"А, ладно, пусть спит, я пока Птаха растолкаю" — Антон поискал глазами бесенка, который устроился на ночлег в отдалении от них, и мгновенно вскочил на ноги. Паршивца нигде не было!
— Тимка, — парень затряс приятеля, плохо соображающего спросонок, — он опять исчез...
— Кто?
— Да Птах.
— И что ты так волнуешься, для него лес — дом родной, — апатично ответил Тимофей, переворачиваясь на спину, намереваясь ещё чуток подремать. — Не пропадет.
— Ну, ты и соня, — рассердился Антон, толкая его снова.
— Ага, — миролюбиво согласился "оборотень", усаживаясь. Поспать ему так или иначе все равно не дадут. — А скатерть-самобранка ещё работает или у нее, как заряд у аккумулятора, еда кончается? На сытый желудок легче думается...
— Не знаю, Людмила не говорила, — растерялся Антон, — просто дала и все. И вот ещё, — он вытащил из наплечной сумки полотенце и гребень.
— Что ж ты раньше молчал? И даже вытереться не предложил, — возмущенно подскочил Тимофей. — Я вчера после купания так долго согреться не мог, а костер ты не дал разводить. "Из соображений безопасности", — передразнил он старшего друга.
— Ээээ, не замай, — Антон бережно уложил все обратно, — сестра сказала, что пользоваться этим можно только в случае крайней опасности.
— А что это? Тоже волшебные, да? — Тимофей необычайно оживился, — дай поближе посмотреть.
— Кому ведьма вещь дала, тот ей и хозяин будет, — сказал неслышно подошедший Птах, — негоже наговоренное в чужие руки давать.
— Что, не сработает? — на "автопилоте" отозвался Антон. Он копошился в сумке, доставая зацепившуюся за гребень скатерть. — Птах, где ты был? — он сурово глянул на "ушельца".
Бесенок угрюмо опустил голову, переступая с ноги на ногу, точнее, с копытца на копытце, потому что был он в своем истинном обличье. Антона он почему-то слегка недолюбливал, может, к ведьме ревновал, может, ещё что. Кто знает, что у них на уме, у бесов-то, особенно молодых.
— Вот здорово, что сам вернулся, мы за тебя уже переволновались, — Тимофей горячо кинулся обнимать Птаха. Антон досадливо поморщился: — "Вот лицемер, переволновался он, если б не я, то и не знал бы, что нас молчаливо покинули...".
— Я дорогу к логовищу Кащея искал. Там деревья мертвые стоят, — бесенок неопределенно махнул лапой куда-то себе за спину.
— Совсем? — Птах виновато закивал, точно чувствовал себя повинным в гибели леса. — А что с ним?
— Не знаю, я туда не пошел, там худо. Только проверить стоит, не там ли укрывается Кащей.
— Далеко?
— Да нет, ходу всего-ничего.
Птахово "всего-ничего" заняло несколько часов быстрого хода. Не иначе, бегал он куда быстрее, чем ходят люди. Правда, Тимофей порывался обернуться волком, смотаться на разведку. Но Антон воспротивился, решив, что теперь они вместе держаться будут. Так надежнее, к тому же пока эти двое на глазах, за них не так душа болит. "Они ж оба ещё, как дети..." — подумал парень, как-то упустив из виду, что эти двое как-то жили здесь до его появления и в опеке не нуждались.
— Тим, ты мне вот что скажи, — не давал Антону покоя один вопрос, — ты здесь давно уже?
— Да нет. Месяца три-четыре, а что?
— Ты так хорошо разбираешься в здешней жизни. Меня вот Людмила не сильно просвещала, только о том говорила, без чего не обойтись, от остального отмахивалась, дескать, потом... — Тимофей пожал плечами. — И неужели тебя до сих пор не хватились?
— Хватились, как видишь.
— Но ведь не сразу же.
— Да просто наши наблюдатели здесь не все время живут. Так, набегами появляются, чтобы временнЫх парадоксов не создавать. К тому же я хорошо следы запутал, — усмехнулся он. — Сказал, что с дедом на раскопки поеду. Там целый пласт при строительстве вскрыли, а дед — знаток, каких поискать, вот его и пригласили.
— А контроль за перемещениями что, не ведется?
— За какими?
— Ну, когда машина включается? — Антон растерялся. Он слабо представлял, как работает машина времени. Но если она машина, то её же должны включать-выключать, не шурует же она безостановочно.
— Ты что-то не понял, у неё совсем другой принцип действия, чем у ваших теоретически придуманных. Управляющий расчетами компьютер задействован постоянно. Просчитывает пространственно-временные характеристики того места, куда необходимо попасть, определяет оптимальную траекторию полета капсулы в нашем мире и выбрасывает её в ближайшую свободную от каких-либо материальных объектов точку здесь. Потом капсула спокойно опускается на выбранную планету.
