Игры олигархов

— У меня есть.

— У тебя Winston, я такие не курю. План! Слав, ты столик забей, а я за сигаретами. Хорошо?

— Давай. Что брать на тебя?

— Как обычно. Только пончики не надо.

— Салат, кофе и мороженое.

— Ага.

Лариса ушла в сторону ларька, а Ярослава прямо — в кафе.

Она взяла поесть, заняла столик и даже съела порцию салата с креветками, но Ларисы все не было.

"Странно", — глянула на часы. Двадцать минут уже нет. Сколько можно сигареты покупать? Сколько идти от ларька до кафе? Может, она через пригород рванула?

Девушка доела свою порцию. Выпила кофе, и набрала номер мобильного подруги — та не отвечала.

"Полтергейст, блин", — забарабанила пальцами по столу: "Может, передумала? А мне слабо было позвонить?"

Ну, Лара!

Прошло еще тридцать минут. Суздалева в тоске и задумчивости выпила кофе Лысовой и, расплатившись, двинулась на выход, на ходу набирая номер подруги повторно. Тот же эффект.

"Что на Ларку нашло?" — озадачилась. И решив, что та либо языком с кем запнулась, либо познакомилась с дублем Билана, прошлась к ларьку. Тот оказался на замке, а в окошке висела табличка: "обед".

Девушка прочесала сквер в поисках подруги. Пара мамаш прогуливали детишек в колясках, толпа старшеклассников оккупировала скамейку и пила пиво, тренькая на гитаре. Горбоносый и очень неприятный с виду мужчина читал газетку. Больше никого не было.

Ярослава на второй круг обошла сквер, начиная все больше сердиться. Села и снова набрала номер Ларисы — ноль. Девушка надулась и достала сигарету, спичек нет — у Ларисы.

Убила бы ее!

Покосилась на мужчину с газеткой и вздохнула: спросить зажигалку, не спросить? Пошлет, не пошлет?

— Извините?

Мужчина вскинул на нее хмурый взгляд неприглядных, каких-то уж больно маленьких, почти невидных меж веками глаз и, увидев сигаретку в руке девушки, достал зажигалку, поднес огонек.

— Спасибо, — дичась поблагодарила Ярослава.

— Не за что, — буркнул вполне приятным, глубоким голосом и вновь уткнулся в газету. "Скандалы" — прочитала Суздалева: "надо же, взрослого дяденьку интересуют сплетни. Умора".

Мужчина отложил газету и уставился на нее:

— Что?

— Э... Ничего, — отвернулась. И буркнула невпопад. — Меня Слава зовут.

Мужчина прищурился так, что от левого глаза вовсе щелочка осталась:

— Как?

— Ярослава. Слава.

— Гордитесь своим именем?

— Горжусь.

— А мне к чему сообщаете?

— Так, — пожала плечами: чего она, правда? — Вы тут девушку не видели? Высокая, загорелая, прямые светлые волосы, клетчатая юбка, тряпичная сумка.

Мужчина с минуту рассматривала собеседницу беспристрастно и холодно. Складывалось впечатление, что он не услышал ее. Слава уже плюнула на его ответ, как услышала:

— Нет.

— Ясно, — поджала губы, сделала последнюю затяжку и выкинула окурок в урну. — Спасибо, — бросила вставая. — Вы очень приятны в общении.

— Не дай тебе Бог, со мной общаться, детка, — услышала в спину и притормозила — послышалось, что ли? Обернулась — мужчина смотрел на нее:

— Что вы сказали?

Тот опять удава изобразил — с полминуты смотрел и молчал. И выдал:

— Будь осторожна.

— Не поняла?

— От курения умирают. А бывает — от общения с незнакомцами.

Ярослава моргнула — ненормальный?

— Я с незнакомыми не общаюсь.

— Мудро. Придерживайся той же политики, — и, развернув газету, вновь углубился в занимательные сюжеты сплетен.

Точно, псих, — решила девушка и поспешила к остановке. Хватит — домой! В душ и под кондиционер!

Подходя к дому Ярослава скорей уже из вредности набрала номер Ларисы и снова не получив ответа, озадачилась — куда же она могла провалиться?

