Шорох, еле слышный стон. Он бросился на звук, но стон не повторился. Бран вгляделся в темноту. Сделал шаг, другой... На скользком и шатком камне нога подвернулась, не удержавшись, он рухнул на четвереньки — и заметил темный предмет неподалеку, напротив своего лица. Как был, на четвереньках, Бран рванулся вперед. Зашуршала галька, и ладонь коснулась мокрой ткани.
Улла.
Она ничком лежала на берегу, по пояс в воде, вся мокрая и ледяная. Лед захрустел под пальцами, когда Бран дотронулся до Уллиных волос.
Он подхватил ее и выволок на берег, быстро перевернул лицом кверху. Ее глаза были закрыты. Бран увидел, как по вискам медленно стекают капли.
— Улла... Улла, — Бран осторожно похлопал ее по щеке. Голова девушки мотнулась, будто у трупа.
— Очнись, — подолом своей мокрой рубахи Бран кое-как вытер ей лицо. — Очнись! Пожалуйста...
Улла медленно открыла огромные глаза.
— Ты меня слышишь? — позвал Бран.
Взгляд медленно переместился. Дрогнули и раскрылись черные губы.
— Не... не надо, — услышал Бран. — Пожалуйста, хватит... Я не могу... больше так... Не надо, пожалуйста, я... не могу...
— Тише, тише. Все будет хорошо.
Бран поднял Уллу на руки, и она тихо, едва слышно застонала. Одежда на Бране мгновенно намокла от воды, но он ни на что не обращал внимания. Спеша по тропинке в сторону ворот, молил Бога только об одном: лишь бы она не умерла.
Кузница встретила Брана промозглой тьмой. Он осторожно опустил девушку на солому.
— Сейчас. Потерпи, — Бран кинулся к поленнице, налетел на нее впотьмах, и деревяшки, посыпавшись на пол, больно зашибли ему ногу. Он сквозь зубы выругался, схватил несколько поленьев и швырнул в очаг. Кресало искать было некогда. Бран потянул с шеи камень, стиснул его между ладонями и, заставив себя успокоиться и не думать не о чем, нагнулся над холодными углями.
Вспыхнувший огонь теплом дохнул ему в лицо. Бран обернулся к Улле. Она лежала, будто мертвая. Бескровные щеки. Запавшие глаза. Черные запекшиеся губы.
Нет, Господи не надо!
Коснувшись ее шеи, Бран ощутил, как трепещет сердце: будто птица, попавшая в силок. Совсем, как давеча у Харалда...
— Ну, уж нет! — выдохнул Бран. — Вот уж нет!
Он подтащил к себе котомку, достал оттуда небольшую флягу и зубами выдернул пробку. В ноздри ударил крепкий спиртовой запах. Склонившись над Уллой, черенком ложки Бран разжал ей зубы и влил жидкость в рот.
Девушка слабо застонала, по телу пробежала дрожь. Ее рука оставалась безжизненной и ледяной, от мокрых волос шел пар. Бран отшвырнул флягу в сторону. Чуть помедлил — и принялся стаскивать с Уллы заиндевевшую одежду. Мокрая ткань стала как вторая кожа, тело девушки было неподатливым, неподвижным, и Бран совсем взмок, покуда ему удалось раздеть ее.
Схватив запасную рубаху, он принялся растирать Улле грудь. Ее голова моталась из стороны в сторону. Она все еще казалась неживой, но заглянув ей в лицо Бран увидел, как от губ и глаз отступает мертвенная синева.
— Клянусь, ты не умрешь, — сказал Бран. — Не умрешь. Вот увидишь.
Он взял руку Уллы. Ее сердце билось сильнее, и к пальцам вернулась гибкость. Слава Тебе, Господи. Теперь во что бы ее завернуть? Он привстал и огляделся. Припомнил, что Аса где-то тут оставила свой плащ и он, кажется, позабыл его отдать, после того, как они едва не подрались.
Синий плащ лежал в углу на бревне. Будто младенца, Бран закутал девушку в толстую шерстяную ткань. Разложил у костра Уллину мокрую одежду. Она больше не казалась мертвой. И хотя губы были белыми, как иней, а у глаз лежали темные круги, Бран знал: теперь опасность миновала. Она не умрет.
