Зверь лютый. Книга 15. Стрелка

У Андрея кончится терпение, он поймает Федю и отправит в Киев на суд.

"Но Феодор не только не покаялся, но будто бы продолжил еще умножать свои ереси и ожесточение. Тогда митрополит приговорил его к смертной казни. Феодору отрезали язык и правую руку, выкололи глаза, отсекли голову...

Трудно поверить, чтобы вины этого несчастного епископа не были преувеличены в сказаниях о нем, чтобы князь Андрей дозволил ему в своей области такие поразительные злодейства, и сам он, не потерявши смысла, мог изрыгать такие богохульства, какие ему приписываются...".

Я солидарен с Макарием: не верю. Русская церковь в эту эпоху не использует такой набор казней. Вообще, смертная казнь отсутствует и в "Уставе церковном", и в "Русской Правде". Сказано же в "Заповедях": "не убий".

Зачем? Непотребного священника вкидывают в поруб. Где он и дохнет от холода и голода. Чисто по воле божьей в отсутствии отопления и пропитания.

Если нужна публичная казнь — кнутобитие. 400 ударов кнутом — гарантированная зрелищная смерть с многократным запасом. Кнутобойцы работают медленно — 20-30 ударов в час. Народное развлечение на весь световой день, от восхода до заката. Такие наказания в церковной практике на Руси встречаются.

Жестокость Фединого отношения к нынешним язычникам выглядит глупо: какого-либо открытого противодействия со стороны язычества святая вера уже не встречает. Если по временам являлись ещё волхвы, то уже не как защитники древних языческих верований и враги христианства, а только как кудесники и знахари, усвоявшие себе силу чудесных врачеваний; не видно, чтобы они вооружались против святой веры.

Вот он выжег ростовских меря, а дальше что? Пойдёт жечь литваков за Москва-рекой? Искать себе жертвы среди христиан? Как в летописи сказано: "принялся грабить богатых людей без всякого разбора".

"Бешеный епископ" Феодор Ростовский — часть здешнего пейзажа, элемент моей здешней жизни, надо понимать и не попадаться.

Увы, Федя уже нашёл себе цели. Но вовсе не для грабежа.

* * *

Из городских ворот потянулась процессия. Народ вокруг начал, почему-то, сильно креститься, негромко материться и привставать.

— Ё... Мать... Ну ни х...

— Чего там?

— Оху...ть! Е...ёна мать! Бля..ей ведут.

— Кого?! Каких?!

— Наших. Сху...ли долгополые.

— А то ты не знал? Попы да черти — одной шерсти.

Из ворот вытягивалась колонна. В середине, по три в ряд — женщины. Руки связаны за локти за спиной, шеи привязаны к жердям. По бокам каждого ряда идут здоровые монахи, держат концы жердей. Держат довольно низко, так что женщины идут полусогнувшись. Простоволосые, коротко и неровно остриженные.

— Видать, овечьими ножнями косы отхватывали. Много нынче епископ шерсти настриг.

— Ага. И полотна для убогих набрал. Из курвиных рубах.

— Верно сказано: "Мужику — тошно, а попу — в мошну".

Женщины полураздеты. Нет платков, босиком, большинство — в одних сорочках. Некоторые — в оборванных понизу нательных рубахах. Чтобы в согнутом состоянии на подолы не наступали.

Выйдя из городских ворот на пляж, увидев наше коленопреклоненное воинство, женщины переходят от тихого нытья к вою. Который быстро сменяется серией истошных вскриков: с обеих сторон колонны идут ещё монахи с длинными бичами.

Мастера: бичи точно, не задевая "конвоиров с жердями", ложатся на спины и плечи женщин. С одного удара очередной ряд падает на колени. "Конвоиры" встряхивают жерди, тянут вверх. Петли на женских шеях принуждают их подниматься. Повторный удар по нижним частям тел заставляет очередную "вязанку" взвыть и, броском с колен, пробежаться несколько шагов. И — затихнуть, тихонько скуля.

В паре шагов от уреза воды их разворачивают лицом к возвышению, к причту. Ставят на колени. Опускаются на колени и повскакавшие на ноги воины. Запоздавших дёргают за рукава их соседи, давят на плечи начальники. Возле своих отрядов мечутся бояре:

— На колени! Быстро! Шкуру спущу!

На возвышении орёт чего-то наш князь Володша. Машет рукой:

— Сесть! Сесть!

Сбоку негромкий голос Резана:

— Что, боярич, на сучек войсковых загляделся? Ты не туда гляди, глянь влево. Епископская сотня.

Подскочивший на ноги рядом со мной Лазарь, тверской боярич, с дружиной которого я иду в поход, оглядывается.

Да, теперь и я вижу: за краем посада видна часть построенного конного отряда. Оружные, бронные, доброконные. Сейчас труба запоёт и они... по этому пляжу... опустив копья... на нас безоружных и бездоспешных...

