— Я пойду, умоюсь. Все вопросы по адаптации — к Алику, — сказала Эл и направилась в дом.
Дмитрий осмотрелся.
— Погуляйте. Можно пить воду прямо из колодца, яблоки растут прямо на деревьях, если что-то найдете, помойте только. Обед будет в два. Эл не дергайте, она долго пробыла за рулем, — сказал он и ушел в дом.
Игорь посмотрел ему в след. Ника пробубнила:
— Он опять вспомнил, что умеет говорить?
К ним вышел Алик. Они крепко обнялись с Игорем.
— Ты совсем местный, от тебя дымом пахнет, — сказал Игорь с завистью. — Очень хочу надеяться, что с твоим участием у нас проявится рациональное начало.
Алик посмотрел на него и улыбнулся натянуто.
— Парочка Эл-Дмитрий вела вас в мир иррационального?
— Да уж, — покивал Игорь. — Я погряз в неизвестности. Оле плохо.
Алик засунул руку во внутренний карман куртки, достал металлическую коробочку и протянул Игорю.
— Дай Ольге, она знает, что это. Ей будет получше. Укачало.
— Да, — кивнул Игорь и пошел за калитку, где все еще на лавочке сидела Ольга.
— Яблоко хочешь? — спросил Алик у Ники тоном заговорщика.
— Угу. — Ника смекнула, что предложение не спроста и двинулась за ним за угол дома.
Они встали под яблонями. Алик выбрал созревший, по его мнению, плод и протянул Нике.
— На, погрызи. Ты злая, потому что голодная, — заметил Алик.
Ника в ответ сорвала и сунула яблоко ему.
— Ты тоже не в себе. Тебе тоже не помешает, — парировала она.
— Вываливай, что происходит?
— А Димочка не рассказал?
— Он не так разговорчив, как бы мне хотелось. Что у вас там произошло?
— Я не знаю, можно ли, — усомнилась Ника.
— Эл просила молчать?
Ника отрицательно замотала головой.
— Не буду я из тебя тянуть то, что ты говорить не хочешь. Про Самадина я уже знаю.
Алик по-доброму обнял ее одной рукой и притянул к себе. Ника уткнулась ему носом в грудь. Шмыгнула пару раз и созналась:
— Я, кажется, сделала глупость. Но я не могу пока сказать. Не хочу.
— Стыдно?
— Нет. Непонятно.
— Натворила что-то?
— Нет. Ничего я не делала. Просто хотела друга завести.
Алик погладил ее по волосам.
— А что в этом страшного? Эл не знает? Это тебя терзает? У тебя уже возраст подходит, чтобы иметь личную жизнь, знаешь ли. Будь у тебя родители в этом веке, вот тогда можно было бы злиться и хандрить, а с Эл у тебя — максимум свободы.
— Ага. Свободы..., — Ника протянула слово, подумала. — Сошлют нас куда-нибудь на спутник Юпитера, в закрытую зону.
— Ну, уж так сразу.
— Так мы ж из будущего сбежали. Эл вытурили из Службы. — Ника сказала это и умолкла. Алик отстранился, посмотрел, требуя взглядом продолжения. — Она не сказала? А о чем вы тут сутки болтали вообще?
— Я знаю только о Самадине, остальное Эл не рассказывала.
— Она не виновата. Это все из-за него. Из-за того, что на Эл его смерть свалили.
— Говори нормально, кто в тебя русский грузил?
— Геликс, он считает, что мой разговор должен совпадать со сленгом моей возрастной категории.
— Я вам обоим уши надеру, если найду их у Геликса, — Алик в шутку дернул Нику за ухо. — Ладно, не ты виновата. С вашим побегом я еще разберусь. Ты мне ответь лучше, что с Дмитрием? Что с ним происходит? Они с Эл в паре — хуже стихийного бедствия.
