила я. — кажется нормально, вот только слабость сильная...

— Поедем или передумала? — Я уже готова была отказаться от всего, радостно соскользнув с этой махины в его надежные объятия, поближе к такой родной земле, но тут услышала, как презрительно фыркнули где-то сбоку. Скосила глаза — ну, так и есть! Алехандро и Фанар, только что в голос надо мной не ржали! Заранее ругая себя всякими нехорошими словами, самым приличным из которых было — "ненормальная!", я неуверенно и осторожно выпрямилась в седле.

Так. Вроде все спокойно. Вниз не смотреть. Поводья в руки. Отлично. Зубами не стучать — коня напугаешь! Что еще? Ах, да! Бросить гордый, независимый взгляд на этих нахалов! Вот так! Съели?

— Поедем. Зря я, что ли сюда забиралась!

— Ты уверена? — Он, кажется, был обеспокоен.

— Да. Вполне. Просто будь рядом, чтобы подстраховать меня, если что. — Стефан кивнул. Взяв под уздцы Йорика, он пошел вперед.

— Что ты делаешь? — Изумилась я, держась за уздечку одной рукой, а второй вцепившись в луку седла.

— Хочу, чтобы ты привыкла к ощущениям. Когда почувствуешь себя уверенно, скажи, и я его отпущу.

Проехать весь путь в таком варианте, конечно же, было очень заманчиво, но он ведь не нанимался для меня лошадей водить! И потом, я обещала, что не буду делать ничего, что могло бы повлиять на его авторитет. Пожалуй, вид князя, ведущего под уздцы мою лошадь по заснеженному полю, может сильно заинтересовать любого из его подданных.

— Отпускай, — я почти успокоилась и готова была попробовать себя, так сказать в свободном плавании (хотела сказать в полете, но не рискнула, а вдруг накаркаю?). Он отпустил, сделал несколько шагов назад, но в седло не сел.

— Попробуй проехаться сама, поворачивать и останавливаться, а я посмотрю. Подстрахую...

И я попробовала. Прямо. Направо. Налево....

Опять прямо...

Пожалуй, если двигаться вот так, медленно и не торопясь, то и я смогу ехать на этом монстре. Йорик громко фыркнул, словно прочитал мои мысли, но вел себя спокойно. Довольный Стефан ласково погладил животное по морде, что-то шепнул, отчего конь игриво закивал. Князь вскочил в седло и пристроился рядом.

— Спокойно. Спокойно. Пока все отлично. Мягче. Мягче. Не напрягайся.

Я попробовала в соответствии с указаниями расслабиться. Сначала руки и плечи. Потом спину. Я даже начала получать какое-то удовольствие, уловив ритм шагов и слегка покачиваясь в седле, как, я видела, делали в кино. Не так уж и сложно.

— Ну, как ты? — Князь улыбался. — Освоилась?

— Почти...

— Может, попробуем чуток ускориться? — Я задумчиво оценила свои шансы на выживание и кивнула. — Хорошо. Тебе нужно будет слегка привставать на стременах, чтобы не биться о седло. Поняла? И повод не натягивай, а то он очень резко остановится.

— Угум. — Я тряслась в седле, перешедшего на рысь, Йорика, никак не в силах уловить момент, когда мне следовало привставать.

— Отлично. — Стефан загадочно улыбался, и глаза мерцали, — в галоп?

— Давай! — Мне уже было все равно. Лошади сорвались вскачь, резко ускоряясь. Движения стали более плавными и я опять смогла уловить ритм. Ветер бил в лицо, внутри рождалось неясное чувство, больше всего напоминавшее восторг. Стефан летел рядом, смеясь во все горло, за нами понеслась пятерка Алехандро, с криками и гиканьем обгоняя нас и уносясь в поле, наматывая вокруг нас круги и пугая ворон...

А я чувствовала себя живой! Чудесно, замечательно, удивительно полно, просто невозможно живой! Я была счастлива! Дорога стелилась впереди, снег летел из-под копыт и звенел наш смех, сливаясь и танцуя...

Я поняла, за что так любят лошадей...

За поразительное чувство свободы и полета, что они дарят своим седокам... Я летела. Я была свободна, как ветер! И никакие проблемы не могли меня догнать.

— Эге-гей! Я счастлива!! — Мой голос звенел, разносясь в морозной тиши заснеженного поля...

Мне вторил мужской смех...

Замечательно...

+ + +

Деревня оказалось самой обыкновенной. Ничем не примечательной. Деревня, как деревня. Словно и не находится она в другом мире, а просто в самой глубинке, где-нибудь у нас на севере Сибири. Низкие домишки, крепенькие и основательные, окружены высокими заборами и надежно укрыты "с головой". Много сосен и елок.

Уж не знаю, как именно они здесь называются. Да и зачем мне заморачиваться? У меня, пока что, еще есть надежда вернуться домой. Правда мозг очень против, но весь остальной организм уже начинает мечтать о простых житейских радостях, вроде ванны или унитаза. Да. Вот об этих проблемах никогда не упоминают, а между прочим, в средневековье не все так гладко!

И лошади, к слову сказать, жутко пахнут! Просто отвратительно! Так и хочется загнать эту скотинку в ближайшую автомойку, а потом еще и вылить на нее не один флакон дезодоранта! Хотя... думаю, ей это не поможет. А если такая же тварюшка, как энтот Йорик, так и вовсе — цапнет, иль лягнет в отместку.

Что сказать? Смысл данной поездки от меня ускользнул. Князь спешился, заходил то в один дом, то в другой, о чем-то беседовал, кажется. Меня же оставили на попечении очень недовольного этим обстоятельством, Алехандро. Ну, не понравились мы друг другу. Сразу и навсегда! Что тут поделаешь? Надо бы держаться друг от друга подальше — ан нет, судьба постоянно сталкивает нас носами.

На мои скромные попытки выпытать, зачем он меня зашвырнул в шкаф, он честно признался, что после предыдущего нападения на князя, посчитал, что это еще одно покушение. Интимной, увиденная сцена, ему мол, не показалась. Что сказать? Болван! О чем я ему честно и прямолинейно и сообщила. Меня в ответ порадовали фразой вполголоса, вроде бы: "сама дура!"....

В общем, любовь не задалась, дружба не заладилась! Не то, чтобы я сильно переживала, но ведь этот гад всюду ходил за мной с ехидной ухмылочкой и гадкими комментариями напрочь отбивал у окружающих охоту со мной общаться. Я промолчала раз. Намекнула во второй, а на третий обиделась и решила мстить! Осталось только дождаться подходящего случая (да еще не забыть, а то память-то девичья!).

Тем временем, Стефан закончил свои переговоры, и мы загрузились на лошадок и отправились в обратный путь. Всю дорогу, я размышляла, как же сильно любит правителя его народ — только руки не целовали! И со всеми он уважителен, всех по имени знает. Приятно жить с таким-то лидером! Впрочем, политика — не мой конек, хотя к правительству собственной страны в последние три года у меня имеется множество претензий. Ну, да мы сейчас далеко!

Солнце почти село, в лесу были сумерки. Двигались мы лениво, никуда не торопясь. Князь беседовал с Каласом и Алехандро, я же тащилась сзади, что лично меня вполне устраивало. В конце концов что мне там делать? Мужские разговоры никогда не отличались особым интересом — лично для меня, морока одна и только.

Его я даже не заметила. Просто меня вдруг сдернули с седла, зажав рот, чем вызвали бурный протест. Страха еще не было. Даже когда в крепких холодных объятиях затрещали мои ребра, я не подумала испугаться. Вот же ребята. Совсем рядом. Сейчас обернутся и все увидят...

Помогут...

Эй!

На мое исчезновение, почему-то никто не обратил внимание. Йорик попробовал возмущенно всхрапнуть, но передумал. Видать рад, скотина, что налегке пойдет! Ребята уезжали все дальше, а меня тихонько оттаскивали под прикрытие кустов. Я пыталась мычать и, осознав свою полную брошенность на произвол судьбы, даже попробовала сопротивляться, но, пережавшая с умом шею жесткая рука, враз отбила у меня всяческие возможности к сопротивлению. Правда, возмущения было хоть отбавляй! И не только на нахалов, осмелившихся похитить меня из-под носа князя и его охраны, но и на саму охрану, так беспечно проморгавшую мое похищение!

Крепкий мужик (судя по росту — явно не девушка!), осторожно отступал в заросли, все глубже и глубже. Шагов через десять, к нему присоединились еще три фигуры. Вот это я попала! Вот это я понимаю! Ну, и где спасатели? О чем думают, хотелось бы мне знать? Почему меня не спасают?

Я была так возмущена, что толком ничего не боялась. Мне сразу же заткнули рот, и связав руки за спиной, увязали также и ноги (это после активнейшего сопротивления с моей стороны. По законам жанра я попала своему похитителю в самое уязвимое место, но, увы, я имела возможность нанести лишь один удар, а противников было четверо!), чтобы не слишком-то брыкалась. В общем, меня быстренько, в шесть рук, связали (замотав, как сосиску!), и, перекинув через чье-то плечо, направились быстрым шагом вглубь леса....

Черте что!

Караул!

Помогите!

Из дневника Стефана:

Самое ужасное, что никто из нас даже не заметил, когда именно произошло похищение. Бесспорно, и однозначно, в первую очередь это была моя вина. Я обязан был обеспечить ей охрану, хотя бы как носительнице кольца! Увлекшись разговором, я, первое время, не обращал внимания на странную боль внутри. Она зародилась где-то в животе, стремительно разрастаясь, впиваясь в мышцы и кости. Пришлось сжать зубы, чтобы не стонать. Не в силах понять, что происходит, я остановил лошадь, оглядываясь на Мари, что бы выяснить, не испытывает ли и она дискомфорта в данный момент....

Вот тут-то нас и ждал сюрприз — мой Йорик, глупая животина, шел пустым. Первая мысль была самой простой — она выпала, не удержалась в седле. Развернувшись, мы рванулись обратно. Увы! Проехав несколько миль, я почувствовал, что боль, вроде бы отпустившая, вновь нарастает. Вывод: все связано с удалением от перстня, а значит и от девчонки, его носящей. Пришлось развернуться. Меня теперь использовали, как ищейку.

Стемнело. А у нас при себе — ни факелов, ни возможности хоть как-то осветить себе дорогу. Дозор на мой зов не откликнулся. Пришлось перекидываться. Для ребят без ритуала это нереально, но для меня-то проблем не было. Самое противное, как всегда — это, конечно же, обнажаться на морозе. А если учесть, что совсем недавно я чуть не загнулся в такую же вот "прохладную" ночку, так и вовсе становится понятно мое возмущение.

Следы на дороге, ведущие в лес, я, обратившись волком, нашел быстро. Ребята, оставив Каласа следить за лошадьми и вещами, рванули налегке за мной. Учуяв запах ее похитителей, я рассвирепел и даже мех встал дыбом на загривке.

Прихвостни Вэрда!

Наглость этих тварей становится просто невероятной! Не обращая больше внимание на Алехандро и его людей, я взял след и понесся по ночному лесу. Все-таки их было, судя по следам, всего четверо, Не так уж и много. Я был, как всегда, уверен в себе...

А прошлый провал напрочь стерся из моей памяти...

ГЛАВА 14

Из личного дневника наследного князя Брестларта, лорда северных земель, десятого правителя княжества Бресткаст, записываемого для Объединенной Библиотеки семи княжеств. Книга 17. Записано рукой князя Вэрдиастера, страница 102.

Пришло сообщение.

Они взяли ее! Просто и без затей. Уже через пару дней она будет в замке! Весь вечер у меня было великолепное настроение! На радостях выдал премию Клайтону и отпустил слуг до утра...

Всю ночь просидел в лаборатории. Нащупал возможное решение одной интересной проблемы... Надо только достать крови трех девственниц разного возраста и тогда, добавив измельченный корень вьюшки...

Впрочем, эти подробности уже для совсем другого дневника!

Как же я люблю свою работу...

Какое-то время, я послушно болталась вниз головой. Но это положение быстро привело к неприятнейшим, для меня, последствиям. Кровь запульсировала в ушах, глаза стало давить и вообще, гадостные ощущения. Пришлось выразить свое недовольство. Мычалось с трудом. Все-таки кляп во рту сильно сокращает звуковые возможности женщины! С пинками тоже не особо удачно все прошло. Извивалась я — так себе, но внимание к себе, собственной неконтролируемой активностью, все же привлекла!

Меня скинули на землю. И только хороший слой снега помешал мне отбить себе все нужное напрочь. Надо мной склонились четыре черных человека. В темноте, при тусклом свете луны, мне не было видно ничего, кроме их неясных очертаний. Используя все звуковое разнообразие, какое только было доступно мне в данный момент, я постаралась донести до этих... не самых умных в мире существ, что я сейчас захлебнусь!

Меня поняли на редкость быстро. И кляп вынули. И дали подышать. И ровно поставили, а потом и вовсе развязали....

А потом один из них зажег спичку и осветил их лица....

Мама дорогая...

Слов почти не было. Спина заледенела. Я забыла толком, как нужно дышать, чувствуя, как начинает подтряхивать все тело от ужаса...

Передо мной стояло, глупо улыбаясь, четверо вампиров...

Да! Судя по клыкам, выпученным глазками и бледным физиономиям. Самые банальные кровососущие вампиры...

Плохая сказка!

— Караул! — Мой крик эхом разнесся по ночному лесу.

— Уау! Как мы громко кричим! — Хихикнул один из них, остальные промолчали. — Ну, что, красотка! Побегаем? Нам, видишь ли, разрешено маленько попортить товар при доставке! — И он снова заржал. На этот раз его поддержали все остальные. Я почувствовала, как от страха непроизвольно стучат зубы.

— Князь быстро поймет, что меня нет... — Попробовала проявить я смелость.

— Князь? Какой князь? Та шавка, что мы приковали во дворе? Она еще жива? Ну, так мы быстро исправим эту оплошность, если у него хватит ума припереться сюда! — Он склонился надо мной, обдавая на редкость неприятным запахом изо рта. — Вперед, красавица!

— Куда это? — Изумилась я.

— Пробегись немного, а то мне неинтересно есть...

— А тебе мама не говорила, что нехорошо играть с едой? — Возмутилась я, сама ужасаясь смыслу произнесенной фразы. Они снова заржали.

— Нет! Мне мама говорила, что горячая кровь испуганной жертвы намного вкуснее, чем кровь застывшей дурочки! Вперед! Заодно и согреешься!

— И не подумаю! — Демонстративно встала в позу я. Мозг усиленно пытался найти выход из ситуации, желательно со спасительным финалом, но это у него никак не получалось.

— Нет? — Удивился главарь.

— Нет! — Проявила я твердость. Ответом мне был удар по лицу всей пятерней. В последний момент передо мной вспыхнула сияющая пленка, и когти буквально в миллиметре мелькнувшие перед глазами, все же не задели меня.

— Ух, ты! — Изумился вампир, — это чегой-то?

— Где? — Прикинулась я валенком, пытаясь потянуть время. Ну, должен же Стефан наконец заметить , что меня, а значит и его драгоценного кольца — нету! А значит и в спасательную экспедицию непременно бросится. Только бы побыстрее! Хотелось бы застать их еще в этой жизни!

— Ты, дуру-то из себя не строй! — Рявкнули мне в лицо, — я спрашиваю, как от меня защитилась? Али тут у нас волшебница объявилась? — Гаденько заухмылялся он.

— Не волшебница, нет.... — Отринула я сей навет, — просто девица, умница да красавица!

— Ты, кажись, чего-то не понимаешь, да? — Изумился он, — это тебе только кажется, что ты такая крутая и храбрая, и что твоя магия убережет тебя от нас!

— Да ну? — Не поверила я. Все-таки помощь кольца сильно расслабила меня. Я почти поверила в свою безопасность.

— Ну да! Ведь похитить-то тебя мы смогли? Соображаешь? — Он кивнул мне, отмечая явную работу мысли на моем лице, — и треснуть по башке смогем! А там уже все — дело техники!

— Правда? — Жалко поинтересовалась я, пытаясь сообразить насколько верно его высказывание. С одной стороны, он действительно не смог меня ударить, а с другой — ведь и вправду — ПОХИТИЛИ! Что ж делать-то, а?

Люди добрые, помогите советом мудрым!

А лучше, просто спасите!!

— Ну, как? Скумекала? — Вернул главарь себе мое, ушедшее в глубины размышлений, внимание. — Осознала, что лучше нас не злить понапрасну?

— Ну... Может быть...

— Ну, а если осознала, так беги!

— С чего это вдруг? — Опять не поняла я, от страха мозг работал все хуже и хуже, да и подмерзать я стала. А заодно и проблемка возникла. Можно сказать двойная, но по одному поводу. Ну, знаете, когда человек очень испугается... Или очень замерзнет... Ему чего хочется? Вот! А я и испугалась и замерзла! И все очень-очень! Сильно в общем!

— Того самого, что я тебе так сказал! Давай, заодно и согреешься. Смотри вон, уже зубами клацаешь...

— Надо же, какая нынче нечисть заботливая пошла! — Изумился голос, показавшийся лично мне, просто божественным. Радостно взвизгнув, я обернулась, с намерением кинуться своему спасителю на шею и замерла. Никакого спасителя не замечалось. Прямо из кустов на нас вышел приличных размеров волк. Скромненьких таких размерчиков. Где-то мне по плечо! Или чуть выше... Внутри вздрогнул, начавший было расслабляться, ком паники. Вожак стаи. С нереальными, синющими глазами... Я, как наяву увидела, как он взлетает в смертельной атаке. Может, я рано расслабляюсь? А ну как именно сейчас и исполнится мой давешний сон? Я громко сглотнула.

Тварь взрыкнула. Вампиры ответили слаженным воем. Я сделала шаг назад, не желая мешать им в выяснении отношений. На меня не обратили ни малейшего внимания, занятые воспроизведением устрашающих звуковых эффектов, один другого круче! Как дети, ей богу!

Еще пара шагов, и, пожалуй, можно будет развернуться и удрать с поля боя, от греха подальше. Пусть сами разбираются! Словно услышав мои мысли (а может он просто краем глаза следил за моим перемещениями?) волк бросился в самую гущу врагов. Я тоже восприняла его атаку, как сигнал к активным действия, и, развернувшись, ломанулась, не разбирая дороги, прямиком через кусты, куда бог пошлет!

Неслась я хорошо, быстро, и вправду на бегу согреваясь. Ничто не заставило бы меня сейчас остановиться, потому что звуки, летевшие с оставленной мной поляны, раздавались такие... Что волосы шевелились под шапочкой, так и норовя приподнять ее , если не на всю длину, то хотя бы сантиметров на десять-пятнадцать! Даже отбежав на приличное расстояние, я продолжала слышать крики и скулеж. Внезапно возникла нехорошая мысль, что вампиров-то четверо, а князь один!

От этого мрачного озарения воспоминаний мне резко поплохело. Да так сильно, что пришлось остановиться. Ноги дрожали, вообще-то, даже если бы не мысли о числовом превосходстве врага, ноги все равно бы дальше не побежали. Лимит их профпригодности практически закончился. Они тряслись так, что я с трудом на них стояла.

Если вы думаете, что я бросилась обратно, то здорово ошибаетесь. И дело вовсе не в моей черствости, нет! Просто, обычно, именно такие вот великодушные и необдуманные поступки главной героини здорово осложняют герою жизнь. Пока я раздумывала, тяжело и надсадно дыша (все-таки забег не прошел для меня даром!), как же мне лучше всего поступить, чтобы и Стефану помочь, и самой не попасться, судьба скоренько решила все за меня.

Следом за мной послышался громкий треск сучьев и злобные ругательства, обещавшие мне райскую жизнь в самых сильных матерных эпитетах, недолгую и несчастливую, и смерть в страшных мучениях! Следом ломился один из вампиров. Сил убегать почти не осталось, но сама по себе мысль об их зубках, здорово подстегнула, заставив продолжить марафонский забег, лихорадочно подыскивая пути решения создавшейся проблемы.

Знала я об уничтожении вампиров крайне мало. Вот например, в моих любимых "Сумерках" их советовали просто разрывать. Сразу же возникало одно но — на такие подвиги, по утверждению автора, были способны либо сами вампиры, либо оборотни. Я же не являлась в данный момент ни тем, ни другим...

— Может, если выберемся, попросишь Стефана цапнуть тебя за какое-нибудь не очень нужное место? — Поинтересовался мозг.

-Заткнись и думай что делать! — Рыкнула я сквозь зубы, но из-за хриплого дыхания, это было больше похоже на сипение, чем на полноценный рык.

— Что толку думать-то? Наша ситуация безнадежна! — Ответил он мне.

— Ерунда! — Не поверила я, — Должен же быть способ уничтожить эту зубастую нечисть до того, как она нас схавает!

— Ну, не знаю... Вот осина, например...

— Осина? — Не поняла я, задерживая взгляд на невзрачном, тонком деревце, на которое обратил мое внимание мозг. — И что?

— Говорят, вампиры их боятся!

— Ага! А еще чеснока и серебра! — Попробовала блеснуть эрудицией я.

— Да, — согласился мозг, — но всего остального у нас нет, а осина — вот, она!

— М-да! — Я приближалась к ней с той же скоростью, с которой вампир догонял меня. — И что мне с ней делать? — Поинтересовалась я, — бегать вокруг нее, пока он не сдохнет от усталости?

— Ну, можно попробовать насадить его на сучок... — Ветки у нее были на редкость тонкие и хрупкие. Лично я ни одного приличного сучка в полутьме, где единственным освещением являлась луна (кровавый свет рубина в кольце — не в счет!), не заметила.

— И на что тут насаживать? — Невольно возмутилась я вслух.

— Счас догоню — узнаешь! — Радостно донеслось до меня из-за спины. От удивления и близости разгневанного субъекта я даже подпрыгнула.

— О, Господи! Спаси и сохрани!

— Молись, молись! — Обрадовались сзади, — тебя разрешили доставить в бессознательном состоянии! Так что я тебе сейчас устрою райскую жизнь! — Пообещала эта, совсем к слову сказать, не романтичная тварь. — Лучше сама остановись, а то хуже будет!

— Ага, нашел дурочку! — Удивилась я, но его победа не была уже даже вопросом времени. С моей скоростью, счет пошел просто на секунды. Я попыталась сделать еще рывок, добираясь до деревца и вцепляясь в ближайший прут. И в тот же миг мне на плечи рухнула тяжесть, он сделал прыжок. Весьма удачный, и никакое кольцо не спасло!

Меня вжало в снег лицом, спина стонала от навалившейся тяжести. Мокрый и холодный снег сразу же забился в нос и уши, мешая дышать, попал за воротник. Жесткие пальцы перехватили горло, резко разворачивая меня лицом к преследователю. Над собой я увидела лишь глаза, сверкающие белками, да зубы. Хотя, может, это просто единственное, что привлекло мой взгляд?

Вамп дернулся вниз, оскалившись, с намерением всадить свои зубки мне в шейку. Я зажмурилась, приготовившись визжать, и хоть тем доставить неприятности злобному гаду. Рывок...

И ничего...

Я имею в виду, что боли не наступило. Еще рывок... И вновь ничего. Я с удивлением открыла глаза. Удивленная тварь смотрела на меня с большим подозрением. Еще бы! Он уже в третий раз, пытался оскалившись, дотянуться до яремной вены и — УВЫ! Его что-то не пускало! И это была отнюдь не я!

— Слава тебе, Господи! — Выдохнула я облегченно. Кольцо работало, и, похоже, в этот раз не собиралось давать меня в обиду. Что ж, даже если оно будет работать лишь против такой вот нечисти, я и то уже буду считать его удивительно полезной вещью! Тем более, если таких тварей у них существует некоторое разнообразие...

— Что это значит? — Изумился зубастик, в очередной раз клацая где-то в районе моего уха. Впрочем, не так близко, чтобы я почувствовала его дыхание, но достаточно близко, чтобы я вздрогнула и поморщилась от резкого, неприятного звука.

— Ну, и зачем орать мне в ухо?

— Зачем? — Не поверил вампир, — ах, ты, паршивка! А ну-ка, быстро сняла свою фигню защитную! — Возмутился он.

— Ага, щ-щ-щаз! Бегу и падаю! — Глупо хихикнула я в ответ, несколько наглея от его бессильного сопения, — ты больше ничего не хочешь?

— Нет! Только, чтоб ты смирилась и сама открыла для меня шею!

— Ну да, ну да... — Уже откровенно рассмеялась я, — а еще я по просьбе харакири делаю!

— Чего? — Не понял он.

— Харакири — это ритуальное японское самоубийство! — Пояснила я специально для тупой и необразованной нечисти.

— Какая ты умная... — Восхитился он, и я согласно кивнула. Он слез с меня и посмотрел почти с восхищением. — И ты много знаешь про эти... как их? Ритуальные самоубийства?

— Ну, знаю кое-что... — Улыбнулась я его наивной радости.

— Здорово... А мы вот ничего такого не знаем... у нас такого нет... Совсем даже... Люди уходят из жизни как попало! — Он заглянул мне в глаза. — Я ведь и сам ушел из жизни по-глупому... Совсем даже не ритуально... — Горько вздохнул он и я почувствовала к нему жалость.

— Бедненький... — Прямо на моих глазах он начинал выглядеть все более прилично. Нет, еще не Кален, конечно, но уже очень, очень близок. Я быстро забывала, что он пытается меня убить. Что он откровенно опасен. Все это стиралось, становилось не важным, покрываясь налетом романтики и какой-то возвышенной одухотворенности...

— Жертвенности... — подсказал мозг, но я не обратила на него внимания.

— Знаешь, просто взял и отравился... А яд был такой сильный... — Вампир печально вздохнул, вызывая у меня новый приступ жалости и даже симпатии. — Знаешь, как я долго мучился? — В его голосе послышались слезы.

— Несчастный... — Я уже с интересом рассматривала его, не понимая, как раньше могла испугаться такого милого, я бы даже сказала, славного молодого человека... Такого несчастного...

— Идиотка! — Пискнул мозг. И опять остался не услышанным.

— Я ведь так просил аптекаря, чтоб хорошего яду — чтобы лечь и просто уснуть... Ну, знаешь, тихо так... Во сне... — Он, уже не скрываясь, хлюпал носом и слезы катились по щекам. Кивая ему, я подсела поближе, поглаживая его руку в знак утешения.

— Не плачь... — Я пододвинулась ближе.

— Я ведь ему заплатил очень приличную сумму! — Продолжал вамп, тоже пододвигаясь. Мне он уже и вовсе не казался опасным. Скорее несчастный, битый жизнью, паренек. Ничем не отличимый от тех, кому я привыкла помогать по работе. — Я ведь не просто так! — Продолжал он рассказывать мне историю своей жизни. — Я ведь все из-за нее... Все из-за нее... — Он закрыл глаза и снова всхлипнул. Я кивнула и обняла его. Он доверчиво уткнулся холодным носом мне в шею.

— Бедняжка... — Посочувствовала я.

— Да... Знаешь, как она была прекрасна? Длинные золотые волосы... Они струились по ее плечам делая ее похожей на солнечный свет! Я так сильно любил ее... — Он зарыдал, не в силах говорить дальше.

— Ну, поплачь... Поплачь... станет легче, — прошептала я, чувствуя, как его губы движутся, когда он, захлебываясь словами, продолжал:

— А потом случилось ....Это случилось ... и она... такая славная... такая доверчивая... — Я согласно кивала...

— Пала жертвой вампира... — Всхлипнул он.

Боль заставила меня изогнуться. Острые клыки вошли глубоко в шею, разрывая плоть. Горло не издало ни звука, мгновенно наполняясь кровью. Я слышала как он чмокал и чавкал, погружая язык в мое тело, а в голове у меня билась лишь одна мысль — из его рта так плохо пахло, как бы не заразиться чем-нибудь... Стефан говорил, от их болезней не излечиваются, так за три дня и сгорают...

— ОЧНИСЬ! — Завопил мозг, — нас счас съедят и спасибо не скажут!

— Но что я могу? — Прошептала я, чувствуя, как струйка крови стекает из уголка губ. Чудовище урчало, вылизывая нанесенную им рану.

— Надо звать на помощь! — Закричал мозг.

— Звать на помощь? — Удивилась я, вслух.

— Кого? — Оторвался вамп от своего пиршества. — Кто тебя здесь услышит? Кричи, давай, но, скорее всего, сюда придут только вампы Вэрда, с которыми я шел. Так что... Смотри сама... — И он вернулся к прерванной трапезе. Голова кружилась. Становилось очень холодно. А еще очень путались мысли и хотелось спать...

— Мари... — Где-то очень далеко, тихо, почти не слышно, если бы не эхо.

— Нас кто-то зовет! — Оживился мозг.

— Нет, — не поверила я, — это нам показалось!

— Маша! — Разнеслось эхом, заставив насторожиться тварь, пожиравшую нас. Оторвавшись, вамп набрал снега и приложил к ране.

— Слышь, ты! — Он встряхнул меня, проясняя и мысли, и взгляд, — держи снег у раны, а то истечешь кровью... — Я тупо хлопала глазками. Потом вяло отмахнулась от него рукой.

— Ты слушай, что тебе умные люди-то говорят! — Прошипел вамп. — А я пока сгоняю, посмотрю, кто там такой голосистый...

И он скользнул в ночь. Я проводила его взглядом. Потом набрала новую порцию снега и прижала к своей несчастной шее. Я почти ничего там не чувствовала. Шея замерзла, так же как и пальцы. Меня всю колотила нервная дрожь. Из горла вырывались всхлипы, пополам со смехом. Нет, ну надо же быть такой идиоткой, а? Жалко ей вампира стало! Романтичная идиотка! Эдварда он ей напомнил! Бедный он, несчастный! Девушку он любил, тварь дохлая!

Я всхлипывала все сильнее. Истерика набирала обороты, расцветая буйным цветом и, как ни странно, неся облегчение. Я уже набрала в горло побольше воздуха, чтобы зарыдать в полный голос, когда услышала полный боли, жуткий протяжный крик. Он стегнул меня, как кнут, вдоль всей нервной системы, практически отключая ее.

Ужас...

Он окутал лес. Заставил его замереть. Затаиться. Где-то рядом ходило зло... И все мы были пред ним беззащитны... Я даже всхлипывать перестала. Вампир был рядом! Как я могла забыть? Сейчас он вернется и закончит то, что начал столь успешно! И поможет ли мне кольцо или он снова задурит мне голову при помощи своего дара — вот вопрос!

А я даже бежать не могу...

— Ну, так ползи! — Возмутился мозг. — Делай хоть что-нибудь! Не дай ему просто так убить нас!

— Не дам... — Прошептала я. Сзади раздался треск веток и скрип снега. С трудом я перевела глаза на звук. Вамп стоял в лунном сиянии и был страшен в своей ненависти ко всему живому. Даже в темноте я видела, что его лицо и руки испачканы в крови.

В моей?

Того, кто звал меня? Какая разница?

Сюда он пришел, чтобы убить. Убить меня, напрочь позабыв о приказах своего господина. Он что-то бормотал себе под нос, я слышала только стук крови в ушах, и собственное надрывное дыхание, и не могла разобрать его тихий шепот. Вот он сделал шаг. Потом другой. Еще...

Он разгонялся, словно я убегала, а он догонял. В несколько длинных скачков он преодолел поляну, летя на меня со скоростью стрелы. Я следила, как смерть приближается ко мне, и на моих бледных губах играла улыбка. У меня тоже кое-что было для него...

Он прыгнул. С расстояния почти в два метра. Просто скакнул на меня, уверенный в своей силе и превосходстве. И он убил бы меня, если бы не парочка но...

Во-первых, я очень сильно хотела жить...

А во-вторых...

Во время его отсутствия, неловко поворачиваясь, спиной, я случайно, нащупала крепкий, длинный сучок. И в тот момент, когда вамп оторвался от земли, я упала вбок, уходя с линии удара всем телом, и лишь правой рукой вздернула, направляя, узкую, замерзшую деревяшку вверх, прямо ему в сердце...

Раздался вой. Он налетел, насадился на острие со всей силы, по инерции проскользнув по замерзшему пруту до самого ствола и придавив мою бедную, беззащитную ручку. Но меня это в данный момент почти не интересовало. Тварь билась и стонала, не в силах оторваться от дерева. Оголенная палка словно врастала в его тело, ветвилась и оплетала, привязывая к стволу и к самому дереву.

Я отползла в сторону. Его пальцы гребли снег в нескольких сантиметрах от меня. Лицо исказилось. Он выл на одной противной ноте, и я ничем не могла его заткнуть. А еще скрежет! Этот просто невыносимый звук терзал мои барабанные перепонки! Он так ужасно скрежетал зубами, пока осина прорастала сквозь него. Из земли выплеснулись вверх корни. Они оплели жертву, обхватили ее, обвязывая, как жгутами. И тянули...

Тащили вниз...

В землю...

Туда, где мертвяку и было самое место...

Проследив, как скрылись кончики пальцев, вытянутой в порыве отчаяния вверх руки, я, с чувством выполненного долга, призвала свет исцеления, как меня учил Стефан. Но удержать его не смогла из-за собственной слабости, и соскользнула в беспамятство, вслед за мозгом, что радостно сообщил мне, что считает свой гражданский долг выполненным.

Свою родину он спас...

Из дневника Стефана:

Я нашел их на небольшой полянке. Четверых дохлых прихвостней Вэрда, что развлекались тем, что запугивали маленькую, хрупкую, беззащитную девчонку. А она еще и огрызалась! Словно ни капельки не боялась их...

Неужели она так сильно верила в кольцо? Так с чего бы, ведь недавно Алехандро своим нападением здорово поколебал ее веру в собственную безопасность. Тогда почему? Надеялась на меня? Или просто от природы нет ума в голове?

Они не знали обо мне и, какое-то время, я наблюдал и слушал...

Она, оказывается, говорила мне правду. Она действительно, судя по разговору, была не знакома с Вэрдом, иначе эти пиявки ей бы сапоги лизали, а не грозились кровь выпустить. Осознав свою ошибку, я не мог больше отсиживаться в кустах. Они могли причинить ей вред...

Пришлось выйти.

Вот только тогда я и осознал, что четверо не самых молодых вампов — это круто даже для меня! И в ипостаси волка, да без защиты кольца (И как я про его отсутствие забыл, болван?), мне с ними вряд ли совладать! Однако, положение вещей мое внезапное возращение рассудка не меняло! И я бросился в бой, на ходу шепча сквозь зубы заклятье обращения...

Она сбежала раньше, чем я перекинулся в грифона, озаряя своим золотистым мерцанием всю поляну. Хороший образ. Я люблю драться в нем. Пусть и не было полной неуязвимости, но крылья давали отличную маневренность, а когти и клюв позволяли здорово осложнять жизнь соперникам. К тому же, умная девочка устранилась сама, чем здорово облегчила мою жизнь — не надо следить, чтобы ей не причинили вред...

Да еще и увела за собой одного из вампов, таким образом уменьшив мою долю врагов. Правда, теперь я беспокоился за ее сохранность, но, насколько мне было известно, один вамп не смог бы осушить ее за раз. К тому же, вампы не охотятся вместе. Значит, (да и из разговоров это было понятно), они похитили ее для Вэрда, и есть шанс, что придурок ее не тронет. Разве что совсем с катушек слетит...

Первым попал под мои когти, самый крупный, кажется их главарь. Его шкура легко прорывалась под моим напором, а сильный удар крепким клювом в темя, на время отключил его. Счет шел на секунды — где-то в лесу кровожадная тварь преследовала мою госпожу, и мне некогда было размусоливать. Вторым ударом я снес часть лица и груди, заодно взлетая, и нижними лапами вспарывая живот, второму вампу, почти устранив его.

Однако, увлекшись, я перестал отслеживать движение каждого из них, и, в результате оказался оседлан третьей тварью, яростно втыкающей в меня свои ногти, пусть и небольшие, но чувствительные. Его зубы, я чувствовал, грызли перья на горле, пытаясь добраться до шеи, а мне нечем было сбросить урода со спины. Вертикальный взлет, а затем стремительное падение, тоже ничего не дали, он сидел, как приклеенный, и я уже чувствовал, прохладу зимнего воздуха подпушком. Этак у меня заведется лишняя дырка в шкуре!

Оно мне надо?

Хорошо, что формула перекидывания так коротка. Всего несколько слов, и я, перевернувшись еще в воздухе, тяжело падаю на спину, ломая хребет и кости супостату, всем своим весом придавив его к земле. Я не прогадал, решив, что для добивания тварей, тигр подойдет наиболее эффективно. Несколькими ударами мощной лапы я превратил его голову и грудь в кровавое месиво. А потом и вовсе оторвал ее. На всякий случай...

При приземлении, в заднюю ногу тут же вцепился главарь, находящийся почти в невменяемом и разобранном состоянии, он все же умудрился прокусить шкуру, вгрызаясь в рану и яростно сося кровь, чем причинил мне боль, и вызвал злобный рев. Его я рвал особенно долго и тщательно. И даже, когда я оторвал ему руки и ноги, голова еще продолжала скалиться и клацать окровавленным ртом...

Пришлось оторвать и ее.

Третьего добил быстро и неинтересно. Вернее, когда я разок треснул его, на полянку, привлеченные шумом, выскочили ребята, с мечами наголо, под предводительством Алехандро. Велев им запалить костры, и спалить погань, дабы не смогла она летом возродиться из крови леса, я, большими скачками, понесся по следам последней твари...

Благо запах девушки — легкий привкус луговых трав и цветов, четко отпечатался на снегу. Почувствовав ее боль, и понимая, что катастрофически не успеваю, я прорычал ее имя в ночь. Громко и четко. Для нее это должно было дать хоть какую-то надежду продержаться — я уже иду! А его — отвлечь на угрозу. Если не убежит, так хоть от нее оторвется и пойдет посмотреть, кто это...

Я встретил его, пропитанного ее кровью и болью, неподалеку от поляны, где он мучил ее. Я уже шел на запах ее страха, когда он выскочил мне навстречу. Гнев туманил разум. Перед глазами, мешая видеть, стоял ее образ — хрупкий и беззащитный...

Я недооценил его, с ревом бросившись в атаку, окрыленный успешным исходом битвы с тремя, на первый взгляд, более сильными противниками, чем он. Я ошибся. Этот был старше. Намного старше тех троих. Опытнее и мудрее. Он поднырнул под меня, уходя от удара, и с силой вгоняя ногти в беззащитное брюхо. Мой вой боли и гнева разнесся по поляне, пугая окрестности, заставляя замереть все живое. Рухнув, я, лишь большим усилием воли, не дал себе отключиться от боли, сворачиваясь в комочек. Внутренние органы он не задел, но шкуру попортил изрядно...

Он же не медлил, сразу же после атаки, прыгнув на меня вновь, стремясь одним ударом добить поверженную жертву. Увы! Я никогда не считал себя жертвой! Я извернулся, встречая его нападение клыками. Они звонко клацнули, перекусывая кость руки. Он дернулся назад, и я выпустил его, добавив лапой по хребту. Громкий треск возвестил миру, что я попал, куда целился. Тварь вывернулась и, прихрамывая, бросилась прочь...

Чярт! — подумал я, — он же пошел подкрепить силы!...

Беда была в том, что сил преследовать его, у меня почти не было. Выскочившим на меня ребятам, я с трудом указал направление, рявкнув:

— Защитите государыню...

И потерял сознание...

ГЛАВА 15

Я проснулась в своей кровати. Такой большой, но уютной. Укутанная в одеяло, и с аккуратно перевязанным горлом. Рядом никого не было. Минут пять я нежилась, лениво размышляя, что никогда за свои двадцать пять лет так много не отдыхала...

В постели...

Я здесь, ну, просто постоянно сплю или отдыхаю! А еще я никогда не травмировалась так часто. Да что там говорить, я вообще в своей жизни до этого (Скажи, спасибо, Господу! — велел мозг.) не травмировалась до появления здесь. Самой страшной травмой в моей жизни раньше была пробитая на праздник нога. Как сейчас помню: мой папулечка оставил в коридоре железный контейнер, в котором хранил дома (по указу родной милиции!) свое охотничье ружье. А по телевизору показывали мой любимый фильм.

Мамочка, как всегда по праздникам, накрыла праздничный стол, пытаясь таким нехитрым способом объединить семью. Поев, я буквально понеслась из кухни в зал, к телевизору, по которому как раз шел самый интересный момент фильма и...

— Под ноги кто за тебя должен смотреть? — Возмутился моим воспоминаниям мозг. — Родители вовсе не причем, если дитя тупое и слепое к тому же!

— Да я ж не спорю...

В общем, я в темноте коридора ( а было уже часов семь — восемь, да и поздней осенью дело происходило. Помните, праздник — 7 ноября? Вот!) я, естественно, запнулась об оставленный ящик, и, пытаясь изобразить из тебя гордую птицу (Это курицу что ли? — удивился мозг, вспоминая мой полет.) взлетела, но сразу рухнула...

Жаль...

Короче. Рухнула я неудачно, треснув при падении обеими ногами со всей дури да по крышке свалившего меня препятствия. Крышка была железной и выдавалась над самим ящиком. Я умудрилась пробить обе ноги. Причем по две дырке на каждой!

— Да ты просто феномен! — Съехидничал мозг, — один ударом две дырки! Тебя, случаем, не "Храбрый портняжка" зовут? Братья Гримм не о тебе сказочку-то свою написали?

— Отстань, зараза, не мешай повествованию! — Праведно возмутилась я шепотом, и ему пришлось заткнуться. В соседней кухне кто-то зашебуршался. Задвигался. Вот сейчас ввалится Стефан и не успею я из-за этой гадости рассказать вам самое пикантное место!

Ладно, пока его еще нет... Слушайте! Я кратенько! Паника была — просто загляденье! Мамочка кричала, что я убилась, попутно сообщая отцу столько всего нового о нем самом, его охоте, его ящике и его ружье, чего о нем не знали не только мы — его дети, но, похоже, и он сам. Папа мучительно пытался натянуть на себя теплые вещи, намереваясь, толи бежать за машиной, чтоб отвезти меня в травмопункт, толи просто, с горя сбежать из дома — от греха подальше, пока мама не остынет....

Я выла и вопила на все голоса. Кажется, мне было больно. Впрочем, это были только цветочки! Мамочка, дай Бог ей здоровья, умудрилась раскрыть самый большой разрыв — чтоб осмотреть повреждения! А там...

Кость!

Беловато — желтая!

Ни крови, ничего! Просто — КОСТЬ! И все. Мы с ней даже слегка прибалдели обе. Все-таки не каждый день видишь живые кости своих родственников! А тем более собственные! И тут (вот! Сейчас будет самое интересное! Можно сказать то, ради чего все повествование и велось!) моя мамулечка — красотулечка, чисто из заботы о ближнем своем, то бишь — обо мне! Ливанула в эту рану перекись водорода...

Ну, типа, ящик грязный...

Типа надо продезинфицировать...

Представили ощущения?

А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!

Я так орала, аж самой завидно стало! Я так не кричала больше никогда! Аж слезы высохли! Осознали весь кайф испытанных мною ощущений? Кто-то конечно скажет, дескать перекисью в раны — это же не больно... Даже не знаю, что вам сказать. Быть может все дело было в ее процентном соотношении. А может быть в том, что кости как-то не так реагируют на перекись водорода, как все нормальные раны из мяса и крови...

— А может быть, просто у страха глаза велики! — Тонко намекнул мозг. Но, вспомнив ощущения, сам же и усовестился, почти извиняясь за грязную инсинуацию в хозяйский адрес...

Так что все остальное теперь меня почти не впечатляет. Подумаешь, удар об шкаф...

Ну, или там, вампир...

ЕРУНДА!

Вот, если бы моя мамочка была рядом! Да с перекисью водорода... Вот тогда — да! Тогда страшно! А так... У меня же есть способ исцеления. Опять же, кольцо потихоньку врачует. Медленно, но верно. А сейчас вот я позову Стефана, и он мне и вовсе на раз, два, три ранку залижет! Было бы о чем беспокоиться! Заодно и узнаю, заражаются ли туточки вампиризмом, сразу же после укуса, или ритуал какой потребен! Собравшись с мыслями (и с силами!), я прохрипела в пустоту комнаты:

— Стефан... — Никакой реакции! Пришлось повторить попытку.

— Стефан! — В ответ мне — тишина. На кухне чуть слышно завозились. Потом тяжело и громко вздохнули. И снова затихли. Вот тебе и здрасте! А где ж реакция на меня, любимую? Я что же, так тихо хриплю? От возмущения я даже села. Правда, это было все — на что хватило пока моих более, чем скромных, сил. Но и это было уже кое-что! К тому же, процесс моего возмущения еще не был окончен. Наоборот, он только набирал свои обороты, стремительно разворачивая все новые и новые фланги, как полководец, готовясь к битве и выстраивая своих бойцов на поле боя.

Это что же, получается (ярилась я, потихоньку закипая, как чайник, который позабыли на плите), если бы я туточки помирала, меня бы даже никто и не услышал? А вдруг мне плохо? Я тут лежу, вся из себя — правительница, а мне даже захудалой девки в сиделки не пригласили — за ранами присматривать, водицы подавать!

Гады!

Изверги!

Всех сгною в Сибири!!

Стоп! Это уже из другой оперы! — остановила я разгул гневного фантазирования. Впрочем, накал страстей не прошел даром. Моих силенок хватило на то, чтобы сползти с постели. Глотать и говорить было больно. Голова кружилась от слабости и ножки тряслись, но, в целом, если сравнивать с состоянием небытия, что грозило бы мне, закончить тот вамп свое дело, я ощущала себя на редкость живой!

— Уже в который раз, за последнюю неделю? — Поинтересовался мозг, возмущенно следя, как я спускаю ноги на пол и выпрямляюсь... Ну, вообще-то, выпрямляюсь, сказано слишком громко. Я была так "отклячена" во все стороны, что стояла только за счет опоры на кровать и некоторой пародии на равновесие — в том смысле, что углы спины уравновешивались углами рук по бокам, и углами ног спереди...

Вот таким, выбивающим слезу жалости, манером, я и отправилась в путь — в соседнюю комнату, чтобы разобраться с невнимательным и на редкость не верноподданным народом!

+ + +

Я стояла у его постели, и смотрела, как он мечется в бреду и испарине. Стефан лежал на своем лежаке. Бинты покрывали его тело, начинаясь подмышками и уходя дальше, вниз, под сбитое одеяло.

— Что случилось? — Голос был еле слышен не только из-за раны. Просто он отказал мне, когда я увидела этот образец красоты столь основательно подпорченным. От жалости и страха за него горло перехватило. Как говорится в одном бессмертном произведении: "В зобу дыханье сперло!". Сзади меня под локотки поддерживали два дюжих молодца, в одном из которых я опознала Фанара. Второй был мне не знаком по имени, но рожицу его я опознала.

— Так это... — Голос юнца был на редкость неуверен. — Второй день ужо...

— Ясненько. А что случилось? — Я хотела перевести на него глаза, но не смогла оторвать взгляд от мокрого лица князя, искаженного болью.

— Как что? — Удивился Фанар. — Так похитили же ж вас, али не помните?

— Помню. Как меня похитили. А с ним что?

— Ну да, как же ж... — Бедняга чуть не заикался, то ли от возмущения, толи от смущения. — Так он ведь за вами бросился, миледи! Он же их один и порвал всех! Отомстил за вас...

— Отомстил? — Удивилась я. — А вы где были?

— Ну... Так мы же следом шли! Только он-то, перекинулся сразу, и бегом за вами, а мы-то, на своих двоих, да по снегу, да в темноте... — Парень горько вздохнул и махнул рукой, пытаясь жестами выразить всю безнадежность такого занятия. При этом он почти уронил меня, и мне пришлось намекнуть на необходимость табуретки, а лучше стула. Сработало это лишь при угрозе лечь рядом с князем, тем самым тревожа его раны.

— А командир твой где? — Поинтересовалась я, удобнее устраиваясь на стуле, и пытливо изучая мнущихся передо мной парней. Комната почти перестала кружиться, но даже по моим ощущениям, выглядела я сейчас не важно, не сказать еще хужей, что уж говорить о них, вынужденных мой вид наблюдать!

— Так это... Ушли они. Обещались бабу с деревни прислать. Ну, там... За вами присмотреть... За князем, опять же...

— И давно ушли?

— Дык... еще вчерась. Сразу же после того, как вас с князем сюда доставили. Перевязали вас и в путь!

— Так до деревни же рукой подать! Чего так долго-то? — Вновь удивилась я, пристально вглядываясь в ответчика.

— Ну... — Замялся Фанар, заметно скисая под давлением моего пристального внимания. — Они не в деревню. Они в город отправились...

— В город? Зачем это?

— Ну... как же? Князь помираеть... Надобно первосвященнику сообщить, чтобы устроил все...Для похорон, стало быть... Опять же...— нового правителя чтоб привез...

— Что? — Уже окончательно изумилась я, услышав последнее уточнение.

— Я говорю, чтоб устроить все для похорон...

— Это я слышала! — Гнев во мне опять начинал расти. — А вот что ты после этого сказал?

— Когдась?

— Да вот только что? О новом правителе? А?

— Дык...Энто ж... Ясно дело, первосвященник привезет того, кто кольцо у князя примет и станет новым правителем... — Оттараторил юнец. Второй настойчиво толкал его в бок уже пару минут, но тот так и не понял этой сигнализации товарища.

— Болван! — Выдохнул парень. — Ну, ты и идиот, Фанар! — Он смотрел на него соответствующе. Заметив, что и мой взгляд не предвещает ему ничего хорошего, юнец забеспокоился.

— А что такого? Я правду сказал!

— Придурок! — Парень покачал головой. — Мы же принесли клятву госпоже! Она — наша государыня! Так и князь сказал, прежде чем сознание потерять! И кольцо ее признало! Видишь, сидит у нее на руке, как влитое, и покидать ее явно не собирается!

— Ну, и что? Вот приедет первосвященник и разберется с ней... — Его голос неуверенно затих.

— Вот дурак! — Только и вздохнул его товарищ.

— Тебя как зовут, умный ты наш? — Поинтересовалась я, по-новому осматривая своего явного сторонника.

— Карах, ваша милость.

-Ясно, Карах. Откуда ж в тебе такая мудрость отыскалась? Али не веришь, что ваш первосвященник сладит с девкой безродной? — Я добавила в голос ехидства.

— Откуда — откуда.... — Он бросил взгляд на застонавшего князя. — Первосвященник с князем не ладит. Уже давно. Гадости ему делает. Он Стефана с радостью еще живого захоронит! А с тобой еще неизвестно...

— Что неизвестно? — Уточнила я.

— Князь к тебе хорошо относился. И нам ты помогла. Да и видал я, как ты на него смотришь... — он замялся. — Опять же, Алехандро вас целующимися застал... — он взглянул мне прямо в глаза. — Ты его любишь, государыня?

— Ну... — Настал мой черед смущаться и краснеть.

— Подумай сейчас... Пока есть время еще что-то сделать. Когда прибудет жрец — для князя все будет кончено. Кольцо его теперь не защищает — ему просто перережут глотку!

— Да? — Я задумалась. Люблю ли я Стефана? — Я его слишком мало знаю...

— Разве для любви нужны месяцы или годы?

— Мне всегда казалось, что да!

— А если он сейчас умрет — что почувствуешь? — Его голос был тих. Я представила себе, что вижу смерть Стефана. Представила лишь для того, чтобы окончательно убедиться, ибо ответ я уже знала. Отлично знала...

— Ты любишь его, госпожа. Это видно по твоему лицу...

— Да... — Прошептала я, — но он не должен знать об этом.

— Почему? — Не понял он.

— Я просто попрошу, — прошептала я, вглядываясь в их лица, — а вы поклянетесь — и об этом никто не узнает!

Лицо Фанара приняло на редкость упрямое и независимое выражение. Кажется, он собирался со мною спорить. Карах же, просто улыбнулся, качая головой.

— Проблемы? — Уточнила я.

— Нет, государыня. — Карах голосом подчеркнул мой титул, — просто мне не нужно, что либо говорить князю. Он и сам все поймет...

— И?

— Я даю вам слово, что буду молчать об этом, словно никогда и не знал.

— Хорошо. Фанар?

— С чего это вдруг? — Возмутился юнец. Все! Он меня достал!

— Властью кольца, я приказываю тебе молчать об этом и никогда никому не рассказывать. — Мой голос был глух и тверд. Мне самой не нравилось то, что я делала. Но он сам виноват. К тому же, надо было выяснить, работает ли кольцо на других людях, или только на Стефане. Мало ли? После того сбоя, я сильно опасалась. Опять же — вамп меня погрыз, а колечко и не вякнуло! Так что все приходилось проверять. В ответ на мою фразу, Фанар сначала испуганно сжался. Но внешне ничего не произошло, и он выпрямился. Потом достаточно обнаглел, чтобы фыркнуть. И, в конце концов, рассмеялся мне в лицо:

— Ну и что? Госпожа! — Его голос звучал на редкость неприятно и издевательски. — Ничегошеньки-то у тебя не получилося! Я вот об ентой твоей тайне — кому хошь расскажу! Вот только до народа-то доберуся, так и поведаю, как ты, как глупая гусыня... — Его голос пропал. Губы стали неподвижными, и лицо приняло на редкость глупое и испуганное выражение.

— Чагой-то, со мною, а?

— Да ничего! — Усмехнулась я.

— Ты чего со мною сделала-то, ведьма проклятая? — Заблажил он гневно, вызывая у меня удивление своей глупостью, а у Караха — тяжелый вздох.

— Если ты, — начала я спокойно и размеренно, — еще раз, где-либо, когда-либо, скажешь про меня дурное слово, я уж не говорю о том, чтобы сказать мне гадость в лицо, как ты это сделал только что! Так вот, если ты, попробуешь еще хоть раз, сказать мне или обо мне гадость — я буду вынуждена приказать тебе властью кольца — замолчать! — Он набрал в рот воздуха, готовясь к явно гневной отповеди. Карах схватил его, запечатав рот широкой ладонью. — А если ты не понимаешь по-хорошему, то можно и вовсе замолчать. Навеки! И это я не про смерть говорю, — прошипела я в обалделые глазки, — будешь потом знаками девчонкам объяснять — как они тебе нравятся, и что тебе от них хочется, понял меня?

Работа мозга, активная и трудная, была четко видна на его лице. Потом он, молча, кивнул мне, показывая, что такой простой пример, лучше любых угроз, вправил ему мозги на место. Эх, люблю свою профессию. Всегда знаешь, куда нужно нажать, чтобы до человека дошло по-быстрому!

Ну...

Почти всегда...

+ + +

Свет целебный, без помощи Стефана и его поддержки и советов, получался у меня из рук вон плохо. Вернее, первые десять раз он вообще не желал получаться, вызывая у меня испарину, а у Караха, что, как мог, пытался мне помочь, лишь расстройство. Фанар ушел на улицу, за дровами, чтобы не мешать нам своим ехидным фырканьем, каждый раз, как у меня опускались руки, так и не произведя ничего путного и целебного. С его уходом, а также чашкой крепкого чая, согревшей горло и облегчившей боль, я смогла лучше сосредоточиться.

Свет появился. Он, как и раньше, окутал меня, неся облегчение. Но был каким-то... Хилым, что ли. Узенький луч, в котором мне самой-то толком не хватало места. Горло першило и саднило. И у меня было полное ощущение, что там кто-то скребется. Попутно я вызнала, что князь в тот злополучный вечер, первым заметил мое отсутствие, и, перекинувшись, бросился мне на выручку. Ребята, добравшись до места, застали только трупы. Ну, или почти трупы. Сложили их в кучу, нарубили дров и подожгли.

Пока они возились, Алехандро, Карах и Нарим, отправились по следам Стефана, и застали его, порванным в мелкие клочки, почти умирающим. Его врага, вернее меня, его жертву, они нашли по кровавому следу. Все-таки князь откусил вампу руку и порвал все, до чего дотянулся. Вампа они увидели лишь краем глаза. Пальцы еще шевелились, но быстро скрылись под землю. Тогда, связав носилки, парни и погрузили их "благородную госпожу и государыню", и оттягали в усадьбу.

Уже здесь, нами занялся сам Алехандро. Промыл и перевязал раны, бурно радуясь — в моем случае — что вампир был всего один, а в случае Стефана — что тот додумался перекинутся в человека! Да, представила себе я, как они тащат ночью, по снегу, тушу раненного тигра...

То еще видение!

А уж тигр в бинтах....

Было бы им тут проблем, по "самое не балуйся!"! Впрочем, проблем и так хватало. Совместными усилиями, мы пробовали затащить больного в мой дохленький луч (растянуть его хоть чуть-чуть у меня никак не получалось, и, когда при очередной попытке он и вовсе погас и потом не загорался пару раз, мы здорово попаниковали!). Увы! Удержать его, ничего не повредив, нам, по-видимому, не удалось. На бинтах стали появляться красные пятна. И я, решив, что у него что-то там разошлось, билась в истерике минут десять.

Видать с перепугу (а может, во время истерики нервная система просто сбросила лишнее напряжение, и таким, нехитрым способом отдохнула? Кто ж его знает..), но луч ко мне вернулся. Князя мы уложили на место. Потом я легла рядом, таким образом перехитрив ментальное чудо — ему пришлось растянуться, ведь теперь я была немного в другой плоскости...

А может, небеса просто сжалились надо мной? Так как молилась я столь неистово, что только на колени не падала, потому как не до того было! В общем, луч объял необъятное, то бишь беспамятного после наших попыток (или правильнее будет сказать пыток?), Стефана.

Мне пришлось пролежать так около получаса. Потом мое терпение закончилось. Лежать было жутко неудобно. Но, если раньше, мой (как выяснилось опытным путем) любимый человек, хотя бы хрипел, вызывая у меня жалость и чувства страха и долга, то теперь, когда он мирно посапывал (а обнять его, чтобы принять более приятную, а главное — удобную позу, у меня не хватало смелости!) моя спина все настойчивее намекала, что бояться больше нечего — какое-то время уж точно не помрет!

— Как ты думаешь, — задала я, мучивший меня вопрос Караху, как дольше живущему здесь, а значит — больше знакомому с магией, человеку, — если я сейчас встану, ему, ведь уже ничего не будет грозить?

Кажется, мои просительные интонации его впечатлили. А может, ему просто стало жаль меня, но он подтвердил, после того, как пытливо вглядывался в лицо уже почти храпящего, Стефана, что, похоже, тому больше не требуется срочное лечение, и я могу оставить больного в руках Мары и его судьбы!

Слава тебе, Господи!

С каким же блаженством я встала с постели, разминая затекший организм. Пожалуй, за то время, что мы с ним знакомы, я впервые так жаждала покинуть его постель, а не залезть в нее!

Рассмеявшись, я встала. Пора было посмотреть на свои раны...

И я, как истинная женщина, направилась к зеркалу.

Из личного дневника наследного князя Брестларта, лорда северных земель, десятого правителя княжества Бресткаст, записываемого для Объединенной Библиотеки семи княжеств. Книга 17. Записано рукой князя Вэрдиастера, страница 105.

ИДИОТЫ! КРЕТИНЫ! ПРИДУРКИ!

У меня просто не хватает зла! Когда утром Сварос сообщил мне, что больше не чувствует этих ... дебилов, у меня просто руки опустились!

Неужели мне все нужно делать самому? Меня что, окружают одни глупцы?

Хотя...

О чем это я?

Большая часть моей личной гвардии — мертвецы. И вправду... чего это я разошелся? Куда им против истинного оборотня? Значит...

Значит...

Значит надо сменить тактику...

Да. Именно так! Посмотрим, что теперь получится, если пустить в ход чары....

Прошу прощения, господин архивариус. Все время увлекаюсь и так и норовлю выдать вам свои ЗЛОБНЫЕ И КОВАРНЫЕ планы...так сказать целиком...

А ведь это пока, до завершения мероприятия, совершенно лишнее...

Не так ли?

ГЛАВА 16

Пока Стефан спал, мы с Карахом обсудили положение дел, и пришли к выводу, что князя отсюда надо увозить. Выздоровеет ли он, пока не ясно, да и как скоро это произойдет — тоже непонятно, а жрец будет здесь, по подсчетам парня — приблизительно через два дня. А если поторопится, то и раньше. Надо было отвезти Стефана в безопасное место. На мой вопрос — "где же у них безопасно?", мне ответили, что где угодно, лишь бы люди первосвященника не узнали, что мы там. Пришлось согласиться. Фанара мы решили не посвящать в свои планы, а использовать в темную, так как совсем не были уверены в его лояльности, а действовать через кольцо, принуждая к подчинению, мне не хотелось. Как-то это дурно пахло...

Карах развил бурную деятельность: поседлали две лошади — для нас, еще одну впрягли в сани — для князя, да плюс заводных четыре штуки, да Йорик князя (не оставлять же животину здесь!). Кроме того, пока Фанар разбирался с лошадьми, постоянно негромко ворча себе под нос все гадкое, что он про нас думал, и обещая нам кары небесные, Карах одел князя в теплое, укутав по самые уши. Предварительно я полчаса пыхтела, меняя ему повязку. Края раны сошлись, но еще сочились сукровицей, и даже просто смотреть на нее, было неприятно и страшно. Скорым выздоровлением там и не пахло!

Мы запаслись едой, изрядно опустошив кладовые Стефана, и нагрузив запасных лошадок. Наши действия вызывали искренние гнев и недовольство Фанара, но ослушаться он не смел, время от времени, он пробовал — сможет ли сказать то, что ему запретили и, конечно же, у него ничего не получалось, что внушало ему определенную долю страха. Но я отлично понимала, что скоро этого станет мало, и он снова начнет пакостить скрытно, а, то и в открытую....

Как мы перетаскивали князя совместными усилиями в сани, укладывали, да укутывали, я опущу. Ничего смешного в том не было, сплошные страхи и проколы: туту задели о косяк, там треснули (нечаянно!) о калитку, а потом и вовсе чуть помимо саней не положили....

В общем, сплошные катаклизмы в районе отдельно взятой усадьбы. Пока я собирала вещи, которые можно было назвать своими, да кое-что из одежды князя, ребята загрузили бурдюки с водой, молоком, и даже вином (вроде как, князю, для образования крови!). В общем, выехали после обеда. Времени на то, чтобы смыться подальше оставалось все меньше и меньше.

Я, почти уверенно, влезла в седло княжеского скакуна, пообещав вредной твари, что если он не просечет всю серьезность ситуации сам, ему объяснят все непонятое им, волки в лесу, и Стефан ему не поможет, по причине полной отключенности от внешнего мира. Животное подошло к саням, и какое-то время, фыркало больному в лицо, пытаясь, толи разбудить, толи пожаловаться. Потом, (мне в это хочется верить), осознало всю правду высказанных мной угроз и позволило мне сесть в седло.

В седло я садилась, конечно же, не сама. Карах проявил мудрость и благородство, и, проходя мимо, без слов, просто закинул меня наверх, как мешок с соломой. Я покрепче ухватилась за поводья и утвердилась, вставив ноги в стремена. Ну, все — я готова.

Закрыть усадьбу, навесив огромный, амбарный замок — минутное дело. Парень еще пошептал над ним что-то, и мы, наконец-то тронулись. Куда именно вез нас Карах, мне было неизвестно. По его словам, мне бы это ни о чем не сказало, а значит, и говорить не стоит. Вот очнется князь, они потихоньку обсудят правильность сделанного выбора.

Мы взяли неплохой темп, почти сразу же перейдя на галоп. Правящий санями Фанар, без проблем держался рядом. Резво и быстро, мы преодолели несколько миль, поспешно удаляясь от княжеского поместья.

Темп был приличный, и разговаривать было бы очень неудобно, так что, каждый из нас был предоставлен сам себе. Можно было подумать, поразмышлять. Тем более было о чем....

Мне вдруг взгрустнулось. Я покидала поместье. Возможно, что я никогда больше его не увижу...

А ведь здесь со мной случилось столько всего замечательного...

Здесь я встретила Стефана...

И полюбила...

+ + +

Фанар ворчал все громче и громче. Он-то не был вынужден трястись в седле, так что вполне мог себе позволить бормотание. И не только! Мне пришлось, пристроившись рядом с санями, спокойно намекнуть юнцу, что если он своими воплями потревожит уснувшего князя, ему и вправду не поздоровится! На какое-то время он стих, и лишь злобно зыркал на меня из-под шапки.

