Chelyaber

— Нет, полковник Савельев араб из Иордании, походный имам нашей банды. Американец — майор Андрейченко.

— Ладно, Воронову виднее. Ваша отправка намечена на третье апреля, хотите предоставить людям отпуск?

— Нет, отпуска всем предоставлялись по графику. Максим хочет, чтобы вы устроили нам выпускной экзамен. Только нам, без его участия, сам он будет наблюдателем.

— Экзамен? С такими рожами вам его только в Афганистане сдавать.

— С такими рожами мы свои в любой стране Ближнего Востока, Юрий Владимирович. Из Сирии мы сможем просочиться куда угодно. Ставьте задачу.

— Задачу ставить будет Верховный Главнокомандующий, 'Каскад-4' подчиняется ему напрямую. Доложу Леониду Ильичу сегодня же, а пока отдохните пару дней.

* * *

— В любой стране Ближнего Востока, говоришь? Думаешь, смогут Саддама ликвидировать?

— Думаю, да. Только считаю Саддама Хуссейна полезным на данном этапе. Он самостоятельная политическая фигура и ещё устроит американцам немало проблем, когда закончит перевооружение своей армии. Если кого-то и ликвидировать, то нам выгоднее кого-нибудь из иранских миротворцев.

— В Иране есть миротворцы? — удивился Брежнев.

— Есть, Леонид Ильич, причём на самом верху — президент Абольхасан Банисадр.

— Нет! Пусть он и миротворец, хотя мне это не очевидно, но за поставки вооружений рассчитывается полностью и в срок. Попроще кого-нибудь выбери. Кто из курдских лидеров нам сейчас мешает больше всего?

— Вся верхушка Демократической партии Иранского Курдистана: Абдул Рахман Гассемлу, Садек Шарафканди и Абдулла Гадери Азар. С ними мы точно никогда не договоримся.

— Вот! Можешь ведь, когда подумаешь. Их и закажем. Готовь свой автобус, завтра вместе в Балашиху съездим.

* * *

Двадцать девятого марта 1981 года, накануне церемонии вручения самой престижной кинопремии мира, Аль Пачино дал интервью 'Лос-Анжелес Таймс', в котором сообщил, что непредусмотренные контрактом премии за 'Наследие ушедших-1' превысили его контрактный гонорар в восемь раз, у Марлона Брандо в тринадцать с третью, а вообще премиальный фонд оказался в четыре раза больше изначального бюджета фильма. 'Учитесь, господа продюсеры!' Нет, с Савельевым лично он не общался, тот не слишком охотно идёт на контакт с иностранцами, да и график съёмок в Москве был очень плотным. Бельмондо тоже иностранец? Исключение, подтверждающее правило. Вот его о Савельеве и спрашивайте. А я лишь хотел выразить своё восхищение Мариной Влади. Очень жаль, что Оскар не вручают в категории 'Лучшему продюсеру', она бы обязательно его взяла. Нет, 'Лучший фильм' — это не награда продюсера, с мизерным бюджетом ни один гений лучшего фильма не создаст, деньги в этом вопросе значат гораздо больше.

Жан-Поль Бельмондо о Савельеве рассказывать отказался, кроме того, что, подаренный ему 'Тайм' с портретом 'Человека года', он сразу молча бросил в урну. Марина Влади назвала Савельева другом, но в его методиках они ничего не понимает, кроме того, что они достаточно эффективны. Кто выделил деньги на съёмки фильма? Пул из четырёх швейцарских банков выдал кредит. О причастности к этому Савельева она ничего сказать не могла. Владимир Высоцкий от интервью отказался.

А тридцатого, с утра, взорвалась настоящая информационная бомба: Кирк Керкорян объявил о достигнутой с Мариной Влади договорённости по продаже кинокомпании Metro-Goldwyn-Mayer. 'Я покидаю кинобизнес с чувством выполненного долга. Уверен, что MGM снова станет величайшей, и произойдёт это благодаря мне. Ведь именно я нашёл покупателя, который способен вернуть компании былое величие. Это лучшая сделка в истории кинематографа и состоялась она благодаря мне. Возьмёт ли Марина Оскар? Обязательно и не один. Может быть не в этот раз, но обязательно'.

