Утомленный, но ужасно довольный, я сидел у стены и осматривал масштаб проделанной мною работы. Вода не скапливалась на полу лужами, по всему периметру Ритуального Зала был проложен сток, а небольшой наклон мозаичного пола, после моей уборки, позволял воде благополучно стекать. По нормальному, нужно было бы набраться сил и заняться ритуалом принятия на следующую ночь, но время поджимало. Пока все видели, в каком подавленном состоянии я нахожусь, меня не трогали, но подобное не могло длиться вечно. Уже скоро, доброхоты начнут вытягивать меня из раковины самобичевания и ненависти к себе. А дальше снова тотальный контроль, шаг влево, шаг вправо — бежим доносить Дамблдору. А я не хотел рисковать. Мне просто тошно было разыгрывать перед этими лицемерами пай-мальчика. Я не переоценивал себя, в любой момент я мог просто сорваться. Вот тогда мне и понадобится вся защита магии дома Блэк. Даже если крестный не поддержит меня, думал я с горечью. Он единственный из всех обитателей дома не был в подавленном настроении. Танцующей походкой передвигался по дому, распевая рождественские гимны. Нашел где-то мишуру и стал украшать дом к новогодним праздникам. Ладно там Уизли, с ними и так все ясно — отец в коме. Но он у меня даже не поинтересовался с чего такая грусть-печаль, словно я не его крестник, а всего лишь один из рыжего выводка.
Но не стоит накручивать себя раньше времени. Облив себя из ведра чистой проточной водой, я предсказуемо взвыл.
— Кикимер, сколько еще примерно времени, когда остальные домочадцы начнут просыпаться?
— Чуть больше двух часов, хозяин Гарри... Плохой Кикимер все же скажет хозяину, что он устал и ему не следует проводить ритуал сегодня...
— Знаю, но времени остается мало. А риск снова стать марионеткой кое-кого возрастает. Поэтому ритуал лучше провести сегодня.
— Хозяин Гарри знает нужные слова? Кикимер может принести книгу.
— За это не беспокойся, верный домовик. Ты ведь знаешь, что надо делать, если под конец мне станет плохо? Ты переносишь меня в спальню, но так, чтобы ни одна живая душа не узнала. Да и мертвая тоже... Что то мне портрет Финеаса Найджелуса, так удачно размещенный в моей спальне, очень не нравится. Бывший директор школы может оказаться прекрасным соглядатаем.
— Хозяин Гарри, я все проверю. Кикимер все-все сделает правильно.
— Да и еще, Кикимер. Я дал тебе пузырек с зельем подлей его перед сном Сириусу. Это Универсальный Нейтрализатор, а не яд. Так что не переживай за своего хозяина.
— Кикимер уже все сделал, хозяин Гарри... Вот только дурному хозяину это вряд ли поможет. Он такой непутевый с самого детства. Но воля ваша, хозяин Гарри...
— Тогда, тем более, нужно провести обряд сегодня же! А то мало ли что крестному в голову взбредет, а я не смогу его удержать от всяких глупостей, бежать и мстить всем прямо сейчас...
Слова, необходимые для проведения обряда принятия семейной магии, я помнил наизусть. В свое время на меня произвела неизгладимое впечатление информация о том, что каждый наследник семьи после прохождения рубежа совершеннолетия должен пройти обряд принятия Родовой Магии. Тогда я думал о наследии Поттеров, но как оказалось, сама Магия рода Блэк назначила меня своим наследником, от подобной чести я отказаться не мог. Тем более, что Сириусу было плевать на все вековые традиции и обряды. Он вел себя в точности как шайка Предателей крови, которых приютил под крышей своего дома. Обряд принятия можно было провести или в родовом гнезде или в Ритуальном Зале банка Гринготтс, если дом был разрушен, как в случае Поттеров. При варианте с гоблинами все это было возможно, благодаря заключенным в древности договорам. Волшебники не только отдавали на хранение зеленым коротышкам золото, но и оставляли шанс для своих наследников возродить семейную магию, даже если благодаря своей беспечности не смогли уберечь родовое гнездо от разорения.
