— Пелию лучше быть подальше от столицы, — заметила Эл. — Если я упрошу его остаться здесь, согласишься его принять?
— Я рад ему. Мой сын теперь здесь управляет, а он сейчас с семьей в городе, возможно пирует в доме Пелия. Слава богам, что они разминулись. Но что тут лучше? В какую интригу втянет его дядя? Пошлю завтра человека, разузнать по старой памяти, что там такое происходит.
— Верно, происходит. Мне Пелий не рассказал. Да и не нужно мне. У меня другие заботы.
— Ты достаточно упряма? Мельзис своенравен. Добиться встречи будет не просто. Уговоришь Пелия остаться, я дам тебе людей в охрану и проводника. Мельзис в самом Канопе не живет, восточнее есть рыбацкая деревня, а дальше уже нужен проводник. Через болото ты одна не пройдешь.
— Я согласна.
Глава 11
Алик согласился на ритуал для того, чтобы получить возможность общаться со жрицей. Она усадила его тут же перед статуей, на пол. Ушла и возвратилась с чашей и какими-то предметами.
Запах благовоний и мерное пение неожиданно быстро погрузили его в состояние полудремы.
Она что-то спросила, а он не понял смысла.
— Что важнее: жизнь или любовь? — распознал он вопрос.
Он никогда им не задавался. Ответ вырвался сам.
— Я не выбирал.
Он вынырнул из дремоты и поднял глаза наверх. С этой точки статуя показалась уродливой, он видел трещины, обшарпанную краску, угловатые формы.
В голове крутился вопрос. Он стал дышать, чтобы вернуть уму ясность.
— Не сопротивляйся, — услышал он голос за спиной. — Отпусти свой разум.
Голос был не строгий, как прежде, а убаюкивающий.
Он вспомнил голос Эл. Она обычно говорила негромко, спокойно, веско. Вспомнил, как кричал на нее ночью, и как она возражала. Тогда он не пытался оценить ее манеру говорить. Ей, кажется, было скучно спорить с ним. Он хотел задуматься над этим, но другой голос отвлек его.
— Что важнее: справедливость или любовь?
Вопрос показался ему странным, неоднозначным. Ответа у него не было, он отрицательно замотал головой, мягкие руки прикоснулись к висками, заставили его остановиться.
Потом было долгое молчание. Потом жрица пела, останавливалась, опять пела. А он погрузился в безвременье.
За это время он успел проделать путь от совершенно ясного сознания, в котором не было места никаким вопросам до погружения в какую-то муть из образов. Он сконцентрировался на запахе, чтобы заставить себя вернуться в реальность. Запах был приятным, смолянистым, не сладким.
Вспомнил, как Эл потеряла сознание на церемонии, а затем мысленно вернулся к ночному разговору. Ей было скучно. Потому что... она знает. Она видела их будущее.
Потом цепь размышлений привела его к очевидному. Он догадался почему ревнует ее к Дмитрию. Всегда ревновал, а последнее время особенно остро. Он уговаривал себя, напоминал себе, что сам отправил Эл спасать Дмитрия от безумия. Остался один. Его ревность имела другую окраску. Он ревновал к тому взаимопроникновению между ними, которое длилось годы. Всегда. Эти двое обоюдно согласились на эти связи и никогда не разрывали их, включая мгновение, когда хотели убить друг друга. Он вспомнил те из рисунков Нали Бхудт, которые касались этой связи. В былые времена ему было бы трудно поверить в такую глубину, но сейчас он сам находился на тысячелетия от того времени, в котором обитал. Какие законы действуют теперь?
— Что ценнее любви? — вдруг спросила жрица.
— Любовь цены не имеет, а без нее ничто не имеет ценности, — ответил он.
И жрица вдруг рассмеялась.
— Ты сумасшедший, иноземец.
Он тоже улыбнулся.
— Я не сумасшедший. Я запутался.
— Так что для тебя любовь? — спросила она. — Без нее твоя жизнь теряет смысл?
