Чаганов: Война- Часть 2

— Дамаск!— выдыхает князь, обнажив клинок и восторженно рассматривая причудливые узоры на клинке.

— Передайте мою искреннюю благодарность Великому вождю, в следующую нашу встречу я передам Великому вождю ответный дар...

'Новая встреча— это хорошо, но хотелось бы получить ответ уже сейчас'.

— Как вы знаете, маршал Чойбалсан,— неохотно начинает князь, заметив наши вопросительные взгляды,— мы бедное государство с большой территорией и маленькой армией, в которой все командные посты заняты японцами и маньчжурами... Мы слишком слабы, чтобы выступить ещё и против японцев. До нас, степных жителей новости доходя не быстро, расскажите как проходят бои на Халхин-Голе?

'Хочет дождаться исхода войны и уже потом принять решение'.

Побагровевший Чойбалсан, забыв о переводе, начинает эмоциональную речь, изредка прерываемую не менее экспрессивными отповедями.

'Ничего не понятно... кроме двух слов: 'ингоц' и 'сав', что в переводе— самолёт и танк... Князю нужны танки и самолёты? Если дело только в этом, то не проблема, поставим, научим... монголы помогут, они их уже освоили'.

— Великий князь,— дожидаюсь момента, когда спорщики замолчали, насупившись глядя друг на друга,— я понимаю ваши опасения, но и вы поймите нас. Сейчас самый удобный момент изгнания японцев, в ближайшее время японо-маньчжурские войска на востоке Монголии будут разгромлены. Пока не будет заключён мир между Монголией и Маньчжоу-Го, пока они находятся в состоянии войны, монгольская армия может окружить вашу столицу и уничтожить японцев или просто изгнать их из страны. От вас и ваших войск требуется лишь то, чтобы вы и ваши войска не вмешивались в этот конфликт, стояли в стороне.

'Задумался князь'.

Чойбалсан достаёт из своего офицерского планшета красную папку договора и стопку листов, приложение к нему.

'Договор составлен на монгольском языке, а записан кирилицей... символично. Монголия ещё не перешла на русский алфавит, хотя такой вариант письменности и существует с 19 века. Соглашение между Монголией и Мэнцзяном, хотя Россия тоже присутствует: кирилицей и приложением об аренде Баян-Обо'.

— В договоре есть условие,— хмурится Чойбалсан,— что если в течение недели с сегодняшнего дня вы не ставите свою подпись под ним, то договор не вступает в силу.

— А танки и самолёты,— улыбаюсь я прощаясь с князем,— вы сможете купить у нас на те деньги, что мы будем платить вам за руду.

— Товарищи,— рапортует лётчик, когда мы с маршалом на рассвете, после ночной поездки, подъезжаем к 'Дугласу', стоящему посреди лётного поля,— в Улан-Баторе низкая облачность.

— Летим в Тамцак-Булак,— отрезает Чойбалсан, взявшись за поручень трапа.

* * *

— Товарищ Чаганов, товарищ маршал,— у самолёта на аэродроме Тамцак-Булак нас встречает порученец Рокоссовского,— командующий фронтом просит вас прибыть в штаб армейской группы. Я вас провожу.

После прохлады самолёта жара на земле кажется нестерпимой.

'Как дома',— замечаю на краю лётного поля вращающуюся антенну 'Подсолнуха', на другом— высовывающийся из капонира нос ЛаГа с мотор-пушкой, рядом с палаткой под маскировочной сетью — радиостанция на столе, которую обступили люди в лётной форме.

— Дальше лететь нельзя,— словоохотливый майор-порученец открывает дверцу 'эмки' перед маршалом,— можно напороться на японские истребители, а тут совсем близко, всего пара километров до штаба.

Вдруг в небо над аэродромом с шипением взлетает красная ракета.

— Ходу,— командует порученец водителю и машина резко стартует с места,— воздух!

— Где, где?— Чойбалсан высовывается в окно и крутит головой.

— Они ещё далеко,— радостно кричит майор с переднего сиденья,— но радиоуловитель их уже 'видит', очень наши лётчики хвалят этот прибор.

