Брат королевы никогда не бывал в этих краях, но знал о них достаточно, чтобы понять, что его ждет. Узкие горные тропы, где огромное войско растягивалось на несколько миль, представляя заманчивую цель даже для более малочисленного противника. Горные племена не раз атаковали их, сбрасывая камни или забрасывая их копьями и стрелами, растворяясь среди скал, прежде чем устремлявшиеся в погоню солдаты могли встретить врага в лицо. Опасность поджидала и сборщиков хвороста и тех, кто, пресытившись скудным армейским пайком, пытался разжиться дичью в горных лесах. К утру к лагерю подбрасывали трупы — голые, лишенные ушей или иных частей тела. Джейме лично возглавил один из карательных походов, но даже взятые пленники, показательно обезглавленные и брошенные на дороге ,не остановили горцев.
Впрочем, сам Джейме, до какой-то степени мог чувствовать себя защищенным от этой напасти: правда защита эта была такого рода, что он бы предпочел делить опасность вместе со всеми. Но здесь от него мало что зависело — за ним неотступно двигалось проклятое отродье Саломеи. Большую часть времени черная тварь вела себя, как и подобает тени, но когда Джейме оставался один, заживало своей жизнью: двигалось по всем стенкам шатра, фехтуя с невидимым противником, превращаясь то в диковинное животное, то снова в человеческую тень — но уже не принадлежавшую Джейме. Иногда он угадывал знакомые очертания — короля, пронзаемого мечом, брата, поднимающего заряженный арбалет, отца, умирающего бесславной смертью. Но чаще всего ему представал образ сестры, причем не нынешний, а самый любимый, в пору расцвета ее юности и красоты. Скрипя зубами от бессильной злобы, Джейме смотрел, как пекельное отродье спускало платье с точеных плеч, разбросав по ним густые волосы, окутавшие столь памятное ему безупречное тело. Проклятая тварь дразнила его, приобретая все более соблазнительные позы — так что порой Джейме едва сдерживался, чтобы не вскочить и не обнять бесплотную искусительницу. Он боролся — сначала как можно чаще собирать у себя людей, проводя бесконечные совещания, но скоро прекратил: тень, скользя за их спинами, взмывала на стены и потолок, корча Джейме глумливые рожи. Пару раз тварь чуть не попалась на глаза лордам, после чего Джейме решил совещаться снаружи — еще не хватало, чтобы пошел слух о проклятии. Он старался ложиться пораньше, потушив все огни, но это не особо помогло: мало того, что даже посреди ночи могли найтись дела, требующие его внимания, так и тварь незримо сопутствовала ему даже во мраке. Во тьме слышался насмешливый шепот, а заснув, Джейме просыпался с колотящимся сердцем от вкрадчивых, обжигающе-холодных прикосновений .
В отличие от брата с сестрой, Джейме не испытывал особой тяги к вину, но сейчас оно казалось единственным средством, способным хоть как-то примирить его с тягостной действительностью. Он понимал, что так может спиться, но сейчас это казалось ему меньшим злом, по сравнению с перспективой окончательно сойти с ума.
В ту ночь он лег спать рано: пара кубков, опрокинутых перед сном, позволили ему заснуть, не обращая внимания на шелестящие над ухом глумливые смешки. Но из глубокого сна без сновидений, его вырвали встревоженные крики и беготня.
-Лорд-Командующий,— послышался голос оруженосца, — Лорд-Командующий, проснитесь!
Джейме подкинулся, впопыхах опрокинув стоявший у изголовья кувшин, разбрызгивая недопитое вино. Поморщился, натягивая мокрую, пахнувшую вином одежду, надел золотую руку и, неуклюже ухватив меч левой рукой, вышел из шатра.
-Что случилось? — рявкнул он перепуганному оруженосцу. Лагерь напоминал встревоженный муравейник: тревожно ржали лошади, рыцари громко отдавали приказы, тупо металась разномастная челядь.
-Сир Джейме, — лорд Титос Блэквуд шагнул к нему, со странным выражением на лице. Если бы Джейме не знал его столь хорошо, он бы подумал, что тот испуган.
-Сир Джейме,— повторил тот, — послушайте.