Не привычная к седлу, я быстро стала уставать. Первой застонали спина и руки. Сложно сидеть ровно. Тяжело удерживать поводья в постоянном натяжении, чтобы контролировать эту безрассудную зверюгу. Правда, пока что, он вел себя отлично. Почти смирно. Но я ему все равно не доверяла, и постоянно ожидала от него какой-либо пакости. Что тоже не способствовало расслаблению и отдыху с моей стороны.

Потом устало...седалище. У меня появилось стойкое ощущение, что это конкретное место, похоже совсем не для сидения предназначено! Оно просто ныло от желания встать. Ну, пройтись там...

Или полежать маленько...

Я стала потихоньку завидовать удобно устроившемуся в санях князю. И даже Фанару. В голове возникли нехорошие мысли, что, может быть, править санями не такой уж тяжкий труд, как мне пытаются внушить? Вон, этот нехороший человек, мало того, что вполне вольготно сидит, так еще и шипит что-то непотребное! Уж не занять ли мне, бедненькой, и такой способной девочке, его место?

Опять же, к Стефану поближе буду, а то я уже вся испереживалась — столько времени прошло, а он в себя так и не пришел. Может ему стало хуже? Прям даже не знаю, что делать-то?

Следующими, кто своей активной судорогой, отвлек меня от переживаний, были ноги. Они стали колоться, словно я их отсидела напрочь, при этом тонко намекая, что они к тому же еще и замерзли. Пришлось, неловко маневрируя, добраться до Караха, буквально умоляя парня о привале. По-видимому, мой язык немых оказался так хорош, что меня поняли, так как он кивнул и стал высматривать местечко получше. Задача сия была сложной, начало смеркаться. Наверное, привал мог бы плавно перетечь в ночлег...

Ну, мне так казалось...

Но нет. Спешившись, мы размялись, согреваясь. По-быстрому, осмотрели князя. Слава тебе, Господи, он просто спал. Правда, такой — беспробудный, сон насторожил нас обоих, но что-либо делать сейчас у нас просто не было никакой возможности. Карах сказал, что нужно искать статую Мары Прекрасноокой, чтобы помолиться о его выздоровлении, чем очень меня удивил.

Оказывается, статуи местной богини частенько ставили не в храмах, а в лесах и на полях. Причины этого были довольно просты. Во-первых, так нравилось самой богине, которая не любила городов. А во-вторых, статую вырезали из большого, живого дерева. И, если божество благоволило к этому месту, ее платье летом покрывалось живой листвой, что смотрелось очень красиво и необычно (по нашим, земным меркам), а кроме того, давало знать людям — стоит ли вообще в этом месте молиться...

Все было видно, так сказать, невооруженным глазом!

Ничего подобного я пока, естественно, не видела, но очень, очень надеялась увидеть. Желательно летом! Всю в листве и цветах! Карах обещал найти ее, но молиться предстояло мне, и, пока мы пили водичку (холодная, аж зубы сводит! Я лично, смогла сделать лишь пару глотков!), я мучительно пыталась сообразить — что же и главное — как же мне сказать местной богине, чтобы она прониклась и помогла. Застаиваться на одном месте мне не дали. Карах поднял нас в седло и погнал дальше.

Теперь уже громко ворчала я, испытывая массу неудобств и уже в открытую ненавидя и седло, и коня под ним (на что глупая скотина реагировала ехидным пофыркиванием!). Фанар же, наоборот, замолчал. Кажется, наш мелкий гаденыш отлично знал — куда именно мы направляемся. И поняв это — успокоился, стал почти благостным, что не могло не взбесить меня еще больше. Теперь его уже хотелось просто треснуть чем-нибудь тяжелым, чтобы стереть с лица эту высокомерную ухмылочку.

Я еле сдерживалась, сжимая зубы. Уезжала вперед, почти в хвост кобыле Караха, чтобы только не видеть этого юнца. На улице заметно похолодало. Лицо стало несколько болезненно реагировать на встречный ветер, поднявшийся ближе к ночи и сейчас активно дующий нам в лицо.

Он нес с собой поземку, она кружилась и сверкала в бледном свете луны. Я, укутав нос и щеки шарфом, на детсадовский манер (по самые бровки!), тихо радовалась, что есть хотя бы луна, а то в этой темноте мне только и оставалось представлять всяческие ужасы — от скачущих вслед за нами жрецов (почему-то с кинжалами и кровавыми глазками), до затаившихся впереди нас вампиров (с окровавленными ротиками). В общем, куда ни кинь — всюду кошмары!

+ + +

Она появилась из-за поворота. Мы как раз объезжали большой куст с правой стороны дороги, который за лето не в меру разросся, когда раз... и показалась она! Изба! Большая, и даже на первый взгляд — очень уютная!

А уж на второй, и вовсе — замечательная! Я догнала Караха, просительно заглядывая ему в глаза, но он уже и сам направлялся к ней. Мы спешились. Постучали. Внутри было тихо. Никто не ответил нам. Я вдруг жутко испугалась, что дома никого нет, и нам придется все же ночевать на улице.....

Или еще хуже! Знаете, как в большинстве увлекательных фэнтэзийных книжек, вот в таких вот местах почему-то, вдруг, находятся трупы. И всяческая ужасная, противная, кровожадная, ну, просто невыносимая нечисть! И обязательно голодная и очень решительно настроенная на поздний ужин!

Но ребята (даже юнец!), ничуть не испугались. Фанар подхватил поводья, и спокойно направился в конюшню, пристроенную прямо к стене избушки. Да и Карах абсолютно спокойно направился вслед за ним. Перспектива ночевать в конюшне, честно говоря, вдохновляла меня не больше, чем ночевка в лесу, поэтому я все же осмелилась подать голос:

— Карах?

— Да, госпожа.

— Мари. Меня зовут Мари. — Улыбнулась я, хотя, он, наверное, не увидел моей очень доброжелательной улыбки, так как было довольно темнота, а я была закутана по уши!

— Простите, госпожа, но я не могу называть вас по имени. Я не благородного рода.

— И что? — Не поняла я.

— Простой люд не имеет право обращаться к правителю просто по имени, необходимо упоминать все его титулы и звания. А ваши мне неизвестны, поэтому я и использую общее обращение — госпожа.

— Глупость какая! — Фыркнула я, — можешь называть меня по имени. Считай это моей личной просьбой, так как известных мне титулов у меня все равно нет, а про неизвестные и беспокоится не стоит!

— Я не могу, госпожа. Это неудобно.

— Хорошо. А госпожа Мари — тебя устроит?

— Госпожа Мари? — Он отвлекся от расседлывания моего коня. Глаза в темноте сверкнули.

— Да!

— Да, госпожа. Устроит. — Я удовлетворенно кивнула — этот раунд за мной! — Вы что-то хотели, госпожа Мари? — Я его не видела, но была убеждена в том, что он улыбался. Это просто было слышно...

Ну... не знаю как, но слышно!

— Да. У меня вопрос, насчет конюшни... — Я замялась.

— Конюшни? — Удивление так и плескалось в голосе молодого человека. В этот момент, Фанар принес откуда-то факел, и сразу же стало светло и почти уютно. Я удивленно посмотрела на него, так как не знала, что он вообще куда-то уходил, и не слышала, чтобы он зажигал факел. Подумав, я щелкнула пальцами, и попросила, взмахнув рукой с кольцом:

— Свет! — В конюшне вспыхнули факелы, укрепленные на опорных столбах. Стало очень светло. Фанар сплюнул, загасил свой факел, что-то ворча о глупых, не способных что-либо сделать вовремя, людях. Я предпочла не услышать его недовольство, перенеся все свое внимание на Караха, лицо которого мне теперь было видно. Вернее, мне было видно самого юношу, споро распрягающего наших лошадок. Фанар занялся санями. Я же стояла и бездельничала.

— Конюшня? — Напомнил он о себе интонацией.

— Да.... — Подтвердила я, — мне бы не хотелось тут ночевать.

— Ночевать? — Он даже остановился, с удивлением глядя на меня, держа на вытянутых руках тяжеленное седло. — Зачем госпоже ночевать здесь?

— Ну... — Замялась я, — ведь хозяев, похоже, нет дома, и...— Договорить он мне не дал, весело рассмеявшись.

— Нет — нет, госпожа. Это — гостевая изба. Она специально поставлена у дороги, чтобы торговые караваны и просто путники, которых ночь застала в дороге, смогли переночевать, не опасаясь ни разбойников, ни зверья, ни нечисти.

— Вот как? — Удивилась я. — удобно. А почему этого всего не нужно опасаться, здесь что, такие надежные стены? Заборов-то я, вроде, не видала...

— Да нет, усмехнулся он, взваливая на плечо тюк с едой, а другой, подхватывая бурдюк с вином, — просто гостевки специально зачарованы магами, так что ни зверь, ни нечисть к ним не подходит.

— А разбойники?

— А разбойного люда у нас почти нет, все же князь знает всех в лицо. Да и кроме того, у нас за это очень строго карают. Опять же, наши разъезды, да и стража населенных пунктов патрулирует гостевки, чтобы так сказать — предотвратить...

— Ясненько. — Я смотрела, как он направляется к двери в избу. Она была точной копией той, что мы видели снаружи. Это хорошо. Хорошая, надежная дверь всегда внушает мне море оптимизма. Особенно по ночам. Особенно, когда я так вот боюсь, как сейчас! — И как же ты войдешь? — поинтересовалась я. В ответ он показал мне ключ, торчащий в двери.

— Я взял его с той стороны. Они у всех избушек лежат в одном, укромном, месте. Изнутри же, дверь отпирается заветным словом. Но и простым ключом — тоже можно.

Я смотрела, как они скрылись вместе с вещами в избе. И, хотя мне очень бы хотелось переместиться внутрь и отдохнуть (все же слабость давала о себе знать. Такая кровопотеря — это вам, не фунт изюма!), но я продолжала упорно стоять у саней, в которых спал Стефан, не желая оставлять его здесь одного. Был и еще один момент, державший меня в конюшне не хуже цепей — у меня еще с детства был пунктик насчет закрытости и запертости дверей. Мне, чтоб заснуть, нужно было самой убедиться в надежности запора, а главное — его запертости!

Вот и сейчас, я смотрела на ворота, буквально изнывая от желания их закрыть. Потом, в моей светлой головке мелькнула мудрая мысль, несказанно порадовавшая меня простотой решения. Сама-то я к воротам опасалась (уж и не знаю почему...) приближаться, и, возможно, что у меня был вполне устраивающий меня выход из положения. Следовало проверить мою догадку.

— Ворота. Закрыть! — Взмах рукой и большие (хотя и не такие массивные и огромные, как в княжеской усадьбе), створки заскрипели, и сошлись, закрываясь. — Запор — запереть!

Здоровенное бревно взмыло в воздух и со стуком брякнулось в железные скобы. У меня прямо сердце отпустило. Вдруг осознала, что, оказывается, все то время, что я смотрела в темноту ночи за воротами, у меня от напряжения буквально сводило тело! Сейчас побаливала шея, и это была явно не заслуга седла!

— Что случилось? — Выскочил из избы Карах, — что за грохот?

Узрев меня, спокойненько стоящую все на том же месте, он слегка притормозил, крутя головой, и пытаясь найти что-то достаточно большое, чтобы произвести столько шуму. Я, видимо, по его мнению, на эту роль явно не годилась.

— Ворота! — Подсказала я.

— Сейчас закроем. — Кивнул он.

— Уже! — Улыбнулась я и, глядя в его изумленные глаза, помахала рукой с колечком.

— Понятно. А вы молодец, госпожа. Мы тоже зря время не теряли. Печь уже топится и вода на плите. — Он заглянул в избу, — Фанар, давай князя занесем.

Пока шум да дело, я подошла к саням поближе. Стефан беспокойно заворочался, но не проснулся. Я потрогала его лоб. Температуры вроде бы нет. По словам Караха, вампиризмом ни он, ни я заразиться не могли в принципе, так как эти твари созданы искусственным путем. Таких в их мире умеют изготовлять всего пара— тройка магов! Да и то — только из самоубийц! И не всех, а умерших определенным образом!

Значит, оставалась лишь кровопотеря. Но, на сегодняшний вечер, это была и моя проблема! От слабости я с трудом стояла, словно закрывала эти ворота не магией, а ручками! Ребята подхватили нашего болезного и аккуратно перенесли внутрь. Я тоже поучаствовала — подержала им дверь.

— Госпожа! — Голос Караха был самую капельку дразнящим, — не забудьте выключить свет...

Пришлось послушаться....

+ + +

Внутри было тепло. Намного теплее, чем в конюшне, хотя и там было совсем даже не холодно. По сравнению с улицей-то! Фанар ушел к лошадям, буркнув что-то про корм и питье. Карах возился у плиты, а я в наглую, легла возле князя. Сил ни на что не осталось. Если они думают, что я сейчас еще и ужин начну варить, то глубоко заблуждаются! Очень сильно заблуждаются! Я сейчас не способна ни на что!

Зевнула, пристраивая усталую голову на плечо Стефана. Я не буду спать. Я только чуть — чуть полежу, с закрытыми глазами, пока чай не закипит...

Последней моей мыслью, было воспоминание о наружной двери, которую я так и не проверила...

+ + +

Мне снился странный сон. Как будто в этой бедной избушке очень, очень много дверей. Просто огромное, для такого сравнительно небольшого здания, количество дверей! И все они на редкость хлипкие. Ну, просто пни, и они вылетят, к такой-то бабушке!

И я боялась.

Очень боялась. Снаружи была опасность. Я даже не могла толком подсчитать, сколько всего опасного было снаружи! Там были немцы. Оказывается, к великому своему удивлению, я боялась фашистов! Они ходили где-то в лесочке, близ избушки, и я слышала их речь, пока запирала, запирала, запирала эти глупые двери на какие-то совсем уж дурацкие запоры. Одну мне пришлось закрыть на веревку, обмотав ее вокруг гвоздя, еще одну — на хлипкую щеколду, третью — на смешной старый замок, который не способен был удержать даже подростка...

И я бегала по избушке и закрывала, закрывала, но всегда находились еще не запертые мной двери. Постоянное чувство опасности...

И ворота...

Они, почему-то тоже были открыты. И я выходила в одной рубашке, жутко замерзая, бежала к ним, и видела, видела там, за воротами льва. Он стоял и смотрел на меня. Я знала его. Он снимался в фильме "Приключение итальянцев в России". Помню, меня тогда поразила и ужаснула сама по себе идея, бродящего по городу хищника...

Полное ощущение беззащитности...

И я запирала двери, но были новые...

Я закрывала ворота, но находились еще одни...

И хищники стояли и смотрели на меня...

И я знала, что катастрофически не успеваю...

ГЛАВА 17

Из личного дневника наследного князя Брестларта, лорда северных земель, десятого правителя княжества Бресткаст, записываемого для Объединенной Библиотеки семи княжеств. Книга 17. Записано рукой князя Вэрдиастера, страница 112.

Ну вот...

У нас все готово. Как тяжело ждать. Мне кажется, что они все сделают неправильно. Опять напортачат и я останусь с носом... С трудом удержался от желания поехать и самому все сделать. Послушался уговоров Свароса.

Забавно... Он по-прежнему видит во мне младшего брата... Заботиться и защищает. Приятно. Ради него я пойду на многое... Почти на все... У меня ведь практически никого не осталось из семьи... Стефан, Касмир и Тарис... они толком и не были мне братьями. Я и видел-то их в жизни всего пару-тройку раз. Сайнара... Она была уже достаточно взрослой, чтобы не интересоваться мной. Я ее почти и не помню. Где она сейчас? Об этом не знает даже Сварос...

Она здорово тогда психанула, узнав, что случилось с братом... Да. Я пойду на многое, чтобы вернуть все так, как было...

На очень многое...

Но сейчас главное не это, а девчонка. Она должна быть моей. Она мне необходима! Я думаю о ней целыми днями.... Это и неудивительно... Десять лет мечтаний и вот все близится к концу... Мечта так близка...Да... Я думаю о ней... И не только днем... Я все чаще смотрю на нее... Она даже начинает мне действительно нравиться...

И ночами тоже... снится... видится всякое...

Она становится моей навязчивой идеей...

Она будет моей. Рано или поздно, но будет. И никто, даже мой дорогой младший братец не сможет ничего изменить и ничем помешать!

+ + +

Они пришли перед самым рассветом. Низкий, тоскливый вой полоснул по ушам, заставив меня подскочить, с ужасом вглядываясь в темноту. Снова и снова. На одной, пронзительной, ноте, ужасный, рвущий нервы звук. Снова и снова...

Снова и снова.

Я вздрагивала и тряслась от ужаса. Господи, за что? За что мне этот кошмар? В полной темноте, я кое-как, на ощупь, добралась до входной двери. В ужасе ощупала ее. Пусто. Она что же, совсем не запирается? Паника трясла меня, и слаженный вой за окном помогал ей, а не мне. Я чувствовала себя героиней фильма ужасов. Кошмарный, ужасный ужастик!

- Я их терпеть не могу! Не желаю участвовать в подобной гадости! — Гордо заявил мозг, пытаясь удалиться, чтобы досмотреть очередной страшный сон.

— Ну, уж нет, мой хороший! — Прошипела я сквозь зубы, — этот кошмар мы будем расхлебывать вместе!

Твари за окном выли и бесновались. Я пару раз вскрикнула от боли, занозив руки, и чувствуя, как от бессилия, глаза начинают непроизвольно наполняться слезами. Но, все же, мои усилия были не напрасны! В самом низу, на ладонь не достигая порога, я сумела-таки, обнаружить толстый, размером с мою руку (от ладони до локтя), железный крюк. Моя радость была поистине неимоверной.

На улице, по-видимому, решили, что и так были слишком добры ко мне и пугали меня в недостаточной мере. Дверь вздрогнула от мощного удара с той стороны.

— Мамочка родная, роди меня обратно! - Завопил мозг, в панике стучась в черепную коробку и умоляя его выпустить, что бы он мог, хотя бы попытаться спастись!

Сжав зубы, постанывая от ужаса, и вскрикивая от каждого удара, я ощупывала стояк напротив крючка. Там, я очень на это надеялась, должна была быть петля! Мне бы только ее найти! А тогда уж можно будет и стол пододвигать. Сейчас я просто не могла заставить себя отойти от двери. Меня сверлила мысль, что она непременно распахнется, едва я перестану подпирать ее плечом. И я не могла позволить себе заняться побудкой спутников или баррикадированием дверей и окон, пока она не закрыта на крюк.

Петелька нашлась, подарив мне еще одну, весьма болезненную занозу. Но у меня, как назло, так дрожали руки, что я все никак не могла попасть в нее в темноте крюком. Я все пробовала и пробовала, лихорадочно толкая его, ударяя по пальцам, чувствуя, как железный наконечник врезается в плоть, царапает, продираясь, и вновь не попадает....

А с той стороны все бились и бились....

Их удары напоминали мне колокол, что бьет, оповещая людей о надвигающейся опасности. И я торопилась, всхлипывая, нет, уже захлебываясь рыданиями бессилия, не понимая, как же это так у меня все выходит в этом мире, что ни день — то неприятности?

— Подожди... — Раздался позади меня шепот, — Я помогу... — И меня отстранила теплая, уверенная рука. В темноте не разобрав, кто это, я закричала от ужаса, почему-то решив, что те, кто бесновался и выл с той стороны, каким-то образом проникли через дверь конюшни внутрь...

— Дверь! — Всхлипнула я, почти не контролируя себя от страха. — Вторая дверь, в конюшню...

— Да... — Раздался тихий спокойный голос. — Сейчас закроем эту и пойдем, проверим ту.

— Стефан? — Не поверила я. Кольцо, засветившись чуть красноватым, легло отсветом на его лоб и скулы, сверкнуло в глазах, придавая ему пугающий, а благодаря клыкам и вовсе уже, демонический вид.

— Извини. — Он поймал меня, не дав упасть, одной рукой, а второй легко вогнал крюк в петлю, закрывая дверь, чем сразу же почти меня успокоил.

— Стефан, миленький! — Я вцепилась в него, словно он последний живой человек на планете, и я просто умру, если не коснусь его. Здесь было все — и страх, что он меня не найдет, испытанный мною в лесу; и ужас смерти, когда вампир рвал мне горло; и испуг, когда я увидела его, бледного и изможденного, на постели, почти умирающего...

И страх неведомого, того, что за дверью...

— О, Стефан... — Всхлипнула я.

— Тш... Тише, солнышко.... Тише. Ребята спят. Разбудишь...

— Спят? — Мой голос напоминал возмущенный писк. У нас ТУТ ТАКОЕ, а они — спят! — Да как же можно под такое-то спать? — Возмутилась я, наконец, подобрав слова. Князь тяжело поднялся, опираясь на мое плечо почти всем весом, чем сразу же напомнил и о своей травме, и о непробудном, до этого момента, сне. — Ты как?

— Нормально. — Он хихикнул, — если это так можно назвать. Пошли, что ль, вторую дверь закроем, а то ребята понадеялись на магию, а двери-то закрывать надобно!

Мы сделали несколько шагов до двери напротив, той, что вела на конюшни. За ней было пока что тихо. Стефан опирался на меня и тихонько постанывал, но шел. Я же, со страхом вслушиваясь в удары, сотрясавшие входную дверь, вспоминала его раны, и понимала, что мои кошмары одним движением железного запора не развеешь.

— Выгляни, пожалуйста, — просипел он, — как там лошади? Не беспокоятся?

— Ну, там же тихо, значит нет!

— Конюшня довольно большая, нам может быть просто не слышно. А потом станет уже поздно!

— И как же я это узнаю? — Поинтересовалась я, не желая даже приоткрывать дверь, не то, чтобы выставлять в нее какую-либо из драгоценнейших (для меня, разумеется) частей моего тела наружу, — там же темно!

— Если все тихо, значит, опасности нет. — Пояснил он, опираясь на косяк и чуть подталкивая меня в сторону двери, — а если лошади нервничают, всхрапывают, топают в загонах, значит, волки кружат и вокруг конюшни. Тогда придется принимать какие-то меры, чтобы не остаться без лошадей.

— Ага! Я выгляну, а они туточки на меня и бросятся, едва я свой любопытный нос выставлю! — Съехидничала я, — мало нам будет потери лошадей, еще и меня, единственную, дорогую, драгоценную потеряем! Тебе-то не жалко, а я у себя — любимая!

— Жалко... — Улыбнулся он, — очень жалко, любимую...

Сердце мое остановилось. Скорее всего, он просто дразнился, повторяя за мной последнее, сказанное мной, слово... Но мне сейчас это было вовсе не важно. Он сказал это. Пусть даже про что-то другое, вовсе не имея ввиду то, о чем я подумала, не чувствуя, но я-то...

Замерла...

Зависла в прострации...

И даже страх исчез... Да я бы сейчас, не то, что выглянула, во входную бы дверь вышла, и не поморщилась!

— Ну, это уж ты, мать, лишку хватила! — возмутился мозг, — поди, поморщилась бы, когда жрать бы тебя начали-то!

Я выглянула в конюшню. Тихо. Никто там не всхрапывает. И вообще, похоже, эти спят мирным сном, в отличие от некоторых. Правильно, в их-то дверь никто не бьется, как ошалелый! Хотя, лично на мой скромный взгляд, не нормально это, когда волки рядышком воют, а лошадкам на это начхать. Спят себе и спят... Как-то даже немного смущает подобный "конный пофигизм". Я-то думала, они туточки уже все на столбах под самой крышей сидят, от страха... Хотя... Вон, ребята, тоже спят без задних ног...

Вздох, я закрыла дверь. При помощи мерцающего света от кольца нашла крюк, и князь помог его втиснуть в плотно прикрученное к стойке, кольцо. Пожалуй, теперь мне было гораздо спокойнее.

— А дверь выдержит? — Поинтересовалась я, помогая ему дойти до кровати.

— Конечно. Она крепкая. Да и зачарована к тому же.

— Да. Зачарована! А дикие звери, вон бьются в нее, почем зря!

— Они не дикие, — тихо возразил Стефан, постанывая, и пытаясь устроиться поудобнее.

— Да? И какие же они, интересно мне знать? Неужели домашние? — Возмущенно зашипела я. — Можно подумать, что это коровы или овцы пытаются выбить нашу дверь!

— Нет. Не овцы. — Он тяжело вздохнул. — Это волки. — Я ахнула, — мои волки....

— Твои волки? — Не поверила я.

— Да. Помнишь, пятерка ушла в погоню за Вэрдом и его вампами?

— Да, — кивнула я, что — то такое с трудом припоминая.

— Теперь ты знаешь, что случается с людьми, когда они слишком долго проводят в звериной шкуре.

— Что? — Выдохнула я.

— Они теряют разум. — Горько прошептал Стефан.

— И что теперь? Их придется пристрелить? — Я почувствовала, как дернулось от моих слов, как от боли, его большое тело.

— Нет. Я надеюсь, что до этого не дойдет...

— Тогда что?

— Утром мы попробуем провести ритуал...

— Ритуал?

— Да.

— Сам проведешь? — Ехидно уточнила я. (Ну, вот не могла я ему так сразу простить того, что этот кошмар за дверью — его волки! Которых, к тому же, еще и спасать нужно! А как же я? Как моя нежная психика? Моя подвижная нервная система? Я же, почти слетела с катушек, от их скромной попытки пообщаться с вождем!)

— Частично. — Он явно замялся. Во мне возникло нехорошее предчувствие.

— То есть? — Мою подозрительность можно было пощупать рукой.

— Ну, нужно тебе будет, кое-что сделать и... — Князь окончательно стушевался, осознавая, по-видимому, какая у меня будет реакция на его слова.

— И? — В моем испуганном сопрано прорезались угрожающие басы.

— Немного... самую малость... крови...

— Что? — Возмутилась я. — Опять кровища?

— Прости...

— Даже и не проси! — Гневно прошипела я, с ужасом вспоминая костяную рукоятку ритуального кинжала.

— Прости... Это мой сводный брат и его пятерка...

— Ну и что?

— Пожалуйста...

— Ты просто издеваешься надо мной, да? Просто вампиряка какой-то! Ты постоянно требуешь крови! Все крови и крови! И вообще, что за дурацкий у вас мир, а? То ты, то ножик твой, чиканутый, то этот чокнутый вампир, то вон, психи — оборотни за дверью, и всем нужно от меня только одно — крови! Крови! Крови! Крови! Я вам что, фабрика эритроцитов? Или, быть может, всемирный донор — спасатель? — Я перевела дыхание. Он молчал. Мой порыв угасал. С ужасом я понимала, что завтра, кажется, соглашусь еще на один кровавый ритуал.

И потом буду долго болеть...

— Я, между прочим, и так много крови потеряла! — Прошипела я, уже не гневно, а скорее обиженно. Его рука легла на мою, поглаживая.

— Я знаю. Я почувствовал твою кровь на том, последнем вампире. — Его голос дрогнул. — Знаешь, я, конечно, в курсе, что за раз один вамп не способен полностью осушить жертву, но испугался я в тот раз — изрядно. Почти до седых волос...

— Это ты меня задабриваешь?

— Нет. Это я признаюсь...

— В чем? — Подозрительно поинтересовалась я.

— В страхе за тебя...

— Ты за меня боишься? — Мой голос был почти не слышен в ночи, и гулкие удары в дверь, и рев пяти глоток, не помешали мне расслышать его ответ:

— Очень...

Я боялась поверить. И очень хотела. Боялась спугнуть его чувства. И очень хотела, чтобы вот сейчас, вдруг, он признался бы в чистой, светлой, сумасшедшей любви ко мне, и мы бы жили "долго и счастливо"...

Очередной удар сотряс дверь так, что стекла в окнах зазвенели. Волки дружно огласили свою любимую ноту, напрочь испортив мне, романтический момент и сбив настрой. Как там говорил, один умный человек — "волки позорные!". Вот именно! И даже хуже.

— Что б вас! — Возмутилась я, — чего они долбятся-то? Есть что ли хотят?

— Нет... — Рассмеялся он, — они ко мне хотят. Я — их вожак. Я привязал их сущности своей кровью, и моя кровь удерживает их в этих телах, сводя с ума их человеческие личности.

— Ясненько... — Мое потрясение, по-моему, было видно даже в темноте.

— Да. Вот поэтому и надо завтра провести ритуал. Они все равно от нас теперь не отстанут. Я притягиваю их, как магнит. Но и ты — ведь ты, теперь, носитель определенной силы, в том числе и моей. Подлечишь меня? — Спросил он, без перехода, — а то, кажется, швы разошлись.

— Не знаю. — Промямлила я.

— Мстишь? — В его голосе не было страха. Скорее он меня дразнил.

— Нет. Но у меня, почему-то, луч не работает. — Пояснила я. — То есть работает, но уж совсем дохленько. Постоянно гаснет. Даже мне горло не подлечил, так в повязке и хожу, и глотать больно. Поэтому я не ем, только пью. — Пожаловалась я.

— Бедняжка. — Посочувствовал мне Стефан, — Но теперь пришел конец твоим проблемам. Вернее, почти конец.

— В смысле? — Не поняла я.

— Ну, видишь ли, — начал объяснять князь, — в тебе лично, магии почти нет. И ты пользуешься моей. Кольцо тянет ее из меня, вливая ее в тебя. А когда я без сознания, магия, передающаяся по каналу меж нами, почти вся направлялась на мое лечение... как бы тебе объяснить... Ну, блокировалась что ли... Как бы это, по-женски то...

— Я поняла!

— Отлично. Ну, так вот, пока я был без сознания, у тебя были проблемы. Сейчас мне лучше, но все, же магия у тебя еще не в том, же объеме, что раньше, просто потому, что сейчас, приблизительно восемьдесят процентов ее тратится моим организмом на попытку залечить раны.

— Ясно. И как же ты поможешь мне сейчас и завтра, если почти весь резерв уходит на исцеление?

— Перенаправлю на тебя часть осознанно. Конечно, неприятно, и будет больно, — он пожал плечами, — но ведь и тебе не сладко. А ты-то вообще ни за что страдаешь. Будет только справедливо, если я разделю с тобой боль...

— Ты еще скажи, что и раны потом залижешь! — Подколола я его, покраснев при этом, как рак, от одной только мысли о таком действии. Хорошо, что ночь, и ему ничего не видно — я сижу, к окнам спиной, а он лежит к ним лицом. Так что я — в полной тьме!

— Самое время, рявкнуть: "всем выйти из сумрака!" - Пошутил мозг, — заодно узнали бы, кто еще покраснел, от твоего, более, чем нескромного, предложения!

— Если ты не против... — Его рука нашла мою, безвольную и дрожащую, чуть сдвинула, потянув на себя, и я почувствовала, как его губы скользят по моей коже.

Мурашки пошли от руки выше и ниже...

Во все стороны...

Господи, как хорошо...

— То я с удовольствием помогу тебе исцелиться... — Выдохнул он. Его теплое дыхание скользнуло по моей коже, почти сводя с ума. Горячий язык осторожно лизнул чувствительное место на сгибе запястья. Скользнул вдоль линии жизни, вызвав у меня судорожный вздох удовольствия, приподнялся, чтобы двинуться дальше...

И князь со стоном рухнул обратно на постель!

— Прости... Кажется, сначала все же тебе придется подлечить меня...

Пришлось лечить...

+ + +

Утро началось относительно спокойно, если не считать громких криков Фанара о прибытии пятерки Тариса. Как будто мы без его криков были не в курсе! Лично мне, эта пятерка, еще ночью надоела! Я встала злая и полная противоречий. С утра, идея где-то себя резать, да даже просто дать кровь, лично мне уже не казалась столь прекрасной...

Выглянув в окно, я убедилась, что, утомленные ночными бесчинствами, изможденные волки лежали полукругом, мордами к двери, явно карауля нас. Что ты будешь делать? А так хотелось верить, что это — всего лишь дурной сон! Умылся — и забыл...

Увы!

Второй радостью парней был, почти восстановившийся князь. Я встала позже всех. Остальные, по-видимому, подскочили ни свет, ни заря. Но, у меня было оправдание. Даже целых два! Во-первых, я, в конце концов, государыня — когда хочу — тогда и встаю! А во-вторых, после такой ночки, что устроила мне эта пятерочка (счастливое число, чтоб его... и их тоже...), просто грех не проспать завтрак!

Впрочем, никто по этому поводу, не сказал мне ни слова. Даже Фанар сегодня был, почти мил. Как на него замечательно действует действующий князь! Умываясь и приводя себя в порядок, я ворчала на всё и всех: и утро холодное, и волки гадкие, и завтрак не вкусный...

Стефан следил за мной глазами. Я ни к кому конкретно не обращалась, но само по себе то, что он с Карахом, вот уже тридцать минут о чем-то шептался, хотя в доме была только я (Фанар ушел к лошадям), меня жутко обижало... Или злило? Пожалуй, больше злило, чем обижало!

Все-таки, какие же мужики бесстыжие гады! Как, понимаешь, помирают — так к нам! Как помочь чем — так к нам! Как кровушки нацедить, али ритуальчик провести — опять же — к нам, бедным, беззащитным женщинам! А как секретничать — так делают вид, что меня здесь и нет вовсе, сидят, шепчутся, да глазками хитрющими стреляют...

Нет, пожалуй, все же, больше обижает....

— А не обидеться ли нам? — Поинтересовался пробудившийся мозг.

— И как мы это провернем?

— А очень просто! — Он даже хихикнул, представляя себе всю проделку, — помнишь, как матушка твоя, дай ей Бог здоровья, твоего батюшку по молодости наказывала?

— Как? — Не поняла я.

— А молчала! Он вокруг нее и так, и этак... А она, как рыбка... Пусть помучаются, стервецы...

— С одной стороны, оно конечно, да. А с другой, — вот прирежут, на своем ... — Я запнулась в поисках подходящего ругательного, но цензурного слова. Не нашлось. Пришлось возмущенно пропикать, все, что на сердце, так сказать, наболело! — ритуале, как жертвенного барашка, и молчание мое им только на руку!

— М-да... Об этом-то я как-то не подумал... — Расстроился мозг, серьезно задумываясь, что сразу же вылилось в сильную головную боль. Нет, ну, вот "что такое не везет, и как с этим бороться!", как говорят в народе. Что теперь делать-то? Лично я знаю лишь два средства от головы — "Солпадеин" и....

— Топор? — Оживился мозг.

— Нет! И "цитрамон"! И, как я понимаю, ничегошеньки тут нету. Ну, просто ни одной таблеточки! — Посетовала я, чувствуя, как от жалости к себе, просто начну сейчас слезы лить прям в чашку с чаем.

— Лучше б о кофе пострадала. Вернее, об его отсутствии! — Возмутился мозг. — Эх, нет у тебя Ольгиного везения!

— Какой — такой еще Ольги? - Не поняла я.

— Да этой... Панкеевской... Как у нее здорово получилось — раз, и в соседней кафешке, кофе подают! А у тебя мирок захудалый, даже вилок еще не изобрели! А ты солпадеину захотела! Ха-ха! Иди вон, к своей ожившей мечте, пусть полижет висок, прежде, чем прирезать!! — И он злобно замолчал, давая мне время, чтобы я прониклась собственным несовершенством и невезучестью. Я и прониклась. Очень. Так сильно, что, когда Стефан соизволил встать и подойти ко мне, чуть его, беднягу, не покусала! Еле отбился, хлопая невинными глазками...

— Чего тебе? — Прошипела я, напрочь игнорируя идею с молчанием. Недовольство и так кипело во мне, грозя само найти выход наружу, если пар срочно не спустят. Пришлось выпускать.

— Мари, может, проведем ритуал, и в путь? — Он пытался заглянуть мне в глаза, я же их упорно прятала в кружке. (Представила себе эту картинку, так сказать, в натуре, — и мысленно обхихикалась! Нет, вообще-то, я , конечно же, имела в виду, что смотрела в кружку с чаем, долго и упорно, пытаясь внушить ему отсутствующее чувство вины. Увы. Князя, сие чудесное чувство так и не посетило. Видать, я недостаточно старалась!)

— Мари? Что-то не так? — Заботливо поинтересовался Стефан, я лишь фыркнула.

— Все отлично, кровопийца!

— Ну, зачем ты так? — Он поморщился.

— Зачем — зачем, затем, что я жутко боюсь боли, а ты сейчас во мне дырки начнешь делать! Скажи не так?

— Мари, пойми, пожалуйста, — начал он, — им же плохо. Они же люди...

— А я, что, не человек? Мне что ли хорошо? — Возмутилась я.

— Извини, но не я надевал на тебя кольцо! — Рассвирепел он, видимо, вспоминая, свой любимый тип поведения: чуть что — орать. Я от возмущения аж задохнулась. Все цензурные слова разом выскочили у меня из головы. Я уже набрала в грудь воздуха, чтобы единым духом, наконец-то, познакомить этого грубияна со всей ненормативной лексикой, коей я владею, но тут нас перебили.

— Князь, я принес кинжал. — В комнату ворвался, красный с мороза, Карах. Мои глаза соскользнули с возмущенного Стефана, на его счастливого телохранителя и заметались, не в силах выбрать жертву. И того хотелось покусать, и этого забодать до полусмерти! — Специально забрал! — Гордо "добил" меня молодчик.

— Мужики! — Рыкнула я с ненавистью, выхватывая кинжал. И ведь успел же когда-то, прихватил с собой! Зачем, спрашивается? Он что же, знал, что эта пятерка пойдет по нашим следам? Или сам и привел туда, где ей легче всего нас найти? Хотя...

О чем это я?

Они же волки! Им найти кого-то, да еще и того, к которому их тянет — раз плюнуть! Ну, если они умеют плеваться в этом облике. Злая и недовольная, я выскочила в конюшню. За ночь она прогрелась. Теперь в ней острее чувствовался животный запах. Фанар что-то бубнил (как всегда!), прибираясь в стойлах.

— Надо же, какой чистюля! — Возмутилась я, прекрасно понимая, что сейчас мне уже все равно на кого кидаться с этим кинжалом. Покружила по конюшне. Лучше б не заходила! Так и не успокоившись, я ворвалась в избу. Парни с заговорщицким видом мыли какие-то расписные плошки. Карах подошел ко мне и, спокойненько так, без слов, забрал кинжальчик из враз ослабевших пальцев. Я обалдело следила, как он поднес его князю с самым невозмутимым выражением лица, а этот гад и предатель с такой же физиономией, принялся его натачивать!...

Я задохнулась. Нет слов, одни эмоции!

Я уже говорила, что у меня зла не хватает? Да? Так вот, теперь его — просто очень-очень много! Как раз хватит на то, чтобы захоронить пятерку неудачливых волков, которых угораздило залечь не в то время, не в том месте. Полыхая злобой, я выскочила на улицу, напрочь позабыв, что боюсь этих зверюг до поросячьего визга, с твердым намерением хотя бы отпинать их, перед тем, как спасти! Царь я, или не царь?

— Ну, не знаю... — Протянул мозг. — А ты сама-то, как считаешь?

— Ну... — Засмущалась я, — не царь , конечно, но государыня...

— И что из этого следует? — Поинтересовался мозг.

— Что я могу быть самодуром! — Гордо заявила я.

— Самодуром? — Удивился мозг, — это в смысле, самадурой?

Как-то в его интерпретации, мне эта мысль уже не казалась столь гениальной. К тому же, в порыве гнева, я необдуманно выскочила на улицу, как и в конюшню — не одетой, в одной кофточке, мгновенно покрываясь мурашками, размером со слона!

При моем появлении волки встали. Ноги их при этом еле держали и заметно тряслись. Стояли они не уверенно, чуть покачиваясь, и морды были такие жалобные — ну, просто, еще чуть-чуть и покатятся слезы! Самый крупный, видать вожак, шагнул ко мне, задирая голову, и ткнулся лбом, подныривая под ладонь. Не осознавая, я погладила шкуру, чувствуя, как он дрожит всем телом. Сзади хлопнула дверь, и на плечи мне легла шуба, окутывая теплом. Руки Стефана легли сверху.

Я опустилась на колени, заглядывая в большие карие глаза, смотревшие тоскливо и безнадежно. Волк ни о чем не просил. Кажется, он уже не верил, что ЭТО можно исправить. И мне захотелось вернуть ему надежду, что ли...

Ну, что такое, в конце концов, этот укус? Ну, больно, конечно, и страшно... Но ведь не смертельно же...

— Ты поможешь? — Прошелестел где-то, на краю сознания, голос Стефана.

— А у меня есть выбор? — Горько пошутила я, обнимая вожака за шею, и с его помощью, вставая.

— Тогда одевайся потеплее, и пойдем. У нас времени мало. Боюсь, погоня уже движется по нашим следам, и я хотел бы, чтобы меня окружали мои люди, в достаточном количестве, чтобы помешать Ксероносу попытаться сделать реальными слухи о моей безвременной кончине...

Я безропотно вошла в избу....

— Совсем с ума сошла с этой любовью! — Возмутился мозг, — а теперь вот еще и жалость прет из всех щелей! Что ты будешь с ней делать? Этак всю кровь потратит...

— Да... — Согласилась я, — крови мало и на всех ее не хватает...

— Мари? — Позвал князь, и я поплелась одеваться.

Утро было ужасным...

Чего же мне тогда ожидать от этого дня?

ГЛАВА 18

Мы нашли ее довольно быстро. Наверное, все дело было в том, что нас вели волки...

Ну, мне так кажется. И она, бесспорно, была прекрасна. Да. Именно так. Прекрасна. Удивительна. Восхитительна. Божественна....

Я застыла, под ее взглядом, как прикованная, не в силах оторвать глаз от идеального бронзового лица, смотревшего на меня с огромной — метра три, не меньше, деревянной статуи. Длинные, почти до земли, волосы струились по ее плечам и спине крупными завитками, обрамляли лицо, ложились узором на платье. А платье.....

Наверное, оно действительно потрясающе смотрится летом, все в цветах и зелени, колышущееся на ветру. Но и сейчас, когда листва опала, и оно было словно все в пупырышках от будущих завязей, оно смотрелось весьма элегантно. Струилось, и как будто металось по ветру....

Тонкие хрупкие руки, вытянутые вперед, словно готовы были тебя обнять. Мягкая, блуждающая улыбка (интересно, как мастера добились такого эффекта, или это уже проделки самой богини?) чуть кривила нежные губы.

Богиня была, как живая. Возможно, этот эффект давало ее несомненное присутствие в каждой статуе. Или вернее, какой-то ее частицы. Эта — явно была рабочей. Стефан подошел к статуе, коснулся лбом ее открытых ладоней, склонился в поклоне до земли...

Я с удивлением наблюдала за ним. А вот интересно, это уже ритуал, или часть молитвы? Или просто дань вежливости, то бишь приветствие? Не рискнув спросить, я, молча, следила за развитием действия. Для начала, мой героический палач сбросил с широких плеч шубу, закатал рукава на рубахе и зашептал что-то.

Кинжал в его руках так и замелькал, так и замелькал. От удивления я даже раскрыла рот. Но то, что произошло в следующий момент, повергло меня не просто в трепет, почти в священный ужас! Рука статуи опустилась. Кинжал вспорхнул из ладоней князя и, взлетев, словно птица, оказался в руке деревянной красавицы. Неприличные слова, выражающие у большинства людей, крайнюю степень испуга, застыли на моих губах под строгим взглядом ореховых глаз...

Мама дорогая!

Как же здорово, что наши боги не отчебучивают ничего подобного! Да если бы каждый раз при молитве, распятие оживало, чтобы благословить молящегося, в мире было бы полным — полно седых людей! А то и вовсе лысых!

Не знаю, как с сединой, но волосы у меня на голове ощутимо зашевелились. Взмах, и чаша, стоящая у ее ног, из которой князь вылил на землю вокруг статуи вино, легла во вторую руку. Стефан выпрямился. На ее фоне он вовсе не казался таким уж высоким и сильным. Дитя на фоне взрослого. Еще движение, и кровь с его запястья струится в подставленную чашу...

Я услышала, что он что-то сказал, но, пребывая в полнейшей прострации, даже не разобрала слов, и уж тем более не поняла, что они обращены ко мне. Осознала я, что настал и мой черед лишь тогда, когда заботливый Крах потянул с плеч шубу. Мне так и хотелось сказать: да вы с ума сошли, я ж замерзну насмерть! Но я, почему-то, промолчала.

Так же безвольно я проследила за тем, как меня подвели (или, правильнее будет сказать, поднесли?) к статуе. Ореховые глаза скользнул по моему бледному лицу, закушенной в приступе страха, губе...

Я приготовилась кричать.

Взмах...

Боли не было. Я смотрела, как тяжелые капли моей крови падают в ту же чашу, что уже на треть была полна княжеской кровушкой. Не в силах оторваться, я смотрела и смотрела. Пока рука Стефана не перехватила мою руку, зажимая запястье.

— Теперь немного крови на пень. — Его голос слышался, как сквозь слой ваты.

— А? Что?

— Нам нужен алтарь для обращения.

— Да... Но его же здесь нет... — Удивилась я, беспомощно оглядываясь. Мысль о кусачем кинжале изрядно пугала. Это он сейчас такой смирный, потому, как в руках у богини. А как я возьмусь, враз осмелеет и вцепиться, почем зря! И будет у меня уже две дырки!

Мы отступили на шаг. Чаша в руках Мары Прекрасноликой завертелась, выскальзывая. Закружилась, зависнув над землей, приблизительно в полуметре. Она кружилась все быстрее и быстрее. Кровь мешалась. Вот несколько капель пали вниз, вылетев через край. Сзади слаженно взвыли волки, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности. Как же меня достало это звуковое сопровождение!

А из земли, продираясь сквозь снег, пошли зеленые ростки, в тех местах, где красные капли легли веером. "Красное на белом... Очень красиво..." — Немного заторможено подумала я. А с добавлением зеленого, так и просто шедевр! Искусство в чистом виде... Проросшее...

Из земли появился пень. Весь поросший зеленой листвой, выглядевшей на фоне снега несколько неуместно и даже жалко. Мне сразу же захотелось его укутать хоть шубой, что ли. Листочки шевелились на холодном ветру, что пробирал до самых костей, заставляя стучать зубами громкую чечетку. А вот стука зубов князя слышно не было. Что ж ему, совсем не холодно, что ли? Отстраненно подумала я, как со стороны наблюдая, как он рисует что-то собственной кровью на пенечке.

— Не садись на пенек, не ешь пирожок! — Проблеял мозг. Совсем с ума сошел, бедняжка. Я даже немного забеспокоилась за него. Энтак его сейчас доглючит до синего экрана, я, где его потом лечить-то буду? В лучиках? А ну как, те лучики психические да нервные расстройства не лечат, а только на физических повреждениях специализируются (как большинство местных врачей!)? И что тогда?

На меня вновь обратили внимание. Мои пальцы, послушно зажимающие порез, убрали, в выступившую кровь обмакнули свои собственные, с новым порывом вдохновения продолжили расписывать пенек. Вот будет произведение — "расписная игрушка"! Какие у нас есть игрушки? Дымковская... Кажись, городецкая... Или такой уже нет?

И не помню больше...

Все-таки прав был мозг. Плохой мир. От его воздействия мой мозг как-то, слишком уж быстро, на мой скромный взгляд, портится начал. Вот уже не через раз, а намного чаще стал слова забывать. К чему бы это?

Что-то про гжель в голове крутиться, но когда тебя используют вместо чернильницы, сложно размышлять адекватно. "Может, мне его покусать?" — Лениво подумала я, глядя, как мне в руку вкладывают противную железку. Волчья морда оскалила костяные зубы. Я напряглась, замахиваясь, хотя больше всего мечтала зашвырнуть эту гадость, от греха подальше. В ближайшие кустики!

Нож вошел ровно в центр почти до середины лезвия.

— Точность, вежливость королей! — Пошутила я.

— Нет, — не согласился мозг, воспрявший от осознания, что сегодня нас, по-видимому, кусать не будут, — Тут больше подойдет что-нибудь про влияние практики на результаты труда. Если так пойдет и дальше, то скоро ты, матушка, с закрытыми глазами будешь в центр любого пенечка попадать!

— Ну, хоть в дартс смогу научиться играть... — Почти обрадовалась я.

— А оно тебе надо? — Удивился мозг.

Мне, вообще-то было не нужно. Но не пропадать, же просто так умению! Надо куда-нибудь его применить! В чашу налили вина, заполнив ее до краев. В руках божества она засияла зеленоватым светом, сверкнула и опустилась на землю. Волки подходили по одному. Делали несколько деликатных глотков, мне опять приходилось принимать клятвы, потом были прыжки...

И на снег падали изможденные, исхудавшие люди. Князь и Карах подхватывали их, поднимали, помогали закутаться в шкуры. Да, это они необдуманно перекинулись. На улице чай не двадцать градусов тепла! Так просто в кольчужке шибко-то не побегаешь! До избушки мы, поблагодарив богиню, и вылив ей под ножки, остатки винца с кровью, добрались еще быстрее, чем до этого к статуе. Все так замерзли, что просто не терпелось оказаться в тепле. Мы почти бежали.

Освобожденные, не смотря на свой непрезентабельный, измотанный вид, отлично держались, когда дело дошло до быстрого передвижения. Я же, не в пример им, постоянно норовила за что-то запнуться, поскользнуться, оступиться, или просто запутаться в одежде — и брякнуться! Меня поддерживал Стефан. Ко всему прочему, сказывалась бессонная ночь, нервное потрясение и вторичная кровопотеря. Я порывалась закатить глазки, и время от времени, с удивлением следила, как мир нахально норовит обежать меня кругом...

Кажется, под конец, князь все же плюнул, и взял меня на руки. На него кровопотеря не оказала столь сокрушающего воздействия. Все же, что ни говори, а правильно взращенный и воспитанный мужской организм, намного прочнее, сильнее и выносливее, чем мой...

В избе меня заботливо напоили сначала чаем, а потом еще и водой, в которой было размешено вино, типа нашего "Кагора". Вкусненько. Хотя, лично я "Кагор" не очень люблю. Я, как-то больше все по шампанскому...

В сани, в этот раз загрузили меня. И заводная у нас осталась лишь одна. Остальных разобрали, наевшиеся до отвала, молчаливые, хмурые, неразговорчивые люди, которых мы только что спасли. При всей своей изможденности, и попытках заснуть прямо на месте, они держались в седле в тысячу раз лучше, чем я. Да и лошади их слушались безропотно!

М-да! Мастерство не купишь, не пропьешь!

Стефан сказал, что им нужно некоторое время, чтобы прийти в себя. Освоиться в человеческом теле, научиться снова нормально думать. Они не отвечали на вопросы. Только смотрели на говоривших, измученными уставшими глазами. Похоже, они вспоминали речь. А может, и вовсе учились заново говорить. Где вспоминая, а где и угадывая.

Желая как-то отблагодарить меня, князь поехал со мной в санях, заботливо укутав ноги последней шкурой (остальные, которыми мы укрывали его в пути, взяли ребята, прорезав дырки под голову, и завязав на поясе. Конечно поддувало, но в избе было всего два полушубка (запасные, на случай неожиданной непогоды). Так что остальных пришлось утеплять как-то так. Одну из шкур разрезали на широкие полосы. Ими обмотали руки и ноги, получились рукава. Шить было некогда. Все торопились...

Тарис не говорил, но жестами дал понять, что по дороге к поместью, они наткнулись на конную группу, сопровождающую экипаж первосвященника. Тот даром времени не терял! Жреца сопровождал Алехандро и еще с десяток воинов.

Мы сразу же взяли приличный темп, в течение дня, проехав еще мимо трех гостевок, где раздобыли недостающие полушубки. Со штанами и шапками по-прежнему была напряженка. К тому же, на улице пошел снег.

Было тепло, ветер стих, и крупные хлопья кружились и падали. Плавно засыпая плечи мужчин, и устраивая из саней конкретный сугроб. Все это было, быть может, и очень красиво, но неприятно по причине влажности и холодности...

Ехать стало труднее, но темпа мы не сбавляли. Надо было оторваться от преследования. Фанар порывался поехать вперед, чтобы предупредить людей в замке, но князь, под благовидным и натуральным предлогом (дескать, а кто ж санями-то править будет? Неужто САМ князь?), оставил его с нами, отправив вперед Караха.

Юнец, вроде бы, обиделся, но, у меня было упорное ощущение, что все это лишь видимость. Я постоянно находилась в напряжении, ловя на себе его недобрый, презрительный взгляд. Заметив, как я в очередной раз морщусь и ежусь, под недовольным взглядом Фанара, Стефан попросил его, как бы невзначай, отвернуться, и внимательно следить за дорогой, не ровен час в ямку попадем! Тот был недоволен, но ослушаться не посмел.

Я вздохнула спокойнее...

Вокруг мелькали поля и леса.

Укачивало....

Я засыпала...

+ + +

Мне снилась баня.

Жарко.

И пар.

И ничего не видно. И я иду, вытянув руки вперед, пытаясь найти дверь, чтобы выйти на свежий воздух. А пар клубится перед глазами, даже из простых и понятных вещей делая удивительные и загадочные. Справа висящая на веревке рубаха, напугала меня почти до дрожи, так была похожа на какого-то, неизвестного науке, монстра...

Слева, сквозь пар, показалось что-то темное и громадное... А на проверку — всего лишь печка... Я блуждала, шаря в пару в поисках двери и все не находила ее. И начинала злиться. Да где же туту выход? А потом бояться — а он тут есть?

И я побежала. Я бежала, налетая на предметы, за что-то запинаясь, ударяясь... Печка... Парилка... Окошко... Печка... Парилка... Окошко.. я что, двигаюсь по кругу? Но где, же дверь? Мои руки лихорадочно шарили по стенам, но ничего не находили.

Бревна...

Бревна...

Дверного проема все не было и не было.... Я стала паниковать, чувствуя, как стены сдвигаются, давят на меня. Как я начинаю задыхаться.

Воздух стремительно заканчивался, и вдохнуть было просто нечего!

Печь раскалилась докрасна. Пот катился градом по лицу. Одежда прилипла к пылающему телу... Кажется, я начала кричать, не в силах больше справляться с ужасом и паникой, следя, как по одежде скользят первые искры пламени....

Из пара вытянулись две большие руки. Понимая, что это конец, я все же заметалась по помещению, пытаясь, уклонится от них, не даваясь. Одежда ярко занялась, причиняя физическую боль. Из обожженного горла вырывались хрипы...

Руки схватили меня...

— Очнись! Маша! Мари! Это просто сон!

И я открыла, полные боли, глаза...

Падал снег...

+ + +

Стефан прижал меня к себе еще крепче.

— Все. — Приговаривал он, — все кончилось. Это просто сон...

— Сон? — Не поверила я, и увидела на его лице неуверенность. — Скажи мне...

— Я не знаю... — Прошептал он, укутывая меня. И крепче обнимая одной рукой, второй он тер кольцо, словно перед этим о чем-то его попросил. — Мне показалось, что было энергетическое нападение. Меня оно не задело, разве что только краем. Окутало волной жара и пришло ощущения... какого-то состояния близкого к испугу... Оно было направлено скорее даже не на тебя, а на кольцо. Но для человека, имеющего высокую температуру и ранения, тем более открытые, это могло бы составить серьезную опасность. Само по себе, оно было не опасно, так как не было никакого физического воздействия, и кольцом потому не отслеживалось, но если бы серьезно раненный человек так метался, как ты сейчас... — прошептал он, глядя на меня расширившимися глазами, — нам пришлось даже останавливаться, чтобы удержать тебя...

— То что? — поинтересовалась я, не готовая еще к тому, чтобы соображать самой.

— Он бы серьезно себе навредил... — тихо ответили мне.

— Ты бы навредил... — Уточнила я, — ведь оно было направлено на тебя?

— Да. Думаю, да. Ксеронос, по-видимому, подстраховывался. Подготавливая, на подъезде к поместью, так сказать, основу для моей кончины. Мол, метался, кричал, бредил, жар усилился, раны открылись. Однозначно — умирает! — он зло усмехнулся.

— Да. — покачала я головой. — Добрый у вас мир, ничего не скажешь.

— Как везде... — Пожал плечами Стефан, и мне нечего было ответить ему. Да... Наш ничем не лучше... Просто я раньше с этим не сталкивалась так близко. Фильмы и книги это совсем не то... Реальность намного страшнее и безобразнее...

Какое-то время мы ехали молча. Спасенные бросали на меня взгляды из-под бровей. Не хмурые и не добрые. Просто любопытные, что ли... И немного — оценивающие. Они еще не решили, как ко мне относиться, но гнева или предубеждения, как в Алехандро или Фанаре, в них не было. Они просто присматривались ко мне. Пока я спала, они ехали вокруг саней, а Стефан рассказывал им последние новости. И теперь они смотрели. Пока просто смотрели...

Я перевела взгляд с белоснежного пейзажа в небо. Люблю небо. Это моя основная и самая любимая, самая сильная, самая долгая, верная и надежная любовь. Небо я люблю в любом состоянии. Летом и зимой, идет снег или светит солнце. Хмурое и звездное. Ночное и утреннее...

Я люблю небо...

Просто люблю...

Надеюсь, оно отвечает мне взаимностью! Оно всегда разное. Всегда прекрасное. Всегда удивительное.... Вот и сейчас, как всегда, когда у меня плохое настроение, я перевела взгляд на небо. Голубое. С белыми облаками. Солнца нет. Неяркое. Но высокое. Взгляд уходит ввысь. Все выше и выше, и, словно отрываешься от земли. Как будто эта удивительная синева утягивает тебя с собой, манит и зовет....

Я счастливо вздохнула, чувствуя, как отпускает. Стало легче. На курсах нам объясняли — представьте, что вы пылесос, Теперь включите его и поверните ручку, и скиньте всю грязь, что набрали в себя за день работы. И все усердно шипели, изображая пылесос. А потом кивали преподавателю — "Да! Помогло!..."

А за стенами института — "какая ерунда! Я даже пылесоса не смогла представить, а уж чтобы он грязь выбрасывал..." Я же никогда не представляла себя пылесосом! Никогда! Для начала, я слишком, на мой взгляд (честный и скромный!) миниатюрная и привлекательная девушка, чтобы быть (даже мысленно!) какой-то коробкой с мусором! А во-вторых, мне помогало очиститься небо...

И вовсе для этого необязательно забрасывать окружающих грязью, что ты насобирал с них за день... На небе сверкнула золотисто-зеленая вспышка. Я замерла, вглядываясь....

Боже мой...

По небу что-то летело...

Или кто-то?

Я перевела шокированный взгляд на Стефана.

— Что? — Не понял он. Я, молча, подняла руку, показывая, что именно меня так поразило. — А, дракон... — Он улыбнулся.

— Дракон.... — Не поверила я.

— Ну, да.

— В вашем мире есть драконы?

— Да.

— Просто драконы?

— А бывают сложно? — Поразился он, дурачась. В синющих глазах, так напоминающих мне небо, сверкали смешинки.

— Нет. Наверное... Не знаю. Я про другое, у вас есть драконы? Живые?

— Ну... да. А они должны быть, — он замялся, подыскивая слово, — дохлые?

— И летают?

— Ну, ты же сама видишь...

— А они разумные? А что они едят? А где они живут? А они долго живут? А они с людьми общаются? А вы на них охотитесь? А они в людей перекидываются? А они умеют колдовать? А они животные или кто?

— Стоп! — Он поднял руки, сдаваясь. — Давай выгребем меня из-под той горы вопросов, что ты задала. Если хочешь, чтобы я ответил, успокойся, и не мельтеши. Я просто не запомнил большую часть того, что ты спросила, — я открыла рот, — да! — Перебил он, — еще момент! Не тараторь так, хорошо?

Я собралась с мыслями. Ну, или попыталась, потому что сложно собраться, когда мозг восторженно визжит на одной ноте, не желая останавливаться. Драконы...

Они же даже круче эльфов...

Они вообще, круче всего!

— Они животные?

— В смысле дикие? — Я кивнула. — Не знаю. Нам это неизвестно.

— Но они разговаривают?

— Без понятия.

— А что они едят? — Решила я зайти с другой стороны.

— А кто ж их знает!

— А они умеют колдовать?

— Не в курсе!

— А что ты вообще о них знаешь? — Сощурилась я. Такое чудо рядом, а эти...эти... У меня не нашлось слов, чтобы описать, обозвать, столь нелюбопытных людей достойно их равнодушию к самому удивительному чуду вселенной.

— Ну, — князь задумался. — Мы знаем, что они живут за экватором, если ты, конечно знаешь, что это такое. — Я кивнула, — так вот. Там есть триада островов. Они окружены неприступными рифами, преодолеть которые, до сих пор не удалось еще никому. Так что никого, кто бы общался с ними, у нас нет. Сами драконы летают очень высоко и ни разу за последние пять тысяч лет не спускались вниз для контактов. Так что, умеют ли они разговаривать и вообще, все-то, о чем ты спрашивала, жутко нам и самим интересно. Но, не смотря на то, что ни один уже герой за столь-то долгий период времени, да еще и с теми способностями, что мы имеем, порывался разгадать эту загадку... Увы! Драконы — самая большая и загадочная загадка нашего мира. Мы можем лишь любоваться на них...

И он тяжело вздохнул, глядя, как крылатое существо, отсюда видящееся размером чуть больше моего локтя. Видно, но очень хочется поближе. Тот летел плавно и величественно. Солнца не было, но он все равно сверкал и отбрасывал блики. Вот это было сказочно...

Мы, молча, смотрели ему вслед...

У меня появилась еще одна любовь...

И она тоже любила небо...

Чуть позже я наконец-то смогла задать давно волновавший меня вопрос, обсуждение которого постоянно откладывалось из-за повышенной насыщенности событиями последних дней и ночей.

— Стефан? — он склонился ко мне поближе, услышав мой голос и практически совсем заслонил небо. Он был так близко, что в голове толком и мыслей-то никаких не осталось. Его глаза... Одуряющее чувство.

Я с трудом вспомнила, что же мне нужно было от него:

— Скажи, а есть ли кто-то в вашем мире, с кем я могла бы переговорить о своем возвращении? — Он задумчиво нахмурил брови.

— Возвращение? В каком смысле?

— Ну... я ведь не из этого мира. — пояснила я. — В том, моем мире у меня остались родные и близкие. Конечно, сейчас прошло еще слишком мало времени, чтобы говорить о том, что я по ним скучаю, но... все же... — мой голос потерянно стих под его подозрительным взглядом.

— Ты думаешь о своем мужчине? — голос был ровным. Он даже глаза отвел, не желая... даже не знаю что! Что именно он хотел мне показать? Дескать, ему все равно? Совсем его, типа, не волнует, по кому именно я соскучилась? Так что ли?

— Нет. — отринула я его равнодушное любопытство. — Я четко сказала, что думаю о матери и сестрах. Не придумывай того, чего нет.

— Да я и не пытался. Просто... — он замялся. — не ожидал, что все это... может быть не навсегда... Ну, что все может опять измениться, едва я стал приспосабливаться к этому.

— Это проблемно? — я внимательно следила за его лицом. — Мне показалось, что тебе было бы только удобнее, если бы я по-тихому исчезла до того, как эта странная история выплывет наружу. Тебе не пришлось бы ничего объяснять народу ... все просто вернулось бы на круги своя... ты стал бы жить так, как жил до моего появления... Разве это не то, о чем ты мечтаешь? — Я старалась говорить спокойно и даже немного отстраненно, чтобы не показать, как сильно на самом деле меня волнует этот вопрос. Не о возвращении, нет...

Вопрос о его ко мне отношении. Ведь он так ничего определенного мне до сих пор не сказал. Нет, я понимаю, что сейчас еще о чем-либо говорить пока рано, я и сама-то толком не знала, как отношусь к нему... И, даже если предположить вариант любви с первого взгляда, то для первого признания, все же еще слишком рано, но все-таки... Какой же женщине не хотелось бы услышать хоть что-то обнадеживающее? Дескать, не просто я вынужден рядышком с тобой, дорогая девица торчать, а испытываю к этому занятию некие чувства и желания...

Да, определенно. Хоть бы о желании сказал... И то хлеб...

Князь же с глубокомысленным видом смотрел в небо. Я ждала, не мешая. Нас чуть покачивало в такт бегу лошади. Это, вкупе с томительным ожиданием, несколько убаюкивало, но я не закрывала глаза. Не столько даже из опасений перед еще одной возможной атакой, сколько из желания узнать ответы.

— Я думаю... — наконец медленно проговорил он. — Я мог бы посоветоваться с Фанаром. В нашем княжестве он один из самых старых магов. К тому же он предан короне...