Он потянулся, выгибая спину. От усталости звенело в ушах, знобило, и клонило в сон. Подобрав свой заштопанный плащ, Бран накинул его на плечи. Лег на солому рядом с Уллой и укрыл девушку свободным краем потертой шкуры. Лицом зарылся в мех, прислушиваясь к Уллиному тихому дыханию.
Закрыл глаза и немедленно уснул.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ОБОРОТЕНЬ
Глава 1
Бран искал Уллу целое утро.
Она ушла, пока он спал, похоже, еще затемно. Бран обошел весь поселок, заглянул во все дома, но ее нигде не оказалось. Наконец, кто-то из рабов заявил, будто видел, как Улла отправилась на кладбище вместе с остальными, потому что скоро предстояло хоронить Харалда. Некоторое время Бран раздумывал, стоит ли туда идти. Благоразумие говорило ему, что лучше подождать, пока она вернется. Ведь она же там не одна, и все равно вряд ли им удастся поговорить, а вот неприятностей, после вчерашнего, ожидать стоит. Гордость возражала: это трусость и бабство. Ты просто боишься, вот и все.
В конце концов победила гордость. Спросив в поселке дорогу, Бран отправился на кладбище.
Пройдя через занесенную снегом рощу, свернув в бессчетный раз, тропинка наконец привела Брана к цели. Здесь были могильные курганы: всюду, куда ни глянь. Большие и поменьше, старые и новые, они, будто гигантские сугробы, возвышались над заснеженным полем.
Обогнув древний, полуразрушенный курган с плоской вершиной, Бран вышел к людям. Их было человек двадцать, кроме Уллы, все мужчины. Они стояли на черном пятне развороченной земли. Снег частью сошел от костров, которыми отогревали промерзшую в камень почву, частью был закидан бурыми комьями. В центре темнела широкая яма, в которой копошились несколько человек.
Когда появился Бран, люди перестали разговаривать и угрюмо воззрились на него. Он подошел поближе и сказал:
— День добрый.
Никто не ответил. Они молчали и только переглядывались. Потревоженная земля зияла у их ног, будто черная рана.
— И за каким же ты сюда пожаловал? — спросил кто-то.
— Просто хочу помочь, — ответил Бран. В ответ никто не произнес ни слова. От их враждебности даже воздух звенел, точно струна.
— Вот спасибочки, — первым нарушив молчание, выговорил Кнуд. — Уж ты напомогался, колдун. Век не забудем.
Бран посмотрел на Уллу. Ее взгляд был твердым и прямым, и глаза блестели, словно огоньки.
— Уходи, — промолвил Грани. Его лицо было как потухшая свеча. — Уходи. Ты нам не нужен, сами справимся. Иди отсюда... пожалуйста...
— Грани, я не убивал твоего отца, — ответил Бран. — Ты же знаешь, что не убивал. В его смерти я не виноват. Я не знал, что пиво отравлено, и не хотел, чтобы он умер. Клянусь. Твой отец был очень хороший человек, и... он мне очень нравился. Я найду его убийцу. Обязательно, Грани! Хоть бы мне даже ради этого пришлось на стенку лезть. Я ничего плохого никому сделать не хотел, тем более твоему отцу и тебе, поверь.
Грани стоял, не подымая глаз. По его щеке ползла слезинка.
— Эх, да ступай ты уже, — вмешался Хилдир. — Чего без мыла в душу-то лезешь? Или, может, под руки тебя прикажешь вывести?
— Я ведь не с тобой разговариваю, Хилдир, — ответил Бран. — И я, кажется, у тебя на дороге не стою.
— Болтаешь много, — фыркнул Хилдир. — А все без толку.
Бран нахмурился. Двадцать пар глаз смотрели на него: кто враждебно, кто с любопытством.
— Вы чего думаете, я Один, что ли? — выговорил Бран. — За два дня все проблемы решить могу? Я пытаюсь, но понадобится время. А если вы и дальше будете глядеть на меня, как на врага, то... — Бран умолк. Остальные тоже молчали. В сухих остовах бурьяна, торчащих из-под снега, шуршал ветер.
— Видать, хорошую плату те конунг посулил, коли ты так кувыркаешься, — уколол Кнуд.
— А вот у конунга и спроси, — предложил Бран, — может, тебе расскажет.
