Игры олигархов

— Садись, — кивнул на место рядом с собой на диване. Быть рядом с ним не хотелось, но взгляд мужчины пресекал попытку выказать свое мнение и демонстративно выйти. Да и смысл? Остановят, вернут. А сядь она в кресло, а не на диван или не садись вовсе — то же все равно. В одной комнате с Лешим находиться, в одном доме — его. Захочет так достанет из любого угла.

Ярослава вздохнула, справляясь с внутренней дрожью от страха и села на углу, подальше от Алекса, хоть и на один диван с ним.

— Мы договорили — ты предложил, я отказалась. Смысл из пустого в порожнее лить?

— Я допускаю мысль, что ты чего-то не поняла.

"Да вот еще. Все я прекрасно поняла", — поморщилась.

— Хочу пояснить. Ты будешь жить здесь, пользоваться всеми благами. Тебя будут обслуживать — никаких забот о хлебе насущном. Не надо думать есть ли что в холодильнике, чем заплатить за квартиру. Ты будешь иметь все что захочешь: наряды, украшения, машины. Войдешь в свет, увидишь мир. Год беззаботной, яркой жизни. Он значительно обогатит тебя: расширит кругозор, познакомит с влиятельными людьми, и конечно составит немалый капитал для тебя. Естественно, все что будет приобретено за год, ты заберешь себе. Подумай, какие перспективы откроются тебе через год? Ты сможешь открыть свое дело. Я даже помогу тебе, если ты правильно поведешь себя. Ты многому научишься за это время, гораздо большему, чем в институте, и более полезному для дальнейшей жизни. Наладишь связи, что в нашей жизни имеют важнейшее значение.

"Гадалка мне год как раз и отмерила", — вспомнила Ярослава и замотала головой:

— Нет!

Алекс уставился на нее:

— Почему? Аргументируй. Не устраивает цена? Но, дорогая моя, полмиллиона в европейской валюте для женщины их низших кругов более, чем колоссальный капитал. Больше ты просто не стоишь, как не стоят твои услуги. Я предлагаю очень хорошую, реальную сумму.

Ярославе грустно стало, даже страх на минуту пропал: докатилась, в проститутки нанимают. Элитные, да, а разница?

— Я же сказала: нет, Алекс. Сколько можно повторять?

— Хорошо, — начал злиться мужчина. — Объясни внятно причину отказа.

— Не понятно? — начала раздражаться и Ярослава. Обидно, черт возьми, когда тебя за какую-то прости Господи принимают, и все только потому что она не живет в таком доме! А человек без антуража роли уже не играет? — Я не проститутка! Нужна женщина — найди сговорчивых, думаю, проблем тебе это не составит.

Алекс моргнул и фыркнул:

— Каков вывод! С подобными особами контракты не заключают. Тебе предлагают содержание, не проституцию. Мне нужна ты. Только мне и только ты.

Суздалева поморщилась: "до чего неприятный разговор. Послать бы этого Алекса... не пошлешь, раз в его берлоге сидишь".

— За это содержание мне придется платить, и как — обоим понятно.

— Но это адекватно. Ты будешь послушна, не станешь совать нос, куда не просят, как это делают жены. У тебя свое место и свои обязанности: твое дело удовлетворять мои прихоти, скрашивать мою жизнь. Отвлекать от проблем, избавлять от скуки и усталости. За это ты и получишь содержание и фиксированную сумму.

Да что он ей объясняет очевидное?! Любя девица ее ниши прыгала бы от радости, получи такое предложение! Любая пуританка, закостенелая ханжа и светская львица — ухватились бы за него руками и ногами! Позвони он Ирме, она была бы уже здесь и мило ворковала у его ног!

А эта? Эта!...

— Не молчи.

— А что говорить? Тебя заклинило на мне? Смысл что-то объяснять тому, у кого появилась мания?

— Попытайся.

— Алекс, сколько тебе лет? Много, а вопросы задаешь детские. Ну, не судьба нам с тобой, не судьба. Не подходим.

