После хорового пения, нас всех, в приказном тоне, практически бегом, отправили по факультетам. Никакой нежети по дороге мы так и не встретили, что было не удивительно, после того, как я поступил с Почти Безголовым Ником. Вот зачем мне было навязывать воспоминания про встречу кучки перепуганных первокурсников с полтергейстом Пивзом, если от меня вся нечисть весь первый курс старалась держаться подальше? С чего я должен был проникнуться почтением ко "всем" обитателям Хогвартса, а к полтергейсту в особенности? Как же, есть такая сила, с которой даже староста факультета самостоятельно справиться не в силах, что уж говорить про первокурсников? А вот ссылка на авторитет одного из привидений во всей "призрачной" братии, должна была продемонстрировать мне, что от всех этих паразитов, присосавшихся к магии Хогвартса, все же, есть толк.
Гриффиндорцы обитали в башне, и мое предположение о куче пройденных каждый день ступенек оказалось просто пророческим. Проход в башню был спрятан за портретом пышки в розовом. Был предусмотрен и пароль открывающий вход в гостиную. Пышная дама на холсте была схожа чем-то с неуспокоенным призраком. Я бы не удивился, если бы она смогла пойти погулять на соседние полотна. Хоть такого отторжения, как у меня вызывал Почти Безголовый Ник, здесь не было, разве что настороженность в отношении магической живописи. По комнатам новичков распределял староста Перси Уизли, с радостью выполняющий возложенные на него обязанности. Декан Макгонагалл так и не соизволила появиться в тот вечер с кратким напутствием своему факультету. Впрочем, как и на следующий день, и на следующий.
Сейчас, собрав в кучу свои утраченные воспоминания, со всей ответственностью могу сказать, что декан из Магонагалл получился никудышный. В гостиной гриффиндора она появлялась только за тем, чтобы как следует наорать на провинившихся, а также призвать к дружбе и взаимовыручке на факультете, которые, по умолчанию и ее разумению, являются основополагающими для любого гриффиндорца. Хотя во время самых сложных конфликтов на гриффинлдоре она просто устранялась, или отмахивалась от жаждущих справедливости студентов как от назойливых мух. Я это прочувствовал на себе. Что касается преподавательской деятельности, то аудиторию она могла держать только под угрозой того, что нарушитель дисциплины вылетит с ее занятий и больше не вернется. Объясняла она свой предмет очень заумно, словно заучила учебник наизусть. Ни шагу влево или вправо, никакой импровизации. На трансфигурации, как и на зельях лучше было вопросов не задавать. Кому хочется задавать вопросы, если на тебя уже заранее смотрят с осуждением и неодобрительно поджимают губы? Макгонагалл в отличие от Снейпа так явно не подсуживала своему факультету, на занятиях с равным неодобрением она относилась и к гриффиндорцам, и к слизеринцам. Хотя это не мешало иметь на каждом курсе своих любимчиков, при этом ни сколько не стесняясь своей предвзятости. И эти любимчики, конечно же, были истинными гриффиндорцами. Из моего года обучения все лавры доставались Грейнджер. На мой взгляд, как преподаватель, Макгонагалл не лучше чем декан. Остается надеяться, что как заместитель директора, она хотя бы компетентна и хоть там справляется со своими обязанностями.
Укладываясь спать, тогда, первого сентября, я просто не мог предположить, что проснусь уже другим человеком. Бормотание Рона: "Классно поели, правда?", — я просто проигнорировал. Неприятно было, что кровать крысеныша оказалась рядом с моей, несмотря на то, что в спальне первокурсников обосновались пять мальчишек. Это какая же вероятность должна быть, что бы моим соседом оказался именно Уизли? Багаж уже стоял в ногах кроватей, так что, нас лишили свободы выбора, даже в выборе места для спанья. Разговаривать ни с кем вообще не хотелось, я засыпал практически на ходу. Сонные мысли дрейфовали, делая заметки на завтрашний день. Нужно отправить письмо дяде и тете, нужно изучить дорогу в Большой Зал, нужно, хотя как-то получить информацию о том, где находятся учебные аудитории, нужно завтра не проспать, нужно...
