Скай

Нда, что одна, что другая...

— Значит так, дорогая. Всю правду об озере и быстро. Иначе в убийстве Федора будешь проходить в деле как соучастница.

Миндальничать с этими девицами я не собирался. Ну, вот опять эта бледность — и мысли нехорошие.

'Я тут ни при чем! Это не я. Я даже не знаю ничего. Федор убит? Уже?'

Вот как? Уже? У меня сжались кулаки.

— Федор убит? — Повторила она вслух с ужасом в глазах. 'Боже, что он знает, почему решил, что это я? Он кто?'

— Лучше тебе не знать, кто я, проживешь дольше.

Я-то подумал об избранном, а девица по-своему поняла мой угрожающий тон.

'ФБР! Киллер!' — Она была явно в шоке.

Е-моё! А ФБР-то тут с какого боку? Во, получите — влияние американского кино. Дожили! Нет, милая, тогда уж Нео.

— Вероника, я не шучу! — Я стремительно входил в образ. Нда, пусть будет киллер, главное, расколоть эту дуреху. Вот именно, интересно, причем тут она. Змеиный клубок просто! Это что, невиновна только ведьма? — Либо ты расскажешь все сейчас...

'Или в какой-то яме, избитая, изнасилованная, а потом еще и пулю получу. Да пошли они..., уроды, все скажу!' — Страх ее чудным образом испарился, девица, похоже, была заинтригована и даже рада шпионским играм.

— Слушаю.

— Мне они не говорили ничего, но кое-что я слышала, — решительно заявила она.

Внутри она пела. Героиня дня, мать ее!

— Мы на озеро-то ехали исследовать воду просто. Все в конторе считали, что Палыч хочет открытие сделать. Психа-то, Максима, который все это начал, сразу со счетов списали, понятное дело. Ну и я думала, как все...

— Постарайся покороче!

— Да-да! — Заторопилась она. — 'А он и правда из ФСБ?!'

О-па. Мы все же вспомнили, где живем?

— Оттуда, оттуда. Продолжай!

Она открыла рот: — 'У них же датчики есть, мысли читают! Вот блин!'

Я плотоядно усмехнулся.

'Ой!'

— Ага, ага. Я готова. — Заторопилась эта находка для шпиена. — Ну вот, я как-то стояла у окна подсобки, так вышло, а там внутри Палыч с Юриком разговаривали. И Люба была с ними. И Максим.

— И?

— И Максим говорил, что вода очень опасна для людей, и легенду какую-то рассказал. А Палыч ему велел прогуляться и остудить больную голову. Я уже хотела уйти, но Палыч вдруг говорит Юрику, уверен ли он в кандидатуре Федора. Тот сказал, уверен, мол, самое то. И Любе сказали, что она должна его увлечь и заставить искупаться. Эта дура еще стала ныть, что парень умрет от этого. А Палыч сказал, она либо выполняет все, либо пеняет на себя. И ничего не умрет, просто кровь его потом исследуем и все.

'А он умер! — Вдруг дошло до девицы. — Значит, Любка права была!'

— Чем Палыч шантажировал Любу?

'Если б я знала!'

— Ну, — протянула она, — Думаю... это... как его...

— Стоп. Твои фантазии меня не интересуют. Значит так. Ни с кем ты не разговаривала, ничего не знаешь, вообще ничего не случилось! Ясно?

'Точно датчик есть!'

— Да, — пролепетала девица

— Не слышу!

-Так точно!

Я с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Надеюсь, с остальными пройдет так же гладко.

Развернувшись, я направился к подсобке. 'Какой страшный человек!' — Думала Вероника мне вслед, она даже не пыталась сдвинуться с места. Ну и фиг с ней. Пусть стоит. Хотя лучше ей побыть у себя. Лишние зрители ни к чему.

— В палатку! Живо! — Крикнул я. Надо было видеть, как она рванула выполнять приказ. Кино и немцы!

Пустышка! Остались трое. Профессор, бизнесмен и Люба. Седой не в курсах определенно, странная и незаметная как тень ассистентка, смотрящая профессору в рот, даже не упоминалась. Списываем со счетов, как и ведьму. А вот с троицей настало время поговорить по душам.

К моей радости, все трое были внутри. Стояли, сбившись в кучу. Разговаривали практически шепотом. Играть — так играть!

