— Я открою! Рэми, здесь жди. Я счас вернусь! — убежал.
Исчезла на кухне хозяйка. Рэми, устав притворяться, что голоден, отодвинул от себя чашу с супом, потянулся к котомке и достал оттуда небольшой, с горошину, сгусток магии. Он положил светящийся желтым шарик на ладонь и открыл его коротким заклинанием. Некоторое время Рэми любовался на возникшее в воздухе туманное изображение смеющихся сестры и матери.
— Ваша семья? — мягко спросил кто-то, и Рэми, вздрогнув, сомкнул ладонь.
Магическое изображение исчезло, Рэми живо спрятал сгусток магии в карман и обернулся.
— Расстаралась для вас Алисна, — сказал незнакомец, садясь на место Бранше и принимаясь за суп. — Да, женщина она сложная, но готовит отменно.
Рэми молчал, насторожено рассматривая нового гостя. Зим тому было не более тридцати. По виду — стройный, даже худой, можно сказать — ничего особенного. Но двигался незнакомец с какой-то едва уловимой ловкостью, от которой у Рэми сразу же заныла спина. Вспомнил он, где видел подобное — у холодного как лед дозорного, которого беспощадный Занкл часто ставил в тренировочных боях против Рэми. Что бил метко, больно и беспощадно.
А в быту он был таким же, как и незнакомец — преувеличенно спокойным. Рэми вздохнул. Встать и уйти, но Бранше пока не возвращался, а уйти без прощания Рэми не мог. Но уйти хотелось. Ко всему прочему новый гость Алисны обладал излишне острым, хватким взглядом, что, вроде, на Рэми и не остановился ни разу толком, а все же... Рэми чувствовал, что незнакомец не маг, но клубилась в этом человеке внутренняя сила, которой Рэми никак не мог подобрать названия...
— Меня зовут Гаарсом, — разорвал затянувшееся молчание мужчина. — Бранше мне о вас рассказывал. И о беде вашей рассказывал...
— Зря, — неожиданно даже сам для себя огрызнулся Рэми. — Она вас не касается.
— Так ли? — искренне удивился незнакомец. — Почему не едите, друг мой? В вашем возрасте аппетит должен быть диким... если вы только не больны...
— Слишком много вопросов, — ответил Рэми, принимаясь за суп. — Где Бранше? Хотел бы уже попрощаться...
— Не спешите, Рэми, — ответил Гаарс. — Наш дружок на время вышел, но скоро вернется. Раньше, чем успеете доесть. Однако мы продолжим. Вы не правы. Ваши дела меня еще как касаются. Помнится, вы спасли Бранше жизнь? Он — мой друг. А у нас, знаете ли, за долги друзей принято платить.
— Вы всегда лезете в чужие дела? Особенно когда вас не просят?
— Нет, — невозмутимо ответил незнакомец, наливая себе немного наливки. — Далеко не всегда. Но это — мое дело.
— С чего бы это?
— Я же объяснил. Бранше — мое дело. А он просил вам помочь...
— Не боитесь?
— А, Алисна, — усмехнулся тот. — Добрая душа, но на язык несдержанна... И... — незнакомец поддался вперед, переходя на шепот. — Глупа слегка, да наивна до жути, но то, молодой человек, между нами. Делали бы мы все так, как она хочет, то давно умерли от голода. Она до сих пор воображает, что повелитель и его верные советники правы, а мы — дураки, которые этого не понимают. Ведь мы идем против воли богов, а за это нам грозит страшная кара.
Рэми усмехнувшись, почувствовал себя немного легче. Он уже не заметил, как Гаарс налил в другую чашу немного отвара из кувшина и передал чашу через стол гостю, продолжив:
— Нет, я не боюсь. Я в любой момент могу отойти в сторону и сдать вас дозору — в конце концов, я не маг и мог не заметить вашей метки. Или не различить ее, а вы, такой коварный, обманули простого труженика, сказав, что это — отличие вашего высокого рода. Но делать я этого не стану, если вы будете играть по нашим правилам.
— Вы мне угрожаете? — изумился Рэми.
— Нет, — быстро ответил Граас. — Но вы, что бы вы не говорили, пришли сюда за помощью. И я объясняю, что я потребую за эту помощь. В конце концов, это не так уж и много...
