Не помню, сколько времени прошло с момента нашей памятной вылазки в тот котлован (полагаю, несколько месяцев), но за этот промежуток времени мы умудрились преодолеть достаточно впечатляющее расстояние. Совершая 'стратегические маневры', нами было сделано немало рейдов по местным пустыням, в поисках самого важного ресурса в жизни любого адьюкаса — других адьюкасов. Этот ресурс мы добывали, поглощали, быстро меняли зону дислокации, пеленговали очередной сигнал, устраивали засаду и снова мы при 'деньгах'. Следовало отдать должное нашему прошлому беспощадному сражению на дне. Мы перестали убегать. За все то время, что прошло с того самого дня, как нам удалось выбраться из котлована, нами не было пропущено не одного адьюкаса. Ни одна одиночная особь, ни одна мелкая группа, ни даже более менее крупная группа. Никто из них не внушал нам страха. Никто из них вообще не вызывал у нас чувство опасности. Словно это были примитивные пустые первого поколения, которые в принципе не могли навредить нам, адьюкасам. Наши нападения были быстрыми, жестокими, молниеносными, беспощадными. Посмотрев на врага, который был, возможно, даже сильнее нас обоих, я бросался на него с такой бесшабашностью, что начал бояться своего подобного поведения. А ведь на жертв это действовало. Видя, как заведомо несколько слабый адьюкас в черном плаще и безликой маске бросается на них, объятый покровом серого пламени, они начинали суетиться, мешкать, терять самообладание. Афина 'работала' менее безумно и чище, предпочитая больше старый стиль боя, нежели новый, который я начал пропагандировать. Но и в ее действиях проскальзывали новые черты. У нее появилась страсть охотницы, которая, даже сражаясь с сильным противником, никогда не отступала, терзала его до тех пор, пока вся его сила не становилась ему обузой. Ее скорость и способность использовать невероятно быстрые балы позволяли ей эффективно использовать тактику высокоманевренного боя, легко изматывая противника, иногда срываясь в сонидо и наносить кинжальные удары по корпусу врага своими когтями. Должен признать, ее способности в плане боя были поразительными. Чем больше мы сражались, тем ловчее она становилась и тем легче она побеждала. Скорость и маневренность. Именно это и было основным козырем Афины. А также умение неплохо анализировать действия оппонента непосредственно в ходе схватки. Даже если ее противник и оказывался быстрее ее, она практически всегда умудрялась обводить его вокруг пальца за счет чудовищной изворотливости и невероятной ловкости. Обходя защиту благодаря своей уникальной способности, ей вполне легко удавалось наносить весьма существенные раны без видимых эффектов. И, в конце концов, накопленные такие раны оказывались смертельными, добавляя очередное очко на ее счет.
Мой стиль боя больше напоминал стиль прямолинейного танка. Я не умел хорошо маневрировать, моя скорость была не столь высока, а мои способности не были предназначены для столь эффективного и сложного рисунка боя. Моя основная тактика — наступление. Или же жестокая оборона. Покрытое пламенем мое тело вообще представляло собой один огромный факел, который служил одновременно не только усилителем, но и психологическим фактором. Сокрушительные удары руками, мощные балы, а иногда, в моменты моего полного вдохновения — мои новые творения — огненные балы (балы, сотворенные из пламени) — это и было моим основным оружием. До серо я старался не доходить, предпочитая использовать более практичные, и не столь страшные и разрушительные способности. Еще одним занятным моим вооружением стал все тот же плащ. После Тартара плащ приобрел весьма занятную особенность — возможность растягиваться до тридцати метров в длину и ширину, превращаясь в смертоносную сеть, лишающая возможности не только двигаться, но и вообще пытаться оказать попытки ментального сопротивления. Объятый пламенем, он превращался в страшное оружие, способное нейтрализовать кого угодно.
Сдается мне, что наше пребывание в том котловане и питание местной формой жизни привело нас к пробуждению таких черт характера, как невероятное безразличие к возможности проигрыша, а также желание сражаться, искать новую добычу. Причем, сам процесс охоты для нас стал более привлекателен, нежели процесс поглощения. Это было какое-то приятное ощущение: чувство роста силы и возможность отточить свои навыки и способности. На каждом из нас котлован отразился по-своему. Если я обрел какую-то более бесчеловечную силу, лишенную определенных предрассудков по отношению к добыче (это добыча, а не личность), то Афина стала более чувствительной, благородной, что ли? Я физически чувствовал, что удары со спины стали претить ей и ее природе. Внезапные нападения на врагов тоже стали ей казаться как неправильные способы охоты. Впрочем, она даже охоту стала рассматривать несколько иначе. Для нее это была не охота, а скорее вынужденная битва с равноправными врагами.
