Чаганов: Война- Часть 2

— Пардон, что помешал,— напомаженная голова с прямым пробором высовывается на полянку, с интересом рассматривая стройную спину девушки,— хороша, я б от такой тоже не отказался, почём берёшь милая?

В два кошачьих прыжка, разъярённый юноша сокращает расстояние между собой и приказчиком, мягко взмывает вверх, выбросив вперёд прямую, как копьё, ногу с вытянутым носком— наконечником и прежде чем жертва успевает пошевелиться, носок полуботинка врезается в её лоб.

— Слава богу жив,— укоризненно качает головой Оля, прощупывая артерию на шее, лежащего на спине толстяка,— контролировать надо свои эмоции... а вообще, молодец.

* * *

— Товарищ комфронта,— стоящий у карты комдив Конев берёт со стола указку,— прошу передать из состава фронта в моё подчинение 11-й мехкорпус, Армейская группа, имеющимися в данный момент силами, разгромить самураев не сможет.

— Что значит не сможет,— раздражённо перебивает его Мехлис,— как вы можете командовать людьми, если не верите в их силы?

— Товарищ армейский комиссар 1-го ранга,— поднимается с места Рокоссовский,— разрешите мне ответить?

Мехлис недовольно кивает.

— Переправившаяся на западный берег реки группировка генерала Кобаяси,— комкор забирает указку у Конева,— насчитывающая до восьми тысяч штыков и более двухсот орудий за прошедшие сутки захватила плацдарм размером два на пять километров, успела окопаться и подготовить противотанковую оборону и не предпринимает попыток наступления, очевидно считая свою цель достигнутой. На данный момент наши войска в составе 11-й танковой бригады (150 танков), 7-ая мото-броневая бригада (154 бронемашины), 24-й мотострелковый полк (2500 штыков) и 8-ая монгольская кавдивизия (2000 сабель) завершают сосредоточение на подступах к плацдарму. В то же время, Южная группировка противника, под командованием генерала Ясуоки, в составе двух танковых и двух пехотных полков, свою задачу не выполнила: не смогла с ходу прорвать оборону 149-го полка и 6-й танковой бригады, захватить мост и, ударом с тыла на соединение с Северной группой, окружить наши войска. По нашему мнению, это произошло потому, что японские пехотные полки отстали от наступающих танков и не смогли поддержать их в атаке. Кроме того, с самой лучшей стороны себя проявили две гаубичные батареи, которые заградительным огнём с нашего берега сумели остановить японские танки на подступах к мосту.

— Что собираетесь дальше предпринимать?— подаёт голос Кулик.

— Пример наступления Южной группы показывает, что атака танков без поддержки пехоты не может быть успешной и ведёт лишь к большим потерям. На плацдарме японцы вдвое превосходят нас в живой силе, поэтому мы с командующим Армейской группой предлагаем не проводить штурма плацдарма и перейти на этом участке к обороне...

— Опять двадцать пять,— бурчит себе под нос Кулик и громче,— когда ж наступать будете, оборонцы?

— Завтра и начнём, товарищ командарм 1-го ранга, мы предлагаем не бросать 11-ую танковую бригаду на подготовленную японскую оборону, а в течении ночи в пяти километрах севернее плацдарма навести понтонный мост и по нему переправить бригаду на западный берег с целью захвата японской переправы и отрезания Северной группы от своих тылов...

— 'Чисто писано в бумаге, да забыли про овраги',— не сдаётся тот,— вы хотя бы проверили скорость течения реки и выдержат ли понтоны 'бэтэшки'. Да и вообще, вы ночью пробовали мост строить?

— Проверили, товарищ замнаркома, этой ночью. Рядом с деревянным мостом в тылу 149 полка отдельная сапёрная рота 11-й танковой бригады навела понтонный и перебросили одну танковую роту на правый берег. Место будущей переправы на севере также обследовали, подходящее...

— Через три часа уже начнёт темнеть,— смотрит на часы Мехлис.

— Сапёрная рота уже на месте, танковая бригада Яковлева находится в трёх километрах от точки переправы...