Но подумать не удалось — у подъезда сидела "банда", как называли их местные пенсионеры. Трое парней — дембелей из ее дома. Ребята хорошие, спокойные, а что вместе всегда — так что плохого?

— Привет, Ярослава, — бросил Костя.

— Посиди с нами, — легонько придержав ее за руку, попросил Веня. Гриша просто улыбнулся, а улыбался он как солнышко — не устоять было перед такой улыбкой. И сдавались девчонки без боя. Шатались по двору школьницы, на него косясь, студентки взгляды мозолили, даже молодые, замужние кокетничали. Куда Ярославе?

Села.

— Как дела?

— Нормалек. Как твои?

— Вроде тоже ничего.

— Не заела учеба?

Девушка плечами пожала.

— Время на что-то кроме зубрежки хватает? — спросил Веня.

— Вполне. А что?

— Вечером на трассу собрались. Хочешь с нами?

— Серьезно? — загорелась девушка.

— Ну. Рванем под двести, ралли устроим.

— Менты повяжут.

— Не-а.

— Во сколько?

— В восемь.

Ярослава загрустила.

— Чего скисла? Не можешь?

— Да наши джаз дают, надо поддержать, обещала.

— Своих поддерживать святое, — сказал Костя.

— Где? — спросил Гриша.

— В "Стрипе", недалеко от института.

— Знаем.

— Лады. Туда и заедем за тобой, — решил за всех Гриша. — Концерт во сколько начинается?

— В семь.

— Отвезти?

Ярослава ушам своим не поверила:

— Меня?

— Нет, меня! — засмеялся Костя.

— Пол седьмого в дверь стукну, идет?

Девушка только кивнуть смогла, смутилась.

— Пойду.

— До вечера.

Суздалева в подъезд бегом и подпрыгнула: ессс!! Вот Ларка обалдеет, когда ее с Гришей увидит на "харлее"! Блииин, а что одеть-то?!

И ринулась к себе домой.

Гардероб был перерыт, лицо на пять раз накрашено в разном стиле и столько же раз краска была смыта.

Ярослава все больше скисала, понимая, что сколько не красься, не наряжайся, а такой стройной, яркой как Лариса не станет. И с чего ее Григорий решил в "Стрип" отвезти? Пожалел что ли?

Раздумья над своим блеклым отраженьем в зеркале были прерваны звонком Димы:

— Привет, ты Ларису не видела?

— Я?! — удивилась Ярослава. Что ответить? Почему он спрашивает? Сердце сжалось — неужели что-то случилось? Но что могло случиться, когда?

— Ты! Найти ее не могу, звоню — трубу не берет.

— Мы с ней в кафешку пошли, она за сигаретами свернула и как слизали ее. Тоже звонила — ноль.

— Когда это было?

— Сразу после занятий.

— Куда он исчезнуть могла?

— Бог его знает. Сама в недоумении. Сквер весь обыскала.

Дима тяжело задышал:

— Блин, найду, убью, козу! — и отрубил связь.

Суздалева хмуро посмотрела на мобильник и набрала номер Ларисы в сотый раз. Она не отвечала.

Что за чертовщина?

Девушка натянула кофту, джинсы и, запихав остальные шмотки в шкаф, рванула к городскому телефону, позвонила родителям Ларисы. Те знали о дочери не больше чем подруга и очень удивились звонку Ярославы. Чтобы не полошить их зря, девушка наплела, что в голову пришло, и положила трубку, извинившись.

О плохом Слава не думала — ей представлялось, что Лариса познакомилась с каким-нибудь очень интересным парнем и дала себе свободу, наплевав на подругу, начхав на Диму. Вот из-за этого девушка переживала — наломает Лысова дров, потом жалеть будет. Но с другой стороны, своего ума не дашь, да и жизнь не ее, а Ларкина.

Но могла ведь позвонить, сказать, чтобы подруга прикрыла?

Точно ума нет!

Звонок Гриши вывел ее из раздумий и поставил точку на них.

