"Саар строился как тендер на подводную лодку. Ей требуется оружие. Я был построен как круизный лайнер и переоборудован в госпиталь. Мне никогда не требовалось оружие, как ей.
"Она вооружена?"
Витязь кивнул, прежде чем повернуться к Саару, коротко проговорил по-немецки, прежде чем наконец взглянуть на меня.
"Да. Помимо всех торпедных боеприпасов и вооружения, которое она хранит для подводных лодок, у нее есть собственное вооружение. Она несет три 10,5-сантиметровых орудия, предназначенных для защиты от кораблей. У нее также есть две 3,7-сантиметровые и три 2-сантиметровые пушки для защиты от воздушных целей ".
Это... казалось, много. Я взглянул папе в глаза, и он был широко раскрыт. Ясно, что он понял только что упомянутые разговоры об оружии.
"Папа?"
Он сглотнул и взглянул на меня.
"Десять с половиной сантиметров — это такая пушка, которая идет на танк. А у нее их три. Даже если сейчас это просто пистолеты, это все еще много оружия ".
Витязь посмотрел на папу.
"Я не спрашивал о ручном оружии ее команды. Вы хотите, чтобы я спросил? "
Через мгновение папа немного побледнел.
"Это не личное оружие".
Его голос был напряженным, как будто он о чем-то беспокоился. Я мог сказать, что что-то в этом было не так, но я не мог сказать, что, даже когда папа вставал со своего места. Обеспокоенный, я тоже встал, даже когда он взглянул на меня.
"Тейлор, возьми свое пальто. И попросите их следовать за нами к пирсам. Мне нужно в чем-то убедиться ".
У папы явно была идея, план, поэтому я снял зимнее пальто со спинки стула, на котором сидел, и начал его натягивать, даже глядя на Витязя и Саара.
"Подписывайтесь на меня. Папа хочет что-то сделать ".
Витязь кивнула и быстро заговорила с Сааром, которая кивнула, прежде чем начать снимать фартук, который она носила. Папа быстро вывел нас из здания столовой, которое я построил. Было холодно, и я была рада, что папа разрешил мне надеть пальто перед отъездом. У Витязя и Саара их не было, но они не видели ничего, что имело значение, когда они следовали за нами, ну или, я полагаю, мне.
Два здания, которые я преобразовал с помощью своей силы, находились далеко от пирсов и воды, поэтому нам пришлось пробираться через несколько зданий. Несмотря на то, что сейчас было темно, во все стороны было направлено множество огней, а люди все еще много работали. Я видел, как папа присматривал за ними множество раз за эти годы, но он даже не смотрел на них, когда направлялся прямо в сторону залива.
Через несколько минут быстрой прогулки мы оказались в конце одной из массивных бетонных опор. Это было на краю кладбища, и затонувшие корабли в основном затонули по обе стороны от нас после беспорядков много лет назад. Папа глаза смотрели по сторонам. За то, что я не знал. Но через мгновение он посмотрел на Саара и указал на одно из наиболее заметных обломков.
"Огонь в этом обломке".
А потом он хорошо отступил в сторону и назад. Но Саар просто смотрел на него и ничего не делал. Я стояла там, дрожа, несмотря на то, что мое пальто ждало, потому что ничего не произошло, пока папа не посмотрел на меня.
"Я думаю, тебе нужно сказать ей Тейлор. Я хочу, чтобы она проверила свое оружие. Пусть она нацелится на обломки ".
Я все еще не понимал, что планировал папа, но посмотрел на Саара. "Стреляйте из ружья по обломкам".
Тут же Витязь перевел, и через мгновение я заметил, что "пояс" такелажа Саара немного изменился. Я понял, что у нее сбоку прикреплены крошечные модели пистолетов. Они не выглядели очень большими, всего несколько дюймов в длину, но они указывали на обломки, и я могу поклясться, что слышу, как двигался рев двигателя, когда они это делали.
Тогда передо мной взорвался воздух!
