* * *
*
— Похоже, мы уже пришли, — сказал Антон притихшим Тимофею и Птаху. Они оказались среди частокола абсолютно голых стволов, с которых непонятно как были содраны не только ветви, но и кора.
А вдали мрачной громадой поднимался замок. Даже отсюда было заметно, как меркли и без того неяркие лучи заходящего солнца, точно черные стены замка поглощали их.
"Но если я безвестно кану — короткий свет луча дневного, но если я безвестно кану за звездный пояс, в млечный дым? — вспомнил парень строки любимого стихотворения сестры. — Лучше здесь и не скажешь. ...Я за тебя молиться стану, чтоб не забыл пути земного, я за тебя молиться стану, чтоб ты остался невредим... А вот это нам сейчас совсем не помешает... — с внезапно нахлынувшей злостью подумал Антон, шагая вперед. — Горячая молитва...".
И остановился только у замка. Тимофей и Птах молча застыли рядом, задрав головы.
Высокие готические шпили вонзались в нависшее над ним небо. Несокрушимой мощью веяло от древних каменных стен. Несмотря на то, что часть их обрушилась под гнетом времени и поросла диким виноградом, они могли противостоять любому врагу, вздумай он опробовать их крепость.
Тогда в узких бойницах в любой момент появились бы закаленные в сражениях воины, осыпая противника градом каленых стрел и поливая его раскаленным варом. И горе тому, кто осмеливался потревожить покой обитателей замка, разбудить древнюю силу, спящую до поры до времени.
Но зато гостей замок встречал бы, как полагается, фейерверками и толпой вышколенных слуг, ловко разносящих напитки и яства. Повсюду звучала бы тихая музыка, журчали фонтаны, пели птицы. Запах цветов и изысканых кушаний разносился бы далеко окрест, чтобы все в округе узнали, насколько гостеприимны бывают хозяева.
Вот только с тех пор, как здесь обосновался Кащей, замок вообще оцепенел. Никто не нарушал покой старых стен — ни друзья, ни враги. Много, много лет....
Троих пришельцев замок не посчитал ни за врагов, ни за друзей, и тишина вокруг осталась неизменной.
Путники немного постояли, успокаивая бурлящие чувства, и без слов двинулись к огромным железным воротам, ибо штурмовать эти стены мог только совсем дурной.
Немного погодя Тимофей задумчиво произнес:
— Мне показалось, что он живой... И пытался нам что-то рассказать...
— Не выдумывай, — отмахнулся от него Антон. Его гораздо больше занимало другое — что делать, добравшись до ворот. Не стучать же в них!
Внезапно весь замок засиял, как рождественская елка, и громовой рев, исторгнутый сразу из трех глоток, пригвоздил их к месту.
— Кто? — загрохотало со всех сторон. — Кто идет?
— Свои, — слабо пискнул в ответ Тимофей, не особо надеясь, что его услышат.
Услышали, однако...
— Свои по ночам не ходят! Свои дома сидят! — и вокруг опять заревело: — КТО?
Замершие на месте друзья увидели, как громадные ворота с жутким скрипом растворились, наружу выполз грязно-зеленый дракон-переросток с тремя головами, которые, как перископы, вертелись во все стороны, стремясь обнаружить наглеца, рискнувшего нарушить покой Черного Замка. Судя по огромному брюху и не менее толстому заду, дракона не беспокоили последние лет сто, и он был изумлен нахальством пришедших.
Думать, что треглавый страж с почестями проводит их к Кащею, было величайшей глупостью. Значит, что? Антон на минуту представил, как он сражается с этим чудовищем, и у него сразу же вспотели ладони. Его менее храбрые спутники торопливо отступали, стремясь укрыться за спиной "героя".
Дракон, наконец, заметил людей и, не торопясь, двинулся в их сторону. При этом он вилял хвостом, как продажная девка на променаде.
Внезапно бесенок оттолкнул Антона и метнулся вперед.
— Что ты делаешь? — закричал парень и кинулся вслед.
Реакция дракона оказалась мгновенной. Не зря, видать, Кащей его кормил... Он сгруппировался, опираясь на мощный хвост и задние лапы, крылья, похожие на китайские веера, замолотили по воздуху, помогая удерживать равновесие. Длинные шеи вытянулись и развернулись под одинаковым углом друг к другу, в виде латинской "W", и только головы безостановочно вертелись, как на шарнирах, пытаясь поймать верткую цель для прицела.
Когда это удалось, дракон радостно загромыхал и начал обстреливать Птаха короткими огненными струями. Причем выстрелы следовали один за другим, настолько быстро головы передавали друг другу эстафету, а наводка становилась все точнее.
"Совершенная боевая машина, — подумал Антон, которого после первого драконьего залпа будто пригвоздили к месту. — Терминатор, блин".
Одна из огненных струй вскользь мазнула по тощему тельцу бесенка. Тот испуганно заверещал и, петляя, как заяц, ринулся обратно.
