Зверь Лютый. Книга 20. Столократия

Муса глубоко задумался. Он мужик битый, бывалый, разумный. За всем фонтаном ритуального словесного поноса просматривается смысл: здесь они могут продать свои товары только мне. Монополия покупателя. Цены, естественно... Но караван-баши это не очень волнует — он на повремённо-премиальной.

"Квартальная гавкнула?" — можно пережить. А вот обвинение в причинении ущерба чести эмира... Что для вас важнее: чужая прибыль или собственная голова?

С другой стороны, для купцов резко сокращаются издержки. От устья Камы до устья Ветлуги, где мы разговариваем — 300 вёрст. От Ветлуги до Оки — 200. Оттуда до Владимира — ещё 400. Втрое сократить дорогу... Не платить за постой, проводку, разгрузку и прочие услуги местным. Которые враждебны, иноверны и чужаков ободрать — рады. Не ходить по малым рекам, где вода уходит и на мелях посидеть придётся.

Время, для купца — важнейший товар.

Быстро продать-купить, прогуляться по Волге, треть дороги, вверх-вниз и вернуться... Не растягивать поход до октября, а прямо сейчас... Пару дней и — домой. Многие из них работают на кредите. Каждый день — живые деньги. Причём — в чужой карман. Поиздержались купцы — два года из-за войны не было нормальной торговли...

— Э-э-э... А у тебя хватит серебра купить товары всего каравана? Или ты будешь платить мехом?

— Я буду платить немножко мехом, немножко серебром. Но основное — я буду платить русским товаром. Ты, наверное, ещё не знаешь, но три дня назад мои люди разбили Клязьменский караван.

— ???!

— У владимирских не было твоей мудрости, Муса. Они плохо себя вели. Толкались и бегали по пляжу. Треть — умерли. Остальные — копают ямы в болотах.

Он смотрел на меня потрясенно.

"Обманутые ожидания". Уверенность в неизбежности прохождения каравана — пошатнулась.

Если плешивый Иван грохнул караван Суздальского князя — что мешает ему сделать такое же с караваном Булгарского эмира? Только страх перед победоноснейшим. Которого, да будет с ним милость аллаха, в прошлом году суздальские били. И этот лысый — в их числе.

Испуг, тревога. Сквозь которые постепенно проступает радость. Вспоминает своё прошлогоднее унижение. Теперь и гяуры вкусили. Такое же и даже больше.

"И испили они горечь несчастья и отраву поражения".

Надо рассказать об этом людям эмира. Плешивый Иван не продался русскому князю, как кричали дураки в прошлогоднем караване. Эмир явил мудрость, когда не стал раздувать вражду. А плешивый Иван — хитёр. Он показал, что его закон — для всех. Он наложил тяготы на правоверных. Но такие же он наложил и на неверных!

Ха! Ярмо для нечестивых — оказалось тяжелее. Потому что те — глупее. И они — умерли! Аллах отнял у них разумение, Иван — жизни и имущество. Справедливость — соблюдена, мир — не нарушен!

Потом взгляд его обежал окружающий пейзаж, и он недоверчиво спросил:

— Эти товары для оплаты... ты привёз на своей странной лодочке?

— Ну что ты! Достопочтеннейший Муса, на этой лодочке я привёз себя. Ибо я очень спешил для встречи с тобой. А товары... Выше на реке есть мои корабли. Если мы договоримся — сюда придут корабли с товарами. Если нет — с воинами. Ты же понимаешь, что я не могу позволить кому бы то ни было ронять честь и марать достоинство самого...

* * *

К товарно-денежным отношениям мои умопостроения отношения не имеют. Мне, пока, не интересны объёмы, номенклатура, спецификации, себестоимость, издержки, норма прибыли, ставки налогов... Кстати, налогов вообще не будет. Мне взимание налогов запрещено "Уставом об основании" и князь-эмирским соглашением.

Запрет касался Стрелки, устья Оки, а не этого места — устья Ветлуги. Но пока я могу не возбуждать "обманутых ожиданий"...

