Осень бедствий

— Произошло. Два трупа нашли.

— Два трупа? Местные?

Изображать ужас Анна не стала. Ни к чему.

— Нет. Наркоманы...

— Тогда точно — друзья Михаила. Устроил наркопритон на дому.

— Разберемся, — кивнул мужчина. — А больше у вас тут никто не торгует? Не употребляет?

Анна подумала.

— Я мало кого знаю. Мне некогда общаться с людьми, у меня своих проблем хватает. Михаил. Кажется, через две улицы, на Савринской, живет некий Евгений. Вот, он тоже приторговывает. Так говорят. Лично я стараюсь держаться от всего этого подальше. У меня ребенок в больнице. И надо бы к нему заехать.

Олег Андреевич покивал.

— А вы где работаете?

— Я работала в тире, в развлекательном центре. Но буду увольняться, — честно высказалась Анна. — Тяжело.

— В тире?

— Выдавала ружья. На это не надо таланта или способностей, — пожала плечами Анна.

— Но с оружием надо уметь обращаться.

— Я выросла в лесу. Мой отец лесник. С оружием я обращаться умею, — соврала Анна. Ладно, не соврала, просто рассказала биографию Яны. Но... искренне надеялась, что ей не придется брать оружие в руки. Она даже на охоты не ездила — неприятно.

— С огнестрельным — или с холодным тоже?

Сильно забилось сердце.

— С холодным тоже, но меньше. Как любая женщина — порезать мясо, почистить овощи.

— А-а... но вы ошибаетесь. Это не каждая женщина умеет.

Анна пожала плечами еще раз.

Она — умела.

Готовить принцесс тоже обучали. Надо ведь не просто командовать, надо знать, что именно делают слуги. Так что Анна много чего умела. До Василия, их повара, ей было далеко, но дайте возможность — и она в грязь лицом не ударит.

Василий...

Еще одна жертва бессмысленной войны.

Верный слуга, почти друг, почти член семьи, который отказался покинуть своего императора, и до последнего был рядом. Чтобы вот так все закончилось...

Видимо, Анна помрачнела, потому что Олег тронул ее за локоть.

— Все в порядке?

— Простите. Минутная рассеянность. О чем вы еще хотели меня спросить?

— Больше ни о чем. Скажите, вам не страшно идти домой? По темным переулкам?

— Страшно. Поэтому я и меняю работу, — призналась Анна. — Это на первое время, пока выбора не было, а сейчас я хочу подумать о чем-то более спокойном. У меня сын, ему нужна мать.

— Да, я в курсе. Как дела у вашего малыша?

— Операцию провели, теперь выздоравливаем.

Анна спокойно отвечала на вопросы, стараясь не раздражаться. У человека работа.

Такая работа.

Помогало плохо, все же она действительно — убийца. Выручало воспитание. Спокойствие, хорошие манеры и приличествующая сдержанность.

Принцесса не может вести себя, как крестьянка!

Неизвестно, что подумал Олег, но больше вопросов не последовало.

— Что ж. Тогда я прощаюсь...

— Прощайте.

Общаться Анне не хотелось.

С Олегом Андреевичем.

А вот другое...

И руки сами достали из кармана телефон, чтобы набрать заветный номер. И услышать самое чудесное на свете слово. Самое заветное и невероятное слово.

— Мама!

Русина, Зараево.

Жом Тигр смотрел на пепелище.

И как же гадко было на душе... как же темно и тоскливо.

Тела лежали в ряд.

Кого-то опознали, кого-то не опознали... сколько должно быть в доме?

Императорская семья, штук пять слуг... может, кого и не было, где ж теперь узнать?

Сколько было людей у брата?

Давали двенадцать. Вроде бы число трупов совпадало.

Не хватало двоих.

Но — кого?

Пожар-то разошелся не на шутку. И бушевал малым не сутки... а обгорелые трупы — зрелище... своеобразное. Сильно обгоревшие.

И определить, чей именно труп обгорел, было просто нереально.

Вроде как Петера?

Или нет?