— Не-ет, — протянула Ника вслед его мыслям. — Это ты не правильно думаешь. Они нормальнее некуда. Да мы бы из этого балагана не выбрались бы, если б не они. Он не сумасшедший, наш Димочка. У него внутри дыра, пустота, как в яме темной. И думает он странно, если думает. Словно видит поток, течение жизни, и в любой момент может реагировать, не тратя время на размышления. Я такое уже видела. У Самдина. У Бишу. И Хёйлер так умеет. Вот и этот теперь. Это только кажется, что у него необдуманные реакции. Ничего подобного. Эл тоже так умеет, но не делает, чтобы людей не пугать. А ему по барабану до всех. Есть только Эл. И задача — ее охранять.
— От кого охранять ты знаешь?
Ника обернулась через плечо, словно их кто-то подслушивал, насторожилась и проговорила тихо, но зло.
— Эл виделась со своими братьями. Кикху Димон в дверь выкинул, — Ника использовала кличку Дмитрия, избегая называть его по имени. Это была мера презрения с ее стороны, — а другому Эл хотела отстрелить голову, но потом подумала, что он ей нужен, пока. Я не поверила, что она такая. Это так странно, Алик. Неужели ты ее такую любишь?
Алик тяжело и грустно вздохнул.
— Ника, Эл не такая, это они вынуждают ее такой быть.
— Это как со странником; каждый видит то, что хочет?
— Ты о чем? Странник? Откуда ты об этом знаешь?
— Видение. Она тебе не рассказала? Она же собиралась!
Алик вздохнул еще тяжелее.
— Кое-что рассказала, но я вспылил. Я видел только рисунки.
— Да что ты там поймешь сам? Нали не все рисовала. Пересказывать нужно.
— Ты, как посторонний наблюдатель, можешь мне одну тонкость объяснить? На сколько там все было реально?
— Да реальней некуда. Запутаться просто. Самадин с первых дней говорил, что у Эл яркие впечатления. Она мне и Нали войну не показывала, блокировала воспоминания. Она так летает! Я никогда такого не переживала, даже когда подключалась к ее ощущениям.
— В рисунках нет полетов.
— Так их не было. Только на тренировках. Когда Эл выпила парализующий состав, видения пошли без фильтрации ее сознанием. Там был другой мир. Люди другие. Не люди тоже! Алик, ты только пойми. Не злись на Эл. Она этого не планировала. Она хотела увидеть не тот мир, а его... Диану. Ее Эл видела на тренировках. А она красивая. В видении она никого не знала, кроме этого... жреца... Я имя забыла.
— Ты много видела?
— Почти всё, кроме моментов, когда меня кормили и кроме финала. Еще смотрели Самадин и Тиамит, а Нали рисовала все, что могла. В доме бумаги не осталось. А финал я не видела, только до момента, когда Бариэль грозил Нейду убить. Ты же меня первую оттуда выбил.
— Ника я имен не знаю. Кто они?
— Бариэль — это и есть странник, которого Эл изображала. У него из-за забвения крыша съехала, Эл ему подсказывала, что делать. А Нейда — жена Мартина. Он королем стал вместо того, чтобы быть владыкой. Из-за этого вся история и началась. Устроили разборку.
— Ника, — Алик поморщился. Ее словечки не давали ему вдумываться в то, что она говорит. — Я понимаю, что ты пытаешься объяснить. Я потребую у Геликса провести с тобой коррекцию. Не позволю так выражаться на людях.
— Да что такого? Суть от этого не меняется.
— Вот сути я не могу уловить. Странник — это кто? Что такое забвение? Что ты имела в виду?
— Ну, это все забыть. Как, — Ника подбирала слово, — амнезия. Болезнь... Альцгеймера. Странно так, вроде все понимаешь, а вспомнить, кто ты не можешь. Монту все время прикалывался, а вот Бариэль — парень посерьезнее. Он там кучу народу положил. Когда Эл хотела убить своего брата, она не лучше этого чудика была. Натурально — его ярость. Она после трансформаций в Галактисе иногда такие же реакции проявляла по старой памяти. Чертовски похоже.
— Кто Монту, кто Бариэль? Причем там Эл? Она в них не трансформировалась. Она их просто видела. Сколько их? Кто они? Ника, ты что ощущаешь? С ней что-то не так после этого видения, — осторожно спросил Алик.
— Да все не так, — Ника сделала круглые глаза. — Я боюсь, Алик.
