Беспокойные помощники

Око-Координатор стянулось обратно до треугольника, покачало гранями и, кажется, даже вздохнуло лиловым цветом.

— Эх, молодежь.

Умник составил по координатам позицию и очутился в нужном месте. В шаре появилась зеленая лужайка. На мягкой травке развалилась молодая темноволосая эльфийка в таком откровенном наряде, что сразу и не поймешь — он призван скрывать или подчеркивать? С одной стороны, такая красота в подчеркивании не нуждалась, с другой — если наряд был призван что-то скрывать, то он абсолютно не справлялся с поставленной задачей. Рядом с первой эльфийкой материализовалась вторая: гибкая, стройная, и тоже одетая под раздетую. Откуда-то полилась негромкая мелодичная музыка, которую так любят эльфы. Вторая эльфийка нависала над первой и ласково ее облизывала.

— И в чем тут смысл? — хмуро спросила Лохмушка.

Хитрец пожал плечами.

— А может они, как кошки, языком умываются? — предположила Балаболка.

— Кошки воду не любят, — возразила Лохмушка. — А эльфы — наоборот.

— Может, эти эльфы готовятся жить в пустыне, — поддержал Балаболку вернувшийся разумом в сознание Умник. — А пока тренируются в родной стихии.

— Ну разве что, — согласилась Лохмушка. — Хотя что им в пустыне делать?

Ответа на этот вопрос не нашел никто. Хотя, по правде говоря, никто особо и не искал. Чудные они, эти эльфы, так мало ли чудаков на Галлане? Умник последовательно нажал комбинацию рун.

— Записывай. Брик-Кир-Кир-Мир-Блако-Брик.

— Я запомню, — пообещала Лиз. — Выключай.

— Не будешь досматривать?

— Не-а. Выключай, — нетерпеливо махнула рукой Лиз. — Пойдем лучше про ужин узнаем.

Умник пожал плечами, и нажал руну Аз. Мерцающий туман затянул изображение, скрыв из виду нетрадиционно умывавшихся эльфиек. Умник устало откинулся на спину. Путешествие по тонким планам оказалось очень выматывающим для физического тела. Умник чувствовал себя, словно пробежал до башни Создателя и обратно, причем все это без остановок и перекусов в пути.

Тут как раз примчалась Тика, и объявила, что папа-дракон зовет всех на ужин. Хитрец озадаченно скосил глаза за окно. Солнце уже клонилось к горизонту.

— Как летит время, — восхищенно заметила Балаболка.

— И не говори, — ворчливо согласилась Лохмушка.

— Умник, ты не заболел? — всплеснула руками Тика.

— Нет. Устал, — отозвался Умник.

— Я тебя отнесу!

Тика подхватила зеленого ташаса на руки, и унесла на кухню. Вся компания последовала за ней. Последней, соблюдая должное достоинство, шла Лиз.

Карл Рыбовод решил вопрос максимально просто. Накрошил в деревянную плошку овощей, облил маслом и объявил это месиво салатом. Выглядело это не слишком привлекательно, но на вкус, как авторитетно заявил Толстяк, оказалось очень даже ничего. Запили салат молоком. Ташасы махнули лапками на утреннюю тревогу о фигурах, и вылакали целую плошку. Мыть посуду опять выпало Лиз, но она только кротко кивнула. У Балаболки даже возникло впечатление, что с ними за столом сидит лишь тело девушки, а дух ее бродит где-то далеко-далеко. Наверное, с теми чудаковатыми эльфами.

— В общем так, ребятки, — сказал Карл Рыбовод ташасам. — Мне, стало быть, сказали, что такие вот как вы любят на чердаках селиться. Повыше, стало быть...

Он сделал паузу. Ташасы, накушав округлые животики, ощущали лень и полное отсутствие желания оспаривать чьи-то там слова. Сказали и сказали. Хитрец лениво кивнул один за всех, и ободренный таким образом рыбовод продолжил:

— Так, стало быть, чердак у нас тут есть. Ну и, значит, он в полном вашем распоряжении... Только взрывать там ничего не надо, — поспешно уточнил Карл.

— Не будем, — пообещал Хитрец.