Антон будто наяву услышал голос сестры: "Когда станет совсем невмоготу, достань полотенце и гребень, сломай гребень и брось навстречу опасности".
Спасать Птаха надо было немедленно и парень, не сомневаясь ни минуты, вытянул сверток. Не разворачивая, переломил деревянный гребень и, яростно размахнувшись, кинул все вместе — и гребень, и полотенце — дракону в морду, так как тот, оказывается, умел бегать довольно быстро и был уже почти рядом. А потом Антон безнадежно закрыл глаза. Быть "героем" у него не получалась и безбоязненно смотреть в глаза смерти оказалось не по силам.
И он не увидел, как в воздухе смертоносной тучей закружились деревянные стрелы, зависли на миг над драконом, а потом разом воткнулись в землю около него, неизвестно как увеличившись в размерах. Грозный страж замка оказался окружен частоколом из огромных заостренных поверху бревен, преодолеть который он не мог.
Дракон заревел, с размаху влупившись в неожиданно вставшую на пути преграду, отскочил назад и принялся опять плеваться огнем, однако то ли запас боеприпасов иссяк, то ли частокол оказался огнеупорным, но ограда оказалась крепкой и беснующемуся внутри узнику не поддалась.
А полотенце, с вышитой крестиком каймой, вообще повело себя странно — увеличиваясь, выгнулось дугой, перебросилось узким мостиком над полем боя, непринужденно нырнуло в распахнутые ворота.
Не растерявшись, Тимофей изо всех дернул за руку Антона, приводя в чувство, и потащил его на эту импровизированную дорожку. Птаху особого приглашения не потребовалось, ибо он всецело доверял чародейским хитростям.
Не успели они ступить на прогнувшуюся под их весом дорожку, как под ногами мягко завибрировало и друзья двинулись вперед, как на эскалаторе, только ветер засвистел в ушах.
"Вот это да! Ай да ведьма, ай да мастерица!" — раскинув руки для равновесия, восторженно выдохнул Тимофей, не ожидавший ничего подобного. Опешивший Антон от комментариев воздержался, ожидая развязки, а Птаху, похоже, было все равно.
Мимо проносились многочисленные двери, в хитрых извивах неосвещенных коридоров так легко было заплутать, что Антон вяло подумал, уже не удивляясь ничему: — "Куда нас несет? Выбираться отсюда будет непросто...". Мысль развиться не успела, потому что дорожка, миновав очередные двери, на этот раз окованные металлом, вдруг пропала. Перед глазами предстало слабо освещенное помещение, на первый взгляд абсолютно пустое.
Периметр этого немалого зала опоясывали круглые колонны с множеством выпуклостей в самых неожиданных местах, точно их поленились должным образом обтесать. Тихонько ступая, Антон подошел к крайней из них, присмотрелся и отшатнулся — это же девушка, замурованная в скользко-блестящую массу. Лицо, искаженное невообразимой мУкой, казалось, молило о милости, беспощадно искривленное тело застыло в том виде, какой ему придала фантазия безумного создателя, творящего экспонат для чудовищного паноптикума. Остальные что, такие же? Похоже... Парень с трудом преодолел подступившую к горлу тошноту и глянул на Тимофея. На того вообще напал столбняк, а в глазах читался немой вопрос: — "Зачем?"
Антон нервно дернул головой, не зная, что ответить и осторожно двинулся к находящемуся прямо напротив входа возвышению, которое скрывалось в полной темноте. И только подойдя ближе, друзья разглядели широкие ступени, ведущие к каменному трону, расположенному почти у самого потока.
Антон, Тимофей и Птах застыли посреди зала, когда поняли, что в массивном кресле кто-то сидит. Только отсюда, снизу, разглядеть его не удавалось никак.
От мертвой тишины, нарушаемой только дыханием, звенело в ушах.
— Он живой? — вопрос Птаха повис в воздухе.
— Я просто задумался, — прозвучало в ответ. — Задумался о том, как тесен мир. Не успеешь подумать о гостях, как они приходят сами. Неужто Баба-Яга передумала? Да гонцов за мной послала... Или вы по своему личному делу ко мне?
Голос напоминал скрип железа по стеклу, настолько он был неприятен и Антон передернулся, прогоняя озноб, бегущий вдоль позвоночника
У его друзей приятных ассоциация, видимо, тоже не возникло, потому что Тимофей скривился, как от зубной боли.
Говорящий встал во весь рост, и появилась возможность его рассмотреть.
По степени мерзости Кащей ничем не отличался от своего голоса. Ходячий экспонат анатомического театра. Казалось, под кожей не было ни грамма плоти, настолько иссохшим был этот старик. Высокий рост еще больше подчеркивал его худобу, а глубоко запавшие глаза, в глубине которых едва теплились красноватые огоньки, очарования не добавляли. Яростный взгляд, казалось, готов был испепелить незваных гостей.