— Это правда.
— Ты веришь своей женщине?
— Да.
— Она любит тебя так же сильно, как ты любишь ее?
Он замер, вдохнул аромат благовоний.
— Я не знаю.
Он действительно не знал. Несколько недель в Вене были ярким красивым пятном на темном фоне последнего времени. Лучшее, что он помнил о ней, о них. Они снова оказались порознь, это его терзало. Ему не мешали ни война, ни плен, ни обиды. Возникли иные незримые препятствия его жажде проявлять любовь к ней, видеть ее. Он желал тесной связи, подтверждений ее любви, того что хочет обычный человек. В итоге, она заявила, что он таковым не является. Он хотел забыть, что Эл может обладать силой, мощь которой он не знает, ему страшно заглядывать за эту грань их отношений. Он просто желал, чтобы Эл вернулась к нему снова, прежней.
Жрица протянула руку, в ней была статуэтка. Это была маленькая фигурка, которая держала в руках чашу.
— Она похожа на нее? — спросила жрица.
Воображение тут же подсказало ему старую картинку из воспоминаний: Алмейр и храмовая статуя с лицом Эл. Образ у фигурки был такой схематичный, что домыслить можно было что угодно.
Жрица взяла его руку и вложила в нее фигурку.
— Смотри на нее, — прошептала она. — Они похожи?
— Очень.
— Что для нее важнее: любовь или жизнь?
— Она их не разделяет.
— Что для нее важнее: справедливость или любовь?
— Справедливость.
— Что для нее ценнее любви?
— Ее мир.
— Она любит тебя так же сильно, как ты любишь ее?
— Нет.
— Для тебя сама жизнь и твоя любовь сосредоточена в одной женщине. — Жрица сжала его кисть с фигуркой. — А она, кроме тебя способна любить еще что-то. Ее любовь сильнее твоей.
Ее шепот унес его сознание куда-то в неизвестность. Алику показалось, что он где-то в мирах, в храме Алмейра. Он часто вспоминал этот город последнее время, начал вспоминать еще до того, как Эл объявила о намерении вернуться. Ему почудилось, будто он проскользнул в двери без нее и остался один. Один в мирах. В храме Алмейра. Но вместо колонны в центре, вместо статуи, он увидел владыку. Ему казалось, что уже не вспомнит этот облик. Он не мог так хорошо помнить его, картины Нали Бхудт предавали только общее сходство, это образ показался детальным, реальным, словно впечатался в сознание. Память унесла его в те времена, когда он яростно желал увести Эл с собой, прочь из миров, чувство вины толкануло его на безумный поступок, с какой стороны не осмотри. Он принял коварное и довольно бесчестное предложение Кикхи — тайно заменить его на состязаниях. В итоге он совсем ненадолго встал лицом к лицу с фигурой владыки за минуту до приговора. Почему же он так хорошо его запомнил?
В мирах он впервые согласился с тем, что он и Эл обладают общими аномалиями, но она воспользовалась преимуществами своей природы, а он их спрятал, утаил и не стал афишировать.
Он хотел попробовать сделать то, что сделала она, особенно после Хеума, когда точно понимал, что его сила — это не проклятье, это возможность. Искать пропавшую Эл было единственным намерением. Когда раздоры вызванные войной остались позади, он ощутил невыносимую тоску по ней.
В тот день, когда она ушла за Лороланом, принес ему облегчение, но это был единственный день, который он провел с легким и пустым сердцем. Наблюдая отчаяние друзей, он ощущал себя очерствевшим. Их терзало горе от очередной утраты, а он понял, что так устал страдать, что не желает больше этой боли и бессилия. Ему был нужен покой, он хотел оставить Эл в прошлом.
Они еще какое-то время занимались бывшими пленными. Обучив несколько экипажей один за другим его друзья ринулись прочь от войны. Какое-то время он работал без них.
