Кроме Ранели на стол подавали еще две женщины, а также хозяйка и две ее дочери. Видимо, сегодня действительно было много посетителей. Заведение Вираба считалось спокойным и даже "приличным". Сюда заходил городской и приезжий люд, может, и не самый богатый, но состоятельный, и хозяин не позволял обижать прислугу, так что девушки без опаски обслуживали столики.
Сначала Ранели то и дело посматривала на вход, но вскоре так завертелась между кухней и столами, что из головы вылетело, зачем она вообще пробралась в Сальман. Подхватив очередной поднос, она помчалась к следующему посетителю, когда тетушка Бриа ухватила ее за локоть:
— Это отнесу я, а ты обслужи парня за столиком у стены. Сразу за лестницей.
Ранели взяла другой поднос и понесла, куда приказала хозяйка. Столик за лестницей обычно оставляли для гостей, которыми хозяева особенно дорожили. Девушка с любопытством посматривала вперед: кто посетил Вираба на этот раз?
Как ни странно за лестницей было пусто. Она проворно составила блюда и кувшин с вином, ухватила поднос, но за спиной прозвучало:
— Здравствуй, Ранели.
И сердце зашлось от этого голоса. Но девушка не спеша нашла место для подноса на столе, а затем медленно повернулась, чтобы ничем не выдать волнения. Присела на стол, вцепилась в столешницу, чтобы не броситься на шею, не выдать свою радость. Глубоким волнующим голосом пропела:
— Здравствуй, мой сокол...
Такой же, как всегда: светлые волосы зачесаны назад. Глаза прищурены, так что не разглядишь какого они красивого, золотисто-карего цвета. Тонкие губы плотно сжаты. Брови чуть нахмурены, словно недоволен тем, что она позвала его. А может, и вправду недоволен?
Он развеял сомнения, шагнув ближе, увлекая в темный угол, где никто не увидит, как он соскучился.
Ранели подставляла шею и плечи его губам и шептала:
— Подожди, подожди, мой сокол. Я не могу сейчас. Надо помочь тетушке Бриа.
Он отпускает, отступает на шаг. Глаза смотрят все так же сурово. Медленно качает головой:
— Нет. Она знает: сегодня ты больше не работаешь. Пойдем, — уверенно берет за руку, ведет по лестнице наверх, на виду у всего зала. На виду у Вираба, Бриа и его дочерей. Впрочем, особенно никто не обращает внимания — все заняты разговорами и едой. А если бы не так... Если бы все следили за тем, как уводит в спальню свою женщину Сокол Алет, все равно ничего бы не изменилось. Потому что так хочет она, Ранели.
Это была "их" таверна. Здесь они встретились. Здесь, в этой комнате, она впервые принадлежала ему. Здесь он предложил выйти за него замуж. Здесь она отказала. Вернее, сказала, что ей надо подумать. Это слишком серьезный шаг. Оборотни женятся и выходят замуж один раз. Если что-то будет не так... Когда Алет был рядом, он не давал ей говорить и думать. Поэтому она уходила. Опять и опять просила дать срок побыть в одиночестве. Но он почти никогда не оставлял ее одну — сокол летал где-то рядом, так что Алет знал о каждом ее шаге и почти о каждом разговоре. Такой надзор раздражал и все же... Все же она радовалась, когда находился повод назначить встречу в таверне.
Вечер перешел в ночь. Свечи потухли, но бледно-розовый свет луны освещал кровать и спящего Алета. Даже во сне суровая складка между бровями не разгладилась. Во время ласк она часто целовала ее, чтобы он перестал хмуриться. Но поцелуя надолго не хватало: складочка тут же возвращалась на место. Однажды Алет пообещал, что она исчезнет после свадьбы. А если нет?
Она провела кончиками пальцев по татуировке возле сердца: нахохлившийся сокол спал на ветке вяза...
Ранели так и не сомкнула глаз этой ночью. Полнолуние всегда будоражило кровь, не давало спокойно спать. А тут еще эта встреча...
