Скай

В эти дебри мне бы в голову не пришло забраться. Однако место оказалось не таким и пропащим, продравшись сквозь кусты — причем девчонку пришлось крепко держать за руку и почти волочь за собой — мы преодолели несколько крупных валунов, и я увидел действительно уютную полянку на самом берегу озера, совсем недалеко от того места, где в него впадала речка.

Берег круто обрывался вниз, где не меньше чем в двух метрах колыхалась вода. Черная гладь казалась густой и смертоносной. А если там камни, парень мог просто разбить голову и не всплыть. Терять было нечего. Я вспомнил, как ответил на вопрос Федора: 'Вода отравлена?' 'По-моему фигня!' Значит, только я виноват... Я сжал зубы, твердя как заклинание: 'Он не мог умереть!'

'Он хочет меня убить!' — Запаниковала девица, глядя на мое лицо. Думаю, выглядел я не слишком вменяемым.

— Рассказывай, как это случилось! — Я стал быстро раздеваться, начав с ремня в джинсах.

'Или изнасиловать!' — подумала она.

— Нужна ты мне! Рассказывай! — Странное безразличие к собственной жизни охватило меня.

— Было уже поздно, и мы... мы... 'Мы занимались сексом, и мне нравилось! Федор делал все, что я просила! — На ее глазах снова выступили слезы. — Мне что, все рассказывать?'

— Постельная сцена меня не интересует.

Она охнула. 'Грубиян!'.

Я уже избавился от всей одежды, кроме плавок, и она отступила на шаг.

'Он просто сумасшедший! Чего он от меня хочет?'

— Ну?

— Раздеваться? — В панике спросила она.

Нее, не тем местом думаешь.

— Дура! — Мне едва удавалось унять желание ее придушить. — Что было потом?

Люба всхлипнула: 'Да скажу я, скажу!'

— Потом мы просто стояли на берегу... 'Профессор уже злился. Я не могла больше испытывать его терпение. И я, наконец, смогла его попросить'.

А сейчас она испытывала мое терпение! Наглая девка!

— О чем?

— Что? 'Псих какой-то!'

— Не доводи меня! Или ты расскажешь все, или искупаемся вместе.

Угроза подействовала. 'Нет! Мамочки!' Она быстро заговорила дрожащим голосом:

— Мы стояли, и он сказал, что ради меня прыгнет в озеро. Я просила его этого не делать, но он все равно... А потом молния сверкнула, и он сразу прыгнул.

'Я попросила его прыгнуть. Но никто об этом не узнает. И Федору это все равно уже не поможет'.

— Кто заставил тебя искупать Федора в озере?

— О чем вы? — В ее глазах мелькнул ужас. 'Он не простит, если я расскажу. Никто не знает, какой он страшный человек'.

— Максим?

'Да кому нужен этот шизанутый?'

— Никто меня не просил! 'Профессор приказал мне! И я все равно не смогла, я все рассказала Федору и плакала, а он разозлился и прыгнул. И обозвал меня шлюхой!'

И? Правда глаза колет? Я тоже идиот, кумир фигов, мог же рассказать это сам. А с профессором разберемся! Боров бородатый. Заказчик, мать твою!

— Стой здесь. Шевельнешься — шею сверну.

'Он что, тоже нырнет?!' — Могу поклясться, она обрадовалась. самка собаки.

Глупо говорить, что я не боялся черной воды. Боялся и еще как! Но мысль о Федоре... Как я мог не замечать, что с ним происходит? Ладно, плевать. Смысл бояться, все равно ведь нырну. Тем более не впервой. Я прыгнул. Вода оказалась ледяной, руки-ноги сразу свело. Глубина здесь была достаточная, и, вдоволь нанырявшись, я убедился, что разбить здесь голову, как ни странно, довольно проблематично. Я вылез на берег, цепляясь за кусты, росшие на краю поляны.

Люба пребывала в полном шоке. 'Он не пропал!'

Велев ей отвернуться, я скинул мокрые плавки и натянул джинсы и футболку на мокрое тело.

— Осмотрим берег! — Распорядился я, покончив с носками и кроссовками. Девица смотрела на меня, как на чудо или скорее, как на дьявола, и безропотно выполняла все приказы.