— Чего же вы ходите?
— Верности... Молчания, где это необходимо...
— Это само собой разумеется, если мы будем жить в одном доме, — Рэми пригубил из поданной чаши. — Чего еще?
— Вы должны войти в мой род, — Рэми вздрогнул, когда тон мужчины неожиданно ожесточился, из легкого, осторожного, вдруг став жестко-деловым. — Добровольно. С такими знаками, что вы имеете сейчас, я за вас отвечать отказываюсь.
Рэми оторопел, сглотнул, и продолжил лишь после долгой паузы:
— Я подумаю. Это... слишком важное решение... сейчас...
— Понимаю. И не тороплю. Понимаю, что вы устали и нуждаетесь в отдыхе. Ваша бледность ведь не случайность, не так ли? И обычно вы так не выглядите? Вас лихорадит, друг мой. В таком состоянии принимать важные решения — глупость. А требовать принятия решения — подлость. Но видя ваше сомнение, я все ж закончу. Я отведу вас к одному хорошему человеку, который снимет лишние завитушки со знаков вашего рода. С моей защитой он сделает это в долг, но будьте осторожнее — этот человек долгов не прощает. Я сделаю это вне зависимости от того, согласитесь ли вы на мое предложение или нет. Это будет вам наградой за помощь Бранше.
Однако если вы хотите оставаться в моем доме и дальше, если вы хотите моего покровительства, вы должны войти в мой род. Увы, но это мое окончательное решение. Вы в состоянии его понять?
Рэми кивнул.
— Вот и отлично. А теперь вы встанете и пойдете со мной. Доверитесь ли вы мне? Выдержите еще немного?
— У меня нет выбора, — вздохнул Рэми, устало потирая виски. — Вы прекрасно понимаете, что сейчас мне деться некуда.
— Понимаю, — кивнул Гаарс раньше, чем Рэми понял, что сказал... — И потому вы поживете до выздоровления у меня. Живу я не один, но моя сестра не Алисна — она не будет вас мучить долгими нравоучениями. Еды у нас хватит на всех — мой род не настолько беден, чтобы несколько дней не суметь прокормить гостя, так что обременять меня вы не будете. За это время вы успокоитесь, отдохнете, осмотритесь, решите свою проблему со знаками рода и примите решение. А потом мы поговорим. Собирайтесь, Рэми. Не будем более нервировать Алисну — она и так многое пережила.
— Сомневаюсь, что я смогу показаться на улице, — покачал головой Рэми. — Алисна сказала, что меня ищут.
— Алисна, как всегда, преувеличивает. Вас ищет только Арман, да и то осторожно, почти тайно. Я понимаю, что это странно и попахивает личными счетами со старшим, но спрашивать вас не буду. Захотите — сами расскажите. Не захотите — дело ваше. Уберечь вас сил у меня хватит. Натяните капюшон пониже, не подавайте виду, что боитесь, и все обойдется — идти до моего дома недалеко, а там вы будете в безопасности. Коня пока оставим здесь. Его точно никто не ищет... что, вообще-то, странно... конь-то необычный...
Добраться до дома Гаарса оказалось делом нелегким. Рэми чувствовал, что слабеет с каждым шагом, голова кружилась, в горле невыносимо пересохло, а съеденное просилось наружу. Когда Рэми в очередной раз оступился, Гаарс обернулся, явно намериваясь его поддержать, но Рэми лишь отшатнулся:
— Все хорошо.
— Горды вы, молодой человек, — с легким укором заметил Гаарс. — По мне — так излишне горды для рожанина. Но то дело ваше, меня интересует другое — дойдете?
— Дойду, — прошипел Рэми, выпрямляясь.
Дойдет, хоть и расплывается перед глазами, хоть и тошнит от горьковатого запаха пижмы, хоть и дается каждый шаг с трудом. Но дойдет... сам дойдет...
Когда они добрались до увитого ежевичником забора, Гаарс открыл замысловатым ключом калитку и пропустил Рэми внутрь. За калиткой оказался садик, усаженный бархатцами и настурциями, с небольшими яблоньками у забора и низкой вишней у крыльца. Без той тягучей тишины, что была во дворе Алисны, да и не могло быть тишины рядом с розовощеким мальчонкой, что сбежал по ступенькам и с громким визгом бросился Гаарсу на шею:
— Мама, мама, дядя плиехал!
