Зверь Лютый. Книга 20. Столократия

Что-то я не по делу завожусь. Запрячь их под себя угрозами — не получится. Не тот уровень работ, не тот уровень людей. Они привычны к "наездам со стороны", к силовому превосходству противника, к уклонению от лобового столкновения. Испугаются, затихарятся... Изя будет испуганно хлопать ресницами, Беня — засыпать окружающее пространство мелким информационно-эмоциональным мусором. Очухаются и сделают по-своему. Но с учётом уже установившейся враждебности.

Под давлением — гнётся, чуть отпустил... как та кочерга — по лбу. Надо менять форму воздействия.

— Беня, он же тебе как сын. Ты же кормил его грудью...

— Да! Он мне дорог!

— Тогда почему ты лишаешь его редкостного шанса? Редчайшего! Или ты думаешь, что "Воеводы Всеволжские" по Оке толпами носятся? Или ты думаешь о себе? О своём благе? Как тогда, когда ты продал его кольцо раввину в Киеве? После чего Изя получил "высшую меру". Или — в Переяславле? Где его побили бы из-за твоей махинации?

— Нам надо было купить лодку! Обязательно! Прежняя совсем протекла! Мы могли утонуть!

— Теперь — тоже можете. Исключительно по дурости. Я согласен высадить вас на берег. В любом месте. Без доноса властям. Но какую судьбу ты готовишь своему племяннику? Перестань думать о себе — думай о нём! Ему пора становиться взрослым. Найти своё место в жизни. Стать — чем-то. А не только твоей тенью.

Беня угрюмо молчал, упрямо упёршись взглядом в мои босые ноги. Могу понять: ростишь ребёнка, ростишь, волнуешься, заботишься, сопельки утираешь, а потом раз... Вырос. У него будет свой дом, жена, служба, вера... А как же я?!

— Люди говорят: "Мудрость приходит с возрастом. Но часто возраст приходит один". Ты — не молод. Мудрость не приходила? Может, ей уже пора постучаться? В ворота твоего черепа?

— Кха... Хорошо. Я согласен. Пусть Изя идёт с тобой. Но если...

— Не-ет! Я никуда не пойду без дяди Бени! Нет!

"Не понос — так золотуха". Русское народное наблюдение. Мда...

— Это решать ему. Но я могу предложить. То же самое. Службу. Беня, что ты умеешь делать хорошо?

— А ты не видишь? Торговать. Купи-продай.

— Прекрасно. Мне очень не хватает толковых торговцев. Ты — толковый?

— Кто?! Я?! Да я...! Э... А у тебя там... большой торг?

— У меня — вообще нет торга. Всё, что есть у людей — получено от меня. Всё что ими сделано — отдано мне. У меня нет торговли в городе. Это — предстоит создать. Вместе со многим другим. И ты можешь быть среди самых первых. Помнишь: "последние будут первыми"? — Твой случай. Хотя откуда ты можешь такое помнить? Это ж Евангелие от Матфея. Что ж, выучишь и применишь.

Я протянул Бене руку — сделка на Руси фиксируется рукобитием. Тот смотрел на мою ладонь в полном смятении. Как-то надо его... сподвигнуть?

— Барух Ата Адонай Элоhейну Мелех hа-олам ашер бара сасон ве-симха, хатан ве-хала, гила, рина, дица ве-хедва, аhава ве-ахава ве-шалом ве-реут. (Благословен Ты, Господь, наш Бог, Царь Мироздания, сотворивший веселье и радость; жениха и невесту; ликование, пение, торжество и блаженство; любовь, и братство, и мир, и дружбу!)

— Э... это неуместно. Это из свадебных благословений.

— И — что? Тебе не нравится смысл? Ты против мира и дружбы?

И мы, наконец-то, ударили по рукам.

Не теряя ни минуты, я тут же приступил к раздаче службы.

А как иначе? — Я же очень конструктивный человек! Сказали "а" — делайте "б": велел им взять вёсла, стать на колено у бортов и... И — фиг. Мои иллюзии насчёт возможности повторить опыт с Салманом и Суханом, когда мы гонялись по Волге за ушкуйниками — развеялись. И лодка другая, и вёсла без поперечин, и, главное, люди...