Однако обследование берега ничего не дало, ни малейших следов, ничего, что могло бы пролить хоть какой-то свет, выбрался Федор или нет. Мысли Любы скорее мешали, чем помогали. Так путано думать, наверное, способны только женщины. А главное, в них все затмевалось страхом возмездия и жалостью к себе любимой. Поняв, что больше на берегу мне делать нечего, я, наконец, решился на последнее средство: попытаться поверить, что портал существует. Велев Любаше исчезнуть с моих глаз, я направился к Ксении.

Время уходило словно песок сквозь пальцы — с каждой секундой, и расстояние до возвышенности я преодолел в рекордные сроки. Взлетев наверх, не разбирая дороги, я чуть не столкнулся с Ксенией, которая как раз выбиралась из палатки.

Внутри все оборвалось от ее предостерегающего взгляда, но сейчас мне было не до личных переживаний, и даже тупая боль где-то в глубине сердца не могла отвлечь от все усиливающегося ощущения потерянного времени. Тяжело дыша, я ждал, когда она застегнет палатку и поднимется с земли, пытаясь найти правильные слова. Сердце колотилось где-то в горле. Как мне убедить ее помочь? Как заставить хотя бы выслушать?

Она легко разогнулась и попыталась тут же пройти мимо меня к тропинке, с таким видом, словно я какое-то опасное животное или вообще прокаженный.

— Да постой ты, — я ухватил ее за локти, вызвав этим страшное возмущение в ее сверкающих глазах, но взглянув на меня внимательней, она замерла и изменилась в лице. — Ксюш, Федя пропал! Пожалуйста, помоги!

Сообразив, что она больше не вырывается, я заставил себя отпустить ее и отступил на шаг.

— Что с тобой? Что значит пропал? — Спросила она побелевшими губами.

— Нырнул в озеро. В полночь. — Я говорил сквозь зубы, меня заметно потряхивало.

Ксюша опустилась на траву перед палаткой, словно ее оставили силы, я не успел ее поддержать, но это дало мне повод встать перед ней на колени. Нет, я не собирался молить о прощении, сейчас это точно бесполезно, но так я был к ней ближе, и шансы уговорить ее повышались. А кроме того, пусть не словами, пусть так — мне очень хотелось показать, как я раскаиваюсь в своем утреннем поступке.

Она почти не обратила внимания на мои действия, молча думала, кусая по привычке нижнюю губу.

— Ксюш, прошу тебя, послушай. Федор мог пройти к вам?

Она явно была испуганна и расстроена. И сейчас это не имело отношения ко мне. Тогда к чему? Я заметил припухшие губы и покрасневшие глаза, бледность в лице, какую-то усталость и синюю жилку, бьющуюся на тоненькой шее. Самоуверенность медленно к ней возвращалась. Взгляд стал жестким. Эх, нелегко мне будет ее убедить...

— К нам? — Холодно спросила она. — Ты о чем? Какие мы?

— Пожалуйста, прости за то, что было утром... Не время сейчас! Федора спасти надо! Он мог пройти портал, или нет?

— Ты же не веришь в другие миры...

— Да, не верил! Но после всего... парень не мог просто так исчезнуть. И есть еще кое-что. Ты должна это узнать. Помоги! Прошу тебя...

Она глубоко вздохнула и медленно выдохнула, в глазах мелькнула жалость.

— Хорошо, — Ксюша сжала кулачки и заговорила вызывающим тоном, — последний раз попробую объяснить. Да, портал есть, и даже не сомневаюсь, что Федор прошел.

Все, плевать на рациональное мышление. Принимаю это за аксиому или навсегда прощаюсь с надеждой увидеть парня живым.

— И как мне его спасти?

Она покачала головой:

— Никак!

— Почему?! — Я готов был взорваться, но увидев ее возмущение, кое-как пересилил себя и заговорил более спокойно. — Прости. Я не верю, что ничего нельзя сделать!

— Мне очень жаль. — Ее твердость меня убивала. — Пойми теперь меня. Они ждали человека, и они его дождались. Тебя попросту убьют. Не надейся, что это можно обойти. Там задействованы профессионалы. Лучшие!

