Конфедерация

Понравились мне здешние начальники. Нормальные серьёзные, деловые мужики, не имеющие ничего общего с мифическими вертухаями, которых так ненавидят отсидевшие и коими пугала народ российская либерастня. И встретили она нас очень радушно. Мы-то с Полем так, сбоку припёка, а Витю с Димкой тут очень уважают. Как я понял, за то, что в предыдущий приезд выбили они банду отморозков, бывшую у здешних здоровенной занозой в заднице. Ну и, к тому же, оба учились в здешней школе. Данилов три года, а Рощин восемь лет, но всё равно 'свои'.

Поговорили нормально. И пара привезённых мощных генераторов, которые мы сняли-таки с рефрижераторных вагонов, вместе с двумя ящиками охотничьих патронов атлянских вполне устроила в качестве оплаты за соль, за которой мы приехали. И не за десять тонн, а за все пятнадцать.

— Просто из петли вытаскиваете, — когда уже ударили по рукам, признался местный 'голова' Геннадий Музы́кин. — У нас с патронами для охотников — просто задница. Не ходить же на уток с автоматом или 'симоновым'. А мяса мы этой зимой очень мало ели, только то, что удавалось подстрелить. По нужде чуть не стали индуистами-вегетарианцами. И следующую зиму только немногим лучше будет. Так что теперь есть надежда хоть как-то рацион мяском разнообразить.

— А мороженые коровьи туши в качестве оплаты следующей партии соли возьмёте? — поинтересовался Кипчак.

Атлянские переглянулись.

— Возьмём! А много?

— Тонны две-три на это мы можем выделить.

Поторговались, но сошлись на том, что этим количеством мяса мы 'добьём' объём покупаемой соли до пятидесяти тонн. Только везти его придётся в два приёма: ну, нет у них тут холодильников, где можно хранить такое количество говядины.

Лишних вопросов мужики тоже не задавали. Раз нам нужно столько соли, значит, у нас есть, куда её использовать. Оно же и так понятно, что на сотню рыл почти вагон — это очень много. Значит, торговать будем. А после того, как обрисовали картинку, во что теперь превратилась Сатка, даже ясно стало, куда часть этой соли пойдёт.

— А что там купить можно?

— Это уже не к нам, — махнул рукой Данилов. — Главное — там деньги можно получить. И медь, и золото. Занин, кстати, очень заинтересован в увеличении объёмов золотой монеты. Так что вполне можете ему и песочек, намытый в отвалах старых приисков, привозить. Оторвёт с руками! Не зря же Верхний Атлян называют ещё и Золотое.

Судя по тому, как внимательно выслушали предложение Вити, вполне реально, что ребята однажды явятся в Сатку с мешочками золотого песка. И ещё одну подсказку они им дал.

— В Сатке и Бакале, в отличие от нас и Бердяуша, остро стои́т вопрос с топливом для техники. На этом тоже можете заработать. Но давайте договоримся на пороге: дальше вы пока со своим бензином и соляркой не лезете. Впрочем, у вас и мощностей для этого не хватит.

— Да откуда ты про наши мощности знаешь? — попытался обидеться Музыкин.

— Я знаю про то, какую долю низкооктанового бензина и смеси солярки и керосина можно получить с тонны нефти. И сколько остаётся мазута, который элементарным 'самогонным аппаратом чеченского типа' на пригодное для использования топливо не перегонишь. Но можем помочь и в этом вопросе.

Он так и не раскрыл роли Картажа в нашей делегации, из его уст всё звучало так, будто у нас уже есть готовое решение. Как у нас на Донбассе говорят, хорошие понты — второе счастье. По крайней мере, атлянские 'купились'.

— Так помогите! Рассчитаемся, чем можем.

— Это, Гена, в наших условиях уже высокие технологии, передача которых стоит очень больших денег. Но подсказать, как улучшить техпроцесс перегонки, я думаю, мы сможем без всякой оплаты, если вы не будете возражать против того, чтобы мы прокатились на Ленинск и посмотрели, как ваши 'самогонщики' организовали дело.

— Ты и в этом 'волочёшь'? Не зря тебя в школе хвалили как толкового пацана.