— Я вам, стало быть, одеяло выдам, — продолжил Карл Рыбовод. — Оно у меня одно запасное, но большое. Вы все на нем поместитесь. Ну, и если что еще надо, говорите, не стесняйтесь.

Ташасы озадаченно переглянулись.

— Да я вас не тороплю, ребятки, — благодушно добавил Карл. — Вы слазайте на чердак, осмотритесь, стало быть, а там и сориентируетесь, чего вам надо.

— Так и сделаем, — кивнул Хитрец.

Чердак был сквозной, один на весь дом. Та его треть, что нависала над спальнями, была завалена всяким хламом. Остальные две трети пустовали. На таком большом пространстве ташасы почувствовали себя неуютно. Попрыгав по хламу, они нашли более приемлемое место между треснувшим коробом из тиулы и свернутой сетью. Карл Рыбовод поднял на чердак обещанное одеяло и пятерку маленьких веничков. Лиз прикупила их вместе с посудой, в надежде на то, что ташасы всерьез займутся домашним хозяйством, да так и забыла за треволнениями этого дня. Ташасы вымели пыль и опилки, Карл настелил сверху одеяло, подоткнул края, и получилось вполне миленькое — как отметила Балаболка — гнездышко. Карл Рыбовод немного потоптался рядом, покопался в хламе, не нашел ничего интересного, пожелал спокойной ночи и ушел вниз.

Ташасы вдоволь повалялись на одеяле, попрыгали по хламу и решили, что все оказалось не так уж и плохо. Лохмушка по своему обыкновению проворчала, что это все могло бы быть и получше. Балаболка возразила, что получше они и сами себе сделают. Вон сколько пространства для размаха.

— Сколько там можно сделать! — восторженно пропищала Балаболка.

— Сколько там придется убирать! — в тон ей, но совсем не восторженно, пропищала Лохмушка.

— Мы справимся! — решительно возразила Балаболка.

Ташасы переглянулись. Может быть, они и справятся, но, честно говоря, им этого совсем не хотелось. Балаболка поникла.

— Неужели вам не хочется жить лучше? — пропищала она.

С таким аргументом, конечно, не поспоришь. Лучше жить хотелось всем.

— Тогда вперед! — радостно пискнула Балаболка, и, размахивая веником, упрыгала на пустую часть чердака.

Толстяк пробурчал что-то себе под нос, и недовольно поплелся следом. Хитрец вздохнул, и махнул лапкой. Не оставлять же Балаболку один на один с такой пустотой.

— Вот ведь неугомонная, — недовольно проворчала Лохмушка, но тоже не осталась на месте.

Ташасы неспешно приплелись в пустую часть чердака. Балаболка радостно помахала им лапкой, и удвоила усилия, почти исчезнув в облаке пыли.

— Совсем необязательно подметать сегодня весь чердак, — нашел компромиссное решение Умник.

Все с ним согласились. Даже Балаболка, когда до нее удалось докричаться. Ташасы начали вяло подметать пол, но быстро вошли во вкус и скоро уже с удовольствием гоняли вениками пыль и друг дружку. На чердак снова заглянул Карл Рыбовод, чтобы еще раз, с нажимом в голосе, пожелать им спокойной ночи.

— Хватит на сегодня, — сказал Хитрец.

— Теперь не мешало бы умыться, — добавила Лохмушка.

— Как те эльфийки? — хмыкнул Умник.

Ташасы рассмеялись.

— Да нет, река рядом, — заявил Хитрец.

Ташасы весело скатились по лестнице и выскочили во двор. Солнце уже коснулось краем горизонта. Ташасы обежали дом, и оказались на берегу.

— Надо бы нам выход с этой стороны сделать, — заметила Лохмушка.

— Вот, как раз, и будет о чем попросить, — согласился Хитрец, делая себе в памяти заметку.

Мыться было не менее интересно, чем пачкаться. Ташасы с веселым писком носились по кромке воды, и с удовольствием обливали друг друга, пока солнце окончательно не скрылось за холмами на том берегу. Ленивая луна Галланы только-только выползала из-за горизонта, и мир на какое-то время погрузился во мрак. От реки повеяло холодом. Ташасы почувствовали себя не уютно.

— Пойдем-ка назад, — предложил Хитрец.

