— И мне подумалось: а что, если рассказ о Хильперике Отважном — вовсе не сказка? И герой этот жил на самом деле... Выходит, и артефакт, о котором говорилось в легенде, тоже существует? Очень интересно...

Глава 3

Не прошло и часа, а обо всех приключениях приятелей уже стало известно Фердинанду: молодой человек нахмурился и громко выругался, когда узнал о нападении барона да Фур, посмеялся над ловкостью мессера Этельреда, который получил баснословные деньги за простенькую легенду, разочарованно вздохнул, услышав, что маг ничего больше не сказал, и сильно встревожился после рассказа о странном происшествии, случившемся после неосторожных слов Жосса.

— По-моему, — сказал он, — мессер Этельред подал дельный совет: не нужно совать нос в дела магов.

— Ты с ним согласен? — изумился слуга.

— Полностью, — хитро сощурился Рево.

— Ничего себе! Ещё утром громче всех кричал, что нужно побольше узнать о медальоне, который так интересен Верховному жрецу, а сейчас отказываешься от своих слов!

— Я не отказываюсь — напротив, так заинтригован, что готов хоть сию секунду продолжить искать сведения о нашем медальоне.

— И к кому мы обратимся теперь? Станем бегать ко всем магам Везерхарда и платить им по двести денариев за детские сказки? Или, может, отправимся прямиком к мессеру Ансберту?

— Нет, — улыбнулся Фердинанд, — достаточно просто сходить в гости к одному нашему другу.

— Кто он?

— Граф Минстерский.

— Не может быть, — с сомнением покачал головой Энгерранд.

— Я собственными глазами видел в замке графа книгу, где какой-то таинственный автор со знанием дела описывал, на что способен наш медальон.

— И молчал об этом! — вскричал Жосс. — Из-за твоей скрытности мы выложили столько денег этому жадному негодяю, мессеру Этельреду!

— Я не стал делиться с вами своим открытием, поскольку, как ни громко прозвучат мои слова, это — тайна графа. Я узнал о ней, когда без толку бродил по замку, пока не очутился в графских покоях, которые оказались пусты, и не увидел брошенную на столе книгу. А затем в комнату вошёл сам Герлуин... И хотя он не стал размахивать мечом и грозить смертью, и даже лицо его осталось спокойным, я понял, что лучше помалкивать обо всём, что успел увидеть и прочесть.

— Спасибо, Фердинанд, — грустно улыбнулся Энгерранд. — По твоей милости мы чуть не оказались в руках палачей — а мессер Ансберт страстно желал, чтобы мы завязали знакомство с этими славными ребятами.

— Кто же знал, что всё так обернётся?

Собеседники ненадолго умолкли.

Первым тишину нарушил Жосс:

— Непременно нужно сходить к графу!

— Почему ты решил, что он обрадуется нам? — спросил Энгерранд.

— Ну... Граф же был так дружелюбен с нами...

— Этого требовали законы гостеприимства. Но кто знает, как отнесётся Герлуин к нашей просьбе?.. По-моему, вы собираетесь поступить неразумно. Зачем на каждом углу кричать о медальонах? Достаточно уже, что о нашем интересе к тёмной магии стало известно мессеру Этельреду — да и не только ему...

— Что ты имеешь в виду?

— Во время разговора с магом я несколько раз видел, как в соседней комнате мелькнула чья-то тень.

— Тебе показалось! — возразил слуга. — Я бы тоже её заметил!

— Хватит препираться! — рассмеялся Фердинанд. — Давайте лучше решим окончательно, просить помощи у графа или нет. В согласии Жосса я уверен. Решение за тобой, Энгерранд!

— Сам я никогда бы не пошёл на такую глупость. Но вам втолковать ничего не удастся, пока сами во всём не убедитесь — значит, так и быть, сходим к Герлуину. Только не стоит вваливаться к нему в дом всем вместе. Пусть граф думает, что о книге его по-прежнему знаешь только ты один, Фердинанд.