* * *

В Европах епископы и аббаты постоянно собирают вооружённые отряды. Уже есть первые ордена монахов-воинов. Через одно-два столетия и архиепископ Новгородский будет содержать отдельный "Владыкин полк". Но пока православие более уповает на "мирную проповедь": духовным запрещено оружие, запрещено железо.

Первые века своего существования и святейшая инквизиция будет следовать этому запрету. Вода, дубьё, верёвки, костёр... для проповеди "вселенской любви" этого достаточно.

А вот Федя, пообщавшись и насмотревшись у греков, собрал и серьёзно вооружил собственную дружину.

* * *

Соратники негромко переговариваются:

— Гадина митранутая! Заманил, змей золочёный, на молебен. Как баранов...

— Пасть-то закрой. Или ты из-за побл...душек походных с архиереем собачиться будешь? А эти-то... поротыми они — шустрее шустрить станут. Положишь такую... расписанной-то спинкой — да на лапничек... да придавишь малёхонько сверху-то... Ух, как она резвенько... поахивает, да подмахивает!

Наше православное воинство опускается на колени, ропот затихает. На возвышении — выдвинутом к озеру краю обрыва береговой террасы, фигура в золочёной митре поднимает посох и начинает очередную проповедь. Что-то о повсеместности сатаны и его происков. Потом переходит к конкретике: к перечислению смертных грехов и обличению блудниц.

* * *

Церковь считает блуд третьим по тяжести, после смертоубийства и отрицания Христа, грехом. Причём не только личным, но и наследственным, "родовым проклятием" потомков:

"Дети прелюбодеев будут несовершенны, и семя беззаконного ложа исчезнет. Если и будут они долгожизненны, но будут почитаться за ничто, и поздняя старость их будет без почета. А если скоро умрут, не будут иметь надежды и утешения в день суда; ибо ужасен конец неправедного рода".

На "Святой Руси", где все Рюриковичи — потомки от "семя беззаконного ложа" — равноапостольного князя Владимира... Молотят не задумываясь, ежедневно накаркивая правящему "неправедному роду" — "ужасный конец".

Народная максима: "Детей даёт бог", дополняется церковниками мелким шрифтом: "по совершению церковного венчания". Без этого... не кошерно.

Угроза боярыни Рады, матери Лазаря, об объявлении его ублюдком, имеет оттенки не только материальные — "не может наследовать", но и сакральные: "не будет иметь надежды в день Страшного суда".

Я уже писал об отношении к бастардам в русском обществе. Церковь это насаждает и поддерживает: "Ибо дети, рождённые от беззаконных сожитий, суть свидетели разврата против родителей при допросе их".

Вам нужен на Господнем суде свидетель обвинения против вас? — Тогда на аборт.

А уж земные суды по этой теме... Формула: "Отцом ребёнка считается муж" — из Кодекса Наполеона, до этого ещё шесть с половиной веков.

Герцен писал: "Жизнь множества людей в России была бы невозможна, если бы не повсеместное неисполнение закона". Добавлю: не только жизнь, но даже и само рождение. Самого Герцена — тоже.

Естественно, под запрет попадают не только "плоды греха", но и сами грешники. Преимущественно — грешницы:

"Дом блудницы ведёт к смерти, и стези её — к мертвецам; никто из вошедших к ней не возвращается и не вступает на путь жизни".

Изначально у религиозных всё было просто: "трахнул — помер". Но экспериментально данная гипотеза не подтвердилась.

Тогда Иисус ослабил детерминизм и перевёл в плоскость УК:

"Блудница — глубокая пропасть, и чужая жена — тесный колодезь; она, как разбойник, сидит в засаде и умножает между людьми законопреступников".

Святые отцы человека, совершившего блуд, назвали не просто согрешившим, а совершившим падение:

"Кто каким путём совратился, тем опять и возвращается. Например, если кто руками похищал собственность ближнего, то руками может своё имение раздать нищим. Но согрешивший против целомудрия возвращается не тем путем, которым пал, но другим, то есть плачем, постом и стенанием. Посему грех блудный и называется собственно падением".

Понятно, не всякий сможет исполнить знаменитую максиму Тараса Бульбы:

"Чем я тебя породил, тем тебя и убью".

Приходится искать обходные пути. Вывод: если видишь в церкви "плачущего, постящегося и стенающего" — перед тобой "согрешивший против целомудрия".

Нашему православному воинству, чтобы вернуться "не тем путём, которым пал" придётся поститься до голодной смерти. И наполнить слезами всё это озеро в 50 га площадью.

И помыслы блудные есть грех:

"А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своём".

Император Клавдий, измученный в Александрии разбором ссор о священных текстах между разными направлениями иудеев, выразился по римскому праву: "Мы судим не о словах, а о делах".

Христиане пошли дальше иудеев: уже не только слово, но и одна мысль — есть основание для наказания. Наказание — побивание камнями. Помните: "Пусть бросит в неё камень тот, кто сам без греха"? Это — "кроткая проповедь".

"Кто смотрит на женщину...". Факеншит! Мне, чтобы стать "добрым христианином" — нужно глаза выжечь. Не считая всего остального. И отсечь все "смущающие члены". Включая руки, ноги и голову.