Мои мысли работали с бешеной скоростью. Так. Должен же быть выход. Я, как мог, сдерживал отчаяние, не давая ему даже шанса. Что я помню? Надо отключить бомбу. Сделать это может землянин, любой, или избранный, которого уже не ждут... Точно! Избранный! А я умею читать мысли! Если убедить их, что избранный — это я? Не так. Если убедить ее! Должно получиться!

— Будут стрелять в избранного? — Спросил я.

— Сереж, да о чем ты? Я же тебе говорила — избранный — это легенда. Никто уже не ждет. Бред, придуманный полубезумным ученым, моим предком.

Что не так в ее словах? Ах да! Она же гордится им! Я играл, и на кону была моя смерть. Не так. Две смерти — Федора и моя. Или, скорее, две жизни. Я должен верить, что он еще жив. Иначе все... напрасно!

— Ксюш, но ведь ты же веришь! Я чувствую это!

— В избранного? Не смеши меня! — В ее глазах появилось беспокойство, но, похоже, спросить, что я имею в виду, гордость ей не позволяла.

— Избранный — это я.

Она не запрыгала от радости, как мне бы хотелось, но я готов был пойти на все, до конца.

— Сереж, бесполезно. — В ее голосе прозвучала усталость. — Сегодня я вернусь. Одна.

— Я готов доказать тебе это. Я читаю мысли. Слышу все, о чем думает человек. Землянин, не ты.

— Мысли? — Глаза у нее вспыхнули. Мне все же удалось пробить маленькую брешь, и я собирался расширить ее и победить.

— Да — мысли и знание. Это пришло ко мне вчера.

— Какое знание?

— Я вижу прошлое. — Немного воображения и безумная надежда на везение. Я должен угадать хоть немного. Главное — уверенность. Нельзя проявить слабину. — Тридцать лет назад разрушитель попытался отключить Николай Светлов. Он не был избранным, и таймер лишь перезагрузился. Награда за это обычная — смерть. То же ждет Федора. И жертвы будут появляться каждые тридцать лет. Я знаю, что бессмысленная жестокость вам не нужна. Потому остановить таймер, навсегда прервав эту порочную цепь, должен именно я — избранный судьбой или твоим предком.

Ксюша долго молчала, рассматривая меня с таким видом, словно с ней заговорил сам Светлов.

— Ну, ведь я прав? — Она готова была кивнуть, и я сыграл на опережение. — Избранный ошибаться не может.

— Да.— Ее голос дрожал. — Так это ты?

Ощущение победы ударило в голову. Я едва мог сдержать торжество.

— Да, это я. — Пора было укрепить свои позиции. — Ксюш, меня это не радует, поверь! И если бы не Федор, возможно, я бы вообще ничего не сказал. Но теперь я просто не могу думать о себе. И дело не только в нем. В тебе тоже. Не надо... не говори того, о чем будешь жалеть. Да, я не знаю твой мир и, наверное, не хочу знать, как и не хочу умирать, но... Похоже, это моя судьба, и я должен остановить эту бомбу. И ради Феди, и ради тебя...

Она смотрела по-детски удивленно и встревожено, и у меня сжалось горло от желания обнять и успокоить.

— Знаю, сейчас тебе больно, и ты не хочешь меня видеть... — Мой голос сорвался. Не ожидал, что это так резанет меня самого. Не то говорю ведь. Она тут же замкнулась.

Голос был тихим и деловым:

— Как остановишь?

Откуда я знаю?! Что говорить-то?

Правду!

— Я не могу сказать. Узнаю только на месте. Но это не имеет значения. Будешь ли ты помогать, или мне придется действовать самому?

Я уже понял по ее лицу, что победил, только восторга не было. Навалилась такая тоска, что помутнело в глазах. Зачем мне эта победа без нее?!

— Помогу, — услышал я. — До полуночи придется ждать. Раньше портал не откроется. Встретимся на берегу минут за десять. А пока я попробую придумать, как нам лучше быть там.

Это все. Она ясно показала, что мне здесь больше делать нечего. А я-то надеялся...