И Джейме услышал. С гор слышались крики — вопли боли и ярости, сменяющиеся паническим страхом. Редкие членораздельные звуки, напоминали речь горцев и Джейме почувствовал, как его невольно пробрал холодный пот — что могло привести в такое состояние этих головорезов? Вскоре крики стихли, но наступившая тишина показалась ему еще более зловещей.
-Что будем делать, лорд Джейме? — спросил его кто-то из лордов. Джейме прикинул расстояние — выходило так, что до места, откуда слышались крики, не меньше мили.
— Утроить дозоры, — сказал Джейме,— никому не выходить за круг костров. Остальным спать.
Он поймал удивленные взгляды лордов и жестко усмехнулся.
— Или кто-то желает сходить посмотреть?
Желающих не нашлось.
Выступив наутро, Северная Армия вскоре обнаружила и источник звуков — примерно в миле от ночного лагеря. Склоны скал были залиты кровью, везде валялись внутренности, оторванные головы и конечности. По обрывкам одежд и разбросанному тут и там оружию, — длинным мечам, шипастым дубинкам кинжалы и железным молотам, — Джейме узнал местных горцев.
— Наверху тоже трупы,— сказал подошедший Лайл,— наши люди обнаружили на северном склоне тайную пещеру, с полусотней каменных глыб. И множество луков со стрелами, так и не вынутыми из колчанов. Там кровищи еще больше чем тут. Три или четыре сотни, навскидку. На другом склоне только камни, трупов почти нет. Видимо услышали то, что происходит в засаде напротив, кинулись на помощь, где их и встретило...это, прямо на дороге.
-Что бы это не было, оно оказало нам нешуточную услугу, — заметил Джейме, — такая орава нам доставила бы немало хлопот.
-Мне бы не хотелось встречаться с этим благодетелем,— ворчливо произнес Крейкхолл, — если...
Некое движение сбоку прервало его слова. Схватившийся было за рукоять меча Джейме, медленно опустил руку — из трещины между скал, подобострастно помахивая хвостом, вылезла тощая дворняга. Кровь и грязь покрывали ее с головы до ног, но все же Джейме мог понять, что ее естественный цвет — белый, за исключением черного круга под глазом и нескольких черных пятен. Прихрамывая на переднюю лапу, пес подошел к Джейме и, вывалив язык, уселся на дороге.
— Осторожнее, сир! — вскрикнул Лайл, завидев, что Джейме протянул руку к собачьей морде.
-Это просто собака, — сказал Джейме, почесывая пса за ухом, — наверное, кого-то из горцев.
-Чертовски живучий пес,— хмыкнул подошедший Филип Пламм, — если выжил в этой мясорубке.
-Или очень везучий, — сказал Джейме, отнимая руку и разворачиваясь, чтобы подняться на подведенного коня,— прежде чем мы двинемся дальше, я хочу, чтобы вы собрали головы этих горцев и насадили их на пики.
-Сир?
-Я хочу, чтобы это видели у Кровавых Врат,— кивнул Джейме, — пусть думают, что мы оказали им услугу, почистив горы от здешнего отребья.
С этими словами он пришпорил коня и двинулся к началу колонны. Белый пес трусил рядом, ни на шаг не отставая от подозрительно косившегося на него коня.
К вечеру они достигли Кровавых Врат — длинных парапетов, врезанных в скалу с обеих сторон ущелья, сужавшегося так, что лишь четверо всадников могли проехать рядом. К скалистым склонам прижимались две сторожевые башни, соединенные крытым каменным мостиком. Молчаливые лучники, под стягами Арренов замерли у бойниц и Джейме заметил как расширились их глаза при виде насаженных на пики лохматых голов.
— Кто держит путь через Кровавые ворота? — спросил один из воинов.
— Джейме Ланнистер, Лорд-Командущий Вестеросской Империи,— привстав в седле, крикнул в ответ Джейме, — именем королевы мы требуем прохода в Долину. Сир Роберт ждет нас.
Угрюмые лица долинцев накрылись тенью, но когда их командир заговорил вновь в его голосе слышалась угрюмая покорность судьбе.
