Игры олигархов

Он постепенно снижал голос, гипнотизируя Ярославу как удав кролика и та зачарованно смотрела в его глаза, вникала в услышанное и успокоилась, расслабилась, забылась, словно ушла в полудрему.

Алекс накрыл ее губы поцелуем, прижал к себе, проникая языком в рот, рукой под куртку на спине, под рубашку, и в тот миг, когда его горячие пальцы коснулись ее кожи, Ярослава очнулась, оттолкнула его, отпрянула.

Ей показалось, что она подверглась гипнозу, сознательному подчинению ее ему, подлому применению запретных методик на человеческую психику, и возмутилась. Поняла, что не желает иметь что-то общее с человеком, что не знаком с этикой, что не считает зазорным по воле своей прихоти давить на психику человека. С человеком, что легко и без всяких моральных метаний переступает границы дозволенного.

— Не трогай меня! — вытерла губы. — Я не твоя пациентка. Никогда больше не появляйся. Не хочу тебя видеть! И знать не хочу!

Развернулась и бегом двинулась в подворотню.

Алекс посмотрел ей в след: "удивительно. Девочка мало поняла, что к ней применили, но еще смогла избавиться от воздействия. А у нее крепкая психика. Приятно".

На самого Лешего гипноз не действовал, и он считал это даром, спасением в столь безнравственный век всяческих номенклатурных методик по подавлению воли человека и влияния на него. И вдвойне приятно было встретить такого же "уникума" как он — знакомого с методами, но не поддающегося воздействию посторонней воли.

Что девушка ушла, сказав, что не хочет его больше видеть — его не беспокоило. Он вообще пропустил это ее заявление мимо ушей. Мало ли что говорит женщина? Слушать ее и воспринимать всерьез сказанное в настроении и без — все равно, что ориентироваться по флюгеру в шторм.

Завтра ветер — настроение сменится и все будет по-другому.

И потом, она все равно его, неважно понимает и принимает она это или нет.

А пока он дождется подружек, узнает, кто там и что кому нагадал, выведает все тайны и тайночки юных простушек, узнает от них то, что не сможет узнать и прослушка.

Информация в любой век самое лучшее оружие и самый безотказный метод в любой сфере достижения целей.

Глава 10

Он приехал к ней на следующий день в самом безмятежном настроении, уверенный, что гнев уже сменен на милость. Но вместо элементарного "здравствуй" — получил дверью по носу. Без слов.

Леший минут пять изучал дверную поверхность, пытаясь понять, что это было и вновь нажал кнопку звонка. Никакой реакции. Это уже походило на откровенное пренебрежение, наплевательство в самом брутальном стиле, чего Алекс стерпеть не мог. И понял что наигрался. Сыт.

Этот моветон на постоянной основе, эта "жизнь" похожая на возню хомячков в аквариуме — достала его до печенок. Хватит с него, пришла пора рокировки.

Алекс положил ладонь на звонок и стал ждать.

Прошло минут десять музыкального хрипа звонка, от звука которого начали подвывать собака за соседними дверями.

Наконец Ярослава не выдержала и вылетела на площадку:

— Какого черта тебе надо?! Что ты прилип ко мне?!! Я тебе по-русски сказала — видеть тебя не хочу!

— Я ждал, пока ты оповестишь об этом и своих соседей, — усмехнулся Алекс, оглядев девушку, что стоял перед ним в длинной белой футболке, сквозь которую проступали очертания сосков. — Хорошо выглядишь, — отдельно задержал взгляд на босых ногах, стройных, утонченных. — Зачем прятать такой клад в брюки?

Девушка вспыхнула и процедив:

— Пошел вон, — попыталась захлопнуть дверь. Но мужчина придержал ее рукой:

— Пойду вместе с тобой. Одевайся, прокатимся.

— Ты тупой? — возмутилась Ярослава и уже не выбирала выражения.

— Считай, что я глухой, — одарил ее холодным, незнакомым ей взглядом. — Я приглашаю тебя не на свидание, а на деловую беседу. У меня есть к тебе интересное предложение, которое может пролить свет на некоторые недавние события.

