Сказано — сделано. Нами был проведен грандиозный маневр. Мы непрерывно перемещались по спиральному маршруту, против часовой стрелки (по сути разницы в том, в каком направлении двигаться не было), постепенно тяготея к полюсу. Честно говоря, времени для этого маневра было нами потрачено весьма немало. Около двух месяцев постепенного безостановочного перемещения на максимальных скоростях, по тщательно анализируемой траектории, шаг за шагом, медленно, но верно, приближаясь к верхней оси планеты. Афину эта гонка доконала. Меня, признаться тоже. Мы оба хотели есть, хотели перестать бегать, хотели свалить отсюда, но оба упрямо продолжали двигаться вперед. В конце концов, нет худа без добра. Вместо того, чтобы вернуться сюда через неопределенное время, мы могли провести свою экспедицию прямо сейчас и позже не возвращаться в это унылое место.
В конце второго месяца нашей гонки, нам, наконец, удалось преодолеть невидимый барьер, который доселе сбивал нас с пути. Спиральная траектория позволила нам несколько смягчить прохождение по заблокированной зоне (хотя топтались мы там около недели), хотя это и вызвало у нас определенные трудности. Например, нас едва не развернуло наоборот какой-то странной и практически неощутимой внешне силой. Лишь каким-то чудом, нам удалось проскочить зону барьера и оказаться за ним. После чего где-то около двух недель мы непрерывно двигались вперед по прежней траектории, ежеминутно приближаясь к полюсу.
Открытие, которое нас ждало у северной оси планеты, оказалось поистине шокирующим. Я ожидал увидеть все что угодно, но только не лес, раскинувшийся на несколько десятков километров вокруг полюса. Лес состоял из тысяч странных растений, по виду напоминавших какую-то странную белесую субстанцию, наподобие застывшего пластилина. Светло-серые и местами белые ветви, имеющие приблизительно одинаковый рост под десять метров. Лес был густым. Сами деревья, расположенные в интервале около двух метров друг от друга имели толщину от метра до полутора, были покрыты большим количеством острых и длинных шипов совершенно белого и совершенно черного цветов. На кончиках некоторых из них свисали мелкие капли подозрительного вида фиолетового цвета. Не сомневаюсь, что это яд. Между деревьями все заросло кустарником того же самого растения с теми же самыми колючками. Листьев у этих растений не было, да и не нужны они в принципе в Уэко Мундо, не так ли? В общем, это был самый настоящий аналог тропического леса, только со специфичными растениями. Какая интересная находка. Лес представлял собой совершенный круг (судя по нашим обходным маневрам в процессе спиральной траектории), и окружал непосредственно полюс (так я назвал сам центр леса). Кажется, полюсом являлся длинный, практически стометровый столб, напоминающий острый шпиль башни. Столб был явно не естественным явлением. И лес, кажется, был предназначен для его защиты.
Подойдя к самому краю стены из деревьев, я потянул руку к одной из веток, чтобы отломать колючку с жидкостью. К моему удивлению, ветка сама начала притягиваться ко мне, причем не одна. И судя по скорости, ее цели были далеки от мирных. Пришлось сделать шаг назад.
— Кажется они все живые, — сделала замечание волчица, внимательно принюхиваясь.
— Да, мне тоже так кажется. Живой лес — хищник. Попади в путы этих растений и обратно не вырваться.
— Согласна. И на этих шипах какая-то жидкость. Она напоминает какую-то сигнальную метку.
— А разве это не яд?
— Не думаю. Скорее метка.
— Почему ты так думаешь?
— Я не чувствую в них яда. У них очень сильный сладковатый запах, который скорее предназначен для отметки жертв особым образом, чтобы отслеживать ее.
— Никогда не слышал, чтобы растения имели такую способность. Я думал, что оставлять метки — это чисто животная привилегия.