— Именем Робина Аррена, лорда Орлиного Гнезда, защитника Долины, Хранителя Востока, разрешаем вам свободный проход и обязываем соблюдать мир, — ответили им со стен.
Так Северная Армия вошла в Долину Аррен. Уже темнело, поэтому Джейме приказал разбить лагерь у ближайшей деревушки, меж плодоносных садов и зеленых рощ. Вызвав мейстера, он приказал ему отправить ворона в Орлиное Гнездо, дабы оповестить лорда Аррена о своем прибытии, после чего удалился в шатер. Чувствовал он себя на удивление хорошо, лучше всего с тех пор, как к нему прицепилось ведьмино отродье. Джейме с аппетитом уплетал сразу трех жареных куропаток, заедая гроздью крупного винограда и запивая кружкой местного пива.
Что-то зашевелилось у входа в шатер и Джейме почти не удивился, признав белого пса.
— А ты проныра, — усмехнулся Ланнистер,— как тебе удалось проскользнуть мимо стражи?
Пес, понятное дело, молчал, уставившись на Джейме не по-собачьи умными глазами. Джейме, с трудом удерживая птицу одной рукой, откромсал изрядный кусок и швырнул псу. Тот поймал подачку на лету, клацнув зубами не хуже лютоволка. Разом расправившись с мясом, пес, настороженно поглядывая на Джейме, подошел ближе. Ланнистер поставил перед ним недопитую кружку с пивом и пес, к его удивлению, жадно вылакал все.
— Ты бы нашел общий язык с моим братом ,— усмехнулся Джейме, гладя тощую собачью спину золотой рукой. Металлические пальцы коснулись черного пятна, взъерошив шерсть, и тут же послышалось негромкое звяканье, когда они зацепились за что-то твердое. Джейме присмотрелся и легкомысленная усмешка слетела с его уст.
-Вот значит как? — вполголоса произнес он, — она решила вспомнить о нас?
Пес молчал, но в глазах его мелькнул красноватый отблеск. Джейме перевел взгляд на ложе и только сейчас ощутил, как сильно он устал за все эти дни.
— Я хочу спать,— пробормотал он, расстилаясь на ложе,— надеюсь, ты знаешь, что полагается делать хорошей собаке, когда хозяин спит. Пусть даже и твой хозяин не я...
Последние слова он произнес уже засыпая, забыв погасить даже свечи. Пес, лежа в его ногах, неотрывно смотрел на блуждавшую по стенам тень, сегодня ведшую себя намного более смирно, чем обычно. Средь черной шерсти блестел наколотый прямо на кожу значок: выгравированный на черном фоне серебряный череп, заключенный в серебряный круг.
Волк
С негромким шелестом раздвинулись густые ветви, выпуская оскаленную серую морду с прилипшими к ней мокрыми листьями. Желтые глаза настороженно оглядывали пологий топкий берег со спокойной глубокой водой. К ее обычному синему цвету сейчас примешалось и немало красного — и волчьи ноздри шумно раздувались, жадно впитывая запах дурманящий запах свежей крови. Осторожно, словно ступая по тонкому льду, волчица вышла из леса, медленно ступая по залитому кровью берегу. Вслед за ней, столь же осторожно начали выходить и остальные волки, — не менее сотни. Большинство их уже вступило в пору зрелости — лобастые звери, с широкими передними лапами и светло-серой, будто поседевшей от времени шерстью. Но даже самый матерый бирюк был чуть ли не вдвое меньше исполинской лютоволчицы некогда собравшей самую огромную стаю в Речных Землях. Лишь с месяц назад, предводительница стаи устремилась на Север — не то боясь чего-то на юге, не то ища чего-то вблизи от места своего рождения. Не далее как вчера стая, пройдя через Волчий Лес, вышла к Длинному Озеру.
И здесь же, похоже, волки впервые столкнулись со зверем, превосходящего силой их свирепую предводительницу.
