Книга 11 "Прыжок барса"

Книга 11

Прыжок барса

Пролог

В библиотеке было светло в то время, когда на острове наступали сумерки.

Тиамит проходил мимо всегда открытой двери библиотеки и слышал голоса. Сейчас они лениво переговаривались. Эл усталым голосом сообщала что-то, Дмитрий, если отвечал, то кратко, односложно. Тиамит окинул галерею взглядом, не вслушиваясь в смысл фраз, доносившихся до его слуха. Сумрачно на острове, библиотека — единственное светлое место. Дмитрий снова измотал Эл. Не понимает, что его питает ее сила. Когда он только додумается?!

Маг проследовал дальше.

В большом пространстве зала библиотеки гуляло эхо шуршания бумаги. Чуткий на ухо Дмитрий уловил, что эхо не настоящее. Он играл с эхом, по его желанию, оно отражалось от предметов искаженно. Затея быстро надоела ему. На острове многое происходило не так, как в той реальности, в которую он не хотел возвращаться. Воспоминания о прошлом по прежнему наполняли его душу тяжестью.

Эл, расположившаяся полулежа в большом угловатом на вид кресле, вертела в руке лист с рисунком, разглядывая детали. Она наклонила голову из стороны в сторону. Она давно сидела тут с ним. Дмитрий не возражал против ее компании.

Эл часто меняла позу, будто не могла усидеть ровно. Он не следил, сколько времени они провели вместе на этот раз, мгновение назад он не придавал значения ее позе и тусклому взгляду. Она устала? Кресло было придвинуто к широкой стороне овального стола. Эл забросила ноги на один подлокотник, а плечами опиралась о другой. Рукой она поддерживала голову, в другой — был рисунок. Она болтала босыми ногами в сандалиях. На столе стояла подставка с толстой раскрытой на первых страницах книгой, остальное пространство стола было занято стопками листов с рисунками, разложенными в определенном порядке, свитками, записями, обрывками.

Дмитрий сидел по другую сторону стола на табурете, напротив Эл. Он подпирал голову рукой и хмурился. Большую часть времени он, как она, рассматривал рисунки. Иногда переводил взгляд на рукопись с символами, где Эл изобразила для него смысл символов из свитков Тиамита. В очередной раз он поморщился, глядя на ряды знаков.

— Эл, я слишком медленно думаю, — посетовал он.

— Это сложный язык, — монотонно произнесла она. Помолчав, Эл добавила. — Ты не обязан мне помогать.

— Я хочу! Ты столько сделала для меня за последнее время.

Эл запрокинула голову, глядя в потолок.

— Не думай об этом, — сказала она, потягиваясь. — Тебе нравится помогать — делай это. Напрасно ты прибедняешься.

— С образами и звуками у меня лучше, чем с текстами.

Эл поднялась на ноги, потянулась и склонилась над столом, оперлась руками и оглядела ряды набросков Нали Бхудт.

Пока она вычленяла из орнаментов на свитках надписи, Дмитрий часто сидел вот так же, напротив, и молчаливо изучал рисунки Нали. Он ничего не спрашивал. Она оглядела по порядку стопки листов и подумала, что это было не с ней. Она все еще приучала себя думать, что события видения произошли не с ней, она позаимствовала ненадолго кусок чужой жизни. Это было и это не так уж странно. Новая способность не обрадовала ее. Эксперименты с методом Самадина Бхудта по погружению в прошлое обернулись открытием новой грани ее возможностей. Стоит ли трудиться над ее развитием, или она сама постепенно проснется, Эл пока не знала. К чему в конечном итоге приведет такое знание — точно никто не угадает.

Дмитрий перестал хмуриться. У него появилась потребность встать, обойти стол и приблизиться к ней. Что он и сделал.

Он бессознательно ловил ее ощущения. Они увлекали его. Он погружался в ее чувствование, словно принимал лекарство от своей болезни. В ее присутствии его ум был ясен, мысли не путались, у него появлялись цели, и на душе было не так тяжело. Сейчас он хотел услышать от нее ответ на вопрос. Ответ, который он знал.

Эл взяла со стола несколько отдельно лежащих листов.

— Это. Это. Это, — перечислила она отрывочно. — Что ты видишь?

— Алика. Тебя удивляет, что в твоем видении откуда-то взялся Алик? — спросил он. — Быть может, это игра твоего подсознания, ты облекла кого-то в знакомый образ?

— В том-то и дело, что это не он, — вздохнула Эл. — Похож. Но не Алик. Это король Мартин.

Напрасно она так категорично. Через пелену видения она угадала знакомые черты, а теперь стараниями Нали сходство было еще ощутимее, не смотря на манеру художника. Нали не общалась с Аликом, она его едва знала, дело тут не в таланте художника или антропологической памяти. Дмитрия Нали не знала, однако, нарисовала его лицо. Стиль рисования Нали помогал Эл обманывать себя временами, убеждаясь, что сходство обоих отдаленное.

— Король Мартин, — повторил Дмитрий, рассматривая лицо.

Эл помолчала, смерила Дмитрия взглядом. Еще недавно он не позволял прикасаться к себе, уходил в себя или просто уходил, пропадая в закутках дворца. После ее последнего возвращения он изменился. Наконец-то. Его интерес к рисункам не сопровождался вопросами. Когда он увидел особенно интересную для него стопку листов, на них был Гай, он никак не среагировал. Эл положила их так, чтобы он обязательно заметил, ждала реакции, но он мрачно осмотрел листы и промолчал.

— Тебе нужно поспать,— сказал он коротко и забрал у нее рисунки.

В его поступке была забота, что вызвало у Эл улыбку и томный вздох. Он на чем-то настаивает?

Только что он сердился, что не может освоить язык свитков, все предыдущие дни он уходил молча, мрачный, переживать в одиночестве свою неудачу. Это из-за... Эл не стала продолжать свои размышления в его присутствии.

— Да, — согласилась она.

Они вместе ушли из библиотеки. В разные стороны. Эл собралась поспать, не только ради того, чтобы дать понять Дмитрию, что его забота принята. После видения с участием Гая она путала их, не раз называла Дмитрия другим именем. Особенно если уставала. Дмитрий отзывался на оба имени, Эл догадалась, что его привлекает не звук, а некий ее внутренний посыл. Он реагирует на призыв раньше, чем она называет имя.

Она брела по галерее. Первую неделю после пробуждения все казалось то ясным, то совсем запутанным. Реальность подменялась видением. Видение казалось истиной. Потом ясность отступала, и Эл вспоминала, что не планировала такой ход эксперимента. Неумолимый вопрос: почему так случилось? — не давал покоя. Куда дотянулось ее сознание? Правда ли то, что она видела? Вопросы роились, а потом пришли сомнения...

Дмитрий ушел далеко от дворца, к скале. Она привлекала его когда-то возможностью умереть. Эл он об этом не рассказал. Едва она оставила его одного на острове, мысль о самоубийстве снова посетила его. И вот тогда он попробовал это сделать опять. Скала нависала над берегом метров на тридцать. Лучшего места себе представить было невозможно. Он стоял на краю и долго готовился прыгнуть. Много раз. Ему даже казалось, что он это сделал. Но он стоял на скале, смотрел вниз. Стоял и смотрел. Может это парадокс? И он прыгнул? Он ходил сюда не каждый день, а при ней нечасто, когда она засыпала. В такие дни он не собирался прыгать. Навязчивая идея превратилась в ожидание. Он же сходит с ума, почему не таким способом? На рисунках Нали Бхудт была похожая сцена. Его тянет на край пропасти закономерно. В отличии от Эл, Дмитрий не спорил с тем, что видел в рисунках. Однажды он так погиб. Одинокая фигура молодого человека на дне пропасти и облако ткани. Это был парашют, как пояснила Эл. В прошлом он тоже пробовал летать. А в этой реальности разбиться, упав с высоты, — закономерная смерть для того, кто летал большую часть жизни.

Теперь, он не собирался прыгать, он ждал.

Сейчас на этом месте он нашел Тиамита.

— Здравствуйте, — поприветствовал он.

Тиамит кивнул. Дмитрий встал рядом и посмотрел вдаль. В молчании они простояли какое-то время, словно соревновались, кто уйдет отсюда первым. Тиамит ему не мешал. Дмитрий уловил беспокойство мага. Вот интересно!

— Вы хотите у меня что-то спросить? — задал он вопрос.

В свою очередь Тиамита порадовала его чуткость. Он однажды уже согласился с мнением Эл, что это добровольное заточение однажды принесет плоды. Пока было совершенно не очевидно, какая сторона обостренно-чуткой натуры Дмитрия резонировала сейчас. Что привело его к вопросу? Инстинктивно-животная или рожденная переживаниями его мудрая природа, в существование которой Тиамита убедил опыт наблюдений за этим импульсивным другом Эл.

— Что мне у тебя спрашивать? Я все знаю, — ответил маг.

Манера Тиамита отвечать вопросом на вопрос была известна. Дмитрий учуял, что маг уклонился от ответа. Продолжение беседы не предполагалось. Оба снова замолчали.

Дмитрий ожил после очередной паузы.

— Вы хотите выбить меня из этого состояния? — догадался он.

— Пытался прыгать? — спросил Тиамит, кивнув на обрыв.

— Не знаю, — бормотал Дмитрий. — Пытался. Я не помню... Остров.

Последним словом он пояснил свойство этого пространства. Здесь отношение живого существа с материей отличались от мира реальных форм, в которой он долгое время существовал. Здесь нельзя свалиться в никуда, если это пространство "не захочет". Поэтому последнее слово он выдохнул с интонацией осуждения.

— Все еще не можешь справиться со своими страстями? — Вот. Все-таки, маг спросил об этом.

— Не уверен, что буду способен когда-нибудь вообще, — мрачно сказал Дмитрий и отвернулся от обрыва.

— Хочешь, я столкну тебя? — Тиамит приблизился и положил ему руку на грудь.

Он почувствовал, как учащенно забилось сердце молодого человека. У Дмитрия действительно зачастил пульс в висках, и что-то промелькнуло перед глазами. Дмитрий задержал дыхание и, не отрываясь, смотрел на мага.

— Что ты чувствуешь? — спросил Тиамит.

— Ничего.

— Интересное явление — двери. Правда?

— Двери? — Дмитрий искренне удивился и посмотрел себе за спину.

— Не догадался? — Тиамит сложил руки на груди. — Из всех вас ты обладаешь наибольшей степенью глупости. Определенно.

Тиамит не ждал, что он обидится. Дмитрий пришел на скалу уже сердитым. Он сдвинул брови.

— Вы правы, — сказал он. — Но все зависит от ситуации и от стечения обстоятельств.

— Да, особенно — степень глупости,— словно бы согласился Тиамит и через паузу продолжил. — Слишком глуп, слишком эгоистичен, слишком агрессивен, слишком чувствителен. Такой хранитель для нее — хуже убийцы.

Тиамит обошел его, шагнул к краю и исчез. Характерное ощущение, как от прохода сквозь двери, заставило Дмитрия отбежать от края.

Он хмурился, играл желваками на скулах, смотрел в пространство, а возражать было некому. Выходка Тиамита и его исчезновение без объяснений разозлили его еще больше.

Он повертелся на месте, но вернуться на край не смог.

Что такого нового сказал маг? Почему эти слова так хлестнули его по самолюбию? Первым побуждением было выкинуть это из головы, прежде ему успешно удавалось игнорировать подобные замечания, а такое в его адрес летело частенько в былые времена. У него был иммунитет против обвинений. И признать свою неправоту ему ничего не стоило. Что же происходит?

Он вернулся на ступени дворца и там вспомнил... Он бессознательно направился к Эл, чтобы избавить себя от терзаний, в ее присутствии он сможет успокоиться.

Дверь в ее комнату первого яруса была заперта, он отправился наверх, на четвертый ярус, но Эл там не было. Он не поленился дойти до берега, она временами отдыхала там, но и берег был пуст.

Он полез купаться. Войдя в воду, он осознал, что она ледяная и хорошо подходит для того, чтобы замерзнут до дрожи и тем самым унять бушующие чувства. Он простоял по пояс в воде пока не замерз до такой степени, что ног не чувствовал.

"А почему вода холодная?" — задумался он. Он опустил руки и пощупал поверхность.

— Но это иллюзия, — сказал он вслух.

Он вспомнил, как Эл рассказывала о том, как здесь ничего не было, ни берега, ни воды, ни острова. Что это вообще за место? И он усмехнулся, осознав вдруг, что он единственный из их компании не задавался подобным вопросом всерьез.

Ноги так закоченели, что колени едва гнулись, он с трудом наклонялся, чтобы собрать одежду на песке. Он постоял, глядя в сторону дворца. Он не хотел быть один. Где же она?

* * *

Эл вертелась на постели. Сон пропал. Как правило, в такие периоды, что-то происходило с островом. Устроить бы потасовку с Дмитрием, но что-то он тренироваться не жаждал. И это после многолетнего режима, когда утром их совместные схватки стали традицией. Кто бы из их компании его не понял? Любой. Дмитрий сам не хотел контакта, но сегодня он проявил некоторую заинтересованность, как ей показалось, когда речь зашла об Алике. Первое время она справлялась с его болезнью, но не с кризисом вообще, а он не пройдет сам собой и быстро. И пришло время признаться себе, что в одиночку тяжело, если вообще возможно вернуть его в приемлемое равновесие. Тиамит ворчит, и он прав, нужно признать себе, что арсенал ее средств исчерпан. Она уже устала так жить, готова позвать на помощь друзей... И настало время вытащить Дмитрия с острова... Насущный вопрос: потратить еще сил на его кризис или на прояснение обстоятельств видения?

Она не определилась с ответом. Если вопрос важен, в этом случае ей поможет остров.

Эл провалилась в видение.

Пространство фонаря на башне озарял тусклый внешний свет. В проемы арок не дул ветер. Из-за отсутствия сквозняка ей было тепло.

Она была одета в форму. Так. Это видение. Она стала оглядываться. Слева за ее плечом у арки окна стояла фигура. Эл хмыкнула, потом обернулась. Давно она его не видела тут!

— Что ты здесь делаешь? — выдохнула она осуждающе.

В ответ он обескураживающее улыбнулся, выдав тем самым яркое чувство радости. Ее реакция была так очевидна для него? Он будто ждал? Видение Алика ее не посещало с момента свадьбы. У нее было много забот. Не такого ответа от острова она ожидала.

— Что ты здесь делаешь? — с напускной суровостью повторила она. Эл сделала шаг к лестнице ведущей вниз.

— Подожди! Пожалуйста! Я так дано не видел тебя, — умоляющие интонации его голоса пробудили угрызения совести. Она не справедлива. Эл остановилась.

— Алик, — она произнесла его имя тоном, каким констатируют факт. А про себя подумала, что это не он. Не присущи ее мужу такие интонации, ее Алик с иными нотами в голосе просил бы ее остаться, а этот не смог скрыть восторга от встречи и испуга. Это определенно интересно.

Хоть он и застал ее врасплох, вызвав минутное смятение, однако, спугнуть его она не боялась. Если двинуться на него, видение исчезнет, это она знала из прошлого опыта, осталось аккуратно выпытать его намерения.

— Не исчезай, пожалуйста. Не так быстро, — тон его голоса был обволакивающе нежным. Она остолбенела от собственной реакции на его голос.

Эл решилась на провокационный вопрос.

— Ты хоть знаешь, кто я? — спросила она.

— Ты... Та, которую я люблю.

Брови Эл вздернулись вверх, она не смогла бы иронизировать над подобным признанием ни наяву, ни в видении, даже если Алик ненастоящий. Уточнить бы. Вдруг обидится. Она решила спросить еще.

— Ты знаешь что вокруг?

Он осмотрелся. Подбирал ответ.

— Башня.

— Как ты сюда попал?

— Я не знаю, — опять через паузу, виновато ответил он и отрицательно замотал головой.

— А почему меня видишь? — спросила она.

Тут он ответил с облегчением. Ответ последовал незамедлительно.

— Потому что это сон. Ты мне снишься, — ответил он. Она думала, что сейчас он пропадет. Нет. — Ты не рада меня видеть.

Он произнес последнюю фразу с пониманием.

— Скорее не ожидала, — призналась она, и тут же подумала, что разговаривает с собственным видением.

Она решила помолчать и дождаться реакции на молчание.

— Я мешаю тебе? — спросил он.

Эл посмотрела подозрительно.

— Интересный вопрос? Нет. Как меня зовут?

— Тебя зовут Эл, — разочарованно произнес он. Вот теперь интонация в точности повторила того Алика, которого она знает.

Она отошла от лестницы к окну, стараясь сохранить уже существующее расстояние, но он решил сократить его сам.

— Можно мне подойти? — спросил он и двинулся к ней.

— Проснешься, — предупредила она.

Он замер.

— Не хочу, — произнес он с досадой.

Теперь она встала так, чтобы наблюдать за ним.

Он был одет в джинсы и свитер с воротом-стойкой. Она так давно не видела Алика в среде двадцатого века, что просто не знает, что он носит там из одежды. Выглядел он просто. У нее возник следующий вопрос.

— Где ты уснул?

— У себя дома. В Москве. В своей квартире. Ты меня проверяешь?

Эл опустила голову, а когда подняла снова, он улыбался. На ее вопросительный взгляд он сказал:

— Это самый длинный наш диалог за последнее время. Спрашивай, что хочешь. Ты обычно молчала.

Эл быстро припомнила историю их общения. Чего она точно не сможет забыть, так это поцелуй, когда думала, что умирает на его руках. А у них было близкое общение, зря она это обстоятельство старается игнорировать.

Пока она размышляла, он сделал еще шаг.

— Не крадись. Если уверен, сделай то, что решил. Подойди, — сказала она.

Он оказался рядом, поднял руку и провел пальцами по ее щеке. Ощущение реальное и яркое. Всплеск волнения выбросил Эл из видения.

* * *

— Ну почему он?! — выкрикнула она в потолок комнаты. Она коснулась своей щеки.— Они разные! Разные!

Так же как реальный Алик походил на Мартина-короля внешне, но был другим в своей индивидуальности, так же и образ из видения отличался от оригинала. Разные. Он ведет себя так, словно они малознакомы. Вкрадчивость бывает в манере Алика, когда он хочет знать правду окольным путем, если он тоже видит ее, то ради прояснения ситуации станет острожным. Этой ненавязчивой манере он у Игоря научился. Эл хмурилась. Жаль, что она так и не выпытала у Алика настоящего, какие сны о ней он видел, но если рассказать ему о видении, реакцией будет ревность. Она вспомнила, какую нотацию прочел по этому поводу Дмитрий, у него нет никакого повода ревновать, однако он серьезно отнесся к персонажу с башни. Ей казалось, что говорить с Аликом об образах прошлого было бы болезненно. Они не обсуждали ее происхождение после Вены, как и тему будущего. До их похода в горы, перед его последним полетом и ее видением они не говорили о том, что их ждет. Между ними существовал негласный договор замалчивания. Меньше всего ей хотелось впутывать Алика в историю с мирами. И друзей тоже. Но это неизбежный процесс.

Мартин и Гай... Эл хотелось бы убедиться, что это ее подсознание поиграло знакомыми образами. Так было бы удобно, спокойно, понятно. Но если обмануть себя, это никому добра не принесет. Ей нужно поговорить с Самадином Бхудтом, пока страсти не улеглись.

Это видение не первое, не единственное.

Она вспомнила, как они спасали Рассела, и ее друзья скептически отнеслись к ее источнику знаний о будущем. В Вене она рассказала о видении с участием Алика Дмитрию, он среагировал бурно, сделал ей выговор. А попробуй она это объяснить в нынешней ситуации Алику, результатом будет ссора. Между ними и без того может образоваться трещина. Она бурно среагировала на его вмешательство в ход эксперимента. Он был убежден, что прав, отступился только потому что она выглядела больной и неадекватной. Но это он вытащил ее оттуда! Вытряхнул обратно в реальность! Смог! Пора бы ему уже кое-что узнать о себе. Для признания нужны веские доводы. Есть слабая надежда, что нарастающая сила не угасит в Алике его здравомыслия и выдержки.

Искать доказательства и аргументы было самым верным. Искать их нужно вне острова.

Одно доказательство бродило сейчас по острову в депрессии. Так и не спросил, откуда он на рисунках. Дмитрий не хочет ничего знать, традиционно не желает вникать.

Эл поднялась, вышла в галерею. Проветриться. Просветлело. Она дошла до библиотеки, взяла стопку рисунков с Гаем и вышла обратно, уютно устроившись на перилах, перебила листы. Нашла сцену драки.

А Нали замечательно схватила выражение его лица. Разъяренный Дмитрий... Вот так он обычно скалился, когда от него ускользала победа. Он не любил проигрывать. Это лишало его права покровительственно похлопать противника по плечу и потешить свою гордыню. Война сделал его агрессивным, на тренировках она не ждала от него пощады. При его росте и габаритах он был юрким и стремительным. Алик в шутку называл его "мылом", кроме общепринятых кличек "воробей", "лисий хвост" и "бурундук".

Теперь они были бы неуместны. Будто бы и не он.

У нее возникла идея, Эл с воодушевлением ринулась в оружейную. По дороге представляя, какие приблизительного размера шесты подошли бы для стычки. Она их нашла.

Искать Дмитрия не пришлось, он уже спешил по галерее в ее сторону.

— Ты чего запыхался? — спросила она.

— Ты где была? — встревожено спросил он в ответ.

— В своей комнате. Я отдыхала.

— Я там был. Дверь заперта... Была заперта... Я тебя потерял.

— Я ж не монетка, — пошутила Эл.

— Тебя там не было, — настаивал он.

— Я спала.

— Я знаю, когда ты спишь.

Тон его был недовольным и недоверчивым.

— Тем не менее, я была у себя. Хотела бы уйти, предупредила бы тебя обязательно, — сказала она чуть небрежно. — Не поможешь мне в одном деле?

— В чем?

— Я тут хочу проверить свои догадки.

Он без спросу вытащил из ее руки листы с рисунками, поскольку нужный рисунок был сверху, он увидел сцену драки существа в виде Эл и юноши, лицо которого было похоже на него.

— Что ты хочешь доказать? Что это я? — спросил он.

— Да, — согласно покивала она. — Подумалось, что вполне могла бы воспроизвести эту потасовку. Мы это уже делали. Хочу понять: мое сознание это смоделировало или это не наш с тобой поединок?

Эл покосилась на лист в руках Дмитрия потом на шест.

Дмитрий поджал губы, повертел рисунок, склонил голову.

— Тут странные пропорции. Я такой большой, а ты маленькая, — сказал он.

— Это перспектива такая, — слукавила она, но по взгляду поняла, что Дмитрий не поверил.

— А зачем проверять? — спросил он.

— Видишь ли, ты единственный в наличии из всех объектов моего видения.

— А Алик?

Эл знала, что он скажет это.

— Я с ним не дралась. Его я тоже проверю, ты меня знаешь, — кивнула она.

— Хм, — Дмитрий помолчал и продолжил. — Ты накачала себя ядом и впала в прострацию, потом что-то видела и, вроде бы, оно сошло бы за галлюцинацию, но загвоздка в том, что там возникли мы. Это видел Самадин, кажется. А его жена это изобразила. Получается, что кроме тебя еще двое это видели. Мало доказательств?

— Четверо. Еще Тиамит и Ника, — добавила она.

— И Ника... Девочку-то зачем втянула?

— Потому что я ей доверяю. Так ты пойдешь? — Эл кивнула на шест.

Дмитрий помрачнел еще больше, к недовольству добавилось его упрямое сопение.

— Я ослаб, Эл, — смущенно и с горечью признался он. — Я тебе не соперник. И проверять нечего.

— А от тебя не требуется победа. Я свои ощущения хочу проверить. Ты нужен так, для виду.

Он скривил губы, взял у нее шест, и они двинулись к лестнице.

Он осмотрел место эксперимента и проворчал.

— Я не люблю эту поляну, — заявил он.

— Почему?

— Алик тебя тут поранил.

— Стал суеверным? Я знаю, что тебе меня сейчас не завалить — никаких шансов. Поляна, как поляна.

Эл стала его обходить, ее взгляд оценивал его фигуру и примерялся. Выражение ее лица ему не понравилось. Она смотрела так словно он манекен для битья. Она не заняла никакой оборонительной позиции, палку несла, как груз, держала ее небрежно.

Он развязал пояс своего балахона и скинул его. На нем остались брюки. Было прохладно.

— Не стоило, — сказала она.

— Одежда мне мешает.

— Это не надолго.

Дмитрий исхудал, но остался мускулистым. От этого казался более высоким. Эл стояла в досягаемости удара. У него была выгодная позиция.

— Как это было?

— Ты был зол. Ты вызвал меня на поединок.

— Почему?

— Потому что я не хотела брать тебя с собой?

— Почему?

Она обошла его, сработал рефлекс, и он повернулся так, чтобы ее видеть. Отлично! Эл решила продолжить свое исследование.

— Было не так. Я была в центре, а ты нападал, — она сопроводила слова красноречивым жестом и пошла в центр на него.

Шест в его руках с гулким звуком устремился в ее сторону. Он нанес удар, от которого она едва успела увернуться, отразить его не было возможности. Второй взмах и шест просвистел у нее над головой. Он мог угодить ей по затылку. Это был предупредительный прием. Он не собирался уступить ей центр. Угрожает. Так!

Он сделал обманное движение и шлепнул ее не сильно по спине.

— Не увлекайся. Это эксперимент,— предупредила она.

— Так относись к нему серьезно. Тебе нужен противник или муляж? — проворчал он.

Его задело ее пренебрежительное отношение к нему, как к противнику.

— Ла-адно, — протянула она и так шарахнула его палкой в плечо.

Он отступил, едва не падая, зашипел от боли, ушел в защиту. Рефлексы остались.

— Почему? — спросил он.

— Сам попросил, — сказала она.

— Ну не до такой же степени.

— Ты мне там, между прочим, плечо разбил.

— Это не повод меня здесь калечить. Я был зол?

— Не то слово. Ты собой не владел, — пояснила она.

— Ну, теперь это вряд ли, — ответил он. — Почему ты не хотела брать меня с собой?

Он пропустил следующий удар и еще один.

— Потому что ты был неопытным мальчишкой.

— Ты знала меня с детства? — уточнил он.

— Точно. Странник спас ему жизнь. Получив часть его силы, Гай бредил странствиями. Побочный эффект общения со странником.

— Ты хочешь сказать, что моя к тебе привязанность — результат тех событий, и мы знали друг о друге черти когда?

— У меня сомнения, что тот странник связан со мной. А вот ты был на себя в юности сильно похож. Такой же раздолбай.

Эл наградила его хлестким ударом, рассекла ему кожу на лопатке. Но на сей раз, он и звука не издал от боли. В ответ он стал лупить, что было сил. У него сбивалось дыхание, поэтому он перестал говорить. Эл дала ему возможность перевести дух, но он не воспользовался. Эл мягко уходила от ударов.

— Дерись! — фыркнул он. — Не нужно меня щадить.

— Мне неловко.

Край шеста просвистел рядом с ее лицом.

— Эй! Не увлекайся, а то получишь! — пригрозила она.

— Неужели? Хотела мальчика для битья? Не будет этого. Кто кого там побил?

— Я тебя, — с азартом заявила она.

— Видимо не так просто, — усомнился он.

— В нокаут. Да как пирожок у тебя отобрать, — намекнула она на давнюю детскую историю.

Он угрожающе свел брови. Эл сдержалась, чтобы не расхохотаться, ее ухмылка разогревала его злость.

— Я тебя и в лучшие времена колотила, ну, разве что, после миров было не так. Только когда это было?

Ей нравилось то, что сейчас происходило. Он разозлился. Вряд ли это правильный рычаг, чтобы вывести его из состояния апатии, но сейчас — и так сойдет.

Он не унимался. Потасовка стала походить на настоящую. Дмитрий принял условия игры слишком серьезно. Эл была в восторге. Он ударил ее по ногам, она оказалась на земле.

Он хмыкнул и усмехнулся.

— Поднимайся. Или руку даме подать?

Эл встала на ноги.

— Там я не была дамой.

— А кем?

— Пола не было.

— Это как?

— Зависело от того, с кем контактирую. По ситуации.

— А я?

— Ты был парнем. И тебя собирались... — Она вовремя сообразила, что замечание про женитьбу ранит его. — Сделать чиновником. Юридический пост.

— К черту! — бурно возразил он. — Придумала!

— Ей богу не вру, — парировала Эл, переведя дыхание. — Ты противился. Хотел уйти со мной. Ты вызвал меня на поединок с намерением выиграть право уйти со странником. Но ты проиграл.

— Почему у меня был пол, а у тебя — нет? — упрямо твердил он.

— Ярко выраженное мужское начало! — рыкнула она и ударила его так, что он рухнул на спину, из раны на груди потекла кровь.

— Ой-ой! Я переусердствовала, — сказала она. — Всё. Прекращаем.

— Нет, — он поднялся, прокашлялся и поднял шест снова. — Закончим.

— Ди-и-им, — протянула она.

— Бей! — заорал он.

— Сляжешь ведь, — предупредила она.

— Это еще бабушка надвое сказал.

— Дим, я не хочу тебя обидеть. Ну, не справится тебе со мной.

— Докажи!

— Уравняем шансы. — Эл бросила шест и двинулась на него.

— Это не честно, Эл!

— Я его подберу, в процессе. Там так было.

Он поднял шест и швырнул ей.

— Там так же было?

— Нет.

— Тогда делай, как было.

Эл пришлось отступать. Это была натуральная Димкина ярость. "Давай! Давай! Дерись!" — вопила она про себя.

В следующие пять минут поединок приобрел нужный накал, какой бывал в прежние, лучшие времена. Умение и ловкость не умерли в нем, подсознательно вырвались наружу. Не все с нем умерло! Не это! Эл ликовала. Потом в нем включилось то, чему простой человек научиться не способен. Эл поблагодарила сама себя за находку, а остров за помощь.

Она измотала его так, что он пошатывался. Эл ослабила напор, ждала, что он вот-вот отступиться. Прежний уровень выносливости ему сейчас был не по силам, но Дмитрий не унимался. В его характере — либо слечь полумертвым, либо доказать себе что-то, что ему в голову взбрело.

Произошло это во время одного из падений. Он кубарем перекатился и, чтобы она не перестала атаковать, встал на ноги быстро, как смог, отмахнувшись наугад от возможного удара.

Он успел перевести дыхание. Эл умеет бить, поэтому едва ли дойдет до серьезных травм, поэтому он не боялся пропускать удары по корпусу. Боль приносила ему облегчение и бодрила. Но потом он, вроде бы, все-таки получил по затылку. Из глаз брызнули искры. Пространство качнулось и наполнилось гулом, он пульсировал в ушах. Он зажмурился, чтобы вспышка в глазах погасла. Но он продолжал видеть свечение. Оно приобрело четкий контур. От удара зрение трансформировалось. Силуэт двигался в его воображении не зависимо, оттого открыты его глаза, закрыты, и не зависимо даже от его собственного положения в пространстве, словно он посторонний. Ощущения были сродни тому, как он обычно ее чувствовал, но приобрели ненормальную остроту и вид. По качеству ее "силы" он мог определить, что она чувствует и даже ее намерения. Дмитрий в силуэте уловил не Эл, ее облик в его восприятии трансформировался в человека в сером, на ней частично было доспех. Это могло быть то, чем Эл была в видении. Он не смог вспомнить, как его звали. Это была схватка не с Эл, а с тем, из видения. Несколько секунд он подумал, что такое соперничество ему не выдержать, а потом упрямство взяло верх.

Намерения у этого соперника были совершенно очевидными — проверить его возможности. Он бы уже давно слег на траву, но было стыдно сдаться, он же не мальчик из видения, которого победил странник. А еще он понял, чего Эл добивается. Реакций. То, что Тиамит выразил словами: "Слишком глуп, слишком упрям". Неужели он стал настолько неудобен и слаб.

"Давай! Давай!" — услышал он.

Он стал ориентироваться не на силуэт, который мутным светящимся маревом скользил мимо, а на тот сгусток энергии, который почувствовал. Силуэт был обманом, а сила была настоящей. Про себя он обозвал его странником. Появилась возможность опережать ее, он будто бы предвидел следующее действие. Он уходил от ударов, не отвечая на них, пока сил совсем не осталось.

— Эл! Прекрати! — заорал он и кинулся туда, где концентрация силы была самой мощной.

Еще один тумак, а иначе и не назовешь, когда она ладонью хлестко ударила его наотмашь сбоку по голове, и зрение вернулось.

Вот теперь и гул в ушах, и искры из глаз были самыми обычными, как полагается по-человечески.

Он очнулся на земле, его руки сжимали шест, он изо всех сил стискивал его и прижимали к земле плечи Эл, чуть выше — он начнет ее душить. Он всем телом навалился на нее, она сдерживала его натиск одной рукой, другой замахнулась для повторного удара, а в ее глазах читался вопрос и восторг. Через мгновение он сообразил, что не отдает себе отчета в том, что делает. Он лишь хотел ее остановить. Он отпрянул и повалился на траву рядом с ней, сил шевелиться не осталось.

Эл переводила дух, села, обернулась к нему, ее лицо озарилось азартной улыбкой. Она толкнула его голову.

— Берсерк!

Его сознание стало кристально ясным. Он лежал и смотрел в стального цвета марево, которое заменяло здесь небо. Марево расползалось в точности так, как в пасмурный день расходятся облака, чтобы ненадолго показать наблюдателю синеву неба. Так и произошло. Он смотрел в проникновенную глубину, так будто он, Дмитрий Королев, только что вернулся из долго полета, когда ничего кроме звезд не видел невесть какое количество времени. Спал, проснулся. И вот, над головой — небо, и он особенно явственно ощущает все величие жизни вокруг. Тело не слушается от усталости, ноют разбитые руки, на спине — словно живого места нет, ноют мышцы, горит кожа от побоев, а душа ликует. Отчего? Он и сообразить-то не в силах, но так хорошо ему давно не было...

Он пришел в себя не сразу. Как будто его контузило. Он с трудом, с болью во всем теле смог подняться. На руках и груди выступили синяки, на животе царапины, ныли колени. Единственное, что у него не болело — голова.

Она ушла. Она унесла листы с рисунками и шесты. Его балахон аккуратным свертком лежал поодаль. Он поднял одежду и поморщился, представив, как наденет грубую ткань на избитое тело. Отлупила она его изрядно. Ему требовалось умыться, и он поплелся на берег. Он, как недавно, оказался в воде, но теперь она была значительно теплее, и на берегу были пятна солнечного света. Он смотрел на берег, потом в сторону громады дворца.

Почему все так? Он никогда не интересовался у Эл, почему остров так устроен? Она что-то говорила о том, что остров напоминает ей осколок какого-то из миров, но почему именно так все выглядит?

Он посмотрел на самый верх башни. Он не лазал туда, а Эл ходила иногда наверх. И она пропадала там, в такие моменты он ее не чувствовал. Совсем, как недавно. Она не спала, она была наверху, поэтому он ее потерял.

Дмитрий плеснул себе водой в лицо. Облизал губы. Соленая влага, как в океане, напомнила ему о Земле. А какого вкуса здесь вода для Эл?

Ощущения переменились. Теснились вопросы. Они крутились вокруг Эл. Все время вокруг нее. Сознание зациклилось на ней. Ему последнее время трудно без нее, но он впервые задумался о том, что это не нормально.

Он вытер лицо, вышел из воды, наскоро оделся, морщась от боли, и поплелся в сторону дворца. На лестнице он вспомнил про обувь, не смог припомнить, где забыл ее, искать не пошел, как был босой, двинулся в библиотеку, куда после потасовки возвратилась Эл.

В дальнем конце галереи он заметил, что открыта дверь в покои Тиамита. Быстро он сегодня возвратился.

Дмитрий остановился на пороге. Тиамит стоял у стола, смешивая настои.

— Для меня? — спросил Дмитрий.

— Да. Желаю облегчить твои страдания, не хочу, чтобы Эл занималась еще и этими твоими ранами.

— Почему я все время думаю о ней? Мне кажется, я и пяти минут без нее не могу провести. Вы знаете почему?

Тиамит кивнул, наливая из пузырька лекарство.

— Твой ум сам в состоянии построить гипотезу? — задала вопрос Тиамит.

— Это из-за рисунков? Да? Вы же их видели?

— Я видел не рисунки, — возразил Тиамит.

— Ах, да. Она сказала, что вы и Ника видели то, что видела она.

— Да. То, что я не видел, девочка мне подробно показала потом, свою часть видения. Она талантливая. Она поможет тебе оправиться от наваждения связанного с Эл. Я разрешил ей рассказать тебе ту историю. Все, что ты попросишь.

— Это прошлое?

— Я не знаю.

— Но вы же очень старый.

— Как сказал Самадин Бхудт: Эл — самый невероятный экземпляр в его практике. Она нырнула туда, где полно тайн и, вероятно, находятся все корни нынешних событий. Очень глубоко. Меня тогда еще не было. Насколько это все правда, сможет разобраться только Эл.

— Тот парнишка. На меня похожий, он погиб? На обрыве.

— Да. Почему у Эл не спросил?

— Мне кажется, ей больно. Она себя винит, хоть и утверждает, что, возможно, не связана с тем, кого зовет странником.

— Связана. Иначе не увидела бы кусок его жизни.

— Она тот странник? Мне показалось, что между ними тесная связь. Я реагирую на Эл так же, как тот парнишка на странника?

— Да. У тебя ум просветлел? — спросил Тиамит и посмотрел хитро.

Дмитрий тоже улыбнулся, смущенно кивнул.

— Да.

— Хорошие вопросы. Я ничего не могу утверждать. Садись, я смажу твои раны и отвечу на твои вопросы.

— Неужели. — Дмитрий оторвался от дверного косяка и прошел в комнату. — Вы удостоите меня ответами?

— Ты же Хранитель, — многозначительно заявил Тиамит.

— Ради бога! — Дмитрий воздел очи к потолку. — Это смешно звучит в моем нынешнем положении. Не давите на совесть, не разбудите.

— Сама проснется, — равнодушно бросил маг. — Ум же проснулся. А Эл не объяснила, почему погиб тот, на которого ты так похож?

— Что-то о силе, — сказал он, осознав, что его сознание хранит какие-то смутные воспоминания о том, что было до поединка с Эл.

Тиамит помог ему стянуть балахон и стал осторожно втирать в его кожу вокруг ушибов то, что приготовил. По комнате пошел какой-то невероятный аромат. Запах был просто восхитительным. Дмитрий ловил носом воздух. И решил не мешать Тиамиту.

— Ты не мешаешь. Говори.

— Я не знаю, что спрашивать, — вдруг смутился Дмитрий. — Почему вы все еще считаете меня Хранителем?

— Это твоя суть, — ответил Тиамит.

Дмитрий фыркнул.

— Ты отрицаешь это, но от твоего мнения о себе или мнения окружающих ровным счетом ничего не изменится. Мальчик по имени Гай вместе с правом на жизнь получил и силу. Это громадный долг. Его отец из эгоистической любви к сыну вверг его в круг существования, где обязательств больше, чем свободы. Он одолжил сыну жизнь, а долги нужно всегда возвращать — это закон.

— Я должен Эл жизнь? — вопрос был риторическим и Дмитрий задумался.

— Разве я назвал ее имя? Ты не ей обязан. Но все же обязан, кое-чему другому. А Эл? Она — следствие тех обязательств. Почему ты до сих пор жив? Разве тебе не удивительно порой?

— Еще как удивительно. С самой войны. — И Дмитрий вспомнил что-то, что, казалось бы, воскрешать в памяти не хотел. Он нахмурился. Переживание отразилось в его взгляде. Он сказал с горечью. — Полагаю, что теперь мера долга возросла. Да... Вы не ошибаетесь, я до мозга и костей, что не припомни, Эл обязан.

— Не преувеличивай. Все что ты себе возомнил — это ребячество. Даже ваша девочка взрослее тебя.

— Ника? Не удивили. Ей от Эл тоже кое-что досталось.

— Неужели только ей? — опять тем же многозначительным тоном произнес Тиамит.

Тиамит обошел его, чтобы натереть лекарством грудь, слева она была разбита, рана была небольшая, кровоточила. Тиамит подумал, что Эл, на этот раз, выбрала суровый способ достучаться до его души. Она призвала себе в помощники его воинственную сторону и ярость. Интуиция ее обманывает редко.

Дмитрий саркастически улыбнулся на вопрос Тиамита. Тиамит тоже — тому, что только что подумал.

— А у нас на кого не глянь, на Эл все сходится. Вы. Я. Алик. Даже Оля с Игорем. Ника — тем более, — прокомментировал Дмитрий.

Для него еще существовало понятие "нас"? По наблюдениям Тиамита Дмитрию давно нет дела до друзей.

— Не пора начать возвращать долги? — намекнул маг.

Дмитрий предпочел не отвечать. Его взгляд был полон упрямства.

Часть 1 Доказательства

Глава 1

Игорь проснулся от мягкого прикосновения к плечу. Он не спешил открывать глаза. Это была Оля. Она тренировалась по утрам, стараясь поддержать тот ритм, который ей задал Алик еще на острове. Иногда она сетовала, что ей не хватает палки Дмитрия, намекая, что он, Игорь, мог бы быть ее партнером. Он не смог преодолеть себя, она была его женой. Он знал, что ей нравилось его трепетное отношение, так что он стал бы ее соперником только в крайнем случае.

А пока он притворялся спящим и ждал, когда она его позовет, сдерживал довольную улыбку.

Она не торопилась тормошить его, что было в новинку. Она считала, что без Эл, он вкушает все прелести спокойной жизни и впадает в ленивое состояние. Она не ворчала на него, как в прежние времена, но он был уверен, что она так думает.

Он не выдержал и открыл глаза. Оля сидела на краю постели погруженная в задумчивость, грустная, не смотрела на него. Тыльной стороной руки она вытерла пот со лба, он потянулся и поправил ее волосы, она заметила, что он смотрит, и улыбнулась растерянно.

— Доброе утро, — сказал он сонно. — Что-то случилось?

— Эл вернулась. И не одна.

— Дмитрий? — Игорь сел.

Оля покивала. Он косо посмотрел на нее, Оля была расстроена, он как-то сразу этого не уловил.

— Завтракаем в большом доме? — спросил он.

— До завтрака еще далеко. Я вызвала Рассела.

Курк на время жары переселялся в Шир. Фактически у него было два дома.

Игорь окончательно прогнал сон и вспомнил, что его секретарь не сообщил о появлении Эл.

Игорь смог упростить сложную систему управления островом. Он с неделю по новой схеме управлял понтонами, ориентацией и климатом на острове, наконец-то разобрался в устаревшем навигационном оборудовании. У него все время не доходили до этого руки. Он так же был занят в аналитической группе Лайзы в Службе Времени, они просчитывали сетку каналов переброски. Этих интеллектуальных трудов ему было больше, чем достаточно. Новшество позволит установить точные координаты и время перемещений, о чем еще недавно они и мечтать не смели. Они договорились держать остров на тех координатах, которые были во времена Тома, чтобы Эл могла, не связываться с глобальной системой ориентации из-за своего полулегального положения на Земле, и могла бы по памяти настраивать на это место любое транспортное средство. Неудобства это доставило только Курку, он от жары чувствовал себя некомфортно, поэтому сбегал в Шир на самое жаркое время.

Накануне, чтобы выспаться Игорь отключил свой браслет. Что-то такое он слышал от Алика — "закон подлости".

— Дмитрий здесь. — Ольга опять кивнула в ответ. — Ему же здесь нельзя.

Он замер на минуту, заставил себя думать. Да, Рассел Курк тут необходим.

Ольга сидела не шевелясь. Игорь без расспросов понял, что вызвало такую реакцию. Он слез с постели, присел на корточки рядом с кроватью и взял Ольгу за руки. На его жест она мягко повернула голову и нежно улыбнулась.

— Давай так поступим, я тебя просто призываю — будь спокойной. Что бы с ним ни было, не будем повторять ошибку, которую совершили с Эл. Не надо навязываться, — сказал он. — По твоему виду я понял, что не все хорошо.

Ольга покивала молча. Она понимала, о чем он. Ведь он единственный в те времена смог сохранить относительное хладнокровие.

— Да, ты прав, — согласилась она.

— Если тебе сложно, я пойду к ним. Скажу, что ты готовишь чай. Как ты относишься к тому, чтобы всех нас угостить чаем? А? Отвлечешься заодно.

Ольга часто закивала.

Он улыбнулся, чмокнул ее в губы и пошел собираться на встречу.

Мимо просвистел катер и сел с разворотом в сторону океана. Ника. Только Алика не хватает. Она выбиралась из кабины чертыхаясь, заметила подошедшего Игоря, махнула ему нервно рукой. Ее рассеянное поведение сообщило Игорю, что Ника сильно расстроена.

— Утро доброе, — щурясь от солнца, приветствовала она.

— Доброе, доброе, — вторил Игорь.

— Хорошо бы, если доброе, — закончила Ника.

— А что так?

Ника посмотрела на него пристально.

— Ты его еще не видел?

— Вот, иду.

— О, толпы там не хватало. Устроим сеанс коллективного молчания, — бормотала она.

— Почему?

— А потому что он ничего не говорит. Он мне вчера только кивнул.

— Вчера?

— Ну. Я их с базы забирала. То есть Геликс забирал, я навязалась, вроде бы.

— Ну, и как он?

— Жу-уть, — не стала скрывать Ника. По ее мнению одного слова было довольно.

— Понятно, почему Оля впала в прострацию.

— А где она?

— Готовит чай на всех в нашем домике.

— А-а-а, — протянула Ника, — вот к ней я и пойду. А то будем мы там похожи на коллективный заговор молчания.

— Ника, по-твоему, он вообще захочет нас видеть?

— Не уверена. Хотя, попробуй. Эл от тебя что-то нужно, она тебе что-то привезла, так что тебе туда надо. А мне — нет.

Игорь посмотрел вслед удаляющейся Нике. Она тосковала по их общему другу и вдруг решила не донимать его своим присутствием.

Ника обернулась и заявила.

— Да мне с ним лететь куда-то. Я еще с ним намаюсь. Так что, не дрейфь, ты нужен Эл, а с ним можешь поздороваться и только.

— Что опять за выражения? — сделал замечание Игорь, не уточняя, куда это они собрались.

— Это самое изящное, что я могу по этому поводу произнесть, — громко и с досадой сказала она и намеренно исковеркала слово.

Она уже далеко отошла от него, кричать в след он не стал.

Следующим препятствием к дому Тома стала сама Эл. Они обнялись.

— Как сто лет тебя не видел. Здравствуй, — он был рад и улыбался.

— Да уж. Точно. Здравствуй. — Эл устало потерла шею, она выглядела бледной, вернее не загорелой, по сравнению с ним, и мрачноватой, как Ольга или Ника. — Ну, ты уже знаешь, кто в доме.

Игорь кивнул.

— Олю видел? Она весьма своевременно впала в ступор. Ты его тоже не тереби. Он стал нелюдим. Изоляция его изменила. Тут он давно не был. Все больше в рамках его субъективного пространства. Так что, очень аккуратно.

— Я приравнял это событие на уровень: ты после Нейбо.

— Замечание ювелирное. Ты у нас мастер дипломатии, — довольным тоном промурлыкала Эл. — Иди. Инструктаж бесполезен.

После всех этих встреч Игорь поднимался по ступеням дома медленно, как только мог, собираясь с духом и попутно прогоняя робость.

То, что он увидел, заставило его податься вперед и вытаращить глаза.

— О, космос.

Дмитрий стоял к нему почти спиной. По росту это был примерно он, но былая дородность и крепость отсутствовала, и летный комбинезон это подчеркнул. Поседевшие волосы были собраны в пучок, чего он уж точно вообразить бы не смог. Человек обернулся. Все ж таки это был Дмитрий. Игорь предпочел ничего не говорить, подошел, коснулся руки выше локтя, коротко заглянул в глаза и отвел взгляд.

Зато Дмитрий склонил голову и посмотрел испытующе и пристально. Игорь будто бы почувствовал этот взгляд, опять поднял глаза, но посмотреть в глаза другу не смог.

— Оля просто сбежала, — произнес Дмитрий. От звука его голоса, такого проникновенного, Игорь вздрогнул, интонации не те, но тот же приятный низкий баритон.

— Она... Она делает чай для всех, — поборов приступ чувства неловкости под сканирующим взглядом друга, пояснил Игорь, чтобы оправдать Ольгино отсутствие.

— Что, страшно?

Игорь пожал одним плечом, потом поджал губы. Он бы предпочел не озвучивать то, что мелькало в его уме и говорить о чувствах. Ему хотелось бы совсем отключить способность чувствовать. У него внутри точно струна оборвалась. Удар по нервам ощутимый. Он проглотил комок и не стал лукавить.

— Расплакаться хочется.

И тут Дмитрий улыбнулся. Не усмехнулся, не хмыкнул, как точно сделал бы прежде. А улыбнулся ему. У Игоря разжался в груди комок. Дмитрий вызвал его ответную улыбку. Игорь осмелился обнять его и сказал.

— Я ничего не собирался спрашивать. Оставить тебя одного? — Он понял поступок Ники.

— Да,— ответил ему Дмитрий.

Игорь вышел из дома с облегчением. Он хмуро побрел, куда глаза глядят, почесывая на ходу макушку. Чувство такое, как по голове кто-то стукнул.

— Ты по делам? — услышал он оклик Эл. — Найдешь для меня полчасика?

Игорь улыбнулся. Вспомнил, что у Эл к нему было дело.

— Давай не сейчас. Ольга готовит чай. А раз там Ника, то и завтрак.

— Я видела, что ты оборудование из лаборатории утащил, — сказала Эл. — Оно у вас в доме?

— Да.

— Вот что, иди в ваш домик, я тебя догоню.

Игорь без раздумий сделал то, что она предложила.

Уже у дома, он обернулся на свист катера. Это прилетел Рассел Курк.

Ника и Ольга коротко переговаривались, делали что-то на завтрак. По комнатам носился приятный фруктовый запах. Игорь опустился в свое любимое кресло и задумался.

— О. В нашей коалиции людей в тупике прибавился еще один экземпляр, — констатировала Ника, заглянувшая на шум. — Оль, а он в транс не впадет?

Ольга вошла к нему, склонилась и посмотрела в лицо.

— Виделись, — констатировала она.

Теперь он молча кивнул. Он сильно потер лицо, чтобы стереть оцепенение.

— Я не ждал такого. Не знаю... — он не договорил. — Трудно.

Ника стояла в проеме стены и наблюдала за ними.

— Ну, хвала космосу, оказывается, я не тупица. А то решила, что Эл проверяет меня.

Потом вошла Эл.

— Переживаете? — спросила она, осмотрев присутствующих. — Да, ребят, скажу одно: шутить, как прежде, он в ближайшее время не будет.

— А мне нравилось, — возразила Ника.

— Повидались — и достаточно. Ника разболтала, что мы в рейс? — спросила Эл.

Оля и Игорь кивнули, а Ника насупилась.

— Я не специально, это я от пережитого. Вы вон, чуть ли не руки заламываете, а мне было каково его первой увидеть?

— Зачем нас встречать потащилась?

Эл посмотрела на нее с сочувствием. Появление Ники вместе с Геликсом она не планировала, а потом сочла это обстоятельство помощью свыше, кто еще мог без слов, без желания вмешиваться, без навязчивого сожаления находиться рядом с Дмитрием. Ника понимала состояние человека без слов. Эл по началу не видела в ней испуга, только замешательство. Потом появились другие чувства. Эл огорчило то, что она не проявила должного в такой ситуации сострадания, что свойственно обычному человеку. Еще одной реакцией была ревность. Ника знала о Диане по коротким рассказам, то, что выудила у них, поэтому ревновала, не представляя масштабов. Столкнувшись с совершенным равнодушием к ней Дмитрия, рассердилась и насупилась, а он и на это внимания не обратил. Ника, уловила, что прибегнуть к помощи Эл не получиться, отступилась от попыток обратить на себя внимание, от заискиваний и ухаживаний. Она быстро сообразила, что прежние уловки не подействуют. Дмитрий ее будто не видел. Это ее оскорбляло, поэтому Ника ворчала и пребывала в дурном настроении. Эл наблюдала реакцию, которая выдала очевидный эгоизм девочки, этот недостаток воспитания Эл сочла своей ошибкой. Эл не стала проводить с ней воспитательную беседу, не поможет на данном этапе.

— А давайте не будем устраивать коллективного чаепития. Разобьемся на пары. Нам с Игорем нужно кое-что обсудить, — без обиняков заявила Эл.

Ника "коллективного чаепития" не хотела, ей бы сейчас забиться куда-нибудь и поплакать. Она шмыгнула на кухню, утащила тарелку с едой и ушла от взрослых через другой выход. Она брела в глубь острова, жуя на ходу и всхлипывая. Она никому не скажет о том, что пережила рядом с Дмитрием, и как это больно. Она для него не существует. Он понял, кто она, но, его внутренний человек, по которому так соскучилась Ника, никак не отозвался. Внутри у него было пусто. Он ни чем не желал заполнить пустоту.

Оля тоже хотела побыть в одиночестве. Она обнаружила, что Ника стащила приготовленный на всех завтрак, грустно улыбнулась и опять принялась за дело на кухне.

Игорь не заметил сразу, что Эл пришла к нему не с пустыми руками. При ней был плоский металлический полированный чемоданчик. Эл поставила его на стол с серьезным видом, не сразу открыла.

— Ты свой военный навык еще не забыл? Мне нужен твой старый талант в материаловедении, — сказала она. — Навыки с острова тебе, возможно, тоже понадобятся.

— Я? А ты сама? Эл, ты не хуже меня во всем разбираешься, если не лучше, — ответил он.

— Я хочу тебе одно дело поручить. Я объясню.

Эл повозилась с кодом, чемоданчик открылся. В нем лежало что-то укутанное черной бархатистой тканью. Это был мешок. Эл очень нежно добыла его. Она достала не один предмет, а два.

— Я хочу, чтобы ты это исследовал, — сказала Эл. А потом добавила. — Всеми известными способами, только не ломай.

Игорь оживился. Эл позволила ему осмотреть обломки меча.

— Мне его можно брать руками? — спросил он с опаской.

— Очень осторожно. Я не знаю его истинные качества. То есть знаю, теоретически. Если некогда сейчас — отложи. Это оружие из моего видения. Будь предельно осторожен. Это нужно лично мне. Никому не говори и не показывай. Ольге можно, но в руки не давай. Начни с информационной компоненты.

— Я займусь, — Игорь дал понять, что объяснения излишни. — А Алик? Он видел Дмитрия?

— Нет. С ним — позднее. А чем ты занят? Я формально консультирую аналитиков. Чем группа Лайзы сейчас занимается? Вдруг какое-нибудь начальство спросит.

Игорь снисходительно улыбнулся.

— Если только ради начальства. Уверен, что для такой натуры, как ты, мое занятие покажется скучным.

— Неужели?

Игорь повел ее в свой кабинет-лабораторию, который разместил в недавно сооруженной к домику пристройке. Эл заметила, что они не только обжили, но уже расширяют гостевой домик.

— А почему ты в большом доме не работаешь? — спросила Эл.

— Работаю. Обычно. Но сейчас там... занято. С лабораторией большого дома я установил связь и пользуюсь центром информации. Там осталась защита в виде информационного фильтра, старый, но эффективный способ, данные в архиве нельзя посмотреть без знаний кодов. Узнал твою руку.

— Том просил защитить информацию, я сделала, — невинным тоном сказала Эл. — Тому было, что скрывать.

Игорю те времена уже казались давними. Себя он видел с налетом еще детской наивности.

— Так покажешь? — напомнила Эл, заметившая его погруженность в свои мысли.

Игорь любил работать в больших масштабах, совсем как их старый друг Лондер, но космо-биологу были важны размеры объектов, а Игорь скорее страдал гигантоманией, выводя расчеты и таблицы на экран во всю стену. У Эл глаза разбежались. Потребовалось время, чтобы понять, что она вообще видит.

Основой для всего, что Эл сейчас изучала, был маленький листок исписанный ею в ручную, буквально, на коленке, в лаборатории большого дома, здесь на острове, в присутствии Хейлера — руководителя патруля и члена консультационного совета Службы Времени Алексея Дубова, специалиста по древним цивилизациям. Обоих бывалых работников Службы Времени поразила уверенность Эл, что в теории переброски работают простые пропорции. Он отлично помнил тот день. Разумеется, он тогда не думал, что пропорции Самадина Бхудта, гипотеза Алика, смекалка Эл и исследовательский талант Лайзы (наблюдателя из Вены с кодовым именем Франсин) приведут к новому витку исследований перемещений во времени. Это стало прорывом в теоретической области. Однако на практике новшества приживались с трудом. На это отважилась Эл и следом Лайза. Большая группа оперативных работников Службы Времени отнеслась к затее с опаской. Словно кому-то этот прорыв был неугоден, на практике преобладал скепсис. Эта странность его тревожила. Игорь вспомнил события в Вене, и в мысли его тут же закралась тревога.

— Эл, если ты думаешь о 1887-ом, то... — он помедлил, если Эл против этого разговора, то остановит его. Она молчала. — Вокруг этого года...

— Зона отчуждения в двадцать пять лет для обеих Америк, восемнадцать лет для всей Азии и Востока. И тридцать для Европы, пока наш метод не проверят на практике. Кому же нужно, чтобы так было? Есть желание начать расследование покушения на меня и разобраться откуда эти цифры. Поднимем шумиху — по мою душу не один злопыхатель нарисуется. Не хочу. Жить в тени мне удобнее. Венский триумф многие принимают за победу, скрипя зубами, — заключила Эл. — Тридцать лет... Если мы там окажемся, Диана будет уже мертва. Я думаю не об этом.

Ему осталось кивнуть, когда она обернулась к нему.

— Ты видел его, — сказала Эл уверенно и строго. — И еще, у меня на руках завещание Дианы. Попыток больше не будет. Я вытащила его с грани безумия. Все останется как есть.

Она снова повернулась к экранам.

Вскоре она попросила кресло, села, свернула экран в кольцо и стала вращаться по кругу, читая таблицы, массивы и формулы, сработала штурманская и капитанская привычка. Игорь перемещал экраны, когда работал, а Эл вращалась сама, потому что у штурманов расположение карт и схем строго упорядоченное. Неужели в Эл еще живы те привычки! Он перестал за ней наблюдать и занялся осмотром вещицы, которую она просила исследовать и увлекся работой.

Очнулся он от размышлений, когда Эл тронула его за плечо, ему было так уютно среди своих научных изысканий, что он забыл о ней. Предмет был оружием и выпадал из тех представлений об оружии, которые у Игоря были.

Он посмотрел на нее так, словно Эл рядом быть не должно.

— Захватывает? — спросила она. — Отвлекись. У меня вопрос.

— Что?

— А почему ваша сетка каналов только планетарная? И почему все те же фиксированные рамки погружения в глубину веков, если метод позволяет..., не сказать бы, всё? То есть, можно проникать так глубоко, как аппаратно позволяет современная навигация.

Игорь посмотрел удивленно. Это были вопросы, на которые он не искал ответа. Ему были заданы жесткие критерии поиска, он им следовал.

— Ладно. Думай о своем, — поняла его замешательство Эл. — Спасибо, что показал мне рассеты. Будет с чем пойти к Самадину. Я с острова — к нему, а потом — в космос. Я пойду пить чай.

— Ты уже улетаешь?

— Я еще загляну.

Она почти ушла, и тут он с опозданием вспомнил что хотел сказать.

— Эл, погоди. Глубина проникновения так задана из-за наибольшего количества платформ, которые служба имеет на этом этапе в прошлом. Не считая двух платформ в двенадцатом веке. Но экспедиции туда требуют много энергии и смельчаков, кто не боится пропасть. Вроде тебя.

Эл обернулась.

— С новым методом трудно пропасть. И это говорит человек, у которого образование на уровне Галактиса? Если из ваших расчетов убрать планетарную составляющую и всю тяжеловесную привязку к геомагнитной системе Земли, то платформы не понадобятся. Это прыжок, инженер! Этого может не знать Лайза, а где была твоя инженерная голова? Корабль, бот, навигационный маяк, навигационный блок могут прыгнуть с орбиты и оказаться на орбите. Уловил мою мысль? Галактис так и делает. Мы могли бы позаимствовать эту технику у спасателей Галактиса для начала, пока свою для службы не построят. — Эл посмотрела наивным взглядом и стала уходить. — Энергии нужно только на скачок. Солнце же всегда светило на орбите. А за счет переброски во времени с энергией вовсе может не быть проблемы. Нужен только грамотный навигатор. Ну и люди, чтобы поверить глазам своим.

— Это гениально!!! — завопил ей в след Игорь.

— Как все простое в этом мире, — издали сообщила Эл.

Игорь посмотрел на экраны, потом на пустой дверной проем и ринулся за Эл.

Она только что успела дойти до кухни. Воркующий голосок Ольги предлагал ей завтрак.

— Тебе налить чаю? — заботливо спросила Ольга у него, но, увидев румяные щеки и горящий взгляд Игоря, подняла брови. Он так стремительно влетел в дверь, словно на горизонте ураган или грядет катастрофа.

Оля перевела взгляд на Эл в ореоле умиротворенности, отпивающей первый глоток чая. Она вздрогнула от возгласа.

— Эл, когда ты об этом знала?! — немного обиженно спросил Игорь.

— Да, собственно, в процессе ознакомления с вашими расчетами.

— Вот так просто?!

— Что ты орешь, — поморщилась Эл.

— Эл, ну это же!... Не к Самадину с этим тебе надо лететь, а к Лайзе!

— Ты аналитик, ты и сообщи, — парировала Эл.

— Эл, ну ты же не можешь не понимать, как это важно!

— Понимаю. Прекрасно понимаю. Я подала идею, а что ты с этим будешь делать не моя забота.

— Эл, понимаешь, стоит мне заикнуться, и эта забота очень быстро станет твоей. Ты у нас командор, — угрожающим тоном, хоть и шутку сообщил он. — У тебя статус в службе выше моего.

— Не путай военную разведку со Службой Времени. Забудь о моем командорстве ради нашей дружбы.

— А кто лучше знает, как прыгать?! Разве что Алик!... Про Дмитрия я, конечно, пока умолчу.

— Вот поэтому не надо говорить, что это я или кто-то из нас. Говори с Лайзой без упоминания моего имени, или подожди, дай из полета вернутся. Я давно твержу, чтобы набирали в Службу Времени людей из Космофлота, потому что там аналитика на уровне и масштаб другой. После войны уйма народу в отставке. Покажи эти расчеты другому капитану или штурману, он тебе то же самое скажет.

Эл отвернулась к окну. Игорь метнул ей в спину недовольный взгляд, а потом, как подметила Оля, усмехнулся чуть злорадно, на сколько вообще-то мог, потому что злорадство не было чертой его характера.

— Оль, а есть чай для Курка и Дмитрия? Я схожу в большой дом, пойду клянчить у Рассела благословение на полет. И еще бы что-то вкусное к чаю пригодиться.

Ольга расторопно занялась приготовлениями, и потом Эл быстро ушла.

— Так! Замечательно! — сетовал Игорь. — Эл верна себе. Перевернула все с ног на голову и ушла. И улетит бессовестно.

— А что случилось?

— Знаешь ли, пустяковое дело, так мелочь, — недовольно ворчал он. — Эл с присущей ей легкостью свела на нет работу нашей аналитической группы за два последних месяца, если вообще не придется все менять!

Игорь вздохнул так грустно, что Ольга подошла к нему. Чувствуя, что сейчас придется его утешать. Ей так нравились эти их новые отношения. Ольга чувствовала себя иначе, раскрепощенной и... любимой, от этого испытывала к нему особенную нежность. Эта была глубокая связь, он был уже не просто другом, а ее мужчиной. В этом было что-то восхитительное. Она позволила себе острые чувства и больше не боялась их проявлять. Он посмотрел не нее. Оля положила ему руки на плечи и сочувственно улыбнулась.

— Она полчаса смотрела расчеты. Всего полчаса, — он с горечью во взоре сморщил нос. — Ее просто необходимо привлечь к работе. Хейлер периодически слышать о ней не хочет. Теперь я понимаю почему.

Оля отобрала у него пустую чашку и присела рядом.

— Ты забываешь, кто она, — произнесла Ольга задумчиво. — Эл имеет право после стольких лет заниматься тем, что важно для нее. Для нее, понимаешь. И не слишком ли мы увлекаемся обыденной жизнью? Ты близко к сердцу принимаешь свою работу. Между прочим, хочу напомнить, что я забросила медицинскую практику.

Ольга не стала продолжать рассуждения. Он без того расстроен.

— Погоди. Она тебе чемоданчик принесла, вспомнила она. Это важно?

Игорь снова вздохнул. Он забыл о том впечатлении, которое произвел на него Дмитрий и странный предмет. И о полете не спросил у Эл, а она деликатно обошлась без подробностей.

— Не сказала, куда она? — спросил он.

— Я не знаю, но в чем могу поклясться, так в том, что у Эл сейчас две заботы — Дмитрий и видение, — рассудила Ольга.

— Она о видении слова не сказала. И к Самадину она летит с нашими расчетами в голове.

— От мирной жизни ты... — Ольга чуть не сказала "глупеешь", но не стала его обижать и намекать, — ... забываешь о том, что нам твердит Тиамит: "у событий вокруг нас много смыслов". Ты будто ушел с острова и забыл, что там было.

Игорь задумался и потом сказал уверенно и стой самой усмешкой, которая не понравилась Ольге.

— Я знаю, к какому капитану можно без опаски обратиться с этими расчетами. К Алику, — заявил он.

Ольге идея понравилась. Алик один в двадцатом веке, выглядит все так, словно они все в ссоре. Поддержка ему была бы кстати. В присутствии Алика ей любая проблема переставала казаться сложной.

— Я с тобой, — сказала она. — Нужно придумать мне повод.

* * *

Эл тем временем наливала чай для Рассела. Он, как все, впал в прострацию от встречи с Дмитрием. В таком виде она его застала.

— Дмитрий тут? — спросила она после того, как они обменялись кивками вместо приветствий.

— Ушел к воде, — сказал Рассел.

— Купаться пошел. Это хорошо, — покивала Эл.

— Не спрашивай, что я думаю.

— Не бойся. К Лондеру я его таким не потащу, можешь не предупреждать. Мне жаль старика, — она предвосхитила его просьбу.

— Эл. Он тут незаконно, — тихо и строго сказал Рассел. — Никуда вообще его не вози.

— Угу. Я обратила внимание, что теперь система регистрации космического транспорта подобна Галактису. Скоро я пешком буду ходить, — пошутила Эл. — Поможешь? Если я вызову сюда Геликс это будет нехорошо.

— Тебе могу помочь. А ему — ничем,... не только в плане полетов. Эл, он сломался. Прости, что это говорю, — признался Рассел.

— Я то же ломалась. Живы же мы, значит, и мозги на место в станут. Времени мало прошло. А у меня на этот случай как раз есть свежие идеи. Мне нужно слетать кое-куда. Далеко. И так, чтобы Галактис не знал. И Геликс мне не нужен по той же причине, — Эл подмигнула ему. — Тебя с собой не зову.

— А у меня к тебе есть дело, которое в моей компетенции. Присядь.

Эл устроилась на подоконнике. Курк медленно допил чай. Эл ждала.

— Меня же не было. Когда я успела попасть в твое поле зрения? — спросила она.— Рассел, не темни.

— Не ты. Твои знакомые. Те, которые появились во время твоего возвращения. Инопланетяне.

— А-а-а. Братья по разуму? Параллельная цивилизация? — Эл состроила недовольную гримасу. — Их же выставили. Меня не спросили, не посоветовались. А теперь я при чем? А ты тут по какой линии? Дай догадаюсь. Они не улетели.

— Умница, как всегда. Ко мне на днях прилетел ваш Дубов, прямо в Шир. В Службе Времени тебя не нашли, он нервничал. Раньше это касалось Космофлота и службы, теперь — это моя область. Они улетели с Земли, но не покинули пределов Солнечной системы. Ты знаешь, что они негалактожители?

— Знаю.

— Как?

— Я же с ними общалась, мне спрашивать не нужно. Я содействовала спасательному корпусу Галактиса, а эти гости меня о кодексе не спросили. Знали бы мой статус — поинтересовались бы, если хотели вовлечь в свои дела. Давно я была спасателем, но там кодекс почитают превыше всего, в него меня тыкали носом в свое время, чаще, чем в другие мои ошибки. Так вот, в кодексе четко прописано — не вмешательство наблюдателей в ход истории наблюдаемой цивилизации и, пуще того, использование достижений этой цивилизации, если она не входит в Галактис. Они не Галактис. Они игнорировали мои намеки на Галактис. Я убеждена, что прежде они посещали уже нас, изучали, использовали наши архивы и науку. Они знакомы с нашим прошлым, они раньше были здесь. Более того, у них технология позволяющая попасть туда снова.

— Нас Галактис тоже использует, почему ты видишь подвох в их действиях? — уточнил Рассел.

— Мы доросли до космического уровня сами. Галактис не лезет в наше прошлое. Это запрещено, — Эл улыбнулась смущенно. — А мои неожиданные знакомые собирались кое-что у нас позаимствовать из прошлого, по-братски, так сказать. Я не участвовала ни в одной спасательной акции, где бы манипулировали со временем. Они готовы на скачок хоть завтра. Они настаивали на сходстве наших предков, чуть ли не общих. Я к этой идее сразу отнеслась осторожно. Я посоветовала Дубову держать их на виду, но тогда я в Службе была новичком. Мое препирательство с ними Дубов счел невежливым поведением. Мне обещали две недели, потом пару месяцев, потом о них на год забыли, потом сделали вид, что совсем забыли. Они ждут, это означает, что экспедиция имеет для них первостепенную важность. Мне интерес к ним по политическим причинам проявлять вредно. Моё инкогнито на волоске держится.

— Дубов поведал мне одно обстоятельство, — заметил Рассел. — Они напрямую обратились к тебе. Как они тебя нашли? Ты им не отказала, Галактис в известность не ставила. Что это означает, Эл?

— Я не общалась с Галактисом со времен Нейбо. Принципиально.

— А "Северная роза", восемь-одиннадцать? Что ты хочешь мне сказать? Без намеков. Ты хочешь меня ввести в заблуждение?

— И в мыслях не было, Рассел. Это была сделка с Галактисом, моя цена — право возвращения на Землю, их цена — рейс "Северная роза", они спасали экипаж, я помогла. Они отпустили меня под твою опеку, между прочим, я не стану тебя вводить в заблуждение. Когда я возвратилась, то хотела, как бы мягко выразиться, вежливо попросить Галактис убраться из моей жизни. У меня не получилось. Меня заставили преподавать пилотаж и держали на виду. Поэтому я не смогла открыто принять предложение инопланетной культуры, с Галактисом никак не связанной. Да еще с целью проникнуть в наше прошлое! Я на тот момент не разбиралась до тонкостей в механизме временной переброски, так как разбираюсь теперь. Они хотели меня использовать, оставляя за собой право, не выдавать свои цели, а я этого не люблю.

— А ты за это время решила исчезнуть. Поэтому ты в данный момент якобы управляешь бывшей империей Нейбо. Масштабно! Да прятаться ты умеешь, — Рассел не прятал сарказм.

— Ты знаешь, как это получилось. Этого я тоже не планировала, но считаю хорошим политическим ходом. Тут есть часть твоей вины, Рассел, нечего было в плен попадать. Я там, где меня нет. Этот урок мне преподал Нейбо.

— Когда ты успела с ними познакомиться до или после?

— Они меня сами нашли, не задолго до того, как ты попал в плен, почти паралленьно. Дубов знает. Спроси... Уже спросил...

— Но ты галактожитель, Эл, должна была сообщить об этом мне.

— Почетный галактожитель, Рассел. Хочу галактожитель, а хочу — нет. Где сейчас наши гости?

— На орбите Юпитера, осели на разрешенной для посещения базе. Космофлот позволил им там дрейфовать. Служба Времени не давала команды им препятствовать.

Рассел заметил, как лицо Эл просияло догадкой.

— Ух ты! Юпитер, говоришь! А времени они не теряли. Вот как мы поступим. Нагрянь к ним или лучше Дубова пошли. Напомни, что они находятся на территории Галактиса. Они обращались с просьбой лично ко мне, значит, я имею право последнего слова в этом деле. Поверь, сработает. Если они предпримут попытку сунуться в наше прошлое без меня, я вспомню, что я патрульный. Я их там найду и закопаю так, что археологи костей не найдут. Так и передай.

— И послушают? — скептически спросил Рассел.

— Дубова — туда. Он свидетель. Послушают. Время выиграем. Вот теперь мне не просто нужно лететь, а поторапливаться. Вот так всегда, только понадеешься на спокойное течение событий, как начинаются гонки. Мы летим сегодня.

— Я разрешаю, — кивнул Рассел. — Куда-то туда? И важнее чем к Юпитеру?

— Точно! У нас завидное взаимопонимание! Я нами горжусь!

Присутствие Дмитрия тревожило Рассела, нельзя ему быть там, где его считают мертвым, потому Рассел предпочел не допытываться, куда она собралась. Выдворить с планеты официально мертвого пилота по кличке "Белая смерть" было первостепенной задачей для Рассела Курка

— Девочку возьмешь? — спросил Рассел.

— Да.

— Она быстрее всех его поймет. Осторожно там, Эл.

— Я на мягких лапах, туда и обратно.

— Лети, — согласился Курк.

— Не хочешь с нами возиться? — Эл поерзала на подоконнике. — Хочу чтобы Дмитрий воскрес. Поможешь? У меня есть план.

И Рассел вспомнил первые месяцы их знакомства. Как она лазала в это самое окно вместо того, чтобы входить в дверь. Том Мисс сидел тут, где теперь сидел он. Те времена по накалу страстей были хуже, чем нынешние, но Курк впервые затосковал по тому, понятном его уму времени.

Чем больше он общался с Эл, тем больше она казалась ему неуправляемой.

* * *

Ника так и бродила с пустой тарелкой. Потом вышла к воде недалеко от большого дома. На пляже она увидела одежду, и ноги сами понесли ее на берег. Там был он, в воде. Дмитрий плавал.

Ника решительно разделась и полезла в воду. Плавала она плохо, на ее счастье тут отмель и до глубины нужно идти пешком. Она зашла в воду по горло и замерла. Волны подхватывали ее, отрывая ноги от песка. Почему она, всякий раз, залезая в океан, чувствует себя так, словно вода растворит ее, как соль. И эта сила, это поле, которое уроженец Земли даже не почувствует, бьет ей по нервам. Бурная энергия волн захлестывала так, что она теряла ориентацию. Она перестала понимать, где берег, и испугалась, а волны болтали ее то туда, то сюда, то ближе, то дальше. Эл учила ее подныривать под большую волну, только в одиночку Ника испытывала страх, перед необходимостью погрузиться в воду с головой.

У нее уже шумело в ушах. Она знала, что под водой спокойнее, если отважиться нырнуть — станет лучше. Ника держалась на воде, отчаянно болтая ногами, и уже готова была вернуться на берег. Она жмурилась, дышала через нос, но потом все равно хватала ртом воздух вместе с водой.

Проклятье. Ей уже хотелось вопить от отчаяния, когда рядом из воды вынырнул Дмитрий. Он был выше ее, поэтому легко подхватил, чуть приподнял над водой. Ника выплюнула воду, смогла с облегчение выдохнуть. Закусив губу, уставилась на него с испугом в глазах.

Она услышала, как он скрипнул зубами от недовольства. Он знает, почему она в воде!

— И зачем ты сюда полезла? — грозно спросил он.

— За тобой, — беспомощно болтая руками, затравленным голосом ответила она.

— Держись за меня, и поплыли к берегу, — приказал он.

Его гулкий голос набатом прозвучал у нее в ушах, и Нике стало страшно до мурашек. То, что она сделала, когда полезла в воду, было поступком бессознательным и детским.

— Иди, одевайся и топай в дом, — сказал он, выталкивая ее на берег.

Ника потрусила к своей кучке одежды, спешно натягивая ее на мокрое тело. Она чувствовала, как он выходит из воды и тоже одевается, но не посмела оглянуться. Она помчалась прочь, не стала его ждать, он этого не хотел.

Ника вбежала в дом, где в гостиной еще сидели Эл и Рассел, и заявила:

— Я с ним не полечу.

Эл подперла щеку кулаком и спросила:

— Чего натворила? Купалась? С ним?

Эл посмотрела сочувственно. Ника на вопросы не отвечала, надобности не было.

А Рассел чуть улыбнулся. Ну-у, это где бы отметить: "Ника полезла купаться?" В ответ та метнула в него злобный взгляд.

Рассел в ответ затрясся от смеха.

— Дуреха. Ну что, струсила? — спросил он.

— Издеваетесь? — намеренно переходя с ним "на вы" спросила Ника. — Я вам что? Опять объект для изучения?

— Субъект, — шутливо поправил ее Рассел.

Ника со злости пнула стул, тот опрокинулся, и она убежала.

Потом в дверях появился Дмитрий, и Рассел сонно прикрыл глаза. Эл заметила, что Курк, черт бы его побрал, получил возможность всех изучать и провоцировать. В других обстоятельствах Эл бы обиделась за Нику и высказалась, но Эл сейчас была интересна реакция Дмитрия.

— Я ее обидел? — спросил Дмитрий, обращаясь к обоим.

— Скорее напугал, — дал определение Рассел. — Чаю хочешь?

Дмитрий перевел хмурый взгляд с Рассела на Эл.

— Что мне ей сказать? Она все равно поймет, что я лгу, — сказал он.

— В том и прелесть, что ничего не нужно говорить, — ответил за Эл Рассел.

Эл поблагодарила его про себя за находчивость.

— Пожалуй, — согласилась она. А потом добавила. — Если ты не будешь чай, тогда я пойду ловить испуганного ребенка, а ты иди к катеру, нам пора лететь.

— Ты настаиваешь, чтобы она летела? — поинтересовался Рассел.

— Она сама этого очень хотела. Я не против, — сказала Эл, собираясь встать.

— Я ее найду, — сказал Дмитрий и вышел.

Рассел наблюдал, как лицо Эл расплывается в довольной улыбке.

— Найдет? — спросил Рассел с интересом.

— Она от него побегает, но я не сомневаюсь в том, что он ее найдет.

— Эл, Ника же взрывная.

— Так нужно. Я к Оле и Игорю зайду еще раз, попрощаюсь. Ты когда наших гостей засечешь, сверься с навигатором, передай Дубову точные координаты и оставь его там. Пусть ждет меня. Это важно.

— Ты уже все рассчитала?

— Жизнь за меня уже все рассчитала. Была бы моя воля, я бы этим даже не думала заниматься. Мне нужно с этим что-то сделать. Со всем сразу.

Игорь и Ольга, каждый в своем углу занимались наукой. Они делили один кабинет. Эл улыбнулась, застав эту идиллию.

— Нам пора. Ника с Дмитрием прощаться не придут. — Эл подошла к Игорю. У меня есть просьба. Можно в сетку расчетов включить одну позицию. Координату траектории Юпитера и всех наших баз на той орбите, которые предоставлены иным культурам гуманоидного типа. Скоро Рассел пришлет тебе точные координаты, вставишь с поправками. Глубину скачка подсчитай. И место.

Игорь внимательно всмотрелся в ее лицо.

— Чем дальше, тем интереснее! — воскликнул он.

— Точно! — коротко кивнула Эл. — До встречи. Мы постараемся вернуться быстро.

Глава 2

Эл прилетела в имение Самадина Бхудта к вечеру. Ей потребовалось время, чтобы незаметно выдворить Нику и Дмитрия с планеты, помогли старые связи в Агентстве независимых капитанов, которое к ее удивлению пережило и войну, и перетасовку Космофлота. Там все жило своей жизнью, по более адаптированным к переменам правилам. Там ей сообщили имя капитана и рейс в нужном направлении, а право договариваться предоставили ей. Рейс начинался сегодня, что для Эл стало еще одним поводом для спешки.

Эл торопилась и была возбуждена, представ перед Нали Бхудт с горящими глазами и в состоянии порыва.

С тех пор, как Нали стала свидетельницей видения и рисовала его, она побаивалась Эл. Загадочная личность, какой оказался для Нали удивительный знакомый Эл, Тиамит, подогревала эту настороженность.

Нали тревожилась неспроста. После того случая переменился ее супруг. Она много лет не наблюдала в Самадине смятения. Его медитации, казалось, привели его в состояние постоянного равновесия, сосредоточения и покоя, навсегда. Самадин утратил эти качества на время эксперимента с Эл. До последнего времени он продолжал работать только с видением Эл. С тех пор порядок его упражнений изменился, он не всегда позволял ей рисовать и пребывал в напряжении. Нали про себя молила небо, чтобы его работа с Эл завершилась как можно скорее. Чтобы белокурая девушка не скоро появилась опять, если не исчезла бы совсем. Тревога возросла, а Эл стала нежеланным гостем.

Эл остановилась около катера. Она заметила, как Нали спешно идет к ней, поняла ее тревогу. Если она прилетела говорить о видении, то Нали попробует упросить Эл не делать этого.

Странная перемена происходила по мере того, как Нали приближалась к Эл, намерение таяло, а его место занимала жгучее желание спросить, чем же все закончилось. Нали не верила, что спонтанное вмешательство Алика могло помешать Эл увидеть до конца свое видение. Оно было сродни сказке, легенде, и все же более реальным, чем все, что довелось Нали рисовать, а Самадину видеть.

У Самадина бывали подобные случаи в прошлом, его собственные яркие видения увлекали его так сильно, что однажды он едва не сошел с ума, путая пространство видений с реальностью, стремясь уйти в мир грез. Это было давно, несколько лет кризиса последовавшие потом, научили ее мужа чувствовать предел, за которым начинался спуск в безумие. Прежние его упражнения бывали очень разного качества, но он оставался созерцателем. В случае с Эл, свидетели эксперимента воспринял ее как соучастницу событий. Нали разделила эту убежденность. Масштаб видения и его стройность вызывали у Нали мороз по коже, от таких ярких переживаний действительно сходят с ума. Ей хотелось защититься Самадина.

На площадке дул ветер, Нали закуталась в накидку. Она растерянно посмотрела на Эл, забыв о своей обычной вежливости, одарила гостью полуулыбкой и сказала, выдержав паузу:

— Он сегодня медитировал весь день, ушел к озеру и еще не возвратился, — сказала Нали, смерив Эл взглядом.

— Здравствуйте. Там такой же ветер, должно быть. Какая медитация? Мне пойти к нему или подождать? — Нали заметила, как Эл встала так, чтобы прикрыть ее от ветра. Какая забота.

— Сегодня ветрено. Я приглашаю в дом.

Эл поняла, что она нервничает. Пошла за Нали. Эл относилась к тем немногим, кого приглашали в дом Самадина.

Нали сначала шла, как хозяйка, на три шага впереди, потом замедлила шаг и позволила Эл поравняться с ней.

Эл понимала, что Нали желательно выставить ее, но до отлета переговорить с Самадином было слишком важно, и Эл приходилось игнорировать немые, умышленные или нет, намеки Нали на то, что она — нежадный гость.

Нали повернула к ней лицо, величественно и вместе с тем смиренно, спросила:

— Это были вы? Там.

Эл смутило ее повторное обращение "на вы". Она поняла, что Нали имела в виду.

— Я ничего не могу ответить определенного.

Нали опять отвернулась. Молча, они вошли в дом. Эл села на свое, уже ставшее привычным, место на углу потертого ковра. Она решила пресечь попытки ее выставить, поэтому села без приглашения. Эл не хотелось нарушать традиции этого дома, но уйти она не могла.

Время ужина и чая прошли, Нали не предложила угощений. В доме не ели, за стенами — ветер, в беседку Эл идти не хотела. Нали могла найти предлог, чтобы уйти, но она осталась. У нее тоже было свое место в этой комнате, она опустилась на колени, приняв позу, в какой обычно рисовала.

— Как вы себя чувствуете? — следуя собственным представлениям о гостеприимстве, спросила Нали Бхудт.

— Спасибо. Хорошо. Мы снова "на вы"?

— После того, что я видела, я не могу обращаться к вам иначе. Ваш мудрый друг сказал, что ваш сан... — Нали смотрела на Эл искоса, не пристально, что тоже считала не вежливым, — весьма высок.

— И кем представил меня Тиамит? — спросила Эл, напустив на себя беззаботный вид и удивление.

— Он сказал, что недостаточно знает структуру внутренних сил нашей планеты, чтобы определить ваш ранг.

Эл не выдержала.

— Нали. Я готова вас умолять, оставьте этот официоз. Нет у меня никакого ранга. Не сопоставляйте меня с персонажами видения. Мы были знакомы до эксперимента. Я не Монту и, тем более, не Бариэль. Я не изменилась.

— Это не так, — уверенно и упрямо возразила Нали, теперь уже тоном назидательным. — Я умею не только рисовать. Я чувствую.

— Что же?

— Перемену. Я шла к катеру с намерением выставить вас.

— Я догадалась.

— Но по дороге мои намерения изменились. Я знаю, что на них повлияли вы. Вы хотели здесь остаться.

— Мне крайне необходимо поговорить с мастером.

— Вы уже задали все вопросы, какие возможно.

— Если имеется в виду первая неделя после пробуждения, то едва ли вопросы были правильными и адекватными.

— Яд не действовал на ваш мозг, Эл. Вы сами так запрограммировали систему.

— Но последствия еще дают о себе знать.

— Вам был необходим врач, но вы просто исчезли. Куда?

Эл могла бы не отвечать, Нали спрашивала то, что не в ее компетенции.

— Там, где мои силы быстрее всего восстановятся. Не уточняйте, я не отвечу. Если вы, — Эл решила говорить с ней на вы, — хотите уберечь Самадина от моего общества, может быть, вы мне кое-что проясните относительно видения?

— Я отдала все рисунки и больше не желала бы вспоминать.

— Что вас напугало, Нали?

— Потрясающая реалистичность. Иногда, мне казалось, что этот мир менее реален, чем мир вашего видения. Это не Земля. То, что мы видели, не имеет аналогов в земной истории.

— Всю историю Земли не знает никто из нашего с вами общества. Тиамит говорил, что я из другого мира?

— Я думала, это метафора. Что имелось в виду прошлое. Земное прошлое. Указания на ваше инопланетное происхождение показались мне сомнительными. Хотя, как антрополог, я сочла вашу внешность эклектичной. Ника — получеловек, я охотно в это поверила. В девочке есть что-то, она похожа на чужака. Это заметно. Но вы?... Что-то другое. У меня практика рисования за Самадином и ни разу объект видения внешне не совпадал с реальным существом. Вы единственная.

— Я так на него похожа?

— Более чем. Меня мучает вопрос, чем все завершилось?

— Меня тоже.

— Неужели вы не видели?

— Нет. Была бы возможность повторить ради последних мгновений, я бы согласилась.

— Это безумие. Самадин не согласиться. Если вы явились за этим...

— Нет. Не тревожьтесь. Я больше никогда не буде этого делать, во всяком случае ни в присутствии людей. Это опасно для окружающих. Финал может быть смертоносным. Я это понимаю.

— Я рада вашему признанию.

— Вы позволите мне остаться?

— Да. Я оставлю вас одну. У меня есть дела.

Эл одобрила ее предложение киванием головы.

Нали ушла. Эл не сошла с места и от длительного ожидания задремала. Ей чудилось, что она бродит по поместью, саду, не уходя далеко к домикам для учеников. Дремоту прогнало прикосновение к плечу сухой и крепкой руки Самадина.

— Здравствуйте, мастер. Я заснула.

— Здравствуй. Ты утомлена больше меры.

— Обязанности навалились.

— Ты можешь остаться. Не обращай на Нали внимания, она считает, что ты причина моего смятения.

— А это не так?

— Только в какой-то мере. — Самадин опустился на свое место. — Выспись, поговорим, когда твое сознание будет более ясным. Я вижу влияние другого человека. Он тебя утомляет.

— Да, ты прав. Но я спешу. В полете высплюсь. Меня не будет на Земле какое-то время, по возвращении наша беседа может утратить остроту и актуальность, поэтому ответы мне нужны сейчас. Не сердись за мою настойчивость.

— Спрашивай.

— У тебя опыт в интерпретации видений. Помоги. Нали подтверждает мои опасения, яркость видения очень ее потревожила.

— Да. Это было ново для нас, — согласился он.

— Мне нужны подтверждения, сам понимаешь. Но как проверить?

— Вся последующая работа с видением — это поиск подтверждений. На поприще поисков, я едва ли могу тебя чему-то научить. Иногда, поиски длятся годы.

— Как определить, что это было иллюзией?

— Только сама ты можешь определить. Ты о себе знаешь больше всех.

— Присутствие в видении Алика и Дмитрия — это игра подсознания или доказательства?

— Эл, если мы видели одно и то же в том и в другом случае это были не они. По ту сторону и по эту ты ощущала разницу.

— Они похожи.

— Эл, ты много думала о друге перед погружением. Ты уже все это анализировала. Что тебе еще не ясно?

Эл молчала.

— Скажи мне, только сначала тщательно подумай: что ты видела? Ответь мне, — попросил Самадин.

— У меня только ощущения. Есть важный фактор, мои воспоминания такие же яркие как сама реальность. Это опасное состояние, воображение могло меня обмануть, поэтому мне важно найти зацепки, связь между видением и этой жизнью.

— Ткань видения и была соткана из ощущений. Ощущения важнее образов. Образ обманчив. Что ты чувствуешь? Реальность или вымысел?

— Реальность, — уверенно ответила она. — Сколько требуется подтверждений, что бы понять, что там правда?

— Вот что я могу сказать. Я наблюдал твои погружения. Ни разу твоя память или сознание не проецировали вымысел. Вспомни сама, ты ни разу не видела того, чего не было. Это поразило меня с самого первого раза. У тебя не бывает даже снов, как это принято у людей, твои сны — тоже реальность. Они настоящие. Твое воображение работает только с реальными образами и памятью. Яд не вызвал галлюцинаций, чего мы изначально опасались. Яд не затронул мозг. Нали особенно это подчеркнула. Я не даю препаратов своим ученикам. Ты не исключение. Но дело даже не в этом, что ты в силу своей загадочной природы не видишь галлюцинаций. — Он поднял руку, едва Эл открыла рот. — Я только предположил, погоди возражать. Проверить это просто. Откуда взялась та реальность? Видения однажды могут настичь тебя как будущее. Способность превратиться в предвидение, а это сложнее, чем следовать за прошлым.

— Яд все же содержал галлюциногены. В видении мне отшибло память, интересный нюанс.

— Не тебе, Эл. Не тебе, — твердо заявил Самадин. — Ты путаешь. Монту и тот, второй, не помнили прошлое. Ты была для них поводырем. Такого не случалось со мной или моими учениками, я не бывал в роли проводника для тех, кого видел. В чем причина — искать тебе самой. Я же не могу знать, о каком забвении там шла речь, но это определенно не яд. Забудь о яде, этот фактор я бы исключил.

— Хорошо. Меня смущает, что оба пользовались моими знаниями. Они — это не я? Я кого-то видела? Не себя? Ты видел Такманди, меня и Тиамита, то есть, тогда его звали Махали, а его спутника Такманди. Ты сказал, что он твой предок. Со мной было то же самое? Но при чем здесь мой опыт?

— Эл, это еще одно доказательство, а не опровержение. Наблюдатель либо видит свое пережитое прошлое, либо прошлое близких ему существ, либо видит посторонние картины, связанные с кем-то, кого он даже не знает. Не в твоем случае, ты слишком активно включилась в процесс. Тебе были знакомы обстановка, предметы, существа и события. А оружие! Это прошлое. Чье? Я не знаю.

— В каких связях я могу быть с объектами видения?

— Ты видела не земное прошлое. Отнесись к этому, как к истории, которую ты созерцала. Историю другого мира. Эл не запутывай себя. Не пытайся отрицать. Проверь свои самые смелые догадки любым доступным способом. Исключи личный фактор и тебе будет легче. И еще. Очнувшись, ты нагрубила мужу, отнеслась к нему не почтительно. Это этически неправильно. Нельзя винить близких людей в том, что они переживают за тебя. Эксперимент был опасным. Я в нем участвовал. Я хочу, чтобы ты передала ему мои извинения. Для меня это очень важно. Я не могу вызвать его на встречу, поскольку теперь мы не работаем в одном направлении исследований. Но я чувствую вину перед ним.

— Самадин. Мы это обсуждали. Он испортил финал. Я не знаю, что там случилось. Без финала половина смысла утрачена.

— Ты хочешь послушать меня или поступать по-своему?

— По-твоему.

— Я могу судить по рассказу Тиамита и девочки, сам я этого не видел. Определенно, там произошло убийство. Все обстоятельства таковы.

— Тогда кто погиб? Это важнее всего, это ключевое событие.

— Не знаю. Почему это так важно?

— Для того мира. Речь идет о страннике. Если Бариэль выжил, я его найду или найду сведения о нем.

Самадин от удивления открыл рот и посмотрел на Эл, как на горного духа.

— Эл. Откровенно. На правах твоего учителя. Скольких из видения ты знаешь? Перечисли?

— Гай — Дмитрий. Мартин — похож на Алика, но не копия. Кливирин — реальный император, который был в истории моих миров, сам владыка привел его к власти. Монту, — Эл вздохнула. — Нали думает, что это я. Я не уверена, но один факт, что я знала миры, вернее мир — это все перевешивает. Я, все-таки, видела прошлое.

— Не ты.

— У Монту было мое обличие. Он пользовался моей памятью и формой. Ответы на вопросы помните? А как его путали с женщиной? Тогда это нас обоих забавляло.

Самадин улыбнулся.

— Это и меня забавляло. Это очень добавляло видению реалистичности. Ты, как Монту, любишь дурить окружающих, прости за прямоту. Монту был чудесным созданием, тебе бы его чистоту! Ты хочешь найти ему определение? Энергия облаченная в образ, не привязанная к форме и полу. Шумеры называли их кабирами, позднее пелазги использовали эти образы. Греки называли их диоскурами. И далее во всех культурах. В твое время их называли ангелами.

Эл улыбнулась на его слова.

— Это уже из области верований. Осталось нимб протереть, — сказала она.

— Не вижу почвы для шуток. Они небезобидны и небезопасны. Все, кто привлекают таких созданий на свою сторону, должны за это расплатиться. Мы наблюдали акт расплаты. Тиамит утверждал, что ты знаешь мир, который видела. А еще он говорил, что там есть культы. Почему в первую встречу, он называл тебя Рашну? Это имя для мальчика.

Эл уже открыла рот, чтобы сказать Самадину, что Тиамит тогда сам принял ее за мальчика и был озадачен тем, что она девочка.

— У тебя с Тиамитом очень доверительные отношения. Почему не спросишь у него? — опередил ее Самадин.

— Он не может помочь. Он утверждает, что это было до него. Он потерял память. У него свое забвение.

— Я бы не удивлялся, если с ним случилось забвение подобное забвению твоего Монту. Эл, это совпадение? Почему? Ты можешь мне сказать? Каким образом? — Самадин вдруг улыбнулся очень хитро. — Быть может, он все забыл подобно твоему страннику? Если так, вот тебе еще доказательство.

Эл вдруг хмыкнула и криво усмехнулась.

— Да, мастер. Тиамит пережил забвение. Перед тем, как уничтожить свою память он написал все, что посчитал важным.

— Свитки, которые ты искала?

— Да.

— Эл. Я редко это говорю своим ученикам. Попробуй отталкиваться оттого, что твое видение — правда.

— Сколько нужно доказательств?

— Неважно сколько, важно какие. Мне не нравится твое смятение. Ты так рвалась увидеть, а теперь растерялась. Не в твоем духе.

— У меня есть осколок меча Бариэля.

Самадин посмотрел на нее с восхищением.

— Этого довольно. Он у тебя давно?

— Нет.

— Он был до видения или после?

— До. У меня хранился ящик, который я не открывала. Фрагмент был там.

— Могу я его увидеть?

— Если это для тебя не опасно.

— Нет.

— На днях сюда заглянет мой друг, Игорь, я пошлю ему послание, он привезет фрагмент.

— Почему он должен сюда прилететь?

— К тебе. Как к главе исследовательского направления. Он будет не один.

— Не люблю делегации. Зачем я им нужен?

— Они на пороге открытия, — улыбнулась Эл.

— Еще одного? Мне это неинтересно. А ты можешь отменить визит?

— Мне лучше улететь, а то я стану объектом внимания.

— Я подумаю, не вступить ли в твой экипаж, — Самадин засмеялся. — Я тоже не хочу больше заниматься этой их математикой.

— Нали сказала, что ты нервничаешь. Это из-за меня?

— Я стал свидетелем захватывающей истории. Эл, твое видение было ярким. Вероятно твоя Ника и Тиамит иные, но я — человек. Меня увлекло твое видение. Это редкое явление, когда дело касается видений моих учеников. Ты, конечно, относительно моя ученица. Я рад, что наставлял тебя.

— А по мне так ничего выдающегося там не произошло. На Земле полно таких легенд.

— Я не был свидетелем ни одной столь же яркой.

— Надо же. А я первый раз в детстве подумала, что попала в сказку. А ты все это видел.

Самадин беззвучно засмеялся.

— Я подумаю, чем тебе еще помочь.

— Не нужно. Я действительно забыла, что ты, хоть мастер, но человек. Энергии моего видения плохо действуют на тебя. Забудь.

— Не я твой ученик, это ты моя ученица. Забыла? Я сам решаю, что мне делать.

— Извините, мастер, — чинно склонила голову Эл. — Это опасно.

— Притворство тебе не идет, — тем же строгим тоном сказал старик. — Останешься? Тебе не повредит отдых.

— Нет, я спешу. Твоя жена стремиться от меня избавиться. Я ее понимаю.

— Ты скоро возвратишься? — спросила Самадин.

— Я не знаю. Минимум три недели, если застряну — месяца два. До встречи.

— Я желаю тебе успеха, Эл.

— Спасибо.

Он не пошел ее провожать. Нали тоже не появилась. Эл стояла рядом с катером, окидывая взглядом это место, и ощущала себя чужой. Так странно после длительного знакомства с хозяевами. Домик, в котором проходил эксперимент, был едва виден с площадки. Холодный порыв ветра вынудил ее поскорее забраться в катер.

Глава 3

Они поселились прямо на пирсе, в помещении для персонала. Пирс был пуст, его контролировала только автоматика. Как обычно в экипажах "Агентства независимых капитанов" не хватало людей.

Пол пирса постоянно мерно вибрировал, а еще периодически подрагивал, словно под полом пробегало громадное насекомое.

Ника ежилась.

— Эта штука когда-нибудь развалится, — заметила она.

— У них что-то неисправно, поэтому пирс пустой, — со своей постели пробормотала Эл.

Дмитрий промолчал.

Ника не проверяла, спят они или нет. Ее мысли занимало начало полета, а потом ее стал раздражать вибрирующий пол.

Ника не могла забыть, какое почти магическое действие произвело в порту имя Эл и ее появление. Ни контроля, ни проверки. Эл отправила их на катере на орбиту, где их лениво осмотрели при входе, даже не спросили о цели полета. Ника не имела дел с Агентством, такое отношение было в новинку, ей понравилось. Еще ее терзал вопрос, почему они не взяли Геликс? Это Нике казалось настолько странным, что путешествие приобрело подозрительную таинственность. Без Геликса ее не оставляло чувство опасности.

Эл явилась перед отлетом, что-то обсуждала по дороге по связи, перекинулась парой фраз с Дмитрием, легла на свое место и уснула. По всему видно, что Дмитрий вообще не интересовался, куда они направляются.

Вот так жутковато сбывалась ее мечта последнего времени: как-нибудь полетать с Эл. Оказаться в компании с Дмитрием, практически наедине — предел мечтаний. Теперь они оба завалились на свои постели и молчат. Один, как мертвый смотрит в одну точку, а Эл отвернувшись к стене мирно дрыхнет.

Ника погрустнела оттого, что осталась одна в самом начале рейса. Она не имеет понятия, куда они летят и зачем. Эл прежде ей объясняла, чем они займутся. Это правильно. А теперь — сиди в неизвестности и жди, когда по причине вибрации от корабля отвалится этот пирс.

Вибрация совсем ее доконала, она вышла из убежища, в надежде, что у посадочных каналов тряска будет меньше. Она бродила по пирсу, шаркая ногами, пока не дошла до зоны низкой гравитации у самого створа, почувствовав разряженный воздух, повернула назад, к другой стене. Вибрация была везде, ей уже казалось, что ноги вибрируют сами. Противно. Скучно.

Она подергала рычаги неработающей лифтовой капсулы, повисела на транспортере с закрытыми створами и кабиной, помрачнев совершенно, зашагала вдоль стены, пока не нашла боковой коридор ведущий с пирса. Он был открыт, а она думала, что их здесь заперли. Поскольку никаких запретов на перемещение она не слышала, и на этот случай будет, что возразить, Ника отправилась путешествовать по кораблю.

Пол вибрировал везде! Ника, не имея опыта подобных полетов, мучимая самыми страшными подозрениями, пошла искать людей. В экипаже были только люди, так сказала Эл. Главное застигнуть кого-нибудь врасплох и правильно спросить.

Коридор был длиннющий и сначала привел ее в другой переходной тоннель, а потом Ника вошла прямиком в рубку. Она встала в проеме входа выжидая, когда система корабля произнесет фразу: "Пассажир в рубке". Потом ее выдворят обратно. Ника успела ощутить вибрацию тут, отметить ленивое спокойствие экипажа, отсутствие капитана. Она заключила, что вибрирующий пол никого не тревожит.

Сообщение системы не прозвучало, она была замечена штурманом, который сидел боком. К удивлению Ники он сделал жест: "Заходи".

— Как зовут? — спросил он, когда она подошла.

— Ника.

— Ты с командором?

— Да, — сначала сказала она, а потом поняла, что он имел в виду Эл. — Вы штурман?

— Да. Карты читаешь?

— Чуть-чуть.

— Вот что, пять минут тут посмотри, а я выйду, — он встал, предложив Нике свое кресло. Та застыла.

Он вопросительно посмотрел.

— Ты чего? — спросил он.

Ника покосилась на кресло.

— А можно?

Штурман улыбнулся.

— Можно, дитя Космофлота. Столбик поправок видишь?

Ника не села в кресло, а согнулась, чтобы ближе видеть экран.

— Да.

— Критическое значение увидишь?

— Это же просто.

— Садись. Работай.

И он ушел!

Ника сначала оторопела от такого безрассудного по всем меркам поступка, потом плюхнулась в кресло с растерянным видом. Она с минуту смотрела на экран, потом с любопытством оглядела зал. Маленькая командная рубка была набита оборудованием, организована плохо, с неудобными проходами. Людей, кроме нее было трое. Мало как.

К ней обернулся пилот.

— Курс, — спросил он деловито.

— Без изменений, — ответила Ника, сверяясь с экраном. Что он сам не видит? У нее появилась ощущение, что ее разыгрывают, очень натурально, не придерешься.

Ей хотелось узнать, куда они летят. Вопрос уже почти слетел с языка, когда Ника долгалась, что сидит в штурманском кресле и, чтобы узнать курс нужно посмотреть в другой экран. Их конечной точкой был Шит-2 мимо подошедшего в тот район Плутона, с последующей промежуточной остановкой у двух маяков, а потом по дуге назад к Земле. Видимо на одном из маяков будет их высадка. Озадаченная предоставленной свободой Ника полезла в технические данные корабля. У вибрации должна быть причина, она не успокоится, пока не узнает ее.

Ника листала каталог, когда вернулся штурман.

— Ну и какое заключение? Развалимся? — спросил он на ухо.

Ника замерла, а потом выпалила.

— У вас рассогласование внешних колец задающего генератора. От этого трясет.

— Молодца, — одобрил штурман. — Свободна.

И всё. Ника ожидала выговор. Соскочив с кресла, она была оттеснена в сторону, в узком пространстве оказалась за спиной пилота.

— Курс, — произнес тот.

— Прежний, — ответил штурман.

Ника заглянула через плечо пилота, на панели управления лежал посторонний лист с текстом. Пилот что-то читал.

Справа от нее в кресле сидел дежурный инженер. Он обернулся с улыбкой.

— Кольца говоришь? А как исправить?

— Только на ремонтной базе, после полной остановки двигателей, — ответила Ника.

— Это ребенок Светловой? — громко спросил инженер у коллег, запрокинув голову назад.

— Да, — ответил ему штурман.

Инженер засмеялся.

— Понятно.

Ника разозлилась. Точно. Издеваются.

— Я не ребенок, — фыркнула она. — Я сестра. И что понятно?

Люди в рубке засмеялись.

— Гений, — пошутил пилот. — Есть хочешь? Зови своих обедать.

— Они спят, — завила Ника.

— А, ну ладно. От чего бы командору не спать с таким резервом, — они снова засмеялись.

— Я обидеться могу, — заявила Ника.

— На что? — с недоумением поворачиваясь к ней вместе с креслом, спросил пилот.

— За то, что вы смеетесь надо мной.

— Это, потому что весело. Не каждый день такие, как ты, сюда заходят. Подтвердилось всеобщее убеждение, что у командора Светловой и малолетка полетит на штурмовике и в двигателе разберется. Ты штурмовиком управляла?

— Да, — буркнула Ника.

— Все сходится. Давай не дуйся, а иди кушать, а потом, если скучно, попроси работу у капитана. Тебе еще восемь часов слоняться — изведешься.

— С чего это вы такой вывод сделали? — буркнула Ника.

— Так командор в твои годы уже подвиги совершала. Ты ж, наверное, как она. На месте не сидится.

Ника поняла, что если разговор продолжиться то в том же русле, она обидится и начнет грубить. Что за манера общаться? Пробормотав прощание, Ника ушла.

Она по совету отправилась перекусить и там нашла весь небольшой экипаж и капитана. Предложение поработать не вызвало у капитана ни возражений, ни протеста, скоро Ника управлялась с транспортером и двумя роботами, помогая техникам. Такой поворот событий поднял Нике настроение, а ее ворчание в рубке показалось невежливым. Будь это борт Космофлота, ее близко бы не подпустили к системам.

Она пристала к технику с вопросом.

— А Агентство берет на службу, таких людей как я?

— Смотря, что умеешь.

— Я училась на курсе пилотирования в Академии Космофлота. Только год.

— Не мало, — кивнул техник. — Это хорошо. А оборудование различать, где научилась?

— Мы строили щит. Я там маленькая была.

— А-а-а. Ты ведь с командором. То-то мне личико твое знакомым кажется. Сестренка?

— Да. Я в Галактисе была. Я там тоже училась.

— Тебя точно возьмут, — без шуток сказал техник.

— А учиться? — усомнилась Ника.

— А учиться будешь на борту, после тестов и испытательного срока.

— А куда меня определят?

— Куда пожелаешь.

— Правда? А в десант?

Техник посмотрел на нее без всякого скепсиса.

— Ты подготовку в Академии проходила?

— Да. И в тренировочных экспедициях была. Гоняла других курсантов по болотам.

— Сколько тебе лет?

И тут Ника растерялась.

— А сколько надо?

— Не меньше восемнадцати. Но стажером возьмут в шестнадцать.

У Ники перехватило дух.

— А еще я вожу некоторые галактические катера класс "планета-орбита".

— Ух, ты! Оставайся у нас. У нас один пилот на экипаж. К Плутону подойдем, если борт посадишь, тебя капитан без дальнейших вопросов возьмет, если отпустит командор.

— Правда возьмет?! — Ника совсем опешила.

Протягивая технику блоки, которые ему требовались, Ника не замечала, как растет удивление человека. Девочка давала ему каждый раз то, что он собирался попросить. Следуя простой логике, техник решил, что она разобралась в порядке ремонта без расспросов.

Ника чувствовала себя героем дня, когда капитан попросил пилотировать грузовой катер, отправил ее за инструкциями к другому пилоту. Получив на руки карту полета и список грузов, Ника ликовала про себя. Окончательно ошалев от такой степени свободы и доверия, помчалась на пирс к своему катеру.

Там деловито расхаживала Эл. Ника заподозрила, что ее все-таки разыграли. Ей припомнили коллективные шуточки на Щите-14, в которых могло приять участие человек двадцать, а разоблачение занимало полдня и неделю воспоминаний. Ника не ждала, что станет объектом подобной шутки.

Она подавила желание убежать. Пусть ей смеются прямо в лицо. Нет. Эл так не могла с ней поступить!

— Ник! — Услышала она привычный оклик. Эл указывала ей рукой на другую стенку пирса. — Двигай туда, возьмешь три комплекта, средство против тошноты Ви-3. Я расчехлю и проверю катера, пока погрузка не началась. Дмитрия не видела?

— Нет, — Ника снова впала в ступор, не веря своим ушам. — Вы тоже летите?

— У них один пилот. Вчетвером мы быстро раскидаем груз.

Это не розыгрыш. Ника поплелась за костюмами. Три комплекта оказались тяжелым грузом, она не нашла платформу и волочила все на себе. Вытирая пот со лба, она встала поодаль, следя за Эл и Дмитрием, которые тестировали катер.

— А где техники?— спросила она, хоть и стояла далеко.

Эл как раз залезала в кабину.

— Тут пилоты сами проверяют технику, из-за недобора в экипажах. После войны у Агентства нехватка пилотов, и не только, хуже чем в Космофлоте. Мы тут — золотые люди, — ответила Эл.

Ника следила, как они работают.

— Так! — Эл высунулась из кабины. — Дим, на твоем левый двигатель отстает при запуске. Поменяемся?

— Да, — согласился он. — Не закрутит?

— Нет. Я знаю, что делать. Ника, ты ела?

— Да.

— Примешь препарат перед взлетом, семьдесят единиц от обычной дозы для твоего веса. Забудешь — познакомишься с содержимым своего желудка. Если на подлете начнет тошнить, не садись, дожидайся пока пройдет. Все ясно?

— Ага.

— Капитан тебе лучший катер отписал, так что с техникой у тебя возни не будет. Удачи. Груз проверь перед вылетом, летишь строго по карте полета, — завершила инструкции Эл и перестала обращать на нее внимание.

Ника надела костюм, влезла в свой катер и замерла, созерцая панели управления. Ника поверила, что появление Эл прикончит ее идиллию. Эл всегда ей доверяла, откуда появился этот приступ подозрительности и недоверия? Она перенервничала из-за Дмитрия, иного объяснения не было.

На погрузку высыпал весь экипаж, процесс сильно отличался от порядков в Космофлоте, больше напоминало Щит-14. Ника очень мало знала об отношениях Эл и Агентства, но уважение, с которым к ней отнеслись, Нику не удивило, ей было очень приятно.

Настроение снова стало хорошим. Ника старалась очень тщательно выполнять поручение. Она поняла, что согласилась на трудную работу. Плутон оказался коварен для пилота, а уж для нее, с ее минимальным опытом, пилотирование стало изнурительным. Как она не старалась выполнить все правильно, предугадать все мелочи она не могла. Ее не страховали, Ника оказалась предоставленной сама себе, плохая связь с кораблем не позволяла корректировать карту. На третьем рейсе она промахнулась мимо посадочного пирса, к счастью система сама развернула катер так, чтобы он сел в аварийной зоне. Плутонианский диспетчер сделал замечание сострадательным тоном, от которого Ника вжалась в кресло и бросила управление, лучше бы он ее грубо выругал, потом он еще и снисходительно извился, когда ему стало известно, что пилот очень молодой и неопытный. Диспетчер пожелал Нике быть осторожной, что прозвучало унизительно. Она не подала голоса. Она выждала отзыва на корабль, замешкалась и вместо четырех рейсов сделала три, кто-то забрал за нее последнюю партию груза.

Ника от усталости разревелась в кабине, едва села. Поплакать всегда помогало. Солоноватый привкус во рту, пелена в глазах от слез и перегрузок смазали все хорошие впечатления. Она переоценила свои возможности.

На крыло ее катера подскочила взволнованная Эл, с откинутым щитком шлема, махнула ей, чтобы Ника открыла купол. Эл свесилась в кабину и потрясла Нику за плечо.

— Ну, как? Не стошнило?

— Нет, — сказала девочка, нервно сдирая с головы шлем.

— Как тебе полет в живую на переменной гравитации? Не симулятор. Швырнуло?

— Еще как, — фыркнула Ника.

Эл присела на край открытого створа кабины, сняла шлем и потрепала свои волосы.

— Я двигатель спалила. Черт! — сетовала она.

— А Дмитрий где? — встревожилась Ника.

— Где-то на подлете. Он твой груз забрасывает. Уф-ф...

К ним залез еще пилот.

— Поломка? — спросил он у Эл.

— Не у нее, у меня, — угрюмо согласилась она.

— Капризная была машина, этот ваш катер, командор, — покивал пилот. — Заменить бы его совсем. Разгрузились хорошо, капитан просил благодарить. Девчуха, а ты молодец, думал двух рейсов не протянешь. Не тошнит?

Ника посмотрела на него с удивлением и кивнула.

Он посмотрел на Нику с сочувствием и заметил Эл:

— Ей бы помочь выбраться.

— Она еще не поняла, что все закончилось, — пошутила Эл. — Вот что. Раз мы сэкономили время на разгрузке, расчехлите мне грузовой бот. Возьму-ка я ваш катер, слетаю назад к рем.базе и найду другой движок. Нельзя вас без транспорта оставлять. Вам еще возвращаться.

— Рассчитываете, что герою войны двигатель подарят? — засмеялся пилот.

— Нет. Я его на поломанный поменяю. Помогите снять, чтоб там не возится.

Они вместе спрыгнули на пирс, оставив Нику в покое.

Покой ей был необходим. Полет стал нервным предприятием, испытанием ее навыкам и самолюбию. Шуточки пилотов о том, что после трудных полетов хочется целовать пирс, не показались глупостью. Если бы не карта полета и интеллект этого катера, она разбилась бы.

Ника просидела в катере долго, ее не привлек погрузчик, на который снимали поврежденный двигатель, не заметила Ника отлета Эл.

Ее дернуло что-то, хлестнуло, и тогда она бессознательно выбралась из кресла. Очнулась она в тот момент, когда едва брела к устало шагавшему по пирсу Дмитрию. Он посмотрел вопросительно, но не равнодушно.

— Я чуть не разбилась, — выдохнула она. Ей хотелось обнять его, прижаться, ощутить защиту. Как трудно.

Дмитрий дернул бровями.

— Не мудрено при такой обстановке. Эл как?

— Двигатель сгорел.

— Левый?

— Я не знаю.

— И как это ты нос свой любопытный не сунула? Плохо? Посиди где-нибудь, тебя шатает, но не ложись, можно лечь только в капсулу, — он говорил так просто и спокойно.

Ника смотрела в его осунувшееся лицо, взгляд усталый. А он не отстриг свой хвостик, пилотам запрещались длинные волосы. Значит, ничего такого не планировалось?

— Не тушуйся ты. Ты все хорошо сделала. С чего ты взяла, что тебе кто-то будет пенять. Не Космофлот. Без нас один пилот на пятнадцать рейсов умотался бы до полусмерти. Двое бортовых суток бы летал с перерывами. Кроме "спасибо" ты ничего не услышишь.

Он говорил с ней?

— Ты понимаешь? — очнулась она. — Ты со мной говоришь?

Дмитрий в ответ опять шевельнул бровью.

— Пройдет, — сказал он и пошел к выходу.

— А Эл за двигателем полетела, — сообщила Ника ему в спину.

— А могло быть по-другому? — издали услышала она.

У Эл поломка, он и бровью не повел. Ника хмыкнула. К ней постепенно возвращалось самообладание. Она с трудом стояла, пол все еще вибрировал и ходил ходуном. Она добралась до места, где они поселились, и рухнула на постель Эл вопреки предупреждению. Добраться до медицинского отсека Ника даже не подумала.

Сон был тяжелым, ее мутило, снилось, что она не может сесть, что ее чем-то придавило. Кто-то тормошил ее, горьковато пряный вкус во рту и желудок неприятно обожгло. Она очнулась в поту на руках у Эл.

— Глотай еще. Ничего, малыш. Бывает хуже. Это Плутон так действует.

Эл салфеткой вытирала ей лицо.

— Мне так плохо, — проныла Ника. — Мерещится.

— У нее галлюцинации, — услышала она сквозь шум в ушах незнакомый голос. — Может, поместим ее в медкапсулу?

— Поздно уже. Она у нас — крепкий орех. Выдержит. Я после службы около Плутона до сих пор не ем перед полетами.

— А что вы делали на Плутоне?

— Меня туда отправили полетные часы отрабатывать, — слышала она над ухом голос Эл.

Врач присвистнул.

— Кто с вами так сурово обошелся?

— Командор Ставинский.

— Сколько вам было тогда?

— Восемнадцать.

— Сердца у вашего командора нет.

— Это не совсем так, — возразила Эл.

— Все его выпускники так говорят...

Потом речь стала невнятной, подействовало лекарство, Ника провалилась в темноту, где ни снов, ни образов. Потом она снова проснулась с головокружением, слезла с постели с ощущением, что лежала долго. Тело покалывало, колени подгибались.

Единственный путь, который Ника помнила — путь в рубку.

— Виват, герою! — услышала она приветствие, мгновенно осознав, что это сказано ей.

В кресле сидел другой штурман, другой пилот.

— А где все?

— Кто все?

— Тут другие люди были.

— Вахта сменилась. Уж пару раз. Если своими ногами пришла, значит, в порядке?

— Ага, — согласилась Ника. — А Эл?

— А они к высадке готовятся. Скоро маяк.

— Уже?!

— С возвращением, — поприветствовал ее кто-то еще.

— Какой пирс?

— А откуда ты пришла?

Ника, не отвечая, развернулась и пошла обратно. На пирсе действительно были Эл и Дмитрий. Как она их не заметила?

Дмитрий посмотрел в сторону девочки.

— Она думала, что мы ее проверяли, — заметил он.

Глава 4

Пирс маяка был залит неприятным для зрения человека светом. Все еще переживавшая последствия полетов к Плутону Ника, затемнила щиток шлема до предела и шла последней. Какой-то маленький искусственный, похожий на механический прибор проводник привел их в помещение похожее на ангар. Там стояла некая насекомоподобная, угловатая конструкция.

— Наш груз, — сказала Эл с гордостью.

— На маяке? — спросил Дмитрий.

Эл кивнула.

"Груз" представлял нечто, в чем не угадывался корабль или катер. Аппарат был странным. Эл жестом попросила их не подходить. Она ходила вокруг, ее выражение лица было заинтересованным и озадаченным. Ника ожидала, что Дмитрий первым начнет расспрашивать Эл, а он безучастно стоял на месте, сложив на груди руки, наблюдал.

Ника по связи услышала, как вздохнула Эл, что могло означать недоумение. Эл с панели на рукаве читала какие-то знаки, похожими был испещрен корпус этой штуковины.

— Что это? — спросила Ника.

— Э-э-это наш транспорт.

— А точнее?

— Это средство переброски.

— Она инопланетная? Гластическая?

— Нет. Это технология не Галактиса. Здорово, — Эл смотрела на рукав и заметила неуверенно. — Ну что гадать, пошли.

Эл расставила их напротив каких-то сводчатых арок. Арки были разными. Ника сделала шаг, и конструкция арки шевельнулась. Ника испугалась.

Жесткий голос Эл одернул ее:

— Стой, где стоишь! Тебе все еще плохо?

— Нет, — проворчала Ника.

— Страшно?

— Нет.

— А что шарахаешься и сопишь?

Ника задержала дыхание. Догадливость Эл ее еще никогда так не раздражала.

Ника его не видела Дмитрия. Эл тоже скрылась из виду.

— Сейчас вас накроет куполом, и вы будете меня видеть. Потом встаньте за арками, не пугайтесь, если конструкция будет шевелиться, она к нам примеряется.

— Почему мы не вместе? — спросила Ника недоверчиво.

— Мы — три принципиально разные организма. Вспомните еще раз, в ваших телах есть какие-нибудь инородные устройства?

— Ты уже спрашивала, — услышала Ника голос Дмитрия.

— Это на всякий случай. Ника, ты?

— Нет на мне ничего.

— Справа от вас зеленое пятно. У меня оно зеленое, во всяком случае. В этой зоне сложите все свои вещи, на теле ничего не должно быть.

— Совсем раздеваться? — уточнила Ника.

— Да.

Когда Ника закончила возню с одеждой, то не услышала ничего.

— Эл?

— Разделась?

— Да.

— Надеюсь, костюм сложила? Не бросай одежду кучей.

Ника нахмурилась и вернулась к одежде, чтобы ее сложить.

— Когда закончишь, заходи за перегородку, пройди сквозь нее. Поняла?

— Да.

— Дмитрий, что там у тебя?

— Сидение. И таблетка. Маленькая. Внутри жидкость.

— Это снотворное, я думаю. Принимай.

Ника замерла, слушая их переговоры. Отчего ей так неуютно?

— Ну? — услышала она вопрос Эл через определенное время.

— Это... Это не снотворное... Ощущения...

Он умолк.

Ника поспешила за перегородку, как велела Эл. Внутри было темно. Где он нашел таблетку?

— Ника?

— Я ничего не вижу.

— А чувствуешь?

— Впереди что-то.

— Это диванчик. Можешь лечь.

Это было ее последним воспоминанием о посещении странной штуки. Очнулась она, лежа на чем-то мягком, в окружении приятно освещения, без тошноты и дурного настроения, сразу открыла глаза. Она увидела незнакомее что-то похожее лицо. Она села без разрешения и ощупала себя. На ней был ее комбинезон, не было шлема и что-то было закреплено на шее. Ника хотела схватиться за шею, но мягкие настойчивые руки остановили ее.

— Успокойся. Ты на месте. Состояние нормальное.

— А где Эл?

Ника не соображала, с кем разговаривает. Гуманоид. С виду. Мужчина или женщина? Пока Ника разбиралась, ее собеседник указал глазами. Она обернулась и увидела Дмитрия, который сидел у стены и смотрел куда-то. Ника посмотрела туда же. Там была Эл на узкой лежанке, на ней застегивали костюм.

— Можно открыть глаза и встать.

Тело Эл шевельнулось, она села, легко встала на ноги и, повернувшись в сторону Дмитрия, улыбнулась ему.

— Как ощущения?

— Это был наркотик, — сказал он.

— По заданным параметрам препарат не был наркотиком, но он насущно необходим. Это была страховка, — сказал им кто-то.

— Я не возражаю. Так хорошо, мне давно не было, — кивнул Дмитрий.

Они остались одни.

Ника сидела на своей лежанке.

— Страх прошел? — спросила Эл.

— Кажется, да. Я хорошо себя чувствую, лучше, чем на маяке.

— Где мы? — спросил Дмитрий.

— Мы за пределами досягаемости Галактиса. Это негалактическая колония, развитая. Никто из нашего окружения не знает, где мы. И мы не знаем. Что, кстати, полезно.

— Вот почему не было Геликса, — сказала Ника. — Зачем такие ухищрения?

Тут Эл переменилась в лице.

— Мы вступаем в полосу неизведанного, — произнесла она загадочным тоном, без намека на иронию.

Они вышли в пространство другого мира. Ника ощупала полоску на шее, нашла такую же на лбу.

— Я знаю, где мы, — сказала она, вслушиваясь, оглядываясь, а потом закрыла глаза с блаженным вздохом.

— У меня есть дела, а вы пока — свободны. Погуляйте. Я вас найду. Не потеряетесь, — заверила Эл и пошла куда-то никого не приглашая с собой.

Ника открыла глаза, проводила Эл взглядом и заявила:

— Предлагаю разойтись.

Она дала понять, что не желает быть с ним рядом. Это был мир, где она училась во время войны, где ее прятали, до сих пор она не желала, чтобы кто-то, даже Эл, знали он нем. Говорить о том времени с Дмитрием она не. Это был ее секрет. Теперь ей очень нравилось, что у нее есть секреты от него. Он обычно уходил от вопросов, на которые не хотел отвечать. Ника решила поступить, как он. Впервые с момента встречи она остро почувствовала, что прошлое ему не интересно, вернее не нужно, словно ему не на что обернуться. Это было странно и больно. В его нынешнем мире места для нее не было. Она торопливо оставила его одного.

* * *

Все было не так как в прошлом. Большое, заполненное естественным дневным светом пространство, апартаменты под открытым небом. Сидение специально для нее.

— Здравствуй, Зента.

— Ты всерьез желаешь мне здоровья?

Она улыбнулась.

Видеть его прежним, без копирования ее поддельного бледного облика было приятнее. Она смирилась с тем, что ради выживания Зента позаимствовал ее внешность. В его исполнении она выглядела жутковато, как когда-то во время войны. Ее живучая по конструкции биологическая схема не справлялась с потребностями монстра в энергии.

— Красивый мир, — заметила она. — И такой невероятный.

— Я прихожу сюда отдыхать. Ты еще помнишь, как сама искала места для отдыха, — сказал он. — Тебе понравилась доставка?

— Потрясающе!

— Похоже на двери. Так ты это называешь?

— Смысл тот же. С той разницей, что это был искусственный аппарат. Металлический привкус во рту. Наркотик для моего друга.

— Он тебя остро ощущает, мог помешать процессу, — пояснил монстр. — Нужно быть тобой, чтобы повторить это свойство.

— Есть одна тонкость. Я нахожу двери, могу пройти, но открывать их специально, по своей воле я не научилась. Я не считаю, что правильно делать искусственную дверь.

— Неправильно. Но как выполнить иначе то, о чем ты просила. Ты привела своего друга. Зачем?

— На случай, если не удалось найти точку, где они встретились с Кикхой. А еще, он не желает со мной расставаться, — с улыбкой ответила она.

Эл присела в кресло с удовольствием.

— Как тут хорошо.

— Я нашел это место перед войной. Этот мир несоизмеримо развит по сравнению с другими.

— Здесь ты прятал Нику. Вне досягаемости. Галактиса здесь нет.

— Я нашел место, где они видели твоего брата, — сменил тему Зента, разговоры о красоте его раздражали.

— Это отличная новость. Как жаль, что я тороплюсь. Какое здесь чистое пространство, я не привыкла существовать в такой свободной атмосфере, она меня пьянит!

В эти мгновения она изучала силу, которой ему не хватало. Для Зенты такая энергия была как живительный нектар. Ему захотелось убить ее ради этой силы. Это алчное чувство он подавил. Без живой Эл его оболочка такую же не сгенерирует, ему требуется время от времени общаться с ней, чтобы жить.

— Забудь о времени, — сказал он.

Эл удобно устроилась в кресле и замолчала, позволяя местным силам течь через нее. Зента наблюдал процесс из практических соображений. Ему было любопытно, как проницаемая природа Эл подстраивается под окружающее пространство. Она изменится здесь.

— Твой друг узнает место, где они встречались. Это не нужно проверять, — Зента возобновил разговор.

Вздох блаженства в исполнении Эл и ее эмоциональная возвышенность под действием окружающего мира, способность так просто переключаться из одного состояния в другое вызывали чувство зависти, ее счастливые вздохи заставляли шевелиться его темную сторону.

Наконец, он приблизился, повернулся своей "лицевой частью". Раньше, в первые годы знакомства, она думала, что эта мутная переменчивая, но всегда жутковатая на вид конструкция — это тело. Она воображала себе даже лицо, могла поклясться, что смотрит в глаза. Иллюзия. На самом деле Зента был энергией способной конструировать материю. Теперь она понимала, зачем ему пугающий вид. Ее способности были таковы, что она узнала бы его в любой форме. Ему не требовалось притворяться. Его нынешняя внешность — дань традиции их знакомства.

— Тебе удобно в таком виде? — спросила она.

— Здесь, да. Этот мир способен дать мне отдых. Твоему миру очень далеко до этого.

— Многим из миров, которые я знаю, далеко до этого, — согласилась она. — Здесь и Дмитрий переменился.

— Это действие лекарства.

— Ему нужно лекарство для души. Мне нужно, чтобы он воскрес. Во всех смыслах. Он мне нужен.

— Ты этого хочешь. А он?

— Он пока только понимает, что сломался. Я знаю, каково это. Воскреснуть изнутри довольно не просто. Я хочу, чтобы он прошел этот путь сам. Он упрямый и сильный. От тебя не требуется лечить его душу. От тебя требуется другая помощь.

— Чем я могу помочь тебе?

— Ты формально убил пилота по кличке "Белая смерть", я хочу, чтобы ты его вернул.

Зента намекал своим видом, что вопрос не касался Дмитрия, он спросил о ней самой, чтобы она могла сразу перейти к главному.

— Со мной кое-что случилось, — сказала Эл. — Я знаю, что это опять изменило мою жизнь, и изменит жизнь моего окружения. Мне нужен кто-то, кто знает меня до мозга и костей в буквальном смысле. В моем нынешнем окружении таких нет, кроме тебя. Мне нужна твоя помощь, Зента. Мне нужен посторонний. Кому безразлично мое прошлое, да и мое будущее тоже. У меня не так давно было видение. Мне трудно разобраться в некоторых важных позициях и персонажах. Я путаюсь. Есть события моей жизни, о которых никто не знает. Чтобы двигаться дальше, мне нужно разобраться. Мне нужен совет.

Зента сосредоточился на ней. Приятное покалывание в теле, сопровождающее соприкосновением с этим миром, сменилось тяжелой волной его влияния. Разница была столь ощутима, что Эл сморщилась, глядя на монстра. Мелькнула мысль не подпускать его, но передать воспоминания — единственное верное средство. Она задержала дыхание, подавила выработанный рефлекс сопротивляться воздействию. На это требовалось время. Эл знала, что ему нужно. Она позволила воспоминаниям о видении выплеснуться в сознание. Финальная сцена с Бариэлем и Нейдой, со всем букетом их переживаний выкинула ее из короткого, как ей показалось, забытья. Эл, вздрогнув всем телом, подалась назад вместе с легким сидением. Зента был очень близко, и он занимался не только просмотром видения. С воспоминаниями он вытянул из нее часть энергии.

— Ты не можешь быть осторожнее! — прикрикнула она, зажимая глаза руками и стискивая лоб. — Зента! Что ты делаешь?

— Раньше ты не жаловалась.

— Потому что не знала, что ты способен таким образом паразитировать!

— А как же Нейбо? Он делал процедуры и похуже.

— Ты не Нейбо, мне казалось!

— Зато ты можешь считать, что ничем мне не обязана за помощь. Твоя жизнь научила тебя торговаться. Прежняя Эл не любила торговаться. Но ты не хочешь быть мне обязанной.

Эл приходила в себя, сил возразить ему не было.

— О, Космос! Тебе мало благодатной атмосферы этого мира? — проворчала она после паузы. — Зачем тебе моя энергия?

— Мне ее не хватает. Здесь я смог забыть, что ты из себя представляешь. Мы давно не встречались, вот так. То, что ты принимаешь за вандализм с моей стороны необходимо, чтобы тебе помочь.

— Приму как оправдание. Видел?

— Да.

— Я бы взяла с тебя клятву, что об этом никто не узнает.

— Я не рассержусь. Эл, я никогда не раскаюсь за то, что сделал тебе плохо. Никогда. Это было необходимо. Но я не бездушен, как ты думаешь, я стал причиной твоих страданий, и мне — жаль. Не только в этой ситуации. Я делал для тебя все необходимое. Но я вижу, что ты подошла к грани, когда готова пойти на сделку с теми, кого считаешь врагами. Или я не прав?

— Не прав, — гордо заявила она. Зента "засопел". Злорадно улыбнувшись, разгибая ноющие плечи, Эл продолжила. — Когда-то я ушла в своем сознании от того, чтобы делить мир на друзей и врагов. Ты мне не мало в этом помог. Ценю. Всем достижениям, всем, что я могу, я обязана своим, так называемым, врагам. Сколько раз существа, которые желали мне зла, оказывались полезнее тех, кто искренне хотел помочь. Меня это обстоятельство последнее время не тревожит. Зато меня поражает такое странное поведение мироздания. Как эволюция создала столь высокое существо, как ты, и при этом сделала его таким паразитом! Ты мог бы попросить, я поделилась бы силой добровольно. Рана донимает?

Зента проигнорировал ее тираду, подчеркивая малозначительность ее замечаний. Эл знала, что колкость достигла цели. С Зентой нужно уметь держать паузу. Она выждала, когда он сам пойдет на контакт.

— Я напомнил тебе, что всем действительно нужно от тебя. Сила.

— Твое право так считать, — возразила она.

— Спрашивай.

— Что я, по-твоему, видела? Это конструкция моего подсознания или реальность?

— Ты видела прошлое, через щель своего сознания. Тот, кто научил тебя этому, сказал тебе верно... Самадин Бхудт. Эл, пока у вашей цивилизации есть такие особи, ваш мир небезнадежен.

— Спасибо. Приму как комплимент. Значит, прошлое...

— Да. Почему ты решила, что запуталась? Я вижу другое. Ты не запуталась, но да, ты путаешь прошлое с действительностью. Прошлого — нет.

— Что именно я путаю?

— Какие доказательства ты ищешь? У тебя есть оружие, ты привела с собой доказательство.

— Дмитрий.

— Эл, ты не запуталась.

— Время. Как давно это могло быть? Какие сроки?

— В какие единицы измерения ты хочешь перевести эту древность?

— Возьми за измерение мою жизнь.

— Она коротка, — Зента умолк, Эл ждала. — Поколения. Несколько поколений.

— Я и Бариэль или Монту — одно и тоже?

— Не ты и Бариэль, а твой создатель и Бариэль.

Эл ощутила, как внутри все каменеет.

— Боишься, — язвительно заметил Зента. — Ты привыкла думать о нем иначе. А теперь боишься.

Эл с трудом вдохнула.

— Бариэль погиб? Там. Он выполнил то, что должен был сделать?

— Я видел все, что видела ты. Я не могу дорисовать финал, который ты не видела. Зачем тебе это? В этом нет смысла. Финал не важен. Все что нужно, можно разыскать в настоящем. Тебе было бы довольно одного доказательства, а у тебя их много. Ты боишься надвигающегося будущего. Своей судьбы. Напряги волю, заставь себя принять то, что и так является твоим будущим.

— Если Бариэль выжил — это все меняет.

— А зачем тебе Бариэль? Твоему миру больше не нужен странник. Тебе не нужно так много думать о прошлом, думай о будущем, Эл. Прошлое само тебя настигнет, когда придет время.

— А тот второй Алик, другой, из видения? Это что? Моя проекция?

— Ответь мне, когда и где он впервые возник?

— Ты знаешь.

— Я уточняю для тебя.

— Там же, на острове. Потом я видела его в беспамятстве, в мирах. Я вижу его только в видении. Он нереален. В реальности никого другого Алика не существует. Я не могу отделаться от ощущения, что они разные. Того в видении я чувствую очень остро, а этот реальный оказался для меня загадкой.

— Твой остров всего лишь осколок старого мира, он не обладает собственной способностью что-то создавать. Он лишь динамичное пространство, где материя соединяется под влиянием старых еще устойчивых форм и новых сил, которые их воскрешают. Ты привыкла думать, что он дает тебе подсказки. Ты их находишь. Твое видение — такой же элемент прошлого, как все на твоем острове. Там есть ответы, они хороши для прошлого, в настоящем они тебе не помогут. У тебя нет настоящего, Эл. Ты пришла ко мне, чтобы начать думать правильно! Ты этого хочешь? Ты изменила цепь событий, когда спасала своего Рассела. Ты пришла с этим ко мне, и я тебе помог, потому что это решало твое будущее. Что же там было ценно? Неужели Рассел? Я соглашусь помочь теперь, если ты этого действительно хочешь. Ты привыкла, наконец-то, ощущать себя существом выше, чем человек, так веди себя соответственно. Хватит притворяться людьми, Эл! И тебе и ему! Ты долго привыкала к этому. Он тщеславен, с ним этого не будет. Только помани, он с легкостью примет это бремя силы. В твоей жизни нет места случайности, твоя сила притягивает в твое окружение нужные инструменты для работы. Не увлекайся привязанностями. Все — лишь инструменты.

— Я на мгновение забыла, что ты соплеменник Нейбо.

— Разве ты ломаешь оружие, которым пользуешься? Всему есть место и назначение. Есть цель.

— Что ты хочешь из меня вытащить?

— Правду! Зачем спасала Рассела?! — Зента навис над ней с угрожающим видом.

— Потому что таким образом я могу спасти свои миры, — опешив от яростного напора монстра, ответила она. — Когда старый владыка уйдет, я должна найти ему замену. Смерть Рассела заставила бы меня поступать иначе, по другой схеме. Ты прав Рассел не важен, он — повод. Он помог тебе занять мое место. Место Нейбо. Мое дело теперь — миры. Я выбрала эту дорогу тогда. Я найду мирам нового владыку.

— Неужели? И как ты это сделаешь? — с мерзкой презрительной интонацией спросил он.

— Не знаю! При чем здесь это?! Когда это еще будет! — Эл ощутила, что теряет самообладание. Проклятье, Зента знал, на что давить. Ей пришлось сказать. — Я, вероятно, вышла замуж за брата.

— Уже выяснилось! Тебе не хватает смелости согласиться, Эл. Ты, как твой друг, "Белая смерть", умеешь глупеть, когда тебе этого хочется. Это предрассудок. Ты на столько глупа, чтобы возвести формальность в закон? Не путайте себя с людьми! Вы созданы. В твоем мире все по-другому! Ты уверена, что знаешь как создали тебя? Или его? Знаешь как?

— Нет, — ответила она и добавила. — Наши отношения не формальность.

— Я тебе сказал не об отношениях. Ты позволяешь себе очеловечиваться. В юности ты умела не воспринимать общие рамки. Что меняется в тебе теперь? Ты редкое существо, нашла то, что так на тебя похоже. Ты заключена в оболочку с двуполыми параметрами. Тебе важен партнер другого пола. Он должен быть! Затем тебя и создали такой! Стоило возникнуть рядом равной силе, и ты сбежала от нее. Ты его боишься, Эл? Что тебя побуждает так вести себя? Сила, которую ты не можешь контролировать! Ты боишься, что он начнет контролировать тебя. Теперь ему для этого не понадобиться насилие. Не так ли?

Зента увидел в ней ту детскую беззащитность, которую наблюдал однажды, в дни, когда ей сообщили, что она окажется рядом с Нейбо. Он знал куда наносить удары.

Эл сидела в кресле, закусив губу, бледная и сверлила его своими глазищами. Зента блаженно ликовал. Напугать Эл может сама Эл. Совсем недавно она готова была придти в ярость, а вместо этого ход ее мыслей пошел так, что лишил желания сопротивляться. Она вспоминала, как Алик случайно ранил ее, как она осторожничает, чтобы не посвятить его в тонкости своих отношений с владыкой, чувствуя границы, за которые не стоит уходить. А сейчас оберегает от той правды, которая так была очевидна ей после пробуждения, и которую она за последнее время умудрилась загнать в глубину своего сознания, в память. Зента бесцеремонно тряхнул ее. Он умеет. Она хотела этого. Сейчас он был зол, а она беззащитна. Но монстр не воспользовался ситуацией в свою пользу.

Зента знал, что в их взаимоотношениях есть тонкость. Особая форма соперничества, которая нравилась ему с первых минут знакомства. Так же как он мог найти брешь в обороне Эл и довести ее до яростного припадка, так же она обладала способностью гасить его ярость. В те времена, когда они только познакомились, он посчитал это собственной слабостью, притяжение к ее силе злило его и заставляло ждать ее визитов. Он старался преодолеть зависимость, но все сильней привязывался к ней, чего не позволял в отношении других. Немного наблюдений — и он успокоился. Девочка не из тех, кто подчиняет другого своей воле. Ей свойственны воинские чувства без склонности к насилию. Он знал все о ее пиратском плене, как она вызывала чувство благоговения у толпы, чем ее враг пользовался беззастенчиво. Лишь несколько случаев были известны ему, когда она сознательно вызывала чувства у окружающих. Ей повиновались, не по воле, а по согласию. Эта черта в ней расходилась с традициями его народа, он желал, чтобы она проявляла волю в отношении окружения, он планировал научить ее этому, но не успел. Нейбо этого не смог. Он тоже.

Зента был готов причинить ей боль за то, что она не желает принять очевидное, чтобы наступила та ясность, которой она хотела. Вывести Эл из себя он считал верным средством. Он достиг цели. Зента смягчился.

Стоило ей представить, с какой силой столкнется ее мальчишка, и она готова была отступить ради него. Им достаточно было объединиться, чтобы одолеть силу, которая превосходила их поодиночке. Зенте было на что сердиться. Вокруг нее такой арсенал средств и сил, которые могут повернуть негативный ход событий вспять, она знает, как воспользоваться ими, и не делает попыток пользоваться тем, чем обладает. Не хочет жертв! Ее человеколюбие было ему омерзительно. Эл, хорошо владевшая военной стратегией, не допускала мысли о войне ради уничтожения. Она знала, что способна победить. Мирное решение она считала единственно возможным для себя, но понимала, что по ту сторону так никто поступать не собирается. Их ждет стычка с сильным противником. Мирного решения Зента не видел.

— Все это ты увидел там? — спросила она тихо.

— Я увидел это в тебе, — смягчился Зента. — Я не вижу твой мир сам, я вижу его через тебя, а это сужает мое восприятие. Ты учила своего Рассела искать плюсы вместо минусов. Не заняться ли тебе тем же.

Она глубоко дышала, чтобы успокоиться. Зента выждал время, обошел ее и, склонившись, спросил:

— Помогло?

— Еще как!

— Обращайся снова. У меня мало развлечений.

— А твоя империя? Уже наскучила?

— Я делаю так, чтобы во мне нуждались все меньше. Посеянные тобой идеи начали воплощаться. Я сделаю свою власть номинальной, а потом ее упраздню. Тебе же нравятся такие варианты завершения. Правда?

Эл тряхнула головой, передернула печами — признак того, что она приходит в себя. Она вздохнула:

— Я этого не увижу.

— Я тебя успокою. Сейчас не время заниматься делами твоих миров. Твое окружение должно этого захотеть. У тебя есть дела земные. Перемены, которые там грядут, они будут не в лучшую сторону, если тыне вмешаешься. Тебе придется взять на себя кое-какой груз. Видение увлекло тебя, но скоро оно потеряет важность. Тебе пора на время отвлечься от него, — сообщил Зента.

— Мне бы твое восприятие, — вздохнула Эл.

— Оставь себе это несовершенство, иначе тебе быстро станет скучно среди твоих смертных. Тебе не нужно так упорно искать ответы, они найдут тебя сами.

— Один ответ я все-таки собираюсь получить от того, кто хорошо знает о прошлом.

— Хочешь совет? Тебе понравится.

— Хочу.

— Ты легко проникаешься местными силами. Они благотворно действуют на тебя. Твоя оболочка, может вибрировать так, чтобы вызывать самые противоречивые чувства. Тебе не помешает немного величия, возвышенности и страстности, которые этот мир может тебе дать. Тебе это пригодиться при будущей встрече больше, чем сила и умение собой владеть. Его оружием была хитрость, так перехитри его обаянием. И не опасайся взять с собой друга, узнаешь, на что он способен.

— У меня сейчас глаза загорятся от азарта, — пошутила она.

— Если б я с такой легкостью мог ассимилировать свойства пространства, я бы дурил всех налево и направо. Это забавно. Прибегни к безобидному обману, и ты добьешься своей цели. Или твой кодекс этого не позволяет?

Эл помолчала, улыбнулась и покачала головой.

— Ты полагаешь, что мне не хватает развлечений? Ни один твой совет не был напрасным. И о каком кодексе ты говоришь?

Глава 5

Нику привлек незнакомец. В нем было что-то захватывающее. После тяжелых переживаний рядом с Дмитрием, болезненных страданий после полета, ей хотелась "отряхнуться".

Эл притащила ее сюда, значит, позволит остаться. Одно воспоминание о Дмитрии заставляло Нику морщиться. Этот мир потянул ее назад к воспоминаниям детства, когда война была далеко, а она не знала, что пропала Эл, что она в плену, а ее жизнь потеряла ценность. Она пребывала в блаженном неведении детства. Этот мир избавлял ее от той тесной связи с воспитательницей, предлагая взамен возможность увлекаться, познавать и экспериментировать со своими способностями. На Земле такое было невозможно, люди не обладают таким развитием, они слишком ограничены. Эл научила Нику уважать людей, но это не делало их выше, чем они были на самом деле. По телу то пробегал холодок, то приятная волна покалывания, в душе — чувство восторга. Она была рада, что вернулась сюда. Поэтому незнакомец, столь проницаемый для местных сил и необычный на вид, привлек Нику.