Семья, подумалось Рэми. Теплая, искренняя, полная любви, в которой Рэми был лишним. Да только не совсем. Гаарс, хоть мальчонку и обнимал, а все посматривал с тревогой на гостя. Да и не особо уже Рэми притворялся: опирался о борт колодца, чувствуя себя все хуже и хуже.
Сказать Гаарсу, что ему плохо, или еще немного подождать?
— Чего кричишь? — прервал размышления громкий смех, и Рэми еще успел заметить, как по лестнице спустилась, вернее, скатилась полноватая рожанка лет так тридцати. — День не видел, а как встречает. Аж завидно. Как я домой приду, так только — мама что принесла вкусненького? А как дядя, так сразу на шею!
— Кончай ворчать, Варина, — ответил Гаарс, суя мальчику припасенное лакомство. — Сам знаешь, у мальчонки радостей совсем мало...
— Ты его балуешь, Гаарс.
— Варина, — оборвал ее мужчина. — Не сейчас. Это Рэми. Он немного поживет с нами.
— Ужас какой! — взмахнула руками Варина, сразу забыв о сыне. — Его одежда, плащ! Рис, а ну-ка живо беги в комнату дяди и подыщи чего-нибудь гостю на замену!
Рэми почувствовал, как заливаются жаром его щеки. Давно ему не было так неловко. Но сил оставалось все меньше, и Рэми уже не сопротивлялся ласковым толчкам Варены, что привели его в затемненную спальню.
Варина проворно сняла с Рэми плащ, не заметила в потемках крови на тунике и хотела помочь гостю ее снять, как вмешался Гаарс:
— Имей совесть, женщина, это взрослый мужчина, не ребенок! Далее мы сами!
Варина вспыхнула и быстро выбежала из комнаты. Гаарс подошел к окну и раздвинул тяжелые занавеси.
— Ну ты, друг, даешь! Давно сказать не мог?
Рэми не успел ответить — беспамятство поймало его раньше
Рэми видел то пожиравший его дом синий огонь, то страх в глазах матери, то испуганное лицо Лии. Видел светловолосого мальчика, который кричал и бился в руках Ады.
— Ада... Отпусти его, Ада, — прошептал Рэми, вновь погрузившись с головой в пучину боли. Он задыхался от жара, рвался из охваченного огнем тела, пытался встать. Кто-то сильный вжал его во влажные от пота простыни. Он то тихо успокаивал, то мягко корил.
— Тише, тише, родной, — молила то Лия, то Аланна, то мама. — Тише, все будет хорошо...
Ничего не будет хорошо, хотел крикнуть Рэми.
И словно в подтверждая, прошептал рядом чужой голос:
— Если мы не приведем мага, то он умрет.
Рэми вновь погрузился в пучину боли, а когда очнулся, то шуршал на улице последний в этом году ливень, а рядом с кроватью спал в кресле Бранше.
— Помоги мне... — прошептал Рэми, с трудом оторвав голову от подушки. — Помоги!
Кого звал, Рэми не знал и сам, но просьбу услышали. Вспыхнул за окном гром, створки вдруг распахнулись, впуская порыв ветра. На пол упала со стола глиняная чаша, разбилась на множество мелких кусочков, покатилось по чисто вымытым половицам краснобокое яблоко.
— Помоги мне, — прошептал Рэми, висящему в воздухе пегасу. — Помоги мне, Арис! Я не хочу... умирать...
Вскочивший с кресла Бранше поскользнулся о яблоко и упал, больно ударившись плечом о край стола. Выругавшись и шипя от боли, он с трудом захлопнул окно.
А когда обернулся к кровати, Рэми уже не было...
21. Глава тринадцатая. Вторая встреча
В глазах рябило о смеси золотого, кроваво-красного и темно-коричного. Сразу же вспыхнула болью голова, и неожиданно громкое журчание воды в фонтане показалось невыносимым. Рэми с трудом опустился на ажурную скамью, проклиная и беседку, в которой он оказался, и буйство осени вокруг и, особенно — молчание Ариса.