— Например? — насторожилась и притихла. Тон Алекса как и взгляд был скорее достоин босса, чем психолога и мысли о возможном флирте с его стороны вымелись прочь.

— Ответы на месте. Одевайся, — приказал и пошел вниз, бросив даже не обернувшись. — Жду в машине.

Ярослава закрыла дверь и в растерянности оглядела комнату. Раскиданные конспекты, которые она пыталась вбить в свою голову, занятую черти чем, ничем ей не помогли. Не было у древних ответов на вопросы, мучащие потомков. Пришлось решать самой — ехать или не ехать? Конечно она не Гамлет, и вопрос проще, но это с какой стороны смотреть.

Ярослава одевалась, заинтригованная поведением и предложением Алекса и поймала себя на мысли, что этого Алекса она совсем не знает. От этого у нее мурашки по коже идут и холодком до пят пробирает.

Девушка обулась, накинул куртку, взяла телефон, ключи. Подумала и на всякий случай сунула в карман перочинный нож — маленький, но острый.

Спустилась и не нашла "ауди". Вместо него на углу дома стоял "Cayeen" с открытой дверцей, выказывая водителя — Алекса.

Девушка вовсе запуталась, не зная как это все расценивать, пошла несмело, то и дело вопрошая себя — не делает ли она глупость?

Мужчина вылез и молча открыл перед ней дверцу. Ярослава глянула на его абсолютно бесстрастную физиономию, получила в ответ пустой, ничего не выражающий взгляд и потеряла всякие сомнения. С таким видом не обольщают, но гарантии что и не убивают — нет. Однако вряд ли Алекс убийца. Она могла поверить, что он обольститель, что желает ее и может прибегнуть к насилию, но что способен убить — нет.

Дверца хлопнула, машина тронулась в путь. Мужчина нажал кнопочку на панели и на экране телевизора появились клипы, из динамиков полилась музыка. Навороты в машине, само авто заставили девушку сжаться. Возникшие вопросы разбивались о каменную физиономию Алекса и оставались при ней. Только на выезде из города она забеспокоилась всерьез, даже запаниковала, но мужчина, не глядя на нее, спокойно и бесстрастно выдал:

— Мы едем за город. Остановка через двадцать минут. Посиди спокойно.

— Я не хочу за город! Останови!

— Если ты беспокоишься за свою жизнь и честь, то зря. На твоем месте я бы беспокоился о другом.

— О чем?

— О своей подруге.

Ярослава притихла, помолчала и спросила:

— О какой?

— Кажется, ее зовут Инна.

Девушке стало холодно от страха: неужели Алекс украл Инну? Зачем? А если он маньяк, садист или сутенер?

— Зачем тебе Инна, что она тебе сделала?

Леший удивленно посмотрел на девушку:

— С чего ты решила, что она мне нужна?

— Но ты же сам сказал!

— Я сказал, что тебе стоит беспокоиться о ней. Согласись это естественно, учитывая, что она исчезла.

— Откуда ты знаешь, что она исчезла?!

— От девушки по имени Света.

Ярослава перевела дух и полезла за сигаретами в карман. Ей нужно было срочно закурить и успокоиться. Она чуть не умерла, услышав от мужчины об Инне!

— Что ты себе придумала?

— Вот именно, — вздохнула. Закурила и приоткрыла окно, подставила лицо ветру, чтобы в чувство прийти. — Я думала, что ты... неважно.

— Что я садист, маньяк и извращенец, — сказал спокойно. Ярослава покосилась на него: именно это она и подумала. Вопрос, как он догадался?

— Все твои мысли отражаются в твоих глазах. Сейчас ты, например, озадачилась, как я узнал, что ты обо мне подумала.

— Верю, — успокоилась окончательно. — Видимо ты очень хороший психолог. Да. Судя по машине тебя ценят. Это твоя машина?

— Моя.

— Зачем скрывал?

— Если бы сказал, это что-то изменило?

Девушка подумала и качнула головой:

— Нет.