Через несколько минут приятели уже торопливо шли к жилищу графа Минстерского. Небо над их головами стремительно затягивали тяжёлые свинцовые тучи.

— Вот демон! — ворчал Жосс, с тревогой поглядывая вверх. — Если разразится буря, я не стану торчать у дверей — в конце концов, слуга всё время должен находиться подле своего господина.

— Что же, оставишь меня в беде? — с притворной обидой спрашивал Энгерранд.

— Безо всяких угрызений совести!

Обмениваясь подобными репликами, наши герои даже не заметили, как очутились перед домом Герлуина. Энгерранд пробормотал:

— Этот знатный сеньор не перестаёт удивлять меня...

Изумление молодого человека нетрудно было понять: на всей улице не нашлось бы дома более скромного и старого (о последнем говорили и грубые, резкие очертания строения, и крошечные окна, и отсутствие каких-либо замысловатых украшений, что красовались на новеньких дворцах), нежели обиталище графа. Рядом со своими соседями он казался печальным старцем в окружении смеющихся юношей.

— Не может граф быть настолько скромен... — продолжал Энгерранд. — Не может! Конечно, негоже сносить дом, в котором жили твои предки, но неужели нельзя хотя бы приукрасить его? Или перебраться в новый?

— А помнишь, какой у него замок? — поддержал приятеля Жосс.

— Тоже верно... Граф человек неглупый, так неужели же он не понимает, что скромностью своей не заслужит уважения ни горожан, ни феодалов, которые меряют могущество только деньгами?

— В любом случае, — прервал Энгерранда Фердинанд, — мне нужно поговорить с хозяином этого дома. Вы же, если хотите, можете и дальше перемывать косточки графу...

Слова свои молодой человек сопровождал действиями и последнюю фразу произнёс, уже стоя на пороге. Через мгновение он скрылся в доме.

Энгерранд и Жосс остались на улице, которая быстро погружалась в полумрак. Вдалеке рокотал гром, со всех сторон небо разрывали зигзаги молний. От подобного зрелища сердца людей, какими бы отважными те ни были, поневоле начинали биться сильнее — во времена, о которых идёт речь, в человеческих душах ещё был крепок ужас перед могуществом стихий, посланных разгневанными богами.

— И часто здесь такое бывает? — спросил Энгерранд, наблюдая, как несколько туч, словно и впрямь повинуясь чьей-то воле, собираются воедино, чтобы окончательно поглотить солнечный свет.

— По правде говоря, нередко. Хотя сейчас грядёт буря, какой давно не доводилось видеть везерхардцам.

— Зато будет, что вспомнить. — Энгерранд ухмыльнулся. — Так и представляю, как несколько предприимчивых жрецов, когда всё закончится, выбегут из своих храмов и начнут кричать, что божья кара прошла город стороной лишь благодаря их жарким молитвам. А после отпразднуют это событие в каком-нибудь кабачке — разумеется, на деньги доверчивых горожан.

Раздался раскат грома.

— Не шути так, — с укором посмотрел на друга Жосс.

— Хорошо, не буду...

Между тем, горожане спешили побыстрее укрыться в своих домах, поэтому Энгерранд изрядно удивился, когда заметил среди беспрерывного людского потока неподвижную фигуру. Это была молодая женщина в алом плаще, который ярким пятном выделялся среди скромных одежд прохожих. В руках незнакомка держала белоснежный платок и теребила его с каким-то непонятным остервенением.

В этот миг из-за угла показались носилки. Судя по внушительному виду, они принадлежали знатной даме. Рядом на великолепном жеребце гарцевал красивый молодой мужчина, в котором наши друзья без труда узнали одного из королевских любимцев — барона да Люк. Завидев его, незнакомка в алом плаще вся напряглась, точно собиралась броситься вперёд. На секунду взгляды мужчины и женщины встретились. Всадник вздрогнул, отвернулся и принялся с превеликим вниманием рассматривать фасады домов.

"Похоже, они встречались раньше", — решил Энгерранд.

