Скай

Правильно боятся.

— Кого еще искупать? — Не удержался от вопроса.

Ответом было гробовое молчание. Тишину нарушали лишь звуки рвоты и жалобный скулеж их кумира, окончательно потерявшего человеческий облик. Люди отшатнулись в разные стороны, когда я вышел на берег. Вода с меня стекала ручьями. Я оглянулся на возвышенность Ксении, и сердце в груди дернулось, проваливаясь куда-то вниз. Что делать? Как ей сказать?

Нельзя медлить!

Тарас, стоявший рядом, негромко произнес, когда я поравнялся с ним:

— Уехала она. Минут десять назад. На машине.

— Ксюша?

— Да. Пойдем. Мокрый весь. Переодеться тебе надо. — Голос у него был совершенно убитым.

— Угу. Пойдем отсюда, — я сплюнул, озерная вода оставила во рту неприятный привкус металла. Когда дошли до палаток, обернулся к растерянному Тарасу и попросил: — Кофе приготовь, а? И если коньяк есть, доставай, тебе пригодится, когда все расскажу. А мне уж точно.

— Грибы готовы, — пробормотал Тарас, или подумал, я не видел его лица, забирался в палатку. — Серый, ты есть будешь?

— Не смогу, — не хотелось его обижать, тем более перед объяснением. Человек старался... Но врать точно сейчас не хотелось. — А ты ешь, на меня не смотри... погоди, я сейчас.

Совсем забыл, какой бардак я оставил в своей палатке. Совершенно бездумно поставил койки на место, содрал с себя мокрую одежду и долго вытирался полотенцем. На вещи Федора не мог смотреть. Елки, увижу ли я его живым?

Когда я вылез наружу, Тарас, держа полотенцем алюминиевую турку, разливал по чашкам дымящийся кофе. Сковородка с грибами была отставлена на дальний камень. Ну, правильно, Тарас всегда терпеть не мог есть в одиночестве. Кроме коньяка "Реми Мартен", который ТТ всегда берег для особых случаев, на столе стояла бутылка водки, лежало два огурца, лимон, нарезанный тонкими кружочками, и пара краюх черного хлеба.

Я кисло улыбнулся:

— Водку пить не буду — рано еще. Живы все... пока. Наливай коньяк. Разговор серьезный.

— Ладно, давай. — Сразу согласился Тарас. Водка осталась нетронутой, а чашки с кофе оказались в кастрюле для грязной посуды.

Выпили молча. Закусывать я не стал, Тарас неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал.

Если это и правда мой последний день? Ну что ж, любовь до гроба?

Боже мой, где Ксюша? Почему у меня нет ее телефона? Как я скажу ей? Ладно, спокойно. Сначала Тарас. Самое главное на этот момент и, что уж скрывать, самое трудное — рассказать все ему. Так, чтоб понял и поверил.

Опустошив бокал до дна мелкими глотками, ощущая, как мягко коньяк бежит по пищеводу, как светлеет в мозгах, я взглянул на друга, замершего в ожидании, отодвинул пустой бокал в сторону и неторопливо начал:

-Теперь я тебе расскажу что-то вроде легенды, которая, боюсь, и не легенда вовсе...

— Хм. Слушаю! — Слабо улыбнулся Тарас. Видно, вспомнил, как на этом самом месте всего три дня назад сам пугал меня страшной легендой. Ситуация повторялась, только в роли рассказчика теперь был я, грех было не воспользоваться.

Через десять минут Тарасу было не до улыбок.

— И ты во все это веришь? — Он был бледен, но совершенно спокоен. 'Ты справишься, Серый!' — Потряс он меня своими мыслями.

— Да, — кивнул я. — Верю!

— Понял, — хмыкнул Тарас и осушил почти полный бокал коньяка одним махом. На глазах у него выступили слезы. Он жадно закусил лимоном и произнес сипло: — Значит, что я думаю...

Да знаю я, что ты думаешь!

— Профессора ты зря искупал, да уж ладно. — 'Я бы его убил!' — подумал он. Тарас говорил быстро и отрывисто: — А вот, что назвался избранным, правильно. Ты и есть избранный. В тебе всегда было что-то такое... А, неважно. Короче, я, пожалуй, прогуляюсь сейчас до речки, помыться хочу. Ты бы поспал, что ли... А вечером посидим у костра. Дрова еще есть. Не пропадать же добру. И вот что... Светке не звони, лады? И потом, если все получится... Не надо никому...

