Танго с призраком. Том 1

— Лучше даже семи! — ахнула Альба. — Паула, со мной!

Девушки вылетели из-за стола, не спросив разрешения. Ритана Розалия посмотрела на Тони.

— Детка, мне жаль...

— Но на бедных родственников приглашение не распространяется, — внешне безразлично подвела итог Тони.

— Ты сама все отлично понимаешь...

Тони понимала.

А вот ритана Розалия — нет! Антония была бы счастлива видеть Эудженио, но видеть, как он увивается вокруг Альбы!? Это больно!

А еще эти два дня дадут ей хоть и относительную, но все же свободу! Она сможет побеседовать с синьорой Луисой и побыть у нее подольше...

Разве это плохо?

— Эстревасы не знают о тебе — пока.

А сказать было нельзя? Впрочем, Тони отлично понимала тетку. Это — не тот случай.

Два дня на виду у всех, а тетя не знает, насколько Тони... сможет справиться с такой ситуацией. И она права. Сама Антония иллюзий не питала — ей будет очень тяжело.

Очень.

Лучше и правда оставаться дома.

— Тетушка, я подчиняюсь вашему решению.

— Вот и замечательно.

Особенно после карнавала. Все же... Тони понимала, что поступила глупо, что навлекла на себя определенные подозрения, но...

Она тоже не стальная! И нервы у нее не из проволоки!

Пусть кто-то другой годами живет в чужой шкуре, но она — обычный человек! Хорошо хоть есть своя комната, не то она бы попросту с ума сошла. Не имея даже возможности побыть наедине с собой...

— Мама!!!

Альба в принципе не умела входить в комнату степенно и спокойно.

Она влетала, врывалась, проносилась ураганом, жизненной энергии в девушке было столько, что она буквально взрывала окружающее пространство.

— Мама!!!

У Паулины это получалось намного хуже. Так... истерично-негодующе. Но надо отдать девушке должное, она старалась подражать сестре.

— Что случилось?

— Мама, это кошмар! Моя шляпка!

С точки зрения Антонии, все со шляпкой было в порядке. Но Альба так не думала. И путем пятнадцатиминутного шантажа заставила маменьку отправить Тони в шляпную лавку.

Потом Альба решила, что ей надо пойти самой... Антония ведь может что-то перепутать... и вообще! Шляпка?

Без примерки?!

Хуже — только сатанизм!

Ритана Розалия заколебалась, но тут вмешалась Паулина, которая принялась умолять о новых туфлях. И ритана сдалась.

— Хорошо. Тони... да, пожалуй, ты едешь с нами. Надо заказать тебе хотя бы один приличный выходной комплект к туфлям. Шляпку, перчатки и сумочку.

— Благодарю вас, тетушка.

— Не стоит благодарности. Ты умненькая девочка, и если не поглупеешь, будущее твое будет устроено.

По понятным причинам Тони это обещание не обрадовало.

* * *

Приличные туфли у Антонии были только одни.

Творение мастера Риколетти. Они благополучно выдержали маскарад, и сейчас удобно облегали ножку. Бабочек Тони давно с них отлепила... бабочку. Одну. Хорошо, в парке на это никто не обратил внимания, но где-то Тони ее потеряла. Может, и в фонтане.

Мастер сдержал свое слово, и все украшения были приклеены на дешевенький клей, который легко отмывался водой с обычным мылом.

Вымыть, высушить — и туфли, словно новенькие.

Лавки шляпника, перчаточника, портного — все было собрано на одной улице, которую, кстати, так и именовали, улицей Мод.

Помещения на ней, даже самые крохотные, стоили немалых денег, но мастера платили аренду. Имя стоило дороже.

На улице мод одевались таны и ританы, это было модно, правильно, принято, это было, своего рода, знаком качества. Шить одежду у кого-то еще?

Это означало, что в благородном семействе дела идут не столь хорошо. И уж точно этого не могли себе позволить Аданы. Розалия слишком давно и упорно вживалась в свое положение, чтобы допустить хоть какие-то отступления от правил.