— Поговорить надо! — Громко заявил я, заставив их изумленно обернуться.

'Это кто тут вякает?' — Подумал бизнесмен.

Так, начало не ахти. Просто — как с Вероникой, не получится. Еще и Люба подумала: 'Он здесь. О, Господи!'

— Не вякает, а разговаривает, пока по-хорошему! И да, Любаша, я здесь! Чья идея иметь подопытного кролика?

— Я же говорила, он мысли читает, — взвизгнула Люба.

— Заткнись, идиотка! — Юрик слегка посерел, но гонор только усилился: 'А девка права, борзый парень!'

— Оборзеешь тут с вами! Так чья идейка-то?

— Ты о чем, Сергей? Какого кролика?

— Юр, ты девицу-то послушай. Права она. Зачем парня использовали? Самим слабо искупаться?

"Телепат? Абалдеть!"

— Угу, он самый. Еще раз спрашиваю. В чью голову это пришло?

— Молодой человек, — раздался голос профессора. Он выдвинулся вперед, оттеснив Юрика, и вышел наружу. Я невольно отступил от такого напора. — Вы понимаете, с кем вы разговариваете? Ну, наслушались болтовни глупых девиц. Вам самому-то не смешно? Кого разыгрываете?

'Что у тебя есть на нас? Поговори тут!'

— На нас? Ой, как интересно! А поподробнее? — Ко мне вернулась уверенность. Так и только так — задавить, напугать.

— Уймитесь! Нам скрывать нечего. — Усталым, хорошо поставленным голосом говорил Петр Палыч. — Да, мы слышали о трагедии. Люба рассказала. Так не топчитесь, не стройте из себя не пойми кого. Вызовите спасателей. Это ваши проблемы, в конце концов.

'Ничего ты не докажешь, сопляк! — Профессор, похоже, веселился! — Что поделаешь, наука требует жертв. Да и славно мальчик провел последний денек, в удовольствиях'.

— Последний денек? — Я засмеялся.

— То есть как последний? Профессор, вы же говорили, что опасности нет и вы успеете сделать противоядие? — Юрий начал бледнеть.

"Идиот! Молчи! Не видишь — ни фига он не знает! Доверчив ты, Юрка, как дитя малое. Кто ж антидот за три дня в поле сделает? А пробы предварительные пустые, будто и нет ничего. Хотя факты говорят обратное, да и Максим... Жаль, парень исчез. Такой материал даром пропал!"

— Так Федор — это для вас материал? — Я сжал зубы. — Вам жаль?

— Молодой человек, вы несете чушь. Что вы пытаетесь сказать-то? — Сделал удивленный вид профессор, словно слов бизнесмена даже не слышал.

— Профессор, вы что? — Юрик явно пребывал в сильном волнении и отступать не собирался, лицо его пошло пятнами. Все в его голове затмила мысль о том, что профессор едва не толкнул на смерть его самого. А он-то купился, как лох. — Так никакого противоядия нет? Вы не сделали его?

Люба за ним стала всхлипывать громче.

— Уймись, Юра, — холодно произнес профессор, — вы тут что, все с ума посходили? Какой яд? Какие обещания?

Но остановить бизнесмена было непросто. Он даже обо мне забыл, так его поразило поведение профессора.

— Да вы же меня уговаривали... 'Я ведь почти согласился, да и деньги большие...'

Профессор усмехнулся: 'Идиот. Ну как можно быть таким наивным-то?'

— Не старайтесь, Юрик, — я глядел только на ухмыляющегося профессора, — ему начхать на всех вас, на людей. Даже вы для него — всего лишь подопытная свинка, смиритесь. Какая же ты мразь, профессор!

Юрику не понравилось мое панибратское к нему обращение. Он явно недолго пребывал в шоке. Вспомнил, гад, что они с профом заодно. Я, уже поглядывал краем глаза на здоровый булыжник, валявшийся поблизости, прикидывая, как половчее вырубить бизнесмена. Поняв, что он только пешка в этой игре, пусть и заинтересованная в бабках, я потерял к нему если и не все уважение, то процентов девяносто, а уж интерес — на все сто. Только вот он ко мне негатив испытывал неприкрытый, а я совсем не чувствовал способности противостоять им обоим даже с этим своим даром.

И в этой напряженной ситуации телефонный звонок прозвучал, как гром среди ясного неба, иначе не скажешь.

