— Вы неправильно сравниваете обе системы, — возразил маршалу Хрущёв. — Р-16 — не аналог 'Минитмена', это аналог их жидкостного 'Титана'. Аналог 'Минитмена' — королёвская РТ-2, лёгкая, твердотопливная, долго хранящаяся. Вот их и будем производить массово. Р-16 — это, к сожалению, неудобный, но пока что — жизненно необходимый 'костыль', без которого сложно обойтись. Послушаем в порядке очереди, что предложит на будущее товарищ Янгель. Продолжайте.
Дальше командующий РВСН остановился на ситуации, с королёвской Р-9 — прямым конкурентом Р-16. Королёв предложил свой проект на два года раньше, в 1957-м (АИ, в реальной истории Р-9 разрабатывалась с 1959 г) и коллектив ОКБ-1 предпринял массу усилий, чтобы улучшить эксплуатационные характеристики. За счёт использования переохлаждённого кислорода и глубокого вакуума в системе теплоизоляции ёмкостей его хранения, потери от испарения уменьшились в пятьсот раз. Но совсем исключить потери не получалось, поэтому каждую позицию приходилось оснащать установкой для производства жидкого кислорода. Если старт почему-то задерживался, то заправленную ракету требовалось постоянно подпитывать кислородом. На открытых позициях это не было проблемой, но в герметически закрытых шахтах атмосфера, перенасыщенная кислородом, становилась серьезным источником пожара.
(В реальной истории 24 октября 1963 года произошёл пожар в экспериментальной шахте Р-9. Причиной послужила небрежность в обращении с электричеством в насыщенной кислородом атмосфере. Солдат выворачивал лампочку, проскочила искра. В обычных условиях ничего страшного, а в атмосфере с повышенным содержанием кислорода вспыхнуло даже то, что в обычных условиях не должно гореть. С трудом удалось локализовать пламя, задраив бронированные люки. Шесть человек, находившихся в воспламенившемся отсеке, погибли.)
В результате ударной работы конструкторов ОКБ-1 и рабочих куйбышевского завода 'Прогресс' первые полностью серийные Р-9 встали на боевое дежурство уже в мае-июне 1961-го (АИ), а не в декабре 1964 г. (реальная история).
— Точку зрения военных мы знаем, теперь давайте послушаем разработчиков, — предложил Первый секретарь.
Первым слово получил Королёв. Начал он с рассказа о боевых ракетах. Сергей Павлович не тратил время присутствующих, он говорил сжато, рублеными фразами, как бы подчёркивая правильность высказываемых идей и мыслей:
— Проблема с размещением кислородных ракет в шахтах имеется. Решать её техническими средствами можно. Нужны современные, грамотно рассчитанные системы вентиляции и климат-контроля. Это необходимо и для работы людей в подземных сооружениях. Подтянув до современного уровня вентсистемы, в дальнейшем можно будет использовать наработки по ним в гражданском строительстве.
Есть другой, более дешёвый способ обезопасить пусковые. Размещать Р-9 в железнодорожных пусковых установках. Там жидкий кислород будет испаряться в открытое пространство, это безопасно. С точки зрения боевой устойчивости и скрытности, мобильная пусковая намного превосходит любую шахту. Ракетный поезд не получится отследить со спутника ещё несколько десятилетий, как минимум. Серийные МБР Р-9 мы уже оснащаем маневрирующими боевыми частями серии МП-1, разработанными в ОКБ-52 товарища Челомея, либо головными частями с 3-мя или 6-ю отдельными боевыми блоками. Подобных систем на Западе нет, и ещё не скоро появятся. Это, что касается Р-9.
Для размещения глобальных ГР-1 так или иначе придётся строить шахты и грамотную вентиляцию, но их нужно не так много. Эти ракеты дорогие, целей для них немного даже в США. Основной массовой ракетой действительно должна быть лёгкая твёрдотопливная РТ-2. Её испытания идут в настоящее время, по их окончании мы ожидаем решения о принятии изделия на вооружение РВСН, — Королёв взглянул на сидевшего с краю Александра Давидовича Надирадзе, которому он, по настоянию Хрущёва, передал работу по РТ-2.