Она подошла к искусственной изгороди, у которой он стоял. Он ее не видел или, как многие местные, не был заинтересован в компании посторонних. Изгородь была ажурно-прозрачной, доходила ему до талии, дальше был обрыв и он смотрел туда, на долину внизу, усыпанную мозаикой цветов. Он любовался видом.

— Красиво, неправда ли? — задала она вопрос про себя. Для многих обитателей здешних мест речь была излишней.

Сознание Игоря было для Ники кладезем хороших манер. В его лексиконе было много образных конструкций подобных этой, а его манеры дипломата были приемлемы во многих культурах, не только в земной. Игорь не просто умел почтительно общаться словами, он был дипломатом внутри, в том, как себя держал при посторонних чутких инопланетянах. Ника этот арсенал знала не хуже дурных выражений Дмитрия или сленга двадцатого века. Ей хотелось быть приятной и вежливой.

Незнакомец ничего не ответил. Он мог ее не понять или не услышать. Ника добавила, переходя на речь, сопроводив свое извинение образным посылом:

— Я нарушила ваше уединение?

Незнакомец обернулся и посмотрел на нее. Он был в светлом балахоне с капюшоном, тело не угадывалось и Ника, с некоторым разочарованием, увидела человека. Он не землянин, такие мелочи Ника умела различать, "общие предки", как однажды выразился кто-то при Нике, у него и землян наверняка они были. Как это земной вид смог проникнуть так далеко? Тут? Сначала ее смутили существа при пробуждении, но едва придя в себя Ника смекнула, что это только акт вежливости по отношению к ним, их встретили те кому смена формы не доставляла неудобств. Но этот — определенно не мутант, не мульти-форма. Ника боролась с диким любопытством и такой же силы подозрительностью, но то что "источал" этот тип вызывало внутри нее трепет и восторг.

— Приятно с кем-нибудь разделить наслаждение красотой, — произнес он тихо.

Он обладал лицом с красивым овалом, четкими чертами лица, ясным взглядом и светлыми, почти белыми волосами, вьющимися как у Эл. Нику это потрясло больше того, что он заговорил на понятном языке с приятным не низким тембром голоса. Колкое ощущение чего-то странно знакомого заставило Нику отстраниться. Но он сделал жест, указывая рукой на долину, и произнес еще:

— Прекрасные краски. Тысячи живых существ, виды и классы сил, они мирно сосуществуют вместе. Жизнь в полном согласии на маленьком пятачке мира. Благословенное согласие.

Ника оцепенела. Он передал это не только словами, она моментально смогла уловить до мельчайших деталей его восприятие. Это было выше всего, с чем она сталкивалась последнее время. Это было сильнее того, что могла чувствовать Эл. Ника забыла обо всем.

— Как у тебя это получается? — вырвался у нее вопрос.

— Так же, как у тебя.

Она сосредоточилась на нем, а он увлекал ее туда, дальше в долину, ее уносило с потоком многогранного восприятия. Это уникальная его способность созерцать и чувствовать до мелочей покорила ее. Восторг, возвышенные чувства, жадное желание постигать, безграничность ощущений! Она как будто постигла все мгновенно! То, что ее недавно терзало, осталось далеко. Никаких угрызений совести оттого, что она готова бросить все ради того, чтобы научиться у него такому чувствованию. Позволит себе так чувствовать.

Они все еще оставались у изгороди? Ника с удивлением обнаружила это. У нее кружилась голова, мягкое прикосновение незнакомца к ее лицу и его заинтересованный взгляд, заставили Нику сосредоточиться.

— Кто тебя этому обучил? — спросил он с улыбкой.

— Никто. Я такая, — ответила она.

— В твоем мире все такие?

Ника не знала, что ответить. У нее не было мира. Какое пространство считать родным? Он понял ее. Это было замечательно. Он понял, что у нее нет мира.

— Тебе не нужно отвечать. Ты — гибрид.

Последнее слово резало слух и прозвучало обидно. Она сразу вспомнила, как Эл перед переброской сказала, что они три разных вида. На больную голову она не придала этому значения.

Он прочел ее ощущения.

— Ты путешествуешь не одна?

— Не одна.

Ника почувствовала, что надо бы смолчать про Эл и Димку, запуталась, догадалась, что он уже понял. Растерялась и готова была уже вопить, призывая на помощь Эл.

— Не нужно никого звать, — он предупредительно положил ей на плечо свою ладонь, тем самым успокоив участившийся пульс. — Ты боишься меня? Я не причиню вреда. Нет-нет. Я изучаю. Мне интересно. Я редко встречаю подобных тебе. Это любопытство. Я наблюдаю. Если я тебе мешаю, я исчезну.

Когда он начал отступать, она беспомощно схватила его за одежду.

— Я просто растерялась. У меня мало практики. Не обращай внимания. Я забыла, как здорово так общаться! Не уходи.

Он предложил путешествовать. Ника с радостью приняла это предложение. Ей хотелось новизны и остроты ощущений, которую мог дать ее новый знакомый.

* * *

Дмитрий бесцельно слонялся недалеко от места переброски, новых впечатлений ему было не нужно. Одиночество на острове Эл, на острове Тома и здесь отличались. Здешний мир действовал на него, как Эл. Он размышлял со всей ясностью ума, на какую теперь был способен. Он был не рад тому, что озадачил и отчасти напугал друзей. Был благодарен Расселу Курку за его уравновешенность, совсем как Эл, Рассел тоже действовал на него благодушно. Вероятно, сказалась старая привязанность, Рассел как-то резко постарел в его понимании, Дмитрий не мог вспомнить, сколько времени не видел его. Окружение казалось чужим и далеким, а Рассел — нет. Объяснения Дмитрий не нашел.

Эл отсутствовала достаточно долго. Он лег на лужайке не далеко от места, где проснулся. Подумал о Нике, которая стремительно исчезла, укол беспокойства заставил его волноваться за нее, а потом он успокоил себя. Ника не из тех, кто ищет опасных приключений, не Эл в юности. Поразительно, что Ника унаследовала от Эл много чего, но настоящей отваги не позаимствовала. Девочка эгоистична и капризна, как он раньше не признавал за ней этих недостатков. Алик ее сразу оценил, потому и стремился воспитывать. Дмитрий впервые за эти годы подумал о девочке, как об ошибке Эл, не стоило вытаскивать ее с той планеты.

Солнце приятно грело кожу, ему хотелось тепла, он стянул куртку, задел полоску акклиматизатора на шее, потрогал ее и подставил солнцу спину. Его мысли от Ники перетекли на Алика. Последнее, что он помнил о нем, как Алик силой втаскивает его на платформу переброски, его держат еще чьи-то руки, менее крепкие, но хватку капитана он запомнил особенно остро. Он не помнил слов, лица, одежды, он помнил только силу. Насилие. Тогда он подумал, что Алик перестал быть ему другом. Он был взбешен до предела от бессилия и отчаяния.

Он не сказал Эл, что не хочет с ним видеться, по возможности оттянул бы встречу на неопределенный срок.

За размышлениями его нашла Эл. По его ощущениям это была она. Он лежал на животе, не видя, но не спутал бы. А подумал, что спутал, когда перевернулся и, прикрывая глаза от света, посмотрел вверх. Он вскочил на ноги. Подумал, что опять спятил. Это было сравнимо с тем, какой он увидел ее в Вене, утром в библиотеке. Увиденное поразило его до немоты. Она улыбнулась ему обворожительно, склонила голову, посмотрела искоса кокетливо.

— Нравиться?

Он смог только покивать в ответ.

Этот слепящий белый цвет длиннополого платья, с ажурным драгоценным поясом, изысканный орнамент по вороту, подолу и рукавам, разобранные красивым прядями волосы — все не в духе Эл. Не она. Не ее. Его обдало теплой волной смешанной с возбуждением. Он тряс головой, стараясь избавиться от этого наваждения.

Она засмеялась.

— Работает.

Она не дала ему опомниться. Эл взяла его за руку, он попытался отстраниться, что-то мелькнуло перед глазами. Он увидел аппарат похожий на тот, что перенес их сюда, только у этого были две арки. Эл мягко толкнула его в арку и встала напротив. На этот раз он полностью ее видел, не пришлось раздеваться и принимать лекарство.

Он услышал ее приказ:

— Сосредоточься и вспомни, где именно ты и Алик встретили Кикху. Помнишь это место?

Он помнил.

* * *

Пещерный город показался Нике чудом. Ника, в отличие от Эл, к горам относилась равнодушно, ей нравились открытые пространства. Этот случай был исключением. Ее новый знакомый провел для нее увлекательную экскурсию. Особенным развлечением оказался "живой песок", который по велению воли мог повторить задуманное. Они вдвоем играли формами, показывая друг другу то, что когда-то видели. У него получались очень четкие изображения, а у нее смазанные и фрагментарные. Ника поняла, что, воспринимая мир, не замечает огромного количества деталей и мелочей. Она знала как "звучит" объект, но не могла точно вспомнить цвет или форму. Новый знакомый поразил ее тем, что был внимателен ко всему до мельчайших подробностей. Нику утомила эта игра, и она уселась тут же на пол и погрустнела. Ее знакомый сделал жест, и на высоту ее роста перед ней возникла конструкция небывалой, по мнению Ники, красоты. Это напоминало архитектуру, многоярусный дом с башней.

— Видела когда-нибудь что-то подобное?

— Никогда! — восторженно откликнулась она.

— Может, ты не помнишь?

— Я бы такое запомнила! Это что это?

— Это мой дом. Неужели не видела?

— Дом! — Ника кричала от восторга. — А он далеко? Я хочу его посмотреть!

— Ты же сказала, что живешь на острове. Разве там нет такого дома?

— Там? Хижина дяди Тома. — Ника показала бы ему хижину, но рушить такую красоту посчитала вандализмом. — Там нет такого дома, ничего подобного.

Ее собеседник переменился. Она его разочаровала. Ника поспешила сгладить напряжение.

— Мне жаль. Я живу в менее совершенном мире, чем ты.

Тогда он задал вопрос, с которого, по мнению Ники, начинают знакомство.

— Расскажи мне о себе, — попросил он.

Тут Ника впервые вспомнила об Эл, и что она должна была ее найти.

— Ты здесь не одна. Так? — поинтересовался он с видом невинным, чуть обиженно. — Я отвлек тебя от дел.

— Нет у меня никаких дел. Я тут, — Ника запнулась. — Я тут с сестрой.

И он засмеялся.

— Это неправда, — сказал он как-то резко. Он понял, что она солгала.

— Точнее это моя... — Ника никак не могла подобрать слово, что заставило ее сердиться и упрямо заявить. — Я на нее очень похожа, значит сестра.

— Как тебя зовут?

— Ника. А тебя?

— Мое имя — Лор. И она тебе не сестра. Ты лукавишь, девочка. Ты очень взрослая, чтобы не знать ответы на такие простые вопросы.

— Я знаю ответы, — фыркнула Ника, — я всего лишь об этом мало задумывалась.

Он вдруг улыбнулся обескураживающее.

— А вот это — правда, — согласился он. — Прости, я поставил тебя в тупик своим вопросом. Я был не вежлив. Видишь ли, я жертва собственного заблуждения. Этот мир доступен не многим, он для избранных, для тех, кто знает себя. Поэтому мне показалось странным, что ты не можешь ответить на простой вопрос. Мне не интересно, с кем ты здесь, я теперь понял, что ты тут не могла оказаться самостоятельно. Ты юна для подобных путешествий. И у тебя нет необходимых способностей. Вполне разумно предполагать, что у тебя имеется сильный покровитель и наставник. Здесь. Извини. Это все мое острое любопытство. Если ты устала, я могу проводить тебя или оставить в покое. Я верну тебя туда, где мы повстречались.

Ника моргнуть не успела, как оказалась у той самой изгороди над обрывом.

— Спасибо за прогулку, — сказал он и, взяв ее кисть, поднес к губам.

Ника вспомнила, что однажды видела, как Димка, флиртуя с очередной девушкой, поцеловал ей руку. Ей всегда хотелось чего-то такого. Лор сделал это. Ника вдруг так оробела и смутилась, что дышать стало трудно.

Он кивнул на прощание, улыбался добродушно и стал отходить. Нике почудилось, что он сейчас растает.

— Мы еще увидимся? — спросила она.

— Если ты пожелаешь, и у тебя будет время.

Он исчез у нее на глазах.

Ника не удержала эмоциональный порыв и взвизгнула, толи от испуга, то ли от переизбытка чувств. Она очнулась, поняла что улыбается, стоит на одной ноге, прижав кулаки к груди. Все предыдущие события выглядели, как сон.

Потом Ника вздохнула с грустью. В его глазах она — ребенок, он подчеркнул, что она несовершенна. Самой себе она казалась какой-то скованной, нелепой и глупой. Он такой невероятный, знает множество вещей, а ей нечего ему рассказать. Ника была готова сделать, что угодно лишь бы завоевать интерес нового знакомого.

Она сообразила с опозданием, что остановило ее от предельной откровенности. — секретность, которая всегда окружала Эл. Это усвоенная с детства привычка — не болтать с незнакомыми об Эл и ее друзьях, о том, что видит и слышит в их компании. Ника поняла, что случись рассказывать о себе, она будет выглядеть скучной и бесцветной, ей нечего о себе поведать интересного. Она ничего не значила за пределами узкого круга команды Эл. Окружающие неоднократно говорили Нике о том, что она уже довольно взрослая, чтобы жить собственной жизнью. Что это такое Ника не представляла, даже не фантазировала.

С такими мыслями Ника брела вдоль изгороди в неизвестном направлении.

* * *

Дмитрий очнулся в другом месте и в другой одежде. Эл была тут же, напротив. Дмитрий насторожился. Она окинула взглядом пространство. Ее вид не согласовывался с урбанистической обстановкой.

— Узнаешь места?

У Дмитрия кроме изумления при взгляде на переменившуюся Эл, еще было чувство, словно он возвратился в прошлое, на грани уверенности. Словно он только что ушел со встречи с Кикхой. Она извлекла его воспоминания, они вновь стали живыми.

Кикха представился не сразу, вел себя надменно, настоял на том, чтобы Алик пошел с ним один. Дмитрий так же ясно вспомнил, как они припирались по этому поводу, и как мучительно он ждал возвращения друга. Дмитрий не был свидетелем разговора между ними. Кикха нагло заявил, что он, Дмитрий, — лишний. Алик, воодушевленный возможностью найти Эл, утратил всякую осторожность и здравый смысл. Он выглядел и вел себя, как одержимый. Дмитрия преследовало чувство острого беспокойства, предчувствие дурного, что они дорого заплатят за доверчивость. Позади у них обоих был Хеум, который Дмитрий едва вспоминал в эти прошедшие годы. Там они оба утратили связь с реальностью, перестали жить старыми категориями, а следом приобрели свойства, которые проявились с годами. Они не думали о возвращении на Землю, она для их стала всего лишь дальней планетой, где-то "у черта на куличках". Вся их энергия была сосредоточена на том, чтобы разыскать Эл. Они обшарили к тому времени все основные центры обитания пиратов и почти все закутки пиратских территорий. Только после Хеума он понял, что ищут они не там. Эл отсутствовала в воображаемом им пространстве. За время войны он понял, что ощущает ее живой. Вне логики и четкого представления. Эл была все время, связь с ней не прерывалась и жила тонким чувством ее присутствия. Связь осталась, присутствия не было.

Дмитрию до ломоты в спине не понравился крупный высокий человекоподобный незнакомец с властным взглядом. Сначала он подумал, что здоровенная человекообразная фигура — подделка. Поскольку пираты открыли охоту на капитана Нейбо, точнее на Эл, они пойдут на все. Они были за пределами Галактиса и за пределами пиратских территорий. Землян сюда никаким космическим ветром не носило. У Алика после Хеума появилась какая-то невероятная выносливость и живучесть. Его тащила за собой незримая сила. Дмитрию приходилось уговаривать себя и успокаиваться тем, что Алик утратил рационализм, столь ему свойственный в обычной жизни, все это произошло от запоздалого осознания своей вины перед Эл и вновь пробудившихся чувств к ней. В таком состоянии его не остановить. Алик упрямо искал ее, до исступления хотел найти. Дмитрий принял решение следовать за ним. Дмитрий не мог простить себе Эл, а если бы и капитан пропал — осталось бы руки на себя наложить. Иной жизни, кроме поисков они себе оба тогда не представляли.

Та самая безотчетная сила, за которой шел Алик, завела их в эти места. Дмитрий потерял счет времени. Когда во время отдыха к ним подсел Кикха, Дмитрий подумал, что будь у него шерсть, как у кошки, она бы вся встала дыбом. На заплутавшего колониста Кикха был не похож. В первые мгновения Дмитрий решил, что бредит от переизбытка рвения, что он начинает искать Эл там, где ее быть не может, потому что в чертах лица незнакомца он увидел схожесть с ней. Глазами они точно были схожи. Что он тогда мог предположить? За время войны, работая на выкупе пленных, они насмотрелись на всякое. С помощью всевозможных технологий создавались любые изощренные подделки чего угодно, любой формы. Поэтому он в первую очередь подумал об обмане. Сконструировать тело — это мелочь.

Когда они договорились с Аликом, Кикха ткнул в Дмитрия и заявил тоном приказа:

— Без него.

И Алик согласился.

Дмитрий словно опять оказался в тех временах. Эл осторожно погладила рукой его плечо.

— Ты бы тогда ничего не смог изменить. Кикха действует наверняка. Он тебя устранил, чтобы ты не смог предостеречь Алика от обмана, — сказала она.

Дмитрий покосился на ее руку, покоившуюся на его плече. Его одежда была похожа на ту, что он однажды примерял на острове. Тогда он был способен шутить над чем угодно в этом мире. Заявив, что выглядит как фон борон, он навсегда снял "шикарный костюмчик", как сам высказался. Сейчас у него не было ни малейшего желания ни рассматривать себя, ни делать заключения о том, как он выглядит. Ему стало легче, когда он сосредоточился на лице Эл. "К чертям собачьим эти мелочи", — подумал он. От ее близости голова шла кругом, что было неплохо, чтобы пережить эту феерическую перемену.

— Куда мы теперь? Ты что-то поняла?

— Я нашла его шлейф.

Он не стал уточнять, что она имела в виду.

— Ты берешь меня куда-то с собой?

— Да.

— Зачем?

— Тебе не стоит этого знать. Хочу, чтобы он нашел ответы в твоем сознании, если вы столкнетесь. Это будет дополнительной интригой. Устроим братику сюрприз.

— Мне все равно. Для него этот маскарад?

— Это? Не маскарад. Ты ничего толком не знаешь о тех временах, когда я не носила летную одежду, — она одарила его улыбкой. — Я была такой.

— Но это не ты, — возразил он.

— Не так категорично. Это я, которую ты не знаешь.

Глава 6

Зал. Строгие и мрачноватые тона делали его больше, если не огромным. С опаловым полом, полированным, как зеркало, он играл отражениями потолка и стен, изрезанных форм, а поднимешь глаза — стены на высоту, что взгляд теряется. Иллюзия пространства. Иллюзия покоя.

Кикха ей виделся натурой более жизнерадостной, это пространство мрачноватое. Или он не в духе. Она усмехнулась этой мысли. Снаружи мир был красив, изменчив, динамичен. Здесь, как в гробнице. Покой.

— Здравствуй, брат. Какое тихое место ты себе изобрел. Мило, — бросила она фразу в глубину зала и вслушалась, как эхо разносит звук ее голоса.

— Элли... — Он очнулся, как ото сна. Она появилась белой вспышкой, вызвав его смятение.

Святые небеса! Если бы он умел видеть галлюцинации, то подумал, что она самая прекрасная и желанная из них. Она вернулась! Она сама нашла его! Он подумал об этом с восторгом.

Она еще не подошла близко. Он призвал свое самообладание. Она осматривалась вокруг, привлеченная обстановкой его обиталища. Это дало ему возможность осознать ее реальность. Она настоящая.

— Ты так тщеславен, чтобы организовать себе тронный зал? — заметила она. — Здесь красиво, но мрачновато. Предпочитаешь такое одиночество?

— Как ты миновала охрану?

— Охрана? — легкомысленным тоном бросила она.

Он помолчал.

— Ты так прекрасна и обаятельна, Элли, моих стражей нужно уметь умилостивить. Ты не напугала их часом? Никого? Они вообще живы? В прошлый раз ты бросалась на меня с кинжалом. Никак не ждал тебя здесь. За что мне благодарить небеса? Или кого мне благодарить? Не стой так далеко, я хотел бы видеть тебя ближе.

— Так подойди, — заявила она.

Он рассмеялся и оказался рядом.

— Зачем ты искала меня, прелесть моя?

Как многогранны были его ощущения. Совсем не то, что впервые, тогда, после острова. Она не могла чувствовать в нем всего этого, так как видела теперь. А сколько за миг выразили его глаза! Тоску, восторг. Кикха, оказывается, обладатель живого и красноречивого взгляда. Он был рад ее видеть — с трудом верилось, если бы не очевидность.

Он стоял близко, она запрокинула голову из-за разницы в росте. Она уловила ответный восторг в себе. Кикха был настоящим великим и единственным из семьи, кто действовал на нее таким образом. Нелогичная, ни чем не объяснимая тяга. В прошлом она с трудом справлялась с силой его воздействия. По прошествии этих лет запамятовала уже, на сколько он захватывающая натура. Мощь!

— Я искала тебя, потому что хочу заключить с тобой сделку, — многообещающим тоном сказала она.

Они обменивались взглядами. Улыбались друг другу. Игра обоим доставляла удовольствие. Ни соперники, ни союзники.

— Ты другая, — уже серьезно заключил он и пропел эту фразу с удовольствием. Она зазвучала похвалой.

Она согласно кивнула.

Он недолго изучал ее.

— Зачем тебе, кстати, охрана? Тебе! Тебе что-то угрожает? — спросила она.

— Отец захотел свести счеты со мной. После твоего исчезновения он был готов мир разнести на куски. Он думал, что я тебе помог, — ответил Кикха, — Жаль, что это не так. Его гнев был мне приятен

— Мне помог Тиамит, — возразила она.

— Нечем гордиться. Твоему колдуну тоже возмездия не избегнуть. Не теперь, так в будущем. Он не прячется, а зря.

Тут Эл поняла, что Кикха и Тиамит встречались. Эл не интересовалась, куда с острова исчезает Тиамит, догадаться не трудно. До последнего времени все, что касалось миров, она старалась игнорировать. Пока она не спрашивала Тиамита о его отсутствии, он тоже не задавал много вопросов.

— Элли. Отец тебя ищет. Найдет. Это вопрос времени, — он сказал это с сожалением.

— Ты странный. С чего тебе меня жалеть?

— Ты представляешь для меня ценность, — Кикха многозначительно замолчал. Он склонился ниже. — Ты пришла ко мне, значит, я могу на что-то надеяться.

Эл стало не по себе. Он не раз демонстрировал презрение, стремился ее принизить. Самый опытный, самый коварный, поддаться его чарам, потерять контроль — это может стоить ей свободы.

Он уловил перемену ее настроения.

— Стоило тебе вспомнить, кто я и... Я уже не кандидат в союзники? Идем, Элли, для тебя найдется место радом со мной.

Он двинулся к своему возвышению.

— Двусмысленно, как всегда, — с милой улыбкой заметила она.

Эл пошла за ним. Она шла и стала понимать, как тут устроено пространство. Баланс сил в зале распространялся таким образом, что из него можно было заглянуть в любой уголок этого мира. Тут были двери. Много дверей. Проскальзывая мимо завихрений пространства, она старалась держаться Кикхи, он автор этого пространства полного проходов, он это сделал, и Эл не возразила, когда ладонь великого стиснула ее кисть на каком-то повороте. Потом он ее уже не отпустил.

На возвышении зала наступило равновесие. Она очнулась, сидя напротив него. Кикха изучал гостью с насмешливым видом. Когда она очнулась и обратила на него внимание, его взгляд потеплел.

— Потерялась, прелесть моя?

— Не надо на меня так смотреть, — попросила она. — Если нас тянет друг к другу — это не означает глубоких чувств.

— Элли, ты можешь сердиться, однако, я никогда не оставлю цели заполучить тебя. Мне нет нужды доказывать, что я это могу. Мне нужна владычица, ты, никакая другая, даже равная тебе. Отец тебя не получит, тут я готов посодействовать. Я нужен тебе, что позволяет мне наедятся. Я уважаю твое стремление к самостоятельнсоти. Рядом со мной, твоя свобода будет ограничена лишь рамками твоей фантазии и моими скромными потребностями. Менее всего мне бы хотелось получить тебя силой, предпочту добром.

— У тебя не выйдет ни добром, ни силой. Я дала обещание другому, — Эл понимала, что признанием ставит под удар возможный договор, но не сказать этого — Кикха обвинит ее в коварстве. Разговор с Зентой привел ее к ошеломляющему открытию — Алик мог оказаться одним из них. Договариваться с Кикхой было равносильно договору с демоном, все равно, что сунуть голову под топор, свою и Алика за одно, но ей был нужен этот союзник. Кикха знает о мирах, дверях и законах больше чем кто-либо. — Я пришла договариваться.

— Ох, Элли, — с досадой вздохнул он, а потом заговорил устало и разочарованно. -Тот смертный? Ну, конечно, кто еще другой! Ну не глупость ли?! Элли, он никогда не оценит, что ты сделала и что готова сделать ради него. Тебе от этого не становиться печально? Ты отдала себя не тому. Хотя... Ты же знаешь, случись между нами соперничество, я его убью без жалости. Для меня твое обещание, что значит. Полагаю, он и не догадается, какими действительными достоинствами ты обладаешь и что можешь дать. Почему ты решила, что после такой новости я стану договариваться. А вдруг цена договора будет не приемлема для тебя.

— Она будет приемлема. — Эл снова улыбалась ему. — Наш договор может в последствии тебя спасти.

— От чего же?

— От схватки за миры.

Он громко и театрально рассмеялся.

— Я ее жажду! Элли, ты не так наивна! Подумай о самих основах нашего договора. До какого срока он будет справедлив? Он исчезнет, едва между нами возникнет настоящее соперничество. И если ты в решающий момент не станешь моей, я убью и тебя! Если это не сделают другие. Известие о твоем обещании смертному доведет отца до убийства. Побереги себя. Ты еще пожалеешь, что оставила в живых Лоролана, ревность заставит его быть безжалостным. Ты рискуешь всеми, кто тебя окружает. Я бы не стремился в твое окружение ни теперь, ни в перспективе. В такой момент тебе лучше быть одной и иметь самое замечательное оружие, которое в состоянии тебя спасти.

Кикха смаковал свои слова. Он заметил, как Эл смотрит на него, как на играющего ребенка, он надеялся на испуг, на удивление, на интерес, но нет, она сидела в спокойной позе, прекрасна и холодна к его угрозам. Она слишком повзрослела с тех пор, когда он играл ее чувствами в свое удовольствие.

— Ладно. Я от своего имени, могу пообещать, что не трону твоего мужа, — с усмешкой заключил он. — Исключительно потому, что тогда ты меня возненавидишь, а это лишит меня твоей благосклонности. Элли, я давно увидел твою суть. Я первым оценил находку Лоролана, я предупреждал его по поводу игры твоим доверием и способностями. Ты изящно устранила от трона всех наследников и понимаешь, что я единственный твой соперник теперь. Но мы с тобой теперь в опале... Договор?... Понимаю. Я не шутил, признавая твою ценность. Если ты останешься со мной, дашь обещание мне, тебе ни что не будет угрожать: отец, Совет одиннадцати — забудь о них. Элли, ты единственная на кого не распространиться проклятие, если ты поднимешься на отца. У тебя особые связи с мирами. Моей ценой договора будешь ты. Только ты. Иной я не приму. А ты собой и своей свободой больше торговать не будешь. Отец тебя от таких сделок навсегда отучил. Так что ты мне предложишь? Тебе нечего мне предложить.

— Остановись на этом. Не продолжай, — она подняла руку в примирительном жесте. Он ее перехватил, осторожно сжал пальцы, не позволяя ей высвободиться. Эл преодолела внушение. — Не трать силы. Если ты все истинно описал, есть еще одна цена, выше обладания мной. Я могу гарантировать тебе жизнь...

Она многозначительно вздернула подбородок, свободной рукой показала отсекающий голову жест. Он отпустил ее руку. Он знал, что она не склонна блефовать и хорошо знает цену обещанию. Она прекрасна в своей решимости! Хороша сестрица! Преобразилась!

При упоминании о мирах, она уловила в Кикхе смесь беспокойства и воскресших надежд.

Кикха продолжал, в свою очередь, не без удовольствия наблюдать, эту благую перемену в ней. Она была очаровательна. За ее возлюбленным такая заслуга, или она живет в мире, который ее так изменил? Чтобы ни было, она расцвела, вызывала восхищение, ему хотелось увлечь ее, посулить что угодно, лишь бы она осталась, стала его владычицей. Она лучшее, что создал отец. Ему было приятно ее общество. Она полагала, что их общение будет коротким. Оставить ее здесь! Себе! Одиночество, изгнание, чужой мир всегда тяготили Кикху, а она как глоток свободы напоминала ему о лучшем положении и возможностях. Она была для Кикхи воплощением свободы. Он был так далек от понимания ее мирских устремлений! Он слишком долго живет, давно понимает, как может со временем перемениться абсолютно все вокруг, причудливым образом, небо займет место тверди и наоборот. Вчерашний лучший союзник кинется убивать, а возлюбленный изменит. Нужно подождать соответствующих обстоятельств. Эл эту игру форм и соотношений бытия еще воспринимает всерьез. Не устала.

Ему приятно принять ее игру. Эта Элли нравилась ему как никогда, он позволит себе пойти на уступки.

— Говори, что ты желала мне предложить, прелесть моя, кроме жизни. Мне Мне приятно твое присутствие, когда ты не машешь клинком. Я слушаю.

— Условия просты: мы обменяемся кое-какими знаниями. Взамен ты получишь гарантию, что я тебя не убью, когда ты захочешь получить миры. Я бы еще добавила, что и заполучить меня добром и уговорами не выйдет. Причина интересна.

— Я ошибся, — он улыбнулся. — Неужели.

Ты сделал роковую ошибку. Ты спасал себя, когда вовлек Алика в состязание. Подлость наказуема, ты проиграл право на меня. Для меня этот союз не формальность.

— Как скучно, — пошутил он и наигранно поморщился. — Что же ты жаждешь узнать у меня в таком случае?

— Ты знаешь о проклятии и о том, кто действительно должен править в мирах.

Кикха от изумления подался к ней. Она усмехнулась ему в лицо. Он почувствовал ее прикосновение к своей руке. Прохладное прикосновение унесло его в мир образов. Она нашла брешь в его самообладании и проделала с ним то же, что он недавно пытался сделать с ней.

— Быть может, в моем знании есть то, чего ты не мог знать, брат, — издалека услышал он ее голос удерживающий его на грани реальности и воображаемого. — Быть может, твои претензии на миры, не так правомерны? И пусть ты победишь, но что ты будешь делать, когда найдется действительный хозяин?

Она держала его крупную для нее руку двумя своими ладонями, прикосновение было убаюкивающим, приятным, нежным.

— Знаешь, почему из миров ушел Радоборт? — спросил ее голос издали. — Наш младший брат раньше нас с тобой понял суть путаницы с проклятием. Он кое-что нашел изучая архивы Алмейра. То что он нашел, теперь у меня. Твои попытки меня запугать выглядят несколько наивно. И еще. Не нужно при мне притворяться, что мой супруг — смертный. Да, ты можешь смело посмеяться надо мной. За столько лет я не задумалась, почему вам обоим удалось ввести всех в заблуждение на состязаниях? Почему он смог так легко заменить тебя? Почему и по каким признакам ты его нашел? Я не хотела этого знать, я стремилась забыть. Миры снова дотянулись до меня. Алик — один из нас. Для тебя это не новость? Правда? Я обещаю, что мое оружие не повернется против тебя до тех пор, пока ты не попробуешь покуситься на него жизнь. Тогда — берегись, брат. Я вспомню, что могу убивать великих. Какую злую шутку сыграла с нами простая цепь обстоятельств. Правда? Вы с Лороланом и отцом переиграли сами себя. Поток лжи — коварная стихия, он часто меняет направление.

Кикха начал подниматься, дернул ее руки на себя, Эл пришлось встать следом за ним.

— Элли, когда ты это узнала?

— Не так давно, — глядя на него с сочувствием, сказала она. — Когда-то и ты это понял. Правда?

Он склонился и сощурился.

— Зачем тебе я?

— Союз с тобой — гарантия, что ты не встанешь на сторону отца. Не будет соперничества — не будет смертей — не будет проклятия — это выход и порочного круга, брат! У тебя есть мир, правь здесь. Он прекрасен!

— Я здесь только регент! Я не отступлюсь! Элли я буду биться с ним, — в голосе Кикхи прозвучала нотка обреченности и ярости. Ему было жаль?! — Ты сама указала мне врага! У каждого из нас есть соперник! Отец создал нас парами! Элли... Я только дождусь момента, когда ты изведешь отца — он мне помеха, а потом я не стану вас щадить.

— Ты не из тех, кто безрассуден.

— Надеешься, что я отступлюсь?

— Время покажет. Быть может, ты дождешься смерти отца, но как ты справишься с настоящим владыкой? Договор со мной — твое спасение от возмездия.

— Я не буду соперничать с ним, я сражусь с тобой!

— А как же надежды завладеть мной? Ты не Лоролан, не станешь меня убивать, чтобы я никому не досталась. Ты выше этого.

Кикха дернул ее на себя, Эл оказалась сжата его крепкими руками.

— Прелесть моя, я найду способ заполучить тебя. Ты знаешь многое, но однажды отец уже проделал такую манипуляцию с существом сильнее и мудрее тебя. И у нее не получилось избежать владычества рядом с ним. Эту часть истории ты еще не знаешь. И не узнаешь, ради твоего же блага.

— Ничего. Прошлое меня само разыщет, — повторила она фразу Зенты. Великий вцепился в нее мертвой хваткой. — Спокойно. Спокойно. Кикха. Поставь меня на пол. Пожалуйста.

— Элли, что мне мешает отобрать тебя у него немедленно? Прямо в это мгновение. Ты сможешь сопротивляться? Попробуй.

Он приподнял ее над полом еще выше, так что ее лицо оказалось выше его. Она могла болтать ногами в воздухе. Кикха был могучим и без усилий держал ее. Эл поняла, что не нужно дожидаться, пока его чары подействуют. Кикха не угадал ее намерения. Она склонилась к нему как раз, когда он притянул ее ближе, чтобы она смотрела в глаза. Эл ухватила его руками за подбородок и прильнула к губам. Когда-то в мирах она прибегла к такому способу. Этот же способ действовал на Алика. Шквал ощущений встряхнул ее, а хватка Кикхи ослабла. В это мгновение Эл выскользнула у него из рук, ловким приемом, как юркий зверек и бросилась наутек из зала, чудом минуя двери.

Кикха опомнился мгновенно и ринулся за ней со смехом, предвкушая легкую погоню. Ее выходка только воодушевила его. Он был рад этой ее уловке. Маленькая ведьма пустила в ход свое обаяние и силу! Эх, Элли!

За границами зала, неожиданно для себя, он налетел на одетую в черно-стальное фигуру, не выше его, но крепкую и с мертвой хваткой. И это явно была не Эл, она бы не преобразилась так стремительно. Его по инерции развернуло, он увидел соперника, но опомниться не успел, как мощь этого странного существа с ледяным грозным блеском в темных глазах увлекла его обратно в зал.

— Не смей к ней прикасаться!!! — заорал его соперник. Его глаза на бледном лице горели злобой и яростью.

Кикха рванулся, но соперник угадал его намерения, не отпустил и последовал за ним. Отцепиться от него оказалось совсем не просто.

В зале опять оказалась Эл. Она возвратилась?! Кикха отодрал от себя назойливого соперника и опять кинулся к ней.

— Я не отпущу тебя! Так просто! — бросил он ей. — Элли!

Кикхе пришлось поймать, схватить и швырнуть в сторону возникшего рядом неожиданного ее защитника. Он был быстр, ловок. И действительно силен. Он преграждал дорогу пресекая попытки схватить девушку. От броска Кикхи он кубарем покатился по полу, но мобилизовался и кинулся опять, ухватив великого за ногу. Кикха рухнула на пол.

— Убью! — заорал Кикха.

Эл была близко, но дотянутся до нее, он не успел. Соперник бесцеремонно тащил его назад. Попытки высвободиться заканчивались ничем, а удары не достигали цели. Он владел какой-то непонятной способностью улавливать его намерения. И еще он прибывал в дикой ярости, от чего его сила, приобретала еще больший потенциал.

С трудом Кикхе удалось подняться на ноги. Он попробовал разорвать противника на части, применил силу, к которой редко прибегал.

— Бросай его, Дмитрий! Швырни от себя! Просто брось! — услышал он выкрики Эл.

Соперник уже затащил его почти в центр зала, потасовка затянулась. Еще рывок. Но враг его опередил, завихрение пространства увлекло Кикху в дверь.

Дмитрий хрипло дышал, готов был рухнуть на пол, упал на колено, но его подхватила подоспевшая Эл.

— Где он?! — еще не придя к пониманию того, что происходит, закричал Дмитрий.

— Ты вышвырнул его в дверь. И пока он не вернулся нам нужно ноги уносить.

Он смог встать. Эл обхватила его и потянула за собой. Он увидел другое пространство.

* * *

Сидя на тонком трубчатом ограждении посадочного пирса, Дмитрий из-под бровей смотрел на Эл. Отдышаться он смог только теперь. Она бросала на него короткие взгляды, но ничего не говорила. Она поправляла свой наряд, старалась не улыбаться, но ее распирали чувства, это было заметно.

Эл не пыталась объяснять, что произошло, пока он не спросит сам. Импульсивные поступки — его визитная карточка. И лучшая политика — принимать их без попытки объяснить.

Предупреждение Зенты пришло ей на ум. Этим она и успокоилась. Дмитрий себя проявил. Выдворить великого из его собственной вотчины, выбросив в дверь! Эл ликовала. Такого она не может! Зато смог ее друг с виду ослабевший от противоречий и душевных страстей. При всплеске ярости, от желания ее защитить, несмотря на слабость, он сумел закрыть ее от Кикхи. Она удивлялась, улыбалась и гордилась им.

Переговоры закончились дракой. Жаль, что у Кикхи так быстро кончились терпение и вежливость. Оправдался ли риск, она не могла угадать.

Эл улыбнулась и, изобразив невинный вид, присела рядом с другом.

— Он тебя не сильно помял? Ничего не болит? — спросила она.

— Нет.

— Ну вот, и отлично. Маскарад окончен, страсть как хочется снять все это.

Он понял, что опять изменилось. Эл была Эл, то есть она была собой. И, наверное, поэтому, показалась ему такой хорошенькой, он не удержался и заметил:

— А тебе идет. Ты стала такой красивой. Не спеши переодеваться.

Эл в ответ вздернула бровь. Он поправил локон, убирая с лица.

— Зачем ты пошла к нему?

Эл на его разговорчивость не рассчитывала. Мгновение назад она собиралась пойти переодеваться, найти что-то приемлемое для космоса, проверить координаты. Они в точности возвратились туда, откуда ушли, судя по окружающей обстановке. Это обстоятельство было достижением, а Дмитрий проявил интерес к ее поступку. Что за этим последует?

— Он знал то, что не знала я. Я его обманула. — Эл призадумалась. Потом протянула удивленно. — Я обманула Кикху. И даже... Удрала самым что ни на есть дамским способом. И ты за меня вступился, как за девочку на танцах, помнишь в детстве в пионерском лагере?

— Эл, тогда мы дрались вдвоем.

— Ага. Без меня тебе бы, как обычно, надавали по шее. — Эл сделала ответный жест и поправила его растрепанные волосы, он потерял завязку, они спутались. Ее распирала гордость, желание его обнять, сильное чувство благодарности. — Но это было давно. А сегодня ты меня спасал...

Он обнял ее за шею, неожиданно, и поцеловал в лоб со всей присущей ему нежностью.

— Пока я рядом, никакая сволочь тебя не тронет. Слово даю. И не думай, что я не понял, что произошло. В тот момент не понимал, но не теперь понимаю. Он меня не чувствовал. И я должен научиться этим пользоваться, как летать, так же как ты умеешь стрелять.

Он понял, с каким масштабом сил, в случае соответствующих обстоятельств, им придется иметь дело. В одиночку — нечего и помышлять с этим справляться. Дмитрий остро ощутил потребность вернуть прежнюю силу, у него появилась цель.

— Что ты с ним сделала, что он кинулся за тобой? По твоим рассказам и по моим воспоминаниям он не таков. Что же сегодня случилось?

— Причин может быть не одна. Он узнал, что я вышла замуж, потом я показала ему видение. Потом, и он это не сразу понял, я забрала честь его воспоминаний. У Нейбо я позаимствовала способность, через прикосновение подключаться к воспоминаниям. Я давала себе слово этим не пользоваться, но в случае с Кикхой сложно выпытать правду. А еще он в запале проговорился кое о чем. Не знаю, о том ли шла речь, но он что-то важное знает о моей матери. И это делает меня уязвимой. И, наконец, отчего-то он вдруг захотел удержать меня силой. Это не в его духе. Не из ревности к Алику, Кикха в нем соперника не видит. Значит, что-то случилось. Это касается миров. Что-то сильно изменило его отношение ко мне. Держать меня при себе было для него важнее утраты моего доброго расположения. Не успела узнать, зачем я ему вдруг так понадобилась.

— Я тебе помешал?

— Не-е-ет! Я такого приема не ожидала! Не знаю, чтобы делала без тебя. Это была опасная затея, опаснее, чем я предполагала.

Он продолжал ее обнимать, прижавшись губами к ее лбу.

— Я испугался за тебя.

— Не сердишься?

— Не мне указывать тебе, что делать. Объясни. Я должен понимать, что происходит.

— Конечно, расскажу. Это жизненно необходимо. Теперь это уже нас всех коснется. — Тут она смутилась. — Боюсь тебя шокировать.

— Эл, я недавно дрался с великим. Кажется, это твой братик. А если мне придется знакомиться так же с остальными твоими родственниками, я должен быть к этому готов.

— Ты остришь?

— В мыслях не было.

— Нет. Ты остришь, — настаивала она, отстраняясь от него. Эл довольно улыбалась. Она посмотрела на него и, подумав, сказала. — Нет. Пожалуй, не сейчас.

Одна мысль о том, что ей придется рассказать об Алике, остудила ее нарастающую решимость, посвятить в это Дмитрия. Она боялась расшатать едва наступившее равновесие его ума и психики. Алик в этом случае должен узнать первым.

— Я бы предположил, что Кикха может явиться сюда. Если ты его нашла, он может найти нас. У тебя есть план отступления?

— Да. Где-то тут нам оставлен корабль и снаряжение.

— Так ты знала об этом месте раньше? — удивился он.

— Его нашел Зента, по своим каким-то каналам. Я нашла его по твоим воспоминаниям. Найти Кикху самой — принципиально для меня. Найти меня ему не составит труда. А теперь, я знаю точно, что он все это время общался с Тиамитом. Это для меня новость. Ты прав. Все рассуждения — по дороге. Надо улетать отсюда классическим способом. Это собьет с толку любого, кто бы нас не искал. Двигаемся.

Глава 7

Катер шел рядом с ведущим ровно и послушно, он сократил расстояние до предельно возможного, синхронное движение доставляло Дмитрию удовольствие. Летать с Эл было удовольствием. Два перелета сюда, к одной из колонизированных землянами планет заставили его вспоминать Уэст и такое, уже казалось бы, недосягаемое прошлое, когда он впервые сделал вывод, что связан с ней узами, которые не может себе объяснить. Они летели с открытыми щитками кабин, он видел Эл в кабине катера. У местного колониального флота была пестрая форма, знаки отличия располагались на шлеме. Эл тут была не Эл, и звание у нее было заурядное. Она выбрала сдержанный стиль полетов, но ему не запретила "выпендриваться", как сама выразилась, даже рекомендовала. Но ему большее удовольствие доставляла слаженность полета.

— Зачем мы здесь, Эл? Я не запомнил, как там все внизу называется? — заговорил он по связи.

— Мы тут, чтобы тебя воскресить из мертвых. Ты забыл, что официально убит?

— Не забыл.

— То что внизу называется Корфу, то, что скоро будет под нами, на юге — Коринф, мы туда еще слетаем. Межу ними порт — один на два колониальных города. В удалении. Сейчас у них разногласия по поводу владения и использования общего флота. Мы участвуем в переговорах по разделу влияния. С утра нас нанимал Корфу, а потом пришло предложение с другой стороны со щедрым задатком Прости за меркантильность, нас перекупили. Он услышал ее смех по связи. Она вертела головой осматривая город под ними. — У основателей — хороший вкус, я нахожу. Знаешь, был такой греческий город. В древности. То есть, очень давно в земной истории. Вот какой-то местный энтузиаст-историк назвал колонию античным именем. Коринф раньше был столицей, а потом построили городок Корфу, в честь древнего такого же города, мы тут на экскурсии. Летать нравится? Не отвечай. Вижу, что нравится. Сядем, я тебе остальное расскажу. К катеру привык?

— Он простой.

— Замечательно, пилот. Вижу, гонять у тебя настроения нет, так что летим к другому городу.

Город окружали желтые пески, как в Сахаре. Сверху все было слишком похоже на Землю, лишь ближе атмосфера исказила краски, и песок приобрел другие оттенки. Дмитрий об этой колонии не знал, а о прототипах этих городов в истории знал мало. Но ассоциация с Сахарой и песком сама пришла на ум. Что-то он, возможно, читал. На подлете Коринф выглядел красивым, концентрическая планировка, купола общественных зданий, фрактальные массивы жилых комплексов. Над обликом города архитекторы работали заранее, чтобы сверху смотрелось красиво. Город обнимал дугой космопорт. Они приземлились на окраине наземного порта. Транспортом добрались к выходу в город, оставили катера без присмотра и паролей. Жары здесь не было, вполне приятная погода, организм справлялся с дыханием без акклиматизатора и фильтров. Тут можно было жить.

— Осматривайся внимательно. Ты тут жил, между прочим, — сказала она.

— Я?

— Да. Тебе придется выучить новую историю твоей жизни наизусть. Здесь мы для того, чтобы ты все увидел и запомнил и, если кому-то захочется покопаться в твоей памяти, ты сможешь показать ему, что ты тут был. Причем со мной. Как тебе шагать опять плечом к плечу с капитаном Нейбо?

— Но тут ты — пилот второй категории, — напомнил он.

— Верно. Это одна из моих восемнадцати ипостасей, которыми я обзавелась, чтобы иметь доступ к секретам империи Нейбо, не привлекая к себе внимания. Но ты, мой верный друг, был со мной и знал меня вне моего грозного образа. Капитан Нейбо потому жив, что чудовищно коварен, ты не знал? — Эл улыбнулась, изобразив на лице превосходство.

— Эл, земная колония была на стороне пиратов?

— А что? Это проблема? Колонисты частенько недолюбливают землян. Для тебя это новость? Многие тут оказались по причине генетических чисток. Так что не задавайся, коренной землянин, передо мной — модифицированным землянином в четвертом поколении. — Она гордо ткнула себя в грудь.

— Я не думал об этом. Мы далеко не только от буферной зоны, но и от основных границ военных действий в прошлом. Я не бывал так глубоко на этих территориях, даже с Амадеем. Сам факт наличия тут землян... — Дмитрий не договорил. Вспоминать все это было страннл.

— Это верно. Колония не воевала.

— Зная тебя, я не перестаю порой поражаться. Как в тебе все это помещается?

— А премудрость не большая — выживание. Тебе не обязательно забивать этим голову. Ты жил тут, даже не зная, кто ты. Твое сознание спало, убаюканное умелым воздействием специалистов Нейбо. Ни одна земная экспертиза не сможет доказать обратное. Все, кто видел, как Капитан Нейбо тебя убивал, либо мертвы, либо очень далеко, чтобы уличить тебя в обмане. Полугодовой провал в твоем сознании, видения двадцатого века, безумие — все это обеспечит твое алиби. Корпус безопасности Космофлота будет тебя проверять. Вернуть мертвеца — дело трудное. Не сопротивляйся, пошуми, если душа попросит. Проси Олю для медицинского контроля, она врач, который может подтвердить твою подлинность. Рассела потребуй, если начнут сильно донимать. Спецам из Космофлота не тягаться с коварством капитана Нейбо, Расселом Курком и твоей способностью выживать во время военных действий. А Оля, как мы знаем, мертвого выведет из себя, когда ей нужно правду доказать. Служба времени после реорганизации ни за что не обнародует, что ты на них работал, многое можно объяснить временными петлями.

— Эл, это ты придумала?

— Нет, не я. Доверься. Тут поработал ум изощреннее моего. Будешь слушаться инструкций — через два месяца Дмитрий Королев может делать со своей новой жизнью, что ему вздумается. И кстати, ты уволился из Космофлота до своей мнимой гибели, так что не дай повесить на себя измену. Пребывание на бывших пиратских территориях, не участвовавших в войне, к тому же в мирное время — это не вина.

— Как это далеко все и невероятно.

— Добро пожаловать в реальный мир.

* * *

Отвыкший от населенных мест Дмитрий, прятался в доме все время, пока Эл прожила с ним в Коринфе. Из дому его приходилось выводить уговорами. Крутиться на глазах у жителей городка входило в программу возвращения, Дмитрий не артачился, но и желанием не горел. Эл провела с ним длинных местных десять суток.

— Я правильно догадываюсь. Мы возвращаемся врозь? — спросил он утром, когда Эл, шаря по дому, уничтожала следы своего присутствия. Она была педантична, Дмитрий наблюдал ее суету с удивлением. Она как раз спускалась со второго этажа, на ходу деловито размахивая рукой, в которой держала шлем.

— Это часть плана, — подтвердила она.

— А не лучше ли тебе не оставаться одной?

— Хм, обижаешь. Я не одна. Через два часа я участвую в местном пограничном конфликте и сопровождаю посольство в качестве наемного военного пилота. Потом с эшелоном наемников я покину планету и улечу к другой планете, к полису приписки. А там растворюсь. В итоге всех манипуляций — ты вернешься раньше нас с Никой. — Эл приблизилась и чмокнула его в щеку. — Веди себя хорошо.

— Эй-эй, постой! — Он ухватил за рукав удаляющуюся Эл. — Ты так просто оставишь меня здесь?

— Ты взрослый мальчик, — иронично бросила она.

— Я серьезно, Эл. Ты обещала поговорить о Кикхе. Или ты пытаешься уйти от разговора?

— Не пытаюсь. Сначала экспертизу в Космофлоте пройди.

— Я тебя провожу.

— Зачем? Никакой нужды.

— Я хочу.

— А-а-а.

Они по сложившейся традиции пошли пешком. По дороге до порта Дмитрий молчал, а Эл компенсировала напряжение рассказами об изменениях транспортной системы Земли, и как Дмитрию избежать установки датчиков на свое тело.

— Может быть, ты изменишь планы, — заявил он с тревогой. — Я что-то чувствую.

— Дим. Это не обсуждается. Тебе придется послушаться. Помогай.

— Звучит, как приказ. — Он обиделся.

— Я бы не хотела тебя принуждать. Но у меня нет времени и желания придумывать другой план.

Они уже дошли до порта.

— Я сам все решу, так, как чувствую, — Эл чуть не скрипнула зубами, слишком хорошо знакомые интонации прозвучали в его голосе.

— Дмитрий. Не повод для упрямства. Умоляю. Не дури.

— Я наймусь в сопровождение вместе с тобой.

— Я — военный пилот.

— Ты сказала: это дипломатия.

— Она может обернуться конфликтом. Вероятно. Тебе нельзя.

— Это не конфликт между Галактисом и пиратами — это местное. И почему это мне нельзя? Где регистрация?

— Та-ак. Мы возвращаемся домой, — заявила Эл.

Связь была в шлеме, и Дмитрий бесцеремонно его отобрал. Он уворачивался от ее попыток вернуть его. Набрав вызов, он произнес:

— Диспетчер. Это сто второй. Есть в эшелоне еще позиции?

— Сто второй, — проворковал в ответ женский голос. — У вас есть кандидат?

— Да. Военный пилот, летал с ним десять дней назад. Проверьте.

— Проверяю... Пилотажная техника подходит. Военный опыт?

— Имеется. Куда подойти для регистрации?

— Зал два.

— Спасибо. Отлично.

Он сунул шлем Эл.

— Ты спятил? — возмутилась Эл.

— И давно, — сурово сказал он. — Зал два. Нас ждут. Мне не нравиться твое предложение. Я думаю иначе. Я так чувствую. Я лечу с тобой. И не надо на меня так смотреть.

Эл воздела очи к небу.

— В моей пятерке мест нет, — возразила она.

— Я поменяюсь.

Ей пришлось плестись за ним. Она не пошла в зал, оставаясь на открытом поле порта. Всё. Это тот самый случай упрямства. Умолять или давить на него — бесполезно. Он вернулся в форме.

— Ты в другой пятерке. Я — твой ведущий, — заявил он.

— А я думала, ты попросишься в мою, — съязвила Эл.

— Это было сложнее, чем провести реорганизацию. Одно слово о штурманских познаниях и я — главный. Ты летишь со мной.

— Теперь вот как?! Мне, прикажешь, блеснуть командорством?!

— Не в твоих интересах, — примирительно сказал он. — Ты не любишь, когда тобой командуют. Понимаю. Тогда почему ты решила, что мне это нравится?

— О-у! — только смогла ответить Эл.

Пологие песочные холмы, хорошо просматривались с высоты, не таили в себе угрозы. Здесь существовал наземный флот, поэтому средства наземной защиты исключали нападение с поверхности. Переговоры пилотов по внешней связи заполняли эфир. Местные порядки были бы архаичны для жителя Земли. Катера не были приспособлены для полетов выше атмосферы. Все это называлось — авиация. Приемы полета ограничены. Да. Колония не воевала.

Ровным строем флот возвращался с переговоров. Количество скорее для помпезности, чем для устрашения.

Эл "сидела на крыле" у ведущего, у Дмитрия. Ничего не предвещало атаки. — Эл, слева! — выкрикнул Дмитрий не по правилам, назвав ее в эфир по имени.

Потом был странный удар, словно часть катера оторвало, потом корпус полыхнул факелом, в салоне стало душно и запахло дымом. Ее катер в несколько мгновений разметало по пескам длинным шлейфом из догорающих осколков.

Флот перестроился и прибавил ход, а пятерка, потерявшая пилота, осталась в хвосте. С ним еще три звена отстали и закружили над пустыней.

— Капсулу вижу. Ее не выбросило. Расколота. Угрозы обстрела нет. Это, вероятно, авария, — сообщил кто-то по связи.

Три полные пятерки удалились, оставив право четверым товарищам искать, что осталось от пилота.

Капсулу, которая должна была спасти пилота, раскололо на части как скорлупу.

— Сегодня день чуда, — с суеверным трепетом в голосе произнес один из их команды, когда все увидели, что кто-то шевелиться в разбитой капсуле.

Все, кроме Дмитрия оглянулись на шлейф из осколков, а потом побежали от катеров за командиром.

Эл выбиралась в образовавшуюся трещину, прижимая одну разбитую руку к себе, в другой держа оружие. Дмитрий, не взирая на стоны Эл, и протесты коллег вытащил ее наружу и понес к своей машине. Он не собирался ждать спасателей.

Так они были вынуждены вернуться в прежний дом.

У Эл оказались сломаны предплечье и два ребра, потянуты связки и было множество синяков. Медики не поверили, что ее катер размазало по пустыне. На нее пришли смотреть все, кто был свидетелем аварии. До вечера в доме перебывало все посольство и флот сопровождения, помимо консилиума врачей. После разбирательств было объявлено, что произошла внезапная авария, нападения не было, флот не обстреливали, что для дипломатии было самым выгодным заключением. Дмитрий с бюрократией спорить не стал, его мнение было другим. Эл либо сбили, либо испортили катер.

Дом опустел только к ночи. Дмитрий просил охрану, но ему отказали.

Он поставил несколько светильников в холле. Эл из-за обилия медицинских аппаратов расположили в самом большом помещении дома на первом этаже. Он устроил себе спальное место рядом с постелью Эл.

— Ты поручишься, что это авария? Я — нет, — твердо заключил он.

— Это была не авария, — ответила Эл.

— Я знаю, что ты в такие детские ситуации давно не попадаешь. Неисправная машина? Пусть они так думают. У тебя оружие не отобрали?

— Я спрятала излучатель.

— Я тоже. К утру обещали, что нога твоя заживет, у них медицина на поколение отстает.

— Я заживу раньше. К утру меня идентифицируют. Вызывай транспорт, нужно улетать с планеты. Планы меняются.

— Эл, мне придется оставить тебя в доме одну. Они не ставят информационные центры в домах. Это у них входит в программу защиты личной жизни. Мне придется выйти отсюда.

— Иди. У тебя остался шлем, там есть связь.

— Хорошо. — Он уже двинулся к выходу, но снова замер. — Я не могу успокоиться с того момента, как решил лететь с тобой. Эл, я что-то чувствую. Считай меня ненормальным. Что-то происходит. Я чувствую.

— Я тебе верю. И прости, что не поверила сразу. — Эл для убедительности встала на ноги, махнула оружием. — Иди уже. Нога почти не болит. Иди.

Он ушел, унося подмышкой свой шлем.

Снаружи было прохладно. Слабый ветер заносил сюда песок из пустыни, он шуршал под подошвами его ботинок. Он поднял глаза вверх, увидел незнакомое небо. На острове он ни разу не видел звезд. Он подумал о такой особенности, когда звезды с поверхности планеты, сквозь атмосферу, кажутся всегда более притягательными и загадочными, совсем не так как в космосе, где они повсюду. Размышления немного стушевали неотступное чувство тревоги. Он вызвал транспорт, к расположенному недалеко ресторанчику, чтобы не вызывать подозрений. На обратном пути к дому он услышал в шлеме шуршание, ему почудилось, что сдавленный голос Эл что-то произносит, как будто издали. Дмитрий сорвался с места.

Он примчался в дом и не увидел ее в холле. Шум шел сверху. Этажом выше он застал следующую картину: в темноте был едва виден силуэт Эл, ее костюм, снабженный световыми ловителями, выделял ее на фоне стен. Она кого-то зажала в угол, и душила. До Дмитрия донесся ее сиплый голос:

— Назови мне причину, по которой я не могу отстрелить твою голову!

Дмитрий зажег освещение. Больной рукой Эл давила на горло незнакомцу, а сопло излучателя было приставлено к его голове. Дмитрий понял причину своего беспокойства.

— Эл, тебе помочь? — спросил он, ощутив прилив удовольствия. По крайней мере, он сам себе перестал напоминать параноика.

— Дай совет, убить этого мерзавца или выслушать?

Ее соперник уже хрипел.

— А он кто?

— Это он свалил сегодня мою машину. Это его ты чувствовал. Познакомься, Дмитрий, это еще один мой брат — Лоролан.

Услышав имя, Дмитрий подошел, как мог, близко. Он много слышал о Лоролане, Эл называла его в шутку Локки. И Дмитрий думал, что она скорее презирает его, чем ненавидит. Видимо ее отношение переменилось. Она его задушит, если ее не оттащить.

Уловив ход его мыслей, Лоролан посмотрел на него, как на возможное спасение. Но Дмитрий, изобразив злорадную гримасу, отрицательно замотал головой.

— Ты не находишь, что с этим лучше управлюсь я? — спросил он у Эл.— Руку побереги.

Дмитрий примерился, чтобы не задеть Эл, со всей силы, на какую был способен, ударил Лора в челюсть.

— А у него голубая кровь, — с усмешкой заметил Дмитрий, буквально выдирая пленника из рук Эл и укладывая его на пол лицом вниз. Он коленом прижал Лора к полу до боли надавив, а свой излучатель приставил к его затылку. Лор сдавленно застонал.

При попытке пошевелиться, пленник получил еще один удар. На этот раз Лоролан закричал.

Эл села на пол, потирая лодыжку.

Волосы у Лоролана были такими же, как у Эл. Странно было встретить ее родственника, покушавшегося на ее жизнь, столь разительно схожего с ней. Дмитрию очень хотелось выместить на нем злость и скопившееся за день напряжение. Он собирался его избить, но передумал, когда увидел как смиренно замер пленный, покоряясь силе. Он всегда хотел увидеть того, кто когда-то увел от них Эл, после истории с Нейбо.

Эл тем временем нашла, чем его связать. Дмитрий перевернул Лоролана на спину, уложил на связанные руки и смог, наконец-то, рассмотреть лицо. Черт побери, столь ангельская внешность разубедила бы любого, что это существо способно на коварство и убийство. Парень был красивым, хрупким, одного роста с Эл, выглядел этаким невинным агнцем. Крылья приделай — и хоть на картину.

— Эл, ты же не убийца, — произнес пленный разбитыми губами, голосом полным тоски. Заслушаешься.

Дмитрий почувствовал жалость. Эл накинулась на него как фурия, а эти жестокие огоньки в ее глазах Дмитрию не понравились.

— Ты поздновато вспомнил об этом, — холодно ответила она, схватив его за шиворот, склоняясь к самому уху жертвы. — Я убийца. Забыл, как мы впервые встретились? Ты пришел, чтобы меня нанять. Чтобы я убила отца. Ты жив лишь потому, что мне интересно, какая сила заставила тебя выбраться из твоей норы и покуситься на меня дважды за день? Если ты солжешь, я вывезу тебя с планеты в такое место, где тебе будет очень плохо. Я буду тебя пытать. Так долго, как мне захочется. А потом я тебя убью, и ты будешь умолять меня убить тебя быстро, сволочь.

Дмитрий вздрогнул от крика. Эл выстрелила Лоролану в ногу.

— Я не настроена играть в любезность, — добавила она. — За какое время у тебя, ядовитая гадина, отрастет конечность?

Лор с перекошенным от боли лицом корчился на полу и выл.

— Эл, — Дмитрий с изумлением посмотрел на нее.

— Чтобы он сдох, ему нужно отстрелить голову, но эту приятную процедуру, я оставлю на финал.

Лоролан стал жалостно биться и извиваться, оставляя на полу синие разводы, стараясь отползти от нее, Дмитрий его придерживал. Эл вцепилась ему в волосы.

— Говори, сволочь.

— Эл, не нужно, не пачкай руки. Я сам, — Дмитрий надеялся остановить ее.

— Не-ет. Ты не знаешь, как причинить ему мучительную боль. Мы ведь устроены иначе, не так как ты, правда, братик?

Эл приставила излучатель к другой ноге Лора.

— Отец!!!— истошно завопил Лор.

— Что отец? Нет, он не мог послать тебя. Лжешь.

Дмитрий смог выбить излучатель из ее руки, раньше, чем Эл нажала на спуск.

— Отец покинул миры!!! — закричал Лоролан. — Его там больше нет!

— Хм, — Эл выпрямилась и подняла брови.

— Трон свободен!!! Свободен!!! — в исступлении кричал Лор. — Отпусти меня!!!

В это мгновение ей стало понятно поведение Кикхи. Он обзавелся охраной и стремился ее удержать, поскольку эта новость стала ему известна, как коварство Лоролана и угроза с ее стороны. Вот что он так тщательно скрывал.

— И ты решил меня убить?

— Я знал, что ты не разобьешься. Я хотел, чтобы ты осталась тут, я хотел договориться с тобой.

Дмитрий хотел сказать, что это странный способ договариваться, но не успел. Эл пнула Лоролана здоровой ногой, но не сильно, скорее чтобы унизить.

— И о чем же, скажи на милость, мы могли бы договориться? Ты меня развлек!

— Ты не можешь управлять мирами! Тебе нужен кто-то, кто может!

Лор кричал, видимо для того, чтобы остановить расправу и убедить Эл в покорности. Вопил он исступленно.

— Ты?! Ха-ха-ха! — Эл заливисто, громко и зло расхохоталась.

Лоролан лежал к ней спиной. Дмитрий прочел в его лице муку. Наверное, побои для него менее унизительны и болезненны, чем этот смех. У него задрожали губы, казалось, он был сломлен. Но нет, следующая фраза заставила Дмитрия изумиться.

— Тебе будет нужен регент. Элли, у тебя не будет иного выхода. Отдай ты регентство Кикхе, ты не получишь миры назад без битвы, а ты не должна воевать. Я могу стать регентом. Тебе нельзя самой, Совет одиннадцати казнит тебя. У тебя нет другого выхода, — Лоролан говорил это от отчаяния, словно вынужденно признавался.

Дмитрий недоумевал и удивлялся ходу его мыслей и, надавив ему излучателем на голову, спросил:

— Так зачем же ты свалил ее сегодня? Ты, придурок, хотел убить ту, которая является гарантией, что Кикха тебя не убьет.

Лор молчал в ответ, сжимаясь, словно собирался уменьшиться.

— Ты можешь ответить моему другу, у меня нет от него секретов, — повелительно сказала Эл.

— Я хотел узнать, кто ее спасет.

— Ты следил за нами? — спросил Дмитрий.

— Я следил за ней, но не видел тебя. Я хотел увидеть Хранителя. Я не верил, что он существует. Ничто в тебе не выдает этих качеств. Лишь прямая угроза могла указать.

Дмитрий увидел, как Эл улыбается и торжествующе смотрит в его сторону.

На этот раз у Дмитрия возникло желание выстрелить ему в голову. Эл мягко сжала его руку с излучателем. Она хохотнула.

— Хорошо. Регентство твое. — Лоролан замер, вытаращив глаза. Впрочем, как и Дмитрий, пораженный, с какой легкостью Эл бросила эту фразу. — С одним условием. Тиамит разделит этот труд с тобой. Совет одиннадцати решит, в какой мере каждый будет отвечать за миры. Если Совет сочтет, что ты сгодишься, как при отце — мальчиком на побегушках, не обессудь, по мне так ты и такого не достоин. Но как решит Совет...

Наступило молчание.

Дмитрий наблюдал, как Эл поднимается на ноги, чуть морщась и прихрамывая, собирается уходить.

— Нас наверняка транспорт заждался. Брось его Дмитрий. Пошли. Нас двое. Дернется — стреляй в голову.

Они уходили.

Лоролана колотила дрожь от унижения, которое он пережил, стыд и гнев затмили боль. Скрипя зубами и отплевываясь кровью, он прохрипел:

— Я тебя уничтожу, ведьма.

Тут он ощутил холод, точно его обдало изморозью. Это он! Он его услышал!

— Я все слышу, — прозвучал снизу громкий окрик спутника Эл. — Нет, Эл, определенно мне захотелось прострелить ему башку! Можно?

— В следующий раз, умереть сейчас для него более желанное положение, — голос Эл слышался уже от двери. — Жаль разряда на жалкую тварь.

Они, не спеша, шли по улице.

— Ну, у тебя и семейка, — с отвращением сказал Дмитрий.

— Добро пожаловать! Назвала бы тебя братом, но боюсь это прозвучит обидно. Друг. — Эл шутливо поклонилась.

— Нога? Хочешь, помогу?

— Пустяки. Главное, чтобы дали улететь.

— Нам в порт?

— Да. Ночью много рейсов. Теперь остро необходимо собрать всю нашу компанию. Лучше бы нам держать друг друга на виду. Хотела оставить Нику там, но теперь это невозможно. Придется ее учить самой. Ей нельзя давать оружие, нужно что-то для нее придумать.

Дмитрий думал совсем о другом.

— Эл... Неужели ты, так просто, вот этому предателю и мерзавцу отдашь миры? Я ушам своим не поверил. Он попросил, а ты согласилась. В чем хитрость?

— В том, что он прав. Я не вижу более разумного шага. Лоролан знает законы по которым существуют миры. Он их не сможет нарушить. У него не хватит смелости и творческих способностей. И меня в качестве владычицы ему не видать. Я его убью, клянусь, едва он заикнется. Одно мне приятно — Кикха его со свету сживет. Самое время столкнуть братцев лбами, а самой отойти в сторону. Не думаю, что Кикха боялся Лоролана. Если отец покинул миры, допустим, он покинул их из-за меня. Это уже страшно.

— Я этого не понимаю, — признался Дмитрий.

— Не забивай голову. Многовато событий для одного дня.

Дмитрий ощутил, как спадает напряжение, а с ним и тревога. Внутри стало пусто, на душе спокойно.

Он вернулся к этому разговору только на борту транзитного лайнера, забравшего их с планеты вместе с его катером. Короткий визит в колонию мог быть хорошим воспоминанием, если бы не катастрофа с Эл и неожиданный гость.

Дмитрий все вспоминал Лоролана, облик, взгляд. Он понял, почему Лоролану однажды удалось увести с собой Эл. Внешность у него подкупающая, а еще он произвел на него какое-то влияние, был момент, когда Дмитрий начал сочувствовать ему.

Он сидел у экрана и размышлял, обернулся к Эл, она с закрытыми глазами лежала на койке, вид у нее все еще был бледный. Она не спала.

— Эл, заешь, мне странно было видеть тебя, такой. С Кикхой ты была умопомрачительно красива и загадочна, а с Лороланом агрессивна, я не усомнился, что ты его убьешь. Я с тобой был в стольких экспедициях, знаю, что артистизм тебе не чужд, но тут все было так натурально, по настоящему.

Эл не открыла глаза, но улыбнулась.

— Это только маски.

— Но ты с ними была такая разная. Чему верить?

— Ничему не верь.

— Но они оба — твои братья.

— Ничего общего. Кикха силен, по-своему благороден, он без лукавства обещал меня убить и не стал бы делать этого подло. У Кикхи обманчивая жестокость, а вот Лор... Обаятельный мерзавец, внешность подкупает, правда? Я видела, что ты попался. Сама когда-то попалась. Не имея реальной силы и больших способностей, он приспособился не хуже Кикхи, не хуже нас с тобой. Лоролан коварен. Отправить его в миры — это гарантия отвлечь его от мести. Миры — вожделенная цель обоих, но Лоролан — раб своей страсти, а Кикха ее властелин. Мне сказочно повезло, что Лоролан не узнал пока об Алике, вот тогда бы он точно меня извел. Но он еще узнает. Если он нашел меня здесь, найдет и на Земле. Это вопрос времени.

— И что мы будем делать?

— Вооружаться. Хвала Радоборту!

— А он разве не явится по твою душу? Забыл, что у тебя есть еще один братец.

— Нет. Радоборт нашел для нас оружие. Что мешало ему оставить его себе? Я не желала бы, чтобы он появился снова. Братья его уничтожат, мне его будет не спасти, а он — лучшее, что было в моем прошлом, связанным с мирами.

Дмитрий хмуро замолчал.

Эл не хотела бы делиться с ним другими своими подозрениями.

Глава 8

В переходе базы их встретил Дубов.

— Мы задержались, прошу за это прощения, — сказала Эл вместо приветствия.

— Я как-то не привык так долго пребывать далеко от Земли, — несколько смутившись, заметил Дубов.

— Вы плохо чувствуете себя? — спросила Эл.

— Нет, Эл. Я чувствую себя не в своей тарелке, прости за наивное сравнение. Твой Рассел Курк не сообщил мне подробностей, отправил сюда что-то предотвращать. Что? Я послушался. Меня здесь не ожидали, но приняли дипломатично.

— А Игорь? Он должен был дать расчеты.

— О расчетах я ничего не знаю.

— Вот тебе и здрасте! — Эл всплеснула руками. — Они уже должны быть у вас.

— Я могу выйти на связь.

— Погодите. То есть вы не знаете, почему вы тут? А как вы свой визит объяснили?

— Никак. — Дубов склонился к Эл, словно их подсушивали, и произнес тоном заговорщика. — Мое появление внесло некоторую сумятицу.

Эл покивала.

Дубов посмотрел на Дмитрия и воспитанницу Эл. Эл путешествовала где-то в такой странной компании. Его пребывание на инопланетном корабле уже неделю назад вышло за дипломатические рамки. Спрашивать, почему они так задержались, Дубов не стал.

— Что ж, — деловито произнесла Эл и потерла руки, — не будем томить их дальше. Давайте пойдем выяснять отношения.

— Эл, надеюсь, вы настроены миролюбиво?

— Это будет зависеть от того, на что я смогу их спровоцировать. — Эл оглянулась на своих спутников. — Погуляйте.

Эл и Дубов ушли.

Дмитрий посмотрел на девочку и заговорил первым:

— Ты понимаешь, что она задумала?

Ника пошаркала ногой.

— Угу. Эл хочет предотвратить незаконное проникновение в земное прошлое. Я не слишком сложно выражаюсь? — она подняла на Дмитрия взгляд полный издевки.

Как она и предвидела, он ничего больше не сказал. Отошел к стене коридора и задумался. Нике довольно было пробыть с ним наедине минуту, чтобы начать сердиться. Ей не понравилось, что ее бесцельно потащили куда-то в космос, без объяснений забрали обратно. Ей хотелось остаться там, она была рада новому знакомому. Она не успела попрощаться, Ника не хотела, чтобы Эл вообще что-то узнала о нем. В действительности ее новый друг просил не упоминать его при спутниках, уговор произошел при второй их встрече. Ника даже не осознала, как согласилась хранить знакомство в тайне.

— Я, бывает, далеко путешествую. Где мы можем повстречаться или как искать тебя? Вдруг мне доведется быть поблизости. Встреча с другом всегда приятна, — сказал он.

— Мир, где я живу, тебе не понравится, — пыталась возразить она.

— Я не мир хочу увидеть. Там у меня будет, кого искать.

Она подумала, что он намекает на нее. Незатейливая просьба обрадовала Нику, он был искренним.

Его не расстроило известие, что она живет очень-очень далеко, что даже толком не знает координат. При упоминании координат он засмеялся и просто попросил показать пространство, в котором она обитала. Ника была рада, что они обменялись образами. Эл утащила ее назад так стремительно, что Ника не могла бы передать, что уходит. Теперь оставалась надежда, что он опытный путешественник и разыщет ее.

Их знакомство радовало, уходить обратно совсем не хотелось.

Чтобы не вызвать подозрения у Эл и ненужные расспросы, она с легкостбью согласилась вернуться на Землю. Ника притворилась, что ей все равно. И это подействовало. Обман удался, потому что Эл выглядела, так, словно рухнула с небес. Ей было не до Ники. А Дмитрий... Век бы его не видеть.

Ника вынырнула из своих мыслей и отвернулась от него.

Дубов и Эл ждали аудиенции. К ним вышли трое гостей. Дубов заметил, что эти существа выказывают Эл прежнее почтение. Он уже наблюдал прежде такое же отношение. Спросить причину у Эл было неловко. Ее тон был властным.

— Это не переговоры, и я не намерена прибегать к дипломатии. Мы с вами связаны некоторыми обязательствами, — заговорила Эл. — Если точнее, я имею некоторый повод для благодарности вашей миссии. Вы же просили меня о содействии в ваших поисках. Поскольку, от меня не последовало ответа, вы решили пойти иным путем.

— Мы вас не понимаем, — возразил гуманоид.

— Не лукавьте, — возразила Эл. — Вас не смутило, что некоторое время рядом с вашим кораблем курсирует передвижной маяк, а на вашем борту появился делегат от Службы Времени Земли? У землян есть основания для таких мер. Я подозреваю вас в подготовке несанкционированного проникновения в прошлое Земли.

Дубов посмотрел на Эл, потом в остекленевшие глаза их собеседников, потом снова на Эл. Она продолжала говорить.

— Если вы выбрали цель за пределами досягаемости возможности земных служб, то осмелюсь заявить, что я имею полномочия несколько выше. Мои возможности Службой Времени не ограничены, иначе вы не обратились бы ко мне за содействием. В данный момент времени я нахожусь на службе по охране нашего временного пространства, я обладаю более расширенными возможностями и полномочиями. Я бы посоветовала вам не прибегать к незаконным способам исследований Земли, если вы не желаете моего вмешательства и неприятностей для ваших посланцев. Если же я опоздала, даю слово позаботиться о том, чтобы ваши гонцы из прошлого не возвратились. Мои действия не будут сочтены преступными, так как с вашей стороны это можно расценить как вторжение в инопланетную культуру. По моим подсчетам ваш интерес — времена последних египетских династий. Птолемеи? Правильно? Вы нацелились на... Проще говоря, опредлелив точную траекторию вашего корабля, я с точностью до дня и часа могу рассчитать дату и место переброски. Вы полагали, что земляне не владеют ни теоретическим знанием, ни возможностями для подобного перехода. Вы ошиблись. Я с удовольствием примкну к патрулю, чтобы вас остановить. — Эл выдохнула. — Извините, если была слишком многословна. Мы готовы подождать ваших разъяснений. Я готова извинтиться, если не права.

Никаких возражений, никакого ответа не последовало, их собеседники удалились.

Дубов повернулся к Эл и деликатно взял ее за рукав.

— Это предположение?... Или ты имеешь... доказательства.

— Доказательство — это позиция этого корабля, которая вот уже три месяца удерживается на строго определенном расстоянии от Земли. Алексей Пифанович, вам хорошо известны обстоятельства, при которых я угодила на службу в ваше ведомство? Должны быть известны. Я благодарна за конфиденциальность и доброе отношение к моему экстравагантному образу жизни и поведению, но вы же знаете, что мое влияние в службе минимально, а мои возможности превосходили в прошлом возможности любого патруля. Все это затевалось когда-то с одной целью — сотрудничать с этой инопланетной миссией. Я вас предупреждала, что их нужно держать на виду, но из-за реорганизации службы и по причине неизвестных мне интриг они получили такую степень свободы, что остановить их может только... Я могу их остановить. Если то, за чем они охотятся, для вас — суеверия, для меня — повод беспокоится за судьбу нашей с вами цивилизации.

— Эл, — Дубов как-то особенно сочувственно посмотрел на нее и взял под локоть. — Это ваше поведение... оно продиктовано чем-то личным? Вы, как мне кажется, находитесь в напряжении. Вы не патрульный, и даже не относитесь к сектору контроля. Как вы собираетесь осуществить угрозы в их адрес? Я совсем не уверен, что вы найдете в службе нужную поддержку. И кого вы предъявите в качестве своей поддержки, я совсем не уверен, что кроме меня в этом списке будет еще кто-то.

— Алексй, — Эл хохотнула. — Мне не нужен список. Вы и то тут только потому, что были свидетелем договора между мной и ими, а еще ваше появление их придержало. Перебрасывать группу в вашем присутствии они бы не осмелились.

— Эл, вы так уверены в своем на них влиянии? Это несколько самонадеянно, на мой взгляд.

— О, нет. Вы все не так понимаете, Алексей. Погодите немного. Они скоро возвратятся.

И она оказалась права. Они вернулись в расширенном составе.

— Мы готовы выслушать ваши условия, командор.

Дубов ушам своим не поверил.

— Условие одно. Я буду участвовать. Я буду не одна. Мы достанем то, что вы так жаждете найти в прошлом. Если я сочту, что находка может быть передана вам, вы получите этот артефакт, если же...

— Нам не нужен оригинал. Довольно изображения. Эта гарантия нашей доброй воли. Командор, мы надеялись на ваши услуги, препятствие в лице ваших соотечественников побудило нас принять рискованное решение. Спасибо, что вы посетили нас.

— Вы готовы ждать? Слово даю, вы получите то, что ищете, если это справедливо, — заверила Эл. — Я лишь прошу уважать эту цивилизацию.

— Это справедливо. Мы будем ждать.

Они раскланялись. Дубов был свидетелем быстрой перемены отношения. Его присутствие сдержанно терпели, к Эл отнеслись иначе. Он не так много знал о статусе Эл в глазах других цивилизаций. Такое внимание к ней его удивило.

— Я отвезу вас на Землю на своем корабле, не возражаете? Это быстрее, чем ждать лайнер, — предложила она.

— Эл, я, конечно, приму предложение, но твоя манера договариваться с чужой культурой, так будто ты имеешь право диктовать условия, меня озадачивает. Я прежде это отметил и теперь вижу, ты ведешь себя так, будто от твоего решения зависит абсолютно все.

— Нет, Алексей, вам не нравится то, что они приняли мое мнение, а ваша служба без моего влияния останется "с носом". Не хотите признать за мной такую возможность? Вам это неприятно. Однако, как бы невероятно не выглядела со стороны сила моего влияния в этой ситуации. Они и я знаем цену договору. Никого из вашей службы они бы слушать не стали. А мне поверят, что их в Сахаре закопаю.

Дубов не стыдился смущаться, не прятал своих чувств, чем и нравился Эл.

— Да, — согласился он.

— Вы правы. Кое-что действительно случилось.

— Так вы уже знаете?

— Что именно? — она его не поняла. — Уточните. Мы говорим о разном.

Они шли по коридору к месту, где Эл могла ожидать появления Геликса. Дубов суетливо следовал за ней. Он вдруг отстал. Эл обернулась, не заметив его рядом. Дубов напрягся и остановился.

— Я не читаю мыслей, Алексей Пифанович. Простите мою недогадливость.

— Вы видимо далеко летали, — замялся Дубов.

— Я не отвечаю на такие вопросы.

— Эл. Самадин Бхудт умер.

На лице девушки Дубов прочел непонимание. Она сделала жест, требуя, чтобы он продолжал.

— Скоропостижно. Сердце.

Эл нахмурилась.

— Сердце? У Самадина?... Великий Космос... Когда?

— До меня сообщение дошло вчера. Я полагал, что тебе сообщат. Вы были близкими людьми.

— Поверить не могу...

* * *

— Я его не знал, — сказал Дмитрий Эл, когда Геликс завис над озером, в удалении от имения Самадина Бхудта. — Ника, ты остаешься?

— Нет, — Ника замотала головой.

— Я пришлю катер, — сказал Дмитрий.

Эл и Дубов остались на берегу.

Небо было серым, влажная дымка висела в воздухе.

Эл остановилась у воды.

— Почему это место, Эл? Почему не у дома? — спросил Дубов.

— Здесь мы познакомились, — ответила она. — И... еще... Нали меня не жаловала последнее время. С одной стороны невежливо не навестить ее, но и ранить не хочу.

— Эл, ты так говоришь, словно тут твоя вина, — Дубов недоверчиво посмотрел на нее.

— Вы меня можете неверно понять, Алексей. Всякий раз, когда уходит близкий мне человек, я чувствую вину. Мне приходит на ум мысль, что я могла бы его удержать в этой жизни. Но они почему-то все уходят, когда меня нет. Лишь однажды я провожала уходящего друга, но тогда я была уверена, что его ждет иное путешествие. Самадин олицетворял для меня что-то вечное, незыблемое, как эти горы. Я знаю о смерти много, но я не готова принять его смерть. Мне кажется, что он сейчас выйдет из-за камня и скажет: "Вода сегодня была добра ко мне, она не показала ничего печального".

Дубов украдкой вытер глаза.

— Надо туда пойти, — сказал он. — Ты была его любимицей. Я знаю. Для меня было очевидно, что вы подружитесь. Когда он описывал свои мечты о человеке, он часто говорил, что не мечтает о совершенстве, лишь о способности видеть много миров. В этом вы были очень похожи. Когда он отправлял меня к вам в Вену, он с несвойственным ему пафосом сказал, что этот мир держится на смельчаках и героях вроде вас, что в ваших руках нити и от прошлого, и от будущего, что пожертвовать вами — преступление. Он называл вас — другая волна. Я так и не понял, что он имел в виду. Это было так значительно для него. Ты должна туда пойти, ты из тех немногих, кто он высоко ценил, а ты не считала Самадина чудаком, как многие.

— У него было достаточно учеников. Я там лишняя.

Дубов замотал головой в знак протеста. Эл выглядела растерянной, он не стал настаивать. Рядом с ней он кожей ощутит безысходность и мрак. Ему стало невыносимо тяжело. Чтобы смягчить горечь он спросил:

— Эл, я все хотел узнать у тебя. Прости, что не вовремя спрашиваю. Почему он называл тебя Рашну? Он всегда смеялся, когда я задавал ему этот вопрос, но ни разу не ответил.

Дубов увидел, как улыбнулась Эл, почти той же таинственной улыбкой, что Самадин.

— Так меня звали в детстве, когда мы впервые познакомились, — ответила она.

Брови Дубова поползли вверх. Эл оторвала взгляд от воды, посмотрела на него.

— Я понимаю, как это звучит, — добавила она.

Она нахмурилась, Дубов почувствовал перемену, произошедшую в ней. Эл хотела ему что-то сказать, но передумала. Потом посмотрела в сторону горы, у подножья которой едва заметны были домики для занятий.

— Вы правы. Надо пойти, — заключила она сурово. Она качнула головой в сторону домиков. — Сначала туда.

Дубов не мешал ей, пошел следом. Здесь он был не частым гостем, их с Самадином отношения можно было называть хорошим знакомством. Доброе расположение старика Дубов считал вежливым жестом с его стороны, сам же скромно полагал, что не достоин его дружбы. Его присутствие тут — дань почитателя и коллеги. Эл — иное дело. Он не удивился брошенной ею фразе о старом знакомстве. Это скорее объясняло тяготение этих двоих друг к другу и их особенное взаимопонимание.

У домиков они тут же натолкнулись на Лайзу. Пожилая женщина вцепилась в руку Эл, словно та может спасти ее от чудовищ.

— Хвала господу, вы вернулись, — выдохнула Лайза. — Игорь мне рассказал, нам запретили переправить расчеты Алексею. Эл, что будет? Как вы справились?

— Я их остановила. Без расчетов.

Женщина обняла Эл.

— Может быть, мы позднее это обсудим, — сказала Эл, обнимая Лайзу в ответ.

Лайза подняла на нее глаза.

— Чем быстрее, тем лучше.

— Мне нужно встретиться с Нали. Потом я буду в вашем распоряжении, — заверила Эл.

— Вне помещения службы, — сказала Лайза и посмотрела на Дубова.

— Я могу присутствовать? — спросил Дубов в ответ на ее изучающий взгляд.

— Это как вам политические соображения позволят, — несколько холодно ответила женщина.

Эл не слышала их беседы, она двинулась вниз по склону к главному дому.

Подняться по ступеням ей не удалось, навстречу Эл вышел бывший глава патруля и ученик Самадина — Хейлер Нойландс, преградил дорогу и с порога метнул в Эл ледяной взгляд.

— Мастер, — Эл почтительно склонила голову перед бывшим шефом.

— Эл, не хочу вас обижать, Нали Бхудт утомлена визитами на сегодня, она не расположена принимать посетителей. И она... вообще не желала бы видеть вас.

Тон Хейлера был таким же недружелюбным, как его взгляд.

Эл тряхнула головой, словно уши заложило, и посмотрела на Хёйлера с вызовом.

— Не нужно бросать мне вызов, на меня ваши чары не подействуют, — отрезал Хёйлер.

— Объяснитесь, мастер, или я подумаю, что вас клонировали, и мы мало знакомы, — высказалась в ответ на его холодность Эл.

— Я для вас не мастер, и выскажу надежду, что наши пути впредь не пересекутся.

— Я вас не понимаю, — откровенно заявила Эл. — Пусть Нали не желает меня видеть, но почему вы говорите со мной в таком тоне?

Хёйлер двинулся на нее, Эл пришлось отступить. Казалось, он сейчас схватит ее за шиворот и выбросит прочь. Хёйлер отличался суровым нравом, хоть и пытался изображать спокойствие. Сейчас он бы откровенно зол.

На пороге дома возникла Нали, вся закутанная в белое и с соответствующим случаю выражением лица. Эл с трудом ее узнала.

— Я передумала, мастер Хёйлер. Пусть она войдет. Глаза Нали Бхудт наполнились слезами, она нервно вздернула голову и проглотила комок.

Хёйлер отступать не собирался, Эл пришлось обойти его.

— Пусть нас не тревожат,— попросила Нали.

Нали спешно ушла в дом. Когда Эл вошла в большую комнату, хозяйки там не было. Эл оглядела потертый ковер, нашла глазами свое место, место Самадина, помеченное капельками чернил и краски место Нали. Пока Эл поворачивалась, Нали возвратилась и бросила к ее ногам пачку рисунков.

— Все это ради вас, — дрожащими губами произнесла Нали Бхудт. — Забирайте и уходите. Навсегда из этого дома. Вы — убийца Эл, я слишком поздно это поняла.

Эл присела на корточки, стала подбирать листы. Нали ждала. Когда Эл выпрямилась, она так держала листы, словно им не было цены. В глазах беловолосой красавицы Нали не увидела слез, не увидела ни боли, ни раскаяния, в них был протест. И вдруг поняла, что волосы Эл не просто белесые, они перемешаны с сединой. Нали, точно узрев лик самой смерти, отшатнулась. Эл прочла ужас на лице женщины и спешно ушла из дома.

У дома были Дубов и Лайза. Пожилая женщина с мрачным видом смотрела, как спорят Дубов и Хёйлер. Они не обращали внимания на Эл. Лайза махнула рукой, указывая Эл в сторону площадки для катеров.

Эл ждала их у катера, но пришла только Лайза. Они молча сели в него, и он взлетел. Лайза не пилотировала сама, пользуясь автопилотом.

— Кажется, вы только что лишились еще одного союзника, Эл, если не друга, — сказала Лайза, когда катер набрал высоту и остановился.

— Дубов? — уточнила Эл и отрицательно замотала головой.

— Сейчас положение таково, что небо и земля поменяются местами.

— Что происходит? — не выдержала Эл.

— Позвольте мне и части моей группы воспользоваться вашим гостеприимством. Позвольте посетить ваш остров.

— Да, конечно.

Лайза занялась своим терминалом. Эл не дождалась, когда она займется управлением, и сама потянулась к панели. Лайза спешно набрала комбинацию.

— Думаю, сейчас вам лучше не пилотировать. Игорь ввел мне траекторию, то есть маршрут, карту полета. Мне не даются эти новомодные термины.

Катер уже летел. Эл все еще прижимала к груди листы.

— Вы не собираетесь объяснить мне, что твориться? — спросила Эл.

— Собираюсь. Только я это сейчас и могу. Я два дня дежурила в поместье, дожидаясь вас, с единственной целью — увезти вас оттуда. Эл, почти все кто, знали Самадина, считают, что вы виновны в его смерти, а это многие влиятельные люди в Службе Времени. Расползлись слухи о каком-то эксперименте. Я полагала, вы занимались его теорией переброски, как все, как консультант, но никогда не учились у него. Эл, я в недоумении. Я мало знала о ваших личных отношениях. Что это за история?

Эл возмущенно хмыкнула, потом оторвала руки от груди. Она впервые взглянула на содержимое листов. Хмурясь, она стала перелистывать рисунки. Найдя один, она словно окаменела, держа его в руках. Эл вытаращила глаза и затаила дыхание.

— Финал... Финал...— хрипло произнесла она. — Святые небеса... Самадин... Зачем?

Эл уронила листы на колени, они посыпались на пол кабины. Эл впала в ступор. Лайза ожидала, когда она оживет.

Катер сел на площадку острова. К нему подбежал человек. Лайза открыла купол, он помог ей выбраться, она подняла глаза на рослого парня, чтобы поблагодарить, и охнув, закрыла рот рукой. Дмитрий придерживал ее за локоть. Глаза Лайзы мгновенно заполнились слезами.

— Эл, я провожу даму, — сказал он.

Он собирался проводить пожилую женщину в дом, склонился, но она вдруг стала хватать его за лицо, за руки и, глотая слезы, заглядывала ему в глаза.

— Дмитрий, — едва смогла произнести она.

— Мы знакомы? — он нахмурился.

— Стойкий оловянный солдатик.

Он вздрогнул, как ужаленный.

Эл спешно выбиралась из кабины.

— Дмитрий. Это Франсин. Теперь ее зовут Лайза. Лайза, вам плохо?

Лайза махала руками и рыдала. Эл освободила Дмитрия от рук Лайзы.

— Иди. Иди, пожалуйста. Потом. Олю с успокоительным сюда.

Дмитрий стал свидетелем душераздирающей сцены. Женщина обняла Эл, разрыдавшись у нее на груди. Эл сдерживала слезы, он понял, что и ее накрыла волна отчаяния. Ему хотелось уединения и он, воспользовался случаем, попятился и спешно ушел с площадки.

Ольга примчалась к ним быстрее, чем Эл ожидала.

— Я все знаю, — предотвратила она разъяснения.

Ольга быстро влила Лайзе в рот настой, запахло лекарством. Оля бросила флакончик Эл.

— Тебе тоже не помешает. Эл, ты опять седая!

— Забудь, — отмахнулась та.

— В доме полно людей, отведем Лайзу к нам, — сказала Ольга. — Эл, прости нас, это мы впопыхах послали Дмитрия на площадку.

Лайзу под руки проводили в гостевой домик. Скоро там же появился Игорь.

Посмотрев на Эл, он сказал:

— Час от часу не легче. Оля, я побуду с Лайзой, сделай что-нибудь с ее волосами. Ей нельзя к людям в таком виде.

Игорь усадил Лайзу в свое рабочее кресло. Постепенно она успокоилась. Игорь сидел рядом и держал Лайзу за руку. Она сжала его кисть, слабым голосом задала вопрос:

— Что говорит вам ваш разум, Игорь?

— Мой разум? — хмыкнул он.

— Это всё — ужасно, — она с волнением набрала в грудь воздух. — Игорь, нужно спасать Эл. Мы обязаны что-то сделать.

— Да, положение трудное, — покивал он. — Если бы они вернулись на десяток дней раньше. И Самадин был бы жив, и с теорией так бы не обошлись. Нали Бхудт, хотела она того или нет, явилась главным обвинителем Эл. Но, видите ли, если Эл и является причиной — только косвенной. Судить ее не станут, просто выживут со службы. Ее ждет общественное презрение. А вот этим Эл не проймешь. Плохо и опасно совсем другое — новый виток наших исследований переживет очередную волну скептического подхода. Найдутся люди, кто свяжет смерть Бхудта и наши исследования. Если наши последние расчеты похоронят, то мы зря работали все это время. А еще нам грозит вмешательство в наше прошлое, смысл и последствия которого мы не можем угадать. Это меня тревожит больше. Эл пока их остановила. Это временно. Надо что-то предпринять. Если Эл вышибут со службы, а наши доводы отвергнуть, вот тогда — мы уже ничего не сможем сделать.

— Нали отдала Эл какие-то рисунки. Они в катере, — сказала Лайза.

— Уже не в катере, — раздался звонкий голос Ники. Она несла стопку рисунков. — Это финал.

— Не болтай лишнего, — зашипел Игорь и ринулся к Нике.

Он забрал рисунки и запер их в стол. Ника ушла злая.

— Игорь? — Лайза посмотрела на него вопросительно. — Что это за листы? Вся служба знает, что Нали рисует видения Самадина, некоторые их коллекционируют. Листы связаны с Эл?

— Лайза. Если Эл сочтет нужным, она вам расскажет. Я не выдаю чужих тайн.

— Нали их не обнародовала, — сказала Лайза. — Значит...

— Это личное, — строго отрезал Игорь.

— Значит, Эл и Самадин действительно экспериментировали? — Лайза снова побледнела. — Это правда.

Вошла Эл с мокрыми, тонированными волосами. Она устало посмотрела на Лайзу и заговорила:

— Мы хотели помочь Дмитрию и Диане. Я хотела найти способ пробиться к ней. Вы его сами видели, я это делала ради него и ради нее. По моей просьбе Самадин погрузил меня в видение. К сожалению, эксперимент не удался. Я увидела нечто такое, куда простому смертному лучше не заглядывать. Самадин убедил меня, что больше этим не занимается. Я ему поверила. Он погиб пытаясь помочь мне. Это правда. На рисунках то, что его убило.

— Он делал это без вашего ведома?

— Самадин не обязан был отчитываться передо мной. Он — мастер, я — никто.

— Эти рисунки могли бы вас оправдать? — спросила Лайза с надеждой.

— Да. Но я скорее позволю втоптать себя в грязь. Даже если меня вышвырнут с планеты, из этого времени, я их не обнародую. Давайте займемся более насущным делом. Нашими братьями по цивилизации на орбите Юпитера готовыми к временному скачку. Не сегодня-завтра они потеряют терпение. Я выторговала нам право составить им компанию.

Игорь просиял:

— Эл, хоть одна хорошая новость!

— У вас расчеты готовы?

Лайза и Игорь одновременно кивнули.

— Вот и славно. Мне нужно побыть одной, проветрить голову. Когда все соберутся, пошлите за мной Нику или Дмитрия. И еще. С Никой что-то твориться странное, осторожней с ней. Возможно, что не из-за Дмитрия. Надеюсь это подростковое.

Эл ушла. Лайза сочувственно посмотрела ей в след.

— Она такая сильная. Она так мужественно держится.

— Это значит, что ей очень плохо, — сказала вошедшая к ним Ольга. — Впервые порадовалась, что сейчас с нами нет Алика.

— Как Уэст ситуация, обложили со всех сторон, — посетовал Игорь. — Только на этот раз Галактис нам не поможет.

— Когда ты стал пессимистом? — заметила Оля.

— Одновременно с тем, как ты стала оптимисткой, — парировал он и сгладил резкость виноватой улыбкой.

Игорь нервничал, как все, он чувствовал меру своей ответственности за будущее временных расчетов, что взвинтило его нервы до предела.

Лайза невольно тоже улыбнулась, подумав, что они замечательная пара.

* * *

Эл ушла в лесистый закуток острова. На берегу ее слишком легко найти. Ей сейчас было не до собраний. Разогнать бы всех. Яростный протест против поступка Самадина не давал ей покоя. Она бродила среди широко рассаженных тропических деревьев, зной и влажность ее не раздражали.

Она прокрутила в голове последний разговор с Самадином. Ничто не выдало тогда его намерений. Старик либо не замышлял ничего до ее отлета, либо умело скрыл это. Самадин путал Нику. А Эл не проверяла Самадина, между ними было абсолютное доверие. Упрекнуть Самадина в скрытом умысле, Эл не посмела бы.

Она бродила в одиночестве и не собиралась возвращаться. Ника и Дмитрий поймут ее лучше других и подыграют.

Потом, долгое время спустя, в просвете деревьев замелькал белый силуэт. Эл не сразу узнала Бишу в защищавшем от жары белом комбинезоне.

— Ты похож на призрак. Не верю глазам своим. Ты слез с гор? Ради меня? Сюда?

— Как только узнал, что ты уже возвратилась.

— Как ты меня здесь нашел? Ты не знаешь острова.

— Вообще-то я тут уже бывал. В доме собирались поднять катер, чтобы тебя найти, потому что Дмитрий и твоя Ника "растворились", совсем, как ты. Дмитрий надо мной сжалился, вышел навстречу и сообщил, где ты находишься, что ты не хочешь ни с кем встречаться.

— Ты его переубедил?

— У меня есть, что тебе сказать. Это касается старика.

Эл изобразила внимание.

Бишу отвернулся от солнца, которое било ему в глаза.

— Давай пойдем самой длинной дорогой. Медленно, но все же к дому. Тебя там ждет уйма людей. Они пришли ради Самадина и его труда. Ради ваших исследований. Эл, тебе придется что-то им сказать. Судя по настроениям, уходить никто не намерен.

— Ты уже знаешь?

— В общих чертах. Самадин был у меня накануне.

Он сделал паузу. Эл посмотрела внимательно, чего он добивался молчанием.

— Без Нали, — продолжил он. — Он, каким-то образом, сам добрался до поселка и пешком пришел ко мне. Самадин никогда не был чудаком, как многие его считали. Его мягкий нрав принимали за слабость, а мудрое молчание, за неумение настаивать. Но он всегда, сколько его знаю, делал все уверенно и мудро. В этот раз тоже, поверь мне. Я убежден, что это не благодарность тебе за его воскресшую теорию. Он был скромно убежден, что это право людей — принимать его труд или нет. Тут вы похожи. Вопреки всему делаете то, в чем убеждены. Я не всегда понимаю, кто ты и почему так поступаешь. Зачем ты здесь? Он это понимал, когда вы еще не были знакомы, потому что умел видеть. Я рассказал ему о тебе еще во время войны, когда ты улетела из моего дома. До того, как ты окончательно пропала.

— Меня не покидает убежденность, что он дождался, когда я улечу, — не выдержала и призналась Эл в след своим мыслям.

— Да. Возможно так, — кивнул Бишу. — Ты могла стать препятствием в его замысле. Мы в тот вечер говорили о тебе.

Бишу было легче говорить на ходу. Эл его не обгоняла. Шла сзади, он точно разговаривал сам с собой. Бишу остановился и предложил ей взять его под руку. Она смутилась, улыбнулась. Засунула руки в карманы и пошла рядом. Бишу вспомнил, что она остро чувствует.

— Мы не в горах, чтобы ходить цепочкой, — сказал он.

— Я буду идти рядом, — согласилась она.

— Эл. Он понимал, что рискует. Я знаю только о начале вашего эксперимента. Что было, потом я не знаю. Самадин сказал, что твое видение поглотило все его мысли. Он много над этим размышлял. Оттуда, из его размышлений, родилась идея помочь тебе. Он понимал, что делает.

Бишу посматривал на нее время от времени и заметил, как Эл сжала кулаки в карманах.

— Самадин! Зачем? Бишу, Нали права, я, действительно, убийца. Я бы в жизни не стала проводить этот эксперимент, знай я все это. Это не похоже на Самадина. Он был осторожен. В голову не помещается, зачем он на это пошел? Рано или поздно я бы сама узнала, без жертв.

— Он сказал, что ты так скажешь. Он знал об опасности. Хорошо если рано, а если бы поздно? Если ты веришь Самадину, ты первая должна его понять. Он не сказал, что может умереть, но поделился опасением, что это повредит его разум. Его тревожное состояние было результатом попыток проникнуть за какую-то грань, как он сказал.

— Нали знала, — обреченно выдохнула Эл. — Она не проговорилась во время нашей последней встречи, но видеть меня не желала. А вот Самадин... Я его не заподозрила.

— Эл, кто как не ты понимала, кто такой Самадин Бхудт! Когда я рассказал ему о тебе, он сразу дал мне совет: не мешать. Он сказал, что ты фигура не моего масштаба. Впрочем, мне и Лондер так же говорил. Когда ты пропала, я был словно в трауре. Самадин сказал, еще в те времена, еще когда мальчишки твои не кинулись тебя разыскивать, что ты возвратишься назад. Что он тебя видел здесь. Это было в те времена, когда твое возвращение трудно было представить. Я ему безоговорочно поверил. Я не знаю случая, чтобы Самадин ошибся. Вот и в последний раз он сказал, что помочь тебе для него означает — сделать что-то окончательно важное. Для будущего. Я полагаю, что остановить его было нельзя. Ты знаешь о смерти больше меня. Такие, как Самадин, не уходят просто. Я чувствую, что у него получилось. Получилось, Эл?

Она согласно кивнула.

— Значит, прими это, как подарок от него, как долг.

— Только его некому отдать.

— Ты ли это говоришь? Думаю, что мироздание как-нибудь напомнит тебе об этом долге. Дурно быть должником у зла, и честь — у Самадина. Согласна?

— Утешаешь?

— Жду, когда ты расплачешься. Тебе это необходимо, а то тебе скоро краска для волос не поможет. Не мучай себя. Согласись с его выбором.

Она хмурилась и шла рядом.

— Эл. Хочешь отдать Самадину долг? Тогда тебе не следует бросать людей в службе. Сами они не выплывут. Что у вас там стряслось, что Рассел меня позвал?

— Меня вот-вот попрут с этой самой службы, а нам грозит проникновение в наше прошлое из другой культуры.

— Ты известный серый кардинал. Статус для тебя — ничто. Не делом, так советом. Не отступай.

— А я и делом могу. Шумиха будет страшная, как бы патруль заново не открыли ради нас, — сказала она сердито.

— Сделай, раз считаешь нужным. А мы поможем.

— Ты же писатель, политикой, кажется, бросил заниматься?

— А я, как Рассел Курк, — пожизненный инспектор. Не переделаешь.

— Я думаю, Самадину вся эта возня была бы не интересна.

— Хм, от работы его теории зависят жизни людей. Или я чего-то не понимаю? Самадин сказал, что ты важна, что от тебя зависит будущее.

— Я собираюсь уйти из этого будущего и с радостью больше не появляться здесь. Мне осточертели эти проволочки, возня за спиной, трусость и интриги. Серпентарий какой-то, а не научное сообщество. Те, кто это устраивает жизнями не рискуют.

— Не горячись, на тебя не похоже.

— Я не буду дожидаться, пока меня попросят уйти. Я просто уйду. Туда, куда мне хочется.

— Правда? Но ты из тех, кто уходит громко хлопнув дверью. Так размахнись по сильнее напоследок. Пожалуйста. Ты бы хотела, чтобы под шумок похоронили то, над чем всю жизнь работал Самадин?

— У него полно учеников, кто-нибудь все это возглавит.

— Я не о видениях. Я о механизме переброски.

— Ты-то откуда об этом знаешь?

— Эл... Я помню Самадина, когда он был безвестным чудаком, который всем показывал свои временные пропорции.

"А я его помню...", — Эл остановила свою мысль.

Бишу посмотрел на задумавшуюся Эл. Ему самому стало бы легче, если он мог ее сейчас обнять и увидеть, как она плачет. Слава небу, он хотя бы не увидел тот леденящий взгляд капитана Нейбо, как тьма пещер его любимых гор. Наверное, климат и обстановка вокруг не позволяют ему увидеть в ее взгляде эту чертовщину. Эл нынешняя, шла рядом, погруженная в свои мысли, не смотревшая под ноги, но ступавшая четко и твердо. Весь этот промежуток времени между отчаянием и решимостью она была недосягаемо далеко.

И где-то в этом самом промежутке с берега на них вышел Дмитрий. Бишу плохо помнил парня, но не мог не заметить седину в волосах и надлом, характерный для человека пережившего трагедию. Он покосился на Эл и подумал, что сединой его не удивишь. Он поймал на себе благодарный взгляд молодого человека. За что именно он благодарил его, Бишу мог только предполагать. Имея большее право на выражение чувств, чем Бишу, Дмитрий обнял Эл за плечи и пошел рядом, примеряясь к ее шагу. На них выскочила Ника.

— Сколько их там? — спросила у нее Эл.

— Человек сорок. И Рассел сказал, что кто-то еще на подлете. Дубов здесь, только что высадился.

— Ошиблась Лайза, — заметила Эл.

Глава 9

1998 год. Пригород Москвы.

Была вторая половина дня среды. В этой части поселка все домики сплошь были раскуплены дачниками. К середине осени все пустело, по хорошей дороге сюда добирались на пикники по выходным. В середине недели жителей было немного.

Алик стоял на крыльце, вдыхая осенний воздух, успокаивая свое снова возникшее тревожное чувство. Когда на дороге послышался звук двигателя, он не сомневался, что гости будут у него. Сквозь почти облетевшую листву кустарника у забора он увидел, что неновая иномарка серо-зеленого цвета подкатила к воротам, но не повернула на въезд. Он не видел, кто в салоне из-за тонированных боковых стекол. Сердце екнуло, он с надеждой закусил губу. С водительского места поднялась она. Эл прошлась до калитки и сразу нашла рычажок. Скрипнули петли. Алик пошел ей на встречу, вниз по ступенькам.

Он схватил ее в охапку и прижал к себе. По ответному объятию понял, что скучал не только он. Слов не требовалось. Замереть вот так и протянуть подольше эти мгновения.

К ощущению счастья примешались и боль, и комок в горле. И его тревога только усилилась. Что-то случилось. Но сейчас, он не хотел ничего знать. Отпустить ее требовало волевого усилия.

— Ты не одна. Кто в машине?

— Сам посмотри.

Алик бросил неуверенный взгляд в сторону машины. Его посетило сомнение.

— Дмитрий?

Эл кивнула.

— Надо бы машину во двор загнать, — сказала она. — Он за руль не сел, а у меня немного рука побаливает.

— Я лучше сам. Ворота пока узкие. Еще доски у забора свалены. В гараже места мало.

— А ты как добираешься?

— У меня водитель с машиной. Вызываю из Москвы, когда нужно. — Он снова всмотрелся, старясь, что-нибудь различить сквозь стекло машины. — Как он? Он стабилен?

— Да.

Алик неуверенно пошел в сторону ворот. Он не мог понять, что увидит, щупальца его восприятия ловили пустоту. Не подтверди Эл его догадку, он мог и не узнать его. Алик открыл ворота и с волнением подошел к машине, сел за руль и только потом повернул голову вправо. Дыхание сжало.

Дмитрий посмотрел в его сторону с каменным выражением на лице. Может быть, длинные волосы так сильно изменили его. Вроде бы Дмитрий, но вместе с тем не он. Алик прочел в его взгляде что-то зловещее.

— Прости, я должен перед тобой извиниться, — с волнением заговорил Алик первым, точно осознав, что Дмитрий будет молчать и дальше.

— Не начинай. Мне тоже есть за что извиняться, — возразил он безразлично холодным тоном. — Оставь это.

— Ты на совсем, или на время?

— Эл все объяснит.

Алику стало чуть легче. Дмитрий по-прежнему спихивает на Эл объяснения. Что-то осталось неизменным... Алик понял, что разговор продолжать не стоит, и завел двигатель.

Он пригласил Дмитрия в дом, тот поблагодарил и сказал, что сам осмотрится.

Эл ждала его в большой комнате дома.

— Ты его купил или арендовал? — спросила Эл.

Она не успела повернуться, он снова ее обнял со спины.

— Это наш дом. Ты еще помнишь, о чем мы договаривались? Причем половина денег были твои. Ты помнишь, что открыла для меня один счет? — он подождал ответа и добавил укоризненно. — Ты забыла. База переброски будет в девятнадцати километрах отсюда. Это очень удобное место. Летом здесь только дачники, зимой — практически никого.

— Тебя что, назначили главой отделения? — спросила она.

— Есть такие разговоры.

— Значит, скоро ты будешь писать на меня доносы?

Он засмеялся.

— Я буду твоим Расселом Курком в этом времени. — Он поцеловал ее в затылок. — Я тебя обожаю. Люблю безумно. Я так рад тебя видеть. Господи, как же я соскучился, словами не передать.

— Я только теперь оценила, как давно мы не виделись. Я еще словно не здесь. Эфемерно все. Я должна была тебя послушать тогда, в пещере.

Алик ушам своим не поверил. Он повернул Эл к себе лицом, сначала посмотрел вопросительно, потом смысл сказанного вызвал восторг.

— Я была не права, — добавила она. — В пещере. И после погружения. Я только недавно поняла, из чего ты меня вытащил. Ты все правильно почувствовал, Алик. Ты был прав.

В ее словах была какая-то безысходность.

— Что, Эл? Что стряслось?

— Самадин погиб. Пытался завершить мой эксперимент. Его тело, видимо, не выдержало.

Она расплакалась.

Алик сначала растерялся, ее слезы увидеть — редкость, потом бросился ее целовать. Эта буря эмоций так сильно ударила его, что казалось, он выскочил из тела. Не чувствуя себя он целовал ее губы, ничего иного для успокоения не придумав. Смысл происшествия не доходил до него какое-то время. Самадин? Он? Каким образом? Когда ощущения снова вернулись, Эл комком сжалась в его объятиях, а он не мог понять, где находится. В груди гулко ухало сердце, напоминая, что это реальность, а целовать ее нужно аккуратно. Свет от небольшого окошка резал глаза. Алик сощурился. Случилось не просто плохое, а что-то совсем критическое...

Рядом вдруг вырос Дмитрий, придержал его и настойчиво оттащил от него Эл. Он склонился к Эл и осторожно похлопал по щеке.

— Все нормально. Все нормально. Это не видение. Он настоящий, — говорил он ей.

Алик увидел, что глаза Эл перестали быть отстраненными, взгляд остановился на Дмитрии. В нем был вопрос.

— Все нормально, — повторил Дмитрий и, придерживая Эл за плечи, усадил на диванчик у стены. — Давай-ка, приляг. Ничего не болит?

— Бок немного, — выдохнула она.

— Ты как? — обернулся он к Алику.

— Нормально. — Алик постарался улыбнуться.

Алик понял, что на диване ей будет не удобно.

— Лучше на кровать, в спальне, — сказал Алик.

Дмитрий, ничего не говоря, тут же поднял Эл на руки и пошел, словно точно знал куда. Дмитрий уложил ее и сказал:

— Побудь с ней, я буду наверху. Звать меня не нужно.

Алик проводил его взглядом полным недоумения. Новые манеры Дмитрия были, пока, загадкой.

— Он все чувствует, — сказала Эл.

— Зато я не чувствую его, — отозвался Алик и с удивлением посмотрел на нее.

Эл усмехнулась его замечанию.

Он лег рядом и стал нежно поправлять ее волосы. Не удивился бы новому появлению Дмитрия, чтобы их растащить.

— Поспи, — предложил он.

— Не могу.

— Ты больна?

— Нет. Я была ранена. Лоролан опять чуть было меня не угробил. Перелет. Самадин. Переброски. Вымоталась совсем.

Алика как током ударило.

— Лоролан! Он тебя нашел?

— Угу. Мне столько нужно тебе объяснить. Не сию минуту. Дай отдышаться. На заднем сидении машины две большие папки. Там рисунки. В них смысл моего видения. Забери их. Тебе нужно это посмотреть.

— Ты была на острове?

— Где я только не была, — устало выдохнула Эл. — Потом.

Он ушел к машине, в последствии у него ушло еще два часа на то, чтобы просмотреть рисунки Нали Бхудт. Чем дальше, тем меньше ему хотелось верить тому, что он видел. Потом он поднялся наверх, по скрипу чердачных половиц он слышал, как Дмитрий меряет шагами чердак. Дмитрий медленно вышагивал, не примеряясь, не прицеливаясь, как на прогулке, ставя ноги на одну половицу, которая, кстати, скрипела больше всех. Алик выждал, когда Дмитрий сам на него посмотрит.

— Здесь будет второй этаж. Я вызвал рабочих. Его уже утеплили. Ты можешь поселиться в доме или тут.

— Я буду жить у себя, — отрезал Дмитрий.

— Я видел рисунки, — сказал Алик.

— Я понял, — кивнул Дмитрий.

— Ты их видел?

— Да.

— И что ты думаешь?

— Я ничего не думаю.

— Там есть ты.

— Это не я. Это Гай.

— Но там есть ты, Эл и я.

— Не ты, не Эл и не я. Там парнишка по имени Гай, который хотел следовать за странником в его скитаниях. Король Мартин, который отказался быть владыкой, чтобы остановить проклятье. Странник Монту, который взял на себя труд передать через два поколения силу владыки. Когда он сделал, то, что был должен, владыка убил его, разрушив тем не только его действующую оболочку, но тем самым, освободив странника от влияния миров и забвения. Все это увидела Эл. А момент убийства увидел Самадин. Не вытащи ты Эл из видения, Самадин был бы жив, но Эл могла не выбраться оттуда.

Алик поймал себя на мысли, что не воспринимает Дмитрия, как старого друга, он не менее странен, чем рисунки. А следом не воспринимает, что он хочет этим сказать. Они отдалились друг от друга, что вызывало в нем сожаление.

Дмитрий мотнул головой в сторону выхода.

— Эл проснулась. Иди к ней.

— Ее сильно потрепал Лоролан?

— Он устроил ей аварию. Она не осталась в долгу. Теперь эта сволочь близко к ней не подойдет. По крайней мере, пока. Это не из-за Лоролана. Полеты, переброски, Самадин — она же сказала, много что сложилось.

— Ты был с ней?

— Да.

— Как он вас нашел?

— Иди к ней. Она тебе все расскажет.

— Ты же все знаешь, — заупрямился Алик.

— Я знаю столько, сколько мне нужно, — недовольным тоном сказал Дмитрий.

Алику пришлось уйти.

Он вернулся в спальню и присел рядом с постелью. Глаза Эл открылись, и она улыбнулась ему.

— Привет, — хрипловатым голосом произнесла она.

Он приблизил свое лицо к ее.

— Так приятно видеть тебя опять. Рядом.

— Ты не сердишься? — спросила она.

— Сержусь я или нет, это не меняет моего желания быть с тобой. Я не сержусь.

— Кажется, ты своего добился. С будущим покончено. Я останусь здесь. Но не спеши радоваться. — Она умолкла. — У нас будет пара дел.

— Если быть справедливым, то я ничего такого не добивался, — Алик снисходительно улыбнулся и поцеловал ее в щеку. — Тут либо обстоятельства так сложились, либо я что-то предвидел.

Он задумался. У него было время на размышления. Свой последний поступок, в отношении Эл, он не считал промахом. Чем больше со временем остывала голова, тем отчетливей он осознавал, что тот его порыв, тот букет предощущений, непреодолимое желание вытащить Эл из забытья, были продиктованы чем-то необъяснимым, и вместе с тем разумным. После оценки всей череды событий, от своего отлета до возвращения на Землю, он считал себя правым. Принял как возможное, что Эл с ним не согласиться. Он не станет настаивать, но от убежденности не откажется.

— А как же остальные? — спросил он.

— Оля, Игорь и Ника сейчас в квартире Дмитрия. Я повезла Дмитрия сначала в нашу квартиру, там нашла твою записку с этим адресом. Он наотрез отказался оставлять меня. Мы приехали сюда. Алик, нам нужно серьезно поговорить. Я настаиваю, чтобы Дмитрий при этом присутствовал.

— Разве он чего-то не знает?

— Может быть, знает, но виду не подает. Я порой плохо понимаю, что твориться у него внутри. Но я в нем уверена.

— Как всегда, — добавил Алик.

— Теперь уже больше, чем всегда.

— Эл, — он выдохнул ее имя. — Меня распирает от вопросов, но еще сильнее я хочу оттянуть этот разговор. Дай мне время почувствовать твое возвращение. Хотя бы до утра.

Нежность в ее глазах заставила его внутренне ликовать, страсть, скопившаяся за эти месяцы, рвалась наружу. Она тоже с удовольствием отложила бы этот разговор. Она скучала по нему, а терзания последнего времени заставили ее сожалеть о ее отношении к нему. Эл приподнялась, чтобы обнять его. Реального, настоящего Алика.

* * *

Это было восхитительное утро. Свет от уличного фонаря бил в окошко, которое с вечера он забыл завесить шторой. Он отвернулся к окну спиной, но уже окончательно проснулся. Он открыл глаза, и увидеть ее лицо. "Черт побери, как же хорошо, когда она рядом!" — подумал Алик. Он больше не шевелился, стараясь ее не разбудить, и рассматривал черты в сумерках, пока она не заворчит, почувствовав взгляд.

Последние час-полтора обычной жизни. В большой комнате в печи потрескивали дрова. Дмитрий. Он совсем о нем забыл. Как Дмитрий смог вести себя так тихо, что не разбудил его? Домовой, наверняка, шуршал бы громче. Так странно не ощущать в доме постороннего присутствия, а потом вспомнить, что кто-то есть. Алик не чувствовал Дмитрия как не старался, новые способности ему не помогли, и это было удивительно.

Еще не слишком светло. Он посмотрел на наручные часы, которые научился носить здесь постоянно. Половина восьмого.

Он больше не шевелился и любовался женой. Он слышал, как тикает секундная стрелка наручных часов и воображал, что с каждым разом она тикает все медленней, а потом время замрет. Она дышала мерно, тихо. Тихое шуршание еще не облетевших листьев за окном, словно вдох и выдох поддерживали этот ритм.

И так могло длиться вечно...

Если бы глупая соседская собака не залаяла бы где-то вдалеке! Эл набрала воздух в грудь, и раздался шумный выдох пробуждения. А потом она тряхнула головой и уставилась на фонарь, бивший ей через окно в глаза.

Алику захотелось придушить собаку и разбить фонарь.

Эл мгновение соображала, где она. Алик понял, что возвратились они вчера, к нему приехали сразу, Эл была в недоумении несколько секунд, вспоминая, где она очнулась. Верный вывод, что она в последнее время много перемещалась.

Потом она обнаружила рядом его и вдруг беззаботно плюхнулась обратно на подушку. Ее лицо расцвело в улыбке.

— Доброе утро, — сказала она.

Улыбка предназначалась ему, и он оценил эту маленькую ложь с ее стороны. Она играла. Он хотел кинуться к ней, как вчера вечером, но тогда они оба напрочь забыли о Дмитрии, о времени, о тревоге, а сейчас он напомнил себе, что Эл тут не только потому что скучала. Он ограничился поцелуем и решил взять на себя обязанности хозяина, приготовить завтрак.

Его ждал сюрприз. На столе было все готово к завтраку. Алик кашлянул. Это все было очень странно. Обычно, ленивый до жути Дмитрий, вставал рано ради тренировки, потом заваливался спасть снова, уже до обеда. Завтракал он тогда, когда все обедали. Во всяком случае, тут в двадцатом веке, он придерживался такого распорядка, когда не работал пилотом. И как он умудрился не шуметь? Он вернулся к Эл.

— Прости мне мой эгоизм, но я не хочу, чтобы начинался этот день, чтобы заканчивалась эта ночь, — признался он.

Эл понимала, к чему он клонит, и ей было его жаль. Еще больше жаль нарушать его безмятежность. Она разделяла его чувства. Так хотелось спрятаться в кольце его объятий. Забыться опять. Если Дмитрий защищал ее от внешнего, Алик мог заслонить от нее самой. Она поняла, как глубоко и сильно любит его, а защитить от неумолимой надвигающейся волны обстоятельств не сможет. Скоро ему придется принимать себя иным или противится, что он все еще прежний.

Она открыла рот, чтобы сказать, увидела, как он протестующее мотает головой.

— Не сейчас. Потом. Позже, — попросил он.

Она передумала и спросила:

— А кофе есть?

— Конечно.

— Я сама сварю.

Она стала выбираться из постели, на ней была его футболка и эта мелочь была ему очень приятна.

Он любовался, как она натягивает джинсы, и думал, что после космической формы и комфортной одежды будущего, ей наверняка не слишком в них удобно.

Эл привлек его взгляд.

— Что-то не так? — спросила она.

— Ты прелестна в этом наряде.

— Ты весь день собираешься говорить мне комплименты?

— Всю жизнь.

Лучше бы он этого не говорил, на мгновение, но в глазах Эл мелькнула тревога. Ей все труднее, что-то таить от него. Он вспомнил рисунки Нали Бхудт. Вместо того чтобы задавать вопросы, он отправился искать Дмитрия. Его не было ни на чердаке, ни в гараже, ни в сарае, нигде на территории участка. Он выглянул за калитку и возвратился в дом встревоженным.

— Дмитрий пропал. Это нормально? — спросил он у Эл.

Она сосредоточенно засыпала кофе в турку, оглянулась не сразу, пожала плечами.

— Он где-нибудь рядом.

— Я его не нашел.

— Тут есть пруд или озеро? — спросила она.

— Да. Пруд по дороге, дальше, озеро — километра полтора по дороге, лесом — еще ближе.

— Так он купаться пошел, — догадалась она.

— Октябрь месяц. Заморозок на улице, какое купание, Эл?

— Ха. Ты на острове не был. Он запомнил зиму, когда очнулся и притащил ее туда с собой. Чуть ли не снег на голову валился. Меня только форма спасала. И он там постоянно лазал в воду, она его успокаивает.

Алик принял объяснения и прокомментировал:

— Да уж. Он осунулся весь. Половина осталась. Видок у него — жуть. Странно все это. И я его совершенно не ощущаю, я бы привидение лучше почувствовал.

Эл неопределенно улыбнулась и, опустив подбородок, хмыкнула. Кофе закипел, и она сняла турку с конфорки.

— Тебя ждет много наблюдений впереди. Давай завтракать. Он придет.

Алик с надеждой выглянул в окно и действительно увидел Дмитрия, подходящим к калитке. Алик не утерпел, пошел наружу.

Дмитрий был во дворе, через плечо у него было перекинуто полотенце.

— Ты купался? — спросил Алик, не скрывая удивления.

— Да, — последовал ответ.

— В пруду или в озере?

— В озере, там вода чище. — Дмитрий выудил из-за пазухи литровую банку молока. — Марья Дмитриевна передала. Я расплатился.

— Молоко! — раздался за спиной восторженный возглас Эл.

И Алик впервые со вчерашнего дня увидел, как улыбнулся Дмитрий, протягивая банку подбежавшей Эл.

— Спасибо за заботу, — поблагодарил Алик. — За завтрак. И за печку.

Дмитрий кивнул в ответ.

После завтрака настал роковой момент. Дмитрий сел поодаль в кресло, а Алик и Эл — за стол. Друг напротив друга. Эл держала в руках папку с рисунками и молчала.

— Думаю, ты уже понял. Это мое видение, — собравшись с мыслями, сказала она. — Алик, я была бы счастлива, оставить тебя в неведении, но точно знаю, что ты бы не одобрил такой мой подход. Ты сам мне сказал, что мы переросли этап, когда у нас секреты друг от друга. А теперь и обстоятельства таковы, что я молчать не могу.

— Загробный тон обязателен? — спросил Алик, чуть улыбнувшись. — Я видел рисунки. Дмитрий сказал, что это не я. Но если Самадин... Прости... Он не стал бы рисковать не будь это важно, во-первых; и не будь это правдой, во-вторых. Эл, скажи как есть, не нужно защищать меня, как мальчика.

Эл склонила голову.

— Сто раз готовила эту речь и так, и этак. Не могу, — призналась Эл.

Она не продолжила, а он ждал.

— Это так страшно? — задал Алик вопрос, чтобы ей помочь.

— Нет. Это трудно... Это может разрушить наши отношения.

Алик нахмурился и хмыкнул. Вот в чем ложь ее утренней улыбки.

— Есть что-то, что заставит меня разлюбить тебя? — спросил он напрямик.

Он почему-то в этот момент посмотрела не на Эл, а на Дмитрия. Дмитрий изучал их с интересом, напряжение его не тревожило. Он переводил взгляд с Алика на Эл. Алик почувствовал, что Эл подняла голову, и посмотрел на нее.

— Это не совсем тот вопрос, — уклончиво ответила она. — Я, скорее всего, тороплюсь... Не могу быть уверена... Вернее, я хочу оставить вероятность того, что я заблуждаюсь, или меня ввели в заблуждение. Правда в том, что я сама не хотела в это поверить...

— Тогда отложи этот разговор, когда будешь уверена, и расскажи мне о рисунках. Они могут быть важней.

— Как раз, наоборот.

— Эл, если тебе так трудно, пусть Дмитрий скажет.

— А я не знаю, что она именно хочет сказать, что из всего набора важнее, — сказал Дмитрий со свого места.

Сначала Алик подумал, что он лукавит, потом в голове черной змейкой проскользнула мысль. Неужели Эл и Дмитрий?... Мысль была крамольной и вызвала омерзительное чувство. Он не имел права так думать. Само по себе предположение, что Дмитрий отобрал у него Эл, было абсурдным. Или Эл из жалости... Он не смог уловить мгновения, когда эта минутная кутерьма в его голове вызвала ревность. А эта ночь? Он стиснул руку Эл так сильно, что она удивленно глянула на него.

— Эл. Правду. Сразу. Не нужно меня готовить. Говори.

И Эл ответила, выпалив фразы быстро с монотонной интонацией.

— Алик, ты такой же великий, как я. Такой же наследник. Ты — мой брат.

Краем глаза Алик увидел Дмитрия и понял, что он не лгал. Лицо Дмитрия исказилось, он ошарашено смотрел на Эл. Алик выглядел не лучше. Эл высвободила руку из его руки и отстранилась, облокотившись на спинку дивана. Она дала ему время придти в себя. Она предполагала, что сказать будет трудно, а теперь поняла, что сложнее будет последующее объяснение.

— Эл. Это бред! — произнес он растерянно и в то же время твердо. — Ты сделала этот вывод на основании своего видения? Видения? А как же реальность?! Я не найденыш, как ты! Я родился как все. Вплоть до справки из роддома! У меня есть нормальные родители! Я похож на маму! Этому у тебя найдется объяснение?

— А что было с тобой до того, как мы повстречались? — спросила Эл. — Как ты в тот день, один, вообще оказался около двери?

— Не видел я никакой двери. Ты свалилась с кручи рядом со мной! Я был нормальным ребенком, мне было одиннадцать, я был достаточно самостоятельным, чтобы не гулять с мамой!

— И в тот день нелегкая понесла тебя в лесопарк? — спросил Дмитрий, чем вызвал у Алика удивление и злость, он опять забыл о нем. Дмитрий строил какие-то предположения, что Алику мгновенно не понравилось. Кажется ситуация такова, что им с Эл проще разобраться вдвоем. Стоило настоять на этом.

Эл смотрела на него из-под бровей.

— Алик, ты вообще что-нибудь помнишь до момента нашей встречи? — спросила она.

— Конечно, помню! У меня было нормальное детство! Что ты, Эл, этим хочешь сказать?

— Что я вывалилась из двери, а вокруг — никого. Кроме тебя. А через год ты уговорил родителей перевести тебя в мою школу.

— Потому что рядом работал мой отец и в твоей школе были сильный английский и математика. Эл, не ищи причин там, где их нет.

— Ты мог выбрать другую школу.

— Что плохого в том, чтобы учиться вместе с друзьями? — парировал Алик.

— Я не собирался с тобой дружить. Ты мне вообще не нравился, — заявил Дмитрий.

Эл чуть улыбнулась. Это было правдой. Димка в детстве дулся на нее и вредничал, когда рядом появлялся Алик, им потребовался, наверное, год, чтобы подружиться. Алик хотел дружить с ней, а Димке пришлось смириться, что их пара превратилась в тройку. Эл вспомнила, как Димка фотографировал Алика на свой фотоаппарат, делал фото и фломастером пририсовывал ему рожки и усы.

— А приступы? — опять напомнил Дмитрий. — Хотя, когда последний раз был хоть один?

Эл скрестила руки на груди.

— Они начались из-за меня и прекратились после попадания в миры. Это совпадает с моментом, когда тело приспосабливается к энергиям, это своего рода взросление. И с тех пор не было ни одного, — дала объяснение Эл.

— Точно, — покивал Дмитрий.

— Это предположение, — возразил Алик.

— Уже нет, — возразила Эл. — Все так не просто. Понимание пришло не сразу и сложилось из сущих мелочей. Мне помог Лондер. До недавнего времени меня не интересовала периодичность твоих приступов, мне хватало своих. Война, Нейбо, Хеум, миры, после них всё, хвала небу, прекратилось. Я заблуждалась, связывая их начало с Тобосом, а окончание с войной и Хеумом. А ты скрыл, что у тебя приступы. Когда о них узнали ребята и Рассел, я была уже у Нейбо. Сведи мы все вместе, догадались бы раньше. Думаю, что догадались бы. Твои приступы появились из-за меня. Они были связаны со мной. И первый из них случился с тобой на Плутоне, а мы по ошибке приняли их за влияние Светланы Бернц, то есть, внушение стало толчком. Это совпадение все запутало. Но было одно обстоятельство — именно я вытащила тебя из комы. А это было видение, и ты ушел в него сам. Когда я и врач пытались вытащить тебя назад, ты повторял одно имя — Монтуэль. Той записи уже нет, но я помню. Монтуэль — имя моей матери. Мне все эти годы потребовались, чтобы отыскать объяснение. Вторая догадка посетила меня, когда я вытащила тебя с того света после нашей стычки с пиратами, в последний раз. Способ был такой же.

Алик собрался возразить, но Эл остановила его.

— Лондер все годы следил за тобой, ты сам посылал ему отчеты о своем здоровье. С тобой все началось на Плутоне. Со мной — раньше. На Тобосе. Меня нельзя убить взрывной волной. Я выжила из-за моей особенной природы. Инопланетяне предупредили, что нашли во мне что-то не соответствовавшее моей истинной матрице и убрали эти блоки. В течение следующего года механизм заработал. Это возможно. Зента продела это со мной во второй раз. Это возможно. А тогда... Ты прилетел ко мне на Плутон. Именно ты! Моя сила, еще слабая, запустила твой механизм. У тебя, предполагаю, процесс происходит стремительнее, чем у меня. Когда мы с Лондером проследили историю твоих приступов, у него была научная истерика. Они все связаны с твоими переживаниями, это все знали. Но в этом и крылась разгадка. Приступы связаны с чувствами ко мне. Они происходили, когда тебе меня остро не хватало. Ни в мирах, ни в двадцатом веке этого не случалось, эти пространства — наши, и мы были вместе. Они нам наиболее соответствуют. А космос только обострил инородность нашей природы. Я думаю, что в паре мы справились бы с этим легче и раньше. Мне следовало давно стать твоей женой. Я много думала об этом и должна признать, что твои предощущения поразительно точны.

— Вот почему он тогда угнал пиратский катер, и машина не убила его, — вспомнил Дмитрий.

— Точно. Тоже довод, — кивнула Эл. Подумала. Засмеялась. — А потом произошло совсем невероятное! Я попадаю в миры с Лороланом, а ты — с Кикхой. Мой братец тебя распознал, увлек идеей вытащить меня, сыграл на твоих чувствах, как по нотам, сыграл в свою пользу. Он понял, что отец собирается всех нас уничтожить. Ты выступаешь вместо Кикхи, он периодически меняетесь, я испытываю противоречивые чувства, и никто из наследников не видит подмены. Меня к Кикхе тянет как магнитом временами. Могу спорить на что угодно, это ты его подменял в те моменты. Кикха до сих пор думает, что это ему я отдала предпочтение, черт бы его побрал. И всех наследников с ним! Но ведь никто тебя не разоблачил! Великого трудно обмануть. Я это на себе проверила. Однако, то что не могли заметить великие, понял отец. Он знал о тебе и использовал подлог с максимальной выгодой. Устранить тебя — было самым лучшим решением. Но неожиданно я проявила волю и начала торговаться с ним. Меня надоумил Кикха. Я отпустила Тиамита, я знала, что умереть для тебя лучше, чем без меня жить. Такую жертву я принести не могла. Я поменялась с тобой местами. Отец не рискнул отказать мне. Ему было важно выглядеть справедливым. Он в любом случае меня заполучил. Я была целью его интриг. Ты ушел, а я осталась там. Так наша встреча заставила меня окончательно осознать, как сильно я тебя люблю.

А потом, Алик, все случилось наоборот. При уходе из миров мне заблокировали прежние возможности. Приговор был справедлив — опасно выпускать великую из миров. Они были правы, а мне величия не хотелось. На твой счет у меня даже подозрений не было. Но Зенте, моему страшному другу, это не понравилось, он счел это несправедливым, и он убрал ограничения, потому он знал про опыт на Тобосе. А ты вернул мне силу обратно. В день, когда мы дали обещания, я сделала предположение, что ты — великий.

— И ты мне не сказала, — возмутился Алик.

— Я легко приняла эту версию, осталось проверить. Ты попросил тебя учить. А потом поранил в запале. Причем, оружие-то было простым. Игорь его сделал. Вопрошать далее не имело смысла, но я оставляла за собой право сомневаться.

— Ты знал? — Алик метнул в Дмитрия гневный взгляд.

Дмитрий в ответ равнодушно скривил губы.

— Я ее Хранитель. Тиамит попросил не говорить.

— Знать бы, что это такое? Хранитель!

— Он защищает меня от великих, — с улыбкой сказала Эл.

— И от меня?! — повысил голос Алик.

— Если придется, — уверено ответил Дмитрий.

— Вот как! То есть, мы больше не друзья?

— Я этого не говорил, — так же жестко и спокойно ответил Дмитрий.

— Алик, не закипай, — остановила его Эл.

Раздраженный взгляд Алика с Дмитрия перешел на нее.

— Еще рано? Еще не все? Что-то осталось? — спросил он.

— Тиамит не случайно был против нашего брака. Он хотел, чтобы мы сначала разобрались, кто мы. В том состоянии, тогда, оценить твои способности мне было просто невозможно. Приняла бы я тогда такую новость?! Нет. Тиамит мне не сказал, чтобы я не удрала от тебя в очередной раз. Я о своем решении не жалею и не считаю его поспешным, в отличие от Тиамита. Я считаю наш брак закономерностью. Хотя, теперь оказалось, что ты прямой претендент на престол миров, потому что ты — мой муж. Вот ответ на твой вопрос, который мучил тебя в пещере перед отлетом. — Эл широко и властно расставила руки и обхватила ими края столешницы, чуть подаваясь вперед. Злость Алика не нравилась ей, она ожидала иной реакции. Бродит, бродит в нем сила, не дает справиться. Она сказала иронично. — Это привилегия великого — быстро получать ответы на свои вопросы. Задавайся ими осторожно.

— Ты вернешься туда?! — рыкнул Алик и надвинулся на нее.

Эл не отстранилась, он рисковал стукнуться с ней лбами. И тут Дмитрий вклинился между ними, преградив ему путь рукой. Дмитрий толкнул его назад.

— Тихо, мальчики. Не подеритесь, — примирительно сказала Эл. — Нужно будет — вернусь. По крайней мере, мне теперь никто голову снести не посмеет. Условия изменились. Я им нужна.

Алик встал и ушел.

— В следующий раз не делай так, — попросила Эл Дмитрия. — Ты задел его гордость. Он начал ревновать меня к тебе.

— Ничего, потерпит, — безжалостным тоном заявил Дмитрий. — Я видел двоих твоих братьев. А у него больше прав на тебя, чем у них.

— На меня ни у кого нет прав, включая тебя, — рассердилась Эл. — Я сама решаю, когда и кому давать такое право.

— Поэтому ты провела с ним ночь, — заметил Дмитрий холодным тоном, — а потом сказала ему, что он твой брат? Этим ты не сильно задела его гордость?

Эл посмотрела на него с удивлением и постучала по виску.

— Прости, — осекся он.

— Что-то вы оба..., — Эл не стала договаривать и начала выбираться из-за стола.

Дмитрий пошел ей на перерез и обнял.

— Прости, пожалуйста, я не хотел тебя обижать, — тихо попросил он прощения.

— Думай, что говоришь.

— Я отвык от общения. Извини, Эл. Пожалуйста.

— Отойди от меня. Если Алик заметит нас так близко, — она невольно улыбнулась, — он может придумать себе нечто.

— Он пошел пройтись. Не вернется быстро.

— Чувствуешь его?

— Как всех.

— А он тебя не чувствует. Заметил?

— Не обратил внимания.

Эл поднял палец вверх.

— Это тоже важно.

— Вы о рисунках не успели поговорить, — напомнил Дмитрий.

— Еще предстоит, — обреченно отозвалась Эл. — Дождусь, пока сам начнет спрашивать. Знала, что так будет. Молчать уже нельзя.

— Эл, у нас переброска через шесть дней. Может, зря ты ему рассказала именно сегодня.

Эл потянулась к папке и, порывшись в ней, достала лист. Она присела на угол стола и повернула изображение, показывая его Дмитрию.

— Это Вена, — он поморщился. Эл догадалась, что ему снова больно. Но Дмитрий смог удержаться и добавил. — Покушение.

— Самадин видел нас. И видел того, кто стрелял в меня. — Эл потыкала пальцем во фрагмент изображения. — Запомни этот облик. Нали подсунула его к остальным рисункам.

— Ты никому не показала финал. Где третья папка?

— У Тиамита. Он сейчас их изучает.

— Это только рисунок, — усомнился Дмитрий.

— Нали — антрополог. Для нее чтение лиц — это как дышать. Она меня сразу распознала. И Нику тоже. Она точно очертила лицо, черты не гармоничные для человека. Я позволила всем думать, что убийца из Службы Времени. Но кому там покушаться на меня и зачем? Времена и нравы не те. Об экспедиции в Вену знали единицы. Я проверила всех досконально. Даже милейшего Дубова. Никто в Службе к покушению не причастен.

— А как же Эрик?

— Эрик? Интересный вопрос. Он в будущем. Узнать нельзя. Запомни черты лица, сравни с другими рисунками. Нали не ошиблась. Так выглядят существа из самого развитого мира моего отца. Он нашел нас в прошлом Вот работа для Хранителя. Я не закончила разговор с Аликом, ему важно быстро осмыслить новость. Плохо если он начнет артачиться. Мне нужно в город возвращаться. Игорь с Олей Нику за шиворот, наверное, держат. Побудь с ним. Сможешь? Алик хоть и злой сейчас, он не станет делать резких движений. Я знаю, как тебе сложно с ним. Можешь на глаза ему не показываться, следи издали.

Дмитрий осмотрелся и грустно вздохнул.

— А знаешь, мне его жаль. Он надеялся на мирную жизнь. Дом купил.

— Не дави на больное, а. Я не помню, когда я ему дала эту надежду. До видения все было другим.

Эл собиралась уходить, Дмитрий исподволь следил за ней. Отпускать ее одну не хотелось.

— Погоди. — Он помог ей надеть куртку. — В бардачке машины есть ствол. Меч из багажника я заберу.

— Ладно тебе. Ничего со мной не случится. Меч забирай, только от Алика спрячь.

— Нечего было мне рисунок показывать.

— Не превращайся в параноика.

Дмитрий деловито застегнул ей молнию куртки до самого верха.

— Опоздала с советами.

Эл улыбнулась.

Они дошли до гаража. Эл вывела машину во двор. Она демонстративно добыла из бардачка пистолет.

— Это же моя "беретта"? Где ты его взял?

— У Алика в квартире. Документы то же в бардачке.

— Ну, ты даешь!

— Привыкай. Какое есть, все равно — оружие. Как рука? — спросил он.

— Нормально. Мы приедем часа через четыре-пять, если пробок не будет.

— Четыре часа? — Дмитрий сморщился.

Трудно понять, что ему не понравилось: местные скорости, ее отсутствие, четыре часа рядом с Аликом. Эл не хотелось вникать. Она уехала, ощущая внутри опустошенность.

* * *

Когда Алик вышел за калитку, первым порывом было возвратиться и учинить скандал. Ему хотелось бурного выяснения отношений. С ним творилось нечто трудно поддающееся описанию. Это было крайностью, а крайностей он старательно себе не позволял. Эмоции захлестывали. Обрывки разговора крутились в голове и подстегивали возбуждение. Казалось мозг вскипит от напряжения. Одна часть его души бурно протестовала, с ней спорило его подсознание. Он не хотел этой правды. И что лучше: знать или не знать — он не решил.

Он не повернул назад, припомнив, как повел себя Дмитрий. Алик помнил его бешенное поведение. Как в прошлые времена — драки не миновать. После кризиса Дмитрий мог повести себя как угодно. Хоть он не выглядел безумным, но Алик хорошо помнил, что творил друг в порыве бешенства. Алик сам был взвинчен до предела, если они схлестнуться — последствия могут быть наихудшими.

Он двинулся быстрым шагом в сторону озера. Это была самая длинная дорога. Если пойти в другую сторону, в десяти минутах ходьбы — железная дорога и станция. И люди. Там были люди.

Он пошел, а потом побежал. Жар в груди, сердце колотилось, как взбесившееся. Нагрузка поможет успокоиться. Он рванул к воде, что было сил.

Холодный воздух утра его не успокоил, в этом краю улицы дома были пустыми, он никого не встретил. Он выскочил на берег, спрыгнул с небольшого обрыва, менее метра. Рябь на воде от ветра, маленькая волна, а ему хотелось бури, что бы гром грянул и ливень. Пространство ответило ему только не сильным порывом ветра. Он вспомнил Дмитрия. Вода успокаивает. У него в голове, в груди, в душе, повсюду все полыхало. Это был уже не гнев. Тяжело и плохо. Все его существо готово было взорваться, виной тому была уже не Эл. Что-то внутри него бунтовало, вызывая эту мучительную, неподдающуюся описанию бурю ощущений.

Алик нервно стянул свитер, потом сбросил кроссовки. Залезть в воду в одежде? Нет. Он хотел холода. Замерзнуть, загасить пламя внутри. Он разделся и вошел в ледяную воду, не замечая резкого перепада температуры, вода обожгла его, но не загасила пыл. Он зашел по пояс и нырнул с головой. Дыхание перехватило. Он удержался, чтобы не глотнуть воды и вынырнул, а потом поплыл на глубину.

Показалось — плавал он не так долго. Ноги и руки закоченели, мышцы начало сводить судорогами. Ему стало чуть легче от простой физической боли в мышцах. Часть обратного пути он проплыл под водой, вынырнул недалеко от берега. Мелкий дождик начинал моросить по глади воды. На маленьком обрывчике берега сидел Дмитрий. На плече у него висело полотенце. Скулы свело. Алик чуть не зарычал. Нашел. Он выбрался из воды и в рост встал перед Дмитрием. Алик не скрывал, что зол. Пусть видит.

Дмитрий рассматривал его. Его непривычно флегматичное поведение вызывало у Алика протест. Не мог же он настолько измениться! Если бы прежний Дмитрий начал укорять его, отпускать шутки или донимать упрямыми доводами в попытке убедить, Алик мог быстрее справиться с собой. Дмитрий молчал.