Я зажал уши руками, но это было слишком поздно, так как взрывы произошли с яркими вспышками и грохотами шума. Секунду спустя я услышал еще больше шума и, открыв глаза, которые зажмурил от шума и вспышки, я увидел, что на затонувшем корабле поднимается облако дыма и обломков.
Я нерешительно опустил руки от ушей и уставился на обломки, прежде чем взглянуть на Саара рядом со мной. Она все еще стояла там, ее пистолеты на поясе были направлены на обломки, но она также держала в руках пистолет, похожий на пистолет, направленный на обломки.
Но я опустил руки слишком рано, потому что все эти ружья снова выстрелили всего через несколько секунд. Рев и вспышка были такими же болезненными, как и в первый раз, и я закрыл уши руками, чтобы защитить их, даже когда я зажмурился и отвернулся.
"ОСТАНАВЛИВАТЬСЯ! ОСТАНАВЛИВАТЬСЯ!"
Шум все еще звенел в моих ушах, когда я кричала, чтобы он прекратился. Через мгновение я почувствовал, как меня обнимают, но это был не отец. Открыв глаза, я посмотрела на Витязь, хотя она меня обнимала. Я взглянул на папу, который тоже опускал руки от ушей и просто смотрел на кладбище, его лицо было обескровлено.
Через несколько часов я лежал в своей новой спальне. Папа все еще разговаривал с полицией, а Витязь и Саар были в других комнатах. Я пытался заснуть, но не мог. Мой мир снова изменился, когда я понял, что вся моя сила призывала девушек, которые подчинялись любому приказу, который я давал (при условии, что они могли меня понять), имели орудия для танков. Я послал троих из них в город. Но как они это сделают, если предназначены для охоты и убийства?
А Уинслоу? Если я не беспокоился о том, что я развязал в городе, я беспокоился о завтрашнем дне и школе. Исчезновение Софии, Эммы и Мэддисона наполнило меня надеждой, но я слишком долго боялась и ненавидела Уинслоу, чтобы поверить в то, что в конечном итоге им это не сойдет с рук. Что будет, когда они вернутся?
Моя дверь со скрипом открылась, я повернул голову, чтобы посмотреть, и увидел Саар, стоящую в дверном проеме со свечой в руке.
"Что не так?"
Я знал, что она не могла понять меня, даже когда она вошла в комнату со свечой перед собой. Обеспокоенный, я начал садиться, но, несмотря на то, что она не могла говорить или понимать по-английски, это не помешало ей снова прилечь рукой, когда она подошла к моей кровати. Она поставила свечу на стол рядом с собой и просто сидела, наблюдая за мной, прежде чем она начала тихо петь.
Я не понял ни слова. Но тогда мне не пришлось. Безошибочно это была колыбельная. Слова были потеряны для меня, но есть что-то универсальное в том, что поется колыбельная. Меня даже не волновало, что я больше ее или она считала меня своим адмиралом.
Здесь в этот момент она пыталась спеть меня, чтобы я уснул. Как и моя собственная мама много лет назад, когда я была маленькой девочкой и не могла уснуть. Со вздохом, когда она продолжала петь, я закрыл глаза и просто прислушался. Я отпустил свои заботы и сосредоточился только на музыке, пока, наконец, меня не охватила тьма.
Апокриф: Омак. Война.
Адмирал Гюнтер Лютьенс сидел молча. Он ел в тишине, так как только он мог видеть Бисмарка. Она сидела там со сломанной ногой, сильно забинтованной, но все еще решившей продолжить. Снова бороться.
"Мне очень жаль, фройлен Бисмарк. Мы вас подвели". Он прошептал духу корабля.
"Нейн, мой адмирал. Ты привел нас к великой победе. Мы потопили Капюшон. Мы доказали всему миру, что Джерми — это сила, с которой нужно считаться. Они так нас боятся, что послали весь свой флот, чтобы выследить нас. Они боятся, как и должно быть ". Ее голос был резким и резким.
