Скай

— Да-да, хочу вас послушать, — я нахально оборвал его речь на середине фразы. Ксюша пренебрежительно фыркнула. — Мне безумно интересно, что вы думаете про это озеро.

Седой возмутился, обозвав меня мысленно 'убогим кобелем', но тут же себя тормознул. Не хочет со мной связываться. И правильно, только не поможет! Ты попал!

— Несколько версий! — Упрямо повторил он.

— И что это за версии? — С любопытством поддержала его Ксюша. Вежливая покорность, которую я уловил в ее взгляде еще на подходе, волшебным образом испарилась, сменившись прямо-таки колоссальным интересом. Это как понимать, типа показывает, что я тут никто и звать меня никак? И поэтому проявляет такой энтузиазм? Ну не смешно ли? Мучает себя, чтобы наказать меня!

— Я же вам перечислял их, Ксения, и неоднократно, — шутливо пожурил ее Седой, — вы должны их помнить. Ну, сосредоточьтесь.

'Да не обращай ты на него внимания, дуреха! Думай мозгами, наконец. — Седой сердился, ему очень не нравилось мое присутствие. — Вспомни, девочка, ведь тебе интересно. Я заметил, как ты встрепенулась вчера, когда я рассказал новую идею про путешествия на другие планеты'.

Меня как током ударило. Значит, я прав! Вот кто автор вчерашней ереси! Пересказала мне бред этого больного придурка? Мне стало жарко. Да надо мной не просто посмеялись! А еще обставили так, словно я сам кругом виноват!

— Я их помню, — говорила Ксюша, — но хотела бы обсудить с Вами вашу четвертую версию, если вы не возражаете.

'Четвертую?' — в мозгах Седого поселилась легкая паника.

— Охотно. — Седой приторно улыбнулся. — Ну, Ксения, посмотрим, как вы сами ее понимаете.

Господи, он еще и версий своих не помнит! А она его слушает?

— Четвертая версия возникновения черного цвета на озере, — как примерная ученица ответила Ксения, — это отражение ночного неба...

'Ааа, ну конечно!' — В мыслях Седого проскользнуло чувство радости, и самолюбование собственным гением сразу вернулось.

— Погодите, Ксения. — Перебил я Ксюшу, стараясь быть предельно вежливым. — Позвольте мне на пару минут похитить внимание Максима.

'Да что ему надо, этому неучу?' — Несмотря на такие мысли, Седой был польщен моим интересом.

— Вы разве не видите, что мешаете! — Возмутилась Ксюша. Наши взгляды скрестились. В ее глазах светилась насмешка и что-то еще непонятное. Как она может?! Издевается надо мной? Мое сердце пропустило удар, когда я вдруг понял, как выяснить правду и показать, что со мной ТАК нельзя. Пусть мысли ее мне недоступны, я все увижу по ее реакции. Я первый отвел глаза. Теории, значит.. Ну хорошо, устрою я вам, юная леди, теорию.

— Нет, нет, нет. Ничего страшного. Пусть молодой человек спрашивает. Хм, любопытно. Ну-с? Какой вопрос вас интересует?

Мысленно он потирал руки, типа нашел еще одного болвана, перед которым можно блеснуть своими знаниями.

Я еще раз взвесил все 'за' и 'против'. Эх, должно ведь сработать.

— Понимаете, Максим, — взглянул в его блеклые серые глаза под кустистыми бровями, — я тут в сети нарыл интересную версию. Вот хотел узнать, как вы ее оцените.

Ксюша со скучающим видом помешивала ложечкой чай в высокой фарфоровой чашке, всем видом показывая пренебрежение ко мне и моим словам.

— Ну-с. Послушаем, послушаем. — Седой задумчиво попытался вспомнить, кто я такой. 'Ах да, Ксения говорила, что он программист, или хакер? На гитаре играет недурно, но тут большого ума не надо!'

Да, кретин, тут нужно душу иметь. А вот в твоем большом уме я очень сомневаюсь. Скорее смахивает на шизу, и как Ксюша этого не понимает?

— Сказать по правде, идея там довольно бредовая, — я взглянул на Зеленоглазку. Мне показалось, или она напряглась? Ладно, посмотрим, насколько я прав.