— Да? — я честно пыталась скрыть разочарование, но оно все же прозвучало в моем голосе практически против моей воли. Я так ждала, а он... даже и не подумал ответить так, как мне хотелось...

— Ты что всерьез ожидала, что он сейчас признается тебе в большой и чистой любви и предложит руку и трепетное сердце? А также и все княжество в придачу? — ехидно поинтересовался мозг. Я была так расстроена, что не стала отвечать, куда ему следует отправляться вместе со своими гадкими замечаниями.

Может же девушка, в конце концов, хоть немного помечтать?

— И насколько же он... — я хотела сказать стар, но сдержалась. — мудр?

— Ну. Говорят, в прошлом столетии его даже приглашали в Ковен Магов! — с гордостью пояснили мне. Я показательно впечатлилась, чувствуя себе (уже в который раз!) не самой умной женщиной: сама хотела узнать о возвращении, а в результате думаю о Бог знает чем... Где логика?

— Ты всерьез хочешь это знать? — заинтересовался мозг. Но я опять его проигнорировала. Не желаю я сейчас еще и с ним цапаться. Некогда мне. Я — страдаю... или переживаю? Короче, я расстроена!

— Мари? — Стефан внимательно вглядывался в меня. — Что-то не так? Ты... расстроилась?

Мне пришлось покачать головой, отрицая такую возможность и, удовлетворившись возможной перспективой, прервать разговор, сделав вид, что я хочу спать. Закрыв глаза, я продолжала думать о случившемся. Надо же, как спокойно он все воспринял...

— А ты-то надеялась, что тебя будут умолять остаться? Да? — хихикнула язва внутри меня. — Как же! Жди деточка, когда рак на горе свистнет! Мужик небось просто в восторге от высказанного тобой желания убраться куда подальше и вернуть ему его жизнь в прежнем виде — без забот и хлопот!

— И что теперь? — окончательно расстроилась я.

— Теперь? — изумился мозг. — Теперь сиди и жди, когда тебя отправят обратно, как просроченную бандероль. Можешь не сомневаться, зная упорность князя, тебе не долго тут прохлаждаться. Судя по всему, он теперь не успокоится, пока не исполнит твое "глубинное желание"!

Расстроенная почти до слез, я поглубже зарылась в капюшон, чтобы князь не услышал моих всхлипываний, если таковые все же появится, и не заметила, как сама и заснула, убаюканная качкой...

Из дневника Стефана:

Она размышляет о возвращении? Даже не знаю, плохо это или хорошо. С одной стороны, конечно, было бы просто замечательно, если бы все вернулось на круги своя. Обязательно надо будет переговорить с Фанаром. И запрос в Ковен отправить, может быть они мне что посоветуют... На привале отправлю послание Тарису, пусть подготовит официальный запрос...

Странно. Мне надо бы радоваться, что возможно, вскоре вся эта неразбериха закончится, а я... как-то мне не по себе стало от мысли, что она исчезнет. Конечно, можно врать самому себе, что я просто опасаюсь за кольцо... Как все будет с ним? Оно ведь не снимается с живого...

Попросить помочь Мару? Кстати, у меня все еще остается возможность переговорить также и со Всеблагой. Если Мари действительно очень хочет домой, быть может богиня сможет что-то сделать? В конце концов, если не она, то кто? Только не надо сразу ее беспокоить, а то еще разозлится на такое... некорректное отношение. Сначала все выясню у магов, потом, как последний вариант, если все окажется безнадежным...

Кого я обманываю? Я не против того, чтобы моя жизнь вернулась на круги своя, но вот избавляться от девчонки... мне уже совершенно не хочется. Этот странный приворот... есть в нем какое-то... даже не знаю. С одной стороны, желание мучает и томит, с другой... я чувствую себя живым. Испытывая такую вот постоянную нужду в ком-то, я словно помолодел на сорок лет... Когда в последний раз я отвлекался от дел просто на интрижку? Уже и не помню... Когда мне хотелось женщину, просто потому, что она — женщина? А не способ повлиять на что-то и кого-то?

Братья правы. Я совсем забросил свою личную жизнь. Даже согласие на брак отвозил Тарис. Да и о дне свадьбы ездил договариваться не я... Стыдно сказать, но я ведь... ни разу после помолвки и не виделся со Стефанией... Сколько с тех пор прошло? Лет десять...кажется...

Да...Совсем с ума сошел со своей работой. То одно, то другое... А жизнь проходит. И что в ней за последние десять лет было такого, что можно хотя бы просто вспомнить? Пара удачных охот? Балы, что мелькали, почти не оставляя воспоминаний? Переговоры? Да почти ничего...

Возможно, братишка оказал мне услугу, подбросив такое удивительное приключение. Я давно не испытывал столько эмоций... Всего каких-то пара-тройка дней, а сколько уже всего произошло! События вдруг буквально закрутились вокруг...

Словно кто-то щелкнул пальцами и жизнь вновь началась...

Нет! Не стану я пока отпускать эту девчонку домой... Информацией разживусь, а отпускать не стану... Мне пока что слишком интересно самому, что же будет дальше?

ГЛАВА 19

Вторая ночь вне дома обещала пройти намного спокойнее. Хотя бы потому, что все, кто бузил прошлой ночью, в попытке, выломав дверь, добраться до вожделенной крови своего "господина", теперь мирно храпели по лавкам. К тому же, в эту ночь я была полновластной хозяйкой постели, не пожелав ее делить ни с кем! Стефан удивительно спокойно выслушал мой "тонкий" намек на желание выспаться и, не менее спокойно, лег на соседнюю койку, почти сразу же негромко захрапев. Я же, так устала за этот бесконечный день, что долго ворочалась, не в силах достаточно расслабиться, чтобы заснуть.

Во сне, по-видимому, умудрившись еще и замерзнуть, я видела, как бреду босыми ногами по снегу. Меня звали...

Звали настойчиво, но нежно...

И я шла...

Шла на этот зов...

Из дневника Стефана:

Сильная девочка. Какие у нее были глаза во время ритуала! Если бы я только смог обойтись без ее крови...

Увы! Мара не дает вариантов: "Если ты кого обратил и вовремя не вернул тому вид человеческий, то должен кровью своею заплатить за грех, совершенный тобой. И принести ту жертвенную кровь пред лик божества, и вернуть сей священный долг. И будет первый глоток дан зверю...

А второй глоток — человеку...

И третий глоток — божеству..."

Так и случилось. Мара Прекрасноокая сама вмешалась в ритуал. Надо отдать богине должное, она была милостива к девочке, и не наказывала ее за мои ошибки. Ритуальный кинжал взял совсем немного крови, почти не причинив боли...

Когда же я пошутил, что готов зализать рану, как обещал, Мари просто потеряла сознание! Все-таки, ей здорово досталось от того упыря! Ребята сказали, что она сама завалила его. Нашла в лесу осину, и отдала вампа в жертву лесному духу! Сильна! Не ожидал от нее такого мужества и изобретательности. Я даже загордился ею...

А сегодня опять сорвался и нагрубил ей. Был не прав. Весь день пытался загладить свою вину — она и так очень много делает для меня, хотя, по сути, не должна мне ничего. Я ценю это. Просто иногда слишком эмоции захлестывают. Не привык я быть кому-либо должен...

Сегодня она впервые видела дракона...

Это была какая-то, воистину, сказочная особь — зеленый с золотом! Ни разу не слышал, что они бывают золотыми. Небо благоволит ей. Надо не забыть рассказать библиотекарю о существовании позолоченных экземпляров. Говорили о драконах. У нее оказался искренний интерес к этим существам. И как много вопросов! Увы! Я оказался не в силах удовлетворить ни одну грань ее любопытства...

Жаль, что раньше, я так мало интересовался духами неба...

Днем, жрец совершил нападение. По-видимому, атака была ментальной, он просто не рискнул добавить физический компонент — тогда кольцо бы его засекло и отправило ударную волну назад. Вот и перестраховывался, старый...

Но удар был очень силен! Меня почти не задело, так как кольцо теперь на Мари, о чем Алехандро, по-видимому, забыл рассказать первосвященнику. А может быть просто не придал этому значения. Вон, Фанар, до сих пор не признает ее государыней, хотя и клятву принес, и запрет она на него наложила. Она спала во время нападения. Я с трудом разбудил ее. То, что началось, как беспокойное бормотание, переросло в дикие, полные ужаса и боли, крики! Ей казалось, что одежда на ней горит. Она билась и вырывалась, стремясь спастись от этого ужаса...

Его надо наказать. Он совсем потерял страх. И дело даже не в атаке, хотя и это само по себе, практически открытое нападение на "официально правящего государя" уже является достаточно веским поводом для резких, я бы сказал, кардинальных мер! Но ее крики...

Воспоминания об этом дне еще долго будут преследовать меня в кошмарах! Он должен быть наказан за ту боль и страх, что она сегодня пережила! И наказать его, я желаю сам. Лично. Не рукой Тариса или Касмира...

А сам! Вот этими самыми ручками...

Она пожелала спать одна. Я, молча согласился. Общая физическая слабость здорово ослабила эротическое влечение. Сегодня я почти не думал о ней, как о...

В общем, я больше ГОВОРИЛ с ней, чем мечтал заняться с ней любовью. Я слушал и сам что-то рассказывал. Давно уже у меня не было столь интересного собеседника. У нее совершенно иные, чем у нас, взгляды на жизнь. На многие вещи. Совершенно иные! Порой более радикальные. И более свободные. А порой, совершенно необычные....

А еще у нее на все есть свой взгляд и обо всем имеется свое мнение. Общаться с ней намного проще, чем с большинством знакомых мне женщин. Нет, и там все просто и понятно: с придворными дамами — только флирт, строго дозированный, и вежливый — или проснешься уже женатым! С увлекающимися военный искусством — строго дружеские отношения. С почтенными матронами и юными прелестницами — ровный, положенный по этикету, вежливый тон.

С ней же никогда нельзя предугадать, что последует дальше: будет ли это дружеский разговор, или она вдруг сделает что-то, столь откровенное, что дыхание перехватит, и от желания все поплывет перед глазами... И все это даже без всякой задней мысли! А порою наоборот — абсолютно осознанно...

Я не знаю, как мне вести себя с ней. Сейчас лежал и слушал, как она ворочалась, пытаясь уснуть. Явно не могла. Переутомилась? Замерзла? Подложил дров. Вроде затихла. Засопела. Только тогда встал и зажег свечу. Писать все труднее. Мы очень много времени проводим вместе, теперь еще и проблемы посыпались, как из рога изобилия! Я пропускаю некоторые дни, за что покорнейше прошу простить меня коллегию архивариусов! Если будет получаться, постараюсь писать не реже трех раз в неделю...

Странный звук. Похоже, кто-то ходит вокруг избы. Надо бы выйти — проверить. Заканчиваю писать. Пойду, подниму ребят, посмотрим, кто это к нам опять пожаловал в гости. Ох, чувству я, что это — очередные неприятности!

О! Уже и звуки, странные, появились! То ли пение, то ли просто музыка....

Глаза слипаются.

И тянет куда-то...

Мне надо выйти...

Туда...

К ним...

+ + +

Меня тянуло куда-то. Я открыла глаза. То ли пить хочется, то ли наоборот. Не знаю, но чувствую, что надо! Очень надо! Нужно встать и идти, а чего именно хочется, можно разобраться уже потом. На месте...

Странно, подумала я, в соседней комнате горела свеча. На столе — разложены какие-то карты, забавная книжица, наполовину уже исписанная красивым ровным почерком с завитушками. Я от любопытства даже позабыла, что куда-то шла. Это кто же у нас тут дневничок ведет?

Заглянула в одну комнату, другую — все вроде на месте. Остается только князь. Как же я не заметила, когда кралась наружу — спит он в кровати или нет? — недоумевала я. Осторожно заглянула — ну, точно! Кровать пустая, еле примятая! А как храпел-то! Как храпел! Выпендрежник!

Я огляделась вокруг. Часы у меня здесь давно перестали работать, пришлось их выкинуть, но, по моим ощущениям, было не меньше трех — четырех утра. Такое, знаете, самое противное время ночи, когда все особенно. Особенно хочется спать. Особенно холодно. Особенно одиноко и тоскливо. Говорят, в эти часы совершается больше всего самоубийств.

Ну, уж не знаю...

И так плохо, так еще и вешаться? Где логика?

— И все же, — заныл мозг, — куда подевался наш красавчик? Опять по бабам? В смысле — по волкам? Так вроде, всех уже перекинули. Или у него еще и натуральные имеются?

— Не знаю, — задумчиво протянула я вслух и сама вздрогнула. Что-то явно не так. И это что-то мне лично совсем не нравится! Подумав, я позволила себе наглость бросить взгляд на исписанную страницу. Только на последние строчки...

Не люблю, когда читают мои дневники и личные записи, и сама стараюсь не делать того, что не хотела бы чтобы делали мне или со мной. Просто, чтобы не провоцировать небо на гадости. Вот и сейчас посмотрела ровно пару последних строчек в его дневнике, при этом у меня имелось весомое оправдание — а вдруг, он там написал, куда подевался?

"Кто-то ходит вокруг избы. Надо бы выйти — проверить. Заканчиваю писать. Пойду, подниму ребят, посмотрим, кто к нам пожаловал в гости. Ох, чувству я, что это — очередные неприятности!

О! Уже и звуки, странные, появились! То ли пение, то ли просто музыка....

Глаза слипаются.

И тянет куда-то...

Мне надо выйти...

Туда...

К ним..."

Я пробежалась глазами по аккуратным буковкам. Осознала. Прислушалась. Точно! Поет кто-то! И тянет! Очень меня тянет выйти. Не так, как раньше, но очень даже прилично! Он прав. Наверняка — какая-нибудь пакость! Недолго думая, я, захлопнув книжечку (чтоб другие чего не увидали, все-таки меж нами есть очень ненадежный субъект!), направилась будить парней. К великому моему удивлению, мне, всегда нормально владевшей собственным телом, пришлось буквально руками тащить себя в комнаты, где спал Тарис со своей пятеркой.

Ноги дрожали и почти не слушались, норовя изогнуться и подкоситься. Я цеплялась за стены руками, подтягиваясь к заветной двери, чувствуя, как меня буквально физически тянет во двор. Я хотела туда. Мне казалось, что Стефан зовет меня. Причем, не просто так, а нежно и ласково. Я буквально ушами слышала его голос, нашептывающий мне массу нескромных обещаний, от которых сердце стучало сильнее. На меня накатывало томление. Перед глазами все плыло...

Но мозг твердо контролировал ситуацию, не доверяя мне больше в столь важном деле, как сохранение нашей жизни и здоровья. После истории с вампиром, он вообще перестал мне доверять, ну а уж в такой вот, похожей ситуации, когда я и сама-то практически не владела собой, он сразу же перехватил бразды правления, заставляя меня активно хвататься руками за косяки, продвигая безвольное тело в нужном направлении.

— Тарис! — Мой голос был еле слышен. Кто-то добрый и родной, просил меня ничего не говорить. И я очень — очень хотела его послушаться. Я его слушалась...

Но оставался еще мой мозг. Мой вредный нехороший, ехидный внутренний голосок, что бурчал, ругая меня всякими ужасными словами. Он поклялся, что больше мы, за просто так, никому шейку свою не подставим! Ни за что и никогда! И теперь пытался сделать все возможное и невозможное, чтобы очередной кровавой сцены с поеданием заживо, в нашей жизни больше не было!

— Тарис! — Громче вякнула я, чувствуя, что голос норовит мне изменить, как до этого изменило тело. В темноте что-то дрогнуло. Потом зашевелилось. На меня пахнуло холодным воздухом. Я скорее поняла, чем почувствовала, что он рядом. — Стефан ушел. Ты понимаешь? — Вновь ощущение ветерка. Что это интересно означает? Я в недоумении зависла.

— Значит кивает он тебе, глупая! — Мозг, как всегда, был мною очень недоволен. Звуки последыши (как я их мысленно окрестила) еще не издают, так как до конца не уверены в правильном произношении. — Помнишь, как в том анекдоте про пьяного мужа? Чего не постучал? Так я же тебе кивал!

— Не отвлекай меня! — взмолилась я.

— Да, пожалуйста... — Обиделся мой внутренний тиран. Это позволило мне переключиться на затаившегося где-то во тьме, Тариса.

— Ты чувствуешь зов? — Спросила я его хриплым шепотом. Вновь ветерок. — Сильный? — Направление ветерка изменилось. Кошмар! Я разговариваю с немой темнотой! А есть ли там вообще кто живой?

— Свет! — Пискнула я, вдруг вспомнив о своем дорогом колечке. Полыхнуло красным и вспыхнули две свечки, что ребята захватили с собой, когда пошли спать. Тарис оказался прямо передо мной, настороженно щурясь и вглядываясь мне в лицо. Ну, теперь я хоть знаю, что не сошла с ума. А то — ветерок такой, ветерок этакий...

На мой писк отреагировала и оставшаяся тройка (в каждой комнате по четыре койки). Ни ворчания. Ни бухтения. Ни любопытных вопросов. Они просто в тот же момент, когда сон покинул их, соскользнули с кроватей, застыв на полусогнутых ногах, полностью готовые к драке.

— Зов очень сильный. Стефан ушел раньше. — Я выдавливала из себя слова. Получались короткие, рубленные фразы, но так было даже лучше. Им сейчас нужна лишь информация. — Там вампиры. Он хотел разбудить вас, но не смог. Ушел. Спешите...

Я еще не закончила говорить, а четыре полуобнаженные тени уже мелькнули и исчезли, оставив после себя некоторое ощущение размытости и нереальности. Вздрогнув, я осознала, что даже пятерых человек может оказаться маловато для успешного исхода дела, и поползла в соседнюю комнату будить остальных...

На улице затихло пение...

Его заглушили железные, лязгающие звуки...

+ + +

Утро выдалось хмурым и ненастным. Опять пошел снег. Погода точно соответствовала моему настроению. В доме было холодно. Со всеми этими стрессами — поимкой и допросами пленных, потом их охраной и еще черт знает чем, все совсем позабыли о печке и она мирно погасла. А молодые люди, бегавшие туда — сюда, очень быстро выстудили избу. Я сидела недовольная в кровати, укутавшись в свое одеяло и накрывшись сверху еще и одеялом с кровати Стефана, и смотрела как огонь облизывает дрова.

Ночью, когда выяснилось, что помощь подоспела вовремя и с князем все в порядке (они схватили его, но упорно ждали меня, так как по-прежнему охотились за мной. Или за кольцом?), я плюнула на все и отправилась спать, не дожидаясь результатов дальнейшего выяснения отношений. Проснулась раным-ранешенько. Мало того, что эти "мужуки" носились туда-сюда, уже вторую ночь подряд отравляя мне жизнь и не давая выспаться, так они еще и избу заморозили!

Во сне, я клацала зубами так громко, что Стефан укрыл меня вторым одеялом и велел Фанару позаботиться об обогреве дома. Тот и позаботился. Но, пока что, это помогало мало. Пока еще изба нагреется. Я, естественно проснулась, захотев от холода кое-куда.

Вылезать из-под одеяла было истинным мучением, и, естественно, не добавило мне ни оптимизма, ни хорошего настроения. Осознание того, что на улице, ни много, ни мало — всего семь утра — привело меня почти в бешенство. А попытка быстренько сделать свои дела в конюшне (в тепле и уюте, все равно лошади там творили, что попало!) ознакомила меня с методами местного судопроизводства, в народе именуемыми — допросом и пыткой!

Зрелище распятых вампов на наспех склоченных досках, причем у опрашиваемого в данный момент объекта, уже не хватало некоторых конечностей (хоть и мертвец, а у меня все же волосы встали дыбом!), вызвало окончательное закипание моего гнева. И сейчас сия взрывоопасная субстанция настойчиво искала способ выплеснуться на окружающих, очень мешая мне спать. Понимая, что, по-видимому, пока кого-нибудь не убью (ну, или, хотя бы, не покусаю!) — не усну, я села в кровати и сейчас сидела и строила на редкость мстительные и кровожадные планы.

Проблема была только в одном — определиться, кто станет объектом этих злобных замыслов. И по всему выходило, что часть спутников, все же придется оставить в живых, просто, чтобы не остаться самой жить в этой избушке. За дверью тяжко вздохнули и поскреблись. Я перевела мрачный взгляд на дверной проем. Судьба сама провела жеребьевку, — решила я, — и сейчас мы узнаем, кто — самый несчастливый в нашем отряде? Кто тянет всех назад? Кто скоро будет погребен под ближайшей сосенкой со следами жестоких побоев и пыток острыми предметами? Кто — самое слабое звено?

Ой, чего это я?

— Войти можно? — Поинтересовалась дверь голосом Фанара, наполняя меня чувством, почти близким к умиротворению. Как же я рада, что именно ему так не повезло нарваться сегодня на "вредную, кровожадную, злобную" меня!

— Ну! — Фыркнула я, накручивая себя мыслью, что этот юнец никогда не произносит моего имени. Он вообще обращается ко мне обезличенно и по минимуму. Вот сейчас за что и поплатится!

Дверь неуверенно открылась, проскрежетав неприятным звуком не только по нервам, но и по всем составным моего позвоночника. Парень бочком проник в помещение, хмуро глядя на меня. Я ответила ему счастливо — злобным взглядом. Так, наверное, смотрит дракон на свой запоздавший ужин — мол, "где шлялся? Я уже проголодаться успел, а ты все не торопишься!". Он тяжело вздохнул, тоскливо осознавая, что ничего хорошего ему тут не светит и защитников нет в радиусе ста ярдов и в помине! И, как в воду нырнув, выдохнул:

— Завтрак готов. Собирайтесь. Поедим, и в путь! — Он посмотрел, как я, словно древнее умертвие из могилы, вздымаюсь над кроватью увешанная одеялами (не хватало только злобного хохота!), и добавил, наверное, для надежности — так князь вам приказал!

Ох и зря же он это сказал!

— Приказал? — Подала я обманчиво спокойную реплику, чувствуя, как от приближения грандиозного по своей масштабности, скандала изгибаются пальчики в хищном жесте. — Приказал? — Прорычала я уже на полтона выше, чтобы Фанар осознал, как сильно он попал мне в "больное" место. — Приказал, говоришь? Мне?

— Да! — Юнец пытался состроить гордый вид. — Ты — никто! А он — князь! Он всем может приказать! — Злобно прошипел парень, поняв, что ему, по любому, перепадет сейчас на орехи, и окрысившись — гулять, так с музыкой!

— Ты уверен, — мягко проговорила я, одним движением соскальзывая на пол, и чувствуя, как от злости, как от вина, кружится голова, а движения вдруг становятся гибкими и плавными, как у хищной кошки. У очень большой и злой хищной кошки... Я бы даже сказала, у голодной хищной кошки... — Что со мной стоит разговаривать таким тоном, малыш? — Вышипела я, сосредоточив на нем взгляд, а голову наклоняя то вправо, то влево....

Эффект был незамедлительным — у парня глаза съехались в кучку. Дернувшись, он проморгался и сделал спасительный шаг в коридор.

— Ты эта... Того... Не балуй, девка! — Попробовал он урезонить меня, выбрав для этого целый ряд неправильных, как бы сказал психолог — неподходящих, провоцирующих возбужденный объект на неадекватное поведение, слов!

— Девка?... — Мгновенно оскалилась я, сверкнув зубками. Глазки его стали круглыми. Следующие три шага были очень быстрыми, так что он даже умудрился врезаться в стенку напротив двери спиной, со всей молодецкой дури. Мне показалось, что вся избушка вздрогнула от неожиданности, но Фанар даже не поморщился:

— Говорил я князю, что ты того.... — Он выразительно качнул головой. Полноценного показа с участием пальца у виска даже не потребовалось, чтобы понять его мысль, — так ведь не верит же! — Возмутился он.

— Князю... ты... говорил... обо мне... гадости?

С каждым словом я приближалась на шаг, вытянув вперед скрюченные ручечки и даже у самой себя, вызывая мороз по коже. Почти дойдя до него, я застыла, лишь на мгновение, решая, как мне будет удобнее убивать этого придурка — запрыгнуть на него и кусать, пока не сдохнет; или так запинать? Мысль о том, что он уже успел нашептать Стефану обо мне гадости, просто сотрясала меня. Сейчас я и вправду была способна нанести ему серьезные физические повреждения, в корне не совместимые с нормальным функционированием организма...

— Развлекаешься, дорогая? — Поинтересовался спокойным, немного ленивым голосом Стефан, незаметно подойдя сзади и перехватывая мои ручки уже возле самого горла зажмурившегося нахала. — Там завтрак стынет, и мне не хватает твоей улыбки...

Я почувствовала, как он прижимает меня к себе, к груди, его руки, обнимают меня, его губы целуют мою макушку, переключая во мне, в прямом и переносном смысле слова, какой-то рубильник. Ярость прошла. Даже удивительно. Так долго зрела. Была такой большой...

Такой... яростной...

Я даже надеялась достаточно разбушеваться, чтобы расколотить пару-тройку тарелок, когда скандал плавно (в смысле вслед за убегающими) переместиться на кухню....Всегда хотела "грандиозно побушевать"! И опять не удалось!

— Ты идешь? — Нежно прошептали мне на ухо, и я позволила мужчине увлечь меня без малейшего сопротивления. Все-таки, как приятно иногда, подчиняться кому-то сильному...

Нежному...

Ласковому...

Завтрак прошел в теплой, дружеской атмосфере...

Наверное, это потому, что я сидела на коленях Стефана. Он совещался с телохранителями, при этом, как ни в чем не бывало, подкладывал мне лучшие кусочки, и кормил с ножа. А еще через раз целовал в макушку...

Как он за своих-то беспокоится...

Из дневника Стефана:

Она опять спасла меня. Этот дурацкий зов скрутил меня до того, как я разбудил охрану. Смешно сказать, меня развернуло прямо на пороге их комнаты. И вот что необычно. Я слышал, что во время зова, человек слышит самое желанное, самое заманчивое, что только есть в его душе. А я слышал ее голос. Тихий. Томный. Полный соблазна...И она обещала мне, что...

Ну...

В общем, такое обещала, что ни один мужик бы на месте не усидел! Хорошо хоть у нее силенок хватило на сопротивление, хотя, это, скорее всего, произошло просто потому, что я оттянул на себя большую часть магии. О пытках рассказывать не хочу и не буду. Ребята работали быстро и аккуратно, отчет о полученной информации прилагается...

Не пойму я что-то, зачем она, все-таки Вэрду? Чего он за ней так упорно гоняется? Вамп сказал, что от нее все равно не отстанут. Послано еще две группы! Надо беречь ее. Не хватало только, лишиться правительницы, ну, и кольца, конечно же, из-за глупостей ополоумевшего братца!

Сегодня утром я сделал ей некое предложение. Даже не знаю, каков же будет ответ. Весь разговор дался мне тяжело. Не честно было вообще просить ее об этом. Да. Это было скорее ее предложение, изначально, но...

Мне страшно даже подумать, что о ней будут говорить люди. Сколько грязи на нее выльют, и хорошо, если за спиной. Пресечь слухи и сплетни я все равно не смогу. Я это понимаю, но холодею от мысли, сколь много боли они могут доставить этой девочке...

Кажется, я действительно схожу от нее с ума...

Теперь это уже не просто желание...

Пресветлая богиня, помоги мне...

ГЛАВА 20

Мы, вот уже несколько часов, неслись так быстро, словно на пожар... Не знаю, как кони, а лично я откровенно пыталась "сдохнуть под седлом", потому что меня подло пересадили из уютных (— А главное низких! — влез со своим "ценным" мнением, мозг.) саней в седло. В сани же забросили пленных.

Во время завтрака, я коварно пыталась выспросить, что же им удалось узнать. Увы... Лично мне достался минимум информации. Их было, как и в прошлый раз, четверо. Один с магическим артефактом, настроенным персонально на меня. Князь попал под его действие по причине глубинной, (за счет перекачки силы), связи со мной.

Тарис и его люди подоспели вовремя, чтобы перехватить уже было решившихся войти в помещение вампов. Те устали ждать меня, нерасторопную, а за князем, как они видели, никто не закрывал дверь. Страшно подумать, что было бы, если их замысел все же удался. Кровопийцы планировали, выманив и связав меня, поужинать теми, кто спал...

Теперь весь отряд смотрел на меня куда как доброжелательнее. А Стефан при всех поцеловал мне руку, благодаря за своевременную помощь, и распинаясь, какая я умница, что разбудила ребят, а не бросилась выручать его собственными силами! Как будто я совсем ненормальная — после того, что было в прошлый раз, надеяться на победу над превосходящими силами кровососущего противника не смогла бы и идиотка!

Фанар же, после стычки в коридоре, старался вообще не смотреть в мою сторону, и активно убирался с моей дороги задолго до того, как я приближалась на расстояние вытянутой руки. Я хмыкала, глядя на его маневры. Делать ему нарочно гадости я не планировала, но при случае...

Я не злопамятная! Я просто злая! И кстати, обычно говорят, ну знаете, мол, я, просто, злая и память у меня хорошая... Так вот. Память у меня, как у любой уважающей себя девушки, плохая. Так что — отомщу!

Забуду!

И опять отомщу!

И так несколько раз! Страшно? А зря! Таких вот: маленьких, злобных леди, как я — с виду, девочка — цветочек, а внутри — мегера, лучше опасаться, и обходить стороной, седьмой дорогой, от греха подальше! А уж наговаривать на меня парню, с которым у меня "что-то есть" и вовсе — последнее дело, для того, кто хочет жить долго и счастливо. В общем, Фанар меня сторонился, а я отслеживала происходящее, затаившись и выжидая подходящий случай чтобы опять отомстить, который, я была просто уверена, с нашей-то жизнью, непременно скоро наступит!

Местность мелькала, не привлекая моего внимания. Отряд был молчалив и собран. После ночного нападения, как мне было сказано, ребята удвоили меры безопасности — что бы эта фраза ни означала... И теперь мы двигались быстро, без остановок, спеша затемно добраться до замка. Впереди несся Тарис и с ним трое, сзади — князь и один из пятерки Тариса, плюс Фанар. Посередине — сани с пленниками. Управлял санями последний воин Тариса — Патрик. Находиться рядом с Фанаром я категорически отказалась. Юнец же в ответ, просто, но выразительно округлил глаза и так замотал головой, что стало ясно — он скорее расстанется с ней (в смысле с головенкой), чем приблизится ко мне ближе, чем на метр! Так я снова оказалась верхом на лошади, пытаясь двигаться на этом чуде возле саней. Пытаться-то я пыталась, но, если честно, не очень-то преуспела и то, что мы ни разу в эти самые сани не врезались, было исключительно заслугой лошади. Я здесь, честно говоря, совершенно не при чем... Просто она была умнее и явно опытнее меня в вопросах безостановочного путешествия...

Так мы и передвигались весь день. Спина отказала где-то после обеда. Я, плюнув на все, почти легла на шею лошади, сгорбившись, насколько могла, и пыталась расслабить позвоночник, что упорно намекал на прострел, если я не разомнусь в ближайшее время! Не очень удобно, но спине стало легче. Какое-то время еще можно потерпеть.

Несколько раз меня догонял Стефан. Давал напиться из своей фляжки и спрашивал — все ли в порядке. Я только вымученно улыбалась. Было бесполезно объяснять, что мне плохо. Это он видел и сам. После обеда сделали остановку. На улице было очень холодно и всем надо было не столько размяться, сколько разобраться с естественными потребностями организма. Мальчики ушли направо и облазили все кустики, прежде чем пошли на положенное им — лево. Только после их тщательного осмотра, Стефан разрешил мне наконец-то уединиться.

Мне, конечно же, была очень приятна его забота, но все эти "лишения" последних дней, так меня утомили, что я просто была не способна на нормальное изъявление благодарности. Весь день я обдумывала его предложение, что он шепнул, пока мы собирали постели и одевались в дорогу.

— Ребята уже догадываются о наших отношениях, — начал он, не глядя в мою сторону и укладывая в мешок какие-то инструменты. — Если ты не против, — он бросил на меня взгляд исподлобья, замялся и попробовал зайти с другой стороны, — я долго думал о том, что ты предложила и понял, что нужно будет как-то объяснить людям то, что ты всегда рядом. И, самое простое объяснение, — он покосился на меня. Я стояла спокойно и слушала его очень внимательно. Кажется, мне сейчас предложат стать чьей-то официальной любовницей! А я не знаю, как реагировать — то ли плакать, то ли смеяться? Негодовать-то уж точно поздновато. Что ж — сама, девка, виновата! Впредь будешь умнее! Правильно в романах-то пишут: сперва женись — потом сладкое лопай! А я...

Дурочка, одним словом...

— Самое простое объяснение — сообщить, что я в тебя влюблен... — выдохнул он и замер, вглядываясь в меня. Я же, отвернувшись к окошку, и обхватив себя руками, судорожно пережидала, когда же пройдет болезненное ощущение в области сердца. В конце концов, предложения руки и сердца, я и сама не ждала, а он подал свою идею со всей возможной корректностью.

— Мари? — он подошел и встал за моей спиной. — Скажи что-нибудь...

— Что-нибудь... — послушно повторила я, стараясь проморгаться до того, как он коснется меня.

— Я... я сказал что-то не так? Ты... ты обиделась?

— Нет. Все правильно. Так будет проще всего....

— Мне кажется, что ты чем-то расстроена.

— Нет....

— Ты против?

— Да нет... почему же? — ехидство все же проскользнуло у меня в голосе.

— Я знаю, что внешне, все это выглядит очень некрасиво. По сути, это я — унижен. А судачить будут о тебе. Я знаю, что то, что на самом деле все не так, как выглядит в глазах людей, приносит мало облегчения, особенно когда вслед шипят грязные слова...— я вскинула голову, — а они будут, я знаю...

— Вот как?

— Да... слишком многие метят на это место. Слишком много строится планов и надежд, и не столько женских, хотя и не без этого, конечно, сколь политических — я, все же правитель... князь...

— Да...

— Я считаю, что надо сказать правду, — я покачала головой, отрицая такую возможность для себя. Для нас. — Что ж... Твое право. Тогда, что еще мы можем?

— Сказать, что я твоя сестра?

— Сестра? — недоумение в его голосе заставило меня рассмеяться.

— Ну, знаешь, многие мужья так врут про любовниц, когда их жена застукивает...

— Ты не можешь быть моей сестрой...

— Да я знаю...

— Просто ты не оборотень, — пояснил он. — Это сразу же видно и очень четко...

— Да. — Согласилась я.

— Так ты согласна?

— Да...наверное...

— Хорошо. — Он отошел, так и не рискнув коснуться поднятыми было руками, моих плеч, — у тебя есть этот день на размышления. Как решишь — так и будет.

— А если я решу... — я замялась. — Как мне дать тебе знать?

— Я думаю, — кажется, он улыбнулся, — ты сможешь найти правильный и понятный способ... — и он вышел из комнаты.

И вот теперь я размышляла...

И размышляла...

Из личного дневника наследного князя Брестларта, лорда северных земель, десятого правителя княжества Бресткаст, записываемого для Объединенной Библиотеки семи княжеств. Книга 17. Записано рукой князя Вэрдиастера, страница 116.

Почему-то я даже не удивлен...

Сварос прав...

Если охотишься за удивительной, редкой драгоценностью, будь готов, что тебе будет трудно... почти невозможно добыть ее...

Я готов. Я не отступлюсь и не сдамся!

Она — МОЯ! Я достал ее для себя!

И моему дорогому братцу, чтобы он там о себе не думал, она не достанется...

НИКОГДА!

Я не отступлюсь...

+ + +

Мои силы закончились незадолго до наступления темноты. Руки отказали и я почти соскользнула с лошади. В последний момент, когда сердце уже ухнуло в пятки, а замерзшие ручки намертво вцепившись в поводья, скользили, ломая ногти, меня подхватила сильная рука. Стефан, как всегда вовремя, появился рядом. Не останавливаясь, он перетянул меня в свое седло, перехватил поводья из ослабевших рук и перекинул их кому-то из ребят.

Я покорно склонила голову ему на грудь, с наслаждением опираясь уставшей спиной на него. Замечательно... Меня укрыли полами плаща, защищая от ветра. И стало сразу теплее и уютнее. И захотелось спать...

Что я и сделала, не задумавшись ни на минутку...

Спать...

Пусть он обо всем позаботиться...

Из дневника Стефана:

Она изрядно вымотана, что и неудивительно. Как же навалилось все. Да и на лошадь, по ее словам, она села впервые только здесь. А что такое провести несколько дней в седле? Здесь и привычный устанет. Что уж говорить о хрупкой девчонке? Я еле успел подхватить ее, когда она соскальзывала. Чувствуя, как она расслабилась в моих руках, и тут же засопела, откинувшись для удобства на меня, я обругал себя тысячами нехороших слов!

И чего бы сразу же не сообразить, и не взять ее к себе в седло? Подложили бы что-нибудь под зад и усадили! Я бы ее хоть держал! Надо было сразу же так сделать, едва она легла на лошадь, не в силах больше держаться ровно! Болван — самое мягкое из того, что было сказано мне моей совестью за эти часы, что мы завершали переход.

Она уютно свернулась у меня в руках, прижавшись всем телом. Я вдыхал ее аромат. Чувствовал, как моего лица касаются, выбившиеся из-под шапки пряди волос и, кажется, был абсолютно счастлив...

Кто бы подумал?

Счастлив от того, что она просто рядом...

Чярте что!

+ + +

Не помню, как мы подъехали к замку. Стефан и не подумал меня разбудить. Так и проехал всю оставшуюся дорогу со мной на руках, ослабляя наши тылы. Но мне было все равно! Я отлично выспалась, восстановившись почти полностью, отоспавшись и за прошлую ночь, и за позапрошлую!

Мост был опущен, решетка поднята, и ворота гостеприимно распахнуты. В самих воротах, по бокам, стояли воины с факелами, приветствуя своего повелителя. Стефан кивал почти каждому, проезжая мимо. Все они улыбались, приветствуя князя. Я лишний раз убедилась — народ его любит...

Во дворе, мощенным камнями, (по которым так забавно цокали подковы, не смотря на легкий слой снега, что покрывал все вокруг), мы остановились и спешились. Стефан легко, не смотря на целый день в седле, соскочил с коня и вопросительно взглянул на меня. Решившись (будь что будет...), я протянула ему обе руки и, соскользнув в его объятия, прижалась к нему всем телом, шепнув на ухо — "Да".

Он вздрогнул. Потом подхватил меня на руки, отстранив какого-то толстенького человечка, что — то быстро и бурно начавшего говорить ему еще издалека.

— Не сейчас, Паксли! — это весь ответ, которого удостоилась начавшаяся тирада толстячка. Меня пронесли дальше, вглубь, внесли в какое-то помещение и дальше, дальше. Наконец, открыв ногой дверь, Стефан остановился, занес меня внутрь уютной комнаты и опустил в стоящее у пылающего камина, кресло. Большое и уютное, обтянутое чем-то мягким, похожим на наш велюр, оно обняло меня, наполняя уставшее тело покоем. От камина шло тепло.

— Это будут твои покои. — Тихо сказал он.

— Да? — я смотрела, как он присел на корточки возле меня, стягивая с ног сапоги, а с рук — перчатки. — Разве у тебя нет служанки, что могла бы за тебя раздеть мою замерзшую тушку? — поинтересовалась я.

— Есть. — Он наклонился ко мне, развязывая шарф, что укутывал меня почти до самых глаз, и шепнул, — но ты кажется, забыла, что я являюсь твоим рабом, а значит просто обязан заботиться о твоем самочувствии. — Он отстранился, бросая и шапку в выросшую на полу груду верхней одежды, оледеневшей от дневного перехода. — К тому же — заметил он уже нормальным голосом, — мне просто приятно прикасаться к вам, моя дорогая...

И он так сверкнул на меня своими глазищами, что я забыла, как дышать. Неужели, подумала я, глядя, как его губы приближаются к моим рукам, а потом целуют каждый замерзший пальчик, он все это делает ради меня?

— И что же с нами будет дальше? — кажется, я задала этот вопрос вслух.

— Не знаю. — Он выпрямился, скидывая плащ. Рядом вырос, словно ниоткуда, мужчина, лет сорока, и молча, поднял всю одежду за раз. Стефан кивнул ему с улыбкой. — Не знаю, но я думаю, что все будет замечательно!

И он поцеловал меня, быстро и стремительно склонившись к самым губам, запечатывая меня в кресле своим телом, не давая увернуться от его губ. Они были холодными, со вкусом ветра и снега. И сладкими, словно карамелька. Я прижималась к его губам, с удивлением понимая, что соскучилась.

Целых три дня он не целовал меня!

Я изголодалась по вкусу его губ. Исстрадалась, даже не осознавая этого. Возможно, мелькнула у меня мысль, пока его язык исследовал уголок моего рта, нежно, но настойчиво пробиваясь внутрь, что именно поэтому у меня и было такое ужасное настроение последние дни! Я раздвинула губы, встречая захватчика. Просто мне не хватало его вкуса...

Он застонал, выхватывая меня из кресла и прижимая к своему телу. Я засмеялась...

Да. И, по-моему, тоже, все у нас будет просто замечательно...

+ + +

Покои раньше принадлежали ему самому, а вовсе не княгине, как я сперва подумала. Это были его "детские" комнаты. Они уже давно были перестроены и именно здесь Стефан жил каждый раз, когда посещал замок Орласт, предпочитая уютные, удачно расположенные апартаменты, мрачным, официозным хоромам, гордо именуемым "княжеской спальней".

Эти располагались совсем не далеко от той, конкретной спальни, в которой и намеревался теперь жить Стефан официально (неофициально, он намекнул мне, что кровать здесь так удобна и сделана как раз под него... По его СПЕЦИАЛЬНОМУ заказу... Но я, пока, предпочла не заметить его намека, решив не торопить события. Все же, что именно делать с нежелательной беременностью, мне пока было неизвестно, а рожать от вот-вот женящегося князя — как-то не хотелось).

Верно рассудив, что про меня Карах никому ничего не скажет, а значит и комнату мне не подготовят — только ему и ребятам, князь и отнес меня сразу же в свои покои, заодно и, показав этим незамысловатым действием, всем заинтересованным и не очень, людям, какое именно место я занимаю в его жизни. Правда, по его искренней, глубокой убежденности (глаза при этой фразе были честные-честные!) нам следовало, и ночевать в одной кровати, или, хотя бы, в одной комнате, дабы никто не сомневался в том, сколь серьезно его увлечение мной...

Я, как уже сказала, не замечала пока ни его тонких намеков, ни открытого текста, делая вид, что на данный момент слишком устала, чтобы думать о чем-то кроме, как о ванне, еде и сне! Закатив глаза, и посетовав на мое редкостное бессердечие, красавчик удалился разбираться с делами, прислав вместо себя множество людей. Кто-то из них принялся заносить большую деревянную бадью, что здесь заменяла ванну, кто-то наполнять ее водой. В общем, шум и суета!

Какая-то дородная, крепко сбитая тетка попыталась "помочь мне раздеться", прямо при всех этих людях, большинство которых, как вы понимаете, было мужского пола, чем вызвало у меня резкую хриплую отповедь. Недовольная, она покинула меня, напоследок прошипев что-то типа — "ну, тогда и раздевайтесь сами, а мне некогда тут с вами возиться!". Я лишь фыркнула ей в ответ. Возможно, что для местных леди это и серьезная угроза, но лично меня, после выхода из детсадовского возраста, уже давно никто не одевает! Так что я никаких проблем в данном положении дел не замечала.

Бадья наполнилась. Я закрыла дверь за мужиками, страдая от полного отсутствия запоров на двери и не в силах сообразить, что же можно приспособить из этой старинной обстановки под необходимую мне функцию. Я как раз примеривалась к изящному стулу, когда в дверь опять постучали.

— Да? — мой голос был полон недовольства, правда, не столько посетителем, сколько полной неподходящестью данного предмета мебели для осуществления поставленной мною задачи.

— Госпожа? Могу я войти?

— Да. — Я почти не разобрала, что именно там говорили, целиком поглощенная осмотром письменного стола. Он был хорош, но, вряд ли я смогла бы самостоятельно дотолкать его до двери. Мне явно требовался помощник! Дверь со скрипом отворилась, вызвав у меня недовольную гримасу — да что ж у них все скрипит-то, они что, про смазывание петель никогда не слышали? Кошмар!

— Госпожа? — испуг в голосе, заставил меня перевести недовольный взгляд с двери на ту, что проникла в нее, через небольшую щелочку. — Я не вовремя, госпожа...

Девушка была невысокой, практически одного со мной роста. Внешне очень привлекательной, хотя, скорее симпатичной лапушкой, чем яркой красавицей. Ладную фигурку форма горничной почти украшала, так как подходила по цветовой гамме. Каштановые волосы были заплетены, и косой уложены вокруг головы. В руках — ворох одежды. Явно женской.

— Красиво, — подумала я, глядя на ее прическу. — Надо бы и мне так сделать.

— Да. Запросто, - обрадовался отогревшийся мозг, — лови девчонку, я вон там и щипчики возле камина видел...

— А щипчки-то зачем? — не поняла я.

— Ну, как же? Тайны положено каленым железом добывать! — ответил мне этот извращенец. Попутно он подкинул мне пару картинок, мельком замеченных утром в конюшне. Знакомил, так сказать, с работой профессионалов! Я почувствовала, как бледнею и свирепею одновременно.

— Госпожа? — голос девушки стал еле слышным от испуга, и я снова вспомнила о ней, переведя на нее разъяренный взгляд, чем ее явно не обрадовала. — Я потом зайду. — Пискнула горничная, сбросила вещи на кровать и попыталась быстренько протиснуться обратно, сквозь приоткрытую дверь.

— Нет! — даже меня это восклицание напугало, что уж говорить о девчонке, что до этого наблюдала всю лицевую панораму моего общения с мозгом? — Подожди секундочку. Ты мне нужна.

Я замялась, не зная, с чего начать. Вопросов у меня сейчас было даже больше, чем при виде дракона, да и потребностей, требующих удовлетворения — не меньше. Так сразу и не разберешься с их очередностью. Девушка застыла, как кролик перед удавом. Наполовину уже на свободе, наполовину тут, глядя на меня затравленными глазами.

— Войди, пожалуйста, полностью. — Наконец нашлась я. Она вздрогнула, сжалась еще сильнее, кажется, стремясь втянуть голову в плечи полностью и таким нехитрым, но оригинальным способом уклониться от общения со страшной и ужасной мной.

— Нет, ну что творится, а? Я здесь без году — неделя, а уже научилась запугивать людей до икоты! — вознегодовала я мысленно.

— Чья бы корова мычала, — возмутился мозг, — можно подумать, что в родном мире ты была белая, мягкая и пушистая!

— А разве нет? — изумилась я, глядя, как девица нехотя приближается ко мне, делая такие маленькие шаги, что я заподозрила, что у меня опять что-то не то с лицом.

— Госпожа что-то хотела?

— Да. Для начала, объясни мне кто ты и что хотела, — кивнула я, попутно вспоминая, что же еще хотела спросить. Ведь явно надо было начать с чего-то другого! Как это делается в моем родном мире? (Спроси ее имя, чуня! — фыркнул мозг). Точно! Имя! — и, кстати, как тебя зовут?

— Я — Лизабетра, если позволите, то я буду вашей личной служанкой. Князь сказал, что я должна вам понравиться и направил сюда, чтобы я исполняла все ваши распоряжения, как его! — оттараторила она, глядя на меня широко распахнутыми глазами.

— Ты меня боишься, что ли? — решила уточнить я.

— А сама, типа, не видишь? — изумился мозг.

— Немного, — прошептала она, опуская глаза.

— Я такая страшная?

— Да. — Простодушно кивнула она, сообразила, что именно ляпнула и кому, и пришла в неописуемый ужас, глядя на меня, как на оборотня, умеющего превращаться как минимум в прожорливого, питающегося исключительно хорошенькими девушками, дракона.

— Так, Лизабетра.... Ох, ну и имечко у тебя. А можно, просто Лиза? — поинтересовалась я. Мне испуганно, молча, кивнули. М-да! Нескоро я ее разговорю, если так запугиваю одним только внешним видом. А я ведь иногда еще и рот открываю, и даже что-то им говорю! — Отлично. Лиза, я хочу залезть в эту бадью до того, как вода в ней остынет, — стала я пояснять ей свою, в данный момент, главную и самую насущную проблему, — а на двери нет запора!

— Никто не войдет. — Тихо ответила она, послушно перед этим посмотрев на указанную мною дверь.

— Да? — удивилась я, — И что же им помешает?

— Ну... — она замялась, — это комнаты князя. Без спроса никак нельзя...

— А если сам князь?

— А князю везде можно. — Уверено ответила она, чем серьезно порадовала меня. Значит, не так уж она и напугана.

— Да? — удивилась я, — видишь ли, какая тут проблемка, — проговорила я, снова осматривая стол, — именно против князя я и хотела бы запереться!

— Против князя? — не поверила девушка.

— Ну да, — кивнула я, берясь за край стола, — возьмись-ка, за тот край. — Она взялась, подняла и помогла дотащить его до двери, но там замерла, не донеся каких-то пары метров.

— А как же... Нельзя же...

— Можно, поверь мне, можно... — пропыхтела я, двигая стол в гордом одиночестве, благо, теперь ему не мешал ковер. Стол противно скрежетал по полу, очень громко и жутко, но полз к двери.

— Но... почему?

— Да, тут, понимаешь, такое дело, — пропыхтела я, — убедившись, что дверь надежно забаррикадирована, — он грозился придти, чтобы мне спинку потереть...

— И вы не хотите? — изумилась она. Страх пропал, на меня смотрели подозрительно, как на сумасшедшую.

— Не сегодня, — пояснила я, скидывая одежду, и залезая по ступенечкам в бадью. Горячая вода обняла мое измученное тело, вызывая почти не контролируемые стоны наслаждения.

Расслабившись, я прикрыла глаза. Лиза, постояв пару секунд, вздохнула и занялась разбросанной по комнате одеждой.

Господи, как хорошо...

Дай Бог вечного счастья тому, кто придумал горячую воду и решился первым налить ее ванну!

Я почти уплыла в Нирвану...

ГЛАВА 21

Я даже чуток задремала, чувствуя, как тепло воды проникает внутрь, расслабляя тело. Да еще и Лиза, быстро закончив с одеждой, достала откуда-то, разные баночки — скляночки и принялась, аккуратно массируя, ловко мыть мне голову. Ох, красота...

Знаете ли вы, как сложно промыть длинные волосы? Сколь тяжел уход за этим удивительным длинным водопадом роскоши в быту? Внешне — все просто замечательно! Но, даже в наш век продвинутой и навороченной косметики, чтобы промыть голову, да с масочкой, да с кондиционером, да с настоем для ополаскивания, уходит не меньше полутора, а, то и двух часов! А ведь потом они еще и сохнут!

И на этом кошмар не заканчивается. Вы вот скажите — а что же еще-то? Помыла и ладно! Э, нет.... Дальше начинается еще один не менее трудоемкий, а главное, как правило, весьма болезненный процесс — РАСЧЕСЫВАНИЕ! И это тоже занимает время. Так что, раз в неделю, вам приходится почти весь день посвящать этой красоте. При этом все, о чем вы мечтаете в течение данного дня — это подстричься!

Ловкие пальчики Лизы творили просто чудеса! Как я уже говорила, детство мое давно закончилось. И не было никого, кто мыл бы мне голову. А тут...

Просто рай!

Я расслабилась, как никогда, понимая, что мне чертовски нравится такая жизнь хотя бы наличием в ней человека, что будет о тебе заботиться неустанно. День и ночь....

— Это ты сейчас о князе? — поинтересовался мозг, — так князьев мало, и на всех их не хватает!

— Прекрати. — Лениво подумала я, не желая вступать с ним в перепалку в момент, когда я вся, так сказать с головой, погружена в блаженство.

— Молчу, молчу... Иначе в глаз я получу, и подвиг свой — не совершу...

— Госпожа? — Я так увлеклась внутренней беседой, что не сразу поняла, что данный звук идет снаружи, а не изнутри. Пришлось открыть глаза. Карие глазки девушки были полны нетерпения, — вы что, заснули?

— Почти... — Довольно промурлыкала я.

— Госпожа, там мужики ведра с горячей водой принесли. Надо бы их запустить. — Я похлопала глазами, не улавливая зачем меня-то потревожили? Она вздохнула, и пояснила, — Я стол-то немного отодвину — чтобы ведра забрать?

— Да, конечно... — Осторожно согласилась я, с опаской следя, как она идет к двери, и тут же проявила обеспокоенность, — а ты сама справишься? Может, тебе помочь, все же он тяжелый... — в ответ она окинула меня таким непередаваемым взглядом, что мне почти захотелось утонуть в этой бадье!

— Уж если вы смогли его одна сюда подтолкнуть, — выразительно фыркнула Лиза, — то уж отодвинуть одна я его точно сумею! — И тут же наглядно продемонстрировала мне всю необоснованность моего беспокойства. Приняв ведра, и разбавив воду в лохани, она отдала их обратно, послушно ждавшим за дверью, мужчинам, и закрыла дверь, вернув стол на прежнее место почти элегантным движением бедра.

Скрежет при этом стоял невыносимый!

После чего, с хищным видом, Лиза намылила что-то, больше всего напоминающее тщательно прошитую тряпочку и принялась с усердием оттирать меня от пыли дорог. Не прошло и пяти минут ее кропотливой работы, как с той стороны в дверь что-то ударилось. Мы обе замерли, настороженно следя за входом. С той стороны попробовали еще разок. Так же безрезультатно. Предотвращая возможное вышибание двери, я рявкнула, основательно прибавив звук, чтобы меня однозначно расслышали с той стороны:

— Ну, и чего ломимся? Чего ломимся хотелось бы мне знать?

— Мари? — Голос Стефана был полон недоумения. — С тобой все в порядке, дорогая? — Я аж передернулась, услышав, как он опять использует это глупое слово. Он что же теперь так и будет меня называть всякими уменьшительно-ласкательными словами, чтобы окончательно свести с ума?

— Естественно, дорогой! — Передразнила я его. — А в чем проблема?

— Ну... мы слышали грохот и скрежет...

— Было дело.... — Признала я свою вину.

— Но... что это было? Мне сказали, что ты гневаешься и крушишь мебель... — В его голосе удивление было смешено пополам с осторожностью. Правильно! Все-таки он меня не так уж и давно знает, чтобы вот так запросто утверждать, что я не способна (с бухты-барахты!) начать крушить мебель! Я почти загордилась своей опасностью, но тут князь опять отвлек меня, — Мари?

— Запиралися они, ваше сиятельство, чего ж непонятного-то? — Подала голос Лиза, продолжая тереть меня со всем возможным усердием.

— От кого запирались? — Не понял он, и я тихохонько захихикала.

— От вас! — Пояснила, сдувая челку, горничная.

— От нас? — Я почти видела, как его бровь изгибается, приподнимаясь до упора, и выражая крайнюю степень оторопелости.

— От вашего сиятельства...

— Но почему? — Недоумение плескалось уже через край.

— Стесняется барышня... — Пояснила догадливая служаночка и протянула мне тряпочку, показывая, что внизу я могу помыться и сама.

— Меня? — Вновь удивился князь, на этот раз, вызвав уже у нас обеих громкий веселый смех. Действительно! Что же в нем такого, что его стесняются? Совсем ничего! Всего-то — рост, вес, внешность, и пол!

Мужской!

— Мари, — поскребся он в дверь, и голосом серого волка, маскирующегося под козочку, продолжил — я хотел бы войти...

— Нет! — Я встала, позволяя меня вытереть, и морщась от собственной резкой категоричности.

— Как это, нет?

— Нет. Я не одета и не могу сейчас вас принять, милорд.

— Но... — Я услышала, как он попросил всех удалиться, потом тихим, заговорщицким шепотом продолжил: — Мари. Пусти меня, а? Я потру тебе спинку... Хочешь? И вытереться помогу...

— Благодарю вас, князь, но присланная вами служанка вполне справляется со всеми своими обязанностями. — Улыбаясь, мы с Лизой споро одевали меня во все чистое.

— Ну, тогда, просто сделаю тебе что-нибудь приятное... — Голосом хитрой лисички пообещали за дверью.

— Хорошо, мой князь, если вы непременно жаждете сделать мне приятное... — Нерешительно "замялась" я, подмигивая шнурующей корсет девушке — одежда была чистая и почти моего размера. Она принадлежала матушке князя. Девушка разложила ее, пока я дремала в горячей воде, а теперь аккуратно все это на меня надевала, вертя меня, как куклу.

— Да....— Согласился он томным, многообещающим голосом, у меня даже мурашки от него по всему телу прошлись. Краем глаза я заметила, как Лиз передернула плечами, ежась, и краснея. Ясненько, это он так на всех девушек действует... Ну, слава Богу, а то я уже нервничать начала... — Вот это правильное слово — жажду... — Продолжил искушение "мой дорогой".

— Что ж... — Мы отодвинули стол, и я предстала перед ним в длинном, темно-зеленым платье, обильно украшенном золотой вышивкой. Влажные волосы рассыпались по плечам. Стефан замер, пожирая меня глазами, хотя вид при этом имел не только восторженный, но и с долей разочарованности, — дерзайте, милорд. Я очень голодна. Вы меня покормите? — При этом я так многообещающе облизнулась, что бедняга звучно подавился воздухом.

— Миледи... — Мне предложили руку, на которую я с удовольствием оперлась, — любой ваш каприз — приказ для меня! — Шепнул он, и, против воли, я поддалась его обаянию, счастливо рассмеявшись.

Перед глазами стояла сценка из мультфильма "Красавица и чудовище" — помните? "Миледи, мы имеем честь представить вам ваш ужин!" Я вновь сверкнула улыбкой привлекательному мужчине, что нежно пожимал мою ручку, ведя меня по длинным, застеленным коврами, коридорам замка.

Ужин ждет!

И я готова съесть даже не быка, а слона!

Я очень, очень, ОЧЕНЬ голодна...

— И причем тут еда? — Фыркнул мозг, но испортить мне настроения не смог...

+ + +

Я ожидала праздничного старинного зала, мрачного и украшенного доспехами и факелами, величественного в своей невероятной древности. Или сверкающей великолепием и множеством свечей роскошной столовой...

Но это был небольшой кабинет, в котором, прямо при нас, споро накрывали на стол, сервируя его на две персоны, молчаливые слуги. Они сновали туда — сюда, кладя, устанавливая, поправляя. Мы же им явно мешали. Стефан поморщился, когда очередной человек с подносом завис между нами в тщетной попытке обойти...

— Пройдем в библиотеку, пока накрывают? — Он приглашающе приоткрыл дверь в соседнее помещение.

— Да! — С радостью согласилась я. Не люблю мешаться под ногами. Еще меньше люблю, когда мешают мне. Мне показалось, что вздох облегчения, что сопровождал наш уход, был уж чересчур громким и выразительным!

Она оказалась именно такой, как описывают во всех средневековых романах и показывают во всех старинных фильмах и сказках! Классическая, огромная, уставленная шкафами под потолок, и забитая книгами и рукописями, и свитками...

Библиотека...

Хранилище местных знаний...

Я хотела восторженно ахнуть. Или захлопать в ладоши. Или просто восхищенно развести руками. А вместо этого, мой голодный желудок, осознав, что мы удалились от восхитительных ароматов, которыми он готовил себя к предстоящему насыщению, громко возмутился несправедливостью жизни, заставив меня испуганно сжаться и смущенно покраснеть. Вот тебе и сказочная сцена!

Стефан рассмеялся, с хитрым видом подмигнул мне и исчез за дверью. Через пять секунд он вернулся, сопровождаемый непередаваемыми по своей аппетитности, ароматами, и вручил мне маленький ...

Я думаю, что это был бутерброд...

Или пирожок?

— Попробуй! — Мужчина смотрел на меня, сверкая глазами. Желудок активно поддержал его идею, рот наполнился голодной слюной. Мне пришлось судорожно сглотнуть ее, чтобы она не закапала на платье, когда я открою рот, чтобы откусить кусочек... пирожка? — Не бойся, это очень вкусно.

Я поверила ему на слово. И откусила сразу половинку. М-м-м-м... Что-то удивительное! Легкое тесто, почти воздушное, хрустящая корочка, а внутри — мясо с чесноком и сыром! Обалденно! Восхитительно! Непередаваемо! Грандиозно! Я засунула остаток в рот, закрыла глаза и с наслаждением прожевала, медленно и тщательно, чтобы не упустить ни одного момента вкуса. К сожалению, как и все прекрасное, он быстро закончился.

Пришлось вновь устремить голодный молящий взгляд на моего добытчика. Помните взгляд Кота в Сапогах, из мультика "Шрек — 2"? Можете не сомневаться, я смотрела еще жалобнее! Стефан молча, без лишних слов, исчез за дверью, и вернулся еще быстрее, причем с двумя пирожками! Вслед ему летело что-то возмущенное, что так и не рискнули облечь в слова, но не смогли не выразить вслух!

Я была настолько добра, что взяла лишь один пирожок себе. Второй, скрепя сердцем, под гневные вопли желудка и ехидные комментарии мозга, я оставила Стефану, который, счастливо вздохнув, проглотил его одним махом, по-моему, даже не прожевав. Похоже, не одна я здесь была сказочно голодна! Заслужив таким дорогостоящим способом полный любви и благодарности взгляд местного правителя, я смогла вернуться к разглядыванию своего местопребывания.

И так — библиотека...

На шкафах были надписи. По объяснениям Стефана, это были проставлены не только буквы алфавита, но и года от заселения мира. Здесь было всего несколько разделов: история, магия, география и все, что касалось территорий. В самом замке имелось еще три библиотечных зала. Возле каждого из них располагался чей-либо кабинет. Это была основная библиотека, рядом с ней находился кабинет правящего князя, в нем нам сейчас накрывали на стол.

На первом этаже левого крыла была библиотека, посвященная воинскому делу и всевозможным описаниям боевых техник, методов, сражений, стратегий и тактик. Там же хранились и медицинские сведения. К ней примыкали два кабинета — местного начальника гарнизона и местного лекаря. Также на первом этаже располагались тренировочные залы и помещения для раненых.

На втором этаже, в правом крыле замка, находилась библиотека хранившая большинство сведений по экономике, торговле, а также земледелию, животноводству и прочим проблемам натурального хозяйства. К ней примыкал кабинет управляющего.

Был еще один зал, но он не считался библиотечным, так как доступ туда был строго ограничен и магически контролировался. Находился он в восточной башне, и был заполнен литературой по магии. Вся башня находилась в полном распоряжении местного мага Фариара и его учеников. Там же находились всевозможные пентаграммы, порталы, свитки, книги и магические компоненты для сражений и боев.

В самом центре этой, конкретной библиотеки висел портрет в натуральную величину первого короля, основателя государства — Стефаникаста. Я медленно подошла к удивительной картине. Не знаю, чем было выполнено это произведение, но сделано, оно было воистину — гениально. Он выглядел, как живой. Намного лучше фотографий. Больше всего это напоминало такие картинки, что у нас продаются в некоторых магазинах. Знаете, вроде плоские, а смотришь и видишь объем. Изображение, как бы выступает из пространства.

Только это было выполнено в цвете и красками!

Я смотрела на отца — основателя, замечая, как много Стефан унаследовал от своего предка. Тот же рост, цвет волос и глаз. А вот нос, скулы, форма губ совсем не похожи. Забавно. Я даже попросила его встать рядом, чтобы посмотреть, что еще было в родственниках общего. Оказалось, что у него тот же сильный подбородок, такой же формы руки...

Я еле сдерживала себя, так мне хотелось коснуться картины, чтобы почувствовать — действительно ли она плоская?

— Это магия... — Тихонько шепнул мне князь, перехватывая мою руку у самого полотна и прижимая ее к своей щеке, — если тебе хочется коснуться какого-нибудь мужчины, пусть это буду я...

Мне оставалось только рассмеяться. Его щека была чуть колючей, но ощущать его кожу было чертовски приятно. Я скользнула пальцами по подбородку, очертила форму нижней губы, и отвернулась от искушения, сверкавшего на меня синющими глазами, от которых все разумные мысли вылетали из головы, и только желудок был способен сохранять трезвость мысли!