Или...

Полицию освобожденцы сами разогнали, вместе с экспертами. А отряды защиты населения, которые они формировали....

Понятно, можно крестьянину показать труп. А он определит — чей?

Квалифицированный специалист мог бы зафиксировать общие параметры: рост, вес при жизни, следы переломов костей, пулевые отверстия в костях (если есть). А там уж и сличать, и проводить параллели... но где ж его возьмешь?

Так что двоих человек не хватает, а кто это может быть? Да хоть бы и сам Петер с супругой! Запросто!

И кто стал наследником? Мог здесь быть кто-то еще?

Самое ужасное, что — мог. Более того — был. Но кто?

Как?

Не сама же императорская дочка перестреляла его людей? Справилась с его братом, который на медведя ходил, один на один волка брал... у которого рука бы не дрогнула.

Но его — нет.

А два человека ушли... явно с кем-то!

А машина?

Тоже не просто так! Тигр пытался себе представить кого-то из императорских дочек за рулем — и разум отказывался повиноваться.

Не бывает так!

Нелогично!

Значит — что?

Значит, кто-то решил выручить императора. Или, что вернее — его дочерей. Ну к чему какому-нибудь честолюбивому тору живой Петер? Все равно с него никакой пользы, вред один! За что Петер не брался, все шло прахом.

А вот его дочери — материал благодатный и благодарный.

Спаситель в сверкающих доспехах, юная прекрасная дева, вырванная из зубов злобного дракона... тигра... слезы, сопли, розы, мимозы...

Вполне вероятно.

Итак, надо искать людей, которые налетели отрядом... если бы хоть раньше спохватились!

Но — осень!

Яна-то из-под туч ушла, а вот над Зараево вчера ливануло, окончательно остужая пепелище, а заодно смывая все следы.

Жом Тигр злился, но — не было следопытов на службе революции. Пока — не было. А когда еще появятся?

Итак, что мы имеем?

Вполне возможно, что за домом, где проживал опальный император, следили. Возможно, с целью выкрасть кого-то из великих княжон.

Когда увидели, как туда направляется его брат... что бы он сделал?

Или доложил по команде, или выбрал удобный момент — и перебил всех.

Но для этого нужно... хотя бы человек пять. Хотя бы!

Пять хорошо обученных хватких человек, которые застанут его брата врасплох. Иначе он справился бы, и не из таких переделок выходил.

Допустим, когда началась пальба, когда брат отвлекся... они напали.

Перестреляли всех внизу, пошли на второй этаж...

Почему брат не вышел навстречу?

Почему не среагировал на выстрелы?

Или его оглушили?

Или он был чем-то занят?

Скорее, второе. Допустим, он верил, что его люди справятся. Или — добивал императорскую семью. Проверял, чтобы все было хорошо сделано... он был старательным, его брат.

И — не успел.

Ворвались...

Нет, тогда не сходится. Если брат проводил контроль, выживших остаться не должно было. Но зачем тогда унесли тела?

Чтобы плодить самозванок?

Тоже вариант. И любую княжну он объявит самозванкой. Но... себя-то не обманешь!

Наследник был назначен. И был жив, иначе колокол прозвенел бы еще раз. Значит, жив кто-то императорской крови. Примем, что живы два человека — и задумаемся, где они могут быть. Как вариант — две княжны. Но может быть и Петер с кем-то из княжон.

— Карту, — распорядился мужчина.

Перед ним тут же появилось запрошенное.

Тигр прикинул расстояния, подумал пару минут, ткнул пальцем.

— Что здесь?

— Поместье тора Изюмского.

Тигр сделал стойку, не хуже пойнтера.

— Изюмского? Подробности?

Подробностей ему досталось больше, чем Яне. Даже та, что тор... оп-па!

Не женат!

А значит...

Чисто теоретически, мог и умыкнуть девчонок.

— Связь с династией Вороновых?

— Вроде как есть. Какая-то он там семнадцатая родня... то ли его прабабка, то ли прапра... неизвестно. Но вроде как капля крови в его жилах есть.