— Сейчас во всём приходится разбираться: производство встало везде, надо что-то выдумывать, чтобы совсем не остаться без чего-нибудь очень нужного. Вот ты про патроны говорил, а я надеюсь, что через месяц-другой мы отладим производство бездымного пороха для них. Так что обращайтесь, будем и его вам возить.

— Слушай, а вы бумагой не богаты? — вдруг поменял тему Музыкин. — Мы же школу запустили. И если учебники ещё у людей дома нашлись, то с тетрадками — полный швах.

— Четырёхсоткилограммового рулона на первое время вам хватит? А на тетрадки уже сами порежете.

— В обмен на соль или на что-нибудь другое?

— А чем вы ещё богаты?

В общем, говорили долго и плодотворно.

— Обидно, что столько усилий зря потратили на постройку блок-поста возле урал-дачинского перекрёстка, — расстроился Раиль Сунгатулин, когда мы уже решили разойтись. — Дорогу-то от бандюков вы расчистили.

— Не зря, — успокоил я его. — От этих очистили, но нет никакой гарантии, что новые не появятся. Отчаянных людей теперь много, кого-нибудь и может понести на 'подвиги'. Мы хоть и навели мосты с ближними соседями, а дальних запугали тем, что у нас в Порогах обитают сплошь отморозки, помешанные на минировании окрестностей, но свой блок-пост на въезде в посёлок не снимаем. И ещё долго не снимем. И машины с товарами даже в Сатку и Бердяуш без вооружённой охраны не отправляем.

А секрет с водой, на который намекал Пуресин, раскрылся просто. Уже в сумерках, повернув к Урал-Даче, Витя остановил машину буквально в двухстах метрах от перекрёстка.

— Берите баллоны, пойдём воду Вовке набирать.

И вывел нас к родничку с чистейшей ледяной водой, бившему из земли в двадцати метрах от дороги. Не просто с чистейшей, а ещё и с вкуснейшей. Я бы сам в жизни не догадался о его существовании!

Виктор Данилов, 'Кипчак'

Переночевали нормально. Кое-какую мебель из пуресинского дома, конечно, уже подрастащили, но Вовка особо не обижался на односельчан, старых и новых. Решение сюда не возвращаться они с Риммкой уже приняли, и, как я понял, дом свой он уже воспринимал как брошенный. Единственное серьёзное неудобство, которое я ощутил очень остро, это отсутствие электричества: Пуресин забрал свой резервный генератор ещё в прошлый приезд, и нам пришлось ужинать при фонариках.

Позавтракали приготовленным Людой ещё вчера варевом (особо её восхитила наша 'консерва' из вываренного в масле мяса) и стали собираться в Атлян. Уже двумя машинами: я, Шерстнёв и Картаж на моём 'Патриоте', а Рощин, Киселёв и Опарин, водитель 'Камаза', на грузовике. Мой дядюшка отвечает за обмен товарами, а Андрей будет у них типа охранником. Ну, плюс ещё помочь в чём-нибудь, если потребуется. А мы... Нам дорога на Ленинск. Сопровождать нас туда, несмотря на выходной, вызвался Сунгатулин.

Выходной — понятие растяжимое. Как я понял, тут у них, как и у нас в Порогах, тоже действует понятие 'производственная необходимость'. Оно и понятно: школа-то одна, старая советская производственная закалка. И раз уж договорились съездить, то Раиль, отдежуривший на блок-посту, сел в мою машину, когда мы убедились, что наш грузовик встал под загрузку.

Дорога между Атляном и Ленинском, сколько я себя помню, никогда не была хорошей. В классе первом или втором моему деду зачем-то понадобилось по ней проехать, и он матерился беспрестанно, пока продирался эти двенадцать километров. А меня, сидевшего рядом с ним на капоте двигателя автобуса 'Уралец' (самое козырное место, которое стремились занять все пацаны, но обычно уступали мне, потому что меня укачивало, если я не видел перед собой дороги), настолько впечатлила торчащая из раздолбанных бетонных плит арматура, что я запомнил эту дорожку на всю жизнь. С тех пор её пытались отремонтировать, покрыв тонким пятисантиметровым слоем асфальта. Но было это так давно, что асфальт местами выкрошился, обнажив столь памятные мне прутья арматуры, а пару километров, начиная от М5, и вовсе засыпали землёй уже поверх асфальта. И теперь уже я почти беспрестанно матерился, стараясь не влететь в какую-нибудь колдоё*ину и не пропороть шину.

