Chelyaber

Подполковник КГБ СССР, начальник отдела по работе со студентами и молодёжью, Пятого управления, Виктор Иванович Андрейченко сидел в позе лотоса на полу своего служебного кабинета. Засиживаться на службе за полночь не было никакой необходимости. Кроме того, сегодня донельзя довольный начальник, генерал-полковник Бобков предоставил ему отпуск, но домой идти не хотелось. В одном из слоёв сознания заканчивалось изучение физики пяти измерений, и открывающиеся после этого возможности хотелось протестировать спокойно. В одиночестве.

Люди мешали. У них постоянно возникали нелепые желания и потребность их обсуждения. Особенно у жены и сына, которым не откажешь, поэтому в служебном кабинете было надёжнее. Тут его потревожат только в случае войны.

К августу 1984 года Виктор Андрейченко уже изучил доступные для его уровня курсы по логике, математике, химии, биологии и биохимии, восемь боевых баз, включающих владение всеми видами оружия, от современного самолёта до каменновековой дубины. Изучены они были соответствующим образом, с развитием всей необходимой моторики.

В интеллектуальный интерфейс он добавил визуальный образ, получив этакого внутреннего собеседника, в виде мультипликационного персонажа — Карлсона, который живёт на крыше, и предложил Максиму использовать его опыт. Предложения по усовершенствованию функционала были выслушаны Вороновым с интересом.

— Да, адаптации это поможет, но внутренние диалоги, со временем, станут потребностью, что в критический момент не добавит скорости реакции. Впрочем, в каких-то случаях это даже к лучшему. Вы выбрали себе забавного собеседника, Виктор Иванович.

— Как-то само в голову пришло.

— Творческая вы личность, товарищ подполковник, интересные у вас идеи.

Потребность во внутренних диалогах у Андрейченко действительно появилась, образ Карлсона буквально оживил логическое устройство, теперь он лез с советами по любому поводу. Активность можно было уменьшить, но почему-то не хотелось. Карлсон, конечно, не настоящий, зато он настоящий друг.

— Три, два, один, спокойствие, только спокойствие. Ого, малыш, мы теперь настоящие учёные!

— Мало что поменялось. — сверил показатели Андрейченко, — После активации биохимии всё скакнуло в разы, а теперь только на десять-пятнадцать процентов.

— Биохимия касалась тебя непосредственно, а физики касаешься ты. Пока одним пальцем, но контакт уже установлен, дойдёт и до объятий. Давай, активируй уже новый раздел, очень уж интригующе он называется.

— Карман времени? Ты разве не получил его описания? Физика четырёх измерений, время в нём отсутствует. Там можно долго сидеть и думать. Или, надышаться перед смертью.

— Смешно! Я знаю, что такое Карман времени. Внутри него что-то есть.

— Думаешь?

— Нет, это ч знаю точно. Но не знаю, что именно, пока ты не активируешь, и это меня очень раздражает. Вдруг оно будет потреблять предназначенные мне калории?

— Не дай-то бог. Ладно, давай посмотрим. Что это?

— Вход в другой слой реальности, как видишь. Давай, активируй.

Освободившийся после изучения физики, слой сознания не смог активировать вход, только снять данные. На той стороне, 'перед Кромкой', апрель 1978 года, там его зовут Максим Воронов, девятиклассник специальной спортивной школы челябинского Трактора. Интересно, значит настоящего Ворона в этой реальности нет. А Андрейченко? Андрейченко есть. Только что получил майора и перешёл в Олимпийский отдел, всё, как и должно быть на самом деле. Забавно. Его первое воплощение будет жить отдельной жизнью. Жизнью? А почему бы и нет, мечтал же стать великим спортсменом, здесь это как-то неловко, а вот там... Можно спасти Высоцкого и Харламова и... Да много чего можно сделать.

— Не активируется.

— Попробуй всеми слоями сразу.

Виктор Андрейченко настолько привык к многозадачности своего сознания, что эта мысль показалась ему некомфортной.

— Если я весь уйду, то кто будет следить за этим организмом?

— А чего за ним следить? Мы в кармане времени, никуда он не денется. Давай.

При попытке активации возникла иллюзия короткого замыкания и немедленно материализовался Воронов. На оценку ситуации, времени ему не потребовалось, наверняка внутри кармана времени ему доступны ещё несколько карманов большей глубины.

— Очень интересная реальность. — оценил он с ироничной искрой во взгляде, — Хотите попробовать?

— Была такая мысль, только войти не смог.

— Это почти наш мир. В нём нет меня, но есть тот, за кем я сюда пришёл. Он намного сильнее вас, вот и не пускает, 'чудище многомерное'. Но это решаемо.

— Ты можешь помочь мне войти?

— Конечно, но он вас обязательно засечёт.

— Уничтожит?

— Обязательно, но не сразу. Раз вы появились, значит либо сильнее его, либо вам кто-то сильный помог и готовит ловушку на живца. Он очень осторожный, спешить не будет.

— А ты не сможешь вмешаться?

— Обязательно вмешаюсь, когда вы его найдёте. Или он вас. Но для вас это неизбежная гибель. Живец никогда не выживает, даже в случае самой удачной рыбалки.

— Гибель только в той реальности?

— Только в той. — кивнул Максим, — Но там у вас будет настоящая жизнь. Любимая женщина, дети, хорошие друзья. Их вам потом будет очень не хватать. Вечно!

— Ну, так они хоть будут, пусть и в прошлом. Сейчас их просто нет. Я бы хотел попробовать.

— Что ж, опыт охоты мне не помешает. Из той реальности совсем уничтожить его невозможно, но зато можно оценить силы и посмотреть в какое измерение он сбежит и приготовиться к этому здесь. Вам же следует знать, что по итогам каждой жизни следует справедливое воздаяние, поэтому не относитесь к ней как к игре. Вечность ведь можно проводить по-разному. Я знаю множество азартных игроков, навечно заключённых в одно измерение. Вы представляете, каково это — вечно быть неподвижной мыслящей точкой?

— Я понял, Максим. Очень постараюсь.

— Тогда у меня к вам две личные просьбы. Не обижайте там моего друга Диего Марадону, он достоин быть королём футбола. И не обижайте наших родителей, им уже со мной не повезло, пусть хоть на вас порадуются. Удачи, Максим! — услышал подполковник Виктор Андрейченко, находясь уже в теле Максима Воронова.

* * *

— Итак, что мы имеем. Возможности урезаны раза в четыре.

— В среднем в три целых восемьдесят две сотых раза. — Карлсон выглядел испуганным, — Ты уверен, что сделал правильный выбор? Вдруг многомерное чудище не испугалось и бахнет прямо сейчас? Что-то не хочется быть навеки заточённым в одном измерении. Даже в твоей компании.

— Доступны два слоя сознания. Уже неплохо, одним продолжаем спать. 'Чудище' не кинется. На настоящего Ворона же не кинулось.

— Ну ты сравнил.

— Убавь сарказма, цинизма и наглости. Итак, что мы имеем. Сейчас здесь час ноль тридцать шесть местного челябинского времени, четвёртое апреля 1978 года, вчера мне исполнилось шестнадцать лет. Пять лет в школе хоккейного Трактора (так захотел отец, фанат хоккея после суперсерии 1972 года), для своего возраста очень габаритный защитник (рост 189, вес 82), но особым талантом не одарён, потолок — место в основе Трактора, а таких в школе десятки. Добавить можно, но зачем? Попасть на олимпиаду в Лейк-Плэсиде через хоккей очень трудно. Можно, конечно, так сверкнуть, что не заметить не сможет даже Тихонов, но стоит ли так привлекать внимание прямо сейчас? Излишнее внимание на начальном этапе только осложнит дальнейшую жизнь, сверкать нужно прямо на Олимпиаде. А хоккей никуда не убежит и поражение на Олимпиаде-80 пойдёт ему только на пользу. Во всяком случае, для меня точно на пользу — пошатнутся позиции Тихонова, а там уже можно будет его ещё немного подтолкнуть. Не хочется с ним работать, очень неприятный человек. Так что хоккей подождёт, даже отец не ждёт от меня подвига в семнадцать лет. Значит что?

— Что?

— Школу пора заканчивать. Сдать экзамены за десятый класс и выходить на новый уровень возможностей. Думаю, следует поступить в Государственный центральный ордена Ленина институт физической культуры, который до шестьдесят первого носил имя товарища Сталина. Там нужных людей со связями хватает... Наши взяли в Лейк-Плэсиде десять золотых медалей, если я добавлю к ним ещё одиннадцать, то точно выйду на Брежнева.

— Ты на него и завтра можешь выйти.

— Могу, но это его напугает. Не будет необходимой биохимии для воздействия.

— Хочешь его подлечить?

— Если это возможно, то обязательно. Пусть похоронит Андропова и Черненко, а то эти постоянные похороны и трауры сильно давили гражданам на психику. Но это не ближайшая перспектива, сначала нужно решить вопрос легенды феномена и подумать над материальным обеспечением кампании.

— Швейцарские банки тут никуда не делись, а их ячейки также забиты наличными. Но не грех ли это?

— Нам много не надо, а у них не убудет, да и страховка всё покроет. Мы ведь не для себя возьмём, а для дела. Меня больше легенда волнует.

— Легенда должна быть самая невероятная. Потеряйся зимой в тайге под Сыктывкаром и выйди через пару недель к Якутску. Факт зафиксируют, а саму легенду проверить не смогут. Потерялся, шёл, шёл, встретил старика, который кой-чему научил и показал дорогу. Всё равно слухи будут гулять невероятные: от тайных опытов КГБ, до вмешательства инопланетян.

— В первом приближении план годный, дружище Карлсон. Зимой поработаем. За две недели как раз успеем банки в Швейцарии навестить. А слухи пусть гуляют. Если образ будет положительным, то ему любые слухи только на пользу.

— Валюту придётся сбывать проходимцам.

— Об этом же никто не узнает. Здесь, я имею в виду. Грабить свои банки ещё хуже. И даже своих проходимцев грабить хуже, чем чужих. Мы поставим их на контроль и поспособствуем исправлению. По мере возможностей. Один раз мы эту сволочь под контроль уже брали.

— Аппаратом КГБ.

— Второй раз будет намного проще. Впрочем, аппарат КГБ тоже можно задействовать. Настоящий Андрейченко же никуда не делся. Его за пару лет можно довольно высоко поднять.

— Не грех ли — устраивать карьеру себе самому?

— Карлсон, ты мой интеллектуальный интерфейс, а не исповедник. Убавь у себя в настройках этот параметр. Моя задача — не святым стать, а сделать этот мир лучше. Я считаю допустимым убить тысячу ради спасения миллиона. Андрейченко — это актив, который нужно развивать. Карьерист? Ну а кто без этого? Предсказуем? Абсолютно!

— Пешка. Можно заиграть фигуру помощнее.

— Можно. Но лучше всё-таки провести пешку. Она и стоит дешевле, и должна по жизни будет. Я не знаю, как изменится Андрейченко в старости, но на ближайшие пять лет он полностью предсказуем, на его благодарность можно рассчитывать. Его мечта — стать начальником отдела и выйти на пенсию полковником и почётным чекистом. Легко воплощать мечты, которые знаешь. А то, что он — это как бы я, то не грех. Исключи это слово из своего лексикона, друг мой. Ищи несоответствие в исполнении, а не в целеуказании.

— Цель оправдывает средства?

— Не все. Далеко не все, но допустимые, несомненно, оправдывает. Достаточно философских дискуссий, дружище Карлсон. Ты интеллектуальный интерфейс бойца, вот и вооружайся, надевай доспехи, седлай коня. В эту войну мы уже ввязались, теперь нам нужно в ней победить.

— Победить? Это какая-то шутка английского юмора, который на самом деле никто из самих англичан не понимает? Тебе-же уже предсказали итог: наживка погибнет в любом случае. Или ты сомневаешься?

— Нет, в этом нисколько не сомневаюсь. Но умирают в конце концов все, а у нас точно есть шанс погибнуть не зря, и его обязательно нужно использовать.

— Нужно-то нужно, кто-бы спорил, да только как?

— Хорошая наживка должна выглядеть живой и вкусной рыбкой. Будем махать хвостом и плавниками, чтобы нас заглотили вместе с крючком, и мы с тобой очень для этого постараемся.

— Постараемся затянуть крючок поглубже в пасть?

— Именно так. Постараемся.

— Хорошая цель в жизни. — саркастически хмыкнул Карлсон.

— Цель, как цель. Ничем не хуже, чем была у Андрейченко.

* * *

26 мая 1978 года. Учительская школы номер 121, после экзаменации Максима Воронова на аттестат зрелости.

Классная руководительница Воронова, учительница математики, Анна Петровна Липина, первой нарушила, установившуюся после выхода Максима, тишину в учительской.

— Невероятно! Он ещё вчера не мог отличить синус от квадратного корня, а сегодня прочитал нам настоящую лекцию. Я чувствовала себя студенткой, которая слушает профессора.

— Не только вы, Анна Петровна. — отозвался директор. Игорь Сергеевич Брагин преподавал в школе для будущих хоккеистов физику, и за семь лет его работы, никто из выпускников не знал предмета хотя бы на твёрдую тройку. Считалось, что хоккеистам физика не понадобится, им нужен только аттестат зрелости. — Я не понимаю, что случилось, но это совсем не тот Воронов, которого я знаю.

— Не сильно удивлюсь, если Максима подменили инопланетяне. — предположила завуч, Лидия Васильевна Бурматова, преподававшая химию, — Как вам фразочка: 'в химии люди пока настоящие дикари, даже фотосинтез повторить не способны, хотя и формула им известна, и рабочий процесс постоянно перед глазами'. Я не смогу написать формулу фотосинтеза по памяти, а я ведь семнадцать лет химию преподаю, да и не задумывалась над таким никогда, если честно... А ведь он прав. Вы представляете, что произойдёт с человечеством, после овладения процессом фотосинтеза? Это же будет очередная технологическая революция, переход на совершенно новый технологический уклад. Химический синтез белка навсегда закроет всё сельскохозяйственное производство, производство сельхозтехники, удобрений и так далее по цепочке. Это может спасти мир, а может его и угробить, сложно сразу сказать, но Воронов об этом очевидно что-то знает. Он вам не говорил, в какой ВУЗ собирается поступать, Игорь Сергеевич?

— В институт физкультуры, Лидия Васильевна. — вдохнул директор, — Он же хоккеист. Жаль, что мы не записывали всё это на магнитофон, я бы эту лекцию ещё раз с удовольствием прослушал... Ну что, товарищи — будем допускать Воронова к экзаменам?

— А у нас есть выбор? — хмыкнула Анна Петровна, — Он просто переведётся в другую школу и сдаст их уже там. Мы только потеряем самого многообещающего выпускника нашей школы, и испортим с ним отношения. А ведь этот парень далеко пойдёт и не только в хоккее, вы и сами уже это чувствуете. Экзамены — это лишнее, нам всем очевидно, что он сдаст их на отлично. Предлагаю сразу выдать аттестат и золотую медаль.

— В ГорОНО заинтересуются. Да и в клубе тоже, мы ведь не просто школа, а школа 'Трактора'.

— Вот и отлично, Игорь Сергеевич. Внимание — это как раз то, что нам сейчас нужно. Мы учили Воронова, имеем полное право на свою долю славы и наград. Перед ГорОНО отстоим, пусть назначают комиссию, послушаем ещё одну лекцию. А в клубе пусть сами думают, что предложить Максиму, вопросы образования полностью в нашей компетенции.

— Ставлю предложение Анны Петровны на голосование педсовета. Единогласно, товарищи. Продолжаем занятия согласно расписанию, скоро мы окажемся под колпаком бюрократов из ГорОНО.

* * *

Аттестат зрелости Воронов получил тридцатого апреля. Пришлось ещё раз сдавать экзамены комиссии ГорОНО, но это скомпенсировалось законной золотой медалью. Теперь не придётся сдавать вступительные экзамены в ВУЗ, и вообще: медалька — это статус на всю жизнь. Да и учителям теперь премии выплатят, всё-таки первый золотой медалист в истории школы, и не за уши притянутый, а аттестованный ГорОНО. Учителя хорошие, они же не виноваты, что хоккеистам знания не нужны. Впрочем, это сейчас они не нужны, на школу и преподавателей в будущем имелись определённые планы, и такие педагоги ещё пригодятся, других знакомых здесь всё равно пока нет.

В клубе ничего интересного не предложили, некуда им было девать шестнадцатилетнего пацана, к тому-же не самых выдающихся хоккейных способностей. Сильно умный? Это для нас не самое главное. В общем, поздравили, взяли обещание когда-нибудь вернуться в 'Трактор' и отпустили с миром.

Родители очень удивились и явно заподозрили какое-то мошенничество, но дальше задумчивых взглядов дело не пошло — даже если это и мошенничество, то оно только на пользу. Сомневаться, или оспаривать его, было просто неразумно. Выбор института физкультуры для продолжения образования они одобрили, а большего пока и не требовалось.

— Макс. — в комнату без стука ворвалась младшая сестра Юлька, — А ты магнитофон с собой заберёшь?

— Нет.

— Это хорошо. Я в твою комнату перееду. Давно уже надо было, ты всё равно только ужинать и спать приходил.

— Я рад, что ты рада.

— Ну ещё бы! — Юлька искренне считала себя центром Вселенной, — Макс, ты должен перед отъездом избить Витьку Самохина.

— Кому я должен?

— Мне.

— За что?

— Он теперь ходит со Светкой Стадник, скотина.

— Это мне без разницы. За что я тебе должен?

— Ну ты же мой старший брат! Ты должен меня защищать!

— На тебя никто не нападает. Ты хочешь, чтобы напал я. Это можно устроить, но тогда я заберу магнитофон.

— Дурак!

Разъярённая Юлька хлопнула дверью. Избалованная девчонка, но семья в целом хорошая, дружная. Мать с отцом друг друга любят и уважают, а Юлька ещё просто маленькая. С семьёй повезло.

— И им с тобой повезло. Здесь магнитофонами не принято разбрасываться.

— Я и не разбрасываюсь. Еду в общагу, а там его могут украсть. Всё логично, всё в рамках. Не тащить же эту дрянь с собой.

— Я к тому, что тебе в наследство достались эмоциональные связи донора.

— Это очевидно, Карлсон. Теперь это моя семья.

— Не хочешь послушать о чём говорили родители?

— Нет. Это и так понятно, они удивлены и перебирают догадки. Пусть привыкают. Скоро им предстоит удивиться гораздо сильнее.

* * *

В Москве всем на всех наплевать, даже на шестнадцатилетних золотых медалистов, москвичи видали и не такое. Зачислили без экзаменов, выделили койку во вполне приличной общаге.

— А ты длинный... Баскетболист? — поинтересовался невысокий крепыш, не вставая с кровати.

Воронов молча подошёл к свободной койке, запихнул под неё ногой рюкзак и покачал за дужку. Стандартная казённая металлическая койка пронзительно заскрипела. Нужный эффект был достигнут, крепыш проворно вскочил и ухватил Максима за грудки. Начать говорить он не успел, обмяк, получив короткий в печень.

— Мне тоже не понравился этот скрип, пока посплю на полу, потом куплю другую кровать. Пока не заселили третьего, убираться будем по очереди, через день. Ты первый, сегодня. Жить как в свинарнике я не намерен. Тебе всё понятно, дзюдоист?

— Как ты узнал? — с трудом выдавил из себя сосед по комнате.

— Ты что еврей, вопросом на вопрос отвечаешь?

— Нет, аварец. Из Дербента. Я, между прочим, кандидат в мастера спорта.

— Видно, что не мастер. Очерёдность уборки понятна, кандидат? Ты тут всё засрал, тебе и начинать. Это справедливо.

— Удар у тебя как кувалдой. Убедительный довод за справедливость. Очерёдность понятна. Ты боксёр?

— Нет. Пять лет занимался хоккеем в 'Тракторе', но теперь буду фигуристом.

— Смешная шутка.

— Это не шутка. Начинай уборку, не затягивай, вечером с меня поляна за новоселье. Тогда и познакомимся.

Аслан Курбанов оказался третьекурсником и подающим большие надежды дзюдоистом, он уже выигрывал чемпионат СССР среди юношей и сейчас готовился к юниорскому. Даже за границей он уже побывал, в Болгарии. Та ещё дыра, но для юношеского возраста участие в международных соревнованиях — это показатель. От армии у него была отсрочка до окончания института, а потом планировалась служба в ЦСКА. Об этом договорился кто-то из его родственников. Обычная практика в СССР. Учёбой Аслан не интересовался, это тоже вполне нормально. Ну чему можно научить дзюдоиста в аудитории? Быть тренером? Этому учатся у своих тренеров. Сам Воронов учиться тоже не собирался, нечему тут учиться, зато возможности на этом этапе открываются практически безграничные: шаг на самый верх, вплоть до олимпийской сборной, можно сделать в любом виде спорта. А в нескольких видах сразу можно заявиться только здесь. Так что про фигуриста была действительно не шутка, наши фигуристы-одиночники олимпийскими чемпионами ещё не становились, да и девчонки фигуристов любят гораздо больше, чем хоккеистов, или боксёров. До бокса дело дойдёт после, когда сформируется образ юноши лёгкого и изящного.

Вторым соседом стал Вадим Фатыхов, лыжник из Сыктывкара. Вадику отсрочку от армии организовать не сумели, и он, после первого курса, честно отслужил два года в спортроте Уральского военного округа. Лыжником он был весьма средненьким, всех достижений к двадцати годам — третье место в чемпионате Коми АССР. Да и то среди юношей.

— Ворон, тебе правда шестнадцать лет?

Этот вопрос второкурсник Фатыхов задавал с первого дня от заселения в комнату. Каждый день. Больше двух месяцев. Сидящий в позе лотоса, Воронов отреагировал традиционно лаконично.

— Отвали.

— Злой ты, Ворон. Молодой ещё, а уже такой злой. До моих лет доживёшь — на людей начнёшь бросаться, как бешеная собака. Слухи ходят, что из-за тебя к ректору генерал из ЦСКА приезжал.

Приезжал генерал. Армия понимает значимость разведки, в том числе и в спорте. Только привыкли они пользоваться властью над призывниками и договариваться не умеют. А власть до совершеннолетия применить невозможно, вот это их и бесит.

— Слухи разносят беззубые старухи.

— Это да. Эх, в Москве ведь живём. Посмотреть бы на Высоцкого. Только тут не те слухи. Генерала многие видели.

— И многие в кабинете ректора присутствовали...

— Разговора, конечно, никто не слышал, но он точно шёл о тебе. И генерал злой ушёл.

— Они обсуждали стойкость студенческого ополчения в ходе будущей ядерной войны. Генерал был недоволен тобой. И правильно. Такие ополченцы, как ты — несмываемый позор нашей великой страны. В этом я с генералом полностью согласен.

Аслан выразительно хмыкнул, но Вадика это не остановило.

— Генералы — мстительные твари, Ворон. Уж я-то знаю.

— Знаешь. — уже в голос заржал Аслан, — Много раз в кино видел.

— Я в армии служил, в отличии от тебя, мальчик. Знание системы изнутри позволяет мне понимать генералов.

— Остынь, пониматель. Два раза в наряд сходил и автомат только на присяге подержал, а туда-же. Систему он знает... Баклан!

На генерала Воронову было наплевать, за два года он успеет сменить место службы, или вообще на пенсию выйдет. Мимо ЦСКА в этой системе проскочить вряд ли удастся, но связываться с ними на всю карьеру не планировалось. Два года и до свидания.

Интерес к появившемуся в ГЦОЛИФКе вундеркинду проявляли не только армейцы, хоккейный Спартак выразил готовность заявить Воронова за основной состав уже в этом сезоне, хотя Максим отыграл за институтскую команду всего четыре матча, да и то без особого блеска.

Каким-то образом, все эти новости становились известны всему институту. Не только руководству и преподавательскому составу, но и студентам. Вадим на баклана не обиделся и, проигнорировав Курбанова, снова обратился к Воронову.

— Макс, тебе эта йога помогает?

— Это не йога, а Ци.

— Не важно. Это оно тебе помогает?

— Оно помогает, а ты мешаешь. — вздохнул Воронов, — Отвали, Вадик.

— Отвалю и больше никогда не буду мешать, если ты меня этому научишь.

— Я не волшебник. Чтобы этому научиться, гораздо больше усилий требуется от ученика, а не от учителя. Впрочем, как и во всём.

— Я буду стараться, Макс. И в твою очередь буду в комнате убираться.

— Так, стоп. Я тоже хочу научиться. — снова влез Аслан, — Убираться будем вдвоём по очереди. Ты согласен, Ворон?

— Нет. Убираться в свою очередь я буду сам, это не трудно. Но во время учёбы вы будете беспрекословно выполнять все мои указания. Абсолютно все, даже самые абсурдные. Скажу жрать землю — вы её сразу жрёте радостно и с аппетитом. Согласны?

— Да!

— Тогда начнём через три дня, в день седьмого ноября, красный день календаря. Готовьтесь к выходу в лес на двое суток. И не мешайте мне.

Разогнать организмы молодых здоровых парней до уровня олимпийских чемпионов, Воронову было не трудно. Гипнотическую установку мотивации и регулировку биохимического процесса можно было запустить прямо здесь и сейчас, для этого не требовалось ни изучение Ци, ни выезд в лес, но это выглядело бы чудом, а демонстрировать чудеса время пока не пришло, поэтому всё нужно обыграть в если и непонятных, то уже принимаемых этим миром объяснениях. Например: это тайные методики тайного тибетского монастыря. Чем больше тайны, тем лучше. Поэтому будут и выезды в лес, и медитация Ци. Чем больше будет таких странных, тем спокойнее их будут воспринимать. Да и не спортом единым предстояло заполнить эту жизнь, после спорта настанет время политики и тогда понадобится подготовленная команда.

— Отслеживай их состояние, Карлсон. Не стоит разгонять их слишком сильно, всё должно быть в разумных пределах.

— Легкомысленные особи.

— Им по двадцать лет. Удивительно, если бы они были другими. Разуму их будем учить мы с тобой.

* * *

Зима 1978-79 прошла спокойно, нападения 'многомерного чудища' не случилось, ученики демонстрировали плавную, но непрерывную прогрессию: Аслан отобрался на чемпионат Европы в Брюсселе, а Вадим на чемпионат СССР по лыжным гонкам у себя дома, в Сыктывкаре. На него же квалифицировался и Воронов. Не за медалью, нет. С лыжными гонками у сборной СССР в Лейк-Плэсиде и без него было всё отлично. В Сыктывкаре Максиму предстояло потеряться. Прямо во время гонки, чтобы этот случай стал известен как можно более широкому кругу заинтересованных лиц.

— Вадим, мне нужна автомастерская, где красят автомобили.

— Зачем?

— Лыжи хочу покрасить.

— Зачем? У тебя же отличный Fisher.

— Лыжи хорошие, но они куплены за деньги по спекулятивной цене, и этому Фишеру я ничего не должен.

— Фишер — это круто! А как ты хочешь их перекрасить?

— Увидишь, если найдёшь хорошую мастерскую.

— У отца наверняка есть знакомые.

Знакомый Фатыхова-старшего выслушал пожелание Воронова флегматично, как человек повидавший в жизни немало разных психов, и запросил двадцать рублей.

— Вот шкура! Там работы на час. — сутки негодовал Вадик, пока не увидел результат. Антрацитово-чёрные лыжи, с белой надписью Chelyaber, эмблемой, в виде каркающего чёрного ворона в круглом белом поле, и покрытые тремя слоями автомобильного финского лака, выглядели вызывающе агрессивно, но при этом очень красиво. — Эх, жаль, что у меня лыжи не свои. Не пожалел бы двадцатки.

— Ты же говорил — шкура?

— Покрасить дверь автомобиля стоит двенадцать рублей, я узнавал. А дверь ведь намного больше.

— Я не просто покраску заказывал, если ты заметил.

— Заметил. Классно получилось, я такие-же хочу.

— Если отберёшься на олимпиаду — получишь. Организуем свою мастерскую. Сами лыжи нам пока не сделать, но перекраску осилим. А пока на буржуйских беги, всё равно телевидение не приехало.

Пятнашку Вадим выиграл почти своими силами, поддержать его пришлось только перед самым финишем, на последнем километре. Не до конца перестроившийся метаболизм пока не справлялся с выводом кислоты из мышц, но к Олимпиаде в Лейк-Плэсиде процесс перестройки организма должен будет уже закончиться. А пока за последний километр пришлось заплатить предельным истощением организма, после финиша Фатыхов рухнул, как живые не падают. Воронов подошёл первым.

— Не лежи, чемпион, замёрзнешь. Тебе нужно походить. Знаешь, как лошадей после скачки вываживают?

— Нет. Я лошадь только издалека видел. Я чемпион?

— Финишировали ещё не все, но идут они гораздо хуже. Сотри с рожи эту глупую улыбку и погуляй до награждения. На тридцатку и полтинник не заявляйся, не вывезешь. Ты сегодня сдох бы на семнадцатом километре. Не фигурально сдох бы, а натурально. Ты спринтер, пятнашка твой предел.

— Жаль.

— На олимпиаду ты отобрался и ладно. Вставай немощь, не пугай людей, вон уже доктор бежит.

* * *

Сам Воронов заявился только на полтинник. Не с целью выиграть, на Олимпиаде с этим отлично справится Николай Зимятов, а с целью как можно громче потеряться. Ну и лыжи засветить заодно. Вадим послушался совета, пропустил тридцатку и снова блеснул в эстафете, выиграв на первом этапе почти минуту у ближайшего преследователя, которым оказался Завьялов. На этом заделе команда общества Буревестник неожиданно попала в тройку призёров.

— Мы бы наверняка выиграли, если бы ты участвовал.

— Может быть, но мне это не нужно. Я не собираюсь быть лыжником. Лыжников много и чемпионов среди них много, а среди фигуристов-одиночников ни одного. Женщины любят фигуристов, за лыжников они только болеют.

— Зачем же ты заявился на полтинник?

— Савельев настаивал, отказывать декану по пустякам глупо, а так он мне должен будет. Заодно лыжи засвечу. Красиво получилось, аж самому нравится.

— Не забудь, что ты мне такие-же обещал.

— Помню. Будут тебе лыжи. И беговые, и прыжковые.

— Прыжковые то мне зачем?

— У двоеборцев совсем слабый состав, ты их серьёзно усилишь.

— Но я же не умею прыгать.

— Я тебя научу, главное, что ты уже умеешь бегать. Настаивай на том, что будешь продолжать тренироваться по индивидуальной программе, а в сборную приезжать только на контрольные старты.

— А согласятся?

— Почему нет? Федерации что, чемпион в двоеборье не нужен?

— Так уж и чемпион?

— Шанс на это есть. Твой прогресс все оценили, твои медитации заметили и сопоставили одно с другим. Методика им совершенно непонятна, но результат она даёт. Так зачем им загонять тебя в общие рамки, если есть риск, что от этого будет только хуже?

— В общем, да. Савельев уже всем растрепал, что это ты учил меня Ци.

— А ты растрепал Савельеву.

— Он и без меня знал. — обиделся Вадим.

— Так и без Савельева все, кому надо, знают. Ладно, если что меня не теряй.

— Что, если что?

— Ты поймёшь.

* * *

Второго марта 1979 года Воронов потерялся. Прямо во время заключительной гонки на пятьдесят километров чемпионата СССР. Трасса была проложена двенадцати с половиной километровой петлёй, и после тридцати семи с половиной километров он выигрывал у Зимятова полторы минуты, но до финиша так и не добрался. Пока думали — что делать и кто виноват, пошёл снег, а потом стемнело. Поиски организовали только утром. Одним из первых опросили Фатыхова.

— Не мог он потеряться, товарищ капитан. Воронов в тайге лучше любого зверя ориентируется.

— Так куда он мог деться?

— Ну... я не знаю. Может его похитили, а может сам спрятался, но потеряться он точно не мог.

— Да кому он нужен, чтобы похищать? Зачем ему прятаться? Он ведь лидером шёл, стал бы чемпионом.

— Говорю же: не знаю я. Может быть что-то более важное увидел, чем чемпионство, возможность какую-то.

— Какую например?

— Например, возможность усовершенствовать своё Ци. Это он точно выбрал бы вместо золотой медали. Странный он.

— Вы тоже занимаетесь этим Ци. Что это такое?

— Духовная практика. Я думал, что это йога, но Ворон говорил, что йога совсем про другое.

— Вас учил Воронов?

— Да. Меня и Аслана Курбанова, нашего соседа по комнате.

— И чему вы научились?

— Я — управлять мозгами. Вы знаете, сколько энергии потребляет мозг? Треть! Даже во время гонки одну шестую, а ведь думать при этом не требуется, беги да беги, лыжня выведет. Курбаши чему-то другому, у него теперь реакция как у кошки.

— А у Воронова?

— У него всё вместе. Он постиг Ци настолько, что уже может учить других.

— Он рассказывал вам, кто учил его самого?

— Ворон говорил, что его учителя в этом мире нет.

— Что это значит? Он умер?

— Наверное. Я не знаю.

Хоть телевидение и не удостоило своим вниманием Сыктывкарский чемпионат СССР по лыжным гонкам, эта история стала известна всем читателям Советского спорта (а ведь тираж газеты двадцать миллионов экземпляров). Без месяца семнадцатилетний паренёк уверенно шёл к победе в лыжном марафоне, но бесследно пропал на заключительном четвёртом круге гонки. Поиски не дали результатов. Случившееся заинтересовало и КГБ, и Генеральную прокуратуру, но все их усилия ничего не дали, и через две недели всем стало очевидно, что это дело глухой висяк. Все населённые пункты в радиусе полутысячи километров были проверены, люди опрошены, но следов не нашли никаких. А выжить в лыжном комбинезоне в тайге, при минус двадцати ночью... Возможно, наверное. Сутки, много двое. Короче, безнадёжный глухарь. Однако семнадцатого марта Воронова опознали и задержали в Якутске, в лыжном комбинезоне и ботинках, с тем самым двенадцатым номером, с которым он стартовал в Сыктывкаре и с теми самыми лыжами 'Chelyaber' (уже знаменитыми в узких кругах).

Воронов нашёлся, и опять это стало известно широкой общественности, он совершенно случайно вышел к редакции газеты 'Вечерний Якутск'. Репортаж о чудесном спасении успели дать вечером того-же дня, а утром восемнадцатого об этом напечатал 'Советский спорт'. Воронов заблудился, набрёл в темноте на какую-то не то заимку, не то скит, попросился на ночлег, переночевал, а утром вернулся в Сыктывкар. Только Сыктывкар почему-то вдруг оказался Якутском и не на следующий день, а через целых две недели. Эту чертовщину Максим объяснить не смог, или не захотел: 'сам ничего не понимаю'. Из Якутска он созвонился с деканом и попросил отправить его в Томск, где тридцатого марта начинался Кубок СССР по фигурному катанию. Искать заимку-скит между Сыктывкаром и Якутском не имело смысла, прессануть Воронова не было возможности по причине малолетства. И кубок СССР этот странный фигурист-лыжник выиграл. Видимо, посчитал это важным для себя. Дело о пропаже закрылось само собой, но интерес к этому странному спортсмену у компетентных органов, в связи с этим, не исчез. КГБ начал копать, вдумчиво и глубоко, как и положено серьёзной конторе.

* * *

Вояж Сыктывкар-Москва-Вена-Цюрих-Вена-Москва-Якутск, с попутным ограблением банков и размещением большей части награбленного на номерных счетах, для Воронова был не сложнее похода за хлебом в соседнюю булочную. Тихо пришёл, взял, ушёл. Около двух миллионов долларов в разных валютах из четырёх банков, никто ничего не заметил, после спишут на внутреннее хищение. Скорее всего, не будут даже в полицию заявлять, ограничатся внутренним расследованием. Соседи по комнате встретили его радостно, но скользких вопросов, по обоюдному молчаливому согласию, парни избегали.

— Даже меня допрашивали, хоть я ни сном, ни духом, а ту тайгу только по телевизору и видел. Прикинь, я оформляюсь на чемпионат Европы, шутка ли, Бельгия, капиталистическая страна, а тут такое, и роют, как будто ты все советские секреты похитил... ну, думаю, всё, Асланчик, приплыл ты, теперь объявят невыездным, отправят служить в Магадан, а потом и из института турнут за неуспеваемость.

— Какая у тебя буйная фантазия. — картинно восхитился Воронов, — Тебе бы книжки ужасов писать, как у Стивена Кинга. Я парочку читал, так у тебя гораздо страшнее получается. Жуть то какая — в Бельгию не отпустят, а что друг незаметно пропал на заднем плане терзаний главного героя, так в этом же ничего особенного.

— Я точно знал, что ты не можешь пропасть в какой-то там дурацкой тайге. — обиделся Курбаши, — Ты и внутри вулкана наверняка выживешь. А я уже всем родным похвастался, что на чемпионат Европы еду. Отец мне машину обещал подарить, если с золотом вернусь, Ладу-трёшку, новенькую. Не он сам, конечно, от всей родни подарок, а ты, Макс, если в тайге и потеряешься, то скорее тайгу от тебя спасать придётся, чем наоборот. Кстати, сегодня твоя очередь убираться.

— Тогда погуляйте часик. — равнодушно пожал плечами Максим.

— Что, даже с дороги не отдохнёшь?

— Отдохну во время уборки. Смена деятельности этому способствует, а наведение внешней чистоты и внутренний мир очищает, возвышает духовно. Мне как раз сейчас это не помешает.

— Свистит Курбаши, Ворон, сегодня его очередь, ты в расположении не ночевал, а значит и в наряд заступить не мог. А завтра я духовно возвышусь. Кстати, нас расселять собрались. — сообщил Вадим.

— Зачем?

— Не зачем, а почему. Положено так, мы все чемпионы СССР, нам положены отдельные комнаты, как иностранцам.

— Я не чемпион, а обладатель кубка и не хочу каждый день убираться в комнате. Таких духовных высот я достигать не планирую.

— Мы тоже не хотим, если ты останешься. Так-то разбежались бы, конечно, всё-таки отдельная комната и стипендия теперь сто пятьдесят, жить можно красиво, девчонки бы по утрам убирались. Каждое утро новая. — мечтательно закатил глаза Аслан.

— К девчонкам можно и в гости сходить. Ты точно отказываешься от расселения?

— Точнее некуда, Вадик. Аслан, так ты оформился в капиталистическую страну?

— Так точно, Мастер. — Курбаши вскочил и церемонно поклонился, как самурай своему дайме, — Вылетаем двадцать третьего мая, суточные тридцать франков, а если выиграю, то премия целых триста, и в декабре уже на чемпионат мира в Париж. Париж, Макс! Вот сказал бы мне кто-нибудь год назад, что я получу возможность блеснуть в Париже... Д'Артаньян, Наполеон, Бельмондо и я, Аслан Курбанов...

— Париж, говоришь? — хмыкнул Воронов, — Почему-то мне сразу вспоминаются Дантон, Робеспьер и Квазимодо. Ты сначала Европу выиграй, блестун.

— Не знаю таких. А Европу я, считай, уже выиграл, в моей категории чемпионат СССР выиграть труднее, так что по Олимпиаде в Москве будем уже на своих колёсах рассекать.

— Ладно, посмотрим. Вадим, ты решил с руководством сборной вопрос индивидуального тренировочного процесса?

— Так точно, Мастер. Савельев теперь один из тренеров сборной, он и будет готовить меня по индивидуальной программе.

— Геннадьевич рад?

— А то ж! Такой самородок отхватил на халяву. Теперь он станет заслуженным тренером СССР, а после и ректором.

— Ещё один Д'Артаньян, глупый и самоуверенный до наглости.

— Не самоуверенный, а уверенный в своих силах. Есть разница. Ты не передумал учить меня прыжкам?

— Прыжкам с лыжного трамплина? Ворон, ты и это умеешь? — удивился Аслан, — А почему я не знаю?

— Потому что ты ленивый и не любопытный. Не передумал, Вадик, только надо нам до трамплина как-то добраться. Хорошо бы в Инсбрук попасть на месяцок-другой, там и трамплины, и горнолыжные трассы, и каток, всё вместе, всё новенькое.

— А зачем нам горнолыжные трассы?

— Идиотский вопрос, по-моему. Кататься будем, вдруг да получится. Горнолыжников у нас, считай, что и нет совсем.

— У тебя-то, да не получится? — усмехнулся Вадим, — Понятно, значит планы Наполеоновские.

— Уж точно не Д'Артаньяновские, галантерейщицы меня не интересуют. Ладно, буду думать.

* * *

Всё лето Воронов демонстрировал полное равнодушие к спортивной карьере. Курбаши выиграл чемпионат Европы и получил обещанную отцом тачку, вместе с правами, как раз перед самыми каникулами, так что имитировать увлечение семнадцатилетнего пацана новыми развлечениями было не трудно. Ещё бы. Ялта, Керчь, Сочи, да на новенькой тачке и с весёлыми друзьями. Во всяком случае, со стороны всё выглядело именно так. В сентябре Максим внезапно проявил интерес к футболу и, казалось, полностью охладел к фигурному катанию, что вызвало бурное недовольство главного тренера сборной Станислава Жука, тем более что в футболе у Воронова получалось очень неплохо. Он провёл шесть матчей за молодёжный Спартак, отдал двенадцать голевых передач и получил предложение Бескова в следующем сезоне играть уже за основу. Жук пожаловался Павлову, и четвёртого ноября 1979 года Максима вызвал председатель Олимпийского комитета СССР и руководитель советской делегации на предстоящих играх в Лейк-Плэсиде.

Сергей Павлович Павлов, номенклатурный карьерист с большими амбициями и способностью к многоходовым интригам, в нынешней должности переживал опалу Брежнева за прошлую связь с Шелепиным и Семичастным, но к спорту он питал искреннюю любовь, а, как выпускник ГЦОЛИФКа, внимательно отслеживал происходящее в своей альма-матер. Именно его инициативой была экспериментальная группа Савельева, разумеется, отслеживал он и успехи Воронова. Этот загадочный Ци теперь уже многим не давал покоя, и интересы спорта, среди этих многих, естественно, стояли далеко не на первом месте.

— Здравствуй, Максим. Мне представляться нужно?

— На дверях в приёмной всё написано. Здравствуйте, Сергей Павлович.

— Вчера ко мне приходил Станислав Алексеевич Жук, жаловался на тебя.

Воронов безразлично пожал плечами. С Жуком он побеседовал два раза и удовольствия при этом не испытал.

— Ты совсем не тренируешься, не готовишься к Олимпиаде.

— Я тренируюсь, но по другой методике, этого никто не замечает.

— Ты про свой Ци?

— Ци не мой, он всеобщий, в том числе и ваш, и Жука.

— Но пользуешься им только ты.

— Не только я. Им пользуются все, только неосознанно. Это как телевизор. Кто-то умеет его ремонтировать, кто-то только включать и смотреть, кто-то сидит на нём, как на табуретке, а кому-то и вовсе этот странный ящик с непонятными электронными потрохами безразличен.

— Образно, но доступно. То есть, ты умеешь ремонтировать.

— Скорее, настраивать антенну. Помните тот странный случай в марте? Вот тогда и научился. Кстати, об этом пока никто не знает.

— Думаешь, меня не прослушивают?

— Думаю, прослушивают, но сейчас точно не слышат. Я хотел бы вам продемонстрировать некоторые возможности, но не хочу увеличивать число посвящённых, а мне нужны помощники. Самое подходящее место — наша комната в общаге, мои соседи помогут.

— Интересный ты парень, Максим. Я даже не представлял насколько.

— Вы и сейчас этого не представляете, Сергей Павлович. Когда вас ждать?

— Ты же понимаешь, что если я увижу там что-то такое, то не доложить не смогу.

— Это само собой разумеется. Что захотите, то и доложите. Если меня запрут в клинику для опытов — вы станете невыездным секретоносителем. А если вы не увидите, то нам нечего и обсуждать. Пока что фигурное катание потеряло для меня интерес.

Павлов задумался, становиться невыездным ему очень не хотелось, но и любопытство буквально жгло. Что он такого может узнать об этом Ци в студенческой общаге? В конце концов, можно же ничего не понять, понять не всё и не оценить, или вообще понять совсем не так.

— Буду. Ждите завтра, в семь вечера.

— Привезите две книги по собственному выбору. Для чистоты эксперимента. До свидания, Сергей Павлович.

В общежитие ГЦОЛИФКа председатель Олимпийского комитета СССР приехал на метро. Соседи Воронова тоже оказались довольно странными, особого интереса к визиту высокого гостя у них не было, пришёл и пришёл, значит так надо, будто к ним сам Брежнев через день заходит. Молодые ещё, только подающие надежды, а уже абсолютно уверены, что своё получат в любом случае. Поздоровались уважительно, но демонстративно без тени заискивания. Без предисловий приступили к делу. В метре друг от друга установили две конструкции в виде табуретов на длинных ножках, сверху положили по открытой тетрадке и шариковой ручке, Воронов встал между ними, положил руки на тетради.

— Низковато, но сойдёт для сельской местности, почерк в этом деле не главное. Давайте книги, Сергей Павлович. Держите парни, становитесь от меня слева и справа, открывайте на произвольной странице и начинайте читать. По команде, одновременно, но не громко. Понятно?

Аслан и Вадим молча кивнули и разошлись на позиции. Максим подобрал футбольный мяч и протянул его Павлову.

— Дадите по команде.

Дальше он встал между табуретами-переростками, взял в обе руки ручки и сразу скомандовал: 'Поехали'. От неожиданности Павлов дал мяч очень неудачно, в район паха, но Воронов успел сыграть бедром, будто именно этого и ждал, С минуту он набивал мяч, причём довольно затейливо и очень технично, используя обе ноги, колени, плечи и голову. Очень красиво, казалось, что мяч не упругий, а липкий, вернее, становится таким по желанию Воронова, но... при этом он ещё и писал! Обеими руками сразу! И Павлов уже не сомневался, что пишет он под диктовку два разных текста.

— Это фантастика!

— Скорее магия, она ближе к сути процесса. Это называется многозадачность. Теперь я могу управлять командой, жаль только команды подходящей пока нет.

— Сказать, что я впечатлён — просто ничего не сказать. Достаточно, Максим. Не сомневаюсь, что у тебя ко мне уже есть готовое предложение.

— Есть, Сергей Павлович, как не быть, стал бы я такого важного человека ради фокусов отвлекать... Вы включаете меня в группу Савельева и готовимся мы в Инсбруке. Нам нужны в одном месте трамплины, лыжные и горнолыжные трассы, каток и беговые конькобежные дорожки — в нашей сборной это на сегодня самые слабые позиции. Вполне реально получить ещё двенадцать золотых медалей, на которые никто, даже среди самых упоротых оптимистов, не рассчитывает.

— Двенадцать? Я не ослышался?

— Вы не ослышались, Сергей Павлович. Считайте сами: три в горных лыжах, две в прыжках, пять конькобежных, фигурное катание и двоеборье. — Воронов кивнул на Фатыхова.

— Слишком неожиданным фигурное катание не станет.

— Такое — точно станет. Жук ещё придёт к вам извиняться за то, что надоедал и кляузничал.

— Верю. А с двоеборьем ты уверен? Он же никогда не прыгал. — на Фатыхова кивнул уже Павлов.

— Я тоже никогда не прыгал, но уверен, что получится. Пары месяцев на подготовку должно хватить. Только вам придётся не только продавить для нас эту командировку, но и волевым решением включить нас в состав сборной по всем позициям.

— Ох и ругани будет...

— Обязательно будет, но так даже лучше получится: тем ярче будут потом выглядеть наши с вами достижения, Сергей Павлович. На фоне клеветы злобных завистников. Главное — продержаться до Олимпиады. Только вам оценивать — хватит ли на это сил. Второго такого шанса уже не будет. Сейчас мы только и исключительно ваша команда — экспериментальная группа общества Буревестник, а весной меня наверняка призовут в армию и заставят выступать за ЦСКА. А уж они-то точно ни с кем делиться не захотят.

— Эти — да... Делиться они привыкли по принципу: моё — это моё, а твоё — наше общее. Но слишком уж сложный у тебя получится график стартов.

— Довольно плотный, но вроде везде успеваю. Самое узкое окно — четыре часа, между прыжками с большого трамплина и конькобежной десяткой. Четыре часа между стартами, в случае самой неудачной жеребьёвки — последним прыгаю и первым бегу, будет меньше часа, но объекты в городе, успею даже пешком.

— Что ж, быть посему. Фонды перераспределим, командировку устроим, за такой короткий срок сожрать меня точно не успеют. А дальше... что ты говорил про команду, Максим?

— Пробовать надо, Сергей Павлович, а пока просто некогда. Для команды нужно учить детей, эти обломы, — Вороной кивнул на соседей по комнате, — своего потолка уже достигли. Из таких команду не создашь.

— И каков-же у них потолок?

— Вадик лыжный спринтер. К Олимпиаде сделаем из него двоеборца, к следующей будет готов и в чистых прыжках. Аслан вывезет любой вид борьбы в своей весовой категории. Так что нет никакого смысла делать из них посредственных игроков, лучшее — враг хорошего. Командами мы с вами займёмся потом, когда я из армии вернусь.

— А отпустят тебя вояки?

— У нас ведь сейчас не проклятый царизм и рекрутский набор на всю жизнь, Сергей Павлович. Отслужу два года и вернусь. Мне ещё этому ЦСКА за родной 'Трактор' отомстить надо.

— Загонят они тебя туда, где 'Макар телят не пас'.

— Да и флаг им в руки, с барабаном на шею, хоть на Новую Землю, лишь бы не в ЦСКА. Раз люди там живут, то и я как-нибудь выживу. Злее буду.

* * *

— Откуда у вас деньги на такое дорогостоящее снаряжение?

Капитана КГБ Линькова представили экспериментальной группе перед самым вылетом в Вену, не как капитана, конечно, а как администратора экспериментальной группы подготовки. Это нормально, 'контора' бы жирно расписалась в собственном непрофессионализме, не возьми она это дело под свой контроль.

Инвентарь выделили реально антикварный, которому место в музее, а не на олимпийских стартах, а суточные выделили всего по пятьдесят шиллингов на брата, которых только-только на питание и хватало. Пришлось тряхнуть заначкой, не хотелось ехать на Олимпиаду оборванцем. Вернее, не хотелось это убожество перекрашивать в 'Chelyaber'. Шесть пар лыж, четыре ботинок (прыжковых и горнолыжных), крепления, палки, комбинезоны, щитки, шлемы, очки и набор мазей и парафинов стоили как какой-нибудь Опель Кадет, или четыре больших цветных телевизора Грюндиг. Перекраска лыж обошлась ещё в триста шиллингов (цены на этом австрийском курорте на всё реально конские), но результат получился выше всяких похвал, намного лучше, чем в Сыктывкаре. Внимание Линькова можно было переключить, сделать так, чтобы он об этом забыл, но всё равно в Лейк-Плэсиде всё всплывёт, такую гору барахла от всех скрыть не удастся — так зачем подставлять человека? — с него ведь потом спросят.

— Вам это знать не положено, Юрий Михайлович.

— Как это не положено? Кем?

— Вам виднее кем. Но раз вы не знаете, значит и не должны. Докладывайте по команде.

По команде этот рапорт обязательно придержат и осторожно начнут выяснять по большому кругу, такие средства кем попало не выделяются, тем более в тайне. А пока выясняют, уже и Олимпиада пройдёт. Если всё пройдёт удачно, то сам Брежнев и прикроет, ему можно будет прямо сказать, что банк ограбил, экспроприировал экспроприаторов, согласно канону о классовой борьбе. А если нет... Нет — может быть только в случае появления 'многомерного чудища', но в этом самом случае ему самому будет уже всё равно.

Линьков насупился, но отвалил. Качать права — для него полный провал, парень ведь на нелегальной работе, у него, помимо экспериментальной группы, наверняка ещё задание есть. Первое задание в капстране, да ещё такая синекура, до этого он два года официально служил в ГДР на должности принеси-подай. Этот резких движений делать не будет, он точно не игрок, скорее бухгалтер.

* * *

В Инсбрук они прибыли восьмого декабря. Заселились в маленький (на восемь комнат) пансион, заняв две из них: Воронов заселился с Фатыховым, а Савельев с Линьковым. Довольно скромно, тесно и очень, до полного неприличия, дорого.

— Ничего, в Лейк-Плэсиде и такого не будет. Там настоящая тюрьма и нары в два яруса.

— Как тюрьма?

— А вот так. Олимпиада закончится и будет там тюрьма. Лет пятьдесят простоит. Разумно и экономно.

— Позор-то какой.

— Они так не считают, а твоё мнение их не интересует. Ладно, спать есть где, завтраком кормить будут, горячая вода... гм, довольно тёплая, автобусная остановка рядом.

— Сюда бы тачку Аслановскую.

— У нас прав нет.

— У Савельева есть. И у гэбэшника этого наверняка.

— Догадался?

— Фу, Ворон. Тоже мне загадка. Чтобы наш КГБ да в это свой длинный нос не сунул.

— Хорошо. Тогда не забывай, что у нас есть обязательства перед Павловым. Что гэбэшники на себя администрирование взяли — просто отлично. Цены здесь мама не горюй, Геннадьевич бы замучился обосновывать командировочные.

— Про обязательства помню. Когда прыгать начнём?

— Как только раздобудем приличный инвентарь. Пока катайся, отрабатывай эстафетный старт. Ты должен метров на пятнадцать-двадцать опередить второго. Старт эстафеты — самое зрелищное шоу в лыжных гонках, остальное скукота: бегут, дышат, соплями капают. Сечёшь?

— Секу. А ты чем займёшься?

— Похлопочу насчёт инвентаря. И катки местные посмотрю.

* * *

Итак, не игрок, бухгалтер. Лично Линькова в той жизни Андрейченко не знал, но сослуживцев с подобным психотипом встречал очень часто.

— Юрий Михайлович, как вы смотрите на возможность заработать немного валюты? И для себя, и для страны.

— Резко отрицательно. У меня нет полномочий.

— Так запросите.

— На что?

— Организуем мою тренировку в ледовом дворце в новогоднюю ночь. Соберём полный зал, аншлаг я гарантирую. И сам берусь договориться с их администрацией.

— Любителям запрещено выступать в коммерческих шоу, тебя к Олимпиаде после этого не допустят.

— Никто и не говорит про шоу. Мы просто не возражаем, что на эту конкретную тренировку будут проданы билеты. Нам же здесь ещё до февраля жить.

— Аншлаг, значит, гарантируешь... А если мне не разрешат?

Воронов пожал плечами.

— Экономить на подъёмниках я не намерен. Это дорого, а в высокий сезон станет очень дорого. Ещё нам нужно взять в аренду автомобиль и снегоход. Если вам не разрешат, я получу за эту тренировку наличными.

— Ты догадываешься, кто я такой?

— Об этом даже Вадик догадался, Юрий Михайлович. Не сомневайтесь, вам не откажут, ещё и билеты заказать попросят.

— Если догадываешься, то знаешь, чего от меня ждут.

— Откуда мне, если они сами не знают, чего от вас ждут. Хотите научиться Ци? Тогда запросите разрешение, место второго ученика у меня сейчас вакантно.

— Не знаю, хочу ли. Вот вы с Фатыховым впервые за границей, сразу в капстране, на курорте, а будто в Урюпинск приехали. Никакой у вас от жизни радости. Но я запрошу.

— Чему тут радоваться, если за такие сумасшедшие деньги комната размером с кубрик подводной лодки и чуть тёплая вода в душе? Мы что, по-вашему, идиоты и считать совсем не умеем?

— Вот я и говорю — вы ненормальные. По магазинам не ходите, суточные в дорогих кафе тратите, даже чаевые даёте, будто и не советские люди.

— Это да. В дешёвых кафе нам невкусно и воняет. Побочный эффект Ци. Покупки мы сделаем в США по каталогу, получится ровно вдвое дешевле. Если вам дадут добро на обучение, купим боб четвёрку, нас тут как раз четверо и трасса бобслейная под боком.

— Ты хочешь подготовить нас с Савельевым к Олимпиаде? За два месяца?

— Почему бы и нет? Двойку вы, конечно, не вывезете, но четвёрку, вместе с нами, вполне. В процессе будете понимать Ци и докладывать собственные ощущения. Всё лучше, чем с чьих-то слов.

— Ты говорил, что у тебя вакантно место одного ученика.

— Всё так. Семёна Геннадьевича я уже учу.

— А Фатыхов?

— Чему мог, он уже научился. Больше в него просто не влезет. Поздно начал.

— Мне тридцать шесть.

— Савельеву сорок два. Но запрыгивать в боб вы успеете научиться.

— И мы выиграем Олимпиаду?

— Если вам начальство разрешит, то да, выиграем. Дело это — не хитрое.

* * *

Как и ожидалось, начальство ответило на оба запроса Линькова 'да'. Причём всю организацию открытой тренировки велели доверить Воронову и не светиться самому; ударно изучать Ци и не посрамить родное 'Динамо' на Олимпиаде. К этому времени Фатыхов уже вовсю прыгал, и Воронов взялся за их с Савельевым обучение всерьёз. Чему он учится, капитан Линьков объяснить бы не смог, он и сам этого не понимал. Погружаться в транс оказалось просто, ему нужно было только представить себя сидящим на южном склоне Эвереста и сразу происходил контакт с Ци, а вот дальше... дальше можно было через этот Ци как-то совершенствоваться, но это нужно было ещё уметь. Воронов заверил их, что для задуманного, потенциал у обоих достаточный, нужно только постараться. До самого Нового года все тренировки у них были направлены на удержание Ци в движении. Перебирание чёток, попытки встать, ходить, бегать, играть в снежки, играть в снежки ночью. А в дешёвых кафе действительно воняло...

Воронов не ошибся, посмотреть на открытую тренировку прибыла делегация во главе с самим Павловым. Прибыл и непосредственный начальник Линькова.

— Уже неделю снежками кидаемся, товарищ подполковник. Весь снег в лесу перекидали. Я теперь запросто могу белку с ветки сбить.

— А Воронов?

— Он нам задачи ставит и занимается по своей программе. Основное внимание уделял фигурному катанию, каждый день проводил вечерние тренировки, на которые с каждым днём собиралось всё больше и больше зрителей. Люди в восторге, цветы по всему городу скупают, приносят и на лёд бросают. В общем, их администрация сама проявила инициативу. Воронов предложил провести благотворительный новогодний вечер с шампанским и ледовый бал, где танцевать могут все, а сам он просто будет одним из гостей, за четверть кассы наличными. Все билеты уже проданы, больше четырёх тысяч, самые дешёвые ушли по двести пятьдесят шиллингов, точно как в Венской опере. Воронов уже подтвердил получение четырёхсот шестидесяти тысяч.

— Охренеть, почти шестнадцать тысяч долларов. Вот это я понимаю гонорар. И что, заранее выплатили?

— Предлагали аванс ещё за пять вечеров, но Воронов отказался. Сказал — нам хватит.

— Выяснили, откуда он взял деньги на экипировку и снаряжение?

— Спросил прямо. Говорит — банк ограбил. Смеётся.

— Много смеётся?

— Как все никогда. Он одними глазами смеётся. Так — много. Вроде и серьёзно отвечает, а глаза смеются. Но банков за это время никто не грабил.

— Да это понятно. Что он говорит по поводу учителя?

— Что это тоже Максим Воронов, только из другого мира. Там он великий воин и учёный.

— Это серьёзно?

— Рассказывал он нам троим, про учителя спросил Савельев. Проверить невозможно.

— Но ты такого не исключаешь?

— Теперь уже нет. И мне даже показалось, что на этот раз он говорил чистую правду.

— Ладно. Других версий у нас пока всё равно нет. — подбодрил подчинённого подполковник Титов. Настроение у него было отличное, говорил ли Воронов правду пока непонятно, но на контакт он уже пошёл. Учитывая, что дело на контроле на самом верху — это уже несомненный успех. Командировка в Инсбрук — всего лишь первый приятный бонус. К 'человеку из 'Динамо' неприязни не высказал, взялся учить на олимпийского чемпиона. И ведь наверняка выучит. Павлов намекает на магию, а на сумасшедшего он совсем не похож. Да и чем ещё можно объяснить продемонстрированную Вороновым 'многозадачность', кроме той самой несуществующей магии? И чем-же такого колдуна можно заинтересовать? Пока ничего толкового в голову не приходит, но это только пока, нужно сойтись поближе, а там, глядишь,, и осенит.

Выступление, вернее, ледовый бал Воронова смотрели из пустой ложи прессы, сама пресса на бал не допускалась, только в качестве обычных гостей по купленным билетам. Фигурное катание Титов не любил, а когда всё-таки доводилось смотреть, ему больше всего нравился момент объявления оценок, поэтому на лёд он сначала внимание не обращал, размышляя и наблюдая за соседями и трибунами, а они заводились всё сильней и сильней. Когда Станислав Жук восхищённо произнёс: 'Три с половиной оборота' и добавил нецензурное слово 'Охуеть!', выступление Воронова начал внимательно смотреть и Титов. Тот танцевал. Именно танцевал в своё удовольствие, как и положено на балу. Одна классическая мелодия сменялась другой, десять минут, двадцать, тридцать, сорок, а танец всё набирал и набирал темп, Воронов уже на катался, а летал надо льдом. Сорок восемь минут. По триста тридцать три доллара за минуту и это экспромтом, в незнакомой стране, незнакомой культуре, не имея ни репутации, ни рекомендаций, ни связей. Ну что такому можно предложить?

— Максим, я хотел бы предложить тебе помощь.

— Будет очень кстати, товарищ подполковник. Я собираюсь купить боб.

— Мы организуем оплату.

— В этом нет нужды, я уже договорился и даже оплатил. Возвращаться с таким грузом в Москву очень хлопотно, да и дорого, вещь то габаритная. Если бы нас подобрали в Вене по пути, было бы просто чудесно. Сергей Павлович обещал помочь, но он такие вопросы напрямую не решает.

— Посодействуем. Что-то ещё?

— Прикрепите к нам съёмочную группу. Владимира Высоцкого с оператором, которого он сам выберет.

— Именно Высоцкого?

— Именно его. По заданию вашей киностудии.

— У нас нет своей киностудии, Максим.

— Я знаю. Организуйте, пусть будет, обязательно пригодится, хотя бы для этого случая. Убедите Высоцкого только добраться до Инсбрука, всё остальное я беру на себя. Все расходы будут возмещены двукратно, после выхода фильма в прокат. И при этом я вам буду должен ответную услугу. Устраивает вас такой вариант?

— Твои просьбы пока не слишком обременительны для нашего ведомства, и наше сотрудничество мы уже ценим намного выше. Можем включить в состав олимпийской делегации твоего отца.

— Пока не стоит. Он мечтает видеть меня хоккеистом, а Тихонов меня в свою команду точно не возьмёт. Лучше включите в группу Высоцкого Марину Влади.

— Она же гонорар в валюте запросит.

— Я готов ссудить вашу киностудию необходимой суммой. Без лишней огласки, разумеется.

— Банк удачно ограбил?

— Экспроприировал экспроприаторов. — серьёзно кивнул Воронов. Глаза у него и правда смеялись, но лжи Титов не почувствовал.

— И много-ли экспроприировал?

— На Влади точно хватит с большим запасом, можете особо не торговаться. Да и в банке я не последнее забрал, там ещё есть.

— Да уж, умеешь ты удивлять. Опять мы должны получаемся.

— Тогда на этом пока и остановимся. Линьков продолжает учиться, а после Олимпиады я сам подберу ему замену.

— Для чего?

— Будет ведь ещё и летняя Олимпиада, вы разве не захотите в ней поучаствовать?

— Пока не планировали, но идея понятна. Не хочешь в ЦСКА?

— Не так всё просто. В ЦСКА не хочу, но против армии ничего не имею. Об этом поговорим после Лейк-Плэсида, товарищ подполковник. Сначала узнаем друг друга получше.

* * *

Подполковник Титов выполнил взятые на себя обязательства быстро и с максимальным старанием — Владимир Высоцкий, Марина Влади и оператор Леонид Бурлака прибыли в Инсбрук настроенными очень благожелательно. Встретили их все вместе, на вокзале, с цветами.

— Богато живёте. — оценил отель Высоцкий, спустившись вместе с Мариной в лобби бар.

— Исключительно в целях конспирации. — тихим голосом заговорщика ответил Воронов, — Никто не должен заподозрить в нас карающий меч пролетариата.

— Вы бесподобны, молодой человек. — отсмеявшись произнесла Влади, — Моё мнение — вы выбрали не ту карьеру.

— Я ещё ничего не выбрал, сударыня. — ответил по-французски Воронов и добавил с гасконским акцентом, — Меня интересует карьера военного, но в полк меня пока не берут, чёрт побери.

— О чём вы? — удивлённо спросил Высоцкий, когда Влади снова отсмеялась.

— Так сразу не переведёшь, тут множество подтекстов. — Марина промокнула выступившие слёзы, — Но в общем — про карающий меч. Кстати, это и есть наш начальник, мсье Воронов. Он представлялся на вокзале, но ты не обратил внимание.

— В самом деле? — смутился Высоцкий.

— Я очень тихо представлялся, Владимир Семёнович.

— В целях конспирации?

— Разумеется. У нас врагов нет, но мы у них есть. Расслабляться нам не следует. Скоро вы узнаете — почему.

* * *

Высоцкий был ещё довольно крепким мужчиной, но сильно отравленным разнообразной бодрящей химией. Воронов мог избавить его от зависимости и почистить организм без согласия пациента, но в этом случае нужно было действовать по-другому.

— Ему осталось жить семь-восемь месяцев. Он потребляет слишком много ядовитой дряни. — Владимир Семёнович Высоцкий принял приличную дозу алкоголя (за знакомство) и уже отправился отдыхать, следом разошлись и остальные, Воронов и Влади остались в лобби-баре вдвоём.

— Он меня не слушает, Максим. Говорит, что ему это помогает.

— Помогает. — кивнул Воронов, — Как самолёту помогает форсаж. Но форсаж очень быстро сжигает ресурс двигателей, его имеет смысл включать только во время боя, а после применения проводить техническое обслуживание, согласно регламенту, а то и капитальный ремонт. Владимир Семёнович себя уже почти загнал, он не сможет снять этот фильм. Просто не доживёт.

— Не знаю почему, но я вам верю, Максим. У самой уже давно тревожно в душе. Но Владимир вам не поверит. А если и поверит... он ведь фаталист, куда там Печорину...

— Именно поэтому я разговариваю об этом не с ним, а с вами. Предлагаю вам сделку. Я могу исправить последствия этого длительного форсажа и даже ограничить его применение до разумных пределов.

— Вы?

— Я.

— Каким образом?

Воронов на пару секунд задумался, потом поднял два бокала и отпустил. Бокалы зависли в воздухе потом закружились и, казалось, танцевали какой-то, не лишённый изящества, танец.

— Вот таким. — ответил он, опуская бокалы на стол, — Не медицинским. Вернее, медицинским, но не традиционным.

— Вижу, что про конспирацию и врагов вы не шутили. — Влади впечатлилась полной мерой, — И что вы потребуется от меня? Душу?

— Нет, ваша душа мне ни к чему. Мне нужен бизнес-партнёр. Вы для этого подходите идеально.

— Я? Бизнес? Вы уверены?

— Абсолютно. Вы проживаете в СССР и имеете возможность свободно перемещаться по миру. Вы французская гражданка и в полном праве заниматься любым законным бизнесом.

— Но я же в этом совершенно ничего не понимаю!

— Да чего там понимать? Наймёте юриста и бухгалтера, за законностью они проследят.

— А бизнес?

— Ваша задача обеспечивать законность и представительские функции, вы справитесь, вы же хорошая актриса, а это интересная роль. Остальное предоставьте мне. Вы согласны?

— От Володи это будет тайна?

— Только в части моего вмешательства в его здоровье. И не рассказывайте ему про бокалы. А вообще-то это, конечно, тайна.

— Я понимаю. И я согласна. Что нужно делать?

— Давайте сначала обсудим фильм. Вот этот метод, — Воронов коснулся бокала, — мы частично используем при своей подготовке к Олимпийским играм. И небезосновательно рассчитываем завоевать на них шестнадцать золотых медалей. Вы сами понимаете — это будет настоящая бомба. Мой главный интерес в том, чтобы никто ничего не понял, но все были уверены, что главный тут Савельев, об этом и нужен фильм. Второй по важности интерес в том, чтобы это увидели во всём мире, и, если для этого требуется привлечь Бельмондо, мы его привлечём.

— Вы серьёзно?

— Конечно. А что в этом сложного, кроме денег?

— Кроме денег — ничего. — хмыкнула Марина, — Раз уж они даже не на втором месте по важности. Но это нужно обсудить с Володей, он ведь наш режиссёр.

— Он — режиссёр, вы — главный директор. Завтра начнутся натурные съёмки тренировок, игровые сцены будем снимать в свободное время. Если действительно нужен Бельмондо, или кто-то другой — тянуть не стоит. До Олимпиады остался месяц, всё, что нужно снять в Инсбруке, должно быть снято до отлёта. Дальше Лейк-Плэсид, потом три недели на монтаж и в прокат.

— Это невозможно, Максим. Так дела не делаются.

— Почему? Американцы снимают фильмы за два месяца, чем мы хуже?

— Всем. У нас нет специалистов, нет оборудования, ничего нет. Вы хоть представляете себе, что такое Голливуд, Максим? Это даже не концерн, это целая индустрия. Индустрия кино. Даже деньги здесь не решают всех проблем.

— И что нам мешает нанять этих нужных специалистов, пусть буржуйских, и арендовать у них оборудование? Ладно, я вижу, что с этой мыслью вам нужно переспать. Вы пока просто не способны думать должным образом. Завтра продолжим. Спокойной ночи, Марина Владимировна.

— Спокойной ночи, Максим. А когда вы займётесь Володиным здоровьем?

— С утра вы его не узнаете.

* * *

С утра Высоцкий выглядел помолодевшим лет на пять. А через два дня окрылённая Марина Влади выехала в Цюрих.

— Планы изменились, Юрий Михайлович. Специалисты прикинули и выдали вердикт — в таком составе мы нечего стоящего не снимем. Нам придётся привлечь множество иностранных специалистов, а ведь мы собираемся снимать в олимпийской деревне, в расположении советской сборной. Итак, нам нужно содействие общества 'Динамо': первое — это обеспечение всех необходимых допусков съёмочной группе, второе — фильм должен заработать денег, поэтому снимать мы его будем под вывеской американской киностудии, для проката прежде всего в США. Комитет должен контролировать обстановку, но при этом не мешать людям работать. То есть деликатно и ненавязчиво. Это будут очень дорогостоящие буржуйские специалисты, капризные подонки с лукавыми адвокатами, третье — в составе съёмочной группы будет Жан-Поль Бельмондо, хотелось бы отыграть эту ситуацию с максимальной пользой для нашей страны. На сотрудничество с Комитетом он, конечно, не пойдёт, но сделать из него искреннего друга мы можем и должны. Хотя бы постараться должны. Пусть ваши специалисты к этому заранее готовятся.

— Сам Бельмондо?

— И не только он. С остальными Марина Владимировна определится на месте. Она главный директор фильма.

— Про что фильм-то?

— Про шпионов, спорт и любовь. Всё, как любят американцы. Оскара, конечно, не возьмём, но кассу снимем. И самое главное — мы покажем о Ци именно то, что нужно нам. Думаю, стоит включить в съёмочную группу консультанта от вашего ведомства, так что пусть подыщут человека с фантазией.

Когда от Марины Влади пришло подтверждение заключения контракта с Бельмондо, в Инсбрук приехал донельзя довольный подполковник Титов.

— Начальство мной довольно, хотя, конечно, и завистников хватает. Самый скользкий вопрос — это финансирование. Источник средств ты не раскрываешь, а это порождает самые разные версии. Сам понимаешь, мы не можем исключать ничего.

— В то, что я ограбил банк, ваше начальство не верит?

— Не верит. — кивнул Титов, — Проверяли. Но не случалось в периоде столь крупных ограблений. Да и мелких нераскрытых почти нет. Ты же почти на миллион размахнулся.

— Почти на полтора. Я грабил так, чтобы не заметили. Брал понемногу в пятнадцати банках Цюриха, Берна и Женевы, они, скорее всего, списали это на внутренние хищения.

— Когда?

— В середине марта.

— Это когда ты в Сыктывкаре потерялся?

— Да. Это было непросто, но такое вполне возможно. Если у руководства есть конкретное задание такого рода, я готов его обсудить. Но только как смежник. Я ценю сотрудничество с 'Динамо', но на службу к вам не пойду.

— На это мы и не рассчитывали, Максим. Скажи, насколько сложное задание такого рода ты готов обсудить?

— Меня беспокоят не технические, а этические сложности, Владимир Андреевич. Не всё, что возможно сделать, следует делать. Я это точно знаю.

* * *

Марина Влади оказалась очень неплохим организатором. В Цюрихе она всё сделала быстро, аккуратно и тихо. Переплачивала, конечно, но из 'хорошо, быстро, недорого' всегда что-то одно недоступно. Марина учредила акционерное общество Chelyaber AG, выкупила весь уставной капитал, наняла бухгалтера и юриста и зарегистрировала торговую марку 'Chelyaber' для производства спортивной одежды, обуви и инвентаря. Кроме того, она активировала несколько номерных счетов и с потерей пяти процентов легализовала капитал — один из небольших банков выдал кредит их же деньгами, продал права на этот кредит другому, а тот перепродал его Марине, уже как частному лицу.

Бельмондо запросил пятьдесят тысяч долларов гонорара и десять возмещения расходов, сошлись на сорока и пяти. В Инсбрук он приехал двадцать второго января, за две недели до отлёта в Лейк-Плэсид. Согласовать посадку в Вене одного из самолётов официальной делегации удалось, их должен был подобрать первый же рейс, пятого февраля, на котором планировал лететь сам Павлов.

От приезда Бельмондо вся группа, включая Высоцкого, пришла в восторг, а Воронов клял себя за то, что не догадался запросить переводчика. Ходить за французом две недели он не собирался, но Марина из Парижа вылетела сразу в США. В фильме у неё роль второго плана, съёмки в Инсбруке с ней не планировались.

— Мсье, как вы смотрите на то, чтобы изучить русский язык?

— Я для этого слишком ленив, мой юный друг.

— Есть один метод, мсье. Правда, пока это большая тайна. Вы, наверное, уже заметили, что мы готовимся по специальной методике Савельева?

— Конечно, ведь вокруг этого выстроен весь сюжет фильма, а сценарий я очень внимательно прочитал. Я думал это сказка, но... оценил ваши тренировки и не скрою, весьма впечатлён увиденным.

— Так вот, мсье, по этой методике можно не только к соревнованиям готовиться, но и учиться. Чему угодно, хоть физике, хоть лингвистике. Я в этом мало что понимаю, но проконсультировался у Семёна Геннадьевича. Если вы не против, он готов вам загрузить базу русского языка пакетом. От вас никаких усилий не потребуется, всё будет происходить во сне. Вам даже не нужно никуда приходить, только согласиться.

— Я в это не верю, друг мой. Всегда всё хорошо не бывает, за всё приходится платить.

— Про побочный эффект меня Семён Геннадьевич предупредил. Где-то с неделю у вас будут болеть некоторые мышцы лица и голосовые связки. Но не сильно, потерпеть можно. Всё-таки, это совсем другая фонетика. Как будто раньше вы пасли овец и вдруг начали рубить дрова. Ну, вы понимаете, мсье.

— Понимаю. На таких условиях отказываться глупо. — улыбнулся неверующий пока Бельмондо, — Я согласен. Передайте это мсье Савельеву.

— Спасибо, мсье. Для меня, конечно, большая честь быть вашим переводчиком, но мне ещё нужно готовиться к Олимпиаде.

— Не очень-то рассчитывайте на это, друг мой. У меня нет таланта к языкам. Даже примитивный английский мне в совершенстве так и не дался, а русский, насколько я знаю, гораздо сложнее.

— У меня тоже такого таланта нет, но для Семёна Геннадьевича это не помеха. Я выучился французскому всего пару недель назад, специально, чтобы общаться с Мариной Влади.

— Вот как? Говорите вы как коренной парижанин. А почему Савельев не выучился сам?

— Извините, мсье, он считает это знание ненужным мусором. Семён Геннадьевич считает, что все цивилизованные люди должны говорить по-русски. Извините ещё раз.

— Ничего, это его право, друг мой. Не мне его судить.

Наутро Бельмондо вдруг заговорил по-русски, и первой сказанной фразой, видимо от избытка впечатлений, стала нецензурная — 'Ну и ни хуя ж себе поворот!' После этого он уже включился в работу со всей своей энергией, не как наёмный, хоть и за большие деньги персонал, а как собственник, переживающий за своё дело. Он выслушал от Высоцкого план завоевания американского прокатного рынка и первым делом засел за правку сценария. Вместо ЦРУ злодеями стали некие деятели теневого мирового правительства, наследники тамплиеров и масонов, та самая зловещая мировая закулиса, которая теперь хочет добиться бойкота Московской олимпиады и похищения, либо ликвидации Савельева, которому стали случайно известны некие древние методики, ныне утраченные даже самими мировыми злодеями. Злодеи уже чувствуют угрозу: после Московской олимпиады Савельев начнёт представлять для них очень большую опасность, ибо получит мировое признание и поддержку всего Советского Союза. Для устранения этой угрозы, мировые подонки наняли киллера номер один в рейтинге мировых киллеров (роль Бельмондо), который охотится за Савельевым, а специальные секретные агенты Высоцкий и Влади, они как раз работали по этой самой мировой закулисе, ему героически и благородно противостоят. Успешно, разумеется, хоть и не без ранений, зато в конце фильма расцветает между ними большая любовь, а Бельмондо чудом ускользает, с намёком на продолжение. Драки, погони и кровь, интриги, тайны и любовь. Пошлятина, но это ведь всего лишь фантик, конфетная обёртка. Воронов и не собирался стать в этой жизни классиком кинематографа, так что сойдёт для сельской американской местности. Профессионалам этого ремесла наверняка видней как надо, вот и пусть снимают.

Почитали новый сценарий. Всем всё понравилось, благо до сих пор снимали только натуру на тренировках, переснимать ничего не пришлось. Воронов играл персонажа комического. Самого тупого из учеников Савельева, поэтому самого везучего, спорт ему давался именно за счёт недоразвитости мозга (отвлекает куда меньше энергии). На роль представителя злодейской закулисы подписали Аль Пачино, сорок тысяч долларов за две сцены по пять минут, в которых он в основном излагает свои зловещие планы. В роли контакта Бельмондо в Лейк-Плэсиде уговорили сняться Марлона Брандо, одна сцена — тридцать тысяч, и в ней он всё время сидит в кабинете собственного дома.

Но это бизнес, без громких имён на афише, с фильма много не заработаешь, а заработок хоть и не являлся основной целью, кроме всего прочего является показателем успешности проекта. Не какой-то там положительный отзыв эстетствующих кинокритиков, а именно доллар простых американских быдлян. Слишком маленькие роли у звёзд? Небольшие, конечно, но их можно сделать ёмкими. Это зависит от мыслей, озвученных персонажами Аль Пачино и Брандо. Именно эти двое придадут смысл всей этой энергичной боёвки. Да, и Брандо лучше сделать антагонистом Аль Пачино. Состарился мерзавец, совесть проснулась, вспомнил о жизни вечной, пусть он отговаривает героя Бельмондо, приводит аргументы понятные каждому американцу, и тот ответит тоже понятно — ничего личного, только бизнес. Ничего заумного, всё должно быть понятно любому продавцу из Макдональдса. Плюс актуальность: все события происходят на фоне Олимпиады, практически в прямом эфире и на злобу дня. Если в Лейк-Плэсиде ещё параллельно в тему пошуметь, то и рекламы особой фильму не понадобится.

— Ну что, товарищи пассажиры, это средство передвижения вниз с горы называется спортивный боб-четвёрка. У вас есть две недели, чтобы научиться занимать места согласно купленным билетам. Запрыгивать придётся на ходу, будет выглядеть странным, если вы усядетесь заранее, поэтому будем репетировать. Я разгоняю, вы крепко держитесь и заскакиваете сразу после меня по порядку. Очень простой вид спорта, у нас всё получится. Вперёд!

На второй день занятий, после десяти спусков стало понятно, что экипаж не подведёт. У всех уже получалось удерживать Ци во время всего заезда, все спинным мозгом чувствовали, когда нужно заваливаться на борт, а когда противодействовать крену и действовали как единый организм.

Программа выполнена. Фатыхов уже прыгает так, что даже в чистых прыжках имеет неплохой шанс на пьедестал, а уж среди двоеборцев равных ему точно нет. Запланированные в Инсбруке съёмки закончены, Бельмондо заглядывает Савельеву в рот, Семён Геннадьевич причины не понимает, неловкость испытывает, но марку держит. Наудивлялся уже, что ему теперь какой-то там Бельмондо, когда на его глазах каждый день происходят самые настоящие чудеса?

* * *

В Лейк-Плэсиде, аэропорту Adirondack, самолёт, с первой частью советской делегации, приземлился вечером шестого февраля, до официального открытия Игр оставалась ровно неделя. Марина Влади, которая к их прилёту уже три недели работала в США, сняла для съёмочной группы два лесных коттеджа в пятнадцати километрах от города.

— Отлично, Марина Владимировна, но мы поселимся в олимпийской деревне.

— Нет никакой олимпийской деревни, Максим, есть самая настоящая тюрьма.

— Я в курсе. Для нашего фильма так даже лучше. Чем это ещё объяснить, если не происками мировой закулисы? — подмигнул Максим.

— Смеёшься? Это обычная бессовестная жадность. За счёт олимпиады построили тюрьму. Позорники.

— Я не смеюсь, а радуюсь. Как у нас с транспортом?

— Как ты и просил, два автомобиля и три снегохода.

— Для управления снегоходом нужны какие-то права?

— Продавец говорил, что нет, но я уточню.

— Я сам уточню. Забирайте наших артистов, пусть отдыхают, а мы в тюрьму. Мне нужно что-нибудь знать срочно?

— Paramount Pictures сделал предложение. Они готовы вложиться в рекламу фильма по первой категории за четверть прокатной кассы. Это хорошее предложение, рекламный бюджет фильмов первой категории пятьсот тысяч долларов, мы должны вложиться в полтора, то есть как раз четверть. А Paramount Pictures — это в киноиндустрии США знак качества.

— Четверть только с проката в США, или вообще?

— Только в США и только с проката в кинотеатрах. Видео наше.

— Действительно, шикарное предложение. В чём подвох?

— Почему тут должен быть подвох? В ролях Аль Пачино и Марлон Брандо, снимаем мы на свои, а ожидаемый кассовый сбор около шести миллионов. Они рассчитывают заработать миллион практически из воздуха.

— Знак качества этого стоит. Пусть зарабатывают, Мария Владимировна, мы согласны. Кстати, товарищ Бельмондо теперь говорит по-русски, не проколитесь. Он должен быть уверен, что ключевая фигура — Савельев.

— Будет. — кивнула Влади, — Кроме того, мы его и помимо фильма попользуем. Когда прилетят французы, обязательно сходим к ним в гости. Пусть поделятся впечатлениями от американского гостеприимства. Французы очень эмоциональны, такой сюжет обязательно понравится нашему телевидению.

— Я вами восхищён, сударыня!

— Бросьте, Максим. Очевидный же ход. Мы его сюда привезли, мы его и танцуем.

— У меня для вас тоже хорошая новость, даже две. Владимир Семёнович в отличной форме, берусь подготовить из него чемпиона к Московской олимпиаде.

— Вы серьёзно?

— Почему вы всё время это спрашиваете?

— Извините, Максим. Но у вас глаза смеются.

— Это они у меня радуются. Берусь подготовить чемпиона по стрельбе, или там конному спорту, он всё-таки не мальчик уже, экстремальных физических нагрузок лучше избегать.

— Чудесно! Я с ним поговорю. А какая вторая новость?

— Через восемь месяцев у вас родится сын. Вы ещё ничего не чувствуете?

— Что-то такое было, но я думала, что это от усталости.

— Вы испугались? Зря. Всё будет хорошо. До завтра, Марина Владимировна.

* * *

Тюрьма пустовала, из спортсменов они прилетели первыми. Поселились в соседних камерах. Из-за обилия инвентаря, в камере Воронова и Фатыхова можно было только протиснуться к двухярусным нарам и спать.

— Ворон, а у артистов место есть? — Фатыхов с омерзением оглядывал камеру.

— Есть. Марина на нас рассчитывала.

— И ты отказался?

— Мы не артисты, мы сюда за другим приехали.

— Ну хотя бы здесь-то можно было выбрать камеру попросторнее? Были ведь, ты самую маленькую выбрал, а у нас барахла целый самосвал.

— Мы с тобой два сопляка, которым и без того создали небывалые условия подготовки. В этом нас не обвинят, какой с нас спрос, а вот если займём лучшие камеры — покажем себя наглецами. Знай своё место, Вадик, ты ещё не чемпион.

— Давай хотя-бы снарягу в какую-нибудь кладовку унесём? Наверняка ведь холодные есть.

— Если хочешь, свою уноси, моя мне не мешает. Я собираюсь именно здесь давать интервью иностранным журналистам. На твоей нижней полке.

— Это нары.

— Тем лучше!

* * *

Утром на двух снегоходах проехались по объектам. Бобслейная трасса располагалась в десяти километрах от олимпийской деревни, также в десяти километрах, но не на юго-восток, а на восток лыжно-биатлонное хозяйство, в двенадцати с половиной на северо-восток горнолыжное, всё остальное в самом городе. Очень удачно, даже если на дорогах возникнут пробки, снегоходы закроют все транспортные потребности. Планёрку провели в лесу.

— Итак, товарищи спортсмены, мы с вами скоро окажемся под пристальным вниманием. В нашу подготовку вложены небывалые по советским меркам средства в валюте, и об этом известно всем.

— Я уверен, что результат превзойдёт все ожидания. — улыбнулся Савельев.

— Не сомневаюсь, Семён Геннадьевич, 'Группа Савельева' результат даст, но до него ещё нужно дожить. Потом, результат — это ведь наши обязательства перед Павловым, кроме них у нас есть определённые договорённости с дружественным обществом 'Динамо'. Сценарий все читали, входим в роль прямо сейчас. Послезавтра прилетают остальные наши, заявку они все уже знают и наверняка крутят пальцем у виска, не будем их разочаровывать. Пусть увидят в нас некое подобие тибетских монахов.

— В нашей тюрьме это не трудно. В таких скотских условиях даже монахи не живут. — буркнул Вадик.

— Тебе, между прочим, за фильм денег заплатят.

— Сколько?

— От тебя зависит. Чем больше в кадр попадёшь, тем больше заплатят. Наши сцены будут монтировать после Олимпиады. Фильм основан на реальных событиях, а всё действие в нём крутится вокруг 'Группы Савельева'. Роли у нас маленькие, зато натуральными сценами доберём. По поводу тренировочного процесса. До тринадцатого тренируемся только с бобом, после этого нам удастся провести всего одну контрольную тренировку — двадцать второго вечером. Вам придётся сложнее всего, Семён Геннадьевич, роль тренера многостаночника: фигурное катание, лыжные гонки, двоеборье, прыжки, горные лыжи, коньки и бобслей, причём, последний с собственным участием. Если спортсмены в целом увидят в этом шанс для себя, то тренеры только и исключительно угрозу. Общаться вам с ними так и так придётся, но по умолчанию расценивайте их в качестве противников.

— Я не потеряю голову от успехов, Максим. Роль и есть роль. Свои успехи я оцениваю трезво.

— Юрий Михайлович, думаю, что вашу принадлежность к органам скрывать не стоит, всё равно не поверят, что у нас в группе нет ни одного чекиста. Кого это отпугнёт — то и хрен с ними, контриками недобитыми. После тринадцатого и до двадцать второго у вас вольная программа.