— Стоит ещё подумать, нельзя ли запускать РТ-2 с мобильных пусковых установок, например, с многоколёсных шасси минского производства, — предложил Никита Сергеевич.
— РТ-2 для этого, пожалуй, тяжеловата, всё-таки 51 тонна, — ответил Надирадзе. — Для этого лучше подойдёт 'Темп-2С'.
— А кстати, как у вас с ним дела? — тут же спросил Хрущёв.
— В прошлом году, начиная с июня, провели 4 испытательных пуска, — доложил Александр Давидович. — Первый пуск был успешным, а вот все три последующих — неудачные. Но мы работаем над устранением недостатков. Пока ещё не всё идёт так хорошо, как хотелось бы.
— Ясно. Извините, Сергей Палыч, я вас перебил. Продолжайте.
— Ещё по боеготовности, — продолжил Королёв. — До последнего времени нас сдерживала длительная раскрутка механических гироскопов. Сейчас нам удалось решить эту проблему.
Сергей Павлович показал всем небольшое электронное устройство:
— Специалистами НИИ-994 товарища Кузнецова совместно с зеленоградским НПО 'Научный центр', разработан волоконно-оптический гироскоп. Это стало возможным после длительного совершенствования характеристик стеклянных волокон. Работа над стеклянным оптоволокном ведётся, насколько мне известно, с 1956 года. После 5 лет исследований удалось получить первый практический результат.
В устройстве нет движущихся частей, оно включается мгновенно и начинает работать сразу. Для обработки сигналов БЦВМ в принципе не требуется, достаточно вычислителя на нескольких микросхемах малой интеграции. Для подсветки используется специальный светодиод. Вот на его создание и на получение оптоволокна требуемой чистоты и понадобилось пять лет. В гироскопе используется катушка оптоволокна длиной порядка одной тысячи метров. Устройство получается хотя и не копеечное, но намного дешевле классического механического гироскопа.
Для удешевления производства есть предложение наладить выпуск унифицированной линейки образцов, оснастить имеющийся парк вертолётов автоматами парирования на основе волоконно-оптических гироскопов, использовать данные гироскопы на всех разрабатываемых ракетах, включая крылатые, а также на беспилотных самолётах-разведчиках.
Собравшиеся зашумели, потянулись, чтобы разглядеть новый, невиданный ещё прибор. Конструкторы сразу начали прикидывать, где ещё можно его применить. Королёв подождал, пока они оценят новинку, затем продолжил доклад.
В продолжении он перешёл к космической тематике, рассказал о работе первой экспедиции на малой орбитальной станции. На момент совещания на орбите работали только Попович и Быковский, международный экипаж ещё не стартовал.
— Сейчас наша основная задача — благополучно завершить намеченную программу работы обоих экипажей на орбитальной станции, — сообщил Сергей Павлович. — Затем планируется испытательный пуск перспективного носителя 'Днепр'. Нашими специалистами проведена большая работа по отладке и доработке конструкции. Мы рассчитываем, что четвёртый пуск будет удачнее предыдущих.
Как только 'Днепр' начнёт летать без аварий, мы запустим полноразмерную орбитальную станцию. С вводом в эксплуатацию носителя 28-тонного класса мы получаем возможность выводить на геостационарную орбиту спутники связи и наблюдения за погодой, а также можем провести пилотируемый облёт Луны, возможно, уже в 1963-м году. Сначала, конечно, сделаем несколько беспилотных пусков.
— На каком корабле? — тут же спросил Хрущёв.
— Используем уже испытанный в двух последних полётах лунный орбитальный корабль 7К-ЛОК. На нём летал Амет-Хан, и сейчас на нём же полетели Попович и Быковский, — ответил Королёв.