— Кушать подано! — Сообщил менторским тоном весьма напыщенный дяденька в ливрее. Ему очень не хватало посоха (или как там раньше называлась эта штуковина?), чтобы стучать, как у нас, по полу, и паричка! О чем я, отсмеявшись, и сообщила Стефану, удостоившись высокомерно-недовольного взгляда мажордома. Кажется, на меня обиделись...

Ну, и зря!

Я же хотела, как лучше!

+ + +

Ужин пролетел на одном дыхании. Князь был мил и предупредителен. Слуги быстры и расторопны. Кушанья в меру горячи и восхитительно вкусны. А вино очень ароматным и приятным, и лишь самую малость кружащим голову...

Мы поразили всех, когда, не сговариваясь, достали из кармашков по вилке. Или правильно было бы сказать, по вилище? Все же их размеры были несколько великоваты, но Стефан обещал, что скоро я получу нормальную, вполне адекватную моим привычкам, вилку. Причем не деревянную, а серебряную! Я поймала его на слове.

Вокруг было много всего вкусного и непонятного. У меня даже глаза разбежались и я не знала, с чего же мне начать. Со смехом, Стефан поднял бокал, предлагая тост, и я последовала его примеру:

— За любовь... — Многозначительно изрек он под звон наших фужеров и выпил все до дна, сверкая глазами. Это он на что намекает? — Ёкнуло мое бедное сердечко. Это он для лакеев в целях конспирации говорит? Или и в самом деле чего то имеет ввиду конкретное?

— Да какая тебе разница? — Возмутился мозг, — тебе приятно? Приятно! Вечер чудесный, вино отменное! Мужчина шикарный! Наслаждайся, когда еще так подфартит? А то ты как будто сказок не знаешь! Чуть зазевалась - бац — и ты опять по лесам полуголая и голодная от волков да вампиров бегаешь! Так что, как говорится, лови момент!

Не зная, как отреагировать на это многообещающее высказывание, я уткнулась в тарелку с супом, поставленную передо мной. Что-то нежное, кажется фасолевое, с мясом, очень мелко порубленным и обжаренным с луком. Густой и наваристый, он мгновенно утихомирил мой желудок. Потянувшись за бокалом, чтобы запить, я нечаянно столкнулась с лакеем, который как раз дернулся убрать пустую тарелку. Вино попыталось разлиться... Я в испуге взмахнула рукой...

— Нет! — Оно не разлилось, но часть его благополучно выплеснулась мне на пальцы. Недобро зыркнув на слугу, Стефан улыбнулся мне, смущенно косящейся на него.

— Ничего страшного, моя дорогая. Ничего страшного. — Мне показалось, что даже голос у него был не совсем настоящий. Я уже собралась было попросить салфетку, как князь напомнил мне, что может откалывать номера не хуже меня. Перехватив мою руку в сантиметре от салфетки, что любезно протягивал провинившийся, Стефан привстал (благо сидел не далеко, не так как показывают в фильмах, когда от него до нее метра три стола!), и погрузил мои пальцы себе в рот, легонько посасывая...

— Что ты... — Голос изменил мне. Он сосал мои пальцы, глядя в глаза, и мне казалось, что весь мир исчез. Есть только он и его одуряюще горячий рот, и язык, скользящий меж моих пальцев, сосущий чувствительную плоть...

Да что со мной такое? Я что, с ума сошла?

Я с трудом вернула свою руку на ее законное место, буквально вырвав ее у него изо рта.

— Тебе не понравилось? — Он спокойно, даже несколько демонстративно, запил "десерт" вином. Перед нами поставили какое-то хитро замаскированное плавленым сыром, блюдо. Украшавшая его зелень еще больше камуфлировала содержимое. Я терялась в догадках, предпочитая заниматься раскопками, так как не рисковала даже поднять глаза на красавчика напротив, из опасений, что он воспримет это как сигнал к действию, и рванет ко мне прямо через стол, позабыв о присутствующих! А я, кажется, еще не была готова к таким контрмерам с его стороны.

Это оказалась зайчатина...

Нежнейшее филе, вымоченное в молоке, затушенное с вином и сливками, оно просто таяло на языке. У меня не было слов! Стефан напротив, ничего не ел, многозначительно потягивая вино и глядя так многообещающе, что я покрывалась румянцем даже под платьем. Что он еще задумал, хотелось бы мне знать? Мелькнула, конечно, пару раз нехорошая мысль, что в эту игру можно играть и вдвоем. Я даже представила себе, как ем, облизывая пальцы, или вот еще можно предложить ему кусочек...

Но, как я уже сказала, я пока не в курсе способов местного предохранения. И пусть о болезнях я все выяснила (да и поздно уже о том беспокоиться, но все же дальше рисковать пока не будем!)

— Ты почти ничего не ешь, уже не голоден? — Мой голос немного дрожал.

— Нет, отчего же. Я просто схожу с ума от голода... — Он сверкнул на меня глазищами. — Просто эта пища не способна его удовлетворить... — Протянул он лениво, но взгляд прошелся по мне так, словно я была уже обнаженной, и он выбирал, какой именно кусочек насытит его сперва!

— Может быть, поговорим о чем-нибудь нейтральном? — Скромно поинтересовалась я, глазами намекая, на навостривших уши, лакеев.

— Всем спасибо, все свободны! — Махнул рукой князь. Ему поклонились, и все вышли. Вот это номер! Вот это я попала! Из огня да в полымя! Ну, и чего я добилась? Так он только говорил, а сейчас и вовсе перейдет к решающим действиям. — Это то, чего ты хотела?

— Я хотела...? — Мой голос прозвучал немного жалко. Зайчатина колом встала в горле. При этом мне еще приходилось сопротивляться и собственному желанию — плюнув на все, смахнуть со стола посуду, и попробовать его применить по другому назначению...

— Мне показалось, тебе хочется остаться со мной наедине? — Его улыбка была полна иронии. — Не дрожи так, я не собираюсь набрасываться на тебя прямо за столом. — Он долил мне вина, наполнил свой бокал. Обошел стол и присел возле меня на корточки, аккуратно чокаясь. — Или это именно то, о чем ты сейчас думаешь? — Искрами от его глаз можно было разжечь камин, я же в изнеможении прикрыла глаза. Он сведет меня с ума! Он что, читает мои мысли?

— Я прав?

— Нет... — Я прокашлялась, голос мне окончательно изменил. — Нет... Я просто хочу поесть и отдохнуть. — Я тщательно подбирала слова. Он выпрямился и сейчас нависал надо мной, как коршун, готовый при малейшем проколе с моей стороны вцепиться в меня, чтобы уже не отпустить. Его бокал остался на столе. Я чувствовала звенящее в нем напряжение. Правую руку он положил на спинку моего стула, немного разворачивая меня к себе, левой оперся на стол. Сидя у окна, я оказалась, как бы, заключенной в ловушку.

— Отдохнуть? Поесть? — Стефан искушал меня всем, чем только мог. — Приказать принести еще чего-нибудь... — Мужчина скользнул взглядом мне в вырез, следом, пройдясь по моей щеке, медленно соскользнули его пальцы. Я замерла, чувствуя, как он касается нежной кожи. Опустила взгляд и не отрываясь следила, как его пальцы задумчиво, словно рисуя, исследуют приподнятую корсетом, открытую часть груди. Я даже не дышала, боясь спровоцировать его на более откровенные действия, после которых нам уже не остановиться. — Сладкого... — Его пальцы прошлись в сантиметре от кружев. Я вздрогнула, в красках увидев услужливо продемонстрированную мозгом картинку всего, что обещал мне сейчас его голос, судорожно вздохнула и закашлялась, неловко подавившись воздухом.

Кашель был так силен, что на глазах выступили слезы. Я заходилась в сильнейшем приступе, не в силах остановиться. Едва я делала вдох, как все становилось еще хуже. Стефан стукнул меня по спине. Не сильно, но чувствительно. Не сказала бы, что мне это помогло, но и хуже не стало. Знаками я попросила воды. И он кивнул, направляясь к двери. Его отсутствие позволило мне прикрыть глаза и уткнуться в салфетку. С трудом, но я продышалась...

Когда я пришла в себя, он снова был на моем уровне, заглядывая в глаза. Поглаживая меня по спине, князь уговаривал выпить воды, которую принесли лакеи, народ сновал, расставляя чай и сладости. Нечего себе я отвлеклась!

Дрожащей рукой он вытер выступившие слезы с моих щек и сел на свое место.

— Тебе нечего так опасаться меня... — Его голос был хриплым и полным горечи. — Ты же знаешь, что я не трону тебя, пока ...

Слова повисли в воздухе.

Да. Решение оставалось за мной...

+ + +

Деликатесов было много. Уж не знаю, когда повар успел так расстараться. Хотя, наверное, он просто готовил это все для князя заранее, а меня уже включили в список привилегированных лиц за компанию. Наелась я до отвала, так что даже сидела с трудом. На тонкие намеки, (единственное, что он позволил себе до конца вечера), в упор не реагировала и вскоре после насыщения, попросила проводить в отведенную мне комнату, на пороге которой и вывернулась из распахнутых объятий, быстренько захлопнув перед сиятельным носом дверь и взяв с него клятву еще и засов мне на этой самой двери сделать!

Он и так был весь вечер мрачным, а уж после моего маневра и вовсе разразился лавиной проклятий. Но в дверь биться не стал. Ушел, не позорясь. И ругался тихонько, скорее, от полноты чувств, чем для моего слуха. Я же стояла, прижавшись к двери спиной, и думала, понимает ли он, что если сейчас сделает несколько шагов, толкнет дверь и просто поцелует меня, то мы окажемся в этой огромной роскошной кровати быстрее, чем ядро вылетевшее из пушки преодолевает расстояние от пункта А до пункта Б?

Он, судя по всему, не понимал, либо, со свойственным ему благородством, принял мое решение и ушел к себе. В свою одинокую и холодную постель. Ну, я надеюсь, что одинокую и холодную...

На ночь Лиза помогла мне раздеться. Постель оказалась очень удобной, и я провалилась в сон, едва коснувшись головой подушки. Девушка еще что-то объясняла, а я уже была в объятиях Морфея, не способная дарить своим вниманием кого-то еще...

Из дневника Стефана:

Кажется, я схожу с ума. Она сказала мне "да!", и я возликовал! Я решил, что все! Все кончилось, в смысле устроилось! И теперь все будет просто отлично. Что я заполучу, наконец-то, ее тело...

Эти дни, когда постоянно что-то происходило, то то, то это, и все мешали, и столько народу рядом...

Я даже не целовал ее толком. Мой голод по ней стал просто невыносим. Я даже дышу возле нее через раз. Руки приходится сжимать в кулаки, прежде, чем что-нибудь взять. Местный лекарь уже сообщил мне, что я стал на редкость бледным и нервным. Хорошо, что удалось отговориться недавним ранением!

И вот я, как полный идиот, счастливо притащил ее в свои комнаты (впрочем, я еще в дороге решил отдать их ей — от спальни недалеко и, они почти княжеские. Все-таки как-то неправильно — правительница и спит в детской... Но просто в гостиных комнатах было бы еще хуже... К тому же, они, скорее всего, не готовы...).

Я-то думал...

А ничего не изменилось! Ничегошеньки! Хотя, нет. О чем это я? Раньше она хоть не боялась меня! И что же сегодня? Она пыталась от меня запереться, уговорила приделать на дверь засов. ЗАСОВ! Я с ней с ума сойду! А за ужином...

За ужином она даже не смотрела на меня, хотя раньше всегда следила за мной взглядом, когда мы были в одном помещении. О, Мара Прекрасноликая, да что же произошло? Я, похоже, больше ей не нужен. Совсем. Никакого интереса. Ни капельки. Хуже того. Когда я за ужином прикоснулся к ней, она так испугалась, что подавилась! Ее бил такой кашель, что я с перепугу вызвал лекаря. От мысли, что она вдруг умрет, сердце просто отказалось биться дальше...

Весь вечер ее бледное, несчастное лицо и попытки отгородиться от меня якобы "хорошим аппетитом", просто служили мне немым укором. Я совсем измучил девчонку, вся вина которой в том, что она оказалась не в том месте и не в то время. Она вообще не имеет отношения к нашим с Вэрдом разборкам...

Или имеет, но сама не знает об этом?

Ведь для чего-то же Вэрд так упорно охотится за ней...

Если бы еще знать для чего...

Опять длинная бессонная ночь, полная тоски и желания...

И я даже не услышу, как она дышит во сне...

Наверное, я проклят...

Из личного дневника наследного князя Брестларта, лорда северных земель, десятого правителя княжества Бресткаст, записываемого для Объединенной Библиотеки семи княжеств. Книга 17. Записано рукой князя Вэрдиастера, страница 123.

Они на месте. Всю ночь кружили вокруг замка...

Нашли место в стене, где можно без проблем подняться и незаметно проникнуть внутрь. К отступлению все готово. Кони — зачарованы, они не будут бояться, и будут скакать без устали, пока в них будет биться хоть одна капля силы. Дня на два-три их должно хватить...

Вряд ли Стефан рискнет гнаться за ними по владениям магов...

Впрочем, если рискнет, тогда и буду думать. Сейчас все во мне дрожит от предвкушения. На этот раз все должно получиться!

Все просто обязано получиться!

ГЛАВА 22

Это было очень спокойное утро. Лиза не разбудила меня, но, наверное, утром уже заходила, так как шторы были раздернуты, и солнце шалило, скача по кровати множеством теплых зайчиков. Я с удовольствием понаблюдала за их догонялками, потянувшись и понежившись в тепле и комфорте еще какое-то время после сна. При этом я обдумывала, чем именно займусь, и дел себе на сегодня запланировала целый миллион. Мне нужно было разобраться с одеждой — это раз.

Потом надо было выпросить засов на дверь, что в свете наличия огромного количества мужчин в замке, было явно не лишним (к тому же не стоило забывать о попытках вампов Вэрда добраться до меня!) — это два. Необходимо было договориться об охране себя, любимой (это, опять же, из-за вампиров, да плюс вредный жрец где-то на горизонте!) — это три.

Осмотреть замок, и выяснить что здесь где — это четыре.

Что еще? Мысли медленно и плавно текли, я пыталась выловить из их стройных рядов хоть одну умную...

В это время в комнату, аккуратно, сквозь щелочку заглянули. Даже привстав, я не смогла разглядеть — кто ж такой любопытный-то? Впрочем, любопытное создание тут же само предстало перед моими очами, окончательно проскользнув в спальню, когда осознало, что я уже проснулась. То оказалась Лиз. Улыбка сверкала на ее личике, делая его еще приятнее, и я с радостью улыбнулась ей в ответ.

Девушка сразу же развила вокруг меня бурную деятельность. Помогая мне умыться, одеться, причесаться, она тарахтела без умолку. От вчерашних стеснительности и испуга не осталось и следа! Я просто диву давалась! Она рассказывала, что произошло в замке с момента последнего визита князя. У меня голова кружилась от обилия информации и новых имен.

Я кивала головой, почти ее не слушая, отдавшись полностью в ее умелые ручки. Дело в том, что вчера, перед сном, я восхитилась ее прической, помечтав о такой же красоте у себя на голове. И теперь, по ее словам, она, тщательно обдумав за ночь все прически, что она умеет делать, и что были бы похожи на ее, выбрала воистину достойную красоты миледи. И сейчас она творила свой шедевр у меня на голове. Сначала расчесывала, а теперь вот бегала вокруг меня, что-то тщательно выплетая, и не давая мне смотреть в зеркало, пока не готово.

Я обожаю, когда меня заплетают. Если это делает умелый человек, то работа с волосами для подопытного становится одним из самых чувственных и приятных переживаний, из всех возможных, не сексуальных удовольствий. Я жмурилась и покрывалась мурашками. Если бы не бурчание голодного желудка, которому было совсем наплевать на внешние красоту и лоск, я бы могла так сидеть часами, тихонько постанывая от наслаждения. Каждый раз, когда мой внутренний диктатор оглашал комнату недовольным ревом, я краснела, а Лиз вздрагивала, ускоряясь и торопливо извинялась.

Когда это произошло раз в пятнадцатый, она сдалась и унеслась на кухню за булочкой и стаканом молока. Следовало дать мне хоть чуть-чуть подкрепиться. Вернулась она тоже бегом, лишь чудом не расплескав большую часть по дороге, хотя, по ее мнению, это был скорее результат тренировок, чем чистая удача. Пока я жевала, прибывая в полном, почти младенческом, восторге от мягчайшей, свежайшей, вкуснейшей, горячей выпечки, Лиз нарезала круги, заканчивая свой шедевр, и почти рыкала на меня, когда я порывалась прорваться сквозь ее руки и свои волосы, к стакану с молоком....

Когда она все же закончила, и я смогла наконец повернуться к зеркалу, чтобы оценить результаты ее трудов, то просто замерла от восторга. Затейливая, невыразимо изящная, прическа шла мне неимоверно, делая из простой и привычной меня — сказочную эльфийскую принцессу. Мой визг восторга был слышен, наверное, всему замку. Не сдержавшись, я обняла Лиз и расцеловала. Девушка смеялась, твердя, что лишь оттенила уже имеющуюся красоту миледи. Я была с ней не согласна, но спорить не стала. Мне слишком сильно хотелось показаться Стефану, и увидеть его реакцию на мой новый образ...

+ + +

Стефан порадовал меня своим восторгом. Я столкнулась с ним в коридоре, он как раз шел за мной, намереваясь пригласить на осмотр замка. Князь застыл посреди помещения, завис, замер, буквально пожирая меня глазами и вызывая невольную краску смущения на щеках. Его взгляд мгновенно пробежался по мне и вернулся вновь к лицу. Задыхаясь, он картинно схватился за сердце, готовый пасть бездыханным к моим ногам, сраженный моей красотой, как он заявил мне, в самое сердце.

Мне очень хотелось бы пообщаться лишь с ним, но, увы, его уже окружала целая толпа жаждущего общения народа. Мне оставалось лишь присоединиться. Правда, он взял меня под руку, чем почти примирил со всем дальнейшим времяпрепровождением.

Как я уже говорила, мои комнаты оказались не так уж и далеко от главной княжеской спальни. Точнее, между нами располагались покои, предназначенные княгине, что, в общем-то, было вполне логично, кому еще отвечать за дите, как не матери? Наверное, мое хорошее самочувствие объяснялось именно тем, что сам князь находился недалеко, что не могло меня не радовать. Значит, у нашей связи все же не такие маленькие границы, как он пытался мне внушить!

А я-то уже начала бояться, что придется, как хвостик, всюду следовать за ним. И если первую половину дня, пока он осматривал замок, попутно комментируя и рассказывая мне смешные и интересные случаи из собственного детства, я еще была не против ходить с ним под ручку, то во второй половине дня, когда в него, словно клещ, вцепился Паксли — местный управляющий, с требованиями инспекции, разбора жалоб и трений, и прочего кошмара, связанного с ведением большого замкового (и окружающих его земель, к слову сказать!) хозяйства, я запаниковала и объявила забастовку, приблизительно на втором часу утомительных подробностей!

Отведя меня в сторонку, вернее в одну из комнат, откуда поспешно были все изгнаны, а на дверях поставлена парочка ребят для охраны, этот агрессор попробовал тонко намекнуть, что нам обоим будет плохо при отдалении друг от друга, но я не поддалась на провокацию. Я пожелала немедленно выяснить границы нашей с ним взаимоудаляемости!

— Я умру, если ты уйдешь, Мари! — Его голос был скорее дурашлив, чем жалобен, так что я не поверила ни одному его слову. Памятуя о его вчерашней выходке за столом, я старалась выдерживать такую позицию, чтобы меж нами (кроме тех моментов, когда он при всех брал меня под руку и тащил куда-то), всегда находились бы предметы мебели. Таким образом, наши перемещения по комнате в данный момент могли бы напоминать догонялки, если бы мы хоть чуть-чуть ускорились.

Сам Стефан передвигался очень медленно и осторожно, по-видимому, пытаясь создать у меня ощущение, что он вовсе даже и не собирается загнать меня в угол! Я же, с таким же умным и независимым видом уходила от его маневров. Мне было легче, так как не приходилось притворяться, что ничего не происходит.

— Очень сильно сомневаюсь, милорд. Скорее всего, вас погубит не расстояние, отделяющее от меня, а ужасный собеседник! Но как же подло с вашей стороны, пытаться за мой счет осуществить присказку всех сказок "и умерли они в один день и час!"! Увы! Я слишком молода для столь ужасной смерти! — я удачно сдвинулась, и меж нами на этот раз оказался аж целый стол и тонко улыбнулась ему, он — болезненно поморщился.

— Я вовсе не пытаюсь тебя погубить, Мари. Я просто хочу быть рядом с тобой всегда, что в этом плохого? — он вглядывался в меня так внимательно, что я засмущалась. Когда он успел стать серьезным, мы же, вроде бы, дурачились?

— Ничего плохого, Стефан. — Я покачала головой. Он не двигался, и я позволила себе опереться на подоконник. Ноги начинали потихоньку гудеть. Мне, положительно необходимо отдохнуть! У них дома, как у нас супермаркеты! Пока обойдешь — устанешь и запыхаешься! — Просто мне необходима передышка. Я не привыкла к настолько активному утру, только и всего... — он пристально вглядывался в меня, молча, около минуты, потом отвел глаза, выдвинул стул и сел. На меня он не смотрел, устало потерев лицо, потягиваясь, как будто у него затекли мышцы.

— Я хочу тебя. — Просто сказал он, не глядя в мою сторону. Я замерла, открыв рот. Но князь упорно продолжал смотреть в окно за моей спиной. — Я теперь постоянно хочу тебя... Сумасшествие какое-то. Знаешь, как в заговоре: чтоб пил — не запивал, чтоб ел — не заедал, чтоб спал — не засыпал... Так и я, что бы не делал, все мысли только о тебе. О твоем теле. Твоих руках и губах... — Я вздрогнула. Он усмехнулся, заметив мое движение краем глаза. — Не бойся. Я не трону тебя без твоего разрешения, ты же знаешь. Ты можешь даже запретить мне просто прикасаться к тебе, если для тебя это так неприятно...

— Нет — прошептала я, — нормально, просто я...

— Да... Я понимаю... Сам не раз бывал в таких ситуациях. Случайная интрижка, не так ли? — он пожал плечами. — Бывает. Не смущайся, пожалуйста. Я ни в чем тебя не обвиняю и не упрекаю. Не твоя вина, что мои внутренности скручивает боль желания при виде тебя, что мышцы дрожат каждый раз, когда я слышу твой голос. Я ничего не прошу у тебя. Я еще не настолько побежден, чтобы умолять. Но, чярт возьми, я очень-очень близок к этой грани... — он прикрыл глаза, словно ему было больно даже просто смотреть на меня, не касаясь... — так чяртовски близок, что мне страшно... Я вот-вот сорвусь...

— Стефан... — я вся дрожала от желания самой коснуться его. Его боль, его слова, все это трогало и возбуждало меня неимоверно. В эту минуту я так любила его, что почти готова была забыть о собственном благоразумии.

И лишь тоненький голосок мозга, твердящий, что, как ни крути, а через полгода, этот мужчина будет прочно и окончательно женат, а я останусь, максимум, беременной, а минимум — брошенной и забытой, удерживал меня сейчас от желания впиться в эти искривленные горечью губы и разгладить поцелуями все морщинки на его челе. Укрыть, спрятать от всего мира внутри себя, и снять всю его боль, подарив столько любви и наслаждения, чтобы забылось само это ощущение, что заставляет его непроизвольно морщиться, поводя затекшими мышцами, навсегда забылось и исчезло, как сон...

— Попробуй отвлечься, все не так страшно... — вспомнив о своей профессии, выдала я "умную" мысль, но сама не верила в то, что говорила.

— Не страшно? — его голос был тих, но он напугал и заворожил меня силой сквозивших в нем чувств.

— Стефан, не надо так, я...

— Повтори еще раз мое имя... — он вдруг оказался рядом, очень близко, нависая, почти пугая накалом страстей, — Я люблю, когда ты произносишь мое имя...

— Стефан... — выдохнула я, против воли. Просто не могла не сказать. Его глаза. Они просили, молили, приказывали...

Я тонула в его глазах...

— Стефан, не надо...

Он взял меня за руку, потянул за собой. Дошел до стула и сел.

— Сядь, — потянул он меня к себе. — Я не притронусь к тебе, не двинусь, если ты этого не захочешь. Я просто хочу чувствовать, что ты рядом...

Я послушно оперлась на стол.

— Нет, не так, — он вновь притянул меня. С силой, настойчиво, но спокойно, обхватил бедра, помогая сесть так, как ему хотелось. Я могла вырваться. Он не принуждал. Просто делал то, что хотел. Я приподняла юбки, раздвинула ноги и оказалась сидящей у него на коленях, лицом к нему. Руки мои невольно обняли его шею, зарылись в густые волосы, блаженствуя от ощущения. Все его крепкое, мускулистое тело дрожало подо мной. Его руки сплелись за моей спиной, поддерживая, но, не касаясь ладонями.

— Видишь? — тихо спросил он, — я могу быть послушным...

Я пыталась усилием воли удержать собственные непослушные пальцы, но они упорно зарывались в его волосы, ласкали сильную шею. Моих сил хватало только на то, что бы не начать гладить его еще откровеннее. Сама остановиться я уже не могла. Он чуть сдвинулся подо мной, раздвигая ноги, чтобы мне было удобнее сидеть. Его хриплое дыхание билось в моих ушах. Завораживающие глаза были совсем близко.

— Чувствуешь, как сильно я тебя хочу? — он говорил очень тихо, гипнотизируя меня своим желанием, скользившим в каждом звуке, что он издавал. На мне, под платьем, были лишь старомодные кружевные панталоны. Садясь, я приподняла юбки. Сейчас, между моей плотью и его были лишь его штаны и эти дурацкие кружавчики.

— Сорви их! — молил мозг, — не дай этому закончиться! Боже, пусть она позволит этому свершиться, пусть ЭТО произойдет, или я сойду с ума!

— Да, — только и смогла выдавить я.

О, да... Я чувствовала. Я ощущала его так полно и ясно, как будто меж нами не было вовсе никаких преград. И мне хотелось, почти до безумия, хотелось потереться, поерзать на его возбуждении. Разум толком не участвовал в происходящем. Этот красавчик просто вил из меня веревки, сводя с ума силой своего желания.

Разве можно на свете так сильно кого-то желать и не умереть от этого?

— Это приятно? Тебе так нравится? — он чуть сдвинул руки, нажимая на мои ягодицы, вжимая меня в свою жажду, но, не касаясь ладонями...

— Да. — Выдохнула я, не в силах сопротивляться ему.

— Ты думаешь, я каменный? — спросил он, чуть двигая бедрами вверх, — думаешь, я могу просто так уйти отсюда? Отпустить тебя, позабыв, как прекрасно может быть твое тело в минуты экстаза? Посмотри на меня, — попросил он, и я осознала, что закрыла глаза, погрузившись с головой в движения его бедер, в ощущение его тела подо мной. — То, что я говорю — очень важно. Если ты не придешь ко мне, я сам приду к тебе...

Его ладони скользнули по моей спине, наклоняя меня к нему. Наши лбы соприкоснулись. Меня обступил его запах. Я вдыхала его, глотала судорожно, пересохшим ртом, и не могла насытиться. Этот мужчина был самой большой сказкой в моей жизни. Я даже не слышала, что такие вообще бывают. То, что он был способен такое и так говорить,( даже если бы я не любила его раньше), сейчас бы наверняка бросило меня к его ногам. Воистину, женщины любят ушами... Его страстный шепот заполнил мои уши, услаждая слух:

— Я лягу у твоей двери, и буду гладить твои ноги, когда ты будешь проходить мимо...

Я задохнулась....

— Я буду каждую ночь шептать тебя, как ты желанна, как прекрасна, как сводишь меня с ума...

Кажется, я застонала.....

— Я буду входить к тебе по ночам, и ласкать каждый сантиметр твоего тела, пока удовольствие не сведет тебя с ума, так же, как меня сводит с ума желание...

Я сдалась, впиваясь в его губы, притягивая его к себе за волосы, постанывая, от крепости его объятий. Да! Именно так! Я хотела, жаждала, чтобы он обнял меня, спрятал в себе. Чтобы я не только слышала, ЧУВСТВОВАЛА, как сильно он во мне нуждается!

Мы целовались так жадно... Прихватывая губы зубами, посасывая языки, сплетаясь, вжимаясь, врываясь на чужую территорию...

Яростное безумие...

Нас охватило неконтролируемое желание...

Жажда...

Она сводила с ума...

+ + +

— Ваша светлость... — дверь распахнулась и в комнату, как всегда не вовремя, ввалился Тарис. — прибыл гонец из Троцка, новости о Ксероносе...

Он застыл, глядя на нас. Замечательно! Стефан застонал, уткнувшись мне в грудь.

— Тарис! Как ты не вовремя!

— А я всегда не вовремя, ваша светлость! Но уж больно дело серьезное!

— Хорошо, говори, — сдался князь. Я смущенно дернулась, пытаясь соскользнуть с его колен, испытывая чувство даже не неловкости — стыда, за то, что его брат стал свидетелем такого... — Нет, пожалуйста, не уходи. — Он прижал меня к себе, окончательно вгоняя в краску.

— Пожалуйста, Стефан... — прошептала я, отбиваясь.

— Но, ты, же должна знать... — Он отпустил меня, играя желваками, пока я оправляла одежду, отойдя от него на пару шагов. Хорошо еще, что мы только начали и от губ не успели перейти, ни к каким другим местам. Одежда выглядела вполне прилично. И то, хлеб!

Вот был бы кошмар, если бы мы устроились уже более основательно!

— Стефан, — Тарис выразительно посмотрел на князя, — пожалуйста, давай переговорим наедине, а что именно, после обдумывания информации ты пожелаешь сообщить государыне — это уж тебе решать. Вполне возможно, что для нее это окажется бесполезными сведениями...

Князь внимательно посмотрел на собеседника, мне показалось, что меж ними состоялся безмолвный диалог. Такое я видела уже не раз с тех пор, как команда Тариса перекинулась. Я явно мешала ему, да и не готова я была сейчас общаться с кем-либо. И так голова кругом и все тело трясет от возбуждения!

— Тарис прав? ваша светлость, — я присела в положенном поклоне, и заметила, как князь поморщился. Ему, почему-то, жутко не нравилось, что никто не знает, кто теперь он, а кто — я! На мой взгляд, глупость чистейшей воды. Не желаю я возиться с его княжеством! Зачем оно мне надо? Ну, ритуалы там, и все, что от меня необходимо (в смысле от кольца) это еще туда — сюда, но церемонии...

Нет уж, увольте!

— Что ж, я удаляюсь, — улыбнувшись, я направилась к дверям, — у меня есть кое-какие дела. Не буду вам мешать, господа...

Он схватил меня за руку, когда я проходила мимо. Сжал на мгновение, потом поднес к губам, и, пристально глядя мне в глаза, лизнул ладонь. "Не забывай, о том, что произошло!" — сказали мне его глаза, и я опустила свои...

Разве я смогу забыть?

+ + +

Степень взаимоудаляемости я все же выяснила. Выскочив, чтобы проветриться, на улицу, где-то в садах замка, я вдруг почувствовала что-то тянущее внутри. Не больно, но в целом, довольно неприятно. Я уже испытывала подобное в ночь похищения, но тогда списала эти ощущения, на страх от вампиров. Еще через десяток метров меня окликнули. Сначала я даже не поняла, откуда идет звук и кто зовет, потом заметила открытое окно на втором этаже, откуда Тарис махал мне рукой.

— Мари! — его голос почти не долетал до меня. Развернувшись я пошла назад. Стало лучше слышно. И видно. Его физиономия была весьма озабоченной. — Не уходите слишком далеко, Мари, а то некоторые люди без вас, — и он многозначительно кивнул назад, — становятся совсем беспомощными от болевых ощущений!

Фыркнув, я вернулась в помещение. Ну, вот. Теперь я даже погулять не смогу без его сопровождения! Это что же получается? Метров сто — сто пятьдесят максимум? М-да, не много...

Ладно, по крайней мере, это расстояние позволило мне свободно перемещаться по замку, а ему заниматься своими прямыми обязанностями без моего нежного сопровождения. Направляясь к себе в комнату, я опять столкнулась с князем. (Тариса он уже куда-то отправил, тот пронесся мимо меня буквально бегом, лишь кивнув на ходу). Стефан было попробовал вцепиться в меня, дабы, если и не продолжить с того же места, где закончил, то хотя бы оставить меня при себе, но я резко воспротивилась. В него уже, как бульдог в кость, вцепился управляющий, а я не желала мучиться от обильного словоблудия этого субъекта! Ведь теперь он уже твердо был настроен дотащить, наконец-то, князя до своего кабинета и заговорить насмерть! А лично меня никогда не вдохновляли братские могилки...

На княжеские ворчания и сетования, что бросаю его на растерзание, я не отреагировала, У меня просто не было сил. Не знаю, как он смог так быстро отключиться от того, что сейчас произошло между нами. Меня всю трясло, его же выдавали лишь глаза. Наверное, если бы я была столько лет занималась политиком и воспитывалась бы для этой роли, то тоже владела бы собой намного лучше. А так...

Я отправилась в свою спальню. Где и наткнулась на сладкую парочку. В уголке, какой-то парень, зажав Лиз между кроватью и туалетным столиком, уговаривал подарить ему поцелуй. Видимо имелся ввиду добровольный, потому как для уговоров, и в качестве аргументов, он использовал именно поцелуи. Они так и сыпались на девушку, словно горох, а она счастливо смеялась и повизгивала, делая вид что уворачивается, и ни в какую не согласна! По-моему, скромному мнению, с ее стороны это была весьма разумная тактика, таким нехитрым способом, в ожидании одного поцелуя, она получила авансом не меньше десятка!

Пришлось хмыкнуть, чтобы привлечь к себе внимание. Правда, как личность, обожающая пакости, я хмыкнула где-то на тридцатой секунде, после того, как девушка сдалась и приникла к молодцу в страстном порыве! Визгу было еще больше! Лиз, снеся соблазнителя, метнулась мимо меня в туалетную комнату, порываясь там спрятаться — занятие само по себе не слишком перспективное, если учесть, что задвижек пока что нигде так и не наблюдалось.

Незадачливый ухажер, отряхиваясь, смущенно повернулся ко мне. К великому моему удивлению, это оказался Карах! Под моим изумленным, молчаливым взглядом, молодой человек заметно сник, покраснел и смылся прежде, чем я успела прокомментировать всю степень моего недовольства его выбором места боевых действий. После его удаления, как по заказу, из ванной комнаты выплыла наша красотуля, и с независимым видом, начала наводить порядок. Она, мол, и не занималась ничем этаким в хозяйской спальне!

— Лиз! — она перевела на меня взгляд, но не остановилась. — У него это серьезно, или просто дурью мается? — проявила я заботу и любопытство, с дальним прицелом, уж будем честны сами с собой.

— Еще не знаю, — спокойно ответила девушка.

— То есть дальше поцелуев дело пока не зашло? — облегчено вздохнула я.

— Ну, почему же? — удивилась Лиза, смахивая пыль со столика и расставляя по местам духи, — мы всю ночь были вместе. Он мне вообще очень нравится... в этом смысле.... — Она мечтательно закатила глазки, вспоминая прошедшую ночь, и краснея, как маков цвет. — Ведь не стоит от кого попало рожать, верно?

— Рожать? — подавилась я. — Ты хочешь сказать, что уже того... — я кивнула на животик, показывая руками характерное изображение. Она в ответ рассмеялась.

— Нет, он пока не хочет. Говорит, сначала поженимся...

— И что? — продолжала я выяснение интересующего меня вопроса, — у него получается, ну... — я замялась.

— Что получается? — не поняла девушка.

— Ну, я говорю, почему ты так уверена, что не беременна? — спросила я в лоб, устав ходить вокруг да около. Она посмотрела на меня, как на сумасшедшую.

— Да вы что, госпожа? Он же оборотень! — ее ответ поставил меня в серьезный тупик.

— И что, что оборотень? — не поняла я.

— Так они же контролируют деторождаемость. Если мужчина не хочет, у него никогда не будет детей от неподходящей женщины. В этом плане оборотни очень удобны!

— Да... — я обалдело похлопала глазками. — А все оборотни обладают таким ценным качеством, или только твой? — поинтересовалась я.

— Ну, лично я не слышала, чтоб у кого-то из них было не так. К слову сказать, это намного облегчает жизнь наших правителей! — она заговорщицки мне подмигнула, — запросто так, никто не может их жениться заставить. Тут ведь не заявишь, что ждешь дитя! Он-то знает, кому давал семя, а с кем и придержал! — Рассмеявшись, она выскочила из комнаты полоскать тряпку, а у меня просто камень с души свалился.

— Глупая я, глупая женщина! — простонала я мысленно, — сколько времени упущено зря!

— А я тебе, о чем говорил! — огорченный мозг не мог подобрать даже ругательства, чтобы описать всю степень своего возмущения. — Я тебе говорю, говорю, а ты все не слушаешь и не слушаешь! Даже сегодня!

Отмахнувшись от сетований мозга, я дала волю воображению, мысленно составляя план княжеского соблазнения на сегодняшнюю ночь. Если все так чудесно и безопасно, то и вправду, не стоит мучиться нам обоим. Надо дать волю желанию, ведь никто не знает, есть ли у нас время, и не исчезну ли я отсюда так же внезапно, как и появилась?

Из дневника Стефана:

Сегодня поступили весьма неприятные известия из Троцка. Этот город почти полностью находиться под влиянием первосвященника, так как большинство земель вокруг — его поместья и угодья. Оказывается, прибыв в мой охотничий домик и не обнаружив там положенного трупа, мерзавец решил немного переиграть сюжет, вовсю используя историю с моей кончиной.

Вернувшись в своей городок (нас он преследовать, не рискнул), жрец выступил с кафедры, рассказывая, что получил сведения о смерти князя из достоверных источников! В качестве свидетеля выступил придурок Алехандро,( вот глупец-то еще на мою голову!) . И сообщил, что тело князя было поднято, как вампир, некоей Марией, что и виновата в княжеской смерти .

Мари была объявлена этим безумцем ведьмой и дьяволицей, и официально церковь объявила на нее охоту. Спрашивается, и что мне с этим делать? Хорошо еще, что Тарису хватило мозгов не рассказывать все это при девчонке! Не хватало только этого счастья на ее голову...

Кстати, о Мари....

Кажется, я все окончательно испортил. И, хотя она приняла мои поцелуи и признала, что ей приятны мои прикосновения, судя по тому, как она пыталась внушить мне, что все это — не страшно и скоро само собой пройдет и рассосется, мне продолжения не светит. Интересно, как скоро я достаточно сойду с ума, что бы наброситься на нее? Чтобы попытаться силой принудить ее...

Об этом страшно даже подумать...

Надо приказать Касмиру, чтобы к ней приставили парочку ребят. Пусть охраняют от вампиров, а заодно и от меня прикроют, если что...

Говорил с лекарем. Увы. Он даже не слышал ни о чем подобном. Обещал покопаться в книгах и свитках, быть может, что-то найдется. При этом я стал испытывать какое-то болезненное удовольствие от этой боли. Мне приятно хотеть ее. Это желание, даже его болезненность, словно дают мне почувствовать, что я — еще жив! Она убивает меня, но и наполняет смыслом каждый мой миг...

Что же мне делать?

Я не видел ее ни за обедом, ни за ужином. Обиделась, наверное...

Лизабетра сказала, что она за весь день больше ни разу не вышла из комнат. По ее просьбе засов на двери установили, и она просидела весь день, закрывшись. Запускала лишь служанку. Ела мало. Почти не разговаривала...

Пойти к ней сейчас? Бессмысленно, скорее всего, меня не пустят даже на порог, после всего, что я наговорил ей днем. А кричать через дверь, на потеху слугам...

Нет. НЕ стану....

Что, чярт возьми, мне делать?

Опять наступает ночь...

ГЛАВА 23

Весь день я готовилась к важному событию Для начала, посвятила в свои планы Лиз. И не прогадала. Она оказалась не просто кладезем ценной информации и незаменимым помощником, но и верным другом и отъявленной заговорщицей!

Я объяснила ей, как именно выглядело мое нижнее белье, она притащила все самое элегантное из того, что было в замке, и вдвоем мы углубились в пошив эксклюзива. Взяли очаровательный черный корсет, да нашили на него красных кружев. А внизу к нему пришили подвязки, чтобы чулки крепить, да то же все черное, да кружевное. Я когда в это чудо влезла, сама себе позавидовала, а Лиз так и просто изстоналась от восторга. И правда, вещь получилась — полный отпад, и я в ней была — просто чудо, как хороша и соблазнительна.

От избытка чувств девушка даже шлепнула меня по попе, пока я крутилась перед зеркалом, поясняя, что она просто не смогла устоять — чувствовала, что это необходимо сделать!

— Ну, госпожа, если князь не сойдет с ума от желания, просто увидев вас в этом, значит, его просто невозможно свести с ума! — воскликнула она, любуясь завершенной прической, над которой колдовала пол вечера. Волосы были завиты в локоны и каскадом уложены, так оригинально, что казалось, что они ничем не закреплены, но словно обрамляют и лицо, и вообще всю меня...

— Ох, Лиз. Свести его с ума — дело не хитрое. То для нас не проблема. Я просто хочу... — я задумалась, пытаясь облечь свои желания в слова, — я хочу запомниться ему... Знаешь, — я взглянула в ее внимательные глаза, смотревшие на меня из зеркала, — я просто хотела бы, чтобы даже через сто лет, когда меня уже давно не будет на этом свете, мое имя вызывала бы у него таинственную улыбку и массу приятных воспоминаний.... А в идеале — тоску по мне, когда меня не станет...

— Госпожа, — ахнула Лизи, — да вы никак полюбили его!

— Да, — просто согласилась я.

— Ой, зря вы это, госпожа... — протянула она, жалостливо глядя на меня.

— Почему же? Разве он не самый красивый мужик в вашем княжестве?

— Оно-то конечно, так, да только к нему через месяц невеста приезжает — о том все знают, и свадьба уже назначена.... — она развела руками, извиняясь за то, что вынуждена огорчить меня.

— Я знаю, Лиз, я знаю... — тяжело вздохнула я.

— Но, тогда как же?

— Просто... — я пожала плечами. — Просто так. И перестань называть меня госпожой, я тебя уже сотню раз просила. У меня, в конце концов имя красивое...

— Да, Мари. Имя у тебя и вправду красивое... — она улыбнулась мне сквозь слезы.

Добрая девочка...

Надушившись вкуснющими духами, что девчонка притащила мне откуда-то с самым заговорщицким видом и клятвенно пообещала, что князь гарантированно запомнит ЭТО надолго, подкрасившись и одевшись, я аккуратно закуталась в плащ. Лиз выскользнула за дверь, проверяя, все ли легли спать. И, удостоверившись, что мои стражи куда-то отлучились, заглянула, приглашающе махнув рукой.

Перекрестившись, я отправилась вслед за ней по темным, сонным коридорам. И не далеко идти, но как-то страшновато...

Я собиралась соблазнить моего князя на ночь безумия...

И я очень надеялась, что у меня все получится, очень не хотелось бы, чтобы нам опять помешали...

Из дневника Стефана:

Очередная ночь. И ничего хорошего меня этой ночью не ждет. Я даже не стал раздеваться. Зачем ложиться, если все равно не усну? Приходил лекарь, осмотрел меня. Говорит, я так долго не протяну. Или помру от переутомления, или сойду с ума. Скорее второе, хотя первое предпочтительнее...

Он нашел упоминание о подобном недуге. Им страдал первый король, как выяснилось! У него тоже была леди, что в последствии и стала его женой. Жить без нее король не мог, и даже разлучаться надолго не получалось — Стефаникаст начинал с ума сходить от томления, и даже боли.

Это закончилось лишь со смертью короля. И вот что интересно, королева испытывала то же самое, и умерла в то же мгновение, что и ее муж, хотя в тот момент они были не вместе. Просто на разных концах замка, правящая чета вдруг упала замертво. Говорят, у короля остановилось сердце...

Королева же, по легенде, умерла от боли...

Надеюсь, что это не то. Не хотел бы я, что бы Мари испытывала сотую часть того желания и мук, что приходятся каждую ночь на мою долю...

Половина первого ночи. Замок уже успокоился. Утомился даже Паксли, что весь день доставал меня со счетами и отчетами. Кажется, кроме стражи, что несет дозор, не сплю я один...

Сегодня мы определились с границами нашей связки. Увы, она не велика, и в этом мы со Стефаникастом схожи. Кстати, его возлюбленная тоже появилась из ниоткуда. Вроде бы, по легенде, она пришла из мира духов. А что? Очень даже похоже, Мари такая маленькая и хрупкая...

Может, она чья-то душа?

Странно. Мне показалось, что я слышал какой-то шум...

Мышцы стало ощутимо сводить... Мари опять колдует...

Что там происходит?

+ + +

Я шла по коридорам, пытаясь понять, что же меня так насторожило? Во-первых, было очень темно. Но это можно было объяснить элементарной экономией, на которой, как выяснилось, был буквально помешан местный управляющий. Но ведь что-то еще меня напрягло?

Что?

Лиз упала неожиданно. Ни вскрика, ни испуга. Она просто рухнула к моим ногам. Почти ничего не видя в темноте (свеча, что она несла, ударившись об пол при падении, погасла), я на ощупь, попробовала понять причину ее падения.

О, Боже, милостивый и всеблагой, спаси и сохрани!

Из груди девушки торчала рукоять ножа. Она еще дышала, но либо была без сознания, либо не могла говорить от болевого шока. Я даже растерялась. Раньше в экстренных случаях всегда рядом был Стефан, а сейчас....

Что происходит?

На замок напали?

Жив ли князь?

Вопросы бились в голове глухими ударами, а я уже выдергивала нож из бедняжки. Во-первых, хоть какое-то оружие, а во-вторых, это позволило мне зажать рану ее передником. Вот что еще насторожило меня — наши стражи исчезли не предупредив! А ведь Касмир строго — настрого наказал им не отходить от меня ни на шаг! Значит, что-то произошло.

Но что?

Звать на помощь я побоялась, не зная, как далеко находится убийца, и один ли он. А так подставлять того, кто поспешит нам на подмогу, мне вовсе не хотелось. С другой стороны, если в замке их не много, то стоит поднять тревогу, пока не перерезали всех, как котят.

И куда, черт возьми, смотрит местная стража?

— Потерпи, девочка моя, потерпи дорогая, — я коснулась окровавленными пальцами кольца, — пусть мои пальцы станут горячими, как огонь!

Они даже немного засветились в темноте, хотя сама я ничего не чувствовала, но времени лечить ее лучом у меня просто не было, а оставлять ее истекать кровью я тоже не могла. Эта девочка за пару дней, стала мне настоящей подругой. Возможно, единственной в этом мире.

Вознегодовав на маньяка, который постоянно делает мне гадости, не давая расслабиться и получить хоть немного удовольствия от жизни, я прижала пальцы к ране. Зашипело. Лиз дернулась и застонала. Отлично. Я осмотрела при свете кольца ее рану. Вроде кровь больше не идет. С трудом оттащила тело к стене, чтобы на нее не наступили, если начнется суматоха.

Теперь можно и надрать кому-нибудь задницу!

Кто тут пытается мне испортить планы на вечер?

Гнев затопил меня. Без просьбы свечи в подсвечниках вспыхнули, освещая коридор. Не самое умное действие с моей стороны, но, по крайней мере, я хоть вижу, куда идти! И то радость. Зажав кинжал в руке, скрытой складками плаща, я пошла по коридору.

Медленно, но решительно.

Ох, если это опять вампиры, как и я подозреваю...

Встречу — убью!

Из дневника Стефана:

Я вышел в коридор. Странный шум насторожил меня. Еще больше меня насторожил запах. В коридоре пахло кровью. Поскольку он был ярко освящен, что само по себе уже было странно, заметить пятна крови не составило труда. Они вели от середины коридора к стене, у которой, хрипя, лежала служанка Мари — Лизабетра...

Что происходит?

Я непроизвольно оскалился. Кто осмелился напасть на моего человека в моем замке? Случайная потасовка или убийство? Вопросы мелькали в голове. Пока я осматривал девушку. Удар был нанесен чем-то, типа ножа, рану уже прижгли, хотя непонятно, почему тот, кто прижег рану, не оказал больше девушке никакой помощи, а бросил ее умирать посреди коридора, даже не позвав лекаря?

Мои руки легко легли на рану. Нас окружил свет. Девушка дернулась, застонала, с трудом открывая глаза.

— Не беспокойся, Лиз. Это всего лишь я. — Я пытался говорить с ней, чтобы она оставалась в сознании. Издалека долетел шум борьбы и приглушенные ругательства. Кто-то вскрикнул. Да что там происходит? Куда смотрит охрана? Бросить девушку прямо сейчас я не мог, но мысленным усилием пытался залечить как можно больше, чтобы иметь возможность оставить ее...

— Ваше сиятельство...

— Тебе нельзя разговаривать. Молчи!

— Там Мари.... Она шла к вам...

Эти слова оглушили меня, как обухом по голове.

— Ты была с Мари?

— Да. — Хрипло выдохнула она.

— Кто на вас напал?

— Не знаю. Меня просто что-то ударило. Больно... и все погасло...

— Где Мари?

— Не знаю, я ничего больше не видела...

Девушка зашлась кашлем. Чярт!

— Стража! Ко мне! — я рявкнул это от отчаяния, комната охраны была далековато, но кое-кто из ребят ночевал неподалеку — Тарис, Касмир, Карах. Должен же хоть кто-то из них услышать меня. Шум в коридоре почти стих.

— А чярт! Потерпи, я сейчас!

И я бросился туда, где смолк шум драки. Завернув за угол, я увидел стопроцентный труп мужчины, из глаза которого торчала рукоять кинжала. Похоже, моя девочка здорово разгневалась. Здесь свечи не горели, но кое-что можно было рассмотреть. Я поднимался после беглого осмотра, когда мне в спину кто-то врезался, руку выкрутили в профессиональном блокирующем захвате.

— Я убью тебя, поддонок, — проревели мне на ухо, кажется, Карах, — это была моя женщина, тварь. Я тебя за нее на мелкие кусочки нарежу! - Я вывернулся.

— Не сейчас, Карах, и не меня, ладно?

— Князь? — в голосе сквозило неверие.

— Хватай Лиз, и бегом к лекарю, я ее подлечил, Мари прижгла рану, так что должен донести. А я за Мари. У нас нападение. Опять вампиры. По дороге буди всех, пусть обыскивают замок. Тварей не меньше пяти штук! Будьте осторожны!

И я рванул по коридору. В груди начинало тянуть. Значит, я прилично отстал. Пожалуй, эта связь даже имеет массу преимуществ. Как бы я искал похитителей, если бы не связь с Мари? Метался бы сейчас, как оглашенный, по замку! А так, чуть не туда свернул, боль бьет, и ты тут же возвращаешься на правильный маршрут!

Правда, неприятно, когда так больно, но ...

Терпеть можно. Особенно ради Мари. Пробежав несколько лестничных пролетов, я, как был в рубахе, выскочил в сад. Здесь меня ожидал еще один сюрприз, об который я запнулся, чудом не сломав себе шею. Все-таки скорость я развил в процессе погони приличную. На снегу, прямо возле двери, лежал еще один вампир. Сначала я даже не понял причины его смерти. Пока не учуял мерзкий запах горелой плоти.

Моя безобидная, маленькая, беззащитная девочка, разошлась не на шутку, едва эти твари ранили близкого ей человека! Чего бы ей так себя не защищать, а? Горло ночной твари было сожжено. На шее виднелся четкий отпечаток женской ладони, буквально вплавившейся в горло мерзавца.

Надо же, какая изобретательность!

Этак я ее бояться начну!

Справа послышался вскрик. Я замер. Это они так близко, а я над трупом юморю? Я в несколько скачков преодолел расстояние между дверью и группой в черном, что явно боролась с чем-то, отчаянно мешающим их слаженному отступлению. Не раздумывая, я с разгону ударил в того, что держал девушку, перекинув, как тюк, через плечо.

Сгруппированная еще в полете рука, пробила ребра, с громким, противным треском. Вамп, дернулся, отшвыривая от себя жертву, и разворачиваясь для атаки. Еще один встал рядом, гадко ухмыляясь. Третий же, подхватив, замолкшую (по-видимому, удар об земли при падении оглушил ее) девушку, и, забросив ее на плечо, рванул дальше, в направлении стены, откуда, скорее всего, они и пришли.

У меня не было никакого желания оставлять эту парочку за спиной, но дать уйти негодяю вместе с Мари, я тем более не мог. Тело само выбрало форму, едва я выдохнул ритуальную фразу, еще в прыжке, руки трансформировались в сильные лапы. Крылья распахнулись, помогая уйти от слаженного удара, когти отмахнулись от попытавшегося меня удержать вампа. Взмыв повыше, я в пару взмахов догнал ускользающую тварь.

На стене нас заметили. Слышались крики стражи, к нам уже спешил медведь — кто-то из местных, с ним я еще не знаком. Не обращая внимания на остальных, по мне не стали бы стрелять в любом случае (всем известно, что в грифона обращаются лишь потомки правящей династии), я спикировал на ухватившегося за лестницу, вампа. Ему было не очень-то удобно лезть вверх, с сопротивляющейся, извивающейся, бьющейся девчонкой на плече.

Когти полоснули по спине, ближе к свободному плечу. Не хотелось бы промахнуться и задеть девушку. Снизу, одна из тварей подпрыгнула, и вцепилась в хвост, пытаясь отвлечь меня от уходящего с добычей подельника. Как бы не так! Даже если они мне его оторвут, девчонку я им не отдам!

Гнев не застилал мне глаз. Я просто их ненавидел! Они посмели влезть в мой дом. Осмелились похитить мою женщину. Почти убить моего человека! Да они совсем обнаглели, твари дохлые! Но гнева у меня не было. Гнев мешает в бою. У меня была холодная, расчетливая ненависть. Я собирался убить их всех.

Никаких допросов. Никаких дознаний! Просто быстрая или не очень, желательно даже мучительная, смерть для них всех! А потом костер!

Позволив тому, что снизу, немного сдернуть себя, я извернулся, и долбанул клювом, по ногам, поднимавшимся по перекладинам. Одну перерубил, вторая хрустнула, но не оторвалась. Вамп повис на руках. Сверток у него на плече опасно закачался. Пожалуй, моей девочке не понравится снова сломать позвоночник!

Изогнувшись, чувствуя, как снизу меня достал и впился в ногу один из монстров, начиная, кажется, жевать, я все же умудрился, подставив спину, поймать ее телом, придержать крыльями и неловко приземлиться, подминая под себя нижнюю тварь. Мари скатилась по мне и затихла на снегу. Удар не должен был стать сильным, я максимально смягчил падение.

Ногу саднило, сверху, завывая, кинулся вампир, но я отмахнулся от него, снеся его ударом крыльев. Впечатавшись со всего размаха в стену, он немного притих, собираясь с силами. Правильно. Тяжело воевать на одной-то ноге! Тот, что был подо мной, пытался вывернуться из-под моих лап, дотянуться до плоти. Увы, мужик!

Сегодня явно не твой день!

Я чуть подпрыгнул, опуская на него весь вес, ломая кости, втыкаясь всеми когтями. Заодно, я посматривал на медведя, что ревя, раздирал последнего из нападавших, в клочья. Ему и самому неплохо досталось, кровища хлестала, пачкая снег и исходя паром на морозе. Из груди и спины нападавших торчало не меньше трех стрел у каждого, и стрелы свистели все ближе. Я даже начал опасаться, как бы от усердия, ребята не подстрели нас!

Мари за моей спиной застонала. Ей вторила тварь подо мной. Я в ответ снова подпрыгнул, даря гаду массу непередаваемых ощущений! Пусть насладится сполна перед смертью. Откуда-то сверху раздался клекот, заставивший меня удивленно вскинуть глаза. Надо мною, маша крыльями, вился относительно молодой еще, не очень крупный грифон.

А это кто такой, чярт возьми?

Я обалдело взмыл в воздух, не забыв, впрочем, подхватить гада, что лежал подо мной. Нельзя оставлять его рядом с моей девочкой! Еще натворит чего, непотребного, а ей и так сегодня от них досталось! Молодой грифон рыкнул и ухватил тварь, что я держал, двумя лапами, потянув на себя. Я и не подумал отдавать, не в силах понять чужого замысла, но и не желая отпускать добычу. Возмущению моему не было предела!

Это мой вамп!

Если тебе нужен, налови себе сам!

Но упрямец все тянул и тянул. Хрясть... У нас оказалось две половинки дохлой твари. Ну, вот. Доигрались! На земле радостно взвыли. Я опустил глаза. Медведь все же задрал свою жертву, и сейчас сидел на снегу, тяжело дыша. Рядом стояло человек пятнадцать охраны, с натянутыми луками. Нет, ну, и где они раньше-то были?

Пока я на них отвлекся, незнакомый гриф, недолго думая, ухватился за уползающего по стеночке последнего вампа, единственного, что еще подавал хоть какие-то признаки жизни. Ну, вот уж нет! Нельзя охотиться на чужой территории! Я догнал нахала, и дернул добычу, нечаянно оторвав поломанную ногу. Надо бы аккуратнее, а то слуги замучаются утром убирать последствия моего ночного развлечения, и Паксли мне плешь проест о недопустимости подобных мероприятий в пределах замка, где живут женщины и дети!

Как будто я их сюда калачом заманивал!

Гриф гордо взмыл, унося свою добычу. Я уже хотел было погнаться за ним, да тут он, выпендриваясь, подбросил жертву в воздухе, да поймал, но так неловко, что оторвал тому голову, и, похоже, даже не заметил этого. Да...

Похоже, и впрямь совсем молодой еще...

Интересно, кто же это?

Размышляя, я спикировал вниз, опускаясь возле постанывающей Мари. Ритуальная фраза легко соскользнула с губ, и на снег я ступил уже обнаженным. Ноги, несколько искорябанные мерзким вампом, ощутимо похолодели. Странно, что вместе с нами не меняется и одежда. Никогда не понимал причины этого процесса. Ведь когда мы перекидываем людей, одежда остается с ними. Кто-то из дозора накинул мне на плечи плащ. Кто-то протянул штаны. Видать запаску для медведя держали, но решили, что мне нужнее. Как-никак князь. Я, не выпендриваясь, оделся. Впрочем, все это мгновенно перестало меня волновать, едва я, склонившись, аккуратно развернул плащ, в который была укутана Мари...

Дыхание перехватило. Я просто забыл, что нужно дышать...

Сказочное видение, полуобнаженное и изящно укрытое кружевами...

Локоны разметались, длинные ресницы отбрасывали тени на щеки, когда она сверкнула на меня глазами из-под полуприкрытых век. Я умер и попал в рай! У меня даже сердце, по-моему, остановилось.

Это видение будет преследовать меня до конца моей грешной жизни. Золотистые локоны, полуоткрытые губы, и ее протянутые ко мне руки... И шепот:

— Стефан, я так за тебя испугалась... — И она поцеловала меня! Сама! Обхватила своими тонкими руками, и с неженской силой прижала к себе, покрывая поцелуями мое лицо! Мир закружился вокруг меня. Никого не слушая, не обращая больше ни на что внимания, я подхватил свое счастье на руки, и зашагал к себе в спальню, ловко уворачиваясь от всех, желающих со мной пообщаться!

Как там, в одной старой детской песенке говорится:

Я злодея зарубил...

Я тебя освободил...

И теперь, душа — девица, я с тобой хочу....

Ну, вы поняли....

ГЛАВА 24

Я была настроена очень решительно. Так решительно, что повернув за угол, и увидев мерзких вампиров, я даже не испугалась и не удивилась. И их бурная радость, по поводу того, что жертва так вовремя вышла им навстречу, меня ни капельки не затронула. Они еще что-то пошутили насчет своих переживаний об установленном утром засове в моей спальне, и о том, как все удачнненько сложилось. Сволочи абсолютно ничего не боялись. Как будто стояли не в чужом замке, а у себя в гостиной!

Я вспомнила кровь на платье Лиз и ее искаженное болью лицо, и без замаха, одним ударом вогнала кинжал, что держала в руке за спиной (чтобы не сразу заметили), в ближайшего гада. Прямо в его мерзкие глазки! Ну, вернее, в один глазок... Звук был ужасный! Какое-то смачное чавканье! А уж хруст кости просто отвратителен...

Хорошо еще, что все это не брызнуло мне в лицо. А то мне поплохело от одной только мысли об этом (— Весьма запоздалой! — фыркнул мозг, — весьма...). На пару секунд вампы так обалдели, что ничего не делали, просто стояли и переводили взгляд с убитого, на меня, тупо моргая налитыми кровью глазками. Похоже, никто из них не ожидал от меня ничего, кроме пары пинт крови и коровьей покорности!

Ага! Как бы не так, ребятки! Не на ту напали! Вот если бы вы просто меня похищали — это одно дело! Даже если бы вы меня убивать начали, я бы, пожалуй, лишь тихонько хныкала. Но вы же, твари бледнючие, подняли руку на моих друзей. Вот теперь и наслаждайтесь выпущенным на волю зверем. Ну и что, что этот зверь, хомячок? Хомячки тоже могут быть очень опасны! Как-никак — грызуны...

Меня даже не ударили, просто как-то так хитро глянули, что все враз поплыло перед глазами, и сознание расслабилось, а мозг ушел в нирвану (— Не правда! Меня затошнило! — открестился он.). Расслабившееся тельце подхватили, заворачивая в дурацкий плащ, как в тюк ткани, и, закинув на плечо (больно, между прочим! Я так об него животом приложилась, что чуть не взвыла!), побежали вниз.

— Все! — решила я, — этак меня и вовсе никто не спасет! Найдут поутру бедняжку Лиз в луже крови в коридорчике, а я и вовсе — тю-тю! Сгинула на бескрайних просторах родины...

— Что ж Стефан-то, не чувствует что ли, что мы стремительно от него удаляемся? Куда он-то смотрит? — Взбеленился мозг, оглушая меня паническим визгом. — Сейчас же в нас опять внеплановых дырок понаделают...

Мы выскочили на улицу. В задумчивости (кричать я почему-то не могла, хотя стонать получалось очень хорошо. Звучно так, ритмично! Если бы мне мои собственные стоны кое-что не напоминали, вызывая опасения навести похитителей на ненужные мысли, то я бы, пожалуй, продолжила в том же духе! А так...), я попыталась прижать обе руки к подбородку, чтобы устроиться хоть немного поудобнее. Все-таки висеть вниз головой очень тяжело! У меня и так уже "мальчики кровавые" в глазах, а скоро, похоже, и звездочки появятся...

Прижала и тут же дернулась. Рука-то горячая! Хорошо хоть к лицу как следует приложить не успела, а то имела бы хорошенький такой, симпатичный ожог — пятерня во всю щеку! Ладонь пульсировала нестерпимым жаром, так что становилось и вовсе непонятно, как я еще не обожглась об нее ни разу? Кроме того, глядя на беззащитную спину моего переносчика, у меня родилась кровожадная нехорошая мысль. Осторожно выпутавшись из капюшона, я окинула местность пытливым взором. Ну, так и есть! Стоим, что-то обсуждаем. Сначала я хотела от души приложиться к чьему-то мг-м...заду. Но тут мое внимание своей бурной жестикуляций привлек другой "соратник". Уж больно близко да удобно он стоял — прямо под рукой, и просто напрашивался на дружеское "горячее объятие"!

Не знаю, где именно у вампов находятся самые жизненно важные органы (— Стефан, ворона! Краткий курс молодого ванхельсинга давно надо было тебе прочесть! Еще после первого похищения! — Опять вставил "умную мысль" мозг), но, лично я, памятуя, что все они когда-то, были людьми, сделала ставку на горло. И не прогадала! Похититель даже вякнуть не успел, как спекся в буквальном смысле слова!

Минута молчания...

После этого, мне сделали более серьезное внушение, пообещав отрезать ручки — ножки и сцедить кровушки литра два! В доказательства того, что они больше не шутят и намерения имеют самые, что ни на есть серьезные, один из них (похоже — главный! — подумала я. — Ага, — хихикнул мозг.— Горбатый... Я сказал, горбатый!... Так кажется в известном фильме вот про такого же типа сказано... ), ножом полоснул мне по запястью. Выступившую кровь главарь шумно слизнул, не велев перевязывать.