— Я не нравлюсь тебе? — удивился своей догадке. Посмотрел на девушку внимательно и, встретившись с ее взглядом, понял — зря спросил. И что ему взбрело вообще интересоваться подобной мелочью? Да плевать ему, нравиться он ей или нет!

— Издеваешься? Нет, не нравишься. Психолог был симпатичным дядькой, хоть странным и навязчивым. А этот Алекс просто отвратителен в своих рассуждениях. Омерзителен, если хочешь.

Что она понимает?

Попытался улыбнуться, но губы свело. Ярость поднялась, обида и уязвленное самолюбие напомнило ему, что он слишком заигрался с девушкой, слишком много ей позволяет. Видимо она не понимает ни кто он, ни что ей сулит связь с ним.

Леший отвернулся и заговорил. Голос был холоден до озноба, и звук егопошел мурашками по телу Ярославы:

— Так случилось, что я хочу тебя. Другая меня не устраивает. И ты будешь моей. Будешь делать, как я захочу, а свое нравится — не нравится оставишь для кого-нибудь другого на отдаленное будущее. После меня. И ты сама придешь ко мне, сама будешь умолять взять тебя. Я всегда получаю что хочу. Или — кого.

— Ты больной, — прошептала, потерявшая голос девушка. Страх в ней смешался со смехом из-за сериальной картонности ситуации и неверия, что это вообще может происходить с ней, в ее жизни.

Алекс кивнул с каменной физиономией и взял пульт от телевизора, занимающего полстены напротив:

— Я даю тебе пять дней. Через пять дней твой круг уменьшиться еще на одну подругу...

Ярослава побелела, сердце сжалось и во рту стало сухо. От смеха и тени не осталось.

— ... Я не имею к этой истории ни какого отношения, но я знаю кто за этим стоит и в моей власти сдержать желания этих людей или дать им волю. Одна твоя подруга перешла в руки шейха и будет жить в гареме, другая была прекрасной игрушкой в руках трех горячих самцов. Что будет с третьей, четвертой — не знаю. Если ты согласишься на контракт, у меня будет смысл хлопотать за них, а если нет — пальцем не пошевелю. Каждый развлекается, как может. У вас интересная компания. Приятные девушки: смазливые мордашки, красивые фигурки, сами чистенькие, умненькие. Таких приятно ломать. Вы пользуетесь заслуженным спросом. Правда, предложений, что я сделал тебе — им не поступит. Кто они такие? Обычный товар, на который есть спрос. Сырье для бизнеса — только.

Ты хотела знать, что происходит? Сейчас я тебе покажу — ты поймешь сама. После подумай — кто же будет следующей? Гадалка здесь вряд ли поможет. Я не стану тебя держать. Как только ты посмотришь, ты будешь вольна уйти. Тебя отвезут домой и больше не потревожат. Но если ты не придешь сюда — тебе пришлют фильм, подобный тому, что ты сейчас посмотришь, правда главная героиня весьма интригующего сюжета, будет другой, но отлично знакомой тебе. И ты сама решишь, стоило ли платить твоим подружкам за мое желание и твое пренебрежение им. Пять дней Ярослава и уже ничего не изменишь. Никто, ничего не изменит. Однако пока срок не истек, в твоей власти спасти своих подруг — прийти ко мне и подписать контракт. И пойми, каждый день из этих пяти будет все дальше уносить желание от действительности. Может случиться так, что уже через день ты будешь мне не нужна и тем более, если сейчас мне плевать что будет с твоими подругами, то тогда я о них и на секунду не задумаюсь, даже не вспомню. Тебе придется очень постараться, чтобы я захотел что-то сделать для них. Все зависит от тебя. Посчитаешь, что гордость дороже — живи, как пожелаешь. И как сможешь. А теперь наслаждайся.

Мужчина нажал кнопку на пульте и вспыхнувший экран показал из без того парализованной страхом Ярославе распятую на кровати Ларису.

Девушка схватилась за горло, скрючилась, пытаясь закричать, но лишь хватала ртом воздух.

— Шикарные кадры.

Ларису насиловали трое. Ее лицо крупным планом, достояния насильников, входящие в нее. Крик и мольба Лысовой, скарабезности, смешки и сладкие стоны насильников, скрип кровати, хлюпанье.