— А зачем это? Так сложно.
— А представь, сколько испытателей погибло во время перемещений, потому что выбранное ими место было уже занято другим объектом — деревом или горой, к примеру.
— Зачем это было нужно, ведь реальной пользы от этих путешествий никаких, — возмутился Антон. — Так, баловство одно.
— Да? — моментально загорелся Тимофей, — а атомную бомбу когда изобрели, польза какая-нибудь была?
— Потом-то атом стал "мирным", — словами какой-то газетной статьи парировал парень.
— Потом... А знаешь, сколько мы узнали о прошлом наших предков! Мы и представить не могли, что на самом деле люди владели магией, это не сказки, и Земля была населена не только людьми, но и другими расами.
— Это атлантами, что ли? Да дома ими все уши прожужжали, куда не глянешь, то инопланетяне с НЛО, то исчезнувшие цивилизации,— засмеялся Антон. — И кому это нужно?
— Разве не интересно знать о прошлом?
— Нам бы в настоящем разобраться, — Антону стало почему-то горько и обидно за своих соотечественников. Знал бы Тимофей, как на самом деле было "весело" жить в двадцатом веке, так не восторгался бы. Потом подумал, а что он собственно злится: вон Греция, Рим, древняя Русь — такие фильмы о них снимают, книги пишут, а попробуй мечом помаши, да поваляйся на поле брани раненый без руки, ноги, когда ни врачей, ни медикаментов стоящих нет. А эпидемии?
Тимофей ойкнул и присел, держась за ногу. Птах, идущий чуть впереди, кинулся к нему.
— Да ну, все нормально, просто ногу подвернул. Устал я. — Антон и сам уже сообразил, что, споря, они без передышки отмахали довольно прилично. Ну и к лучшему, а то бы дергались по пути, пережевывали в мыслях, что их ждет впереди, а так вполне содержательный разговорчик получился. — Сколько мы уже идем?
Тимофей глянул на солнце, съехавшее на середину неба: — Да часа три уже.
— Тогда привал, пару часов — отдых и вперед.
Скатерть-самобранка не подвела, видать, окончательно признала в них хозяев — выставила, чего душа могла пожелать (с точки зрения самой "стряпухи"). Молоко в запотевшем глечике, вареное мясо, хлеб, порезанный большими аппетитными ломтями, незнакомая трава с меленькими листочками, пахнущая так, что слюни текли от одного только запаха. Всё так, как нравилось самому Антону, и дома не утруждавшему себя особыми кулинарными изысками. Правда, он все же предпочитал питаться в небольших кафешках, в крайнем случае, готовил простенькие полуфабрикаты, не требующие много времени для варки-жарки.
Осоловев от еды, путники растянулись на подстилке из опавших листьев, которые сгребли в кучу, и притихли. Но не молчалось Антону, хотелось побольше узнать об этом мире, разобраться, что к чему:
— Тим, ты спишь? — прошептал он "оборотню", прислушиваясь к его размеренному дыханию.
— Нет. Думаю.
— О чем?
Тимофей перевернулся на спину и задумчиво уставился на облака, неторопливо проплывающие в вышине. О чем... Да мало ли о чем! О том, что все пошло не так, как он себе представлял, о том, как неимоверно хочется домой, и что незаметно вернуться уже не получится. Тимофей ведь планировал всего-навсего несколько дней незаметно погулять здесь и возвратиться, пока никто не заметил его побега в прошлое, но...
Это вездесущее "НО"!
Тесная инматерная капсула, больше похожая на миниатюрный саркофаг, опустилась в безлюдном лесу, и не успел он выбраться наружу, в эйфории от того что все легко удалось, рассыпалась на мелкие обломки, истаивающие на глазах. Пока Тимофей глазел на эти пертурбации, о которых он и не подозревал, остатки капсулы исчезли совсем. Все, что осталось у "путешественника во времени", так это браслет и индивидуальный одноразовый телепорт, который он недавно использовал. Жаль, что так неудачно! Парнишка поочередно менял обличия, подбирая наиболее подходящие для этого мира, опасаясь приближаться к коренным обитателям этого времени, пока не разведал, что здесь к чему. А что делать было, не мог же он так прямо заявить — "Здравствуйте, я ваш далекий потомок, прошу любить и жаловать". Самому найти машину времени, и отправиться обратно у него не было никаких шансов, слишком хорошо была она спрятана неизвестно где, значит, оставалось одно — таить свое истинное лицо ото всех, забыв о возвращении домой. И надо сказать, ему это удалось... Врать получалось легко и просто, народ здесь был добр и простодушен. Случайно столкнувшись с Антоном в лесу, он интуитивно почувствовал в парне такого же чужака, как он сам, — по неестественному здесь запахам бензина и пластика, намертво въевшимся в кожу "ароматам" цивилизации. Тонким звериным нюхом он уловил еще и запах страха, тяжелый, вязкий, и решил поближе познакомиться со странным человеком. Но не будешь же всё это рассказывать, тем более сейчас, и он легко ушел от вопросов, не заостряя внимания на своих невеселых мыслях:
— Зачем нам Кащея убивать? Может, просто поговорить по-человечески и все?