По его мнению, это должно было меня малость отвлечь. Пришлось отключить горячую руку и бросить все силы кольца на порез. А то мало ли, может он все же заразен?

— Труп, он и в Африке труп! — Влез мозг, — в смысле, процессы разложения там... разные... — И сам же стушевался. — Извини, что-то я не то болтаю...

Или вдруг они так голодны, что спровоцируются перекусить, едва мы через стену перемахнем? Пока я размышляла над своей горькой судьбой, меня почему-то стали активно перебрасывать в воздухе, словно я мячик. Головка закружилась. И в теле образовалась легкая паника. От сильной тряски меня даже затошнило. Пришлось активно включиться в происходящее. Выпутавшись из так и норовящего укрыть от меня божий свет, капюшона, я узрела удивительнейшую картину...

Грифон...

Он был ....

Даже не знаю, как объяснить. Он был прекрасен! Чудесен! Восхитителен! Самое красивой существо, что я видела... Лучше него могут быть только драконы... Но увижу ли я их когда-нибудь вот так? Так близко, я имею ввиду. А грифон — вот он...

Голова орла переходила в мощное львиное тело с тяжелыми когтистыми лапами. Окрас бродил по всем оттенкам коричневого — от светлого до темно-рыжего. И мощные крылья. Такие огромные, что в первый миг мне показалось, что я узрела ангела... Наверное, вот так и рождаются легенды...

Супер! Когда он, распахнув крылья, атаковал тварь, что лезла со мной через стену, я только что не визжала от восторга! Порываясь еще и скандировать что-то в поддержку "наших", я умудрилась свалиться со своего транспорта!

— Покатай меня, большая черепаха... — маялся дурью мозг, обращаясь то ли к вампу, то ль к грифону...

Последний очень даже ловко поймал меня прямо в воздухе, благородно не дав мне упасть! Как на горках, ра-аз! И я, проскользнув по его спине меж крыльев, скатилась на снег. Лежать было холодновато, но вампы проявляли вокруг меня такую повышенную активность, что я не рискнула двигаться. Лучше не привлекать внимание озверевших монстров...

А потом все вдруг кончилось, грифон прямо в воздухе превратился в человека, окутавшись мягким свечением. И на снег возле меня ступил уже обнаженный Стефан...

В первый момент я даже не знала, что сказать. Так и молчала, пока он быстро одевался. Но, увидела его тревожные глаза и то, как дрожат его сильные руки, когда он, словно драгоценность, разворачивал меня из плаща, и не задумываясь более, покрыла его лицо поцелуями...

Разве я не обещала себе сказочную ночь любви?

Разве может ее испортить небольшая предварительная потасовка?

Ничуть не бывало!

Ну, держись, любимый, ты, кажется, хотел, что бы я дала тебе все, что могу дать? Я могу очень, очень, ОЧЕНЬ многое...

Сейчас узнаешь....

+ + +

Ни на кого, не обращая внимания, Стефан донес меня до своей спальни. Касмир пытался что-то сказать ему серьезным шепотом, но все, чего добился, был вопрос о самочувствии Лиз. Ответив, что с девушкой все в порядке, брат просто перестал интересовать князя, и тот захлопнул дверь прямо перед его братским носом, велев не беспокоить нас, даже если на нас двинется войной весь мир, во главе с вампами, и магами в придачу! До утра — нас нет дома! А кто не поймет, будет всю следующую неделю бегать волком по лесам! В принудительной форме!

От нас послушно отстали.

Это была очень большая комната. Он поставил меня на ее пороге, следя за моей реакцией. Кажется, он не верил, что я не передумаю. Или просто считал, что с моей стороны это была реакция облегчения? Или же просто истерика? Даже не знаю. Его-то реакция была мне более, чем понятна. И, хотя все пошло совсем не так, как я запланировала изначально, я все же искренне верила, что пройдет все просто отлично. Потому, что я собиралась очень постараться для этого!

Повернувшись к нему, я коснулась влажных, спутанных волос, нежно погладив его по щеке:

— Думаю, тебе надо сполоснуться... — он кивнул. Молча, скинул плащ, вызвав у меня тихий вздох удовольствия. Все же парень чертовски хорош собой! Таких у нас уже давно нет. Разве могут наши субтильные компьютерщики сравниться с этой силой и упругостью мышц? Да и те, кто жрут стероиды и старательно качаются в спортзалах, откуда у них возьмется подобная грация хищного зверя? Такое не купишь в магазине! Это либо есть, либо нет...

Это даже не от характера, это инстинктивное, что ли...

Он прошел в смежную комнату. Я, скинув плащ, последовала за ним. Неловкости не было. Я отпустила себя на волю, сняв все запреты и ограничения на эту ночь. Нагнувшись над тазиком, он умывался. Взяв кувшин, я опустила в него руку с кольцом и чуть подогрела воду, а потом стала аккуратно поливать ему на плечи и шею, помогая своей рукой ополоснуть там, где он не дотягивался....

Его тело дрожало, но он не делал даже попытки прикоснуться ко мне. Меня саму уже всю трясло, так хотелось его... Согрев еще один кувшин, я окинула его взглядом и отступила на шаг.

— Думаю, тебе нужно сполоснуть все тело... — многозначительно произнесла я, медленно скользя взглядом от его глаз вниз. Он шумно сглотнул, но вновь промолчал. Лишь на губах медленно стала проявляться знакомая, ленивая улыбка. Она чуть изогнула их, потом еще, и вот уже зазмеилась, вызывая мое сильнейшее сердцебиение.

С этой-то, коварной улыбочкой, глядя мне прямо в глаза, он взялся за ремень брюк. Спокойно расстегнул его и бросил к моим ногам. Также медленно, его пальцы расстегивали каждую пуговицу. Он видел, что я не могу оторвать заинтересованного взгляда от тела, что открывалось с каждым его движением...

Мое дыхание стало не менее хриплым и учащенным, чем его. Золотистая кожа буквально сияла в свете свечей, маня прикоснуться к ней. Мышцы под ней двигались и перекатывались, завораживая своей игрой. Он и сам знал, что от него невозможно оторвать глаз! Выгнувшись, словно танцор, этот стервец, взялся двумя руками за штаны. Я резко отвернулась, подавив невольный стон. От нетерпения стало покалывать кончики пальцев. Я жаждала коснуться его... И не только руками...

Но, не все сразу...

— Думаю, ты способен сполоснуться самостоятельно. Я жду тебя в комнате. — И я с царственным видом выплыла, намеренно демонстрируя походку от бедра, которой так любят прихвастнуть все женщины. Правда, в моем варианте, это было проделать немного сложновато, сказывалось отсутствие туфелек на каблуках (да и вообще, в данный момент, обуви, как таковой!), но, ради того, чтобы показать ему всю себя во всей красе, можно и на цыпочках продефилировать несколько шагов.

За спиной судорожно втянули воздух в легкие. О, да! Я счастливо рассмеялась. Даже для меня самой этот смех прозвучал хрипло, но многообещающе, что уж говорить о полуобнаженном мужчине?

Надо ли сообщать, что помылся он в рекордно короткие сроки?

Я только устроилась на стуле, поставив его посередине комнаты напротив большой кровати под роскошным балдахином, с вычурной резной спинкой, что была наверняка произведением искусства, как он вошел, прекрасный и естественный в своей наготе лишь слегка прикрытой небольшим куском ткани, обмотанным вокруг бедер, вытирая волосы большим банным полотенцем...

— Я полностью к вашим услугам, госпожа... — он провоцировал меня и отлично понимал это. Глаза его возбужденно сверкали, становясь загадочными, как звезды. И куда только подевалась давешняя злость, что рождалась раньше каждый раз, едва доходило до глупых разборок "кто из нас кто"? Я не стала спрашивать. Не стала подкалывать его. Зачем все портить? Эти слова были сейчас совсем не нужны...

— Это просто замечательно, ваше сиятельство, что вы так добры к вашим подданным... — промурлыкала я, грациозно изгибаясь, пока поднималась со стула. Он снова шумно вздохнул. — Тогда, если вы не против, я хотела бы сегодня сыграть по моим правилам...

— Как вам будет угодно... — его поклон поражал своей элегантностью. А я-то думала, что он может смотреться глупо. Не на того напала. — Что я должен делать?

— Ну, для начала, вам стоит угостить даму вином. Стресс, знаете ли... — я кокетливо пожала плечами. Он прошел до глобуса, уютно устроившегося в столике. Как я и думала, это оказался мини-бар. Некоторые вещи в наших мирах очень схожи!

Красное вино было просто замечательно! Легкое и пьянящее, с массой щекочущих пузырьков, так и норовивших ударить в нос, оно оставляло мягкий терпкий привкус. Я с удовольствием освежила пересохшее горло. Потом подошла ближе к неподвижно стоящему у стола Стефану. Свой бокал я поставила на стол, заглядывая в его дурманящие глаза...

Коснулась мужественного, немного усталого лица рукой. Нежно разгладила морщинку меж бровей. Скользнула пальчиками по чуть проступившей небритости... Он не мешал мне. С самой соблазнительной улыбкой, я начала "осмотр" — обходя его, скользя по телу не только взглядом... Правое плечо — обвести синяк от удара, скользнуть холодными пальцами, вызывая дрожь, вниз по руке, и вернуться вверх чуть проходя ногтями по чувствительной коже на внутренней поверхности. Глаза невольно закрываются. Голова запрокидывается назад. Его даже чуть качнуло... С видимым усилием князь открыл глаза. И правильно...

Надо смотреть...

Мне НАДО, чтобы он смотрел на меня...

Спина. Прижаться к ней всем телом, выгнувшись, уперевшись грудью, скользнуть руками вниз, до ягодиц... Сжать упругие полушария, едва прикрытые тканью, слыша его стон, еще и еще раз... Замечательно... И в голове звучит — звучит музыка, сводящая меня с ума, как в тот день, когда я впервые посмотрела "Дикую орхидею". Музыка к этому кинофильму казалась мне тогда просто одухотворенной эротической фантазией...

И я сейчас осуществляла ее....

Левое плечо. Когтями вниз, так чтобы остались легкие следы. Он вздрогнул, кожа покрылась мурашками, я присела, просто смотря на него снизу вверх. Взяла свой бокал, глотнула, потом приподняла, погружая его пальцы в вино. И, обхватив их, облизала стекающие вниз нежно-сладкие капли. Посасывая, покусывая длинные пальцы, скользя языком меж ними до самой ладони... Он схватил меня за волосы, не больно, но крепко, поднимая, притягивая к себе, не в силах сдержаться, впиваясь в губы. Я не сопротивлялась...

Ему надо было унять разбуженную мной дрожь...

Мне — задрожать...

Он терзал мой рот, посасывал, прикусывая нижнюю губу, тянул ее на себя, замирая, вглядываясь в мои глаза в полумраке спальни, и вновь, как в омут, бросался в поцелуй, углубляясь до самого конца... Я позволяла, проявляя покорность. Я принимала его жар. Его ярость. Я позволила ему выгнуть мою шею, и скользнуть жадными губами по моей коже, целуя и чуть прихватывая.... Поразительно приятные, сладостно ощущения — нежные мужские губы и порочная колючесть... Вот оно! Дрожь наслаждения охватила меня...

Прошла по всему телу, разжигая пожар...

Обожаю, когда мужчина целует шею....

Маленькая слабость...

— Не сейчас, — с трудом остановила я его. — Не торопись. Еще не время. — Ему пришлось несколько раз моргнуть, прежде, чем взгляд стал достаточно осмысленным. Усмехнувшись, он лизнул меня, пройдясь почти по всему лицу — от подбородка до мочки уха, в которое жарко подышал закончив поцелуй, вызывая огромные стада мурашек, прикусив мочку...

— Н-да. — простонал мозг. — Как там в анекдоте: "Марь Ивана — кто кого?". Надо срочно брать ситуацию в свои руки! Не расслабляйся!

То, что он опытнее меня, не вызывает ни малейших сомнений. Но мне бы хотелось осуществить все СВОИ фантазии, раз уж представилась такая возможность...

— Пожалуйста, позволь мне... — я подтолкнула его к кровати, легко касаясь при этом кончиками пальцев холодного камня в перстне. "Помоги мне, — молила я его мысленно, — мне нужна музыка... Пожалуйста"...

И она зазвучала...

Сначала тихо и нежно. Потом все громче и громче, пока не заполнила собой все пространство вокруг... Я улыбнулась ему, вальяжно растянувшемуся на белых простынях в весьма откровенной позе. Мне, стоящей в ногах, было на что засмотреться...

Его взгляд открыто ласкал меня, почти ощутимо скользя по моему телу. Я не скрывалась. Ритм мексиканской ночи бился в моих ушах и в крови. Под этот ритм я выгнулась, скользя руками по своему телу. И можно даже не смотреть на привставшего заинтересованного мужчину... Нежно касаясь шелка приседать и выпрямляться, наклоняться, медленно снимая чулки, и снова изгибаться, вытягиваясь в струну. А музыка звала и манила. Стонала и терзала жаждой... Я на мгновение замерла вместе с ней, а потом рванула кружева на груди, точно попав в момент, когда замолчавшая было музыка, ударила по возбужденным нервам с новой волной....

И поймала его взгляд....

Вальяжный Господин, с бокалом вина, с легкой улыбкой следит напряженным взглядом за своей плохой девочкой...

Именно такой я сегодня хотела быть... Для него...

Эта мысль сбила меня не только с ритма, но и с музыки. Прежде, чем я успела остановиться, звуки уже заполняли комнату. Похоже сегодня, о чем бы я не подумала — тут же осуществится?

— Интересно, — хихикнул мозг, — а так будет всю ночь?

Стефан приподнял бровь. Интересно, а он понимает слова? Впрочем, сейчас двигаться было еще легче. Я не раз смотрела этот клип. Теперь у меня имелось полное видеопособие по поведению в данной ситуации. Только вместо не совсем приятного мужика с пиццей, которого изображал второй член группы "Винтаж", у меня имелся шикарный и неистовый зверь, который являлся к тому же самым натуральным Повелителем и свести меня с ума ему ничего не стоило ... Достаточно одного его взгляда...

Следовало ему хотя бы отомстить за это...

Я подошла к нему ближе, ногой толкая в грудь, заставляя откинуться на спину. Раздался звон. Бокал выпал из ослабевших пальцев, отлетев к окну... Усмехнувшись самым коварным образом, я изогнулась над ним. Его руки скользнули по моим бедрам. Я прошлась губами по его телу вниз. Уселась сверху, откидываясь назад, показывая, как я успела научиться обращаться с жеребцами...

Он вскрикнул, поднялся, притягивая меня к себе, впиваясь губами в губы. Сводя с ума и дурманя, подчиняя... Ну, уж нет! Сегодня я желала главенствовать! Я толкнула его назад, на спину. Руки скользнули по одному из столбов балдахина, развязывая поддерживающий шнур, пропустили его через резные узоры в изголовье кровати...

— Интересно, если Стефан рванется посильнее, спинка кровати выдержит? — мысленно шепнула я мозгу, закрепляя все это узлом...

— Вот и проверим — прошептал мозг, пока я, глядя в глаза тяжело дышащего князя, заводила его руки в веревочную петлю, закрепляя его беспомощность....

Он не был напуган. Даже сейчас он был абсолютно уверен в себе, лишь улыбка стала более дерзкой и провоцирующей. Он словно предлагал мне предать его, и увидеть, как он овладеет сначала ситуацией, а затем и мной! Еще чуть-чуть, хороший мой...

Совсем чуть-чуть...

Как там в песне? Будет делать все...

Будет! Обязательно будет! Ведь ради этого пресловутого "ВСЕ", все и задумывалось....

Мои локоны скользили по обнаженному мускулистому телу, заставляя выгибаться от остроты ощущений, а следом шли руки и губы. А музыка помогала творить из этого безумия еще и танец! Я изгибалась над ним, чувствуя себя, как никогда, гибкой и изящной. И оставшееся белье легко и эротично соскальзывало с возбужденного тела, отлетая так, как надо — не в лицо, но чтобы он ощутил нежнейший одуряющий аромат духов, смешенный с запахом возбужденного тела, к которому так чувствителен хищник внутри него...

И губами, и ногтями скользить вниз, медленно и не торопясь, чтобы прочувствовал каждый сантиметр... вниз... до самых пальцев ног. Дразня короткими быстрыми поцелуями.... А потом вверх, этим же маршрутом, но прижимаясь обнаженными участками тела к тому, чего так хочется коснуться мне. Чего так хочет, чтобы коснулись, он...

Я сидела на нем, на мне оставался один лишь черный корсет, почти ничего не скрывающий. Подставлявший меня его жадному голодному взгляду. Мои губы терзали его соски. Он выгибался и стонал под моими ласками, но в глазах светилось такое торжество... Он явно считал, что выиграл первый приз! Что именно он "правит балом"!

Ну, и как же мне заставить его признать свое поражение? Как заставить его почувствовать, что сейчас он — полностью в моей власти? Я оглядела его тело, потом коварно усмехнулась в широко раскрытые, синие до черноты, глаза и развязала ткань на бедрах, открыв его возбуждение...

Будем делать ВСЕ...

Мои губы скользнули ниже...

Изогнувшись, Повелитель закричал от удовольствия...

А музыка звенела торжествующим крещендо...

+ + +

Я сходила с ума. Не знаю когда и как, но он все же сломал спинку кровати, освобождаясь. Я даже не услышала этого. Просто в следующий момент, сильные руки оторвали меня, от его тела и швырнули на постель. Одним движением Стефан порвал на мне корсет, обнажая. Я задрожала под его взглядом.

— Моя очередь, миледи... — Прохрипел он. Музыка стихла, но мне она и не была больше нужна. Теперь была его очередь творить чудо. И он не нуждался в помощи в этом деле...

Стефан захватил мои руки, пристально вглядываясь в мое покрасневшее лицо. Поднял их над головой и ухватил одной ладонью, удерживая сразу обе. Ну-да, ему и связывать не надо! Силы-то немеряно! Вторая рука пошла гулять по телу, заставляя изгибаться и биться под его откровенными ласками. Мои стоны и вскрики заполнили тишину спальни. Его страстный шепот вторил им, перечисляя все, что сделает со мной, от чего я пьянела еще сильнее...

Потом меня перевернули лицом вниз, навалились сзади, я чувствовала его мышцы, трущиеся о мое тело. Хотела его обнять, хоть так коснуться его, но он не отпускал мои руки. Я изогнулась, пытаясь дотянуться до него. Он укусил меня в шею и толкнул обратно, проникая внутрь длинными пальцами, лаская и нежа, вызывая во мне всхлипы удовольствия...

— Стефан, пожалуйста... — не было никаких сил терпеть это издевательство, — возьми меня...

— Да... — его голос заполнил мои уши, гипнотизируя, — сейчас....

Мои руки наконец отпустили, я попыталась обернуться, но он не дал, уверенно скользя губами туда, где только что двигались пальцы. Выгнувшись в откровенно-неприличной позе, я могла лишь задыхаться от накатывающего удовольствия, и тереться о его лицо. Я даже не поняла, когда он поменял позу. Ах, это было совсем не важно... Приличнее она совсем не стала...

Он творил сказку....

И я тонула в этом сладостном чуде, в этой болезненно-пьянящей пытке, отдаваясь полностью в его власть, не в силах больше терпеть, не в силах ждать, желая только одного — принадлежать ему полностью, чувствовать его, стать его частью, раствориться в нем....

— Стефан... — я дрожала, больше не контролируя себя, — умоляю тебя...

— Иду, любовь моя...

Он перевернул меня, нависая, заглядывая в глаза. Мягко коснулся искусанных губ...

— Смотри на меня... — прошептал он, — мне надо видеть твои глаза....

Я послушно вгляделась в одуряющую синеву, сейчас почти черную от возбуждения. Он осторожно проник в меня, и я невольно закрыла глаза, подстраиваясь под его ритм. Озвучивая свое удовольствие вслух...

— Смотри на меня! — Потребовал он. — Смо...три... на ... ме..ня...!

С трудом я разлепила веки. Пусть будет так, как он хочет. Все что скажет, лишь бы не останавливался! ВСЕ, что угодно...

И я смотрела. Смотрела, пока мир бился и изгибался в судороге экстаза вокруг нас. Смотрела, пока трещала кровать, порываясь окончательно развалиться под нами, не выдержав бешенной страсти моего Повелителя. Смотрела, несмотря на то, что стучали в дверь, спрашивая, все ли у нас в порядке. Смотрела, пока он вбивал свою жажду в мое тело...

Смотрела, пока любимый отдавал мне все, что у него было...

Смотрела, когда он стал единым целым со мной, скользя за грань....

Я смотрела...

Просто, когда взрыв моего удовольствия смыл сознание за борт, и с громким криком Стефан рухнул на меня, мои глаза закрылись сами собой ...

Из дневника Стефана:

Я до самого конца не верил, что мое счастье возможно. Донеся ее до своей спальни, я честно оставил ее в покое, как и обещал. Это должно быть только ее решением. Это меня гложет желание. А возможно, что и любовь... Но у нее-то таких проблем похоже нет! Так что, спать иль не спать со мной, лишь ей решать...

Я ушел ополоснуться, как она попросила, сразу же поняв, что мои мечты опять накрылись тем самым медным тазом. Что, в общем-то, и неудивительно. После схватки и двойного перекидывания, пахну я отнюдь не драйтами! Я и не сомневался, что, когда вернусь, ее уже и след простынет. Именно поэтому я и не торопился особо. Куда? Зачем? Я даже не прислушивался к ее удаляющимся шагам, чтобы лишний раз не расстраиваться...

Ушла и ушла. Не в первый раз, и не в последний...

Наверное, когда-нибудь, я даже смогу к этому привыкнуть...

А может, и не смогу...

Каково же было мое удивление, когда, вслед за теплой водой, по моей коже скользнула ее мягкая рука. Мне кажется, меня даже пробило насквозь это нежное прикосновение. Не знаю, с чем сравнить это ощущение. Словно молнией долбануло, моментально взбодрив до точки абсолютного кипения! И это от единственного, простого прикосновения руки! Значит, все же, надежда есть?

И дальше меня уже понесло, не останавливаясь...

Когда она предложила ПОМЫТЬ ВСЕ, у меня просто крылья за спиной выросли, без всякой словоформулы! Я понял, что сегодня я — самый-самый! Самый красивый, самый умный, самый классный, самый крутой и все такое...

Я помню, как смотрел на нее, пока расстегивал брюки и видел, как бьется жилка у нее на шее. Она не осталась ко мне равнодушна. Не вышла с холодным отстраненным видом, словно ничего не произошло. Нет, она мне продемонстрировала такой "уход", что у меня поджилки затряслись, и мыться стало гораздо, гораздо легче...

Я думал, все будет просто и привычно. Мы выпьем вина, как и полагается у благородных леди, потом немного поговорим о высоком искусстве. Я почитаю любовные стихи какого-нибудь известного поэта (она ведь не знакома с нашей лирикой!), быть может, спою пару баллад... Еще бы вспомнить, где у меня гитара лежит... потом я помогу ей дойти до возбуждения, целуя ее нежное тело, и...

Нет! С моей леди все не так, как было у меня со всеми другими женщинами. Для начала, не было никаких разговоров. И мне не дали выполнить программу максимум! Не было ни баллад, ни стихов, ни танцев при луне... Едва я скользнул губами по ее шее, как она взяла ситуацию в свои руки. И мне это очень даже понравилось!

Не знаю, что это было. Судя по моим ощущениям, она воспользовалась магией кольца, чтобы слегка помочь себе — тянуло лишь самую малость. Почти не заметно, ничуть не отвлекая. Впрочем, даже если бы было больно, это вряд ли отвлекло бы меня от происходящего!

Звучала странная музыка, и она извивалась в такт, медленно и томно раздеваясь, привлекая мое внимание то к одной, то к другой детали своего туалета, а значит — и к тому, что было скрыто под ними. Очень эротично. Правда, я уже и до этого, сам себе напоминал закипевший чайник, что готов активно плеваться в окружающих не только м-м-м... ну, вы поняли... Но и крышкой кидаться!

С другой стороны, мешать леди, когда она хочет доставить тебе удовольствие — глупость несусветная! Тем более, когда у нее все и без твоего вмешательства отлично получается...

А потом она словно споткнулась о мой взгляд. Вздрогнула, замерла на мгновение... и музыка стала другой. Быстрой и ритмичной. Нет, та тоже была очень ничего, но сегодня мне она явно не подходила... Не та скорость... Не тот ритм... А вот эта... Я даже разобрал слова, хотя активность моей девочки очень отвлекала меня от окружающего мира вообще и в целом. Я думаю, что даже если бы на нас в тот момент и вправду напали (Даже сам Вэрд!), я бы не вышел из спальни.

НИ ЗА ЧТО!

Сам текст был немного странным. Впрочем, ее поведение оказалось очень яркой иллюстрацией к этому самому тексту. У нас такого никто не поет, и уж тем более так не танцуют.... Даже в публичных домах! Не умеют, наверное...А может, просто фантазии не хватает? Наши танцы более... танцы! А жаль...

А Мари разошлась не на шутку! Она даже связала меня, явно провоцируя. Но я сдержался. Я честно лежал под ее одуряющими ласками, больше напоминающими сладостную пытку, не пытаясь взять контроль в свои руки, и позволял ей вытворять с моим бедным телом все, что она только захочет. При этом я вовсе не думал о том, с какой именно скоростью я смогу освободиться, если вдруг нас опять кто-нибудь особо настырный неосторожно потревожит...

Ее же я больше не опасался. Мари не раз доказывала, что не собирается пользоваться так часто случающимися "удобными возможностями"...

Я терпел, сколько мог. Терпел, когда она терзала меня видом своего прекрасного тела. Терпел, когда она ласкала меня, пытая удовольствием, как огнем. Вливала жажду и желание в мои вены, разжигала мою кровь, заставляя стонать и метаться от наслаждения, как будто я и так не был полон этой жаждой до самых краев! Я честно терпел, оставаясь в ее власти. Но, когда она выполнила угрозу этой песни и...

И накрыла меня своими губами...

А потом пустила в ход язык...

Я просто сошел с ума!

Никогда не испытывал ничего подобного. Помню, как хотел обнять ее, и вдруг понял, что руки свободны, веревки сами спали с них, когда дерево разлетелось в мелкие щепы. И я сделал то, о чем мечтал долгими ночами. Я сорвал с нее остатки одежды, и стал ласкать ее, не давая ускользнуть от моих губ и рук...

Я нежил ее тело, лизал и сосал, наслаждаясь криками, что издавало ее горло. Слизывал испарину, что сам же и вызвал, а потом доводил до мурашек... И снова ласкал. Снова и снова. Она молила о пощаде...

Я даже не мечтал услышать это. Но она это сказал. Сама. Смело и открыто... Без всяких намеков с моей стороны. В этом она вся...

Она попросила, и я обезумел окончательно. Я вернул ей ласку, что она дарила мне. Я пил нектар ее тела, не в силах оторваться, понимая, что никогда раньше, ни одна женщина не доводила меня до такого состояния...

Это было сумасшествие какое-то...

И когда я наконец-то, вошел в нее. Такую горячую. Такую тесную. Такую влажную... Я обрел рай на земле...

Жизнь обрела смысл. И этим смыслом стала она. Я умолял ее смотреть на меня. Мне было необходимо видеть ее глаза. Видеть, как рождается ее наслаждение...

Мне надо было знать, что она видит меня. Понимает, что это именно я, а не кто-то другой... Любой другой... Не тот, что был у нее до меня...

Не тот, кто ждет ее дома...

Чтобы знала, что я весь принадлежу ей...

Я не знаю, что будет дальше. Я не знаю, сколько мне еще суждено прожить. Но я принял решение в этот миг - если она примет мою обережную клятву, я буду иметь честь связать свою судьбу навеки с этой женщиной...

Надо ли говорить, что наслаждение было настолько сильно, что мы оба потеряли сознание? Я мог бы умолчать об этом, но, как известно господам архивариусам, это свидетельствует о том, что я встретил самую большую редкость нашего мира — мою дайни, мою собственную душу воплощенную Марой Всеблагой в женском теле...

И больше я ее не отпущу!

ГЛАВА 25

Утро началось неожиданно...

Прямо надо мной раздался холодный, возмущенный женский голос, требовавший немедленно убираться... куда подальше. С трудом я открыла глаза. Спать хотелось неимоверно! Стефан оказался просто ненасытен. Всю ночь он ласкал меня, доводя до безумия. Насыщал и снова доводил до состояния невыносимой жажды...

Под утро я уже буквально умоляла его, пожалеть меня, бедненькую, и дать хоть немного поспать, за что обещалась честно провести весь день в его постели. Это обещание немного расслабило парня. Достаточно, чтобы перевести ласки с одуряющих на нежные и успокаивающие...

— Он что, в самом деле думал, что ты исчезнешь, как Золушка, с 12 ударом колокола? - ухмыльнулся мозг, сонно следя, как князь, подперев голову рукой, рассматривает меня, мягко улыбаясь...

— Нет... — прошептала я, — с первыми петухами...

Не успела я сладко засопеть, пристроив усталую головку ему на плечо, с трудом дыша под тяжестью спеленавших меня, в порыве нежности (или просто, чтобы не ушла?), княжеских рук — ног, как меня разбудили! Нет, ну есть ли совесть у этих людей, а? Или хотя бы страх?

Разве же княже не грозился кого-то отправить бегать по лесам? И ведь ничего, гады, не боятся! Я разлепила сонные глаза, вывернулась из-под руки Стефана, раздвинула волосы и обозрела возмутительницу моего покоя. Высокая стройная девушка. На мой взгляд — излишне стройная. С короткими каштановыми волосами, обрезанными на манер, так нравящихся мне аниме — на затылке очень коротко, а спереди, косо и неровно: с одной стороны, челка спускается почти до подбородка, с другой едва доходит до скулы.

Потрясающей красоты татуировка, обводя и удлиняя глаза к вискам, и струясь узорами по открытой щеке, делает ее треугольное лицо просто сказочным. Может, и не красавица, но очень экзотична! Черные глаза сверкают гневом и презрением. Вся в коже и заклепках, с легким налетом шелка, его черные проблески, летящими лентами развиваются то здесь, то там, создавая полное ощущение эфемерности создания.

По-моему, ни совести, ни страха у этого чуда не было в принципе! В смысле — НИКОГДА!

— Что уставилась-то? — Прошипела видение, чуть склонившись ко мне, и пояснило четко и внятно, — пошла вон, дура!

— Сама дура! — фыркнула я. С чего бы это я уходила, интересно мне знать? А если дамочка настолько невоспитанна, что не только врывается в чужие спальни, но еще и хамит при этом, то на нее и вовсе не стоит обращать внимания. И потом, я обещала, что проведу в этой постели весь день! А я привыкла держать данное мной слово!

— Что? — девица задохнулась от возмущения. В следующий момент, тонкие пальцы вцепились мне волосы, и она потащила меня из кровати. — Пошла прочь, мерзавка! Да я тебя в темнице сгною! Я тебе сама кишки выпущу! Да я тебя своей охране на развлечение отдам! — ее голос перешел почти на ультразвук. Мне отвечать было некогда. Я, в полном шоке, пыталась отцепить ее руки от своей бедной головы, которую она дергала и нещадно мотала, вызывая у меня на глазах непроизвольные слезы. Вот уж не знала, что так больно, когда за волосы таскают...

Ее, неожиданно сильные пальцы, не желали разжиматься, и я уже было совсем отчаялась, когда она меня отпустила. Сев на кровати, я украдкой вытерла слезы, и только тогда убрала волосы с лица, оставив их, однако, прикрывать грудь. Не стоит сверкать "небесной красотой" перед незнакомкой.

Ее милость объяснялась очень просто. Проснувшись от ее воплей, Стефан просто перехватил ее руки и сжал, заставляя ее отпустить меня. Я окинула взглядом царящий кошмар. Я, на изломанной, готовой вот-вот рухнуть кровати, по которой явно видно — чем именно на ней занимались всю ночь, кутающаяся только в свои волосы, так как, вскакивая, князь отшвырнул в сторону простыни, под которыми мы спали и скульптурное изваяние "сонный князь и его жертва"...

Стервозная девица, в полном шоке замершая в руках обнаженного, и шикарного в своей первозданности, Стефана, взирает на его тело, не скрывая, насколько она в трансе от увиденного. Мне даже на миг показалось, что если бы он не держал ее так крепко, она бы уже впилась этими самыми ручонками, в его дивное тело и тут начался бы второй круг марафонских игр, но уже дневной, и при замене в составе!

— Стефа? — со сна голос князя был очень низким, и вызвал у нас, у обеих, заметное даже простым, невооруженным глазом обильное мурашкоползание.

— Какая еще Стефа? — возмутился мой мозг, — выкинь мерзкую девицу за дверь и иди обратно в постель! Я вспомнил еще пару интересных трюков!

Естественно вслух я этого озвучивать не стала, хотя мне безумно хотелось, чтобы он отлепился от этой красотки, на которую смотрел в немом удивлении, и которая буквально таяла под его взглядом, как мороженное на солнце, только что, не ластясь к нему, как щенок.

— Исключительно по техническим причинам, девочка моя... — встрял опять мозг. — Вишь как он ее на радостях прижал? Обильные синяки по всему телу ей гарантированы — и это как минимум!

Я же промолчала. Я бы предпочла, чтобы он держал в своих сильных руках (сейчас и всегда!) совсем другое женское тело!

— Князь! — всхлипнула прелестница, — как вы могли? После всего, что этой ночью между нами было... — И она, эффектно всхлипнув, уткнулась ему в плечо, и горько разрыдалась....

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день...

— Ночью? — услышала, словно со стороны, свой удивленный голос, — а что было у тебя с ней ночью? — изумилась я. — а главное — КОГДА? Я-то, наивная, полагала, что достаточно утомила тебя, чтобы ты не покидал этой постели, хотя бы до утра!

Говоря все это, я активно закутывалась в подобранную с пола простыню. Причем, хвала Всевышнему, мне удалось проделать это, не обнажая ничего, чем можно было бы смутить присутствующих, или от чего смутиться самой! Мысленно я себя поздравила со столь удачно выполненной операцией одевания. Потом заметила на стуле свой плащ, и укуталась еще и в него. Таким образом, обнаженным остался лишь один конкретный мужчина, но лично его, собственная нагота абсолютно не трогала. Возможно, что каждая из нас, женщин, и предпочла бы прикрыть этот будоражащий умы, образчик эротизма, хотя бы для того, чтобы скрыть его от глаз соперницы, но, увы! Нам обеим не повезло сегодня с утра...

— Я не понимаю, — князь перевел взгляд с рыдающей девицы на меня и, заметив, что я уже в плаще, недовольно поморщился, — а ты куда собралась? Ты же обещала мне весь день!

Я, уже направляющаяся к двери, так как не желала участвовать в данных разборках (мозг наконец-то вспомнил, кто такая у нас эта "СТЕФА"! Это — НЕВЕСТА князя!), когда его изумление толкнуло меня в спину. У меня даже челюсть отвисла от того, что он ляпнул, держа в объятиях "собственное будущее"!

— Извините, ваше сиятельство, — холодностью, мой голос мог поспорить с антарктическим льдом, — но мне не хотелось бы присутствовать при ваших ВНУТРИСЕМЕЙНЫХ разборках. Это уж без меня! Уволь... — И я вышла. Закрывая дверь (я даже не позволила себе грохнуть ей со всей дури об косяк , хотя только этого мне и хотелось! Ну, может, еще треснуть чем-нибудь тяжелым милую соперницу...), я, краем глаза, заметила боль, промелькнувшую в его синих глазах. Мне даже на мгновение показалось, что он сейчас отшвырнет девицу, и бросится за мной вдогонку. Он протянул ко мне руку...

Рыдания усилились....

На его лице появилось безнадежное отчаяние...

На моем — горькая улыбка...

Дверь закрылась....

Похоже, эта сказка закончилась...

Как быстро...

Из дневника Стефана:

Это была самая сказочная ночь в моей жизни. Я воплотил в реальность все фантазии и даже то, о чем и не мечтал вовсе! Она оказалась ненасытной любовницей, бросаясь, как в омут, в любовь и страсть, смешивая их в непередаваемо сладостный коктейль и щедро делясь со мной этим нектаром...

Лишь под утро, когда сладко запели птицы, она обессилила и попросила о перерыве. Не потому, что насытилась, а просто слишком устала, и хотела спать. А я не мог оторваться от нее. Гладил и целовал ее чудесное тело, вспоминая, как хорошо было ночью, и осознавал, что уже не смогу без нее. Без нее я просто умру. Жажда затихла, словно большая, хищная змея, свернулась внутри меня в кольцо и сонно дремала, готовая в любой момент вновь броситься в атаку.

Я не обольщался на свой счет...То, что я чувствую — это одно, то что чувствует она — быть может, совсем другое. О любви ни один из нас не сказал ни слова. Я просто знал, что для меня все уже решено.

Жизнь без этой женщины превратиться для меня в пытку. Нельзя найти свою душу, а потом просто отпустить ее. Тело умрет, не вынеся разлуки. Весь остаток ночи я смотрел на нее. Вдыхал ее аромат. Просто наслаждался от прикосновений к ее коже, от того, что она, наконец-то, в моих объятиях и никуда не торопится... Не уходит... Так близко... Такая доступная... Такая родная ...И так легко представить, что она — моя...

Я так и целовал ее, пока не задремал на рассвете. Утомленный мозг даже во сне строил планы, как бы покрепче привязать ее к себе: все же душа нуждается в теле намного меньше. Она легка и свободна. Абсолютно свободна...

Я заснул в сладком предвкушении — мне был обещан еще целый день! И я был намерен так поразить ее за этот день, чтобы она, если и не влюбилась, то уж жаждала меня, практически до безумия! Я решил использовать весь свой (не самый маленький!) опыт, но победить в этой битве!

И что же происходит с утра? Я открываю глаза и вижу в своей спальне Стефу, мою невесту, о которой я совершенно позабыл. Правда, я очень точно помню, что до ее приезда, еще как минимум меся! И ладно бы княжна просто приехала, нет, она еще и заперлась ко мне в спальню без приглашения — экая невоспитанность! И начала качать права! Чярте что!

Да еще и вцепилась Мари в волосы! Какая дикость! Я с трудом сдержался, чтобы не сломать тонкие руки, так я был зол! Как она посмела прикоснуться к ней? Как смела причинить ей боль? Даже мысль о войне не смогла бы удержать меня! Меня отвлекла моя дайни (душа на нашем языке), она была уже во что-то одета и собиралась покинуть меня!

Я растерялся, не в силах решить, что будет более правильным — сперва разобраться с княжной и проблемами государства, а потом молить о пощаде мою женщину, или все же, сделать как велит сердце и тело, и броситься вслед за той, что носит на крыльях мою жизнь?

Увы, сомнения еще никому не шли на пользу. Ее полный горькой укоризны взгляд, резанул меня по сердцу, сильнее, чем любой из когтей, что когда-либо рвали мое тело на части...

Она просто ушла...

Мой день закончился не начавшись...

+ + +

Я стремительно ворвалась в спальню, и одним движением задвинула установленный недавно засов. Даже если он бросится за мной вслед, в чем лично я сильно сомневалась (но безумно надеялась!), ему не достать меня! Я не желала сейчас ничего! Ну, то есть желала конечно, но сначала, мне нужно все осознать и попереживать маленько.... А вот потом... Быть может я и буду готова выслушать все, что он хотел бы сказать...

— Ты правда надеешься, что ЭТО еще не конец? — прошептал мозг. — Ты очень оптимистична сегодня... Я не строил бы на твоем месте столь радужных иллюзий. Все же ты здесь. Одна. А он там, с ней. И что-то не торопится стучать в твою дверь...

Упав на кровать, я укрылась покрывалом и проплакала часа полтора. Приходила служанка. Не знаю кто. Голос совсем не знаком. Я, кстати, совсем, забыла о Лиз. Надо бы узнать, как она там? Но, это потом. Когда появятся силы встретиться с этой дамочкой. Встретиться лицом к лицу, и не разрыдаться, словно я экзальтированная истеричка.

Как мало времени у меня было! Как много я упустила! Зачем я была так горда и беспечна? Кого интересуют сейчас проблемы беременности? Наоборот, сейчас я вдруг осознала, что была бы счастлива украсть у этой гордячки хотя бы кусочек Стефана, частичку, что будет лишь моей...

Увы! В этом мире, женщины были лишены даже такого права — решать самой, когда и от кого рожать, здесь мужчины имели такое же право голоса! Что за дурацкие порядки? Я представила себе, что внутри меня пульсирует крохотный росток жизни...

И вновь разрыдалась. Жизнь так несправедлива! Почему у нас отнимают всегда все самое ценное? Голова болела невыносимо. От переутомления (все же ночью спала от силы пару часов!), подташнивало. Очень хотелось есть, но при мысли о еде, рот наполнялся противной слюной, и начинались приступы тошноты. Кажется, у меня поднялась температура, потому что меня бросало то в жар, то в холод.

Камин погас. Стало так холодно, что казалось, что по комнате гуляет ветер. Я с трудом выпуталась из плаща, и скользнула под одеяла, не расправляя кровати. Может, хоть так согреюсь. Вновь приходила служанка. Кажется, я слышала голос Тариса, просившего меня, не сходить с ума и впустить их. Приходил ли Стефан, я не знала. С головой было все хуже и хуже. Едва я приподнимала ее с кровати, как все отвратительно кружилось и металось вокруг меня.

Кровать подтрясывало, как мне казалось, а может это просто я так сильно дрожала в ознобе. Сквозь полусон — полуобморок, я слышала, как эта жуткая невеста на кого-то орала. Но недолго. Так, вякнула пару раз. Неужели приходила разбираться? Мысль о том, что Стефан позволит ей отдать меня стражникам на потеху или сунуть в тюрьму даже не возникала, все же кольцо все еще было у меня на пальце!

Но я почти видела, как она просачивается через дверь. Видела, как мерцали гневом ее раскосые глазки. А из этих глазок в меня били молнии, да так быстро, что я еле успевала уворачиваться. А она все стреляла и стреляла, и ее хохот оглушал меня, давил, гулко звенел в ушах. Это было так громко. Очень громко. И я сразу же поняла, что даже если позову на помощь Стефана, он не услышит меня из-за этого грохота.

Нет, я вовсе не боялась эту раскрашенную старушку. Интересно, сколько ей лет? Кажется, она старше меня. Точно старше... Князь говорил, но я была сейчас не в том состоянии, что бы что-нибудь вспомнить. Мысли текли вяло. Я смотрела, как она склоняется надо мной, не понимая, чего же ей нужно-то...

И вдруг увидела клыки...

Самые настоящие, вампирские, как у нас в кино показывают! Они торчали у нее изо рта, и она схватила меня, прижав к кровати с нечеловеческой силой. Я вырывалась изо всех сил, умоляя кольцо помочь мне: ну, пусть не убить, но хотя бы отгородить эту гадину, что бы не покусала. Но оно только молчаливо мерцало, равнодушное к моим мольбам.

А потом я увидела Стефана. Он зашел ко мне в комнату и встал позади нависшей надо мной кровопийцы. Я видела, как он улыбается, ехидно и зло, глядя, как я пытаюсь вырваться из ее хватки.

— Пожалуйста, Стефан, — взмолилась я, протягивая к нему руку, — не надо...

— Надо, деточка! Надо! — расхохотался он мне в лицо. Потом погладил спинку невесты и попросил, — откуси кольцо, оно мне нужно, а эта дрянь не отдает! — пожаловался он, на редкость капризным, противным голосом.

Я почувствовала, как острые зубы впиваются в меня. Боль разлилась по всему телу. Мне казалось, что за одну секунду она нанесла мне десятки укусов. Ее зубы рвали и терзали мою плоть, я изворачивалась, пытаясь вырваться из ее захвата. В какой-то момент мне почти это удалось, и тогда Стефан ударил меня по лицу со всего размаха, а потом прижал к кровати, удерживая за плечи, и открывая шею для укуса. Я не верила в то, что это происходило.

Этого просто не могло быть...

— Как ты можешь? — шептала я, глядя в его чудесные синие очи, чувствуя, как Стефа вспарывает мой живот. Боль выгнула меня, но я не отвела от него глаз. Я хотела унести за край его образ — единственного, кого я так любила, и кто сейчас так жестоко меня предавал. — Какая же ты тварь... — тихо прошептала я, не веря, когда он выгнул мою руку, с силой выкручивая пальцы, и принялся отгрызать кольцо...

Кровь капала с его подбородка. Я даже не кричала. Больно было повсюду. Боль сводила с ума. Отбивала желание жить... Даже просто дышать было слишком больно... Опьянев от крови и вседозволенности, княжна схватила неизвестно откуда взявшийся ритуальный нож и вонзала, вонзала, вонзала его в мое растерзанное тело, куда попадет...

И ее пронзительный смех эхом метался по комнате...

В распахнутое настежь окно, залетали снежинки, и кружились надо мной. Но я не смотрела на них. Угасающим взором, я следила, как любимый отшвырнул мою изуродованную руку, и надел окровавленное кольцо себе на палец, что-то шепча. Взгляд мутнел. Я чувствовала, как кровь останавливается в жилах, леденея. Стало еще холоднее. Руки и ноги почти ничего не чувствовали... Значит, осталось совсем чуть-чуть...

Скоро этот кошмар закончится...

— Господи, прости мою душу, грешную...

Прости, спаси и сохрани...

Он склонился надо мной, приподнимая, целуя мои губы своим окровавленным ртом, и я следила, как моя кровь текла по его подбородку...

— Кровью своей заклинаю тебя, жизнью своей охраняю тебя, где б ни была ты, но с этого дня, жизнью делюсь я с тобою, любя. В круг заключаю, беру тебя в плен, только любовь заберу я взамен. Ночью осенней, весенним днем, только с тобою я буду вдвоем. Дам тебе все, что попросишь взамен. Ныне и сам я, сдаюсь тебе в плен. Не разлучат нас, ни Свет и ни Мрак. Пусть же навеки скрепится наш брак. Ты — мое сердце, моя кровь и плоть. Пусть же хранит мою Душу, Господь...

Свет и Тьма сплетались вокруг него, пока он шептал, и с последним его словом, ударили меня в самое сердце. Мой крик резанул по ушам. А Стефан обхватил меня руками, прижимая к себе. И нас крутило в этой бешеной круговерти, буквально вдавливая друг в друга. Я видела, как он притянул к себе мою руку, вскрыл вену и пил, пил истекающую из моих жил кровь...

— Еще немного. — уговаривала я себя, — Еще совсем немного... Я скоро умру... Надо лишь чуть-чуть потерпеть... Скоро эта страшная сказка закончится...

— Нет, — прохрипел он, отрываясь от моей руки, — я не позволю тебе уйти! Не дам! Ты принадлежишь мне, и ты будешь со мной! — В немом изумлении, я смотрела, как он клыками вскрывает себе вену. — Пей!

Я шарахнулась от протянутой окровавленной конечности изо всех оставшихся сил. Ну, уж нетушки! Плавали — знаем! Именно так и становятся вампирами! Не желаю! Хочу просто тихо помереть и обрести положенный мне, за страдания и мученическую смерть, рай! А тут какой-то, жалкий подлый предатель, пытается отобрать у меня "последнее утешение"! Я оттолкнула руку, откуда только силы взялись. Он вцепился в меня, гладя по волосам:

— Солнышко мое, милая, славная, единственная, пожалуйста... — к великому моему удивлению, по его лицу (почему чистому?) потекли слезы, — пожалуйста, дорогая.... Я не могу потерять тебя... Родная моя.... Ты нужна мне... Я люблю тебя... я люблю тебя, единственная моя.... пожалуйста, не бросай меня...

Его рука вновь оказалась у моего рта...

— Всего один глоток, я знаю, что ты терпеть не можешь эту гадость, обещаю, что залижу все твои раны, только не бросай меня, пожалуйста....

Не уходи...

Его синие глазищи, полные слез, прошибли в моей броне дыру размером с кулак. Я вдруг подумала, что, будучи сильным бессмертным вампом, скорее смогу научить его "хорошим манерам"! Да и стерву его, раскрашенную, можно будет проучить как следует (причем самой!), а то вот помру, а им тут просто не жизнь, а малина! Еще поди, и на моей могилке что-нибудь радостное спляшут! Вот, мол, как мы здорово эту дурочку грохнули! От возмущения, я глотнула, потом еще, почти присосавшись к его руке и вызвав у него стон боли...

Она была солоноватой и густой...

Одновременно вкусная и нет...

Даже не знаю...

Кажется, мне не понравилось...

А потом все закрутилось вокруг меня, и исчезло....

Свет померк...

Из дневника Стефана:

Это был просто кошмар! Ее воспитания не хватило даже на то, чтобы покинуть комнату, и дать мне одеться! Да что за женщина такая... Такая... только из уважения к хранителям, я не употребляю всей тяжести бродящих во мне слов! Но эта женщина! Мара Прекрасноокая, вразуми и наставь на путь истинный! Мари абсолютно права, я сошел с ума, когда согласился жениться на этой мегере!

Ну и что, что она — грифон? Кстати, тем юным нахалом, что вырывал у меня вампов, оказалась именно она. Княжна летала на разведку. Не выдержала атаки собственного любопытства, бросила охрану и сопровождение, потихоньку перекинулась в лесу и понеслась "посмотреть"!

У меня просто нет слов! Одни эмоции...

Это какой же надо быть глупой, легкомысленной, безответственной...

Еще раз прошу прощение у хранителей.

И, пока я одевался, умывался и приводил себя в порядок, она так и ходила за мной по пятам, пытаясь утомить меня непрерывающейся ни на минуту болтовней! Если эта девица планирует все же когда-нибудь выйти замуж, не за меня, а вообще — пусть держит рот на замке, пока жених не скажет "да!" в храме! Иначе она на всю жизнь останется старой девой! Ни один мужчина в здравом уме, даже с таким приданным, не возьмет эту тарахтелку в жены!

Она даже пошла за мной в туалетную комнату. Я еле смог вывести ее оттуда, дабы совершить все свои нужды! Да знакомо ли ей вообще чувство стыда? Моя Мари засмущалась от одной мысли, что мне придется сполоснуться при ней. Это было не ее неловкостью. Это она осознала мою!

А эта... Эта... У меня просто нет для нее названия!

Я дошел до спальни Мари. Дверь была крепко заперта! Ну кто меня просил слушаться ее? Надо было соврать что-нибудь! Смог бы тогда сейчас поговорить с ней. Хотя бы посмотреть, и понять — все ли с ней в порядке...

А так, потоптался, позвал, покричал. Каюсь, немного порычал. Но только, когда понял, что она не откроет и испугался, что она всерьез на меня обиделась. Потом сообразил, что пока рядом бубнит эта девица, Мари меня все равно не простит, трижды проклял свою глупость и ушел встречать делегацию.

По дороге в приемный зал, выловил служанку и отправил ее к Мари, с завтраком и охапкой драйтов. Именно ими она пахла сегодня ночью. Интересно, как она узнала, что это — мои любимые цветы? Их синие, ароматные бутоны, особенно потрясающе смотрятся в каплях воды. Растут они в снегу, и их крайне сложно найти, а добыча их очень опасна...

Ничего, найдут! Добудут! Раззявы! Не охрана, а просто сборище придурков, что впускает в спальню повелителя кого попало!

Встреча прошла бы замечательно, в конце концов, со многими из этих людей, мы не раз сиживали за столом переговоров, если бы не их княжна! Она вела себя, как спесивая, избалованная, невоспитанная принцесска! Не раз, за церемонию, я замечал, что послы морщатся и раздражаются от ее выходок не меньше, чем я. А уж когда она при всех принялась расписывать, как застала меня в постели с моей дайни, то покраснели, по-моему, все, кроме меня и ее!

Она — потому что не понимала, что ее поведение неприлично, а я — просто потому, что не стыдился ни секунды, подаренной мне моей госпожой. Посол долго извинялся, пытаясь утихомирить скверную девчонку. Я принял извинения. Объяснил, что встретил свою дайни, что сразу же сняло всяческие вопросы со стороны делегации. Всем известно, что для мужчины, при встрече с дайни, дороги назад уже нет....

Княжна, в ответ на мой рассказ, возмущенно заявила, что я совсем сошел с ума, и ничего не понимаю в этом процессе, и если проведу ночь с ней, то сразу же пойму, как сильно ошибся, приняв за свою дайни эту "подзаборную шлюху"... Да простят меня историки и политики... Но слово было сказано. И оно породило ответ...

Я объявил им войну...

Вот так просто и спокойно. Хотя больше всего на свете, мне хотелось ударить эту зазнавшуюся, зажравшуюся мерзавку, по ее наглому, холеному, татуированному личику! Честно говоря, когда она ЭТО сказала, все замерли. Слишком близко она стояла ко мне, уверенная в своей полной безопасности. Посол и ее телохранители мгновенно сорвались с места, но, думаю, все они, прекрасно зная меня, понимали, что не успеют прикрыть свою гусыню до того, как я испорчу ей лицо раз и навсегда....

Один удар лап...

Такое оскорбление смывается только кровью...

И никто, даже ее отец не осудил бы меня...

Но я не ударил. Я подумал, что Мари было бы неприятно знать, что я ударил за оскорбление женщину. Что я из-за глупых слов изуродовал, сломал кому-то жизнь... Просто, это принизило бы меня в ее глазах. А я хотел быть для нее образцом совершенства....

И я объявил войну...

А потом встал, и в полной тишине покинул зал.

Меня ждала крупная разборка с моей леди...

Из личного дневника наследного князя Брестларта, лорда северных земель, десятого правителя княжества Бресткаст, записываемого для Объединенной Библиотеки семи княжеств. Книга 17. Записано рукой князя Вэрдиастера, страница 130.

Я даже не удивлен...

Нет.... Вовсе даже...

Очередной провал. И снова я вынужден ждать и ждать. Я зол. Чяртовски, невыносимо, неконтролируемо зол!

Сорвался и разругался со Сваросом. Какое-то время он с деланным спокойствием наблюдал, как я крошу в капусту его тупых вампиров, потом психанул и пообещал притащить ее сам...

Я отпустил его, не задумываясь.

Он — лучший. Даже лучше меня... Думаю, Стефану не победить его. Все таки, он старше... намного старше... И ... когда-то он тоже был истинным оборотнем... Поэтому он получился таким... страшным. Магия сохранила разум, но вот внешность... увы...

Он не признается, отшучивается от меня, но я-то знаю...

Я просто уверен! Ему не нравиться быть таким мерзким монстром...

И я чувствую свою вину...

Пусть только привезет мне девчонку...

Уж я-то своего не упущу! Я докопаюсь до всех тайн богини...

Обещаю...

ГЛАВА 26

Из дневника Стефана:

Я с ужасом обнаружил, что она так никому и не открыла! У ее двери уже собрался целый консилиум испуганных ее молчанием людей, но она не откликнулась ни на чей голос. Плюнув на все, я, после пяти часов ожидания, притащил (практически на руках!) Лизабетру. Но и ее милый голосок не открыл мне ворота рая. Время шло. Волнение нарастало.

Моя дайни не подавала признаков жизни уже больше семи часов! Я сидел возле двери, облокотившись об нее спиной, отказываясь от еды, и позволив себе лишь воду. Она не отвечала на мои слова и мольбы. Она была глуха и нема...

Я уговаривал себя, что она просто устала. Я сам вымотал ее этой ночью. И это — сразу же после похищения! О чем я думал? Бедное мое солнышко! Она, наверное, просто спит. Не может же она гневаться на меня так тихо... Вон как в прошлый раз ругалась! Нет. Она просто спит...

А потом я услышал ее крик...

Не помню, как сорвал с петель эту дурацкую дверь вместе с засовом, и увидел ее, изогнувшуюся в приступе боли на постели, а над ней — мерзкое темное создание — Гонеца Смерти...

Тварь смеялась окровавленными губами, когда я бросился на нее. Повсюду на постели была кровь. Кровь моей дайни! Мара Прекрасноокая, помоги нам! Тварь увернулась, распахивая крылья и зависая под потолком. Сколько она здесь? — мучительно пытался определить я, трансформируясь в змею. Сейчас эту гадость надо было срочно поймать, чтобы он не унес жизнь Мари! Бросок. Гонец увернулся, полоснув по шкуре острыми крыльями.

Потекла кровь, но это было даже хорошо. Тварь отвлечется от крови девушки, замечется меж двух запахов. Если у меня не получится справиться с ним сразу, — думал я, замечая краем глаза, проникающую в комнату с обнаженным оружием парочку из охраны, — можно попросить ребят и их кровью отвлечь зверюгу... Как же он пробрался-то сюда?

Бросок. Уход от крыльев. Удар когтями приходится на мою лобную пластину и в голове начинает гудеть. Силен, скотина! Ну, да и на тебя найдется управа.... Кто же открыл тебе портал из Мира Смерти, тварь? Кто выпустил тебя из Садов Мары?

Это мог быть только жрец...

Гонец пытается облететь меня, чтобы забрать остаток девичьей жизни и упорхнуть в свой мир. Мари мертвенно бледна. Ему осталось не так уж и много. Еще полчаса, и ее бы уже ничто не спасло! Гнев не поможет, — уговаривал я себя, — только хитрость и терпения способны подарить смертному победу над Гонцом...

Лучше подумать о чем-то другом...

Почему Лунастеф не сработал? Где охранный полог? Разве что... Разве что камень решил, что тварь здесь по приказу богини. А от нее кольцо не защищает. ЕЕ власть признается приоритетной, это заложено в основе артефакта, на тот случай, если вдруг правителем окажется... не тот, кто нужен... Что еще? Кто-то призвал его сюда... Именно сюда...

Первосвященник!

Ну, конечно же! Ксеронос! Он же знал, что это — моя комната. Девчонка опять пострадала по моей милости! А если бы она не вскрикнула, я так бы и сидел под дверью, пока Гонец убивал бы ее, высасывая жизнь и кровь. Идиот! Подождет он, пока она успокоится! Да она чуть не упокоилась из-за моей глупости! Кой чярт меня дернул разрешить ей этот дурацкий засов?

И дверь надо было вышибать сразу же...

Я, уклоняюсь, уходя с траектории прыжка Караха. Ловко перелетев через меня, боец со всей силы вгоняет в монстра клинок. Отбился гад, конечно, но и парень ему крыло порвал. Ишь как тяжело машет ими. Небось маневренность-то поуменьшилась! Сейчас — сейчас. Еще немного. Я подожду. А потом спеленаю тебя, тварь, и сожгу! Как есть сожгу! Триста раз подумаешь в следующий раз, прежде чем вновь сунуться в мое княжество! Я тебя отучу девчонок портить!

Ребята перегруппировались. Я помельтешил, не давая Гонцу рассмотреть подготовку маневра. Они метнулись с двух сторон. Их задачей не было нанести удары при нападении. Они хотели обойти тварь, заставить ее заметаться меж ними, давая мне возможность перехитрить монстрюку... Я следил только за пришельцем. Ребята и сами разберутся. Мне нужен лишь шанс...

Один единственный...

Гонец лишь немного развернулся, сосредоточенно следя, как Петрас со спины Караха взвивается почти под потолок, пытаясь в развороте достать его мечом. Нечисть на долю секунды смещается в мою сторону. Четко выверенный уход от удара подвел его, наверное, в первый раз за столетия существования. Бросок. И я оплетаю его могучими мышцами, сминая крылья и ломая кости. Монстр бьется, стремясь вырваться. Он почти парализован моим телом, но его острые зубы рвут все, до чего дотягиваются....

Нет, это не заставит меня отпустить его...

Сжимаю еще сильнее. Кто-то из ребят рискует подобраться поближе и забрасывает кожаный ремень, перехватывая пасть твари так, что та уже не может сомкнуть толком челюсти, а значит и укусить. Мерзкий звук, что нечисть издает при этом, почти сводит с ума. Удар по затылку не отключает его. Петрасу приходиться бить несколько раз, и превратить его череп почти в кашу, лишь тогда тварь затихает.

Но она не мертва. Нет... Ее не возможно убить. Увы... Говорят, они бессмертны. Это те, кого Прекрасноокая наказала за что-то...

Уничтожить нельзя... Но можно сжечь. Им, как говорят наши маги, чяртовски трудно восстановится после сожжения. Огонь очищает плоть и они потом веками восстанавливают свое мерзкое тельце! Сжав напоследок (так сказать — контрольный) тварюку посильнее, я позволил себе расслабить мышцы. Нечисть рухнула на пол с отвратительным чавкающим звуком....

— Мага сюда... — просипел я, перекидываясь, — и лекаря...

Бедро и предплечье были пожеваны. Ерунда, конечно, заживет, куда оно денется... Хотя больно — немилосердно. Пока бегали за магом, мне пришлось стоять возле Гонца. Еще не хватало, чтобы он бросился на Мари, когда я расслаблюсь. Сейчас ему хватит и пары укусов, чтобы похитить остатки жизни, что еще теплились в этом изувеченном теле. Я не позволил сделать себе ни одного шага к кровати. Не позволил кинуть туда ни одного взгляда. Даже когда она прошептала:

— Пожалуйста, Стефан...Не надо...

Не знаю, что уж ей там виделось. Но, судя по ее голосу, мне в этой трагедии, отводилась самая мерзкая роль (уж не рук ли жреца и вот этой вот твари, это дело?). Она билась от боли, всхлипывала и просила. А я стоял в паре метров от нее, не рискуя отвести даже глаза от нечисти, что довела ее до этого кошмара. Стоял, вынужденный ждать, вместо того, чтобы спешить ей на помощь. А ее, навеянные Туманом Смерти, видения становились все ужаснее...

Большинство ран тварь нанесла ей сразу же (они всегда так делают), но чувствительность проявляется постепенно. То там, то тут жертва видит, как появляются все новые и новые раны. Приходит боль, а нечисть в это время пирует, забирая не только жизнь, но и кровь. И страх и ужас жертвы, для нее, как приправа к блюду!

— Как ты можешь? — хрипел голос моей дайни...

На пороге возник маг. Я указал ему на Гонца Смерти у моих ног, и того сразу же накрыло магической сетью. Фариар всегда быстро соображал. Я в два прыжка добрался до кровати, и рухнул на колени возле нее, леденея от ужаса. Все было в крови. Укусы покрывали все ее тело. Пальцы и шея были буквально изгрызены. Дыхание перехватило от увиденного. Бедная моя девочка...

Кольцо пульсировало, пытаясь зарастить раны, но их было слишком много и они были очень глубокие. Увидев его кровавый свет, я, впервые в жизни, испытал гнев на Лунастеф. Почему эта чяртова стекляшка все время промахивается? Я сотни раз попадал под удары меча и магии, и не получал ни царапины, хранимый кольцом. Я сходился в рукопашной с самыми опасными тварями этого мира, и выходил невредимым за счет помощи кольца. Но оно оказалось бессильно, когда дело коснулось хрупкой девушки, которой защита требовалась вдвойне!

Где же справедливость? Или все дело в том, что в ней нет нашей крови? Нет биения этого мира? Значит, она примет мой обережный круг? Или же нет? Я даже не уверен, что она вообще способна что-либо принять теперь. Возможно, что она уже никогда не вынырнет из "Тумана Смерти", навеянного Гонцом.

— Какая же ты тварь, — прошептала Мари, вдруг схватив меня за руку и глядя прямо мне в глаза. И взгляд у нее был такой... Такой... Что мне стало страшно. Что же я сделал в ее кошмаре, что она способна ТАК меня ненавидеть?

— Что будете делать, княже? — Фариар был спокоен и собран. Спеленатую тварь уже утащили его ученики. Я не напрягся. Опытный маг, возраст которого перевалил недавно тысячелетие, не впервые имел дело с Гонцами Смерти. Если он решил, что можно доверить нечисть любимым ученикам, значит нам и впрямь ничего больше не грозит. — Она умирает. Неделя. Быть может две... Это максимум... — он провел над телом руками, изучая повреждения. — Даже с кольцом... ей не протянуть дольше. Просто не найдет выхода из Тумана... — Он бессильно опустил руки. — Кошмары убьют ее вернее, чем раны, что кольцо так, или иначе залечит...

— Обережный круг... — выдохнул я.

