— Осторожно, здесь скользко, — произнесла первая красавица Империи, из чего я сделал вывод, что она здесь уже была. Довольно странное место для наследницы престола,— подумал я, спускаясь вниз. Ступеньки почему-то были покрыты мокрыми водорослями, поскользнуться и сломать шею можно было запросто. Чем ниже мы спускались, тем ощутимее становился резкий запах серы и тухлой воды, так что последние несколько шагов по лестнице мне пришлось пройти, закрывая нос платком. Вытирая слезящиеся глаза, я увидел, что мы находимся в большом зале со сводчатым потолком и витыми колоннами. Посреди зала находился небольшой круглый бассейн. К счастью в одной из стен была большая дыра, куда проникал свежий воздух, так что дышать стало легче.

— Наконец-то мы можем поговорить спокойно, Рауль, — сказала принцесса, с легким вздохом облегчения опускаясь на небольшую, обитую красным шелком софу, странно смотревшуюся в этом мрачном месте. Ее спутник принес стул и для меня, после чего так же молча удалился.

— Это мой слуга Сезар, он немой, — добавила она, махнув рукой в его сторону. — Вы можете быть совершенно спокойны на его счет. Но, отчего же вы молчите, принц? У вас разве нет ко мне вопросов?

— На самом деле их столько, что я даже не знаю с какого начать, — ответил я. — Но я думаю, что будет лучше, если вы объясните мне все по порядку.

— О, ваша сдержанность, Рауль, делает вам честь, — улыбнулась принцесса. — Это признак достойного и зрелого мужчины. Не подумайте, что я не оценила ваше благородное поведение и тогда, на набережной, и сегодня, когда это придворные лизоблюды посмели насмехаться над вами. О, принц, я так несчастна! Моя жизнь — это сущее наказание! Я вынуждено постоянно притворяться, лгать, а это так отвратительно! Ах! — принцесса откинулась на спинку софы, прикрыв глаза рукой, белой и холеной, как будто выточенной из слоновой кости. По ее прекрасной щеке медленно текла одинокая слезинка.

— Умоляю вас, не плачьте, — я даже сам не заметил, как оказался подле нее и протянул ей свой платок. — Вы можете быть спокойны, Ваше Высочество, поскольку, кем бы ни были ваши враги, отныне им придется иметь дело со мной.

— О, благодарю вас, Рауль, — произнесла принцесса, промокая платком глаза. — Если бы вы знали, как одинока и безотрадна моя жизнь. Я постоянно окружена паутиной интриг, сплетен и зависти. У меня нет во дворце ни одного друга, или хотя бы человека, которому я могла бы довериться. Все мои поклонники трусливы и продажны, все мои фрейлины насквозь фальшивы и шпионят за мной день и ночь. Каждое мое неосторожное слово или жест, истолковываются превратно, и тут же доносятся до Императора, чтобы показать меня в как можно более невыгодном свете. Не знаю, что бы я делала без моего верного Сезара и кормилицы — только на их преданность я и могу рассчитывать. Да, теперь и на вашу, Рауль, — добавила она, предупреждая мои слова.— Но нам следует вести себя очень осторожно. Именно поэтому мы находимся здесь, в этой всеми забытой часовне, где я уверена, что нас никто не сможет подслушать...

В этот момент разошлись облака и в зал проник блеклый свет Луны, осветив часть зала, остатки витража и каменную геральдическую эмблему на стене. Вода в бассейне приобрела яркий золотистый цвет и оттуда вдруг послышались странные звуки — как будто звон колокола, но какой-то приглушенный, как издалека. Видимо удивление отразилось на моем лице, потому что взглянув на принцессу, я увидел, что она смотрит на меня как-то странно, буквально затаив дыхание.

— Вы тоже слышите этот звон? — недоумевая, спросил я.

Принцесса глубоко вздохнула и откинулась на спинку софы, по-прежнему не сводя с меня пристального взгляда.