Это был чудесный вечер. Ярослава была счастлива и буквально порхала. Сам факт явления Суздалевой с высоченным, здоровенным и симпатичным парнем в косухе на "харлее" вызвал фурор среди однокурсниц. Люба, которая явилась в "Стрип" вопреки уверениям, что не придет, коктейлем подавилась. Весь вечер силилась что-нибудь выдать, но видела настойчивое, но ненавязчивое ухаживание Григория за Ярославой и теряла от зависти речь. Часа, что они были в кафе, хватило понять, что подруга начала пользоваться большим успехом у очень интересной части мужского населения, но выяснить причину этому явлению, не успели. Пара сбежала в разгар завывания джазмена.

— Кишшмар! — выдал, посмеиваясь парень. — Неужели тебе нравится это фуфло?

— Не-а, — засмеялась Слава — ей было хорошо, как никогда. Гриша казался богом, вечер чудом, а она сама себе — Золушкой в обществе принца. — Но надо было явиться.

— Ага, "поддержать", — парень закурил, поглядывая с улыбкой на цветущую девушку — красивая. Не яркая, бросающаяся в глаза красота, а что-то иное, более глубокое, необъяснимое и не ординарное. — Поехали к нашим?

— Только коктейлей мне больше не брать! — засмеялась. Легко было, так легко, что казалось, она взлетит в небо, как воздушный шарик.

Гриша подтянул ее к себе, обнял, откинув сигаретку:

— Опьянела, что ли? Так не боись, я с тобой.

— А я и не боюсь... с тобой.

Она понимала — сейчас он ее поцелует, и хотела этого, ждала. И дождалась.

Губы Григория были горячими, сухими и поцелуй получился грубоватый, больной, чего Ярослава не ожидала. Отодвинулась, отвернулась, но из рук его не вырвалась.

— Чтооо? — пропел он.

— Ничегооо, — засмеялась она.

— Тогда двинулись?

— Двинулись.

Они сели на мотоцикл. Второй раз Суздалева ехала на мотоцикле, второй раз прижималась к сильной широкой спине и в полете по городу, когда ветер свистит в ушах, теряла ощущение реальности. Ей хотелось выставить руки ветру и кричать от радости.

А почему нет? — мелькнула шалая мысль и девушка не сдержалась. Приподнялась, опираясь на плечи парня, поставляя лицо ветру и казалось, полетела в неизвестность, в небо. В жизнь, в беззаботность и свободу. На встречу любви, будущему огромному как мир и светлому как солнце.

— "По дороге к Амстердаму я еще жива, с тобой пока жива! По дороге к Амстердаму я жива!!" — закричала и чувствовала себя живой как никогда.

Гриша засмеялся и закричал в ответ:

— "С тобой еще жива!"

Они летели по городу и было все равно куда, лишь бы путь был бесконечен, и это пьянящее ощущение полета, свободы и риска не покидало, сжилось, сплелось с кожей, мышцами, веной, проникло в каждую клетку души и тело, напитало, как напоило иссохшую от засухи рутины землю.

Гриша припарковался у какого-то клуба и подтолкнул девушку внутрь:

— Вторая часть марлезонского балета! Отрываемся!

Рок гремел, срывая перепонки, но не отталкивал, привлекал, взбадривал, зажигал. Сидеть за столиком было невозможно и, пара протиснулась к сцене, слилась с массой остальных любителей драйва.

Слава просто провалилась в какой-то водоворот феерий, в бесконечность, где только радость и праздник. Ей каждый казался родным и знакомым, близким, понятным — братом, другом. Она ощущала себя частью толпы, а толпу частью себя, свободной, легкой как пушинка, беззаботной, бесконечной и всемогущей. Это ощущение не оставляло ее, когда она с Гришей возвращалась домой, летела на "харлее" по горящим неоном улицам. Вечный праздник — только так она могла назвать происходящее.

Но он закончился на самом интересном месте — когда они целовались у подъезда. Телефонный звонок раздался как гром среди неба.

— Не бери, ну их, всех, — прошептал Гриша, и как только девушка согласно моргнула, вновь приник к ее губам. Но телефон смолк лишь на пару минут — потом опять настойчиво запиликал.