"Мне очень жаль, Бисмарк. Мне следовало дергать за ниточки, чтобы обеспечить нам лучшую защиту, лучшее сопровождение. Даже U-556 бросила бы все и помчалась к нам, если бы мы попросили. Я желаю, чтобы когда-нибудь лучший адмирал призвал вас служить их войне. Вы — вершина немецкого кораблестроения. Ваши орудия — самые большие, которые мир когда-либо видел. Мы разберемся в последний раз, фрейлейн Бисмарк. И мы будем встретить смерть вместе ". Он закончил трапезу, встал и оставил Бисмарка в ее кресле.
Хххх
Она прижала адмирала к себе, когда почувствовала, как в нее хлынула вода. Потребовался весь британский флот, чтобы найти ее и потопить. Она улыбнулась на это. Но это было горько. Ее адмирал мертв.
Она прижала его к груди и спела песню только для него, она пела для своей команды. Для столь доблестной команды они заслуживали гораздо большего, чем ледяная смерть. Она воспевала их героизм. Она воспевала их храбрость. Она пела о доме, где многие оставили близких. Она воспевала их дела. Она пела, даже когда тонула. Когда она почувствовала, как корабль скользит по волнам, и она пела, пока не могла больше дышать. Все было тихо и спокойно.
Xxxx
"Пожалуйста. Ты мне нужен. Мне нужна помощь. Мне нужна сила. Помогите нам. Кто угодно!"
Бисмарк удивленно поднял глаза с того места, где она отдыхала. Холодно и темно, но она что-то слышала.
"Пожалуйста. Мне нужна помощь. Мы проиграем этот бой. Нам нужны сильные корабли, чтобы переломить ситуацию. Нам нужен сигнал, чтобы собрать флот. Помогите нам!"
Бисмарк почувствовал силу в этой просьбе. Она была нужна новому адмиралу. Она собиралась помочь своему адмиралу. Она почувствовала силу в своих конечностях. Тепло, поскольку ее котлы начали нагреваться и производить пар. Ей стало легче, она сделала шаг, еще один, и еще один. Она двигалась быстрее.
Она почувствовала, как просыпается ее команда. Быстро передвигаться быстро и эффективно могли только немецкие моряки. Когда она двинулась навстречу звукам войны, ее сонар зазвонил. "Подожди меня!!!" Послышался крик, когда к линкору подошла небольшая подводная лодка. "Тебе нужен эскорт!"
Бисмарк засмеялся и обнял U-556. "Да. Верю. Не будем ждать. Нашему адмиралу нужна наша помощь".
И оба корабля помчались к свету, и их адмирал.
Хххх
" Вот дерьмо!" — закричал агент СКП, управляющий радаром. "Новый контакт с поверхностью! Пеленг относительно 227 градусов. Предупреждаем все подразделения. Новый корабль приближается к верфи".
Он замолкает, пока его компьютер отображает схему возможного совпадения. "Все части. Линкор, возможно, Тирпиц или Бисмарк, я повторяю; корабль класса линкора, возможно, Тирпиц или Бисмарк.
Директор Пиггот мог только нервно сглотнуть. "Да поможет нам Бог."
Морские испытания 4.
NEMO.
"Я не могу поверить, насколько вкусной была кулинария Саара".
Я посмотрел в сторону, где Вильгельм катался по обочине улицы. Я ответил ей, улыбнувшись.
"Ну, конечно. Она была построена для пополнения запасов таких же подводных лодок, как мы. Она знает, что нам нравится, лучше, чем кто-либо другой".
Вильгельм с энтузиазмом кивнул в ответ, соглашаясь со мной.
"Я знаю, но дело было не только в том, насколько все это было восхитительно, но и в том, что еда была подходящего размера. Отец адмирала был очень любезен купить нам на днях эти хот-доги, но этого было недостаточно, и я был голоден с тех пор, как меня вызвали.
Я вскинул руки над собой, сцепив пальцы за голову, пока мы шли впереди.
"Я тоже, но как все было иначе, чем раньше?"