— Да уж. Разбираться долго. — Алик искренне пожалел Нику. — Ладно, малыш, не трусь. Справимся. Помогай, мне. Без тебя мне их не понять.
— Игорь сказал, что на тебя вся надежда.
— Яблоко хоть вкусное? — Алик откусил свое. — Ничего. Подмерзло уже. Голодная?
— Ага. Мы тут жить собираемся? — спросила Ника. — Это же кошмар. Дышать не чем, люди бегают как безумные. Еду на бумажки меняют. Что за бред?
Алик задумался. Засмеяться бы, только ситуация не смешная.
— Так. Если проход не легальный, то и адаптацию с вами не проводили. Ты тут впервые. Что Эл творит?
— Эл сказала: не нужно. У нас переход через пять дней. Она сюда нас перевезла, потому что об этом доме не знают в службе.
— Какой переход?
— Не понимаю, знаю, что город называется Александрия.
Алик вытаращил глаза.
— Какая Александрия? Египетская?
— Где... Сахара, — припомнила Ника.
— Вот это новость. Это что такое?
— Бишу сказал, это называется "громко хлопнуть дверью". Там такой заговор! Куча народу в нем участвует. Они решили смену власти в Службе устроить.
— Эл это затеяла?
— Нет. Она скорее согласилась под давлением общественного мнения.
Алик улыбнулся газетной фразе в исполнении Ники.
— Оставайся тут. Поброди. Здесь спокойно. Людей мало. Захочешь пройтись — от калитки иди налево. Но лучше не выходи.
Ника осталась под яблонями, объяснив, что хочет отдышаться после города. Алик ее понимал, ей хотелось не только дышать, но и не встретить Дмитрия. Чуткая девочка болезненно восприняла перемену их общего друга, но не перемены вообще. Она была растеряна, но настроена решительно.
Эл накрывала на стол. Ольга привалилась на плечо Игоря и следила взглядом за секундной стрелкой настенных часов. Игорь тоже впал в прострацию. Над головой раздавался крип, Дмитрий бродил по чердаку.
— Ну что, господа заговорщики, прошу отобедать, — сообщила Эл. — Не рискую сразу переходить на местный рацион, но картошку и огурцы наши желудки определенно переварят.
Алик рассматривал ее, такую веселую, с той таинственной искрой в глазах, которая нравилась ему, которой он опасался, зная по опыту, что так бывает перед очередными приключениями. Однако, все что им предстояло, приключениями считать не стоило.
Он ждал, что спустится Дмитрий, но Эл отнесла ему еду наверх. Нике она оставила право самой решать — идти к столу или нет.
Обедали они вчетвером. Алик смотрел время от времени в окно. Погода была осенней, унылой. Ели молча. Алик не мог припомнить, когда они так молчали. Когда они собирались вместе по мирному поводу? Ему казалось, он их сто лет не видел. Счастливых Олю с Игорем он помнил только по Вене. Глазки горели у обоих. Он не мог оценить их трогательных семейных отношений, помнил, что они вечно находили повод для препирательств, вернее Оля его находила. Теперь сидят рядом, бок о бок, немного растерянные,. Оля ухаживает за ним, он, как обычно, нежен с ней. Алик понял, что они уже давно вместе, а он этого не видел. Игорь с улыбкой смотрит, как Ольга изучает вареную картошку, ковыряя ее вилкой.
Эл сидела по-хозяйски вальяжно, закинув ногу на ногу, там, где не так давно сидел Дмитрий. Если отвести глаза, он помнил ее в одежде будущего или утром в его футболке. Эта Эл далека от той, которую он хотел бы видеть. Словно не было вчерашнего вечера и ночи.
Воспоминание о том, кем он может оказаться для нее, заставляло его внутренне содрогаться. Не может она быть так спокойна. Ника сказала, что Эл переживает. Но Эл прячет свои мысли и чувства. Она скорее ожидает, когда все чуть придут в себя, чтобы опять вывести из душевного равновесия. У нее пища не вызывает интереса, как у Ольги. Эл просто с аппетитом жует и смотрит в окно на Нику, слоняющуюся в задумчивости и дурном настроении по запущенным грядкам. Дурное настроение оценивалось тем усердием, с каким Ника пинала щепочки, яблоки, пожухлые растения, какой-то строительный мусор, попадающий ей под ноги. Девочка из будущего, которая ничего не понимает из того, что ее окружает, подросток, который злиться на все, что не понимает.