Молчание пегаса убивало. Ранила жалость, что так хорошо читалась в глубоком взгляде необычного животного, донимала беспомощность:
— Куда ты меня притащил?
— Я порылся в твоей памяти, Рэми, — невозмутимо ответил пегас, жуя сорванный с куста листик. — Ты не хочешь помощи хранительницы, а я нашел только одного человека в Кассии, который сможет и захочет тебе помочь. И привел тебя именно к нему.
Рэми усмехнулся, откидываясь на спинку скамьи. Вот она, помощь пегаса — в смерти не в кровати, не рядом с Бранше, а в изящной, неведомо кем и неведомо где поставленной беседке, среди налитых соком гроздей овивающего тонкие колоны винограда, среди застывшего в преддверии грозы воздуха, рядом с журчащим посреди беседки фонтаном. Может, и не плохая такая смерть? Бывает и хуже...
Кто-то засмеялся. Глухо загрохотал гром, зашуршал под чьими-то ногами гравий, и Рэми нашел в себе силы, чтобы повернуть голову на звук.
На дорожку упали несколько капель. Хорошенькая архана махнула каштановыми волосами, схватила за запястье стоявшего рядом юношу и потянула его в беседку. Смеясь, держась за руки, он вбежали по ступенькам и остановились у фонтана, повернувшись лицом к парку.
Небо разверзлось. Хлынули на землю потоки дождя. Мгновенно потемнела тронутая осенью листва, краски начали насыщаться, став ярче, а запахи, недавно едва ощутимые, окутали беседку горьковатым, непереносимым ароматом.
Девушка села на край фонтана и засмеялась. Она набрала в ладошку воды и плеснула ею на кавалера.
— Ну погоди ты мне! — усмехнулся тот, обнимая подругу за талию.
Девушка выгнулась, застучала кулачками о грудь юноши, но это не избавило ее от властного, самоуверенного поцелуя. Через мгновение красавица расслабилась, зарыла пальцы в темно-каштановые волосы любимого, тихо застонала... Губы незнакомца прошлись по стройной шее, смех его запутался в шоколадных волосах, а девушка запрокинула голову и счастливо вздохнула.
Рэми отвернулся.
— О, да мы тут не одни! — зловеще протянул вдруг где-то рядом архан. Голос его показался Рэми подозрительно знакомым, но так ли это уже важно?
— Вы бледны, друг мой, — присоединился к мужскому голосу звонкий, похожий на журчание ручейка девичий голосок.
Мелькает рядом светлое платье. Нежные девичьи руки легко касаются лба. Упругий локон мимолетом задевает щеку, дышит в лицо ароматом тонких духов. И медленно, очень медленно Рэми вновь поворачивает голову, чтобы разглядеть лицо стоявшего за спиной девушки юноши.
"Ты сам просил, — заметил ироничный голос пегаса в ответ на охвативший Рэми ужас. — Теперь жалуешься? Кого еще я мог найти?"
— Это ты... — прошептал Рэми.
— Я, — холодно ответил Мир. — Не думал, что встречу тебя тут.
— Представь себе, я тоже не думал... — Мир мягко отодвинул от Рэми девушку, и, сняв плащ, укутал рожанина в еще хранившую тепло ткань. Рэми понял, что дрожит, но, больше не от холода в парке, а от холода в глазах оборотня.
— Кто это? — очнулась, наконец-то от удивления архана.
— Старый друг. Или враг, как тебе больше нравится, а, Рэми?
Враг, друг, какая уже разница? Поздно. Тихий свет, что лился в душу, одаривал покоем, это конец. Оборотень опоздал. А, может, и к лучшему?
— Смотри не меня!
Рэми равнодушно посмотрел на Мира. Приказ? Ему снова приказывают? Пусть поприказывает... напоследок.
— Рэми, на меня смотри! Не смей уходить, слышишь!
Рэми попытался подняться, но внезапная слабость отбросила его назад на скамью. Лицо оборотня вновь расплылось, боль захлестнула волной, и на какой миг Рэми потерял сознание.
Когда он очнулся, Мир был рядом и смотрел уже не настороженно, а встревожено, мягко. Беспокоится? Рэми попытался улыбнуться... но даже на это ему сил не хватило.