Машина на полной скорости несётся по ровной, как стол, степи, над нами с рёвом проносится пара взлетающих И-289-х.

— Сюда,— порученец откидывает в сторону брезент на входе в большую армейскую палатку, из-за которой высится крыша 'Айфона' с развёрнутой антенной.

'И ты тут, как бальзам на сердце,— в лицо пахнуло прохладой,— надеюсь тебя используют не только как кондиционер'.

— Прошу к столу,— навстречу нам поднимается Рокоссовский,— продолжайте, товарищ Конев.

— Вчера в 22:00 южная группировка противника силами 3-го и 4-го танковых полков, а также 64-го и 26-го пехотных полков предпринял ночную атаку на позиции 149-го стрелкового полка и 9-ой механизированной бригады. Пользуясь темнотой, танки противника сумели вплотную подойти к нашим позициям и уничтожить противотанковую батарею 45-мм пушек 149 полка и 4 бронемашины 9-ой мехбригады...

— В темноте?— отрывает командующий отрывает взгляд от карты,— как они держали строй? Сколько японских танков участвовало в атаке?

— Согласно доклада комполка майора Ремизова поле боя освещалось зарницами, за частыми раскатами грома не был слышен шум моторов. Что касается танков, то наша разведка считает, что в атаке участвовало до ста танков.

'Из всех восьмидесяти танков, что здесь есть в наличии у японцев, хотя формально всё верно— до ста танков'.

— Продолжайте, товарищ Конев,— Рокоссовский бросает быстрый взгляд на меня,— товарищи командиры... здравия желаю, товарищ командарм 1-го ранга.

Ярким метеором, ослепив сидящих в полусумраке за столом, в палатку влетает замнаркома обороны Кулик.

— Вольно,— бросает он, щурясь, адъютант Конева уже спешит к Кулику со стулом в руках,— и ты здесь, товарищ Чаганов. Такой молодой, а уже капитан... монгольской армии.

'Секретная миссия в приграничном районе... особист предложил... возрасту соответствует, лицом и ростом, правда, не вышел'.

— Здравия желаю, товарищ Чойбалсан,— здоровается за руку с маршалом Кулик,— продолжай, комдив.

— Танкам противника удалось прорвать оборону полка и продвинуться на четыре километра, японская пехота сразу отстала и залегла. На рассвете, вплотную подойдя к мосту, они попали под огонь нашей батареи152-мм гаубиц с левого берега, расположенной в 6 километрах от места прорыва. Не выдержав огня, танки начали выходить из боя и отступать. В настоящий момент наша оборона проходит в двух километрах от моста.

— И сколько же японских танков наколошматили артиллеристы?— довольный Кулик подмигивает Коневу.

— До сорока штук, товарищ командарм первого ранга!

'Если поле боя осталось за нами, то почему точно не сказать'?

— Молодцы, крутите дырки под ордена, сегодня же доложу наркому...

— Какая обстановка на севере в районе горы Баин-Цаган?— желваки заиграли на скулах у Рокоссовского.

— По данным разведки,— серьезнеет Конев,— на левый берег за ночь по понтонному мосту переправилось до шести тысяч штыков и до ста противотанковых орудий, пехота начала окапываться...

-На наш берег?— багровеет Кулик,— почему не воспрепятствовал? Тебя что, наблюдателем сюда поставили?

— Товарищ командарм 1-го ранга позвольте мне объяснить,— комфронта делает глубокий вдох.

* * *

— Эй, парень, постой, ты— Егор Пермяков?

— Георгий,— хмурится высокий широкоплечий пловец, картинно напрягая бицепс, по которому ручьём стекает вода,— с кем имею честь?

— Вольнонаёмный из Генерального консульства?— Кузнецов игнорирует вопрос, оценивающе глядя снизу вверх на юношу.

— 'Фашист', 'Столыпинец'?— грозно надвигается Пермяков и хватает Николая за плечо,— сказал же вашему вчера, что не дам денег на ваш фонд.