— Ну, эти растения, как видите, защищают башню. Отметив нас этой жидкостью, они смогли бы за нами следить.
— Логично. Ладно, нам нужно прорываться. Хотя для начала не мешало бы кое-что проверить.
Я сорвался в сонидо, молниеносно преодолев какие-то несколько метров, одним махом оторвал одну ветку до того, как она успела отреагировать, и вновь оказался рядом с Афиной, бросая трофей себе под ноги. Внимательно осмотрев свою руку, я заметил несколько липких капель, которые размазались по моей руке. Окружающие ветки тут же начались подтягиваться к нам, словно они ощутили нас, не имея ни глаз, ни ушей. Значит, эти капли и в самом деле служат сигнальной меткой для деревьев. Причем, сами они не стараются оттираться, намертво прилипая к телу. Такая интересная жидкость, похожая на смолу или клей. Но, есть против нее достойное средство. Стоило мне покрыть руку покровом из огня, как эти капельки тут же испарились, а ветки словно ослепнув, потянулись обратно. Мы, между тем, полностью обратились во внимание к трофейной шипастой ветке. И она нас поразила.
Ветка стахановскими темпами пускала корни, быстро направляя их под землю, начав регенерироваться и восстанавливаясь. Я посмотрел на место, откуда ее сорвал и обомлел. Там уже практически полностью отросла новая. Невероятная скорость регенерации и размножения. Даже оторванная частичка заново пускает корни и вырастает в новое дерево. В прорыве через такой лес нам потребовались бы серьезные средства. А ведь эти ветки и не использовать в качестве еды. Не успеешь сообразить, как они тебя самого оплетут и превратят в передвижную оранжерею. Если конечно, не убить данное растение самым эффективным средством — огнем. Или же огненной реацу. Окружив свою руку пламенным покровом, я вырвал уже пустившую свои корни на порядочную глубину за столь короткое время и начал удерживать в воздухе, подвергая его сильному воздействию пламенем. Ветвь забилась как какая-то змея, отчаянно пытаясь вырваться. Яростное сопротивление длилось около пятнадцати секунд, после чего ветвь перестала дергаться и пускать корни и шипы, а также жидкость, которой она обильно поливала мою руку и землю. В общем, метод истребления дерева сработал эффективно. Хорошенько опаленная (и с каких это пор мой пламенный покров способен на подобное), ветка была неподвижной. Моя рука начала разжижать ее, поглощая образовавшиеся духовные частицы. Поразительно, но эта древесина оказалась невероятно плотной по своему составу и втягивалась в мой организм очень медленно. Зато эффект после того, как эта незначительная ветвь оказалась во мне был просто потрясающим. Словно я только что откусил большой и аппетитный кусок адьюкаса. Мне было невероятно приятно и желание продолжить поглощать еще больше этих ветвей стало невероятно сильным.
— Да, эти деревья воистину нечто. Такой маленький объем материи, а какая плотность и насыщенность. Просто невероятно!
— Господин Арес, вы уверены, что это безопасно?
— Честно говоря, не особо. Но есть способ проверить это. Давай пока отойдем от леса подальше и подождем реакцию моего тела на возможное отравление. Уже после этого начнем думать, как прорываться к башне.
— Как прикажете.
Мы устроили себе стоянку в нескольких сотнях метров от леса, где просидели несколько дней. Все это время я непрерывно следил за своим состоянием, а волчица следила за лесом, опасаясь какой-либо агрессивной реакции. Но агрессии по отношении к нам не последовало, так что эти несколько дней были для нас вполне себе нормальным отдыхом. Если конечно, не учитывать голод моей спутницы, которая ничего не ела уже довольно давно, что было чревато возможным регрессом. Я волновался на счет этого, но ничего поделать не мог. Без подтверждения безопасности новой пищи мы не имели права рисковать еще и ее здоровьем.