Алик схватил камень, замахнулся, а потом со всей силы швырнул его далеко в озеро.

— Зачем она это делает?!!! — заорал Алик. — Зачем?!! Ты же сам был свидетелем. Ты не до конца спятил, чтобы забыть, что она нам обещала!! Она мне обещала! Обещала, что не вернется туда!!! Зачем ей это?!

Алик охрип от собственного крика. Дмитрий ему не ответил.

— Я здесь при чем?!! Что мне с этого?!!! Я просто хочу любить ее! Я люблю ее! Люблю! Большего мне не нужно!!! Я просто хочу, чтобы она была со мной! Да провались они в черную дыру этим проклятые миры! Что мне делать?!!

Алик схватил еще камень, на этот раз здоровый и так резко бросил его в воду, что брызги от удара разошлись веером и задели его.

Дмитрий поднялся и приблизился. Алик не мог ощутить его, а потому не смог уловить намерение. Чтобы убедиться, что Дмитрий не фантом, Алик схватил его за плечо и так впился пальцами, что Дмитрий должен был почувствовать боль. Он был настоящий. Мрачный Дмитрий вызывал чувство опасности. Вместо угрозы, Дмитрий краем полотенца вытер ил с его виска.

— Не дай им отобрать ее у тебя, — сказал он уверенно.

Он высвободил плечо. Дмитрий заботливо набросил полотенце на его плечи и стал сильно тереть. Губы Алика посинели от холода, его трясло.

С порывом ветра Алик ощутил, что, наконец-то, сильно замерз. Он посмотрел на поседевшие волосы Дмитрия и только в это мгновение понял смысл его фразы.

— Что-то происходит? — спросил он.

Дмитрий в ответ кивнул.

— Это очень опасно?

— Было бы не опасно, она бы тебе не рассказала. Не бесись, Эл права. Твоя жена — сущий демон, если дело дойдет до драки. Но ей нужен ты. Жаль, ты не видел, как она трепала Лоролана, который к ней заявился сразу после аварии. Вот уж кому я не позавидовал. Я поверил, что она его убьет.

— Что он хотел? Он действительно умеет убеждать?

— Он впечатляет и завораживает. Я понял, почему он смог тогда увести Эл. Он сильно действует, умеет склонить на свою сторону, это, видимо свойство его силы, которое похоже на обаяние. Он хотел, чтобы Эл сделала его регентом в мирах.

— Зачем тогда ее убивать?

— Он не собирался. Он хотел меня проверить. Кроме Эл, великие меня не чувствуют.

— Что она ему ответила?

— Она согласилась отдать ему власть.

— Правда?...Так она туда не собирается?

— Ты — болван, Алик. Рано ты вскипел. Стоило дослушать Эл. Ты должен был узнат первым.

Это была та самая нужная фраза, которая помогла Алику немного придти в себя.

— Так значит — нет?

— Нет. По крайней мере, не теперь. Этим Тиамит занимается. Ты Тиамиту веришь?

— Нет. Он мне лгал. Вы скрыли свои догадки от меня. Это дружба? Как это называется?

Алик обреченно выдохнул. Он закрыл глаза и сильно сжал веки. Сладостное отупение сменило бурный всплеск эмоций. Он ощущал, как ломит виски, но больная голова лучше, чем душевный ураган.

Они вернулись домой. Алик сел на то место, где прежде сидел, Дмитрий — в кресло. Алик уставился на пустой диван. Она специально уехала, давая ему ощутить себя в новом качестве без нее.

— Если у тебя есть вопросы, ты можешь спросить у меня. Кое-что я могу рассказать. Единственное чего я не знал до последнего времени, что ты — великий. Эта новость мне не нравится. Не терзай Эл, ей очень тяжело говорить с тобой на эту тему. Она не хочет верить в то, что говорит. Если бы не факты... Она еще переживает из-за смерти Самадина. Себя винит. Последние недели были такими, что в пекле холоднее, — сказал Дмитрий.

— Я уже понял, — хрипло сказал Алик, он так кричал, что почти сорвал голос. Закашлявшись, потянулся за полупустой банкой молока. Подумал об Эл. — Я справлюсь с этим. Я придумаю, как ее удержать.

— Я скажу тебе как, если не боишься, — сказал Дмитрий.

— Не боюсь.

— Займи ее место. Оттесни Эл с первой роли. Сделай то, что она пытается. Ты умеешь обращаться с властью, научишься и с силой.

Алик стал вращать глазами, потом посмотрел на Дмитрия диким взглядом.

— Прикрой ее. Собой. Я помогу, — добавил Дмитрий.

— Это безумная затея.

— Так,... ты слышишь это от меня, — Дмитрий посмотрел испытующее, и его взгляд стал живым и добрым.

— И что следует делать? — спросил Алик. У Дмитрия был план?

Дмитрий определенно понимал, что говорит.

— Придется убить обоих ее братьев, иначе, они ей и тебе следом, никакой жизни не дадут. Потренируешься на Лоролане, а потом я помогу тебе завалить Кикху. Это будет сложно. Попытаемся. Это ради нее. Не нужно ревновать Эл ко мне, у Кикхи с Лороланом большие виды на нее. Защити ее от них, а потом от отца. Решишься? Затея смерти подобна.

— У меня в голове все это не помещается. Нет возможности держаться от всего этого подальше?

Дмитрий отрицательно замотал головой.

— Никто не требует от тебя делать это немедленно, — заявил Дмитрий. — У тебя будет время, чтобы ко всему привыкнуть. Эл права. Ты ей просто необходим. Объединитесь. Начни осмысление с того, что тебе придется защищать жену. Она осталась единственным женским существом в своем мире равным владыке. Она вожделенный куш для них. Алик, не получится уйти от стычки.

— Уж будь уверен, просто так я ее не отдам.

Дмитрий подумал и ухмыльнулся. Он сказал вслед за своими мыслями.

— А я не согласен с Эл. Твой инстинкт собственника сейчас очень кстати, если ты готов драться за нее с миром, с обстоятельствами, со мной.

Алик смотрел на него с мыслью, что Дмитрий приобрел способность понимать других без слов. Одной фразой он точно описал то, что Алик чувствовал.

Глава 10

Игорь сидел с Эл рядом на переднем сидении машины, а Ника с Ольгой — на заднем. Игорь сначала отказывался говорить, ссылаясь на то, что мешает Эл вести машину. Эл уверяла, что хоть давно не садилась за руль с рефлексами у нее все хорошо. Но всех тревожило не только это, сам процесс заставил притихнуть Олю и Нику, а Игорь скептически отнесся к ремню безопасности. Для всех троих это была первая поездка на автомобиле, а неновый "Форд", который Эл одолжила у брата Саши, даже ей не внушал веры в эту машину. Ее трясло на неровностях дороги, а до скорости в 50 км/ч она вибрировала, как орбитальный катер на взлете.

Эл ценила время и пыталась говорить о делах по дороге. Чтобы Игорь успокоился и начал рассуждать, не отвлекаясь на автомобиль и на ее манипуляции с рычагом передач, потребовалось минут сорок. Расслабился он только на трассе.

— Что у вас с легендами? — спросила Эл.

— Какими? Уточняй. Я не знаю, за что хвататься. Ты это время имеешь в виду или прошлое? — спросил он.

— Прошлое, — уточнила Эл.

— Понимаешь, я провел анализ, насколько я могу, я не специалист по адаптации, я никогда не имел дел с расслоением общества. Эл мы мало знаем о тех временах. Я даже не смог определиться с сословиями, а еще народности и языки. Эл, за сутки, с местными возможностями мне крайне трудно. У нас с Ольгой за плечами пара перебросок, а серьезная работа была только в Вене. Может быть, вы трое справитесь, без нас?

— Нам нельзя разделяться.

— А если нас разоблачат раньше?

— Придется пробиваться на остров, но я бы вообще не рассматривала этот вариант, — сообщила Эл.

— То есть мы не попадем на остров? — возмутилась Ника. — Ты же хотела.

— Попадем, — Эл улыбнулась ее возмущенному напору. — Но не потому, что нас туда загонит патруль. Хёйлер мою уловку не сразу разгадает. Как бы они в прошлое не промахнулись — это меня больше тревожит.

— Эл, расчеты точные. Я ручаюсь, — заверил Игорь.

— Расчеты — это полдела. Главное, чтобы они с ориентацией корабля не напутали. Алика бы им сейчас заслать навигатором, но тогда меня сразу заподозрят в мошенничестве, а Алик меня на полшага не отпустит.

— Соскучился? — улыбнулся Игорь.

— Соскучился, — кивнула Эл и хмыкнула.

— Эл, ты темнишь. Вы не помирились? — заметил Игорь.

— Однако. Словечки местные? Не темню, но в примирении нужды не было. Я призналась, что была не права.

— Эл, у меня есть для тебя хорошая новость, она не касается нашего нынешнего положения. Кажется, я могу восстановить твой меч. Технологии это позволяют.

— У-у-у, дружище. Уверен? Новость наилучшая.

— Не уверен, если не попробую.

-Ты имеешь дело с вещью магической. Тут помимо формы еще и особый флюид требуется, — заметила Эл, напустила театральной таинственности в голос.

— Оль, расскажешь ей? — Игорь обернулся назад.

— На воздухе. Меня тошнит, — простонала Ольга.

Эл достала из кармана упаковку пастилок и кинула через плечо туда, где сидела Ольга.

— Что это? — спросила Ольга.

— Лекарство от укачивания.

— Это называется таблетки, — с брезгливой интонацией добавила Ника со своего места.

— Я не ем то, в содержании чего я не уверена, — заявила Ольга.

— Это леденцы от укачивания.

— А если не помогут?

— Помогут. Открой окно, там есть такой рычажок, он крутиться.

— Не понимаю, — простонала Ольга.

— Ника, помоги ей.

Ника справилась, опустив стекло с Ольгиной стороны.

— Холодно, — послышался голос Ольги.

Игорь думал, что Эл вспылит, но услышал только ее смех. Эл сбросила скорость и съехала на обочину.

Эл вышла из машины, вызволила позеленевшую от тошноты Ольгу и отвела за ближайший кустарник.

Олю мутило, но не стошнило.

— Ты ела что-нибудь утром?

— Нет, — сдавлено ответила Оля.

— Ты не беременна?

— Издеваешься. Я врач.

— Дело-то житейское. Я не спросила, потащила вас сюда, все было в спешке.

— Ты нам обещала приключения, вот они начались, — Оля подавила очередной приступ тошноты.

— Не упрямься, возьми леденец, легче будет.

— Не верю я вашей медицине.

— Оль, еще столько же ехать. Поменяйся местами с Игорем.

— Чтобы эта дорога летела на меня?

— Не смотри на дорогу, закрой глаза. Рядом с водителем меньше укачивает.

— Так вот как это называется.

— Морская болезнь, — пояснила Эл.

Оля пришла в себя минут через десять, согласилась на леденцы и села рядом с Эл.

Для Эл было новостью, что человек будущего, привыкший к скоростным полетам, и скорости вообще, будет плохо себя чувствовать в автомобиле.

Ольга больше не жаловалась.

Прошли обещанные четыре часа, и Эл высадила их на деревенской улице. Ворота открывал Дмитрий. Игорь и Ника вошли во двор, на лицах читался интерес вперемежку с недоумением. Оля присела на лавочку у забора, чтобы отдышаться.

— На хижину дяди Тома похоже, — сказала Ника, осматривая домик. Она имела в виду дом на острове в будущем, который в шутку все называли "хижина дяди Тома".

Эл въехала во двор, заставив всех расступиться, от машины шарахались. Ника морщилась, почуяв запах выхлопных газов. Эл вылезла наружу и с удовольствием потянулась.

— Я пойду, умоюсь. Все вопросы по адаптации — к Алику, — сказала Эл и направилась в дом.

Дмитрий осмотрелся.

— Погуляйте. Можно пить воду прямо из колодца, яблоки растут прямо на деревьях, если что-то найдете, помойте только. Обед будет в два. Эл не дергайте, она долго пробыла за рулем, — сказал он и ушел в дом.

Игорь посмотрел ему в след. Ника пробубнила:

— Он опять вспомнил, что умеет говорить?

К ним вышел Алик. Они крепко обнялись с Игорем.

— Ты совсем местный, от тебя дымом пахнет, — сказал Игорь с завистью. — Очень хочу надеяться, что с твоим участием у нас проявится рациональное начало.

Алик посмотрел на него и улыбнулся натянуто.

— Парочка Эл-Дмитрий вела вас в мир иррационального?

— Да уж, — покивал Игорь. — Я погряз в неизвестности. Оле плохо.

Алик засунул руку во внутренний карман куртки, достал металлическую коробочку и протянул Игорю.

— Дай Ольге, она знает, что это. Ей будет получше. Укачало.

— Да, — кивнул Игорь и пошел за калитку, где все еще на лавочке сидела Ольга.

— Яблоко хочешь? — спросил Алик у Ники тоном заговорщика.

— Угу. — Ника смекнула, что предложение не спроста и двинулась за ним за угол дома.

Они встали под яблонями. Алик выбрал созревший, по его мнению, плод и протянул Нике.

— На, погрызи. Ты злая, потому что голодная, — заметил Алик.

Ника в ответ сорвала и сунула яблоко ему.

— Ты тоже не в себе. Тебе тоже не помешает, — парировала она.

— Вываливай, что происходит?

— А Димочка не рассказал?

— Он не так разговорчив, как бы мне хотелось. Что у вас там произошло?

— Я не знаю, можно ли, — усомнилась Ника.

— Эл просила молчать?

Ника отрицательно замотала головой.

— Не буду я из тебя тянуть то, что ты говорить не хочешь. Про Самадина я уже знаю.

Алик по-доброму обнял ее одной рукой и притянул к себе. Ника уткнулась ему носом в грудь. Шмыгнула пару раз и созналась:

— Я, кажется, сделала глупость. Но я не могу пока сказать. Не хочу.

— Стыдно?

— Нет. Непонятно.

— Натворила что-то?

— Нет. Ничего я не делала. Просто хотела друга завести.

Алик погладил ее по волосам.

— А что в этом страшного? Эл не знает? Это тебя терзает? У тебя уже возраст подходит, чтобы иметь личную жизнь, знаешь ли. Будь у тебя родители в этом веке, вот тогда можно было бы злиться и хандрить, а с Эл у тебя — максимум свободы.

— Ага. Свободы..., — Ника протянула слово, подумала. — Сошлют нас куда-нибудь на спутник Юпитера, в закрытую зону.

— Ну, уж так сразу.

— Так мы ж из будущего сбежали. Эл вытурили из Службы. — Ника сказала это и умолкла. Алик отстранился, посмотрел, требуя взглядом продолжения. — Она не сказала? А о чем вы тут сутки болтали вообще?

— Я знаю только о Самадине, остальное Эл не рассказывала.

— Она не виновата. Это все из-за него. Из-за того, что на Эл его смерть свалили.

— Говори нормально, кто в тебя русский грузил?

— Геликс, он считает, что мой разговор должен совпадать со сленгом моей возрастной категории.

— Я вам обоим уши надеру, если найду их у Геликса, — Алик в шутку дернул Нику за ухо. — Ладно, не ты виновата. С вашим побегом я еще разберусь. Ты мне ответь лучше, что с Дмитрием? Что с ним происходит? Они с Эл в паре — хуже стихийного бедствия.

— Не-ет, — протянула Ника вслед его мыслям. — Это ты не правильно думаешь. Они нормальнее некуда. Да мы бы из этого балагана не выбрались бы, если б не они. Он не сумасшедший, наш Димочка. У него внутри дыра, пустота, как в яме темной. И думает он странно, если думает. Словно видит поток, течение жизни, и в любой момент может реагировать, не тратя время на размышления. Я такое уже видела. У Самдина. У Бишу. И Хёйлер так умеет. Вот и этот теперь. Это только кажется, что у него необдуманные реакции. Ничего подобного. Эл тоже так умеет, но не делает, чтобы людей не пугать. А ему по барабану до всех. Есть только Эл. И задача — ее охранять.

— От кого охранять ты знаешь?

Ника обернулась через плечо, словно их кто-то подслушивал, насторожилась и проговорила тихо, но зло.

— Эл виделась со своими братьями. Кикху Димон в дверь выкинул, — Ника использовала кличку Дмитрия, избегая называть его по имени. Это была мера презрения с ее стороны, — а другому Эл хотела отстрелить голову, но потом подумала, что он ей нужен, пока. Я не поверила, что она такая. Это так странно, Алик. Неужели ты ее такую любишь?

Алик тяжело и грустно вздохнул.

— Ника, Эл не такая, это они вынуждают ее такой быть.

— Это как со странником; каждый видит то, что хочет?

— Ты о чем? Странник? Откуда ты об этом знаешь?

— Видение. Она тебе не рассказала? Она же собиралась!

Алик вздохнул еще тяжелее.

— Кое-что рассказала, но я вспылил. Я видел только рисунки.

— Да что ты там поймешь сам? Нали не все рисовала. Пересказывать нужно.

— Ты, как посторонний наблюдатель, можешь мне одну тонкость объяснить? На сколько там все было реально?

— Да реальней некуда. Запутаться просто. Самадин с первых дней говорил, что у Эл яркие впечатления. Она мне и Нали войну не показывала, блокировала воспоминания. Она так летает! Я никогда такого не переживала, даже когда подключалась к ее ощущениям.

— В рисунках нет полетов.

— Так их не было. Только на тренировках. Когда Эл выпила парализующий состав, видения пошли без фильтрации ее сознанием. Там был другой мир. Люди другие. Не люди тоже! Алик, ты только пойми. Не злись на Эл. Она этого не планировала. Она хотела увидеть не тот мир, а его... Диану. Ее Эл видела на тренировках. А она красивая. В видении она никого не знала, кроме этого... жреца... Я имя забыла.

— Ты много видела?

— Почти всё, кроме моментов, когда меня кормили и кроме финала. Еще смотрели Самадин и Тиамит, а Нали рисовала все, что могла. В доме бумаги не осталось. А финал я не видела, только до момента, когда Бариэль грозил Нейду убить. Ты же меня первую оттуда выбил.

— Ника я имен не знаю. Кто они?

— Бариэль — это и есть странник, которого Эл изображала. У него из-за забвения крыша съехала, Эл ему подсказывала, что делать. А Нейда — жена Мартина. Он королем стал вместо того, чтобы быть владыкой. Из-за этого вся история и началась. Устроили разборку.

— Ника, — Алик поморщился. Ее словечки не давали ему вдумываться в то, что она говорит. — Я понимаю, что ты пытаешься объяснить. Я потребую у Геликса провести с тобой коррекцию. Не позволю так выражаться на людях.

— Да что такого? Суть от этого не меняется.

— Вот сути я не могу уловить. Странник — это кто? Что такое забвение? Что ты имела в виду?

— Ну, это все забыть. Как, — Ника подбирала слово, — амнезия. Болезнь... Альцгеймера. Странно так, вроде все понимаешь, а вспомнить, кто ты не можешь. Монту все время прикалывался, а вот Бариэль — парень посерьезнее. Он там кучу народу положил. Когда Эл хотела убить своего брата, она не лучше этого чудика была. Натурально — его ярость. Она после трансформаций в Галактисе иногда такие же реакции проявляла по старой памяти. Чертовски похоже.

— Кто Монту, кто Бариэль? Причем там Эл? Она в них не трансформировалась. Она их просто видела. Сколько их? Кто они? Ника, ты что ощущаешь? С ней что-то не так после этого видения, — осторожно спросил Алик.

— Да все не так, — Ника сделала круглые глаза. — Я боюсь, Алик.

— Да уж. Разбираться долго. — Алик искренне пожалел Нику. — Ладно, малыш, не трусь. Справимся. Помогай, мне. Без тебя мне их не понять.

— Игорь сказал, что на тебя вся надежда.

— Яблоко хоть вкусное? — Алик откусил свое. — Ничего. Подмерзло уже. Голодная?

— Ага. Мы тут жить собираемся? — спросила Ника. — Это же кошмар. Дышать не чем, люди бегают как безумные. Еду на бумажки меняют. Что за бред?

Алик задумался. Засмеяться бы, только ситуация не смешная.

— Так. Если проход не легальный, то и адаптацию с вами не проводили. Ты тут впервые. Что Эл творит?

— Эл сказала: не нужно. У нас переход через пять дней. Она сюда нас перевезла, потому что об этом доме не знают в службе.

— Какой переход?

— Не понимаю, знаю, что город называется Александрия.

Алик вытаращил глаза.

— Какая Александрия? Египетская?

— Где... Сахара, — припомнила Ника.

— Вот это новость. Это что такое?

— Бишу сказал, это называется "громко хлопнуть дверью". Там такой заговор! Куча народу в нем участвует. Они решили смену власти в Службе устроить.

— Эл это затеяла?

— Нет. Она скорее согласилась под давлением общественного мнения.

Алик улыбнулся газетной фразе в исполнении Ники.

— Оставайся тут. Поброди. Здесь спокойно. Людей мало. Захочешь пройтись — от калитки иди налево. Но лучше не выходи.

Ника осталась под яблонями, объяснив, что хочет отдышаться после города. Алик ее понимал, ей хотелось не только дышать, но и не встретить Дмитрия. Чуткая девочка болезненно восприняла перемену их общего друга, но не перемены вообще. Она была растеряна, но настроена решительно.

Эл накрывала на стол. Ольга привалилась на плечо Игоря и следила взглядом за секундной стрелкой настенных часов. Игорь тоже впал в прострацию. Над головой раздавался крип, Дмитрий бродил по чердаку.

— Ну что, господа заговорщики, прошу отобедать, — сообщила Эл. — Не рискую сразу переходить на местный рацион, но картошку и огурцы наши желудки определенно переварят.

Алик рассматривал ее, такую веселую, с той таинственной искрой в глазах, которая нравилась ему, которой он опасался, зная по опыту, что так бывает перед очередными приключениями. Однако, все что им предстояло, приключениями считать не стоило.

Он ждал, что спустится Дмитрий, но Эл отнесла ему еду наверх. Нике она оставила право самой решать — идти к столу или нет.

Обедали они вчетвером. Алик смотрел время от времени в окно. Погода была осенней, унылой. Ели молча. Алик не мог припомнить, когда они так молчали. Когда они собирались вместе по мирному поводу? Ему казалось, он их сто лет не видел. Счастливых Олю с Игорем он помнил только по Вене. Глазки горели у обоих. Он не мог оценить их трогательных семейных отношений, помнил, что они вечно находили повод для препирательств, вернее Оля его находила. Теперь сидят рядом, бок о бок, немного растерянные,. Оля ухаживает за ним, он, как обычно, нежен с ней. Алик понял, что они уже давно вместе, а он этого не видел. Игорь с улыбкой смотрит, как Ольга изучает вареную картошку, ковыряя ее вилкой.

Эл сидела по-хозяйски вальяжно, закинув ногу на ногу, там, где не так давно сидел Дмитрий. Если отвести глаза, он помнил ее в одежде будущего или утром в его футболке. Эта Эл далека от той, которую он хотел бы видеть. Словно не было вчерашнего вечера и ночи.

Воспоминание о том, кем он может оказаться для нее, заставляло его внутренне содрогаться. Не может она быть так спокойна. Ника сказала, что Эл переживает. Но Эл прячет свои мысли и чувства. Она скорее ожидает, когда все чуть придут в себя, чтобы опять вывести из душевного равновесия. У нее пища не вызывает интереса, как у Ольги. Эл просто с аппетитом жует и смотрит в окно на Нику, слоняющуюся в задумчивости и дурном настроении по запущенным грядкам. Дурное настроение оценивалось тем усердием, с каким Ника пинала щепочки, яблоки, пожухлые растения, какой-то строительный мусор, попадающий ей под ноги. Девочка из будущего, которая ничего не понимает из того, что ее окружает, подросток, который злиться на все, что не понимает.

Потом на грядках появился Дмитрий, и Ника вприпрыжку помчалась в дом. Она, не разуваясь, влетела в комнату. Алик не стал ворчать, она не знает, что тут принято снимать обувь, не повод сейчас ее воспитывать. Ника пробралась к окну и села на подлокотник кресла Эл, спряталась.

Дмитрий опустился на табурет у самой двери и облокотился спиной о стену. Комната была в сумраке, он выбрал положение так, чтобы его непривычный вид скрыли сумерки.

— Говорить буду я? — спросила Эл у Игоря.

— Да, лучше ты. Я не в себе. Волнение не дает мне собраться. И еще, Эл, я чувствую себя преступником. Это никакой уверенности не придает. Я не могу за себя поручиться. Это честно, — признался Игорь. — Там, все казалось простым и понятным. А отсюда — все запутанно.

Эл спокойно кивнула.

— Тогда. Главное, — уверенно сказала она. — У нас две задачи. Одна. Продемонстрировать, как работает метод, который Лайза и ее команда разработали в процессе анализа пропорций Самадина Бхудта. Вопросы по этой теме есть?

— Чтобы это признали нужно неединичное разновременное проникновение, — сказал Алик.

— У нас есть венский эксперимент. Там было шесть проникновений в короткий промежуток времени, — возразил Игорь. — Причем, те расчеты уже не были приблизительными. Лайза собственное переброской доказала, что расчеты могут быть очень точны. Сейчас точность расчетов дошла до секунд. Мы будем иметь дело с орбитальными масштабами. Для этого нужно провести двадцать перемещений. Если не будет ни одной ошибки, мы выиграли.

— Волнение, говоришь? — серьезно спросил Алик.

— Мы ни разу не должны ошибиться. Меня это смущает,— пояснил Игорь.

— И вы хотите, чтобы вам, сбежавшим из будущего, и мне, согласившемуся в этом участвовать, не смотря на обязанности, кто-то поверил? Это наивно. Эл, — Алик обернулся к ней. — Эти доказательства никто не примет. Ты не настоящая. Тебя выгнали. Дмитрий — труп. Прости. Я — здесь. Ника — стажер нулевого уровня. У Оли и Игоря нет статуса. Вы?... Вы с ума сошли?

— А мы ничего не будем никому доказывать, — возразила Эл. — Мы создадим условия. Направим ход событий так, чтобы они сами себе доказали. У нас иная цель. Пусть служба сама себе поверит. Им придется нас найти. Мы прячемся — они ищут. Без нового метода ничего у них не выйдет. Хёйлер это быстро поймет, ему будет наплевать, как хорошо работает теория, он на нас натравит всех, кого позволят. И если их наберется пять или шесть групп — мы победили. Им придется послушать Лайзу и ее людей, чтобы нас обнаружить. Хёйлер хочет меня убить, после побега он захочет сделать это дважды.

— Хёйлер? — переспросил Алик. — Ты его вернула в должность. Он это забыл?

— Из-за Самадина он это забыл, — уверено кивнула Эл. — Я одного опасаюсь, как бы он лично не ринулся нас искать. Мне будет жалко истязать его гордыню. Если так случится, Хёйлер будет гоняться за мной сам. Оставьте ему это право, чем раньше он выместит на мне свое зло, тем быстрее простит мне Самадина. Ему нужно вылить на меня свою ярость.

— Мне казалось, Хёйлер хорошо собой владеет, — сделал замечание Алик.

— Владел. Я — предел прочности его самообладания, — вздохнула Эл. — Он относится к той категории людей службы, кто стоял за Самадина. Другой лагерь, более влиятельных поклонников старой теории придерживал начало экспериментов. Когда на шести личных картах сразу появятся красные метки, они сдадутся. Шесть патрулей. По четыре точные переброски на каждый. Два временных канала. Плюс наши проходы. Опротестовать такое никто не сможет. А если получится с Александрией, я не буду считать эти годы потраченными впустую.

— Хочешь сказать, что мы там окажемся, и патрули нас найдут? Им нужно зафиксировать наш проход, — осведомился Алик.

— Они нас найдут. У нас задача, как в Вене, чтобы не поймали до конца операции. Чтобы мы успели сделать другую важную работу, — ответила Эл.

— Другая важная работа — это задача номер два? — Алик начал саркастически улыбаться Эл.

Идея — захватывающая и масштабная. Ему ли не знать, как Эл любит крупные задачи. Сейчас ему предстоит узнать, чего ради она затеяла эту авантюру. Ради памяти Самадина?

Дмитрий наблюдал за ним издали и едва подавил грустный вздох. Алик его разочаровал, он не подумал, что Эл могла очень близко к сердцу принять смерть наставника и друга. Задача номер два для Эл, именно, задача номер два.

— У меня есть один старый долг, который я не вернула. Эта экспедиция дает мне такую возможность. Вы занимаетесь перебросками, я — своим долгом. На сей раз мне компания не понадобится, — пояснила Эл.

— Эл, это не честно, — ожила Оля.

— Это почему же? — с улыбкой возразила ей Эл. — Ваша сильная сторона — это наука, а моя — поиски.

— Ты не можешь работать одна, — поддержал Алик мнение Ольги.

— Я буду с ней, — ответил ему Дмитрий. — Это не обсуждается.

Алик метнул удивленный взгляд в Эл. Она кивнула.

— Это не обсуждается, — подтвердила она и наградила его красноречивым взглядом, требуя понимания.

— Кто-то захочет работать со мной добровольно? — спросил Дмитрий низким голосом из сумрака.

Все посмотрели на него, встретившись с его колючим взглядом, не отвернулись Эл и Алик.

— Ты прав, — тут же согласился Игорь.

— Вопрос решен, — умиротворяюще произнесла Эл. — У нас две команды: мы с Дмитрием и вы вчетвером. Количество объектов теперь значения не имеет.

— Ты раньше ничего не говорила о делении на команды. Я думал, что мы будем работать сообща, — сделал замечание Игорь. — Эл у тебя тайна от нас?

— Хотите, чтобы она стала вашей? — с улыбкой спросила она. — Хорошо. Помните ящик, который стоит в моей комнате на острове? Я открыла его. Меч, который ты исследовал, — оттуда.

— Правда? — удивился Игорь.

— Какой меч? — спросил Алик.

— Меч из видения, — ответила Эл.

— Вы нашли тот самый? — воскликнула Ника, подскочила с места и заглянула Эл в глаза, словно не чувствовала, что та говорит правду. — Класс!

— Меч с картинки? — еще не веря, уточнил Алик.

— Да.

— Он существует?

— Существовал. Сейчас — это обломки.

— Я могу его восстановить, — добавил Игорь.

Ему было странно наблюдать за Аликом, который все узнает последним. Обычно его место занимал сам Игорь, а теперь не мог не почувствовать маленькую каплю удовлетворения.

— Инопланетные собратья доставили мне этот груз, — вернулась в русло своих пояснений Эл. — Я не могу остаться в долгу. Им нужен артефакт из нашего прошлого, я попытаюсь им помочь. Они доставили то, что может спасти мою цивилизацию, так почему бы мне не добыть то, что нужно им. Это справедливо.

— Я не один раз уже слышу слово "справедливо", — вздохнула Оля. — Если действительно справедливо, я готова рискнуть всем, что имею.

— А я хочу в прошлое, — заявила Ника.

— Не сомневаюсь, — иронично заметила Эл. — Для контакта с неизвестной культурой нам просто необходим телепат. Условия будут самые суровые. Даже лингвистическое кодирование мы сможем провести, когда Геликс разберется с языками на месте. Нам все придется добывать самим. У нас не будет никакой поддержки, кроме Геликса. Незнакомое время.

— Корабль с нами? — спросила Ольга.

— Да. Но перебрасывать нас будет не Геликс. У меня договор с нашими гостями, они организуют нашу переброску туда. Они же нас заберут обратно, если мы изловчимся и не попадемся в руки патрулю. А мы не попадемся. Они же нас эвакуируют в случае провала. Если служба потеряет патрули, или переброска пройдет не гладко, нам придется работать до обморока, чтобы всех вытащить. В нас я уверена. В маневрах кораблей бы не ошиблись.

— Каких кораблей? — спросил Алик.

— Космических, — хохотнула Эл. — Могу устроить капитаном.

— Ты ему не объяснила? — спросил Игорь.

— Не успела. Ты сам объяснишь.

— А средства? — спросил Игорь.

— Обойдемся минимумом. Нам придется некоторое время сохранять секретность. Лишь, когда мы найдем патруль, а не патруль нас, мы на месте решим, когда можно себя выдать, — сказала Эл. — Будет интересно.

— Жутковато, — вздохнула Оля. — А медицина? Если кого-то ранят?

— Ты — наша медицина, — улыбнулась Эл.

— А если ранят меня? А если глубоко?

— Я тебя зашью, — пошутила Эл. — Не трусь, доктор, веди себя аккуратно. Я против того, чтобы нам помогал Геликс, это нарушает чистоту эксперимента, но без него мы потратим уйму времени на адаптацию, поэтому я беру корабль. Оля, ты не умрешь.

— То есть у нас осталось пять дней, чтобы подготовится ко всему этому? — уточнил Алик.

— Если мы задействуем арсенал местного отделения, нас вычислят, — запротестовал Игорь. — Нам нельзя.

— Это у вас пять дней. Мы с Дмитрием уходим послезавтра, — сообщила Эл. — Мы окажемся в другом веке. Это собьет с толку первую волну патрульных. Игорь, Ника, Оля, в город вам нельзя, остаетесь тут. В нужное время Геликс вас заберет.

Игорь наблюдал, как постепенно нарастает в Алике возмущение, как роятся вопросы в его взглядах. А Эл делает вид, что не замечает его эмоций. Тут Игорь понял, что настал момент, Алик сейчас взорвется.

— Что значит, послезавтра?! — рявкнул он. — Вы вдвоем совсем свихнулись?!

— Я тебе не командир в данной ситуации, и все же решение принимаю я, — ровным тоном ответила ему Эл. — Я на среднем уровне знаю латынь и греческий, помимо прочих. Я была так глубоко в прошлом, как никто из вас. Мне было десять, и я справилась. Ты забыл, что в классификации Галактиса, помимо командорства, я нахожусь среди специалистов по контактам. У меня еще есть в запасе иная сила. Я — великая и настало время этим пользоваться. Я могу понимать людей. Я справлюсь. Дмитрий разговаривать не собирался. Геликс справится с лингвистическим кодированием за сутки. Для нашей с Дмитрием работы требуется несколько больший запас времени. О месте встречи в Александрии мы еще договоримся, когда я археологические данные и карты посмотрю.

— Я не согласен, — возмутился Алик. — Такого риска ничто не стоит, Эл.

— Не согласен — присоединяйся к патрулю, — тон Эл стал суровым. — Научишь прыгать во времени навигационную систему, с тобой они не промахнуться мимо нас.

На памяти друзей за эти годы в таком тоне они разговаривали впервые. Эл осталось добавить свое знаменитое: "Это не обсуждается".

По взглядам Оли с Игорем и Ники Эл догадалась, что они жалеют Алика. Дмитрий остался равнодушен.

— Что же они просили найти? — решил осведомиться Алик.

Он во время остановился. Переломить упрямство Эл сейчас было бы невозможно. Она не обсуждала с ним заранее никаких планов. Тайны. Неискоренимые тайны. Он сам виноват, что не выслушал ее. Утренняя ярость едва не закипела в нем опять, но, почуяв приступ гнева, он во время напряг волю.

— Одно очень старое изображение, — ответила она..

— Какое?

— Это будет известно на месте.

— И как ты его вычислишь?

— Я видела все остальные, — Эл хитрющими глазами осмотрела друзей. — Не истязайте ваши умы задачами, которые вам не нужны. Забот у вас будет очень много. Если мне потребуется помощь, я вас позову.

Эл поднялась из кресла, отошла, и на ее место шмыгнула Ника. Девочка с интересом наблюдала за всеми.

Чтобы предотвратить дальнейшую полемику, Дмитрий поднялся с места и весьма настойчиво потянул Эл к выходу.

— Погуляй, — сказал он, выпроваживая ее из дому. — Тебе нужно проветриться. Я уберу со стола.

Игорь с ликованием посмотрел на Ольгу и Нику, во взгляде его читалось: "Вы видели?!"

Ника шмыгнула носом.

Алик, как изваяние, замер за столом, он сидел неподвижно какое-то время, потом поднялся и тоже ушел.

— Пошел за Эл, — прокомментировала Ника и ехидно глянула на Дмитрия.

— Может быть его остановить? Он измотает Эл вопросами. Она несколько дней возилась с нами, — сказала Ольга и посмотрела на подошедшего к ним Дмитрия.

Дмитрий сделал останавливающий жест, пресекая возможные намерения друзей.

— Им нужно поговорить, — сказал он и стал собирать посуду со стола.

— Помочь? — предложила Ольга.

— Посуду собери. Ника и Игорь берите ведра. Я научу доставать воду из колодца. Потом покажу, что здесь и где.

Все бросились ему помогать.

Эл ушла довольно далеко, пока Алик нагнал ее. Он пошел рядом.

— Не возражаешь? — спросил он.

— Нисколько. Это ты решил выложить стену кирпичом между нами, не я. Алик, я знаю, что творится с тобой. Поверь мне, знаю. Но события нельзя остановить ради того, чтобы ты успел понять. Тебе придется все делать на ходу.

— Эл у тебя сейчас пистолет? Кобура под курткой.

— У тебя опытный глаз. Я ношу оружие по требованию Дмитрия. Он прав. Алик, тебе придется вернуться в город и проверить наши карты. Ты почти глава отделения. У тебя есть доступ к архивам. По крайней мере, эти сутки. Если метки все же будут синими, желтыми, даже оранжевыми — нам повезло. Если кодировка красная, это означает, что патруль может применить силовые методы вплоть до уничтожения. Вот почему ребята тут. Когда я поняла, что о доме не знает служба, я была тебе очень благодарна за эту покупку.

Алик грустно улыбнулся.

— Не злись. Ты знал, на ком женишься.

— Не знал.

Эл не сдержалась.

— Значит, мой статус принцессы все-таки что-то меняет?

— Эл, я лишь хочу сказать, что, не смотря на нашу близость, я имею право оставаться при своем мнении. Мне не обязательно верить в то, во что веришь ты.

— Меня это очень радует.

Алик смягчился.

— Твое мышление все еще парадоксально для меня. Мне кажется, что я знаю тебя, и вдруг не понимаю в тебе ничего. И что мне тогда делать?

— Доверяй своим ощущениям. У тебя это хорошо получается.

— Вот почему я не хотел, чтобы начинался этот день.

Он бросил на нее недовольный взгляд и увидел, что Эл улыбается. Она вспомнила утро.

— То есть, ты готова признать, что в запале можешь сделать глупость? — спросил он и подумал о том, что сегодня случилось. — Зачем ты сказала это именно сегодня?

— Непредвиденную ошибку — да, но не глупость. А ты их не делаешь?

— Не так уж часто. Я никогда не рискую так, как ты. Тебе словно нравится ходить по лезвию. Рассел прав, у тебя патологическая страсть устраивать катастрофы любого масштаба и свойства. Кровь стынет. Утром я почти озверел. Это правда. Поставь себя на мое место.

— Я делаю так постоянно. Ты не можешь принять того, что мы разные существа и у нас разный опыт, не смотря на брак, на нашу с тобой связь. Так привыкай, что мы одинаковые. Мы вместе и будем рядом, насколько сами этого захотим, но у нас должно быть свое пространство для развития. Это важно.

— Меня волнует, что в твоем пространстве последнее время для меня все меньше места.

— Это неправда, — возразила она.

Многое в ее жизни сейчас вращалось вокруг него, не давало покоя. Он занимал ее мысли очень часто, лишь трагедия с Самадином заставила ее забыть о терзаниях последнего времени.

— Ты пойдешь с нами? — спросила она, стараясь уйти от неприятного разговора. Вопрос был лишним, она задала его, чтобы отвлечь его и отвлечься самой.

Он молчал.

— Мне нужна поддержка, Алик. Помоги. Не хочешь в прошлое — помоги навигаторам в будущем. В перебросках чистой математики не бывает.

— Меня не допустят до поисков. А если допустят мне придется вас найти. Я-то найду, только чем вам это обернется. Я не хочу вас всех потерять из виду или лишить свободы. Я иду с вами. Если мы вернемся оттуда, что с нами будет? Мы ударимся в бега? Ты ради теории Самадина хочешь отобрать у Игоря и Ольги их дом, их время, их окружение, их жизнь?

Они дошли до развилки.

— Куда ведут эти дороги? — спросила Эл вместо ответа.

— Эта идет вдоль озера в соседний поселок. Эта — в лес, — указал Алик.

Эл выбрала дорогу в лес. Он пошел за ней. Эл увидела тропинку, которая терялась в ельнике и, перемахнув через придорожную канаву, пошла по тропе. Алик прыгнул за ней.

— Ты мне не ответишь?

— Этот вопрос тебе лучше задать им, — не оборачиваясь, сказала она.

— Ты уже с ними все обсудила?

— Это они и еще другие люди, много людей, просили меня возглавить этот переход. Алик не все так трагично, как рисует твое воображение. Ты мрачен, потому что новости тебе не нравятся. На тебя свалилось то, что ты не планировал. Я знаю, ты этого не любишь. Там, в будущем, я была уверена, что ты к нам присоединишься.

— Будто у меня есть выбор!

— Есть. Ты можешь пойти к Хёйлеру, сказать, что мы ушли без тебя. Ты можешь сам возглавить патруль и запутать поиски, чтобы нас нашли, когда мы этого захотим, — Эл улыбнулась. — А еще ты можешь возглавить переброску и сделать так, чтобы группы ушли по правильным координатам.

— Бросить вас?

Эл опустила голову и замотала головой.

— Мамочка, — стараясь подавить смех, пробормотала она, а потом сказала внятно. — Тебе нравится нас опекать? Ладно. Твои функции в команде прежние. Без меня ты — главный. Видела я, как вы с Никой шушукались под яблонями. Она тебе поможет. Она взрослеет, ей уже не хочется следовать за мной. Дмитрию не до нее, а ее это расстраивает. Она нервничает и дерзит. Она меня слушает только потому, что еще верит в мой опыт. Ты начал превосходить меня в ее глазах. Она надежная в деле. Только с виду нервная. На работу это не повлияет, она может нервничать до или после, но не в процессе. Сосредоточение на деле не вызывает у нее нервных всплесков, как у большинства людей.

— Ты уже все спланировала?

— Что тут можно планировать? Глубина-то какая! Второй век до нашей эры.

— А ближе нельзя?

— Не я выбираю пункт назначения.

— Почему Александрия?

— Потому что библиотека. Их библиотека привлекла. И вот что странно, они не выбрали Пергам или Музейон, им нужна малая библиотека Серапеона. Значит, точно были в нашем прошлом. Так уверены, что у нас предки общие, что мне даже сложно возражать. А вытянуть ничего не могу. Конфронтация ни мне, ни им не нужна. Я и так им угрожала для виду.

— Почему ты согласилась? Из-за того ящика? Только ли?

— Выполню задание — будет повод их спровадить. Алик, не напирай, — сказала Эл, когда уловила его протестующий взгляд, — в данном случае свет клином сошелся именно на мне. Рассел внес их в каталог наблюдаемых Галактисом систем. По крайней мере, после этой экспедиции они бесконтрольно в нашу историю не вмешаются — это тоже повод. Все. Не хочу больше говорить, сил скоро не останется. По теоретической части Игоря донимай.

Эл обняла ближайшую сосну, прижалась лбом и замерла.

Он хотел подойти к ней, обнять. Вчера она была почти беззащитна, когда признавалась, что устала, он видел ее слезы, старался утешить. Вчера сердце сжималось от сладостного чувства. А теперь. То ли упустил мгновение, то ли так быстро пронеслась в голове мысль о ее недавнем признании, что он ей брат, то ли обида не дала преодолеть барьер, но Алик остался стоять рядом и смотрел, как Эл в обнимку с сосной замерла и вдыхает смолистый аромат, закрыв глаза. А он стоит, не может сообразить, нужен он ей сейчас или он лишний. Он оставил ее в покое.

Вечером Алик уехал в город на электричке.

В доме стало мирно, все вроде бы успокоились. Потрескивание огня в печи навевало покой. Спать собрались — едва стемнело. Ника заняла диванчик в кухне. Дмитрий разрешил Игорю спать наверху. А Эл и Ольге пришлось улечься на большой кровати в спальне.

Эл ложилась последней, Ника уже сопела, свернувшись калачиком на диване, по-детски подложив под щеку сложенные ладони.

Ольга, казалось, спала, но едва Эл устроилась и вытянулась с удовольствием, как Оля зашуршала и повернулась к ней.

— Не спишь? — спросила Эл.

— Нет. Хотела, но мысль не остановить. События так и мелькают в голове. А тут тихо, думается хорошо, словно пространство свободно и не давит. Лежу, думаю обо всем. Представляю, как мы тут сможем жить. Если Игорь будет рядом, мне все равно, смогу жить где угодно. А знаешь, я, как всегда, напугалась по началу. Прошлое, неизвестность, опасность. А потом такая решимость появилась. Вдохновение. Это же так интересно. И что мне нравится осознавать: я этого хочу. Хочу, Эл.

Эл закинула руки за голову. Про то, как ее тошнило в машине, Оля уже не вспоминает, что весьма примечательно. Позитивный настрой Ольги — влияние Игоря. Все стало с ног на голову, они с Игорем — не разлей вода, Дмитрий — не такой, Алик не принял решения, как относиться к шквалу новостей. Где все то, что было в Вене? Словно сон, другая реальность, года не прошло по этому времени. Для нее из-за Дмитрия время потеряло значение, быть может, причина кроется в этом.

Эл вспомнила жизнерадостного Монту, точно — дитя звезд. Осталось с завистью вспоминать его проделки.

Словно уловив ее мысли, Оля продолжила рассуждать.

— Мне с тобой не страшно. Сегодня ты сказала: "Я — великая". Ты прежде никогда так не говорила. Я такое о тебе слышала, только от Тиамита. То есть, я принимаю факт, что ты дочь правителя мира, но уловить весь масштаб не могу. Много всего. Я в роли главаря пиратов тебя не воспринимала. До сих пор вообразить сложно, на что ты способна. А сегодня поняла, что я не одна такая. Алик тоже не понимает. Это так странно. Алик — и не понимает.

— Ошибаешься, он как раз понимает. А ты поверила бы в то, что мое видение — правда? — спросила Эл.

— Ты рисунки не показала. Но я видела, что тогда творилось в поместье Самадина. Если Самадин поверил, Тиамит, то почему я должна не верить тебе.

— Я сомневалась, — вздохнула Эл. — Сама себе не хотела верить. До последнего. До сегодняшнего утра.

— К тебе все же применимы человеческие категории, хоть отчасти, — заговорила Ольга после молчания, — если ты увидела совсем не то, что ожидала, твое сознание старается отрицать твое участие в видении и его вероятность.

— Вы правы, доктор, — с улыбкой кивнула Эл.

— А в то, что у нас получиться погрузиться в реальное прошлое ты веришь?

— Сомневалась, до того момента, как села за руль и поехала за вами в Москву. Странно, правда? — призналась Эл.

— Ничего не странно. Это ты, Эл, в этом — вся ты.

— Почему-то я каждый раз бунтую? Ты верно заметила — в этой особенности что-то кроется. Отрицание, как способ избежать своей участи.

— Или предчувствие. Эл, когда ты так себя ведешь, плохое случается. Или я не права?

— Права. Случается.

— И сейчас? Случиться?

— Уже случилось. Не пугайся, я сделаю так, чтобы вас это не сразу коснулось.

— Это еще почему? — в тоне Оли слышался упрек. — Мы друзья тебе или нет? Пусть мы люди, но мы тоже кое-что можем. Тиамит взялся нас учить. Он говорил, что я буду лечить твои раны. Я ему верю. Теперь Игорь знает, как восстановить твой меч. А если он в чем-то уверен, то это считай сделано. Ты помнишь, что в твоей крови гуляют инородные частицы? Такие же есть в мече. Эл, ты понимаешь? Такие же. Выражаясь технически, меч запрограммирован на своего владельца, он именной. Ты возразишь, что он не твой. А выходит, что твой. И как после этого мне не поверить, что твое видение было правдой?

— Оля ты меня поражаешь, — с улыбкой заметила Эл, — своим спокойным отношением к делу. Тебе нужно одно доказательство там, где мне нужны десять. Удивила.

— Эл, ты Алику сказала. Я почувствовала. У него — тьма в глазах. Но не такая, как у тебя бывает, у него такая же, какая сейчас у Димки. Он тебя терять не хочет. Ты сказала ему?

— Сказала. Я показала ему рисунки, объяснить ничего не успела.

Эл потянулась, зажгла светильник, дотянулась до тумбочки, добыла папку.

— Держи, смотри. — Эл положила папку на колени привставшей с постели Ольги.

— Я без Игоря не буду смотреть. Это не честно. Он обижается, когда узнает, что-то последним.

— Тогда идем наверх, они не спят.

Они пробрались на чердак, мимо спавшей детским сном Ники.

Длинная лампа дневного света, жужжа, освещала чердак мрачноватым светом. Молодые люди тоже не спали. Оля несла одну папку, Эл другую.

Дмитрий понимающе посмотрел на Эл.

— Решилась? — спросил он. — Пора бы уже.

Игорь и Ольга наблюдали, как Эл и Дмитрий раскладывают листы по порядку, рядами, чтобы удобно было ходить и смотреть. Система отработанная еще на острове, когда Дмитрий сам изучал рисунки. Места не хватило, и часть повесили на перегородку.

— Финала нет, но я его расскажу, — пояснила Эл.

Эл и Дмитрий уселись рядышком в стороне, предоставив друзьям пространство и время для просмотра.

Игорь бродил туда и обратно, Ольга останавливалась, приседала и могла по долгу рассматривать некоторые рисунки.

— Как их звали? — первым спросил Игорь.

Эл перечисляла имена и описывала, кому они принадлежат и характер героев. Единственный рисунок, который Игорь поднял с пола, был портретом Мартина.

Он неуверенно огляделся, будто рядом кто-то мог подслушать, и спросил, повернув рисунок так, чтобы видела Эл.

— Алик тоже великий? — спросил он.

— Да, — коротко ответила Эл.

Оля встала за его плечом.

— Так вот откуда эта связь, — сказала она со вздохом.

— Неужели все так ясно? — спросила Эл у Игоря, подняв бровь.

— А тут и понимать нечего. Вот и не верь после этого в прошлые жизни. То есть, вы теперь на их месте? — спросил он.

— Не совсем.

— Что стало с ними в конце?

— Я знаю только, что владыка убил Бариэля, когда тот передал детям Мартина и Нейды силу прадеда. Скорее всего старый владыка при столкновении со странником тоже погиб. Кливирин стал императором. Первым императором нового мира. И в память о страннике он построил несколько святилищ. Это я знаю уже не из видения. Это реальность.

— Ты хочешь сказать, что видела статуи с изображением странника?

— Я видела изображения Кливерина и знаю его титул. Это он дал жрецам почти безграничную власть в мирах. Браззавиль, слуга отца — один из его потомков. Я видела в мирах много свидетельств тех событий. Только теперь они оказались связаны с видением. В мирах особенно почитали владычицу. Всегда, — вдруг с улыбкой сказала Эл.

— Это все очень интересно, — протянул Игорь. — Настоящая легенда. Так вот почему Алик сегодня был не в себе. Он это знает?

Он посмотрел на Ольгу, она покивала в знак согласия.

— Это трудно, — сказала Эл.

— Бедный Алик, — вздохнула Ольга. — Ему снова придется соперничать с твоей силой, Эл. А он этого не любит.

— Ему бы со своей справится, — заметила Эл.

Эл хотелось бы думать иначе. Она посмотрела на друзей с надеждой. Они сгладили тяжесть этого дня своим дружным приятием ситуации. Эл захотелось обнять обоих, но их разделяли ряды рисунков. Она улыбнулась.

— А Мартин? — спросил Игорь.

Эл пожала плечами.

— Надеюсь, проклятье его не коснулось.

— Какое проклятье? — почти в один голос спросили Ольга и Игорь.

Эл хлопнула себя по лбу.

— Забываю, что рисунки ничего не объясняют. Мои мысли так давно вертятся во всем этом, что, простите, я забыла о том, что вы можете чего-то не знать.

— Я тоже не знаю о проклятии, — сказал Дмитрий. Эл вспомнила, как на острове он только смотрел рисунки Нали, но вообще редко что-то спрашивал. Дмитрий сразу разделил персонажей видения и реальных людей.

Эл поднялась взволнованно, сложила руки на груди и заходила взад-вперед.

— Это еще одна старая легенда. Много старше событий моего видения. В том и дело, что я не точно знаю обстоятельства. Их хорошо до забвения знал Бариэль, но мне досталось его поврежденное сознание. Все вертится вокруг того, что правление миров должно принадлежать исключительному существу. Но никто из тех владык, что мне довелось видеть..., — Эл остановилась, умолкла, улыбнулась смущенно. Ей было странно так говорить, — не обладал должной силой, что ли. Хотя... дело тут, в общем-то, не в силе, а в способности творить и поддерживать существование миров. Моих миров. Хотя в видении разделения не было. Это обстоятельство стоит прояснить. В какой-то момент эта сила, передаваемая из поколения в поколение, стала слабеть. На Мартине она практически была ничтожной, по сравнению с моим отцом. Странник, можно сказать, вдохнул новую силу в детей Мартина и Нейды, призвав существо извне — Нейду и пожертвовав собой. Он не хотел быть пленником миров и выбрал смерть своей оболочки, он разрушил себя. Я об этом ничего не знаю. Что за этим последовало?... Я не знаю, сколько поколений отделяет меня от видения? Самадин говорил, что мне самой придется в этом разобраться. В мирах говорили о проклятье полушепотом, тайком, со страхом. Я узнала о нем вопреки воле отца. Об этом заявил другой странник, который пришел за мной в миры. И он требовал, чтобы я ушла. Значит, проклятие еще действует... Есть вероятность, что Мартин все-таки убил отца. Тут есть элемент повторения событий. Я пошла на конфликт в тот момент, когда отец хотел меня использовать, как владыка из видения пытался использовать Нейду. У меня внутри было такое чувство протеста, словно сработала какая-то программа. Я вовремя сбежала... Или он меня отпустил?... Я не знаю. Я обрела свободу, чтобы снова к этому вернуться. А если выясниться, что к этой истории причастен Алик... Я уж совсем не знаю, что должно происходить? Спасибо, что не смотрите не меня, как на безумную.

— А от тебя всего можно ожидать, — весело заметила Оля. — Эл, знаешь, что смущает меня. Почему ты говоришь, что правление и сила принадлежит только одному? А владычица? А Нейда? Ты сама говоришь, что их или ее почитали в мирах. Правят двое.

— Воззрения смертных — это только вера, а порой и суеверие далекое от действительности, — продолжала Эл. — Не наделенному силой существу свойственно верить, что есть сила, которая его спасет. А это, увы, не всегда так. Я не знаю о владычице и ее роли ничего, кроме ситуации с наследниками. Я не видела ни одной действующей владычицы. Я могу ручаться лишь за то, что наблюдала лично. Но, возможно, ты права. — Эл посмотрела на Ольгу и поняла, что только женский ум мог придти к такой догадке. Сама Эл избегала так думать. — Я мало знаю.

— Ольга права. — Дмитрий тоже поднялся с места и прошелся вдоль первого ряда. — Братцев своих вспомни. И отца.

Дмитрий заметил, как Эл нервно сглотнула. Алик. Опять Алик, все вертится вокруг него. Скорее бы в прошлое. Пока она у него на виду, он будет чувствовать уверенность. Алик не опасен, он знает, видел, чувствовал, но он терзает ее. Он совершенно проигнорировал, как она измотана. Чертов эгоист!

Игорь оторвал взгляд от рисунка на полу, посмотрел на Дмитрия и вдруг сказал то, от чего Дмитрий содрогнулся.

— Да, Хранитель, забот у тебя теперь будет выше неба.

"Когда это вы так успели этим проникнуться?" — мысленно задал вопрос Дмитрий, глядя в глаза другу. Откуда Игорь знает? Когда узнал? Дмитрий подумал о Тиамите.

— Эл, получается, что ты теперь владычица? — спросила Ольга.

— Нет. У меня другая функция, — ответила Эл и улыбнулась. — Я, хвала космосу, не имею такого права. Если верно то, что я дочь своего отца, то я не сверхсущество. И не хочу им быть. Я отреклась от наследования, чтобы возвратиться к вам.

— К Алику. Ты вернулась к нему, — не выдержал Дмитрий своего внутреннего напряжения. — Ты посмотри на это в новом свете. Ты ушла от великих к еще одному великому. Где здесь другой выбор?

— Эл, это так! Это здорово! Значит эта связь работала изначально! — воскликнула Ольга и просияла. Она всегда так считала, что тесная связь между Эл и Аликом словно предрешена судьбой, но при нынешнем масштабе обстоятельств поступок Эл выглядел не просто актом любви. В этом было что-то мистическое, покрытое тайной и опасностью. Эл сбежала из миров ради него! И если в ней сейчас видится мощь, то, что было прежде? От чего на самом деле она отказалась ради любви?

Оля покосилась на рисунок в руках Игоря. Потом сам собой взгляд перешел на пол, где был лист с многослойной композицией из нескольких лиц и событий. Она восхитилась способностью Нали Бхудт, как художника, так повествовательно и многослойно передавать смысл сцены. На рисунке рядом были Монту и Нейда. Похожие и не похожие друг на друга, в тот момент, когда поменялись одеждой. И Оля решила, что на Нейду Эл похожа чуть больше, чем на Монту, не смотря на то, ччто в глазах Эл она не однажды видела особый, шальной огонек, хорошо схваченный Нали в глазах странника.

— Это одна из причин, — к Олиному разочарованию ответила Эл, а потом подытожила. — И, увы, обстоятельства таковы, что мне придется возвратиться.

— Когда? — спросил Игорь.

Его решимость, а не испуг приятно удивила Эл.

— Не сию минуту, конечно, — успокоила Эл.

— Дай слово, что возьмешь меня с собой.

— Нас, — добавила Ольга.

— Я на вас очень рассчитываю, — без тени лукавства ответила Эл. — Мне не справится в одиночку. Надо только подучить вас кое-чему. Отработаем Александрию, и мы с Тиамитом вами займемся. Попадем мы в опалу у Службы Времени или нет — это не важно. Жить нам после путешествия придется на острове. Это безопасно во всех смыслах.

Дмитрий наблюдал, как они воодушевились. Оля схватила Игоря за руку и стиснула. Поразительное дело, когда Оля успела набраться смелости, вечная трусиха. Он потерял из-за страданий кусок жизни, если не себя самого. Словно его век не было, а теперь и люди и обстоятельства изменились. Зато он не может воспринимать все по старому, совсем не может. Он припомнил, как Эл испытывала его на острове. Смогла же вызвать его ярость! То, что вызывает в нем всплеск сил. И ничуть не странно, что именно эта бездумная, неподдающаяся контролю страсть, выжила после его душевного катаклизма. Она неожиданно оказалась полезной в стычке с Кикхой. Никакое иное качество, а эта ярость.

Эл больше не боялась рассказывать обстоятельства видения. Чем больше ей приходилось объяснять друзьям, тем неотвратимее приходила убежденность, что все что было в видении — правда.

Часть 2 Александрийский проход

Глава 1

1172 год нашей эры. Руссильон. Королевство Арагон. По дороге в Перпиньян.

Конь споткнулся и, спустя немного времени, захромал. "Что за скотина такая? У него талант терять подковы", — выругался про себя Бригар. Коня он купил в Перпиньяне на ярмарке два года назад. Давно нужно было либо продать его, либо зарезать. Но с деньгами последние два года было неважно, и он откладывал расставание с конем. Он был его единственным животным в хозяйстве. Бригар полгода назад завел пса, но тот сдох, наелся какой-то падали.

Начало весны навевало на него некие надежды. Бригар пожалел мерина, слез с седла и пошел пешком, взяв коня под уздцы. В Перпиньян — столицу графства — он попадет в лучшем случае к вечеру. По дороге будет деревенька Тулуж, там он найдет кузнеца.

Конь похрапывал, раздувал ноздри, и Бригару казалось, что скотине весело. Бригар несильно ткнул коня по морде кулаком в перчатке.

Еще с утра хитрая скотина не хотела выходить из стойла. Бригар давно подметил, что у него невероятная животная интуиция, он словно неладное чуял. Если бы не срочные дела, Бригар отложил бы поездку. Утром конь никак не стоял на месте, запрячь себя позволил после порции ругани и угрозы пустить его на мясо.

— Надоел ты мне. Господом Богом клянусь, я тебя завтра же продам!

Конь дернул поводья и подался назад, тянул Бригара домой.

— Стоять, скотина! — завопил Бригар.

Конь таращился на него и стоял, как вкопанный.

— Ну и оставайся тут! Чтоб тебя медведь задрал!

Бригар развернулся и пошел дальше. Ему нужно в Перпиньян. Судьба страны решается на днях.

Дорога шла лесом по холму и была сухой, он шагал быстро, не оглядываясь. Он не думал оборачиваться или возвращаться. Он тоже был упрям, он не хотел, чтобы животное переупрямило его. Он рассчитывал, что конь или вернется домой, где его поймает сосед и привяжет до возвращения Бригара, или, что лучше, животное пойдет за ним, а такое уже бывало.

Дорога свернула к реке. Если он останется без транспорта, то на обратном пути наймет лодку и спустится по весенней полноводной Бассе до самого Тюира. А пока придется идти пешком.

Он спустился к реке, под ногами почва стала влажной. С тихим шорохом воды смешались голоса. Бригар вслушался. Может быть, у него появятся спутники, какой-нибудь крестьянин с подводой. Он пошел на шум и вскоре был разочарован и обрадован одновременно.

Это был Луи, местный отшельник, "чистый", как он себя именовал. Летом он проживал в лесах, молился и предавался аскезе, а с осени по весну странствовал по округе, благословляя мирян. Бригар пробовал как-то разобраться в религиозных взглядах Луи, но нашел только смесь катаризма и местных суеверий относительно духов леса и гор. Особо Луи почитал Деву Марию и видел ее облик в любой привлекательной на вид молодой девушке. Луи в этих местах считали чистым человеком, но в общину принимать не спешили, кроме разговоров он не утруждал себя ручной работой и был уже стар.

Луи не признавал денег, принимал подаяния вещами и едой. Бригар полез в суму за лепешкой, но потом взялся за кинжал. Пока он не начал различать слова, думал, что старика кто-то вознамерился обидеть. Оказалось наоборот. Луи вцепился в какого-то прохожего.

Бригар видел сквозь ветви прибрежных кустов, едва покрытых первой листвой, троих путников. Среди них Луи, который, бормоча без остановки благословения и молитвы, держал за тунику прохожего. Юноша из почтения к старику аккуратно вытаскивал полы одежды из рук Луи, но тот упрямо хватал его опять. Рядом стоял высокий одетый по-военному человек, на вид старше юноши и наблюдал за картиной с необычным для ситуации спокойствием, не собираясь помогать спутнику, без намерений оттащить старика. На бедре у него был короткий меч, что могло легко отпугнуть назойливого Луи, но воин даже не пытался угрожать. Его равнодушие удивило Бригара.

Возня продолжалась, не смотря на то, что в поле их зрения появился посторонний. Все участники сцены заметили Бригара. Юноша и воин посмотрели на него, а Луи получил возможность кроме подола туники сжать в кулаке еще и рукав. Юноша не дал Луи преклонить колени. Старик уткнулся лбом в его плечо и зашептал молитву Деве Марии.

Юноша смотрел в сторону Бригара, как на возможный путь к спасению. Бригар подошел к ним вплотную.

— Что тебе привиделось в этом путнике, почтенный? — спросил Бригар, склонившись так, чтобы заглянуть Луи в лицо.

Может быть, с прошлой зимы он обезумел?

Луи жмурился и, лишь дочитав молитву до конца, ответил:

— Пречистая дева. Бывают на свете совершенные. Благослови меня, положи руки свои на голову мою.

Бригар посочувствовал молодому человеку. Луи в припадке религиозного экстаза, видимо дожил до безумия, может быть, с голоду увидел в путнике предмет поклонения. Капюшон не скрывал лицо юноши обрамленное прядями светлых волос. Подробно черты лица рассмотреть было сложно, он вертелся освобождаясь от назойливых старческих скрюченных пальцев. Луи обожал красивых людей, детей, женщин особенно, часто говоря, что они одарены Господом. Потому выходка Луи не показалась Бригару чем-то удивительным. Луи пристал к человеку, потому что тот ему понравился.

— Благослови его, — сказал Бригар юноше. — Положи ему руки на голову, скажи ему что-нибудь доброе. Он хочет от тебя благословения и отпущения грехов. Не противься, он отпустит.

Молодой человек скривил губы и изобразил полную растерянность.

— Давай. Не силой же его оттаскивать, — сказал спутник юноши.

— Carpe viam et susceptum perfice munus, — положив руки на голову старику, сказал юноша и поцеловал старика в лоб.

Луи отпустил одежду прохожего и заплакал.

Бригар посмотрел на старика, перевел взгляд на юношу, увидел как тот, облегченно вздохнул и медленно стал отходить от Луи с намерением вовремя увернуться, если старику взбредет вновь вцепиться в него.

Луи, благодарно кланяясь, был не намерен опять хватать прохожего, Бригар это понял.

— Спасибо за помощь, — поблагодарил юноша, он и его спутник стали отходить, скоро скрылись в прибрежных кустах.

Бригар заговорил со стариком, чтобы дать им уйти.

— Что ты нашел в этом мальчике, Луи? — спросил Бригар.

— Это святое явление пречистой девы, Этьен, — Луи всегда звал его по имени. Сказал старик хрипловато и многозначительно, и поднял ладони к небесам. Его щеки были в слезах, а в глазах — радость.

Этьен Бригар улыбнулся старику. Незнакомец схитрил, ответив Луи фразой из Вергилия. Луи принял его слова за благословение.

— Куда ты теперь направляешься? — спросил Бригар.

— Из Тулужа в леса, — ответил Луи бесхитростно и с блаженным видом.

— Голодно еще.

— Ничего. А тебе что делать в Перпиньяне? Слушал бы своего коня, Этьен.

Бригара не удивляла осведомленность старца о его визите в столицу, Бригар часто ездил туда, и об упрямом коне Бригара Луи тоже хорошо знал. Опять Луи представляется провидцем. Но это еще не самый пик, вот когда под осень он выйдет из лесу, а Тюир, город, где предпочитал жить Бригар, будет первым среди визитов Луи к людям, вот тогда старик начнет рассказывать невероятные истории о явлениях святых, увиденных им на пути к святому источнику. Этим он по сути зарабатывал пропитание. За множественный пересказ чудесных истории Луи кормили в каждом дворе. Каждую весну Луи ходил куда-то в предгорья на юго-западе, где по его убеждению тек источник со святой водой, но проводить туда посторонних Луи отказывался наотрез.

Бригар сожалел о том, что упустил из виду незнакомцев, которые ушли вверх по течению, а значит, он лишился компании.

— А спутник у тебя будет, — Луи засмеялся и кивнул за спину Бригара.

Оглянувшись, Бригар увидел морду своего коня, которая высунулась из придорожного кустарника. Конь шел за ним.

Бригар достал из сумы лепешку:

— Прими, благословенный, помолись за меня и за эту скотину, чтобы я не взял грех на душу, — попросил с иронией Бригар и пошел к кустам.

Луи пошел за ним, отломил кусок лепешки и протянул коню.

— Он — тварь божья, а умен как человек, — сказал Луи, гладя коня по морде. — Не продавай его и назови как-нибудь.

У коня не было имени, Бригар из чувства мщения за воистину ослиное упрямство не называл коня никак, кроме как "скотина".

— Мне пора, Луи. Он потерял подкову, мне еще бы в Тулуже успеть к кузнецу. Не приставай больше к прохожим.

— Accidit in puncto, quod non comigit in anno, — сказал Луи, чем заставил Бригара замереть на месте. — А подкова у девушки.

Бригар посмотрел на Луи внимательно, но старик продолжал так же блаженно улыбаться и гладил коня по холке. Животное раздувало ноздри и водило ушами, ловя лесные шорохи и шум воды.

Бригар взял под уздцы своего коня и потянул за собой. На сей раз, мерин стал покладистым, поводья тянуть не пришлось. Когда Бригр обернулся Луи брел в противоположную сторону, берегом, направляясь в Тюир. Нет, Луи не может быть связным, Бригар знал его лет пять. Он просто чуток, может быть, немного телепат из-за образа жизни. Аскеза и одиночество развивают многие способности. Фраза была просто совпадением.

Глава 2

С берега реки они вернулись к дороге.

— Что дальше? — спросил Дмитрий.

— Перехватим его в Тулуже. Нужно установить контакт до того, как он окажется на базе.

— Эл, чем тебе так любопытен этот человек и это время? Расскажи, пока двигаемся. Нас не подслушают. Он нас не узнал, судя по реакции.

— Бригар? — задала Эл вопрос сама себе. — Он личность уникальная. Интересный человек. В четырнадцать лет он отправился сюда наблюдателем. До сегодняшнего момента он двадцать два года работал в одиночку. Он один такой наблюдатель в Службе Времени. Это время — самая крайняя точка, забрасывать сюда базу затруднительно. А Этьен Бригар — вундеркинд, который согласился сюда переселиться навсегда.

— Это напоминает тебя и Тобос.

— Да. Сходство есть, с разницей, что я обещала вернуться, а он согласился, чтобы его тут похоронили. Не всякий в юности примет такое решение. Он мог стать светилом исторической науки в будущем.

— Он работает один?

— Абсолютно.

— А мы здесь зачем? Ты ни ребятам, ни Алику о визите сюда не сказала.

— Этот ребус не для них. Помнишь горизонт событий с датами, которые мне показал Хёйлер? Прости, что вспоминаю, но Вена была самой ближней точкой, а эта дата — самой дальней. Сводки о посещении временных координат приходят не линейно. Мы здесь еще не были, а сводка на нас уже есть в будущем. Но Бригар ее еще не видел, а значит, не послал сообщение о нашем визите. Пока не послал. Это он создаст событие.

— Но они смогут выслать патруль заранее, — оговорился Дмитрий.

— Если что? Какое условие? — хихикнула Эл.

— Воспользуются новой системой расчетов и переброски.

— Именно.

— Мы здесь уже дней шесть — и никакого патруля.

— У них есть горизонт событий, год, но точной даты нет. Бригар ее еще не внес в реестр проникновений.

— И каков будет его отзыв на нас?

— Конечно, отрицательный. Мы — нарушители. Он вызовет патруль и попробует задержать нас в Перпиньяне. Если вовремя заглянет в наши карты и увидит те же метки, что Алик. Сейчас он о нас пока не знает.

— Предлагаешь познакомиться и спровоцировать его?

— Да. Мне интересен этот человек. В тринадцать лет он закончил историческую академию, а через год был уже здесь. Отваги ему не занимать. Новые расчеты переброски покончат с его одиночеством, он получит группу и помощь. Вопрос: как он к этому отнесется?

Эл умолкла, перескочила через кочку на дороге и задумалась. В горизонте событий год 1172 был не единственным, рядом с этой датой помещались еще две. Если верить гипотезе Хёйлера, Эл должна быть здесь через два года в 1174, но уже не в Руссльоне, а на территории Навары. Расстояние небольшое как по времени, так и по координатам, хотя по местным меркам через горы до Навары добраться непросто. Другая дата 1206 год, юг Франции. Что ей там делать, Эл не предполагала, такая плотность дат в схеме Хёйлера была единственной. Выбор пал на этот год — 1172-ой. Как знать, знакомство с Бригаром может иметь продолжение.

На вид Этьен Бригар был человеком крепким и суровым, старше своих тридцати шести нынешних лет, на его лице морщины — следы трудной жизни, взгляд холодный. Однако, со стариком Бригар обошелся почтительно, с добром и уважением.

Работа в патруле научила Эл быть осторожной с наблюдателями, нередко их психика страдала от пребывания в иной пространственно-временной среде, система психологических установок и ценностей претерпевала изменения. Эл имела дело лишь с фатальными случаями, часто эвакуация была вызвана неадекватным поведением наблюдателя, путаницей в его сознании.

На первый взгляд Этьен Бригар ничем подобным не страдал.

Дмитрий ушел в свою уже обычную отрешенность. Эл привыкала, что он подолгу молчит. Его интерес был практическим, получив пояснения, Дмитрий, ничего не уточняя, довольствовался тем, что сказала Эл. Так она может ему что-то не сказать, а он не спросит.

— Ты больше ничего знать не хочешь? — поинтересовалась она.

— Визит сюда — чистая авантюра? Так?

Эл кашлянула.

— Не совсем. Эта дата ближе к нашей цели. Но по смыслу — да, отвлекающий маневр.

— Угу. На тысячу триста сорок четыре года, — без намека на улыбку заметил Дмитрий. — Что-то ты не договариваешь?

Дмитрий видел схему Хёйлера несколько раз. Плотность дат не заметил?

— А у тебя есть догадки? — загадочным тоном протянула Эл.

— Зачем мне догадки, если рядом ходишь ты и лучше понимаешь, зачем мы здесь. Ты хочешь вызвать меня на разговор? Тебе не нравится, что я молчу?

— Я как все, жертва своих воспоминаний. На острове я легко мирилась с тем, что ты молчишь. Это было так естественно. А здесь... Я, как все, помню тебя другим.

Дмитрий тяжело вздохнул.

— Тебе сейчас самой трудно. Ты ожидала, что Алик легче примет правду о себе. Он не любит резких мер, но в этом случае он был сильно взвинчен. Вернее он был в ярости. Сила его меняет. Тебе сейчас тяжело, и ты стараешься заглушить свои неоднозначные чувства, предчувствия, отодвинуть в сторону опасения разговорами и мыслями о деле, — сказал он.

В точку. Безжалостно, но верно. Эл бросила на него хмурый взгляд.

— В моих мирах, в уложении о великих, в старом списке с древнего текста, было одно правило: "не сообщать разумному существу о его величии, пока оно само об этом не узнает". Алик должен был догадаться сам. Я нарушила правило. Таковы обстоятельства.

— Вот и предоставь ему самому в этом разбираться. На моем примере ты бы уже должна понимать, что невозможно защитить человека от его самого.

Эл согласилась кивком.

— Я не хочу разговаривать, — признался Дмитрий. — Мне не нужно говорить с тобой, чтобы понимать твои намерения и чувства.

На это Эл вздохнула и кинула.

* * *

Кузнеца в кузнице не оказалось. Старушка, которую Бригар разыскал недалеко от кузницы, сообщила, что кузнец с семейством с утра ушли на похороны. По дороге в харчевню он подсчитывал медяки, ему не хватит на ночлег, придется поголодать до того, как кузнец подкует коня. Сколько кузнец попросит за работу, Бригар не знал. Он мог бы подковать коня самостоятельно, будь у него подкова и гвозди.

Он зашел в харчевню, чтобы выпить вина и погреться. Ранней весной гостей, приезжих, путников в Тулуже не было. Харчевня была почти пустой. Хозяин, узнав Бригара, кивнул лениво, задал немой вопрос, но потом увидел, что Бригар жестом отказался от его услуг и отвернулся.

За столом было двое посетителей. На шум его появления обернулся человек в одежде саксонца, а его младший спутник сидел лицом к Бригару. Юноша приветливо улыбнулся и кивнул, как знакомому. Он жестом пригласил Бригара подойти.

Их было только трое, приглашение было адресовано Бригару. Этьен подошел и сел с торца стола, чтобы рассмотреть обоих. Заговорил юноша.

— Позвольте угостить вас в знак признательности за помощь на дороге, — предложил он тихо.

Голос у него был странный. Это был юноша, что благословлял Луи строфой из Виргилия. Без капюшона копна его кудрявых светлых волос, недлинных, и завязанных шнурком в пучок делала его лицо женским. Заметив, как Бригар изучает его лицо, он намеренно приподнял подбородок и улыбнулся еще раз.

— Хотите вина или поесть? — спросил он приветливо.

Бригар перевел взгляд на второго. Он вообще не смотрел на Бригара и пил из большой глиняной кружки не пиво, что пошло бы его типажу, а молоко. Его бородка была странной, слишком аккуратной для солдата. Бригар подумал, что перед ним странствующий дворянин без хорошего оружия и коня. Оттенок кожи был слишком темный для саксонца, но на араба он тоже похож не был, тем не менее, в его типе лица угадывались черты уроженца Азии.

Эл наблюдала, как Бригар раскапывает в своих антропологических познаниях национальную принадлежность Дмитрия. Обычному человеку в голову не придет сопоставить внешность незнакомца с его одеждой. Бригар — наблюдатель. Она бы тоже подметила эту деталь. Эл могла бы поспорить, что они с Бригаром сейчас думают одинаково.

Дмитрий взглядом дал понять, что его слишком пристально изучают. Бригар отвел взгляд, поймал лукавство в глазах юноши и спросил:

— Вы из каких мест? И как вы оказались сегодня у реки?

— Accidit in puncto, quod non comigit in anno, — прошептал ему в ответ певучий голос юноши, выговаривая фразу по слогам.

Речь его на местном языке была идеальна, а вот латынь — гораздо хуже. Бригар впился глазами в юное лицо. Женщина!

События утра завертелись в голове Этьена. Он вспомнил о словах Луи.

— У вас есть подкова? — задал он вопрос раньше, чем сообразил, что это может показаться нелепым.

— По случаю, есть. Нашли на дороге. На счастье, — с этими словами она извлекла откуда-то из-под стола его потерю.

Копыта у коня Бригара были широкими, а кузнец в Тюире ставил на своих изделиях клеймо. Бригар взял подкову и повертел ее в руках. Так и есть, знак был. Бригару стало жарко. Он с легкостью поверит, что подкову потерял его конь. День сегодня был странным во многих отношениях. И как же вышло, что они ее нашли? Им бы следовало идти за ним, но он встретил их после того, как бросил коня. За ним следили? Очевидно. И обогнали на повороте дороги, когда она огибала холм. Пешими на перерез они раньше его оказались на берегу Бассы.

Бригар ненадолго впал в задумчивость, его взгляд скользил по лицу девушки. Почему-то теперь у него не было сомнений в ее поле. Его привлекло иное. Он никогда не видел сочетания светлых волос и темных глаз, эта аномалия могла привлечь к ней не только его внимание. Он вспомнил Луи, настойчивость, с которой старец требовал благословить его, поведение старика все еще казалось Бригару плодом суеверных представлений Луи. Но подкова и кодовая фраза навели Бригара на мысль, что старик неким мистическим образом уловил в незнакомке человека другого времени и признал ее как нечто необычное, приписав встречу божественной воле. Она была странной по местным представлениям о красоте, ее взгляд сочли бы тут вызывающим или совсем не скромным. Если она ученый или патрульный — большая опасность, что ее переодевание в мужчину рассекретят. В чем причина визита? Этим вопросом Бигар задался не сразу.

Бригар промычал что-то вслед мыслям, хозяин харчевни приблизился к ним, поэтому Бригар смолчал, не задав вопроса. Девушка заказала обед на свой вкус и заранее протянула монеты. Звон меди привел Бригара в чувства. Полуседой спутник девушки спросил у хозяина о лошадях, потом взял подкову и удалился из-за стола, прихватив кусок лепешки. Бригар остался наедине с незнакомкой.

— Хотите узнать, почему мы здесь? Обедайте. Ваш путь от Тюира до Перпеньяна сегодня оказался извилист, не так ли? До города чуть больше часа пути по этой дороге. Мы успеем поговорить о делах.

Хозяин принес им немного горячей каши и холодного мяса на деревянном блюде. Она подвинула блюда ближе к Бригару, и принялась с аппетитом уплетать безвкусную, как знал Бригар, местную стряпню. Она была голодна и видимо не предавала значения качеству пищи.

— Почему вы решили ковать коня здесь, не проще было подождать пока придете в город? — спросила она.

— Городской кузнец дорого берет, металл у него лучше, — пояснил Бригар.

— Финансовые сложности, — уяснила для себя девушка и покивала. — Вы не обидитесь, если за обед заплачу я?

Мысли Бригара не посещал и этот вопрос.

— Вы странная, — произнес он. — Кто ваш спутник?

— Он из наших. Он что-то вроде охраны при мне. Ешьте.

Бригар повиновался.

Ее спутник вернулся к тому моменту, когда трапеза закончилась.

— Я нашел того, кто перекует вашу лошадь, — сказал он и положил у локтя своей спутницы остатки монет.

— Торговался? — спросила она с ухмылкой.

Он положил руку на рукоять меча.

— У меня были веские аргументы против жадности.

— Коня не уведут? — уточнила она.

Тут вмешался Бригар.

— Этого не уведут. Он упрямее осла, не пойдет с незнакомым человеком, — с этими словами Бригар вопросительно посмотрел на спутника девушки. — К тому же, он кусается.

Молодой человек протянул руку в перчатке, следы зубов на толстой коже сообщили Бригару, что мерин не сразу поддался на уговоры.

Девушка перегнулась через стол, рассматривая укус.

— Больно?

— Нет. Мы договорились. Он неплохо понимает человеческую речь, — сообщил молодой человек.

Они ждали, пока насытится "суровый псевдо саксонец", как про себя обозвал его Бригар, и лишь потом покинули харчевню втроем.

По дороге в Перпиньян они сначала шли пешком и не говорили, потом девушка попросилась сесть в седло. Бригар разрешил ей, предупредив, что конь норовист. Ее это не напугало.

— Я посмотрю, что там впереди и вернусь, — сообщила она и пустила коня рысью.

Она хорошо держалась в седле, с проворством опытного наездника.

Бригар обратился к ее спутнику.

— Она не впервые ездит верхом?

— У нее есть навык, — последовал ответ.

— Кто из вас старший? — наконец задал Бригар вопрос по существу.

— Она.

Это было заметно.

— Меч настоящий? — спросил Бригар.

— Настоящий. И я умею им владеть, — предвосхитил Дмитрий следующий вопрос.

— Она совсем без оружия.

— Ей оно не нужно.

Бригар вспомнил о простой процедуре, которую должен был провести в первый же момент встречи, сунул руку в сумку, нащупывая анализатор, и услышал:

— На нас нет датчиков. Прибор ничего не покажет, — услышал он женский голос сзади.

Из кустарника за их спинами показалась морда лошади, а потом спешившаяся девушка. Она бросилась бежать, конь заржал и двинулся за ней.

Эл играла с мерином Бригара в догонялки на глазах у спутников. Она хлопала в ладоши, конь для виду пугался, сдавал назад, а потом пытался ухватить зубами ее тунику. Девушка с хохотом уворачивалась и делала вид, что собирается залезть в седло, животное не давалось. Конь хрипел и фыркал. Она бросалась его ловить, он отступал, потом она отбегала и пряталась от него в кустах. Недовольных храп коня сообщал, что игра в прятки ему не нравится.

Бригар не мог не улыбнуться этой наивной возне и установившемуся взаимопониманию. Девушка понравилась не только Луи. Наконец, она остановилась и, потрепав коня по морде, ласково стала его успокаивать.

— Хороший, хороший, серый. Умница.

Конь тоже перестал резвиться, она держала поводья, и он послушно шагал за ней.

— Вам он нравился? — поинтересовался Бригар.

— Я с детства люблю лошадей, езжу давно, но такого умного коня встречаю, чуть ли, не впервые. Он вас любит, — улыбаясь, сказала она.

— Меня? — с иронией спросил Бригар. — Вы не представились. Как мне обращаться?

— Меня зовут Эл. Его Дмитрий. Можно "на ты". Как вы предпочитаете? Этьен? Бригар? Или иначе?

— Бригар. Имена кодовые?

— Нет.

Он удивился.

— Настоящие? Не понимаю?

У него не было никакой нужды настаивать или изумляться. Двадцать два года жизни в одиночку в этом времени стерли всякие надежды на контакт. Он был вежлив и учтив, но не мог сказать, что рад видеть посторонних. Пусть они люди из службы, но зачем они пришли?

— Мы тут не надолго. Нужды в именах просто нет. Пара дней, и мы вероятно исчезнем, — сказала она.

— Тогда зачем вы тут?

— Мы проверяем работоспособность новой пространственно-временной теории перебросок. Наш визит — проверка точности попадания.

— У операции есть кодовое название? Я должен знать. Это для реестра событий.

— Операция "Прыжок барса".

Этьен улыбнулся.

— И кто барс?

— Я, — самоуверенно заявила она.

Какой пафос! Он осмотрел этих двоих, уже в который раз.

Возможно они часть более масштабного проекта. Бригар ничего о каком-либо новом направлении исследований не знал. Сводки из будущего он читал не чаще раза в неделю, пробегая мельком полосы новостей, выбирая исключительно сообщения полезные ему, а когда путешествовал и того реже читал о будущем, большую часть времени ему приходилось записывать и визуализировать события происходящие с ним. Со временем новости из будущего утратили острый интерес. Собственное одиночество здесь стало столь привычным, что он не помышлял возвращаться домой. Удаленность по времени гарантировала, что его не сменит другой наблюдатель. Он просил себе помощников, коих не дождался по причине все той же удаленности от своего времени. Ему была интересна эта работа, она стала его новой жизнью. Он не думал о риске, как могли бы думать те, кого нанимали ему в помощь. Такой эксперимент уже был, его помощник провел здесь пару лет и не выдержав нагрузки ушел обратно. Бригар мало думал о том, что кому-то здесь трудно и не уютно. На его взгляд — это были только сопутствующие более трудной работе неудобства. Годы проведенные здесь ни разу не вызвали у него разочарований или желания вернуться. Поэтому визит двух странных людей Бригар в течение часа переосмыслил несколько раз. Она начал воспринимать и появление, как назойливое вторжение. Приятно знать, что они здесь не задержаться.

— Странно. Вы могли бы не встречаться со мной.

— Вам все равно, что в ваше отсутствие на вашей базе побывал бы кто-то из службы? — спросила девушка.

— Мне? Абсолютно все равно, — хмыкнув, заявил Бригар. — Сообщения было бы довольно.

— Правда? Значит, мы проявили излишнюю вежливость?

— Не стоило тратить столько усилий.

Она добыла откуда-то из складок туники диск анализатора.

— Какие усилия, — она неосторожно подбросила диск в руке. — Хотите, подарю? Последняя модель. Сканирует матрицу.

Бригар взял у нее прибор и взвесил в руке. Легкость и удобство были явно в пользу этого миниатюрного приспособления. Бригар навел прибор на девушку, и он замигал так, точно сканирование было заблокировано, мигнул периферийный экран на уровне глаз Бригара и показал сущую белиберду.

— На мне глушитель, вот он и шалит, — пояснила девушка.

Этьен поднес прибор к плечу Дмитрия, молодой человек скептически скосился. Под туникой у него была кольчуга, что тут же показал прибор. Этьен поднял руку выше, и она оказалась на уровне шеи, на экране высветилась последняя дата пребывания год 1998.

— Что? Вы прыгали из двадцатого века?

— Да, — ответил "саксонец".

— Это большой проход по времени, — серьезно и с опасением заметил Бригар. — И вас только двое, что опасно. Четная группа — это дополнительный риск.

— Я же говорю, новая практика перемещений. Если наш риск оправдается, у вас может появиться компания, Бригар, и возможность вернуться назад, — сказала девушка.

Бригар от удивления не сразу вспомнил имя.

— Эл... Я не планировал возвращаться.

— А выступить перед историками? А академия? Ведь вы же академик, самый молодой академик своего времени. Передать собственные впечатления, удивить студентов. Это же не навсегда.

Такая перспектива никогда не рисовалась воображением Бригара. Он был готов произнести: "нет", но восторг в голосе Эл остановил его.

— Вы историк? — спросил он.

— О, нет. Я... Я возглавляла экспериментальную группу, которая провела первый сеанс проверки новой гипотезы. Она оказалась рабочей. Хочу надеяться, что этим визитом мы пробьем брешь для новой волны.

— Я ничего в этом пока не смыслю, простите. Работы мне хватает на историческом поприще.

— Поверьте, нам тоже, — весело сказала девушка. — Если вам не очень хочется возиться с нами, мы не пойдем на базу в Перпиньяне. Найдем, чем заняться. Датчик оставьте себе.

Бригар повертел диск в руке и не смог отказаться от подарка.

— Вообще-то у меня будет много дел в городе. Мне не хотелось бы терять время. Грядет воссоединение Руссильона с Арагоном, я должен зафиксировать это событие.

— Вы успеете. Граф руссильонский...

— Что вы об этом знаете? Событие уже зафиксировано? — перебил ее Бригар. В его голосе послышалось недовольство. Только он здесь имеет право на такую работу.

— Я только знаю, что Руссильон присоединится к Арагону в этом году. Бригар, мы не собирались делать вашу работу.

— А почему же вы не пришли раньше или позже? — поинтересовался Бригар.

Ответ прозвучал, как очевидность.

— Не я выбирала дату. В этом времени и в этом регионе у вас нет конкурентов.

Этот ответ его удовлетворил.

— Я хочу проявить гостеприимство. Я приглашаю вас в мой дом. Если вам нужно убежище, я его дам. Но мне нужно работать, а вы нежданные визитеры. Извините, если я резок, это результат моего одиночества, — сказал Бригар.

— Приглашение принято, — примирительно кивнула девушка. — Значит, ваш визит в Перпиньян — необходимость. Если бы не политика, где бы вы были сейчас?

Бригар от волнения прибавил шаг, его спутники чуть отстали, и ему пришлось оглянуться через плечо, чтобы ответить гостье.

— Я был бы на пути в Наварру.

По лицу Эл прошло изумление.

— Почему Наварра? — спросила она тут же, словно в намерении Бригара было что-то важное лично для нее.

Бригар был расположен поделиться своими планами, тем более, что случай этот внеисторический, но интересный. Он сулил приключения, а его гости — люди не чуждые риску, они оценят его намерение по достоинству. За те двое суток, о которых обмолвилась девушка, до Наварры они едва ли доберутся.

Бригар с удовольствием начал рассказывать с некоторой театральностью в голосе. — На северо-востоке Наварры, не могу утверждать, что не со стороны Аквитании в предгорьях обитает интересный человек. Местные, кто несколько лет прожил там, осмеливаются называть его магом или колдуном. Это сейчас не опасно, но в будущем у него могут быть проблемы с инквизицией. Возможно, это просто станет авантюрой, но внести в исторические хроники новую личность и наблюдать этого человека лично — весьма заманчиво.

— И в чем заключается колдовство? — спросила Эл.

— Он предсказывает события, так говорят. Ходят слухи, что он могущественный человек, он избежал неприятностей на прежних местах обитания... Бытует легенда, что он изобрел эликсир бессмертия. Он может быть неизвестным историкам алхимиком.

Бригар задумался. Может быть, напрасно он настроился против возможности получить помощь из будущего. Штат сотрудников предоставит ему свободу. Сейчас он один скитается между четырьмя базами и проверяет три платформы, из которых рабочей считается одна, две другие запасными. Заниматься техникой, он считал для себя потерей времени, но вынужден сам следить за всем. О чем он думал, так это об инженере, который освободил бы его от надзора за платформами и информационными центрами.

Тут, впервые с момента знакомства, Бригар, вспомнив о платформах переброски, понял, что забыл спросить у визитеров, каким образом они оказались в предместьях Перпиньяна, так далеко от платформ.

— В ваши обязанности не входит кого-то спасать, господин Бригар, — нарочито вежливо сказала девушка. — Очень хлопотное дело.

— А вы с этим знакомы? — машинально спросил Бригар.

— Я два года работала в патруле.

Они патрульные. Бригар нахмурился. Он плохо знал протоколы работы патруля, ему не стоило беспокоиться об этом, сюда не пришлют кого-то по ошибке. За двадцать два года Бригар в глаза не видел патрульных. Сначала речь шла об эксперименте, для эксперимента нужны ученые, а не патруль. Это показалось Бригару странным.

Впереди был Перпиньян, их разделяло поле, первые домики маячили прямо перед ними. Его конь, почуяв запахи города, прибавил шаг, дернув поводья, увлекая за собой девушку.

— Он не терпелив, — засмеялась она. — Он знает дорогу?

— Да, — кивнул Бригар.

— Я не заблужусь, — сказала девушка и запрыгнула в седло.

Она так стремительно покинула их общество, что Этьен счел это уходом от разговора. Чем ближе был Перпиньян, тем более странными казались обстоятельства их встречи.

Перед самыми воротами он спросил у Дмитрия.

— А как вы нашли подкову?

Он подумал, что молчаливый "саксонец" ему не ответит.

— Мы шли за вами от Тюира. Планировали вас застать там, но промахнулись. Вы были верхом, а мы — пешие. Подкову нашла Эл, сказала, что на счастье. Мы свернули с дороги, решили срезать путь берегом. Видимо мы вас обогнали. А потом мы встретили старичка на развилке, и он намертво вцепился в Эл, — спокойно, вовсе не угрюмо сообщил Дмитрий.

"Когда нужно, он бывает разговорчив. Но молчаливость — хорошее качество для воина. Удачно он выбрал себе типаж. Эта суровость вкупе с мрачноватой внешностью гарантированно отпугивает от него людей", — подумал Бригар.

А вот девушка! Опасно заметна. Привлекательна. Как она так убаюкала его внимание и осторожность, что он принял ее сначала за юношу, а потом позволил ей ради развлечения уехать верхом одной. Посетовав на самого себя, на свою неосторожность, Бригар подумал, что не проявил должного благоразумия и сообразительности. Гости застали его врасплох. Он снова оценил мысленно Дмитрия. Со стороны Бригар сам, наверняка выглядел так же. Он предпочитал суровый стиль общения с окружающими, отметая лишние неинтересные контакты.

Заплатив на входе пошлину за двоих, они вошли в Перпиньян.

Глава 3

Дом Бригара был без черного хода, построенный основательно — каре. Двор наглухо закрывала стена с воротами. Кое-где дом был в три этажа с пристройками из дерева, смеси камней и кирпича. Сама постройка была странной, не представляя архитектурного изящества, скорее нагромождением прибитых друг к другу строений.

Дмитрий еще с пространства внутреннего двора обратил внимание, что дом наполовину запущен и функционирует одна его часть.

Двор был пуст, ни слуг, ни помощников, их никто не встречал. Бригар жил один. Двери запирались на хитрый массивный замок со щеколдой изнутри. Даже если перелезть через стену, не зная секрета, открыть ворота невозможно. Эл не пыталась. Она, очевидно, исследует окрестности.

Бригар был закоренелым одиночкой во всех аспектах жизни. Дмитрий понимал, что вызвало уважение Эл по отношению к Бригару. Он с теми же чувствами присматривался к этому человеку. Многое в жизни наблюдателя представляло трудности по меркам будущего, но Этьен Бригар жил в этом пространстве, как рыба в воде.

Он извинился, оставил Дмитрия во дворе, предоставив ему свободу изучать хозяйственные постройки. Дмитрий обнаружил кухню, из которой он по узкой лестнице поднялся на второй этаж. Оттуда он вышел в деревянную галерею. Галерея была относительно новой, из бревен. Ходить было не страшно. Она закончилась лестницей, Дмитрий снова оказался во дворе.

Он заглянул под навес, потом изучил глубокий колодец, добыл воду, она ему не понравилась на вкус. Он сплюнул воду, поморщился и продолжил обследование дворовых построек. Конюшня, запертые кладовые, кузница. Дмитрий с интересом осмотрел приспособления для ковки, уголь, грубый фартук. У него возник резонный вопрос, зачем Бригару понадобилось ковать коня в Тулуже, если он смог бы сделать это здесь? Дело не в деньгах, тут был металл и уголь, инструменты для работы. Дмитрий хмыкнул.

Он услышал, как кто-то колотит в ворота. Это была Эл. Она въехала во двор верхом на сером мерине Бригара, согнувшись, чтобы не стукнуться головой о перекладину ворот. Тоже хорошая предосторожность. В ворота можно въехать упряжкой, но конник должен пригнуть голову.

В руках у Эл была большая корзина с продуктами. Она протянула ее Дмитрию.

— Как он? Уже пошел наводить о нас справки?

— Да. Тут не дом, а лабиринт. Сразу не разберешься, — сообщил Дмитрий. — Дом хорошо укреплен, но не обжит. Он здесь один.

— Прикрой ворота. Как считаешь, сколько у нас времени?

— Не могу сказать, — замотал головой Дмитрий.

— Снимай кольчугу, не майся. Устал же. Если он вернется с парализатором, тебя она не спасет. А если придет патруль — потеряешь в маневренности.

Дверь в конюшню была заперта, Эл оставила мерина бродить по двору, а сама пришла на помощь другу. Дмитрий с удовольствием освободился от тяжести и, потянувшись, улыбнулся.

— Вода здесь дрянная, а пить хочется.

Эл потянулась в сумку за фляжкой. Она шарила по стенам и постройкам взглядом, стараясь, как Дмитрий, угадать назначение этих строений.

— Что нашел?

— Кузницу.

— Угу, — многозначительно промычала Эл. — Все интереснее. Будь я наблюдателем, расположила бы центр в подвале, надежно и скрыть легко, ни пожар, ни обрушения не страшны. Датчиком проверял?

— Нет. Если он внутри, то его не видно будет. Он засечет сканирование.

— Я пройдусь по дому, а ты выследи его снаружи. Осторожно. Бригар умный и более ловкий, чем кажется.

— Как думаешь, сколько патрулей сюда пришлют?

— Два. Повезет — три. Чем больше их будет тут, по наши души, тем легче ребятам в Александрии.

— А если они хитрее, чем мы думаем? Если они уже здесь.

— Бригар бы выдал себя. Или он чертовки хорошо умеет притворяться. Хёйлер, впрочем, тоже не мальчик. Давай будем думать о хорошем и займемся делом.

Бригар не нашел гостей во дворе, обходя дом он обнаружил Эл в комнате с камином, ее спутника рядом не было. Огонь уже горел ровно и сильно, она стояла рядом, спокойно созерцая пламя. Верхнюю тунику она бросила на скамье.

Бригар окинул взглядом скромную без изящества обстановки комнату.

— Вы тут совсем один? — спросила девушка, не гладя на него. — За таким домом нужен уход. Он слишком большой.

— Этот город не перспективное место для наблюдателя. Этот дом достался мне очень дешево, я не собираюсь его продавать, но и хлопотать об обустройстве, у меня нет времени.

— Здесь бы хорошо смотрелись слуги, конюх, ворчливая кухарка, парочка молодцов для присмотра за хозяйством. — Эл романтично улыбнулась. — А вы дружите с конем.

Она увидела его улыбку и пронзительный взгляд, оценивающий и внимательный.

— Я с ним не дружу. Почему вы тут, Эл? Каким образом? Вы за мной следили, — сказал он убежденно.

— Нечестно все приписывать удачному стечению обстоятельств, но кое в чем нам повезло.

Бригар стал улыбаться криво.

— Что за новая теория? В чем суть? Объясните? — продолжил он задавать вопросы. — Есть ради чего жизнью рисковать?

— Поверьте. — Эл уверенно кивнула. — Система задействует более широкий спектр средств. Ваше постоянное проживание здесь может смениться командировками, например.

— Я бы не счел такой способ верным и удобным. Погружение требует времени, тренировки и навыка, длительного времени.

— Вы принимаете только полную адаптацию к среде?

— Я считаю, что для понимания процессов это необходимый элемент для исследователя. Я выгляжу старомодным? Может, сумасшедшим?

— Нет. Я насмотрелась в службе на неадекватных наблюдателей. Вы не из их числа. Хотя за пятую часть века можно свихнуться. Но это не о вас.

— Так я нормален? И определенно не глуп, Эл.

Бригар вскинул руку и приставил парализотор точно к сонной артерии на шее девушки, схватив ее за кисть второй руки, чтобы избежать сопротивления. Это была крайняя мера.

— Так ведь и я не ангел, — скосившись на него, произнесла она.

Он не успел среагировать. Она увернулась так стремительно, словное ее тело состоит их ртути. Бригар получил сначала удар локтем по скуле, что вывело его из равновесия, а потом кубарем полетел через всю комнату. Оружие осталось у нее. Бригар ждал, что она выстрелит, но девушка без сожаления швырнула парализатор в очаг. Жидкость в заряде хлопнула и полыхнула столбом. Дым устремился в дымоход, оставив в комнате неприятный, но не едкий запах. При резком нагреве она теряла свойства, а Эл это было известно. Ее поступок не показался Бригару глупым, она дала понять, что не станет применять против него оружие. Неужели за короткое знакомство она так стала к нему расположена? Бригар не стал бы делать ставку на свое обаяние.

Он как смог быстро оказался на ногах, выхватил один из мечей висевших тут же на стене ради красоты и пошел в атаку.

Девушка шарахнулась от него и ловко перемахнула на другую сторону стола.

— Выслушайте меня, Этьен, — призвала она.

Бригар махнул клинком.

— Я не позволял себя так называть!

— Хорошо, Бригар. Бригар, — примирительно согласилась она. — Что мне стоило вырубить вас, когда вы сюда пришли? Вы посмотрели сводку. Хорошо. Мы — нарушители.

Она избегала его нападок, стол служил ей хорошим укрытием, Бригар не давал ей приблизиться к двери. Все станет значительно серьезнее, когда появится ее товарищ. Бригар изловчился и достал со стены второй клинок, размер комнаты позволил ему этот маневр.

— Сильный аргумент! Испанский клинок? — спросила она.

Бригар махнул так, что отрубил уголок стола, демонстрируя силу. Она присвистнула.

— Предлагаю благоразумно сдаться, — сказал Бригар.

— Не имею таких намерений, — ответила она.

Два меча давали ему хорошую возможность сократить ей пространство для маневров. Он почти настиг ее, конец клинка рассек рубашку и поранил ей плечо, выпад он сделать не смог, она пихнула ему под ноги массивный табурет, Бригар запнулся о него, вытянул руку, опираясь о столешницу, она ударила его по кисти, боль была сильной, пришлось разжать пальцы и оружие перекочевало к ней.

— Теперь на равных? — спросила она.

— Вы не только отлично ездите верхом, не так ли? — заметил Бригар.

— Не только.

Она махнула мечом, приглашая к поединку, и вышла из-за стола. Эл сделала стойку, повернувшись спиной к очагу. Бежать ей было некуда. В окно — высоко, а к двери он ее не подпустит.

Она напала первой, Бригар сделал шаг назад. Дверь за его спиной распахнулась, и второй сильный соперник схватил наблюдателя сзади, выкрутив руки так, что Бригар со стоном выгнул спину.

Ему осталось ждать, когда к груди приставят меч.

— Я не опоздал? — спросил Дмитрий.

— Поторопился. Господин Бригар хорошо орудует мечом, мне жаль, что наша маленькая дуэль оказалась недолгой. Отличная техника!

— Отпустить? — спросил Дмитрий.

— Меч забери.

Он болевым приемом обезоружил наблюдателя.

— Что там? — спросила она у своего напарника.

— Он видел карты. Вызвал патруль. Метки красные, командор, тебе это не понравится.

Она присела на табурет и недовольно тряхнула головой.

— Ох, Хёйлер, чтоб тебя черти покусали. Не удержался, — сожалела она. — Отпускай уже. Бригар, ведите себя спокойно.

Она задумалась. Бригар слышал за спиной ровное дыхание Дмитрия. Он был не столько силен, сколько ловок. Бригар обернулся и заметил, что меч так и висел у него на боку. Свое оружие он не доставал, это еще раз странно. Неужели у них на столько мирные намерения? Этьен прикинул шансы вернуть свое оружие и заметил, как Дмитрий покосился на него, сделал кислую мину, склонил голову на бок, изобразив на лице наивность.

— Забудьте, Бригар, — сказал девушка, поворачиваясь к ним. — По местным меркам Дмитрий — головорез. Не успеете.

— Зачем же вы тут играете в милосердие? — зло спросил Бригар. — Вам нужна база?

— Да. Нам нужен информационный центр и связь с платформами.

— На платформах не было никакой активности. Я проверил, — сообщил Дмитрий.

— Ну вот. В сущности, нам осталось только поговорить, — Эл посмотрела на Бригара и кивнула головой, приглашая его сесть.

— У вас кровь, — сказал он, осматривая ее раненное плечо.

Брингар подошел и склонился, она даже из предосторожности не взялась за рукоятку.

— Глупости.

Она поднялась и повесила оружие на место.

Бригар сел, у него пропали мысли о побеге и сопротивлении. Это бессмысленно, с двумя ему не справиться.

— Вы были внизу, вам известна обстановка. Что еще? Если вы хотите от меня чего-то добиться, то хоть бейте, хоть пытайте — я вам не помощник, — сказал Бригар.

— Осмелюсь напомнить, что мы могли просто так сюда вломиться, без вашего ведома.

— Так что же вам надо еще?!

— У нас к вам просьба. Самая простая.

Бригар бросил ей в ответ кривую ухмылку.

— Я не буду вам помогать, — строго сказал он.

— Ничего противозаконного.

— Я не буду ничего делать, — четко выговорил Бригар. — Вы же из тех, кому не стоит напоминать о кодексе.

— А если патруль вас попросит не фиксировать проникновение? — спросила она.

Бригар сдвинул брови.

— Это невозможно.

— О-о! Сегодня замечательный день. Сегодня происходят невозможные события. Система никак не сообщила, что мы здесь. Дмитрий это сказал. Тогда откуда мы взялись?

— Если вы нарушители, то значит, проникли сюда нелегально. Я же не знаю, что твориться там, у вас в будущем.

— А намекаете на кодекс, — иронизировала Эл. — Вы не ответили на мой вопрос, Бригар. Что вы сделаете, если патруль попросит вас не фиксировать ничего?

— Я внесу события в реестр не зависимо от желания патруля. Иначе, их действия столь же незаконны, как и ваши. Я старше по рангу.

— Отлично. Об этом я и хотела вас попросить.

Бригар с удовольствием рассмеялся.

— Получается, вы хотите, чтобы вас поймали?

— Не хочу, — так же весело ответила она. — У нас еще одна точка назначения, рановато нам попадаться.

Бригар расхохотался наглому ответу гомерическим смехом. Ситуация становилась комедийной. Он вел себя агрессивно, а они демонстрировали добродетельное милосердие. Он вспомнил, который раз за день, как Луи цеплялся за тунику девушки, какое блаженство читалось на старческом лице. Смех помог ему сбросить нервное напряжение. Он смотрел, периодически, на Эл, она улыбалась вслед его смеху, ему хотелось, чтобы она тоже засмеялась в голос. Она всем существом источала добродушие. Он смекнул, чего она добивается.

— Хорошо! Рассказывайте! Черт с вами! Боялись бы вы патруля, вас бы тут уже не было!

— Именно, — сладко щурясь и продолжая улыбаться, подтвердила девушка.

— Я проверю округу, — раздался за спиной строгий голос.

Когда Бригар оглянулся, Дмитрия не было в дверях.

— Ваш напарник суров, — сказал Бригар. — У него мрачный нрав?

— Нет. В прошлую переброску с ним произошла трагедия. Он еще не оправился, — ответила она.

— Девушка, — догадался Бригар.

Она кивнула.

Бригар понимающе закивал, но спросить подробности счел невежливым. Объяснение подтверждало то, что смог заметить Бригар за время короткого знакомства и путешествия. Ее спутник не зол, не агрессивен и спокоен, словно его воля собрана в кулак, но спокойствие это какое-то натянутое, намеренное. От Бригара не ускользнул его темный с оттенком душевных терзаний взгляд, словно мир вокруг доставлял ему неудобство, как камешек в обуви.

— С нетерпением хочу услышать интересную историю, о том, как вы стали преступниками. Вы хороший рассказчик? — спросил Бригар.

Эл поднялась, подошла к камину и добыла оттуда уголек. Потом подошла к стене, выбеленной смесью извести и глины и стала быстро что-то рисовать. Бригар не успел возразить.

— Вы сказали, что ваши познания временной теории не слишком хороши, поэтому сложную математику я опущу. Графиками будет даже проще объяснить.

Эл повторила тот же рисунок из кривых, который когда-то чертила на куске бумаги в Вене, в столовой дома Ванхоффера. С тех пор, в сущности, в теории ничего не изменилось.

— Вам понятен график? — спросила она.

— Не совсем. Я вижу исходную точку и временной канал, но он либо превращается в синусоиду, и мы получаем несколько точек доступа в прошлое, либо алгоритм, где каждая точка — это доступ. Получается, что одновременно можно попасть в разных направлениях, включая время.

Эл добавила еще одну ось, плоский график стал пространственным, она дорисовала еще кривых и перед Бригаром предстала потрясающая по степени свободы система. Эл прокомментировала:

— И это только из одного начала, из одной точки доступа. Если к существующей системе добавить сетку временных пропорций и расширить систему точек доступа из будущего сюда, включив гравитационные силы и влияние космоса, то можно получит совсем иную систему проникновения в прошлое. Ни баз, ни платформ, ни постоянного пребывания, особенно пожизненного, ничего этого не потребуется. Все может происходить в течении пары часов, а то и меньше.

— Прогуляться в прошлое? — усмехнулся Бригар.

— Да.

— Представляю, что творилось в Службе, когда это обнародовали, — Бригар растерянно уставился в стол.

— Не обнародовали. В том и дело. Вам, наверное, будет не по себе при мысли, что вы потратили два десятилетия жизни здесь, а потом сюда станут приходить другие люди. На время. Они будут легко возвращаться назад, заводить семьи, детей и при этом продолжать тут работать. Это даже с медицинской точки зрения не слишком будет опасно, тут будет задействована космическая техника с высокой степенью защиты жизни. Вот и в службе испугались. Мнения разделились. В службе нет единого мнения, относительно такой свободы перемещений.

Бригар сложил руки на груди и уставился на рисунок. Он изучал графики, а потом сказал:

— И вы полагаете, что я из чувства некоей досады на то, что в мое время такого не было, стану противником этот способа? Или, напротив, приду в восхищение и стану вам помогать? Меня более бы тревожило, что станет с суровой этикой нашей Службы, не допускающей столь вероломных вторжений как ваше. Вы пытаетесь доказать возможности метода, но проникнув в это прошлое, вы нарушили кодекс. И в моих глазах вы не стали и не станете лучше.

— Меня бы удовлетворил некоторый нейтралитет с вашей стороны. Если возможно, — заявила она.

— Я бросился на вас с оружием, а вы предлагаете нейтралитет. Как благородно! Вы тут незаконно. Вам нужны возможности базы? Они не велики. Вас двое, я один, и кто из нас окажется запертым на двое суток, пока не придет патруль? — пошутил Бригар. — Это будете не вы.

— А что нам мешало залезть сюда без вас? Что делать с этой дилеммой? Я подозреваю, что у вас оповещение работает на расстояние прямой видимости. Все будет более стремительно. Если ваше оповещение вовремя заметят, карательная служба патруля будет тут через пару часов. И мы узнаем ценность кодекса. Вы прочли метки? Красный код на карте означает, что патруль имеет право нас уничтожить в случае неповиновения. Тут, определенно, будет потасовка. Поэтому вы пойдете в центр, запрете двери изнутри и зафиксируете время попадания патруля на базу до минуты, и немедленно сообщите данные по экстренному каналу. Зафиксируйте драку на базе. Это важно.

— Эл. Не драматизируйте! Никто не придет вас убивать. Чего ради?! И зачем вам так необходимо, чтобы о вашем появлении здесь знали другие? Такого не было никогда! В службе и так полно смертей из-за неудачных перебросок. Вероятно, у вас с психикой не в порядке. Вас поймают и нейтрализуют. Ждет вас и вашего друга клиника по реабилитации. Вероятно, вам сотрут память, но убивать вас никто не станет. Это я, человек из средневековья, вам говорю? — Бригар улыбнулся. — Зачем вы вообще так поступили?

— Вам приятнее представить наше появление как результат безумия. Бригар, моя благодарность — насмешка для вас, но я все-таки буду очень благодарна, если вы не пустите патрульных в центр.

— А им там нечего делать. Я здесь наблюдатель.

— Им нужно зачистить реестр. Сделать так, чтобы предстоящие события нигде не были отражены. Идеальный исход этой операции — объявить нас без вести пропавшими.

Вернулся Дмитрий.

— Тишина. Отзыва нет. Технически получается, что они еще не отправили сюда патруль. И это очень забавно, — сказал он. Бригар посмотрел на Дмитрия, тот жевал тростинку и кривил губы. — Они здесь, Эл. В пределах города. Наверняка сообразят, что мы тут или были здесь. Ждем?

— Здесь самая чувствительная система связи.

— Да, — подтвердил Дмитрий.

— Вы что пользуетесь моим центром?! — возмутился Бригар.

— Да, — подтвердил Дмитрий. — Сидите, не вскакивайте, я смотрел, как вы его открыли. Вы не подозревали нас, пока не увидели наши карты и предупреждение. Вам стоит чаще думать о безопасности.

— Я понимаю, — вмешалась Эл, заметив, как Бригар начинает злиться. Новая стычка им не нужна. — Вам раньше не приходилось осторожничать. Не сердитесь на нас. Исследования нас не интересуют, только оперативная информация.

— Вы незаконно воспользовались моей системой!

— Не буду извиняться, — строго заявила Эл.

— Дождемся патруля. Может быть, повезет и они, не полезут стирать информацию? Может быть, мы уже хорошие? — предположил Дмитрий.

— Сомневаюсь, — фыркнула Эл. — Не двое же суток они будут сюда добираться? Глупо же, по старинке задействовать платформы.

— Поверь моим ощущениям. Они уже здесь. И близко, — заверил Дмитрий.

— Решились на опережение?

— Думаю, да.

Дмитрий помахал ей рукой с таким же датчиком, что она подарила Бригару.

— Молчит, — сообщил он. — А может, датчиков на них нет?

— Нет датчиков — нет поля — нет защиты, — констатировала Эл. — Рискнут?

Эти двое мыслили как один, Этьен испытывал противоречивые чувства. Ему было интересно, как они среагируют, если за ними придет патруль. Что трое патрульных смогут сделать с ними? Нужно больше людей. У них еще есть вариант — взять его в заложники.

— Хорошо. Предположим, что у нас гости. Центр заперт? — спросила Эл.

— Да.

— Бригар туда попадет?

— Там распознавание личности. Код старый.

— Явятся — поднимай шум. Оружие отбирать. Ломай и выбрасывай. Руки, ноги, по возможности, не ломать. И... не убей кого-нибудь.

— Я постараюсь.

Он удалился. Бригар заметил про себя, что высокий и крупный Дмитрий движется так тихо, что его присутствие незаметно, уже раз в третий Бригар не почувствовал его появления. На этот раз он был безоружен. Звука кольчуги он не слышал. Они ждут нападения без оружия? Интересное наблюдение заставило Бригара смотреть на открытую дверь, где недавно стоял Дмитрий.

— Бригар, — Эл отвлекла его внимание на себя. — Мне было бы спокойнее, если бы вы пошли вниз. Запритесь, мне бы не хотелось, чтобы вы пострадали. И не открывайте двери никому, даже если сообщат, что операция завершена. Открыть вы можете мне или Дмитрию, хоть и парадоксально звучит.

Значит они так великодушны, что отпускают его?

— А почему бы вам не уйти самим? — спросил Бригар.

— Вокруг города пересеченная местность, там люди. У меня есть опасения за побочные эффекты после визита патруля.

Бригар не понял, к чему она клонит. Посмотрел в стол, затем опять изучил рисунки на стене.

— Вы странно осторожничаете. Вам не все равно, что тут останутся последствия вашего пребывания?

Опять вернулся Дмитрий.

— Эл. Есть биометрия. Смешанная. У ворот кто-то есть. Господин Бригар, вам придется открыть ворота.

— Придется?! — усмехнулся Бригар.

— По-моему, там у ворот старичок, которого мы видели в лесу. И он не один.

— Луи? Вы не умеете шутить, Дмитрий.

Дмитрий нахмурился.

— Нет. Я не шучу, — серьезно сказал молодой человек.

Бригар поднялся с места, глянул на Эл, а она не собиралась ему препятствовать.

Спускаясь во двор, он бросил через плечо Дмитрию.

— А если я сбегу?

— А сможете? — ответит тот вопросом. — Ну, удачи. И старичка с собой прихватите. Местный нам здесь совсем не нужен.

Последняя фраза была непонятна Бригару. Сказался иной способ мыслить и иной опыт. Дмитрий не пошел за ним через двор. У ворот Этьен испытал острое желание выскочить наружу и сбежать. Он помедлил, чтобы открыть ворота, услышал даже не стук, а скрежет, словно кто-то ковырял ворота снаружи.

— Этьен. Этьен, — скрипел снаружи старческий голос.

— Луи! Что ты тут делаешь? Когда пришел? Ты был в лесу.

— Я возвратился. Меня подвез добрый человек, Этьен. Я видел страшный сон. Глаза ангела стали тьмой. Тебе угрожает опасность.

Бригар печально вздохнул.

— Все ушли к мессе, — сказал Этьен, налегая на рычаг, чтобы открыть ворота.

Только теперь он заметил, что не привязанный конь слоняется по двору. Этьен, чертыхаясь, оставил приоткрытыми ворота и пошел ловить коня. Мерин фыркал и дергал поводья, потом заржал, приподнял копыта и ударил о камни двора. Это был угрожающим предупреждением. Его повадки Бригар достаточно изучил, на самого Бригара, на знакомых конь бы так не ярился. Рядом чужие! Когда животное повторно привстало на дыбы, Этьен ухватился за поводья и развернулся лицом к воротам. Луи проскользнувший в щель, дернулся и начал сползать по створке ворот на землю.

— Луи, — встрепенулся Бригар.

Луи уже полусидел, полулежал у ворот. Конь ринулся в проем между створками, словно хотел свободы, рванулся так, что Этьен счел разумным отпустить его, чтобы тот не протащил его по камням двора. У самых ворот конь с яростным ржание снова поднялся на дыбы. Только теперь Этьен увидел, что ворота распахиваются, и двое людей приготовились стрелять.

Колокол городской церкви издал протяжный звон, созывая людей на молитву. Этьен понял, что улицы уже опустели. В его голове за мгновения связалась заминка, которая тревожила его гостей, опустевшие улицы, Луи и незнакомцы у его ворот. Это план захвата!

Выстрела Этьен не услышал, он сообразил что происходит, когда его серый защитник, подогнув передние ноги, рухнул в дворовую грязь. Бригар метнулся в укрытие. Из конюшни, рядом, с которой он по счастью оказался, был проход на хозяйственный этаж дома. Этьен слышал шорох шагов во дворе, слышал, как закрылись ворота, а закрыли их аккуратно, без грохота.

— В конюшне, — услышал он речь о существовании, которой уже редко вспоминал. — Слово "конюшня" имело не местное происхождение.

Этьен не стал долго размышлять и скользнул в дверь. До подвала, к центру вел ряд комнат, которые ему предстоит миновать и за каждой дверью может быть человек. Ему главное во время сказать, что он свой.

Этьен добрался до двери в информационный центр и увидел там человека. Он возился с открытием двери.

— Вам туда нельзя! — рыкнул Бригар.

В ответ он увидел, что парализатор нацелен ему в грудь.

Хорошая реакция была талантом Этьен Бригара. Он обманул соперника. Выстрел был, но задел он только плечо. Бригар перехватил руку патрульного, отвел разряд от груди. А от паралича его спасла латунная прокладка вшитая в рукав его куртки. Жгучая боль в плече заставила Этьен разозлиться. Он боролся стараясь не отпускать от себя патрульного, чтобы тот не выстрелил повторно. Этьен нажал замаскированную клавишу, и дверь центра подалась назад. Патрульный не хуже Бригара должен знать, что стрелять там нельзя. Этьен намеревался ввалиться в комнату информационного центра и попытаться заставить патрульного объясниться. С какой стати он напал на него?

Напрасно Этьен рассчитывал на удачу.

Он упал на пол комнаты, но его ноги остались в коридоре. Патрульный выволок Этьена наружу за лодыжку. Теперь он не целился, он приставил оружие к груди Бригара.

— Простите, наблюдатель. Эта мера необходима. У меня — приказ.

Бригар похолодел. Второй разряд, прямо в сердце вызовет инфаркт. Бригар решил пойти на психологическую месть. Он с вызовом и презрением посмотрел в глаза мужчине, что прижимал его больное плечо к полу, намеренно причиняя боль и не позволяя шевелиться.

Но разряд в грудь Бригар не получил. Патрульный закатил глаза и вдруг рухнул на него. Этьен, преодолев боль, стряхнул с себя тело. Рядом возникла Эл, помогла ему освободиться. Парализатор перекочевал в ее руки, и она развернулась к нему спиной.

— Запритесь! Сказано же вам! — зло рявкнула она.

Этьен едва поднялся, он на четвереньках заполз в комнату информационного центра.

— Не стреляйте, командор! Я своя! Я знаю Партика! — услышал он женский визгливый голос доносившийся снаружи.

Этьен выглянул в коридор.

Эл стояла, целясь в другую женщину, переодетую мальчиком. Та раскинула руки в стороны, а потом завела за голову, в знак того, что сопротивления не будет.

— Сколько вас? — спросила Эл.

— Девятнадцать со мной. Восемнадцать патрульных и я, для связи с кораблем. Патрик мне сказал найти вас. Не стреляйте.

Эл обернулась к лежавшему навзничь патрульному, развернулась и стала шарить по его телу. Потом она его распоясала и связала руки за спиной. Затем уже две девушки затащили тело в комнату информационного центра, и Эл закрыла дверь. Она нашла пульс на шее связанного.

— Жив, — сказала она.

Она что-то вытащила из-за ворота его одежды и протянула Бригару.

— Дарю. Это ваша жизнь, на острие иглы.

Бригар здоровой рукой взял маленькую стрелу с оперением.

— Это паралитик, не уколитесь. Там и на вас хватит.

— Он нас слышит? — спросил Бригар, склоняясь к телу.

— Он без сознания, — сказала Эл. Потом она обратилась к девушке. — Как вас зовут?

— У меня нет кодового имени, — смутилась она.

— Не важно. Не хотите, не говорите, — отмахнулась Эл. — Это Этьен Бригар — местный наблюдатель. Тут побудьте. За одно понаблюдаете друг за другом. И внесите это милое событие в реестр. Вы оттуда?

Эл обратилась к девушке, указывая пальцем в потолок.

— Да. Прыгнула только ячейка, перебросить корабль не рискнули. Но там уже есть...

— Тс-с-с, — Эл приложила палец к губам. — Отлично. Остальное — потом обсудим. Я вернусь, когда все закончится. Постучу условно.

Эл продемонстрировала на столешнице, как она будет стучать.

— Запомнили?

Девушка кивнула. Этьен приходил в себя и лишь проследил, как Эл ушла, плотно заперев дверь, так что все запоры двери издали единовременные щелчки.

— Меня зовут Эмилия. И это не секрет, командор, — сообщила девушка запертой двери.

Этьен увидел, что она растеряна и потрясена не менее, чем он. Он вспомнил о галантности и, придерживая руку, поднялся первым, подал кисть даме. Она благодарно протянула свою и встала.

— Я Этьен.

— Да. Командор вас уже представила.

— Почему вы зовете Эл, командором?

Девушка растерялась, с опасением посмотрела на запертую дверь, словно Эл стояла там и подслушивала их, потом так же на него.

— Потому что она — командор, — лаконично и без пояснений ответила Эмилия.

— А вы кто тогда? Ангел небесный? — поинтересовался Бригар, чем заставил Эмилию смущенно улыбаться.

— Я — инженер системы транс-космической переброски Космофлота. Я должна спозиционировать ваш центр для новой системы, чтобы вас видели из космоса, — сказала Эмилия растерянно. Ее собеседник поднял брови и смотрел на нее, словно она видение.

— Какой переброски? — переспросил Бригар.

Ее речь на местном языке в смеси с терминами будущего прозвучала нелепо. И она уточнила еще раз, какая переброска. И это звучало очаровательно. Бригар, оправляясь от шока, вспомнил диаграмму на стене, что-то о новой степени свободы.

— Луи и мой конь! — вспомнил Бригар.

Он хотел ринуться наружу, но Эмилия твердым жестом остановила его.

— Нельзя. Командор сказала: ждать, — голос ее прозвучал очень строго, словно Эл — Господь Бог, а ее воля — закон.

Бригар пустыми глазами посмотрел на нее, потом на лежавшего в беспамятстве патрульного, обвел глазами комнату.

— Нужно внести нападение в реестр, — вспомнил он.

— Да. И разослать сообщение дальше по всей временной шкале.

— Зачем? Ведь это плохо для вашей Эл, — возразил Бригар.

Эмилия неуверенно посмотрела на него, опять с опаской скосилась на дверь и задала вопрос, который уместнее прозвучал бы из уст сумасшедшей.

— А это точно она? Она тут была? Это она?

— Но вы же ее сами узнали. Вы с ней разговаривали, — Бригару испытал приступ нервного веселья.

— Я ее узнала, потому что видела портрет в Академии Космофлота, — сказала Эмилия.

— Пожалуйста. У меня к вам просьба. Либо говорите на вашем родном языке будущего, либо вообще не говорите, — попросил Бригар.

И Эмилия перешла на родной язык...

Глава 4

Снаружи глухим звуком раздался условный стук. Через паузу повторился снова. Этьен Бригар дотянулся до клавиши открытия двери. После короткой беседы с Эмилией, его интерес к происходившим снаружи событиям возрос многократно. Он понял, что обладателем ответов на все вопросы и устроителем штурма его базы является Эл, а так же ее угрюмый напарник.

В дверях появился Дмитрий. Эмилия повернулась вместе с креслом и замерла, как ребенок в церкви на Рождество.

— Белая смерть, — произнесла она заворожено.

Этьен состроил удивленное лицо.

Дмитрий бросил на нее короткий заинтересованный взгляд.

— Эмилия? — спросил Дмитрий у девушки.

— Да, — выдохнула она.

— Останьтесь здесь, заприте двери, на всякий случай. Опасности нет, но побудьте здесь еще немного. Проверьте технику. У вас много работы, займитесь ею. Бригар, помогите мне нести этого человека.

Дмитрий подхватил тело патрульного и вытащил наружу, он замешкался у двери, повернулся спиной.

Бригар уже уверился, что в этом деле важна любая деталь.

— Как вы его назвали? — спросил он у девушки, склонившись к ее плечу. Она так и сидела, уставившись на дверь.

— Это Дмитрий Королев. Он известный пилот и штурман Космофлота. И его военная кличка — "Белая смерть".

— Они. Он и Эл — военные? — уточнил Бригар.

Эмилия впала в прострацию и не соображала, что выбалтывает чужие секреты.

— Она командор флота галактического сообщества. Они вдвоем относятся к военной разведке, — ответила девушка. — А почему они здесь?

— Хм. Хотел бы я тоже это знать, — удаляясь из комнаты, сказал Бригар.

Они с Дмитрием несли тело, рука Бригара затекла, но он ее чувствовал, а небольшое напряжение поможет быстрее пройти онемению. Дмитрий толкнул одну из дверей по дороге. В небольшой комнате без окна были сложены тела. Этьен вздрогнул, отшатнулся и уронил ноги того, кого нес.

— Они спят или парализованы, — опередил его вопрос Дмитрий.

Дмитрий выпихнул его из комнаты, Бригар успел заметить, что все связаны.

— Это вы их?

— Эл, я. Нам помогли. Эмилия не одна такая.

— За вами прислали столько людей?

— Сам удивляюсь, — вполне искренне ответил Дмитрий.

Бригар следовал за ним по коридорам собственного дома, предпочитая не отставать. Вокруг не было следов борьбы или разрухи, ничего не сломано. Из окна ведущего во двор он смог рассмотреть тело своего коня, лежавшего на боку у ворот.

— А старик? — встревожился Этьен.

— Он под навесом. Он жив, я проверил. В лошадь попало два заряда сразу, не могу сказать, что с ним будет, тоже пока жив.

— Куда вы меня ведете?

Этьен удивился тому, что Дмитрий не плутает в лабиринте этого дома, словно он тут живет. Они пришли в ту самую комнату с камином.

— Отлично! — услышал он возглас Эл, — Вы целы, Бригар! Сообщение ушло?

— Да. По экстренному каналу.

— Знакомьтесь, господа. Местный наблюдатель, академик истории Этьен Пелие. В этом времени Этьен Бригар, — с гордостью в голосе произнесла она и широким жестом указала на Бригара. — Сегодня он ваш должник. И мой.

Уточнение Эл произнесла без смущения.

— А это, — Эл обвела рукой комнату, где было шестеро незнакомых Бригару мужчин. — Те люди, для которых ваш кодекс не пустой звук. Это та часть патруля, что оказалась на нашей стороне. Как там Эмилия? Не сочла меня привидением?

— А-а-а? — протянул Бригар. — Почти.

Происходящее смутило его. Он смотрел в лица людей и думал, что в такой одежде, их все равно не сочли бы тут за своих, в этом времени. Одеты все были разнообразно, им бы подошли одинаковые костюмы воинов, какого-нибудь отряда местного феодала. Он осматривал их снова и снова.

— Мы сообща приняли решение, что здесь для охраны останутся двое из нас. Мы бы хотели, чтобы вы сами выбрали, кто из нас более подходит, — произнес без акцента один из мужчин.

Этьен удивился.

— Мне нужна охрана? — он изобразил удивление, но на самом деле тянул время, чтобы придти в себя. — Это так необходимо?

— Хотя бы на месяц, пока не улягутся страсти по ту сторону, — ответил все тот же человек.

Этьен, сам того не ожидая, спросил:

— А Эмилия? Возможно, ей остаться? Она виртуозно управляется с техникой. Я потрясен, как она работает. Мне скорее нужен специалист в технической области, чем защита. Если метод работает, я лишь ненадолго отвлеку ее от постоянного занятия.

— Я полагаю, да, — ответил ему тот же молодой мужчина.

Бригар счел, что он командует этой группой.

— Командор, вам и вашему другу лучше поспешить, мы проводим вас до побережья, — подтвердил тот его догадку своим обращением к Эл, он тоже считал ее командором. — Чем быстрее вы исчезните, тем лучше.

— А я могу проводить вас? — поинтересовался Бригар.

— Я не возражаю. Продолжим знакомство, — согласилась Эл. — И когда пленные очнутся, вас не будет. Заприте центр поменяйте условия доступа. Эмилию придется забрать с собой.

— И Луи. Нужно его отсюда убрать, — встрепенулся Бригар. — Я знаю здесь одну большую катарскую семью. Они его приютят. Скажу, что нашел его в лесу, что он болен. И прошу, не нужно на него воздействовать, его психическое состояние и без того не стабильно. Его слова, часто принимают за легкое безумие, ему не поверят, что он видел что-то воочию. Он не сможет никому навредить.

— На самом деле ваш старик и привел нас сюда. Прямым ходом. Вцепился, вот, в него, — командир патрульных указал на миловидного молодого мужчину, — и стал без умолку твердить, что видел явление Пречистой Девы. Даже менее искушенный человек из патруля по его описанию узнал бы Эл.

— Вас сюда проводил Луи? — с недоумением воскликнул Бригар.

— Представьте себе, — кивнула ему Эл.

— А по дороге он твердил, что глаза ангела станут тьмой. И что-то про обман, — добавил командир патруля.

— Не так уж он не прав, — улыбнулась Эл. — В гневе я страшна. И мы вас обманули.

Несколько смешков стали подтверждением ее словам.

Бригар смерил всех взглядом. Им весело?

— За дело, — призвала она.

Проходя мимо диаграммы, один из патрульных указала на рисунок рукой.

— Убрать?

— Не стоит. Оставьте на память.

Патрульные вышли, но Бригар остановил Эл.

— Могу я вас ненадолго задержать?

— Да, — кивнула она.

Этьен замялся, прислушиваясь, как стихают шаги в коридоре. Потом он опустился на лавку, стараясь собраться с мыслями. Эл села рядом. Ему было спокойнее на нее не смотреть.

— Эмилия вас узнала.

— Я поняла.

— И вашего друга. "Белая смерть".

— О-о! — Эл рассмеялась. — Напугали девушку.

— Скорее озадачили. Но мне тоже интересно, что космическая разведка делает в прошлом? Это так надо? Технически.

— Вас все еще волнует этика? Я отвечу, что мы идеальные кандидаты для такой авантюры.

— Восемнадцать человек патруля, Эл! Вы что? Преступники? Я старше вас и не могу понять, зачем вам нужно было врываться в это время?

— А я бы лучше извинилась, что не пришла годами десятью раньше.

— Объяснитесь.

— Извольте. В моей практике порядка тридцати пространственно-временных скачков в этой службе, и я бы не стала прикидывать, сколько я прыгала в космосе. Когда командуешь кораблем или флотом, от мгновенного решения зависит многое. Жизни людей, сохранность техники. Успех в решении задачи. Там все бывает очень быстро. В Службу Времени я попала не случайно. Эту историю вы легко узнаете, если отправитесь домой. Если здесь останется Эмилия, то вы узнаете обо мне много небылиц. Здесь, на Земле, я столкнулась с необычной для космоса консервативностью мнений и закостенелостью науки. Служба Времени — самая молодая в научном мире, как оказалась, самая неповоротливая система, с которой мне доводилось сталкиваться. И обилие погибших на службе людей не оправдание. Двадцать лет существует теория переброски, которая могла бы свести к минимуму жертвы и увеличила точность попадания до минут. Двадцать лет, Бригар. Она существовала уже тогда, когда вы сюда отправились. Моя команда работала два года, и мы ждали, когда колеса системы буду в состоянии вращаться с нужной скоростью. Но так и не дождались. Вы, ваша база — самая крайняя точка в горизонте событий. И теперь о сегодняшнем происшествии будут знать все, все кто дальше по шкале времени. Вы когда-нибудь слышали нечто такое?

Бригар мрачно улыбнулся. Он вспомнил и Луи, и Эмилию, свое замешательство. Пока она не спросила про "нечто такое" он воспринимал ее как реального человека.

— Однажды слышал. Мне было тринадцать. Я уже выбрал это время и готовился к переходу. Мне было страшно. Но упрямство тогда перевесило мои опасения. Меня направили на стажировку, для погружения в среду. Был такой историк, Том Мисс. Под его руководством я оказался в среде похожей на эту. И я влюбился в это время. Наверное, как в девушку. От того ученого я слышал о пропорциях. У него был остров, еще недостроенный. Там была мастерская по моделированию исторической среды, — Этьен остановился и замер.

Этьен подумал, что он сейчас похож на Эмилию.

— Удивительная координата время, — сказала Эл любимую фразу Тома и чуть улыбнулась. Хорошо ли то, что он ее знает? — А я вас не помню.

— Мы не встречались. Я видел вас на стене в доме Тома. Панораму на стене. Вы тогда уже улетели в экспедицию. Том скучал и часто включал то изображение. Вы были подростком, как и я. Поэтому, наверное, мой возраст он не считал недостаточным. Как он сейчас?

— Том погиб. Давно. Для меня уже очень давно. — Эл задумалась и произнесла. — А зря я не выбрала другую дату. Лет на двенадцать раньше. Отправила бы вас в будущее, и вы не дали бы Тому погибнуть.

Бригару стало не по себе, он замотал головой.

— Нельзя менять историю. Все события имеют свои причины, не стоит нарушать законы, не имея понятия, к чему это приведет. Тут я консервативен. Я бы отказался.

— Всегда есть искушение что-то изменить. Вам еще не случалось попасть под это искушение, — сказала она. — Но вы правы. Сначала я хотела, чтобы патруль вас отсюда эвакуировал. Находится в будущем куда безопаснее. А потом я передумала. Вы любите свою работу и это время. Двое патрульных согласились остаться. Через пару лет я вас навещу. И быть может, вы доедете до Наварры на своем сером. Дайте же вы ему имя, наконец!

Она улыбнулась.

— Если он не умер от разряда, — вздохнул Бригар.

— У лошадей чуткое сердце, но крепкое. Он вас обожает, если кинулся защищать. Все будет хорошо. Идем. Нам нужно торопиться.

* * *

Через три часа они вышли к морскому побережью, недалеко река впадала в Средиземное море. Не было сильного ветра, на открытом водном пространстве гуляла мелкая волна.

Дмитрия потянуло к воде. Эл отстала, оставаясь под кроной небольшого дерева. Они первыми вышли на берег, патрульные предпочли оставаться в прибрежной полосе растительности. К ней подошли Патрик и Бригар. Заинтересованный патрульный добродушно спросил:

— Короткий был маршрут. Изучали местность?

— Конечно. И на что рассчитывал Хёйлер? На количество? Гоняли бы нас по этой местности. Тут полно притоков реки, лес. Весна. Как вы собирались ловить двоих людей без опознавательных маркеров? Вы нас даже не видели, — она не скрыла иронию.

— Нас посылал не Хёйлер, а консультационный совет. Хёйлер отказался участвовать в этой травле. Он зол на вас, но мстить не стал, вы ошибаетесь.

— Ай да, Хёйлер! Он вернул мое уважение.

— Вы полагаете Хёйлер позволил бы мне придти сюда? Он мои симпатии знает, — Патрик скосился на нее. — Благодарите Дубова, что я тут. Он поступил совсем как Самадин Бхудт в случае с Веной.

— А почему нет нашего третьего заговорщика? — с улыбкой спросила Эл, косясь на патрульного.

— Эдвин — аналитик. По статусу он меня выше.

— Но не по опыту, — намекнула Эл.

— Он вносит путаницу в другом месте, — Патрик хитро улыбнулся.

— А тут заговор, — вмешался Бригар.

— Еще какой! — ответил Патрик. — Но не судите нас. Вы всех обстоятельств не знаете.

— Я сужу. И строго, — категорично ответил ему Бригар. — Простите мою прямоту, но вы нарушили много правил. И в моих глазах вас оправдывает только то, что никто из вас не стремился меня убить. Если бы не дротик, который бросила Эл в вашего человека, я бы умер от разряда в сердце. Перспектива непривлекательная для меня. Если вы ждете от меня благодарности, то я буду весьма благодарен за мою безопасность. Что до моего отношения к этой ситуации вообще, то оно еще не сложилось. Вероятно, Эл права. Мне придется посетить будущее. Но сейчас историческая ситуация такова, что я не могу покинуть Перпиньян. Здесь грядет смена власти.

— Вы не понимаете? — удивился Патрик. — С новыми возможностями вы можете сюда возвратиться день в день с расстоянием в несколько минут. Минут, понимаете? Повторить цикл здесь или в другом месте и времени.

— Понимаю, — кивнул наблюдатель. — Но минуты здесь могут превратиться в дни или недели там. Я не хочу утрать тот дух и ритм времени, в который я вживался столько лет. В будущем, если я вернусь ради разбирательства в этом странном деле, мне придется направить свой разум в другое русло, а мне бы сейчас этого не хотелось. Поэтому я возвращаюсь в Перпиньян. С тревогой в сердце, но я буду выполнять свой долг здесь. Только крайняя нужда может заставить меня покинуть это время. Сюда я пришел, чтобы вас проводить и убедиться, что вы не вмешаетесь в еще одну жизнь. Довольно с вас Луи.

— Старик жив и придет в себя, — возразил Патрик.

— Зато, какие небылицы он теперь будет всем рассказывать. Если окончательно не свихнется от пережитого. Эти россказни будут связаны с моим домом.

— Вы же сами запретили стирать ему воспоминания.

— Ваше счастье, что он ничего не поймет из того, что видел.

Бригар не был настолько озабочен последствиями, как пытался показать. За время пути сюда он смог осознать, в какой ситуации оказался. Участие старика Луи -наименьшее по ценности из всего ряда происшествий. Долгая ходьба по знакомой местности давала возможность размышлять. Маршрут прокладывал не он, поэтому шел со всеми и наблюдал — это его работа и его конек. Замечал он достаточно много событий, чтобы увидеть, что "группа сопровождения" не озабочена ничем, кроме выстраивания маршрута в виде схемы поиска, словно группа искала кого-то. Патрульные вели себя так, словно Эл и Дмитрия среди них нет. Ничего из арсенала его базы для имитации поисков задействовано не было. Проход к побережью был частью общего плана. Они прикрывали работу Дмитрия и Эл. Эти двое "нарушителей" чувствовали себя непринужденно. Бригар видел, что для них такие события — обыденность.

— Мне пора, — напомнила о себе Эл. — Приятно было познакомиться, господин Этьен Бригар.

— Мне тоже было поучительно это знакомство, Эл. Я с трудом могу назвать вас командором. Тут, в этом времени, подобное звание редкость и сопряжено с рыцарской доблестью и честью. То, что вы делаете, в моем понимании с рыцарскими поступками не вяжется.

— Напрасно вы так, — нахмурился Патрик.

— Спасибо за прямоту, наблюдатель. Уверена, мы еще увидимся.

Эл пошла к Дмитрию.

— Командор! — Патрик встревожено окликнул ее. — Вы не сказали, куда вы теперь! Где вас искать?

Эл обернулась.

— Нас с борта видят?

— Нет. Наш борт сейчас не здесь. К переброске такого рода смогли подготовить одну космическую навигационную станцию. Я вам это объясняю?

Эл улыбнулась, взяла палку и стала чертить что-то на песке.

— Поиграем в загадки! Будете наверху, — она ткнула пальцем в небо, — попросите осмотреть побережье и этот район.

— Вы собрались еще куда-то? — Патрик помрачнел и замотал головой.

Эл закончила чертить.

— Да бросьте смущаться, Патрик! Как далеко вы сможете пойти за мной? Мой вам совет — в следующий раз притащите с собой Хёйлера. У него рефлекс на меня, как у овчарки.

— Хёйлер не давал команды вас уничтожать. Красная пометка — это не его приказ.

— Он нанес мне оскорбление иным способом, которое я ему не простила. Я заставлю его извиняться, так ему и передайте. Он поймет, что мы на одной стороне. Я не позволю ему долго соблюдать нейтралитет. Хочет он или нет, ему придется выбрать.

— Эл, я не хочу прожить часть жизни, гоняясь за вами, — признался патрульный.

— Вам же нравится гоняться за мной!

— Мне нравится с вами работать, — заявил Патрик и всплеснул руками. — А искать вас — сущее наказание! Куда вы теперь?!

— Дубов знает!

Потом берег огласил окрик Дмитрия. Бригар не предполагал, что этот человек может быть таким громким.

— Эл! Быстро ко мне! Время!

Командор сорвалась с места.

— Почему она бежит? — спросил Бригар.

— Не знаю. Или... знаю... Это не наш метод переброски! — дошло до Патрика.

Ответом им было мгновенное исчезновение с берега Эл и Дмитрия, все, что сопровождало событие — это волна воздуха, рванувшая ветки дерева над их головами.

Они одновременно двинулись к надписи, что оставила Эл.

— Она отметила точку ухода, но зачем? — спросил Бригар.

— Что это за надпись? — Бригар заметил, что патрульный искренне недоумевает, разглядывая рисунки на песке.

Этьен ощутил собственное превосходство. Хоть в чем-то.

На песке было начерчено "???? ???????? ???????-??????. — CLXXVII. ????????".

— Вы не знаете, что тут написано? Какой у вас исторический профиль? — поинтересовался Бригар.

— Помимо работы в патруле я занимался мировой экономикой второй половины второго тысячелетия. Погодите. Это римский счет? — догадался Патрик.

— Именно.

— Не понимаю. Сто семьдесят два? Командор не может без ребусов, — фыркнул Патрик.

— Предположу, что это дата. Сто семьдесят второй год. До Рождества Христова... Если учесть минус в начале надписи. А потом слово на греческом. "Ракотис". Это место.

— А еще три слова? Впереди даты, — в глазах Патрика Бригар прочел некоторую обреченность. — Вы можете прочесть?

— Здесь не совсем верно написано. Примерно "прыжок кота с пестрой шкурой" и время. Ваша командор умна так шутить?

— Это не шутка. Пестрый кот. Барс. Прыжок барса. — Патрик широко улыбнулся. -После реорганизации патруля старые кодовые имена отменили. Она взяла другое. Это означает, что она оставит археологический маркер. Нам придется его найти, а это возможно только в будущем. Значит отсюда мы возвращаемся домой.

— Она при мне сказала название операции: "Прыжок барса". Я сообщил его по каналу связи. Она так в себе уверена, что может позволить роскошь так действовать и не прятаться? Она оставит службе метку? — Бригар рассмеялся. — Не скромно с ее стороны.

— Тут дело не в скромности. Это сообщение. Если в эту временную координату еще возможно проникнуть через платформы, старыми приемами, то по этим временным координатам — нет.

— Новый метод?

— Да. Только с помощью новой системы переброски.

— Тогда она скорее нескромно уверена в вас, Патрик. Сможете?

Патрульный помрачнел.