— Мадам! Сказать, что я в восхищении — мало. Я преклоняюсь перед вами! — Жан-Поль Бельмондо картинно встал на колено, перед спустившейся к завтраку Мариной Влади.

— Что с тобой, Ванечка? Какая муха тебя укусила?

— Вот! — протянул ей газету Бельмондо.

— А неплохо он себя похвалил. — усмехнулась Марина, пробежав глазами по интервью, — А, впрочем, возможно, что именно так и надо. Излишняя скромность ведёт к безвестности, а в нашем бизнесе это точно не на пользу. Только зря ты мне преклоняешься, всё, что наболтал этот армянин, может и не сбыться.

— Но ты ведь правда купила MGM.

— Заплатила задаток, компании ещё предстоит пройти аудит. Мне поручили — я заплатила. Не думаешь ли ты, что я это сама и на свои?

— Это неважно! Ты нашла тех, кто такое поручает. Ты сделаешь MGM величайшей. Это куда интересней, чем раскручивать с нуля компанию в Москве. Твои поручители будут продавать доли?

— Будут, будут, встань ты уже с колена, люди же смотрят. — негромко проворчал Высоцкий.

— Пусть смотрят!

— Встань, Ванечка, не скоморошничай. Тебе долю выделят обязательно. Давайте позавтракаем, сегодня нам предстоит напряжённый день.

Трудно сказать, какое из интервью (Аль Пачино, или Керкоряна) больше повлияло на жюри, но чудо случилось — 'Наследие ушедших-1' выбрали лучшим фильмом года.

— Маринка настоящая королева. Смотри — она к ним снисходит, будто одолжение делает, Оскара принимая. — прошептала Алентова на ухо Меньшову.

— Может и делает. Кто их знает, до какой степени они просветлились у Савельева. Тот ведь реально чудеса творит...

Из шести номинаций, 'Наследие' выиграло четыре: кроме 'Лучшего фильма', Аль Пачино, что было всеми ожидаемо, получил Оскара за 'Лучшую мужскую роль второго плана', Владимир Высоцкий за 'Лучший оригинальный сценарий', а Александра Пахмутова за 'Лучшую музыку'. Жан-Поль Бельмондо стал вторым в номинации на 'Лучшую мужскую роль', уступив только Роберту де Ниро, а Марина Влади только пятой за 'Лучшую женскую роль второго плана'. Получил своего Оскара и Меньшов, за фильм 'Москва слезам не верит' — 'Лучший на иностранном языке'.

* * *

— Ты купил киностудию в Голливуде?

— Купил, Леонид Ильич. Сам не ожидал, что настолько это затянет, хотел ведь только тумана напустить про методики Савельева, но... Слишком уж талантливый коллектив собрался, а мы ведь в ответе за тех, кого приручили.

— Правильно говоришь, одобряю. Коллектив у тебя не только талантливый, они ещё и люди благодарные. Мне не так давно Бельмондо звонил, спрашивал — кого лучше поддержать на выборах Президента Франции. Очень приятно, но и неловко, в то же время.

— Неловко то почему?

— Потому что нам Жискар выгоднее коммунистов.

— И что же в этом неловкого? Коммунисты ведь разные бывают, вон Пол Пот себя тоже коммунистом называл. Уж Бельмондо то этого точно не осудит, да и не расскажет никому, разве что в мемуарах.

— Да понимаю я, а всё равно как-то неловко, будто жене изменил. Она вроде и не в курсе, а совесть неспокойна. Ладно, это мои проблемы...

Воронов молча пожал плечами. 'Каскад' сдал экзамен на отлично, завтра, первого апреля они вернутся из Сирии, а третьего уже вылетать в Кабул, скоро от Брежнева он отдохнёт. Гнетёт Лёню ситуация — любимая жена старуха, а эрекция как у молодого, и при этом поплакаться больше некому.

— ...помнишь, ты говорил, что думаешь насчёт технологий? Не надумал пока ничего?

