Уходящая в тени

Дядя что-то буркнул. Мне показалось: "Посадил тут мне своих на шею..."

— Итак. Моё последнее слово: завтра вечером в имении деда будут объявлены две помолвки. Возражений не приемлю. Вы все взрослые люди и прекрасно понимаете, что такое долг перед семьёй. Можете быть свободны — до завтра.

Первым исчез Игнат — сразу после того, как с него сняли сплетение сильнейших заклятий. Исчез, даже не пошевельнувшись. Только-только сидел на стуле, согбенный и мрачный, как старик, — и нет его.

Влад встал и, не взглянув ни на Агнию, ни на меня, вышел из подвала, открыв послушную на этот раз дверь.

Ко мне подошла мама.

— Всё так просто, да, мам? Он меня хотел убить, а я всё равно должна выйти за него замуж? — прошептала я, с трудом удерживаясь от слёз обиды. И добавила — от той же обиды, чтобы больно было не только мне: — Это ведь всё потому, что я приёмная! Агнию замуж за убийцу не отдали бы, да?

Сестра расслышала мой шёпот: она подняла глаза и невидяще уставилась в стену.

— Асенька, ты же знаешь, что я никогда не делала различий между Алексисом, Агнией — и тобой, — мягко сказала мама. — Это несправедливо — то, что ты сказала.

— Может, Астра сказала и несправедливо, но правильно по сути, — хмуро проговорил Алексис. — Я, например, не хотел бы, чтобы моим братом стал потенциальный убийца. Пап, никак нельзя переиграть ситуацию?

— Нет! — отрезал тот.

— Папа, — позвала я, сглотнув тугой ком в горле. — Но ведь я теперь сильнее Влада... Я ведь...

— Вспышки проявления силы бывают, если много заниматься практической магией, — отозвался отец и взял под руку маму. — Или после прямого контакта с силой, как это произошло с тобой у источника. Не обольщайся, девочка. Это всё временное.

Они ушли, оставив нас под опёкой Назария. Тот поглядывал исподтишка и молчал.

— Девочки, — хмуро сказал Алексис. — По-моему, сейчас самое время напиться.

— Извини, Алексис, — выдавила я, всё ещё пытаясь расслабить напряжённое горло. — Не хочу. Да и учебное время сейчас.

Назарий опять что-то проворчал. Агния вообще промолчала. Она сидела, грудью навалившись на стол, уткнув подбородок в переплетённые пальцы. Полное впечатление, что сидит, задремав. Алексис посмотрел-посмотрел на нас и со вздохом вышел.

Постояв в нерешительности, я только сделала шаг к Агнии, как дядя вдруг заорал:

— А ну вон отсюда обе! Ещё реветь тут начнёте — мне на нервы действовать!

Агния молча встала и пошла к двери. Я чуть было и в самом деле не разревелась, поняв, что она уходит. Но сестра, проходя мимо меня, задела своими пальцами мои — и, вцепившись в меня, глухо сказала:

— Пошли, Астра. Дядя всё понял как надо.

Я успела сдёрнуть со стола сумочку и уже за дверью спросила, всхлипнув:

— А куда?

— К тебе. Расскажешь про Игната.

— Ла-адно.

Она сама вывела меня в гардероб — я успела выглянуть в окно. На улице тихо и пустынно. В смысле — Влада нет. Я скривилась о подступающего плача, но себя пересила.

Сестра кивнула вопросительно, и я переступила в тень, таща её за собой. Сразу не сообразила, что делаю. Зато Агния серьёзно сказала, сообразив, как я перевела её:

— Вон ты как. Что там с источником силы? Ты правда напрямую силу брала? Когда?

— Когда папу пришлось вытаскивать.

— Ясно. — Сестра бросила свою сумку на подоконник. Села. — Давай рассказывай.

Через полчаса, сообразивший, где нас искать, появился Алексис — с фирменным магазинным пакетом, пузатым от бутылок и закуски. Он появился вовремя — высушить вселенский слезливый потоп и затушить вселенский пожар, с которым мы уже не справлялись. Ладно хоть огнём прихватило только кухню.

— Ну, девчонки! — возмутился он уже во время застолья. — Нельзя же так!

