— Нет, конечно. И верность я начну соблюдать лишь после заключения брака! Хотя... — Он опустил глаза, явно чем-то раздраженный.
— Что?
— Какая верность, когда я — твой раб... Да и сам брак теперь под вопросом!
— Извини, — прошептала я, теряя весь свой пыл, и сдуваясь, как воздушный шарик. Он пожал плечами, доставая противень с ароматной вкуснятиной и ставя на стол.
— Ерунда. Мы заключили мир, помнишь? — Я кивнула, — иди за стол.
Я прошла, села, чувствуя себя неловко от того что, это он за мной "ухаживает", а не наоборот. Я к такому не привыкла, я за эти дни только пару раз мыла посуда, а к приготовлению пищи меня и вовсе не допускали. Я смотрела, как он накладывает куски на тарелку, и думала о том, что тоже хотела бы его чем-нибудь угостить. Это ведь очень приятно — побаловать любимого человека...
— Любимого? — Удивился мозг, но я лишь отмахнулась, не желая сейчас заморачиваться на этом. Стефан отошел, что-то долго и тщательно мыл, потом вернулся и, с загадочным видом, сел напротив меня.
— Что? — Я ковырялась ложкой в тарелке, обдумывая, как же мне так съесть эту одуряющее пахнущую штуку, чтобы не обжечь пальцы и не порезаться... Та еще задачка!
— Да вот, — ухмыльнулся он, — я тут думал, думал, и подумал, что ЭТО должно решить все твои проблемы! — И он, с видом фокусника, извлек из полотенца то, над чем колдовал и пыхтел весь вечер....
ВИЛКУ!
Немного неуклюжую. Немного большеватую. Немного неровную. ДЕРЕВЯННУЮ! Но это была она! Вилка! Как раз такая, как я ему объясняла. А я-то гадала, зачем он заставил меня, ее нарисовать в полный размер...
Знаете, я, наверное, единственный человек в мире, что плакал от счастья при виде вилки! И, хотя к ней пришлось некоторое время привыкать, предоставляемый ей комфорт в питании стоил всех потраченных усилий. Я вам скажу даже больше — понаблюдав за тем, как я ловко и аккуратно расправляюсь с рыбой, князь оценил этот прибор по достоинству, грозясь ввести его в обиход! И даже сотворил, впоследствии, еще один "шедевр", чтобы так сказать, приобщиться к цивилизации. Так что следующий ужин мы уже ели "как белые люди"!
Ну... почти...
Все-таки его пришлось какое-то время учить "владению оружием". Но, благодаря природной ловкости и тренировкам, у него получалось все лучше и лучше...
Освоив вилку, и больше не отвлекаясь на проблемы еды, я решилась задать мучивший меня вопрос:
— А она красивая? — Я следила, как он ловко работает ножом и хлебом. Пахло божественно, но было немного горячо. Это было и к лучшему, я умудрялась "дуть на пищу" так, чтобы внимательно следить за его лицом.
— Кто? — Я проследила, как он кладет пищу в рот. Сердце пропустило удар. Чертовски хорош! Он прав, теперь я буду постоянно думать о том, как его язык скользит по... СТОП! Не о том речь!
— Ну, эта твоя... — Я замялась, — невеста...
— Стефания? — Он встретился со мной глазами. Я почувствовала, как его взгляд задерживается на моих губах. Скулы бледнеют. Челюсти сжимаются, и он с усилием отводит глаза. — Кажется, да....
— Ты что, даже не видел ее? — Ужаснулась я.
— Почему же, видел пару раз. Но она тогда еще была маленькой. А так... недавно портрет присылали. Вроде бы ничего. — от изумления я глупо хлопала ресницами, а он продолжалФ, как ни в чем не бывало. — Видишь ли, она — единственная наследница Стефкаста и первая, за последние пятьсот лет, женщина — грифон! Ее отец один из тех мечтателей, что надеются восстановить изначальное королевство. А поскольку мы живем достаточно долго, то в его силах попытаться устроить и свадьбу внука, и правнука. И таким нехитрым способом, если на то будет воля Светлоокой, почти половина изначального королевства объединиться под рукой его потомков! Для некоторых это многое значит....