Я читал строки ритуала, не ощущая сопротивления, в моем случае все было просто. Я не пытался подчинить себе то, что мне не принадлежало. Мне, можно сказать, на блюдечке преподнесли дар, который я благосклонно принимал. В какой-то момент пришлось полоснуть себя по запястью заранее приготовленным кинжалом и, наблюдая, как жадно впитываются в родовой камень алые капли дальше читать строки. Не важно, если ритуал пройдет успешно не останется даже намека на порез, не то что, шрама.
Наконец все закончилось. От алтаря полыхнуло ярким белым светом. Всё, меня приняли, как и мои заверения заботится о Магии семьи Блэк. Я снова ощущал себя всем домом, что простирается надо мной. Теперь семейная Магия радостно струилась даже в самых отдаленных закутках дома Блэков. А я понял, где Кикимер спрятал вещи, приговоренные Сириусом и остальной компанией, для утилизации. С трудом разъединив свое сознание от ликующей магии дома, я зевнул и тут же провалился в спасительный сон.
* * *
Спал я до обеда. Меня по-прежнему никто не пытался беспокоить, лишь иногда бросая тревожные взгляды в спину. В больницу Святого Мунго меня больше не звали с собой, но соглядатаи в лице Грюма, Тонкс и Люпина присутствовали. Хотя бы один из них постоянно крутился в доме. Миссис Уизли все время проводила у постели ни на что не реагирующего мужа. Сириус казалось, не замечал всеобщего подавленного настроения, вся его энергия уходила на украшение дома к Рождеству. Признаться, я ожидал чего угодно когда проснулся после ритуала. Хоть Кикимер и должен был меня разбудить, если случится что-то и Сириус начнет буянить и крушить всё и вся. Но, чтобы он при этом продолжал вести себя вот так, абсолютно как раньше — я не ожидал. Приглядевшись получше к крестному, я все же понял, что с выводами поторопился. Если раньше Сириус смотрел на меня как на одного из Уизли, то теперь попросту избегал, что не сложно было в этом огромном доме. На мой вопрос к Кикимеру действительно ли крестный принял Универсальный Нейтрализатор, эльф лишь закивал, а потом заворчал:
— Дурной хозяин Сириус, ему ничем не поможешь. Зря хозяин Гарри рассчитывает на него...
Благодаря тому, что я провел ритуал Принятия, я теперь мог безболезненно для себя пользоваться Магией семьи Блэк. Я мог в любой момент выкинуть всех из дома и закрыть его так, что даже рискни кто-нибудь воспользоваться порт-ключом его просто размазало бы по защите дома. Фиделиус Дамблдора теперь можно было снять просто щелчком пальцев. Родовая защита была на несколько порядков лучше и сильнее ворожбы бородатого старца.
В шесть вечера нелегкая принесла Гермиону Грейнджер. Не то, что я не ожидал, что ее все же занесет на Гриммо, но надеялся, что вместо того, чтобы торчать в мрачном и пыльном доме в Лондоне, она предпочтет кататься на лыжах с родителями в Австрии. О чем она, собственно, и говорила весь последний месяц, строя планы на зимние каникулы. Но здравый смысл и Грейнджер, в последнее время, понятия несовместимые. Едва закинув чемоданы в свою комнату, которую она делила вместе с Джинни, она тут же кинулась на поиски меня. Искать ей долго не пришлось, я был в комнате с гиппогрифом, с тоскою наблюдая за тем, как Сириус изуродовал спальню матери для стойла своего любимого зверя.
— Я знаю, что ты здесь, — раздался голос Гермионы. — Выйди, пожалуйста. Я хочу с тобой поговорить.
Знает она, как же. Претендует на всеведение Дамблдора что ли? Хоть заранее ясно, что не отстанет, пока не выскажет все что думает. Пришлось открывать.
— Какими судьбами, Гермиона? Разве ты не должна в это время где-то кататься на лыжах со своими родителями?