"Не умножай сущностей" — напомню: речь о чертях.

Сейчас я работаю с психологией. Конкретного человека. Почему и тет-а-тет. Человека, который имеет собственные, отличные от основной массы торговцев, интересы и приоритеты. Он — несёт ответственность. За прохождение каравана, за безопасность, за удобные стоянки, за мир с туземцами. Если в действиях караванщиков будет найдена гос.измена — он первый кандидат на плаху.

Отдельная "мутная" тема — пункт прошлогоднего договора, навязанный Боголюбским.

"Иноверцам пребывать в чужих землях не более 40 дней".

Каково понимание этой нормы князем?

Смысл понятен: Боголюбский постоянно уговаривает мусульманских и иудейских купцов креститься. Кто упорствует — отправляет к Манохе. Для ускоренного восприятия "млека благодати".

Стороны попытались как-то упорядочить этот... прозелитизм. Моральная максима стала частью договора, частью закона. Ну и как она будет применяться?

Мои земли — не христианские и не мусульманские. Но речь вообще не обо мне.

Эмир... просто игнорирует этот пункт. Три сотни освобождённых убогих — отмазка, а не исполнение.

Как будет применять соглашение Андрей?

Элементарно: "чужие земли" считаются от Гороховца вверх по Клязьме? Пришли в Гороховец — пошёл отсчёт сорока дней? Или — после прихода в конечную точку, во Владимир? Отторговали 40 дней во Владимире, перебрались в Суздаль — новый отсчёт? Или — выскочили в Клязьму, добежали до устья, до земель язычников, отдохнули и обратно? Или — в Рязань. Там — отсчёт заново?

Я-то вспоминаю игры с транспортными средствами моего времени: въехал в страну, покатался на авто полгода без налогов, выехал. Через три дня снова въехал. У местных соображалки хоть и иные, но не хуже — вариантов нарожают множество.

Ладно, пришёл 41 день. Что дальше? Депортация за счёт государства на родину с имуществом?

Мда... ну уж так уж они губу не раскатывают...

Что делать, если часть купцов христову веру приняла, а часть нет? Караван — единое целое. Высылая одних — высылаешь всех.

Устоявшейся правоприменительной практики нет, высокий уровень неопределённости. Будут обиженные, будут разные трактовки событий, будут доносы эмиру. И как блистательнейший разложит вины и казни...

Эмир, после прошлогодней "великой победы над бесчисленными полчищами гяуров, трусливо бежавших при приближении правовернейшего", случившейся без участия конницы аристократов, несколько... укорачивает "эмирят". Некоторых — на одну голову. По нынешним временам, за "оскорбление чести и достоинства в международных масштабах"... вполне можно получить больно.

Купцы... всегда недовольны.

Караван идёт быстро — плохо. Они устали. Караван идёт медленно — плохо. Гребцам платят по дням — дорого.

Чуть недовольства больше, чуть меньше... А вот разгром каравана... или его возврат без торга с последующим массовым банкротством... Торг — будет. Больше-меньше прибыли — искусство торговца. Не его, караван-баши.

* * *

— Теперь, Муса, тебе предстоит убедить своих спутников. В том, что мир — угоден аллаху. А вот... У тебя найдутся люди, которые читают по-русски? Вот перечень товаров, которые я могу предложить. Пусть твои купцы посмотрят и укажут. Сколько они хотят и по какой цене.

Будет общий крик. По теме — "вообще". В этой ситуации полезно дать людям в руки что-то конкретное. Чтобы конкретный купчик увидел конкретный товар. И попытался зарезервировать его для себя конкретно. Не в записи — у себя в голове. "Вот было бы хорошо взять вот это... и вот это... и этого... если деньги останутся...".

Торговля, конечно, "групповуха". Но сопровождается проявлением индивидуальных способностей в широком спектре подробностей разнообразных видов деятельности.