Полчаса мы... наиболее правильное слово — мудохались. Потом у Софочки кончилось терпение, она сняла свой "гречушник" и стала им махать на гребцов.

Они смотрят ей в лицо, от маха шапкой — инстинктивно отшатываются, вздёргивая руки с веслом.

Главное — в ритме. Дальше дело техники: что именно делать этой деревянной лопатой, когда она после вздёргивания опустилась в воду. Ритм гребли выровнялся, я смог чуть откинуться на корму, продолжая подруливать веслом, чуток не то — вздремнуть, не то — обдумать: а что ж это такое я сотворил?

По идее — ничего нового. Эта парочка — моя "клиентура", "десять тысяч всякой сволочи". Причём — высокой консистенции. В том смысле, что не только чужаки среди местных, но и из своей собственной общины выгнанные. "Изверги второго перегона". Это не лесовики, которые в голодную зиму за хлебушком пришли, а весна пригрела — могут снова в леса исчезнуть. Этим — везде "зима лютая". Безысходность как источник усиленной мотивации. Тогда им — и доверия больше, и дела рискованнее.

Мои опасения об "отбеленных мышьяком" бронзах в украшениях поволжских племён оказались глупостью. Конечно, мышьяк там был, но в количествах незначительных. Мог бы и сразу сообразить: почти все украшения, типа коней с подвесками, делают в Булгаре без разделения на свой и внешний рынок. В самой Булгарии такие украшения пользуются популярностью.

Другая ошибка происходила от "европоцентризма": залежи медистых песчаников тянутся вдоль Уральских предгорий от Соликамска до Оренбургской области и вдоль Камы и Волги до Чебоксар. На этой территории известно более 200 пунктов концентрации медных соединений. Олово в Булгар привозят с Алтая, где есть его россыпи и коренные месторождения. Импорта из Европы или Кавказа — нет.

Стартовая точка моих рассуждений была ошибочной. А вот общий результат получился очень положительный. Мы наработали технологии разделения цветных металлов, прежде всего: олово, медь, свинец, серебро. Их использование позволило получить материалы с нужными свойствами. Например: машинную бронзу с 10% олова и 10% свинца. Изготавливать кучу полезных вещей. Олово для оконных стёкол, медь для электричества...

Крещение иудеев и мусульман на "Святой Руси" светскими владыками не практикуется. Исключение — Андрей Боголюбский. То, что я повторил этот фокус — добавило мне авторитета в его глазах. "Брат по вере и её защите".

Изя оказался "даром божьим" — те хохмочки, которые я начал устраивать с цветными металлами во Всеволжске, были бы без него невозможны.

Настоящей находкой стал Беня. Начав с роли зазывалы на торгу, он позднее участвовал в моих важнейших проектах. Иногда получалось похоже на РИ. Как указывают А. Neubauer und M. Stern.: "в 1171 г. в Кельн прибыл Беньямин, богатый еврейский купец из Владимира, и был арестован на торговой площади по ложному обвинению".

Пассажиры постепенно становились экипажем. До настоящих гребцов им ещё... Но Софочка вошла во вкус, постепенно ускоряя своё: "э-раз, э-два...". Родственнички вспотели, вгрёбывая неукротимо. Над рекой, в предрассветной полутьме, далеко разносилось бренчание коровьих ботал, скрип ворот, редкие голоса людей: проходили Рязань. Тутошнюю, Старую Рязань, "Русскую Трою".

* * *

Сейчас — самый быстрорастущий город "Святой Руси". На год моложе Переяславля, но князь Глеб (Калауз) сидит здесь. После недавнего окончательного развала Муромско-Рязанского княжества — сам себе хозяин. Построил Борисоглебский и Успенский соборы. Народ бежит с Юга, а тут, в условиях климатического оптимума — луговые степи. Многие остаются. Полвека назад в городе было полторы тысячи жителей. Теперь только Кремль — за 60 га. Точнее — три кремля, "матрёшка со смещением".