— Для некоторых? А для тебя? Тебе что, все равно? — Он задумался.
— Не знаю даже... Я ни в кого не влюблен, так в чем проблема? И потом, жениться-то все равно придется! А у нас детородный возраст, знаешь ли, несколько ограничен!
— В смысле? — Поразилась я. А сама подумала — не влюблен? И как же, интересно мне знать, он называет то, что испытывает ко мне? Ну, то, что так красочно недавно описывал...
— Детей рождается немного в силу нашего долголетия. Как правило, не больше двух — трех в семье. — Я положила очередной кусочек в рот и невольно застонала от удовольствия, привлекая его внимание к своим райским ощущениям. Нет, это просто божественно! Я не любитель рыбы, но это...
Запаха нет, какие-то травы, на вкус — сама нежность, чуть с кислинкой, но вкус узнаваем.... В общем — "непередаваемые очучения!".
— Ну, так вот! — Стефан прожевал и продолжил, с удовольствием глядя, как я с наслаждение поглощаю его творение, — женщины способны рожать приблизительно с 25-30 лет и до 100, максимум — 120, но это уже исключения.
— А мужчины?
— У нас границы чуть шире — с 20 до 150 лет.
— Кто бы сомневался!
— Так что, — продолжил он, не обращая внимания на мое ехидство, — у меня осталось около 60 лет. Это не так уж и много...
— Да? Наверное... — Я смотрела, как сильные пальцы аккуратно собирают хлебом соус и мечтала...
Вернее, я собиралась мечтать. Тело сделало ЭТО инстинктивно! Я ЭТО — не планировала! Клянусь! Просто моя рука, обхватила его ладонь, и я, его пальцами, положила этот кусочек хлеба себе в рот, прежде, чем успела сообразить, ЧТО именно я делаю. Пока мозг пребывал в шоке, наглое тело слизнуло капельки соуса с мужских пальцев, породив в их хозяине глухой стон. Я была настолько неконтролируема и своевольна, что даже немного пососала их, глядя в его расширившиеся глаза.
— Это — наша месть, за предыдущий разговор о сексе! — Нашелся мозг, — ну, или за невесту, о которой он "забыл" нам рассказать! — В соответствие с "оправдательным вердиктом", что только что был мною получен, я позволила себе еще и прикусить самый кончик указательного пальца напоследок... После чего отпустила его, и невинно продолжила, как будто ничего не произошло:
— Наверное... но для нас — 80 лет — это целая жизнь!
— Да? — Удивился он. Глаза он сразу же отвел, а вот справиться с дыханием пока не мог. — Сколько же вы живете? — Любопытства в голосе почти не было. Скорее там была...
Страсть?...
— Около семидесяти лет, — пожала я плечами, размышляя о том, стоит ли мне рискнуть со своей тарелкой и хлебом, и не будет ли мести с его стороны? — Но это уже почти старость. Дольше 70 проживает приблизительно 60% женщин и 40% мужчин... А вы?
— В среднем, мы живем 200-250 лет. — Он внимательно следил, как я отламываю кусочек хлеба и опускаю его в тарелку. Бровь чуть приподнялась, придавая ему высокомерный вид. Глаза обещали, как минимум, вылизать меня с ног до головы... И еще кое-что.... Но, тут я спокойно наколола хлеб на вилку и дальше орудовала уже ей. Разочарованно фыркнув, Стефан отвлекся от моей тарелки.
— Старость наступает лишь в последние 20 лет. Где-то до 200, человек здоров и бодр, и стареет очень медленно, почти не заметно. А после начинается активный спад. Но даже в 230, как правило, воин еще способен держать меч и защищать свою жизнь не меньше часа. Лишь последние 6-7 лет — это слабость, где-то даже немощность...