Потом опять появился Дмитрий, он сказал, что намерен ее найти, за время короткой беседы имени Эл не называл. Он просто ставил Алика в известность и просил не искать его, если Алик собирается когда-нибудь вернуться в двадцатый век. Дмитрий без Эл не собирался туда возвращаться. Алик понял в те минуты ясно и отчетливо, что со своим упрямством и темпераментом Дмитрий точно погибнет. Вспомнил Алик и Амадея, который ценил Дмитрия, доверял ему больше чем кому-то из них. Им он доверил работу, а Дмитрию — свою жизнь и свою смерть. В который раз он задумался, в каких жутких событиях они участвовали. Он осторожно намекнул другу, что мог бы помочь. Намеков не требовалось, он тут же догадался, что у Дмитрия было именно это намерение.
Искать человека в космосе сложнее, чем иголку в стоге сена. Имея опыт в поисках, он сообразил, что невидимая сила наводит их на нужный след. Что это было? Известное везение, чутье Дмитрия или некто, о существовании которого они не подозревали? Кстати возник капитан, заменивший Торна, и тут же нашлась запись, где Эл просили уйти на сторону пиратов. Клубок размотался быстрее, чем они ожидали.
Кикха возник именно в тот момент, когда они стали всерьез подозревать, что Эл ушла не с помощью переброски, в ее исчезновении было что-то мистическое. Дмитрий нарек неожиданного виновника исчезновения Эл ангелом смерти. Их настроения были тогда очень мрачными.
Затея Кикхи была единственным шансом снова увидеть ее. Дмитрий заупрямился, собираясь торговаться с неожиданным союзником, Алик был сговорчивее. Дмитрию было достаточно знания того, что она жива и небольшого подтверждения. Алик при возможности увидеть ее снова потерял голову, или способность мыслить здраво, как сказал бы Рассел Курк.
Он оказался с ней рядом и мог тайком наблюдать ее в новом качестве. И опять чувства вспыхнули остро и болезненно. Через какое-то время он убедился, что с таким подходом и образом мыслей новая Эл победит в состязаниях. Кикха подогрел его азарт замечанием, что Лоролан сделает ее своей. Алик не мог предполагать, что владыка знает о подмене и финал истории окажется неожиданным. Он не ожидал, что Эл повернет назад, а его совсем немного отделяет от плахи.
Когда Тиамит увел его из миров, Алик стал понимать, что они с Кикхой натворили.
Когда они снова встретились с Дмитрием, его друг не стал по обыкновению орать на него.
Дмитрий сказал то, что вытащило Алика с грани отчаяния:
— Мы знаем теперь, что она жива. Мы знаем, где она. Это то, с чем мы еще не сталкивались. Надо пересидеть и подумать. А дальше: или мы ее добудем, или она сама выберется. И сердце мне подсказывает, что это будет второе. Нейбо ее не сожрал, и этот подавится. Надо выждать.
Тиамит был более категоричен, он напрямую заявил, что именно Алик повинен в том, что Эл застряла в мирах. Маг был единодушен с Дмитрием по поводу того, что Эл должна вернуться сама. Только у Тиамита были свои причины так считать.
Оба говорили уверенно, будто впереди у них целая вечность, а он подумал, что никогда больше ее не увидит.
Дмитрий и Тиамит оказались правы. Она вернулась. Ее заверения о том, что она больше не вернется назад, звучали с полной убежденностью. Он поверил, что они больше не возвратятся к прошлому. Оно было наполнено мрачными событиями и только безрассудный человек захотел бы добровольно столкнуться снова с прежними трудностями. Он не думал, что Эл такова. Сотрудничество в службе времени было весьма выгодно и всем давало возможность проявиться. Команда собралась снова. Эл стала его женой. Они, казалось, выбрались из череды неурядиц до случая в Вене.
Он старался жить в тесном контакте с реальностью, единственный подтвердил свой статус в Космофлоте, остался капитаном, имел точную должность в Службе Времени и меньше всех бывал на острове. Что до остальных, то возвращение Эл вселило в них прежний дух приключений.