Несмотря на то, что нам обоим было чем заняться, никто из нас ничем не занимался. Мы оба были голодны. Афине требовалась еда для скорейшего самовосстановления и во избежание регресса, а мне просто хотелось удовлетворить свое желание поглощения. В общем, нам было не до подготовки и освоения новых способностей. Поэтому, как только я решил, что достаточно нам ожидания, мы оба с нетерпением бросились к лесу. Хотя около него действовал только я. Покрыв все свое тело покровом, мне удалось практически вклиниться в эту растительную среду, вызвав нешуточную реакцию со стороны этих самых растений, которые испуганно шарахались от меня прочь, хотя и не могли преодолеть законы физики и переместиться. Впрочем, мне было достаточно и того, что крупное дерево, которое я заприметил, осталось практически без группы поддержки в виде многочисленной мелочи в виде кустарника, что дало мне идеальную возможность срубить его. Сконцентрировав в своей руке балу, я ударил ее по стволу, вызвав мощный взрыв и выбросил оказавшееся чудовищно тяжелым дерево как можно дальше от той массы растений, что составляло лес. Афина хотела броситься ко мне на помощь, но я остановил ее.
— Не подходи, пока я не уничтожу в нем жизнь. Иначе это слишком опасно!
Пробормотав что-то, вроде 'как прикажете', она отошла в сторону, стремясь не мешать мне. А я начал операцию. Создав пламенный шар (незавершенную версию негативного серо), мне пришлось пролить огонь на дерево и окружающее пространство, уничтожая возможность корням, которые чудовищной скоростью уже начали прорываться под песок. В тот же миг мой плащ начал обвивать ствол дерева, не давая ему возможности преодолеть пламя, которое горело на земле, и сам по себе также создавал огонь, медленно, но верно убивая растение. Конечно, убить его оказалось не так легко, как маленькую ветвь. Дерево было невероятно сильным, оно извивалось не хуже взбешенного адьюкаса, одновременно умудрившись буквально прошить плащ своими сотнями острейших шипов, а также множеством мелких, но невероятно твердых веток. Удерживать этого монстра было очень сложно, приходилось помогать плащу и пламени дополнительными ударами руками, опутанными зловещим красным свечением балы. Удары, казалось, проходили практически бесполезно. Наносимые повреждения незамедлительно срастались, оставляя на их месте весьма своеобразную клейкую субстанцию, до боли напоминающую ту самую жидкость, которая каплями сочились из шипов. Эта субстанция в отличие от сигнальной метки обладал куда большей живучестью, сопротивляясь пламени и практически не испаряясь достаточно долго, чтобы начать склеивать мои пальцы между собой, а также серьезно блокируя подвижность плаща. Одним словом, это была очень сильная субстанция, обладающая очень мощным эффектом клея.
За весь этот жутковатый бой с этим не менее жутковатым растением — монстром — деревом, остальной лес непрерывно шумел, резко то шарахаясь от меня подальше, то наоборот, поближе. Он, казалось, стремился одновременно и помочь своей составной частице, и в то же время спастись самому от пламени, которое, я в пылу схватки ожесточенно выпускал вокруг себя, порождая настоящее зарево пожара, сдобренного отличной подачей воздуха. В общем, лес пугало мое пламя, в то же самое время, оно ощущало, как страдает его частичка. За свою безопасность мне не приходилось беспокоиться. Даже в случае неожиданной атаки со стороны растений (как бы это странно не звучало), меня в любом случае прикрыла бы Афина. В мощи ее серо сомневаться не приходилось, так что можно было быть спокойным.