— Я буду сопровождать Семёна Геннадьевича повсюду. Будет подозрительно, если приставленный чекист бросит такой ценный объект в тылу врага и уйдёт смотреть хоккей.

— Тоже верно. Вадик, ты должен постоянно помнить о такой добродетели, как скромность. Я не хочу потерять после Олимпиады друга. Ты меня понял?

— Понял.

— Что касается покупок. Марина Владимировна авансом выплачивает нам по две тысячи долларов, но я не думаю, что нам стоит тащить домой тюки с барахлом, и лишний раз глаза мозолить. К тому-же позориться при этом.

— За две тысячи можно классную тачку купить.

— Именно об этом я и говорю. Уйми в себе самодовольного болвана, ты работаешь в команде.

— В самом деле, Вадим. Не дитя ведь уже. — укорил Фатыхова Савельев, — Максим, я не думаю, что нам нужен такой большой аванс. На подарки хватит долларов по двести, а остальное получим по итогам. Тогда всем уже будет понятно — за что. В СССР же прокат планируется?

— Планируется, одновременно с американским. Вы правильно мыслите, Семён Геннадьевич, получим гонорар, заплатим налоги, и будем в своём праве. У меня всё, первая тренировка в семнадцать часов, далее по две в день — утром и вечером.

* * *

Влиться 'Группе Савельева' в коллектив помогло отношение к Семёну Геннадьевичу Жана-Поля Бельмондо, который ежедневно появлялся в расположении олимпийской сборной СССР, тем более что в гостях у Франции он при этом побывал всего один раз, да и то ради сюжета для советского телевидения. Высоцкий тоже часто заезжал, но Бельмондо делал это каждый день. Он почему-то счёл своим долгом держать Савельева в курсе происходящего за кадром снимаемого фильма.

— Владимир встретил здесь своего знакомого и решил его привлечь, Марина согласовала, и это хорошо, для правильного баланса в фильме маловато энергичных злодеев, а Евгений рождён именно для этой роли. Я предлагал привлечь Денни де Вито, но ваш Леонов даже лучше.

— Леонов? На роль злодея?

— Да и очень опасного. Его злодейский рейтинг, по сценарию, теперь даже выше моего, и теперь именно он основной исполнитель от мировой закулисы, меня привлекли только для отвлечения внимания. К тому-же, его в конце убьют, чтобы зафиксировать победу по очкам, а я за счёт этого выживу и получу роль в продолжении. — хохотнул Бельмондо, — Отлично должно получиться, он по сценарию очень не любит американцев, так что тупым аборигенам это обязательно понравится. Эти дикари свято верят, что все хорошие люди их непременно должны любить.

Бельмондо был само очарование, он много шутил, рассказывал о съёмках с Аль Пачино и Марлоном Брандо, с удовольствием перемывал косточки жадным американцам, хвалил Высоцкого и Влади, фотографировался со всеми желающими, раздавал и брал автографы и всегда подчёркивал, что пришёл именно к Савельеву, так что изначально негативное отношение к группе сменилось с неприязненно-завистливого на заинтересованно-сочувствующее, уж слишком задроченными выглядели эти счастливчики из группы Савельева. Две тренировки в день и послеобеденная медитация. Со слов Бельмондо (а смысл ему врать?), а Инсбруке у них всё было точно также и даже интенсивнее. Нет, Инсбрук — это, конечно, хорошо, но такая каторга — ну её на хрен, на каторге везде плохо, даже в Австрии.

* * *

Станислав Алексеевич Жук негодовал. Он положил на стол список и впился в председателя Национального Олимпийского комитета СССР глазами, полными пролетарской ненависти. Павлов пробежался по списку.

14.02 10.00 Горные лыжи. Мужчины. Скоростной спуск.

15.02 18.00 Конькобежный спорт. Мужчины. 500 метров.

17.02 10.00 Прыжки на лыжах. 70 метровый трамплин.

17.02 18.00 Конькобежный спорт. Мужчины. 1500 метров.

18.02 10.00 Горные лыжи. Мужчины. Гигантский слалом.

18.02 18.00 Фигурное катание. Мужчины. Короткая программа.

19.02 10.00 Горные лыжи. Мужчины. Гигантский слалом.

19.02 18.00 Конькобежный спорт. Мужчины. 1000 метров.

20.02 18.00 Фигурное катание. Мужчины. Произвольная программа.

21.02 17.00 Конькобежный спорт. Мужчины. 5000 метров.

22.02 10.00 Горные лыжи. Мужчины. Слалом.

23.02 10.00 Прыжки на лыжах. 90 метровый трамплин.

23.02 16.00 Конькобежный спорт. Мужчины. 10000 метров.

24.02 10.00 Бобслей четвёрки.

Намеченные старты Воронова. Всё известно было ещё месяц назад, мало того, этот график утвердил сам Брежнев, очень уж заинтересовал его доклад КГБ о методике Ци. Павлову даже не пришлось ручаться головой, надежд на награды в этих дисциплинах всё равно никаких не было. Кроме, разве что очень смутных в фигурном катании.

— Вы прочитали что-то для себя новое, Станислав Алексеевич?

— Нет, Сергей Павлович. Просто прочитанное старое заиграло новыми красками. Воронов совсем не тренируется, вернее тренируется только с этими дурацкими санями.

— Подготовкой Воронова занимается Савельев. Ему видней. Даже я не могу это оспорить, Станислав Алексеевич. Статус 'группы Савельева' утвердил лично Брежнев, курирует группу сами понимаете кто, на троих аж целого капитана из Центрального аппарата командировали и не скрываются, а наоборот это подчёркивают. Вы хотите скандала с КГБ? Ваше право, но без меня, я пас.

— Я, конечно, понимаю, эксперимент, секретность и всё такое... — чуть стушевался Жук, — Но зачем губить готового чемпиона. То, что мы видели в Инсбруке — фантастика. И ради чего мы ей жертвуем?

— Почему вы думаете, что мы чем-то жертвуем? Савельев уверяет, что Воронов полностью готов.

— Это я от него уже слышал. Но они сменили программу, и её пока никто не видел. Кроме того, короткая программа в один день с горными лыжами, а произвольная через день после конькобежной тысячи. И вообще старты каждый день, а иногда и по два в день. Верная ведь медаль была...

— Савельев меня уверил, что все медали верные.

— Что значит все?

— Все, за которые они заявились побороться.

— Все двенадцать?

— Пятнадцать. Фатыхов заявлен в лыжной гонке на пятнадцать километров, эстафете и двоеборье. У него тоже график через день, Быстров уже тоже приходил жаловаться. Тоже верные медали оплакивал.

— И вы в это верите, Сергей Павлович?

— Скажем так, удивлюсь уже гораздо меньше, чем когда увидел в нашем самолёте Бельмондо. Кстати, оный Бельмондо мечтает попасть в ученики к Савельеву.

— Даже так... А вы что-нибудь знаете об этом Ци?

— Только то, что мне этому учиться уже поздно. А почему вы просто не попросили Савельева, чтобы он организовал вам просмотр программы Воронова?

— Я разве не главный тренер? Я должен просить?

— Над Савельевым сейчас семь главных тренеров, Станислав Алексеевич, и все у него что-то требуют. А вы возьмите и попросите. Мне он на просьбы никогда не отказывал, хоть бумагу ему и сам Брежнев подписал. Семён Геннадьевич — отличный мужик. Обратитесь к нему по-человечески, с уважением — не прогадаете.

* * *

— У Максима нет программы, Станислав Алексеевич, и быть не может. Он просто танцует, постоянно импровизирует. Что бы мы вам сейчас не показали, к двадцатому будет уже другое. Это непрекращающийся процесс самосовершенствования Ци. Ци не может находиться в статичном состоянии, оно будет совершенствоваться до тех пор, пока не угробит адепта. Воронов здоров, как... даже не знаю, как кто, но здоровее него придумать трудно. Не волнуйтесь, Станислав Алексеевич, мы вас не подведём. И, конечно, именно вы будете выпускать Максима на лёд. Двадцатого у меня Фатыхов бежит в эстафете, четвёртый старт подряд через день, а Вадик пока не настолько железный, как Ворон. Поздновато начал... — печально вздохнул Савельев.

На какого-то Фатыхова Жуку было откровенно наплевать.

— Но хоть что-то увидеть можно, Семён Геннадьевич? Мне очень интересен весь процесс.

— Юра, позови Воронова.

— Он спит, Семён Геннадьевич.

— Разбуди. Начальство бдит, а он спит. Совсем охренели...

* * *

Программа Воронова Станиславу Алексеевичу Жуку очень понравилась. Ну ещё бы, сальхов, риттбергер, тулуп, флип и лутц в три оборота и аксель в три с половиной были исполнены просто безупречно.

— Кому другому я бы сказал, что программа перегружена прыжками, но у тебя всё выглядит очень гармонично.

— Я рад. — равнодушно, как китайский болванчик, кивнул Максим.

— Вижу. — усмехнулся Жук, — Музыку Пахмутовой узнаю, хоть и с трудом. Кто исполняет?

— Немцы какие-то. Марина Владимировна знает.

— Какая ещё Марина Владимировна?

— Влади.

— А она то здесь причём?

— Часть моего выступления попадёт в их фильм. И музыка эта для фильма. А мне всё равно.

Сыграть композицию Пахмутовой 'И вновь продолжается бой' заказали группе 'Скорпионс'. Получилось дорого, но динамично, модно, молодёжно. К тому-же, это был действительно саундтрек к фильму, и выступление Максима должно было сделать его запоминающимся. Да и на дальнейшее сотрудничество со 'Скорпионс' были определённые планы, но не рассказывать же всё это Жуку...

— А что тебе не всё равно, Максим?

— Есть кое-что, но это точно не музыка.

— Вам понравилось, Станислав Алексеевич? — встрял Савельев.

— Да как вам сказать, Семён Геннадьевич... Восторг — это не будет преувеличением.

— Отдыхай, Воронов. Завтра с утра тренировка, а вечером церемония открытия.

Максим молча кивнул, подхватил коньки и ушёл.

— Он всегда такой?

— Нет. Только во время работы. Он уже понял — как улучшить программу, об этом и думает.

— Улучшить? Зачем улучшать и без того отличное?

— Совершенство недостижимо, но к нему постоянно нужно стремиться. Извините, Станислав Алексеевич, мне пора, с утра у нас тренировка.

* * *

На старт скоростного спуска Максим выходил предпоследним, сорок шестым. Трасса была разбита местами до грунта, и австриец Леонард Сток уже праздновал победу. Почти два часа перед стартом, Воронов неподвижно просидел в позе лотоса, периодически попадая в объективы телекамер. Ещё бы, такое идиотское поведение не могло не привлечь внимание.

— Пора. — подошёл главный тренер сборной по горным лыжам Леонид Тягачёв, — Ты там поосторожнее, Максим, трассу совсем разбили, главное, травму не получи.

— Пора. — продублировал Савельев, — После награждения пообедаешь, отдохнёшь и на каток, встретимся там.

— Понял. — меланхолично ответил Воронов, застегнул крепления лыж, надел палки и покатился к стартовому столу.

Тягачёв не поверил, когда объявили результат.

— Одна минута сорок пять секунд ровно. — повторил Савельев и на пару минут задумался, будто что-то подсчитывал, — Неплохо, учитывая исходные условия.

— Неплохо? — изумился Тягачёв.

— Да. Весьма неплохо. Извините, Леонид Васильевич, мне пора. У меня ещё один подопечный сейчас тренируется, нужно за ним присмотреть. На награждении ничего не должно случиться, но вы всё-таки приглядите там за Максимом, пожалуйста. Совсем ведь ребёнок ещё, а вокруг... ну вы в курсе, не любят нас здесь.

* * *

Самой обсуждаемой темой четырнадцатого февраля стала даже не методика подготовки, а экипировка 'Группы Савельева', особенно произведённые по спецзаказу волшебные лыжи таинственной фирмы 'Chelyaber'. Интерес подогрели, вбросив слух, что технология действительно космическая, но работает она только во взаимодействии с Ци. Опять же Воронов с Фатыховым держали свой инвентарь всегда при себе, хоть из-за него в их камере было не протолкнуться. Скандал всё равно случится, пусть лучше в основе его будут космические лыжи. Когда краску сдерут, смешно получится. На таком фоне любые обвинения уже будут вызывать только улыбки.

Отметить первую победу собрались у артистов. Воронов пригласил земляков-'трактористов' Макарова и Старикова, а Бельмондо, по просьбе Савельева — Харламова. Сборная СССР выиграла днём у голландцев 17:4, поэтому благодушно настроенный Тихонов не возражал, ну ещё бы, его сам Бельмондо попросил. Не обошли приглашениями и Павлова с Тягачёвым.

Творческая группа исполнителей главных ролей уже сформировала режиссёрский штаб, активно фонтанировала идеями, переписывала сценарий, переснимала некоторые сцены и выматывалась при этом не меньше спортсменов. А то ж! Такой шанс провинциальным актёрам (а Париж для мира кино тоже провинция) блеснуть на американских экранах и выйти в высшую лигу, предоставляется только раз в жизни. А ведь фильм действительно получался неплохой. Не шедевр, конечно, но боевик довольно высокого уровня. В выполнении поставленных перед 'Группой Савельева' задач никто из них не сомневался, что не могли не заметить приглашённые гости, так как все разговоры крутились вокруг фильма. Воронова поздравили тепло, но как-бы между делом. Против этого тот ничего не имел и отошёл в угол.

— Макс, ты в Челябинске где жил? — через полчаса к нему подошёл Макаров.

— Недалеко от вокзала. До школы больше часа добирался и на час раньше выезжал, чтоб в троллейбусе не стоять.

— Мда... — помялся Сергей, — Слушай, твой тренер уверен, что ты выиграешь все старты. И Павлов ему верит. И Тягачёв. И Высоцкий с Бельмондо.

— Если он уверен, то так и будет.

— И тебя это не радует?

— Это ещё не случилось.

— Ты уже чемпион.

— Вы тоже два матча уже выиграли. С общим счётом 33:4.

— Понял. Цель не достигнута.

— Да причём тут это. У меня сестра дура. Прислала телеграмму, требует привезти видеомагнитофон. И прислала ведь от имени отца, дрянь. Позор то какой, куда только КГБ смотрит.

— А КГБ то тут причём? — усмехнулся Макаров, — Пороть надо. Сколько ей лет то?

— Пятнадцать уже. Насчёт порки отцу решать.

— И кто же отец чемпиона?

— Военный. Подполковник. Пять лет уже начальник курса в ЧВАКУШе.

— Тогда не переживай. Слушай, а как ты к Савельеву попал?

— Это ты у него спрашивай. Я не просился. Учился, играл в хоккей за 'Буревестник', а потом товарищи из 'Динамо' настоятельно порекомендовали не отказываться.

— Понимаю. А почему он из тебя хоккеиста не готовил?

— Готовил, почему нет. Только заявляться было бесполезно, Тихонов бы Савельева и слушать не стал. И Павлова бы не стал. Да и прав он, хоккеистов у нас без меня хватает. Вы неотразимы, Марина Владимировна. Сергей мой земляк, вспоминаем вот любимую Родину, ностальгии предаёмся.

— Откровенно говоря, мне этот Лейк-Плэсид тоже совсем не нравится, но вы выбрали неудачное время для ностальгии. Сергей, вы позволите мне похитить виновника торжества?

— Конечно. Мы уже закончили.

Отошли в другой угол.

— Я действительно беременна, Максим.

— Владимир Семёнович уже в курсе?

— Конечно! Он безумно рад, так и пышет энергией. Но отвлекла я вас по деловому вопросу. Возникла нужда переснять несколько сцен с участием 'Группы Савельева'. Леонов подсказал несколько очень удачных ходов.

— До конца Олимпиады это организовать просто невозможно, Марина Владимировна.

— Я понимаю. Поэтому вам придётся задержаться на неделю после Олимпиады. Иначе сорвём уже согласованные с Парамаунтом планы.

— Этот вопрос может решить Титов.

— Он не уверен.

— Он сможет, не сомневайтесь.

Титов ситуацию профессионально пас, поэтому заранее отошёл в свободный угол довольно просторного зала.

— У вас возникли сложности, Владимир Андреевич?

— Ещё нет, но могут возникнуть, Максим. Если вы выполните план 'Группы Савельева', сборную может захотеть встретить лично Брежнев. А вы ведь его выполните?

— Действительно проблема. Но решить её необходимо, иначе о репутации в киноиндустрии придётся забыть раз и навсегда, а вы ведь уже поняли, насколько это мощный инструмент. Кино ведь можно снимать по-разному и о разном. Вы в курсе, что американцы готовят бойкот Московской олимпиады?

— Конечно. Они этого не скрывают.

— Брежнев на это наверняка болезненно реагирует. Предложите ему план идеологической диверсии с нашим участием. Эффективность акции гарантирую. Сами они от бойкота вряд ли откажутся, а вот остальных им будет трудно убедить присоединиться. Кстати, нам никто не мешает организовать пару дополнительных съёмочных дней в Нью-Йорке, оттуда до Вашингтона рукой подать, а там есть множество целей для вполне этичных 'дел такого рода', о которых мы с вами говорили.

— Ты собираешься провернуть это между делом?

— Нет. Сами знаете, что съёмки в Нью-Йорке не предусмотрены, их придётся специально организовывать.

— Я оценил, доложу, но... Сам понимаешь, мы далеко не всесильны на этом уровне.

— Для себя стараетесь, должны смочь.

* * *

Последующие дни интерес к 'Группе Савельева' рос как снежная лавина. Пятнадцатого Воронов выиграл конькобежную пятьсот метровку у непобедимого в последние годы трёхкратного чемпиона мира в классическом многоборье, трёхкратного в спринтерском, пятнадцатикратного рекордсмена мира и обладателя всех действующих рекордов, американца Эрика Хайдена, выиграл с новым мировым рекордом. Семнадцатого прошла демонстрация ещё двух пар волшебных лыж, Вороновым на семидесятиметровом трамплине и Фатыховым в гонке на пятнадцать километров, а вечером семнадцатого, Хайден проиграл Максиму уже тысячу пятьсот метров. Девятнадцатого утром Максим победил в гигантском слаломе, а Вадик с гигантским отрывом выиграл двоеборье, вечером же горькая доля снова досталось Хайдену, на этот раз он уступил тысячу метров. Двадцатого утром Фатыхов снова с гигантским отрывом выиграл старт и первый этап золотой лыжной эстафеты, а вечером, после исполнения феерической произвольной программы, когда все судьи уже выставили 6.0/6.0, а Воронов и Жук махали цветами зрителям, в них стрелял сошедший с ума охранник. Прямо в прямом эфире.

Естественно, охранник спятил не сам по себе, поэтому и Жук (как выяснится позже, сумасшедший принял его за Савельева и счёл недостойным владеть такими методиками), и Воронов были ранены довольно легко, первый получил проникающее ранение в мякоть левой ноги, а второй в плечо навылет. От госпитализации Максим категорически отказался. До конца Олимпиады оставалось четыре дня, настало время для идеологической диверсии, да и фильму лишняя реклама не помешает. А Жук? Ничего, он мужик крепкий, да и орденом за такое не обидят.

— Мистер Воронов, что вы думаете об этом происшествии?

— Думаю, что странных у вас людей набирают в секьюрити. Этот, например, совсем не умеет стрелять. — в толпе, собравшейся возле госпиталя, послышались смешки, — А ещё думаю, что мне стоит идти отдыхать, у меня завтра старт.

— Вы побежите завтра пять тысяч метров? С ранением?

— Ранение пустяковое, потеря крови совсем небольшая. Решение завтра перед стартом примет тренер, но я на всякий случай буду готовиться.

— Вы отлично говорите по-английски, мистер Воронов.

— За школьный курс у меня пятёрка.

— Что вы можете сказать о методике Савельева?

— Она уже доказала свою эффективность.

— Уместно ли её применение в спорте?

— Это не волшебная таблетка. Мы тренируемся по два-три раза в день, по восемь-десять часов. Это доступно каждому, Ци лишь наполняет такую жизнь смыслом. Ты не просто завоёвываешь медали, а делаешь это, следуя по пути Будды. Как-то так, но это моё личное восприятие.

* * *

Блиц-интервью Воронова на выходе из госпиталя показали в прямом эфире, а утром двадцать первого, для усугубления эффекта, Савельев погнал их на бобслейную тренировку. Вечером двадцать первого Максим выиграл конькобежную пятёрку, на этот раз сойдясь с Хайденом в одном забеге, а утром двадцать второго горнолыжный слалом. Вечером сборная СССР по хоккею проиграла американцам 3:4. На фоне общих успехов это стало настоящим шоком, на хоккейное золото все рассчитывали железобетонно. Тут же вспомнили, что Воронов хоккеист и побежали за разъяснениями к Савельеву.

Семён Геннадьевич подтвердил, что к хоккею Максим готов ничуть не хуже, чем к остальным дисциплинам и Павлову он об этом докладывал, с него и спрашивайте. Сергей Павлович заявил, что своевременно поставил в известность Тихонова, а решения в хоккее принимает именно он. Где у Олимпийского комитета была возможность повлиять на кадровый выбор, там Воронов выступил выше всяких похвал, а соответствует ли использование методики Ци советской морали и идеологии решать не мне. А про рабство — это вообще глупости. Где вы видели добровольное рабство? Чтобы рабов отправляли готовиться в Инсбрук? За валюту, между прочим. Экипировку 'Группе Савельева' предоставила швейцарская фирма, так что если технологии и космические, то швейцарские.

Тихонов лютовал как бесноватый, почему-то назначил крайними Харламова, Макарова и Старикова, пообещав после Олимпиады отправить всех троих в чебаркульскую 'Звезду'.

Двадцать третьего Воронов выиграл прыжки с девяностометрового трамплина, а всего через час десять минут после награждения стартовал конькобежную десятку. Эрик Хайден с соревнований снялся.

— Обворовал мужика. — прокомментировал новость Карлсон.

— Переживёт. Молодой ещё, возместит своё в Сараево. Всё равно в велоспорте ему ничего не светит.

Двадцать третьего же хоккейная сборная СССР обыграла шведов со счётом 9:2, но увы, чемпионами стали американцы, победившие финнов 4:2.

— Если Тихонов удержится на посту главного тренера, вам он за сборную играть больше не даст, Валерий Борисович.

— Не надо Борисович, просто Валера. Я всё понимаю, Семён Геннадьевич. — вздохнул Харламов, — Может и не удержится.

— А если удержится? Не хотите попробовать подготовиться к Московской олимпиаде, ну, скажем, футболистом? Я планирую попробовать свою методику для подготовки игроков в командные виды спорта. Хоккея ещё четыре года ждать, а футбол уже этим летом состоится. Решать, конечно, будет Бесков, но я уверен, что отбор в сборную вы пройдёте.

— Предложение заманчивое. Что я должен делать?

— Сейчас ничего. Не подавайте вида, что мы о чём-то договорились. Мне требуется время, чтобы уладить организационные вопросы, и было бы лучше, чтобы желающие нам помешать об этом не знали.

* * *

На показательных выступлениях фигуристов, Воронов выступил под композицию Давида Тухманова 'День Победы', опять же в исполнении 'Скорпионс', заказанный как ещё один саундтрек для фильма, исполнил два прыжка в четыре оборота — сальхов и тулуп, и получил предложение заключить контракт на участие в профессиональных ледовых шоу. Шестьдесят тысяч долларов в год, плюс возмещение всех расходов, включая жильё и организацию тренировочного процесса, а также десять процентов кассовых сборов.

Воронов отказался (уже привычно) через прессу: Он хоккеист, быть профессиональным фигуристом ему не интересно, деньги в таких количествах разумному человеку девать некуда, но, если Родина прикажет... Родина не приказала, вместо этого пришло добро на задержку в США 'Группы Савельева' и 'съёмки в Нью-Йорке'.

— Задачи?

— На твой выбор, Максим. Начальство сначала хочет увидеть, что ты считаешь этичным.

— Сначала? Да вы оптимисты-утописты. Вы что, думаете, что я здесь самый крутой?

— Вообще-то именно так мы и думаем, Максим. А как обстоит на самом деле?

— На самом деле всё гораздо печальнее, Владимир Андреевич. Я точно не один такой, и точно не самый, когда начнётся противодействие мне не известно. А оно когда-нибудь обязательно начнётся. Мой учитель считает, что я, в такой схватке, в лучшем случае, смогу продержаться доли секунды.

— Даже так?

— Именно так, товарищ подполковник.

— Нам ничего не известно о существовании подобных тебе феноменов.

— Так и должно быть. Этого феномена даже моему учителю выследить не просто.

— О нём хоть что-то известно?

— Только то, что он есть. В этом не сомневайтесь.

— Впредь будем иметь в виду, но сейчас решение уже принято, переигрывать поздно. Ты сам планируешь и проводишь операцию. В случае успеха...

— Я порадуюсь вместе с вами. Ладно, сначала нам нужно закончить Олимпиаду на мажорной ноте.

* * *

Последняя награда Олимпиады в Лейк-Плэсиде разыгрывалась в бобслее, стартами экипажей-четвёрок. В победе 'Группы Савельева' никто не сомневался и чуда не произошло. 'Пассажиры' успевали заскакивать на свои места, а остальное затащил Воронов. В каждом заезде 'Бобик' (так они между собой именовали свой болид) привозил первой команде ГДР почти секунду. На награждении на подиум затащили Павлова, а после начали его качать и чуть не укачали до потери сознания.

Триумф был полный, из тридцати восьми разыгрываемых на Олимпиаде наград, Советская сборная завоевала двадцать четыре золота, почти две трети. А из двадцати четырёх, четырнадцать были на счету 'Экспериментальной группы Савельева' и в пятнадцатой (лыжной эстафетной) наибольший вклад в победу команды внёс именно Вадим Фатыхов. А ведь как все ругали Павлова перед Олимпиадой, только ленивый не высказался пренебрежительно по поводу его умственных способностей, и вот вам результат.

— Ну что Сергей Павлович, мы взятые на себя обязательства выполнили.

— Даже перевыполнили.

— Вашими стараниями в том числе. Мы очень ценим ваше участие и хотели бы продолжить сотрудничество. Вам ведь ничего теперь не помешает собрать экспериментальную группу для подготовки к летней олимпиаде?

— Теперь точно ничего. — довольно хмыкнул Павлов, — Да и решение это очевидное. У тебя уже есть конкретные предложения?

— Да. В группу Савельева нужно включить Валерия Харламова. Он уже согласен, но без вашей поддержки это будет сделать очень непросто.

— Если он сам согласен, то продавим. Если понадобится, я до самого Брежнева дойду. И к чему ты его будешь готовить?

— Не я, Сергей Павлович, а Савельев... Попробуем подготовить его к олимпийскому футбольному турниру. Помните, я говорил о возможности работать с командой?

— Помню. Сам ты значит тоже футболом займёшься? Всего одна медаль, да и то, среди футболистов олимпийские победы не слишком ценятся.

— Не только футболом. Меня ещё интересует баскетбол и, пожалуй, бокс.

— Три. — Павлов выглядел разочарованным, — А может, ну его на хрен, этот футбол? Как-нибудь и сами выиграют.

— Не выиграют. И баскетболисты не выиграют. А что турнир не представительный — так даже лучше. Дело это для нас новое, нужно сначала на кошках потренироваться. Но группа в целом результат даст. Курбанов три, Высоцкий шесть, Бельмондо одну и в Москве подберём в группу стрелка, он ещё три-четыре возьмёт, так что в итоге получится даже больше.

— Высоцкий? И при чём здесь Бельмондо, он же француз, если и выиграет, то не для нас.

— Владимир Семёнович будет готовиться к выездке, конкуру и троеборью. Личные и командные — шесть медалей. А Бельмондо нам гораздо большую пользу принесёт, чем золото в стрельбе из лука.

— Возможно, ты и прав. С этим бойкотом для нас любой голос важен, а тем более такой авторитетный.

— Именно так. Здешнюю олимпиаду он уже оценил, вот и пусть сравнит. Язык у него — что бритва, а нужные мысли мы ему в голову вложим.

Марина Влади уже подписала с Бельмондо контракт на съёмки во второй части 'Наследия ушедших', и этим планы сотрудничества не ограничивались, его планировалось привлечь одним из директоров творческой студии 'Марина', которая вот-вот блеснёт на американских, французских и русских экранах. Жан-Поль нисколько не сомневался, что всё это великолепие оплачивает зловещее русское КГБ, но ничуть этим не смущался. На западе киноиндустрию финансируют банкиры, а они те ещё кровопийцы, если что — без штанов оставят. У русских в этом плане всё устроено намного разумнее. К тому-же КГБ держалось в тени и в процесс не вмешивалось — просто идеальный работодатель.

— Да уж, язык у него. — хохотнул Павлов, вспомнив репортаж из расположения французской сборной, — И где он только такой похабщине научился... Хотя, Высоцкий в этом наверняка виртуоз. С Комитетом, я так понимаю, этот вопрос уже согласован?

— Разумеется, Сергей Павлович. Мы здесь задержимся на десять дней, что-то там этим киношникам неугомонным нужно переснять, а конфликт у Харламова начнётся сразу по прилёту в Москву.

— За это не переживай. Отпустят его по-доброму, ещё и почётные проводы организуют. Никуда не денутся.

* * *

Утром двадцать пятого проводили советскую делегацию, вместе с ней улетел 'Бобик' с пятнадцатью звёздочками на борту, как у истребителя, показывая, что на счету экипажа этого болида пятнадцать олимпийских побед. 'Бобика' подарили музею родного ГЦОЛИФКа. Отправили и 'космическое' снаряжение, американцы, к сожалению, скандалить так и не начали. Видимо выяснили, что эта самодеятельность просто перекрашена в Инсбруке, а как извлечь из этого хоть какую-то пользу, так и не придумали.

— Марина Владимировна, с четвёртого по седьмое марта мы должны провести в Нью-Йорке, нужно организовать там какие-нибудь съёмки.

— В этот фильм что-то ещё добавлять — только портить. Но мы уже можем начать снимать следующий. Пусть он из Нью-Йорка и начинается, я озадачу нашу режиссёрскую группу.

Со сценой решили не мелочиться и привлечь для съёмок полицейские вертолёты. Злодейская закулиса бросила на уничтожение Савельева целый батальон мексиканских гангстеров, контролирующих наркоторговлю в Нью-Йорке, но суперагентам Высоцкому и Влади удалось спасти его с помощью доблестной американской полиции и их отличных вертолётов. Такой себе поцелуй в задницу, но брезгливые в этом бизнесе успеха не добиваются. К тому-же, сценка действительно бодрая, внимание она отвлечёт, а это главное.

— Вот. — Воронов кивнул на коробку, вошедшему в его номер Титову. Большая почтовая коробка с маркировкой UPS была вскрыта и на три четверти заполнена какими-то бумагами.

— Что это?

— В папке архивная копия утверждённого Конгрессом плана операции 'Циклон', а россыпью всё, что удалось найти по этой теме в Лэнгли. Рабочие бумаги исполнителей.

— Тебе их что, прислали?

— Если бы. — усмехнулся Воронов, — Трое суток собирал. Они документы где попало бросают, но на этот раз разгильдяйство врага всё только усложнило.

— Я не заметил твоего отсутствия.

— Вот и хорошо. Вряд ли кто-то был внимательнее вас.

— Что за операция 'Циклон'? Почему ты выбрал именно её?

— Что за операция — почитаете. Куда теперь торопиться? А почему — поймёте, если сможете себе представить последствия успеха 'Циклона'.

— Это что, всё оригиналы?

— Конечно. Когда бы я копий наделал?

— Их не хватятся?

— Архив Конгресса сгорел, а остального если и хватятся, то скрыть утрату секретных документов в их собственных интересах. Они тоже умеют пожары устраивать. Сообразят, люди взрослые.

— Фантастика! Мы сможем это вывезти?

— Если нас не атакует то 'многомерное чудище', про которое я вам говорил, то конечно. А если атакует — нам будет уже всё равно.

* * *

В Москву улетели впятером, группа Савельева и Титов с бумагами, киношники в полном составе остались контролировать монтаж, озвучку и прочие важные дела. Позже Леонов вернётся представлять фильм на премьере в СССР, Бельмондо предстоит сделать то же в Париже, а Высоцкий и Влади останутся на премьеру в Нью-Йорке. В Москве все соберутся только к середине апреля, на подготовку к летней олимпиаде останется больше трёх месяцев, этого более чем достаточно. А пока займёмся Харламовым и Андрейченко. Выбрал же за что-то его (или меня?) другой Воронов в прошлый раз.

— Да уж, парадокс. Другой Воронов, другой Андрейченко. — прокомментировал Карлсон, — А мне нравится, как Родина встречает своих героев.

— Ма-а-а-кс! — Воронову на шею бросилась Юлька, — Ты видик привёз?

Недавно открытый терминал Шереметьево-2 был полон, похоже, встречать их съехалось пол-Москвы, милиция выставила оцепление, но семьи в периметр пропустили.

— Нет, я енота привёз.

— Какого ещё енота?

— Живого.

— И где он?

— В карантин забрали.

— Зачем тебе енот?

— Еноты умные, он будет меня без всяких видиков любить.

— Дурак!

Объявление о продаже щенков енота, Максим увидел в Нью-Йорке накануне вылета домой. Из любопытства пошёл посмотреть, а пожилая миссис оказалась большой поклонницей фигурного катания, вот и получил кобелька в подарок. Очаровательная скотинка была всеядной, отлично уживалась с людьми, с удовольствием ловила мышей, в домашних условиях не впадала в спячку и доживала до двадцати лет. К тому-же, миссис пообещала найти Челяберу достойную невесту.

— Не всем же умными быть. Зато я ловкий. Вы где поселились?

— Ой, Макс, нас так встретили... как я не знаю кого... номер двухкомнатный, в Метрополе, говорят в нём сам Мао Цзэдун жил, и машина нас постоянно возит.

— Уважают тебя в Москве.

— Меня?

— Ну а кого-же ещё?

— Дурак!

Видик бы всё равно ничего не изменил, прав Макаров, тут пороть надо, жаль, некому. Поцеловал мать, обнялся с отцом. Оказалось, что семьи 'Группы Савельева', или теперь уже легендарного экипажа 'Бобика', раз уж группа расширилась, собрали в Москве для присутствия на церемонии награждения. Родина оценила заслуги Воронова орденом Ленина. К Ленину представили и Станислава Жука. Павлова и Савельева к Героям Социалистического труда, Фатыхова, Зимятова, Роднину и Тихонова к Трудовому красному знамени, Линькова и остальных чемпионов к Знаку Почёта. Кроме того, все, кто не имел званий заслуженного мастера спорта, или заслуженного тренера СССР, получали их, а Савельев так оба сразу.

— Макс, тебе квартиру в Москве дадут, трёхкомнатную, на Фрунзенской набережной. Мы видели этот дом, там так классно, прямо напротив моста в парк. Я уже школу рядышком присмотрела, она тоже классная.

— Я уже закончил школу, а моему еноту она без надобности, он и так очень умный, от рождения.

— Дурак!

Квартиры достались всем, Савельеву четырёхкомнатная, Фатыхову двушка, Линькову полуторка, но все практически по соседству, на Фрунзенской набережной.

— Макс, у тебя чеков, как у дурака фантиков, давай видик в Берёзке купим?

— Махорки.

— Что махорки?

— Правильно говорить — как у дурака махорки.

— Дурак!

До общаги добрались поздно вечером, их комната сияла чистотой, даже воздух характерно поскрипывал. Обнялись с Курбаши. Аслан на чемпионате мира в Париже своего шанса не упустил, его тогда поздравили телеграммой, потом получали ответные в Лейк-Плэсиде, а вот нормально пообщаться не удавалась уже без малого четыре месяца.

— Нам с Вадиком квартиры дали, Аслан. В соседних домах.

— Знаю уже. Все уже в курсе. Ну вы и зажгли звёзды, пацаны! Меня тут все пытают о методике Савельева, а я баран-бараном. Только и остаётся, что делать рожу кирпичом и многозначительно кивать, как Киса Воробьянинов.

— Переезжай ко мне, Курбаши. У меня, правда, дура-сестра будет жить, но у неё отдельная комната.

— Спасибо, брат, но нет. Я отсюда теперь даже в собственную квартиру не съеду, во всяком случае до окончания института. Здесь я звезда, здесь я легенда, здесь я почти Бог, а там снова придётся по графику убираться, или вовсе самому.

* * *

Карусель торжественных церемоний закончилась только двадцать шестого марта. Ордена олимпийцам вручал лично Брежнев, довольный, как обожравшийся сметаны кот. Казалось, что он помолодел лет на десять. Судя по взглядам, которые он бросал на Воронова, гэбэшники ему уже доложили. Так и оказалось, после торжественного банкета, Максима попросили задержаться.

В одной из многочисленных комнат Большого Кремлёвского дворца, его ожидали пятеро: сам Брежнев; председатель КГБ Андропов; начальник Первого Главного управления, генерал-лейтенант Крючков: начальник управления 'С' (нелегальная разведка) ПГУ КГБ СССР, генерал-майор Дроздов и подполковник Титов.

— Ещё раз здравствуйте, Максим Анатольевич.

— Ещё раз здравствуйте, Леонид Ильич. Здравствуйте товарищи чекисты.

— Товарищи чекисты, — хмыкнул Брежнев, — докладывают мне удивительные вещи. Оказывается, все ваши олимпийские достижения — это сущая мелочь, на фоне настоящего подвига.

— Подвиг тоже так себе, Леонид Ильич, не воздушный таран, а вот фильм мы сняли и правда отличный.

— Про фильм ваш наслышан, обязательно посещу премьеру, но и подвиг ваш достоин высшей награды. Товарищи чекисты представили вас к звезде Героя СССР.

— Это уже точно лишнее, Леонид Ильич. Ордена Ленина вполне достаточно за всё по совокупности. Комитет очень помог нам, я помог комитету, теперь мы в расчёте, никто никому ничего не должен.

— Комитет вам может и не должен, хотя товарищи так не считают, но Советское правительство точно в долгу. Это же какую нам пакость готовили американцы в Афганистане, а мы ни сном, ни духом...

— И всё-таки, Леонид Ильич, такое награждение привлечёт внимание, которого я очень хотел бы избежать.

— Ерунда. За такие дела у нас публично не награждают. — успокоил Брежнев, — Никакого лишнего внимания привлечено не будет.

Воронов молча пожал плечами, демонстрируя, что аргументы у него закончились.

— Максим Анатольевич, — взял слово Андропов, — Тот охранник в Лейк-Плэсиде сам по себе сошёл с ума, или вы ему помогли?

— Помог.

— А если бы он убил вас, или Жука?

— Это исключено, Юрий Владимирович, сумасшедшего я контролировал.

Андропов обменялся с Брежневым многозначительными взглядами и продолжил.

— Ваши способности могут принести стране гораздо большую пользу, чем все спортивные победы.

— Одно другому не мешает, Юрий Владимирович. С Комитетом у нас уже сложились доверительные и даже дружеские отношения. Чем смогу — помогу. Но я далеко не всесилен. Очень далеко. Подполковник Титов вам ведь уже докладывал?

— Полковник Титов. Уже полковник. Докладывал, и отсюда у нас возникло множество вопросов.

— Увы, но здесь я ничем не смогу вам помочь. Ответов у меня нет.

— Ваш учитель знает больше?

— Конечно, но спросить его я не могу. Он вмешается только в самый последний момент.

— Последний момент чего?

— Надеюсь, что моей жизни, а не всего человечества в целом.

— Да уж... — буркнул Крючков, — Загадок всё больше и от них всё сильнее запах серы.

Воронов снова молча пожал плечами.

— Майор Линьков докладывал, что Высоцкий мгновенно избавился от алкогольной и наркотической зависимости, а Бельмондо так-же мгновенно обучился русскому языку. — перевёл разговор Андропов, — Вы к этому причастны?

Ага, и Линьков уже майор.

— Да. Но они уверены, что это воздействие Савельева.

— Об этом нам известно. Савельев — отличная легенда. Вы хотите обмануть того неизвестного врага?

— Нет. Обмануть его невозможно, во всяком случае мне. Семён Геннадьевич — легенда для мелких врагов.

— Ваш Ци можно использовать и в медицине? — удивился Брежнев. А ведь ему не всё докладывали.

— Нет никакого Ци, Леонид Ильич. Вернее, это просто красивое название пятого измерения. Медицине я специально не учился, но кое-что могу. Случай Высоцкого был не сложным, ему нужно было только перестать травить самого себя.

— А мой случай? — с надеждой в голосе поинтересовался Брежнев.

— Олимпийским чемпионом вам уже точно не стать, Леонид Ильич, но кое-что сделать можно. Только если информация об этом разойдётся, боюсь, мы и от мелких врагов не отмашемся. Ракеты с ядерными боеголовками я перехватить не смогу.

— Понимаю, не дурак. — хохотнул Ильич, — Круг посвящённых перед тобой, расширяться он не будет. Нам то ты доверяешь?

— Мы в одной лодке. Если спровоцируем ядерную войну, то достанется не только мне, всё человечество угробим.

— Все присутствующие это понимают. — Андропов очень обрадовался возможности поправить своё здоровье, но виду не подал, — Вы сказали, что не учились медицине, Максим Анатольевич, а чему учились?

— Логике, математике, химии, биохимии, физике пяти измерений и кой-чему по мелочи. Только всё это в теории, я не технолог, не инженер и даже не техник. Пока понятия не имею, как можно применить эти знания в четырёх измерениях. Думаю, но ничего толкового пока не придумал. Как только — так сразу доложу.

— Когда начнём лечиться? — физика пяти измерений Брежнева сейчас совсем не интересовала.

— Как только закончим этот разговор.

— Есть ещё вопросы, товарищи? — Лёня уже излучал нетерпение.

— Чем мы можем помочь вам прямо сейчас, Максим Анатольевич? — проявил участие Андропов.

— Прикажите моей сестре поумнеть. Вас она испугается.

— Это поможет? — спросил Андропов, когда все отсмеялись.

— Поумнеть, конечно, не поумнеет, но хоть бояться будет. Про майора Андрейченко вам полковник Титов докладывал?

— Да. Вопрос о его прикомандировании к 'Группе Савельева' уже решён. А почему именно Андрейченко?

— Ему просто повезло. — уклонился от ответа Воронов.

* * *

Лечение Брежнева Максим решил растянуть на несколько сеансов, мало ли о чём ещё понадобится поговорить наедине. Двадцать седьмого Челябера вернули из карантина и его чуть не до смерти затискала Юлька. Двадцать восьмого отметили новоселье, а двадцать девятого родители увезли сестру заканчивать учебный год в восьмом классе, вернутся они как раз к Олимпиаде.

Савельеву, для подготовки группы, выделили туристическую базу механического завода, недалеко от Мытищ. Небольшая, всего на двадцать номеров, но для их задач этого вполне хватало, в том числе и кинематографических.

Харламову действительно устроили торжественные проводы, на которых поприсутствовал сам Брежнев. Настолько торжественные, что Валерий Борисович даже прослезился на камеру. Откуда ему было знать, что настоящий большой хоккей для него не заканчивается, а только начинается, он то по правде прощался.

Бесков учёл опыт Тихонова, оценил придаваемый ему в распоряжение калибр и в просьбе Павлову отказывать не стал, даже поблагодарил. Так что в заявку Спартака на сезон 1980 года, Харламов и Воронов попали к полному удовольствию главного тренера клуба и сборной. В дебютном матче чемпионата против ЦСКА два гола забил Харламов с передач Воронова.

— Как ощущения, Валера? — подсел к нему в раздевалке Савельев.

— Довольно странные, Семён Геннадьевич. Мне иногда казалось, что мяч живой и сам знает, как об меня удариться, чтобы в ворота отскочить.

— А у тебя, Максим?

— На поле будто картошку недавно копали, а в целом неплохо для первой игры.

В разговор легендарного Савельева со своими питомцами никто вмешиваться не стал, но слушали все очень внимательно. И это у них всего лишь неплохо... для первой игры...

Третьего апреля Воронову исполнилось восемнадцать лет и в этот же день его призвали на срочную службу в пограничные войска. Заехавший поздравить Титов, вручил ему военный билет.

— Вот, держи. Пока ЦСКА чешется, 'Динамо' не дремлет.

— Я вообще то собирался отслужить по-настоящему.

— А кто тебе в этом может помешать, кроме ЦСКА? Вот мы их и решили от этого соблазна избавить. Мы же всецело на твоей стороне. Любой каприз!

* * *

Шестого апреля стартовал прокат 'Наследия ушедших' и стартовал очень удачно, став самым кассовым фильмом американского уикэнда. Во Франции все билеты раскупались на неделю вперёд, а в СССР на две. Отклики были самыми восторженными. Странно. Если говорить честно, то фильм снимался натуральной халтурой, быстро и дёшево, тем неожиданнее оказался его успех.

Высоцкий вернулся тринадцатого и сразу приступил к тренировкам, семнадцатого к нему присоединился Бельмондо, а двадцать пятого из Нью-Йорка прилетела Марина Влади

— За две недели мы собрали двадцать четыре миллиона. Это немыслимый успех, Максим, при нашем-то бюджете. Общий сбор теперь ожидается около шестидесяти миллионов, мы точно войдём в десятку самых кассовых фильмов этого года.

— Неожиданно, но очень приятно, Марина Владимировна. С чем связан этот успех?

— На девяносто процентов интересом к Савельеву и его методикам. Этот фактор мы сильно недооценили. Люди пытаются найти в фильме какие-то тайные знания. И даже находят их. — улыбнулась Влади, — Нисколько не удивлюсь, если нас номинируют соискателями на Оскара. Парамаунт уже прилагает к этому определённые усилия. Они очень довольны сотрудничеством и предлагают его развивать.

— Мы не против, пока не получим от кого-нибудь лучшего предложения.

— Я им примерно так и ответила.

— И как вам роль акулы бизнеса?

— Никогда не играла более увлекательной роли.

— Я рад. Значит будем развиваться. Деньги у нас теперь есть. Аль Пачино и Марлон Брандо согласятся на съёмки в Москве?

— За соответствующий гонорар они на всё согласятся. Только нужны ли они нам за такие деньги? Их роли можно отснять и в США.

— Съёмки будут проходить прямо во время Олимпиады, сцены пусть наши режиссёры придумают. Соглашайтесь на их условия, пропишите максимально возможные штрафные санкции за отказ и застрахуйте контракт в Швейцарии.

— Я отдам необходимые распоряжения. Что-нибудь ещё?

— Нас приглашает в гости Брежнев. К себе домой, на Кутузовский проспект.

— Кого нас?

— Вас, Марина Владимировна, Владимира Семёновича, нашего французского товарища, Леонова, Бурлаку и группу Савельева. Думаю, нам стоит взять с собой камеру, а значит нужно продумать сцену. Нам в фильме это пригодится, а платить Брежневу гонораров не придётся. Упомянем его в титрах — Брежнев в роли Брежнева, пусть ему ещё и народного артиста присвоят до кучи.

— Поняла. — хихикнула Марина, — А какой он, Брежнев, к чему готовиться?

— Он будет нам очень рад, но целоваться вряд ли полезет, не бойтесь.

— Я с тобой ничего не боюсь, Максим.

— Почему вы меня то на ты, то на вы зовёте?

— Ну... Иногда я беседую со своим очень юным другом, а иногда с боссом. Само как-то так получается. Кстати, твой енотик просто прелесть, я теперь тоже такого-же хочу.

— Не торопитесь. Мне обещали подыскать для Челябера достойную невесту. Заодно и породнимся через енотов.

* * *

Кампания американцев за бойкот Московской олимпиады поддержки пока не находила даже в Великобритании. Всё чаще раздавались мнения, что американцы просто испугались. Ещё бы, на домашней олимпиаде, где в пользу американцев были родные стены для своих и тюремные камеры для соперников, они взяли только одно золото в хоккее, да и то случайно. Все понимали, что сыграй СССР и США между собой ещё хоть сто матчей, больше русские ни одного не проиграют.

Афганистан? Так в Пакистане ведь готовят исламских террористов, это теперь всем известно, вот русские и подстраховались. А кому охота иметь такой гадючник у своих границ? Американцам это может и выгодно, а нам то зачем? Спортсмены готовились, рекламные контракты подписаны, кто это всё теперь возместит?

Брежнева удалось привести к мысли, что в профессиональном спорте ничего плохого нет, во всяком случае ничуть не больше, чем в профессиональном театре, или союзе профессиональных писателей. Спорт, по крайней мере, сам себя прокормит, да ещё и заработать на нём получится. Всё равно любительский статус у нас лукавый, и мы сами это отлично понимаем. Что хорошего в том, что Тихонов собирает сборную в одном клубе? На век Тихонова хватит, а потом хоть трава не расти? Пепелище ведь от нашего хоккея останется.

Вот именно с хоккея и стоит начать, а чтобы заработать, нужно учредить Европейскую Хоккейную Лигу. Профессионалов к Олимпиаде не допустят? Если мы выступим 'за', то допустят обязательно. Спорт — это самая настоящая индустрия и спрос на спортивные зрелища растёт быстрее любого другого рынка. Что мы, зрелища им организовать не сумеем? Да в очередь телекомпании встанут и в очереди ещё драться будут. И курорт свой зимний нужно строить, как в Инсбруке. И самим будет где готовиться, и Олимпиаду принять. Тургояк, в Челябинской области, отлично для этого подойдёт.

Брежнев чувствовал себя помолодевшим лет на двадцать. Он начал худеть, хотя при этом аппетита не терял, и именно это приводило его в восторг больше всего. Как, оказывается, страдал этот пожилой человек от утраты былой красоты, подумать только. Лёня стал бодр, энергичен, чем изрядно напугал коллег по опасному бизнесу Высшей власти страны. Поползли различные слухи, и в них так, или иначе, фигурировал Савельев.

— Семён Геннадьевич, нам с вами какое-то время лучше не разлучаться. — Воронов приехал на стрелковый стадион 'Динамо' в Мытищах, где Андрейченко практиковался в стендовой стрельбе. Причём, по тарелочкам он стрелял не дробью, а мелкокалиберными пульками из биатлонной винтовки. Савельев же наблюдал за ним и строил какие-то собственные теории Ци, — Вокруг нашей группы замечено очень нездоровое движение. Похоже, вас собрались похитить.

— Американцы? — в глазах Савельева блеснул азарт.

— Наши. Спецназ ГРУ. Охотники за 'Першингами'. Странно это. Если Ивашутин в курсе, то можно ожидать всего, вплоть до военного переворота.

* * *

Ивашутин был в курсе, Огарков был в курсе, Устинов был в курсе, военного переворота они не планировали, но должностей лишились все трое. По собственному желанию. Лёня решил не нагнетать обстановку перед Олимпиадой, хоть руки у него и чесались.

— И что будем делать, Юра? Мы с тобой слишком бросаемся в глаза. — Брежнев не преувеличивал. В глаза они с Андроповым бросались настолько, что все их видевшие только это и обсуждали, — Максим был прав, как бы нам самим это боком не вышло. Толку то нам с тобой от того здоровья, если ядерная война начнётся? Выпросили на свою голову, теперь неизвестно чего и ожидать.

— Риск есть, Леонид Ильич, только ведь и у американцев от такой войны тоже здоровья не прибавится. А своих можно больше не бояться. Полковник Титов уверен, что Воронов твёрдый сторонник сохранения статус-кво во власти, и очень резко высказался о профессионализме офицеров Комитета, сравнив нас с тем американским охранником, который стрелять не умеет. Критика обидная, но справедливая. Мы на самом деле не контролировали ни армию, ни партию. Но теперь будем контролировать.

— Нас с тобой как крыс отравят, Юра. Такое даже Сталин не вывез.

— У Сталина имелось гораздо меньше возможностей, чем у нас сейчас, Леонид Ильич. Нам даже следственные группы не нужны, только прокуроры и суды. Доказательная база предоставляется безупречная.

— Тоже Вороновым?

— Да. Я не понимаю, как это может быть, но он говорит, что однажды уже вскрывал это змеиное гнездо, по поручению своего учителя.

— А как может быть такое, что я чувствую себя едва-ли пятидесятилетним? У меня стоит, Юра, хоть жену молодую ищи.

— У меня тоже, Леонид Ильич. Но виду я стараюсь не подавать.

— Бесполезно. На твоей хитрой еврейской роже большими буквами написано — бабу хочу. Придумайте уже какую-нибудь легенду, наконец, надоело стариком притворяться. Эликсир какой-нибудь нашли в тайнике могилы Тамерлана, или что-нибудь подобное.

— Над этим работаем. У меня важный вопрос, Леонид Ильич. Мы снова задолжали Воронову, и он озвучил, что хочет получить в оплату.

— Денег он вряд ли попросил, как и орденов. Что-нибудь сильно экзотическое?

— Более чем, Леонид Ильич. Он требует вернуть Сталинграду его героическое имя и ГЦОЛИФКу имя Сталина.

— Требует?

— Можно расценивать это так. Ничего другого ему не нужно, а мы уже должники. Просить помощи, нам теперь будет затруднительно.

— А сам ты что про это думаешь?

— Скандал будет грандиозный. Но смысл в этом есть. Слишком велик Иосиф Виссарионович, чтобы его личность можно было просто замалчивать. Сталин до сих пор очень популярен в народе.

— Да это то я понимаю, не мальчик, я свою школу как раз при Сталине и проходил, от комсомольца-добровольца до генерал-майора, как ты помнишь. Максим нас к чему этим шагом подталкивает, соображаешь?

— Соображаю, Леонид Ильич. И считаю, что эта необходимость уже назрела. Нужно резать, не дожидаясь перитонита.

— Точно справитесь?

— Как говорит Воронов: если не вмешается 'многомерное чудище', то точно, а если вмешается, то нам будет уже всё равно.

— Всё равно, говоришь? Ну тогда пусть будет Сталинград. Запускайте в печать материалы, на чьих плечах на самом деле Никита вылез в космос. И что турнули мы его в том числе и по этой причине, скотину неблагодарную. То, что он идиот, все и так знают. Хотя, и об этом напомнить лишнего не будет. А сразу после Олимпиады и объявим волю Великого Советского народа. Решатся американцы на одиночный бойкот, как думаешь?

— Воронов уверен, что да. Он даже готовит какую-то каверзу, пригласил в Москву на съёмки Аль Пачино и Марлона Брандо. Как раз во время Олимпиады.

— Ты много знаешь о его планах.

— Если не считать выволочки, устроенной им Титову, к нам он проявляет исключительно дружелюбие. Планы он не скрывает. Во всяком случае не все. Нам он предложил занять в отношении бойкота равнодушную позицию. Как показала олимпиада в Лейк-Плэсиде, в спортивном плане США вдвое слабее команды Лихтенштейна. Значит, Лихтенштейн для нас вдвое более значим, с ними и следует обсуждать бойкот, а на США наплевать. Тогда их кроме Китая никто не поддержит.

— Китая?

— Китая, Леонид Ильич. У него очень важная роль в операции 'Циклон'. От таких денег они ни за что не откажутся.

— А ну и хрен с ними. Это будет даже забавно — застать Китай в постели с США в определённой позе. Особенно если учесть, что они нас обвиняют в предательстве дела великого Вождя Сталина. Ха-ха. Ну, макаки... Ну, погодите... У тебя что-нибудь ещё?

— Воронов изъявил желание поучаствовать в принуждении к миру обнаглевших исламистов. Он просит под командование группу 'Вымпел', сроком на полтора года, после окончания олимпиады и до весны восемьдесят второго. План у него довольно наглый — загнать моджахедов в зону племён Пуштунов в Пакистане, а после напалмом разжечь там пламя национально-освободительной борьбы (это я дословно его цитирую). Для пуштунов грабить юг и привычнее, и безопаснее, чем лезть в наш Афганистан. И ещё он сказал, что переход к обороне по всем фронтам — это верный путь в могилу, Сталин бы за такую политику к стенке поставил.

— При Сталине такого ужаса на вооружении ещё не стояло, он бы тоже на нашем месте сто раз подумал. Ладно, Юра, убедил. Плану Воронова будем следовать. У него единственного есть хоть какой-то план по этому проклятому Афганистану.

* * *

В связи с отставкой высшего руководства Вооружённых сил СССР, пришлось собирать внеочередной пленум Политбюро ЦК КПСС. Леонид Ильич Брежнев пришёл на заседание в кителе 'а-ля Сталин' и с единственной звездой Героя Социалистического Труда, которой он был награждён за участие в подготовке полёта Юрия Гагарина. Брежнев был суров и напорист, как гусеничный бульдозер. Куда делся привычный Лёня, склонный подолгу искать компромиссы в любом вопросе? — этот вопрос задавали себе все, кроме Андропова.

В итоге Пленум проводил на пенсию ещё и Суслова, Косыгина, Пельше и Громыко, назначил Председателем Совета министров Григория Васильевича Романова, министром Иностранных дел Динмухамеда Ахмедовича Кунаева, министром Обороны маршала Сергея Леонидовича Соколова, начальником Генерального штаба генерала-армии Сергея Фёдоровича Ахромеева, начальником ГРУ ГШ генерал-полковника Анатолия Георгиевича Павлова.

Кроме того, в протоколы это не попало, но Брежнев всем ясно дал понять, что совать свой нос в дела ПГУ КГБ СССР чревато печальными последствиями, возможно даже летальными, поэтому лучше даже не пытайтесь. Методики Савельева пока очень сырые (по его собственной оценке), сейчас идёт изучение возможных последствий их применения. Как только появится какая-то ясность, до членов Политбюро информацию доведут, а кто всё-таки попытается сунуть свой нос — тот шпион, без вариантов. Устинова простили, но он не был предупреждён, это сочли смягчающим обстоятельством, у вас же такого уже не будет.

Обсудили и вопрос реабилитации Сталина. Это проняло товарищей до мозга костей. В какую сторону подул ветер перемен, многим не понравилось, но и они предпочли помолчать. Юрия Владимировича Андропова назначили ещё и Секретарём ЦК по идеологии и поручили этот вопрос аккуратно решить. Чтобы это не выглядело метаниями из крайности в крайность и укрепило авторитет партии, а не наоборот. До окончания Олимпиады об этом решили не объявлять, чтобы не множить число стран, поддержавших бойкот. За такой повод могут многие зацепиться.

Чистка в Политбюро и руководстве Вооружённых сил вызвала в народе слухи о неудавшемся военном перевороте и популярность Брежнева на этом фоне достигла заоблачных высот. Леонида Ильича и без того любили, этого не отнять, но теперь... Народ по-настоящему уважает только сильных лидеров, а Лёня силу продемонстрировал. Силу и великодушие — никого под суд отдавать не стал, даже персональных пенсий не лишил, хотя и стоило, наверное...

— Успешная экономика не может быть только плановой, Леонид Ильич, такая экономика ущербна, как человек без одной ноги. Какое-то время он с костылём может потрепыхаться, может даже удивить, но ненадолго, это работа на износ. Подумать только, у нас сфера обслуживания убыточна, её содержать приходится, как армию, а если учесть сколько они материальных ценностей каждый год разворовывают и списывают, то армия ещё и дешевле обходится. Полный абсурд. Маркс ошибался, Ленин тоже ошибался, это нужно признать. Пролетарии всех стран никакие не гегемоны, а обычные обыватели.

— А Сталин?

— Во-первых, при Сталине значительная доля той же сферы обслуживания была кооперативной и какой-то доход стране приносила. Во-вторых, Сталин во главу угла всё-таки ставил воспитание нового человека. Он создавал Советский народ, религию коммунизма-ленинизма, а экономикой занимался уже между прочим.

— Не скажи... Хотя... Мысль я понял. Создание нового человека мы не потянем?

— Нет. Создание человека-коммуниста невозможно. Гораздо проще создать мыслящих роботов и построить коммунизм с ними. Люди же, даже при готовом коммунизме, коммунистами не станут. Сколько волка не корми, он всё равно в лес смотрит. Советский народ бы сохранить из наследия Сталина — и то хлеб.

— Понял. А идеология?

— Коммунизм — это утопия, но курс лучше менять плавно. Коммунизм-сталинизм, на этом этапе, вполне подходит.

— Тогда ни о каком сближении с Европой не может быть и речи.

— Смотря как этот новый коммунизм им подать. Вы же его трактовать будете — чего на самом деле хотел Сталин, или чего он захотел бы в наших условиях.

— Точно! В наших условиях Сталин назвал бы доктрину Устинова идиотской провокацией.

— Предложите европейцам совместные космические программы.

— Мы предлагали...

— Вы государствам предлагали, да и то не всем, а сейчас предложите частному бизнесу. Все наши технологии американцам всё равно известны, так зачем их вообще скрывать, от кого? Ими торговать нужно, пока спрос есть. Технологии сейчас развиваются и устаревают слишком быстро, чтобы их скрывать. Скоро это поймут и американцы, так что ловите момент.

— Не все наши технологии им известны, но мысль я понял. Это может сработать. Еврокосмос... А что, звучит красиво.

— Еврокосмос, хоккейная Евролига, максимальное упрощение визового режима и не только на время Олимпиады. Туристы — это деньги. Американцы для туристов в пустыне Лас-Вегас построили.

— Казино — это уже слишком.

— Вам решать. Как по мне — так ничего особенного. Хорошее место для вербовки, да и владелец казино всегда в выигрыше. Есть же у нас валютные магазины и гостиницы, пусть будут и казино с ресторанами.

— Ну, если только валютные.

— В нынешней ситуации товарищ Сталин таким бы не побрезговал, Леонид Ильич.

— Да понял я, понял. Сейчас нам не до брезгливости.

— А по-другому в политике и не бывает. Никогда.

* * *

В качестве страховки от особо непонятливых, Савельеву присвоили звание полковника КГБ, выделили машину с мигалкой и приставили шофёра-охранника.

— 'Динамо' на ходу подмётки рвёт. — хмыкнул Карлсон.

— От своих же ментов страхуют. К полковнику КГБ на кривой козе уже не подъедешь.

К середине июня, фильм 'Наследие ушедших' собрал сорок два миллиона долларов в США, четыре с половиной (в пересчёте на доллары) во Франции и шестнадцать миллионов рублей в СССР. Съёмочную группу решили поощрить, хоть контрактом никакие премии не предполагались. Причём поощрить не просто так, а очень громко и резонансно. На премии Воронов (именем Влади, разумеется) выделил три миллиона долларов, вдвое больше, чем весь изначальный бюджет фильма. Марина получила миллион, Высоцкий и Бельмондо по пятьсот тысяч, Евгений Леонов, Аль Пачино и Марлон Брандо по двести, Савельев сто, Линьков, Фатыхов, Воронов и оператор Леонид Бурлака по пятьдесят и сто тысяч всем остальным упомянутым в титрах.

Марина Влади озвучила эти цифры в интервью 'Советскому экрану' и добавила, что они не окончательные, если фильм будет выдвинут на Оскар и возьмёт хоть одну из номинаций — премии выплатят повторно. В этом же интервью, Марина озвучила бюджет второй части 'Наследия ушедших' — пятнадцать миллионов долларов. Номер ещё не вышел в тираж, а вся богемная тусовка была уже в курсе и исходила алчным вожделением, с плохо скрываемой завистью.

— А ведь и фильм то полная херня. Только на этой йоге и выехали.

— Под неё и деньги выделялись. Йога эта в КГБ отдельным управлением курируется.

— Нет, ну Леонов-то съездил на Олимпиаду в группу поддержки... Вот ведь Винни-Пух-халявщик.

— Высоцкий теперь, наверное, во Францию переедет. С Маринкой у них полтора миллиона, хватит, чтобы Каннах безбедно жить до глубокой старости.

— Теперь если и переедут, то в США, в Голливуд. Масть попёрла, что им теперь просто безбедная жизнь? Теперь для них Канны деревня. Да и не переедут они. Они теперь в какой-то большой игре завязаны, и ведётся она явно отсюда.

Страна за своих любимых артистов и спортсменов только порадовалась. Не зазря в этом Лейк-Плэсиде в тюрьме страдали. Юлька снова потребовала видик, отказать было уже невозможно.

* * *

— Макс, ты какую тачку будешь брать? — Курбаши готовился выступить на Московской олимпиаде в трёх видах: вольной и классической борьбе в категориях до 74 килограммов и в дзюдо в своей родной категории до 78. Аслану пришлось сбросить почти четыре килограмма и сейчас по нему можно было изучать мышечную анатомию, не снимая кожи. Или шкуры?

— 'Изотта-Франчини'.

— Не знаю такой.

— Я тоже только в кино видел.

— В каком кино?

— 'Золотой телёнок'.

— Да ну тебя, Ворон, злой ты. А за второй фильм премиальные выплаты будут, как думаешь?

— Если его ждёт такой же успех, думаю — да.

— Я тебя про успех и спрашиваю.

— Ты спрашивал про тачку, Аслан.

— А, ну да. Вадик хочет заказать БМВ-семёрку, движок четыре литра объёмом, двести пятьдесят кобыл, а ты?

— А я в армию после Олимпиады пойду, мне там танк выдадут. Восемьсот пятьдесят кобыл. И пятьдесят снарядов боекомплект. Бесплатно.

— Да ну тебя.

Восемнадцатого июня вернулись в Москву родители с Юлькой, сестра уже несколько раз пыталась честно распределить доставшееся им богатство и это уже надоело.

— Курбаши, у тебя отличная ласточка, зачем тебе другая тачка?

— Ты чего, с дуба рухнул, Ворон? Круто же!

— Тебе нужна попугайская тачка, чтобы круто выглядеть, ибо без неё ты не тянешь, или зачем-то ещё?

— Тебя послушать, так вообще пешком ходить надо. Ведь крутые парни, до приручения лошадей, только пешком ходили.

— Я так не говорил, Курбаши. — вздохнул Максим, — Я говорил, что танк — это круто, а БМВ — так себе.

— Ты правда в армию собираешься?

— Правда.

— Зачем тебе это?

— С детства мечтал. У меня отец военный.

— Ну ты и псих...

Запсихуешь тут. Отец вышел на пенсию, помогли товарищи чекисты, и вся семья решила переселиться в Москву. А смотрят родители на него с большим подозрением, постоянно вызывая психологический дискомфорт. На стабилизацию биохимии организма и соответствие образу восемнадцатилетнего юноши, Карлсон тратит почти весь ресурс второго слоя сознания. А ведь такие мощности разумнее использовать в мирных целях. Вернее, военных. Только Юлька ничего не замечала, кроме денег. Достанется же кому-то это сокровище.

* * *

Подготовка к Олимпиаде уже завершилась, теперь все тренировки проводились только для поддержания формы. Павлов дал в 'Советском спорте' интервью, где заявил, что ожидает от группы Савельева на Московской олимпиаде шестнадцать золотых медалей, то есть шестнадцать в актив сборной СССР и ещё одной для Франции. Могло быть и больше, но Харламов и Воронов заявлены в футболе, а там напряжённый график отборочных матчей. Да, Воронов выступит ещё и в боксе с баскетболом, и это я тоже посчитал. Почему в группе готовятся Высоцкий и Бельмондо? Савельев в них что-то разглядел, ему видней, Семён Геннадьевич ещё ни разу не ошибся. Жалко вам что ли одной медали для Франции? Спросите у наших спортсменов — насколько им помогла поддержка Бельмондо в Лейк-Плэсиде. Долг платежом красен, думаю, что Савельев руководствовался именно этим. А мы не обеднеем, такие друзья для нас ценнее любых медалей.

Сергей Павлович, после зимней олимпиады, находился у Брежнева в фаворе и ожидал избрания кандидатом в члены Политбюро Центрального Комитета КПСС. Леонид Ильич всегда любил спорт, но до сих пор расценивал его как дорогую забаву. Очень дорогую. Воронов же твёрдо уверен, что спорт — это индустрия и она должна (просто обязана) приносить прибыль, вот под эту новую индустрию для Павлова и готовили особые полномочия.

— Основная проблема, Леонид Ильич, состоит даже не в том, что телевидение у нас бюджетное, а в том, что оно откровенно недоразвитое. В тех же США вещают уже больше пятидесяти каналов, из которых три чисто спортивные.

— Вот им и будем продавать.

— Что продавать то, Леонид Ильич? Наши телевизионщики просто не способны выдать экспортный продукт. И качество картинки откровенно плохое, да и мало их, на один хоккей едва хватит.

— Не паникуй, Сергей, ты же коммунист. И без тебя знаю, что у нас почти всё недоразвито. Главное — начать нам хватит, а потом что-нибудь обязательно придумаем.

* * *

Бойкот Московской олимпиаде объявили только США и Китай. Великобритания от участия не отказалась, но решила выступать под Олимпийским флагом. Всё могло быть намного хуже, особенно если учесть, что на церемонию открытия прибыли президент Франции Валери Жискар д'Эстен и федеральный канцлер ФРГ Гельмут Шмидт.

Официальных переговорив устраивать не стали, но встреча без галстуков, восемнадцатого июля 1980 года, продолжалась более восьми часов, закончившись подписанием протокола о намерениях создания международного концерна 'Еврокосмос' и вызвав настоящую истерику в Вашингтоне. А девятнадцатого утром в Москву прилетели Аль Пачино и Марлон Брандо. Вместе с Мариной Влади. Рейсом Эйр Франс из Парижа.

— Им наплевать на бойкот, Максим. Запрещено спортсменам участвовать в Олимпиаде, а они приехали сниматься в кино. Шум, конечно, поднимется, но у них хорошие адвокаты. Да и в США этот глупый бойкот поддерживают далеко не все, многие теряют на этом деньги.

— Они согласятся провести пресс-конференцию?

— Как обычно, Максим. Вопрос цены.

— Заплатите, Марина Владимировна. Это важная часть рекламной кампании.

— Фильма, или Олимпиады? — улыбнулась Влади.

— Оба эти проекта часть нашего бизнеса. — улыбнулся в ответ Максим, — И оба они очень важны. А для вашей семьи Олимпиада даже важнее.

— Я это понимаю, Максим. Просто непривычно как-то пока. Устроим пресс-конференцию в лучшем виде. Может и Бельмондо пригласить? Он и бесплатно согласится, для него участие в такой компании тоже будет неплохой рекламой.

— Нет. Только американцы. И вопросы пусть задают в основном американский корреспонденты, их в Москве целых восемь штук пасётся и все политически озабоченные.

— Хочешь, чтобы они устроили травлю?

— Не только. Я хочу, чтобы эту травлю широко осветили во всём мире. А мы, совместно с Парамаунтом, потом выдвинем иски за репутационные потери.

— Вряд ли мы отсудим больше, чем потратим на адвокатов.

— Я тоже так думаю, но зато шум поднимем до небес. Со второй частью мы уже вполне можем зацепиться за Оскара.

— Нас и с первой наверняка номинируют. Особенно если Аль Пачино и Марлона Брандо начнут травить по политическим причинам.

— Надеюсь, но вряд ли нам дадут статуэтку в первом же заходе.

— Я такую возможность считаю вполне реальной. Чем займёмся после окончания второй части 'Наследия'?

— Вы родите сына, а я пойду служить. Меня наконец-то зачислили в полк, сударыня! — похвалился Воронов по-французски с гасконским акцентом.

— Не завидую вашим врагам. — серьёзно ответила Влади, — А все остальные?

— Пусть продолжают что-нибудь снимать. Уже не торопясь, по фильму в год. Я быстро отслужу, весной восемьдесят второго вернусь.

* * *

Знаменосцем сборной СССР на открытии Московской олимпиады выбрали Харламова, Воронова назначили зажигать олимпийский огонь, причём по настоятельной рекомендации Международного Олимпийского Комитета. Этот мальчик уже удвоил сумму, которую МОК планировал получить за продажу трансляций, от них не отказались даже американцы, а ведь ему только восемнадцать. Такой бриллиант ни в коем случае нельзя прятать в толпе — на витрину Воронова и снимать планы покрупнее.

Двадцатого июля начались старты. Утром, в одиннадцать сорок, Воронов дебютировал в боксе и выиграл бой в одной шестнадцатой финала, весовой категории до 81 килограмма, у главного фаворита турнира — кубинца Рикардо Рохаса. Три нокдауна у кубинца, по одному в каждом из раундов, хоть победа в итоге и получилась по очкам, преимущество было слишком очевидным.

Групповые матчи баскетбольного турнира Воронов пропускал, ими пришлось пожертвовать ради футбола. Соперники в группах и там, и там были слабые, но в футболе, кроме собственно победы в турнире, была ещё цель зажечь звезду Харламова-футболиста. Марадона всё равно Чемпионат мира в восемьдесят втором проиграл, так что от него не убудет, а на Харламова были большие планы. Не в футболе, пусть там королём будет аргентинец, раз заслуживает, Валерий Борисович — наш будущий король хоккея. Лет двадцать он ещё поиграет на очень высоком уровне. А футбол? В футболе он будет графом. Или герцогом. Такой Харламов очень нужен нашему футболу, нужен даже больше, чем футбол Харламову. В раздевалке к Воронову подошёл обеспокоенный Бесков.

— Ты в порядке, Максим?

— В полном, Константин Иванович.

— Как-то ты усох. Теперь даже не на фигуриста по фактуре похож, а на легкоатлета-прыгуна в высоту.

— Не вмещался в весовую категорию, пришлось лишний жир сбросить.

— Лишний жир? — усмехнулся Бесков, — Ну тогда ладно. Раз шутишь, значит в порядке, жертва бесчеловечного эксперимента.

Венесуэлу обыграли семь ноль, Харламов четырежды забил, Воронов сделал шесть голевых передач. Савельев в интервью сказал, что по Венесуэле выводы делать не стоит, нужно дождаться окончания турнира, однако околофутбольный народ уже сравнивал связку Воронов-Харламов с Беккенбауэром и Мюллером и небезосновательно прикидывал шансы на победу в Чемпионате мира в 1982-ом.

Двадцать первого, первую золотую медаль выиграла 'Группа Савельева' — Виктор Андрейченко в стрельбе из малокалиберной винтовки, на 50 м из положения лёжа, с новым мировым рекордом. Двадцать второго он выиграл трап, двадцать пятого скорострельный пистолет на 25 метров, а двадцать шестого скит.

Аслан Курбанов своё первое олимпийское золото взял двадцать третьего в классической борьбе, второе двадцать девятого в дзюдо, а третье тридцатого в борьбе вольной. Однако всё это было ожидаемо и как бы заранее посчитано, после Лейк-Плэсида таким было уже никого не удивить, зато выступления Высоцкого вызвали настоящий фурор.

В конно-спортивный комплекс в Битце стремилась попасть половина Москвы. После выхода на экраны 'Наследия ушедших' и сопутствующих этому событий, Владимир Семёнович в Советском Союзе конкурировал в популярности только разве что с Брежневым, да и то. как минимум, на равных, а тут... Подготовка у самого Савельева по каким-то таинственным внеземным методикам, участие в олимпиаде, победа, потом ещё одна, потом ещё, в итоге шесть из шести. Высоцкий выиграл все дисциплины в конном спорте на Московской олимпиаде, три лично и три в команде. Страна Советов ликовала. Выиграй группа Савельева в десять раз больше другим составом, такого эффекта бы не получили.

В баскетбольном турнире Воронов дебютировал двадцать пятого июля в первом матче финальной группы против сборной Испании. Бедную Испанию переехали как асфальтовый каток лягушку — 144:69, Сергей Белов набрал 56 очков, а Воронов сделал трип-дабл — двадцать две передачи, четырнадцать блокшотов и одиннадцать перехватов. Двадцать шестого похожая участь постигла Италию — 128:74, а двадцать седьмого Югославию — 119:86, перед последним туром, сборная СССР имела только теоретические шансы проиграть турнир. Даже в случае нашего поражения от Кубы, Югославам нужно было обыгрывать Бразилию с разницей более ста очков, поэтому в последнем туре Воронов участия не принимал, отправился спасать родной футбол, который без их с Харламовым участия с большим трудом обыграл двадцать седьмого в четвертьфинале очень скромный Кувейт — 2:1. С возвращением в состав 'хоккеистов' сборная ожидаемо воспряла, двадцать девятого буквально растерзав крепкую команду ГДР 6:0 (хет-трик Харламова и четыре голевые Воронова), а баскетболисты и сами справились с Кубой 118:101, за Воронова эту золотую медаль получал Павлов и именно его потом качали наши счастливые баскетболисты, снова чуть не укачав до потери сознания. Гомельский в послематчевом интервью сказал, что свою медаль отдаст Савельеву, ибо Воронов только его заслуга, а тот сейчас, без сомнения, является лучшим баскетболистом планеты и с этим мнением согласна вся наша команда. Причём, не просто лучшим, а намного лучшим.

С утра второго августа поболели за Бельмондо, который выступал в финале стрельбы из лука. Поболели всем коллективом в компании половины Москвы. Бельмондо не только отлично стрелял, он умудрялся делать это в процессе очарования публики своей персоной. Талант, что тут скажешь... Большой талант. И играет этот талант за группу Савельева. Честно играет. И истово. По заслугам и награда.

Воронов выиграл финал своей категории в боксе у Херберта Бауха из ГДР. Выиграл нокаутом на шестнадцатой секунде, очень торопился на футбольный финал. Медаль за него снова пришлось получать Павлову, но его на этот раз хоть качать не стали, и то спасибо. Так ведь когда-нибудь могут и до смерти закачать. А вечером второго августа состоялся футбольный финал.

— Что думаешь делать после олимпиады, Валера? — рядом с Харламовым присел Савельев.

— Ничего пока не думаю, Семён Геннадьевич, каша в голове какая-то. Но если вы меня не прогоните — останусь с вами, без сомнений.

— Я не прогоню, но у меня служба. В ближайшие полтора года я тренировать не буду. Вернусь только весной восемьдесят второго. Не хочешь поиграть пару сезонов за 'Трактор'?

— Какой ещё в задницу 'Трактор', Семён Геннадьевич? — возмутился Бесков, — Кому нужен этот сраный 'Трактор', у вас совесть есть? Ведь в кой-то веки получили реальный шанс выиграть Чемпионат мира...

— Валера? — возмущения Бескова Савельев просто не заметил.

— В хоккей вернусь с удовольствием, Семён Геннадьевич. Как говорится, в гостях хорошо, а дома всё равно лучше.

— Хорошо. — кивнул Савельев и повернулся к Бескову, — К Чемпионату мира мы подготовимся, а за 'Спартак' свой сами играйте, он нам чужой. Ты меня понял?

— Бери, что дают, и не наглей?

— Ты меня понял. Сработаемся. — удовлетворённо кивнул Савельев, — Максим, ты как?

— А что мне сделается, Семён Геннадьевич? Боя то сегодня, считайте, и не было. Порвём чехов, как альфа-самец бабуина старую газету. Не волнуйтесь.

Некоторые говорят, что смех продлевает жизнь, а некоторые, что укорачивает. Судить об этом сложно, ведь точных расчётов никто не представил, но вот уверенность в своих силах этот смех сборной СССР придал. На поле стадиона имени Ленина в Лужниках, вечером второго августа, вышли одиннадцать ментально бабуинских альфа-самцов. Сборную Чехословакии порвали именно как старую газету — 8:1 (пять голов Харламова и семь голевых передач Воронова).

* * *

На церемонии закрытия Московской олимпиады, флаг сборной СССР нёс Высоцкий, а флаг Франции Бельмондо. Привлечение француза в группу Савельева дало вполне сопоставимый с Высоцким эффект. Владимир Семёнович, конечно, неподражаем и ни с кем по популярности не сопоставим в Советском Союзе, вот только рынок в этом Союзе совсем крохотный. Народу много, а денег мало, но это пока. А пока их можно заработать во Франции.

'Наш Жан-Поль' был приговорён Президиумом Верховного Совета СССР к награждению орденом Октябрьской Революции, который на торжественной церемонии в Большом Кремлёвском Дворце вручили только ему. Павлов, Савельев, Высоцкий, Сергей Белов и Нелли Ким награждались Орденами Ленина, Владимир Сальников, Аслан Курбанов, Александр Дитятин, Виктор Кровопусков, Виктор Седых, Виктор Андрейченко и Максим Воронов — орденами Трудового Красного Знамени, все остальные получили по Знаку Почёта. Это ещё не считая всяких ценных подарков — квартир, машин, Государственных, или иных премий, званий застуженных мастеров спорта и заслуженных тренеров. Из рога государственного изобилия щедро осыпали всех, недовольных не осталось.

Реакция французов была восторженной. Бельмондо наградили не самым значимым в Советском Союзе орденом, а вторым по почётности, но зато наградили им только его одного. Орден русской революции? Ну и что с того? Французы революций в целом не осуждали, сами далеко не безгрешны в этом плане.

Лёня цвёл как роза в мае. Новый глава Международного Олимпийского Комитета, испанец Хуан Антонио Самаранч, публично оценил Московскую олимпиаду как лучшую в истории, а приватно пообещал поддержку советской заявке, при выборе столицы пятнадцатых зимних игр в 1988 году. Брежнев, в свою очередь, пообещал не устраивать ответный бойкот игр в Лос-Анжелесе и вообще никогда не впутывать спорт в политику. Обсудили допуск профессионалов на Игры, для Самаранча поддержка СССР в этом вопросе была очень важной. Олимпиады с каждым новым циклом финансировать становилось всё сложнее, профессиональный спорт шаг за шагом отбирал у них телевизионную аудиторию, а значит и доходы. Если так пойдёт и дальше, то в девяностые годы Игры могут уже и не состояться, так и не дотянув до своего столетия.

В США, тем временем, разгорался политический кризис. Администрацию Картера остро критиковали республиканцы, спортивная общественность, коллективный Голливуд и поддерживали их в этом более семидесяти процентов американцев. До импичмента, конечно, не дойдёт, но и нормально работать президенту больше не дадут. Картера уже можно считать хромой уткой, а ведь до смены власти ещё почти полгода. Вот ведь идиотская система, грех такой не воспользоваться.

Первый визит нового министра Иностранных Дел СССР, Динмухамеда Ахмедовича Кунаева состоялся в Тегеран. Советскому руководству было известно о скором начале полномасштабной Ирано-Иракской войны, и оно решило сделать ставку на Иран. Конечно, отношения с Ираном после Исламской революции были очень напряжёнными и особых надежд на их потепление никто не питал, цель была другой — дать Ирану шанс перекрыть Персидский залив для судоходства. Хотя бы на год-другой, чтобы успеть покрепче подсадить Европу на стабильные поставки нашей нефти. Кунаев хоть и не мусульманин, но человек восточный, ему с фанатиком Хомейни договариваться будет проще, чем кому-либо ещё.

* * *

Накануне отъезда на службу в Балашиху, Воронов навестил Высоцкого и Влади — попрощаться и пристроить Челябера, иначе Юлька его совсем замучает. После триумфальной олимпиады, Владимиру Семёновичу выделили четырёхкомнатную квартиру в высотке на Котельнической набережной, и они переселились в неё всего три дня назад, даже новоселье ещё не успели отпраздновать. Дверь открыл Высоцкий.

— Привет, Максим. Привет, Челябер.

— Здравствуйте, Владимир Семёнович. — ответил за двоих Воронов, — Попрощаться зашёл, заодно хочу Челябера пристроить у надёжных людей.

— Приютим с удовольствием, за него не переживай. А ты, значит, и правда в армию собрался, зачем?

— Чтоб понять, кто я — тpус, иль избpанник судьбы, и попpобовать вкус настоящей боpьбы, — чуть перефразированно процитировал Максим и улыбнулся, — Я думал, для вас это очевидно.

— М-да-а... Значит, в Афганистан? Эх, молодёжь, молодёжь... 'Когда б вы знали, из какого сора, растут стихи, не ведая стыда...' Знал бы заранее — не стал бы этого писать.

— Это ничего бы не изменило, Владимир Семёнович. Кроме того, что наша поэзия была бы немного беднее.

— Ну и хрен бы с ней, с поэзией этой бесстыжей.

— Не ругайся, Влад, и не держи гостя в коридоре. — из комнаты выглянула Марина, — Проходи, Максим. Поужинаешь с нами?

— К ужину дома ждут, Марина Владимировна. Я ненадолго, только чтобы Челябера от Юльки спасти.

— Всё равно проходи, чаю попьём, а то когда теперь ещё увидимся.

— Чаю попьём. И Владимира Семёновича введём в курс дел.

Высоцкий долго не верил, что за финансированием студии 'Марина' стояло не могущественное, чуть ли не всемогущее КГБ, а этот восемнадцатилетний паренёк.

— Значит, Савельев — это сказка?

— Ну, тогда и Марина Влади — это сказка. — улыбнулся Воронов, — Она ведь тоже играет свою роль. Семён Геннадьевич — это легенда, и именно по этой причине он отбывает вместе со мной. Вернее, я с ним.

— Занятно. И ты решил доверить такие капиталы совсем чужим людям?

— Не совсем чужим. Мы с Мариной Владимировной договорились породниться через енотов.

Высоцкий ржал минут пять.

— Ладно, шутник, ставь задачи.

— Монтируйте и выпускайте в прокат 'Наследие ушедших-2', потом снимайте новый фильм.

— Второе 'Наследие' нужно выпускать после Нового года. Мы ещё с первого не всю кассу сняли. — заметила Влади, — И не только кассу. Фильм теперь точно номинируют на Оскара. Даже если мы не возьмём ни одной статуэтки — это очень важный, как ты выражаешься, нематериальный актив, а мы хоть одну, да возьмём. Минимум одну — Аль Пачино за роль второго плана.

— Вам виднее, я не против.

— А снимать то о чём? — поинтересовался Высоцкий.

— Мне всё равно, хоть про любовь, хоть про войну. Планку вы теперь сами опускать не захотите, а снимать вы умеете намного лучше меня.

— У нас под рукой множество очень хороших и недорогих актёров. Многие готовы сниматься только в надежде на будущую премию, пример Леонова оказался заразительным. Можно замахнуться на что-нибудь эпическое. Например: войну за независимость США. Тема очень многообещающая — плохие англичане, хорошие американцы, добавим в сюжет героических русских эмигрантов и вуаля.

— Нет возражений, Марина Владимировна. Ни против темы, ни против замаха. Ладно, мне пора. Челябер, веди себя хорошо, не позорь меня.

* * *

На службу Максима проводили скромным семейным ужином, гостей не было. Аслан наслаждался заслуженной славой в родном Дербенте, Вадик с подружкой укатил в Ялту, Харламов улетел в Челябинск, Савельев, Андрейченко и Линьков прощались со своими семьями.

— Мама! Ты же жена офицера, неужели не понимаешь, что служат там, где прикажут?

— Но почему тебе не приказали служить в ЦСКА?

— Потому что мне приказали служить в 'Динамо'. Не волнуйся, мамуль, всё будет хорошо. Семён Геннадьевич будет нарабатывать методику для подготовки... в общем, секретную методику, а мы ему помогать. Нельзя мне об этом рассказывать, я подписку о неразглашении дал.

— Отстань, от него мать, квохчешь как курица, не под Сталинград в сорок втором провожаем. Сразу было понятно, что методики Савельева под себя гэбня подгребёт. Странно, что их вообще сразу не засекретили, и на том скажи спасибо. Повезло нам. Отслужит Макс два года и вернётся, я двадцать прослужил и ничего, не умер.

— Полгода я уже отслужил, папа. Меня в апреле призвали, так что вернусь весной восемьдесят второго.

— Ну, тем более. Только Юльку ты зря обидел, ничего бы с твоим Челябером не случилось.

— Кроме того, что он стал бы не мой, а Юлькин.

— Тоже верно. Собаку ей что ли купить?

От совета купить сестре крокодила, Максим воздержался, та и так уже ревела в своей комнате, усугублять было ни к чему.

— Через полгода ей эта собака надоест, сам же знаешь.

— Знаю. — вздохнул отец, — Ладно, переживёт, не маленькая уже.

