Всё это звучит гордо.
Банкет плавно перерос в... оргию, наверно? В карты на этот раз не играли. Просто любили друг друга, как могли и как хотели... теперь уже — как хотели!
Немного удручала необходимость использования презервативов, девушки тоже от этого страдали, но — надо! Потому что сдерживаться, когда внутри, я ещё не научился, как следует...
И если в прошлый раз я считал, что меня заездили... был не прав. Вот теперь — точно! Но мужественно старался во благо прекрасных дам — до последней капли! И 'язык — довольно длинный, и пальцев... много' — всё пошло в ход. А в перерывах, пока я отдыхал, девочки любили друг друга, а это — такое зрелище, что и мёртвого поднимет!
А когда одна девочка была занята мною — другая наблюдала...
От рассвета до заката, у Аллы дома — благо, никто нас не побеспокоил.
— Мы сделали, что могли! — выдохнули все чуть ли не хором, когда уже валялись вовсе без сил.
Спали в ту ночь, как убитые; жаль, что в разных постелях.
После незабываемого дня на моей коже остались (не навсегда) недвусмысленные отметины. Уверен, что девчонки оставили их отнюдь не в порыве африканской страсти, а вполне расчетливо. Рита слегка поцарапала спину, Алла организовала неплохой засос... скорее — укус между шеей и ключицей. Я подружек, конечно, ни словом не укорил — им это понравилось, и прошёл, заодно, очередной тест на не болтливость. Попросту — не стал хвастать 'медалями' перед одноклассниками. Даже от похода на пляж воздержался — сказал, что вода холодная ещё.
Правда, едва не продемонстрировал следы свидания родной маме — выперся спросонок в трусах на кухню, но в последний момент сообразил, и свернул в туалет, где и отсиделся до ухода родительницы на работу.
До этого Алла, как и обещала, доложила маме об успехах в личной жизни. Даже до Риты ещё. Ну, то есть, она бы и промолчала, но узрела мама вечерком её физиономию — одновременно хитрую, восторженную и смущённую.
— Доча! — позвала Лариса Ивановна, — иди ко мне!
Алла, что удивительно, мгновенно оказалась на диване: рядом уселась, обняла и лицом к груди прижалась. Женщина слегка удивилась, обняла в ответ, макушку поцеловала.
— Хочешь поговорить?
Алла быстро закивала головой.
— О чём? — до Ларисы Ивановны вдруг дошло, — что, да-а?
Девушка снова кивнула.
— И как? — осторожно спросила мать. Ну, чтобы знать, как разговор строить: утешать или поздравлять.
Алла подняла лицо — радостное, к счастью! — и показала маме оттопыренный большой палец:
— Во!
Ну, слава богу! Лариса Ивановна знала женщин, которые это 'во!' ни разу в жизни не произносили. За отсутствием такового опыта. Живут себе...
Тут возможны варианты: некоторые, разуверившись в возможности испытать оргазм, рукой махнули — и даже не пытаются делать вид. Лежат себе под мужиком, глазами смотрят, трещины на потолке изучают. Без особых мыслей. Или с мыслью 'поскорей бы кончил'.
Другие чего-то изображают в койке, типа 'ах!'. И тоже не чувствуют ни черта. Тут, конечно, и от мужика многое... но и от предварительной подготовки к половой жизни тоже.
Себя вспомнила... собственно, потому и дочь ругать не стала, что не забыла свои пятнадцать. У неё тогда в прямом смысле слова крышу сдувало... секса хотелось до скрежета зубовного. Мастурбировала чуть ли не ежедневно; полчаса утренней гимнастики (сгибание и разгибание среднего пальца) — как родители на работу уйдут. Кончать научилась, да так, что приходилось подушку зубами закусывать, чтоб не орать, пугая соседей.
Как по рукам не пошла — до сих пор удивляется. На танцах прижмёт парень — ноги подгибаются, и прочие сопутствующие проявления... и кажется, что все знают: 'у неё в трусах мокро'... Одноклассница, Черных Маша, не удержалась в восьмом классе, дала одному... а дальше — 'понеслась пизда по кочкам'.