— Увы, нет, — проговорила она после минутного молчания, — этот звон, мой дорогой принц, могут слышать лишь мужчины из династии Филиберов. Если бы у меня и были какие-то сомнения в том, что вы ведете свое происхождение от первого Императора, то после этого, они бы тут же исчезли.

— Но, что ...?

— Т-с-с-с...— принцесса приложил пальчик к моим губам. — Это очень длинная история, и я вам ее обязательно расскажу. Потом. А сейчас я бы хотела поговорить о других вещах... Например о том, какие чувства вы испытываете ко мне...

Ее большие голубые глаза, казалось, проникают прямо в душу, аромат духов дурманил а пышная грудь вздымалась в такт учащенному дыханию. Ее руки обвились вокруг моей шеи, прекрасное лицо оказалось, вдруг, совсем рядом. А потом произошло нечто, подробности чего я, как благородный дворянин, не имею права разглашать.

Глава 17.

К тому времени, как немой Сезар доставил меня обратно к Счастливому мосту, уже начало светать. Как ни странно, спать мне совсем не хотелось — видимо я уже начал привыкать к бессонным ночам. В моей душе пели трубы и гремели фанфары, я с трудом сдерживался, чтобы не заорать в полное горло, от переполнявшего меня ликования. По некотором размышлении, я все же решил воздержаться от этого, поскольку разбуженные в столь ранний час горожане, могли запросто угостить нарушителя спокойствия содержимым своего ночного горшка. Идти спокойно я не мог и иногда срывался на бег вприпрыжку. Думалось о тысяче вещей одновременно — о том, как я сообщу домой, и как все удивятся, и о том, что я сделаю в первую очередь, и что Анни-Лора может искать себе нового жениха, и о том, что мне теперь не придется объезжать весь мир в поисках дракона, потому что в качестве мужа Ее Высочества принцессы Инесс я смогу гораздо лучше обеспечить будущее Наровина, чем это несчастное животное. Проходя мимо храма, я присел около источника Подающих Надежду, чтобы освежиться и прийти в себя. В моей голове сменялись одна за другой самые смелые надежды и мечты, и я порой ловил себя на том, что не могу поверить, что это произошло именно со мной. Но нет, это мне не приснилось — и немой слуга, и старая часовня, и софа, обитая красным шелком и раскрасневшаяся Инесс, и тот разговор возле таинственного золотого бассейна...

...Когда все кончилось, и принцесса принялась поправлять свой туалет, я подошел к краю бассейна и увидел, что под водой виднеется еще одна лестница, уходящая вглубь.

— Там внизу еще что-то есть? — поинтересовался я.

— Там находится склеп Филибера первого, — ответила принцесса, поправляя прическу.

— Разве он не утонул в реке, во время битвы с тирейцами? — удивился я.

— Нет,— покачала головой принцесса, — это общеизвестная легенда, которую мы поддерживаем, чтобы не допустить брожения и ересей среди черни. Правда иногда бывает слишком опасна...

— Странно, я всегда думал, что правда всегда приносит только добро. Что же было такого опасного в первом Императоре?

— Ну, во-первых, — усмехнулась принцесса, — он был поклонником Трогга.

— Что?!!

— В этом нет вовсе ничего странного, тогда все поклонялись богу-Создателю. Культ Пресветлой девы пришел в эти места гораздо позже, — принцесса нашла под софой изящные туфельки и обулась. — Со временем все забылось, и это к лучшему. Святым братьям и так хватает неприятностей с ведьмами и проклятыми пособниками нечисти, так что мы не стремимся предавать эту историю огласке.

— А во-вторых?

— А во-вторых со смертью Филибера связано проклятье голубой звезды О-Ери.

От этих слов я чуть было не свалился в бассейн.

— Неужели ты в это веришь? Я думал проклятье — это просто сказки для простолюдинов.