— Пра-авильно! — прогундосила снова ревмя ревущая Агния. — Н-надо было сразу весь дом поджечь! А-аська, пошли к твоему бывшему — я щас хоть ему тако-ой пожар устрою! Хоть выплесну по-настоящему!

— Опоздали с пожаром, — миролюбиво заметил Алексис.

— С пожаром никогда н-не поздно, — глубокомысленно заикалась Агния. — Знала бы, где, блин-н, н-наши женихи живут, я б им... Аська... Как ты только жил-ла эти дни-и... Н-не, пошли — твоему бывшему морду набьём?

— Агния, — терпеливо сказал Алексис. — Ну не получится — честно тебе говорю. Он уехал. Совсем.

— Н-не поняла! Испугался н-нас?

— Его мать забрала — сказала, что хватит с неё. Шея у неё, типа, не железная, чтобы он устроился на ней навеки. Сказала, что там, в том городе, где она живёт, она ему и работу хорошую найдёт, и невесту...

— А-а!.. — теперь обрыдалась я. — Ему хорошо-о! Его никто ни в чём заставлять не будет! Ему и здесь, и там помогут... А мне-е?!

— Бедные мы с тобой, бедные, Аська! — прорыдала в ответ сестра и чуть не упала со стула, попытавшись обнять меня на расстоянии.

Алексис еле успел подхватить обеих.

— Э... Вам не слишком? — осторожно спросил он.

— Ма-ало!

Потом мы просто сидели и молчали, каждый думая о своём.

Конец вечера был примечателен. Агния как-то быстро пришла в себя — внутри, что ли, всё выгорело? Привела себя в порядок: уселась перед зеркалом, расчесалась, навела марафет и спокойно сказала:

— Астра, ты мне сестра.

— Ага, — сказала я, примерно догадываясь, что именно она мне скажет.

— Но Игната ты не получишь.

— Ну знаете! — возмутился Алексис. — Этот убийца!..

— Алексис, — прервала его сестра. — Я... люблю его. И мы с ним уже пробовали переспать, когда поняли, что сбежать не получится. Проблема в том, что и на мне, и на нём заклятие, не дающее переспать и не позволяющее удрать за границы города. Папа постарался. А мы уже...

— Вы — пробовали сбежать?!

— А что нам оставалось делать?! — взвилась сестра. — Аська, вон, и та голову в кои-то веки подняла! Хоть что-то попыталась сделать! А я что — рыжая?! Буду ждать у моря погоды?! Игнат — мой!

Следующие пять минут мы дружно тушили шторы.

— Агния, а ты правда не боишься его? — робко спросила я, заворожённая мыслью, что она выйдет замуж за убийцу.

— Нет. Я знаю про него одну вещь, которой он не знает.

— Да? — заинтересовался брат. — А нам скажешь? Мы — никому!

— Скажу, — решительно сказала Агния. — Папа думает, что у нас идеальные пары. Может быть. Но про себя я знаю, что я сильней Игната. Хотя он по силе близок ко мне. Я с Владом не смогу жить. Он слабей, а мне слабаки не нужны. В браке я хочу быть женщиной, а не командиршей в юбке!

— Влад не слабый, — возразила я. — Если б ты видела, как он дрался с Пауком!

— Ты прекрасно поняла, о какой я силе. Мы с Игнатом будем сильной парой именно потому, что я сильней.

— А сбежать не смогли, — хмыкнул Алексис.

Она зарычала было, но, спохватившись, опасливо огляделась. Нет, огня нигде не видно... Не сразу, но я сообразила, что имеет в виду Агния, сумбурно высказывая свои мысли о силе. Она перечислила состояние силы характеров и магии. Агния и Игнат сильны в магии. Но характер у сестры жёстче. Она может стать хорошей, пусть и незаметной опорой Игнату, который только с виду умеет держать себя в руках, а на деле, как выяснилось, весьма (мягко говоря) импульсивный. Со Владом же ей придётся постоянно спорить: несмотря на то что он, как маг, слабей, характер у него явно железный, что она и поняла, понаблюдав за ним в дядином подвале. Командиршей в юбке она, конечно, рядом с ним не станет — это она преувеличила, но ругани будет много. Поэтому и возник образ "командирша в юбке".

И тут же Агния умоляюще взглянула на брата.

— Алексис, миленький! Погадай-посмотри на Игната!

— А у тебя что-нибудь есть?