'Нефтеперерабатывающий завод', как я и ожидал, расположили на территории нефтеперекачивающей станции, но чуть в стороне от гигантских резервуаров с надписями 'Транснефть' на боках. Семь — диаметром метров сорок пять и четыре — двадцатиметровых. Объём каждого измеряется даже не цистернами, а эшелонами нефти. Не все, конечно, заполнены 'под завязку', как пояснил Сунгатулин, но это такой стратегический запас, что им можно пользоваться десятилетиями. И меня реально порадовало то, что на объекте налажена неплохая охрана. По крайней мере, за забор нас пропустили только безоружными и после сверки со списком, предъявленным Раилем. И охрана вооружена не битами и мачете, а серьёзным оружием — 'Сайгами' и СКС. Видимо, переданными из колонии.

Зато пара 'чеченских самоваров', коптящих на огромной парковке для грузовиков, вызвала настоящий шок у Поля.

— Это — нефтеперерабатывающий завод??? — округлил глаза француз. — И он производит бензин и дизельное топливо???

Но он быстро нашёл общий язык с 'мастером', обслуживающим самодельные установки, хотя у них и возникли некоторые трудности в понимании технической терминологии. Впрочем, 'к общему знаменателю' два технаря, понимающие о чём идёт речь, в конце концов, пришли. И, судя по выражению лица 'мастера', я понял, что моё обещание дать рекомендации по улучшению работы 'НПЗ', мы уже выполнили.

— Ну, ты, Витька, красавец! — хмуро глянул на меня Музыкин, когда мы вернулись в Атлян. — Прямо из-под носа увёл специалиста по производству патронов!

— Какого специалиста? — поднял я брови.

— Да не ломай комедию, — с досадой махнул рукой Генка. — Женщину, которая вам порох сделала. И из чего? Из обосранных бумажек! Ту, что вы в начале зимы с Урал-Дачи вывезли.

— Ну, извини! — развёл я руками. — Если бы вы подсуетились и раньше нас зэков и своих говнюков перебили, она бы вам досталась. А так — кто смел, тот и съел.

Сука! Я ведь всем перед поездкой строго-настрого приказал держать язык за зубами, не болтать, что у нас происходит, чем мы живём, какие проекты реализуем. Именно так и говорил: атлянские нам друзья, но есть вещи, о которых совершенно не обязательно знать даже им.

— Нефтяника своего тоже у нас свистнул?

А это уже проверка. Если Музыкин знает, что Картаж специалист по нефтепереработке, то уж откуда он взялся в Порогах, тоже в курсе.

— Нет, Гена. Поль к вам вообще никакого отношения не имеет. А ты мне и на него претензии собираешься выставить?

— Да не претензии это, Витя. Я просто расстроился, что вы смогли, а у нас нет возможности самим изготовить порох. Мне же школьная химичка объяснила, какие вещества нужны, чтобы нитропорох получился более или менее стабильным. Не повезло нам, не досталось поезда с этими грёбанными кислотами. Лучше скажи, что высмотрели на нашем топливном производстве?

— Мужик, который там руководит, лучше меня расскажет, как ваши 'самовары' усовершенствовать.

— Добро. Когда вас за следующей партией соли ждать?

— Не вздумай выяснять, кто проболтался, — зашипел на меня Макс, когда мы простились с Музыкиным, и я пошёл к нашим, чтобы дать команду возвращаться на Урал-Дачу. — Только хуже сделаешь. Вообще молчи об этом до самых Порогов.

Мне только интересно: по дури кто-то болтанул, или специально, чтобы вбить клин между нами и Атляном?

Мой дядюшка находился в приподнятом настроении. И в прямом смысле, и, судя по амбре, в переносном. Нет, этот гадить не будет. Если только спьяну ляпнул. Где только он, зараза, эту выпивку находит? Хотя, конечно, для него, знающего пол-Атляна, это не проблема.