— В данном случае нет, — вздохнула принцесса. — К несчастью звезда О-Ери действительно существует, и дня через два, максимум через неделю ты сможешь увидеть ее собственными глазами.

— Откуда ты знаешь? — пересохшими от волнения губами произнес я. — Разве это можно предвидеть? — про себя я подумал, что старикашку вряд ли обрадует, что его уже кто-то опередил.

— Видишь этот зал? — принцесса обвела рукой вокруг себя. — Он был затоплен почто сто лет. И только с приближением голубой звезды, вода начинает отступать. Об этом феномене знают только члены императорской семьи — это дает нам возможность подготовиться к тяжелым временам. Вода начала уходить недели две назад. При дворе об этом пока не известно — сторож часовни состоит на службе у меня. Еще несколько часов и можно будет спуститься в нижний зал.

— А что там, внизу? — с замиранием сердца спросил я.

— Там находится саркофаг с останками короля Филибера, — голос принцессы задрожал от волнения. — На голове у него золотой венок, а в руках — его знаменитый меч, который сделал его непобедимым. Знаешь, в древности на месте основания города, приносили жертвы Троггу. И чем больше было жертв, или чем значительнее был человек, которого приносили в жертву, тем большую удачу это приносило. Говорят, — она понизила голос, — что Филибер заключил с Троггом соглашение — тот дал ему силу и непобедимость в бою, а взамен король должен был отдать Серому владыке душу и тело, и служить ему в загробном мире вечно. Но Филибер нарушил договор. Когда он почувствовал, что приближается его час, он повелел замуровать себя заживо на берегу этого острова, и основать здесь столицу королевства, которое он завоевал, пройдя огнем и мечом почти через весь континент. Он сам принес себя в жертву. А разгневанный владыка поразил проклятием и Рейнсберк и всю Империю — раз в сто лет, на небосклоне появляется голубая звезда, и тогда на страну обрушиваются самые страшные напасти, которые только можно себе представить...

Я молчал, потрясенный этой жуткой историей.

— Ты наверно спрашиваешь себя — зачем она привела меня сюда и рассказывает эти покрытые пылью легенды, — произнесла принцесса после долгой паузы. — Я скажу тебе, но до этого — скажи, готов ли ты, Рауль, принц Ниобера, взять меня в жены?

Я преклонил колени, и сказал, что это мое самое заветное желание.

— Не убоишься ли ты преград и опасностей на своем пути, — торжественно продолжала принцесса, — готов ли ты рискнуть жизнью, чтобы добиться моей руки?

— Готов, — ответил я, пораженный величественностью осанки и блистающей красотой Ее Высочества.

— Тогда, я расскажу тебе, что мы предпримем, — сказала моя суженая, усаживаясь обратно на софу. — Мой отец стремится выдать меня за человека, которого я не люблю и презираю. Ни мои слезы, ни мольбы не смогли изменить его жестокое решение. Скоро это станет известно всем. Но есть один старинный обычай, которому он не сможет воспрепятствовать. Если юноша из рода первого Императора, чистый духом и помыслами, объявит перед всем двором, что он готов спуститься в склеп и принести меч короля Филибера, то взамен этот юноша может требовать всего, что угодно, даже руку дочери самого Императора. Понимаешь, Рауль? — она с силой сжала мои пальцы, — все, что угодно!

Не помня себя от волнения принцесса вскочила и стала прохаживаться мимо софы, где остался сидеть я. В ее глазах сияли золотистыми искрами отражение воды бассейна.

— Завтра, Император дает аудиенцию всем желающим, по случаю Нового года. А о том чтобы ты был в списке просителей, я уж позабочусь. При дворе еще не знают, что вода почти ушла, поэтому Император посчитает тебя сумасбродом, но просьбу твою удовлетворит. У него не будет выбора — иначе он потеряет лицо в присутствии всего двора! Конечно, он сразу же пошлет слуг проверить часовню, но будет уже поздно...

— она хрипло рассмеялась.

— А что потом?