Эх, раз, да ещё раз,
да ещё много-много раз,
лучше сорок раз по разу,
чем ни разу сорок раз!*
Изблядовалась Машка. Такая до этого дела жадная оказалась... никакого удержу! Потом бухать стала с хахалями — и всё, кончилась. Лет... десять? назад схоронили...
Сама тоже... по краешку прошла. Вовка Коробко в девятом провожал с чьего-то дня рождения, обнял в кустах у дома. Целовал, целовал, потом трогать начал... и смех, и грех: он за грудь, а она руки его отталкивает. Он руки убирает покорно (но с такой ехидной усмешкой!) — а она (куда?!) их на место возвращает... Он и рад стараться, понимал же, гад, что только для порядка сопротивляется, а сама аж горит. Лапал, лапал — и грудь, и попу... потом ка-а-ак засунет руку под юбку, и в трусы сразу... ловко так...
Жёсткая ладонь, крупная, мужская, горячая... ухватил плотно... тут она ему и кончила в ладошку! Повисла на руке, а сама, когда отдышалась, ремень теребила (смелая такая!) — расстегнуть, отдариться...
Тут окно на кухне отворилось, и мама в ночь прокричала:
— Ларка, домой!
Пришлось всё бросить, поцеловать распалённого парня, шепнуть: 'прости!' — и бежать домой. Мать на её лице много чего прочитала: прямо у дверей хлестанула полотенцем по жопе!
— За что?! — возопила она тогда.
— Авансом! — объяснила мама, — чтоб хвостом не крутила!
Ох, ещё неделя-другая, и она тому Вовке дала бы!.. Всё к тому шло.
Ан — нет... не случилось. Он с дружками кассу подломил в управлении Керамзавода. Деньжищ там было! Ну, это — как считать... Если на троих за час 'работы' — так, вроде, и неплохо; а если поделить на суммарный срок... хорошо, хоть сторож выжил, а то бы вообще — к стенке.
В следующий раз увиделись, когда он отсидел уже. Она с дочкой шла — молодая разведёнка, врач состоявшийся, и он навстречу — седой, без зубов... первая ходка, и сразу на строгий режим... узнал, но не подошёл, не кивнул даже, чтоб ребёнка не напугать.
Потом было... много чего было, но честь девичья как-то сбереглась, аж до Алкиного папаши, не к ночи помянут будет... ночью, кстати, он часто вспоминается, особенно, когда мужика давно не было...
Всё в юности какие-то ухажёры попадались несмелые. Скажешь им: 'не нужно!' — они и отстанут. Нет бы, настоять на своём... объяснить, что очень даже нужно — и в койку. Но — нет!
...дымный лик Плисецкой,
улыбка от Софи Лорен...
— это Игорь, в институте уже, про неё сочинил. Что в начале, забыла за давностью лет, и листок тетрадный затерялся. Женат Игорь, давно и (вроде) счастливо, но когда встречались недавно группой, смотрел грустно. Ну, да, жизнь до половины прожита, и прожита она порознь...
Ох, что-то не туда занесло в воспоминаниях! Тут дочка, засранка, женщиной заделалась! Надо додопросить.
— Страшно было?
Аллочка изумлённо посмотрела на мать:
— Почему 'страшно'? Это же Толя... мы же... — и застеснялась.
— Давно и близко знакомы? — со смешком подсказала мама.
— Да! Играли... ох! нет, стыдно рассказывать...
— Такие игры, что и доктору не?..
— Маме — не! — и Алла снова спрятала лицо на груди у матери.
Лариса Ивановна поразмыслила, что это за игры такие, о которых стыдно...
— Не в попу, надеюсь?
Чревато, знаете ли, многочисленными осложнениями в дальнейшем. Была у них в больнице одна пациентка... студентка из очень южной республики. Замуж у них нужно непременно девицей выходить, иначе... и убить могут, и родственникам позор, и кровная вражда случиться может. А девушке — восемнадцать, да плюс раннее созревание... в общем, с девственностью у неё — полный порядок, а со сфинктером прямой кишки — наоборот...
— Нет! — возмутилась дочь, — ты что?
Потом хихикнула и повторила давнишнюю Риткину пантомиму. И снова спряталась.