* * *
Мне снился сон. Всего лишь сон, который я совершенно забыл. А с ним как, оказалось, забыл и свою жизнь. И самого себя.
"...откуда такие сведения, директор?"
"Наш дорогой Хагрид и мистер Уизли любезно предоставили мне воспоминания о встрече с Гарри... Как же так, мой мальчик, как такое могло произойти, ведь я все предусмотрел. Сын Джеймса должен был вырасти в строгости, но при этом быть добрым и отзывчивым мальчиком с радостью тянущейся открыть для себя новый мир. Но я представить не мог, что в столь юном создании может быть столько злобы и циничности..."
"Не вините себя директор, ни кто из нас не застрахован от неудач. Тем более это же Поттер, нет ничего удивительного, что он уродился, вот таким злобным ублюдком. Наследственность как ни как..."
"Северус, мой мальчик, ты не справедлив к Джеймсу, пора уже оставить все эти детские обиды. Сейчас речь не о нем, а о Гарри, если оставить все как есть, то этот ребенок со временем превратится в чудовище еще более страшное, чем Волдеморт..."
"...не произносите его имени!"
"Ах, Северус, это же просто имя.... Хорошо, хорошо больше не буду. Но вот ведь вопрос, что делать с Гарри? Сейчас глядя на этого ребенка я, наконец, осознаю, насколько тонка грань между спасителем и погибелью нашего мира..."
"... вы хоте от него избавиться?.."
"Нет. Нет, что ты? Как ты мог такое подумать! Жизнь каждого драгоценна в этом мире, а тем более ребенка. Тем более этого ребенка. Он нужен живым, так как от него зависят сотни жизней магов, да и маглов тоже. Только он может противостоять той тьме, что пытается завладеть миром. Мы ему окажем любую поддержку и помощь, поможем ему выжить. Но, к сожалению, его сердце ожесточилось, и помощь он не примет. Погибнет сам и погубит много невинных жизней. Мальчик отринул любовь, ему не нужны друзья, которые в трудную минуту поддержат его, он не испытывает уважения к старшим, в советах более опытных и мудрых наставников не нуждается. Ах, молодость, молодость. Будь этот мальчик не так важен, все можно было бы оставить, как есть.... Но на кону столько жизней..."
"Так, что же вы предлагаете, директор?"
"Северус, дорогой мой мальчик, вспомни какое зелье я попросил тебя сварить недавно?"
"...Filius Anima... Что?! Дамблдор вы в своем уме! Применить "Сон Души" к ребенку?! Его даже к психически больным преступникам уже сто лет как запретили применять! Он же станет слюнявым идиотом, после этого зелья, но при этом будет все понимать и страдать от безысходности! Гораздо гуманнее отвести его в Азкабан и дать поцеловать дементору! Хоть от страданий его можно будет избавить, а эффект тот же!"
"Северус, не кричи, все не так плохо..."
"Да куда уж хуже! Применить к ребенку темное запрещенное зелье! И это предлагает Великий Cветлый Маг!"
"Ты забываешься, Северус! Уже забыл, чем ты мне обязан?! Тебе напомнить, где бы ты сейчас был, если бы не я? Кто ты такой, что бы меня осуждать?!"
"... прошу прощения..."
"Хорошо, мой мальчик, я тоже был не прав, погорячился. Но тебе как зельевару, все же стыдно, не помнить тот факт, что все во многом зависит от дозировки и прочих сопутствующих факторов при приеме. Я недавно нашел занятный трактат о применении Filius Anima в комплексе с ментальным воздействием... Ох, там такая драма была, такие страсти. Безумно влюбленный жених, несговорчивая прекрасная невеста, на которую зелья вроде амортензии не действовали. Она несколько раз пыталась покончить с собой, невзирая на все ухищрения и ухаживания молодого мужа. Просто чудом получалось спасти бедняжку. Но муж был упрям и к тому же неплохой зельевар... До этого никто так не использовал зелье Filius Anima, а его друг, помог с ментальной магией для любимой строптивицы. В итоге они создали женщине совсем иную личность, ласковую, добрую, покорную. В сущности спасли бедняжку и подарили ей новую жизнь".