— Честно говоря, лыжи — не самое мое любимое занятие. Приехала на Рождество сюда. Только не говори Рону. Он надо мной смеялся, а я без конца доказывала ему, что кататься на лыжах — большое удовольствие. Папа с мамой немного огорчились, но я сказала, что все, кто ответственно относятся к экзаменам, остаются в Хогвартсе заниматься. Они хотят, чтобы я хорошо сдала, они поняли. Короче, идем в твою спальню, там растоплен камин и много сэндвичей.
— Ясно, значит, ты соврала родителям, — я демонстративно потер шрамы на ладони отставленные Кровавым Пером, с удовольствием наблюдая как заливается краской Грейнджер. — И вместо того, чтобы провести свободное время от занятий с людьми, которые тебя любят, которые ждали встречи с тобой полгода и хотели сделать тебе подарок, ты просто поставила их перед фактом, что тебе это не интересно. А почему бы нет?! Они же маглы, им можно лгать, плевать на их чувства. Они ведь даже не достойны того, чтобы знать правду, куда ты действительно направляешься!
— Гарри, — взвизгнула покрасневшая Грейнджер, смущенная, но не разубежденная в своей правоте. — Ты все не так понял! Если бы я сказала им правду, они бы, вообще меня не отпустили. Я бы не смогла вернуться в Хогвартс! Они заперли бы меня и запретили вообще иметь что-то общее с Магическим Миром.
— Да что ты говоришь?! Если бы ты приложила, хоть чуточку усилий, тех самых, когда засаживаешь за домашнее задание меня и Рона, к своим родителям, они, несомненно, оценили бы твою точку зрения. Но почему-то ты этого не сделала. Они что не достойны знать правду? Или рядом с ними все твое красноречие вдруг волшебным образом исчезает? Мне кажется, что ты просто их стесняешься. Этот вариант наиболее приемлемый в данной ситуации.
Она размахивается, чтобы залепить мне пощечину, но я перехватываю ее руку. В ее глазах злые слезы и отражение моей правоты.
— Знаешь, подобного лицемерия я ожидал от кого угодно, но не от тебя. Относиться к любящим тебя родителям, как к безмозглым и недостойным знать правду тварям... Ты поставила себя выше их просто потому, что они маглы, а ты волшебница. Это омерзительно, Грейнджер, ты меня разочаровала.
Я отбрасываю ее руку, давая ей свободу. Она рыдает, уже не таясь.
— Я не могла, Гарри, просто не могла! Как ты не понимаешь?! После того, что случилось с мистером Уизли, развлекаться где-то там в Австрии, когда здесь творится такое! Я не хочу тревожить понапрасну маму и папу, ты просто не представляешь насколько они впечатлительные!
— Если бы они были настолько впечатлительны, они бы тебя просто не отпустили в Хогвартс, еще тогда на первый курс. Неизвестная школа, непонятно где, и без возможности приехать и проведать своего ребенка. Как он там обитает, в безопасности ли он, соответствуют ли условия проживания общим нормам или нет. Они тебе доверяли и доверяют, а ты, вот так просто свои враньем отвечаешь на их доверие. Что касается мистера Уизли, то чем ты тут можешь помочь? Да его безумно жаль, он хороший человек, но он всего лишь отец твоего друга! Тогда как твои родители, это не просто красивое определение ваших отношений — они тебе самые близкие люди по крови. Ты хоть на минутку задумалась, что Волдеморт может сотворить с родителями маглорожденных? Для тебя это может быть последний шанс провести нормально и радостно время со своими близкими. Даже если они тебя раздражают, и ты презираешь их.
— Прости меня, — залепетала Грейнджер, молитвенно складывая руки, кажется, смысл моих слов все же дошел до ее сознания. — Директор Дамблдор сказал мне, что тебе сейчас очень плохо и тебе понадобится поддержка. Как я могла тебя оставить, а сама ехать и развлекаться, катаясь на лыжах?