— О-о-о! — протянула Лариса Ивановна, — уговорил?
Алла отрицательно покрутила головой:
— Сама захотела. Он же сначала... — и замолчала, не зная, как сказать.
Лариса Ивановна почувствовала, что краснеет. С мужем они в такие игры не играли. Муж (объелся груш) был мастером классического коитуса. Незатейливо, но мощно и долго... недоёба не случалось ни разу! Пере-, да, те были. Как вдует, бывало... ходишь потом враскоряку. Как человек он, конечно — говно, но как мужчина... ёбарь — до сих пор снится иногда...
А в рот... даже не просил никогда. В их комсомольско-партийно-профсоюзном мире миньет исключительно от безответных комсомолок, подчинённых секретуток и хорошо оплачиваемых проституток требовать можно. А жёнам похабель предлагать не положено. Жёны иногда... часто! таких отцов дочери... самому сосать придётся. А уж чтобы супругу языком порадовать... это вовсе не по-мужски! Западло-с.
После мужа ещё любовники были... разные. Хуже, лучше, умелые попадались, и почти бессильные, но с оральным сексом как-то не задалось. А с Олегом, на старости лет, вдруг... когда он в самый первый их раз там поцеловать захотел, испугалась даже! Убедил, что (ха-ха!) это не страшно, хорошо языком завёл — со знанием дела, и лёг сверху. Объяснил потом, что боялся облажаться от восторга первого обладания. Давно хотел её, да всё отказа опасался. И тут — дала... вечный мужской кошмар: спустить от первого же прикосновения — позорище. Вот, чтобы этого не случилось, и старался. И недаром старался! Вместе кончили, как будто всю жизнь тренировались. Ей понравилось, поняла, что ему это тоже по душе, так дальше и продолжали. Потом — месячные, а ему надо... в общем, поняла, что в рот — это не страшно, и не трудно — а мужику приятно. Можно иногда.
А у дочки, получается, собственная история... начала с того, чем мама заканчивает...
Алла, между тем, полыхающие мамины щёки рассмотрела, и про причину сообразила:
— Что, Олег?..
Лариса Ивановна кивнула. Ох, трудно с малолетней дочерью о таком... но — будем разговаривать как женщины. Взрослая и начинающая!
— Молодец! Ма, женитесь вы, наконец, сколько можно? Я — большая уже.
— Вижу. Мартышка ты, — поцеловала дочку.
— В общем, мы друг к другу привыкли... совсем. Всё уже было, кроме этого. Ну, и... чего бояться?
Женщина кивнула, и подумала, что ей тоже в первый раз было совсем не страшно, но по другой причине. Говорят же 'сто грамм для храбрости'! А у них тогда, в совхозе, портвейна 'Кавказ' было — хоть залейся. Дрянь, конечно, редкостная, но не самое говно. Знатоки говорят, что напитками номер '72', '777' и жидкостью "Агдам" можно канализационные засоры промывать.
Так что, после трёхсот грамм, была она в стогу храбрая, как Терешкова. И полетала неплохо, с лёгкой... пусть будет 'руки'... будущего супруга. Портвейн, к тому же, и как лёгкая анестезия сработал. От дочки в последнее время вином не пахло...
— Больно?
— Не-а. Чуть-чуть.
Тоже хорошо. Тут, опять таки, возможны варианты. Был один случай — вообще из ряда вон.
Там семейка... не семейка даже, община скорее. Не старообрядцы, не пятидесятники — просто с хорошей придурью. Христиане с подвывертом. И у Советской власти, вроде, претензий особых к ним нет... живут себе, как отдельным хутором, только в городе... детей в школу отпускают, но очень неохотно. И женятся только на своих. И половое воспитание соответствующее.
Свадьба у них была. Жених с невестой — троюродные.
Парню объяснили вкратце, что куда вставлять, девушке тоже — в общих чертах. Ну, первая ночь: трясущийся от возбуждения ни разу не целованный жених и трясущаяся от страха невеста. Легла, как учили, ноги раздвинула, рубашку приподняла до пояса. Он и вставил — без подготовки!