— И в чем же она? — 'Да не тяни ты', — Седой был весь в нетерпении.

Я мысленно усмехнулся: "Ну-ну, я сейчас тебя разочарую — нового там нет ничего".

— Так вот, идея в том, что озеро — портал в другую галактику, вернее, портал на дне озера. Открывается он раз в тридцать лет, — я бросил короткий взгляд на Ксюшу. Девушка сидела неестественно прямо и ждала продолжения. На скулах выступил слабый румянец. — Чтобы заманивать людей...

"На дне озера? Портал? Ой, свет ведь мог исходить снизу!" — Ученый весь обратился в слух.

— И зачем же они заманивают людей? — Седой явно продумывает новую версию.

Странно. Идея не его? А чья же? Сама придумала? Ничего не понимаю!

Ладно, посмотрим, может, я не то говорю?

— А тут самое интересное. Настоящие Звездные войны. Якобы там была война и тот народ ее проигрывал. И чтобы планета не досталась другой расе, они изобрели сверхоружие, способное разрушить континент...

'Сверхоружие? Ну, правильно, есть более развитые цивилизации... Хотя я думал об опытах на людях... Рукотворный портал... война... даже забавно... надо подумать. В этом что-то есть'.

— Интересно, интересно... Ксения, вы не находите?.. Что с вами???

Я резко обернулся, услышав испуг в его голосе.

Ксюша страшно побледнела. Губы дрожали, словно она пыталась что-то произнести, но не могла. В глазах, блестевших от невыплаканных слез, светилось потрясение, невозможность поверить.

— Ксюша... — Севшим голосом произнес я.

Судорожно вздохнув, она вскочила с места и, метнув на меня еще один полный ненависти взгляд, убежала в сторону озера. К себе в палатку, наверное.

Я оцепенел. Проклятье! Она верит в эту чушь? Верит! По-настоящему! Такую ненависть сыграть нельзя! Но это бред, полный бред. В такое поверит только сумасшедший. Поздравляю, Серега, ты влюблен в чокнутую! Я сжал зубы, чтобы сдержать рвущийся из груди стон. Да нет же! Не похожа она на двинутую! Не похожа, совсем! И что же мне делать? Думать, думать и еще раз думать! И если Ксюша говорит правду, то...

— Молодой человек, а что дальше? — Седой тронул меня за рукав, а я-то совсем забыл о его существовании..

Меня охватила такая растерянность, что ответил я почти машинально.

— Дальше... Дальше... — Сам не знаю откуда это пришло, — а дальше Николай Светлов тридцать лет назад побывал там, перевел таймер и умер... и никто ничего не понял...

Я услышал, как в мыслях у Седого что-то прямо-таки звякнуло. И невольно поднял голову. На высоком лбу Максима Ладного выступили крупные капли пота, зрачки расширились, он видел что-то доступное только ему, что-то страшное. Так и есть — даже не ожидал, что могу и такое — видеть образы. Слов почти нет.