— Гермиона, здесь в доме и без тебя куча народу. Даже если не считать Рона, Джинни, Фреда и Джорджа, полно взрослых, которые могут вывести меня из моего депрессивного состояния. С чего ты решила, что именно на тебе свет клином сошелся?
— Я, я... Директор Дамблдор, дал понять...
— Разумеется директор, кто же еще?! После его слов можно и родителей послать куда подальше! Все, отвали от меня, считай, что ты не справилась с возложенной на тебя задачей. Можешь оставаться в доме, а можешь все же вернуться к своим родным и провести нормально праздники с ними, тебе решать, а не директору.
— Гарри, но я не могу вот так тебя бросить...
— Я не нуждаюсь в лицемерных няньках. Вали Грейнджер, нечего тут сырость разводить, все равно мы не поймем друг друга.
Вот честно, не могу понять эту дуру бредущую от меня по коридору с трогательно опущенными плечиками. То, что родители для нее перестали быть каким-либо авторитетом, это было понятно уже давно. Их место прочно заняли директор Дамблдор и декан Макгонагалл. Но вот как так просто можно отречься от своих родителей, которые тебя холили и лелеяли все годы, для меня остается загадкой. Да и ради чего? Ради голословной идеи о всеобщем равенстве и братстве? Живя и обучаясь среди не волшебников у Грейнджер было гораздо больше шансов сделать карьеру и добиться высот, чем в Магическом Мире, где основным критерием является происхождение и вековые традиции. Что сказка оказалась не такой как хотелось, Грейнджер? Или же ты все еще прибываешь в заблуждении, что всего можно добиться, нахватавшись знаний по верхам, а "великий человек" это заблуждение очень удачно поддерживает? Страшно думать своими мозгами? Так, как только ты это сделаешь, весь твой хрустальный мирок рухнет, а тебя ждут сплошные разочарования.
Я остался и продолжал наблюдать за гиппогрифом, вспоминал тетю Петунию, которая обожала экспериментировать на кухне с приготовлением мясных блюд... Сколько же котлет можно наделать из туши этого зверя! А Грейнджер идет плакаться в мою спальню, где ее ожидает Рон и Джинни, и куда Грейнджер должна была зазвать меня для серьезного разговора. Вскоре вся троица спускается на кухню за помощью взрослых. Люпин, Тонкс, и Сириус наверно им насоветуют много чего интересного и важного. Впрочем, мне плевать, завтра, когда вся основная свора отправится в очередной свой визит к бессознательному телу мистера Уизли, я, наконец, смогу поговорить с Сириусом. Глупо конечно, но я все еще надеюсь на то, что крестный может поставить мои интересы выше интересов Дамблдора.
Проигнорировав ужин и посиделки на кухне, я отправляюсь спать, но до комнаты с такой заманчивой мягкой кроватью добраться сразу не получается. По дороге меня перехватывает Люпин. У него очень печальные глаза, он старается смотреть на меня укоризненно, но у него слабо получается.
— Гарри с тобой можно поговорить? — При этом он меня настойчиво тянет в противоположную от спальни сторону. К чему все это? Ах, да формальности должны быть соблюдены. Моим мнением якобы поинтересовались, а я также, якобы ответил согласием. Ведь молчание знак согласия? Мы располагаемся в маленьком закутке с фикусом и двумя диванчиками друг напротив друга. Люпин садится спиной к окну, хоть сейчас на небе только тонкий серпик ранней луны.
— Гарри, скажи, что тебя тревожит, мы все так переживаем за тебя, — звучит почти искренне, если не считать того, что оборотень упорно отводит взгляд.
— А ты как будто не знаешь, Ремус! — Люпин вздрагивает, и на мгновение его щеки розовеют. Но убежденность в правоте заставляет быстро взять себя в руки.
— Гарри, это не детские игры, пойми! Мы все за тебя очень переживаем! Я предполагаю, что тебя может тревожить, но все же хотел бы выслушать твой вариант.
— Зачем, Ремус? Вы ведь все такие важные и занятые какой-то своей взрослой игрой в стратегию, какое вам дело до переживаний какого-то маленького мальчика?