Муса крутил лист бумаги, пытался как-то осмыслить, продумать ситуацию и, уже поднявшись, вдруг спросил, глядя мне прямо в глаза, чего старательно избегал во время беседы:

— Ты... ты ведь не пропустишь караван? Не из-за невольников — вообще. И этот, и следующие. Ты не пропустишь низовых купцов на Русь?

— Прямой вопрос требует прямого ответа. Я скажу тебе одну вещь... Только тебе, Муса. Этот секрет — только твой. Ты — мудрый и опытный человек. Сколько пользы ты сможешь из него извлечь...

"кого хочу я осчастливить,

тому уже спасенья нет".

Нет никакой гарантии, что он не перескажет кому-нибудь. Например — людям эмира. Но попытаться втянуть его в мои дела... на моей стороне... Надежда — только на его ум. С умным человеком можно разговаривать, с дураком...

"Честность — лучший рэкет". Поработаем в этом амплуа.

— Я не могу не пропустить булгарских купцов. Есть договор между князем, эмиром и мной. Ты знаешь — я никогда не лгу. Я не могу изменить своему слову. Если купцы хотят — они могут идти. Я могу лишь маленькую мелочь. Попробовать сделать так, чтобы купцы перестали этого хотеть.

Муса вскинулся. Снова изумлённо уставился на меня. Такая идея не приходила в голову? — Это ж так просто!

Все нормальные правители ограничивают купцов — запрещают, заставляют, "ставят в рамки". Я не ограничиваю свободу — я её увеличиваю. Можешь хотеть — "идти", можешь хотеть — "не идти".

Что я — либераст и свободогей, в смысле — гейзер свободы для всех, попавшихся под мою струю, уже предупреждал... и неоднократно.

— Никто не может сказать, что я запретил булгарским купцам ходить мимо Стрелки. Ибо это будет ложью. Но если они не хотят — не тащить же мне их на Русь силой? А как уменьшить одни желания, например, корыстолюбие, жадность, и усилить другие, например, тягу с родному дому, к пребыванию под сенью блистательнейшего и справедливейшего... У меня есть много придумок, Муса. И я не думаю, что корыстолюбие купцов — их выдержит. Не сменится острым желанием вернуться... под сень.

— Э... да... Ташдар прав — ты мудр, вали. К чему управлять людьми, когда можно управлять их желаниями?

О! Упоминание ташдара... Интересно — какие у него взаимоотношения? С интимно знакомым мне "мойдодыром"? Не думаю, что тоже "интимные". Хотя ташдар — из первейших вельмож. Такой может любого караван-баши... употребить привлекательным для него способом.

Муса рискнул — задал прямой вопрос. И получил достаточно прямой ответ. Что позволяет ему сэкономить кучу времени и сил. Исключая, например, какие-то глупые варианты:

— А давай, Воевода, мы оставим невольников здесь, а сами пойдём дальше. А ты их подержишь в лесных дебрях до нашего возвращения и потом...

"Глупый", потому что у меня уже заготовлен ответ. Легальный, мирный, обоснованный... Приняв который... хорошо, если они уйдут отсюда в одних подштанниках.

Нет. Караван не пройдёт. Потому что купцы, почему-то, не захотят идти дальше.

Хорошо, что Муса это понял. Понял — сразу. Не дожидаясь процедуры санитарной обработки с использованием ведёрных клизм, например.

Солнце садилось. Редкий момент покоя.

На той стороне протоки купцы сначала ушли в главный шатёр. Потом оттуда с визгами выскакивали разные разгорячённые личности. Размахивая руками, бородами и полами дорогих халатов. Потом был намаз. Столько торчащих к небу задниц на берегу...

— Господине! Канавы выкопали! А зачем они?

— Видишь ли, Самород, я ещё не знаю.

— ???

— Когда я пришёл сюда, ты и твои люди пребывали в унынии и страхе. Я велел копать канавы, таскать брёвна, кипятить воду. Не знаю — как и для чего мы применим это. "Из ничего — ничего и бывает". Сделай хоть что-нибудь, и я употреблю это к пользе. На брёвнах, например, удобно было сидеть. При этом — люди развеселились и расхрабрились. Эти деяния укрепили их души. Считай, что у нас стало вдвое больше воинов. Наши противники видели наши действия. И не поняли их значения. Но многие на реке уже знают: если ты не видишь смысла в делах "Зверя Лютого" — значит, ты умрёшь от бессмысленного. И теперь уныние и страх — поселились в их душах. Считай, что мы вдвое уменьшили число бойцов вероятного противника.