Юрий вытащил из кармана навороченный смартфон с самым пижонским видом, но, рассмотрев, кто звонит, прямо преобразился. Весь собрался, выпрямился, выражение лица приобрело оттенок подобострастия, оставаясь предельно серьезным.

— Да, я слушаю, Андрей Николаевич! Что?.. Да, конечно. Я понял... А... Но откуда?.. Ах, Ксения? — Слегка обалдевший Юрик внимательно слушал собеседника, скользя по профессору невидящим взглядом.

Профессор же подумал: 'Ксения? Вот самка собаки! Чего она наговорила?'

— Да, Андрей Николаевич. Да, я все понял. Хорошо, да... — Юрик странно посмотрел на меня, потом на профессора и дал отбой, подумав: 'Уф! Влип ты, старик, ох влип!'.

— Петр Палыч, — произнес он, — позвольте пройти...

— Вы куда? А как же... — Профессор чуть растерялся, давая дорогу бизнесмену. Юрик спрыгнул с крыльца подсобки, сделав вид, что не слышит профессора, покривился недовольно, глядя на меня, потом повернул слегка голову, но взгляд от меня не оторвал:

— Любаш, харэ тут море устраивать. Возьми себя в руки, девочка, и ступай за мной. Разговор есть.

Юрик так старательно пытался передать мне свою глубокую мысль, что едва не подпрыгнул, когда крайне удивленная Любаша высунулась за его плечом и громко спросила:

— Со мной?

— А с кем же еще, дура?! — Выпалив это, Юрик вздохнул, демонстративно закатив глаза, и выдал напоследок порцию глубоких мыслей: — 'Сказали ни во что не вмешиваться, и не буду. Задолбало все'.

Взяв девицу под локоток и еще раз бросив на меня предостерегающий взгляд, Юрик повел Любу к палаткам, разве что не насвистывая на ходу.

О как! Кто же такой этот всесильный Андрей Николаевич, заставляющий одним телефонным звонком... Светлов? Спонсор? Мне вдруг стало сильно не по себе. Так-так! Николай Светлов, Андрей Светлов... Какая связь между ними?

Мысли профессора тем временем окрасились злобой:

'Слабак ты, Юрик. Придурок. С самого начала знал, что тебе не стоит доверять, хозяйский пес. — Он весь исходил желчью, на меня же взглянул с презрением. — Рассмешил, парень. Да откуда ты такой взялся? Какая патетика, какой напор!!! Ну, сдох твой друг, так что поделаешь? Одним идиотом на свете меньше'.

Не воспринимал он меня всерьез, хоть ты тресни.

— Почему тридцать лет назад вы позволили умереть Николаю Светлову? — Резко спросил я.

— Это вы загнули, — хохотнул профессор. — 'Никто не знал, что я был здесь с ними, никто! Откуда?..' — Вы еще скажите, что я знаю, кто такой Коля Светлов...

Он сам заметил свою ошибку, но это его не расстроило:

'Ну и хрен с ним, он всегда играл роль благородного рыцаря, девку себе заграбастал... Он даже выпил тот яд! И все напрасно. Исчез — и она вместе с ним!'

Ах ты сволочь! Мне стало жарко, против воли сжались кулаки, казалось, время замедлилось.

— Чем ты его напоил?

— Кого? Какой бред! — Но мысли его шли вразрез со словами: 'Он сам выпил! Вместе с лекарством. Яд бы подействовал только через три дня, но этот придурок Максим перестарался. Столкнул в тот же вечер, испортив все!'

О Боже! Как же я сразу не понял. Ну не мог Макс додуматься сам до такой подлости... Но только зачем?

— Зачем? — Я спросил это сквозь зубы, глядя прямо в подернутые пленкой воспоминаний бесцветные глаза убийцы. Очки сползли на нос, он слегка дрожал, но не от страха, от какого-то лихого возбуждения. Образы повторяли образы Макса, но с другого ракурса и небольшим добавлением...