— Круто! А болезни у вас есть?
— По минимуму. Но все со смертельным исходом! Если что-то подхватишь — сгоришь за три дня!
— А куда врачи смотрят? — Я заинтересовалась не на шутку.
— В основном на травмы.
— А магия? — Это был еще один животрепещущий вопрос.
— Очень редка. Целительский дар почти не встречается.
— Ясненько. — Я тяжело вздохнула, продолжая допрос. — Алкоголизм? Табакокурение? Наркотики?
— Это что? — Его бровь вновь приподнялась. Я сделала себе зарубку на память: последить часто ли он ей пользуется для подчеркивания своих эмоций...
— Ну, алкоголизм, это болезнь много пьющих людей — пояснила я.
— Разве можно много выпить? — Удивился князь, наливая мне чаю. — Ну, одну, ну две чашки! Но, я уверен, что третью ты уже не осилишь даже в самую сильную жару!
— Да нет же, пьющих вино и водку! — Рассмеялась я.
— Водку? — Не понял он.
— Белое. Крепкое.... Не знаю... Как вино, но... как бы объяснить... — Я замялась. Ну, как тут объяснишь? Водка она и есть водка! Стефан наклонился и достался из шкафа весьма памятную мне бутылку.
— Да! — Обрадовалась я тому, что не придется мучиться.
— Это капел. — Пояснил Стефан.
— Капел?
— Ну, да. Она ведь капает. Отсюда и название.
— Капель? — не поверила я.
— Жесткое окончание. Капел! — С удовольствием поправил он меня. Я расхохоталась, чуть не обварившись кипятком, и парень возмутился, решив, что я смеюсь над ним, — что смешного?
— Просто у нас капелью называется период, когда тает снег и с крыш капает. Только окончание мягкое.
— У кого что! — Философски заметил он, пытаясь казаться невозмутимым. Но руки чуть отодвинул, не желая быть обваренным кипятком.
— Помочь тебе убрать со стола? — Предложила я. Еще в первый вечер я обратила внимание на то, что убирать посуду, их сиятельство вовсе не любит. Что ж, нужно же что-то оставлять и придворным! Как благодарный едок, я старалась отблагодарить его по мере своих скромных сил.
— Ну... — Он задумчиво посмотрел на тазик с горячей водой и груду тарелок, что составил на стол, пока мы болтали. — Если ты уже закончила с чаем...
— Да.
— Спасибо. — Облегченно вздохнул он, — Я лучше справляюсь с полотенцем.
— И это говорит князь! — Захихикала я, погружая первую тарелку в воду.
— У нас маленькое княжество...
— Даже лорды моют посуду? — Мое ехидство прорывалось наружу.
— Ну, когда никто не видит, я развлекаюсь — как могу!— Пафосно воскликнул он, закидывая полотенце на плечо, словно полу плаща, — не у всех же в домах есть гусельки!
Смех еще долго звенел, перекрывая звон посуды. Кажется, мы установили перемирие...
Как там у Киплинга?
Водяное перемирие?
Из дневника Стефана:
Говорит, что будет править лишь номинально. Ну - да, ну — да...
А еще я до сих пор верю в сказки! Значит все-таки это охота именно за кольцом. Видимо оно для чего-то нужно Вэрду. Для чего? Одеть он его не может. Использует? Но как? Через девчонку? Она не так уж и умна. Обыкновенная девочка. Даже смешно, откуда она, такая наивная, свалилась? Говорит, что из другого мира... Даже не знаю, верить или нет. Но, похоже, душа у нее добрая... Еще об одном хотел написать.
Наверное все же, не обошлось без приворота. У меня руки дрожат, когда я ее вижу. Мне ее так хочется, что голова кружится, когда чувствую ее аромат. Она пахнет луговыми травами и полем... И солнцем... А еще, не знаю, возможно ли такое, но она для меня — как небо! Притягивает и манит, а взяв раз в плен — уже не отпускает....