Они обежали дом, Толстяк вцепился в дверь и потянул на себя, но безрезультатно. Хитрец навалился сбоку, но и совместные усилия успехом не увенчались.

— Должно быть, они заперли дверь, — сказал Умник. — Йешки-барабошки, прямо как Создатель.

— И мы тут останемся до утра, — поникла Лохмушка.

— Нет, — возразил Хитрец. — Там, в гостиной, еще свет горел.

Ташасы снова обежали дом, сходу заскочили на подоконник и забарабанили по стеклу. Сидевшая за столом Лиз резко встала, погасила шар и подошла к окну.

— Это мы! — дружно запищали ташасы.

— Вижу, что вы, — проворчала Лиз, открывая окно. — Где вы шляетесь? Ночь на дворе!

— Да мы...

— Тихо! — шепотом прикрикнула на них Лиз. — Все уже спят давно. Не разбудите их.

— Не разбудим, — тихонько пропищал в ответ Хитрец.

Ташасы попрыгали на пол.

— А ты чего не спишь? — спросил Умник.

— Уроки делаю, — быстро ответила Лиз. — А вы живо марш наверх, и спать.

— Угу, — зевнул Умник.

Лиз проводила их до лестницы. Ташасы запрыгнули в свое гнездышко и с удовольствием растянулись на мягком одеяле. Толстяк громко зевнул, Балаболка потянулась, Лохмушка по обыкновению свернулась калачиком. Сон нежной волной накрыл беспокойную компанию. Лиз вернулась в гостиную, аккуратно прикрыла за собой дверь и снова включила шар. Набрав в ряду рун Брик-Кир-Кир-Мир-Блако-Брик, девушка вновь погрузилась в изучение непростых эльфийских методик. Ей, будущей волшебнице, это вполне могло пригодиться.

У ташасов большая часть ночи ушла на обустройство их нового жилища. Свет им, благодаря магическому зрению, не требовался, а вот силенок создатель мог выдать и побольше. Стараясь не разбудить спящих внизу людей и угодить на редкость не сочетающимся вкусам Лохмушки и Балаболки, ташасы туда-сюда перетаскивали хлам, пока не устали настолько, что даже неугомонной розовой ташаске стало все равно.

Короткий сон пролетел, как одно мгновение. Рано утром на чердак забрался Карл Рыбовод и разбудил всю компанию.

— Вставайте, вставайте, — добродушно шумел он. — Кто рано встает, тому природа подарок дает.

Ташасы нехотя поднялись и сбегали на реку умыть мордочки. Течение пронесло мимо замызганную, опаленную и сильно драную тряпицу. Воняло от нее так, что даже на берегу ощущалось. Наверное, это и был обещанный подарок от природы. По крайней мере, никаких других даров ташасам в это утро так и не перепало.

Карл Рыбовод соорудил простенький завтрак на скорую руку, а сразу после нагрянули работники. Лодка увезла Лиз и Тику в школу, а ташасам Карл доверил пост у силовой линии. Там, на травке, они и продремали до самого полудня, пока их не потревожил тихий, но подозрительно отчетливый "бух!"

* * *

Пустота. Там была холодная пустота, не ограниченная ни во времени, ни в пространстве. Только холод, и растворенная в нем вечность. Или наоборот: вечность, в которой нет ничего, кроме холода. В этой пустоте падало из ниоткуда в никуда спящее существо. Это было маленькое белесое создание, сжавшееся в тугой клубочек. Оно не было живым в том смысле, который вкладывают в это понятие люди, но оно существовало. Существо осязало холодную пустоту вокруг себя, и сжималось вполне осознанно — чтобы сохранить ту крошечную, одну-единственную частичку тепла, что неведомым чудом все еще существовала в этом ледяном царстве. Откуда-то оно точно знало: когда угаснет эта частичка, с ним угаснет и жизнь существа. Можно сказать, это и была жизнь существа. Заключенная во внешней искорке, поскольку собственной жизни у существа не было.