— Ага, так он нас и послушал, — Антон вообще не верил в благополучный исход дела, — Людмила не зря мне этот меч всучила. Как ты себе представляешь — это же не пистолет, которым издалека припугнуть можно, сражаться придется. И я не думаю, что после этого получится по-человечески разговаривать.
— Ты ещё не знаешь, на что он способен, — Тимофей оживился, — про него такие байки ходят.
— А ты сам-то с ним сталкивался?
— Нее, я его первый раз, как и ты, в трактире увидел. А может, назад вернемся, зачем нам все это.
— Нет, брат, — Антон решительно встал, — хватит прохлаждаться. Если он до сестренки дотянется, мне тоже кирдык будет, что я здесь без нее, а мне ещё пожить хочется и домой вернуться. Птах, собирайся.
Бесенок не принимал участия в разговоре, но, навострив уши, внимательно прислушивался. Много ли он понимал из их спора, Антон не знал, но не лез с расспросами и слава богу.
Смешанный лес постепенно переходил в хвойный, но не светлый сосновый бор, горделиво тянущий верхушки высоченных деревьев к солнцу, а в густой ельник, в котором безвозвратно тонут и свет, и звуки. Деревья становились выше, все ближе теснились друг к другу, закрывая дорогу путникам. От неожиданных порывов резкого пронизывающего ветра стало зябко. Вдруг ветви елей закачались, по лесу пронесся долгий протяжный стон. Где-то вдалеке тревожно заухал филин.
— Жутковато, — ежась, сказал Тимофей. Его слова остались без ответа, все уже настолько устали, что разговаривать никому не хотелось. Да и этот мрачный лес, казалось, тянул остатки сил. Хотелось упасть на траву, с трудом пробивающуюся сквозь густой слой хвойного опада, закрыть глаза и не открывать их долго-долго.
— Отдохнем? — опять нарушил молчание Тимофей.
— Дальше идем, — Антону не хотелось делать привал в таком месте.
Тимофей дернул парня за руку, привлекая его внимание, мимикой и жестами показывая необходимость сохранять тишину.
— Что? — беззвучно, едва шевеля губами, произнес Антон.
Оборотень пальцем тыкал куда-то вбок.
В двух шагах от них среди деревьев стояла женщина в белом свободном платье. Длинные распущенные волосы беспорядочными прядями падали на лицо, почти полностью закрывая его. Подняв голову, она отвела рукой спутанные светлые пряди, и Антон ахнул.
На него смотрели глаза, полные такой муки, будто вся скорбь мира уместилась в одном единственном взгляде.
Присмотревшись, Антон понял, что женщина сравнительно молода, а седина ее не от старости, а скорее как отображение душевной боли и тоски. Парень двинулся в сторону плачущей женщины, спросить, могут ли они чем-то ей помочь, но едва сделал пару шагов, как фигура скорбящей исчезла.
— Ничего не понимаю!
— Я ее уже видел, — почему-то шепотом заговорил Тимофей, — вдалеке, сначала думал, показалось. Здесь же все слышно хорошо, а она появлялась бесшумно неизвестно откуда, так я решил сначала понаблюдать за ней. А тут она совсем рядом оказалась...
— А чего ты шепотом? — тоже понижая голос, спросил Антон.
— Не знаю, — возвратился в нормальный режим вещания Тимофей, — до того жутко стало...
— Это Белая баба, — разродился молчавший до этого Птах, — говорят, она судьбу предсказывает путникам... Или плачет...
— А мы тут причем? — недоумевал парень. — Да мы ее вообще первый раз видим.
— Я не первый, — возразил Тимофей, — и она все время слезы льет.
— А плачет она над теми, кого беда неминучая или смерть лютая ждет, — немного помолчав, добавил бесенок.
Антон тяжело вздохнул от открывающейся перед ними перспективы. Нда... Захотелось оказаться дома, где не было никаких Кащеев, где никого не надо было спасать, где ни надо было никуда идти, где так славно сидеть вечерами в уютном кресле, слушая горячо любимого "Наутилуса" или не менее боготворимого "Пинк флойда", неторопливо потягивая пиво после напряженного рабочего дня, однако...
Возвращаться к Людмиле не сделав порученное смысла не было, и друзья, окончательно пав духом, продолжили путь.
Довольно скоро могучие ели-великаны сменились мертвыми деревьями, которые наклонились навстречу путникам, как будто леденящее дыхание смерти с востока в одночасье согнуло и покорежило пусть мрачный, но зато живой лес. Лес, который пытался сопротивляться, воздвигая на пути злой силы баррикады погибших деревьев.