Хотя так и так, Антония подозревала, что в других местах шьют не хуже, но намного дешевле. Шляпка синьоры Луисы была не хуже тетушкиной, но стоила, наверняка, раз в пять дешевле.

Надо спросить потом адреса модисток.

Лавки...

Голова у Антонии заболела уже на третьей лавке со шляпами. При том, что ей все заказали уже в первой. Перчатки из черных ниток, черную же сумочку и аккуратную шляпку-блинчик, украшенную белой лентой и белыми же цветами жасмина. Очень простенькую, но достаточно элегантную.

Своего рода закон.

Туфли, шляпка, перчатки, сумочка — все должно быть одного цвета. В идеале — с одинаковыми украшениями. Ритана Розалия, равно как и ее дочери, могли себе позволить по нескольку десятков комплектов. Тони предстояло довольствоваться одним, но девушка не возмущалась. Честно говоря, ей это казалось жутко глупым.

Какая разница, что на тебе? Если сумку можно поменять, туфли выкинуть, ты остаешься сама собой? Но люди судят тебя по сумке и туфлям... не смешно ли это?

Паулина раскапризничалась в одной из лавок, и они с ританой Розалией задержались. Альба и тони вышли вперед, и Альба покосилась на Тони.

— Молчи!

Антония скрипнула зубами. И вслед за Альбой нырнула в проулок между двумя лавками.

— Дженио!

— Ина!

Двое молодых людей слились в объятиях.

Антония не выдержала — отвернулась. Хотя кажется, ее поведение посчитали деликатностью?

Нет, вовсе не обратили внимания. Влюбленным было не до какой-то приживалки.

— Ина, я так скучал по тебе, — и звуки поцелуев...

— Дженио, без тебя солнце кажется мне черным!

— О, Ина, когда я смотрю в окно на звезды, мне кажется, что я вижу твои глаза, такие огромные и ясные... ты — моя звезда! Путеводная, сияющая...

— Дженио, я умираю без тебя...

И снова поцелуи...

Антония стиснула зубы так, что с них крошка посыпалась. Да что ж это такое! Хоть ты уши заткни!

Ну почему, почему ты не понимаешь, что она не сделает тебя счастливым!? Только я смогу это сделать! Только Я!!! Не Альба, не Паулина, не все прочие женщины мира! Они видят только смазливое лицо, только успех, только улыбку. А я смотрю глубже, мне нужен ты сам! Если ты будешь беден или заболеешь, разве останется с тобой эта избалованная дрянь!

Никогда...

А я останусь!

Я тебя не брошу! Я готова быть с тобой и в радости, и в горе, я понимаю, что жизнь не состоит из одной радости, я готова! Но ты меня не видишь! Ты проходишь мимо, не замечая света в моих глазах... почему!?

Что мне сделать, чтобы ты увидел?! Даже когда я танцевала, ты не понял... ты так ничего и не понял, а я горела для тебя. Даже тот мужчина из беседки понял, а ты — нет. Почему?

Потому что я тебе не нужна. И понимание не нужно...

Антония стиснула кулаки так, что ногти впились в ладони, и развернулась. Кашлянула.

— Простите. У нас мало времени.

Возмущение в глазах Альбы. Любопытство — в глазах Эудженио.

— Девушка, простите...

— Ритана Лассара, — мертвенным тоном произнесла Антония. — У нас действительно мало времени, Альба. Скоро твоя матушка начнет искать нас.

Альба топнула ножкой, но ругаться не стала. И — чистая правда, и... не показывать же свой характер на глазах у Эудженио?

— Да... Дженио, мне надо идти.

— Ина, любовь моя, я надеюсь увидеть тебя вновь! Скоро!

— У Эстевисов?

— Да, я обязательно буду там! Барба получила приглашение... тетя Барба! И я приеду!

Девушку откровенно передернуло.

— С дядюшкой?

Эудженио поморщился.

— Да. Обычно он не любитель подобных выездов, но в этот раз решил развеяться. Тетушка в отчаянии, но спорить не решается.

— Бедная, жить с темным магом...