"Прелюбодеи и прелюбодейцы! не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу!"

Такое утверждение от Иакова я вообще переварить не могу! Голова — часть мира, реала. Значит, тот, кто "дружит с головой" — "тот становится врагом Богу"?! И наоборот: "...дружба с миром есть вражда против Бога...". Верующий — враг "божьему миру"?! Другого-то нет! Так чем же уверовавший в Христа отличается от поклонника Сатаны?!

Почему Господь так жестоко наказывает за прелюбодеяние? — Ну, знатоки... — Отвечать будет... пророк Осия:

"Дела их не допускают их обратиться к Богу своему, ибо дух блуда внутри них, и Господа они не познали... Господу они изменили, потому что родили чужих детей".

Да что за хрень у этого Осии?! Как можно "родить чужих детей"?! Суррогатная мать? In vitro — "в пробирке"? Это — измена Богу?

Вот оно! Всё ж давно сказано! "Дела их не допускают их обратиться к Богу, ибо дух блуда внутри них...". Замените "Бога" на "царство справедливости", "победу демократии", "процветание нации"... на любую тотальную идею — такая же несовместимость. Об этом писал Оруэлл в своём "1984".

Так же сурово Бог наказывает и отцов, которые:

"предались постыдному, и сами стали мерзкими, как те, которых возлюбили... А хотя бы они и воспитали детей своих, отниму их, ибо горе им, когда удалюсь от них!".

Шантаж с киднеппингом?! Это наш ГБ?! — Придавил бы гада...

Забавно: по сути процесса — никакой разницы. Проблема в "двух притопах, трёх прихлопах" предшествующего ритуала. Который на телесное здоровье не влияет. Но влияет на здоровье душевное. Если в ритуал верят. Если эта вера вбивается "с молоком матери", поддерживается общественным мнением, государством и правом, карательными органами.

Феодор, периодически вздымая свой изукрашенный, блестящий на солнце, посох продолжал свою "проповедь против блудниц". Естественно, страстно озвучивая кусками "Откровение от Иоанна". Куда ж мы без Антихриста?

"И пришел один из семи Ангелов, имеющих семь чаш, и, говоря со мною, сказал мне: подойди, я покажу тебе суд над великою блудницею, сидящею на водах многих; с нею блудодействовали цари земные, и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле... и я увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами. И жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее...".

Ангелы со стаканАми — не наблюдаются, мы — не цари, и бабы походные — отнюдь не в порфире и багрянице. Однако привязочка к царствию Антихристову — действует... Народ вздрагивает и начинает беспокоиться. Но добивает мужиков Послание к Коринфянам:

"Или не знаете, что совокупляющийся с блудницею становится одно тело с нею? ибо сказано: два будут одна плоть".

Апостол Павел глупость сказал. "Два будут одна плоть" — сказано о счастливом браке: "и оставит человек родителей своих, и прилепится к жене своей". О единении живущих вместе и любящих друг друга мужчины и женщины.

Зримым проявлением такого единства является сходство — внешнее, словесное, поведенческое, часто возникающее между супругами с годами. "Одна плоть".

Впрочем, если следовать другой его известной посылке, то блудницы вообще не могут быть наказуемы.

Павел рассуждает о том, что ничто, входящее в человека, не может быть грехом. Ибо вокруг — мир божий. Грешным может быть лишь то, что из человека исходит. Следовательно, пассивный партнёр — не может быть грешен: он лишь принимает в себя часть божьего творения.

Похоже на законодательные нормы некоторых европейских стран: занятие проституцией не является преступлением. Преступление — платить за такие услуги. Клиента тянут в суд и взыскивают штраф. Так что он оплачивает не только услуги проститутки, но и государства. Государство — на порядок дороже.

Идея мне понравилась ещё в первой жизни. Поиметь и не заплатить — это так... исконно-посконно: "А деньги?! — Гусары денег не берут!".

* * *

Церковный хор начинает петь, епископ и приближённые спускаются на песок пляжа. Никогда не слыхал, чтобы притчи Соломона пели:

"И вот — навстречу к нему женщина,

в наряде блудницы, с коварным сердцем,

шумливая и необузданная;

ноги ее не живут в доме ее;

то на улице, то на площадях,

и у каждого угла строит она ковы...".

Народ начинает подтягивать, подпевает.

Красиво: множество ярко, празднично наряженных людей. Певчие в белом, попы в золотом, монахи в чёрном. Подняты богато изукрашенные иконы. Всё блестит — аж глазам больно. Слаженное, "душевное", на несколько голосов, одновременно — мягкое и мощное молитвенное пение. Грозным рокотом накатывают басы, укоряя и предупреждая о наказании нечестивиц нераскаявшихся.

В толпе сопровождающих епископа вдруг, антитезой мужским басам, прорываются высокие женские голоса:

"Коврами я убрала постель мою,

разноцветными тканями Египетскими;

спальню мою надушила смирною,

алоем и корицею.

Зайди, будем упиваться нежностями до утра,

насладимся любовью;