На исходе вечности край пустоты озарили неясные сполохи. Они опалили горизонт, и вспыхнули четырьмя мертвенно-зелеными знаками. Их сияние волной прокатилось через пустоту и померкло, растворившись в вековечном мраке. Существо встрепенулось. Зеленые знаки погасли, но тотчас на их месте вспыхнули другие — причудливая ультрамариновая вязь водной магии. Ее сияние объяло возникший из пустоты небосвод, и растворилось в нем. Все это могло означать только одно: в пустоту извне пытался проникнуть чужой разум. А это, в свою очередь, означало, что ожидание завершилось. Пришло время. Время чего? Ответа не было. Только волнующее предвкушение неведомого и страх перед неизвестным. Неразлучная парочка.

Водная вязь сменилась зелено-серыми монолитами магии земли. Они грозно надвинулись на горизонт, и увязли в нем, как в болоте. Снизу поднялся туман цвета драконьей зелени, и окутал монолиты. Когда туман расселся, от монолитов не осталось и следа. Следующей была печать из золотистых листьев. Едва она коснулась горизонта, как листья пожухли и опали. Разум не сдавался, пробуя все новые и новые заклинания. Существо знало, что ни одно из них не будет иметь успеха. Открыть мир пустоты можно только изнутри. И тем не менее, польза от них была. Ожидание завершилось, едва разум предпринял первую попытку войти в пустоту. Мир обрел контуры и границы. Границы, за которые можно выйти.

Существо развернулось. Оно было похоже на крупную — размером с ладонь взрослого демона — личинку, созданную из призрачного тумана. Пара коротких лапок прижимала к себе искорку жизни, еще две пары были свободны.

Разум оставил попытки взломать внешний контур, и неведомым образом проник внутрь. Существо не сразу заметило его присутствие. Разум был подобен тени в кромешном мраке. Он объял пустоту, рассчитал местонахождение центра бесконечности и упал туда. Существо с удивлением обнаружило, что оно не одно, и радостно встрепенулось. Если есть вход — есть и выход. Осталось только его найти. Существо вдруг осознало, что оно может двигаться. Не падать в вечность, а именно двигаться — как и куда оно того пожелает. Мир продолжал обрастать материей. Проявилась его кристаллическая структура, составленная из чистейшего льда. Существо потянулась к ближайшей льдинке, достигло ее и забралось на нее. Разум неодобрительно отнесся к этой затее, а, быть может, ему просто не понравилось само существо. Вытянув длинное серое щупальце, разум протянул его к искорке жизни и погасил ее. Существо в ярости развернулось. Жвалы сомкнулись, но разум успел отдернуть щупальце. Существо хлестнуло хвостом. Щупальце снова оказалось быстрее. Существо рванулось в погоню, и тут мир обрушился.

Откуда-то сверху в пустоту хлынуло тепло. Настоящий поток тепла, сметающий напрочь кристаллическую структуру ледяного царства. Он, как густой сироп, стекал в пустоту, стирая ее из реальности, и существо, напрочь забыв о своем обидчике, рванулось ему навстречу. В пустоте в первый и последний раз прозвучал смех. Он был мягкий, высокий и звонкий. Существо не обратило на него никакого внимания. Поток тепла постепенно усиливался. Разум стремительно взмыл вверх... и начал быстро и точно восстанавливать ледяную сеть. Существо обезумело от ярости. У него снова хотят отнять тепло!

Бешено загребая лапками, существо всеми силами рвалось вверх. Убить обидчика, разорвать, растерзать. Хвост трясся в предвкушении смертельного удара. Разум спокойно плел свою паутину. Точный расчет подсказывал, что бледное существо ни за что не успеет к окончанию подготовки заклинания. Оно действительно не успело, но ему и не потребовалось.

Мир пустоты содрогнулся. Активировался древний защитный механизм, небрежно разметал сеть, сотканную разумом, и отодвинул прочь его самого. Потрясенный разум гневно напомнил, что он вообще-то принадлежит высшему магу, чья мощь безгранична. Механизм спокойно уточнил, что во внешнем мире разум может быть кем или чем ему угодно, но в этом мире он никто, и этому никому лучше поспешить на выход. Иначе он, механизм, ни за что не ручается, кроме того, что мир сейчас рухнет, и кто не успеет, тот навсегда опоздает. Разум яростно вспыхнул, и поспешил последовать доброму совету. Едва докучливый чужак убрался, механизм развернул поток тепла по контуру мира и начал спокойно и без суеты стирать его.