Как я сорвался сегодня по-глупому. Даже не знаю, что на меня нашло... Но я не сказал ей ни слова неправды.... И это можно использовать против меня. О чем я думал, когда так ей открылся? Теперь все будет намного сложнее. Кажется, она меня боится. Ну, или вернее сказать, опасается. Так и не понял, испытывает ли она ко мне что-нибудь или это односторонний приворот.... Хотя... На поцелуи она отвечает так, словно от этого зависит ее жизнь...
Но в остальном... Холодна. Почти равнодушна. Даже странно, если вспомнить, что было... И как легко она вспыхивает, едва коснешься ее. Но, это, я думаю, просто реакция, ведь недаром же, ей удается спокойно останавливаться там, где я уже давно отключился, готовый на все и вся...
Да. Почти наверняка, основный эффект направлен на меня. Но, наверное, она воспламеняется тоже, когда находится слишком близко ко мне...
Ходил в деревню. За ночь перебрал пятерых. Даже на девственнице пробовал — ничего! Не только нет желания, просто, как будто физическую работу делаешь. Удовольствие минимально. Вот тебе бабушка, и Юрьев день.... Значит, настроено только на нее. Это уже легче.
Очень устал. По ночам толком не отдыхаю. Лежу, как дурак, и думаю о ней. Слушаю, как она ворочается...
С каждым днем жажда все сильнее. Если сперва она просто беспокоила меня, то теперь она пульсирует во всем теле. Думаю, дальше придет боль. Да. Почти наверняка. Страшно думать, что я теряю себя. Теряю контроль над собой. Сегодня я сорвался, признавшись ей в своих желаниях. В своем безумии. Любая женщина тут же затащила бы меня в койку! Но нет. Эта — расчетливо идет до конца. Не могу понять, чего они хотят. Кольцо уже у них есть. Мое полное подчинение — есть. Княжество — у их ног. Что еще? Унижение? Хочет, чтобы я ползал у нее в ногах, вымаливая разрешение просто коснуться? От одной мысли об этом, мне становится плохо...
Не знаю, что делать....
Сбежать не могу. Умереть не могу....
Убить ее...
Рука не поднимается...
И я не знаю, виновато ли в этом кольцо?
Или мое желание обладать ею?
ГЛАВА 12
Из личного дневника наследной княжны Стефкаста — Стефании Стефларт, дочери князя Заратерии Стефларта, седьмого правителя княжества Стефкаст, записываемого для Объединенной Библиотеки семи княжеств. Книга 7. Записано рукой княжны Стефании, страница 556.
Дата назначена и все готово к свадьбе...
Наконец-то! У меня нет сил больше ждать! Не могу, не хочу! Снова и снова думаю о том, что все мои мечты, все мои грезы так близки к осуществлению... что даже не вериться, что я дождалась... что это все же происходит на самом деле...
Я так боюсь...
Боюсь, что все окажется лишь сказкой... Сном, от которого добрая нянюшка разбудит меня... хотя... тогда она уже не будет доброй, не так ли?
Мара Всеблагая, молю тебя, сделай так, чтобы он любил меня хотя бы вполовину того, что я испытываю к нему и я вечно буду у тебя в неоплатном долгу! Ты, которая видит людей насквозь и может читать в сердце моем, как в открытой книге...Тебе известно, что долгие годы мое сердце бьется лишь для него... С той самой минуты, как я увидела его на приеме у батюшки... не было для меня человека более удивительного, сильного, смелого, прекрасного... Более желанного на всем Грайстоке...
Люблю его...
Помоги мне, Всеблагая... Умоляю тебя, не отринь мои мольбы, не разрушь надежды на счастие... Он сам решил стать моим, так пусть же так и будет... он будет моим... а я — его...