Седой стремительно уносился в прошлое. В его мыслях открылась картина: Коля Светлов на берегу Бездонки. Но не один, рядом с ним девушка. Сам Седой — молодой и слегка нелепый, Максим Ладный — их фотографирует, Диану и Николая, и они с удовольствием позируют. Дурачатся и даже целуются. Максим злится. Девушка ему нравится, он завидует удачливому другу. И смертельно обижен, что прошлой ночью она рассмеялась ему в лицо при попытке к ней подъехать. Мысленно он называет ее сукой. Часом позже — девушки нет. Он не знает, где она. Он с Николаем стоит на камне, том самом, что похож на причал. Максим говорит Коле, что местный дедок предостерег его. Черная вода губительна для человека. Нельзя купаться и даже пить. Николай смеется, не верит, что это правда. Максим настаивает. Николай смотрит на воду, молча слушая пространные рассуждения друга. Потом поворачивается и резко говорит Максиму, что тот достал уже его своими странностями. Советует не лезть к Диане и не вести себя, как придурок, в ее присутствии. Ладный вспыхивает. Он не ожидал такой отповеди от мягкого и доверчивого друга. Злобно кричит, что Диана сама к нему приставала, что она самка собаки и ей все равно с кем спать. Николай удивлен и рассержен, требует, чтоб Макс прекратил истерику. Максим взбешен покровительственным тоном. Он видит, что Николай стоит на самом краю камня. Со словами: 'Искупайся, раз не веришь', он толкает его в воду. Последнее, что Максим видит в лице Светлова — растерянность и недоумение. Ладный сам в ужасе от того, что сделал. Он со страхом ждет и нервничает, что Николай не всплывает. В черной воде ничего не видно. Максим начинает бегать вдоль берега, подозревая, что друг хочет его наказать, а сам выплыл где-то в другом месте. Быстро темнеет. Коли нигде нет. Панический ужас. Максим бежит подальше от озера, не разбирая дороги. Он не помнит, что было дальше, как провел ночь. Утром он оказывается на дороге, и возле него останавливается милицейская машина. Максим бросается к ней и начинает кричать и умолять спасти его друга. Он нырнул в черное озеро и не всплыл. Организованы поиски, Максим лежит в больнице с диагнозом 'нервное расстройство'. Его навещает в больнице тот самый милиционер и сообщает, что найдено тело Светлова. Причину смерти установить не удалось. Из больницы Максим выходит совсем седым спустя месяц. Что-то сломалось в нем. Он боится встретиться с семьей друга и уезжает жить в другой город. Однажды он проявляет пленку и видит, что все кадры засвечены, кроме одного, того самого, который он позже отдал в газету, когда стало модным писать об НЛО. Все эти годы он живет одним — доказать, что он невиновен в смерти Николая.

'Я невиноват!'

О как! Вернулся!

— А чего ж ты не нырнул за ним? А? За своим лучшим другом? Почему не попытался спасти?

В глазах Седого потрясение:

-Кто ты? — И мысли: 'Вода уже почернела, даже прикасаться к ней было нельзя!'

Я поднялся и тихо произнес:

— Не важно. Важно кто ты... А ты просто трус...

Уже уходя, я слышал, как мысленно оправдывается Седой, сколько же он оправданий придумал за тридцать лет, сколько теорий. Мне он стал абсолютно неинтересен. Жалкий слизняк.

Я медленно брел вдоль реки без всякой цели. Мне надо было подумать, побыть одному. Только прошло уже не меньше часа, а в голове крутились одни и те же вопросы, на которые я не мог ответить. Я не мог до конца понять, почему Ксения так отреагировала. Даже понимая, что все кончено, мне необходимо было разобраться, уяснить... как бы больно и мучительно мне это ни давалось. А если предположить, если просто представить, что она рассказала правду? Тогда капец. Полный и окончательный.

Нее, крышу-то мне реально сносит. Ну как это может быть правдой? Как? Я же взрослый человек. Я всегда трезво смотрел на жизнь, чтобы поверить в такие небылицы. Не существует никаких других миров. Все эти порталы — выдумки фантастов, и еще фантазеров, не считая психов — вроде Седого. Слушая его мысли... Я остановился, как вкопанный. Мысли читаю, ё-моё! А кто поверит мне, если даже и рассказать? Мне стало трудно дышать. Что-то говорило мне, что Ксения бы поверила. Захотелось заорать со всей силы, совершить что-нибудь ужасное, только не чувствовать такой смертельной тоски.

Только после купания в реке — вода была холодной и бодрящей — я почувствовал себя немного лучше. В голове прояснилось, захотелось есть. Пора было возвращаться, а то Федор с Тарасом решат, что я потерялся. Скажу им сразу, что уезжаю. Меня больше не интересовало, что со мной будет. Но оставаться возле этого проклятого озера хоть одну лишнюю минуту я не собирался. И не в озере дело — невыносимо находиться совсем рядом с Ксюшей, зная, что быть вместе нельзя... Время лечит, а если его у меня нет, и я умру после купания, или сойду с ума — плевать! Это будет дома... не здесь.

С Любашей я столкнулся, не дойдя всего шагов двадцать до наших палаток.