Бригару хотелось смеяться, он сдерживался, старался казаться серьезным. День сегодня выдался необычайный. Переживания патрульного читались на его лице. Он был младше Бригара. Патрик казался ему озадаченным молодым человеком, попавшим в сложный круг проблем. Бригар посочувствовал ему. Этьен испытывал подъем и азарт, почти как в юности. Когда страх за свою жизнь ушел, происходящее увлекло его. Не пожалел, что пришел сюда, бросив Луи и дела в Перпиньяне. Ради такой-то интриги!

— Не мне решать. Но я бы туда не пошел без приказа, — с сомнением в голосе сказал Патрик. — Слишком глубоко. Я не так отважен как вы. Вы понравились командору, вы — тип человека, который она ценит. Поверьте моему скромному опыту. В лице командора вы получили покровительство.

— Ну, еще бы! Она старалась быть такой учтивой, благородной, в манере сильного мире сего. Еще и жизнь мне спасла. Щедрый жест. Наверное, на короля Арагона я теперь взгляну менее почтительно, — Бригар все-таки засмеялся.

— Напрасно иронизируете. Совершенно напрасно.

— А спутник ее всегда так суров?

— А про него вообще ходят легенды. Эмилия вам расскажет.

Он подал знак, к ним подошли остальные.

— Знаки не топчите, — заворчал Бригар. Люди по его просьбе осматривались вокруг.

— Нам стоит торопиться, скоро начнет темнеть. Я опасаюсь, что ночью нас не пустят в город. Здесь, возможно, найдется рыбацкая хижина. Хотя я решительно собираюсь возвращаться в Перпиньян, — настаивал Бригар.

— Эмилия и Виктор останутся с вами, — сообщил Патрик. — Ситуация в лучшем случае проясниться через месяц-полтора.

— Оставшаяся на базе группа уже покинула город, — сказал один из спутников Патрика. — Нет смысла им там оставаться. Задание провалено, объекты ушли неизвестно куда, нас заберут с побережья, южнее этого места.

— Вам придется вернуться в город втроем. Одиночество вам теперь не грозит.

— Мне не привыкать, — ответил Бригар.

Глава 5

Окрестности Александрии Египетской.

172 год до н.э.

Было прохладно. У береговой линии ветер дул с напором.

Панорама напоминала Дмитрию остров, здесь пляж был широким и казался бесконечно длинным. Эл назвала расстояние в местных мерах, он не перевел их сразу в понятную величину, поэтому плохо представлял, сколько им еще идти.

Его язык здесь был плох, он с трудом связывал слова, не представлял пока, как будет понимать местных, понадеялся на новые ощущения. Знать язык — этого мало, нужно вникнуть в образ мыслей. Дмитрий подумал о Нике.

Они по дороге пытались разговаривать по-гречески. Эл, согнулась пополам от хохота, когда он пробовал выразить мысль. Ей пока не пришлось испытать на местных свои познания в языке, веселилась она зря.

Дмитрий разумно заключил, что возможная его роль — это молчаливый человек с крепкими кулаками и максимально внимательный. Он едва знал смысл задания. В интеллектуальном смысле он никуда не годился, поскольку его познания в этом времени были скудны, чтобы их правильно употребить.

До момента переброски сюда он длительное время был один, пока Эл устраивала последние консультации с теми, кто провожал их сюда. Ему следовало попросить о лингвистическом кодировании, но его подозрительность и недоверие к инопланетным гостям заставили отказаться от этого намерения. Эл как он подметил до конца не доверяла заказчикам этой экспедиции.

Они шли по береговой линии с сумерек. Сейчас восходило солнце. Вдали уже был различим город, его западная стена тянулась полоской, почти сливаясь с песком. Исторические хроники обещали плотно населенный город. Это обстоятельство наполняло смятением его душу.

— Эл, поделись мыслями. Твое молчание меня тревожит, — сознался он.

— Отошел от переброски? Как ощущения? — спросила она.

— Самые приятные. Эл, слишком просто они нас сюда забросили. Словно не впервые. Что ты думаешь об этом?

— Как раз об этом я сейчас размышляю, — она вздохнула.

— Хёйлер голос сорвет, вопя об этике. Их методы слишком опережают наши, а ты согласилась с ними работать. Что им помешает шляться в наше прошлое впредь? — поделился он опасениями.

— Опоздали мы с осторожностью. Судя потому, как они подготовились, они уже сюда добрались. С одеждой, с оружием. Они тут уже были. Еще бы карту дали. — Эл заулыбалась, перестала кутаться в свою хламиду, потерла пальцем поверхность фибулы на плече. — Смотри, какая ювелирная работа?

— Серебряные бруски, медь. Они разбираются в местной валюте. У тебя свиток с рукописью по медицине. Он тоже имеет цену.

— Это возможность проникнуть в библиотеку.

— Почему они выбрали тебя?

— Это сложный вопрос. Я способностями не обладала, когда они появились. Ты был свидетелем нашего первого знакомства. Знала бы я, куда они тогда направлялись... Есть один фактор, который повлиял на мое согласие. Ящик с мечами им передал Радоборт. Раньше я не связывала наше будущее, миры и возможность коммуникации между ними, кроме дверей в пространстве. А Радоборт взял и все это связал. Он поверил, что я выберусь из миров, и эта нить связи мне понадобиться. То, что он сделал для меня — неоценимо.

Дмитрий понял, что она размышляла совсем не об этом времени и предстоящих трудностях. Мысли Эл были где-то далеко.

— Не мерзнешь? Может быть, уйти глубже на материк.

— Нет тут материка. Это коса шириной километра два с половиной. Там некрополь.

— Кладбище?

— Да.

— Вот почему здесь пустынно.

— До порта километра три, я полагаю. То есть приблизительно шестнадцать с половиной стадий. Надо приучить ум к местным мерам.

— Зачем такие ухищрения? Эл, я же не ошибаюсь, у нас будет Геликс? Он в состоянии изучить местную среду за часы, в отличие от нас. Где он вообще?

Эл хмыкнула.

— Пока у меня с ним контакта нет. У Геликса есть особенность. Человек с возможностями ясновидца может его заметить. Геликс — тело с необычной энергией, но доступной обостренному человеческому восприятию. Какой-нибудь телепат, наподобие Ники, его заметит. Как показывает предыдущий опыт, на всем это пространстве один такой непременно найдется. Геликс осторожно проведет разведку. Сначала он изучит ситуацию: смогут ли его здесь засечь, потом проверит контакт в пределах прямой видимости, только потом начнет изучать среду. Если только его уже чем-нибудь не озадачили наши друзья. А это я могу спорить будет непременно. Для составления картины мира ему придется просканировать все Средиземноморье. До нашего появления он будет работать ради спокойствия команды. Ника — это отдельное бедствие, с ней он много времени провозиться, она без него не может. С ее темпераментом она натворит здесь бед без подготовки. Это ее первый проход, и сразу — в неизвестность. А с благоразумием и спокойствием у нее что-то последнее время плохо.

— А ты уверена, что я не буду ей подстать?

— Ты имеешь опыт. И ты можешь вовремя смолчать.

— Я могу изображать немого. Можно? Буду изображать тупого легионера.

— Деметрий. Легионер — в римской армии. Ты — гоплит. Запомни, — потребовала Эл. — Как меня зовут?

— Елена. Ты — спартанка.

— Уже лучше. У спартанцев красноречие не является добродетелью и достоинством. Молчи, если не знаешь, что ответить. Роль моего слуги тебе это позволит. Не захочешь быть спартанцем, мы поменяем тебе легенду, пока ее нет — молчи.

Дмитрий потер щетину на подбородке.

— Борода маловата, не находишь.

— Отрастет.

— Ты как-то отстраненно себя ведешь. Про задание не рассказала.

— Я говорила. Этого достаточно. Не то чтобы я чего-то боюсь. Вклиниваться в неизвестную культуру для меня не в диковинку. Потому Дубов и согласился на эту авантюру. У них нет равных нам специалистов по контактам. Здесь своего рода тоже иная цивилизация, не думаю, что будет легче, чем с инопланетными культурами. И ты не совсем прав. Мне тоже не по себе. Я не чувствую себя уверенно. Я, признаться, в наших братьев по разуму верю больше, чем в то, что в Службе Времени отнесутся к нам в рамках здравого смысла. Патрик сказал, что Хейлер не отдавал приказа на уничтожение. Это очень хорошо.

— Я вас слышал. И что ты думаешь? Какие ощущения, Эл?

— Ты отвлек меня от интересных размышлений, между прочим.

— Поделись.

Она потянула его в сторону, за дюну. Песчаный холм был довольно высокий, чтобы скрыть их от ветра. Эл попыталась надеть на голову свою широкополую шляпу, но ветер мешал ей, она снова отбросила ее за спину и затянула на шее шнурок.

Эл собралась с мыслями и заговорила:

-Я думала о личном опыте. Собственном. Тут есть одна интересная схема, я надеюсь, что она и на сей раз сработает. Как только меня выгоняют со службы, обязательно появляется другое поле деятельности, иные, более обширные, возможности. Я сбежала из Космофлота и оказалась в Галактисе, где уровень превосходил земной на несколько порядков. По тем временам, мне открылись новые возможности для полетов и для работы с телом. После Галактиса — пираты. И хоть галактическому сообществу есть чем гордиться в инженерии, я отгрохала для Нейбо штурмовик с такими возможностями, что сами пираты его боялись. Про возможности Нейбо едва ли стоит упоминать. И снова меня выталкивает в другое измерение — Хеум. Вот уж точно — непостижимое пространство. Потом остров, миры. И уж если говорить о перемещениях, то стоит отметить, что пусть моя родная цивилизация космос не открыла, зато пространственные перемещения превзошли все, с чем я сталкивалась до этого. Определенно. И дело не в качестве самого пространства. А теперь мы столкнулись с таким способом проникновений, который дает объяснение дверей. Я мечтала связать методы работы Самадина с возможностью открывать двери. Представь, если после освоения их навыков, я сама открою дверь. Это очень интересно.

— Трудности в этом времени тебя не заботят?

— Они еще не начались. Найдем своих, тогда можно судить о масштабе трудностей. — Эл добродушно улыбнулась.

— А что с патрулем? Не они должны найти нас первыми, а мы их.

— Я думаю, они уже перебросили сюда всех кого сочли нужным. На входе в город мы это узнаем. Сможешь уловить чей-нибудь посторонний пристальный взгляд? А лицо знакомое узнаешь?

— Лица узнаю, — кивнул он. — Но каковы гарантии, что они будут теми же?

— Я даю тебе такие гарантии. В Службе времени работают всего полторы тысячи людей. Большинство, а это тысяча сто восемнадцать человек, являются постоянными наблюдателями. Штат администрации службы и совет — это всего девяносто два человека, из которых на нашей стороне оказались двенадцать. Из шестидесяти аналитиков к нам примкнули двадцать или двадцать два. Аналитиков крайне редко привлекают к оперативной работе. Если вернут в должности всех патрульных, соберут всех у кого есть допуск, привлекут аналитиков, инженеров, то таких умелых и подготовленных наберется десятка два. Повесят над нами навигационную систему. Сколько это потребует времени? Я могу спорить на все богатства мира, что они не рискнут всеми этими ресурсами ради нас. В худшем случае они будут просто ждать нашего возвращения в доступных им временных рамках, в лучшем случае — сюда явится тот же состав, что был во Франции. Население Перпиньяна не сопоставимо меньше Александрии. Пятки сотрут нас искать. Они в Вене нас не нашли, что уж про это время рассуждать. Нам важно, чтобы они сюда прыгнули. Если они дежурят здесь с начала года, то у них пять-шесть недель уйдет на адаптацию — это минимум. Сейчас февраль. Пятое число второй декады месяца мехир по местному исчислению.

Дмитрий посмотрел на нее мрачным взглядом.

— Алик, ты, я, Ника. В массе наши возможности дают преимущество. Их спасет только техника на орбите. На переброску с уточнением навигации, переоборудованием и точным расчетом орбиты, они потратят три месяца. Ты права.

— Я предлагала заслать к ним Алика. Он бы нас быстрее нашел.

— Эл. Представь, чтобы он устроил, если бы мы его сюда не взяли.

— Не хмурься. Я шучу, — она дружески шлепнула его по плечу. — Я рада, что ты разговорился. А то эти "да", "нет", фразы из трех слов пугают наших друзей.

— Я знаю. Это с тобой мне легче, а для других мне придется себя ломать. Я не могу в толпе.

— Наши друзья — не толпа.

— Они вникают с суть моих проблем, Эл. Я не хочу.

— Знаю. Знаю. Я была на твоем месте. Это по началу сложно и выматывает, но потом наступит момент, когда нервы привыкнут, станет все равно, — стала успокаивать она. Эл попыталась отшутиться. — Надеюсь, местные греки и египтяне, македоняне и евреи не так шумят, как люди будущего.

Дмитрий как-то резко встрепенулся.

— Эл, слышишь?

— Пока нет.

— За холмом. Что-то движется. Быстро.

Они побежали, огибая большую песчаную дюну.

Оказывается, они уже были вблизи порта, Эл ошиблась с расстоянием, на берег было вытащено десятка два рыбацких суденышек. Суетились люди. Эл не сообразила, откуда Дмитрий уловил движение.

Скоро все стало ясно.

Вдоль береговой линии, в сторону города во весь опор летела колесница-бига. Две лошади неслись, как ветер. Зрелище было восхитительным. Саму колесницу с возничим кидало на неровностях берега.

Эл повернула голову в сторону рыбаков и лодок. Люди спешно забегали в воду.

— Лошади понесли, — сказала она. — А мне помниться ипподром на другом конце города. Что он делает? Он убьет кого-нибудь.

— Э-э-эл, — Дмитрий промахнулся, мгновения не хватило, чтобы ухватить ее за одежду.

Эл, скользя по песку, сбежала с дюны и помчалась по берегу наперерез колеснице.

Дмитрий оторопел, а потом помчался за ней с опозданием.

— Эл, что ты творишь? Нельзя, — он не мог крикнуть, не вовремя вспомнил о языке.

Немногочисленные свидетели на берегу смотрели на двоих бегущих.

Потом Эл встала почти на пути несущейся пары и подняла вверх обе руки.

Когда Дмитрий догнал ее, подхватил за талию, оторвав от земли, рванулся в сторону, стремясь уйти от удара, колесница уже стояла так близко, что он слышал хриплый храп коней. За спиной вопили невольные свидетели. Дмитрию казалось, что возницы в повозке нет, он не видел человека. Он поставил Эл и осадил коней назад, ухватив за поводья. Рыжий гладкий, холеный и высокий в холке красавец-жеребец громко фыркнул, а потом заржал, дико косясь.

— Ш-ш-ш!

Дмитрий обернулся. Шипела Эл. Она снова подняла руки, словно делая магические пасы в сторону коней, наступая на них. Рыжий жеребец хрипел и рвал поводья. Дмитрий удерживал его и готов был стукнуть кулаком ему в морду, вспомнив, как Бригар хотел утихомирить своего коня. Наверное, это средство помогло бы. Эл приблизилась, и конь присмирел.

Наконец, из-за борта возка, опираясь о края, поднялся человек, в глазах испуг. Он был молод, на первый взгляд даже слишком. Это был возница. Он открыл рот, словно хотел заговорить, но повстречался глазами с полуседым мрачным, как обитатель Аида, человеком, замер на месте.

Эл дернула Дмитрия за локоть и пошла прочь, дальше по берегу. Он пошел за ней, отстав на полшага.

— Я прошу вас остановиться. Назовите ваши имена. Я принесу жертву богам за мое спасение, — за их спинами слышался совсем молодой с детскими интонациями голос.

— Богов благодари, а нас не нужно, — бросила через плечо Эл.

Но возница их догнал.

— Мои лошади все равно идут за вами. Во имя Посейдона Гиппия! Это знак! Я хотел бы знать имя моей спасительницы!

— Елена, — ответила Эл, чуть обернувшись через плечо.

Тон Эл был слегка высокомерным.

— Какой силой ты остановила их?

— Много знать будешь — скоро состаришься, — фыркнула Эл по-русски, потом перешла на греческий. — Поезжай своей дорогой, мальчик.

— Меня зовут Пелий, меня знают многие, — голос его дрожал, но звучал уже строго. — Ты спасла жизнь племяннику диойкета. Я не останусь в долгу. Отныне, я ваш должник, вы — мои гости в этом городе. Я буду вам покровительствовать.

Эл выставила в сторону руку, тем самым, остановив Дмитрия. Он изобразил недовольство, посмотрел на паренька угрожающе.

— Мы влипли, — прошептала снова по-русски Эл. Она остановилась и повернулась лицом к Пелию.

Собираясь с мыслями, она рассматривала незадачливого возницу. На вид он был лет четырнадцати, подростковая худоба компенсировалась крепкими мышцами рук, крепкими ногами, хорошей осанкой. Он еще не пришел в себя, плечи его нервно вздрагивали.

Пелий поймал на себе жесткий взгляд молодой женщины. Никогда не видел, чтобы эллинки так глядели на мужчину. Он избегал женщин, считая их глупыми, как считали многие в его кругу. Пелий был смущен и чуть раздосадован, а потом вовсе растерялся от этого уверенного взгляда.

— Разве я просила благодарности? — спросила она, гордо вздернув подбородок. — Тебя похвалят, когда узнают, что я остановила твоих разъяренных коней? Твои родные будут довольны, что ты гнал бигу вблизи кладбища и напугал рыбаков? Ипподром в другой стороне для таких развлечений.

Дмитрий из ее речи понял только интонации и несколько словосочетаний, но когда спасенный парнишка снова с испугом побледнел, он понял, что Эл отделается от него.

Эл двинулась дальше, Дмитрий почувствовал, как у него внутри что-то шевельнулось. Он понял, что парень расстроился так, что готов расплакаться.

— Елена, — тихо позвал он, когда Эл оглянулась, он показал взглядом себе за плечо.

Эл опять посмотрела на Пелия.

— Я соглашусь, чтобы мы доехали на твоей колеснице до Ворот Луны. Если угодно назови, где ты живешь, мы придем в гости. Потом, — заявила она.

Эл подняла одну бровь и чуть улыбнулась Пелию. Юноша встрепенулся. Он вдумывался в ее слова, когда Эл обошла лошадей и по-хозяйски взяла поводья. Дмитрий спрятал ухмылку в бороду и пошел за ней.

— Никогда не видел, чтобы женщина правила лошадьми, — проговорил Пелий, устремляясь за ними. — Ты из Спарты?

Эл выдержала паузу.

— Ты догадлив.

Они едва помещались в возке. Дмитрий встал на краю, на случай, если кони резко тронутся, взялся руками за борта. Юноша забрал у Эл поводья, потянул, но рыжий правый жеребец заржал и стал упираться.

— Он чувствует, что ты нервничаешь. Мягче. Он не любит упряжь, — сказала Эл.

— Он был куплен для верховой езды, но нрав у него плохой, конюх пустил его в упряжке, и тут с ним не справится, — сказал Пелий.

Эл взялась править сама, кони заплясали на месте, а потом колесница тронулась.

Пелий отвернулся от десятка рыбаков, когда они проехали мимо лодок. Он опять поймал взгляд Елены. Она догадалась, что он прячется.

Когда он успокоился, происшествие стало казаться ему наваждением. Он посмотрел назад, где за их спинами стоял спутник Елены, имени которого он не знал. Вид у него был отстраненный, кажется, он был погружен в свои мысли, не замечая изучающего взгляда юноши. Пелий не смог распознать возраста и происхождения незнакомца. По виду нельзя было сказать кто он. Раб? Для раба он хорошо одет, по виду независим. Тогда почему женщина не доверила управлять конями ему, он бы с ними справился лучше.

Елена бросила поводья недалеко от городских ворот. Кони встали. Двое спрыгнули на песок, оставив Пелия в колеснице одного. Они обошли упряжку, проходя мимо рыжего, Елена похлопала коня по холке, и пара опять пошла. Так они и вошли в город. Двое странных людей впереди шедшей за ними колесницы.

Пелий на прощание сообщил, где искать его дом и просил приходить с любой просьбой.

Они углубились в западный квартал Александрии — старый Ракотис.

— Что ты почувствовал? — спросила Эл у Дмитрия.

— Что-то странное. Парнишка вроде бы сирота. Резануло что-то.

Эл покивала. Пелий не лгал.

— Ты сказала, что мы влипли. Что это значит? — спросил он.

— Мальчик родственник высокого государственного чиновника из окружения фараона или царя. В отношении этого города нужно еще уточнить, что это за должность и что за человек. Это не слишком хорошее знакомство, поскольку контактировать с властями нам не стоит, — ответила она.

— Ты зачем к лошадям рванула? Может быть, он должен был кувырнуться и умереть.

Эл скривила губы и пожала плечами.

— Не знаю. Интуиция.

— А сшибло бы тебя с твоей интуицией, что бы я делал? Не делай так больше.

— Я поняла, что у меня контакт с животным. С конем Бригара так же было. Был у меня случай в мирах, когда я остановила большое стадо. Правда, я в них стреляла. А тут я почувствовала, что если напугать рыжего, то он остановится. Почувствовала и все. В мирах было иначе. Сейчас ощущения напоминают тот период, после Нейбо, к моему удовольствию уже без прежних неудобств. Не могу сказать, к чему такие ощущения приведут, но в этом конкретном случае — сработало.

— У ворот не было знакомых, — решил он сменить тему. Ему хватало своих обострившихся ощущений, Эл со своими — справится сама.

— Вот они нас и упустили, — в ее тоне он услышал удовольствие.

Эл с улыбкой зашагала дальше, по пути натягивая на голову свою шляпу. Она оглянулась на застывшего в нерешительности друга. Людей было немного, но они тревожили его, как и вся окружающая обстановка. Неизвестность. Она продолжала улыбаться проведя простое сравнение. На фоне пары худеньких египтян Дмитрий, а теперь Деметрий, гоплит-наемник, выглядел, как человек-гора. Впрочем, горожане, занятые утренними заботами на двух пришлых внимания не обращали.

Глава 6

Алик подошел ближе к воде, сел на брошенный каменный блок и засмотрелся на море.

На рассвете было ветрено, но после восхода бриз стих, волна превратилась в тихую рябь, облака разошлись, и стало тепло. Он различал шумы этого архаического города, порт с рассветом ожил, он продолжал наблюдать.

Настроение у него было философское. Среда вокруг не казалась чужой, его сознание на удивление быстро свыклось с новой обстановкой. Он водил взглядом по панораме перед ним. Город словно обнимал бухту, куда не глянь — везде присутствие человека. А впереди поразительно бирюзовая вода, вдали несколько суденышек на веслах готовились подойти к портовым причалам. Начинался прилив. Для горожан — новое утро, а для него — время замерло.

В этот момент он почему-то вспомнил Алмейр, тот день, когда Эл выстояла ураган в храме и в одночасье, как в сказке, город возродился из руин, и вернулось море. В Алмейре светило поднималось прямо из вод залива, здесь же всходило много правее за городом, его косые лучи освещали бухту красноватым утренним светом. Впереди виднелся Фаросский маяк на полоске песчаной косы. Столб сигнального дыма отклонился по ветру.

Алик не спроста вспомнил миры. Воспоминание о признании Эл заставляло его душу сжиматься в комок. И хвала всем богам этого мира, что за его спиной был не Алмейр.

Он не смог бы проигнорировать откровения Эл, назвать их выдумкой. Перемены, происходившие с ним последние пару лет, не позволяли отрицать ее правоту. Пока он думал, что они происходили под влиянием острова или самой Эл, он считал их благом, а теперь рад бы был избавиться от новых ощущений и больше не слышать упоминаний о мирах. Предсказание Тиамита о том, что он потеряет Эл начинало сбываться.

Пара недель, прожитые в Александрии, позволили немного сбросить груз с души. Работа... Его всегда спасала работа и нагрузки. Если бы не Геликс, он представить не мог, как бы они здесь себя вели. Оля и Игорь единодушно сравнили все окружающее с другой цивилизацией, словно они на другой планете. Вернее это они здесь были инопланетянами. Он ждал, что проблемы будут с Никой, но девочка накрепко прилипла к нему. Ее ощущениями и понятийным аппаратом он пользовался с радостью, что частично уберегло их от казусов при контакте с местными. Когда Нику для обучения забрал Геликс, Алику стало легче, освоив язык, девочка станет полезной вдвойне. Он с войны себя не чувствовал нянькой, а потом понял, что Ника взрослая. Видение изменило не только Эл.

Он сидел на камне, смотрел на море и наслаждался покоем, который постепенно обволакивал его. Две недели он не думал о видении, мирах, своем происхождении, временами не думал и об Эл, прогоняя тревогу и тоску, вместе с мыслями он ней. Это позволило ему успокоиться и обрести долгожданное равновесие. На днях он стал ожидать прибытия Эл с особенным чувством. Он скучал, он всегда скучал по ней.

К нему подошла Оля. Они пришли сюда на набережную вдвоем, еще в сумерках. С утра Игоря отправили на борт Геликса для окончательного лингвистического кодирования и погружения в предметную среду, его не будет сутки. Оля волновалась и погрустнела, и он пригласил ее прямо с утра прогуляться по городу.

Теперь они только ждали: когда настанет их очередь работать на борту корабля, когда будет готово все для обеспечения связи и когда, наконец, появятся Эл с Дмитрием.

Оля созерцала странно остриженный затылок Алика на местный манер. Перед переброской на борту инопланетного корабля над ними произвели несколько манипуляций. Ее волосы теперь все время вились, совсем как у Эл и стали светлее. А чтобы их цвет кожи был схож с местными обитателями, напоследок, их опрыскали тональной жидкостью, имитирующей местный загар, притом что они жили до этого в субтропиках. Ее оттенок кожи поменялся, периодически она осматривала руки, как не свои. Оля и не подозревала, что солнце будущего иное.

Алик сидел на камне горделиво, как статуя, упирался крепкими руками с хорошим рельефом мышц в камень, его тело было и напряжено и расслабленно одновременно, напоминая местный скульптурный канон. В городе, особенно в центре было много статуй. Мужчин часто изображали в той позе, с какой сейчас сидел Алик, вернее Александр. Он неотрывно следил за морем. Сейчас он был спокоен, а первые дни она только и ждала, что он вот-вот взбеситься, такого напряжения в нем она не наблюдала давно. Она часто вспоминала, как когда-то, еще недавно, искала у него утешения и защиты.

Из всей мужской тройки в прошлом Оля выбрала Алика, как единственного, кто мог понять ее терзания. Какое-то время, пока длился их первый роман с Игорем, она доверяла Игорю свои душевные секреты, но затея с той свадьбой оттолкнули от него Ольгу. Эл, которой рядом не было, как подруги и советчика, разлад с Игорем и потеря Амадея толкнули Ольгу на сближение с Аликом. Алик был натурой суровой, военные реалии сделали из него человека с твердыми принципами, с виду нелюдимого и предпочитавшего держать все в себе, но Ольга знала, что его суждения не всегда категоричны, с ней он утрачивал резкий тон. Поэтому Ольга знала, что эта вешняя холодность ума и жесткость манер — дань обстоятельствам. Дмитрий не стал ее утешителем по причине чрезмерного интереса к нему девушек, Оля не хотела быть одной из них. Так же благодаря Расселу Курку и его знанию людей она осознала, что Дмитрий внутри, как бомба, готовая взорваться от малейшего лишнего напряжения. Свое внутренне напряжение и жестокость Дмитрий компенсировал изрядной долей шуток, изображая на людях этакого разгильдяя, которому все нипочем. Но Оля уже тогда понимала, что стоит нагрузить Дмитрия эмоционально, и он кинется что-нибудь крушить. Вот тогда она и сблизилась душевно с Аликом. Их сблизили потери. Тогда ей были необходимы его дружба и защита, его мужество.

Теперь участие и сочувствие требовались ему. Ольга понимала, что Эл все делает правильно, из своих соображений и опыта. Алику было трудно принять сильную Эл без оглядки на свои принципы. Он упустил момент начала перемен, не был сразу посвящен в ее видение, а теперь ему перестояло стремительно наверстывать этот разрыв. За Эл и без того тяжело угнаться. Он всегда любил ту часть Эл, которая неминуемо исчезала, едва начинались трудности, она ускользала от него, что причиняло Алику страдания. У него снова отняли его надежды на будущее. Ольга ему сочувствовала.

Она подошла села рядышком на краю необтесанного блока, почувствовала то самое сродство, как в прежние времена и вздохнула.

— Скучаешь по ней? — спросила она.

— Они уже в городе, — вдруг ответил он. — Или близко. Мы договаривались встречаться по вечерам перед закатом у Серапейона.

— Я не об этом спросила. Ты не о делах думал, — мягко сказала она.

— Нет, — отозвался он. — Обо всем сразу и ни о чем конкретно. Хорошо тут. Спокойно. Ни в каком другом времени себя так уютно не чувствовал как тут. Люди простые, заботы у них простые.

— Как сказала когда-то умудренная опытом твоя жена: люди в какой-то своей части никогда не меняются, — заметила Ольга. — Почему в этом времени должно быть иначе? Хотя, относительно себя я такого сказать не могу. Мне тут неуютно.

— Ты о чем?

— Тут так важны семейственность и социальный слой. Семьи большие. Матери бранят ребятишек за шалости. Девочек учат дома, а мальчиков отдают на обучение или нанимают наставников. Тот человек, что нас приютил, у него умерли жена и две девочки от какой-то болезни несколько лет назад, он до сих горюет по ним. А я со своими родителями после войны виделась один раз. Я выросла в интернате для детей служащих Космофлота. Мне было шесть лет, я так скучала по маме. Мне было семь, восемь, десять лет, а я все еще скучала. Они постоянно были в рейсах. Какое-то время я их даже ненавидела, решила, что меня бросили. Поэтому всегда хотела иметь семью. Потом я познакомилась с Эл, увидела, что она не боится в одиночку решать проблемы, которые могут решить взрослые. Я потянулась за ней, это спасло меня от душевных мук подростка. У меня появились вы. До последнего времени у меня не было таких мыслей.

— У тебя теперь есть семья, — Алик посмотрел на нее с нежностью и улыбнулся. — Можно мне в нее записаться?

Ольге понравились его улыбка и предложение. Он спокоен, сегодня. Значит, Эл в городе.

— Да, — мурлыкнула она.

— Не стоит спрашивать: счастлива ли ты?

Ольга улыбнулась.

— Очень.

— Я еще в Москве поймал себя на мысли, что не знаю как вы живете. Со стороны — так полнейшая идиллия.

— Да уж, стоит отметить, что мы как-то глубоко ушли в свои чувства. Забыли о вас. Эл на это и рассчитывала. Вот трагедия с Димкой и прошла мимо нас. Я не понимаю, как себя с ним вести. Мне не ловко.

— Не терзайся. Я в этом тоже принимал мало участия, если не считать, что это я силой приволок его назад. Помяни мои слова, он мне это еще припомнит.

— Как считаешь, с ним будет очень сложно?

— Это ему с нами будет сложно. Ника сказала, что мы для него не существуем, для него есть только Эл. Помнишь, как мы Эл вызволили от пиратов? Как на Землю летели? Вот это было нечто. Давай не повторять старых ошибок. Это мы с тобой натворили бед, тогда. Пока сам на контакт не пойдет — не лезь к нему в душу. Свои врачебные познания на нем демонстрировать не стоит.

— Игорь уже с меня слово взял, — заверила она. — Говоришь совсем как он.

— Вот что. Забудем-ка мы о том, что было, и погрузимся с головой в местную жизненную стихию. Насладимся эпохой поздней античности. Город мы обошли, теперь настало время внимательно наблюдать за людьми. Я здесь ощутил невероятный прилив сил и душевный подъем. Как домой вернулся, — Алик ненатурально томно вздохнул. Он подумал, что без Дмитрия шутить теперь некому, а доля юмора в их положении просто необходима. — Мы из-за Эл в такую переделку попали, что век свободы не видать. Потом, когда нас поймают, будет что вспомнить в одиночной камере.

— Я твоих шуток не понимаю, — засмеялась Ольга.

— Извини. Я мало практиковался. Ника бы это таким жаргоном сказала, что уши в трубочку завернуться. Стоит проверить, чему ее Геликс на сей раз научит.

— Значит, ты снова — Александр?

— И к тому же македонец, — с улыбкой кивнул Алик. — А ты что выбрала?

— Я решила остановиться на имени Алкмена, потому что я не знаю античного имени созвучного своему. Национальную принадлежность не знаю. Здесь редкость врач-женщина, я только роды могу принимать и делать все с этим связанное. Род занятий — неопределенный. Так что из моего персонажа с трудом получится временной маркер. Это не проблема, решим сообща. Ника рвется изображать мальчика. Вот это проблема. Она хотела именоваться как Никий, иметь больше свободы, но не понимает, что провалится. Не знаю, что ее остановит. Надо Эл дождаться.

— Я ее уже отговорил.

— Как? Открой секрет!

— Я ей объяснил, что по нормам местного воспитания ей придется бороться обнаженной с мальчиками в гимназионе.

Ольга запрокину голову, в голос засмеялась, прикрывая ладонью рот.

— И она отказалась? Вот это чудо. Здорово.

— К счастью для нас, она умнеет, — удовлетворенно сообщил Алик. — Пускай учится на ходу, польза от нее не малая за эти дни. Игорь обещал придумать что-то для связи, а пока она — наша единственная связь и с кораблем, и с миром.

— Да, без связи я себя крайне неуютно ощущаю. Одной мне в город ходить страшновато, я могу заблудиться, впрочем, тут не принято женщине ходить одной.

— Нам нужны какие-нибудь местные побрякушки под видом украшений. Купи себе что-нибудь на рынке, что понравится, переделаем это под средство коммуникации.

— Ты пойдешь один их встречать, как обычно?

— Могу взять тебя с собой, это безопаснее, чем оставлять тебя в доме наедине с местными.

— До заката нам нужно себя чем-то занять. Я еще не везде была в этом городе. А где был ты? Тебя вчера весь день не было.

— Я стараюсь свыкнуться со своими способностями. Хожу, наблюдаю за людьми, ощущаю их. Мне не показалось, еще в Вене я понял, что могу влиять на восприятие людей. Мистикой это не назовешь, но кажется, я предчувствую события. Перемены меня захлестывают. Если бы Эл пооткровенничала со мной раньше, я бы иначе теперь относился к тому, что происходит. Эл будто угадала, когда признаться. Здесь я почувствовал, что люди имеют особенную, более глубокую связь с окружающим, чем мы. Вчера я около театра слышал, как старик пересказывал мифы. Он относился к своим рассказам, как к реальности. Здесь мир населен богами, мистическими существами, предвестниками, мистикой. Люди верят в гадания и волю богов, ходят к оракулу. Они много не знают о мире, того, что известно нам, но их связь с окружающим теснее и глубже. Для них космос совсем не то, что для нас, но он для них более живой, чем те звезды, которые мы знаем. Красивые легенды. Я был под впечатлением, дошел до дамбы и ушел на Фарос, хотел дойти до маяка, но по пути что-то потянуло меня в храм Изиды. Там было много женщин, жрицы. Одна из них посмотрела на меня такими глазами, словно в душу заглянула, будто поняла, что я пришлый, что не понимаю смысла того, что происходит вокруг. Здесь люли больше открыты для того таинственного и невидимого, о чем редко вспоминаем мы, люди будущего. Я ее взгляд забыть не могу. Я тогда задал себе вопрос: что историки будущего будут здесь делать? Мы местных никогда не поймем до конца, для этого здесь нужно родиться. Я размышлял, а потом понял, что голову ломать не стоит, прошло всего немного времени, и я стал чувствовать, что эта атмосфера пропитывает меня, как вода песок. Там в нише была статуя в рост, строгая, угловатая на вид, не из тех скульптур, что мы видели в городе, она видимо очень древняя. В ней будто бы заключена какая-то сила. Я простоял там почти до заката, думал, вспоминал. Мне хотелось, чтобы люди меня не замечали, и они просто проходили мимо, вели себя так, будто меня нет, и только один взгляд я чувствовал. Жрица, что приметила меня, следила за мной. Я уходил почти последним, и мы опять обменялись взглядами, и тогда я понял, что если бы остался в зале на ночь у статуи, она не прогнала бы меня. Со мной никогда не случалось ничего подобного. У меня ощущение, что в такие мгновения для меня останавливается время, а мир дает ответы на мои вопросы. Вчера я не пошел встречать Эл, потому что понял, что они придут сегодня. Вот так просто, без всякой логики. У меня сложилось убеждение, что если я вернусь туда, к статуе, я получу ответ на любой свой вопрос. Думаю, нужно как-нибудь проверить.

Алик умолк, а Оля не посмела нарушать это молчание, его признание произвело на нее впечатление. Погруженный в свои мысли и ощущения Алик замер, она снова сравнила его с изваянием. Ольге очень хотелось разделить его ощущения, понять каково это, вот так чувствовать, сильно и страстно. Она опасалась, что страсть его разрушит.

Они с Игорем давно решили между собой вопрос о том, что станут делать, если выпадет возможность оказаться в мирах Эл. Разговор состоялся еще в те времена, когда их двоих оставили на скрытом от всех острове Эл. Они по очереди навещали Тиамита, даже не общались между собой, а когда снова решили поговорить уже дома, на острове Тома, то оказалось, что они единодушно не верили, что Эл сможет жить спокойно. Напряжение, возникшее в Эл после их свадьбы с Аликом, не предвещало спокойной жизни.

Ольга решила поразмыслить на тему далекую от реалий этого времени. Солнце начинало нагревать воздух. Ветер сначала стих, но потом новый порыв сдул накидку с ее головы, а она этого не заметила.

Пока Алик пытался вернуть шаткое равновесие, Ольге хотелось действий. Она часто чувствовала себя слабым звеном. Вспомнила Вену. Эл взяла ее туда ради практики, толку в поисках свитков от нее было никакого. А вот в ситуации с видением она считала свою реакцию верной. Она, как врач, оценила поступок Эл как крайнюю меру. Оля поняла, что Эл делает так ради Дмитрия, и посчитала жертву разумной. Ольга была уверена, что Эл выкарабкается, последствий ждала с нетерпением. Перемены в поведении Эл были, но она не увидела того же в Алике. Ну откуда ей было знать, что способности и приступы имеют не ту причину, которую они определили вместе с Лондером. Когда Эл сама подтвердила, что их с Аликом природа не просто одинакова по причине какого-то общего на двоих недуга, а имеет одно происхождение — это обстоятельство не шокировало Ольгу. Напротив, в теориях, что они строили с Лондером всю войну и последующие годы появились недостающие элементы. Ситуация с видением заставила Эл снова повернуть внимание в сторону миров, а значит, у них есть надежда однажды там оказаться.

Она стала фантазировать. Если бы древняя Александрия оказалась мирами Эл, что она стала бы делать? Тут и возникала сложность. Миры — иное пространство, а это окружающее — прошлое Земли, куда они "нахально вломились", как сказал Алик. Тут условностей больше — хороший повод потренироваться.

Единственной ее военной подготовкой было вождение катера. С академического курса разведки Оля ни разу не дралась в рукопашную и стреляла только на учениях для медицинского персонала и во время стычки с пиратами. Когда Дмитрий проверит ее способности к обороне, его шуточки больно ударили Олю по самолюбию. Отдубасив ее тихонько в очередной раз, Дмитрий норовил поцеловать ей руку и обещал с жалостью во взгляде защищать ее от врагов. Она злилась. Потом Алик научил ее владеть палкой, что наконец-то придало ей уверенности. Последнее время у нее было мало медицинской и научной работы, поэтому она могла много времени посвятить тренировкам. Оля считала, что в реальной стычке она уже не будет обузой.

Она припомнила, как Эл в юности с помощью тренировок смогла пройти медицинское обследование. Тогда секрет этой техники был Ольге непонятен, теперь стало очевидно, что тренировки помогают выработать стратегическое мышление, а усталость дает отдых уму.

Оля всегда считала, что при ее профессии военные навыки излишни, что они скорее сделают ее жесткой. Теперь поняла, что ошибалась. Боевые навыки повысили ее уверенность в себе, развили тот сектор внимания, который не развила медицина, и позволяли контролировать себя. Оля обрела отчасти то спокойствие, которому всегда завидовала у Эл. Дело было не в силе, а в том, как теперь работал ее ум. Способность паниковать в непредвиденной ситуации была ее слабым местом, ей не хватало самообладания. Наконец, она научилась замирать на мгновение, пропускать первую волну страха, и потом действовать. Арендовав учебный полигон, она две недели проверяла себя на программах разной сложности. Тренировки подействовали, результаты радовали.

Еще Оля не без удовольствия констатировала, что справиться с подвижной психикой ей помогла любовь. В Игоре было много тех качеств, которые действовали на нее умиротворяюще. Она никогда не считала его сильным. На фоне Алика и Дмитрия он вообще таким не казался. В его характере не было той мужественной жесткости, которой обладали они, и Оля долгое время считала его мягкотелым, а его дипломатический талант приписывала тому, что он избегал напряженных моментов. Полюбив его снова, она поняла, что была не права. Нужно много сил, чтобы держать равновесие и сохранять ум в равновесии, как это умел он. Игорь решал конфликты не с помощью силы, а с помощью разума, а некоторые предотвращал, не доводя до точки напряжения. При всей трезвости ума он умел быть романтиком и видеть в жизни красоту.

Ольга улыбнулась. Прошла только ночь и часть утра, как его нет рядом, а она уже опять думает о нем.

Раз она размышляла в этом ключе, то стоило прейти к действиям.

— Знаешь что, — заговорила она, взяв Алика за локоть, — не стоит тебе со мной возиться. Давай разделимся. Я придумала себе упражнение. Дойду до нашего убежища, служанка нашего хозяина в это время каждый день ходит на рынок. Я пойду с ней и куплю себе украшения. Сама. Одобряешь?

— Как пойдешь?

— Хитро, — прищурилась она. — Дойду до Музейона, потом дальше на улицу параллельную Гимназию и потом прямой дорогой — в иудейский квартал.

Алик думал, Ольга насторожилась, он мог отказать.

— Ладно. Жди меня вечером. Я приведу Эл и Дмитрия. Не скучно тебе будет?

— Нет. Посмотрю, как делают мозаику в мастерской. Эфроим мне разрешил.

— Наш хозяин сказал, что ты самая любопытная женщина, которую он когда-либо видел, — заметил Алик с улыбкой.

— Ага. Он твою жену не знает, — съехидничала Оля.

— Удачи тебе, Алкмена.

— И тебе, Александр.

Она вежливо склонилась на местный манер, и они расстались.

Ольга шла намеченным путем, миновав богатые дома на набережной. Подобную архитектуру она прежде видела лишь в проекциях и реконструкции. В действительности все выглядело не менее величественно. Страсть древних к мощным и большим архитектурным формам вызывала внутренний трепет. Первые дни они с Игорем ходили по городу до изнеможения и глазели на все, как дети на аттракционе. Шок не прошел и теперь.

День здесь начинали рано, поэтому на улицах было много прохожих. Она пристраивалась близко к какой-нибудь тройке или паре, где были женщины и делала вид, что относится к этой компании, если на нее обращали внимание она обгоняла любопытных делая вид, что спешит куда-то. Этому приему ее научила Ника.

Ольга таким способом благополучно добралась бы до дома, где их приютил пожилой еврей, добрый и печальный от потери родных. Он был мозаичным мастером, дом его был обширным и полным народу. Помимо работников мастерской, его сыновей с женами, внуков, в доме бывало много гостей и приезжих. Он держал комнаты для гостей. Это многолюдье и суета были очень на руку его необычным постояльцам.

Ольга остановилась на небольшой площади у стены исписанной знаками и решила проверить свою способность читать. Это было чем-то вроде доски объявлений, где люди писали друг другу сообщения, назначали встречи, даже торговались. Она скользила глазами по рядам кривых надписей. Здесь проходила условная граница двух кварталов — эллинистического Брухеума и квартала, где жила еврейская община. Надписи на доске были на нескольких языках, Ольга искала греческие буквы.

— Климера, Алкмена, — зычно и четко прозвучало рядом, и Ольга вздрогнула от неожиданности.

Кто-то коснулся ее плеча, она обернулась, но там было пусто.

— Ника, — Ольга выдохнула с облегчением.

— Опять я тебя обманула. — Ольга повернула голову в противоположную сторону. Ника стояла за другим ее плечом. — Ты одна?

— А-александр остался в порту, — сказав это, Ольга умолкла. Она чуть не назвала имя Алика, но вовремя догадалась, что на них смотрит посторонний. Шагах в двух от Ники стояла девушка-подросток с необыкновенно темной кожей и смотрела на них. Едва встретившись с Ольгой глазами, она потупилась.

— Не бойся говорить, она тебя не понимает, — произнесла Ника, четко выговаривая слова. Ольга поняла, что Геликс, наконец, произвел с Никой лингвистическое кодирование, поскольку произошло это не больше нескольких часов назад, Ника не изъяснялась бегло, четко выговаривала слова. Ольга ее хорошо понимала. — Она рабыня, ее вчера купил Лука, младший сын нашего хозяина. У нее такое имя, что мы всем домом с утра репетировали и хохотали, решили сообща назвать ее Аруна. Она не грамотная, почти не говорит. Я единственная, кто ее понимает, поэтому мне ее дали, чтобы прогуляться на рынок. Я решила купить себе браслетик.

Ника хитро подмигнула.

Алик позволил Нике ходить одной, чем подчеркнул ее статус и подогрел самомнение. Ника демонстрировала чудеса коммуникации, даже не зная языка, она беззастенчиво пользовалась своей способностью чтения мыслей и внушения. Ольга была впервые свидетелем того, как Ника открывает рот, не произнося ничего, а человек думал, что она с ним разговаривает. Теперь она могла говорить вслух, но Ольга не сомневалась, что когда говорить Нике надоест, она прибегнет к прежнему способу общения. Нужно отдать ей должное, к своей миссии — осуществлять связь группы с внешним миром — Ника относилась очень ответственно. Это она нашла им пристанище в доме Эфроима, подслушав на рынке разговор. Сама нашла дом Эфроима, познакомилась с хозяином, осмотрела комнаты, сторговалась на предмет трапезы, явилась с гордым видом к Алику, сообщив о том, что у них есть временное убежище. Получив одобрение главы экспедиции, Ника продолжила демонстрировать свои умения с еще большим азартом. Разногласия возникли лишь тогда, когда Ника захотела изображать мальчика, но благодаря Алику проблема оказалась решена.

— Мне тоже нужно, — отозвалась Ольга, перестав изучать темнокожую спутницу Ники.

Аруна была высокой, но очень тощей с невероятно длинной шеей, потрепанная одежда была ей велика, на голове у нее ничего не было, а волосы очень коротко острижены. Когда Ольга посмотрела на Нику, невольно их сравнивая, заметила особенный контраст. Ника была белокожей, волосы ее теперь тоже вились, она была похожа на юную Эл. Волосы Нике нарастили ниже плеч, но она не удосужилась убрать их в прическу, а носила распущенными, лишь прикрыв их платком, наспех завязанным на затылке, и то лишь для того, чтобы не выделяться. Этакий сорванец. По мнению Ольги, не смотря на свой нищенский вид, Аруна выглядела более натурально. Девочек возраста Ники здесь уже считали невестами, поэтому старались нарядить, украсить и учили вести себя с достоинством. В образе Ники не было ничего похожего. На фоне Аруны и ровесниц в доме Эфроима Ника выглядела ребенком.

— Хорошо, идем покупать украшения вместе, — согласилась Ольга.

— А у тебя есть на что купить? — спросила Ника с прищуром.

— Разумеется, — кивнула Ольга.

Ника отлично ориентировалась в квартале. Поскольку отпала надобность заходить домой, она провела Ольгу короткой дорогой к рынку, а потом прямо в ювелирные ряды. Ольга относилась к выбору будущих средств связи педантично, они провели на рынке все время до полудня. Пока Ольга примеряла украшения, Ника, выбрав безделушку, начинала бессовестно торговаться. Когда Ольга выбрала ожерелье для себя и узнала цену, то торговец под натиском Ники безоговорочно бесплатно добавил к нему небольшой браслет, сплетенный из бусинок разного цвета.

С рынка Ника ушла с мешочком всякой мишуры отбитой у торговцев по минимально возможной цене.

Аруна, как черная тень, всюду скользила за ними, молча и смиренно. Ольга постоянно чувствовала ее присутствие и, не смотря на уверения Ники, говорить при Аруне о делах группы не стала. Так половина дня прошла в малозначительных заботах. Ближе к ужину Ольга стала ожидать возвращения кого-нибудь из друзей, гадая, кто прибудет первым: Алик с пополнением или вернется Игорь и скажет длинную фразу, демонстрируя свой греческий. Ника стащила что-то из еды и снова ушла в город, на этот раз без Аруны, а темнокожую рабыню отправили помогать по дому.

Чтобы заняться чем-то полезным, Ольга пересекла двор от жилой части к мастерской. В рабочем пространстве был отгорожен небольшой уголок. Ольга смело зашла за перегородку и нашла хозяина дома — Эфроима.

Старик был окутан как облаком копной полуседых кудрявых волос сверху, а снизу — окладистой бородой, длинной, словно ее никогда не укорачивали. Часть волос была стянута шнурком на затылке, чтобы не мешали его работе. Щека его была вымазана цементирующей смесью. Руки жилистые с длинными узловатыми пальцами перебирали кусочки камня, стекла и перламутра, он разбирал наколотые фрагменты, выискивая подходивший для мозаики тон и размер кусочков.

— Алкмена, — протянул он и расплылся в улыбке. — Ты снова скучаешь?

— Немного, — улыбаясь в ответ, согласилась она.

— Твой муж еще не вернулся?

— Жду вечером.

— А утром Александр обещал привести жену и друга. И как вы теперь поместитесь в комнатах?

— Мы потеснимся, а завтра начнем искать подходящий дом. Может быть, Лин его уже нашел.

Игорь взял имя Лин, проассоциировав себя с музыкантом. Он счел, что таким образом создаст временную метку, поскольку его музыкальные способности были известны в Службе Времени. К тому же, имя легко произносилось и подходило ему.

Они жили в доме Эфроима пятый день, чудом избегая разговоров, кто они и откуда. Только у Александра, как старшего, старик спросил, откуда он. У Алика ответ уже был готов заранее, узнав, что его гость македонец, пожилой еврей посоветовал Александру обратиться к землякам в политевм и указал имя одного из глав македонской общины. Алик, по понятной причине, не спешил воспользоваться советом. На том любопытство обитателей дома, пока, закончилось.

Оля с некоторым страхом ожидала появления Эл и Дмитрия, опасаясь, что они, как две колоритные натуры возбудят любопытство домочадцев Эфроима. Вот тогда им всем без имен и легенд будет сложно отвечать на вопросы. Неизбежна путаница с прошлым, которого не было.

Глава 7

На базе в Москве под впечатлением от сложной ситуации, в которую они угодили, Алик не рискнул оставлять подсказки патрулю. Если бы он воспользовался архивами, его в тот же день задержал бы патруль. Он зашел на базу, взял портативный блок загрузки из стандартного набора и карты с древнегреческим, латынью и ивритом. От перегрузки на утро болела голова, а перед глазами шли радужные круги.

Он не заглянул в данные по Эл и Дмитрию, опять же из осторожности, пусть лучше его упрекнут в невнимательности. Он сделал вид, что вокруг него не происходит, ничего примечательного. Скоро выяснится, что он соучастник незаконного проникновения в прошлое.

Накануне переброски, в середине дня ему позвонила Елена Васильевна, приемная мать Эл и, по меркам двадцатого века, его теща, звонок был прямо в офис его агентства по розыску людей. Под сочувствующим взглядом секретарши Алику пришлось взять трубку и ответить. Его кабинет был занят, там он собрал сотрудников офиса, чтобы сообщить о своей длительной командировке и дать указания на время своего отсутствия, в приемной была еще пара человек. Пришлось говорить при них. В результате он обещал заглянуть к родителям Эл этим же вечером. Он поехал, не взирая на возможность засады.

Всякий раз, навещая дом Светловых, Алик осознавал, что живет в другом временном режиме, и в иной реальности.

Елена Васильевна сидела в няньках с Машкой, племянницей Эл. Девочка была говорливая и деятельная, что-то ему показывала и рассказывала. Елене Васильевне пришлось провести с ней беседу и спасать Алика в соседней комнате. Машка потребовала мультики, так Елена Васильевна получила возможность поговорить с зятем.

Алик не однажды убеждался чуткости этой женщины, точно у Елены Васильевны было особое чутье, некий нерв, который подавал сигналы, что с Эл что-то не так. Мысль, что ему опять придется отдуваться за всех, заставляла его сердиться.

Перед переброской ему нельзя есть, но от чая он не смог отказаться. Он сидел на диване и ждал вопросов.

— Алик, у вас все хорошо? — спросила Елена Васильевна.

Алик изобразил на лице удивление.

— Нормально. А что?

— Точно?

— Это допрос? — Алик сделал вид, что прячет улыбку.

Елена Васильевна шумно выдохнула и тоном суровым, но справедливым заявила:

— В вашей тройке ты самый серьезный и собранный, вот и отдувайся за всех. Успокой меня, ради бога, где Димка?

Алик нервно хохотнул.

— В Норильске. Летает. А что странного-то?

— А ты не понимаешь?

— Нет. Елена Васильна, ну что за страсти! — укоризненно протянул он.

— Он с вашей свадьбы как пропал, так и не появляется. Алик, вы ему друзья, а он удрал, прямо таки. Может, тут что-то серьезное. Они с Эл друзья, конечно, но мало ли что. Он в Москву не летает?

— Если бы летал, мы бы знали, — заверил Алик. — И про чувства к Эл знали бы тоже.

— Да откуда же?

— А кем я по-вашему работаю?

— Так, Дмитрий не работа. Он же там один. Совсем.

— Елена Васильевна, что-то вы темните.

Она смутилась, дав ему возможность собраться. Разговор вызывал в нем тот же приступ ревности и недовольства, который он пережил во время последней встречи с Эл и Дмитрием. Маму Эл Алик понимал лучше, чем она думала.

— Я четыре месяца не видела дочь, — Елена Васильевна сказала это обреченно, без упрека. Она рассчитывала, что, если Эл выйдет замуж, то по местной логике перестанет вести тот образ жизни, какой был прежде. Елена Васильевна со всей душой относилась к Дмитрию, а его исчезновение растолковала превратно. Алик понял, за что его призвали к ответу. Щекотливость ситуации вызывала у него противоречивые чувства, но если представить, что было в действительности, то можно было только веселиться человеческой наивности Елены Васильевны. Это его и спасло.

Елена Васильевна продолжила уже с укором:

— На днях она примчалась, взяла у Саши машину и куда-то укатила. Ни звонка, ни визита. Что там у вас происходит? Александр вроде бы видел с ней кого-то на Димку похожего, но сомневался, вроде бы не он. Вы люди взрослые, чересчур самодостаточные и самостоятельные, я знаю. Эл — невесть где, так и не зашла, а поди, спроси — она отшутится, как умеет. И Димки нет столько времени. Объясни хотя бы ты. Успокой. Если ты внятно не скажешь, что происходит, Павел Терентьевич грозился искать Димку по своим каналам. Он тоже за него переживает. Вы, может быть, там между собой что-то решили. Но и нас поймите, вы ведете себя, как будто, так и надо, а у нас душа не на месте. Он нам как родной.

Алик встрепенулся. Им только армии не хватало. А папа у Эл — генерал. Без пяти минут еще одна проблема на его голову.

— Так Саша с Эл видел человека с сединой, хвостиком и бородой? Такого? Особая примета — Димкин рост, — Алик сделал снисходительное лицо. — Это детектив из Питера, я попросил Эл его привезти. У нас дело очень сложное, а он — специалист. Не сердитесь, но любите вы, женщины, придумать что-нибудь этакое. Елена Васильевна, ну что за мексиканские страсти?

Его невинный, ироничный взгляд обманул Елену Васильевну. Она с нежностью потрепала Алика по волосам.

— И где теперь твои друзья? Знаешь, сыщик?

— Ну, Димка-то на месте, где ему и положено, на боевом посту. И армию под ружье из-за него ставить не надо, она на службе Отечеству нужней. Хотите видеть — выкопаю его из вечной мерзлоты и пригоню сюда. Но не в этом месяце, у меня на него сейчас ни времени, ни сил. И еще... Не придумывайте ничего такого. У Димки к Эл исключительно братские чувства. А Эл во Франции. Город как-то называется... Перпиньян. Это тоже по работе. И не представляете, как я ей сейчас завидую. Поменяться б нам местами. Я там, а она — здесь, перед вами отчитывается.

— Ну не сердись на меня. Ой, Алик, зная Элькин характер, могу тебе только посочувствовать. Жизнь сейчас у всех суетливая. Ты бодрым совсем не выглядишь. Работа-работой, но она же тебе — жена.

— Извините нас, Елена Васильевна. Заработались. Обещать ничего не буду, не просите. — Изображать усталый вид ему было не нужно.

Он играл и лгал бессовестно, но от напряжения его совесть не подавала никаких признаков.

— Спасибо тебе, Алик.

Он ради вежливости задержался еще на сорок минут и применил прием забалтывания на бытовые темы, прося советов по хозяйству. Потом Елена Васильевна занялась внучкой, а Алик поспешил уйти, коротко простившись. Он почувствовал, что скоро появится Павел Терентьевич, отец Эл, и милой беседой он уже не отделается.

Поздней ночью была спешная эвакуация, портативный определитель Алика сообщил, что их начали разыскивать. Он еще подумал тогда на какие ухищрения пошли его друзья, чтобы оттянуть это событие на целых пять дней. Так и не поинтересовался. Зато с удовольствием покидал Москву, уходя в полнейшую неизвестность с чувством тихой радости — от одной фальшивой жизни к другой.

* * *

Закат был близок, и городские улочки старого города начали пустеть. Храм Сераписа вырастал громадой колоннады впереди, Алик заспешил почему-то, словно Солнце может опередить его. Сплошная стена шла справа от него, и была длинной на весь квартал, видимо территорией владел один хозяин. По левую руку от него стены разделялись воротами, там слышался шум голосов, разговоры обитателей.

Алик добрался до поворота. Вот храм.

Кто-то ухватил его за плечо, Алик дернулся и бессознательно встал в стойку. Это был не испуг, тело сгруппировалось по привычке.

— Это я, — прозвучало над ухом раньше, чем он сообразил, что это Дмитрий.

Алик позволил себе сжать кулак и замахнуться.

— Ты что? Позвать не мог? — прошипел он.

В ответ Дмитрий тихо хмыкнул.

— Я имени не знаю.

Голос у него был хрипловатый, словно простуженный. Алик выдохнул, сбросил напряжение.

— Эл где?

Дмитрий мотнул головой назад, за спину. Алик посмотрел на храм Сераписа.

— Одна?

— Она беседует сейчас с одним из архивариусов библиотеки.

— Уже? Она давно там?

— Давно. Не волнуйся. Если бы что-то было, я бы почувствовал.

Алик всегда знал, что Дмитрий хорошо чувствовал Эл, с детства. Но теперь, после срыва, он не мог безоговорочно доверять ему. Его болезненное чутье вызывало у Алика настороженность.

Дмитрий его подловил, значит, его инкогнито действует и здесь. Легкое раздражение, сопровождавшее эту мысль пришлось подавить усилием воли. Алик собрался спросить, но Дмитрий тут же его опередил.

— Как тебя теперь зовут? — поинтересовался он.

— Александр.

Дмитрий чуть улыбнулся.

— Эл назвала меня Деметрий.

Он отстранился, окинул "Деметрия" взглядом, оценивая и рассматривая детали. Одет он был на военный манер. Сандалии — высокие из хорошей кожи. Одежда подчеркивала его осанку и стать. Ему сконструировали костюм человека, который чуть ли не вчера снял с плеч военный доспех. Единственный из них он был при оружии. Все те же волосы, завязанные в пучок, бородка, скрывавшая то, как осунулось лицо, отстраненный взгляд. Но стоит ли ему давать повод проявлять воинственность в таком состоянии. Будь на то право Алика, он бы переодел его в наряд простого гражданина. Алик сам был высоковат на фоне местного населения, а Дмитрий еще на полголовы выше его. Среди гарнизона македонцев расположенном в городе были рослые люди, но Дмитрий выделился бы и среди них.

— Сколько вы здесь? — спросил Деметрий.

— Почти две декады. Сегодня восемнадцатый день, но в городе мы поселились шесть дней назад. Один день ночевали в порту, потом Ника нашла нам комнаты в иудейском квартале. Кстати, если Эл не выйдет оттуда до заката, мы впотьмах туда не доберемся. Игорь был на борту корабля, может сегодня не возвратиться. Ольга и Ника остались в доме, где мы пока остановились. Патруля не видели.

— Тогда иди к ним. Назови дом и хозяина, мы разыщем вас завтра. Если Геликс близко, я бы отправился на борт сразу же.

От неожиданной встречи Алик забыл, что Дмитрий говорит с ним по-русски. Это неплохо, посторонний их не поймет, с другой стороны, они могу привлечь внимание.

— А ведь Эл тоже языка не знает, — встрепенулся Алик.

— Знает.

— Откуда?

— Она проходила кодирование в разное время по восемнадцати языкам. Она уже его знала.

— Зря она пошла одна.

— Любой входящий в город человек, мужчина или женщина, должны предъявить любую рукопись, имеющуюся при нем. Это царский указ. Нарушение грозит штрафом и изъятием документа. У Эл был с собой свиток, она предъявила его в библиотеку.

— Вы попали в город без приключений?

— С ними. Эл расскажет.

— Хорошо. Ждем.

По ощущениям Дмитрия, Алик пришел в себя или на время отстранился от ситуации связанной с Эл. Он отошел от Алика, облокотился о стену, сложил на груди руки и замер, разглядывая мощеную камнем мостовую.

Тем временем Эл вела беседу с одним из смотрителей библиотеки. Он произнес свое имя в интересном произношении — Эйдике. Имя могло быть ненастоящим, поскольку он был жрецом, мог иметь несколько имен. Внешностью он не походил ни на эллина, ни на египтянина. Эл не смогла похвастаться знанием местных этнических особенностей населения. Для далекого ее будущего эта эпоха оставалась в тени истории.

Эл умышленно поздно пришла в храм, намереваясь отдать свиток, может быть, продать или получить возможность придти снова, но процедура регистрации оказалась бюрократической, так что, она тут застряла. Единственное, что она могла объяснить о рукописи, что свиток содержит сведении по медицине. Сначала с ней говорил один жрец, потом другой, оба они дотошно изучали ее сокровище, потом появился третий.

Эл задала вопрос, едва он подошел:

— Меня подозревают в обмане?

— Как тебя называют? — спросил он.

— Елена.

— Откуда ты?

— Из Спарты.

— Место?

— Мантинея.

Предыдущие двое задавали те же вопросы.

— Иди за мной.

Эл шарила взглядом по окружающему пространству, не веря глазам своим. Она оказалась в святая-святых — Александрийской библиотеке, близко к хранилищу. Мало что в этой жизни могло вызвать столь сильное волнение. Эл шла за жрецом с мыслями о всех историках, которых знала и не знала. В этом было что-то эпическое, почти волшебное. Она вспомнила Тома, Самадина, Лайзу, Дубова, Бригара, даже Хёйлера и еще с десяток историков, с которыми работала эти годы. Впервые она усомнилась в том, верно ли было, открывать для будущего это время. Но, как подсказывал опыт, вычислять последствия в таких ситуациях глупо. Она лишь открыла возможности.

Эл старательно запоминала дорогу. Архитектура была четкой и лаконичной, прямые линии, колонны, ниши, строго и величественно.

Зал, куда они пришли, был не очень большим, только что они миновали пару залов циклопического размера, взгляд терялся.

Эйдике искоса наблюдал за ней. Здесь бывало множество посетителей, самых выдающихся ценителей искусства, философов, политиков, правителей, единым впечатлением для всех был восторг. Кто-то выражал его бурно, многословно, стихами, восклицаниями, пожертвованиями божеству, кто-то лишался дара речи и впадал в экстаз. Реакция этой девушки на окружающее показалась Эйдике не то что бы особенной, но редкой, это был восторг, но к нему примешивался взгляд столь внимательный, будто она хочет все запомнить. Никакой растерянности или смущения, она не показывала, словно видела то, что хотела видеть. Эйдике стало любопытно.

Сюда редко пускали женщин. Упоминание, что она спартанка вызывало его дополнительный интерес. Спарта уже миновала период своего величия, но нравы ее уроженцев всегда были предметом дискуссий. Мнение, что они поголовно равнодушны к искусствам, наукам, любым знаниям, кроме утилитарно практических, бытовало, как убеждение и было поводом для шуток и поговорок. Еще они считали ложь низостью и малодушием, а значит, есть вероятность, что свиток настоящий. Или кто-то обманул спартанку. У него уйдет время на то, чтобы установить истину.

Он разрешил ей сесть, зажег светильники, которые стали распространять не только свет, но и тепло. Снаружи наступил вечер, закат не скоро.

Он тоже сел, развернул свиток, который она предъявила, пробежал глазами ряды незнакомых знаков, в который раз. Он был знатоком редких текстов, в вверенном ему архиве хранилось два похожих документа. То, что он держал в руках, если не подделка, было крайне редкой находкой, этот текст был копией старого текста, знаки местами перепутаны, прочитать их Эйдике не смог. Поскольку язык свитка неизвестен, скопировать его нельзя, неизбежны неточности и ошибки при переписи. Согласится ли она его отдать для изучения или продать? Если она понимает его цену, то придется обратиться к эконому храма, цена будет не малая.

— Я лично дам расписку, что принял для изучения эту рукопись. Тебе придется на время ее здесь оставить. Согласна, Елена из Мантинеи, передать мне, архивариусу храма Сераписа, этот манускрипт?

— Не нужно расписки. Я верю твоим словам, — спокойно и с достоинством согласилась она.

— Я должен составить опись, расписка обязательное правило.

Он подал знак и из сумрака зала вынырнул писец. Он сел и приготовился записывать.

— Я спрошу. Ты должна отвечать правду. Писец запишет, — объяснил суть процедуры Эйдике.

— Спрашивай.

Жрец сказал писцу:

— Ее имя Елена, она из Мантинеи, что в Спарте.

Потом он посмотрел на молодую женщину. Усомнился, следует ли ему соблюдать процедуру целиком. Двое предыдущих его собратьев не стали ее расспрашивать, поскольку содержание ее рукописи вызвало у них сомнения в подлинности, и они отказались общаться с женщиной. Поэтому скучную часть с расспросами Эйдике придется провести самому.

Отчего же скучную? Своим своеобразным поведением Елена вызывала его интерес. Его статус требовал от окружающих почитания. Он служит самому Серапису. Она не опускала глаз в присутствии мужчин, не показала смущения, замешательства, неловкости, ей кажется все равно, что перед ней жрец. В общем, вела она себя не так, как он ожидал бы от женщины. Она не подала и признаков испуга, когда он предложил следовать за ней. Он предположил, что она могла быть царской крови, или же она невероятно смела, либо очень невежественна и не знает местных нравов. Если она так честна и прямолинейна, как говорят о спартанцах, он скоро все узнает.

— Когда ты прибыла в город?

— Сегодня.

— Каким путем?

— Караваном из Навкратиса.

— У тебя есть спутники?

— У меня есть охрана.

— Из какого ты рода?

— Мой дед был геронтом Спарты. Пожизненно.

— Ты аристократка?

— Да.

— Тебя учили?

Этот вопрос он задал мельком, многие кто приходил сюда были обучены письму.

— Да.

— Ты путешествуешь одна?

— С семьей.

— Почему не пришел мужчина?

— Я приехала в город сегодня. Я еще не встретила родных. Манускрипт принадлежит мне.

Итак, Елена была родовита, обладала независимым характером, умела читать и писать, у нее была семья и собственность. Все, что он до этого знал о ее народе, оказывалось правдой.

Ему следовало спросить замужем ли она, ее поведение убедило его, что у нее нет мужа, ему была не интересна эта подробность. Он посмотрел на нее и понял, что свиток ему интереснее женщины. Чем раньше он закончит с формальностями, тем быстрее осмотрит находку.

— Как ты получила эту рукопись?

— Мне ее подарил один знакомый. Он сказал, что это свиток по медицине. Язык, которым он написан, по древности поспорит с иероглифическим письмом этой земли. Он очень древний. Не свиток, а текст.

Эйдике удивился ее убежденности.

— Если мы убедимся в том, что рукопись такова, как ты говоришь, то она останется в этой библиотеке. Ее могут у тебя купить или изъять указом фараона. Поскольку язык текста пока нам не известен, скопировать его мы не можем. Тебе придется назначить цену.

— Этот свиток стоит очень дорого. И у меня есть человек, который, возможно его прочтет. У меня две цены. Серебро или услуга.

— Сколько серебра ты хочешь?

— Я не хочу серебра, я хочу услугу.

— Торгуясь со мной, ты торгуешься с божеством.

— Я буду торговаться с вашим экономом, — она улыбнулась, давая понять, что угроза ее не испугала. Его тон будто бы не произвел на Елену никакого впечатления. — Ты жрец, жрецам нельзя проявлять жадность или скупость, говорить об оплате.

Они сидели близко, он не успел двинуться, рукопись оказалась у нее в руках.

Она махнула ею, как чем-то малостоящим.

— Согласись на услугу, я попрошу помощи, а за свиток ничего не возьму. Ни одной лепты. Однако, что исполнить просьбу будет не легко.

Эйдике не решил сердится ему или смеяться. Он медлил с ответом.

Эл рассматривала то его, то писца, изучая их по очереди. Жрец вел себя сдержанно, а вот писец едва не выронил стилос, услышав ее последнее заявление. Она диктовала условия жрецу.

Поскольку Эйдике проявил любопытство, стоило быть до конца учтивой. Она обратилась с сообщением о свитке не меньше, чем к десятку людей в храме. Эл было решила, что ее не понимают. Сначала один молодой жрец, потом другой постарше пытались ее выдворить, она развернула ткань и показала свиток нескольким по очереди. Тот, что постарше позвал Эйдике. Едва взглянув на текст, этот жрец попросил ждать, поскольку она решила не выпускать рукопись из рук. Эл поняла, что никакого языкового барьера нет, к ней всего лишь отнеслись свысока. Когда Эйдике попросил ее пойти за ним в саму библиотеку, Эл поняла, что зацепка сработала. Определенно заказчики экспедиции хорошо знали, что ей дать.

Эйдике ее внимательно рассматривал, он тянул время, если она лукавит, то начнет нервничать или назовет цену.

— Уже поздно. Иди. Я отпускаю тебя. Приходи завтра, после утренней церемонии. Лучше, если с тобой придет кто-то из мужчин твоей семьи. Кто-то старший. Я позову знающих, если они удостоверят подлинность, я поговорю с экономом о цене. Ты знаешь, где будешь ночевать?

— Мы найдем гостиницу.

— Уже очень поздно, — сказал Эйдике — Недалеко от храма находится дом мужа моей сестры. С тебя не возьмут платы. Я попрошу дать тебе ночлег. В ночном городе без провожатого ты легко заблудишься, тебя может остановить ночная стража. Тебя не обидят, но задержат. Женщина на ночной улице — это плохо

— У меня хорошая охрана.

— Для охраны тоже найдется ночлег, — сказал он, умышленно проигнорировав ее уверенное заявление.

Попутно ему пришла мысль, что лучше держать ее на виду и больше узнать о ней. А кто лучше разговорит ее, если не другая женщина. В этом смысле его сестра, Алтея — хороший союзник.

— Мне позвать привратника? — подал голос писец.

— Ступай, ты свободен. Я сам провожу нашу гостью.

Он вывел ее из храма другим путем, прямо в храмовый сад.

— Где твоя охрана? — спросил Эйдике.

— На площади у храма.

Они обошли здание и, наконец, Эл оказалась с той стороны, где оставила Дмитрия. Почти стемнело. Жрец заметил, как из сумрака ближайшей к ним улицы спешно вышло двое людей. Оба в коротких туниках на военный манер. Один был вооружен, у второго он оружия не заметил.

Заметив Алика, Эл немного замешкалась. Она даже не знала, как его теперь зовут. Они не договаривались о ролях. Если Алик решит командовать, то испортит эту возможность знакомства с родственниками жреца храма Сераписа. Она знала, что Алик будет их ждать, но не предполагала, что задержится до темноты, что у нее будет такой спутник и заманчивое предложение переночевать.

— У нас будет ночлег, следуйте за нами, — властным тоном заявила она.

При этом она сделала предупреждающий жест, каким они общались между собой, условный знак не вмешиваться.

Когда Эйдике увидел впервые Елену, то счел, что по канонам красоты и пропорций она слишком рослая. Теперь он увидел охрану девушки и понял, почему она так спокойно и уверенно говорила, что не боится ночного города. Рассмотреть их в сумерках было затруднительно, но внушительные размеры обоих охранников говорили сами за себя. Эти двоим найдется место в македонском гарнизоне!

Они ушли не далеко от площади и повернули в переулок. У ворот еще горели огни, и дежурил привратник. Узнав Эйдике, он склонился в почтении и впустил четверых посетителей. Во внутреннем дворике было теплее, чем на улице, горели огни, в доме шумели люди, будто что-то праздновали, по двору носились разнообразные запахи.

Эйдике вдруг вспомнил одно малозначительное обстоятельство, которое только сейчас посреди жилого двора посетило его мысли. Запахи. Елена сообщила, что прибыла в город сегодня и поздно пришла в храм. Ни от нее, ни от ее спутников не пахло животными, а она сказала, что прибыла из Навкратиса с караваном. Она выглядела так, будто только вошла в город, а один ее спутник, ниже ростом пах городским дымом. Он внимательно посмотрел на гостей и заметил, что двое мужчин, охрана, предусмотрительно не вышли на свет, умышленно скрылись в тени. На свету стояла одна Елена, поза ее была спокойной и не носила следов усталости после путешествия и ожидаия. Одежда ее была чистой, точно она надела ее утром, в пыли были только ноги в сандалиях, которые едва виднелись из-за края хитона. Она, возможно посетила термы, перед приходом в храм.

Пока Эйдике ожидал хозяина дома, в голове его укрепилось еще несколько подозрительных наблюдений. Сами боги нашептали ему задержать Елену.

К ним вышел обширный с круглым животиком человек. Он осмотрел всех добродушным взглядом.

— Приветствую хозяина, да благословят боги этот дом и тебя, Братий, — первым обратился жрец. — Визит мой поздний, но короткий. Этой женщине и ее слугам требуется ночлег. Приюти их у себя до утра. Поручусь, что они добрые люди.

В доме его сестры часто происходили пиры, этот дом был гостеприимен, но Эйдике избегал праздных сборищ. Сейчас ему хотелось поскорее уйти.

— Какой же я хозяин, если не позову тебя к нам. Сегодня мы празднуем договор. Моя дочь выйдет замуж следующей осенью. Почти нас, и благослови будущих супругов, прошу тебя.

Братий веселым взглядом окинул тех, кого привел Эйдике. Ему слали приглашение с рабом, но не ждали на пир, жрец обычно не посещал семейных торжеств. Братий счел его появление непростым везением. Коротко осмотрев его спутников, он смог рассмотреть высокую статную девушку в дорожной одежде. Остальные были представлены как слуги, поэтому хозяин дома даже не посмотрел на них.

Братий жестом позвал кого-то, рядом возникла пара рабов.

— Покажите мужчинам, где спать, накормите. Девушку пусть отведут на женскую половину. Скажи жене, пусть она позаботится о ней. — Потом он снова обратился к Эйдике. — Идем же, поздравь мою дочь, я долго не задержу тебя, почти наш симпосий.

Братий увел жреца, и они ненадолго остались одни. Эл сделала шаг назад и услышала, как Алик едва слышно шепчет.

— Эл, что ты творишь? Мы так не договаривались.

— Ее зовут Елена, — поправил Дмитрий.

— Как зовут тебя? — прошептала она в ответ.

— Александр.

— Спокойно, — зашептала она снова, — ведите себя естественно. Утром уйдем.

К ним вышла женщина в сопровождении девушки, по виду рабыни. Женщина была не молодой, ворох дорогих одежд подчеркивал ее статус жены, а поведение — манеры хозяйки дома.

— Подойти ближе, не смущайся, — позвала женщина приятным низким голосом.

Эл подошла, встала напротив. Женщина поманила ее за собой, браслеты на ее руках зазвенели и зашуршали одежды. Она была крепко сложенной, но не грузной, как и хозяин дома, двигалась медленно, даже слишком медленно, гордо откинув назад плечи, она повела рукой в сторону гостьи, ее жест был нарочито ленивым.

— Брат сказал тебя зовут Елена, — пропела она. — Из Мантинеи? Где это?

— Это в Аркадии.

Женщина повернулась к ней в пол-оборота, Эл старалась идти за ней, именно, чтобы ее не донимали вопросами.

— Ты замужем?

— Я приехала, чтобы выйти замуж.

— Почему тебя не встретили?

— Потому что никто не знает, что я уже приехала.

Алтея обернулась, но из-за сумерек едва видела эту женщину. Она, так же не спеша, привела гостью к одной из комнат.

— Располагайся. — Хозяйка откинула занавес, закрывавший вход. — Я оставлю тебе эту рабыню. Ее зовут Лето. Она позаботится о любых твоих нуждах, не стесняйся приказывать. Лето, проводи гостью в купальню и принеси переодеться, одежду Елены следует почистить к утру.

Алтея ввела Эл в комнату, дождалась, пока Лето зажжет огонь. Два светильника на треногах развеяли мрак. Окон не было, Эл обратила внимание на эту особенность. Стены были завешены ткаными ковриками, на полу цветные тростниковые циновки, кровать — небольшое возвышение была закутана пологом, Эл сообразила, что возможно от насекомых.

— Тебе нравится комната? — спросила Алтея.

— Да, спасибо за ночлег.

— Ты голодна?

— Нет, благодарю.

— Я должна вернуться к гостям, здесь тебя не потревожат, гости — наши соседи и скоро уйдут. Ты просыпаешься рано?

— Не нужно меня будить, я проснусь сама, — ответила Эл.

Алтея пожелала, чтобы Морфей был добр к гостье и послал хорошие сны, и удалилась. Эйдике уже ждал ее на дорожке к воротам.

— Она необычная, — согласилась женщина, глядя на него. В ее голосе были все те же ленивые обволакивающие интонации. — Она знает географию.

— Меня не покидает подозрение, что эта женщина многое знает.

— У нее смелый взгляд, взгляд царицы, быть может, она владеет колдовством.

— Если она примет предложение остаться в доме, я буду тебе благодарен.

— Хорошо, — кивнула Алтея. — Ступай, ты устал, да благословят тебя боги.

Жрец ушел, пока не стемнело совсем.

Лето стояла в ожидании распоряжений.

— Ты умеешь говорить? — спросила Эл.

Рабыня кивнула.

— Проводи меня в купальню. Светильники погаси.

Эл вышла из комнатки наружу. Стены в комнате нагрелись, было душно, она бы с удовольствием устроилась где-нибудь под открытым небом. Лето вышла за ней, в руке у нее была медная лампа, инкрустированная цветным стеклом, она повела Эл еще дальше в глубину дома, приведя гостью к невысокой стене, она открыла дверь, и они оказались в еще одном внутреннем дворике. Эл увидела, как поблескивает вода в открытом бассейне.

Становилось все темнее, едва ли тут предполагалось купаться ночью. Луны не было. Лето повесила лампу на столбик у бассейна, а потом зажгла еще два, разместив их таким образом, что пространство у воды стало просматриваться. Эл увидела край бассейна и лесенку под водой для спуска. Она расстегнула фибулу, освобождаясь от дорожной хламиды. Девушка приняла ее. Эл взялась за шнур, опоясывавший ее хитон, но ловкие руки Лето перехватили концы шнурка, девушка попыталась развязать узел. Когда она запуталась, Эл засмеялась и остановила ее.

— Я сама, — сказала Эл.

Эл залезла в бассейн, вода за день нагрелась и была теплой. Она окунулась с головой.

Она заметила, как Лето удаляется из дворика, Эл огляделась, ее одежда еще лежала на краю бассейна. В одиночестве она смогла понежится в воде, подумала, как там ее парочка друзей.

Их поместили в разных комнатах. Алику досталось обширное помещение, в котором были сложены тюки, пахло специфически, но он мало обратил на это внимания. Он подумал, о том, что Ольга начнет беспокоиться, когда он не вернется. Он рассчитывал на Игоря, он уже мог быть на месте. Иначе Ольга и Ника начнут, чего доброго, искать их. Алик принял решение с рассветом исчезнуть из этого дома, Эл сама придумает, как это объяснить.

Когда Игорь объяснил систему расчетов и заметил, что Эл первой сообразила включить гравитационные силы космоса в расчет, Алик осознал масштабность той игры, в какую они решили сыграть. Шутка Эл по поводу его отправки в будущее для помощи навигаторам, была шуткой только отчасти. Он, как человек с опытом временных перебросок и знанием математической базы переброски, мог быть очень полезен. Убегать проще, чем догонять. Он думал о том, как сложно будет забросить сюда людей, на такое надо еще решиться.

Он принял сторону друзей, но перед коллегами ему было неловко. Алик не мог спать, день не был трудным, он не устал. Он решился выбраться из душного помещения во дворик и посмотреть на звезды.

Эл в эту минуту была занята тем же. Она отплыла к противоположной стороне бассейна, положила затылок на каменный край и легла на воду. Было почти тихо, лишь где-то далеко слышались негромкие голоса. Откуда-то тянулся сладковато-острый аромат пряностей. Темнота обостряла ее ощущения. Она рассматривала группу звезд над пятачком двора.

Наконец-то суета и тревоги последнего периода отступили. В будущее. Эл улыбнулась тому обстоятельству, что для них начало и конец горизонта событий поменялись местами. Здесь другое время, другие правила, другая жизнь.

Ее одиночество длилось не долго. Но пришла не Лето. Интересно, Дмитрий так же отличает людей? Эл не подала виду, что заметила постороннее присутствие. Легкие шажки, шорох одежды. Запах. Благовония. Некто присел на краю бассейна на корточки, не таясь, Эл различила силуэт. Эл не стала ничего говорить, это смутило ту, что пришла.

— Ты не замерзла? — раздался девичий голос.

— Вода теплая, — ответила Эл.

— Ты не рассердишься, если я войду в воду? Мне необходимо спрятаться, здесь меня не сразу найдут. Я дочь Братия и Алтеи, племянница жреца, что тебя привел.

— Если хочешь купаться — купайся, — согласилась Эл.

Девушка сбросила не всю одежду, на ней осталась тонкая нижняя туника, и она в ней вошла в воду. Эл подумала, что ей стоило бы поступить так же.

— Меня зовут Лаодика. А тебя Елена. Я знаю.

— Это праздновали договор твоей свадьбы? — уточнила Эл.

Девушка помолчала и ответила неохотно.

— Да.

— Не слышу радости в твоем голосе. Разве девушки не мечтают стать невестами?

— Я бы охотнее стала гетерой. Ты не гетера?

— Нет.

— Я случайно услышала, что ты путешествуешь одна. Я подумала о том, — она замялась, — что ты свободная женщина.

— Это твой дядя так решил? — задала прямой вопрос Эл.

— Нет. Так решила моя мать. Правда, что ты спартанка?

— Я замечу, что мое появление в доме стало событием наравне с семейным праздником, — сказала Эл с веселой интонацией. — Скажи, я пожалею, что согласилась на предложение твоего дяди? Я не люблю сплетни. Да, я — спартанка, это приравнивает меня к гетере?

— Моя мать поспешила увести тебя. Эйдике сказал, что ты необычная, и все мужчины хотели взглянуть на тебя.

— Ты тоже?

Лаодика уловила ноту недовольства в голосе гостьи.

— Нет. Я тут прячусь от матери.

— А еще от отца, жениха и его семьи? — уточнила Эл.

Лалика совсем юная девушка, возможно возраста Ники. Ростом она была не высока, хрупкая и скованная. При последнем замечании Эл она втянула голову в плечи.

— Я не знала, что ты тут. Я помешала твоему уединению невольно.

— Помешала, — согласилась Эл. — Но я, кажется, понимаю, почему ты прячешься. Ты не хочешь выходить замуж? Верно?

Лаодика помедлила с ответом.

— Я не в праве спорить с родителями, вернее, с отцом.

— Можешь ничего не рассказывать, если неприятно. Жениха не ты выбирала, — понимающе сказала Эл.

Лаодика очень грустно вздохнула.

— Ты замужем? — спросила девушка.

— Это так важно?

— Конечно, важно! — Лаодика воскликнула и умолкла. Потом она с пылкостью подростка плеснула руками по воде. Потом стала смывать краску с лица. Она не скрыла своего настроения перед гостьей. — Есть ли в Ойкумене такая земля, где женщина может сама выбирать себе мужа? Может тебя послали мне боги и твой совет мне поможет.

— Но ты не захотела бы услышать мнение созвучное мнению твоих родителей.

Лаодике сжалась еще больше, Эл в тусклом свете различила, как помрачнело ее лицо.

— Он тебе настолько не нравится? — спросила Эл.

— Я его не знаю. Сегодня я видела его второй раз. Он приехал из Афин, где обучался. Он не говорит со мной.

— Может быть есть другой, кого ты любишь?

— Нет. Нет никого, кого бы я любила. Я хочу быть свободной.

— Ты считаешь, что чужому человеку следует так откровенно рассказывать свои секреты? — Эл решила остановить поток ее признаний. Прежде всего потому, что ситуация была ясна, еще их могли подслушать, и наконец, Эл не собиралась принимать никакого участия в судьбе этой юной особы. — Не продолжай, я все уже поняла, если это обычай, можешь ли ты противиться?

— Я хотела просить тебя о помощи. Пожалуйста, не откажи мне. Это важно для меня, как сама жизнь.

— Я чем-то могу тебе помочь?

— Помоги мне испросить оракула?

— Что? — Эл засмеялась. — Зачем тебе я? Пойди к нему сама.

— Я не могу. Я уже была. Я спрашивала дважды. Я... Отец... он приносил дары...

— Он купил предсказание?

Догадка Эл воодушевила девушку, она осмелилась приблизиться к гостье вплотную. Эл ощутила запах ее волос и дыхание.

— Помоги мне, да благословит тебя Гермес.

Эл скосилась.

— Твой дядя жрец, разве он не может?...

— Он и повезет меня в дом мужа. Сегодня отец договаривался с ним. Умоляю тебя. Помоги. Только не говори никому. Я дам тебе мою вещь, навести предсказателя в Махесисе, в общине. — Лаодика решительно выдернула заколку из волос и сунула в руку Эл. — Это место за некрополем, нужно полдня идти от Ворот Луны или плыть на лодке по озеру, а верхом на лошади совсем недолго. Если предсказатель возьмет меня в общину, я готова уйти из семьи. Если я останусь свободна от брака, я отдам тебе все, что у меня есть. Умоляю тебя, Елена.

Тут Эл зажала ей рот и прижала к себе.

— Молчи. Сюда идет Лето. Если она спросит, где я, скажи, что ушла спать.

Эл отпустила девушку. Лаодика услышала тихий плеск воды, обернулась и увидела, как спартанка, набросив на тело ткань, исчезла во тьме.

Лето появилась не сразу, девушка успела удивиться странному поступку гостьи и решила подыграть ей.

Лаодика ненавидела эту рабыню, мать приставила к ней Лето шпионить, едва родные догадались, что жених ей не угоден. Без Лето Лаодика шагу сделать не могла. Алтея тщательно расспрашивала рабыню о дочери. Теперь мать послала Лето шпионить за Еленой. Лаодика вышла на свет, и наградила Лето саркастической улыбкой, на глазах у рабыни выходя из купальни. Лето отпрянула и испугалась, она держала в руках тонкую тунику для гостьи.

— Ты плохо служишь гостье, — заявила Лаодика, вырвала ткань из рук рабыни и хлестнула ее по лицу. Потом Лаодика подняла свой гимантий, не дожидаясь пока рабыня ей прислужит, набросила на плечо. — Она ушла спать. Собери мою одежду и поди прочь, я сама отнесу ей тунику.

Лето замерла в нерешительности.

— Поди прочь, я приказываю! — прикрикнула девушка и замахнулась опять.

Рабыня отступила.

Лаодика взяла одну из ламп и пошла в ту часть дома, где могли поселить Елену. Она подозревала, что Лето обязательно последует за ней, подслушивать. Поэтому, едва оказавшись за пределами двора, она побежала по каменной дорожке. Родительский дом и его порядки были ей известны с детства, она увидела свет, сочившийся сквозь занавес одной из комнат, и смело направилась туда.

— Елена, ты еще не спишь? Я принесла тебе чистую одежду. Отдай мне свою, я прикажу отчистить ее к утру.

Елена отодвинула занавес и встала на пороге. Лаодике, наконец-то, удалось рассмотреть ее лицо. Девушке померещилось, что сама Афина смотрит на нее, по телу побежали мурашки. Елена смотрела строго.

— Спокойной ночи, — пожелала Эл, забрала у Лаодики одежду и закрыла занавес у нее перед носом.

Направляясь к постели, по дороге гася светильник, Эл подумала, что это игра судьбы. Второй безумный подросток за один день.

Глава 8

Утром гостью и ее охрану не нашли в доме. Раб у ворот признался, что выпустил их по очереди, сначала одного из охраны, потом девушку с сопровождающим. Они просили благодарить хозяев.

Алтея испытала чувство досады. Гости нарушили правила вежливости. За дневными заботами она предпочла забыть о ночных посетителях.

Эл пришлось ожидать Эйдике достаточно долго. Поскольку жрец просил, чтобы ее сопровождал мужчина, за ее спиной был Дмитрий. Люди задерживали на нем внимание. Они стояли в наосе храма, сегодня здесь было немноголюдно.

Прежний Дмитрий уже проявлял бы нетерпение, теперь стоял заложив руки за спину, не меняя позы. Временами Эл казалось, что он спит стоя.

Эйдике не пришел лично вместо него появился другой человек.

— Ты Елена из Мантинеи? — спросил он. Эл кивнула. — Следуйте за мной.

Он повел их другой дорогой, они оказались в прямоугольном дворе перистиля, соседствовавшем с храмом. Это, как позднее поняла Эл, была часть здания, примыкавшая к библиотеке. Серапейон представлял комплекс зданий, кроме храма было несколько построек и сады. Во дворе их ожидал Эйдике.

Эл поклонилась ему как знакомому. Он не приветствовал ее никак, не начал разговор. Эл молчала, жрец подождал, пока его посыльный удалиться.

— Доброе утро, тебе Елена и твоему спутнику, — поздоровался Эйдике.

— Доброе утро, — Эл опять мягко склонила голову.

Теперь он при свете утра мог разглядеть не только спартанку, но и ее охрану. Эйдике предположил, что он больше чем охрана, если она привела его с собой. Вчера вечером он казался крупным и грозным, теперь производил впечатление человека спокойного и уверенного в своих силах, вовсе не орудия Ареса. Эйдике не разбирался в воинском искусстве, юношей практиковался только в борьбе и гимнастике, но воинов повидал достаточно. Первое, что заметил жрец — странные шрамы на его руках, оголенных до плеч. Ни предплечья, ни ноги не были покрыты следами, которые образуются от ношения доспехов, несколько рубцов и ожогов, которые он заметил, отличались от тех, что он видел на воинах. Это смутило его так же как запахи накануне. Эту деталь он отнес к числу своих интересных наблюдений.

Он опять осмотрел Елену, следуя прежнему ходу мыслей, заметил несколько деталей. В глаза бросался ее по-прежнему прямой взгляд, в котором его сестра различила царственность. Руки девушки сообщили ему о том, что она знакома с тяжелой работой. Кисти были хорошо развиты, были крепкими. Она не носила украшений. Елена словно невзначай убрала руки за спину, когда поймала его изучающий взгляд.

— Мы рано ушли из дома ваших родственников, при случае я принесу извинения, но я спешила, — заговорила она. — Мы чего-то ждем?.

— Мы ждем еще двоих знатоков старых текстов. И эконома. Таковы правила, — уверенно сообщил Эйдике.

Она оговаривала условия с ним лично, но слух о его намерении пригласить сведущих служителей библиотеки, дошли до ушей хранителя казны, он захотел присутствовать. Вчера Эйдике согласился бы заплатить за свиток, а по утру решил, что эконом ей много не заплатит. Он решился уточнить, пока не было посторонних.

— Ты вчера говорила об услуге, которую хотела бы получить взамен рукописи. Какова она?

— Мне нужно найти один редкий символ, — сообщила Елена.

— Это магический знак? — осведомился Эйдике, потому что вспомнил замечание Алтеи о магии, которой может владеть эта женщина.

— Полагаю так.

— От кого же тебе известно об этом?

— От того, кто дал мне свиток. Я расскажу эту историю лишь в том случае, если платой будет не серебро, — настаивала на своем Елена.

Эйдике заметил, что к ним идут те, кого он пригласил проверить свиток. С ними шел и эконом, на поясе у него болтался мешочек. Эйдике знал, что он носит с собой некоторое количество серебряных брусков и мену, чтобы взвесить плату.

— Не спеши торговаться, — посоветовал Эйдике, посмотрел на Елену предупредительно.

Она слабо улыбнулась и чуть кивнула.

Дальше ей оставалось отдать свиток и молчать.

Эл наблюдала, как ученые мужи, проводят "экспертизу" свитка, в полном молчании рассматривают и чуть ли не на зуб пробуют лист пергамента. Все это происходило во дворе. Совещаться при ней они не стали, отошли к колоннаде и устроили обсуждение там. Ожидая их решение, Эл по привычке сложила руки на груди и изучала клумбу с незнакомыми ей растениями, высаженными не в грунт, а в вазы и выставленные в цветник.

Эл пришлось ждать. Дмитрий стоял не меняя позы и смотрел на совещающихся людей. Эл замерла, не мешая ему вслушиваться.

Возвратился к ним отнюдь не Эйдике, а другой человек с окладистой бородой, седой, волосы его были некогда такими же светлыми, как у Эл. Они вились красивыми прядями. Эл сравнила его с Тиамитом. Почтенным старцем этот человек не выглядел, здесь люди старились быстрее, и Эл не ломала голову, определяя его возраст.

— Могу я побеседовать с тобой наедине, Елена? — задал он вопрос каким-то вкрадчиво подкупающим тоном и жестом попросил Дмитрия не следовать за ними, сам же рукой указал ей на тропинку, что вела прочь от собеседников у колоннады.

Они удалились от Дмитрия достаточно, чтобы речь не услышал обычный человек, но собеседник Эл не мог знать об особенных способностях ее друга.

— Как твое имя? — спросила Эл.

— Зачем тебе?

— Я же должна знать, к кому обратиться.

— Мое имя Солон.

Едва он назвал имя, то увидел, как девушка невольно улыбнулась. Его подозрения усилились. Она знает о знаменитом Солоне. Эйдике не ошибся когда сказал, что она образована более прочих эллинок. Он отметил, что она спартанка, что изначально заставило Солона сомневаться в подозрениях Эйдике. Теперь он наблюдал, что ее хорошее образование — возможно. Подозрения усилились тем, что лицо ее носило столь чуждые ее народу черты, что хранитель усомнился в подлинности ее спартанского происхождения. Он когда-то давно побывал на ее родине и жил там. Он не видел там подобных лиц. Особенно странными казались глаза девушки, серые у людей с такими волосами, у нее они были темными. Женщины Персии знали секрет, как обесцветить волосы, но на персиянку она тоже не походила. Солон знал, что есть очень далеко на севере, чуть ли не во владениях Борея, народ, внешне походивший на эллинов. Вероятнее всего девушка из них, она слукавила, чтобы не возбуждать подозрительность, представилась спартанкой. Хитрость разумна. Держалась она непринужденно и спокойно. Девушка понравилась Солону.

— Тот, кто дал тебе этот пергамент, должно быть, был сведущ в древних науках, — начал Солон, — это весьма старый текст. Ты знала об этом, если принесла его сюда.

— Да он может быть очень старый, — согласилась девушка.

— Ты знаешь содержание?

— Нет.

— Я надеюсь, что текст подлинный�������������������������������������������������������������������������������������������������������������������. Я бы смог солгать, что это подделка и свиток ничего не стоит. Но служение Серапису — богу жизни и смерти — обязует меня говорить только правду. Кусок кожи ничего не стоит, а надписи, возможно, относятся к давним временам. Поскольку Эйдике очень странно вел себя при разговоре о цене, что вы договаривались не столько о серебре, сколько о чем-то еще. Я бы смог взять его обязательства на себя? Я старший над ним. Если ты задержишься в городе, я просил бы тебя придти к нам снова. Свиток будет изъят у тебя по закону и воле фараона, но я не могу лишать тебя права назначить цену и получить плату. Я оставлю твой пергамент у себя и дам слово, что сохраню его до того, как мы решим, как поступить. А тебе я позволю посещать библиотеку. Я покажу, что ты захочешь увидеть.

— Эйдике сказал, что я что-то ищу?

— Я догадался.

— Я согласна, — без размышлений ответила девушка.

Проницательность Солона ее удивила и порадовала.

— Эйдике сказал, что ты из-за этих забот не успела повидаться с семьей. Мы не удержим тебя более. Завтра после рассвета и утренней церемонии приходи снова. — Он посмотрел в сторону Дмитрия. — Я не буду возражать, если он придет тоже. Я скажу эконому, что о цене я договорюсь позднее. Вы можете пройти по той галерее и обойти храм с дугой стороны. До завтра.

Эл подала Дмитрию знак, попрощалась и пошла в указанном направлении.

Уже за площадью, направляясь к центру города, Эл оторвала глаза от уличной толчеи и обернулась к Дмитрию.

— Где они живут? Алик не говорил?

— Я удивляюсь, что он не примчался сюда раньше нас. Отчего мы его не подождали?

— Найдемся. Договор о встречах в силе. Хочу посмотреть гавань и маяк. Подумать хочу. Не нравится мне все это.

— Что "это"?

— Ситуация вокруг рукописи. Я вчера перед сном заглянула с наш документ. Свиток по местным меркам показался даже мне странноватым. В тексте клинопись аккадского периода, сначала мне краем глаза показалось, что это вавилонский. Я бы тогда спросила, зачем наносить клинопись на пергамент. Среди массы прочих странностей и мелочей, я упустила этот нюанс.

— Откуда ты это знаешь?

— Дубов. У него страсть изучать древние языки и алфавиты. Он видел надписи на борту у наших гостей и заметил, что они похожи на клинопись. После истории со свитками в Вене, он мне потом полгода покоя не давал. Пришлось показать ему свитки, которые мы нашли. Он мне целую лекцию прочитал. Я без кодирования, после его консультации могу различить пять видов клинописи. Но читать не пробовала. Не знаю, что наши гости мне подсунули, но нужного эффекта мы добились. Меня пустят в библиотеку.

— Да. Это многое объясняет. А в чем загвоздка с этим текстом?

— Клинопись — специфическое письмо, которое наносили на глину, писать ею на коже неудобно. В этом регионе масса наречий, можно было выбрать более приемлемое для пергамента написание символов. Я попозже с помощью Геликса, разберусь, что это за документ, он добудет изображение из моей памяти, а потом с его исследовательской базой мы установим содержание текста. А наши эксперты из библиотеки, полагаю быстро догадаются, что текст отпечатан в зеркальном отображении.

— Не пойму, что тебя смутило? Ты получила доступ в библиотеку. Причем, без труда. Или, подозреваешь, что подделка раскроется?

— Второй жрец по имени Солон был более уверен в подлинности текста, чем Эйдике. Подождем, и разузнаем. Вот только, что нас ждет за обман?

— Куда дальше?

— К маяку. Надо пользоваться моментом и увидеть чудо света, — Эл с азартом прибавила шаг.

Они прошли город поперек, народ высыпал на улицы и город гудел, как пчелиный улей.

Они прошли по Септастадию с материка на остров Фарос и оказались в еще большей толчее. Ради Дмитрия Эл отклонилась от прямой дороги и часть пути они шли берегом мимо большого числа лодок, в которых через залив прибывали на остров люди. До маяка они не дошли, от основной части острова к нему вел узкий мол. Здесь было мало горожан, но достаточно охраны. Это были воины македонского гарнизона, выполнявшие роль охраны царского дворца и за одно городской полиции. Среди прочих ни Эл, ни Дмитрий не выделялись, в толпе они видели достаточно людей в дорожной одежде и разного роста, совершавших паломничество к храму. Они прошли шагов триста под взглядами солдат, Дмитрия это беспокоило, Эл едва не повернула назад.

Громада маяка предстала их взору, и она сочла бы впечатление достаточным. Тем более, что маяк поражал скорее мегалитическими формами, чем архитектурой. Он не походил ни на одно из своих поздних изображений, нарисованных художниками, это была величественная, но все-таки практичная конструкция. Не стоило бередить нервы Дмитрия даже ради чуда света. Эл решила прервать путешествие. Со стороны моря берег был укреплен грудами валунов. Там можно было найти укромное место. Был отлив.

Эл услышала окрик не на местом наречии и, повернув голову, увидела Ольгу, которая, подобрав подол своей одежды, соскакивала с техсамых валунов поодаль, устремляясь к ним. Она была одна и так ловко скакала по камням, что заслужила одобрение и насмешки группы солдат. Оля на это не обратила внимания, стремясь поскорее добраться до друзей.

Ольга с радостью обняла Эл.

— Нашлись, хвала богам! — воскликнула она и отступила. Дмитрий и Эл были осмотрены с ног до головы. Ольга расплылась в улыбке. — Елена и Деметрий. Я Алкмена.

— А почему ты одна, Алкмена? — Эл с удовольствием протяжно назвала ее новое имя.

— Здесь поблизости Ника и при ней девушка-рабыня, нам ее одолжил хозяин дома, где мы остановились. Алик привел нас сюда. Ника и рабыня отошли посмотреть шествие, Ника надеялась уловить ваше присутствие. Сегодня какой-то религиозный праздник. Здесь все так экзотично. Дух захватывает. Слишком много людей, навеное это сбило ее с толку. Алик посоветовал мне быть здесь, тут узкое место и мне повезло вас увидеть. Деметрий высокий, я вас увидела с камней.

— То есть мы встретились не случайно? — осведомилась Эл.

— Вообще-то, нет.

— Александр, Алкмена, — начала перечислять Эл. — Ника осталась Никой, подозреваю. Игорь?

— Он Лин. Они с Александром смотрят статую в храме и за одно караулят вас там. Мы рассредоточились, чтобы было удобнее. Вы не были в храме?

Эл отрицательно замотала головой.

— Значит мне повезло больше. Вы вышли на меня.

В голове Эл мелькнула догадка. Значит, Алик интуитивно понял, что они придут к маяку. Он не пошел к храму. Отлично! Все происходит так, как подсказал Зента, он начинает ее ощущать и понимать свои преимущества. Эта обстановка — повод убедить его, что сила помогает им понимать друг друга, если он сумеет себя контролировать.

— Побудьте здесь, — обратилась Эл к обоим. — Перехватите Нику, она скорее вас разыщет, а я проберусь в храм.

Дмитрий понял ее намерение и кивнул раньше, чем она договорила. Она не хотела тащить его в гущу людей.

Перспектива остаться наедине с Дмитрием привела Ольгу в замешательство. Эл отошла от них, удалялась слишком быстро, чтобы Ольга успела возразить. Оля замерла в нерешительности, возражать было уже бессмысленно. Она перевела взгляд на Дмитрия и вдруг почувствовала, как ее кисть перехватила его ладонь в успокоительном жесте.

— Здесь много посторонних глаз. Идем туда, где спокойнее, — предложил он.

Она уставилась на него изумленно. Несколько последних месяцев Ольга думала о том, как ей отчаянно не хватает Димки, словно, как при хирургическом вмешательстве отняли какую-то необходимую ее часть. А когда он снова возник, то казался инородным предметом. Она по настоянию Эл, а следом Алика, не моделировала их новые отношения, потому не понимала, как реагировать и, что могло придти на ум неизвестному теперь старому другу. Дмитрий потянул ее в сторону моря, увел ее на камни. Она сжала его руку в ответ, теплую, крепкую и заботливую.

Они ушли на островной перешеек, где оставалась незанятая камнями песчаная полоска, по краю занесенная нильским илом со стороны бухты. Дмитрий завел ее за камни, вода плескалась почти у их ног. Города отсюда уже не было видно.

Ольга смекнула, что Дмитрий спрятался от людей. Она, как во сне, шла за ним без страха, а теперь смотрела по сторонам. Был виден только грандиозный столб маяка на треть высоты, но ни людей, ни парапета видно не было.

— Тут — слепая зона, — сказал Дмитрий, перемешав местный язык с парой слов из будущего. Говорил он плохо.

Тут Ольга сделала то, на что не решилась до сих пор. Она обняла его. Для нее только сейчас, по настоящему состоялась их встреча.

Он резко и шумно вздохнул, его грудная клетка расширилась, словно тем он хотел увеличить пространство вокруг себя. Он вслух не выразил протеста, но она с чуткостью врача догадалась, что объятия ему неприятны. Она отстранилась.

— Я..., — сказала она и затаила дыхание.

— Забудь, — прозвучал не резко его голос.

Пришло воспоминание, которое подходило под ситуацию. Она вспомнила дни войны, ее первый рейс после плена, болезни и той истории со свадьбой ради ее спасения. Она вспомнила крайне ясно случай, когда Дмитрий обнимал ее в переходе между жилыми отсеками военного крейсера и пытался успокоить, пытался извиниться. Она, убаюканная его силой, смогла выплакаться и обрести хоть видимость равновесия. Дмитрий тогда плакал вместе с ней и тем самым смог заглушить ее боль. Как потом уверяла Ника, он воспринял ее беду до самой глубины.

Они встретились взглядами. Ольга не думала, что объятия повторятся. Он сам сделал шаг навстречу. Он себя пересилил, Оля это знала. В ответ она обняла его очень осторожно и слабо.

— Я привыкнут к тебе такому, — призналась она.

— Я хотел забыть. Всё. Всех. А это неправильно, — сказал он на таком ломаном греческом, что Оле стало весело. Ему бы сейчас на корабль, Геликс бы это исправил.

Так ей удалось отвлечься. Она улыбнулась и откинула с плеча локоны.

— Постоим тут, — предложил он. — Я потом разыщу Эл.

Ольга кивнула. Он стал смотреть на море.

Эл тем временем вернулась к храму Изиды, пробиться туда было невозможно, нескончаемый поток людей представлял из себя процессию без начала и конца. В случае, если бы она присоединилась к ней, то оказалась бы не внутри храма, а только снаружи, причем не скоро. Смысл неспешного шествия не был ей понятен, и Эл остановилась в удалении.

Она сосредоточилась и попробовала сделать то, что прежде ни разу не проделывала, — послала ему внушение, импульс с расчетом на его новые ощущения.

Храм стоял на насыпи. От него до берега бухты и до берега моря было примерно одинаковое расстояние, но со стороны бухты от Септастадия тянулась непрекращающаяся цепочка людей, а со стороны моря берег был совсем немноголюден. Эл мысленно указала направление и сама пошла туда. Если он найдет ее, то механизм работает.

Эл не только ушла в сторону от храма, но и завернула за дюну. Нанесенный морем песок и отлив сделали берег крутым. Песок под ногами был вперемешку с мелкой галькой и раковинами. По морю шла слабая волна, а ветер был не такой напористый как вчера. Солнце скрылось за облаками, что пришли с моря к этому часу. Эл с удовольствием втянула морской воздух Средиземноморья, ничего схожего с ее памятью о будущем, о других морских пейзажах. Ей должно быть дело до этих тонкостей, не ради впечатлений, а ради способностей Алика. Если разница впечатлений возникнет и у него; если он начнет отличать такие градации в своей жизни — процесс пойдет стремительно, ей нужно быть осторожной. Его обостренное внимание сконцентрируется на ней, как на самом вожделенном, в буквальном смысле слова, объекте, и она, как под точным прицелом, будет находиться в поле его ощущений.

Ей необходимо вклинится в процесс, чтобы он не попал в те же ловушки, в какие по неопытности в свое время влетела она. Хвала небу, у Алика не будет рядом ни персонажа в виде Нейбо, ни Владыки, ее отца. Их общего... отца. Эл сопроводила эту свою мысль тяжелым вздохом. Спасибо Зенте, снова, он ее надоумил не придавать этому того значения, которое могло запутать их отношения. Сила неминуемо приведет к переменам его характера, обострит острые углы его натуры. Он будет требовать внимания больше, чем всегда. А ей придется сдерживать его напор.

Алика пока не было. Она продолжала размышлять в одиночестве, вокруг — никого.

Ему придется учиться у нее, больше не у кого. Без наставника освоиться с ощущениями и не наломать дров Алику будет сложно. Ни былое благоразумие, ни принятые им на вооружение рамки жизни его не спасут. Как там выражались в двадцатом веке, от таких возможностей "крышу сносит"? Грубо, но верно. Не удержать ему себя без тонких знаний Владыки о силе, корой он обладает. Единственный близкий их источник — она. Есть еще надежда, что Тиамит смилостивится и поможет ему, но он с момента видения даже имени Алика ни разу не назвал.

Только что она давала себе слово не думать о плохом. От последних событий у нее возникает постоянное подозрение, что добром вся эта эпопея не кончится, а быть может, она переобщалась с Дмитрием. Их взаимопонимание, взаимопроникновение начинает образовывать запутанный клубок, который, того и гляди, гордиевым узлом обернется.

Есть еще подсказки и знаки судьбы, их следует ловить и читать с осторожностью. Эл вспомнила Лаодику и ее вещицу, которая теперь была спрятана в дорожной сумке. К оракулу, что ли, при случае заглянуть? Эл улыбалась этой затее. Попадется настоящий провидец и свихнется тут же, пытаясь понять, кто перед ним. Довольно ей уже было в прошлом мороки с предсказаниями и предсказателями.

Эл решила стоять упрямо на этом месте и ждать, пока кто-нибудь из ее необычно одаренной команды найдет ее. Ну, если не Алик, то Дмитрий устанет от общества Ольги. Еще Ника снует поблизости. Эл не знала, кто приедет.

Она обернулась, посмотрела на дюну за спиной, которая более крутой стороной наползала на берег и почувствовала, что сейчас на вершине дюны кто-нибудь появится.

Ее ждало настоящее театральное представление.

На вершину дюны вдруг выскочил мужчина, его кудрявые черные волосы были острижены коротко. Он обернулся в сторону моря. Эл увидела его безбородое лицо. Он, сделал театральный жест, будто поддерживал облако идущее в сторону моря, в одной руке он сжимал пучок цветных лент, видимо оставшихся от венка. Эл видела лицо и фигуру, которые принадлежали человеку молодому. Двигался он порывисто и манерно. Он был одет в хитон с длинными рукавами, он сполз на одно плечо, полностью окутав левую кисть, а другая рука бала обнажена по локоть, потому что он держал в ней ленты и все время ими размахивал, точно привлекая к себе внимание. Эл решила, что это эйфорически настроенный участник недавнего шествия или актер. Просторная одежда доходила ему только до середины щиколоток, хитон был ему короток, хоть сам он был не высокого роста. Увидев внизу ее, он дернулся, замер, а потом протянул в ее сторону руки, сделав нарочитый жест, словно увидел старую знакомую и готов помчаться навстречу и заключить ее в объятья.

Следом за ним на вершину дюны высыпало с десяток зрителей. Едва они показались на вершине, возбужденный молодой человек, стремительно перебирая тощими ногами, рискуя кубарем скатиться с дюны, побежал вниз, песок скользил под подошвами высоко завязанных старых сандалий.

Эл пренебрегла осторожностью и двинулась ближе к дюне, чтобы перехватить его и не дать ему свернуть себе шею. Он спустился удачно, не добежав до нее четырех-пяти шагов о замер, воздев руки к ней или к небу. Он не выглядел безумным, но его порывистая манера двигаться заставила Эл замереть. Лучше его не провоцировать, не предпринимать попыток уйти.

— Гимн! Ты обещал гимн! — крикнул ему кто-то из зрителей.

Эл рефлекторно подняла глаза наверх.

Молодой человек рядом не заговорил, а заорал, при этом он подошел близко к ней, бухнулся на одно колено и подался к ней всем телом, замерев в просительной и неудобной позе:

— О, Паллада — светлоокая дева! Владычица мысли! — с тягучими интонациями гомеровским размером вопил он, —

Силой своей надели, вразуми недостойного взора поэта!

Не Аполлону славу пою, не Фемиде

Чашу весов не склонившей, к мольбе о пощаде глухой!

Музы пускай не гневятся, сегодня умом моим правит Афина!

За справедливость тебе воспеваю я гимн!

Его истошный вопль был скорее предназначен для просторов амфитеатра, чем для берега, поэтому его крик перекрыл шум волн и другие шумы береговой полосы.

— Смилуйся, — продолжал он, — грозная дева,

Если слова мои слух твой не смогут ласкать!

К грубости речи моей будь милосердна!

Внемли гимнам моим, о Афина!

Тебе воспеваю хвалу за спасение и справедливость,

Волей твоей правда явилась мне ныне!

Жертву прими и словами, и сердцем поэта

В знак благодарности за снисхожденье и милость.

И так же театрально он бухнулся ей в ноги. Эл решила, что если он попробует схватить ее за одежду или за ноги, то бурные излияния придется унять, но пока он ее не касался, ей была даже интересна эта ситуация.

— На алтари твои жертвы клянусь возлагать троекратно!... Три года!!!... — он заорал громче, что уже трудно было вообразить, таким криком легко сорвать голос, при этом он поднялся, оставаясь стоять на коленях, обернулся к зрителям и сделал жест, заклиная.

— Три года!!!

Более прочего впредь никого ни обижу, ни словом,

Ни делом, ни жестом, ни мыслью!

Если же данное слово богине нарушу,

Пусть покарает богини десница клятвопреступника страшною карой!

Он завершил этой клятвой спонтанный прием гимносложения и воздел к ней руки в мольбе. Выражение его лица было сообразно тому, что он только что изрек. Эл решила пошутить. Она вспомнила недавнюю выходку старца Луи. Везет ей на чудаков. Не припомнив более из Виргилия, который еще не родился, она придумала фразу сама.

— С миром ступай и впредь не противься закону! Жертву твою я приму. В красноречии смертный услышан, — копируя его интонации и громкость, ответила она и сверкнула на него для убедительности глазами.

Эл еще какое-то время смотрела на актера, устроив растерянному человеку театральную паузу. С дюны слышались аплодисменты и возгласы.

Он встал с колен, сглотнул нервно и попятился от нее, Эл состроила ему милую улыбку.

Человек отскочил от нее и, еще раз воздев к небу руки, что-то крикнул, а потом так же порывисто, в своей манере, развернулся и кинулся бежать по берегу прочь. Одежды его развивались, образовав серое облако. Группа зрителей, улюлюкая, бросилась за ним вдогонку. Среди них царило веселье. Один все-таки задержался и спустился к ней.

— Добросердечно прошу простить моего друга. Он актер. Не дивись его порыву, боги не отняли его разум. Сегодня в честь праздника судья отменил ему суровый приговор, известие достигло его слуха, когда от отчаяния он взывал к Афине. Он вообразил тебя посланницей богини и сообразно обряду произнес слова благодарности.

— Я понимаю, что он сделал, — ответила ему Эл.

— Он не испугал тебя? — с заботой в голосе спросил молодой мужчина.

— Нет. Сегодня праздник. Таких, как он, не мало.

Ее собеседник был удовлетворен ответами. Он собрался уходить.

— Ты одна здесь? Присоединяйся к нам.

— Нет. Я жду здесь человека. Вот он идет, — Эл показала ему за спину на приближающуюся фигуру. Алик спешил к ним.

Ее собеседник спешно ушел догонять своих спутников.

Алик шел к ней и попутно провожал незнакомца внимательным взглядом. Она то смотрела на него, то в след шумевшим людям.

Он был одет как вчера, в короткую тунику, чуть ниже колен, снова отпустил бородку. Эл в таком облике не могла его прежде представить. Он выглядел мускулистым и крепким мужчиной, взгляд прямой, суровый, ни одежда, ни обувь его не стесняли. Эл показалось сначала, что он сердит. А потом уловила его вполне ровное настроение, его напрягла компания во главе с актером.

Поскольку Эл смотрела в след удаляющейся группе людей и при этом улыбалась, Алик не усмотрев угрозы, спрашивать, не стал о том, что тут происходило. Эл с нескрываемой радостью оказалась в крепком кольце его объятий. Его напряжение сменила радость. Он издал вздох, томный, полный восторга и вожделения, чуть приподняв ее над песком. Он поцеловал ее.

— Я тебя услышал, — сказал он с гордостью.

В ответ она пылко его поцеловала.

Она ощутила его внутреннее ликование: "Ну, наконец-то!"

Они, не размыкая объятий, стояли на песке и молчали. Алик, спустя время, потерся щекой о ее волосы, и щедро запустил в них пальцы, не скрывая своего желания.

— Борода тебе все-таки идет, — похвалила она.

— Ты была так хороша издали на фоне этого моря. Тебя преобразила эта одежда. И завидев рядом с тобой постороннюю фигуру, я понял, что этот наряд сделал тебя привлекательнее туалетов девятнадцатого века. Вокруг тебя опять кто-то вьется. Можно, я буду в каждом времени объясняться тебе в любви? Снова и снова. Каждый раз заново и на новом языке. Это мое святое право. Это будет справедливо и очень романтично. На этот раз мне досталась Елена троянская?

— На что ты намекаешь? — Эл не поняла его шутку.

— Я полагал, аналогия очевидна, если ты выбрала это имя, — он засмеялся, снова легонько чмокнул ее в висок. — Мы вломились в это время, как Одиссей в Трою, с тем же коварством. И коль скоро цель — привлечь сюда не только патрули, но и историков, то стоит поработать на всю широту наших возможностей.

— Ух! — восхитилась Эл. — Ты ли это?

— Я, — заявил он. — Ты же хотела меня таким видеть?

Эл отстранилась, опешила, рассматривая его лицо.

— Ты утром исчез, я думала, ты все еще пребываешь в мрачном состоянии и сердишься. Мне показалось?

— Ты была так занята, что тебе некогда отслеживать моё настроение. Ты сама поручила мне присматривать за командой. Я делал то, что мне полагается. Я застрял из-за вашего визита в библиотеку, ночевать вне дома я никак не планировал. Оля и Ника остались одни, Игорь должен был вернуться с борта Геликса под утро, странно выглядело бы, если бы меня не нашли в доме. Тут тесная коммуникация между людьми, трудно оставаться незамеченным.

Он говорил просто и деловито. У Эл отлегло от сердца. Выходка актера позволила ей забыть о собственных размышлениях, и Алик на удачу застал ее после маленького театрального представления веселой. Он выглядел уверенным и вдохновленным. Его шутливые намеки на ее имя звучали с добротой, ему в голову пришли объяснения имени, которых Эл и в мыслях не имела. Выбрала имя созвучное собственному, ничего более.

Она привстала на цыпочки и еще раз сильно обняла его за шею, в ответ он тоже ее обнял. Кажется, первый шквал эмоций в нем утих, он заговорил о любви без стеснения. Время и обстановка уняли его метания.

Потом она повернулась к нему спиной, посмотрела на море и подумала, что хотела бы побыть с ним наедине еще какое-то время. Он обнял ее за плечи, привлек к груди, и они вместе замерли.

Со времен их свадьбы он так остро еще не чувствовал ее и окружающее. Пространство здесь было наиболее проницаемым для подобных сил. Они будоражили его обостренное восприятие реальности. Было бы не верно считать, что способности появились вдруг, скорее он эти годы продвигался к пониманию того, что не все вокруг он ощущает так, как все остальные. Объяснения событий поменялось. Кстати ли Эл сказала ему о своих догадках, он пока оставил ее наблюдения в категории догадок, отрицать свои уже нечеловеческие качества было бы глупо, по меньшей мере. Однако, принять происхождение как результат родства с Эл ему было пока трудно. С той позиции, на какой настаивала она, все объяснялось, все имело истоки и смысл. Годами чувствовать за собой аномальность, потом махнуть на все рукой и в итоге понять, что это норма. Отдаться ощущениям и понять механизм — вот чего он теперь хотел. Пережив первый всплеск протестных чувств, он осознал, что теперь быть ближе к Эл у него больше прав, чем прежде. Дмитрий надоумил его не оставаться в стороне.

Он был доволен тем, что Эл оставила где-то Дмитрия, он бы желал потеряться с ней где-нибудь в этом городе. Он не утерпел и спросил:

— Как ты относишься к тому, чтобы остаться наедине на время? И что я должен сделать, чтобы ты согласилась?

Эл повернула голову и посмотрела на него. Он ждал сосредоточенного или строгого взгляда, но глаза ее источали радость и удивление.

— Наши друзья не пропадут, — заверил он. — Игорь знает все инструкции, он получил их заранее.

Эл посмотрела вопросительно.

— За две недели ничего не случилось и за день ничего не произойдет. Не успеют, — заверил он. — Или вы видели наших преследователей? Или у тебя уже есть безотлагательные дела? Такие безотлагательные, что несколько месяцев разлуки ни в счет?

Эл не думала об отдыхе, впрочем, как и о личной жизни. Она повернула голову в сторону маяка, где остался Дмитрий.

Алик угадал ход ее мыслей и сильнее прижал к себе:

— Дмитрия необходимо отправить на корабль. Я вчера слышал, как он разговаривает. Его с трудом можно понять. Ты выдержишь сутки без него? — Алик умышленно поставил вопрос именно так, он точно понимал, кто без кого плохо себя чувствует. — Его отправят вечером на борт Геликса Игорь или Ника, или Оля.

Эл размышляла и не торопилась отвечать. Он добавил последний и решающий аргумент:

— Нам необходимо побыть вдвоем. Мне это нужно, Эл. Очень. Как воздух.

Глава 9

Трап корабля бесшумно закрылся за ее спиной. Контраст того, что снаружи, далекого прошлого, и изобретения инопланетной мысли, каким был ее корабль, заставили Эл осмотреться, а потом осмотреть себя с улыбкой. Она была последней из компании, кто пришел сюда для работы.

— Как ощущения, Геликс? — спросила она.

— Это мой вопрос, — поправил корабль.

Эл улыбнулась в потолок.

— Как тебе мой греческий? — спросила она опять.

— Он не столь архаичен, как тот, которым изъясняются здесь, но уместен, ты хорошо подбираешь выражения. Это выдает в тебе уровень образования. Если ты начнешь цитировать поэтов местные люди начнут считать тебя не просто женщиной. Я следил за тобой. Ты говоришь правильно. Собеседник усмотрит простоту и легкость твоих выражений. Но так ты можешь попасть по мнению местных в категорию женщин-компаньонок.

— По-твоему, я сойду за гетеру?

— Кроме речи, ничто не сообщает о такой социальной принадлежности. Если ты сообщишь о замужестве, подозрений будет больше, все сочтут, что муж позволяет тебе много вольностей, а значит, он слаб характером.

— Ты собираешься применить ко мне какое-то кодирование? Поправить мои навыки или форму подачи себя?

— Мне бы не хотелось. Я только передал впечатление.

— Те, кто общался со мной, пришли к таким выводам или это результат твоих аналитических трудов?

— Ты не придумала себе внятную легенду и без нее начала действовать. Неосторожно.

— То есть мне не стоит проходить общую процедуру?

— Твой понятийный аппарат позволяет избежать этого и дополнительной нагрузки на нервную систему. Ты не взяла меня в свой последний рейс. Без моей помощи, ты подверглась нападению, пережила падение с большой высоты, до конца не вылечила руку, переброски замедлили ход восстановления. Это вызывает мое волнение.

Геликс не умел волноваться. Эл улыбнулась. Подыгрывает.

— У меня нет речевого барьера. Я без напряжения понимаю собеседника, а понимать мне важнее, чем изъясняться. Тебе не стоит тревожиться обо мне. Здесь не космос и уровень цивилизации и технологий не позволяет уличить меня или ребят в нарушении чего-либо. Мы сойдем за странных людей. Немного мистики нам не повредит. Обстановка к этому располагает.

— Технически ты права, твои способности позволяют использовать речь только как один из способов синхронизации, ты воздействуешь на сознание, что попадает под категорию чуда в местном мировоззрении. Но, осторожно, местные боги делятся на плохих и хороших, злых и добрых. Твое воздействие вызывает не однозначную реакцию. Ты уже загипнотизировала лошадь.

— Ш-ш-ш, это тайна, — пошутила Эл.

— Все думают, что лишь Ника так умеет.

Эл с удовольствием села в кресло управления, а потом сладко потянулось.

— Геликс, все знают как появилась Ника. У Алика такой же аппарат воздействия, как мой?

— Да.

— И так же развит?

— Нет. Ему предстоит тренироваться.

— Ты давно с ним не работал. Сравни недавние параметры, с тем, что было в предыдущие фазы. Когда произошли основные перемены?

— Еще на войне.

— Значит, давно. Как, однако, долго тянулось это его незнание своих потенциалов. Что-то я не уверена в своей предыдущей версии, что я их катализатор. Может быть не так? Лондер прав, он не знал о них — они не работали.

— У него развитый самоконтроль.

— Способности такие как, как мои?

— Не такие проникающие.

— Объясни?

— Аллегорией?

— Давай аллегорией.

Увлечение Геликса аллегориями могло быть данью обстановке.

— Ты, как вода, или раскаленный металл, проникаешь, занимая то пространство, какое предложено. Он, как контролируемая материя, течет умеренно, туда, куда себе позволяет, настолько, насколько возможно без ущерба.

— А я с ущербом?

— Зависит от степени приложения, — добавил корабль.

— Понятненько, то есть я не контролируемая, — Эл забавлялась, тем, что над ее способностями шутит среди прочих и Геликс. Наличие у него чувство юмора стало бесспорным за эти годы. Он хорошо изучил людей.

Эл откинулась в кресле назад, оперлась локтем о подлокотник, и положила голову на ладонь, глядя в потолок.

— Я не шучу, — заявил Геликс. — Я серьезен. Ты контролируешь, а он контролируем.

— Это как же? И кем?

— Не знаю.

— Ты не знаешь?

— Есть энергии, которых я не чувствую.

— А Дмитрий? — задала Эл следующий вопрос.

— Его нынешнее состояние пройдет, он долго был в среде энергий того места, которое ты в шутку зовешь островом, мое сознание тоже там путается. Его биологический прообраз не изменился, расширение коридора его возможностей связано с изменением его насущных задач в заданной среде.

— То есть с Дмитрием ситуация проще, чем с Аликом. Остров на него повлиял? Сильно?

— Твой опыт в изучении цивилизаций должен подсказать варианты развития событий. Тебе с ним придется работать. В реакциях Алика намечается пограничный уровень, сила дает возможности выйти за пределы прежнего опыта, а это провоцирует аффективное поведение.

— Мрачные варианты?

— Это тебя преследует чувство опасности.

— Да. Но все же Дмитрий вызывает меньше опасений. Алик способен на меня влиять. У него получилось, по крайней мере на правах супруга. Мне придется уступать, иначе будет конфликт.

Ей нужно было еще раз все обдумать и учесть наблюдения и ощущения. Геликс едва ли обладал тем аппаратом, какой люди называют чувствами, но интонации голоса, как иллюзию чувств, он копировал хорошо, что порой вводило в заблуждение.

Годы работы с людьми, позволили кораблю очеловечиться в глазах Эл и ее команды. Способствовала тому Ника. Ребенком она никак не соглашалась быть человеком, потому что росла вне Земли и видела более развитых, чем люди существ. Протест Ники был так категоричен, что Геликс выработал программу общения с ней, по мнению Геликса, близкую к человеческой, в рамках земного воспитания. В итоге, огрехи его "воспитания" ставили Нику в комичное положение. Поскольку, корабль был продуктом неземного происхождения (Галактическая экспериментальная локальная интеллектуальная космическая станция (ГЭЛИКС)), подаренный Эл другой цивилизацией едва ли мог заменить живого менее совершенного человека. Эл использовала его для личных нужд в различном спектре его возможностей, полеты были их малой частью. Чаще всего Геликс привлекался ради своих аналитических функций и редко в трудных ситуациях, а последнее время, как техническую поддержку на перебросках. Корабль был наблюдательным центром, хорошей базой, био-ментальной средой и хорошим советчиком, например, в эту минуту.

Эл почувствовала, что натолкнулась на препятствие. Что происходило внутри ее ума, она не стала бы обсуждать ни с кем из друзей, чтобы не сбивать их с толку. Дмитрию хватало насущных проблем с адаптацией. Ольга и Игорь работали по той программе, которая касалась проникновения в прошлое. Ника была увлечена окружающим, а Алик — своей зарождающейся силой.

Геликс точно уловил причину ее тревог.

— Твои заботы далеки от ситуации второго века до Рождества Христова. Эл, а ты знаешь, что рубеж времен не точен?

— Знаю, — коротко ответила она и тут же решила пресечь начинающуюся лекцию Геликса о границе между периодами до и после Рождества Христова. — Все даты условны и привязаны к неким событиям. Для моей нынешней работы дата важна относительно. Меня интересовала библиотека, а библиотека пока стоит.

— Тебя тревожит не цель твоих поисков, а Алик, — заметил корабль. — Он занимает твои мысли.

— Да, занимает.

— Ваше последнее свидание было пылким... Ты заметила, что он на тебя повлиял.

— Геликс...

— Не мое дело.

— Не твое. Это моя личная жизнь. Ты понимаешь, что такое личная жизнь?

— Теоретически. Я же исследователь.

— Конфиденциальность обещаешь?

— Непременно.

— На сколько мы с ним идентичны?

— Ты видела матрицы.

— Я видела матрицы, составленные Лондером и Ольгой. Плод земной науки. А с твоих позиций: как сильно мы схожи? Почему я копирую женское существо, а он мужское?

— У меня нет исходных данных.

— Ты изучаешь меня давно. И его изучал. Ты всех нас изучал, не лукавь, Геликс. Ты о видении знаешь?

— Я полагал, что мы будем заняты твоим заданием, — Геликс вдруг уклонился от ответа.

— А я полагала, что тебе все интересно.

— Я бы хотел вернуться к неточности дат.

— Геликс, меня сейчас неточность дат волнует в последнюю очередь.

— А должна бы.

— Ты настаиваешь.

— У меня нет информации по одному пункту. Внеси.

— Что?

— Кто давал координаты входа в это время в системе исчисления Земной Службы Времени?

— Алик и Игорь дали координаты нашим братьям по разуму. А я давала подсказку Службе Времени. Даты могут не совпадать? — Эл подозрительно осмотрелась. — На что ты намекаешь?

— На понятийный аппарат.

— Ты хочешь мне сообщить, что было расхождение в датах? Да не может быть! Мы же встретились.

— Твоя изначальная мысль одолжить Алика Службе Времени в качестве навигатора, была правильной. И ты меньше думала бы о личной жизни и больше о задании.

— Такие намеки я не принимаю. Какая минимальная поправка по датам? На сколько патрули могут промахнуться?

— На шесть лет.

Эл присвистнула.

— В плюс или в минус?

— В минус.

— То есть они влетели сюда раньше нас? Не может быть. Ты бы знал.

— Я пытаюсь провести анализ.

— И что он дает?

— Мне приходится сканировать генотипы людей этого региона, чтобы определить последствия временной переброски, но у меня много другой рутинной работы.

— Полагаю под рутиной, ты имеешь в виду изучение местности и обучение моих друзей языкам, или бурная деятельность Ники отнимает твои рабочие ресурсы? — иронизировала Эл. — Знаешь, Геликс, мне нужно проветриться.

— Куда летим?

— Займемся моей легендой. В Мантинею. В Спарту. Я заявила, что оттуда. Это было единственное название города в Спарте, кроме столицы, которое я знаю. Пришлось сболтнуть. Мне нужно увидеть местность. И еще бы в Пергам. Успеем за сутки? — Эл неопределенно помахала руками в воздухе. — А еще Игорь говорил про связь. Украшения. Мне нужно что-то взять.

Перед Эл появился длинный лоток с рядом украшений.

— Не плохой выбор, надо признать, — удивилась она.

— Ника постаралась.

— Это все муляжи?

— Действующие модели.

Эл обвела рукой арсенал браслетов, сережек, ожерелий, цепей и подвесок.

— Вы все это преобразовали в приборы? Тут на целую ораву хватит.

— Украшения имеют свойство теряться, — беззаботно заметил Геликс.

— Хорошо вы развлеклись с Игорем, — Эл опять посмотрела в потолок.

— С Лином, — поправил Геликс. — Он учил язык и работал.

Эл при всей серьезности ситуации не могла не улыбнуться и сказала:

— Не люблю побрякушки, но впечатляет. Умельцы. Вот на что ты потратил свой недюжинный творческий потенциал, да?

— Выбери себе браслет, при твоей активности — это лучшее украшение, — проигнорировал ее иронию Геликс. — Ободок с подвесками на шею или голову способен защитить от удара, выставив барьер, но при твоей подготовке, реакции и внимании тебе он будет не нужен. Есть наплечные украшения для увеличения силы мышц и защиты рук, могут пригодиться.

— Угу, — прогудела Эл. — Глаза разбегаются. Ювелирная лавка и военный арсенал одновременно. Ты Дмитрию ухо проколол?

— Это средство коммуникации. Не потеряется.

— После этого он стал выглядеть как финикийский пират. И что дает эта серьга?

— Типаж финикийца более всего ему подошел. Теперь он общается на трех местных языках включая финикийский. Кольцо в ухе — это глушитель, компенсирует его обостренный слух. К тому же я не смогу держать с ним связь постоянно, его это нервирует. Я счел, что ему это мешает и изолировал его поле от влияний, он со мной согласился.

— И все одна сережка?

— Лин ввел эту программу защиты еще до появления тут Дмитрия. Друг позаботился о друге. Так Дмитрию будет проще воспринимать реальность. А на счет пирата ты не права, он сойдет за мореплавателя, он знает карту региона и типы кораблей.

— Может быть, ты его и мореплаванию обучил?

— Да. Он озабочен своей ориентацией в пространстве. Морская навигация позволила ему чувствовать себя увереннее. Это оправдает его многочисленные навыки и силу.

Ну, вот она и образовалась, точка зрения отличная от человеческой. Состоянию Дмитрия Геликс нашел свое объяснение и решил помочь.

Эл задумалась, теребя в пальцах украшения, то одно, то другое. Она взяла крупный браслет, надела его на руку, устройство заработало само.

— Твои особенности зрения позволяют наблюдать изменение параметров воочию. Браслет состоит из независимых колец, они управляют системой настроек простым поворотом. Инкрустированный агат блокирует поворотный механизм, халцедон запускает прибор. Каждый камень — это сенсорный элемент. Климатические изменения, сводки погоды, биологические особенности вида, первичная матрица, сканер, — все это ты можешь вызывать простым нажатием. Прибор не сработает в руках кого-то не из команды, при случае ты можешь отдать его кому-то. Если функций недостаточно, я могу встроить систему коммуникации в твой медальон, ты все равно его носишь.

— Не нужно. У медальона уже есть функции. Забудь о связи. Мне она по сути не нужна. Давай антропологией займемся. Мне хочется определить под какой тип похожу я и каждый из нас в антропологическом смысле. Жрец Солон, с которым встретилась не поверил, что я из Спарты.

— Эту работу уже проводила Алкмена.

— Она специалист по внеземным видам.

— Эл, она занималась антропологией после визита в Вену. Вы редко общались.

— Зная ее упорство, за нас можно не волноваться. Ладно. Тебе от меня что-то нужно.

— Я бы хотел обратиться к тебе, как к главе экспедиции.

— Ты опять хочешь возвратиться к датам? Ладно. Какова вероятность, что тут уже кто-то есть?

— Большая.

— И ни мы, ни ты их не найдем, потому что если кто-то тут застрял за шесть лет произойдет почти полная адаптация, только биологическое сканирование с близкого расстояния сможет указать человека будущего.

— Такой сканер есть в браслете.

— Я весь состав патруля знаю в лицо, я два года там работала. Хотя ты прав, внешность можно сымитировать. Пойдет ли служба на такие ухищрения, чтобы менять внешность патрульных? Ради нас?

— Тебе видней.

— Геликс, а что с нашими друзьями на орбите?

— Наблюдают.

— Они раньше нас будут знать, если сюда перебросят наш навигационный комплекс.

— Но на орбите — никого. Значит, они не прибыли или были здесь до нас. Если они были здесь с ошибкой я не найду остаточный след в космосе. Последствия орбитальной переброски быстро компенсируются полем Земли.

— Вмешаются наши сообщники, если что?

— Вмешаются. Ты для них важна.

— Давай так поступим. Когда у тебя в гостях опять будет Алик, поработайте с ним над вероятностью ошибки во временной переброске. Я скажу ему о шести годах. Мне этим заниматься некогда. Теперь к моим заботам. Ты анализировал библиотеку Серапеума?

— Она составляет лишь часть всей коллекции, часть хранится в Мусейоне и Кесареуме.

— Ну в царский-то дворец нам лучше не соваться. Не Вена. Они направили меня туда, где очевиднее всего хранится нужный им символ. То, что мы ищем, относится к области медицины, магии, мифологии, религии, обрядов, космогонии, если угодно. Храм — самое хранилище для таких документов.

— В Мантинею?

— Да. И помедленнее. Прокати меня по всему региону, хочу понять, что твориться кругом. У тебя есть военные архивы?

— Местные? Ты не заказывала.

— Не местные. Геликс, ты же мысли читаешь. Догадайся.

— Что интересует?

— Полное досье Космофлота и Галактиса о деятельности Алика во время войны. У меня отчетливое чувство, что я зря не интересовалась карьерой своего мужа.

— Интересно почему?

— Тебе интересно? Хм. Да, Геликс, подыгрывать ты умеешь. Отвечаю. После войны все хотели поскорее все забыть. Но где-то там в прошлом есть маленькая зацепка, которую я проигнорировала.

— Обозначь параметры, я найду для тебя информацию. С твоих позиций не этично шпионить. А я могу.

— Меня волнует его ощущение пространства. Когда это началось? И прогноз развития способностей.

— Я сделаю, — согласился Геликс.

— Ты навязчиво стараешься сосредоточить мое внимание на задании.

— Да. Это разумно. Оно сложное.

Критерии разумности у Геликса тоже были свои.

* * *

Долина ровной гладью расположилась между двумя грядами поросших лесом невысоких гор. Мантинея — маленькое поселение. Старое циркульное укрепление опоясывало этот некогда знаменитый городок, точней его центральную часть, а вокруг росли сады, по всей долине. Амфитеатр. Храмы. Их было несколько.

С этой точки, восточнее города, из тени рощи было удобно наблюдать за местностью. У Эл родилось желание спуститься туда, к людям. То что тут текло в обычном потоке жизни для нее и тех, кто придет потом это время станет открытием.

Стоило себе напомнить, что она глубоко в прошлом.

Как и в Александрии, здесь что-то праздновали. Кем ей тут представится? Еленой из Александрии? Эл усмехнулась.

Все это напомнило миры, когда она не стремилась вмешиваться в дела смертных, а только наблюдала за их жизнью. Это Алик побудил ее воспоминать. Он поделился своими параллелями с мирами и дал ее уму повод для сравнений. Александрия напомнила ему Алмейр, а Мантинея напомнила Эл одно из малоизвестных поселений в мирах отца.

Она могла запросить у Геликса модель местности, прогуляться по Мантинее заочно, а ей хотелось настоящих ощущений. Что это? Тяга к прежним переживаниям? Алик на нее так действует? Зачем ей Мантинея? В Александрии никто бы не стал досконально проверять правдивость ее слов, можно этого избежать, даже если ее поймают на неточности, всегда надеется способ придумать отговорку. Нет, не ради правдивой легенды она тут оказалась, на другом конце моря, вдали от моря. Что такого притягательного в этом окружающем пространстве? Что-то ее сюда позвало.

Эл привыкла за столько лет повиноваться подобной бессознательной тяге. Есть события, которые сверх-логичны или вообще не попадают в критерии логики, но они важны. Если бы была отработанная схема действий — стало бы скучно.

На запястье юркой змейкой шевельнулся браслет. Кто-то был недалеко. На видимой только ее глазами панели загорелся значок: "визуальный контакт". Ее заметил человек. Эл не предприняла попытки уйти от встречи.

К ней, ковыляя по склону, шла женщина. Голова ее была покрыта покрывалом, руки спрятаны в складках одежды. Она сутулилась и прихрамывала. Следом шел еще человек. Это был мужчина суховатый, жилистый в короткой тунике висевшей на нем мешком, туника была слабо подпоясана, его руки были обнажены до плеч. В этих двух фигурах было что-то общее. Сутулость и хромота. Мужчина хромал чуть сильнее, скорее волочил ногу. Они шли по тропе ниже того места, где сидела Эл, и видели ее еще издали. Мужчина сошел с тропы и стал подниматься.

Эл посмотрела на него мельком и опять перевела взгляд на женщину. Та шла дальше не останавливаясь, переваливаясь устало или лениво.

Мужчина тем временем поднялся к Эл. "Гончар. Скорее всего гончар", — подумала она.

— Добро пожаловать в наши края, путешественник, — сказал он добродушно, местный диалект прозвучал певуче и воркующими нотами. — В праздник не стоит быть одному. Если тебе угодно принести жертву или вознести молитву, я помогу тебе.

Эл откинула назад свою шляпу.

— И тебе доброго дня и легкой дороги, — Эл рефлекторно повторила его интонации.

Мужчина некоторое время молчал, разглядев в ней девушку.

— Как ты одна оказалась в этих краях?

— Я путешествую одна и пришла сюда, потому что тут жили мои предки.

Неожиданно для Эл вернулась женщина, вернее сказать старушка, она видимо обошла склон, избрав более легкий подъем.

— Женщина не путешествует одна, — скорее обеспокоено, чем осуждающе сказала старуха.

Эл ответила пожатием плеч.

— Ты спартанка? — спросила старуха с удовольствием.

— Верно. Но меня воспитывали не в Спарте.

— Здесь есть твои родственники?

— Не знаю. Когда-то тут жил врач. Он мне не родственник, но знал моих родных.

Фраза была простой болтовней, Эл не преследовала цели вызнавать подробности.

— Тересий? — спросил мужчина.

— Да. Он, — согласилась Эл.

Мужчина и старушка переглянулись. Они общаясь взглядами пытались решить, кто скажет новость незнакомке. Эл избавила их от этого затруднения.

— Значит, я опоздала. Он умер.

— Да, — ответил мужчина.

Эл решительно поднялась.

— Давно?

— Два лета уж как.

— Тогда мне тут нечего делать. — Она решительно встала. Она изобразила заминку, поправляя складки хитона и нащупывая шнурок от шляпы. — Других знакомых у меня нет.

— Подожди, — остановил ее мужчина.— Тересий был уважаемым человеком. Ты оказала бы нам честь. Как твое имя? Будь гостьей дома Тересия, если не его самого.

— Меня зовут Елена. Я тут родилась. — Эл решила рискнуть.

— Мое имя Силастий, а это жена моего старшего брата, ее зовут Ниобея.

Так состоялось это ни к чему не обязывающее знакомство. Л двинулась следом за парой, предвкушая интересный вечер.

Глава 10

— Где они застряли?! — озвучила Ника мысль и тем выдала настроение Алика, он удержался, чтобы не сказать это первым.

Нику интересовал Геликс, поскольку без него она в городе чувствовала себя неуютно.

Корабль и Эл исчезли, двое суток о них ничего не известно. Алика интересовала Эл. Нику — Геликс. Думая о ней, Алик невольно повторил ее фразу:

— Кто не знает, чем они сегодня заняты?

Он изобразил, что уходит по делам, а сам спустился со второго жилого этажа во двор и заглянул в мозаичную мастерскую Эфроима. Хозяин дома работал. Ему было немногим за сорок, а выглядел он как старик. У него была большая семья, даже огромная, этот сомн родсвенников, близких и не очень обиратл на территории обширного неплохо организованного дома. И в нем еще нашлось мето для постояльцев. Семья состояла из пяти сыновей с семьями, племянников, племянниц, внутков и прочих родсвенников до непонятно какого колена, но он горевал о младшей дочке и в менбшей степени о жене. Если бы не новые чувства и затянувшаяся разлука с Эл, Алик не смог бы его понять. Может быть ему помогали новые способности. В Эфроиме постоянно присутсвоала эта тоска. Лица жены и дочери он запечатлел на стене одной из общих комнат. Их фигурки стояли в комнате с семейным алтарем. В семье с уважением относились к его чувствам, он мог бы жениться снова, но не захотел.

Эфроим вызывал его уважение.

— Доброе утро, — поприветствовал Алик.