"Это Поттера вы хотите сделать ласковым добрым и покорным?! Не смешите меня директор".
"Не передергивай, Северус! Конечно же, не стоит его так ломать. Достаточно и того, что бы он был открыт для дельных советов и уважал мнение старших. Я же не монстр какой, у мальчика должно быть нормальное детство, верные друзья, квиддич, в конце концов. Все чего ему так не доставало у родственников. Гарри должен любить и восхищаться Магическим миром".
"То есть на выходе будет второй Джеймс Поттер"
"Ну, зачем же так, Северус. Мы просто подарим мальчику доброту и умение прощать, и заботится о других".
"Я-то вам зачем, сейчас? Зелье сварил, а легилименцией, вы даже лучше меня владеете".
"Ну, что ты, мой мальчик, зачем же так преуменьшать свои заслуги. Ведь в создании ложных воспоминаний тебе нет равных..."
"Хорошо, я заделаю это, чтобы спасти мальчишку от самого себя".
"Тогда не будем терять понапрасну время..."
Безвкусная жидкость попадает мне в горло, а дальше тьма и нарастающая боль сдавливающая сначала виски, а затем и всю голову. Я бы заорал, но я сплю. Последняя мысль, что меня кажется, съели.
Отредактировано Миа (17.03.2013 16:29)
Подпись автора
Реальность есть по большей части иллюзия, хотя и очень навязчивая.
Есть только две бесконечные вещи: Вселенная и глупость. Хотя насчет Вселенной я не вполне уверен.
(А. Эйнштейн)
+42.
.
.
Профиль Миа
ЛС Миа
E-mail Миа
..
708.03.2013 19:55
Автор: Миа
Сокровище Форума
Должность:
Сообщений: 1219
Уважение: +1708
Позитив: +264
Пол: Женский
Награды:
Провел на форуме:
1 месяц 15 дней
Зарегистрирован: 13.01.2010
Последний визит:
13.09.2013 14:59
В казематах разума. Время учебы
Снейп создавший мне новые воспоминания, на первый взгляд, казался злобным ублюдком. Но если отбросить эмоции и призадуматься, то разве он мог такое сотворить в моем сознании без подачи Дамблдора, который хотел получить своего долгожданного Героя, именно таким как планировал?..
Наверно, по мнению Дамблдора, именно такую жизнь я и заслуживал — забитого одинокого ребенка, презираемого родственниками и покорно терпящего побои кузена. Мальчишки, не умеющего постоять за себя и отстаивать свое мнение. Хотя какое там мнение. Такой ребенок просто витал в мечтах, о том, что, наконец, появится кто-то добрый, кто позаботится о нем. Сам, при этом, ничего не делая в реальности, чтобы хоть как-то расположить к себе близких и окружающих. Если не считать покорного выполнения непомерных поручений и упорного молчания на все оскорбления.
Дядя Вернон и тетя Петуния оказались просто монстрами какими-то, для которых было в радость третировать племянника и наказывать его за непроизвольную детскую магию. Здесь Снейп, с подачи Дамблдора, все же перегнул палку, воплощая их кровожадные фантазии. Физически наказывать маленького ребенка, который не может совладать со своими сверхъестественными способностями очень глупо. Потому так разрушений будет значительно больше. Магия во время стресса особенно убойная и удержать ее маленький волшебник просто не в состоянии. Если бы со мной проделали все то, что нафантазировал Снейп, от дома на Тисовой улице уже давно осталось бы только пепелище. Ну, а Дурсли уже бы прибывали или в больнице или на кладбище, как повезет. Был еще вариант с тюрьмой. Потому, что я просто отказываются верить, что такого жестокого обращения с ребенком не заметили бы ни учителя, ни соседи. Но здесь видно сказалось то, что маги неволшебников, как обычно, не воспринимают всерьез и считают ущербными. Поэтому с точки зрения Дамблдора и Снейпа вся эта сказочка, загруженная в мое сознание, наверно казалась правдоподобной.