— Думаю, Леонид Ильич. Для технологий у нас нет нужных материалов, производство таких материалов возможно только вне гравитационного колодца, а чтобы вывести на орбиту нужное оборудование, нужно всем миром, сообща, лет пять напрягаться. В одиночку СССР это просто не вывезет, надорвётся. Подмять под себя весь мир — мне пока видится более лёгкой задачей.

— Даже так... Впрочем, раз боги есть, то это защита от дурака...

Максим молча кивнул. Именно защита от дурака. Сначала умудритесь не уничтожить сами себя, а потом уже тянитесь к большему. Технологическое развитие и так опережает эволюционное развитие сознания. Хомо хомини до сих пор люпус ист, даже ещё больший люпус, чем во времена древнего римлянина Плавта. Планета заминирована с шестикратным запасом, СССР и США даже ракеты уже не нужны, взорви всё на своей территории, и всё живое на Земле погибнет через пару лет.

— ...но что-то же наверняка можно сделать?

— Я уже сделал вам 'Каскад', Леонид Ильич. Теперь боги посмотрят, как вы его будете применять, а потом примут решение. Такого оружия у американцев пока нет, но апокалипсис они и без него способны устроить.

— И как его нужно применять?

— Это только вам решать, я здесь хоккеист, а не политик.

* * *

Двенадцатого апреля 1981 года, в Советском Союзе граждане голосовали за новую Конституцию. Шестая статья о 'Руководящей и направляющей силе советского общества' из неё просто исчезла, теперь после пятой сразу шла седьмая. Исчезло и право республик на выход из состава СССР, а Советский народ назвали единым и неделимым. Кроме права на выход, республики лишались своих Верховных Советов и Советов Министров, то есть де-факто упразднялись. Планировалось распустить также и республиканские компартии, но это уже вопрос не конституционный. К двадцатому подвели предварительные итоги.

— Итак, товарищи, судя по результатам голосования, с Конституцией мы успели буквально в последний момент. Латвия — против тридцать семь и четыре десятых процента, Литва — против тридцать два и восемь десятых, Эстония — против тридцать один и шесть. — зачитал Брежнев и тяжёлым взглядом посмотрел на Щербицкого, главного противника урезания прав республик, — Волынская область — против двадцать девять и одна, Львовская — против двадцать шесть и пять, Закарпатская — против двадцать шесть и три. В целом по Украине против почти двенадцать процентов. В Армении одиннадцать, Грузии, Азербайджане и Молдавии по десять. Честно говоря, такого я не ожидал.

— В целом по стране — за почти девяносто пять процентов, Леонид Ильич. — попытался сгладить Председатель Совета Министров Григорий Васильевич Романов.

— В целом да, но озвученную проблему это с повестки не снимает. Вы чьи интересы представляли на посту Первого Секретаря ЦК КПУ, товарищ Щербицкий?

— На этих правах настаивал Ленин, Леонид Ильич.

— В тот момент у него были для этого основания, а у вас сейчас они есть? Мы вместе победили в самой страшной войне в истории, вместе построили вторую (пока вторую) в мире экономику, вместе создали лучшие системы образования и здравоохранения, в таких условиях Ленин первым бы настаивал на отмене возможности разрушить всё это изнутри. Так чьи интересы вы представляли? Бандеровцев недобитых?

— При чём тут бандеровцы, Леонид Ильич? Я выражал мнение ЦК КПУ.

— Вовремя мы успели... Религия коммунизма уже породила секты на базе республиканских ЦК. Возможны-ли в связи с этим внутриполитические осложнения, Юрий Владимирович?

— Отдельные эксцессы возможны, Леонид Ильич, но с ними мы справимся. Конституция у нас уже новая, теперь никакие отсылки к ленинским нормам не станут оправданием антигосударственной деятельности. — Андропов дружелюбно улыбнулся Щербицкому, — Статья шестьдесят четвёртая пункт А предусматривает в качестве наказания высшую меру социальной защиты. Предлагаю сегодня-же всем напомнить об этом циркуляром.

— Зачем нагнетать-то, товарищи? — Щербицкий заметно побледнел, — Мнение высказывалось ещё при старой конституции, а закон не имеет обратной силы.

