— Вот, — обрадовался Тимофей, — мы не можем уйти просто так.
— Я могу.
— Иди, — равнодушно обронил пацан, — дорогу найдешь?
— Уж как нибудь... — Антон развернулся и, беспечно насвистывая, двинулся к арочному проему, за которым притаилась хищно ухмыляющаяся темнота. Он поежился. Нет, нельзя оставлять хлопцев одних, ведь дети почти, вляпаются куда, так он потом до конца жизни себя поедом есть будет. Парню не хотелось признаться самому себе, что его решение вызвано не тревогой за судьбу попутчиков, а собственным малодушием. Они-то здесь без него как-то жили, не пропали, а вот он сам только за разрыв-травой ходил, да и то в компании с Лешим. Одному переться через лес не улыбалось — и скучно, и жутко, и "некому руку подать в минуту душевной тревоги". Он развернулся обратно:
— Ладно, убедил, идем спасать "брата по разуму". — Тимофей обрадовано подскочил к нему, хлопнул ладонью по спине:
— Мир?
— И даже не поругались, — ухмыльнулся Антон, — так, немного не сошлись во мнениях, — и тоскливо подумал: "Вот молодежь пошла упертая. Неужели и я такой был десять лет назад? Нда...". — Давайте хоть за мечом сходим, мало ли что.
— Не надо. Здесь живых больше нет, — коротко проинформировал Птах. — К тому же ты неважный мечник.
— Я?! — возмущенно развернулся к нему парень. — А Кащея кто убил?
— Не ты, — подвел позорную черту под нелегким боем бесенок.
— А кто? — тот неопределенно пожал плечами, дескать, понимай, как хочешь.
— Ладно, Антон, не спорь, — вмешался Тимофей, не давая разгореться новому спору.
— Ты лучше старикану своему скажи, что мы к нему идем, чтоб заморочки какой не вышло. А то мы к нему с добром, а он в нас из бластера зафигачит.
— Ну, почему обязательно из бластера? Какое-то у тебя странное представление о контакте.
— Нормальное. Это у вас там в будущем все гуманные, добренькие, а мы — необузданные, жестокосердные варвары, к любым эксцессам готовы. — Все-таки очень не хотелось лезть очертя голову в новые приключения, и настроение было препаршивое. Антон завелся и ещё долго бы выступал на эту тему, но его перебил удивленный возглас Тимофея:
— А его нет.
— Кого там ещё нет? — Тот ткнул пальцем в молочно-белую вогнутую сферу, в глубине которой затухала переливающаяся искорка. Антон удовлетворенно хмыкнул: — Вот, вопрос исчерпан. И не надо никого спасать — он самоустранился, значит, нафиг ему наша помощь не нужна.
Тимофей ожег его взглядом, молча подошел к Птаху и замер на мгновение, ожидая окончательного решения Антона.
— Куда теперь? — рявкнул тот на безответного бесенка, понимая, что идти все равно придется.
— За мной, — он приглашающе махнул хвостиком с пушистой кисточкой на конце и весело зацокал копытцами по каменным плитам пола. Так толком не помирившиеся друзья двинулись за ним. Бесенок выскочил в полутемный коридор, и начал петлять по закоулкам замка, пока не нырнул в темную дыру, больше похожую на кроличью нору. Вот только кроль этот был размером с хорошую овчарку. Антон поморщился — из них троих он самый высокий, потому идти ему пришлось на полусогнутых. Темнота вокруг стала беспросветной.
— Куда мы лезем, тут же черт ногу сломит.
— Привыкнешь, — юркому бесенку все было нипочем.
И, правда, через некоторое время Антон заметил, что он стал различать осторожно идущего впереди Тимофея, а потом понял — стены тоннеля слабо светились сами по себе. Он почувствовал себя увереннее, все-таки брести в кромешной тьме удовольствие ещё то, и даже слегка повеселел, напевая в такт шагам одну из попсовых песенок, навязшую в зубах ещё дома и не забытую даже спустя долгое время. Бывает такое, привяжется ничего ни значащая мелодия и крутится в голове, как заезженная пластинка, без передышки.
Идущий далеко впереди бесенок резко остановился, словно уперся в невидимую стену, шатнулся назад и беззвучно рухнул оземь. Вслед за ним Тимофей обеими руками схватился за голову, застонал и точно так же обрушился на пол.
Антон, по-прежнему напевающий бесконечную песенку, не сразу сообразил, в чем дело. Незатейливую мелодию, словно шальным ветром сдуло, а на смену ей пришла обжигающая боль, перемешивая мысли и переплетая извилины вторжением извне. Парень закричал во весь голос. Гулкое эхо прокатилось по тоннелю. В угасающем сознании промелькнуло только одно: — "Я так не хотел идти. Пацанов жалко...", а после в голове вспыхнула яркая звезда, отключив все ощущения, и боль в том числе.
ГЛАВА 9
С утра все валилось из рук.