Сдается мне, что поглощение тех чертей каким-то особенным образом повлиял на нас, передав непонятные и несвойственные нам ранее жизненные позиции. Невольно сравнивая себя и свои поступки, я даже начал находить в себе черты того же бога войны Ареса — существа, живущего ради войны, а не ради победы. Как говориться, война ради войны. Важнее всего процесс, а не результат. А Афина все больше и больше приобретала черты своей тезки из Олимпийского пантеона. Сражается лишь по необходимости, и только потому, что цель оправдывает средства. Честно говоря, ее идеалы мне даже импонировали. Свои же изменения несколько беспокоили. Я не хотел стать пустым аналогом Зараки Кенпачи. Нет, мне было нужно другое. Мне хотелось стать не безумным демоном, а именно воином, который должен сражаться ради своей цели. А если цель не оправдывает средства, то за нее и не стоит бросаться в бой.
Вот я и решил, что пока боев с меня достаточно и начал меньше отходить от основного направления нашего движения, практически не отвлекаясь на охоту на адьюкасов. По-моему, перестав бездумно махать кулаками, ко мне должны были вернуться мои естественные черты характера. Менять личину не хотелось. Афина одобрила мое решение и вот теперь мы стояли перед впадиной, уходящей в такие глубины, что упав туда, нам вряд ли удалось бы подняться обратно. Если учесть тот факт, что ходить по воздуху мы не умели. Нет, мы могли перемещаться, практически, не касаясь песка ступнями, опираясь на духовные частицы, уплотняя их. Но, в данном случае наши ступни не опирались на прочные опоры из духовных частичек, а скорее экранировались от поверхности, создавая подобие воздушной подушки. Для перемещения в высоте хотя бы метр, требовалось гораздо большая концентрация и способность применять уплотнение частиц. Конечно, можно сказать, что нам удавалось подниматься даже на вершину высоченной горы, но там было другое дело. Стенки местного разлома были на порядок отвеснее, да и глубина была пугающей. А факт того, что могло прятаться на дне, то лучше туда и в самом деле не соваться. Лучше обойти. И мы решили последовать этому варианту.
Признаю, вариант оказался несколько неудачным. Мы двигались достаточно долго. Несколько недель, наверное, и за все это время нам так и не удалось наткнуться на край этого громадного разлома. Причем ширина также не менялась, оставаясь приблизительно на одном уровне. На счет глубины не уверен, так как уже упоминал, что его вообще было не видно. Вот и приходилось двигаться вперед и только вперед. Если честно, во мне проснулся научный интерес. Я захотел узнать, по какой причине появилась такая грандиозная трещина, которая сохраняла практически неизменную форму на протяжении уже сотен километров. Возникло даже подозрение, что она вообще имела искусственное происхождение. Вот мне и пришло в голову предположение, что если такое возможно, то возможно увидев края данного разлома, можно будет понять причину и источник таких геологических изменений. Если призадуматься, у меня в голове витала вполне себе такая тревожная мыслишка, что это могло быть не простым разломом, а самым настоящим фортификационным сооружением. Точнее, не сооружением, а грандиозным рвом, предназначенным для защиты одной части пустыни от другой. Или же обитателей одной части пустыни от обитателей другой. То есть в целях обороны. А ведь если так, то ведь вполне возможно, что кое-кто из этих строителей мог до сих пор жить за этой преградой.
Я одновременно боялся этого, и в тоже время мне хотелось столкнуться с ними. Не столкнуться, конечно, а хотя бы увидеть, изучить (издалека, естественно). Это мог бы стать очень серьезным и существенным фактором для нашей жизни и деятельности. От своей идеи создать новую организацию я еще не забыл. Да, сейчас еще слишком рано об этом думать. Мне еще до уровня вастер лорда расти и расти. Хотя у меня и есть зачатки фракции. Но фракция еще не делает лидера. Да и кто знает, может мне будет гораздо лучше присоединиться к уже существующей организации (в этом случае возможность познакомиться с создателями разлома была бы неплохим шансом). Есть, конечно, вероятность того, что мы столкнулись бы с существами выше уровня вастер лорда. В возможность того, что такую защиту мог бы создать кто-то уровня адьюкаса, я не верил. Ровно также, как и Афина. Она в свою очередь засомневалась, что разлом все же имел искусственное происхождение. По ее мнению, чтобы создать подобное потребовалось бы иметь гораздо большее, чем было доступно существам, обитателям Уэко Мундо. А так как мы хоть и не сталкивались с вастер лордами, но все имели сомнительное удовольствие ощущать их присутствие довольно далеко от себя, но по нашему общему мнению, обладать такой реацу для создания таких трещин.
Однако моих сомнений в этом вопросе становились все больше и больше по мере того, как время медленно продолжало отсчитывать все новые и новые недели, а мы, двигаясь на скорости сонидо, лишь иногда отвлекаясь на охоту, так и не дошли до края этой трещины. Что еще поразительнее, эта трещина, кажется, была практически прямой, лишенной малейших изгибов. Это походило не одну ровную прямую, тянущуюся многие и многие километры, и не желающую обрываться. Как говориться, природа не любит прямые линии. А вот существа, имеющие более менее человеческую сущность признают такую динамику. Прямолинейность — это свойство человеческого характера. Многие любят проводить прямые линии. Некоторые на бумаге, некоторые на камне, а некоторые в металле. А вот нашлись некоторые, кто умудрился сделать это на земле. И судя по масштабу, эти некто были весьма высокого уровня как в плане силы, так и в плане разума. Афина и я создавали бы долю процента этого разлома в течении нескольких месяцев, используя всю свою доступную реацу и самые мощные серо, имея постоянное питание и практически неисчерпаемую реацу. Но не факт, что нам удалось бы в точности соблюдать глубину и точность разреза. Одним словом, такое нам, как и львиной доле адьюкасов, с которыми мы сталкивались и с которыми нам только предстояло столкнуться было не по плечу. Такое могли творить только существа, которых можно было бы классифицировать как боги. Или полубоги. Кому как нравиться.