Я поднялся, понимая, что только что подписал себе приговор. Моя жизнь за жизнь Феди. Но я даже хотел это какой-то частью сознания. Как же болит сердце, или это душа?

— До вечера.

— Да.

Она отвернулась и стала снова расстегивать палатку. Мне оставалось только убраться. Десять часов! Вероятно, последние десять часов, на Земле, а скорее всего, и там я проживу недолго. Готов ли я? А как можно быть готовым умереть? Просто не думать!

Глава девятая.

'Избранный! Ну, Серый, поздравляю тебя, ложь во благо тебе удалась на славу. Радуйся, сукин сын, тебе удалось-таки убедить девушку в том, во что не веришь сам'. И чего ж ее нет — радости-то? Почему меня тошнит от самого себя? Молодец, просто герой — обманул девушку. А ведь еще утром в это не верил, смеялся над ее выдумками. Как же все быстро меняется! То, что считал ложью — становится правдой. Это меня не оправдывает, ни капли. И чудеса — ведь верю уже в портал.

Да, очень вероятно, потому что иначе — шансы спасти Федора равнялись бы абсолютному нулю, но сколько я не убеждал себя в этом, на душе было мерзко.

А что должен испытывать избранный? И должен ли он ощущать такую бурю противоречивых чувств, горькую радость, стыд, тоску, безнадежность, ненависть, просто агрессию, наконец?

А что чувствует Ксюша? Довольна ли, что удалось найти того, кого искали двести лет? Казалось бы — должна пребывать вся в счастье. Могла бы и простить Избранного, идущего на верную смерть! Так нет ведь, даже поверив, казалась холодной и неприступной. А может, не поверила? Просто пожалела? Да нет же! Я бы заметил, понял! У нее же все на лице написано. Все! Даже то, что не простила. И ведь винить ее не могу, сам виноват. Избранный, ёпрст.

Разговор дался даже труднее, чем я мог предположить. Напряжение, которое я испытывал, пытаясь быть убедительным, контролировать эмоции, не смотреть взглядом побитой собаки, никак не проходило. Мне бы успокоиться и разобраться в себе. Провести последний день с толком. Может, напиться с Тарасом? Пара-тройка бутылок водки все еще ждали своего часа в багажнике моего авто. Нее, Тарас не согласится. И еще — как мне рассказать ему все? 'Извини, Тарас, что не сказал сразу, но тут такое дело, попал Федор на другую планету, а я пойду его спасать. Как? Да элементарно, в озере портал...'

Я вдруг с удивлением понял, что принесло меня прямо в лагерь ученых. Ну-ну. Самое время разобраться с этими козлами. Так профессор у нас, значит, приказывает утопить Федора? Кто еще участвовал в этом, кроме него? Хотелось бы знать, насколько тут все запущено. И какова вообще их цель. Не сразу заметил повариху, с которой едва не столкнулся. Отлично, начнем с ведьмы. Пора срывать покровы с этих мутных тайн. 'Ходют тут всякие! И что им надо? Как же мне все надоело! Никаких условий! И всем есть хочется, а ты готовь целыми днями! Уроды!'

О как! А я-то думал, чего она там скрывает.

— Про озеро что-нибудь знаете? — Спросил я все-таки.

Она посмотрела на меня с высокомерием королевы английской и молча прошествовала мимо.

'И что всем далось это озеро! Да что в нем такого? Грязное просто, вот и вода почернела. А они с ним носятся, как с писаной торбой. Скорее бы уже все закончилось! Ни горячей воды, ни туалета! За холодной-то на речку ходить. Хоть бы одна собака помогла!'

Таак, все понятно. Просто злобная старуха.

Я заметил Веронику, которая шла со стороны леса, и пошел к ней навстречу.

Ну, голубушка, поговорим теперь в открытую. Ты же испугалась, когда я впервые спросил про озеро, побледнела. Почему?

Девушка, заметив меня, удивленно улыбнулась, замедлила шаг. Значит, с Любой еще не общалась?

— Привет! 'Какой же он красавчик! Далась им всем эта самка собаки! Даже Юрику...'