'Трясущееся руки, непослушный колпачок не хочет закручиваться. Вот гадство! Девушка... Диана, на берегу. Одна. Колю с Максимом удалось отправить в лес. Теперь самое время... Белая пелена... Темно. Уже вечер, все четверо сидят за столом. Диана не смотрит. Улыбается только Коле, этому удачливому гаду. Ничего, он заплатит за все! За все! Почему он не выпьет свое лекарство? Нет, говорить слишком опасно. Может заподозрить Максим. Выпил! Оказывается это легко! Если старик говорил про озеро правду, никто не найдет следов... Только бы Макс не подвел, уродец! Как же он бесит порой!'

Убить бы его. Нее, какая скотина! Но я-то не убийца. Не такой, как эта тварь! Плюнуть на него? Уже не могу! Так что тогда? Чего он боится, этот урод? А того же, что и все здесь — искупаться в озере. План мести созрел мгновенно.

— Теперь мы одни, и я знаю, что с тобой делать. Или сам искупаешься в озере, или я тебе помогу! Ну!?

Профессор попятился, приходя в себя и разглядев, наконец, во мне угрозу.

'Ксюша так похожа на нее. На мою Диану! Но она другая... И она тоже меня не любит. И я сделал то, что не додумался сделать тогда — теперь яд выпила Диана... Пусть не достается никому!'

У меня потемнело в глазах.

— Яд? Ах ты мразь! Сумасшедший урод! Какой яд? Когда она его выпила?

Я схватил его за плечи и с силой встряхнул.

'Вчера. Ты ничего не докажешь! Я не скажу ни слова. Никто даже не узнает, что я был здесь... Как в прошлый раз! Противоядия нет. Совсем нет. Нигде! Она умрет через два дня — такая же прекрасная... Моя Ксения!'

У меня не осталось ни одной мысли. Только неукротимое бешенство.

У меня не осталось ни одной мысли. Только неукротимое бешенство. Он вдруг резко вырвался и попытался прошмыгнуть мимо, но я, шагнув в строну, преградил ему путь и от души врезал по мерзкой харе, угодив в скулу и сбив очки набок. Один удар в ненавистную рожу — и профессор запричитал, как девица, размазывая по лицу кровь и требуя, чтобы кто-нибудь вмешался. Вмешаться? Ну-ну, убийца, ё-моё!

Что тут началось — Любка прибежала с визгами, Юра заорал, чтоб не лезла и что еще сам добавит, ассистентка появилась ниоткуда и тоже принялась кричать, грозя вызвать милицию.

Я не стал медлить. От точного и резкого удара в солнечное сплетение, профессор согнулся пополам, хватая ртом воздух. Очки оказались на земле, но понял это какой-то частью сознания, только когда под ногами раздался хруст стекла.

Ксюшу отравил? Мразь! Резко рванул его за шею вниз и с силой выбросил вверх колено. Он и до этого едва держался на ногах от боли, а после такого удара, пришедшегося куда-то в рожу, и вовсе затих.

Эх, и нелегко же было тащить к озеру этот полутруп, но ярость придавала сил, да и дорога была под уклон. Ничего, сейчас освежим. Толпа бежала следом, но я не вслушивался в их крики, плевать было на всех этих отморозков. Краем глаза заметил спешащего на шум Тараса, но только прибавил усилия.

Пока волок, профессор слегка оклемался и застонал, а увидев черную воду у самого лица, начал вырываться, сообразив, наконец, что купание неизбежно. Боялся он черной воды смертельно, по-настоящему. И мне было нужно, чтобы он прошел этот путь до конца. Мысли и крики у него слились воедино — различия не было никакого.

Он пытался умолять, задыхаясь, разбитыми губами, и одновременно сыпать угрозами. Жалкое и жуткое зрелище. Но только Федю он не жалел, а Колю вообще отравил... Как и Ксюшу! Нет уж, я его жалеть не собирался. Только бы сдержаться и не утопить! Эх! Шею ведь сверну, скотине! Еще усилие, и тяжелая туша профессора плюхнулась в озеро, уйдя с головой под воду, сбив меня с ног. Я вынырнул первый, и, поднявшись на ноги, еще несколько раз окунул его с головой, заставляя вдоволь нахлебаться черной водицы. Господи, как же хотелось его утопить, но не смог, нельзя, чтобы он отделался так легко. И не убийца я! Дал ему возможность подняться на четвереньки. Собравшиеся вокруг наконец притихли, со смесью ужаса и отвращения глядели на то, как, захлебываясь слезами, рыдающий профессор из последних сил выполз на берег, где его тут же стошнило. На меня боялись смотреть.