Людмила раздраженно отшвырнула в сторону подвернувшуюся под ноги табуретку. Она знала причину своего дурного настроения — вот уже который день от Антона ни слуху, ни духу. Думай, что хочешь... Уже и яблочко "наливное" по тарелочке не раз гоняла. Молчит, окаянное...
Ещё раз попробовать, что ли?
Нет, ничего — серенькая хмарь в голубовато-узорчатом кольце окаемки вместо четкого изображения, как заставка в ненастроенном телевизоре (помнится ещё, ишь ты!).
Где ж они застряли? То, что живы, знает наверняка — сердцем бы беду почуяла.
С трудом дотянувшись, достала заветную бутылочку с "живой водой" и широкую плоскую чашу-чару, выточенную из кристалла горного хрусталя, плеснула на дно немного жидкости. Глянула оценивающим взглядом — вода слегка искрилась, преломившийся сквозь хрустальные грани свет переливчатым ореолом ложился вокруг чаши. Не выдохлась, слава богам... Кто знает, когда ещё запас пополнить удастся.
Берегла ведьма "живую водицу" на самый крайний случай. Вот он и представился.
Тягучая багряная капля падала в чару неимоверно долго — Людмила и словА успела сказать, и увидеть, как ударилась о воду и рассыпалась мелким крапом капля их общей с Антоном крови. Жидкость забурлила, вспенилась, поднимаясь над чашей упругим куполом, и бессильно опАла назад. Чародейка склонилась над водой, до рези в глазах всматриваясь в матово-серебристую гладь, потом толкнула, переворачивая хрустальную чару вверх дном. Нет, даже это не помогает... Сплошная чернота!
— Ну, что? — неслышно подкрался сзади Баюн. Женщина вздрогнула:
— Фу, напугал, — отбросила со лба волосы. — Ничего не вижу, ничего... Придется идти на поиски, как сестрица Алёнушка за братцем Иванушкой.
— И ты их знаешь?
— Да нет, просто к слову пришлось, не обращай внимания. — Знал бы кто, как не хочется, а придется, все равно придется идти...
Кот тяжело запрыгнул на лавку, пару раз довольно облизнулся — на пол спланировало коричневато-серое перышко — устало плюхнулся на бок, свесив лапы вниз. Людмила неодобрительно покосилась на котофея: — "Ишь, отъелся... И куда в него столько влазит". Баюн выразительно зевнул и смежил веки, только слегка подергивающийся хвост сигнализировал, что "пока солдат спит — служба идет".
Чародейка озабоченно осматривала полки с готовыми зельями, мысленно прикидывая, что возьмет с собой. Оптимальным вариантом было бы сгрести с полок всё, на всякий случай, но тащить самой... сложновато. Взгляд её упал на спящего кота:
— Пойдешь со мной! — Тот и ухом не повел, только кончик хвоста возмущенно дернулся. — И не притворяйся, что не слышишь, я тебя знаю.
На миг отвернувшись, Людмила подскочила к коту, от которого оставалась лишь передняя половина, да и сквозь ту уже просвечивала беленая стена дома, ловко ухватила его за шкирку:
— Только попробуй улизнуть! Испепелю...
— Зачем же так? — возмутился совсем не сонным голосом Баюн, — даже в мыслях не держал.
— Ага, все получилось бы машинально, раз — и нет никого, — всплеснула руками ведьма. — Ты что, каждый раз так "развоплощаешься"? По частям, начиная с хвоста...
— Обычно я прыгаю в открывшуюся мне дыру, — пояснил кот, с опаской покосившись на частично невидимую заднюю часть. Пушистый хвостище был его гордостью, своеобразным "альтер эго", который всегда первым чувствовал всевозможные неприятности. — А сейчас просто хотел смыться потихоньку.
— И куда ты намылился?
— Все равно, лишь бы подальше отсюда.
— Что, все так плохо? — ядовито поинтересовалась Людмила. Баюн кивнул в ответ. — Трус.
— Просто предусмотрительный, — поправил кот, — не хочу блуждать по лесу в напрасных поисках. Дороги к Черному замку все равно никто не знает, вот и будем плутать, пока не нарвемся на неприятности... А они нам нужны? К тому же...
Его упражнения в прогнозировании возможных последствий прервал визгливый вопль сторожа: — "Кто стучится в дверь ко мне?", а сполохи от охранного огненного кольца замерцали алыми бликами на стенах комнатки. Чародейка, мельком глянув в окошко, пошла к двери, а кот недовольный тем, что его прервали, прошипел вслед:
— А это, небось, проводник пришел... — и снова вальяжно развалился на скамье: — "СтОит впрок отдохнуть, с этой неугомонной кто знает, когда ещё спокойно выспаться удастся".
— Да не надо, что ты, я только грибов занести хотел, — отнекивался визитер, тем не менее плотно усаживаясь за стол, на котором, казалось, по единому мановению руки чародейки возник сверкающий самовар, плюющийся паром, блюдо со сдобными плюшками-ватрушками, плошки с ароматным черничным вареньем и густо-желтым медом. Хозяйка достала мешочки со свежими заготовками трав и корешков и принялась по щепотке отмерять состав сбора, который так хвалил гость в прошлый раз.