— Разумно. — Согласился магистр со мной. — Но кто пойдет на это? — Он в задумчивости посмотрел в сторону двери, где толпился десяток моих охранников. — Да и честно ли требовать от кого-то навсегда лишиться возможности встретить свою единственную и разделить с ней судьбу, только лишь ради спасения государыни, которая, как я понимаю — Фариар усмехнулся весьма многозначительно, — оказалась не в том месте и не в то время. Быть может, княжеству будет удобнее вернуть себе обратно настоящего правителя?...

Его слова вызвали мой гнев. Он смеет намекать мне, что можно простым бездействием вернуть себе корону? Да зачем она мне без дайни?

— Она моя дайни... — выдохнул я, вцепившись в ее холодную окровавленную руку. — Готовьте башню. Я попытаюсь ее вернуть.

— Ваша дайни? — его глаза удивленно распахнулись, а лицо резко побледнело, — но... мой государь, если у нее не получится... Ведь она... она...

— Убьет меня, вытянув жизнь? — моей улыбке мог бы позавидовать скорлаптес. — Вы предлагаете мне обречь себя на медленное умирание от жажды и тоски? — его лицо обрело настороженное выражение.

— Похоже, княже, что вы не понаслышке знакомы с последствиями... — уточнил магистр. Я спокойно кивнул, признавая очевидное. Он тяжело вздохнул. — Тогда вы правы. Это — единственный путь. И я готов подстраховать вас. Но если... Когда-нибудь... Вы очень рискуете, князь, очень...

— Оно того стоит, можете мне поверить.

— Ну, не знаю. — Он еще раз окинул мою дайни взглядом. На этот раз в нем сквозил интерес исследователя, столкнувшегося с давно потерянной тайной. — Я много читал о дайни, но... Знаете, наверное, я все же не хотел бы попробовать. Слишком велика цена...

Я пожал плечами. Не я выбирал свою судьбу...

Тело Мари оказалось совсем легким. Я нес ее, бережно прижимая к себе, а она металась в моих руках, пытаясь оттолкнуть меня и вырваться. Кажется, она молилась своему Богу. Готовилась к скорой смерти...

Сердце мое билось через раз от мысли, что я могу ее потерять. Мысли заполошно метались. Если мои кровь и жизнь способны продлить ее жизнь, хоть бы на вздох, на удар сердца, пусть так и будет. Не жаль. Но вместе с тем меня сейчас мучил и другой вопрос. Не продлит ли моя энергия ее кошмары? Сможет ли сила моей любви вернуть ей разум? Вытянуть ее из смертоносного Тумана?

Я не знал...

Но я был готов испробовать все средства...

И даже самые крайние меры...

Она того стоила...

+ + +

В башне было довольно холодно. Каменные проемы окон были закрыты деревянными ставнями, но стекол не было. Из-за этого ветер гулял под крышей, тоскливо воя в щелях и разбрасывая снежную крошку то тут, то там. Я попросил Фариара постелить в обновленный круг, видимый удивительно четко, не смотря на то, что его давно не использовали, мой плащ, чтобы не класть обессиленную девушку на голый пол. Маг был недоволен, но уступил моим просьбам.

Бедная девочка. Она так не любит кровавых ритуалов...

Я снял кафтан и рубашку, обнажая грудь. Несколько взмахов тонкой кистью, смоченной в специально приготовленном настое трав, из которых выложен сам круг, неприятно холодят кожу— маг наносит на мою грудь и спину руны, что должны привлечь внимание и благословение нашей богини. Я склонился над девушкой, снимая с нее лохмотья, и аккуратно заворачивая в плащ. Не хочу, чтобы Фариар смотрел на ее тело. Пусть израненное и окровавленное, оно все же, не предмет для праздного любопытства. Если она меня примет, чуть приоткрою плащ, и прижму ее к себе. Думаю, этого должно быть достаточно...

Фариар деликатно отвернулся, пока я не укутал беспомощную дайни. Она лежала на полу такая беззащитная и бледная, такая хрупкая, что мне захотелось вновь обнять ее и спрятать внутри себя. Укрыть от всего мира...

Она такая маленькая...

Мне казалось, ничего не стоит спрятать ее...

Но это уже будет слияние. Это самый последний шанс оставить хоть что-то от нее в живых. Правда, никому в мире, кроме , быть может, нашей прекрасной богини, не известно, что станется с нами после подобного слияния. Будем ли это еще мы? Вспомнив о Маре, я вспомнил и ее оговорку. Да. Именно так она тогда и сказала: "Она же твоя...". И я не догадался, кто моя? Слепец... А заодно и о запрете на слияние... Интересно, почему Прекрасноокая тогда так прогневалась?

Мысли отвлеклись от богини, вновь возвращаясь к той, что стала самым дорогим существом на земле... Странно, что даже сводящее с ума желание не подсказало мне тогда, кем станет для меня эта девочка. Моя дайни...

Мой рай и ад на земле....

Голос мага, речитативом произносящего положенные по ходу действия фразы, призывающего Свет и Тьму, эхом разносился по пустому помещению. Я не вслушивался в него, вспоминая, заученные когда-то, очень давно, слова.

— Княже, ваши руки... — я послушно протянул ему обе руки, ладонями вверх. Порезы ровно легли немного выше запястий. Древние символы наполнились, набухли кровью, и я перевернул их вниз, двинувшись по очерченному темному кругу против часовой стрелки. Ломая ход времени и пространства, я творил ее и свою судьбу...

Кровь тяжелыми мерными каплями срывалась вниз, окропляя травы. Я знал, что это невозможно, но видел своими глазами, как там, где капли впитывались в рисунок круга начинало что-то едва заметно тлеть. Одуряющий запах цветущих ранней весной горных лугов растекался по озябшему помещению. Я вдыхал их и не мог надышаться, пьянея от этого сладостного аромата...

Внезапно навалилась тяжесть. Вот сколько раз бывал ранен, а все привыкнуть не могу. Я прошел уже больше половины круга, когда ноги стали будто свинцовые. Руки отяжелели — не поднять. А ведь мне ими еще Мари держать. Перед глазами стали появляться красные мотыльки....

— Не останавливайся, княже, кровь высохнет...

Я не останавливаюсь. И слова помню. Я все смогу, Мари. Все смогу. Ради тебя. Ради нас. Я шагнул в круг и последним взмахом соединил его. Раздался гул и кровавый круг вспыхнул священным огнем предков, обретая силу заговоренной обережности. Теперь нужно лишь слить эту силу в нее. Скрепить нас обоих узами, что прочнее жизни, и сильнее смерти...

Хриплым шепотом, я начал заговор:

— Кровью своей заклинаю тебя, жизнью своей охраняю тебя, где б ни была ты, но с этого дня, жизнью делюсь я с тобою, любя. В круг заключаю, беру тебя в плен, только любовь заберу я взамен. — Голос мой креп, летел в ночи, обретая звучность и силу, и страсть... — Ночью осенней, весенним днем, только с тобою я буду вдвоем. Дам тебе все, что попросишь взамен. Ныне и сам я, сдаюсь тебе в плен. Не разлучат нас, ни Свет и ни Мрак. Пусть же навеки скрепится наш брак. Ты — мое сердце, моя кровь и плоть. Пусть же хранит мою Дайни, Господь...

Слова легко срывались с губ. Я видел, как они зависают в воздухе, а потом вплетаются в окружающий нас с Мари магический кокон. Крепок прижал ее к себе, целуя. Склонился над ее запястьем.

— Прости меня, девочка...

Клыки легко распороли нежную, только затянувшуюся кожу. Вокруг нас Свет и Тьма сходили с ума, яростно врываясь внутрь круга, проходя сквозь тела. Я еще контролировал себя, но Мари, окутанная Туманом Смерти, высоко и пронзительно кричала от боли и ужаса не переставая, и даже мои руки не могли защитить ее. Я быстро сделал глоток ее крови, принимая ее дар. Ее крики терзали мой слух и рвали сердце...

В голове метались оголтелые мысли. В основном во мне бились тяжкие сомнения. Поможет ли это? Примет ли она - мой дар?

Свое окровавленное запястье я поднес ей к самым губам, моля богиню совершить чудо. Пусть моя кровь попадет внутрь. Хотя бы немного. Этого должно хватить. Ведь древние хроники говорят — хватает и глотка...

— Еще немного, — шептала Мари, с нескрываемым отвращением отворачиваясь от моей руки. — еще совсем немного... — шептали пересохшие губы. Полные муки и ненависти глаза клеймили меня сильнее самого раскаленного железа. — Я скоро умру... Надо лишь чуть-чуть потерпеть...

Я заледенел внутри не меньше, чем снаружи . Отчаяние впилось в меня тысячами когтей и принялось рвать на куски, как до этого нечисть терзала беззащитное тело любимой. Она не принимала меня...

Я был не нужен ей...

Что же делать? Если все так, как есть, то и слиться с ней я не смогу. Ее сущность просто отвергнет меня. Я представил, как следующие две-три недели смотрю, как она мечется в ужасе. Как умирает, с проклятьями на устах...

Как я смогу жить после этого? Даже, если предположить, что я выживу. Что, в общем-то сомнительно. Я обхватил ее руками, яростно целуя, прижимая к себе так крепко, как только мог, больше не обращая внимания ни на ее раны, ни на свои. Как же мне до нее достучаться? Наверняка ведь в ее холодности и ненависти виноват лишь Туман! Где-то там, под броней кошмаров и ненависти, бьется в агонии смелое страстное сердце. Как же мне прорваться к нему? Как мне достучаться до той, что любила меня еще недавно ночью? До той, что любил я... Я знал, что где-то глубоко внутри, в ней еще жива память обо мне настоящем. О том, кто был с ней...

О моей любви и нежности...

Я пытался верить в это. Это была моя последняя надежда...

— Нет, — прорычал я в отчаянии так громко, что дрогнуло пламя круга, — я не позволю тебе уйти! Не дам! Слышишь? Ты принадлежишь мне, и ты будешь со мной! Пей!

Она вырывалась. Отчаянно крутила головой, отталкивая мою руку. Я еще сильнее испачкал ее в крови. На этот раз уже в моей. Гул закладывал уши. Слабость била под колени. На меня навалилась сонливость. Сказывалась большая кровопотеря.

— Мари, Мари... Упрямое создание! — шипел я ей в ухо. Со все возрастающим ужасом, следил я, как Тьма побеждала Свет, окружая нас. Если раньше их было поровну, и их проблески кружили в огромном водовороте, то теперь чернота все сильнее заливала наши тела. Мы уже до половины были поглощены ею.

— Скорее, княже! — Долетел до меня сквозь рев стихий, голос Фариара. — Не дайте тьме поглотить вас полностью! Иначе вас не спасет уже никто. — Голос прервался от полноты чувств. Я вдруг на удивление четко осознал свое дальнейшее будущее. — И в отличие от девушки, вы войдете в вечность живым! Не дай вам Мара пройти этот страшный путь! Торопитесь!

— Солнышко мое, милая, славная, единственная, пожалуйста... — я смотрел в ее чистые нежные глаза, видел, что она не узнает меня, и уже не скрывал своих слез. Все кончено. Я поставил все на кон и поиграл... Но я буду бороться за тебя до конца, моя славная, дорогая девочка. Пускай ты не слышишь и не видишь меня. Пускай все кончено. Пока тьма не поглотит меня, я буду шептать тебе то, что давно должен был сказать. — пожалуйста, дорогая.... Я не могу потерять тебя... Родная моя.... Ты нужна мне... Я люблю тебя... я люблю тебя, единственная моя.... пожалуйста, не бросай меня...

Я убрал запястье, чувствуя, как стремительно немеет замерзшее тело ниже пояса. Мари была ниже меня ростом, ей должно быть еще хуже... И я поднял ее на руки, прижимая к груди. Пока у меня есть силы, я буду держать ее как можно выше. Жаль, я не смогу выкинуть ее за пределы круга. Тьма теперь просто не пропустит ее...

Горькие мысли бились, как волны моря о скалы Орласта. Почему в хрониках не было сказано ни слова о возможности подобного ужаса? Я бы не стал так рисковать ее жизнью... Я попытался бы найти другой путь...

Почему же? Или раньше просто никогда никого не отвергала возлюбленная? Значит, я первый...Первый, кто оказался настолько не нужен... Не любим... Я это знал... Догадывался, что она не любит меня...Только хочет... Не важно... Главное, что для меня она стала всем. Самой близкой... Самой родной...Любимой... Желанной...

Единственной...

Что ж... Я буду держать столько, сколько смогу. А потом...

А потом просто закончатся ее кошмары, и она станет свободна...

От всего...

Даже от меня...

Она захрипела, забилась в агонии. Как скоро... А я так надеялся, что она проживет хоть чуть-чуть дольше меня... Последним, неимоверным для почти закаменевшего тела, усилием я поднял ее над собой, глядя, как золотые локоны треплет тьма. Мрак покрывал мою грудь и шею. Мрак сковал льдом мою плоть, отнимая саму жизнь... Выпивая... Впитывая, как губка воду... Еще немного и я не смогу говорить. Мари выгнулась от боли. Не сдерживаясь, я закричал:

— Нет! Не бросай меня! Пожалуйста...

Она всхлипнула, извернулась и впилась губами в мое запястье....

Тьма накрыла меня...

Я падал...

Падал...

Но рук не смел опускать...

Там, в далеком - далеке, моей кожи касались нежные губы...

Хоть бы у нее получилось...

— Хотя бы у нее! — молился я Маре Прекрасноликой, богине всего сущего в нашем мире... — Хотя бы у нее...

ГЛАВА 27

Я пришла в себя, чувствуя себя так, словно занималась подводным плаванием, позабыв наполнить баллоны кислородом. Меня мутило, тошнило и вообще, ощущения были просто ужасные. Все болело и чесалось немилосердно. Еще я осознала, что мне очень холодно. И что меня куда-то несут. Силенок на то, чтобы открыть глаза не было абсолютно. Мысленно я тут же высказала все гадости, какие знала, адресуясь к кольцу.

Защитничек...

Да с такими друзьями, как говорится, и врагов не надо! Что кольцо, что князь... Удружили! Странно, что я вообще еще жива. Меня тащили, как тюк с картошкой. Неловко и неумело. То локтем о стену приложат, то ногой обо что-нибудь заденут. Больно же!

Глаза все же пришлось открыть. Просто, чтобы узнать кто там такой заботливый? Вялый мозг остался совершенно равнодушен к появлению нового (да еще и такого чувствительно-неловкого) персонажа в нашей сказке... Это была совсем незнакомая мне личность. Неужто, князь все же отдал меня на потеху солдатне?

Впрочем, чего еще от него ожидать? Колечко-то заполучил, теперь, небось, рад — радешенек! Я сжала кулаки, чувствуя, как от ненависти все внутри леденеет. Убила бы этого урода!

Кольцо впилось в руку...

Это что еще за номера? Я, позабыв, что не хотела выдавать свой приход в сознание, пока не придумаю, что делать, поднесла пальцы к самым глазам. Кольцо прочно сидело на абсолютно целом пальце и исчезать никуда не думало. Что за черт? Я же помню, как Стефан отгрыз его. Кольцо что ли восстановило? И откуда оно само тогда взялось вновь на этом месте?

Что за мистика?

— Э — гм...— голос был не громче шепота, да я еще и обнаружила, что понятия не имею, как обратиться к молодому человеку.

— О, миледи, вы очнулись... — мне искренне улыбнулись, почти ослепив белозубой улыбкой.

— Чего ж ты такой радостный-то? — Изумился мозг, с кислой миной наблюдая за новичком. — Никак сделал гадость ближнему своему?

Впрочем, вслух я этого не сказала.

— Куда несешь? — попыталась я выяснить ответ на весьма волнительный для меня вопрос. А ну как на плаху? Или там, к примеру, в тюрьму?

— Ага... — Тихо фыркнул мозг, не найдя пока что в себе силы на полноценную шутку, — или просто сбросит сейчас тебя в ров... Со стены...

— Очень смешно... — мысленно прошипела я, жалея, что не могу как следует пнуть этого "мерзавца, личного пользования".

— Велели нести в княжескую спальню. — Улыбнулся неизвестный.

— Ишь, какой довольный... — простонал мозг. — Аж противно... Меня счас просто стошнит от его счастья...

— А почему? — не поняла я. Что же это выходит, князь опять придумал что-то?

— Ну, так ваша-то, вся в крови. Да и ребята разнесли там все, пока спасали вас! Ее теперяча ремонтировать потребно! — С удовольствием пояснили мне. Я задумалась. Это что же выходит — меня спасли? В смысле, от ополоумевшей невесты и озверевшего князя? Так вот откуда кольцо...

Ну, все правильно. Этих грохнули, кольцо надели обратно, а уж оно и подлатало меня, не дав совсем загнуться. Я расслабилась и перестала паниковать. В таком ракурсе, дела мне почти нравились. Вот только сердце сжалось, при мысли, что этого мерзавца больше нет.

И я его больше никогда не увижу?

Кажется, я перестала дышать, но сама не понимала этого. Озверел он, конечно, до крайности ( — А может, и всегда таким был, просто хорошо притворялся? — Не удержал при себе свое мнение мозг.), но ведь были моменты, когда мне казалось, что он меня любит... Эх, да что о том вспоминать? Такого, как он, больше нет. И не будет. А мне видать, пора завязывать с шикарными мужиками. Как выяснилось опытным путем, от них одни проблемы! Причем, смертельные...

Вот только, как же мне жить-то теперь...

Без него...

— Жаль Стефана... — прошептала я.

— Да, государыня, не то слово. — тут же согласились со мной. — Учитель сказал, что он еще может выжить, но мы уже перестали надеяться. Все же пятые сутки без памяти лежит! А с другой стороны, я так думаю — в жизни всегда есть место чуду! Вот и вы сегодня пришли в себя. А ведь мы и не надеялись и не ждали. Все были уверены, что навсегда вы останетесь в зачарованном сне. Из Тумана Смерти-то князь вас в тот же день вытащил, а вот потом... — парень вздохнул, подкинул меня, перехватывая поудобнее (я звучно клацнула зубами от неожиданности, попутно ощутимо прикусив язык. Только это и спасло новенького от скорой словесной расправы!), — если бы, хоть князь в себе был. Может он бы вам и помог, а так... Учитель, конечно же, поддерживал вашу жизнь, и сделал все как надо. Но даже он не думал, что есть хоть какие-то шансы на то, что вы когда-нибудь очнетесь!

Я перестала что-либо понимать.

— Так князь жив? — Попробовала уточнить я, осторожно двигая поврежденным органом. Очень хотелось попросить зеркало и, высунув язык до предела, осмотреть нанесенные увечья...

— Ну, я бы не назвал ЭТО жизнью. Но, пока еще не умер... — Он тяжело вздохнул, и внес меня в распахнутую дверь, умудрившись чувствительно приложить локтем о косяк (у меня аж слезы на глазах выступили!), и даже не заметив этого! Дошел до кресла и осторожно опустил в него. Я с трудом отдышалась, проморгалась и осмотрелась. Спальня была чисто убрана. И кровать отремонтировали, как я посмотрю. А воздух был напоен дивным ароматом, стоящих в вазах цветов. Этот запах напомнил мне о сказочной ночи, что я провела здесь со Стефаном. Невольно глаза мои опять наполнились слезами. Ох, Стефан, зачем же ты так со мной? Как же я без тебя теперь?

— Да... — Вздохнул мозг, — такую сказку разрушил, мерзавец...

— А где невеста князя? — попробовала отвлечься я.

— Невеста? — изумился парень.

— Ну, да... Она же приехала... — я даже растерялась как-то.

— Ах вы про посольство из Стефкаста? Так они еще тут. Они хотели бы прощения попросить, так ведь не у кого. И что теперь будет — не ясно.

— Что будет, что будет? — удивилась я, — а в чем проблема-то?

— Ну, как же? — паренек, упорно машущий перед камином, наполненным дровами, эффектно вытянутой рукой, повернул ко мне огорченное лицо. Вспыхивать, положенным им по заклинанию, веселеньким огоньком, дрова никак не желали, расстраивая паренька до слез! — Князь же им войну объявил! Как же теперь-то быть? По "Своду Рыцарства" если извинения не будут принесены ими к концу пятого дня, наша армия двинется к их рубежам! — он вновь взмахнул рукой. Так же — без результатов. Не знаю, что именно пытался сделать он в данный момент, но лично мне было очень холодно, и я не могла больше ждать. Щелчок пальцами, и дрова вспыхнули ярким пламенем. Тепло ощутимой волной стало распространяться по комнате. Паренек облегченно вздохнул. По-видимому, решил, что у него все же получилось... Ну да, ну да...— А когда оба государя без сознания — сложно перед ними извиниться. Сейчас-то вот вы очнулись, так что, они, стало быть, к вам придут...

— То есть? — не поняла я. С психованной невестой Стефана я лично не желала иметь никакого дела.

— Ну, как же, государыня, разве ж вы их не простите? — Удивился он.

— Стоп. Почему ты все время называешь меня государыней? — Осторожненько уточнила я, не желая так сразу отвечать на вопрос о прощении.

— Ну, это просто. — Пояснил он, наивно глядя на меня восторженными глазами, как на редкостную диковинную зверюшку "сну-смумрика". — Вы ведь дайни князя, а значит — наша государыня.

— Дайни? Это что такое? — осторожно полюбопытствовала я, подозревая, что опять куда-то влипла. По самое... не балуйся, так сказать...

— То значит — душа, несущая на крыльях его жизнь.

— Я — душа князя? — Непонимающе уточнила я услышанную информацию, попутно внимательно вглядываясь в молодого человека, но ни признаков душевой болезни, ни еще каких-то внешних проявлений его психического нездоровья найти не смогла.

— Как же такого в замок-то пустили? — Изумился мозг чужой безалаберности. — А ну как покусает кого?

— Да. Он и обряд провел. — Огорошил меня этот...хм... юноша.

— Какой обряд? — испугалась я уже ни на шутку. Терпеть не могу я их обряды. А уж если его проводил Стефан, то и вовсе! Они у него все на один манер и фасон — кровавые! Жуть! Ужас и Кошмар в одном наборе...

— Да как же, госпожа, вы что ли не помните? Обережный круг! Он же вас только так и вытащил! — Сделал круглые глаза мой невольный осведомитель.

— Откуда вытащил? — окончательно запуталась я.

— Да что же вы, совсем ничего не помните? — Юнец уже чуть не плакал.

— Прекрати путать госпожу! — Услышав этот голос, я взвизгнула от радости, переключаясь с этого ненормального, на вполне адекватную, почти родную личность В комнату вошла, поджав губы, Лизабетра. — Я сейчас сама ей все объясню. Принес государыню, и брысь отсюда!

Паренек с такой скоростью исчез из видимости, что у меня даже возникло подозрение, что он ушел телепортом. Вот это скорость. Вот бы и мне так. Раз! И ты просто исчез в никому неизвестном направлении! От скольких бы неприятностей смылась...

— Добрый день, государыня. Рада видеть, что вы наконец-то очнулись... — Она подошла ко мне и низко поклонилась.

— Прекрати, пожалуйста. Лиз, не надо церемоний. Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, госпожа. Рана зажила нормально. Лекарь сказал, если бы вы тогда не нашли пары минут, чтобы ее прижечь, да остановить кровь — не успел бы князь! Померла бы я... Так что, низкий поклон вам, госпожа...

— Да перестань ты, пожалуйста! — Я успела перехватить ее, не давая пасть передо мной на колени. — Какая я тебе госпожа-то? Али забыла, как мы с тобой тот нарядец кроили? — Бледная улыбка родилась на ее губах, но до глаз почти не дошла. — Брось, Лиз... Не пугай меня. Я — Мари... Помнишь? — Я дождалась ее кивка. — Ну, вот и славно. Тогда у меня к тебе невыполнимое задание — гигантский объем работ! Во-первых, меня нужно помыть, во-вторых — одеть, в-третьих — покормить, в-четвертых — все объяснить. Осилишь задачу? — Улыбнулась я, вглядываясь в ее бледное, осунувшееся лицо.

— Да, госпожа.

— Мари. Ты ведь так меня уже называла...

— Но вы теперь наша государыня.... — Она подозрительно окинула меня взглядом. Я фыркнула:

— Я и раньше была ею, просто вы о том не знали. Так что — просто, Мари!

— Мари...

— Отлично. Так как ты говоришь, себя чувствуешь? — Еще раз уточнила я, с испугом следя, как она готовит все для купания. Все же ведра здесь не самые маленькие... Да и другие "ванные" принадлежности... — Рана не болит? — Она повторила изданный мной звук, и подкрепила его демонстративным закатыванием глазок.

— Нет, госпожа. Все отлично зажило. Возле меня и так-то усердно крутились и лекари, и маги, а после того, как их сиятельство пообещал, что самолично уложит вместе со мной в мою могилу как минимум одного мага и одного лекаря, по своему выбору, так они и вовсе враз меня на ноги поставили! — говоря это, она отдавала распоряжения снующим девицам и мужикам. Бадью в туалетной комнате моментально наполнили. Там же уже растопили камин. Натаскали холодной воды. Принесли чистое белье и платье. Я же сидела и тихо радовалась, глядя на нее — эвон как у нее все споро да ловко выходит. Опять же, она поберегла свои силы и мои нервы и предоставила почти всю подготовительную работу другим...

Из личного дневника наследного князя Брестларта, лорда северных земель, десятого правителя княжества Бресткаст, записываемого для Объединенной Библиотеки семи княжеств. Книга 17. Записано рукой князя Вэрдиастера, страница 132.

Не знаю, что это было...

Я чуть не сдох! Всю эту страшную, невыносимую неделю я балансировал на краю, время от времени срываясь то в одну сторону, то в другую...

Пришлось отключиться от нее. Отрубить все связи и даже слепок ауры скинуть. Все. Все потеряно. Надежда только на Свароса. Он обещает...

Говорит, нашел какой-то контакт...

Надеюсь... Очень надеюсь...

Я сейчас слаб... Слишком слаб. Большую часть этого времени я провалялся в постели, пытаясь не сойти с ума от путешествия по Темным Садам Мары и попутно почти выблевывая внутренности...

Сейчас меня можно убить одним щелчком...

Просто треснуть хорошенько ... и все...

Если бы я знал, что обережный круг так хлестанет по мне...

Если бы только знал...

Значит это правда...

Все, что говорят хроники? Или только это? Значит и любого, кто посмеет прикоснуться к чужой дайни с грязными намерениями тоже ждет положенное наказание?

Эх...

А я-то хотел потом с ней чуток поразвлечься...

Только бы Сварос не подвел...

Он — моя последняя надежда...

+ + +

Лиз выгнала всех и помогла мне встать. Ее помощь оказалась сейчас очень кстати, меня ощутимо качало! Сняв с меня плащ, она всплеснула руками. Рубаха, что скрывала меня до колен, была не пойми с чьего плеча. А сняв рубаху, и вовсе ужаснулась...

И не она одна.

— Батюшки — святы! Да краше только в гроб кладут! — ахнула девушка. И я была с ней полностью согласна. Худая. Вся в синяках и следах от укусов. Волосы спутаны и сбились в колтун, хоть обстригайся. Жуть берет...

Без дрожи не взглянешь! А ведь еще недавно, это было вполне приличным телом! Знала бы — померла бы, чтоб так не мучиться!

— Ох, госпожа, бедненькая вы моя, да как же страшно-то! — она помогла мне залезть в бадью. Высокая, рассчитанная на рост Стефана, она была для меня слишком непосильным барьером сейчас.

— Что, без пинка под зад, высоты не взять? — мозг даже и не скрывал, как его достали, и как он недоволен все происходящим.

— Отлично, — я откинула голову, чувствуя, как ловкие девичьи пальчики массируют кожу, втирая мыло, — теперь рассказывай, что я пропустила, пока я отмокаю.

— С самого начала?

— Да.

— А что вы помните?

— Ну... — Я задумалась. Если честно, помнилось такое... что лучше бы и не вспоминать! — Помню, как князь с невестой напали на меня и всю искусали и изрезали. Как он заставлял меня кровь его пить — еще помню. А потом все. Темнота.

— Ой, Мари... А до этого что-нибудь помните? — Даже остановилась Лиза.

— Ну... Как на нас вампиры напали. Как тебя ранили. Как Стефан покрошил их в капусту... А потом мы были здесь... Ну, как запланировали...

— Так. — Она вернулась к прерванному занятию. — И все?

— Нет. Помню, что утром принеслась его мымра крашенная, да за волосья меня оттаскала, грозя отдать стражникам на потеху! — Рыкнула я, невольно взбадриваясь от этого воспоминания.

— Нечего себе. — Лиз нажала на плечи, заставляя меня обратно откинуться на спинку и не мешать ей. — Неудивительно, что их сиятельство разгневались, да войну им объявили! — Покачала она головой, добавляя еще мыла.

— А вот этого я уже не помню. — Покаялась я. У них-то только и разговоров, похоже, что об этой самой войне, а я вот вообще не в курсе...

— Эх ты... государыня... — простонал мозг, расслабляясь до желеобразного состояния. — Ушел в нирвану... Вернусь не скоро...

— Ну так слушайте. — Продолжила Лиз, переводя дыхание. — Едва вы из вот энтой комнаты-то выскочили, князь оделся да пошел к послу. А Стефка-то, пока он одевался, так туточки и обреталась, бесстыдница! — Она так возмущенно фыркнула, что я почти прониклась ее гневом. Потом вспомнила нахальные глазки этой самой невесты...

— Законной! Между прочим, невесты! — напомнил не к месту мозг, сбивая мне весь воинственный настрой.

А горничная продолжала тараторить не останавливаясь ни на секундочку:

— А в зале-то и вовсе, говорят, она опозорилась! Заявила, что князь дескать, не умеет определять, где его дайни, да и потребовала, чтобы он с ней переспал! — В зеркале я заметила, какими выразительно-круглыми стали глаза Лиз. Сразу же стало понятно ВСЕ, что она думала о подобном поведении, даже без комментариев. — Дескать сразу же и поймет он тогда, что именно она — его дайни, а не вы!

Я так расслабилась, что лень было пошевелиться.

— Да еще, говорят, обругала вас, госпожа, она словами грязными. — Продолжала горничная, помолчав немного, но так и не дождавшись гневных высказываний с моей стороны. Я, пока что, очень даже хорошо помнила зубы князя на своем пальце... Если он так нужен этой бешеной дьяволице — пусть забирает!

— Вреш-ш-шь! — Зашипел мозг. — Не отдаш-ш-шь...

— Вот еще... — В реальности я выразительно пожала плечами, отвечая обоим. И мысленно добавила, специально для одного слишком умного зануды:

— Как показывает практика, в несвязанном состоянии он опасен!

— Ну так свяжи! И спокойненько пользуйся... Можно... — он задумчиво мурлыкнул, — и намордничек поискать... Для большей безопасности... Остальное-то, вполне... — Мозг замялся, подбирая слово, потом мысленно махнул рукой (слишком расслаблен, не хочу заморачиваться!) и сказал, как думает — употребляемо...

— Ну, да... — Не поверила я, сложив два и два: картинку, где князь одним движением ломает кровать, освобождая руки; и картинку, где он откусывает мне палец, с улыбкой заливая моей кровью все вокруг... И даже замерзла от подобной перспективы, невольно холодея....

Лиза заметила мое движение и добавила кипяточку...

Я опять расслабилась.

— Ну так, а кандалы-то... — Обрадовано вскрикнул мозг, — Дома! На ДЫБЕ! Помнишь? — Меня вновь передернуло. Я с усилием отвлеклась от него, осознав, что Лиза по-прежнему рассказывает и виновато спросила:

— Что? Прости, задумалась...

— А-а-а... Ну, бывает... Водичка-то горяченькая. — Проявила понимание девушка. — Расслабляет. Усыпляет...

— Ну... да. Так что там было, с послами-то...

— Ну, вот я и говорю... Все ждали-то, что князь ей прям там по физиономии-то двинет, чтоб язык не распускала. Ейный телохранитель так Караху прямо и сказал, я, говорит, думал, княже ваш, прям тама ей личико попортит! А он — нет. Промолчал. Спокойненько так встал, да и говорит: "Вы оскорбили мою дайни, я объявляю вам войну!". И вышел. А посольство чуть с ума не сошло! Говорят, посол, младший брат князя стефкастского, энтой фифе, сам по физиономии съездил. Что уж там дальше было, не знаю. А только ейные крики на весь замок были слышны. Видать учил ее уму-разуму. Ну, а уж потом они изъявили желание, стало быть, как положено, принести свои извинения. До истечения срока. М-да... — Она тихо вздохнула. — А никого уже и нет!

Девушка тяжело вздохнула и вдруг хихикнула:

— Вообще эта фифочка, княжна ихняя... очень странная особа. Твердит, что князя нашего любит, а сама при каждой встрече с Тарисом сцепляется, ну что кошка с собакой...

— И что ? — не поняла я.

— Ну... как же? — пропыхтела горничная. — Так ведь себя лишь влюбленные ведут, госпожа...

— Да? — удивилась я. — А я то думала, что как-то иначе...

Она оставила волосы. Намылила щетку пахучим мылом. Запах был все тот же. Он просто преследовал меня! Неотвратимо возвращал к мыслям о Стефане. О его глазах, его руках, его теле... Он волновал и по-прежнему будоражил кровь, впрыскивая невероятную дозу жажды в мои вены. И это после всего, что случилось...

Лиз принялась за меня, а я поинтересовалась, пытаясь отвлечься от мыслей об обнаженном мужском теле, что я тут видела в последний раз. А заодно и от кровавых сцен, что разозленный мозг стал выкидывать мне в сознание со скоростью бешеного принтера.

— Скажи мне, Лиза, а что это за запах?

— Ну, как же... Это же драйты! Любимые цветы князя! Вы еще духами такими духарились в ту ночь, ну, помните?

— Да... так князь их любит...

— Обожает! — Радостно затараторила девушка, охотно отвлекаясь от грустной темы. — Они растут у нас лишь зимой и совершенно не поддаются домашнему выращиванию. Их приходится искать в лесах, под снегом. Это очень сложно. И опасно. Все же их охраняют мантикоры. Вот тоже странность. Ну чего они, тварюки летучие, к цветочкам пристали? Цветы привозят замерзшими в лед. Как они растут? Непонятно! Но когда цветы оттают, то несколько дней пахнут так, что аж пьянеешь от того аромату! Князь их очень любит. Да и вам энтот аромат очень идет. Вот я и приказала, чтоб, значитца, приготовили пару-тройку кусков такого мыла для вас. Это они мне все твердили, что вы уже не встанете. А я так для себя решила: князь скоро в себя придет. А уж как очнется, знамо дело, сразу же и вас вернет! А как же иначе-то... — Она так старательно терла, что у меня аж кости стонали.

— Ты полегче, тряпкой-то. Дыру протрешь! — прошептала я, отодвигаясь, чтобы она могла добавить еще кипяточку. — И с чего же ты взяла, что князь бросится меня будить?

— Ну, так ведь понятно. Вы же его дайни...

— Поясни. — Потребовала я.

— Ну, легенду про то, как боги людей пополам разделили, вы, наверное, слышали? — я кивнула, не очень-то понимая, к чему это она. — Ну, так вот. У оборотней нет женщин — идеальных половинок. Да они им, собственно, и не нужны! У каждого оборотня, есть душа. Только он с ней разделен. И, как говорят, они заключены в женское тело в других мирах. Но иногда, бывает так, что они попадают сюда. К нам. И если оборотень встретит свою душу, то будет безмерно счастлив! Вроде как станет чем-то легендарным! А то и равным богам... Хотя, у нас ведь лишь одна богиня — Мара Прекрасноликая... А если бы это было правдой, то и богов, наверное, было бы побольше, я так думаю... — она замерла. Задумалась. Окинула меня внимательным взглядом, в котором так и сверкало любопытство, круто смешенное с подозрительностью. По-моему, если бы она меня сейчас так усердно не терла тряпкой, то потыкала бы пальчиком, проверяя на ощупь мою "божественность". Придя к каким-то своим выводам, к сожалению, так ею и не озвученным, она продолжила. — Ну, так вот. Это по легенде. На самом деле, мы уже лет пятьсот не слышали о подобной удаче. Вроде и немного времени, а народ стал забывать. Раньше-то, говорят, обережные круги каждую весну полыхали...

— Обережные круги? — не поняла я.

— Ну, да. Своей жизнью клялся оборотень защищать любимую. Их скрепляла кровь. Его и ее... — Перед моими глазами возникла картинка кровавого круга, что полыхает вокруг нас со Стефаном.

— И почему я не удивлена? — Мой тяжкий вздох всколыхнул всю воду в бочке, устроив небольшой шторм и вызвав строгий взгляд Лизы. — Все здесь просто помешаны на крови! Просто кровавый мир какой-то!

— Ну, так ведь так оно вернее всего! — пожала плечами горничная, выливая на меня кувшин воды, чтобы смыть пену с волос. — Вот. А у вас вот как получилось. Князь после залы, к вам пошел. А вы-то закрылись! — всплеснула она освободившимися руками и строго так, пояснила — На засов, будь он не ладен! Их сиятельство-то, еще перед посольством к вам велели завтрак отнести, да букет драйтов, чтобы умилостивить, наверное...

Она сменила гнев на милость, вытащила меня из бочки, и принялась вытирать большим пушистым полотенцем. Я стояла, глядя на огонь и внимательно слушая.

— А вы-то закрылись, и никому не отвечали. После делегации пришел князь, и сам давай вас упрашивать. А вы все молчите. Он уже и меня притащил. Может, говорит, хоть тебе откроет. Попроси ее, Лиза. А я что? Мне не трудно. Я уж вас и курочкой в вине запеченной, и пирожками с капустой, и яблочками мочеными соблазняла. А вы все молчком! Бедный наш князь сел возле вашей двери, да так и сидел. Ждал, пока вы выйдите. Не ел. Не двигался. Токмо глазюками своими синющими сверкал... А потом услышал, как вы кричите...

Я подняла на нее глаза. Девушка показала, что нужно поднять руки вверх, и принялась одевать меня, в подогретую у камина одежду. Сама же трещала без умолку.

— Я сама-то не видала. Я еще плоха была. Меня Карах утащил, сразу же, как их сиятельство нас отпустили. Вот. А потом взял, да и сделал мне предложение, нет, ну, вы представляете? Говорит, я чуть с ума не сошел. Без тебя, говорит, жить не могу...

Она захихикала, затягивая корсет. Я же с трудом поняла, что это она уже перескочила на подробности своей личной жизни, и рассказывает об их, с Карахом, отношениях.

— Лиз, что князь-то? — Осторожно намекнула я.

— Ах, ну да. Так, говорят, кричали вы. Да так страшно! Князь так враз и выломал энту дверь, голыми руками! Ворвался внутрь, а на вас — Гонец Смерти пирует! Ребята говорят, он даже меч не взял, так и бросился на тварь с голыми руками, словно одной яростью его запалить думал. — Она остановилась и вздохнула, прижимая руки к груди. Над губой блестели бисеринки пота. Умаялась, бедная. Я открыла уже было рот, что бы отложить "эту добрую сказочку" до лучших времен, но она продолжила, странно блестя глазами. — Уже потом в змея перекинулся. Ух уж они и бились! Весь замок содрогался от ударов и криков! Карах говорит страшно было — ужасть! Вы знаете, ведь и мой Карах бросился вас защищать миледи, да! И он говорит, что князь бился за вас — как лев! А как потом-то страшно было... — Не сдержавшись, Лиз всхлипнула. — Тварь эта жуткая лежала на полу. Все поломано.... И вся комната в вашей крови. Нечисть — то уже успела изрядно насосаться. Почитай, почти всю жизнь вашу и выпила!

Она подвела меня к огню в спальне и усадила в кресло. Подкатила столик с расставленной едой. Все пахло так ароматно. И голодная я была — преизрядно, а кусок в горло не лез! Я-то все совсем не так помню! В моих-то видениях, Стефан какой кошмар вытворял, а теперь что же это выходит-то...

— Да что дальше-то, Лиз? Не молчи, я же с ума сойду!

— Сейчас, государыня...

— Мари! — автоматически поправила я, следя, как она выбирает расчески. Попутно я отщипывала кусочки от ароматной булки, и закидывала их в рот.

— Ну, так вот. Бились они, бились, да государь и подкараулил тварь. Говорят, так сжал ее, все кости попереломал! А дрянь-то эта, умирать не пожелала, вцепилась в него зубья, и давай рвать тело в клочья, да кусать его! Пока ребята ему не помогли, в кашу черепушку монстрюки злобной не разбили, она его успела порвать преизрядно! — Я содрогнулась. Это значит, пока я видела всякие кошмары, да думала о нем всякие гадости, он сражался за меня, терпел боль и муку?

Рефлекторно задохнулась, чуть не подавившись булочкой, и потом еле откашлялась. Лиз, со всей широтой натуры, треснула меня по спине, чем враз отбила желание кашлять когда-либо еще вообще. Вспомнив, что я еще не все выяснила, я тихо (исключительно из-за сорванности голоса при кашле!) поинтересовалась:

— А кто это — Гонец Смерти?

— Ну, как вам сказать? — девушка пожала плечиками, — Я по-научному-то не умею, вы про то у магов спросите, но, как мне Карах говорил, это нечисть такая. Ее только жрецы призвать могут. Так что она редко у нас появляется. Пьет она жизнь и кровь жертвы, и насылает на нее Туман Смерти. Жертва видит совсем не то, что есть на самом деле. Не видит, что ее энта нечисть жрет, а видит кого-то знакомого и очень мучается, потому как для своих видений тварь выбирает только самых родных и любимых жертвы. А твари — то той, энти мучения, как бальзам на сердце! Так, говорят, и с вами было. Пока князь вас по коридору нес, вы его шибко ругали! А он вам и словечка не ответил, все родная, да любимая...

Расческа плавно двигалась верх — вниз. Лиза разбирала и сушила пряди, буквально по волосинке распутывая узлы и колтуны. Я задумчиво жевала. Что же получается, все, что я видела, простой глюк? И это не Стефан, а та тварь меня грызла? А князь наоборот, защищал? Ох...

— А дальше что... — голос мой был полон чувства вины.

— А дальше, создал из своей крови, князь, для вас обережный круг. Да что-то там у вас пошло не так. Не приняли вы его. Не захотели пить его кровь. Отказалися вы от него. Так нам маг сказал, что помогал князю. — Лиз вздохнула, обошла меня и присела на колени, глядя мне в глаза, снизу вверх. — Зря вы так, госпожа. Уж так он вас любит, так любит, ведь это же сразу видно. Всем видно! Кроме вас... Да вы как попали в замок, он же только о вас и думает, и говорит, и все для вас делает. А уж как смотрит... Ну, подумайте, госпожа...

Я опустила взгляд и тяжело вздохнуло. Она права. Это я и сама знаю. Всхлипнув, девушка тяжело поднялась, и вернулась к расчесыванию. Голос ее теперь звучал тихо, и словно на одной ноте. Без эмоций...

— Он, говорят, до последнего мига, все вас на руках держал... От тьмы спасал. Сам нахлебался. Вот в себя и не приходит... Не знаю уж, что там еще произошло, но только тьма спала и погас круг. А в центре лежите вы оба. Вы — бледна, как смерть, и спите — не добудиться. А князь без сознания, и дышит через раз... — ее голос прервался и она снова всхлипнула, еще горше, — а по телу черные узоры... — Голос ее прервался. Я слышала, как она глотает слезы. — Заберет его тьма. — Тихо прошептала она. — Как есть заберет... Вам-то что. Вы сможете, а вот как он-то, без души? Потому и жить не может... Умирает он... — Тихо заплакала она, перестав себя сдерживать, опустив руки и выронив расческу.

— Я думала, раз вы очнулись, теперь все хорошо будет... — Приговаривала она, стоя за моей спиной. Я вся сжалась от ее горького шепота. Даже плечи свело судорогой. — А вы... вы... Нет? — она вновь обогнула меня, заглядывая в лицо. — вы его совсем — совсем не любите? Ни вот столечко? — и она показала кончик мизинчика, как это делают маленькие дети. По щекам пролегали бороздки слез, и нос звучно хлюпал. Она была безутешна в своем искреннем горе.

Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Сложно было тогда принять и понять то, что он меня предал. Но сейчас, мне в тысячу раз сложнее было. Даже просто осознать, что все было совсем не так, как я видела — уже тяжело. Да. Я знаю, что все они — и Лиз, и тот паренек, говорят, что так и было. Но... так ли это?

А вдруг, все это не правда?

А вдруг его наказало кольцо? А они просто очень любят его? Я просто не знала, что делать и чувствовать. И я не могла ответить на ее вопрос, пока сама не увижу его...

Своими глазами....

Тогда и буду решать...

+ + +

Узнав о том, что я пришла в себя, в комнату буквально вломились Тарис и Касмир. Остальных, по моей просьбе в спальню не запустили. За пять дней, что правитель не принимал участие в жизни замка, накопилось множество дел. Просто не понимаю, как же они жили до этого. Оба помощника только что вернулись из поездок. Я вздохнула с облегчением — как удачно! Что бы я делала, если бы никого из этих умных ( а главное, сведущих!) людей не было бы рядом?

Еще мне стало намного проще, потому что теперь я была не "госпожа с непонятным статусом, вроде как, княжеской любовницы", а официальной "половиной" князя Ланкаста. Это делало мое положение более прочным, а ситуацию — более безнадежной. Теперь я понимаю, что быть президентом любой, даже самой малюсенькой страны — страшная головная боль! А уж когда это — самое большое княжество этого мира — и вовсе полный КОШМАР!

Все от тебя чего-то ждут, всем что-то надо, и сколько бы ты ни старался, всегда остается уйма недовольных! То ты не успел, то не так сделал, то еще что-нибудь! Хорошо, что Касмир приставил ко мне Караха, уже знакомого мне по поездке, и Петраса — охранника из его пятерки. Даже не знаю, охраняли ли они меня, или приглядывали, чтобы чего не натворила, но только с ребятами мы быстро нашли общий язык.

Я умудрилась за одно прикосновение узнать всю их родословную, а про Караха я и до этого кое-что знала. Петрас оказался этаким красавчиком — ловеласом. Со мной он заигрывать не пытался, сразу же переведя меня в разряд "младших сестренок". К вечеру, я обнаглела настолько, что потребовала, чтобы меня перевели в группу "любимых младших сестренок" и моя просьба была тут же удовлетворена.

Эти ребята оказались неоценимым кладезем мудрых советов и ценной информации. Каждый из окружающих стремился и отчаянно жаждал меня чему-то научить, или что-то на меня повесить, или просто выразить соболезнования, или поздравить... Они же аккуратно "мешали" большинству этих людей подходить ко мне слишком близко и не давали отвлекать меня от, запланированных Касмиром на сегодня, дел.

Этих дел, собственно говоря, у меня было всего три — разобраться с делегацией Стефкаста и объявленной им войной; решить проблему с коронацией (сроки и исполнитель); и вернуть в этот мир Стефана...

Стефан...

Это была единственная тема, которой ни парни, ни я не касались вслух. Но Лиза, еще дважды вылавливавшая меня, чтобы покормить, сама бы я наверняка, так и ходила бы голодная, спокойно напомнила мне, что моя прямая обязанность — вернуть князя в мир живых! Первейшая и наиглавнейшая! Стоявшие рядом советники так на меня посмотрели... что я поняла. Слова бесполезны. Мольбы и отговорки не помогут. Если будет хоть какая-то надежда — они приложат все силы (мои в том числе, даже против моей воли) на то, чтобы вернуть себе брата...

Пока же окружающие съедали все мое время! На себя его просто не оставалось. Я, кстати, всерьез подозревала, что за моим питанием Лиза проследила лишь, потому, что со мной рядом находился Карах. Если бы не он, я бы голодала, так как девушка очень сердилась на меня за то, что я не бросилась первым делом к ее дорогому князю.

Я же просто не могла заставить себя пойти туда. Мне нужно было все серьезно обдумать, а его вид, почти наверняка, моментально свел бы меня с ума, и я бы все простила и бросилась с головой в очередную кровавую церемонию, лишь бы помочь ему! Я же хотела понять — что же произошло на самом деле, и что я теперь к нему чувствую...

Я люблю его? Или боюсь? Или ненавижу...

Я пыталась разобраться, но все эти дела только мешали мне, и вопросы повисали в воздухе...

Вопросы... Вопросы... Вопросы...

А где, скажите, мне взять ответы?

Из личного дневника наследной княжны Стефкаста — Стефании Стефларт, дочери князя Заратерии Стефларта, седьмого правителя княжества Стефкаст, записываемого для Объединенной Библиотеки семи княжеств. Книга 8. Записано рукой княжны Стефании, страница 50.

Что же мне делать?

Он умирает! Умирает из-за какой-то....

Не хочу тратить на нее время! Почему, Мара Всеблагая, почему меня никто не слышит и не слушает? Сколько же можно? Я так скоро сойду с ума! ОН УМИРАЕТ!

И никто ничего не делает! Носятся с этой...

Еще и Тарис этот проклятущий. Всю кровь мне уже выпил! Как Гонец Смерти нависает надо мной при каждом удобном случае. Он что, живет у моей комнаты? Невозможно выйти — всюду наталкиваюсь на его отвратительную физиономию!

Это просто невыносимо!

А утром он вообще заявил мне, чтобы я собирала вещички и уматывала домой! Дескать, я тут больше никому не нужна. Никакого такта и воспитания! Я сразу знала, что он ненормальный! Еще тогда...

В его первый приезд...

Не стоило его тогда целовать на балу...

Не стоило...

Кто же знал, что он окажется братом Стефана? Он был таким милым... Таким... привлекательным...

Таким мягким. И глаза... Мне казалось, что он все понимает... Мне так хотелось немного внимания и ... дружеского участия... Не моя вина, что он понял меня не так. Я не обещала ему ни тогда, ни теперь НИ — ЧЕ — ГО!

Ничегошеньки!

Как он не может понять? Я люблю князя! ЛЮБЛЮ!

Но он мне не верит... Думает обо мне всякие гадости...

А Стефан умирает...

И никто, никто не хочет помочь...

ГЛАВА 28

Одним из первых дел на повестке дня были — разборки с посольством. Ребята проводили меня в приемный зал.

— Проводили... Ну, да... "Этот стон, у нас песней зовется!" — прокомментировал мозг. — Да они нам чуть ручки — ножки не оторвали, так лихо "провожали"!

Тарис шел рядом и шипел указания, как именно мне следует себя вести. С трудом, но я вспомнила, из-за чего весь сыр-бор. По словам Тариса, выходило, что стефкастцы хотят извиниться, так как война не нужна никому. Они всегда были нашими соседями. Конечно, вместо извинения, я могу просто съездить по лицу дамочке (и он даже советовал это сделать, если девица опять начнет меня оскорблять. Мол, это никого не удивит, а большинство оборотней вообще понимают лишь силу! Вне зависимости от воспитания и рода...). Я терялась в догадках. Что мне сейчас делать? Бить эту стервочку я не намерена ( у меня-то не то воспитание!), но и терпеть ее наглость — я не нанималась! С другой стороны... И вправду было забавно смотреть, как одно только упоминание Стефы доводит невозмутимого Тариса вмиг до состояния кипения, и он начинает брызгаться во все стороны кипятком и шипеть, как перегревшийся чайник на всех без разбору! Права Лиз, ох права...

Ни все так четко и понятно между этими двумя...

В таких вот растрепанных чувствах я и вошла в роскошный церемониальный зал. Толпа народу. От пестроты нарядов даже голова закружилась... Все разом повернулись в мою сторону. Меня от их пристального жадного внимания даже затошнило....

Огромное помещение было залито светом. Или это просто с перепугу мне так показалось? Даже мозг помалкивал "в тряпочку", не комментируя происходящее. Ну, конечно, как не надо, так он тут, как тут! А как требуется ценное замечание, так от него слова не добьешься! Деревянные панели расписаны затейливыми узорами, в нишах портреты предыдущих правителей, на полах — мозаика, изображающая символику рода и ее изменения за столетия (все-таки это же родовой замок!). Большущие, от потолка до пола, витражные окна, расцвечивали весь зал цветными зайчиками, делая его нарядным...

А посредине, у самой дальней стены — трон...

Вернее, тронов было два, как и полагается. Просто сам по себе трон Стефана был очень большим! Ну, ОЧЕНЬ большим...

Ну, просто неприличным!

Я удивленно оглянулась на Тариса, но он состроил такую гримасу, что я сразу же поняла — не просто роняю престиж княжества, а нагло втаптываю его в грязь! — и проглотила вопрос, сделав себе зарубку на память, надо потом у кого-нибудь другого спросить. Медленно и чинно мы прошествовали до трона, и я опустилась на положенное мне место. Вернее, я не просто плюхнулась на него, как села бы в кресло. Я проделала все с понятием — дошла, остановилась, окинула "царственным" взглядом всех присутствующих, и только тогда плавно села.

Мне хочется верить, что все это было проделано мной именно с той долей грациозности и царственности, которую я вкладывала в это действие, но получилось у меня или нет, я узнать не могла. Тарис застыл за моим правым плечом (слева высился каменный монстр Стефана), и он-то уж точно не стал бы мне ничего рассказывать. Можно, конечно, было бы спросить у Петраса... Но до него мне было просто так не дотянуться, да и советник зорко следил, чтобы я ничем не опозорила его родное государство... Вряд ли он сейчас разрешит мне запросто начать шептаться с первым красавчиком в гвардии князя, известным своими любовными похождениями. Пришлось вздохнуть, и сидеть спокойно.

Хотя, очень хотелось поерзать, устраиваясь поудобнее!

Сразу же хочу сказать, что в отличие от большинства рассказов, мне лично достался на редкость удобный трон, видимо, предыдущие правители очень заботились о собственных супругах (все же, по легендам, все они женились по любви!), и сидеть на чем попало, им не позволяли. Просто я с самого начала сглупила и села лишь на самый краешек, отчего постоянно соскальзывала, да и ноги уставали.

Посол, высокий мужчина с умным и волевым лицом, сейчас выражающим решительность, но и настороженность, не дошел до трона лишь пару шагов. Остановился. Изогнулся в элегантном, но не полном поклоне (все же, он и сам был княжеского рода, являясь официальным наследником князя Заратерия!), и начал речь. Вернее даже Речь! С большой буквы!

Им было сказано множество умных и совершенно непонятных мне слов. Честно говоря, я вообще понимала его, с пятого на десятое. Он, почему-то, не очень чисто говорил на местном языке. Какой-то странный акцент заметно коверкал его слова. Слушать его было откровенно тяжело. Из знакомых, мелькали лишь названия государств, да имена повздоривших сторон. Я не заморачивалась, просто рассматривая его самого и стефкастскую делегацию, и практически не слушала этот прочувствованный монолог. Почему-то, мне упорно казалось, что Тарис не даст мне и слова произнести. Если бы это было не так, он бы меня проинструктировал, что именно нужно говорить...

А он этого не сделал!

Вот я развлекалась, как могла, старательно пытаясь не зевать. А посол все говорил и говорил. Говорил и говорил... Бедный Стефан! Я невольно стала жалеть "подлого предателя". Если ему часто приходиться слушать такие вот безразмерные, нескончаемые речи, то ничего удивительного, что он предпочитает путешествовать по стране, а переговоры сбрасывает на Тариса и Касмира! Они хотя бы чередуются между собой!

Княжны среди делегации не было, и я уже совсем было решила, что все пройдет скучно и гладко, когда, (судя по интонациям) в самом конце этой пафосной посольской речи, дверь резко распахнулась, и в зал ворвалась наша "зазноба". Она опять была во всем черном. Глаза сверкали, и на бледных щеках горел лихорадочный румянец.

— Так! — активировался мозг, — чую, без скандальчика не обойдется!

И я с ним согласилась. Пробежав мимо стражи, и ловко увернувшись от соотечественников, непокорная княжна достигла трона, остановившись буквально в двух шагах от меня. Посол вздрогнул, а потом прикрыл глаза и не скрываясь, застонал. За моей спиной ему неприлично громко вторил вздох Тариса. Ну, правильно. Политики в шоке. Мирное урегулирование конфликта было уже практически у них в кармане, и тут — "на тебе, здрасте!" — пожалуйста! Явилось, не запылилось их конфликтное "счастье"!

— Как ты можешь сидеть тут? — ее высокий голос резанул по ушам. Я поморщилась, но промолчала. Не могу же я сказать ей, что сижу очень даже удобно... Я бы даже сказал — с комфортом сижу... Тепло, удобно, и мухи не кусают...

Или могу?

— Что ты молчишь? — Вопросила она гневно, уперев руки в бока.

— Как торговка на базаре! — восхитился мозг. — И ЭТО они называют княжеским воспитанием? Да пороли ее в детстве мало!

Я от комментариев вновь воздержалась...

— Он умирает, а тебе хоть бы что? — Продолжила красавица "стегать" меня словами. — Уже и на трон взобралась, да? А еще именуешься дайни, мерзавка! — Эффектно завершила она, разом разрушив все, чего почти добился дядя, зачитывая нам полтора часа свою тарабарскую речь...

— Эх, ты — темнота! — Фыркнул мозг. — Ничего-то ты не понимаешь в политике! Это он нас гипнотизировал!

Кто-то громко и неестественно ахнул во внезапно наступившей мрачной тишине. Посол пошел веселенькими такими, красными пятнышками размером с пятак, и нервно затрясся, чем сильно напомнил мне закипевший чайник. Сзади звучно скрежетнул зубами Тарис. Я заинтересованно осмотрела зал. Равнодушных вокруг не было. Представители обеих сторон приняли все происходящее на редкость близко к сердцу. В данный момент, большая часть "наших" активно обнажала оружие, совершенно не скрывая своих намерений — покрошить "врагов"! Меленько... Как на салатик...

Противоположная сторона испуганно прижалась друг к другу, продолжая с надеждой взирать на нас с послом — на их лицах была написана откровенная мольба, урегулировать конфликт одним ударом...

"Кровь за кровь..." — Гласит их древний закон. Совсем, как у нас...

— Ну, все, — зло прошипел мой советник, — Князь прав — сами напросились!

-А в чем, собственно, проблема? — аккуратно поинтересовалась я. Окинув взглядом возбужденный до безобразия, зал я осознала, что осталась, наверное, единственной, кто был совершенно спокоен. При этом мысленно я почти согласилась с ней — действительно, вся ситуация как-то не очень... красиво выглядит. И даже позволила себе откровенно согласиться с ней вслух:

— Ну, на троне. И что из того?

С чего обижаться-то? В конце концов, девочка в чем-то даже права. Он — умирает, а я тут — сижу...

— Как... ну... как же... — она как-то скисла, и откровенно растерялась от моей наглости. Увы, деточка, не только ты умеешь действовать людям на нервы! — То есть тебе на него наплевать? — взвизгнула она. — Я говорила! — она обернулась к делегации, часть из которой уже откровенно потирала руки.

— Интересно, а в этот раз княжну начнут пороть прямо здесь? — поинтересовался мой внутренний "дипломат". — А посмотреть можно будет? Жаль, здесь попкорна нет... — мозг просто наслаждался ситуацией.

— Говорила, что никакая она не государыня! — Продолжало "рыть себе могилку" глупое создание, будя все более кровожадные намерения у всех присутствующих... Кроме, пожалуй, меня. — Самозванка она, липовая! Обманом или колдовством проникла в постель князя, да и сгубила! Ну, что вы стоите? — девушка неосторожно попыталась ткнуть в выступившего ей навстречу, Тариса "обвиняющим перстом". Я с удивлением покачала головой.

Вот это "буря в стакане воды"!

Вот это я понимаю — ШКВАЛ ЭМОЦИЙ! Советник прикрывал меня широкой спиной. По-моему, если судить по внешнему виду господина Тариса, он был (после посла), последним, в кого девчонке следовало тыкать пальчиком. На ее месте, я вообще держалась бы подальше от этих двоих!

Но, она уже слишком явно не дружила с собственной головой!

Я нагло поерзала, устраиваясь поудобнее. Наверное, все-таки дело дойдет до драки в этом, конкретном, отдельно взятом, помещении. И я так удобно сижу.... Не хотелось бы перемещаться. Здесь и обзор что надо. И вообще.... Удобненько. Опять же, драка не с моим участием в этот раз. Хоть какое-то разнообразие в моей жизни! В кои-то веки побуду зрителем, а то все участвую, да участвую...

— Немедленно принесите свои извинения и убирайтесь прочь с нашей территории... — прошипел на Стефу Тарис. Даже у меня от его звуковых интонаций прошли стройными рядами колонны мурашек вдоль спины, и дальше, по ногам... А волосы на голове попытались встать дыбом...

На всю длину...

— Но... он же ваш государь, а эта ... — Немного удивилась "невеста".

— Стоп! — он не дал ей закончить, буквально запечатав рот ладонью. Выросший рядом посол, не успел лишь на сотую долю секунды. Его рука легла как раз поверх руки советника. Глаза их встретились. Девица дернулась, крепко зажатая меж двумя мужскими телами. Ее очи гневно метались от них ко мне, и обратно...

Невероятно! Но... вполне ожидаемо! Я бы даже сказала — естественно! Я, конечно же, как всегда — крайняя да виноватая!

— Ну, да ... — Я развела ручки в стороны, кивая ей, — а как ты хотела? — Девица вновь ощутимо дернулась. Грифон, как-никак! Силы-то немеряно. У нее под языком, как я догадывалась, было еще припасено множество колючек для одной "очень скверной особы", то бишь меня! Я демонстративно пожала плечами, испытывая жуткое желание еще и язык ей показать. Не рискнула лишь потому, что советник прямо перед входом в зал строго-настрого запретил мне провоцировать их на дальнейший конфликт!

— Мы умоляем простить нас, за несдержанность и невоспитанность нашей госпожи, только лишь ее молодость может служить оправданием тому, что она делает и говорит сейчас. Молодость и искренняя заинтересованность жизнью вашего правителя... — тараторил посол, но, судя по его надтреснутому голосу и "жалкой" интонации, он и сам уже не верил в то, что сможет спасти данную ситуацию.

— Даже и не начинайте. — Тарис буквально выплевывал слова, в лицо этим двоим. — Ваше дитятко несколько раз оскорбило правительство нашего княжества. Руководствуясь "Сводом Рыцарства", мы имеем право напасть на вас, начав первыми военные действия. А если учесть, что мы пошли вам на встречу, в то время, как срок принесения извинений уже истек, а вы, к тому же, вместо извинений, нанесли дополнительные оскорбления, то мы имеем полное право передать кристалл с записью обоих инцидентов, в Департамент Магии и требовать положенные нам миротворческие силы! — Посол побледнел еще сильнее. Стефа же, к великому моему удивлению, тяжело дышала, словно... словно... даже не знаю, но возможно, что ее действительно не оставила равнодушной столь необычная близость нашего советника? Я чуть отклонилась, приглядываясь. Его тело прижималось к ее почти полностью. Будучи зажатой меж двух крепких тел, девчонка дышала через раз, но у меня совершенно не складывалось ощущение, что она так уж недовольна происходящим. Ишь, как покраснела...

А Тарис меж тем ярился все сильнее:

— Думаю, учитывая, что оскорблений было, как минимум два, мы получим не меньше полутора, а может быть, и двух корпусов боевых магов! — лицо присутствующих просто перекосило "от восторга" при этой фразе, а господин советник с мстительным удовольствием продолжал добивать уже поверженных оппонентов:

— Подумайте об этом на досуге, пока будете везти "радостные известия" на родину. Быть может то, что эта леди — единственная дочь вашего правителя, и дает ей массу преимуществ в ее стране, но существует международный кодекс, который никому не позволено нарушать!

С каждым словом Тариса, посол теперь уже краснел от смущения и вздрагивал. Взгляд княжны вдруг сделался очень испуганным. Кажется, она только сейчас осознала, что уедет отсюда, так и не став княжеской женой. Да еще и войну развязала...

Ну, почти...

— Тебе не кажется, что самое время вмешаться? — поинтересовался осторожно мозг. — Развлеклась, и хватит! Ты же не собираешься бросать в бой всех тех людей, что уже узнала? Подумай, — коварно шептал он, — ведь первыми в бой пойдет именно личная гвардия князя, как наиболее подготовленное войско! Ты готова пожертвовать ими? Карахом? Тарисом? Петрасом? И многими другими? — Я мялась. Все-таки в политике я не сильна. Может... не стоит вмешиваться? Все же это было решение князя, да и Тарис, более подкован в этом вопросе, в отличие от меня. Он знает, что делает...

Наверное...

— А кто, как ты думаешь, поведет их за собой в бой? — Добил мозг меня "мудро" заданным вопросом.