Антония кашлянула, привлекая внимание.

— Время.

— Да-да, — с досадой откликнулась Альба. — Идем... Дженио, ты мое сердце!

— Нет, Ина. Ты уносишь с собой мое сердце. Оно бьется только для тебя....

А я хочу, чтобы оно билось для меня... а ты меня даже не видишь...

И снова поцелуй. Долгий и нежный. Только в этот раз Антония даже отвернуться не успела. Она старательно смотрела в сторону, но все равно видела, как слились воедино две фигуры, как приникла к любимому Альба, как Эудженио обнял ее за плечи, словно защищая от всего окружающего мира, как прядь его золотых волос пощекотала щеку Альбы...

Почему так больно?

Словно ржавый штырь в грудь вонзили и медленно поворачивают... почему?!

* * *

— Ты понимаешь, что лучше помалкивать?

Альба спрашивала не агрессивно, но напористо. Антония махнула рукой.

— Мы ведь договорились.

— Главное, чтобы ты этого не забывала.

— Не забуду.

— Как ты думаешь, он меня сильно любит?

Не правда любит. Не по-настоящему любит. Сильно ли?

Значит, в любви Альба не сомневается.... Антония была бы святой, если бы удержалась. Но где вы видели святых среди потомков некромантов?

— Думаю, что начала надо все узнать о его жизни. Доходах, долгах, любовницах и внебрачных детях. А уж потом говорить о любви.

Альба побелела от злости.

— Ты просто завидуешь!

— Моего жениха твои родители проверят с ног до головы. До того, как я натворю глупостей. А твоего — успеют?

— Дженио не нужны никакие проверки! А ты.... Ты просто завистливая дрянь!

Самое печальное, что Альба была права. На сто процентов. Но признаваться в этом Антония не собиралась — и промолчала. А что тут можно сказать?

Ничего...

* * *

Синьора Луиса налила девушке кофе и погладила по голове. А что тут еще можно было сделать?

Как известно, кот из дома, мыши в пляс. Поэтому Антония дождалась отъезда своих родных — и сразу же ушла.

Туда, где могла хоть ненадолго снять маску.

В лавку антиквариата.

И не удержалась. Когда синьора Луиса принялась расспрашивать девушку, что, да как, да зачем... Антония попросту разревелась. Слишком хорошо она понимала, что будет происходить в поместье.

Ухаживание.

Качели и пикник, танцы на лугу и вечерний бал, разговоры и взгляды. И даже поцелуи украдкой...

Эудженио...

Дженио...

Вот почему судьба так несправедлива!? Просто потому, что у нее нет денег!? Но это нечестно, неправильно! Мама тоже была бедна, и из приданого у нее был только Лассара, а отец все равно полюбил! И женился!

Неужели Антония — хуже?

Ладно, не будем забывать и остальные стороны вопроса. И что отец с матерью познакомились при дворе, и что Даэлис не была приживалкой в доме своих родственников, и уродовать себя ей не приходилось...

Но все-таки!

Где справедливость!?

Если Дженио ей так нужен, а она ему... она ему вообще не нужна. И это плохо и горько. Нечестно, обидно...

— Ну, если дело в деньгах, то я тебя могу порадовать, — синьора Луиса подмигнула и поставила перед девушкой вазочку с чоколатой. — Продала я парочку вещей, так что тебе первые проценты пойдут. Думаю, около сорока реалов будет.

— Сколько!? — поперхнулась Антония. — За что!?

— А вот за все хорошее. Ты мне про вазочку сказала, что она пятисотлетняя, помнишь?

— Помню...

Была среди прочих вещиц и такая. Причем, стояла она вовсе уж в глухом месте, и пылью припала... неясно, как она попала к хозяину дома, но синьор Саларанса ее явно не ценил.

— Я ее вчера клиенту отдала. Ну, и еще кое-что, по мелочи.

— Два процента — и около сорока реалов? — глаза у Антонии были большие и круглые.

— Девочка, одна ваза ушла за четыреста пятьдесят песет. Я хотела больше взять, но потом скидку сделала, пусть уж его... хороший клиент, давний.