— Ты прав. Никому!

— Прорвемся, братишка, — ТТ шумно вздохнул и поднялся. Глаза его странно блестели.

— Точно. — Я не знал, что еще сказать ему в утешение. М-да. Меня бы кто утешил.

Тарас ушел, прихватив полотенце. Я искренне сочувствовал ему — он хоть и поверил мне, мысли не скроешь, но не мог не пойти поискать Федьку сам. Я не стал отговаривать. Представляю, как ему сейчас фигово. Прогулка ему не помешает, пускай...

Про Ксюшу я не сказал... Сам разберусь. Яд подействует через два дня? Федя тоже выпил его? Ох, надо было узнать, что за яд. Точно ли нет противоядия?

Но видеть профессора сейчас я просто не мог. Убью ведь.

Чуть позже схожу!

Убедившись, что в лагере ученых все стихло, я отправился к палатке Ксюши. Был соблазн рвануть за ней на машине, но, выпив даже немного, за руль я не сажусь принципиально, да и не знал я — куда ехать, а то плюнул бы на все свои принципы. На возвышенности, которая уже стала родной, я лег на траву перед палаткой Ксюши и, как вчера, стал ждать. Вчера... Боже мой, а кажется, что прошла вечность!

Сна не было ни в одном глазу. Хотя отключиться и забыться очень хотелось. А еще лучше — просто проснуться и осознать, что все это сон, а я только приехал, и Тарас сейчас расскажет, какую работу нам подкинули.

Я прислушивался, не подъезжает ли машина, не донесутся ли до слуха легкие шаги Ксюши. Куда она опять уехала? Судя по тому звонку Юрику, перед этим Ксения позвонила спонсору. Вариантов, куда она могла поехать — было много, но к кому — только один. Этот проклятый спонсор!..

Полчаса... Час... Никого и ничего. Я слышал только стук своего сердца и мысли, все мысли, превратились в какую-то невообразимую путаницу. Я пытался прочистить мозги, мысленно сортируя по отдельным файлам все события, произошедшие за последних четыре дня.

Начало темнеть, или мне так только казалось — ведь сумерки по моим прикидкам еще часа через два. И похолодало заметно.

Я не мог больше лежать и ничего не делать. Коньяк успел выветриться, и сердце сжималось от тоски. Вскочив, отправился на нашу стоянку.

Увидел друга за столом — с мрачным выражением лица он листал какую-то книгу. Перед ним стоял бокал, заполненный на треть янтарной жидкостью. В бутылке коньяка явно поубавилось. Я взял из своей палатки куртку, не ту, которая тогда на берегу осталась — одел спортивную. Старую подобрал Тарас, выстирал, повесил сушиться. Я еще не поблагодарил его, не забыть бы.

— Присоединяйся, — кивнул Тарас, ловко выуживая откуда-то из-за спины второй бокал.

— Угу.

Я сел рядом с ним, лицом к озеру, глотнул, почувствовал, как по жилам разлился жидкий огонь. Заставил себя отвлечься, оглядеться по сторонам. Похоже, нам обоим хотелось смотреть только на озеро. Даже с черной водой, оно было невероятно красивым в лучах заходящего солнца. Хорошо-то как здесь, на природе! Воздух чистый, запахи травы и нагретой солнцем хвои сосен. Бабочки, птички, стрекозы... Эх! Не будь это последний день моей жизни, честное слово — бросил бы все и построил бы себе дом. Прямо тут. У озера...

— Я пойду с тобой! — Спокойно, даже буднично, произнес Тарас.

* * *

Что-либо ответить я не успел. Тихое урчание позади нас заставило стремительно обернуться. Из леса как раз выезжало три блестящих черных иномарки. Четвертой ехала машина Ксении.

Я вскочил со стула, и бокал, о котором совершенно забыл, выскользнул из руки и со звоном разбился у моих ног, ударившись о край большого камня.

— Проклятье! — Я быстро нагнулся, чтобы подобрать осколки.

— Я сам, — Тарас тоже поднялся. — Иди, раз надо.