— Как предполагаете использовать мехкорпус, товарищ Рокоссовский?— прерывает возникшую после слов комфронта паузу.

— В течение ночи по деревянному мосту перебрасываем мехкорпус на правый берег,— указка забегала по карте,— в пять утра, одновременно с атакой 11-й бригады на севере, мехкорпус бьёт на восток по Маньчжурской Хинганской кавдивизии, прорвав её фронт поворачивает на север выходит на границу Монголии и охватывает с юга и запада части генерала Ясуока. Мехкорпус к полудню должен пройти примерно 12 километров. 11-ая и 6-ая танковые бригады, а также 149 стрелковый полк завершают окружение Южной группировки с севера и запада. Таким образом, силы японцев окажутся разрезанными на две части рекой и обе окажутся в окружении.

— А что думает Генштаб?— недоверчиво качает головой Кулик.

— Пока молчит, товарищ командарм 1-го ранга, связь с Москвой работает нормально,— поднимается с места комбриг Богданов, начальник штаба 1-й Армейской группы.

— Мы можем вообще не получить никакого ответа,— Рокоссовский кладёт указку на карту,— начальник Генерального Штаба отдал распоряжение, что ответственность за планирование и проведение операций в Монголии лежит на командовании Фронтовой группы.

— Ну тогда давай, комкор, действуй,— весело стучит кулаком по столу Кулик, облегчённо выдыхая,— сам понимаешь, тут или тюрьма, или ордена.

* * *

— Господин следователь,— Георгий в помятом светлом костюме в мольбе тянет руки навстречу вошедшему в допросную комнату мужчине в штатском, но стоящий за его спиной охранник с силой усаживает его обратно,— скоро сутки как я сижу здесь без еды и возможности связаться со своим адвокатом. Мне даже не говорят за что я задержан!

Тот, кого назвали следователем, японец в дорогом тёмном костюме, равнодушно глядит на юношу, отворачивается и садится на стул у дальней стены, выйдя из светового конуса электрической лампы с абажуром, освещающего широкий деревянный стол и два стула в центре допросной. В это время в комнату заходит лысеющий мужчина лет сорока в засаленном до блеска пиджаке, с трудом сходящемся на его большом животе.

— Георгий Георгиевич Пермяков, 1919 года рождения?— бубнит толстяк на чистом русском языке, бросив на стол тощую папку испещрённую иероглифами,— я— дознаватель Иванов Семён Петрович, на вас поступило заявление от гражданина Каниболоцкого, сотрудника Харбинской полиции о том, что вы пытались его убить, нанеся при этом ему тяжкие увечья.

— Я не знал, что он полицейский,— губы Георгия задрожали,— он не был в форме никак не представился. Этот человек сам подошёл к нам при этом оскорбил мою спутницу, назвав её шлюхой.

— Как зовут вашу спутницу?— делает скучное лицо следователь.

— Я познакомился с ней в парке в тот же день, она представилась Тамарой...

— И сразу же уединилась с вами на поляне в роще? Так кто же она тогда?

— Вы не смеете!— снова безуспешно пытается подняться на ноги Пермяков.

— Смею!— стучит кулаком по столу Иванов,— филёр Каниболоцкий работает в отделе защиты общественной нравственности н видел вашу спутницу много раз там с разными мужчинами...

'Слава богу, Ольга им не интересна,— проносится в голове у юноши,— но как же она оказалась права, просто как в воду глядела'.

— ... Ты, мальчишка,— брызжет слюной следователь,— напал на сотрудника полиции при исполнении служебных обязанностей и нанёс ему тяжкие увечья!...

'А дознаватель-то неместный,— сразу успокаивается Георгий,— выговор у него не наш, тот кто в Маньчжурии пожил хотя бы несколько лет, обязательно вставляет в речь китайские слова'.

— ... Ты получишь 15 лет каторги, причём по законам Маньчжоу-Го приговоры по этим статьям не подлежат апелляции, а виновные— амнистии...