Жившие здесь угро-финны из муромы ушли при появлении славян. На их могильники, на Северный мыс, посажен Княжеский кремль (Кром) — самый маленький и древний, в устье реки Серебрянки. С юга и востока Кром охватывает Средний город, обнесённый валом и рвом, за ними — Столичный город. Дальше — обширное Южное предградье.

Как монголы такую крепость за пять дней взяли — непонятно.

Город поднят над рекой на 45 метров. Ограниченный крутыми склонами оврагов, обнесённый земляными валами, выглядит неприступно. Стенобитные машины против земляных валов, против крутых склонов — неэффективны. Как Батый смог взять город зимой, когда жители героически оборонялись, обрушивая на неприятеля град стрел, обливая взбиравшихся на скользкий обледенелый вал врагов горячей смолой?

А как смогли взять её сыновья Долгорукого — княжичи Андрей с Ростиславом? Как смогли ворваться в Рязань Калауз с его отцом, так что Андрей "бежал в одном сапоге"? Чего испугается, в такой-то крепости!, Калауз через 12 лет, когда Всеволод Большое Гнездо придёт сюда с Владимирским и Суздальским полками и потребует возвращения украденных "Владимирской Богоматери" и "меча Святого Бориса"? Калауз отдаст святыни, а Всеволод прикажет срыть городские укрепления.

Есть, наверное, какое-то слабое место в этой... фортификации. Но с Оки не видать. И мы торопимся проскочить: мне встречаться с Калаузом — нарываться на неприятности. А жаль — мужик, похоже, толковый. Строится хорошо, резво. Люди к нему идут. Мне б такой союзник... Но я выбрал... точнее — жизнь так судила, что я оказался на стороне Боголюбского. А Калауз — "по ту сторону прилавка".

Светает, "Русская Троя" проходит по правому борту, мимо.

Жаль, не поковырялся. Здесь найдут самый дорогой клад Древней Руси, 28 предметов княжеского одеяния с драгоценными каменьями. "Княжеские бармы". Первые экспонаты Оружейной палаты. А в 1836 г. — восемь каменных гробов с останками рязанских князей и княгинь, погибших при нашествии Батыя.

Что погибшие рязанцы так и остались гнить на пепелище — неправда. В ту зиму, после ухода монгол, русские вернулись на этот холм. И до весны копали могилы — вечное упокоение павшим.

Не, не буду клады искать — Батыя ещё не было, копать нечего. А вот в Муроме... От Рязани до Мурома по Оке — вёрст 400. Так что — недолго.

* * *

Глава 422

Ходить в одиночку по "Святой Руси" — рискованно. Влететь в холопы — как два пальца... А уж с бабой...

Софья — бабой не выглядит. Не бывает на "Святой Руси" баб без платка и бритых на всю голову. Кто и увидит вторичные гендерные признаки — шарахаются как от чумы: слишком непривычно. Больная, наверное.

Были два нищеброда в Коломне. Пока я в город за новостями ходил, Софочка полезла купаться. Покрасовалась своим телом белым, экс-княгининским, расписным в полосочку. Бродяг я шуганул, а Софье это был наглядный пример. По теме: а не отвезти ли тебя к мужу бывшему? Что бы он на такую красу несказанную подивился, плюнул, да и из сердца выкинул.

Кажется, только этот эпизод прояснил ей её положение: от меня бегать не надо, выжить, хоть — чуть-чуть, хоть — пока, она может только со мной рядом. Теперь она и сама старается людям не показываться. Не столько по "политическим" мотивам, сколько — по "внешностным".

Как "родному" мужу изменять — нормально, как к посторонним людям без причёски — стыдно. Женщины...

Желание уменьшить количество контактов с местными — у нас обоюдное. Ока даёт такую возможность.

Мы идём вниз, вода стоит ещё высоко, течение несёт хорошо. Вёрст пять в час. На "душегубке" в одно весло сильно не разгонишься, но примерно столько же — и я добавляю. Остановки сведены к минимуму: только когда совсем темно — ни солнца, ни луны. На постой под крышу вообще не становимся.

"Бережёного — бог бережёт" — русская народная мудрость.

А не-бережёного — конвой. Тоже... наблюдение из народного опыта. Оно мне надо?