— Хочешь, пошлю? — предложил парень.

— Нет, сама, — засмеялась. Достала мобильный из сумочки и ужаснулась — пять пропущенных звонков и все от Димы. Нет, ну почему она должна разруливать их с Ларой отношения, начхав на свои? Или ее личная жизнь не имеет ни для кого значения? А если она вообще уже в постели и не одна — время три ночи, между прочим, она совершеннолетняя, свободная — право имеет.

— Да! — рыкнула в трубку.

— Славка, Ларки нет нигде, домой не пришла! — почти истерил Дмитрий.

— Ну и? Думаешь, у меня под подолом сидит?

— Ты пьяная что ли?! Ларки нет!!

— Не ори! Я причем?!

— Ты последняя ее видела!!

— Хочешь сказать, что я ее утопила?!!

Гриша понял, что ссора с неизвестным приведет к тому, что запланированный им вечер ухнет в никуда, и вместо приятного общения с девушкой в ее постели, превратиться в одинокое маструбирование в своей, забрал трубку и ласково сообщил истерящему абоненту:

— Малыш, приходи завтра, а сегодня не мешай общению влюбленных.

И отрубил телефон вовсе.

"Влюбленных" — унесло Славу в облака, в такую высь, что подумать больно, а представить что вниз — смерть. И забылось все — Ларка, Димка, институт, завтра, сегодня. Только губы Гриши, его руки, объятья.

— Пошли к тебе, — прошептал. Глаза блестели в полумраке и манили, ломали сопротивление которого и было-то — чуть от благоразумия.

Сколько она ждала этого момента?

Ей нравился Роман, но от близости Гриши, его образ мерк, бледнел и отступал, пропадая напрочь.

Парень не стал ответа ждать, подхватил на руки и понес на третий этаж. Прижал у квартиры, так, что Ярослава с трудом дверь открыла. Ввалились и как провалились, с ума сошли — одежда в стороны, в неизвестность темной квартиры. Только он и она и никого не надо, ничего. Затмение.

Тепло его тела, упругость мышц и сила, что не оставляет шанса на спасение. И как приятно попасть в его руки, отдать себя в его власть, целовать кожу, от которой идет запах пота и одеколона. И кричать от счастья, глядя в его глаза. Лететь безумной в пропасть безумия.

Пусть день. Пусть вечер, час, миг, но было, есть.

И канула ночь в забытьи, а будильник грянул громом и разделил быль на небыль, провозгласив окончание сказки и начало обычной жизни.

— Это что? — замер над ней Гриша.

— Будильник, — прошептала так же очумело. У обоих глаза с блюдца.

— Блина!

И засмеялись. Стало до коликов смешно, что канул вечер, ночь — они не заметили, и спали ли, жили в эту ночь — все равно.

Ярослава вскочила и, смеясь, пошла в ванную.

— Я провожу тебя, — даваясь смехом, крикнул ей Григорий.

Ярослава глянула на часы и, вихрем промчалась по квартире, подбирая и натягивая раскиданные вещи:

— Гриш, я опаздываю!!

— Угу, — вырулил тот с кухни уже одетый, с бутербродами в зубах и руках.

Девушка прыснула со смеху, осела на пуфик у стены, и получила в руки хлеб с колбасой:

— Жуй! — постановил парень, а сам натянул ей на ноги легкие сапожки и одел курточку. Вытащил из квартиры, отобрав один бутерброд. Девушка только успела сумку с конспектами схватить и ключи с мобильником с тумбочки сгрести. Скинула все в сумку, не заботясь, что в ней и что надо. Как-нибудь сегодня — две пары всего-то.

— Ты до скольки сегодня? — заводя мотоцикл, спросил Гриша. Его взгляд исподлобья, искрящийся озорством и довольством, улыбка заманивающая, соблазнительная вызывала желание прогулять день в институте, послать все к чертям. А может, именно этого он хотел, ждал? Вполне возможно. Но Ярослава подумала, что не стоит форсировать события и отношения нужно закрепить, значит надо отодвинуть желание и вернуться нанемного в действительность.