Когда носилки почти поравнялись с незнакомкой, между занавесками вдруг появилась чья-то ладонь. Барон улыбнулся и прильнул губами к её белоснежной коже.

— Вот негодяй... — проворчал Энгерранд.

— Кто? — удивился Жосс.

— Этот королевский любимчик.

Жосс пожал плечами.

В следующее мгновение небеса разрезала такая великолепная молния, что друзья невольно зажмурились. Громовой раскат смешался с испуганными воплями прохожих.

— Неплохо, — придя в себя, сказал Энгерранд. — Я начинаю уважать здешние капризы погоды. Может, спрячемся куда-нибудь?

Жосс с радостью поддержал приятеля.

— Неподалёку есть маленький храм — не помню даже, в честь кого из богов он построен. Там и переждём непогоду!

— Наверное, никогда ещё там не было посетителей больше, чем в этот недобрый час, — улыбнулся Энгерранд.

Пусть молодые люди спешат к спасительному храму, мы же посмотрим, что происходило в доме Герлуина, когда за Фердинандом закрылась дверь.

Первым делом Рево отметил про себя, что внутреннее убранство жилища полностью соответствует внешнему его виду — такое же бедное и старое. Неподвижный слуга в сером одеянии казался частью этой обстановки — только глаза смотрели настороженно.

Тем не менее, он охотно выполнил просьбу Фердинанда и отправился доложить господину о нежданном госте.

Вскоре слуга вернулся и провёл молодого человека в маленькую комнату — там его встретил Герлуин.

Молодые люди с улыбкой обменялись приветствиями, однако Фердинанду показалось, что граф чем-то встревожен.

— Что привело вас в мой дом? — спросил Герлуин.

— Я буду откровенен. Мне нужна ваша помощь.

— В чём она заключается?

— Я хочу найти ответы на несколько вопросов, которые, однако, так мрачны и таинственны, что даже маги не сумели ничем мне помочь.

— Это неудивительно, — пожал плечами граф. — Все маги — отпетые мошенники и лжецы. И трусы... А я, выходит, знаком со страшными тайнами, в которые вам так хочется проникнуть?

— Я не сомневаюсь в этом. Помните случай в вашем замке?

— О чём вы говорите?

— О скуке, которая напала на меня, когда я гостил в Минстере, и привела в вашу комнату... — Фердинанд заметил, что собеседник его помрачнел, однако после некоторой паузы продолжил: — На вашем столе я нашёл необыкновенно интересную книгу...

— И хотите, чтобы я продал её? Или, может, отдал?

— Нет, просто хотел узнать некоторые вещи, о которых, несомненно, говорится в вашей книге.

— Какие именно?

Тон, которым была сказана последняя фраза, заставил Фердинанда сдержать слова, уже готовые сорваться с языка.

— Что же вы не отвечаете?

Молодой человек молчал. Мертвенная бледность графа испугала его. В эту минуту Герлуин меньше всего напоминал любезного юношу, принимавшего гостей в своём скромном замке.

— Вы ведь дружите с герцогом Годериком? — спросил граф.

— Не особо, — возразил Рево.

— Но насколько я помню, совсем недавно вы приходили в дом герцога. И Годерик величал вас другом.

— И о чём это говорит?! — вскричал Фердинанд, который вдруг почувствовал злость из-за того, что оробел перед юношей на несколько лет младше себя. — Вы ведь сами сидели тогда за столом герцога: пили вино и за обе щёки уплетали еду! Значит, Годерик — и ваш друг тоже?

— Вы разозлились — значит, я прав. — Герлуин усмехнулся. — Я надеялся, что могу доверять вам, но, как оказалось, ошибся. И слава богам, что ваше нетерпение открыло мне глаза и позволило понять, кто вы такой на самом деле.

Фердинанд не слышал последних слов графа. В душе его происходила страшная борьба между яростью и благоразумием. Испугавшись, что злость вот-вот вырвется наружу, он поспешно вышел из комнаты...

— Самодовольный глупец!