И попал... если бы 'туда' на сухую, или совсем уже 'не туда' — полбеды. Больно, но не смертельно. А он 'ни туда, ни сюда'... Она орёт — ну, правильно, так и должно быть. А он — знай себе, суёт. Сдуру, как говорится, можно и хер сломать... лучше сломал бы, так ведь нет — порвал девчонке промежность, орясина дурная. Кровь... опять же 'так и должно быть'. Кончил — и отвалился, а под супругой лужа хлюпает, и орать она уже не может...
Пока родственники сообразили, что что-то пошло не так, пока сами пытались кровь унять, пока нашёлся кто-то вменяемый и 'Скорую' вызвал... едва-едва спасли молодую. Переливание крови делать пришлось, зашивать, слизистые — в хлам. Три месяца восстанавливалась! Чудное начало семейной жизни! Мужа своего недоделанного возненавидела.
Хорошо, что у дочки и с этим нормально. 'Чуть-чуть' — не считается.
— Мы уже повторили. Не один раз, всё в порядке, — 'успокоила' Алла.
А потом взяла и брякнула, забывшись:
— И у Ритки всё классно... — тут же поняла, что проговорилась, и шлёпнула себя пальцами по губам, — ой!
— Как я сразу не сообразила! Ритка тоже с Толей?
— Ага. Она — раньше...
— Ну, девки, вы даёте...
Алла хихикнула, поцеловала маму и пообещала:
— И будем давать! — за что немедленно получила по попе.
В общем, мама с дочкой ещё многое обсудили... по итогам обсуждения (с многочисленными умолчаниями) у Ларисы Ивановны сложилось примерное представление о половой жизни нашей развесёлой компании единомышленников и взаимно помощников. Примерное, но во многом и ошибочное.
Так, женщина хотела, но не решилась спросить у Аллы, как обстоят дела с подружкой... предполагала, да, но знать точно... хотела — и боялась! У самой таких поползновений не случалось, ни сейчас, ни в юности, ни в детстве! Лариса Ивановна женщиной была образцово-гетеросексуальной: к девочкам не тянуло её ни-ког-да! Ни в мыслях, ни во сне, ни наяву. Потому и присутствовало лёгкое недоумение: в дочке-то это откуда?
А с другой стороны — не конец света! Это к мужикам государство строго относится, а на женщин смотрит сквозь пальцы. Пусть им...
И второй вопрос не задала, хоть язык чесался. Решила, что втроём мы — вряд ли. Нет, ну вряд ли!.. А если — да? Чёрт... девятый класс всего... дальше что? А может, наоборот, перебесятся и успокоятся?
Риткины родители узнают — что будет... Олегу ещё рассказать... как-то...
С тем и уснула.
Часть 17 (ЭКЗАМЕНЫ ВО ВЗРОСЛУЮ ЖИЗНЬ)
— Мы с тобой Толю раскормили! — заявила Рита.
— В смысле? — удивилась Алла, — по-моему, одни рёбра... и мышцы.
— И пещеристые тела. Я их имею в виду.
Алла удивлённо подняла брови.
— В рот не помещается, — пояснила Рита, — в последнее время.
— Хм... — задумалась подружка, — а у меня — без проблем...
Некоторое время девушки спорили на тему, имеет ли отношение к данной ситуации поговорка 'всё полезно, что в рот пролезло', и решили, что имеет. Нешто предки не люди?
Потом Алла метнулась к письменному столу, добыла линейку, и стала измерять рты — свой и подружкин.
— Перестань лыбиться до ушей! Сделай умное лицо!
— 'Умное'? Ты мне льстишь. Как результат?
— Два сантиметра разницы.
— Ну, у тебя и ротик! Вся в маму!
Посвящённый маме стих (довольно корявый, надо сказать) Алла после того разговора обнаружила: аккуратно сложенный тетрадный листок был спрятан за групповой фотографией в старом фотоальбоме. Рита крутила подружку у окна так и эдак, закрывала ладонью то подбородок, то лоб, сравнивая с фото в заранее припасённых журналах, и признала, наконец, что есть сходство!
— Нюня — как у Софи, всё, что выше — как у Майи. Только моложе.