Даже не поблагодарив его толком, я бросил это дурацкое занятие и поспешно направился к стоянке. Передние машины проигнорировал, Ксюша была важнее любых гостей, но когда она появилась из второй иномарки, вместе с маленьким мальчиком и высоким мужчиной, я замер, словно налетев с разбегу на стену.

Дыхание перехватило. Растерянность, однако, тут же сменилась сильной злостью. Да кто это такие, ё-моё? Почему Ксюша ехала с ними, а не в своей машине? И с какой стати я должен замирать, не смея подойти к собственной девушке? Ведь это наверняка Светлов! Я увидел, как спешит к ним Юрик от лагеря ученых, и весь его почтительный вид подтверждал мою догадку. А ребенок? Не может быть, чтобы Ксюшин, ведь ей не больше двадцати пяти, а мальчику, похоже, лет десять. Не в пятнадцать же родила? Или все же?..

Гадать было бессмысленно, и я решительно зашагал к этой троице. Мальчик прижимался к Ксении, доверчиво обхватив ее ладошку обеими руками. Светлов, а я был на девяносто девять процентов уверен, что это он, смотрел на Ксению, сунув руки в карманы, и что-то тихо ей говорил.

Юрик где-то замешкался, и я подошел к этой группе первым, получив эксклюзивную возможность наблюдать немую сцену во всей красе. Светлов недовольно повернул ко мне голову, оборвав себя на полуслове, а из третьей иномарки появились сразу два прилично одетых, коротко стриженных парня. Один в костюме, другой надел пиджак, только когда вылез, скрывая кобуру под мышкой. Сразу двинулись в нашу сторону, но, повинуясь короткому кивку спонсора, остались у машины.

— Ксюш, мне поговорить с тобой надо! — Произнес я, внимательно разглядывая того самого Андрея. А ведь похож на несчастного Колю Светлова, и Вероника права — обаятельный красавчик, хоть и не молод уже, а вообще страшно самоуверенный и высокомерный тип.

— Кто это? — Спросил он Ксению негромко, смерив меня таким же оценивающе-равнодушным взглядом.

— Это Сережа... — ответила она, мельком глянув в мою сторону. — Я тебе про него рассказывала...

— А-а! — В глазах Светлова промелькнула усмешка. 'Так вот он какой! Так и подумал. Парень, к которому она, якобы, совершенно равнодушна! Ну-ну!'.

У меня на поясе завибрировал телефон, и я полез правой рукой под куртку, досадуя на звонок — совсем некстати. В тот же миг чья-то рука сжала мое запястье. Я поднял глаза на материализовавшегося рядом со мной охранника. Офанареть можно! Это спонсор или президент России?

— Телефон можно достать? — Холодно спросил я, глядя прямо в пустые глаза охранника. Ого, да это же тот самый, с автоматом который был. Я не считаю себя трусом, но по спине пробежал холодок.

— Антон, — Светлов только поднял бровь, и рука охранника разжалась. Я быстро глянул непринятый вызов — не успел ответить. Ага, Сашка, объявилась-таки, маленькая хулиганка! Ладно, перезвоню позже.

— И еще, — говорил тем временем спонсор своему телохранителю Антону. Голос его звучал по-деловому сухо. — Профессора в третью машину проводи, мне плевать — в каком он состоянии. Остальным — ожидать здесь еще пару-тройку дней. Останешься с ними.

— Понял.

— Юрку тоже заберу. Только в другую машину, после поговорю. Скажи, чтоб собирался.

'Погулял и будет. — Подумал Светлов. — Посмотрим, какую ты мне историю расскажешь, голубчик. — Взгляд на меня. — Хм, Сергей, значит?!'

— Здорово, Сергей!

Он протянул мне руку. Я смотрел на Светлова, раздираемый противоречивыми чувствами — то ли дать по роже и подписать себе, всего скорее, смертный приговор, то ли просто пожать руку. Скрепя сердце, выбрал второе.

'Злишься? — С насмешкой думал он. — Эх, молодежь! Хотя не дурак, такую девочку днем с огнем не сыщешь, сам бы рад...'.