Егор не замечает стремительного шага противника влево, его правые кисть и локоть попадают в захват сильных, как клещи, рук Кузнецова, тут же следует удар коленом в живот, рывок вниз, прямая рука заламывается вверх и его беспомощная голова повисает в нескольких сантиметрах от речного песка. Глаза, сидящей неподалёку женщины в красном купальном костюме, украдкой наблюдавшей за выходом из воды красивого юноши, мгновенно наполняются слезами.

— Отпусти мальчика,— зашипела она,— я полицейского позову.

— Просто учу юношу хорошим манерам,— прищуривает голубые глаза Кузнецов, улыбаясь женщине белозубой улыбкой, и шепчет не разжимая губ,— так ты работаешь в Генконсульстве или нет?

— Работаю переводчиком, отпусти.

— Ивана Кизима знаешь?— Николай отпускает руку Егора.

— Знаю, Иван Алексеевич, вице-консул,— морщится, потирая шею, юноша.

— Сейчас же иди на работу, найди его и без свидетелей передай эти слова: 'Ольге срочно нужен новый контакт'. Она будет тебя ждать с ответом сегодня в семь вечера в летнем саду 'Аркадия'. Понял? Выполнять...

Под тяжёлым взглядом Кузнецова, Пермяков быстро натягивает белые брюки, набрасывает цветную рубашку с коротким рукавом и, не надевая сандалии спешит к выходу.

— Скучаете, барышня?— Николай в вразвалочку подходит к мгновенно зардевшейся, как её купальник, женщине.

* * *

— Я-Ольга,— шепчет, проходящая мимо коротко стриженая молодая брюнетка в белом длинном платье и маленькой модной шляпкой с вуалью, и берёт под руку заскучавшего Пермякова.

— Ой, а я уж подумал что вы не придёте,— глаза юноши широко раскрылись от восхищения.

— Ты привёл хвоста,— продолжает девушка,— не поворачивайся, это даже к лучшему, если б начал отрываться, то это бы выглядело подозрительно, а так у тебя просто свидание. Давай, веди в какое-нибудь укромное местечко.

— Сюда,— тычет в сторону рукой Георгий, и случайно прикоснувшись к груди Оли, краснеет. — Бежим!— смеясь кричит девушка и они, свернув с широкой аллеи, не разбирая дороги, несутся сквозь густую дубовую рощу.

— Отстал,-крутит головой юноша, остановись на небольшой прогалине.

— Ну, что Кизим передал?— Оля снимает шляпку и поправляет съехавший на сторону от бега парик.

— И-Чена похитили хунхузы, это бандиты, которые занимаются похищениями людей. Похитят и требуют выкуп. Выбирают в основном состоятельных людей: купцов, врачей, священников. Например, раввин Харбинской синагоги просидел у них в плену три месяца пока еврейская диаспора на собрала сто тысяч наших юаней, это около шести тысяч фунтов.

— А сколько за И-Чена просят?

— Пять тысяч юаней, но у его родственников столько нет... Хунхузы не хотят уступать. Иван Алексеевич сообщил в Москву, обещали помочь, но не раньше, чем через две недели.

— Понятно,— кусает губы Оля,— а обменять его на какого-нибудь хунхуза нельзя? Хотя нет, если мы хотим и дальше использовать его, то лучше заплатить. Георгий, ты знаешь как найти родственников И-Чена?

— Знаю, а у вас есть такие деньги?

— Пока нет,— Оля стучит себя по шее, убивая комара,— ладно, буду думать. Расскажи об обстановке в городе и, в частности, о 'БРЭМе'.

— Если кратко,— Георгий срывает веточку и протягивает ее девушке,— то Бюро по делам эмигрантов сейчас контролирует жизнь каждого русского в Маньчжурии. Неохваченными остались в основном старики и безработные. Все крупные и мелкие предприятия, магазины, лавки, школы, институты, театры, партии, союзы, Бюро подменило собой все профсоюзы, и общества, особенно военизированные. Все русские рабочие и служащие обложены 'БРЭМом' налогом и обязаны исполнять его распоряжения. Как ни странно, наиболее пострадавшей от действий японцев и 'БРЭМа' частью нашего почти ста пятидесяти тысячного населения являются коммерсанты и промышленники: коммерсанты обложены большими налогами, а у банкиров и промышленников просто отобрали собственность. Возглавляет сейчас Бюро некто Кислицын, генерал производства атамана Семёнова, но на самом деле всем там заправляют японцы.

