— Гарри, — он встречается со мной взглядом полным укора. — Как ты не понимаешь, ты все еще ребенок и мы в ответственности за тебя! И то, что из-за своих переживаний отдалился от своих друзей — очень нехорошо. Я же пытаюсь тебе помочь. Ты же для меня не чужой человек. Я столько лет дружил с твоими родителями в школе, неужели я не смогу выслушать и понять тревоги их сына?
— Ты это сейчас меня или себя убеждаешь? Как-то ты благополучно забыл о моем существовании, аж на двенадцать лет, Люпин. Да и потом не жаждал со мной общаться. А тут вдруг я должен изливать перед тобой душу. Согласись, это вообще-то очень абсурдно.
— Гарри, ну зачем ты так? Как ты можешь быть таким жестоким?! Я не смог бы позаботится о тебе, и ты прекрасно понимаешь почему! Все это из-за моей проклятой болезни! Кто бы мне дал право заботиться о маленьком ребенке?
— А чтобы заботиться обо мне, тебе непременно надо, чтобы пришло одобрение откуда-то из высшей инстанции? Или ты может быть болен круглогодично двадцать четыре часа в сутки? Что молчишь? Отправить открытку на день рождения или на рождество осиротевшему ребенку твоих, как ты выразился друзей, оказалась выше твоих сил? Адреса не знал моих родственников? Допустим. А адрес Хогвартса ты тоже как-то вдруг позабыл? Где я проучился целых два года, но был абсолютно без понятия, что у моих родителей был, оказывается друг. А теперь ты имеешь наглость меня в чем-то упрекать и еще ссылаться на то, что ты друг моих родителей. Фиговый из тебя друг получился, Люпин.
Кажется это уже второй человек за сегодня, которого я довел до слез. Только в исполнении Гермионы это выглядело где-то очень мило, а вот слезы Люпина просто вызывали омерзение.
— Прости меня... Прости, Гарри. Я знаю, что виноват. Но я не мог, я боялся, что ты отвернешься от меня, когда узнаешь о моей болезни. Мне очень жаль, что так вышло... И я вовсе не упрекаю тебя, просто действительно переживаю за тебя. Может я и плохой друг был для твоих родителей, но мне не все равно, что с тобой сейчас творится. Ты никого не подпускаешь к себе. Ты ни хочешь поговорить даже со своими друзьями. Сейчас очень тяжелое время и надо оставить все разногласия и мелкие обиды. Когда-то я так же замкнулся в себе, и вместо того чтобы поговорить по душам с друзьями, держал все обиды и недомолвки в себе. Скажу тебе, что ничего из этого хорошего не получилось, в первую очередь для меня. Поговори со мной, Гарри, неужели ты думаешь, что я тебя не пойму.
— Я это не ты Люпин. Поэтому даже не смей сравнивать меня с собой. Ты не тот человек, с которым я когда-либо буду откровенничать. Мне плевать на то, что ты в полнолуние превращаешься в оборотня, если в это время ты находишься от меня как можно дальше. То, что столько лет подряд ты никак не можешь прийти к взаимопониманию со своим внутренним зверем — это тоже твоя проблема. Но и от меня тебе не стоит ждать жалости и сантиментов. По большому счету, ты мне так же безразличен, как и я тебе.
Люпин сидел напротив меня унылой тенью, до него с трудом доходили мои слова. Он, как и все вокруг, видел во мне отражение моих покойных родителей. И в его начинающей седеть башке никак не укладывалось то, что я могу его просто послать куда подальше, не смотря на все его заверения в дружбе к незабвенным Лили и Джеймсу Поттерам.
— Ты не можешь такого говорить... Это не ты, это в тебе говорит...
— Волдеморт? Что ты вздрагиваешь, Люпин? По-моему, эта притянутая за уши теория уже не первый день гуляет среди членов Ордена Феникса. Только меня в известность, почему-то, никто не соизволил поставить. Не доверяете? Так какого Мордреда, я должен доверять вам и беспрекословно подчиняться?!