Когда сияние луны за окном сменилось предрассветными сумерками, Алет вздохнул и открыл глаза. Поймал ее взгляд.
— Мне показалось, ты приснилась мне. Хорошо, что это не так, — и легко опрокинул ее на спину.
...Солнце добралось до их постели, когда Ранели вновь смогла внятно говорить.
— Какое замечательное утро, — промурлыкала она, глядя в потолок.
— И вечер, — добавил Алет.
— И ночь, — рассмеялась она.
— Ночью я спал, — не согласился он.
— Сколько? — полюбопытствовала Ранели.
— Не помню, — честно признался он. — А ты не спала?
— Я любовалась тобой.
— Везет! Я был не в состоянии тобой любоваться. Так устал, что уснул мертвым сном.
— Устал?! — Ранели подскочила. — Как быстро ты стал уставать, вот раньше помню...
— Замолчи, девчонка! — Алет сдвинул брови. — Я с тобой поседел — разве не видишь? Не тебе меня упрекать в том, что...
Она закрыла ему рот поцелуем. Затем вновь поцеловала между бровей. После — прикрытые веки.
— Прекрати! — взмолился он. — Когда ты такая, я начинаю верить, что ты меня любишь.
Ранели замерла.
— А в остальное время не веришь?
Он лежал с закрытыми глазами. Сокол на груди летел куда-то, расправив крылья. Не к месту вспомнилось, как напугалась она, когда впервые заметила такие перемены в татуировке. Она тогда подскочила на кровати, воскликнув изумленно:
— Ты не человек!
— Да и ты не человек, — парировал он.
А затем рассказал о своем племени. Ранели слушала с восторгом. С трудом находила силы, чтобы оторваться от него и вернуться в стаю. Потом...
...Она готова была вспоминать и вспоминать, каждый миг их знакомства, чтобы скоротать время, до того как Алет скажет:
— Нет, — слово упало, как камень с горы, увлекая за собой лавину эмоций. Ранели поняла, что эта встреча особая. Они скажут друг другу все.
Она медленно сползла с кровати и потянулась за нижней рубашкой. Он тоже не спеша натягивал брюки.
"Одежда похожа на защитные барьеры, которые мы воздвигаем друг против друга, — подумала Ранели. — Мы оденемся и займем позицию для боя. И не будем друг друга щадить. Будем говорить непоправимые слова. И будем знать, что слова непоправимы. Что после этого только разрыв. Но мы все равно скажем. Почему? Как все глупо..."
...Они долго беседовали. Алет отстраненно слушал о ее последних приключениях, о священнике Биргера. Ранели тормошила его: это же последний шанс узнать, как поступить правильно — найти зеркала. Это все решит в их жизни. Почему он не рад этому?
— Если священник сказал тебе правду, то я знаю, где искать мага, — сообщил Алет бесстрастно. — Лес, который близко, но в котором ты никогда не была. Лес, в котором обитает чудовище... Это же Гиблый лес юго-западнее Умара.
Они сидели на постели, еще хранившей изгибы их тел.
— Точно! — Ранели обняла его за шею, он попытался мягко отстраниться, но она настойчиво убрала его руки, нежно поцеловала скулу, шею, пытаясь вернуть радость, исчезнувшую, когда они решили поговорить. — Я так и знала, что ты сразу поймешь, о чем речь.
— Или сокола пошлю узнать все. Так? Ты встречаешься со мной, только если нужна помощь.
— Ну, пожалуйста, не сердись! — она обиженно надула губки. — Я обещаю — это в последний раз.
— Что в последний раз, Ранели? — он все-таки отодвинулся и поднялся с кровати. — В последний раз ты уйдешь от прямого ответа? А потом вернешься от мага и скажешь... или вообще соколу передашь, что зеркала приказали бросить меня?
Ранели пересела на подоконник.
— Я не знаю, почему ты не хочешь услышать меня, — выдавила она. — Иногда мне кажется, ты ведешь себя так, потому что девушки тебе ни разу не отказывали.