Антония покачала головой.

— На такие деньги в нашей провинции год жить можно.

— А в столице.... Твои туфли как бы не дороже стоят.

Тони вздохнула.

— Хорошая обувь и в провинции дорога.

— А еще есть осенние и зимние сапожки, да и туфельки на смену хотелось бы. Хоть парочку... коричневые и светлые, а к ним сумочки, шляпки... чувствуешь, как деньги медленно и неотвратимо улетают между пальцев?

— Даже жутко, — созналась Антония.

— то-то и оно... мне еще повезло. Земля эта у меня в собственности, строение нашей семье уж сколько столетий принадлежит, муниципалитету я сантимо плачу, а не реалы. Колодец свой, опять же... А кто другой, вздумай торговать, быстро поймет, почем с плюща шишки! Там заплати, здесь дай, чиновники еще, пиявицы несытые!

— Долорес говорила — крапивное семя, — прыснула Тони.

— Полагаю, мы бы подружились, — важно согласилась синьора Луиса. — Не хочешь со мной сходить, прогуляться? На развалы?

— Куда?!

— На развалы. Как ты думаешь, откуда у меня в магазине вещи?

Вот уж о чем Антония не задумывалась. Откуда в антикварном магазине берется товар? Ну... а он здесь не испокон веков стоял? Правда?

Синьора Луиса рассмеялась, глядя на удивленное лицо девушки.

— Да все просто. Антиквара ноги кормят. Бывает так, что вот... как с синьором Саларанса. Бывает я и сама прихожу, когда знаю, что человек помер. Объявления, опять же, расклеиваю, мальчишек уличных гоняю, они от меня получают долю малую. Им медяки, а мне когда и золотые. На рынке иногда удается что-то ухватить. С кораблей. А развалы — вообще сокровищница.

Антония с удивлением узнала, что раз в неделю, в выходной, за городом организуется 'развал'. Почему он так назван?

Да кто ж теперь скажет! Грандиозная барахолка, на которую люди тащат то, что хотят продать. А иногда и даром отдать, такое тоже бывает...

Это у синьора Саларанса наследник знает, что дядино имущество хоть сантимо, да стоит. А бывает и так, что умер человек, а наследникам дом нужен. Или земля. А имущество они велят отвезти... нет, не на помойку.

Старьевщику?

Так тоже платить надо! Бесплатно он ничего не заберет.

А вот на развалах... Привези, отдай специальному человечку — есть те, кто подобным промышляют, глядишь, еще и пару сантимо получишь. Все себе в карман, не из кармана.

Бывает и так, что денег нет, а барахло есть. Бывает...

Да всякое случается в жизни. Вот, раз в неделю такая торговля и идет. И если Антония хочет...

— Мне опять надо будет одеваться мужчиной?

— К чему? Туда можно и в своем облике, что страшного?

— Если родственники узнают...

Синьора Луиса задумалась.

— Даже если узнают, что тут такого преступного? Я понимаю, но... мужчину днем ты вряд ли изобразишь. Да еще темного мага.... Нам только внимания церкви не хватало.

— Об этом я не подумала, — сникла Антония. — Но я не хочу сложностей, пока живу под чужой крышей. У меня нет стабильного источника дохода, я не смогу себя обеспечить...

— И снова ты права. Но у меня есть одна идея.

— Какая?

— Ты не против поношенной одежды?

— Нет.

— Тогда минуту...

Антония уже и думать забыла про свои горести. Любовь?

Да, безусловно! Но ведь восемнадцать лет! Восемнадцать! Как справедливо сказал мудрый человек, голова витает в тумане, сердце стремится к любви, попа ищет приключений, а ноги идут, куда захотят!*

*— у классиков не нашла, подозреваю, что знакомый сформулировал это выражение сам, но в афоризмы еще не попал — пожить хочет. Прим. авт.

Вот, в данный момент голова и попа были едины, так, что сердцу пришлось встать в очередь. А из шкафа появлялись на свободу длинная черная юбка, ярко-зеленая кофта....