'Врёшь, это касается только обвиняемых в бандитизме'.

— Как пятнадцать лет?— обхватывает голову юноша,— но я же не знал!

* * *

— Выпустили Егора!— с порога выпаливает Кузнецов,— ночью в одиннадцать привезли на машине домой... японец и русский. Я поджидал его в палисаднике, так они от меня буквально в двух метрах прошли, темнота была. Долго говорили о чём-то, окна были закрыты, но в щель занавески я видел, как они сидели за столом. Два раза русский выходил на крыльцо покурить. Затем оба гостя уехали, но я не стал к нему заходить, мало ли: прослушка, наблюдение... да и по виду его заметно, что устал он.

— Правильно,— Оля быстро накрывает на стол,— надо нам держаться от него теперь подальше.

— Откуда такое богатство, хозяйка расщедрилась?— Николай кивает на пироги, солёные лисички, пироги с мясом и капустой.

— Дождёшься от неё, я на рынке была. Там немноголюдно, появились слухи о лёгочной чуме... только насчёт того где обнаружилась болезнь— разнотолки. Скорее всего это источник— Пермяков. Инкубационный период у неё минимум двое суток, так что завтра уже можно ожидать первые случаи в Пиньфане.

— Может зря мы это? Болезнь-то может на Харбин перекинуться, люди невинные пострадают.

— Не пострадают, связь Пиньфаня с внешним миром— минимальная. Люди там работают грамотные, при первом же случае объявят карантин, выявят источник. Индекс репродукции небольшой, так что умрут только работники этой гадюшни, а они заслужили. Ты мне лучше вот что скажи, составить словесный портрет 'русского' сможешь?

— На вид лет сорок— сорок пять,— замирает с вилкой в руке Кузнецов,— рост средний, фигура полная, голова большая, череп круглый, волосы— редкие, короткие, прямые, тёмно-русые с проседью, линия роста волос м-образная, лысина лобная...

'Где взять деньги на выкуп?— крутит локон Оля, одновременно в уме составляя портрет незнакомца,— у Чурина, местного олигарха, владельца компании 'Торговый дом Чурина'? Положение у него сейчас незавидное, японцы отжимают у него компанию, БРЭМ обложил данью недвижимость'...

— ... брови редкие дугообразные...

'Кого-то он мне напоминает, да это же'...

Глава 5.

Монголия, правый берег реки Халхин-Гол.

Штаб Южной группы генерала Ясуока.

03 июля 1939 года, 08:00.

— Огата,— генерал поднимает красные от бессонницы глаза на вошедшего в палатку гладко выбритого подтянутого адъютанта,— что происходит, час назад пропала радиосвязь с Северной группой, тоже самое со штабом командующего в Хайларе, только связь пропала ещё ночью.

— Русские начали глушение наших станций на основных и запасных частотах, причём глушение штаба Квантунской армии происходит с территории России. Проводная связь с Хайларом не восстановлена, с тех пор как они несколько дней назад начали бомбёжку опор проводов, в штабе не хватает ремонтных бригад.

— Я могу понять это, до Хайлара далеко,— лицо Ясуоки остаётся невозмутимым,— но до генерала Камацубары всего каких-нибудь десять километров.

— По моему приказу, господин генерал, полковник Тамада послал в штаб Северной группы старшего лейтенанта Шинодо на танке, чтобы поддержать штабное отделение связи, но он пока ещё не возвратился...

Ноздри генерала начали возбуждённо раздуваться.

— ... самолёт связи из штаба армии только что сбросил тубус,— Огата достаёт из планшета свёрнутый лист бумаги,— вот приказ генерала Уэды.

— "Наступать, наступать, наступать, противник отступает, отступает, отступает",— Ясуока бегло пробегает глазами по тексту,— а то что топлива для танков осталось всего на пять километров и снаряды на исходе... Кхм, где колонна снабжения?

— К исходу дня должна быть здесь, господин генерал,— неуверенно отвечает адъютант.

— Должна быть... командиров полков ко мне!

— Они здесь рядом,— Огата отводит рукой полог.