— Доброе утро, — ответил мастер. — Не приехала твоя жена? Тревожишься.

Алик огляделся, за перегородкой он распознал внучку Эфроима по шуршанию грифеля и цоканью камешков. Девочка усердно чертила грифелем по доске и нарисовав немного выкладывала по рисунку цветные камушки. Сделать прежде рисунок, а потом выкладывать мозаику ей не позволял детские азарт и нетерпение достичь результата.

Алик заметил себе, что так же нетерпелив по отношению к Эл и улыбнулся.

— Она не совсем мне жена, — неожиданно признался он Эфроиму, чего мог не делать. — Мы еще не женаты по местным законам.

— По закону родители должны договариваться о браке детей. Ты ведь старший среди твоих спутников. Кто приведет ее в твой дом?

— У меня еще нет дома.

— У мужчины должен быть дом, куда он приведет жену, — авторитетно заметил Эфроим.

Алик усмехнулся. Если бы Эфроим знал правду... Дом-то был, но Эл там не задержалась больше, чем на день. Какая, однако, ирония.

— Но твои племянники не строят свои дома, а живут с тобой, — возразил Эфроиму Алик.

— Потому что мой дом — их дом. Когда их семьи станут большими, как моя, мы поднимем дом еще на один этаж, он станет выше и всем хватит места.

Семейство Эфроима, по мнению Алика, и без того было громадным. Он насчитал без работников в мастерской тридцать восемь человек, еще две женщины были беременны. Таким количеством народа можно заселить квартал. Они вчетвером прожили тут достаточно, Эфроим к гостям относился как к данности, будто они дальние родственники. Плата за проживание и общий ужин, как он успел определить, была ниже среднего. Как тут не приписать это практичности Ники и доброте хозяина. К тому же, Эфроим и его семейство с пониманием относилось к необычному укладу их жизни и постоянным исчезновениями из дому кого-то из гостей. То, что кто-то не приходит ночевать, скрыть невозможно. Алик не вникал в семейную иерархию этого дома, ему было некогда думать об этом. Теперь появится Эл и недоумения явно прибавится. Разумнее найти другое жилище, но пока не появится Эл и не прояснится порядок действий менять место проживания он не решится. Оля намекнула, что Эл и Дмитрий вызовут большой интерес, ему захотелось защитить Эл от глаз мужчин семьи Эфроима, а мужчин в доме больше, чем женщин. Эл привлекает внимание, она возможно не будет считаться красавицей по местным канонам, но ее манеры привлекут внимание без сомнения. "Моя женщина", — зашевелилось у него внутри.

Эфроим заметил во взгляде молодого мужчины напряжение. Он не хочет говорить о невесте. По мнению Эфроима Александр был человеком сильным и властным. Семью ему заменяли друзья, но их отношения были совсем другими, чем в семьях эллинов. Они были вольными, особенно в отношении женщин. Эфроиму понравилась Алкмена, жена Лина, ее живой ум и мягкость заставляли трепетать сердце старого мастера, он захотел изобразить ее в мозаике. В Алкмене был ореол таинственности, какой присущ желанным женщинам. Эфроим только раз подметил, как муж смотрит на нее. Алкмена так цветет, потому что любима.

Другая девушка, а для Эфроима Ника был уже девушкой вполне достигшей брачного возраста, вела себя как мальчик, вольно и дерзко. Нике не удавались попытки скрыть под игрой в покорность и воспитанность свой нрав. Из нее бы вышла жрица-охранница для храма, а не невеста. Он настрого запретил неженатым членам его семьи попытки ухаживаний за ней, не потому что она не еврейка, в одежде Ника прятала кинжал, Эфроим побаивался ее реакции на ухаживания. Между собой юноши прозвали ее "дикая кошечка" и все равно глазели на нее и ее лодыжки, когда она мчалась по лестнице, подобрав подол, спеша куда-то. Она постоянно спешила, поэтому не ходила, а бегала по дому. Девушка отличалась вольным поведением, выпросила рабыню, и уходила в город без разрешения старшего. Как узнал Эфроим, Ника была младшей сестрой невесты Александра, это позволяло ему главенствовать над девушкой, но он проявлял неосмотрительность в этом вопросе. Эфриому не однажды приходило на ум поговорить с ним о неподобающем поведении девушки, но было неудобно лезть в дела гостей. Так же он заметил, что ей стоит держаться на расстоянии от македонских казарм и невольничьего рынка, но мастер усомнился, что она последует доброму совету.

— А как зовут твою невесту? — спросил Эфроим.

— Елена.

— Откуда она?

— Из Спарты.

— Спартанки своенравны и научены возражать мужьям, — Эфроим его пожалел, а потом удивился, когда лицо Александра расцвело счастливой улыбкой.

— Она уже возражает. Каждый день. А я ей. Мы похожи характерами.

— Когда супруги похожи характерами — согласия не жди, — заверил Эфроим.

— Я зашел к тебе по небольшому делу. Мне нужен твой совет, Эфроим. — Алик снял с пояса мешочек и высыпал на ладонь камни. — Я хочу знать их цену. И подскажи мне честного ювелира, которому можно их продать. Я хочу заказать кольцо с камнем в подарок, поэтому мне нужны твои советы. Какой лучше выбрать для жены? А когда ты увидишь мою невесту, ты сам все поймешь.

Эфроим улыбнулся, он был польщен таким доверием.

— Я не видел твою будущую жену. Увижу — тогда скажу.

В мастерскую опасливо заглянула одна из невесток Эфроима.

— Там девушка на пороге, — сообщила она.

— Красивая? — шутливо спросил у нее Эфроим.

— Она... — девушка оказалась в тупике. — ... Эллинка, быть может.

— Это Елена, — уверенно сказал Александр.

— Так уверен. Почему решил так?

— По замешательству твоей невестки, — с улыбкой ответил Александр. Он не хотел бы встречаться с Эл при свидетелях, но в этом доме свидетели все равно будут. Поэтому он жестом позвал за собой Эфроима. — Идем же смотреть.

Эл уже впустили во внутренний двор и на нее собрались посмотреть все домочадцы, кто был с утра в доме. И первое, что их сильно озадачило — она была одна и без вещей, со скромной котомкой на плече.

А потом Алика ждала еще одна неожиданность. Со второго этажа спешно, даже слишком торопливо спускался Дмитрий. Его помятый вид выдавал то, что он спал недавно, он затягивал пояс на ходу и был не обут. Им оставалось только крепко обнять друг друга, чтобы окончательно ошарашить свидетелей этой встречи. Алик на мгновение подумал, что так и будет, но они обменялись каким-то ритуальным приветствием, обхватив друг друга за предплечья и прикоснувшись лбами.

— Наконец-то! — гулко прозвучал голос Деметрия. — Вчера ждали.

— Караван опоздал. Климера, Деметрий, — восторженно ответила она. — Где Александр?

Деметрий мотнул головой в сторону, появившегося во дворе Александра и спешившего за высоким македонцем Эфроима. Она успела сделать несколько шагов в его сторону, когда ее лицо просияло, он со своей стороны решил не соблюдать условностей и обнял ее, приподняв над землей. Она засмеялась.

— И тебе, климера, — сказала она.

— Да. Мы волновались, — сказал он, отпуская ее.

Эфроим резким строгим жестом приказал любопытным удалиться. Хихикая и шурша, свидетели встречи стали прятаться под строгим взглядом хозяина дома. Эл встретилась взглядом с Эфроимом и сделала в его сторону приветственный жест, которому научилась в Мантинее.

Эфроим подметил поразительное сходство Елены и Ники. Юная сестра повторяла старшую внешне. Эфроим с некоторым опасением заметил себе, что если старшая имеет тот же нрав, то жизнь его дома станет беспокойной. С этими мыслями он заторопился обратно в мастерскую, поручив Александру самому заботиться о новоприбывшей. Он забыл о том, что Александр просил совета. И македонец обрадованный появлением то ли жены, то ли невесты больше не повторил свою просьбу.

Об утренней беседе с Александром Эфроим вспомнил за полдень, когда подбирая кусочки камня выискивая в чаше осколки взял в руки кусочек сердолика. Он уже утомился, пребывал в задумчивости, что-то потянуло его из мастерской, он вышел теребя в пальцах багровый осколок, прошел по дорожке от мастерской в большой двор. Вспомил утреннюю встречу и будто специально увидел в пространстве двора Елену, которая в подобной ему задумчивости стояла под навесом у двери на женскую половину и поворачивала в руке небольшую чашу. Она увлеченно изучала орнамент. Они посмотрели друг на друга. Она с чашей в руке, он с камешком встали друг напротив друга. Эфроим посмотрел на свои пальцы, опять на Елену, и вдруг они обменялись понимающими улыбками. Добрый взгляд Елены помог Эфроиму победить неловкость первой встречи.

— Что особенного в этой чашке? — спросил он.

— Рисунок, — ответила она. Потом помедлила и добавила лукаво. — И вкусная вода.

Взгляд ее переменился, стал изучающим, она отвела глаза. Глаза! Эфроим с удивлением обратил внимание, что они темные и глубокие. Черты лица отличались от привычных ему. Если рассмотреть по отдельности руки, лицо, фигуру, то она на вкус Эфроима красавицей не была, но весь образ целиком представлял что-то чарующее. Елена бросила на него короткий взгляд, ожидая продолжения беседы.

— Члены моей семьи не докучают тебе любопытством? — спросил Эфроим. — Я здесь глава, ты можешь мне пожаловаться на неудобства, не стесняйся.

— Благодарю, меня ни что не смутит.

Это уверенное заявление и спокойный тон заинтриговали мастера Эфроима.

— Ты видела, как делают мозаику?

— Нет.

— Идем, я покажу.

Она пошла за ним. Он привел ее в мастерскую и наблюдал, как она внимательно, сосредоточено осматривает пространство под навесом, корзины, в которых хранились куски камня и крошка, куски цемента, инструменты, начатую работу. Тростниковый навес тоже вызвал интерес Елены. Он завел ее в помещение где работал, заметил восхищенный взгляд, когда она увидела круглую миниатюрную мозаику прислоненную к стене.

Эл обратила внимание, что эта небольшая работа отличается яркостью красок. Полихромная мозаика играла яркими тонами. На ней была изображена женщина с охапкой цветов, такая же россыпь была набрана у ее ног.

— Хлорис? — спросила она.

— Нет. — Эфроим улыбнулся, — Моя жена считала, что это Афродита.

— Кто ее сделал?

— Мой учитель.

Эфроим удивился, все кто приходили посмотреть его работу, думали обычно, что сам Эфроим — автор мозаики. Он не припомнил никого, Елена оказалась единственной, кто увидел в этой работе "чужую руку".

— Почему ты сделала вывод, что не я собрал эту картину?

— Потому что... — Елена осеклась.

— Говори. — Эфроим по доброму кивнул.

— Она отличается от тех, что вокруг, от всех других, — Елена обвела взглядом комнату.

Им не удалось договорить. В мастерскую вошли Александр и Деметрий.

— Елена, мы ищем тебя. Ты хотела, чтобы мы пошли с тобой в город, — чуть строгим тоном сказал Александр.

Эфроим решил смягчить македонца.

— Это я увлек ее сюда, — сообщил Эфроим. Потом он подошел к Александру ближе и протянул ему обломок камня, который все еще держал в руке. Он поднял кусочек на уровень глаз македонца. — Ты спрашивал утром, какой камень выбрать. Этот. Возьми его. Мне будет приятно.

Мужчины увели Елену, Эфроим постоял около красочного панно Афродиты и пошел в свой угол работать.

— Если твое внимание будет сосредоточенно на библиотеке, нам лучше поселиться ближе к ней, — сказал Алик шагая рядом с Эл.

Эл с уверенной устремленностью шла в сторону библиотеки, словно заученным маршрутом.

По дороге они едва разговаривали. К молчанию Дмитрия, как и виду, он еще не привык, Алик решил, что он умышленно устраняется от контакта. А им было что обсудить после их последнего разговора, о необходимости защищать ее, о ситуации вообще. Сейчас стоило уединиться где-нибудь и построить стратегию. Алик надеялся привлеч к охране Игоря. По его последним наблюдениям их дипломатичный друг был способен поддержать общую задачу не только словами и советом. Он проще, чем Алик, воспринял перемены в их жизни. Брак не сделал Игоря мягче или беззаботнее, качественный скачек, который случился еще в Вене, продолжился преображением его характера, а их симбиоз с Ольгой и проникновенность позволяли ему концентрироваться на деле и обрести помощницу в лице жены. Алик хорошо понимал, что ситуация стала слишком сложной, чтобы они могли позволить себе роскошь действовать по одиночке. Настало время объединить усилия.

Его поразила та уверенность, с какой Игорь и Ольга поддержали эту авантюру с переходом. Они имели маленький опыт работы в разных временных условиях. Он опасался, что им будет трудноприспособиться, но ошибся. Друзья его удивили. Эфроим уже в Оле души не чает, Игорь быстро изучил город и занят тем, чтобы изобрести способ обозначить их присутствие. Он готов признать, что ему треднее, чем его друзьям.

Последний год он ощущал тупик: в работе, в отношениях с Эл, в перспективах на будущее. Дмитрий переживал катарсис, Эл — последствия видения, Ольга и Игорь — перемену в отношениях, а его состояние было странным. Он опасался, что придется гнаться за событиями, но нет, новые возможности и обостренное чувство опасности, как на краю пропасти, заставили его снова собраться, будто он опять оказался на войне.

В отстсуии общей стратегии действий он ощущал тревогу.

— Эл, может ты пойдешь одна? — спросил он.

— Солон просил привести мужчину. Я не пришла вчера, мне предстоит оправдываться, так что мне нужен один из вас. — Эл обернулась, осмотрела обоих. — Лучше ты, Александр, нужно дать опнчть, что рядом с о мной не однин мужчина. Деметрий, не обижайся, но твоя мрачность пугает людей ипривлекает внимание. Мне нужно завоевать расположение жрецов, а для этого нужен менее грозный спутник.

— Я пойду, — согласился Алик.

— Если так нужно, — кивнул Дмитрий. — Что мне делать?

— Найди дом Пелия, проверь дома ли он. Нам бы поговрить уединенно. Дом Эфроима полон людьми, там много глаз и ушей, нам нужно изолированное место.

— Лин и Алкмена ищут нам дом, Ника с ними, я надеюсь, — заметил Александр. — Можно их поторопить.

— Дом — это хорошо. Наше положение мало чем отличается от того, когда мы осваивали будущее. Нам нужно перенять местные манеры, для этого придется жить среди местных. Если вы спросите сколько мы тут пробудем, я не знаю. Сегодня постараемся устроить совет. Сделаем это на борту Геликса, если Дмитрий не отыщет укромное место.

— Начну сейчас, — сказал Дмитрий и свернул на первом же перекрестке улиц.

— А я-то думал, что он от тебя не отстанет, — с улыбкой заметил Алик.

Эл проигнорировала его замечание.

— Давай уточним, кто я тебе, — сказала она после некоторого размышления.

— Я бы с радостью назвал тебя женой, но замужество здесь сильно ограничивает женщину. Я уже назвал тебя неветой.

— Удачное совпадение. Я сказала жрецам в библиотеке, что собираюсь выйти замуж. Помнишь жреца, устроил нас на ночлег? Я сказала, что вы моя охрана. Если он проявит любопытство, скажи, что ты в тот день только прибыл в город и не нашел, где остановиться. Скажи, что наши отношения не касаются сути дела. Это на случай, если мой социальный стстусбудет влиять на дело.

— Я понятия не имею, как поступают местные мужчины в таких случаях, а спрашивать рискованно. Из того, что мне пришлось наблюдать в доме Эфроима, все зависит от характера женщины, — Алик улыбнулся, чтобы смягчить напряженность. — Например, домочадцы не спорят со средней невесткой нашего хозяина, потому что она криклива. А слово Эфроима — в доме закон. А если жрецы посчитают, что ты — лицо второстепенное?

— Вот я и собираюсь это проверить. Нужно дать понять, что только со мной придется договариваться. Импровизируем. Подыграй.

— Конечно.

Добиться встречи на этот раз оказалось не трудно. Она назвала имя Солона и, спустя короткое время, опять стояла в том же дворике. Солон вышел и встретил коротким привествием.

Молодые люди ему понравились. Ее прежний провожатый был слишком суров. Едва ли он был старше ее, но от Эйдике он уже кое-что знал о Елене и их первом ночлеге в городе. У Елены был вольный нрав и неприятие местных законов гостеприимства. Эйдике был строгого воспитания, потому Елана вызывала его подозрения, а Солону напротив нравилась ее свободная манера вести себя..

— Примите извинения за то, что не пришла в назначенный день, меня задержали неотложные дела, — после приветствия сказала Елена.

Солон вдруг решил, что ее неотложным делом мог быть этот высокий молодой мужчина, который бросал на ее чувственные взгляды. Ему нравилось быть рядом с ней и любоваться ею. Влюбленность очень трудно утаить.

— Это был я, — он тут же ответил на мысль Солона. Оправдание было таким своевременным. — Мы очень давно не виделись.

Солон ответил улыбкой.

— Прояснилось ли что-нибудь относительно текста? — спросила Елена.

— Да. Признаюсь, что рад тому, что вышла задержка. У меня так же были неотложные дела, а мне бы хотелось принять участе в этом деле..

— Тогда я могу еще кое-что показать.

Она добыла из своей сумы четыре глиняные таблички связанные простой веревкой.

— У меня есть еще и это. Они были в моих вещах, что пришли с караваном вчера. Они из той же земли, что мой пергамент.

Солон посмотрел на нее с нескрываемым интересом. А ее спутник, имени которого Солон еще не успел узнать, посмотрел с изумлением.

Приняв из рук Елены хрупкие на вид глиняные пластинки, он осмотрел их по очереди. Какая же память у этой девушки, если она смогла сопоставить надписи на глине с текстом табличек, при этом свиток у нее отсутствовал. Солон сделал вывод, что она либо знает знаки, либо знает язык.

Он припомнил об оплате. Она предложила эти тексты в обмен на услугу и показывает другие, не получив платы за предыдущий документ. В ее поступке он отметил стремление получить нечто помимо платы..

Солон тронул свою ухоженную бороду.

— Следуйте за мной.

Он увел их из перестиля в дальние комнаты библиотеки, где недавно работал. Приказал подать сидения гостям.

Они ждали пока Солон молча рассматривал таблички.

— Кто-то из твоих родных знал медицину? — обратился Солон к Елене, спустя время.

— Мой дядя Тересий был врачом. Когда он умер некоторые его вещи мне позволил взять его сын. У него не получилось изучать медицину, и эти тексты были ему не нужны.

— А ты не знаешь как они попали к твоему дяде?

— Он привез их из путешествия. Я слышала, будто бы он купил много тексов по медицине в Эдессе.

Солон покивал.

— Ты не спросила об оплате, — напомнил Солон.

— Что же решили мне предложить? — спросила она в ответ.

— Я готов помочь тебе в поисках. Я так же просил Эйдике содействовать тебе в получении денег.

— Вы поверили что мой текст подлинный?

— Все решилось вчера, когда один из наших братьев решил загадку с этим текстом. Все получилось проще, чем мы полагали.

Елена улыбнулась радостно и сказала:

— Мне интересно, в чем же секрет?

Солон взял со столика сверток ткани, развернул и показал ей тот пергамент, что она предъявила в библиотеку. Он повернул его к свету и показал на свет.

Алик следил за тем как Эл, привстав с сидения, с неподдельным интересом изучает этот документ. Она не рассказала ему предысторию, он понятия не имел, что происходит. Ему тоже стало интересно, в чем секрет свитка. Взгляд Эл был заитересованный.

Когда инопланетяне всучили ей этот "пропуск в библиотеку", ей не слишком хотелось его использовать.

Когда она шутила о кодексах с Зентой, то имела в виду масштаб сил вне человеческих возможностей, где человеческие законы ограничены и будут помехой. Совсем иначе она воспринимала эту ситуацию. Земное прошлое было объектом ее охраны несколько лет, уважать это прошлое — это ее внутренняя обязанность, не продиктованная ничем, кроме советси. Явиться с поддельным свитком в известнейшую библиотеку было решением не простым. Подозрительность обуревала ее все время, когда она думала о свитке. Она сомневалась, что в подделку поверят, менее всего ей хотелось бы обманывать местных, водить в заблуждение, недооценивать их возможности и проницательность. Обман может перчеркнуть эту позможность. Найти документ в этой обширной и многоярусной библотеке, было задачей сложной. Она охранялась как сокровищница.

В Мантинее ей буквально повезло, она не лгала, на руках у нее оказались подлинные таблички, которые согласился продать упомянутый в разговоре племянник врача. Библиотека в накладе не останется.

Ей не хотелось применять жесткие методы разветки будущего и проникать в библиотеку незаконным путем, она чувствовала уважение к этому храму знаний и чувствовала внутренний запрет на резкие действия.

Пока она изучала знаки, Солон наблюдал за ней, за этой маской спокойствия что-то происходило.

— Я не могу объяснить то, что вижу, — сказала она, но Солон подумал, что она лукавит.

— Его оттиснули в зеркальном отражении.

— Его можно прочесть?

— Можно, — заверил Солон.

Он увидел, как девушка облегченно выдохнула.

— Я волновалась, что вы сочтете меня обманщицей, — призналась она вполне искренне.

— А теперь я хотел бы знать, что ищешь ты? И причина мне интересна более, чем предмет поисков.

Елена помолчала. Он мельком посмотрел на ее спутника, тот ждал с отрешенным видом, ему суть была мало интеерсна.

— Я не спросил имя, прости мою невежливость, — обратился он к молодому человеку.

— Александр, — коротко ответил тот.

Солон любил угадывать имена. Он знал много имен, египетских, эллинских, финикийских, много прочих. Так же как имя Елена не подходила девушке, имя Александр подошло ее спутнику.

Елена наконец ответила ему.

— Это сложная и долгая история, не хочу попусту сотрясать воздух, скажу лишь, что я отдаю мой давний долг, — она сделал паузу, склонила голову, посмотрела на Солона из-под бровей, потом на Александра. Солон заметил, как молодой человек кивнул в ответ, словно разрешая ей сообщить причину. — Я пообещала не выходить замуж, пока не разыщу один старинный знак. Это старый семейный долг, а я последняя в семье.

Алик напрягся, чтобы его лицо не вытянулось, ему пришлось стиснуть зубы. К счастью он раньше изобразил нужную гримасу, чем Солон перевел взгляд с Эл на него.

— Вы ее жених? — Солон уточнил это потому, что в его представлении эти двое были уже чем-то связаны. Его менее удивило известие, что они уже женаты.

Спутник Елены многозначительно помотрел на него.

— Это рискованное обещание, — Солон был озадачен. Однако, это объяснение было хоть и неожиданным, но интригующим.

— Кто-то из родственников поставил такое условие? — спорсил Солон.

— Нет. Уже некому было взять с меня слово. Я приняла решение сама, — твердо с некоторым трагизмом заявила Елена.

На этот раз Солон успел уловить противоречивый взгляд Александра.

— Поэтому ты покинула Спарту?

— Нет. Не поэтому.

— Могу я проявить больше любопытства и спросить тебя, что заставило тебя уехать?

— Римляне. Там стало слишком много римлян, — Елена чуть сверкнула глазами и гордо приподняла подбородок. — У меня был выбор — добровольно отдать земли семьи Риму или выйти за римлянина.

— Но это одно и тоже, — заметил Солон.

— Я отказалсь от всего, — ответила она с достоинством.

Солон кивнул. Объяснений было довольно. Он решил вернуться к сути ее поисков.

— Как же должно выглядеть то, что ты ищешь?

Елена взяла вощеную дощечку и стилос, что лежали тут же, на столе, перед Солоном, ловко орудуя инструментом, начертила что-то, потом повернула изображение, показывая собеседнику.

Солон всмотрелся. Нахмурился. Чуть отпрянул. Поднял брови. Он промолчал. Снова посмотрел на Елену, в его взгляде смешались удивление, вопросительное выражение и сомнение.

— Это редкие символы.

— Начертить смогу только эти, остальные могу узнать, если увижу. Одного не хватает, — сказала она уверенно.

— Какого же? Как можно найти что-то, плохо зная, как оно выглядит.

— Я примерно знаю, как выглядит криптограмма, я хочу увидеть точное изображение. И оно когда-то хранилось в этом храме, — сказала она, чуть смутившись, и закусила губу.

Солон снова нахмурился. Она понимает о чем просит? Не всякий посвященный знает, как выглядит то, что она нарисовала. Значит, она знает цену своему свитку и своей просьбе. Он перевел взгляд на Александра, тот без интереса к их разговору изучал роспись на стене и убранство комнаты. Он не смотрел на невесту и на него к удовольствию Солона.

— А если то, что вы ищете не найдется здесь? — спросил Солон.

— Это отказ? — напрямую спросила Елена.

— Это не просто символы... — начал Солон.

— Они священны, я знаю, — кивнула Елена. — Эйдике упомянул, что я, вероятно, занимаюсь магией? Мне показалось, что он так подумал.

Что-то успокоило подозрительность Солона. Взгляд. Знание о том, что ищет. Интонация голоса. Или то, как краем глаза он заметил, будто Александр улыбнулся последней фразе, как улыбается мужчина, когда женщина говорит глупость.

Он тут же принял решение.

— Я должен обдумать эту просьбу. Я говорю: должен, поскольку она касается не только моей должности, но и моего жреческого сана.

Они оставили озадаченного Солона.

— А он внимательный, — заметил Алик, когда они ушли с площади в город. Он рассмеялся. — Эл, каждый раз поражаюсь, с какой быстротой ты способна придумывать истории о себе. Я бы с трудом упрекнул тебя во лжи. Если бы не знал, что ты не последняя в семье и твои земли есть кому защищать. От тебя. И римляне! Римляне здесь причем?

— Лет через двадцать Рим окончательно завоюет Спарту.

— Ты туда летала, — сделал вывод Алик.

Эл кивнула.

— Вы как-то сообща быстро закончили разговор. Я могу понять, чгео он испугался, а ты? Он занервничал, когда ты нарисовала знаки. Его беспокойство выдает осведомленность. Он их видел. Ты в таких случаях не отупаешь.

— Не могу угадать, в какую историю мы попадем, благодаря нашим братьям по разуму. Да что там по разуму, по культуре, как только что выяснилось. То что я нарисовала, я видела на борту у наших заказчиков. Теперь придется объясняться, желательно просто и внятно, откуда я знаю эти символы. А я еще не придумала. Хорошо, что не было расспросов. Такое на ходу придумывать рискованно.

— Я тоже был на борту у гостней, но надписей такого характера я там не видел.

— Они их не прячут, но в некоторые залы посторонних не пускают. Мне они показали свои священные залы, потому что мой статус, что-то для них значит. Криптограммы висели в некоторых помещениях. Сейчас уже поздно интересоваться, что они означают. По ходу соображу.

— Ты что, гуляла по их кораблю?

— Да. Мне было можно.

— Эл, отчего такое отношение?

— У меня только одно объхяснение. Радоборт прдставил меня, как высопосотавленную особу. Иерархия влсти — часть их культуры. Возможности развития определяют статус. Осмелюсь утверждать, что это часть религии их мира. Они все это время, пока иы работали в службе могли узнавать, что происходит. Я искала письменные документы, они наблюдали за нами и знали о свитках. Дождались момента, когда Служба Времени пойдет на договор. И... У них завидное терпение. Теперь мы наверняка знаем, что, обладая технологией переброски в прошлое, они не нарушили границ. Их отлет к Юпитеру был мерой близкой к отчаянию.

— Эл, ты так серьезно воспринимаешь их проблему. Почему?

— Я видела, как разрушаются цивилизации. И все начинается с незаметных мелочей. Для землян их просьба — мистика, прихоть, мелочь. Я иначе к этому отношусь. Они лучше знают свой мир. Радоборт не спроста их ко мне отправил. Мы беседовали когда-то и я рассказала, что работала на катастрофах. После миров я не понимала значения его поступка. Они передали мне то, что связало прошлое и будущее моих миров, а взамен попросили, существенное и жизненноважное для их мира. Они производят равноценный обмен, по их мнению. Все это вместе заставляет меня относиться к ситуации со всей серьезностью. Я поменяла свое отношение к этому вопросу с некоторым опозданием. Я никак не могу уловить их отшение к землянам. Отсюда все опять кажется другим.

— Меня тревожит этот твой новый подход к жизни. Как я могу помочь тебе, если ты не все рассказываешь. Эл, я не хочу опять вернутся к ситуации непонимания, которая была до войны, на войне, после нее, вплоть до твоего возвращения. А виной тому — тайны. Попробуй меня понять, если ты такая чуткая. Ты готова поменять взгляд на все, кроме нас. — Он остановил себя. — Прости, не должен тебя вопитывать.

Они вновь были вдвоем. Он вспомнил, как она в последний раз уступила его напору и согласилась провести с ним часть дня. Он ощутил себя счастливым нанадолго, а потом она пропала, не сказав ничего.

С какого-то момента их разлуки он начал ощущать потребность быть с ней рядом. Ее отсутствие становилось новым испытанием. Верояно в прошлом он уже переживал такое состояние, но не так остро. Она же должна чувствовать.

Он дотянулся до ладони Эл и взял ее за пальцы. Причина не в том, что они редко виделись. Стоило к ней прикоснуться и сомнения, обида и жедание ворчать улетучились. Он смог улыбнуться.

Эл думала о своем. Обнадеживать его она не собиралась. Ее молчание было честным.

Его ум был занят дургими проблемами. Время, когда он переживал молча миновало. Ставить ему условия было жестоко. Она смогла улыбнуться в ответ и стиснула в ответ его руку.

Они шли через Ракотис, было время между утренними часами и полднем. Прохожих было мало, в этой части города, жило много египетских семей, это были трудолюбивые люди независимо от положения в городской иерархии. Они предпочитали старый уклад жизни и распорядок. Здесь было спокойнее, чем в греческой части, в центре, где было многолюдно из-за кипучей общественной жизни. Аристократический центр жил иначе, чем старая часть города.

Он предложил погулять, "изучить город ногами". Попутно Алик подумал, что рядом вскоре непременно возникнет вездесущий Дмитрий, теперь Деметрий, нужно пользоваться его отстутвием. Чтобы не вышло, как в поговорке — "помяни черта..." — он решил больше не думать о нем.

Они брели за руку по улочкам. Эл на свое усмотрение сворачивала куда хотела, он ей не мешал. И вот они оказались на берегу канала, соединявшего большое озеро на юге с морем.

Канал был судоходным. Тут было больше суеты, шума и людей. Эл выбрала дорогу берегом. Она наблюдала жизнь у воды, а он наблюдал за ней. Эл, не дойдя до гавани, повернула к центру.

— Не успел тебя расспросить, как у вас все прошло во Франции? — спросил он.

— Предсказуемо... Неплохо.

— Как Дмитрий?

— Помог. Он надежен, можешь не сомневаться. Не верила бы в него — не взяла бы с собой.

— С ним будешь работать только ты?

— Точнее он со мной. Тебе бы с Геликсом переговорить, он нашел какую-то погрешность в датах. Возможно, потому нет никого, кто бы за нами наблюдал. Возьми Игоря, проверьте еще раз.

— Эл, мы ошибки не сделали, — заверил он.

— Не мы. Кажется, возникнут проблемы на той стороне.

— Ты скучаешь без патруля?

— Я настроена агрессивно. Нам присвоили красные метки. Но все равно не хотела бы, чтобы кто-то погиб.

— Одно дело пострадать в схватке с нами, совсем иное — ошибка при переброске. Вина не наша. Я начинаю разделять общий энтузиазм, если тебе интересно. Совсем не хочется нянчиться с патрулями, как в Вене. Игорь в подробностях рассказал, что случилось после смерти Самадина. Они не правы относительно тебя. Что требуется, чтобы мы из нарушителей превратились в легальную экспедицию?

— Служба Времени мне больше не интересна. Единственный, кто меня там интересовал — это Самадин. Самадина больше нет, и пусть Служба со своими интригами застревает где угодно. Ему не было равных, вернутся к старым методам — будут терять людей снова и снова. Метод работает, мы это знаем. Доказывать комуто свою праводу — только тратить силы. Если б этот проход не совпал с другими момими интерсами, я не стала бы так ристковать. Я могу почтить память Самадина другим способом.

Эл настроена решительно и она была заразительна. Нет лучше способа быть рядом, чем участвовать в этой авантюре. Она слетала в Мантинею, поставила в тупик хранителя библиотеки, добыла где-то таблички. С таким настроем их ждет приключение с размахом.

Алик редко переживал кураж и удовольствие от трудных ситуаций. Во время войны он редко вкушал эмоциональные плоды победы, вспоминая жертвы и всегда ожидая, что триумф сменится новыми трудностями. Все немного изменилось после их свадьбы. Рядом с Эл, тогда он ощутил восхитительное упоение победой, свершением. Ее любовь стала осязаемой, получила реальное воплощение и подарила ему такие переживания, которые прежде он только воображал. Без нее он возвращался в унылое равновесие и рациональную жизнь. Он был не против приключений, но не желал бы ничего слышать о мирах. Пока она выхаживала Дмитрия и переживала видение, он успел подзабыть, каково это так себя ощущать. В то утро, когда она и Дмитрий пришли в город, он на расстоянии почувствовал эту особую волну, подобную приливу.

— Тебе нужна какая-нибудь особенная помощь по поводу рукописи? — спросил он.

— Нет.

— Ты так и будешь совершать короткие набеги на библиотеку?

— Да. Хоть каждый день. Они ко мне либо привыкнут и начнут доверять, или отвадят. Мы никуда не торопимся, нужно тут обжиться.

— Эл, а если они не бросят сюда патруль? Если не рискнут.

— Оставить меня в прошлом? И придется привлечь навигаторов из Космофлота. Ух, что будет, когда там узнают, что я работала на Земле. Меня тут не оставят. Не рискнут. Твоя задача их не пропустить. С завтрашнего дня я предпочту ходить в библиотеку одна, или с Дмитрием, а вам нужно заниматься патрулями.

— Но твое задание не менее сложное.

— Оно требует только моего участия. Криптограмма, что я ищу не общедоступна, иначе инопланетяне давно бы нашли символ. У них почему-то не получилось проникнуть сюда раньше. Они объяснили это тем, что у них нет такой практики. Бесконтактное исследование результатов не дало. У меня не было времени узнать об их предыдущих исследованиях. Но если они выйдут с кем-то на контакт помимо нас, Геликс предупредит. По их поведению я поняла, что обманывать меня им не выгодно.

— Почему ты?

— Причина могла быть в моем происхождении. Чтобы ты сделал, если бы столкнулся с цивилизацией, которая верит в существование множества богов, управляющих судьбами людей, силами природы, стечением обстоятельств, и тебе нужно было бы узнать у них тайну?

— Я бы прикинулся кем-нибудь из этих богов и завербовал кого-нибудь из местных. Подло, но эффективно.

— Именно. Как мы с тобой знаем из личного опыта, у разных цивилизаций представления о добре, благе, чести, ценности жизни и смерти отличаются. Я не могу поручиться, что наши заказчики имеют те же представления о благе, что и люди вокруг нас. А их конечная цель нам вообще неизвестна. Однако, по непонятной мне причине, они не смогли воспользоваться своим преимуществом в развитии и наняли меня.

— Ты с ними говорила об этом?

— Они меня заверили, что не имеют цели влиять на земную цивилизацию. У меня не было возможности изучить их подробно. Я играла в бога. — Эл улыбнулась. — А богу нельзя показывать, что он чего-то не знает. Они появились, когда у меня не было способностей, но на момент первого знакомства они почему-то были убеждены, что я все еще обладаю могуществом. Может быть, мой брат спутал их культуру и земную? Радоборт название нашей планеты от меня никогда не слышал. Спутал цивилизации? Может быть, в своем мире он великий, но относительно иных миров опыта у него не было. Зато он был у меня. Они отнеслись ко мне с большим почтением и пиететом, чем на повал сразили Дубова при встрече. Я сыграла тогда великую, чтобы поддержать иллюзию. И они не разоблачили меня до сих пор. Я для них прикинулась тем же, чем понятие богов является для местных — существом, которое знает о том, что происходит, происходило и будет происходить..

— В каком смысле? Я думал, что ты местных имела в виду, а ты говоришь о наших гостях.

— А знаешь, чем похожи местные и те, кто там? — Эл покосилась на небо. — Некоторые из тех и других верят в одно и тоже. И Солон нам это практически доказал. Как ты думаешь, откуда я знаю символы, которые я начертила? Они были земными. Я уже научилась разбираться в старых текстах. Я была убеждена, что меня за пару дней здесь разоблачат с этим свитком.

— Значит, они не обманывали по поводу общих предков. Они очень похожи на людей. Оля сказала, что потрясающе похожи.

— И Геликс то же самое сказал. Давай исходить из гипотезы, что однажды цивилизация Земли уже достигала такого развития, когда ее жители могли покинуть планету. Даже переселившись в другой мир. Их цивилизация все равно пошла по техногенному пути, поэтому они летают в космос иперемещаются во времени с помощью систем навигации.

— Как и мы.

Эл кивнула.

— Кое в чем они были успешнее, — продолжала она. — В изучении пространственно-временных процессов, например. Дубов улыбался, когда они заговорили о значимости символики в их культуре. Мы в процессе развития расстались с тем, что они считают священными понятиями. Они показали знаки Дубову и мне. Алексей большого интереса не проявил, заявив, что мы не рассматриваем эти знаки, как значимые для цивилизации, чем сильно их поразил. Я же повела себя иначе, потому что на примере своих миров знаю, как важно уметь передать шифрованную информацию в символической форме. Мы поговорили о числах, и они обрадовались, что я их понимаю. Я предположу, хоть и знаю их плохо, что у них мистическое мышление. Они могут определить статус живого существа по его внутренней силе в потенциале. Но что существенно, они обладают математической системой завязанной на космогонии, теории происхождения и эволюции. Числа и пропорции для них священны, они сродни духовным ценностям.

— Они выбрали тебя. Они тебя наняли, потому что ты их понимаешь.

— Я в какой-то степени разделяю их взгляды. — Эл улыбнулась. — Хотя не доверяю.

— Да. Они слукавили, когда служба отказалась сотрудничать и отправились готовить свою экспедицию, — размышлял Алик. — Сначала они старались поступить честно, по-человечески, поэтому установили контакт с тобой и через тебя. Земные службы их спровоцировали, в результате, они пошли в обход правил нашей этики. Ты вовремя успела вмешаться. Если они так желают получить этотартефакт, значит, это крайне важно. Если они могли раньше прыгнуть в это прошлое, то могли бы обойтись без контакта. Им был нужен живой посредник, но не простой человек! Что они пытаются обойти?

— Да. А ты представляешь, что бы с ними сделали, если бы обман раскрылся?

— Они обратились к тебе, к тому, чьи способности выше человеческих. Ты оказалась влиятельной фигурой? Впрочем, зачем я спрашиваю. Ты же сама призналась, — он хмыкнул, — что изображала бога. А здесь ты тоже будешь изображать сверх существо? Хочу представить масштаб твоих намерений. Пока он меня пугает.

— Что ты хочешь мне сказать?

— Если я правильно понял настроения твоего знакомого в библиотеке, тебе придется придумать очень веский набор причин, по которым тебе необходим этот символ. Ты вторгаешься в область тайных знаний. А ты женщина. Здесь не подойдут ни подкуп, ни шантаж, ни воровство, включая неразрешенное проникновение в хранилище. Жизни можно лишиться.

Эл покивала. Он, наконец-то, начал размышлять над проблемой, оставил на время свои претензии.

— Я не могу советовать, потому что это время для меня такая же тайна, как символы инопланетян, но по моим ощущениям тебе можно разыграть не просто умницу. — Алик улыбнулся. — Впрочем, притворяться тебе не придется. Что если поразить Солона уровнем твоих знаний. Ты по любым меркам — существо выдающееся, может быть этого не скрывать.

— Боюсь попасть в историю, — сказав это Эл невольно улыбнулась.

Алик засмеялся.

— Для работы нам необходим временной маркер. Давай сделаем его из тебя. Я не шучу.

— Ну, может быть без пафоса обойдемся. Пошли изучать местные нравы элитарной прослойки общества, — предложила она решительно.

— И куда?

— В Музей.

— Примешь совет?

— Приму.

— Тебя нужно переодеть. Ты ходишь в дорожной одежде, ты похожа на простолюдинку. Чтобы завести связи на аристократическом уровне тебе нужна другая одежда.

— Багаж при переброске не предполагался, — пошутила она.

— Я полагаю какая-нибудь из невесток Эфроима сделает тебе хитон.

— Нет. Чем меньше наши домочадцы знают о нашей жизни, тем меньше пересудов и внимания.

— Внимания будет достаточно, я тебя уверяю. Первые дни я недоумевал, почему все стараются нарочито нам угодить, от их гостеприимства буквально не было спасения. Если бы не Ника, я бы не понял, что это просто добрые чувства и правила жизни. Они так живут. Во всяком случае в семейства Эфроима — это норма.

— Как кстати они Нику воспринимают?

— Она старается не ставить их в тупик, — Алик не стал продолжать. Эл точно не нужно объяснять, как может вести себя ее воспитанница. — Ничего выдающегося она еще не натворила.

— Или вам не сказали по причине вежливости, — предположила Эл.

— Не стану спорить, — согласился он. — Идем изучать обстановку, здесь масса мест, где можно что-нибудь послушать.

Глава 11

Наслушавшись городской болтовни и осмотрев центральную часть города, они возвращались домой. За три квартала до дома Эфроима из-за угла вывернул Дмитрий, и Алик

вдруг вспомнил, что не чувствует его, как других. Он забыл об этом, полагая, что они с Эл гуляли вдвоем. Втроем. Алик не знал, как к этому относиться, то ли молча благодарить Дмитрия за деликатность, то ли рассердиться на обоих. Поведение Дмитрия, как верного пса, давно не проявлялось с таким рвением, Алик от этого отвык. В итоге его чувства склонились в сторону раздражения. Дмитрий понял его недовольство, но проигнорировал это обстоятельство. Алик не уточнил, следил ли за ними Дмитрий всю дорогу, как давно появился. Дмитрий пожал плечом и не ответил.

Уже в доме Эфроима, Алик отвел Эл в уголок и задал вопрос:

— Ты знала, что он ходил за нами?

— Тебя это беспокоит? — ответила она вопросом на вопрос.

— Я бы предпочел, чтобы в следующий раз мы гуляли вдвоем. Мне приятно проводить с тобой время, не зависимо от задания. Если ему так одиноко, то будем гулять втроем, я не возражаю, но не под надзором.

— Это полезно в нашем положении, иметь незаметного третьего. — Ее рациональный тон только усилил его раздражение. — Если ты желаешь побыть со мной наедине, скажи ему в следующий раз.

— Сам скажи. Не нужно использовать меня, как рычаг.

Алик опять упустил тот факт, что Эл чувствует его настроение. Это здорово и просто, когда спокоен и дело не касается его личных чувств. С некоторого времени ему стало сложно разделить работу и личную жизнь. А то, чем они занимались по сути уже не было работой. Для Эл, как и много раз до этого такое состояние было очередным полигоном для оттачивания чего-либо — навыков, отношений, освоение иных возможностей. Она ко всему относилась как к процессу.

— Он меня не послушает, — заявил Алик.

— Ты не пробовал еще. — И не дожидаясь следующего возражения она заявила спокойно, но твердо. — Да. Он изменился. Придется привыкать.

Была вторая половина дня. Они много ходили сегодня, Эл хотелось уединения, она отправилась искать укромный уголок в этом "муравейнике". Стоило ей забиться в небольшое помещение кладовой, как минуту спустя туда "втёк" Дмитрий. Эл вспомнил ворчание Алика, но, вместо того чтобы рассердиться, улыбнулась.

— Твоя слежка донимает Александра, — она продолжала улыбаться, но посмотрела все же укоризненно.

— Это ревность, — просто ответил он. — Ненадолго же его хватило. Он не хочет тебя ни с кем делить. Дело здесь не в том, что он скучает.

— Что за многословие? — удивилась она и подняла руку останавливая его.

— Я зашел сказать, что нашел место для встреч и знаю, где живет Пелий.

И Дмитрий повернулся, чтобы уйти.

— Погоди.

Взгляд у него был усталый и мрачный.

— Эй, не сердись на Алика.

— У меня нет сил сердиться, я устал. — И Дмитрий ушел.

Эл подумала, что ему сейчас больше чем ей хочется уединения. Она метнулась к двери.

— Дим, вернись. Ты мне не помешаешь. Я к тебе привыкла.

— Чтобы старший братец нашел нас вместе и скрипел зубами?

Дмитрий не вернулся.

Эл устроилась поудобней в своем закутке. В городе все время дул ветер с моря, было прохладно. Здесь в закрытом помещении ей было чуть душно, но тепло и хотелось есть. Эл все же решила отсидеться до ужина с надеждой, что ее позовут.

Она вспоминала, как они задержались в парке Музейона, около одной экседры, где беседовали люди. Эл заметила пару женщин и потянула туда Алика. Речь шла о каком-то театральном действии, которое предвкушали увидеть участники дискуссии. В разговоре мелькали имена, суть действия не обсуждалась, поскольку всем присутствующим была не ясна. И тут среди людей она увидела знакомое лицо, это был человек из группы, что она встретила на Фаросе, который разговаривал с ней после импровизированного выступления его друга-актера. Он одарил ее приветственным взглядом, словно они близко знакомы, она неопределенно кивнула. Эл заметила, что он хотел бы подойти к ней, но увидел за спиной Александра, решил этого не делать. Он встрял в разговор и произнес среди прочего:

— Я часто тут бываю... Люблю здешний театр...

Эл уловила, что смысл фраз обращен к ней. Почему он проявил такой интерес и обратил на нее внимание, она собиралась непременно выяснить, поэтому решила пойти на встречу, на которую он намекнул.

Потом она размышляла о Солоне и его напряжении при расставании. Как ей объяснить свою осведомленность. Эл несколько раз возвращалась к поискам вариантов, пока они гуляли, но ей был интересен город и его жители, она старалась впитать в себя эду древнюю атмосферу.

Она рискнула взять сюда всех не только из опасения, что слуги отца начнут слежку или охоту за ними, теперь еще и Служба Времени формально санкционировала их арест или уничтожение. Что проявится в действительности, Эл пока не могла предсказать. Ни Ника, ни Дмитрий, ни ставший чутким, как оголенный нерв, Алик не проявили беспокойства. Другой культурой их уже не смутить, даже Нику.

За несколько часов, проведенных в доме Эфроима Эл ни разу не видела свою воспитанницу. Алик ее хвалил, рассказал, как она хотела быть мальчиком. Эл это не удивило. В возрасте Ники она сама уже осваивала космос. Все, что в те годы в ней проявлялось только в потенциале, с непредсказуемым развитием, в Нике проявилось сразу.

Девочка повзрослела. Эл не помнила времена, когда вообще считала Нику ребенком. К необычным проявлениям ее способностей Эл всегда относилась с интересом и без особенных опасений. Наверное, потому, что в те времена понимала, что Ника далека от практического применения своих способностей. И вот во время войны ее воспитанница помогла Ольге справиться с надвигающимся безумием. Едва ли Эл в те годы могла оценить этот поступок Ники. К приступам Алика Ника отнеслась внимательно и стремилась помочь.

Эл хмыкнула.

Стоило подумать о ней и шуршание шагов возвестило появление. Темная фигурка появилась в проеме двери. Ника уже знала, что Эл думала о ней.

— Ужин? — спросила Эл

— Нет.

— Ты же знаешь чего я хочу, — Эл умышленно не закончила фразу.

— Побыть одна.

— Покоя от вас нет.

— Может быть, я тоже хочу покоя. — Ника посмотрела на Эл, не двинулась с места. Эл жестом показала: "либо туда, либо сюда". Ника уже выучила их систему знаков, поняла и вошла в комнатушку.

Пока она устраивалась на мешках, Эл наблюдала за ней, оценивая ее вид. Кудрявые волосы напомнили ей Эл-подростка из уже давнего видения. Эл подметила, что находит в Нике мало общего с тем персонажем. Ника обладала собственной индивидуальностью, период когда она пыталась копировать повадки самой Эл уже миновал. Она подумала, что время движется, Ника едва повзрослеет, когда им придется навсегда расстаться.

— Только не надо грустных мыслей, — сказала Ника и посмотрела на Эл сведя брови.

— Это реальность, — сказала Эл и вздохнула.

— Ты что умирать собралась? — заворчала Ника. — Что опять, да?

— Все возможно, малыш. Извини, уже не малыш. — Эл грустно улыбнулась.

— Это он тебя на такие мысли навел. Он ведь тут был. — Ника имела в виду Дмитрия.

— Все еще дуешься на него? Вашим отношениям это не поможет.

— А есть какие-то отношения?

— Я отдыхаю, не ворчи, если хочешь тут оставаться, — предупредила Эл. — Что за манера ныть?

Эл огрызнулась и Ника благоразумно замолчала.

Шла она сюда с целью помочь Алику. Ника, как ни кто, понимала сложность ситуации. Ему предстояло приспособиться к тому положению, в котором он и Эл оказались. Нике было все равно, какие причины к этому привели, причины ее вообще не интересовали, она рассчитывала, что проанализировав состояние Эл сейчас, сможет подсказать Алику, что ему делать. Алик последние дни жил мыслями о том, что теряет Эл, это тревожило его так сильно, что все его устремления были направлены на то, чтобы вернуть ее внимание и расположение. Ника подметила, что его чуткость сама по себе не дает ему преимуществ, он не всегда точно ориентируется в том, что ощущает и что должен делать. Эл не отстранялась от него, Эл ушла в отчуждение из-за напряжения последнего времени, видения и усталости. Смерть Самадина сильно повлияла на ее состояние.

Считая себя более опытной в этих вопросах, Ника приняла решение действовать. Она сидела близко от Эл и анализировала ее ощущения. Состояние Эл было спокойным. Это был как раз тот случай, когда было сложно понять, что твориться с ней. Такое уже было. Перед войной. Ника насторожилась, она тогда была ребенком и ей не хватило ума понять причину такого затишья. Ника заодно поняла от чего устала Эл. Ника даже после двухнедельного периода пребывания тут не понимала местных. У Эл несоизмеримо больше опыта, Ника тут же подметила, что пространство Эл не донимает, а усталость пришла от напряжения последних часов. Эл хотела создать для окружающих некий образ, но не могла придумать под кого играть. Ника хотела бы это знать, но вызнавать это сейчас — лучший способ получить от Эл еще один словесный пинок, как с нытьем. Поэтому Ника предусмотрительно молчала и продолжала за ней наблюдать.

Потом Эл впала в дремоту и началось самое интересное. Сначала она увидела Самадина. Потом полную темноту, а потом появился некий странный персонаж, из местных. Эл увидела лицо. Этот человек был в возрасте, из-за всклокоченной бороды, как у Эфроима. Он был только внешне похож на старика, ощущения от его присутствия были не такими как от людей в возрасте. У него были глаза странного цвета, почти голубые, а цвет волос такой, какого Ника не видела у местных. При попытке вступить в контакт видение пропало, и Эл очнулась.

— Я пойду, узнаю, что там с ужином, — сказала Ника и стремительно ушла из их убежища.

Да, всех созывали к ужину. Ника ощутила всеобщее предвкушение обитателей дома, все хотели поглазеть на невесту Александра, слухи раззадорили всеобщее любопытство. Ника вернулась за Эл.

— Там все хотят на тебя посмотреть. Тут сплетни и пересуды наподобие вашего телевидения в двадцатом веке.

— Ника. Правило?

— Не болтать о другом времени.

— Вот-вот. Забудь о будущем. Я скоро приду.

Эл оценила ее заботу и подумала, что Ника никогда не видела, как они работают в других временах, приторясь другими людьми. Путно Эл посетила идея взять Нику с собой как-нибудь в библиотеку. Способности Ники она считала полезными, а для Ники будет хорошая практика на реакцию.

— Ты меня возьмешь? — Ника удивилась неожиданному решению Эл.

— Да, возьму, если обстоятельства будут подходящими.

Только появление посторонней женщины, которая пришла звать их, удержало Нику от бурного выражения радости, а то ей захотелось подпрыгнуть и повиснуть на ветке ближайшего дерева.

Эл семье представил Эфроим. Они заранее договорились с Александром об этой части знакомства. Ника была права, Эл вызвала всеобщий интерес, она первой приняла пищу, как новоприбывшая, это оказалось знаком обычного гостеприимства, потом ждала, когда все начнут есть. Не зная правила трапезы Эл не спешила есть, при изучении нравов этого региона ей было некогда обращать внимание на такие мелочи.

Эл перекинулась взглядом с Никой, девочка тут же продемонстрировала, что нужно делать. Постепенно внимание обитетелей дома захватили еда и дневные происшествия. К концу ужина с ней уже разговаривали, как со старой знаомой.

Ника удивилась перемене и только позже догадалась, что тут не обошлось буз воздействия.

После трапезы Эл вежливо и спешно удалилась.

Остаться одной ей не удалось. Пришла Ника, потом Алик, за ним, выдержав психологическую паузу появился Дмитрий, Ольга и Игорь пришли последними.

Ника заняла позицию у двери и еще какое-то время прогоняла любопытных ребятишек и кое-кого из женщин, тех, чье любопытство не потеряло силу после знакомства за ужином.

Все это время команда переговаривалась о делах дня, прогулках и наблюдениях. Наконец, Ника подала знак, что можно разговаривать о деле.

— Язык все понимают? — спросила Эл. Все покивали. — Трудности в адаптации есть?

— С Геликсом? Ты шутишь? — весело заметил Игорь.

— Что ж. Мне ход событий пока нравится. Останемся в этом доме еще от двух до четырех дней, а потом нам придется покинуть его. Место гостеприимное, но слишком многолюдное. Геликс что-то неприятное нашел в системе переброски. Посему, Александр и Лин в ближайшее время отправляются на борт и работают над возможным затруднением. Не расчеты, а возможность сбоя. Мы не в ответе за всю Службу Времени, но мы втянули в дело двадцать семь человек кроме нас. Мы просто обязаны обойти потери. В Перпиньяне по наши души пришло восемнадцать человек. Патрик сработал великолепно. С одной стороны я рада, что нас приняли настолько всерьез, с другой стороны излишнее рвение противников нам не на руку. Наши метки красные. Я не исключаю, что нас придут убивать. Нейтрализация происходит в пределах видимости, в городе держитесь в людных местах. А Перпиньяне с патрульных сняли датчики, учли наш Венский опыт. По Перпиньяну приняли решение локализовать наблюдателя. Меры, как видно, радикальные.

— Даже так? — Ольга нахмурилась и стиснула кулачки. — Эл, ты в Хейлера уже не веришь?

— Это Хёйлер не верит в меня, — ответила Эл.

— Одно замечание, — добавил Игорь. — Не забывайте, что наши побрякушки создают фон при работе, поэтому пользуйтесь ими при необходимости. Если будете использовать средства защиты, имейте в виду, что их действие увидят с орбиты. Носить средство связи почти то же самое что носить датчик. Я сам их делал, сам проверял, не получается скрыть, а здесь нет ничего похожего на такие излечения. Нас быстро обнаружат.

— Я не откажусь от связи, — заявила Ника. — В толпе ими все равно пользоваться затруднительно.

— Теперь у нас есть место для встреч, — продолжила Эл. — Деметрий, с тебя план и время, когда встречи безопасны. Лин и Алкмена, ваше задание — найти нам жилище. Ника завтра идет со мной в библиотеку. Деметрий нас прикрывает, а Александр проверяет город в месте с Геликсом. Есть версия, что они уже тут. Тогда у них преимущество в адаптации, а у нас в способностях, возможностях и подвижности. Если никого на орбите нет, не означает, что служба не сработала на опережение. Внимание пока предельное, по одному не ходите. Ника тебя это правило касается в первую очердь.

— Это почему?

— Замуж выдам, если придут свататься, — пошутила Эл.

Ника поняла шутку и улыбнулась сделав невинный вид.

Глава 12

В городе ожидали шторм и мелкие суденышки вытащили далеко на берег. С утра небо было затянуто облаками. После полудня погода изменилась и выглянуло солнце.

Ника с Алкменой, прихватив с собой темнокожую рабыню Эфроима, отправились смотреть приглянувшийся накануне пустующий дом, узнать владельца и цену найма.

Елена направилась к амфитеатру, за ней на расстоянии прямой видимости шел Деметрий. Она прошла мимо Музеума, не найдя знакомой фигуры среди гуляющих, предположила, что назначенная намеком встреча может произойти не здесь. Чутье не подвело ее.

— Я надеялся, что ты придешь.

За ее плечом выросла фигура мужчины. Он был чуть выше Эл. Его короткие волосы отливали рыжиной, скуластое лицо не выглядело красивым. В его взгляде и в улыбке отразилась радость.

— Я увидел рядом с тобой мужчину и подумал, что ты не придешь, но все равно ходил сюда ежедневно, — продолжил он.

— В чем же причина такой настойчивости? — спросила она.

— Надежда, — с улыбкой ответил он, потом добавил, — и предвидение.

— Ты угадываешь будущее?

— Иногда.

— А когда не получается угадать?

— Делаю все возможное, чтобы желаемое стало реальностью.

— Как твое имя?

— Юстиниан Август.

— Ты из Рима, — догадалась она.

— Верно. А ты, скорее всего, с севера.

Эл ощущала, что это с виду ничего не обещающее знакомство может что-то означать. Первым предположением было то, что этот человек имеет отношение к Службе Времени, но после минутного наблюдения она отбросили эту версию. Ни манеры, ни повадки не выдавали стиля патрульного или наблюдателя, которого тут и быть не могло, или человек прожил здесь долго, чтобы пропитаться местным колоритом. При близком контакте сканер показал выходца с Апеннинского полуострова.

— Какое представление будет здесь на днях? — спросила она, припомнив о том, что он любит театр.

— Сейчас праздники. Это пока тайна.

Эл изобразила понимание.

Они стояли на возвышении, откуда хорошо просматривалась раковина амфитеатра. Масштабное сооружение ровными ступенями стекало вниз, повторяя форму склона, полукруг сцены казался пятнышком вдалеке, внизу — Царская гавань и море до горизонта. Вид был потрясающий. Эл предположила, что этот склон был создан искусственно, чтобы с холма открывался вид на море и театр. По склону был разбит парк с аллеями. Ландшафт походил на природный. Руку человека выдавала искусственная рассадка деревьев. Ей на ум пришел остров Тома, спустя столько лет неопытный глаз не заметил бы искусственного происхождения острова. Вот и в пейзаже, что она видела, была уже едва заметна нарочитость. Природа не создает таких "продуманных" конструкций. Размах замысла был грандиозным. Чуть в сторону от центра города был еще один холм с аллеями и несколькими храмами в подражание афинскому Акрополю, а к югу за городом располагал целая цепь холмов, некоторые из них то же имели искусственное происхождение.

Ее собеседник не спешил отвечать, он следил, как девушка пожирает любопытным взглядом пейзаж, ей несомненно нравится то, что она видит. Так же она смотрела на актера и на море, так же вглядывалась в него, внимательный впитывающий взгляд. В движениях — уверенность, в облике — царственность, никакой наивности. Елена с первой встречи произвела на него впечатление, в ней была загадка.

— Царь пожелал увидеть драму, но смысл и автора представления держат в секрете. Даже мой друг, которого ты видела на берегу, не пожелал открыть мне этот секрет. Представление через два дня, ты придешь? Здесь будет многолюдно, но я могу предоставить тебе место.

— Я не одна, как ты знаешь. И разве тут приветствуется появление женщины в театре?

— Разве ты не свободна?

— Почему ты сделал такой вывод?

— Тот мужчина, которого я видел рядом с тобой, он твой муж? — Юстиниан при этом недоверчиво ухмыльнулся.

— А если так?

— Я решил, что это не так.

— И... в следующий раз, если он будет, можешь не стесняться. Я могу знакомиться и говорить с кем хочу и когда хочу.

— Не откажись пройтись со мной по аллеям вниз, здесь красиво, прогулка ни к чему не обязывает, шторма не будет.

Она кивнула.

Они шли рядом. Эл ожидала дальнейшего развития событий. Его поведение не походило на ухаживания. Он заговорил снова.

— У меня немало знакомств в Александрии, но друзей мало. Я здесь недавно, меня уговорил посетить этот город мой друг-актер, которого ты уже знаешь. Он гостил в доме моей семьи в Риме, и мы сдружились. Он давно звал меня приехать и часто писал о красотах этого города, чаще в стихах. Он слагает их с легкостью. Без знакомств и друзей в этом городе трудно вести дела. Я могу тебе помочь. В тот день на берегу ты была в дорожной одежде, но прибыла явно не ради праздника, ритуалы тебя не занимали. Едва ли женщина придет на Фарос, чтобы смотреть на море. Ты приехала в город как путешественник. Ты выглядела со стороны, как чужестранка, а твоя речь в ответ актеру выдала твою образованность, если не происхождение. На простолюдинку ты не похожа, одежда этого не спрятала. Поэзия — это искусство тонкое. Умение выразиться в стихотворной форме доступно не многим. Я просил богов о новой встрече. И она им угодна. Я верил, что ты придешь. Где ты изучала поэзию?

— Я читала и слышала много из поэзии, но не изучала. Ответ твоему другу пришел сам собой. Он взывал к Афине, быть может, богиня навеяла мне тот ответ, — сказала она серьезно.

— И Артесий так решил. Он по природе своей впечатлительный. Два дня переживал вашу встречу, более чем свое избавление от наказания. Он уже несколько раз разыграл на публике вашу встречу.

— В чем он был виновен?

— Оскорбил знатного человека Судья мог быть к нему суров. Ты снилась ему ночью, а утром он донимал домочадцев пересказом случая на берегу и своих снов и уже к вечеру это стало представлением. — Он увидел, как она улыбается, точнее усмехается его словам. Он тоже улыбнулся. — Если вы встретитесь, я подозреваю, что у него будет припадок религиозного экстаза. Так что не будь с ним суровой.

— Ты гостишь в его доме?

— Нет. Он беден, живет у кого придется, он один без жены. Я приехал сюда с римским консулом, с посольством, я не могу дать ему кров, он мне не слуга. Тебе же найдется место в моем окружении.

— Ты хочешь ввести меня в свое общество? Смело. Ты меня не знаешь.

— Мне довольно того, что я вижу. Прости мою дерзость. Я нуждаюсь в обществе, как и ты. У меня есть сестра, она приехала со мной. Ей нужна подруга. Месные аристократки смотрят на нее свысока. Она оставила мужа. Если ты почтишь визитом мой дом, я буду признателен. Приводи друзей, если тебе не удобно придти одной. Через два дня я устраиваю пир, как раз после театра. Никаких строгих правил, немного гостей. Музыка. Поэты. Философы. Я привез из Рима вино и человека сведущего в приготовлении римских блюд.

— Ты богат?

— Я не беден. Своего положения я добился сам, потому могу распоряжаться средствами без стеснения. Если тебе что-нибудь понадобиться, ты можешь обратиться ко мне, Елена.

— Ты даешь мне повод считать тебя покровителем?

— Почему бы не сделать так для приятного человека. Прости, если даю повод думать так.

— Каким же делом ты занят при консуле?

— Я разбираюсь в законах в том числе Александрийских. Я не отношусь к людям низкого сословия с презрением. Вот с Артесием мы друзья не смотря на разницу в статусе. В Риме бы меня не упрекнули в такой дружбе, в Александрии — отношения сложны, но это не заставит меня подчиняться местным привычкам. Я гражданин Рима. Нам иноземцам лучше держаться вместе. Сейчас идут переговоры между Египтом и Римом о поставках зерна на ближайшие пять лет. Я участвую в составлении этого договора. Эти годы были не слишком плодородными, как нас пытаются убедить. Это очень сложный вопрос, нам создают сложности со всех сторон, но я не имею права судить строго местные порядки, хоть я считаю их немного дикими.

— Не смущайся. Как говорили у меня на родине: упадок сменяет процветание, в том порядке, как угодно высшим силам, — уклоничиво ответила Эл. — Я тоже считаю, что нам не стоит говорить о политике, не хочу судить о том, в чем не разбираюсь. Ты что-то говорил о предвидении. И что же ты увидел во мне?

— На берегу?

— И потом.

— Если бы не твоя одежда и отсутствие украшений и знаков, в первые мгновения я увидел в тебе жрицу. И было бы не странно увидеть таковую в одиночестве.

— В уединении, — поправила она. — А если бы я выдавала себя за таковую?

— Я бы поверил, — уверенно кивнул Юстиниан. Он указал на широкую дорожку зигзагом спускающуюся прямо к амфитеатру. — Идем, я покажу тебе где искать меня среди зрителей.

— С радостью, хочу посмотреть, как устроено все там, внизу.

Дорожка была разбита таким образом, что тянулась зигзагом вдоль всего холма прямо к амфитеатру, пересекая широкие аллеи. К нему были и другие подходы, но этот путь был самым длинным. Она догадалась, что Юстиниан специально шел таким путем. Она вспомнила хаотичные тропинки вдоль холмов в Мантинее, там ландшафт был первозданным.

За очередным поворотом они миновали экседру, а за следующим, укрытым пышной растительностью была разбита аллея со статуями.

Юстиниан бывал здесь не однажды, вид для него стал уже привычным. Он сказал правду, последние дни он приходил на склон к театру с надеждой ее увидеть и убежденностью, что Елена придет. Он наблюдал как молодая женщина с интересом изучает окружающее пространство. Ее взгляд оставался то живым и любопытным или таким пристальным, словно она мысленно меряет пространство и считывает пейзаж, как схему. Потом она опять становилась беззаботной. Пока они двигали по аллее Юстиниан не единожды подметил эту смену внимания у спутницы.

Наконец, она остановилась. Юстиниан хотел знать, которая из скульптур привлечет ее наибольшее внимание. Ее выбор его удивил. Елена замерла напротив статуи Озириса. С одной стороны ее выбор был очевиден, это была единственная статуя египетского божества в аллее, остальные изваяния были либо греческими, либо персидскими. И таких было около трех десятков. Почему-то древний, как сам Египет, бог мертвых привлек особенное внимание Елены. Знатоки утверждали, что это копия статуи циклопических размеров, которая стояла в одном из храмов в каком-то южном номе. Говорили, что она принадлежала Птолемею II, что этот фараон ее особенно ценил. Здесь ее установили гораздо позже.

Юстиниан не вытерпел и подошел к ней ближе.

— Что тебя так увлекло, могу я спросить? — задал он вопрос почти что шепотом.

— Она деревянная. И очень старая. Дерево от времени стало похоже на камень, — так же шепотом ответила она. И Елена смело провела ладонью по стопе скульптуры на низком постаменте. — Слой штукатурки был расписан, но краски выгорели на солнце. И как странно она стоит. Ее поворачивали. Склон здесь ненадежен, а поворот дороги таков, что бог смотрел точно в сторону дворца.

Елена поразила его своей наблюдательностью и умом. Она не ошибалась. Местные ценители искусства обходили египетского бога стороной, не только потому что в моде было все эллинское. Люди старались быстрее пройти мимо. Тем, кто приходил смотреть статуи в эту аллею, рассказывали с суеверным трепетом, что провидец предсказал нынешнему фараону, что его власть падет, когда Озирис сойдет со своего места. В день предсказания статую нашли повернутой лицом к дворцу, а царица носившая ребенка, едва не разродилась от ужаса. В городе на этот счет было много слухов. Елена уже могла их слышать. Потом жрецы снова повернули статую в сторону моря. Елена не показала намека на суеверный страх.

— Странное место для храмовой статуи, — заметила Елена и к полному изумлению Юстиниана решилась обойти скульптуру вокруг, рискуя соскользнуть с крутого склона. В месте, где стояла статуя он был круче, чем в других местах.

— Я не знаю почему он здесь стоит, — признался Юстиниан. — Но с ней связано несколько местных историй и много суеверий.

Они дошли до следующего поворота, спуск стал чуть круче. Грунтовая дорога сменилась лестницей. Елена молчала. Юстиниан решился возобновить разговор.

— Ты прежде бывала в этой стране? — спросил он.

— Нет. Никогда прежде.

Эл чуть улыбнулась своему признанию. Не была, не считая авиа-перелета с пересадкой в Каире и академических тренировок в Сахаре. Тут даже кривить душей не пришлось.

Она сделала вид, что осматривается, попутно проверила так ли далеко от них держится ее "хвост". Видимых признаков Деметрия не было, она знала, что он откуда-то наблюдает за ними.

— Ты не ответила, придешь ли ты на пир?

— Я должна посоветоваться с друзьями. Ты хочешь точный ответ?

— Да.

— Я должна подумать.

— Не отказывайся.

— Я не могу ответить, — настаивала она.

Он отступился, чтобы не смущать ее. Хотя смущение могло быть ей так же неведомо, как страх.

Наконец, они подошли к театру. Елена проявила беспокойство и заметила, что прогулка затянулась, и за нее начнут беспокоиться. Юстиниану пришлось указать сектор, где отвели места римскому консулу и его сопровождению. При упоминании консула Елена смутилась. Юстиниан понял, что на представление она не придет, не смотря на то, что она открыто не отказалась от приглашения.

На этом они разошлись. Попытка навязаться в провожатые не удалась и скоро ее неприметное одеяние растворилось среди негустого кустарника. Юстиниан заметил, что исчезла она стремительно.

— Ну? — Деметрий вопросительно посмотрел на нее сверху вниз.

— Интересный тип, — растянула она пару слов. — И зачем я ему? Этот вопрос еще интереснее. Никакого флирта, даже намека на ухаживания. Либо он старался во всю быть галантным, либо ему от меня что-то нужно.

— Его напугал твой интерес к статуе, — заметил Деметрий. — Что в ней такого?

— Хочешь вернемся? Покажу.

— Нет. Скажи на словах.

— Там тайник. Сканер показал полость в основании. И она не была пустой. Мучаюсь любопытством. Сейчас вернуться и попробовать добыть записку? Или пронаблюдать кто за ней придет?

— Геликс попроси. Вечером в аллеях людно.

— Вот я и хочу вернуться к ней сейчас.

— Эл... Елена, не нужно рисковать. Записка к нашему делу не относится.

— Если не учитывать, что Серапис преемник Озириса на посту бога мертвых. Нам все равно наверх.

— Я бы проследил за твоим новым другом, но это богатый квартал и тебе не нужно здесь бродить одной. Рядом дом Пелия, вот там, по соседству с дворцом. — Он указал направление.

— Ты — за Юстинианом, я к — Озирису. Встретимся вечером.

Глава 13

На борту Геликса Эл не застала Алика. В большом кресле управления вдвоем сидели "Лин" и "Алкмена". Места им хватало.

Эл было повернула назад к трапу, но эти двое наперебой стали ее останавливать.

— Эл, ты не мешаешь. Это не та ситуация, мы не уединялись. И мы достаточно проводим времени вдвоем, — заверил Игорь.

В этом наряде он выглядел моложе. Типаж ему шел. Загар стал естественным.

Игорь порывисто выскочил из кресла с намерением ее остановить.

— Тогда поведай, что вы там насчитали? Что у нас с погрешностью? — спросила она.

Игорь вздохнул.

— В наших расчетах мы ошибки не нашли, — заверил он, склонив голову на бок. — Но Геликс уверяет, что она существует.

Эл подняла глаза к потолку.

— Каким же это образом? Гел, что за игры? Где причина погрешности?

— Только в навигации. А в этом случае степень точности зависит...

— От штурмана, — перебил Игорь голос корабля. — Другой причины быть не может.

— При таком уровне техники? — Эл нахмурилась.

Ольга тоже поднялась и подошла к ним.

— Я уже говорила ребятам. Мы не узнавали, но, быть может, раньше уже прыгали по этой технологии. Не может быть, чтобы эта идея никому не приходила в голову, — сказала она.

— Не притом уровне техники и навигации, когда мы учились в академии, о таком уровне переброски и речи не шло, пока Земля не позаимствовала технологии у Галактиса, В арсенал Службы Времени эти технологии попали и того позднее, — возразила Эл.

— Да. Этим мы обязаны войне, — покивал Игорь. — Эл, я не могу не высказаться. Мы, конечно, будем иметь в виду, что здесь уже кто-то есть, но, по моему убеждению, здесь бы никто не выжил.

— Я согласна. Мы как раз это обсуждали, — сказала Ольга. — Здесь другие биологические условия: климат, болезни, солнечная активность. Мы подходим, потому что тренированы на космос, на перемену условий жизни. Уровень адаптации наших тел иной. Наша группа уникальна, в отличие от состава патруля, где большинство никогда не знало дальних полетов. Без подготовки человеку из будущего здесь не выжить, Эл. Мы тоже можем начать болеть. Но у нас есть Геликс.

— А на орбите только чужой корабль, — добавил Игорь.

— Хорошо. Убедили. Оставьте это на время. Раз мы с Аликом разминулись... — Эл виновато пожала плечами, — я могу тут порабоать. К ужину у Эфроима еще успеем.

Она кивком позвала их следовать за собой.

— Погоди, — Ольга нежно взяла ее за кисть. — Давай поговорим.

— Что-то произошло? — спросила Эл.

— Ты взвинчена, командор. И мы следом нервничаем. Когда начинается работа, ты и Алик обычно забываете про свои невзгоды. На этот раз не так.

— Вы все знаете. Что еще обсуждать? — Эл была не настроена сейчас вести подобные беседы.

Две пары глаз напротив, озабоченные, сочувствующие.

— Мы можем взаимно помочь друг другу. Эл, ты же неисправима, все равно все тяготы взвалишь на себя, — сказала Ольга.

— Если вы снова о Дмитрии, то мне сказать больше нечего.

— Нет. Мы состоянием Алика озадачены. Не вспомню, когда он себя так вел, — пояснил Игорь. — Мы давно тесно не общались. Перемена очевидна, Эл. Он на тебя давит. Он тебя из виду не хочет упускать. С Дмитрием — на ножах.

— С Дмитрием вроде бы понятно. Вена. Диана. Кризис этот, — продолжила свою мысль Ольга. — Ты наверняка знаешь причину.

— Нам не нужны советы как себя вести. Разберемся. Понять хотелось бы, что вообще происходит, — сказал Игорь.

— Если я скажу, Алик поймет и напряжение возрастет. Вы правы в своих оценках. Это другая модель отношений. Они сложнее, — сказала Эл.

— Мы хотим участвовать. Алик сейчас ведет себя так же, как ты на Щите-14. Мы знаем к чему это привело, — настаивала Ольга.

— Ты думаешь, что мы слабы. Имеешь право, — поддержал жену Игорь. Их единодушие заставило Эл смягчиться и удержаться от улыбки, чтобы сохранись серьезный вид. — Мы хотим хотя бы ориентироваться в ситуации. Мы можем помочь ему и тебе.

Эл изобразила злой прищур для острастки и заговорила медленно.

— А вы не хотите семью, мирную жизнь, детей? Я могу все это устроить после этого путешествия. Шанс еще будет. Что-то ты мне говорила на острове про детей, Оля? Подумайте еще раз. Я уверяю, со всей серьезностью, если пойдете дальше, обратно в свою былую понятную жизнь вы уже не вернетесь.

— Понятную жизнь? Угу, напугала, — тихо и с укоризной заявила Оля. — Лондер хоть и человек, но что-то такое в твоем исполнении он мне обещал. — Какая мирная жизнь? Мы уже пытались!

— Но у тебя же получалось, — Игорь покосился на нее с улыбкой.

— У тебя не получалось. А теперь я с тобой.

Эл не могла больше удерживать серьезный вид и, подняв глаза к потолку, с улыбкой произнесла:

— Геликс, дай результаты исследования. Передай Нике, пусть нас не ждут к ужину.

Они бродили по залу корабля среди столбов диаграмм и изображений.

Ольга потерла глаза и лицо, словно вместе с этим хотела стереть то, что видела. Так же как недавно Игорь возмущался тому, что Эл связала перемещения во времени с космическими силами и не считала это открытием, так же и она теперь видела иной поворот событий и связей. Эл занималась этой проблемой во время последнего визита на борт корабля, вместо того, чтобы выполнять свое задание. Кажется вопросы истории и адаптации Эл волновали в последнюю очередь.

— Мистика какая-то, — все-таки проворчала Оля, озадаченная тем, что видела.

— Предстоит превратить мистику в науку, доктор, — заметила Эл.

— Мне бы в голову не пришло повернуть исследования так, как это сделала ты. Лондера ты в компанию не позовешь? Он уже пытался вести исследования в это мнаправлении. Тебя.

— Лондер до сих пор не знает, кто я и откуда. Ему не нужно это знание, он уже староват для таких волнений. Я представитель иной цивилизации, который ассимилировался на Земле. Потому он и путался в характеристиках, признавая меня инородным существом, но не решаясь дать окончательное заключение. Причину моего попадания сюда назвать не могу, а вот то, что я без двух минут человек, объясню без затруднений. Причина в моей способности к адаптации. Не попади я в космос в сове время, никогда бы о ней не узнала. Лондер в свое время был на волосок от подобного заключения, но мне повезло, что он потерял меня из виду еще до окончания войны. Уверяю вас, пока наше прежнее окружение в будущем пребывает в неведении относительно меня, оно пребывает в спокойствии и безопасности.

— Я не понимаю, — взмолилась Ольга. — Следуя твоим рассуждениям, Алик от тебя в развитии мало отличается? Эл, ты же по своему опыту знаешь, что такое состояние — это опасность для окружающих. На что он способен в таком состоянии? Он опасен?

— Так же, как я, — согласилась Эл.

— Когда-то, — поправил Игорь, заинтересованно изучая виртуальную модель тела своего друга.

— Ну почему же когда-то, — возразила Эл.

— Потому что сейчас ты не станешь делать то, что делала раньше, — настаивал он. — Твое влияние на Алика удержит его от опасных проявлений.

— Ты, как всегда, высокого мнения обо мне, друг. Спасибо, я стараюсь. За Алика ручаться не могу, сделаю, что в моих силах.

— Да, Игорь, он уже ранил ее однажды, — констатировала Ольга.

— Он поклялся меня не трогать, — заверила Эл. — Он мне не навредит.

— Поэтому Дмитрий тебя так оберегает? Это же не по просьбе Тиамита это делает?. Заставить Дмитрия что-то сделать, можно только доказав ему ценность действия и реальную опасность, — сказал Игорь. — Он уже знает всю эту подоплеку. С видением. С великими. Способностями. Он уже что-то видел.

Эл кивнула.

— Дмитрию все это не интересно, — Эл обвела зал рукой. — Он чувствует. Алик, при всех талантах не чувствует его — это и есть секрет неприязни Алика. Так же верно то, что он ревнует, и в принципе не хочет ни с кем делить мое внимание. Это влияние его новых возможностей.

— Он привык все контролировать, — Игорь усмехнулся. — Дмитрия. И вдруг...

Он не стал продолжать рассуждения. Эл не требовалось объяснений, а Ольга погрузилась в изучение данных. Он стал рассуждать снова обращаясь к Эл.

— С другой стороны я его понимаю, — он грустно улыбнулся посмотрев на задумчивую Олю, она его не слышала. — Он выстрадал право быть с тобой, Эл. Терять тебя снова ему — хуже смерти. Это буквально. Мы все хотим увидеть твои миры, а Алик, совершенно точно, слышать о них не желает. Ты уверена, что в борьбе за тебя он не доведет себя до крайности? С тобой же так было?

Эл опять только кивнула.

— Я тоже уверен так и будет. Тиамит не стал его учить, Эл. Единственного.

— Тиамит отчасти прав. Я причина того, что с ним происходит. Он — моя ответственность. Двое великих на одного старика многовато, пусть он трижды маг. Нельзя контролировать великого. Тиамит это знает.

Ольга ушла от них к краю зала, бродила среди моделей. Игорь следил за ней, говорил тихо, чтобы ее не отвлекать, так же тихо говорила Эл.

Игорь наблюдал, как Оля грустнеет. Олин ум приходил к выводам и рождал гипотезы. Он разделял ее тревогу, ждал итога ее размышлений, как приговора. Молчание Эл было красноречивее слов. Ему было жаль, что распалась та идиллия, которая была между Аликом и Эл эти годы, по крайней мере тогда, когда он наблюдал их вместе. Сейчас ему не слишком приятно, то что он видит, но следуя путем деликатности, он не решался высказаться на этот счет до этого момента. В таком напряжении Алик не услышал бы его, но Эл всегда чутко относилась к их переживаниям. Он понял, что Эл не настроена делать тайны из настоящих событий и готова делиться правдой. Это его очень радовало и немного успокаивало. Он хорошо понимал, что в этой ситуации придерживаться былого нейтралитета у него не получиться. После видения он встал на сторону Эл. Уходить со своих позиций ради расположения друга он не хотел. Он чувствовал опасность не оттого, что они забрались в дальние времена земной цивилизации, с этим он мог справиться, у него был разный опыт, он волновался потому, что прошлое Эл настигало их, как когда-то пообещал Тиамит. Но происходило это не вовремя и спонтанно. Старик не однажды заострял внимание, что эти времена настанут. Тогда Игорь не хотел верить, что Эл захочет возвратиться в миры. Он приписывал это личным воззрениям Тиамита, но маг был прозорлив. Как действовать в таком положении, он не знал.

Наконец, Оля очнулась от размышлений и анализа.

— Эл, у меня создается впечатление... У меня прежде было такое..., — она подбирала слова, — но делать выводы я не имела права. Я уже ошибалась на твой счет. Боюсь заплутаться в гипотезах. Мне опять не нравится то, что я вижу.

Игорь вопросительно посмотрел на нее. Ольга сказала, глядя на него:

— Тиамит меня кое-чему научил. Он мудрый и наверняка предвидел, что я однажды приду к этой мысли.

— Не тяни, — взмолился Игорь. — Что такого?

— Вы из одного мира, да? Эл? — Ольга смущенно покосилась на подругу. — Я почему-то решила, что Алик стал таким под влиянием обстоятельств. Или под твоим влиянием. Это утверждение однажды звучало из твоих уст. А теперь, после картин Нали, твоих рассказов и этих тестов у меня рождается лишь одно объяснение. Алик оттуда? Не возьму в толк: как? Не понимаю. Оттуда?

— Бери глубже.

— Но я же других особей не изучала, — Оля искала способ уйти от прямого ответа.

— Ты правильно думаешь. Мы не просто из одного мира. Мы из одной семьи, — утвердительно кивая, сказала Эл. — Это еще одна причина, почему Алик мечется. Я ему сказала. Он пытается пережить эту новость. В нашей цивилизации с какого-то времени не приняты такие браки. Тебя это тоже взволновало?

— Да при чем здесь это! Почему? Как вышло, что такой важный факт всплыл только теперь? Почему теперь? — Ольга была искренне удивлена.

— Сила...

— Геликс, ты это подтверждаешь? — спросил Игорь у корабля. — Ты-то все время нас изучаешь. Почему молчал?

— Существа во Вселенной, даже разных видов, могут демонстрировать схожие проявления тех факторов, которые Эл обтекаемо называет силой, — ответил Геликс в своем стиле.

— Эл, — Ольга указала пальцем на один из информационных столбиков. — Эти недавние данные и последний анализ перед его уходом в двадцатый век, что он оставил у Лондера, говорят о том, что у него такая же мутабельная матрица, как твоя. Лондер, кажется, знал об этом, но молчал. Боялся делиться. Алик может мутировать, как ты?

— Ты практически точна. Поскольку у тебя нет данных и взять их не откуда, я просто скажу, чем мы в этой функции отличаемся. К счастью или нет, Алик не способен на те выкрутасы, какие я демонстрировала на службе в Галактисе, у Нейбо и потом. Он не сможет долго удерживать формы иного мира, кроме нашего и моих миров. Он создан по более консервативной жизненной модели, чем я и его сознание не приемлет других форм существования. Более того, он внутренне протестует при перспективе смены облика. Хотя, он копировал моего брата Кикху в попытке меня вернуть. Успешно. Я ценю эту его жертву. Если он такое повторит, то я удивлюсь.

— На счет консервативной жизненной модели ты совершенно права, — печально вздохнул Игорь. — Это ему всегда мешало. Наш Алик неисправимо принципиален. Эл, как ты собираешься ему помочь?

— Научить жить с этим. Принимать это. И пользоваться.

— А если не выйдет? — с опаской спросила Ольга.

— Его природа доведет его до саморазрушения, — ответила Эл.

Ольга посмотрела на всех страдальчески. Она вздохнула и умолкла.

— Вы сейчас ничего не сможете сделать, кроме своей работы, — сказала Эл в ответ на Ольгину печаль.

— Можно я останусь и еще поработаю? — спросила Оля.

— Да. Я скажу, что вы ночуете в новом доме.

Игорь подумал, что она уйдет после такого разговора, но у Эл оказались дела на борту, она уединилась в другой части корабля, побыла там какое-то время до ухода. Когда она вышла к ним опять, Эл улыбалась.

— У меня к вам будет дело. Скоро в театре будет действо, которое ждет весь город. Ваша задача попасть туда и понаблюдать за одним римским дипломатом. Согласны?

— Да, — кивнул Игорь. — Опять театр.

Эл изобразила на лице невинное выражение, мол она ничего не затевала. Потом Эл ушла.

Ольга смотрела в тут точку, где был трап. Гладкая стена с перламутровым бликом отделяла ее от той реальности. Игорь подошел и поцеловал ее в скулу.

— Ну. Не грусти.

— Никогда не привыкну. Сначала Дмитрий. Потом Самадин. Алик теперь... Нужно быть Эл... Что нам делать, Игорь? Я теряюсь.

— Нужно отвлечь свой разум, — заискивающе и нежно сказал он. Он знал, что такие интонации успокаивают его жену. И это подействовало, Ольга прильнула к нему. — Оставь свою науку. Никуда это не денется. Поужинаем тут. Я знаю одну проблему, над которой стоит поразмыслить. Мы никак не решим из чего сделать временной маркер для Службы Времени. Была ошибка или не было ее, мы должны придумать что-то долговечное, веков этак на тринадцать-четырнадцать. А?

Эл возвратилась в дом Эфроима. Суматоха и шум к вечеру стихли, все устали от дневных забот. Ее встретила старшая невестка Эфроима, на ее изможденном лице с морщинами и тусклым взглядом Эл прочла усталость.

— Я опоздала к ужину, — с извинением в голосе сказала Эл.

— К ужину пришла только Ника. Она сказала, что вы нашли дом.

— Да. Лин и Алкмена уже ночуют там, мои вещи перевозили туда. В доме только Ника?

— Да. Твоих друзей еще нет. Она играет с мальчиками во дворе.

— Выигрывает?

— Скорее всего это так, судя по тому как недоволен мой средний сын. Я оставила тебе еду.

Она провела Эл в большую комнату, служившую для семьи трапезной и вручила небольшую плетеную корзинку, в которой Эл нашла сухие фрукты и четверть лепешки.

— А где Эфроим?

— Он ушел к морю. Он ходит туда отдыхать иногда, в трудные дни.

— Сегодня был трудный день? — спросила Эл.

— О, да. Мастерская отнимает много сил, сегодня заказчик не заплатил полную цену. У Селесты едва роды не начались. Обошлось, рано еще. Он ушел один.

Эл уловила нотки тревоги в ее усталом голосе. Отсутствие главы дома ее тревожило.

— Я собиралась прогуляться к морю, — сказала Эл.

Женщина благодарно покивала.

— Ты одна пойдешь? Не поздно, но...

— Вернусь я не одна, — заверила Эл.

— Он всегда ходит одним путем, прямо по улице, ведущей к морю, там есть уступы. Оттуда сверни налево, ты его увидишь. Я дам тебе накидку потеплее.

Эл спрятала в сумку сушеные фрукты и лепешку, перекинула через плечо пахший смолой и каменной пылью шерстяной плащ Эфроима и направилась к морю.

Эл выбрела на берег, но мастера нашла не сразу. Он сидел в стороне, на ступенчатом выступе породы, недалеко от его ног плескалась отливная волна. Рядом с ним стояла небольшая корзина, в которую Эфроим собирал мелкую гальку.

Эл без разрешения присела рядом, посмотрела на камешки в корзине и протянула Эфроиму плащ. Он посмотрел на нее безучастным взглядом. День и верно был для него трудным.

Эл протянула ему кусок лепешки, он взял ее и начал жевать, так же равнодушно. Чтобы не заводить беседу, Эл соскочила с уступа на песчаную отмель и стала собирать такие же камушки, какие видела в корзинке Эфроима. Она близко подходила к воде и замочила подол своей одежды. Когда она обернулась, почувствовав взгляд, Эфроим смотрел на нее с улыбкой.

Эл, стараясь не рассыпать свою добычу из камешков, влезла к нему на уступ.

— Подойдут? — спросила она.

Эфроим добродушно кивнул. Она высыпала гальку в корзину, посмотрела на объем камней, на руки Эфроима. Груз для него будет не малый.

— Ты пришла специально, — сказал он.

— В доме было подозрительно тихо, когда я вернулась. Я опоздала к ужину и решила еще погулять.

— Тебе понравился этот город?

— Да. Здесь красиво и величественно.

— Я слышал, что вы нашли дом. Александр мне не сказал, но твоя сестра...

— Болтлива так, что стыд берет, — закончила фразу Эл и воздела руки к небу.

Эл заметила, что Ника вызывает своим поведением оторопь у старших в доме. Во всяком случае Эфроим был недоволен, не будь он вежлив, сказал бы что-то подобное.

— Она нагрубила? — добавила Эл вопрос.

— Нет. Но она не слушает старших.

— Тогда не печалься о ней. Это моя забота. — Ее прямое заявление заставило его оживиться. Эфроим потер бороду, помолчал и повернулся к ней в пол-оборота. Эл не отвела уверенного взгляда и спросила. — Что тебя печалит, Эфроим? Ты можешь рассказать мне. Я никому не скажу. Обещаю. Если это связано с моей сестрой, я приму меры.

— Мужчина не должен жаловаться, — возразил Эфроим, продолжая ее рассматривать.

— Ника каким-то образом виновата в твоей ссоре с заказчиком?

Эфроим удивился. Елена хорошо знает сестру, потому так просто допустила, что девочка неким образом виновата в конфликте.

— Если не считать, что она пригрозила виновнику ссоры судом, — Эфроим уже не сердился и сказал так со смехом. Он заметил, что Елена осталась серьезной, а лицо ее выразило вопрос, — по совести она права. Часть денег я все же получил, но больше этот человек не станет заказывать у меня мозаику.

— Так-так, — тон Елены стал недобрым. — Если из-за нее твоя семья осталась без средств, я оставлю ее в твоем доме отрабатывать все деньги, что ты потерял. Богами клянусь!

Строгость Елены поразила Эфроима, как и ее прозорливость. Ника была в мастерской, когда его заказчик отказался уплатить всю сумму, потому что ему не понравилась одна фигура на панно. Эфроим пытался не уступать, но вынужден был смириться с потерей, поскольку заказчик грозил отказом во всей сумме. Тогда девочка весьма напористо встряла в разговор и заявила, что заказчик намеренно сбивает цену, что он пришел сюда с мыслю, не платить всю сумму. Ника гордо заявила, что судья разберет их спор в пользу Эфроима, а она будет свидетельствовать. Эфроим не знал, на что досадовал больше, на обман или унижение, которому подвергся, а за одно и на девочку за вмешательство и грубое обращение.

Эл наблюдала, как Эфроим переживает воспоминания и нервно перебирает узловатыми пальцами камешки в корзине.

— Эфроим, я обещаю, ее выходка безнаказанной не останется, — заявила спартанка.

— Елена, не знаю, что здесь лучше. Позволить тебе наказать ее по праву старшей или поколебать в девочке веру в справедливость и честность.

— Уж поверь мне, Эфроим, у Ники весьма устойчивые представления о справедливости и честности, когда это не касается ее интересов. Здесь скорее речь идет об умении думать, что и когда говорить. Ты, наверное, попросил семью не рассказывать нам ничего. Не стоит ее щадить.

— Ты строга, Елена. Здесь стоит серьезно поразмыслить над наказанием.

— Мне будет спокойнее сейчас оказаться неправой, чем позволять ей такое поведение впредь, — не уступала Елена.

Эфроим пожалел, что невольно выдал необдуманное поведение Ники.

— Тогда позволь мне поговорить с ней и объяснить в чем она не права, — попросил он.

— Да, безусловно. Прямо завтра с утра. Я послушаю, что ты скажешь, и что она возразит, — тем же уверенным тоном согласилась Елена. — Но наказание выбираю я.

— Она твоя семья, — согласился Эфроим.

Он повернулся к морю. Прошло немного времени и сзади послышался шум. Он оглянулся и увидел Деметрия. Тот безмолвно спустился к ними, сел поблизости, но не рядом.

— Вечер добрый, — сказал он.

Елена кивнула, Эфроим тоже.

— Если мы мешаем тебе, мы уйдем, Эфроим, — сказала Елена, — позволь забрать корзину, она тяжелая.

— Я не спешу, и вы мне не мешаете. Солнце только начинает заходить, хоть горизонт в тучах, но шторма, хвала Посейдону, сегодня не будет. Я еще побуду здесь, — сказал Эфроим. — Расскажи мне, Елена, что же привело вас в этот город? Разве мало других городов? Иноземцев здесь много, но их делят на своих и чужих. Я посылал Александра в македонскую общину, но он не пошел. Я понял почему, когда увидел всех вас. Он один среди вас македонец. Без поддержки общин в городе будет непросто.

Елена задумчиво смотрела на закат.

— Это не самая большая моя печаль, — сказала она.

Эфроим вздохнул и накинул плащ на плечи.

— Что может печалить человека в молодости..., — вздохнул Эфроим.

— Для беспокойного ума заботы всегда найдутся,— ответила спартанка, чем вызвала его улыбку.

Они так разительно отличались с Алкменой, нрав которой был по душе Эффроиму. Характер Елены он с трудом себе обрисовывал. Для женщины она была очень озабочена делами мужскими. Елена озадачивала Эфроима больше, чем ее младшая сестра. Она была почтительной, изящной в разговоре, образована, умна, держалась с достоинством. За то время, что она провела в его доме, на глазах у семьи, ко всем, даже к малым, проявляла она учтивость и заботу. Предлагала помощь по дому, делала, что попросят, не пользуясь правом гостьи. Эфроим не сомневался, что она из аристократической семьи. Все, что она выражала словом или делом, имело оттенок скрытой силы, коим обладаем натура властная. До этого момента, до проступка Ники, власть она не демонстрировала, скорее окружение подчеркивало ее особенное положение. Все, включая мужчин, относились ко всему, что она делает с вниманием. Никто не уходил в город, не сообщив ей. Она часто приходила последней, Александр просил у нее отчета, а потом смирился. Вечером они собирались в одной комнате и никто из домочадцев не знал, о чем они говорят. Встречи всегда происходили после того, как возвратилась Елена. Эфроиму, как и прочим, было любопытно. Он был рад таким постояльцам, но их осторожность быстро стала заметна. Они мало о себе рассказывали, а о том, кто такая Елена, Эфроим по сей день не знал.

Елена обернулась к нему и спросила:

— Скажи мне, Эфроим, могу я испросить оракула за другого человека? Если так, то к кому мне наверняка следует обратиться?

— Этот человек болен? — спросил в ответ Эфроим.

— Нет. Это девушка, которую выдают замуж против ее воли, отец подкупает жрецов, чтобы предсказание было в пользу свадьбы.

— Это плохо вмешиваться в дела другой семьи, — покачал головой Эфроим.

— Она умоляла меня. Я не хотела помогать, отказала. Но эта девушка не покидает моих мыслей, я часто думаю о ней. Может, богам угодно, чтобы я выполнила ее просьбу? Она дала мне свою вещь. У меня не было случая вернуть ее. Я понимаю, что вмешиваюсь в чужую судьбу, но не могу остаться равнодушной. Если ты скажешь, что это неправильно, я отдам ей то, что она мне дала.

Эфроим размышлял изучая лицо Елены с обычным интересом. Казалось бы усталость прошла. Он дважды за вечер удивился ее способности предвидеть. Сегодня он послал записку в дом друга их семьи, который уже умер, но по обычаю Эфроим должен общяться с его семьей, как с родственниками. Его жена была сведуща в предсказании будущего и ворожбе. Елена словно это предвидела.

— Ее судьбу решат боги, а ты только донесешь весть. Что ж. Я не направлю тебя в храм. Есть одна женщина и завтра она будет в моем доме. Она вещает не хуже оракула, к тому же ты права, нередко за дары для храма богатые люди покупают себе хорошие вести о будущем. Но так ли это в действительности? Не уходи завтра из дома после полудня.

Елена покивала с благодарной улыбкой.

— Но я должен сказать, что если она откажется, ты не должна сердиться.

— И в мыслях не было, — весело заявила спартанка.

Легкость ее тона и странность выражения не вязались с серьезностью этой просьбы. Ему тоже требовался совет оракула, потому что дела мастреской здоровье беременных невесток и благосостояние семьи трбовали предсказания.

Эфроим вздохнул и продолжал созерцать закат, пока светило совсем не ушло в тучи на горизонте. Он засобирался домой, когда сизые сумерки стали наползать на берег. Обернулся и увидел Деметрия. Он совсем забыл о нем. Друг Елены сидел все это время за их спинами безмолвно и тихо.

Деметрий поднялся, подошел к ним и поднял на плечо корзину Эфроима. Он ничего не сказал и заскользил с проворством между выступов наверх. Елена двинулась за ним. Эфроим помедлил, поразмыслил. Он слишком устал, чтобы думать еще и об этом.

Елена и Деметрий подождали, пока он поднимется наверх. Так, втроем, они зашагали к дому. Эфроим подметил, что они примериваются к его шагу. Эта забота тронула его. Как бы странно не смотрелись они со стороны, они были добрыми людьми.

Глава 14

— Ника, подойди.

С этих слов Эл начиналось новое утро, едва Ника стала спускаться по лесенке со второго этажа. Лин и Алкмена не вернулись, и Ника ночевала в их комнатушке.

Тон голоса Эл добра не предвещал. Ника для виду потупила взор, но успела краем глаза заметить, как Эфроим спешно скрылся в проходе во внутренний дворик, прилегавший к мастерской.

Причину недовольства Эл Ника знала наверняка.

— Я объясню, — выдавила она свое обычное в таких случаях оправдание.

— Жажду объяснений, — сурово сказал Эл.

Эл была абсолютно серьезной и строгой. С вечера Ника еще надеялась на некий "карт-бланш", как сказал бы Геликс. Тот же Геликс "по секрету" сообщил, что у Эл был разговор об Алике с Ольгой и Игорем, поэтому рассчитывать на хладнокровную рассудительность со стороны воспитательницы совсем не стоило.

— Идем к Эфроиму, — заявила Эл, как только Ника приблизилась.

— Зачем? — удивилась Ника.

— Ты ввязалась в социальные отношения, нарушила мой приказ, но об этом потом. Ты унизила Эфроима, придется перед ним отвечать.

Ника тихо хмыкнула. И тут к ее ужасу по лестнице стал спускаться Дмитрий. Он подошел к ним с явным намерением участвовать в беседе. Ника чуть не присела от страха. Ждать защиты было неоткуда, Алик ушел осваиваться в новом доме. При приближении Дмитрия Нике захотелось взвизгнуть и забиться в угол. Он посмотрел по своем умрачно и строго.

Ника неспешно пошла в сторону мастерской, кожей ощущая, что напряжение не собирается спадать. И слава местным богам, как считали люди, что за ней первой последовала Эл, создавая барьер между Никой и Дмитрием.

В результате, Ника предстала перед Эфроимом так словно ее только что высекли. Щеки девочки не были покрыты обычным румянцем, они были пунцовыми, а глаза нервно бегали выискивая что-то незримое. Эфроим впервые видел Нику такой. Обычно она самоуверенно шастала по дому, не взирая на то, чья это территория, спрашивала о чем вздумается, делала, что считал нужным, что стало для всей его семьи некоторым неудобством. К юной гостье были терпеливы.

Ника подняла на Эфроима воистину щенячьи глаза, и мастеру тут же захотелось обнять ее и утешить. Найдя в Эфроиме сочувствие, Ника приободрилась и округлила глаза, взглядом умоляя о защите.

Эфроим не смог представить, что за несколько мгновений, в которые он их не видел, могла бы сказать Нике Елена, но по его мнению и того уже было довольно. Следуя простой логике, Деметрий и слова не произнес. Эфроим явственно ощутил, что для Ники осуждение этих двоих старших страшеннее пламени Гадеса, так сильно переменилась юная нахалка, превратившись на глазах в пример смирения и покорности. Эфроим растерялся.

— Я могу объяснить, — выдавила опять Ника.

— Мы слушаем, — произнесла Эл нарочито мягко, но Ника при этом закусила губу.

— Этот человек все равно хотел отказаться от... Он совсем не хотел... Это был единственный способ, чтобы он вообще заплатил сверх того, что собирался. А если он собирался обманывать, то почему было не помочь получить с него хоть какую то прибавку.

— Откуда ты об этом узнала? — задал Эфроим встречный вопрос.

— Я подслушала, — созналась Ника, естественно не уточняя каким образом ей это удалось.

Эфроим не смог вспомнить, где видел Нику до ее визита в мастерскую и вмешательства в разговор. Потому не мог опровергнуть ее довод. Он припомнил, как она делала вид, что ей интересен не расколотый камень и рисунок на нем. Эфроим не счел ее интерес намеренным, он сам был не в духе в тот час. Потом последовало резкое заявление Ники, точно она ждала момента. А ее тон свидетельствовал, что девочка была почти разгневана.

— Он плохой человек, — забормотала Ника.

Эфроиму не раз казалось, что она говорит в след его мыслям, вот и сейчас ощущение было тем же. Он посмотрел на Елену. Она ожидала продолжения. Вчера вечером Эфроим сам предложил объясниться с девочкой. Он думал, что речь пойдет о справедливости и об уважении к старшим.

— Я прошу тебя впредь не вмешиваться в разговоры старших в моем доме, — сказал Эфроим, не найдя, что еще сказать.

— Ты позволил мне выбрать наказание, — напомнила Елена.

— Да. Твоя воля, Елена, — согласился Эфроим.

— Она наберет тебе гальку для мозаики пола в доме Фелиция. И разберет по цветам. Распоряжайся ею на свое усмотрение в этом деле. И не щади. Она сильная. Не умеет думать головой, пусть руками работает, — сурово изрекла Елена.

— Ты обещала библиотеку! — страдальчески заныла Ника.

— Обещание отменяется. Я обойдусь без тебя. Позориться не хочу.

Эфроим подметил, что личина раскаяния на личике Ники быстро сменилась на возмущение и протест. Ника чуть не топнула ногой, но обернулась и тут же притихла, потому что Деметрий смотрел сурово, словно знал, чем сдержать ее порыв. Елена обошла рабочий стол, взяла корзинку, в которую Эфроим по вечерам собирал гальку на море, и вручила ее Нике.

Возразить Ника не посмела. Эфроим оценил суровость и эффективность спартанской манеры воспитания. Елена мало проводила времени в его доме. Что она могла знать о его заботах? Верно и то, что еще одни рабочие руки ему были необходимы, он собирался взять мальчика из другой семьи. Ему пришлось бы платить за работу или кормить его, предложение Елены стало очень своевременным. Мастерская едва держалась, потому что в город приехали еще два греческих мозаичника, поселившись недалеко от его мастерской, они стали переманивать его старых заказчиков. Они набирали простые орнаменты и работали пока за меньшую плату. Положение семьи мог спасти только большой заказ. На удачу купец Фелиций с улицы прилегавшей к Брухеуму, затеял расширить дом и заказал Эфроиму выложить полы в доме камнем и картинами из мозаики.

Елена кивнула Деметрию, они пошли к выходу. Ника посмотрела на Эфроима, потом им вслед и бросилась за Эл. Эфроим перевел дух.

— Почему? — Ника едва сдержала накопившийся гнев. — В чем смысл таскания камней?

— Догадайся, — ничуть не смягчившись сказала Эл. — Так ты нанесешь наименьший исторический вред. То, что ты видишь или слышишь больше других, не дает тебе права вмешиваться в ход событий. Я тебя предупреждала и запрещала это делать много раз. Дело тут не в том, что ты права. Я вижу, что права. Но влиять на других тебе запрещено. Будешь возмущаться, заставлю камни таскать до конца операции. Замечу, что вредничаешь или срываешься на домашних, отправлю к чертям на борт Геликса. Здесь не игры в превосходство. Ты выставила Эфроима мужчиной, неспособным вести дела согласно и вежливо. Ты оскорбила его прилюдно. Здесь не будущее, я считаю лишним и глупым напоминать об этом. Да, Эфроим — мягкий человек. Он такой. Не твое дело это исправлять, моя дорогая.

— Я найду ему другого заказчика.

— Только посмей. Думай, что делаешь.

Ника гневно сопела. Эл удачно выбрала позицию для разговора, рядом не было домашних Эфроима, сам Эфроим был рад, что разговор оказался коротким. Геликс ушел в режим молчания. Не было никого, кто стал бы союзником или помешал Эл. Ника выпалила последний аргумент:

— Алик с тобой не согласится. Я нужна.

Эл подняла брови посмотрела вопросительно, но ничего не сказала. Потом Эл сделала то, чего не делала никогда. Она хмыкнула, презрительно повернулась к Нике спиной, и направилась в сторону ворот.

— А ты, оказывается, еще дура маленькая. Я думал, что ты взрослее, — вдруг сказал Дмитрий и пошел следом за Эл.

Ника вероятно удержалась бы на волне гнева, который сейчас перевешивал остальные чувства, но тут не вовремя во дворике возник встревоженный Эфроим. Его обеспокоенный взгляд полный участия вызвал в груди волну боли и, не вытерпев, Ника зарыдала.

— Я хотела помочь, — срывающимся голоском выговорила она.

Эфроим обнял ее.

— Я понимаю. Я уже не сержусь.

— Я оскорбила вас?

— Ты не желала зла. Я не настолько горд, чтобы это меня глубоко обидело.

Эфроим отвел Нику в неухоженный уголок сада, где дикий виноград создавал живой купол и там, вдали от любопытных, дал ей время выплакаться. Она быстро справилась с собой. Эфроим повидал на своем веку не мало женских слез по разным поводам.

— Ты боишься Деметрия? — осторожно поинтересовался он.

— Нет. Я люблю его, — шмыгая носом, сказала она.

Тут было чему удивляться. Наконец-то Эфроим получил подтверждение, что эта юная особа интересуется мужчинами.

— Он стар для тебя, — усомнился Эфроим.

— Ничего он не стар. Он седой потому что... — Ника вовремя умолкла, вдруг осознав, где находится и с кем говорит. Она словно побывала на мгновение в другой реальности, где мир не таков, каким кажется. Всплеск эмоций схлынул.

Эфроим не стал расспрашивать. Он успокоился тем, что вряд ли ее чувства взаимны. Во взгляде Деметрия он не уловил по отношению к юной Нике никаких претензий. Да и Елена не позволит. Спартанка продемонстрировала власть, которую он чувствовал, но не имел явных подтверждений. Судя по тому, как коротко и ясно свершился суд над Никой, он мог сделать вывод, что такое происходит не в первый раз.

С этого утра отношения в семействе Александра больше не казались Эфроиму безмятежными, он теперь знал наверняка, что в этом маленьком клане правит не Александр.

Ника начала работать, и под руководством Эфроима до полудня разбирала камешки по цветам. Работа ее успокоила. Внучка Эфроима, Лидия, завсегдатай мастерской, принялась ей помогать. В одиночку Лидия никогда бы не стала заниматься скучно работой. Но они с Никой заигрались, выхватывая на скорость камешки из корзины. Вскоре они хихикали. Эфроим был рад, что Лидия не отвлекает его от серьезной работы, а Ника забыла о своих невзгодах. Он слушал их смех с удовольствием и оказался доволен объемом проделанной работы. Похвалив помощниц он ушел проверять работу в доме купца.

Когда он возвратился, Елена и Деметрий уже вернулись. Они ожидали встречи с прорицательницей. Они расположились на грубо сделанной каменной скамье, под самым большим деревом во дворе и переговаривались. Эфроим отправился отдавать распоряжения по поводу приема гостей.

— Зачем тебе оракул? — задал Деметрий запоздалый вопрос.

— Предчувствие, — ответила Елена.

— И что тебе говорит твое предчувствие?

— Что в этой встрече есть смысл. А что чувствуешь ты?

— Ничего. Видимо это совсем не касается моих обязанностей.

— Не воспринимай свое положение, как обязанность. По большому счету, решение меня защищать — твое решение. Понимаю, Тиамит подогрел твои устремления, но ты для меня — друг. За эти дни я успокоилась. Нет здесь опасности, которую мы ожидали. Бродить за мной по городу постоянно нет необходимости. Как ты относишься к тому, что я поручу тебе разведку окрестностей. Мы не просчитывали стратегию ухода из города, поведение в случае экстренных ситуаций. У тебя всегда хорошо получалось продумывать эти действия. Займись. Заодно Алик остынет.

— Ты решила уступить, — заключил он.

— Да. Если он хочет быть в курсе всех моих дел, я ему это позволю. Не хочу, чтобы он укрепился в мысли, что я от него отдаляюсь. Он всегда был хорошим союзником.

— Хорошо. Я сделаю как ты скажешь, — он помолчал. — Тебе эта ситуация что-то напоминает?

— Да. Вердану. Мое первое задание на службе в Галактисе. Визит к гадалке. Тогда гадалка поняла, что со мной что-то не так. У предсказателей особенность подмечать такие вещи.

— Опасаешься, что она тебя разоблачит?

— Каким образом? Из-за нашей неопытности Эфроим и его семья уже думают о нас на свой лад. Не думаю, что визит прорицательницы что-то изменит, будет больше домыслов. Я прошу предсказания не своего будущего.

Эл нравилось говорить с ним, нравилось, что он начинал чем-то интересоваться, задавал вопросы, делился впечатлением. Дмитрий сделал первые шаги к выходу из замкнутого состояния. Ему было трудно, но он осознанно шел на эту жертву. Ему все еще хотелось одиночества, покоя, не хотелось вникать в заботы окружающих. Сначала он выбрал позицию пассивного наблюдателя, но эти пару дней, Эл снова начала ощущать на себе не просто его внимание, в ту теплую заботу, которой он окружал ее прежде. У енго повились на это силы. С тех пор, как он покинул остров прошло примерно три месяца. Прогресс был заметен. Он мог не выходить утром, не участвовать в разговоре с Никой и Эфроимом, но помнил, что имеет влияние на Нику, и помог Эл свести разговор к минимуму. Это был добрый жест с его стороны.

Сейчас он намеревался присутствовать на сеансе прорицания.

Им пришлось ждать. В сопровождении мужчины, юноши и молодой женщины, появилась пожилая женщина, довольно крупная, в просторных одеждах на египетский манер. Она держала в руке веер в виде лепестка с перьями и помахивала им. Ее наряд отличало обилие украшений.

Эфроим прибежал во двор и почтительно поклонился всем гостям. Потом поманил жестом Елену. Пока она подходила к группе гостей, Эфроим объяснял причину ее присутствия. Женщина спокойным, бесстрастным взглядом осмотрела ее и Деметрия.

А потом их допустили туда, куда прежде не водили гостей. Это было семейное святилище. Находилось оно в глубине еще одного маленького дворика. В эти помещения, никто из команды Эл раньше не был допущен. Это было место с семейным алтарем.

— Сначала ты, Эфроим, — сказала женщина указывая на хозяина.

Она взяла у своего юного помощника какой-то сверток, и они с Эфроимом скрылись за тяжелой занавеской, висевшей на входе в семейное святилище. Остальные гости остались ждать снаружи.

За занавеской слышалось какое-то бренчание, низкие ноты голоса Эфроима и еще более тихий женский голос.

Эл сообразила, что их даже не представили. Зная, что Дмитрий слышит разговоры за занавесом, она стала осматривать дворик. Тут был маленький водоем с рыбами и тритонами, несколько высоких насыпей, похожих на клумбы, на них были высажены растения. Некоторые уже выбросили бутоны и собирались цвести. Эл вспомнила о времени, о холодном утре под Москвой, о перемене дат, ошибке в расчетах, жизненной перемене, которую спровоцировала она сама

Промежуток их относительно спокойной жизни оказался слишком коротким.

Из-за занавески слышалось усилившееся постукивание и бормотание, просочился запах благовоний и дыма.

Все оставшиеся во дворе стояли почти не шевелясь. Эл обратила внимание, что головой из стороны в сторону вертит она одна, остальные сосредоточенно молчат и ждут терпеливо.

Действо длилось довольно долго. Потом занавес поднялся и наружу вышел Эфроим. Вид у него был очень отрешенный, взгляд туманным, скорее пьяным. Его загорелое лицо приобрело сероватый оттенок. Мужчина поддержал его, когда Эфроима качнуло.

Но теперь настала очередь Эл. Все тот же мужчина, спутник женщины, скорее всего родственник, сделал твердый жест рукой, указав ей на проем двери. Он придержал занавес, чтобы она вошла.

— И другой, — раздалось из сумрака.

Дмитрий последовал за Эл.

В комнате висела дымка, воздух был пропитан тяжелой смесью запахов. Женщина властным жестом указала Эл на место перед собой, а Дмитрию — слева от Эл поодаль.

Они сели.

Без вступления женщина попыталась схватить Эл за запястье. Эл резко отдернула руку.

Она успела осмотреться. В комнате был устроен алтарь со статуэтками, горело несколько лампад. Они чадили, но запах горящего масла был бы не таким резким по сравнению с запахом благовоний. Оставалось догадываться, что могло так пахнуть. На циновке между ними стояла большая медная чаша, в ней что-то жгли, запах шел оттуда.

Женщина больше не делала попыток схватить Эл за руки.

Она что-то пробормотала на непонятном языке и изменила позу. Она села иначе, подобрав под себя одну ногу, а другую согнула в колене и прижала к груди. Подол ее одежды был испачкан сажей.

Потом она провела рукой по краю медной чаши. И вдруг схватила Эл за шею так ловко, что та не успела увернуться. Она сбросила с головы Эл платок и выпачканным сажей большим пальцем свободной руки провела по лбу Эл. Потом женщина отпустила ее, взяла в руки пучок травы и зажгла его, он занялся факелом, она бросила его в чашу. Туда же она швырнула еще что-то. Клубы дыма взметнулись к потолку и устремились к маленькой отдушине. Эл проследила за ними глазами. Глаза стало щипать. Эл сглотнула.

Женщина закачалась часто и зашептала что-то, потом воздела руки к потолку. Ее нервное движение повторилось несколько раз. Потом она накрылась платком с головой, захватив часть дыма.

— Я пришла просить предсказание не себе, — проговорила Эл.

Женщина сделал в ее сторону угрожающий жест, заставляя ее замолчать.

— Лаодика не выйдет замуж. Она будет счастлива своей жизнью, но опечалит свою семью, — монотонно сказала женщина. — Тебе предстоит стать жрицей Астарты. Ты найдешь то, что ищешь, и утратишь, когда палящая звезда взойдет на небо ранним утром далеко отсюда. Ты отдашь его сама и золотая пыль развеется в руке мудрого.

Женщина умолкла.

— И где мне искать? — вкрадчиво спросила Эл.

— Ты отыщешь это в темноте, в святилище тайны и мраке подземного мира, среди мертвых. Мельзис ему имя, — помолчав, продолжила она. — Женское начало проще обрести там, где оно утрачено. Тебе.

Женщина опять стала качаться. Эл снова хотела задать вопрос. Опять резкий жест остановил ее.

— Он, — она указала в сторону Дмитрия. — Несчастный раб своих чувств обретет покой в новой любви, когда увидит смерть так близко, что сможет ее обнять. Это будет там, где положено быть только богам.

Женщина опять закачалась.

— Твой мужчина...

— Не нужно, — оборвала ее Эл и, чтобы остановить процесс, сама схватила женщину за перепачканную сажей руку. Покрывало поднялось и едкий запах ударилв ноздри. Эл не задержала дыхание.

Тут ее тряхнуло до звона в ушах, свело желудок и стало очень жарко. Эл мгновенно взмокла. Последнее, что она могла почувствовать из этой реальности — это капля пота, которая потекла от виска по щеке.

Потом последовала череда видений, резкая и быстрая смена картин, которые невидимая рука листала с бешенной скоростью. Сознание задерживало лишь те из картинок, которые могло быстро связать с той реальностью, которую покинуло. Последнее, что она увидела было бледное лицо Самадина Бхудта, живого, с туманным взглядом темно карих глаз с крупными веками. Его губы шевелились, что-то шепча на том же самом языке, которым говорила прорицательница.

Лицо стало другим. Это был Дмитрий. Он держал ее за виски. В ноздри ударил сильный резкий запах. Над ней склонилось женское лицо, прорицательница. Оно было выпачкано сажей, вьющиеся волосы копной спадали виз, они не были убраны в прическу, а просто распущены. Женщина давала ей что-то понюхать.

— Боги, она очнулась, — проговорила женщина.

Эл, наконец, сообразила, что лежит все там же, в сумерках комнаты, на циновке. Дмитрий осторожно держал ее голову, а женщина приводила ее в чувства.

Эл не стала сопротивляться, когда ей опять вымазали лицо смесью, которая пахла как нефть.

— Это чтобы злой дух не захватил ее душу, — сообщила женщина.

Эл тряхнула головой.

— У тебя был транс, — тут же пояснил Дмитрий, не дожидаясь вопроса, что с ней было.

— И долго? — спросила она.

— Да. Ты едва дышала.

— В пучке был дурман и что-то из галлюциногенов, — сказала Эл, забыв об осторожности.

Женщина опять принялась ее растирать чем-то, на этот раз ноги.

— Все хорошо, — попыталась остановить ее Эл.

— Дух великой богини посетил твое тело. Ты не сказала Эфроиму, что посвящена, — сказала женщина украдкой.

— О таком не болтают, — поддержала ее заблуждение Эл.

— У тебя договор, — добавила женщина.

— Что?

— Для тех, кто приходит с той стороны звезд, нужен договор. Так сказали боги. Все, кто приходил уже мертвы, кроме одного. Он предался во власть Диониса, потому еще жив. Твой мужчина...

— Нет. Не нужно, — опять остановила ее Эл. — Не хочу ничего больше знать. Довольно.

— Но ты знаешь, — наставила женщина.

— Не важно. — Вид у Эл стал грозным.

Женщина отступила.

— Неси ее на воздух. Она теперь все знает сама, — сказала женщина и поднялась на ноги.

Она придерживала занавес, когда Дмитрий выносил Эл из святилища.

Никто из сопровождающих прорицательницу не подал признаков удивления или тревоги, точно так и должно было быть. Увидев перемазанную Елену, один только Эфроим всплеснул руками и попытался помочь, но был оттеснен крепким плечом Деметрия, который положил Елену у водоема и встал рядом.

Женщина тоже вышла на воздух за ними следом. Она задумчиво стояла упираясь запястьем в лоб и старалась отдышаться. Ее шумные вдохи-выдохи нарушали тишину. Она прокашлялась, и велела мальчику собирать вещи. Тот юркнул в святилище.

— Я приказал открыть для вас купальню сообщил Эфроим с прежним почтением.

Женщина покивала, не отрывая руку ото лба.

Дмитрий предположил, что у нее головная боль. Он сам старался дышать редко и не глубоко, пока шло это действо, запах был едким, потом вовсе задержал дыхание, когда дым стал очень густым, а то бы и он рухнул в обморок. Эл сидела слишком близко к чаше.

Поскольку заботы о ней никто не проявлял, а Эфроим был занят гостями, он помог Эл уйти в их комнаты и отправился искать теплую воду для умывания. Даже оттенок волос у нее стал сероватым от той копоти. Когда он возвратился Эл печально сидела на циновке рядом с лежанкой, погруженная в свои мысли. Он принес сосуд с высоким горлом и удобной ручкой, большую керамическую чашу и кусок ткани.

Он начал отмывать лицо Эл, а она словно все еще пребывала не здесь. Он ничего не спрашивал лишь ловил странные оттенки ее состояния. Оно менялось от апатии до дрожи. Он предположил, что ее память восстанавливает то, что она видела. Они с прорицательницей понимали друг друга. Эл, благодаря своим способностям увидела то же, что женщина. Он не стал бы подвергать это сомнениям.

По счастью поблизости не оказалось Алика, а если он что-то уловит, то немедля примчится. Ника от обиды тоже не явилась полюбопытствовать. Дмитрий решил побыть с Эл на всякий случай.

Вскоре он понял, что любопытных не будет. Здесь подобное действо считалось священным. Он слышал, спустя время, как Эфроим провожает гостей и как среди прочего звучит его имя. Он догадался, что женщина желает его видеть. Пришлось оставить Эл и спуститься во двор.

Его появление опять не удивило ни женщину, ни ее сопровождение, ни даже Эфроима. Она была переодета в чистые одежды и выглядела почти такой, какой пришла в этот дом.

Он осмотрел всех, а поскольку был всех выше, то на него подняли головы.

— Преклони колено, — попросила его женщина.

Дмитрий нахмурился, но сделал так, как она просила.

Женщина сняла с шеи какое-то из своих многочисленных украшений, набросила веревочку ему на голову, потом спрятала свой подарок за горловину его туники. Дмитрий чуть не подался назад, но все-таки позволил ей взять его лицо в руки. Ладони ее были удивительно мягкими и пахли смолой.

— Ты счастливее многих, ты любимец богини, — заговорила женщина нежно, тоном матери и улыбнулась ему. — Береги ее.

Она отошла от него и подала знак, что уходит.

Дмитрий так и стоял провожая ее взглядом. Она своим прикосновением словно смахнула с его души паутину тоски и остатки боли. Ему захотелось улыбнуться, и он улыбнулся ей вслед.

Эфроим запер ворота за гостями, обернулся и увидел, как Деметрий неспешно поднимается наверх. Шел он медленно, Эфроим проводил его взглядом полным доброй зависти.

Эл перебралась на лежанку и смотрела в потолок. Дмитрий молча растянулся рядом на циновке.

Он дождался, пока она уснет.

Глава 15

Алик вернулся, чтобы сообщить друзьям и Эфроиму, что они готовы перебраться в новый дом. Первым делом он посетил мастерскую, обратил внимание на то, что Ника сидит в углу и перебирает камни. Это обстоятельство его удивило. Он не успел поинтересоваться, в чем причина такого трудолюбия Ники, к нему подошел Эфроим.

— Пойдем со мной, — он потянул его за одежду.

— А Елена еще не возвратилась? — на ходу спросил он.

— Она в доме. Она спит.

Алик не успел этому удивиться. Он не уловил присутствия Эл и подумал, что хозяин ошибся. Эл могла ускользнуть незаметно. Эфроим оставил его одного в большом дворе не надолго, потом возвратился с кувшином и плошкой. Он вручил кувшин со словами.

— Ей стоит выпить все это, угар пройдет.

Эфроим заметил, как Александр воззрился на него с удивлением. Мастер понял, что Александр не видел Елену.

Теперь Эфроим стал понимать, почему Александр неопределенно называл Елену то женой, то невестой, то возлюбленной. Елена вела себя так, будто они совсем неженаты. Визит предсказательницы развенчал их тайну. Елена по мнению предсказательницы — жрица. Она, очевидно, сбежала с македонцем из храма, где служила. Это объясняло большинство тех странностей, которые подмечали Эфроим и его семья.

Александр тем временем подозрительно заглянул в кувшинчик.

— Это молоко.

— Немного меда и оливкового масла. Это поможет.

— Эфроим, что случилось?

— Приходила моя родственница. Она предсказывает. Елена испросила у нее прорицание. В святилище от дыма ей стало плохо. Деметрий сказал, что это не опасно.

Эфроим обратил внимание, как лицо македонца мгновенно стало злым, при звуке имени.

— Я пойду наверх, — сказал Александр строго.

— Постой. — Эфроим едва успел ухватить его за руку. — Я не стану вас винить. Любовь — сильное чувство. Только, если она жрица, то боги тебе это не простят. Астарта — грозная богиня.

Александр ничего не сказал, не стал возражать, он ушел мрачный и встревоженный.

Эл очнулась, когда он нежно взял ее лицо в руки. У нее был жар, ее лихорадило. Алик припомнить не мог при каких обстоятельствах с ней происходило подобное. Что же случилось?

— Эй, ты меня слышишь? Эл, милая. Эфроим передал тебе молоко с медом и маслом. Не знаю, можно ли тебе?

— Это отравление. Да. Молоко возможно подойдет, — она открыла глаза.

— Зачем ты это сделала?

— Мой маленький промах, — выдохнула Эл. — Все пройдет к утру.

— К утру? Так долго? Почему?

Он не хотел напирать, но должен был знать.

— Меня травили в мирах... Потом был яд для того, чтобы вызвать видение. Видимо, это остаточная реакция. Тело среагировало на компоненты благовоний.

— Голова болит?

— Конечно, болит.

— Я вызову Алкмену.

— Не нужно.

Он выпоил ей две чашки молока, пока она не начала протестовать и лег рядом. Это все что он мог сделать. Он обнял ее, Эл тут же провалилась в дремоту. Потом она повернулась к нему спиной. Он поцеловал ее несколько раз за ухом, от ее волос и одежды шел резкий запах дыма.

Он не смог лежать долго, вышел из комнаты, спустился во двор и увидел Дмитрия.

— Как ты это допустил! — Алик метнул в него злой взгляд.

— Это был эксперимент. Эл потеряла сознание стремительно, почти мгновенно.

— Ее нужно выкупать. На коже копоть. Одежда пропахла дымом. Ты мог бы помочь ей переодеться. Хотя бы.

— Чтобы ты устроил мне сцену ревности. А впрочем... — Дмитрий многозначительно замолчал.

Алику чуть подался на на него. Дмитрий предупредитеьно сжал кулаки и не отступил.

— Геликс сканировал ее, — спокойным тоном заговорил Дмитрий никиак больше не реагируя на его всплеск. Алик сдержал гнев, отступил. — Он предложил поднять ее на борт и почистить кровь. Эл отказалась.

— Почему?

Дмитрий собирался сказать, что Эл что-то видела, может быть видела и после того, как ее вынесли из святилища, но смолчал. Эл сама расскажет, когда сочтет нужным.

Как тольтко он заметил приближение Алика, ушел из комнаты, где в полу-беспамятстве Эл боролась с недугом. Он не мог помочь, но уже позаботился о том, чтобы в купальную наносили воды из общественного бассейна через улицу, сам помогал двоим племянникам Эфроима таскать воду. Под его руководством развели огонь под большим котлом. Женщины уже готовились выкупать Эл. Выговор Алика он принял с пониманием. Ситуация стала для него неожиданностью, более чем падение ее катера в чужой пустыне. Этот угар очень странен, его беспокоило то, что сказала женщина, и что видела Эл. И свою реакцию на посыл женщины в его адрес он не мог объяснить. Ему стало легко, после минутного общения с ней, будто она легкой рукой смахнула част ьгруза с души.

Алик ушел в мастерскую. Ника была там одна.

— Ты знала об этом?

— О чем?

— Об обмороке Эл. Ни ты, ни Геликс не сообщили мне.

— А зачем?

— Эл плохо, по-твоему, я не должен об этом знать?

— Что, на Димона наехать не вышло, решил со мной поквитаться? Я тут камни перебираю по приказу твоей Елены. И у меня еще очень много работы. Не знаю, когда вернусь к своим обязанностям. Иди, наори на Эфроима, это он виноват, он гадалку позвал. Гадалку найди...

— Что за тон?

— Ой, простите. Но заказов у Эфроима пока больше нет. Пол в шестьдесят квадратных локтей не часто встретишь в этом районе города. И вообще мне с мальчиками пора на пляж.

— Куда?

— На пляж. Камни собирать. Скоро отлив.

Ника схватила корзину и, крича на ходу имена мальчишек тоном заправского командира, быстренько ушла из мастерской.

На его удачу пришел Эфроим.

— Ради всех покровителей, расскажи, Эфроим, что происходит? Что за повинность для Ники? Как вышло, что Елена упала в обморок? У нее хорошее здоровье.

И Эфроим пересказал Александру, что происходило с утра до этого времени.

— Не гневись на Деметрия. Он не знал, как на нее подействуют воскурения. И он был там, и сам вынес ее на руках. Ему не следовало прикасаться к ней, но он видно не знает, кто такая Елена.

— Что ты имеешь в виду?

— Он запросто взял ее на руки, не боясь гнева богини. Мужчина не должен так прикасаться к жрице, нужно было позвать женщин.

— Эфроим, да почему ты решил, что Елена — жрица? — Александр чуть повысил голос.

Эфроим немного замялся. Но не мог же Александр не знать правды о невесте, но ео удивление было искренним.

— Моя родственница прорицает очень давно, с тех лет, как была девочкой. Она делает верные предсказания, потому что видит души людей. Она никогда не ошибалась. Елена сама попросила разрешения к ней обратиться. Она же понимала, что оракул скажет правду.

— Ты ее позвал?

— Нет. Моя родственница знала о моих затруднениях и согласилась испросить совета у богов. Я только попросил сделать предсказание для Елены. Она сказала все, что видит. Обо всех, кто присутствует. Мы стояли рядом со светилищем, череззанавес было слышно, что там происходит. Но я никому не расскажу, что Елена — жрица. Предсказательница молодости она тоже падала в обморок и пребывала в забытьи до суток. Потом вышла замуж. Муж запрещал ей прорицать ради ее же блага, но силу она не утратила. После смерти мужа, она часто помогает близким и этим утешается. Забыл сказать Деметрию, что она желала видеть его гостем. Скажи мне, Александр, как вышло, что ты не знаешь о Елене самого главного?

Это обстоятельство они не обговаривали заранее, нужды не было. Алик был взвинчен, чтобы на ходу придумывать эту часть легенды.

— Можно я не стану говорить, — отказался он.

— Если ты увел ее из храма, или она сама ушла за тобой, то ее будут искать. И весть о таком поступке может дойти до властей. Если вы не прогневали богов, то вас будут преследовать люди. Я не стану никому говорить об этом, но лучше будет, если вы не станете заключать брак в Александрии. Слухи разойдутся быстро. Лгать людям, что она тебе жена, тоже не следует.

— Она мне жена, — не выдержал Алик.

Эфроим вздохнул в ответ.

Вечером их навестили Лин и Алкмена. Эфроим был рад снова увидеть их. Ему пришлось повторить рассказ. Эфроим заметил, как Алкмена встревожилась и поспешила к Елене, а Лин лишь многозначительно покачал головой.

— Она жрица? Ты не мог не знать. Ты брат, — спросил Эфроим у Лина.

Эфроима терзало любопытство и тревога.

— Это не тот случай, когда женщина дает обет безбрачия, — тон спартанца был мягок и лишен опасений. — Ее посвятили не по ее согласию. Ты понял, Эфроим, что она необычная. От этого ей многое пришлось пережить. Она приехала в Александрию по делам, не для того, чтобы выйти тут замуж или поселиться здесь. Не тревожься, завтра утром мы переселимся в другой дом, и тебя не будут больше терзать эти заботы. Я слышал, Елена наказала Нику. Если ты будешь с ней строг и справедлив, она начнет тебя уважать. Ника — сложный человек, но честный. Если убедить ее в справедливости действия, она это со временем примет. Она умная девочка.

— А ты позволишь твоей жене навещать мастерскую? — спросил Эфроим.

Лин улыбнулся доброй улыбкой.

— Да.

Тон Лина, его манера говорить, наконец-то, успокоили Эфроима.

По пути в новый дом их догнала Ника. Она заявила, что жить в доме Эфроима она не будет.

— Не сердись на Эл, она права, — сказала Оля, едва за ними закрылись скрипучие ворота дома.

Они осмотрелись и выбрали место посредине двора, чтобы погооврить.

— Ты дуешься на Эл за наказание? Благодари, что вообще осталась. Вмешиваться в дела местных — это глупость. Тебе Эл нужно благодарить.

— Она не взяла меня в библиотеку, — зло фыркнула Ника.

— И я бы не взяла. Это не рынок и не мастерская Эфроима, — возразила тут же Ольга. — Ника, это сложная работа, где нужно действовать только наверняка. — Что же теперь будет с этим обмороком? Все равно же разболтают по секрету всму кварталу.

— Ты не знаешь, что случилось с Эл на этой церемонии прорицания? Как-то с трудом могу поверить в обморок, — сказал Игорь.

— Я понятия не имею. Я таскала камни, — ответила Ника.

— Я тут вижу проблему, даже две, — заговорил строгим тоном Игорь. — Ника, или ты проявляешь глупое упрямство, пытаясь самоутвердиться, либо ты в принципе не понимаешь с какой опасностью сопряжена наша работа. Ты же изучала работу патруля целый год. Этого довольно, чтобы понять механизм взаимодействия с историческим материалом и с группой. Тебе говорить нужно осторожно, а ты вмешалась.

— Но Эл-то вмешивается!

— Эл умеет правильно учитывать обстоятельства, — возразил он.

— И у Эл преимущество, она может себе это позволить из-за ее взаимодействия со временем, — добавила Ольга.

— Вот только не нужно снова о дверях. Кто видел эти двери? — ворчала Ника.

— Мы в них проходили, — пожала плечами Ольга. — С помощью Эл, конечно. И я не о дверях говорю, а об умении ощущать ситуацию.

— А меня она ни разу на свой остров не взяла.

Ольга далда жесмтом понять, что разговор бсполезен. Ника была в том самом взвинченном состоянии, когда взывать к голосу разума было бессмысленно.

Она отвернуась от них, потом пошла в сторону дома, замахала руками и опять завочала.

— О-о, явился. Воспитатель.

Ника со злым видом поспешила удалиться до того, как постучали в ворота.

— Это я, — раздался снаружи голос Дмитрия.

Игорю пришлось опять поднят тяжелый деревянный засов. Дмитрий прошел в образовавшуюся щель ворот и помог ему снова их запереть.

— Ты оставил Эл? — удивился искренне Игорь.

— Алик хочет выяснить с ней отношения. Не отходит от нее ни на минуту. Ему в таком состоянии лучше быть с ней. Будет хуже, если я там буду находиться. К тому же, с Никой вы не справитесь. Если она сбежит, я ее найду. Она это знает.

— Она хотела сбежать?

— Планировала.

Игорь хотел сдержаться, но не смог. Он заметил:

— И все же, ты оставил Эл.

— Нет угрозы, от которой я должен ее защищать. Алик ей нужнее, у него сила.

— Во время церемонии у Эл было видение? — уточнил Игорь. — Снова?

— Определенно, она что-то видела.

Игорь вздохнул как-то грустно.

— Самадин ее этому учил. Но странно, что ей стало плохо от дыма, — заметил Игорь.

— К ней возвращаются способности, но она не так сильна, как раньше, — ответил Дмитрий.

— Что произошло, когда вы были в космосе? — встревоженнос спорсила Ольга. — У нее рука болит, уж меня не обманешь. А этот обморок результат упражнений у Самадина? Ты знаешь. Расскажи, пожалуйста, Дмитрий.

Дмитрий повернулся к ней.

— Лоролан нас нашел. Устроил Эл аварию. Она рухнула в пустыне во время полета. Машина — в дребезги, включая капсулу пилота. Эл еще в Москве была с недопеченной рукой. Несколько перебросок подряд. Самадин. Драка в Перпиньяне. Нагрузка, — пояснил Дмитрий.

— Я Нику проверю.

Оля решила уйти. Если она покажет свою тревогу, это может выбить из равновесия Игоря и заставит Дмитрия еще больше напрячся.

Игорь продолжил разговор.

— Она стремительно поседела, когда узнала о Самадине, — Игорь хмуро посмотрел на друга. — Бишу сказал, что видел такое, когда она чуть не убила Алика... Тогда... Это результат не просто напряжения, а кризиса. Сколько она сил потратила? В Перпиньяне была драка? Вы обошли эту деталь.

— Ну, не совсем драка. Потасовка. Мы не позволили ликвидировать наблюдателя и нас. Мы нейтрализовали двенадцать человек патрульных, чтобы они сигнал тревоги наверх не передали и не скрыли наши следы. К счастью навигатор оказалась из наших.

— Задача была не только отвлечь от нас внимание, но и оповестить все отделения? Это чертовски хороший ход. Нарушение связанное с новым способом проникновения в прошлое — это ошеломляющая новость. Но так рисковать может себе позволить только Эл, — сказал Игорь с гордостью. А мы этот проход не оговаривали.

— Едва ли это оценят так же высоко, как ты, — вздохнул Дмитрий.

— Патруль пришел не через платформы.

— Иначе бы нас не выследили.

— Выходит, Эл решила поучаствовать в доказательстве работы теории Самадина. Алик и я не поверили в ошибку, а она поверила. Значит Эл здесь не только артефакт ищет, — Игорь состроил довольную мину. — Едва ли она отдаст контроль Алику, потому что только она понимает до конца, что происходит и еще будет происходить. Я вчера понял, как это трудно. Я не уверен, что из Алика сейсчас выйдт адекватный командир. Ольга проверяла последние данные на него. Это уже на грани возможностей нашей науки, как она говорит. Не смотря на то, что они имеют индивидуальные биологические матрицы, каждый свою, но где-то в прототипе Алик и Эл имеют одну природу. То есть они из одного мира. А Эл настаивает, что они из одной семьи. Геликс вежливо смолчал. Ты можешь в это поверить?

— Я принял это как данность.

Игорь покивал. Не стоило ждать от Дмитрия иного ответа.

— Он знает?

— Я не вмешиваюсь, что мог я ему сказал.

Игорь почесал затылок.

— Не знаю, что и делать.

Ольга вышла во двор с плетеной корзинкой кувшином в руках. Она пошла к ним, вышагивая по камням двора

Заметив суровые лица друзей она вдруг поставила корзинку на голову и прошлась к ним, вызвала этим поступком заинтересованный взгляд Дмитрия и улыбку Игоря.

— Видела на рынке, как женщины это делают. Если донесу, предлагаю поужинать, — сказала она.

Игорь ей помог и они устроились на каменной скамье тут же у входа. Она села между ними.

— Думаю, мы вовремя ушли от Эфроима, не остались на ужин, а то не знаю, что говорить. Теперь Эл будуд считать беглой жрицей. Тут сурово наказывают за такие поступки. А еще я подумала, что вы проголодались.

— Спасибо за заботу, — ответил ей Игорь. — А я думаю, что лишившись постояльцев в нашем лице, Эфроим лишился части дохода.

— А Ника? — спросил Дмитрий, глядя на блюдо с фруктами и три чаши, что там лежали.

— Я уже отнесла ей еду. Пусть побудет одна. Все еще ворчит. Она воспринимает все, как прогулку. Ой, у меня мысли разбегаются.

— Спасибо за заботу, — вдруг сказал Дмитрий.

Ольге стало приятно до слез.

Ольга сидела между ними, угощала их, разливала воду. Они сидели втроем на одной скамейке, ели молча, поглядывали друг на друга. Игорь поймал на лице Ольги выражение надежды. Она была рада видеть Дмитрия не слишком мрачным и улыбалась, когда косилась на него, а на лице Дмитрия была маска спокойствия, но не такая, как раньше. Из его темных глаз исчезло выражение муки. Игорь заметил это себе с удовольствием.

— Забыл тебе сказать, — вспомнил Игорь. — То есть Эфроим обмолвился, что та женщина, прорицательница, хотела тебя видеть гостем в ее доме.

Дмитрий скосился на него.

— Правда?

Игорь кивнул. Дмитрий в своей новой манере ничего не ответил.

— Расскажи, как это было? — попросила Ольга. — Нам стоит волноваться? Я о церемонии.

— Нет. Если Эл захочет, сама расскажет. Правда в том, что женщина почувствовала Эл, но едва ли она станет с кем-нибудь говорить об этом. При этом она выглядела обычной, совсем не странной и поведение Эл ее не удивило. Она не первый раз проводит церемонию, может быть видела такое. Было видно, как она устала после этого действа. Она была спокойна. Это она вслух назвала Эл жрицей, но она сказала, что Эл ею станет. Снаружи наверное не так услышали.

— Так вот откуда убеждение Эфроима, что Эл — жрица. Теперь понятно, — сказал Игорь.

— Я схожу к гадалке, обязательно, — заверил Дмитрий. — Нельзя упускать ее из виду.

— Ребята, что с нами будет? Потом, когда мы отработаем эту операцию? — спросила Ольга.

— А ты уверена, что отработаем? — спросил Игорь, легонько толкнув ее плечом.

— Нам деваться некуда, — с улыбкой скала Ольга. — Мы сами спровоцировали все это.

— Мы придумали, как сделать временной маркер, — сообщил Игорь. — Хотел Эл порадовать. — У нас есть предложение. Если Эл согласиться, одной заботой у нее будет меньше. Вообще-то стоит взять на себя больше забот.

Игорь посмотрел на реакцию Дмитрия, тот пожал плечом.

— В доме прохладно ночью, предлагаю всем спать у очага в большом зале. Ты как? — Игорь с вопросом покосился на Дмитрия.

— Да, — кивнул он.

Когда утром Игорь проснулся от утренней прохлады, то не нашел Дмитрия, зато обратил внимания, что Ника ночью перебралась спать в зал.

Он поднялся, потянулся и прислушался. Он привык просыпаться под шум, утренние звуки в доме Эфроима. Снаружи слышалось щебетание птиц, где-то крикну петух, шум листвы. Чкеловеческого шума не было.

Самым большим преимуществом этого дома кроме компактности и запасных выходов, был водопровод. Воду можно было пить.

Он прошел в купальню, закрытое помещение, где был маленький бассейн, а вода текла изо рта странной маски, при повороте медной ручки, вделанной в стену. Идея простая и гениальная, чего он не ждал от этого времени. По его мнению, местная наука была на гораздо большем уровне, чем представляли себе последующие поколения.

Он умылся и стал размышлять, чему посвятить день. Если Дмитрий отступил, вручив Эл заботам Алика, то он едва ли мог что-то предпринять. До вчерашнего замечания Дмитрия, он не предавал значения тому, что Эл может уставать от всех этих событий. Он привык видеть ее сильной, а временами всесильной. После видения он не мог не заметить, что в ней скользит былая жесткость. Он подумал, что Дмитрий тоже мог измотать ее своей хандрой.

За размышлениями он не заметил Нику, которая пришла, чтобы тоже умыться.

— Доброе утро, — сказала она.

— Ты рано.

— Мне нужно помогать Эфроиму.

— Спешишь?

— Нет. Я хотела поесть, не хочу есть у них.

— Тогда за завтраком обсудим. Нам с Ольгой нужна твоя помощь. То, что ты работаешь в мастерской, очень кстати. Будешь, если что, работать со мной и Ольгой?

— Я в немилости, это как командор решит.

Ника никогда не называла Эл командором. Игорь удивленно поднял брови.

— Ты всерьез считаешь себя правой?

— Эфроим меня простил.

— Это отговорка. Не хитри, — попросил Игорь и улыбнулся ей.

— Не надо меня воспитывать. Хватает воспитателей.

— Знаешь, Ника. Мне нравится, что Эл стала строгой, — Игорь старался говорить, так чтобы не злить ее лишний раз, но в то же время донести до Ники суть своего посыла. — Если ты думаешь, что Алик примет твою сторону, то я тебя разочарую. Если бы он был действительным командиром группы сейчас, то ты бы уже обреталась на борту Геликса. Попробовала бы продолжать в том же духе, он бы приказал тебя усыпить. Он сейчас такой.

Ника хмыкнула. Она считала, что лучше знает, какой Алик. Скоро ей пришлось убедиться, что она ошибалась.

Эл и Алик появились еще до того, как она ушла. Они пришли со стороны второго входа на территорию дома. Эл выглядела бледной, но улыбнулась всем и успокоительным жестом попросила не задавать вопросы.

Алик обошел главный двор, осмотрелся строгим взглядом и остановился недалеко от Ники. Она бросила в него вопросительный взгляд, смекнув, что сейчас будет разговор. В ответ она услышала строгое:

— Ника, иди работать, тебя разговор не касается.

Он открыл ей ворота. Ощущения подсказывали, что если она не поторопится, он выпихнет ее наружу силой.

В большом дворе он был один. Был еще садик в малом дворе, он нашел там всех. Эл сидела на массивном обрамлении неработающего фонтана, в чаше которого была вода. Опустив туда руку, она водила ею по воде подцепляя пальцами длинные водоросли, словно расчесывая их. Вид у Эл был совершенно отрешенный, будто она созерцает что-то далекое от этой реальности.

Ольга рассматривала зацветающее дерево, а Игорь стоял, опираясь спиной на это же дерево.