Ноздри Кнуда раздулись, острые зубы прикусили губу.
— Не боись, — вместо него ответил Хилдир. — Наш Железный Лоб, считай, сэкономил, потому как этот колдун и за три года оборотня не сыщет.
Они с Браном воткнулись один в другого взглядами.
— Вон он как в лесу от него драпал, — процедил Хилдир, — чуть штаны не потерял.
— Тебе-то, конечно, это хорошо известно, — отозвался Бран, — ведь ты-то драпал не хуже моего.
— Мы все драпали, — вмешался Грани, — ерунду болтаешь, Хилдир.
Но Хилдир будто не расслышал.
— Да, колдун, — древком кирки он похлопал по ладони. — За тобой ну прям как за каменной стеной. Если оборотень не схавает, так, глядишь, отравят. Прям талант, с тобой, слышь-ка, не соскучишься, — голос Хилдира зазвенел от злости. Его ненависть поразила Брана, однако он и сам был уже на взводе, и не хотел, не мог смолчать.
— Ты чего, совсем дурак? — ответил он. — Чего болтаешь? Следи за языком, а то как бы кто его тебе не вырвал.
— Уж не ты ли? — Хилдир ощетинился, как зверь.
— А хоть бы и я!
— Ах, ты... — Хилдир кинулся на Брана. В два прыжка преодолев разделявшее их расстояние, замахнулся киркой.
Бран ушел от удара, поднырнув под вскинутую руку. Схватил Хилдира за кисть, кулаком заехал по носу. Хилдир зашипел сквозь стиснутые зубы, кирка выпала и зарылась во вскопанную землю. Бран упал навзничь, увлекая противника за собой, и тот с размаху шлепнулся в снег. Миг — и оба вскочили на четвереньки. Волосы свисали им на глаза. Рыча, противники набросились друг на друга.
Они сцепились, будто псы. Люди вокруг что-то кричали, но эти двое как оглохли. Принялись молотить друг друга по чему попало, только кулаки мелькали в воздухе.
— Свиньи! Дураки! — раздался пронзительный вопль. — Как вам не стыдно!
На спины парней обрушились удары. Они не сразу сообразили, что происходит, но боль заставила их ослабить хватку.
Над ними с палкой стояла Улла. Размахнувшись, огрела Хилдира по поднятым рукам, и люди вокруг громко засмеялись.
— Совсем охренела, мать твою! — вскрикнул Хилдир.
— Совести у вас нет! — ее глаза сверкнули. — Кладбище здесь! Могилу ведь роем, постыдились бы! — она снова отвесила каждому по удару. Хилдир взвыл. Бран молчал, заслонясь руками. Улла взглянула на него, и ему почудилось, будто ее губы шепчут: "уходи".
— Кончай, ты, дура! — крикнул Хилдир.
Бран тяжело встал на ноги и, ни на кого не глядя, вытер кровь с разбитых губ. Когда он шагнул вперед, люди молча расступились, давая дорогу. Бран пошел с кладбища прочь.
Улла догнала его на тропинке у реки.
— Бран! — окликнула она. Он обернулся.
— Извини, — подбежав, промолвила Улла запыхавшимся голосом.
— Да ничего. Действительно вышло глупо, ты права. Я вовсе не хотел с ним драться. Тем более на кладбище.
Она молча смотрела ему в лицо.
— Как ты? — после паузы спросил Бран. — Как себя чувствуешь?
— Нормально, — она опустила взгляд.
— Я... ты... Я только хотел помочь, — Бран ощутил, что краснеет. — Просто я боялся, что ты можешь умереть. Ты была совсем ледяная, и я... Но я не собирался... я не хотел... тебя оскорбить. Я ведь тоже всех лечу, как и ты. Я просто не мог дать тебе умереть. Прости, ладно? Не сердись.
Она подняла ресницы и несмело, быстро улыбнулась.
— Я вовсе не сержусь, — голос стал застенчивым и мягким. — Конечно же нет. Спасибо тебе. Если бы не ты, я бы... меня бы, может, и в живых уже не было.
— Хорошо. Я очень рад, что ты... что я... — Бран, смешавшись, замолчал.
— У тебя лицо разбито, — тихо сказала Улла после длинной паузы. — Это, может, я тебя...