— Только не рискуйте людьми, — предупредил Первый секретарь. — Предупреждаю ещё раз, при всех. Если есть какие-то сомнения в надёжности техники — никаких пусков 'к дате', 'к празднику', 'к съезду', 'к юбилею'. Это не только Королёва, это всех касается, — он внимательно посмотрел на Неделина и Янгеля. — Все поняли?
Присутствующие переглянулись. После разбирательства осенью 1960 г все разработчики получили грозное Постановление ЦК и Совета министров 'О недопустимых нарушениях техники безопасности', в котором, на примере предотвращённой катастрофы Р-16 24 октября 1960 г. разбирались при участии технических специалистов возможные последствия, и действия, к ним приводящие.
— Сергей Палыч, а что у вас с проектом лунного посадочного корабля? — спросил Хрущёв.
— Мы согласовали с американцами эскизный проект, — ответил Королёв. — При разработке мы исходили из тех соображений, что корабль должен быть многоразовым, и соответственно одноступенчатым.
Главный конструктор развернул большой плакат и повесил его на шведскую стенку. Присутствующие с интересом рассматривали конструкцию, напоминающую большой петербургский фонарь, только не четырехгранный, а восьмигранный, поставленный на платформу на высоких ножках. Под платформой крепились многочисленные цилиндрические и шарообразные баллоны и баки. Крыша 'фонаря' представляла собой раму, образующую частично застеклённый купол. Сверху на крыше располагался стыковочный узел системы штырь-конус.
— Корабль будет весить немногим более 15 тонн, — рассказал Королёв. — большая часть этой массы, разумеется, приходится на топливо. Конструкция полностью модульная, состоит из несущей алюминиевой рамы, на которой сверху крепится кабина экипажа, а внизу — двигатель, запас топлива, кислорода и воды для системы жизнеобеспечения. По углам рамы располагаются рулевые двигатели системы ориентации.
Необычная форма кабины с большой площадью остекления выбрана, исходя из необходимости обеспечить наилучший обзор вниз при посадке и вверх при стыковке. Обзорные иллюминаторы могут закрываться жалюзи из отражающей алюминиевой фольги, для защиты от солнечного нагрева.
Компоненты топлива — керосин и жидкий кислород, выбранный из следующих соображений.
Первое — безопасность для экипажа.
Второе — жидкий кислород так или иначе придется доставлять на Луну для дыхания людей.
Третье. Если на Луне будет обнаружен водяной лёд, растапливая его, мы сможем получать жидкий кислород, например, электролизом с последующим сжижением. Для этого даже не понадобится тащить на Луну ядерный реактор. На поверхности Луны можно расположить достаточно большое поле солнечных батарей. Для сжижения кислорода на Луне имеется бесплатный вакуум и холод в любой тени. Образующийся в процессе электролиза водород можно будет использовать в перспективе как топливо, для этого посадочный корабль выполнен модульным, чтобы можно было заменить двигатель и баки, даже в условиях лунной орбиты.
Аналогично, если на Луне будет обнаружен не водяной, а метановый лёд, из него на Луне можно будет получать топливо, доставляя окислитель с Земли. В этом случае мы просто заменим двигатели и баки, на приспособленные для использования и хранения метана. Идеальный случай, если на Луне найдётся и водяной лёд, и метановый, но на такую халяву, товарищи, рассчитывать не стоит, — пошутил Сергей Павлович.
Все заулыбались, обмениваясь весёлыми комментариями.
— Следует понимать, — продолжил Королёв, — что для освоения Луны потребуется не только лунный посадочный корабль но и полноценная база, а также средства для передвижения по Луне. Товарищ Бармин сейчас работает над этим проектом, но, пока эта разработка находится на стадии эскизного проектирования.