Вильгельм немного помолчал, и я взглянул на нее, когда она сжалась в себе.
"Я никогда должным образом не выходил в море, как ты или U-20".
Последовала мгновенная пауза, пока я пытался придумать, что сказать.
— И неудивительно, ведь у вас обоих нет подходящего палубного оружия. Как ты умел охотиться на английских и французских торговцев одними торпедами? "
Опустив руки, я посмотрел через плечо на U-20 с другой стороны. Я посмотрел на ее бедро, где я увидел поясную кобуру для ее палубного пистолета. Я попытался подавить ревность, которую почувствовал, когда увидел, что она покоится на ее бедре.
"Мину сняли после сопровождения конвоев. Пистолет был пустой тратой места, а вес был для нас слишком опасен. К тому времени, когда был построен "Вильгельм", война была почти закончена ".
Ее глаза метнулись с меня, переводя меня на Вильгельма. Она также посмотрела на каждую нашу оснастку.
"Когда вы были уверены, что были созданы так по-другому?"
"12 июня — го , 1940."
"Октябрь, 28 — го 1944 г."
Наши ответы мгновенно заставили воскрешенную легенду широко раскрыться, глядя на нас двоих.
"Была еще одна война?"
Она казалась испуганной. Я не мог ее винить. В некотором смысле, во многом я действительно ей завидовал. Ее время было славными днями нашего рода. Когда я был молод, я мог участвовать в первых лучших днях, но для меня это не было славой. И даже меньше для Вильгельма.
"Да. Англичане и французы разоряли Германию, пока люди не голодали в тяжелые времена. После окончания вашей войны они обвиняли Германию в глупости наших союзников. Как будто мы одни несем ответственность за все смерти и разрушения. Это не мы убили эрцгерцога и сражались не в одиночку. Но история обвиняет нас ... в обеих войнах ... и они справедливы, по крайней мере, во втором отношении ".
U-20 побледнела, когда она нас слушала. Это даже не должны быть мы. Адмирал лучше всего ей скажет. Но я бы не стал лгать, не такой иконе. Мне даже не нужно было просить Вильгельма знать, что она чувствовала то же самое.
Пока U-20 обрабатывала мои слова, Вильгельм, обычно такой тихий, все наблюдал и наблюдал, заговорил.
"В страхе и отчаянии люди обратились в сумасшедшего. Он восстановил Германию во славе только для того, чтобы привести ее к разорению и безумию. Частично я был построен рабским трудом. В страхе, ненависти, отчаянии люди нападали на тех, кто им не нравился. Евреи. Цыгане. Посторонние. Другие. Некоторые из людей, которые построили меня, сами служили Императору на борту кораблей Флота открытого моря во время Великой войны. Но их служба ничего не значила против ненависти ".
Я мог видеть ошеломленное выражение лица U-20. Неверие переросло в ужас, когда мы рассказали ей о том, что произошло после ее времени.
"Это правда. Я не был построен ими. Я пришел раньше и был построен хорошими немецкими мужчинами и женщинами. Но мы воевали с Германией и Францией. Война на время дала нам надежду. Но в конце концов это было нашей гибелью. Вильгельм был построен слишком поздно. И я был схвачен американцами в последние годы войны ".
U-20 переместилась, чтобы прислониться к стене склада. Я подошел ближе из волнения и беспокойства. Но она подняла руку, и я перестал давать ей, ее пространство. Она стояла и глубоко дышала, и я хотел сказать ей, что это была жестокая шутка. Что ее дела имели значение и войны после нее не было. В конце концов, какой корабль лучше нас знал цену и ужас войны? Мы охотились во тьме и глубине.
Вильгельм никогда бы не понял, но я знал, что U-20 поймет. Она слышала, как тонут ее враги. Она отправляла мужчин и женщин, которые никогда не были врагами Германии, в самые глубины, потому что это было тем, что от нее требовал долг.
Я смотрел, как она оттолкнулась от стены и поправила форму, прежде чем пристально взглянуть на нас обоих.