— Мы сегодня были в баре, — сказала сразу успокившаяся Агния. — Вот. Хватит?

Она протянула ему сложенную в несколько раз салфетку.

— Хватит, — кивнул Алексис.

Мы сели уже в комнате — за стол.

Некоторое время брат сидел и словно задумчиво рвал салфетку на клочья. Потом замер, а клочки медленно поднялись перед ним. Будто застывшими глазами Алексис смотрел "сквозь" них. А потом начал их перебирать прямо в воздухе, и клочья салфетки словно льнули к его рукам. Лицо брата постепенно из спокойного становилось... Странно, но становилось сочувственным. Он, кажется, сопротивлялся этому сочувствию, пытался недовольно сдвигать брови, но ничего не получалось. Что же он такого увидел, если в лице его проступала даже жалость?

— Девочки, кое-что с Игнатом ясно, — сказал он, и клочки бумажки упали на стол. — Не знаю, как Астра, но тебе, Агния, даже боюсь говорить об Игнате. Ты и так влюблена, а на фоне этой влюблённости можешь и посочувствовать ему, а это... — Он покачал головой.

— Говори, — потребовала Агния. — Разберёмся.

— Он внебрачный сын. Был. Его родила магичка. После чего оставила прямо в роддоме. В Доме ребёнка он был до упора — ждали, может, кто-то оттуда возьмёт. Потом перевели в детский дом. До пяти лет всё было нормально, а потом с ним стало плохо. Проснулся Харон. Только он-то об этом не знал. Он — видел тени и людей, которых никто не видел. В пять лет-то. В семь его усыновили в обыкновенную семью. Там сначала думали, что видимое им — это детские фантазии. Жил более-менее нормально. А потом — период взросления. От него самого потянуло силой, и теперь тени плыли не мимо него, а потянулись к нему — на эту силу. Они умоляли его помочь им, а он ничего не понимал. В семье решили, что подросток с психическими отклонениями. Сводили к врачам. Те прописали успокоительное. Некоторое время лежал в стационаре психбольницы. Потом он понял, что лучше молчать о том, что видит, но его беспокойство было слишком ощутимым: мёртвых-то он продолжал видеть, огрызался на них... Десять лет на транквилизаторах — без понятия, что именно происходит, но в постоянном страхе, что он постепенно сходит с ума. Ему повезло. Мёртвые буквально клубились вокруг него, когда его однажды увидел городской страж. Парня с улицы увели в тамошнюю главную семью стражей. Разыскали его мать. Отца. Мать от него отказалась ещё раз. Отец — обрадовался и немедленно усыновил. Обучение поздно, но начали. Пять лет тому назад. Он выправился, стал спокойным, но время от времени срывается... Агния, ты уверена, что справишься с ним?

— Теперь, когда знаю, что было, — да, — спокойно ответила сестра и взглянула на меня. — Астра, ты простишь меня?

Я сидела потрясённая. И я ещё психовала, что мне в моё восемнадцатилетие сказали, что я неродная? Неблагодарная... Хоть что-то теперь прояснилось.

16.

Прежде чем уйти, Алексис поставил на место выбитую волками дверь. Ушёл вместе с задумчивой Агнией. На пороге сестра оглянулась, словно хотела что-то сказать, но промолчала. Но стало понятно и без её слов, что она сейчас пойдёт искать Игната.

Счастливая...

Нет чувства вины. Нет ощущения, что стала камнем преткновения на пути других... Всё дело во мне. Если бы я была обычным магом, всё было бы намного проще. Тогда не надо было бы думать о равновесии в парах. Тогда бы... Хотя Игнат сам виноват, что им пришлось встретиться в такой ситуации.

Бедный Игнат. Синеглазый красавец, казавшийся таким спокойным и сильным, оказывается, прошёл мучительную, страшную дорогу детства и юности — заклеймённый психом... Ужасно. Я передёрнула плечами, представив, что такое случилось бы со мной. Вот я — маленькая, ничего не понимаю, а вокруг меня толпятся странные люди, которых не видят другие. Приходят и говорят со мной те, кого не слышит никто, кроме меня. Они говорят со мной, требуя и требуя от меня невероятного — просят стать их проводником в другие, непостижимые, мрачные миры.