При таком режиме — кашу не сварить. Сперва — мясо да рыбу Московские доедали, теперь на сухари перешли. Интересно, а у наших пассажиров что-нибудь съестное в торбах есть?

Нет, что вы! Я просто спросить! Хотя, конечно, кушать хочется...

Я гоню лодочку по 16-18 часов в день. "Мышь белая, генномодифицированная"... Но — утомляет. Теперь эти... златокузнецы попались. Они ещё не поняли — насколько они попали. Гребунов мы из них сделаем. Все упражнения... и испражнения — под наблюдением, питание — по повелению.

Дня два-три продержатся. А там — Муром. Где мне надо решить одну проблемку Всеволжска. И создать очередной "букет возможностей".

Мимо Рязани Ока течёт прямо на север, потом поворачивает к востоку, к югу, делает петлю... И снова уходит на север. Уходит от этих при-степных благодатных мест — к притаёжным. Бедным, суровым... Моим.

Хочу домой. Во Всеволжск. Но — после Мурома.

* * *

Муром — не Рязань. Рязань, как и Переяславль Рязанский, поставлены на правом, степном берегу Оки. Хоть из Степи и маячит враг, а мы не боимся. Муром — иначе, на левом. Ниже его большой изгиб русла. Будут вороги подгребать — издалека видно.

Мы подходим с другой стороны, прямо на песок речного пляжа. Хорошо городок отсюда смотрится.

Кремль в Муроме всегда был деревянным. Потому и горел часто. Камня в округе нет, а везти его за тридевять земель скромному княжеству — не по доходам.

С двух сторон — глубокие овраги, с третьей — река. Основные усилия направлены на укрепление четвертой — напольной — стороны. Там вырыт глубокий ров. По периметру холма — высокие стены. Срубы поставлены вплотную и набиты землёй с камнями. "Тарасы". Я сходное в Янине видел. Здесь поверху срубов — дополнительные деревянные стены.

Две проездные башни, одна Тайницкая и одиннадцать глухих. Из Тайницкой башни — потайной ход длиной 30 и шириной 5 метров. Хоть на водовозке заезжай. В конце — колодец на случай осады.

Проездная угловая башня с южной стороны — Спасская, с северо-запада — Базарная. Там, перед крепостью — городской базар.

"Базар" — слово тюркское. Наши и скандинавы говорят — "торг". Здесь, видать, тюркских торговцев много, в город их не пускают — вот название к месту их кучкования и прилипло.

Ещё: Степь на юге. Но сюда тюрки приходили с севера. Ну и какого же они роду-племени?

Место сразу за Базарными воротами надо посмотреть внимательно. В силу моих склонностей к попадизму в разные... места. Там — городская тюрьма из двух изб. Одна — для стражи, другая — для заключенных.

Среди местных зеков будут и люди примечательные: в Муром сошлют Федора Борецкого, сына Марфы Борецкой. Здесь он и умрёт, приняв, по обычаю, перед кончиной монашество.

Городок — на сотню дворов, площадь — меньше 3 гектар. С шестьюдесятью нынешней Рязани сравнили? Во-от. Потому-то Живчик и держится так за Боголюбского.

Место старинное, издавна населённое. Оттого и теснятся вятшие на малых, приличных лишь "меньшим людям", усадьбах.

Топаю себе потихонечку. Через Спасские ворота, вверх, к княжьему терему. И — замер.

Оп-па! А белокаменные церкви не только в Боголюбово ставить умеют! Ишь какая красавица. Не времён Ивана Грозного, тяжёлый пяти-купольный собор, а лёгкая, стройная, одноглавая. С резными пилястрами. Их потом в 19 в. найдут.

"Найдут", потому что эта церковь погибнет, потом на её месте другую поставят, потом и той срок придёт. Здание меняется, камни новые, а церковь прежняя: Рождества Пресвятой Богородицы.

Рядом скромная деревянная церковка архистратига Михаила. В память княжича Михаила, убиенного злыми муромскими язычниками, которые денюжку от князя взяли, а креститься — не схотели. "Сокровища Оды Штаденской".