— А помнишь, Витёк, как мы тут в озере купались? Батя частенько вон там, как раз возле этой кафешки, нам автобус останавливал, чтобы мы могли поплавать. Может, завернём? А, Витька?

— Не холодно ещё? — засомневался Шерстнёв, которого из-за его роста только на переднее пассажирское сиденье и можно садить.

— Нормально! — включил я левый поворотник (инстинкты, бляха! Да и едущему сзади 'Камазу' надо знак дать, что мы зарулим к кафе), — Уже с неделю стоит тепло за двадцать градусов, вода уже должна прогреться.

А ведь действительно захотелось освежиться, поплавать в озёрной воде. Ну, Рощин, ну, провокатор!

— Что случилось? — приоткрыл пассажирскую дверь Киселёв.

Нет, Андрюха тоже не может. Он же с нами почти с первого дня. По крайней мере, в Порогах — точно! И в деле проверенный. Не раз по делам посёлка мотался, ни разу не подвёл.

— Купаться будем, — усмехнулся я.

— О! Это дело! Рудик, вылезай, жопу мыть будем!

Водитель грузовика, мужик 'под полтинник', серьёзный, вдумчивый. Ему, вроде, тоже ни к чему нам гадить. Сошёлся с вдовушкой из Романовки и перетащил её к нам. Если бы ему что-то у нас не нравилось, то ушёл бы к ней в её дом. Ан, нет. И её среди зимы перетащил, и её хозяйство перевёз. Он и по природе неразговорчивый, а уж чтобы кому попало про наши дела болтать... Тем более, после моего предупреждения.

— Сделай морду попроще, — буркнул Макс. — Иди, купайся. Я первым машины покараулю.

— Пашка, раздевайся! — реготал дядюшка, раздеваясь.

— Там же холодно! — округлил глаза Картаж.

— А как бы ты, Иностранный Легион, с нами воевал? Нет уж! Попал в Россию — привыкай к её климату! Или ты врёшь про то, что у тебя русская бабушка? Не врёшь? Значит, будь, как русский.

На 'слабо' берёт, собака!

— Вы как хотите, а я трусы мочить не буду, — с озорной усмешкой глянул на молодёжь Димка. — Что мне потом: с мокрой сракой ходить? Ух-ух ух!

Он присел в воду, чтобы не топать, пока дно не уйдёт из-под ног, и поплыл.

— Нормальная вода! Градусов семнадцать.

Вполне нормальная. В Тургояке детишки и в четырнадцать плещутся.

Я и оглянуться не успел, как Андрей и Поль уже пытались догнать Рощина. Я-то далеко не заплывал, хотя плаваю на километры: башка забита вовсе не развлекухой, как у молодняка и 'примкнувшего к ним' Димки. Чёрт, такая мелочь, всего лишь отвлеклись от не самых радужных реалий нашего нынешнего бытия, а люди уже радуются, как дети.

— Иди, окунись, — подошёл я к Максиму, улыбающемуся на ступеньках бокового выхода кафе. — Действительно хорошая вода. Бодрящая, но не холодная.

— Тогда держи ружжо, — вручил он мне свой 'калаш'. — И ещё раз говорю: сделай вид, будто ничего не произошло. Насторожишь стукачка, и я его вычислить не сумею.

— Ни один мой знакомый из Бизерты не поверил бы, что я купался в двадцать три градуса в семнадцатиградусной воде! — сияя от счастья объявил подошедший ко мне Поль, тёмные волосы которого от воды выглядели и вовсе чёрными как смоль. — Здесь всё совсем по-другому, не так как у нас в Африке или даже во Франции.

Тоже мне открытие!

— Кажется, это к нам, — кивнул Беребер в сторону поворачивающей к заброшенному кафе машины и потянулся к стопке своей одежды, поверх которой лежал его автомат.

— Это машина Раиля, — успокоил я его, но руку с рукоятки управления огнём 'калаша' не убрал.

— Хорошо, что я вас тут перехватил, — улыбнулся Сунгатулин, но его глаза остались серьёзными. — Тебя, Витя, очень хочет видеть Музыкин.