— Здрасьте, — вдруг произнес мальчишка, глядя на меня огромными голубыми глазами и нерешительно улыбаясь. Сходство было колоссальным, и сомнений в том, кто его отец, не осталось, — а мы из Москвы едем. Дядя Вова сказал, что я уже здоров. Вы там были?

"Болтун!— с теплотой подумал Светлов. — Господи, если бы не Ксения... Что за чудо, знать бы, откуда она, но... Пусть так все и останется'.

— Вообще-то я там живу, — я невольно улыбнулся мальчишке. Меня вдруг отпустило. Если бы у них была связь, Светлов думал бы о Ксении точно не так.

— Тогда вы знаете, что там царь-пушка есть? — Серьезно спросил малыш, округлив глаза.

— Конечно, даже руками трогал. Только не стрелял. А ты?

— И я не стрелял, — выдохнул он. — Так нельзя же. Жаль, правда?

— Ага, — кивнул я.

— А мой папа все может. Я поеду через месяц и постреляю обязательно! Да, пап?

— Э! Илья! — Хмыкнул Светлов. Смущен он не был, во взгляде на мальчишку мелькнуло обожание. Охранники поодаль переглянулись с усмешкой. — Про пушку потом поговорим. А сейчас прогуляйся немного, сам же просил. И палатку Ксюшину посмотри.

— Ну, пап, — закапризничал мальчик.

— Илья! Что мы говорили? — Светлов нахмурился, но мальчика это не смутило. Он-то отца знал. Нда. В мыслях его я ощущал настоящую любовь к сыну, сильную и полную света и перенесенных страданий.

'Если бы не дела, малыш, я был бы с тобой всегда!'

Уверен, просто говори отцы такое вслух своим детям, те были бы намного счастливее!

Илья вздохнул, соглашаясь, и обратился ко мне: — Пойдете с нами?

Я не успел ответить.

— Позже, Илья. — Сказал Светлов. — У нас с Сергеем разговор серьезный.

О-па! С какой стати, хотелось бы знать.

'Что ты за тип, хотелось бы знать. — Светлов хмуро глянул мне в глаза. — По какому праву избил эту гниду профессора? Если бы ты знал, как я хотел хоть что-то раскопать о нем за тридцать лет и не смог. Что ты такое узнал за три дня?'.

Мальчик нахмурился, совсем как отец, хотел, видимо, возразить, но Ксюша нагнулась и что-то прошептала ему на ухо. Илья просиял и радостно закивал ей.

Зеленоглазка взяла его за руку и повела к своей палатке.

И ведь даже не смотрела на меня! Что за наказание! Сколько она еще будет дуться?

Стоп! А как же яд? Что же это я!? Почти решил сказать Светлову, куда ему катиться со своими разговорами, как спонсор глянул поверх моей головы и с широкой улыбкой, преобразившей его лицо, произнес:

— Привет, Тарас! Вот заехал тебя навестить.

— Привет, Андрей! — ТТ встал рядом со мной. — Ты как раз кстати, у нас тут небольшое ЧП...

— Слыхал.

Сделав не слишком приятное открытие, что слышать мысли обоих я все равно не смогу, сосредоточился на Светлове.

'Эх, Тарас, по лицу вижу, что соглашаться ты не собираешься. А жаль'.

— У нас такое случилось...

— Позже расскажешь. Позволь задать пару вопросов твоему другу. А потом прокатимся?

— Добро!

Тарас кивнул и остался стоять, а Светлов кивком головы предложил мне или, скорее, приказал отойти в сторону озера.

Разговор вышел коротким, я стал быстро, четко и предельно честно отвечать до того, как вопросы звучали вслух. Бизнесмен сначала разозлился, но потом лишь ухмылялся, приняв чтение мыслей как должное. Еще и проверял, гад. Специально напоследок подумал про Ксюшу кое-что из того, что стерпеть я попросту не мог.

Я вспыхнул, сжимая кулаки, а он лениво похлопал меня по плечу и добродушно произнес вслух:

— Спокойней! Не кипятись.

— Что она для вас сделала? — Вырвалось у меня.

— Подарила жизнь моему сыну. — "Один укол"

— Что за укол?

— Неважно! — Светлов быстро освоился. — Забудь. Мой сын здоров, и я намерен выполнить обещание и не выяснять ничего. "Без Божьей воли этого бы все равно не случилось".