— Гарри, ты не понимаешь! Никто не желает тебе зла! Тебя никто ни в чем не винит! Просто есть вещи, которые если узнает Тот-Кого-Не-Называют, окажется катастрофой для всех нас и для тебя в первую очередь!
— Конечно, я не понимаю! Куда уж мне малоумному понять?! Вот только информацию, касающуюся непосредственно меня и моего здоровья мне все же нужно было бы знать. Но это только мне так кажется, а вашему Ордену Феникса, конечно же, виднее, что от меня скрывать, а что нет. И как правильно мне преподнести информацию. Что, неужели я достаточно созрел для того, чтобы знать, что Волдеморт может завладеть моим сознанием?
— Гарри все вышло случайно, ты еще слишком молод для такого знания и чтобы нести на себе такой груз ответственности. И мы до конца не были уверены, что это действительно так. Так с чего бы тебя пугать и портить тебе жизнь подобными ужасами?
— А с чего это вдруг нашлись подтверждения этим "ужасам"? Только не заводи песню про случайность, Люпин. Может ты и такой наивный, но вот я, ни за что не поверю, что параноик Грюм забыл наложить чары конфиденциальности, когда вдруг решил пошептаться с миссис Уизли и Тонкс о сокровенном.
— Все могут ошибаться, — бормочет Люпин, снова старательно отводя взгляд.
— Сейчас ты лжешь, Ремус. Не со зла, но пользуясь какими-то своими надуманными приоритетами. Я скорее поверю, что ваш Орден Феникса наконец-то решил, выдать мне крупицу информации. И то, что эта якобы случайность была запланирована. Неужели моей безопасностью, наконец, решили заняться всерьез? Сколько времени прошло после того, как кому-то пришла в голову гениальная гипотеза о моей связи с Волдемортом? Наверно было забавно наблюдать, а спятит ли Поттер или нет?
— Гарри, ты несправедлив! То как ты преподносишь все, как будто мы тебе враги и бездушные монстры — это очень обидно и неправильно! Ты даже не представляешь, какую важную роль играешь в этой войне! Твои родители состояли в Ордене Феникса и всеми силами боролись со Злом. Твои подозрения очень бы их оскорбили...
— То есть, мои родители умерли не защищая меня, а борясь ради какого-то абстрактного зла?
— Не передергивай, мальчишка! — Люпин просто дымился от праведного гнева.
— Конечно тебе видней. А теперь, глядя мне в глаза, скажи, что мои родители умерли ради того, чтобы я сразился с монстром и отомстил за них, а не для того чтобы я просто жил. Что же ты отводишь взгляд, Люпин, друг моих родителей?
— Гарри, как ты не понимаешь! То, что они хотели уже не важно. Даже месть их убийце не важна. Этот монстр, как ты выразился, просто будет снова и снова охотится за тобой. А мы просто пытаемся уберечь тебя от него, пока ты окончательно не будешь готов ко встрече с ним.
— Во как, значит все уже за меня решили! Даже запланировали где и когда!
— Гарри, ты рассуждаешь как ребенок! Неужели тебе не ясно, что сейчас, ты ничего не сможешь предпринять против Того-Кого-Нельзя-Называть!
— А когда смогу? Что-то не припомню дополнительных занятий по ЗОТС, кроме того чтобы научиться вызывать Патронуса. Квинтэссенция лучших воспоминаний. Здорово конечно, но причем тут Волдеморт? Все преподаватели по ЗОТС были вообще некомпетентными, даже ты Люпин. Не обижайся, но ты разжевывал нам материал первого курса на третьем, я заглянул в вопросник на экзамены СОВ у Грейнджер. А Грюм, точнее не-Грюм, весь год рассказывал про Непростительные проклятья, но это все теория, которую и в книгах найти можно. Много я с одной теорией навоюю? Исходя из этого, я еще очень долго не смогу ничего и ни как противопоставить от себя Волдеморту. Хотя, может быть, все именно так и запланировано, а Люпин?
— Как ты можешь такое говорить?! Как тебе вообще подобное могло прийти в голову?!