— Где Дмитрий? — спросил Алик у них.

Они пожали плечами.

— Он ночевал здесь?

Они кивнули.

— Может быть, без него и лучше, — заключил Алик и начал собираться с мыслями.

— Оль... — Игорь скосился указывая ей на Эл.

Ольга поняла его без слов, подошла к Эл. Взяв ее за руку Ольга заботливо спросила:

— Эл, ты как?

— Мне нужно поесть?

— Пошли.

Алик понял, что они сделали это намеренно, даже не договариваясь заранее. Завидное взаимопонимание. Ольга "спасала" Эл от неприятного разговора.

— Эл, ты словно не здесь, — заметила Ольга, когда завела Эл в большой зал с очагом. — Я вчера запасла для тебя молоко.

— Я здесь. Молоко — это замечательно.

— Да, вот кувшин. Я вернусь к Игорю. Подозреваю, что ему понадобиться помощь.

— Ничего. Пусть Алик поорет немного. Ничего у него не выйдет. Останься, расскажи, что вы придумали с временным маркером?

Как только девушки удалились Игорь встал напротив Алика и заявил:

— Не смей с нами ссориться. Ничего не выйдет. Мы единодушно на стороне Эл. Это к сведению. Ситуацию с Никой ты без моих советов понимаешь. Уймись Алик, пока ты ничего не сказал.

— Какого черта вы копались в моей матрице?! — проигнорировал его предупреждение Алик и повысил голос. — С каких пор Ольга делает это, когда я ее не просил?

— Модель ей показала Эл, потому что мы не знаем, как себя с тобой вести. Может быть, тебе твоя новая манера взаимодействия кажется нормальной, мне — нет.

— Вы сообща искали степень моего величия? Или у Эл особенные планы, в которые последнее время она не рвется меня посвящать?

— Оставь Эл в покое. Она измотана, а ты ей дышать ровно не даешь.

— Думаешь я не знал. Я провел ночь рядом, чтобы она могла придти сюда. Не указывай мне, как к ней относиться!

— Что с тобой твориться, Алик? Никто против тебя ничего не замышляет, опомнись. Мы пытались понять, как себя вести. Когда мы пришли в это время, все шло прекрасно. Появилась Эл и Дмитрий, и ты готов взорваться. У нас полно работы, давай не будем ссориться и обсудим нашу часть работы.

— Я ее делаю!

Игорь схватил его за плечи.

— Успокойся. Успокойся, пожалуйста. С Эл все нормально. Это не видение, не как тогда. Ты себя ведешь, так будто бы она опять из той капсулы вылезла.

— Это видение... У Эл было видение, — настаивал Алик.

— И что с того? Она это не планировала. Не специально. Никакой задумки или тайны. Случай. А ты мечешься.

— Она что-то видела. Я знаю. Я почувствовал. Она отказывается говорить. В бреду она несколько раз звала Самадина.

Игорь не отпускал его плечи и стал трясти снова.

— Эй. Ну, успокойся. Что не так, Алик? Что тебя гложет? Ты злишься, отпихиваешь от нее Дмитрия. Это глупо.

Игорь удалось оттянуть его к скамье и усадить. Его единственным желанием сейчас было загасить начинающуюся ссору. Он сам задал неверный тон, а теперь решил действовать, как делал всегда — аккуратно.

В глазах Алика злость сменилась отчаянием.

— Я ее теряю, — вдруг обреченно выдавил он. — Она клялась мне в день свадьбы не возвращаться в миры. Но с момента того проклятого видения, эта мысль не оставляет ее. Ей жить десять лет. Она больше года уже потратила на Дмитрия и на тренировки у Самадина. И вот к чему это привело. Я почти ее не видел этот год. Я не хочу, чтобы она вернулась в миры. Я не знаю средства, как ее остановить. Я готов землю грызть, только бы понять, как ее остановить.

Игорь сильно сжал пальцами глаза.

— Причина всего, что с тобой твориться, только в этом? — выдержав нужную паузу спросил Игорь.

— Да. В этом. Я хочу, чтобы она была рядом. Просто была рядом. Я хочу любить ее и ничего больше.

— Прости за матрицу. Я не подумал, что тебя это заденет... А в том, чо произошло вчера самое опасное — это сплетни. Такое не утаишь.

— Я поговорил с Эфроимом и просил молчать о случившемся.

— Женщины не утерпят, — сказал Игорь.

— Не волнуйся. Этот случай удачно совпадает с планами Эл по работе в библиотеке и обеспечит ей легенду. Я даже поверю, чо она так специально сделала.

— Нет, Алик.Это случай, — возразил Игорь.

Ольга рассказала Эл об их с Игорем идее. Эл так же отстраненно молчала. Ольге казалось, что она ее не слушает.

— Эл. Ты здесь? — опять спросила Ольга.

Эл подняла на нее глаза и улыбнулась. В этой улыбке было что-то загадочное.

— Так, наверное, чувствовал себя Самадин, после своих упражнений. Мне часто тоже казалось, что он не здесь. — Глаза Эл стали грустными.

Она сидела у потухшего очага на низкой, плетеной табуреточке и изучала остывшие угли. Поза ее была расслабленной, а вид блаженный. Ольга догадалась, что ей стало лучше.

Ольга нашла на что сесть и устроилась рядом с Эл.

— Это было видение. Да? Дмитрий не стал говорить.

— У меня получилось то, чему учил меня Самадин. Мне самой это странно. У меня ничего не получалось. Возможно, я начну делать странные вещи, с вашей точки зрения, но не нужно мне мешать.

— Ты не хочешь рассказывать?

— Как говорил Самадин: это только варианты. Я с ним согласна.

— Ты видела будущее? — уточнила Ольга.

— Это не будущее, не прошлое, Оля. Мы находимся в прошлом. Я не знаю, что и как сложиться. Возможно, мне придется навестить ту женщину еще раз.

— Эл, не мне советовать, но может быть не стоит...

— Не ради повторной процедуры, не пугайся. Я не мастер Самадин, чтобы намеренно видеть одно и тоже на протяжении нескольких сеансов. И разумеется, хоть я выгляжу чуток безумной, но понимаю, что вмешательство человека этого времени опасно в нашем случае. Мне нужна помощь в интерпретации. Дмитрий наверняка сейчас у нее, он даст заключение, чего от нее ожидать. Без него я решение не приму.

— Алик сильно зол?

— Да. Ничего, справлюсь. Дайте мне придти в себя, и я его успокою.

Глава 16

Это время предполагало ранние визиты гостей, поэтому Дмитрий отправился в гости едва проснулся. Впервые он подумал, что стоит позаботиться о внешности. Он привел себя в порядок, на сколько смог.

Ворота были темно-красного цвета расписанные белым орнаментом. Краска была свежей, их недавно обновили. На его стук открылась калитка в воротах, уже знакомый юноша впустил его во двор и проводил, не задавая никаких вопросов.

Ему пришлось долго ждать хозяйку в небольшом зале, скорее дворике, где крышей служили перевитые растения, свисавшие с деревянных балок. Здесь было уютно, красиво, птицы спокойно летали с ветки на ветку.

Сначала пришла девушка с подносом и тихо расставила яства на небольшом мраморном столике. Чаши, блюда, сосуды были дорогими.

Потом появилась хозяйка. Одета она была так же как при первой встрече, за исключением обилия украшений, сейчас их было меньше. На руках у нее были удлиненные от кисти до локтя браслеты Волосы убраны в узел на затылке, а в него вплетены цветные бусы.

Он встал, когда она подошла, но она нежным жестом усадила его обратно.

— Доброе утро, — к приветствию она добавила добрую улыбку. — Деметрий. Я рада что ты пришел.

— Доброе утро. Прошу простить, я не узнал вчера твоего имени, — сказал он.

— Зови меня Матон. Мое имя длинное, несколько поколений и несколько богов. Запутаешься.

Он почтительно кивнул.

— Простите, если я рано, Матон.

Она улыбнулась этой своей удивительной улыбкой, от которой он чувствовал себя странно. Она села на сидение, стоявшее у стола и протянула руку к кувшину.

— Ты пьешь вино?

— Нет. Лучше воду, — сказал он предупредительно.

— По утрам я пью травяной настой, он полезен будет и тебе. Не откажись попробовать его.

Она налила ему в чашу немного и протянула. Им не прислуживали, она все делала сама.

Напиток был приятным на вкус, настой был смешал с медом и пряностями. Он одобрительно кивнул, когда она решила добавить ему еще.

— Почему вы хотели видеть меня? — спросил он.

— Ты почувствовал, что я редко принимаю гостей и тебе стало интересно?

— Признаюсь, ваша просьба странная.

— Я догадалась, что ты видишь хитрость. Поэтому я скажу прямо. Я знаю, что женщина сильно ранила твою душу. Я хочу помочь тебе залечить твою рану. Я помогу тебе с твоей болью, а ты поможешь мне с моей. Спрашивай, все что пожелаешь.

Дмитрия как раз смутило это заявление и, как результат, возник вопрос.

— Зачем? — спросил он. — Я вам чужой.

Женщина, до этого смотревшая прямо на него, опустила веки.

— Я одинока. А мое окружение — это многочисленные родственники моего мужа. Я вынуждена общаться с ними, но более всего от мен яждкт прорицания. Когда-то у меня была семья. Я потеряла всех. Для меня ты не чужой. Расценивай это как прихоть старой женщины.

— Ты не старая.

— Еще скажи, что я красива, — она рассмеялась.

— Да. Ты красива, возраст здесь ни причем.

Она продолжала тихо смеяться.

— О-о, мне нравиться твоя прямота, — похвалила она. — Так ты согласишься?

— Почему я? В чем причина?

— Мое предвидение, — сказала она легким тоном. — Я видела тебя рядом со мной.

— Вот так просто?

— Да. Я прорицаю с детства. Я никогда не ошибалась.

— Никогда?

— Никогда.

Она закрыла глаза, выставила в его сторону ладонь, словно приказывая молчать, совсем как во время церемонии, и произнесла:

— Когда-то твой близкий человек, которого ты чтишь, который уже мертв, сказал, что тебе не стоит увлекаться полетами. — Она открыла глаза и опять улыбнулась. — Ты остановишь меня, как твоя Елена, которая не Елена на самом деле? Та, что носит имя бога всех эллинов.

— Продолжай...

— Нет. Не стану. На мгновение тебе захотелось меня убить. Ни единое слово, сказанное здесь, не выйдет за пределы этого места. Мои слуги немы.

Дмитрий тяжело вздохнул.

— Девушка, что прислуживала, считает себя моей рабыней. Ее привез с собой мой младший сын. Я бы с радостью считала ее равной и дала бы наследство, но она упрямо служит мне. Участь ее была печальна, когда сын повстречал ее. Она хотела сброситься с высокого моста в горную реку и умереть. Солдаты изнасиловали ее, а чтобы она не указала на них в деревне, отрезали ей язык. Мой сын едва успел схватить ее за одежду, чтобы она не сорвалась в поток. Мой сын хотел жениться на ней до того, как умер. Юноша, что открыл тебе дверь, хотел стать врачом и попал на войну. Он ухаживал за ранеными и видел столько смертей, сколько возможно увидеть в его возрасте. Вид войн и солдат вызывает у него отвращение. Когда я нашла его он был почти безумен. Я лечила его душу пять лет. В этом доме нет никого, кто не изведал бы боли. Ты здесь не один такой. Тебе непонятно, почему я выбрала тебя? Тебе более всех, кого я знаю на этот день, требуется помощь. Тебя ранила женщина, так пусть тебя излечит женщина. Это справедливо для космоса.

— У меня...

Он хотел отказаться, но не мог игнорировать свои чувства. Он уже ненавидел это состояние внутренней борьбы с самим собой. С того момента, как он покинул остров пребывание среди людей терзало его. Присутствие Эл помогало справляться с энергией человеческого потока вокруг, но без нее он начинал чувствовать себя плохо, что порождало в нем агрессию. Матон избавила его от этого сонма чувства в прошлый раз. Он не снимал ее медальон, касаясь его он будто чувствоал ееприкосновени. Воспоминания о ней заставляли его улыбаться, приводили разум и волну ощущений к покою. Он не догадывался, что может сулить эта встреча. Опасно ли тесное знакомство? Предложение было заманчивым, эта женщина подкупала его чувства, чем-то трудно поддающимся осмыслению, неосязаемым.

— Не отказывайся сразу. Подумай. Несколько дней у тебя будут. Пока Елена договориться со своим мужчиной, тебе лучше между ними не встревать.

На этот раз в ее улыбке и взгляде заиграли лукавые огоньки. Она знает. По дороге сюда он тревожился этим подозрением, сейчас понял, что опасности нет.

Они пили ее напиток и разговаривали о городе. Последние годы она жила жизнью затворницы и выходила из дома только ради того, чтобы сделать предсказание. Его рассказ об увиденном ее развлек. Она спрашивала о его впечатлениях, о том, как он ощущает дух города.

Его восприятие окружающего вызвало в Матон живой интерес.

— Хотела бы я видеть твоими глазами, — с завистью сказщала она.

Потом она провела его по дому. Этот, аристократический по местным меркам дом, занимал целый квартал, а то и два. Комнаты были большими, два зала огромными. Кругом были стены с панно и росписями, скульптуры, резьба — рай для историка. Одним двором этот комплекс построек выходил прямо к морю. Берег был устлан гладким камнем, плиты метров на двадцать были утоплены в воду, на них была выстроена пристань Все выглядело таким массивным и основательным. Сюда мог подойти небольшой корабль. Он вспомнил, как Эл поразила панорама берега с амфитеатром. Эта небольшая личная гавань была менее масштабна по форме, но не уступала замыслу и архитектурным изыскам этого города. По другую сторону это небольшое имение выходило прямо на царский дворец в сады, отделенное от царских садов открытой колоннадой. От колоннады в сады вела тропа вдоль стены. Она была широкой и ею часто пользовались.

Дмитрий не стал спрашивать, кем был ее супруг.

— Поживи у меня несколько дней. Это будет на пользу. — Она обратила внимание, как напряженно он смотрит на царский сад. — Не тревожься. У меня бывают гости оттуда. Я иногда хожу туда Я предупрежу тебя, если мне потребуется уйти, или я буду ждать гостей. Ты с ними разминешься. Если ты не спешишь, прогуляйся со мной еще.

Дмитрий понимал, что возвращаться сейчас домой не стоит. Алик скорее всего бушует по поводу происшествия, зол и воспитывает всех. Игорь пытается его утихомирить. Ольга заботиться об Эл и, как обычно, старается прояснить обстановку бесчисленными вопросами. Ника у Эфроима. Эл еще день будет отходить от происшествия, сегодня она не выйдет в город. У нее рождается идея, как добыть символ. У него есть время.

— Почему ты решила, что Елена — жрица? — задал он вопрос.

— Это Эфроим так решил, не я. Мое отношение к ней вызвало это заблуждение.

— Почему же ты не сказала, что он ошибается?

— Потому что Елене лучше быть жрицей. Поверь мне.

— Все это странно.

— Не более, чем все в твоей жизни. Я расскажу тебе, почему я выбрала тебя. Ты на границе двух жизней. Я как Харон помогу тебе перебраться на другой берег.

Она шла рядом, дорожка, по которой они следовали, была достаточно широкой, она отошла от него на другую сторону и задумчиво произнесла:

— У меня было двое сыновей. Я не смогла их уберечь. Оба мечтали о военной славе. Старший служил здесь в охране царя. Он погиб защищая фараона в одной из поездок, когда на него совершили покушение.

— Здесь кто-то осмелиться покуситься на фараона? Он же равен богу.

Она удивилась него наивности.

— Хм. Возможно в Александрии. Я не уверена, что где-либо еще в Египте люди так же в это верят и почитают его. Я не хочу говорить о власти... Другой мой сын ушел на войну, он считал, что юноша не должен жить в доме родителей. Он желал быть как Александр Великий и поклялся на его могиле, что достигнет славы. Он провел в войнах девять лет, а вернулся только, когда погиб старший брат и умер отец. Он решил провести несколько лет со мной, — она вздохнула. — Мой славный сын. Он возвратился домой, чтобы умереть менее, чем через год. Несколько ран полученных в бою и не вылеченных вовремя привели к тому, что его жизнь оборвалась. Он привез домой девушку. Теперь она моя единственная память о сыне. И еще его оружие, которое я не могу видеть. Я не смогла спасти своих сыновей.

— И ты знала, что будет так?

Она снова вздохнула.

— В первую брачную ночь я плакала навзрыд, как плакальщица на похоронах. Я была юна и муж думал, что напугал меня.

— А ты видела свою судьбу.

— Я наивно полагала, что могу ее изменить. Я так стремилась изменить свою жизнь и жизнь моих близких. Я упорствовала несколько лет. Я пыталась родить в другие дни, зачать третьего ребенка, я хотела дочь. Хотела, чтобы женился старший сын и у меня были внуки. Я пробовала увидеть иное будущее, едва не умерла от отравления. Поэтому муж запретил мне прорицать. Он сказал, что с богами не договариваются, над каждым свершиться их воля. И ни что не сбылось. Я знала, что однажды у меня получиться. Все зависит от одной единственной встречи. Я видела ее лицо. Если бы я знала, что мне поможет Эфроим. Я прихожу в его дом и вижу ту, над кем воля богов не властна, которая была в моих видениях. И тебя, чья судьба пересечена с ее судьбой. Вы зависите от иных сил, чем довлеют здесь. И я среди вас двоих. Теперь ты понимаешь?

— Ты веришь, что все предрешено?

— В том-то и смысл нашей встречи. Нет. Твоя Елена — удивительное создание, — она с завистью посмотрела на него. — То, что она увидела не является для нее приговором. Важно не то, что она видела, а как это восприняла. Как смело она возражала моим попыткам. Так будто ее воля решать, как это будет. Никто из тех, кому я прорицала, не видел в предсказании только один из шансов, все безропотно верили в то, что через меня говорят боги и их воля — закон. С ней все было иначе. Она видела сама и побудила меня. Я перенеслась в пространство не похожее на все, что знаю. Это вдохновляет.

— То, что ты сказала мне...

— Сбудется. На этот раз хочу, чтобы сбылось. Ты живешь так, как велит твоя душа. Ты всегда был таким, таким останешься. Ты стал мужчиной, пережив маленькую смерть.

Она опять сделала то же жест, что утром, вытянула руку.

— "Эта битва будет страшнее реального боя, в котором ты преуспел. Прежде, чем ты станешь таким черствым типом, как я, мысль о самоубийстве не однажды будет ласкать твой ум. Никакое чувство долга тебя не спасет", - ее интонации напоминали Эл, даже голос стал моложе и тоньше.

Дмитрий вздрогнул. Она повторила фразу Эл, сказанную в Вене.

— Не нужно об этом.

— Ты уже мечтал о смерти. С такой обостренной чуткостью жить нельзя, ты сойдешь с ума. Нельзя жить среди людей и вникать во все, что происходит.

Было ли что-нибудь, что она не может узнать.

— Тогда ты знаешь, что мне нужно разрешение Елены, чтобы приходить сюда.

— Она тебя отпустит.

— Ты можешь поклясться самым священным для тебя, что о нас не будут знать другие?

— Жизнью могу поклясться. Ты можешь убить меня, если я открою вашу тайну, — сначала она говорила серьезно, но сказав о тайне снова улыбнулась. — Едва кто-то из смертных поверит, что сюда явились люди из другой эпохи.

Дмитрий вытаращил глаза. А она опять улыбнулась своей улыбкой.

Глава 17

Эл обходила дом. Она заметила, как Дмитрий возник во дворе. Его не было сутки. Он воспользовался другим ходом, чтобы возвратиться. Она решила понаблюдать за ним. Дмитрий не пошел в общие комнаты дома, уединился в тихом хозяйственном дворике. Осмотрелся. Эл показалось, что он растерян.

Поискав глазами, где присесть, он устроился на лавке у глиняной стены сарая. Упереться затылком в стену ему мешали волосы, убранные в хвостик. Он развязал шнур, растрепал свою шевелюру, прислонился к стене спиной и замер. Эл показалось, что он улыбается. Она прошлась по всему периметру дома, слышала, как Ольга, Алик и Игорь спорят о чем-то внизу. Она не спустилась на первый этаж, где пахло дымом от очага. Эл замкнула круг и опять вышла в галерею второго яруса со стороны хозяйственных построек. Дмитрий сидел там же. Эл спустилась во дворик. Ее распирало любопытство. С ним что-то не так.

Она остановилась напротив него. Дмитрий словно дремал. Эл осмотрела его бородатое лицо, обрамленное прядями волос.

— Изучаешь? — спросил он, не открыв глаз.

— Угу.

Он протянул ей руку. Эл взяла ее. Он сжал и потянул ее на себя. Она подошла ближе. Он посмотрел на нее, щурясь от света.

— Ну, как визит в гости? Как она?

— Она... Нечто..., — он сказал это с восхищением в голосе. — Описанию не поддается. Волшебство какое-то. Она все знает, Эл. Все.

Он все еще держал ее кисть, потом приложил к своей щеке и потерся о ее ладонь. Эл привыкла лишний раз не прикасаться к нему, зная, что это доставляет ему неудобства. Он поцеловал ее ладонь.

— Спасибо, что была со мной все это время. Позволь мне ходить к ней. Она предложила мне пожить у нее несколько дней. У меня есть шанс избавиться от этого безумного состояния. Я хочу.

Он снова закрыл глаза и вздохнул. Это был вздох облегчения.

— Да. Конечно, — согласилась она.

— Ты не против?

— Нет.

Эл решилась взять его лицо в руки. Он не вздрогнул, не остановил ее, не напрягся, как прежде.

— У тебя руки молоком пахнут, — сказал он. — Она сказала, что тебя лучше быть жрицей.

Эл не могла не улыбаться глядя на него.

— Я как раз работаю над этим. Ночью отправлюсь на борт изучать местные культы. Она подала мне идею.

— Почему сразу не ушла на борт? Зачем терпела отравление?

Он потянул ее и усадил рядом с собой.

— Этот случай для меня — неожиданность. Не окажись ты рядом, не знаю, что бы со мной было. Я зацепилась за твое присутствие. Ты был реальным. Странно звучит? Такая восприимчивость меня не радует. К счастью, теперь я знаю эту свою слабость. Я дала телу возможность приспособиться, оно лучше моего ума знает, как себя вести. А Геликс по горячим следам поможет мне с научной стороной этого вопроса. Я хочу навестить твою новую покровительницу. Попросишь для меня разрешения?

— Она сказала, что ты придешь.

— Даже так. Приду.

— Алик сильно бушевал?

— Он и сейчас бушует. Слышал бы ты как он с ребятами разговаривает. Но у меня сейчас мало эмоциональных сил, чтобы тряхнуть его. Я на Щите-14 и правда была такой же?

Он задумался.

— Я уже плохо помню, как я относился к тому, что было. По-моему, меня интересовали только полеты и их результат. Помню, что ты периодически грозилась кого-нибудь взорвать по настоящему. Тогда мне не казалось таким уж критичным, что ты это сделаешь. На фоне того, чтобыло потом. Кое-кто потом выжил. Мне теперь кажется, что мы ничего не могли изменить, сейчас так не кажется в отношении Алика. Он боится тебя потерять, ничего неизменилось кроме того, что он недавно стал понимать, что это неизбежно. Вся причина его рефлексии только в этом, к делу это не относится. Если бы у тебя случился насморк, он закатил бы такую же истерику.

— Как хорошо, что есть человек, которому ничего не надо объяснять, — Эл с блаженным вздохом положила голову ему на плечо.

— Это точно, — он тоже вздохнул. — Он увидит нас.

— Сколько можно...

Она не договорила, он успокоительным жестом погладил ее волосы.

Но первым во дворик заглянул Игорь. Увидев издали эту идиллическую картину, он улыбнулся. Он хотел бы показать это Ольге и порадовать ее, но она все еще спорила с Аликом. Игорь предпочел вернуться в зал и присоединиться к спору снова, чтобы дать парочке отдохнуть чуть дольше.

Когда он следом за Аликом в следующий раз выскочил во двор, на лавке у стены никого не было. Он снова улыбнулся. Игорь догадывался, что Алик считывает его чувства, судя потому, как тот скосился на него. Игорь не стал скрывать, что доволен. Он представлял примерный сценарий последующих действий друга. Вечером Алик устроит "большой совет". Поскольку он оказался в оппозиции, то начнет давить не только на Эл. Оля пять минут назад показала свой характер. Алик привык, что Ольга постоянно на его стороне, и вдруг она стала возражать и спорить.

К вечеру Дмитрий исчез. Ника с усталым видом доедала свой ужин и предпочла уединиться, едва разговор перешел на прежнюю тему.

— Мне не нравится то, что происходит, — завил Алик.

Его внутренний спор не утихал все это время, ему уже не возражали. Игорь предпочел выждать. Эл пришла в себя и теперь бросала на дрзей оценивающие взгляы. Ольга глядела на Алика из-под бровей. Игорь не успел предположить, как она среагирует, как Эл заявила:

— Давай для начала, ты оставишь этот менторский тон, Алик. У нас не те отношения, когда кто-то кем-то командует, — потом она повернулась к друзьям. — Игорь, сходите с Ольгой в город, погуляйте. Вечер хороший.

Игорь посмотрел с благодарностью.

Она выдержала паузу, пока они ушли.

— Алик, прекрати себя так вести. Хоть я не хотела, но напомню, кто здесь командир. Конечное решение принимаю я. Поверь, причину твоих порывов я понимаю лучше, чем кто-либо. И лучше, чем ты сам. Если я Нике не позволяю себя так вести, тебе не позволю тоже. Уверен, что хочешь ссоры со мной?

Алик встретился с ней глазами. Внутри него полыхал настоящий пожар, как было в Москве. Но в это мгновение он ощутил себя необычно. Эл — еще бледная, с измученным лицом, взглядом темным и строгим. Ему стало холодно.

— Не нужно, Эл.

— Полагаешь они в твоем присутствии чувствуют себя лучше? — она не отвела взгляд, от чего ему совсем стало не по себе. — Я не позволю тебе проявлять власть над ними. С этого дня ты занимаешься только патрулем, ищешь, ждешь, просчитываешь варианты. Один. Мне нравится их идея, как отметить здесь наше пребывание. Дмитрий работает со мной. Остальные занимаются временным маркером. Чтобы тебе не было скучно, скажу, что здесь все-таки кто-то есть. И это два объекта. Ищи. Это хорошее поле для действия твоей неуемной энергии. На этом, я волей командира запрещаю дальнейшие дискуссии. Держи свой норов под контролем. Не можешь — тренируйся. Каждый занимается своим делом.

Она увидела, как взгляд его стал удивленным. Недовольства или протеста он не высказал. Стоял молча, смотрел на нее. Эл поднялась со своего места.

— Я прогуляюсь. Мне нужно кое-что проверить. Ночь я проведу на борту Геликса, так что не ждите.

Она ушла. Он смотрел на дверной проем, как будто там было другое измерение.

Он забыл, что в доме Ника. Девочка спустилась к нему через некоторое время, принесла обратно чистую миску и чашу для воды.

— А.Это ты.

— Не она, — констатировал Ника. — Думал, что вернется?

— Дмитрий где? Не знаешь?

— Не-а. Она ушла одна... Хм. Знаешь, а она-то лучше всех понимает, где находится и как себя вести... Да, ладно тебе... Как любила, так и любит... Может быть, не так как тебе хотелось, но уж как умеет... Да, брось ты переживать, — с перерывами ворчала она.

— Ника. Хватит комментировать.

— Я помогаю тебе успокоиться. Ты неправ, пора это признать.

— Это ее мысль или твоя?

Ника скривила губы.

— Какая разница. Все равно не прав, — она подошла и взяла его под руку. — Я буду тебе все рассказывать. Буду для тебя шпионить.

— Не нужно. Я сам все пойму.

— Ты его не чувствуешь, а я чувствую.

— Ты что? Решила мстить?

— Так. Повредничать. Отыграться. Хочу. По мелочи. Ты меня не усыпишь за это?

— Не нужно меня втягивать в свои планы. Я в этом не участвую.

— Ничего-ничего. Захочешь — обращайся.

— Я этого не слышал.

— Ага...

Ника потопталась на месте, решаясь на что-то. Он посмотрел требовательно, но потом понимающе кивнул.

— Ты не всегда правильно интерпретируешь то, что ощущаешь, — сказала она. — Ты не первый раз видишь, как он относится к Эл. И всегда так было. А тебе это кажется слишком личным. Я-то знаю, что всегда так было. Теперь ты еще оценил, как она к нему относится. Не так как к тебе. И это тебя бесит. Если я понимаю, что такое ревность, то только на твоем примере. У остальных такое вообще не возникает. Вот интересно, почему?

— Игорь не ревнует Ольгу?

— А зачем ему? Он ей очень доверяет. Но Эл надежнее Оли.

— Это сложно, — сказал он обреченно.

— Наверное, если ты с этим справиться не можешь... Все всегда думали, что когда дело касается Эл, тебе изменяет здравый смысл. Никак не понимала, это я еще маленькая была. Теперь понимаю.

— И что ты мне посоветуешь? — язвительно спросил он.

— Так она же тебе задание дала.

— Опять подслушивала.

— Я попить ходила... Мимо. Дождись, пока она сама к тебе подойдет. Игорь так и делает. Когда Оля дуется на него, редко, он просто ждет.

Алик развеселился. Ника читает их чувства и мысли, как книгу, владея этим талантом с детства, она ко всему относится спокойно. Он решил пошутить.

— Значит, на Дмитрии тебе тоже изменяет здравый смысл? В чем-то мы похожи.

Ника тут же насупилась.

Она готовилась его обозвать, но он подошел и положил палец ей на губы.

— Может быть, тебе просто выбрать другой объект? Почему Дмитрий? Ты что, как утенок, кого первым увидела, в того и влюбилась? Может это рефлекс? Наследство от твоей изначальной природы? — он говорил, попутно ощущая, как в ее душе начинается ураган. — Ты со всей очевидностью должна понимать, что твои потуги привлечь его внимание ничем не увенчаются. Он тебя не любит, воспринимает как капризного ребенка.

Ника сжала кулаки.

— Упрямством его не возьмешь. Упрямее его я никого не знаю. Если он однажды сказал: "нет" — это сложно изменить. Я бы рад подбодрить тебя, малыш, но у тебя шансов — ноль.

Ника не выдержала:

— А ты сам можешь отказаться от Эл?! — заорала она. — Давай, откажись! Она хотя бы волноваться перестанет, что тебя убьют в мирах! Сделай доброе дело!

— Ну-ну, тихо! — он схватил ее и прижал к себе. Ника брыкалась, но силы были не равны. — Да. Уж. Не простая у нас с тобой задачка. Правда?

— Дурак, — фыркнула Ника, прекратив брыкаться.

— Да ладно тебе, первая начала ездить по моим чувствам. Я твои проблемы тоже знаю. В следующий раз, когда соберешься меня воспитывать, оценивай обстановку тщательнее.

— Он меня совсем не любит, — простонала Ника.

— Нет. Не любит. Чем быстрее ты с этим сживешься, тем проще тебе будет потом.

— А сам-то.

— Ты сама сказала, что Эл меня любит... Может быть не так, как мне этого хочется... Согласен.

Часть 3 Совпадения

Глава 1

Солон с беспокойством ждал визита Елены. Она не приходила четыре дня, вчера мальчик принес ему записку. Он не стал озадачивать архивариусов поисками документов с клинописью. Он сам знал, где хранятся похожие рукописи.

У стеллажа хозяйничал писец Нкрума, проверяя порядок.

— Вчера кто-то брал отсюда свитки, — сказал он и требовательно посмотрел на Солона.

— Это был я.

— Ты не записал, что смотрел.

— Я не уносил отсюда ничего, — предупредительно стал оправдываться Солон.

Они дружили, но въедливый Нкрума не прощал беспорядка. Египтянин средних лет, воспитанный в семье писца, он был девятым сыном. Ему пришлось с малолетства отстаивать авторитет перед старшими в семье и угождать строгому отцу, что сформировало его непростой характер. Солон знал, что Нкрума двенадцать лет добивался этого места в библиотеке храма. Он все делал крайне аккуратно и тщательно. У него был лучший стиль письма и необыкновенная память. Он писал на восьми языках. Солон не решался обратиться к нему за помощью только по причине его крайнего педантизма в делах. Просьба Елены была щекотливого свойства, скорее сделка. Солон предполагал, какова будет реакция писца на его просьбу о помощи. Но делать было нечего. Сам он решить эту задачу не сможет. Было бы проще пригласить эконома, всучить Елене плату и отослать ее. На днях он почти решился сделать так. Но Солона что-то останавливало.

— Эйдике не показывал тебе ничего нового? — спросил Солон, проигнорировав замечание.

— Вчера что-то случилось, он был рассеян. На днях он приносил какие-то таблички, они пока лежат у меня в ящике.

— Ты их смотрел?

— Это очень старое написание наречия поклонников Аннуны. Аннунаки так писали. Такие тексты еще встретишь в храмах Астарты, древней небесной матери. Это было еще до персов, до Александра.

Таблички Елены все-таки попали в руки Нкруме, Солон просил Эйдике не выпускать их из рук, пока не будет принято окончательно решение. Эйдике оказался ненадежным хранителем секрета.

— Тогда взгляни на это, — Солон протянул ему свиток Елены, который вчера положил среди прочих документов на полку с новыми рукописями. Забрать свиток незаметно теперь не представлялось возможным. Нкрума заметит и спросит.

Нкрума развернул пергамент и вытаращил глаза. Потом он сделал то, что делали переводчики до него. Он повернулся к окну и, перевернув пергамент письменами от себя, посмотрел его на свет.

— О, Амон! Это чудо! — воскликнул он. — Кто это принес?

— Одна девушка. По виду не скажешь, откуда она. Говорит, что спартанка. Племянница врача, текс достался ей по наследству. Она прибыла в город и предоставила свиток нам.

— Почему же не в Музеум? — подозрительно посмотрев на Солона, спросил Нкрума.

— Дело тут не во врачевании. Она откуда-то знает, что у нас хранятся знаки богов.

Нкрума снова вытаращил глаза. Он поборол первый порыв и сказал:

— Нужно сделать копию. Я найду похожий кусок кожи и обработаю его должным образом.

— Она готова его отдать в обмен на то, чтобы посмотреть знаки.

— Нет. Нельзя. Зачем это женщине?

— Видишь ли, у меня подозрение, что здесь все необычно. Видел бы ты ее так называемого друга. Таких нанимают охранять царей. Она сама необычная, окружение у нее необычное.

— Я хочу ее увидеть, — потребовал Нкрума.

— Это не трудно. Я ожидаю ее сегодня. Она придет.

— Позови меня.

Вскоре Солон привел Нкруму в перистильный двор, где гулял прохладный ветерок. На море еще было волнение и ветер разгонялся вдоль прямых улиц от моря и приносил сюда запахи порта. Елена ждала их там, на одной из дорожек, среди цветника. На сей раз она была одета более изысканно. Голубой хитон подвязанный плетеным поясом, волосы убраны в прическу на александрийский манер. Странная цепочка, необычного плетения украшала ее шею, то что подвешивалось на цепь было скрыто в складках ее одежды. Женщины, обычно не прячут украшения. Широкий наборный браслет из цветных камней украшал запястье. На плечи был наброшен большой платок с набивным рисунком по краю.

Солон поздоровался с Еленой и представил Нкруму. Писец внимательно осмотрел спартанку, та понимающе позволяла ему это, уголки ее губ чуть приподнялись.

Нкрума смотрел откровенно придирчиво.

— Зачем тебе то, что ты просишь? — очень строго спросил Нкрума.

— Почему я должна говорить? — в ответ холодно спросила она.

— Это невозможно, — тут же возразил Нкрума.

Эл перевела взгляд на Солона, тот никак не реагировал.

— Вы мне отказываете? — спросила Елена у Солона.

— Почтенный Нкрума считает, что рукописи, которые ты хочешь увидеть, доступны только избранным, — сказал Солон.

— И кто является избранным, по местным понятиям? — спартанка уже с недоверием посмотрела на обоих.

Оба молчали. Нкрума вздернул подбородок. Ему не понравился вопрос, но манеры этой женщины соответствовали краткому описанию, которое дал Солон. Нкрума доверял его впечатлению. И он согласился бы с тем, что женщина выдает себя за спартанку. Видимо потому, что издавна и по это время женщины у спартанцев обладали независимостью.

Их молчаливое противостояние закончилось тем, что Елена присела и пальцем на мелком песке дорожки нарисовала знак. Потом она поднялась и не взглянув на мужчин пошла прочь.

Нкрума глянул себе под ноги.

— Постой! — остановил он Елену. — Я еще не сказал: нет. Если ты откровенно скажешь, зачем тебе это знание, я помогу тебе. Но не более, чем решу сам.

— Для этого мне нужна табличка и стилос. Я объясню, — сказала она.

Нкрума посмотрел на нее с интересом.

— Нам нужно посовещаться. Елена, пройдись вдоль колоннады, — попросил Солон.

Она послушно удалилась. Солон склонился к Нкруме и заговорил тихо:

— Ты ведешь себя странно. Ты меняешь свои мнения. Что она о тебе подумает? Она умна. Она заметит, что мы колеблемся и начнет дальше диктовать условия.

— Она уже все сказала. — Нкрума ткнул пальцем в знак.

— Ты знаешь, что он означает, — без тени вопроса сказал Солон.

— Ты тоже знаешь, — заявил в ответ с тревогой Нкрума. — Она жрица Астарты. Если она знает такой символ, она знает многое.

— Она при мне уже рисовала другие знаки, — сказал Солон.

— Ты не упомянул об этом, — заметил в ответ Нкрума.

— Что ж. Мы медлили с ответом. Эйдике нет. Мы должны принять решение. Ты как главный смотритель, я как жрец и распорядитель. Плату она не требует.

— Я попробую ее проверить, заодно пойму, как глубоки ее познания. Я не совсем понимаю, что именно она хочет увидеть?

Нкрума жестом позвал Елену, едва она подошла он строго заявил:

— Я пойму, если ты лжешь. Если ты лжешь, я потребую твою жизнь. Если ты упорна настолько, чтобы ею рисковать — иди за мной.

Нкрума двинулся через двор к месту своей обычной работы — в зал, где хранились редкие документы. Острым слухом он уловил легкие шаги за правым плечом. Девушка шла за ним. Угроза не подействовала. Солон верно ее описал.

Уже под вечер Эл возвращалась тем же путем, через перистильный двор на площадь. Она шла в задумчивости, с чувством легкой усталости. Эти стены, свет, размеры помещений невольно напомнили ей видение, ту часть, где она повстречала Гая. Скала, колоннада, вид с высоты. Смерть. Она не забыла те мгновения отчаяния, которые пережила внутри видения. Бессилие. Мысль сама собой перешла на Дмитрия. Как иначе? В сердце была надежда, что загадочная родственница Эфроима сделает для ее друга то, что она не смогла.

Она очнулась от задумчивости, когда у крайней колонны храма почувствовала человека. И увернулась, потому что на нее едва не наскочил Эйдике. Он резко вышел из-за колонны. Его помятый вид и отсутствие чинно-сдержанной манеры себя вести сообщили Эл, что он сильно расстроен, вид у него был усталый. Увидев ее он сдвинул брови. Эл поймала на себе хмурый взгляд жреца. Будь он чуть злее, она бы решила, что он собирается ее проклинать на этом самом месте.

Эл не стала обращаться к нему с приветствием и добрыми пожеланиями, только кивнула, собиралась пройти мимо.

— Стой, Елена. Сам Зевс помог мне. Я шел сюда в надежде тебя застать, не знаю, где ты поселилась, — без приветствия заговорил он.

Эл из вежливости поинтересовалась:

— Случилось... что-нибудь?

Жрец раздул ноздри. Эйдике не сразу ответил. Он отошел в глубину колоннады к углу здания и жестом позвал ее за собой. Она подошла.

— Где Лаодика? — спросил Эйдике строго.

Елена вздернула брови, недоумение казалось непритворным.

— Я не знаю. Почему я должна знать?

— Потому что она исчезла. Сбежала. Как утверждает моя сестра накануне она беседовала с тобой.

— Ты винишь меня? — Изумление Елены не ушло.

Эйдике смотрел требовательно.

— Где она? — менее строго и почти обреченно спросил Эйдике.

Елена преобразилась. К ее вежливости добавилось презрение.

— Ты винишь меня? Почему бы это? Потому что я переночевала в доме твоей сестры? Потому что Лаодика пришла ко мне в купальню и была в отчаянии от предстоящего брака, а рабыня подслушала, о чем она просила меня? У меня довольно забот без твоей племянницы. Рабыню высекли, и она в оправдание обвинила меня? Не мое дело вмешиваться в дела чужой мне семьи. — Елена презрительно хмыкнула.

Эйдике устало закрыл лицо руками. Третьи сутки он искал Лаодику. Попутно старался выяснить: не известно ли кому, где поселилась Елена из Мантинеи? Поиски в обоих направлениях ни к чему не привели. Семья была в растерянности, а он устал и зол, поэтому набросился на единственно возможную, по мнению его сестры, виновницу происшествия.

Она очень точно заметила, что ее оговорила рабыня.

Вдруг Елена положила руку ему на плечо.

— Ты устал. Я не виню тебя. Мне пора идти. Я еще приду сюда. Мы поговорим, если угодно. Я расскажу правду, о том, что произошло, когда я ночевала у твоих родственников, о чем мы говорили с твоей племянницей.

Елена пошла к ступеням и скрылась за колонной.

Эйдике опять устало потер глаза и пошел в глубь комплекса библиотеки.

Он зашел в помещение, где хранились рукописи, сделал он так бессознательно. Его мысли все еще крутились вокруг образа спартанки.

Здесь уже горели светильники. Он ощутил уютную атмосферу после дня скитаний по городу.

Солон, посвященный в его заботы, участливо заметил.

— Не нашел ее?

— Нет, — ответил Эйдике.

Он не сразу заметил Нкруму. Тот сидел к нему почти спиной, не на своем месте, а у стола, на большом сидении. Эйдике понял, что тут третий, когда подошел ближе и увидел, как руки писца водят по восковым таблицам словно он хотел разгладить ряды записей, что были перед ним.

— Приветствую тебя, Нкрума, да будешь ты угоден богам, — пробормотал Эйдике.

— Да вразумит меня ваш Гермес, ниспослав мне понимание, как в ум женщины могло такое поместиться, — проворчал в ответ писец.

Эйдике мрачно посмотрел на него.

— Елена была тут, — объяснил Солон и улыбнулся.

— Да. Я встретил ее.

Он подошел ближе взглядом спросил у писца разрешения и после одобрительного кивка взял в руки вощеную табличку.

— Скрижали? — посмотрел он на Солона устало, изумление у него изобразить не вышло. — Не говорите мне, что это она начертила.

— По памяти, — буркнул Нкрума.

— Я сейчас не в том состоянии, чтобы разгадывать загадки, — признался Эйдике и вздохнул.

— Отдыхай, — настоятельным тоном сказал ему Солон. — Ты будешь необходим утром, поэтому прошу тебя завтра оставить поиски. Тут происходит нечто более важное, чем побег твоей племянницы... К тому же я знаю, что ты не одобрял этот брак...

Нкрума оторвал глаза от табличек и сказал Солону:

— Проводи его. Я это спрячу. Не дать ли ему успокаивающий настой. Если мне самому он этой ночью не понадобиться.

Эйдике посмотрел удивленно. Нкрума отличался самообладанием.

Солон проводил его до постели. Проследил, чтобы Эйдике лег, а не метался по комнате в раздумьях.

— Мне сомкнуть глаз, — согласился Эйдике, спустя время. Солон не ушел.

— Я прослежу, чтобы ты успокоился. Позволь?

Он склонился к лежавшему собрату и стал шертал слова и заклинания.

— Я встретил на лестнице храма Елену и был груб с ней, — сознался Эйдике. — Она скорее изобразила недовольство, чем испытывала его. С первого дня знакомства эта женщина и ее спутники беспокоят меня. Я приказал поискать, где она поселилась и не смог найти. В Брухеуме никто не слышал о ней. В общинах тоже. Спартанцев в Александрии немного. У нее нет друзей. О ней никто не знает. Миновал десяток дней, а об этой женщине из Спарты никто не слышал. Но в Мантинеях был врачеватель, который бывал и в Македонии, и в Персии, и в Афинах. Он был искусным лекарем и умаер в Мантинее. Она не лжет. Спартанская община мала, она не появлялась там. Они с удивлением услышали от меня, что здесь появилась их землячка.

— Эйдике. Брат. Почему ты винишь Елену в побеге Лаодики? Ты был против того, чтобы твою племянницу отдали замуж таким образом. Почему сразу не возразил Братию и твоей сестре. Теперь же ты отчаянно ищешь девушку.

— Я опасаюсь за ее здоровье и честь. Македонские казармы переполнены наемниками. Я испугался, когда увидел сколько там солдат. Давно там не был. В храме Ареса столько приношений. В городе неспокойно. Мне кажется спартанка имеет отношение к ее побегу. Стоило ей появиться в доме и у Лаодики хватило смелости сделать то, что она, вероятно, давно намеревалась сделать.

— Оставь эти мысли. Так ты прогневаешь Морфея и тебе явится ужасный сон. Выпей настой.

— Не хочу. Я успокоюсь сам. А что с Нкрумой? Он выглядел странно.

— Не одного тебя преследуют странности при появлении Елены. Здесь было бы чему удивиться или подозревать дурное, если бы она сегодня не открылась нам с Нкрумой. Она жрица Астарты. Не в ее интересах препятствовать хорошему браку. Если Лаодика и бросилась к ней за помощью, то сан не позволит Елене вмешиваться.

— Как вы это проверили?

— Она начертила знак у ног Нкрумы, когда он отказался показать ей то, что она просила. Нкрума — знаток языков и искушен в криптографии. Он распознал надпись. "Я служу царице мира", — гласила она.

— И в чем тут причина его удивления?

— Не всякий жрец и жрица могут обозначить себя иератическим письмом древних вавилонян. Нкрума был впечатлен не только этой ее способностью. Елена образована сверх того, что доступно женщине из аристократического рода в самом демократическом обществе нашего времени. Коим спартанцы точно не являются. Училась она не в Спарте. Нкрума был удивлен нее познаниями в истории, языках, космогонии, геометрии и астрономии. Я потрясен не менее его. От крайнего изумления меня удержало только то, что я мог наблюдать ее поведение прежде. Я заподозрил, что она знает многое. Теперь мне понятна истинная причина моих подозрений.

— Она упоминала Эдессу, — вспомнил Эйдике.

— Я подумал, что это Эдесса в Ассирии, но есть еще Эдесса в Македонии.

— Один из ее спутников — македонец! А другой сириец или финикиец. — Эйдике сел на постели, замер ненадолго, а потом выдохнул. — Она... быть может... беглая... Отступница.

— Ты одержим побегами, — заботливо укладывая его обратно и улыбаясь, сказал Солон. — Засыпай скорее. Я тебя оставлю. Не смей бродить ночью. Утром поговорим снова. Твой ум в смятении. Мне напомнить, кто ты и каковы твои обязанности? Будешь так метаться — заболеешь.

Эйдике отвернулся к стене.

— Три дня прошло. Время уходит, будет все труднее ее найти.

— Она объявиться. Куда могла уйти девочка, которая никогда не покидала этот город?

— Я сегодня ходил даже в притон у македонских казарм, — обреченно выдохнул Эйдике.

— Поспи.

Солон оставил его одного.

Глава 2

Эл направлялась в сторону дворца в сады. На повороте в небольшой переулок она остановилась. Было тихо, в домах запирали ворота. Наступало то вечернее время, когда гости ушли по домам, а домочадцы готовились ко сну.

— Выходи, — произнесла Эл в сторону. Из переулка вырос Алик. — Как это понимать?

— Тебе не стоит ходить одной.

— Составь компанию, — Эл предложила жестом место рядом с ней.

Он сердился, это было заметно.

— Что ты так поздно делала в храме Сераписа?

— Я была в библиотеке. Меня туда, пустили.

— Чем занималась?

— Изображала бога, как мы с тобой однажды планировали, — пошутила она. — Работаю над образом жрицы.

— На какую тему был разговор?

— На тему естественных наук и криптографии.

— Что ты сделала?

На сей раз в его голосе прозвучал только интерес, а не предусмотрительное осуждение.

— Я представилась жрицей Астарты. Геликс помог мне сконструировать образ, который, пока, поставил их в тупик. Храмов этой богини много, называют ее по-разному. Ритуалы меня не просили описать, они сами этого могут не знать. Я кое-что смыслю в той области, которой должно быть посвящены древние тайные тексты, — Эл улыбнулась. — Нагнала я тумана. И оказалась очень сведущей в нескольких областях наук. Что из этого получится — завтра увидим.

— Эл, а если там нет этих таблиц?

— Очень большая вероятность, что есть. Поведение жрецов было подозрительным. Они знают о предмете моих поисков. А у тебя как день прошел?

— Я не нашел никаких признаков того, что тут кто-то есть. Почему ты решила, что нас ждут?

— Что если они прыгнули и ошиблись?

— Их бы спасли.

— Слишком глубоко в прошлое. Каким образом? Мы-то были убеждены в верности расчетов, а на той стороне в этом не уверены. Потеря патруля все еще приемлемый риск, допустимый больше, чем провал спасательной операции, которая может превраться в стычку с нами. За нами жертв не водится — это наш единственный плюс. Убийцами нас не считают. Какой-то процесс внутри Геликса распознал ошибку, такая возможность есть только у нас, это вне логики общего процесса.

— Ты веришь кораблю?

— Исходя из факта, что его создали те, кто более сведущ в мироустройстве, чем я — да.

— Что ты будешь делать в гавани? Уже поздно для прогулок.

— Я иду не в гавань. Я иду в сады у театра. Там будет достаточно интересно вечером.

— Объясни? Ты решила присоединиться к веселой компании? Тебя пригласили?

— Я кое-что обнаружила. Но не успела проверить. Днем просила Игоря, он сообщил, что ничего не произошло. Сейчас они у Эфроима, я займусь этим делом сама. Я нашла статую, в которой есть тайник. К ней я иду. Мы идем. Там была записка. Я просканировала ее. В тексте была назначена встреча, на которую я по причине обморока не смогла придти. Я не знаю, кто забрал записку, была ли встреча, кто на ней присутствовал, потому что не озадачивала Геликс этим вопросом. Он, как ты, ищет тут чужих, просканировать каждого жителя этого города — непростая задача. Даже для нашего уникального корабля. Ника донимает его своими проблемами. Игорь с Олей тоже. Давно мы его так не эксплуатировали. Ночью у него самый благоприятный период для работы.

— Что особенного в тайнике и статуе?

— Ее подарили фараону, с ней связаны городские суеверия. Она не стоит в храме, как положено египетским статуям, а работает экспонатом в общественном месте, но зрители предпочитают обходить ее стороной. Возможно, это план. Для этого времени такой способ передачи информации может указывать на заговор или тайное общество.

— Тайны..., — Алик не без улыбки посмотрел себе под ноги. — Ты собираешься караулить в кустах?

— Я только проверю тайник. Наш Лин сделал то, что положено при его владении технологиями. Он впрыснул в тайник магнитную пыль с индикаторами, которая осядет на руке того, кто возьмет записку. На записке тоже.

— Записку вы тоже написали, смею предположить.

— Кем ты нас считаешь? — приняла вызов его шутке Эл. — Мы — наблюдатели.

— Неужели? — не унимался он.

Они пришли в нужную аллею, когда солнце начало только заходить за горизонт. В аллеях был вечерний сумрак. Кое-где слышались голоса и смех, где-то звучал музыкальный инструмент печально, протяжно. Алик подумал, что сколько бы не существовало человечество, всегда найдутся те, кто спешат вечером заснуть, и те кому ночные гуляния и развлечения были важнее сна.

Он шел по аллее за Эл, наверху было безлюдно, веселье происходило ниже по склону. Эл решительно затащила его в кусты, когда мимо прошла ночная стража позвякивая в такт оружием. Стражи порядка обогнали их спускаясь вниз, может быть, на шум.

Эл выскочила обратно на дорожку, они миновали два поворота аллеи, потом Эл торопливо спускалась вниз. Очертания статуи навевали мрачность на окружающее пространство.

— Эх, уже вскрыли, — с досадой прошипела она.

— Ты видишь?

— У меня в браслете есть устройство, оно посылает сигналы в мой мозг и я могу видеть свечение этой пыли. Вокруг тайника отпечатки. Проследи, пока я обшарю все вокруг. Он шел на спуск и коснулся ветви. Там внизу. Это было недавно. Пыль свежая.

Эл обошла статую и открыла крышку тайника.

— Есть, — услышал он ее торжествующий шепот.

Алик прислушивался, оглядывался и улыбался. Азарт Эл веселил его. Давно он не был свидетелем подобного поведения. Эл в такие мгновения заразительна.

— Давай, вниз, — позвала она. Когда Алик двинулся по аллее, Эл остановила его шепча из листвы. — Нет. Здесь есть тропа, спуск крутой, но нам не трудно.

Алик скоро понял, что ночью лазать по этим зарослям опасно. Тропой, скорее всего пользовались днем, а Эл разведала ее раньше, поскольку знала о ней. Теперь важно не сорваться и не наделать шума. Перед тем, как опять пересечь зигзагообразную аллею, он проверил окружающее пространство. Музыка и голоса звучали отчетливее. Это была флейта, среди голосов мужские и женские, не меньше пяти человек.

— Он внизу. Я вижу свечение, — услышал он Эл.

Эл метнулась к краю дорожки и снова скрылась в кустах. Алик поспешил за ней.

Ныряя между кустарников, он едва с ней не столкнулся, Эл застыла.

— Что ты видишь? — шепнул он.

Он ощутил как она взволнована. Едва не чмокнул в щеку, ее волосы щекотали его лицо, пока он стоял у нее за спиной и вглядывался в темноту, а она говорила повернув голову к нему.

В эти мгновения разногласия растаяли. Эл была Эл, они вместе что-то расследовали. Это было так приятно.

— Их двое. Они только что обменялись знаками. Один пошел вниз, другой — наверх.

Второй пойдет за запиской.

— Ты хочешь, чтобы я за ним проследил? — догадался он.

— Пожалуйста, до конца.

— Для тебя — все что угодно, — он позволил себе короткий поцелуй. — Будь осторожна. Что сделать, чтобы я видел пыль?

У него на шее висел наборный амулет из зубов, медных пластин и пары бус.

Эл быстро перебирала его украшение.

— Смотри на мои пальцы. Они должны чуть светиться бледно-желтым свечением.

— Вижу, — кивнул он.

— Обернись. Видишь невысокого человека в аллее, он идет наверх по дороге. Не рискнет подниматься по тропе в сумерках. Иди за ним. У него светиться тыльная сторона предплечья, первый пожал ему руку у локтя.

— Я вижу.

— Если он заберет записку...

— Я не трону тайник и прослежу за ним. Если он не полезет в тайник, я тебя нагоню внизу. Тропа идет до самого низа?

— До последнего поворота. Там уже слишком круто и камни. Удачи.

Эл поцеловала его в губы и скрылась в кустарнике. Он едва различал шорох, которым сопровождался ее спуск. Эл в деле лазания по крутым склонам — мастер.

Ему пришлось быть внимательным на подъеме, но он все же опередил свой объект и засел в укромном месте, чтобы наблюдать за его действиями. Он залез в тайник, но только прочел записку, попутно перепачкав обе руки пылью.

Потом его объект пошел в город и вскоре вывел Алика к богатому дому. Человеку открыли калитку в массивных воротах и он исчез в ней, оставив полосу светящейся пыли со стороны улицы. Намерений покидать дом до утра у него не было.

— Геликс, отследи мое место положение. Передай Эл, что я возвращаюсь домой.

Во дворе их дома его встретила Эл с лампой в руке. У нее все еще светились руки.

— Это так просто не смывается, — она весело повертела кистью у его лица. — Я испачкала тебе шею и твое дикарское ожерелье.

Эл это обстоятельство веселило, лицо ее сияло счастьем. У нее был след на щеке, он попробовал его стереть. Она хихикала и морщилась. Алик не утерпел, она была такой близкой и милой, сгреб ее в охапку, так рьяно, что она отставила в сторону руку с лампой, чтобы не облить его маслом, а другой испачкала ему нос. В отместку он поцеловал ее, так как ему давно хотелось. Напряжение между ними растаяло.

— Ты больше не сердишься на меня? — спросил он.

— Я не сердилась. Я пыталась удержать твои порывы, — призналась она.

— Мне казалось, что я справлюсь с собой. Со стороны так не кажется. Ника уже меня воспитывает. Однако, в моих новых возможностях есть множество положительных сторон. Не так ли?

— Да, — согласилась она.

— Ты не спрашиваешь, куда завело меня наблюдение? Просила Геликс следить за мной?

— Нет. Я не успела спросить. Так куда?

— К дому твоего знакомого вельможи, Пелия. А тебя?

— Мой дошел до канала, передал лодочнику другую записку. Лодка была не для моря, из тех что переплывают озеро, а потом он ушел в рыбачий квартал. Дальше путь записки отследит Геликс.

— Любишь такие загадки. — Он баюкал ее в объятиях.

— У меня есть за что зацепиться.

Лампа в руке Эл погасла. Он поднял голову к небу. Над ними были звезды. Было прохладно, но вдвоем они не замерзнут. Он укутал Эл полами своего плаща.

— Я набегался, а спать не хочу. Ночь какая...

Эл уютно устроилась в его объятьях. Она положила голову ему на грудь и слушала как гулко бьется его сердце. Сначала оно зачастило, потом ритм стал мерным. Алик успокоился. Последнее время он редко пребывал в равновесии. В случае с ним ей было трудно мгновенно оценить ситуацию. Его реакции были сложными. Для обретения покоя, ему требовался близкий контакт с ней и возможность демонстрировать чувства, она поняла это по тому, как он трепетно выхаживал ее после обморока. Он оттеснил от этого занятия Олю и Дмитрия. Эл ценила это и уговаривала себя не видеть в его действиях больше, чем любовь и заботу, убедить себя окончательно ей не удалось, ощущения говорили другое.

Формально она отобрала у него командование оперативными делами группы, что сама изначально поручила. Но это его не оскорбило. Он не придал этому значения, не напомнил что равен ей в полномочиях, как было всегда. Все что сейчас было важным для него — это их отношения. Его злило не то, что Эл проявила командный тон, а то, что она забывает за делами уделять ему внимание. Эл беспокоило, что старая маленькая змейка ревности превратиться в змея. Известие о том, что Эл считает его великим вызвало протест такой силы, что заставило его думать лишь о том, что она избегает его. Потому он так настойчиво требовал внимания. После вспышки ярости в Москве она хотела охладить его пыл, дать понять, что существую границы и личное пространство, которое он будет соблюдать. Алик не хотел терпеть ограничения.

Ей сильно мешало то впечатление о нем, которое сложилось в прошлом, замешанное на любви и чувстве вины за те страдания, которые она ему причинила. Тот Алик теперь уходил в прошлое. Она имела дело с великим, силы которого росли. Эл на собственном опыте знала, как чувства великого не походят на чувства смертных. Жизнь рядом с владыкой научила ее быть внимательной к тому, что происходит вокруг и с партнером. Ловкие манипуляции Лоролана, его коварство и предательство добавили ей осторожности. Он был мнимым другом и плохим союзником. Перемены с ним произошли быстро, едва она отказала быть его спутницей. Ее отказ быть владычицей раздосадовал отца, окончательно разозлил Лоролана, зато принес надежды и облегчение Кикхе. Возможно, не стоило заранее наделять Алика теми же пороками, он был по-своему уникален, но следить за тем, что с ним твориться было ее обязанностью, как жены и спутницы. Она единственный наставник, кто возьмется ему помочь. Пока их отношения замешаны на таком количестве противоречий обучение не будет удачным. С близким существом все гораздо сложнее.

Он не улавливал ее внутреннего смятения, емму и в прошлом не удавалось отвелечься от своих чувств. Он обнимал ее с беззаботной наивностью и был счастлив. От него веяло чувственностью, которая, признаться, была заразительной. Эл невольно улыбнулась, вспомнив Кикху, как сложно сопротивляться его чарующему взгляду и сохранить равновесие, когда он пускает в ход эту грань силы. Тут они точно братья. Но осторожность заставляла Эл не отдаваться этому чувству.

Она пришла домой с намерением отдохнуть, в его присутствии усталость как рукой сняло.

— Трудно со мной? — спросила она.

— Трудно без тебя, — задумчиво ответил он.

— Что тебя терзает, Алик? Тебе необходим этот вопрос.

В ответ он обнял ее за плечи и сильней прижал к себе. Его сердце опять застучало сильно и быстро.

— Тогда будь милосердной, Эл. Не терзай меня. Одно твое слово, что ты не пойдешь в миры, и мне станет легче. Если ты любишь меня, откажись.

Эл тяжело и шумно вздохнула. Ей захотелось стиснуть зубы.

— Нет. Этого слова я не дам.

Он подался назад, но она ухватилась за его талию и удержала.

— Если ты оставишь меня, я пойму. Но тогда я точно погибну быстрей. Одной мне с этой мощью не справиться.

— Что ты такое говоришь! Не смей так думать! Я никогда тебя не оставлю! Никогда! — он снова стиснул объятья так словно ее немедля отбирают у него.

Эл зажала ему рот рукой.

— Не клянись. Не нужно... Не нужно.

— А я хочу клясться.

— Жизнь так изменчива, любые обещания могут стать дымом.

— Что ты там увидела в своем забытьи? Что такого, что ты возводишь стену между нами?

— Это не так. Ты заблуждаешься. Нам необходимо время и пространство, чтобы осознать себя в новом качестве. И почему ты все время думаешь о своей потере? Почему ты не думаешь о том, что я тоже боюсь тебя потерять?

Она подтвердила слова Ники.

— Однажды ты уже оставила меня. В следующий раз я тебе этого не позволю. Либо позволь быть рядом, либо дай умереть. Я тебя уже терял. Не хочу больше.

Эл молчала, и он не выдержал:

— Не молчи, Эл. Не смей молчать.

— Ну, успокойся, — она привстала на цыпочки и мягко провела губами по его щеке. — Что я могу тебе сказать? Обманывать не могу. Не могу сказать то, что ты желаешь услышать. У нас мало времени, Алик. Придется с этим научиться жить.

— Я не буду защищать твои миры. Они мне не нужны. Я буду сражаться за тебя. За тебя. Я тебя им не отдам.

Эл ощутила, как события видения проявляются здесь. Ей осталось только сжаться в комок в его объятьях и самой смириться с тем, как прошлое стремительно настигает их.

Он не хотел успокаиваться, не выдержал и выплеснул на нее все свои переживания, накопившуюся тоску, обиду. Они едва не поссорились. Он был очень взвинчен и Эл благоразумно отсупила, обещания таки не дала.

Глава 3

Оля обнаружила их утром в маленьком дворике. Вдвоем. Эл сидела на полукруглой массивной скамье с мраморной спинкой, на которой был рельеф с грифонами. Она опиралась спиной так, что один из грифонов словно касался ее плеча. Туника ее была перепачкана землей. Алик положив голову ей на колени спал здесь же, он был испачкан не меньше.

Ольга захотела уйти, но Эл подозвала ее.

— Он слишком крепко спит. Мы проговорили почти всю ночь. Он измотал сам себя, не проснется, — сказала Эл тихо. Эл заботливо поправила плащ на его плече. — Мы вас ночью не разбудили? Я не сразу утащила его сюда. Он мог разбудить соседей. По счастью он в запале перешел на русский, которого тут никто не знает.

— Я просыпалась, когда он кричал, — покивала Ольга. — Страсти кипели? Как он?

Ольга подошла в плотную, потом обошла скамью и оперлась на спинку, рассматривая лицо друга.

— Переживает, — устало вздохнула Эл.

— Он всю жизнь переживает, — сочувственно добавила Ольга.

— Это все опять из-за миров. К согласию мы не пришли, но поговорить было полезно. Сбили напряжение. Он не хотел спать, пришлось буквально убаюкивать. Давно мы так не сидели. Не жалей меня Оля, тут жалостью не поможешь.

— Как твое самочувствие?

— Уже все прошло.

— Ты не расскажешь то, что видела?

— Пока нет. Не хочу чтобы вы ориентировались на меня и эти картинки. Вспомни, как трудно было угадать ребусы из книжки Дубова в Вене.

— Может, провидицу спросить? Дмитрий-то ночевал у нее. Не знаю, что для него это значит, но знак хороший. Правда?

— Да, — кивнула Эл.

— А как там тайник?

— Сработало. Этим мы с ним и занимались вечером, — Эл заботливо провела рукой по волосам Алика. Было очевидно, что он слишком крепко спит.

— Так, значит, вы тут не всю ночь сидели?

— Большую часть. Я увела его сюда, чтобы вас не будить. Обошлось.

Где-то крикнул петух, задорно и звонко.

Эл тряхнула головой, от ее прически со вчерашнего дня мало что осталось, крепко завязанные ленты и особые заколки все же удержали эту конструкцию. Ольга сочла, что такой способ убирать волосы практичен, если учесть сколько местным женщинам приходится всего делать за день и постоянно двигаться.

Ольга стала массировать плечи Эл, чтобы помочь ей избавиться от напряжения. Она решила сменить тему разговора.

— Я была вчера в местном аптекарском заведении. Чем они тут только не лечатся. Желчь змеи. Можешь себе такое представить? Между прочим, здесь развита хирургия.

— Ну, еще бы. При таком количестве войн и травм, — с улыбкой заметила Эл.

— Я потрясена как врач. Некоторые методы так просты, и, наверно, эффективны.

— А сколько они знают в области астрономии! А ведь это доптолемеевское время, — сказала Эл.

— Эл, ты, я подозреваю, вчера блеснула знаниями в библиотеке?

— Не более того, что Геликс разрешил. Все в рамках эпохи.

— Здесь женщины читать не умеют, а ты из себя астронома изображаешь.

— Роль у меня такая.

— Я принесу что-то ему под голову подложить, а ты отправляйся в купальню. У тебя вид замарашки.

— Еще бы узнать у твоего мужа, как смывается с рук эта пыль. У меня руки даже днем блестят. Чувствую себя царем Мидасом.

Ольга принесла из дома большое покрывало, свернутое в несколько раз, его сунули под голову спящего Алика.

Когда они уходили, Ольга обернулась опять.

— Ты ему что-то дала? Он спит, как мертвый.

— Будешь столько нервничать, тоже вымотаешься.

— Эл, ты правда на него не действовала, может ты его так?

Эл не ответила. Ольга улыбнулась и покачала головой.

— Я принесу тебе другую одежду.

Эл потрепала ее по плечу.

— Я сама. Иду в гости. Передай Нике, чтобы вернулась после полудня. Будем обсуждать всерьез вашу идею.

— У Лина уже есть эскиз. Ты приведешь Деметрия на совет?

— Если он пожелает.

Эл покинула дом рано. Улицы были пустыми. Их дом был выстроен вблизи квартала с садами аристократии. Принадлежал он, по иронии судьбы, бывшему рабу. Он стал искусным врачом и его великодушный хозяин дал ему свободу, чтобы бывший раб мог лечить всех жителей в округе, а за одно участок земли рядом со своими владениями. Так дом бывшего раба оказался в аристократической части Александрии. Говорили, хозяин был знаменит, но было это десятилетие назад. Потом он уехал в путешествие и не вернулся. Его сыновья оставили дом отца пустым в надежде на возвращение, долгие путешествия и отсутствие родственников здесь не были причиной для беспокойства. За домом теперь присматривал его племянник. Этот уголок города считался аристократическим, поэтому здесь жизнь начиналась не с рассветом. На территории их дома было гораздо теплее, на широких улицах прохладный сквозняк с моря проникал в складки тонкой туники, от чего Эл потирала плечи. Стоило одеться теплей. Ее туника хоть и была соткана из шерсти, но продувалась насквозь.

Она постучала в калитку у красных ворот и дождалась, пока уже знакомый юноша впустит ее. Он указал ей на дорожку ведущую в глубь владений провидицы. Эл без слов прошла, куда было указано.

В саду небольшого дворика за мраморным столом сидел Дмитрий и в задумчивости рассматривал свои сандалии.

— Как спалось? — он улыбнулся уловив ее присутствие.

— Ты понял, что я почти неспала.

— Я еще с острова научился различать, когда ты устала. Садись.

Он уступил ей место, а себе взял легкое плетеное сидение. За столом было место для троих, он не сел на другое сидение. Эл догадалась, что это место хозяйки.

Она появилась почти сразу, обошла сидевшего к ней спиной Дмитрия, нежным жестом провела по его плечу, приветствуя. Она не села, а склонилась к Эл внимательно заглянув ей в глаза.

— Меня не удивляет твой приход. Ты пришла не для того, чтобы навестить друга. Ты пришла ко мне.

Появилась девушка-служанка с подносом.

— Позволь угостить тебя, — предложила Матон.

Она разлила из сосуда с высоким горлом теплый настой из трав. Эл с благодарностью приняла подношение и медленно кивнула.

— Бодрит, — согласилась она.

Матон села на свое место, прикоснулась пальцами к губам и так замерла, только водила глазами изучая обоих. Она молчала. Эл пила настой, а Дмитрий продолжил размышления, глядя себе под ноги.

Пока молодые люди пребывали в задумчивости, Матон наблюдала за тонкими реакциями на их лицах. Глядя на Елену, она неожиданно вздрогнула, мнимая спартанка подняла на нее свои темные глаза, она сделал мягкий успокоительный жест рукой. Матон понимающе улыбнулась.

Когда сосуд с настоем опустел, пришло время разговора.

— Я хочу показать сад. Он очень красив весной, — предложила Матон.

Елена поднялась, и они отошли от стола. Проем выхода их дворика был занавешен выбеленной тканью. Здесь не было сквозняка, ткань не колыхалась, оттого казалась тяжелой. Под рукой Матон она легко поднялась, пропуская гостью дальше.

Эл окунулась в цветочные ароматы, здесь было множество цветов. Местные виды соседствовали с экзотическими, которые редко встречались в этом климате. Эл обвела взглядом этот цветник и пошла по дорожке следом за Матон.

— Я могу называть тебя Матон? — спросила она.

— Я буду называть тебя Еленой, хоть это имя тебе не подходит. Почему оно?

— Оно немного созвучно с моим настоящим.

— Имя бога, — задумчиво произнесла Матон. — Именно поэтому ты скрыла его. Да, люди не понимают многого в силу недостатка разума и умения мыслить. Ты пришла за советом. Я готова дать его..., но, пожалуйста, не спеши, дай мне привыкнуть к ощущению, что рядом со мной не совсем человек. Во мне нет суеверного страха, не подумай, я не боюсь тебя.

— Я знаю, — кивнула Эл. — Я для тебя так сильно отличаюсь от человека?

— В твоем присутствии мои чувства меняются. Мне кажется, что кровь горячит мое тело, как в юности от предвкушения тайны, а мой ум замирает, готовый провалиться в грёзы. Я нахожусь на грани видений в твоем присутствии. Я вижу так ярко. Люди, должно быть, часто испытывают эйфорию находясь рядом с тобой.

— Не все так чутки.

Матон протянула руку к ее руке.

— Можно?

Эл кивнула.

Матон схватила ее руку, потом хотела отдернуть, но усилием воли удержала себя. Потом она сильно зажмурилась. Тело провидицы начало трясти.

Эл обернулась, увидела за спиной растение с ярко-оранжевыми цветами, дотянулась, сорвала его, высвободила руку и стала растирать цветы в ладонях, потом дала понюхать Матон.

— Осторожно. Ты соскользнешь в беспамятство, если не в безумие.

Подоспел Дмитрий и осторожно придержал Матон за плечи.

— Она смелая, — заметил он.

Матон открыла глаза.

— Я еще тут, — сказала она с улыбкой. — Это невозможно описать... Светящееся существо. Ты светишься изнутри. Когда эта сила отзывается в тебе, у тебя белеют волосы. Это одинаково проявляется в мгновения ярости, отчаяния и любви. Я видела звезды. Много звезд. Не бойся я не смотрела, что с тобой будет.

— Как же ты живешь с этими чувствами среди людей? — спросил Дмитрий.

— А как живешь ты? — ответила она вопросом. — Ты такой сильный. Сильнее меня. Погоди, дай время, я еще научу тебя.

Эл вытирала руки, стряхивая с них остатки цветочной пыльцы.

— Ты разбираешься в растениях, — констатировала Матон. — Без труда нашла его.

— Здесь только растения способные лечить, — сказала Эл. — Включая ядовитые. Я знаю только одного человека, который бы мог составить такой изысканный цветник из растений.

Матон покачала головой и улыбнулась.

— Спрашивай, что тебя тревожит?

— Я могла бы проверить сама, но мне дорого время и силы, которые я не хочу тратить. Я поняла, что мы видели одни те же события. Это будущее. Это точно произойдет? Или это вариант?

— Для меня все однозначно. Я вижу только то, что произойдет. Ты удивлена так, будто с тобой такое происходит в первый раз.

— У меня не было возможности проверить то, что я вижу, в реальной жизни.

Матон снова показала удивление.

— Это не постоянный дар?

— Нет. До последнего времени. — Эл задумалась. — У меня был друг, я имею право так его называть. Мы сблизились недавно..., для меня недавно..., но он утверждал, что знал меня раньше. Это он научил меня видеть.

— То что эллины называют палингенесия? — уточнила Матон.

— Не уверена. Я соприкасалась со стороной его дара, которая касалась видений прошлого. Он шутил, что хотел бы передать свой дар по наследству. Не в буквальном смысле. У него не было детей.

— Некоторые колдуны могут передавать силу своим преемникам, обычно самым близким, кому они доверяют. Ты подозреваешь, что твой друг передал тебе свою силу и способность, он умер, если это так

— Да, он умер. Но я не думаю, что это так.

— Если ты не уверена, я могу тебе помочь. Я знакома с очень... — Матон остановилась, задумалась и недоверчиво посмотрела на Эл. Она продолжила странным тоном, будто что-то мешало ей говорить, — могущественным человеком. Он может сказать, какова природа твоего дара, Елена.

— Кто такой Мельзис? — спросила Эл.

— Я не знаю, — и Эл поняла, что Матон солгала. — Это я назвала имя?

— Да.

— Я была не здесь. Я произношу слова и имена, порой не зная смысла и связи.

— Мне так не кажется, — вдруг возразил ей Дмитрий.

— Я вижу по-разному. Когда я использую настои и воскурения, они уносят меня от реальности. Я не помню, что говорю. Я так делаю, чтобы люди не были назойливы. Оракулы не помнят то, что говорят. Не выдавайте мой секрет.

— Ты так делаешь, чтобы люди потом не приставали с вопросами? — уточнил Дмитрий.

Матон рассмеялась и посмотрел на него с благодарностью.

— Да. Ты прав. Люди порой упрямо не хотят верить, что их мечты не сбудутся, что их надежды на богов — не ценнее дыма из лампы. Боги любят героев, простые люди им не интересны. Их заботы так обыденны, а тревоги слишком эгоистичные, чтобы уделять им внимание.

— Ты не хочешь, чтобы я встречалась с твоим могущественным знакомым? — Эл вернула разговор в прежнее русло, заметив, как Матон стремиться изменить его ход.

— Ты этого не хочешь, — заметила Матон.

— Не думаю, что стоит тревожить его моей персоной, — Эл помогла этой фразой побороть неловкость и чувство опасности, которое волной охватывало Матон. Эл ощутила, что кто-то будто запрещает женщине продолжать эту ветвь разговора. Отчего провидица напряглась и сжала плечи, словно избегая чужого прикосновения.

Эл сделала вид, что поправила гимантий на плече Матон, та выдохнула и приосанилась.

— Часть предсказания уже сбылась, — продолжила Эл, — девушка, ради которой я пришла за предсказанием, убежала из дому. Родные считают, что я в этом виновата. Ты случайно не видела, где она?

— Я плохо мню... Вода.

— В этом городе полно воды, со всех сторон, — заметил Дмитрий.

Матон закрыла глаза.

— Это была спокойная вода. Непрозрачная, как в море, илистая. Озеро или пруд. Небо было в тучах, дул ветер, пахло дымом. Где-то мяукала кошка. На воде пепел. Девушка должна была ощущать себя несчастной, но напротив — радовалась. Как ее имя, Елена?

— Лаодика. Она племянница одного из жрецов храма Сераписа. Она жива и в безопасности.

— Не волнуйся за нее. Затруднений у тебя не будет. Но те таблицы...

— Не продолжай. Я видела их, но не Лаодику. А мне бы хотелось, — остановила ее Эл. — Я хотела спросить совета. Стоит ли мне следовать тем событиям, что я видела или изменить их ход?

— О, если бы я могла дать такой совет! Я ничего, ни разу не смогла изменить из того, что видела. Если тебе дана такая сила — сделай.

Эл улыбнулась ей и ответила:

— О, если бы я ничего случайно не изменила!

И Матон рассмеялась ее словам.

Глава 4

Алик очнулся. Солнечный диск висел над краем стены, он слепил его.

В забытьи он бродил один по ночным улицам города, в прохладе и покое, он стремился уйти куда-то далеко.

Потом ему снились глаза. Он видел их, он знал их. Это были глаза египтянки, подведенные черным. Он помнил только глаза, не мог воспроизвести в памяти лицо. Они смотрели на него долго, он четко запомнил взгляд.

Он очнулся и понял, что один в саду. Эл не было. Он поднялся с каменной скамьи, потирая онемевшее плечо. Под голову кто-то заботливо сунул валик. Оля.

По привык просыпаться один и не думал об этом, пока Эл рядом не было. А теперь с сожалением осмотрел скамью.

— Он вспомнил то утро в деревенском доме, когда хотел продлить ее сон, любовался ею. Потом его сознание будто погрузилось в сумерки. Ему начинало казаться, что тогда были последние по настоящему счастливые мгновения в его жизни. Их встреча здесь, в Александрии, была пропитана ощущением тревоги. Его душу наполнило чувство тоски.

Ночной разговор был непростым, он дал себе возможность выговориться. Эл была непреклонна. Он знал ее характер. Ему нужно было выразить накопившиеся чувства словами, он это сделал. Он заснул рядом с ней, она гладила его волосы, по жилам ненадолго разлился покой.

Он снова вспомнил глаза из сна. Тогда он не узнал их, теперь очнулся и понял, что видел во сне глаза жрицы из храма на Фаросе.

Он поднялся и пошел умываться. Одна из дверей купальни выходила в другой дворик, оттуда доносился странный звук. Он вышел посмотреть.

Посередине квадратного дворика был старый круглый фонтан, с чашей в виде лилии. Фонтан не работал, вода в нем стояла и цвела, образуя ил и грязь.

В этой грязи сейчас копался Игорь. Алик удивился.

— Ты решил его починить? — спросил Алик, чем отвлек друга от работы.

Игорь выпрямился. Он был в короткой тунике. Настоящий эллин, как на вазах. Он стоял босой по щиколотку в жиже, часть воды ему же удалось спустить. Руки были перепачканы грязью. Не смотря на возвышенный нрав, грязной работы Игорь никогда не боялся, но, как Оля, был чистюлей и любил порядок. Неработающий фонтан вызвал его профессиональный интерес.

— Да. Эл просила не уходить в город. Вот подумал, прочистить канал и пустить воду.

— А Оля?

— На соседней улице лавка аптекаря.

Алик улыбанулся и покивал понимающе.

— Ники нет, если тихо, — констатировал Алик.

— Эл заберет ее от Эфроима на обратном пути. Она ушла к той женщине, которая гадала Эфроиму.

— По какому поводу совещание?

— У меня, собственно, готов проект. Нужно все согласовать и разработать стратегию.

— Значит, я могу не присутствовать. Я уже слышал все, что нужно от тебя.

— Не хочешь видеть Дмитрия рядом с Эл?

— Не так прямолинейно, но близко к тому. Я не в настроении, что-то обсуждать. Я работаю один. Эл отстранила меня от командования. Она считает, что я сведу вас с ума.

Игорь широко улыбнулся.

— Хм. Я благодарен Эл за заботу о нас, но я не боюсь ни твоего напора, ни твоих кулаков, капитан.

— Смелое заявление от человека, который не любит драться.

— Я опираюсь на разум. На твой. Алик, ты не выглядишь странно и не делаешь ничего пугающего, по моему мнению. Ты просто взвинчен. Эл придет твоему поведению собственную окраску. Напоминаю, капитаном ты был весьма строгим, в свое время. Мы уже привыкли. Ты давно нами не командовал в своем духе, хвала Эл.

Алик вздохнул и тоже улыбнулся.

— Значит, я не так страшен.

Игорь поддержал шутливый тон.

— Это мы не так пугливы. И нас больше.

— Значит, я в оппозиции.

— Ты сам это выбрал.

— Тогда я прогуляюсь без всяких угрызений совести.

— Тайник проверишь?

— Кстати о тайнике.

— Я знаю о доме Пелия и лодке. Что с патрулями? — спросил Игорь.

— Чисто. Никого. Геликс завешает сканирование города. За нами не пришли.

Игорь озабоченно вздохнул.

— Я не случайно копаюсь в грязи. Хочу соорудить два временных маркера.

— Давай потом. Я хочу уйти.

— Тогда, удачи. Прогуляйся хорошенько. Если ты голоден, то есть свежие лепешки с рынка, немного тушеной козлятины и овощи. Оля нашла женщину, которая будет готовить для нас.

Алик осмотрел двор. Он был окружен медицинскими помещениями. Здесь владелец дома принимал пациентов. С одной стороны, где солнца было меньше, располагался склад лекарств. Это было прохладное помещение, с полками на стенах, где еще сохранились сосуды с остатками зелий. К ней примыкала "смотровая". По другую сторону — маленькая библиотека, а у стены, где была прорублена дверь на улицу, пристроены лавки, видимо, для ожидающих. Этот врач принимал пациентов у себя в доме. Маленькая общественная больница. Он выбрал эту дверь, чтобы уйти..

Он сначала проверил тайник. С ночи к нему больше не прикасались.

Ноги сами принесли его к Септастадию. На море была волна. Со стороны царской бухты массивные волны накатывали на дамбу, разбивались и отступали. По обе стороны Септастадия кипела портовая жизнь, но на самой дамбе было немноголюдно. Ветер и волна отпугнули всех любопытных, остались те, кто шел с Фароса и на Фарос по делу.

Он втек в этот человеческий ручеек. Конный воин проскакал мимо в спешке. Мимо проехало несколько повозок с топливом. При входе на остров охрана по другую сторону дамбы не обратила на него внимания. Солдаты с мрачным видом кутались в плащи, лишь изредка останавливали повозки, если груз казался чрезмерным.

Он шел с пустыми руками, до него охране не было дела. После карабканья по склону его туника была в пятнах, он загорел так, что не отличался от местных.

Он бродил по острову, старясь находить безлюдные места. Это было трудно. За камнями он нашел бухточку, где волна была небольшой и выкупался с удовольствием. Настроение немного поднялось. Он обсох и продолжил прогулку.

Так он оказался в храме у той самой статуи. Погруженный в задумчивость он смотрел на древнюю богиню, изучая постамент и край ее одежд. Алик отошел на несколько метров назад, чтобы видеть ее лицо. Оно показалось ему безразлично умиротворенным. Она была не самым красивым изображением. Статуи других храмов и те, что украшали город, были куда величественней и изысканней по форме. У этой была простая поза, простая одежда и краска на ее ожедах поблекла от времени.

Он закрыл глаза. В храме воздух двигался медленно. Храмовые запахи щекотали ноздри. Ему хотелось открыть глаза где-нибудь, где тревога больше не будет терзать его душу. Он устал и вымотался за эти дни в безуспешной борьбе с самим собой. Оказаться бы далеко, на берегу острова Эл, сесть на песок и замереть, забыться. Перестать быть.

Слух среагировал на легкий шорох, пронесшийся по залу, Алик не открыв еще глаз ощутил на себе взгляд.

Потом обернулся через плечо и встретился взглядом с глазами из своего сна.

— Почему ты ходишь сюда, иноземец?

Она знает, что он уже трижды до этого дня был здесь.

Она была словно запеленала в одежду. Ткань была схвачена шнурами. На запястьях и выше локтя — браслеты. Причудливое украшение на голове. Его "знакомая" жрица придирчиво изучала его. Она едва доходила ему до плеча. Темные глаза смотрели в упор и твердо, приподнятый подбородок добавлял ее виду гордости, но голос был тихим и ровным.

— Чего ты желаешь от богини?

— Покоя.

— Боги не дают того, что человек может обрести сам. Почему стоишь тут? Почему не пошел к ней? — Она жестом указала на главную статую храма в строгой сидячей позе.

— Мне нравится эта.

Ответ заставил ее повести темной бровью.

— Откуда ты, если не знаешь как вести себя в храме?

— Я что-нибудь делаю не так?

— Ты ничего не делаешь. Женщины любят ходить сюда, делают подношения, но не мужчины. Ты не принес даров, не совершил ритуал. Ты не шепчешь молитвы, ничего не просишь.

Алик пожал плечами.

— Если я веду себя непочтительно, я прошу меня извинить. Я могу уйти.

— Ты пришел сюда из женщины?

— Да, это так.

— Ты заметный мужчина, ты должен нравиться женщинам. Любая будет рада.

— Она не любая.

— Откуда ты?

— Я пришел издалека.

— Как твое имя?

— Называй меня Александр.

— Твоя женщина желает другого вместо тебя?

— Нет.

— Она разлюбила тебя?

— Нет. Я думаю, что нет.

— Ее выбрали тебе мать и отец?

— Нет... Нас никто не выбирал. Я выбрал ее сам... Нас выбрала судьба...

Жрица помолчала.

— Чего же ты желаешь, если так?

Как ей ответить?

— Я хочу быть с ней, а она ускользает от меня.

— Ты пытаешься навязать свою волю естественному порядку вещей, — сказала она бесстрастно. — Страсть никогда не приводила человека на вершину мудрости. Страсть может помочь только на время завоевать женщину, истинную любовь питает мудрость. Нетерпение разрушает все вокруг. В твоих глазах боль. В твоих глазах желание навязать свою волю. Так ты ни к чему не придешь и все потеряешь. Не можешь совладать с той, которую выбрал, значит, ты недооценил себя. Я служу богине, которой нет равных в этой земле. Я знаю, как велика сила и мудрость женщины. Женщина сама знает, кто ей нужен. Хочешь изменить ход вещей, хочешь изменить ее? Выбери себе другую женщину, а эту оставь другому.

Слова как пощечина хлестнули его.

— У этой статуи пролито не мало слез, ты не просто так выбрал ее. К ней идут отчаявшиеся. Я покажу тебе, что надо делать, как чтить богиню и очистить душу. Покоя тебе это не принесет, но научит уважать наших богов, иноземец. — Она подняла руку и указала ему. — Стой и смотри ей в глаза, я принесу все для ритуала.

Ее открытая ладонь была почти напротив его лица. Алик оцепенел. Подушечки ее пальцев слабо светились, на них была пыль из тайника. Он забыл отключить систему сканирования. Несколько секунд он растерянно смотрел на ее ладонь.

— У моего народа свои боги, — придумал он отговорку.

Она посмотрела на него с жалостью во взоре, как мать на глупого ребенка.

— Боги везде одни, люди зовут их по разному. Если ты желаешь уйти, иди.

— Я хотел бы еще немного поговорить с тобой. Если ты разрешишь.

Глава 5

Эл и Дмитрий заглянули в дом Эфроима.

Старый мастер обрадовался им.

— Я хотела забрать Нику, она нужна мне сегодня, — сказала Елена после обмена любезностями.

Эфроим интересовался ее здоровьем, был очень удивлен, что они посещали Матон. Теперь мозаичный мастер не ставил под сомнение, что Елена — жрица, но успокоился относительно ее нелегального положения. Елена вела себя без всякого страха и оглядки, так будто не произошло ничего, о чем стоило волноваться. Он подумал, что напрасно так сгустил краски.

Он похвалил Нику.

— Не знаю, нужно ли ей продолжать работу. Вы посмотрите сколько у меня гальки! Этого хватит, чтобы выложить пол по заказу и еще останется.

— Это она одна? — уточнила Елена.

— Это не важно. Я ей очень благодарен. Она не ленива, не подумайте. Но моих племянников и внуков прежде было не пристрастить к работе. Мальчишки! Кто из них усидит на месте. Но она сделала так, что ни все носили мне гальку, а теперь помогают. Им стало интересно.

— Я могу угадать. Она играла с ними в азартные игры на камешки. — И Елена изобразила улыбку полную сарказма. — Много же они ей проигрывали...

— Не гневись. Тут нужно заметить, что играть тоже нужно уметь. А твоя сестра выдающегося ума и ловкости девушка.

— Ума ли, — вдруг пробасил Деметрий. — Они поди сделали за нее большую часть работы. Ты защищаешь ее, Эфроим.

— Но мы же не оговаривали, каким способом она выполнит ее, — вступился Эфроим. — Мне есть за что хвалить Нику. Прежде, за тем маленьким столом сидела одна моя пятилетняя внучка и играла камнями для развлечения, а теперь дети дерутся, чтобы там сидеть и помогать мне. Раньше я думал взять мальчиков из другой семьи в помощь, а теперь мне помогают два племянника, усердно. Один даже пошел учиться грамоте, чтобы читать и правильно складывать слова в мозаике.

— Так ты считаешь, Эфроим, Ника отработала повинность?

— Сверх того.

— Она еще нужна тебе? — спросила Елена.

— Мне нечем ей платить, а держать ее ради твоей доброты ко мне, Елена, я не могу. Это неправильно.

— Хорошо, если ты так считаешь, я избавляю ее от повинности. Но не прощаюсь. Быть может, у нас к тебе будет дело. Не пугайся, со мной и Александром оно не связано.

— Вы всегда желанные гости в этом доме. Она во дворе, где дети любят играть, — напутствовал Эфроим

Они попрощались. Забрав Нику, вернулись домой.

* * *

Игорь очень верил в свою идею и долго во всех подробностях описывал, что они с Ольгой придумали.

В результате они перешли к тому фонтану, который утром чистил Игорь. Теперь в нем журчала вода.

— Итак, я предлагаю определиться с формой. Мы долго выбирали самое долговечное, то что может пережить время. Непросто время, тысячелетия, — Игорь сделал паузу. — Все поняли, что я предлагаю камень. Ничто не сохранит информацию лучше. Но это не будет рельеф из мрамора, скульптура или цельный монумент. Прежде всего — это нарушение временной этики, но я не вижу иного способа нас обозначить, никакие другие способы передачи информации, кроме археологии отсюда не сработают. Нам останется надеяться на удачу. Мы теперь, вроде бы, вне закона, но это не дает нам права усугублять положение и скрываться. Мы договорились, что обозначим себя. На той стороне Дубов сделает все возможное, что бы разыскать наше послание. Я предлагаю выбрать вид изобразительно искусства, который, все время был у нас под носом. Я предлагаю собрать мозаику. Я нарисовал эскиз.

Он развернул свой проект нарисованный на грубом крупном куске кожи.

— Я сложил все факторы риска. Результат не лучше и не хуже других способов, но этот мне кажется наиболее симпатичным.

— Где мы ее установим? — спросил Дмитрий.

— Еще не определился.

— Что за зверь? — поинтересовалась Ника.

— Это мифологический сюжет. Животное — леопард. Он же родственник барса, Эл?

— Прыгающий леопард? — уточнила Эл.

— Отсюда? — Игорь взглядом попросил ее домыслить.

— Название операции, — покачивая головой, заключила Эл.

— Прыжок барса. Верно. Я выбрал героический сюжет охоты. Прыгающий барс и воин. Эл, я бы сделал его похожим на тебя. Я вообще хотел бы, чтобы в изображении была узнаваема женщина. Или чтобы изображение трактовалось двояко. Амазонка и леопард. Это выглядит аллегорично. Сюжет редкий, я проверял.

— Не выйдет, — скептически заметила Ника. — Это же куча камней выложенных рядами. Она развалиться. Залей ее хоть самой крепкой смесью, не сохраниться. Эфроим часто жалуется, что со временем цемент дает трещины. Стена, пол? Куда ее закрепить, чтобы она не подверглась механическому воздействию со временем?

— В том и прелесть, что ей вовсе не нужно оставаться целой. Помимо кодированной в изображении информации, я предусмотрел еще три системы передачи данных. Можем добавить еще.

— Ну поведай, умник! Ты мне и половины в прошлый раз не рассказал! — воскликнула Эл.

— Если хотя бы часть мозаики попадет в наше будущее, то это будет уже замечательно!

— Я бы хотела добавить в изображение надпись. — Эл взяла вощеную табличку и палочкой нарисовала туже надпись, что оставила на песке для патруля в Перпиньяне. — Эту! Гарантирую, что нас не спутают. Проблема, как я понимаю одна — установка опознавательной системы. У нас нет источников, которые проработали бы почти три тысячи лет, значит, это будет пассивная система. Не получиться установить отсроченный сигнал, потому невозможно дать навигационные данные.

Эл посмотрела на Игоря с прищуром, потом на Олю. Ольга с нескрываемой гордостью смотрела на мужа.

— Ты уже знаешь какие куски дойдут до будущего. Геликс помог, — сказала Эл.

Игорь вздохнул с улыбкой.

— Зачем я тебе это рассказываю, командор? Тебе это интересно?

— Все еще дуешься из-за тех расчетов, которые мне показывал на острове? — в шутку спросила она.

— Если бы не твоя пара фраз тем утром, мы бы ту не оказались, — заметил Игорь с упреком. — Я не сержусь, я знал, но забыл, что ты можешь опережать события.

— Что мы имеем среди археологических находок будущего?

— У них три части мозаики, никто не догадался их сложить, — продолжил Игорь деловым тоном, — Куски изображения в разном состоянии хранятся в разных архивах, найдены в разное время. Их в один период не отнесли, а, значит, они не считаются чем-то целым. Одна часть — в археологическом музее Древних цивилизаций на юге Индии. Служба времени редко работает с их архивом. Центральная часть находится в архиве Службы Времени под названием "Голова Леопарда", античная мозаика, датировка первым веком нашей эры. Третья часть находится в частной коллекции. Я нашел все три изображения, они есть на моем эскизе. Все изображение собрать невозможно, если его умышленно не закодировать.

— Я ты точно уверен, что это будет наша мозаика? — спросил Дмитрий.

Игорь замотал головой.

— Не уверен, но я постараюсь. Сюжеты копировали не редко, поэтому я выбрал именно этот. Эл, кстати о навигации, раз ты упомянула. Я знаю как обозначить этот дом. Я сделаю так, чтобы нас заметили, в случае появления над нами навигационной системы. Я использую для этой цели этот фонтан. Дно чаши имеет параболическую форму.

— Ты возился с ним с утра и мне не сказал? — возмутилась Ольга.

— Я не был уверен. Ты занимаешься любимым делом — медициной. Я справлюсь. Мне нужно точно промерить рисунок и сделать расчеты.

— Не вижу надобности в фонтане, Геликс может подать за нас сигнал.

— Тогда Геликс не сохранит свое инкогнито. А значит, мы не можем на него рассчитывать. Кораблю лучше оставаться незаметным для преследователей.

— Если хочешь, делай. Просите Эфоима помочь, по части долговечности — он хороший советчик, — предложила Эл.

— Я думал об этом. Тебе решать, — заметил Игорь.

— Значит, Эфроим участвует, каким образом — сам определишь.

— А я датчики поставлю, — заявила Ника. — Мне придется опять вернуться к нему?... Так и быть.

— Ты же не хотела у него работать, — сказала Ольга.

— А кто из вас вообще понимает, как все делается? — заворчала Ника.

— Конечно ты, — покивал Игорь. — Остается еще одна задача. Где ее монтировать?

— Ника, сколько времени нужно, чтобы собрать мозаику? — спросила Эл.

— Сколько цветов? — важным тоном спросила Ника.

— Три.

— Гальки у Эфроима полно. Дней десять.

— У меня идея, где ее установить, — сказал Дмитрий.

Он успел отойти от фонтана и стоял у стены в тени деревьев, опираясь спиной о стену. Все перевели вопросительные взгляды в его сторону.

— Кладбище. Некрополь. О мертвых тут заботятся лучше, чем о живых. Никто ее не будет трогать. Так можно добиться сохранности. — Наступило молчание. Дмитрий ощутил общее недоумение. — К этому процессу здесь относятся серьезно. Нужно будет устроить похороны, что бы они не вызвали подозрений. Я посоветуюсь с Матон.

— Как вариант, — согласилась Эл. — Нужно определить зону, где будет наименьшая просадка грунта, место которое не пострадает от землетрясений. Кладбище это или нет.

Эл вспомнила.

— А что у нас с театром? Вы ходили на представление?

— Нет. Ты болела, мы не пошли, — сказала Ольга.

— Геликс делал запись представления. Я просил, — заметив недовольство, Эл сообщил Игорь.

— Забудь, — отмахнулась Эл. — Давайте так договоримся, я не лезу в вашу оперативную работу, а вы в мою. Я намерена вплотную заняться тем делом, ради которого здесь оказалась.

Все стали расходиться. Эл осталась во дворе одна, в раздумьях она устроилась под деревом в тени.

Скоро к ней опять подошел Игорь. Эл сидела с закрытыми глазами, когда он вернулся. Морщась, она открыла один глаз.

— Не помешаю? — он сел рядом с ней.

— Ты что-то забыл?

— Нет. Мне не требуется уточнений, кроме одного. Ты мне настолько доверяешь?

— Как себе.

— Мне это льстит, Эл, однако, я привык слышать от тебя нечто такое, что не приходило мне в голову. Я ждал, что ты свежую идею подашь. А тебе все равно? По-твоему, это лишнее, что мы придумали? Я не умею как ты ориентироваться в историческом материале. На сколько мы имеем право так делать.

— Нам нужно себя обозначить. Это правильная мера, разумная в данном случае. Ты имей в виду, что положение у нас не совсем критическое, даже лучше, чем мы предполагали. Сработает маркер или нет, будет патруль, не будет патруля, мы все равно выберемся отсюда, а сообщение о том, что мы тут были уйдет в будущее.Факт проникноваения буду очевиден, это важно. Вдруг ситуация сложиться, что мы не окажемся в бегах.

— Это ты в своем видении узрела?

— Может быть, вы все забудете о моем видении?

— Забуду. Если хочешь. Значит, ты не собираешься мной руководить, и я могу вытворять с мозаикой, что вздумается?

— Хм. Тебе такое в голову не придет, за остальных поручиться не могу. Разве что за Олю.

— То есть? Предложение Дмитрия по поводу захоронения я бы приписал его здравомыслию, чем наоборот.

— Не стоит его обсуждать, — сказала Эл.

Игорь вздохнул.

— Ты точно мне доверяешь?

— Ты уже спрашивал. Что тебе покоя не дает?

— То, что ты странная.

— Это не я. Это ситуация, в которой я оказалась. Мы находимся на тысячелетия от нашего времени. У меня команда в которой муж, бушующий от переизбытка жизненной энергии и ревности, самоутверждающися подросток, друг с посттравматическим синдромом и склонностью к суициду. При этом у меня пробудилась способность, которой владел Самадин. Никакой гарантии, что этот случай останется единственным. Здесь все время кто-нибудь, что-нибудь воскуряет. И на кого мне положиться, как не на тебя и Олю?

— Убедила.

Игорь посмотрел на нее с печальной улыбкой.

Глава 6

Солон обернулся, когда кто-то тронул его за плечо. Он сидел согнувшись над старым текстом, списком со старого папируса. У него за плечом стоял Эйдике, он выглядел бодрым, но в глазах — все та же тревога.

— Ты готов проводить церемонию? — спросил у него Солон.

Он стал бы настаивать, чтобы Эйдике вернулся к своим обязанностям, служение в храме могло бы привести его в равновесие.

— Она опять здесь, — сообщил Эйдике.

— У Нкрумы все готово. Но пусть она дождется окончания празднования.

— Она в храме, я видел, как она среди прочих делала приношение. Она знает наши обчаи.

Эл вышла из храма на площадь, она не захотела воспользоваться боковым проходом, когда церемония завершилась.

Она вышла в колоннаду, собиралась повернуть налево, когда кто-то ее позвал.

Потом рядом с ней оказался Юстиниан. В колоннад Эл увидела еще несколько.

— Елена, — его возглас был удивленным и радостным.

Группа человек из двадцати, мужчин и женщин, стояла поодаль и смотрела на них.

В храме она заметила, что на нее кто-то обратил внимание, но в этой толчее различить наблюдателя было невозможно. На нее все равно обращали внимание, потому что она была одна. Эл мирилась со взглядами, пока шла церемония, в толпе это неизбежно. Но тот самый взгляд был особенным, потом он исчез.

Она не искала знакомых, прошлась по толпе. Появление римлянина ее не обрадовало.

— Юстиниан, прошу извинить, я не могу уделить тебе время. Я спешу, — мягко ответила она.

— Я подумаю, что ты избегаешь меня. Ты опять одна?

— Я не одна. Меня ждут.

— В храме ты была одна. Ты не рада нашей встрече?

— Встреча неожиданная, но закономерная. Я спешу.

— Было бы странно придти на праздник и не встретить друзей. Разве могут быть дела в такой день?

Как раз сегодня Нкрума решил показать ей документы, он намеренно назначил день, когда в библиотеке будет немого посетителей и работников. Все заняты праздненством. Толпу увлекло шествие. Нкрума хотел, чтобы о встрече узнало как можно меньшее число людей. Кто-нибудь уже ждал ее в условленном месте.

— У меня назначена встреча, и я спешу.

— Елена! — раздался еще один возглас.

К ним по ступеням поднимался Пелий.

Он по-юношески нетерпеливо подбежал к ним, а потом компания Юстиниана стала подступать ближе. Эл узнала среди прочих актера, что сочинял гимн Афине на берегу моря на Фаросе и еще пару знакомых по тому происшествию лиц. Про себя она подумала: "Что это, как не злой рок!" В самый ответственный момент экспедиции ее обступила толпа, и она может опоздать на встречу. Нкрума может передумать из-за ее неучтивости. Эл не скрыла недовольство.

— Что угодно, Юстиниан. Не теперь, — ее тон стал строгим.

— Я только познакомлю тебя. — Юстиниан невежливо взял ее за кисть и удерживал. Другой рукой он поманил к себе невысокую с каштановыми волосами женщину. — Это моя сестра, я много рассказывал о тебе, она хотела познакомиться с тобой.

Глаза женщины выразили доброе расположение. Она смущалась. Эл пришлось улыбнуться и кивнуть.

— Артесий, его ты знаешь! — Юстиниан засмеялся, когда актер изобразила испуг в адрес Елены, но это была только гримаса.

Эл представила, как затянется представление, не боясь показать дурное воспитание, не заботясь о впечатлении она решила уйти.

Сделав шаг назад и поворачивая кисть так, чтобы Юстиниану стало неудобно держать ее руку, она сказала:

— Я очень спешу. Мне нужно идти.

— Ты смущаешь девушку, друг мой. Если тебе так нравится женщина, стоит быть более деликатным. Она может подумать о тебе плохо.

Эл не без благодарности посмотрела в сторону высокого человека с обветренным лицом. Она решила про себя, что он военный. В его лице была смесь египетский черт и греческих, его внешность полукровки делала его заметным в этой группе людей. Внешне он выглядел внушительным, широкогрудый и мускулистый атлет, с фигурой борца. Взгляд его скользнул по ней быстро и сосредоточенно. Он запомнил ее и отвел глаза.

Тут как спасение по ступеням вбежали Ника и Игорь.

— Елена! Вот ты где! — суровый голос Лина прозвучал в колоннаде театрально, гулко и требовательно.

— Кто это? — спросил Юстиниан.

— Я ее брат. Тебя я не знаю, — прозвучал в ответ тем же тоном голос ее "спасителя". — Что хочет от тебя этот человек?

— Он хотел представить мне своих друзей, — опуская голову сообщила Елена.

— Вы знаете друг друга? Ты мне ничего не говорила, — продолжал Лин в том же духе.

— Мы мало знакомы.

— Тогда тебе следует немедленно идти за мной. Тебя давно ждут!

— А эта прелестная девушка, твоя сестра, Елена? — делая вид, что не замечает угрозы в голосе брата спросил Юстиниан. — Она достойна самого приятного общества.

Ника зыркнула на незнакомца и тот умолк. Потом она что-то сказала, повторяя тон мужчины и трое скрылись, оставив компанию в недоумении.

— Что она сказала? — оборачиваясь к остальным спросила сестра Юстиниана.

— Это ругательство, каким евреи проклинают, — сказал высокий человек, которого Эл приняла за военного. — Девчонка не совсем верно произнесла последние слова, а то мы бы провалились в страшную тьму.

Он засмеялся.

— Ты был не совсем вежлив, Юстиниан. Ты видел, что она не желает знакомиться. Зачем настаивал? — произнесла другая женщина.

— Она спартанка, — сказал Пелий с грустью. Он хотел пригласить Елену и ее друга в гости, но вмешательство римлянина помешало ему. — Быть может, ты нарушил что-то из их устоев.

— Оставьте это. Я предлагаю праздновать этот день, и не вспоминать это недоразумение, — предложил Юстиниан.

— А она необычная, ты был прав, — согласился с ним еще один участник события. — Это ее мы видели на берегу, когда Артесий получил свободу.

— Эта женщина неуловима. Представьте, я не смог узнать, где она живет, — вздохнул Юстиниан. — Но я намерен это узнать.

— Это не трудно, — заявил высокий полукровка. — Я могу найти, где она остановилась.

— Сделай это для меня, и я отблагодарю тебя. Мои люди не смогли ее найти, — заявил Юстиниан.

Высокий человек криво ухмыльнулся этому заявлению.

Эл спешила на встречу.

— Откуда вы взялись? — спросила она на ходу. — Очень вовремя.

— Геликс попросил тебя вызволить, мы были на площади, пришли посмотреть на праздник. Пришлось пробежаться, — сообщил Игорь.

— Как же я вам благодарна. Остальное потом. Она стала отходить от них.

Ника и Игорь остановились, взглядами провожая ее.

— Я бы проследила за той компанией, они мне не понравились, — заключила Ника. — Этому римлянину что-то нужно от Эл. Он не хотел ее отпускать. Я ты здорово огрызался, на тебя вообще не похоже.

— Это ничего, — протянул Игорь ностальгическим тоном. — В Вене я грозился убить одного типа, который пытался ухаживать за Олей.

— Правда? — Ника с восторгом посмотрела на него. — Запись не вели? Хотела бы я на это посмотреть.

Игорь снисходительно глянул на нее.

— Почему тебе так нравится грубость, Ника? Эл вроде бы не была таким примером и никогда не поощряла такое поведение. Ты ругалась на людей.

— Они меня раздражали. Я взрослею, — она стала говорить насупившись. — Человеческая глупость труднопереносимое состояние.

— Эти люди не глупы, они лишь мешали Эл работать. Не повод их не любить.

— Опять ты меня воспитываешь.

— Не люблю, но ты меня вынуждаешь. Будет плохо, если мы попадем в сложную ситуацию из-за твоей самонадеянности и невежества. Ты гордишься тем, что была очень эффективна в первые дни. Но тактику поведения следует менять и оттачивать по мере знакомства со средой. Нельзя все время вести себя грубо, это привлекает внимание.

Эл что-то ему такое сказала накануне, что он вдруг переменил отношение к ситуации. Он стал каким-то особенно сосредоточенным.

В праздник работы в мастерской Эфроима были остановлены. Вынужденная остановка дала Нике возможность отдохнуть. Не смотря на тренированность человека будущего, она поняла, что местные люди, привыкшие трудиться от рассвета до заката, гораздо выносливее ее. Две недели физического труда в мастерских Эфроима казались трудным временем. Ее руки стали грубыми, в мозолях и царапинах. Ни за что она не согласилась бы продолжать работу дальше, но теперь у нее были обязанности в работе над мозаикой. Ника осознала, что в результате простого наблюдения за работой, впитала достаточно опыта, чтобы воспроизвести весь процесс. Ника не предполагала, что обладает такой способностью. Советоваться с Эл или остальными она не хотела. На Эл затаила обиду и не могла избавиться от этого гложущего чувства.

— Ты случайно не сообщишь мне, куда Алик пропал? — поинтересовалась она, игнорируя тон Игоря.

— Почему у Геликса не спросишь? — он говорил и оборачивался, проверяя, нет ли поблизости посторонних.

— Он почему-то сообщает, что занят. Еще он сообщает, что по праздникам местные предсказатели очень напряженно работают, его присутствие могут заметить. Тебя он предупредил. Ты помчался сюда, как будто Эл собирались бить.

Игорь только улыбнулся ее замечанию.

— Вообще-то, Димочка должен ее охранять, — добавила она.

— У него сложности в контактах с группами людей. К тому же он сейчас довольно далеко, — ответил он. — Предлагаю потолкаться на площади на всякий случай. Подождем Эл.

— Ты же умный. Так, где по твоему Алик? Что-то вы не расстроились, когда он исчез. Его третий день нет.

— Ника. Он опытный разведчик, за него бы я меньше всего волновался. Я во время войны видел, как он действует в опасных условиях. Здесь работать — просто, по сравнению с тем временем. Он заинтересовался загадкой тайника, я уверен. Быть может, он проявил деликатность и дает Эл возможность отдохнуть.

— Вернее будет считать, что он обиделся.

Игорь вздохнул.

— В экстренном случае Геликс нас предупредит, — он не хотел говорить об Алике.

— А если опасность?

— Эл проговорилась, что в нем теперь столько силищи, что он отряд македонской охраны завалит. За его здоровье не стоит волноваться, — уже недовольным тоном ответил он.

Ника не могла остановиться, она испытывала некоторое морально удовлетворение оттого, что действовала ему на нервы разговором об Алике.

Третировать Алика было опасно, Дмитрия она побаивалась, Оля раздражалась очень быстро. От Эл она получала отпор. А Игорь всегда старался сохранить равновесие. Особенно теперь. Эти дни. Ее подмывало сказать еще что-нибудь, что заставит его волноваться.

— А в той группе был военный, — сказала она.

— Ну и что?

— Высокий.

— Полукровка, — добавил Игорь.

— Да, — кивнула она. — Ты тоже понял?

— Он опасен?

— Нет. Но на Эл смотрел с интересом. Он отметил про себя, что она владеет оружием и он единствееный подумал, что она кравиво сложена. Она ему понравилась. А другой... — Ника формулировал афразу, но не нашла определения человеку, который назойливо цеплялся к Эл. — Он смотрел на Эл, как... на предмет, который можно купить.

— Это еще ничего не значит.

— Разве такие подозрения не опасны?

— Эл не собирается демонстрировать здесь свои умениябез необходимости. Он не тот не другой не осуществят задкманное.

— А вдруг.

— Я тебя уверяю, у Эл столько опыта в общении, она найдет способ избежать угрозы. В этом достоинство нашего командира.

— А в Перпиньяне они дрались, — напомнила Ника.

— Это было вынужденной мерой, там были только свои. Ника, мне начинает казаться, что твой переходный возраст несколько своеобразно дает о себе знать.

— Мне нравится тебя донимать.

— Я заметил. Зачем?

— Моральное удовлетворение.

— Превосходство, — заключил Игорь. — Тогда делом займись. Найди компанию, которая мешала Эл. Неплохо знать мотивы римлянина. Их настроения.

— А кто римлянин?

— Тот кто выдавал себя за знакомого Эл. Он из Рима.

— А как ты догадался?

— Я не догадался. Он одет на римский манер. Еще пять человек в толпе молодежи были из владений Рима. Двое актеры. Один из знатной семьи. И мальчик, александриец. Пелий.

— Откуда ты знаешь? Геликс сказал? — она недоумевала вполне искренне.

— Нет. Это ты без Геликса шагу ступить не можешь. А мне, простому человеку, помогает наблюдательность и знания.

Ника поняла, что он таким образом взял реванш за ее занудство.

— Угу. Ладно. Я пошла наблюдать. Ничего, что одна?

— Дел тебе до обеда, а я Эл подожду.

Ника удалилась. Игорь проводил ее улыбкой.

* * *

Эл тем временем оказалась в зале, куда прежде ее никогда не пускали. Незнакомых ей лиц здесь не было. Нкрума, Эйдике, Солон, два охранника у дверей. Они не шелохнулись, когда Солон ввел ее сюда.

В зале был стол с ножками на египетский манер. Массивный, красивый, с инкрустацией на столешнице. Эл испытала удовольствие от возможности к нему прикоснуться и провела по наборному орнаменту рукой.

Нкрума подал знак и четверо людей, видимо рабы, внесли в зал большой ящик, ларец. Он был красив, имел металлическую отделку и испещрен надписями по сторонам и крышке. Дно гулко ударило о крышку стола, он был тяжелым. Нркума дал знак, и они остались только вчетвером.

Он жестом подозвал Елену и сказал:

— Открой.

Она улыбнулась.

— Он заперт.

— Открой, — настраивал Нкрума.

Эл поправила браслет, тем самым включив сканер и стала осматривать ларец, не прикасаясь к нему.

Нкрума отошел от стола в дальний угол зала. Он принес оттуда стопку папирусов и приборы для письма, восковые дощечки, исписанные ранее. Эл поняла, что он сохранил записи, которые делала она.

Ларец был устроен очень хитро. По данным сканера он сейчас не был заперт, но если попробовать поднять крышку, то сработает скрытый механизм, и только тогда замок закроется. Нужно было найти незаметный элемент в украшении, нажать, чтобы он удержал замок.

Трое мужчин наблюдали, как Елена подозрительно осматривает ларец со всех сторон. Мина удовольствия на лице Нкрумы сообщила Солону, что наблюдать замешательство женщины ему очень нравится. На его лице читалось одновременно удовлетворение тем, что спартанка не коснулась крышки сразу. Елена оказалась для Нкрумы такой же головоломкой, какой для нее сейчас был ларец. Нкрума был рад поставить ее в тупик, в какой она поставила его не так давно. Писец, сведущий во многих секретах хранения ценностей, был рад усложнить задачу человеку претендующему на знание тайн. По логике Нкрумы, Елена, как знаток секретов своего культа, владеющая языками, математикой, знающая астрономию, должна была принять вызов и пройти этот экзамен. Солон подозревал, что если Елена признает свое поражение, Нкрума будет этим горд.

Но то, что она сделала, поразило Нкруму и остальных. Елена засунула руки в складки одежды, в ее руках появилось по ножу. Она быстро подошла к ларцу и сунула оба лезвия с двух сторон в щель между крышкой и стенками. Раздался звон металла, Елена с усилием подняла крышку, а ножи отлетели от удара механизма в разные стороны.

— Мне бы не хватило пальцев, ведь чтобы открыть его нужны двое, — сказала она и улыбнулась Нкруме.

Вместо гнева, который Солон ожидал, писец вдруг гулко расхохотался.

— Крышка тяжела для женщины, — сказал он и подошел к ней, чтобы помочь.

Он достал лежавшую сверху желтую металлическую пластину. Не позволил Елене взять ее в руки, показал изображение и положил на угол стола.

Эйдике ни разу не видел содержимое этого ларца, он не знал из какого тайника добыл его Нкрума. Чувство неприязни к Елене не угасло в нем за эти дни, а то, что она наконец добилась своего, еще сильнее задело его. Он ждал, что ее темные глаза вспыхнут алчно, он себе вообразил этот взгляд, но она вздохнула и с благодарным видом перевела взгляд с Нкрумы на Солона, а потом на него. На нем она задержалась, кивнула, и в этом было что-то обнадеживающее. Будто тем она хотела его подбодрить.

Нкрума разложил перед ней содержимое ларца, потом взял несколько папирусов и стал ходить взад и вперед, останавливаясь около какой-нибудь пластины. Елена смотрела перед собой, потом делала шаг в сторону к следующему изображению и снова замирала. Она не говорила, она только смотрела.

Эйдике тоже подошел, он стал с угла, чтобы не мешать двигаться Нкруме и Елене. Солон последовал его примеру, прошел вдоль стола, потом не утерпел и встал за спиной Елены. Теперь они вдвоем изучали одну из пластин.

— Удивительно, — произнес Солон. — Одна криптограмма. Одна часть истории. Одно время. Одна эпоха.

— Это все таблицы? — вдруг спросила Елена.

Нкрума закивал сначала, а потом ответил:

— Нет.

— Их не хватает, — заключила спартанка.

Эйдике уставился на нее. Откуда ей это могло быть известно?

— Какой именно? — спросила она и посмотрела на писца.

— Это было давно. Они утеряны, — сказал Нкрума равнодушно. — Значит, ты понимаешь их содержание. Кто ты женщина? Кто доверил тебе знания, которые скрыты от всех?

— Я отвечу тебе, если ты ответишь мне на мой вопрос, знаток древности, — она вздернула подбородок и продолжила не дожидаясь, пока Нкрума согласится или откажет. — Было ли так в давнее время, чтобы потомки этого мира покидали его пределы?

— Я об этом ничего не знаю и никогда не слышал. Но я могу сказать тебе, где ты ошиблась. Или ошибался тот, кто тебя учил. Во всех криптограммах, которые ты начертила в прошлый раз, необычно то, что в них отсутствуют символы соответствующие женскому началу. Я не смог этого тогда разгадать, потому что не знаю содержание ларца на память, не понимаю многого из того, что тут начертано. — Он обвел руками стол. — Принцип творения невозможен в нашем мире без участия двух начал, а у тебя все выглядит так, точно человечество состоит из андрогинов. Самосущее само себя воссоздает? Где такое возможно?

Он повернул к ней один из папирусов исписанный знаками, неровными линиями и закорючками. Эйдике видел, как Елена рисовала что-то перед Нкрумой, но не подозревал, что Нкрума придаст этим рисункам такое значение. Эйдике казалось, что писец презирает Елену, не считая ее достойной тайн. Оказывается, что для писца их встреча имела иное значение.

Елена взяла в руки свой рисунок и подошла к одной из таблиц. Она по очереди изучала два изображения, а потом положила тонкий лист папируса поверх металлического листа.

— Здесь не хватает именно той части истории творения, где людей разделили на мужчин и женщин? — спросила она в стол.

— Ты действительно можешь прочесть, что тут изображено? — задыхаясь от изумления спросил Солон.

Нкрума предупредительно зашипел, заставляя его замолчать, а Елена словно его не слышала.

— Это космогонические рисунки о происхождении этого мира и человека, — заговорила она, какое-то время спустя.

Елена умолкла. Присутствующие смотрели выжидающе. Она спустя какое-то время подняла на них глаза, закусила губу и на ее лице читалось разочарование.

— Вам больше нечего мне показать, — констатировала она. — Может быть, известно, когда пропали пластины?

— Я не буду обманывать тебя, я не знаю, — ответил Нкрума. — В ящике действительно есть место для еще одной, я думал, что так должно быть.

— Ты единственный, кто знает как это прочесть?

— В Александрии — единственный, — кивнул Нкрума. — Еще в Пергаме был мастер, который повторял эти таблицы.

— Я была в Пергаме.

— Там нет и половины.

— Где-нибудь еще хранится что-то подобное? Мемфис? Гелиополь?

— Зато есть человек, который знает содержание этого ящика. Он был прежним хранителем до Нкрумы. Он стар теперь. Его имя Мельзис.

— Да, я слышала о нем.

Эл посмотрела на Солона и заметила, что при звуке этого имени он повел себя иначе, чем Матон. Для Солона он просто служитель библиотеки.

— Я смогу встретиться ним?

— Он избегает женщин, — усомнился Солон.

Она склонила голову и слабо улыбнулась.

— Я попытаюсь. Где его искать?

— Он жил в Навкратисе, это было лет пять назад. Я писал ему прежде. Однажды просил совета. Он мне ответил, — Солон посмотрела на Нкруму и Эйдике, перевел взгляд на Елену.

— Я благодарна за ваше терпение и внимание к моей просьбе. Я считаю, что договор выполнен. Никто кроме того, кто послал меня не узнает, что я здесь видела. Я больше не приду. Прощайте, да хранят боги ваш покой, — Она поклонилась и сделала пару шагов к двери.

Солон испытал разочарование, когда она стала удаляться. Он хотел бы еще раз поговорить с ней о таблицах. От Нкрумы немного добьешься. Таблицы египетского происхождения, а Нкрума до сих пор делит людей на египтян и всех прочих, не считая, что эллины могу превзойти мудрость его народа. Солон в отличие от людей его сословия усмотрел в Елене завидное свободолюбие и острый ум. Он быстро принял решение.

— Подожди, — остановил он ее. — Я напишу Мельзису письмо. С посланием он, возможно, примет тебя. Возможно, не станет тебя избегать.

Елена повернулась к нему.

— Я очень благодарна тебе, Солон. Мне подождать сейчас?

— Не сегодня. Я должен убедить его тебе помочь, я должен обдумать, как это изложить. Скажи, где ты живешь, я пришлю письмо с рабом.

— Я приду сама.

— У тебя нет слуг? — спросил Эйдике.

— Нет. Только знакомые и друзья, — сказала она. — Я привыкла так жить.

— Завтра. Приходи рано, — сказал Солон.

Елена с достоинством удалилась.

— Почему ты пожелал ей помочь? — обратился Нкрума с вопросом к Солону.

Солон хмуро посмотрел на него.

— Когда кто-то так упрямо ищет истину, это не объясняется простым любопытством, — ответил Солон.

— Ты имеешь право спросить, почему это ей так нужно, — заметил Эйдике.

— Мне не нужны чужие тайны. Она не лгала и ведет себя смело. Она знает цену тайнам и умеет их скрывать. Для меня — она лишь редкая женщина на моем пути, — сказал Солон.

Нкрума осмотрел таблички, пройдясь вдоль стола.

— Это удивительно.

— Ты ей помог, — сказал ему Солон.

— Мне показалось очень странным то, что она нарисовала. Ее изображения выглядят законченными, завершенными. Ни что не указывает, что в них есть пропуски. Словно чья-то воля переписала историю. Что интересно, она начертила только девять изображений. Увидела пятнадцать и сказала, что не все. Теперь эта женщина кажется мне еще более необычной, — бормотал Нкрума. — Ее упорство — это необходимость.

— Ты считаешь, что мы рано отпустили ее? — спросил Эйдике. — Я могу ее вернуть.

— Зачем? — спросил Нкрума. — Потому что ты считаешь, что ей известно, где твоя племянница. Она честна, она не лгала. Я ей верю. Если бы она знала, где девушка, то помогла бы тебе. Она терпеливо ожидала возможности увидеть эти рисунки, не торопила и была почтительна. Я предпочту вести себя так же.

Глава 7

Игорь в ожидании сделал несколько кругов по площади. Ему надоело изучать группы людей.

Ему показалось, что Эл провела много времени в библиотеке. Он отвлекся и упустил момент, когда она вышла оттуда. Эл сидела на ступенях храма, беседующие люди иногда так поступали, особенно пожилые. Эл была одна, он поспешил к лестнице.

— Давно сидишь? — спросил он и заметил, что она пребывает в невеселом состоянии. — Не получилось.

— Того, что я искала здесь тоже нет. Здесь на пять таблиц больше, чем в Пергаме. Кто-то переделал таблицы и спрятал часть информации, — сказала Эл не скрывая разочарования. — И кому же здесь это нужно?

Эл хмыкнула, скривила губы.

— Думаю, Ника была права, когда предлагала сюда забраться незаконно. Три недели пустого ожидания. Странно это все. Сама ситуация странная.

— Зато теперь Геликс воссоздал точную модель библиотеки, может быть, тебя обманывают. Проверь снова, — предложил он.

— Нет. Они не лгали. Нужная мне пластина была похищена, но Нкрума, писец, об этом ничего не знает. Это случилось до него, а он служит в библиотеке последние шесть лет. Я тут вижу непростое стечение обстоятельств. Солон предложил помощь. Это большое одолжение с его стороны. У него не было намерения сбить меня с толку. Мне, вероятно, придется отлучиться из города ненадолго. На днях. — Эл вспомнила о Нике. — А где наш подросток?

— Следит за римлянином и его компанией, они ей не понравились. Ее бурная энергия была направлена в русло шпионажа. Проводить тебя домой, или у тебя есть планы?

— У меня есть острое желание навестить Матон.

— За Дмитрия беспокоишься?

— Нет. Это нужно мне.

— Я тебя провожу. Праздник. Много людей на улицах, не стоит бродить одной.

Игорь проводил ее до ворот дома Матон, шли они долго, через весь город, дорогой молчали.

К воротам дома, им навстречу вышел Дмитрий. Игорь не удивился, улыбнулся, приветливо кивнул и повернул обратно.

Час спустя он сидел во дворике их дома. Сказывалась дневная усталость, не хотелось шевелиться. Мысли роились в голове. К нему подсела Оля.

— Ты печальный какой-то.

— Я устал. Эл не нашла в библиотеке то, что искала. Я проводил ее к Матон. Она расстроена, но виду не показывает. Алик не приходил?

— Нет. Волнуешься за него?

— Я беспокоюсь, чтобы он сейчас Эл не донимал. Не хочу встревать между ними, но хочу поберечь Эл от семейных трений. Совсем как Дмитрий. А Ника?

— С утра ее не видела.

— Я видел ее днем у храма Сераписа. Значит, она так и ходит одна по городу. Это меня тревожит, от Эфроима передалось. Он всегда ворчал, если мы отпускали ее одну. — С ней Геликс. А что с тобой?

— Может быть, мы зря все это затеяли? Эл в это втянули. Я сегодня подумал, что ей было бы спокойнее работать одной.

— Ты меня пугаешь. У нас уже не считается хорошим тоном вспоминать прошлое. Но куда от него денешься? Она так себя ведет, когда рядом опасность. Она начинает действовать в одиночку, когда за нас боится. Но в этом случае, если верить подозрениям Алика и Ники, она нас с собой взяла, чтобы защитить. Была бы опасность, Дмитрий бы на шаг от нее не отходил, как в первые дни, а он практически живет у Матон. — Оля помолчала и погладила его волосы. — Ты мрачный, потому что устал. Еще ты любишь быть на вторых ролях, а тут тебе Эл все позволила. Ответственность давит?

— Я не боюсь ответственности. У меня нет ощущений, что мы что-то нарушаем, больше того, что уже нарушили. Если ты об этом, — он помолчал, — она к Матон пошла. Зачем ей провидица? Провидцы — опасные люди в нашем случае.

— Эл умеет работать с местными, — напомнила Оля. — На счет ее видения, я думаю, Эл видела будущее. Я думаю, что она подстраховывается. В прошлый раз вокруг ее видения был большой переполох, а потом Самадин погиб. Правильно сделала, что работу поделила. Не пускает нас, куда не следует. И я спокойна. Пока. Мои опасения на счет нашего здоровья не оправдались. Как врач, я опасности не вижу, а как друг, подруга, ничего сделать не могу.

Игорь взял ее руки в свои и поцеловал.

— Успокаиваешь меня?

— Чувствую, что тебе не по себе.

— Я задумался над тем, как Эл себя теперь поведет. Будет добиваться цели до конца или отступит? Все довольно шатко. Сегодня на площади произошло то, что меня встревожило. Этот город поделен на сообщества. Люди в силу уклада жизни здесь довольно социальны. Обычно приезжие обращаются в общину соотечественников или к покровителям. А мы остаемся сами по себе. На удачу соседи не очень интересуются нашими делами.

— А что было на площади?

— Какой-то знакомый Эл из Рима пытался навязать ей свое общество. С ним была компания. Не знаю, как это выглядит с точки зрения местной морали, мне пришлось быть грубым, чтобы помочь Эл. Я понял, что вопросы на наш счет неминуемы. Эфроим удивлялся, что Алик не обращается в македонскую общину. Затем статус Эл, который никак не соотвествует местным понятиям о положении женщины, начинает влиять на ситуацию. А вдруг мы провалимся? Мы изначально не позаботились о том, как будем уходить из города в экстренной ситуации.

— У нас есть план эвакуации. Геликс. Отдохни и постарайся не сгущать краски, — посоветовала Ольга.

Ольга подумала об Эл. Все время после обморока Оля наблюдала за ней. В действиях Эл появилась особенная логика. Ее не тревожили те заботы, о которых сейчас говорил Игорь. Оля подумала о том, что стоит сосредоточиться не на среде, потому что вживаться в среду им не требовалось, они не исследователи.

В это мгновение Оля поняла, что собственная чужеродность ее тоже мало тревожит.

— А что ты наблюдал на площади? — спросила она...

* * *

Эл в это время сидела в маленьком дворике дома Матон.

Вторая половина дня становилась прохладной.

Она вращала в руке чашу с остатками напитка и изучала рисунок. Время от времени в арочном проеме появлялся юноша, с намерением спросить нужно ли ей что-то. Эл опережала вопрос и отрицательным жестом отсылала его.

В этом доме не чувствовалась общая атмосфера праздника, сюда даже шум города не доходил. Она надеялась на библиотеку. Тупик. Последней зацепкой стал Мельзис.

Дмитрий навестил ее далеко не сразу, подошел тихо.

Грустный, усталый вид Эл не требовал объяснений.

— Что теперь? — спросил он.

— Еду кое-куда. — Эл подняла на него глаза. — Я еду одна. Без вас. Как Матон?

— С утра ей что-то нездоровилось. Из-за праздника я весь день был здесь. Она не выходила. Ты ждешь встречи?

— Мне нужно у нее спросить кое о ком. Перед поездкой. Она знает одного человека и не хочет о нем говорить Обстоятельства такие, что мне требуется ее участие.

— Это как-то касается твоего видения?

— Да. Матон знает, где Мельзис. Скажет ли? Пришла попытать счастья, но чую, что она меня не примет. Для нее что-то значит этот человек. Я не хочу каким-либо образом намекать или указывать на ход событий. Тебе скажу. Позаботься о ней. Не беспокойся об остальных.

— А ты?

— А мне предстоит сделать кое-что противозаконное.

— Поэтому Матон и не хочет тебе помочь.

— Нет. Здесь что-то другое. Здесь мистики больше, чем во всей этой истории. Это случай, когда мое предвидение столкнулось с ее. Мне бы хотелось ее напутствия, но, видимо, она не желает давать его.

— Ты путано говоришь. Устала?

— Это не усталость, меня начинает пугать перспектива происходящего. Я начинаю смотреть на наше задание несколько под другим углом. — Эл сделала демонстративный жест, каким когда-то показывала виражи катера. — Я только что пришла к мнению, что сегодня в библиотеке я все-таки кое-что нашла. Эта земля свои секреты так просто не отдаст. Я еду, по дороге будет время обдумать. И для поисков мне нужен будет Геликс.

— Если тебе нужна лошадь, я попрошу Матон, у нее есть конюшня.

— У меня есть время до отъезда. Солон обещал мне рекомендательное письмо. Я приму его услугу. Средство передвижения, я найду сама. У меня есть план.

— Я рад, что он есть, но ты все равно выглядишь пришибленной.

— Не волнуйся за меня, в этом состоянии я меньше всего склонна делать резкие движения. Давай-ка, я прогуляюсь садами.

Дмитрий проводил Эл до прохода в царские сады, потом прогулялся по дворикам и в задумчивости оказался у входа на женскую половину дома. Он увидел служанку Матон и было повернул назад, но она жестом поманила его. Немая девушка прекрасно изъяснялась жестами, ей удавалось быть предельно понятной. Дмитрий понял, что Матон желала его видеть, ему можно войти к хозяйке дома.

Матон выглядела больной, полулежала на красивой резной кушетке, укутанная в свои многочисленные одежды.

— Елена простит мое негостеприимство? — спросила она.

Взгляд ее выразил смущение и тревогу.

— Ты же знаешь, что она тебя не осудит. Я могу сесть рядом?

— Я бы желала этого. Дай мне руку.

Дмитрий присел с ней рядом она взяла его кисть. Ее ладони были горячими.

— У тебя жар, — заметил он и без разрешения коснулся пальцами ее лба.

— Это пройдет.

— Ты не хотела встречаться с Еленой, — он сказал без вопросительного тона.

Они безоговорочно называли Эл местным именем. Матон всякий раз делала маленькую паузу, прежде чем заговорить о ней, словно сверялась с неким цензором у себя внутри.

— Я опасалась ее обостренной проницательности. — Матон снова помедлила. — Я бы не хотела ей отказывать, но вынуждена, потому что наши интересы сошлись неожиданным образом. Я уже пожалела о том, что привлекла ваше внимание, Деметрий.

Дмитрий насторожился.

— Твоя болезнь, случайно, не следствие общения с нами?

— Это не болезнь. Позволь мне не объяснять тебе этого.

— Елена поняла бы причину?

— Да.

Матон не смотрела на него, а потом стала гладить его руку и теребила пальцы.

— Какая сильная рука. Женщине так важно чувствовать рядом сильного мужчину. Я как-то и позабыла об этом за столько лет вдовства. — Она посмотрела не него, опять помолчала и произнесла. — Ты не будешь один.

— Я не хочу об этом слышать, — его возражение прозвучало жестко, прежде он не перечил Матон и не был груб, а теперь огрызнулся. — Ты не пускаешь других в некоторые области своего существа, прошу тебя не казаться этой части моей души.

Он посмотрел на нее зло, она выдержала взгляд и не собиралась извиняться. Его задела ее уверенность.

— Каждый человек — это лабиринт. Любовь порой освещает его прекрасные уголки или самые уродливые, тебе повезло увидеть лучшее, что в тебе есть.

— Если ты не прекратишь, я уйду.

Он попытался вытащить руку, но понял, что не может.

— А вот твоему другу повезло меньше, любовь приведет его на самый край, за которым — только неизвестность.

Дмитрий только губами успел шевельнуть, как она ответила:

— Она это знает. Она видела.

— Зачем ты это говоришь?

— Ты хотел мне возразить, потом хотел ударить. Ты считаешь, что сейчас я держу руку убийцы, которая так ловка, что обидчика от смерти отделяет мгновение. У тебя яростная натура, и ты опоздал с тем, чтобы научиться ее обуздывать. Более ловкий игрок сможет опередить твои ощущения.

— Не нужно меня воспитывать, Матон.

В ответ она поднесла его руку к губам и поцеловала пальцы, а потом укусила очень сильно.

Дмитрий вскрикнул, отскочил и посмотрел на нее как на безумную.

— Осторожно. Маленькое существо может кусаться. Запомни эту боль и мои слова. Остальное ты сам поймешь, Хранитель.

Матон не изменила позы и также смотрела на него.

— Ты позволил себя укусить или я тебе опередила?

Она посмотрела на его окровавленный палец и выразила сочувствие.

— Опередила, — согласился он, кивая. — Чему ты хочешь меня научить?

— Ты слишком погружаешься в ощущения, нельзя пренебрегать разумом.

— Зачем сказала о друге?

— Однажды ты окажешься для них строгим судьей. Это очень трудно: справедливо судить о поступках других. Очень сложно простить другому то, что не прощаешь себе. Ты должен себя простить.

— Я тебя не понимаю.

— Понимаешь, — настаивала она мягко. — Вернись сюда, я перевяжу твой палец.

— Сам заживет.

— Иди сюда, упрямый мужчина. Покорись. Ранки глубокие, тут влажный воздух, пыльца растений, я пила настой из особого корня, рана может загноиться. Мне нравится твоя гордость, но сейчас она видится мне глупостью.

Дмитрий позволил перевязать палец. Матон не стала более ничего говорить на эту тему.

— Тебе ведь все равно, что о тебе подумают люди? — спросила она.

— Да.

— Ты согласился бы сопроводить меня в город? Я не хочу брать слуг. Сегодня праздник.

— Почему я?

— Ты умеешь хранить чужие тайны.

Глава 8

Раб поклонился, но не решился что-либо сказать, пока хозяин не вынырнет из своей задумчивости.

Пелий не сразу заметил его.

— Что?

— Вас ожидает странная женщина. Пир уже начинается. Я оставил ее в нижнем саду, там никого нет.

— Почему она странная?

— Она пришла одна.

Пелий соскочил с места и торопливо побежал через зал.

— Не иди за мной. — Он с опозданием вспомнил, что раб последует за ним, если он не остановит его.

Он промчался по дорожке до нижнего сада.

— Приветствую тебя, Елена!

— Приветствую тебя, Пелий!

— С каким намерением ты посетила мой дом? В обещание, с просьбой или как гостья?

— С просьбой или приглашением. Я поняла, что сегодня ты был рад видеть меня. Но я была занята. На пир я не останусь.

— Я догадался, что это ты. Раб не назвал имя, но сказал, что ты пришла одна. А мне известна лишь одна женщина, которая может так поступить. Но как хозяин, я обязан пригласить тебя быть гостьей. Не спросил у раба, почему он привел тебя сюда.

— Он не привел. Я сама пришла. Через те ворота?

Пелий с удивлением посмотрел туда, куда она указала. Они вели в царские сады.

— Тебе дозволено бывать там?

Она как-то неопределенно кивнула, но Пелий и не собирался сейчас проявлять чрезмерное любопытство.

— Итак, я хочу знать цель твоего визита.

— Ты однажды пообещал оказать мне услугу. Мне нужна твоя помощь.

— С радостью.

— Мне нужен хороший конь и спутник.

— Ты собираешься в путешествие?

— Мне нужно съездить в Навкратис. К Мельзису.

Юноша вздрогнул. Елена добавила:

— Я хочу чтобы ты поехал со мной. Если откажешься, я буду настаивать. Никто из моих друзей со мной поехать не может, все заняты. Если ты откажешься, я поеду одна.

— Ты не должна ехать одна. Я хочу поехать. Но мой дядя... Сколько у меня времени на раздумья?

— Немного. До завтра. Коня я заберу утром, если ты согласен оказать только эту услугу.

— Здесь, в городских конюшнях мы держим только парадный выезд. Я владею конюшнями у ипподрома, там лучшие лошади, и они принадлежат мне.

— Хорошо. Я буду ждать тебя там в полдень. Не придешь сам, пришли раба с распоряжением.

— Я постараюсь приехать сам. Погоди еще немного. Ответь. Откуда ты знаешь Юстиниана?

— Наше знакомство было случайным.

— Я бы не хотел, чтобы ты как-то связала нас из-за того случая у храма. Я лишь шел поприветствовать тебя и напомнить, что хотел видеть тебя у себя в гостях. Я надеюсь твой брат примет мои извинения. Я хотел бы извиниться лично.

Елена улыбнулась.

— Поверь, мой брат понимает разницу, — неопределенно ответила она. — Тебе не нужно извиняться перед ним.

— А тот высокий человек, что похож на финикийца, он кто?

— Он мой друг.

— Я был бы рад тоже стать тебе другом, если ты хочешь видеть меня своим спутником.

— У тебя мало друзей твоего возраста?

— Может быть один.

Елена снова улыбнулась с хитрыми искрами во взгляде.

— Я обещаю, что мы поговорим об этом, если ты решишься путешествовать со мной.

Елена двинулась назад той же дорогой, какой пришла сюда. За пределами владений Пелия она оказалась на территории садов, которые условно принадлежали царю, но по сути были общественными для определенного круга городской знати. Вечером сады были безлюдны во время праздника, когда почти в каждом богатом доме был пир.

Эл прислонилась спиной к каменной стене, лениво осмотрелась и заговорила:

— Геликс, можно я на борту переночую? Не хочу домой. Объяснятся сил нет. Отдохну часик и остаток дня потратим на одно дело.

Геликс забрал ее на борт. Эл рухнула в кресло, потом забралась в него с ногами, опустила голову на подлокотник.

— Расстроена, — констатировал Геликс участливым тоном.

— Не без этого.

— Зачем солгала про Навкратис?

— Это часть плана. Матон тебя заметила?

— Нет. Но я заметил, что ее нездоровье искусственного происхождения. Она думала, что такова ее расплата за болтливость и близкое общение с тобой. Дмитрий ошибочно подумал, что биологический контакт мог так повлиять на нее. Но ни ваши среды, ни твои энергии не навредили ей. Это постороннее влияние.

— Ты сделал вывод, что Матон кто-то руководит?

— Это очевидный вывод. И еще Пелий.

В таких случаях Геликс замолкал и предоставлял собеседнику право продолжить разговор вопросом. По мнению Геликса ход мыслей собеседника мог идти в другом, более актуальном для него направлении, поэтому корабль не мешал, оставляя за собой последнее замечание и право напомнить о том, что ему было важно в процессе разговора. Эл эту уловку знала. Многие такие мелочи делали его в представлении Эл живым. Ника вообще в этом не сомневалась, хоть ругала корабль железякой. Вся команда относилась в Геликсу не как к кораблю. С научной и технической точки зрения его происхождение помнил только Игорь в силу специфики прежней работы. Он предпочитал видеть в Геликсе техническое воплощение творческой мысли. Будь корабль земного происхождения, он был бы для Игоря совершенной техникой, и только происхождение от иной культуры оставляло возможность считать Геликс чем-то сверхтехническим.

Геликс все еще был занят проверкой жителей города на предмет принадлежности к людям будущего, тех, кто контактировал с группой он проверял наиболее подробно. Пелий вызвал у него интерес. Эл поддержала разговор.

— И что Пелий?

— Анализ останков в мавзолее и параметры этого юноши имеют сродство.

— Только этого для завершения сегодняшнего дня мне не хватало! — Эл подняла и уронила руку на подлокотник. — Со мной собрался дружить правнук Александра Македонского! Будь здесь патруль меня бы сгрызли до костей.

— Он не прямой потомок, — заметил Геликс.

— Не утешил. Мне не нужна его родословная. Я ему уже жизнь спасла. А ведь Дмитрий меня останавливал. Ворчал. Все! Ужин. Час сна. И Навкратис.

— Ты не собиралась туда ехать.

— Я собиралась туда лететь. Алик где?

— Он задержался в храме на Фаросе.

— Чудесно... Спать... Спасибо, что сказал... О Пелии... Об Алике тоже... Пока я сплю, найди все общины терапевтов в округе... И Лаодику заодно. Матон что-то говорила о воде и пепле.

— Я знаю, что говорила Матон.

Глава 9

Климат здесь был морским и менялся день ото дня. В полдень солнце уже пекло так, что пришлось искать тень. Эл не сомневалась, что Пелий поедет с ней, она заинтриговала юношу.

После предупреждения Геликса перспектива дальнейших отношений виделась Эл опасной. Вчера вечером она была бы рада, если бы Пелий сегодня не пришел к ипподрому, но по утру мысли ее переменились. Племянник диойкета мог стать ей хорошим помощником, а она ему — защитой.

Очень рано она явилась к Серапеуму, на месте их прежних встреч ее уже ждал Солон.

— Климера, Елена.

— И тебе.

— Рано. Я забыл, что кругом праздник, прости, что рано назначил встречу.

Он протянул ей письмо в маленьком тубусе. Эл сочла его жест знаком расположения. Временами Солон напоминал ей Тиамита, такой же бородатый с внимательным взглядом.

Она уловила его интерес и задержалась, взяв письмо, посмотрела внимательно.

— Ты хочешь поговорить, — сказала она.

— Ты проницательна.

— Если бы не Нкрума и Эйдике, ты не отпустил бы меня вчера.

— Я люблю беседовать с людьми. Подлинная мудрость приобретается не из текстов, а при общении. Меня подвела наблюдательность. Эйдике кое-что заметил, осудил тебя, потому что раздосадован побегом Лаодики. Нкрума не желает состязаться с женщиной, по его мнению ты не должна быть столь образована, но он вынужден признать, что поражен твоими познаниями. Мне же интересно. Почти мое любопытство философа. Ты не будешь считать оскорблением, если я задам тебе несколько вопросов? Наша беседа просто диалог двух людей, много повидавших.

— Тогда сначала ответь на мой вопрос. Почему ты так внимателен ко мне? Неужели только из-за знаний? Ведь мой сан жрицы другого культа не так значителен для тебя. Ты служишь Серапису.

— Я расскажу. Меня влечет желание познать, а не повод тебя разоблачать или подчеркнуть, что я знаю более тебя. Я увидел тайну в том, что ты делаешь, но не видел обмана. Твои поступки выдают твою честность. Но есть то, что меня смущает. Я с первого дня знакомства понял, что ты не из Спарты. В молодости я жил среди спартанцев. Знаю не просто их нравы, но и вид. Я бы не отнес тебя ни к одному из племен, что видел. Но видел я так же уроженцев тех краев Ойкумены, где эллины редкие гости, но которые упоминаются в нашей географии.

— Да это правда. И если ты мудр, то поймешь, почему я не говорю об этом. Мир огромен и полон неизвестности. Его не постичь, даже если собрать воедино знания всех жителей Ойкумены. Я не говорю об этом, чтобы не пугать людей и не смущать их умы.