Не меньше десяти человек нашло тут свой конец — и не крестьяне или иной безобидный люд. Средь вырванных внутренностей и оторванных конечностей, валялись и покорёженные, сломанные доспехи, носившие следы огромных зубов. Меж людских останков лежали и лошадиные туши — некоторые объеденные, но большей частью просто с разорванными животами и брошенными на месте. Тот, кто устроил бойню на берегу озера, явно предпочитал человечину любому другому мясу, о чем свидетельствовали тщательно обглоданные, старательно разгрызенные кости, вперемешку с черепами раздробленными безжалостными челюстями.
Он появился внезапно, словно сам собой соткавшись из серых сумерек. Только что берег был чист — и вдруг на нем нарисовался исполинский зверь, величиной превосходящий даже лютоволка. Что-то странное было в этой массивной, больше похожей на медвежью, фигуре. Пекельным пламенем горели алые глаза на уродливой морде, в вечернем сумраке приобретающей странные, смущающие зверей очертания: расплывающиеся, не имеющие четкого облика. Казалось, что оскаленная волчья морда то и дело пытается превратиться в столь же устрашающую получеловеческую личину, с безобразно крупными чертами лица и острыми желтыми зубами.
Послышался громкий рык — и мимо лютоволчицы мелькнули две стремительные серые тени: сразу два волка, самых крупных и свирепых в ее стае, метнулись к застывшему зверю. Тот, казалось, не сделал ни единого движения — лишь пару раз клацнули ужасающие челюсти и оба волка покатились по берегу, дергаясь в предсмертной агонии. Зверь перевел взгляд на лютоволчицу и в его глазах мелькнуло нечто, напоминающее почти человеческое злорадство. Он оскалил острые клыки и из пасти вырвался хриплый лающий смех. Лютоволчица зарычала в ответ, шагнув вперед и припав к земле, верхняя губа ее вздернулась, обнажив немногим меньшие зубы. Еще миг — и она бы бросилась на неведомого чужака, в котором, — и она явственно чувствовала это, — таилось нечто, не принадлежащее этому миру. От смертельного броска волчицу удержал лишь негромкий голос — на который одновременно повернули головы и все остальные звери, включая и пришедшего из неоткуда монстра.
Над водами озера на высоте в два человеческих роста реял большой ковер, на котором, поджав ноги, сидел темноволосый худощавый парень в черном одеянии. На плечах его, нахохлившись, сидели два больших ворона — один черный, другой белый. Крылатый ковер скользнул над землей, снижаясь, и тонкая ладонь юноши мимоходом коснулась вздыбленного загривка лютоволчицы. Та, странно успокоившись, уселась на берегу озера, вылизывая испачканную в крови шерсть. Глядя на нее несколько успокоилась и остальная стая, настороженно глядевшая как летающий ковер подлетает к ощетинившемуся чудовищу. Темно-серые глаза встретились с алыми, тонкие пальцы бесстрашно коснулись оскаленной морды, затем соскользнули на массивную шею, нащупав на горле широкий, явно недавно заживший шрам. Губы молодого человека шевельнулись и в ответ жуткая пасть ощерилась в оскале, напоминавшем довольную усмешку. Звуки грубого, никем ранее не слышанного наречия, вырвались из волчьей глотки и в этот миг что-то темное скользнуло над уродливой головой, расправляя широкие перепончатые крылья.
Кракен
Великий Чертог Пайка сильно изменился с тех пор как у Железных Островов появился новый король. Дым, подымавшийся из весело горящих очагов, уже не так щипал глаза, смягченный благовониями из Лиса. Стены украшали гобелены норвосской, квохорской и лиссенийской работы, пол покрывали летнийские циновки, раскрашенные яркими красками из Тироша. За длинным столом, смеясь и сквернословя, лорды Железных Островов, разодетые по последней моде Вольных Городов, пили дорогие вина из золотых и серебряных кубков, а вместо рыбы и пресной козлятины, проворные рабыни разносили на золотых блюдах самые изысканные яства. О недавнем прошлом напоминали только игравшие со всех сторон волынки и барабаны, да еще время от времени кто-то из Железнорожденных вставал, чтобы сплясать "персты". Некоторым давняя традиция уже вышла боком: несколько островитян уже сидели с руками, замотанными окровавленными тряпками. Разумеется, никто не подумал прерывать веселье из-за такого пустяка — даже сами незадачливые плясуны.