В тот момент, когда прошло три с половиной месяца интенсивного перемещения, я, наконец, осознал истинный масштаб и характер разлома. Это была не просто преграда, предназначенная для защиты территории от незваных гостей. Это была четко очерченная граница, отмечающая параллель на карте. И это была самой настоящей и самой грандиозной границей полярной шапки планеты, именуемой Уэко Мундо. Эта линия, проложенная кем-то очень давно, четко ограждала верхнюю частичку планеты, а именно полюс от обитателей нижней. Или же наоборот. Кто знает причину, побудившие создать такую систему защиты. Конечно, на фоне некоторых возможностей обитателей этого мира такая система защиты все же блекнет (имею в виду способности летать, ходить по воздуху), но зато эта защита хорошо зарекомендовала бы себя для защиты от существ, к числу которых я бы отнес и себя. Мое предположение было сделано на фоне того, что ландшафт окрестностей постепенно меняясь в течение всего времени нашего поиска конца края разлома, снова начал возвращаться к своему изначальному виду (к тому, что было в момент начала наших поисков). Опираясь на эти данные, а также сделав справедливый вывод относительно нашей скорости и времени, потраченного на движение, я пришел к выводу, что нами был совершен практически полный оборот вокруг оси планеты где-то очень близко к полюсу. Конечно, судя по расстоянию и времени, можно сделать вывод, что до самого полюса еще также немало, но факт остается фактом — это север и от экваториальной зоны (где предположительно я и очнулся пустым) мы ушли достаточно далеко.
Мы сделали оборот вокруг шапки полюса, и за все это время невероятная четкость и пропорции разлома оставались совершенно неизменными. И он до сих пор не имел ни единого намека на факт того, что он собирается ограничиваться. Воистину невероятная вещь. Афина намекнула мне, что вероятнее всего это именно природное образование, ведь создать подобное было бы не под силу никому. Факт очередного природного феномена, наподобие того же тартара. Но, назовите меня параноиком, но мне совершенно не улыбалось поверить в это. Я успел пожить большую часть своей осознанной жизни в век информационных технологий, интернета, массовой культуре. Мне приходилось слышать, читать и смотреть много разнообразного материала о внеземных формах жизни, об исчезнувших высокоразвитых цивилизациях, теориях заговора, об Атлантиде и прочих всевозможных странностях в мире. Так что для меня не было так сложно поверить в возможность искусственного происхождения таких вот таинственных и непонятных сооружений. Это специфичное знание и налагало на меня невероятную уверенность в подобной подоплеке дела....
Наверное, не стоило так бездумно кидаться искать край этого разлома, так и не убедившись в том, что рядом с другой стороны нет ничего такого. Конечно, сделать это было бы несколько сложновато, но, во всяком случае, сделай мы выбор направления в противоположную сторону, то наткнулись бы на этот край в тот же день, как начали свой путь. Забавно, конечно, найти проход за черту буквально в паре десятков километров от места выхода к самой границе, откуда мы и начали отсчет времени обхода вокруг полярной шапки. Вот иногда и случается, когда находишь ответ на самый, что ни на есть сложный вопрос в самом обычном месте. Я оказался прав. Этот разлом — линия полностью описывала полярную шапку Уэко Мундо, совершенно не имея ни конца, ни края, представляя собой практически идеальный круг. Но мы все же нашли нечто такое, что было нам очень полезно и могло послужить средством перехода на другую сторону. Это был самый банальный мост. Проложенный над пропастью, состоящий из единого монолита. Он представлял собой длинную, но узкую каменную плиту, толщиной в тридцать с небольшим сантиметров. Длина этой плиты была весьма поразительной — добрых четыре километра. Ума не приложу, кто откуда мог достать такую монолитную структуру и использовать его в качестве моста. Действительно невероятно. Теория об искусственном происхождении разлома для меня стала практически абсолютной истиной, а мост, по-моему, только подтверждал это. Даже если предположить, что подобный ров выкопать невозможно силами обычных живых существ, то кто же из живущих мог сотворить и подобное инженерное сооружение. Проложить четырехкилометровый мост над пропастью, у которого и дна не видать из совершенно монолитной структуры также никто не смог бы сделать, если следовать данной логике. Но не мог же взяться мост сам по себе. Нет. Это был именно мост, проложенный кем-то, кто захотел иметь выход из своей территории, или же кем-то, кто захотел попасть в эту территорию. Не знаю, какой вариант был мне близок больше, но это неважно. Мост выглядел давно заброшенным, и даже если он кем-то и использовался (учитывая крайне незначительное количество пустых вокруг разлома, желающих было мало), то очень давно, в период его создания.