— Но... но ведь это... пройдёт. Все же поймут! И всё станет как было!

— Конечно пройдёт. Особенно быстро, если ты будешь об этом громко кричать. А пока... Сверху по реке идут два ушкуя с воинами. Будь любезен, подготовь место, чтобы они могли удобно пристать к берегу и разместиться.

— Это снова какая-то твоя выдумка... какая-то хрень, которая нафиг никому не нужна!

— Да, дорогой. Я очень надеюсь, что воины не потребуются. Но пусть лучше они будут. Чем наоборот. Так что, подготовь место. Бего-ом!

Исполнительность теряет. Мнение приобретает. Не по своей теме. Могут быть проблемы. Переводить его отсюда?

Софья, в своём нелепом "гречушнике" сидела у костра, на котором закипал здоровенный медный котёл, подкидывала веточки. Посмотрела через плечо.

— Думаешь заманить их между канавами и облить кипятком?

— Может и так. Но не в смысле военном, а в смысле ветеринарном.

— К-как это?!

— Канавы — отхожее место, кипяток — для умывания.

Она трясла головой, пытаясь уловить моё видение местности.

— А как же? Боя... не будет? Но... а что ты им собираешься продать?

— Господи, тётушка! Ты такая любопытная! От мёртвого осла уши.

— К-какого осла?!

— Мёртвого. Многих ослов. Из владимирских купцов.

Я рассматривал пляшущий под котлом огонь, Софья — меня.

— Софья, ты всё ещё думаешь как... по-прежнему. Что ты самая умная, всех можешь обмануть, всё знаешь. Здесь, у меня — очень не всё. Попробуй забыть прошлое, измениться. Стать другой. Иначе... будет плохо.

Умная крепкая баба. Но — стерва. Пришибить? Или из неё можно что-то полезное сделать?

На реку опускались лёгкие майские сумерки. Прекрасное время. Прекрасный воздух, небо, лес, река... Счастье, наслаждение, покой. В каждом вздохе, взгляде, звуке... Если бы не люди...

На острове горели высокие костры, возле — орали караванщики. Песни, молитвы, ругань, проклятия. Взблёскивали отсветы на обнажаемых клинках. Но лязга и скрежета схватки не было.

На нашем берегу матерился, с большой долей марийских слов, Самород, стучали топоры и трещали деревья: пригнанные работники срочно расчищали лес и оборудовали торговую площадку...

До самого последнего момента я не знал — примут ли булгары моё предложение? Или, дождавшись темноты, ударят всей массой через протоку, ориентируясь на горящие на моей стороне костры? Что оказалось решающим? Гипотетическая угроза гнева эмира? Мои демонстративные прогулки и игры в сумерках с Куртом на бережку? Толпа работников, приведённых Самородом, и подозрение, что там, на горе, есть воинский отряд?

* * *

Как группа людей принимает решение? Это не происходит мгновенно, как поворот стаи селёдки. Сначала решение принимает кто-то из лидеров. Неважно — почему. Лидер "А" сказал "да". Что должен сказать лидер "Б"? Исходя уже не из сущности вопроса, а из озвученной позиции "А". Суть — уже вторична. Отношения внутри группы — важнее всего, происходящего снаружи. Конечно, объективная реальность оказывает влияние на решение. Но очень опосредованно.

"Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме". Причём здесь сумма материальных благ или рисков?

"С людьми надо жить". С людьми — не с серебрушками.

Каковы лидеры в этой группе? Каковы их приоритеты? Степень их влияния на остальных? Что там за "остальные"? Увы — нет данных. Я не знаю этих людей, я не посмотрел им в глаза, я не услышал их бесед...