— Кто? Герлуин? Или ты? — спросил Энгерранд, подойдя к разгневанному приятелю — буря, обронив лишь несколько дождевых капель, прошла стороной, и он вместе с Жоссом вновь вернулся к дому графа.

— Герлуин, конечно!

— Почему ты так решил?

— Этот мальчишка считает, что умеет читать в душах чужих людей! Представляешь, решил, будто меня подослал герцог Годерик! Даже не выслушал до конца — повёл себя, словно оскорблённый король. Я не стерпел такого обращения и выбежал прочь, иначе ударил бы графа по его бледной физиономии!

— Хорошо, что не ударил.

— Всё равно, теперь двери графского дома закрыты для нас.

— Думаешь?

— Да, и закрыты навсегда.

Энгерранд хотел продолжить расспросы, но тут случилось событие, которое заставило его надолго позабыть о своём намерении.

Женщина, не так давно привлекшая внимание молодого человека, как оказалось, до сих пор продолжала занимать свой пост, только теперь она, словно статуя, притаилась в тени одного из зданий и неотрывно смотрела в ту сторону, куда делся барон да Люк. И ожидания незнакомки всё же были вознаграждены: послышался бешеный топот, возмущённые крики, а затем в клубах пыли появился сам мужчина, хлеставший несчастного коня. Прохожие в испуге жались к стенам домов, отпускали в адрес всадника проклятия и ругали последними словами.

Увидев Люка, женщина сделала несколько шагов вперед и, когда барону оставалось преодолеть десяток локте, чтобы очутиться рядом с ней, вдруг бросилась наперерез.

Через мгновение безжизненное тело незнакомки уже валялось на земле. К нему бросились несколько человек, и в числе их — наши друзья.

— Проклятье! — остановив коня, воскликнул барон.

Несколько секунд он наблюдал, как женщину пытаются вернуть к жизни. Впрочем, все прекрасно понимали, что несчастной ничто уже не поможет.

Презрительно сплюнув, Люк выругался:

— Идиотка! — и умчался прочь.

При этом королевский любимец не обратил внимания на Энгерранда, который провожал его задумчивым взглядом.

Глава 4

Мы так увлеклись рассказом о приключениях наших героев в Везерхарде, что совсем позабыли о событии, которое, ещё не успев свершиться, уже перевернуло жизнь Энгерранда с ног на голову. А вот алленорцы и хеллинорцы, лотхардцы и везерхардцы, жители деревень и замков — все они ни на минуту не переставали помнить о свадьбе принца Ланделинда и Аньелы Хеллинорской.

С приближением торжественной даты Везерхард всё больше походил на громадный улей, чьи обитатели неустанно трудились, чтобы появиться на торжествах во всеоружии. Думаю, нет нужды рассказывать, с какой тщательностью готовились к торжественному дню знатные алленорцы, которые, приехав из самых дальних уголков королевства, буквально наводнили столицу. Понятное дело, все они со свойственной юности самоуверенностью считали, что сумеют одним своим внушительным видом покорить городских красавиц, а словом и делом — государя. И лишь самые дальновидные честолюбцы думали, что разумнее пойти на службу к наследнику престола — этому юному светилу, которое в один прекрасный день засияет на алленорском небосводе.

Девушки целые дни проводили на балконах: приглядывали себе женихов. Найдя себе избранника, каждая из них тотчас превращалась в образец остроумия, которое неисчерпаемым потоком лилось с балконов на улицу и обратно. Глядя, как юные горожанки пытаются строить из себя сказочных красавиц, сплетники не без удовольствия говорили, что "нашего доброго государя нужно объявить главным сводником королевства...".

Впрочем, не только знать и богачи испытывали возбуждение в предвкушении увеселений. Квартал Ремесленников давно не был так переполнен. Портные, ювелиры, парфюмеры испытывали сладостную дрожь, видя, как в лавки толпами устремляются покупатели. И никто из них, падая на кровать, чтобы на несколько минут забыться коротким сном, а затем вновь приняться за работу, не жаловался на жестокую судьбу — когда ещё выпадет такая редкостная возможность разбогатеть за несколько дней?