Для выбора площадки под устройство долговременной исследовательской и производственной базы, нам понадобится автоматический исследовательский луноход, способный отыскать залежи льда. Вероятнее всего, искать лёд надо где-то в районе южного полюса Луны, куда попадает меньше всего солнечного света. При этом работа лунохода осложняется малой величиной инсоляции в полярных районах. Вероятно, понадобится обеспечить луноход автономным ядерным источником питания, либо генератором с приводом от двигателя Стирлинга, с подогревом от РИТЭГа. Работа над исследовательским луноходом сейчас ведётся в ОКБ-301 под руководством товарища Бабакина.
Выступление Королёва, короткое и деловое, произвело хорошее впечатление на руководство страны.
— То есть, вы, Сергей Палыч, рассчитываете на постройку на Луне не только исследовательской, но и производственной базы? — уточнил с места Косыгин.
— Руководство Главкосмоса исходит из простых соображений. Экспедиция на Луну ради флаговтыка человечеству не нужна. Такая экспедиция имеет хоть какой-то смысл только с политической точки зрения, в рамках соревнования двух политических систем, но практическая польза от неё — нулевая.
С точки зрения дальнейшего освоения Солнечной системы Луна — удобный плацдарм, уже потому, что вторая космическая скорость для Луны 2,38 километра в секунду, а для Земли — 11,2 километра в секунду. То есть, для старта к другим планетам с Луны потребуется в 4,7 раза меньше топлива, чем для старта с Земли.
Есть ещё один вариант — старт с астероида или орбитальной станции, но этот астероид или станция должны тоже находиться на орбите Луны.
— А почему не на орбите Земли? — тут же уточнил Косыгин.
— Потому что для Земли разница между первой и второй космической скоростью составляет 3,3 километра в секунду, — пояснил с места академик Келдыш. — То есть, это уже больше, чем вторая космическая скорость при старте с поверхности Луны.
— Именно, — подтвердил Королёв. — Поэтому надо организовать на Луне для начала хотя бы производство топлива. Именно топливо является основной массой, которую приходится поднимать на орбиту. Всё остальное, включая конструкцию корабля, двигатели и экипаж, весит неизмеримо меньше. Постепенно, по ходу освоения космической солнечной металлургии и аддитивных технологий, мы сможем доставить на Луну и станки, на которых можно будет изготавливать, к примеру, детали конструкций и даже ракетных двигателей. Это дело не ближайшего будущего, конечно, но это технически возможно.
Теперь, в заключение, пару слов о том, зачем нам вообще осваивать космос.
Королёв повесил поверх плаката большую карту Солнечной системы:
— Вот тут, между Марсом и Юпитером — пояс астероидов. Здесь, прямо в космосе, летает чистый самородный никель, железо, любые другие металлы, здесь есть в замёрзшем виде метан, вода, а значит — и необходимый для человека кислород.
— Вот здесь — Меркурий. Выжженная Солнцем пустыня, из которой испарились все лёгкие элементы. Остались только тяжёлые. Это — будущая копилка для человечества.
— Вот тут, за орбитой Плутона — облако Оорта, отсюда в Солнечную систему прилетают кометы. Удар всего одной кометы может уничтожить Землю. Целиком. Только за счёт её массы и скорости. Если мы хотим спокойно жить дальше, мы должны найти способ отвести от себя эту угрозу. Способ есть. Послать к комете космический буксир, который изменит её траекторию, и отклонит от столкновения с Землёй. Для этого нужно создать систему раннего предупреждения, подобную СПРН, но нацеленную в космос, а не на США.
— Это вы уже в какую-то фантастику ударились, Сергей Палыч, — заметил Гречко.
— А вы, Андрей Антоныч, хотите, чтобы ваши внуки и правнуки жили спокойно, не опасаясь никакой угрозы? — спросил в ответ Королёв. — Конечно, сейчас, пока что, угроза ядерной войны намного более реальна. Поэтому я и предлагаю решать задачи постепенно. Но решать их в любом случае придётся. Какие-то из них — нам, какие-то — нашим внукам.