Ярослава потерялась.

Уставилась на Алекса, что спокойно, будто шедевр мировой классики смотрел, как совершается преступление и, силилась сказать. Но что — не знала. Не было слов, не было мыслей — только ужас, пробирающий от макушки до пят, парализующий не то, что тело — личность.

— Света смотрелась бы лучше, не находишь? — посмотрел на нее Леший. Взгляд — нега, лицо — мистер спокойствие.

Ярослава размахнулась, желая ударить его, избить. Он перехватил ее кулачек, зажал ей руки и повалил на диван, придавил собой. Его близость, ощущение беспомощности и крики Ларисы с довольным смехом насильников, слышные из телевизора, ослепляли, лишали ума. Она забилась, как сумасшедшая и была спелената мужчиной так, что дышать свободно не могла. Алекс оказался много сильнее, чем она могла предположить.

— Ты темпераментна, — прошептал ей в лицо и накрыл губы поцелуем. Девушка заплакала от бессилия и, Алекс выпустил ее.

Встал, выключил запись и отошел к окну, пока Ярослава лежала и пыталась взять себя в руки, успокоиться хоть немного. Она была в шоке и расплывалась, не находя сил собраться.

Леший смотрел в окно, слушал, как тихо, беспомощно плачет девушка и к собственному раздражению и удивлению, испытывал острое, щемящее чувство жалости. Паршивое чувство давило на сердце и мешало планы Алекса. Он не выдержал. Вместо того, чтобы как обычно наплевать на все, он плеснул в бокал коньяка и подошел к Ярославе. Усадил силой и заставил выпить.

Только тогда взял себя в руки и отогнал не нужное чувство — вызвал Адама.

— Сопроводи домой и оставь координаты.

— Понял.

Хотел подхватить девушку за плечи и вытолкать, но краем заметил взгляд Лешего и передумал. Указал Ярославе жестом на дверь:

— Прошу.

Та еле поднялась. Постояла, качаясь, слезы вытерла и посмотрела на Лешинского:

— Сволочь.

— Пять дней, — парировал он.

— Думаешь, управы на тебя упыря нет?

— Твоей подружке это без разницы. И другим через пять дней будет все равно, — выдал дежурную улыбку. — Все просто, Ярослава — или ты моя, или они — чьи угодно.

Девушка сжала зубы и пошла к дверям. Остановилась:

— Лучше под поезд, чем под тебя, урода, — обернувшись, процедила ему в лицо, и будто под дых дала. Свернуло Лешинского, даже лицо исказилось от ярости — схватил ее за грудки, к себе подтянул и хотел сказать: "сейчас я тебя отдам мальчикам и посмотрю, кого ты уродом назовешь", но передумал отчего-то, в глаз ее взглянув. Впился в губы, причиняя боль и зажав так, что не вырваться, как не рвись, выместил злость жадным и больным поцелуем и оттолкнул из дверей вон.

— Я передумал! Три дня! — выставил ей три пальца. — У тебя только три дня — решай!

Ярослава оскалилась и уже приготовилась ринуться на него, чтобы не избить, но хоть исцарапать его рожу, но он выставил в ее сторону палец и бросил:

— Еще слово, один жест — у тебя не будет и суток на раздумья! А теперь — вон!

Девушку заколотило от ярости, страха и ненависти к этому ублюдку. Не слезы — злость от бессилия проявилась в глазах, атакуя Лешинского. Он отвернулся и скрылся в глубине залы, уступая место Адаму.

Тот молча подхватил девушку под руку и поволок на выход.

Ее впихнули в машину на заднее сиденье, кинули куртку на колени и, заклинив дверцы, чтобы она не выпрыгнула, поехали прочь.

Ярослава уткнулась лицом в колени и боялась даже дышать, чтобы не разрыдаться, не раскричаться. Она лихорадочно соображала что делать, но мысли вязли и скатывали ее в нервозную неразбериху. Ей просто хотелось выть и ничего больше. Выть так, чтобы ослепнуть, оглохнуть и умереть.