— Ты права, — он ухмыльнулся. — Мне ни разу не отказывали. Может быть, потому, что я никому еще не предлагал стать моей женой? Как ты думаешь?
— Извини, мой сокол, — она старалась не смотреть на него — это было слишком тяжело. — Я не знаю, куда деваться от сомнений. Я очень боюсь ошибиться...
— Скажи мне, — Алет стоял посреди комнаты, сложив руки на груди. — То, что я — не оборотень, это единственная причина, почему ты не хочешь выходить за меня замуж или есть еще что-то?
— Почему люди женятся, Алет? — спросила она, прижимаясь затылком к оконной раме.
— Потому что любят друг друга. Этому не учили в стае? — голос мужчины наполнился сарказмом.
— Учили. Только не объяснили толком, что же такое любовь. Ты говоришь, что не можешь жить без меня... А я — могу. Могу жить без тебя. Когда ты рядом, я теряю голову, но когда тебя нет... Это любовь или что-то другое, Алет?
На этот раз он не отвечал долго. На скулах играли желваки.
— Наверно, это не любовь, — глухо вымолвил он. — Да я и сам уже не знаю, люблю тебя или ненавижу. У меня такое впечатление, что тебе доставляет удовольствие изводить меня. Что я для тебя, волчица? Забавная игрушка? Я считал, с жертвами играют лишь кошки.
Ранели вскочила:
— Я рада, что ты сказал это, сокол. Представляешь, если бы я услышала эти слова после свадьбы? Наверно, пришла пора перестать мучить друг друга.
— Мне кажется, давно пора. Я не могу жить в этом безумии.
— Как ни странно, я тоже. Чувствовать, что за тобой постоянно следят, мягко говоря... неприятно.
— Я постараюсь избавить тебя от своего навязчивого внимания, — он подхватил плащ и открыл дверь.
— Сокол... — Алет не обернулся, ожидая, что выложит девушка напоследок. — Спасибо за все.
— Не стоит благодарности, — процедил он. — Что особенного я делал?
Дверь закрылась.
Вот и все. Ранели легла на кровать. В груди образовалась давящая пустота. Кто бы мог подумать, что еще утром она считала, что день прекрасный... Произошло то, чего она ждала и чего боялась. Можно утешать себя одним: тем, что это произошло до свадьбы, а не после. Но почему-то это не утешало. Может, если бы она решилась, то была бы счастлива. Недолго, но все же была бы. А теперь...
Раздался стук. Ранели подлетела к двери:
— Сокол! — воскликнула она, но на пороге стоял Ялмари. — Ты? — возмутилась девушка. — Что ты тут делаешь? Ты что следишь за мной?
— Может, не будешь кричать на весь трактир? Нам надо поговорить. Пожалуйста.
— Спускайся вниз и закажи завтрак, — надменно распорядилась девушка. — Я проголодалась. Пока я буду есть, ты можешь изложить то, что тебе нужно. Не дольше.
— Как скажешь, — хмыкнул лесник, и она захлопнула дверь перед его носом.
Через четверть часа они сидели за столом. Ранели кушала с аппетитом, умело нарезая ножом курицу, фаршированную гречкой. Ялмари медленно ковырял вилкой рыбу дадух в кляре. Явно он заказал ее для того, чтобы их общение за столом выглядело всего лишь совместной трапезой. Девушка исподволь наблюдала за спасителем. Она мечтала убедиться, что, живя среди людей, он опустился. Но пришлось признать, что его манеры остались безукоризненными.
— Так ты за мной следил? — она первой начала беседу.
— Нет. Я приехал в Сальман по делам. Мне посоветовали этот трактир. Так что если ты веришь, что всем управляет Эль-Элион, то наша встреча не случайна.
Как всякий оборотень, Ранели чувствовала ложь. Скрепя сердце, пришлось признать: парень говорил правду. Случайное столкновение в "Бравом моряке" казалось невероятным, значит, действительно в этом было руководство провидения. Вот только зачем их еще раз столкнули? Может, для того чтобы она уговорила Ялмари вернуться в стаю?