— Так и подумал. Ты не продаешься, — усмехнулся.

— Не покупаюсь, — парировала.

— Все покупается и продается, все! Вопрос лишь в цене.

— Могла бы поспорить, но чувствую бесполезно, — заметила сухо. Алекс все больше ставил ее в тупик. И она уже не понимала — отталкивает он ее или привлекает. Цинизм она не любила, но трезвую рассудочность считала положительным качеством. Грань же меж тем и другим была призрачна и не всегда четко определялась. В случае Алекса же вовсе превратилась в ничто. Его слова можно было расценить как, то и другое, и в то же время как ни то, и не другое.

— Правильно. Не стоит спорить о том, чего не знаешь.

— Не "не знаю", а не хочу. Разница. И зачем мы едем куда-то? Почему нельзя поговорить в городе, в машине?

— Не люблю разговаривать на серьезные темы на ходу или в толпе. Мы едем туда, где нам никто не помешает обсудить все нюансы предложения.

— Надеюсь не руки и сердца?

— Нет, — рассмеялся настолько беззаботно и откровенно, что Ярослава даже чуть обиделась. Правда на себя — за глупость, по которой решила, что мужчина в нее влюблен. И даже пожалела его. Однако, судя по его поведению ему было глубоко наплевать на нее. И слегка озадачивало — чего ж он тогда упорно бегал за ней, если она ему в принципе не нужна.

Но что заморачиваться? Нужно расслабиться и порадоваться. Правда Ярослава еще и загрустила — быть не нужной печально, а осознавать это, по-настоящему огорчительно.

Дорога ушла направо, в лес, но как ни странно, превратилась не в проселочную, с рытвинами да колдобинами, а в шикарную трассу, на которой, видимо по стечению обстоятельств, не было видно ни одной машины. Зато прямо за поворотом, появился шлагбаум, пост неизвестного назначения с несколькими охранниками в прорезиненных ярких куртках. Алекс просто посмотрел на одного, приоткрыв окно авто, и ему открыли путь.

Вскоре появилась ограда, немного помпезная, высокая, монументальная, бесконечно углубляющаяся в лесную даль, как заборы какого -нибудь завода в неизвестность. Ярослава поглядывала на нее и силилась угадать, что за производство за ней спрятано, что вообще можно строить в лесу и зачем тратить колоссальные деньги на ограду — вычищенную, окрашенную и украшенную.

Машина уперлась в ворота, громоздкие, капитальные, украшенные как ограда, но не только лепниной, а еще и электронными штучками.

Алекс нажал клаксон, поторапливая охрану и ворота беззвучно отъехали в сторону, "cayeen" поехал дальше. Ярослава буквально прилипла к окну, рассматривая местность — ухоженную, разбитую на полянки, клумбы, островки леса; и дом что виднелся впереди, простой и вычурный одновременно, вроде игрушечный — до того аккуратный, но явно огромный. Фонарики по краю дороги, бордюры, скамеечки, и ухоженность, куда не посмотри.

— Здесь кто-то живет?

Алекс промолчал, а Ярослава не стала переспрашивать — и так ясно — живет: слева на просторной поляне с ярко-зеленой газонной травой, что резала глаза, диссонируя с осенним окрасом леса, два человека выгуливали стайку собак.

— Русские борзые! — вспомнила девушка, как называется эта изумительная порода и, ткнула в их сторону пальчиком с непосредственностью ребенка, вытянулась, чтобы лучше рассмотреть острые мордочки животных.

Алекс не скрыл снисходительной улыбки.

Машина остановилась у дома. Мужчина вышел, давая понять девушке, что они приехали.

Ярослава робея ступила на дорожку. Куда не посмотри, все говорило об одном, здесь живут очень богатые и влиятельные люди. Ей бы очень хотелось исчезнуть отсюда — неуютно было, непонятно, но Леший шел вперед, поднялся на площадку перед домом слева. Девушка несмело двинулась за ним и ее чуть не сбили борзые, стаей ринувшиеся к Алексу, окружили его, закружили, стараясь получить милость, как от хозяина.