— Не ори я и без того тебя прекрасно слышу. Я сужу не по словам, а по поступкам. И то, что я наблюдаю, мне очень не нравится. Отговариваясь и ссылаясь на мой нежный возраст, все почему-то ждут моего противостояния сильнейшему магу современности, при этом не просто ограничивая меня в знаниях сверх школьной программы, но даже и в рамках ее, абсолютно ничему меня не обучая. Согласись, Люпин, в такое тяжелое время это просто невиданное попустительство, это можно сказать саботаж и потворствование победе Волдеморта. Такие действия можно оправдать только тем, что меня просто готовят к определенному времени на заклание Волдеморту. Так что, извини меня, Люпин, ты мне глубоко антипатичен, как и весь ваш Орден Феникса. Я не приемлю того, чтобы меня использовали вслепую. Если главный расклад делается на меня, то как ни как, я заслуживаю правдивой информации, а не того слезливого эмоционального шантажа, что ты мне здесь устроил. Иди, посоветуйся с вышестоящим руководством. Но не обольщайся, что ты меня знаешь, и не козыряй своей дружбой с моими родителями. Раз тебе было плевать на меня в детстве, я тебе не послушный маленький мальчик. Ты меня по большому-то счету вообще не знаешь. Поэтому свали с моего горизонта со своим умалчиванием и деланным сочувствием. Если ты не соизволишь меня понять, то нам вообще не о чем говорить.
Он молчит, потупившись, а я разворачиваюсь и ухожу к себе в спальню. Вот ведь, почему-то для откровенного разговора решили прислать мне оборотня вместо крестного, как будто я все эти годы проявлял энтузиазм в общении с Люпином. Странная логика, раз он, якобы, друг родителей, то я должен буду соглашаться и послушно кивать на каждую истину, что он соизволит изречь.
Рон уже давно спит, похрапывая, не соизволив на себя набросить хоть какие-то заглушающие чары. Почему-то в спальне гриффиндора мы все должны были спасаться от его храпа, ставя свои заглушающие чары. Но только не Рон, от которого страдают все уже не первый год. Куда уж там моим кошмарам, которые изредка будили всех? Этот Уизли вообще мало приучен думать о комфорте окружающих, а такое понятие как общежитие, для него как Запретный лес. Я левитирую сонного и храпящего Рона в коридор и запираю дверь от всех поползновений потревожить мой сон. Мне теперь тоже плевать на тонкую душевную организацию окружающих. В конце концов, разве обо мне кто-то из них заботился все эти годы? Громогласная миссис Уизли? Так ее потные объятья вызывали желание скорее удавиться, чем проникнуться единением и миром, царящим в их семье. Близнецы Уизли? Ой, держите меня! Эти мелкие талантливые пакостники, конечно, отличались изобретательностью, но она, в основном, именно к пакостям и сводилась. Откровенное издевательство даже над членами своего факультета расценивалась как безобидная шалость. Даже если их наказывали отработками с мистером Филчем они проходили вместе и на пару, что, в общем-то, как наказание и не считалось. Приглядываясь все эти годы к близнецам Уизли, я очень отчетливо понял, что магическое ядро у них общее. Они, в общем-то, как одна личность, разделенная на две равные половинки. Но чете Уизли на такие мелочи вообще было плевать. Что Фред, что Джордж, какая разница? Можно их путать до скончания века. А стоило только дирекции школы отделить Фреда от Джорджа хотя бы на двенадцать часов, как коэффициент их проказ стал бы стремиться к нулю. Но, увы! Взрослые не могли, почему-то, пойти на такие крайние меры. Не то для них это было чересчур жестоко, не то их вполне устраивало поведение этих двух обалдуев. Как бы там ни было, но эти двое воспользовавшись моим подавленным состоянием, выманили у меня тысячу галлеонов на развитие их бизнеса. Мой приз, в победе на Турнире Трех Волшебников, который я вполне мог, из-за душевных переживаний на тот момент, спустить в унитаз Хогвартс-экспресса. Но Мордред! Вместо честной сделки, они просто решили меня облапошить, своего благодетеля, пользуясь моим состоянием. Договор был на словах и не подтвержден магическими клятвами, после их нытья о том, что их не ценят и им никогда не видать заветной мечты. Я, хороший мальчик, пожертвовал все что имею. Тем более что не жалко, для меня эти деньги отдавали кровью Седрика Диггори. Но вот для Уизли подобный контракт мог стать, благодаря моей наивности, как и отпущением грехов Предателей крови, так и очередным камнем, который окончательно задавит оступившихся неоднократно магов. Близнецы сделали свой выбор — вместо долгосрочной перспективы взаимовыгодного сотрудничества и равных долей в предприятии, они просто решили поживиться за счет меня наивного. Мерлин им судья. Просто обладая таким ярким талантом в отличие от остальных Уизли, но иметь такую же мелочную и жаждущую до наживы душонку, для меня их поведение оказалось шоком в прозрении после принятия зелья. А вот Рон на фоне близнецов вообще оказался полным ничтожеством. Поэтому пусть спит на коврике, от него не убудет, а я смогу спокойно выспаться перед разговором с Сириусом.