— Так о чем ты собирался поговорить?
— Я случайно услышал твой разговор с... Алетом.
"Запнулся, прежде чем произнести имя, — отметила девушка. — Плохо расслышал? Что он вообще слышал из нашего разговора? И не слишком ли много случайностей во всем этом?"
— Ты хотел сказать "подслушал"? — неприязненно поправила Ранели.
— Я хотел сказать то, что сказал, — в голосе зазвучали нотки раздражения. — Меня поселили в соседней комнате. Я открыл окно, и вы его открыли...
Опять оправдания прозвучали убедительно. И он опять не врал.
— Допустим. И что именно тебя заинтересовало?
— Что существует скованный маг, имеющий некие магические зеркала, с помощью которых можно увидеть будущее, узнать, как правильно поступить, чтобы не допустить беды.
"Не очень много, — оценила Ранели. — Если бы подслушивал, не стал бы меня подкарауливать, знал бы, где искать мага".
— Так что ты хочешь от меня?
— Мне тоже надо увидеться с этим магом. Помоги мне найти его.
— Зачем? — девушка отправила в рот еще один кусочек мяса и всмотрелась в парня. Она все еще мечтала убедить Ялмари покинуть людей. "Может, он колеблется? Если зеркала нужны ему, так же как и мне, для того чтобы разрешить сомнения, я, так и быть, подскажу, как добраться до мага".
— Я обязан ответить? — удивился Ялмари.
— Да, — Ранели глотнула васаг. — Я серьезно. Если ты не скажешь, что именно хочешь узнать и для чего тебе это знание, я не буду тебе помогать.
— Я показывал тебе знак, — медленно начал Ялмари. Ранели склонилась вперед, стараясь уловить малейшие колебания голоса. — Я особый посланник королевы, — определенно тут он что-то скрывает. — В Энгарне сейчас творится, шереш знает что. Повсюду на западе происходят загадочные убийства. Один знающий человек "милостиво" пообещал, что это только начало. Скорее всего, армия Кашшафы или ее часть уже перешла горы. Зеркала могут подсказать, как можно предотвратить войну, остановить смерть.
Эта правда Ранели очень не понравилась. Снова вспыхнула неприязнь к парню.
— То есть все по-прежнему, да?
— Что? — уточнил Ялмари.
Ранели откинулась на спинку стула. Неужели он не услышал ни слова из той пламенной речи, которую она произнесла в лесу? Она пыталась втолковать, что оборотень не может служить людям, не предавая при этом братьев.
— Ты по-прежнему на службе у людей. У тех, кто ненавидит оборотней и уничтожает их при любом удобном случае. Так?
— Если то, что я замыслил, удастся — оборотни тоже выиграют.
Теперь Ранели отчетливо поняла: Ялмари слишком долго прожил среди людей. Его сознание настолько изменилось, что он все видит в искаженном свете. И сам этого не осознает. Что можно испытывать по отношению к такому? Только брезгливое отвращение. Она сложила руки на груди, стараясь сохранять хладнокровие.
— Вот если бы ты служил Умару, — вкрадчиво пояснила девушка, — и люди от этого тоже выиграли, я бы, возможно, и поделилась с тобой тем, что знаю. А так — извини. Помогать тебе я ни в чем не буду. Для меня ты — предатель. Я доходчиво изложила?
— Да уж куда доходчивей, — он еле сдерживался от гнева. Того и гляди клыки покажутся. — Интересно, а в Умаре знают, о том, что происходит? Кто-нибудь пытается спасти оборотней?
Ранели внутренне рассмеялась — он пытался надавить на совесть?
— Выставляешь себя защитником? Не выйдет! После всего, что ты мне рассказал... — она поднялась из-за стола. — Прощай... — она чуть еще раз не назвала Ялмари предателем, но остановила себя. Ни к чему его провоцировать. — Надеюсь, больше мы нигде случайно не встретимся.