— Ай, да мастерица, ай, да Баба-Яга, — умилился Леший, потирая ладони в предвкушении чаевания, — верно... Что есть в печи, все на стол мечи.
Кот приоткрыл один глаз и на всякий случай отодвинулся подальше от слишком ретивого соседа. Такой сладкоежка! Того и гляди, локтем зацепит, безостановочно кидая булки в рот.
Людмила, подперев голову рукой, с интересом наблюдала, как Леший допивает уже пятую кружку душистого травяного чая. Наконец, лесовик довольно вздохнул и вытер руки о косматую бороду:
— Ох, угодила, хозяюшка, порадовала... Пойду я, пожалуй.
— Нет, постой, я тебя напоила, накормила, теперь хочу...
Прервав её взмахом волосатой ладони, Леший довольно заухал сычом, оценив шутку:
— Здесь, ты, девка, слегка напутала. Я ж не мОлодец заезжий, службу тебе служить, — он встал и развернулся к двери. Людмила вскочила следом и, как клещ, вцепилась в рукав его кафтана:
— Не обижайся, Хозяин, мне и, правда, твоя помощь нужна.
— Ну, это вот другое дело, а то "напоила, накормила"... Думай прежде, чем сказать! Что там у тебя?
— К Кащею в гости собралась, дорогу не подскажешь?
— Тю на тебя, — замахал руками Леший, — и думать забудь. Сиди дома, тебе и без него заботы здесь хватает, неча по лесу козой скакать.
— Дело говорит, — вмешался кот, который до этого сидел тихо, как мышка, — правильное, слушай его.
— Да ну вас обоих, — едва не плача, крикнула Людмила, — у меня брат пропал, а вам и дела нету.
— Так сама ж и послала, — ввернул предатель Баюн.
— Брат, говоришь? Был недавно в лесу, забавный такой хлопец, а я ведь ему не поверил тогда... — Леший наклонился к коту. — А куда она его послала?
На чародейку уже ни один из них не обращал внимания. Так и стояла она дура-дурой, не зная, что дальше делать.
— Известно куда, Кащея воевать...
— Зачем? — удивился Леший, — вроде подуспокоился старый, шалил себе понемножку, так и пусть...
— А ей надоело сиднем сидеть в четырех стенах, решила мир облагодетельствовать, от злодея избавить. Чужими руками жар загрести, между прочим... — кот спрыгнул на пол и обвиняюще уставился на ведьму немигающим взглядом. Желтые глаза горели на черной морде, как угольки разгорающегося костра.
Людмила со всего маху стукнула по столу кулаком:
— Хватит, разболтался тут! — и едва успела схватить чашку, которая от удара перевернулась и откатилась на самый край, расплескав недопитый чай. — Не своей волей мы в ваш мир попали, так что, пропадать здесь обоим?
— Ты не пропадешь...
— Да, я не пропаду, — прошипела ведьма коту. Тот попятился, опасливо прижимая уши к голове, такая ярость звучала в словах Бабы-яги. — Уже не пропаду, спасибо Ильге, а Антон может.
— Я, конечно, у Кащея не бывал, дорогу не знаю, — Леший почесал в затылке, активируя мыслительный процесс, — но могу поспрошать. Птицы везде летают, да и зверье по лесу где ни попадя шастает...
— Баюна вон тоже где только не носило, а толку от него чуть...
— Меня, между прочим, не просто так по свету носит, я повышаю свой культурный уровень, — приосанился кот, — знаешь ведь, кто владеет информацией, тот владеет всем миром. А что мне в Черном замке делать? Чего там искать?
— Это он о чем? — тихонько прошептал Леший Людмиле.
— В диктаторы метит, — отозвалась она, — миром править хочет.
— Этот? — не поверил лесовик, неодобрительно косясь на котофея.
— Ага, — легко кивнула Баба-яга. — Ты мне вот что скажи, дружок мой мохнатый... просто не нашел легкого способа в замок пролезть, да? Кышнули тебя, да?
— Даже не дошел, — вдруг пожаловался кот, — на ближних подступах завернули. Бродил по кругу, как на поводке, пока не надоело на одно и то же смотреть.
Баюн ни за что не хотел признаваться, каким обломом стало для него посещение замка. Так его еще ниоткуда не налаживали, чуть ли не пинком под зад. И невидимый режим не помог. А он всего-то и хотел — на экскурсию сходить, достопримечательностями местными полюбоваться. Кот интуитивно догадывался, что таких чудес, как у Кащея он нигде и никогда не увидит. Да не судьба была. И на что надеялся, дурашка? Незваный гость хуже басурмана... Ох, много бы он мог рассказать Людмиле, да уж больно унизительно вспоминать, как пытаясь сорваться с кащеева поводка, оказался прикованным к золоченой цепи, обмотанной вокруг огромного дуба, и долго (ему так вообще показалось — вечность) был местной примечательностью, развлекая окрестных крестьян и их детишек сказками да потешками.