Потом на грядках появился Дмитрий, и Ника вприпрыжку помчалась в дом. Она, не разуваясь, влетела в комнату. Алик не стал ворчать, она не знает, что тут принято снимать обувь, не повод сейчас ее воспитывать. Ника пробралась к окну и села на подлокотник кресла Эл, спряталась.
Дмитрий опустился на табурет у самой двери и облокотился спиной о стену. Комната была в сумраке, он выбрал положение так, чтобы его непривычный вид скрыли сумерки.
— Говорить буду я? — спросила Эл у Игоря.
— Да, лучше ты. Я не в себе. Волнение не дает мне собраться. И еще, Эл, я чувствую себя преступником. Это никакой уверенности не придает. Я не могу за себя поручиться. Это честно, — признался Игорь. — Там, все казалось простым и понятным. А отсюда — все запутанно.
Эл спокойно кивнула.
— Тогда. Главное, — уверенно сказала она. — У нас две задачи. Одна. Продемонстрировать, как работает метод, который Лайза и ее команда разработали в процессе анализа пропорций Самадина Бхудта. Вопросы по этой теме есть?
— Чтобы это признали нужно неединичное разновременное проникновение, — сказал Алик.
— У нас есть венский эксперимент. Там было шесть проникновений в короткий промежуток времени, — возразил Игорь. — Причем, те расчеты уже не были приблизительными. Лайза собственное переброской доказала, что расчеты могут быть очень точны. Сейчас точность расчетов дошла до секунд. Мы будем иметь дело с орбитальными масштабами. Для этого нужно провести двадцать перемещений. Если не будет ни одной ошибки, мы выиграли.
— Волнение, говоришь? — серьезно спросил Алик.
— Мы ни разу не должны ошибиться. Меня это смущает,— пояснил Игорь.
— И вы хотите, чтобы вам, сбежавшим из будущего, и мне, согласившемуся в этом участвовать, не смотря на обязанности, кто-то поверил? Это наивно. Эл, — Алик обернулся к ней. — Эти доказательства никто не примет. Ты не настоящая. Тебя выгнали. Дмитрий — труп. Прости. Я — здесь. Ника — стажер нулевого уровня. У Оли и Игоря нет статуса. Вы?... Вы с ума сошли?
— А мы ничего не будем никому доказывать, — возразила Эл. — Мы создадим условия. Направим ход событий так, чтобы они сами себе доказали. У нас иная цель. Пусть служба сама себе поверит. Им придется нас найти. Мы прячемся — они ищут. Без нового метода ничего у них не выйдет. Хёйлер это быстро поймет, ему будет наплевать, как хорошо работает теория, он на нас натравит всех, кого позволят. И если их наберется пять или шесть групп — мы победили. Им придется послушать Лайзу и ее людей, чтобы нас обнаружить. Хёйлер хочет меня убить, после побега он захочет сделать это дважды.
— Хёйлер? — переспросил Алик. — Ты его вернула в должность. Он это забыл?
— Из-за Самадина он это забыл, — уверено кивнула Эл. — Я одного опасаюсь, как бы он лично не ринулся нас искать. Мне будет жалко истязать его гордыню. Если так случится, Хёйлер будет гоняться за мной сам. Оставьте ему это право, чем раньше он выместит на мне свое зло, тем быстрее простит мне Самадина. Ему нужно вылить на меня свою ярость.
— Мне казалось, Хёйлер хорошо собой владеет, — сделал замечание Алик.
— Владел. Я — предел прочности его самообладания, — вздохнула Эл. — Он относится к той категории людей службы, кто стоял за Самадина. Другой лагерь, более влиятельных поклонников старой теории придерживал начало экспериментов. Когда на шести личных картах сразу появятся красные метки, они сдадутся. Шесть патрулей. По четыре точные переброски на каждый. Два временных канала. Плюс наши проходы. Опротестовать такое никто не сможет. А если получится с Александрией, я не буду считать эти годы потраченными впустую.