Был бы жом Тигр кошкой — у него бы хвост ходуном ходил.

— Готовьтесь к штурму поместья. Мне нужен тор Изюмский.

Градоправитель едва в обморок не грохнулся.

— Жом Тигр, невозможно!

— Почему?

Ответ был прост. Войска! Силенок не хватит!

Там свое войско, хоть и небольшое, но обкатанное, пулеметы, там... страшно! Оно конечно, если прикажете — так пойдем, но жить охота! Очень!

Жом тигр задумался.

Не то, чтобы он заботился о шкуре градоправителя — пусть ее хоть на барабан натянут. Но...

Если класть людей, то и дело надо сделать!

А если и людей положишь,, и толку не будет...

— Готовьтесь к штурму. Я выезжаю в Ирольск, вернусь с подкреплением, тогда и разберемся.

Глава комитета Освобождения города Зараево закивал.

В Ирольск!

В Звенигород!

В... да хоть куда!

Лишь бы подальше от его города! И чем дальше, тем лучше... ох, принесла нелегкая!

Русина, Ирольск.

Яна шла по улице.

Оглядывалась, смотрела по сторонам во все глаза.

А чего стесняться?

Если на то пошло, ей меньше года осталось! Чего церемониться?

Кто о ней как подумает?

Да подумайте, если делать нечего! А у нее дел — до ушей!

Как она тащила Нини до Ирольска...

Долбанная машина! Долбанные дороги! Долбанные освобожденцы. Долбанные...

Вот не было у нее другого эпитета. И крыла она всех матюгами по-черному! Их бы сюда!

Одни проблемы бедным девушкам устраивают! Вот черт! И что ее дернуло Нини вытаскивать? Но ведь вытащила, и привезла с собой, и бросить права не имеет...

Сейчас девочка сидела в комнате, запертая на два замка снаружи — и на большой засов внутри. А Яна разгуливала по городу.

Все было странным.

Привычным — и одновременно новым.

Мостовая — где камни, где брус, где доски. Асфальта нет... Зато грязи — жуть!

Дома.

Дома все разные, все индивидуальные, все своеобразные, в неповторимом стиле 'разваляй-малина', как это называл отец. Когда дом стоится без согласования соседями, без единого архитектурного плана, потом администрация хоть и пытается все это привести в единый конгломерат, а все же соседство дворца с саманными домами, и чуть ли не землянки с церковью дает своеобразный эффект.

Церкви, кстати, закрыты.

Забавно, неужели и здесь освобожденцы что-то не поделили с религией? Хотя чего удивляться? У человека есть три опоры — семья, вера и закон. И если их выбить...

Все!

Перед тобой глина, лепи, что хочешь!

Человеку нечего терять, не за что бояться, ему и смерть-то не страшна! Все равно ничего нет!

Вот, считаем. Веру — гнать. Закон... закон — менять. Остается семья, с этим сложно что-то поделать. Но устроить концлагеря могут и здесь додуматься. И заложников брать, и террор устраивать.

Это что хорошее человеку подсказывать надо. А на пакости все повадливы.

Люди...

Да, люди.

Красиво одетых вообще нет. И модных тоже. Ходят солдаты, ходят женщины сомнительного свойства — все с белыми цветами на груди, ходят нищие, торговцы, разносчики... но в целом город затаился.

Он ждет той или иной развязки. Ему страшно...

Яна могла интерпретировать это именно так.

— Какая з...

Несколько грубостей не заставили ее даже повернуть голову. И не такого наслушалась, бывало. А вот шлепать ее по заду было не нужно.

На такое рефлексы у девушки срабатывали мгновенно, и вне зависимости от мозга.

Яна перехватила наглую конечность — и ловко выломила нахалу пальцы.

— Аууууу! Пусти, с...а!

Яна прищурилась.

Рядом с ней оседал в грязь парень лет двенадцати — пятнадцати, этакий вихрастый Петька. Только что Чапаева не хватает.

Рука вывернута, пальцы на излом — сломать парочку, так живо отучится тянуть руки куда не надо.