"Соседушка, а я вам сахарку принес..." — некстати вспомнил Антон фразу из довольно популярной игры, где требовалось задобрить несговорчивого мага.
Ой, не до шуток! Совсем не до шуток!
Почуяв движение воздуха, парень обернулся на своих спутников. Рядом, ощерившись, стоял мощный волк. Негромко порыкивал, как бы предупреждая, что просто так его не возьмешь. С оскаленной пасти на пол капала слюна, шерсть на загривке встала дыбом.
"А Тимофей испугался, силу демонстрирует, сам-то хлипкий, — подумал Антон, отыскивая взглядом Птаха. — Где этот гаденыш? Смылся! Опять куда-нибудь вляпается! Нашел время!"
Волк предупреждающе зарычал, парень глянул на Кащея, прикидывая расстояние, и потрогал мешочек с разрыв-травой, висящий на шее: — "Слишком далеко, пока бежать буду, все, что захочет со мной сделает. На "слабО" попробовать его взять, что ли?".
— Выходи сражаться, как мужчина с мужчиной! — пришли на память спасительные слова, и Антон потянул из-за спины грозный меч-кладенец, почти позабыв его истинную тяжесть. Но вызов уже сделан и теперь придется сражаться, без особой надежды выйти отсюда живыми. Но попытаться стОит... Парень примерился, обвел мечом круг перед собой, намереваясь отразить хотя бы первый удар, а уж там будь, что будет.
— Сражаться? Трое на одного? Нечестно! — старик почему-то сильно развеселился. — Давай три на три! Пойдет?
— Какие три, нас только двое, — Антон попытался поторговаться, и увидел совсем некстати появившегося Птаха. — Ладно, ты хозяин.
Кащей хлопнул в ладони и крикнул: — ОГОНЬ!
Каменный зал, в котором нечему было гореть, весь превратился в пылающий костер. У Антона затрещали волосы на голове, от Тимофея пахнуло паленой шерстью. Волк заскулил, присел на задние лапы, поджал хвост и начал отступать в центр пятачка, пока ещё не охваченного огнем. Панический ужас был в его глазах.
— Оборачивайся! Немедленно!— Антон плашмя шлепнул волка мечом, чтобы привести того в чувство. — Тимофей!
Птах, хоть и был бесенком, огня испугался не меньше волка. Он прижался к парню, точно искал защиту у самого сильного их них.
"Какой бесславный конец, — безнадежно подумал Антон, покрепче ухватив меч, приготовившись ударить хотя бы один раз, если успеет. — Как глупо..."
Он ринулся вперед, занося оружие над головой, хорошо понимая, что толку от его умения — ноль, и наткнулся на невидимую стену. Покачнулся от столкновения, выронил меч на пол и от души выругался, так, как это умеют только русские, облегчая душу, пока рассудок ищет пути спасения.
Вот только меч, вместо того, чтоб упасть на пол, неожиданно взмыл в воздух и принялся яростно рубить языки пламени, постепенно расширяя круг, свободный от неистового огня. Лезвие мелькало с такой скоростью, что вскоре образовало сплошную светящуюся полусферу, которая надежно прикрыла друзей от пламени, и только от жара перехватывало дыхание.
— Стоп! — опять хлопнул в ладони Кащей.
Огонь погас мгновенно, как и не было его, даже следов адского костра не осталось.
— Ладно, с этим вы справились, посмотрим дальше. — Кащей недовольно поморщился, щелкнул пальцами левой руки: — ВОДА!
С потолка хлынул шумный водопад.
Сбитый напором бурного потока, Антон упал, в последнюю минуту успев схватить растерянного Тимофея за руку, а Птаха за шиворот. Их закружил бурлящий водоворот и понес куда-то. Захлебываясь, теряя сознание от нехватки воздуха, ослепший и оглохший Антон ощутил мощный толчок снизу, а потом воздух, живительный воздух, хлынул в его легкие. Парень лежал животом поперек спины громадного сома и, откашливаясь, держал в руках Птаха, который не подавал никаких признаков жизни.
"Тимка, спаситель! Слава богу, не растерялся! — с умилением подумал парень и снова с головой окунулся в воду. — Что ты делаешь, я ж захлебнусь!".
Сом старался плавать у самой поверхности озера, в который превратился зал, изредка всплывая совсем, чтобы дать своим седокам сделать пару-тройку вдохов.
Усевшийся на трон Кащей долго наблюдал за хитрыми маневрами рыбы. Когда ему надоели показательные выступления подводных пловцов, щелкнул пальцами правой руки. Вода моментально высохла, а друзья шлепнулись на пол с довольно большой высоты. Тимофей, правда, среагировал быстрее и, обернувшись еще в воздухе, приземлился на четвереньки уже человеком.
— Выкрутились! — подвел итоги Кащей. — Не устали? — ласково поинтересовался он. Угрюмое молчание истолковал в свою пользу, как положительный ответ. — Тогда МЕДНЫЕ ТРУБЫ! Маэстро, прошу!