— Потом тебе, мой милый Рауль, конечно же придется спуститься вниз за мечом, но поверь мне, это чистейшей воды формальность, — принцесса опять уселась на софу напротив меня.

— Но, если там не окажется меча? — я все еще колебался. — Прошло почти сто лет, в течение которых склеп был затоплен, что если меч уже покоится где-то на дне реки? Да и был ли он там раньше? Со времен первого Императора прошла уже почти тысяча лет, неужели до меня никто не пытался добыть этот меч?

— Пытались, конечно, — принцесса пожала плечами. — Только не каждому дано поднять этот меч. Я ведь тебя не просто так привела сюда, к этому бассейну — только избранный слышит звон колоколов из-под воды. Так что можешь не сомневаться, Рауль, меч еще там. И он ждет именно тебя, ибо ты — избран! — принцесса подарила мне нежный поцелуй, подкрепляя свои слова.— Не сомневайся более, и пообещай, что будешь завтра во дворце, чтобы спасти меня.

Я, конечно, тут же пообещал. Сезар принес нам вино и сладости, чтобы подкрепиться, и дальнейший вечер мы посвятили более приятным разговорам. И не только разговорам...

Из сладостной эйфории меня смог вывести только бредущий с дежурства ночной сторож. Посмотрев на меня с подозрением, он тряхнул своей колотушкой прямо у меня под ухом, и загнусавил свое: " Спите спокойно, жители Рейнсберка, все благополучно". Я поцеловал старика в колючую от щетины щеку, и, оставив его в полном недоумении, направил свои стопы к набережной.

— Но какая она все-таки красавица! И как чувствуется во всем благородство происхождения — и в плавности движений, и в гордой посадке головы, и в воспитанности речи. Воистину, она королевская дочь! Одним своим появлением она затмевает все вокруг, любая, даже самая привлекательная женщина, рядом с ней кажется дурнушкой. Возьмем к примеру...ну, хотя бы Мэнди... Хотя Мэнди тоже очень даже неплохо выглядит. Одни глаза чего стоят — я таких раньше и не видел — зеленые, как трава весной, прозрачные, как талая вода! А когда она злится, глаза у нее становятся темными, почти черными, а как посмотрит — кажется, что и убить одним взглядом может. А волосы у нее какие — длинные, волнистые, цвета заходящего солнца, и еще такая пикантная ямочка на подбородке... Единственный ее недостаток — слишком острый язычок, да и то, с какой стороны посмотреть — некоторым мужчинам нравится, когда девушка может поддержать беседу, а не молчит целыми днями, как истукан какой. Н-да, пожалуй Мэнди — плохой пример.

Я попытался вспомнить других красивых женщин, чтобы сравнить их с принцессой Инесс, но как-то ничего путного в голову не приходило. Зато, вдруг, вспомнилась Анни-Лора — тоже вот, королевская дочь, а некоторые крестьянки по части манер могут ей и фору дать, о красоте я и не говорю. Перед моим внутренним взором тут же возникла ее тощая, нескладная фигура с плоским задом. И я вдруг подумал, что если бы не бедный дракон, я бы уже почти месяц, был бы вынужден делить постель с этим чучелом. Как ни странно, эта мысль принесла мне облегчение — все-таки дракон погиб не зря. Может так и было суждено? Может в Небесной Книге Судеб было записано, что мне уготовано стать мужем прекрасной императорской наследницы, и тем спасти Наровин, а дракон стал той самой искупительной жертвой, без которой невозможно было этому произойти? Эта мысль понравилась мне еще больше, поэтому я затолкал образ Анни-Лоры в глубины сознания, откуда он так некстати выплыл, и с легкой душой отправился дальше.

Лишь одно воспоминание меня немного беспокоило. Пустяк конечно, так, безделка, но отчего-то она царапала мою совесть. Когда мы расставались, Инесс вдруг задала мне вопрос, на который я бы предпочел не отвечать.