— Тебе что — шлюх мало?

— Пусти, с-сказал!

И еще кое-что добавил. Зря.

Яна повернула руку.

— Жду извинений.

— Ну...

— Руку тебе сломать?

— Я не хотел!

— Верю, — Яна отпустила пальцы — и протянула мальчишке руку. — Вставай, давай. И не делай так больше, а то покалечат!

На ее хорошее отношение мальчишка попытался ответить плохим, и попробовал подставить ей подножку.

Зря. Яна среагировала чуть раньше — и пацан полетел носом в большую грязную лужу. Яна пошла дальше. Вот ведь... все настроение испортил, болван! Сразу и от города отвлеклась, и проблемы навалились...

Куда ж сестру-то пристроить?

И здесь не оставишь! Яна просто по улице прошлась — и то достается, а сестренка куда как красивее... надо бы ей хоть какую хламиду подобрать. У старьевщика, или в ломбарде, или еще где? Или вообще на заказ сделать, чтобы девчонка втрое толще себя казалась? С прокладками и накладками? Замаскировать красоту.

Да, и себе не помешало бы что поудобнее.

К портному?

Однозначно!

* * *

К поместью тора Изюмского жом Отважный поехал лично. Как — к поместью?

Тор был резко против непрошенных визитеров, и отгородился от них радикально — баррикадами и окопами. А дороги перекрыл особенно.

Выпустил егерей, которым приказал стрелять без предупреждения, вооружил всех обитателей поместья...

Это — его дом!

И никакая сволочь по нему в грязных сапогах разгуливать не будет, тем более, какие-то освобожденцы! Гнать и еще раз гнать!

Вот, до баррикады жом Отважный и доехал. Остановился не доходя метров сто до баррикады. И лично махал белым полотенцем, прибитым к палке, пока его не заметили.

— Кто идет? Чего надо? — рявкнули из-за баррикады сразу несколько голосов.

— Глава Зараевского комитета Освобождения, жом Отважный! Я хочу поговорить с тором Изюмским!

— Тор сказал, гнать всех освобожденцев в шею, как чумных крыс! Вали отсюда, крысятина!

Жом Отважный скрипнул зубами.

Сволочи! Пристрелить бы вас, да вот беда — самому потом тоже живым не уйти. Вон он, пулемет, стоит на повозке. И крутится преотлично — во все стороны. Тут его и накроет!

— Ты хозяину доложи, что я приехал! А лучше письмецо передай!

С той стороны баррикады помолчали.

— Ждать будешь — или завтра за ответом приедешь?

— Завтра приеду! — жом Отважный понимал, что можно здесь и ночь простоять.

Письмо было надежнее. В письме он предлагал личную встречу и обсуждение вопроса престолонаследования.

Если тор Изюмский причастен к исчезновению наследницы...

Жом Тигр ждал Отважного неподалеку. Сам он не поехал...

Побоялся, сволочь, — зло подумал Отважный. Хотя отлично знал — это не так.

Не побоялся.

Просто просчитал вероятности. И свою ценность для дела Освобождения. Для жома Тигра выходило так, что если Отважного пристрелят, на его место другого найти несложно. А вот если его...

Не хотелось бы.

Смерти Тигр не боялся, но глупой смерти не хотел.

— Вы отдали письмо?

— Да, жом.

Тигр кивнул.

Со штурмом Изюмского решили подождать, сначала стоит попробовать договориться. А уж потом...

Освобожденцев не так, чтобы мало, но... важно не количество, а качество. А вот качественных войск у них раз-два и обчелся.

Вчерашние крестьяне, новобранцы, голь перекатная, а вот профессиональных полков практически нет. Есть дезертиры, но толку-то с них?

Дезертир, по определению, все сделает, чтобы НЕ воевать! Какие там вооруженные конфликты? Вот и получается, вроде бы народу много, а под ружье загнать и некого. Если сейчас снять войска из Ирольска, весь округ, считай, останется без пригляда и нежной освободительной заботы.