— Господин генерал,— в палатке появляется возбуждённый полковник Тамада,— здесь к вам солдаты из отделения связи.

— Мы пришли извиниться за потерю старшего лейтенанта Шинодо,— вперёд выступает невысокий унтер-офицер со слезами на глазах,— наш отряд попал в засаду. В шедший впереди танк попал снаряд пушки, спрятанной в камышах. Старший лейтенант погиб, водитель и стрелок-радист ранены. Мы отомстили, вот...

На землю под ноги генерала упали три пилотки с красными звёздами.

— ... и ещё мы захватили пушку, которой был подбит танк.

— Благодарю за службу,— Ясуока угощает солдат сигаретами и поворачивается к адъютанту,— распорядитесь, чтобы им вечером выдали консервированные мандарины и пиво. Господа, прошу ко мне.

— Согласно кодексу танкиста Императорской армии,— хмурится Тамада,— экипаж не может покидать танк, даже если тот полностью выведен из строя.

— Экипаж должен разделить судьбу танка,— сжимает кулаки командир 3-го танкового полка Йошимару,— водитель и стрелок, оставшись в живых, покрыли себя несмываемым позором.

— Солдаты не знали об этом, они не танкисты,— генерал кладёт на стол самодельную карту-километровку, скопированную с разведывательных авиа-снимков,— покажите, где старший лейтенант попал в засаду? Так это же в полукилометре от переправы... в тылах Северной группы. Как русские там могли оказаться?

— Я думаю, господин генерал,— подаёт голос командир пехотного полка Ямагато,— русские также как и мы форсировали реку. Выходит так, что они хотят отрезать, переправившиеся на левый берег, войска Северной группы.

— И, похоже, они в этом хорошо преуспели,— кивает Тамада,— основные силы добивают тылы генерала Камацубары, а расчёты противотанковых пушек выбросили на пути возможного нашего наступления.

— Возможно, что именно с этим связано глушение нашей радиосвязи,— из-за спины генерала замечает адъютант,— русские хотят как можно дольше сохранить свои действия в тайне.

— Мы должны как можно скорее деблокировать войска генерала Камацубары,— полковник Иошимару бросает недовольный взгляд на нарушившего субординацию майора Огату,— это наш долг. Наша бригада потеряла лицо, мы, в отличие от 'северных', не выполнили свою задачу: не захватили мост и не замкнули кольцо окружения на правом берегу.

— Топлива не хватит даже на то, чтобы пройти эти десять километров,— вслух размышляет Ясуока,— да и снарядов очень мало, путь не разведан...

— Ударим только моим полком,— загорелись глаза у Йошимары,— сольём топливо из баков танков, остающихся здесь, так же за их счёт пополним боезапас. Местность по маршруту движения, судя докладам, в общем проходимая, вот взгляните на карту, широкая равнина меж двух цепочек высоких холмов, кое-где небольшие лужи, почва в основном песчаная...

— И оставим половину бригады неподвижной и безоружной,— бесстрастно замечает генерал.

— Только до вечера,— поджимает губы Тамада,— колонна снабжения в пути. Я в целом поддерживаю предложение полковника Йошимара, но считаю, что мой полк подходит для удара по русским лучше. Мои лёгкие танки потребляют меньше топлива, чем его тяжёлые, они более подвижны и проходимы по местному грунту...

— А также имеют противопульную броню и лучше горят,— ядовито усмехается оппонент.

— ... мы все не повторим больше такой ошибки, танками штурмовать противотанковую оборону. Я прошу вас, господин генерал, передать под моё начало отдельный полк полевой артиллерии из состава 7-ой дивизии, а также механизированный батальон полковника Ямагато.

— Позвольте, господин полковник,— возмущается командир пехотного полка,— ещё чернила не просохли на приказе о расформировании механизированного корпуса генерала Сакаи, а вы опять пытаетесь создать его подобие? Эксперимент с объединением танков, артиллерии и мотопехоты под единым командованием официально признан Генштабом неудачным. Я против передачи своего батальона в танковый полк.