Ему в лицо брызнуло что-то прохладное. Он очнулся. Глаза жрицы снова были напротив и строго смотрели на него. В руке у нее была чаша, она брызнула ему в лицо водой еще раз, он слышал как она что-то говорит ему, смысл понял не сразу.
Она поняла, что он очнулся и произнесла:
— Отдай мне фигурку, чужеземец. Ты такой сильный, что я не могу разжать твои пальцы. Ты будто окаменел.
Он с задержкой понял ее речь. Пальцы побелели и затекли.
— Я давно так сижу? — догадался он.
— Уже вечер. Ты очень упрямый, помимо того, что необычайно сильный. Тебе нужно отвлечь свой ум от той женщины. Тебе постепенно станет легче.
Он пережил погружение в себя, наверное поэтому его ум работал с невероятной быстротой.
Он отдал статуэтку жрице, встал и посмотрел на нее сверху вниз. Помимо обычной строгости во взгляде был еще интерес. Он изобразил вопросительное выражение на лице. Она подняла брови.
— Как ты узнала, что спрашивать? — задал он вопрос, чтобы не потерялся этот контакт.
— Вы, смертные, страдаете от одних и тех же душевных болезней: зависть, злоба, чрезмерная привязанность, страсть. Это есть в каждом, кто сюда приходил. Ты не исключение.
— Ты обратила внимание на меня. Ты все это увидела во мне?
— Я вижу в людях свет и зло, благо и разрушение, — она заговорила тем же голосом, каким пела ему. — В простых смертных они не так сильны, и потому их заботы мелочны. Ты особенный. Света и тьмы в тебе поровну и много, потому борьба так терзает тебя. На этих весах твоя душа будет колебаться бесконечно, пока ты не найдешь опору надежнее той, которую имеешь теперь.
— И что мне делать?
— Обратись к небесам, может быть твои боги помогут тебе. Я не могла тебя пробудить от забытья, я не могла видеть то, что видел ты, но твоя рука слишком яростно сжимала фигурку.
— Извини, я мог ее сломать.
— Если бы сломал, то убил бы женщину, которую любишь, но разум удержал тебя.
Алик вздрогнул от ее слов.
— Наши сокровенные мысли — это наши самые сильные намерения, а сильные намерения — это наши действия, — она добавила, заметив его замешательство. — Не сломал же.
Возможно она до этого момента уже улыбалась ему, сейчас ее улыбка озарила строгое лицо и изменила его.
— Иди чужеземец, ты провел здесь много времени. Тебе пора вернуться назад.
— Подожди, ответь мне, ты знаешь, почему статуя вашего бога стоит на холме? Разве это допустимо?
Она стала снова серьезной.
— Этот бог напоминает о том, что смерть всегда рядом, — сказала она, повернулась и пошла прочь.
Алик осмотрелся. Вокруг никого не было, темно, огни едва освещали пространство храма.
Глава 12
Время было за полдень следующего дня, когда он вернулся на территорию их убежища. Он вошел через вход со двора, который когда-то был приспосблен для нужд лекаря. Игорь предупреждал, что соорудит нехитрый секретный рычаг, Алик без затруднений нашел его. Он обратил внимание, что по территории носятся странные запахи, весьма специфические.
Работал фонтанчик, струйка воды размером с мизинец лениво била, не создавая никакого шума. Фонтан был вычищен, вода в чаше стала прозрачной.
Во дворике, где удобно было заниматься хозяйством, находились перепачканные Ника и Игорь.
— Александр? Ты где был? — Игорь приветливо улыбнулся, спросил без беспокойства.
— Вы меня не искали? — он изобразил фальшивое удивление. — Где Эл, у меня для нее новости.
— Уехала. Ее нет в городе.
— Геликс не сообщил.
Алик нахмурился, хотел возмутиться, но потом остановил себя.
— А где? — спросил он.
— Ей зачем-то понадобился Пелий. Она вместе с ним уехала в Навкратис, — пояснил Игорь.
— А чем так пахнет? — поинтересовался Алик.