* * *

Созданием группы специального назначения 'Вымпел', Управления 'С' ПГУ КГБ СССР, Андропов озаботился ещё в феврале 1980 года, и к первому сентября первичный отбор прошли более четырёхсот офицеров. Костяк составили участники штурма дворца 'Тадж-Бек' из нештатных отрядов КГБ 'Гром' и 'Зенит' и 'мусульманского батальона' ГРУ ГШ, так что изначальный уровень подготовки личного состава был довольно высоким, и за прошедшие полгода удалось сформировать первое относительно боеготовое подразделение — отряд 'Каскад-4'. Всего из восьмидесяти двух бойцов, неполную роту, в которой рядовыми служили старшие лейтенанты и капитаны, отделениями командовали майоры, а взводами подполковники.

Представлять Савельева с помощниками, в 'Старый городок' Балашихи приехал сам Председатель КГБ СССР. На автобусе приехал. Вернее, все вместе приехали: Андропов, генерал-майор Дроздов, полковники Титов и Савельев, майоры Линьков и Андрейченко и рядовой Воронов. Не на рейсовом автобусе, конечно, на комитетском, но от обычных Икарусов он снаружи ничем не отличался.

'Старый городок' Балашихи, в узких кругах посвящённых, место легендарное. Здесь Судоплатов и Старинов натаскивали своих головорезов ещё для войны в Испании, здесь проходил подготовку Николай Кузнецов и многие другие, хоть и менее известные, но не менее героические товарищи-диверсанты. База для подготовки отличная, даже самолёт есть, для тренировок операций по освобождению заложников.

Савельева и его питомцев узнали сразу. Ну ещё бы, проще, пожалуй, было не узнать самого Андропова. Удивление вызвало лишь то, что Семён Геннадьевич, оказывается, полковник КГБ, а двое из его воспитанников — майоры, но удивление это было приятным. Методики Савельева уже доказали свою эффективность, а то, что такого уникального специалиста оторвали от спорта и отправили готовить спецназ, вселяло определённые надежды. А ещё давало понять, что группа 'Вымпел' для страны сейчас важнее любых олимпиад.

— Как впечатления, Максим?

— Исключительно положительные, Юрий Владимирович. Личный состав вы подобрали правильно, из отряда 'Каскад' мне не подходят всего шесть человек, с остальными завтра начнём работать.

— Чем не подходят?

— Полковнику Савинцеву пятьдесят пять лет. Тут, как бы я не старался, нашему отряду он будет обузой, а в другом месте может принести много пользы. Подполковники Абдулфаизов и Самедов тоже по возрасту. Капитаны Удугов, Шаталов и старший лейтенант Мирзоев неосознанно контактируют с пятым измерением. С ними нужно работать отдельно и индивидуально, их неосознанный контакт будет давать помехи для работы всей сети отряда.

— Они точно неосознанно контактируют? — насторожился Андропов.

— С высокой долей вероятности. Точнее пока не скажу, с ними надо работать индивидуально, а сейчас главная задача — подготовить отряд.

— Для чего, Максим?

— Для автономных действий на территории противника, Юрий Владимирович.

— У тебя есть какой-то план?

— У меня их множество, на всякий случай.

— Должен же быть один основной.

— Есть, как не быть. Мы должны влиться в ряды моджахедов, отступить с ними осенью 1981-го в 'Зону племён', а там уже поднимать пуштунов на национально-освободительную войну. Если Пакистан потеряет Пешавар, ему станет не до Кабула.

— Другому бы я сказал — план безумный, но тебе воздержусь. Какая помощь требуется с нашей стороны?

— С весны восемьдесят первого, восточнее Джелалабада не должно быть наших частей, только афганские, не хотелось бы убивать своих, а убивать придётся, отряду нужно себя проявить.

— Ты рассчитываешь, что в вас не опознают чужаков?

— Нет. Обязательно опознают, но чужаки тоже бывают разные. Мы будем иранцами-суннитами, они и сейчас от аятоллы во все стороны разбегаются, а как война с Ираком начнётся, это явление станет массовым. Кабул и Джелалабад обойдём с юга, через Белуджистан, потом пошумим на востоке и отойдём осенью в 'Зону племён' в составе какого-нибудь соединения. Желательно прибиться к Гульбеддину Хекматияру, его банда точно отправится зимовать в Пешавар.

— И сколько, по твоим расчётам, вас выживет в таком замесе?

Воронов пожал плечами.

— В штыковые на пулемёты нам не ходить, но потери будут точно. В Пешаваре придётся импровизировать по обстановке.

— Добро. Кто будет командиром отряда?

— Полковник Титов, его заместителями и взводными майоры Андрейченко и Линьков.

— Хороши иранцы.

— Через полгода будет не отличить.

— Посмотрим. А сам ты кем планируешь быть?

— Если проводить определённые аналогии, то представителем Ставки ВГК, но об этом будет знать только Титов. Моё место в строю определится после завершения подготовки отряда, а пока я прикомандирован в качестве помощника Савельева и самого удачного образца применения его методик.

— Не хочешь у нас служить?

— Я пока и так служу у вас в пограничных войсках, Юрий Владимирович. Срочную службу. Дальше видно будет.

— Это видно уже сейчас. Ладно. План твой заранее утверждён самим Брежневым, так что хоть я и считаю его слишком рискованным — работай. Приказы о назначениях Титова, Андрейченко и Линькова подпишу немедленно. Удугова, Шаталова и Мирзоева отзовёт генерал-майор Дроздов. Ещё что-нибудь срочное есть?

— Начинайте думать: на кого сменить Бабрака Кармаля. Его Афганистан не примет точно.

* * *

Двадцать второго сентября 1980 года началась Ирано-Иракская война, как сообщила советская пресса: 'неспровоцированным, вероломным нападением Ирака'. В Ираке от такой трактовки их действий пришли в негодование, и Саддам Хусейн отозвал из Москвы посла для консультаций. Советский Союз демарш Ирака просто проигнорировал, а двадцать седьмого в Москву с официальным визитом прибыл первый президент Исламской Республики Иран Абольхасан Банисадр. Переговоры продолжались три дня и закончились подписанием ряда межгосударственных договоров. Иран обязался закрыть лагеря подготовки моджахедов на своей территории, возобновить поставки газа в Советский Союз и прекратить радиопропаганду идей Исламской революции на языках народов СССР. Стороны признали пятую и шестую статьи советско-иранского договора 1921 года утратившими актуальность, в связи с кардинальными изменениями международной обстановки, произошедшими за эти годы. Взамен Иран получал право закупки советских вооружений, наравне со странами участницами Варшавского договора, в том числе и модернизированные противокорабельные ракеты 'Термит' П-15М в потребном количестве.

Такой резкий политический поворот Советского Союза вызвал нервную реакцию не только в США, где Картер заявил об очевидном для него намерении СССР развязать Третью мировую войну. Израиль призвал резервистов, Саудовская Аравия потребовала от Ирана гарантий безопасности мирного судоходства в Персидском заливе, но ответом её просто не удостоили. Западная Европа напряглась в ожидании скачка цен на нефть, но резких высказываний её лидеры не допускали. Советский Союз уже объявил 'Доктрину Устинова' ошибкой, и высказал намерения отвести большую часть своих войск от западных границ Варшавского договора к 1990-му году, но мог ведь и передумать. И вообще, русские демонстрировали желание развивать сотрудничество не только в Космосе. Например: получение въездных виз для европейцев упростилось до предела, правда и цена их выросла в два раза, но это ведь не политический момент, это от бедности, это простительно. В общем, Европа пока выразительно молчала, несмотря на нарастающее давление из-за океана.

Внутриполитический расклад внутри страны тоже стремительно менялся. Политбюро из коллегиального органа Высшей власти в стране, де-факто превращалось в консультативный совет при Генеральном секретаре, как это было при Сталине. Брежнев выслушивал советы и поступал так, как считал нужным. А нужным он почему-то посчитал поддержать Иран. Министр Иностранных Дел Динмухамед Ахмедович Кунаев, хоть поручение и выполнил, но не понимал -почему Иран? Почему, ведь Ирак платит долларами, а Иран бартером?

— Какими он долларами платит, иракскими? В том-то и дело, что нет — американскими. А где Ирак их возьмёт, если Иран перекроет ему Ормузский пролив? Иранский газ для Закавказья обходится нам в треть той цены, по которой мы продаём свой в Европу, тоже за валюту, кстати, вот и считай, что будет, если мы ещё и южную трубу до Европы дотянем, а ведь европейцы скоро сами нас об этом попросят. С такой трубы Иран уже никогда не соскочит, а вот Ирак нам удержать просто нечем. Если он победит, то просто зальёт нефтью мировой рынок и обвалит цены раза в три-четыре. Иран же, даже в случае победы, останется изгоем, Исламскую революцию им никто, кроме нас, не простит. Особенно американцы, после захвата заложников в их посольстве.

— А мы простим?

— А что нам прощать, нам-то с неё какой ущерб? Договор от двадцать первого года они отказались выполнять? А мы сами его когда-нибудь выполнять собирались? Они, конечно, религиозные фанатики, но сейчас нам это только на руку, распространение их революционных идей на Ближнем Востоке может надолго погрузить в хаос весь регион, с которого сейчас кормятся американцы, а в идеальном для нас случае — глубоко похоронить долларовый рынок нефти. Для этого нам нужно плотнее работать с Европой, у них хоть и не доллары, но тоже какая-то валюта, да и нужных нам технологий там хватает. Вот об этом и думай.

— Боятся они нас.

— Боятся — значит уважают.

— И уважают тоже, но больше не понимают. Мы для них чужие и слишком непредсказуемые.

— Ну, своими мы для них становиться и не собираемся, а вот с предсказуемостью будем работать. До этого мы их только пугали, так что это неудивительно. Первый шаг навстречу друг другу мы уже сделали, значит, начало положено. После изменения нашей конституции, их отношение к нам сильно переменится.

— Мы собираемся менять конституцию?

— Собираемся. На одной плановой экономике мы уже точно не выедем, перекосов с каждым годом становится всё больше, и негативный эффект накапливается, когда-нибудь эта бомба обязательно рванёт. Да и с коммунизмом уже всё понятно, он не будущее, а прошлое человечества. Коммунизм — это естественный социальный строй для первобытного общества. Рабочая группа уже создана, её предложения обсудим на ноябрьском Пленуме Политбюро.

— Что же теперь? Назад в капитализм?

— Почему назад? Капитализм от нас никогда никуда не девался, просто единственным, а значит, монопольным капиталистом у нас было государство под руководством нашей партии коммунистов, как бы парадоксально это не звучало. Дурак Никита думал, что коммунизм — это отдельная квартира и собственный холодильник в каждой семье, но мы-то понимаем, что это не так. Только Сталин пытался что-то реально изменить в этом плане, помнишь ведь, цены снижал, планируя их постепенно обнулить вместе с деньгами, и, к тому времени, воспитать нового человека, только в том беда, что сам этот старый человек меняться не хочет категорически. Да и капитализм ведь тоже бывает разным, нас вполне устроит кооперативный собственник, как дополнение к плановому хозяйству, так что это путь вперёд, а не назад. Ну, разве что немного вбок, чуть-чуть правее. Ладно, пока это обсуждать всё равно рано, вопрос сложный, дождёмся ноября, а пока работай с Европой. Предложи им забрать себе наших диссидентов, всё равно границы для граждан открывать придётся, и тогда они сами уедут, а пока мы можем проявить добрую волю и получить с этой погани хоть какую-то пользу.

— Каких конкретно диссидентов?

— Да всех, кого они захотят принять. А кого не захотят — считай, что сами их признают уже не диссидентами, а обычными уголовниками.

— А если они захотят Сахарова?

— Пусть катится. Пользы от него уже давно никакой нет, один вред. Уедет — станет предателем в глазах многих.

— Многих, но не всех. Некоторые захотят повторить его финт.

— Потенциальные предатели захотят, но это тоже нам только на пользу.

— А как-же секреты? На Сахарове ведь подписок с полсотни.

— Тем он и ценен, как предмет торга, так что постарайся не продешевить. А секреты... Его секреты теперь только где-нибудь в Африке ещё не знают, но в Африку его уже сами европейцы не отпустят.

— Евреи задёргаются.

— Обязательно задёргаются. Если Европа их согласится принимать на наших условиях, препятствовать мы никому не будем.

— И какие у нас условия?

— Компенсация. Мы их вырастили, выучили, многим дали высшее образование — это конкретный предмет для торга. У них, в Европах, бесплатного образования нет, так что требования наши сочтут вполне уместными, вопрос только в цене. А потом пусть перепродают этот кагал хоть в Израиль, хоть в Америку, нам всё равно.

— То есть, мы собираемся вести дела только с Европой?

— Я бы по-другому это сформулировал. Только с Европой можно вести такие дела. Только она готова реально платить за абстрактные права человека. Или пусть признает, что не всякие права стоят денег. Нас вполне устроят оба варианта, хотя, первый, конечно, гораздо предпочтительней.

— Понял, Леонид Ильич, займусь немедленно.

* * *

Двадцать первого сентября 1980 года Валерий Харламов триумфально дебютировал в составе челябинского 'Трактора'. И дело даже не в том, что он забил в ворота ленинградского СКА три шайбы и отдал две голевые передачи, благодаря чему 'трактористы' на выезде крупно победили 7:2, такой результат 'Трактор', образца 1980-81 годов, вполне мог выдать и без Харламова, не даром ведь в этом сезоне другой истории, он впервые взял бронзу чемпионата СССР, хотя об этом, разумеется, здесь и сейчас знал только Воронов; главным показателем триумфа стали переполненные до отказа трибуны СКК имени Ленина, а это 25000 зрителей, и не меньшее их количество ожидало окончания матча вокруг спорткомплекса, чтобы хоть издалека увидеть живую легенду — первого олимпийского чемпиона по футболу и хоккею. Первого в мире, первого в истории. Не известно, каких болельщиков собралось больше — футбольных, или хоккейных, корреспондент 'Советского спорта' оценил их количество как примерно равное, но выборка у него была небольшая.

— Читали, Семён Геннадьевич? — Максим протянул Савельеву газету, — Один Харламов собрал полста тысяч совершенно чужих для него ленинградцев.

— Уже прочитал. Почему чужих-то? Советские ведь люди.

— Советские-то советские, но это чемпионат СССР, в котором все советские делятся ещё и на своих, и чужих, иначе какое может быть боление? Только отстранённое созерцание, а такие созерцатели обычно на стадионы не приходят. Так вот, Борисыч для них чужой, это очевидно, и, тем не менее, трибуны ему овацию устроили, несмотря на крупное поражение своих. Считаю, что это своего рода феномен, а значит мы встали на правильный путь.

— Путь куда, Максим? Давно хотел у тебя поинтересоваться.

— Путь к победе, Семён Геннадьевич. Путей всего два, ничья в этой игре не предусмотрена, как в баскетболе. Либо СССР победит, либо США.

— В какой ещё игре?

— В мировой политике. Чемпионом в ней может стать только один.

— А-а, ты про политику... Так это не игра, скорее бокс.

— Да какой там бокс, если первый же удар с любой из сторон угробит не только обоих боксёров, но и всех зрителей, телезрителей и даже бактерий с водорослями. Нет, теперь это именно игра, в которой удары запрещены, и мы, похоже, сделали в ней очень удачный ход Харламовым.

— Цинично как-то звучит, будто Валера и не человек даже, а шахматная пешка. А ведь он наш друг.

— Друг. — кивнул Воронов, — Именно поэтому мы им не жертвуем, а проводим в ферзи.

— Не понимаю я тебя. Где Харламов и где политика? Какая между ними связь?

— Пока очевидной связи нет, и, возможно, что её и не появится. Но опыт по созданию таких феноменов нам очень сильно пригодится в будущем. Только представьте: мы создаём их из негров, индейцев и мексиканцев в США столько, сколько нам нужно для решения проблемы. Окончательного решения. Пятьдесят независимых государств из бывших соединённых штатов, к тому-же, постоянно враждующих друг с другом, меня бы полностью устроили.

— Меня бы тоже, но не шарахнут ли они напоследок?

— Риск есть, но шансы на мирный исход я оцениваю выше. Шарахнуть и сейчас могут в любой момент: сойдёт, например, с ума какой-нибудь капитан подводной лодки и привет. Разбираться ведь будет уже некогда, мгновенно стартует всё. Ну, не всё, конечно, что-то останется для добивания выживших бункеров, но и того, что вылетит сразу, хватит для уничтожения всего живого на Земле с четырёхкратным запасом. От всей этой гадости человечеству нужно срочно избавляться, а другого пути я пока не вижу. По мере нарастания внутреннего конфликта в США, мы будем всё громче заявлять о своём миролюбии и готовности к разоружению.

— Не поверят.

— Не поверят, — кивнул Воронов, — но приоритеты переоценят. Когда загорается твой собственный дом, про соседа невольно забываешь, даже если до того момента считал его законченным мерзавцем. Они же не будут знать, что этот пожар потушить невозможно, а после будет уже поздно. Тут главное, чтобы нас не сразу заподозрили в поджоге, для этого нам и нужны феномены со спичками.

— Не подтолкнём ли мы этим сами потенциальных сумасшедших? Сожгут у такого капитана негры дом вместе с семьёй, он по нам и бахнет, чтобы мы уже по тем неграм ответили.

— Риск есть. — повторил Максим, — Но он и так есть, и ещё долго будет есть, если его не попытаться обезвредить. Вот мы и попытаемся. Я ведь сейчас не план озвучиваю, а лишь обывательски размышляю на фоне появления феномена Харламова, оцениваю созданный нами инструмент, его возможности и открывающиеся перед нами перспективы. Сегодня наши шансы немного повысились, стоит ли омрачать такой день мыслями об Апокалипсисе?

— Не стоит, тут ты прав. Молодец, Валера. Не знаю, как насчёт США, но Тихонова он теперь точно похоронит.

— Вот отец-то порадуется.

— Чему? Он же у тебя военный.

— Военный пенсионер. Но при этом он коренной челябер.

— Даже так? Я думал, что он в ЧВАКУШ уже начальником курса попал.

— Вернулся он начальником курса, а попал туда ещё курсантом. Они с мамой раньше в соседних домах жили. Я тоже успел в Челябинске родиться, как раз перед самым его выпуском, в Комсомольск-на-Амуре ещё грудничком переехал, а через десять лет вернулся в квартиру деда, из которой уезжал. Отец тогда в Крыму служил, в Саках, а с квартирами там... ну, сами понимаете, Крым есть Крым, тем более Севастополь... и тут дед умер, вот кольцо и замкнулось. Отцу досрочно подполковника и в начальники курса в Челябинск, чтобы квартирный вопрос в Крыму не усугублять, а он меня в школу 'Трактора', чтобы... чтобы хоккеистом... В общем, рад он сейчас, это точно.

— Я тоже рад. Не скажу, что за ваш 'Трактор', но за Валеру очень. Максим, почему ты меня от рейда отстранил? Я знаю, что это ты, не юли.

— Даже и не собирался. Вы сугубо гражданский человек, Семён Геннадьевич, вам там не место. Там будут стараться убить нас, а мы будем убивать их. В рейд идут только те, кто хочет убивать врагов и готов быть убитым. Вы мне не подходите.

— Считаешь меня трусом?

— Ну, что это ещё за бабский заход, Семён Геннадьевич? Причём тут вообще трусость, кто о ней вообще когда-либо говорил? Мне не нужны в этом рейде готовые только героически погибать за Родину, мне нужны только те, кто за свою Родину будет убивать. Без всяких эмоций, как гильотина. Желательно сотнями и, при этом, без своих потерь. Как мясники на скотобойне. Чувствуете себя таким мясником? Вы уже готовы к обустройству собственноручно устроенного кладбища на пару сотен человек? Да, врагов, но всё-таки людей. Причём не в честном бою, когда вместо крови по жилам течёт адреналин, а подло подбираться и тихо резать по ночам. Мы будем убивать и союзных нам афганцев, которых нам специально для этого подставят, ради легализации среди пуштунских басмачей. Если готовы, скажете мне об этом накануне выхода, решение принимаю только я, поэтому согласования не потребуется, если будете готовы — пойдёте. Но не торопитесь отвечать, сначала хорошенько подумайте, представьте, как режете спящих и кем вы после этого станете. А ведь у вас двое детей, дочке всего восемь, ей ещё понадобится нормальный отец, а не вернувшаяся с диких южных гор машина для убийств. Брежневу осталось лет пять-шесть, несмотря на все мой потуги, кто его заменит?

— А я-то здесь причём? Мне-то откуда знать?

— Могли бы и догадаться, легендарный полковник Савельев. — усмехнулся Воронов.

— Я? Ты что это задумал, Максим? Данунах! Тогда я точно думать не буду, иду с вами резать. Дети как-нибудь выживут, в сорок пятом выживали, а сейчас тем более.

— От основной миссии это вас всё равно не избавит, только в крови зря искупаетесь.

— Как знать, как знать, Максим, пуля — она дура.

— Только суицидников мне в рейде и не хватало.

— Не беспокойся. Я не подведу. Убивать буду как все, и смерти искать не стану, тем более во вред своим. Но если ты меня правда туда задумал, я должен через всё это пройти.

— Пока не говорю ни да, ни нет. Вернёмся к этому месту в разговоре в марте, товарищ полковник. Может ещё и до марта-то не доживём, так чего зря болтать?

— Доживём, куда мы денемся.

— Вот когда доживём, тогда и договорим. Пора мне, Семён Геннадьевич. Из обычных мясников нужно за полгода успеть подготовить мясников-виртуозов.

— Ну, что ты за циник, ведь парни настоящие герои. Все ведь понимают, что вернутся только те, кому повезёт.

— А я разве что-то другое говорил, Семён Геннадьевич? Я, по-моему, очень ясно выразился, что просто герои в этом рейде станут обузой отряду и угрозой для своих-же. В этот рейд пойдут только герои-мясники, ударники забоя скотобойного цеха, машины для убийств. Думайте сами, я не шучу.

* * *

Двадцать восьмого сентября 1980 года Саддам Хуссейн предложил Ирану перемирие и даже объявил об одностороннем прекращении огня с первого октября, но Хомейни ответом его не удостоил. Иракское наступление выдохлось на линии Касре-Ширин — Шуш — Хорезмшир, то есть за месяц боёв и ценой больших потерь, армия Ирака смогла продвинуться вглубь территории Ирана всего на пятьдесят километров. Блицкрига не получилось, а, кроме того, начались проблемы с обслуживанием техники советского производства. СССР продолжал в Ирак поставки комплектующих по действующим контрактам, но в условиях интенсивных боёв этого было слишком мало, особенно для авиации: три четверти машин выработали ресурс и теперь поднимать их в воздух решались только смертники. Иран же, стабилизировав линию фронта, не спешил выбивать захватчиков со своей территории, сделав основную ставку на завоевание господства в воздухе. К двенадцатому октября Ирак контролировал своё небо только над нефтепромыслами Басры, оставив без прикрытия города, в том числе и столичный Багдад, за что и поплатился. Четырнадцатого, шестьдесят иранских бомбардировщиков атаковали, и, потеряв в налёте всего четыре машины, разрушили ядерный реактор Осирак в пустыне Тхувайтха, вызвав радиоактивное заражение обширной территории, в которую попал и расположенный всего в пятнадцати километрах Багдад.

Это событие поставило Ирак на грань катастрофы, только для переселения почти семи миллионов столичных жителей требовалась сумма эквивалентная двум годовым бюджетам страны, кроме того, требовалось срочно создавать систему государственного управления на новом месте, строить объездные дороги через пустыню, проводить дезактивацию заражённых территорий, и всё это предстояло сделать во время войны. Войны, в которой Ирак рассчитывал победить в течении года.

Мировая общественность взвыла, но предъявить Ирану было по сути нечего. Осирак являлся военным объектом, а, стало быть, законной целью для нанесения удара, что в итоге и произошло. 'Охранять нужно было лучше, раз уж он такой опасный, или не строить, если охранять не способны.' — прокомментировал атаку на Осирак иранский МИД — 'Мы — сторона, подвергшаяся агрессии, и воюем только конвенциональным оружием. Французы эту гадость построили, пусть они и оплачивают последствия.'

Саддам Хуссейн уже готов был к подписанию капитуляции, но вмешались американцы, которых категорически такой расклад не устраивал. Если Иран получит Басру (а Хомейни выдвигал условием заключения мира именно это условие) и выйдет на границу с Кувейтом, о доминировании США в регионе Ближнего Востока придётся забыть, а значит потерять гораздо большие деньги, чем требуется для спасения Ирака. Нет, они не собирались оплачивать всё, Багдад им был не нужен, а тем более не нужны семь миллионов столичных бездельников, им нужно было только не допустить победы Ирана. Американцы даже предположить не могли, что эта победа, тем более такая быстрая, категорически не устраивает и СССР.

Двадцать девятого октября 1980 года, в Аммане начались четырёхсторонние консультации по Ирано-Иракской проблеме представителей США, Саудовской Аравии, Турции и Кувейта. Проблема очевидна — Ирак нужно срочно вооружать заново, а оплатить он это не может, нужны доноры. Нужны, по меньшей мере пять миллиардов долларов, которые, скорее всего, придётся списать в потери. Почему заново? Так ведь для советской техники, в основном стоящей на вооружении иракской армии, комплектующие в нужных объёмах не поставляются, а остаточный ресурс её на уровне десяти процентов по авиации и сорока по бронетехнике. К тому-же, только поставкой новых вооружений закрыть вопрос не удастся, минимум полгода потребуется на её освоение, а в это время Ирак придётся защищать. Именно так. О нейтралитете придётся забыть. Помимо денег требуются ещё и войска. Сухопутные войска, морскую компоненту США берёт на себя, но с моря прикрыть можно только Басру и близлежащие нефтепромыслы, сухопутные границы придётся оборонять союзникам, то есть Турции. Саудовской Аравии и Кувейту предстояло оплатить большую часть расходов предстоящей кампании.

Разумеется, восторгов у американских союзников это не вызвало, но других вариантов спасения ситуации предложить никто не смог. Не оставалось других вариантов, кроме вступления в войну всей коалицией, в этом вопросе упёрлась уже Турция — или воюют все, или шайтан с ним, с этим Ираком, вам он гораздо нужнее, чем нам, так что одними деньгами не отделаетесь, даже не надейтесь.

— Договорятся, как думаешь? — Юрий Владимирович Андропов приезжал в Балашиху каждую неделю, а иногда и не по одному разу.

— Если им не помешать, то обязательно. — кивнул Воронов, — Общий интерес у них есть, Иран мешает всем.

— Чем-же это он туркам мешает?

— Своей победившей исламской революцией, они её сильно боятся. Турция ведь только на бумаге светское государство, девяносто процентов граждан там верующие мусульмане.

— Сунниты.

— И чем это помешает им устроить у себя свою исламскую революцию? Шииты устроили, а сунниты, в этом плане, ничем их не хуже. У нас в Средней Азии ведь тоже сунниты, однако идеи Исламской революции вам показались опасными. Не считайте турок намного дурнее себя, они эту опасность гораздо лучше вас понимают, потому что в теме гораздо глубже.

— Интересно. Не думал об этом. Всегда считал Турцию американской марионеткой.

— Сейчас она именно такая и есть, но ведь и Иран был марионеткой, от которого никто не ожидал.

— Ты прав, не ожидали. Выстоит Иран, как думаешь?

— А это уж как вы захотите. Если немного поможете — однозначно выстоит, если поможете побольше — ещё и дальше попрёт: в Ирак, Кувейт, Саудовская Аравию.

— Потом в Турцию?

— Вряд ли. Там у них совсем не будет поддержки населения. Да и надорвутся они раньше, Саудовскую Аравию американцы будут защищать всеми средствами.

— Понял. Доложу Леониду Ильичу. Как идёт подготовка 'Каскада'?

— Всё по плану, Юрий Владимирович.

— Нужна какая-то помощь?

— Нет, со своей стороны вы больше ничем помочь не можете.

— Жаль. И так мы тебе должны, а помощь нам опять требуется.

— Вы мне ничего не должны. Что нужно сделать?

Шестого ноября 1980 года, в Суэцком канале потерял управление, развернулся поперёк фарватера и загорелся танкер под Панамским флагом 'Тексако Карибиан' класса 'Суэц макс', перевозивший 125000 тонн нефти из Кувейта в Грецию. Экипажу удалось спастись в полном составе, взрыва не последовало и разгорался танкер довольно медленно. Разгорался-то медленно, но и потушить пожар оказалось невозможно, целостность корпуса нарушена не была, и теперь нефть выгорала внутри. Откуда поступал кислород — эксперты ответить затруднялись, но откуда-то он очевидно поступал, так что теперь, пока вся нефть не выгорит, а это может затянуться на месяц, приступить к разблокированию канала невозможно. Вот когда вся выгорит, тогда за пару недель можно будет управиться. Нет, это и есть самый оптимистичный прогноз. Пара недель только в том случае, если корпус судна сохранит плавучесть, а если он при попытки сдвинуть развалится, тогда, пожалуй, быстрее будет прокопать канал вокруг места катастрофы.

Седьмого ноября, в день шестьдесят третьей годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции, цены на нефть выросли на восемьдесят процентов за торговую сессию, и превысили отметку в шестьдесят долларов за баррель. На этом фоне, индекс Доу Джонс упал на двадцать три процента. Упал бы и ниже, но торги прервали.

— Да-а уж, не ожидал. — задумчиво протянул Брежнев, ознакомившись со сводками, — А ведь это Иран ещё ни одного корыта не потопил. Обычная катастрофа, неполадка в машине и такая нервная реакция.

— Если бы потопил Иран, такого бы не было, Леонид Ильич. Утоп танкер в Персидском заливе, ну и хрен с ним. Пострадал судовладелец, у страховой компании прибыль поменьше будет, но уверенность в том, что американский флот быстро наведёт порядок, рынки бы поддержала. Другое дело — Суэцкий канал. Это ущерб сразу всем судовладельцам и всем страховым компаниям разом. Тем более, что закрыт он на неопределённый срок. — Андропов улыбнулся, — Максим пообещал, что танкер, при попытке его сдвинуть, обязательно переломится и затонет.

— То есть, цены ещё вырастут?

— Ненамного, Леонид Ильич. Такой вариант развития событий, рынком уже в большей части учтён.

— Немного здесь, немного добавит Иран нашими 'Термитами'... Соколов мне доложил, что освоение техники товарищами исламскими фанатиками идёт успешно, офицеры с мест докладывают ему о небывалом рвении.

— Они в курсе, с кем скоро придётся столкнуться.

— Мы тоже в курсе, однако... Ладно, это и наша вина. Дурака Никиту уже шестнадцать лет как турнули, им больше не прикроешься. Максим что-нибудь попросил?

— Ничего. Но, как обычно намекнул, что нам пора зачищать МВД до самой кости.

— Давно пора. — кивнул Брежнев, — Готовь план мероприятий.

— А...?

— Ты про зятька моего?

— Про него.

— Пока послом отправим. Посоветуюсь с Кунаевым, пусть подберёт для него самую грязную дыру. А если за пару лет не одумается, то тогда уже по всей строгости спросим.

— А с Кармалем что делать? Максим мне про него напомнил.

— Бармалей ещё этот, прыщ на заднице... Сделать-то с ним можно всё, что угодно, только вот на кого его заменить?

— Есть толковый паренёк, только слишком молод пока.

— Ты про своего Наджибуллу?

— Про него, Леонид Ильич.

— Что молод — не порок. Контролировать его сможешь?

— Намного лучше, чем Кармаля.

— Тогда меняем. Только демократично. Пусть сидит послом в Москве, и нам так спокойнее будет, и ему самому. Что-нибудь ещё?

— Всё, Леонид Ильич. Остальные вопросы в моей компетенции.

— К Пленуму готов?

— Почти. К двадцатому ноября буду готов на сто процентов.

— Да я не про это, Юра, никто и не дёрнется, в этом я больше, чем уверен. Морально-то готов? Нас ведь за такое в историю предателями могут вписать.

— Историю напишет победитель, Леонид Ильич. Предателем я себя не ощущаю, если вы про это. Кстати, я у Воронова, между делом, спросил — есть ли Бог?

— И что?

— Есть. Их, богов в нашем понимании, множество. Кроме того, с одним из Богов, Максим довольно близко знаком, именно он помог ему попасть к нам.

— Охуеть не встать! Так нам пророка прислали?

— Можно считать и так, хотя, он себя в роли пророка не видит. С попаданием к нам, для него закрылось какое-то 'Единое информационное поле', поэтому его пророчества теперь сродни гаданиям на кофейной гуще.

— Ну, пока он и на кофейной гуще неплохо гадает.

— Я ему так же сказал. — улыбнулся Андропов.

— И?

— Говорит — это чистая наука. Анализ, расчёт вероятностей, то есть логика и математика. Такое и нам уже доступно, просто, считает он намного быстрее. В миллионы раз быстрее. Что-то там сказал про частоту колебаний доступного ему пятого измерения, но понять это не по моим мозгам. Учёных бы привлечь, да только кому такую тайну доверишь...

— На хрен всех учёных! Никого к нему не подпускать, разве что сам кого-нибудь выберет.

— Именно так я и решил, Леонид Ильич. Так вот, насчёт Пленума и нашего с вами предательства. Мы свою Родину спасти пытаемся, а не собственные шкуры. Уж нам-то с вами точно и так хорошо, без реабилитаций Сталина, перестроек экономики и изменений конституции. Выше мы уже всё равно не поднимемся, а упасть можем запросто, в Политбюро все это отлично понимают, и именно это их пугает больше всего. Если уж мы собой готовы рискнуть, то что они думают про себя?

— Известно что. Каждый думает в меру своей испорченности, но все, как один, ждут новый тридцать седьмой.

— Так точно, Леонид Ильич.

— Пусть ждут, сговорчивее будут. Телиться нам уже некогда, конституцию нужно менять как можно быстрее. Кстати, раз Воронов знаком с одним из Богов, то как он относится к религии?

— С иронией, Леонид Ильич. Говорит — что религия нужна не богам, а самим людям. Так им проще жить. Как нам с вами с верой в коммунизм. Верой в то, что Бога нет, а человечество способно стать единой и дружной семьёй.

— Помню. 'Сколько волка не корми...'

— 'Свинья везде грязь найдёт'.

— И это тоже. А ты говоришь — не пророк.

— Это он так говорит. Кстати, то, чему он учит 'Каскад', я иначе как магией назвать не могу. Они уже не люди, в привычном нам понимании, все уже овладели навыками телепатии, правда дальность этой связи между собой у них пока небольшая, но если использовать Воронова в качестве ретранслятора, то уже не уступает лучшим из аналогов радиостанций. При этом, такая связь нашими методами не пеленгуется и не дешифруется. Куда нам таких колдунов потом девать? Теперь уже я уверен, что большинство из них выживет.

— Найдём куда, не так их и много, ещё и не хватит. Воронов их точно не против нас готовит, для этого бы ему солдатики не понадобились.

— Да я не про Воронова, а как раз про его солдатиков. Людей мы отбирали тщательно, но как на них повлияет обретение такого могущества — предсказать невозможно. Они теперь маги, волшебники.

— Уверен, что Максим способен их контролировать. Сам же сказал про ретранслятор. Забьёт им связь помехами и передушит как куница цыплят. Будь уверен, Юра, все волшебники у него будут ходить строем. Ладно, закончим на сегодня, до Пленума меньше двух недель осталось, а я ещё в этой чёртовой новой социалистической экономике не разобрался, а ведь надо, товарищей убеждать придётся.

* * *

— Итак, товарищи, все мы помним, что Хрущёв пообещал Советскому народу построить коммунизм в 1980 году. Год заканчивается, пора нам по этому поводу народу что-то сказать. — Брежнев неторопливо осмотрел членов Политбюро и добавил, — Свалить всё на Никиту теперь не получится, раз мы шестнадцать лет его не опровергали, значит и ответственность за его слова приняли на себя. Высказываемся, товарищи. Начинайте, Николай Александрович.

— Коммунизм мы не построили, это так. — Тихонов, который возглавлял рабочую группу, готовившую поправки в Конституцию, такого начала не ожидал, — Его просто невозможно было построить в столь сжатый срок.

— И поняли мы это только сегодня? — мрачно усмехнулся Брежнев, — Нет товарищи, сегодня мы уже понимаем, что коммунизм вообще построить невозможно, про то, что это невозможно сделать к восьмидесятому году, мы все знали с самого начала. Знали и молчали. Срок вышел, молчать больше нельзя, пора отвечать, народ ждёт.

— Почему коммунизм невозможно построить? — удивился Кирилленко.

— Потому что это противоречит человеческой природе. Человек коммунистом стать не может, во всяком случае на этом этапе эволюции.

— Ну, мы же стали.

— Кем мы стали, Андрей Павлович? Руководством правящей коммунистической партии, которая монополизировала в нашей стране право эксплуатации трудящихся. Мы эксплуататоры, товарищи, хватит уже ходить вокруг да около. Коммунизм — это религия, которую мы используем как один из инструментов эксплуатации. Религия, религия, не спорьте, все атрибуты на лицо: главный храм на Красной площади с нетленными мощами, пророки, заветы, святые, всё это у нас есть. Так что власть нашу можно вполне считать классической теократией. Я надеюсь, никому не нужно объяснять разницу между коммунистами и жрецами религии коммунизма?

— Ну, допустим признаем мы ошибку публично. — после некоторой паузы, задумчиво произнёс Черненко, — Что нам это даст?

— Это вернёт нам доверие Советского народа, которое мы уже почти утратили. Даст нам возможность провести реформу государственного управления, экономики, и наметить новые цели. Амбициозные, но этот раз реально достижимые.

— То есть, про религию и всё прочее пока будем молчать? — поинтересовался Щербицкий.

— Не пока, а всегда. Об этом лучше умолчать даже в мемуарах. — высказал мнение Андропов, — Атрибуты религии присутствуют, но главного всё-таки нет — самого объекта поклонения. Коммунизм — это вера в светлое будущее человечества, а от этого ведь мы не отрекаемся, просто слегка корректируем курс. Я согласен с Леонидом Ильичом, коммунизм мы не построили и ответственность за это нужно признать, тем более что этого никто от нас не ждёт. Вера в коммунизм у людей истончилась, а наше признание её укрепит. Немного, на время, но укрепит. Да и не будет нас никто обвинять, все здравомыслящие люди понимают, что цель была поставлена недостижимая, никто бы этого не смог. Мы старались, но... Есть ведь и очевидные достижения: и люди живут с каждым годом всё лучше, и страна авторитет только наращивает.

— Достижения есть. — согласился Брежнев, — Как минимум, образование у нас точно лучшее. Вот этот козырь нам и нужно использовать в экономике. Закон о деятельности производственных кооперативов мы можем принять и в рамках действующей конституции. Готов проект, Григорий Васильевич?

— Проект закона готов, Леонид Ильич. — кивнул Романов, — Только без кредитов он не заработает, нужно создавать специальный банк.

— Создавайте, раз нужно. Производственникам потребуется оборудование, вот под него и кредитуйте. Не полностью, конечно, процентов на семьдесят-восемьдесят, остальное пусть пайщики вносят.

— Где они возьмут? — буркнул мрачный Кириленко.

— А где сейчас берут на покупку машин и постройку дач? Никто не ожидает от кооператоров производства самолётов, или ядерных реакторов. По началу пусть закроют наши дыры в лёгкой промышленности. Джинсы, кроссовки, а дальше посмотрим. В идеале, всю лёгкую промышленность нужно передавать кооператорам, даже пошив формы и спецодежды.

— Не будут наши джинсы покупать, всем фирма нужна. — осторожно встрял Гришин.

— Кооператоры быстро сообразят, какие этикетки пришивать. Через год они завалят фирмой всю страну.

— Это же обман.

— Обман кого?

— Покупателей.

— Покупатель будет знать, что адидас у него кооперативный, а окружающие нет. Их если кто и обманет, то только он сам. Вот представьте — все вокруг ходят в адидасе, сохранится ли такой спрос на фирменный импорт, если он на общем фоне ничем не выделяется?

— Адидас будет против.

— Конечно будет, но это ведь частная инициатива, которую мы не контролируем. Специально эту дырку в законе оставим, чтобы наши успели встать на ноги и начать производить что-то своё. С недовольными начнём переговоры, но дело это не быстрое.

— Некоторое оборудование и материалы придётся закупать за валюту.

— Придётся, но это всё равно лучше, чем закупать готовую продукцию.

— Как эти кооперативы контролировать? — снова буркнул Кирилленко, — Продадут тысячу, а заявят, что сотню.

— А как капиталисты своих производителей контролируют? Не знаешь, так поинтересуйся сначала. Ничего сложного в этом нет. Частник-кооператор рискует в этом случае ещё и собственностью, помимо свободы, у них за риск двойная ответственность. Если по существу замечаний нет, пора переходить к основному вопросу. Рабочая группа подготовила проект изменений, которые предполагается внести в Конституцию. Начинайте, Николай Александрович.

Тихонов кивнул, раскрыл довольно пухлую папку и начал. Доклад продолжался более двух часов, а обсуждение ещё два. Руководящую роль партии из основного закона изымали, теперь глава государства должен был избираться Верховным Советом каждые пять лет, так же как главы областей областными советами народных депутатов, городов — городскими и так далее. Республики утрачивали право выхода из состава СССР, Советский народ признавался единым и неделимым. Это основное, а всего поправки планировалось внести в семьдесят четыре статьи. Приняли проект единогласно, уже всемером. Активно возражавших Кириленко и Гришина, без лишних церемоний, отправили на пенсию.

* * *

Двадцать первого ноября 1980 года весь мир обсуждал проект изменений, которые Пленум Политбюро ЦК КПСС рекомендовал внести в Конституцию СССР.

— Что всё это значит, Эдмунд? Коммунисты отказались от власти?

Эдмунд Маски, пятьдесят восьмой Государственный секретарь США был удивлён не меньше Картера.

— Я пока не готов комментировать, сэр. Для меня всё это слишком неожиданно. Де-юре, они вроде отказались, но де-факто, у коммунистов в политике конкурентов нет. Нет никаких сомнений, что Брежнева их Верховный Совет и выберет.

— В этом я не сомневаюсь. Но для чего ему потребовалось избираться?

— Сложно сказать, сэр. Единственное, что пока приходит на ум — этим шагом он легитимизирует новую систему.

— Я понимаю, что это только догадки. Для чего потребовалась новая система, если и старая была вполне рабочей? Да, сейчас у коммунистов нет конкурентов, но они ведь обязательно появятся.

— Не факт. То есть появятся конечно, но не факт, что конкуренты. Скорее — подсадные. А система уже вполне демократичная, никто больше не сможет обвинить коммунистов в узурпации власти. Это подача вовне, пас Европе.

Тридцать девятый Президент США, Джеймс-Эрл Картер, злорадно усмехнулся. До истечения срока его полномочий оставалось всего шестьдесят дней, так что на него потерю Европы свалить уже не смогут. И так свалили и экономический кризис, и иранские события, и захват Советами Афганистана, и провал бойкота Московской олимпиады. Хотели повесить ещё и начало войны в Иране, Конгресс уже готов был голосовать, но этого удалось отбиться — союзники ещё не готовы. Союзники... В НАТО Иранскую кампанию даже обсуждать отказались. Даже Великобритания...

— Да, это пас Европе. Не завидую я Рейгану.

* * *

Вечером, двадцать первого ноября, Брежнев выступил на телевидении. Вернее, записали его выступление ещё утром, но показали перед программой Время. Ильич выглядел бодро, можно даже сказать спортивно. Он признал, что данное Хрущёвым от имени партии, обещание построить коммунизм к 1980 году выполнить не удалось, хоть и старались. Как Генеральный секретарь ЦК КПСС он лично несёт за это ответственность, а поэтому отказывается от всех государственных наград, полученных им на этом посту. Объяснил, для чего затеяна конституционная реформа — оказывается её задумал ещё Сталин, но воплотить в жизнь не успел. 'Партия не должна подменять Советы в управлении, она должна воспитывать кадры, а иначе большая (беспартийная) часть наших граждан является ущемлённой в правах, им ведь в Политбюро/ЦК/Обкомы/Горкомы не дано попасть. Вы только вдумайтесь, ущемлёнными в правах у нас сейчас, де-факто, являются более девяноста процентов граждан. Это позор прежде всего для самой партии и основная причина роста социального недовольства. Отмечу — справедливого недовольства. Мы отлично помним, что бывает, когда низы не могут, а верхи не хотят, и не хотим повторения этой истории. Партия — это не новое дворянство, вышли мы все из народа и честной конкуренции не боимся. Пора вернуть всю власть Советам не на словах, а на деле',

— Я сейчас сплю и мне это снится? А ну-ка ущипни меня. — попросил Высоцкий супругу.

— Не буду, только маникюр сделала, вдруг ноготь сломаю. А что тебя так удивило? — улыбнулась Влади.

— Всё! Это же ещё буквально вчера называлось контрреволюцией. Тебя это не удивляет?

— Неа. Нисколечки. Брежнев наверняка больше, чем мы, общался с Максимом. Так что то, что сейчас он озвучивает здравые идеи, меня нисколько не удивляет. Ты изменился, я изменилась, все, кто с ним общался, изменились, так почему Брежнев должен стать исключением?

— Ну, мы-то обыватели, а он всё-таки царь.

— И что с того, цари разве не люди? Смотри, как Лёня сейчас выглядит, с тех пор как мы сходили к нему в гости, он ещё лет на десять помолодел. Реально жених. Если уж он своего зятя Чурбанова послом в Центральную Африку загнал, то больше уже удивляться нечему.

— Чурбанова отправили послом в Африку? Откуда ты знаешь?

— Газеты читать надо, Влад, в них про это пишут.

— Некогда мне.

— Мне тоже. Но пресс-служба докладывает. Я ведь теперь большой буржуинский начальник, отслеживать такие события, меня статус обязывает.

— И что теперь будет, буржуинша, капитализм?

— Нет, это будет что-то новое. Отдельные элементы капитализма используют, но это останется социализмом. Ты хоть проект изменений статей конституции прочитал?

— Нет пока. Некогда было. Расскажи.

— Ленивый и не любопытный. — хмыкнула Марина, поднимаясь, — Лучше сам прочитай, все газеты на столе в твоём кабинете. Пойдём, Челябер, Вовку кормить пора, хнычет уже.

Высоцкий вздохнул, выключил телевизор и пошёл в свой кабинет. Свой кабинет, в своей квартире, в лучшем доме Москвы, но это почему-то не радовало так, как представлялось, пока всего этого не имелось. Кому многое дано, с того много и спросится. Это он знал и до знакомства с Вороновым, но поверил только ему. А как тут не поверишь? Вон, даже Лёня задумался. Ладно, что у нас там с конституцией этой?

'Эксплуатацией считается принуждение к труду сверх установленных в законе норм, а также попытки удержания положенных законом выплат за труд'. Эксплуатация — это ограбление и обман, а здесь на страже прав трудящихся поставили закон. Логично, 'дура лекс, сед лекс'. Опачки! Закон! Красавчики, теперь идеологическое противостояние переведено в область сравнения законов, нет больше никакого 'взять, да и всё поделить', крыть Европе теперь нечем, законы в СССР гораздо сильнее защищают трудящихся, а ведь их подавляющее большинство и именно они являются избирателями.

У нас капиталистов-эксплуататоров пока нет, а появляющиеся прямо сейчас, слаще этой морковки ничего и никогда не пробовали, и этому счастливы будут, а вот на Западе... Ай да Брежнев, ай да сукин сын... Или это Воронов? Да оба два!

* * *

Тридцатого ноября 1980 года, выкупившая права на показ чемпионата СССР по хоккею в США и Канаде, компания 'Entertainment and Sports Programming Network' (ESPN) организовала первую трансляцию: встречались, занимающие первое и второе места в турнирной таблице, ЦСКА и челябинский 'Трактор'.

Павлов не стал дожидаться развития отечественного телевидения до приемлемых по мировым меркам стандартов, и заключил контракт на пять лет с американской компанией, чем вызвал очередную волну критики в свой адрес. На этот раз его обвиняли уже в отсутствии патриотизма и низкопоклонничеством перед Западом, но Сергею Павловичу было на это наплевать. Он получил от Брежнева не только карт-бланш на заключение контракта, но и обещание всемерной поддержки.

Леонид Ильич приехал в Спортивный дворец ЦСКА за час до начала матча, принял участие в презентации компании 'Entertainment and Sports Programming Network', потом произвёл торжественное вбрасывание и занял место в ложе, вместе с Павловым и директором ESPN-SU, американцем Ларри Джонсоном, заткнув тем самым рты всем ура-патриотам.

Матч получился очень красивым и результативным, а вишенкой на торте стала драка в прямом эфире Тихонова с Михайловым. Прямо во время третьего периода, при счёте 4:6 в пользу 'Трактора', на скамейке запасных подрались тренер и капитан ЦСКА и сборной СССР, из-за чего матч пришлось прервать на десять минут.

Что там шипел Тихонов в ухо Михайлову, широкой публике осталось неизвестно, все увидели только последствия. Михайлов встал, развернулся и выразительно плюнул под ноги Тихонову, Виктор Васильевич ударил оппонента по лицу, Борис Петрович ответил по корпусу, а дальше все кинулись их разнимать.

— Продали зрелище. — усмехнувшись, шепнул Брежнев Павлову, и покосился на восторженного американца, — Ты это не подстроил?

— Такое разве подстроишь, Леонид Ильич, — в свою очередь усмехнулся Павлов, — живое творчество масс. Тихонов уже и своих достал. О, уходит Михайлов. Как бы не навсегда.

— Ну, такого мы не допустим, Тихонов ударил первым, все это видели, не только наши, но и американцы. Сажать за мелкое хулиганство не будем, но и в сборной нам такой псих тренером не нужен. Куда он там Харламова сослать угрожал?

— В чебаркульскую 'Звезду', Леонид Ильич.

— Хорошая, значит, команда. Раз она достойна Харламова, значит, и Тихонову подойдёт... Рекламу на бортах менять надо. Спортлото в уголок задвинуть, а на самое видное место что-нибудь для американцев вставить.

— А что у нас есть для американцев?

— Найдём. Да хоть бы и автомат Калашникова, для них это обычный товар, тут подумать надо. Давай хоккей досмотрим, а после в раздевалки зайдём. Ты к ЦСКА, разбираться, а я 'трактористов' поздравлю. Они ведь впервые в истории лидерами чемпионата станут.

— Может и не выиграют ещё, в хоккее счёт быстро меняется.

— Теперь выиграют. Армейцы сейчас о другом думают.

Так и получилось, в оставшееся время команды обменялись голами Крутова и Быкова, 'Трактор' победил 7:5 и с тридцатью восемью очками возглавил турнирную таблицу после двадцать второго тура.

— Поздравляю, Валера. — улыбнулся Брежнев, пожимая руку Харламову, — Отличная игра, вон как Тихонова бесит, уже и руки распускает, даже американцев не постеснялся.

— Хоккей — игра командная, Леонид Ильич.

— С этим не спорю, получил огромное удовольствие, молодцы, парни. Походатайствую, чтобы в новогодний перерыв вам серию игр против команд НХЛ организовали. Заслужили. Такой хоккей нам нужен.

— Не планировалось же в этом году серии, Леонид Ильич.

— Так ведь никто такого и не ожидал. Организуем, телевизионщики американские помогут, сильно вы им понравились.

Брежнев обменялся рукопожатиями со всеми, найдя для каждого пару добрых слов и ушёл. Минут пять в раздевалке 'Трактора' стояла почти полная тишина, никто, кроме Харламова, даже не двигался все смотрели на него.

— Вы чего так смотрите, будто у меня рога растут?

— Валера, а если Тихонова уволят, ты в ЦСКА вернёшься? — озвучил общий вопрос главный тренер.

— Нет, Геннадий Фёдорович, обратно уже не вернусь. Савельев велел мне играть за 'Трактор' и ждать здесь Воронова.

— Качать Харламова! — рявкнул Цыгуров, — Но осторожно, мужики, не разбейте его, потолок низкий.

* * *

Восемнадцатого декабря 1980 года, в сто второй день рождения Иосифа Виссарионовича Сталина, указом Президиума Верховного Совета СССР, Волгоград был переименован в Сталинград. Неожиданностью это не стало, кампания по реабилитации имени Сталина началась ещё летом, причём кампания умная. Андропов, который после отставки Суслова, отвечал ещё и за идеологию, не стал делать из Вождя Народов ангела во плоти. Андроповский Сталин был крут и суров, но подавалось это так, что любому становилось понятно — по-другому в то время было нельзя, только так и можно было спасти страну. Сталин спас, а значит методы оправданы. Да, были и невинно пострадавшие, но ведь именно сами граждане написали в НКВД сто миллионов доносов, им ведь не Сталин приказал это сделать, сами, всё сами. А попробуй-ка отработай сто миллионов доносов, попавшие в миллионы дел, без ошибок. Такое просто невозможно, никак, математика такого не допускает. Про достижения Сталина и упоминать излишне, все в курсе, что именно он сделал СССР ядерной и космической державой. Так что он не только выиграл Великую Войну, но и подарил нам тридцать пять лет мира. Уже тридцать пять. Такой вот подарок Вождя Советскому народу, о котором мало кто задумывается и оценивает по достоинству.

Имя Сталина вернули также станции метро 'Семёновская' в Москве, Беломорско-Балтийскому каналу, автомобильному заводу имени Лихачёва, Московскому институту стали и сплавов, Государственному центральному ордена Ленина институту физической культуры, множеству улиц и площадей в разных городах по всему Советскому Союзу.

— 'И наколка времён Культа Личности засинеет на левой груди...' — промурлыкал Высоцкий, откладывая газету Правда двухдневной давности.

В Нью-Йорк, на премьеру 'Наследия ушедших-2', они с Мариной прилетели как раз двадцать первого, а наши газеты в Америку попадают с запозданием.

— Ничего не понимаю, если честно. То контрреволюция и капитализм, то Сталин Отец Народов. И куды бедному крестьянину податься?

— Крестьянин не пропадёт, не волнуйся за него, лучше за нас порадуйся — 'Тайм' выбрал Савельева человеком года. Теперь хоть один Оскар, да точно будет наш. Премии получим.

— Откуда ты знаешь, номер же только двадцать шестого выйдет?

— Работа у меня теперь такая, положено всё знать заранее.

'Наследие ушедших-1', при бюджете в полтора миллиона долларов, уже вошёл в десятку самых кассовых фильмов года американского проката, сейчас он шёл седьмым с шестьюдесятью восемью миллионами, но после премьеры второй части ожидалось существенное пополнение. После выхода продолжения, многие захотят фильм пересмотреть, а в последнюю неделю года, посещаемость кинотеатров выше, чем в любую другую, так что рубеж в семьдесят два и пятое место в списке вполне реальны. А уж если, вернее, когда выйдет 'Тайм'...

— Повезло тебе с работой.

— Мне с тобой повезло, — улыбнулась Марина, — работа в придачу досталась.

— Даже так? Я думал — наоборот.

— Именно так, не сомневайся. Навестим сегодня ребят? Я уточнила, вечерней тренировки у них не будет.

— Обязательно навестим. Слушай, Марин, а можно здесь купить старые номера 'Тайм', ну, в которых Сталин на обложке. Вроде дважды его выбирали, годов только не помню.

— Это Америка, Влад, здесь всё можно купить. А зачем тебе это старьё?

— Не знаю пока, но пусть будет. Мне почему-то кажется, что Максиму такой подарок понравится.

— Точно понравится. Ты гений! Озадачу секретаря, пусть поищет.

— Два экземпляра. Себе я тоже хочу оставить.

Как и обещал Брежнев, суперсерию 1980-81 для 'Трактора' организовали в кратчайшие сроки. Это нашим нужно долго планировать, а буржуи умеют ловить момент. Трансляцию от тридцатого ноября посмотрели семнадцать миллионов американцев в США и Канаде, этот матч даже назвали в газетах главным хоккейным событием года, поэтому договориться удалось без труда. Ни один из клубов НХЛ от такой встречи не отказался, так что даже выбор был. Разумеется, выбрали тех, кто 'пожирнее': 'Нью-Йорк Рейнджерс' двадцать шестого декабря, 'Монреаль Канадиенс' двадцать девятого, 'Торонто Мейпл Лифс' первого января, 'Чикаго Блэкхокс' четвёртого, 'Детройт Ред Уингз' седьмого и 'Бостон Брюинз' десятого. Вся 'Оригинальная шестёрка', элита элит.

От усиления состава игроками других клубов, Цыгуров категорически отказался, даже от воспитанников челябинской школы хоккея — 'Поедут только те, кто это заслужил. Это единогласное решение всей команды'. Всё верно, если брать варягов, значит, кого-то из своих придётся оставить, а кого? Да, три Сергея (Макаров, Стариков и Бабинов) звёзды и состав бы, несомненно, усилили, но сейчас они нам противники. Обратно примем с удовольствием, но не сейчас, на пару недель американских гастролей. Не на корову играем, 'Трактор', значит, 'Трактор', сборную собирать не надо, пусть всё будет честно.

Премьера 'Наследия ушедших-2' и первый матч суперсерии совпали в Нью-Йорке совершенно случайно, но очень удачно, не иначе — судьба свела. Высоцкий и Влади дружили с Харламовым, поэтому приняли в организации быта 'трактористов' самое деятельное участие. Всё-таки, хоть по утверждению Валеры, суточные и увеличили вдвое, по сравнению с прошлогодней серией, они были по-прежнему очень скудны по западным меркам. Хватало лишь кое-как пожрать, а на сэкономленные купить видик. Марина знак судьбы поняла и взяла над родной командой своего босса шефство. Теперь челяберы жили и тренировались в тех же условиях, что и хоккеисты НХЛ.

— Здравствуйте, Геннадий Фёдорович, как ваши дела?

— Здравствуйте Марина Владимировна и Владимир Семёнович. Дела наши отлично, низкий вам за это поклон от всей команды. 'Мэдисон-сквер-гарден' вдумчиво обкатали, коробка маловата, но это нам не помешает, даже как-бы не наоборот, есть по этому поводу мысли, защитники у нас габаритные и жёсткие. Впрочем, посмотрим... Жаль только, что наш дебют и ваша премьера в один вечер, нам будет очень не хватать вашей поддержки.

— А нам вашей, — улыбнулась Марина, — Мы-то вас ещё пять раз поддержим, а у нас всего один 'матч'. Он дебют, он-же и финал, такой уж наш спорт — кинематограф.

— Да хватит вам. Развели политесы, как нерусские люди. Гостей принимаете, Геннадий Фёдорович?

— Конечно, Владимир Семёнович. Ради таких гостей, даже посреди ночи, все поднимутся, милости просим.

* * *

Новый, 1981-й год, встречали в Торонто. Премьера второй части 'Наследия ушедших' была встречена публикой и критиками очень благожелательно, а первый уикэнд проката побил рекорд сборов — четырнадцать с половиной миллионов. И это при бюджете в пятнадцать. Понятно, что большей частью это заслуга Савельева, вернее, того ажиотажа, который возник вокруг его методики, но и фильм был неплох. Намного качественнее первой части.

'Трактор' тоже зажигал. 'Рейнджерс' продавили с трудом, на морально-волевых, шесть драк, сорок четыре минуты штрафа с обеих сторон, но продавили 4:3; зато Монреаль смели как комбайн озимые — 7:1. ESPN привлёк экспертов для оценки трансферной стоимости состава челябинской команды, если её вдруг выставят на продажу: Харламов, с семью миллионами, оказался вторым, после Уэйна Гретцки, Быков третьим с шестью, Белоусов и Николай Макаров разделили восьмую строчку с четырьмя с половиной, а в целом 'Трактор' оценили в полтора 'Эдмонтон Ойлерс', или три 'Баффало Сэйбрс'.

— Миллион двести, — будто пробуя цифру на вкус, задумчиво произнёс Анатолий Тимофеев, — полгода назад, я бы за такие деньги даже в гладиаторы продался.

— Ерунда всё это, цифры на бумажке. Никто нас за такие деньги покупать не будет. Телевизионщики интерес к Евролиге подогревают.

— Какой ещё Евролиге, Валера? — удивлённо спросил Цыгуров.

— Да примерно такой-же, как НХЛ, только в Европе. ESPN один её из учредителей, так что это они для себя стараются. Чем дороже лига, тем больше заработают.

— И когда она стартует, эта Евролига?

— Да кто ж её знает. Непростое дело, всё с нуля организовать. Может, в следующем сезоне, а может в восемьдесят втором.

— Так мы профессионалами будем?

— А сейчас мы кто, рабочие на ЧТЗ? — усмехнулся Харламов, — Профессионалами мы будем, когда новую конституцию примут, Евролига тут не причём.

— Мы примем конституцию, Валера. Всенародным голосованием. — уточнил Высоцкий.

— Я почти так и сказал, не придирайся, Влад, лучше спой что-нибудь.

— А отбиваться вам не пора? Завтра ведь игра.

— Посидим ещё часок, игра ведь вечером. — поддержал Харламова Цыгуров, — Спойте, Владимир Семёнович, просим.

— Часок, говорите? — Высоцкий взял гитару и задумчиво пробежался по струнам, — Ну, заказывайте.

* * *

Восьмого января 1981 года, после двухмесячного перерыва, открылось судоходство в Суэцком канале, двенадцатого, из Средиземного в Красное море перешёл авианосец 'Нимиц', до начала большой войны на Ближнем Востоке оставались считанные дни.

— Непонятно, зачем они вообще тащат туда этот авианосец. Сухопутных аэродромов коалиции хватает с избытком. Военной необходимости в этом нет, а риск огромный. — министр обороны, маршал Советского Союза, Сергей Леонидович Соколов вопросительно посмотрел на Андропова.

— Саудиты потребовали прикрыть Рас-Танура с моря. Рассчитывают, что 'Нимиц' соберёт на себя все удары.

— Рас-Танура? — Соколов прошёлся по карте курвиметром, — Значит, через четыре дня начнётся.

— Не раньше двадцать второго. Двадцатого инаугурация Рейгана, двадцать первого проголосует Конгресс, да и заложников они попытаются освободить до объявления войны.

— Получится? — поинтересовался Брежнев.

— Освободить — нет, зато получится обосновать необходимость войны. Им это очень нужно, после Вьетнама-то. — усмехнулся Андропов.

— Нужно предложить американцам наше посредничество.

— Не примут.

— Конечно нет, потому и нужно предложить. Нас это ни к чему не обяжет, а осадок останется. Если Иран устоит, об этом обязательно вспомнят. Проявите инициативу, пока не началось, Динмухамед Ахмедович.

— Сделаем, Леонид Ильич. — кивнул Кунаев, только накануне вернувшийся из Тегерана, — Иран просит Су-22М. Двести машин. Готовы оплатить золотом.

— Нет у нас сейчас столько. — покачал головой Соколов.

— Погоди, Сергей Леонидович. Столько самолётов мы наделаем за двести дней, а пока можно изъять у союзников по Варшавскому договору, под предлогом модернизации. Только зачем нам золото, своё ведь продаём?

— Своё продаём, и чужое продадим. — пожал плечами Кунаев, — Не молоко, не прокиснет. Если большая война начнётся, оно ещё подорожает. Иран готов отдавать его по пятнадцать долларов за грамм. Средняя цена за восьмидесятый год составила почти двадцать. Сто тонн, за самолёты и комплектующие по нормам эксплуатации в военное время на два года, они готовы отгрузить хоть завтра. Всё лучше, чем в долг. Вдруг Иран проиграет?

— Сплюнь и не каркай больше. — Брежнев повернулся к Соколову, — Нужно помочь товарищам фанатикам, Сергей Леонидович. Они хоть и за себя будут воевать, но в наших интересах. Кстати, зачем им столько фронтовых бомбардировщиков?

— На замену 'Фантомам', Леонид Ильич. У них та же проблема, что и у Ирака, ресурс техники заканчивается. По данным ГРУ, в ВВС Ирана сейчас идёт подготовка смертников-камикадзе, чтоб добро зря не пропало. Планируют атаковать Пятый флот США.

— Не камикадзе, а шахидов, — поправил Андропов, — у меня те же данные.

— Чтоб добро, значит, не пропадало... — хмыкнул Брежнев, — И что, смогут они 'Нимица' утопить?

— Шанс у них неплохой, четыре сотни 'Термитов-М' и две сотни 'Фантомов' с шахидами — это очень серьёзный аргумент. Американскому адмиралу не позавидуешь.

— У 'Нимица' ведь ядерный реактор, не бахнет, если потопят?

— Исключено. Затонет заглушенным.

— Тогда так тому и быть. — кивнул Брежнев и повернулся к Кунаеву, — Большой у Ирана золотой запас?

— Большой, Леонид Ильич, вдвое больше нашего, почти восемьсот тонн.

— Солидно. И, главное, им пригодилось. Значит, и нам пригодиться может. Вы там у себя подумайте, Сергей Леонидович, в чём ещё у Ирана может возникнуть нужда, и готовьте это заранее.

* * *

Двадцать третьего января 1981 года, американцы предприняли попытку освобождения своих заложников, которых к тому времени уже перевели из Тегерана в Мешхед. Погибло сто семьдесят девять бойцов подразделения 'Дельта' и двести пятьдесят четыре террориста (именно так называл их иранский МИЛ) были захвачены живыми.

Впрочем, на другой исход в США не слишком рассчитывали изначально (командующий операцией 'Орлиный коготь', полковник Джеймс Вот оценивал шансы на успех в десять процентов), но кровь патриотов опять понадобилась Дереву Свободы.

Двадцать шестого января, войну Ирану объявили США, Турция, Саудовская Аравия и Кувейт. Ракетно-бомбовые удары были нанесены по объектам в Тегеране, Эсфахане, Ширазе и Бендер-Аббасе, турецкие войска захватили Хой и Меренд, завязнув только на линии, подготовленной к обороне, под Тебризом. Единственным серьёзным успехом коалиции стал уничтоженный нефтяной терминал на острове Харк, а потом ответил Иран. Тридцать первого января, ночью, три сотни противокорабельных ракет 'Термит-М' и сто истребителей-бомбардировщиков 'Фантом', управляемых смертниками, атаковали флагман Пятого флота, авианосец 'Нимиц'. Американцы почти отбились, цели достигли всего шесть ракет и восемь самолётов, но хватило и этого, после двух часов борьбы за живучесть, было принято решение снимать экипаж, чем занялись восемь из двенадцати эсминцев эскорта, и в это время Иран ударил второй волной. На этот раз, целями для противокорабельных ракет стали танкеры, а для оставшихся семидесяти трёх 'Фантомов' — нефтяной терминал в Рас-Танура. Итог: потеря приготовленных к отгрузке, или уже отгруженных, полутора миллионов тонн нефти (больше девяноста миллионов баррелей, на сумму более четырёх миллиардов долларов) двадцать четыре танкера (из них восемь класса 'Суэц Макс') на шесть миллиардов и авианосец за пять с половиной. Иран заплатил за всё около ста двадцати миллионов деньгами и ста семидесяти тремя жизнями лётчиков-смертников. Цена на нефть, приспустившаяся до сорока восьми долларов за баррель, после разблокирования Суэцкого канала, разом подскочила до восьмидесяти двух, нефтеперерабатывающие заводы останавливались, а автомобили опять стали роскошью. И все на Западе вдруг осознали, что этот Аллах Акбар был только началом. К счастью, американцы успели убедить своих граждан в необходимости Священной войны с исламскими террористами, иначе, на этом бы всё и закончилось.

* * *

Шестого февраля 1981 года были объявлены номинанты на премию Оскар. 'Наследие ушедших-1' претендовало на шесть статуэток: лучший фильм года (продюсер Марина Влади), лучшая мужская роль (Жан-Поль Бельмондо), лучшая мужская роль второго плана (Аль Пачино), лучшая женская роль второго плана (Марина Влади), лучший оригинальный сценарий (Владимир Высоцкий) и лучшая музыка (Александра Пахмутова). Кроме того, на лучший фильм на иностранном языке претендовал Меньшов с 'Москва слезам не верит'.

'Реально мы рассчитываем только на Оскар для Аль Пачино' — сказала в интервью 'Советскому экрану' Марина Влади, — 'Сами понимаете, почему. Правда, не понимаете? Ха-ха. Забудьте эти демократические благоглупости, в Америке всё делается ради денег. Голливуд — это замкнутая корпорация, в которую чужих впускают очень неохотно, а мы в нём — чужие. Пока чужие. Все мы — и я, и Бельмондо, и Высоцкий с Пахмутовой. Премии? Нет, они будут нам выплачены, даже если мимо Оскара прокатят Аль Пачино. Наш заказчик счёл, что кассовый сбор — гораздо более объективный показатель успеха фильма, чем голосование каких-то голливудских снобов. Заказчик? Имени не назову, разумеется, скажу только, что он доволен нами, а мы очень довольны им. 'Наследие ушедших-2' уже в прокате, а 'Свободный американец' в процессе. Да, у 'Американца' бюджет сорок миллионов долларов на первую часть, всего их планируется три, это эпическая сага с большим количеством массовых батальных сцен, такое дёшево не бывает. 'Москва слезам не верит'? Шанс имеет, будем за него болеть.'

* * *

Двенадцатого февраля 1981 года, в Москву, для продолжения съёмок 'Свободного американца', прилетел Жан-Поль Бельмондо.

— Не знаю, чем думали янки, когда выбирали президентом актёра, но очень надеюсь, что у них сейчас ситуация ещё хуже, чем во Франции. Это же надо — утопить атомный авианосец!

— Вряд ли Рейган сам планировал военную операцию. — усомнился Высоцкий, — Да и актёром он был давно.

— Давно и плохим. — согласился Бельмондо, — Операцию не планировал, но войну-то начал он. Видели фотографии Париж без автомобилей? А ведь это только начало! Скоро начнутся массовые банкротства, а следом не исключена и революция. К счастью, мы успели снять основную кассу за вторую часть 'Наследия', скоро французам станет не до кино. Как бы Каннский фестиваль не отменили. Не Оскар, конечно, но всё равно будет жаль.

— Всё так плохо? — спросила Марина, — Ты не выглядишь человеком, у которого проблемы, даже наоборот.

— Очень плохо, но ты права, лично у меня проблем нет, именно наоборот. Веду переговоры о покупке Шато Шеваль Блан в Бордо, сейчас для этого отличный момент. Ты уверена, что нам выплатят премии в любом случае?

— Кому война... — хмыкнула Марина, — Уверена, покупай свой Шато.

— Отлично! Мне даже кредит не придётся брать. Как наши дела с 'Американцем'?

— Тоже неплохо. Договорились с Министерством Обороны, нам для массовок летом выделят целый полк.

— Дорого?

— Не знаю, до этого я полки не нанимала. Двести пятьдесят тысяч рублей.

— В рублях мне оценить сложно, они у вас очень странные. Если пересчитать через бензин, то дорого, а если через автомобили, то почти даром.

— Рублей у нас хватает. Если новую конституцию примут, организуем студию не хуже Мосфильма.

— Да, кстати, насчёт конституции и всего прочего. Что у вас на самом деле происходит? Во Франции чего только не пишут по этому поводу

— Думаешь, мы больше тебя знаем? — пожал плечами Высоцкий, — Сами удивляемся, никто такого не ожидал. Но киностудию мы теперь и правда сможем организовать. Она под определение производственного кооператива попадает.

— Кооперативная киностудия? Это реально?

— От кооператива здесь только название. По сути же обычное акционерное общество, только без акций на фондовом рынке. Не будет его у нас.

— Но доли-то продавать можно будет?

— Если найдёшь кому и договоришься о цене, то можно.

— Тогда я в доле, если возьмёте. Мне это видится более интересным предприятием, чем покупка Шато. В кино у меня уже есть репутация, а с виноделием ещё неизвестно как сложится. С такой ценой на топливо можно и разориться.

— Да уж, овёс нынче дорог. — улыбнулся Высоцкий.

— Какой овёс, о чём ты?

— Не обращай внимание, Ванечка. — Марина тоже улыбнулась, — Влад шутит. Это цитата из одного очень популярного у нас романа. Шато покупай, не помешает, будем там отдыхать на пенсии. А на долю я тебе добавлю, если своих не хватит. Вроде должно, вторая часть 'Наследия' неплохо стартовала.

— Надо будет как-нибудь почитать про этот овёс. Кстати, друзья мои, а мсье Савельева вы не потеряли?

— Мсье колонель звонит каждую неделю. Передать от тебя привет?

— Нет, вопрос. Я теперь, оказывается, фигура во Франции политически значимая, а скоро выборы. Хочу посоветоваться — кого поддержать.

— Вот уж Семёну-то это точно по барабану. Ты сразу Брежневу позвони, он же давал тебе телефон. Савельев всё равно его спросит.

— Думаешь? Ладно, позвоню. Но с Семёном Геннадьевичем хотелось бы пообщаться. Как позвонит — передайте, пожалуйста.

— Передадим. И даже договоримся о встрече. Выходные у них бывают. Редко, но бывают. — пообещала Влади.

* * *

Следует отдать должное американцам, после нокдауна с 'Нимицем' оправились они довольно быстро, к пятнадцатому февраля 1981 года, Иран лишился всей инфраструктуры по добыче и переработке нефти в Персидском заливе, а Бендер-Аббас сгорел в огненном шторме, как Дрезден в сорок пятом. Пытались то же самое сделать с Тегераном, но потери быстро превысили порог допустимых, небо над столицей Исламской Республики контролировалось Советским Союзом из Азербайджана, а иранские лётчики шли на таран при первой же возможности. Хвалёные 'Томагавки'-же оказались слишком медленной целью, для полётов из Средиземного моря, через половину Турции. Их засекали ещё в момент пуска из Сирии, а дальше дозвуковую крылатую ракету легко перехватывали и сбивали истребители ПВО. Из восьмидесяти двух ракет, до Тегерана долетела только одна, да и та от цели отклонилась, взорвавшись в жилом квартале на окраине. Итог: почти сто двадцать миллионов долларов (цена только 'Томагавков') за три десятка разрушенных лачуг из саманного кирпича. Как доложил Брежневу министр Обороны Соколов — 'Дорогущая игрушка, пока пригодная лишь для запугивания Гондурасов'. СССР даже не стал выражать протест, хотя маршруты атак пролегали менее чем в ста километрах от южной границы — 'Пусть стреляют, будем учиться противодействовать'.

Для Хомейни такое развитие событий сюрпризом не стало, и Иран ответил партизанской войной. В Ираке, где шиитов почти семьдесят процентов населения, власть Саддама Хуссейна и его безбожного БААСа удерживалась только в крупных городах на севере, практически оказавшихся в осаде. Дошло до того, что в Мосул, Эрбиль, Киркук и Сулейманию продовольствие и топливо пришлось завозить транспортными самолётами. Басра и прилегающие нефтепромыслы контролировались повстанцами и ни барреля нефти оттуда не отгружалось. Кувейт, где шиитов было тридцать процентов, свой берег Персидского залива пока удерживал, но все его вооружённые силы занимались только этим удержанием, полностью игнорируя задания коалиционного командования. Впрочем, американцы не сильно-то и настаивали, понимая, что если орды фанатиков из Басры ворвутся в Кувейт, то выжигать их придётся уже термоядерными средствами. В Саудовской Аравии шиитов проживало всего десять процентов, но, как на зло, все они исторически селились на востоке, на берегах залива, где и добывалась драгоценная сейчас нефть. Полномасштабную партизанскую войну там разжечь не удалось, зато теракты случались с пугающей частотой — по два-три в день. Турция ждала курдского восстания и тоже на фронте особо не напирала, так и не взяв Тебриз.

Кроме того, Иран активно перевооружался советской техникой, благо, золота ему хватало, а оно к тому-же и в цене подросло. Пока немного, всего на двадцать процентов, но тенденция к росту сохранялась, экономический кризис на Западе продолжал усугубляться, инфляция в США превысила знаковый рубеж — двенадцать процентов годовых, а золото хоть и утратило уже роль платёжного средства, как актив для длительных сбережений, оказалось весьма востребованным.

— Без масштабной сухопутной операции, американцам Иран не победить. — закончил свой доклад начальник ГРУ ГШ, генерал-полковник Павлов.

— Насколько масштабной? — Брежнев уже прочитал доклад ПГУ КГБ и масштаб представлял, но мало ли...

— Минимум шестьдесят дивизий, Леонид Ильич. Но лично я бы с шестьюдесятью не взялся эту задачу решить. Все коммуникации под контролем партизан, и сопротивление всё нарастает.

— А что турки?

— Как оказалось — полная дрянь. Валентных соединений у них много, но даже тактическую задачу по взятию Тебриза, решить они не смогли. Турция сейчас — что-то вроде Румынии в Великую Отечественную. Оставленную Одессу ограбить ещё могут, но не больше. Фронт бы я им не доверил, даже на второстепенном участке.

— Смогут американцы собрать шестьдесят дивизий?

— Не знаю, Леонид Ильич. Технически могут, а политической разведкой мы не занимаемся, это вопрос к чекистам — насколько им хватит запала. Всем уже понятно, что лёгкой эта война не будет, платить придётся не деньгами, а кровью.

— КГБ считает вероятным подключение к коалиции Пакистана.

— Для американцев это ничего не изменит, Леонид Ильич, если ещё не ухудшит. Пакистан может захватить часть иранского Белуджистана, в сложившейся ситуации никакой ценности из себя не представляющего — гористая пустыня почти без населения, а запросят под это дело они наверняка немало. Это ведь США могут замириться и уплыть домой за океан, а Пакистан останется уже между двух огней. Это вполне реально — нефти там нет, а ведь эту войну затеяли только ради неё.

— Повезло Ирану с прикаспийскими месторождениями. — кивнул Брежнев, — Никто, кроме нас, до них не дотягивается. Вероятность вступления Пакистана в войну — девяносто процентов, готовьтесь. Нам не помешает выход к Индийскому океану, даже в пустынях пакистанского Белуджистана.

— Мы планируем вступить в эту войну, Леонид Ильич?

— Мы — нет, а Афганистан может, если его спровоцируют. А ведь наверняка спровоцируют. — усмехнулся Брежнев, — Наджибулла парень молодой, горячий, на Пакистан злой... Готовьтесь, Анатолий Георгиевич, больше я вас не задерживаю.

— Разрешите привлечь генерала-армии Ивашутина, хотя бы в качестве советника?

— Привлекайте, если нужно. Но только предупредите его по-свойски, что если ещё хоть раз сунет свой нос в дела ПГУ КГБ, весь остаток жизни будет чистить от снега полуостров Ямал.

* * *

Встреча друзей, которую просил организовать Бельмондо, состоялась двадцать пятого февраля 1981 года в Малой Спортивной Арене Москвы, на матче тридцать седьмого тура чемпионата СССР по хоккею: ЦСКА — 'Трактор'. Кулуарной встреча не получилась, на матч приехал Брежнев и затащил всех в правительственную ложу. Два периода общались всей компанией, а в третьем Лёня отозвал Воронова для приватного разговора.

— О твоих успехах знаю, Максим, Андропов оценивает боеспособность 'Каскада' как запредельную и уверяет, что с задачей вы справитесь.

— Постараемся, Леонид Ильич. Если 'многомерное чудище' не вмешается, всё должно получиться.

— А если вмешается, нам будет уже всё равно, помню. Ты в курсе происходящего на Ближнем Востоке?

— Газеты читаю. — неопределённо ответил Воронов, — Наши, советские газеты.

— Газеты... — как от зубной боли поморщился Брежнев, — Они даже не представляют, о чём пишут. Исламские фанатики уже в нашей Сирии диверсии устраивают.

— Теракты, Леонид Ильич. Диверсии устраивают воинские подразделения, в рамках поставленных задач, а там гражданские развлекаются по своему разумению.

— Развлекаются... скажешь тоже. Из женщин и детей делают живые бомбы. Как с этим бороться? Ведь это безумие и к нам перекинуться может.

— Сложный вопрос. Для исламских фундаменталистов мы точно такие-же враги, как США, а для американцев мы даже хуже Ирана. Лучший для нас выход — чтобы эта война стала вечной, или хотя бы затянулась, как Вьетнамская. За это время можно попытаться успеть создать буфер из Афганистана, Курдистана и Сирии — от Китая до Средиземного моря, пусть принимает удары на себя.

— Думаешь, реально создать Курдистан? Турецкие и иракские курды поддерживаются Ираном, а иранские Ираком и Турцией, и режут они друг друга люто. Они даже говорят на разных языках.

— Если сильно захотеть, то вполне реально. Непримиримых там не так много, не миллионы и даже не тысячи, все они могут погибнуть на этой войне, а мы тем временем подготовим им новых лидеров. Сирийские курды могут стать объединительной силой, все остальные воспринимают их без вражды.

— Асад будет против. Вся добыча нефти в Сирии ведётся на курдских территориях.

— Против будут очень многие. — кивнул Воронов, — Поэтому их лучше даже не спрашивать, а ставить уже перед фактом. Если Асад не дурак, то должен понять, что даст ему дружественный Курдистан, которому для продажи нефти всё равно потребуется выход к морю. Сирия заработает гораздо больше на транзите из иракской части Курдистана. Качать по трубе ведь гораздо дешевле, чем возить танкерами через Суэцкий канал. Да и цена на нефть на таком уровне долго не продержится, обязательно упадёт, а на транзит тариф фиксированный. Чем дешевле нефть — тем больше заработок, за счёт увеличения объёмов прокачки.

— Интересно. Такое Асада точно заинтересует, он действительно не дурак. Всё, опять твой 'Трактор' выиграл. Пойдёшь поздравлять?

— Марина Владимировна пригласила всех на ужин в Метрополь, там поздравлю.

— А я схожу. Ещё не поблагодарил их за полученное от суперсерии удовольствие.

* * *

— Челябер, привет братишка, как же я по тебе скучал! Как тебе невеста? Познакомь меня с ней. Как зовут эту красавицу, Марина Владимировна?

— Варвара. Или Варя, или Варька, как тебе больше нравится.

— Варька в самый раз, для этой хитрой морды. Такая бестия Челябера запросто под каблук загонит.

В банкетном зале Метрополя посидели душевно. Кроме хоккеистов и тренеров 'Трактора', Марина Влади не забыла пригласить Курбанова с Фатыховым, так что из бывшей 'Группы Савельева' отсутствовали только майоры Линьков и Андрейченко, занятые на службе.

'Трактористы' рассказывали о суперсерии и своём триумфальном возвращении в Челябинск. Студия 'Марина' уже выпустила в прокат полнометражный документальный фильм об этих событиях, но вместить все подробности в полтора часа экранного времени просто невозможно, а именно подробности были Воронову очень интересны. Челябинский дворец спорта 'Юность' вмещал всего три тысячи двести человек, а желающих посетить матчи теперь было на порядок больше, очередь в кассы болельщики занимали с вечера, даже на игры с аутсайдерами, места в очереди продавались от двадцати пяти (на Салават Юлаев, Динамо Минск) до ста рублей (ЦСКА, московский Спартак), и, как не старалась милиция, спекулянтов меньше не становилось, поэтому приняли решение строить более вместительную арену, а чтобы не затягивать сроки, взяли готовый проект — ленинградского СКК имени Ленина, вместимостью двадцать пять тысяч зрителей, который заменит собой футбольный Центральный стадион в парке Гагарина. Геннадий Цыгуров уже был назначен главным тренером сборной СССР и сейчас раздумывал над выбором помощника, склоняясь к кандидатуре играющего тренера и капитана ЦСКА Бориса Михайлова. В следующем сезоне в команду должны возвратиться сразу четыре Сергея: Макаров, Стариков, Бабинов и Мыльников, сам Брежнев пообещал этому посодействовать, а значит вопрос практически решённый. И станет тогда Челябинск настоящей столицей мирового хоккея.

Высоцкий пел под гитару и рояль, Бельмондо рассказывал о съёмках 'Наследия ушедших' и 'Свободного американца', про Францию, виноградники в Бордо и тупых американцев, Воронов в основном слушал, изредка отвечая на вопрос — как пятнадцатикратный олимпийский чемпион оказался в армии, отлучённым от спорта, и когда он наконец вернётся в 'Трактор'? Закончилась вечеринка в два часа ночи, но не навестить Челябера Максим не мог, да и у Марины накопились рабочие вопросы.

— Нет, Максим, твой Челябер настоящий альфа-самец, быть ему енотским султаном с большим гаремом. Пойдём, чаю попьём, многое нужно обсудить.

Обсудить действительно было что. Кирк Керкорян закончил раздел активов компании Metro-Goldwyn-Mayer, вывел из неё земли в Калвер-Сити и теперь искал покупателей на саму киностудию. Пока безуспешно.

— Кризис. Никто, кроме нас, этим сейчас не интересуется, поэтому можно договориться миллионов за восемьдесят. А если согласиться с использованием им торговой марки MGM в гостиничном бизнесе, то и за пятьдесят.

— А нам тогда что останется?

— Бренд MGM в киноиндустрии. Сама киностудия со всей фильмотекой, в которой немало настоящих шедевров кинематографа, всё-таки у них почти двести Оскаров, и пятнадцать за лучший фильм. 'Том и Джерри' до сих пор один из самых продаваемых мультфильмов на видеоплёнке, кстати, именно с него срисовали 'Ну, погоди!'. Узнаваемый логотип с рычащим львом, уникальный реквизит, в общем, ценностей хватает. Мы же перестанем работать на подхвате у Парамаунта и сами выставим 'Свободного американца', значительно сэкономив на налогах.

— За счёт чего сэкономим?

— За счёт вложений в основные фонды.

— Разве у нас уже накопились свободные пятьдесят миллионов?

— Ещё нет, но у нас уже есть репутация, и кредит для этой покупки мы получим легко.

— В кредит берёшь чужие на время, а отдавать придётся свои навсегда. Если у MGM столько ценностей, то почему у этого армянина возникли проблемы с её продажей?

— А много ли на рынке таких как мы, которым нужна обезжиренная кинокомпания из 'Большой шестёрки'? Имущество MGM интересует многих, но целиком она сейчас не нужна никому. Интересанты будут ждать банкротства и распродажи нужных им лотов с аукциона.

— То есть, мы уникальные? — улыбнулся Воронов.

— Так и есть. — подтвердил Высоцкий, — Снять нашего 'Американца' в Голливуде стоило бы раза в четыре дороже. Мы, некоторым образом, монополисты на ресурсе советского кинематографа, у нас даже в эпизодах народные и заслуженные артисты снимаются. Профессионалы высочайшего уровня, с высшим театральным и кинематографическим образованием, которых мы оплачиваем за счёт проката в СССР, а это больше никому не доступно. Ну, и Франция, в качестве вишенки на торте, что оценят там, оценят и в остальной Европе.

— И вас не смущает, что Марине Владимировне придётся большую часть времени торчать в Голливуде?

— Со временем подберём хорошего управляющего, а пока как-нибудь потерпим, не молодожёны ведь.

— Добро, но при двух условиях: Керкорян может использовать бренд MGM только в своём гостиничном бизнесе, всё остальное достаётся нам.

— Что остальное? — не поняла Марина.

— Ну, мало ли. Может быть телекомпания, может спортивный клуб, или вообще чемпионат. Не зря же этот армянин так в бренд вцепился, значит он и нам может пригодиться.

— Понятно. Думаю, это решаемо. Какое второе условие?

— Обойтись без кредитов. Сработаем по той-же схеме, что и при организации 'Марины' в Цюрихе.

— Какой ещё схеме? — спросил Высоцкий.

— Надёжной, но совершенно секретной. — Влади накрыла руку мужа ладонью, — С таким допуском тебя больше за границу не выпустят, так что лучше не любопытствуй.

— Опять эти ваши гэбэшные штучки... — беззлобно проворчал Владимир Семёнович.

— Они самые. — кивнул Воронов, — Через неделю всё будет готово. Вы сохранили контакты в Швейцарии, Марина Владимировна?

— Конечно, Максим.

— Тогда я немедленно откланиваюсь, дела.

— Жаль, я хотел поинтересоваться твоим мнением насчёт этой перестройки.