— Любопытно, ты так всё грамотно по полочкам разложил, где-то учился?

— Учусь,— щёки Пермякова заалели,— в институте Ориентальных и Коммерческих наук. В частной школе изучал японский и китайский языки...

— Я слыхала, что русскую эмигрантскую молодёжь вербуют в военную школу, которую организовала японская разведка.

— Были такие слухи, но, говорят, туда берут только добровольцев, в основном 'фашистов' из Столыпинской Академии. В последнее время японцы стали проводить мобилизацию молодёжи для службы на границе с Советским Союзом, пока студентов не трогают, но, думаю, только временно.

— Эта слежка за тобой меня беспокоит,— девушка стучит веткой по щиколоткам, отгоняя комаров,— тут возможно, что подозревают в тебе связника нашего резидента, либо проверяют на предмет возможной вербовки, либо то и другое. Думаю, скоро тебя задержит по какому-нибудь поводу местная полиция, помурыжит пару несколько часов, а потом придёт невысокий мужчина в штатском и по-японски объяснит, что выхода отсюда у тебя ровно два: один— сгнить заживо в этой камере, а второй— за приличную плату выполнять его мелкие поручения в советском консульстве...

'Напрягся немного, но страха в глазах нет'.

— Слушай, Георгий, с тобой, Кизим уже говорил по поводу работы в разведке?— улыбается Оля.

— Нет, да я и работаю в консульстве всего вторую неделю, перевожу всякие хозяйственные бумаги: оплата за электричество, покупка дров и тому подобное.

— У тебя родственники есть?— девушка вглядывается в лицо Пермякова

— Нет, родители мои не так давно умерли, а больше у меня нет никого... остался небольшой домик в Харбине, деньги почти все ушли на учёбу, подрабатываю, даю частные уроки.

— А что б ты сказал, если бы я предложила тебе начать работать на нашу военную разведку?

'Загорелись глаза, у мальчика авантюрный характер'...

— С вами, я согласен!— выпаливает не задумываясь Георгий.

— Отлично,— Оля пытается сохранить на лице серьёзное выражение,— первым твоим заданием будет— попасть в японскую разведшколу. Тут тебе особо делать ничего не надо— сами придут и сами предложат. Не переигрывай, сразу же откажись, затем, когда они начнут угрожать, спроси сколько тебе будут платить, подумай и только после этого соглашайся. В разведшколе тебя будут учить радиоделу, шифрованию, обращению с оружием, рукопашному бою. Всё что видел в школе, с кем встречался, о чём говорил и так далее, запоминай, не упуская ни малейших деталей, в консульстве сразу же пиши подробные отчёты. У себя дома ничего не храни, ни одной бумаги, которая может тебя скомпрометировать. Полагаю, что обучение в разведшколе ты будешь проходить экстерном, без отрыва от работы в Генконсульстве, так как японцы не захотят потерять там своего агента. Все инструкции будешь получать от Кизима, он пока будет твоим куратором. Теперь об И-Чене, как найти его родственников?

— Брата. Зовут его Ху-Юн,— снова краснеет юноша,— у него на Пристани, это район такой у Сунгари есть причал, он джонки в аренду сдаёт. Его там все знают.

— Поняла, найдём...

— Скажите, Ольга, а тот мужчина на реке, он кто— ваш муж?

— Что ты, нет у меня никакого мужа... Ещё одно, скажи Кизиму, что на 'Объекте' похоже вспышка какой-то болезни, возможно чумы, есть небольшая вероятность того, что и в городе начнётся эпидемия. Сам тоже будь осторожен...

— В Харбине эпидемии часто случаются,— широко улыбается Георгий.

Неподалёку хрустнула сухая ветка.

— Наш 'хвост',— Оля всем телом прижимается к опешившему юноше и шепчет ему в ухо,— ну давай, не стой как столб...