— Господа... — мой голос дрожал в тишине. — Мне кажется, что страсти слишком сильно накалились. Для начала... Тарис, — Я встала, и говоря, осторожно касалась того, к кому обращалась в данный момент. Тарис, играя желваками, сделал шаг назад, но не отступил за мою спину, оставшись напротив посла, словно противник в поединке. — отпустите княжну. Все же она — представительница правящей династии. Господин посол, — Я одарила его самой нежной и невинной улыбкой, которую только смогла откопать в своем арсенале. — Мы сейчас находимся в крайне сложном положении. Как вам известно, князь Стефан пребывает в состоянии магической комы и все наше внимание сейчас направлено на него. Как верно заметила княжна, он может умереть. — Посол убрал руку с лица Стефы, и задвинул ее себе за спину. Мужественное лицо было бледно. В глазах не было никакой надежды, лишь усталость и уверенность в крайне неперспективном будущем. Княжну из-за его спины мне видно не было, но я, ни на минутку не забывала о ней. Девчонка (ага, это в тридцать-то с лишним лет! — фыркнул мозг, — да она нам в тетки годится!) была способна устроить еще массу неприятностей. Эти ребята — сухие дрова. Она — огонь. Еще парочка таких выходок, и пламя уже не затушить!

— Поэтому, на сегодняшний день, даже с поддержкой боевых магов, — Я кивнула Тарису, — война нам, все же, совершенно не нужна. Мы предпочли бы принять извинения, и решить дело миром. Насколько это возможно, господин посол? — я улыбнулась ему. Голос мой был ровным, успокаивающим, интонации умиротворяющими, где-то даже усыпляющими. При этом я дышала, моргала и вообще двигалась полностью в его плоскости. НЛПи в действии! Когда я изменила дыхание, на еще более размеренное, его тело повторило мой маневр автоматически. Вот бы мне еще и Тариса так же ловко успокоить!

— А княжна? — мозг, как всегда, не мог промолчать.

— А княжна пока подождет! Мы с ней потом, наедине, разберемся! — мысленно прошипела я, намекая, что сейчас не лучшая время, чтобы отвлекать меня.

— Посол? — Уточнила я его позицию.

— Да, госпожа. Мы готовы...

— Нет! — встрял Тарис, проявляя просто чудеса вредности и мерзопакостности! — Извинения должна принести оскорбившая нас персона.

— Где это записано? — Тут же вспыхнул посол.

— Пункт 328, часть 14, подпункт Д! — Голос советника был зол. Посол, судя по лицу, не был знаком с этой поправкой, и сейчас мучительно соображал, чем же ему огреть дорогую княжну, чтобы она принесла нужные всем извинения, попутно не доведя никого до собственного жестокого убийства.

— Я считаю, господин советник, что мы вполне можем пойти навстречу нашим соседям и дать им еще пару дней на урегулирование внутренних конфликтов и необходимую подготовку. — Мой голос сочился уверенностью и спокойствием. Теперь я подстраивалась уже под Тариса. Даже позволила себе наглость коснуться его спины. Посол шумно выдохнул, с надеждой глядя на братца Стефана. Княжна что-то вроде бы пискнула, но ее телохранители, тут же устранили этот звук, не дав ему развиться во что-то более или менее внятное.

Тарис перевел взгляд с посла на меня. Я успокаивающе кивала, аккуратно поглаживая его по рукаву. Легкое, на почти незаметном уровне, прикосновение, но он даже кивать начал ему в такт, повторяя мои движения головой. Психолог я, в конце концов, или погулять вышла? Если я не использую все, что знаю, то лишь потому, что не желаю превратиться в утомленного жизнью манипулятора, которому потом, даже жить неинтересно!

Конечно же, он согласился. Делегация с облегчением утащилась в отведенные им покои. Тарис попробовал было сделать мне внушение, но быстро сник перед прямым, заданным без околичностей, вопросом: — он хочет повоевать? И не менее емким советом, — тогда пусть идет во двор, и попросит свою пятерку потренировать его, как следует. Быть может пять — шесть часов в спарринге с превосходящими силами противника, прочистят ему мозги как следует? И заметьте, это при полной безопасности бескрайних просторов Родины!

Меня внимательно осмотрели. И даже поклонились. Касмир попробовал было припрячь меня еще к каким-то делам, но я ответила отказом. Велела оседлать коня князя (Это я про красавца Йорика!), и, переодевшись, отправилась на прогулку. На улице сегодня было на редкость тепло. И солнышко вовсю светило. Скоро весна. А у них скоро Новолетие...

Новый Год по-нашему...

Как удивительно. Впрочем, чего же странного. Мара принесла сюда те традиции, которые помнила. А наш Новый Год перенесли с весны на зиму в те времена, когда ее уже давно не было в нашем мире!

Скачка неплохо прочистила мне мозги. Ветер в лицо и скорость, избавили от всего ненужного, лишнего, что мешало думать. А подумать-то было о чем. Что нам известно? Князь утверждал, что кольцо защитит от всего и вся. Что в реальности? Оно почти не способно ни на что, кроме активного регенерирования. То есть, жизнь оно, конечно же, спасет, но вот все остальное...

Я уже замучилась подсчитывать шрамы...

Так что мне нужно быть впредь очень, очень осторожной. Довольно коллекционировать болевые ощущения. Следующее — Стефан считает, что я — его дайни. Его душа, без которой он не сможет дальше жить...

— Ну, до этого то, у него с жизнью не было никаких проблем! — вмешался мозг, — что-то не заметили мы, чтобы он сильно до этого помирал!

— Да. Не умирал. Но, кто его знает? В этих их кровавых обрядах, черт ногу сломит, а князь бросается в них, как кот в сливки — страстно и с головой! Как будто, кроме жутких ритуалов в жизни и нет больше ничего приятного! У нас их сколько за эти дни было? Три? Четыре? Достало! Сколько можно? Если для того, чтобы вернуть его к сознанию, опять понадобиться вскрывать себе вены, я просто откажусь!

— Откажешься? — изумился мозг, — оставишь парня, что умеет так классно делать ЭТО, и имеет все права утверждать "она меня любит!", вот просто так умирать? После всего, что узнала? Откажешься от всего, что испытываешь к нему? Просто возьмешь, и позабудешь все, что с ним связано? И из-за чего? Подумаешь, взял немножко крови, так ведь и своей дал хлебнуть! И, насколько я помню, кто-то умудрился сделать отнюдь не один глоток! Присосалась так, что не отодрать было! Он и помирает-то поди от того, что ты высосала больше половины! Так что нечего все валить на красавчика! Ишь, разошлась, как холодный самовар. Вампирша недоделанная!

Йорик, конь князя, перешел на шаг. Ребята ехали молча, позади меня, не мешая моим размышлениям. Даже смешливый Петрас был отчего-то серьезен. Тело устало после скачки, и я неловко соскользнула на землю, размять ноги. Передо мной чернел лес, за ним, маня вершинами, высились горы...

За мной расстилалось поле, чуть дальше темнел холм, на котором собственно и высился величественный замок.... Морозный воздух пьянил и был так вкусен, что я не могла надышаться. Активно дыша, я разглядывала странный пригорок неподалеку от опушки. Что-то меня в нем настораживало, но и словно бы манило. Продолжая свои размышления, я медленно, словно нехотя, шла туда. Конь брел за мной, как привязанный.

Конечно же, я не собиралась оставлять Стефана в том состоянии, в котором он сейчас находился. И я постараюсь сделать все возможное, чтобы он пришел в себя. И не только потому, что он красавчик, и я в него влюблена. Просто, потому что он — человек. Причем, человек хороший. А это очень много. Хороших людей всегда было слишком мало на свете. Их нужно беречь. Я это отлично понимала, но как же мне было страшно при мысли о возможных способах приведения его в чувство!

Странный холмик оказался у самых ног как-то неожиданно. В полной задумчивости, я автоматически наклонилась, рукой раскидывая снег.

— Осторожно, госпожа! — Крик Петраса взвился над зимним лесом, потревожив ворон, что сорвались с громким карканьем в небо. Почти в ту же секунду, я заорала во всю мощь своих бедных легких. Из-под снега на меня бросилось что-то большое и пестро-рыжее. Тварь опрокинула меня, ударив в грудь сильными пушистыми лапами, и нависла надо мной, фыркая теплом и наваливаясь всей тяжестью не самого маленького тельца, так что я только и могла, что попискивать под ее весом...

— Тихо.. тихо, малышка... спокойно... спокойно... никто тебе зла не хочет... Ты ведь чувствуешь, да? Конечно же чувствуешь... Ну, спокойно... спокойно... — голос Петраса меня мог бы наверное, успокоить, если бы не испуганный шепот Караха:

— Это что, мантикора?

Услышанное так поразило меня, что я необдуманно распахнула глаза, до этого в испуге зажмуренные. Мне захотелось рассмотреть столь загадочное существо. Я много раз о них читала, но не представляла их в жизни. А тут — такая удача! Прямо мне в лицо фыркала пушистая мордочка, очаровательно пестрая, с большущими зелеными глазищами и замечательными кисточками на ушах. Я с восторгом уставилась на это чудо, напрочь позабыв, что в большинстве произведений, эти животные упоминаются отнюдь не в графе "дружелюбные и миролюбивые лапушки"!

— Ой, какая ты красавица! — я сказала это очень тихо, на выдохе. Не потому, что я такая умная, а просто она выдавила из меня почти весь воздух, упираясь в грудь пушистыми лапами. Существо наклонилось ко мне и обнюхало, щекоча усами

— Госпожа, только не шевелитесь. И не говорите громко. Лучше всего на одной тональности, а то она броситься может! — Карах потихоньку соскользнул с лошади, и сейчас подбирался к нам. — И что вас к этому холмику понесло, а? Вы неприятности прям чуете, да? Никогда мимо не пройдете!

— Да, тихо ты! Не ворчи! — Петрас был уже рядышком. Завис возле меня, осматриваясь, не в силах решить, как убрать меня, из-под опасного существа, попутно не повредив сиятельной тушки. — Ну, и как мне тебя вытаскивать? — поинтересовался он вслух.

— Уж как-нибудь вытащи, пожалуйста, — проблеяла я, улыбаясь существу закрытым ртом. Кажется, я где-то читала, что зубы для животных — признак агрессии... Вот и пыталась соответствовать...

— А что так? Она ж, такая прелесть пушистая! Разве ж тебе под ней плохо? — Животное повернуло в его сторону голову и еле слышно заворчало, напоминая о своей дикой натуре. Мы все живо заткнулись и замерли.

Краем глаза я увидела над ней какое-то движение, а потом просто похолодела — над самой головой Петраса качалось что-то длинное и узкое, по-видимому, ее хвост, с жалом на конце.

— А жало-то у пчелки ЯДОВИТОЕ! — каркнул мозг. — Караул!

— Хорошая моя, — лепетала я, непонятно зачем опять привлекая к себе ее внимание. — Славная девочка. Ну, что ты, что ты, красавица, что ты умница.... Ну, не надо... Не злись... Он тоже хороший .... Не надо...

— Мари, заткнись, пожалуйста... — Петрас следил глазами за жалом, а сам напрягался, явно планируя прыгнуть. Подобная перспектива чуть не довела меня до инфаркта! Одна мысль обо мне в гуще схватки, где-то между кинжалом Петраса и когтями, клыками и жалом этой малышки, враз охладила мои конечности до состояния льда, попутно отправив сердце навестить левую пятку...

— Сам заткнись и даже не думай геройствовать! — я с большим трудом пыталась сохранить нейтральную интонацию. Но, наверное, мой голос все же где-то дрогнул, так как взгляд кошки метнулся ко мне, и жало зависло над самым лбом, сводя мои глазки в кучку. Вот только этого счастья мне и не хватало!

— Не двигайся! Даже не моргай.... — Петрас еле заметно перенес весь вес на левую ногу.

— А лучше — и не дыши пока... — Карах завис неподалеку, как журавль, в той же позе, но с другой стороны от меня.

Я же непроизвольно вздрогнула, и, неосознанно, положила руки на лапы мантикоры. Перед глазами что-то мелькнуло. Свет померк, и я как в омут, с головой вдруг погрузилась в ее воспоминания...

Сначала увидела девушку. Губы что-то шепчут. Не услышать, не разобрать... Ра-аз! И на ее месте шикарное создание — большая, красивая кошка, удивительной рыжевато-серой расцветки, больше всего похожая на нашу рысь, но намного крупнее. Потом все замелькало. От рук пошла волнами боль. Я застонала, а картинка вновь стала ясной — бледная кожистая тварь с огромными крыльями садится на тело спящей. Улыбаясь, тварь вгрызается в нее и та просыпается, и кричит, кричит от боли и ужаса. А тварь пьет кровь, пьет и смеется....

Но вдруг девушка, совсем еще молоденькая, дергается, шипит несколько слов, вцепившись в руки Гонца Смерти, и перекидывается в более опасную ипостась. И все бы ничего, да руки твари, погруженные глубоко в ее грудь, оказались замешаны в трансформации...

Несколько секунд они оба бились, пытаясь разделиться. Каждый тянул плоть в свою сторону. И плоть трещала и рвалась, причиняя им обоим мучительную боль. От их криков у меня заложило уши. Потом все кончилось. Когда она очнулась — твари рядом уже не было. А ее тело стало вот таким. И сколько не произносила она древнюю словоформулу, сколько не стремилась вернуть себе человеческий облик, так ничего и не получилось...

Перед глазами замелькали даже не годы — века! Она видела, как умерли все, кого она знала. Как ушел за грань любимый человек, состарившись, но, так и не дождавшись даже весточки о том, куда же пропала его возлюбленная. Умерли родные и близкие. Она не пыталась вернуться к ним. Зачем? Она перестала на что-либо надеяться и просто плыла по течению....

Ей встречались и другие мантикоры, огромные монстры произошедшие от древних львов, но большинство из них были просто животными. Чувствуя её чуждость, они не принимали её в свой прайд. И она так и была одна... Годы... Века... Все время одна...

Даже она сама стала забывать, что была когда-то человеком....

Она одичала...

Я напомнила ей ту девушку, какой она когда-то была. Даже не внешностью — запахом! И она внюхивалась, пьянея, и чувствуя, как в ней рождается что-то...

Странное...

Нет, я не услышала её речь. Но, глядя в эти глаза, я поняла — она больше не хочет быть одна. Ей нужен друг. Хоть кто-то, кто будет говорить с ней. Хотя бы иногда. Пусть раз в год. Недолго. Не больше получаса. Но ей нужна эта речь. И ей нужен этот запах....

Она предлагала мне свою дружбу...

И я ее приняла.

Из личного дневника наследной княжны Стефкаста — Стефании Стефларт, дочери князя Заратерии Стефларта, седьмого правителя княжества Стефкаст, записываемого для Объединенной Библиотеки семи княжеств. Книга 8. Записано рукой княжны Стефании, страница 53.

Он почти ударил меня!

Это просто невероятно! Неправильно. Невыносимо. Почему он на ее стороне? Раньше он таким не был...

Я помню, каким внимательным и мягким он может быть...

Хотя...

Иногда мне кажется, что все это мне просто приснилось. Если бы я в тот год не болела и сразу же, едва делегация приехала, была бы официально представлена Тарису, как княжна Стефкаста...

Если бы не позволила ему какое-то время думать, что я — всего лишь обыкновенная, не обремененная титулами, воспитанница правителя... Быть может, мы и сейчас были бы друзьями? И быть может...

Он помогал бы мне, а не этой...

Впрочем, сейчас это уже не важно.

Я не собираюсь сидеть сложа руки и смотреть, как гибнет все, что так долго было мне дорого! Я буду решительна и сильна!

Я буду действовать...

ГЛАВА 29

Но мир вокруг нас отнюдь не замер. Почти позабывшая человеческую речь, Зара (так её звали когда-то), довольно легко общалась мыслеобразами, но с трудом реагировала на интонацию. Речь для нее вообще практически не имела никакого значения.

Петрас и Карах прыгнули одновременно, но Зара среагировала за секунду до них. Распахнулись большие кожистые крылья, и она взмыла в небо, унося меня в когтях, пробивших шубу, но немного не доставших до кожи, хотя и чувствительно царапнувших.

Летать с весом ей было не привыкать, она уже давно охотилась на животных, правда, все же памятуя о своей изначальной природе, только на диких. Мы быстро набрали высоту, и мне пришлось попросить её снизиться. Здесь было очень холодно и нечем дышать. Кроме того, я не могла понять, зачем же она забрала меня с собой?

Она передала мне картинку — парни бросаются на наше место, а потом что-то кидают вслед. Стреляют что ли? Я похлопала глазами. А потом поняла: Зара решила, что они — угроза для нас обоих! Она меня просто спасала! Коснувшись её лап, я постаралась передать ей свою благодарность и чувство дружбы, что связывало меня с этими людьми.

Мантикора снизилась, опускаясь на верхушку ближайшего дерева. Издалека доносились крики. Охрана, взлетев в седло, неслась к нам. Сначала мои ноги коснулись веток, из которых состояло большое гнездо, потом она втянула когти и отпустила меня. И лишь после этого села сама, причем на ветку рядом.

Я, улыбаясь, постаралась ей объяснить, что она немного ошиблась. При этом я использовала и слова, и руки, и мыслеобразы. Зара склоняла голову то направо, то налево, понимая меня с пятого на десятое.

— Ну, как же тебе объяснить, — я пыхтела от усилий. — Вот, смотри. Это Петрас. Он — друг! — я вспомнила, как он смеется. Смех и улыбки вызвали внутри Зары отклик. Это она помнила. И она понимала, что это хорошо. Ребята как раз добрались до нас и остановились под деревом.

— Мари, ты в порядке? — Петрас задыхался от быстрой езды.

— Да! — ответила я, — все отлично.

— Не бойся, — Петрас уже осматривал дерево, — сейчас мы её грохнем и снимем тебя! Ты, главное, не паникуй!

Зара коснулась меня лапой. Перед глазами мелькнул, натягивающий лук Карах. Кошка издала угрожающее ворчание, сообщая свое отношение к происходящему. И она была совершенно права!

— Карах! Прекрати это! — крикнула я, — уберите лук! Я сама скоро спущусь!

— Ты сошла с ума? — поинтересовался Петрас голосом "доброго доктора". Карах попытался одернуть его, но парень всерьез воспринимал меня как младшенькую сестренку, и не стеснялся вести себя соответственно! — Как ты себе представляешь этот процесс? Даже если я на секундочку смогу поверить, что кольцо убережет тебя от ее яда и зубов, дерево тебе самой не одолеть! Не дури, мы сейчас будем! Лучше подвинься немного вправо, ты Караху прицел закрываешь.

— Карах, болван ты этакий, не смей стрелять в Зару! — зарычала я, не хуже, чем сама кошка. — Она живая. В смысле, думающая! Тоже оборотень, как и вы!

— Вот... — произнесенная им фраза носила столь неприличный характер, что даже хищница напротив меня сделала большие глаза, а потом прикрыла нос лапой. И я не могла с ней не согласиться. ТАК выражаться в обществе двух дам, одна из которых, в некотором роде, твоя государыня — это уже слишком. До нас долетел странный звук. Очень гулкий. Я не поняла, что это было, но Зара перекинула мне картинку — Карах сделал большой шаг и дал звучный подзатыльник напарнику, выразительно покрутив у виска.

— Пошли вниз, — попросила я ее словами и жестами. Кошка лишь жмурилась. Пришлось прикоснуться к ней.

— Это были слова? — ее вопросы начинали потихоньку оформляться во что-то более — менее внятное. Мне стало легче. Все-таки ее первый порыв там, на поле, был спонтанным. Ощутила запах и не стала убивать. Сейчас же, она, кажется, стала определяться, чего именно хочет и как это будет. Я же и вовсе была не против такой подружки. А уж в том, что при таком плотном общении, мы с ней подружимся, я не сомневалась ни минуточки.

Ей пришлось снова уцепить меня за одежду, потому что на нее я бы не влезла — недостаточно тут было места для подобных экспериментов. Да и она сама была размером приблизительно с нашу рысь — крупная, конечно, но все, же не тигр! Мы быстро и осторожно спустились. Я даже испугаться не успела. Ребята с опаской взирали на Зару, пока она складывала крылья, и прятала хвост. Им она, может и не доверяла, но вот мне поверила безоговорочно, так как во время мыслеречи невозможно лгать — собеседники друг перед другом, как на ладони.

Я села в седло, пустив лошадь шагом. Животные, кстати, с детства выученные не реагировать на оборотней, на Зару даже не фыркнули, что окончательно убедило моих телохранителей в правоте моих слов. При охоте на мантикор лошади не использовались, так как было просто невозможно успокоить взбесившихся от страха животных.

Ну, и конечно то, что красавица спокойно следовала возле моей правой ноги, не порываясь никого скушать, тоже явилось немаловажным успокоительным фактором. Я предложила ей отправиться вместе с нами в замок и там немного пожить. И она согласилась. Конечно же, будет масса проблем, но эта девчонка стоит того, чтобы хотя бы попробовать!

Добравшись до холмика, что так притягивал меня, я вновь почувствовала тягу и спешилась. Зара зафыркала рядом. Присев на корточки, я разгребла снег руками. Так вот в чем разгадка симпатии мантикоры. Драйты! Она спала именно на том месте, где сквозь снег прорастали эти цветы, и своим теплом слегка обогревала их, а они дарили ей свой запах. Наверняка она учуяла аромат мыла, что приказала сделать для меня Лиза, чтобы доставить удовольствие Стефану....

— Да, Мари. Именно поэтому опасно собирать драйты. Поверх них частенько находишь и мантикору. — парни разглядывали ходящую кругами, хищницу. Я рвала цветы, но Зара мне не мешала. Перед тем, как коснуться первого цветка, я передала ей образ Стефана. И объяснила, что он очень любит этот запах. А сейчас он болен, но ему, наверняка, будет очень приятно. Кошка не возражала, но просила не срывать все, тогда цветы будут продолжать тут расти, пока не сойдет снег...

Что ж, загадка драйтов была мной успешно разрешена. Цветы собраны. Весьма опасная для врагов телохранительница приобретена. Да и решение, ради которого я выехала на прогулку, мной было принято. Я была готова идти к Стефану. Раз уж я — его официальная душа, следовало позаботиться о своем "официальном теле"...

Наш отряд галопом направился в замок. В моих руках синел букет драйтов. А над нами парила, расправив крылья, хищная мантикора, зорко осматривая окрестности...

В сердце трепетала надежда...

+ + +

В покоях, отведенных под лабораторию мага, было тепло и светло, но совсем не уютно. Лаборатория. И этим все сказано. Меня пошел провожать только Карах, так как Петрас вызвался обустроить Зару. Как ни странно, но они быстро нашли общий язык. Он тоже мог давать ей некоторую информацию через прикосновения. Как он объяснил мне, это связано с его истинно кошачьей сущностью. Правда, он не рысь, а лев, но ведь это не так уж и важно, да? Так что за кошку я не волновалась.

Я волновалась за себя...

И за Стефана...

Он лежал на высоком каменном столе, а встроенные в стол зеленоватые кристаллы создавали вокруг него какое-то хитрое поле. Фариар объяснил мне, но я ничего не поняла. Да и что толку-то? Реально помочь это поле ему не могло. Оно лишь сдерживало распространение тьмы в его теле. Пока узоры наиболее плотно покрывали ноги. Тело было слегка разрисовано, а вот плечи, лицо и руки оставались еще чистыми. Как мне объяснили, это потому, что до самого верха тьма не успела добраться....

На мой закономерный вопрос насчет рук, мне горько ответили, что меня поднимали так высоко и так старательно, что руки, скорее всего, последними покроются разводами тьмы. Я подошла ближе. Он был очень бледен. Его загар придавал теперь коже какой-то землистый оттенок. Глаза были закрыты и словно залиты синевой, да и сама кожа светилась какой-то странной, нереальной прозрачностью....

Мне стало очень страшно...

Только сейчас, глядя на этого сильного человека, даже волосы которого потускнели, я поняла, как близко князь подошел к краю, наверное, так близко к нему он еще никогда не приближался. Что бы вокруг не говорили, он — уже почти умер...

— Что мы можем сделать? — я пыталась не выдать голосом своего испуга, но, как мне кажется, у меня не слишком-то хорошо получалось. Маг бросил на меня крайне недовольный взгляд. По дороге сюда, Карах рассказал мне, что когда я очнулась, маг вовсе не хотел выпускать меня из лаборатории пока не поймет, почему именно я пришла в себя, или пока и князь не очнется. На том, чтобы мне дали возможность привести себя в порядок настоял Тарис. Еще бы, уж он-то не понаслышке знал, каково это — не мыться и не есть нормально почти неделю!

— Даже не знаю, леди! — похоже ни своей госпожой, ни государыней — не смотря на кольцо, магистр меня не признавал. Впрочем, меня это нисколько не удивило. По словам Касмира, Фариар начал служить при княжеском дворе еще во времена дедушки Стефана, а выглядел и сейчас лет на пятьдесят! При повсеместном долголетии, ему, даже по самым скромным подсчетам — не меньше тысячи лет! Что ему двадцатилетняя девчонка! — Я не смог пока что, понять даже механизма вашего прихода в себя.

— Вот старый... тормоз! — фыркнул мозг. — Думал, думал, ничего не надумал! Прям, "колдуй баба, колдуй дед" — какое-то! Они чем вообще тут занимались? Пляску шамана исполняли?

— А что вы сделали перед тем, как я очнулась? — Я постаралась не обращать на своего внутреннего нахала никакого внимания. Взгляд Фариара сказал мне, чтобы я не слишком-то умничала, но от комментариев вслух он воздержался. Все же, пока я здесь, и готова к сотрудничеству, у всех остается хоть какая-то надежда. Собственную неспособность самостоятельно решить данную проблему, магистр не только уже осознал, но и успел принять. Времени для этого, у него имелось более, чем достаточно!

— Мы положили вас вместе, — он сверкнул на меня очами. — Обнаженными! На этот стол! — Я поперхнулась воздухом и в некотором шоке обвела глазами помещение: старших учеников — четверо! Да плюс пять младших...

— И младшие тоже... — я шумно сглотнула, смачивая пересохшее горло, — были здесь?

— Нет, конечно! За кого вы меня принимаете? Здесь и из старших был только Сузрар! — я посмотрела на поклонившегося парня. Того самого, что отнес меня в комнату. Его лицо было не красным — свекольно-бордовым! Интересно, а мое какого сейчас цвета?

- Брось смущаться! — рявкнул мозг, — старикашка и девственник! Кого тут стесняться-то? У старика поди все давно отсохло, а паренек похоже, еще и не целовался-то толком! Скорее всего, от тебя оба старательно отводили глаза и смотрели лишь на князя. Расслабься!

— И...что? — рискнула выдавить я из себя.

— В смысле? — вскинул брови возмущенный маг.

— Что случилось после того, как вы сложили нас на этом столе? — слова давались мне с трудом. Перед глазами была та еще картинка...

— М-да... Вот это я понимаю! — вновь влез мозг. — как это у классиков? "Не пойдешь, поведут поневоле..."? Ну, а в твоем варианте... короче, ты и сама все поняла... Интересно, они еще что-нибудь тут делали, кроме того, что осуществляли собственные эротические фантазии в картинках?

— Он вас обнял... — вернул себе мое внимание магистр.

— Обнял? Но он, же без сознания! — я обернулась к столу, жадно глядя на все еще обнаженное мужское тело.

— Слушай! — влез мозг, — а может парень просто от холода посинел? А? Укроем, согреем — и порядок! Он и к тебе-то поди прижимался потому, что ты — тепленькая...

— Вот именно! — голос мага помог вернуться к реальности. — Но вы от этого почти сразу же очнулись!

— Значит, сейчас вы хотите попробовать обратный вариант? — уточнила я, покорно развязывая завязки плаща. Маг более внимательно посмотрел на меня. Лично меня, сама по себе идея расхаживать (— Разлеживать! — поправил мозг.) тут голышом, совершенно не радовала, но, по сравнению с идеей резать вены, она была более приемлема... Хотя...

— Если леди не против... — кажется, он не ожидал от меня настолько "полной" готовности к сотрудничеству... Сделав ученикам знак "покинуть помещение", магистр засуетился вокруг стола с князем. Свечение стало постепенно гаснуть.

— Я готова сделать все.... Необходимое, — скрепя сердце, прошептала я. Платье снялось на удивление легко. Сузрар, едва я взялась за вырез, поспешно отвернулся. Да и сам маг, похоже, серьезно засмущался.

— Сузрар! — голос Фариара был хриплым. Старикашка как-то излишне суетливо отводил глазки. Это чтобы значило?

— Только то, что на твою тушку, сейчас без слез не взглянешь! — фыркнул мозг. — Не шибко-то обольщайся, эротичная ты моя. Твои синяки отбивают всяческие мысли, кроме откровенно жалостливых! — и он нахально подбросил мне воспоминание — мое же собственное отражение в зеркале. Ну, не мерзавец ли, а? Вместо того, чтобы как-то поддержать девушку...

— Дай леди накидку, а то замерзнет... — магистру пришлось прокашляться, чтобы произнести всю фразу целиком.

— Эк его разбирает... — поразилась я.

— Это не возбуждение, детка. — высказался мозг. — Это его совесть мучает! А вот мне интересно, они тебе иголки под ногти загоняли, пытаясь привести в чувство, или остановились на прижигании?

Я активно затрясла головой, отгоняя мерзкие образы и, чтобы отвлечься от них, принялась следить за юношей...

Он кивнул учителю, не оборачиваясь, бочком дошел до шкафа и долго там рылся. Потом так же, не поворачиваясь, дошел до меня, и протянул за спину, ко мне, руку с чем-то воздушным и полупрозрачным. Я взяла. Что-то типа плаща с капюшоном. Серебристое и, как я уже говорила, прозрачное. Я скинула последнюю деталь своего туалета, и ловко обернулась в выданное больничное одеяние. Оно приятно скользило по коже и даже, похоже, грело, к тому же, к моему величайшему удивлению, совсем не просвечивало. То есть я за тканью угадывалась, но не просматривалась.

Магия...

— И то хлеб... — выдохнул мозг. — Ну, вот... а ты боялась!

— Я готова. — Мой голос слегка дрожал. Вошел еще один ученик. Не глядя на меня (так и смотрел все время в пол!), он собрал мои вещи и куда-то унес их.

— Надо же, как они тут о чистоте-то заботятся! — опять высказался мозг. Я проигнорировала это замечание, не до него сейчас. Сузрар подал мне руку, до этого он уже успел подставить стул к столу и теперь помог на него подняться.

— Как на эшафот... — снова встрял мозг.

— Заткнись, пожалуйста! — мысленно прорычала я, потихоньку свирепея.

— Слегка приоткройте ваше одеяние и прижмитесь, пожалуйста к князю. — Попросил магистр, демонстративно взирая лишь на своего государя — не беспокойтесь, нам ничего не видно.

— Да я и не беспокоюсь, все что имеется в наличии, вы уже видели! — Проворчала я, пытаясь поудобнее устроиться на теле Стефана. Как они тут меня-то еще умудрились пристроить в прошлый раз? Места едва на одно тело хватает! — Прям операционный стол какой-то! — проворчала я, покрепче обхватывая мужчину за шею, чтобы не свалиться.

— Ты смотри, не придуши красавчика! — забеспокоился мозг, следя за моими ерзаниями по холодному, как мрамор телу.

— Жуть-то какая... — подумала я. — Чего ж он такой холодный?

— Замерз! Сама бы тут голышом пяток дней полежала, тоже бы оледенела! — возмутился мозг. — И потом, ты чем собственно говоря, не довольна? Ты ж мечтала об Эдварде! Вот... Получите и распишитесь! Тушка ледяная, почти каменная, одна штука... Не вампир, конечно, но... уже почти мертвец! Прям, как заказывали...

Я от ужаса невольно передернулась, чуть не навернувшись с этой пыточной плиты...

— Вы абсолютно правы, леди. Это именно мой операционный стол. — Прозвучал голос магистра. И мне почему-то совершенно не понравилась радость, звучавшая в его голосе.

— Как-то вы слишком радуетесь! — подозреваю, мои глаза в этот момент стали намного более круглыми, чем были от природы.

— О, не то чтобы слишком... — Вроде как успокоил меня этот прадедушка "Вивисектора". — Просто приятно... Не волнуйтесь, сейчас будет немного жечь...

— Кого жечь? Чем жечь? — запаниковала я. Мне было не видно, что они там делают, в таком положении шибко-то не повертишься.

— Ну, вот... уже и до пыток дошли... — вновь влез мозг. — А я тебя предупреждал, что он какой-то... странный!

— Лежите спокойно леди, — рыкнул магистр. — или вас ударит разрядом!

— Ударит? Разрядом? — уже в голос запаниковала я. — Что происходит?

— Просто прижмитесь к нему покрепче. — судя по интонациям, мужик явно не раз подрабатывал на полставки санитаром в психушке. — Мы активируем камни, как и в прошлый раз. — В паникующем мозгу возникла картинка — мужское тело в сверкающей сфере. От этого воспоминания стало немного полегче. Значит — не просто эксперимент, а нечто, что я уже однажды благополучно пережила и при этом осталось живой и невредимой.

— Ээээ.... Живой-то, конечно, да... — осторожно согласился мозг. — Но, вот насчет невредимой... Не уверен... Ты уже позабыла, как сейчас выглядишь? Да краше в гроб кладут! И потом, скажу тебе по секрету, мне кажется, что тебе немного повредили ум...

— Это в смысле, тебя что ли? — удивилась я. Мозг обиделся и замолчал.

Осторожно вытянув из-под себя полы плаща, я раздвинула его, и скользнула по холодному телу Стефана своим, устраиваясь с максимально возможным комфортом. При этом еще и постаралась прикрыть беднягу накидкой. А вдруг ему потеплее станет? Возможно, мне это только показалось, но он едва заметно вздрогнул и задышал чуть ровнее.

— Отлично, леди! Появились улучшения. У него стабилизировались пульс и дыхание. Попробуйте еще что-нибудь, — прозвучал нейтральный голос магистра.

— Что-нибудь... — Заинтересовался мозг, моментально позабыв, что он гневается. — В каком это смысле? В эротичном, да?

— Это что вы имеете ввиду? — попыталась уточнить я. Честно говоря, я боялась и от этого немного сердилась. Да и неудобно здесь было. К тому же, я, как ни крути, все же очень стеснялась их....

— Ну, — его смущение было просто осязаемо! — обнять государя , к примеру...

— А что я сейчас по-вашему делаю? — возмутилась я.

— Держитесь, чтобы не свалиться! — был дан мне спокойный ответ.

— А ничего так мужик... — восхитился мозг. — соображает! Чувствует разницу... Есть, значит, еще порох в пороховницах?

— Хорошо. — Я прижалась еще плотнее. Обняла князя за шею, чувствуя, как он и впрямь становится немного теплее. Прижалась к нему щекой. Без толку! Еще подумала. Посмотрела, как длинные ресницы бросают синеватые тени на щеки. Ну, прям, спящая красавица, да и только! Вспомнила сказку, а следом и способ оживления... В конце концов, чем я рискую? Ну, придам непристойный ход эксперименту. Так он и сейчас не отличается особой приличностью!

— Целуй уже давай! — возмутился мозг, — сколько можно болтать-то?

Я приподнялась, нависая над Стефаном.

— Леди? Что вы делаете? — ахнули сзади.— Вас же сейчас ударит...

Я его уже не слушала. Мои губы нежно скользнули по прохладным губам... Я даже лизнула их краешек... Никакого ответа. Я поцеловала еще нежнее (— Нежнее... еще нежнее... По индивидуальной программе, пожалуйста! — не к месту вспомнил, популярную когда-то рекламу, мозг.), соблазняя его своим теплом. Они чуть дрогнули. Ресницы затрепетали. В восторге, я оторвалась от его губ и обернулась, чтобы поделиться своим наблюдением с магами.

— Нет! Миледи! Не так резко... — вскрикнул испуганно Сузрар.

Перед глазами что-то сверкнуло.

Полыхнуло ослепляя, и я провалилась куда-то...

Неизвестно куда...

Ну вот, опять...

+ + +

Удар...

Щеку обожгло, словно огнем...

— Ну, давай, открывай уже глазки-то! — голос был насмешливым. В теле неприятная легкость. В голове ужасная тяжесть. Открывать глаза не хочется, но, поскольку мне хватило и первой пощечины, то приходится распахнуть их пошире, пока и по второй щеке не схлопотала от всей души. — Вот. А то разоспалась! Неужели за пять дней перед этим не выспалась?

Передо мной, в ровном мерцании, стояла Мара Прекрасноокая.

— Ты что натворила с моим внуком, глупая? — ее голос был весьма недовольным. — И ведь пыталась я тебя отправить куда подальше, так кольцо это глупое, вцепилось в тебя, как в родную, и держит! — Она подала мне руку, и мне пришлось встать. Могла бы сказать, что все закружилось, но тут просто ничему было кружиться. Вокруг ничегошеньки не было. Какие-то глупые разводы. Как краска плохо смешенная. И все.....

Ни земли, ни неба....

Ни пола, ни потолка, ни стен...

Мерзкое ощущение!

— А... мне бы...— я выразительно посмотрела на пол.

— Что, не нравится? — божество эффектно пожало плечами, — а как ты хотела? Тонкие материи! — Увидев, что я сморщилась, как ребенок и приготовилась реветь (вообще-то не из-за отсутствия пола, а при мысли, что умерла в расцвете лет и красоты!), богиня фыркнула, — да не реви! Вот, пожалуйста! Только без слез! Я от них уже просто зверею!

Вокруг нас появилась поляна, с вполне себе, зеленой травкой. И небо тоже. И все. Этакая бескрайность. Впрочем, по сравнению с тем, что было, мне просто грех жаловаться! Оглядевшись, я заметила еще кое-что. Вернее, кое-кого. На знакомом мне столе, лежало тело Стефана, все черных разводах.

— Ну, посмотри, полюбуйся, что натворила! — Мара подошла к внуку, и нежно коснулась рукой щеки.

— Я-то тут причем? — искренне не поняла я.

— Как, при чем? А кто обряд затянул, по самое "не могу!"? Да он же чуть не умер, спасая тебя, бестолковую! — она вновь разгневалась не на шутку и сейчас сверкала на меня прекрасными глазищами. — Кровь она, видите ли, не пьет! Посмотрите, какая цаца! Все пьют, и хоть бы что, а ей — не нравиться! — я, глядя на ее праведный гнев, искренне заинтересовалась: а можно ли меня еще разок прибить?

— Можно! — фыркнула Всеблагая. — Для начала, ты и сейчас не слишком-то мертва. Просто я решила вам помочь маленько... — Красавица как-то чересчур жадно скользнула по нагому телу князя рукой вниз, до самых ног. — Хорош, правда? Он очень похож на своего предка... — она задумчиво смотрела на его лицо. — Я, помню, когда его встретила, даже замерла от восторга... Самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела... — она вздохнула, переводя взгляд на меня, — а уж повидала я не мало! Можешь мне поверить на слово...

Она снова тяжело вздохнула. Закрыла глаза, взяла мои руки в свои, и перевернула их вверх ладонями. Тонкие длинные пальцы принялись быстро рисовать на них какие-то вычурные символы, немного похожие на руны. Они вспыхивали огнем и словно врастали в кожу моих рук. Было не больно, но немного неприятно жгло. Символы покрыли меня лишь до локтей. Последним жестом она положила символ мне на лицо. Губы словно заполыхали, и я даже вскрикнула...

Мара распахнула свои звездные глазищи. Вот от кого, наверное, у Стефана такой удивительный взгляд! Богиня, прочитав мои мысли, лишь фыркнула, и подтолкнула меня к нему:

— Целуй, давай! Крепко! Со всей возможной любовью, что испытываешь! И губ не отрывай, пока я не скажу. Поняла? — я кивнула. Подошла к Стефану, и, по сигналу, приникла к его губам. Он выгнулся дугой под моими руками, и, к великому моему удивлению — ответил... Я моментально забыла про всё и всех, даже про богиню невдалеке, радуясь почти до слез, что он все же живой, пьянея от его губ, теряя себя, растворяясь в нем...

— Маша! МАША! — Божественный голос хлестнул по ушам, резко обрывая мою эйфорию. Я вздрогнула и очнулась, с трудом оторвавшись от родных губ. — Иди сюда, скорее....

Я подбежала к ней. Пальцы Мары держали в руках черную нить. Вид у этой нити был препротивный. И тянулась она прямо из тела Стефана!

— Сейчас ты, как бы это объяснить... В общем, говоря примитивно, активизировала вашу связь. — пояснила она. — Теперь он открыт для воздействия: я буду тянуть из него тьму, а ты сматывай! — строго повелела красавица.

И началась тяжелая работа. Тянула она быстро, но мне было видно, каких трудов ей это стоило. Руки ее тряслись. Нить резала ее прекрасные бледные пальцы, и она вздрагивала от боли каждый раз, когда тьма жадно впивалась в нее. Я же послушно мотала. Скорость все нарастала, клубок в моих руках постепенно увеличивался...

И все пытался выскользнуть из леденеющих пальцев... Он и сам был холоден, как лед. Я почти не чувствовала своих рук. Действовала на автопилоте, а богиня бодро раздавала указания:

— Не давай скапливаться нити... если она коснется чего-то еще, кроме защищенных рук, плохо нам обеим будет! Молодец.... — подбадривала она меня. — Не бойся... Пока все идет отлично. — При этом она не отрывала взгляда от изгибающегося, бьющегося, словно в агонии, на каменной плите, обнаженного мужского тела. — Только бы сердце выдержало, — шептала она напряжено. — Только выдержало бы...

От этих ее слов у меня бегали мелкие мурашки по всему телу, и я так боялась сейчас за него, что даже пальцы скрючивало. Как молитву, вместе с ней, я твердила про себя: только бы выдержало! Только бы выдержало...

При этом я видела все происходящее лишь краем глаза, не в силах отвести взгляд от дрожащей в руках нити. Проходя от пальцев Мары ко мне, она колыхалась и, словно пыталась расползтись в воздухе черным туманом.

— Не тяни! Если мы ее порвем — для него все будет кончено! — прикрикнула Прекрасноликая. — Аккуратно! Очень аккуратно... Смотри, чтобы не провисала. — Она бросила быстрый взгляд на меня, через плечо, — чувствуешь, как она дрожит? Она с радостью набросится и на тебя, и на меня. Тьме все равно кого пожирать — лишь бы пища была....

— Почему она так трясется? — пробормотала я, сосредоточенно мотая, но клубок стал уже несколько великоват для моих пальцев, все чаще норовя выскользнуть. Я все же рискнула и чуть отклонилась, бросая быстрый взгляд на тело Стефана. Узоры остались теперь лишь на ногах. Но здесь они были очень плотно нанесены. Тьма въелась в саму плоть. Маре приходилось буквально выдирать ее из тела внука...

Он, кажется, мычал от боли, но до меня все звуки, кроме голоса Мары, доходили словно сквозь вату. Со странным равнодушием я отметила про себя, что и видеть я стала намного хуже. Поморгала, но ничего не изменилось...

Все словно в дымке...

Как странно... И тело занемело. Почти не слушалось.... Ноги дрожали так, как будто я простояла на них несколько часов, руки тряслись, пальцы сводило судорогой. Мара обернулась, слегка придерживая нить, давая мне время и возможность смотать то, что она уже вытянула. Мои руки двигались теперь, как в замедленной съемке. Каждый моток вокруг большого, размером с футбольный мяч, клубка, давался мне с заметным усилием.

На какое-то время мы обе замерли, судорожно ловя воздух ртами. На лбу красавицы выступили крупные капли пота. "Впрочем, ее идеальной красоты ничто не может испортить... — отстраненно подумала я. — Наверное, это потому, что ее красота — результат проявления внутренних достоинств, а не только внешняя оболочка...."

Ее глаза ярко вспыхнули и замерцали, словно звезды. Четко очерченные губы изогнулись в легкой улыбке. Вся она словно разом посвежела, чем вызвала у меня невольный удивленный взгляд.

— Спасибо, девочка... — она щедро одарила меня сияющей улыбкой, — теперь я поняла, за что он тебя любит... Ты умеешь дарить любовь... — От ее улыбки и мне стало немного полегче. — Продолжим? Думаю, нам следует закончить еще в этом веке...

И ее хрупкие руки вновь с неженской силой принялись вытягивать непослушную нить. Она тянула тьму из Стефана, я тянула от нее. И мотала, мотала, мотала....

Мне стало казаться, что это никогда не закончится!

Я проклята и вечно буду стоять здесь, сматывая огромный холодный клубок, как наказанные богами знаменитости Древней Греции, вроде Сизифа... Тьма жутко клубилась в моих руках, так и норовя коснуться груди и лица. Она была уже размером с хороший арбуз. На грани сознания мелькнула какая-то мысль...

— Нет! — голос богини буквально физически встряхнул меня. — Думай о чем угодно, только не о нити в твоих руках. Иначе тебе станет совсем плохо. Лучше всего думай о чем-то светлом. О любви. О солнце. О Стефане, в конце концов...

И я послушно стала думать. Рука мерно обходила большой шар. Виток, еще виток. А в голове улыбка Стефана. Стефан на кровати... Стефан на солнце... Солнце! И солнечные зайчики на кровати.... Что-то все у меня про кровать...

Стефан закричал... Столько было страдания в его голосе, что я дрогнула, судорожно сжимая пальцы, чуть не выронив клубок, но голос Мары вновь ощутимо хлестнул меня, почти как пощечина: резко и наотмашь....

— ДЕРЖИ! — пальцы вцепились в извивающуюся ледяную тьму — не оторвать.... — Только держи его! Я почти закончила! — я осторожно скосила на нее глаза, но увидела лишь смутный светящийся ореол.

Что-то совсем у меня с глазами плохо. Уж если даже божество разглядеть не могу, что ж говорить об остальном. Мне стало нехорошо. Разводы вокруг вновь появились, и теперь двигались все быстрее и быстрее, словно бесились вокруг меня в сумасшедшей, все ускоряющейся пляске, вызывая сильное головокружение и тошноту.

— Попробуй закрыть глаза!— совет пришелся очень кстати.

Я закрыла. Но так мне было не видно нити. Рука несколько раз скользнула по мраку, почти погружаясь в сгусток тьмы, и та в ответ тут же сильно обожгла меня холодом. Пришлось открыть глаза обратно. Тьма мрачно клубилась прямо передо мной. Шар сейчас был настолько велик, что обматывать его, ни обо что, не задевая, было уже почти невозможно. Руки сильно устали. Их нестерпимо ломило от холода. Не только кожа, сами кости пульсировали внутренней, не прекращающейся болью, при соприкосновении с ледяными нитями. Похоже, символы, что рисовала богиня, почти истощились... Они больше не давали ни защиты, ни тепла. Сейчас они лишь немного сдерживали мрак, не давая ему проникать внутрь...

Появилось желание поспать...

Просто все бросить, опустить отяжелевшие, обессиленные руки и лечь здесь же, прямо на лужайке. Все тело ломило от усталости. Я была очень сильно утомлена! Мышцы ныли. Каждое движение сопровождалось острой режущей болью. Я не могла вспомнить, что я здесь делаю?

Зачем я вообще что-то тут делаю?

Кто я?

— Еще чуть-чуть! Маша! Держись! — умоляющий голос долетел до меня откуда-то издалека. Но оглядевшись, я никого не увидела вокруг. Лишь мерзкие разводы всех цветов и размеров, колыхались и извивались. Они, словно издеваясь, исполняли вокруг меня неестественно-ритмичные танцы. Я уже не мотала. Просто стояла и держала этот отвратительный клубок в вытянутых руках. Я знала, что мне, почему-то, нельзя не только бросать его, но даже просто опускать его вниз. Хотя очень хотелось....

Почему же мне нельзя?

Тьма стала отвратительно тяжелой. Держать ее в вытянутых руках было просто невыносимо. Сильно болела спина. Ее сводила судорога. Меня клонило вперед, все тело мелко тряслось, как в лихорадке. Температура бросалась из одной крайности в другую: то мне становилось очень холодно, до ледяных мурашек, что как слоны носились вверх вниз, так, что я переставала чувствовать что-либо кроме изнуряющего озноба; то так жарко, что я чувствовала, как струйки пота сбегают по спине, увлажняют волосы на голове так, что все начинает нестерпимо чесаться, заливают глаза,...

Я пыталась сквозь мутную пленку смотреть на свои пальцы. Мне казалось, что они посинели от холода и покрылись тонкой коркой льда, сквозь которую едва заметно, тускло проблескивали какие-то знаки...

— Еще пара вздохов... — прошептало что-то вокруг меня. — Держись...

— Не могу... — тихо ответила я. Так тихо, что даже сама себя не услышала. Дыхание стало сбиваться. Удавалось более — менее нормально вздохнуть только через раз. Воздух словно цеплялся за легкие, не желая выходить наружу. Я задыхалась! Я тонула в воздухе, не в силах сделать полноценный глоток....

Боль пульсировала теперь везде. Ломило все кости. Все жилы выкручивало. Ледяное, застывшее тело пыталось отпустить убивающий его, сгусток тьмы, но разум еще не погас. Он сопротивлялся естественному инстинктивному желанию выжить. Он еще контролировал ситуацию... Совсем немного... Совсем чуть-чуть... Но этого чуть-чуть хватало на то, чтобы не разжимать пальцы...

— Не могу...

— Можешь! — голос вокруг меня... такой странный. Незнакомый... Он говорил со мной, но я и половины слов уже не понимала... — Ради Стефана!

— Ради кого? — удивилась я. — Стефан? Кто это? — это слово почему-то ни о чем мне не говорило. Я вдруг обнаружила, что глаза перестали видеть. Совсем. Совершенно...

Я моргала, но разглядела лишь что-то серое и непонятное, какая-то пленка была перед моим взглядом. Я не видела себя. Не видела своих рук. Я не чувствовала себя. Быть может, меня уже нет? Что есть я? Кто это — я?

Я не знала. Не чувствовала. Не видела. Не слышала....

Даже мыслей не было больше внутри меня...

Кажется, и меня не было больше...

Время словно застыло...

Сквозь пленку сверкнул желтый свет...

Я даже удивилась. Свет. И я знаю, что это — свет! И я могу о нем думать.... Мне есть о чем думать... Я могу думать о свете... Какой он светлый... И мягкий... И теплый... Свет... Я помню свет...

Смысл появлялся. Глаза активно моргали. Пленка становилась все тоньше и тоньше. Я хлопала глазищами, стремясь, наконец, увидеть хоть что-то. Мозг визжал, о том, как он рад, что не успел сойти с ума! Я же просто хотела увидеть....

Хоть что-нибудь...

И я увидела...

Дымка разошлась, и из нее появилось самое красивое в мире лицо...

Сияющее любовью, удивительное, полное нежности...

Это была моя мама...

Она улыбалась мне и звала с собой...

И я пошла...

Пошла на ее свет...

На ее ласковое тепло...

+ + +

— Привет, красавица! Очнулась?

Я стояла все на той же поляне, а передо мной по-прежнему стояла Мара Прекрасноокая, только теперь она не работала, а с улыбкой смотрела на меня.

— Да... Очнулась...кажется.... — я опустила глаза. Между нами все так же висел сгусток тьмы. Я почувствовала какое-то движение.

— Будь умницей и отдай мне эту штуку, пока не уронила! — Она разговаривала со мной, как с чокнутой. Я опустила глаза. Мои сияющие белизной руки крепко держали шар. Медленно и осторожно, по одному, я разжала пальцы, до судороги вцепившиеся в ужасный сгусток. — Ты молодец! Ты справилась. У нас все получилось... Теперь просто отдай мне эту штуку... Вот так... Вот так...

Щелчок. На мгновение меня ослепила вспышка света... Тьма исчезла. И я стала вновь ощущать свое несчастное тело. Его и впрямь ломило от боли и усталости в перетружденных мышцах. Мара ходила вокруг меня, водя теплыми светящимися ладонями в паре сантиметров над кожей. Там, где она проводила своими чудесными руками, мышцы расслаблялись и становилось намного легче. При этом она высказывала мне все, что наболело:

— Я же говорила тебе думать о свете! Едва тебе в голову пришло, что клубок тяжелый, как он и стал таковым! А еще, тебе почему-то, упорно казалось, что он непременно должен быть холодным! Я еле смогла снять ледяные наросты с твоих пальцев! — пожаловалась она. — Уж про утрату всех ощущений и вовсе промолчу! — она хихикнула и исчезла, хотя голос по-прежнему слышался, — а я-то сперва хотела, всю процедуру тебе доверить! И о чем я думала?

— Пусть радуется, — влез мозг, — что тебе огонь не пригрезился! Вот где проблем было бы...

— Это да! — прониклась возможными перспективами Прекрасноокая, и даже хихикать перестала.

Я уже их не слушала. Ноги сами принесли меня к камню. На теле Стефана не было больше ни следа страшных узоров. Оно вновь было покрыто ровным красивым загаром. И грудная клетка медленно, но мерно вздымалась. И ресницы чуть-чуть, едва заметно трепетали, словно он видел яркий, красочный сон. Я потянула к нему руку...

— Не надо... — Мара опять появилась рядом. Наверное, определила тот сгусток куда надо, чтоб никому больше не навредил, и вернулась. — Не буди его здесь. Зачем? Пусть не знает о том, что все было так серьезно, что потребовалось мое вмешательство. Я не против, если все лавры достанутся одной тебе....

— Но, как же... — я была с ней в этом совершенно не согласна.

— Всегда бы ты была так решительна! — фыркнула Прекрасноликая. — Идите уже...

И она дунула мне в лицо...

Рой светлячков укутал нас.

Я все старалась не вдохнуть их, чтобы увидеть переход...

Еще чуть-чуть...

И не смогла...

Вдохнула...

ГЛАВА 30

— Госпожа!

Удар по лицу основательно взбодрил меня и отозвался болью в голове. Даже искры в глазах сверкнули на мгновение...

— Госпожа! — Меня активно встряхнули. В голове вроде бы заболталось что-то и мне вдруг стало резко нехорошо.

— Еще раз ударить? — неуверенно произнес плачущий голос. Я запаниковала и открыла глаза, как раз вовремя, чтобы увидеть летящую к лицу ладонь, и дернулась, не желая встречаться с ней еще раз. От удивления меня выпустили. Безвольное, еще не осознавшее себя, тело, упало, звучно приложившись затылком об пол. Перед глазами пошли веселенькие звезды...

— Олух Царицы Небесной! — Передо мной появилось две озабоченных физиономии. Вроде бы мне знакомых... Вроде бы... Как-то их...

Как же их зовут?

Ударившись, мозг обиделся, и на мои вопросы отвечать не пожелал.

— Вы кто? — я решила добыть информацию, так сказать, обходным путем.

— Ой, мамочки! — ахнул тот, что помоложе. Забавный такой: худенький, но крупного телосложения. Очень смешно. Одежда на нем болтается, как на пугале. А глазюки еще совершенно по-детски наивные и реснички такие... длинные и смешные... — учитель! Она нас не узнает! Она потеряла память? — Я перевела любопытный взгляд. Мужчина постарше, внимательно всмотрелся в меня. Одет он был весьма забавно, в какой-то невообразимый балахон, ярко расшитый загадочными символами. Мне сразу же захотелось потрогать их пальчиком. В целом он мне кого-то напоминал... Где-то я уже подобного чудика видела... Ученый муж подвигал бровями, нахмурился и грозно вопросил:

— А ты — кто?

Я похлопала ресничками.

— Отличный вопрос! — активизировался очнувшийся мозг. — Я бы сказал — на миллион долларов! Ну? И что будем отвечать, деточка? — Я задумалась.

Кто я? Маша. Это я точно помню. Маша Одинцова. А что я еще помню? Я принялась так активно думать, что даже немного закатила глазки.

— Эк тебя разбирает... — восхитился впечатленный моими мыслительными способностями мозг. — Ты главное, полностью от реальности не отключайся!

— Это обморок? — влез в мои размышления посторонний голос. Испуганный и явно юношеский.

— Не думаю. — Ответил ему более солидный голос. У него были такие... "вкусные", сочные интонации. — Но нюхательную соль все равно подай. На всякий случай.

Я необдуманно не обратила на этот диалог внимания, вспоминая: что еще знаю о себе? Я уже вспомнила свой возраст, и свою жизнь до двадцати лет. И даже перенос в этот... мир. И теперь пыталась вспомнить, что-то очень важное, что-то просто необходимое мне, что-то, что дал мне этот мир...

И вот этот-то момент и выбрали эти магические изверги, чтобы поставить свой нечеловеческий эксперимент! К моему носу были поднесены нюхательные соли! Нюхали ли вы когда-нибудь, нюхательные соли? Ну, или на худой конец что-нибудь столь же убойное? Да? Тогда вы меня поймете! Из глаз — слезы. Из горла — крик! Мозг и легкие, да что там легкие, весь мой несчастный организм этот мерзкий запах моментально прочистил так, что я мгновенно вспомнила все — что было надо и что не надо!

В том смысле, что я вспомнила даже Мару...

И как она мотала клубок...

— Стефан! — ахнула я, и глазами поискала его тело. Оно по-прежнему лежало на столе, в окружении мерцающей сетки.

— Что случилось? — я перевела недоуменный взгляд на сосредоточенных магов. Все же, тот факт, что я, мягко говоря лежу, а если откровенно — то просто ВАЛЯЮСЬ, на холодном полу в их ужасной лаборатории, здорово лично меня насторожил.

— Вас ударил разряд, госпожа. — Голос Фариара был полон раскаяния. Я мысленно отметила, что он стал называть меня госпожой, а до этого все — леди, да леди! — Мы не могли привести вас в чувство больше двух часов. А потом узоры с тела князя стали исчезать. — Говоря это, он протянул мне руку и помог подняться. — Они таяли буквально на глазах. Князю становилось все лучше и лучше. А вам — все хуже и хуже. — он глубоко вздохнул и честно признался: — И мы запаниковали...

— Настолько, что уронили меня на пол? — поинтересовалась я. В целом, я даже не злилась на них. Что такое паника, лично я знала не понаслышке и умела паниковать долго и со вкусом, так сказать полностью отдаваясь "любимому" делу.

— Нет, госпожа. Мы вас не роняли, — вмешался в повествование юный Сузрар, за что тут же заработал возмущенный взгляд учителя. Меня подвели к столу, а смущенный паренек быстренько подставил мне стул. Я осторожно села. Одну мою руку продолжал держать магистр. Кажется, он считал пульс, пальцами второй я скользнула в ладонь Стефана.

— И? — намекнула я Сузрару. — раз учитель занят, говори ты!

— Мы вас не роняли, госпожа. — Вновь торопливо пояснил парень, — вас отбросило разрядом. И мы не смогли вас сдвинуть с места. Вы были окружены странной сферой. — Он очень энергично помахал в воздухе явно слишком большими для его комплекции руками. Яснее мне не стало, но то, как испуганно присел Фариар, пытаясь не получить по носу, почему-то согрело душу. Улыбнуться я не рискнула, поэтому просто изобразила преувеличенное внимание. Открывший было рот (чтобы высказать все, что о нем думает, наверное) магистр, заметив мой ярко-выраженный интерес, промолчал. — Мы не смогли сквозь нее пробиться! А потом, вы в этой сфере взлетели. И от князя к вам протянулась черная нить. А вы открыли глаза, поймали ее кончик и принялись сматывать тьму в клубок! — он аж задохнулся от восторга. Я глупо хлопнула глазами.

— А Мара?

— Мара? — не понял меня ученик. Оглянувшись на отошедшего было учителя, он недоуменно пожал плечами, пытаясь донести до меня всю степень своей неосведомленности в этом процессе. Я как-то даже ... прониклась... И решила пояснить:

— Ну, да! Это ведь она тянула тьму из Стефана....

— Ага! — глаза, подскочившего ко мне, Фариара торжествующе блеснули. Руки вцепились в мои несчастные плечи, фиксируя получше иных тисков. — Я так и знал, что Всеблагая не оставила без внимания это дело! А я-то еще думал, почему же мне не удается вас коснуться, моя дорогая! — он отпустил мои плечи и, наклонившись, впился в меня инквизиторским взглядом. Как-то сразу же стало неуютно, и домой захотелось... В воздухе буквально запахло "испанским сапожком" и прочими дознавательскими методами.— Расскажите мне все! Я хочу знать каждый жест, что сотворила Пресветлая Госпожа Мара! — и он повелительно взмахнул у меня перед лицом. К слову сказать, терпеть не могу, когда у меня перед лицом ручонками машут!

— И не подумаю! — дерзко фыркнула я, вовремя вспомнив, что не просто так "погулять вышла", а являюсь тут, вообще-то, государыней! А значит и могу делать все, что пожелаю. В данном случае, с точностью до наоборот — в смысле: НЕ делать того, что НЕ желаю!

— Как это? — изумился маг, довольно заметно сдуваясь. — Но ведь... да разве ж вы не понимаете? Это же уникальный случай! Это же нужно записать для науки! Да еще и явление Госпожи непосвященной! Это же... это же просто чудо!

— Подумаешь, — снова нахально фыркнула я, — чудо! — я отодвинула его и встала, склоняясь над Стефаном. — Я Мару уже раз третий, наверное, вижу! Она, конечно, сказочно хороша, но чудо? При чем тут чудо-то?

— Ну, как же... — он даже задохнулся от этакой моей наглости. — Ведь вы, леди, не жрица. Не посвященная! И даже не магичка! А Прекрасноликая одарила вас беседой! Да многие из нас порой веками ждут этой чести! — Он гневно сверкнул глазами, но я осталась глуха к его искреннему возмущению. — Не слова, нет! Хотя бы взгляда...

— Ну и ждите, кто ж вам мешает? — пожала я плечами. Нашли тут себе, понимаешь, подопытную зверушку! Отвернувшись от задохнувшегося от ярости магистра, поддерживаемого недовольно качающим головой, учеником, я коснулась губами Стефана... — Вставай, любовь моя... С добрым утром...

Он открыл сонные глаза и улыбнулся, останавливая мне сердце безыскусностью своей улыбки и светом очей. В них светилась такая любовь, что я с трудом сглотнула появившийся комок в горле, чувствуя, как мои собственные глаза наполняются невольными слезами.

— Мари... — он протянул ко мне руки, приподнимаясь, обнял, прижал к себе, — девочка моя... — я почувствовала его губы на своем лице. — Я думал, я тебя потерял...

— Это мы чуть тебя не потеряли... — прошептала я, чувствуя, как он целует мои волосы.

— А как же... — магистр попытался вернуть к себе мое внимание, но лично меня уже никто не интересовал, кроме любимого. Я помогла ему слезть с этой жуткой операционной каменюки, накинула на плечи плащ, и подхватила под руку. Справа, приняв на себя большую часть княжеского веса, встал, вошедший на мой зов, Карах. И мы потихоньку пошли...

— А как же записать... — тоскливо поинтересовались сзади самым несчастным голосом — полным утраченных надежд и безысходности.

— Учитель, может, потом... — неосторожно влез Сузрар, за что тут же и получил "на орехи":

— Что бы ты понимал, неуч! Потом она позабудет половину подробностей! — и разгневанный мастер эффектно захлопнул за нами дверь.

— А будешь нам гадости говорить, — высказался мозг, — мы вообще с тобой общаться не станем!

И я кивнула, полностью с ним соглашаясь, и с удовольствием прижалась к надежному плечу своего мужчины.

Жизнь налаживалась...

+ + +

Только к вечеру он стал чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы покинуть постель. Я провела все это время рядом с ним, как и обещала. Не день, конечно, но все же...

К нам несколько раз пытались прорваться Тарис и Касмир. Нам были слышны сквозь дверь их возмущенные голоса. Но войти они все равно не смогли. Мало того, что на дверях стояла охрана, с четким, недвусмысленным княжеским приказом: "кого-нибудь пропустите — убью! Причем начну с вас!". Так мы еще и надежненько заперлись! Это было не сложно, так как отдыхали мы не в его спальне, а в моей, которую за время нашего вынужденного "отпуска", стараниями Лизы привели в порядок. И дверь вставили. И засов установили. Да еще и побольше прежнего!

Стефан долго гневался, глядя на эту часть местного интерьера, и клятвенно пообещал самолично открутить деревяшку как только сможет самостоятельно стоять на ногах, дабы не было более прецедентов!