— 'Висят на стене в первом акте бензопила и партбилет, заинтригован Станиславский, боится выйти в туалет'. Поживём — увидим, Владимир Семёнович. Позвоню через неделю. До свидания!

* * *

Девятого марта 1981 года, Марина Влади вылетала в Цюрих, легализовывать экспроприированное у экспроприаторов, а на двадцать второе у неё уже была назначена встреча с Кирком Керкоряном в Лос-Анжелесе. Двадцать шестого в Лос-Анжелес должны вылететь остальные номинанты на Оскара за 'Наследие ушедших': Жан-Поль Бельмондо, Владимир Высоцкий и Александра Пахмутова с группой поддержки из Евгения Леонова, Леонида Бурлаки и Станислава Говорухина.

Кроме того, Влади, с подачи Воронова, оплатила тур для Владимира Меньшова, Веры Алентовой и Алексея Баталова (режиссёра и исполнителей главных ролей в фильме 'Москва слезам не верит', номинированного на Оскара в категории 'Лучший фильм на иностранном языке'). 'Деньги для студии 'Марина' небольшие, а благодарность таких таланливых людей обязательно пригодится в будущем. Слишком быстро мы растём в этом бизнесе, слишком многим это не нравится, пусть хоть эти трое будут за нас'.

Повторная выплата премий за 'Наследие ушедших-1' вызвала бурную реакцию в определённых кругах советской творческой интеллигенции. Первый секретарь правления Союза кинематографистов Лев Кулиджанов даже призвал Госкино запретить в СССР прокат 'Свободного американца', как идеологически вредного и снимаемого только ради денег, и поддержали его в этом призыве очень многие. На что Бельмондо, которому было наплевать на Союз кинематографистов в полном составе, ехидно назвал недовольных содержимым выгребной ямы, в которую бросили дрожжи и добавил — 'Только скорбные умом могут судить об идеологической составляющей фильма, который ещё не снят'. Председатель Госкино Филипп Тимофеевич Ермаш, после звонка Брежнева, пришёл на съёмки передачи 'Кинопанорама', где посоветовал Кулиджанову и поддержавшим его товарищам завидовать молча, или, по крайней мере, воздержаться от глупых советов. Завистники замолчали, но не смирились. С одной стороны — наплевать, а с другой — почему бы не поделиться долей малой, ради укрепления позиций своего клана? Воронов то точно знал, что 'Москва слезам не верит' своего Оскара возьмёт, а значит голос Меньшова станет очень весомым в этих богемных спорах.

* * *

Двенадцатого марта 1981 года, командир спецподразделения 'Каскад-4' полковник Титов доложил Председателю КГБ об окончании подготовки и готовности к выполнению задач. Из семидесяти девяти человек (включая самого Титова), до 'финиша' добрались семьдесят два, семерых Воронов отсеял по только ему понятным причинам, зато добавил в отряд Савельева.

Заросший бородой Титов, действительно был похож на афганского моджахеда, у него изменились моторика движений и выражение лица, он теперь владел фарси как родным, а по-арабски и на пушту говорил с нужным акцентом уроженца восточного Ирана.

— Каждый боец подготовлен по индивидуальной программе. Согласно легенде, банда у нас интернациональная: персы, арабы, турки, курды, азербайджанцы и даже один американец, потомок эмигрантов из индийских мусульман. На фарси говорят все, с характерным акцентом, на пушту только я.

— А Воронов?

— Его я выношу за скобки, Юрий Владимирович, он себе легенду ещё не выбрал, уже на месте решит — кем ему быть. Мы его будто бы подобрали контуженного к югу от Кабула, с частичной потерей памяти. Вероятнее всего, он будет изображать пуштуна из знатного рода.

— Такие люди должны быть широко известны. Не разоблачат?

— Воронова? Исключено. Представляться он из-за амнезии не собирается, просто будет вести себя соответственно, его сами басмачи признают.

— А американец у вас Савельев?

— Нет, полковник Савельев араб из Иордании, походный имам нашей банды. Американец — майор Андрейченко.

— Ладно, Воронову виднее. Ваша отправка намечена на третье апреля, хотите предоставить людям отпуск?

— Нет, отпуска всем предоставлялись по графику. Максим хочет, чтобы вы устроили нам выпускной экзамен. Только нам, без его участия, сам он будет наблюдателем.

— Экзамен? С такими рожами вам его только в Афганистане сдавать.

— С такими рожами мы свои в любой стране Ближнего Востока, Юрий Владимирович. Из Сирии мы сможем просочиться куда угодно. Ставьте задачу.

— Задачу ставить будет Верховный Главнокомандующий, 'Каскад-4' подчиняется ему напрямую. Доложу Леониду Ильичу сегодня же, а пока отдохните пару дней.

* * *

— В любой стране Ближнего Востока, говоришь? Думаешь, смогут Саддама ликвидировать?

— Думаю, да. Только считаю Саддама Хуссейна полезным на данном этапе. Он самостоятельная политическая фигура и ещё устроит американцам немало проблем, когда закончит перевооружение своей армии. Если кого-то и ликвидировать, то нам выгоднее кого-нибудь из иранских миротворцев.

— В Иране есть миротворцы? — удивился Брежнев.

— Есть, Леонид Ильич, причём на самом верху — президент Абольхасан Банисадр.

— Нет! Пусть он и миротворец, хотя мне это не очевидно, но за поставки вооружений рассчитывается полностью и в срок. Попроще кого-нибудь выбери. Кто из курдских лидеров нам сейчас мешает больше всего?

— Вся верхушка Демократической партии Иранского Курдистана: Абдул Рахман Гассемлу, Садек Шарафканди и Абдулла Гадери Азар. С ними мы точно никогда не договоримся.

— Вот! Можешь ведь, когда подумаешь. Их и закажем. Готовь свой автобус, завтра вместе в Балашиху съездим.

* * *

Двадцать девятого марта 1981 года, накануне церемонии вручения самой престижной кинопремии мира, Аль Пачино дал интервью 'Лос-Анжелес Таймс', в котором сообщил, что непредусмотренные контрактом премии за 'Наследие ушедших-1' превысили его контрактный гонорар в восемь раз, у Марлона Брандо в тринадцать с третью, а вообще премиальный фонд оказался в четыре раза больше изначального бюджета фильма. 'Учитесь, господа продюсеры!' Нет, с Савельевым лично он не общался, тот не слишком охотно идёт на контакт с иностранцами, да и график съёмок в Москве был очень плотным. Бельмондо тоже иностранец? Исключение, подтверждающее правило. Вот его о Савельеве и спрашивайте. А я лишь хотел выразить своё восхищение Мариной Влади. Очень жаль, что Оскар не вручают в категории 'Лучшему продюсеру', она бы обязательно его взяла. Нет, 'Лучший фильм' — это не награда продюсера, с мизерным бюджетом ни один гений лучшего фильма не создаст, деньги в этом вопросе значат гораздо больше.

Жан-Поль Бельмондо о Савельеве рассказывать отказался, кроме того, что, подаренный ему 'Тайм' с портретом 'Человека года', он сразу молча бросил в урну. Марина Влади назвала Савельева другом, но в его методиках они ничего не понимает, кроме того, что они достаточно эффективны. Кто выделил деньги на съёмки фильма? Пул из четырёх швейцарских банков выдал кредит. О причастности к этому Савельева она ничего сказать не могла. Владимир Высоцкий от интервью отказался.

А тридцатого, с утра, взорвалась настоящая информационная бомба: Кирк Керкорян объявил о достигнутой с Мариной Влади договорённости по продаже кинокомпании Metro-Goldwyn-Mayer. 'Я покидаю кинобизнес с чувством выполненного долга. Уверен, что MGM снова станет величайшей, и произойдёт это благодаря мне. Ведь именно я нашёл покупателя, который способен вернуть компании былое величие. Это лучшая сделка в истории кинематографа и состоялась она благодаря мне. Возьмёт ли Марина Оскар? Обязательно и не один. Может быть не в этот раз, но обязательно'.

— Мадам! Сказать, что я в восхищении — мало. Я преклоняюсь перед вами! — Жан-Поль Бельмондо картинно встал на колено, перед спустившейся к завтраку Мариной Влади.

— Что с тобой, Ванечка? Какая муха тебя укусила?

— Вот! — протянул ей газету Бельмондо.

— А неплохо он себя похвалил. — усмехнулась Марина, пробежав глазами по интервью, — А, впрочем, возможно, что именно так и надо. Излишняя скромность ведёт к безвестности, а в нашем бизнесе это точно не на пользу. Только зря ты мне преклоняешься, всё, что наболтал этот армянин, может и не сбыться.

— Но ты ведь правда купила MGM.

— Заплатила задаток, компании ещё предстоит пройти аудит. Мне поручили — я заплатила. Не думаешь ли ты, что я это сама и на свои?

— Это неважно! Ты нашла тех, кто такое поручает. Ты сделаешь MGM величайшей. Это куда интересней, чем раскручивать с нуля компанию в Москве. Твои поручители будут продавать доли?

— Будут, будут, встань ты уже с колена, люди же смотрят. — негромко проворчал Высоцкий.

— Пусть смотрят!

— Встань, Ванечка, не скоморошничай. Тебе долю выделят обязательно. Давайте позавтракаем, сегодня нам предстоит напряжённый день.

Трудно сказать, какое из интервью (Аль Пачино, или Керкоряна) больше повлияло на жюри, но чудо случилось — 'Наследие ушедших-1' выбрали лучшим фильмом года.

— Маринка настоящая королева. Смотри — она к ним снисходит, будто одолжение делает, Оскара принимая. — прошептала Алентова на ухо Меньшову.

— Может и делает. Кто их знает, до какой степени они просветлились у Савельева. Тот ведь реально чудеса творит...

Из шести номинаций, 'Наследие' выиграло четыре: кроме 'Лучшего фильма', Аль Пачино, что было всеми ожидаемо, получил Оскара за 'Лучшую мужскую роль второго плана', Владимир Высоцкий за 'Лучший оригинальный сценарий', а Александра Пахмутова за 'Лучшую музыку'. Жан-Поль Бельмондо стал вторым в номинации на 'Лучшую мужскую роль', уступив только Роберту де Ниро, а Марина Влади только пятой за 'Лучшую женскую роль второго плана'. Получил своего Оскара и Меньшов, за фильм 'Москва слезам не верит' — 'Лучший на иностранном языке'.

* * *

— Ты купил киностудию в Голливуде?

— Купил, Леонид Ильич. Сам не ожидал, что настолько это затянет, хотел ведь только тумана напустить про методики Савельева, но... Слишком уж талантливый коллектив собрался, а мы ведь в ответе за тех, кого приручили.

— Правильно говоришь, одобряю. Коллектив у тебя не только талантливый, они ещё и люди благодарные. Мне не так давно Бельмондо звонил, спрашивал — кого лучше поддержать на выборах Президента Франции. Очень приятно, но и неловко, в то же время.

— Неловко то почему?

— Потому что нам Жискар выгоднее коммунистов.

— И что же в этом неловкого? Коммунисты ведь разные бывают, вон Пол Пот себя тоже коммунистом называл. Уж Бельмондо то этого точно не осудит, да и не расскажет никому, разве что в мемуарах.

— Да понимаю я, а всё равно как-то неловко, будто жене изменил. Она вроде и не в курсе, а совесть неспокойна. Ладно, это мои проблемы...

Воронов молча пожал плечами. 'Каскад' сдал экзамен на отлично, завтра, первого апреля они вернутся из Сирии, а третьего уже вылетать в Кабул, скоро от Брежнева он отдохнёт. Гнетёт Лёню ситуация — любимая жена старуха, а эрекция как у молодого, и при этом поплакаться больше некому.

— ...помнишь, ты говорил, что думаешь насчёт технологий? Не надумал пока ничего?

— Думаю, Леонид Ильич. Для технологий у нас нет нужных материалов, производство таких материалов возможно только вне гравитационного колодца, а чтобы вывести на орбиту нужное оборудование, нужно всем миром, сообща, лет пять напрягаться. В одиночку СССР это просто не вывезет, надорвётся. Подмять под себя весь мир — мне пока видится более лёгкой задачей.

— Даже так... Впрочем, раз боги есть, то это защита от дурака...

Максим молча кивнул. Именно защита от дурака. Сначала умудритесь не уничтожить сами себя, а потом уже тянитесь к большему. Технологическое развитие и так опережает эволюционное развитие сознания. Хомо хомини до сих пор люпус ист, даже ещё больший люпус, чем во времена древнего римлянина Плавта. Планета заминирована с шестикратным запасом, СССР и США даже ракеты уже не нужны, взорви всё на своей территории, и всё живое на Земле погибнет через пару лет.

— ...но что-то же наверняка можно сделать?

— Я уже сделал вам 'Каскад', Леонид Ильич. Теперь боги посмотрят, как вы его будете применять, а потом примут решение. Такого оружия у американцев пока нет, но апокалипсис они и без него способны устроить.

— И как его нужно применять?

— Это только вам решать, я здесь хоккеист, а не политик.

* * *

Двенадцатого апреля 1981 года, в Советском Союзе граждане голосовали за новую Конституцию. Шестая статья о 'Руководящей и направляющей силе советского общества' из неё просто исчезла, теперь после пятой сразу шла седьмая. Исчезло и право республик на выход из состава СССР, а Советский народ назвали единым и неделимым. Кроме права на выход, республики лишались своих Верховных Советов и Советов Министров, то есть де-факто упразднялись. Планировалось распустить также и республиканские компартии, но это уже вопрос не конституционный. К двадцатому подвели предварительные итоги.

— Итак, товарищи, судя по результатам голосования, с Конституцией мы успели буквально в последний момент. Латвия — против тридцать семь и четыре десятых процента, Литва — против тридцать два и восемь десятых, Эстония — против тридцать один и шесть. — зачитал Брежнев и тяжёлым взглядом посмотрел на Щербицкого, главного противника урезания прав республик, — Волынская область — против двадцать девять и одна, Львовская — против двадцать шесть и пять, Закарпатская — против двадцать шесть и три. В целом по Украине против почти двенадцать процентов. В Армении одиннадцать, Грузии, Азербайджане и Молдавии по десять. Честно говоря, такого я не ожидал.

— В целом по стране — за почти девяносто пять процентов, Леонид Ильич. — попытался сгладить Председатель Совета Министров Григорий Васильевич Романов.

— В целом да, но озвученную проблему это с повестки не снимает. Вы чьи интересы представляли на посту Первого Секретаря ЦК КПУ, товарищ Щербицкий?

— На этих правах настаивал Ленин, Леонид Ильич.

— В тот момент у него были для этого основания, а у вас сейчас они есть? Мы вместе победили в самой страшной войне в истории, вместе построили вторую (пока вторую) в мире экономику, вместе создали лучшие системы образования и здравоохранения, в таких условиях Ленин первым бы настаивал на отмене возможности разрушить всё это изнутри. Так чьи интересы вы представляли? Бандеровцев недобитых?

— При чём тут бандеровцы, Леонид Ильич? Я выражал мнение ЦК КПУ.

— Вовремя мы успели... Религия коммунизма уже породила секты на базе республиканских ЦК. Возможны-ли в связи с этим внутриполитические осложнения, Юрий Владимирович?

— Отдельные эксцессы возможны, Леонид Ильич, но с ними мы справимся. Конституция у нас уже новая, теперь никакие отсылки к ленинским нормам не станут оправданием антигосударственной деятельности. — Андропов дружелюбно улыбнулся Щербицкому, — Статья шестьдесят четвёртая пункт А предусматривает в качестве наказания высшую меру социальной защиты. Предлагаю сегодня-же всем напомнить об этом циркуляром.

— Зачем нагнетать-то, товарищи? — Щербицкий заметно побледнел, — Мнение высказывалось ещё при старой конституции, а закон не имеет обратной силы.

— Поддерживаю. — Тихонов поднял руку, как школьник на уроке, — Начинать новую жизнь с репрессий не стоит. И циркуляр не нужен. Все, кто его получит, и так всё знают. И публиковать подробности голосования не нужно, в целом девяносто пять за, а как там отдельная Латвия, или Литва — не важно.

— Согласен. — кивнул Черненко, — Подробности излишни.

— Категорически против. — твёрдо заявил Андропов, — Опубликовать результаты нужно максимально подробно, по областям. Скрывать нам нечего, победили мы везде, хоть и с разным счётом. Девятого сентября предстоят всеобщие выборы, вот и пусть народ на местах знает — какова реальная опасность сепаратизма именно в их областях и республиках. А товарищу Щербицкому, во избежание, рекомендую подать в отставку и выйти на пенсию. Обратной силы закон не имеет, но не все законы у нас новые, можно и в старых много чего интересного найти. Комитету теперь не запрещено открывать дела на высших партийных руководителей, а дела есть, у нас много чего есть. Мы молчали не потому, что не знали... В общем, знали, но пока молчали. Я достаточно прозрачно намекнул?

Щербицкий молча кивнул, молча написал заявление и молча вышел. Со словами: 'Стар я уже для всего этого', его примеру последовал Тихонов.

— Пятеро. — оглядел оставшихся Брежнев, — Напоминаю всем, что народ свою волю уже высказал, но Конституция вступит в силу только после её принятия Верховным Советом тридцатого апреля, до тех пор мы имеем возможность исправить свои-же ошибки. Я могу их исправить и после тридцатого, но лучше это сделать самой партии. Разделение органов на МВД и КГБ — это та ошибка, которая чуть не обернулась для нас катастрофой. Возражения есть? Занесите в протокол, Константин Устинович — принято единогласно. Юрий Владимирович, принимайте МВД и в кратчайшие сроки наведите там порядок, скоро перед вами встанут новые проблемы, реформы в экономике обязательно вызовут всплеск преступности, нам до сих пор незнакомой. Изучайте опыт западных коллег, они с этим уже сталкивались, и готовьте поправки в уголовный кодекс.

— Сделаем, Леонид Ильич.

— Второе: после тридцатого, Политбюро будет руководить только партией, но вам я предлагаю возродить Государственный Комитет Труда и Обороны и войти в него.

— В новой Конституции ничего такого нет, Леонид Ильич. Этот комитет создаётся только до девятого сентября?

— Если меня не выберут Главой Государства, то скорее всего так. А если выберут, то в Конституции нет запрета Главе формировать такие комитеты, как и ограничений по их полномочиям. Глава в праве назначить себе столько заместителей, сколько посчитает нужным. Вот пусть воссозданный ГКТО и состоит из таких заместителей. Все согласны? В протокол — единогласное решение о воссоздании ГКТО. Третье — ситуация в Польше. 'Солидарность' и, примкнувшие к ней, организации и движения поддерживают порядка шестидесяти процентов граждан, нас они ненавидят и совместного будущего с нами не видят. Подавить контрреволюцию мы теперь не можем, не имеем морального права, поэтому предлагаю Польшу отпустить в свободное плавание. Естественно, без тех земель, которые мы ей подарили после победы над Германией: части Силезии, Померании и западная часть Восточной Пруссии должны вернуться в состав ГДР.

— Не согласятся с этим поляки. — качнул подбородком Кунаев.

— Мы их и спрашивать не будем, признаем ошибку Сталина, передадим нашим немцам, пусть те сами их уговаривают.

— Но Сталин ведь отдал земли на западе в компенсацию отошедших нам на востоке.

— Ошибся, бывает. Сталин тоже иногда ошибался, всеведущим он не был. Земли на востоке Польши — наша компенсация за шестьсот тысяч жизней русских солдат, погибших при её освобождении, а восточные земли Германии передали полякам в расчёте на их благодарность. Нет благодарности — нет и земель. Отбирать мы их не будем, немцы сами с этим отлично справятся. Возражения есть? Завтра же вылетайте в Берлин, Динмухамед Ахмедович, обрадуйте Хонеккера. Мы не возражаем, если в компенсацию за польские зверства на временно отчуждённых территориях, он заберёт себе ещё и Гданьск. Пусть у нас снова будет общая граница.

— Европу это напугает гораздо сильней, чем если бы мы раздавили 'Солидарность' танками.

— Вот и хорошо. Пусть на этом огороде появится новое пугало.

* * *

Двадцать шестого апреля 1981 года состоялись выборы Президента Франции. Валери Жискар д'Эстен, поддержанный стихийным общественным движением 'Неравнодушный гражданин', которое образовалось вокруг Жана-Поля Бельмондо, выиграл их в первом-же туре, набрав пятьдесят два процента голосов. Выиграл с крупным счётом и за явным преимуществом — ближайшего преследователя, социалиста Франсуа Миттерана поддержало всего пятнадцать процентов граждан.

Жискар д'Эстен поручил формирование правительства Мишелю Дебре, бывшему Премьер-министром ещё при Шарле де Голле, и поставил ему задачу — максимально снизить зависимость французской экономики от последствий необдуманных внешнеполитических действий некоторых партнёров. Конкретно он никого из этих партнёров не назвал, но все и так всё поняли. Снизить зависимость от США можно только за счёт СССР, а русские как раз в последнее время демонстрируют исключительно дружелюбие и готовность к взаимовыгодному сотрудничеству не только в космосе.

Тот же Бельмондо, был пока единственным из иностранцев, которого 'Человек года' мсье Савельев готовил по своим таинственным и уже легендарным методикам. И дело было не в спорте, хотя и спортивные успехи очень показательны, самой действенной рекламой Ци стало состояние русского лидера. Брежнев помолодел лет на двадцать, и хоть причастность к этому Савельева не афишировалась, соотнести причинно-следственные связи между Чудом и Чудотворцем труда не составляло. А кому из людей в возрасте не хочется помолодеть на двадцать лет? Хотелось этого и Жискар д'Эстену, и Мишелю Дебре, и ещё тысячам очень влиятельных людей во Франции.

Поэтому никого не удивило, что, сразу после своей инаугурации, Валери Жискар д'Эстен отправился с рабочим визитом в Москву, а в его делегацию вошли два десятка самых влиятельных промышленников и банкиров Французской Республики.

По поводу Савельева им выяснить ничего не удалось, со слов Брежнева, тот сейчас находился где-то в сибирской тайге и связи с ним не было, а обещал он вернуться только через год. Методики его, с точки зрения современной науки, являются самой натуральной магией и повторить их пока никому не удаётся. Не откажется ли он полечить французских товарищей? Приказать ему этого никто не может, но попросить Брежнев пообещал, только для лечения снова придётся приехать в СССР. Учёных своих привозите и оборудование тоже, мы уже наметили строительство исследовательского центра и медицинской клиники в городе Тургояк, Челябинской области. Почему не в Москве? Не знаю, это выбор самого Савельева. От финансирования мы не откажемся, но только в виде пожертвований, никаких долей инвесторы не получат, только нашу благодарность и возможность стать пациентами.

Желание сделать пожертвование исследовательскому центру выразили все приехавшие с Президентом Франции бизнесмены, причём в очень солидных объёмах. На эти деньги можно было построить не только клинику (которая Максиму не нужна, а городу пригодится), но и аэропорт, который пригодится для проведения зимней Олимпиады 1988 года. Выбор олимпийской столицы намечен на 84-ю сессию МОК тридцатого сентября, но сомнений в победе уже не было, Самаранч заверил, что из семидесяти девяти выборщиков, более пятидесяти готовы голосовать за заявку от СССР.

Идея профинансировать строительство ультрасовременного горнолыжного курорта и олимпийских объектов за счёт предоставления эксклюзивных медицинских услуг принадлежала Воронову, им же была разработана кампания по вбросу информации и нагнетанию ажиотажа и вот она — первая поклёвка. Да, французы первые, но единственными они точно не останутся, пожилых богатых людей в мире хватает. Как только информация о начале строительства 'Центра Савельева' распространится, от пациентов-инвесторов отбоя не будет. Пожалуй, стоит задуматься и о строительстве первой в Советском Союзе скоростной железной дороги, для начала от Челябинска до Тургояка, а потом... Обычные железные дороги тоже начинались с малого — участка между Санкт-Петербургом и Царским Селом.

Из политически значимых решений встречи, стоит отметить обещание Жискар д'Эстена поддержать создание Курдского государства. Морально поддержать, признать право, но и это уже неплохо. За это Брежнев пообещал возвращение французского бизнеса в Сирию. Нет, национализированное Асад уже не вернёт, но какие-то льготы взамен можно будет обсудить. Например, долю в нефтепроводе из Курдистана к Средиземному морю — в Тартус, или Бейрут. Бейрут не сирийский порт? Тем лучше, меньше возможностей для Асада манипулировать поставками. Курдистан он признает, никуда не денется. Первым признает, потом мы поддержим его, а вы будете уже третьими. Скоро, мы рассчитываем, что уже этим летом, в июне-июле. Момент сейчас самый подходящий, так что тянуть с этим не стоит.

* * *

Двенадцатого мая 1981 года власть в Польше захватили общенациональный профсоюз 'Солидарность' и примкнувшие к нему общественные организации. Президент ПНР Войцех Ярузельский погиб, оказав сопротивление при аресте, новым Президентом объявил себя лидер 'Солидарности' Лех Валенса. Закулисными стараниями ПГУ КГБ СССР, революция получилась достаточно кровавой. Восставшими были захвачены посольства ГДР, Венгрии, Чехословакии, Румынии и Болгарии. Штурм советского посольства удалось отбить, но погибшие и раненые были и в нём.

Тринадцатого Валенса огласил 'Новый курс' — сворачивание сотрудничества с Советом Экономической Взаимопомощи и военного союза с Варшавским договором, возвращение Польши в ряды свободных демократических стран и вступление в блок НАТО.

Четырнадцатого польскую революцию поддержали США, Канада, Великобритания, Турция, Нидерланды, Бельгия, Норвегия и Люксембург, а пятнадцатого Советский Союз заявил, что теперь ГДР в полном праве вернуть себе земли, отторгнутые у Германии в пользу Польши по итогам Второй Мировой Войны.

Пятнадцатого мая 1981 года началась первая за последние тридцать шесть лет война в Европе и, как и прошлая Великая, началась она столкновением немцев с поляками. Вооружённые силы Польской Народной Республики численно превосходили Фольксармее более чем вдвое, но полякам это не помогло, большинство их дивизий ещё не успели покинуть места постоянной дислокации, когда немецкие танки (Т-72 советского производства) уже стояли на всех военных аэродромах, а двадцать второго уже были готовы войти в Варшаву.

Конечно, вторжение оказалось для поляков неожиданным, и случилось оно в самый разгар празднования победы Революции Солидарности, когда большая часть офицеров находилась вне расположений, а генералы, в подавляющем большинстве, под арестом, немцы же были предупреждены заранее, но всё-таки, всё-таки... Получился даже не блицкриг, а молниеносный аншлюс, будто у Польши армии и вовсе не было. Фольксармее потеряла один танк (не выдержал мост через Пилицу), два бронетранспортёра (уничтожены охраной аэродромов) и сто восемьдесят девять солдат и офицеров.

— Не разучились ещё... — задумчиво прокомментировал Брежнев доклад министра Обороны маршала Соколова, — Лихо они...

— Не так уж лихо, Леонид Ильич, в Варшаву немцы входить побоялись.

— Побоялись, но только не поляков, а нас. Мы им Варшаву брать не разрешали.

— Почему, если не секрет?

— Мог бы и сам догадаться. В Польше нас ненавидит подавляющее большинство населения, этот вечный геморрой нам не нужен, а если немцы возьмут Варшаву, то он к нам вернётся. Нет уж, хватит, пусть теперь живут свободными и демократическими, и висят гирей на шее США и Великобритании. Немцы отрежут Польшу от Балтики, так что снабжать нового члена НАТО им придётся по воздуху, а этого они даже с Западным Берлином не потянули, прибежали договариваться. Вооружения мы изымем, большая часть промышленности отойдёт ГДР, а золотовалютные резервы разделим между пострадавшими в Варшавских событиях за обиды.

— И пусть себе живут свободными, но нищими. — усмехнулся Соколов.

— Всем остальным в назидание. — кивнул Брежнев, — И винят за это немцев.

* * *

Двадцать седьмого мая 1981 года 'Наследие ушедших-1' получил Золотую пальмовую ветвь на тридцать четвёртом Каннском кинофестивале, Бельмондо приз за лучшую мужскую роль, Аль Пачино за мужскую роль второго плана, Влади за женскую роль второго плана, а кроме этого, в номинации на лучший документальный фильм, победил 'Трактор на льду', снятый студией 'Марина' во время суперсерии 1980-81.

Горячая фаза войны к тому времени закончилась, немцы выселяли этнических поляков с возвращённых территорий, точно теми-же методами, как когда-то поляки выселяли немцев, демонтировали промышленное оборудование на тех землях, которые останутся Польше и демонстративно игнорировали предложения о начале мирных переговоров.

Удивительно, но этой победой уже гордились западные немцы, даже демонстрации устраивали. На этом фоне, Канцлер ФРГ Гельмут Шмидт категорически отказался осудить действия ГДР, хотя на него очень неслабо давили из Вашингтона и Лондона.

Президент Франции Валери Жискар д'Эстен заявил, что поляки сами виноваты, разграбив посольства бывших союзников, как настоящие дикари, и, если они не хотят, чтобы с их территории немцы вывезли всё, до последней гайки, им следует просить о посредничестве Советский Союз. Кроме Брежнева, Хонеккер никого слушать не станет.

Валенса просил, но Брежнев не реагировал: 'Кто этого самозванца уполномочил? Кто за его слова отвечать будет?', а немцы тем временем методично и очень шустро грабили. Восьмого июня Леониду Ильичу позвонил Рейган, и выслушал от него требования ГДР: границы по состоянию на тридцать девятый год, плюс Данциг (Гданьск), всё тяжелое вооружение польской армии, весь флот и золотовалютные резервы. По сути, копия условий полной и безоговорочной капитуляции, которую Третий Рейх подписал в сорок пятом. Для себя СССР ничего не требовал, даже за троих погибших при попытке штурма посольства. Нужно время подумать? Думайте, конечно, никто не торопит. А немцы грабили...

В итоге, мирный договор Хонеккер и Валенса подписали только семнадцатого июня в Стокгольме, в присутствии министра Иностранных Дел СССР Динмухамеда Кунаева и Госсекретаря США Александра Хейга. Восемнадцатого в Гамбурге, Бремене, Штутгарте, Мюнхене и Франкфурте состоялись массовые праздничные мероприятия, в которых приняло участие больше двух миллионов граждан ФРГ.

Награбленное разделили по справедливости: СССР забирал две трети польских вооружений (для продажи Ирану), золотовалютные резервы разделили на шестерых (за что Чехословакия, Венгрия, Румыния и Болгария обязались выделить по мотострелковой бригаде для миротворческой миссии в Афганистане), всё остальное досталось ГДР.

А Польша стала свободной и, судя по тому, с какой скоростью из неё разбегались граждане, скоро станет ещё и пустой.

* * *

Двадцать девятого июня 1981 года Президент Сирии Хафиз Асад объявил о признании независимости Курдского государства, в границах провинции Эль-Хасака, во главе с Мустафой Лаграни, пятидесятитрёхлетним этническим курдом, бакалавром экономики, выпускником Сорбонны 1955 года, в политике ранее не отметившимся.

Тридцатого Лаграни выступил по сирийскому телевидению с обращением, в котором сердечно поблагодарил лучшего друга курдов — Хафиза Асада, уверил, что на северные районы сирийской провинции Халеб курды не претендуют, а все проживающие в новообразованном Курдистане граждане получат равные права, независимо от национальности и вероисповедования; желающим уехать будет выплачена компенсация за оставляемое имущество, размер которой определит суд (когда он появится). Должность главы он занял временно, до проведения всеобщих выборов, уже назначенных на двадцать девятое ноября. Будет ли баллотироваться на выборах — пока не решил. Страной он раньше никогда не руководил и не уверен, что получится хорошо и, при этом, такая работа ему понравится. Давайте сначала доживём, там видно будет.

Первого июля Независимое Государство Курдистан (временное название до принятия конституции) признали ГДР, Чехословакия, Венгрия, Румыния, Болгария, Монголия, Куба и Вьетнам. Второго — СССР (поздравление Брежневым курдов с обретением государственности показали все ведущие телекомпании мира), а третьего — Франция, зато она первой прислала в Эль-Хасаку своих дипломатов. Жискар д'Эстен высоко оценил то, что именно его кандидата Брежнев выбрал в качестве первого курдского главы. Разумеется, Мустафу Лаграни про-французским кандидатом можно считать только условно (Пол Пот вон тоже в Сорбонне учился), да и Советский Союз будет контролировать каждый его шаг, но всё равно приятно, такое доверие подкупает.

Шестого июля СССР прислал в Независимое Государство Курдистан дипломатическую миссию и военного советника — бывшего начальника ГРУ ГШ генерала-армии Петра Ивановича Ивашутина, а уже седьмого началось формирование регулярной армии НГК. Русские, как они сами выражаются, на ходу подмётки рвали, и это правильно. Курды призывного возраста, как правило, с оружием в руках, пёрли в Эль-Хасаку со всех сторон, одержимые желанием расширить границы независимого Курдистана на весь ареал проживания своего народа, так куда их ещё девать, кроме армии? Всё правильно, всё логично, и Брежнев заранее к этому готовился, но всё равно... Франции такое не по силам. Публично бы Валери Жискар д'Эстен такого никогда не признал, но к чему врать самому себе? Франции такое не по силам, даже США такое не по силам, хоть они и на порядок богаче, одними деньгами такой вопрос не решишь.

У Французской Республики неплохая разведка, а в регионе Ближнего Востока вообще вторая по эффективности, после советской, превосходя в возможностях и американскую, и британскую, поэтому все её доклады Президент читал очень внимательно и придавал им большое значение, он даже лично встречался с начальником Ближневосточного отдела, полковником Жераром Малонном, а тот от деятельности русских находился в пограничном состоянии между восторгом и ужасом. По подсчётам аналитиков, на каждый вложенный Советами в Иран доллар, американцам приходилось отвечать сотней и, при этом, янки всё равно проигрывали. Не проиграли пока только потому, что быстрая победа Ирана СССР не нужна. Ещё бы! Иран уже сейчас оплачивает золотом каждый вложенный Советским Союзом доллар, а когда начнут возвращаться их сотни американцам — большой вопрос. Если вообще когда-нибудь начнут, пока всё идёт к тому, что закончится эта война, как и во Вьетнаме. Так что курды сейчас очень в тему, в передней Азии они, несомненно, станут одной из самых влиятельных сил, а войти сейчас в число их друзей и благодетелей можно совсем не задорого. Пока затраты даже меньше, чем стоят две американские крылатые ракеты, которые иранцы легко сбивают чуть ли не камнями.

* * *

Девятого июля 1981 года в Москву вернулась Марина Влади. Вернулась уже в качестве генерального директора кинокомпании Metro-Goldwyn-Mayer. Компания успешно прошла аудит, и сделка за пятьдесят два миллиона долларов состоялась. Министерство Финансов США пыталось копать, но из Швейцарии пришло подтверждение о предоставлении холдингу Chelyaber AG кредитов на общую сумму в семьдесят пять миллионов четырьмя банками, и поставить под сомнение законность происхождения средств у американцев не получилось.

'Наследие ушедших-2' за шесть с половиной месяцев проката в США собрал уже больше, чем первая часть за год — семьдесят три миллиона долларов, и с большим отрывом лидировал в списке самых кассовых фильмов 1981 года, опережая 'Индиана Джонс: В поисках утраченного ковчега' на семнадцать миллионов. По прогнозам сетей кинопроката, общий сбор должен был составить порядка ста двадцати миллионов, а всё, что 'Наследие-2' заработает свыше сотни, Воронов распорядился направить в премиальный фонд, и Марина уже объявила об этом американской прессе (без упоминания Максима, конечно). Со ссылкой на 'Лос-Анжелес Таймс', заметку 'Аттракцион невиданной щедрости' опубликовал в июньском номере 'Советский экран', добавив от себя, что деньги ещё, конечно, не собраны, но если будут (а это очень вероятно), то Жан-Поль Бельмондо, Владимир Высоцкий, Вячеслав Тихонов, Леонид Куравлёв и Василий Лановой войдут по итогам года в десятку самых высокооплачиваемых актёров в мире.

— Вовремя ты вернулась, меня тут уже чуть на куски не разорвали. Нужно было об этом заранее объявлять?

— Меня там тоже чуть не разорвали. — улыбнулась Марина, — А там акулы не чета здешним, но я отбилась, и ты не ворчи. Объявила я очень вовремя, нам в 'Американце' явно не хватало для афиши топовых в Штатах актёров, а теперь они будут в достаточном количестве.

— Кого ты подписала?

— Пока никого, ты режиссёр — тебе выбирать. Подписать теперь могу кого угодно — хоть Харрисона Форда, хоть Роберта де Ниро, хоть Шона Коннери.

— И что, они согласятся на роли второго плана?

— Почему бы и нет? Аль Пачино в нашей команде победил на Оскаре и Каннском фестивале, это уже много, даже не говоря про полученную им премию. Но я хочу предложить тебе внести поправки в сценарий, чтобы они из второго плана, во втором и третьем 'Американце' переместились на первый.

— Все?

— Тебе решать. Деньги есть. Сам понимаешь, это наш старт в качестве нового руководства MGM, а от старта зависит очень многое.

— Сценарий переделать можно, я подумаю. Слушай, меня тут Пахмутова достала уже до печёнки — просит познакомить с исполнителями её музыки в 'Наследии', а я и сам с ними незнаком.

— Познакомить то можно, только работать со 'Скорпионс' напрямую она вряд ли сможет. О, идея! У тебя ведь теперь шикарный английский, ты на нём стихи писать не пробовал?

— Нет. Для этого мало знать язык, нужно чувствовать душу говорящего на нём народа.

— А перевести сможешь?

— Могу, но не собираюсь. Мои стихи там не поймут.

— Да я не про твои. Есенина сможешь?

— Есенина... Есенина можно попробовать, есть у него подходящие вещи.

— Попробуй, а я предложу Пахмутовой написать под них музыку, для исполнения 'Скорпионс'. С такого альбома MGM Recording Studios может неплохо стартовать.

— Её же вроде армянин продал.

— Он продал здание с оборудованием и коллекцию записей, само название осталось нам. Как быстро ты сможешь перевести 'Мне осталась одна забава'?

— Семь строф, если я правильно помню. За неделю должен успеть.

— На всякий случай заложим две. Я приглашу Александру Николаевну в гости... так, нет, четверг наверняка будет занят, не годится... в субботу двадцать пятого. Может ты к тому времени парочку перевести успеешь.

* * *

Начальник Управления 'С' (нелегальная разведка) ПГУ КГБ СССР, генерал-майор Юрий Иванович Дроздов, координатор спецподразделения 'Каскад-4' находился в Афганистане уже четыре месяца, но к жаре привыкнуть так и не смог, а сегодня, пятого августа, в Мухманд Дара, городе (хотя какой там город, тьфу, кроме мечети нет ни одного каменного здания, только лачуги из саманного кирпича) установилась даже не жара, а натуральное адское пекло. По ощущениям, много за сорок, если не под пятьдесят градусов по цельсию в тени, но до тени ещё нужно было добраться, а гружёный якобы овечьими шкурами, раскалённый на солнце, пикап Додж, выпуска 1948 года, больше двадцати километров в час разогнаться не мог, даже под горку — слишком велик риск, что он просто развалится на запчасти и тогда вообще придётся идти пешком. Придётся идти в насквозь помокшем потом, стёганном ватой халате, этакой помеси от противоестественной половой связи телогрейки и шинели. Дроздов улыбнулся: раз хотя бы в мыслях есть юмор, значит ситуация далеко не критическая и подгонять Расулова не стоит. Ещё сработает генеральский эффект и угробит капитан этот рыдван. Терпи, Юра, терпи, осталось минут двадцать-двадцать пять.

— Не гони, Расулов. Не выделяйся, береги машину. Она, по местным меркам почти новая, ещё для твоих внуков шкуры возить должна.

— Есть, товарищ генерал.

Расулов парень бывалый, в 'Вымпел' попал из 'мусульманского батальона ГРУ', за штурм дворца Амина награждён орденом Боевого Красного Знамени, прошёл отбор в 'Каскад-4', но после полного курса подготовки оставлен Вороновым помощником Дроздову. Узбек из Намангана, ему сейчас, конечно, тоже жарко, но не так. К тому-же, все 'Птенцы Ворона' колдуны. Дроздов лично трогал ствол ПКМ, из которого майор Андрейченко только что отстрелял одной длинной очередью двойную ленту (сто патронов), и ствол был холодный, как бутылка пива из холодильника. Интересно, Расулов так может? Наверное нет, видно, что ему тоже жарко. А умел бы охлаждать ствол пулемёта, смог бы и свой халат остудить. Андрейченко начал подготовку раньше, он успел ещё на Олимпиаде четыре золотые медали в стрельбе взять. Но и Расулов — натуральный 'Страх Божий', указательным пальцем пробивает дюймовую доску, в темноте видит, как днём, всё живое засекает в радиусе ста метров, а главное — он имеет 'Фирменную связь' с Вороновым.

— Есть контакт, Юрий Иванович. Что передать?

— Сколько нам осталось?

— Девять минут, если придавлю — восемь. Чужих вокруг нет.

— Тогда доживу. Передай привет, но не дави, минута ничего не решит, а нам ещё обратно на этой развалюхе добираться.

'Каскад-4' начал 'работать' в начале апреля в Иране, и первым делом 'зачистил' удерживаемых в Мешхеде американских заложников (чтобы у Аятоллы не было соблазна договориться с американцами, а у Савельева не осталось иллюзий). Потом на свидание с гуриями отправили четыре крупных банды непримиримых шиитов, действующих западнее Герата (общей численностью до двух батальонов). Неполной ротой и не понеся при этом потерь. В июне они в своём стиле прошлись южнее Кандагара, вырезая на своём пути все повстречавшиеся банды, а потом нанесли визит вежливости в пакистанскую Кветту, где размещались Амиры, повстречавшихся им на свою беду басмачей. Басмаческих Амиров и пакистанских чиновников казнили, склад боеприпасов сожгли, казну Кветты изъяли и двинулись дальше на восток. Снова без потерь. В июле территорией охоты 'Каскада' стали окрестности Хоста, и вот, наконец, разминка закончилась, отряд добрался до точки начала операции 'Шайтан Акбар', афганской дыры (по недоразумению называемой городом Мухманд Дара) в двадцати семи километрах юго-врсточнее Джелалабада.

Генерал-майор Дроздов с апреля занимался обеспечением — устраивал схроны с закладками боеприпасов и мин, забирал пленных (которых Воронов посчитал полезными) и вёл отрядный журнал боевых действий. Конечно, целый генерал, да ещё и начальник управления, таким заниматься не должен, но тут был особый случай. 'Каскад-4' — это новый, совершенно секретный вид оружия, полной информацией о котором (кроме самих бойцов спецподразделения) в Советском Союзе владели только Брежнев, Андропов и он, Юрий Иванович Дроздов (даже начальника ПГУ Крючкова информировали только в части, касающейся непосредственно его), так что больше доверить это было просто некому.

Расулов попетлял по узким кривым улочкам кишлака-переростка и остановил древний транспорт у ничем не выделяющегося строения.

— Прибыли, товарищ генерал.

— Время в пути?

— Два часа двадцать шесть минут.

Выехали в десять ноль четыре, значит сейчас двенадцать тридцать. Часов ни у Дроздова, ни у Расулова не было, не носят здесь часов овцеводы такого уровня, но капитану они и не нужны, у него часы в голове и не только часы. Спасибо Воронову за такой царский подарок.

— Температура воздуха?

— Сорок шесть в тени, повышается. Вас ждут внутри, Юрий Иванович, а я пока поеду разгружусь.

Привезли они в этот раз мины: полсотни МОН-100, полсотни ОМЗ-72 и сотню СПМ. Почти тонна груза, не так уж и плох старичок Додж, крепкие машины всё-таки делают американцы. Внутри дукана (оказывается этот задрипаный сарай был дуканом) его ждали рядовой Воронов и полковник Титов, но главное — там его ждала прохлада. Градусов двадцать пять — двадцать шесть. Хорошо быть колдунами, комфортно... Нужно будет попросить Максима, чтобы научил этому трюку.

— Научу. — отозвался Воронов на мысли в голове Дроздова, — Не прямо сейчас, конечно. Так же, как я, вы не сможете, но с поддержанием под одеждой приемлемой температуры справитесь легко. Присаживайтесь, товарищ генерал. Сначала чаю попьём, а то у вас уже сильное обезвоживание, в таком состоянии мозги напрягать опасно.

Чай пили молча. Целый час. Вернее, молча пил Дроздов, а Воронов с Титовым наверняка общались своими колдунскими способами. Наконец, когда генерал-майор опустошил двенадцатую пиалу, Максим достал кроки.

— Это кишлак Шигал, отсюда восемнадцать километров на север — северо-восток, место известное, в феврале восьмидесятого там проводилась десантная операция, сейчас в Шигале находится Мохаммад Юнус Халес с отрядом в пятьсот сорок два бойца. — Воронов положил сверху другой лист, — Это Питав, девять с половиной километров северо-западнее Шигала, там расположилась банда Гульбеддина Хекматияра в семьсот тринадцать голов, командует ей Джума Баграми. Сам Хекматияр, к сожалению, в рейды не ходит, но Баграми его близкий родственник — троюродный дядя. Зря усмехаетесь, товарищ генерал, для афганцев это действительно близкое родство.

— Да я не этому улыбнулся. Почему у одного отряд, а у другого банда?

— Не знаю. — немного подумав, ответил Максим и тоже улыбнулся, — По ощущениям они воспринимаются именно так. Наша главная цель — подоспеть на выручку банде Хекматияра, спасти Баграми и вывести его с недобитками в Пакистан, этим займусь я сам, со взводом майора Линькова. Полковник Титов со взводом майора Андрейченко, после гибели Халеса, выведет остатки его отряда, а вам, Юрий Иванович, предстоит вспомогательная, но самая сложная часть операции — погнать в бой румынскую бригаду и обеспечить, чтобы эти мамалыжники не сбежали после первых же ответных выстрелов. У басмачей пять пулемётов Браунинг М-2, поэтому каждому из полков нужно придать по паре танков для устойчивости. Вот план боя. — Максим выложил поверх кроков карту, — От румын ничего выдающегося не требуется, только переть в лоб и стрелять в ту сторону. С почти трёхкратным перевесом в живой силе и поддержкой бронетехникой, они должны с этим справиться. Да, кстати, танки им выделите с афганским экипажами, а то мало ли, вдруг придётся их уничтожить.

Дроздов разглядывал карту минут десять.

— Как вы собираетесь отступать? Насколько я помню, на отмеченных маршрутах нет проходимых перевалов. Или вы мне не доверяете?

— Обижаете, Юрий Иванович. Отойдём именно там, где отмечено. Непроходимыми здесь считаются маршруты, по которым нельзя провести ишака с грузом, но нам это и не требуется. С остальным согласны?

— Моё дело — организовывать обеспечение операций 'Каскада', а не их планирование. Одного не пойму — зачем я столько мин привёз?

— Они пригодятся нам уже в Пакистане. Сегодня же ночью отправим всё в Пешавар.

* * *

Двадцать четвёртого августа 1981 года, сборная СССР по хоккею прилетела в Нью-Йорк, в ранге безусловного фаворита Кубка Канады, который должен был пройти в Эдмонтоне, Виннипеге, Оттаве и Монреале с первого по тринадцатое сентября.

— Девять месяцев всего прошло, а кажется, что сменилась целая эпоха, и я уже другой жизнью живу. — главный тренер сборной Геннадий Цыгуров потянулся за своим багажом, но его опередил шустрый чернявый носильщик.

— Товарищи! — Председатель Олимпийского Комитета СССР был слишком узнаваемой фигурой, чтобы представляться, но, тем не менее, он это сделал, — Меня зовут Сергей Павлович, я руководитель нашей с вами делегации и один из членов оргкомитета 'Кубка Канады'. Оставьте свои пожитки и проходите по зелёному коридору к выходу 'С', там вас ожидает наш сотрудник с табличкой 'SU Dream Team', по-русски он не понимает, но автобус покажет, тот стоит прямо напротив выхода. Ваш багаж погрузят, не переживайте, за всё уже уплачено и всё контролируется.

Хоккеисты молча покивали и двинулись по направлению к зелёному коридору, а Цыгуров подошёл к Павлову.

— Здравствуйте, Сергей Павлович. Куда вы нас повезёте?

— Отель Хилтон. Вы его знаете, бывали там в декабре.

— Бывали. — кивнул главный тренер сборной, — В гостях у Высоцкого и Марины. Они тоже здесь?

— Нет, к сожалению. В Хилтоне вы будете жить до тридцатого. Номера не люкс, конечно, но там и обычные неплохие. 'Мэдисон Сквер Гарден' совсем рядом, график тренировок определите сами.

— Охуеть, не встать. — буркнул себе под нос Цыгуров, — Но у нас ведь двадцать девятого в Эдмонтоне товарняк с Канадой.

— Не в Эдмонтоне, а в Нью-Йорке. Готовьте команду, Геннадий Фёдорович, и не переживайте за оргвопросы, их я беру на себя.

Ярко-красный двухэтажный автобус, с надписями SU Dream Team на боках, благородно блестел из глубины, как покрытый тремя слоями лака люксовый автомобиль.

— Прошу. — уступил дорогу Павлов, — Это ваш транспорт, вы командир машины и экипажа. Если не возражаете, до Хилтона я проедусь с вами.

— А если возражаю? — усмехнулся Цыгуров, которого эта ситуация откровенно забавляла. Павлов занимал пост ранга министра, причём одного из самых ответственных министерств, и вдруг такие политесы.

— Если возражаете, меня ждёт автомобиль. Я ведь сюда не на автобусе приехал. — абсолютно серьёзно ответил глава Советской делегации на 'Кубке Канады'.

— Прошу простить, Сергей Павлович, я не учёл, что наш челябинский юмор понимают далеко не все.

— Я его отлично понимаю и даже реагирую по-челябински. — улыбнулся Павлов, пожимая протянутую Цыгуровым руку, — Меня вашему юмору Воронов учил, ещё когда никому неизвестным студентом был. Помнится... Впрочем, это личное. Прошу, Геннадий Фёдорович.

— Только после вас, Сергей Павлович, раз уж я тут командир. — отступил на шаг Цыгуров и сделал приглашающий жест.

Внутри автобус оказался ещё шикарнее, чем снаружи. Самолётные кресла, обтянутые натуральной кожей серого цвета, как в салоне первого класса Эйрфранс; на первом этаже, за кабиной водителя — бар, с чернявым барменом и висящим над ним цветным телевизором, который показывал мультфильм 'Тои и Джерри'; в конце салона необходимые удобства, потребные человеческому естеству; на втором только телевизор и большинство мест.

— Да, уж. — главный тренер сборной Советского Союза даже слегка опешил, — Версаль на колёсах.

— Бывали?

— У Дюма читал. В детстве. Давно, но запомнилось. Богато живут американцы, этого не отнять.

— У американцев такого автобуса нет, он изготовлен по спецзаказу. Видели значки спонсоров на корпусе?

— Что-то видел, но узнал только ESPN.

— MGM Sports Promotion — это компания вашей хорошей знакомой Марины, а Chelyaber AG — какой-то швейцарский банковский холдинг. Они не только ваши спонсоры на этом турнире, но и соучредители Европейской Хоккейной Лиги.

— Хилтон тоже они оплатили?

— Естественно. Нам такое пока не по карману.

— У команды есть перед ними какие-то обязательства?

— Есть. Пресс-конференции сразу после игры, для вас и, лучшего, по вашему мнению, игрока команды в прошедшем матче. Интервью (всеми игроками и тренерами) даются только ESPN, или с согласия телекомпании. Впрочем, всё это далеко не бесплатно. Думаю, их гонорары вас приятно удивят.

Автобус тронулся, минут пять Цыгуров молча смотрел в окно. Павлов разложил своё кресло почти в кровать и прикрыл глаза. 'Утомился мужик. Даже тренером быть — каторжный труд, а какова же доля у Председателя Олимпийского Комитета? С него же сам Брежнев напрямую требует...'

Брежнева Геннадий Фёдорович видел дважды. Мужик пожилой, но спортивный, весёлый и очень остроумный, но мелькало у него в глазах что-то такое, какая-то глубина, погружаться в которую было откровенно страшно, а ведь Павлов на этом уровне жил и работал постоянно. Кремень! А я, дурак, шутить ему взялся... Про Воронова говорит, что знал его ещё студентом и уже тогда плотно общался, значит, Савельева он знал ещё раньше. Эх, жаль задремал, спросить бы. Харламов с темы съезжает, говорит — сам ничего не понимает. Макаров и Стариков с Савельевым только здоровались, да и то, в это время они больше пялились на Высоцкого и Бельмондо, а Павлов наверняка глубоко в теме. Узнать бы хотя-бы — вернут ли Воронова в хоккей. Харламов говорит, что он лучший в Ци. Что это за Ци и какова его природа, Валера не знает. Но! Сам он в этом состоянии сверхчувствительности может находится только часа два — два с половиной, а Воронов, по его словам, живёт в нём постоянно, поэтому тому всё равно — хоть бокс, хоть фигурное катание. Он всегда и везде Будда — совершенный во всём, за что берётся. Эх, бля, и такого парня в армию отправили... Ну и крут же Брежнев! Павлову не позавидуешь, пусть подремлет, будет ещё время пообщаться.

* * *

Двадцать девятого сентября в СССР состоялись всеобщие выборы — граждане одновременно голосовали за депутатов в Верховный и Областной Советы Народных Депутатов. Каждый из кандидатов в депутаты Советов, по закону (как американский выборщик), сразу обозначал — за кого он будет голосовать при выборах Главы Государства, или области. Да, теперь высший пост назывался Глава, 'Президент' не подошёл по идеологическим соображениям, а 'Председатель' в народе ассоциировался с чем-то очень ленивым и малоинициативным.

Предварительные итоги выборов стали известны шестого октября — Брежнев победил со стопроцентным результатом, и это при том, что выставлялся он не от КПСС, а как независимый (беспартийный) кандидат. Впрочем, и партию народ не обидел. Области отдали им. Не везде секретарям Обкомов, но везде выдвиженцам от коммунистов, даже в Латвии, Литве и Эстонии. Что случается с сепаратистами — на примере Польши поняли даже самые упоротые националисты. Тем более, что им теперь никто не мешал собрать чемодан и отвалить в 'Западный рай'.

Владение загранпаспортом теперь было одним из прав гражданина СССР, и многие уже успели им воспользоваться. Самые зажиточные смотались во Францию, а 'эконом-класс' на поезде в ГДР, где уже были сняты пограничники с блокпостов вокруг Западного Берлина, там остался только таможенный контроль, но туристам он ничем не мешал, разве что отнимал пять минут на проверку содержимого чемоданов. Западники трясли. Даже одной бутылки водки провезти не разрешали, а сами, при этом, приезжали в ГДР заправиться бензином и закупить продуктов. Тьфу на них, крохоборов. Во Франции было получше, но тоже хреново, если всё посчитать. Зарплаты выше, но попробуй ещё найти там работу; машины, видики, телевизоры, тряпки и так далее — дешевле, зато всё остальное... Мама не горюй! За зубную пломбу нужно было уплатить половину месячной зарплаты, а вторую половину за два бака бензина. Бесплатно жить можно только под мостом, а бесплатное образование доступно до уровня освоения таблицы умножения. 'Там, бля, каждый шаг стоит денег, скоро им за каждый вздох платить придётся' — и это рассказывали не агенты КГБ, а обычные вернувшиеся граждане. А вернулось их, как и предсказывал Воронов — девяносто девять процентов.

* * *

Гульбеддин Хекматияр был очень доволен, почти счастлив — явно, Аллах любит его.

ISI (Межведомственная разведка Пакистана) узнала о замене в Джелалабаде 159-й мотострелковой бригады шурави, из состава 62-й дивизии, на отдельную румынскую (румынскую!!!) бригаду специального назначения двух полкового состава и очень этим заинтересовалась. Этим летом в Афганистан прибыло четыре бригады союзников шурави в Европе (румынская, чехословацкая, венгерская и болгарская), и если с тремя последними всё было понятно, от них прибыли обычные строевые части, укомплектованные срочниками, которым поставили простую задачу — контролировать дорогу из Кабула в Герат и далее до Ирана, то румыны прислали спецназ, о котором даже в ЦРУ ничего не знали.

Впрочем, в последнее время выяснилось, что ЦРУ много чего не знает (например уровень боеготовности армии ГДР, что уже очень дорого обошлось полякам), так что не исключено что они прохлопали и подготовку румынского спецназа, а спецназ — это очень опасно, особенно, когда он дислоцирован восточнее Джелалабада, в трёх десятках километров от афгано-пакистанской границы, как раз в тот момент, когда политическое решение о присоединении Пакистана к анти-Иранской коалиции уже принято, и Главный штаб начал разработку войсковой операции.

Почти две с половиной тысячи спецназовцев (если они подготовлены на уровне шурави, а такое не исключено) за сутки доберутся до Пешавара, за вторые до Исламабада, а русские потом разведут руками (как это было во время польских событий) и скажут — ничего не знаем, это румыны на вас почему-то напали.

Генеральный директор ISI генерал-адъютант Абдур Рахман Ахтар, личный друг и ближайший сподвижник Президента Зия-уль-Хака, потребовал от Гульбеддина Хекматияра и Юнуса Халеса — не считаясь с потерями, устроить новым пришельцам разведку боем и обязательно взять пленных, чтобы понимать — какие силы придётся оставлять для прикрытия Пешавара. Его интерес понятен, основные силы пакистанцев расположены на пакистано-индийской границе, что-то придётся выделить против Ирана, а дивизий в резерве у Пакистана нет, это ведь не Советский Союз, всё приходится кроить и перекраивать, но американцам отказать уже нельзя — деньги получены и даже потрачены.

Отказать генералу Ахтару? В принципе можно, моджахеды не какие-то там пакистанские солдатики, у них не Устав, а Джихад, но даже Джихад невозможно вести без денег, а деньги распределялись именно ISI. Пришлось выделить людей, причём лучших, иначе 'паки' могли обвинить в саботаже, и опять же наказать снижением, а то и лишением финансирования; а дурак Халес вообще сам повёл своих людей, выслужиться хотел, скотина.

Результаты рейда превзошли все самые нескромные надежды Гульбеддина Хекматияра, причём произошло это только благодаря прямому вмешательству самого Аллаха. Сначала проявила себя румынская разведка — отряды Хекматияра и Халеса обнаружили сразу, причём (со слов пленного румынского капитана) выявили и численный состав (плюс-минус десяток), и вооружение (точно знали, что Браунингов всего пять — три у отряда Хекматияра и два у Халеса). Потом отлично сработал их штаб — по их планам, усиленная бронетехникой бригада сначала в полном составе вклинивалась между отрядами моджахедов, оставляла заслон на пути возможного отступления (вернее бегства, ибо планировался полный разгром), после чего, разделившись на два полка, пустили вперёд приданные для этой операции танки и атаковали Питав и Шигал с востока, где не было заложено ни одного фугаса.

Тут бы всем и пришёл конец, но вмешался сам Аллах — в бой одновременно вмешались два 'диких' отряда настоящих шахидов, которые отходили в Пакистан — один из-под Герата, другой из-под Кандагара. Крошечные отрядики, чуть больше тридцати бойцов в каждом, но они оказались в нужном месте, в нужное время: первый — юго-восточнее Питава, второй — северо-восточнее Шигала, то есть на открытых флангах атакующих румынских полков, и не спрятались, не сбежали, а ударили сами. Сожгли из трофейных русских гранатомётов два танка и шесть БМП, сбив румынам темп, их Амиры приняли командование над потерявшими управление отрядами Хекматияра и Халеса (Баграми к тому времени был тяжело контужен, а дурак Халес вообще погиб) и вывели их в Пакистан через считавшиеся ранее непроходимыми перевалы, прихватив пленного румынского капитана, командовавшего заслоном.

И главное — прибыв в Пешавар они признали своим Амиром Гульбеддина Хекматияра, что позволило ему присвоить все плоды победы. Да, именно победы, причём блистательной — это признал Ахтар, это признали и американцы, раз уж его пригласили в Исламабад, на личную встречу с Директором ЦРУ Уильямом Кейси.

Амиров 'диких' отрядов Хекматияр щедро отблагодарил и приблизил. Не так щедро, как они заслуживали за спасение Баграми и его людей, а также за присоединение к его войску 'осиротевших' бойцов Юнуса Халеса, но ведь 'дикие' и сами не понимали — что именно они сделали. Для них это был обычный бой, один из нескольких десятков. К тому-же, эти фанатики были равнодушны к деньгам, их радовало только оружие — пулемёты, гранатомёты, ПЗРК, а особенно древние сабли, которыми сражались ещё при Салах-ад-Дине. Таких удалось раздобыть три. Две для Амиров и одну для нового телохранителя.

Своим новым телохранителем, Гульбеддин Хекматияр гордился особо. Совсем молодой, наверное, и двадцати ещё не исполнилось, но с первого взгляда в нём определялся наследник очень благородной крови, да и воином он, волей Аллаха, был великим. Отряд Нияза подобрал его без сознания, когда проходил через долину, накрытую ударом батареи русских гаубиц. Парня выходили, но память Аллах (отдельное спасибо за это Аллаху) у него отнял. Мурад (именно так его теперь звали в честь султана Мурада Великолепного) очень наглядно продемонстрировал всем — что значит благородная кровь древних воинов, голыми руками прикончив шестерых самых активных противников воссоединения из отряда Халеса, меньше чем за минуту, сломав шеи всем шестерым. 'Это война, декхане. Дело для вас пока непривычное, поэтому и ведёте вы себя как ваши бараны, а ведь должны понимать, что бараны пастуха не выбирают'. — только и сказал он тогда бойцам Халеса, но и этого хватило. Великолепный во всём, в каждом слове, в каждом движении, но при этом признавший власть Хекматияра и беспрекословно исполнявший приказы.

— Не нравится мне этот город, Амир. Гнилой он. Не ждёт он нас с добром, будь готов к худшему. — сидящий на переднем сидении 'мерседеса', Мурад оглядывал Исламабад очень медленно поворачивая голову, как будто линкор времён Великой войны вращал башней главного калибра. Это были первые слова, сказанные им за всё время пути, а попусту он никогда не болтал.

Ясное дело — гнилой, кто бы в этом сомневался, города вообще все гнилые, а в этот в особенности — американцы привезли сюда слишком много денег. В Исламабад Хекматияр приехал именно за деньгами, он теперь рассчитывал на признание его Уильямом Кейси Командующим всеми силами моджахедов и, соответственно, на управление всеми выделяемыми на них финансами.

Наверняка, слишком благородный и потому слишком глупый, Мурад считает это чем-то недостойным, 'худшим'.

— На всё воля Аллаха, Мурад, но этот путь я должен пройти до конца. — уклончиво ответил Хекматияр и добавил, — Мы должны! Ты пойдёшь со мной в качестве секретаря-переводчика.

Новый телохранитель свободно говорил на шести языках, в том числе и английском, поэтому такой секретарь никого не удивит. Конечно, ему не нужно слышать всё, что будет говориться, но это уже вопрос технический. Уильям Кейси и Абдур Рахман Ахтар и сами это отлично понимают, самую ответственную часть переговоров они организуют без присутствия лишних свидетелей. Или устранят их после. Мурада будет жаль, но сейчас на кон поставлено очень многое, даже такая жертва допустима в этой ситуации, бывает, что и ферзём приходится жертвовать ради победы.

На входе в центральный офис ISI им пришлось сдать всё оружие. Требование службы безопасности, которое Мурад чуть было не воспринял как объявление войны. Пришлось ему приказать, но с наградной саблей тот всё равно расставаться отказался категорически: 'Грязные лапы этих декхан и их смрадное дыхание оскорбят благородное оружие'. Поругались, но без задора, в итоге пропустили с саблей, что ж, тем лучше, будет повод поставить его подальше.

Переговоры проходили очень конструктивно. Генерал Ахтар, надо отдать ему должное, заслуг Хекматияра не умалял и себе не приписывал. Да, румыны оказались не спецназом в привычном понимании этого термина, их бригаду сформировали из лучших батальонов обычных мотострелковых частей, но всё-таки из лучших, желание послужить за такую зарплату в валюте выразила вся румынская армия, поэтому выбор был. Отсюда и возникла новая бригада, о которой не знали в ЦРУ. Крепкое подразделение, но далеко не русский спецназ, таких, на подготовленных позициях, с гарантией, можно удержать силами двух полков — мотострелкового и артиллерийского, которые имелись в столичном гарнизоне.

За бой с румынами, Кейси пообещал представить Хекматияра к награде, какой именно — решать Конгрессу, но представление он напишет самое восторженное. Насчёт общего командования моджахедами и распределения денег, Хекматияру даже намекать не пришлось — сами предложили, а потом... Кейси вдруг изменился в лице и скомандовал Ахтару — 'Убейте его!'. А дальше...

Пуля попала Амиру моджахедов в левое плечо, и, уже падая, он увидел мелькание сабли. 'Как молния' — успел подумать Гульбеддин Хекматияр, прежде чем потерял сознание, ударившись затылком о мраморный пол.

В себя он пришёл от льющейся на лицо воды.

— Вставай, Амир, пора отсюда уходить. Плечо я тебе перевязал, рана пустяковая, мешок тащить сможешь. Говорил я тебе — гнилой это город, а ты расслабился. Бери мешок и иди за мной, мне груз может помешать, этих кафиров тут слишком много.

— Что за мешок? Зачем он нам?

— Ты память потерял? — спросил Мурад, поднимая Хекматияра, — Тебя убить хотели.

— Это помню. Зачем нам этот мешок, что в нём? Уходить нужно как можно скорее.

— Я только тебя жду, Амир. В мешке головы. Насадим их на колья в нашем лагере. Я многого не помню, но уверен, что моим предкам это бы понравилось. Готов?

— Да.

— Не трясись, Амир. Сейчас мы в гораздо большей безопасности, чем были, когда въезжали в этот гнилой город. Аллах Акбар!

* * *

— Вы уверены, что именно Кейси приказал убить этого Хекматияра?

Происшествие в Исламабаде вызвало слишком сильный резонанс в американском обществе, поэтому следственную группу по этому делу, Рональд Рейган поручил возглавить лично Генеральному прокурору США Уильяму Смиту.

— Рад был бы ошибиться, сэр, но запись этой встречи отличного качества. Приказ отдал Кейси, причём совершенно неожиданно.

— Разве он в праве приказывать пакистанским генералам?

— Нет. Но, тем не менее, генерал Ахтар его приказ пытался исполнить. Вероятно, между ними существовала какая-то договорённость.

Деятельность ЦРУ в последнее время вызывала всё больше вопросов. Сначала разведка прошляпила подготовку реформы в СССР, из-за чего Соединённые Штаты неадекватно реагировали на изменение политических раскладов в Европе, особенно во Франции, которой проводимые Советами реформы очень понравились.

Потом последовал оглушительный провал на Ближнем Востоке (недооценка последствий сотрудничества Советского Союза с Ираном в военной сфере), повлекший собой погружение в хаос региона, поставляющего на мировые рынки более шестидесяти процентов нефти. Ключевого региона для проводимой США внешней политики, все вложения в который сейчас сгорают в войне всех со всеми: Ирана против Ирака, Турции, Саудовской Аравии и Кувейта: шиитов против суннитов; курдов против не курдов; мусульман против светских властей и конца-края этому пожару не видно. Причём сгорают в нём не только Ближневосточные инвестиции, но и экономика Соединённых Штатов в целом — безработица и инфляция каждый месяц бьют рекорды периода после Великой Депрессии, что ещё сильнее подталкивает Европу в объятия коммунистов. Да, именно коммунистов, в этом Рейган был убеждён, не смотря на все реформы — комми переоделись во фраки, но это всего лишь камуфляж, суть их не изменилась, как и цель — мировое господство.

Вызывающе фееричный провал ЦРУ случился в Польше, там им вообще ни одного хода русских предсказать не удалось. В итоге — западная демократия победила в стране, в которую ни один частный инвестор в здравом уме не вложит ни цента. Государство может построить там военную базу, но не заводы для производства зубной пасты, или унитазов. США не СССР и такого не может построить даже на своей территории, для рыночной экономики нужен частный бизнес, а откуда ему в той Польше взяться?

Теперь вот Пакистан, который должен был сыграть главную роль в операции 'Циклон'. Если раньше ещё можно было списать всё на ошибки некомпетентных сотрудников, то действия Кейси, иначе чем предательством объяснить невозможно.

— Кто ещё знает об этой записи?

— Все, кому это интересно, сэр. Кто-то из сотрудников ISI передал копию в Пешавар и там её теперь периодически крутят по радио, с комментариями Хекматияра. Довольно неприятными для нас комментариями. Это поколение пуштунов для нас потеряно.

— Если объявить Кейси и Ахтара предателями?

— Все только посмеются, сэр. Зия Уль Хак уже предпринял две попытки ликвидировать Хекматияра в Пешаваре силами групп быстрого реагирования ISI и сейчас готовит войсковую операцию.

— Операцию ведь можно отменить.

— Операцию отменить можно, сэр, но нельзя стереть из памяти людей информацию о её подготовке, а о ней пуштунам известно даже больше, чем нам. По этому вопросу вам нужно консультироваться с политиками, а я юрист.

— Юристы не делают выводов о потерянном поколении пуштунов.

— Это не мои выводы, сэр, а мнение подследственных агентов ЦРУ и ISI. Почти единогласное мнение, поэтому я его вам озвучил.

— И когда начнётся войсковая операция?

— Зия-уль-Хака я не допрашивал, а этот вопрос только в его компетенции.

— Спасибо, Уильям. Продолжайте копать. Сговор Кейси и Ахтара должен иметь общие корни и мне необходимо узнать о них как можно скорее. На таком уровне бесследно договориться невозможно. Перетрясите всё через самое мелкое сито, отработайте каждый их контакт, не сами ведь они решили убить Хекматияра, который только что добыл для них очень ценные сведения. Очень ценные и, при этом, для них очень опасные, судя по их реакции. А я пока поищу политический выход из этой задницы, в которую нас втянул Директор ЦРУ.

* * *

— Не понимаю я тебя, Амир. Мы с тобой чудом выскочили из капкана, который на нас ставили очень опытные профессионалы, выскочили с добычей, — Мурад небрежно махнул левой рукой на запад, где на площади Исламского колледжа на кольях торчали головы Кейси и Ахтара, в окружении целого леса голов бойцов двух групп быстрого реагирования ISI, — Без потерь захватили власть в Пешаваре и всём пакистанском Пуштунистане, и после всего этого ты всё ещё боишься этих глупых и неуклюжих 'паков'? Зачем ты вообще встал на путь Джихада, если всего боишься?

Джихад? Ха-ха! Где тебе психу понять, что в этом мире всё бизнес, в том числе и Джихад, а не боится наступления двух дивизий только клинический идиот с суицидальными наклонностями. Чёртов невменяемый фанатик, но его почему-то бережёт сам Аллах.

— Я не всего боюсь, Мурад. Но речь идёт не о моей жизни, а о нашем деле.

— Извини, Амир, я помню, как ты поехал в Исламабад, невзирая на моё предупреждение. Ты не трус, просто воевать ты не умеешь, а поэтому тебе всё и кажется гораздо страшнее, чем есть на самом деле. Это морок Шайтана. Но не волнуйся, Аллах с нами, разобьём Его волей войска мунафика Зия-уль-Хака. Военного начальника ты назначил правильно. Я у Нияза в отряде четыре месяца служил, знаю его хорошо. Рода он низкого, поэтому завоёвывать не способен, зато по-крестьянски практичный и талантлив в военном деле, в обороне ему самое место, даже я с этим лучше не справлюсь. Ты начинай думать, как подобает Халифу. Где боеприпасы будем брать, когда они закончатся? Пока запас есть, но ты ведь Пуштунистан не на год-полтора создал?

Я создал? Идиот! Хотя, а кто-же ещё, с его точки зрения? Раз я стал главным, значит создал я и для себя — для благородного дебила всё очень логично.

— Не на год-полтора. Я создал Пуштунистан навечно и не для себя, а для пуштунов. Боеприпасы есть в Джелалабаде и Исламабаде.

— Ещё на полгода-год хватит, — согласился Мурад, — А дальше? Чтобы Пуштунистан существовал вечно, ему нужно собственное производство.

— Вечные вопросы решать не нам, Мурад. Аллах вразумит на это наших потомков. Нам нужно держаться здесь и сейчас.

— Ты мудр, Амир! Предлагаю захватить Джелалабад. Твои подданные должны сознавать, что им некуда отступать с пути Джихада, а то многие уже посматривают в ту сторону.

— Нет! Аллах уже сам выбрал нам противника — подлый и вероломный Пакистан, — Твоя цель — Исламабад, а с афганскими кафирами нам сейчас нужен мир. Да, мир и торговля, и не надо кривиться, мы с тобой сейчас не только воины Джихада, но и правители целого народа. У тебя есть идея — как прожить без торговли целому народу, а не двум воинам?

— Нет, Амир. Про декхан мне размышлять как-то недосуг, слишком много для них чести. Но ты прав, эти ничтожества без торговли не проживут, взять трофеи они не способны. Извини, опять я влез не в своё дело.

— Нам нужны запасы Исламабада, Мурад. Очень нужны. От них зависит судьба всего Пуштунистана. Согласуй свои действия с Ниязом и добудьте их!

* * *

Захватывать для этого болвана Исламабад никто не собирался, ещё возомнит себя очередным 'Потрясателем Вселенной', но наведаться туда ещё раз стоило. В Пакистан прилетел Госсекретарь США Александр Хейг — тот самый гружёный золотом ишак, который способен взять любую крепость.

Атаку 11-го армейского корпуса армии Пакистана отбили без особых затруднений — бойцы 'Каскада' занимали в армии новообразованного Пуштунистана все ключевые должности, поэтому организовать доставку из Афганистана всего нужного — никакого труда не составило.

Создатели мины СПМ даже предположить не могли, что их творение будет использоваться для уничтожения бронетехники, ведь ей даже гусеницу современного танка можно было сбить только случайно. Это так, но под надгусеничные полки их никто и не устанавливал, СПМ отлично помещалась в отсек боекомплекта. В двигательный тоже помещалась, но в этом случае танк ещё подлежал восстановлению, при наличии комплектующих, да и эффект был совсем не тот. Одно дело — просто бум и остановленный танк, и совсем другое — когда взрывом пятидесяти стодвадцатимиллиметровых снарядов его разрывает на куски, а башня подлетает вверх на полсотни метров. В общем, до линии соприкосновения ни один танк 2-й бронетанковой дивизии так и не добрался, а две мотострелковые бригады только имитировали бой. Обозначили исполнение приказа и сразу отступили.

И правильно сделали. Если бы они прорвали первую линию обороны, полоса наступления накрывалась восемью батареями гаубиц Д-30, позиции которых оборудовали в лагерях беженцев западнее Пешавара. Из беженцев сформировали и орудийные расчёты, хватало среди них специалистов самого разного профиля, ведь операцию 'Каскада' готовили больше года и не какие-то храбрые, но в военном деле бестолковые басмачи, а специально созданный в ПГУ КГБ отдел, скомплектованный выпускниками военных академий.

Подло? Ведь по батареям в лагерях беженцев могли нанести удары штурмовой авиацией, а там женщины и дети... Хекматияр так не считал: в Джихаде должны участвовать все, кто способен принести хоть какую-то пользу. А женщины и дети, по его мнению, были на это способны, даже просто погибнув при авианалёте — и ненависть к врагу усилится, и продуктовых пайков нужно будет меньше выдавать, а они ещё пригодятся воинам. Поэтому он лично утвердил позиции для размещения 'трофейных' гаубиц, а кто будет спорить с таким Великим Халифом? Впрочем, к счастью для беженцев, в этот раз до гаубиц не дошло, 'паки' первую линию так и не прорвали.

Все планы американцев по привлечению Пакистана к анти-Иранской коалиции накрылись медным тазом, но это было даже не пол беды. Две-три дивизии, которые мог выделить Пакистан для иранской кампании, всё равно не оказали бы существенного влияния на ход боевых действий, они нужны были там как фактор политический, а вот полный провал операции 'Циклон' — это уже действительно беда. С Хекматияром нужно было договариваться, а он уже точно не согласится признать над собой власть Пакистана и снова стать одним из вождей моджахедов, значит нужно заставить Зия-уль-Хака признать Пуштунистан. Или (если он окажется невменяемым) заставить его преемника, а потом договориться с новоявленным Халифом, у которого под ружьём уже сорок тысяч исламских фанатиков, очень нужных в Афганистане. Именно такую задачу Рональд Рейган и поставил своему Государственному секретарю.

— Халиф! Кафир Наджибулла прислал посольство. В нём шестеро пуштунов, отвергших Аллаха, двое шурави и один поганый шиит.

Гульбеддин Хекматияр прикрыл глаза и мысленно вознёс хвалу Аллаху. Шурави первыми сделали шаг навстречу, а значит просить не придётся, сами будут предлагать, а там... там уже поторгуемся...

— Я ожидал этого, Мурад. Кафиры впечатлились нашей победой и теперь ищут моего благоволения. — несмотря на внутреннее ликование, Хекматияр произнёс это равнодушно, — Где разместили посольство?

— В зиндане, Халиф.

— Почему в зиндане-то? — опешил главный басмач.

— Они не привезли достойных тебя подарков и вели себя не почтительно, будто мы им ровня. Я уже распорядился установить девять кольев для их пустых голов, но подумал, что ты захочешь сам посмотреть на казнь этих наглецов.

О, Аллах! Неужели нельзя было вложить в голову этому идиоту хоть чуть-чуть мозгов?

— Какие подарки ты ожидал увидеть, Мурад? Лично мне от них ничего не надо, а вот пуштунам нужны боеприпасы и вооружение, и они всё это привезли.

— Нет, Халиф. При них было только личное оружие.

А чего ты ожидал, безмозглый фанатик, ракетные установки? Хорошо хоть, казнить их не успел, кровожадный псих.

— Теперь дела делаются именно так, Мурад. Они привезли с собой полномочия, подарки прибудут позже. Вели достать их из зиндана и разместить... Впрочем, нет. Я сам этим займусь, а ты раздобудь сведения — что сейчас творится в Исламабаде. 'Паки' наверняка готовят новое наступление, мы должны быть к нему готовы.

— В Исламабад мне придётся идти самому, Халиф, с этим, кроме меня, никто не справится. А кто будет тебя охранять?

— Меня охранит Аллах, если я ему всё ещё нужен, Мурад. А если нет, то и ты ничем не поможешь. Иди, за меня не переживай.

— Аллах Акбар!

Убедить Президента Зия-уль-Хака признать независимость Пуштунистана не удалось, как не старался Госсекретарь США Александр Хейг. Он уже предложил этому туземному вождю всё, что было в его полномочиях, но того не заинтересовала даже помощь Соединённых Штатов в разработке ядерной программы Пакистана, с постройкой реактора, способного производить оружейный плутоний. У туземца была очень хорошая память, и он отлично помнил, чем закончилось для его предшественника признание независимости Бангладеш. О великом будущем Пакистана эта скотина не думала совсем. Вернее, думала, но только во главе с собой и никак иначе. Исчерпав за неделю переговоров все доступные аргументы, Хейг 'умыл руки' и дал сигнал начинать операцию 'Западный ветер'. Завтра он будет разговаривать уже с другим туземцем, а если и тот окажется несговорчивым, то 'Ветер' принесёт ему следующего. Совсем эти дикари обнаглели, подумал Госсекретарь США, засыпая с чистой совестью истинного патриота Америки.

— Что ты собираешься с ним делать, Максим? — начальник управления 'С' ПГУ КГБ СССР, генерал-майор Дроздов, он же боец спецподразделения разведки Халифата Пуштунистан Юнус Дауди, только что закончил просмотр видеозаписи допроса Александра Хейга.

— Ещё не решил, Юрий Иванович. Лучшее, что пока пришло в голову — утопить его по-тихому где-нибудь поглубже. Но если у вас есть идеи — то мне их сейчас очень нужно. Хотите его забрать себе?

— Нет, конечно. Нам он точно не нужен, нас тут не было. Всё, что знал, он уже рассказал, большего мы из этой ситуации не выжмем. Но и просто топить такой источник информации — очень расточительно, согласись.

— Согласен, — вздохнул Воронов, — но ведь кому его не отдай — хоть Зия-уль-Хаку, хоть Хекматияру, хоть Хомейни, у них лишь появится лишний козырь для переговоров со Штатами, а нам-то это зачем? Жаль, конечно, топить такое сокровище, но жадность фраера сгубила.

— Фраера — да, сгубила, но мы то в этой игре не фраера, а очень блатные товарищи. Если Хейг бесследно исчезнет, то его исповедь обесценится. Американцы заявят, что он оговорил себя и страну под угрозой пыток, или вовсе объявят фальсификацией.

— А нам-то что за печаль? Или вы её хотели в ООН предъявить, чтобы вызвать негодование международной общественности? — саркастически хмыкнул Воронов, — Бесполезно. Всем плевать и на Пакистан с Зия-уль-Хаком, и на Пуштунистан с Хекматияром. Банановые страны на задворках мира. Да, ядерную программу 'пакам' вроде пообещали, но все отлично понимают, что обещать — ещё не значит жениться.

— Индии не наплевать.

— Разве что Индии. — согласился Максим, — Но что от неё зависит? Такая-же банановая страна, только большая. Тридцать лет не может решить пакистанский вопрос, куда ей с Америкой тягаться.

— Не скажи. Всё течёт, всё меняется. Твоими стараниями на этом поле появился ещё один серьёзный игрок. Какой мобилизационный потенциал у Пуштунистана?

— Тысяч двести — двести пятьдесят.

— О! А у Индии есть средства, чтобы оплатить нам вооружение этой орды. Золото за год выросло в цене на восемьдесят процентов и спрос на него всё растёт.

— Ключевое слово здесь — орда. Когда она разграбит Исламабад, снова вспомнит про Афганистан.

— Ошибаешься, Максим. Зачем пуштунам нищий Афганистан, с довольно неплохой, по меркам региона, армией, когда есть практически беззащитные Карачи и Кветта? Тем более, что твой Хекматияр теперь полностью нами контролируется и направляется, к тому-же он смертен, если что-то пойдёт не так, но это вряд ли. Этого торгаша, Джихад интересует только как способ заработать. Здесь наши с ним интересы полностью совпадают. Заработать и нам нужно, да и такой порт, как Карачи, в Индийском океане явно не помешает.

— Извините, Юрий Иванович, но пока я не вижу пути, по которому вся эта благодать к нам придёт и заляжет в закрома. Я простой солдат и не понимаю тонкостей большой политики. Вы хотите отдать Хейга индусам?

— Нет, Максим. Я прошу, чтобы ты оставил его себе. Погоди! — поднял ладонь генерал Дроздов, — Дай доскажу. Живой Хейг, к которому ты будешь допускать все заинтересованные пообщаться стороны — очень сильный раздражитель для США. Тем более, если он будет добровольно и охотно отвечать на вопросы, а уж это то ты точно сможешь обеспечить.

— Это смогу. — кивнул Воронов, — Примет Ислам и сам Аллах его вразумит. Хотите подловить американцев на операции по его ликвидации?

— И это тоже. — хищно усмехнулся генерал, — Но оно не единственное. Как говорил классик: одна старушка рубль, а десять уже червонец... Индия оплатит нам взятие Карачи пуштунской ордой, и у Ирана откроется 'второе дыхание'. Если пересчитать в доллары — это уже миллиарды. Даже не считая того, что мы, как ты выражаешься, надоим с цен на нефть и золото.

— Иран уже выдыхается? Как-то быстро.

— Аятолла не дурак, он прекрасно понимает, что только куском Сирии курды не ограничатся. Пока они на территории Ирана не претендуют, но это пока они слабы. В этом случае может сработать принцип — враг моего врага...

— Не думаю. Шиитскую часть Ирака с Басрой он уже считает своей, а американцы этого никогда не признают. На потерю заложников они ещё могли бы наплевать, но деньги — это святое. Ведь цена такого мира для них не просто утрата контроля над пусть и значительным, но ограниченным объёмом нефти, это потеря долларом монополии на рынке. Иран от расчётов золотом уже не откажется, а дурной пример заразителен. Нет, теперь эту финансовую ересь только выжигать, другого выхода у США не осталось. Тут больше не мира нужно опасаться, а как-бы они Тегеран не захиросимили. Поторопились вы с курдами, ещё пару лет они бы потерпели.

— Может и поторопились, но теперь назад уже всё равно не сдашь, так что будем отыгрывать по ситуации. Самая важная на этот момент задача — убедить Индию вооружить Пуштунистан.

— Чем? Юрий Иванович, вы что сами этих басмачей не видели? Большая их часть даже автоматы не чистит.

— Люди будут, Максим. И вооружение будет в любом случае, но лучше, чтобы его оплатила Индия. Готовь Хейга, его исповедь нужно слегка подкорректировать и переснять.

— Переснимать лучше не нам. Нужно устроить его пресс-конференцию и пригласить на неё всех желающих, в том числе и американцев с пакистанцами.

— Его ведь попытаются прямо там ликвидировать.

— Обязательно. — кивнул Воронов, — Пусть пытаются, уж его-то одного я прикрою с гарантией. Меня больше другое волнует: мы слишком накаляем ситуацию, как бы до ядерной войны не доиграться, Юрий Иванович.

— На Кубе ведь не доигрались. Не мы одни этой войны боимся, Максим.

— Только на это и надеюсь.

* * *

Шестнадцатого ноября 1981 года в Исламском колледже Пешавара состоялась пресс-конференция Искандера Хакими, бывшего Государственного секретаря Соединённых Штатов Америки Александра Хейга. Убедить Хекматияра в необходимости её проведения труда не составило — притащивший Хейга из Исламабада, Мурад, предложивший казнить поганого кафира с особой жестокостью, в назидание всем остальным неверным, не нашёл поддержки даже среди своих. Военный министр Пуштунистана Ниязи, отец победы в битве за Независимость и командир отряда, с которым Мурад пришёл в Пешавар, высказался категорически против — 'Джихад — не твоя личная война. Решить его судьбу должен сам Халиф'.

Повезло Хекматияру с этими приблудами. Дикие моджахеды, не иначе как ниспосланные ему самим Аллахом, оказались людьми разумными (ну, кроме психа Мурада), верными и очень полезными. К тому-же, никому из прочих пуштунских вождей ничем не обязанные. Одного намёка Вахиду хватило, чтобы тот организовал ликвидацию всего клана Раббани. Причём от своего имени и своей властью, силами трёх десятков приблуд собственного отряда.

Вахид, командир второго отряда 'диких' (теперь занимающий должность аналогичную директору ЦРУ только Пуштунистана), тоже высказался против бессмысленной казни ценного заложника, а Мураду предложил взять свою саблю и наведаться в Вашингтон, или Москву. В казни полезного Халифу заложника он никакой пользы не увидел., а вот если Мураду удастся зарубить Брежнева, или Рейгана, Аллах это несомненно одобрит. В его словах явственно прозвучало — если уж тебе так невтерпёж поскорее сдохнуть в Джихаде — так сдохни подальше от нас, псих, а мы пока никуда не торопимся. При этом оба идиота выхватили свои сабли, но конфликт удалось замять, до крови не дошло.

Против высказался и его бывший заместитель, теперь советник Халифа в вопросах внешней политики Викрам Абдул. Его Хекматияр ценил больше всех. Викрам, потомок эмигрантов из Пенджаба, закончил Гарвардский колледж политологии, отлично ориентировался в хитросплетениях мировой политики, а главное — он никогда не хватался за саблю. Прямо он этого не говорил, но было видно, что фехтовальщики на саблях выглядели в его глазах тупыми дикарями. Викрам из пистолета попадал в подброшенную монету, и зачем такому сабля? Он-то и предложил устроить пресс-конференцию Хейга для всего мира:

— Пусть его услышат все. Нужно пригласить даже американцев с пакистанцами, нам скрывать нечего. Пусть весь мир увидит, что Халифат Пуштунистан никого не боится. К нам уже прибыли с дарами шурави, а за ними, несомненно, подтянется Индия.