— Ты из тех земель, что принято называть гиперборейскими?

Елена ответила улыбкой.

— Еще дальше.

Солон в ответ на это заявление проявил только любопытство и не был сильно удивлен.

— Что привело тебя к нам?

— Долг. Я не сказала вам неправду.

— А таблицы? Неужели твоя родина обладает чем-то похожим?

— Они важны для выживания одного народа, который мне знаком. Они помогли мне, теперь я обязана вернуть долг, помочь им. Я обещала.

Эл ждала, что Солон не отпустит ее без расспросов, она думала, что объясняться будет трудно, но он легко воспринимал то, что она говорила.

— Елена, от меня не укрылось, что ты знаешь содержание свитка и глиняных табличек, которые ты принесла. Все эти знания слишком секретные, чтобы быть известными непосвященному. Это заметили двое других участников этой сделки. Я не рожден в Египте, у меня другое воспитание, я не всегда служил в этом храме. Но остальные могут заподозрить в тебе не просто образованную женщину. Я поручусь за Нкруму, но за Эйдике я поручаться не буду. Он немного фанатичен, потому что молод и не опытен душой.

— Да, знаю. Спасибо за такую заботу, не знаю, чем я ее заслужила.

— Ты знала, что принесла сюда ценные тексты. Ты их смогла прочесть?

— Я настаиваю, что таблички из Мантинеи, они хранились в библиотеке одного врача и достались мне случайно от его племянника. Они были сделаны в Эдессе. В них изложены рецепты, как лечить внутренние болезни и продлить жизнь. Нкрума их разберет.

— А свиток?

— Текст не имеет отношения к медицине. Я не настаивала на его подлинности. Это ануннакские записи по космогонии, сходные с теми, что были в том ларце. Я полагаю содержание этого текста, который Нкрума смог разобрать, целиком или частично убедило его показать мне таблицы. Ведь свиток их дополняет.

— При нем ты начертила похожие знаки. Вот что удивило меня белее всего прочего. Твоя смелость. Откуда тебе известно все это?

Солон выразил беспокойство, она пояснила:

— Мне приходилось много узнавать ради того, чтобы попасть сюда. Если бы Нкрума читал не только тексты и знал, сколько времени и сил было потрачено в совокупности, чтобы только взглянуть на те таблицы, он показал бы их немедля.

Елена с грустью улыбнулась.

— Ты разочарована. Ты не нашла то, что искала.

— Нет, не нашла. Мельзис — моя последняя надежда. А эти земли последнее место, где найдутся ответы, — сказала она с досадой в голосе.

Солон в знак сочувствия склонил голову.

— Я хочу пожелать, чтобы боги были милостивы и помогли тебе в поисках. Пусть я не знаю, каким богам ты молишься и какого цвета небо над твоей родиной, но я хочу верить, что если ты найдешь то, что ищешь, твои знания никому не навредят и не станут причиной беды.

— Я бы поклялась чем-нибудь, но что тебе с моей клятвы.

Солон достал откуда-то из складок одежд ее ножи, которые Елена вчера забыла забрать.

— Хорошие лезвия. Тонкие и острые. В Александрии такие не делают.

— Они финикийские.

— Женщина, которая носит такое оружие, понимает цену жизни и знает цену смерти, — сказал Солон и протянул ножи Елене.

— Я подозреваю, что если я ничего не нашла в том ларце, то это спасло мне жизнь. В обязанности жрецов входит хранить секрет любым способом. Нкрума грозил мне смертью, но отпустил меня.

— Я и Нкрума знаем, как это объяснить. Боги не прощают понапрасну отнятую жизнь. Ты была терпелива. Терпение угодно богам. Но ты мыслишь с должной осторожностью. Тебе было бы безопаснее покинуть Александрию. Этот город только с виду дышит миром.

— Перед праздником македонский гарнизон стал в полтора раза больше, — заметила Елена.

Солон вздохнул.

— Ходят сплетни, что на царя готовят покушение, — добавила она.

— Я служу Серапису, меня политика не привлекает. Но если ты знаешь такое, то тебе следует покинуть город,как можно быстрее. В случае беспорядков любой иноземец станет врагом при малейшем подозрении. Обвинят в дурном колдовстве и заговоре — тогда ты погибнешь. Мне будет очень жаль, если твоя смерть станет результатом чьей-нибудь глупости.

— Я смущена тем, что ты заботишься обо мне. Спасибо. Со мной ничего не случиться.

— Боги защитят тебя?

— Если им будет угодна моя жизнь. Можно я еще спрошу? На этот раз о постороннем.

— Что тебе интересно?

— На холме у театра стоит статуя египетского бога. Будь я египтянкой сочла бы это не просто странным, это оскорбление. Почему она стоит там?

— Говорят ее осквернили. Это очень старая история. Слишком много суеверий. Ее боятся трогать.

— Да. Все это странно. Этот город полон противоречивых вещей. Спасибо, за помощь. Я уезжаю в Навкратис, не волнуйся за меня.

— Пусть Гермес покровительствует тебе, Елена. Я принесу ему жертву.

Они попрощались, и она направилась пешком к ипподрому.

Полдень уже миновал.

Укрывшись в тени арки, она размышляла над словами Солона. Его предостережения можно было истолковать по-разному. Кто-то из участников этой сделки мог позаботиться о том, чтобы тайна не ушла далеко. Такое предупреждение нельзя было игнорировать.

Они прожили в Александрии слишком мало, слишком были заняты первичной адаптацией, чтобы глубоко вникать в социальные отношения. Эл последние недели занимали совсем другие вопросы.

Все складывалось в точности с событиями ее видения. Отъезд был своевременным.

Кругом сновали люди, Эл стала вглядываться в занятых работой мужчин. Рядом был гимнасий, где собирались атлеты и юноши для ежедневных состязаний. Было много солдат, особенно конных. Женщин тут не было вообще. Если ее замечали, прислонившуюся у колонны в позе ожидания, то посматривали с любопытством и удивлением. С ней не заговаривали. Она потому и стояла в тени, чтобы не привлекать лишнее внимание.

Пелий все-таки появился. Он шел через маленькую площадь в ее сторону, но своей будущей спутницы он пока не видел. За ним послушно шагал человек, очень смуглый с кудрявыми волосами копной, перетянутыми по лбу платком, на шее у него было массивное украшение, а с боку большой нож засунутый за пояс.

Елена вышла на солнце, и Пелий ее заметил. Он несдержанно всплеснул руками.

— Я уже решил, что ты не дождалась меня, — Пелий виновато склонил голову, произнося слова извинения.

Его кудрявый спутник покосился на женщину с изумлением.

— Если ты не будешь спорить, я выберу коня, — сказала Елена и перевела глаза на мужчину, потом на Пелия.

Видимо второй был конюхом.

— Все, что пожелаешь, — заверил Пелий.

Мужчина поклонился Пелию и замер с посительным выражением.

— Что тебе? — спросил юноша недовольным голосом. — Ты не смеешь мне мешать.

— Это она остановила бигу? — спросил конюх.

— Откуда знаешь? — фыркнул Пелий недовольно.

— Слухи.

— Да, она. Дядя знает?

— Просил не запрягать рыжего, он считает, что этот конь... — конюх рефлекторно взялся за нож.

— Не смей. Он мой. Мы едем верхом.

Конюх посмотрел на Елену, словно оценивая ее способность ездить верхом, как говорил хозяин.

— Могу ли я узнать, хорошая ли наездница ваша госпожа? Или она желает повозку?

— Я спрошу, если мне будет нужен совет, — ответила за Пелия Елена. — Веди. Пелий оказался обладателем десятка коней и двух кобылиц. Пока юноша тоном хозяина отдавал приказы, Елена стояла рядом со смуглым крепышом.

— Кто сказал тебе про бигу? — спросила она у конюха. — У сплетен есть язык.

— Рыбаки видели вас, к вечеру того же дня в доме господина уже знали о том случае.

— Кто запряг дурного коня? — спросила Елена.

— Не я. Того рыжего коня следует убить, он злой и кусается, но молодой хозяин его любит. Я не знаю, кто ставил его в упряж, сам хозяин мог. Он с малых лет любит лошадей и искусен в езде.

— Но твой хозяин не запряг бы бигу в одиночку, — заметила она. — Ему кто-то помог. И кто поставил рыжего в пару? Ты знаешь?

— Ты случайно, не из Спарты?

— Из Спарты. И я отличу хорошего коня.

Увидев серого в яблоках невысокого жеребчика Елена вспомнила умницу серого, коня Бригара.

Заметив взгляд женщины конюх сказал:

— Он обладает хорошим нравом, но любит скачку.

— Он достаточно быстр?

— Достаточно, госпожа.

— Он для соревнований или сможет проехать долгий путь?

— Если ему давать небольшой отдых, то он сможет идти в караване. Он из породы, что хорошо переносит дневной зной и ночной холод, еще он хорошо идет по холмистой местности.

— Снаряди его в путь.

— Ест он немного, оттого поджарый. Давайте ему пить вдоволь.

Елена согласно кивнула.

Конюх тоже кивнул. Елена поняла, что он удовлетворен ее выбором. У хозяина о выборе коня он спрашивать не стал.

Пелий смотрел на лошадей, любуясь ими. Эл раньше заметила, что он был растерян и зол, но увлексая наблюдениями, залюбовался животными и смягчился.. По пути им определенно будет, о чем поговорить.

— Здесь где-нибудь возможно раздобыть оружие? — спросила она.

— Какое?

— Хороший лук и стрелы.

— Я возьму все для охоты, здесь все найдется для долгой дороги, — кивнул он, не выходя из своей задумчивости. — До Навкратиса далекий путь.

Елена чуть склонилась в его сторону.

— Мы не едем в Навкратис.

Пелий воззрился на нее с удивлением. Елена поднесла палец к губам.

— Тссс.

Пока шли сборы Пелий не спрашивал ничего.

Сначала они поехали в сторону озера.

— Когда увидишь знакомых, приветствуй их. Не нужно меня стесняться. Если тебя смущает мое соседство, я могу ехать чуть в стороне, — напутствовала Елена, проезжая чуть вперед. — Любопытным говори, что ты едешь в Навкратис. Например. На праздник.

Он ехал за ней до самого берега озера, Пелию было интересно, что она задумала. Он усвоил, что не стоит много любопытствовать, Елене лишние вопросы не нравились. Он часто бывал в этой части города, и его знакомых тут было достаточно. Она была предусмотрительна, несколько прохожих поприветствовали его. Один раз ему действительно пришлось поддержать беседу. Пелий обменялся фразой с тучным человеком в паланкине, другом его дяди. На Елену тот даже не посмотрел.

Так они добрались до берега озера. Причалы, лодки, рыбаки, торговцы, суета озерного порта, в которой легко потеряться. Елена не стала сходить с коня, людям приходилось расступаться перед ней, она проехала вдоль торговых рядов и остановилась только у самого края рынка. Тогда-то Пелий, наконец, увидел Деметрия, мрачного спутника Елены. Он ждал их.

Елена спешилась и подала знак Пелию, что он может остаться сидеть верхом. Сама же подскочила к спутнику. Деметрий снял с плеча и передал ей какие-то вещи собранные в длинный мешок. Они переговаривались так тихо, что Пелий их не услышал.

— Никому не сказала куда, ты едешь. Наврала всем, — заметил Дмитрий без выражения в голосе.

— Пришлось.

— Уверена?

— Если будет очень нужно, я буду не так уж далеко. И Геликс все равно будет держать меня в поле зрения, так сказать.

— А парнишку зачем тащишь с собой?

— Видение, — коротко ответила она. — Помнишь наш разговор с Матон, когда она сказала, что хотела бы многое поменять? Так вот, я стараюсь сделать наоборот. Если я правильно истолковала то, что видела, я получу то, что мы ищем.

— Неужели. А вчера казалось, что у нас — тупик.

— Я начала обманывать твои чувства, — Эл улыбнулась ему.

— Ты была права. Мне стоит присмотреть за Матон. Вчера она себя странно повела. Я был с ней вчера на одном сборище, натуральный шабаш.

— Приеду, расскажешь. Алика попридержи, если он начнет бузить.

— О-о, непременно, — Дмитрий грустно ухмыльнулся.

— Я вернусь быстро. Соскучиться не успеете.

Она приветливо пожала ему руку выше локтя.

— Удачи, — напутствовал он.

— И еще. В городе что-то твориться. Не наше дело. Но вдруг что-то произойдет, собирай всех и уходите в общину терапевтов на другую сторону озера. Я там вас и найду. На юге, где-то на юге, есть вход в катакомбы, на случай если не сможете уйти из города. Попроси Геликс проверить там местность.

— Так. Слишком много наставлений. Что учуяла?

— У тебя своя провидица. У нее спроси, — отшутилась Эл. — Я спешу.

Она влезла на спину своего коня с ео помощью. Дмитрий, как и она, вспомнил мерина Бригара, глядя на серого.

Глава 10

Когда город скрылся вдали Елена развернула коня, осмотрелась и выбрала северное направление.

— Вот теперь можешь спросить: куда мы едем, — она приветливо улыбнулась Пелию.

Юноша проявил завидное терпение и сдержанность.

— Я понял, что ты скрыла цель нашего путешествия. — Он кивнул, посмотрел на нее. — Куда?

— В сторону Канопуса.

— Ты куда-то едешь?

— Я ищу Мельзиса.

— Ты знаешь его?

— Нет. Я слышала о нем. Он живет отшельником. Тебя удивило мое приглашение?

— Да.

Он ничего больше не сказал. Елена поравнялась с ним.

— Я заметила, что ты пребываешь в какой-то мрачной задумчивости. У тебя что-нибудь случилось?

— Нет. Это домашние дела.

Он не хотел отвечать. Для молодого человека внезапно покинувшего дом в неизвестном направлении он вел себя сдержанно и без свойственного юному возрасту азарта.

Она поехала чуть впереди. Дорогой они не разговаривали.

Пелий какое-то время ехал погруженный в задумчивость, потом сообщил:

— Нам лучше ехать берегом.

— Там нас легко заметить, — возразила она.

— Ты не хочешь чтобы нас видели? Сейчас во время праздников по берегу мало кто ездит.

— И все-таки нам стоит выбрать другую дорогу.

— Тогда я покажу тебе ее, — заявил юноша. — Я хочу быть благодарным. Но если поехать ею, то к ночи мы не будем в Канопусе, нам придется заночевать где-нибудь. Язнаю, гдемы могли бы быть гостями. Доверься мне. Из-за меня мы задержались с отъездом. Мы будем там не ранее следующего утра. Если только ты не намерена гнать лошадей.

— Нет. Мы поедем вполне спокойно.

Пелий воодушевился. Он проехал немного вперед, они дважды повернули и выехали на тропу, по которой не проехала бы повозка.

Коней пустили шагом. Чем дальше они удалялись от города, тем менее мрачным становился Пелий. Он наблюдал за своей спутницей, Елена оглядывалась, всматривалась.

— Не волнуйся. Мы не заблудимся, — сказал Пелий.

— Я не волнуюсь. Я привыкла запоминать дорогу.

— И об этом не волнуйся, если я вызвался тебя сопровождать, то проделаю с тобой путь туда и обратно. Я бы развлек тебя беседой, но я знаю, что спартанцы не любят пустых разговоров.

Он обернулся и увидал ее улыбку.

— Я не против содержательной беседы. Я немного прожила в вашем городе и признаюсь, что у меня много вопросов. Ты всегда жил в Александрии?

— О, если бы ты жила в этом городе дольше, знала бы мою семью, — сказал Пелий без всякой гордости. — Мой дядя очень влиятельный человек. Я не первое поколение нашей семьи, кто живет в этом городе.

— Я это уже знаю. А родители?

— Они утонули в море. Мне показалось, что твой друг это определил в то утро. Я не понимаю как.

— Деметрий чуток. У него есть некоторая способность угадывать чувства людей. Он сам сирота, и видимо увидел в тебе нечто, что позволило ему придти к такому выводу. Я не спрашивала, как он это понял.

— Ты не одинока. Теперь я знаю, у тебя есть брат и видимо сестра, так похожая на тебя. И Деметрий твой друг?

Елена кивнула.

— Я хочу чтобы ты знала, что я не был в числе тех людей, которые остановили тебя у Серапейона. Я подошел поприветствовать тебя. Поведение Юстиниана выглядело невежливо.

— Мне показалось, что ты знаешь Юстиниана.

— Да, он часто бывает в нашем доме. Но у него много знакомств в Алескандрии. Он считается человеком общительным, но мы не друзья.

— Как ты полагаешь, зачем ему я?

— Тем же вечером я был на пиру по случаю праздника и слышал, как они говорили о тебе. Неправильно передавать чужие речи, но я понял очень точно, что Юстиниан, желал бы видеть тебя подругой его сестры. Она уехала из Рима после того, как стала вдовой, а может быть она просто ушла от мужа. Женщины в моем доме говорили об этом. В Александрии она чужая, римлян здесь достаточно много, но женщин ее положения почти нет.

— Странно, что Юстиниан привез сюда сестру, — заметила Елена. — Разве в Риме ей бы не было лучше? И почему он заключил, что я стану подругой его сестры?

— Я не знаю, — замотал головой Пелий. — Он обычно привык получать то, что ему хочется. Он бывает настойчив и пускает в ход сове влияние. Он привлекает в свой круг всех, кто кажется ему интересным. И женщин, но они такого образа жизни, что вызывают соответствующее отношение. Ты отличаешься от них, вероятно, поэтому он приметил тебя. Меня не привлекают женщины, я их не понимаю. Мне совсем было не интересно зачем здесь сестра Юстиниана. Поскольку Юстиниан был уверен, что ты не из низкого сословия, он был озадачен тем фактом, что о тебе ничего не удалось узнать.

— Я не уверена, что он интересуется мной только из-за сестры. Он странный человек. А что за история вышла с актером Артесием? За что его судили?

— Он играет в трагедиях, но еще у него есть способности к стихосложению и сатире.

— Я заметила, — она засмеялась добродушно.

— На одном из пиров играли сцены из "Орестея" Эсхила. Речь зашла о суде. Во время обсуждения Артесий вступил в спор с Эвмоном, сыном Ликея. У Артесия есть привычка, сродни таланту, он подмечает особенности поведения и голоса и начинает в шутку копировать собеседника. Обычно все смеются, ведь он актер, но в тот раз Эвном был сильно обижен. Он обвинил Артесия не только в нечестном приеме вести спор, но и в том, что тот намеренно насмехался над ним. Простой актер не должен унижать человека из рода достойного. И утром Артесия отвели к судье, а потом заключили в тюрьму. Пока Юстиниан и несколько друзей хлопотали за него, Эвном собрал всех, над кем насмехался Артесий. Обиженные потребовали справедливого наказания за оскорбления. Судья был строг, поэтому решил тщательно разобрать спор. Артесия полтора месяца держали в подвале. В итоге, бросили жребий. Боги оказались на стороне Артесия, его приговорили только к большому штрафу.

— А противном случае?

— Эвном и его союзники требовали высечь его, но все знают, что в таких случаях наказанный не выживает. Судья хотел присудить ему рабство.

— Разве актеры не собственность царя?

— Артесий — афинянин, он знаменит своим талантом, он свободный человек

— Значит, актер не просто так восхвалял богиню. Ему было чему радоваться, — заключила она.

— Я не уверен, что он выплатит долг. Юстиниан внес за него штраф и по договору, если Артесий не вернет сумму через три месяца, ему придется отслужить ее. Формально он станет рабом.

— Риму не хватает хороших актеров? — спросила Елена.

Пелий ехал рядом, заметил ее иронию. Он вздохнул.

— Артесий повинен за свой несдержанный язык. Его игру здесь ценят, он понадеялся на своих покровителей. Пока он был в тюрьме, его роли играли другие. Фортуна переменчива. Если его перестанут признавать в Александрии, он престанет быть любимцем людей и покровителей, его быстро забудут.

— В твоем тоне я слышу грусть? — спросила она.

— Ты сказала о Риме. Сколько бы я не сталкивался с римлянами, я все время не нахожу в их действиях общего блага, а справедливость они признают не как всеобщую добродетель, а как выгоду для Рима. Я считаю, что они мечтают завоевать эту страну. Может быть, в твоих глазах я не совсем взрослый, но я не мальчик. Я живу среди тех, кто правит Александрией и Египтом. Я вижу много.

— Моя сестра примерно одного возраста с тобой. В поисках своего места в этом мире, она, как и ты, проявляет упорство и характер. Я пытаюсь ее понять. Сейчас пытаюсь понять тебя. Я взяла тебя с собой не потому, что это плата за спасение твоей жизни. Тебе грозит опасность. Каким-то образом я могу тебе помочь, хотя это нарушение некоторых законов. Смерть мне за это не грозит, но меня ждут трудные времена. Я вмешалась в твою судьбу. Кто знает теперь, может быть, в то утро ты должен был погибнуть.

— Как же тогда ты определила, что мне нужно уехать?

— У меня было видение.

— Это прекрасно! Я молил богов мне помочь. Ты — эта помощь.

— Пелий. Не рассчитывай на меня слишком. У меня не было намерений тебе помогать, если бы не видение. Пообещай мне, что будешь меня слушать, пока мы путешествуем вместе. Не сочти за оскорбление.

— Я не привык слушаться женщину. Ты другая. Это для меня не унизительно, — он говорил отрывисто, потом помолчал и продолжил. — Значит, ты тоже не любишь римлян. Поэтому ты избегаешь Юстиниана.

— Ты можешь пообещать, что эта беседа не станет общеизвестной?

— Я умею молчать.

— Я отношусь к влиянию Рима, как к неизбежности. Если бы Юстиниан не обратил на меня внимание, я бы не стала замечать некоторые события, которые происходят в твоем городе. Меня смутило его отношение. Я не интересовала его как женщина. Его манера заводить знакомства меня настораживает. Это только подозрения, но у меня есть мотивы думать, что он ведет себя таким образом с неким умыслом.

— Как ты это определяешь? Как женщины определяют это? Я избегаю вашего внимания, потому что вижу, как вы иногда умеете управлять мужчинами. Но я подметил, что вы хорошо читаете намерения. Как же ты поняла это?

— Взгляд, интонации голоса, язык жестов. Внутреннее ощущение, — стала перечислять Эл.

Она умолкла и вспомнила Кикху. Что ее смутило в ту встречу? Внутреннее ощущение. Он проявил искреннюю радость и удивление. Его глаза... Он, казалось, ненадолго лишился своего циничного хладнокровия. А потом проявил совершенную несдержанность, бросившись за ней вдогонку. Неужели ситуация с исчезновением владыки так повлияла на него, что зажгла в Кикхе угасшую надежду на первенство? Он больше не сторониться идеи возвратиться с миры?

— Елена, что же, по-твоему, Юстиниану нужно от тебя?

Вопрос Пелия вырвал ее из короткого забытья.

— Союзничество, — не задумываясь, ответила она.

В эту минуту Эл осознала, что ради цели Кикха согласиться на союз.

— Ты должно быть заметила высокого человека, он выделялся среди друзей Юстиниана?

— Полукровка. Воин.

— Как ты определила?

— Так же как и Юстиниана. Этот человек военный. У него своеобразно развита мускулатура. Это не от мастерства в состязаниях борцов. Его выдала манера держать себя и внимательность. Он не рядовой воин.

— Ты так просто читаешь людей, — изумился Пелий.

— Я много путешествую. Мне не хватит дня, чтобы перечислить скольких я повидала. А почему ты его вспомнил?

— Он обещал Юстиниану разыскать, где ты живешь. Его зовут Пталимарх. Он командует отрядом македонской стражи. Ты верно рассудила.

Пелий услышал в ответ только вздох. Он не понял, какое впечатление произвела на нее эта новость, кажется, опечалила. Он посмотрел на Елену в ожидании, что она как-то отреагирует на его предупреждение. Она промолчала. Его мысли понеслись куда-то, путаясь в череде образов. Они замолчали. Беседа прервалась.

Дорога не вывела их к побережью, как предполагала Эл. Пелий провожал ее не общими тропами.

Уже вечером они въехали в сады. Деревьев готовились к цветению. Дорога привела их к двухэтажной вилле, выстроенной на греческий манер.

Пелий спешился, а она осталась сидеть верхом.

Она слушала, как ветер шумит в ветвях деревьев, Пелий споткнулся обо что-то, обходя дом, потом шаги стихли, а через некоторое время юноша возвращался не один. Она различила голоса.

— Я крайне обрадован твоим визитом, юный Пелий. И тем еще, что дожил до этого дня, — воркующие интонации принадлежали человеку старому.

Первым из-за угла дома вышел Пелий, он улыбался.

Заметив его спокойное состояние, Елена слезла с лошади. Как раз в это же время рядом с Пелием остановился сутулый старик, в прошлом видимо широкоплечий, он был хорошо одет. Хитон свисал с плеч, он неловко его поправлял, увидев женщину.

— Ты мог бы меня предупредить, что с тобой девушка, — посетовал Пелию старик, тон его стал менее добрым.

— Это Елена, моя спутница. А это Тэрон, он владеет садами.

— Да благословят боги этот дом и эту землю. — Елена сделала подобающий случаю поклон.

Тэрон поднял седые брови, потом покосился на Пелия, а потом не отказал себе в привилегии хозяина и внимательно посмотрел на Елену, подойдя очень близко. Она мельком взглянула на старика и опустила глаза.

— И вас двое? — спросил он у юноши. Пелий кивнул. — Тогда за ужином я бы хотел развлечься и услышать твой рассказ, как там дела в Александрии.

— А где все? — оглядываясь, все так же радостно спросил Пелий.

— Если бы вы поехали общей дорогой, то повстречали бы их, — и старик хитро сощурился. — Заходите в дом. Пойду, прикажу подать нам лучший ужин. Елена, тебе позволено есть с мужчинами.

Последняя фраза прозвучала строгим хозяйским тоном.

Старик не спеша, как полагается человеку в летах, чинно ушел.

— Идем, я здесь все знаю. Это очень красивый дом. Его построил архитектор, который учился у ученика самого Дегинократа, — сказал Пелий.

Он был так рад встрече со старым знакомым, что не заметил, что настроение стрика переменилась при виже женщины. Пелий по мальчишески бесхитростно схватил Елену за руку и потянул к двери завешенной плотным занавесом.

Дом изнутри казался большим и светлым, она ощутила запахи свежего хвойного дерева, чуть ощутимый запах земли. Стены были расписаны фресками, краски были подобраны яркие. Фигуры, ветви с плодами, орнаменты. Вдоль одной из стен шел ряд расписных колонн. Они миновали зал, где не было потолка, повернули налево и вошли сначала в просторный коридор, а потом в зал поменьше.

Там их встретили высокий смуглый человек и невысокая в летах женщина.

— Хозяин приказал проводить гостей в купальню перед пиром, — сообщил мужчина.

Женщина ничего не сказала, послав Елене пригласительный взгляд.

Они разошлись.

В купальне Елена отказалась от услуг рабыни, чем ее озадачила и, очевидно, обидела. Женщина не ушла и встала у входа. Она потупила глаза, но периодически она подглядывала за тем, что происходило. Купаться при слугах входило в местные порядки.

Эл положила у стены свои вещи. Дмитрий спрятал в кусок ткани тубус с оружием так, чтобы его можно было быстро достать. Без изобретательности Геликса не обошлось. Едва ли эта культура имела сборные луки. Там же был длинный кинжал в кожаных ножнах и стрелы. Эл оценила заботу друга ухмылкой. Она не закрыла тубус и положила его на пол. Развязывая сандалии, она повернулась так, чтобы рабыня у входа не видела, как она отстегивает ножи, их она спрятала от любопытных глаз, сунув к остальному оружию. Тубус пришлось закрыть, неизвестно, где в итоге окажутся ее вещи, а их придется отдать. Попутно она раздумывала, пригодится ли ей этот арсенал.

Процедуру купания она свела к минимуму. Вскоре появилась еще рабыня, она принесла сменную одежду. Эл уже знала, что подобный жест является знаком гостеприимства, отказываться было не принято. Она позволила себя одеть, поскольку в этой стопке одежды она разбиралась бы долго, да и женщины уже смотрели недовольно. Первая рабыня продемонстрировала свою полезность и умение, убирая волосы гостьи, пока другая одевала Эл.

Их живой интерес вызвал браслет, который Эл надела на руку, а потом медальон. Спрятать его в одежде Эл не могла, ее тунику и плащ собирались унести вместе с тубусом, она лишится своих вещей до утра. Обе женщины показали удивление, когда она спрятала диск на цепочке под одежду. Та, что принесла одежду попыталась его достать, но старшая, уже осознавшая причудливое поведение гости, остановила ее.

Эл проводили на мужскую половину дома, в зал, где должен был проходить пир.

Кроме Пелия и старика Тэрона в зале оказалось еще двое мужчин. Они уже ели и разговаривали. Эл пришлось проследовать по залу к своему сидению. По сути ей не полагалось тут быть, таковы местные порядки, оставалось только предполагать, что из этого выйдет. Эл с удовольствием повела бы себя согласно традиции, поела отдельно от мужчин и, чтобы размяться после нескольких часов поездки верхом, прогулялась бы по саду, пока Пелий общается со своими знакомыми. Судя по тону беседы они все были хорошо знакомы, а ее появление вызвало некоторое замешательство.

Хозяин представил ее по имени

Им прислуживало двое рабов. Ее усадили отдельно, в то время как мужчины ели полулежа.

Уместно было молчать, пока к ней не обратились.

— Тебе нравится еда, Елена? — спросил хозяин. — Если ты пожелаешь особое блюдо, тебе его приготовят. Друзья Пелия — и мои друзья.

— Мне все нравится, благодарю, — коротко ответила она.

— Судя по тому, что Пелий мало о тебе знает, знакомы вы недавно, — заметил старик.

— Я польщена, если Пелий назвал меня другом.

— Пелий сказал: ты из Спарты.

— Да.

— Из каких мест?

— Из Мантинеи.

— Что же тебя заставило покинуть родные места?

— Римляне.

Она осмотрела мужчин, сказать трудно нравился ли ее ответ. Она почувствовала, что их пристальное внимание сосредоточено на ней. Расспросов тут никак не избежать. Когда прозвучал следующий вопрос, она сделала вид, что отвлеклась на движение раба, который подумал, что гостья собирается сполоснуть руки.

— Пелий сказал, что ты путешествуешь. Ты свободная женщина и не гетера. И что же заставило тебя приехать в Александрию?

Выбирая между несколькими возможными ответами, она бросила взгляд на Пелия. Юноша добродушно улыбался. А вот по мнению старика его появление в компании женщины старше его не казалось поводом для радости. Тэрон посмотрел на нее очень внимательно.

— Я ищу одного человека. Он наверное сейчас очень стар.

— Он твой родственник?

— Нет. Но я знаю его родственников.

— Я знаю многих спартанцев. И наверное подскажу тебе.

— Он не спартанец. Зовут его Мельзис. Прежде он жил в Навкратисе.

— Мельзис. Я знал его. И верно то, что он живет теперь где-то недалеко от Канопуса. Так кто из вас путешествует? — Терон смотрел сначала на Елену, потом вопросительно взглянул на Пелия.

— Она, — рассмеялся юноша.

— Это, и верно, странно, — проговорил старик. — До того как ты пришла сюда, я расспрашивал о тебе юного Пелия и понял, что он мало знает о цели путешествия. Женщине завоевать доверие юноши не трудно. Но я вижу, что ошибся разгадывая причину вашей дружбы. Однако, Пелий оказался твоим спутником и вполне тебе доверяет. Ты обладаешь даром убеждать и привлекать людей, если ты вынудила его ехать с тобой.

— Мне нужен был спутник, а Пелию возмодность совершить небольшое путешествие. Скорее мы встретились по велению судьбы, так было угодно богам.

— Я давно живу и мой опыт говорит, что чаще, чем бы мне хотелось, люди выдают за веление богов свои желания. Но я не это хотел заметить. Как ты путешествуешь в неизвестной земле без охраны, почти в одиночку? Ты — женщина, любой может тебя обидеть.

— А если я откажусь ответить на этот вопрос?

— Либо ты смела, либо глупа. Я носил Пелия на руках, когда он был младенцем, я тревожусь за него. И считаю такое поведение безрассудным.

— Во время праздника люди обычно добры и забывают о своих противоречиях ради общей радости. Сейчас путешествуют многие, навещая родственников и друзей, — равнодушно ответила она.

— Пелий сказал, что вы спешите. Я дам вам людей в спутники. Я не приму возражений, — решительно заявил старик.

— Мы будем в Канопусе завтра еще до полудня, в этом нет нужды.

— Я старший и хозяин этого дома. Я так решил. Так будет.

— Смирись, Елена, — примирительным тоном сказал Пелий. — Терон не примет твоих возражений. Мы доедем до Канопуса с охраной, я нахожу это разумным.

Спорить со стариком было бесполезно. Эл отступила. Больше она не поддерживала беседу, не слушала разговоры мужчин и еще до симпосия попросила разрешения уйти.

Уже стемнело, она бродила рядом с домом по саду, который почти наступал на одну из сторон здания. Было прохладно. Она куталась в накидку и размышляла.

Она последовала за фрагментом своего видения. Она и Пелий ехали верхом.

Эл не рассказывала о том, что видела друзьям, потому что совместить кусочки видения в единую цепь событий было весьма затруднительно. Эти картинки были не похожи на видение о Бариэле, которое длилось в пространстве и времени, где череда событий имела логическую связь. То, что она видела в доме Эфроима, были отрывочными фрагментами будущей реальности, как на тренировках у Самадина. Это было не видение будущего, Самадин бы улыбнулся и сказал, что она видела прошлое. И этот интересный зиг-заг диктовал свои особенные условия.

Она видела себя и Пелия в пути, но не видела к чему приведет путешествие. Что будет потом, следующие сюжеты видения не имели связи с происходящим здесь и сейчас. Игра в составление мозаики из фрагментов видения не привела к сколько-нибудь удовлетворительному результату. Зато подтвердило ее подозрение. Каким-то образом ее сознание уловило поток картин прошлого, которое тут только проявятся и являются будущим. Два подтверждения у нее уже были: странное поведение Матон, компания Пелия и Мельзис. Она знала, как он выглядит. Эти потоки событий никаким образом не совпадали с теми планами, которые у нее были. Последние дни Эл решала: принимать ли ей видение всерьез или считать его иллюзией? Картинки собирались в некий логический ряд только после их проявления в реальности, но предугадать их порядок было сейчас не возможно. Эл отчаянно захотелось получить в финале ту картину, которую она видела, даже если ей придется нарушить данные себе обещания и прежние правила.

Со стороны дома приближался мужчина. Эл остановилась, обернулась, это был кто-то из слуг. Человек встал в отдалении. Он ждал.

— Что тебе?

— Хозяин хотел говорить с тобой.

— Веди.

Они возвратились к дому, прошли уже знакомыми переходами, и Эл было указано на вход в одну из комнат, где она еще не была.

В зале было тепло от нескольких светильников на треногах. накрытые колпаками с просечным ажурным орнаментом, они не давали света, оттого все вокруг было погружено в сумрак. Старик сидел на большом сидении и был закутан в обширную хламиду. У его ног расположился пес. Тэрон ее не заметил, он повернулся, когда пес приподнял голову и посмотрел в сторону Эл, издав звук больше похожий на свист.

— Это ты, Елена? — спросил Тэрон.

— Да.

— Он обычно рычит на чужих. — Стрик не смотрел на нее, он посмотрел на пса.

Эл подумала, что наверное старик очень близорук, она заметила, как он внимательно рассматривал пищу за ужином, раб каждый раз подносил блюдо с яствами очень близко, чтобы хозяин мог разглядеть и выбрать себе то, что ему придется по нраву.

Сейчас старик смотрел перед собой, даже когда Эл подошла тихо, он не мог понять, где она остановилась, и водил глазами, поворачивал голову. Ей пришлось встать близко перед ним, так что пес дотянулся и понюхал ее одежду.

— Сядь, — сказал он.

Она огляделась. Сидения в комнате не нашлось и она устроилась на паре подушек, что нашла. К ней снова подошел пес, он обнюхал ее еще более тщательно, обошел вокруг и вернулся к хозяину.

— Э-э, ты могла бы запросто убить меня, мой защитник ведет себя как необученный щенок, или так, будто ты его воспитала.

— Он не чувствует угрозы.

— От тебя иначе пахнет. Рабыня сказала, что ты не просила умастить тело после купания, а твои сборы на пир были слишком кратки. Значит, ты не гетера. Но для моего охранника не это главное, он видит в тебе доброго человека. Или ты умеешь договариваться с животными.

— Возможно.

— И с людьми. ТЫ увлекла юношу. Зачем тебе Пелий?

— Он всего лишь мой неожиданный спутник в долгом путешествии.

— Это опасно, пускаться в дорогу с юношей, который далеко не искусен в военном деле, слишком молод, чтобы защитить женщину. Он увлечен тобой.

— Я иностранка, мой образ жизни не похож на тот, с которым он знаком. Я не из тех женщин, которых он видит каждый день. Он назвал меня другом, хоть мы едва знакомы.

— Он рассказал о том, что едва не погиб. Ты остановила лошадей. Он наивен, он все рассказывает без утайки, мы всегда с ним ладили.

— Пелий молод, но не наивен. В Александрии ему грозила опасность, поэтому я взяла его с собой. Его окружение не знает, куда мы уехали. Я смею просить не говорить, что мы здесь были.

— Опять смута... — протянул Терон и нахмурился. — Значит, тебе известно из какого он рода.

— Я узнала случайно.

— Почему тебе вздумалось вмешиваться? Кто-то тебе это поручил или приказал?

— Это была только догадка. Мне было нужно уехать из города, и я позвала его с собой. Все думают, что мы отправились в Навкратис.

Старик хмыкнул, не сказал ничего. Эл предпочла молчать.

— Почему он привез тебя сюда?

— Я доверилась Пелию, он выбрал эту дорогу. Наверное хотел повидаться.

— Этой дорогой не пользуются ни путешественники, ни торговцы, она не идет берегом. Мы ею пользуемся, чтобы вывозить урожай. Еще разбойники и беглецы, кто ее знает, ходят по ней. На дороге вдоль берега вас могли увидеть люди. Как вы ее нашли?

— Дорогу указывал Пелий. Он понял как сохранить наше путешествие в тайне.

— Да, он рано потерял родителей и научился жить своим умом, хоть хитрость и коварство не в его нраве. Дядя его этого не понимает. Семья Пелия была одной из знатных семей Александрии. Дед Пелия много сделал для этой земли. Я охранял царя много лет и было не раз, что сопровождал его деда в поездках. А охрана знает очень много.

— Расскажите мне о статуе на холме у театра. Той деревянной, в которой есть тайник. Должно быть, ее установили во времена твоей службы.

— Что ты знаешь об этом?

— Немного. Кто-то теперь пользуется тайником, не опасаясь дурной славы. Я видела однажды.

— Ты любопытна, как все женщины. Твое любопытство опасно.

— Римляне в этом как-нибудь замешаны?

— Риму нужна эта земля. Она все еще богата. Я бы не удивился, если бы они пришли сюда завоевать нас. Надеюсь умереть к тем дням, — старик потрепал голову пса. — Но ты не верно рассуждаешь. Если речь идет о древнем боге, то это не Рим. Это Мемфис. Эта династия царей не дает жрецам покоя. Новое время, новые боги. В жилах фараона кровь не египетская. У этой земли больше нет прежней славы, а виноват в этом всегда тот, кто ближе всех к богам. И боги теперь у всех разные. Чьи победят? Старый мир так просто не отпустит. На днях прибежал перепуганный пастух, увидел у берега римскую трирему, решил, что на нас решили напасть, но корабль ушел в Александрию.

— Царь пополнил гарнизон наемниками, — покивала она.

— Не к добру, — протянул старик.

— Пелию лучше быть подальше от столицы, — заметила Эл. — Если я упрошу его остаться здесь, согласишься его принять?

— Я рад ему. Мой сын теперь здесь управляет, а он сейчас с семьей в городе, возможно пирует в доме Пелия. Слава богам, что они разминулись. Но что тут лучше? В какую интригу втянет его дядя? Пошлю завтра человека, разузнать по старой памяти, что там такое происходит.

— Верно, происходит. Мне Пелий не рассказал. Да и не нужно мне. У меня другие заботы.

— Ты достаточно упряма? Мельзис своенравен. Добиться встречи будет не просто. Уговоришь Пелия остаться, я дам тебе людей в охрану и проводника. Мельзис в самом Канопе не живет, восточнее есть рыбацкая деревня, а дальше уже нужен проводник. Через болото ты одна не пройдешь.

— Я согласна.

Глава 11

Алик согласился на ритуал для того, чтобы получить возможность общаться со жрицей. Она усадила его тут же перед статуей, на пол. Ушла и возвратилась с чашей и какими-то предметами.

Запах благовоний и мерное пение неожиданно быстро погрузили его в состояние полудремы.

Она что-то спросила, а он не понял смысла.

— Что важнее: жизнь или любовь? — распознал он вопрос.

Он никогда им не задавался. Ответ вырвался сам.

— Я не выбирал.

Он вынырнул из дремоты и поднял глаза наверх. С этой точки статуя показалась уродливой, он видел трещины, обшарпанную краску, угловатые формы.

В голове крутился вопрос. Он стал дышать, чтобы вернуть уму ясность.

— Не сопротивляйся, — услышал он голос за спиной. — Отпусти свой разум.

Голос был не строгий, как прежде, а убаюкивающий.

Он вспомнил голос Эл. Она обычно говорила негромко, спокойно, веско. Вспомнил, как кричал на нее ночью, и как она возражала. Тогда он не пытался оценить ее манеру говорить. Ей, кажется, было скучно спорить с ним. Он хотел задуматься над этим, но другой голос отвлек его.

— Что важнее: справедливость или любовь?

Вопрос показался ему странным, неоднозначным. Ответа у него не было, он отрицательно замотал головой, мягкие руки прикоснулись к висками, заставили его остановиться.

Потом было долгое молчание. Потом жрица пела, останавливалась, опять пела. А он погрузился в безвременье.

За это время он успел проделать путь от совершенно ясного сознания, в котором не было места никаким вопросам до погружения в какую-то муть из образов. Он сконцентрировался на запахе, чтобы заставить себя вернуться в реальность. Запах был приятным, смолянистым, не сладким.

Вспомнил, как Эл потеряла сознание на церемонии, а затем мысленно вернулся к ночному разговору. Ей было скучно. Потому что... она знает. Она видела их будущее.

Потом цепь размышлений привела его к очевидному. Он догадался почему ревнует ее к Дмитрию. Всегда ревновал, а последнее время особенно остро. Он уговаривал себя, напоминал себе, что сам отправил Эл спасать Дмитрия от безумия. Остался один. Его ревность имела другую окраску. Он ревновал к тому взаимопроникновению между ними, которое длилось годы. Всегда. Эти двое обоюдно согласились на эти связи и никогда не разрывали их, включая мгновение, когда хотели убить друг друга. Он вспомнил те из рисунков Нали Бхудт, которые касались этой связи. В былые времена ему было бы трудно поверить в такую глубину, но сейчас он сам находился на тысячелетия от того времени, в котором обитал. Какие законы действуют теперь?

— Что ценнее любви? — вдруг спросила жрица.

— Любовь цены не имеет, а без нее ничто не имеет ценности, — ответил он.

И жрица вдруг рассмеялась.

— Ты сумасшедший, иноземец.

Он тоже улыбнулся.

— Я не сумасшедший. Я запутался.

— Так что для тебя любовь? — спросила она. — Без нее твоя жизнь теряет смысл?

— Это правда.

— Ты веришь своей женщине?

— Да.

— Она любит тебя так же сильно, как ты любишь ее?

Он замер, вдохнул аромат благовоний.

— Я не знаю.

Он действительно не знал. Несколько недель в Вене были ярким красивым пятном на темном фоне последнего времени. Лучшее, что он помнил о ней, о них. Они снова оказались порознь, это его терзало. Ему не мешали ни война, ни плен, ни обиды. Возникли иные незримые препятствия его жажде проявлять любовь к ней, видеть ее. Он желал тесной связи, подтверждений ее любви, того что хочет обычный человек. В итоге, она заявила, что он таковым не является. Он хотел забыть, что Эл может обладать силой, мощь которой он не знает, ему страшно заглядывать за эту грань их отношений. Он просто желал, чтобы Эл вернулась к нему снова, прежней.

Жрица протянула руку, в ней была статуэтка. Это была маленькая фигурка, которая держала в руках чашу.

— Она похожа на нее? — спросила жрица.

Воображение тут же подсказало ему старую картинку из воспоминаний: Алмейр и храмовая статуя с лицом Эл. Образ у фигурки был такой схематичный, что домыслить можно было что угодно.

Жрица взяла его руку и вложила в нее фигурку.

— Смотри на нее, — прошептала она. — Они похожи?

— Очень.

— Что для нее важнее: любовь или жизнь?

— Она их не разделяет.

— Что для нее важнее: справедливость или любовь?

— Справедливость.

— Что для нее ценнее любви?

— Ее мир.

— Она любит тебя так же сильно, как ты любишь ее?

— Нет.

— Для тебя сама жизнь и твоя любовь сосредоточена в одной женщине. — Жрица сжала его кисть с фигуркой. — А она, кроме тебя способна любить еще что-то. Ее любовь сильнее твоей.

Ее шепот унес его сознание куда-то в неизвестность. Алику показалось, что он где-то в мирах, в храме Алмейра. Он часто вспоминал этот город последнее время, начал вспоминать еще до того, как Эл объявила о намерении вернуться. Ему почудилось, будто он проскользнул в двери без нее и остался один. Один в мирах. В храме Алмейра. Но вместо колонны в центре, вместо статуи, он увидел владыку. Ему казалось, что уже не вспомнит этот облик. Он не мог так хорошо помнить его, картины Нали Бхудт предавали только общее сходство, это образ показался детальным, реальным, словно впечатался в сознание. Память унесла его в те времена, когда он яростно желал увести Эл с собой, прочь из миров, чувство вины толкануло его на безумный поступок, с какой стороны не осмотри. Он принял коварное и довольно бесчестное предложение Кикхи — тайно заменить его на состязаниях. В итоге он совсем ненадолго встал лицом к лицу с фигурой владыки за минуту до приговора. Почему же он так хорошо его запомнил?

В мирах он впервые согласился с тем, что он и Эл обладают общими аномалиями, но она воспользовалась преимуществами своей природы, а он их спрятал, утаил и не стал афишировать.

Он хотел попробовать сделать то, что сделала она, особенно после Хеума, когда точно понимал, что его сила — это не проклятье, это возможность. Искать пропавшую Эл было единственным намерением. Когда раздоры вызванные войной остались позади, он ощутил невыносимую тоску по ней.

В тот день, когда она ушла за Лороланом, принес ему облегчение, но это был единственный день, который он провел с легким и пустым сердцем. Наблюдая отчаяние друзей, он ощущал себя очерствевшим. Их терзало горе от очередной утраты, а он понял, что так устал страдать, что не желает больше этой боли и бессилия. Ему был нужен покой, он хотел оставить Эл в прошлом.

Они еще какое-то время занимались бывшими пленными. Обучив несколько экипажей один за другим его друзья ринулись прочь от войны. Какое-то время он работал без них.

Потом опять появился Дмитрий, он сказал, что намерен ее найти, за время короткой беседы имени Эл не называл. Он просто ставил Алика в известность и просил не искать его, если Алик собирается когда-нибудь вернуться в двадцатый век. Дмитрий без Эл не собирался туда возвращаться. Алик понял в те минуты ясно и отчетливо, что со своим упрямством и темпераментом Дмитрий точно погибнет. Вспомнил Алик и Амадея, который ценил Дмитрия, доверял ему больше чем кому-то из них. Им он доверил работу, а Дмитрию — свою жизнь и свою смерть. В который раз он задумался, в каких жутких событиях они участвовали. Он осторожно намекнул другу, что мог бы помочь. Намеков не требовалось, он тут же догадался, что у Дмитрия было именно это намерение.

Искать человека в космосе сложнее, чем иголку в стоге сена. Имея опыт в поисках, он сообразил, что невидимая сила наводит их на нужный след. Что это было? Известное везение, чутье Дмитрия или некто, о существовании которого они не подозревали? Кстати возник капитан, заменивший Торна, и тут же нашлась запись, где Эл просили уйти на сторону пиратов. Клубок размотался быстрее, чем они ожидали.

Кикха возник именно в тот момент, когда они стали всерьез подозревать, что Эл ушла не с помощью переброски, в ее исчезновении было что-то мистическое. Дмитрий нарек неожиданного виновника исчезновения Эл ангелом смерти. Их настроения были тогда очень мрачными.

Затея Кикхи была единственным шансом снова увидеть ее. Дмитрий заупрямился, собираясь торговаться с неожиданным союзником, Алик был сговорчивее. Дмитрию было достаточно знания того, что она жива и небольшого подтверждения. Алик при возможности увидеть ее снова потерял голову, или способность мыслить здраво, как сказал бы Рассел Курк.

Он оказался с ней рядом и мог тайком наблюдать ее в новом качестве. И опять чувства вспыхнули остро и болезненно. Через какое-то время он убедился, что с таким подходом и образом мыслей новая Эл победит в состязаниях. Кикха подогрел его азарт замечанием, что Лоролан сделает ее своей. Алик не мог предполагать, что владыка знает о подмене и финал истории окажется неожиданным. Он не ожидал, что Эл повернет назад, а его совсем немного отделяет от плахи.

Когда Тиамит увел его из миров, Алик стал понимать, что они с Кикхой натворили.

Когда они снова встретились с Дмитрием, его друг не стал по обыкновению орать на него.

Дмитрий сказал то, что вытащило Алика с грани отчаяния:

— Мы знаем теперь, что она жива. Мы знаем, где она. Это то, с чем мы еще не сталкивались. Надо пересидеть и подумать. А дальше: или мы ее добудем, или она сама выберется. И сердце мне подсказывает, что это будет второе. Нейбо ее не сожрал, и этот подавится. Надо выждать.

Тиамит был более категоричен, он напрямую заявил, что именно Алик повинен в том, что Эл застряла в мирах. Маг был единодушен с Дмитрием по поводу того, что Эл должна вернуться сама. Только у Тиамита были свои причины так считать.

Оба говорили уверенно, будто впереди у них целая вечность, а он подумал, что никогда больше ее не увидит.

Дмитрий и Тиамит оказались правы. Она вернулась. Ее заверения о том, что она больше не вернется назад, звучали с полной убежденностью. Он поверил, что они больше не возвратятся к прошлому. Оно было наполнено мрачными событиями и только безрассудный человек захотел бы добровольно столкнуться снова с прежними трудностями. Он не думал, что Эл такова. Сотрудничество в службе времени было весьма выгодно и всем давало возможность проявиться. Команда собралась снова. Эл стала его женой. Они, казалось, выбрались из череды неурядиц до случая в Вене.

Он старался жить в тесном контакте с реальностью, единственный подтвердил свой статус в Космофлоте, остался капитаном, имел точную должность в Службе Времени и меньше всех бывал на острове. Что до остальных, то возвращение Эл вселило в них прежний дух приключений.

Ему в лицо брызнуло что-то прохладное. Он очнулся. Глаза жрицы снова были напротив и строго смотрели на него. В руке у нее была чаша, она брызнула ему в лицо водой еще раз, он слышал как она что-то говорит ему, смысл понял не сразу.

Она поняла, что он очнулся и произнесла:

— Отдай мне фигурку, чужеземец. Ты такой сильный, что я не могу разжать твои пальцы. Ты будто окаменел.

Он с задержкой понял ее речь. Пальцы побелели и затекли.

— Я давно так сижу? — догадался он.

— Уже вечер. Ты очень упрямый, помимо того, что необычайно сильный. Тебе нужно отвлечь свой ум от той женщины. Тебе постепенно станет легче.

Он пережил погружение в себя, наверное поэтому его ум работал с невероятной быстротой.

Он отдал статуэтку жрице, встал и посмотрел на нее сверху вниз. Помимо обычной строгости во взгляде был еще интерес. Он изобразил вопросительное выражение на лице. Она подняла брови.

— Как ты узнала, что спрашивать? — задал он вопрос, чтобы не потерялся этот контакт.

— Вы, смертные, страдаете от одних и тех же душевных болезней: зависть, злоба, чрезмерная привязанность, страсть. Это есть в каждом, кто сюда приходил. Ты не исключение.

— Ты обратила внимание на меня. Ты все это увидела во мне?

— Я вижу в людях свет и зло, благо и разрушение, — она заговорила тем же голосом, каким пела ему. — В простых смертных они не так сильны, и потому их заботы мелочны. Ты особенный. Света и тьмы в тебе поровну и много, потому борьба так терзает тебя. На этих весах твоя душа будет колебаться бесконечно, пока ты не найдешь опору надежнее той, которую имеешь теперь.

— И что мне делать?

— Обратись к небесам, может быть твои боги помогут тебе. Я не могла тебя пробудить от забытья, я не могла видеть то, что видел ты, но твоя рука слишком яростно сжимала фигурку.

— Извини, я мог ее сломать.

— Если бы сломал, то убил бы женщину, которую любишь, но разум удержал тебя.

Алик вздрогнул от ее слов.

— Наши сокровенные мысли — это наши самые сильные намерения, а сильные намерения — это наши действия, — она добавила, заметив его замешательство. — Не сломал же.

Возможно она до этого момента уже улыбалась ему, сейчас ее улыбка озарила строгое лицо и изменила его.

— Иди чужеземец, ты провел здесь много времени. Тебе пора вернуться назад.

— Подожди, ответь мне, ты знаешь, почему статуя вашего бога стоит на холме? Разве это допустимо?

Она стала снова серьезной.

— Этот бог напоминает о том, что смерть всегда рядом, — сказала она, повернулась и пошла прочь.

Алик осмотрелся. Вокруг никого не было, темно, огни едва освещали пространство храма.

Глава 12

Время было за полдень следующего дня, когда он вернулся на территорию их убежища. Он вошел через вход со двора, который когда-то был приспосблен для нужд лекаря. Игорь предупреждал, что соорудит нехитрый секретный рычаг, Алик без затруднений нашел его. Он обратил внимание, что по территории носятся странные запахи, весьма специфические.

Работал фонтанчик, струйка воды размером с мизинец лениво била, не создавая никакого шума. Фонтан был вычищен, вода в чаше стала прозрачной.

Во дворике, где удобно было заниматься хозяйством, находились перепачканные Ника и Игорь.

— Александр? Ты где был? — Игорь приветливо улыбнулся, спросил без беспокойства.

— Вы меня не искали? — он изобразил фальшивое удивление. — Где Эл, у меня для нее новости.

— Уехала. Ее нет в городе.

— Геликс не сообщил.

Алик нахмурился, хотел возмутиться, но потом остановил себя.

— А где? — спросил он.

— Ей зачем-то понадобился Пелий. Она вместе с ним уехала в Навкратис, — пояснил Игорь.

— А чем так пахнет? — поинтересовался Алик.

Игорь снисходительно улыбнулся.

— Э-это Деметрий. — Улыбка Игоря переросла в смех. — Он пытается сделать взрывчатку местными средствами. — Я решил не вмешиваться.

— Погоди. Он разве не с Эл? Почему он не с ней?

— Нет. Эл уехала одна? И, видимо...

По выражению лица Алика Игорь догадался, что сейчас произойдет. Он выставил вперед руку и предупредил:

— Спокойно, капитан.

Алик не выдержал.

— Вы что ошалели? — Алик повысил голос и перешел на русский.

— Ну, сейчас начнется, — прокомментировала Ника.

Игорь его опередил.

— Спокойно. Говори, что не так. Ты без слов убедил меня, что ситуация не плановая. Дмитрий знает, что делает, он не рискнул бы нас взрывать. И Эл, я уверен знает, что делает, в отличие от некоторых. Дмитрия Эл оставила наблюдать за Матон. Почему Эл так решила, я не знаю. Компоненты для своей смеси он нашел вчера. Мы пока живы. Оли здесь нет, что хорошо, и ты успокойся, пожалуйста.

— Сколько его знаю, он всегда имел страсть что-то взрывать. Ты хоть поинтересовался, зачем ему это? Впрочем..., — Алик махнул рукой. — И с чего это Эл ехать в Навкратис? Город в десяти, а то и пятнадцати днях пути отсюда. Геликс есть.

— Вообще-то у меня полно работы и о расстоянии я не подумал. Значит, так нужно, — ответил Игорь.

Алик вопросительно посмотрел на Нику.

— Меня рядом не было. Я не знаю. — Ника замотала головой и преданно посмотрела ему в глаза.

Он продолжал на нее смотреть.

— А Геликс?

— Он здесь. Сам с ним разговаривай, я не оракул, — возразила Ника.

Алик смягчился, даже улыбнулся.

— Хорошо. Сам разберусь. Наверное, мой здравый смысл начал отличаться от вашего. Поскольку я вами не командую, то и говорить ничего не буду.

— Ты есть хочешь? — спросила Ника.

— Не отказался бы.

— Ну иди, я руки отмою и соображу, что там Оля нам оставила.

Алик ушел. Игорь покосился на Нику.

— Что это ты? — хитро спросил он.

— Женщины в доме Эфроима говорят: голодный мужчина — злой мужчина. Он не только голодный, но и странный пришел. Я последний человек, у кого с ним контакт, пойду что-нибудь сделаю.

Игорь не удержался от смеха.

— Тогда я навещу Дмитрия, я не думал, что он всерьез сделает бомбу.

Дмитрий занимался своими опытами в закрытом помещении, в самом тихом углу дома.

— Алик вернулся, — заметил он, как только Игорь появился на пороге.

— И считает, что ты нас взорвешь. Успокой меня.

Игорь осмотрел его арсенал. Его настроение стало еще более веселым, не смотря на запах. Когда он увидел на столе беспорядочно расставленные предметы, то подумал, что в этом Дмитрий не изменился.

— Ничего не трогай, — строго предупредил его друг.

— Еще бы найти возможность не дышать, — заметил Игорь.

— Это временно. Он спрашивал, где Эл?

— Уже. Собирался сделать нам выговор. Она нас обманула. Он прав?

— Не думай об этом.

— Почему?

— Просто не думай.

— И что ты в итоге сделаешь? Это оружие?

— Нет. Это не бомба и даже не граната, простая хлопушка. Напугать хватит, но не убить.

— Откуда ты знаешь, как сделать?

— Я делал такие штуки в детстве. На рынке в гавани я случайно нашел одну лавочку, там оказались любопытные компоненты.

— Что подвигло тебя вооружаться?

— Обстановка в городе и кое-что еще.

— Когда будут испытания?

— Испытаний не будет, я точно знаю, что сработает.

— Уверен?

— Я не предлагаю тебе этим пользоваться, — уже более недовольным тоном сказал Дмитрий.

— То есть, это все для тебя?

Игорь с некоторым опасением осмотрел с десяток маленьких керамических амфор с запечатанными горлышками, сообразив, что это уже готовый продукт.

— Мне нельзя драться. Это может плохо кончиться, — сказал Дмитрий.

— Устроить пожар ты не боишься?

— К вечеру я все уберу и спрячу от Ники. Научу Ольгу пользоваться.

— Я не уверен, что она возьмет это в руки.

— Она уже просила.

— Тогда и я должен знать.

— Берешь и швыряешь об пол, об камень или стену, нужно разбить сосуд подальше от себя.

— А если люди рядом?

— А они и будут рядом. Радиус действия — пара шагов. Ущерб — незначительные ожоги и царапины. В лицо бросать нельзя.

Игорь все еще не мог подавить свой скепсис. Дмитрий начинал сердиться, и он предпочел уйти.

Работа над мозаикой шла быстро, им пришлось перевезти все материалы сюда, так как, из-за крупного заказа в мастерской Эфроима требовалось место. Там было удобнее работать, зато, во дворе их дома никто не видел ухищрений с датчиками и некоторых нововведений Игоря. Он решил, что Эл не будет возражать, а остальным было все равно. Попутно он успевал работать с фонтаном. Еще два дня, и все будет готово.

Опять появился Алик. Игорь не был уверен, что после еды его настроение изменится, но ошибся. Осмотрев их работу Алик сказал очень добрым тоном:

— Красиво получается.

— У Ники выявился колористический талант и чувство формы, — похвалил Игорь. — И шумит она меньше, когда работает.

— Рад, что она нашла, в чем себя выразить. Я опять пропаду.

— Не волнуйся, мы еще дня два будем работать тут. Я определил место, где мозаика сохранится долго. Дмитрий оказался прав, это будет кладбище.

— Всегда с трудом понимал его логику, но интуиция у него замечательная, — покивал Алик.

— А что тебя так заинтересовало, что ты сутками пропадаешь?

— Вы как-то сходу обнаружили одну связь. Я представить не мог в какие интересные места заведет меня та пыль, которую ты впрыснул в тайник. В этом городе есть некая таинственная сеть, связи которой распространяются очень обширно. За пределы Алесандрии.

— В любом социальном потоке, есть подводные течения, Эл обнаружила одно из них, — заметил Игорь.

— Интересно как? — фыркнул Алик.

— Тебя еще что-то может удивить? Она маневрирует между человеческими законами, естественными обстоятельствами и своей природой. Некоторые несоответствия и тонкости процесса интересуют ее как поле для деятельности. Действовать в открытую — это не всегда верно, в чем мы много раз убеждались. И в больших социальных группах неизбежны заговоры. Это нормально, мы изучаем новую среду, мы посторонние, поэтому задаемся массой вопросов и видим то, чтоне видят другие. То, что выбивается из общего потока. И если права Оля, сообразив, что Эл видела будущее, то подобные догадки перестают быть догадками. Если к этому прибавить то, что обнаружил ты, что тогда получиться?

— Получиться тайная организация, — ответил Алик.

— В духе самой Эл, — покивал Игорь.

— Вопрос: кто наверху?

— Это интересный вопрос. Нити, что я обнаружил, связывают александрийское жречество, аристократию, торговцев, военных, ремесленников, порты, городскую стражу и даже бывшего римского претора.

— В его окружении есть человек по имени Юстиниан?

— Тот Юстиниан, что вился вокруг Эл? Да.

Игорь улыбнулся.

— Эл стало интересно его внимание. Он ее вербует.

— Да, у моей жены, много труднопостижимых способностей.

— Надо Эл сообщить.

— Я передал Геликсу, она будет знать, где бы сейчас не была.

— Так узнай, где она.

— Я был неправ. Она выверяет действия. Если скрыла цель поездки, значит, за этим поступком, что-то важное. Я не буду узнавать. Я уже похож на параноика.

Игорь не без удовольствия подметил, что теория Ники по поводу сытого мужчины, очевидно, не лишена основания.

Люди в этом городе любили подмечать хорошие знаки, если был хотя бы один за день, то и день считался удачным, сегодня их было несколько.

На следующий день дом снова опустел. Алик не возвращался, Дмитрий, завершив эксперименты с взрывчатыми веществами, опять отправился к Матон, Ника с утра убежала в гости к Эфроиму, Игорь решил посмотреть место выбранное для установки мозаики. Оля одна бродила по дому и дворикам.

Фонтан опять перестал работать. С утра она поняла, что этот день опять выпал на важный праздник для горожан, на улицах шумели. Ольга предпочла запереть ворота и не выходить. Так она осталась в одиночестве.

Была уже вторая половина дня. С полудня Оля начала ощущать тревогу и пожалела, что не пошла с Никой к Эфроиму, ей там всегда были рады. Идти в гости было довольно поздно, она могла разминуться с Никой.

Потом Ольга начала всерьез нервничать и вызвала Геликс, но корабль не ответил. Оля уже забыла, что такое пребывать в панике, к моменту возвращения Игоря она была так взвинчена, что кинулась к нему с раздражением.

— Вы все куда-то подевались. Я ужасно волнуюсь. Я одна. Корабль не отвечает, — сетовала она.

— Надо было взять тебя с собой, до некрополя пешком далеко.

— Нет, — возразила она. — Я привыкнуть не могу, что мертвых тут закапывают в землю или прячут в больших ящиках. Меня берет отвращение при посещении подобного места.

— В нашем случае это будет урна с прахом.

— Я попрошу Эл отстранить меня от этой процедуры.

— Ты переволновалась.

— Да.

— А я видел драку на кладбище.

— Не понимаю. Кто дерется на кладбище? — изумилась Ольга и всплеснула руками.

— Меня сначала тоже сильно удивил этот факт, это было странное явление. Я наблюдал и заметил человека, который подогревал гнев обеих сторон. Людей было много, много шума. Я догадался, что это представители двух различных религиозных общин. Начала конфликта я не наблюдал, но потом один из людей, обслуживающих кладбище, долго расспрашивал меня: кого и по какому обряду мы собираемся хоронить? Он задавал сложные вопросы. Я запрашивал помощи у корабля, но Геликс, как и с тобой, молчал. Сегодня день, когда приято получать предсказания, по пути сюда мне четыре раза предлагали предсказать судьбу, возможно он молчит поэтому. На кладбище я солгал, что я поверенный, что прах старого александрийца будет хоронить его внук по просьбе родственников. Наверняка, я выглядел диким человеком и служитель меня запомнил. Как бы не пришлось устраивать наши похороны ночью, — Игорь решил пошутить, чтобы Ольга перестала быть такой серьезной и сердитой.

Новость ее вовсе не развеселила.

— У нас есть запасные варианты. Я пришел, успокойся. Вот Ника опять одна ушла, никак не хочет слушать.

— Вот именно. Как же, успокоишься тут. Вы уже который день твердите, что в городе что-то происходит. Все обычно начинается с мелких конфликтов.

— Хорошо, давай заберем Нику от Эфроима.

Глава 13

Болото кончилось. Эл стояла, опираясь на шест. Кожаные сапоги стали тяжелыми от жижи, от влаги они разумеется не защищали, только от змей, как заверил ее проводник.

Ее спутник был финикийцем. Нашел его один из охраны, предоставленной Тероном. Охрана наотрез отказалась идти дальше, как только узнала, куда они собираются. Мужчины заворчали о змеях, проклятии и о том, что оттуда не возвращаются.

Ее проводник выслушал эмоциональные высказывания охраны молча и, когда Эл и он остались одни, заметил:

— Слухи надежнее стены в человеческий рост. Ты им не поверила.

— Мне очень нужен этот человек, — уверенно заявила девушка.

Проводник назвался коротким именем Эри и попросил разрешения не называть ее госпожой или чтить ее положение. Он не стал узнавать ничего кроме имени, назвал цену, поднял ее, когда она уточнила про болота. Наверное он подумал, что узнав о них женщина повернет назад и решил не брать большую плату, но уверенность его нанимательницы заставила его попросить вознаграждение за риск.

Местных праздников Эри не чтил, потому суета в Канопе, пьяные люди, предсказатели, гости раздражали его. А тут представился случай по делу покинуть этот портовый городок.

Настроения спутницы его сначала озадачили. Она выглядела строгой, говорила мало, но если говорила, то красивыми стройными фразами, каким не баловало его окружение. Эри подумал, что расспросы ей не понравятся.

От Канопа в глубь материка они пошли пешком. Скоро он понял, что женщина ориентируется на местности, запоминает дорогу и вооружена. Вряд ли ее удастся бросить или обмануть. Эри был плутом, но никогда бы не обидел женщину.

Елена была стойким спутником. Как только они удалились от города ее наряд стал коротким. Она слушала его советы, не спорила, задавала правильные вопросы, не интересовалась, кто он и его историей. Эри, как и она не любил этим делиться.

Едва они вышли к краю болот она без труда подстрелила утку, он понял, что голодать им не придется. Он взял запасы пищи только на себя и смирился, что ими придется делиться. Удачная охота сделала ее вдвойне приятной спутницей.

По пути ей не приходилось помогать.

Сейчас он наблюдал, как Елена стояла на твердом холмике по другую сторону болот, что они прошли и не верил, что женщина совершила что-то подобное. Она разглядывала холм, который возвышался здесь как нечто необычное.

Любопытство Эри разгоралось на протяжении последних двух дней, и вот он не выдержал:

— Ты случайно не из Спарты? — спросил он, присаживаясь там, где нашел сухой пятачок. — Небо свидетель, я не знаю таких женщин как ты, Елена.

Она оглянулась.

Эри был неказист, суховат с сероватым оттенком лица, волосы его торчали в разные стороны, он никогда не уделял им внимания. Он сидел ссутулившись, потирал рукой колено, рассматривал перепачканные голенища своих сапог. Вид у него был грязный, впрочем ее одежда тоже была забрызгана болотной грязью, но все же меньше. Встретишь такое существо на болоте, за человека побоишься принять. Наверное такие люди порождали слухи о болотном человеке, духах, проклятиях и прочих небылицах.

— А почему все боятся сюда ходить? — задала она вопрос, который, по мнению Эри, вообще-то стоило задать до похода по болоту.

— Потому что люди считают, что тут живут плохие старые боги, имена которых люди уже забыли, они злятся потому что им не приносят жертв. Они утаскивают человека в глубину этой грязи и там питаются его плотью, пока он еще жив, — сказал он, чтобы проверить ее впечатлительность.

Вместо ответа он увидел неопределенную улыбку.

— И не так давно, наверно два лета назад здесь поймали людоеда, говорили он был дезертиром, в его убежище на болоте нашли человеческие кости, а он сам был во власти злой силы, — добавил проводник. — Ты уверена, что тебе к этому холму? И откуда ты узнала, что есть этот холм, и где он? Ты не из этих мест.

— Почему ты так решил?

— Я только часть пути вел тебя, а потом ты перестала спрашивать, как скоро мы придем. Меня всегда торопят. Ты же шла по болоту, будто солдат Александра по пустыне, стиснув зубы и не задавая вопросов. Твой язык. Не всякие люди в Александрии так объясняются, как ты умеешь. Зачем аристократке болота?

— Ты мне был очень симпатичен, когда ничего не спрашивал и меньше говорил.

— Мне стало все это интересно после первого дня проведенного с тобой.

— Я спартанка, — подтвердила она.

Эри улыбнулся. Зубы у него были белые и на смугло-сером лице сверкнули алчным оскалом.

— А если бы я обидел тебя? Ты женщина. Ты неосторожно заплатила мне, но часть серебра у тебя еще осталась.

— Я бы убила тебя, — коротко ответила она.

Ответ Эри удовлетворил, он замолчал, и Эл вернулась к оценке местности.

Холм по ее наблюдениям был искусственного происхождения. Геликс все-таки оказался вчера поблизости и нашел это место. В своей манере корабль сначала поинтересовался, нужна ли помощь. Эл попросила исследование и теперь была убеждена в назначении этого искусственного холма.

На ее удачу Эри разволновался и стал проявлять осторожность при приближении к этому месту, его инстинкты были точны, холм излучал волны отпугивающие живность.

— Тебе не стоит туда ходить, — сказала она тоном приказа.

— Там плохое место. Видишь, там даже трава не растет. Я поймал змею и бросил в сторону холма, так она устремилась прочь и другие, что я ловил, уползли. А ведь змеи вьют гнездо на сухих местах. Я их уже давно не видел. Плохое место.

— Я знаю, — сказала Елена спокойно.

Она сняла с шеи какой-то амулет из камней и кожи и протянулся сидящему Эри.

— Возьми это. Это убережет тебя.

Эри посмотрел вопросительно, потом благодарно, взял грязными пальцами за веревочку, рассмотрел еще раз и провесил на шею.

— Если ты будешь кричать и звать на помощь, я туда не пойду. Прости, я нанимался только показать дорогу. Я тебя дождусь.

— Хорошо. Если я не вернусь к утру, то возвращайся без меня. Плата за мной осталась небольшая, но серебра у меня с собой нет. Ты просил очень много. Уйдешь — остаток не получишь, я не буду в обиде.

— Да как ты выберешься отсюда!

— Я теперь знаю дорогу, — уверенно заявила она.

С этими словами она воткнула свой шест в почву, пропитанную водой и пошла в сторону холма. Скоро ее фигурка стала точкой, а потом исчезла в высокой траве, окружавшей холм.

Эри остался один. Он почесал голову, поднялся, передернул плечами и пошел искать сухое и удобное место для стоянки. Ему было не по себе.

Эл долго добиралась до холма, пришлось петлять, болото кое-где вплотную подступало к подножью холмана. Она едва ли продвинулась к цели путешествия, но эта находка стоила таких усилий.

Она поднялась на холм, покрутила браслет, выбирая режим дальнего обзора, присела и стала осматриваться. Геликс обнаружил свое присутствие.

— Эл, никакая эмпирическая модель не указывала на то, что такое место существует. Я не видел этого мета при поверхностном сканировании. Этот район пустынен, меня интересовали люди.

— Геликс, вообще-то ты должен быть в Александрии, с ребятами. Проводник вывел бы меня, он знал дорогу. А там нужна поддержка.

— Мне неприятно отвечать на вопросы. Ты же знаешь. Я не умею лгать.

— И ты предпочел исчезнуть, чтобы не отвечать на их вопросы обо мне. Знаешь, это очень по-человечески.

— Да.

— Ты способен оценить, что подо мной?

— Это хорошо замаскированный искусственный объект, который не виден с высоты. Оценить его систему защиты мне затруднительно, пока ты не попадешь внутрь.

— Тут найдется вход?

— Я занят этой проблемой.

— Я могу обойти периметр. Что у нас в округе?

— Кроме твоего проводника, я наблюдаю только животных и птиц, но анализ местности указывает, что вокруг есть тропы и ими пользуются время от времени. К сожалению болото не может предоставить информацию.

— Я пришла в надежде на контакт.

— Ты убеждена, что он будет.

— Ну, если он тут обитает, то не на болоте же, а здесь. Выйдет когда-нибудь. Если он тот, кого я в нем подозреваю, то он знает, что я не уйду без знакомства.

— Эл, я нашел вход.

— Веди.

— Под слоем обычного грунта, есть слой пропитанный специальной смесью. Это весьма надежно защищает то, что внутри. Из космоса это сооружение нельзя будет увидеть, с большой высоты оно не выглядело подозрительным. Это случай, когда мои возможности оказались ограниченными.

— О, Геликс, так ты не всесилен!

— Сарказм тебе не идет.

— Извини. То есть, ты не видишь, что внутри?

— Частично. Если ты проникнешь внутрь, я буду знать лучше. Создатели сооружения владели знанием о ментальных контактах.

— Можешь дальше не объяснять. Это старое сооружение? Как давно.

— Пара столетий.

— Обтекаемый ответ.

— Хорошая защита, — пояснил корабль.

Эл обогнула холм в том направлении, которое указал Геликс. С этой стороны холма были две едва заметных тропы.

— А он тут давно. Высокий, не тяжелый. Узкая нога. Обувь. Здесчь плохо с пищей. Он не сильный, — заключила она.

— Эл, пожалуйста, помни, что применение оружия, здесь не совсем уместная мера, — напомнил Геликс.

Эл широко улыбнулась.

Рука прошла сквозь песок выдав имитацию поверхности, пальцы уперлись во что-то твердое и шершавое, а потом нащупали пластинчатую поверхность. Раздался тихий гул, похожий на вой. Тон звука был способен напугать суеверного визитера. Створки стали расходиться. Она отпрянула, чтобы предотвратить возможное нападение изнутри. Вход оказался свободным. Снаружи перед ней был все еще песок, а вот датчик на браслете показал пустоту. Хорошая оптическая иллюзия с прямым воздействием на зрительные центры.

Она стала спускаться вниз. Сооружение находилось не только под холмом, оно имело подземную часть. Связь не пропала, но Эл слышала позывные Геликса будто бы через собственное дыхание. Шум в ушах стал сильнее, как только она ушла в темноту. Сканер обрисовывал поверхность так, как это делалось во время полета на боевом катере. Игорь учел их привычки при проектировании устройства. Эл еще не пользовалась сканером в темноте, и этот нюанс оказался приятным сюрпризом. Ориентироваться было легко.

Несколько коридоров разной высоты и формы, повороты, никаких дверей и комнат. Сооружение напоминало лабиринт. Эл шла тихо. Чем дальше от входа, тем проще было работать сканеру, защита стояла только у поверхности, в глубине сооружения ее вовсе не было. Пропала связь с кораблем. Потом сканер распознал атмосферу с измененным составом газов. Потом распознал биологический объект и отключился ради безопасности. Эл бегом кинулась к цели. Она бежала наугад, проснувшиеся обостренные чувства позволяли не налететь с разбегу на стену. Она хорошо слышала шорох шагов впереди. Оказывается сканер ей мешал, как только он перестал работать, наступила особенная ясность восприятия.

— Мельзис! Не стоит убегать. У меня есть оружие, но оно не для тебя.

Ответом была тишина. Еще пробежка по коридору, и вот — шаги стихли. Он был уже близко. Эл ощутила то, что не чувствовала много лет — влияние, он пробовал войти с ней в контакт. Но он ошибся в усилии. Рывок — и она вцепилась в жесткую одежду. Он попытался ее толкнуть или ударить, но только выдал свою беспомощность. Он был слаб.

— Тихо. Тихо. Это не нападение. Так ты сделаешь себе больно. И не стоит лезть в мою голову.

— Какой странный эллинский язык. Ты случайно не из Спарты? — раздался тихий голос, такой хрипловатый и высокий. Эл уловила насмешку.

— Нет. И ты это знаешь. Нам нужно пообщаться. Я бы предпочла стать гостем, а не разбойником. Или мне придется тащить тебя наружу?

— Ты заблудилась.

— Я найду выход. Ты меня плохо знаешь. Мельзис. — Молчание в ответ. — Твое бегство и это место наводят меня на мысль, что мне есть что тебе предложить.

Он не пытался высвободиться. Она не понимала, дышит ли он. Его тело подрагивало, словно внутри никак не мог завестись моторчик. Это был пульс, особенный, не человеческий.

— Мне как-то сказали, что ты не любишь женщин и избегаешь их. Это, быть может оттого, что в вашем народе нет мужчин и женщин? — спросила она.

— Нет. Это оттого, что женщины очень чутки и всегда обращали внимание на мои отличия. Мужчинам было все равно.

Эл отпустила его, но придерживала рукав одежды.

— Может быть, для меня ты сделаешь исключение, — предложила она. — Я догадываюсь, кто ты.

— Ты сама — исключение. Ты другая. Я видел тебя.

— Я тебя тоже. Но хотела бы увидеть при свете. И мы оба знаем, что эта встреча была предрешена. Так зачем ты побежал?

— Я испугался. Ты слишком быстро нашла меня. Я надеялся, что у меня будет еще время. Я бы хотел попросить тебя.

— Проси.

— Ты можешь покинуть мое убежище. Это место. Я прошу поговорить со мной снаружи. Я выйду, когда стемнеет. Тебе достаточно развести костер с той стороны холма, где твой спутник его не увидит. Он напуган, огонек в темноте может еще сильнее его испугать.

— Я не уйду отсюда без тебя. Это условие не изменится. Не пытайся меня обмануть. И еще. Я обязательно спрошу: что это за убежище, кто его построил и как его ликвидировать?

— У меня тоже есть вопросы к тебе, — заметил он.

— Я отвечу.

— Буду признателен.

— Я разведу огонь на холме, наверх и слева от входа, если стоять лицом.

Эл отпустила рукав и пошла назад, вскоре сканер заработал и опять возник шум в ушах.

Эл выбралась на свет. При подъеме на холм, тубус с оружием легонько стукнул ее по затылку, когда она не слишком ловко повернулась, она повесила его на плечо. Мысль о том, что стоило вооружиться при спуске внутрь холма ее не посетила, но с уходом Эл подумала, что он попытается хитрить.

Геликс отозвался не сразу.

— Задержись, — обратилась к нему Эл. — У тебя будет пассажир. Решила не тащить его по суше. Слишком слаб.

Когда стемнело, Эл по уговору развела небольшой костер. С огнем ждать было веселее.

Одиночество оказалось таким приятным. Ночь была ясной, она отошла от огня, встала под звездами, рассматривая небо, подумала о мирах.

Время от времени ей хотелось отказаться от идеи вернуться туда. То, что творилось теперь с Аликом заставляло колебаться. Она знала, что такое обладать силой, какие испытания готовит такое обладание. Но даже если бы ей представилась возможность оградить его от последствий, она не сделал бы этого.

Сила неминуемо возвысит его над окружающими, подогреет тщеславие. Он всегда был тщеславным, ему важно точно определиться со своим положением и не опускаться ниже своих возможностей. Он не отдаст без конфликта то, что считает своим. Она попала в этот список. Ему предстоит столкнуться с соперниками, которые не полезут в бой, не станут заниматься дипломатией. Их образ действий будет отличаться от того, к чему он привык. Отличительное качество ее семьи — вероломство.

Даже имея опыт, Эл не посмела бы теперь соперничать ни с одним из своих братьев, даже с Радобортом, который сейчас не помыслил бы вернуться в миры, получив свободу. Соперничество привело бы схватке. Чем может закончиться свидание с владыкой — представить страшно.

Лоролан возвратился и стал тянуться к власти, едва только попал в миры. На момент их знакомства такой страсти в нем ничто не выдавало. Они дружили. Лор, как ей казалось, умел балансировать между своими устремлениями и здравым смыслом. Но притяжение миров сделало его алчным. Во времена их первого знакомства ни чрезмерного коварства, ни способности убивать она в нем не увидела, спустя время то и другое стали очевидными качествами.

На самый крайний случай у нее был козырь, единственный и возможный вариант, по которому пойдут события. Сначала они будут драться за нее, а потом за миры.

На этой мысли Эл только тяжело вздохнула. Если сбудется то, что она видела, есть еще некоторые шансы оттянуть начало главного конфликта до момента, пока окрепнут ее друзья.

Никакого плана. Одни надежды.

Обитатель холма не торопился. У Эл было время еще поразмышлять над будущим.

Только к полуночи появился тот персонаж, ради которого она проделала этот интересный путь.

Эл подбросила горючего в огонь. Сканер браслета опять стал капризничать при приближении чужака.

— Ты носишь с собой что-то, что гасит биосканер? — спросила она.

— Я полагаю тебе не нужны такие игрушки цивилизации, чтобы чувствовать. Неужели я так дорого стою, что в погоне за мной наняли такое существо как ты?

— Тут ты заблуждаешься, Мельзис, за тобой никто не гонялся. Найти тебя — моя идея. То, что ты испугался меня, кажется очень противоречивым. Присаживайся.

— Можно мне лечь на землю?

— Как тебе удобно.

Он был высоким, длиннополая одежда, окутывала всю фигуру, включая голову, но даже так подчеркивала худобу, а когда он лег, стал похож на муляж.

Эл сидела в отдалении, скрестив ноги. Хотелось бы посмотреть на него при свете дня. Черты лица по сканеру были вполне человеческими, детально он выделялся среди людей, общий образ был экзотическим. У Эл возник закономерный вопрос: как он тут жил?

— Да, моя внешность в кокой-то период помогла мне и привела в высокое сословие жречества. Я для них — диковинный экземпляр и избранник богов.

— Но ты оставил службу.

— Я стал известен. Мне всегда казалось, что это большое благо. Власть — определяющая сила среди людей, как и влияние. Но я очень давно живу и мой облик со временем стал мне мешать.

— На счет влияния мы еще поговорим. Ты пытался воздействовать на меня. Мучаешь Матон, до такой степени, что она пугается при звуке твоего имени и болеет после связи с тобой. Я думаю, она не единственная.

— Человеческие провидцы — хрупкие сосуды.

— И среди женщин их гораздо больше, но в том проблема, что со временем они разгадывали, что твой облик не соответствует ни мужскому, ни женскому.

Он издал вполне человеческий смешок.

— И они более покладисты и послушны, — добавил он. — Большинство считало, что разговаривает с богом. Матон не самая искушенная, но она приближена к царице, а мне важно понимать, что происходит в царском доме. Я даю ей предсказания, а она позволяет видеть ее глазами. У нас договор. Ты оставила рядом с ней своего человека, который мне мешает видеть. Она слишком увлечена его присутствием.

— Мой друг нравится женщинам. У него свои тайные влияния. Ты убиваешь Матон этой связью.

— Она не хотела жить и давно бы умерла от горя или покончила с собой, если бы я не упросил ее остаться и служить мне. У нас договор.

— И скольким оракулам в Александрии ты подсказываешь правильные ответы?

— Немногим.

В его тоне были спокойствие и самоуверенность. Эл продолжала его рассматривать, он лежал не шевелясь.

— И почему ты решил прятаться? Я ожидала найти древнего старика, а ты — вполне еще ничего.

— Ты знаешь, кто я?

— Да.

— И сколько тысячелетий пройдет пока люди нас обнаружат? Впрочем, я не прав. Они наняли тебя. Ты талантливо копируешь природу людей. Когда узрел тебя через Матрон, я был заинтригован, как никогда до этого. Я чуть не нарушил уединения, но потом ты заметила меня. Я понял, что ты придешьТы нашла меня.

— Я умею находить то, что мне нужно.

— Я не знаю твоего имени. Матон была убеждена, что Елена — имя ложное.

— Зови меня так.

— Я не могу прочесть тебя.

— Это приятная новость. И кстати. Меня наняли не люди, а твои.

Он поднялся, сел и повернулся к ней. Его взгляд стал подозрительным.

— Хочешь ты или нет, ты вмешиваешься в жизнь этой цивилизации, — продолжила Эл. — Это проникновение, за которое в будущем наступит ответственность. Я не собираюсь тебя здесь оставлять.

— Ты заберешь меня отсюда? — его голос дрогнул и в нем мелькнула надежда.

— Да. Уже этой ночью.

— Нет. Можно под утро?

— Это что-то решит?

— Мне необходимы силы. Днем мне сложно находиться на поверхности. Я привык к ночной жизни. Я выхожу под звезды. Энергия ночи благотворна для меня. Наш вид с трудом приспосабливается к этом солнцу. В такие вот ночи, когда небо ясное, я подолгу лежу на вершине. Холм обменивается энергией с космосом. Мне кажется, что я отправляюсь домой. Я никогда не видел свой настоящий дом.

В это мгновение Эл поняла его тоску. "Настоящий дом". Она находилась на пути к тому, чтобы пересать называть домом Землю, в какой-то мере страшилась момента, когда такие чувства станут нормальными. Сопереживание пробудило сострадание к чужаку.

— Ты здесь родился? — спросила она, проведя аналогию с собой.

— Да. Я не первое поколение исследователей этой ветки людей. У нас с этим народом общие прародители. Ты не могла не увидеть, что мы похожи. Не мы с тобой, конечно, а я и люди.

— Вы тут давно?

Эл уже не хотелось здавать эти намеренные вопросы. Ей стало многое понятно без слов.

— Да. Довольно давно. Я не знаю, как давно. Мы более живучи. Люди много сил тратят впустую на обеспечение своих нужд и рано умирают, истратив силы на глупости. Если бы наша цивилизация вела себя так расточительно, мы бы жили как они. Но мы ушли вперед. Люди не ценят силу разума.

— И вы все телепаты?

— Какое неправильное слово. Нет. Этой способности следует учиться.

— Так. Я не люблю так поступать, но вероятно для выяснения истины, мне придется прибегнуть к шантажу, — заявила Эл. — Я полагаю, что ты не захочешь сотрудничать. Так что имей в виду: для меня — ты нарушитель. Попробуешь убежать, я буду жестокой. Мне бы не хотелось прибегать к силе.

— И мне тоже, — вдруг перебил он. — Если ты хочешь заполучить ту пластину, скрижаль, тебе придется принимать мои условия.

— А вот это уже интересно. Торгуемся? — весело спросила она.

— Да. Если ты намерена прибегнуть к силе, мне придется чем-то защитить себя.

— Чего же ты хочешь?

— Если я вдруг передумаю, ты позволишь мне остаться. Я все равно умру. У меня нет продолжения. Я последний.

— Ты не хочешь к своим?

— Я еще не решил. Твое появление неожиданное даже для меня, намерения еще более неожиданные. Эта земля воспитала меня. А ты пришла и заявила, что мен здесь не меато. Мне придется решиться все изменить. В этом я похож на людей, такие решения мне не даются легко. Ты тоже здесь гость. У тебя есть договор. Ты же слышала о договоре?

Настала ее очередь вздрогнуть.

— Давно не слышала этого понятия. О нем мне рассказал один мой друг, он тоже гость на этой земле. Но он как раз утверждал обратное, что у меня нет договора.

— Из того, что я вижу, мне очевидно, что он есть.

— И как ты это определил?

— У тебя иная суть, но облик твой так хорошо согласуется с окружающим, что только знающие истинную суть людей, могут разгадать в тебе чужака. Так бывает, что живая энергия путешествуя в космосе находит себе пристанище. Что его влечет? Закон или любопытство? А может, обе эти вещи. Местные мудрецы все еще не решили этот вопрос, — в его голосе слышалась человеческая ирония. — Эту землю подобным явлением не удивишь. Такие гости отличаются от постоянных обитателей мира. Довольно часто они гибнут в малом возрасте не достигая зрелости, виной тому — неумение договариваться с пространством. Ты весьма устоявшийся экземпляр, значит, у тебя есть договор с силами этой планеты. Ты манипулируешь энергией, мыслью, живыми, временем. А впрочем,... время здесь не изучено.

— Не обнадеживай себя. Я поняла твою мысль. Я из будущего. Я именно то, что иы себе вообразил. И я теперь могу доказать факт вмешательства в эту культуру. На несколько тысячелетий вперед, — пояснила Эл.

— И вот тут ты уже можешь меня шантажировать. Я сказал свою часть. Твоя очередь.

— Я могу сделать вид, что тебя тут не было. Взамен ты расскажешь мне, что вы тут искали? И та пластина может стать гарантией, что ты выживешь, а экспедиция, которая прилетела сюда за результатом не вернется назад без результата. А значит, твоя цивилизация получит, что желала. Это важно, не так ли?

Вдруг он засмеялся, снова лег на спину и сделал жест, вскинув руки к небу. Все что он делал было человеческими реакциями. Он замолчал.

— Мельзис, — позвала она, надеясь на объяснения.

— Да.

— Что тебя так развеселило?

— Я понял! Разгадка рассмешила меня! Ты сазала: "важно". Да, ты здесь и значит, что очень важно. Скажи, ты знаешь из какого мира ты пришла сюда?

Он ликовал, радовался чему-то. Эл хотела объяснений.

— Допустим.

— Ты видела моих соплеменников? Не как меня сейчас. А воочию? Ты знаешь, как они устроены и чем отличаются от людей? Видишь ли, для того чтобы тебе стало смешно, как мне сейчас, ты должна понимать нашу логику. И мотивы. Людей я понял бы лучше, мой наставник потратил много сил на то, чтобы я смог понять цели, с которыми нас послали. Ведь я воспитан здесь, мне чужд дух моей цивилизации. Как ты поняла, что я чужак?

— До прихода сюда я была убеждена, что Мельзис — это человек, — созналась Эл. — Чудаковатость относительно женщин была мне не понятна. Но теперь я знаю. Ты бесполый.

— Я гермафродит, как сказали бы эллины. Я имею оба пола. Одновременно. А женщины — это просто смешная мелочь. У меня экзотическая внешность по местным меркам. Меня считали красивым. И когда я был среди людей, женщины начинали интересоваться мной, а поскольку они более любопытны и изобретательны, то несколько раз мне пришлось подстроить собственную смерть и переселиться в другое место. Мы не стареем так стремительно. Я прожил шесть человеческих сроков, в разных сферах общества, под разными именами. Больше всего мне понравилось быть вельможей в Гелиополе. Жизнь жреца более спокойная. Довольно долго этот процесс бытия доставлял мне удовольствие. А знаешь, какая из моих ипостасей самая печальная?

— М-м-м?

— Жизнь провидца. Заглядывать за то покрывало, которое обволакивает зримые вещи, занятие довольно познавательное, но в итоге душа приходит в смятение. Ты понимаешь меня?

— Да. Понимаю. Мне везет на провидцев и предсказания. Я разделяю твою иронию. Почему предвидение стало помехой? Не дурно знать будущее в твоем положении.

— Когда я понял, что мое сознание улавливает малейшие нюансы и колебания в системе, которую люди почему-то называют судьбой, я так увлекся наблюдениями, что перетрудился, и моя чувствительность стала болезненной. К несчастью я тогда уже остался один. Эпидемия убила моих спутников. Наверное при умелом вмешательстве они остановили бы меня, но мне не к кому было взывать. Эти механизмы... Неотвратимые или такие, что довольно мелочи, чтобы все изменить. Я всегда считал, что на сумасшествие способны только люди, не мы, что наш вид устойчив, в силу развития разума. Тогда я обратился к пространству в поисках того, что спасло бы меня, и повстречал Мельзиса. Он уже тогда был известен и жил в Навкратисе. Так впервые человек узнал обо мне и о нас. Это он посоветовал использовать медиумов. Так я был избавлен от контакта с людьми и их влияния.

— Так Мельзис все-таки человек?

— О, да! Выдающийся из людей.

— А тогда кто ты?

— У меня несколько имен. Я прибегаю к его имени, когда работаю с провидцами. Так они больше мне доверяют. Поскольку видимые им картины туманны, их легко запутать. Он мне сам разрешил так поступать. Я полагаю, вам стоит встретиться.

— Так, остановись. Твоя восторженность начинает меня немного злить. Люди знаю, что вы тут?

— Некоторые из людей. Кто-то уже умер.

— Ты сказал, что ты последний.

— Я последний из своих.

— А где Мельзис?

— В Александлии. Он распустил слух, что уехал из города. Царская семья и служители Сераписа сильно надоедали ему последние годы. А потом появились еще и поклонники единого бога. Это утомительно разъяснять людям суть вещей. Это он так сказал. Он решил избавиться от их внимания. Мы путешествовали. Я приводил его сюда. Это наше священное место. Он подсказал мне переселиться сюда и притворяться им. Около полугода мы трудились над слухами и легендой. Без малого пять лет все думают, что Мельзиса следует разыскивать в этих болотах. Видишь ли, твой проводник был прав, без тебя он бы сюда не добрался. Финикийцы — хитрый народ и выгода толкает их на поступки необдуманные. Но я все время совершенствую защиту.

— Вообще-то Эри — умный малый, — заметила Эл. — Эксперимент со змеями мне понравился.

Эл догадалась, что финикиец ему не интересен, значит, пугать Эри он не станет. Маячок в амулете, что она дала проводнику, не сообщал о его перемещениях. Он не дождется ее и уйдет назад к морю.

— Теперь наша встреча состоялась, — он не закончил изложение своих мыслей приглашая ее задавать вопросы.

— Зачем вам пластины из библиотеки? Твои соплеменники не хуже финикийцев умеют хитрить. Я не понимаю, зачем искать туту то, что может быть известно в будущем.

Он проигнорировал этот вопрос.

— Так ты поняла, почему они выбрали тебя? — спросил он в ответ.

— Мне ответ на этот вопрос не интересен. Я делаю все это из благодарности и ответственности перед людьми будущего. Твои соплеменники оказали мне услугу, я не остаюсь в долгу. Ты не ответил на мой вопорс. Зачем вам пластины?

— А как ты поселилась здесь?

Он упорно не хотел отвечать или пробовал навести ее на какую-то мысль.

— Хм. Это длинная история. Я не хочу играть в загадки. Ты понимаешь почему ваш народ обратился ко мне? — решила она ему подыграть.

— Я строю предположения. То, что ты женщина — имеет смысл.

— О, поверь, будь я мужчиной, мне было бы проще здесь работать.

— Поэтому я никогда не выдавал себя за женщину, — он произнес это задумчиво. — Ты дала мне время до утра. Ты великодушна, как здесь говорят. Я расскажу тебе о нас. Я не отвечаю сразу на твой вопрос, потому что это, как ты выразилась, длинная история. Мне рассказывали так. Давно человечество не делилось по принципу пола. Эта цивилизация не первая. Ты можешь это знать. Какая-то часть наших общих предков покинула планету в поисках новых условий для жизни. Произошло это, скорее всего, потому что цивилизации прочили гибель. С того момента произошло разделение. И долгое время наши расы существовали порознь.

— То, что зародилось на одной планете сложно развивается в условиях другой, — заметила Эл. — Во что я могу так же поверить, так это в то, что наши общие предки знали о перемещении во времени ипространство побольше наших обеих нынешних цивилизаций.

— Да. Ты права, есть в обоих случаях явление деградации. Не могу этого отрицать. Тем не менее, мы сохранили единую суть, ведь наши предки знали тайну, как сохранить единство. И это священное знание было записано. Не обладая той степенью понимания природы, какая когда-то была доступна, нынешнее человечество все равно сохранило эти старые признаки. Потому многие из мужчин женоподобны и ведут себя, как вела бы женщина и наоборот. И счастливы те, кто понимает меру. Но они в итоге утрачивают вкус к другому полу. Равновесие дает бесстрастность. Тебя злит мое пренебрежение к людям, ты считаешь меня равнодушным. Да, мои поступки могут выглядеть хладнокровным использованием людей для своих нужд. Но, поверь, они сами в этом повинны. Жадность провидца ни чем не лучше жадности богача. Итак. Наши цивилизации пошли разными путями. Люди построили свою цивилизацию и стали тем, кто есть, а мы развили свою. И ели мы тут, ты понимаешь на чьей стороне преимущество, как значительно мы вас опередили.

— А плата за быстрый прогресс — вымирание вида, — заключила Эл.

— Да. У тебя есть опыт?

— Я работала с гибнущими цивилизациями. И теперь я начинаю понимать, что удивило местных в тех знаках, что я им рисовала. Они не увидели там женского начала. Потенциально гибкая часть матрицы человека, которая обеспечивает продление рода отсутствует в вашей цивилизации.

— Теперь ты понимаешь почему мы предприняли такую отчаянную меру? И почему ты оказалась в этой роли?

— Да, в отношении вас мне стало многое понятно. На счет себя, я не слишком улавливаю смысл. У меня гибкий механизм взаимодействия со средой. Я отчасти человек. Но причину моего участия в этой экспедиции яч вижу иначе. Ты хочешь мне что-то обяснить? Ты настойчив, а значит, моя роль больше, чем я понимаю?

— А кем бы ты была в мире, где не была бы человеком?

Эл не ответила.

— Ты можешь мне доверять. Я не склонен шутить подобным образом. В моем народе это святотатство. Полагаю мои соплеменники отнеслись к тебе с наивысшим почтением. И твоя воля имела для них значение. В тебе признаки того, что почитается в нашем народе как высшее качество. Твоя воля способна менять природу и порождать такие перемены, которые могут изменить качество пространства. Творящая сила. Способность создавать. Мы вырождаемся, потому что остались существами не способными к разнообразному воспроизводству, что у людей всего лишь естественная биологическая функция. Нам же, чтобы это исправить, нужно найти истоки процесса и изменить себя. И дело всего лишь в незначительном фрагменте, детали, мелочи утраченной нами на пути развития. А в природе не бывает мелочей.

Он остановился. Посмотрел на нее. Она замерла, долго смотрела в одну точку. Потом издала длинный и тяжелый вздох.

— Я опечалил тебя. Извини.

— Да. Ты напомнил мне, кто я есть. И это действительно грустно. Твои соплеменники это всегда имели в виду.

— Это грустно, потому что ты увидела последствия? Я не видел твоего видения, но я вижу, что узрела ты много печали.

— Я и без видения это понимала. Моя дорога будет полна потерь. Опять... Я бы и рада считать себя человеком, но последнее время многое напоминает мне, что это не так. Вот и ты напомнил.

— Тогда ты поймешь, как печальна наша участь. Отчаяние погнало нас назад, сюда. Я не презираю людей, как тебе показалось. Это зависть. Я им завидую. Помоги нам. Ты высокое женское существо своего мира. Именно то, чего нам не достает, зато, в избытке есть у тебя, у этих людей. В той таблице, что ты искала, есть то, что мы ищем.

— Я не знаю, где ее искать.

— Ты догадаешься. Если в тебя поверили мои соплеменники, то я и с радостью поверю.

— Странно все это, — усомнилась Эл.

— Это не похоже на все что было.

— Неужели никто из вас не видел пластину раньше, столько времени?

— Это и для меня загадка. Мой наставник считал, что тут кроется еще одна тайна. Скорее из области мистики. Словно тайная сила все время мешает нам, охраняя знания, которые вам в сущности почти не нужны. Пройдет пара тысяч лет и все заново откроют и переосмыслят. А мы вымрем к тому времени.

— Не верю я, что спасение цивилизации заключено в маленьком листе металла с несколькими знаками.

— Очень древними знаками. Для людей их смысл давно изменился. Это символы жизни, наполненные искаженным смыслом. Для нас — истоки всего. Тайна великой матери Изиды. История цивилизации от ее начала. Это важно.

— Жрецы не хотели мне их показывать, но ты прав, что-то заставило их мне поверить. Я полагалась на удачу.

— Она была с тобой. Космогония — одна из основополагающих наук в нашей цивилизации, ее знание вызывает уважение. Интерес к ней открывает возможности.

— Цивилизация, к которой я косвенно принадлежу, эта цивилизация будущего, уже открыла космос. Притчи стали развлечением для детей, а человек может усовершенствовать себя на столько, что продолжительность жизни станет вопросом желания жить. Что же до переселения на другие планеты, то эту ошибку они тоже совершат. Я была свидетелем неудачных колонизаций. Однако, есть планеты, где люди смогли договориться с природой.

— Сколько тысяч лет?

— Спросишь своих. Они знают, что ты здесь?

— Они не пытались связаться со мной, — ответил он.

— Проблема только в том, что вы не можете размножаться?

— Ты меня не верно поняла. Мы это можем, но страдает разнообразие вида. Материал изнашивается и деградирует. А скрещивание у нас не принято. Для этого нужны иные межличностные связи и потребности, которые мы изжили.

— Ты сказал, что у тебя нет продолжения. Но ты бы мог?

— Я даже пытался сделать это с земной женщиной. Плод не выжил.

— И какая судьба ждала бы этого ребенка? — добавила Эл.

— Тебе не нравится.

— Мне вообще эта ситуация не нравится, — призналась Эл.

Все это время он разговаривал лежа. Эл решила последовать его примеру.

— Почему тебя так волнует судьба чужой тебе цивилизации? — спросил он.

— Я здесь не чужая.

— Договор еще не предполагает какой-либо ответственности.

— Этот вопрос мы здесь и сейчас обсуждать не будем. Это сложная ситуация, в которой я не возьмусь вас судить. Меня интересует еще вот что — этот холм и его назначение.

— Это убежище. Здесь хранятся фрагменты тех, кто когда-то жил тут.

— Это могила?

— В буквальном смысле. Я живу тут, потому что, если я умру, мое тело может не попасть сюда. Я носитель важной информации. Здесь хранится все, что мы исследовали.

— Не боишься мне это рассказывать?

— Я знаю, что ты поняла бы это. У тебя возможности и сила. Моя задача — просто выжить. Если ты не намерена меня убить, то я могу спокойно рассказывать о чем угодно. Ты хорошо знаешь моих соплеменников?

— Не достаточно, чтобы понять, что тут происходило. Но ты прав, у меня есть все средства установить правду.

— Ты в этом очень заинтересована?

— Нет. Я не люблю, когда мое доверие используют таким образом. Тебя я не трону, ты никуда не денешься в этих обстоятельствах. А вот тем, кто меня нанял, придется объяснить этот обман.

— Возможно, что они тебя не обманывали. Они могут не знать обо мне.

— Я это учту. Под нами хранилище, что-то наподобие библиотеки?

— Это и есть библиотека, — уточнил он.

Эл хохотнула.

— А меня отправили искать именно... библиотеку.

Догадка пришла мгновенно.

Ее собеседник вдруг сделал резкое движение в попытке отскочить от огня в темноту. Явный порыв к бегству. Эл рванулась чуть раньше и ухватила его за ногу. Он был легким, хоть и высоким. Он не мог оказать должного сопротивления и был обездвижен собственной одеждой, в которой запутался. Эл придавила его к земле.

— Кажется ты меня недооценил, так что до конца ночи я ждать не стану. Геликс! На борт его!

Эл поднялась на ноги уже в овальном зале корабля.

— Здесь нет связи, нет шансов на телепатический контакт с кем-либо. Никаких шансов попасть к своим, если я не захочу. Напоминаю, я умею быть жестокой. Я могу сделать с твоим сознанием то же, что ты делал с Матон.

Он озирался и молчал. Он был напуган резкой переменой обстановки, а за одно и ее угрозой.

— Геликс, я опять вниз. Что у нас с демодуляцией его блокирующих частот?

— В гашении нет необходимости, достаточно найти источник и выключить его, — заявил корабль.

— Присмотри за ним.

— С удовольствием.

Эл спускалась по склону бегом, торопилась так, что ног не чувствовала. С дверью на этот раз вышла заминка, кажется в прошлый раз он открыл ее сам. Логика мнимого Мельзиса действительно отличалась от привычной человеческой. Он привык относиться к людям с превосходством, и Эл была рада доказать пришельцу, что он не так хитер.

Вскрыть двери оказалось совсем не просто. Эл сломала одно из лезвий, пока добралась до хитроумного устройства замка. Ей пришлось выломать механизм. Замок открывался еще каким-то способом, кроме механического, и пришлось его уничтожить.

На этот раз из-за перепада температуры и смены атмосферы она ощутила запахи, которые ей показались знакомыми. Пока она двигалась по длинному прямому коридору память выудила аналогию — так же пахло на корабле гостей. Здесь была атмосфера которая приближала обитателей этого убежища к условиям их родной планеты.

Она нашла место, где схватила Мельзиса, оказывается, пара поворотов отделяла ее от еще одной массивной двери.

В убежище не ждали взлома, и Эл вошла в открывшуюся дверь, створка которой привычно отворилась вперед.

Здесь не было намека на технические приспособления, сканер не нашел механизмов или скрытых систем. Обстановка была вполне понятной: ряды стеллажей, стопки из пластин, свертки из папирусов, пергаменты, каменные плиты разного размера.

В помещении было сухо, пахло пылью, по показаниям сканера Эл поняла что совсем недавно обитатель убежища пользовался некоторыми артефактами. Тут же она нашла записи очень похожие на текст свитка, который получила для проникновения в библиотеку.

Эл не догадалась, в чем была хитрость заказчиков этого путешествия, пока не нашла свежие записи, они были сделаны от руки на листах папируса. Знаки были знакомы. Зачем развитая цивилизация сохранила древнюю форму клинописи, понять было трудно.

Связь была плохая, Эл пришлось найти место, где корабль ее слышал.

— Геликс, мне нужна платформа. В насыпи холма присутствует что-то, что сбивает связь и искажает восприятие. До утра придется кое-что загрузить на борт. Извини, но мне придется учинить допрос нашему гостю прямо у тебя на борту. Работы много. Давай без дискуссий.

Глава 14

Как только закончили мозаику, Ника устремилась в гости к Эфроиму, похвастаться. В доме был небольшой переполох. В еврейском квартале поползли дурные слухи. Смысл слухов Ника толком понять не смогла. Ей все чаще казалось, что местные люди ссорятся из-за сущих пустяков. Местные люди казались Нике простыми, вплоть до того, что даже слушать не хотелось, о чем они думают. Однако, в их манере поведения Ника усмотрела свои черты. Она была вспыльчива, особенно последнее время. Друзья обходились намеками, ее никто сильно не журил за озлобленность и недовольный тон. Ника согласилась с тем, что временами похожа на обитателей дома Эфроима, когда они вдруг начинали бурно реагировать на поступки друг друга. Пара женщин в доме отличалась довольно сварливым характером и резкой манерой выражать недовольство. В самом начале знакомства с этим семейством Нике даже понравилось, что эти люди ругаются, а потом, через какое-то время идут мириться друг к другу, когда обоюдное напряжение схлынет или зовут мирить их кого-то из старших. Это ее забавляло.

Совсем другая ситуация была сейчас в их команде. Алик стал резким, но на него все реагировали с пониманием, как будто бы он заболел и нуждается в сочувствии. Игорь переводил конфликтные моменты в мирное русло или в юмор, как всегда, а Оля ему помогала. На них сейчас держадась команда. Дмитрий ни на что не реагировал. Она слышала, что Алик был резок с Эл. Ника пропустила ту ночь. Было бы очень интересно подслушать, как они ссорятся. Она с трудом представляла, как можно поссориться с Эл. С ней последнее время никто даже не спорил.

После некоторого размышления и наблюдений она поняла, что ссоры в доме Эфроима мелочны. Из-за таких пустяков в их компании никто не стал бы ссориться, их занимали задачи выше бытовых, а споры всегда носили практический характер и никто никогда не обижался.

Но при этом обстановка в доме Эфроима казалась Нике более мирной.

Теперь у нее будет больше времени для наблюдений. Работа сделана, ее участие больше не требуется. Ника решила, что сможет помочь Алику. Он постоянно кого-то или что-то разыскивал, приходил домой поесть, выспаться и опять пропадал. Геликс пропал два дня назад, на призывы никак не отвечал. Ника стала тревожиться по поводу его молчания, чуть меньше чем в первые дни, в городе она уже освоилась.

Темнокожую рабыню, что составляла ей компанию на прогулках, за месяц так и не научили говорить. Зато женщины научились объяснять ей жестами смысл домашней работы, и теперь обычная спутница Ники была постоянно занята.

В семействе Эфроима произошло очередное пополнение, ей дали подержать малыша с намеком, что ей пора привыкать. Ника в последний момент успела не открыть рот и не сообщить, что она в действительности думает по этому поводу, и вернула визгливый комок мамаше.

За суетой прошла вся вторая половина дня. И уже под вечер уставший Эфроим настоятельно посоветовал Нике уйти домой. Попросил дождаться Луку, чтобы он ее проводил.

Ника припомнила, что они держат свое месторасположение в секрете и улизнула из дома одна.

Чтобы ее не догнали, она свернула сначала к рынку, а потом прошлась по узким улочкам, чтобы не попасться на глаза нескольким гуляющим компаниям.

Людей на улицах было много. Их возбуждение было сложно интерпретировать. То ли они устали от празднеств, то ли были излишне взвинчены происходящим в городе. Атмосфера была неспокойной. Скопления людей плохо действовали на нее.

Так она оказалась на самом краю еврейского квартала, напротив храма Диониса.

Здесь тоже было достаточно людей, но ей удалось так прошмыгнуть мимо группок, что ее почти не заметили.

Зато заметила она. Что-то... Чей-то трудно интерпретируемый, сложный поток мыслей. Недалеко был человек с мысленной организацией отличной от окружающих. Ее потянуло в другом направлении. Вероятно он тоже двигался. Ника как во сне, уже не опасаясь людей пошла за этим потоком, за силой. Эл ей как-то объясняла, как она ощущает людей. Эл их каким-то образом умела различать. Для Ники же не многие были индивидуальны, она не могла из большой массы вычленить что-то интересное, если не знала человека лично. Потому терялась в группах людей с одинаковым уровнем восприятия.

Но этот некто отличался иным мышлением. Ника смогла его выудить, распознать и пошла за ним.

И вот она уже выскочила на площадь, и в закатных лучах нашла взглядом фигуру, удалявшуюся от нее в переулок, и без оглядки бросилась за ним. На нем были одежды жреца, шаг плавный, не порывистый. Нике показалось, что походка ей знакома и качество силы тоже.

И в довершение всего, датчик на ее медальоне вдруг издал предупредительный сигнал. Пока она вспоминала, что он означает, отвлеклась и человек скрылся из виду.

— Датчики? Нет, маяки? Маяки.

И Ника с разбегу налетела на кого-то.

Подняв голову она открыла рот и выдохнула пару раз. Рядом с ней стояла группка солдат, человек шесть. Напротив невероятных размеров крупный человек с ассиметричным и каким-то страшным лицом. А взгляд его был тупым и пустым.

Он что-то произнес с акцентом. Ника не разобрала, а потом схватив ее за руки рванул на себя так, что она до боли ударилась лбом в его грудь.

Ника завизжала, а люди захохотали.

Она брыкалась, но хватка была мертвой. Она почувствовала как губы прильнули к уху. Она думала, что он что-то скажет, но он ее поцеловал. Отстранил от себя и снова сказал что-то.

— Отпусти!!! — заорала Ника.

Но в попытке заставить его разжать руки, она поняла, что ее посыл провалился, как рука в пустую бочку, словно в голове у ее обидчика была пустота. Она прошлась по умам окружающих и только один отозвался и отскочил в сторону.

Но это была ненадежная защита. По одиночке она могла бы как-нибудь избавиться от них. Но когда ее дернули за тунику, она порвалась на спине, ей стало дико страшно.

— Геликс!!! Геликс!!! — завопила она во все горло.

— Разве мама не говорила, что хорошие девушки не ходят рядом с казармой? Ты искала кого-то красивая малышка?

— Отпусти!!! Геликс!!! — кричала Ника, пока с не сдергивали одежду.

А верзила держал крепко и пошевелиться было не возможно. Она пнула кого-то и получила сильную оплеуху.

Раздался какой-то резкий звук, звон, свист, гул. Может это был гул в ее ушах после оплеухи. Но хватка сначала стала сильнее, а потом ее резко отпустили, она сползла вниз к земле и по щеке что-то потекло. Она подняла глаза. Из плеча верзилы торчала стрела. Древко было темным и длинным, из раны текла кровь текла и капала ей на руку, она пыталась оттолкнуть от себя здоровенную фигуру, а за одно держалась, чтобы не упасть.

Опять визг и рядом вскрик.

От нее отскочили все. Верзила оттолкнул ее, Ника упала и проехалась голой спиной по мелким камешкам. Было больно. Туника была разодрана, она пыталась прикрыться. Повернулась и увидела, что с какой-то невероятной скоростью на них мчится Дмитрий с мечом в руке и яростной гримасой на лице.

— Димочка, — проскулила она.

— Эл, не стреляй! Я сам! — выкрикнул он в сторону.

Ника уловив его посыл повернулась и увидела фигуру под навесом казарменной постройки. Короткая туника, сапоги. Эл. Она стояла с натянутым луком.

— Следующая стрела окажется у кого-нибудь в глазу! — закричала Эл громко, грубо, так что голос поменялся.

Бросившийся к Нике человек отпрянул. Подоспевший Дмитрий рывком выдернул Нику из круга мужчин, разорвав остатки туники. Но он каким-то образом ловко поставил ее на ноги и ей удалось отбежать от мужчин.

— Беги, — рыкнул он негромко и занял оборону.

Развернувшись Ника бросилась бежать туда, откуда пришла и уже у поворота на нее вылетели Алик и Игорь. Оба с оружием.

— Назад! Назад все! — услышала она вопль Эл. — Оружие убрать!

Ника оглянулась. Дмитрий задним ходом отходил от ее обидчиков. И теперь она точно поняла, что это были солдаты, она поняла это по одежде.

Когда Дмитрий отошел в сторону от группы, а Эл вышла из-под навеса, намереваясь идти к ним, в ней распознали женщину. двое солдат, достав короткие клинки, ринулись к ней. Она снова натянула лук, солдаты остановились.

Ника слышала, что-то странное, как шум в ушах, это не был голос. Что-то постороннее мешало ей сосредоточиться и услышать Эл. Потом чьи-то руки обхватили ее сзади. Она снова вскрикнула.

— Все хорошо. Это я, — мирный и нестрогий голос Игоря прозвучал над ухом, а ее пробрала дрожь.

Он завернул ее в накидку.

— Эл, — выдохнула Ника.

— Она разберется.

— Уводи ее, — услышала она голос Алика.

Игорь потянул Нику назад.

— А Эл?

— Поздновато ты об этом подумала, — прошипел Алик.

Ника попыталась упираться, когда Игорь потянул ее за угол. Алик вдруг обернулся к ней и оскалился страшнее Дмитрия.

— Если ты немедленно не уйдешь, я не знаю, что я с тобой сделаю! — рявкнул он.

Ника снова взвизгнула, внутри все обожгло, в голове появилась острая боль, очнулась она уже не на площади. Игорь волок ее по переулкам и сильно тянул за руку.

— Игорь, я ничего не понимаю. Я не поняла, как это вышло, — она с трудом говорила, задыхаясь.

— Да рассыпься ты в песок! — не выдержал он. — Эфроим сто раз тебя просил не ходить к казармам! Помолчи лучше, я тоже тебе въехать хочу, терпения моего нет!

Резкий выпад Игоря заставил Нику смолкнуть.

Они вбежали на территорию их дома, Ника так и не поняла, как Игорь так быстро нашел дорогу, она потеряла счет времени.

— Иди умываться. Я Олю пришлю!

Злой Игорь — зрелище редкое. Разгоряченный, с румянцем на щеках, в поту, со спутанными волосами, ножом в руке, он был сейчас не похож на себя обычного. В глазах усталость и досада.

Ника скрылась в купальне. Ольга прибежала на шум.

— Ну? — спросила она осторожно.

— Ну, успели! — он снова повысил голос. — Чертова дуреха! А-а-а!

Он замолк, швырнув нож в сторону.

— На нее напали? Кто?

— Солдаты. Идиотка. Едва успели отбить. Эл появилась, как по волшебству.

— Эл? Она вернулась!

— Она несколько стрел в них всадила, пока отступили!

— Что?! Ой, тихо, мы шумим очень. Где она? Ника.

— Я ее умываться отправил, на ней одежду порвали. Надо ей что-нибудь дать. У тебя успокоительное есть?

— Тебе не нужно успокоительное. Само пройдет. Выпей воды и посиди тут где-нибудь. Я ей займусь.

Ника не собиралась мыться. Она свернулась клубком в углу купальни, обхватила руками ноги, привалилась к стене и дрожала.

Она была в поту, в крови. Когда Оля к ней прикоснулась, она вскрикнула.

— Это я. Ника, девочка. Я Оля. Я Оля. Ты дома.

Ника присмотрелась к ней. Было уже достаточно темно. Ольга успела сходить за лампой, Ника не тронулась с места. Ольга решилась на действенную меру. Она ударила Нику по обеим щекам. Ответом ей были слезы, и девочка бросилась в ее объятия.

— Давай. Поплачь. Это хорошо, — утешала Оля, — потом мы тебя умоем.

Возня с Никой заняла приличное количество времени. Ольге пришлось укладывать ее спать и усыпить принудительно, она все время вздрагивала и вскрикивала.

Ольга спустилась в общий зал, там уже были все в сборе.

— Спит, — сообщила она.

— Это провал, ребята, — с грустью сказал Игорь.

— Ничего это не провал, — командным тоном заявила Эл. — И я вас не виню. Я ей не запрещала ничего. Ей полезно. Впредь — наука. Будет знать, чем грозит не слушаться старших.

— Ее чуть не изнасиловали. Не слишком ли, Эл? — Игорь хмурился и смотрел не на нее, а в огонь.

— Вопрос не праздный. Но вот как мы там все одновременно оказались, с разных сторон? — Алик окинул всех взглядом, задавая вопрос.

Заметил, как Игорь пожал плечами. У него сработал сигнал тревоги, но он был подан кораблем явно до начала потасовки. Дмитрий краем губ усмехнулся, значит, либо Эл позвала, либо почувствовал. Алик решил, что у Дмитрия сработало его новое чутье. А Эл? Видела! У него сомнений не осталось. Видела. И позиция для стрельбы была, как будто заранее выбрана и то, как она их остановила. Ольга опередила его с вопросом:

— Эл. Ты все это видела? Да? С чего бы это тебе в людей стрелять?

— А откуда ты знаешь, что я стреляла?

— Игорь сказал. И Ника тоже.

— Ух, так она еще что-то видела! По-моему, там был абсолютный ступор. Девочка наша драться не умеет, все чему в академии учили — забыто. Она на свои способности рассчитывала, а с безумцами никогда дела не имела, — Эл красноречиво покосилась на Ольгу. — Солдат, что ее держал — слабоумный. На такой тип сознания внушение действует не всегда.

Эл скривила губы, вздохнула и умолкла. Все смотрели на нее.

— А эти две сцены с пауками и огнем, это ты как узнала? — уточнил Алик.

— Я что-то пропустил? — спросил Игорь.

— Да, — подтвердил Алик и решил, что кроме него, никто не расскажет Игорю в подробностях, что произошло, когда он и Ника убежали. — Как только нас осталось трое, на шум прибежало человек пять. И они были недовольны, что их товарищи получили по стреле, кто-то даже две. А об одного Эл успела лук сломать. Весьма занимательная была бы потасовка, если учесть, что убивать нам нельзя. И тут Эл вспомнила, что у нее есть способности. Одному она заявила, что он боится пауков. Солдат стал метаться, как сумасшедший, сбрасывая с себя мерзких тварей. По его заверению они ползли отовсюду. А Эл в его глазах стала Арахной. Другому нападавшему она сказала, что он никогда не подойдет к огню, потому что боится пожара. И парень побежал от нее действительно, как от огня. Остальные благоразумно не стали приближаться. Инцидент сошел на нет, вызвав трепетные чувства у участников. Завтра на каждой площади города будут обсуждать это события, а Эл обвинят в колдовстве. У меня вопрос: Эл, тебе было обязательно стрелять в людей?

— Для внушения нужен контакт. Они были возбуждены, это усложняет внушение.

— Спасибо, что остановила, — наконец подал голос Дмитрий.

— Спасибо, что у тебя взрывчатки не было, а то бы мы еще больше прославились, — заметил ему Алик.

— Была, — равнодушно ответил Дмитрий.

Алик всегда знал, как сложно заставить остановиться разгоряченного Дмитрия. Но в этом случае команда Эл была выполнена молниеносно. Дмитрий отступил на одну линию с ним, оставив Эл без прикрытия. Подобное послушание в прошлом было редкостью. Дмитрий непременно бы проявил инициативу в потасовке. Вот так перемена!

Эл устало села, стянула обувь и привалилась затылком к стенке.

— Я понимаю, вы меня за обман не поблагодарите. Я про это путешествие... Я рассажу завтра. Нам надо мозаику поставить, сделайте без объяснений. Датчики должны работать уже завтра.

— Если бы Алик не сообразил, я бы за делами не подумал об обмане, — признался Игорь. — Поездка того стоила?

— О, да! Новостей у меня вагон, информации — запутаться можно. Дмитрий, что с Матон?

— Вчера ей стало лучше. В городе что-то происходит. К ней от царицы дважды приходили, она уже в бреду им что-то вещала. А вчера не смогла, — ответил он.

— Это хорошо. Значит, так. Я, Игорь и Геликс этой ночью ставим мозаику, к утру могилка станет маяком для патруля. — Игорь собрался возразить, Эл его опередила. — О смотрителе некрополя не беспокойся, завтра к вечеру ему не будет дела до мертвых. Дмитрий, ты остаешься здесь, как охрана. Оля, как только Ника очнется, влей в нее успокоительное и не допрашивай. Пусть успокоится. Алик, у Ники перед нападением сработал маячок, проверь район. За ночь мы должны управится.

— Ты нам о видении расскажешь? — с сомнением уточнила Ольга.

— Сейчас это лишнее. Потом — расскажу.

Глава 15

Алик торопливо шел известным маршрутом на окраину города. Медальон Ники определил точку, с которой произошел контакт. Геликс по непонятной ему причине не фиксировал события. Изображений не было. Корабль опекал Нику и ставил ее интересы в приоритет всем остальным, но не сегодня. Поведение корабля в произошедшем инциденте оставалось непонятным и объяснить его можно было приказом Эл. Алик дал себе обещание, что дождется момента, когда Эл все сама объяснит. Хватило бы терпения.

Он был разгорячен, но успел на этот раз "поймать за хвост змею недовольства". Жрице из храма удалось повернуть его восприятие немного под другим углом.

Он знал о великих слишком мало, одного опыта в мирах было недостаточно, чтобы понять их манеру поведения. В те времена равнодушие к страданиям других, хладнокровие и цинизм во всех наследниках мира Эл, вызывали у него отвращение. Эл выделялась среди них великодушием и заставила с добром относиться к обычным смертным, на сколько это было возможно. Когда-то она заступилась за ранимую и беззащитную королеву Алмейру, а сегодня отдала на растерзание существо, которое было ей родным. Алик не мог с этим согласиться. Так же просто она пренебрегла правилами исследования истории. Для Эл правила никогда не были правилами. Все только выглядело умеренным и гармоничным, пока опять не стало трудно. В первые минуты его посетила мысль, что прежняя Эл так бы не поступила. Он вспомнил Нейбо и не согласился сам с собой. Ее перемены начались еще до миров и до пиратства тоже.

Ему не хотелось бы самому вести себя таким же образом по отношению к окружающим, но бремя силы, наверное, заставит его измениться и стать хладнокровным, как она. Жить долго в таком напряжении, в каком жил он с момента признания Эл, что он великий, было невозможно. Его человеческая часть сейчас бунтовала, а нечто другое, зародившееся недавно, созерцало безучастно.

Когда он дошел до македонских казарм, уже была ночь. Он благоразумно следовал параллельной улицей, не выходя на площадь.

Неожиданно маячок сработал у него. Сигнал был не один, сразу шесть, совсем слабые и исчезли, через пару шагов. Он соприкоснулся с зоной охвата датчиков. До сегодняшнего дня не было получено ни одного подтверждения, что в городе есть кто-то из их времени. Время прибытия выпало на сегодня, не согласуясь ни с одним расчетом, которые им предоставил Игорь. Алик был почти убежден, что их не нашли.

Первым порывом было отменить установку мозаики. Алик повернулся и опять маячок сообщил о присутствии датчиков. Где-то в этом районе был патруль из шести человек. Мало, если учесть репутацию их команды.

Он занялся поисками. Спустя где-то полчаса, он выяснил, что датчики находятся в одном месте, не двигаются. Группа остановилась на ночлег. Наконец, он нашел место — маленькую по территории усадьбу, меньше по площади их нынешней базы. Она расположилась по пути к казармам совсем близко от храма Марса.

Оставаться на улице было нельзя, с приближением утра в казармах начнется жизнь, на улице появятся солдаты, его могли случайно узнать после потасовки. Риск был не велик, однако, он предпочел перебраться через каменный забор дома и нашел укрытие в ожидании утра. У него было преимущество, по периметру не было ни одного био-сканера, его даже не увидят. Значит, это временное пристанище.

Однако, при последующем сканировании его удивила одна подробность, комнатка где концентрировались сигналы не вместила бы шесть человек, она была маловата, а сигналы были слишком слабы, словно он все еще был на приличном удалении от группы.

У него было достаточно времени, чтобы все проанализировать и решится на контакт.

Хорошо сбитая дощатая дверь была не заперта, комнатка находилась в той части дома, где ставили алтари. Место уединенное для игры в прятки, если учесть, что люди будущего не так много знали о религиозных порядках местных людей и не посчитали бы такое убежище оскорблением их чувств.

Его ждала неожиданность, он открыл дверь, аккуратно, без скрипа, но комната оказалась пустой. Лампы, статуэтки, жертвенник — здесь было собрано все, что соответствовало интерьеру домашнего храма. Маяки работали здесь.

Алик взял в руку керамический сосуд откуда шел сигнал, мысль о ловушке тут же посетила его.

Сосуд был не закрыт наглухо. Он открыл крышку, сунул руку в широкое горлышко, пальцы нащупали пепел. Он собирался вызвать Геликс и отправить на борт свою находку, когда во дворе расслышал шорох шагов.

Открылась дверь и Алик занял оборону: в одной руке — сосуд с пеплом, в другой — кинжал.

Человек был среднего роста, лысым. Жреческая тога была смята. Он, наверное, спал. Алик не шумел, не мог разбудить его. Потом пригляделся.

— Мастер Хёйлер?

— Опустите оружие, капитан. Я — один. И отдайте мне урну, пожалуйста.

Алик помнил его обычно строгий тон, только сейчас в голосе слышалась усталость. Лампа давала немного света, освещая лицо со знакомыми чертами.

Алик отдал сосуд Хейлеру. Тот осторожно закрыл крышечку, которую Алик оставил на полке, и так же бережно поставил сосуд обратно.

— Что там? — спросил Алик.

— Прах моих товарищей. Давайте, поговорим снаружи, — предложил Хейлер.

Алик вышел следом за ним во дворик. Они сели под навесом. В темноте ночи, Алик даже усомнился, что видит воочию бывшего своего начальника, главу патруля времени. Хейлер словно прочел его мысли и задал вопрос:

— Я предполагаю, что вы не ждали меня?

— Нет. Вот уж точно.

— А я вас жду. Знаю на опыте, что в манере вашего командира, не уходить от патруля, а искать его.

— Я удивлен. Сейчас вы должны заявить, что арестовываете меня.

Хейлер засмеялся грустным смехом в ответ:

— Вас, Алик, я бы стал арестовывать в последнюю очередь. Вас умшленно втянули в эту историю. Я склонен пошутить на этот счет, втянули вас очень глубоко в буквальном смысле. Вы пошли за своей женой в силу душевного благородства. Что же до остальных, я уверен, что их решение было хорошо осмыслено.

— Тогда вы понимаете мое положение. Арестовать себя я не дам. И не позволю арестовать моих друзей. Красная метка на карте моей жены дает вам право применить оружие на поражение, но имейте в виду, если вы попытаетесь навредить Эл, я вас убью.

— Хм, как быстро вы оказались под ее влиянием. Элли весьма хороший политик, хоть и старается таковой не казаться. И представляете, она предложила вас в качестве навигатора для команды переброски. Заверила, что ваш опыт исключит ошибки в навигации.

— И вы ее не послушали, — заключил Алик.

— Да, не послушал. Я счел, что она умышленно собьет нас со следа с вашей помощью. Вы же не стали бы действовать против нее.

— Если бы вы ко мне обратились, я бы вам помог, а Эл нашла бы способ спрятаться даже от меня. Вы один. Переброска не удалась?

— Удалась. Но мы ошиблись в расчетах.

— На шесть лет? Не так ли? — вспомнил Алик замечание Геликса.

— Да. На шесть лет, — как-то безучастно согласился Хейлер.

— Вам же оставили весь пакет расчетов включая поправки и карты.

— Хм. Даже дату на песке.

— В Перпиньяне. Судя по тому, как вы себя ведете, вы нас заждались. В урне были датчики погибших?

— Да. Тех, кто со мной дошел до Александрии.

— Были еще люди? Сколько?

— Еще двадцать человек.

— Как же нужно ошибиться, чтобы угробить столько людей в попытке нас достать отсюда? И честное слово, ваше появление для меня — полная неожиданность. Вас погнала сюда личная неприязнь к Эл? Из-за Самадимна Бхудта? Я поверить не могу, что вы способны так поступить.

— Нет. Здесь вы не правы, Алик. Это была не месть. Я пришел сюда с несколько другой целью. Вы мне не поверите, а я на вашей стороне. Вы пригрозили меня убить, из-за вашей Эл. Но именно она мне очень нужна. Люди погибли не из-за вас, не из-за переброски. Людей убила природа, местные условия. Мы ошиблись не только по времени, но по координатам. Не могли прогнозировать способность людей будущего выжить здесь. Вы держали в руках прах шестерых патрульный, кто погиб в последнюю эпидемию в Александрии. Я даже не знаю, какая это была болезнь.

— Я вам не верю. Мы прошли по тем же параметрам переброски, что оставили вам, которые рассчитала группа Лайзы, аналитическая группа ошибки не допустила. Мы тому подтверждение. Как же в будущем умудрились ошибиться?

— Вам не поверили. Это же естественно, учитывая, что вы так ловко ушли от преследования. Мы решили проверить расчеты. Когда нам понадобился навигатор, мы обратились за помощью в Космофлот. Вот где-то на стыке навигационных расчетов и временных, наверное, вкралась ошибка. Мы поторопились, чтобы вас разыскать. Как только Совет Космофлота узнал, что мы собираемся проводить такой эксперимент с навигацией, что такие эксперименты уже проводятся, вдруг выяснилось, что для этого требуется помощь высококлассных навигаторов с опытом перебросок на дальние расстояния. И догадайтесь как скоро командор Ставинский назвал мне ваше имя? Еще пара имен из вашей команды — и командор уже кричал на меня в моем кабинете, требуя отчет: на каком основании Эл допустили до такой работы? Видимо командор решил превознести свою ученицу и сообщил мне некоторые подробности ее военной жизни. Но его попытка придать Эл вес в моих глазах в той обстановке возымела обратный эффект. Я понял, что Элли все делает масштабно, а наносимый ею ущерб оценить затруднительно. В случае с Перпиньяном — это был сокрушитеьный удар. Я поддержал ликвидацию. Я не предполагал прежде, что предостережения Рассела Курка стоит принимать на столько серьезно.

— Да, Рассел обладает чувством юмора, но не тогда, когда дело касается безопасности. Значит, вы сдали Эл Космофлоту.

— Это сделал не я, информация сама вышла наружу. И вы понимаете, что после вашей выходки с бегством, Службе было невыгодно вас прикрывать. Мои сотрудники всегда работали по некоторой форме секретности, у всех есть неизвестное другим прошлое, такова этика нашей службы. Я бы поддерживал ее инкогнито ради репутации моего ведомства, но Эл попадает в сферу политических интересов правительства Земли. Я не предполагал, что она делала из своего пребывания на Земле такую тайну. А появление Дмитрия Королева стало сенсацией. Имя воскресло, он возвратился на Землю, а человека найти не могут. Это в духе вашего командира и жены. Естественно, догадались, что она спрятала его в прошлом, но когда патруль пришел в двадцатый век, вас там никого не было. Как сообщил мне в последствии Дубов, Рассел Курк и один друг Самадина не успели провернуть эту манипуляцию до шумихи. Вы втянули в процесс посторонних службе людей, что запрещено правилами. Я хотел бы все исправить, но не могу.

— Я думаю, Эл это как-нибудь переживет, а Дмитрию глубоко наплевать на подобные мелочи, — презрительно проговорил Алик. На этот раз его недовольство касалось не Дмитрия, а самой ситуации. На минуту несчастье с переброской показалось ему удачей, а ведь еще недавно он сетовал на жестокость Эл. Как не печально, но эта роковая ошибка сыграла на руку в их деле и подтвердила правоту расчетов. На фоне всего услышанного Алик осознал, что теперь и ему все равно, как это выглядит. На кону теперь их будущее. — И вот вы здесь, все погибли, а вы выжили? Как?

— Я работаю в патруле со дня его основания. Вы не представляете, где я бывал. У меня опыт оперативной работы и иммунитет. И конечно, методики тренировки у Самдина сделали меня выносливым и способным адаптироваться к исторической среде. Да, у меня было негативное отношение к вашему командиру до этого перехода. За день до переброски навигационного модуля Алексей Пифанович Дубов приложил колоссальные усилия, чтобы переубедить меня в ошибочности позиции Службы. Он очень остро воспринял все события: поведение Эл, инопланетян, этот эксперимент, смерть Самадина. И представьте, смог меня убедить. Он человек мягкий, умница и умеет мыслить в перспективу. Он рассказал о ситуации в Вене, об измене части патруля в Перпиньяне. О том, что ее уговаривали возглавить этот переход. Я оказывается не был посвящен в ваши прежние манипуляции. Меня убедил скорее не Дубов, а обстоятельства и время. И теперь мне теперь очень важно увидеть Эл. У меня было больше чем достаточно времени на размышления. Жизнь здесь медленная, за шесть лет все оборудование пришло в негодность, я даже не вооружен, как вы заметили. Я думал, что датчики патрульных сохранят возможность работать в пространстве еще какое-то время. В телах они быстро оказывают. Я не мог оставить здесь биологический след из будущего, я извлек датчики, сжег тела и сделал этот маяк. Мне оставалось только надеяться, что Эл меня найдет.

— Вы обидели ее, но ждете ее помощи. Нелепо. Она была крайне расстроена из-за смерти Бхудта. Мне она все рассказала. Ей было очень больно, она не виновата в его смерти.

— Признаюсь, я был с ней резок. Я не привык к людям с такими манерами и влиянием на других. Признаю, моим суждениям не хватало гибкости, — Хейлер словно просил у него прощения, став вдруг подавленным человеком, измотанным долгим ожиданием. — И поверьте мне на слово. В последние часы перед приходом сюда я был против смены меток на ваших картах, был против карательных мер. Я принял решение в последний момент, я понял, что могу помешать вашему уничтожению лишь своим вмешательством.

— Только не говорите, что вы умышленно погубили двадцать человек.

— В какой-то мере. Вас всего пятеро и девочка.

— Но в Перпиньяне Эл и Дмитрий устроили патрулю серьезную трепку, насколько я знаю. А их было двое, — Алику стало весело.

— Часть патруля была на их стороне.

— Я пришел сюда один, ожидая шестерых, мастер Хёйлер. Поверьте и вы мне, перевес был бы не в их пользу. Один намек на оружие дальнего действия, и все были бы мертвы. Я бы разрешения Эл спрашивать не стал.

— Я был совсем иного мнения о вас, Алик.

— Тогда вы были наивны. Если цена — жизнь моих близких, я не стал бы сожалеть.

— Это она сделала вас таким?

— Не нужно. Эл здесь ни при чем. Будь она сейчас на моем месте, с ее возможностями, она бы, вероятно, пожалела бы вас и ваших людей. Она может себе это позволить. Я — нет. Мы сканировали город достаточно долго, никаких признаков вашего присутствия здесь не было. Либо вы мне солгали, либо у вас есть объяснение.

— Меня в городе не было, я ездил на запад. Я, среди прочего, историк, мне было интересно изучать эти годы египетскую цивилизацию. Вы можете работать с целым городом?

Алик решил молчать о присутствии Геликса. В службе могли упустить, что с Эл в паре работает космический корабль инопланетного происхождения.

— Наверху, над нами стоит станция инопланетян, которые попросили Эл принять командование этой экспедицией, — сказал он.

— Я знаю, что им отказали и думал, что они не будут вмешиваться. Дубов мне намекал, что у них договор лично с Эл, но она не допустит их вмешательства. После беседы со Ставинским, я поверил, что полномочия Эл это позволяют. Потому ее мнение было так значимо для наших гостей. Они заверили, что не станут пренебрегать нашими интересами. Когда мы тут оказались, то посторонней станции не было.

— Потому нас здесь еще не было. Они сопровождали Эл. Она прибыла сюда позже нас. Мы разбились на две группы, Эл и Дмитрий сделали отвлекающим маневр в Перпиньяне, чтобы дать нам время освоится и встретить патруль после периода адаптации. Они выиграли время для нас четверых.

— Мы думали, что вы прошли классическим способом через платформу в Перпиньяне, — сказал Хёйлер.

— Зачем, если есть новый способ переброски!

— Не проверенный способ.

— Докажите мне обратное, мы с вами разговариваем. Мы-то не ошиблись, — заявил Алик.

— У вас троих навигационная подготовка. Вы делали сложные расчеты, когда работали в патруле, минуя классическую теорию переходов.

— Это был расчеты аналитиков, мы правильно сделали скачек, — Алик хмыкнул, посмотрел на Хёйлера скептически и спросил. — Вы что? Прыгали из Перпиньяна?

— Да, с самой ближней точки к этому времени.

Алик зажал руками глаза и простонал:

— О боги, какая глупость... И вы поставили в расчетах астрономические часы по Перпиньяну на 1272 год?

— Я не знаю.

— Если бы не двадцать трупов, я бы уже хохотал как ребенок. Я только что пожалел, что не пошел к вам навигатором. Эл предвидела, что вы натворите что-то подобное. Но мы даже не представляли, что это будет так глупо. Вы на столько не доверяете Эл, на столько считаете ее сволочью, что поменяли карту переброски до основания, убили половину всех патрульных в службе и испортили часть эксперимента. Теперь молите Эл, что бы она вернула вас назад.

— Решение принял не я. Я считал его ошибочным, потому взял на себя ответственность за группу и пришел сюда сам.

— Сейчас, мастер Хёйлер, это больше похоже на самооправдание.

— А вы жестоки. Вы тоже собирались напасть на патруль.

Алик не стал отвечать.

— Теперь это не важно. Присылать сюда некого. Если вы путешествовали, значит, у вас есть лошадь, — поинтересовался Алик.

— Да.

— Я заберу ее на время. И урну с прахом тоже. Датчики свое дело сделали, прах стоит похоронить. Я советую вам остаться тут, я за вами приду. Я расскажу Эл, что случилось, и мы вместе решим, как будем действовать.

— Я не стану спорить. Если вы не застанете меня тут, я буду в храме Диониса, ближайшем к этому месту. Туда ходит много военных, будьте осторожны.

— На вас жреческая одежда. Вы стали жрецом?

— Это удобное занятие для наблюдений и не вмешательства. Вы можете оставаться до утра.

— У меня еще есть дела.

Глава 16

— Не представлял, что это будут настоящие похороны, — Игорь произнес это с печалью, глядя на мозаичную плиту у своих ног. Урну с прахом и датчиками поставили под нее. Могила теперь стала настоящей.

Эл и Алик стояли напротив, смотрели в одну точку.

Сумерки рассеялись, и с востока над городом вставало солнце.

— Теперь, если могилу найдут, то по этому сигналу, — добавил Игорь. — Если сюда вообще кто-нибудь придет. Работы датчиков хватит еще на восемь месяцев.

Он говорил, потому что если бы молчал, не смог бы слез сдержать. Не смог привыкнуть к смертям, и не привыкнет никогда, а эти были еще и напрасными. Он опять посмотрел на друзей. Алик стоял с каменным лицом. Эл — грустная. Еще после Самадина не отошла, теперь еще и эти. Будь он на ее месте, кричал бы в небо сейчас, рычать от отчаяния хотелось.

Алик посмотрел на него и сочувствующе покивал.

— Командуй, Эл. Что дальше делать будем? — спросил он.

— Давайте еще пять минут постоим молча, — просила она.

Потом она жестом показала, что им лучше уйти. До самого края некрополя они так и шагали молча. Они шли за ней, и Эл вывела их к южной части стены Луны, где она уходила в воду озера Мариотис. Здесь на удивление не было охраны и перейти за стену оказалось просто.

— Идите к озерной пристани, около канала. Я пришлю остальных туда. Дмитрий должен был нанять лодочника, придется переправиться через озеро в общину терапевтов. Все уже оговорено. С вами будет Матон.

— Я не понимаю. А Геликс? Эл, он в режиме молчания. Объявить эвакуацию не легче? Мы уже все сделали, — сказал Игорь.

— Нельзя вам сейчас на борт. Потерпите, — ответила Эл сурово.

— Так значит, вопросов все еще не задаем, — пояснил Алик. — Ты хотя бы Дмитрия себе в помощь оставь. У меня самые плохие предчувствия по поводу вчерашнего. И что с Геликсом?

— Корабль будет молчать. Я теперь точно знаю, что в городе есть некто, кто засек его присутствие, — ответила она.

— Эл, это не Хёйлер, я бы понял, что он обманывает, — сказал Алик.

— Это не Хёйлер, и мне необходимо отыскать этого человека.

— Так, интересно? Каким же это образом, ты без корабля собираешься искать человека в городе на грани смуты и с большим населением?

— Мне теперь остается только рискнуть. Кто проверит мое правильное отношение к истории, после того, что сделали в будущем. Пошли они в Аид со своими правилами, я по ним еще в Москве отказалась играть. Я доберусь до дома, приведу себя в порядок и опять навещу жрецов. На этот раз мой визит будет неожиданным, они меня не ждут.

— Я доведу всех до места и вернуть к тебе. Не возражай, — Алик сначала добавил стали в голос, но потом смягчился. — Пожалуйста.

Эл краем глаза увидела, как Игорь кивает.

— Хорошо. Расходимся. Ждите в гавани. Дмитрий вас отыщет, — сказала она.

Эл свернула вдоль канала и потерялась между навесов торговцев.

— Ох, душа у меня не на месте. Хоть бы объяснила, — вздохнул Алик.

— Что чувствуешь? — спросил Игорь.

— Не поверишь. Я уверен в ней. Я ей доверяю.

Часть 4 Прыжок барса

Глава 1

Ника проснулась. Время было позднее, она определила это сразу, еще не поднимаясь с постели, по шуму. Она начала различать шум города в зависимости от времени суток. Несколько мгновений пробуждения оттянули понимание, почему болят спина, голова, почему синяки на руках.

Она подскочила с лежанки. Ткань, которой тело было накрыто сползла на пол, и, припомнив пережитый ужас, она обмоталась ею снова, подвязалась шнурком и сверху набросила накидку. В таком виде, растрепанная и помятая Ника сбежала на первый ярус дома, потом вышла во двор. Она снова вслушалась. Где-то справа — Ольга. А где-то слева?... Дмитрий. Она метнулась к нему. Сейчас бы прижаться, запах его вдохнуть, почувствовать защиту, расплакаться, только бы рядышком.

Он был у фонтана. Она промчалась в припрыжку мимо деревьев, и когда до него осталось несколько шагов, он резко обернулся, встал, расставив ноги, и, вытянув руку, вперед ткнул в нее пальцем.