* * *
Получилось, как я предполагал, мелкое поколение Уизли и Грейнджер отправились с утра пораньше в больницу Святого Мунго. Меня не добудились или же решили, что душеспасительные беседы лучше оставить на потом. Вполне возможно, что старик уже в курсе моей строптивости, но он по-прежнему старается свести наши встречи к минимуму. Это хорошо, но тянуть все же, не стоит. Пора уже решать первоочередные задачи. В доме остались только Сириус, Люпин и Тонкс, если не считать Кикимера и меня. Люпин и Тонкс уединились в одной комнате и, кажется надолго, поэтому самое время было поговорить с крестным. Он занимался украшением елки на втором этаже в гостиной, которую накануне принес Наземникус. Не иначе спер где-то, но это теперь мало кого интересовало. Сириус был счастлив, а заметив меня на пороге гостиной, просто просиял:
— Гарри, ну наконец-то ты не прячешься! Что, решил вспомнить о своем старике крестном? Ладно уж, можешь не отвечать, вот только водружу ангела на самую верхушку и мы можем поговорить... Ты пока присядь...
Он продолжил, как ни в чем не бывало наряжать елку, напевая Рождественские гимны. Мне было немного не по себе. Вроде и упрек очень мягкий, но в его глазах, я вроде как виноват. Хотя кто его знает, что творится в его косматой голове. Со своей стороны вины, я вроде, как и не должен был чувствовать, но почему-то Сириус, все же, решил меня попрекнуть. Но сегодня он, по крайней мере, не шарахается от меня, и то дело.
— Гарри, ты ведь выпьешь со мной немного вина? — он приземлился на диванчик рядом и уже трансфигурироавал бокалы из праздничной мишуры, при этом глядя на меня так предано и счастливо, что мне оставалось только кивнуть. — Молодец, Гарри! Я с Джеймсом в твои годы, ой как зажигали на весь Хогвартсе! Все эти добропорядочные пустозвоны, конечно, стали бы на дыбы узнай то, что я, якобы, спаиваю своего крестника. Даже Люпин! Кто бы мог подумать, что он станет таким праведным обывателем? Уж точно не я! Так, держи Гарри! Давай за предстоящие праздники! Ты пей, не стесняйся. Джеймс в твои годы мог выпить сколько угодно, не пьянея!
Энтузиазм крестного меня несколько обескуражил, с чего бы это вдруг, после того как он избегал меня, ему вздумалось пообщаться? С другой стороны, это было как нельзя кстати. О том, что сейчас творится в голове Сириуса, я даже отдаленно не предполагал. Знал бы, убежал без оглядки. Но задним числом мы все умные. Он снова наполнил бокалы крепким и тягучим красным вином.
— Что, Гарри, решил, что со стариком-крестным тебе не интересно?
— С чего ты взял? По-моему, это ты меня игнорируешь с самого моего приезда.
— Я? Да как ты мог такое обо мне подумать? — он попытался обидеться, затем махнул рукой, придвинулся ко мне поближе, снова наполняя бокалы. — Гарри, пойми, мне тоже очень тяжело, я тут под полным контролем. Люпин проверяет всю мою почту, а Молли следит за моим моральным обликом, точнее следила...