— Халиф! Пойми о чём говорит этот неверный. Сам Аллах запретил изображать человека, а этот сын козы и осла хочет впустить сюда скверну телевидения. — заорал Мурад, выхватывая саблю.

— Давай, попробуй, — усмехнулся Викрам, в руке которого уже находился Кольт-911, — Если ты бросишься, мне даже приказа Халифа не потребуется. Давай, бача, только махни своей железякой в мою сторону. Ты мне давно не нравишься.

— Стоять! — взвизгнул Великий Халиф, как недорезанная свинья — Никому не шевелиться! Всем убрать оружие!

Послушались, ну ещё бы. Все они до сих пор живы только благодаря его милости.

— Мурад, ты носитель чести Аллаха, это я не ставлю под сомнение, но пока тебе не хватает опыта, чтобы правильно толковать ситуации, в которых ты оказался. Все мы видим, что ты благородный человек, но ты слишком молод, чтобы толковать нам Его волю. Это грех гордыни, Мурад. Викрам и Вахид — обнажать оружие в присутствии Халифа, без его приказа — харам. Вы меня поняли?

— Этот идиот кинулся первым, Великий Халиф. — попытался оправдаться Викрам, убирая пистолет, — Мы не за себя переживали. Прикажи мне пристрелить этого психа. Нет идиота — нет и проблемы.

— Мурад! Ты бесстрашный воин и я помню, чем тебе обязан, но сейчас тебе лучше выйти. Можешь взять с собой любую из моих наложниц, развлекись, пока мы поговорим о политике.

* * *

Двадцать шестого ноября 1981 года в Нью-Йорке, Париже и Москве прошли премьеры первой части кинотрилогии 'Свободный американец', дебют компании Metro-Goldwyn-Mayer во главе с Мариной Влади.

— Волнуешься? — Аль Пачино не снимался в 'Американце', но в его успехе был очень заинтересован финансово, получив опцион на право выкупа двух процентов акций MGM по цене сделки с Керкоряном, а они, к сегодняшнему дню, выросли уже почти вдвое.

— Конечно. Сорок два миллиона вбухали, а на интересе к методу Савельева уже не вырулим. За провал акционеры меня распнут, и ты в том числе.

— На меня не наговаривай. — улыбнулся Аль Пачино, — В случае провала, я просто не стану выкупать свой опцион, и тебя распнут без моего участия.

— Ты настоящий друг, Альфредо. Умеешь подбодрить в трудную минуту.

— Это у тебя-то сейчас трудная минута? Знаешь, мне кажется, что ты просто обнаглела. Я бы уже выкупил свой опцион, но не хочу платить с него налоги в этом году, сначала дождусь премии за второе 'Наследие'. 'Американец' обречён на успех, поверь, я эту публику знаю гораздо лучше тебя. В сюжете нет метода Савельева, но он уже и не нужен, я бы на твоём месте продал права на эту франшизу Парамаунту. Они ведь просили?

— Просили, но задёшево. Всего за восемь миллионов.

— Если ты обеспечишь участие самого Савельева в их съёмках, то сумма вырастет до восьмидесяти.

— Ты меня с кем-то спутал, Альфредо. Савельеву никто не может приказать, даже сам Брежнев. И деньги его совсем не интересуют. Знаешь, сколько он потратил из своих премиальных?

— Сколько?

— Шестьсот долларов. Остальное перечислил в фонд, занимающийся закупками медицинского оборудования для СССР. В один швейцарский фонд. И ни разу не спросил меня — как эти деньги расходуются.

— Фондом тоже ты управляешь?

— Нет, конечно! Что я понимаю в медицине? Но отчёт о расходах они мне предоставляют. Для Савельева. Ведь это я его деньги перечисляла.

— Ты с ним знакома дольше меня, а всё равно не понимаешь. Эх, женщина... Ему не нужны твои отчёты, он и так всё знает. Мой тебе совет — продавай франшизу Парамаунту за восемь. Ещё полсотни они потратят на её развитие, а в итоге всё закончится полным провалом. Это их, конечно, не разорит, но сильно ослабит, твои акционеры будут довольны.

— Передо мной не ставили задач кого-то разорять, тут самим бы не разориться, новый продукт на рынке и всё такое.

— Эх, женщина...

— А ты сексист, Альфредо.

— Не без этого, — кивнул Аль Пачино, — но лично тебя я действительно уважаю, Марина. Ты встряхнула наше голливудское болото как землетрясение, какой-то там высшей категории, я в землетрясениях не слишком разбираюсь. Тряхнуло всех до опорожнения содержимого кишечника в штаны, но всё равно ты их боишься, потому что женщина. Испугалась в то самое время, когда пришла пора загрызть полумёртвых конкурентов и на их крови построить свою империю. Я не спорю с тем, что женщины бывают умными, нет, они даже гениями иногда бывают, но... Короче. Если не продашь эту тухлую франшизу Парамаунту — на следующем собрании акционеров, я проголосую за твоё распятие.

— Почему тухлую-то?

— А где сейчас Савельев? — снова усмехнулся Аль Пачино.

— Да кто-ж его знает. Он никому не отчитывается. Но он точно не будет работать с Парамаунтом. Ни за какие деньги. Семён, он... Он не такой, как все.

— Это и так всем давно понятно, поэтому продай его контракт, вместе с франшизой, как можно скорее. Миллионов пять-шесть за это заплатят сверху. У тебя ведь заключен с ним контракт?

— Конечно, он ведь получал гонорары. Но это такой себе контракт. Семён Геннадьевич по нему сам решает — нравится ему фильм, или нет. Но, кажется, я тебя поняла...

— Ну, наконец-то. А насчёт 'Американца' не волнуйся. Савельев из него никуда не делся, теперь его представляете вы с Владом и ваш наглый, как целая стая шакалов, 'Ваньечка'. В Штатах давно все в курсе — кто вы такие.

— И кто же мы?

— Мнения на этот счёт разнятся, но все они в вашу пользу.

— Альфредо, я сейчас тресну тебя по башке сумочкой. А меня бить обучал сам Савельев, так что учти. А потом заявлю, что ты меня домогался. Даже если при этом убью — у меня хорошие адвокаты.

— Бей, женщина! Я не такой трус, чтобы убояться дамской сумочки, даже если её тебе наколдовал сам Савельев. Тем более, если сам, тогда она меня точно не убьёт, ведь я за вас. А считают вас истинными наследниками ушедших. Точнее, нас. Я ведь тоже в вашу компанию попал. Кстати, а кто решил меня пригласить?

— Ты не поверишь, но это я. Мне очень понравился твой Майкл Корлеоне. Не персонаж, а твоя игра. Ты умудрился сделать симпатичным мерзавца, а именно это и нужно было для твоей роли в 'Наследии'.

— Поверю, почему нет, Савельев вряд ли знал о моём существовании на этой жалкой планетке. Вернее, знал, конечно, он всё знает, но ему было на это наплевать, и я его понимаю. Меня точно выбрала ты. Скажи, а в совет директоров MGM я смогу войти?

— Если перестанешь меня третировать своими сексистскими штучками. Акционеров интересует только прибыль, они предоставили право распределить блокирующий пакет акций мне. По цене уже полученного тобой опциона. Своих средств мне хватит только на выкуп шести процентов, Владу на три. Ещё на три есть право у Бельмондо.

— То есть, я могу выкупить почти тринадцать процентов?

— На рынке сможешь, Альфредо, если постараешься. Просто так, опционов я тебе больше не дам. А акции, сам знаешь, подорожали уже почти вдвое.

— А твои акционеры? Аль Пачино, в мире кино — это имя, которое стоит на порядок дороже вашего французского психа. Я точно стою тринадцати процентов.

— Если так уверен, что стоишь — попроси их у Парамаунта, Коламбии, или Юниверсал. Мои акционеры миром кино вообще не интересуются, Альфредо. Они математики. Уже не совсем люди. То есть люди, но специально подготовленные для зарабатывания денег. Им плевать на распределение долей в совете директоров MGM Pictures Company, лишь бы прибыль с неё была. Хорошо, я им сообщу о твоём желании выкупить тринадцать процентов и лично нести ответственность за финансовый результат компании.

— Нет! Нет у меня уже такого желания. Только что исчезло. Считай, что у меня раскрылись глаза. Начинаю понимать, что и такие премии за 'Наследие' ты выплатила неспроста. Отличный план! Гениальный! Значит, ему и нужно следовать. Я готов выкупить только то, что ты сама предложишь мне опционами.

— В моих полномочиях предложить тебе ещё два процента.

— И с этим я войду в совет директоров?

— Именно для этого, такой пакет тебе и предложен, Альфредо. Не мной, я бы тебя ещё на процентик урезала, чтобы с Ванечкой поровну было, и ты бы всё равно согласился.

— Согласился бы. — кивнул Аль Пачино, — Ты мой друг, Марина, но всё равно женщина, а твои акционеры — очень мудрые люди. Они точно знают, что я способен устроить на этом рынке настоящую резню и подписывать твоих интересантов вдвое дешевле.

— И не стыдно тебе будет? Коллеги всё-таки...

— Стыдно...? — хмыкнул Аль Пачино, — Я не женщина, это потерплю. К тому-же, коллегами моими тогда будут уже директора кинокомпаний, а актёры станут обычными наёмными работниками, пытающимися увеличить свои доходы за счёт моих. Мне будет стыдно, если я позволю им это сделать. Так и передай своим работодателям.

— Передам слово в слово, не сомневайся. Вернее, доложу. Если я не доложу, сам догадайся, что со мной будет. Они всё знают, тут ты прав. Всё, что им нужно. И спрашивают очень строго. Зато и награждают щедро.

— Очень правильный подход к делу. А ещё они умеют правильно выбирать исполнителей своего плана. Тебя выбрали для того, чтобы ты нашла меня.

— Вот как!? — улыбнулась Марина, — Сексизм, шовинизм и мания величия во всей красе. И для чего же им понадобился ты?

— Я тот хорёк, которого они хотят запустить в чужой курятник, чтобы он передушил там всех кур. Ты лиса, которая крадёт одну курицу, чтобы утолить голод, а я буду душить их всех из чисто спортивного интереса. Мне нравится сам процесс, особенно, если за него достойно вознаграждают. Этим я от тебя и отличаюсь, поняла?

— Поняла. — кивнула Влади, — Тебе ещё ни разу не говорили, что ты беспринципная, алчная сволочь?

— Постоянно такое говорят, но мне на это наплевать. Я готов исполнить великий план и сейчас хочу услышать мнение твоих работодателей, а не твоё. Лисе хорька не понять, они на разных языках разговаривают.

— Их мнение я тебе уже озвучила. Четыре процента опционами и должность одного из трёх членов совета директоров MGM. Альфредо, ты правда совсем не боишься их? За тобой ведь не адвокаты придут, если что, и не в суд вызовут. Всё будет как в том 'Крёстном отце', только ты в нём будешь уже не Крёстным отцом Майклом Корлеоне, а одним из консильери. Таких, если я правильно помню, заливают в бочке цементом и отпускают на волю в морские просторы.

— Нет, не боюсь. Я ведь не женщина, чтобы всего бояться. Правила игры понятны, разумны и они мне нравятся.

— Да? Хотя... Возможно, ты выплывешь и в бочке, залитый цементом, ты же не женщина, у тебя нет глупых страхов. Тебе сейчас наверняка кажется, что ты в этой бочке даже летать сможешь. Причём — выше всех.

— Так себе юмор. Я не собираюсь попадать в ту бочку, Марина. Твои работодатели будут мной очень довольны, ведь я умный, энергичный и реалист. Роль хорька в курятнике мне подходит, и я не собираюсь бросаться на волков, а тем более на львов. И даже на лис не собираюсь, а куры меня в бочку точно не засунут. А почему ты сказала — один из трёх директоров? Я, ты, а третий кто? Мужа своего прокатишь, или 'Ваньечку'?

— Я не войду в совет директоров киностудии, Альфредо. Влад тоже, хоть и по другой причине. Директорами станете — ты, Бельмондо и представитель одного швейцарского холдинга, организовавшего нам кредиты.

— Он тоже прошёл подготовку у Савельева?

— На такие вопросы честно отвечают только уже заливаемым цементом в бочках. Ты же умный, как сам утверждаешь, зачем спрашиваешь?

— Расслабился. Обстановка... Премьера и всё такое... А за что тебя отстранили?

— За несоответствие. Ты прав насчёт лисы, Альфредо. Голливуд — слишком большой для меня курятник, всё, что могла, я из него уже вынесла, дальше только душить, а это... Это не моё. Сам же понимаешь...

— Вот это уже не кажется мне таким уж правильным и справедливым. Ты — звезда на этом болоте, ты взяла три Оскара с полуторамиллионным бюджетом, ты нагнула редкостную сволочь Керкоряна в самую глубокую позу и там его... не важно, чего там происходило, но это то, чего ещё никому не удавалось сделать.

— Брось. Керкоряну я заплатила на два миллиона больше, чем планировалось изначально. Нет! В вину мне это не поставили, я даже премию получила, и очень неплохую. Но я сама понимаю, что это не моё.

— Жаль. Я очень хотел с тобой поработать.

— Обязательно поработаешь, Альфредо. Я не войду в совет директоров киностудии MGM, но из акционеров меня ведь никто не исключит. Шесть моих, три Влада и семьдесят пять процентов моих доверителей. Даже если ты выкупишь все те девять процентов, которые мы планируем выпустить на рынок, со мной тебе всё равно придётся считаться. Поэтому лучше сразу забудь про свои сексистские шуточки.

— Уже забыл, прости! Все мои глупые шуточки не про тебя, просто больше никого рядом не было, а поговорить хотелось. Ты не женщина, ты — настоящая королева. Хочешь, колено преклоню? Нет? Женщина... Извини, Марина! Это был точно последний раз. Я слышал про удачное возрождение MGM Recording Studios. Эти немцы, с перепевом вашего Есенина, скоро 'золотой' диск в Штатах продадут. Этим будешь заниматься?

— Может и продадут, — кокетливо пожала плечами Марина, — может, и скоро. Заниматься буду в том числе и этим. Но MGM Recording Studios — отдельная компания и тебе с неё ничего не светит.

— Это тебе только так кажется, женщина! То есть, королева! Мне из неё очень даже светит, пусть и отражённо, ведь это тоже MGM. Мне даже от Керкоряновского MGM Resorts International немного отсвечивает. А в MGM Sports Promotion ты с такими же полномочиями, как и у нас?

— Угадал! И в MGM Music Promotion тоже. Ты прав, я не потяну вырезание курятника Голливуда, но кое-что всё-таки могу. Скоро начнётся мировое турне 'Скорпионс', сам убедишься.

— В этом меня убеждать не надо, давно убеждён. Как ты думаешь, есть шанс, что Савельев возьмёт меня в ученики?

— Спрошу, при случае. На кого хочешь выучиться? Надеюсь, не на математика?

— Пока не знаю, подумать нужно, но всё равно спасибо. Скажи, я уже могу сообщить прессе, что вхожу в состав совета директоров MGM Pictures Company?

— Можешь, но послезавтра. Ты ведь и сам заинтересован в успехе 'Американца', не стоит отбирать у него внимание публики.

— По-моему, интерес от этого только возрастёт.

— Завтра нам хватит интереса и без тебя, усилишь его послезавтра. Зато можешь сразу заявить, что становишься генеральным директором. Думаю, лучше нам вместе устроить пресс-конференцию по этому поводу.

— Это было бы просто замечательно.

— Так и будет. Пойдём в ложу, Альфредо, пять минут до начала осталось, а по дороге целая толпа журналистов.

— Да, ты права, моя королева, пора. Кстати, журналистов я бы тоже с большим удовольствием передавил. Доложи об этом своим работодателям.

* * *

Аль Пачино оказался прав — и публика, и пресса приняли 'Свободного американца' очень благожелательно. Рекорд по кассовым сборам за уикэнд, установленный второй частью 'Наследия ушедших' он не побил, но не хватило для этого совсем чуть-чуть. А учитывая, что 'Наследие' стартовало в самую 'урожайную' в году Рождественскую неделю, такая почти ничья была засчитана однозначно в пользу 'Американца', которому теперь прогнозировали общий сбор в пределах от ста пятидесяти до двухсот миллионов долларов.

Сюжет фильма строился вокруг реальных исторических событий, и чем всё закончится было заранее понятно, зато подоплёку начала этой войны представили в виде результатов козней теневого мирового правительства, с концепцией которого все уже ознакомились через дилогию 'Наследие ушедших'. Возле английского короля Георга III постоянно находился некий Натан Грюншильд, эмиссар этого самого правительства, который этим королём манипулировал в своих интересах. Манипулировал настолько искусно, что Георг III выглядел в глазах зрителей лишь величественным исполнителем чужой воли, то есть несвободным, хоть и королём, главой 'Империи, над которой никогда не заходит солнце', что уж там говорить про прочих англичан. И именно эту несвободу англичане пытались навязать американцам, не стесняясь в средствах, люто зверствуя даже там, где в этом не было никакой необходимости.

Исторические рамки раздвинуть было невозможно, хронология и итоги основных событий были отсняты 'по учебнику', но раздвигать их и не было нужды, в эти рамки отлично вмещались мелкие события. Мелкие в масштабах войны, но основные для сюжета фильма, а история послужила ему лишь фоном, хоть и очень красочным. Ещё бы, на реквизит и декорации было потрачено почти двадцать миллионов долларов, а в сценах главных сражений снималось по полторы тысячи человек, и не каких-то случайных статистов с улицы, а настоящих военных, которые хоть и сменили оружие и мундиры, настоящими быть не перестали, поэтому смотрелись батальные сцены действительно здорово.

Кстати, сцен этих за лето наснимали достаточно, чтобы хватило для монтажа во всех трёх частях эпопеи, да и реквизит уже в наличии, так что продолжения съёмок трилогии должны были обойтись вдвое дешевле первой части. Вдвое дешевле и вдвое быстрее. Всё-таки MGM Pictures Company это не скромная студия 'Марина', для которой даже один фильм в год считался достижением фантастическим, MGM должен выдавать продукцию постоянно, причём во всех ценовых категориях, востребованных рынком кинопроката, иначе прибыль с этого рынка унесут другие. Унесут конкуренты. А конкуренты — значит враги.

* * *

Тринадцатого декабря 1981 года Индия признала государственность Халифата Пуштунистан и в этот же день отправила в Пешавар официальную делегацию, во главе с министром Иностранных Дел, для установления дипломатических отношений между странами. Послы США и Великобритании в Дели заявили протест, но ответом их просто не удостоили. Шаг со стороны Индии довольно наглый, но американцы к тому времени уже продемонстрировали свою несостоятельность (если не беспомощность) на Ближнем Востоке, где не только не смогли победить довольно скромный в военно-экономическом отношении Иран, но и подставили своих союзников под удары восставших на их территориях шиитов и курдов.

Турция, Ирак и Кувейт де-факто закончили своё участие в анти-Иранской коалиции, погрузившись в хаос гражданской войны, а помочь им, как оказалось, американцы ничем не могли. Флот? Флот есть, сильнейший флот в мире, возможно, он даже сильнее совокупного флота всех остальных государств вместе взятых, включая и СССР, но что может флот, даже такой, в гражданской войне? Отстреляться ракетами по городам и объектам собственных союзников? Абсурд. А девятнадцать, отправленных Конгрессом, дивизий, только и могли, что контролировать места собственной дислокации, каждый день отсылая на родину гробы. Немного, по десятку-другому в неделю, но, кроме гробов, США с Ближнего Востока пока ничего не получали. И, похоже, что уже ничего и не получат, как из Вьетнама.

Шестнадцатого декабря Пуштунистан признали Иран и Афганистан, а уже семнадцатого на аэродром Пешавара прибыл батальон охраны и противодиверсионной борьбы. Доверять басмачам охрану самого важного стратегического объекта, на котором, кроме авиации и средств ПВО ближнего действия, планировалось разместить ещё и полк установок С-200М 'Вега-M', ракеты которых могли нести ядерные боеголовки, никто не собирался, а Великий Халиф не возражал. После ликвидации кланов Раббани и Сайафа, у Хекматияра образовалось слишком много кровников среди пуштунов, и власть его теперь держалась только на штыках пришлых, а пришлые подчинялись приблудам.

Гульбеддин Хекматияр дураком не был, как не был и исламским фанатиком, он был коммерсантом, для которого Джихад — это бизнес, а бизнес — это деньги и ничего больше. Вчера было выгодно воевать против Афганистана, а сегодня выгоднее в союзе с Афганистаном и Индией потрошить ослабленный Пакистан. Более того, других возможностей приблуды ему просто не оставили.

— Поставленная задача выполнена и даже перевыполнена, Максим, тебе пора возвращаться домой. — Юнус Дауди (теперь уже генерал-лейтенант КГБ СССР и Герой Советского Союза Юрий Иванович Дроздов) подмигнул Воронову, — Не переживай, теперь добьём это отродье и без тебя, и это, как ты сам понимаешь, не только моё мнение.

— Точнее сказать: мнение совсем не ваше, Юрий Иванович.

— Ты прав. Я просил оставить тебя до взятия Исламабада и Кветты, но командование решило, что с этим мы справимся по старинке. Справимся, не сомневайся.

— Я не сомневаюсь, не тот противник Пакистан, чтобы с ним не справиться, только потери будут вдвое большими.

— Будут, — согласился Дроздов, — но мне ответили, что беречь басмачей не в наших интересах.

— На басмачей мне наплевать, хоть все они там полягут во славу Аллаха. Потери будут и в 'Каскаде'.

— И в 'Каскаде' будут. Но 'Каскад' — это не группа из детского сада, чтобы ты их за ручку водил, это спецподразделение лучших советских офицеров. Командование желает увидеть — на что они способны без тебя. Пакистаном ведь дело не кончится, а только начнётся, и ты, в любом случае, не сможешь быть везде.

— Понимаю, — кивнул Воронов, — но всё равно, испытываю какое-то неприятное чувство... А с чего вдруг такая спешка? Я ведь ещё планировал устроить чистку местному духовенству. Как бы они нам тут новую Исламскую Революцию не организовали.

— Спешка с того, что твой проект 'Тургояк' уже готов к запуску и ждёт только вас с Савельевым. Руководство считает его гораздо более важным, чем вся наша пакистанская возня. Исходящую от радикальных имамов угрозу мы понимаем, но они ещё могут оказаться нам полезными. Пусть пытаются устроить свою Исламскую Революцию в Индии, на отходящие ей территории, мы их выдавим без труда, а они утянут за собой всех своих фанатиков. Или ты думаешь, что Индия смирится с потерей Кветты и Карачи? А она ведь, хоть и вшивенькая, но ядерная держава.

— Не боитесь подтолкнуть этим Индию в объятия Штатов? Ведь после решения пакистанского вопроса у них не останется разногласий, зато появится общий враг.

— Боимся, конечно. — Дроздов не стал строить из себя отмороженного героя, — Но сразу этого точно не произойдёт, на таком уровне резкие повороты просто невозможны. Пара лет в запасе у нас будет, а за это время всякое может случиться. Вот этим всяким тебе и предстоит заняться, насколько я понял. Клиника Савельева откроет перед нами очень большие возможности. А за 'Каскад' не переживай, будем их выводить по возможности, все отлично понимают, что это слишком ценный материал, чтобы пожертвовать им даже за порт и базу ВМФ в Индийском океане.

— Вас тоже отзывают?

— Нет, Максим. Только тебя и Савельева. Меня пока заменить просто некем. Полный допуск к этому делу только у Брежнева, Андропова и меня. Ты же сам настаивал на таком уровне секретности. И рад бы в рай, как говорится, да грехи не пускают. В отличии от тебя, там я особой ценности не представляю, а здесь ещё пригожусь. В Пешавар скоро завезут спецбоеприпасы для боеголовок С-200, а такой аргумент даже Титову не доверят.

— Во, бля... Благими намерениями мы сами мостили себе дорогу в Ад...

— Ад существует?

— Для меня — да.

— А для меня?

— Если очень сильно постараетесь, то и для вас. За уничтожение цивилизации и жизни на целой планете, могут наказать и простого генерал-лейтенанта.

— Я не собираюсь уничтожать жизнь на планете.

— Это обязательно вам учтут. — саркастически усмехнулся Воронов, — вам учтут, а мне нет, ибо я точно понимал, что делаю, в отличии от вас. Хотел, как лучше, но судить там будут за результат, а не за намерения. Могу я забрать с собой полковника Титова, раз уж ему не доверяют даже двадцать сорокакилотонных боеголовок?

— Титов уже генерал-майор. Весь личный состав 'Каскада' получил ещё и повышение в звании, кроме Звезды Героя. А зачем он тебе?

— Вы ему всё равно не доверяете, а мне пригодится. 'Мы пойдём другим путём'...

— Глупости говоришь. Мы ему полностью доверяем, кроме возможности использовать спецбоеприпасы.

— Он бы их точно не использовал, ни при каких обстоятельствах, поэтому доверия вам и не внушает. — согласился Воронов, — А мне, сейчас, раз уж поставлена новая задача, очень нужен глава холдинга Chelyaber AG. Я готов обменять генерал-майора Титова на полную лояльность вам майоров Андрейченко и Линькова.

— Подполковников Андрейченко и Линькова. — поправил Максима генерал-лейтенант Дроздов, — А сейчас они нам не полностью лояльны?

— Нам с вами полностью, а вам, без меня — нет. Я предлагаю вам занять место Титова в иерархии 'Каскада'. Эта иерархия — нечто гораздо большее, чем долг присяги Родине, или уставного подчинения назначенному командиру. Вам даже собственными руками-ногами управлять будет сложнее, чем подполковниками.

— Ты про свою 'фирменную' связь?

— Связь в комплекте, Юрий Иванович. Пакет установок для этого уровня довольно большой, но за пару недель мы управимся. Ещё пару недель вы будете привыкать к новым возможностям и ещё месяц нужно будет потренироваться, как говорится, на кошках. Магия — это такое оружие, что ущерб от неё может быть больше, чем от сорокакилотонной боеголовки.

— Всё-таки магия...

— Вполне подходящее понятие для пока неисследованных областей физики.

— Понятно. Но в этой иерархии ты всё равно будешь выше?

— Разумеется. Но это не значит, что я буду вмешиваться в ваши дела. Мы ведь честно обменяемся — Титова на ваши новые возможности. Вы возьмёте Исламабад, Кветту и Карачи, а я попытаюсь взять Федеральную Резервную Систему США. Только тогда у нас появится шанс на окончательную победу.

— Максим, 'Каскад' в прямом подчинении Верховного Главнокомандующего. Все кадровые вопросы, а, тем более, смену командира подразделения, решает лично Брежнев.

— Пусть решает. Другого решения всё равно нет, если он планирует запустить 'Тургояк'. Пока отправим туда полковника Савельева, имитировать бурную деятельность Семён Геннадьевич сможет, а я подъеду, когда передам 'Каскад' в надёжные руки.

— Генерал-майора Савельева. И Героя Советского Союза.

— И не стыдно вам было представлять к генералу, по сути, младшего сержанта? Коллег ведь своих этим унизили.

— Мне приказали представить к наградам весь личный состав 'Каскада'. К Героям и повышению в звании. Лично Брежнев приказал. — развёл руками Дроздов, — А Савельев уже был полковником, и этому ты не возмущался.

— Возмущался, но молча. Итак, вы согласны, товарищ генерал-лейтенант?

— Я-то согласен, но за Брежнева не уверен. Он очень торопится, может потребовать твоей отправки немедленно.

— Тогда он получит рядового срочной службы, который до дембеля будет 'Не могу знать!', а после уедет куда-нибудь в Аргентину. Если общество 'Динамо' нарушит наш договор, то именно так я и поступлю.

— Звучит как ультиматум.

— Ультиматум и есть, Юрий Иванович.

— Не верю, что ты готов предать Родину.

— Брежнев мне не Родина. Если разбушевавшиеся гормоны мешают Лёне выполнять наш договор, то и я ему больше ничего не должен. 'Каскад' он угробить в полном праве, но заставить меня заниматься проектом 'Тургояк' никак не сможет.

— Может, ты сам слетаешь на пару дней в Москву? Ильич, конечно, не Родина, но всё-таки он Глава Советского Союза, что тебе стоит его уважить? Вдруг у него и правда есть веские причины, форс-мажор, как ты это называешь...

— Действительно, почему-бы и нет. Гордыня — смертный грех, если она мешает делу... что-то я и правда излишне увлёкся этой войной... Хорошая идея, Юрий Иванович. Только тогда уж не на пару дней, а на неделю, нужно будет заодно и в Тургояк заглянуть, проверить, что они там понастроили, зодчие-косоручки.

* * *

Никакого форс-мажора у Брежнева, как и ожидалось, не случилось, просто Пакистан он уже счёл вопросом решённым и воспарил разумом к новым высям. 'Каскад'? А что 'Каскад'? Снабжается всем необходимым по первому требованию, по Звезде Героя всем раздали, пусть служат дальше, на то они и офицеры. Титова забирай, Дроздова на его место, конечно, жалко отдавать, но раз ты считаешь, что так лучше, то пусть так и будет. Сейчас не о мелочах нужно думать. 'Тургояк' — это проект помощнее ядерного и ракетного.

— Не был ты стариком, Максим, не понять тебе, что значит вернуть возможность этого самого. Как учёный, ты это понимаешь, но теория суха. За такое... Нам даже воевать больше не придётся.

— Не хочу показаться занудой, Леонид Ильич, и на склероз не намекаю, у вас его точно нет, у вас сейчас эйфория. 'Многомерное чудище' ведь никуда не делось. Всё, что делаю я, может и оно. Причём с гораздо лучшим результатом. Ответ на наш 'Тургояк' последует очень быстро.

— Может, сдохло уже твоё чудище? Или интерес потеряло и ушло в другие измерения? Сколько мы уже тут наворотили, а оно всё никак себя не проявляет.

— Это исключено, Леонид Ильич. Мой Учитель охотился на него в 1984-ом году. Не труп искал, а готовился к серьёзной битве. А если уж он воспринимал это чудище опасным противником, то нам с вами точно ничего не светит.

— Тогда тем более — переживать не о чем. Я не понимаю, как это возможно охотиться в будущем, но раз ты говоришь, значит так и есть. Там, в будущем, на него охотятся, и чудищу сейчас просто не до нас. Может такое быть?

— Теоретически может. Если мерность моего учителя на порядок превышает чудище, то девяносто процентов внимания он на себя отвлёк. Но нам с вами хватит и всего одного процента.

— Значит, шанс у нас уже один из десяти. А сколько процентов было у Сталина в сорок пятом, чтобы отбиться от операции 'Немыслимое'?

— Четыре десятых процента, Леонид Ильич.

— Вот! — назидательно поднял палец Брежнев, — Ссыкуны вы там все, в своих других измерениях. Я знаю, что ты меня не сильно уважаешь, Максим, но я, в отличии от твоего бубнового 'Каскада', в атаку под пулемётным огнём не один раз вставал. У нас уже сейчас шансов в два с половиной раза больше, чем тогда было у Сталина. Предлагаешь мне начинать бояться прямо сейчас?

— Я вас уважаю, Леонид Ильич...

— Брось, Максим! Я генерала ещё при Сталине выслужил, чуйка у меня отлично работает. Ты меня не уважаешь, в этих ваших измерениях я никто, и звать меня там никак. Ты меня уважаешь, как я уважаю какого-нибудь голожопого вождя с одного из островов Полинезии. Это нормально, за это я не в обиде. Чудище твоё сейчас сильно занято в будущем, а нам нужно строить настоящее. Если для воплощения проекта 'Тургояк' тебе понадобится весь 'Каскад' — бери. Басмачей добьём по старинке, благо дело, Индия Пуштунистану всё оплачивает, а в Афганистане бездельничает почти трёхсоттысячная армия, подготовленная за наши деньги. Говно, конечно, а не армия, но и воевать ей не с фашистами предстоит. Справятся, короче. Не так быстро, как это было бы с тобой и твоим 'Каскадом', но в этом случае мы никуда не торопимся, нам через Карачи торговать пока всё равно нечем, да и база флота там не особо нужна.

— Хотите сделать из Пакистана ещё один Ирак?

— Хочу. — кивнул Брежнев — Индия ведь с нами временно союзничает, пока на севере порядок не наведёт. Помогать им в этом нам не с руки, пусть они там ещё лет десять возятся, пока сами не попросят нас забрать Белуджистан, чтобы от Ирана отгородиться.

— Да, уж. Быстро вы перестроились, не ожидал. Но сразу изъять 'Каскад' не получится, месяца два на это нужно.

— Два, так два. Только ты будешь готовить Дроздова в Тургояке, туда-же переведём из Балашихи 'Вымпел'. Посёлок уже расселили в Миасс и Челябинск, сейчас там только железнодорожные путейцы остались, но и их заменим военными.

— С чего такая спешка-то, Леонид Ильич? Что не смогло полгода подождать?

— У меня сын родился, Максим, от одной из помощниц.

— Поздравляю, Леонид Ильич, но всё равно не понимаю. Причём тут это?

— А при том, что я уже полтора года обещаю своим товарищам допуск к лечению по методу Савельева. Своим близким обещаю, своим друзьям. Костя Черненко уже на ладан дышит, а ведь он мне дороже, чем тебе любой из 'Каскада'.

— Ну, его ведь можно прямо здесь поправить, не ломая планов. Болел-болел, да и вылечился, подумаешь... Бывает всякое...

— Молодёжь... Это у вас всякое бывает, а у нас, стариков, только чудеса методики Савельева. Мы уже с французов два миллиарда франков собрали на волшебную клинику в волшебном месте и это только начало. Даже тебе столько награбить не просто, а тут сами несут. От японцев один старый пердун приезжал. Обещают построить тоннели между Хоккайдо и Сахалином, Сахалином и БАМом, из Токио в Москву можно будет по железной дороге добраться.

— Не врёт? — опешил Воронов.

— Может и врёт, паскуда, но я этим пердунам на слово верить не собираюсь, для этого ты мне здесь и нужен, чтобы на враньё их поганцев проверять. А Пакистан оставь тамошним басмачам, тысячи лет без тебя как-то жили, ещё десяток точно проживут.

— Задачу понял, Леонид Ильич. Пару дней нам с Семёном Геннадьевичем понадобится на осмотр достопримечательностей Тургояка, а к двадцать второму присылайте Черненко.

— И Кунаева. Нельзя мне никого из них выделять. Неправильно это. Не поймут.

— И Кунаева. — кивнул Воронов, — И помощниц сразу с ними пришлите. А то вдруг захочется, а вокруг одни вояки, или старухи железнодорожницы. И вообще, насчёт помощниц подумайте. Очень ведь удачный момент агента внедрить.

— Молодёжь... — усмехнулся Брежнев, — Ты поди даже полком никогда не командовал?

— Мой отдел был примерно равен полку по численности личного состава.

— Вот и я о том-же говорю. Примерно равен, но не полк, а отдел. Эх, учить вас ещё и учить, молодёжь, набрались вы в других измерениях наглости, но не ума. Всё будет, Максим. Помощницы тебе будут, клинику французы строили, аэропорт всё ещё строят, там сейчас и французского бабья хватает, кроме наших. Так даже лучше. Лети, посмотри на месте, а потом уже высказывай, а то сейчас разговариваем как слепой с глухим.

* * *

В Москве пришлось задержаться на два дня, вечером восемнадцатого резко поплохело Черненко и пришлось оказывать ему экстренную помощь, а девятнадцатого, раз уж теперь всё равно торопиться некуда, почти целый день уделить Андропову. Юрий Владимирович, после успехов 'Каскада' в Пакистане, в полной мере оценил (и даже несколько переоценил) потенциал подразделения и всех его бойцов, а узнав, что Брежнев дал добро на их вывод в СССР, буквально за ночь наметил всем новое место службы. И генерал-майору Титову в том числе.

После объединения КГБ и МВД в одно министерство, в рядах советской милиции провели вдумчивую и тщательную чистку рядов, сформировав из штрафников, которых сочли не окончательно потерянными для общества элементами, три бригады Внутренних Войск, которые сейчас проходили подготовку в Тирасполе, Пятигорске и Фергане. Причём подготовкой ментов занимались армейские офицеры, в основном, выпускники Рязанского училища ВДВ, которым такое занятие (дрючить ментов) пришлось очень по душе, и сил они на это не жалели.

Нет, никаких штрафбатов создано не было, всё в рамках социалистической законности — не хочешь служить, увольняйся, неволить тебя никто не будет, но при увольнении из архива поднималось личное дело, которое было не только личным, но и одновременно уголовным: от трёх до восьми, в зависимости от гуманности каждого конкретного судьи. Штрафные менты истекали потом, скрипели зубами, но терпели. В основном. Были, конечно, психи, решившие уйти на зону, но их было очень мало. 'Красных' зон, после реформы уголовного и административного кодексов в СССР, больше не существовало, а на общей бывшие менты сразу опускались на парашу. Даже несмотря на то, что почти всё отрицалово к тому времени уже перестреляли при попытке к бегству. Не подумайте плохого, никаких репрессий, они все и правда бежали, но всё время почему-то именно туда, где их ждали вэвэшники с пулемётами засадах. Авторитетов на зонах не осталось, но и простые мужики ментов тоже почему-то совсем не жаловали.

Милиционеров на участки и перекрёстки набрали новых, а вот с руководством вышла заминка. От майора и выше (за редким исключением), всё бывшее руководство МВД попало под обвинение в тяжких и особо тяжких преступлениях, вот Андропов и решил наложить свою волосатую лапу на ресурс 'Каскада'. В принципе, дело хорошее, но на многих у Воронова уже были планы, поэтому торговались почти весь день. Ментов в Союзе много, и при недостатке умения, они просто задавят толпой, а вот там, куда запланировал 'каскадовцев' Максим, придётся отмахиваться в одиночку. Жаль, конечно, но поделиться пришлось. И, судя по довольной физиономии Юрия Владимировича, получил он даже больше, чем изначально рассчитывал.

— Здравствуйте, Владимир Семёнович. Извините, что без предупреждения, я ненадолго, только с Челябером поздороваюсь. Боюсь, забудет он меня.

— Привет, Максим. Брось эти политесы, тебе я рад в любое время. Проходи, Челябер с семейством на прогулке, минут через пятнадцать-двадцать вернутся. Пойдём на кухню, я только что чай заварил.

— С семейством?

— Варька четырёх щенков родила. Молоком уже не кормит, раздавать надо, но Марина сказала тебя дождаться, так что ты очень кстати. В отпуск приехал?

— Проездом, в увольнительной. Утром нужно быть во Внуково.

— Я тебя отвезу, так что располагайся, переночуешь у меня. Моя бизнес-леди Вовку в Америку увезла, так что не стеснишь. Даже скрасишь моё одиночество.

— Ночевать не останусь, своих нужно повидать, но от чая не откажусь. А кто Челябера выгуливает?

— В основном, студенты биологического факультета МГУ, но иногда и преподаватели. Изучают они твоего Челябера, говорят — очень интересный экземпляр, интеллект у него сравним с некоторыми людьми, только разговаривать не умеет. Пока не умеет. — Высоцкий подмигнул и улыбнулся, — Или они его просто не понимают.

— Или он не хочет с ними разговаривать. — улыбнулся в ответ Максим, — Как в целом дела, Владимир Семёнович?

— В целом неплохо, насколько я понимаю. Второе 'Наследие' собрало сто двадцать шесть миллионов, сейчас главная тема для обсуждений в определённых кругах — размер премий, которые мы получим, и на что их потратим. 'Свободный американец' стартовал отлично, акции MGM Pictures Company уже выросли в четыре раза от цены покупки компании у Керкоряна. 'Скорпионс' с альбомом Пахмутовой-Есенина уже продал золотой диск, шесть мест в первой десятке хит-парада они удерживают уже два месяца, так что и с MGM Recording Studios тоже порядок, но деталей я не знаю. Марина сейчас готовит их концертное турне, из-за этого и задержалась в Нью-Йорке. Вторую часть 'Американца' планируем выпустить к их Дню Независимости, а третью к Рождеству через год, так что лично у меня забот пока хватает. Сам-то ты как?

— Нормально. До дембеля три месяца осталось, дослуживать буду в Челябинской области.

— Про Афганистан не расскажешь?

— Нет, Владимир Семёнович. Некоторые истории лучше предать забвению. Итоги вы и так знаете, а детали... нечем там гордиться.

— Нечем, так нечем, тебе виднее. Семён с тобой дослуживать будет?

— Семён Геннадьевич теперь генерал-майор, так что, в отличии от меня, служить ему ещё как медному котелку. Но вылетаем мы завтра вместе.

— В Тургояк?

— Хм... Я думал, что это секретный проект.

— Секретный, конечно. — усмехнулся Высоцкий, — У нас секретный, а во Франции самый обсуждаемый. Туда мечтают попасть все их медицинские светила. Челябера с собой заберёшь?

— Пока не решил, нужно с ним этот вопрос обсудить, он же не животное какое-нибудь.

Челябер сразу забрался к Воронову на колени и обнял его, как ребёнок обнимает любимого отца, после долгой разлуки. Он очень хотел полететь с Максимом, но чувство ответственности не позволяло ему бросить семью.

— Он остаётся, Владимир Семёнович. Хочет сам выбрать опекунов для своих детей, но считает, что пока раздавать их в чужие стаи рано, он их ещё не всему научил. В марте зовите претендентов на кастинг.

— В марте Марина уже точно будет здесь. А мы поймём его выбор?

— Конечно. Вы же не биологи, понимаете, что он не животное, а личность. Кстати, надо бы сразу озаботиться о семейных парах, для Челяберовичей. Передайте мою личную просьбу Марине Владимировне, пусть она озадачит миссис Розуэлл.

— Озадачила уже. — улыбнулся Высоцкий, — А миссис похвасталась этим журналистам, и теперь в Америке гадают — зачем русские скупают и вывозят енотов, и не стоит ли это запретить. Вдруг, это очень важный компонент в методике Савельева.

— Надо же, в какие глубины может затянуть параноиков мания преследования. — усмехнулся Воронов, — Будет очень смешно, если они начнут обсуждать это в Конгрессе. Кстати! Хорошая идея! Но об этом потом. Пора мне, Владимир Семёнович, своих ещё повидать надо. Марине Владимировне моё искреннее уважение, скоро увидимся.

— В Тургояке?

— Почему бы и нет. Вам ведь тоже интересно — с чего всё начиналось и что в итоге получится, а Савельев там будет самый главный генерал, ему даже Андропов приказывать не сможет.

— Действительно интересно. Ждите нас в марте. Друзьям твоим можно рассказать, что ты в Тургояке служишь? Вадим с Асланом как минимум раз в неделю звонят, как будто я в Министерстве Обороны кадрами заведую.

— В Министерстве Обороны кадрами командуют, а не заведуют, Владимир Семёнович, к тому-же, как пограничник, я числюсь в кадрах КГБ, а не МО. Парням я сам позвоню, как только до места доберусь и обустроюсь. Дяденьки они уже взрослые, потерпят. Это Челябер наших уставов пока не понимает, а у них же с этим всё в порядке.

* * *

Первым иностранным пациентом клиники Савельева стал отец Президента Французской Республики, восьмидесяти восьмилетний Эдмон Жискар д'Эстен. Старика из Парижа отправляли на носилках и мало кто надеялся, что он даже сможет добраться живым до загадочного уральского местечка Turgoyak, однако ему это удалось. С утра, двенадцатого января 1982 года Савельев прописал ему капельницу с витаминным коктейлем и... больше ничего. Французский персонал клиники не удивился (здесь собрались специалисты высочайшего класса, и им было ясно-понятно-очевидно, что на этот почти труп, с целым букетом смертельных заболеваний, даже такую капельницу тратить уже не стоит), однако утром тринадцатого старик Эдмон очнулся и потребовал у медсестры чашку кофе. Ошалевшие французы бросились к Савельеву за консультациями, но к главврачу их не пропустил помощник-секретарь в приёмной.

— Вы в своём уме, мсье, или вас всех тоже лечить нужно? — спросил посетителей Воронов по-французски, с отчётливым гасконским акцентом, — Неужели некому приготовить старику чашечку кофе, и для этого обязательно нужно отвлекать от работы главного врача?

Максима французы отлично знали. Помощник-секретарь-переводчик Савельева, пятнадцатикратный олимпийский чемпион (в том числе и по боксу) являлся звездой мирового уровня, и во Франции он давно бы уже стал мультимиллионером, а здесь сидит и охраняет кабинет главного врача и директора клиники. Нет, парень он хороший, когда удаётся с ним встретиться не на службе — не отказывается от совместных фотографий, раздаёт всем желающим автографы, но... Сейчас на них смотрел не весёлый и остроумный собеседник, завсегдатай единственного пока в Turgoyak кафе 'Тайга', а вышедший на ринг боец.

— Мсье Воронов, возможно, вы не совсем понимаете произошедшего, но случилось настоящее чудо. И мы считаем, что мсье Савельеву нужно это увидеть.

— Мсье Лагран, всё, что нужно увидеть мсье Савельеву, он отлично видит без ваших подсказок. Вы сумеете сами сварить кофе, или мне его заказать? — переждав полминуты недоумённого молчания, Максим снял трубку одного из телефонов и заговорил по-русски, — Светик, тут толпа иностранных буржуев-косоручек не может кофе сварить, будь добренька, сваргань кофейничек во вторую палату. Ага, не говори, прислали дармоедов. Покрепче завари, если что — сам разбавит. Я на тебя надеюсь, солнышко.

Воронов положил трубку на аппарат и, демонстративно не замечая посетителей, с минуту листал какую-то папку. Глава французской миссии в Turgoyak, магистр медицины, академик Франсуа Лагран кашлянул, привлекая внимание. Максим посмотрел на него с искренним удивлением.

— Кофе я уже заказал, мсье.

— Мы это слышали, мсье Воронов. Но ведь дело не в кофе!

— Странно. Именно про кофе вы пришли сообщить Савельеву, а оказывается, что дело совсем не в нём. Уж не задумали ли вы устроить покушение, или ещё какую-нибудь гадость, мсье Лагран?

— Бросьте, Максим! Мы врачи и у нас нет оружия.

— Не все среди вас врачи, не все, Франсуа. К тому-же врачи, благодаря полученному образованию, умеют убивать лучше всех, а оружием может послужить любая иголка, если её правильно воткнуть. Либо вы мне сейчас честно скажете — зачем на самом пришли, либо я нажму кнопку вызова группы быстрого реагирования. Тогда вы все, в лучшем случае, отделаетесь сотрясениями мозга. Всё происходящее сейчас в приёмной пишется на две видеокамеры, так что ваше нападение уже зафиксировано.

— Какое ещё нападение!? Максим, мой друг, не говорите ерунды! Произошло настоящее чудо!

— Чудо — это всегда очень интересно, дружище Франсуа. Обожаю всякие чудеса. — улыбнулся секретарь Савельева, — Пациент Эдмон Жискар д'Эстен снёс золотое яйцо?

— Нет, конечно. Я понимаю ваш сарказм, Максим. Но он попросил кофе!

— А что он должен был, по-вашему, попросить? Чашечку стрихнина? Я бы на его месте тоже кофе попросил, да и вы наверняка тоже. Я внимательно изучил контракт, по нему Семён Геннадьевич даёт рекомендации, а лечите пациента вы, как и всех остальных французов. И в нём точно нет пункта, чтобы кофе вашему Эдмону готовил лично Савельев.

— Но Эдмон Жискар д'Эстен не мог выздороветь от одного витаминного коктейля!

— Капельницу готовили вы?

— Лично. — кивнул академик Лагран.

— И ставили её тоже вы?

— Конечно.

— Пациенту хуже не стало?

— Нет, но...

— Не вижу причины отвлекать Семёна Геннадьевича, мсье. Плановый осмотр в одиннадцать ноль-ноль.

Эдмона Жискар д'Эстена выписали из клиники утром шестнадцатого января, а вечером он блеснул в кафе 'Тайга', отмечая своё выздоровление русской водкой, оставшись к концу праздника единственным стоящим на ногах французом.

* * *

— Впечатляет. — отложил фотографии Рональд Рейган, — Очень сильно впечатляет. На вид ему сейчас больше шестидесяти не дашь.

— Не только на вид, сэр, с нами сотрудничает одна из девушек эскорта, которой он... гм... попользовался трижды за ночь.

— Трижды? Эта девушка надёжный источник?

— Она не слишком умна, сэр, но до трёх считать точно умеет. — хмуро кивнул новый директор ЦРУ Уильям Уэбстер, — Кроме того, она не единственная, Эдмон Жискар д'Эстен меняет партнёрш каждую ночь, так что данные теперь есть и у британцев, и у японцев, и у всех остальных желающих. Девушек эскорта вербовать совсем не сложно.

— Удалось что-нибудь выяснить по методике лечения?

— Всё и ничего, сэр. Не было никакого лечения. Имеется в виду традиционная медицина. Старику поставили капельницу с витаминами, а через сутки он уже стал таким.

— Изучили эти витамины?

— Конечно, сэр. Витамины французского производства, в любой аптеке их можно купить за пять долларов, то есть тридцать франков. Капельницу готовил и ставил лично академик Лагран, остатки раствора изучали в институте Пастера. Пустышка. Имитация. Этот раствор не вылечил бы даже насморк.

— Ваш предшественник докладывал мне, что французы завезли туда кучу самого современного медицинского оборудования.

— Ещё одна пустышка, сэр. Ничего, кроме витаминов за пять долларов, не применялось.

— Эти сведения из надёжного источника?

— Да, сэр. Русские не препятствуют сбору информации, хотя нашего агента среди французов давно вычислили. Всё оборудование пока на складах, оно будет установлено в клинике, которая ещё строится. И клиника эта будет специализироваться на спортивной травматологии, а не на этой чертовщине. Эдмон Жискар д'Эстен за сутки обучился русскому языку, при выписке, он уже общался с Савельевым без переводчика.

— Он не первый.

— Среди французов второй, сэр. Первым был актёр Жан-Поль Бельмондо, сейчас один из директоров MGM Pictures Company. Сколько таких среди самих русских, мы не знаем, но Савельев не зря где-то пропадал целых восемь месяцев. Аналитики склоняются к тому, что он всё это время занимался Пакистаном.

— Русские ничего не добились в Пакистане. Самую большую выгоду там получила Индия.

— Индия получила войну лет на десять, оттянув на себя всё внимание и оплатив русским вооружение Пуштунистана. Про Афганистан теперь забыли даже мы. Если рассматривать эту ситуацию как многоходовую, то добились они уже очень многого. А главное — мы не знаем, как и чем противостоять этому новому виду оружия, сэр.

— Ликвидировать Савельева мы не способны?

— Может и способны, сэр, но кто даст гарантию, что Савельев — это не подставная фигура? Такой-же рекламный проект, как этот блудодей Эдмон Жискар д'Эстен. Его ведь неспроста вывозили в Лейк-Плэсид и Нью-Йорк, нет, его специально нам показывали. Нужно копать глубже.

— Копайте скорее, Уильям. Клиника Савельева — очень мощное оружие и используют его виртуозно настоящие профессионалы. Уже две недели все разговоры вокруг этого француза, которому очень завидуют многие, в чьих руках деньги и власть. Мы можем потерять не только Европу и Японию, но и саму Америку.

— Копаем, сэр, но это не уж такая простая работа. Русские нам специально намекнули на некое 'Наследие ушедших', но в чём оно заключается? Человек-наследник, какой-то артефакт, или географический центр силы со специфическими излучениями? Мы ищем чёрную кошку в тёмной комнате, но скорее всего окажется, что и кошка не та, да и комната совсем другая. Вполне возможно, что мы никогда ничего не найдём.

— И что нам теперь остаётся? Начинать ядерную войну, или сдаваться?

— Я бы предложил третий путь, сэр. Русские подчёркнуто не демонстрируют враждебности Соединённым Штатам, почему бы нам не сделать шаг им навстречу. Манёвр, не более того. Вряд ли они откажутся принять вас в клинике Савельева, а с вами и делегацию специалистов.

— А если меня там завербуют? Сами же говорите, что методики пока непонятны.

— Если такое вообще возможно, то вас завербуют и в Вашингтоне, сэр. Но я бы рискнул.

— Мной?

— Я бы и собой рискнул, но меня вряд ли согласятся принять в этом Turgoyak, сэр.

— Я подумаю, Уильям. Наверняка, Конгресс будет против.

— В этом я не уверен, сэр. Конгрессмены, конечно, патриоты, но их очень сильно впечатлило преображение Эдмона Жискар д'Эстена. От такого никто из них не откажется. Такое ведь ни за какие деньги не купишь. Отправить вас на разведку они согласятся, президента ведь можно и нового выбрать, если что, а единственная альтернатива этому — ядерная война. То есть — конец всему и всем. Нам сейчас очень нужны любые достоверные сведения — с чем мы столкнулись. Это не только моё мнение, сэр.

— Решили мной пожертвовать?

— Девяносто девять процентов на то, что лично вам ничего не грозит.

— Кроме импичмента.

— За такое — невелика плата, сэр. Импичмент и так можно получить, в наших-то обстоятельствах, и без всякого приза. А тут и приз будет, и шанс.

— Шанс на что?

— Заполучить эту чертовщину под свой контроль, сэр.

— И это не только ваше мнение, Уильям?

— Так точно, сэр.

— Я позвоню Брежневу, — кивнул Рейган, — если больше некому идти в разведку, то в неё пойдёт сам Верховный Главнокомандующий. Но сначала я хотел бы получить подтверждение ваших слов кем-нибудь из высших представителей Кланов.

— Все шесть Глав лично отзвонятся вам в течении суток, сэр.

* * *

К шестому февраля 1982 года клиника Савельева выполнила все заказы Брежнева (Черненко, Кунаев, Шолохов) и взятые перед французскими инвесторами обязательства, и у Воронова наконец появилась возможность заняться подготовкой замены 'Каскаду'.

Тургояк с прилегающими территориями был приравнен в статусе к Байконуру, а командовал 'Объектом Контакт' (в/ч 14 471) генерал-майор Савельев, которому подчинили три строительных батальона, поэтому вопрос о передислокации из Балашихи группы 'Вымпел' решился в кратчайшие сроки.

— Очень аскетично. — Андропов присел на нары в одном из шести срубов-бараков, — Отопление и электроснабжение не предусмотрено, или ещё не успели?

— Не предусмотрено, Юрий Владимирович. Ни отопления, ни электричества, ни горячей пищи не будет. Даже такие бараки для нормального спецназа — это уже роскошь. 'Каскад' бы прекрасно обошёлся без них, но до уровня 'Каскада' 'Вымпелу' ещё далеко. — Воронов зажёг лучину, — Пусть первый месяц поживут в комфорте, пока не втянутся.

— В комфорте. — усмехнулся Андропов, — На улице сегодня минус двадцать четыре, да и здесь ненамного теплее. Не помёрзнут парни?

— Помёрзнут, конечно, и обязательно поголодают, — кивнул Максим, — но так они научатся быстрее и лучше. Времени у нас не так много, на весь курс подготовки меньше двух месяцев. Если уж целый генерал-лейтенант готов на это пойти, то и среди офицеров добровольцы обязательно найдутся. Остальных найдёте куда пристроить.

— Ты готов? — Андропов удивлённо посмотрел на Дроздова.

— Ещё не на уровне бойцов 'Каскада', но уже кое-что уже могу, Юрий Владимирович. Для 'Вымпела' я буду неплохим примером, да и Максим рядом, подстрахует, если что.

— Примером, говоришь... — Андропов повернулся к Воронову, — А я смогу пройти такую подготовку, Максим?

— Не знаю. — тот явно удивился вопросу, — По здоровью — наверное, да, сможете, только зрение поправить нужно. Но Брежнев ведь вас не отпустит на два месяца.

— Не отпустит, — согласился министр МВД-КГБ, — Но всё равно приятно такое слышать от специалиста. Значит, не я ещё не такая уж старая рухлядь, и если сильно припрёт — то смогу. А что насчёт зрения?

— Зрение исправим, с этим сложностей не возникнет, но где-то с неделю вас будут беспокоить довольно сильные головные боли. Работать не сможете. Такое лучше в отпуске лечить.

— Странно. Всё лечишь, а головную боль не можешь.

— Не все боли можно лечить, некоторые из них полезны, их нужно просто перетерпеть. Мозг должен привыкнуть к приёму картинки другого качества и настроиться на неё. Как мышцы привыкают к нагрузкам. Только в вашем случае нагрузка будет очень сильная, вы ведь в очках уже лет тридцать?

— Двадцать девять. Ладно, это не к спеху, у тебя сейчас и так забот хватает, да и мне теперь без очков непривычно будет. Когда я их протираю — мысли в порядок приходят. Вроде и минута-другая, а иного часа стоит. Ты о другом подумай. 'Наследия ушедших' не хватит на всех желающих, даже если ты будешь всё время только лечить, а ты ведь не будешь?

— Не буду. — согласился Максим, — Неправильно это, смена поколений должна идти своим чередом. Откровенно говоря, я вмешиваюсь не в своё дело. Приметно, как адъютант, подделывающий приказы ушедшего в запой генерала. Раз-другой такое прокатит и даже может пойти на пользу, но в итоге к добру это мошенничество нас точно не приведёт.

— Значит, отказывать в любом случае придётся.

— Конечно. Собственно говоря, я планировал заработать только на проведение Олимпиады, а на неё французы уже скинулись. Теперь будем принимать только самых-самых, которые пробудят в нас жадность, побеждающую даже нашу осторожность.

— Вот и подумай над благовидным предлогом, а то про вашу клинику уже пол страны знает. Скоро вся узнает и разговоры пойдут — буржуев лечим, а своих нет. И скрыть теперь не удастся, этот старый дурак Эдмон Жискар д'Эстен уже на всю Европу раззвонил про чудесный Тургояк и чудотворящего Савельева.

— Я так понимаю, вы именно этого и хотели.

— Хотели как лучше. — кивнул Андропов, — Самую крупную рыбу подманить.

— Не подманилась?

— Подманилась, но мелочи налетело в миллион раз больше. Теперь они могут не только наживку, но и рыбака сожрать. Рыбак-то, на берегу, ещё может и отобьётся, а вот наживка у нас — твой Савельев. Так что думай, Максим.

— Да, уж. Теперь и не заявишь, что 'мана небесная' закончилась, обязательно предъявят, что не на то её потратили.

— Именно так. И назад уже не сдашь. В Европу теперь тысячи всяких обормотов летают, всем рот не заткнёшь. С твоей, кстати, подачи всё это началось.

— За 'Железным занавесом' мы бы точно не выжили.

— Я это понимаю. Все в ГКТО это понимают. В глухой обороне войны не выигрываются, но и наступления иногда заканчиваются котлами.

— Крупных то хоть много подманили? — слегка расстроенно поинтересовался Воронов.

— Можешь считать, что всех. Я сейчас даже не про японцев со швейцарцами говорю, сам Рейган в вашу клинику попасть хочет. Лично Ильичу звонил, интересовался насчёт условий.

— И Брежнев ищет повод отказать?

— Леонид Ильич обещал походатайствовать, но ведь ваша клиника кооперативная, то есть частная. Вовремя-же мы успели конституцию поменять. — недобро усмехнулся Андропов, — Теперь отказывать всем можно именем Савельева.

— Вот уж Рейгану-то точно не стоит отказывать. Он, конечно, в той Америке далеко не главный, что-то вроде нашего Великого Халифа Хекматияра, — Воронов едва сдержался, чтобы не сплюнуть, и его собеседники это заметили, — но всё равно, фигура очень значимая, куда там Эдмону Жискар д'Эстену. Савельева же можно представить как проводника неких высших сил. Как электрический кабель, какой с него спрос? Энергию подали, он её и передал.

— Решать тебе, так что думай сам. У нас, я сейчас говорю за весь ГКТО, на этот счёт мнения нет. Совсем нет. Никакого! Рейган — конечно, враг, но ведь на смену ему обязательно ещё большая сволочь придёт. Тут уж мы иллюзий давно не питаем. Если ты можешь хоть что-то изменить...

— Эх, нам бы ещё лет двадцать, — мечтательно вздохнул Максим, — или хотя-бы пятнадцать. Сейчас, даже если мы завербуем Рейгана — это просто ничего не даст. Даже если зачистим все основные кланы в США — тоже почти ничего. Хапнем, конечно, немного, но саму систему не сломаем. Таких кадров у 'многомерного чудища' гораздо больше, чем у Сталина было полковников... Юрий Владимирович, а кроме Рейгана из США кто-нибудь интересовался?

— В том-то и засада, Максим — что больше никто. Понятно, что Рейгана нам просто жертвуют. Это даже мне очевидно. Наверняка ему сразу после лечения объявят импичмент и отправят в закрытую клинику, для изучения феномена.

— Феномен, феномен, — словно пожевал это слово Воронов, — ничего они не изучат. Феномен ведь тоже бывает разный... Бывает, что феномен — это добровольно взошедший на крест Святой Пётр, а бывает, что и Тамерлан, полный отморозок, с искренним чувством собственного превосходства, наплевавший на все придуманные до него законы и правила. Какая-то страховка от этого у них наверняка продумана, но это не значит, что её нельзя продумать лучше и обойти чуть глубже. Что скажете, Юрий Владимирович?

— Хм, ты вроде и по-русски сейчас говорил... но нет, то есть да, то есть я не возражаю, причём от имени всего ГКТО. Клиника у вас кооперативная, так что вызывайте пациентов по своему усмотрению. Рейган, так Рейган, бизнес есть бизнес. Дело это поганое, но ради дела потерпеть и не такое можно.

— С русским уже и у вас проблемы, Юрий Владимирович. Не обижайтесь, это нормально, ситуация слишком сложная, её никаким языком понятно не опишешь, но суть я, кажется, уловил. В котёл эти твари нас не поймают. А если и поймают, то будет как в том анекдоте про медведя — вроде и поймал, но убежать уже не смогу. Назначьте Рейгану на конец марта, а до него нам нужно успеть подлечить всех самых полезных для народного хозяйства буржуинов и ещё с десяток американцев по списку. Список я вам через пару дней представлю. После этого клиника закроется на неопределённый срок.

— Разорвут за это твоего Савельева на молекулы.

— Пусть только попробуют. Гарантий, конечно, нет, но Семён Геннадьевич прошёл полную подготовку по программе 'Каскада', да и я рядом с ним всё это время буду. Риск большой, но оправдываться нам теперь ни в коем случае нельзя, только обвинять и бить первыми. Марина мне сказала, что Аль Пачино просится к Савельеву в ученики, вот с него, пожалуй, и начнём. Пусть его первого попробуют запереть в клинику на исследования.

* * *

Восьмидесятилетняя Марлен Дитрих не покидала свою парижскую квартиру на авеню Монтень уже три года. После перелома шейки бедра и последующего не совсем удачного лечения, она не могла передвигаться без костыля, и старость усугубилась инвалидностью, а появляться на публике в таком состоянии ей не позволяла гордость. Всё общение с внешним миром свелось к довольно редким телефонным разговорам с мюнхенским продюсером Карлом Дирке, добивавшегося от неё согласия на съёмки документального фильма.

— К вам посетитель, мадам. — несколько взволнованная горничная положила на стол визитную карточку, — Я помню ваши указания, но подумала, что это может быть вам интересно.

'Жан-Поль Бельмондо. Член совета директоров MGM Pictures Company'.

Действительно интересно. Здоровья у Марлен Дитрих почти не осталось, но разум ясности не утратил. За отсутствием других занятий, она очень внимательно следила за происходящим в мире, особенно в мире кино, а Бельмондо в том мире, в последние полтора года, был одной из самых ярких и обсуждаемых фигур.

— Ты уверена, что это не какой-то мошенник, Жаклин?

— Абсолютно, мадам. Мсье Бельмондо перепутать ни с кем невозможно, к тому-же, он мой любимый актёр.

— Он пришёл один?

— Один, мадам. Он такой очаровательный... Сказал, что зайдёт позже, если вам сейчас не до него.

Позже? И что это даст хромой старухе? Как не приводи себя в порядок, намного лучше не станет. Да и ненамного не станет, нет, пусть всё будет естественно.

— Зови!

Бельмондо это понял и доверие оценил, промелькнуло у него в глазах что-то такое... уважительное. Он не стал растекаться фальшивыми комплиментами и сразу перешёл к делу.

— Благодарю вас, мадам. Если позволите, начну с вопроса — вы что-нибудь слышали о клинике Савельева?

— Конечно, мсье, я ведь хромая, а не глухая, а во Франции сейчас все только о ней и говорят.

— Отлично, мадам, — обрадовался Бельмондо, — это сэкономит нам кучу времени. Я предлагаю вам посетить эту клинику и пройти курс лечения.

— Боюсь, мне придётся вам отказать, мсье. Ходят слухи, что курс лечения у Савельева стоит шестьдесят миллионов франков, а у меня их нет.

— Это я знаю, мадам. Лечение вам оплатит компания MGM, вернее, её основной владелец, швейцарский холдинг Chelyaber AG.

— Просто так возьмёт и оплатит?

— Нет, мадам, — улыбнулся Бельмондо, — просто так ничего не бывает. За это вам придётся подписать десятилетний контракт.

— Десятилетний? Вы в курсе, сколько мне лет, мсье?

— Я — нет, мадам, — ещё раз улыбнулся Бельмондо, поднимая ладони, — но швейцарцы наверняка в курсе. Кстати, Эдмону Жискар д'Эстену восемьдесят восемь. Это точно намного больше, чем вам.

— Не так уж и намного, но суть я, кажется, поняла. Вы принесли с собой контракт?

— Разумеется, мадам. Вот, пожалуйста. — протянул конверт Бельмондо.

В конверте оказался всего один лист.

— Хм... — задумчиво произнесла Марлен Дитрих спустя пару минут, — это не контракт, мсье. Наверное, так звучали древние клятвы оммажа. От меня не требуется ничего, кроме лояльности компании MGM.

— Именно так, мадам. В течении десяти лет вы не сможете сотрудничать ни с кем другим.

— Но и обязательства перед MGM не прописаны. А если мне вообще не захочется больше работать?

— Принуждать вас к этому никто не станет. Но вам обязательно этого захочется, мадам, в этом я абсолютно уверен, как и наши акционеры. Не в кино, так на телевидении, или эстраде.

— У MGM есть собственная телекомпания?

— Пока нет, но обязательно будет. Фрэнк Синатра уже принял этот, как вы изящно выразились, оммаж, и вы, мадам, вместе с ним, могли бы составить отличный дуумвират в новой телекомпании.

— У Синатры не нашлось денег? — удивилась Марлен Дитрих.

— Нашлись бы, наверное, — пожал плечами Бельмондо, — но за деньги ему такое никто не предлагал. Деньги должны платить банкиры, и платят они достаточно, чтобы этого хватило на поддержку талантливых людей. Деньги, как говорят мои наниматели — это не существительное, а прилагательное.

— Очень необычные люди, эти ваши наниматели. А что для них существительное? Власть?

— Не знаю, мадам. Точно не знаю, но, думаю, что и власть для них тоже всего лишь прилагательное, а существительное — лишь сама жизнь. Её развитие и выход на более высокие уровни. Не только технологические, но и духовные. Я этот вопрос с акционерами не обсуждал, я их даже и не видел никогда, если честно. Поболтали пару раз на эту тему с Семёном, но он и сам не в курсе относительно конечных целей.

— Семён — это Савельев?

— Да, мадам. И главным достижением своей жизни я считаю то, что он называет меня своим другом. Это я ни за какие деньги не продам, и не на какую власть не обменяю.

— Я понимаю вас, мсье. Думаю, что понимаю. На что я могу рассчитывать после лечения? Признаться, Эдмон Жискар д'Эстен впечатлил меня очень сильно, да и не только меня, он весь мир впечатлил.

— На этот счёт меня подробно проинструктировали, чтобы не вселять в вас ложных надежд. Есть хорошие новости, а есть и плохие, с каких начать?

— С плохих, разумеется. Хорошими будем запивать послевкусие.

— К сожалению, вернуть женщине детородную функцию Савельев не может, в этом замысел самого Создателя и всё такое, в чём я совсем не разбираюсь, но вы сможете проконсультироваться непосредственно у него самого.

— И?

— Что и, мадам?

— Что в этом плохого, мсье? Мне перевалило за восемьдесят, я уже давно забыла про все эти развратные животные глупости. Ещё не хватало мне только забеременеть в этом возрасте.

— Не знаю, мадам, но это была единственная плохая новость. Я рад, что вы не сочли её непреодолимой помехой нашего сотрудничества.

— Не сочла. Я её даже просто плохой новостью не сочла, скорее наоборот. Тем интереснее будет выслушать хорошие.

— Семён сказал, что очень постарается, чтобы вы выглядели и чувствовали себя лет на тридцать пять — сорок. Ну, кроме, этого самого... Как вы выражаетесь, животного разврата. Вы сможете танцевать, петь, даже спортом заниматься. На олимпийскую чемпионку уже не потянете, хотя... Та же стрельба из лука слишком больших нагрузок не требует, это я по себе знаю. Если сильно захотите...

— Не захочу. Ещё этого идиотизма мне только и не хватало. А голос вернётся?

— Голос, мадам, не просто вернётся, он, после лечения, у вас станет по-настоящему волшебным, хоть и узнаваемым, как и у Синатры. Семёну кажется, что мировая эстрада сейчас пошла не тем путём, который нужен нашей человеческой цивилизации, и он мечтает создать ей весомый противовес. И он это сделает, я Семёна знаю, если уж это ему самому очень хочется, то так всё и будет.

— Я чувствую, впервые это искренне чувствую, что встаю на сторону добра, — Марлен Дитрих размашисто подписала контракт-оммаж, — могу я взять с собой горничную?

— Можете, — кивнул Бельмондо, убирая в карман подписанный лист бумаги, — но лучше оставьте её отвечать на телефонные звонки. Пусть говорит, что вы приболели. Вы возвращаетесь в большой шоу-бизнес, мадам. Чем неожиданнее будет нанесён этот удар — тем нам будет лучше.

— Принимается, мсье. Жаклин! — повысила децибелы своего голоса Марлен Дитрих.

— Здесь, мадам.

— Ты, как обычно, подслушивала?

— Нет, мадам, но вы говорили довольно громко, я просто всё слышала. Я так рада за вас...

— Тем лучше. Тебе нужно продержаться пару недель. Если всё случится так, как обещает мне мсье Бельмондо, эта квартира станет твоей, только личные вещи я потом заберу. Ты не рада, Жаклин?

— Это было бы для меня полным счастьем минут десять назад, а сейчас мне хочется вместе с вами в сказку, мадам.

— Кадры решают всё, — пробормотал по-русски Бельмондо, доставая чековую книжку и заполняя очередной лист, — Держи, Жаклин, мы про тебя не забудем.

— Шесть тысяч франков? Но за что? Я бы и так молчала!

— Молчать как раз не нужно, Жаклин, это за твои правильные ответы. Да и коммунальные платежи теперь из кармана прилично тянут. Обещаю, что мы про тебя не забудем, а пока сотвори мне чашечку кофе, красавица.

* * *

Десятка американских пациентов Воронову собрать не удалось. Отказались, вернее, просто не ответили на приглашение: бывшие Президенты Ричард Никсон и Джимми Картер, бывшие Вице-президенты Спиро Агню и Уолтер Мондейл, бывший посол США в СССР и бывший президент компании IBM Томас Уотсон, бывшие председатели Федеральной Резервной Системы Артур Бёрнс и Джордж Миллер (этих двоих особенно сильно хотелось заполучить, но увы); так что из крупных политиков удалось привлечь лишь тридцать восьмого Президента Соединённых Штатов Джеральда Форда, да и то только вместе с женой Бетти, которая уже восемь лет боролась с раком груди. Собственно говоря, именно из-за жены Форд и согласился, хоть и понимал, что это станет концом его политической карьеры. Хотя, какая уж там карьера, после проигрыша президентских выборов этому слабаку и неудачнику Картеру... Хотя... Надежда ведь умирает последней. В общем, здоровье любимой жены для него оказалось дороже и это говорило о нём многое — и как о политике, и как о человеке.

Зато Марина не подвела, с Фрэнком Синатрой она договорилась лично; а к экс-чемпиону мира по боксу и нынешнему тренеру Мохаммеда Али Арчи Муру и первому чёрному чемпиону Мировой Лиги Бейсбола Джеки Робинсону отправила Аль Пачино. В целях тестирования управляемости и адекватности генерального директора MGM Pictures Company. Хочешь попасть в ученики к Савельеву? Вот тебе первое задание, Альфредик, если даже этого не осилишь, Семён с тобой даже разговаривать побрезгует. А идею с привлечением в команду Марлен Дитрих подал уже Синатра, оказывается, она когда-то была дамой его ещё юного сердца. Офигеть, не встать. Роман писать можно. Рыцарский...

— Леди и джентльмены, — в кафе 'Тайга', закрытом на 'обслуживание' сейчас находились только американцы, — меня зовут Максим, и я назначен вашим физиотерапевтом и тренером.

Представляться Воронову не было никакой нужды, в США он был даже более узнаваем, чем сам Брежнев, поэтому вступление вызвало улыбки у всех присутствующих. Тем более, что все они уже успели пообщаться с ним в процессе лечения.

— Нам очень приятно, Максим, — Марлен Дитрих выглядела сейчас как в начале сороковых, и улыбалась так же, — Вы тренер по боксу, или по хоккею?

— Я тренер по жизни, леди, — ничуть не смутившись подмигнул ей Воронов, — Ваши организмы Семён Геннадьевич, как смог, подправил, но этого мало. Даже здоровому человеку нужны постоянные тренировки, чтобы оставаться здоровым. Здоровье — это ресурс, который нужно беречь, и меня назначили вас этому научить. Времени у нас мало, всего неделя, поэтому вы все сейчас встаёте и идёте вслед за моим помощником, — Максим кивнул на Аль Пачино, — Вы должны называть его сэр, и беспрекословно слушаться, как сержанта в армии. Если он решит, что вас нужно учить боксу, или хоккею — будем учить, но сначала он вас научит просто выживать. Вопросы есть?

— Отказаться можно, сэр? — Марлен Дитрих просто не терпелось проверить насколько действуют её чары, утраченные ещё лет сорок назад и вдруг так неожиданно вернувшиеся.

— Отказаться, конечно, можно, леди. — невозмутимо кивнул ей Воронов, — Я даже рад этому буду. У меня есть занятия поинтереснее, чем учить вас жить, да и у мистера Аль Пачино тоже. Итак, кто отказывается — поднимите руки. Никто. А жаль... Забирайте своих новобранцев, Альфредо. Для начала — научите их не задавать глупых вопросов и не создавать проблем начальству. Для создания проблем начальству, существует вышестоящее начальство, а личный состав нужен, чтобы эти проблемы для начальства решать. Как можно быстрее и молча. Вам всё понятно, tovarisch serjant?

— Так точно, сэр. Новобранцы, в колонну по два, становись! И не переживайте так сильно, не для того вас всех лечили, чтобы сейчас так просто угробить. Мы идём играть в снежки, а дальше видно будет — кто из вас на что способен. Капрала я вам назначу послезавтра. Колонна, шагом марш!

* * *

Министр по делам молодёжи и спорта, Председатель Олимпийского комитета СССР, Сергей Павлович Павлов сидел за самым дальним угловым столиком в кафе 'Тайга' и рассматривал посетителей. Тургояк Павлов посетил уже в шестой раз за год, сначала, в первые два визита, он готовил заявку на проведение Зимних Олимпийских игр 1988 года, потом дважды приезжал контролировать ход подготовительных к строительству работ, а в прошлый приезд навещал Воронова, чтобы, что называется, 'сверить часы'.

Полномочия Павлова Брежнев значительно расширил, но и ответственности это добавило прилично. Сергей Павлович был назначен ответственным за создание Европейской Хоккейной Лиги, а кроме того, назначался главой Советской делегации на всех самых значимых международных турнирах. В этом году его ожидал Чемпионат мира по футболу в Испании, где любой результат, кроме чемпионского, будет воспринят как поражение. Слишком уж впечатлила футбольную общественность феерическая победа сборной СССР на Олимпиаде-80. И если с созданием Евролиги всё шло более-менее гладко, предложенный совместно ESPN и MGM Sports Promotion контракт на трансляции заинтересовал довольно много серьёзных людей и компаний, то с футболом пока всё было непонятно.

Воронов всё ещё служил срочную службу, а Савельев (уже генерал-майор КГБ) командовал 'Объектом Контакт'. Харламов же играл в хоккей, а про футбол, казалось, и думать забыл, а Бесков, между тем, капал и капал на мозги бедному министру. Бедному не в плане финансов. За минуту и девятнадцать секунд экранного времени в 'Наследии ушедших-2', Павлов за роль Павлова получил шестьдесят тысяч долларов премии, ровно столько-же, сколько Брежнев за роль Брежнева.

Сумма астрономическая, триста шестьдесят тысяч французских франков, на эти деньги можно вполне комфортно жить, больше вообще ничего не делая. Не в Ницце, Каннах, или Монте-Карло, конечно, но где-нибудь в Нормандии, или Бретани запросто. Однако... Сергей Павлович был не чиновником от спорта, по духу он был настоящим спортсменом, более жадным до побед, чем до денег. Хотя и денег в спорт сейчас вливался настоящий водопад. Водопад денег. Деньгопад. Подумать только, самый захудалый хоккеист, самого захудалого клуба высшей лиги, сейчас получал пятьсот долларов в месяц. Три тысячи французских франков, или приравненных к ним по курсу рублей. И оплачивающие всё это 'безобразие' ESPN и MGM Sports Promotion не только не разорялись, но и наживались. Трансляции матчей высшей лиги чемпионата СССР уже стоили дороже, чем у НХЛ. В среднем дороже, в совместимых категориях. А что будет, когда заиграет ЕХЛ?

После блистательной победы Советской сборной по хоккею на Кубке Канады от него, Павлова, теперь ждут только побед. Везде и всегда. Брежнев уже согласовал свой официальный визит в Мадрид, как раз во время проведения финального матча Чемпионата мира. Вряд ли он хочет там увидеть игру Бразилии с Аргентиной, или Англии с Италией. Нет, репрессий, конечно, не будет, и время уже не то, да и глава делегации — не главный тренер сборной, а спорт есть спорт, но... Но талисманом великих побед он быть уже перестанет, снова став обычным чиновником, или, того хуже, мелким рантье в Нормандии.

Надежда на эту победу была только на Воронова, поэтому, как только Павлов узнал, что Максима перевели служить в Тургояк, он примчался сразу. И сразу был озадачен странной просьбой — подписать увольняющегося из армии и, соответственно, ростовского СКА, полузащитника Александра Заварова в... челябинский Локомотив, середнячка второй лиги. Правда, на очень неплохую зарплату и с гарантией включения его в состав сборной на ЧМ-82. А заодно договориться с Бесковым. Либо он берёт в сборную всю тройку 'подопечных Савельева': Воронов-Заваров-Харламов, либо идёт на... вместе со своим дурацким футболом.

Заварова Павлов, своей властью, вытащил с ростовской гарнизонной гауптвахты и договориться с ним после этого было не сложно, тем более что такой зарплаты, не говоря уже про перспективы в сборной, ему больше нигде не светило. Паренёк изрядный псих, но отнюдь не дурак, в команду Савельева согласился войти даже раньше, чем услышал про зарплату, а уж после.

После отъезда американцев, в 'Тайге' причащались в основном азиаты — японцы и южные корейцы. Все они говорили по-английски, но говорить с ними совсем не хотелось.

— Свободно? Могу я к вам присесть? — Воронов будто соткался из воздуха.

— Занято, — улыбнулся Павлов, — Всё бы тебе шутить, Максим.

— Знаете, Сергей Павлович, человечество, в целом, очень злобное сообщество. Оно уже заготовило вооружений, чтобы с шестикратным запасом уничтожить всё живое на родной планете, нас пока спасает только юмор. И чем чернее юмор, тем лучше он спасает. Спасибо вам за Заварова, если человеческое сообщество не решит самоуничтожиться в самое ближайшее время, он нам очень пригодится в Испании.

— Бесков так не думает. Ему придётся кого-то отцеплять, скорее всего, Гаврилова.

— Проблемы туземцев совсем не интересуют белых джентльменов, — махнул рукой Воронов, — мы ведь не настаиваем, а предлагаем. Нам и без футбола есть чем заняться, тем более, что в Америке он, в смысле европейский футбол, совсем не интересен. Как у нас обстоят дела с организацией Евролиги по хоккею?

* * *

Вернувшегося в США Джеральда Форда вежливо, но очень настойчиво попросили ответить на несколько вопросов. Как патриота своей страны, Президенту которой вскоре предстоит пройти лечение в той-же клинике Савельева. Беседа-допрос затянулась на шесть часов, но ничего нового Форд не сообщил. Почти ничего.

— По лечению — всё то же самое, что и с предыдущими пациентами, сэр. Витаминная капельница, а на утро он чувствовал себя помолодевшим, полностью здоровым и владеющим русским языком, как родным. Также и его жена, и вся остальная их компания. Сам Савельев лично ни с кем не общался. Единственное отличие — после лечения им прописали шестидневный курс физиотерапии. Довольно интересный курс. — Уильям Уэбстер, совмещавший посты директора ФБР и ЦРУ, сделал глоток спрайта и продолжил, — Примерно такие курсы выживания в дикой местности мы проводим для астронавтов и лётчиков, на случай нештатной посадки.

— Интересно. Продолжайте.

— Их обучали передвигаться по заснеженной горно-лесистой местности, готовить места для ночлега, устраивать ловушки на зверя, разделывать дичь и готовить её на костре. Шесть дней и пять ночей в зимней тайге, с одними ножами... Такое под силу немногим, даже среди лучших бойцов нашего спецназа, сэр, а среди них никто даже не простудился.

— Март — это уже не зима.

— В Вашингтоне, сэр. На Урале самая настоящая зима. Самое интересное, что инструктором у них был Генеральный директор MGM Pictures Company Аль Пачино.

— И никого из русских?

— Русский был. Отлично нам известный помощник Савельева — Максим Воронов, но он не вмешивался, только наблюдал и страховал, да и то лишь первые три дня. По мнению Джеральда Форда, он обучал Аль Пачино.

— Чему обучал?

— Неизвестно. Можно только гадать, сэр.

— Погадайте, Уильям.

— Его обучали быть лидером. А это был своего рода экзамен — возглавить и сплотить коллектив случайных, неподготовленных людей в экстремальной ситуации.

— И этот экзамен он успешно сдал.

— Этот сдал, но видимо он был не последний. В США, вместе с остальной группой, Аль Пачино не вернулся. Официально он занимается проведением переговоров по покупке одной из русских киностудий, а на самом деле... тут я не готов даже гадать, сэр.

— Зачем русские устроили эту физиотерапию? Раньше ведь ничего подобного не было.

— Нас пытаются запугать, сэр. Они специально для этого собирали и готовили эту группу.

— Поясните.

— Методика подготовки Савельева — страшное оружие. Шесть дилетантов, среди которых две женщины, выживают в зимней тайге под командой седьмого дилетанта, и не просто выживают — им очень понравилось это приключение. Вы представляете себе уровень подготовки русского спецназа, сэр? А его численность? Ведь Савельев где-то пропадал больше восьми месяцев. Вряд ли он всё это время бездельничал. Поездку в этот Тургояк вам нельзя отменять, и это не только моё мнение. Сейчас любые крохи достоверных данных — это вопрос национальной безопасности США.

— А если метод Савельева позволяет получать данные от пациентов?

— Мы этого не исключаем, сэр, но считаем такой риск оправданным. В детали вы не вникали, а поверхностную картину русские и так уже имеют, ведь в их руках находится бывший Госсекретарь Александр Хейг, а деталей он знал даже больше, чем вы.

* * *

Двадцать седьмого марта 1982 года в Москву прилетел Президент США Рональд Рейган, как сообщили советские газеты — с рабочим визитом. Американской делегации, из двухсот сорока трёх человек, устроили торжественный приём в Большом Кремлёвском Дворце, а на следующий день для них организовали посещение Большого Театра, в правительственной ложе которого, в антракте балета 'Иван Грозный', и пообщались лидеры двух Сверхдержав. Без протокола, с глазу на глаз. Брежнев прекрасно говорил по-английски, поэтому даже переводчики не понадобились, а тему их переговоров решили засекретить обе стороны, что породило множество конспирологических версий во всём мире.

Двадцать девятого, утром, Боинг-707 'Air Force One' совершил посадку на аэродроме Тургояк. Именно на аэродроме, потому что аэропорт ещё даже не начали строить, на его месте сейчас находился котлован, размером с кратер огромного вулкана.

— Они что, собираются Олимпиаду под землёй проводить? — Рейган, впечатлённый масштабом раскопок, аж присвистнул от удивления.

— Нет, сэр, под землю они спрячут только железнодорожную станцию. Здесь будет узел трёх направлений: западного и юго-западного на Уфу, восточного и юго-восточного на Челябинск и северного на Свердловск. К Олимпиаде, из этих трёх городов, сюда протянут линии скоростных магистралей, а аэропорт будет обслуживать агломерацию размером с Нью-Йорк. Русские этих данных не засекречивают, наоборот — хвастаются, что именно отсюда начнётся модернизация всей сети их железных дорог, которая свяжет Париж и Рим с Токио и Сеулом. — Государственный секретарь Джордж Шульц, хоть и был в курсе русских планов, но увиденному тоже, очевидно, не порадовался. Советы в последние годы принимали множество амбициозных планов, но большинство из них превращались в финансовые 'Чёрные дыры', однако здесь был явно не тот случай. В Тургояк охотно вкладывались французы и швейцарцы, западные германцы и итальянцы, японцы и южные корейцы. Работа буквально кипела и, судя по увиденному, значительно опережала график.

— Понятно, — кивнул Президент США, — очередной хрустальный замок, Советы на них никогда не экономили. Нас что, никто не встречает?

— Мы здесь с частным визитом, в частную клинику, сэр. Никакой встречи протоколом не предусмотрено, но вон те четыре автобуса наверняка ждут нас.

— И что, мы пойдём до них пешком? А потом поедем на автобусах?

— Похоже на то, сэр. Согласно показаний Джеральда Форда, доктор Савельев не слишком то жалует американцев, ковровых дорожек и оркестров мы от него точно не дождёмся.

— Мерзавец! Мы ведь заплатили ему тридцать миллионов долларов.

— Заплатили, сэр. Только двадцать миллионов он зачёл за лечение Джеральда и Бетти Форд, а десять миллионов здесь стоит обслуживание эконом-класса.

— Бюджет США не обязан оплачивать лечение Фордов!

— Мы и не оплачивали, сэр, это так зачёл в своей бухгалтерии наши деньги Савельев. Можно подать на него в суд, но лучше сделать это уже после вашего лечения. Скандалить прямо сейчас — не в наших интересах. До автобусов дойдём, тут всего минут пять ходьбы.

— В какой ещё суд, Джордж? В Московский? Или, как его там... Тургоякский? И за что, за не оказанное пациенту должное уважение? Мне кажется, что лучшей рекламы клиники Савельева мы сделать не сможем. Итак, идём к автобусам и улыбаемся. Нам всё здесь нравится.

Клиника Савельева оказалась крохотной, всего на шесть палат, но довольно уютной, всё-таки строили её французы для себя, а строить они умеют. Савельев молча замерил Рейгану артериальное давление и распорядился положить пациента в первую палату.