— Не смей ко мне подходить! — рыкнул он яростно до мурашек по коже.

Ника сжалась, подобрав одежду, отскочила и замерла, стоя, кажется на одной ноге.

Он был вооружен, на этот раз больше чем обычно. Не стал ожидать, когда она сообразит что-то, очнется и ушел сам.

Скрипнула калитка запасного хода. Ника узнала знакомые вибрации и метнулась туда. Ей нужно было кого-то видеть.

Это был Алик. Увидев взъерошенную Нику он приблизился сам. Он сделал то, что ей было нужно, подошел, обнял.

— Я не хотела, — едва смогла произнести она.

— Ничего-ничего. Обошлось.

— Не... не... не бросай меня, — заикаясь, произнесла она.

— Я пришел вас забрать.

Ника почувствовала, как к ним идет Дмитрий, и сжала талию Алика еще сильнее.

— Уже нарычал, — заметил Алик вслед ее реакции, а потом обратился к Дмитрию. — Я вас в гавани не дождался.

— Сейчас уйдем, я Олю заберу. Пусть Ника умоется. Все уже готово. Ее ждали.

— Мне понадобятся твои хлопушки. Поделишься? — спросил Алик.

— Конечно. Тебе и сумка понадобится. Я дам настоящие.

Ника без слов поняла, чем она должна заниматься. Алик пошел за Дмитрием разорять его арсенал.

Дмитрий отдавал ему команды вместе с частью вооружения:

— Так. Вот еще хлыст возьми, пара ножей. Плащ возьми, прикрыть все это. В сумке — четыре хлопушки, они одинаковые, осторожно, на крайний случай. Кресалом пользоваться умеешь? Умел когда-то. Все равно потренируйся, воздух влажный, ночью особенно. Уходите без меня. Я заберу Матон, без слуг она не уйдет, так что в лодке на всех мест не хватит, мы прибудем вечером. С сигналом на маяке Ники что?

Алик был удивлен его быстрым реакциям, длинной речи, живости на лице и вопросу, потому ответил с заминкой:

— Маяк сработал правильно. Был патруль. Как Геликс рассчитал, с ошибкой. Все погибли кроме одного, и это — Хёйлер. У нас всех метки красные. Куда мы отсюда — только Эл знает. У меня вариантов����������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������� нет. Ей зачем-то очень нужен местный человек, не сказала. Может быть, ты найдешь? Мне спокойнее будет.

— Она искала связь между Матон и каким-то провидцем по имени Мельзис, за ним она уехала их города. Скорее всего, он может слышать корабль, поэтому Геликс молчит. А Пелия она увезла, потому что на мальчишку хотят свалить будущее подстрекательство к бунту против фараона. Он какой-то родственник Александру Великому, потомок. Она сделал так, чтобы точно следовать своему видению. По ее замыслу в конце у нас должно что-то получиться. Не мешай ей.

— Она согласилась, чтобы я ее подстраховал.

— Это не лишнее. Мне тоже будет спокойнее.

— Ты как? Отошел от вчерашнего?

— Не совсем. Как увидел мышку, хотел в фонтан башкой макнуть раз десять, чтобы думать научилась, умылась бы за одно.

Алика не возмутило это замечание, а заставило улыбнуться. Беспристрастность его друга испарилась, что можно считать добрым знаком. Он даже употребил порзвище, которое дал когда-то Нике, и был, воистину, как в прежние времена зол на нее.

— Да, — коротко сказал Алик, собрался уходить, но вспомнил, что хотел сообщить. — Я сам доставлю девочек в гавань, мы нашли лодочника, которого ты нанял. Можешь хоть сейчас идти к Матон. Не знаю, что вы с Эл придумали, но спорить у меня сил нет. Я двое суток не спал. А почему нам на борт нельзя не знаешь?

— Не знаю, — сознался Дмитрий вполне искренне.

Дмитрий спешил к Матон, но когда добрался, понял, что Эл уже побывала здесь ранним утром. О событиях визита ему сообщила сама Матон.

Она спала, сон был чутким, с рассветом она просыпалась несколько раз, засыпала снова. Ей почудилось, что она опять ощутила Мельзиса. Едва он соприкоснулся с ней и позвал, в пространстве ее видения вдруг появилась Елена, с той легкостью с какой приходят духи. Она сидела на краю ее постели у ног Матон. Вид у нее был какой-то торжественный.

Елена улыбалась, а Матон поняла, что не спит. Матон приподнялась на локтях, она не хотела бы, чтобы кто-то видел ее вот так, после болезни, после сна.

— Откуда ты пришла? — спросила Матон все еще сомневаясь в реальности ситуации.

— Я пришла со стороны царских садов.

— Сейчас там солдаты, — предостерегла Матон.

— Я пришла за помощью, в которой ты отказала мне в прошлый раз. Мне нужен Мельзис.

— Я снова чувствовала его. Я не могу, я обещала хранить тайну.

Вдруг из-за полога показалась фигура, и Матон поняла негласный приказ: "Молчать".

Едва она снова перевела взгляд на Елену, образ девушки напротив захватил ее внимание, и Матон почувствовала свободу.

— Ты его знаешь, Матон? — спросила она.

Он был высокий и очень худой, когда откинул ткань с головы. Матон сочла его красивым, потом не могла решить: известен ли он ей или нет. Снова посмотрела на него и снова почувствовала приказ.

— Так вы знакомы? — в голосе Елены сквозило подозрение.

Матон схватила себя за голову.

— Я не могу понять: снитесь вы мне или нет, знаю я вас или нет. В вас обоих есть что-то фальшивое. Вы будто ненастоящие.

Елена обернулась к незнакомцу.

— Подожди меня снаружи, — попросила Елена, и высокий человек ушел. Она опять обернулась к Матон. — Значит, этот облик ты не знаешь, но влияние — определенно.

Она подсела ближе и ласково взяла Матон за кисть.

— Кто такой Мельзис, Матон? — спросила Елена, склонив голову на бок.

— Нет. Я не могу о нем говорить.

— Можешь. Ты ничего не нарушишь. Ты только что видела того, кто много лет внушал тебе от имени Мельзиса. И он не Мельзис. Не стоило доверять свое сознание тому, кого ты плохо знаешь. Я избавлю тебя от этой связхи, а ты поможешь мне. Ты знала настоящего Мельзиса. Как он выглядел? Где он?

— Елена, в этом замешаны силы, которые превыше нас, людей.

— Матон, ты вещала царице. Из того, что я знаю, эти предсказания могли быть неправдой. В городе начинаются беспорядки. Может оказаться так, что тебя начнут преследовать, если не бунтовщики, то царская семья. Тебе стоит уехать из Александрии. Собери слуг, необходимые вещи. После полудня придет Деметрий и заберет вас. Не спорь. Сделай это хотя бы не ради себя. Мне нужно идти.

Матон последовала за ней и у выхода остановила Елену.

— Мельзис — бывший жрец культа Амона. Я видела его только раз. — Она удержала Елену за руку.

— Жрецы бывают бывшими? — уточснила Елена с сомнением.

— Осторожно, Елена, он умеет оказывать незаметное влияние. Он способен погрузить разум в наваждение, и ты спутаешь реальность и видение. Лучше не приближайся к нему. Чем ближе ты будешь, тем сильнее будет он.

Эл спешила через город. Стало трудно найти безлюдные улицы, город превратился в человеческий поток. Шумные шествия перемежались со стихийными сходками людей. На одном из небольших рынков была невероятная толчея. Находясь в окружении толпы она слышала шепот: "Статуя, статуя".

Она дернула за руку невысокого мальчика и спросила:

— Что со статуей?

— Статуя опять повернулась лицом ко дворцу, — торжественно доложил паренек.

— Опять? Началось, — проворчала про себя Эл.

Все же подальше от центра, ближе к западной части стало спокойнее. На площади перед Серапеоном толпились люди, их было много, но они не шумели, как на улицах. Эл догадалась, что они чего-то ожидают. Она прошмыгнула мимо охраны, потом знакомым двориком. Немудрено выучить дорогу, сколько раз она приходила сюда из-за мелочей.

Когда же она наконец подошла к запертой двери, у которой была охрана, она заявила твердо, как будто имела все права требовать что-то.

— Мне нужен жрец Солон или писец Нкрума, — сказала она.

— Говори точнее женщина, — сказал строго охранник.

— Солон, — твердо ответила Эл.

Охранник приоткрыл дверь сообщил просьбу и тут же встал на место, в дверь он даже не вошел.

Воины хоть и стояли с каменными лицами, но постоянно косились на нее, стоило Эл повернуться и сделать вид, что она не наблюдает за ними.

Ждать пришлось долго.

— Елена?! — изумленный Солон вышел к ней, тут же указал, чтобы она шла в дальнюю часть коридора, обогнал, открыл перед ней небольшую дверь. За ней то же была охрана. — Ты же уехала!

Он обеспокоенный повернулся к ней, дал знак солдату, и тот оставил их наедине.

— Я не уехала. Во всяком случае далеко. На пути кое-что произошло, и я решила возвратиться, — ответила она.

— А я так надеялся, что ты покинешь этот город. Сегодня в храм приходил человек из царской стражи, он искал тех, кто общался с тобой. Почему тебя разыскивает царская охрана?

— Он не объяснил зачем я ему?

— Он беседовал с Эйдике, не со мной.

— Имя этого человека Пталимарх? — спросила Елена.

— Да, его звали так.

— Я не уверена, что он искал меня с каким-то угрожающим мотивом. У нас есть общие знакомые. Я уезжала, никого не предупредив, вот в праздники меня стали разыскивать.

— Это не было похоже на дружеский визит.

— Я предлагаю поговорить о том, что меня тревожит больше, чем царская стража. За этим я пришла. Я напала на очень странный след.

— Елена, не стоит так легкомысленно относиться к тому, что происходит в городе. Я уже предупреждал тебя. Тебе стоило бы приостановить свои поиски и уехать из города. У меня есть маленькая вилла к югу от Александрии. Я предлагаю тебе уехать и укрыться там. Немедленно.

— Что-то происходит в городе?

— Я жрец. Я не вмешиваюсь в дела правящих ни этой страной, ни этим городом. Но даже за стены этого храма просачиваются слухи.

— Вы о статуе? Город гудит как улей.

— Елена, ты умна, ты должна понимать, что статуи не ходят сами. Такими рассказами питают умы суеверных людей, усугубляя их беспочвенную веру в чудеса.

— Солон, не волнуйтесь обо мне. Я бы еще хотела повидать Эйдике, у меня есть для него новости.

— Я его позову. Печально слышать твой отказ. Я хочу верить, что твой могучий друг защитит тебя. Нкрума тоже кое-что нашел. Он на днях обнаружил старую опись. Ящик, который ты открывала, содержал изначально двадцать пластин. Считалось, что не хватает одной из них, оказывается, не хватает четырех. Опись не старая, Нкрума в недоумении, кража произошла несколько лет назад, когда уже он служил здесь. Это значит, что он несет ответственность за потерю.

— Ему грозит смерть?

— Нет, только изгнание из храма.

Елена достала из сумки знакомый Солону кожаный тубус.

— Я возвращаю письмо, потому что я не нашла Мельзиса. Солон, уговорите Нкруму на беседу со мной, лучше наедине. И сейчас.

— Я передам ему. Побудь здесь, солдат будет у двери, извини, это нужно для спокойствия.

Она кивнула и осталась ждать.

Нкрума пришел такой же хмурый и строгий, ничто не выдавало его настроениея. Потом Эл заметила, как во взгляде писца, устремленном на него, появилась надежда.

— Я слушаю тебя, Елена из Мантиней, — сказал он сухо.

— Вы нарушили некоторые правила и отступили от своих принципов, были добры ко мне. Я не хочу оставаться в долгу. Вы местный, ваше воспитание отличается от эллинского. Сегодня я уже прошла половину города пешком, повсюду суматоха, кроме египетских кварталов, там продолжается повседневная жизнь, люди работают, ведь египтяне не празднуют новые праздники. Я заметила, как вы с превосходством относитесь к эллинам, даже к Солону. Местные тайны кажутся египтянину игрой, в то время, как он знает, что тайны этой земли старше всех богов греков. Когда был открыт тот ларец, я заметила, что вы обратили внимание на его содержимое и замелили, что таблицы не все. Потому стали искать. Вы не виноваты в их пропаже, но это событие сильно вас расстроило и может стать причиной вашего позора. Я чувствую ваше отчаяние, хоть вы не хотите показывать его перед женщиной. Таблицы для этой земли священны и целью похищения была не нажива. Их спрятали. Их даже в самом Египте мало кто может понять. Похитители понимали их значение и огромную ценность.

Она достала сверток, развязала веревочку и сняла обертку из старого папирусного листа. Там было еще несколько папирусов.

— Вы уже видели этот тип клинописи. Записи похожи на тот текст, что предъявила я. Но эти написаны совсем недавно. Этот способ обработки папируса применяют в Александрии. Они куплены на рынке в Канопе. Вы умеете читать схожий текст, но этот вам не совсем понятен. Тот лист, что принесла я, имеет сродство с этими листами. В вашем архиве хранятся похожие тексты, их только из-за надписей считают старыми, но написаны они на таких же листах или на коже. А если вы проверите опись, то окажется, что они попали сюда в течение последних шести лет, время попадания совпадает со временем последней эпидемии в Александрии. Мне нужно, чтобы вы извлекли те записи из архива тайком и отдали мне. Вы хранитель, для вас — это просто. Я заберу их на время и верну, а если мне будет сопутствовать удача, то часть украденных таблиц из ларца тоже отыщется. У таблиц и этих записей есть связь.

Нкрума резко развернулся в ее сторону.

— Когда ты уехала, Солон рассказал мне, что ты не спартанка. При виде тебя суеверный трепет посещает мою душу. Что хотят боги, посылая тебя снова? Как ты собираешься искать то, что пропало давно?

— Боги проявляют свою волю через людей, а люди имеют свойство оставлять следы.

— Ты все еще ищешь Мельзиса?

— Да, и надеюсь, что найду.

— Солон был другом ему, потому его уверенность в старом друге была ложной. Мельзис в Александрии, ты откуда-то узнала, если вернулась.

— Ты что-нибудь знаешь о нем?

— О нем знают многие. Он могущественный иерофант, таких у нас называют посланниками богов или мастерами. Если он не захочет, ты его никогда не найдешь. И у тебя есть еще препятствие. Царский стражник беседовал о тебе с Эйдике, а поскольку этот жрец винит тебя в пропаже племянницы, он все ему о тебе рассказал. Ты была вчера у македонских казарм?

— Да, была. Солдаты поймали мою сестру и хотели обесчестить. Я вступилась за нее.

— Как я слышал, ты была не одна. Это было столкновение. Сплетни в этом городе расползаются быстро. Среди солдат был царский страж, а нападение на царского стража карается смертью. Я не уважаю такие законы, но сейчас такой момент, когда честь одной девушки дешевле жизни стражника. Я не уверен, что в подобных обстоятельствах ты сможешь мне помочь, а если при тебе будут свитки из храмовой библиотеки, тебя казнят на месте.

— Я могу поклясться, что свитки при мне не найдут, а если со мной что-то случиться, они вернуться назад. Поклянусь, чем пожелаешь.

— Откуда в тебе такая отвага? — изумился Нкрума, наконец показав чувства.

— Это не отвага, — с улыбкой ответила она. — Я знаю, что нужно делать, и ни что мне не помешает.

— Жди.

На этот раз солдат занял место у двери внутри комнаты. Он остался равнодушен. Смотрел мимо нее, не шевельнулся, когда она двигалась, садилась, чтобы подождать Нкруму.

За Еленой Нкрума послал юношу-египтянина. В полном молчании она проследовала за ним туда, где они вскрывали ларец. На столе уже были развернуты несколько листов, на вид достаточно старых. Это были планы.

— Ты знаешь геометрию. Понимаешь, что это? — спросил Нкрума.

Она присмотрелась.

— Это планы города.

— Верно. Я не сидел без дела, старался размышлять. Ты собралась искать пластины здесь, значит, у тебя есть причина. Эти планы отличаются от первоначальной схемы застройки Александрии. Я обратил внимание на одну необычную деталь. — Нкрума указал место на плане. — Архитекторы исследовали местность и обратили внимание, что здесь прочный грунт, они полагали, что это часть плиты материка. Здесь имеется небольшая возвышенность.

— Там захоронения и катакомбы, — сказала Елена.

— Да.

— Поиски в катакомбах довольно опасное занятие.

— Но там много хоронили во время последней эпидемии. Когда ты сообщила об этом меня посетила догадка, что их украли именно тогда. Храм и библиотека хорошо охраняются, в этом городе последние годы много культов, отрицающих старых богов. Много фанатиков. Но в тот год умерли многие. Ихмогли вынести отсюда по недосмотру.

— Есть другие планы, где указываются схемы катакомб?

— Только этот. Ему больше ста лет, разумеется там все изменилось.

— Есть люди, которые знаю, как там ориентироваться?

— Неужели ради цели ты спустишься под землю к мертвым? — спросил Нкрума.

— Я привыкла больше опасаться живых.

Глава 2

Алик не ждал, что Геликс подаст признаки присутствия, а когда оказался на борту был поражен царившим беспорядком. Обычно чистый овальный зал корабля был завален чем-то больше напоминающим хлам. Несколько контейнеров были закрыты, но по полу валялись свитки из ткани и кожи, папирусы, каменные и глиняные таблички. Посреди всего этого он увидел Эл, которая что-то чертила на прозрачном экране.

Он не стал долго осматриваться подошел к ней и обнял. Она хмыкнула, улыбнулась, прильнула к нему. Он поцеловал ее страстно и произнес:

— Это тебе за то, что ты игнорируешь меня. Может быть вспомнишь, что я не просто подчиненный. Расскажи хоть, что происходит? Что с Геликсом, что с тобой?

— Может тебе реабилитацию? Нервы поправить? — потрепав его по волосам, спросила она шутливо.

— Это ты колчан в людей разрядила. Теперь этот бардак на борту...

— Тут было столкновение цивилизаций, а сейчас идет бурное исследование.

— Геликс? Ты цел?

— Вполне. Я вам не мешаю?

— Если ты о поцелуях, то меня уже мало что смутит. — И разгоряченный Алик не отказал себе в удовольствии поцеловать Эл еще раз. — У меня помимо меток в службе времени уже все показатели, небось, в красной зоне. Я скоро что-нибудь сломаю от избытка любопытства.

— Геликс. Кресло ему, и пройдись по его утомленному телу, чтобы успокоился, — с хохотом сказала Эл.

— Если ты веселишься, значит жизнь не так трудна, как мне кажется, — сказал он, усаживаясь на место приготовленное Геликсом. — Мне все чаще кажется, что я сплю и вот-вот проснусь, но сон все еще удерживает меня, а я знаю, что сплю и могу все прекратить. Взять хоть вчерашний вечер. Я и Дмитрий стоим в стороне, ты стреляешь в солдат. У меня был контакт с тобой, я тебя понял, для этого ничего не потребовалось. Так теперь будет постоянно? Я тебя ощущаю, Эл.

Она подошла и присела к нему на колено.

-М-м-м. Так я буду менее внимателен, — сказал он.

Он вспомнил, как держал фигурку в руках, как едва не сломал статуэтку. Он закрыл глаза и впитывал ее ласку, когда она успокаивающими движениями гладила его лицо. И прикосновение губ. К щеке, ко лбу. Долгожданная пауза. Он будто не видел ее вечность и забыл, что Эл может быть мягкой с ним. По телу разливался жар. Ум еще цеплялся за то, что они на борту корабля, а Геликс — своего рода посторонний наблюдатель. Но он все равно не удержался и снова начал ее целовать.

Потом он признался с выдохом:

— Я с ума схожу без тебя. Несколько дней прошло, а я извожусь. Вини в том, что тебе вздумается — мой эгоизм, силу, чувства, неизвестное мне притяжение, да хоть свои миры и владыку вместе с ними, только не отгораживайся от меня. Скажи, что любишь. Все еще любишь? Как когда-то. Как раньше.

— Алик, я тебя люблю, — ее дыхание на его щеке было жарким. — Я постоянно даю тебе повод думать иначе, сомневаться, но я люблю тебя. Мое пребывание в этом мире без тебя вообще не имело бы смысла.

— Я не хочу любить тебя на расстоянии. Придумай что-нибудь, чтобы я крутился где-нибудь поблизости. Не только в этот раз, но и все время. Ты же это умеешь.

— Ты злился, что я уехала, не предупредив?

— Немного. Минуту. Игорь сумел меня вразумить. И Дмитрий со своими гранатами меня отвлек. Потом я решил, что ты поступила так не случайно Словом, я не успел рассердиться.

Они еще достаточно долго сидели вместе, напряжение отступало, ему стало спокойно и уютно. Ничем не примечательная ситуация — двое людей сидят в обнимку в одном кресле, банально, не будь такие минуты редкостью.

Усталость прошла, и он чувствовал новый прилив сил, и некоторый энтузиазм. Подумал о том, что сегодняшний день еще не закончился, но оставшиеся несколько часов приблизят их к финалу. Когда он встретил Хёйлера, у него возникло чувство, что ситуация продвинулась к логическому концу и скоро наступит развязка.

Он протянул медленно с ленью в голосе:

— Ты не сказала, почему здесь беспорядок и как прошло твое путешествие? И зачем было врать нам? Это был маневр?

— Это был маневр, который себя оправдал. Я согласилась на твою помощь сейчас, не из желания выразить чувства. Тут весьма практический интерес. Мне понадобились твои новые способности. А у тебя будет практическая возможность понять, чем ты обладаешь.

— В чем интрига?

— Ты сможешь различить влияние?

— Какое?

— Влияние другого на тебя?

— Мельзиса? Дмитрий немного прояснил ситуацию.

— Дмитрий ничего об этом не знает.

— Ох, что-то ты опять задумала. Сложное?

— Нет. Мне предстоит сдаться властям. Хочу увидеть, как он себяповедет. Это было в моем видении. Ты нужен, чтобы не дать меня убить.

— Эл...

— Это необходимо.

— Ты склонилась к варианту, что явится разъяренный муж и освободит тебя?

— Разъяренный муж — это запасной вариант, освобождать меня придет кто-то другой, твоя задача — эта персона.

— И кто же это?

— Автор этого беспорядка.

— Тут был посторонний? — Алик сменил ленивую позу, сел ровно, вспомнив, что они на борту.

— Да.

— Геликс?

— Да, — практически копируя интонацию Эл, отозвался корабль.

— Ты это позволил?

— Я ему не мешал.

— Э-э-эл, может быть, хватит уже этой таинственности! Сначала это все откуда-то взялось. Потом в этом кто-то рылся. В чем смысл?

— Он не видел во мне индивидуальности, — заметил корабль совершенно ироничным тоном.

Алику снова показалось, что он копирует Эл.

Он не думал, что будет скучать по шуткам Дмитрия и его затеям. Сам пытался шутить пока были силы. Поведение Геликса в этом же ключе было неожиданным. Геликс — логическая система, как он считал, его особенность — предельный рационализм.

— Таким образом мы определили, что он не обладает познанием в области искусственных ментальных систем, — заключил корабль, — то есть не считает меня участником событий. Таким образом, мое участие в операции станет еще одним страхующим звеном.

— А кто из местных в состоянии понять, что ты такое?! — Алик осмотрелся. — То есть, это не местный... У нас еще один чужак?

— Да. На этот раз не человек, — сказала Эл. — То есть человек, он в прямом биологическом родстве с людьми.

— Он из тех? — Алик многозначительно посмотрел наверх.

— Да. Они оставили здесь группу исследователей, — подтвердила Эл, пребывая в задумчивости. Глядя на нее, у Алика возникала иллюзия спокойствия. Эл словно размышляла в слух. — Они прожили тут несколько поколений. Во время эпидемии, о которой я слышала от жрецов, а ты от Хёйлера, выжил один. Я нашла его на болотах под Канопусом, взяла под арест. Он был тут на борту, пытался выудить из контейнеров то, что наиболее ценно. Стоило мне выпустить его наружу здесь, в Александрии, как он сбежал. Сценарий событий я угадала.

— Вы не можете его отследить?

— Он чувствует активные системы слежения и обладает ментальной волей.

— А что ему мешает дать знать своим и уйти?

— У меня его архив, самое ценное из того, что они собрали. Остальное превратиться в пыль через сорок два часа. Я оставила плазменные уничтожители в его убежище. Он не успеет спасти свою нору. Если он туда даже по воздуху полетит, все равно погибнет. А он честолюбив, он не хочет быть просто биологическим экспонатом для изучения, ему важно придти победителем к своим.

— Ты на него не охотишься, ждешь подвоха?

— Я поставила его в безвыходное положение. Он меня найдет.

— Ты остальных вывела их из игры, чтобы он с ними что-нибудь не сделал?

— Он почувствовал Дмитрия и меня, потому что мы оказались рядом с Матон. И на удачу никто из вас не попал в поле его зрения. Пока мы перемещались по городу, он был на борту и не знал, что происходило. Пока Дмитрий рядом с Матон у них не будет контакта. Матон за городом и не сможет быть его инструментом. Но у него есть еще медиумы. Как он воспользуется их возможностями, я не знаю. Мы сейчас играем с ним в слепую. Если он привлечет на свою сторону настоящего Мельзиса, игра усложниться. Это мне напоминает народ Ники, ее мир. За одной силой стоит другая, а потом еще одна, а в итоге — я не знаю с какой из них столкнусь.

— Да. Хорошо. В чем моя роль? — спросил Алик.

— Ты уникальный. Он за тебя зацепиться, отвлечется, и я улизну от его внимания.

— А почему ты ему интересна? Ты умеешь сопротивляться воздействию. — Алик тяжело вздохнул. — Даже под пытками и в полумертвом состоянии, насколько я знаю. На счет себя я ничего гарантировать не могу.

— Если вы столкнетесь, он сам тебе объяснит. Он разговорчив. Стряхнешь пыль со своего опыта. Он такой же продукт гуманоидной цивилизации, как мы, только бесполый. Учти при контакте.

— Мне к нему как-то особенно нужно относиться? — пошутил Алик.

— Я не знаю чего от него ждать. Не применяй жесткого насилия. Вообще не трогай, если сам не нападет. Он нам пригодится.

— Технически, они нарушили закон.

— Алик, какой закон? Будущего? — Эл засмеялась. — Еще непонятно, с чем мы назад вернемся.

— То, что сказал Хёйлер, мне покоя не дает. Куда нам возвращаться?

— Мы не можем решить все вопросы сразу, поэтому займемся локальными проблемами. Мне пора собираться. Прости. Отдыхай. Геликс тебя перебросит, когда потребуешься.

Эл поднялась. Вздохнула. Он уловил в этом вздохе печаль.

— Если ты следуешь тому, что видела, значит в конце нас ждет что-то хорошее?

— Я поверила Самадину, что его метод работает. Ты знаешь, как я отношусь к провидцам и предсказаниям. Только уверовала, что видение выведет события в нужно русло, а тут ситуация с Матон. Он ею пользовался.

— Но он-то видел! Инопланетянин.

— Да здесь еще полно других персонажей. Не хочешь, а поверишь с невидимые силы. Вынесло нас на этот бунт, словно подсказал кто. И меня на Пелия. Вот и Хёйлер попался на нарушении своего кодекса, предал то, чем так гордился. Словно мир наизнанку. Время что ли такое? — Она задумалась, вздохнула тяжко. — Ну, пойду.

Глава 3

Эл бродила по их бывшему дому. Здесь уже было пусто. Ее опытная команда перед уходом вычистила все признаки присутствия.

Фонтан был выключен, вода спущена. Чаша фокусировала слабенькие сигналы. Эл проверила по датчикам. Игорь соорудил эту хитрую штуку с учетом сигнала сверху. Если навигационная система будет сканировать город, то наверху сильно удивятся наличию этого шума

Когда они заселялись сюда, Эл казалось, что им будет интересна история хозяина этого дома. Врач так и не вернулся к семье, его даже не считали пропавшим без вести.

Она дождалась, когда в ворота раздастся стук и пошла на встречу своей судьбе. Тут люди верили в нее.

Во двор вбежали несколько солдат, а следом Пталимарх, который выглядел внушительно в одежде военного. Его взгляд был грозным и сильно отличался от тех располагающих и любопытных взглядов, которые он бросал в ее сторону на площади при первой встрече. Эл кивнула ему, как знакомому, он кивнул в ответ. Когда ее попробовали схватить, она подняла руки в предостерегающем жесте.

— Если ты сделаешь что-то с моими солдатами, Елена из Мантинеи, я убью тебя на месте. Я пришел тебя арестовать, чтобы судить, — зычно заявил Пталимарх.

Вид и слова были грозными, но Эл учуяла, что он не верит в то, что говорит.

— Все ли твои солдаты холосты, Пталимар? Кто бы из них пожелал, чтобы девушку из его семьи изнасиловали шесть солдат на площади? За защиту теперь судят?

Эл ощутила, как трое из охраны дрогнули. Она осмотрела солдат и один не отвел глаза, отвел их и Пталимарх.

— Я пойду с вами, но вины за мной нет, я защищала сестру.

— Где остальные? — спросил Пталимарх.

— Они не вмешивались. На них нет вины.

— Что же это за мужчины? — с усмешкой спросил Пталимарх.

— Они следовали моему приказу.

Эл изобразила гордый взгляд и бесстрашие, время от времени осматривая окружающих.

Двое солдат все-таки двинулись к ней. Она предупредительно прошипела:

— Я жрица Астарты, прикасаясь ко мне, вы гневите богиню.

Солдаты отпрянули.

— Я пойду с вами сама.

В этот момент в открытые ворота вошел племянник того врача, о котором Эл думала и еще высокий смуглый человек с черными вьющимися волосами. Эл подумала сначала, что он перс. Но он произнес фразу с интересным акцентом:

— Остановитесь. Пталимарх, приветствую тебя. Я узнал, что в этом доме живут македонцы, я пришел защитить своих земляков. Я глава македонской общины. Мне стало известно, что случилось вчера. Это бесстыдно преследовать женщину, которая защищала другую от бесчестья. Позор охране царя за это. И будь она не македонка, я беру ее под защиту.

— Я знаю тебя, Саликос, — сказал Пталимарх и сделал приветственный жест. — Ты не можешь мне препятствовать. Судья будет разбирать ее вину.

— Я заберу ее в свой дом и буду держать под охраной сам, — твердо заявил Саликос. — Слово македонца много значит.

— Ее не будут содержать в тюрьме. Ее проводят в дом диойкета, кроме нападения на солдат ее подозревают в причастности к смуте.

Саликос смотрел на девушку, когда слушал Пталимарха. Он, человек с жизненным опытом, заметил себе, что женщина на вид редкостная. На рынке рабов за нее заплатят очень много, а, значит, судья не присудит ей смерти. Она станет товаром. Спорить с охраной царя было рискованно, никто сейчас не знал, чем закончатся начинающиеся беспорядки. Он знал о Пталимархе, как о человеке с моралью и хорошим воспитанием.

— Тогда я доверюсь тебе, Пталимарх, но на суде будет человек из нашей общины. С этим условием я отступлюсь, но лично провожу вас до места.

— Не могу отказать в такой просьбе, — согласился Пталимарх.

Эл наблюдала разговор двоих мужчин наделенных властью и воспитанных этим временем. Она много раз наблюдала подобные сцены переговоров влиятельных людей. Она не любила официальные переговоры за налет фальшивости в поведении сторон. Маски на лицах, следование устоявшимся схемам поведения, стандартные фразы, то что именовали кодексами или этикетом, или иначе, в зависимости от ситуации. Но в это моменте общения людей наделенных властью было что-то исконное и настоящее, без налета официальности и фальши. Эл увидела истоки отношений, которые станут потом нормой и назовутся разными терминами, но утратят эту исконную искренность. Они не пытались демонстрировать свой статус или указать на силу. За этим поведением были сила слова и уверенность в своем праве. Эл не удержалась и улыбнулась македонцу. На этом моменте Саликос обернулся к Пталимарху и грозно заявил:

— Я не дам ее продать.

Пталимарх удивленно посмотрел на главу македонской общины.

— Ей грозит смерть, — сказал он печально.

— Ты плохо знаешь того, кому служишь, — заявил македонец.

Процессия из девушки в окружении солдат привлекала внимание зевак, за ними выстроилась процессия из любопытных, и чем ближе к центру Брухеума они приближались, тем агрессивнее становилась толпа. В солдат полетели обвинения в трусости, оскорбления, мусор, несколько человек с палками накинулись на охрану.

Старые женщины вопили, чтобы их забрали вместе с арестованной. Вмешалась городская стража, и кольцо оцепления вокруг нее стало таким плотным, словно толпа собиралась устроить самосуд, тем не менее все было наоборот.

По кодексу службы времени это было вопиющим нарушением конспирации.

Эл ожидал сюрприз. Ее привели к дому Пелия. Она видела момент своего заключения, но не представляла, где это будет. Ей довелось оказаться на задворках богатого дома Александрии, граничащего с царскими владениями, в личной тюрьме ближайшего советника фараона. Эл представила, как об этом узнал бы Хёйлер и вообразила нервный срыв в его исполнении.

По обстановке двора она догадалась, что в яму ее не бросят и направилась к одной из дверей, через щель в которую будет видна картинка из видения.

Здесь было несколько пустых "камер".

— Ты можешь выбрать себе место, — саркастически заметил Пталимарх и удивленно поднял брови, когда Елена уверено двинулась к одной из комнатушек.

— Уже за женщин принялись, трусы! — раздался крик с другой стороны двора.

Туда побежало несколько солдат охраны.

Пталимарх оттеснил ее в глубину комнатки и склонившись заявил:

— Я бы предпочел видеть тебя в своей постели, чем в плену, колдунья. Меня твои чары не испугали. И богини твоей я не боюсь. Я не хотел бы арестовывать женщину. Если македонец прав, и тебя продадут, то я завидую тому, кто тебя купит.

— Ох, солдат, не завидуй. Ты хорошо понимаешь, что такое сила человеческая, а вот о тайной силе видимо знаешь мало.

— Я не верю, что твоя богиня тебе поможет. Отсюда еще никто не ушел просто так, Елена из Мантинеи. Это место хуже царской тюрьмы.

— Веришь в единого бога? — Елена улыбнулась, а Пталимарх гордо вскинул подбородок.

— А если так.

— Тогда давай проверим чьи боги сильнее.

— Не играй со мной, женщина, а не то я выволоку тебя отсюда за волосы и отдам солдатам и твои боги тебе не помогут.

— Попридержи язык, Пталимарх, а то откусишь нечаянно, — раздалось у них за спинами.

Птаримарх отпрянул от нее, как от огня, и тут же вышел наружу. Его место в дверях занял пожилой грузный мужчина в дорогой одежде и золотых украшениях. По виду одеяний он напомнил Эл Матон, стиль одежды царской знати. Эл догадалась кто это.

После внимательного осмотра он сказал:

— Ты знакома с моим племянником. Ты понимаешь, кто я?

— Да. Ты главный советник фараона и распорядитель казны.

— Если ты скажешь мне, где Пелий, тебя отпустят, как только он возвратиться в этот дом. Если будешь упрямиться, я позволю Пталимарху сделать то, что он хотел. Что хуже для женщины, чем бесчестье? Для жрицы — бесчестье подобно смерти.

— Для любого человека наибольшее бесчестье — это предательство. А предательство ближних — вдвойне. Если кто-то прикоснется ко мне — тот умрет. Солдаты тебе еще пригодятся. Вечером здесь будет толпа. Посторонись, мне нужно выйти. Сюда идет кто-то от твоей жены.

Он посмотрел изумленно на нее, потом в сторону, потом отступил, и Эл вышла наружу. В круг мужчин вошла невысокая, старая женщина и твердо, жестко взяла Эл за руку. Она вцепилась в ее руку сухими пальцами до боли. Для старухи голос ее был высоким громким и чистым без старческого дребезжания, только таким выражают волю.

— Госпожа приказала забрать ее в комнаты между мужской и женской половинами. Она разрешила мужчинам охранять эту женщину, но личная охрана госпожи будет следить за ними.

И она поволокла Эл за собой на глазах у всех.

Комната, в которую ее поместили, была так богато обставлена, что Эл не сразу решилась присесть на изумительной работы стульчик, бесценный экспонат по меркам будущего. Она подперла ладонью щеку, оглядываясь вокруг, а потом расхохоталась.

— Это лучшая тюрьма, в которой меня держали. Ну что ж, Мельзис, или как там тебя, отлично сработано.

Эл не долго отдыхала в одиночестве. В комнату явилась процессия, человек десять женщин, как эллинок, так и египтянок. Процессия сопровождала невысокую женщину, египтянку, очевидно, хозяйку дома. Среди них Эл узнала сестру Юстиниана.

— Это ты Елена из Мантинеи? — спросила хозяйка как-то невнятно.

Женщина чуть повернулась, и Эл увидела под волосами парика опухоль на скуле. Эл почтительно кивнула.

— Это она? — спросила жена диойкета, на что сестра Юстиниана кивнула согласно.

— Мне следует благодарить тебя за подобное заточение? — Эл обвела взглядом комнату и изобразила благодарный взгляд, потом поклон.

Женщина подошла ближе и в упор посмотрела на Эл. Она была некрасива. Обилие косметики издали делало ее внешность обманчивой, но при близком рассмотрении она даже отдаленно не сошла бы за привлекательную женщину.

Вопрос ей не понравился, она нахмурилась и махнула в сторону женщин.

— Тебя видели около Серапеума? Ты образована?

— Да.

— Я слышала, что при тебе мужчины, брат и твоя родственница. Где они?

— Я их отослала.

— Зачем ты отослала от себя мужчин, которые могли тебя защитить?

— Они хорошо умеют сражаться, пролилась бы кровь.

— Я слышала, что ты тоже владеешь оружием.

— Я из Спарты, я воспитана при храме богини. Меня с детства учили защищаться.

— Ты жрица?

— Да.

Женщина покосилась на нее.

— Расскажи за что мой муж преследует тебя?

— Меня пришли арестовыват за столкновение с солдатами, но в тюрьме я оказалась по другой причине.

— Скажи мне эти причины.

— Я защитила от насилия солдат мою сестру. Я стреляла в них из лука и никого не убила, только ранила. Среди шестерых нападавших оказался один из царской стражи, за это меня решили судить. Но ваш муж...

— Откуда тебе известно, кто мой муж?

— Я догадалась. По вашей воле меня не содержат в тюрьме вашего мужа.

— Да. Я из семьи царицы, мой муж знает мою власть, он получил свою, когда взял меня в жены. Говори дальше.

— Накануне смуты я увезла из города вашего племянника, Пелия.

— Он в безопасности?

— Да. Я под пытками не скажу, где его оставила, но его там уже нет. Он умный юноша.

— Его обвиняют в заговоре против царя.

— Он слишком честен и молод для заговорщика, — заявила Эл полушепотом, так чтобы их не слышали другие.

Хозяйка дома огляделась и резко приказала:

— Уйдите все! Это женщина не безумна! Я хочу говорить с ней одна!

Когда они остались наедине она заявила:

— Ты уверена, что Пелий невиновен?

— Я в этом уверена. Я говорила с ним. Я знаю как начинается смута, я видела такое в других краях. С того момента, как я прибыла в этого город, здесь все время происходили события, которые указывали на будущие беспорядки.

— У тебя дар прорицания?

— Нет, но я умею угадывать ход событий.

— Продолжай.

— Я познакомилась с Пелием в первый мой день в Алесандрии. Юноша показался мне несчастным. Мне показалось, что его кто-то пытался убить. Как мне потом довелось узнать, кто-то запряг в его бигу коня с дурным нравом, который не ходит в паре. Я так же допустила, что это мог сделать сам Пелий, потому что хотел умереть.

— Он мне как сын, хот отрицает это. Я знаю, что случилось. Ты остановила колесницу.

— Я умею обращаться с животными.

— Ты владеешь колдовством? У солдат, которые атаковали тебя были страшные видения.

— Да, я владею такими силами.

— Расскажи мне еще о Пелии. Почему ты считаешь, что он невинен?

— Мы беседовали. Он вел себя как юноша, которому нечего скрывать, на его плечах не лежал груз заговора. Если он участвовал в чем-то противозаконном, то он не знал об этом, его могли ввести в заблуждение. Я обратила внимание, что ему не известно то, чем интересуется политик. Возможно, он был втянут в некий тайный круг, но он не из тех, кто устраивает заговоры. Он не представлял, в чем его могут обвинить.

— Ты знаешь о нем что-то важное?

— Я знаю, что он племянник вашего мужа.

Они переглянулись, хозяйка дома кивнула.

— Я прикажу, ты не будешь ни в чем нуждаться. У дверей будет стоять моя охрана. Без твоего согласия сюда никто не войдет. Ты под моей защитой.

— Почему?

— Такова воля богов. Сегодня пришел человек от провидца, к которому я часто обращаюсь за советом, он сказал о тебе. Я последовала совету оракула.

Эл проводила женщину поклоном.

За комнатой могли наблюдать. Эл улеглась на лежанке спиной к двери и стала рассматривать то, что было за окнами и большим дверным проемом, который запирался массивными дверями на половину деревянными с грубым орнаментом, на половину кованными. В проемы решетки был виден маленький сад обнесенный каменным забором, глухой и не очень высокий. Теперь ей придется ждать вечера.

Тюрьма была в видении, а это место она не знала, забор сада казался знакомым. Эл отдыхала до сумерек. Пришла девушка, зажгла большие светильники на треногах предложила ужин. Эл согласилась. Потом в дверь вошел воин, точнее воительница. Она была одета просто и вооружена. Нагрудник чуть блеснул, поймав свет огня. Эл поняла, кто охраняет хозяйку дома.

— К тебе хочет войти Пталимарх. Он арестовывал тебя. Приказано пускать с твоего дозволения.

— Я знаю кто он, пусть входит.

— Он будет безоружен, я могу быть с тобой.

— Это не нужно, но спасибо.

Она удалилась и скоро высокая фигура встала перед Эл. Она сидела на том же стульчике, который ей понравился. Эл обвела рукой комнату.

— Добрый тебе вечер, Пталимарх. Ты хочешь говорить стоя? Садись. Мне не интересна твоя гордость.

Пталимарх посмотрел на нее сверху вниз, его взгляд был требовательным.

— А. Я же пленница. — Эл встала. — Объясни мне, Пталимарх, зачем ты пришел?

— Я хочу увидеть твое колдовство. Я хочу его понять.

— О чем же ты хочешь знать?

— Почему ты так действуешь на меня? Как увидел тебя у храма, не могу забыть твое лицо. Что ты делаешь?

— Тебе сказать правду или красивую ложь?

— Ответь и то, и другое.

— Если бы я хотела сказать ложь, то скала бы, что твое сердце загорелось любовью. Что Афродита решила пошутить над доблестным слугой Ареса и нагнала на него наваждение.

— И это ложь? — он сказал это удивленно и обиженно.

Эл ощутила, как он странно озирается, словно время от времени теряет чувство пространства.

— Если я подойду и возьму тебя за руку — все пройдет.

Она попробовала дотянуться до его руки, но Пталимарх отшатнулся.

— Видишь? Так ли ведет себя влюбленный мужчина? Я не позволяю к себе прикасаться чужим, я грозила убить твоих солдат, любого. Теперь я хочу коснуться тебя, но ты сопротивляешься. Почему?

— Ты совершенно зачаруешь меня.

— Нет. Пталимарх. Это уцже наваждение. Тобою кто-то управляет.

Эл размахнулась, чтобы дать ему пощечину, но у Пталимарха сработал солдатский рефлекс, он перехватил ее кисть и вывернул. Эл стерпела боль и ждала, когда он очнется. Его рука дрогнула, кисть чуть разжалась, а потом хватка стала прежней.

— Держишь? — спросила она.

Он выдохнул.

— Так что ты чувствуешь? — спросила она.

— Я не понимаю. Как я здесь очутился?

— Тебя заколдовал кто-то. Но не я. Пока ты держишь мою руку, он не властен над тобой. Хочешь я выведу тебя из комнаты и попрошу стражу тебя больше не пускать.

— Тебя никто до сих пор не допросил?

— Обо мне как будто забыли.

— Верно. Диойкет хотел добиться от тебя правды о племяннике. Тебя все равно осудят.

— Меня не казнят, Пталимарх.

— Нет. Такую женщину не станут казнить. На царском рынке ты будешь очень дорого стоить. Из тебя будет красивая рабыня. Будь я богат, купил бы такую.

— Попроси у Юстиниана, он коллекционирует талантливых рабов. Артесий себя еще не выкупил?

— Тебя ждет худшая участь. К своим рабам Юстиниан почтителен, он относится к ним, как к ценности. Если покупает женщин, то не для своей пастели. Возможно, это будет не плохо для тебя. Я похлопочу о тебе, но едва ли он так богат. Он уже заплатил за Артесия. Я бы хотел тебе лучшей участи, Елена. Я уже подозреваю, кто тебя купит.

— Ты действительно уверен, что я попаду на рабский рынок?

— За рану солдата и за сопротивление тебе придется много заплатить. Мужчину по закону ждет казнь. Женщину отдают в услужение раненому солдату. Но при одном воспоминании о тебе и о том, что ты устроила на площади, он отказался от такой цены. И теперь еще юноша, в судьбу которого ты неосторожно вмешалась. Я видел, как ты живешь, в каком доме, на какой улице. Ты не богата. Твой храм не выкупит беглую жрицу. Твоему мужчине и твоему брату тебя не спасти. Если только тебе передадут яд или нож.

Пталимарх увидел, как она ловко извлекла из складок одежды кинжал.

— У меня есть нож. Хочешь забрать? Я знаю очень много способов умереть, лезвие и яд — это слишком просто.

В это мгновение он отпустил ее руку. Еще мгновение. Он попробовал выхватить у нее оружие, Эл бросила его на кушетку.

— Забудь о нем!

Пталимарх снова сосредоточил взгляд на ней, в замешательстве и растерянности.

— Мельзис, оставь его разум! Твоя попытка провалилась!

Пталимарх снова начал озираться по сторонам.

— Э-э. Я...

— Ты хочешь продолжить разговор о моей вине? Мы говорили о моей сестре. Ты что-то хотел узнать.

— Солдаты твердили, что вы на одно лицо. И я помню ее, она сказала дерзкое ругательство на неправильном языке евреев. Она ругалась у храма.

— Она плохо слушается. Она ушла одна, заблудилась и оказалась рядом с солдатскими хижинами.

— Я говорил о твоей сестре? — с некоторым опозданием опомнился Пталимарх.

— Ты наверное устал, день был трудным. Мы еще говорили о корабле с римскими солдатами, что еще не пришел в гавань.

— Он стоит за мысом в ожидании сигнала с маяка, — Пталимарх снова посмотрел на нее вопросительно и недоуменно.

— Мы читали одни и те же записки Пталимарх. Статуи сами не ходят.

— Ты одна из нас?

— Я не знаю по какую ты сторону? Тебе не жаль Пелия? Мальчик последний из рода Александра. Кому нужна его молодая жизнь? Жизнь того, в ком нет величия его предка.

Пталимарх опять посмотрел с недоумением.

— Зачем тебе, женщине из чужой земли, такие заботы? Кто прислал тебя? Зачем ты здесь?

— Если ты сядешь и будешь думать, что мы беседуем как друзья, или ты у меня в гостях, я расскажу тебе много интересного.

— Я не твой гость! Ты арестована!

— Ты сам не веришь, что я виновна. Ты помнишь, что говорил мне, когда привел в тюрьму? Как угрожал?

Птаримарх замотал головой.

— Я не могу угрожать женщине. Это чьи-то...

— Он ушел.

— Ты прогнала его?

— Нет. Он оставил тебя в покое, потому что я разгадала его игру.

— Зачем ему я?

— Чтобы помешать мне. Ты не удивлен?

— Теперь нет. Я понимаю, почему вел себя так. Это было наваждение. Эта земля полна магии. Я был груб с тобой. Ты не сердишься? Прости меня.

— Ты хороший человек. Я умею читать людей. Когда я увидела тебя у храма ты показался мне воином с аристократическим воспитанием. Юстиниан окружил себя такими людьми.

— Когда он узнал о твоем аресте, хотел придти сюда.

— Он придет.

— Уже вечер. Здесь не принимают поздних гостей.

— Это правило не для тех, кто приходит со стороны царских садов. Скоро у ворот будет толпа. Ты — охрана царя, перед диойкетом у тебя нет обязательств, у него своя охрана.

— Я что-то говорил о суде?

— Ты грозил, что меня продадут на рабском рынке.

— Нет. Судья скорее присудит наказание солдатам, в городе недовольства властью. Этот город устроен не так как другие египетские города, тут толпа сурова. Я помню, как тебя вели сюда, люди кричали нам оскорбления в след. Как удивительно осознавать, что это был будто не я. Я не могу встать на твою защиту, солдат который обижал твою сестру мне не подчиняется, но я знаю его старшего. Его накажут в любом случае.

— Спасибо.

— Да хранят тебя боги.

— Ты же не веришь в моих богов, — засмеялась она.

— Я и это успел рассказать, — Пталимарх тоже улыбнулся. — Я уважаю любых богов, даже тех, в которых не верю. Прощай.

Она кивнула ему.

В промежутке между визитами Эл подошла к дверям и рассматривала сад, ее интересовала не красота, а размеры сада и путь бегства. План этого дома хранился в данных браслета с того, момента как Алик проследовал за путешествующей из рук в руки запиской из тайника. Геликс отследил все маршруты записки и составил планы домов. Так Пелий с его родословной оказался в поле их зрения. Вот к чему, оказывается, привела с виду ничего не значащая встреча по дороге в Алесандрию.

После Перпиньяна, разгоряченные началом этой невероятной по масштабу операции ни она, ни Дмитрий даже не предположили, что знакомство с неловким возницей биги будет иметь продолжение.

Она подмечала прежде, что местный уклад и люди иногда напоминают ей миры. Она думала, что это из-за Алика, заботы о мирах снова воскресли после видения, она стала ворошить прошлое, и опыт подсказывал ей параллели в настоящем.

В отношении с землянами, в земных делах она старалась всегда проводить черту, за которой было неправильно пользоваться своими способностями великой. Но за последние дни и после встречи с инопланетянином ее мнение на этот счет резко изменилось. В прошлом, она с таким трудом согласилась с тем, что она не человек, наверное из страха не найти ответ, кто же она на самом деле. Ох уж, эта память! Воспоминания всегда были яркими. Она могла вернуться в любую точку времени и прожить свое прошлое опять.

Наверное поэтому сейчас Александрия напоминала ей далекие времена в мирах отца. Люди из этого времени походили на "смертных", как называли простых жителей миров более долговечные великие. Она сравнивала обитателей ее мира с земным. Сходство временами было сильным. Взять к примеру Пталимарха. Его выходка под влиянием инопланетянина напомнила ей Мейхила. "Почему ты так действуешь на меня? Как увидел тебя у храма, не могу забыть твое лицо", — практически цитата из прошлого. Вероятно, Пталимарх, как сильный мужчина, испытал эти чувства на площади у храма, как реакцию на нее, а ловкий манипулятор вытряс эти чувства наружу из его сознания. Зачем Лжемельзис сыграл на этом, оставалось догадываться. Его логика своеобразна. Пока она тут "сидит в тюрьме", ее соперник устроит еще что-нибудь в этом роде.

Пришли две рабыни и устроил все для ужина, который оказался обильным.

Следующим гостем был римлянин. На переложение сесть он ответил благодарностью, не отказался от вина и сам смешал его. Юстиниан, как она, понимал, что их могут подслушать, поэтому сидели они близко и говорили не громко.

— Сестра сообщила мне, что тебя взяли под стражу. Каково же мое недоумение, что тебя заточили здесь. Что от тебя нужно диойкету?

— Я уверена, ты знаешь его цель.

— Елена, я всегда говорил о тебе, что ты редкая женщина. Мы хорошо понимаем друг друга. Я это понял с первой встречи.

— Мы мало знакомы и мало общались, но ты прав. Однако, твой интерес ко мне странен.

— Доверься мне. Если ты сообщишь мне где Пелий, ему тут же в защиту будет предоставлено сорок лучших воинов.

— Юноша будет вечно обязан тебе и поможет в игре Рима против фараона, — перейдя на тихий шепот, склоняясь к Юстиниану, сказала Эл.

Юстиниан не скрыл восхищения. Он вообще отличался восторженными реакциями, показные жесты были манерой его поведения. Такая прямолинейность в первые мгновения смутила и чуть напугала его, но он нашел, что возразить.

— Ты не веришь, что я могу помочь этому юноше из дружеских чувств?

Она снова доверительно склонилась.

— Не верю.

— У тебя нет ни связей, ни покровителей в этом городе. Если б не Пталимарх, мы бы не узнали, где ты поселилась. А потом твои близкие скрылись. А ты допустила арест. И старейшина македонской общины пришел защитить тебя, а у ворот уже толпятся недовольные поступком диойкета. Самого диойкета! Елена, да кто ты? Жрецы пустили тебя в библиотеку и отнеслись к тебе так, как не ко всякому уважаемому философу. Во истину — ты явление на горизонте моей жизни! Неужели верно, что бывают столь одаренные покровительством богов и силой люди? И женщина при этом. Невиданно.

— Ты тратишь силы на восхищение мною. Я из тех, на кого лесть не действует.

— Женщины любят лесть.

— Я не из их числа. Говори, что тебе от меня нужно? Что ты хотел мне предложить? Я бы предложила откровенность в обмен на откровенность, но опасаюсь, что ты не будешь честен.

— Ты не представляешь, как мало людей в моем круге, кто готов говорить так искренне.

Этот неутомимый льстец сам был фигурой впечатляющей. Играющий бликами пафоса и окутанный флером интриг, пропитанный лицемерием и готовый говорить что угодно ради цели. Она на минуту пожалела, что это был сам Юстиниан, а не марионетка в руках ее соперника.

— У меня есть сделка для тебя, раз ты этого жаждешь, — сказала она.

— Ты тоже решила меня прельстить? Елена, я все равно найду юношу, но боюсь не успеть придти к нему на помощь, шпионы его дяди могут опередить нас. Ты исчезла из города и скоро возвратилась, значит, он где-то недалеко. Пока диойкет пытает его конюха, я могу еще опередить его.

— Отсутствие Пелия рушит планы всех, кто желал или не желал смуты в этом городе.

Она сделала паузу, прищурила глаза. Потом поднялась и сделал так, чтобы ближний светильник горел сильнее. Собеседник был взволнован, не смотрел на нее.

— Жена диойкета взяла меня под свою защиту, я рассказала ей правду. Сейчас она уже наверное поведала царице о заговоре и о том, что Пелий невиновен. Статуи сами не ходят.

Эл представила, что у Юстиниана отливает кровь от лица, в этом свете не увидишь, но сердце у него замерло, и задержка дыхания говорила о сильном волнении.

— Может быть, ты способна остановить запряженную колесницу, но не табун лошадей, — вдруг сказал Юстиниан.

Он сказал это, а Эл вспомнила состязание великих. Это был больше чем табун. Один выстрел в вожака и масса взбешенных животных перемешалась, уничтожая сама себя. Но стычка всего с одним хищником, хитрым и сильным, закончилась для нее трагично. Предательство Лоролана едва не стоило жизни.

— Смертные, — фыркнула она себе под нос и вернулась к своему стульчику.

Она села и снова помолчала. Юстиниан чего-то ждал. Потом он нарушил молчание.

— Что же ты намерена делать, если знаешь так много? Уши царицы хороший способ донести правду до царя, но... Кто тебя послал?

— Признайся себе. Пытаясь прельстить меня, ввести в свой круг и сделать из меня инструмент для политики Рима, ты ошибся. Я не Пталимарх, не Артесий, не Пелий, я не из тех женщин, которыми ты умеешь манипулировать. Пока ты сейчас решаешь, чем еще можешь запугать меня, что посулить — ты теряешь время. Я дам тебе совет и ничего не попрошу взамен. Беги из города и никогда не возвращайся.

— Ты не понимаешь, Елена.

— Нет. Я понимаю. Этот город не улицы, дворцы, статуи и люди, а ткани, пшеница, масло и золото.

Юстиниан ухмыльнулся.

— Это не тот Египет, что прежде. Сейчас время Рима. Ты спартанка, твоя земля уже наша, — сказал он вслед ее словам.

— Спарта, но не спартанцы, — ответила ему Эл. — Можно завоевать землю, но нельзя покорить народ.

Юстиниан снова усмехнулся.

— Диойкет — мне друг. Ты не уйдешь отсюда живой. Его уродливая жена не возвратиться сюда, она спряталась со своими отпрысками во дворце. Напрасно ты веришь, что она тебя защитит. Четыре вооруженные женщины у дверей — это не защита.

— Не разочаровывай меня. Ты у меня в гостях. Тебе не к лицу грубость. Лучше вспомни, что твой высокопоставленный друг — главный предатель в этой истории.

— Ты этого уже никому не расскажешь.

Юстиниан встал и быстро покинул комнату. Эл дала ему уйти и выглянула в незапертую дверь. Охранница сделала жест в ее сторону, давая понять, что выйти она не может.

— Могу я узнать, какой приказ дала вам ваша хозяйка.

— Мы должны защищать тебя ценой собственной жизни, — сказала ближайшая к ней женщина и покосилась на солдат стоявших у стены, потом глазами указала Эл на дверь.

Эл вернулась обратно в комнату.

Снова легкий сквозняк и скрип двери, женщина вошла к ней, держа в руке короткий меч.

— Я слышу шум с улицы. У ворот собираются люди. Они требуют выдать тебя. У хозяина в доме много вооруженных мужчин, вчетвером нам не выстоять, если хозяин прикажет тебя убить. Твой последний гость плохой человек. Он ушел с досадой. — Она протянула Эл оружие. — Возьми. Тебя учили, как быстро убить себя?

— Хозяйка говорила о том, что вы можете помочь мне бежать?

— Нет.

— Эти двери запираются изнутри. Запорный столб стоит в углу, его забыли убрать. Вы сможете быстро зайти и запереть дверь, если я поставлю его близко.

— Если успеем.

— Я вам помогу.

— Из этой комнаты нет другого выхода, дверь в сад только кажется красивой, но она крепкая и прочно заперта.

— Пусть тебя это не заботит. У меня будет еще посетитель. Пустите и его, но больше никого не впускайте.

— Ты действительно можешь сбежать?

— Если бы могла — уже убежала бы.

— Мне не нравится то, что ты говоришь. Я нарушаю данное слово, хозяйка оставила нас умирать.

— В этом нет смысла.

Женщина упрямо молчала. Эл взяла из ее рук меч, сунула за пояс и сказала:

— Когда я позову, быстро заходите в комнату. Не стоит просто так умирать у этих дверей.

— Ты будешь драться вместе с нами?

— Если придется.

Она ушла ничего не сказав, меч остался у Эл.

— Эл. Долго ты там будешь вести переговоры? Иди сюда.

Недовольное ворчание со стороны ажурной двери заставило ее улыбнуться. Алик выполнял свою часть работы, как всегда безупречно.

Она подошла к решетке. Он улыбался, отошел словно любуясь видом.

— А ты очень романтично выглядишь за этой решеточкой. Как принцесса из сказки, Златовласа ты моя. Я перерезал петли у двери, пока ты вела дипломатические переговоры с Римом. Достаточно ее хорошо толкнуть. Давай, выбирайся отсюда. Я тут приличное количество веревки захватил. Она привязана вон в том углу. — Он указал рукой направление. Ты у нас мастер лазать. Через сады мы легко уйдем к театру, а там уже толпа. Между прочим гость твой не появился.

— Появился уже. И еще появится.

Эл смогла просунуть голову в одно из отверстий, посмотрела куда он указал. Алик чмокнул ее в лоб.

— М-м-м. У тебя гранаты Димкины остались? — спросила она.

— Эл, давай без лишнего шума. Когда рухнет эта дверь грохоту будет достаточно.

— Вот и я думаю... А мог бы ты пошуметь в другом месте?

— Э-э-эл. Вообще-то я пришел тебя освободить. Не порти сцену.

— Вот, если бы ты отвлек охрану в доме.

— Ладно. Выкладывай, что задумала.

— План дома знаешь?

— Разумеется.

— Давай — в тюрьму. У Геликса есть запись моего отъезда с Пелием. Там есть конюх, который помог нам выбрать лошадей. Его сейчас в тюрьме пытают. Выходит по моей вине. И охрана за дверью погибнет ни за что.

— Ох, уж мне эти твои затеи. Время идет.

— Не надо говорить со мной о времени. У меня тут еще один посетитель.

— Ты с ума сошла. Дойдет до драки, я убивать начну.

— Не надо. Я сбегу. Грохни гранатами в тюрьме и конюха забери. Ты ж спасатель. Твоей белой лошади, на которой ты сюда примчался меня спасать, в этом дворике развернуться негде. Этот побег, как у ребенка конфету отобрать. Работаем, как умеем, пользуемся положением. Это мои ошибки, ты просто поможешь их исправить. Ты же это любишь.

— Хватит со мной заигрывать. Точно сбежишь?

— И не одна, со мной куча народу будет. Исправим будущие временные парадоксы?

— О боги, моя жена помешана на сложных комбинациях. Не забыла, — он указал на дверь.

— Услышу взрывы, вынесу дверь. Проверим наше новое взаимопонимание?

— Я бы по старинке, часы предпочел. Хочешь я всех в тюрьме освобожу?

— С тебя полумертвого конюха хватит, оттащи его в египетский квартал к какому-нибудь храму, там тихо будет.

— Эл, я надеюсь к утру эта кутерьма закончиться? Или тебе нравится тут сидеть? Я бы с тобой посидел в такой роскоши.

— Все. Давай. Пора. У меня снова гости.

— Ты приемные часы на двери повесила? — Он отошел в темноту, когда Эл чуть рыкнула на него. — Все. Я оставляю тебя громить этот милый домик, прекрасная пленница.

Эл направилась в середину комнаты.

Дверь начала открываться, когда она беззаботно устроилась на кушетке и изобразила задумчивую лень.

Это был Артесий, одетый так же, как было при их первой встрече на пляже. Он вошел в комнату, огляделся, увидел ее и замер.

— Ты помнишь меня? — с надеждой спросил он.

— Я тебя помню. Что заставило тебя так рисковать? Заходить в этот дом опасно.

— Я... Меня как-то легко сюда пустили... Я был уже в доме, когда все это началось... Я пришел тебе сказать волю моего невидимого господина. Я слагал гимн, когда услышал его голос сегодня к вечеру. Я никогда не слышал его прежде, но я его знаю. Я полагал, что большинство оракулов притворяются и под действием зелья говорят вздор. Не сочти меня за безумца, прекрасное явление Афины. Богиня спасла мою жизнь, и у меня появилась возможность отдать этот долг, ты была мне знаком. Со мной подобное происходит в первый раз. Я только инструмент судьбы, как полагается быть человеку моего занятия.

— Ты знаешь голос, который никогда не слышал?

— Я знал живого обладателя этого голоса. Когда он был еще жив. Сегодня со мной беседовал сам Мельзис.

Эл встала, подошла к нему, он снова что-то хотел сказать, но она схватила его за руку.

— Не похоже, чтобы тобой кто-то управлял.

— Нет. Мною никто не управлял, я слышал его голос.

— Как выглядит Мельзис?

— Я помню его не старым. Волосы густые и борода его была длинной и серебристыми лентами седины. Он не высокий, — Артесий показал рост жестом. — И одно плечо у него ниже другого, он говорил, что участвовал в сражении и был ранен. Он всегда носил тунику длиной до щиколоток, чтобы не пачкать края и не украшал ее ничем. У него глаза серые и чистые. Лоб...

— Достаточно.

— Я могу очень точно его описать.

— Артесий, Мельзис жив?

— Нет. Он умер, я сам был у катакомб, когда опускали тело.

— Он умер в Александрии?

— Да.

— Это катакомбы, которые разбиты с юга?

— Он велел мне показать тебе место. Я растерялся, когда понял, что ты арестована. Я пришел поздно?

Он опять оглянулся на дверь.

— Ты пришел вовремя. Ты покажешь место?

Эл подошла и стала совать топливо и все что могло гореть в чаши светильников, чтобы было больше света.

— Но в городе беспорядки, ночь. И как тебе сбежать? — Он стал шептать тихо. — Я могу попробовать сделать что-то с этой дверью во двор. Я могу проникнуть в тот сад через стену и поджечь дверь.

— Не боишься остаться здесь?

— Я сам сидел в тюрьме. Это унизительно. Даже в такой. Хозяин этого дома жестокий человек. Я останусь и буду тебя защищать. Мне самому через месяц грозит стать рабом, я не хочу такой жизни.

— Тогда помоги мне. А о Мельзисе мы еще поговорим, когда сбежим отсюда.

— Сбежим?

— Да.

Несколько мгновений спустя в комнату заглянула женщина из охраны.

— Они идут.

— Зови всех внутрь. Артесий, за мной.

Они подтащили перекладину для запирания двери в тот момент, когда охрана вбежала в комнату и закрыли дверь без усилий. За дверью послышался шум, толчки, а следом первый взрыв. Хлопок был громким, так что все присели, а Эл ринулась к дверям в сад.

— Ударяем в те двери. Все. Сразу.

Артесий замешкался, Эл рванула его за одежду и оценила местное воспитание воинов высоко, они не задавали никаких вопросов. Двери рухнули с невероятным грохотом, который перемешался с шумом взламываемой двери и еще одним хлопком со стороны тюрьмы.

— В тот угол! — скомандовала Эл и указала направление.

Она и одна из женщин первыми влезли по веревке на стену, потом втащили Артесия и остальных. Они перебрались через стену достаточно быстро.

— Теперь разделимся. Вы возвращайтесь к своей хозяйке, а мы уйдем в город, — сказала Эл своей охране.

Приученные слушаться женщины по команде старшей отправились вглубь царских садов, а Эл и актер побежали в сторону театра. Артесий был легконогим, хорошо бегал и не отставал от нее. На спуске к театру они смешались с толпой.

В темноте одной из аллей они выбрали место и сели отдышаться. Артесий тяжело дышал, время от времени дыхание его перехватывало от воспоминаний.

Глава 4

Они шли минуя улицы с большим скоплением людей, обходя стороной площади. Удобные для общения места были наводнены людьми. Наконец, на темных улочках южной части Александрии стало спокойнее.

— Не представляла, что в этом городе столько людей, — призналась Эл, прислоняясь к стене.

Она замотала головой. Артесий отозвался из сумерек. Откда-то тянуло дымом. Город боялся пожаров, актер с тревогой нюхал воздух.

— Праздники. Теперь еще смута. Ты наверняка не успела побывать в театре. Вот где виден истинный масштаб этого города, — заметил Артесий.

— Да. Не видела ни одного представления. О чем, нужно сказать, жалею.

— Зато, я сегодня увидел невозможное. Что случилось с дверью?

— Она была подпилена.

— У тебя нашелся союзник в доме диойкета?

— Вообще-то, это дом Пелия.

— Верно. Этот знатный юноша не был там хозяином, но у него были доверенные люди. Дом нравился жене диойкета, она притворялась, что Пелий ей, как сын. Говорят, что ты спасла Пелия?

— Наверное. Я повиновалась той же силе, которая привела тебя ко мне. Я увезла его из города, что уберечь от обвинений. Или по крайней мере от ареста. Я думаю, если он угоден богам, они его уберегут.

— Я тоже верю в невидимые силы. Богам угодно, чтобы люди вершили их волю всеми возможными способами. Сегодня я в этом убедился, — восторженно сказал Артесий.

Они оказались на другом конце города. Вытянутая вдоль побережья Александрия поперек была пройдена ими быстро. Благодаря регулярной планировке, в городе легко было ориентироваться. Они должны были оказаться как раз над подземными сооружениями, на которые указывал Нкрума. Артесий вел ее, Эл сверяла дорогу и начинала соглашаться, писец был прав.

— Ты говорил, что опоздал ко мне. Что ты хотел сказать этим? — решила Эл лучше узнать обстоятельства их встречи.

— Я пришел в твой дом. Но тебя уже забрали, там был растерянный хозяин.

— А как ты нашел мой дом?

— Пталимарх его нашел. Я был свидетелем того, как он рассказывал обстоятельства поисков Юстиниану. После случая у храма, когда твой брат был груб с нами, Юстиниан заметил, что ты таинственная женщина, тебя сложно разыскать. Тогда Пталимарх пообещал, что найдет, где ты живешь. Уже через два дня на ужине у Юстиниана он сообщил, что узнал, где ты поселилась. Я запомнил разговор.

— Как вышло, что ты узнал Мельзиса?

— В те годы многие его знали. Это было еще в первый мой приезд в Александрию. Я был растерян, один. Однажды, я пошел в храм и стал молить Аполлона помочь мне. Я делал это слагая стихи. Тогда ко мне подошел человек и спросил, почему я молюсь таким необычным способом и ничего не прошу? Это и был Мельзис. Ему понравился мой хвалебный гимн Аполлону, и он попросил меня его записать. Через несколько дней меня позвали на собрание философов. Я был так смущен и растерян, что плохо помню тот вечер. Я был убежден, что я, низкорожденый, и недостоин этого ученого общества. Мельзис способствовал тому, чтобы мой талант развивался и давал мне трактаты по стихосложению. Я читал вслух на публике, оказалось, что мое чтение выразительно и нравится людям. Моя юность прошла в окружении людей очень образованных, что развило мое видение мира и очень обогатило меня. Мельзис вел беседы со мной, и я посещал некоторые занятия, которые он проводил с учениками. Перед самой эпидемией, Мельзис отправил меня из города. Я уехал и учился у одного старого актера в Сиракузах. Я возвратился в Александрию за несколько дней до его похорон. И только благодаря старым связям попал на очень скромную церемонию.

— Ты видел, как его хоронили?

— Я видел, как тело в пеленах опускали в яму, в колодец. Мельзис был приверженцем старых традиций, — Артесий что-то вспомнил и замолчал.

— Тебя удивило, что его похоронили таким способом?

— Я отношусь к церемониям свободно, если его друзьям было так угодно почтить его уход, или сам Мельзис так пожелал, мне не стоит думать о том, что правильно, а что нет, — сказал Артесий.

— Я слышала, что его считали чудотворцем и наделенным силой.

— Я этого не знаю, о сильных людях любят придумывать небылицы. Я помню его простым человеком, который обширными большими знаниями и мудростью, но мог радоваться простым вещам, вел простые беседы и скромный образ жизни. Он был умельцем в нескольких искусствах и ремесле. Он умел обрабатывать камень и металл, занл языки.

— И ты не удивился, что услышал его голос, поверил, что он из-за невидимой стены смерти говорит с тобой?

— Такие случаи известны. Тебе грозила смерть. Иногда мертвые помогают живым призывая на помощь тех, кто может помочь. Особенно в подорбных случаях.

— Да, статуи сами не ходят, — заметила Эл.

Он не среагировал на фразу. Она как заклинание действовала на тех, с кем он говорила этим вечером. Она была в записке из тайника и свзяывала участников александрийского заговора. Артесий был не из их числа. Из темноты слышался его смех.

— Ты о том, что случилось со статуей бога? О да! Я не суеверен, надеюсь, что ты не веришь в то, что это рука богов? Она деревянная и только кажется тяжелой, но сделана она из такого дерева, которое может поднять один человек, в основании постамента было крепление. За день до бунта я поднимался от театра в город и заметил, что колышек из постамента был вынут. На следующий день статуя повернулась. Я не удивлюсь, если в довершение, кто-то из фанатиков решится ее поджечь.

— Знаешь, Артесий, вспоминая нашу первую встречу, я сочла тебя немного безумным. Ты так кричал, что мне хотелось тебя усыпить.

— А что ты мне ответила? Я так испугался, что убежал от тебя.

— Я тебе подыграла.

— Ха-ха-ха. Это было талантливо. Если бы ваятель спросил у меня чей облик я бы избрал для ваяния Афины, я бы точно привел ему тебя. Но лицо у тебя не гречанки, не спартанки, какой тебя считают. Я актер, я умею читать в лицах то, что иные люди даже не заметят, я не смог бы назвать место, где видел бы такое лицо.

— Я из очень далеких земель, Артесий.

— Охотно поверю. Это, наверное, красивые места.

— Все места по особенному хороши, если там найдутся добрые люди.

— Мудрые слова. Мы почти пришли. Нам нужно зайти в один дом. Иначе стража нас не пропустит, — сообщил Артесий и перебежал через улицу. — Жаль нечем посветить. Я помню что дверь была привезена из Вавилона, на ней резьба.

— Она перед тобой, — сообщила Эл.

Артесия ее замечание не смутило, он шарил по стене, а Эл двинулась к двери, потому что видела ее.

Артесий ощупал дверь и тихо постучал. Отзыва не последовало. Тогда он стал стучать все громче.

— Кому не спиться в такую ночь? — раздалось из-за двери.

— Я Артесий. Мне важно повидать Мелада. Дело слишком неотложное, прости на неожиданный визит.

— Артесий?

Двери отворились и в тусклом свете фонаря показался грузный мужчина с бородой до середины груди, волосы копной спадали на плечи. Он мрачным взглядом осмотрел их по очереди. Его взгляд задержался на Эл.

— Что привело тебя, Артесий?

— Я слышал голос. Я слышал Мельзиса, и он велел мне привести ее сюда.

— Кто эта женщина?

— Едва ли ее имя тебе что-то скажет.

— Мне необходимо попасть в катакомбы, — заявила Эл. — Если на это требуется разрешение, то я пришла просить.

— Заходите.

Он оставил их стоять у двери и ушел.

— Он нас не ждал, — заметила Эл.

Вернулся лохматый человек с несколькими людьми, факелами, дубинами и большим мотком веревки.

— Ты идешь одна, — заявил строго мужчина. — Артесий, останься, отдыхай и ночуй в этом доме.

Эл в сопровождении все того же бородача и пятерых мужчин пошла дальше на окраину города, и вскоре они миновали каменные ворота, у которых стояло двое стражей. У ворот их группа разделилась. Бородач и Эл продолжили путешествие, а факельщики остались со стражниками.

— Дурная ночь. Я думал ты придешь вечером, Елена из Мантиней.

— Вечер у меня был занят, — заметила Эл с улыбкой.

— Надеюсь тот, кто мешал тебе не найдет это место. Если найдет, мне придется убить его.

— Лучше изловите его и держите взаперти, пока я не вернусь. Он не силен.

— Мы пришли. Это колодец. Там холодно. Очень холодно. — Бородач стянул с себя верхнюю плотную одежду и стал окутывать Эл, потом обвязал ее поясом. — Слушай и запоминай. Если ты там заплутаешь или пропадешь среди мертвых, то никто не будет тебя искать. Веревку я не срежу, не бойся. Зайти туда не трудно, но выбраться назад будет сложно. Масла в лампе ровно до рассвета. Я буду тебя ждать только, пока солнце не начнет подниматься. Не успеешь — не смей взывать о помощи. Если ты выдашь это место — ты умрешь. Сиди где-нибудь до заката, а вечером я приду проверить. Если выберешься, верни мою одежду, отдай ее тому, кто будет сторожить ворота и сообщи, что это для Мелада.

Да, пощадит тебя Аид, женщина. Только безумец спускается ночью в это царство, но видимо мертвые хотят видеть тебя. Слушай же. Я спущу тебя, ты будешь держать лампу, чтобы я видел свет, я остановлю тебя там, где тебе придется перебраться через перила, и там ты увидишь спуск вниз. Иди вниз до первого проема, там ты повернешь и пройдешь два помещения. Вот еще веревка. — Он повесил Эл на плече еще моток. — Там ты увидишь саркофаг, если сможешь отодвинуть крышку, то сама поймешь, что тебе дальше делать. Там только ты сама себе будешь помощью. Больше я не скажу, если ты действительно нужна там, внизу, то удача тебя не оставит. Молись и полезай вниз.

И Эл опять припомнила свое видение.

Он делал такую работу не впервые, обвязал Эл за пояс концом веревки и стал умело страховать, понемногу стравливая веревку. Эл уверено отперлась ногами о стену колодца и услышала сверху.

— Да кто же учит женщин такому?...

— Обстоятельства и академия Космофлота, — проворчала себе под нос Эл.

* * *

Алик дотащил человека, доведенного пытками до беспамятсятства, до ближайшего египетского храма и оставил у колонны. Конюх тут же повалился на землю. Алик не стал тщательно проверять, жив ли он, по показаниям сканера — был жив.

Алик был в крови, решил смыть ее у ближайшего водоема, который отыскал недалеко. Воды в этом городе было достаточно. Он умывался, когда появился тот, кого ему обещала Эл. Биометрические параметры высветились на сканере. Алик сделал вид, что продолжает смывать кровь, а сам готов был ринуться на пришельца и рухнуть с ним в воду.

— Ты сильнее меня, я не хочу, чтобы ты причинил мне увечья, — раздалась из темноты. — Я подойду к тебе. Можно?

— Подойди, если не боишься, — заявил Алик.

Понимал ли этот гость, что Алик его видит или догадался, но он подошел близко и встал напротив. Ростом он был выше Дмитрия. Алик приготовился на всякий случай к тому, что он либо нападет, либо применит свои способности. Но гость стоял напротив и изучал его.

— Какая искусная работа, — заявил он.

— Что?

— Ты. Ты, как она. Так похоже, что можно спутать. — Алик догадался, что он говорит об Эл. — Но...

Он поднял руку и хотел коснуться, но Алик отстранился.

— Неужели спутал?

— На расстоянии кажется, что сила одна. Я предположил, что она устала. Но рядом...

— Спутал, значит.

— Она меня обманула?

— Да. Ты шел за мной.

— Я думал, она спасает человека, который по ее вине попал под пытки.

— Так и есть. Это ты ее в тюрьму запихал? Если врать не будешь, я мирно отведу тебя на корабль и позволю там остаться. Будешь артачиться, покалечу немного и оттащу, как конюха. Силы еще остались, — Алик устало повел плечом.

— Я хочу ее найти. Это важно. Она думает, что я мешаю ей, но все наоборот. Для нее это только способ что-то сделать, а для меня — это сама жизнь.

— Слушай, добром прошу, отстань от моей жены.

Наступила пауза после чего голос его стал насмешливым:

— Как ты сказал? Жены? Ты имеешь на нее право?

— Как принято считать во всех временах и многих культурах — да, — заявил Алик. — И она под моей защитой. Ты ее не найдешь.

— Чувства, — протянул гость. — Порожденная необходимостью и данностью вечная сила рождающая все живое. Я увидел то, на что польстилось такое существо как она? Я полагал, что ее привлек бы красивый мужчина. Я привел ей такого, но она его отвергла. Оказывается у нее уже есть связь... Она не думала о тебе инее вспоминала тебя. Ты знаешь почему она избрала тебя?

— Личную жизнь я с тобой обсуждать не собираюсь, — фыркнул Алик.

— Я могу понять, на что польстился ты, но она?...

— Это у тебя стиль беседы такой — фразы не договаривать? — спросил Алик.

— С ней не требовалось заканчивать фразу, она понимала смысл.

— У меня поменьше опыта общения с такими чудиками, как ты.

Пока он осмысливал иронию, Алик рассматривал его. Лицо было вполне человеческим, ему не довелось видеть его соплеменников. Если бы Эл не предупредила, с чем он столкнется, Алик бы спутал этот экземпляр с человеком. Но теперь он оценивал внешность пришельца по тем параметрам, которым его учили. Да, это схожий с человеком образец, вполне себе, — гуманоид. Стоило Алику так подумать, и он склонил голову на бок и произнес.

— Ты мужское проявление той же силы...

И опять пауза.

Алику надоело ждать, он грубо дернул это существо за одежду на себя и скомандовал.

— Геликс, забирай.

Они оба оказались на борту, и Алик оттолкнул тело пришельца от себя:

— Ты арестован.

Чужак равнодушно отнесся к его поступку, помолчал и закончил свою мысль:

— Но вы разные.

— Правильное наблюдение, — пошутил Алик.

— Я знаю это место, я уже был здесь. Мой архив.

— Я убрал его. Не доберешься.

— Я пленник?

— На этот раз не гость. Я не так миролюбив, как моя жена.

— Ты снова назвал ее женой...

— А. Ну, у вас же нет жен, — вспомнил Алик.

Инопланетянин сел на пол. Алик обратил внимание, что у него длинные ноги и стопы своеобразной формы. Арестованный высунул из одежды руку, кисть немного отличалась от человеческой. Он показал Алику свою руку.

— Ты тоже смог договориться с местными силами,— заключил инопланетянин. — Ты рожден где-то в просторах Ойкумены?

— Я рожден на просторах планеты Земля. Хочу чтобы ты понял, твою цивилизацию обвиняют во вмешательстве в чужую культуру. Не забудь сообщить эту новость своим.

— Мне это безразлично.

Алик по хозяйски сел в кресло и посмотрел сверху вниз.

Геликс не подавал признаков своего "присутствия". Инопланетянин, не вставая с пола, подвинулся ближе и стал рассматривать то руки Алика, то ноги, то лицо. Алик понял, что он оценивает его мускулатуру и телосложение.

— Твоя плоть такая же реальная как все вокруг? — поинтересовался гость.

— Да. У тебя имя есть?

— Она звала меня Мельзис.

— Но ты не Мельзис, на сколько я знаю.

Он продолжал его изучать, не ответил.

— Я понял почему мои сородичи выбрали ее. Но почему они так неосторожно выбрали тебя?

— Если ты не станешь отвечать на мои вопросы, Я не буду отвечать на твои.

— Я разговариваю с собой, чтобы тренировать гортань. Это укрепляет голос. А ты знаешь, что я не Мельзис? И почему?

Алик не ответил.

— Я не слышал ее, но тебя я слышу. Твое мышление прямолинейно. Ты не парадоксален, как она. И я уже понимаю, почему ты рядом с ней. Это она привела тебя с собой.

— Что-то ты через-чур много говоришь о ней. Чем она тебе так интересна?

— Она представляет собой олицетворение женского начала, сосуд с силой. Она не источник, но носитель. Природа сама не создает таких систем. Для этого нужен разум. Замысел. Цель. Но какая? Ты знаешь?.. Едва ли. Кто-то создал ее, чтобы заключить в нее силу, а потом создал тебя, чтобы ее разрушить. Она держит тебя рядом, потому, что ты можешь разрушить ее сосуд по необходимости. В этом большая мудрость. — Он посмотрел на Алика, и в его взоре появилось торжество. — Если я умру, я умру с этим знанием. И мне не страшно теперь.

— С чего бы это ты собрался умирать?

— Я ничего не знаю о своем родном доме, я могу там не выжить или оказаться еще слабее, чем здесь. Знаешь в чем ошибка этой цивилизации?

— Неужели ты мне расскажешь?

— Вы стремитесь выразить все в плотном эквиваленте, называя это ценностью. Сама позиция ошибочна. Мы мыслим категориями силы и потенциальности. Наша ценность — способности. Ты много силы тратишь на агрессию, и та же сила почти не заметна в ней, но у нее способности создавать события, а ты следуешь общему течению жизни. Как здесь говорят в ней есть хладнокровие творца. Это сильно сбило меня с толку. А ты волнуешься за нее?

— Она не из тех, за кого стоило бы волноваться.

— Я тоже волнуюсь.

— А тебе с какой радости?

— Здесь нечему радоваться. — Он закивал и задумчиво, в своей манере размышления продолжил. — Она помогает мне даже после того, как я сбежал. Я предположил, что если ее арестуют, то она окажется в большей безопасности. Но она благородно выполняет обещание. Ты же не отпустишь меня помочь ей?

— Нет.

— Ты можешь ее найти? Ты способен чувствовать как она? Впрочем, чувство — это неправильное определение. Это связь.

— Забудь. Ты мной не воспользуешься.

— Но я должен. Я потерял ее, когда пошел за тобой. Я должен найти ее, чтобы она не нашла то, что ищет.

— Не нужно так сложно изъясняться. Ты ей не помешаешь. Я тебе не позволю. Я не знаю, где она. В этом и была хитрость.

Инопланетянин ухмыльнулся.

— Хитрость? — Они встретились взглядами. — Ты можешь ее найти по своему желанию.

Глава 5

Непроглядная мгла царила здесь. Царство мертвых. Эта традиция возникла не так давно — хоронить мертвых под землей.

Бородач спустил ее на всю длину веревки. Перед ней была стена, а ближайший проем в стене оказался где-то слева. Эл пришлось раскачиваться, чтобы зацепиться за угол и влоезть в пространство вырубленного в породе прохода. Она осветила масляной лампой узкий коридор. Он шел на спуск и по пути кое-где были пробиты проемы в колодец с одной стороны и углубления в стене с другой. Она нашла указанное направление и двинулась по пологому винтовому спуску вниз. Она с некорым сомнением развязала на себе веревку и на всякий случай завязала узел и закрепила ее в щели между камней. Порода была крепкой, что позволило выкопать эти катакомбы. Нкрума верил в мпастерство местных архитекторов, а Эл следом поверила, что тонны породы над ее головой не рухнут от постороннего шума. Она стоялаа в вырубленном проходе пока сканер не сообщил, что двигаться здесь безопасно. Грубая на вид галерея шела на спуск. Если бы не возможности ночного зрения ориентироваться было бы сложно. Лампа давала мало света.

Ей попался единственный не закрытый проем по дороге вниз, остальные были закрыты деревянными дверями и заперты. Эл высунулась на всякий случай наружу и посмотрел вверх. Были видны звезды и слышно, как наверху еще возится бородач. Эл представила, как он убирает веревку и ей стало не по себе. Все выглядело просто. Мысль о ловушке посещала ее время от времени, но делать было нечего.

Она задержалась у найденного в стене прохода и пометила на сканере место входа. За поворотом был узкий коридор, она почти упиралась головой в потолок, прошла метров тридцать и оказалась в погребальной камере, просторной с каменным грубым саркофагом посередине. Нигде не было резьбы или надписей, сделан он был из того же камня, что и все вокруг. Исследование ничего не дало.

Эл взялась за крышку и обнаружила что это обман, она было не тяжела и отодвинулась с некоторым шумом, стоило опустить в ящик лампу, как выяснилось, что там был деревянный люк с кольцом, Эл с ногами забралась в саркофаг подняла крышку и обнаружила добротную веревочную лестницу спущенную в узкий колодец. До дна свет не дотянулся.

Лестница закончилась не достигнув дна. Эл привязала веревку к концам лестницы и продолжила спуск. Лампа нагрелась и обожгла ей руку, спускаться с ней дальше было неудобно, и Эл затушила ее и привязала к одной из перекладин лестницы. В колодце был ощутимый сквозняк. Тяга была достаточным и мечущееся пламя могло был стать причиной поджога. Больше традиционные местные осветительные пристпособления ей не понадобятся, наблдать за ней в колодце некому. Спуск она продолжила в голубоватом мареве искусственной подсветки браслета, потом вспомнила. Здесь не было ничего похожего на атмосферу убежища чужаков, ни по ощущению ни по показаниям сканера, все нарутральтное и местного происхождения. Это сделали люди.

Вспомнила, что под утро под Канопусом будет светопреставление со взрывом на болотах и пожаром, что это сойдет за гнев богов и вызовет еще больше толков и суеверий. Еслиона не потерялась в лабиринте загадочного холма, то здесь тоже не заплутает. Чем дальше она продолжала путь, тем бьольше росла уверенность, что ее новый знакомый-инопланетянин едва ли посещал этот могильник, возможно даже не знает о нем.

На этом она отключила подсветку и стала спускаться следуя своему чутью.

Казалось, что глубина этого сооружения невероятная, колодец был не узким. Эл не чувствовала стен. Потом произошла будто бы метаморфоза восприятия. Через какое-то время начало казаться, что она не спускается вниз, а лезет куда-то наверх. В ее сознании предстало искаженной простраранство, ей мерещились боковый проходы и коридоры, которых не было, стоило найти стену и коснуться ее ладонью. Обман чувств сопровождался ощущением присутствия, будто за ней кто-то наблюдает.

"Если это ты, то не стоит меня пугать и путать. Я упряма и живуча, я буду тут бродить, пока тебя не разыщу". Ее внутренний посыл привел к контакту. Это был человек.

Она ощутила приказ подниматься и полезла наверх. Наваждение прошло и ей пришлось лезть по веревке, пока она нащупала боковой ход, локоть почувствовал пустоту, а рука — края лаза. И вот уже на четвереньках она ползла по горизонтальной шахте куда-то дальше в этом лабирине. Когда уперлась в тупик, пошарила по стенам, обнаружила путь наверх. Так Эл еще несколько раз поворачивала, спускалась и поднималась, на этот раз без веревки. Все было так устроено, чтобы забраться сюда мог не каждый. Сопровождающая такой процесс потеря чувства времени не позволяла оценить расстояние.Эл оставалось считать колена и запоминать направления в этом лабиринте из шахт.

Потом был более просторный коридор, пальцы нащупали на стенах насечки, орнамент, знаки. Эл включила подсветку и прищурилась. Здесь были частоты, которые исказили восприятие системы, по сканеру стало светло как днем. Но это был все еще коридор под землей и все та же тьма. Эл повозилась с настройками браслета, придала пространству сумрачную окраску и пошла по коридору. Значит тот, кто привел ее сюда способен сбить с толку и устройство, не только ее саму. Она вспомнила предостережения Матон и Нкрумы.

Снова сквозняк. Бородач был неправ. При таком способе передвижения невозможно замерзнуть, холодок бодрил. Если бы не спертый воздух, то она бы не поняла, что сквозняк имеет запах чего-то обжитого, человеческого, не мертвого тела, живого.

Эл умела чувствовать пульсацию жизни, она пошла не за запахом, не за освещением, а за источником жизненной силы.

В узкую щель двери пробивался свет. Было тихо.

Эл распахнула дверь. Огонь в небольшом светильнике заколыхался и едва не потух. Сухая рука провела над огнем, чтобы воздух успокоился.

— Мельзис, — выдохнула Эл, узнав в человеке образ описанный Артесием.

— Вознагражденное упорство, Елена из Мантиней, — отозвался он.

Эл за мгновения оценила его. Человек. Не стар. Телосложение крепкое, человек сильный, плечо, и верно, повреждено. Красивые волосы. Опрятен. И глаза голубые.

Они смотрели друг на друга.

— Кажется у вас то, что я ищу, — сказала Эл, она подумала, что при его возможностях много объяснять не стоит. Красноречие тут едва ли поможет.

— Нет. Пластины я тебе не отдам.

— Я могу не брать их. Просто покажи.

— А понимаешь ли ты, что за подобную просьбу полагается смерть?

— Хотели бы убить, то не пустили бы сюда.

Эл обратилась во множественном числе не из уважения, а понимая, что одному человеку, какой бы сильный или изобретательный он не был, невозможно выжить под землей в одиночку.

— Или сделать попытку остановить тебя и убедить отступиться, — сказал Мельзис. — Ты упряма.

— А у меня обратная цель.

— Что ж, значит, нам придется поговорить, — заключил он. — Ты демонстрируешь силу, с которой приходится считаться.

— Благодарю за понимание.

— Здесь есть место только для меня. При горящем огне воздуха здесь на двоих мало. Иди за мной.

Она опять повел ее по узким коридорам. На этот раз они оказались в камере, которая напоминал не погребальную, комнату вырубленную в породе, пригодную для жилья, определенно с хорошей вентиляцией. Эл показалось, что она слышит некий шум.

— Твоя чуткость поразительна. Это город. Он над нами, — сообщил Мельзис. — Ты гость, право первой речи — твое. Говори. Хочешь воды.

Эл отказалась пить.

— Для начала я хочу понять, зачем вы заменили себя тем существом? — спросила она.

— Инородцем? Знаю, что ты разыскала его. Искусно.

— Это не трудно, учитывая, что не знала, кого я найду.

— А теперь знаешь кто это?

— Да.

— Уверена.

— Абсолютно.

— Так кто он? Кто он для тебя?

— Другая ветвь нашей цивилизации, когда-то покинувшей этот мир.

— Нашей? Лестно слышать такое определение от существа не из этого мира.

— Меня почему-то совсем не удивляет, что такое здесь известно. Поинтересуйтесь о договоре, и я окончательно пойму, что мы разговариваем на одном уровне.

Он открыто улыбнулася.

— Чтобы убедить меня дать тебе то, что ты хочешь, придется мне рассказать, зачем это нужно тебе. Правду. Начинай. Едва ли тебе хватить времени до утра, так что твой провожатый к рассвету придет напрасно. Не боишься провести день с мертвыми?

— Они менее докучают, чем живые.

Он снова улыбнулся.

* * *

Алик плутал по северной части города до самого рассвета. Измученный ночными поисками он сел у стены храма за колоннами, чтобы его не видели с площади.

Эл пропала, как ему казалось бесследно, а ее поиски стали навязчивой идеей. Беспокойство спуталось с убежденностью, что он ее разыщет, что ей потребуется помощь. Закрывая глаза, он видел тьму, старался представить ее в этой тьме и не находил. Временами это пугало. Но она там, в темноте, чутье подсказывало ему, что он прав.

При свете поиски казались бесполезными, да и ум немного прояснился. Эл сможет о себе позаботиться. Это была здравая мысль, которая на время победила беспокойство.

С восточной части города потянуло гарью, он вспомнил, куда бы мог пойти. Уж там его точно ждут новости и окажут радушный прием, а за одно может пригодиться его помощь.

К дому Эфроима он пришел минуя шумные улицы еврейского квартала. На стене рынка, предназначенной для объявлений пестрели многоязычные надписи о назначаемый встречах. Семейство Эфроима провело эту ночь в тревоге. В квартале были пожары, в греческой части — погромы. Городская стража не успевала наводить порядок на улицах и все мужчины семьи оказщались вооружены. С наступлением нового дня стало спокойнее и его пустили вдом, едва узнали.

— Александр, — Эфроим посмотрел на него и с надеждой, и с удовлетворением. — Ты жив. А остальные?

— Они в безопасности.

— А Елена? Слышал, что случилось. К нам в дом приходили солдаты, я вынужден был признаться, что вы жили тут. И соседи видели вас. И дети болтливы. Я не знал, что ее арестуют.

— Это не то, о чем стоит волноваться, — сказал Алик. — У вас, все хорошо?

— Силы небесные нас не оставили, — заверил Эфроим. — Наш дом цел. Грабили только богатые дома. У нас еще много мужчин. И что тут можно украсть?

— Ну и хорошо, — вздохнул Алик. — Спрячешь меня на день? Ночью я уйду.

— Тебя ищут?

— Нет, скорее всего. Я провел всю ночь на ногах, выспаться бы. Я заплачу.

— Не нужно. Ваша комната пуста. Тебя накормят, как только женщины прекратят эту суматоху и займутся своими делами.

— Не будите и оставьте у входа.

Эфроим доверительно взял его за плечо и спросил тихо.

— Ты не взволнован. Значит, Елена...

— Ей удалось убежать.

— Толпа едва не сравняла с землей дом, где ее держали. Разгромили, говорят, тюрьму греческим огнем. Ты знаешь, где она?

— Нет. Я ее еще не нашел. Эфроим, тебе лучше не знать об этом.

Алик не стал продолжать разговор и ушел спать.

Он провалился в сон полный тревоги, а проснулся, когда был вечер. Не помнил, как поел и опять очнулся где-то в северной части города. Именно туда его влекло, там он потерял ощущение связи с Эл.

* * *

— Твоя очередь рассказать мне, Мельзис, о том, как тебе удалось обнаружить этого чужака, — предложила Эл.

— Не чужака, а чужаков. Для этого мне придется говорить не только от своего лица, а это означает нарушение тайны. Я расскажу то, что могу. Мы знали о них. Опыт их странствий и невзгоды научили их, как развить то, чем пренебрегли люди, но мы предвидели, что они вернуться. Ойкумена предоставляет не только все, что нужно для жизни, но и защищает людей от трудностей бытия. Все обозримое находится в сочетании и борьбе, порождая саму жизнь. Были времена, когда баланс был нарушен, и людям грозило вымирание. Высшая мудрость бытия такова, что рожденное в одном месте должно и существовать в этих условиях, чтобы жить. Перерождение — это дар для избранных.

— Я много слышала о том, что до нас была иная цивилизация, — сказала Эл.

— Ты опять говоришь о себе, как о явлении этого мира.

— Привычка, — Эл улыбнулась и подавила зевок. Долгое нахождение в этом месте грозило утратой реальности. — И какая разница... Так что же случилось?

— В трудные времена, когда для людей вопрос жизни и смерти стал очень остро, произошло разделение на тех, кто остался и тех, кто покинул этот мир уйдя за ту грань, которая мне неведома. Их называют отступниками. Они избрали не просто другое пространство для жизни, но и иные ценности. Возможно, по результатам, которые я видел, они не ошиблись.

— А по результатам, которые видела я — еще как ошиблись. Погибнут без местных знаний.

— Эта часть мироздания предоставляет силу только тому, что может тут выжить и привыкло к этому балансу, перейдя грань они заботились о гармонии существа, но не гармонии существа и мира. Двойственность — это залог развития, принцип пола — залог выживания и возможность передавать потомству опыт несколькими способами. Мне, в сущности, совсем не интересно, как они утратили силу жизни, тем более я не заинтересован, им ее возвращать.

— Но просят они вроде бы немного.

— А что будет, если они преодолеют этот порог с нашей помощью и вознамерятся возвратиться к нам, считая этот мир своим?

— Пройдет несколько тысячелетий от этого времени, когда они смогут это сделать, а к тому времени у человечества будут способы и силы себя защитить. Я это знаю. То, что вы сейчас тщательно прячете, как сокровенную тайну, в будущем будет открыто опять в новом качестве, переосмыслено и включено в новую парадигму жизни.

— Что же тогда будет священным?

— Ответ на этот вопрос так же сложен, как сам вопрос. Ибо священное — слишком абстрактная категория. И если мы заговорили об абстрактных категориях, то мог бы ты, как человек наделенный таким общинным знанием, объяснить мне по-человечески: что такое договор? Ты понял, кто я.

— Ты хороший гость. Ты не пользуешься своей силой в той мере, в какой могла бы.

— Я не считаю это возможным, не в этой культуре.

— Напрасно ты так думаешь. Ты непроницаема простым взором, но я вижу в тебе глубокую печаль из-за того, что ты считаешь себя не в праве изменить ход событий.

— Перед приходом сюда я потеряла друга. Он погиб по моей неосторожности, такова в том числе особенность моей силы, я могу вовлечь человека в событие, и он будет считать, что сам так решил.

— Так исправь. Тебе подвластно время, — уверенно заявил Мельзис.

— Разве это не нарушение закона?

— А разве закон не был нарушен тобой же? Ты сама так сказала.

— Я единожды воспользовалась этой силой и не здесь, я прибегла к помощи постороннего, не менее сильного, чем я. Я не знаю, какие последствия будут у такого поступка.

— А сейчас последствия хорошие?

— Хуже некуда. В одиночку я бы выпуталась, но я не одна.

— Исправь!

— Я подумаю еще над этим, сейчас не время.

— Не нужно думать. Благо — вот что мерило событий и поступков. А что касается договора, то он у тебя есть, ведь гость сказал тебе правду. К тому что он тебе объяснил, мне добавить нечего.

— Вы нас слышали?

— У меня с ним контакт. Я вынужден сообщаться с ним, потому что иного способа следить за его поступками не существует.

— Как же это случилось? Он сообщил, что сам нашел тебя. Он тебе доверяет и считает учителем.

— Я его обманул. С твоим появлением он стал подозревать обман и пытался тебе помешать.

— Он был уверен, что ты жив.

— Для них сохранение энергии является залогом жизни. Я для него энергия. Они не просто хотят постичь разделение полов, а так же умение жить вне телесного состояния. Поэтому заявление, что я жив, имеем для него иное значение. Ты сказала, что могла бы избавить нас от них. Тебе известен способ — воспользуйся им.

— Это не так однозначно. Нужно сначала дать, что они хотят, тогда эта планета им будет не нужна. Они выживут в другом мире.

— Они отступники и мне не хочется им помогать. Их мораль отлична от нашей. Я считаю, что они могут быть хладнокровно жестокими. Мы следим за ними долго, несколько столетий. Я не первый, но надеюсь, что последний. Они могут быть жестоки к людям, не считая их равными. Взять хоть моего подопечного, он свел с ума не одного чуткого человека, пока не научился работать с людьми. Ты видела его. Он мучал девушку, и довел ее до смерти, пытаясь получить потомство. Он самый младший из них и его не успели воспитать. Мы заманили их в Александрию накануне вспышки болезни. Я сам перевез ларец в Серапеум, чтобы они последовали сюда. Они все умерли, но все равно добивались своей цели до последнего мгновения. Я спас одного и он уверен, что я ему помог. На самом деле я опасался мести со стороны его сородичей. Мы подозревали, что они возвратятся. Я внушил ему, что жить в уединении и получать знания путем проникновения в чужой разум — это удобный способ наблюдать за людьми. Одновременно, он сообщил бы своим, что мы не убивали его спутников, что это результат общего несчастья. Он не подозревал хитрости до твоего появления. Тебя по верному следу. Если меня нашла ты, то и он найдет способ.

— Они не знали, что их экспедиция выжила.

— Я не знаю, как они себя поведут, когнда узнают, что выжил один. Я могу судить их очень относительно и считаю, что они поняли, что столкнулись с сопротивлением. Ларец вывезли в Пергам, онипоследовали туда, потом его возвратили в эту землю, они снова пришли за ним. Александрия стала последним местом, где они потерпели неудачу. Они начали искать посредника. Этим посредником стала ты, как олицетворение женской природы и силы. Они относятся к тебе с особенным уважением, поэтому не демонстрируют своего обычного коварства. Я не хочу отдавать им то, что храню. Я себя похоронил ради этого. Эта порода над нами имеет особенность, она защищает от влияний и искажает восприятие. Наш гость не доберется сюда сам, ему здесь не выжить из-за тектонических сил.

— Я сюда полезла не по его желанию, а сама. Они не отстанут. Я, конечно, им угрожала, но тогда я думала, что они поверили в мое могущество. В будущем у меня опасный авторитет. Я не имела в виду свою природу. Однако, это глупо сидеть и ждать, когда они опять сюда прибудут. Тут поможет только разумный расчет. Не сейчас, не в этом времени, так раньше или потом, кто-то другой придет. Я повторяю, отдайте им то, что они хотят, а я обещаю, что они оставят людей в покое.

— Глядя на тебя, я поверю в такое обещание. Ты возьмешься охранять людей? У тебя есть свой мир, который требует защиты.

— Люди сами себя защитят, я только помогу создать условия. Вы уже не мало сделали для этого. Вы тоже кое-что сделали. Не все пластины подлинные, часть листов — подделки, материалы поздние, хотя сходство замечательное. Но хранители не знали об этом, потому что этот язык уже мертвый, его никто толком не умеет читать. Если вы служили в храме Сераписа, то я могу догадаться, кто подменил пластины, и почему они не хранились в Музеуме, как и полагается такой ценности. Недостающие листы похоронили с вашим телом? Мне остается найти могилу?

— Ты ее уже нашла. Я был жив, когда меня хоронили. Те, кто сейчас мне помогают, даже не подозревают, что я жив.

— Вы продолжали изготавливать подделки и меняли пластины при случае.

— Это целое искусство. — Мельзис кивнул и улыбнулся.

— Я передам одну подлинную пластину гостям, а три и одну поддельную верну жрецам в библиотеку. Пропажу обнаружили и одному писцу, которому я испытываю уважение, грозит позор.

— Для тебя имеют значение заботы простых людей?

— Хороших людей.

Мельзис покачал головой.

— Ты убедительна, упряма. Не уйдешь с пустыми руками. Не хотел бы тратить силы на соперничество с тобой. Я отдам пластины. Тебе. Как ты с ними поступишь — уже твоя ответственность за хороших людей.

Эл расплылась в ответной улыбке.

В стыке пола и стены была ниша, оттуда Мельзис и достал свое сокровище. Он какое-то время колебался, не решался передать ей чехол из грубой кожи по форме напоминаюшщий пухлую папку. Они обменивались взглядами. Потом Эл не без трепета приняла протянутый им сверток.

Он сказал что проводит ее наружу,но к вечеру она должна возвратиться и вернуться назад следующим утром. Бородач ее дождется. Эл ему поверила.

Он выпустил ее наверх западнее входа в катакомбы. Лаз был в полу какого-то сарая.

— Здесь живет мой друг. Он хотел тебе помочь, но не знал как. Если встретишь его, не говори обо мне. Я этим ходом не пользуюсь с тех пор, как умер, — в голосе Мельзиса звучали ироничные нотки.

— Я сохраню все в тайне, — пообещала Эл.

Она выбралась на свет. Уже близилось утро.

Тут же отрывисто прозвучал позывной Геликса.

Эл прильнула к стене сарая, сквозь щели осмотрела пространство за стенами. Дворик. Тихо. Где-то квохтали куры. Звуки вполне мирные, шума города не слышно. Людей нет.

— Геликс.

— Эл, Алик ищет тебя со всем своим рвением.

— Мы же договорились.

— Он попал под влияние твоего нового знакомого. Я не могу его остановить. Он недалеко от катакомб.

— Скажи, что ты меня нашел.

— Он воспринимает мои посылы, как наваждение.

— Где я нахожусь?

— Усадьбой владеет еще один твой знакомый — Солон.

Эл присвистнула.

— Он в доме?

— Да.

— Пять минут и заберешь меня, я скажу куда перебросить. Прости, Мельзис, твой план отменяется. Я вернусь сегодня.

Эл трясла за плечо спящего Солона, напугав слугу у двери. Она вошла в спальню владельца дома не принимая возражений.

Сон у жреца был крепок. Он открыл глаза, и Эл дала ему время сообразить, что он видит.

— Это я.

— Елена? Тебя же арестовали...

— Новости плохо доходят сюда. Толпа ворвалась в дом, где меня держали. Я бежала.

— Тебе нужно покинуть город. Беги.

— Я кое-что Нкруме обещала. — Эл достала из маленькой сумки пластины завернутые в кожу и сунула Солону. — Передай при случае. Прости, что пришла вот так грубо.

— Что это?

— То, что Нкрума потерял, а я обещала вернуть.

— Скрижали, — и без того растерянный Солон воззрился на нее, кровь отлила от его лица.

Эл кивнула и отошла от постели.

— Прощай, Солон, благодарю за твою помощь и доброту, я тебя не забуду.

Она ушла, а Солон не успел опомниться сказать что-либо или остановить ее. Он с опозданием выбежал из комнаты, поправляя наспех одежду. Он стал искать Елену, но в доме все спали, в ранний час никто не подтвердил, что тут была девушка. Слуга у двери заверил, что она появилась так стремительно, что напугала его до смерти.

Доказательством визита Елены из Мантинеи были четыре завернутые в кожу пластинки, которые жрец не смел выпустить из рук.

Глава 6

Эл влезла вверх по веревке, нащупала каменный край колодца, пошарив по нему, выбирая удобное положение, в ту же минуту сильная, знакомая рука перехватила ее кисть. Сила потянула ее наверх.

— Вот она, — раздался рядом выдох.

Алик сильно прижал ее к себе, как только она встала на ноги.

— Ты в безопасности, я заберу тебя отсюда.

Рядом был бородач и еще люди, они были недовольны и смотрели зло. Эл сделала несколько жестов в их сторону, лицо бородача стало еще более недовольным.

— Ты замерзла, — потирая ее плечи проговорил Алик заботливо.

— Там жуткий холод, — посетовала Эл. — Я думала, что в царстве Аида несколько теплее. Что в городе?

— Погромы. Сейчас притихло, но вечера начанется опять, — сказал Алик. — Нужно тебя срочно спрятать, пока рано.

— Уходите из города, — пробасил бородач.

Эл отстранилась, стала развязывать на себе шнурок, вернула накидку бородачу.

— Прости, если мой друг был несдержан. Он тревожился за меня.

— Он чуть не разнес ворота моего дома. Принудил меня отвести его сюда. Грозил избить охрану у стены.

— Простите, его рвение, он решил, что я погибну там.

— Это безумие отпускать женщину одну, а потом угрожать всем вокруг. Он вел себя, как будто в него вселился буйный дух. — Бородач остановил свою речь, посмотрел на дрожащую от холода девушку. В ночи он не разглядел, что она молода. Она была одета не бедно, но исцарапанные руки и испачнанная одежда портили впечатление. Он подумал, что она не несет ответственности за несдержанность мужчины. — Ты нашла то, что хотела?

— Да. Благодарю тебя. Ты сможешь увидеть Артесия?

— Он еще в моем доме, я спрятал его.

Эл нашарила под одеждой потайной карман и вытащила все серебро, что там было.

— Вот отдай ему. Этого хватит, чтобы он не стал рабом.

— Он не богат, его могут обвинить в краже при таких беспорядках, — подозрительно косясь на его руку, сказал бородач.

— Он сам придумает, как за себя заплатить и уехать с миром. Просто передай ему это в знак моей благодарности за смелость, — заверила Эл. — Поклон ему от меня.

Она взяла за руку Алика и потащила прочь.

— Ну что? Попался? — протянула она, как только они вышли на одну из улочек ведущих от катакомб в город.

— Пока за руку тебя не взял остановиться не мог. Что он со мной сделал?

— Убедил, что мне грозит опасность. Небось ты начал волноваться за меня, а он этим воспользовался.

— Я не помню, как помчался тебя искать. Но чувство тревоги и острое желание тебя найти, было непреодолимым. Я с ног валюсь, значит, бродил давно. Я, кажется, метался по городу из конца в конец и побывал везде, где мы бывали вместе. Он опять сбежал?

— Да, на борту его нет, но Геликс правильно поступил, что его выпустил. До Мельзиса он не доберется, а к нам после всего, что случилось, не подойдет. Свои его заберут. Я заставлю. Теперь у меня такое преимущество, что хоть звездами торгуй!

Алик был измотан и растерян, поэтому не разделил ее восторга. Мысли прояснялись, наступил покой, он удовлетворенно поцеловал ее в висок.

— Все-таки, я тебя нашел. Пусть так. Оказывается тоже могу, как Дмитрий..., — он что-то вспомнил и посмотрел в сторону. — Я говорил, что Хёйлер ждет тебя в дюнах на западной окраине, где заканчиваются рыбацкие причалы?

— Я сначала закончу тут дела, а потом уже займусь Хёйлером. Как же ты меня разыскал? — с нитересом спросила она.

— Ощущение. — Алик неопределенно повел бровью и показал жест рукой, который мог бы продемонстрировать, чт он имеет в виду. — Я пошел за ощущением. Ты была... Я видел темноту. Везде было темно, как в гробу. Но ощущение связи с тобой, где-то у меня внутри не давало мне остановиться. Я бы за тобой полез, если бы ты сама...

— Значит, это он тебя вывел. Да, нам такие сородичи по планете не нужны. Опасно, Мельзис прав. Он не полезет в катакомбы, но я постараюсь, чтобы его забрали сегодня же.

-Мне казщалось, что навигационная станция наверху. Я у нашего фонтана сигнал поймал. Так что с эвакуацией стоит поспешить. А то нас накроют здесь. При таких беспорядках патрулю будет удобно нас убивать. Мысли путаются. Я сейчас не услежу за всеми.

— Удача, что ты не пострадал в этом хаосе. Почему ты к катакомбам пошел?

— Понятия не имею. Вспомнил о них, вспомнил, как историю города изучали. Там же темно. Под землей. — Он затряс головой.

Эл взяла его за плечи, потянула на себя, они обнялись, он благодарно положил голову ей на плечо.

— Еще немного, — сказала она. — Ребят заберем. У меня еще одна встреча.

— Опять видение...

— Да.

— Пошли... Я от тебя теперь не на шаг.

Глава 7

Влажный воздух здесь быт не с запахом моря, ила и водорослей, а со смесью запаха земли. Пепел после ночных пожаров в Александрии занесло сюда ветром. Это мог быть пепел от костра, разведенного кем-то на берегу озера ночью. Все как в видении и не важно, что откуда взялось.

Деревушка была слева от нее, домики выглядели ненадежными, слепленные из того, что жители добыли в округе. Эл про себя обозвала это птичником. С утра все петухи договорились между собой и устроили перекличку.

Волны на озере не было. Пепел плавал по гладкой поверхности. Эл смотрела на отражение и ждала момента. В воде возникла отражение и голос:

— Елена?

Эл оторвала глаза от воды. Рядом стояла юная девушка и держала в руках простой глиняный кувшин с высоким горлом.

— Климера, Лаодика.

— Это ты! Я опять вижу тебя!

— Очевидно. Значит, родственники не нашли тебя.

Лаодика без смущения и, не спрашивая разрешения, села рядом с Эл, поставила рядом свой кувшин. Она с детской непосредственностью была рада этой встрече.

— Надеюсь, что не найдут. Я ушла из семьи, — сказала она спокойным голосом и уверенно. — Я больше не вернусь к прежней жизни. Мне здесь очень хорошо и не нужно выходить замуж.

— А твой дядя с ног сбился, разыскивая тебя.

— Он не остановил моих родителей и не отменил свадьбу, когда мог. Не говори никому, что ты видела меня здесь.

— Я не вернусь в Александрию.

— Во двор дома, где я сейчас живу, с утра зашел ежик. Хороша примета, к встрече. Вот и встретила тебя.

Эл улыбнулась этой детской болтовне. В их первую встречу юная девушка выглядела затравленным бунтующим подростком, теперь смеялась и радовалась жизни на свободе. Как знать? Вдруг она права и их встреча все изменила. Эл подумала о Пелии.

— Какие хорошие приметы ты еще знаешь? — спросила Эл.

— Их много, всех не перечислить.

— Говорят у вас провидица поселилась. Матон, кажется.

-Да и с ней такой невероятный мужчина, большой, как Геракл, седой и с пронзительным взглядом. Все женщины ходили смотреть на него.

Эл улыбнулась.

— Ты тоже ходила смотреть?

— Ничего особенного, на финикийца похож, только слишком большой. Я не смотрю на мужчин. Не хочу рано выходить замуж, только если полюблю. Я заметила другое, в одном доме с провидицей на окраине поселилась семья, там девушка похожая на тебя. Я поначалу думала, что это ты, но у тебя другие волосы и ты старше. Бывает же такое. В мире так много знаков.

— Проводишь меня туда? Хочу посмотреть на нее.

Эл поднялась, Лаодика тоже.

— А ты купаться не будешь? От тебя пахнет так странно и плохо. Дымом, подземельем. Как смертью. Я могу принести тебе чистую одежду, а эту сама выстираю. Такая туника красивая и ткань тонкая. Она вся испачкана.

— Да-а. Где эта одежда только не побывала. — Эл посмотрела на Лаодику, которая всем видом выражала готовность ей помочь.

— Хорошо. Я оставлю себе накидку, а ты принеси мне какую-нибудь простую одежду, а эту, если хочешь, оставь себе.

— Ты мне подаришь ее?

— Да и вот браслет еще возьми.

Лаодика стала рассматривать широкий браслет.

— Какай красивый. Это дорогой подарок и одежда дорогая.

— Замуж в ней будешь выходить, — пошутила Эл.

Лаодика добродушно рассмеялась в ответ.

— При моей новой жизни таких дорогих тканей у меня больше не будет. Тут все равны и роскоши нет, но красивая одежда для праздника у меня все-таки будет.

Эл разделась, залезла в воду и нырнула с головой. Когда она вынырнула, Лаодика еще стояла на берегу с комком ее одежды в руках.

— Тебе тут нравится? — спросила Эл.

— Это чистое место и хорошие люди, воды озера уносят все печали, если нырнуть и достать до дна, загадать желание и взять камешек, то желание исполнится. Только глубоко здесь.

Лаодика набрала воды, забрала одежду и грациозно пошла на окраину деревеньки.

А Эл нырнула.

* * *

— Эл, прости меня, — на этот раз другой, несчастный подросток зашмыгал носом, едва она вошла на территорию огороженную незатейливой изгородью.

Ника первой выскочила из строения среднего между домом и сараем.

Ника требовала участия в своей несчастной жизни. Эл обняла ее. Кажется команда устроила ей психологическую трепку, а тайный покровитель, Алик, был сейчас вне досягаемости.

— Я дура. Я буду слушаться, — горячо заверила Ника.

Эл поцеловала ее в макушку и поправила волосы.

— Я не злюсь, совсем, малыш.

— Я знаю, что не злишься. А меня тут девочка с тобой перепутала.

— Это Лаодика. Познакомились случайно.

— Я не созналась, что тебя знаю.

— Я тоже.

— Ты заберешь нас отсюда? Уже пора. Правда. Сигналы сработали. Патруль здесь. Опять драться будете?

Эл засмеялась.

— Без тебя, не бойся.

— А почему на борт нельзя?

— Теперь можно, только уйдем подальше от этого места. Где Матон? Попрощаться хочу.

— А мы все тут живем вместе. Она в доме. У нее есть комната. Дмитрий приказал нам быть рядом с ним, загнал как кур в один двор.

— Опять злишься.

— Он меня побил бы тогда, если бы Алик не пришел. И сейчас рычит каждый раз, как я...

— Жалуешься. А он первый примчался тебя спасать. Если бы я не была там, он бы убил ради тебя. Ник, не хочу возвращаться к этой теме. Не маленькая. Сама уже все поминаешь. Хватит скулить.

— Я больше не буду.

Ее обступили, на шум из-за плетеной перегородки вышла Матон. Новость, что Эл выполнила свою работу, привела ее друзей в восторг. Для Матон было удивительно наблюдать, что Елена оказалась главой целого клана необычных людей. Они радовались и обнимались, будто праздновали что-то.

Похожая на Елену юная девушка, сторонилась Матон, но ее теснили к перегородке, Нике пришлось зайти в комнатку Матон. Предсказательница закрыла занавес и повернула девочку к себе лицом.

Ника посмотрела с протестом, когда Матон взяла ее за плечи. Ника фыркнула:

— Не надо мне ничего предсказывать.

— Тебе не важно знать о нем?

Ника решила ничего не говорить, так она ничего не нарушит, еще испугалась, что Дмитрий уловить чутких ухом их разговор. Матон посмотрела на перегородку и улыбнулась.

— Я бы хотела сказать им, но ни Елена, ни Деметрий не хотят знать будущее.

— А они и так его знают, — сказала Ника в пол.

— А ты желаешь? — Матон видела, как девочка упрямо молчит, но внутри жаждет узнать. Ею владели страх и любопытство. Матон решила не медлить. — Ты выбрала трудный путь — любить того, чье сердце больше любви не желает. Ему больно, глубокие чувства сопровождаются у него страданиями. Я женщина и считаю, что такой редкий мужчина заслуживает быть любимым. Ничто лучше не сможет изменить тебя, чем твоя любовь. Сможешь молчать о своих чувствах, и судьба тебя возблагодарит. Будущее откроет тебе возможности, если ты забудешь о себе. Однажды это случиться.

— И как же вы это видите? — скривилась Ника.

— Я вижу мало. Я вижу цветок. Обязательно сохрани его, и он растопит его сердце.

Ника скривила губы.

— Спасибо. Не надо больше никому предсказывать, — посоветовала Ника.

Она вышла к остальным. За ней Матон.

Эл попросила, чтобы ее и Матон оставили наедине.

— Ты больше не слышишь Мельзиса? — спросила Эл.

— Нет. Мне не вериться, что это была ложь, — призналась Матон.

— Я не утверждала, что он лгал. Забудь о нем. Твой дом разгромили. Не стоит возвращаться в Александрию. Тебе есть куда отправиться?

— Я останусь здесь.

— Слишком близко от города. Не могу ничего советовать, — призналась Эл.

— Ты уже вмешалась. Не жалеешь?

— Будущее покажет, — с улыбкой сказала Елена. — Спасибо за моего друга.

— Он считает, что должен беречь тебя, но пока я вижу обратное. Я немного тебе помогла.

— Его тьма так заметна? — спросила Эл.

— Ты не дала ему погрузиться во тьму, теперь он вышел на свет. Но тьма последует за ним. Пусть идет сам, так он станет сильнее.

Эл сделала в сторону Матон местный почтительный поклон, которым почитают мудрецов. Матон поклонилась так же, и они расстались.

Эл указала своей команде направление ухода, когда они отошли от поселения.

Глава 8

Эл подходила к человеку, сидевшему на песке. Здесь, среди дюн, недалеко от некрополя было безлюдно. Место было удобным для встречи.

— Добрый день, мастер Хёйлер, — обратилась Эл к человеку в одежде жреца.

Он не поднялся, посмотрел на нее, ничего не ответил, потом отвернулся и стал смотреть перед собой.

— Навещали своих? — спросила она. — Нашли могилу?

— Да. Я видел мозаику, — Хейлер печально усмехнулся. — Прыжок барса. Кое-кто в будущем точно оценить эту шутку. Как раз ее куски собирал Алексей Дубов перед моей отправкой. Искал фрагмент в частной коллекции. Вы договорились?

— Нет.

— Совпадение?

— Скорее всего — да, — ответила Эл.

Эл обратила внимание, что этот Хёйлер совсем не похож на того, прежнего. Взгляд его был печальным и каким-то потухшим. Он гармонично вписывался в образ жреца, будто человек этого времени.

— Александр, то есть Алик, передал, что ты желал встречи лично со мной. Наедине, — сказала Эл.

— Не могла бы ты сесть? — попросил Хейлер.

Эл села рядом. Он замолчал. Ветер шумел, и сюда доносился шум морских волн.

Она была легко одета для такого утра, руки до локтей были в царапинах, волосы — непривычно длинные, убранные в узел на затылке. Она смотрела на горизонт и ждала, что он скажет.

— Я хотел попросить у тебя прощения. Я был несправедлив. Но пришел сюда, пока ждал, понял, что это меня не удовлетворит. Тебе мои извинения не нужны, — ему было трудно говорить. — Все же прости, я был жесток... Тогда...

Он помолчал и продолжил.

— Он тебя любил, я не мог понять за что, пока не оказался здесь. Мне пришлось потратить время на размышления, чтобы понять. Ты спасала цивилизации, ты боролась с такой силой, которая уничтожала целые народы. Ты бы не допустила смерти старика, будь ты поблизости. Он выждал, когда тебя не будет. Я допустил, чтобы на вас началась охота, но результатом будет даже не очередной скандал вокруг вас, а факт, что все, что сделал мой учитель, будет похоронено под обломками этого конфликта. Я поддался отчаянию, отчасти я виновен тоже. Все последующие события были результатом моей ненависти и... ревности. Теории Самадина не выстоять, если ты не вмешаешься. Я прошу твоего прощения и помощи, Эл.

— Я принимаю извинения, — прервала его Эл. — Но пришла я не за этим. Алик сказал мне, что случилось. Я никому не скажу про убийство. Не мне судить. Я хорошо знаю, как сила обстоятельств неумолима. Я предлагаю пойти с нами, если гнева обращенного против меня не боитесь. А там, сообща, что-нибудь придумаем.

— Нет, я пришел сюда не только ради извинений и спасения. Я пришел сказать, что остаюсь. Я нужен здесь. Если здесь обоснуются ученые, я буду им помогать, — сказал Хёйлер.

— Тогда зачем эта встреча?

— Сегодня день контрольной переброски. Дата, которую ты правильно написала на песке.

— Да, верно.

— Время истекает. Я пришел, чтобы просить тебя. Нет. Я пришел умолять. Поменяй всё. Отсюда тебе доступно все изменить. Ты можешь. Я не знаю никого, кроме тебя, у кого есть такое право и воля. Пожалуйста, Эл, я умоляю, измени будущее. Отсюда. Эта точка практической недосягаемости. И сегодня последний день, когда здесь только мы.

— Вы понимаете, что с вами будет? Это парадокс.

— Я остаюсь здесь. Я встречу патруль. Я знаю, что делать, — он повернулся к ней и дождался, пока она посмотрит на него. Уверенно заглянул ей в глаза. — Эл, пожалуйста. Поменяй. Ты меня понимаешь, барс? Прыгай сама. Измени. Как сама пожелаешь. Бывают на этом свете люди, над которыми боги простирают руки. Вы с Самадином — такие. Самадина нет, так хоть ты останешься. Твоих талантов и способностей достаточно, чтобы... Ради своей команды, ради памяти моего учителя. И твоего.

— Не нужно продолжать. И мольбы здесь лишние. Патруль подождем.

Хёйлер испуганно посмотрел на нее.

— Вот из-за той дюны.

Эл указала направление.

— Эл...

— Вы верили своему учителю, мастер Хёйлер? — спросила она.

— Безоговорочно.

— И мне верите, судя по тому что я наблюдаю. Так вот. Самадин меня кое-чему научил, все-таки. Ждем.

Она поднялась. Хёйлер вцепился в ее тунику.

— Эл... Поменяй.

Она улыбнулась.

— Я поменяю, — кивнула она. — Подумайте, результат может оказаться неожиданным. Остаетесь?

— Остаюсь.

— Тогда ждите и никогда не расспрашивайте прибывающих обо мне. Договорились?

Хёйлер кивнул.

— Я буду молиться за тебя.

Эл посмотрела на него сверху вниз. Усмехнулась.

— А вдруг поможет, — пожала она плечами. — Прощайте, мастер Хёйлер.

Она пошла в сторону города. Хёлер ощутил страх, сил не было встать на ноги. Он смотрел ей в след. Когда она отошла достаточно далеко, Хёлер увидел, как из-за дюны, точно по направлению ее движения появилась трое людей. Эл продолжала идти к ним, а они побежали к ней по склону дюны, едва заметили ее. Узнали. Хёйлер с трудом смог встать, а потом нашел силы, чтобы бежать за ней. Он понял, что не успеет до момента, когда патрульный выпустит в нее парализующий заряд. Он ожидал, что там будет больше людей. Она не предприняла ничего. Шла на них. Он готов был кричать, но ветер силен и гео не услышат. Трое добежали до Эл и остановились. Ничего не произошло.

Издали Хёйлер не видел лиц, жизнь здесь привела к близорукости. Хёйлер добежал до группы, когда Эл вдруг обняла одного из троих, и он расслышал:

— Патрик! Черт побери! Жив!

— Я не Патрик, командор, но ради уважения, готов имя поменять, — со смехом ответит патрульный, которого обнимала Эл. Потом он почтительно кивнул Хёйлеру.

— Сутки ему ничего не рассказывай, — попросила Эл патрульного, похлопала по плечу и обратилась к остальным. — Удачи вам тут, ребята!

Патрик с сожалением посмотрел на нее.

— Опять спешите, командор?

Эл ткнула пальцем в небо.

— Гости еще не там?

— Да, — кивнул Патрик. — Мы видели сверху, как что-то взорвалось недалеко от города. Приняли это за условный знак и ориентир. С толку решили нас сбить?

— Ни в коем случае. Это тем, — Эл опять указала на небо. — Надо проводить наших собратьев, а то они слишком деятельные. Так что, у меня еще дела.

Она раскланялась и пошла в сторону моря.

— Ее не арестуют? — спросил Хёйлер.

— Не мы, во всяком случае. Мы тут, чтобы с ней ничего не случилось, — ответил патрульный, посмотрел на Хёйлера и добавил. — Дубов просил за вами присмотреть. Предупреждал, что откажетесь вернуться.

— Он прав, — сказал Хёйлер.

— Город покажете? — в лице патрульного появилось любопытство.

* * *

Теперь на месте бывшего укрытия гостей появилась яма, за двое суток она наполнилась болотной водой. Эл проверила с борта Геликса, как теперь выглядела местность. Взрыв был подземный, наверху не было следов пожара или признаков самого взрыва. Только яма

Она вызвала одного из гостей на переговоры прямо сюда. Ее не заставили долго ждать, и уже знакомая фигура с почти человеческими чертами остановилась рядом.

— Вы забрали своего? — без приветствия и строго спросила она.

— Да. По нашим критериям он немного безумен.

— Я так не думаю, — возразила Эл. — Его архив имеет ценность. Я не буду его прятать или уничтожать. Полагаю эти знания будут полезны вашей цивилизации.

— Это не имеет такой ценности, как артефакт. Вы отдадите нам то, что обещано?

Эл выставила вперед сжатую в кулак руку, а потом резко разжала пальцы. Тонкая металлическая пластинка с надписями оказалась на ее ладони.

Инопланетянин потянулся, чтобы ее взять, Эл отстранила руку.

— Это лишь древнее изображение пентаграммы, такое изображение известно и в мое время. Всего лишь изображение совершенного человека. Но вот символы вокруг...

— У нас договор, — он заметно встревожился.

Эл опять пресекла его попытку взять пластину.

— Вы меня обманули.

Он настойчиво тянулся к ее руке.

— Осторожно. Я могу ее в пыль развеять, — предупредила она.

Он замолчал, постоял в ожидании, потом произнес.

— Условия?

— Да, — кивнула Эл. — Вы получите ее, когда мои спутники окажутся в том месте, которое было указано изначально. Вы получите этот артефакт в будущем какое-то время спустя после моего визита к вам на борт. Ее доставит мой друг, не пытайтесь влиять на него или шантажировать, у него будет приказ уничтожить артефакт при малейшем подозрении. Жизнь ему не дорога, не напугаете. Напоминаю, если я узнаю, что вы повторно вмешались в эту культуру, если найдется еще хоть одна группа поселенцев, я применю свое влияние и натравлю на вас галактическое сообщество, которое возьмет вашу цивилизацию под контроль. Если вы понимаете, кто я, то не стоит испытывать силу моего слова. Моя угроза непременно станет реальностью. Если желаете сотрудничества, соблюдайте местные законы и уважайте людей.

— В чем же высший смысл этих условий?

— В обоюдной пользе.

Эл сжала кисть, пластина пропала.

Он почтительно приложил руку к груди, как делают люди в знак обещания.

— Я вынуждена быть суровой, меня к тому вынуждает ваше поведение, — добавила Эл.

— Не стоит тратить силы на объяснения. Мы выполним требования.

— Я рада, что мы достигла взаимопонимания.

— Я могу задать вопрос, который не касается этой истории? — спросил он.

— Да.

— Что нужно сделать нашей цивилизации, чтобы привлечь подобных тебе покровителей?

Вопрос озадачил Эл.

— У меня нет ответа на этот вопрос, — призналась она.

— Но ты взяла под защиту этот народ. Ты ими не правишь, они недостаточно уважают твою волю и твое положение. Они вообще не понимаю, кто ты и ничего не знают о твоей подлинной сути. В чем смысл?

Эл улыбнулась.

— Кто я в этом мире — я сама определяю. Кто, что хочет, то и видит. Возвращайтесь без меня. Я сама прыгну.

Эпилог

За быстрой сменой картин внезапно наступила тишина и темнота. Пространство только что было многомерным и неоднородным , и вдруг — стало пустым. Так выглядит смерть.

Короткий промежуток покоя, а потом тишину разорвал рев, словно откуда-то сверху со всей мощью на него ринулся поток. Пространство дрогнуло.

Глаза его были открыты, но он все равно видел темноту какое-то время.

Он снова вспомнил сосуд и существ в нем, зарождающуюся жизнь из вложенной потенциальности.

Что случиться с ними потом? Он увидел их судьбу. За мгновения, быстро, как перед смертью, никогда прежде не наблюдал ничего похожего и захватывающего. Мгновение абсолютного знания.

Потом он увидел ее. Другую. Ту которую никогда бы не мог вообразить наяву.

Потом удар и темнота. Ему хотелось вернуться и увидеть финал, но невидимая и мощная рука рванула его из пространства видения в пустоту, мрак, в покой. Обратно.

Гул превратился в голос, а сила — в тепло, жар обжигавший грудь заставил ощутить себя вновь живым. Он чувствовал как рвется сердце, как кровь ударяет потом голову, а потом отливат обратно. Ему уже не вздохнуть.

Потом сила заставила его поверить, что он будет жить.

Боль в груди и биение пульса вторили той энергии, что билась рядом. У силы был источник, закручивающий энергию пространства в искрящийся вихрь, что вно отматывая время назад.

— Не умирай, Самадин.

Смешались картины. Только что его кто-то нес на руках, смертельно раненого. Голос странника требовал, чтобы он не умирал. Всего мгновение назад. И когда тело оказалось на столе и лицо короля склонилось, его сознание последовало дальше за фигурой странника, наверх, туда, где происходило главное событие. Его звали иначе... И его, и странника. А там смерть и он теперь знал об этом.

Удар силы затмил разум и отсек воспоминание. Силясь сосредоточиться, он старался запомнить хотя бы имя, но слышал другой голос.

— Дыши.

Потом его снова обволокло теплом, он оказался в чьих-то заботливых руках. И знакомое покалывание в спине, и голос знакомый. У него обычно возникало чувство радости от ее присутствия.

— Эл.

— Я! Дыши, Самадин. Не уходи. Не уходи! Тебе там нечего делать! Это не твое видение, — в голосе зазвучала воля.

Перед глазами темнота стала туманом, а потом возникло лицо смуглое от солнечного загара с темными глазами. Из тьмы этих глаз он вынырнул только что.

Тело онемело, все еще жгло в груди, странный запах, медицинский.. Воздух в доме был холодным, будто кто-то оставил открытой входную дверь.

Одной стороне тела было холодно, другой — тепло. Его щека касалась ее плеча, он почувствовал грубую шерстяную ткань. Ее одежда была грубой и тусклого цвета, древней.

— Нали, — прошептал он.

— Она придет в себя. Обморок. Ты не шевелись, Самадин. У тебя сердце едва не отказало. Я же просила не делать этого, — рука Эл заботливо остановила его попытку повернуться.

— Я видел финал, — сказал он и хотел рассказать последнюю картину.

— Знаю. Молчи пока.

Она провела рукой по его лбу и щеке, заботливо и нежно. Он понял, почему она такая.

— Я умер?

Она вздохнула.

— Почти.

— Ты возвратилась? Откуда ты взялась? — спросил Самадин. — Ты должна быть в космосе. Далеко отсюда.

— Потом. Потом, Самадин, — выдохнула она с улыбкой. — Живой.

Пауза. Шевеление сбоку. Лицо Нали изможденное и бледное склонилось к нему. Он заметила, как Эл виновато смотрит на нее.

— Самадин. Нужен врач, — сказала Нади Бхудт, старясь подняться на ноги.

— Моя капсула еще в доме на склоне? Скажите мне, где взять что-нибудь теплое, чем его накрыть, снаружи сильный ветер, — обратилась к ней Эл. — И вам что-то согревающее и успокоительное. Я отвезу вас в домик на склоне. Это лучше, чем вызывать сюда медицинскую службу. Капсула все сделает.

Нали без протеста или возмущения пошла за Эл, которая самостоятельно шарила по дому в поисках покрывал. Нали вернулась к Самадину, тот покорно лежал на полу в той же позе, в какой оставила его Эл.

— Ты успела нарисовать? — спросил он.

— Я потеряла сознание, — ответила она. — Мне показалось, она знает.

Вид у Нали был отстраненный и потерянный. Она взяла прохладную руку мужа и сжала.

Эл вернулась с покрывалом и без особенных усилий, ловко устроила Самадина на платформе.

Нали потерянным взглядом осмотрела с крыльца разруху перед своим домом. Катер стоял грузовым створом прямо к ступеням. Она посмотрела на Эл с обычной уже тревогой и опасением.

— Можно так сесть? — спросила она.

— Вообще-то нельзя. На обычном катере нельзя, — пояснила Эл подталкивая платформу точно к створу, стараясь делать все быстро, но плавно.

Эл склонилась к Самадину, он смиренно лежал на платформе закутанный в шерстяной плед.

— Поклянись, что больше не полезешь в мое прошлое. Никогда. Не нужно, — строго сказала она.

Он прищурил глаза.

— Я видел финал. Их двое, Эл. Их там было двое. Ты понимаешь меня?

— Забудь, — твердо сказала Эл.

— Почему ты так одета?

Эл хотела бы отшутиться, да не могла. Наконец, волна чувств от случившегося накрыла ее. Она смотрела на Самадина, и готова была кричать. Но опасалась, что крик вырвет ее из этой реальности, и все окажется иллюзией. Она не ответила на его вопрос, задержала дыхание и толкнула платформу внутрь катера.

Нали села на сидение пассажира. Эл с помощью какого-то приспособления развернула катер, управляя им как игрушкой.

Когда Самадин был транспортирован и закрыт в медицинской капсуле, Эл подошла к Нали и склонилась.

— Извините, Нали. Это я виновата. Не сообразила, что он туда пойдет опять. Он будет жить, — сказала она. — Не давайте ему спать примерно сутки.

— Я знаю, как пользоваться этим аппаратом, не забыла с тех времен, как ты в нем лежала.

— Вот и хорошо. — Эл закивала. — Вы можете вызвать Ольгу, врача из моей команды. Но я убеждена, что эта мера не потребуется. У него крепкое здоровье.

— В чем же тогда причина? — Нали посмотрела на Эл как на виновницу.

— Да, — подтвердила Эл. — Самадин встретился с силами, которые выше его возможностей. Я больше никогда не буду его просить мне помогать, обещаю, Нали. Отныне — только дружеские отношения.

Она вышла из домика, села на ступеньках и осмотрела долину. Чувство, что она сейчас опять очнется, посетило ее снова. Эл позволила себе замерзнуть до стука зубов. Ветер был пронизывающий, а ее одежда не для этого климата.

Меньше всего ей сейчас хотелось что-либо кому-либо объяснять, но визит в Службу Времени окончательно сможет прояснить ситуацию. Она поднялась и побрела к катеру. Где-то на такой случай должен быть запасной комбинезон.

* * *

Дмитрий с мрачным видом осматривал квартиру. Ходил из угла в угол. Но мрачным его сделали не воспоминания. С Эл было что-то неладно.

— Может все же со мной? — спросила она.

Она повернулся к ней, посмотрел внимательно.

— Нет. Я останусь дома, — сказал он.

Он сел на пуфик в прихожей. Эл не спешила уходить.

— Все изменилось, — он осмотрел стены, ряды книг на стеллаже справа от него. — Это хорошо. Я привыкну.

А когда она подошла все равно уткнулся головой ей в живот. Трудно.

— Эл. Что-то не так, — констатировал он и добавил. — Не здесь. С тобой.

Она молчала. Он уже хотел рыкнуть: "Не молчи". Эл отстранилась и села на пол напротив него.

— Я хочу тебе кое в чем сознаться... И не могу.

— Хм. Есть еще что-то такое, что сделает мне хуже? — скептически спросил он.

— Я кое-что сделала. Точнее не сделала. — Она умолкла. Он волевым усилием заставил себя не торопить ее с объяснениями. Он физически ощущал, как ей трудно говорить. — Египет был крайней точкой, с которой наши перемещения нельзя было высчитать. Я изменила будущее...

Это сообщение было не тем, что он ожидал услышать, поэтому, подняв одну бровь, дал понять, что готов слушать еще.

— Я хотела... Я хотела вернуть тебе Диану. Я поняла, что это возможно. Я могла... Но не сделала. Я поговорила с Хёйлером и... В общем, я спасла Самадина. Я выбрала его. Прости.

Повисло молчание. Эл не смела посмотреть на него.

Собственные чувства нахлынули, и она не могла почувствовать его.

— Поэтому ты эти пару часов сама не своя?

Она покивала в ответ и добавила:

— Прости.

Он сполз с пуфика встал на колени рядом с ней и уверенно взял за подбородок. Эл посмотрела на него. В его взгляде не было боли, злобы. Он смотрел на удивление спокойно.

— Хм. Ты полотора года делала все возможное, чтобы мне помочь. Ты. А это должен был быть я. Я должен был... И потом... Ты полагаешь, что я сейчас, в этих обстоятельствах, соглашусь притащить сюда любимую женщину, чтобы погрузить ее в тот кошмар, который нам возмоно предстоит? Я не знаю, что ты там увидела, в своем видении. Мы к нашему новому будущему не готовы. Я не готов. А..., — он запнулся, — Диана никогда бы не смогла к этому привыкнуть. Я бы себя убил, если бы потерял ее опять, черта с два кто-нибудь бы меня остановил. Забудь, командор. Не терзай себя. Самадин — это был правильный выбор. Займись своим мужем, не то от него проблем будет больше, чем от Службы Времени с Космофлотом вместе взятых.

— Я изменила будещее, Дим. Нет проблем с Космофлотом и Службой. За нами никто не придет. Я все изменила. Ты официально жив. Рассел все успел.

Он уткнулся ей в лоб своим лбом, как она иногда делала.

— Ну и хорошо, — сказал он. — За руль разрешишь?

Эл решила, что он передумал оставаться один.

— Я на электричке собиралась. Такси можем взять.

— То есть, ты считаешь, что мне рано водить машину?

Эл догадалась, что спрашивал он не о поездке к Алику.

— Почему нельзя. Если чувствуешь сам — делай.

— Нам не мешает здесь транспортом обзавестись. Тогда я завтра на всех что-нибудь куплю. Разрешаешь?

— Конечно, — она пожала плечами и улыбнулась натянуто. — Значит, твердо решил остаться тут?

— Эл. Это необходимо. Я справлюсь.

Эл, глядела ему в лицо. Все ждала, когда появится уверенность. Привыкла за ним присматривать. Она вспомнила последние слова Матон.

— С воскрешением, — произнесла она с уже настоящей улыбкой.

Он улыбнулся, в уголках глаз появились морщинки.

Он прижался губами к ее лбу, поцеловал. Эл чувствовала, что уходить рано.

— Я спросить хотел, — он сказал это и помолчал. — От нее что-нибудь осталось? Хоть что-нибудь?

Эл поняла. Она встала, зашла в меньшую комнату, он слышал, как открылся ящик, закрылся. Эл вернулась.

В руке у нее был помятый конверт и фигурка. Она разжала пальцы. Потертый оловянный солдатик, с облупившейся краской перекочевал в его руку.

Он вдохнул и стал кусать нижнюю губу. В глазах не надолго вспыхнула боль. Эл вручила ему конверт.

— Оно для меня, но пусть здесь храниться. Не решалась раньше отдать, — сказала она.

— Правильно. Рано было. Иди, Эл.

— Точно?

— Да. Кое-кому требуется твоя любовь. Отдыхай.

— Геликс тут, я на связи, если что.

— Поезжай уже.

Она проводил ее.

— Электричка, а не Геликс, — заметил он.

* * *

Эл нашла дом, зашла в калитку. Чувство такое, будто вечность прошла. Все тот же строительный мусор во дворе и доски, сложенные у забора. И еще яблоки кое-где на ветках в саду. Только солнце теперь с другой стороны, не как в то утро.

Она зашла в дом.

Алик порывисто встал из-за стола ей навстречу.

— Наконец-то.

— Привет.

Она обняла его.

— И что же ты такое сотворила, что нас не ищут, метки опять синие, патрулей не видно, и Дмитрий жив? Эл, что ты сделала?

— Я Самадина спасла, — уткнувшись ему в грудь чуть виновато сообщила она.

Он запустил пальцы ей в волосы, отстранил от себя, посмотрел пристально. Она сделала брови домиком, изобразив не свойственную для нее страдальческую гримасу.

— Вот так, значит...

— Угу.

— Ну и что теперь будет? — спросил он обескураженный известием.

— Я не знаю. Мир на месте. Все на месте. Бригара видела, его вернули команду для работы набирать. Патрик числится в отправке. Хёйлер тоже.

— А я все еще великий? — спросил он.

Она засмеялась.

Иди своим путем и соверши начатое дело. (лат. Вергилий)

В одно мгновение случается то, чего не случается за целый год. (лат.)

Гоплит — древнегреческий тяжеловооруженный воин, пехотинец.

Диойкет (греч. dioiketes — управитель) — административно-финансовая должность в греко-римском Египте, был вторым лицом после царя.

Храм Сераписа на юго-западе Александрии.

Гимназион, гимназия — В период античности место для тренировок юношей в физических упражнениях и занятий науками.

Доброе утро (греч.)

Лепта (греч.) — монета самого мелкого достоинства.

Охрана царской семьи.

Часть пиршества с беседами.

Перисти?ль — открытое пространство, двор, окружённый с четырёх сторон крытой колоннадой.

Северный ветер.

Дамба длинной в семь стадий (около 1300 м.), соединявшая остров Фарос с Александрией.

Древнегреческая богиня цветов.

Эдесса — древний город с северной Месопотамии, юг современной Турции.

Египетская часть Александрии, старый город.

Брухеум (Брухейон) — греческий квартал Александрии.

Более старое название метемпсихоза (перселение душ), в философии этот термин использовал Шопенгауэр.

Архитектор, руководивший строительством Александрии.

Симпосий — часть пира после основной трапезы, сопровождавшаяся жертвоприношением вином, пением, время для философских бесед и веселья.

349