— Поддерживаю. — Тихонов поднял руку, как школьник на уроке, — Начинать новую жизнь с репрессий не стоит. И циркуляр не нужен. Все, кто его получит, и так всё знают. И публиковать подробности голосования не нужно, в целом девяносто пять за, а как там отдельная Латвия, или Литва — не важно.

— Согласен. — кивнул Черненко, — Подробности излишни.

— Категорически против. — твёрдо заявил Андропов, — Опубликовать результаты нужно максимально подробно, по областям. Скрывать нам нечего, победили мы везде, хоть и с разным счётом. Девятого сентября предстоят всеобщие выборы, вот и пусть народ на местах знает — какова реальная опасность сепаратизма именно в их областях и республиках. А товарищу Щербицкому, во избежание, рекомендую подать в отставку и выйти на пенсию. Обратной силы закон не имеет, но не все законы у нас новые, можно и в старых много чего интересного найти. Комитету теперь не запрещено открывать дела на высших партийных руководителей, а дела есть, у нас много чего есть. Мы молчали не потому, что не знали... В общем, знали, но пока молчали. Я достаточно прозрачно намекнул?

Щербицкий молча кивнул, молча написал заявление и молча вышел. Со словами: 'Стар я уже для всего этого', его примеру последовал Тихонов.

— Пятеро. — оглядел оставшихся Брежнев, — Напоминаю всем, что народ свою волю уже высказал, но Конституция вступит в силу только после её принятия Верховным Советом тридцатого апреля, до тех пор мы имеем возможность исправить свои-же ошибки. Я могу их исправить и после тридцатого, но лучше это сделать самой партии. Разделение органов на МВД и КГБ — это та ошибка, которая чуть не обернулась для нас катастрофой. Возражения есть? Занесите в протокол, Константин Устинович — принято единогласно. Юрий Владимирович, принимайте МВД и в кратчайшие сроки наведите там порядок, скоро перед вами встанут новые проблемы, реформы в экономике обязательно вызовут всплеск преступности, нам до сих пор незнакомой. Изучайте опыт западных коллег, они с этим уже сталкивались, и готовьте поправки в уголовный кодекс.

— Сделаем, Леонид Ильич.

— Второе: после тридцатого, Политбюро будет руководить только партией, но вам я предлагаю возродить Государственный Комитет Труда и Обороны и войти в него.

— В новой Конституции ничего такого нет, Леонид Ильич. Этот комитет создаётся только до девятого сентября?

— Если меня не выберут Главой Государства, то скорее всего так. А если выберут, то в Конституции нет запрета Главе формировать такие комитеты, как и ограничений по их полномочиям. Глава в праве назначить себе столько заместителей, сколько посчитает нужным. Вот пусть воссозданный ГКТО и состоит из таких заместителей. Все согласны? В протокол — единогласное решение о воссоздании ГКТО. Третье — ситуация в Польше. 'Солидарность' и, примкнувшие к ней, организации и движения поддерживают порядка шестидесяти процентов граждан, нас они ненавидят и совместного будущего с нами не видят. Подавить контрреволюцию мы теперь не можем, не имеем морального права, поэтому предлагаю Польшу отпустить в свободное плавание. Естественно, без тех земель, которые мы ей подарили после победы над Германией: части Силезии, Померании и западная часть Восточной Пруссии должны вернуться в состав ГДР.

— Не согласятся с этим поляки. — качнул подбородком Кунаев.

— Мы их и спрашивать не будем, признаем ошибку Сталина, передадим нашим немцам, пусть те сами их уговаривают.

— Но Сталин ведь отдал земли на западе в компенсацию отошедших нам на востоке.

— Ошибся, бывает. Сталин тоже иногда ошибался, всеведущим он не был. Земли на востоке Польши — наша компенсация за шестьсот тысяч жизней русских солдат, погибших при её освобождении, а восточные земли Германии передали полякам в расчёте на их благодарность. Нет благодарности — нет и земель. Отбирать мы их не будем, немцы сами с этим отлично справятся. Возражения есть? Завтра же вылетайте в Берлин, Динмухамед Ахмедович, обрадуйте Хонеккера. Мы не возражаем, если в компенсацию за польские зверства на временно отчуждённых территориях, он заберёт себе ещё и Гданьск. Пусть у нас снова будет общая граница.