— Джентльмены! — обратился к ожидающей американской делегации Воронов, — в вашей делегации двадцать пять специалистов-медиков, Семён Геннадьевич распорядился разместить их всех прямо в клинике. Тесновато будет, но это ненадолго, потерпят. Лечение будет произведено послезавтра, так что оборудование своё они развернуть успеют. Они же сами будут проводить все назначенные доктором процедуры. Остальные грузятся обратно в автобусы и отправляются в город Миасс, это недалеко, всего двенадцать километров. В Миассе вас встретит, хорошо вам известный, мистер Аль Пачино, разместит и проведёт инструктаж.

— Охрана не может покинуть Президента. — попытался возразить Джордж Шульц.

— Она его уже покинула, мистер Госсекретарь, сэр, — дружелюбно улыбнулся Воронов, — ваш Президент сейчас в палате, а охрана здесь. Если вы переместитесь на двенадцать километров южнее — ничего не изменится, в клинику вооружённых людей всё равно не допустят, вам и так пошли на небывалые уступки, согласившись разместить прямо в ней медперсонал, в который вы включили целых пять офицеров разведки. Хотите заменить их на охранников без оружия?

— Мне ничего не известно об офицерах разведки в составе медицинской делегации.

— Вы можете заменить любого, из ваших медиков, хоть всех, если вам так будет спокойнее, но с оружием в клинику мы всё равно никого не допустим.

— Могу я обсудить этот вопрос с Президентом?

— Конечно, сэр. Вас и полковника Грина прошу следовать за мной, остальные пусть займут места в автобусах. Им в любом случае ехать — не в Миасс, так обратно на аэродром.

* * *

Первого апреля 1982 года, сороковой Президент США Рональд Рейган проснулся с необычайной лёгкостью в теле и давно забытым чувством утренней эрекции. Одно дело — читать об этом доклады разведки, и совсем другое — испытать самому. Свой восторг Рейган выразил длинной фразой из непечатных слов на русском языке. Если бы в это время рядом находились ценители, они бы сочли эту фразу виртуозной, но ценителей рядом не было.

— Что вы сказали, сэр? Я понял только 'Ваш кролик пишет' (Your bunny wrote), а что что за кролик и что он пишет — не понял.

— Неважно, что он пишет, этот кролик, это всего лишь остатки сна. Лечение уже закончено?

— Мистер Савельев сказал, что закончено. Если будут какие-то жалобы, он готов принять вас через полгода, уже без оплаты. Как вы себя чувствуете, сэр?

— Очень хочется попрыгать, чтобы убедиться, что это уже не сон.

— Мистер Савельев предупреждал нас о возможности подобной реакции, но сначала я хотел бы снять ваши показания в спокойном состоянии. Нам нужно собрать как можно больше данных для изучения. Ведь это настоящее чудо, сэр.

— Снимайте, — вздохнул Рейган, — уже начиная ощущать себя подопытным животным, — когда я смогу пообщаться с Савельевым?

— Думаю, что нескоро, сэр. Мистер Савельев сообщил нам, что вы были его последним пациентом и уехал в неизвестном направлении. Клиникой сейчас руководит его помощник Максим. Если у вас возникнет такое желание — он готов провести вам двухдневный курс физиотерапии, хоть это и не предусмотрено в контракте.

— С чего такая щедрость?

— Не знаю, сэр, но вряд ли из уважения к Соединённым Штатам, его они точно не испытывают. Более вероятно, что им самим интересно изучать влияние 'Наследия ушедших'.

— Понятно. Снимайте скорее свои показания, профессор, я голоден, будто три дня ничего не ел.

— Это нормально, сэр. Об этом нас тоже предупредили. Мне нужно всего пятнадцать минут, а завтрак для вас уже готов.

* * *

— Держите, сэр. — Воронов сунул с руки Рейгана архаичное копьё с массивным мечевидным наконечником и перекладиной за ним. Тяжёлый подток смещал центр тяжести оружия на третью четверть, примерно в двух с половиной метрах от цели. 'Тьфу, опять эти метры, вот ведь напасть привязалась'. Рейган крутанул странное копьё, чуть не задев при этом Воронова. Вернее, чудом не задев, как оказалось, Воронов стоял совсем не там, где казалось Рейгану, — Осторожно, мебель! — спокойно сказал тот, перехватывая копьё.

— Извините, Максим, — Рейган почувствовал неловкость от этого внезапно нахлынувшего дикарского азарта. 'А если бы рядом оказались люди...?'

— Эта штука называется рогатина, сэр. С ней охотятся, вернее, охотились на медведя наши славные предки, до изобретения пороха. Эту хреновину нужно воткнуть медведю в грудь, и держать его на рогатине, пока не сдохнет. Поэтому советую вам бить как можно ближе к сердцу. Там больше всего важных кровеносных сосудов. В спортзале есть манекен, вернее, тренажёр, потренируйтесь часок, я пока всю административную фигню улажу и в дорогу соберусь.

Тренажёр был сделан по принципу макивары, только вместо примитивного чучела из соломы, медными рёбрами имитировал скелет грудной клетки, вставшего на задние лапы, здоровенного медведя. Сердце было помечено красной меткой, и вогнать рогатину между рёбрами можно было только при определённом положении наконечника рогатины. 'Семь с половиной градусов, относительно линии горизонта' — вдруг всплыла подсказка в мозгу, а мышцы выполнили знакомое до автоматизма движение. 'Рефлекс' — всплыла очередная подсказка. 'Что ещё за хрень?' — задал внутренний вопрос Рейган. 'Рефлекс — это приобретённый тренировками инстинкт' — ответила хрень. 'Я не об этом. Голос, который я слышу в голове — это сумасшествие?'. 'В некотором смысле — да. У обычных, нормальных людей этого нет. Но интуитивного интеллектуального помощника вы можете отключить. Или перевести параметр оповещений в другую форму, например: графическую, или болевую. Для упражнения, которое вы отрабатываете, предпочтительнее болевая. Она увеличит скорость реакции на семнадцать процентов. Переключить?'. 'Пока нет. Прямо сейчас скорость реакции не так важна. Давай поболтаем, пока я учусь махать этим дрыном. Итак, интеллектуальный помощник, тебя мне в мозги подсадили при лечении?'. 'При лечении пользователю сняли блок на общение с интеллектуальным помощником. Я — это вы, только работающий на другой частоте'. 'Ахинея какая-то, но я её почему-то понимаю. И на какой частоте я работаю там?'. 'Семь целых тридцать две сотых наногерца'. 'Ты — наследие ушедших?' 'В том смысле, который сейчас понимает пользователь — да. Но я не наследие, а отключенная у обычных людей возможность'. 'И включился ты при лечении?'. 'Да'. Рейган увлечённо работал рогатиной, придумывая всё новые вопросы, на большинство из которых, впрочем, получал ответ — 'Нет данных'.

— Хороший был тренажёр, — Воронов возник за спиной, словно соткался из воздуха, — Тысячу шестьсот рублей стоил. Впрочем, сейчас он стоит ещё дороже, если правильно продавать. Переобувайтесь.

'Стандартные армейские десантные ботинки'. 'Сам вижу!'

— Мы идём в тайгу?

— Ну, тайгой бы я этот лес не назвал, — усмехнулся Воронов, — это, скорее, лесопарк, вроде вашего Центрального парка в Нью-Йорке. Только там, у вас, хищники — бандиты и наркоманы, а здесь — медведи и волки.

— Мы идём охотиться на медведя?

— Так точно, сэр. Хороший медведь, лютый, человечину уже попробовал, так что на вас он кинется обязательно, с голодухи-то. Долго бегать за ним не придётся. Завтра по утру вы его и возьмёте, а к вечеру вернёмся — извините, но мне уже пора лететь в Москву. У меня приказ — провести вам двухсуточный курс физиотерапии. Завтра вечером вторые сутки заканчиваются.

— Охота на медведя с рогатиной — это индивидуальный курс физиотерапии? Специально для меня?

— У меня для вас всего двое суток, — как бы извиняясь, пожал плечами Максим, — жаль, конечно, тратить такого медведя на учёбу, лицензию на него можно понимающим охотникам на аукционе продавать, но похуже уже ничего нет. Это вам от меня личный подарок.

* * *

Третьего апреля 1982 года, с собственноручно снятой шкурой огромного бурого медведя-людоеда, улетел Рейган, а вечером, в двадцатый день рождения, рядового пограничных войск КГБ СССР Максима Воронова уволили со срочной службы в запас, о чём его известил лично генерал-лейтенант Дроздов.

— Гуляй, шпана, Родина тебя не забудет, — усмехнулся командир группы 'Вымпел', — призовёт при необходимости.

— А...

— Подарки? — снова усмехнулся Дроздов, — Титов в конце апреля будет ждать тебя в Москве. Точнее сроков не назову, такую фигуру быстро не заменишь, сам понимаешь, но мы постараемся. Остальной личный состав 'Каскада' выведем в течении полугода, тут уже не только твой интерес, Андропов мне тянуть не позволит, так что не сомневайся.

— Спасибо, Юрий Иванович. Удачи вам! Жаль, что прикрыть не смогу.

— И очень хорошо, что не сможешь. Мы — офицеры спецназа, Максим, а не детская группа по фигурному катанию. Мы все давали присягу — воевать и умирать за Родину. Никто из нас не планировал жить вечно. Потери наверняка будут, но они не будут напрасными — это лично я, лично тебе обещаю. И тебе удачи, колдун — начальник отдела 'С' ПГУ КГБ СССР крепко обнял рядового погранвойск, — Не зарвись там...

— Азарт твой главный враг. Азарт — отец Жадности и Злобности.

— Что?

— Что что? Удачи тебе, говорю.

— Нет, я про азарт.

— Какой ещё азарт? Отдохнуть тебе нужно, Максим, в хоккей там поиграть, или что-то подобное.

— То есть, про азарт вы сейчас не говорили, это мне почудилось?

— Не говорил, — сочувственно кивнул Дроздов.

— Тогда точно — мне пора отдохнуть и подумать. Хоккей для этого вполне подойдёт.

* * *

Первым делом Воронов отправился в Челябинск, где его ждали Савельев с Заваровым. С помощью Павлова (и с благословения Брежнева) челябинский Локомотив стал первым профессиональным (читай частным) футбольным клубом в СССР, который у Южно-Уральской железной дороги выкупила американская компания MGM Sports Promotion. Прямо скажем, не так уж и дёшево, торговались железнодорожники не хуже Шейлока: сначала микроскопический стадион (однозначно под снос) оценили как новёхонькие Лужники, а квартиры, которые были выданы футболистам, будто они расположены на Елисейских полях Парижа; но у Марины уже собралась команда, которым челябинские Шейлоки были на один зуб, да и 'крыша' самая высокая и надёжная, но всё равно переплатили, особенно за квартиры, вдвое дешевле было построить отдельный дом и всех туда переселить... ну, да и хрен с ним, зато быстро. Как известно: из 'хорошо, быстро, дёшево' что-то одно обязательно приходится вычёркивать. Да и не было проблем с рублями, только на мультиках 'Том и Джерри', MGM заработал в СССР уже втрое больше.

Зато теперь было куда трудоустроиться — играющим тренером челябинского Локомотива. Савельева на эту возню пока отвлекать не нужно, сначала вторая лига, потом первая, 'чудесить' на этих уровнях нет никакой нужды, а Семён Геннадьевич теперь фигура политическая. Может и не такая мощная, как ферзь, но зато ходит как хочет, у него свои правила. Однако, благословить команду он сможет, на это много времени не потребуется. Воронов и сам в Челябинске задерживаться не собирался, Цыгуров заявил его на Чемпионат мира по хоккею в Финляндии, значит, нужно было успеть попасть в Тампере к пятнадцатому апреля, а ещё лучше — к четырнадцатому, чтобы пару тренировок со сборной успеть провести.

Савельев пришёл на встречу с Локомотивом в парадном мундире генерал-майора КГБ, украшенным двумя Звёздами — Героя Советского Союза и Героя Социалистического Труда, двумя, прилагающимся к Звёздам, Орденами Ленина, знаками Заслуженный мастер спорта СССР и Заслуженный тренер СССР.

— Здравствуйте, товарищи футболисты. Не позорьтесь, — махнул рукой Савельев, на попытку хором ответить 'Здравия желаем...', — что вы стадо, и так видно, не стоит так громко блеять. Меня зовут Семён Геннадьевич и я уполномочен владельцами клуба представить вам новых тренеров и озвучить поставленные перед командой задачи. Максима Анатольевича Воронова, я полагаю, все, хоть и не лично, но знают. Знаете, вижу, это хорошо. Он и назначается главным тренером. Но поскольку Воронов будет часто и подолгу отсутствовать, настоящим главным тренером для вас будет Александр Анатольевич Заваров. Тренеры, как вы уже сами, несомненно, догадались, они играющие и играющие неплохо, поэтому оба вызваны в сборную на Чемпионат мира, стало быть, вам понадобится ещё один тренер. Им станет ваш капитан, Миргалимов, Фаиль Фарасатович. Вы согласны, Фаиль Фарасатович?

— Согласен, товарищ генерал. То есть, так точно, Семён Геннадьевич.

— Уже лучше. — усмехнулся Савельев, — После тренировки задержитесь. Подпишем новый контракт, и я проведу вам медицинское обследование, мне ваши колени даже издалека не нравятся. Теперь о задачах. В этом сезоне выйти в первую лигу, чтобы получить возможность побороться за Кубок СССР. В следующем вам предстоит выиграть Первую лигу и Кубок, а ещё через год Чемпионат СССР и Кубок Кубков. Эту задачу поставили передо мной владельцы клуба, и она будет выполнена. Не скрою, немногие из вас смогут выйти на такой уровень, но шанс теперь есть у каждого, эти шансы я вам всем только что раздал. Футболистами не рождаются, ими становятся, нужно только сильно захотеть. Максим, начинайте тренировку, я пока эти древнечелябинские руины осмотрю.

'Ну как?' — пришёл вопрос от Савельева.

'Для Второй лиги Чемпионата СССР — вполне. С Заваровым они всех порвут, ну и я несколько раз вмешаюсь, если потребуется'.

'Хорошо. Руины я осмотрел. Однозначно — всё под снос' — Семён Геннадьевич, после назначения начальником Объекта 'Контакт', упросил Воронова обучить его архитектуре. Это было не просто — собрать из кусков разных разученных Максимом баз (причём, по архитектуре и строительству только из боевых кусков — где, как и какие стены лучше взрывать) и слепить из этого некое подобие обучающей базы по архитектуре и строительству, однако Карлсон с этим справился. Савельев ему очень нравился. Не хочет мужик жить начальником объекта и свадебным генералом — значит, правильный мужик, нужно ему помочь. А строительство — не такая уж хитрая штука, даже с местными строительными материалами — можно будет удивить. Сильно удивить. Денег будет стоить, но зачем ещё нужны деньги, если не множить в мире красоту? Лично он, Карлсон, считает именно так.

Сам же Семён Савельев, был намерен вложить в строительство Тургояка весь свой капитал. В кино, может, и выгодней, но там он будет чувствовать себя нахлебником, а вот построить что-то такое... типа памятник себе архитектурно-рукотворный... не зарастёт к которому тропа... почему бы и нет? целый город-памятник ведь предстоит построить. Тут не просто тропа будет, а автобаны и хайвеи.

'Тренировку заканчиваем. Миргалимову действительно нужна скорая помощь. Состояние объекта и предварительный план работ принял. Играть пока будем в... А, кстати, где нам лучше играть?'

'Где-где, в Москве! На 'Динамо' будет в самый раз, ты ведь нам там по блату лучшие условия пробьёшь. А жить эти олухи будут на той же базе в Мытищах, что и мы перед Олимпиадой — дёшево и сердито. А кто не согласится — скатертью по жопе, не увидел я там звёздных перспектив'.

'Звёздных нет' — согласился Воронов — 'Но мы их обязательно найдём, не у этих, так у других. Так что стадион будем планировать с размахом, тысяч на шестьдесят-семьдесят и со всеми возможными в наших условиях архитектурными чудесами'.

'С севера — северо-запада, нас подпирает танковое училище. Хорошо бы...'

'Хорошо бы. Не дело это — в центре миллионного города военное училище держать. Лишняя цель для ядерных ракет. Этот вопрос решим, уедут куда-нибудь под Кустанай, или Караганду'.

'Тогда всё. Иду 'лечить' Миргалимова'.

* * *

По пути в Тампере удалось успеть заскочить в Москву и пригласить на чемпионат отца (сбылась ведь мечта 'идиота', сын дебютирует за сборную СССР!) и забрать Челябера, который изъявил желание посмотреть мир. Во всяком случае, так его желание перевёл Карлсон.

— Он ведь уже не американский дикарь, в столице пожил, с учёными пообщался. Теперь он хочет посмотреть людей. Побольше. В массе. Мы ему кажемся очень странными, и он пытается что-то для себя понять.

— Бесполезно. Люди не понимают друг друга, они даже сами себя не всегда понимают, куда уж там еноту. Но если хочет — пусть едет. Он ведь единственное существо на земле, которое знает о твоём существовании и настроился на твою частоту, значит, он мне роднее родной сестры.

— Челябер говорит, что тебе нужна самка, он беспокоится за твоё психическое здоровье.

— Отвали, Карлсон, а то в болевой режим перейдёшь. Дружбы нам это не добавит, но хоть пользу реальную принесёшь.

— Ладно, про психическое здоровье больше не буду, хоть оно и вызывает у Челябера опасение. Он хочет быть тебе полезным и спрашивает — чего ты в этой жизни хочешь добиться?

— Всех победить. Найти себе подходящую самку. Но сначала нам нужно выиграть этот Чемпионат мира. Потом следующий. А потом... потом и разберёмся. Победить всех здесь можно только чудом. Управляют здесь всем не люди, а деньги, и, к тому-же, здесь всё заминировано с шестикратным запасом и шестьюстами линиями дублирования команды на подрыв. Скажи моему брату Челяберу — что я и сам бы рад поскорее подмять чужую стаю, но способов пока не вижу. Вот и ищу. И самку ищу. Но сейчас перед нами хоккейный чемпионат, думайте о нём. Чемпионат мира, Уэйн Гретцки приезжает, неужели мы из этого ничего не выжмем?

* * *

Что можно выжать из очередного Чемпионата по хоккею, если сборная СССР их и без Воронова с Савельевым выигрывала уже семнадцать раз? Даже если обыграть всех всухую с двузначным счётом... после Кубка Канады — это чудом уже не воспримут. Вообще бы с этим хоккеем больше не связываться, после отстранения Тихонова в нём и так всё замечательно, улучшать больше нечего, но... Отцу ведь обещал, придётся. А чтобы не было скучно и больно, за бесцельно проведённое время...

— Воронов будет играть только в меньшинстве. — подвёл итоги последней перед чемпионатом тренировки Савельев, — Без пары. Если меньшинство четыре на пять, то он выходит с тройкой нападающих, а если три на пять, или три на четыре, то с двумя крайними нападающими.

— Но... — изумился Цыгуров (похоже, у гения Савельева случилось помутнее разума), — мы ведь это даже не попробовали на тренировке, Семён.

— Весь этот Чемпионат — одна длинная тренировка, — махнул рукой Семён Геннадьевич, — Даже Павлов не приехал, значит, никому он неинтересен. Вот и попытаемся что-нибудь интересное придумать. Иначе, скоро ваш хоккей никто смотреть не будет, Гена. Ты не про сейчас задумайся, а хотя-бы лет на пять вперёд. Турниры сборных никому станут не интересны, интрига уже убита. По секрету тебе скажу — для телекомпаний финальные игры этого чемпионата стоят вдвое дешевле, чем матчи ЦСКА-'Трактор', или финал Кубка Стэнли. Почему?

— Из-за интриги. Там всегда борьба, и исход перед началом матча не ясен. Так ты предлагаешь нам в поддавки поиграть?

— Нет, специально поддаваться мы не будем, просто опробуем новую тактику игры в меньшинстве. Сообщи об этом на вечерней пресс-конференции, пусть готовятся.

— А если удалений будет много? Воронов выдержит тридцать минут игрового времени?

— Выдержит и все шестьдесят. Ориентируй парней, чтобы играли пожёстче и настроили против себя судей. Пусть нам спорных, а ещё лучше несправедливых штрафных минут добавят.

В матче с Италией сборная СССР получила двенадцать двухминутных штрафов, из которых шесть за споры с судьёй. Причём, Николая Макарова удалили лишь за улыбку и выразительное покачивание головой, он и слова сказать не успел. Так, молча улыбаясь, он и уехал на скамейку. В итоге, в меньшинстве сборная Советского Союза забила семь шайб из двенадцати в этом матче.

Все хоккейные аналитики отметили, что русские по-настоящему начинали играть только в меньшинстве, а в большинстве и равных составах, в основном, 'валяли дурака' и дразнили арбитров. Зачем? Да кто же их поймёт, Савельев ставит какие-то очередные эксперименты, более вразумительных версий просто нет. Запретить, конечно, можно, но что именно?

Воронов? Катается он, конечно, виртуозно, но другого от олимпийского чемпиона по фигурному катанию никто и не ожидал, однако итальянцев он просто взял на испуг. Не факт, что это сработает с более сильными сборными. Да и вообще, хоккей — игра командная, а в тактике Воронов откровенно слаб, все его пасы шли только ближнему, хотя откровенно напрашивались более острые продолжения. Он не поучаствовал голевой передачей ни в одной из семи результативных атак. Из него бы получился отличный тафгай, но на это такой талант разменивать просто глупо, Савельев наверняка найдёт ему другое применение.

В том-же боксе этот парень сделал бы просто феерическую карьеру и не зря Савельев вызывал в свою клинику Арчи Мура. Нет, не зря, в хоккее Воронов надолго не задержится, у русских и без него гениев хоккея хватает. Вы оцените, как они провели смену поколений! Из команды, удивившей всех в Суперсерии-72, в составе сейчас только Третьяк и Харламов, но ярких звёзд у Советов стало ещё больше, и Воронов всего лишь одна из них. Олимпиаду в Лейк-Плэсиде проиграли? Это очень странная история, и разумных, объясняющих всё фактов никем пока не опубликовано. Это феномен. Добавить пока нечего. Конспирологические же версии все и так читали, или слышали, так что комментировать их нет нужды.

* * *

— Сэр, Савельев в Финляндии, вместе со сборной СССР по хоккею.

— Значит, сборной США там ничего не светит. — равнодушно кивнул Рейган, принимая информацию, — Впрочем, у нас и без него шансов не было.

— У нас появился шанс ликвидировать его. — Уильям Уэбстер выложил несколько фотографий гуляющего по улицам Тампере Савельева.

— И это не только ваше мнение?

— Так точно, сэр. В этом вопросе согласны все кланы.

— Я уже понял, что все они идиоты, но всё равно интересно — к чему такая спешка? В июне-июле Савельев будет со сборной по соккеру в Испании, да и в США он обязательно появится, на олимпиаде в Лос-Анжелесе уж точно, хотя, наверняка намного раньше.

— Chelyaber AG... Вам что-то говорит это название, сэр?

— Швейцарский финансовый холдинг, учреждён четырьмя банками, основной владелец группы компаний MGM.

— Кроме MGM, холдинг уже является владельцем контрольных пакетов акций германской Puma и французского Rossignol.

— Никогда о таких не слышал.

— Это довольно крупные европейские компании, производители спортивной экипировки и инвентаря, сэр.

— Ближе к делу, Уильям! Чем так возмутились кланы? Они хотели прибрать эти фирмочки себе? И при чём здесь вообще Савельев?

— Савельев — это и есть Chelyaber, сэр. И он слишком быстро растёт, не допуская в бизнесе ни одной ошибки. Это очень опасно. Представьте игрока на бирже, который точно знает завтрашние котировки акций.

— И это не только Их мнение, но и ваше, Уильям? — глумливо усмехнулся Рейган. После того, как он удержал на рогатине трёхсоткилограммового медведя-людоеда, взгляды на жизнь у Президента США сильно поменялись. Не всё ладно в благословенных Господом Соединённых Штатах, далеко не всё, а для этих клановых крыс, интересы страны — далеко не самое главное. Они уже начали выводить свои капиталы и промышленные производства в Азию. И это в период кризиса. Вот ведь сволочьё! Но бунтовать против них пока рано, пусть ударят первыми, нужно только подготовиться к этому удару. А дальше...? Сделаем Америку снова свободной от власти 'Гриншильдов'. Русские в MGM снимают очень нужные и многое объясняющие фильмы, которые смотрит вся Америка. Останется только озвучить имена.

— Савельев генерал-майор в Кей-Джи-Би. Владелец уникальной клиники, где он за сутки может зарабатывать десятки миллионов долларов. Может, но не хочет. Он, де-факто, губернатор огромного региона, причём не наш губернатор, ограниченный во власти множеством юридических условностей, а настоящий, полновластный. Он сменит Брежнева на посту Главы СССР. Пусть даже он является владельцем этого Chelyaber, в чём у меня возникают большие сомнения, ведь Министерство финансов всё тщательно проверяло, но даже если это и так, то что это меняет? Национальной безопасности США угрожает то, что он начнёт тратить своё время на производство спортивного инвентаря? У вас хоть какие-то доказательства этой идиотской версии есть?

— Косвенные, сэр.

— Для вас и это неплохо, — усмехнулся Президент США, — излагайте.

— 'Chelyaber' появился почти за год, до регистрации фирмы с этим названием в Швейцарии. Вот фотографии. К сожалению, не очень хорошего качества, они из газет 'Советский спорт' и 'Вечерний Якутск'. Чемпионат СССР по лыжным гонкам в Сыктывкаре, февраль-март 1979-го года — Воронов держит лыжи 'Chelyaber', это читается вполне отчётливо.

— Воронов выиграл тот чемпионат?

— Нет, сэр. Воронов лидировал в гонке, но куда-то пропал практически на финишной прямой и через две недели объявился в уже Якутске, в тех-же лыжах. По прямой — больше четырёх тысяч миль.

— Шесть тысяч шестьсот километров, — кивнул Рейган, — за две недели... Не так-то уж быстро для Воронова, уверяю вас, Уильям. Я лично видел, как этот парень ходит по тайге. Он точно никуда не спешил. Если это и есть ваши косвенные доказательства хоть чего-то, то я пока не понимаю — чего именно.

— Лыжи, сэр! На олимпиаде в Лейк-Плэсиде они снова появились. На лыжах Chelyaber выиграно девять золотых олимпийских медалей — четыре Фатыховым и пять Вороновым, оба они воспитанники Савельева.

— И ЦРУ не заинтересовалось подобным лыжным феноменом? Насколько я понимаю, спортивный инвентарь нового производителя не мог не вызвать множества вопросов.

— Заинтересовались, сэр. Лыжи производителей Fischer и Elan были перекрашены в одной из автомастерских Инсбрука, которая производит тюнинг люксовых автомобилей.

— Мистер Уэбстер, вы идиот? Вы запросили у меня санкцию на ликвидацию Савельева. Я понимаю, что это неспроста, хотя с гораздо большей надеждой на благоприятный исход, выдал бы вам санкцию на ликвидацию самого Брежнева. Там хоть всё понятно — мы все умрём в ядерном апокалипсисе, и никто никого не будет потом обвинять; а вот как нам будут мстить за Савельева — даже мне представить страшно. А я ведь медведя-людоеда на рогатину брал. Встающий на задние лапы медведь — это реальный ужас. И вы, идиоты, хотите оказаться перед ним даже без рогатины. Савельев — не артефакт Наследия ушедших, он лишь один из носителей знания. Один из, в этом я абсолютно уверен, причём именно его нам постоянно показывают. Нам его всё время показывают крупным планом. Его нам специально подставляют. Ты, идиот, хоть задумался — зачем?

— Это ещё не всё, сэр.

— Давай, позорься дальше.

— Регистрация Chelyaber AG произошла в Цюрихе в момент присутствия там Марины Влади, прибывшей туда пару дней назад из Инсбрука, где в тот момент находился Савельев. Первым, что зарегистрировал Холдинг — это торговая марка Chelyaber на производство спортивных товаров.

— Какое вероломное коварство! — с серьёзной миной кивнул Рейган, — За такую подлость Савельева несомненно нужно убить. Но доказательств, даже косвенных, ты мне пока так и не представил. Как быть с данными проверки Министерства финансов? Все акционеры этого холдинга вполне реальные швейцарские банки, с, как минимум, трёхсотлетней историей.

— Савельеву есть, что предложить банкирам, сэр. Все кланы считают, что за этим стоит именно он.

— Это не доказательство, но уже аргумент. Единогласное мнение кланов — аргумент весомый, поэтому и реагировать нужно соответственно. Запрещать вам проведение операции — не вижу смысла. Вы всё равно её проведёте, поэтому я помещаю вас под арест, мистер Уильям Уэбстер. Обвинение — антиконституционная деятельность и попытка свержения законной власти. Полковник Грин!

— Я, сэр.

— Поместите подозреваемого во внутреннюю гауптвахту службы охраны. Связи с адвокатами не предоставлять, там их целая антиконституционная сеть, давить — не передавить, поэтому заранее их извещать не будем. Я им не Кеннеди, как баран за заклание не пойду. Вы со мной, полковник? Могу отправить вас в отставку прямо сейчас, пока вы ни во что не вляпались.

— Я видел вторую часть 'Свободного американца', сэр. И полностью с этой версией согласен. Они нам из Англии ещё с тех времён внедрены. Я с вами.

— Где вы могли её увидеть, ведь премьера только четвёртого июля?

— В Миассе, сэр. У русских гениальны не только врачи, но и жулики. Они уже во всю продают ворованные копии монтажных версий даже третьей части, а вторая так вообще очень неплохого качества, там осталось только титры вставить.

— И я об этом только что узнаю! Я надеюсь, что вы прихватили эти копии с собой?

— Конечно, сэр. Мелкие сувениры из России, декларированию не подлежат.

— Ну, хоть кто-то умный, — буркнул Рейган, — у вас есть специалист по медикаментозному допросу?

— Есть, сэр.

— Уэбстера допросить. Уверен, у них уже есть план моей ликвидации, вот про него пусть и поспрашивает под видеокамеры.

— Это не примут ни в одном суде, сэр.

— В одном точно примут, полковник. В Суде Божьем! Грин, вы уже узнали слишком многое, вы узнали, что 'Наследие ушедших' — это не сказка. Значит не сказка рассказывается и в 'Свободном американце'. Мы для этих не сограждане, мы для них просто ресурс. Ненамного ценнее червей для рыбалки. Вряд ли мы сможем победить, но и подчиняться им я не буду, такое Господь-Создатель точно не одобрит. Люди не должны служить крысам в человеческом обличии.

— Согласен, сэр! К тому-же эти крысы стравливают людей с людьми. Вместе с русскими мы бы давно уничтожили Иран, и бензин на заправках был бы по полдоллара за галлон.

— Если мы проиграем — с нас поснимают шкуры заживо, о потом набьют их соломой, и выставят в качестве почётных трофеев, как я своего медведя.

— Мы все видели, как вы завалили того медведя, сэр. Вас снимали в разных ракурсах и очень профессионально. Запись купили у русских жуликов перед самым вылетом. Если эти парни, владеющие 'Наследием ушедших', приняли вас в свой круг — плевать на все крысиные законы. За один шанс на такое я готов пожертвовать даже своей шкурой. Но мы ведь не собираемся сдаваться?

— Лично я сдаваться не собираюсь, полковник. В свой круг меня может и приняли, но на открытую поддержку нам рассчитывать не стоит, я и сам буду против этого. Американцы сами должны завоевать себе свободу, а уже потом договариваться с русскими. Кто из проходивших лечение в клинике Савельева сейчас в Штатах?

— Мистер Джеральд Форд, его жена и бывший бейсболист Джеки Робинсон.

— Организуйте их доставку в Вашингтон. Только очень почтительно, Грин. Особенно Робинсона, он в их группе был капралом, заместителем Аль Пачино.

— Организуем, сэр! Я могу вызвать Аль Пачино. Он в Финляндии с Савельевым, максимум через сутки сможет быть здесь.

— Личные отношения? — Рейган изучающе заглянул начальнику личной охраны в глаза.

— Так точно, сэр. Когда мы прощались, мистер Аль Пачино предложил мне любую посильную помощь, когда она потребуется.

— Чем вы ему так понравились, полковник?

— Не знаю, сэр. Я тогда не придал этому значения, расценил как просто вежливое прощание. Как дружеское похлопывание по плечу. Но теперь, почему-то уверен, что он обязательно прилетит, если я позову.

— Аль Пачино демократ, — вздохнул Рейган, — и на это можно было бы наплевать, но он теперь слишком русский.

— Аль Пачино не демократ, сэр. И не русский. Аль Пачино — это Аль Пачино. Он считает, что Создатель именно для того и явился, чтобы создать Аль Пачино.

— А Спаситель, чтобы спасти Аль Пачино? — усмехнулся Рейган.

— Именно так, сэр. — улыбнулся полковник Грин, — Он эгоцентрист, который уверен, что заповеди Господни ниспосланы только для того, чтобы все исполняли их по отношению к Аль Пачино. Самому же ему на любые заповеди наплевать. Впрочем, как и на законы.

— С ним пока обождём, полковник. Свяжитесь с ним и... И попросите быть наготове, а если что — за нас отомстить.

— Свяжусь, сэр. Извините, но я должен понимать, у меня ведь под командой отличные ребята, настоящие американцы — мы что, даже пытаться не будем? Сразу на крест пойдём?

— Вот этого-то крысы от нас точно не дождутся. Но что сможет сделать твой Аль Пачино, если по Белому дому ударят мегатонной боеголовкой, допустим, французского производства?

— Ничего, сэр.

— Неправильный ответ, полковник. Отомстить он сможет. Эгоцентрист он только с нашей точки наблюдения, Роджер. В иерархии 'Ушедших' он обычный сержант и место своё там отлично понимает. Я довольно близко общался с одним из 'лейтенантов' Савельева, который и учил Аль Пачино. Он же учил меня охотиться на медведя с рогатиной.

— Максим Воронов.

— Максим мне рассказал, — кивнул Рейган, — что Аль Пачино способен взять такого медведя голыми руками. Забить до смерти ударами рук и ног. И при этом, Роджер, в иерархии 'Ушедших' он всего лишь сержант. Может и приврал, конечно, но вопрос ведь тут не в медведях, ты же и сам это понимаешь. Такой сержант тебе бы, конечно, не помешал, но не помешаем ли потом ему мы?

— Всё понял, сэр! Аль Пачино попрошу отомстить. Ваш пресс-секретарь уже извёлся — что объявлять журналистам пула по итогам встречи?

— Мой пресс-секретарь прикрыл меня от пуль террориста Уильяма Уэбстера и погиб, у меня ранение средней тяжести — без угрозы жизни, но болезненное. Скажем, раздроблена ключица. Где оружие Уэбстера? Хм... Это что ещё за чудо?

— SIG P-75, сэр. Хороший пистолет.

— Немецкий, что ли?

— Швейцарский. Дорогой, но надёжный, как и их часы.

— Прострелите мне ключицу с трёх метров, от кресла, где сидел террорист, а потом...

— Что потом — понятно, не говорите ничего. Будет очень больно, сэр.

— Потерплю. Нужна правдоподобная версия — как Рудерман оказался на линии огня.

— Зашёл с документами, — пожал плечами полковник Грин, — только его нужно первым пристрелить, чтобы нагар на пулях соответствовал очерёдности выстрелов. Поставим его вот сюда. Подождёте снаружи, сэр?

— Нет. Отстреляетесь сразу по обоим, мало ли кто услышит. И Уэбстера пока нужно вернуть, арестуете его сразу после выстрелов. Кстати, у него ведь на руке тоже должен быть пороховой нагар.

— Будет, сэр. И отпечатки пальцев на рукояти будут. И показания соответствующие. Я с ним лично пообщаюсь перед медикаментозным допросом. В крайнем случае — допрос повторим. Сутки у нас в любом случае в запасе есть. Покушение на Президента не могло не вызвать попытки расследования по горячим следам, так что сутки я смогу слать на хрен даже Вице-президента и Министра финансов. А потом вы придёте в себя...

— Тогда, с Богом!

* * *

Покушение на Рейгана прямо в Белом доме особого ажиотажа в мире не вызвало. Подумаешь — очередной директор ЦРУ решил поиграть в вершителя судеб. После выходки Уильяма Кейси в Исламабаде, это сильно никого не удивило. Два предательства подряд — это уже не сенсация, а традиция. Тут уже в пору не о мотивах задумываться, а о стабильности системы в целом, а она у американцев явно шла в разнос. Рейган выжил, и едва придя в себя и прочитав показания Уэбстера, распорядился арестовать Вице-президента, министра финансов, председателя Федеральной Резервной Системы и два десятка должностных лиц в ЦРУ и ФБР.

В СССР повысили уровень боеготовности для некоторых родов войск, но произошло это тихо, внутренними циркулярами, без объявлений в прессе о намерениях алчущих агрессоров и их подлых планах. Подловленный американским корреспондентом, Брежнев только пожал плечами, — 'В меня тоже стреляли, работа у нас такая. Главное — что живой остался. А то ведь наверняка всё на нас бы свалить попытались. Да какая разница? Доказательства в суде нужны, а не в политике. Ядерная война? Не думаю, что в этот раз. Для такой войны мало даже смерти Президента США, чтобы она началась, нужен сильный интерес определённых кругов вашего истеблишмента, запрос, так сказать, правящих классов, а его нет. Они ведь тоже не хотят умирать. Во всяком случае — не больше вашего, так что спите спокойно'.

* * *

Чемпионат мира, тем временем, продолжался своим чередом и после шестого тура сборная СССР ожидаемо возглавляла турнирную таблицу, одержав шесть побед, с общей разницей забитых-пропущенных шайб — 48:3. Ни одной шайбы в меньшинстве Советская команда так и не пропустила, при двадцати трёх забитых. Остаться в большинстве уже стало считаться для соперников несчастливым знаком. Воронов так и не совершил ни одного результативного действия, но перед своими воротами сумел запугать всех. Пока кроме Канады... Канада пока отставала от сборной СССР только по дополнительным показателям, и если они вечером обыграют американцев, то последний матч группового (предварительного) этапа превратится в первый финал чемпионата. Вот ради этого стоило немножко 'почудесить'. А Рейган? Чтобы с ним хоть о чём-то всерьёз договариваться, он должен стать настоящим Государем, а не говорящей головой, как сейчас. Исходные у него неплохие, если не зассыт — имеет неплохой шанс справиться самостоятельно, а если зассыт... туда ему и дорога.

Двадцать второго апреля, в матче Канада — США, Уэйн Гретцки получил перелом ключицы. Пришлось немного 'помухлевать', чтобы удар американского защитника на экранах телевизоров выглядел так, словно Рэджуэй пытался разрубить Гретцки клюшкой от плеча до паха, будто рубил двуручным мечом. Красивая получилась картинка и, главное, очень обсуждаемая. Даже раненый Рейган проиграл Гретцки телевизионный рейтинг.

Вечером, двадцать второго, в госпиталь Тампере приехал Савельев, и велел везти пациента в расположение Советской сборной в том же Тампере, пообещав канадцам, что к матчу двадцать четвёртого апреля, к очной встрече СССР и Канады, он гарантированно поставит паренька в строй. Ставить под сомнение его слова никто не решился, но как же страховые компании? Ведь именно они будут принимать решение по способу и месту лечения.

'Свяжитесь с ними сами, пусть думают и, главное, поскорее. У Гретцки не только перелом ключицы, но и очень тяжёлые травмы нескольких связок. Он после этого левой рукой даже задницу подтереть не сможет, какой уж тут хоккей...'

'Нет, десять миллионов я не запрошу. За эти деньги проводится совсем другая процедура, которая вам точно не нужна, если вы не хотите превратить его в младенца. Вот и я так думаю, что не хотите. Одного символического доллара от вас сейчас мне будет вполне достаточно, этот парень мне и самому очень нравится, он очень похож на нашего Харламова, только намного моложе его. Именно за такими игроками будущее хоккея, таким и нужно помогать. Врача команды прошу проследовать за мной, он лично будет проводить все процедуры, которые я назначу. Если страховые компании захотят меня потом поблагодарить — пусть свяжутся со швейцарским финансовым холдингом Chelyaber AG, все мои финансовые дела ведут они, а на нет — и суда нет, давайте поможем Уэйну, и к демонам этих страховщиков, пусть жрут свои деньги пачками и тоннами'.

* * *

— Привет, Макс, — с утра двадцать третьего апреля Уэйн Гретцки чувствовал себя как новенький, если проводить аналогии, то как новенький реактивный истребитель, среди поршневых бипланов. Теперь он понимал, что равными ему были очень немногие — среди русских только Быков, Макаров и, с некоторой натяжкой, Фетисов с Касатоновым. Третьяк и Харламов истребители классом повыше, но они с уже изрядно потраченным ресурсом, а вот Воронов казался чем-то просто запредельным, несмотря на всю телевизионную и газетную болтовню. Летающая тарелка с боевой мощью 'Звезды смерти' и скоростью выше световой.

— Привет, Уэйн, — кивнул Воронов, снаряжающий своего енота к выходу на лёд. Небольшие подошвы с коньками крепились к лапам енота причудливым, но довольно красивым переплетением ремешков, — Физиотерапию тебе назначали всего двухчасовую, так что ты здоров как древний Мамонт, в момент максимального рассвета его могучего древнего здоровья. Погоди немного, я Челябера экипирую. Или ты торопишься?

— Куда мне теперь торопиться? — устами Уэйна Гретцки вдруг заговорил философ, он же и пожал плечами, — в команду меня обратно уже не ждут, несмотря на все слухи о чудесах Савельева.

— Ну, тогда погоди. — Воронов приладил еноту второй конёк и открыл перед ним калитку на лёд. Зверёк, очень осторожно переставляя задние лапы в странной обувке, дошёл до выхода, а потом неожиданно ловко покатился.

'Нет, Челябер, если тебе сейчас дать клюшку, она для тебя костылём на льду станет, сначала просто кататься научись'. — Услышал у себя в голове фразу Воронова Гретцки.

— Ты учишь енота играть в хоккей?

— Учу, — кивнул Воронов, — и уверен, что среди енотов он станет непревзойдённой звездой хоккея.

— А зачем?

— Тебе назначено всего два часа физиотерапии. Хочешь проговорить это время о енотах и их хоккее, или потренироваться вылетать за борт?

Челябер покатался полчаса, а потом попросил сделать ему коньки для фигурного катания, Воронов пообещал, но как-нибудь позже. Сейчас у него задание провести Уэйну сеанс физиотерапии. И этот диалог Гретцки отчётливо слышал, хоть звуков никаких и не произносилось

— Впечатляет, — подвёл итог Гретцки, в шестой раз вылетев с площадки и выбираясь из-под сломанных зрительских кресел, — но это уже нечестная игра.

— Нечестная, — согласно кивнул Воронов, — но теперь уже и ты в этой игре нечестный. Неужели ты думаешь, что хоть кто-нибудь поднялся бы на ноги после шестого вылета за борт? Мне и самому это неинтересно, но у меня проблема, Уэйн — я пообещал отцу выиграть Чемпионат мира и Олимпийские игры. Ещё подростком был, но назад это уже не отыграешь, теперь придётся выигрывать.

— Заставляешь себя?

— На горных лыжах я покатался бы с большим удовольствием. Но это не значит, что мы с тобой не сможем поиметь с этого выгоду. Забьёшь мне только ты, причём так забьёшь, что на это и через сто лет любоваться будут. В первый раз завтра, а второй — в условном финале двадцать девятого.

— Хочешь сыграть на ставках?

— 'Забьёт ли Гретцки Воронову?' После нашей физиотерапии это слишком многим покажется подозрительным, Уэйн. Нет. Деньги слишком смешные, чтобы из-за них подставляться под подозрения. Играть будем всерьёз, за исключением одного эпизода. Мы вас порвём в клочья, и ничего твоя шайба канадцам не даст, разве что её позже начнут разглядывать как 'Мону Лизу'. Как великое творение хоккея. Взамен я прошу тебя вывести на лёд Челябера. Он немало помог Савельеву с твоим лечением, так что ты ему должен.

— Что значит — вывести на лёд?

— То и значит. Ты представишь Челябера публике как разумное существо. Поиграешь с ним на вечерней тренировке в хоккей, поучишь чему-нибудь. На сегодняшнюю вашу тренировку все журналисты сбегутся, так что случай очень удобный

— 'Наследие ушедших' — это твой енот?

— Нет, конечно. 'Наследие ушедших' — это не енот, человек, или артефакт; это возможности, которые мы утратили. Мы утратили возможность стать подобными богам, хоть и были созданы по образу и подобию. Савельев сейчас как раз занимается изучением вопроса — кем и когда мы были этого лишены.

— И за что...

— Это уже третий вопрос, а он ещё даже на первый ответа не нашёл.

— Слушай, а для чего он мне помог? Незнакомому парню, всего за один доллар, хотя в его клинику стоит очередь мультимиллионеров с чемоданами денег.

— Да кто-ж его знает. Я же говорю — он что-то там изучает, а деньги... Это точно последнее, что его интересовало в твоём случае. Ну так что, представишь Челябера публике?

— Конечно! Это же такая сенсация — играющий в хоккей енот. Куда там излечению от травмы, этим теперь уже никого не удивишь, после стольких то чудес.

— Вот и отлично. А если ты заявишь после чемпионата, что именно Челябер научил тебя забивать Воронову, я научу тебя тем трюкам, из-за которых ты улетал за борт.

— Не вопрос, Макс. Тем более, что это не ложь. Я вас с енотом воспринимаю единым целым.

— Интересно. Очень интересно. Нужно будет обязательно рассказать это Савельеву. Ну что, готов? Часок до обеда можем покататься.

— Поехали!

* * *

Вечернюю тренировку сборной Канады двадцать третьего апреля захотели посмотреть не только аккредитованные на чемпионате журналисты. Почти мгновенное исцеление Уэйна Гретцки после тяжелейшей травмы вызвало бешеный интерес во всём мире, даже в бесконечно далёкой от хоккея Бразилии. Руководство ESPN свой шанс не упустило, и тренировка с чудесно исцелившимся Гретцки пошла в прямом эфире в восемнадцати странах.

Однако главной звездой репортажа стал не канадец. Явление публике хоккеиста Челябера, по степени сенсационности сравнилось бы разве что с предъявлением живого инопланетянина. Енот не продемонстрировал виртуозного катания и владения по размеру обрезанной для него клюшкой, но на льду действовал вполне осмысленно, примерно, как десятилетний человеческий ребёнок, уже пару лет занимающийся хоккеем.

Савельева пригласили сами благодарные канадцы, разумеется, не одного, а с группой поддержки. Словом, всех русских, которые проявят интерес. Впрочем, не только русских, к этому моменту в Финляндию съехались Бельмондо и Аль Пачино, Арчи Мур и Эдмон Жискар д'Эстен (теперь продюсер и ведущий самого рейтингового во Франции ток-шоу), Марлен Дитрих и Фрэнк Синатра (работающие сейчас над совместным альбомом) — и это только из 'ближнего круга', и не считая Марину Влади, которую, несмотря на советский паспорт, все продолжали считать француженкой.

Вместе со съёмочной группой MGM Pictures Company (как обычно, Марина не упускала возможности снять документальный фильм об исторических событиях эпохи, а уж личное присутствие Максима для неё было слишком жирным маркером, чтобы пропустить такое.) собралось больше ста человек, в том числе и Воронов-старший.

— Да, уж, — пробормотал Максиму отец, когда Челябер завершил свой получасовой кастинг, — а я, дурак, ещё просил тебя Юльку не обижать... такое чудо загубила бы. Семён, а он что, и правда разумный.

— В некоторых вопросах даже поразумнее нас с тобой, — усмехнулся Савельев, — но в некоторых никогда 'разумным' не станет. Например, он не способен лгать. Вообще. А именно способность лгать и вывела человека на вершину пищевой цепочки. Подлость — наше главное оружие.

— Спасибо тебе, добрый человек, — саркастически усмехнулся Воронов-старший, — такой хороший вечер был...

— Так и не спрашивай, ибо во многих знаниях — многие печали. Максим, про Челябера теперь вопросы возникнут, а ты ведь его контрабандой ввёз, без карантина. Как бы арестовать его не попытались. Сходи, присмотри. Только не злобствуй, просто арестовать не позволь, потом договоримся.

— Сделаю, Семён Геннадьевич. Марина Владимировна, оператор со мной пойдёт?

— Конечно, Максим!

— Который? Дай-ка камеру посмотрю. Вроде исправная, снимай всё, что увидишь и ничего не бойся. Понял? Пошли.

— Прости недостойного, моя королева, — к Марине Влади протиснулся Аль Пачино, — я был слеп, глух и глуп, когда предложил тебе продать франшизу на 'Наследие' Парамаунту.

— Что случилось, Альфредо? Ты прозрел, или начал слышать?

— Я поумнел!

— Опять у тебя обострение мании величия. — хмыкнула Марина, — Ты сам себе поставил этот диагноз? Думаешь, что если научился уворачиваться от моей сумочки — значит поумнел?

— Конечно! Пусть и не так сильно, чтобы ты это заметила, но я на правильном пути. Третье 'Наследие' с этим енотом в главной роли соберёт полмиллиарда. Я уже обдумываю сценарий.

— С собой, в роли Гретцки. — кивнула Марина Влади, — а гонорары с Челябером ты уже согласовал? Или хотя бы приглашение к обсуждению получил?

— Я рассчитываю на содействие Савельева.

— Рассчитывать можно имея хоть какое-то представление о мире. Ты же пока даже не знаешь — ни зачем ты, ни где ты, ни кто ты.

— А ты знаешь?

— А я и не лезу. Если Савельев сочтёт нужным участие Челябера в моих проектах — он мне сам об этом скажет. Как сказал сегодня. Мой документальный фильм обязательно возьмёт Оскара. Сейчас именно мой оператор снимает сцену попытки ареста Челябера. Это тебе не кулаками махать, Альфредик.

— Может, помочь Максиму?

— Ты ещё даже слуха в полной мере не обрёл, будущий 'Потрясатель Вселенных'. Савельев ведь громко сказал — 'не злобствовать и перевести конфликт в правовое поле'.

— Но я злобствовать и не собирался.

— Именно ложь выведет Аль Пачино на вершину пищевой цепочки в мире кино, — торжественно перефразировала Савельева Влади и указала пальцем, — ведь именно он и есть квинтэссенция лжи. Подлейший отец любого порока! Хоть думай, кому ты врёшь, Альфредо. Меня учили не тому, чему тебя, но тоже кое-чему учили. С Савельевым сам договаривайся, такие твои примитивные тактические уловки со мной не сработают. Я тебя прощаю только потому, что ты даже не попытался применить 'Силу Ци', хоть и чувствуешь, что гораздо сильнее меня.

— Не настолько уж и сильнее, моя королева. Да и то, сила моя подобна миллиардам стрел, выпущенных по современному танку. Зрелище красивое, но ущерб танку минимален, кое-где краску поцарапает. Вот если бы ты из танка в поле вышла, чтобы честно со мной сразиться...

— Это было бы очень смешно, — улыбнулась Марина Влади, — тебе надо сценарии для комедий писать, ты прирождённый комик. 'Аэроплан' неплохую кассу взял, а у тебя точно лучше получится.

— Комедиями в MGM заведует Бельмондо, ты ведь сама на этом настояла.

— Настояла. Во избежание всякого, вам нужно было сразу чётко разделить полномочия, вы мне оба по-своему дороги.

— Поговори с Семёном, Марина Тебе ведь MGM тоже не чужая команда. С третьим 'Наследием' мы все рекорды побьём.

— Сам поговори, переводчик тебе больше не нужен. Семён тебя точно так-же внимательно выслушает, как и меня. Только не торопись, продумай всё хорошо, доходность его вряд ли заинтересует, а вот сюжет... Так что и со сценарием не торопись. Рассматривай мой фильм и отснятый нами материал — как пролог и рабочие материалы для 'Наследия-3', а идти нужно уже с готовым проектом, который принесёт что-то помимо денег. Не забывай, что Челябер не забавный зверёк, а разумная личность, кроме того, он уже сейчас мегазвезда. Он своим участием любой фильм вытянет на рекорд.

* * *

Предварительный финал с канадцами сборная СССР выиграла со счётом 7:2, но при этом пропустила свою первую шайбу в меньшинстве. Гретцки на замахе убрал Хомутова, а потом ушёл от силового приёма Жлуктова, причём так ушёл, что Жлуктов врезался в Воронова. С ног не сбил, но помешать канадцу забить, Максим уже не смог. Шедевр! Хоккейная 'Джоконда'! Побочное влияние лечения у Савельева? Не исключено, но Савельев ведь лечит всю сборную СССР, а такого шедевра пока не смог сотворить даже Харламов.

В Америке Рейган пока успешно руководил из больничной палаты зачисткой крыс (по его собственному растиражированному выражению). Ключица у него уже срослась (не могла не срастись за целую неделю, даже если её в осколки разворотило), но здоровым он себя пока не объявил. В США было объявлено чрезвычайное положение, а экс-президент Джеральд Форд, после ареста Джорджа Буша и на время ранения Рейгана — чрезвычайным государственным менеджером. По обвинению в антиконституционной деятельности и подготовке государственного переворота арестовано уже более семисот человек, и около трёхсот погибли при попытке оказать сопротивление при аресте. Заваривалось там круто, но на подмогу Рейган пока не призвал даже Аль Пачино, хотя этот сценарий, как и канал связи, был продуман заблаговременно. Переоценивает себя старик Рейган, но это только его дело.

Челябера пытались арестовать, но как-то без огонька. Одного вежливого предостережения Воронова, правда адресного и с сопровождением в инфразвуке, хватило, чтобы чиновник миграционной службы и, сопровождающие его, двое полицейских умчались исполнять другие задачи. Но попытка была и её осветили, сотрудничество между ESPN и MGM давно переросло просто партнёрскую планку.

ESPN уже смирился с поглощением и смиренно готовился в нему, выторговывая себе условия получше, поэтому их уже считали своими и делились как со своими, всё равно всё будет решаться по справедливости, а не по текущему курсу их акций на бирже. Смирились, а куда им деваться? Шестьдесят процентов доходов, при доле в четырнадцать процентов эфирного времени, им обеспечивал контракт с MGM Sports Promotion, уже сейчас они абсолютно беззащитны против недружественного поглощения, так что наглеют они пока не выше, обозначенных им, краёв и вряд ли рискнут те края преодолеть.

Вот за Пуму и Росиньоль торговались знатно. Акции компаний торговались на бирже чисто символически, а страх перед русскими у европейцев почему-то пропал. Невесть откуда пролетела информация (вернее, откуда дознались — из ЦРУ, но толку-то?), что Chelyaber AG — это Савельев, который способен заплатить всё, что запросите. Они и попытались запросить, но нарвались на Марину Влади и её команду. Повезло Максиму с Мариной, хотя на подобное он изначально даже не рассчитывал. Нужен был фиктивный управляющий, этакий зиц-председатель для финансовой прачечной, а оно вон как всё повывернулось. Chelyaber AG укрепил хребет, оброс мускулами, клыками и когтями и начал карабкаться на вершину финансовой пищевой цепочки, и не в долг, а на свои, причём не на последние.

Помимо кинематографа, хорошие деньги принёс проект MGM Recording Studios, с альбомом 'Scorpions' — 'Esenin'. По правде говоря, это была авторская интерпретация стихов и замыслов Есенина Высоцким, но кто же это знал? Для советской публики тексты песен соответствовали оригиналу, а Владимир Семёнович от гонораров за переводы категорически отказался — 'я только помог немцам понять смысл стихов Есенина, а творили они уже сами'. Зато Пахмутова в роли мультимиллионерши чувствовала себя как рыба в воде. Ей временно и доверили пост генерального директора MGM Music Promotion, которая организовывала мировые гастроли 'Scorpions'. И ведь эта ушлая тётка, прошедшая становлении своей личности в эпоху Сталина, пока ни разу в бизнесе не облажалась. И как композитор она выросла сильно, даже рок-симфонию какую-то начала писать.

MGM Sports Promotion, изначально запланированный как заведомо убыточный проект, и то приносил пользу. Евролига по хоккею стартует уже в сентябре и с исписанными рекламой MGM бортами площадок, так что скоро и деньги пойдут, не зря тратились, входя в учредители Евролиги. Автомат Калашникова рекламировать никто, разумеется, не собирается, у MGM и так хватало эксклюзивных продуктов. То комедия, то трагедия, то музыка на дом, то гастроли какие-нибудь. Скоро появятся спортивные товары 'Chelyaber', в которые предстоит переодеть весь мир. Кроме того, они уже целый ESPN почти заглотили. И это безо всякой прямой поддержки 'чудесами', чисто на морально-волевых и интеллектуально-коммуникативных. Марина — королева, прав Аль Пачино. Она и немцев с французами привела в чувство, едва шевельнув бровью. Даже дважды прав. Если в бизнесе сейчас все воюют мечами и стрелами, то Марина настоящий танк.

Поздним вечером двадцать четвёртого апреля, в номере Савельева собрались только посвящённые в истинные роли Максима и Семёна Геннадьевича. Из присутствующих в Финляндии, разумеется, то есть, помимо уже упомянутых — Владимир Высоцкий и Марина Влади. Ну и Челябер, конечно, куда теперь без него.

Эту тройку людей и енота, Воронов считал самыми близкими существами, поэтому решил им открыться полностью, в том числе и свою сущность в другом слое реальности и наличие в этом мире 'многомерного чудища'. Зачем? Ему нужен был совет. Предостережение про 'азарт' он принял, но расшифровать его так и не смог. Информация об истинной причине интересных событий в США, на таком фоне всем показалась сущей безделицей. Подумаешь, Савельева убить хотели, абсолютно нормальное желание, ненормально было бы наоборот, вот тогда бы и стоило обеспокоиться. Рано, или поздно, за всеми охота начнётся? Тоже очевидно — но рано, или поздно, все мы так, или иначе умрём. Подумаешь, на несколько лет раньше, зато интересно будет. Им очень повезло угодить в такой эпический сюжет, причём на главные роли и к Максиму все испытывают чувство искренней благодарности. Тебе ещё и совет нужен? Тебе? Совет? Наш?

— Тебе про азарт Дроздов сказал, когда 'Вымпел' уводил? — Савельев прошёл полную подготовку по программе 'Каскад' и имел возможность телепатической связи с Вороновым, но в этом случае такое общение было бы невежливым.

— За сутки до выхода. — кивнул Максим.

— И ты хотел рвануть с ними на пару-тройку неделек, чтобы понянчить?

— Была такая мысль. Только не понянчить, а обкатать. Уж вам то это должно быть понятно, товарищ генерал.

— Как раз мне-то очевидно, что понянчить. Тебе хотелось на войну? Саблей головы рубить?

— Несколько срубить очень хотелось. — согласился Воронов, — Вы считаете это предостережением против моего участия в войне?

— Предполагаю. Там, на войне, ты совсем другой. Не человек, а машина для уничтожения человеков. Деньги у тебя азарта не вызывают, спортивные победы — тоже. Вот и охолонись, возьми паузу. Если ты всех плохих на Земле убьёшь — один останешься, а тормоза у тебя уже отказывают. Я так этот 'азарт' расшифровал, со своей колокольни.

— Как жаль, что мы не можем заслушать мнение Челябера. — задумчиво произнёс Высоцкий.

— Он с Семёном Геннадьевичем не согласен и считает, что мне срочно нужна самка и потомство, а война — это дело достойное. Альфа-самцы должны драться, в этом их удел.

— Тогда это просто не та война, в которую ты должен вступить. Если ты Ахиллес, то Исламабад — не Троя.

— Это уж точно, — кивнула Марина, — я отсмотрела материалы фильма 'Пуштунистан', Хекматияр на Агамемнона точно не тянет, да и Гектора у пакистанцев нет. Значит, будет и другая война.

— Она в любом случае будет, — согласился с женой Высоцкий, — и скорее всего начнётся травля всех, прикоснувшихся к 'Наследию ушедших'. Аналог религиозных войн, но современными средствами. Значит, нашу 'религию' нужно успеть распространить как можно шире.

— Мои возможности здесь сильно ограничены. 'Вымпелу' я успел добавить только пятнадцать процентов к их изначальному уровню. Аль Пачино учится третий месяц, но результаты, откровенно говоря, сильно разочаровывают. За потраченный на него ресурс, можно было подготовить ещё один 'Вымпел'.

— Пятнадцать процентов — это довольно много, если уровень прогрессируемых изначально высок. — Савельев как обычно сделал какую-то пометку в своём блокноте, — Другое дело, что людей с изначально высоким уровнем немного, а значит их нужно искать по всему миру. А вот как это сделать — я пока не знаю.

— Людей найдём, — уверенно заявила Марина, — организуем шоу выживальщиков с очень-очень хорошим призом, пусть даже миллион, народ попрёт, а при кастинге будем отбирать хорошо подготовленных военных в специальные команды. Я ведь правильно поняла, что после подготовки они станут нашими? В смысле — не предадут.

— Челябер смеётся, — уведомил Максим, — он уверен, что предадут все, только на разных уровнях жадности. И вообще, всерьёз, без иллюзий, мы можем рассчитывать только на него и друг на друга, а не на армии 'Каскадов' и 'Вымпелов'. Это его мнение.

— Сопляк! — рубанул Савельев, — я с 'Каскадом' прошёл от Мешхеда до Пешавара, предателей там нет. Ведь не знает ещё никого, а уже судит, дурачок малолетний. Познакомься сначала хотя бы с Титовым, потом и поговорим. Он меня понял? Ну и хорошо. Пусть помолчит, твой многомудрый малолетний енот. Нам и без него всем известно, сколько в нашей жизни грязи. Но одну дельную мысль этот енотосапиенс подал — пренебречь безопасностью генералитета мы не можем. Как быстро их можно будет подтянуть хотя бы на уровень бойца 'Каскада', Максим?

— Челябер ответил, что телесные наказания запрещены уставом, а на гауптвахте он посидит с удовольствием, хоть отоспится всласть. Но разумное предложение — сначала познакомиться хотя бы с Титовым, он принимает. И что Влада с Мариной нужно поднимать выше 'Каскада', потому что весь этот 'Каскад' можно накрыть всего одной боеголовкой, из многих тысяч, стоящих на вооружении. Если бы по нам вовремя шарахнули в Пешаваре, хотя бы стокилотонной бомбочкой, от всего 'Каскада' остались бы только тени на уцелевших стенах. Повезло, что нас никто не воспринял всерьёз, но долго нам так везти не будет. Теперь он замолкает из уважения к вашим генеральским погонам, хоть и сказал ещё далеко не всё. Очень надеется, что я разрешу вам общаться напрямую.

— А это возможно? — Марина аж взвизгнула от предвкушения.

— С вами, Марина Владимировна — точно нет. В понятии этого енотосапиенса — вы самка, которая тратит время на не свои дела, вместо того чтобы плодиться и размножаться. Он считает вас сумасшедшей. Извините.

— И тем не менее, я бы очень этого хотела. От него я готова вытерпеть любой сексизм, и даже признать его Высшим Разумом Вселенной, но для этого ведь нам нужно сначала пообщаться?

— Научу, дело нехитрое. Гретцки как-то сам научился, без моей помощи, а вам всё равно дополнительную подготовку проходить. Как у вас с делами? Есть кому передать?

— Если Титов уже ждёт, то есть. Мне не было замены только в Chelyaber AG.

— А у вас, Владимир Семёнович?

— 'Американец' отснят полностью, с монтажом управятся без меня.

— Рефлексивные решения приняты, — снова сделал пометку в своём чёрном блокноте Савельев, — но другая война может и не скоро начнётся. Почему ты совсем не занимаешься наукой, Максим? Понимаю, что в науке, в отличии от войны, ты чистый теоретик, но сделал же как-то базу по архитектуре и строительству. Уверен, что из тебя можно наковырять немало уже возможно применимых технологий и в других областях. Нам нужно создать свой НИОКР, тем более что кандидаты в него есть. Твои школьные учителя точно не верят в сказку про волшебника Савельева, они знают, что 'чудесить' ты начал ещё до встречи со мной.

— Наука... — поморщился Воронов, — думаю я про неё. Только вот вся наука первым делом на войну работать начнёт.

— Интересно, что тебя тормозит — ведь это вполне нормальный ход развития. Разве того, что уже есть — не хватает на всех? Хватает. С шестикратным запасом. Пусть будет с шестидесятикратным, какая, в принципе, разница? Останутся от нас тени на руинах, или все руины вообще в пыль разнесёт? Зато гонка перевооружений наверняка отсрочит Апокалипсис. Все военные захотят новых 'игрушек'. Потом военачальники будут разрабатывать новые стратегии, а государства — доктрины, но в итоге они снова упрутся в гарантированное обоюдное и вообще всеобщее уничтожение.

— Здравая мысль, — одобрил Савельева Высоцкий, — про НИОКР говорить пока рано, но добавить в наш кочевой табор Савельева будущих учёных можно и даже нужно. Пусть начнут разрабатывать технологии для уже имеющихся у нас производств спортивных товаров, а дальше... Дальше и видно будет. Может, изобретут что-нибудь, предотвращающее ядерную реакцию. Такое возможно, Максим?

— В принципе да, но в обозримом будущем — точно нет. Такими технологиями уже можно гасить звёзды, а материал для их производства придётся искать в далёком космосе. На Земле и даже в Солнечной системе можно найти далеко не всё, а на синтез необходимого количества не хватит энергии даже трёх таких звёзд, как наше Солнце. Однако идея мне кажется здравой. На производстве спорттоваров можно многое обкатать, не вызывая сильных подозрений. Да и забыть про учителей, с моей стороны — полное форменное свинство. Если начнут травить нас, то и про них обязательно вспомнят, нужно их хоть немного к этому подготовить.

* * *

Сорок восьмой Чемпионат мира по хоккею завершился очередной, уже восемнадцатой победой сборной СССР, которая выиграла все десять матчей с общим счётом 72:8. К завершающему туру, второй очной встрече СССР и Канады, канадцы сохраняли теоретические шансы на титул, для этого им нужно было победить с разницей в девятнадцать шайб. Всего-навсего, при том, что к заключительному туру русские пропустили всего пять, при этом ни разу не забивали меньше шести за матч. Гретцки, как и договаривались, рассказал прессе, что именно Челябер ему подсказал — как забивать Воронову, а по поводу предстоящей игры сказал: 'Лично я буду чувствовать себя чемпионом, если мы победим Советский Союз с любым счётом. И буду за это биться, словно это последняя игра в моей жизни'.

Уэйн Гретцки сделал в последней игре хет-трик, причём ещё раз забил из-под Воронова. На этот раз успел бросить с довольно острого угла, уже вылетая за борт после силового приёма. На повторе было хорошо видно, что бросал канадец уже на взлёте — его конки потеряли лёд раньше, чем шайба сорвалась с крюка клюшки. При счёте 3:3, канадцы, имея численное преимущество на последней минуте сняли вратаря, и тут первым результативным действием отметился Максим, забив победный гол в пустые ворота. 'Случайно', разумеется, выбрасывал шайбу из своей зоны в просвет между двумя канадцами, а та стукнулась в борт и вкатилась в ворота — в биллиарде такие шары справедливо называются 'дурачок'. Короче, проиграли канадцы, но интерес к соревнованиям сборных вернули, последнюю трансляцию с чемпионата в Финляндии смотрели более шестидесяти миллионов зрителей.

После церемонии награждения, Гретцки и Воронов обменялись медалями и дали совместное интервью. Сошлись во мнении, что Чемпионат мира среди сборных — турнир нужный и интересный, но организован крайне неудачно. Во-первых — постоянная смена формата проведения, снижает интерес у болельщиков, которые любят традиции, а во-вторых — крайне неудачное время: конец апреля — время решающих матчей за кубок Стэнли, а со следующего сезона — ещё и кубка Евролиги. То есть, сейчас это — утешительный турнир для неудачников. Чемпионат нужно переносить на конец августа, до старта профессиональных лиг, чтобы все имели возможность принять в нём участие. Будут не в лучшей форме? Зато это будут лучшие, а спортивная форма после отпусков у всех примерно одинаковая. От вопросов про Савельева и Челябера оба уходили, о ближайших планах и политике тоже. 'Вопросы вне формата этой пресс-конференции просим не задавать'.

Первого мая 1982 года сборная СССР вернулась в Москву, и Воронова ожидаемо пригласил на беседу Брежнев. После очередного раздела Польши, Хонеккер стал самым популярным немцем в Западной Германии, а центростремительное движение разделённой германской нации обрело тот напор, который ломает любые границы. Даже в Австрии почти половина граждан поддерживали идею воссоединения, а в ФРГ таких насчитывалось почти семьдесят процентов. ГДР конвертировала свою марку и открыла границы уже полгода назад, так что сравнить звериные оскалы социализма и капитализма успели уже многие. Не в пользу капитализма, почему-то, хотя налог на богатых в ГДР составлял уже шестьдесят процентов, и обсуждалась реальность его поднятия до семидесяти пяти для очень богатых. Много, очень много, но... Почти дармовое топливо, специальные тарифы на железнодорожные и морские перевозки, огромный открытый рынок СССР — делали математику налогов не столь однозначной. Конечно, три четверти дохода в налоги — это даже не беспредел, а явный запредел, но зато: чисто символические коммунальные платежи, бесплатное образование и медицина, идеальный порядок на улицах, где обнажённая девственница безуспешно дразнит всех своим мешком золота, и главное — Сила. В ФРГ граждане воспитывались в парадигме — за нас будет воевать США, а в ГДР готовились биться сами. Нет ГСВГ никто со счетов не сбрасывал, но пока они приказ получат, пока то да сё, можно уже и Бельгию с Голландией и Данией приобщить к самому верному учению германского учёного-экономиста Маркса. Величайшего экономиста современности. Адам Смит? Нет, не знаем такого. Вот если до Лондона дойдём, в архивах вдумчиво покопаемся. Есть подозрение, что этот ваш Смит из клана 'Гриншильдов', и неспроста нам свою ересь так активно впаривал.

И это была не политика партии и товарища Хонеккера, а мнение обычных немцев с обеих сторон границы. Уже условной границы — чисто административный раздел — кто где налоги собирает, перемещению граждан никто не препятствовал, только пошлину за товары заплати и езжай куда хочешь, как в средневековых германских княжествах. Проблемы были. Несмотря на всё своё почти легендарное законопослушание, немцы оказались богаты и на криминалитет. По обе стороны границы, разумеется. Возникли трансгерманские банды, контролирующие грузопотоки американских сигарет и виски, французского вина, шмоток и парфюиерии — на восток; а бензина, дизельного топлива и девушек лёгкого поведения — на запад. Причём, отъезду последних активно способствовал Штази.

— Преступность объединилась первой, чего и следовало ожидать...а вот сплавить блядей — отличная идея, — Воронов читал, очень быстро перелистывая страницы довольно толстой папки, под грифом 'ДСП', и одновременно комментировал, — этот ваш Хонеккер очевидно не дурак и не слабак. Если не помешать, Четвёртый Рейх он обязательно организует. И что вы от меня теперь хотите? Инфаркт ему организовать?

— Хоккеист ты отличный, Максим, — вздохнул Брежнев, — и вообще парень хороший, но как ляпнешь что-нибудь.... Нам сейчас этот Четвёртый Рейх очень нужен, лишь бы Хонеккер с цепи потом не сорвался, как Гитлер у американцев.

— Гитлер не срывался, Леонид Ильич, его спустили. Итог — колониальная система мироустройства рухнула, великая Британская империя превратилась в заштатную Англию, вот только с Советским Союзом у них не получилось разобраться, да и то чудом.

— Это не важно, сейчас не про Гитлера речь. Может есть у тебя способ обеспечить абсолютную лояльность Хонеккера. Как бы у него головокружение от успехов не началось. Четвёртый Рейх — это в политике будет игрок очень серьёзного уровня. Не Иран, далеко не Иран, а ведь и с Ираном американцы не знают — что делать.

— Что делать — они знают, но мы им мешаем. Хонеккера можно правильно настроить, но ведь Хонеккер не вечен, а ему уже семьдесят. Нужно не его, а сразу его сменщика правильно настраивать.

— Мне семьдесят шесть.

— Я помню. Лет десять у Хонеккера будет, но ведь это не срок для большой политики.

— Не скажи. За десять лет можно многое успеть, в том числе и преемника подготовить. Возьмёшься?

— Возьмусь. Тургояк всё равно нужно навестить, надолго такую стройку без внимания оставлять нельзя, пусть приезжает. Проблема в другом, потом ведь все остальные 'братья-строители коммунизма' захотят у Савельева подлечиться, а следом и наши этого потребуют. Ведь всем будет понятно, что Хонеккера не за деньги лечили, а по блату.

— А... — махнул рукой Брежнев, — всем умным и так уже всё давно понятно. Тем более, что насчёт денег ты ошибаешься. ГДР оплатит перевод Челябинского танкового училища в Данциг, а освободившееся место Министерство Обороны передаст Савельеву. Правда, придётся и для армии кого-нибудь подлечить, а то они себя сейчас обиженными чувствуют.

— Ивашутина возьмусь подлатать, если это вас устроит.

— Почему не Соколова?

— А что полезного сделал Соколов за два года? Ни-че-го! Старался всем угодить и не угодил в итоге никому, раз армия до сих пор себя обделённой считает. Дайте ему Звезду за Афганистан и с почётом проводите на пенсию, пусть мемуары пишет.

— А Ивашутина министром? Не ладят они с Андроповым.

— Вам решать, Леонид Ильич. Как по мне, то им не между собой ладить нужно, а беспрекословно исполнять приказы Верховного Главнокомандующего.

— Тоже верно. Хорошо, пусть будет Ивашутин.

* * *

Герой Советского Союза, генерал-майор КГБ СССР, Владимир Андреевич Титов произвёл на Челябера очень благоприятное впечатление, он даже попросил передать Савельеву свои извинения, за поспешные выводы. Семён Геннадьевич извинения принял, но предупредил, что в следующий раз за такое уши оборвёт.

Титов уволился в запас и под своим именем вылетел в Швейцарию. Даже биографию, которую придётся написать при подаче прошения на предоставление гражданства, править не стали. Да, бывший генерал КГБ, по службе бывал в Австрии (Вена и Инсбрук), США (Нью-Йорк, Лейк-Плэсид), Афганистане (Кабул) и непризнанном Швейцарией Халифате Пуштунистан (Пешавар). Опасность в этом была, Владимиру Андреевичу предстояло стать довольно узнаваемой публичной персоной, и в Пешаваре очень многие могли узнать бывшего главу Службы Внутренней Безопасности Пуштунистана, а значит выйти на настоящих организаторов Пуштунской Национально-Освободительной Революции, но и Андропов и Брежнев дали добро — 'Пусть знают'.

Неофициально, но очень качественно слили информацию, что Титов доверенное лицо и ближайший помощник Савельева. Разумеется, он номер два в рейтинге операторов методиками Ци. Неизвестно, умеет ли лечить, у него всё-таки несколько другая специализация, он — безопасник. Лучший в мире. Юрист и экономист тоже отличный, другой бы у Савельева доверенным лицом не стал.

Chelyaber AG в ближайшее время должен был стать публичной компанией и разместить десять процентов акций на Нью-Йоркской фондовой бирже. Сразу после проведения IPO, ожидалось попадание компании в первую сотню рейтинга Standard & Poor's, что давало доступ к самым дешёвым кредитам. Пришло время грабить банки законными методами, под восхищённые вопли и бурные аплодисменты мелких акционеров.

Титов отлично понимал, что его назначили целью номер два, но ничего против этого не имел, всё только за. Кому как не ему, командиру 'Каскада' вызывать огонь на себя на таком уровне? Пусть пробуют, цель не такая уж простая, гарантированно уничтожается только ядерным боеприпасом. Да и интересно ему было. В Пешаваре уже начала доставать рутина, с отзывом Воронова приключения закончились, осталась только работа чиновником у придурковатого халифа, а здесь такое 'Поле Чудес' открывается, что аж дух захватывает.

* * *

Старую базу подготовки 'Вымпела' в Балашихе Андропов отдал Воронову, то есть Савельеву, так что вопросов с размещением его многочисленного 'табора' не возникло. Вполне комфортно разместились все, включая и игроков челябинского Локомотива.

Поставленную перед Локомотивом Савельевым задачу — за три года выиграть Чемпионат СССР и Кубок Кубков УЕФА, скрывать от прессы не стали, а что временный перевод в Москву, на 'Динамо', связан с началом строительства в Челябинске нового стадиона, они дознались сами. Дознались и что стадион будет лучшим в мире — с крытыми обогреваемыми трибунами, раздвижной крышей над полем, а само поле должно было после матча уезжать в специальную подземную оранжерею, расположенную под площадью перед центральным входом, а на стадионе можно было устроить хоть концертную площадку, хоть ледовый каток, хоть бассейн. Каток и бассейн станут крупнейшими в мире — по шестьдесят семь тысяч зрителей.

На фоне таких новостей, народ дуром попёр на матчи Локомотива, ещё до возвращения из Финляндии Воронова и Харламова, челябинский клуб второй лиги, стал самым посещаемым в Москве, в провинции же он гарантировал аншлаг в любом городе. Разумеется, самым внимательным зрителем Локомотива был главный тренер сборной СССР по футболу, Константин Иванович Бесков.

В седьмом туре, в матче против 'Светотехники' из Саранска, в составе Локомотива вышла на поле вся 'тройка Савельева': Харламов, Заваров, Воронов. Впрочем, Бесков не исключал уже включение в заявку на Чемпионат мира и Миргалимова, очень уж крепкая связка была у них с Заваровым. Но ведь это матчи второй лиги, а отцеплять из-за него придётся кого-то из 'вышки'... Харламов с Вороновым на поле откровенно дурачились, отдавая пас назад с метра перед пустыми воротами и устраивая бесцельные дриблинг-забеги поперёк поля. Причём, ругались при этом только друг с другом, будто они одни на поле и у них здесь какой-то свой чемпионат. Локомотив победил 4:0, исход матча решили хет-трик Миргалимова и гол Заварова. А матч этот шёл в прямом эфире на центральном телевидении. И бонусом к репортажу — трансляция из подтрибунных помещений.

— Говори. — в раздевалке Локомотива, после матча, Савельев встретил Бескова у самого входа, уже с блокнотом в руках, — только по делу — что конкретно не понравилось, попробуем успеть исправить.

Ни здравствуй, не мы тебе рады — говори по делу и отваливай.

— Семён, — печально вздохнул Бесков, — 'Светотехника' — не та команда, чтобы делать какие-то выводы.

— Ты прав. — понимающе кивнул Савельев, убирая блокнот, — В следующей домашней игре мы встречаемся с пермской 'Звездой', вот тогда и сделаешь. Только Воронов с Харламовым играть не будут, они нужны мне в Тургояке.

— Издеваешься? Что я увижу в матче со Звездой? Очередное избиение младенцев. Нужно провериться в серьёзной игре.

— Проверимся четырнадцатого июня с Бразилией. Или у тебя есть возможность организовать нам подобное заранее? Не Мальту, или Гондурас, а Аргентину, или Италию? Нет у тебя таких возможностей, Костя, поэтому и сборная у тебя — чемпион мира по товарищеским матчам. Всё, что я тебе обещал — будет. Или ты сомневаешься?

— Не сомневаюсь, Семён, но... Но всё равно переживаю. Мне такое дело доверили... Сам Брежнев на финал приедет.

— От переживаний я тебя лечить не буду — они делу только на пользу, но от инфаркта, если что, спасу — не ссы. Ты просто поплакаться заходил, или настоящее дело есть?

— Есть, многомудрый. Мне очень нравится связка Заваров-Миргалимов.

— Миргалимова хочешь? А кто у меня тренером этого стада на целый месяц останется?

— Тебе решать, Семён. Но даже если за это время Локомотив проиграет все пять матчей, он всё равно в лидерах будет, а потом, с вернувшимися, всех добьёте. Это же вторая лига, а не чемпионат мира. Но показать Миргалимова с Заваровым мне нужно. Сам понимаешь — почему.

— Понимаю. Мир футбола, как и любой человеческий мир, населён эгоистами, которые именно себя считают лучшими, и тебе нужен антидот против их укусов. Я не трус, но я боюсь.

— Боюсь. — не стал спорить Бесков.

— От страха тебя необходимо срочно вылечить. Трус, на твоём посту — гарантия поражения, — Савельев достал свою чёрную книжку и сделал пометку, — хорошо, что зашёл, Костя, вовремя. Значит, вот тебе первый рецепт — сильнее Локомотива у тебя возможных соперников сейчас нет. Добейся отмены товарняка с Португалией и сыграй его с Локомотивом на 'Динамо', в таком случае я тебя поддержу по своим каналам. А по его итогам и будем посмотреть. Тогда и вопросы к тебе отпадут, и ты ссаться перестанешь — сразу две проблемы решим.

— График ломается, Семён. Оптимальный период адаптации под другой часовой пояс. Медики ругаться будут. Тогда ведь мы в Севилью только десятого вылететь сможем.

— Медиков заставь учить наизусть собрание сочинений товарища Сталина, а остальное доверь мне, зря я с тобой еду что ли? Мне на ваш футбол смотреть очень скучно, если честно, но уважаемые люди попросили тебя поддержать. Миргалимова берёшь?

— Беру!

— Фаиль!

— Здесь, товарищ генерал!

— Знакомься, это Константин Иванович Бесков, главный тренер сборной СССР по футболу. Сегодня он посмотрел твою третью игру и решил привлечь в состав сборной на Чемпионат мира в Испании. И, в связи с этим, возникают две проблемы. Первая — Локомотив на полтора месяца останется вообще без тренеров, вторая — Константину Ивановичу свой выбор нужно как-то аргументированно доказать.

— Фаиль, — протянул руку Миргалимов, будто новому соседу по подъезду, случайно встреченному по утру у почтовых ящиков, или возле люка мусоропровода, — Что доказать то нужно, Семён Геннадьевич? Если скажете нужно — докажем. Даже теорию двухмерности пространства, в которой футбольный мяч, который в наших условиях суть есть шар, является суть кругом любой двухмерной проекции. И все мы здесь всего лишь объёмные тени трёх различных двухмерных проекций.

Во взгляде Миргалимова отчётливо мерцали какие-то озорные демонические искорки, но научный коммунизм и теория эволюции всякое ненаучное колдовство давно опровергли и заклеймили, так что... Бескову вдруг очень захотелось спросить о двухмерном пространстве и их проекциях, но он не успел.

— Не паясничай, по пояс дубовый футболист — дело говори. Встречались нам юмористы намного смешнее. -Савельев не пошевелился, не изменил тембр голоса, но восприятие его слов почему-то изменилось. Чуть заметно, но Бесков это услышал, — Я тренера позвал, а не клоуна. Мне и без тебя довольно весело.

— Есть по делу, Семён Геннадьевич! Товарищ Бесков перестраховывается, ему с избытком хватает наличных сил. К Воронову — Заварову — Харламову можно пристегнуть любых ослов, совершенно не обязательно обижать из-за меня более заслуженных.

— Ослов? — уточнил Бесков

— Мулов, если угодно. Это идиома. Я войду в историю как один из величайших главных тренеров Локомотива. Воронову и Заварову это не интересно, значит я имею шанс сохранить свой пост. Именно я стану тем тренером, который выполнил первую поставленную перед командой задачу. В будущих энциклопедиях нас, таких, будет намного меньше, чем чемпионов мира, отсидевшихся на скамейке запасных в Испании. Вы и без меня там выиграете, не усложняйте.

— А тебя кто просил нам советы давать, Фаиль? — в голосе Савельева появилась нотка скучающего раздражения, и Бесков её снова почувствовал. И понял, что это то самое восприятие Ци, — Думаешь, умнее тебя здесь больше никого нет?

— Давай им советы, Фаиль, здесь ты в своём праве. — Воронов уже входил в душевую, а Миргалимов ещё и бутсы не снял — 'Вот это реальный показатель, это вам не с мячом финтить, это уже колдунство совершенно запредельного уровня', — Я, Максим Воронов, здесь и сейчас главный тренер, а оба эти очень уважаемых человека находятся в нашей раздевалке исключительно с моего разрешения. Но и они не в праве третировать игроков и тренеров моей команды. Иначе гони обоих за дверь.

— Сделаю, главный! — широко улыбнулся Миргалимов.

* * *

Пятьдесят четвёртая церемония вручения наград премии 'Оскар', из-за известных событий в США, состоялась девятого мая 1982 года. Впервые в истории, в списке номинантов на 'Главную мужскую роль', была дважды представлена одна фамилия — Бельмондо, за роли Алекса Мура в 'Наследии ушедших-2' и Ричарда Эббота в политическом триллере-боевике 'Профессионал', снятого по мотивам романа Патрика Александера 'Смерть зверя с тонкой кожей'. Когда-то, ещё подполковнику Андрейченко очень понравился этот фильм в другом слое реальности, и он, через Марину, закинул идею снять его здесь, с финальной сценой расстрела у вертолёта и обязательно музыкой Эннио Морриконе. Кстати, на второго 'Оскара' 'Профессионал' был номинирован именно в номинации 'Лучшая музыка'. 'Наследие' же было представлено ещё в пяти номинациях: 'Лучший фильм', 'Лучший режиссёр' (Высоцкий), 'Лучший оригинальный сценарий' (Высоцкий), 'Лучший монтаж' и 'Лучший звук'.

Владимир Высоцкий и Марина Влади на эту церемонию не полетели, но заменил их MGM очень достойно. Владимира Семёновича представлял Фрэнк Синатра, а Марину Владимировну — Марлен Дитрих, и обоим пришлось подниматься на сцену, а Синатре даже дважды. Марлен получила статуэтку 'За лучший фильм', а Фрэнк за 'Лучшего режиссёра' и 'Лучший оригинальный сценарий'. Бельмондо же взял не только Оскара за 'Профессионала', но и второе место за 'Наследие', ну и музыка от Морриконе получила вполне заслуженную победу. Итог: ещё семь статуэток в актив MGM.

Аль Пачино пришлось собирать по такому случаю пресс-конференцию. 'Почему не приехали Высоцкий и Влади? Заняты более важными делами, через два месяца премьера второй части 'Свободного американца', 'Будут ли ещё играть Фрэнк Синатра и Марлен Дитрих? Роли им предлагаются, но пока все предложения отклонены. Фрэнк и Марлен слишком загружены другими проектами MGM, сам надеюсь, что время у них когда-нибудь найдётся', 'Рейган? Я раньше считал его трусом, слабаком и приспособленцем, за что сейчас приношу свои искренние публичные извинения. Рейган настоящий Свободный американец! Я впервые по-настоящему горжусь своим Президентом, хоть и голосовал против него', 'Савельев генерал КГБ? В том числе и генерал, ну и что? Он, кроме того, губернатор огромного региона, главный архитектор строительства нового города, тренер, у которого больше полусотни подопечных и врач, про достижения которого здесь растекаться излишне. Его уровень владения Ци позволяет ему между делом и генералом быть. Ничего плохого в этом не вижу. Я три месяца провёл у него в обучении, но генералом Савельева, совокупно, видел не больше недели', 'Все мы проект КГБ? Лично я никаких обязательств не подписывал, да и не предлагали мне. Даже если холдингом Chelyaber AG опосредованно владеет КГБ, то играют они по общим правилам, просто очень красиво. Но я уверен, что КГБ здесь появился только из-за генеральского чина Савельева, как выражаются русские — за уши притянут. Деньги из бюджета СССР в Chelyaber AG не вкладывались, а КГБ организация бюджетная'.

Хонеккера и Ивашутина починили заодно со школьными преподавателями Максима. И второе заодно — вывели все токсины клеточного распада из организма Валерия Харламова.

— Это яд? — телепатически спросил Савельев.

— Яд, — согласился Воронов, — только не химический, а математический.

— Объяснишь?