Я промолчала. Сначала к нам попробовал прорваться его управляющий. Не вышло, но дверь приоткрылась. Потом в дверь попытался проскользнуть магистр, решивший повторить попытку — дескать, вы же уже отдохнули! Пора послужить для науки!

После того, как дверь распахнулась, и в комнату, под рукой у Петраса, проскользнула княжна (сделав круглые глаза и задохнувшись от гнева, при виде нас в одной постели), мой господин достаточно разгневался наконец-то, и самолично вытолкал дерзкую за дверь (при этом она шипела, что он, дескать, просто не знает, что нахалка (это я!), пока его не было, уже и на троне посидеть успела, и делегации нахамила, и даже корпусом магов ей угрожала!), после чего все же воспользовался засовом! Он даже подумал, что следует еще и магическую звукоизоляцию навесить! А то, с той стороны, доносился голос Стефы, упорно пытавшейся "образумить" князя.

Сам князь не обратил на ее вопли ни малейшего внимания. И не обращал еще минут двадцать... Потом, не выдержав этого, вышел и напомнил девчонке, что он объявил им войну, а если она немедленно не уберется из-под нашей двери, то он начнет военные действия прямо сейчас, и первым из них станет — захват ценного политического заложника! Глупышка потупила взор и практически взмолилась о захвате! А Стефан велел взять заложницу и запереть в гостевых покоях. Он, мол, допросит ее завтра утром!

По возвращении, мой витязь не только засов закрыл, но еще и столом дверь подпер! За этим процессом я пронаблюдала с превеликим удовольствием. А потом показала, в какой восторг меня привели его сила и его защита, а заодно и то, как я по нему соскучилась...

Я, как говаривал один весьма известный персонаж — "бросила вожжи", и позволила нам обоим не сдерживаться ни в чем. Очень страшно было от одной мысли, что я могла его потерять. И очень странно было осознавать, что я — его душа...

Его смысл жизни...

И чувствовать, как сильно он меня любит. Слышать, как он задыхается от нежности... Видеть в его глазах весь мир и знать, что я для него — нечто большее...

Чувствовать эту прочную связь, что уже не разорвать...

И полностью принадлежать ему...

Без остатка....

Тарис пытался прорваться к нам раз пять.

И Касмир — раз восемь!

Пришлось все же встать. И отпереть дверь. Правда, к тому моменту за окном уже стемнело. Честно говоря, лично я встала, исключительно для того, чтобы поесть! Все остальное меня волновало мало. Но Касмир так усердно стыдил князя, что, наверное, все же задел что-то в чувствительной (в смысле ответственной) душе повелителя, и тот наконец-то проявил сознательность. Оделся и открыл дверь.

На него тут же набросились. Он обещал быть ближе к полуночи...

А я и не возражала...

Надо же и мне отдыхать от отдыха...

+ + +

Эту записку принесли почти сразу же после ухода Стефана.

Я, конечно же, собиралась заняться совсем другими делами — хотела привести себя в порядок, чтобы за ужином окончательно свести с ума моего любимого и единственного. Он мне сказал, что я теперь официально — часть его. Лучшая часть. Этот союз крепче брачных уз... А потом, он так внимательно на меня посмотрел, и вдруг спросил, кого я оставила дома....

Пришлось рассказать ему о Лёнечке и наших с ним отношениях. Стефан смутился, и, как-то сразу же заторопился уйти. Но перед уходом, поцеловал мне руку, внимательно разглядев, и даже ощупав пальцы...

Я исполнилась самых радостных предчувствий. Довольная и счастливая, Лиза подтвердила, что и здесь в знак помолвки дарят, как правило, кольцо и охотно продемонстрировала золотой ободок с зеленым камушком, что подарил ей недавно Карах. Так что я была полна самых радужных ожиданий, и намеревалась привести свою внешность в идеальное состояние!

Но это письмо отвлекло меня...

Слуга, что доставил его, был очень почтителен. И, к тому же, одет в цвета Стефкаста — фиолетово — белые штаны и рубаху, перекрещенные золотой нитью. Я осознала себя представителем правящей династии (мозг намекал, что пора приступать к, так сказать, прямым обязанностям!).

Прочитала, и даже сморщилась...

"Леди!

Я знаю, что вела себя прежде в манере, неподобающей ни

моему сану, ни воспитанию. Только мои надежды и искренние

и глубокие чувства к князю, были тому причиной. Я не ищу себе

оправданий. И абсолютно согласна с господином Тарисом, что

должна лично принести вам свои извинения. Однако сегодня вы

показали, что вам не чуждо милосердие. Поэтому смею надеяться

на ваш добрый и кроткий нрав. Окажите мне услугу. Я готова

принести извинения, но не могу сделать это при всех.

Если бы вы поднялись через 10 минут на крышу восточной башни, я

смогла бы и извиниться пред вами, и относительно сохранить свое

достоинство. Понимаю, что до сего момента, мое поведение не могло

не вызывать вашего праведного гнева, так как воистину являлось

недопустимым... Но сейчас речь идет о сотнях,

а может быть и тысячах человеческих жизней ...

Жизней наших подданных... Как моих, так и ваших...

Не наказывайте их, за мои чувственные порывы....

Я признаю — князь ваш...

Так проявите же милосердие, позвольте мне сохранить, хотя бы

видимость, иллюзию достоинства....

Примите мои извинения наедине.

Заключим мир...

Жду вас...

Княжна Стефания Стефларт,

дочь князя Заратерия Стефларта,

правителя Стефкаста"

Порычав от возмущения, я все же отправилась в означенную башню. Найти мне её было не сложно — именно там и проводил свой ритуал Стефан, так что меня, перед лечением, сводил туда магистр. Так сказать показал, где все происходило. Да и комнаты самого мага располагались в этой же башне, просто на ее более нижних этажах. Княжна же просила — на крышу...

— Значит, там будет холодно! — сообщил мозг.

Я бросила взгляд на слуг, что сновали туда-сюда, наполняя бадью горячей водой для купания. Лиза как раз вышла, принести еще кусочек того чудесного мыла, что имело аромат любимых княжеских цветов. Я решила, что, пожалуй, если быстренько, бегом, смотаться туда и обратно, то можно даже успеть до прихода Лизабетры! Она, конечно же, будет ворчать...

Но, если я сейчас начну на себя напяливать подштанники, да все прочее, то нет никаких гарантий, что служанка меня не поймает. А рассказывать о встрече с княжной, мне не хотелось. Было у меня некоторое нехорошее подозрение, что она не станет извиняться, а устроит какую-нибудь гадость, но, с другой стороны — они действительно сейчас в большой ж...

Ну, вы поняли...

Тарис преподнес поведение княжны во время нашей встречи, в крайне неблагоприятном виде. Если мы с ней не уладим это дело самостоятельно, будут БОЛЬШИЕ проблемы. Я, краем уха слышала, что запрос на пару элитных миротворческих корпусов боевых магов уже готов, осталось лишь подписать и отправить. Начинать жизнь в этом мире с войны, мне бы вовсе не хотелось. И потом, из-за чего? Из-за ревности одной истеричной девчонки?

Глупо, господа, глупо!

Я натянула кофту поверх кружевной сорочки и халатика, в которых щеголяла в ожидании "ванны", сверху накинула плащ. Не привлекая внимания слуг, аккуратно надела сапоги, прямо на босу ногу, молясь местной богине — красавице, чтоб уберегла меня от простуды особо ценных частей моего любимого организма, и, бочком, бочком, выскользнула в коридор.

Ребята, стоявшие у дверей, очень удачно отвлеклись на разговор с неизвестным мне воинственным субъектом, что обещал показать им, "где краки зимуют"! Я же не стала ждать демонстрацию наглядности, а прошмыгнула за широкими спинами, прикрываясь каким-то мужиком с ведром, и...

Как в том анекдоте...

Огородами, душенька, огородами...

Добежала до башни. На лестничной площадке, занимая большую ее часть, стоял Сузрар и штук пять учеников помладше. Он в дверях, спиной ко мне, о чем-то отчитывается своему учителю, а остальные галдели и пытались протолкнуться внутрь. Я осторожно проскользнула, пригибаясь, как воришка, и стремясь распластаться по стеночке, как можно более ровным слоем. Хорошо, что тут такой галдеж! Если бы стоял один учеником, он, пожалуй, мог бы обратить внимание на мои шаги по лестнице. А так...

Я даже немного запыхалась, так торопилась. Здесь и вправду было неуютно и холодно. Натужно завывал ветер. И начался снегопад. Снег шел крупными хлопьями и, в вечереющей мгле, казалось, что он слегка светится Бедный мой Стефан, как же он тут стоял-то....

Даже без рубашки...

Бедняжка....

Я тяжело вздохнула, кутаясь в плащик, и чувствуя, как ветер норовит забраться внутрь, так и скользя ледяными пальцами по ногам. Ох, зря я сюда не одевшись, поперлась...

Зря!

Княжна стояла у окна. При моем появлении она вздрогнула, но не обернулась...

— Явилась? — голос был отнюдь не дружественным.

— Как вы и просили! — я подчеркнула последнее слово, намекая, что это была исключительно ее идея. Девчонка обернулась, сверкнув глазищами.

— Ох, как же ты глупа... — она даже прицокнула. Я удивилась, но, совсем немного. В конце концов, если я слышу гул ученических голосов довольно явственно, то и мой крик о помощи (если что), должны отлично услышать!

— И почему же я глупа? — полюбопытствовала я.

— Ну, как же... Одна... да не одета, как следует... — девушка сделала ко мне пару шагов, и вдруг скинула плащ к моим ногам. Я обалдело раскрыла глаза. Нет, я ничего не имею против стриптиза, но, как-то, под хорошую музыку, да в тепле, и что бы у стриптизерши хотя бы было что показывать...

А лучше, чтобы это и вовсе был он, а не она!

Но, кто бы меня спрашивал! Стефка обнажилась одним движением, явив миру, и изумленной мне, груду костей, обтянутых кожей. Кое-где, наверное, имелось и мясо.... Но вот жир тут явно и не бывал никогда... Про все положенные женскому организму прелести, ее тело и вовсе не слышало. И вот этим она планирует отбить у меня князя? Ну-ну...

Вперед и с песней!

Такая глупость, наверняка, даже у нас не лечится! Я окинула ее взглядом. Умела бы свистеть, так хоть выразила бы все, что на сердце, а так, еле сдержалась, чтоб не рассмеяться.

— Зачем она, кстати, нам весь этот кошмар показывает? — поинтересовался мозг, — запугивает что ли?

Я пожала плечами. А кто ж ее знает? Лично я бы, даже не смотря на то, что имею на костях не только мясо, ни за какие коврижки не обнажилась бы на этом ветру и при данной температуре. А уж про зрителей и вовсе умолчу!

— И что дальше? — спокойно поинтересовалась я. — Если ты рассчитывала, что я в шоке выпаду из окна, извини... Не так ты страшна, как тебе кажется!

Она разъяренно зашипела, что твоя кошка, а потом ее всю стало корежить. Губы что-то шептали, но я не поняла ни слова. Я вообще какое-то время не понимала, что происходит, пока за ее спиной не раскрылись крылья, а тело не облило шерстью вперемешку с перьями с ног до головы...

Открыв рот, я смотрела на молодого грифона, застывшего передо мной. И пусть хищник был худоват. Пусть ему не хватало опыта, и объемов, впечатление он на меня произвел, скажу вам честно — неизгладимое. Я уже открыла рот, что бы позвать на помощь, но тварь взмахнула крыльями, и меня воздушной волной отбросило к стене. Припомнив, что решила больше не полагаться на кольцо, я обозвала себя аж тремя ругательными словами, пока вставала. Больше сказать не успела. Княжна грудью врезалась в меня, вминая в стену...

Я только охнула. Удар был не очень силен, но мне хватило и этого. Воздух из легких вышибло. Ох, нет слов, одни нецензурные комментарии...

— Ты что же, идиотка, делаешь? — прошипела я, активно отползая на четвереньках в сторону лестницы. Все же она оказалась довольно крупным зверем и так просто ей тут не развернуться (как я надеялась!). Княжна в ответ издала звук, больше всего похожий на клекот, и схватила меня клювом, ловко поймав за капюшон. Не останавливаясь, я дернула завязки....

Увы! Не мой день, по-видимому. А может, мне просто в принципе не везет в этом мире?

— Да сделай же, что-нибудь! — взвыл мозг, — потом нафилософствуешься!

— Сделай! Легко сказать — сделай! — ворчала я, пытаясь порвать затянувшиеся завязки. Грифон же упорно тащил меня к окну. Мне это очень не нравилось, но кричать я не могла — проклятущие завязки, ко всему прочему, еще и врезались мне в горло, мешая даже дышать толком! К тому же, здесь абсолютно было не за что цепляться. И шуметь, естественно, было тоже нечем!

— Круг! — прохрипела я, касаясь кольца. Сверкнуло. Грифон зажмурился на мгновение, но ничего не произошло...

Что за ерунда? Стефка опомнилась, и потянула с новой силой. Меня протащило мимо идеально ровного круга на полу.

— Защитный круг.... — прохрипела я. Вновь полыхнуло. И даже замерцало. Но... на княжну эта охрана никак не отреагировала. Более того, глупая магия окружила сияющим светом и это дурацкое млекопитающее! Грифон постоял — постоял, моргая и осознавая, что защита признала его за своего, а потом ка-ак дернул за капюшон, враз перекрывая мне кислород...

Я отчаянно трепала завязки, почти улегшись на пол. Юбки задрались. Я лягалась и пиналась, пытаясь доставить грифону хоть какие-то неприятности. Ну, или, на худой конец, неудобства....

Но, ей, похоже, было все равно. Самое время пожалеть об отсутствии спутников с моей стороны на данном мероприятии! Ума-то нет, считай — калека! Еще рывок, и я вылета, вслед за ней, в проем окна...

— А-а-а-а-а.....

Крик удается только за счет того, что меня, буквально на секундочку, отпустили. В тот самый момент, когда я должна была повиснуть на этих клятых завязках и, как минимум, сломать себе горло (спасибо сериалу "Кости" за имеющееся у меня в голове представление о возможных травмах и последствиях при казни через повешение!), княжна разжала клюв и ловко перехватила меня в воздухе лапами.

— Мама!

Горло было свободно, но когтистая лапа надежно сжимала мои руки. Я попробовала пожелать чего-нибудь защитного, без прямого контакта с перстнем. Увы! Мы с княжной теперь мерцали и переливались. Ветер стал ощутимо меньше трепать мои юбки, но и всего-то...

— Да что же такое делается-то, люди добрые? — возмущался мозг, пока я молчала. Кричать больше не имело смысла. Во-первых, тварь резко ушла вверх и от холодного воздуха у меня перехватило горло. А во-вторых, всего несколько взмахов сильными крыльями, и я перестала видеть замок в быстро сгущающемся зимнем вечере, — прямо на глазах у всего честного народа, похитили, и тащут куда-то и даже никто не среагирует? Не пальнет в гадину, вот хоть из пистоля, али с самострела какого-нибудь! Куда, в конце концов смотрят стражники на стене?

Этот вопрос и меня мучил, но, судя по тому, что нами никто не заинтересовался, нас банально не заметили! На улице, к слову сказать, оказалось даже холоднее, чем в башне, и я враз прочувствовала, всю глупость своего решения, не одеваться нормально. Ругаться и кричать далее, я не рискнула, подозревая, что тогда эта ненормальная просто разожмет лапы. И будет потом князь долго собирать мои косточки, опознавая их по дивному аромату....

Нет! Отнюдь не цветочному....

Зубы начали громко клацать. Меня трясло от холода и дрожала я так, что мешала ополоумевшей тетке махать крыльями! Впрочем, улетела она не так и далеко. Всего несколько минут кошмара, и мы спускаемся возле памятного леса. Вернее, это она — опускается. Меня, как я и предполагала, просто отпустили. Спасибо, хоть высота на тот момент была уже небольшая — приблизительно в мой рост. Правда, лично мне и этого было — выше крыши!

Брякнувшись, я умудрилась приложиться локтем о какую-то ветку. Все остальное благополучно попало в сугроб. Так что, больше повреждений (если конечно, обморожение не заработаю, от контакта голой кожи со снегом!) вроде бы не было. С трудом встав, все-таки сидеть было слишком холодно, и потирая локоть, я огляделась. Сделав надо мной победный круг, и издав громкий клекот, княжна ушла ввысь. Это она, типа, попрощалась, что ли?

Я проследила, как она растворилась в темноте. И что бы это значило, хотелось бы мне знать? Она рассчитывает, что я здесь замерзну? Или что меня звери съедят?

Так ведь Стефан, наверное, уже знает, что я пропала...

Правда сама я пока никакого дискомфорта не чувствовала, но то я. А у него-то сразу же проблемы должны были начаться. Насколько я знаю. Я огляделась. Немного попрыгала. Холодно! Вздохнув, пошла по направлению к замку, продолжая рассуждать, уже вслух....

— Разве ж эта дура не представляет, что с ней сделают, когда я вернусь? Почему, хотелось бы мне знать, она меня просто не грохнула, когда была такая возможность?

— Потому что ей заплатили за то, чтобы она доставила тебя целую и невредимую... — пояснил спокойный голос сзади. Я аж подпрыгнула с испуга. Кругом снег, а шагов не было слышно. Так как же он так тихо ко мне подобрался? У меня закралось нехорошее подозрение....

Осторожно оборачиваюсь...

— Приветствую, леди... — мне дурашливо поклонились. Этот вампир отличался от тех, что я видела до сих пор. Для начала, он не производил впечатления тупого создания. Кроме того, и одет он был куда лучше прежних. С некоторой претензией на вкус. Да и пах нормально. Неужели моется? Заметив, что я невольно принюхиваюсь, он еще раз поклонился. — Леди, если бы я знал, что ТАК заинтересую вас, я бы обязательно привел себя в полный, так сказать, боевой, порядок! Но, к величайшему моему сожалению, сейчас я не в силах уделить вам того внимания, что вы, как я погляжу, жаждете....

Меня накрыли еще одним плащом и подняли на руки. Повернув голову, я увидела уже знакомый мне, туповатый красноглазый взгляд. Высший вампир (я решила пока так его называть, потом постараюсь узнать, почему он другой), осмотрел мои голые ноги в сапогах, что уже приняли цвет снега, и прищелкнул языком. Ужасно неприятный звук!

— Так, так моя леди. В таком скудном одеянии мы вас живой-то не довезем! — он приблизился. Глаза его вдруг показались мне огромными, заполняя все пространство вокруг. — Не бойся. Я всего лишь помогу тебе... — Я еще сопротивлялась, помня о боли, что сопровождала предыдущий укус. — Ты ведь хочешь согреться? — его голос звучал где-то внутри меня, обволакивая сознание, туманя, запутывая....

Согреться я хотела ужасно, так как тела своего уже практически не чувствовала. Меня уже даже не трясло. Мысли текли вяло и равнодушно. Даже мозг помалкивал. С легким удивлением я осознала, что сам по себе укус практически мною не ощутился. То есть, я почувствовала, как его клыки входят в мою шею и первый глоток, а потом наступило состояние легкой эйфории.

Вдруг кровь побежала по моим жилам быстрее. Сердце так застучало, что у меня даже под лопаткой закололо. Я буквально ощутила, как горячая волна хлынула по сосудам в пальцы рук и ног, не только согревая — буквально обжигая их. Было больно, но я воспринимала все происходящее, как будто это все и не со мной вовсе творится....

Вампир, что держал меня, немного изогнулся, и я увидела, как мою нижнюю половину укутывают в дополнительный плащ. Стало немного теплее. Меня донесли до саней. Уложили и укрыли сверху шкурами. Рядом сел высший и, с легкой улыбкой, почти профессионально перевязал мне шею. Все бы ничего, но его откровенная окровавленность, превращала милую, в общем-то, улыбку, в жуткий оскал!

— Спите, моя дорогая, спите! — его голос и впрямь убаюкивал. — Обещаю вас больше сегодня не кусать. Если хотите — он наклонился ко мне, к самому лицу, и, почти в губы, прошептал, — я даже могу дать вам слово, что в следующий раз я вас укушу только после вашей коленопреклоненной просьбы... Да... Именно так... Пока вы не взмолитесь, я не доставлю вам такого удовольствия....

Он тихо рассмеялся, весьма довольный собой. Я почувствовала, что мы тронулись. Кольцо пульсировало, гоня тепло к занемевшим конечностям, а я лежала и думала, что все, что сейчас случилось — как-то неправильно! Не должно было быть так....

И кольцо не сработало...

И Стефан ничего не почувствовал...

И я попалась, как кура в ощип...

Глупо-то как....

Сбоку, в темноте, безмолвно парила мантикора...

Отряд уносился прочь от замка во мрак ночи....

Из дневника Стефана:

Наверное, так и должно быть, когда ты встречаешь свою дайни. Все чувства обострены до предела. Удовольствие — сводит с ума. Страх — сбивает с ног. Гнев — отключает не только элементарный разум, но и просто память!

Не знаю...

Я очнулся, увидел ее, живую и здоровую, увидел ее улыбку, почувствовал ее всю рядом, и чуть не сошел с ума. Счастье было настолько полным, осязаемым, что его, казалось можно потрогать руками. Несколько часов пролетели для меня, как один вздох. Если раньше я считал, что в жизни не возможно большее наслаждение, чем с этой женщиной, то теперь я вынужден признать, что сильно ошибался. Даже взгляд дайни после прохождения ритуала, просто когда он ложится на тебя, ощущается, как нежнейшее прикосновение и дарит массу приятных ощущений.

Не только физических. Это и чувство нужности, и ощущение полного счастья, и понимание, что ты безгранично любим....

Да много всего. Мне даже не описать. Я половину еще и не осознал. Просто, мне стало легко и светло, как будто я снова вернулся в детство и забот больше нет. И я чувствовал себя таким уверенным, таким большим, сильным и умным, что способен справиться с любой проблемой. И я понял, что в ее глазах я всегда буду самым удивительным мужчиной в мире.

Да что там в мире, во Вселенной...

И это абсолютная, полная, ничем не замутненная свобода во всем...

Она стала моей свободой....

Из личного дневника наследного князя Брестларта, лорда северных земель, десятого правителя княжества Бресткаст, записываемого для Объединенной Библиотеки семи княжеств. Книга 17. Записано рукой князя Вэрдиастера, страница 145.

1. Не забыть, сделать соответствующие пометки в дубликате, что собираюсь отослать в Библиотеку завтра...

2. Послать вестника Клайтону, пусть заодно закупит еще и "Драконьей крови" и "Слезы касатки".

3. Отпустить Свароса поохотиться, когда вернется... Вполне заслужил...

ГЛАВА 31

Из дневника Стефана:

Мне сказали, что княжна снова устроила скандал, оскорбив на этот раз мою дайни так сказать, лично. Тарис очень гневался (интересно, почему?) и все требовал, чтоб я подписал прошение на миротворческие силы. Дескать, и гонец уже готов, и кристаллы с записями. Осталось только завизировать кому-то из правящей династии. На мой закономерный вопрос (до этого он утверждал, что Мари была очень обижена, и даже плакала!), отчего же он не подписал бумаги у моей госпожи, он стал как-то ненавязчиво переводить разговор на другие темы.

Быть может, пребывая в состоянии некоторой эйфории, я бы отвлекся, купившись на его трюк, если бы он не продолжил подсовывать мне свои бумажки, хотя разговор шел уже о мантикоре, что мое солнышко сегодня привела с собой из леса, велев кормить и заботиться, как о себе! Мантикора! Надо же! А говорят, что эти твари практически неразумны и нападают на все, что движется. Правда, ее зверь совершенно не похож внешне на тех, к которым привыкли мы...Очень странный зверь... Как будто оборотень... Мари сказала, ее зовут Зара, и она застряла в одной ипостаси...

Еще, если я правильно помню, есть легенда, абсолютно правдивая, что только мужчина может подойти к этому хищнику. Забавно, что Мари полностью ее опровергла...

Интересно, а почему мантикоры считаются хищниками, если точно неизвестно чем именно они питаются? Насколько мне помнится, они как-то связаны с моими любимыми цветами...

Кстати, насчет зверюги, следует сходить и самому глянуть на это чудо природы. Если эта самая Зара, действительно понимает мыслеречь Мари, то и у меня должно получится общение без каких-либо проблем. К тому же, во мне есть кошачьи ипостаси, что, по словам Петраса, значительно упрощает общение с этим созданием. Да и просто интересно. Я еще никогда не видел вблизи живых мантикор. Тем более разумных. Нет, я конечно охотился на них, все-таки я любитель драйтов, а где эти цветы — там и эти твари, но вот живую...

Это должно быть очень увлекательно....

Кстати, о цветах! Заодно послал букет своей леди, раз уж вспомнил. О чем это я? Ах, да! О войне. Выяснилось, что Мари, вовсе даже не хочет, чтобы я защищал ее честь столь.... Глобальным образом! Да и я, честно сказать, теперь считал, что несколько погорячился, в тот, предыдущий раз. Все же девушку можно понять: любила она мой портрет лет десять, любила... К свадьбе готовилась, всякое такое себе представляла, а тут такое невезение! У жениха — дайни нашлась! Кто мог такое вот предположить? Ну и разнервничалась, распереживалась немного...

С кем не бывает?

Чего ж сразу корпус магов звать? Ага! Так сказать — из пушки по тараканам! Девчонки сами, поди, разберутся. А нет, так делегация все равно уезжает. Я уже и посла предупредил, чтобы хватал в охапку свое чудо княжеское, да вез домой, пока она их со всеми не перессорила окончательно...

Так что, по зрелом размышлении, отказал я Тарису в его желании призвать к нам на границы боевых ребят с магической составной в крови. Предложил, что бы он утешился охотой на Вэрда и его вампов. Если я правильно помню, где-то должна бродить еще одна группа. Да и внутренних врагов не мешало бы приструнить, а то первосвященник откровенно уже подбивает народ к мятежу, а мои помощнички и в ус не дуют!

Ладно я...

Я все же несколько занят был...

Помирал....

Сурьезная, так сказать, оправдательная причина! А они-то чем занимались? Дурью маялись! Ну, съездил Касмир в Троцк инкогнито. Ну, посмотрел на обстановку, оценил, нужных людей поставил наблюдать, привечать и контролировать события, чтоб они за пределы адекватности не вырвались...

Опять же, мобилизовал парочку отрядов, да аккуратненько разместил, под видом торговцев, на территории города. По хорошему, конечно, мне бы самому смотаться, посмотреть чего, да как. Если бы кольцо было на моей руке — так бы и поступил.

Да вот незадача... И что с этим делать, мне пока что никто не подсказал. Я сегодня зашел к магистру Фариару, его озадачил, выложив все, как есть. Он обещал дать ответ на днях, после того, как с коллегами посоветуется....

По его словам, теперь ему понятен интерес Прекрасноликой к простой девчонке. Я даже возмутился. Разве ж она простая? Она — самая прекрасная, удивительная, восхитительная, неземная, сказочная, обворожительная, замечательная девушка во Вселенной! Когда я все это ему сказал, он долго хлопал глазами, и открывал, и молча закрывал рот, не в силах вынести всю силу моей любви. А потом что-то многозначительно промычал о древних свитках, дескать там имелось какое-то весьма действенное заклинание, как раз от моего заболевания! Он так насмешил меня, что я захотел немедленно поделиться своим отличным настроением со своей лапушкой...

Увы! В комнаты меня не пустили, объяснив, что Мари готовится, решив устроить мне ночью нечто грандиозное! Еще больше меня удивило, что ответила мне не Лиза, а совершенно незнакомая девушка. На мое недоумение: кто же она? Оказалось, что все устроилось само собой. Княжна пришла мириться, испугавшись объявления войны и откровенно впечатленным этим фактом дядюшки, а Мари, со свойственной ей добротой, простила глупышку и поделилась планами. Ну та и принялась помогать. Служанка высказала тайную мысль, что, быть может, за приготовлениями, лед меж ними растает и вся энергия окажется направлена в извечное мирное русло — охоту на мужчин?

В самых радужных мечтах я провел время до ужина, даже ни разу не разозлился на Паксли, что полвечера объяснял мне, как много всего съела делегация, что привезла княжну. А уж про затраты на саму девицу он и сказать мне боится! Девчонка столько всего желала, причем постоянно, что могла бы единолично опустошить за неделю казну немалых размеров державы! Памятуя, что Мари с ней помирилась, а может, уже и подружилась, я постарался не обращать внимание на вопли управляющего...

Мы даже умудрились простить им незапланированных часть растрат...

Приблизительно, одну третью часть...

Когда я показал остальной список послу, ему опять стало плохо! Конечно, сообщение, что война отменяется, так как девочки уже помирились, его немного привело в чувство, но подсчитав, во что казне обойдется подобное гостевание, он уведомил меня, что завтра, рано утром, они покинут мой замок и отправятся на родину. Девочке срочно нужен другой богатый жених...

К ужину девчонки не вышли. Пробегая мимо, все та же служаночка сообщила, что дамы уже поели. Им очень жаль, но осталось всего несколько стежков! Она минут десять махала руками у меня перед носом, пытаясь объяснить сколь прекрасно и грандиозно, то одеяние, что девушки готовят для меня...

Я поужинал в компании своих советников и послов. Ужин без дам прошел скучно. Все отметили, что нам явно не хватает прекрасного женского общества. За столом подавали вино с необычным, вишневым вкусом. Я такого еще никогда не пробовал. Это было подношение от Стефкаста. Мы выпили совсем немножко, все же ночью меня ждал сюрприз, и я не хотел ударить в грязь лицом. Вино отлично дополняло свинину в карамельном соусе — шедевр кулинарного искусства местного шеф-повара...

Я еще помню, как дошел до спальни, и очень удивился, что не горит свет — как же я увижу их сюрприз? Мари прижалась ко мне всем телом, бросившись на меня откуда-то из темноты, как хищник на жертву и, яростно целуя, опрокинула на кровать...

Вот так сюрприз!

А дальше провал...

Ничего не помню...

Из личного дневника наследной княжны Стефкаста — Стефании Стефларт, дочери князя Заратерии Стефларта, седьмого правителя княжества Стефкаст, записываемого для Объединенной Библиотеки семи княжеств. Книга 8. Записано рукой княжны Стефании, страница 56.

Даже не знаю, что писать...

У меня было столько надежд и планов... Жизнь казалась такой радужной еще месяц назад... Нет, даже, пожалуй, всего пару недель ...

Я так долго ждала этого. Так надеялась... Надо ли говорить вам, как я люблю его? Я исписала своими мечтами последние два дневника...

Вам ли не знать, что все мои мысли, все чувства, мечты, да что там, каждый мой вздох последние десять лет был только о нем и для него... Стефан... Князь Стефан Девларт... Мой Стефан... Мой! Только мой!

Для того ли я так долго ждала его? Для того ли я сшила шикарное, ужасно дорогое (если судить по "предсмертным" воплям казначея) платье и упросила батюшку (с каким трудом! С каким нечеловеческим, просто-таки невыносимым трудом я смогла уговорить его! Он ведь упрям! Чяртовски упрям! Просто ужасно упрям! Как тысяча баранов и сто тысяч ослов!) отпустить меня к Стефану на месяц раньше...

Сколько идей, надежд и мечтаний...

Я думала, вот я приеду, а он ведет какой-нибудь прием... И я войду в зал, такая вся сверкающая и прекрасная в мерцании светляков... И все ахнут, и оглянуться. Все расступятся передо мной. И он наконец-то увидит меня... Увидит, какой я стала...

Увидит, что я уже не сопливая девчонка. Я выросла. Я так старалась эти годы. Училась, как вести хозяйство замка — только потому, что знаю, как он обожает свой Орласт. Училась управлять собой — ведь ему не нужна гневная, психованная девчонка! Он сказал, что хочет разумную и скромную супругу... И я старалась! Всеблагая видит, как я старалась все эти годы!

Страшные, долгие, тяжелые годы, когда он не обращал на меня ни малейшего внимания! А я так любила его! Сколько слез я о нем пролила... Он ведь не разу не навестил меня в течение всей помолвки! Разве ж так можно?

Да, я знаю о чем вы сейчас думаете. О том нелепом случае, после которого он уехал и было даже не ясно некоторое время, не передумает ли он вообще жениться, да? Но я ведь не специально! Я просто не совладала с собой...

С кем не бывает? И, к тому же, я тогда была еще очень молода! Многие не контролируют превращение в юности. Это всем известно! С возрастом это проходит...

У всех проходит...

Это было просто по молодости... А вовсе не из-за того, о чем все подумали... Да и потом, если бы он всерьез считал, что я могу оказаться опасной, что настолько перестану контролировать себя, что начну убивать, разве бы он назначил дату свадьбы? Нет! Он бы просто разорвал помолвку! Ведь есть еще, как минимум, две княжны подходящего ему возраста...

Правда, его княжество не граничит с их, да и не наследуют они никаких земель... Но разве ж это важно? Ланкаст и так самое большое государство в мире! Чего ему еще желать? В конце концов, разве большое количество земель не есть лишняя головная боль?

Но я писала не об этом...

Я еле дождалась назначения даты. До этого я не тревожила его. Ни одного письма, ни одной слезинки не отправила я ему, как ни рвалось мое сердце, как ни страдала душа... Нет! Я вела себя, так как и подобает княжне благородного королевского рода! Я вела себя как женщина, воспитанная правильно, в строгости и уважении к "Своду Рыцарства"...

Все, как он хотел...

И что? Разве я видела его за эти годы хоть раз? Ладно, отец не выпускал меня из дома, считая, что я полностью себя скомпрометировала тогда, на помолвке, но что мешало ему навестить меня? Ведь его-то никто не держал! Дела? Ну да... дела...государственные...

Если бы не его подарки я, быть может, смогла бы поверить, что все кончено... Но ведь они были! На дни рождения и праздники Богини, и еще много других... Он не забыл, не пропустил ни одного! Даже дня моей ипостаси! И вот теперь...

Знаю, о чем вы думаете... Но, вот что я вам скажу, дорогой мой архивариус. Прежде, чем осуждать меня, попробуйте встать на мое место!

Представьте! Представьте себе, что однажды в вашем тесном и уютном мирке появляется.... Солнце! Самое красивое, самое светлое, самое удивительное, какое только может быть... Таким я увидела когда-то моего Стефана ... и вы влюбляетесь, конечно же... Вы мечтаете о нем. Вы лелеете свои мечты. И вот... СВЕРШИЛОСЬ!

ОН просит вашей руки и сердца! Вы — просто в восторге! Вы так счастливы, что не обращаете внимания на быстрый отъезд возлюбленного. Вся в восторге и мечтах вы начинаете готовиться к свадьбе... Но дату не назначают... Проходит год... Вы не видите его. Вам твердят, что делать женщине первой шаги навстречу — вам не положено! Вы не какая-нибудь доярка! вы — КНЯЖНА! И вы ждете... А годы идут... Нет, вы не стареете.... Но разве в этом дело? Ведь в этих годах есть месяцы, дни, часы и минуты, и все это они длятся словно годы....

И вы ждете... Ждете и ждете... ЖДЕТЕ! Ждете, не смотря ни на что. Вы довольствуетесь редкими известиями о любимом...

Вы начинаете задумываться. Потом сомневаться... Потом паниковать.... Потом просто сходить с ума....

И тут он, наконец-то, все же договаривается о дате! Не скоро, но все ж таки... Не приезжает сам, нет, присылает какого-то глупого парня, который изматывает вам все нервы, постоянно что-то выискивая, вынюхивая, да просто собирая про вас гадости и сплетни! Но все же, мерзкий тип, по недоразумению оказавшийся братом и правой рукой, уезжает ни с чем, вынужденный заключить договор на день свадьбы...

Терпение лопнуло! Не в силах больше быть вдали от него, вы бросаете все, едва дожидаетесь положенное сопровождение, и мчитесь к нему. Самому дорогому, единственному и долгожданному...

Вы понимаете меня, архивариус? Понимаете ли, как тяжело мне было?

Конечно же понимаете... Ведь я все это уже не раз описывала в своих дневниках и ничто из этого для вас не является секретом... Помните, о чем я мечтала?

Я мечтала о нашей с ним встрече....

Мечтала, что он пройдет меж толпы придворных, возьмет меня за руку и скажет:

— Как же долго я тебя ждал... Ты нужна мне... Я люблю тебя...

Мечтала... Пока неприятная действительность не начала рушить мои мечты и планы!

В столице его не оказалось! Уехал! Я с трудом узнала у его глупых, ни на что не годных придворных, где он, и, пересекая половину его страны, по лесам и буеракам, так не привычным для нас, ведь у нас лишь поля да немного болот, я приехала в горы. Терпеть не могу горы... Холодно и противно! Я не люблю свои-то горы, а уж чужие...

В совершенно незнакомой чуждой мне стране...

Я ждала, что он выйдет навстречу, поднимет меня на руки и подарит целый мир! И потом будет свадьба. И мы будем жить "долго и счастливо"....

Не тут-то было...

В замке меня встретили хмуро... Просто никак. Как будто я не княжеская невеста, причем официальная, а девка приблудная, забредшая на огонек....

И жених не спешил увидеться со мной.... Опять столкнувшись с морем трудностей, я все же вызнала, где его покои. Смешно сказать, я кралась, чтобы сделать ему сюрприз....

Сюрприз!

Да... сюрприз получился для нас обоих ...

Никогда не забуду, как увидела его. Впервые за столько лет....

С ДРУГОЙ!

И лицо умиротворенное и счастливое. И руки обнимают эту мерзавку, словно она — нежнейшая драгоценность... Это меня! Меня он должен был так обнимать! Это мое место в его постели и в его руках занимала сейчас эта простолюдинка!

Я была так зла, что чуть не прибила ее прямо там! Я и потом еще долго злилась и плохо контролировала себя, напрочь позабыв чему меня учили, и пытаясь разобраться с ней самым простым способом — открыв на нее глаза моему любимому. Тогда еще не понимала, как она опасна...

Не понимала, что она проникла не только в постель моего Стефана.

Нет! Она влезла в его сердце, влилась в его кровь...

Она убедила его, что носит в себе его душу...

Дайни...

Какая злая насмешка надо мной. Дайни! Больше она ничего не могла придумать? Более глупого и мерзкого измышления сложно себе представить. Дайни! Да они же легенда! Легенда столь давняя, что её уже даже детям, как сказку перестали рассказывать. Но нет, откуда ни возьмись, появляется эта проходимка и сочиняет невероятнейший рассказ. И ей верят! Вот что самое страшное, невероятное, невозможное, просто невыносимое...

Он поверил ей...

Мой любимый поверил ей безоговорочно...

Словно ему это сказал первосвященник или сама Мара Прекрасноокая... Поверил, не сомневаясь и не пытаясь проверить. Я не знала, что мне делать...

А известие о том, что он чуть не погиб спасая эту идиотку от Гонца Смерти и вовсе повергло меня в дикий ужас. Как можно? Разве они не видят? Не понимают, что происходит? Я пыталась докричаться до них...

До всех... Сначала до Стефана, потом до Касмира... До Тариса... Бесполезно...

Нам объявили войну. А этот противный, глупый, заносчивый тип, его братец — Тарис, еще и вцепился в эту бредовую идею с войной, как клещ в одно место... Впрочем, чего еще ожидать от этого придурка?

Не помню, как прожила эту неделю, пока мой Стефан лежал в магической коме... Кома... Мне разрешили посмотреть на него. Пришлось выложить целый сереброс за возможность зайти к нему буквально на пару минут. Какие же все-таки гады эти маги! Наживаться на горе других...

Я чуть не выцарапала бесстыжие глазки этому бессовестному мальчишке, ученику местного мага... Надо будет потом все рассказать его учителю, пусть сам разбирается с этим паршивцем...

Стефан был таким холодным. Его даже за руку было неприятно держать. И кожа почти синяя. В нем было так мало живого, что я впервые всерьез испугалась, что он мне может и не достаться...

Как хорошо, что все обошлось...

Мара Всеблагая знает, как я молилась ей денно и нощно...

У них тут правда, совершенно не предусмотрен храм. Даже странно было молиться в своей комнате. Очень необычно. Как же они живут, без храма-то? Касмир сказал, что это потому, что завоевание материка началось с этого замка. Его коридоры помнят шаги богини...

Здесь нет надобности в храмах...

Орласт весь, словно храм Всеблагой...

Пришлось поверить ему пока на слово. Но когда я стану княгиней, непременно повелю выстроить храм. Нечего заниматься всякой ерундой! Замок — весь храм... Я просто еле сдержалась, чтобы не расхохотаться этому наивному оборотню в лицо. Неудивительно, что у них конфликт с первосвященником. Надо же... Живут, как нечестивцы, прости меня Всеблагая...

Мыслимо ли дело не возносить по утрам молитв?

Но я опять отвлеклась...

Мари... Так звали эту дурочку. Глупая, просто сказочно глупая и доверчивая! И с такими-то мозгами она пыталась украсть у меня князя и трон? Я даже гневаться на нее перестала...

Правда, должна признать, что план по удалению этой бесстыдницы из замка был вовсе даже не моим. На днях, когда я гуляла возле крепостной стены, ко мне подошел совершенно очаровательный, великолепно воспитанный человек. И, хотя он не открыл мне своего лица, весь его облик был, бесспорно, благородным и внушавшим доверие...

А уж когда, проявив просто поразительную осведомленность во всех замковых неурядицах, он предложил мне быстрый и легкий (а главное, еще и доходный! Все же я была несколько невоздержанна в тратах, уже не сомневаясь в своем статусе... Но, если хотя бы на минуточку допустить, что Стефан не сразу обвенчается со мной, то возможно, что этот гадкий подлец, его братец Тарис, может потребовать оплатить эти расходы... А в средствах я пока ограничена...) способ избавиться от этой занозы...

Надо ли говорить, что я согласилась?

И сделала все, как мне сказали...

Правда, с вином вышла неувязочка. Похоже, этот загадочный спаситель несколько перестарался с дозой. Вместо бурной ночи, я получила спящего беспробудным сном князя... Но и это меня не слишком расстроило...

Все же, я целую ночь была рядом. Могла трогать его, обнимать, целовать, так, как мне хотелось....

Как он красив...

Я даже не мечтала, что он окажется настолько красив...

Везде...

Спасибо, Всеблагая...

О большем я не смею и молить. Остальное, я вполне смогу сделать сама. Теперь-то уж мне вряд ли кто сможет помешать! Уже завтра я буду его возлюбленной...

Его женой...

Княгиней Стефанией Девларт...

Мария

Меня разбудили яростным поцелуем. Не могу сказать, что мне он доставил сколь-нибудь приятные ощущения. Во-первых, не знаю: кому как, а лично мне с утра хочется томной нежности, и ласки, и всяких милований. Чтобы полежать в постели, нежно обнимаясь с любимым, и сонно тереться носиком о его плечо....

В общем, сильное, грубое давление на мои губы, яростное проникновение в рот чужого языка, от которого я чуть не подавилась, позорно раскашлявшись, и пораненная об один из клыков губа, отнюдь не соответствовали моему представлению о приятном пробуждении!

— Ты что творишь, придурок? — от возмущения, я распахнула глаза сразу же во всю ширь. Холодно. Хмурое утро. Снег идет...

И мы по-прежнему несемся в санях, в сопровождении тройки вампов (еще один сейчас обнимает меня, а последний правит упряжкой). На мое возмущенное шипение, он раскатисто расхохотался, и велел мне называть его Сварос. Ну и имечко! Нечего сказать, черте что и сбоку бантик!

Мы не стали останавливаться, чтобы умыться. На завтрак мне дали бутерброд с холодным мясом и немного воды из фляжки. Вода оказалась такой ледяной, что просто жуть. Зубы тут же заломило. Горло обожгло и, уже через пару часов я кашляла так, что слезы лились ручьями из глаз...

А ведь старалась пить маленькими глоточками! Утешало лишь одно — умереть мне кольцо уж точно не даст. На большее, судя по всему, мне рассчитывать не приходилось. Жутко угнетала мысль, что что-то случилось со Стефаном, иначе как же объяснить, что он до сих пор не пришел за мной?

Все тело от долгого неудобного лежания в санях у меня затекло. Я почти не замерзла, но лицо обветрилось и губы полопались на морозе. Да тут еще и этот дурацкий утренний поцелуй! Одни неприятности с утра пораньше! Мне удалось уговорить их остановиться лишь ближе к полудню. Сварос демонстративно повернулся спиной к тем кустикам, за которые я направилась. Остальные суетились вокруг лошадей.

Как я поняла из разговоров, ночью лошадей поменяли. Но возникали сомнения, смогут ли эти лошадке, в подобном темпе дотянуть до следующей смены? Вопрос был для них существенный, но меня эта проблема не интересовала совершенно. По мне так, если бы наше средство передвижения заартачилось и встало, было бы только лучше! Но, мечты...

Мечты...

Сделав свои дела за кустиком. Я принялась натягивать штаны (одежду мне дал вамп, когда я отправилась приводить себя в порядок. Процесс шел с трудом, так как руки у меня уже подзамерзли, да и натягивать на голое тело холодную ткань — удовольствие ниже среднего! Я с трудом заставила себя расстегнуть плащ и развесить его на кустике так, чтобы он хоть немного скрывал мои действия.

И вовсе не для того, чтобы вампы не узрели мое синее, скрюченное холодом и неподвижным сидением в санях, тельце, старалась я скрыться от стражей. Просто мне все равно пришлось бы раздеваться — мне дали не только штаны, но и рубаху, и свитер, и даже носки и шапку! Все, конечно же, было мужское, и не очень подходило по размеру, но мне ли возмущаться, когда по голой попе гуляет морозец!

Ну, так вот. Во-первых, мне все равно нужно было полностью переодеться. А во-вторых, это было отличным поводом скрыться из их глаз и прильнуть к мягкой шерсти, высунувшей мордочку из снега, мантикоры! Умные глаза сверкали. За долгие годы одиночества и любви к драйтам, Зара научилась не то что прятаться, жить под снегом! И сейчас, не рискуя говорить вслух, я, быстренько переодевшись, прижалась к кошке.

— Что случилось? — внутри меня почти слышался ее голос. Пока еще хриплый и неуверенный, но теперь это больше было похоже на речь, чем раньше, когда перед глазами лишь мельтешили образы, а ты должна догадаться: о чем именно тебе хотят сообщить!

— Вот, все-таки, что делает всего лишь несколько часов общения с мужчиной! — подумала я, — раз! И ты уже мыслишь фразами...

— Ты не ответила! — фыркнула она, обдав меня теплом дыхания.

— Извини. Как видишь, меня похитили и куда-то везут. Сможешь определить куда? — я нахально грела пальцы, зарывшись в ее мех.

— Пока нет. Куда-то на север. Но конкретнее? Вряд ли. Не знаю. Я еще плохо думаю на человеческом и сильно путаюсь. Спрашивай по чуть-чуть. Что бы можно было ответить коротко...

— Эй! Красотка! Ты там от холода еще не померла? — поинтересовались весьма зычно из-за кустов. Я дернулась с перепугу, буквально свалившись на Зару, и умудрившись придавить ей коленкой лапу. Она ничего не сказала, но шипение и появившийся ниоткуда хвост — жало, были, пожалуй, даже красноречивее, чем ее взгляд!

— Все в порядке! — пискнула я.

— Громче, — фыркнула Зара.

— Ась?

— Сейчас приду! Авария тут у меня! — заорала я погромче, чем распугала последних ворон в округе. С громким тоскливым карканьем, они снялись с веток, лениво взмахивая крыльями. Холодно. Даже птицам летать не хочется! Что уж говорить обо мне? Сидя в одной (хоть и теплой) кофте, я невольно с тоской вспоминала подаренную мне шубу...

Такая пушистая... такая теплая...

— Поторопись! — подал голос Сварос. — А то отморозишь себе что-нибудь нужное... — Остальные вампы поддержали шутку приятеля громким хохотом. Я же лишь поморщилась.

— Не знаешь, что с князем? — я хлюпнула носом, предполагая самое худшее. Что же с ним случилось, что он до сих пор не со мной?

— Не видела его.

— Будь другом, слетай — глянь, а? — я просительно заглянула ей в глаза.

— Нет. Я не смогу тебя потом найти. Вдруг тебя спрячут? — мотнула головой пушистая умничка.

— Но, если он там, на дороге, то он меня сейчас же и спасет! — попробовала уговорить ее я.

— Я посмотрю. Но далеко не полечу. Лучше сначала проследить за тобой, а уж потом искать князя....

— Да ты уснула там, что ли? — я услышала, как заскрипел снег под тяжелыми сапогами. Торопливо забросала пушистые кисточки ушей, нырнувшей в сугроб Зары, и выпрямилась. Как раз вовремя, чтобы столкнуться нос к носу со Сваросом. Вамп окинул подозрительным взглядом желтые следы на снегу, которые я (несколько демонстративно) стеснительно припорошила. Потом посмотрел на меня, уже клацающую зубами и с красным носом, так и норовящую звучно чихнуть, и велел: — быстро одевайся и в сани!

— Сейчас, — пискнула я, горло совсем отказывалось работать. Еще немножко, и я просто не смогу сказать ничего громче шепота. Кошмар! Чего же это меня кольцо не лечит-то? Я набросила на себя уже выстуженный ветром плащ, закуталась в него с головой, и медленно побрела к саням. Вампир еще постоял за моей спиной, внимательно осматривая окрестности. Я настороженно следила за тем, как он нюхает ветер.

Наверное, он как-то учуял, что пахнет не только мной, но, не имея для сравнения в памяти запаха мантикоры, не смог разобраться в своих предчувствиях и подозрениях, и вынужден был уйти ни с чем. Успокоившись, я уселась в сани и меня, с самым недовольным видом, укутали еще и шкурами. Стало немного теплее. Дурацкая стекляшка начала переливаться, и по жилам быстрее побежала кровь. Я облегченно вздохнула — хоть что-то... Сварос махнул своим, разрешая трогаться в путь...

И мы помчались. На этот раз правда, ощутимо забирая на восток...

Ну, или мне так показалось....

Как я уже говорила, с географией я не очень-то дружила в школе...

Сбоку, в небе, я заметила большую птицу, но сразу же отвернулась, чтобы не привлекать к ней чужого внимания. Вампиры мне в этот раз попались умные, а ну как сообразят, что таких птиц в природе не бывает?

Позже я и вовсе закрыла глаза и даже укуталась в капюшон по самые брови, чтобы Сварос не смог отгадать, куда именно я смотрю. Под плащом, я сжимала обветренные пальцы на удачу, и мысленно молилась, чтобы Зара поскорее встретила Стефана и спасла меня...

Очень молилась...

Сразу всем богам...

Из дневника Стефана:

Утро началось с противного привкуса во рту. И с ужасных ощущений в голове и желудке. Ничего себе винцо! Я и выпил-то всего пару бокалов. Не хотелось увлекаться, перед обещанной ночью. Не в силах раскрыть глаза, я на ощупь нашел тело Мари и подтянул к себе поближе, прижимаясь к бедрам....

Что-то было не так. Я замер. Запах? Нет. Пахнет она чудесно. Тогда что? Как будто у нее вдруг повылазили какие-то непонятные углы со всех сторон. Как не повернусь — все равно натыкаюсь! Пришлось все же открыть глаза. Тело было хрупким, но на этом все сходство с моей дайни и заканчивалось. Ничего удивительного, что я сразу же насторожился. Там, где у моей возлюбленной были мягкие округлости, тут торчали кости!

Выпирали так, что почти прорывали кожу. Как же можно быть такой отвратительно худой? Всего должно быть в меру, я так считаю! Я же не собака, на кости не бросаюсь! Тело (а кстати, чье оно?) что-то промурлыкало, и развернулось с намерением обнять меня покрепче. Последний миф развеян! Даже не смотря на голову, я определил, что к Мари это ровная поверхность не имеет никакого отношения!

"И где моя женщина? — Возник у меня закономерный вопрос. — И что делает эта сумасшедшая в моей постели? Мари ее уже здесь видела? Наверное, еще нет, иначе страсти бы уже вовсю кипели! Сомневаюсь, что моя девочка устроила нам ночь на троих..."

Хотя... Неужели они вчера так сильно подружились, что... Я был уверен, что Мари не такая...

Да, нет! Не могла она. Я не верю. И пока она сама мне не подтвердит это, не поверю ни за что! А значит, пора одеться. Я со скоростью стрелы, выскочил из кровати. Одежда валялась на полу. Натянуть ее на себя — секундное дело. Княжна вновь что-то мурлыкнула и сонно пошарила рукой по подушке, на которой еще минуту назад лежал я.

— Дорогой? — голос, хриплый со сна, отнюдь не казался музыкой. Все же, моя дани — вся, само совершенство! Независимо от времени суток. Так хрипло каркать могут только вороны, ну и вот еще, как выяснилось, соседская княжна. Голос моего солнышка со сна был томным, сонным и немного карамельным. У меня, при воспоминании о ней, даже рот слюной наполнился.

— Вставайте, ваше сиятельство! — я постарался вложить все негодование в эту фразу, чтобы она не обольщалась и сразу же поняла, что я ОЧЕНЬ не доволен происходящим! Голова отозвалась на звуковую выраженность этих самых эмоций болезненным пульсированием, чем еще сильнее усугубила мое негативное восприятие мелкой развратницы.

— Стефан... — Она приподнялась, беззастенчиво демонстрируя ровный верх. Ну, правильно, чего стесняться-то? Но тут она просчиталась. На досках я еще в гробу успею належаться! — Дорогой, почему ты уже встал? — я даже задохнулся от ее наглости. Ни намека на стыдливость! Да моя леди бы прикрылась немедленно, чем и возбудила бы меня до безумия! А эта...

— Я вам не дорогой! Это во-первых, а во-вторых — выметайтесь-ка из моей кровати, пока вас в ней Мари не нашла, а то ведь объявить вам войну она и сама имеет полное право!

— Не волнуйся, мое солнышко! — проворковала она, — эта гадина уже не сможет нам помешать! Ни сейчас, ни завтра, никогда! — и она рассмеялась, весело и звонко, словно сказала чудесную шутку, от которой у всех должно немедленно подняться настроение....

Во мне и поднялось...

Но, отнюдь не настроение!

Гнев полыхнул так яростно, что на мгновение у меня даже в глазах потемнело. Боль резанула по нервам от громкого, неприятного звука, что издавало ее горло. "Убью!" — мелькнуло у меня в голове. Даже не знаю, как сдержался.

— Стража!

Внутрь заглянули Картис и Старкас, ребята из пятерки Тариса. Обвели изумленными взглядами разворошенную постель, в которой, словно королева, восседала Стефа, вновь даже и не подумавшая прикрыться (видать, ей все равно, кому себя демонстрировать!), и одновременно покраснели.

— Вызывали, ваше сиятельство?

— Да! Эту дамочку извлечь из моей постели и в допросную. Туда же стефкастского посла. И пошлите кого-нибудь за Тарисом и Касмиром. А ко мне пришлите Караха и Дарланда! И, пожалуй, еще Петраса. Быстро!

Мне кивнули, и бросились исполнять распоряжение. Глаза девчонки стали просто огромными. Она видать, до последнего не верила, что я так поступлю.

— Не сходи с ума, Стефан! — ее голос ощутимо дрожал, одну руку она вытянула в предупреждающем жесте в сторону Картиса (Старкас ушел за ребятами), второй наконец-то, прикрыла грудь. — Ты не можешь так со мной поступить!

— Почему, позвольте узнать? — мой голос был таким же мерзким, как и мои ощущения... Да вообще, как все это утро...

— Я — из правящего дома! Я — одной с тобой крови! Я твоя гостья! — я отрицательно качал головой на каждый ее "аргумент", насмешливо глядя, как телохранитель пытается решить дилемму — как бы ему половчее поймать мечущуюся по приличных размеров кровати, княжну, самому на нее (на кровать то есть! А вы о чем подумали?) не залезая. Каждая ухмылка на моем лице вызывала дополнительные спазмы боли внутри черепной коробки, что отнюдь не увеличивало моей доброты. — Я — ТВОЯ НЕВЕСТА!

— Что? — я даже подпрыгнул, чувствуя, как от гнева сводит скулы. Перед глазами поплыли красные круги, — Да ты с ума сошла? Помолвка была расторгнута в ту же минуту, как я признал существование моей дайни! Обряд лишь закрепил связывающие нас с ней узы! Я — почти женат! И, хочу тебе заметить, если еще сама не поняла, не на тебе!

— Ах, какие глупости! Почти женат! Дайни! Да она просто морочит тебе голову! И поженить вас мог бы только жрец! Но церемонии-то не было! — она весьма активно носилась по кровати, весьма удачно уворачиваясь от протянутых рук. Я сделал пару шагов, наступил на простыню в которую она куталась, и княжна неловко дернувшись, шлепнулась от резкого рывка, приземлившись на пятую точку. Ее обиженный взгляд немного успокоил мое раздражение... Совсем немного...

Картис коршуном упал на нее, сгребая в охапку. Лицо парня было красным от злости и нелепости происходящего. Да уж, никто не любит выглядеть дураком. Ни он, ни я! Я кивнул ему, и демонстративно, глядя ей в глаза, набросил на оголенное тело халат моей дайни...

— Прикройся.

— Что? Слюнки текут? — вызывающе искривилась она. Наверное, ее поза должна была демонстрировать соблазнительность. Или еще что-нибудь, в этом роде. Но, увы! Для меня соблазнительной являлась совсем другая женщина.

— Было бы с чего течь! — зло прошипел парень, сам запихивая ее в халат, пока она вырывалась, пытаясь потереться об него тельцем, под моим пристальным взглядом. — Да стой спокойно, пока не вырубил! — рявкнул он, теряя терпение и как следует встряхивая упрямицу. Она что-то пискнула, и разрешила себя одеть. Она даже молчала, пока он завязывал пояс роскошного бордового халата, сшитого по моему заказу для Мари, только томно сверкала глазками.

Чярте что...

— Вызывали? — Карах застыл на пороге окидывая изумленным взором разворошенную комнату и нас, красных и запыхавшихся. — А Лиз где?

Его вопрос поставил меня в еще больший тупик. Так и личной служанки Мари нет? Это что же твориться в замке, хотелось бы мне знать?

— Разве она не с тобой? — осторожно заметил я. Все же парень не далее, как вчера, попросил у меня разрешения на брак с этой милой девочкой. Как он отреагирует на ее пропажу — тот еще вопрос! Во время ее ранения он был, мягко говоря, весьма агрессивен. — Вчера Паксли лично отпросил ее у меня, так как Мари была слишком занята... — я замолчал, понимая, что в тот момент моя девочка не могла быть занятой тем, о чем я думал. — Он сказал, что вы поедите в деревню, к твоим, знакомиться с родней, и вернетесь лишь к утру, — чем дальше я говорил, тем больше он бледнел.

— Нет. — скрежет его зубов был слышен, наверное, даже в коридоре. — Мне еще днем сообщили, что она очень занята и будет нужна госпоже всю ночь. Я еще удивился, но... — Его голос затих. На мгновение парень закрыл глаза и шумно выдохнул, пытаясь успокоиться и не пороть горячку. Лицо было почти серым. Когда он открыл их, мне стало ясно, куда его направить... Пожалуй, если с Лиз что-то случилось, то мне сегодня и палач не понадобится...

— Бери пару ребят из гарнизона и организуй поиски Лиз, обыщите замок сверху донизу. Если найдете какие-нибудь следы местопребывания Мари — докладывать немедленно. И как найдете девушку, тут же сообщи! Служанку вряд ли убрали из замка... — я повернулась к княжне, — ведь так?

— С чего бы мне знать? За своей прислугой присматривай сам! Ну, или этой своей поручи.... — она расхохоталась, — если ее найдешь...

— Так. — зыркнул я на гвардейца, чувствуя, что — еще секунда, и допрашивать будет уже некого. — Чего стоим? Кого ждем? В допросную ее! Я сейчас приду. Мне надо еще с Фариаром посоветоваться!

То, что Мари похитили уже не вызывало сомнений. Произошло это приблизительно часов в 5 — 6 вечера. Я как раз в это время беседовал со служаночкой. Кстати, надо еще разок пообщаться с этой девчонкой. Я выскочил из спальни, не в силах смотреть на вещи, буквально кричавшие, что она проводила здесь время. Эта комната просто проклята...

— Там вчера служанка была в цветах посольства, — я выловил пробегавшего мимо стражника, — она мне все объясняла, как дамы промеж собой помирились. Найдите-ка ее мне.

— Ее сюда, к вам? — вытянулся в струнку, практически незнакомый мне парень. Все же, как сильно мне не хватает кольца...

— Нет. — Я покачал головой, поспешно соображая. — Давайте ее сразу в допросную. Да не пугайте пока. — Он повернулся, чтобы бежать, когда мой голос остановил его. — Да! И передай ребятам — княжну, пожалуй, чтоб осознала серьезность происходящего, пусть оставят пока в пыточной. И палач пусть при ней разогревается. Если нам повезет, то его приготовлений хватит как раз на то, чтобы прочистить ей мозги. Пристегните ее там где-нибудь, и уйдите. Но пока он ее пусть не трогает. Я еще с послом не говорил.... — Я тяжело вздохнул. — Похоже, войны нам все же не избежать...

— А со служанкой что? — парень буквально подпрыгивал от нетерпения. Молодой еще... как-то его... Фанар, кажется... Я хлопнул его по плечу, поощряя его рвение:

— Ее в допросную. Мне надо, чтобы они увидели друг друга, но не разговаривали. Пусть проведут княжну мимо служанки. Девочка должно быть, сообразительная, уж больно врала хорошо, так вот пускай посмотрит, подумает пока... Если уж мы ее госпожу туда определили, то что же с ней-то сделаем? Авось осознает...

— Что-то еще? — Фанар заглядывал мне в глаза. Из-за поворота вывернул брат, и я кивнул ему, приветствуя.

— Так, ты — не медли! — я подтолкнул парня к лестнице, а сам повернулся к Касмиру:

— Привет. У нас тут опять проблемы с княжной. Ее уже взяли, сейчас она в подвалах. Туда же должны привести посла и служанку Стефы. Карах ищет Лиз. — я задумался. — А ты — разошли ребят, по парам, пусть пройдутся вокруг замка, да в ближайших лесах пошарят, нет ли следов каких, подозрительных....

— Стефан? — брат нахмурился. — Вчера весь вечер и сегодня ночью ведь снег шел....

— Все равно пусть посмотрят. Про снег я помню, потому и не надеюсь особо.

— Хорошо. — Он замялся, с тревогой глядя на меня. — Ты сейчас куда?

— Я к Фариару, надо кое-что прояснить, а потом, вниз. Жди меня там. Составь приблизительный набросок вопросов. Если служанку уже нашли, с ней можешь начинать без меня. И постарайся Тариса пока в оборот не брать. Что-то он слишком агрессивно настроен против них...

— Ладно. — Касмир вышел. Подошедший во время нашего разговора Тарис, не стал топтаться рядом, а эффективно использовал время, и сейчас бегло осматривал спальню. Увидев, что я освободился, он вернулся ко мне. Парочка его ребят не просто осматривали, но и что-то нюхали, и даже пробовали на зуб...

— Удалось что-нибудь узнать? — мой голос был глух от напряжения. Голова раскалывалась немилосердно, даже глазами было больно двигать. Надо было срочно сходить к лекарю... А лучше к магу...

— Пока нет, — брат пожал плечами. — Как разберемся, доложим.

Мне оставалось только уйти. Прочь отсюда, из этой дурацкой комнаты, над которой вдруг словно тяжкий рок раскрыл свои крылья. О чем я думал? Да сразу же после нападения Гонца Смерти следовало запереть эти покои к чертям собачьим! Запереть, заколотить, замуровать! И пока жрецы девять недель не отмолятся, не открывать!

А я....

Дурак!

Я казнил себя последними словами, продвигаясь по гудящему, как разворошенный улей, замку в сторону восточной башни. Внутри пульсирующей болью головы бились, мучительно ища то ли выхода, то ли ответа, одни и те же вопросы: Почему же я не почувствовал, что она удаляется от меня? Почему не ощутил ничегошеньки? Словно наша связь разорвана...

Боль все сильнее давила, ломило в висках. Раньше я бы сдох просто от того, что она покинула пределы замка! А сейчас только общее недомогание, да боль, разламывающая голову на части. И все? Что все это значит?

Где она?

Что с ней?

Жива ли?

Защитит ли ее кольцо на этот раз?

Хоть бы...