Процесс схватки занял у меня немалым полчаса. Весьма долго, на фоне того, что даже с самым сильным из встреченных мною ранее адьюкасов, при всей его подвижности и физической силе, а также живучести, мы расправлялись не дольше пяти минут. Но результат стоил того. В конце концов, не каждый день мы сталкивались с сущностью, которая имела плотность очень сильного адьюкаса и при этом обладал десятиметровым ростом и полутораметровой толщиной. Целый праздник жизни, стоит отметить. Я оттащил ствол дерева как можно дальше от леса, практически на расстояние до двух сотен метров и рассек его напополам мощным ударом руки. Дерево больше не дергалось, будучи полностью уничтоженным (имею в виду его жизненную силу) в моем огненном покрове. Честно говоря, имей какой-либо пустой подобную живучесть, это было бы просто настоящим бедствием. Обладая такой огромной жизненной силой, способностью к регенерации, а также еще и подвижностью и средствами нападения, такой пустой мог бы стать серьезным противником, способным на весьма пугающие дела. Оставалось надеяться, что в центре леса мы не столкнемся с такими вот живучими обитателями башни.
Мой плащ незамедлительно приступил к поглощению столь жирного куска (если по отношению к растительной пище можно применить такой эпитет), а я сам устроился рядом, наблюдая за тем, как с подобной деятельностью справиться Афина. А наблюдать было за чем. Конечно, сначала стоит заметить, что за последнее время для волчицы сама суть моей реацу стала если не привычной, то не пугающей вообще. Она могла спокойно питаться пищей, которая подвергалась обработке моей реацу, могла также спокойно находиться рядом со мной, в то время как я использовал покров. Чего, отмечу, раньше она не могла переносить вообще. Также, как и другие пустые, с которыми я сталкивался, применяя свой покров из пламени. Вне зависимости от поколения. А после того, как на ней появился новый дополнительный элемент, как часть моего плаща, она практически обзавелась образцом моей реацу непосредственно в самой себе. Поэтому, даже длительная подверженность моей реацу не являлось для нее проблемой. Гораздо более интересным явлением были ее попытки взять этот самый плащ под контроль. Как оказалось, ей это было не под силу. Во-первых, плащ на ней служил несколько иначе, адаптируясь не только к ее телосложению, но и образу мышления, реацу, образу поведения. Плащ у нее стал таким же естественным покровом, как меховая шкура у настоящего волка. И он подстраивался согласно этим параметрам, служа скорее как надежный щит, чем как подвижное устройство для поглощения пищи. Во-вторых, даже став частью ее тела, плащ, тем не менее, сохранил свои приоритеты и обладал своей собственной реацу. Если призадуматься, то эта часть плаща содержала в себе приблизительно одну десятую ее резерва. То есть, хоть волчица и стала обладателем дополнительной порции реацу, данная реацу для нее была все же не родной, а скорее как арендованной. На языке так и висело слово 'анклав'. И эта одна десятая ее реацу обладала особым эффектом. Эффектом приказчика, как я назвал этот странный случай. Моя реацу по отношению к реацу Афины являлась господствующей. Я отдавал ей приказы, я был ее сильнее, она же эти приказы выполняла, и она была меня слабее. Не намного, но тем не менее. Итак, если мыслить логически, то плащ, обладая МОЕЙ реацу, являлся неким подобием господина в ее теле, обладающего самостоятельностью и не желающего признавать ее как хозяйку. Плащ просто инстинктивно не мог признавать ее своей госпожой и центром, а себя периферией, лишь потому, что он воспринимал себя если не продолжением меня, то, по крайней мере, представителем моей воли в ее теле. Этакий приказчик помещика в его поместье. И хотя объем реацу Афины превосходил объем реацу плаща почти в десять раз, он не признавал ее над собой. Максимум равноправие, но никак не подчиненный/хозяин. Ее превосходство в реацу и чистой физической силе была соразмерна его господской реацу (аристократизму). Конечно, не будь меня рядом, плащ скорее всего подчинился бы ей безоговорочно, но пока он ощущал рядом с собой 'большую землю', он не поддавался. Со мной он не смог бы так сыграть, хотя и в моем теле его реацу была соизмерима одной десятой нашей общей. Просто по отношению к нему я все же тоже был господином.