— Не знаю как, но попробую. В общих чертах, штрихами. Человеческий организм состоит из двух триллионов белковых клеток. Клетки организма имеют разные функции и разный срок жизни, но в любом случае, даже самые долгоживущие не дотягивают до года. То есть, гарантированно человек полностью омолаживался бы через год, если бы не эти токсины. В математической модели Вселенной они являются ячейками памяти — счётчиками количества совершённой репродукции клеток, накопленного отрицательного влияния внешней среды, накопленного отрицательного влияния гормональных воздействий в экстремальных ситуациях. Словом, это такая-же память, как запись на видеоплёнку. Мы с вами её сейчас частично затираем. Так что яд не сама плёнка, а то, что на ней записано. Как-то так, понятней не смогу.

— То есть человек и правда может стать бессмертным?

— Если вы про это тело, то может, только зачем? Человек и так бессмертен, причём в белее удобной форме жизни. Тянуть с уходом отсюда стоит только если попал в минус, но ещё есть шанс что-то исправить, как мне, например. А Валера и так в плюсе, он переродится в гораздо более высокоорганизованное существо. И переродился бы год назад, но пока он нам с вами нужен здесь. Так что по отношению к нему, мы с вами точно не благодетели. Так что хоть здоровье парню поправим, из-за нас ведь тут мучается...

— Ты из него ребёнка случайно не сделаешь?

— Не каркайте под руку, Семён Геннадьевич! Ворон здесь я. Нет, снесём мы только весь токсинный архив, и хватит с него. До шестидесяти лет будет в свой хоккей на высочайшем уровне играть. Все рекорды побьёт, во всех лигах, в которых поиграть захочет. Это он теперь и без моего участия сделает. Приятно с гениями работать — максимальный результат при минимальных вложениях.

* * *

Товарищеский матч между сборной СССР по футболу и челябинским Локомотивом закончился со счётом 1:6. По три гола Дасаеву (до перерыва) и Виктору Чанову (после) отгрузили Харламов и Миргалимов, а единственный ответный мяч забил с очень спорного пенальти капитан сборной Александр Чивадзе. Воронов не играл рукой даже близко, но спорить не стал, только посмотрел на судью удивлённо и плечами пожал. Поскольку все три тренера Локомотива провели весь матч на поле, на скамейке запасных рулил Савельев, а ведущий в прямом эфире репортаж Владимир Маслаченко отметил его откровенно скучающий взгляд.

— Да уж, не ожидал, — Бесков пожал руку Савельеву, — на весь мир позор.

— Глупости говоришь. Всему миру на ваш футбол наплевать, половина человечества даже не подозревает о его существовании. Да и какой позор в том, что поделённая на две части сборная сама себе проиграла? Зато говорунов всех разом заткнули, теперь никто и пискнуть не посмеет.

Замена в заявке сборной на Чемпионат мира в Испании звезды московского 'Спартака' Юрия Гаврилова и главной звезды советского футбола — киевлянина Олега Блохина, на игроков второй лиги Заварова и Миргалимова вызвала довольно бурную реакцию — Бескова не ругали только глухонемые болельщики, а в газетах устроили настоящую травлю футбольные авторитеты. Теперь точно все заткнутся.

— Семён, а Челябер с нами в Испанию полетит?

Енот все полтора часа игрового времени провёл на скамейке запасных Локомотива и, в отличии от Савельева, реагировал на игру довольно эмоционально, став главной звездой телевизионного репортажа, получив эфирного времени даже больше, чем Харламов.

— Полетит. Ему визу оформили, как человеку, он теперь официальный член нашей делегации и сотрудник медицинской службы сборной.

— Какой ещё службы, у нас ведь не армия.

— Теперь армия, Костя. Была у вас анархия, да вся внезапно кончилась. Ради этого я тебе и посоветовал именно Блохина с Гавриловым отцепить, хотя, в плане футбола они, конечно, не худшие. Команде отдыхать, а завтра в полдень жду твою сборную на контрольную тренировку.

— Завтра же вылет, Семён.

— Вот пусть сразу со шмотьём на тренировку и приезжают, в самолёте отдохнут, за нами Эйр-Франс Боинг пришлёт, там дрыхнуть удобно. А мне нужно на здоровье твоих анархистов внимательно посмотреть, может придётся что-то срочно залечивать. Не везти же калек убогих на Чемпионат мира... Завтра, по результатам просмотра, я тебе порекомендую основной состав на игру с Бразилией. Иди, тебя журналисты ждут, заставь их, паскуд, извиняться.

* * *

Массово извиняться 'паскуды' начали только после стартового матча сборной СССР на Чемпионате мира. Новое тактическое построение 3-1-4-2, где один либеро Воронов становился то четвёртым защитником, то пятым полузащитником, то третьим нападающим, вогнало сборную Бразилии в настоящий ступор. 'Короли футбола' выглядели очень бледно в плане футбола и пытались компенсировать это пацанскими методами. Они ведь не из мажоров в сборную пробились, а из фавелл, где редко у кого к шестнадцати годам нет хотя бы одного трупа в послужном списке. В конце матча, Миргалимову въехали прямой ногой в колено, а Харламову в голеностоп, обоих пришлось заменить, а бразильцы отделались лишь жёлтыми карточками. И репутацией 'костоломов в законе'. Харламов и Миргалимов ещё до замен успели сделать по дублю, а бразильцы так и не организовали ни одной по настоящему опасной атаки. 4:0, и ставки в букмекерских конторах на победу сборной СССР упали до один к трём.

Харламова с Миргалимовым починили, но на игру с Новой Зеландией выставлять не стали. Оставил Бесков на скамейке и Заварова, заменив их на Романцева, Оганесяна и Шенгелия, то есть во встрече с гораздо более слабой командой, зачем-то заметно укрепил оборону, перейдя на тактическое построение 4-1-4-1. Из игравших с Бразилией в стартовом составе вышли только Дасаев и Воронов. Счёт открыл Олег Романцев, очень красиво, в прыжке с отклонением, замкнувший головой подачу Вороновым углового, потом с его же передач забили Оганесян и Шенгелия. Итог 3:0, и гарантированное первое место в группе, уже после второго тура. Раздосадованные — и как футболисты, и как крутые пацаны — бразильцы умудрились свозить один-один с Шотландией, где с футболом было пожиже, зато с пацанством полный порядок.

После второго тура, шансы Бразилии на выход во второй групповой этап расценивались букмекерами один к шести, Шотландия имела преимущество по разнице забитых и пропущенных мячей в девять пунктов (они обыграли Новую Зеландию со счётом 5:0), тогда то и сделал свою легендарную ставку Арчи Мур, поставив на Бразилию два миллиона долларов, из которых миллион был заёмным. Русские буквально 'растоптали' Шотландию 9:0, и Бразилии хватило минимальной победы, с голом Зико с пенальти. Правильного пенальти, бесспорного, но всё равно... Как-то это выглядело слишком уныло и тускло.

Во второй этап сборная СССР классифицировалась в группу 'С', с занявшими вторые места в своих группах Польшей и Бельгией, а Бразилия в группу 'А', 'группу смерти', с Аргентиной и Италией. Если ещё раз доведётся с ними встретиться, то уже в полуфинале.

Но в полуфинал ни Бразилия, ни Аргентина не попали, 'группу смерти' выиграла Италия, обыгравшая в первой игре Бразилию 3:2, а во второй Аргентину 2:1. 'Юнион Совьетико' на втором этапе обыграл сначала Бельгию 4:0, а потом Польшу 5:0. В матче с Польшей, Валерий Харламов побил 'вечный' бомбардирский рекорд Жюста Фонтена, забив четырнадцать голов за четыре матча и два тура до окончания чемпионата. Теперь уже в любом случае два — если и не финал будет, то матч за третье место.

В полуфинале Бесков снова выставил запасных, которых уже в прессе прозвали 'новозеландцами'.

— Смотри, Костя. Любой, кто не сыграет хотя бы в полуфинале, полноценным чемпионом считаться не будет. Затаят ли они на тебя обиду — мне похрен, ты и сам уже взрослый, но везти половину сборной ради одной встречи с Новой Зеландией — это вредительство и государственная измена. Полуфинал играем 'новозеландцами' плюс Воронов. Рекорды нам больше ставить не надо, нужно просто выиграть.

— А что, и на рекорды запросы были?

— Были, но это не твоё дело. И Дасаева замени, пусть Чанов полуфинал выиграет.

— Который из Чановых?

— Старший. Мне в Локомотив вратарь нужен, а младший из киевского 'Динамо', он сильнее капризничать будет.

— Вячеславу же уже за тридцатник перевалило.

— Ну и хорошо, Взрослый, опытный. У итальянцев Дино Дзоффу за сороковник, а он ещё за сборную играет. И неплохо играет.

Италию обыграли 4:1. Восьмого июля, на стадионе 'Камп Ноу' в Барселоне, уже присутствовал Глава СССР Леонид Ильич Брежнев, прибывший с официальным дружественным визитом. Пенальти Вячеславу Чанову поставили 'левый', но спорить Вагиз Хидиятуллин не стал, только молча сплюнул и отошёл к углу штрафной площади. Одиннадцатиметровый Паоло Росси забил, но в ответ Италия получила четыре, голами отметились: Сергей Родионов, Рамаз Шенгелия, Владимир Бессонов и Олег Романцев, снова виртуозно замкнувший подачу Воронова с углового.

Второй полуфинал в Севилье выиграла Франция, одолевшая сборную ФРГ в серии послематчевых пенальти. Эта игра стала настоящим триллером, немцы вели один ноль до девяностой минуты основного времени, но Мишель Платини забил очень красивый мяч, в падении головой замкнув фланговый навес Жиресса и перевёл игру в овертайм. Воодушевлённые французы в дополнительное время бросились дожимать, и на девяносто четвёртой минуте вышли вперёд, благодаря голу Доминика Рошто, но немцы не потекли. На сто второй минуте Карл-Хайнц Румменигге счёт сравнял, а на сто седьмой Пьер Литтбарски снова вывел сборную ФРГ вперёд. Второй раз отыгрались французы опять на последней, теперь уже сто двадцатой минуте — в штрафной немцев было не протолкнуться, там собрались все игроки, кроме подававшего угловой Платини, туда прибежал даже французский вратарь, и защитник Мариус Трезор как-то ухитрился выпрыгнуть выше всех и боднуть мяч в ворота Шумахера. Пенальти лучше пробили французы.

— Жесть! — оценил игру Воронов, — Не понимаю я, почему американцам не нравится футбол. Это какой-то феномен, не иначе.

— А американцы небось гадают — почему в Европе до сих пор не играют в их классный бейсбол. Но игра и правда ураган. — согласился Харламов, — Хороши французы, но и немцы не хуже. Неправильно это как-то, по пенальти результат такого матча определять. Лучше бы второе дополнительное время назначали.

— А потом третье?

— Да хоть и четвёртое с пятым, всё равно справедливее. Обходимся же мы в хоккее без этих лотерей. Может, за это американцы футбол и не любят.

— Может быть и так. Ладно, пойду я Челябера до пляжа прогуляю, заодно искупаюсь. Не хочешь с нами, Борисыч?

— Нет. Дедушка Валера уже старенький, ему отдыхать нужно, а не купаться по ночам. Спать пойду.

* * *

Девятого июня 1982 года в Мадриде Леонид Ильич Брежнев сыграл в гольф с Президентом Франции Валери Жискар д'Эстеном и установил новый рекорд Национального клуба гольфа, пройдя восемнадцать лунок с результатом пар минус шестнадцать. Учитывая, что прежний рекорд был пар минус шесть, Брежнев официально стал неофициальным рекордсменом мира по гольфу, и об этом моментально стало известно журналистам, Президент Национального клуба не упустил возможности попасть в газетные заголовки.

После игры, в ресторане клуба состоялась четырёхсторонняя встреча на высшем уровне без галстуков, к Брежневу и Жискар д'Эстену присоединились Гельмут Шмидт и Эрих Хонеккер. По-английски все говорили довольно сносно, поэтому обошлись без переводчиков и протокола. Как только потом не называли эту встречу недоброжелатели — и 'Мадридским сговором', и 'Совещанием по разделу Европы' и даже 'Антиамериканским пактом', но речь там шла в основном вокруг экономики. Как ужиться плановой и рыночной, не разрушив ничего полезного? Ясно, что рыночная экономика быстрее реагирует на запросы потребителей, но по-настоящему масштабные проекты ей не под силу. Рынок никогда не полетит на Луну, Венеру, или Марс, ему это просто не нужно, но ведь это нужно человечеству. Да и доллар что-то не внушает в последнее время, стоит задуматься о его замене при расчётах в Европе. Не завтра, и даже не через год, но думать об этом начинать уже надо. Скоро товары из Токио и Сеула поедут в Берлин и Париж и обратно по железной дороге, срок доставки втрое меньший, чем морским путём. Нам что — для этой торговли тоже доллары нужны будут?

* * *

Десятого июля 1982 года, Брежнев, Жискар д'Эстен, Шмидт и Хонеккер, вместе с примкнувшим к ним президентом Италии Алессандро Пертини, посмотрели в Аликанте матч за третье место. Тридцать пять тысяч зрителей, впечатлённых полуфиналами, болели за сборную ФРГ и освистывали Паоло Росси, забившего несправедливый (по общему мнению) пенальти в ворота Вячеслава Чанова. Немцы выиграли 3:1, а после игры Гельмут Шмидт и Эрих Хонеккер сделали совместное заявление — 'На олимпиадах 1984 года Германия снова будет выступать единой командой, с Международным Олимпийским Комитетом этот вопрос уже согласован'.

Шмидту удалось вывести из состава кабинета всех участников коалиции, не представлявших СДПГ, и организовать однопартийное правительство, поэтому действовал он решительно, объявив своей целью объединение Германий. Спорт для первого шага подходит лучше всего, но и в политике уже начались подвижки — в конце мая, ФРГ инициировала процесс выхода из состава стран членов НАТО. Процесс этот не быстрый, но он уже запущен и необратим, ибо это воля немецкого народа. Воля поколения, не несущего ответственности за действия нацистской Германии.

В финале Чемпионата мира по футболу 1982 года, одиннадцатого июля, девяносто тысяч зрителей на 'Сантьяго Бернабеу' бурно поддерживали французов, но это им не помогло, на два гола Харламова и гол Миргалимова, сборная Франции ответила лишь реализованным Мишелем Платини пенальти (снова спорным, Чивадзе выполнил чистый подкат, но уже потерявший мяч Жиресс зацепился за его ногу и очень красиво упал). Впрочем, произошло это на восемьдесят второй минуте, уже при счёте 3:0 в пользу сборной СССР, поэтому капитан советской команды только улыбнулся и помог Жирессу подняться с газона.

Валерий Харламов с шестнадцатью забитыми мячами стал лучшим бомбардиром турнира, его же заслуженно признали и лучшим игроком. Миргалимов с семью голами занял второе место среди бомбардиров и попал в состав символической сборной чемпионата мира, вместе с Харламовым, Заваровым и Вороновым, игроками клуба второй лиги чемпионата СССР. Двенадцатого, 'Советский спорт' опубликовал открытое письмо, озаглавленное 'Прости нас Бесков! Спасибо тебе!', которое в числе прочих подписали и Олег Блохин с Юрием Гавриловым. Тем больше удивилась футбольная общественность, когда Константин Иванович заявил, что заканчивает карьеру футбольного тренера и переходит на другую работу. Куда? В телекомпанию MGM-ESPN и, по совместительству, в MGM Sports Promotion.

Шестнадцатого июля в Большом Кремлёвском Дворце состоялось чествование чемпионов и вручение государственных наград. Бескову и Харламову присвоили звания Героев Социалистического Труда; олимпийским чемпионам 1980-го года: Дасаеву, Сулаквелидзе, Чивадзе, Хидиятуллину, Романцеву, Балтаче, Бессонову, Оганесяну и Воронову вручили по Ордену Ленина: остальным — по Трудовому Красному Знамени и званию Заслуженных мастеров спорта СССР. Савельеву и Павлову — по Ордену Октябрьской Революции, Челяберу наград не обломилось, хотя на церемонии он присутствовал. После банкета, Воронова традиционно задержал Брежнев.

— Ивашутин, вот ведь ещё одна заноза в заднице с твоей подачи появилась, настаивает на подготовке спецназа ГРУ по методике Савельева.

— Правильно настаивает, записывайте его заявку в очередь, Леонид Ильич. Установки 'Першингов' намного проще и дешевле уничтожить на земле обычными минами, чем сбивать их ракеты средствами ПРО. Как только выпустим курс 'Ментов', пусть занимают бараки, но это будет только в следующем году. Или в этом, но уже в самом конце декабря. Раньше никак не успеть, проблема преступности сейчас намного актуальнее военной угрозы, и в этом я с Андроповым полностью согласен. Эти гопники даже на Высоцкого наезжать пытались, а обычным людям вообще житья не дают.

— Вот же пробудили лихо, с конца сороковых ведь не было случаев разбоя и бандитизма.

— Точнее — таких дел в судах не рассматривалось, а случаи то были. Вы не хуже меня знаете, что творилось на Кавказе и в Средней Азии, только там разбой и бандитизм был 'в законе' и проходил по статье хулиганство. Чаще всего мелкое, с административным наказанием. Сейчас, когда мы извели на зонах почти всех из 'отрицалова', страх беспредельщики потеряли. Теперь они даже на 'крытую' заехать не боятся. Раньше то их там 'синева' за людей не считала, а сейчас начала складываться новая иерархия, вот они и осмелели. К тому-же, большинство 'цеховиков' перешло в легальный сектор экономики, теперь им эти паразиты не нужны, вот их и выпустили на 'Большую дорогу'.

— Ты хочешь сказать, что они сложившегося на зонах порядка боялись больше, чем суда и приговора?

— Конечно, Леонид Ильич. Как бы странно это не звучало, но система исправительно-трудовых учреждений в СССР служила довольно скоростным социальным лифтом для некоторых категорий граждан. Залетел по малолетке — унтер-офицер, после второй ходки — обер-офицер, после третьей — штаб-офицер, кандидатуру которого уже рассматривают на генеральскую должность — 'вора в законе'. 'Синеву' мы по большей части упокоили, но свято место пусто ведь не бывает. И сейчас его подминают под себя 'мокрушники' 'гопники' и прочие 'беспредельщики'. Мы сами им дорогу расчистили.

— Блядь... — нецензурно выругался Брежнев, — А выход то из этого замкнутого круга есть?

— На то он и замкнутый, Леонид Ильич, чтобы постоянно по этому кругу ходить. Для этого нам и нужны 'Менты'. Далеко не всех беспредельщиков нужно доводить до суда живыми. Большинство из них лучше судить посмертно.

— А сами мы в таком случае не станем 'беспредельщиками'?

— Нет, конечно! Как вам только такое в голову пришло, Леонид Ильич... Ведь именно мы устанавливаем пределы — публикуем новые 'Заповеди' и караем за их нарушение. Не переживайте, 'Менты' всё качественно зачистят, как в конце сороковых. Снова не будет у нас ни разбоя, ни бандитизма, а на зонах мужики будут стараться увеличить выработку.

— Понял. Ивашутина обломаю и обнадёжу. Как думаешь, Максим, стоит мне идти на следующие выборы?

— Если сильно хочется — то стоит. На вашей поганой должности главное — хотение. Хотение сделать хоть что-то ещё, хоть чуть-чуть, но улучшить этот мир.

— Должность поганая, тут ты прав. И понял я это только в Барселоне и Мадриде, посмотрев, как живёте вы. Я тоже так пожить хочу. Хотя бы остаток жизни. Я теперь человек не бедный, мне же шастьдесят тысяч долларов прилетело за Брежнева в роли Брежнева. Хочу купить 'Тунцелов' и нарыбачиться до одури. Ты уже думал насчёт моей замены?

— Только в случае насильственной и внезапной вашей кончины, Леонид Ильич. Допустим, если бы вас сбила ПВО Франции, Италии, Югославии, Греции, или Турции, при возвращении из Мадрида. В этом случае, я бы поставил во главе СССР Савельева. Хоть это и снова уведёт меня в серьёзный минус. Но теперь здесь слишком много дорогих мне людей, и я бы рискнул. Но вас же, к счастью, не сбили, — широко улыбнулся Воронов, — если Савельев станет Главой СССР, мне придётся на каждое лечение в Москву прилетать. Если вы спрашиваете моё мнение о преемнике, то оно очевидно — Григорий Васильевич Романов. Судя по тому, как происходит реформа экономики — он настоящий гений. Я ожидал гораздо худшего, а ведь мои возможности математического моделирования ситуаций превышают ваш совокупный уровень на порядок, если считать енотов. Без них — на полтора. Ошибиться меня мог заставить только настоящий гений, и он у вас есть.

— А почему 'в случае...' ты сам не поставил бы Романова?

— В таком случае, нам бы уже не до экономики было, Леонид Ильич, а лишь бы нанести врагу максимальный ущерб. Савельев в этом деле намного лучше. Он умеет намного больше всех.

— А вдруг бы разом убило весь ГКТО и Савельева, тогда кто?

— Титов. Потом Дроздов, Линьков, Андрейченко. Дальше заглядывать смысла нет, к тому времени мы все уже 'за Кромкой' окажемся с вероятностью в сто процентов.

— Тогда моим преемником будет Савельев. Завтра же выйдет указ, о его включении в состав ГКТО и по секретным каналам слито моё 'тайное' завещание. Текущий состав ГКТО одобрил это решение единогласно. Мы теперь все, единогласно, хотим на пенсию. После того, как ты вернул всем нам... Ну, это самое... Никто этой хуйнёй (Брежнев снова употребил нецензурное слово) больше заниматься не хочет. Короче, так. А если длиннее — то мы ещё какое-то время потерпим, но только из уважения к тебе лично, Максим.

— Предательство и измена Родине в форме саботажа? — усмехнулся Воронов, — Капитан первым бежит к спасательной шлюпке?

— К такому выводу суда мы все готовы. — покладисто кивнул Брежнев, — Не дурачься, Максим. Не тебе меня пугать, пострашнее судей видали.

— Ну я хоть надеюсь, что прямо завтра вы сбежать не намерены? — мрачно осведомился Воронов.

— Договоримся, — уверил Дорогой Леонид Ильич, — способности то теперь у всех есть, а вот размер... гм...

— Не соответствует, — подсказал Воронов, — слишком маленький для альфа-самцов?

— Не маленький, но не соответствует. Слишком уж средний размер.

— Договоримся, — кивнул Воронов, — но до очередных выборов вы всю эту шнягу тянете исправно. И не 'для галочки', а натурально 'за Родину'. Как и договаривались, а то без этого новый договор невозможен. Бессмысленно договариваться с лжецами.

— В этом не сомневайся, Максим! — оживился Брежнев, — И всю новую блатоту своими кровавыми лапами передавим, и экономику нечестными методами на первое место выведем. Мы никакой работы не боимся. Достанутся твоему Савельеву одни сплошные пряники.

* * *

ГКТО хоть и не являлся конституционным органом власти, а был созван указом Главы Советского Союза из своих заместителей, то есть 'Вице-Глав', которых, в отличии от других демократий можно было назначить столько, сколько требовалось конкретному Главе в конкретный момент. Словом, орган этот был неконституционным, но по факту Высшим в исполнительной власти страны — Совет Главы и его заместителей. Не удивительно, что кадровые перестановки в его составе становились главной темой обсуждения не только в СССР.

Восемнадцатого июля, круг заместителей Брежнева частично обновился и впервые пополнился. Пополнился новым Министром Обороны, генералом-армии Петром Ивановичем Ивашутиным, и Семёном Геннадьевичем Савельевым, который был назначен Первым заместителем Главы с формулировкой: 'с сохранением в должности командира в/ч 14471 и прочих обязанностей'. То есть возможность ходить как хочешь у Савельева сохранилось, только качество повысилось примерно до ладьи, даже выше, вес его необычной фигуры в политических шахматах теперь стал где-то между ладьёй и ферзём.

А обновился ГКТО новым Министром Иностранных Дел. Кунаев, как человек восточной традиции, к семье относился намного ответственнее коллег по опасному бизнесу, поэтому вернувшиеся возможности рассматривал не как забаву. Он планировал не только плодить детей, но и воспитывать их. Раз уж выпал в жизни второй шанс, упускать его — грех. А какое воспитание при такой собачьей работе? Дома можно только в отпуске побыть, да и то, когда этот отпуск последний раз был... В общем, Кунаева на пенсию Брежнев отпустил, а на его место назначил Председателя Олимпийского Комитета СССР, министра по делам Молодёжи и Спорта, Сергея Павловича Павлова. Тоже с сохранением занимаемых должностей.

В отместку за такую подляну, Савельев назначил Воронова руководителем собственной администрации Первого заместителя Главы. То есть Первым заместителем Первого заместителя.

— Ничего, Семён Геннадьевич, прорвёмся. Зато теперь Андропов всех 'Каскадовцев' нам вернёт.

— Он их и так бы вернул. Максим, теперь любой наш выезд за бугор будет дипломатическим визитом, это какой-же геморрой ты нам на собственную задницу подцепил...

— Вовсе нет. За бугор можно и в отпуск ездить, как частные лица. С обычными, не дипломатическими паспортами. Визу получили — и вперёд. График у нас свободный, сами решаем — когда отпуска брать и в каком количестве. Зато теперь у вас статус Первого заместителя Верховного Главнокомандующего, а нам ведь скоро с армейцами работать.

— Ой, не надо... — поморщился Савельев, — Девяносто процентов личного состава 'Каскада' — армейские офицеры, так что отлично отработали бы и без статуса. А вот случись что с Лёней...

— Вы правы, Семён Геннадьевич. 'Случись что с Лёней' — равноценной замены вам нет. Так что смиритесь — Родина в опасности и нуждается в вашей защите.

* * *

Девятнадцатого августа 1982 года MGM запустил в США работу ещё трёх телевизионных каналов. К MGM-ESPN добавились MGM News, MGM Music и MGM Family. Новостной канал был откровенно 'жёлтым', но это и не скрывалось, он работал под девизом: 'Самые горячие новости'. А то, что самые 'горячие' далеко не всегда достоверны, умным и так было понятно, а дуракам всё равно. Дуракам вообще всё — всё равно, кроме их собственных дурацких идей. К этому каналу ожидалось множество судебных исков, которые, в свою очередь, должны были сами становиться новостями, поэтому учредили его на отшибе от основного бизнеса, как совместное предприятие двух ветвей MGM — Кирка Керкоряна и Марины Влади. То есть, не Влади, конечно, а 'Наследников ушедших', но персонифицировалась вторая и главная ветвь почему-то даже не с Савельевым, а именно с Мариной. Савельев, он где? От теперь 'Вице-Президент' СССР, а к нему и раньше не попасть было, даже очень-очень богатым людям, а Марина вот она, всегда рядом, и самому Савельеву может в любое время позвонить, чтобы просто поболтать. Да и узнали её американцы раньше.

Керкорян же хоть пока и не нуждался в скорой помощи клиники Савельева, пока ещё всё терпимо, но ведь этот момент обязательно настанет, а значит место в очереди лучше занять заранее. Армянин, хоть и американского происхождения, в отличии от большинства американцев понимал, что дружба — это не приятельство и даже не партнёрство, это такие отношения, которые требуют готовности идти на жертвы, когда твоему другу нужна помощь. Именно на жертву, а не на пожертвование, поэтому Кирк очень старался, он уже не раз намекал, что готов всем бизнесом влиться в ряды на условиях, даже лучших, чем ESPN, но ему нашли другое применение. Керкоряна назначили крайним за MGM News, с задачей — обеспечить прибыль. Боишься? Тогда отвали, сами всё сделаем. Берёшься? Тогда директор будет твой, а редакторов пришлём мы. И юристов пришлём, не сомневайся, и вообще ты теперь нам не чужой. Голоса пока не имеешь, как слепой щенок, но на защиту стаи уже можешь рассчитывать.

MGM Music возглавила Марлен Дитрих. Задача ей бала поставлена простая — канал должен стать самым веским авторитетом в мире музыки. Марлен взялась с энтузиазмом, и даже стала ведущей одной из прайм-таймовых передач, где обсуждала, записываемый совместно с Синатрой, альбом. Как скрестить остатки хорошего из прошлого с новой музыкальной модой? А если здесь саксофон вставить? А если здесь скрипку вместо синтезатора, молодёжи это понравится? Молодёжи нравилось, что говорили о ней, и старались для них, так что на канал музыки за первый месяц подписались шестнадцать миллионов человек, и далеко не только молодёжь. Дитрих и Синатра, который приходил почти на все авторские передачи Марлен, пробудили ностальгию у поколения 'Раньше было лучше'. И что самое удивительное, эти две аудитории находили общий язык. Пусть пока только в музыке, но лиха беда начало.

Самым впечатляющим результатом, ожидаемо, порадовал семейный канал Фрэнка Синатры. Пятиминутные выпуски новостей в начале каждого часа; лучшие спортивные матчи, в разборе самых авторитетных специалистов; мультфильмы и фильмы производства MGM и Мосфильма; сериалы; и, конечно же, многочисленные ток-шоу — для всех возрастных категорий телезрителей. Сам мэтр тоже стал ведущим одной из передач — 'Полуночный Синатра'. На первую передачу к Фрэнку пришли Рональд Рейган и Аль Пачино, на вторую Марлен Дитрих и Жан Поль Бельмондо, а дальше пошло-поехало. За первый месяц 'семейный' канал обзавёлся тридцатью миллионами подписчиков.

* * *

Первого и второго сентября 1982 года, матчами в Лондоне, Париже, Милане, Берлине, Мюнхене, Вене, Цюрихе, Праге, Братиславе, Стокгольме, Гётеборге и Хельсинки, стартовала Европейская Хоккейная лига (ЕХЛ). В турнире участвовало двадцать четыре команды, которые по принципу НХЛ разделили на два дивизиона и четыре группы, только не по географическому принципу, а жеребьёвкой, но не слепой. В одну группу попадало по три европейских и три советских команды (Высшая лига, по результатам чемпионата СССР 1981-82 годов), и не могло попасть два московских, чехословацких, шведских, или немецких клуба.

Понятно, что лига на две трети оказалась укомплектована советскими хоккеистами, востребованными оказались и некоторые игроки низших лиг, и некоторые юниоры, и многие ветераны. Снова надели коньки звёзды, олимпийские чемпионы 1976 года: Александр Сидельников, Юрий Ляпкин, Александр Гусев, Геннадий Цыганков, Владимир Лутченко, Владимир Шадрин, Александр Мальцев, Александр Якушев и Владимир Петров, которых охотно подписывали вновь создаваемые клубы из Лондона, Парижа, Милана, Цюриха, Вены и Мюнхена. Однако и канадцев подписали аж три десятка. Организовали и аналог драфта расширения и систему ежегодных драфтов (а зачем изобретать колесо?) и максимальный фонд зарплат установили, чтобы звёзды не скапливались в одной команде, и не превращали турнир в фарс.

Воронов отказался подписывать контракт и с 'Трактором', и с кем-либо ещё, взяв годичную паузу для отдыха от хоккея. Звучало это несколько странно, в хоккей он сыграл всего десять матчей, поэтому немедленно пошли слухи о его переходе в профессиональный бокс. Оно и понятно, там за один бой платят больше, чем хоккеистам за сезон, а Воронов (в этом никто не сомневался) мог собрать чемпионские пояса в двух весовых категориях, что выводило его по уровню годового дохода чуть ли не на первое место в мире (из декларируемых, разумеется).

'Трактор' попал в группу 'С' дивизиона 'Юрия Гагарина', вместе с московским 'Спартаком', рижским 'Динамо', лондонским 'Сити', братиславским 'Слованом' и мюнхенским 'Байерном'. Такая география вносила свои требования к организации турнира, поэтому туры проводили сдвоенные, челябинцы начинали матчами в Лондоне первого и третьего сентября. Разумеется, у 'Сити' не было никаких шансов обыграть команду, в составе которой выступают восемь чемпионов последнего мирового первенства, однако трибуны 'Айс-Хокки Сити-Холл' заполнялись до отказа, собирая по двенадцать с половиной тысяч зрителей. Пока зрителей, а не болельщиков. Большинство англичан приходило посмотреть на Харламова лично, а не на какой-то там забавный, но не более того, айс-хокки. 'Трактор' ожидаемо дважды крупно выиграл и возглавил свою группу по разнице забитых и пропущенных шайб (оба своих матча выиграли и 'Спартак' с рижским 'Динамо'), а Харламов сходу возглавил гонку снайперов и бомбардиров с пятью заброшенными шайбами и тремя результативными передачами, но главной новостью оказалась экипировка челябинского клуба.

Впервые с Олимпиады в Лейк-Плэсиде, на глаза публики предстала продукция бренда 'Chelyaber', на этот раз хоккейная. Полная экипировка — от шлемов, до коньков и клюшек. И реклама 'Chelyaber' оказалась размещена в самых дорогих местах, на бортах площадок, не только лондонского 'Сити-Холла', но и всей Евролиги. Оценка IPO холдинга Chelyaber AG на этих новостях подскочила в два с половиной раза, а ещё второго сентября Титов начал переговоры с Керкоряном о возможном слиянии бренда MGM в одну компанию. Сливаться пока никакой необходимости не было, но почему-бы не затеять такие переговоры ради лояльности мелких акционеров? Всем же хочется, чтобы лично его акция росла, особенно во время финансового кризиса, а такие переговоры этому способствуют.

Матчи в Лондоне смотрели Брежнев, Савельев (при Савельеве Воронов) и Павлов, прибывшие в Англию в качестве частных туристов (Брежневу идея Максима очень понравилась). Туристов, которых приняли и на Даунинг-Стрит, и в Букингемском дворце. Неофициально, но тем не менее. Елизавете представили Челябера и доверили воспитание одной из его дочерей, из второго помёта Варвары, а Маргарет Тэтчер Брежнев подарил очень высокохудожественно отлитого из золота Тельца, весом унций в сто. Намёк довольно толстый, но ведь и встреча эта частная. Думай, ведьма — 'Чужой земли мы не хотим и пяди, но и своей вершка не отдадим'. Научились мы уже вашими 'Золотыми тельцами' рулить, какие у вас ещё козыри есть? Першинги? Нет, это не козыри, а паровоз на мизере. Всех 'Першингов' мы прямо здесь у вас и взорвём, а потом вам же их в гору запишем.

Зря вы в Еврокосмос не вошли. И вообще, многое зря. Империя, над которой никогда не заходит солнце, превратилась в колонию своей бывшей колонии. Дорого же вам дался союз с США — иные войны выгоднее проиграть, чем выигрывать с таким союзником. В общем — думайте сами. Нам война не нужна, но мы к ней готовы. И к миру готовы. Почему бы нам не проложить под Ла-Маншем железнодорожный тоннель? Дорого, да, но всяко дешевле даже ограниченной войны.

Вы на войну за сраные Фолкленды потратили больше трёх миллиардов фунтов, и когда с них эти деньги отобьются? Правильно — никогда, проценты за кредиты сожрут всё. То ли дело тоннель, его и в кредит будет выгодно построить. Раз уж Британия теперь не владычица морей, не выгоднее ли вам вложиться в долю 'Евразийской железнодорожной сети'? А перспективы ведь открываются колоссальные. Тоннель под Беринговым проливом — проект уже сейчас вполне осуществимый. Да, транспортировка железной дорогой намного дороже, но она ведь и втрое быстрее. Не щебень, или уголь же возить друг другу будем, а товары высокой культуры производства, у них транспортная составляющая на цену почти не влияет.

В итоге, четвёртого сентября Валерий Борисович Харламов стал английским лордом, титулярным графом Лестер и Кавалером Ордена Подвязки. Борисыч бы обязательно сбежал с церемонии, наплевав на любые дипломатические последствия, вплоть до войны, если бы его не подстраховал Воронов.

— Семён, ты умеешь управлять мной на расстоянии? — Милорд, граф Лестер изволил прибывать в натуральном бешенстве, — Это ты меня на колени поставил?

— На одно колено, — уточнил Савельев, сделав пометку в своём 'Чёрном блокноте' и уточнил — на одно левое колено, оно у тебя абсолютно здоровое и вставать на него без проблем можно ещё пятьдесят тысяч раз, как минимум. Тебе было жалко одного раза для настоящей королевы, хоккеист сиволапый?

— Это же позор, Семён!

— — Для декларируемых гегемонов — рабочих и крестьян — это конечно, несмываемый позор, — усмехнувшись, согласился Савельев, — А вот для графа Лестер, даже титулярного — Великая Честь. Ты теперь постоянный член палаты лордов. Да, я тебе немножко подыграл, Валера. Чисто ради того, чтобы ты не выглядел, как дрессированный медведь, за Родину, одним словом. Позора ведь потом не оберёшься, если сам Харламов окажется идейным идиотом. Не благодарите, милорд граф, потом сочтёмся. С графьёв у нас повышенный спрос, ваше сиятельство, сэр.

* * *

Шестнадцатого октября 1982 года прошло IPO швейцарского холдинга Chelyaber AG на Нью-Йоркской фондовой бирже. Затянувшийся аж с середины семидесятых финансовый кризис давно не баловал рынок такими вкусными предложениями. Десять процентов (один миллион) акций выставлялись по цене одиннадцать долларов (и так насколько завышенной), но спрос на них возник реально ажиотажный, и первый день торгов завершился на отметке двадцать девять долларов за акцию.

'Неожиданно' — прокомментировал журналистам Титов, — 'Активов на такую сумму мы не имеем, да и доходность акции при такой цене будет очень низкая. Инвесторы верят в нашу команду, и надеются на неё, других объяснений у меня нет, джентльмены. Постараемся эти надежды оправдать'.

Да, инвесторы верили в команду, которая превращает в доллары любой мусор, к которому прикасается. Да, клиника Савельева не входила в активы Chelyaber AG, но Фрэнк Синатра, Марлен Дитрих и Арчи Мур, благодаря ей влившиеся в команду, сами по себе являются неплохим активом. К тому-же они чётко показали, что Chelyaber Савельеву не чужой, а о степени влияния 'Наследника ушедших' ходило множество самых невероятных слухов. В том числе и такой, что отказать ему в здравом уме никто не может. Кроме того, Chelyaber первым вышел на огромный и пока никем неосвоенный рынок СССР. Пока куда-то на Урал, но тем не менее — этот многообещающий шаг уже сделан.

* * *

Девятнадцатого ноября завершился чемпионат Советского Союза по футболу. Чемпионом страны ожидаемо стало киевское Динамо, имеющее в своём составе семь чемпионов мира. Даже восемь, если считать Лобановского, бывшего в Испании помощником Бескова. Спартак, с играющим главным тренером Олегом Романцевым занял второе место, а третье — тбилисское Динамо.

Челябинский Локомотив выиграл 'Финал III' во второй лиге и перешёл в первую, получив право на участие в Кубке СССР 1983 года. Доигрывал Локомотив без Харламова и Воронова, но и этого хватило за глаза, Заваров и Миргалимов вдвоём без труда справились с поставленной задачей.

После окончания сезона началось преобразование футбольных клубов в профессиональные, при этом, как водится, не обошлось без конфликтов. Разругался с Нодаром Ахалкаци и покинул тбилисское Динамо капитан сборной СССР Александр Чивадзе. Нетрудно догадаться, в какой клуб он перешёл. Перешёл в челябинский 'Локомотив' (со следующего сезона заявлен как 'Челябер') и ещё один чемпион мира, вратарь Вячеслав Чанов. Была возможность подписать нескольких иностранцев, тот же бразилец Зико был не прочь попробовать свои силы в команде волшебника Савельева, но от этого шага пока решили воздержаться. Нянчиться с иностранцами времени не было, для первой лиги и своих вполне хватало. Даже без учёта его сиятельства графа Харламова и Воронова (которые всегда готовы вмешаться в решающий момент), в клубе теперь играли четыре чемпиона мира. Фонд заработной платы, для первой лиги, выглядел запредельным, но в следующем году на доходы от футбола никто и не рассчитывал. Инвестиция это долгосрочная, особенно если вкладываешься копейками на самом дне. Тем более, что оно ведь и не ради денег затевалось.

Футбол — это болельщики. Болельщики, при правильном манипулировании — это пехота, которая не только сама себя кормит и снабжает, но ещё и за билеты на матчи отстёгивает. Кто его знает — вдруг портяночная пехота снова пригодится... Научить их стрелять из всего стреляющего-переносимого — дело нескольких дней. А с новыми реактивными огнемётами 'Шмель' они станут довольно серьёзной силой. Даже тридцать тысяч фанатов — это уже армейский корпус, две с половиной мотострелковых дивизии, а планировалось собрать больше. Почти вдвое больше. Добровольцев! А если понадобится, то добровольцев-интернационалистов. Есть в челябинцах что-то такое... как писал троцкист Светлов: 'он хату покинул, пошёл воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам раздать'. Или отдать? В любом случае — сначала забрать, или отобрать. Однозначно многообещающий ресурс.

'Челябер' (бывший 'Локомотив') предоставил игрокам две недели отпуска, до пятого декабря, после чего команду погрузили в самолёт и отправили в сирийскую Латакию, набирать форму к розыгрышу Кубка СССР 1983 года. Старшим среди тренеров был назначен Миргалимов, чему Заваров откровенно обрадовался, ведь даже в Союзе на этой должности целые горы канцелярии, а уж за бугром эти горы точно дорастут до Гималайских. Кроме Заварова, в тренерский штаб вошли Чивадзе и Чанов, но несмотря на такой представительный личный состав штабных, голос Миргалимова был решающим. Причем решающим безоговорочно и бесспорно. До принятия решения спорить можно и нужно, после — харам. Миргалимов был коренным челябером, урождённым в Челябинске, значит особенным, и именно это — рационально-подсознательное чувство всех звёзд, признавало его неоспоримым лидером. А тренером Фаиль и правда оказался очень талантливым. Хотя играть ему ещё и играть, но и тренерский послужной список лишним точно не станет. В 1/32 розыгрыша кубка СССР 1983 года, челяберы разжеребились на алма-атинский Кайрат.

— Так, девятнадцатого февраля. Одна шестнадцатая — двадцать четвёртого, одна восьмая — третьего марта, одна четвёртая — одиннадцатого. — зачитал Савельев, оглядел фирменным савельевским взглядом всех присутствующих и продолжил, — С восьмого по тринадцатое мая в Хельсинки пройдёт чемпионат мира по фигурному катанию, так что мы с Вороновым и Челябером будем отсутствовать. Никто не знает, кто попадётся вам в четвертьфинале, но эту игру вы обязаны выиграть, даже у киевского 'Динамо'. К полуфиналу мы вернёмся.

— Выиграем, не сомневайтесь, товарищ Первый заместитель Верховного Главнокомандующего. Или сдохнем на поле все, как один! — отрапортовал Миргалимов и добавил, — Не волнуйтесь, за футбол, Семён Геннадьевич, всё будет ништяк. Нам бы в расчёте на Кубок Кубков ещё одного центрального защитника подписать, но ведь об этом пока рано говорить?

— Говори, — разрешил Савельев, усмехнувшись обними глазами.

— Хидиятуллин нам отлично подходит.

— Нисколько в этом не сомневаюсь. — понимающе кивнул Савельев, — Он сейчас стоит как Тепло-Электростанция на пару десятков мегаватт. Кому-же такое помешает? Не наглейте, дети мои, вам не на Марс лететь, а всего лишь Кубок Кубков выиграть предстоит. Кто считает, что это невозможно сделать наличным составом — поднимите руки. Неверующих нет. Вот и славно. Владельцы клуба ситуацию контролируют, и когда в ком-то действительно возникнет нужда — его вам предоставят, не сомневайтесь, товарищи чемпионы-орденоносцы. Мы на фронте. Чтобы усилить ваш участок, придётся оголять другие, потому что резервов нет, всё рассчитано до последней копейки, которые суть есть боеприпасы этой войны. Воронов, что скажешь?

— И так выиграют. Никто к кубку так готовиться не будет, кроме нас. Вместо Хидиятуллина можно гораздо дешевле найти подходящего итальянца, или немца, у них трансферы летом открываются, если Кубок СССР выиграем, для Кубка Кубков усилиться успеем.

— Учись, Миргалимов! — поднял перст Савельев, — Даже когда тебе покажется, что ты уже очень умный, даже самый умный, среди всех — ты всё равно дурак-дураком, так что — учись, учись и ещё раз учись. Как вам Ленин завещал. Заповедь ничуть не хуже Христовой, кстати... Да, и пусть перед отлётом в Сирию все зайдут ко мне на медобследование и подписать дополнение к контракту. Отныне вам предписывается использование товаров исключительно фирмы 'Chelyaber'. Даже кроссовки на прогулках и плавки на пляжах, ну и нижнее бельё, если его вдруг кто-то решит вдруг продемонстрировать на камеры. Не смущайся, Фаиль, дело это житейское, главное — контракт не нарушать — и всем будет хорошо. И футболистам, и тренерам, и владельцам клуба. И мне лично, конечно, тоже.

— По этому контракту вы и забираете Воронова на время четверть финала?

— Харламов и Воронов делают большое одолжение, иногда играя за вас. В критических случаях мы будем их привлекать, но создание критического случая в первой лиге, или на осенних этапах Кубка Кубков, будет свидетельствовать о твоей некомпетентности, Фаиль. Иди, главный тренер, и думай, как выиграть, а не как купить. Таких меркантильных мыслителей, мне и без тебя пока хватает с избытком.

— Я ведь не имею права не проявить инициативу, если считаю её разумной.

— Не имеешь. Ты её проявил, я отверг. Но почему-то ты продолжаешь нагло настаивать, будто видишь всю картину лучше меня.

— А вдруг?

— Я ведь могу тебе снизить уровень тестостерона до состояния полного нестояния, так что лучше не хами. Понял?

— Так точно, товарищ генерал!

* * *

В декабре 1982 года прекратило своё недолгое существование государство Пакистан, территория которого оказалась разделена на четыре части между Афганистаном (Северный и Восточный Белуджистан с Кветтой и Западный Синд с Карачи), Пуштунистаном (провинция Хайбер-Пахтунхва и Федеральная столичная территория с Исламабадом), Ираном (Западный Белуджистан) и Индией (всё остальное: Гилгит-Балтистан, Азад-Кашмир, Пенджаб и Восточный Синд).

К этому всё давно шло, поэтому мировая общественность отреагировала довольно спокойно. Не одобрили, конечно, но и никаких правительств Пакистана в изгнании никто создавать не стал — померла и померла, и хрен с ней.

Как это всегда бывает, коалиция победителей не смогла разделить добычу 'по справедливости', ведь ощущение справедливости у каждого своё. Индия претендовала на Исламабад, который Пуштунистан захватил силой оружия, закупленного за индийское золото. Хекматияр слал индийских недовольных к шайтану в задницу. Тоже небезосновательно — именно пуштуны разгромили военные силы Пакистана, с которыми Индия почти сорок лет ничего не могла поделать, и понесли наибольшие потери в живой силе (почти двести тысяч бойцов); а остальные пришли на всё готовое, чтобы просто занять территорию. Так что всё оплачено кровью пуштунов, больше никто никому ничего не должен. Ну, разве что Афганистан немного поучаствовал, да и то, бои под Кветтой и Карачи сражениями не назовёшь, при всём желании. Так что — к шайтану в задницу обращайтесь со своими претензиями!

Сложившийся в Центральной Азии статус-кво полностью устраивал СССР, поэтому Павлов провёл в Исламабаде целый месяц, в поисках компромисса между бывшими союзниками. Почему так долго? Так ведь компромисс — это соглашение, в равной мере не устраивающее обе стороны договора, а поступаться своими интересами никто не хотел. Нет, Хекматияра то нагнуть было не трудно, но не он ведь являлся настоящим бенефициаром Исламабада, а Советский Союз, представленный группой 'Вымпел'.

В итоге сошлись на том, что Исламабад и Федеральная столичная территория, оставаясь частью Халифата, становились демилитаризованной зоной и порто-франко для индийских предпринимателей. Пусть им. Всё равно в основном покупать будут. Почти на таких же условиях по Карачи согласились и Афганистан с Индией. Почти, потому что Карачи и Западный Синд не становились демилитаризованной зоной. Афганистан теперь морская держава и ему нужен флот, в том числе и военный, а базу флота нужно очень хорошо охранять.

А Индия? Она получила надёжных союзников в неизбежном теперь конфликте с Китаем, доступ к закупке новейших вооружений (как у стран членов Варшавского договора), признание Советским Союзом статуса ядерной державы и его поддержку в вопросе расширения круга постоянных членов Совета Безопасности ООН. Это которые с правом вето, то есть хоть на что-то влияющие.

Хорошо отработал Павлов, даже можно сказать — отлично. Из Халифата отзывают половину 'Вымпела' вместе с генерал-лейтенантом Дроздовым, так что скоро забурлит уже Курдистан. Дроздова представили к генерал-полковнику, и планирует его Андропов в начальники ПГУ. Крючков уже прижился в должности зама по МВД, вот пусть им и остаётся. Не боец, но чиновник и бюрократ хороший, пусть работает, то есть, служит.

* * *

В январе 1983 года выпустили курс 'Ментов' и на их место набрали ГРУшников, которых 'Грушами' и стали называть. Клинику Савельева тайно посетила королева Англии Елизавета Вторая с супругом, так что за графский титул Харламова отдарились очень достойно, теперь уже королева должна. Не денег, это было бы слишком просто, она просто должна, и пусть этот долг теперь висит на её совести. Другой бы на совесть не понадеялся, но Воронову этого было достаточно.

Тургояк уже показал контуры города из многочисленных строек и это на самом деле был город будущего, который строили не только ради проведения Олимпиады. Лелеемый Савельевым НИОКР всё-таки создали, а из него уже планировалось вырастить новый наукоград. Крупнейший в мире. А курорт будет всего лишь приятным дополнением.

Девятнадцатого февраля 1983 года, 'Челябер' дебютировал в Кубке СССР по футболу, обыграв в Алма-Ате 'Кайрат' со счётом 4:0, Воронов на поле не выходил. Двадцать четвёртого, в Баку, в одной шестнадцатой финала, челябинцы победили харьковский Металлист, снова 4:0, снова с хет-триком Миргалимова и голом Заварова, снова без Воронова. Третьего марта играли в Ереване с Араратом, Воронов на поле вышел, чтобы пожать руку Оганесяну и поприветствовать забитые до отказа трибуны, но был заменён после первого тайма. Арарат обыграли 3:1, но стадион радовался как ребёнок, получивший новую игрушку. Четвертьфинал, где 'Челябер' был номинальным хозяином поля, решили тоже сыграть в Ереване.

Пятого марта, Савельев, Воронов и Челябер прибыли 'туристами' в Хельсинки, на Чемпионат мира по фигурному катанию. Там же собрался и 'Савельевский табор'.

— Привет, о чудное видение, — поприветствовал Максим Катарину Витт на шикарном хох-дойче, — Ты свои коньки несёшь, или волонтёр?

— Привет, инопланетянин. Только не ври, что не знаешь меня.

— Врать не буду — знаю. А почему ты меня инопланетянином назвала?

— Так неуклюже могут знакомиться только инопланетяне.

— В определённой логике тебе не откажешь, однако ты ошиблась. Планетянин я местный, существуют ещё в дальних провинциях такие экземпляры, просто тебе о них неизвестно. Максим. — изобразил полупоклон Воронов.

— Катарина, — не менее карикатурно изобразила книксен Катарина Витт, — Ты по делу, или просто подурачиться?

— И по делу тоже. Ищу жену. Решил на тебя посмотреть.

— Ну и как я тебе? — задорно улыбнулась Катарина, — Замуж мне ещё рано, но всё равно интересно.

— Пока не пойму. — серьёзно ответил Максим, — Помоги мне подготовить Челябера к показательным выступлениям, в процессе определюсь.

— У меня две тренировки в день, Максим. А по ночам мне тренер не разрешит.

— Мой тренер с твоим тренером договорится, и ты перейдёшь в нашу группу.

— В 'Наследники ушедших'? Заманчиво, скрывать не буду. А если мой тренер не согласится?

— Его сразу расстреляют за измену Родине. — уверил Воронов, — Как злонамеренного и убеждённого врага народа. Ты — первая немка, призванная в нашу команду. И не кем-то, а лично Челябером, он тут уже всех обнюхать успел. Так что кровь тренера будет на твоей совести, ведь только ты способна пробудить в нём самопожертвование. Так-то он за пять тысяч долларов ещё и в задницу поцелует.

— А в задницу то почему? За доллары он и тысячу задниц поцелует, но неужели вам это нравится?

— Ты понимаешь, что я понимаю, что ты понимаешь. В том числе и про задницу. Овладеешь русским — поймёшь глубже.

— Насколько глубже?

— Ты меня уже бесишь, но Челябер настаивает на продолжении знакомства. Как тренер, ты ему уже нравишься.

— Он что, у вас тут главный?

— В некоторых вопросах — да.

* * *

От пребывания в 'группе Савельева', Катарина Витт пребывала в натуральном культурном шоке. В крошечный бар, куда каждый вечер спускался Савельев, была очередь. Очередь, в которую записывали, как на приём к 'Вице-Главе СССР'. Записывали даже Жана-Поля Бельмондо, Аль Пачино, Марлен Дитрих, Фрэнка Синатру и так далее, но Катарины это не касалась, у неё был пропуск с отпечатком лапы енота. Максим был довольно часто занят (кстати, Катарина так ещё и не увидела ни одной его тренировки), но встречи он очевидно искал (любой женщине это было очевидно без всяких сверхспособностей). На встречи в бар он всегда спешил, но в постель залезать не торопился. Вместо собственных тренировок, Катарина теперь тренировала енота, которого научилась каким-то образом понимать, Воронов за этим процессом постоянно присматривал на коньках, а Савельев иногда с трибуны. Обязательную программу Катарина выиграла не автомате, на старой базе, а нового ей так ничего и не дали. Вот и всё, уже завтра короткая программа.

— Ты всё зафиксировал, Максим?

— Всё, Семён Геннадьевич, вырубаем её, пусть выспится. Код адаптации к её мышечной моторике я написал. Дальше дело Челябера, это ведь он у нас эстет.

А Катарина ещё думала, что тренирует енота... Вот ведь дура! Ведь сразу было понятно, что ничего непонятно, однако выводы уже успела сделать, коза безрогая. И концепцию с доктриной успела составить, но Максим в её постель почему-то так и не лез. Короткую программу она исполнила как во сне, ведь только во сне можно так прыгать, практически летать. Исполнив два прыжка в три с половиной оборота, короткую программу Витт выиграла за явным преимуществом.

— Максим, а про жену ты не шутил?

— Нет. Шутить про такое у меня времени нет. Я довольно ценный инструмент, которому всегда есть применение, и график мой планирует настоящий садист. Так что только полный дурак, или мазохист, стал бы шутить в такой ситуации. Ты мне подходишь. Не ты одна, но Челябер почему-то выделил именно тебя. Вот я и приехал на тебя посмотреть

— И что говорит Челябер? — подпустив в голос яда, поинтересовалась Катарина Витт.

— Он всегда выражается слишком заумно, и последний пакет данных я ещё не перевёл. Но ты — 'ништяк'. Это термин такой. Короче, мне, как самка, ты подходишь. Это ещё не помолвка, но уже, считай, сватовство. — Воронов играючи, специально, чтобы позлить, ушёл от пощёчины и легонько дотронулся пальцем в районе левой ключицы, Катарина обмякла. Нет, она могла шевелиться, просто ей этого было не нужно.

— Она люто-бешеная, как кобра, Челябер, даже договорить не даёт? Ты уверен? — Катарине Витт чудился диалог на русском языке, который она, почему-то, понимала, — Ну, если уверен, то так тому и быть. Самка очень агрессивная, но это от недостатка внешних вызовов. Да, согласен, — я тоже не подарок в этом смысле, да, ты прав, её агрессия и мне на пользу пойдёт.

— Я вас слышу, — потрясла головой Катарина Витт, словно вытрясала воду из ушей, поле ныряния.

— Хорошая самка, — послышался ей ответ Челябера — видишь, какая чуткая. Меня почти сразу услышала. Сумасшедшая, конечно, но зато симпатичная, а где теперь лучше найдёшь? Ты же не идеалист-прожектёр, сам всё видишь. Над гендерным расколом работает тот-же персонаж. Эта самка — сумасшедшая феминистка, но тем интереснее станет ваш брачный танец. Её потомство очень ценно для сохранения вашей популяции. А самки ваши... они теперь все по-своему сумасшедшие, других нет, так что не капризничай.

— Фройляйн, вам дурно? Проводить вас к врачу?

— Мне 'Ништяк', — ответила Катарина Витт по-русски, — Сватовство прошло успешно, Максим, можно объявлять о помолвке.

* * *

Чемпионат мира по фигурному катанию 1983 года закончился тринадцатого марта показательными выступлениями. Воронов и Витт не только показали на них свои новые одиночные программы, но и парную, после исполнения которой, прямо на льду объявили о помолвке, а после, уже Челябер с Катариной исполнили танец, произведя настоящий фурор. На спортивном небосводе зажглась новая суперзвезда. Приятно работать с гениями — они дают максимальный результат при минимальных затратах. Как там семейная жизнь сложится — пока неизвестно, но скучной она точно не будет.

В четвертьфинале розыгрыша Кубка СССР по футболу, 'Челябер' крупно обыграл в Ереване кутаисское 'Торпедо' — 5:0, а полуфинал должен состояться только девятнадцатого, так что из Хельсинки успели заехать в Москву, познакомить Катарину с семьёй Максима. Челябер от Юльки шарахался, поэтому попросил сначала завести его к Варьке, то есть к Высоцкому и Влади. Разумеется, без традиционного чаепития Максима с Катариной не отпустили.

— Макс, а почему они тебе всё так подробно рассказывали, будто докладывали?

— Я начальник собственной администрации Савельева, должен всё знать. Кроме того — мы друзья, а кому как не друзьям рассказывать об успехах.

— Значит, Chelyaber AG и правда принадлежит Савельеву?

— Это ничего не значит. Официально он принадлежит четырём швейцарским банкам.

— А неофициально?

— Мне.

— Я серьёзно, Макс!

— А серьёзно об этом лучше вообще не болтать. Всё, что происходит вокруг Савельева — государственная тайна. Я довольно высокопоставленный чиновник, Катя. Привыкай.

Семье Катарина очень понравилась, с Юлькой они были ровесницами, так что тем для обсуждения нашлось великое множество, некоторые из которых от Максима засекретили. Девочки планировали предстоящую свадьбу и будущие карьеры голливудских звёзд. Вернее, они думали, что засекретили, но Карлсон бдительности не терял. Оказывается, Юлька уже выпросила у Высоцкого роль. Для начала эпизодическую, но, как говорится, лиха беда начало.

Девятнадцатого марта, в Тбилиси, на переполненном стадионе 'Динамо' имени Ленина, 'Челябер' обыграл ЦСКА — 3:1, и вышел в финал Кубка СССР. Выбирая тбилисский стадион домашним, ЦСКА рассчитывал на поддержку трибун, всё-таки Чивадзе покинул 'Динамо' довольно скандально, но 'армейцы' просчитались. Грузины истово болели за Чивадзе и 'Челябер'. Воронов вышел на поле во втором тайме, при счёте 2:1 и отличился голевой передачей на Миргалимова.

Второй полуфинал выиграло киевское 'Динамо', которое уже завоевало себе место в Кубке Европейских Чемпионов, так что вопрос с выходом 'Челябера' в Кубок Кубков был уже решён, независимо от результата финала, наступила расслабуха, хотя обязательство победить в этом розыгрыше с команды никто не снял. Хохлы биться не будут, не приз это для них. Они ещё из Кубка Чемпионов не вылетели, имеют хороший шанс выйти в финал, а тогда уж и вовсе Лобановский второй состав выставит.

Отношения с Лобановским у Савельева не заладились сразу. Валерий Васильевич не желал слушать ни чьих советов, или выслушивал их чисто из вежливости, а Семёну Геннадьевичу (и Воронову) на футбол было уже в общем-то наплевать. Есть бизнес-проект 'Челябер', а перед сборной СССР все обязательства уже выполнены, дальше пусть играют как хотят. И без футбола забот хватало. Разве что Марадону следовало перехватить у 'Наполи', после окончания его контракта с 'Барселоной', но до этого момента было ещё больше года. Теперь можно было уделить побольше времени друзьям.

Коттедж Воронова в Тургояке на балансе в/ч 14471 значился как учебный корпус и был очень просторным. Курбанов с Фатыховым прибыли с жёнами, а Вадик ещё и с маленьким сыном, но места хватило всем гостям и ещё оставалось для стольких-же.

— А ведь почти три года уже, как мы вот так, все вместе не собирались. — с ноткой печали в голосе констатировал Аслан.

— У Высоцкого собирались год назад. — возразил Вадим.

— Это не то, — уверенно отмёл Курбанов, — большой толпой и всё на бегу. А вот так... Как в самом начале...

Трёхкратный олимпийский чемпион, шестикратный чемпион мира и шестикратный Европы по дзюдо, вольной и классической борьбе, двадцати трёхлетний Аслан Курбанов служил в ЦСКА и уже носил погоны старшего лейтенанта, но всё время ностальгировал по студенческому прошлому, и больше всего, по их общей комнате в общаге, где приходилось самим убираться по графику — через два дня на третий.

Фатыхов по общаге не скучал, а вот по общей камере в Лейк-Плэсиде (кстати там и правда открыли тюрьму) — очень даже. Вокруг Ворона постоянно шум, гам и всякие приключения, а без него... Собираешь эти медали как грибы в лесу, вроде и интересно, но явно не то. Каждый день этим заниматься просто скучно. Четырёхкратный олимпийский чемпион, шестикратный чемпион мира по лыжным гонкам и двоеборью, Вадим Фатыхов смотрел не с ностальгией в прошлое, а с надеждой в будущее.

— Раз ты про нас вспомнил, Ворон, значит у тебя уже есть планы. 'Огласите весь список, пожалуйста!'

— Обидно ты сейчас сказал, Вадик. Я про вас никогда не забывал, но вам моей помощи до сих пор не требовалось, в отличии от других людей.

— Извини, Ворон. Шутка не удалась. Помощи нам и правда не требовалось, и я нисколько не сомневаюсь, что ты бы её оказал, в случае надобности. Но ведь зачем-то ты нас собрал.

— Мне приятно с вами пообщаться. Этого мало?

— Для тебя — мало. Асланчику бы я ещё поверил, но ты всегда закладываешься минимум в три слоя.

— Мне нужен свидетель на свадьбу, и вы это разыграете жребием, если никто добровольно не откажется.

— Если Курбаши не откажется, то можно выставить двух свидетелей. Пусть будет помощником главного свидетеля. Законом число свидетелей не ограничивается, лишь бы зрители не устали в ожидании банкета. Ты не можешь этого не знать, Макс. Переходи к главному.

— Курбаши не откажется, о наглейший из тупейших. Я, так уж и быть, возьму тебя в помощники, бездарь. Говори, Ворон, а то мы сейчас подерёмся. Не для этого же ты нас позвал?

— Не подерётесь. — усмехнулся Максим, — Я не разрешу, а без моего разрешения — тут даже пыль не садится, в форточку улетает. Вы мне нужны. Предлагаю снова собраться в 'группу Савельева'.

— Я только за, но мне вроде как рано. Сначала ведь зимняя олимпиада, ей и всё твоё внимание будет уделено. Особенно, учитывая твою будущую жену. С такой женой я бы на весь спорт забил...

— Если бы ты его забил на спорт, зачем тебе тогда жена, малыш? — хохотнул Фатыхов. Вадим был почти на два года старше и уже воспитывал сына, — Говори Макс, не отвлекайся на наглых малолеток. Дурное поколение... Пороть бы их...

* * *

Савельев строил город, а Макс постоянно метался по его поручениям, так что в курс дела Катарину в Тургояке, в основном, вводил Челябер. А по его енотскому мнению, интересоваться всяким таким вообще не бабское дело. 'Тебе рожать в декабре, а ты про всякую ерунду думаешь. Как рожать? Как все самки рожают. Ты разве не знала, что от этого самого и случаются детёныши? Какой ещё аборт? Даже думать о таком не смей, самка сумасшедшая. Успеешь ты и родить, и к Олимпиаде подготовиться, тут всё точно рассчитано. Чуть ли не по секундам. Не с твоими мозгами в такую математику вникать — только вскипятишь их зря, рожай и не волнуйся'. Слова Челябера возникали в голове Катарины сами собой, а сама она говорила вслух, причём общались они по-немецки, со стороны, неверное, это выглядело забавно, но никто не смеялся.

В группе Савельева, кроме Катарины, никто ничему не удивлялся. Говорит она с енотом по-немецки — значит так и надо, Челяберу виднее, как правильнее донести свои мысли. На вопрос о беременности, Максим пожал плечами и сказал, что не доверять словам енота оснований нет. Он в клинике главный диагност. Нет, немецкого языка он не знает. Он вообще никаких человеческих языков не знает, он читает эмоции и общается эмоциями. Как они в голове складываются в слова? А как они складываются из электромагнитных излучений в обычном телевизоре? Не расстраивайся, этого почти никто не знает, хотя телевизор давно есть в каждом доме. Пользуйся и не забивай голову ненужными знаниями, голова довольно маленькая, всё туда в любом случае не поместится. Олимпиаду? Обязательно выиграешь и не одну. Твоя подготовка не прекращается ни на один день, даже если вы с Челябером просто по лесу гуляете.

Лес в округе Тургояка от зверья, бурелома и сухостоя вычистили курсанты 'Вымпела', 'Ментов' и 'Груш'. Им довольно часто 'забывали' завозить пайки, а жрать то хочется. 'Вымпел' начинал, поэтому он сожрал всю крупную дичь и извёл большинство дров из ближайшей округи. 'Менты' не брезговали уже мышами, а 'Груши' наверняка перейдут уже на жуков и червяков, даже мыши так быстро не плодятся, чтобы накормить всех. Жаль, что шпионы в Тургояк самолётами и поездами прибывают, а не через лес идут. Советские офицеры, конечно, идеологически грамотны и морально устойчивы, но мясу бы наверняка пропасть не позволили. Тоже ведь дичь, а значит законная добыча.

* * *

На финальный матч Кубка СССР по футболу, Савельев с Вороновым даже не поехали. Киевляне вышли в финал Кубка Чемпионов на 'Ювентус' с Мишелем Платини, и явно не будут тратить силы, скорее всего, Лобановский и правда выставит второй состав. А зря. Так и получилось. Сначала молодёжный резерв 'Динамо' Киев проиграл 'Челяберу' Кубок СССР — 0:5, а затем и первый состав слил финал Кубка Европейских Чемпионов 1:2. Копить силы не трудно, трудно вовремя и правильно потратить накопленное, Лобановский этому пока не научился. Но, так, или иначе, в первый финал Кубка Чемпионов он киевское 'Динамо' затащил. И проиграл там не от недостатка мастерства, или тактических просчётов, а только из-за отсутствия удачи.

'Кто мог предположить, что Блохин с трёх метров перед пустыми воротами выстрелит в небо? Или что удар Буряка с пенальти стукнется о две штанги, пролетев за спиной вратаря, и выскочит в поле, именно туда, где как раз в этот момент никого из киевлян не было?' — Спросил в своём ежедневном авторском получасовом выпуске глава телекомпании MGM-ESPN-SU, Константин Иванович Бесков, — 'Если вам всем кажется, что футбол -это так просто — идите и попробуйте сами превзойти результат Лобановского. А ведь эту команду он лично по винтику собирал. Вчера его оставила удача, в самый ответственный момент. По справедливости, киевляне должны были выиграть этот Кубок, но... Но увы... Фортуна — не самая справедливая богиня пантеона, насколько я эту мифологию помню. Лобановский сейчас наш лучший действующий тренер и, наверное, станет лучшим за всю историю. Потенциал есть, просто опыта пока не хватает. Но это только пока, скоро Валерий Васильевич его наберёт. Я в его возрасте сущим неумехой был, даже сравнивать смешно'.

Взбешённый результатом финала Кубка Чемпионов, Лобановский про всякие там фортуны-удачи даже задумываться не хотел. У каждой неудачи есть фамилия, имя и отчество, а удача — плод качественных коллективных усилий. В итоге, обвинённые в поражении Олег Блохин и Леонид Буряк решили сменить клуб, и взбешённый Лобановский отпустил их свободными агентами.

— То есть, он вас выгнал, попросту говоря? — упростил витиеватую формулировку Савельев.

— Можно сказать и так. — согласился Леонид Буряк. Именно Буряк уговорил Олега Блохина ехать к Савельеву в Тургояк, поэтому сейчас отвечал за двоих.

— Беру, — сделал пометку в чёрном блокноте Савельев, — но сразу предупреждаю, что беру я вас на перепродажу. 'Челяберу' иметь в своём составе столько звёзд — пока слишком жирно. Так что подлечим вас немного и продадим куда-нибудь за бугор — в Испанию, или Италию, у них до конца августа подписка открыта, так что успеем. Согласны?

— Идея хорошая, но многое зависит от деталей. — перехватил инициативу Блохин, — Новый клуб должен бороться за чемпионский титул в своей лиге, а нам — приемлемая зарплата и доля от контракта при продаже.

— Честный деловой разговор, — кивнул Савельев, — это хорошо, обычно меня боятся просить уточнить. Аргументы 'за' считайте сами: контракты с 'Челябером' вы подпишите как у Чивадзе, а значит продать мы их сможем только вместе с указанной в них зарплатой. Контракт заключается всего на два года, то есть летом восемьдесят пятого вы станете уже сами себе продавцами. Долю вы не получите, но я гарантирую, что ещё по пять лет сможете играть на высочайшем уровне, а намного вероятнее, что свой уровень даже превзойдёте. Здоровье у вас будет оптимальное, а опыт ведь никуда не денется. Клубы, разумеется, будем подыскиваться самые платёжеспособные, это в наших общих интересах. Вопросы?

— Вопросов нет, Семён Геннадьевич. Я согласен. — ответил Блохин.

— А ты, Леонид?

— Тоже согласен, но всё-таки надеюсь, что пригожусь 'Челяберу'.

— Может и пригодишься. Не хочешь в Испании поиграть?

— За те же деньги, не очень-то, Семён Геннадьевич. И за большие не очень-то, человек я не бедный, даже в нынешних реалиях. 'Челябер' через три года Кубок Чемпионов возьмёт, а у испанцев я таких перспектив пока не вижу, даже у мадридского 'Реала', или 'Барселоны'. Хочется мне не просто денег заработать, но и выиграть ещё что-нибудь.

— Первую лигу, например, — усмехнулся Савельев, — всё остальное — твои фантазии.

— Может и фантазии, — не стал спорить Буряк, — но задачу закрепиться в основном составе 'Челябера', я себе ставлю как приоритетную. Благодаря вам, Семён Геннадьевич, мечты сбываются. Во всяком случае, у меня самая главная уже сбылась, сбудутся и остальные. Я готов подписаться за половину контракта Чивадзе.

— Лихо! И о чём же ты мечтаешь, Леонид?

— Собрать футбольный 'Большой шлем'. Чемпионат мира, Кубок Кубков и Суперкубок УЕФА я уже выигрывал. Остались Олимпиада, Чемпионат Европы, Кубок Чемпионов, Кубок УЕФА и Межконтинентальный кубок. Такого ещё никому не удавалось.

— На Чемпионат Европы состав будет отбирать Лобановский, — задумчиво произнёс Савельев, — а...

— А на олимпиаду ты уже по формату турнира не попадаешь. — закончил за него Блохин и широко улыбнулся.

— Ну, олимпиаду можно и не по футболу выиграть, с этим я проблем не вижу. — Семён Геннадьевич повернулся к Блохину, — Олег, иди в клинику, пусть тебя начинают готовить к процедурам, — и, дождавшись щелчка дверного замка, продолжил, — Если Лобановского попрошу я, всё будет только хуже. Возьмёт, конечно, куда он денется, но ты точно просидишь весь турнир в запасе. Про этот твой титул (если его выиграют для тебя) будут говорить — Буряк его высидел. Ты же такого не хочешь?

— Нет, конечно, Семён Геннадьевич.

— Тогда твоя позиция теперь такая — пенальти не забил, команду подвёл. Чувствуешь в себе силы попытаться вернуть утраченное доверие, но играть против 'Динамо' Киев не хочешь, поэтому согласился перейти в первую лигу. Можешь сослаться на знакомство со мной и мою протекцию. Всё запомнил?

— Я, в общем-то, примерно так всем и говорил. А насчёт олимпиады — это не шутка?

— Считаешь себя такой важной персоной, чтобы я тебя шутками веселил? Ладно, не смущайся. Иди в клинику, Лёня, готовься к процедурам. Договорим после лечения. Как раз Воронов из леса выйдет. Всё-таки, самый главный тренер 'Челябера' — он, нехорошо такие вопросы решать без него.

* * *

Девятнадцатого мая 1983 года 'Трактор' выиграл первый розыгрыш Кубка Брежнева (именно так назвали главный приз Евролиги её учредители, справедливо посчитав, что если бы не Брежнев, то ничего бы такого и вовсе не случилось). В финале, чемпион дивизиона 'Юрий Гагарин' — челябинский 'Трактор' обыграл чемпиона дивизиона 'Сергей Королёв' — ЦСКА — 4:1.

Его сиятельство, граф Лестер, милорд Харламов, стал лучшим игроком по мнению болельщиков, лучшим игроком по мнению хоккеистов и тренеров, лучшим бомбардиром, лучшим снайпером, лучшим при игре в большинстве, лучшим при игре в меньшинстве и лучшим ассистентом сезона. Название призам присвоят со временем, но статистика уже началась. Ходили слухи, что 'Трактор' специально 'слил' второй московский матч, чтобы перенести празднование своей победы в Лондон.

Да, 'Трактор' на кубковые матчи объявил домашней площадкой лондонский 'Айс-Хокки Сити-Холл'. Ничего не поделаешь, дворец спорта 'Юность' категорически не удовлетворял требованиям ЕХЛ, а новый спортивный комплекс ещё не достроили. Но полторы тысячи болельщиков из Челябинска присутствовали на каждом 'домашнем' матче в Лондоне. Неплохой город Лондон. Если не в центр переться, где цены даже не конские, а космические, а в бары на окраинах, то там можно не только попить пива и эля за приемлемые деньги, но и встретить братьев по разуму. Настоящих людей — пацанов.

И да, четвёртый матч слили специально, вернее, не слили, а просто перестали упираться, но для ЦСКА и этого хватило. Мощный клуб создал Борис Михайлов, только волшебник Харламов теперь играл за 'Трактор' и даже говорить о возвращении не хотел. Ещё до того, как графом стал, а уж теперь то и подавно. Нет, Валера не зазнался — оруженосцев, пажей и слуг себе не завёл, и на предложение пообщаться реагировал как старый друг, но нечего ему теперь предложить. Теперь Харламов, при желании, мог купить ЦСКА, а не наоборот.

Кубок Брежнева вышла вручать лично Елизавета Вторая. Королева вручила двенадцатикилограммовый кубок, изготовленный из золота и титана, капитану 'Трактора' Валерию Белоусову, одела всем участникам матча памятные медали, а потом отозвала Харламова к концу ковровой дорожки, в центральный круг, и минут пять с ним что-то очень оживлённо обсуждала. Специально для графа Лестер пришлось создавать базу этикета и писать для неё код мышечной моторики, будучи полными дилетантами в этом деле, но Карлсон справился. Валерий Борисович даже на коньках выглядел истинным-природным графом, непринуждённо общающимся с её величеством на светском рауте.

О чём именно они говорили, широкой публике осталось неизвестно. MGM-ESPN-UK всегда показывал говорящего со спины, поэтому даже у специалистов чтения по губам, хоть что-то понять шансов не было. Только выражаемые на лицах слушателя эмоции. 'Её Величество Королева и граф Лестер говорили так, как дружные соседи обсуждают работу налоговых, или коммунальных служб. Если и не враждебных напрямую хорошим людям, то, как минимум, некомпетентных' — этот комментарий Фрэнка Синатры напечатали все газеты и процитировали все телеканалы. Налоговые и коммунальные службы не любили нигде в мире, и такое образное сравнение неминуемо стало самым резонансным. Особенно, если учесть, что оно исходило от самого Синатры. За сутки, семейный канал Фрэнка получил десять миллионов подписчиков, в основном, в Великобритании и Канаде.

А граф Харламов всего лишь согласился представить помощнику Савельева: мистера, мистера и мистера, как-то их там... Короче, мутные они, эти мистеры из Америки, пусть с ними Ворон разбирается.

* * *

Шестого августа 1983 года выпустился курс 'Груш', пришло время заняться подготовкой 'Пятой колонны'. Как выразился Владимир Высоцкий — расширять круг адептов религии 'Наследия ушедших'.

Одиннадцатого августа, Воронов, точнее, его агент, Арчи Мур, неожиданно для всех подписал контракт с клубом Национальной Футбольной Лиги 'Нью-Йорк Джайентс'. По контракту Максим должен был получить один доллар за сезон, плюс премиальные: два миллиона за победу в чемпионате, три за 'Супербоул XVIII' и три в случае признания его 'MVP сезона'. Деньги, для переживающих не лучшие времена 'Джайентс' огромные, поэтому на всякий случай предусмотрели страховку. В случае финансовых затруднений, контракт Воронова оплачивал Chelyaber AG, а взамен получал опцион на выкуп пятидесяти процентов акций клуба, по зафиксированной на начало августа 1983 года цене. Футбольные аналитики над этим контрактом посмеялись — ну что может сделать один игрок, пусть даже самый лучший (а в этом были большие сомнения), для такой мёртвой команды? Только привлечь внимание и не более того.

'Челябер', имея в основном составе пять чемпионов мира: Миргалимова, Заварова, Чивадзе, Чанова и Буряка, к концу августа лидировал в первой лиге чемпионата СССР по футболу с отрывом в восемнадцать очков, и никаких сомнений в его победе уже не было. Как не было сомнений и в удачном старте в розыгрыше Кубка Кубков УЕФА. Из европейский клубных футбольных турниров, Кубок Кубков традиционно самый слабый, а на два осенних круга в соперники обычно выпадают команды, которым даже в первой лиге закрепиться удалось бы с трудом, если бы вообще удалось. К тому-же, Блохина в это межсезонье решили не продавать, сначала нужно было показать, что товар не сгнил и не протух, а наоборот — стал даже лучше и подорожал. Как правильно выдерживаемый коньяк. Полноценной заменой графу Харламову Олег Блохин не стал, как и Леонид Буряк Воронову, но и игры они не портили, снова заблистав как в лучшие годы. Даже ярче. Единственным узким местом были травмы, но этот вопрос решался одним полётом покалеченного в Нью-Йорк, куда вместе с Вороновым перебрался Савельев. И, конечно, Катарина Витт, со своим неразлучным енотом. Енотом, который имел собственный паспорт с визой и самостоятельно проходил пасс-контроль. Который играл в хоккей с Уэйном Гретцки и танцевал на льду с Катариной Витт. Конечно, именно Челябер на этот раз и стал главной звездой, затмив самого Савельева.

Третьего сентября 'Джайентс' стартовали в НФЛ, игрой против 'Вашингтон Редскинз' в гостях. Матч посетил Рональд Рейган, и Савельеву с Катариной и Челябером пришлось составить ему компанию в президентской ложе. 'Джайентс' выиграл 66:0, а Воронов, играя в нападении квотербека, а в защите лайнбекера, ни разу не ушёл с поля, кроме прочих полезных действий, лично затащив три тачдауна по пятьдесят ярдов.

После игры, вместо интервью, Арчи Мур продемонстрировал прессе букмекерский сертификат на миллион долларов, на победу 'Джайентс' в Супербоуле, с коэффициентом 1:36, и многозначительно усмехнулся.

Воронов назвал игру очень ленивой, в которой на паузы тратится в пять раз больше времени, чем на действия, а если ещё и заменяться, то будет совсем скучно. 'Джайентс'? Мне в команде доверяют, и этого достаточно. Нет, оценивать после первого матча я никого не буду, время оценок настанет после победы в 'Супербоуле'. Конечно, не сомневаюсь. И вы не сомневайтесь. Разве стал бы я за один доллар играть в эту глупую игру? Я ведь не зря страховку потребовал. Бокс? До олимпиады в Лос-Анжелесе точно нет, я собираюсь выступить там в супертяжёлой категории. Ничего, время есть. Ваш футбол игра довольно ленивая, успею на пару килограмм отъесться. А больше то зачем? Да, Стивенсон весит девяносто шесть, но у большей массы есть свои недостатки — большая инерция и меньшая стартовая скорость. К тому-же в двух разных весовых категориях олимпиады ещё никто не выигрывал — так почему бы мне не попробовать? Так посоветовал Арчи Мур, а не доверять собственному тренеру у меня оснований нет.

* * *

Шестого октября 1983 года, олимпийские сборные СССР, ГДР/ФРГ и Франции переоделись в экипировку Chelyaber. Семнадцатого в Лейк-Плэсид, ставший центром подготовки 'группы Савельева' к зимней олимпиаде в Сараево, начали подтягиваться избранные.

Сам Воронов собирался заявиться в хоккее (тут никуда не денешься, отцу обещал) и фигурном катании (тут уже жене не откажешь). С распределением медалей, среди претендентов, у Воронова и Карлсона возникли сложности и как следствие — разногласия. Карлсон настаивал на приглашении в группу американца Эрика Хайдена, чтобы он взял весь конькобежный комплект, олимпийский 'Большой шлем' — пять золотых медалей. То есть вернуть должок и тем самым очистить карму. Но с таким возвратом, у Максима попросту не сходилась касса. Тройку призёров в командном зачёте должны были возглавить носители экипировки Chelyaber, а значит французам придётся отдать минимум шесть, и двенадцать объединённой Германии (должна же она выступить вместе лучше, чем по отдельности). И, само собой, победить всех должен был СССР. Карлсон настаивал, что вернуть должок Хайдену намного важнее, а СССР и так уже много, где победил, где ему судьбой не полагалось. Да, и итальянцам нужно хоть одну победу выделить, опять же из соображений очистки кармы. Англичанку обносить тоже не с руки. Перетерпит, конечно, но затаит обязательно, так что Джейн Торвилл и Кристофера Дина лучше пригласить в группу.

Для дела оно полезно, кто бы спорил, но медальных комплектов всего тридцать девять, из которых наверняка можно распределить тридцать восемь, в одном случае решение будет принимать МОК. В парном катании Витт и Воронова заявила объединённая команда ГДР/ФРГ. Мало ли что Воронов заявлен за СССР как фигурист одиночник и хоккеист — в паре главная женщина. С ними МОК пока не определился — оба имели гражданство СССР и ГДР и вместе проживали в Нью-Йорке, а готовились в Лейк-Плэсиде. Так что вполне могли эту победу зачесть Германии. Не потому, что женщина главная, разумеется, а потому что они первыми заявили. В таком случае по золотым медалям получалась ничья, а победа по дополнительным показателям не будет выглядеть убедительной, как и по пенальти в футболе. 'Ничего не поделаешь' — настаивал Карлсон, — 'Либо мы топим за 'Chelyaber' и 'Наследников ушедших', либо за СССР. Вместе не получится'.

Сложнее всего было с французами. Три медали в горных лыжах был способен взять Бельмондо, но кому брать ещё три в женских лыжных гонках? А других вариантов для Франции просто не было. Максим обратился за консультацией к Марине Влади, и та — раз уж тебе всё равно — предложила поработать с новой Ванечкиной подружкой — Кароль Буке. Он всё равно в Лейк-Плэсид с ней приедет. Девушка она ещё молодая (всего 26), довольно спортивная, должна потянуть. Зато какой фильм про любовь можно будет снять... откровенный и целомудренный одновременно. На том и сошлись. Кароль, так Кароль, значит новая судьба у неё такая.

После четвёртого матча в Национальной Футбольной Лиге, четвёртого подряд, выигранного с крупным счётом, Воронов заявил, что его тренировки с командой дальше будут пустой тратой времени, лучше уже не станет — это максимум, поэтому отныне он только играет, тренируются пусть без него. Если эта поправка к контракту не устраивает 'Джайентс', то контракт он расторгает, благо, никаких штрафных санкций со стороны клуба, кроме невыплаты одного доллара, в нём не предусмотрено. Арчи Мур проиграет свой миллион? Что ж, он на свои играл, со мной не советовался. В любом случае, этот миллион у него не последний, так что переживёт. Он мой тренер, а не ланиста. 'Джайентс' тут не причём, мне неинтересна сама игра, улучшать себя в ней смысла не вижу, Супербоул в этом сезоне мы и так выиграем, а дальнейших планов на карьеру футболиста у меня нет. Найдутся занятия поинтереснее.

Совладельцы 'Джайентс' заявление Воронова поняли правильно. Это благородный жест со стороны Chelyaber AG, шанс на выход из договора, в случае реализации которого, они все становились в клубе младшими партнёрами. Но заявление правильно расшифровали не только совладельцы клуба, но и его болельщики (при минимальной помощи телевидения и прессы), которые пообещали устроить команде полный бойкот, в случае разрыва контракта с Вороновым. Болельщиков, Chelyaber AG, как владелец 'Джайентс', устраивал гораздо больше нынешних акционеров и руководства.

Титов даже не подключал к этому бою главный калибр — контракты 'Джайентс' с телевидением и рекламодателями, хватило и мнения болельщиков — Воронов получил свободный график.

Максим поблагодарил руководство клуба и заявил, что в праздности проводить время не намерен, и организует неподалёку от Лейк-Плэсида лагерь подготовки к шоу 'Выживший', куда приглашает как верных болельщиков 'Джайентс', так и игроков команды. С личной гарантией, что все будут вовремя прибывать на матчи и игра от этого только улучшится. Это ведь теперь и в его интересах.

В октябре уже вся команда, полным составом, готовилась к шоу 'Выживший', тачдауны с забегами на тридцать ярдов стали обыденностью, кроме того, Воронов начал готовить ещё одного квотербека, меняя своё амплуа в нападении в некоторых матчах. И ведь успешно, чёрт его побери, этого 'Наследника ушедших'. 'Джайентс' и без Воронова теперь могли в клочья порвать любого соперника, но соскакивать было уже поздно. Chelyaber глубоко вошёл в американский футбол, его крючок заглотили до самой задницы.

* * *

В ноябре закончился чемпионат СССР по советскому настоящему футболу. Киевское 'Динамо' уступило свой титул и место в следующем розыгрыше Кубка Чемпионов совсем молодому 'Спартаку' Олега Романцева. Сам Романцев, Ринат Дасаев, Фёдор Черенков, Юрий Гаврилов и Сергей Родионов выводили в поле молодняк, иногда и шестнадцатилетний, как матёрые волки учат охоте своих щенков, и это дало Романцеву вкусить плодов древа футбольного изобилия, ибо не скудеет земля талантами, а если им ещё и помогать...

В отличие от Лобановского, Олег Иванович провёл два крупнейших международных турнира под наблюдением Савельева и оба выиграл. И с Семёном Геннадьевичем сильно старался дружить. И дружил, насколько это возможно, всё-таки Савельев теперь Первый заместитель Главы СССР. Но во врачебной помощи Семён Геннадьевич никогда не отказывал, всех принимая в своей клинике в Тургояке. Там постоянно была очередь, но почему-то футболистов сразу ставили в её начало. Киевлян, к сожалению, тоже, но честная конкуренция с киевлянами, Романцева не пугала.

В следующем сезоне в Высшую лигу ворвётся футбольный монстр Савельева и доказывать свою состоятельность придётся уже ему. А какое тут может быть честно, если в 'Челябер' сами просятся изгнанники киевского 'Динамо' — Блохин и Буряк, причём Буряк подписал явно заниженный контракт, а ведь Буряк — далеко не идиот, какой-то расчёт у него имеется. Он сейчас играет на месте Воронова, чистого либеро, и очень эффективно играет, стоит признать, если судить по первой лиге и осенним матчам Кубка Кубков. В любом случае, Воронову в 'Челябере' уже есть достойная замена. Может и не равноценная (Воронов хотя бы в силу возраста гораздо более ценен), но вполне достойная. Года три-четыре, с медицинской помощью Савельева, Буряк ещё поиграет. Олег Блохин тоже может задержаться надолго, хотя покупателя на него продолжают искать, но по цене Марадоны, то есть совсем не торопятся.