К тому же, меня не глядя, прировняли к маглорожденным, у которых значительно ниже уровень магических сил. В детстве они, наверняка, не страдали от таких магических всплесков, как пришлось пережить мне. Как бы Дамблдору не хотелось приуменьшить мои магические способности, я все же не маглорожденный, а магловоспитанный, о чем и не жалею.
Про кузена Дадли я вообще молчу. Пухленький маменькин сынок, с которого разве что пылинки не сдували и тут главарь банды местной шпаны, запугавшей всю округу. Я прекрасно знаю, во что превращается одежда во время драк и как легко можно сбить костяшки пальцев и получить пару-тройку синяков. Да если бы тетя Петуния, увидела бы Дадли, хоть раз, в таком виде у нее бы инфаркт случился. Одно дело я — навязанная обуза, с шилом в одном месте, а совсем другое — обожаемый послушный сыночек. Я помню, как все мы ее уговаривали позволить Дадли посещать секцию бокса, как расписывали, что ничего страшного в этом нет, что защитные перчатки и шлем не позволят Дадли травмироваться, и ногами в боксе не бьются. А тут вдруг уличные драки! Да и какой из Дадли главарь? Он же ужасно плохо сходится со сверстниками, не говоря про то, чтобы ими командовать.
В эту придуманную сказку про моих родственников приход Хагрида— освободителя вписался как нельзя лучше, и прошел "на ура". Как и посещение Косого переулка. Та покорная размазня, которую из меня создали, не приучена была думать, но не была лишена некоторого упрямства и любопытства, верила в сказки и мечтала о семье. Гремучая смесь и отличная заготовка для того, кто первым проявит к такому ребенку каплю заботы и доброты. Хагрид для такого меня стал другом и любимым учителем, не смотря на все его недостатки и откровенную тупость. Его безоговорочная преданность Дамблдору была лишь плюсом в общей картине. Такой я пришел в восторг от первых подарков в своей жизни и со слезами на глазах благодарил смущенного великана. Полярную сову я назвал Хедвиг, найдя это имечко в "Истории магии". Вредные родственники, хоть и переселили меня из чулана под лестницей, в котором я, оказывается, жил все эти годы у Дурслей, но лучше ко мне относиться не стали. Разве что не загружали работой по дому и не орали. До первого сентября я маялся от безделья в своей комнате, найдя брата по разуму в виде дареной совы. С совой мы разговаривали! Точнее говорил свой монолог, понятное дело, я, а она меня внимательно слушала. О чем можно говорить с совой? Ну, я жаловался ей на Дурслей, предвкушал, что жизнь моя измениться уже очень скоро, делился страхами, что вдруг это все ошибка и мне придется вернуться в ненавистный дом к тете и дяде. С нетерпением подсчитывал дни до отправления в волшебный Хогвартс.
Семья добрых и солнечных Уизли, конечно же, мне помогла на вокзале попасть на магическую платформу 9 и 3/4, о которой мне забыл упомянуть рассеянный и наивный Хагрид, когда вручал билет. Я был в восторге от всего что видел, а особенно от такой дружной и доброй большой семьи. Именно так я представлял в идеале семью и даже немного завидовал Рону, с которым мы очень быстро подружились в поезде. Мой первый друг. Ведь раньше у меня из-за Дадли друзей не было. Конечно, я захотел учиться с ним на одном факультете. И лучше всего, чтобы это был Гриффиндор — факультет отважных и благородных. Ведь там учились мои родители и профессор Дамблдор, которым так восхищался Хагрид, тоже в свои годы учился именно там. Так что приход наглого белобрысого мальчишки с дурацким именем, манерно растягивающего слова и посмевшего оскорбить моего друга, я воспринял как личную обиду. Малфой для меня стал врагом номер один. Особенно когда Рон поведал, что отец белобрысого служил в рядах приверженцев Того-Кого-Нельзя-Называть.