— Ну, ну, Барон, — потрепал одного по холке, покосился на замершую у ступенек девушку. — Своя, — указал на нее собакам. — Николай, убери их, — крикнул мужчине, что шел к ним с полянки.

Тот засвистел и собаки нехотя потрусили к нему. У Ярославы зародилось подозрение, что Алекс в этом доме очень влиятельная фигура, вхожая запросто, как к себе домой. А дом явно принадлежит кому-то из запредельной для простого смертного сферы.

Из дверей вышел худощавый мужчина в строгом костюме и замер, поглядывая на Алекса.

— Адам, — представил тот его девушке. Мужчина выдал улыбку, что видно была знаком вежливости, не больше, потому что глаза оставались холодными и смотрели цепко и оценивающе. Ярослава руки на груди сложила и гордо вздернул подбородок, пытаясь хоть так скрыть убогость своего существа и вида.

— Ярослава, — представил уже девушку и поманил ее, видя, что та не решается двинуться дальше. И вошел внутрь, как к себе домой. Адам придержал за ним дверь, выжидательно поглядывая на Суздалеву. Как не хотелось, пришлось заходить.

Девушка скорей проползла, чем прошла.

За порог ступила и застыла: мрамор, зеркала, позолота, картины, пол блестит как зеркало, потолок с лепниной пялится на нее огромной люстрой, с застывшими каплями хрусталя. Комната уходила в даль к ступеням вниз и круглой зале, расширяющейся за стеной зеркал. Алекс выглянул из-за нее, скидывая куртку:

— Проходи, проходи.

И исчез.

Ярослава оглядывала интерьер, ожидая в любую минуту окрик: "что вы здесь делаете?!" Но шли минуты — никто не вскакивал, не кричал, не гнал. Было тихо, только откуда-то, видимо из следующей комнаты, было слышно тиканье часов. Девушка робея прошла дальше, выглянула и увидела высокие напольные часы из красного дерева. В круглой, даже не комнате — зале, никого не было. Ковер во весь пол, две невысокие лестницы вверх, к аркам и открытые двери друг напротив друга. На маленьком дугообразном диванчике справа валялась небрежно брошенная куртка Алекса. Ярослава уже хотела ее поднять и постоять с ней, ожидая мужчину, чтобы если кто появился, не было неприятностей за раскиданные вещи, словно у себя дома. Но из дверей вышла опрятная стройная женщина лет пятидесяти, в темном платье и переднике:

— Здравствуйте, — улыбнулась любезно. — Снимайте куртку, давайте. В доме тепло, — протянула руки, желая помочь Ярославе раздеться. Девушка отпрянула, поспешила скинуть куртку. Женщина забрала ее, бережно повесила на руку и, прихватив верхнюю одежду Лешего, скрылась за теми же дверями, откуда вышла.

Девушка обалдело посмотрела на их узорную поверхность и вздрогнула, услышав голос Алекса:

— Ярослава?

Мужчина стоял на лестнице и своим видом выбивал девушку из реальности. Он явно успел переодеться и явно в домашнее, да еще стоял, как хозяин — одна рука в брюки, другая небрежно оперлась на перила, взгляд свысока. Но если так — Алекс хозяин. Алекс? Всего этого? Здесь?

— Ты кто? — нашла что спросить, не двинувшись с места.

Мужчина усмехнулся и протянул ей руку:

— Идем.

— Ни фига.

— То есть?

— Это чей дом?

— Мой, не беспокойся.

— Твой?!

Это меняло дело, но и еще больше запутывало. Девушка пошла за мужчиной, теряясь в догадках:

— Точно твой?

— С утра был точно, — рассмеялся.

Распахнул перед ней двери в уютную комнату с круглым столом и окнами от пола до потолка, выходящими в сад.

— Проходи.

Ярослава огляделась — милые картины — натюрморты, мебель с позолотой и лишь в необходимой пропорции, поставлена так, чтобы не захламлять пространство и в тоже время не превращать комнату в аскетическое жилье.