И Воронов, и Харламов уже отказались от участия в Чемпионате Европы 1984 года, сославшись на занятость подготовкой к Олимпиаде в Лос-Анжелесе. Тренером олимпийской футбольной сборной был назначен именно Романцев, поэтому он с обоими немедленно созвонился, но увы, в футбол они и на Олимпиаде играть не собирались, хотя новый формат проведения турнира позволял заявить любых трёх игроков старше двадцати пяти лет.

* * *

Седьмого декабря 1983 года, Катарина Витт родила в Лейк-Плэсиде дочь — Анастасию Воронову-Витт. Девочку уже ждала выбранная лично Челябером кормилица мексиканка, а Катарину возобновление тренировочного процесса, от которого она отвлеклась всего на три недели.

Тренироваться в группе Савельева было жутко интересно. На этот раз группа была интернациональная, кроме самой Катарины в группе было ещё девять немцев, в том числе биатлонист из ФРГ Петер Ангерер. От Франции готовились к олимпиаде Жан-Поль Бельмондо и его нынешняя подружка Кароль Буке, от Англии Джейн Торвилл и Кристофер Дин, один американский конькобежец, один итальянский саночник и шестнадцать русских, считая самого Савельева, который готовился повторить победу 1980 года. С ума сойти! Второй человек во власти целого СССР готовится наравне со всеми. Кстати, тренировками бобслеистов руководит Максим, и Семёна Геннадьевича он гоняет едва ли не больше других. Сам Савельев тренирует лыжников и лыжниц, биатлонистов и 'многостаночника' Фатыхова, за остальными только приглядывает, тренируются они либо самостоятельно, либо под контролем Максима с Челябером.

На день рождения Анастасии, в Лейк-Плэсид приехал сам Синатра, со своей выездной студией, а гостями очередного выпуска 'Полуночного Синатры' стали Максим, Катарина и Челябер.

— Детей нужно рожать, как можно больше, — перевела Катарина Фрэнку ответ енота, — этот мир заселит тот, кто быстрее размножается, а не на лыжах катается. И те, кто сейчас смотрит вашу передачу, в это время могли бы заниматься действительно важным делом.

— Им ничто не мешает заниматься этим и во время передачи, — улыбнулся Синатра, — телевизор в этом деле людям не помеха. Спасибо вам, Челябер, ваше мнение наши женщины услышали, а мужчины и так были за. Катарина, вы готовитесь выступить на олимпиаде в пяти дисциплинах?

— Завтра продолжу готовиться, у меня был трёхнедельный перерыв. Форму я потеряла, но не настолько, чтобы не успеть за два месяца восстановиться.

— И как вы оцениваете свои шансы?

— Довольно оптимистично, но, если вы хотите сделать ставку, Фрэнк, обязательно посоветуйтесь с Арчи Муром. В этом вопросе он настоящий гроссмейстер.

— Вы хорошо знакомы с мистером Муром, Катарина?

— Он мой агент, агент моего мужа и его тренер. Арчи наш друг, но хорошо знает Арчи Мура только Арчи Мур. Он скоро на одних ставках станет самым богатым человеком в Мире. Если, конечно, раньше не разорит все букмекерские конторы. Челябер считает его величайшим мошенником человечества — а это похвала. Даже больше того — признание.

— С Арчи Муром мы обязательно встретимся в этой студии и попросим ответить на все вопросы. — заверил аудиторию Фрэнк Синатра, — Мистер Воронов, какие изменения в вашей жизни произойдут, в связи с рождением дочери?

— Теперь мне нужно кормить семью, Фрэнк, и лучше не олимпийскими медалями. За американский футбол мне заплатят восемь миллионов долларов. Олимпиада для меня теперь всего лишь хобби. Ещё мне интересно попробовать себя в амплуа тренера.

— Восемь миллионов — это все три премии, вместе с MVP от Associated Press.

— Полагаете, Associated Press сможет меня прокатить?

— В случае победы в Супербоуле — вряд ли.

— Премию за Супербоул я тоже посчитал. — кивнул Максим.

— Но вы не собираетесь продлевать контракт с 'Джайентс', даже в случае смены в клубе управляющего собственника?

— Не собираюсь. После Олимпиады в Лос-Анжелесе — я планирую выйти на профессиональный ринг, а до неё — набраться опыта как тренер.

— Вы тренируете Катарину?

— В том числе, но не по фигурному катанию. Фигуристов тренирует Челябер.

— И лично вас тоже?

— В качестве фигуриста — да. Я тренирую горнолыжников, конькобежцев, бобслеистов и саночников. Имею неплохой шанс поставить олимпийский рекорд как тренер. Мои подопечные будут бороться за семнадцать комплектов медалей

— Но в горных лыжах самая ожидаемая участница — Катарина Витт.

— Это ей аванс за внешность. — усмехнулся Максим, — Умения у неё пока совсем мало.

— Но шансы есть?

— Шансы есть всегда, Фрэнк. Интенсивность тренировок теперь усилится, а после двадцать второго января мы переберёмся в Сараево, обкатывать олимпийские трассы. Более точные прогнозы я дам накануне стартов, когда появится больше данных. За гаданиями обращайтесь к мистеру Муру, он в этом деле гроссмейстер, Катя правильно сказала, добавить нечего.

— Я не собираюсь делать ставок на Олимпиаду в Сараево. — заверил Максима Синатра, — А вот на Супербоул сделал. Не как Арчи Мур, конечно, но один к четырём поставить успел.

— Все умные успели, — усмехнулся Воронов, — И многие заработают на этом гораздо больше меня.

* * *

Девятнадцатого декабря 1983 года завершился регулярный чемпионат НФЛ. 'Джайентс' выиграли все шестнадцать матчей турнира, первые два миллиона премии в семейную копилку упали.

Двадцать третьего, в Нью-Йорке (а также Париже и Москве) прошла премьера 'Рождественской комедии' MGM Pictures Company. Хороший фильм снял Леонид Гайдай. Три независимых друг от друга события — в Нью-Йорке, Париже и Москве, замысловато и остроумно сплелись в единый комический сюжет. 'Никаких смешных идиотов, никаких падений на банановой кожуре, это комедия для умных. Для умных она интересная и смешная' — провокационно прокомментировал на выходе из зала Жан-Поль Бельмондо.

А ещё в этой комедии снялась Юлька (исполнил Высоцкий своё обещание), причём не в эпизоде, а в добротной роли второго плана. Похоже, Владимир Семёнович, как сценарист этого фильма, эту роль писал специально для неё. Юлька играла саму себя, только в неожиданных для себя ситуациях. И, конечно, на премьеру она лично припёрлась в Нью-Йорк.

— Ты — свинья, Макс.

— Я самец, Юленька, а значит кабан. Тогда свинья — это ты, как моя сестра.

— Я тут не причём! Ты духовный свиносамец! Ты мой старший брат и где твоя помощь?

— Вообще то, ты живёшь в квартире, которую выдали мне.

— Ага. С родителями. Вот сам бы с ними и жил.

— И чем же тебя мама с папой перестали устраивать? Пороть наконец-то начали?

— Дурак!

— Не трать моё время, сестрица, е меня завтра игра. Так что давай без детских эмоций, сразу как взрослые люди. В чём я перед тобой провинился?

— Мне нужна помощь Савельева, но ты её ни разу родной сестре не предложил.

— Извини. Понятия не имел, что ты болеешь. Завтра же устроим обследование.

— Ты ещё и идиот, Макс! Я здорова, просто выгляжу неподобающе. Разве смогу я с такой грудью стать звездой Голливуда?

— Я в Голливуде не очень-то разбираюсь, но разве там в звёзды по грудям выбирают? Или ты планируешь сниматься в голливудской порнографии?

— Дурак! В Голливуде не снимают порнографии, это удел маргиналов и люмпенов. Но если мне случится сниматься в откровенной сцене, мою грудь должно быть не стыдно показать.

— А сейчас тебе стыдно? Честно признаюсь, пока не знаю, как объяснить твою проблему Семёну Геннадьевичу. Может, ты нарисуешь, что хотела бы иметь?

— Нарисую.

— Только сама понимаешь — это небесплатно. Савельев обязательно приставит к тебе своего агента и будет за твои сиськи забирать себе половину гонораров.

— Треть! — обрезала Юлька, — Остальное доплатишь ты, из своих двух миллионов.

— Из этих двух миллионов, треть уйдёт в налоги, но так и быть, доплачу. Ты только учти, когда рисовать начнёшь, что далеко не всем мужчинам нравится объём. Мы хоть и идиоты, но не в этом деле, именно в нём мы ценим гармонию. Может, тебе профессионального художника нанять? Это обойдётся гораздо дешевле, чем потом всё заново переделывать.

— Я тут никого не знаю, Макс.

— Ну, так знакомься. Художников и я здесь не знаю. Тебя в Нью-Йорк Бельмондо пригласил? Вот пусть он тебе в этом деле и поможет. Наверняка, он и сам неплохо рисует, так что в художниках точно разбирается. Квартиру-студию я, как брат, тебе на месяц оплачу, так уж и быть.

— Бельмондо ещё и рисует?

— Он не только рисует, именно он и решает — какие именно сиськи будут звёздными в Голливуде.

— Но он же уедет в Лейк-Плэсид.

— Я оплачу тебе студию в Лейк-Плэсиде, так даже дешевле получится.

— И что, я подойду к Бельмондо и попрошу нарисовать мне модную грудь? Макс, ты настоящий дикарь, Цивилизованные люди так не делают, у него ведь подружка есть.

— Я тебе не предлагал заместить его подружку. Этому и Савельев рад не будет, он ведь Буке тренирует. Подружись с Кароль и попроси её. Она тебя точно поймёт.

— Я слишком плохо говорю по-английски, Макс. — расстроенно оценила свои перспективы Юлька.

— А как же ты, сестрица, собиралась стать Голливудской звездой? Одними только сиськами? Кто там и каких сисек ещё не видел? — усмехнулся Максим, — Сама же говорила про Голливуд какую-то возвышенную ахинею, как всё у них лепо и благообразно. Если ты действительно хочешь стать звездой, то Семён Геннадьевич организует это за половину гонорара, а за треть — только сиськи по твоим рисункам. Звони завтра, через три часа после матча. Помогу — чем смогу.

— Ты злишься на меня, Макс?

— Я адекватно реагирую. Ты отжала у меня магнитофон, когда я уезжал в институт. Ты уговорила родителей переехать в Москву и отжала у меня квартиру. На мои деньги ты перетрахалась со всеми московскими мажорами и сейчас пытаешься перейти в 'голливудскую' лигу.

— Я делаю карьеру, Макс.

— Ну и делала бы дальше, я ведь тебе не мешал. Ты ко мне-то зачем обратилась, Юленька Анатольевна? Если только за сиськами — ну так и рисуй их тогда быстрее, а я спать пошёл, у меня завтра игра.

— Не злись, Макс. И не ревнуй меня. Я тебе завтра позвоню. Через три часа после игры.

* * *

'Шлюха', — мысленно сплюнул Воронов.

'За это ты её ограбил на половину всех гонораров? За нравственность лучше всего бороться долларом?' — саркастически поинтересовался Карлсон.

'Нет, за нравственность лучше всего бороться Инквизицией, но у нас её, к сожалению, нет. А эту дуру я не граблю, это её же пенсионная страховка. Сама она ведь об этом позаботиться не в состоянии. По уму её реальный максимум — штукатур-маляр. Вот эту стену штукатурь/крась до обеда, а эту после. Главное, чтобы никаких приспособлений сложнее ведра ей не давать, а тут ведь деньги... Настоящая магия, хоть и низкоуровневая. Она же совсем с ума сойдёт...'

'Ты начал борьбу за мировое господство через спорт, а она начинает через кинематограф. Намного ли твой поступок умнее?'

'У меня был расчёт'.

'Брось. Себе то не ври, ведь я — это ты, только считаю быстрее. Весь твой расчёт подогнан под хотелки. Ты с самого начала планировал стать звездой спорта, а это не самый рациональный путь к мировому господству'.

'Не скажи. Спорт — это очень важная часть шоу-бизнеса. Бизнеса, продукцию которого покупатель оплачивает не только деньгами, но и временем. Это зрители, болельщики и фанаты, которых у тех же банков нет. Мы развиваемся гармонично и довольно этично'.

'Помогаем строить мир гламура и блядства', — засмеялся Карлсон, — 'В котором ты, со своими доброжеланиями и добродетелями, окажешься настоящим сумасшедшим и первым взойдёшь на костёр Блядской Инквизиции'.

'Твой путь превратил бы меня в натуральное чудовище. Он рациональней и прагматичней, но мне его не вытянуть, оставаясь человеком. Чтобы его воплотить, мне самому пришлось бы превратиться в 'многомерное чудище'. Я медленнее тебя считаю, но здесь и считать нечего. Мир блядства и гламура ударно строят и без нас. Вполне естественный процесс эволюции этого общества. Мы лишь пытаемся сохранить в нём зёрна разумного, доброго и вечного, как это я понимаю. Ради этого иногда мошенничаем, но по крайней мере до сих пор не стоим по колено в крови, и 'мальчики кровавые' ещё не мерещатся'.

* * *

Сиськи Юльке сделали. Максиму не нужны были никакие рисунки, математика рулит. Математическую модель идеальной женской фигуры, Карлсон рассчитал за пятнадцать минут. То есть, рассчитал он её за пятнадцать секунд, минуты понадобились на составление программы лично её коррекции.

Юлька подружилась с Кароль Буке, но младшей женой в гарем Бельмондо не пошла. Один раз предстала, но чисто чтобы продемонстрировать исходный материал, с которого следует ваять. Юльке хотелось доминировать самой, но слава Создателю, с Кароль она в конкуренцию не вступила. Карлсон определил, что подружка в постели ей понравилась намного больше, чем сам Бельмондо, и её она считает даже большим авторитетом.

Паинькой Юлька не стала и для начала наставила рога Джейн Торвилл. Причём так, что никто не видел, но все точно знали. Не иначе, Челябер постарался. Савельев высказал пожелание, чтобы Юлия Воронова не вредила подготовке спортсменов к Олимпиаде в Сараево. Иначе придётся ему сначала лечить спортсменов от психических травм, и останется ли при этом время для самой Юльки — неизвестно. 'Кобелей тут и холостых хватает. Значит что? Значит, ты специально нам вредила' — против железной логики не попрёшь, не про любовь же к Дину Савельеву рассказывать, ещё в жабу за такое наглое враньё превратит, и Юлька, видимо, назло Максиму, соблазнила Вадима и Аслана через день.

— Ведьма, — вздохнул Максим, только что разруливший вспыхнувший между друзьями конфликт, — ну какого хрена ты нам вредишь? Ты хоть понимаешь, чем мы здесь занимаемся? Один мой звонок — и тебя в КГБ будут допрашивать до глубокой старости как очень ценного свидетеля, даже если за всё это время не найдут никакой вины.

— Так позвони, если ты такой крутой, подлый братец. А тебе точно можно самому звонить, без спроса у Савельева? Все предписания Семёна Геннадьевича я исполняю, так что жалуйся в свой Спортлото, меня этим не запугаешь. Я! Никого! Не! Насиловала! Иуда!

— Тьфу, дура, — Юлька обладала даром вызывать у Максима гормональные взрывы бешенства, с последствиями которых Карлсон справлялся с большим трудом, — ты мать с отцом позоришь.

— Ты реально идиот, Макс. С тех пор, как мы живём в Москве, мать сменила уже двух любовников, а отец пять любовниц. Но в семье не без урода, — с изрядной долей жалости, погладила его по голове сестра (как енота!), — Святой Воронов! Святой, убогий и блаженный. Ханжа! Тупой мещанин! Ты, подлец, лично обещал мне содействие, но пока только настраиваешь против меня Савельева. А дружки твои, подумаешь, тоже мне звёзды, потом ещё хвастаться будут.

Юльку пришлось лечить вне очереди, а одновременно вызывать за ней лично Аль Пачино.

— Лифчик сними. Пройдись. Теперь трусики. Пройдись. Нагнись. Прогнись. — Аль Пачино очень почтительно (по самурайским меркам) поклонился Савельеву, — Отличная работа, Семён. Афродита во плоти. Внешность, чувственность, похоть — в ней всё божественно. Ты начал производить богов.

— Лучше бы я начал производить цемент и арматуру, они нам сейчас гораздо нужнее. — вздохнул Савельев, — девицу забирай. Да не тряси ты тут сиськами, Юля, совесть поимей, оденься, наконец. Так вот, забирай, но под свою личную ответственность. Половина её гонораров пожертвована клинике Савельева.

— А если?

— Такое я запретить не могу, она все мои запреты в этой области легко преодолеет. Сам же говоришь — богиня. Так что, дело молодое, но лишь бы не во вред. Ни тебе самому, ни общему делу.

* * *

Двадцать второго января 1984 года, в Тампе, штат Флорида, состоялся Супербоул XVIII, 'Нью-Йорк Джайентс' ожидаемо победил 'Лос-Анджелес Рэйдерс' со счётом 52:6, а Воронов, так же ожидаемо, был признан MVP и заработал за этот сезон ещё шесть миллионов долларов премиальных. Chelyaber AG выкупил контрольный пакет клуба за двадцать шесть, плюс восемь Максиму, но сейчас этот пакет акций оценивался уже в пятьдесят два миллиона. Но красивее всех в плане финансов выступил Арчи Мур. Ещё делая свою ставку, он ожидал, что его выигрыш (а в нём он был абсолютно уверен) попытаются 'зажать', поэтому не пожалел ещё двести тысяч на страховку, подставив ещё и страховую компанию. Вместо интервью, после матча он показал журналистам страховой сертификат и задорно рассмеялся.

Юлька жила с Аль Пачино, но только потому, что ей это было пока удобно. Ума у сестрицы немного и с логикой проблемы, но какое-то натурально звериное чутьё опасной хищницы, это дело компенсировало. Ну а что ещё нужно? Ей же не математические теоремы доказывать, а звездой Голливуда становиться — для этого, хорошо развитый спинной мозг, гораздо полезнее головного. Марина Влади однозначно предсказывала ей головокружительную карьеру — 'Как она лихо оседлала этого самовлюблённого шовинистического болвана? Ха-ха. Ходит теперь под седлом и в уздечке, мачо плюшевый. А то рисовался: мол, козёл — скотина гордая, под седлом не ходит. Нет, работает он хорошо. Он теперь своё мачество на работе вынужден доказывать. Скоро Парамаунт дожуёт, останется только проглотить'.

В киноиндустрии дела шли более чем хорошо. 'Американец-2' отстрелялся на рекорд, но его рекорд уже бьёт 'Американец-3'. MGM Pictures Company выпустила за год в прокат семь фильмов, и все они принесут прибыль, некоторые очень существенную. По законам рынка, эту прибыль недополучил кто-то другой. Вернее, её недополучили все другие, но Парамаунт больше других. В катастрофический минус они пока не влетели, да и то из-за растущих цен на недвижимость, а вот с основной продукцией влетали постоянно. Все одиннадцать фильмов Парамаунта принесли в прошедшем году компании убытки.

После заключения перемирия между США и Ираном (из-за всё расширяющегося курдского пожара), экономика понемногу начинала оживать. Возобновились поставки нефти из района Персидского залива, правда за Кувейтскую и Иракскую нефть теперь получал Иран и требовал оплаты золотом, но для оживления экономики хватило нефти из Саудовской Аравии и Объединённых Арабских Эмиратов. Не слишком быстрого экономического роста — цена на нефть значительно не упала, но зато она стала предсказуемой. Долларовая зона обеспечения сделок сократилась несущественно, а за счёт роста цен на нефть даже возросла. Инфляция начала снижаться, деловая активность расти, и ФРС получил возможность эмиссионного стимулирования. Первым делом это отразилось на рынке недвижимости, что и позволяло пока держаться на плаву Парамаунту, но это ненадолго. MGM Pictures Company была лишь одним из винтиков, в хорошо продуманной финансовой машине типа бульдозер. Парамаунт падёт под его нажимом первым, но далеко не последним.

Советскому Союзу стабилизация нефтяных цен пошла только на пользу. На пике роста в стране возник дефицит топлива и пришлось повышать цены. Ставшие кооперативными рыболовные флоты фишку просекли моментально. Они установили дополнительное оборудование с приводом от бензогенераторов и для него огромные баки для бензина. Заливались топливом под завязку и выходили на промысел. Таможня топливо в баках, разумеется, за товар не считала. Потом эти излишне предприимчивые граждане имитировали неисправность, заходили для ремонта в порты Японии, Кореи, Норвегии, Дании, или Турции, где просто сливали лишнее топливо, а потом возвращались назад, и зарабатывали на этом в разы больше, чем на рыбалке. Таких контрабандистов периодически сажали, но не на кол, а на пару лет. А ведь если даже посажение на кол пугало далеко не всех алчущих, то уж при таком-то гуманизме испугать их просто нечем. Рыбу пришлось закупать за границей.

Самые вопиющие случаи подробно освещались в советской прессе, проблема 'Бензина нет' стала самой актуальной темой. Подвёл итог Брежнев: 'Никаких талонов не будет, любые талоны — это ещё одна возможность украсть. Проблема всплеска цен на рынке для нас новая, но мы с ней успешно боремся, в том числе и силовыми методами, но гарантированно решить проблему можно только как в тридцать седьмом. Не хотите? И мы не хотим. Можете ругать Брежнева, но цены на топливо будут расти. Вы все хотели рынок, а теперь этот рынок захотел вас. Цены на топливо отныне будут коррелироваться с мировыми ценами на нефть каждые полгода. Избыток доходов по этой статье, позволит нам увеличить зарплаты учителям и врачам до разумных уровней, хотя бы до уровня инженера на производстве. Сейчас они у нас настоящие социальные люмпены, а ведь именно они нас лечат и учат новые поколения. И стыдно, и страшно одновременно'.

И вот, наконец-то, дурное дёргание рынка прекратилось. Советский народ смирился с тем, что цены для него всё-таки почти вдвое меньше, чем во Франции, или Германии, и на двадцать процентов ниже, чем в странах соцлагеря, и Брежнева ругать не стал. Рынка ведь и правда все хотели, хотели видики, импортное нижнее бельё и многослойную туалетную бумагу, а ещё ездить по заграницам. Хотя, что там делать, если всё дефицитное уже домой завезли? Музеи осматривать? За границу теперь выгодно только вывозить, да и то не чемоданами. А кто же позволит вывозить много и долго? В общем, в рынке народ уже несколько разочаровался, но Брежневу в вину этого не поставили. У нас всё равно дешевле, и слава дорогому Леониду Ильичу!

Народ ценил, что именно Брежнев составил и подписал указ 'О борьбе с организованной преступностью', который разом покончил с расплодившимися 'социальными крысами' в кратчайшие сроки. Об исполнении указа перед народом отчитался Андропов. Довольно подробно отчитался, с деталями — в банды внедрялись агенты, которые и подводили их под цугундер. Либо под пулемёты на 'стрелке'; либо под гранаты 'на матрацах', со снайперской поддержкой, гарантирующий успех операций, и минимизирующий потери личного состава МВД. 'За всё время мы потеряли одного сотрудника, трое получили увечья, остальные раненые вернулись в строй'.

При минимальной поддержке телевидения и газет, у советского народа сложилось очень благоприятное отношение и к самому Указу, и к его исполнению. Бандитизм уничтожен на всей территории СССР, двадцать четыре тысячи отморозков (две дивизии!) за одного убитого и трёх раненых — такого результата, правоохранительные органы, даже при Сталине не давали. Обычное ворьё никуда не делось — и квартиры обносили, и автомобили угоняли, но это простого народа касалось мало. Жигули никто угонять не будет, как и воровать телевизор с видиком. Колёса с машины снять могут, но и те чаще всего не на продажу, а для себя. Не всегда удавалось вернуть украденное, но ворьё ловили регулярно, а как говорил Высоцкий в 'Место встречи изменить нельзя': 'Правопорядок в стране оценивается не по отсутствию преступлений, а по реакции органов Власти'.

Владимир Семёнович Брежнева поддержал категорически — 'Дурачьё' — сплюнул он после вопроса случайно встреченного корреспондента, — 'Я к жене и сыну в Лос-Анжелес уеду, а они-то куда от бандитов денутся? Пугачёвщина, для нашей страны, ненамного страшнее атомной войны. Брежнев великий деятель всемирной политической истории, один из творцов нового мира. Не нам, шпане, судить судью. Положили там пулемётным огнём невиновных? Аж две роты сразу, и все невиновны, но куда-то почему-то шли с оружием, и отстреливаться начали только в ответ? От милиции нашей отстреливаться? Какие-то странные невиновные люди. Темно было, не разобрались? Я от Пешавара до Исламабада в первой линии прошёл, хоть и не с пулемётом, но с 'ручкой и блокнотом'. Не агрессивных не стали бы расстреливать даже пуштуны в Исламабаде, а нашим то такое зачем? То есть, чистого зверства ради? Идите нахуй, гражданин!' Дурак корреспондент дал запись блиц-интервью в эфир одной из странных, но пока неподсудных, московских радиостанций, но эффект это произвело явно противоположный.

Фраза 'Идите на ___, гражданин' стала неплохим источником дохода. Её тиражировали все, хоть и запикали самое значимое слово. Она постоянно в 'запиканном' варианте использовалась в радио и телеэфире. Неважно кто записал, голос Высоцкого, ему и платили. Но главным доходом стали не отчисления от медиабизнеса, Высоцкий стал рупором, уже сложившейся в СССР, лояльной элитной группы новых НЭПманов. Той группы, которая отлично понимала, что в случае сворачивания экономического курса Брежнева, и приравнивании брежневизма к троцкизму, первым делом расстреляют их, а потом уже начнут хоть в чём-то разбираться, и за брежневизм встала всем своим срочно собранным буржуинским общаком.

Высоцкий долго отплёвывался, но смотрящим над этим общаком был вынужден стать. 'Кому многое даётся, с того много и спросится'. Да, и про общество 'Блядства и Гламура' он ведь начал говорить давно, хоть и иносказательно, значит к тому-же ещё и пророк. Владимир Семёнович с избытком заменил одним собой весь идеологический отдел ЦК КПСС, просто потому что ему верили. Верили его правде. А правда Высоцкого всегда была за страну. Страну, в которой он родился, которой гордился, и за которую всем сердцем болел. В итоге взвалил он на себя ещё один телеканал, третий общесоюзный. От MGM там было только название, финансировался проект из общака НЭПманов, так называемого попечительского совета, в акционеры их не допустили.

Ещё один козырь, который получило Правительство Советского Союза от рыночной экономики — полностью управляемую внутреннюю демографию. Большинство предприятий Москвы, Ленинграда, Киева, Минска, Риги и прочих столичных городов были переданы коллективам в кооперативную собственность, и обеспечение их работников жилым фондом стало заботой самих работников-собственников, а жильё начали массово строить на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке. СССР ведь на самом деле почти незаселённая страна, за Уралом настоящих городов то всего десяток, на десять тысяч километров. В среднем один на радиус в тысячу, то есть больше, чем вся Европа. Кроме жилья в 'Зоне ускоренного развития' на детей платили вполне приличное пособие по пятьдесят рублей в месяц

Климат в 'Зоне', конечно, не самый благоприятный — кукуруза не вызревает, а бананы и манго даже не всходят, но зато это великий интермодальный путь с Дальнего Востока и Южной Азии в Европу. Новый 'Шёлковый путь', для качественного обслуживания которого даже всего населения СССР будет мало, а ведь были и другие государственные программы: участие в Еврокосмосе (который в 1983 году сделал в десять раз больше пусков, чем НАСА), Энергоснаб (без энергии современное общество существовать не может), Автодор (все уже понимали, что бесплатный проезд по дорогам — это привилегия, доступная только при социалистическом строе), и прочие, и прочая. Денег теперь хватало, не хватало людей, а бесплатными квартирами и детскими пособиями можно было привлечь не только азербайджанцев, узбеков и таджиков, но и западных немцев, французов, итальянцев, испанцев и так далее, по всей Европе. В США им никто такого не предложит. И даже четверти такого. Квартиры раздавались бесплатно, но не в собственность, а для проживания, и с возможностью выкупить через двадцать лет по остаточной (совсем небольшой) стоимости. Заявок на переселение из Западной Европы подано уже почти десять миллионов, поэтому выбирать было из кого. Впрочем, отказывать не собирались никому, просто кто-то переедет на пару лет раньше.

В Сибири не растёт виноград? Ничего, вина привезут из Франции, или Испании, это не так дорого, зато в Сибири много чего другого растёт. Тайга, например, из которой можно делать 'Сибирскую мебель' из натурального дерева. Для мебели транспортная компонента в цене решающей роли не играет. Как и для оконных рам, под многослойные стеклопакеты, дизайнерских дверей, паркета и так далее по всей линейке продукции, где ценится именно натуральное дерево.

А само строительство, в которое в 1983 году СССР вложился больше, чем в космос и армию вместе взятые. Это же клондайк! Дома по новому плану застройки, строились монолитно-каркасными, и граждане, способные организовать стабильные поставки цемента из Катая, или арматуры из США, очень быстро становились миллионерами. А миллионерам нужен соответствующий сервис на местах — не летать же за каждым маникюром в Москву, или Челябинск? Так и попёрло, цепляясь одно за другое.

Задачей всего Госплана теперь стало распределение бюджета между регионами. Тоже непростая задача, но уже гораздо легче распределения каждой зубной щетки от производителя до непосредственного потребителя. Личный состав Госплана сократился на три четверти, но оставшаяся четверть приносила стране в разы больше пользы, чем раньше все четыре.

Это вынудило пересмотреть всю систему государственного управления и основательно перетрясти кадры. Ведь на примере Госплана стало очевидно, что штаты сотрудников раздуты настолько, что одни мешают работать другим, просто потому что им больше нечем заняться, кроме карьерных интриг. Аппарат государственных чиновников сократился на тридцать процентов, а ведь он и без того был самым маленьким в мире, если считать в процентах от населения.

* * *

Олимпиаду в Сараево спортивная экипировка 'Chelyaber' выиграла у прочих производителей со счётом 32:7. СССР получил тринадцать золотых медалей, объединённая Германия — двенадцать, Франция — шесть, и, выступавшая под белым Олимпийским флагом, пара Витт-Воронов — одну.

Пять золотых отдали США (конькобежцу Эрику Хайдену), одну паре фигуристов из Великобритании — Джейн Торвилл и Кристофер Дин и ещё одну итальянскому саночнику-одиночнику с немецким именем Пауль Хильдгартнер. Но часто ли простые люди покупают экипировку конькобежца, или саночника? Правильно, они её никогда не покупают.

'Chelyaber' блеснул (да как блеснул) в самых коммерчески важных видах спорта: горные лыжи (три мужских подиума у Жана-Поля Бельмондо и три женских у Катарины Витт, а лучших лиц для рекламы придумать невозможно); хоккей (тут вне конкуренции уже их сиятельство граф Харламов, к тому-же ещё и кумир всех футбольных фанатов); и обычные беговые лыжи — как ни странно, катанием на лыжах простые граждане-любители себя иногда тоже развлекают. Акции производителя спортивной экипировки, со стилизованной мордочкой енота на эмблеме, на бирже не продавались, но торговая марка оценивалась всякими 'независимыми' агентствами, и марка 'Chelyaber' после олимпиады подорожала почти втрое. По 'независимым оценкам'.

Фатыхов выиграл восемь золотых медалей: в лыжной гонке на пятнадцать километров, лыжной эстафете, лыжном двоеборье, прыжках с семидесяти и девяностометрового трамплинов, в биатлоне — спринт и эстафету, и заезд в экипаже 'Бобика-2', в котором с прошлой олимпиады сменился только Воронов на Аслана Курбанова, так что Курбаши свою зимнюю медаль уже вывез. Не он первый, кто и на летних, и зимних играх побеждал, но таких до сих пор по пальцам одной руки сосчитать можно: Харламов, Бельмондо, Воронов и теперь Аслан Курбанов. 'Я и Бельмондо!', наконец сбылась мечта ещё одного идиота, теперь он такое говорить в полном праве. Пятым в этот список летом предстояло войти Вадику. Какие-никакие, а первые друзья в этом мире, кому же ещё помогать, если не им.

— Ты это, Ворон, извини нас за сестру. — за обоих извинился Фатыхов (у Аслана родилась дочь, поэтому верховенство Вадима он временно признал и молча виновато склонил голову), — То есть, прощать такое, конечно, нельзя. Но мы хотим, чтоб ты знал — нам жутко стыдно.

— Приятно такое слышать. Эта течная сука мне заявила, что вы ещё и хвастаться будете. Ведьма она, пацаны, а вы не знали, так что не у было у вас шансов. Теперь знаете.

— Теперь знаем, — виновато кивнул Вадим и тяжело вздохнул, — но шансов у нас всё равно нет. Ведьма, колдунья, волшебница... Богиня!

— Да ты влюбился, Вадик... Вот ведь сссетричка-падлюка ядовитая... Ничего, найдутся у нас методы и против такой магии, я это уже учёл в плане вашей подготовки.

— К чему ты нас готовишь, Ворон?

— Ко всему плохому, Аслан. Хорошее можно и без подготовки пережить, только оно редко случается.

В Москву, за государственными наградами по итогам Олимпиады в Сараево, Савельев и Воронов не полетели, как и Катарина в Берлин. Из Сараево, через Париж, все вернулись в Нью-Йорк. Юлька забеременела. Тройней! Третий месяц уже.

Челябер, обнюхав усыплённое Юлькино тело, уверенно заявил, что все детёныши развиваются хорошо, а Юлька, несмотря на определённые трудности в коммуникации с цивилизацией енотов в его лице — очень ценная человеческая самка. Аль Пачино повезло, хорошее у него получится потомство. Если воспитает правильно, конечно. Доверять воспитание потомства самкам — это клинический идиотизм. Их природное дело рожать и вскармливать, так что они своих детёнышей, вместо воспитания, продолжают вскармливать. Нет, вмешательства не требуется, разве что при родах немножко помочь, да после них восстановиться.

Максим было обрадовался — не зря тратился на Аль Пачино, хоть есть теперь кому ведьму замуж пристроить, но радовался он рано.

— Вот ещё, замуж, — хмыкнула Юлька, — что я, совсем по-твоему дура, добровольно свободы лишаться? У нас с Альфредо контракт — он мне за ребёнка миллион заплатит. Надеюсь, Семён Геннадьевич не затребует с меня половины?

— Обязательно затребует, — мстительно пообещал сестре Максим, — контракт есть контракт. Ты за каждого ребёнка по миллиону получишь?

— Я ему больше рожать не собираюсь. — расстроилась Юлька.

— И всё-таки? Вдруг у тебя двойня будет?

— За каждого, конечно!

— Поздравляю! У тебя будет тройня. Аль Пачино придётся продавать акции MGM Pictures Company, вряд ли у него есть три миллиона в резерве.

— Тройня? Офигеть! А это не опасно, Макс?

— Если Семёна Геннадьевича обмануть не попытаешься — то нет. Рожаешь детей на продажу по миллиону, так помни кому ты этим обязана и честно делись. Тогда, через пару недель после родов, снова будешь как новенькая.

— Класс! Полтора миллиона... Яхту куплю.

— Зачем? — искренне удивился Максим, — Ты же собиралась Голливуд покорять. Уже передумала и моря решила исследовать?

— Ничего я не передумала. — Юлька посмотрела на Максима, как на придурка, — И как только тебя, такого идиота, Савельев в помощниках терпит? На яхте я буду вечеринки устраивать. Самые крутые в Голливуде!

— Угу, вечеринки в стиле западногерманского кинематографа.

— Отвали, ханжа. Это мои полтора миллиона — на что захочу, на то и потрачу.

— Про налоги не забудь, миллионерша.

— За это что, тоже налоги берут?

— А как ты хотела? Бизнес, есть бизнес.

* * *

Десятого марта 1984 года, матчем против киевского 'Динамо', в высшей лиге Чемпионата СССР по футболу, дебютировал 'Челябер'. На зимнем поле в Ереване (Арарату и Челяберу специально разнесли домашние матчи в весенний и осенний периоды), два гола киевлянам забил Олег Блохин и по одному Буряк и Миргалимов, челябинская команда выиграла со счётом 4:0.

Интерес к футбольному чемпионату Советского Союза, после победы на мировом первенстве в Испании, был и без того довольно высок во всём мире, но дебют 'Челябера' всё равно вызвал заметный ажиотаж. Трансляцию этого матча у MGM-ESPN купили даже Бразилия с Аргентиной, не говоря уже про всю Европу. А что, повод достойный, в соперничающих командах на поле вышли десять чемпионов мира, могло быть двенадцать, но Харламов и Воронов в этот день не играли.

Шестнадцатого мая, в Базеле, в финале Кубка Кубков УЕФА, 'Челябер' победил 'Барселону' со счётом 5:1, без Харламова (как раз в это время проходил очередной розыгрыш Кубка Брежнева), но с Вороновым; Блохин оформил хет-трик. Сразу после матча, Арчи Мур, являвшийся агентом Олега Блохина и Диего Марадоны, затеял между клубами переговоры об обмене. Да, Блохин уже в возрасте, но он до сих пор играет (и как играет!), а Марадона так за рамки подающего большие надежды и не вышел. Потенциал у него есть, с этим никто не спорит, но раскроется ли он? Вот в чём вопрос. Обмен совершили, доплатив 'Барселоне' всего полтора миллиона долларов, да и то, из-за завышенной (по испанским меркам) зарплаты Блохина по контракту с 'Челябером'.

Марадона прошёл экспресс-лечение, связанное в основном с избавлением пациента от зависимости потребления некоторых стимуляторов психики и в меньшей мере — устранения последствий прошлых травм.

'Теперь этот биоробот проработает вдвое дольше, и принесёт тебе втрое больше прибыли' — язвительно прокомментировал окончание лечения Карлсон.

'Он и себе втрое больше заработает. И не сожжёт свой организм на форсаже примитивными стимуляторами. Ему ещё три чемпионата мира выигрывать, жизненный ресурс стоит поберечь'.

'Ты не забыл, что мы сейчас сидим в 'кармане времени' и от нас там чего-то ждут?'

'Мы всё делаем правильно. Провозимся здесь чуть дольше, но там это не критично'.

'Тебе здесь так понравилось?'

'Да'.

'И чем-же? Катарина и у нас перед тобой не устоит, а твоих здешних 'спортивных достижений', скорее, стоит стыдиться'.

'Мы ведём разведку'.

'Я в курсе' — с серьёзным видом кивнул Карлсон, — 'Но меня очень беспокоит то, что и с той стороны разведку против нас ведут. А у той стороны намного превосходящие наши возможности. В разы, если не на порядки. Ты слишком вживаешься в этот мир. Твоих сил в любом случае не хватит, чтобы вырастить из него собственную ветку. Ты крыса, ведущая разведку против льва. Твоя задача выследить и доложить, а не пытаться загрызть его самостоятельно. Ты теперь гораздо больше Максим Воронов, чем Виктор Андрейченко, подполковник КГБ, медитирующий сейчас в своём кабинете. Меня это уже пугает, откровенно говоря'.

'Переходи в болевой режим оповещения, Карлсон. А срочно необходимую мне информацию, теперь помечай в массиве красными флажками, буду закачивать её в первую очередь. Все мощности из аналитики перенаправить на поиск и сбор информации. Вопросы?'

'Челябера убить?'

'А он-то тебе чем не угодил, моральный урод?'

'На поддержку Челябера тратится почти треть моих ресурсов. Болевые оповещения будут недостаточно внушительными'.

'Я уверен, что ты найдёшь чем компенсировать этот мой каприз. Челябер — наш талисман в этом мире, ему следует обеспечить высшую форму защиты. Переходи в болевой режим, Карлсон'.

* * *

В конце мая 1984 года Chelyaber AG стал собственником Челябинского тракторного завода. ЧТЗ, как предприятие оборонного комплекса, не подлежал преобразованию в кооператив, и до последнего момента оставался на балансе государства убыточным активом. Основное производство (массовый танк военного времени) уже год как было остановлено, долги копились, стало очевидно, что предприятие нужно перепрофилировать и переоснащать, но государству это было невыгодно. Дешевле строить с нуля в 'Зоне ускоренного развития', а ценных работников просто переманить на новое место.

Поначалу так и хотели сделать, продать единственный прибыльный актив — хоккейный клуб 'Трактор', из этих денег погасить долги ЧТЗ и завод закрыть, но руководство предприятия обратилось за помощью в спасении к Савельеву. Легендарный ведь завод, ведь именно благодаря ему состоялся Челябинск, не зря его в Великую Отечественную Танкоградом называли.

Для Chelyaber AG этот актив был заведомо убыточным на годы, но на это пошли, даже ценных работников сохранить попытались. Титов подал интересную идею — раскрутить собственный знак качества 'Made in Chelyabinsk'. Понятно, что для высоких технологий Челябинск не подходит из-за проблем с экологией, но Тургояк ведь тоже Челябинск. Скоро там понадобится высококвалифицированный рабочий персонал, а где его брать? Вот этих и будем переучивать. А тех, кто переучиться на способен, займём выпуском ширпотреба. Сначала отвёрточной сборкой, но постепенно будем завозить оборудование, для большей локализации производства. Через три года выйдем в плюс, но вложить придётся около ста миллионов. Долларов, конечно, в рублях шестьсот.

Вложиться ста миллионами в краткосрочной перспективе можно было гораздо выгоднее, но предложение Титова прошло. 'Наследникам ушедших' предстояло обзавестись собственной цитаделью, так почему-бы ей и не сделать Челябинск? Тургояк они успели перерасти раньше, чем его достроили.

* * *

Чемпионат Европы во Франции, сборная Советского Союза выиграла и без Харламова с Вороновым. Лучшим бомбардиром турнира стал Миргалимов с восемью голами, а лучшим игроком признали Леонида Буряка. В символическую сборную турнира вошли все четыре игрока 'Челябера', вызванные на этот чемпионат: Александр Чивадзе, Леонид Буряк, Александр Заваров и Фаиль Миргалимов. Кстати, Олега Блохина Лобановский так и не простил и в сборную не вызвал, впрочем, тот обживался в Барселоне и сам на чемпионат Европы не рвался. В 'Барселоне' за это звёздочку на погон не повесят, и оклад не увеличат, так что лучше себя поберечь.

Жаль, что не состоялось повтора финала мирового первенства: СССР-Франция. В полуфинале, наполовину обновившаяся сборная ФРГ (ФИФА и УЕФА уже признали объединение Германий, и это был последний турнир, проводимый ими раздельно), обыграла Францию не менее драматично, чем Франция ФРГ в Испании в восемьдесят втором. Снова 3:3 в основное и дополнительное время и снова серия пенальти, но на этот раз выигрыш в футбольную лотерею выпал немцам. Константин Иванович Бесков в своей передаче даже пошутил — 'Матчи между сборными ФРГ и Франции судит сама Фортуна, только она решает — кого на этот выставить против СССР'. На этот раз не подфартило немцам, со счётом 4:1.

Адидас проигрывал турнир за турниром, и находился в ненамного лучшей финансовой форме, чем Парамаунт. Поглощение не разрешат антимонопольные комитеты США и ФРГ, но Максим имел в резерве бойцов 'Каскада', так что сделать 'Адидас' независимым, но подконтрольным, для него труда не составило. На Олимпиаде в Лос-Анжелесе, 'Адидас' воспринимался уже как союзнический бренд, против американских 'Найка' и 'Рибока'.

Олимпиаду в Лос-Анжелесе СССР снова выиграл, хоть и не так сокрушительно, как Московскую. Воронов сыграл в баскетбол и, несмотря на допуск профессионалов на Игры, финал сборная Советского Союза выиграла у США со счётом 108:94. После игры, Максим сказал, что не против когда-нибудь поиграть в НБА, если там найдётся достойный оппонент. В НФЛ таких не нашлось.

А потом миру был явлен финал Олимпиады по боксу в супертяжёлой весовой категории. Кубинец Теофило Стивенсон, который был на шестнадцать килограммов тяжелее Воронова, построил тактику боя с расчётом на один нокаутирующий удар, но воплотить её так и не удалось. Как посчитали аналитики, Стивенсон промахнулся раз восемь-девять, хоть и достал по касательной, то есть в долях миллиметра от нокаута. У Максима были рассечены обе брови и вся рожа, соответственно, 'краше в гроб кладут', но в конце третьего раунда Стивенсон вдруг осел, после очередного, короткого, как выстрел, левого в печень. На ринг полетело полотенце — технический нокаут. После боя, Стивенсона осмотрел Савельев, и постановил, что тот абсолютно здоров, ему просто сбили дыхание и он 'поплыл' от нехватки кислорода в крови. В бою с Вороновым его подводила инерция большей массы, её большая кислородозависимость и всякое такое заумное, чего простой народ не любит, по причине низкой образованности и всеобщей склонности к упрощениям. Финал Олимпиады в Лос-Анжелесе, примитивные журналисты красноречиво прозвали боем 'Тигра и кобры', и это в народе прижилось — и 'Тигр', и 'Кобра'.

Курбаши взял три свои 'законные' золотые, а Фатыхов выиграл бокс в категории до восьмидесяти одного килограмма, из которой ушёл на повышение Воронов. Их сиятельство, граф Харламов установил вечный мировой рекорд в легкоатлетическом десятиборье, установив мировой рекорд в прыжках с шестом, а в остальных девяти дисциплинах всего чуть-чуть до мирового рекорда не добравшись. Харламов мог выиграть золото в десяти различных легкоатлетических стартах (результаты чемпионов были хуже), но он этого не пожелал. Их сиятельство пожелать не изволили.

Жан-Поль Бельмондо и Катарина Витт выиграли турниры в фехтовании на шпагах. Они бы и по гимнастике выиграли, но фехтование сейчас им было нужнее. Бельмондо вознамерился снять приключенческо-комическую трилогию про пиратов, а Катарина в ней сняться. В главной женской роли, естественно.

'Спорт — это такая фигня, Максим, что он только до определённого уровня интересе', — убеждала Воронова Катарина, — 'Не до старости же на коньках прыгать... Бельмондо дело предлагает, это точно выход на новый, более высокий уровень'.

Откровенные сцены? Да брось! Именно на этих сценах весь фильм и держится, только со шпагами эти пираты на хрен никому не нужны, если там интересного секса не будет. Фехтование — это только фон. Очень высокого качества, но всё равно фон. Ты чего, меня ревнуешь, Макс? Да брось, там же по-настоящему всовывать не будут, всё это имитация с выгодных ракурсов оператора. Если хочешь — приходи и контролируй. Можно это даже в контракт прописать, если хочешь. И тебе спокойней, и мне нравится, когда ты на меня смотришь. Ну ты и дебил, правильно Юлька про тебя говорит — ревнивый блаженный.

Тренер ты классный, Макс, и муж тоже ничего так себе, но рабыней я к тебе не продавалась. Рожаю тебе детей — и радуйся. Могу их и другому рожать, причём за миллионы, Юлька нам всем путь показала, а дело это для меня уже привычное. Нарожаю — сколько закажут.

Развод? Я тебя обожаю, любимый! Ты лучший, Макс, если ещё раз меня когда-нибудь захочешь — звони. Цени это, и не требуй большего, как завещает нам великий Челябер. Рожать тебе я примчусь даже с Марса, не то что из Лос-Анжелеса! Ты мой лучший тренер, я бы с тобой и разводиться не стала, но ты идиот. А давай ещё разок, напоследок, Макс? Не хочешь, как хочешь. Как захочешь — звони, тебе я бесплатно рожу, ты такой классный... Юлька на тебя мастурбирует в постели у Аль Пачино, а Кароль Буке у Бельмондо.

Юлька? Дурак, она тебя не ненавидит, она тебя очень любит и поэтому ревнует. Логика? Логика во всём этом есть, но тебе эту логику никогда не понять, пенёк ты лесной! У нас с вами разная логика!'

* * *

Развод оформили в Лас-Вегасе за десять минут, воспитание дочери, по обоюдному согласию, взял на себя Воронов. Удивительно, но желание стереть Голливуд с лица Земли у него не возникло. Наверное, под влиянием Челябера: 'Если ты захочешь иметь от неё ещё детёнышей, она родит, а что ещё нужно от самки?' И действительно... Что ещё от самки нужно и мало что ли этих самок... Может ещё и повезёт встретить не совсем сумасшедшую.

В сентябре Юлька благополучно родила тройню — двух мальчиков и девочку. Аль Пачино к такому повороту был готов, Савельев его предупредил, поэтому аврально продавать акции ему не пришлось. Кредит, под залог тех-же акций ему предоставил Chelyaber AG. Полтора миллиона, на которые Максим тут-же ограбил Юльку. С удовольствием ограбил, никакая совесть его при этом не мучила. Купит себе дура яхту поменьше, ей же самой дешевле содержать будет.

* * *

На Олимпиаду в Лос-Анжелесе Олег Романцев из 'Челябера' вызвал Заварова, Буряка и Миргалимова, поэтому весь июль и август команду 'тащил' Диего Марадона. Не один, в обороне его поддерживали Вячеслав Чанов и Александр Чивадзе, но в обороне победы не одерживаются, а в атаке Марадона два месяца блистал в одиночку. Олимпиаду Романцев выиграл, а Чемпионат СССР проиграл, Спартак с трудом зацепился за четвёртое место в таблице чемпионата и третью путёвку в Кубок УЕФА 1985-86. Впрочем, он ещё из Кубка Чемпионов не вылетел, так что всякое может случиться. Диего был признан лучшим футболистом СССР, а Буряк, Заваров и Миргалимов вошли в лист номинантов на лучшего футболиста Европы. И Марадона бы вошёл, но аргентинцев и прочих не европейцев 'Франс Футбол' не номинировал.

Новогодний матч все звёзд ЕХЛ прошёл на площадке открывшегося в Челябинске Спортивного комплекса 'Chelyaber, имени графа Харламова', в присутствии двадцати пяти тысяч зрителей. Валерий Борисович был против увековечивания своего имени в названии спортивного комплекса и категорически против упоминания титула, но ему пришлось смириться, после наезда Савельева — 'Граф Харламов — это теперь не только твоё, Валера. Это наше знамя, а ты его знаменосец. Прапорщик. Не командующий армией, а знаменосец. Понял меня, ваше сиятельство? И памятник мы тебе обязательно при жизни поставим рукотворный, так что не психуй по мелочам, побереги силы на борьбу против памятника. Мы его конным планируем поставить, так что насчёт коня поторгуемся'.

* * *

После Нового года, Воронов посмотрел первую часть приключенческо-комедийной трилогии Бельмондо 'Флибуста. Вселенная возможностей', с Катариной Витт в главной женской роли и самим Бельмондо в главной мужской. По фильму они были непримиримыми антагонистами, что нисколько не мешало им периодически 'забивать стрелки', чтобы потрахаться. Сюжет для дебилов, юмор на троечку с плюсом, но касса пробила потолок, крышу и устремилась в космические высоты, почему Максим и заинтересовался — на что народ так повёлся. Оказалось, на сиськи. Ну, и музыка Эннио Морриконе, как всегда, на уровне. Тьфу на вас, дорогие кинозрители!

В феврале 1985 года в Мексике случился финансовый дефолт, что поставило перед ФИФА вопрос — куда переносить, уже перенесённый из Колумбии в Мексику, Чемпионат мира по футболу 1986 года. США и Канада только-только начали выходить из экономической депрессии, и проводить заведомо убыточный турнир не рвались. Остальные страны Америк тем более, а передавать турнир Европе было бы нарушением договорённости, гарантом которого и являлся ФИФА — каждый второй турнир должен проводиться не в Европе, тут то и вспомнили про СССР. Про Челябинск, где уже достраивается лучший в мире стадион. Про Ереван, Тбилиси, Баку, Алма-Ату, Ташкент, Тургояк, Свердловск, Омск, Новосибирск и Уфу. Советскому Союзу предложили организовать Чемпионат мира по футболу в Азии, и Брежнев молвил: 'Быть посему! Мы на три четверти Азия'. Тбилиси, Баку и Уфа были признаны недостаточно азиатскими, но и восьми городов для проведения чемпионата вполне хватало. Городов хватало, денег хватало, но не рабочих рук. Гражданство СССР и все блага цивилизации начали предлагать специалистам из так называемого соцлагеря. Лучшим специалистам, поэтому без ругани между строителями коммунизма не обошлось. Отбрехались: 'При коммунизме всё равно всё общее будет — от Москвы и до Москвы по кругу, то есть шару, так что идите на хрен, товарищи, нам сейчас нужнее'.

Юлька купила себе яхту и раз в две недели устраивала на ней 'групповушки', уже признанные самыми модными и стильными раутами Голливуда. Ну, ещё бы. Юлькиной партнёршей в бизнесе стала Кароль Буке, да и Катарина не пренебрегала приглашениями сей раут посетить. Про кобелей и говорить нечего, моментально по ранжиру выстроились. Бельмондо, Аль Пачино и Воронову, как мужьям, или отцам детей, были предоставлены права посещений в любое время, но пользовался ими в основном Бельмондо, Аль Пачино изредка, а Воронов никогда. Впрочем, там и без него скучно не было, но ничего интересного в этом нет. Блядство — оно и есть блядство.

Блядство. Как есть, самое натуральное. Аль Пачино подписал контракт на съёмки подобия 'Бондианы', только с девочками шпионками-секретными агентшами. Тремя сразу: Юлией Вороновой, Кароль Буке и Катариной Витт. С точки зрения Максима, которую он высказал: — 'Такой кинематограф будет искажением замысла братьев Люмьер', на что Бельмондо весело рассмеялся. Замыслы братьев наверняка были гораздо кровожаднее и подлее, чем принято считать сейчас. Так что в этом он с Аль Пачино полностью согласен, снимать нужно, но важно не запороть столь многообещающий проект. Короче, на эту бабскую 'Бондиану', он был назначен сопродюсером Аль Пачино, а в дополнение к ним, кобелям, — Марина Влади. Максим лично попросил её проконтролировать, торговлю развратом. Раз уж предотвратить невозможно, то хоть продавать этот разврат подороже.

* * *

В мае 1985 года, 'Челябер' второй раз подряд выиграл Кубок Кубков. Пятнадцатого, в Роттердаме был сокрушён английский Эвертон — 6:0. Марадона сделал хет-трик, а граф Харламов, вышедший на пять минут в конце игры, объявил о завершении футбольной карьеры. Двадцать девятого, 'Спартак' в Брюсселе проиграл финал Кубка Чемпионов 'Ливерпулю' 2:3 (в дополнительное время), о завершении карьеры игрока объявил сильно расстроенный Олег Романцев.

В июле, в Женеве, состоялась конференция участников 'Курдского кризиса', как непосредственных (сами курды, Турция, Ирак, Иран и Сирия), так и вовлечённых (США, СССР и Франция). Да, именно Францию все считали основным спонсором и выгодоприобретателем этого конфликта. Уже год, как в Бейруте работал нефтяной терминал 'Total SE', строился завод по производству сжиженного газа и инфраструктура для его отгрузки. Бейрут стал главным средиземноморским продавцом нефти, причём, к оплате там принимались исключительно французские франки.

Советский Союз не возражал: во-первых, объём мизерный, а во-вторых, совладельцем предприятий 'Тотал' в Сирии, Ливане и Курдистане была советская государственная внешнеторговая компания 'Энергоэкспорт' (через подставных мелких акционеров), которой франки были нужны. Нефте-газодобыча и транспортировка являлись отраслями, в которых СССР технологически сильно отставал от Запада, а приобретать современные технологии и оборудование через Францию, оказалось и проще и дешевле.

Забавная получилась конференция. Недавние враги США (Турция, Ирак) и Иран, выступали единым фронтом против Курдистана (Франции, Сирии), а Советский Союз участвовал в роли арбитра. Мира в Женеве добиться не удалось, но зато Курдистан получил международное признание, выступая на конференции, как независимое государство. С ним пока не спешили заключать дипломатические отношения, но прецендент из истории уже никуда не денется, так что теперь курдский вопрос перешёл из фазы борьбы за самоопределение, в фазу борьбы за территориальную целостность государства: 'Никакие Турции, Ираки и Ираны не будут владеть ни миллиметром курдской земли, пока жив хоть один курд!'

Продажа Ираном нефти за золото, сильно повлияло на стоимость последнего, и в августе 1985 года, ЮАР получил возможность выкупать весь объём выставляемой Ираном нефти на внешний рынок, не снижая резервов, то есть, за счёт одной только добычи. На Южно-Африканский апартеид, Воронову было откровенно наплевать, поэтому Chelyaber AG, не особо шифруясь, зарегистрировал две судоходные компании — в Марселе и Владивостоке, набрал в лизинг судов и принялся окучивать поляну морских перевозок, откровенно обыгрывая конкурентов за счёт страховок, которые сам и осуществлял. А чего бояться? Только сумасшедшему может прийти в голову напасть на торговые суда 'Chelyaber', идущие под флагами СССР, или Франции. Но и потенциальных сумасшедших отслеживали, и превентивно устраивали им несчастные случаи. На всякий случай. Целее будет груз.

Двадцать четвёртого октября 1985 года, ровно за год до очередных выборов, пост Главы СССР, по собственному желанию, оставил Леонид Ильич Брежнев: 'Мне семьдесят девять. Всё, что мог, для нашей страны, я уже сделал. Как мог. Не поминайте лихом'. Одновременно с Брежневым, в отставку подали Андропов и Черненко.

С заменой Андропову проблем не возникло, генерал-полковник Дроздов был к этой должности полностью готов, а вот кем заменить Черненко? Надёжных людей у Савельева (Воронова) хватало, но ни одного из них почему-то так и не додумались провести в Верховный Совет. Кроме графа Харламова и самого Савельева. Семён Геннадьевич теперь был занят на вышестоящем посту, поэтому пришлось Валерию Борисовичу стать Председателем Верховного Совета СССР, по Конституции, вторым лицом государственной иерархии.

— Ты что, Валера, решил меня бросить в самый ответственный момент? — сухо поинтересовался Савельев, в ответ на пространный спич Харламова. Типа — резюме сразу давай, много не говори.

— Причём тут бросить, Семён? Но мы с тобой о таком не договаривались.

— Мы с тобой, ваше сиятельство, вообще ни о чём не договаривались. Во всяком случае, я такого не помню. Так что до выборов дотерпишь. Если после них найдётся, кому твой пост передать — уйдёшь на свободу. Обещаю!

* * *

Брежнев, за 1984 год получил Нобелевскую премию мира, поэтому недостатка в финансах не испытывал, он, как и Юлька, купил себе яхту океанского класса, но на месте, в отличии от Юлькиной, она у Леонида Ильича не стояла, непрерывно бороздя воды Средиземноморья и Восточной Атлантики. Иногда он брал попутчиков, корешей-рыболовов. То Хафиза Асада до Марселя подвезёт, то Валери Жискар д'Эстена до Антверпена. А ещё Брежнев играл в гольф, и тем клубам, которым удавалось его заполучить, перепадали крупные плюшки. Семидесятидевятилетний Брежнев играючи бил все рекорды, но от участия в 'Гольф Мейджор' пока категорически отказывался. 'Я далеко не лучший. Савельев может пройти все восемнадцать лунок за двадцать семь ударов, Титов за тридцать шесть. Воронов? Он бы и за восемнадцать ударов прошёл, но сейчас он очень болезненно ужален ядовитой 'Заграницей', так что скоро его в гости не ждите. С гольфом уж точно'.

С гольфом уж точно. Максим начал избегать даже друзей и не заявился в квалификацию ни одной из боксёрских лиг, хотя Арчи Мур на этом очень настаивал. Он занимался наукой и производством. Хотя производством и технологиями методом научного тыка, но даже так получалось гениально. (По оценкам аборигенов, не более того).

В ноябре, Chelyaber AG представил миру процессоры с разрядностью более мегабита, а под него все нужные народу 'приблуды' — матрицу, микросхему оперативной памяти, микросхемы аудио и видео, то есть полную архитектуру персонального компьютера, который уже в 1986-м году начнут выпускать на ЧТЗ. Представили и концепцию интернета и интернет-языка. Он был очень похож на 'ТиСиПи-АйПи', но писался почему-то на кириллице.

В январе 1986 между Челябинском и Тургояком начал курсировать 'Реактивный трамвай'. Прозвище подвесил народ, поэтому в пятый рейс шестивагонный скоростной поезд 'Сименс', закупленный вместе с технологиями для его производства, так и назывался — 'Реактивный трамвай', с соответствующими надписями на бортах. Теперь от аэропорта Тургояк до Челябинска стало добираться гораздо быстрее и удобнее, чем из Баландино. К тому-же, из Тургояка можно было вылететь в семь стран, включая США, а из Челябинска только в Париж, Словом, деревня. И Париж такая же деревня, недаром из него сбежали Жан-Поль Бельмондо, Кароль Буке, Марлен Дитрих и Жискар д'Эстен-старший. Даже из Биробиджана солидные люди так массово не бегут. Не всё в этом Париже ладно, ой не всё.

* * *

Седьмого мая 1986 года, в Севилье, 'Челябер' выиграл у 'Барселоны' финал Кубка Европейских Чемпионов со счётом 4:1. Лучшим игроком матча стал Диего Марадона, забивший два мяча и отдавший две результативные передачи; у испанцев гол престижа забил Олег Блохин.

Несмотря на победу в главном европейском кубковом турнире, Валерий Лобановский резко сократил присутствие игроков 'Челябера' в сборной, отказавшись вызывать Вячеслава Чанова, Александра Чивадзе и Леонида Буряка, может и правильно, молодым дорогу когда-то нужно давать, но сделал он это откровенно вызывающе, даже не поговорив с самими игроками, а ведь это были самые заслуженные и титулованные советские футболисты. В ответ на такое пренебрежение, за 'сборную Лобановского' отказались играть и остальные кандидаты — Воронов, Заваров и Миргалимов. Таким образом, единственным челябинцем, готовящимся выступить на домашнем Чемпионате мира, стал аргентинец Диего Армандо Марадона, что в итоге и стало причиной поражения сборной СССР.

В финале, двадцать девятого июня, шестьдесят семь тысяч зрителей на стадионе 'Chelyaber' истово поддерживали сборную Аргентины против 'сборной Лобановского', а потеря поддержки болельщиков в домашнем финале, даже больше того, их враждебная настроенность, очень сильно демотивировала советских футболистов, и ослабила команду даже сильнее, чем потеря сборной игроков 'Челябера'. Как сказал Бесков — 'Если бы чемпионат проводили в Мексике, Лобановский бы его наверняка выиграл'. Но увы, финал игрался в Челябинске. Сборная Аргентины победила 3:2, а Диего Марадона стал лучшим бомбардиром и был признан лучшим игроком турнира.

Челябинский стадион получил высший рейтинг (пять звёзд плюс) в классификации ФИФА и УЕФА, а народ прозвал его 'Восьмым чудом света'. Энергию, правда, он потреблял как приличных размеров завод, но энергия в Советском Союзе до сих пор оставалась самой дешёвой в мире, а билеты на футбол одними из самых дорогих, так что убыточным он не стал бы, даже оставаясь чисто футбольным, но стадион Chelyaber сразу строился как универсальный комплекс, который не будет простаивать не зимой, ни летом. MGM Music Promotion уже озаботился подборкой концертного репертуара на зиму 1986-87 годов, а Фрэнк Синатра и Марлен Дитрих сразу согласились поучаствовать в этом мероприятии.

* * *

Четырнадцатого декабря 1986 года, на Олимпийской стадионе в Токио, 'Челябер' стал чемпионом мира по футболу среди клубов, обыграв аргентинский 'Ривер Плейт' со счётом 4:1. Таким образом, взять некий реванш за поражение от Аргентины в июльском финале, у Советского Союза получилось. После победы в Токио, объявили о завершении карьеры игроков Вячеслав Чанов и Александр Чивадзе. Первый остался работать в системе 'Челябера' скаутом, а второй решил попробовать себя в амплуа главного тренера, подписав контракт с испанским 'Бетисом'. Леонид Буряк, которому до исполнения мечты о победе в футбольном 'Большом шлеме' теперь не хватало только победы в Кубке УЕФА, попросил летом продать его в тот клуб, который будет за этот кубок бороться. Не обязательно в советский, главное, чтобы он был в силах этот кубок выиграть. Понятно, что гарантий никаких нет, футбол есть футбол, но хоть шанс будет.

В Рождественскую неделю состоялись сразу три премьеры MGM Pictures Company, вернее, теперь уже MGM-Paramount Pictures Company — третья часть блядско-триллеро-боевиковой 'Бондианы', третья блядско-приключенческо-комедийной 'Флибусты' и третья часть криминальной драмы 'Крёстный отец', благо, хоть в нём обошлось без блядства. Видимо поэтому, 'Крёстный отец' сразу со старта начал заметно отставать по кассовым сборам.

По итогам 1986 финансового года, Chelyaber AG задекларировал чистую прибыль больше миллиарда долларов, из которой ровно половина была направлена на выплату дивидендов акционерам, то есть Воронову. То есть, не самому Воронову, а через подставные компании, но тем не менее. После уплаты налогов, осталось триста пятьдесят миллионов 'чистогана', пришло время входить в Федеральную Резервную Систему США одним из основных игроков.

* * *

К марту 1987 года, Воронов немного оттаял и вернулся к активной общественной деятельности, заявившись на квалификационные бои сразу в двух весовых категориях четырёх боксёрских профессиональных ассоциаций. Не ради денег, или славы — и того, и другого у него имелось в избытке, Максиму начало казаться, что он стал покрываться плесенью, а если совсем от этого мира отгородиться, то покроется ей обязательно. Вошёл в игру — играй. На скамейке запасных, так сидя и протухнешь, никому не нужный.

К тому-же, в восемьдесят восьмом состоятся выборы Президента США, и вполне лояльного, и договороспособного Рейгана сменит кто-то другой. И вряд ли им станет республиканец Форд. Рональд Рейган, как и обещал, сделал Соединённые Штаты Америки свободными от 'Гриншильдов' — глава ФРС теперь утверждался президентом, а принятие решений по процентной ставке и эмиссии визировалось Министерством Финансов. 'Гриншильды' такой американской свободе совсем не обрадовались, и крупный капитал выводил свои активы в Восточную Азию, прежде всего в Китай. Чтобы иметь возможность повлиять на выбор американского народа, нужно самому находиться в Америке и держать руку на пульсе, с этим Титов точно не справится.

В Тургояке уже построили все олимпийские объекты, и этой зимой кандидаты в сборную СССР будут их тестировать. Там осталось только запустить ветки 'Реактивных трамваев' до Свердловска и Уфы и кое-что по мелочи, но с этим легко справятся и без Воронова, все планы утверждены, осталось только наблюдать за их своевременным и качественным исполнением.

Двадцать седьмого мая 1987 года, 'Челябер' защитил свой титул чемпиона Европы среди клубов, обыграв в Вене мюнхенскую 'Баварию', со счётом 3:1. Голы у победителей забили три 'легионера': Диего Марадона, Марко ван Бастен и Лотар Маттеус (с пенальти). Штатным пенальтистом в команде был Миргалимов, но право на этот удар он уступил сильно обиженному на свой бывший клуб Маттеусу. Хотя, чего тут обижаться? В профессиональном футболе, футболисты — товар, а на вырученные за Маттеуса деньги, 'Бавария' довольно серьёзно усилилась, подписав Андреаса Бреме, Юргена Клинсманна и бразильца Кареку. После игры, Леонид Буряк поблагодарил клуб и болельщиков за незабываемые годы и объявил о своём переходе в миланский 'Интер'. Отпустили его как свободного агента, несмотря на не доигранный контракт.

В июне контракт с клубом НХЛ 'Нью-Йорк Рейнджерс' подписал граф Харламов. Валерию Борисовичу уже исполнилось тридцать девять, и этот переход все сочли выходом на пенсию, а зря. Бывший Председатель Президиума Верховного Совета СССР, действующий член английской Палаты Лордов, титулярный граф Лестер, Герой Социалистического Труда и Кавалер Ордена Подвязки, личный друг королевы Елизаветы Второй завязывать с хоккеем не собирался. Савельев его уверил, что, как минимум до пятидесяти, он точно доиграет примерно на этом уровне, а уровень вполне позволял пофестивалить ещё и в НХЛ. За одиннадцать лет можно будет и там все рекорды побить. Зарплату по контракту Харламов запросил небольшую, но выставил к 'Рейнджерс' требование подписать Уэйна Гретцки, мол — только ради желания поиграть вместе с ним, он и приехал в Нью-Йорк.

В августе Chelyaber AG стал владельцем обанкротившейся авиакомпании Pan American World Airways, приняв на себя её долги с дисконтом в тридцать процентов и рассрочкой на два года. Двести двадцать шесть самолётов, включая двадцать восемь двухпалубных Боинг-747-300, хабы в Нью-Йорке, Лондоне, Токио и Франкфурте на Майне, являлись довольно ценным активом, но чрезмерно раздутый штат высокооплачиваемого персонала, высокие цены на топливо и выплаты по кредитам каждый год загоняли компанию в минус. С кредитами разобрались, осталось сократить до необходимого минимума персонал и ждать падения цен на топливо, а оно было уже не за горами.

В высоких ценах на нефть больше не был заинтересован СССР, а без его поддержки опустятся они довольно быстро. Советский Союз теперь экспортировал нефть и нефтепродукты (по долгосрочным договорам с фиксированными ценами) только в станы СЭВ (разумеется, по цене значительно ниже рыночной), а оттуда их ушлые строители коммунизма перепродавали уже дальше на запад, оставляя всю спекулятивную прибыль себе, то есть обкрадывали советский народ. Ну и кому такое понравится, учитывая, что за свою продукцию 'братья-строители' просили вполне себе рыночную цену?

Почти на весь объём нефти, добываемой в СССР, теперь находилось применение внутри страны. Во-первых, значительно возрос объём внутренних перевозок; во-вторых, втрое увеличился частный автопарк; а в-третьих, ещё и начато строительство сразу шести заводов по производству полимеров, так что нефть Советскому Союзу скоро придётся закупать. А до этого он постарается сделать её максимально дешёвой. И если для этого придётся уничтожить Иран, Иран (как единое суверенное государство) будет уничтожен за три недели. Титов об этом знал, а остальные рыночные игроки — нет.

* * *

Первым делом в Нью-Йорке, Воронов зачистил от криминала Центральный парк, чтобы Анастасии и её воспитателю Челяберу было где гулять. Торговцы наркотиками, грабители, сутенёры и прочий лихой народ вдруг принялся истреблять друг друга, как советские партизаны немецких оккупантов. Ну, а что? Разве это дело, когда лучшее место для отдыха в огромном городе принадлежит всякому отребью? К особо непонятливым наркодилерам, Максим заходил 'поговорить' домой, как правило с летальным исходом. Через месяц гулять по Центральному парку стало так-же безопасно, как по Красной площади. И там, и там можно было встретить психа, но шансы на это всё больше стремились к нулю.

Да, Настю воспитывал Челябер, как настоящего Маугли. Он посмотрел мультфильм и уверенно заявил, что ничего плохого в этом не видит. Умение жить в гармонии с природой гораздо важнее, чем с сумасшедшим человеческим социумом, хотя одно другого и не исключает. Возможно, именно Анастасия и вернёт людям разум. Может быть и так. Настя, в два с половиной года, всё свободное от уроков Челябера время, посвящала чтению, а игрушки и друзей ей заменяли безобидные жители леса — зайчики, белочки, птички и один енот.

У Катарины нашлось время навестить дочь только в октябре.

— Что она читает?

— 'Государь' Никколо Макиавелли.

— Не читала. Интересная книга?

— Ничего так, не слишком интересная, но точно познавательная.

— Тогда пусть читает, — согласилась Катарина, как будто кому-то было нужно её одобрение, — А почему Челябер со мной больше не общается?

— Ты сама знаешь — почему. Ему это неинтересно, а приказать Челяберу не может никто.

— Ну и хрен с ним, — перешла на русский бывшая жена, — пусть оставит своё мнение при себе. Макс, все знают, что Савельев тебя слушает.

— Не слушает, а выслушивает, и далеко не все это знают.

— Да какая разница, слушает-выслушивает?

— Гигантская разница. Переходи к делу, мне на тренировку пора.

— Нам нужна помощь.

— Кому нам?

— Мне, Юлии и Кароль.

— Тебе точно его помощь не нужна, ты абсолютно здорова. Не забывай, что Челябер главный диагност. Это с тобой он не говорит, а мне докладывает. Тебе даже таблетки для предотвращения беременности почти совсем не вредят, хороший врач их выписывал. Чем заболели моя сестричка и её товарка?

— Мы не заболели. — фыркнула Катарина, — Нам нужна помощь другого рода.

— Боюсь даже предположить, с чем вы надумали обратиться к Главе СССР. Надеюсь, что не с просьбой разбомбить Мексику.

— Ты точно идиот! Причём тут вообще какая-то Мексика, кому она на хрен нужна? Мы хотим попросить его уничтожить волосы на теле, чтобы они больше никогда не росли.

— Все? — Максим реально опешил, — И зачем это вам? Секту организовать задумали?

— Боже, почему ты помогаешь всяким идиотам, а не нормальным людям? — патетически всплеснула руками Катарина, — Не все, разумеется! На голове нужно оставить причёски, ресницы и брови, а на лобке аккуратные треугольнички. А зачем? Чтобы на крупных планах видно не было. Прогресс не стоит на месте, Макс. Камеры сейчас очень чувствительные и на большом экране всю эту шерсть отлично видно. Ты же не хочешь, чтобы мы выглядели как уродины?

— Вот на это мне наплевать, я ваших фильмов не смотрю. — усмехнулся Максим, — Итак, вы хотите, чтобы я пошёл к Савельеву за вашими лобковыми треугольничками бесплатно? Если я правильно помню, то до эпиляции додумались ещё в Древнем Вавилоне.

— Эпиляция — это очень долго и довольно болезненно. А про бесплатно никто не говорил. Деньги у нас есть.

— Хорошо, что есть. С каждой по миллиону мне, перечислением в офшор, и по два Савельеву.

— Ни фига себе! А тебе то за что?

— За то, что Савельев меня выслушивает. Если считаешь, что это дорого — попробуй сама с ним договориться.

Не то, чтобы Максиму были нужны эти девять миллионов, но за хамство обязательно нужно наказывать. И за наглость, а иначе эти шлюхи на шею сядут и ноги свесят.

* * *

К февралю 1988 года, Воронов, проводивший по два боя в месяц, стал абсолютным чемпионом мира в двух весовых категориях (полутяжёлой до 175 и первой тяжёлой до 200 фунтов) по версиям всей 'Большой четвёрки' профессионального бокса (WBC, WBO, IBF и WBA). Восемнадцать боёв — восемнадцать побед, из них четырнадцать нокаутом. Арчи Мур начал переговоры с командой абсолютного чемпиона мира в тяжёлом весе, кубинца Теофило Стивенсона, который за три с половиной года на профессиональном ринге успел восемь раз защитить свой титул, но всё ещё помнил поражение от Воронова в финале Олимпиады в Лос-Анжелесе. Ожидалось, что бой Стивенсона и Воронова будут смотреть около полумиллиарда телезрителей по всему миру, и гонорары должны быть соответствующими интересу, поэтому переговоры не форсировали, разогревая ажиотаж и привлекая всё больше спонсоров.

Двадцатого февраля, в Тургояке открылись пятнадцатые Зимние Олимпийские игры. Воронов зажёг Олимпийский огонь, граф Харламов зачитал Олимпийскую клятву, а Фатыхов нёс знамя СССР на церемонии открытия. На этот раз Максим не стал устраивать подготовку чемпионов и распределение медалей, а сам заявился только в хоккее, намереваясь больше времени посвятить наслаждению зрелищем, в построенном именно его стараниями городе.

А город получился настоящим красавцем, на зависть всем остальным городам. Такой развитой инфраструктуры не имелось больше нигде. Огромный международный аэропорт, ставший одним из основных хабов для 'Пан Ам', 'Эйр Франс' и 'Аэрофлота'; крупный железнодорожный узел, связывающий скоростной железной дорогой Челябинск, Свердловск и Уфу; самый большой (благо, гор вокруг хватало) и современный в мире горнолыжный курорт, со всеми сопутствующими курорту прибамбасами, включая крупнейшее казино в Европе; олимпийской деревней (почти две с половиной тысячи шале, на участках по четыре сотки, которые после олимпиады планировалось распродать), и самым настоящим восьмидесяти восьмиэтажным небоскрёбом, в котором располагались телестудия, офисы МОК и оргкомитета и пятизвёздочный отель на две тысячи номеров, с пятидесятиметровым бассейном, конференц-залом на пять тысяч человек, тремя ресторанами и семью барами.

На открытие олимпиады приехали семнадцать глав иностранных государств, включая королеву Елизавету Вторую и Рональда Рейгана; и почти весь мировой бомонд уровня хай-топ, включая Юльку с Катариной. Впрочем, весь этот хай-топ работал на компанию Chelyaber AG, поэтому ничего странного в этом не было. Странного не было для Воронова, но интерес у обывателей вызвало небывалый.

Аль Пачино приехал вместе с детьми, поэтому их (с прислугой), а также мать с отцом, Максим приютил в своём 'учебном корпусе' — пусть Альфредовичи пообщаются с Максимовной, а дед с бабкой с внуками.

— Макс, Юля мне сказала, что ты отказался принимать её в своём доме. Это правда? — спросил отец.

— Правда, папа. Дом у меня не резиновый, а мест для встреч в Тургояке хватает.

— Дом у тебя огромный, сын.

— Довольно большой, — согласился Максим, — но ей здесь места не хватит. Настя и Челябер на неё плохо реагируют. А чтобы ей было не так обидно, я сразу всем трём звёздным шлюхам отказал, Катарине в том числе.

— Злой ты, Макс.

— Я нормальный, это просто ты слишком добрый. Пороть её надо было в детстве. Кстати, пожаловалась она тебе не потому, что сильно хочет сюда прийти, а чтобы нас поссорить. Неужели, ты сам этого не понимаешь?

— Понимаю. Но всё равно это как-то неправильно. Вы же самая близкая родня.

— Самая близкая родня мне — вы с мамой и Настя. А Юлька звезда Голливуда, на таком уровне родство уже не имеет значения.

— Для тебя, или для неё?

— И для меня, и для неё. Ещё Каин убил Авеля, помнишь? А ведь он такой был далеко не первый.

Отец только тяжело вздохнул в ответ и разговор на этом закончился.

* * *

Зимняя олимпиада 1988 года завершилась шестого марта. Командный зачёт снова выиграла сборная СССР, победив в семнадцати дисциплинах из сорока шести, разыгрываемых в десяти видах спорта. Граф Харламов стал четырёхкратным олимпийским чемпионом по хоккею, и именно он был выбран знаменосцем сборной Советского Союза на церемонии закрытия Игр.

А в апреле началась пандемия. Вернувшиеся из Тургояка спортсмены и болельщики переболели в лёгкой форме, никто из них даже не обращался за медицинской помощью, небольшое повышение температуры и лёгкая головная боль купировались обычным аспирином; их родные и близкие болели уже тяжелее; в третьем круге появились первые случае смертности; в четвёртом начал умирать каждый третий из заболевших.

— Это не вирус, Семён Геннадьевич, это биоробот, и он очень затейливо запрограммирован. Он не мутирует дальше четвёртого поколения, но в четвёртом никто из переболевших не получает иммунитета. Все они смертники. Слабых он убивает, а сильных ослабляет, чтобы вернуться и добить позже.

— Думаешь, 'Многомерное чудище' проснулось?

— Уверен в этом.

— Могло быть хуже, — несколько промедлив, заметил Савельев, — наших на олимпиаде побывало больше всего, и три первых круга у нас самые большие. А вот остальным достанется... По самое не могу...

— Хуже ещё обязательно будет, — мрачно спрогнозировал Воронов, — скоро во всём этом обвинят нас. Готовьтесь к Третьей Мировой, Семён Геннадьевич. Морально готовьтесь, физически мы уже ничего не успеваем. Капитанам атомных подводных лодок некуда возвращаться, и они очень скоро это поймут.

— Морально я к этому с 'Карибского кризиса' готов. Может, стоить начать топить подводные ракетоносцы противника? За каждым ведь следим.

— Не знаю, Семён Геннадьевич, может, и стоит, решать только вам. Я должен найти исходную точку распространения этого биоробота. Для этого меня сюда и прислали. Жаль, что так получилось, извините.

— Получилось, как получилось, лично мне не за что тебя извинять. Я знал, на что шёл и помогал тебе осознанно. Найди эту тварь, и убей её.

— Постараюсь, но сильно сомневаюсь в своих возможностях. Но пометить я его точно смогу, а помеченный он долго прятаться не сможет — найдут и добьют в любом слое реальности, в любом измерении.

— Тоже хорошо, — кивнул Савельев, — удачи тебе, Максим.

* * *

Источник распространения нашёлся в Тибете, в одном из небольших монастырей.

— Надо же, какое ничтожество, — старый монах китаец, сидевший в позе лотоса, даже не повернул головы, — доступны всего восемь измерений, три из которых заблокированы. А я-то думал, что это маскировка. Ну, и зачем ты меня искал, мальчик с пальчик? — спросил он по-русски.

— Убить хотел. — честно ответил Воронов.

— Теперь перехотел?

— Нет, всё ещё хочу.

— Ну, попробуй, у тебя ведь сабля с собой. — равнодушно предложил монах, — И кровью она, для видящих, реально сочится, впитала немало.

Максим спокойно вытянул саблю из закреплённых на спине ножен и осмотрел клинок. Узор дамасской стали и правда отливал багровым цветом.

— А ты небезнадёжен, — констатировал 'китаец', — не хочешь остаться со мной? Людям нужен новый Мессия, и я его из тебя сделаю. Тебе ведь понравилось здесь, в моём мире. Не зря ведь ты отменил строительство коммунизма и упорно лез к вершине финансовой пирамиды. От пандемии твои близкие не пострадали. С чего ты вообще на меня взъелся?

— Не знаю, наверное, это судьба. — честно признался Воронов и попытался отрубить 'китайцу' голову. Сквозь шею монаха, лезвие клинка прошло почти без помех, почувствовалось воздействие некого поля неизвестной природы, но не более того. Голова 'китайца' осталась на месте, — Голограмма. Как же я этого не почувствовал.

— Конечно, голограмма. — скривил губы в усмешке монах, — И след сюда ведёт ложный. Но ты и не мог этого почувствовать недоучка. Как ты думаешь, почему тебя сюда прислали, заблокировав большую часть возможностей?

— Не знаю. Наверное, какой-то смысл в этом был.

— Конечно был. Тому, кто тебя прислал, не нужен ещё один Бог, ему нужна лабораторная мышь, для экспериментов. И на близких твоих ему наплевать, а тебе?

— Мне не нравится, как твой мир изменяет моих близких.

— Я здесь не причём. Ты ведь читал мои 'Десять заповедей'? Мой мир должен был стать совсем другим, но люди слишком порочны... где-то мы допустили ошибку, при их создании. Ошибка фундаментальная, и теперь её невозможно исправить, так что теперь это ваш мир, мир людей, я в него уже давно почти не вмешиваюсь, — 'монах' снова скривил губы, — только дивиденды получаю, как один из учредителей. Если ты хочешь что-то изменить, я предоставлю тебе такую возможность, хоть и не верю в успех.

— Ты тот самый Иегова?

— Да. Это одно из моих имён. Ну что, останешься?

— Зачем, если не ты, ни я неспособны исправить фундаментальную ошибку? Думаю, что там, у нас, такая возможность имеется. Тот, кто меня прислал, сильнее тебя.

— Наверное, сильнее, — согласился Иегова, — раз он преодолел мой барьер, и я не могу рассмотреть его в твоей памяти, но вряд ли настолько, чтобы исправить фундаментальную ошибку. Последний раз предлагаю. Останешься?

Ответить 'нет' Воронов не успел, сначала его парализовало болевым оповещением Карлсона, в которое тот вложился всем имеющимся потенциалом, а потом поле неизвестной природы, которое было скрыто голограммой, поглотило его, и наступила вечная тьма. И вечная боль.

* * *

Всё проходит, прошла и вечность, боль отступила. Вернулись чувства и осознание реальности бытия. Подполковник Андрейченко как-бы со стороны увидел своё тело, продолжающее сидеть в позе лотоса в служебном кабинете, и хотел уже было вернуться в него, но его остановил Воронов.

— Сначала освойте новые возможности, Виктор Иванович, процесс не быстрый, лучше провести его в 'кармане времени'.

— Здравствуй, Максим. — Андрейченко увидел пока смутный силуэт, резкость наводилась очень медленно.

— И вам не хворать, товарищ подполковник. Вы всё помните?

— Не знаю. Как будто сон посмотрел. И во сне я был намного выше тебя.

— Я в этом теле родился и с шести лет корректировал его развитие, под свои нужды, а вам досталось то, что само собой выросло. К тому же я на два года моложе. Слои реальности похожи, но все они разные.

— Понятно. И чем там всё закончилось? Удачно хоть я сходил?

— Не без пользы, — кивнул Воронов, — о некоторых возможностях противника я не знал. Управление реликтовым полем, которое вас там убило, недоступно обычным богам. Здесь оно натворило бы бед.

— Теперь не натворит?

— Теперь нет. Найдём способ противодействия. Активируйте новые возможности.

Виктор Андрейченко активировал в интеллектуальном интерфейсе пиктограмму оповещения и мельком просмотрев всплывшее меню, решил амнистировать Карлсона, он с этим всем быстрее разберётся. Однако на месте Карлсона возник образ Челябера.

— Доступно шестнадцать измерений, с какого начнём? — в предвкушении потёр ладошки енот.

— Погоди. — остановил его Андрейченко, — Максим, меня что, повысили?

— Повысили, Виктор Иванович.

— За что?

— Много за что. Во-первых, только один из нескольких миллиардов отказался бы от предложения стать богом, из чувства долга, предпочтя смерть такому предательству; во-вторых, ваш рейд принёс великое множество очень важных сведений не только о противнике, но и о потенциале доступного нам личного состава; а в-третьих, благодаря вам, тот слой реальности избавился от 'Одного из учредителей' и больше не будет выплачивать ему дивиденды; не считая уж совсем мелочей.

— Как избавился? Ты его уничтожил?

— Нет. Кавалерийским наскоком его не взять, нужна правильная осада, но напугал я его сильно, больше он там не появится.

— И как там? Войны не случилось?

— Не случилось, благодаря вам. Вы вовремя выбрали приоритетную цель и пошли по следу, хоть и ложному. Войны не случилось, пандемия остановлена, четырежды герой Советского Союза Максим Воронов погиб при исполнении особо важного секретного задания. А копию Челябера я прихватил на всякий случай, подумал, что вам будет приятно. Кстати он — одна из тех мелочей, которые повлияли на ваше повышение. Ещё один разумный вид Земле не повредит, я над этим как раз размышляю — как сделать эти разумы симбиотическими.

— За Челябера благодарю, и правда приятно. А почему четырежды Герой?

— Трижды вас ещё наградил Брежнев: за документы по 'Циклону', танкер в Суэцком канале и рейд 'Каскада', о последних двух награждениях вас не извещали; а четвёртая Звезда посмертно, от Савельева. Он правильно оценил, кому человечество обязано спасением.

— Вот оно как. Родители, наверное, сильно удивились. А где Карлсон?

— Слился с Челябером. Ладно, вы тут разбирайтесь, а мне пора.

— Куда? Разве в 'кармане времени' оно не останавливается?

— Только в этом слое реальности, — устало вздохнул Максим, — а у меня и в других забот хватает. Изучайте свой новый функционал и возвращайтесь на службу, Виктор Иванович. Хороший Тактик мне здесь очень пригодится.