— Где Федор? — Спросил сразу. Разводить сантименты не было ни сил, ни желания. Притворяться, что не знаю об их отношениях — тем более.

— Не знаю, — пролепетала она, и на лице отразился сильный испуг. Глаза наполнились слезами.

'Он сам нырнул в озеро! Я просила его этого не делать. Я же все рассказала ему! Все! Я думала, он поймет и простит. А он словно сошел с ума!'

— Твою мать! Когда?

Люба аж подпрыгнула.

— Я не понимаю... 'Он знает!' — В смятении она попятилась.

— Когда он нырнул, дура? — Не сдержавшись, заорал я.

— Вчера — в полночь, сразу после этой ужасной молнии.

Не слушая, что она лопочет дальше, я бросился в лагерь.

* * *

Когда я быстрым шагом подошел к нашим палаткам, в лагере царила тишина. Тарас выкладывал на стол крупные подосиновики. Вернулся, грибник ты наш? Сказать ему сразу? А собственно, что говорить-то? Сам ни фига не знаю. Так, с того момента, как Федор нырнул, прошло больше двенадцати часов. В палатке он не появлялся? Может, он сейчас там дрыхнет или раны любовные зализывает...

— Серег, — Тарас был в отличном настроении, — ты смотри, сколько нашел...

— Потом, — быстро произнес я на ходу, — у меня тут ЧП...

Нда, чуть не сказал "у нас".

Беглый осмотр дал неутешительный вывод — Федя в палатке не ночевал и днем не заходил, образцово заправленная койка была не тронута. Даже край одеяла, который я вчера отогнул, чтобы положить мокрую футболку на доски, а не на пол, остался в том же положении. Может, домой уехал? Нет, гитару оставил. Света говорила — он без нее никуда. Вывалил его сумку на кровать, осматривая вещи. Ничего, что могло бы пролить хоть какой-то свет на происшедшее. Взгляд мой упал на собственную спортивную сумку, вечером была застегнута, а теперь нет. И как не заметил сразу! Пакетик с шампунем и прочим парфюмом был раскрыт. Недоставало одеколона, мыла, одной одноразовой бритвы и расчески. Ясно. Попользовался, а положить на место ума не хватило. Да о чем я думаю? Парень-то где?

Мой взгляд метался по палатке, ведь могло что-то пролить свет на случившееся. Содрав одеяла и спальники, я опрокинул обе лежанки, но под ними ничего не обнаружил. У самого входа я увидел целлофановый пакет с ручками. Кроме пропавших вещей, там были только мокрое полотенце и распечатанная упаковка презервативов. Надо же! Готовился к поездке? Знал, что встретит такую Любу? Или всегда имел их наготове? О чем я вообще?! Парень пропал, мне найти его нужно! Но как? Я упрямо взял себя в руки, заставляя думать.

Если он выплыл, то пришел бы в палатку. Правильно? Или нет? Осматривать берег я посчитал бессмысленной тратой времени. А почему, собственно? Он мог быть ранен... А я даже не знаю, в каком месте он нырнул. Какой же я дурак! Надо расспросить Любу!

Я с трудом выбрался наружу, оставив в палатке полный разгром.

Девица как раз появилась из леса и стремительным шагом шла мимо нашей стоянки. Не тратя лишних слов, я нагнал ее и, взяв за локоток:

— Не так быстро, дорогая! Прогуляемся на берег? — Угрожающим тоном предложил я. Все еще очень испуганная, она даже не сопротивлялась, только кивнула.

Тарас сделал удивленное лицо, увидев нас вместе, но ничего не сказал, даже мысленно.

— А Федька где? — Спросил он вдогонку.

Я махнул рукой, мол, потом, его вопрос заставил сжаться горло. Боже, если бы я знал, где он! В голове все щелкал тумблер 'Портал', но мне пока удавалось игнорировать его, и я упорно цеплялся за ускользающую уверенность в нереальности этой идеи.

— Куда мы идем? — Спросила Люба, как только Тарас оказался вне зоны слышимости. 'Что ему нужно?'.

— Покажешь, где это случилось.

— Надо налево, там... — 'Там наше укромное место', — додумала она.