Бедный Игнат... Как он на самом деле не сошёл с ума...

Равновесие... Поздно об этом. Вечер помолвки — завтра. Что можно сделать за эти часы? Магом не стать. Можно только думать... А подумать есть о чём...

Я почти машинально взяла сумку, сунула туда запас свечей и привычно проверила зажигалку и — на всякий случай коробок спичек. Спать в квартире, пропахшей терпким дымом, невозможно. Поброжу по городу, а потом уйду спать в пчельник Дарёнки.

Значит, тяготение Влада к интрижке — всего лишь навешенное заклятие Игната. Весело... Значит, Влад вообще ко мне ничего не чувствовал?

Почему-то больше хочется думать о Владе, чем о страшном будущем с Игнатом. Может, потому что будущее теперь представляется возвращением к Женьке? О Господи...

Я медленно спустилась по лестницам.

Уже стемнело, и город постепенно засиял огоньками в окнах и витринах.

Медленно бредя по улице, я бездумно смотрела в витрины магазинов, совсем забыв, что нужно о чём-то размышлять. Взгляд застывал на товарах, со вкусом выставленных на полках, — и не видел их. И мозги... Вместо того чтобы анализировать происходящее и недалёкое будущее, они зациклились на воспоминаниях. Сплошь картинки. И везде Влад. Вот он на пляже — поднимается за мной. Первый настоящий взгляд — глаза в глаза. Вот он сидит на скамейке в сквере и медленно рвёт лепестки роз, а они, подгоняемые его магией, летят за мной, заманивая и увлекая... Было ли тогда на нём заклятие Игната? И не спросишь теперь, где они встретились-столкнулись...

Оглядевшись, я поняла, что забрела близко к новому автовокзалу. Намёк? Пора уходить в Дарёнкины владения... Где бы здесь спрятаться, чтобы зажечь свечу?

И снова бездумно застыла, глядя на магазинную витрину. Стояла долго, прежде чем поняла, что передо мной небольшой магазин игрушек. С трудом улыбнулась. И даже не вздрогнула, когда что-то, с жёсткой шерстью, скользнуло под моей безвольно опущенной ладонью, слегка приподнимая её.

Крупный чёрный волк шагнул чуть вперёд — показалось, чтобы моя ладонь проехалась по его шерсти.

— Влад... — выдохнула я почти беззвучно.

Синевато-черые глаза, с отблёскивающими жёлтыми огоньками от витринных лампочек, замерли на мне. Рука сама потянулась погладить его — отдёрнула.

Волк ждал. Сколько же времени он сопровождал меня, прежде чем показаться? Я присела перед ним на корточки. Хотя хотелось перевалиться на колени и обнять его — и пусть рвётся потом из моих рук, главное — обнять всё равно успею... А он... Взял и шагнул ко мне — краем морды приласкаться к моей щеке.

— Тебе тоже привет. Извини, я ухожу к Дарёнке. Дома спать нельзя. Агния всё пожгла. — Сказала и осеклась. Нельзя при нём так об Агнии! Им теперь вместе жить, а я как будто осуждаю её при нём. Как будто сплетничаю. — Дымом пахнет, — уже хмуро добавила я.

Еле заметные бугорки волчьих бровей вскинулись.

— Дарёнка — это владелица того сарая, где мы были ночью, — объяснила я и тут же горько усмехнулась: надо же, как я его сразу поняла. — В общем, я туда ухожу спать.

Верхняя губа приподнялась, и зубы аккуратно обхватили мою кисть.

— Ты... — Я хотела спросить, не хочет ли он, чтобы я осталась, но передумала и спросила другое: — Не хочешь, чтобы я туда уходила?

И вдруг поняла, почему вцепился, — и возблагодарила темноту (отвернулась от витрины), что он не видит, как я покраснела. Но сказала только одно:

— Отпусти.

Отпустил, но не собирался оставлять меня одну. Я побрела дальше, стараясь не оглядываться, хотя боковым зрением и так видела, что он идёт следом. Наконец, я остановилась между двумя домами, на торцах которых нет окон. И спустилась в подвальный придел одного из них. Волк, помедлив, спустился за мной. Я покосилась на него и зажгла свечу, поставив её прямо на пол — причём очень ненадёжно, чтобы свалилась в небольшую лужу на полу — сразу после моего перехода.