Лешинский стоял на балкончике вне себя от злости и, потягивая вино, смотрел вслед удаляющейся машине.

"Придет, куда денется. У нее нет другого выхода и она это понимает", — уверял себя. Но на сердце было тревожно.

Но почему?

Что запредельного он пожелал? Разве не четко и ясно сказал, что готов заплатить ей за свою прихоть?!

С чего вдруг его крутит от какой-то несуразной девчонки?!

Алекс со злости запустил ей вслед бокал с вином. И ушел с балкона, хлопнув дверью так, что стекла посыпались.

Уже сегодня она могла быть его! Уже сегодня, в этот самый момент!!

Черт бы ее побрал!

Они бы чудесно провели время...

Но вместо этого она заставила его пойти на крайнее меры, довела себя и его до белого каления!

Ну, почему на свет рождаются такие идиотки?!!

Ярославу высадили у подъезда, сунули в руки ее вещи и визитку с автографом Лешинского, и уехали. Девушка постояла, в прострации глядя на удаляющуюся машину и, осела на скамейку.

Ей нужно было что-то решать, что-то срочно предпринимать, она не могла даже дойти до квартиры — ни сил, не желания.

Странное это состояние, все понимаешь и одновременно ничего не понимаешь. Разрозненные фрагменты, один ужасней другого, плавают в тумане, как кошмары, и ты понимаешь, что можешь проснуться — есть выход, есть, но не знаешь, как проснуться — не видишь где он, этот выход.

Позвонить девочкам?

Ярослава закрыла лицо ладонями: Господи, как она может? Что она им скажет? Они и так живут в кошмаре, а она им добавит. Лучше одной, тонуть, так одной.

Значит, согласиться, отдаться этому упырю и быть его игрушкой?

Ярославу передернуло и затошнило. Если б тот Алекс, что с улыбкой рассказывал ей в кафе занимательные истории — она бы подумала. Но этот, монстр бесчувственный, калека моральный стал для нее прообразом самого Сатаны. И добровольно шагнуть в топку, отдаться ему? Лучше умереть.

Девушка уставилась перед собой: мысль. Возможно, единственно здравая. Слезы покатились сами — кому хочется умирать в двадцать лет?

Но это выход, решение. Убрать себя из расклада и тем не видеть, не слышать, не знать. Мертвым все равно, мертвые — это мертвые, им не больно, не страшно, не противно, ни совестно.

Ярослава сгребла с колен выданное Адамом и, сунув в карман сотовый вместе с визиткой, сжала в руке ножик, пошла домой, грея его рукоять.

Постояла посреди коридора, оглядывая квартиру, прощаясь с ней и со всем, что наполняло ее, наполняло жизнь Ярославы, и очнулась. Брякнула нож на тумбочку, осела у стены: как можно лишить себя жизни? А как же планы? Как история, ученики, что будут заслушиваться на уроках Суздалевой? Как же теплая уютная квартирка на краю света, из окон которой видны снежные торосы и пургу? Как папка? Как мама? Как Гришка? Они так и не помирятся?

А где он? Где он был, когда Димка на нее напал? Где он был, когда она с ума сходила из-за Ларисы? Где он был, когда пропала Инна? Почему он появляется, когда надо ему, а не ей? Разве это любовь? И в чем он ее обвинил, из-за чего бросил? Если бы он был настоящим, если б у них было по-настоящему, он бы был здесь, с ней, и помог, снял хоть часть груза с ее плеч! А он может только винить!

Да если бы не он, не появился бы этот паук -богатей, не стал бы тягать ее в сети!

А вот никому! Ни Грише, ни себе, ни ему!

Поднялась и решительно разделась, прошла в ванную, прихватив с собой нож. Постояла перед зеркалом, прикидывая как лучше это сделать? И прочь страх, прочь все! Пусть они, сволочи, умоются, пусть узнают! Надо еще записку написать и изложить суть дела, рассказать, кто замешан в похищении девушек. Точно!

Ярослава кинула нож в раковину и пошла в комнату. Пока искала чистый лист бумаги и ручку, нашла сигареты. Закурила и расположилась за столом, принялась раздумывать над посмертной запиской.