Бран дотронулся до лба и, увидев кровь на пальцах, досадливо поморщился. Улла набрала в горсть снега. Встав на цыпочки, приложила к ссадине у Брана на лбу:
— Похоже, это все-таки я тебе раскроила, палкой.
Бран смотрел ей в глаза, но ее взгляд ускользал, постоянно уходил в сторону. Потом она прикусила губу, и рука опустилась. Бран, неожиданно для самого себя, поймал Уллину ладошку. Девушка вздрогнула, когда Бран осторожно сжал ее ледяные пальцы, отшатнулась и напряглась. Бран уловил страх и смятение, которые, словно внутренний поток, шли от нее к нему.
— Тебе тоже я кажусь страшным, да? — спросил он. — Тебе тоже?
Ее личико дрогнуло.
— Прошу тебя, не бойся, ладно? — попросил Бран. — Я не хочу, чтобы ты меня боялась.
Она вскинула взгляд, и сияние огромных глаз почти ослепило Брана.
— Я вовсе не боюсь, — тихо, с силой выговорила девушка. Обеими руками взяла его руку и прижала к своей груди. — Я не боюсь. Теперь уже нет.. теперь нет. Я знаю, ты видишь мои мысли, но так даже лучше. Ты видишь, что я думаю, значит, и объяснять не надо.
— Нет, — поправил Бран, глядя в ее лицо, доверчиво распахнувшееся ему навстречу. — Я вижу только, что ты чувствуешь. Я не читаю мысли у всех людей подряд. У моего отца — нет, и у моих друзей тоже. И вообще у тех людей, которые... которых я люблю.
Она глубоко вздохнула и, будто растение к солнечному свету, потянулась к Брану. Он пальцем провел по ее щеке. Губы Уллы, яркие, своевольные, дрогнули и улыбнулись.
— Ты очень красивая, — сказал Бран. — Ты об этом знаешь?
— Ничуть я не красивая. Это моя сестра красивая, а не я.
— Твоя сестра... — Бран вздохнул. — Дурочка она, твоя сестра, прилипалка. Вешается на всех.
Улла вдруг выпустила его ладонь. Свет исчез из глаз, будто кто-то дунул на свечу и загасил ее.
— Я что-то не так сказал? Что случилось, ты обиделась?
Улла нагнула голову.
— Ты рассердилась из-за сестры? — удивился Бран. — Прости, я не хотел. Я думал... ну, словом, что вы с ней не очень дружны.
— Так и есть, — она глядела в сторону.
— Не обижайся, — Бран взял ее ладонь.
— Я не обиделась. Но только... ты не думай, что я такая же. Что я тоже... вешаюсь... — румянец залил ей лицо и шею. Улла опустила взгляд.
До Брана не сразу дошло, о чем она говорит.
— Но я... я вовсе не... — начал он. — Это вовсе не... Словом, я никогда так о тебе не думал! Мне и в голову такое не приходило, честно!
Она посмотрела ему в глаза:
— Но ты ведь наверняка слыхал, что говорят?
— Ну да, слыхал, — Бран пожал плечами. — Если ты про этого, как его, ну, брата Хилдира, то конечно слыхал. Хилдир мне и рассказал. Так что?
— Что он тебе сказал? — срывающимся голосом спросила Улла.
— Что его брат хотел на тебе жениться, — Бран наблюдал, как меняется выражение ее лица. — Думаешь, я из-за этого мог решить, что ты на кого-то вешаешься? Или что ты вешаешься на меня? Ты считаешь, будто я мог такое про тебя подумать?
Секунду Улла смотрела на него, потом закрыла глаза и опустила голову.
— Я никогда про тебя не думал ничего плохого, — заверил Бран. — Ты... ты мне очень нравишься, ты разве не замечаешь?
Девушка окаменела. Потянув, отняла у Брана свою руку. Слеза сползла по ее щеке, оставляя влажную дорожку.
— Не сердись, — Бран растерялся. — Ну, не сердись, пожалуйста. Если не хочешь, я не...
Она прижала ладони к груди. Обошла Брана, увязая в снегу на склоне и, воротившись на тропу, направилась к поселку.
— Улла! — крикнул Бран. Девушка застыла, точно этот возглас пригвоздил ее к месту. Он торопливо подошел и спросил:
